Прекраснейший текст! Не текст, а горький мёд. Лучшее, из того, что написал Михаил Евграфович. Литературный язык - чистое наслаждение. Жемчужина отечественной словесности. А прочесть эту книгу, нужно уже поживши. Будучи никак не моложе тридцати.
Школьникам эту книгу не "прожить". Не прочувствовать, как красива родная речь в этом романе.
Интереснейшая история в замечательном переводе. Можжевельник. Мрачный северный город, где всегда зябко и сыро. Маррон Шед, жалкий никудышный человек. Тварь дрожащая, что право имеет. Но... ему сочувствуешь и сопереживаешь его рефлексиям. Замечательный текст!
Первые два романа "Чёрной гвардии" - это жемчужины тёмной фэнтези. И лучше Шведова никто историю Каркуна не перевёл. А последующий "Чёрный отряд" - третья книга и т. д., в других переводах - просто ремесловщина без грана таланта. Оригинальный текст автора реально изуродовали поденщики. Сюжет тащит, но читать не очень. Лишь первые две читаются замечательно.
прибыли. Совершенно так же, как и наши капиталисты, они получают прибыль из труда рабочих; как и наши капиталисты, они эксплуатируют рабочих, только меньше, потому что сами рабочие отстаивают себя лучше, чем у нас. Пока существует эксплуатация, нет настоящей свободы, хотя бы законы и были очень свободные.
Но этого мало. Если иногда на время удастся рабочему избавиться от эксплуатации так только для того, чтобы попасть в лапы безработицы. Не поладил рабочий с капиталистом, тот его увольняет: ступай на улицу. Тяжела у капиталиста работа, мала заработная плата; требуют рабочие условий получше; капиталист не дает; приходится устраивать стачку. Тысячи рабочих проживают последние сбережения, переносят голод, холод; это ли свобода? Хорошо, если капиталист уступит, но сила у него большая, и он может держаться долго. Не так давно был случай, забастовали рабочие каменоломень у одного английского лорда миллионера, забастовали из-за того, что он не позволял им устраивать у себя союзы и увольнял всех, кто не хотел ему покориться; 2 1/2 года продержались стачечники, благодаря поддержке товарищей-рабочих почти всей Англии, а также помощи других добрых людей, но лорд все-таки не уступил: ему было не важно получить несколько десятков, а то и сотен тысяч убытку в год, так громадно его состояние. Бывает и так, что пойдут дела капиталиста плохо, и он вынужден сократить свое предприятие и выбросить на улицу сотни и тысячи рабочих, даже если бы сам не хотел этого. А во время кризисов, когда дела страшно ухудшаются во всей промышленности, это принуждены делать сотни капиталистов, и много предприятий закрывается даже совсем; тогда начинается страшная общая безработица; а те, кто еще имеет работу, должны соглашаться на пониженную плату, которую назначают капиталисты; и тут уж не помочь делу никакими стачками. Как раз такой кризис пришлось испытать России с конца 1899 г., и до сих пор он еще не закончился вполне. Да, наконец, и без кризиса всегда может для многих рабочих любой почти профессии наступить безработица, хотя бы из-за того, что изобретена новая машина, которая их заменяет: машина должна служить помощью для рабочих, облегчением их труда, а тут она становится для них проклятием, приносит им голод и лишения и помогает капиталисту подчинить их своим требованиям.
Вообще, с какой стороны не взять, отовсюду угрожает рабочему одно и то же — необеспеченность; нет такого дня в его жизни, когда он мог бы считать свое положение прочным и надежным. А при необеспеченности какая уж свобода: разве может рабочий делать спокойно все, что он хочет, когда знает, что судьба его зависит и от капиталиста, и от спроса на рынке на его труд, и от кризиса, и от машины, и от чего еще только. Это не свобода, а тяжелая зависимость; недаром некоторые ученые признают, что современный наемный труд есть смягченное рабство.
Да и не над одним рабочим висит в нынешнем обществе необеспеченность. Мучит она и мелкого ремесленника или кустаря, живущего продажей своих товаров: удастся ли продать и за сколько, ведь это совсем не от него зависит, а от спроса, от рынка; тут еще является на тот же рынок конкурировать крупный капиталист; производя при помощи машин, капиталист имеет возможность без убытка для себя сбивать цены до такой степени, что кустарю или ремесленнику с этими ценами жить становится нечем. Необеспечен и крестьянин, который продает свой хлеб тоже на рынке, а за сколько придется продать, зависит не от него; да еще подстерегает его кулак-ростовщик, ловит минуту, чтобы закабалить и разорить процентами. Но даже капиталист, особенно средний и мелкий, и тот никогда не может поручиться за завтрашний день; упадут цены на его товар, всполошатся кредиторы, приступят все сразу с ножом к горлу, не удастся добыть столько наличных денег, сколько им уплатить надо, и кончена его история: обанкротился.
Угнетает капиталистическое общество рабочего, да и остальным классам не дает ни полной свободы, ни спокойного счастья; и этому не могут помешать даже английские свободные законы, они могут только облегчить, а не уничтожить всеобщую зависимость. В чем же тут дело и как ему помочь, как добиться полной, настоящей свободы? Зависит свободный рабочий от капиталиста и от спроса на рабочую силу, а капиталисты и все прочие зависят от сбыта товаров; в этом и есть самая суть дела, эту зависимость и надо уничтожить. Но как уничтожить? И возможно ли это?
Было время, когда ни капиталистов, ни рынков не было; люди жили маленькими обществами — родами, по несколько десятков, сотен человек. Каждый такой род представлял из себя просто громадное, разросшееся семейство, потомство одних и тех же прадедов. Все члены этого семейства работали вместе, сообща; добывали таким образом все необходимое для жизни и по братски все делили; ничего не продавали, не покупали, а жили тем, что сработали в общем труде. Только жизнь эта была очень бедная, не было таких хороших орудий и машин, да и откуда их взять, коли все самодельное; а плохими
Последние комментарии
11 часов 31 минут назад
18 часов 41 минут назад
19 часов 47 минут назад
20 часов 53 минут назад
21 часов 15 минут назад
21 часов 21 минут назад