Фантазии и правда "Кода да Винчи" [протодиакон Андрей Вячеславович Кураев] (fb2) читать постранично, страница - 2

Данный материал (книга) создан автором(-ами) «протодиакон Андрей Вячеславович Кураев» выполняющим(-и) функции иностранного агента. Возрастное ограничение 18+

именно то, что в его описании сделал да Винчи – исполнил политический заказ с тайной издевкой над самим заказчиком. Тогда его книга оказывается крипто-авто-биографической. Как Леонардо писал христианские полотна с антихристианским подтекстом, так и Браун написал рекламно-эзотерическую книгу с анти-эзотерической подкладкой.

Читатель, заметив, на какой фальши замешаны теории «духовного христианства», может отшатнуться от него – к Христу нормальной традиции.

Так что я готов предположить, что Браун и его книга умнее, чем кажутся. Быть может, это провокация, как раз призванная высмеять масонскую идеологию и увлеченных ею дилетантов. Смотрите, мол, какими гнилыми нитками соткана современная идеологическая мода, воспевающая «языческий феминизм» и «духовное христианство».

Последние слова криптографического детектива откровенно инфернальны: «Голос мудрости шептал из бездны, из самых глубин земли». А капитан Фаш, в конце романа оказывшийся все-таки положительным персонажем, четко говорит о пирамидке, которую президент Миттеран навязал Лувру (а именно под ее 666 стеклянными панелями и покоится брауновский «Грааль»): «Это шрам на лице Парижа» (с. 31).

Так что «уважаемые читатели», которые умудряются влюбиться в масонскую идеологию, изложенную Брауном через Тибинга, предстают в довольно дурацком виде! «О, мина зла!»

Апологеты «Кода да Винчи» в последнее время отовсюду, в том числе и с дорожки Каннского кинофестиваля, пытаются заверить всех в том, что содержимое книги является простой фантастикой легкого жанра.

Если бы книга оставалась в жанре фантастики – пожалуйста, каждый волен фантазировать как хочет. В этом случае это была бы гипотеза в жанре «альтернативной истории»: «а предположим, что Наполеон выиграл битву при Ватерлоо», «допустим, что в распоряжении Александра Македонского была танковая дивизия», «а что было бы, если бы Сталин в 41-м постригся в монахи…».

Но «Код да Винчи» с первой страницы рекомендует себя как книгу научную. Уже третий абзац первой страницы утверждает, что «в книге представлены точные описания произведений искусства, архитектуры, документов».

Тем, кто говорит, что не стоит спорить с фантастической книжкой, я предлагаю самим сформулировать ряд тезисов, которые в романе Брауна фантастичны. Боюсь, что эти ряды окажутся очень разными у меня и у либеральных журналистов.

Апологеты скажут, что фантазией является упоминание Брауном о существовании масонских лож (прежде всего «Приората Сиона»). А я скорее склонен именно это считать самой правдивой чертой его повествования.

А вот согласятся ли апологеты Брауна счесть фантастическими именно те страницы романа, где излагаются теории о том, что гностические апокрифы сохранили истинное и древнейшее учение Христа, что властолюбивые попы задушили ту свободу духовного творчества, которая была у гностиков, что до четвертого века христиане считали Христа простым человеком, который учил любви к женщине..?

Боюсь, что именно эти тезисы «фантастической» книжки они тут же станут рьяно утверждать как самые что ни на есть достоверные.

Оценка достоверности апокрифических евангелий - это одно. Но сами описания документов, произведений искусства в романе разве не точны?

Начнем с общеизвестного. Картины да Винчи – это классика, известная всем. Берем в руки альбом репродукций, а в романе Брауна открываем страницу с описанием картины Леонардо да Винчи «Мадонна в гроте» и читаем:

«хищно согнутые когти Марии угрожающе нависли над головой младенца Иоанна Крестителя…» (с. 168).

Неужто это можно счесть за объективное и достоверное описание леонардовского полотна? Достаточно посмотреть на светлый Лик Марии на этом полотне, чтобы понять, что она никому не собирается «хищно угрожать».

Еще более замечательно то, что Браун (наверно, следуя традиции мексиканских телесериалов) перепутал младенцев: рука Марии в защитном жесте нависает над головой Иисуса. Этот малыш явно меньше того, кого Мария обнимает (Иисус младше на полгода), а на лондонском варианте этой же картины высокий крестообразный посох будущего Предтечи ясно обозначает, кто-где . Потому Лэнгдон напрасно удивляется - отчего это у Винчи «младенец Иоанн благословлял Иисуса, а Иисус полностью ему подчинялся».

Столь же тенденциозно и описание «Тайной вечери». В оригинале рука Петра просто лежит на плече Иоанна в ободряющем жесте. В «Коде» Иоанн отождествляется с Марией Магдалиной и более того - «Вновь Софи лишилась дара речи. Петр, изображенный на фреске, угрожающе нависал над Марией Магдалиной и ребром ладони показывал, что готов перерезать ей горло. Тот же жест, что и на картине «Мадонна в гроте»!». Тут не только Софи лишается дара речи…

Как фрейдист-школяр, Браун всюду видит танатос.

Но еще чаще ему мерещится эрос.

«Продолговатый неф старинного собора символизировал собой