Зеркальные тени [Нина Дьяченко] (fb2) читать постранично, страница - 3
- Зеркальные тени 901 Кб, 241с. скачать: (fb2) - (исправленную) читать: (полностью) - (постранично) - Нина Дьяченко
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (90) »
моём теле, удерживая меня второй рукой, медленно, не пропуская ни единого участка моего тела, только не касается того, что скрыто между ног.
Я истекаю кровью, так как из символов, словно вырезанных ножом, течёт кровь.
Он встает и немного отходит, созерцая моё распростёртое на земле тело.
Я смотрю ему в глаза, и мне хочется лежать так вечно, настолько он притягателен.
Незнакомец улыбается мне — почти тепло, с неуловимой нежностью.
Резко протягивает руку — и в его ладони появляется большая серебряная чаша. Она светится под ярким лунным светом — и я кричу, изгибаясь, когда вижу и чувствую, как кровь из порезов устремляется прямо в чашу.
Огненная вспышка всё нарастающей боли, неприятное ощущение, словно из меня что-то вытягивают.
Наконец — почти желанный покой, я неподвижно застываю на сухой и тёплой земле, продолжая любоваться странным белым призраком постепенно стекленеющими глазами.
Я вижу, как он пьёт мою кровь из чаши, перед этим приподнимая странный бокал в уважительном тосте. И этот жест не выглядит издёвкой.
Неожиданно я вижу, как кровь небес начинает стекать на меня сверху, словно кровавый, невыносимо горячий дождь, проникая в свежие, глубокие раны, вливаясь внутрь, пронизывая каждую частичку моего тела.
Я снова кричу, ибо эта огненная пытка нестерпима.
Глаза нечеловечески красивого мужчины светятся ярче лунного света, придающего его фигуре сияние.
«Мы будем вместе», — звучит в моей голове его голос. Я знаю, что это заговорил он, читая мои мысли так же легко, как и я читала чужие.
Я дёрнулась и проснулась, увидев медленно открывающуюся дверь моей камеры.
За мной, кажется, пришли.
… Огонь. Пламя, постепенно подбирающееся ко мне. Мать, дико кричавшая на соседнем костре — наверное, она не подумала, что, сдавая меня инквизиторам, сама попадётся в их лапы. Ведь она же меня породила, вступив в гнусную связь с демоном — об этом мне поведали инквизиторы. И поэтому ей отказали в милосердном удушении перед сожжением. Конечно, меня сжигали не они — священники передавали подобные дела местным судам, лицемерно умоляя быть ко мне справедливыми. Но, конечно, если бы представители городского суда осмелились проявить эту самую снисходительность, то оказались бы следующими в очереди на костёр. Толпившиеся вокруг зрители, чьи тупые лица мало отличались от морд домашнего скота, ожидали своей регулярной подачки. Те же овцы, покорно бредущие на заклание. Не понимающие, что следующими на костре могут отказаться именно они, выступая в роли очередного развлечения. Жуткая боль, мой крик, огромная стена пламени — это уже моё пламя, которое я сумела вызвать. Пламя поднялось до небес — и обрушилось на всех, кто пришёл посмотреть на мою казнь — а собрался почти весь посёлок. Как же — самая настоящая дочь демона с фиалковыми глазами — на это стоит посмотреть. Когда ещё увидишь такое потрясающее зрелище? Ведь все остальные обвинения против ведьм — я в этом уверена — были ложными. Одна я такая вся из себя настоящая… «Хлеба и зрелищ» — на этом лозунге когда-то держалась вся римская империя. Но об этом я узнала намного позже. Несколько инквизиторов, которые лицемерно молились за мою душу неподалеку от костра — сгорели первыми. И я выплёскивала очищающее пламя, выжигая всё, до чего могла дотянуться. Людей прежде всего. Этих ненавистных, безжалостных
* * *
Меня притащили, как я поняла, в камеру пыток и пытались раздеть. Несколько мужчин, среди которых был и палач, собирались изнасиловать меня, но я снова сделала что-то, как в случае с матерью, и моя сила сожгла мужские орудия тех, кто осмелился подойти ко мне слишком близко. После этого попытка насилия больше не повторялась, они даже не осмелились меня пытать, просто швырнули обратно в камеру, стараясь лишний раз даже не прикасаться. Естественно, те, что выжили. Допросы, допросы, допросы. Я уже понимала, что это — гнусная формальность, так же, как и «защитник», которого меня заставили выбрать из моих же мучителей. Изощрённое издевательство над беспомощной девушкой — любимое занятие инквизиторов. Мне задавали вопросы, к которым уже были продуманы ответы. Глупые и однообразные фантазии недалёких извращенцев-католиков, которым нужны были оправдания для пыток и насилия. И для поддерживания кострами своей религии, которая подпитывалась кровью и деньгами многочисленных жертв. Именно тогда я поняла, насколько я ненавижу людей, в особенности мужчин. Я помнила их холодные белые лица, искривлённые гримасами, тупые, безжалостные взгляды. В них не было ни капли сострадания, вообще ничего человеческого. И меня присудили к сожжению на костре, что меня нисколько не удивило. То, что я не признала себя виновной, только отягощало мою вину и никак не влияло на приговор. Меня собирались сжечь живьём, как нераскаявшуюся ведьму, на медленной костре с молодыми побегами. Гореть мне час или два — удовольствие ниже среднего.… Огонь. Пламя, постепенно подбирающееся ко мне. Мать, дико кричавшая на соседнем костре — наверное, она не подумала, что, сдавая меня инквизиторам, сама попадётся в их лапы. Ведь она же меня породила, вступив в гнусную связь с демоном — об этом мне поведали инквизиторы. И поэтому ей отказали в милосердном удушении перед сожжением. Конечно, меня сжигали не они — священники передавали подобные дела местным судам, лицемерно умоляя быть ко мне справедливыми. Но, конечно, если бы представители городского суда осмелились проявить эту самую снисходительность, то оказались бы следующими в очереди на костёр. Толпившиеся вокруг зрители, чьи тупые лица мало отличались от морд домашнего скота, ожидали своей регулярной подачки. Те же овцы, покорно бредущие на заклание. Не понимающие, что следующими на костре могут отказаться именно они, выступая в роли очередного развлечения. Жуткая боль, мой крик, огромная стена пламени — это уже моё пламя, которое я сумела вызвать. Пламя поднялось до небес — и обрушилось на всех, кто пришёл посмотреть на мою казнь — а собрался почти весь посёлок. Как же — самая настоящая дочь демона с фиалковыми глазами — на это стоит посмотреть. Когда ещё увидишь такое потрясающее зрелище? Ведь все остальные обвинения против ведьм — я в этом уверена — были ложными. Одна я такая вся из себя настоящая… «Хлеба и зрелищ» — на этом лозунге когда-то держалась вся римская империя. Но об этом я узнала намного позже. Несколько инквизиторов, которые лицемерно молились за мою душу неподалеку от костра — сгорели первыми. И я выплёскивала очищающее пламя, выжигая всё, до чего могла дотянуться. Людей прежде всего. Этих ненавистных, безжалостных
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (90) »
Последние комментарии
1 день 11 часов назад
1 день 16 часов назад
2 дней 34 минут назад
2 дней 3 часов назад
2 дней 3 часов назад
3 дней 14 часов назад