«Украинский вопрос» в политике властей и русском общественном мнении (вторая половина XIХ века) [Алексей Ильич Миллер] (fb2) читать постранично, страница - 103

мягкая политика, предлагавшая­ся Дондуковым-Корсаковым, помогла бы украинскому движению.

И тут мы подходим к другому серьезному поводу усомниться в тезисе Миллера о поражении «общерусского проекта» уже в XIX веке. Теперь стоит взглянуть на ту же проблему с противоположного полюса той «структуры», то есть «реальности большой длительности», которую представляет собой «украинский вопрос» — а именно с точки зрения советского опыта. В самом ли деле спор «русского» и «украинского» проектов был решен еще до 1917 года? В этом по меньшей мере трудно быть уверенным, тем более что история украинского вопроса после 1881 г. находится за пределами монографии, а существующие исследования, как кажется, пока не доказали, что в момент прихода к власти большевиков альтернатив уже не существовало.

Русификаторская политика Александра III, непоследовательность Николая II с его привычкой делать «шаг вперед и два шага назад», насилия, творившиеся русскими оккупационными властями в Западной Украине (Восточной Галиции) в 1914-1915 гг. — все это больше помогало украинскому национализму, чем препятствовало ему. И все же трудно не признать, что поражение «русского» проекта и невозможность его возобновления стали очевидны в годы Октябрьской революции и гражданской войны.

Была ли «украинизация» тактическим отступлением большевиков или исполнением принципи­альных программных замыслов, в данном случае не имеет значения. Украинский национальный проект (среди прочих аналогичных проектов) был осуществлен в 1920-е годы интернационалиста­ми-большевиками, и в этом, конечно, есть немалая толика исторической иронии. В период стали­низма, и позднее успехи «украинизации», несмотря на все попятные движения, репрессии, систе­матическую борьбу с «буржуазным национализмом», были закреплены, Малороссия окончательно стала Украиной и декабрьский референдум 1991 г. поставил точку во многовековом политическом процессе, хотя сопутствующие этнические и культурные противоречия, органические связи Украины с Россией и всем русским и великорусским скорее всего еще надолго (или даже навсегда) сохранят­ся. Все это, в целом, очевидно, и вряд ли может быть оспорено с научных позиций, да это было бы малоинтересно. Однако, самый факт, что «украинизация» своей предпосылкой имела радикальный слом прежних российских институтов и традиций, без которого она вряд ли бы вообще началась, и что русские и украинцы (в большинстве, как кажется) до сих пор осознают свою связь совсем не так, как они осознают свои связи, скажем, с татарами, армянами или поляками, а многие русские и украинцы, однажды задумавшись, не готовы увидеть в себе лишь великорусов и лишь украинцев — дает почувствовать и увидеть (а доказать тут, в области сослагательности, ничего не возможно), что и после 1917 г., не случись революции, дела могли бы пойти иначе. Собственно, это признается и Миллером, хотя он, не раз, подчеркнув наличие вполне осязаемых альтернатив в XIX в., жертвует осторожностью ради придания остроты и эффектности тезису о проигранной уже к 1917 г. русской партии.

Чтобы быть правильно понятым, хочу лишний раз отметить, что не считаю искусственным «со­творение» украинской нации в XX в., не отрицаю того, как представляется, очевидного к сегодняш­нему дню факта, что всякая нация и всякий национализм (в том числе русская нация и русский национализм) рождаются на 9/10 из соответствующих «проектов», и потому они есть творение, а не субстанция исторического процесса (а из этого вытекает, кстати, и очень вероятное «отмирание» наций, о котором так долго говорили коммунисты). Речь идет лишь о том, что хронологический диа­пазон, в котором и «украинская» и «большая русская нация» оставались потенцией, а не реально­стью был шире, чем предполагает Миллер, а, с другой стороны, запас прочности, набранный второй из этих двух альтернатив к середине XIX века был много больше, чем у «украинского проекта», и этим, повторим, можно объяснять известную «нерадивость» (с. 235) русского правительства и близ­ких к нему интеллектуалов в решении «украинского вопроса».

 Примечания

1. Миллер А.И. «Украинский вопрос» в политике властей и русском общественном мнении (вторая половина XIX в.). СПб. 2000 (далее указания на страницы книги — в тексте статьи).

2. Соловьев А.В. «Святая Русь» (очерк развития религиозно-общественной идеи).—Сборник русского археоло­гического общества в Королевстве СХС (1927), с. 77—113. Англ, перевод (с изменениями): Holy Russia. The History of a Religious-Social Idea. Mouton, 1959 (Musagetes. Contribution to the History of Slavic Literature and Culture. Ed. By D. Cizevsky. XII)

3. Лучшая работа об «Истории русов»: Borschak E. La legende historique de l’Ukraine «Istorija rusov». Paris. 1949

(Дмитриев Михаил Владимирович—доктор исторических наук, доцент Исторического факультета Московского государственного университета).

«Вопросы истории», № 8/2002. Текст отсканирован автором сайта.