Аргентинское солнце [Индия Грэй] (fb2) читать постранично, страница - 37

глядя в пол. Возникла долгая пауза. — Нет, — добавила она шепотом. — Я хотела сказать еще, но это не имеет значения…

— И что же ты хотела сказать? — насмешливо произнес Алессандро. — Что ты любишь меня безмерно и не можешь без меня жить?

Сердце ее больно сжалось.

— Не смейся! Ведь так оно и есть. Но ты можешь не беспокоиться. Я знаю, сколько страданий я тебе причинила… — Слеза покатилась по ее щеке, за ней последовала другая. — То, что я сделала, непростительно. Я знаю это. Я виновата.

Голос ее сорвался. Сквозь пелену слез она увидела, что на лице его появилось что-то похожее на нежность. Он взял ее за руку и, притянув к себе, вывел на балкон, выходивший на поле.

— О, дорогая. — Его тихий голос был едва слышен сквозь рев трибун. — В таком случае я готов унизиться при всем народе…

На поле выходили команды. Алессандро не сводил глаз с лица Тэмсин, когда игроки «Пумас» стали выстраиваться в одну линию.

Тэмсин, не веря своим глазам, что-то тихо прошептала, и толпа взорвалась криками и аплодисментами. Один за другим игроки повернулись к ложе, где стояла она. За спиной ее возвышался Алессандро, обхватив ее рукой за талию.

На том месте футболки, где Тэмсин планировала разместить имя спонсора, у каждого игрока было какое-то слово. И когда пятнадцатый игрок, на чьей футболке был лишь один вопросительный знак, встал в конце шеренги, Тэмсин смогла прочитать все предложение:

Тэмсин Калторп я очень сильно тебя люблю скажи пожалуйста ты выйдешь за меня замуж?

Игроки стояли неподвижно и невозмутимо, сверкая посланием любви, а толпа, сидевшая на трибунах, замерла в ожидании. Тэмсин повернулась к Алессандро, глаза ее сияли от слез и счастья.

Он нежно обхватил ее щеки руками.

— Ты даже не представляешь, как сильно я напряг свои творческие возможности, чтобы сочинить это послание из пятнадцати слов, — тихо прошептал он ей и приник к ее губам. Через минуту он оторвался от нее, его взгляд был наполнен мукой и любовью. — Я мучился без тебя каждую минуту и каждый день целых четыре месяца, но разве ты не понимаешь, что я, а также восемь тысяч других людей ожидаем сейчас твоего ответа?

— Да, — выдохнула она. — Да! Вот мой ответ. А теперь, пожалуйста, поцелуй меня снова!

Радостный гул прошел по толпе. Игроки «Пумас» стали восторженно обнимать друг друга. В ложе для членов клуба кто-то открыл шампанское, окатив белой пеной болельщиков, сидевших внизу.

Не отрываясь от губ Тэмсин, Алессандро подхватил ее на руки и унес в ложу, захлопнув за собой дверь. И в этот момент снаружи раздались звуки музыки.

— Это очень невежливо, — хрипло прошептал он, запуская руки под ее кофточку и опускаясь вместе с нею на пол. — Но, думаю, что сейчас совершенно не важно, если мы не будем стоять при исполнении национального гимна…

ЭПИЛОГ

Дождь конфетти посыпался с волос Тэмсин, когда Алессандро уложил ее на кровать в маленьком салоне самолета.

— Я говорил тебе, что ты сегодня потрясающе выглядишь? — спросил он, целуя ее в ключицу, когда она привстала на колени и обвила его шею руками.

— Сто раз, — улыбнулась Тэмсин. — Но нам предстоит долгий перелет. Поэтому ты можешь повторять это снова и снова, пока мы не прилетим в Сан-Сильвана.

Алессандро потянулся за бутылкой шампанского, которую им предусмотрительно оставил во льду стюард. Тэмсин почувствовала томление и дрожь, когда взглянула на его длинные сильные пальцы, разворачивавшие фольгу.

— Прости, — сказал он беззаботно, протягивая ей бокал. — Я собирался снять с тебя это прекрасное платье в ближайшие пару минут, но сначала хочу сказать: Тэмсин д'Арензо, ты самая невероятная, самая невообразимая, самая сногсшибательная невеста в мире!

В одну секунду Тэмсин вскочила на ноги и скинула с себя шелестящее шелковое платье. Алессандро в изнеможении застонал, когда она оказалась перед ним в шелковых цвета слоновой кости чулках и изящных тоненьких трусиках с надписью «только что вышла замуж», вышитой на них.

— Иди ко мне, — низким голосом произнес он.

Тэмсин трепетала от желания, прильнув к его широкой груди, и едва сдержала улыбку, когда он потянулся за презервативом, лежавшим на тумбочке.

Придержав его руку, она, коснувшись губами его щеки, едва слышно произнесла:

— Дорогой, а что ты скажешь насчет того, чтобы зачать в наш медовый месяц ребеночка?