2medicus: Лучше вспомни, как почти вся Европа с 1939 по 1945 была товарищем по оружию для германского вермахта: шла в Ваффен СС, устраивала холокост, пекла снаряды для Третьего рейха. А с 1933 по 39 и позже англосаксонские корпорации вкладывали в индустрию Третьего рейха, "Форд" и "Дженерал Моторс" ставили там свои заводы. А 17 сентября 1939, когда советские войска вошли в Зап.Белоруссию и Зап.Украину (которые, между прочим, были ранее захвачены Польшей
подробнее ...
в 1920), польское правительство уже сбежало из страны. И что, по мнению комментатора, эти земли надо было вручить Третьему Рейху? Товарищи по оружию были вермахт и польские войска в 1938, когда вместе делили Чехословакию
cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
врагами. Но неумолчная песнь колес («молчи, дурак… молчи, дурак…») помогает мне проявить благоразумную сдержанность. Все, что я делаю, это утвердительно киваю. Все, что произношу, это: «Уже понял».
– Рад за тебя, брат, – серьезно говорит товарищ. – Как говорил господин Екклизиаст, во многом знании заключено много печали. За точность формулировки не ручаюсь, но смысл верен.
Он неожиданно встает и начинает наводить на столе порядок. Я подключаюсь к уборке. Обмениваясь ничего не значащими репликами, мы проветриваем купе, стелимся, раздеваемся, укладываемся на свои полки.
Уснуть не получается. Глядя на призрачные блики, мечущиеся по потолку и стенам, я припоминаю, как познакомился с товарищем, что мне о нем известно. Некоторое время назад он приобрел дачный участок по соседству со мной, фактически поселился там со своей младшей сестрой и молчаливой девушкой, которая даже в жару появлялась на людях в закрывающих горло свитерках. Однажды мы случайно разговорились, потом стали заглядывать друг к другу на огонек, сдружились. Товарищ никогда не рассказывал, откуда он родом, но его сестра проговорилась: они из Москвы, а поселились у нас временно, по независящим от них причинам.
Надо полагать, оба прибыли к нам прямиком из Ростова-на-Дону, откуда до нашего городка рукой подать. А то, что сестру моего товарища зовут не Катей, а Верой, ничего не меняет. Потому что…
Его голос раздается так неожиданно, что я вздрагиваю:
– Не бери дурного в голову, брат. Относись ко всему, что я тебе тут понарассказывал, как к сюжету для своей очередной книжки, не более того. Зло наказано, добро торжествует. Какого тебе еще рожна надо, а?
– Не знаю, – признаюсь я. Это правда. Я действительно не знаю, чего мне не хватает в услышанной истории. Все правильно, все гармонично, но что-то меня не устраивает, что-то гнетет, удручает.
– Тогда я тебе скажу, – зло говорит товарищ. – Нам всем не хватает справедливости, вот какая штука. Пока благородные герои воюют с негодяями, погибают совершенно невинные люди, а их воскресить нельзя. Поэтому окончательной победы добра нет и быть не может. Добро без справедливости это тьфу – пустой звук.
– Но и опускать руки нельзя, – вырывается у меня.
– Нельзя, совершенно верно. Так что история повторяется. Все идет по кругу. И это самый колоссальный, самый совершенный вечный двигатель, который только можно себе представить. Он питается энергией, вырабатываемой постоянным противостоянием добра и зла.
– Хитро! – восклицаю я. – Ох, и умник же все это придумал!
– Ты так полагаешь? – Выражение лица товарища остается для меня загадкой, но по тону нетрудно догадаться, что он скептически усмехается. – Но тогда получается, что мы, люди, полные ничтожества. Шестеренки в изобретенном кем-то механизме. Марионетки.
– Что же ты предлагаешь? – осторожно спрашиваю я.
– Спать. Чтобы утром проснуться и попытаться доказать, что мы что-то значим в этом мире. Пока не поздно. – После короткой паузы товарищ добавляет: – Потому что все мы давно получили свой удар отсроченной смерти.
– Шут с ней, со смертью, – бормочу я, смыкая веки. – Главное, чтобы жизнь не получилась отсроченной.
Мы умолкаем. Ночь за окном напрасно ждет от нас каких-то новых слов – все слова давно сказаны, если не нами, так другими. Лишь колеса вагона не смолкают ни на минуту. И знаете, какая фраза чудится порой в их монотонном перестуке?
Спешите жить… Спешите жить… Спешите жить…
Даже если это не так, то почему бы и нет?
Последние комментарии
14 часов 23 минут назад
14 часов 41 минут назад
14 часов 50 минут назад
14 часов 52 минут назад
14 часов 54 минут назад
15 часов 12 минут назад