Аркадия [Том Стоппард] (fb2) читать постранично

Том Стоппард
Аркадия

Пьеса в двух действиях

Действующие лица

(в порядке появления на сцене)

ТОМАСИНА КАВЕРЛИ — тринадцать, позже шестнадцать лет.

СЕПТИМУС ХОДЖ — ее домашний учитель, двадцать два года, позже двадцать пять лет.

ДЖЕЛАБИ — дворецкий, среднего возраста.

ЭЗРА ЧЕЙТЕР — поэт, тридцать один год.

РИЧАРД НОУКС — специалист по ландшафтной архитектуре, среднего возраста.

ЛЕДИ КРУМ — около тридцати пяти лет.

КАПИТАН БРАЙС — офицер Королевского флота, около тридцати пяти лет.

ХАННА ДЖАРВИС — писательница, под сорок.

ХЛОЯ КАВЕРЛИ — восемнадцать лет.

БЕРНАРД СОЛОУЭЙ — профессор, под сорок.

ВАЛЕНТАЙН КАВЕРЛИ — между двадцатью пятью и тридцатью.

ГАС КАВЕРЛИ — пятнадцать лет.

ОГАСТЕС КАВЕРЛИ — пятнадцать лет.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Сцена первая

Апрель 1809 года. Огромный загородный дом в графстве Дербишир. В современных путеводителях наверняка отметили бы его историческую и художественную ценность.

Комната, выходящая в парк. На заднем плане высокие, красивые окна-двери без занавесок. Показывать пейзаж за окнами нет необходимости. Мы постепенно узнаём, что дом стоит в парке, типичном для Англии тех времен. Можно дать намек: свет, небо, ощущение пространства.

Середину комнаты занимает огромный стол, вокруг — стулья с прямыми жесткими спинками. Комната тем не менее выглядит пустоватой. Картину дополняет одна лишь конторка — не то для черчения, не то для чтения. Ныне вся эта мебель представляла бы явный интерес для коллекционеров, но здесь, на голом дощатом полу, она выглядит не музейной экспозицией, а обыкновенной обстановкой учебной комнаты начала прошлого века. Если и чувствуется некое изящество, то скорее архитектурное, а впечатляет только необъятность помещения. В боковых стенах по двери. Они закрыты. Открыта лишь одна стеклянная дверь, ведущая в парк, где царит светлое, но не солнечное утро.

На сцене двое. Каждый занят своим делом — среди книг, бумаг, гусиных перьев и чернильниц. Ученица — Томасина Каверли, тринадцати лет. Учитель Септимус Ходж, двадцати двух лет. Перед ними — по книге. У нее — тонкий учебник элементарной математики. У него — толстый, новехонький, большого формата том с застежками: кичливое подарочное издание. Разнообразные бумаги Септимуса хранятся в твердой папке, которая завязывается ленточками, дабы ничего не потерялось.

У Септимуса есть черепашка, настолько сонно-медлительная, что служит пресс-папье.

На столе, кроме того, лежат стопки книг и старинный теодолит.

Томасина. Септимус, что такое карнальное объятие?

Септимус. Карнальное объятие есть обхватывание руками мясной туши.

Томасина. И все?

Септимус. Нет… конкретнее — бараньей лопатки, оленьей ноги, дичи… caro, carnis… женской плоти…

Томасина. Это грех?

Септимус. Необязательно, миледи. Но в случае, когда карнальное объятие греховно, — это плотский грех, QED.^[1] Мы, если помните, встречали слово caro в "Галльской войне". "Бритты жили на молоке и мясе" — "lacte et carne vivunt". Жаль, вы не поняли корня и семя пало на каменистую почву.

Томасина. Как семя Онана, да, Септимус?

Септимус. Верно. Он обучал латыни жену своего брата, но в итоге она ничуть не поумнела. Миледи, мне казалось, вы ищете доказательство последней теоремы Ферма?^[2]

Томасина. Это чересчур сложно. Лучше покажи, как ее доказывать.

Септимус. Потому я вас и попросил, что доказательства никто не знает. Теорема занимает умы последние полтора столетия, и я рассчитывал занять ею ваш ум хотя бы ненадолго — пока я прочитаю сочинение господина Чейтера. Он возносит хвалу любви. Но стихи столь нелепы и несообразны, что я предпочел бы не отвлекаться.

Томасина. Наш господин Чейтер? Он написал стихи?

Септимус. Да. И даже полагает себя пиитом. Но, боюсь, в вашей алгебре куда больше карнального, чем в сочинении "Ложе Эроса".

Томасина. Карнальное было не в алгебре. Я слышала, как Джелаби рассказывал кухарке, что госпожу Чейтер застали в бельведере в карнальном объятии.

Септимус (помолчав). Неужели? А с кем? Джелаби не обмолвился — с кем?

Томасина озадаченно хмурится: она не поняла вопроса.

Томасина. Что значит "с кем"?

Септимус. Ах, ну да… Не с кем, а с чем!.. Тьфу, чушь какая-то. Кто же, интересно, принес на хвосте эту новость?

Томасина. Господин Ноукс.

Септимус. Ноукс?!

Томасина. Да, папин архитектор. Он как раз обмеривал сад. Глянул в подзорную трубу на бельведер и видит: госпожа Чейтер в карнальном объятии.

Септимус. И господин Ноукс донес дворецкому?

Томасина. Нет. Господин Ноукс донес