От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
Слог хороший, но действие ГГ на уровне детсада. ГГ -дурак дураком. Его квартиру ограбили, впустил явно преступников, сестру явно украли.
О преступниках явившихся под видом полиции не сообщает. Соглашается с полицией не писать заявление о пропаже сестры. Что есть запрет писать заявление ранее 3 дней? Мало ли, что кто-то не хочет работать, надо входить в их интерес? Есть прокуратура и т.д., что может заставить не желающих работать. Сестра не
подробнее ...
пришла домой и ГГ отправляется в общественную библиотеку, пялясь на баб. Если ГГ и думает, то головкой ниже пояса. Писатель с наслаждением описывает смену реакции на золотую карту аристо. Диалоги туповатые, на уровне ребёнка и аналогичным поведением. История драки в школе с кастетами и войнами не реально глупая. Обычно такие тупые деологи с полицией, когда один сознаётся в навете оканчивается реальным сроком. Когда в руки ГГ попали вымогатели с видео сестры, действия ГГ стали напоминать дешевый спектакль. Мне данный текст не понравился, сказочно глупый.
меня генерал, положив руку мне на плечо.
— Верю, но какое это имеет отношение к делу?
Комитетчики никак не реагируют на мой выпад.
— А вы согласны с мнением, что в нашей стране существуют внутренние разногласия?
— Я с такого рода мнениями не знаком, товарищ генерал.
Теперь чекисты обмениваются мимолетным взглядом, и следующий вопрос, вернее, вопрос-утверждение:
— Когда тебе много лет подряд вдалбливают одно и то же, приучают говорить не то, что ты думаешь, а то, что хотят от тебя услышать, то трудно переделать себя за один вечер, не правда ли?
Слабенькая провокация, на которую я реагирую молчанием. Мне действительно не хочется отвечать, но вопросы начинают сыпаться один за другим, и уже по существу:
— С кем вы делились сведениями о правительственном заговоре?
— Кому вы дали информацию о намеченном взрыве в Лужниках? Об «Афганском братстве»? О деятельности спецназа?
И вдруг:
— Вы слушаете «Голос Америки»? А радио «Свобода»? Читаете эмигрантские журналы?
Эти вопросы все ставят на свои места. Эти генералы и полковники устроили мне «детектор лжи»: они прекрасно знают, что я вру — ни в какое единство партии и народа уже давно никто не верит. В том числе и эти члены ГБ. Но они проверяют мою реакцию на задаваемые вопросы. Сам ответ им не очень-то нужен, они его знают заранее.
Романова подзывает меня к своему столу и протягивает оперативную сводку происшествий по Москве, случившихся в течение не истекших еще суток: покончил с собой подполковник Троян, начальник личной охраны генерального секретаря, обнаружен мертвым в ванне заместитель начальника Главного разведывательного управления Генерального штаба генерал-полковник Рогов.
— И еще имею сведения: девятнадцать крупных военных скончались при загадочных обстоятельствах, среди них — два генерала армии и адмирал… И еще сообщеньице по телетайпу из Кабула: генерал Серый отстреливался до последней пули от комитетчиков при аресте, последнюю — в себя…
Наутро «консультация» чекистов заканчивается, и они исчезают, предварительно взяв у нас повторные подписки о неразглашении.
Романова смотрит на наши бескровные лица и говорит, спотыкаясь на каждом слове:
— Имею сведения, опять же сугубо конфиденциальные… Генеральный секретарь приказал нас оставить в живых… в награду… Благородный он у нас офигительно…
Несмотря на усталость, я решил пройтись Бульварным кольцом до Кропоткинской и брел утренней Москвой с одной мыслью в голове: лечь в постель и спать 48 часов. До самого понедельника. До той минуты, когда я официально заявлю о своем уходе из органов прокуратуры. Получу денежную компенсацию за неиспользованный отпуск, пойду к новому председателю коллегии адвокатов Воскресенскому, а может быть, в редакцию журнала «Человек и закон», кажется, им нужен разъездной корреспондент…
Из Сивцева Вражка на меня летела черная «Волга». Я заметался, дико завизжали тормоза, и я влип спиной в чугунную ограду бульвара. У меня не было сил подняться, я ждал, что черная громадина сейчас развернется и… Но из «Волги» выскочил молодой парень и бросился ко мне поднимать.
— Я ведь ничего… Я вроде тебя не задел. Чего ты упал-то? Ой, брюки порвал… Слушай, давай без милиции, а? А то я им дыхну в «раппопорт»… я тебе за брюки заплачу.
И парень протянул водительское удостоверение.
— Да не нужна мне твоя фамилия, проваливай, смотри, уже народ собирается, — сказал я, потирая ушибленное колено.
— Проваливаю! — радостно заорал парень, вскакивая в машину.
Я зашел в телефонную будку на Сивцевом Вражке и набрал Иркин номер.
— Доброе утро, Ира. У меня к тебе серьезная просьба — ты можешь починить брюки?
Ирка мне что-то отвечает, но я ее не слушаю, потому что у меня возникает другой вопрос:
— У тебя когда начинаются каникулы?.. Уже начались?! Тогда завтра мы с тобой едем на Рижское взморье, в… ну, например, в Яундубулты. Все формальности по приобретению билетов и прочему я беру на себя.
Франкфурт-на-Майне Июль 1986 г.
Последние комментарии
4 часов 46 минут назад
8 часов 34 минут назад
8 часов 52 минут назад
8 часов 58 минут назад
9 часов 13 минут назад
10 часов 47 минут назад