В Гаване идут дожди [Хулио Травьесо Серрано] (fb2) читать постранично, страница - 4
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Таких, как я, называли обменщиками, хотя следовало бы называть агентами по обмену жилплощади. В других странах существуют, например, коммерческие или биржевые агенты, агенты по продаже недвижимости, а я был агентом по обмену. – Чем же все-таки занимается такой человек? – спросила меня одна старая сеньора, которая, видимо, была не в курсе того, что делается в нашей стране. Может, она спала без просыпу все тридцать лет, а может, попросту не высовывала носа на улицу или впала в маразм. Я терпеливо втолковывал ей, что при сложившихся обстоятельствах у нас нельзя купить дом, а потому, если кому-нибудь срочно захочется изменить жилищные условия, он может обменять свое жилье на другое, прибегнув к моим услугам, услугам посредника. Если, например, у вас есть квартира из двух комнат, а какой-то сеньор живет в трехкомнатной квартире, но хочет иметь меньшую жилплощадь, я вас свожу друг с другом, и в итоге обе стороны мне платят за услугу. Не так много, но хватает, чтобы выжить. Раньше у меня было более доходное занятие – я менял валюту, то есть обменивал песо на доллары и наоборот. Например: доллар за семь песо, за десять – покупаю, за двадцать, за пятьдесят – покупаю, покупаю, доходит до семидесяти, тысячи людей бегут из страны на плотах из автопокрышек, песо падает, доллар растет до ста, ста двадцати за песо – покупаю, падает доллар, растет песо – продаю, правительство объявляет о государственной поддержке экономики – продаю, покупаю… Валютным обменом я промышлял до тех пор, пока полиция не задержала моего компаньона, и мне пришлось покончить с этой увлекательной нелегальной деятельностью. Обменщик или валютчик – занятия гораздо более приятные и чистые, нежели могильщик или мусорщик. Освоить эти две профессии мне предложили после того, как выгнали с последней работы. В ту пору моя жена Бэ-би и мои близняшки-дочки еще заполняли мою жизнь. – Куда пойдешь работать? – спросила Бэби с некоторым беспокойством. – Могилы рыть или мусор собирать, – пробормотал я, еле ворочая языком. – Могилы, мусор! – Ее беспокойство сменилось удивлением. – Ты же блестящий журналист! – В Министерстве труда для меня больше ничего не нашлось, – выдавил я из себя. – Только это или рубка тростника в Камагуэе. – Что ты будешь делать? – В ее голосе уже слышалась явная тревога. – Если не пойдешь работать, тебя могут засудить по закону о тунеядцах. – Тревога уступала место ужасу. – Не пойду никуда, и пусть делают, что хотят, – твердо сказал я. – Как же мы будем жить? Моей зарплаты не хватит. – Ужас перешел в отчаяние. – Что-нибудь найдется, – сказал я не слишком уверенно. Мне тут же вспомнился доктор Томас, персонаж Милана Кундеры, который в Чехословакии был вынужден стать мойщиком витрин. И гулял себе доктор по Праге, отмывая до блеска стекла и заводя знакомства с прекрасными дамами. Я бы не глядя согласился на такую работу, да вот сотрудник министерства ничего подобного мне не предложил. Наверное, потому, что в Гаване нет обычая мыть витрины в торговых заведениях. Однако случается и везение. По ходатайству моего прежнего шефа Алехандро Рохаса меня направили в один старый книжный магазин. Прекрасных дам я там не встретил, но нашел массу никчемных африканских, советских, болгарских и других авторов, славных бумагомарателей, которых мне надо было осилить, равно как и понять все эти цифры и опыты по химии. Разочаровавшись в подобном занятии и стремясь улизнуть из-под надзора невежды-администратора, сообщавшего начальству, что, мол, я во время рабочего дня читаю не то, что надо, и недостойно комментирую события нашей жизни, я перебрался на другое место, потом опробовал второе и третье на государственной службе, но всякий раз натыкался на ту же никчемность и безалаберность. Наконец, когда мне опостылело слушать всех, кому не лень командовать, и когда Бэби с двойняшками, увы, остались в прошлом, я покончил с карьерой государственного служащего и стал помощником одного старика, который вместе со своим сыном занимался частной перевозкой вещей на разбитом допотопном грузовичке. Старик перевозил по всему городу мебель, холодильники и телевизоры. Узнав о моей исконной профессии, он стал называть меня поэтом. «Давай пошевеливайся, поэт!» –
Последние комментарии
28 минут 20 секунд назад
29 минут 21 секунд назад
2 дней 18 часов назад
2 дней 19 часов назад
2 дней 19 часов назад
2 дней 19 часов назад