Приключения, Фантастика 1993 № 1 [Юрий Дмитриевич Петухов] (fb2) читать постранично, страница - 2

знал, что увидит. И потому не удивился. Он необъяснимым чутьем предугадал это, пережил внутри себя ещё до пробуждения, до того, как разомкнул веки.

Он летел вниз. Летел в эту сатанинскую чёрную Пропасть. И вместе с Ним летели крохотные, еле различимые звездочки, летел смутный, поминутно исчезающий клок какой-то далёкой, может быть, существующей уже только в собственном испущенном свете, туманности, летел невесть как оказавшийся рядом камешек-метеорит… и летела сверхплотная, сверхтяжелая, колдовская Пустота. Колодец Смерти засасывал их всех, не отличая живого от мёртвого, одухотворённого от бездушного.

Он долго не мог понять — почему Он снова очутился здесь, в своем безвозвратном прошлом, в том давно прошедшем миге бытия. А когда понял, Ему стало ещё хуже — это было не прошлое, давно пережитое и усмирённое. Это было настоящее, ослепительно реальное настоящее, за которым таилось неведомое будущее. Значит, это случилось! Значит, они забросили его Сюда?!

Но почему!

Как они могли! Нет! Лучше бы они сразу убили Его!

Осознание непоправимости случившегося чуть не свело Его с ума. Ошибка?

Как хорошо, если бы это было ошибкой, нелепицей, случайным совпадением… но нет. Он уяснил всё сразу. Они всё-таки послали Его на смерть!

Они бросили Его в адскую воронку! Они приговорили Его! Он почти ничего не помнил… нет, Он не помнил ни черта! Что было с Ним?! Как они посмели?!

И почему именно Его?! Это невозможно! Этого не должно было случиться! Это бред!

Он поднёс руку к глазам. Отблеск скользнул по лицевому светопластику шлема, зайчиком ударил в зрачки.

Рука была закована в броню — тяжеленную, серую, пупырчатую бронекерамику трёхвековой давности. Зачем они обрядили Его в эти доспехи, в это допотопное старьё? Он поднял другую руку, пошевелил толстыми суставо-членистыми пальцами гидропневмоперчатки — и Ему показалось, что Он слышит скрип этого древнего механизма. Но ещё Он почувствовал, что под перчаткой руку облегает металлопластиковая плёнка биоскафандра последней разработки. Зачем? Зачем всё это?! Или они собирались бросить Его в термонейтринное пекло Сверхновой?! Или на Нём решили испытывать действие гравиполя недавно открытых сверхплотных звёзд — Чёрных Карликов?! Нет, глупость, бред! Они просто приложили все усилия, сделали всё, что только могли сделать, лишь бы Он вынырнул живым здесь! Именно здесь! И именно живым! Но почему?!

Он не удивился, даже не повёл плечами, не вздрогнул, когда совсем рядом, в трёх-четырёх километрах от Него, вдруг высветилось нечто округлое, серебристо-тусклое, с ажурными фермами-лапами и почти чёрным отражателем.

Капсула! Да, Он ждал её появления. И она появилась! И только после этого, внезапно, с накатившей липкой тоской и обручем на висках пришла память: Он дал им согласие. Он сам дал им согласие!

Они нашли его на диком пляже. Но сразу не подошли, а уселись в десяти метрах на плоский серый валун с поросшими мхом боками. Место это было угрюмым и мрачным. Никто не помнил, чтобы тут когда-либо купались или загорали люди. Но почему-то, по какой-то невесть из каких глубин дошедшей памяти, этот глухой уголок звался «диким пляжем».

— Чего надо, — грубо спросил Иван. Спросил без вопросительных интонаций, не отрывая взгляда от серой подёрнутой рябью воды.

Ему сейчас не хотелось видеть людей. Он был старше их всех. Неизмеримо старше. И они казались ему шаловливыми, беспечными, надоедливыми и страшно докучливыми в своей бесцеремонности детьми, от которых нет никаких сил отвязаться и которых надо просто терпеть.

Стиснуть зубы и терпеть. Он знал лучше их самих, что играют «дети» вовсе не в детские игры. Но всё равно — иначе он не мог воспринимать этих несчастных, этих замкнувшихся на себе детей — землян.

Он сидел на высохшем от времени и жары обломке ствола некогда могучего и неохватного дерева. Обломок этот выставлял из песка и ила свою горбатую растрескавшуюся спину и наверное помнил допотопные времена. Иван сам себе казался таким же старым и высохшим. В нём уже не было сил стоять, тянуться вверх, расти… он хотел лежать в прохладном, тяжёлом иле. Он лишь по инерции продолжал жить. Он уже давно был Там…

Его узловатая и высохшая рука лениво перебирала звенья чёрной тускло поблёскивающей цепи. Той самой, которой он, ни на секунду не задумываясь, придушил восьмипалого охранника. Где это было? Когда? И было ли? Может, не было ничего!

Цепь он расклепал, разрезал на две части. Одну отдал Дилу Бронксу. Тот долго хохотал и приговаривал, что, дескать, не хрена было вообще соваться в Тот мир — да, тот мир, в котором ни черта кроме этого дерьма не возьмешь.

Дил хлопал чёрной лапищей по плечу, подмигивал, поддакивал, скалился, пучил свои базедовые глазища, но не верил Ивану — ни единому слову не верил. Так же, как и все они. Дети! Одно слово — дети! Они даже не хотели узнать, что их ждёт, что им уготовано. Они не верили в Тот мир!

— Если ничего не надо — идите отсюда. Это моё