Про разных драконов и всяческих королей [Марина Владимировна Добрынина] (fb2) читать постранично, страница - 3

девственницей. Девушкой весьма строгого, но своеобразного воспитания. Ей, как и прочим благородным девицам, с детства внушали тот факт, что до брака нужно дожить невинной. В том смысле, что и поцелуи — грех, а не то что там что-то иное.

Вместе с тем, дожидаться этого самого главного момента в жизни девицы она должна была у себя в светлице — окруженная мамками-няньками, с пяльцами в руках, и весьма лимитированным правом на общение. Будь Урия во времена младенчества принцессы чуть более богатой, а соседи ее чуть менее наглыми, возможно, так бы оно и было. Но…

А впрочем, может и не было бы. Король Миклуш, отец Лизандры, был интересным человеком. С весьма специфичными взглядами на жизнь. В частности, он считал, что детям должна быть предоставлена определенная свобода. Да и не только детям. Миклуш был весьма либеральным монархом. Все его правление строилось на принципе: пока я что-то не повелел, можете хоть на голове стоять. Повелевал же он редко, стараясь этим своим правом не злоупотреблять. Указанный выше принцип распространялся и на взаимоотношения с членами семьи.

В результате у маленькой Лизандры было лишь два ограничения: во-первых, до свадьбы нужно себя блюсти в чистоте (как мы уже говорили), во-вторых, за кого папа скажет, за того она замуж и пойдет. Это объяснялось тем, что, со временем, Миклуш намеревался выгодно сплавить Лизандру замуж и хотел, чтобы какие-либо претензии по поводу недостатков переданного товара ему не предъявлялись.

Остальное короля не касалось.

Вот и вышло так, что росла кроха Лизетт вместе с братьями, а вовсе не в этой, как ее там, светелке. И занималась практически тем же, что и юные принцы. Тренировки так тренировки, поход так поход, пьянка так пьянка. Но подпускать к себе кого-то? Ни-ни! И хотя братья ее давно уже перепробовали множество лиц женского пола, сама Лизандра оставалась прямо-таки, как первый снег — холодной и нетронутой.

Некое представление о происходящем в брачную ночь процессе она имела. То есть, в теории подкована была. И даже некоторые элементы практического воплощения наблюдала. Ну, понима

ете, в походе всякое бывает. И, вместе с тем, она ну очень плохо представляла себе, как это может произойти с ней. Ну как?! Как?!!

Ее собственная влюбленность в Роланда как-то пока не требовала воплотить себя в физическом контакте. Он нравился Лизандре как… как нравятся хорошие картины и породистые лошади. У него был приятный голос и нераздражающие манеры, он был умным и властным. Он хорошо выглядел, и не пытался объяснить будущей супруге, как ей следует жить. Он, похоже, воспринимал ее такую, какая она есть. И это очень-очень импонировало Лизандре.

Но это не значит, что она не боялась. И не надеялась на то, что Роланд сможет или захочет сделать так, чтобы страх отступил перед его лаской и ее желанием.

Ах, если бы король был чуть менее пьяным и чуть более внимательным и нежным.

Но Роланд искренне считал Лизандру всего лишь удачным приобретением. И его расположение к ней носило дружески-покровительственный характер, и не более того.

Без платья, облаченная в одну лишь полупрозрачную сорочку, Лизандра показалась Роланду не просто привлекательной, а даже соблазнительной. Похоже, процесс изготовления наследников обещал быть приятным и интересным.

Король переменил свое мнение, когда, вместо ласковой покорной кошечки обнаружил в своей постели сначала испуганную истеричку, а затем разъяренную кобру. Истеричка рыдала взахлеб, умоляя ее не трогать, кобра шипела и царапалась, щедро раздавая при этом обещания лишить тело короля целостности и исключить в дальнейшем возможность получения от него какого-либо потомства.

Роланд имел еще шанс все исправить, тем более, что и истеричка, и кобра в душе готовы были сдаться, но вместо этого король фыркнул и удалился.

В общем, фактическое исполнение брака в ту ночь так и не произошло.

И в следующий раз ситуация повторилась. Роланд занервничал. Считая себя, не без оснований, интересным мужчиной, государь исключал возможность применения насилия по отношению к жене. Меж тем последняя любую его попытку исполнить супружеский долг категорически отвергала, не в силах объяснить Роланду, что именно она от него ждет. А он, видимо, не задумывался о том, что собственность иногда нужно уговаривать. А может, может это просто не было для него первостепенной задачей. Работа ведь не будет ждать. Долг перед Родиной — превыше всего.

Ситуация явно вышла из-под контроля. Король страдал от бессилия, Лизандра рыдала, ожидающие традиционного выноса окровавленной простыни придворные уже и не знали, что подумать.

— И теперь я не знаю, что делать, — закончил свое повествование Роланд.

— Так значит, ты ее не любишь, — задумчиво проговорил дракон.

— Боже мой! — раздраженно воскликнул король, — мы же взрослые люди! Какая любовь?! Это сделка! Просто сделка. Одна из крупнейших сделок в моей жизни. И, как я сейчас понимаю, не слишком успешная.