Женитьба Лоти [Пьер Лоти] (fb2) читать постранично, страница - 3

говорит только на родном языке.

– Добро пожаловать! – повторила владычица Таити и снова показала длинные, как у людоеда, зубы.

Я ушел, завороженный диковинным приемом…

VIII

До четырнадцати лет Рараху практически не покидала хижину приемной матери на берегу ручья Фатауа в округе Апире.

Что она делала? Да ничего! Мечтала, пела, гуляла с подружкой Тиауи в ближайшем лесу, плескалась в ручье… Девчушки, беззаботные веселые созданья, только что не жили в воде – плавали и резвились, как золотые рыбки…

IX

Не подумайте только, что Рараху была совсем необразованной: она умела читать по-таитянски Библию и твердым крупным почерком писала нежные слова на родном языке. Она даже кое-что смыслила в орфографии – условной орфографии монахов из братства Пикпюс,^[13] составивших полинезийский словарь, написанный латинскими буквами.

Право, многие девочки в наших деревнях знают меньше этой дикарки. Ученье в миссионерской школе давалось ей легко, и, если бы не природная лень, она могла бы получить недурное образование.

X

Пройдите полчаса по дороге к Апире, сверните направо через кусты – и увидите большой пруд у подножия скалы. Из пруда каскадами вытекает дивно прохладная и прозрачная вода ручья Фатауа.

Там ежедневно собирается изысканное общество – все красотки Папеэте. Целыми днями напролет девушки валяются на травке, щебечут, поют, плавают и ныряют, как рыбки. В муслиновых туниках заходят они в искрящуюся воду, а выйдя на берег, не раздеваются – так и спят в мокрых одеждах, как наяды… В поисках приключений туда нередко заглядывали моряки. Царила там негритянка^[14] Тетуара. Несчетное количество апельсинов и гуаяв^[15] съедалось под пышными кронами прибрежных деревьев.

Тетуара происходила из черных меланезийских канаков.^[16] Какой-то европейский корабль подобрал ее на острове близ Новой Каледонии и завез за тысячу миль от родины, в Папезте. Здесь она выглядела как зулуска^[17] среди английских барышень.

Неистощимо жизнерадостная, веселая как обезьяна, бесстыдная, она собирала вокруг себя шумное и оживленное общество. Ленивые подруги ценили Тетуару, охотно подчинялись ей; у ручья Фатауа она слыла влиятельной персоной.

XI

ЗНАКОМСТВО

Впервые я увидел малышку Рараху в тихий знойный полдень. Юные туземки, разомлев от жары, дремали на берегу ручья в траве, опустив босые ноги в прохладную воду. Неподвижная тень тропической зелени защищала от палящих солнечных лучей; крупные бархатно-черные бабочки с большими бурыми пятнами лениво перелетали с цветка на цветок; иногда садились на кого-нибудь из нас и замирали, не в силах взмахнуть тяжелыми крыльями. Воздух был насыщен неведомыми пряными ароматами. Я поймал себя на том, что уже поддался разнеживающей лени, волшебным чарам Океании…

Неожиданно в неподвижной тишине послышался легкий шелест листьев, раздвинулись ветви мимоз и показались две девочки. Они осторожно осмотрелись, как мышки, вылезшие из норки.

На хорошеньких головках – венки из листьев: бедра обмотаны таитянскими юбочками-парео, синими с желтыми полосами, стройные смуглые тела обнажены, черные волосы распущены. Убедившись, что все спокойно и поблизости не видать белых людей, малышки бросились в воду, прямо туда, где водопад рассыпался жемчужными брызгами; вода запенилась еще сильнее.

Одна из девочек, более красивая, была Рараху, вторая – ее неразлучная подружка Тиауи.

Они плескались, по-детски пищали и брызгались. Зрелище изумительное! Я затаился в высокой траве, боясь спугнуть малышек, – на мне был синий морской китель с золотым позументом. Тетуара скорчила уморительную гримасу и против моей воли подняла мою руку высоко над травой и помахала ею, словно пугая птиц.

Девочки заверещали от ужаса и бросились прочь, как воробушки при виде бабуина.^[18]

Так Рараху вошла в мою жизнь.

XII

– Вот глупышки! – засмеялась Тетуара. – Все у них не как у людей. Их стережет старуха Хуамаине, больно строгая, не разрешает с нами водиться. Подумаешь!

Тетуаре очень захотелось, чтобы я приручил этих девочек.

– Попробуй! – настойчиво тормошила она меня. Бесстыдная негритянка показала мне неприметную тропинку среди зарослей гуаяв; всего в сотне шагов от нашего пруда есть такой же, но расположенный повыше, гам меньше народу. Ручей Фатауа протекает через грот, образуя уединенную купальню. Ее и облюбовали подружки. В гроте-купальне, можно сказать, прошло их детство.

Это был укромный утолок под кронами густолиственных хлебных деревьев, гуаяв, акаций и нежных мимоз. По гладким камешкам журчала прозрачная вода; доносился смутный шум с большого пруда, смех и