Жила-была семужка [Федор Александрович Абрамов] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (10) »
Федор Александрович Абрамов Жила-была семужка
Северная сказка
Ее звали Красавкой. Это была маленькая пестрая рыбка, очень похожая своей золотисто-палевой, в красных пятнышках, расцветкой на гольянов — самую нарядную рыбешку северных рек. Вот только голова у Красавки была большая, непомерно толстая, и, наверно, поэтому те же самые гольяны — их семейка жила рядом, в тихой заводи у берега, — никогда не заглядывали к ней на быстринку. Быстринка — маленькая веточка-протока, оторвавшаяся от пенистого порога. От главной речной дороги, по которой гуляют большие рыбы, ее отделяет серый ноздреватый валун. Сверху валун густо забрызган белыми пятнами — на нем постоянно вертятся трясогузки, а под валуном — промоины, спасительные промоины с холодной ключевой водой. Жарко — ныряй в промоины, разразилась буря-непогодь — и опять выручают промоины. А главное — где бы она укрывалась от врагов? Врагов много. Враги со всех сторон. Зубастые щуки, рыскающие в прибрежной осоке, огнеперые разбойники окуни, налимы-притворщики, наподобие серых палок залегшие у камней, и даже ерши. Ужасные нахалы! Подойдут скопом к быстринке, развернутся, как для нападения, и стоят неприступные, ощетинившиеся, выпучив большие синие глазищи. Поэтому Красавка — ни на шаг от своей быстринки. С утра она ловила букашек и пауков, которых приносило течением, а затем, если было солнечно, играла: то подталкивала носиком искрометные камешки на дне, то прыгала за изумрудными стрекозами, снующими над самой водой, а иногда, ради забавы, даже кидалась на какого-нибудь зазевавшегося малька. Но особенно она любила наблюдать за большими рыбами. Она часами могла смотреть на пляску проворных хариусов в шумном пороге, на стремительный бег красавцев сигов, которые, подобно серебряной молнии, прорезали темные глубины плеса — огромной ямины, начинающейся сразу за валуном. В общем, ей нравилось житье на веселой быстринке. Но вот наступили темные, хмурые дни, с дождями, туманами, и Красавка затосковала. Солнце теперь показывалось редко, сверху все время сыпались листья, лохматые, разбухшие, и на быстринке было неуютно и сиротливо. А по ночам к валуну стал наведываться обжора-налим. Скользкий, безобразно голый, морда с усищами, он подолгу шарил под валуном, принюхивался, тяжело сопел. Красавка еще глубже забивалась в промоины и до самого рассвета дрожала от страха. И так ночь за ночью. Что делать? Куда податься? Однажды утром, в который раз размышляя над своей судьбой, она вдруг увидела слева от валуна, на плесе, там, где пролегала главная дорога в реке, огромную, незнакомую ей рыбу. Рыба неторопливо плыла вниз по течению, и, когда она изредка взмахивала хвостом, от нее расходились волны. А как она красива была, эта рыба! Тело длинное, сильное, в розовых и золотистых пятнах, могучие темные плавники с оранжевой каймой… Едва проплыла эта удивительная рыба, как вслед за нею показалась стайка пестряток — таких же цветастых рыбок, как сама Красавка, но только побольше ростом. И что поразительно: пестрятки бежали весело и беззаботно, словно по меньшей мере они находились под покровительством этой рыбы. Недолго раздумывая, Красавка поплыла им наперерез. — Скажите, пожалуйста, — очень вежливо обратилась она к ним, — что это за рыба прошла мимо? — Как? — удивились пестрятки. — Ты не знаешь свою родственницу семгу? — Родственницу? — пролепетала изумленная Красавка. — Значит, и я буду такой же сильной рыбой? — Ну а как же… Вот еще дуреха! — расхохотались пестрятки. — Да откуда ты взялась? — Я… я тут, с быстринки… — Ах, да она сеголеток, — разочарованно сказали пестрятки, — и ни черта еще в жизни не видала. Хочешь с нами на порог? — А что вы там собираетесь делать? — Спрашиваешь! Когда семга икру мечет, что делают? Грубость и высокомерная развязность пестряток покоробили Красавку. Но почему бы ей не присоединиться к ним? На дресвяном приплаве у грохочущего порога творились странные вещи. Большая семга, работая плавниками, разрывала мелкую цветную гальку, а рядом с ней хлопалась еще одна семга, поменьше, — розоватая, с длинной костлявой головой и уродливым хрящеватым отростком на кончике нижней челюсти. Это, как сказали Красавке, был самец, которого называли Крюком. — А что они делают? — тихо спросила Красавка, с любопытством присматриваясь к семгам. — Они роют коп — яму, куда откладывается икра. Пестрятки обошли стороной большую семгу и начали спускаться в шумный, пенистый порог. — Ой, я боюсь, меня унесет! — закричала Красавка, отчаянно работая хвостиком. — Да не бойся ты, глупая. Разве такие бывают пороги! Впрочем, Красавку напугал не столько сам порог, сколько то, что она увидела за горловиной порога. Там, под густыми шапками пены, толпилась крупная рыба: темноспинные хариусы с оранжевыми плавниками, крутолобые, поблескивающие слизью налимы. Зачем же она полезет- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (10) »
Последние комментарии
3 минут 2 секунд назад
4 минут 56 секунд назад
1 час 23 минут назад
2 часов 29 минут назад
4 часов 39 минут назад
1 день 17 часов назад