Совершенно секретно: Альянс Москва — Берлин, 1920-1933 гг. [Сергей Алексеевич Горлов] (fb2) читать постранично, страница - 4

хранились, как правило, на квартире товарища Томаса. Они лежали в чемоданах, сумках, шкафах, иногда в толстых папках на книжных полках или за книгами. Передача денег производилась на наших квартирах поздно вечером, в нескольких картонных коробках весом по 10–15 кг каждая, мне нередко приходилось убирать с дороги пакеты денег, мешавшие проходу»^[11].

Конечно, при такой «конспирации» германская контрразведка была хорошо информирована об истинной деятельности бюро «товарища Томаса». Тем не менее ему удалось открутиться и от Коминтерна, и от германской контрразведки: отстраненный от руководства бюро и финансовых дел, он при содействии К. Радека сумел уехать из Москвы снова в Берлин, там продолжал пописывать в коминтерновских изданиях, после прихода нацистов к власти в 1933 г. бежал в Прагу, а в 1938 г. эмигрировал в США, где неплохо жил на «сэкономленные» коминтерновские капиталы вплоть до своей смерти в 1956 г.

Впрочем, вокруг «золота Коминтерна» кормились не одни Любарские и Рейхи. В дни работы III Всемирного конгресса Коминтерна летом 1921 г. замнаркома финансов РСФСР А. О. Альский направил в ИККИ возмущенное письмо: иностранные делегаты конгресса меняют валюту (суточные) на рубли, и на них скупают на московских барахолках золотые и платиновые изделия у бывших буржуев^[12].

С. А. Горлов совершенно правильно пишет, что нередко советские представители в Германии на переговорах по военному сотрудничеству «по совместительству» были двойными и даже тройными агентами — НКИД, Разведупра РККА и ИНО ОГПУ (ИНО — иностранный отдел), и во всех трех качествах привлекались к работе на мировую революцию. Так, в частности, случилось с военным атташе в Берлине Михаилом Петровым, который был в декабре 1923 г. арестован немецкой контрразведкой как активный участник подготовки «Красного Октября» в Германии осенью 1923 г. Между тем Петров одновременно вел с представителями «райхсмарине» переговоры о создании под Одессой базы для германских гидросамолетов. Немудрено, что после таких разоблачений в «деле Петрова» немцы от этого проекта отказались.

Надо сказать, что не все большевики в 20-х годах были фанатиками мировой революции. Например, Леонид Красин, ровесник Ленина, нарком внешней торговли и одновременно в 1923–1925 гг. посол СССР в Лондоне и Париже был сторонником геополитической стратегии в германо-советских отношениях, называя бредни о мировой революции «универсальным запором» (за это его очень не любил «демон революции» Лев Троцкий, так и погибший от руки сталинского убийцы в Мексике в 1940 г. непоколебимым адептом мировой пролетарской революции). Л. Б. Красин внес большой вклад в налаживание советско-германского военно-политического сотрудничества. Именно Красин еще в декабре 1920 г. в Париже на первом после войны собрании европейских банкиров и промышленников (своеобразном «Давосе» тех времен) активно поддержал идею послевоенного германского экономического «моста» между Антантой (Францией — Англией) и Советской Россией. 26 сентября 1921 г. из Берлина в совершенно секретном письме к Ленину он изложил программу военного сотрудничества Ваймарской Германии и Советской России, справедливо указывая, что помешать ее успешной реализации может только наше «доктринерство»^[13] (т. е. слепая вера в скорую мировую революцию). Увы, как справедливо отмечает автор, «доктринерство» большевиков оказалось живучим, и после прихода нацистов к власти они окончательно отказались от военного сотрудничества с Германией. Хотя Гитлер первоначально и посылал сигналы в Москву о готовности продолжить это сотрудничество: 23 марта 1933 г. в рейхстаге он заявил о намерении «сохранить дружеские отношения с СССР».

А ведь еще незадолго до этого, 10 сентября 1929 г., сам нарком обороны Клим Ворошилов, принимая с подачи Сталина главу очередной германской военной миссии генерала Хаммерштайна, говорил:

«Рейхсвер желает иметь базу для испытаний новых танков, обучения своих танкистов… Пожалуйста! Мы все это вам даем! И нечего нам припутывать Третий (Коммунистический) Интернационал к нашим чисто деловым отношениям»^[14].

Не освободился от этого «доктринерства» до конца и сам главный национал-большевик Иосиф Сталин, о чем свидетельствует текст речи Сталина на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) с участием некоторых руководителей Коминтерна 19 августа 1939 г. — за четыре дня до подписания «пакта Риббентроп — Молотов» (опубликован в журнале «Новый мир», 1994, № 12). Геополитически, по модели Первой мировой войны, Сталин предсказывал длительные боевые действия на западном фронте между Германией и Францией — Англией. Но идеологически Сталин остался доктринером — он по-прежнему, как и во времена Ленина, конечную цель Второй мировой войны видел в крушении капитализма и «советизации» всей Европы: «у нас будет широкое поле деятельности для развития