Клавдия Шульженко: жизнь, любовь, песня [Вячеслав Викторович Хотулёв] (fb2) читать постранично, страница - 3
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (116) »
— Вы к кому, барышни? — спросил пожилой смотритель, внимательно оглядывая юных особ. — Мы к Синельникову… Николаю Николаевичу… — Нам непременно нужно, — добавила Клава. Дежурный удалился, а Клава подумала: «Все пропало. Его или нет, или он занят». — Николай Николаевич ждет вас. Он на сцене. Вам показать дорогу? — Спасибо, мы знаем, — храбро соврала Миля и вошла в дверь так, словно она это делала тысячу раз. Клава устремилась за своей подругой. Они долго плутали, прежде чем попали за кулисы. Клава вдыхала незнакомые запахи пыли, пудры, старых костюмов и мебели и еще чего-то совершенно незнакомого, и сердце ее радостно трепетало в ожидании чего-то чудесного и неведомого. Они выскочили на полутемную сцену, и получилось это шумно и неуклюже. У края рампы на стуле спиной к темному залу сидел тот, чей портрет девушки много раз видели в фойе театра. Красивая седая голова, загорелое лицо, в руках толстая трость, на которую он опирался. И много стульев, стоящих в ряд. Уже позднее Клавдия поняла, зачем так много стульев на сцене во время репетиций. У Синельникова болели ноги, и он, передвигаясь по сцене, садился на тот или иной стул. Он не мог стоять долго на одном месте. Когда они с шумом выскочили на сцену, артисты как по команде повернулись к ним. Повисла пауза. Синельников смотрел на девушек неприязненно. — Между прочим, здесь репетиция, — сказал кто-то из актеров. Девушки попятились. — Вам непременно нужно увидеться со мной? — тихо спросил Николай Николаевич. Актеры рассмеялись, задвигались, и Клава почувствовала, что стало легко и свободно. — Слушаю вас. Миля приросла к полу и потеряла дар речи. Ее запал был израсходован еще на подступах к храму искусств. — Мы хотели бы поступить к вам в артисты! — громко сказала Клава и внутренне ужаснулась: столько времени она мечтала, как придет сюда, столько раз репетировала перед зеркалом поклоны и разные фразы, и вот на тебе! — ляпнула такую нахальную глупость. — А что вы умеете? — любезно спросил маэстро. — Все! — выпалила Клава. Артисты рассмеялись. Клава вздохнула полной грудью и улыбнулась: — Могу петь, танцевать, могу декламировать. — Ну что ж, спойте нам, голубушка… Кстати, как вас зовут? — Клава. Клавдия Ивановна Шульженко. — Что будете исполнять, любезная Клавдия Ивановна? — «Распрягайте, хлопцы, коней». — Прекрасно. Дуня, помогите Клавдии Ивановне распрягать коней, вместе с хлопцами. Клава уставилась на пожилую актрису, полагая, что это и есть Дуня. Но та и не думала идти к роялю. За инструментом уже сидел молодой человек с красивым ртом и начинающейся лысиной. Клава опасливо приблизилась к роялю. Дуня смотрел на нее весело и ласково. «Какие они все милые», — подумала Клава и запела легко, свободно и вдруг представила, что в зале публика, соседи, друзья, и самый главный человек сидит, опершись на толстую резную трость, оглаживает густые седые усы и смотрит на нее с интересом. А этот молодой «лысик» со странным именем «Дуня» так хорошо ведет мелодию, как будто он играл с Клавой тысячу лет, а артисты поглядывают то на нее, то на мэтра, пытаясь угадать его реакцию. Но вот закончилась песня. Воцарилось молчание. Все смотрели на Синельникова. — А еще что знаете? — спросил наконец Николай Николаевич. — «Шелковый шнурок». — Клава считала, что этот романс у нее получается лучше всего остального. Когда они устраивали на своей Москалевке домашние концерты во дворе, «Шелковый шнурок» бисировали 3–4 раза. — Ну… «Шнурок» так «Шнурок», — милостиво согласился Синельников. Из всех жестоких романсов «Шелковый шнурок» был самым жестоким. Через несколько месяцев Клава поняла, как
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (116) »
Последние комментарии
11 часов 45 минут назад
13 часов 14 минут назад
14 часов 10 минут назад
1 день 12 часов назад
1 день 13 часов назад
1 день 13 часов назад