2medicus: Лучше вспомни, как почти вся Европа с 1939 по 1945 была товарищем по оружию для германского вермахта: шла в Ваффен СС, устраивала холокост, пекла снаряды для Третьего рейха. А с 1933 по 39 и позже англосаксонские корпорации вкладывали в индустрию Третьего рейха, "Форд" и "Дженерал Моторс" ставили там свои заводы. А 17 сентября 1939, когда советские войска вошли в Зап.Белоруссию и Зап.Украину (которые, между прочим, были ранее захвачены Польшей
подробнее ...
в 1920), польское правительство уже сбежало из страны. И что, по мнению комментатора, эти земли надо было вручить Третьему Рейху? Товарищи по оружию были вермахт и польские войска в 1938, когда вместе делили Чехословакию
cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
недоумение.
— Откуда что берется?
Смит пожал плечами:
— Как я понимаю, для него это игра. Он так и не повзрослел. Сам вымахал, а ума не набрался. Не принимает войну всерьез. Считает, мы все поиграть вышли.
Мелтер выругался.
— К черту такие игры. — Он бросил на Джонни неприязненный взгляд. — Я и раньше к нему присматривался: носится как шальной, а все еще жив. Так и приплясывает да еще вопит как сопляк: «Мимо!». А если уложит фрица, орет: «Готов!» Что ты на это скажешь?
Джонни заворочался, бормоча во сне. Некоторые слова прозвучали вполне отчетливо, хотя и негромко: «Мама! Эй, мама! Ты где? Мама! Ты тут, мама?»
Смит потянулся к Джонни и взял его за руку. Джонни, не просыпаясь, сжал ее и прошептал со слабой улыбкой: «Ой, мама…»
— Дожили, — сказал Смит, — теперь я еще и мама.
Все трое пару минут молчали, после чего притихший Мелтер нервно кашлянул:
— Как-нибудь… надо бы открыть ему глаза: смерть — это не шутка, война настоящая, а пуля может разворотить живот. Давай растолкуем ему, когда проснется.
Смит отодвинул руку Джонни. Он буравил Мелтера взглядом, и с каждым словом его лицо становилось бледнее и суровее:
— Вот что я тебе скажу. Не лезь сюда со своей философией. Что одному мило, то другому гнило! Пусть себе витает в облаках. Мы с ним вместе с «учебки», он мне как брат. Я знаю, что говорю. Если его до сих пор не взяла пуля, то единственно потому, что он думает так, как думает, и верит, что война — забава, а мы все — пацаны! А ты прикуси язык, не то я тебе надену кирпич на шею и пущу плавать в реке Гальяно, усек?
— Ладно, ладно, не кипятись. Просто я думал…
Смит поднялся на ноги.
— «Думал»! Ты думал! То-то у тебя рожу перекосило! Хочешь, чтобы его укокошили? Да ты весь почернел от зависти! Слушай, что я тебе скажу. — Смит яростно махнул рукой. — Вали отсюда! Впредь твое место — там, где нас нет! Хорош трендеть! Убирайся к черту!
Жирное лицо Мелтера сделалось красным, как итальянское вино. Он сжал винтовку. У него чесались руки.
— Это — насмешка, — хрипло, через силу выдавил он. — Насмешка над нами, что он еще топчет землю. Насмешка, что он жив, а мы умираем. Уж не предлагаешь ли ты мне его полюбить? Ха! Он и меня переживет, что ж теперь, целоваться с ним? Не дождешься!
Мелтер удалялся коротким, неровным шагом: негнущаяся, но подрагивающая спина, тонкая, как шопмол, шея, сжатые кулаки.
Смит провожал его взглядом. И кто меня за язык тянул, сокрушался он. Зачем только я его отшил? Теперь он, как пить дать, заложит нас капитану, а тот отправит Джонни на комиссию, в дурдом. А оттуда, чего доброго, его отошлют назад, в Штаты, и я потеряю лучшего друга. Господи, Смит, ты просто баран. Чтоб тебе челюсть свело!
Джонни просыпался, потирая глаза натруженными кулаками деревенского парня и одновременно нащупывая языком — там, где мог достать, — шоколадные крошки, прилипшие к подбородку.
Они вместе, Джонни Куайр и рядовой Смит, начали подъем на следующую высоту. Джонни, как всегда, прокладывал путь, отплясывая свой немыслимый танец, а Смит с осторожностью и без всякого воодушевления замыкал шествие; он опасался там, где Джонни и не думал бояться, был осмотрителен, когда Джонни шел напролом, стонал, когда Джонни хохотал под вражеским огнем…
— Джонни!
Это было неизбежно. Когда Смит почувствовал, как пуля впилась ему в правый бок, повыше бедра, и боль застучала, забилась, запрыгала по всему телу под воздействием страшной силы, а кровь пульсирующими толчками заструилась сквозь неожиданно онемевшие, скользкие пальцы и ударила в нос кошмарным химическим запахом, тогда он понял, что это — неизбежность. Он снова прокричал что было мочи:
— Джонни!
Джонни остановился. Он бегом вернулся назад, широко улыбаясь, но при виде лежащего Смита, который отдавал земле свою кровь, улыбка сошла с его лица.
— Эй, рядовой Смит, в чем дело? — встревожился он.
— Я… я прикинулся раненым, — выдавил опирающийся на локоть Смит, не поднимая глаз и хватая ртом воздух. — Ты… иди вперед, Джонни, я уж как-нибудь.
Джонни стал похож на ребенка, которому велели встать в угол.
— Эй. Так нечестно. Что ж ты не сказал? Я бы тоже прикинулся раненым. А так я вырвусь слишком далеко вперед, и ты меня не догонишь.
Смит натужно улыбнулся, превозмогая боль; из раны хлестала кровь.
— Ты и так всегда впереди, Джонни. Мне до тебя далеко.
Это было чересчур тонко для Джонни, который насупился и смущенно заявил:
— Я думал, ты мне друг, Смит.
— А как же? Конечно, я твой друг, Джонни, это так. — Смит закашлялся. — Честно. Но ты пойми: я вдруг устал. Раз — и выдохся, с кем не бывает. Потом объясню. Короче, я решил прикинуться раненым.
Джонни повеселел и опустился на корточки:
— И я с тобой.
— Еще чего! — Смит попытался подняться, но боль зажала его в горячие, крепкие тиски, и он с полминуты молчал. — Ты, вот что… Не суй свой нос… Доберись до Рима, черт тебя возьми!
Джонни недоумевал:
— Ты со мной не играешь… в раненых?
Последние комментарии
16 часов 59 минут назад
17 часов 18 минут назад
17 часов 27 минут назад
17 часов 28 минут назад
17 часов 31 минут назад
17 часов 48 минут назад