Маркиза де Ганж, или Несчастная судьба добродетели [Донасьен Альфонс Франсуа Альфонс Франсуа де Сад маркиз] (fb2) читать постранично, страница - 3

который даже раскаянием своим вредит несчастной Эфразии. В ущерб правдоподобию воображение де Сада придумывает такое количество ловушек, подстроенных доверчивой Эфразии братьями ее мужа, что, когда оба брата в отсутствие маркиза де Ганжа намереваются окончательно расправиться с его супругой, остается только удивляться, как она до сих пор им все прощала и ни о чем не догадывалась.

Но так как перед нами история не подлинная, а «похожая на роман», то удивляться нечему: как и в истории злоключений Жюстины, в «Маркизе де Ганж» автор задается целью подвергнуть испытанию добродетель. В садическом мире добродетель присуща только обреченным на гибель жертвам, и каждое испытание, которому эта жертва подвергается, становится очередным торжеством порока. И Жюстина, и мадам де Ганж уповают на Бога, однако Он не спасает ни одну, ни другую. Но если в «Несчастьях добродетели» откровен-

но возносится хвала пороку, то в «Маркизе де Ганж» во всеуслышание славятся добродетель и религия. И все же вряд ли можно воспринимать эти хвалы всерьез: они скорее являются выражением иронии и черного юмора, присущего де Саду. Автор объясняет трагическую гибель «прекрасной провансальки» роком, судьбой и тщательно описывает разного рода предчувствия и сны, посещающие красавицу. Однако это всего лишь прикрытие: на самом деле маркиза, как персонаж садического мира, должна умереть из-за своей добродетели. Возможно, поэтому де Сад не упомянул о реальном эпизоде с гадалкой Ла Вуазен, предсказавшей маркизе де Ганж скорую гибель. Среди подлинных событий жизни героини он отобрал только те, которые укладываются в его философию торжествующего порока. Уверенный, что душа порока еще чернее его деяний, он представляет братьев де Ганж как инфернальное трио, где главная роль отводится аббату: «...маркиз был готов внимать клевете, нашептываемой ему аббатом, а шевалье был готов исполнить любой злой умысел среднего брата». Как известно, после совершения преступления именно аббат устроился лучше всех братьев и спокойно дожил до почетной кончины; возмездие, настигшее его, — всего лишь авторская фантазия. Заявленное в предисловии нежелание огорчать добродетель не более чем ширма, за которой скрывается сардоническая усмешка маркиза. Насмешкой над добродетелью в лице Эфразии и одновременно профанацией образа Святой Девы является также картина, на которой художник по приказу маркиза де Ганжа изобразил Богоматерь, наделив ее чертами Эфразии. Получается своего рода двойная игра, театр в театре, роман в романе: заглавие обещает историю маркизы де Ганж, а читаешь про несчастную судьбу добродетели.

В отличие от развратников, причинявших Жюстине не только моральные, но и физические страдания, недруги маркизы де Ганж до самого конца причиняют Эфразии в основном моральные страдания и произносят довольно мало речей, раскрывающих их порочный образ мыслей. Но от этого принципиальное сходство злоключений обеих героинь де Сада не становится меньше. А вдруг именно из-за этого сходства, из-за литературного родства Жюстины и маркизы де Ганж, аморальных развратников из романа «Жюстина...» и братьев де Ганж, де Сад и решил издать «Маркизу де Ганж» анонимно? После конфискации рукописи романа «Дни в замке Флорбель» он вполне мог предположить, что к его новым произведениям, пусть даже самым невинным, отнесутся предвзято. Тем более что во время написания романа над ним витала угроза перевода его из Шарантона в крепость Ан. Но это лишь предположения. Поэтому, раскрыв историческое сочинение «Маркиза де Ганж», мы читаем, что автор его, Донасьен Альфонс Франсуа де Сад, чье имя почему-то не было указано в первом издании романа, изменил реальные события в угоду добродетели.

Е. Морозова

МАРКИЗА ДЕ ГАНЖ Роман

Предисловие автора

Мы предлагаем вам не вымысел; с ужасными событиями, подлинность которых подтверждена многократно, мы ознакомились, прочитав «Знаменитые процессы». Европа содрогнулась, узнав о плачевной кончине несчастной маркизы. Да и кто мог бы остаться равнодушным? Где нашлась бы черствая душа, не исторгнувшая из себя ни слезинки?

Но почему изложенные нами события не полностью совпадают с теми, о которых говорится в воспоминаниях того времени? А потому, что тот, кто издал «Знаменитые процессы», не знал всей истины, ибо в мемуарах, коими он располагал, сказано далеко не все. И мы решили поведать об этих печальных событиях более подробно, нежели тот, кто узнал о них из немногих записей, которые ему удалось раздобыть. Но тогда почему нам так хочется назвать наш труд романом?

Да потому что история эта необычайно похожа на роман. И если под нашим пером трагические приключения не лишились присущих им разнообразных красок, значит, можно смело утверждать, что мы не исказили факты, а значит, не представили это поистине образцовое романическое повествование в исключительно темном свете. Вряд ли Господу было бы