Чисхан [Валерий Георгиевич Чиряев] (fb2) читать постранично, страница - 3

толще...

— Оксе! Куда ворону до стерха! — смеялись богачи. И даже Тонгонох смущенно затоптался на месте, почесал затылок. Уж всегда Гнедой казался ему красивым жеребцом... Но до Буланого ему далеко! Так же как бедному Тонгоноху до самого князца... Тонгонох кинулся было к Чисхану с мольбой поберечь жеребца, но лошади с седоками уже сорвались с места.

Все что произошло дальше, бедный Тонгонох плохо запомнил. Он почти не слышал, что кричали возбужденные люди, не видел, как князец вдруг сорвался с места и побежал навстречу скачущим. Тонгонох, как в тумане, разглядел только своего Гнедого, первым доскакавшим до заветной черты финиша, да счастливое, разгоряченное скачкой лицо Чисхана.

А Лука, спрыгнув с Буланого, вдруг вприпрыжку подбежал к Чисхану и ударил в лицо. Чисхан побледнел, но кинувшихся к Луке бедняков остановил взмахом руки:

— Не трогайте его! У него от горя ум помутился...

И круто повернувшись, увел взмыленного Гнедого.

Да, невесело обернулся праздник для князца. И принял это старый тойон как дурное предзнаменование нового, страшного для него времени, властно стучавшегося в каждый дом, в каждую юрту его улуса.

Злой дух Мэгдэчи

То, чего боялся старый князец, свершилось. В Якутию пришла Советская власть. В наслег из города приехала хрупкая, миловидная, но очень строгая девушка Рая. Она собрала возле юрты Тонгоноха молодежь. Но разве старики останутся в стороне?

Переводчиком у Раи был Чисхан. С детских лет он дружил с ребятишками из соседнего поселения политссыльных и довольно бойко говорил по-русски. Но переводить Раину речь было очень трудно, хотя Чисхан старался вовсю. Уж очень Рая понравилась Чисхану! А она взволнованным голосом долго говорила о какой-то гидре мирового капитала, победоносном шествии Советской власти по необозримым просторам бывшей империи.

Наконец Рая, прервав отповедь мировой контре, рассказала о том, что в улусе создается комсомольская сеть и в каждом наслеге надо образовать комсомольскую ячейку. Тонгонох, тоже поднабравшийся у «сударских» разных русских словечек, спросил:

— А на что тебе сеть, девка? Однако, рыбачить собралась? Морду^[8] я тебе дам...

Строгая посланница губкома вспыхнула, как огонь в камельке, и даже попятилась:

— Да как вы смеете! А еще старый человек... Мне... в лицо?!

— Зачем обижаешься? Нехорошо... Вон мордушки лежат, — Тонгонох тяжело вздохнул. — Только дряхлые они маленько. Да и рыбачить у нас негде.

Рая долго не могла придти в себя. А когда поняла, в чем дело, звонко рассмеялась. Но тут же приняла строгий вид. И разъяснила, что такое комсомольская ячейка.

Первым заявление в комсомол подал Чисхан. Желая загладить свою вину перед Тонгонохом, Рая вежливо спросила:

— Дедушка, разве рыбачить у вас негде? Когда я ехала к вам, го совсем недалеко видела прекрасное озеро. Мне кажется, в нем должны быть караси...

— Был карась, как не быть, — пробормотал Тонгонох.

Тут заговорил старый Митяннир, самый бедный человек наслега.

— Борони бог ходить к этому озеру... Там поселился злой дух! Он жрет нашего карася...

Старики стали плеваться, махать руками, как бы отгоняя от себя тень злого духа.

Рая фыркнула, но Митяннир строго оборвал ее:

— Э! Слушай меня! Есть ли бог, ли черт, не знаю: я их не видел... Три зимы назад шел я мимо озера Мэгдэчи ночью. Там этёх стоит^[9], хотон. Вдруг слышу: застонал бубен шамана!

— У-ю-юй!

—...А над этехом искры летят! Повернулся я и бежать... Потом оглянулся. Вижу: из хотона выскочила огромная собака. Глаза, как угли зеленые. Я от нее, она за мной! Сильно бежал, не догнала меня собака, не съела. Долго потом лежал. Тяжело болел. Вот он знает, — и Митяннир указал на беззубого старика, который сидел, опустив голову.

— Да, да... Было. Он болел, — прошепелявил тот и снова опустил голову.

Старики зашумели. Вспомнили, как увидели у этеха на Мэгдэчи злого духа, то в образе матерого медведя, то громадного волка. Нашлись и такие, которым злой дух являлся двухголовым оленем...

— Чушь все это! Неправда! — вдруг крикнул Чисхан.

У Тонгоноха даже трубка изо рта выпала.

— Ты, Чисхан, хоть теперь и комсомол, — язвительно возразил Митяннир, — но за такие слова злой дух может тебя наказать. Сходи на Мэгдэчи ночью, если нам, старикам, не веришь.

— Тебе, Митяннир, однако злой дух помутил разум! — обрел дар речи Тонгонох. — Чему учишь? К чему подстрекаешь!

— Ночью схожу! — Чисхан решительно шагнул вперед. — Докажу, что все это враки! Никаких духов нет!

Правда, от этих слов у самого Чисхана мурашки поползли по спине... Но девушка Рая сказала, что религия — обман, шаманы — лгуны, духи — выдумка. Разве такая девушка может врать? Она говорит только правду. А за правду Чисхан готов хоть в огонь. Он покосился на Раю. Та смотрела на него восторженно, всем своим видом говоря: «Молодец, Чисхан!».

Когда стемнело, Чисхан взял мордушку, котелок и