История болезни [Ева Израилевна Весельницкая] (fb2) читать постранично, страница - 2

раз нормальная карта пришла, так, если у меня «тройка», то у него ― «стрит», у меня «флеш», так у него игры нет.

― Не ворожи, Иван, я еще сегодня к столу не подходила.

― А и не надо. Сонечка, да бросай ты эту бодягу. Молодая, умная, что тебе негде таланты проявлять? На что жизнь тратишь?

― Ну, да. Тебе бы говорить, а мне бы слушать. Ты что последние деньги проиграл?

― Не дождутся. Я тебе, что Геолог?

Мы оба невольно оглянулись на ближайший игровой стол, где недвижной тенью стоял человек, имени, которого никто в казино не знал. Как и почему к нему прилипла эта кличка, тоже. Поговаривали, правда, что когда-то он, действительно был геологом, причем не рядовым тружеником, а известным ученым, руководителем экспедиций, отыскавшим немалые богатства для этой страны, и, что совсем удивительно, страной этой не забытый и обласканный. Но мало ли что говорят.

Сейчас этот человек был похож на бледную тень, которая безмолвно и неподвижно подолгу стояла у игорного стола, или неуверенно слонялась по залу. Иногда, очень редко, он играл по маленькой, и даже дилеры радовались, если ему удавалось что-нибудь выиграть. А я еще помнила, времена, когда он играл крупно, легко проигрывая, спокойно принимая выигрыш, веселый интеллигентный игрок-джентельмен. Но…

Кто может сказать, как это происходит и милый любитель выпить становится зависимым и безвольным алкоголиком, а беспечное покуривание «травки» вдруг превращается в ужас наркотической зависимости? Хорошенькое словечко придумали совершенно бессильные перед этим врачи, психологи, наркологи ― «предрасположенность». Не спасти, не вылечить. «Предрасположенность» ― так плечиками пожмут и ручками разведут, и давай опять с важными мордами умные и никому непонятные слова говорить. Так и тут. А как лихой и азартный или спокойный и корректный игрок вдруг превращается в жалкого и несчастного, как бы эти умники сказали «рулеткозависимого» или «покеропривязанного», по моему никто этого так и не знает. Предрасположенность.

Но здесь казино, здесь нет психологов и психотерапевтов, здесь игроки, а игроки, народ в основном суеверный и поэтому относятся к «больным» в меру своих суеверий ― по-разному. Кто старается не замечать, кто настойчиво требует, что бы такой никогда, ни под каким видом с ним рядом не стоял во время игры, кто никогда не подойдет к столу, где мается этот несчастный. А не которые ведут себя, как мы с Иваном. Как подает благостный после воскресного посещения церкви купчина нищему у паперти, чтобы за душу его помолился да беду отвел, так и мы подаем таким на удачу, после выигрыша. Собственно и знакомство наше началось, когда мы оба заметили родство наших игроцких примет, а значит и некое родство отношения к самому этому занятию, или просто внутреннее родство. Как там: члены одной семьи редко вырастают под одной крышей.

* * *

По-моему в тот вечер я выглядела особенно хорошо. Приехала в казино, не заезжая домой, не переодевшись, прямо из той совершенно отдельной жизни. Еще молодая, но уже совершенно взрослая женщина в элегантном костюме, который может позволить себе дама свободной профессии на официальном мероприятии: цвет черный, крой экстравагантный. Кажущаяся строгой длинная юбка, правда, разрез чуть высоковат, классический пиджак, правда, на голое тело ― я вам что чиновная дама, блузки носить. И, конечно, полный боевой набор: на шее любимый ошейник из золотых пластин аля Египет, то ли аксессуар, то ли часть боевых доспехов, колечки мои любимые, надетые как всегда не на те пальцы, где принято, серьги и браслеты, которые объединяло не единство стиля, а общая тональность звона. Эдакая независимая боевая единица. Ну, может быть, чуть полновата по теперешней моде, ну, так это ее, моды, проблемы.

Внутри еще все позванивало. Адреналин социальных битв иногда, правда, очень редко, рождал во мне состояние схожее с игрой. Скучноваты они, мне эти социальные битвы. Очень уж выяснение отношений напоминают, также темпераментны, также бесконечны и также… бессмысленны.

― Я утверждала и продолжаю утверждать, что феминизм в России никогда не будет пользоваться широким влиянием. А за что, собственно, бороться? За право таскать рельсы, работать на самых неблагодарных и тяжелых работах? Дворники, уборщицы, санитарки, разнорабочие, им, что равные права нужны? Им нужно, чтобы за эту работу много платили и тогда ее захотят делать мужчины, а они за те же копейки и с меньшими затратами будут делать что-нибудь полегче. Или вообще дома с детьми посидят, если им этого захочется.

Чем там еще любят козырять? Сексизм ― страшное пугало, не относитесь к нам иначе, чем относитесь к вашим друзьям-мужчинам. Не уступайте место, не пропускайте вперед, не помогайте нести тяжелые сумки… Конечно, когда ездишь на машине и обедаешь в ресторане, это не актуально, но колесико-то спущенное на машине все-таки мужчину позовете менять. А месячные, «критические дни» куда денет? а рожать, кто будет?

Да, я предвижу обвинения в