Пестрая компания (сборник) [Ирвин Шоу] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (58) »
Шоу Ирвин Пестрая компания
Стенания мадам Решевски
Телефон звонил не переставая. Звонок нарушал покой элегантной, чуть тронутой ночным беспорядком комнаты. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь занавеси, рождали на стенах и потолке спальни небольшие светлые полоски. Хелен вздохнула, повернулась на постели и, не открывая глаз, потянулась к телефонной трубке. Звон прекратился. Хелен снова вздохнула — это был вздох облегчения, — и лениво поднесла трубку к уху. С противоположного конца провода до неё, словно из колодца, долетел глубокий, рыдающий, исполненный горечи голос. — Привет, мама, — сказала Хелен, со все ещё закрытыми глазами. — Хелен, — произнесла мадам Решевски, — как ты поживаешь? — Прекрасно, — ответила Хелен. Осознав всю безнадежность своего положения, она потянулась под одеялом и спросила: — Сколько сейчас времени, мама? — Девять часов. Хелен недовольно скривилась, ещё крепче смежила веки и мягко произнесла: — Мамочка, дорогая, разве есть необходимость звонить в такую рань? — В твоем возрасте, — прорыдала мадам Решевски, — я была на ногах уже в шесть утра. Я трудилась так, что мои пальцы истирались до костей. Женщине, которой уже тридцать восемь лет, не следует проводить свою жизнь во сне. — Почему ты всегда говоришь, что мне тридцать восемь? — запротестовала Хелен. — Мне пока ещё тридцать шесть! — Хелен, дорогая, — сквозь слезы, но, тем не менее, весьма холодно произнесла мадам Решевски, — я всегда говорю то, в чем совершенно уверена. Хелен, наконец, медленно с усилием открыла глаза и посмотрела на полоски света на потолке. — Почему ты плачешь, мама? Трубка на некоторое время замолчала, но затем на другом конце провода снова раздались рыдания, в которых слышались боль, отчаяние и глубокая скорбь. — Ну, скажи же что-нибудь, мама. — Я должна навестить могилу папочки. Тебе следует сейчас же приехать ко мне и отвезти меня на папину могилу. — Мама, — со вздохом произнесла Хелен, — мне сегодня обязательно надо побывать в трех различных местах. — Неужели это мой ребенок?! — прошептала мадам Решевски. — Моя дочь?! Вы слышите, она отказывается отвезти свою мать на могилу своего отца! — Завтра, — умоляюще сказала Хелен. — Не могла бы ты отложить поездку на завтра? — Сегодня! — прогремел над Манхэттенскими Высотами голос мадам Решевски. Это был мощный, полны трагизма голос. Такой голос у неё был в те старые добрые дни, когда она расхаживала по сцене, или в те моменты, когда обнаруживала, что мачеха опять носит драгоценности её бедной покойной мамы. — Проснувшись сегодня утром, я услышала голос. «Иди на могилу Авраама!», сказал мне этот голос, «Немедленно отправляйся на могилу своего супруга!» — Мамочка, — как можно ласковее сказала Хелен, — папа умер пятнадцать лет тому назад и из-за одного лишнего дня он не рассердится. — Забудь об этой ничтожной просьбе, — с величественной безнадежностью в голосе произнесла мадам Решевски, — и прости меня за то, что посмела побеспокоить тебя по столь пустяковому поводу. Отправляйся по своим делам. Иди в Салон красоты, веселись на коктейлях. А до могилы твоего покойного папочки я доберусь на подземке. — Я буду у тебя через час, мама, — закрыв глаза сказала Хелен. — Весьма подходящий автомобиль для посещения кладбища, — заметила мадам Решевски, когда они проезжали через Бруклин. Она сидела прямо, словно маленькая девочка в классе. Каждая складка её прекрасного котикового манто, каждый оттенок её мастерски наложенного макияжа, каждое движение её затянутых в шелк ног отметали все утверждения о том, что мадам Решевски уже исполнилось семьдесят три года. Оглядев с презрением красную кожу и хром открытой двухместной машины Хелен, мадам Решевски сказала: — Спортивная модель. Великий человек покоится в могиле, а родственники приезжают к нему на открытом автомобиле кремового цвета. — Другой машины у меня, мама, нет, — ответила Хелен, легко удерживая руль своими выразительными, туго затянутыми в кожу пальчиками. — Остается лишь радоваться, что и её у меня не отняли. — А разве я не говорила, что этот человек для тебя не годится? Разве не говорила? — спросила мадам Решевски, одарив дочь ледяным взглядом серых глаз, бездонную глубину которых подчеркивали умело наложенные вокруг них голубые с розовыми блестками тени. — А я ведь тебя предупреждала много лет тому назад. Разве это не так? — Так, мама. — И теперь ты считаешь удачей, когда получаешь алименты шесть раз в год вместо положенных двенадцати, — с горьким смешком, сказала мадам Решевски. — Меня никто никогда не слушал. Даже мои дети. И в результате они страдают. — Да, мама. — То же самое и с театром! — воскликнула мадам Решевски, сопроводив восклицание яростным взмахом рук. — Могу ли я спросить, почему ты в этом сезоне не выходишь на сцену? — Видимо, потому, что в этом сезоне для- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (58) »
Последние комментарии
5 часов 18 минут назад
15 часов 38 минут назад
1 день 4 часов назад
1 день 11 часов назад
1 день 12 часов назад
1 день 13 часов назад