Очередной безграмотный технологически автор, у которого капитан милиции в XI веке ухитряется воспроизвести револьвер, казнозарядное ружье, патрон, и даже нарезную артиллерию...
Трусливая Европа, которая воевать не умеет etc etc...
Вобщем, стандартный набор российского патриота :)
Интересно другое... Всегда читерство основано на использовании технологий, в свое время разработанных именно этой самой жуткой Европой. Это не смущает? :)
До прочтения данного произведения я относился скептически к подобным жанрам, особенно 18+. Но я был действительно приятно удивлён и две недели не мог оторваться от чтения. Наконец дочитав, решил написать отзыв. Чем больше думаю об этом, тем труднее выбрать точную оценку. Книга мне безумно понравилась, и я без угрызения совести могу сказать, что обязательно её перечитаю в будущем. Однако некоторые моменты испортили общее
подробнее ...
впечатление.
Первые две книги, даже третья, развивались хорошо и не спеша, держа интригу. Но потом что-то случилось: автор как будто пытался закончить как можно скорее, игнорируя многие моменты, что привело к множеству вопросов и недопониманий. Как Аксель выжил? Почему отступил Хондар и что с ним теперь? Как обстоят дела в Империи после победы, ведь один из главных членов Тайной Стражи оказался предателем? Что мешало Сикху сразу избавиться от Акселя, как только тот лишился части души? Что двигало Августом, что такого произошло между им и владыкой Грехов? Второстепенных вопросов у меня ещё больше. Несмотря на крутой сюжет и мир, многое написано словно на скорую руку и слишком скомкано.
Например, в Эльфийском лесу явно были недовольны браком, и однажды даже было покушение на ГГ. Почему попытки не продолжались, ведь Аксель действительно приносил много проблем эльфам, особенно после смерти их бога? Или встреча в нижнем мире с богом демонов, который сказал, что их встреча не последняя. Но в конце Аксель становится смертным и лишается своей силы, и они уже точно не встретятся. Почему были выкинуты Лилиш и Шальда? Если первую убили, то вторая жила в поместье и была действительно полезной, но что с ней по итогу случилось, не ясно.
Короче говоря, слишком много недосказанностей. Многие интересные арки начались, но такое чувство, что автору становилось лень их продолжать до логического конца. Самый яркий пример — бизнес Акселя в лице корабельной верфи. Он встретился в темнице с отцом одного из своих гвардейцев, поговорили о контракте, и на этом всё закончилось. А дальше что?
Теперь к другим вещам, которые подпортили впечатление. Эмоции всех девушек, боевые заклинания, эротика — почему всё это одинаковое? Каждая девушка "прикусывает губу", "мурлыкает". Эти слова повторяются слишком часто. Заклинания тоже разочаровали, они не менялись и застыли на уровне первого года обучения в академии. Аксель ничего не умеет, кроме воздушных стен и чёрных сфер. А про бедняжку Тирру вообще молчу: всё, что она могла — это создавать огненные шары. Где разнообразие? С эротикой всё точно так же. Местами она была в тему и действительно добавляла шарма, но иногда хотелось пропустить эти сцены, потому что они вставлялись в неподходящие моменты и были абсолютно одинаковыми.
Почему Акселя почти всегда окружают только девушки? И большая часть его гвардии — тоже девушки. Спасибо, что хоть Корал был, но его арка тоже не до конца раскрыта. Можно было бы много чего увлекательного с ним сделать, ведь он получился интересным персонажем.
Я мог бы написать ещё много чего, но боюсь, что отзыв выйдет слишком длинным. Единственное, что хочется добавить в конце, это про суккубу Тирру. В начале она была просто прелесть, умная, сильная, ценная единица в отряде. Но под конец она стала беспомощной обузой и вызывала раздражение, ведя себя как ребёнок. В начале за ней такого не наблюдалось, что обидно, ведь как персонаж она мне больше всех нравилась.
В общем, автору есть куда расти и стремиться. Потенциал хороший, и надеюсь, что когда-то будет продолжение этой увлекательной истории, которое расставит все точки над "и".
девушка в серой папахе:
— Здесь поэт Есенин! Есенин в шубе и меховой боярской шапке стоит справа, у средних входных дверей, опершись плечом о притолоку. Он молчит. Двое молодых людей кидаются к нему, проводить на эстраду. Но Есенин недовольно отталкивает их локтями. Он мрачен.
— Я сам скоро организую вашу чистку, — вызывающе бросает он в сторону сцены. — Давно пора кое-кого тут почистить!
