Александр и Любовь [Александр Сеничев] (fb2) читать постранично, страница - 2

подлежит никаким пересмотрам. Ну что, господа присяжные заседатели, - вы готовы заслушать доводы сторон? Тогда начинаем.

* * *

Что, собственно говоря, мы обычно знаем об Александре Блоке? Обычно - не так уж и мало. Знаем, что был последним великим поэтом дореволюционной России и стал первым великим поэтом России советской. Хотя стихов с 1916-го практически не писал - в основном переиздавал старые. Что был женат на дочери того самого Дмитрия Ивановича Менделеева, который не только периодическую систему открыл, но еще и безумно любил мастерить чемоданы. Слышали краем уха, что был у Блока не то романчик, не то интрижка с Ахматовой. Или с Цветаевой? Нет, с Ахматовой все-таки!.. Что в мае 1921-го поэт «тяжело заболел», и, умирая, отрекся от своих «Двенадцати», а в бреду кричал, что, мол, сейчас сам поедет к Брюсову, отнимет у него и уничтожит подаренную когда-то книжку с поэмой. Что у него были еще «Скифы», «Незнакомка», «Балаганчик» и «Стихи о Прекрасной Даме». Ну как же! - «.  с раскосыми и жадными глазами», «По вечерам над ресторанами.».   Из «Балаганчика», правда, как-то ничего не вспоминается, да и читал его вообще мало кто (то же и с «Прекрасной Дамой», если уж честно). Но этой его Прекрасной Дамой как раз и была жена - Любовь Дмитриевна. Это как «отче наш». Правда, что-то у них в семейной жизни не заладилось, и Блок поддавал, мотался по проституткам, заработал на этом деле сифилис, от последствий которого, в конечном счете, и скончался, не выпущенный Лениным на лечение за границу. Такая вот обычно всплывает мешанина из пройденного в школе и вычитанного в «толстых журналах» ранней перестройки - во времена, когда эти самые журналы пытались восполнить пробелы в нашем представлении о собственной истории, увы, не столько правдами, сколько неправдами.

А что нам известно о Любови Дмитриевне - обычно же?

И того меньше. Что Блок так любил ее, что даже обожествил. Что стрелялся из-за нее с Белым - чуть ли не на той же Черной речке. А потом она была не то актрисой, не то балериной, и даже целую книжку о театре написала. А еще -что она написала книжку воспоминаний о Блоке. Книжку, эту, правда, никто не видел, но на нее часто ссылаются, и там якобы черным по белому, что они с Блоком спали всего один раз в жизни, вот!

Можно жить дальше с такими представлениями о поэте и его жене? Да конечно, можно! О Брюсове, Бальмонте, Волошине и иже с ними мы и того не знаем. Они - «Серебряный век», и будет с них, правда?

Другое дело, поднапрягшись, мы непременно припомним, что между двумя великими фамилиями - Пушкин и Блок - у нас обычно никого не ставили. И не может же быть, чтобы личная жизнь второго по величине поэта за всю историю России (воспользуемся для упрощения такой примитивной табелью о рангах) на протяжении целого века не была подвернута тщательнейшему анализу!

Не может. Десятки ученых мужей сделали себе имя в науке, занимаясь Блоком и только Блоком. В нашем с вами распоряжении громадный пласт эссе, статей, книг, томов фундаментальных исследований со скрупулезнейшими выкладками и обильными цитатами. Да вот беда: писались почти все эти работы в эпоху исторического материализма. В эпоху, когда весь жизненный и творческий путь поэта рассматривался исключительно через призму его мудрого прихода в объятия Великого Октября - к созданию «Двенадцати». И вот печаль: дневники поэта десятилетиями издавались и переиздавались с чудовищными купюрами, а письма - в формате избранного. Населению СССР методично втюхивалась та часть Блока, которая укладывалась в идею памятника буревестнику (ах, нет: буревестником был другой! - ну, этот тогда пусть будет альбатросом, что ли) революции. И нынешняя Россия смиренно унаследовала того Блока. При этом советское блоковедение исправнейшим образом обеспечило иллюзию всеприсутствия на этом пути и Любови Дмитриевны. Но в четком соответствии с соцреалистическим заказом авторов интересовало что? - правильно: отношение Менделеевой-Блок к принятию мужем «весны человечества». И наши ангажированные авторы без труда находили тому нужные доказательства, и, вторя друг дружке, вписывали в свои книги ее пламенные на сей счет откровения: «Жить рядом с Блоком и не понять пафоса революции, не умалиться перед ней со своими индивидуалистическими претензиями -для этого надо было бы быть вовсе закоренелой в косности и вовсе ограничить свои умственные горизонты... Я отдала революции все, что имела, так как должна была добывать средства на то, чтобы Блок мог не голодать, исполняя свою волю и свой долг - служа Октябрьской революции не только работой, но и своим присутствием, своим «приятием». Словно позабыв, что писались эти восторженные строки аккурат в людоедском 37-м... Что они были всего лишь мандатом Любови Дмитриевне на неуход в безвестность. Что благодаря именно им Прекрасная Дама, явившаяся в революцию рука об руку с мужем, получила право на самостоятельное, персональное вхождение в историю русской культуры.

И многочисленные исследователи жизни Блоков