Кицунэ [Лой Штамм] (fb2) читать постранично, страница - 2

минуты.

– Ну что, получилось снять? – почему-то шепотом спросил папа.

– Засвечено, наверное, – упавшим голосом ответила Лариса, затем побежала к стульям, взяла со спинки одного теплую папину рубашку, вытащила из-за печи валенки, быстро обулась, схватила с тумбочки фонарик и выбежала на улицу.

– Одень кожух, простудишься! – закричал папа.

– Я быстро, сфотографирую – и обратно, – ответила Лариса уже с улицы, не особенно заботясь о том, слышит ли ее отец.

Девочка обогнула угол дома, машинально отмечая данные на термометре – минус тринадцать. Горло перехватило от морозного воздуха, от рук и волос шел пар.

– Кицунэ, не убегай, подожди! – кричала Лариса, пересекая участок к задней калитке, ведущей в лес через стометровое поле, – Я не могу бежать так быстро, как бегаешь ты…

На снегу были четкие отпечатки лап похожие на собачьи, был виден каждый отдельный палец. По следу был видно, что лис не торопился – следы были ровными, четкими. Уже за калиткой отпечатки лап вытянулись почти по прямой линии – их хозяин явно перешел на легкую рысь.

– Кицунэ, постооой! – девочка задыхалась, холодный воздух резал легкие, ладони вспотели и полуразряженный фонарь скользил.

По снегу тяжело бегать, особенно в валенках. Но и поле не такое уж длинное, а в лесу снега меньше. Когда девочка ступила под кроны деревьев, фонарь неожиданно погас, оставив ее в темноте.

– Кицунэ… – шепотом позвала девочка, положив палец на затвор фотоаппарата, – Кицунэ, выйди ко мне, знаю, ты не просто лис. Ну пожалуйста…

Слева хрустнул сучок, Лариса резко обернулась, но ничего не увидела. Становилось все холоднее, наверное, все-таки надо было одеть кожух. А еще было страшно. На луну наползли тучи, налетел ветер, закачав деревья, лес наполнился шорохами и скрипом. Где-то совсем рядом натужно плакало-стонало какое-то дерево, готовое в ближайшем времени упасть, последовав за березой, повалившейся этим летом на своих соседок, да так и оставшейся в неудобном положении. Сейчас она была заметена снегом, образовывая арку над кустами.

Тучи разошлись, и девочка увидела перед собой тень.

Любопытный кицунэ уступил просьбам малышки и вышел к ней.

Лариса, вдыхая через раз от восторга, рассматривала пушистого зверя. Потом поднесла фотоаппарат к лицу, нажала на затвор…

Вспышка.

Лис, гавкнув-взвизгнув, отскочил, Лариса моментально убрала руку за спину и зачастила: – Прости, прости, я не буду больше, кицунэ, только не уходи, я буду хорошо себя вести…

Лис прыгнул на девочку.

"В ранней мифологии же кицунэ – злой дух, посланный человеку в наказание прогневанными Богами…" – как-то отстраненно вспомнила Лариса.

– Ты не кицунэ… Ты – ногицунэ, – всхлипнул ребенок.

Неожиданно откуда-то из кустов за лаем выскочил… еще один лис. Рыжий.

– Кюби? – девочка потеряла сознание.

Между тем рыжий лис с лаем бросился на облизывающегося черного. Они были приблизительно одинаковой комплекции, разве что, хвост кицунэ был чуть короче, чем хвост ногицунэ.

Ногицунэ побежал от него, но не в лес, а в сторону деревни, через поле, оставляя за собой двойной след – из-за бега скачками.

Перед самой дорогой лисы сцепились, и на обледеневшую гальку вылетел сцепившийся и визжащий комок.

Ни один водитель не успел бы затормозить.

– Кицунэээ… – тихо плакала пришедшая в себя девочка, сжимая побелевшими пальчиками мигающий фонарик, – Кицунэ, ну вернись… Я буду хорошей, правда.

Со всех сторон неприветливо шуршал заснеженный лес, бросая холодные хрустящие звездочки на заплаканные щеки ребенка, а где-то за полем, устало принюхиваясь и еле передвигая лапы, плелся огромный рыжий лис, оставляя на снегу кровавую полосу.

– Кицунэ…

Шаг за шагом вперед, отряхивая налипающий на шерсть снег.

– Кицунэ…

Все в мире уравновешенно, на каждого злого духа есть и хороший.

Просто он иногда опаздывает…

– Кицунэ…

Ветер швыряет в морду все больше и больше снега, и кажется, что он не осядет никогда, поземка будет вечно мести, заметать, а вьюга накрывать холодным снежным грузом, и все слабее будут чувствоваться запахи, все холоднее будет делать шаг вперед, все тише будет слышен плач…

– Кицунэ…

Красное на рыжем – такое странное сочетание, словно ржа на золоте. Ах, но ведь золото не ржавеет…

А на черном маслянистых клякс почти не видно. Просто снег кругом словно усыпан лепестками тюльпанов, что кажется совсем странным в новогоднюю морозную ночь.

– Ки-цу-нээ…

Под старой наклонившейся березой на белоснежном снегу скорчился тоненький темный силуэт. Шаг, шаг, еще шаг, уже чувствуется тонкий запах крови, еще чуть-чуть…

Белоснежное лицо, иней на ресницах и бровях, кристаллы льда и запекшаяся кровь на бледных губах, руки, прижатые к груди и горлу…

А на снег словно высыпали полной горстью клюкву. Капля, капля, еще капля. И еще много-много капель, а под шеей натекла лужица…

А сверху медленно падает крупными хлопьями. И тихо. До звона тихо. На небе то скрывается за тучами, то проявляется тенями на