Мнение Маяковского, видать, ему не совсем безразлично. Но Маяковский сдержанно молчит, не ввязываясь в спор. Выждав, когда утихнет публика, Брик спрашивает:
— Может, кто желает прочитать стихи Есенина?
На эстраду сразу вспрыгивают несколько добровольцев. Стихи читают с жаром, неумело, иногда перевирая строчки, но Есенин не протестует, он слушает насупленно, с опущенными глазами. После чтения стихов выступил Маяковский. По-деловому, серьёзно и содержательно рассказал он о творческом пути Есенина, причем, все обратили на это внимание, стихи его читал наизусть. Похвалив Есенина и одобрив его работу, Маяковский внёс предложение: «Считать Есенина в первых рядах современных поэтов».
Зал проголосовал «за», встретив резолюцию аплодисментами.
— А всех других имажинистов, — под смех публики предложил Маяковский, — исключить из современной литературы и направить в Моссовет с просьбой подыскать им соответствующую работёнку, скажем, по подметанию и очистке улиц от снега…
Встреч было много. Расскажу об одной, характерной, где Маяковский — первый из поэтов — публично признал и приветствовал тогда ещё никому не известного молодого поэта, автора ещё не напечатанной поэмы. Этим автором был Иосиф Уткин. Поэма называлась «Повесть о рыжем Мотэле».
Настроение у студентов было приподнятое, праздничное. Маяковский привычно поднялся на сцену. Сняв пиджак, он деловито повесил его на спинку стула и без всяких предисловий начал читать стихи. Набатный бас его гремел. В зале было жарко и душно. Маяковский устал, но студенты требовали всё новых и новых стихов.
Надо было устроить хотя бы небольшую передышку. Я объявил:
— Сейчас выступит поэт Иосиф Уткин!
В зале вспыхнул неудержимый смех.
— Иосиф Уткин! Какой Иосиф Уткин?!
Всех развеселило непривычное сочетание библейского имени — Иосиф с простой и обыденной фамилией — Уткин. Перекричать зал было немыслимо.
Уткин стоял за кулисами бледный и нервно кусал губы. Я обратился за помощью к Маяковскому:
— Владим Владимыч, прошу заступиться!
Маяковский шагнул на авансцену и поднял руку:
— Товарищи, это же неуважение к молодому поэту, давайте послушаем!
Уткин вышел на сцену при полной тишине. Он был в сапогах и в синей расстегнутой рубахе, из-под неё выглядывал уголок полосатой матросской тельняшки. Буйный костер взлохмаченных волос украшал его высоко поднятую голову. Он насупленно смотрел в зал. Сложившаяся обстановка была совсем невыгодна для первой встречи. Выступать в этой аудитории после Маяковского не всякий решился бы.
Уткин начал читать с подъёмом, вдохновенно. Аудитория была захвачена врасплох, и многим, вероятно, стало неудобно и стыдно за свое поведение. Когда он закончил чтение главы, в зале поднялся невообразимый шум.
— Уткина, Уткина! — кричала одна половина слушателей.
— Маяковского, Маяковского! — требовали другие.
Маяковский снова вышел на сцену.
— Видите, а вы не хотели слушать! — улыбаясь, сказал он. — Если хотите, из нового я прочту вам «Сказку о Пете, толстом ребенке, и о Симе, который тонкий…» Правда, эта вещь у меня ещё не совсем отделана…
— Просим, просим! — поддержали из зала.
Маяковский познакомил слушателей со своей новой сказкой. Затем Уткин дочитал поэму до конца и был награждён восторженными аплодисментами аудитории.
Широким шагом Маяковский пересёк сцену и дружески, от всей души пожал руку молодому поэту.
— Замечательно, товарищ Уткин громко поздравил он, — заходите, Мясницкая, 21, к Асееву. Мы всегда будем вам рады!
Владимир Владимирович постоянно интересовался бытом студентов. Узнав, что студенческое исполбюро организовало производственные мастерские, он охотно согласился написать несколько стихотворных реклам. В те годы был построен первый советский «небоскрёб» — дом Моссельпрома, у Арбатской площади. Вся огромная стена этого десятиэтажного здания была разрисована яркими рекламами на тексты Маяковского.
Своим товарищеским участием поэт оказал нуждающимся студентам значительную поддержку. Десятки вывесок и плакатов ежедневно увозились из производственных мастерских Вхутемаса. Стихи реклам запоминались с первого прочтения.
Последние комментарии
1 час 26 минут назад
1 день 11 часов назад
1 день 20 часов назад
2 дней 2 часов назад
2 дней 4 часов назад
2 дней 9 часов назад