Любовь не картошка! [Евгения Фёдоровна Изюмова] (fb2) читать постранично, страница - 2

устраивает, где пожелает, тем более что в вагоне полно свободных мест, а я со своего не двинусь!..

Проводник вежливо взял мой билет и… злорадно так ухмыльнулся, казалось, даже усы его сами по себе тоже усмехались.

- Гражданка, а вы куда едете?

- В … - ответила я, пожав плечами, удивляясь его тупости, ведь в билете ясно написано.

- А поезд - какой? - допытывался проводник, излучая всем лицом ехидную доброжелательность.

- Ну… - я назвала номер поезда, всё ещё не ощущая волнения и не понимая, чего это у него улыбка такая - «шесть на девять».

- Да? А наш поезд… - и он ликующе и громогласно назвал совершенно другой номер поезда, сияя золотым оскалом в бесподобно широкой улыбке.

Я оцепенела, вполне осознав, что значит выражение - «застыть на месте». Выходит, не туда еду?

- А к-ку-да-а … этот поезд? - заикаясь, осведомилась я, испугавшись не столько неизвестного направления, сколько того, что у меня деньги на исходе - только на такси до дома, а тут ещё надо будет возвращаться в Москву. Сердце упало и замерло на выходе у пяток. Была бы в пятке дырка, уж точно мое сердце выкатилось бы оттуда колобком.

Проводник с большим наслаждением назвал мой город. И оповестил меня, что нужный мне поезд уйдёт из Москвы через сорок минут.

- Так ведь это не беда, - воспряла я духом, обретая способность улыбаться не менее широко, чем проводник. - Все равно в один город - и ваш поезд, и мой, может, останусь в вашем? - заиграла я глазами.

Проводник посуровел и отрезал:

- Нельзя!

- Да ведь всё равно вагон у вас полупустой, - не поняла я его суровости, по-прежнему безмятежно улыбаясь.

- Нельзя! - вновь категорично заявил проводник.

Но я всё-таки принялась его упрашивать дать разрешение остаться в вагоне из чистого упрямства, ведь видела же, что чертов проводник уступать не намерен, более того - заявил: «Вот не спорила бы со мной на перроне, я бы, может, и оставил тебя, но не люблю строптивых баб. Так что выходи в Ожерелье и не балабонь! - однако успокоил. - Да там станция большая, спокойно дождёшься своего поезда».

Неведомое Ожерелье ожидалось через четыре часа, глубокой ночью. Я сидела возле тамбура в дружно храпящем вагоне и смотрела с тоской в черноту за окном. Подлец-проводник понапускал в вагон торгашей-челноков (разумеется, за наличный расчет) и пил теперь с ними водку, нимало не беспокоясь о моей судьбе. Попробовала я без всякой надежды ещё раз смягчить его сердце, признавшись, что с деньгами у меня туго, да, видно, совсем навредила себе - мерзавец ждал от меня тоже наличных, а я «позолотить ручку» не могла.

В Ожерелье поезд прибыл вовремя. Проводник, любезно улыбаясь, распахнул передо мной дверь в неизвестность, и я вышла на мороз, оказавшись на длинном пустом перроне с фонарём возле переходного пешеходного моста, который уходил куда-то во тьму. Ещё один фонарь светился на другом конце перрона. Я затравлено глянула по сторонам и рванулась обратно в вагон, но проводник проворно захлопнул дверь.

«Мамочка моя, куда же я попала?» - запаниковала я. Да Ожерелье ли это? Где обещанная большая станция?

Тут открылась дверь соседнего вагона, оттуда выглянула проводница, закутанная в шаль:

- Вам в какой вагон?

Взахлеб, торопясь, объяснила ей мою ситуацию и жалобно попросила:

- Возьмите меня к себе, а?

Проводница печально развела руками:

- Всё занято, милая.

- Я шапку отдам! - сдёрнула я с головы «норку». - Не бросайте меня здесь! Я боюсь!

- Занято, милая, извини, - видимо, проводницу не прельстила шапка, и эта дверь тоже закрылась, а поезд плавно двинулся мимо меня, застучал колесами и вскоре лишь насмешливо подмигнул мне красным габаритным огоньком.

И я осталась одна в ночи. Замёрзшая, несчастная, с бьющимся от страха сердцем, совсем обезумевшая от переживаний и сознания, что я - настоящая бестолочь. Ведь не прослушай номер поезда, увлечённая чтением детектива своей обожаемой Хмелевской, я не попала бы в столь дурацкую ситуацию - нарочно не придумаешь. Но я только и поняла, что объявлена посадка на поезд в мой город.

Откуда-то из кустов вышел и направился ко мне мужик в шапке-петушке, натянутой до самых бровей, в шарфе до самого носа. Я приготовилась проорать, как в анекдоте: «Забери всё, но не трогай, не убивай!» Тот, в анекдоте, ответил женщине: «Пошла ты в … я на работу опаздываю!» А этот вежливо спросил:

- Вам в город?

- Нет! - замотала я головой и сипло спросила: - А где вокзал?

- А там! - беспечно махнул рукой мужик на темень за грузовыми составами. - Через мост идите! - и потопал опять в кусты - наверное, таксист. Решил подкалымить, а коль сорвалось, он ко мне интерес потерял. Я потащила свои манатки на мост, с тоской определяя, как высоко мне надо забраться, и полезла. Лезла, лезла, аж взмокла. Встала на мосту, переводя дух, и тут меня холод сковал с головы до ног, и сердце заколотилось суматошно, потому что мост раскинулся в обе стороны далеко-далеко. Станция-то, вижу, и впрямь большая, только где же вокзал?

Однако взяла себя в руки