Классный водитель [Василий Макарович Шукшин] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (6) »
Василий Шукшин КЛАССНЫЙ ВОДИТЕЛЬ
Весной, в начале сева, в Быстрянке появился новый парень — шофер Пашка Холманский. Сухой, жилистый, легкий на ногу. С круглыми изжелта-серыми смелыми глазами, с прямым тонким носом, рябоватый, с крутой ломаной бровью, не то очень злой, не то красивый. Смахивал на какую-то птицу. Пашка был родом из кержаков, откуда-то с верхних сел по Катуни, но решительно ничего не усвоил из старомодного неповоротливого кержацкого уклада. В Быстрянку он попал так. Местный председатель колхоза Прохоров Ермолай возвращался из города на колхозном «газике». Посреди дороги у них лопнула рессора. Прохоров, всласть наругавшись с шофером, стал голосовать попутным машинам. Две не остановились, а третья, полуторка, притормозила. Шофер откинул дверцу — Куда? — До Быстрянки. — А Салтон — это дальше или ближе? — Малость ближе. А что? — Садись до Салтона. Дорогу покажешь. — Поехали. Шофер сидел, откинувшись на спинку сиденья; правая рука — на штурвале, левая — локтем — на дверце кабины. Смотрел вперед, на дорогу, задумчиво щурился. Полуторка летела на предельной скорости, чудом минуя выбоины. С одной встречной машиной разминулись так близко, что у председателя дух захватило. Он посмотрел на шофера: тот сидел как ни в чем не бывало, щурился. — Ты еще головы никогда не ломал? — спросил Прохоров. — А?.. Ничего. Не трусь, дядя. Главное в авиации что? — улыбнулся шофер. Улыбка простецкая, добрая. — Главное в авиации — не трепаться, по-моему. — Нет, не то. — Парень совсем отпустил штурвал и полез в карман за папиросами. Его, видно, забавляло, что пассажир трусит. Прохоров стиснул зубы и отвернулся. В этот момент полуторку основательно подкинуло. Прохоров инстинктивно схватился за дверцу. Свирепо посмотрел на шофера. — Ты!.. Авиатор! Парень опять улыбнулся. — Уважаю скорость, — признался он. Прохоров внимательно посмотрел в глаза парню: парень чем-то нравился ему. — Ты в Салтон зачем едешь? — В командировку. — На сев, что ли? — Да… помочь мужичкам надо. Хитрый Прохоров некоторое время молчал. Закурил тоже. Он решил переманить шофера в свой колхоз. — В сам Салтон или в район? — В район. Деревня Листвянка… Хорошие места тут у вас. — Тебя как зовут-то? — Меня-то? Павлом. Павел Егорыч. — Тезки с тобой, — сказал Прохоров. — Я тоже по батьке Егорыч. Поехали ко мне, Егорыч? — То есть как? — Так. Я в Листвянке знаю председателя и договорюсь с ним насчет тебя. Я тоже председатель. Листвянка — это дыра, я тебе должен сказать. А у нас деревня… — Что-то не понимаю: у меня же в командировке сказано… — Да какая тебе разница?! Я тебе дам такой же документ… что ты отработал на посевной — все честь по чести. А мы с тем председателем договоримся. За ним как раз должок имеется. А? — Клуб есть? — спросил Пашка. — Клуб? Ну как же! — Сфотографировано. — Что? — Согласен, говорю! Пирамидон. Прохоров заискивающе посмеялся. — Шутник ты… (Один лишний шофер да еще с машиной на посевной — это пирамидон, да еще какой!) Шутник ты, Егорыч. — Стараюсь. Значит, клубишко имеется? — Имеется, Паша. Вот такой клуб — бывшая церковь! — Помолимся, — сказал Пашка. Оба — Прохоров и Пашка — засмеялись. Так попал Павел Егорыч в Быстрянку. Жил Пашка у Прохорова. Быстро сдружился с хозяйкой, женой Прохорова, охотно беседовал с ней вечерами. — Жена должна чувствовать! — утверждал Пашка, с удовольствием уписывая жирную лапшу с гусятиной. — Правильно, Егорыч, — поддакивал Ермолай, согнувшись пополам, стаскивая с ноги тесный сапог. — Что это за жена, которая не чувствует? — Если я прихожу домой, — продолжал Пашка, — так? — усталый, грязный — то-се, я должен первым делом видеть энергичную жену. Я ей, например: «Здорово, Маруся!» Она мне весело: «Здорово, Павлик! Ты устал?» — А если она сама, бедная, наработается за день, то откуда же у нее веселье возьмется? — замечала хозяйка. — Все равно. А если она грустная, кислая, я ей говорю: пирамидон. И меня потянет к другим. Верно, Егорыч? — Абсолютно! — поддакивал Прохоров. Хозяйка притворно сердилась и называла всех мужиков охальниками. В клубе Пашка появился на второй день после своего приезда. Сдержанно веселый, яркий: в бордовой рубахе с распахнутым ворогом, в хромовых сапогах-вытяжках, в военной новенькой фуражке, из-под козырька которой русой хмелиной завивался чуб. — Как здесь население… ничего? — равнодушно спросил он у одного парня, а сам ненароком обшаривал глазами танцующих: хотел знать, какое он произвел впечатление на «местное население». — Ничего, — ответил парень. — А ты, например, чего такой кислый? — А ты кто такой, чтобы допрос устраивать? — обиделся парень. Пашка миролюбиво оскалился: — Я ваш новый прокурор. Порядки приехал наводить. — Смотри, как бы тебе самому не навели тут. — Ничего. — Пашка подмигнул парню и продолжал рассматривать девушек и ребят в зале. Его тоже- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (6) »
Последние комментарии
4 часов 38 минут назад
8 часов 19 минут назад
8 часов 40 минут назад
9 часов 35 минут назад
12 часов 33 минут назад
12 часов 34 минут назад