Схематизатор Пупова [Рудольф Константинович Баландин] (fb2) читать постранично

Рудольф Баландин Схематизатор Пупова

Ко мне ежедневно прибывают письма от простых (и сложных) жителей нашей Малой Галактики. (По причине младенческого развития здесь разума ее называют еще Млечным Путем.) Всех интересуют подробности схематизации гениального Пупова.

Увы, я знал его недолго. Но запомнил навсегда.

Свой ежегодный отпуск я провожу на патриархальной Земле. В тот раз я запланировал в Анкете Отдыха небольшое старинное кораблекрушение с последующим пребыванием на острове вместе с двумя занимательными спутниками.

Корабль был деревянный, белый, крутобокий. Он легко покачивался на волнах. Крыльями хлопали паруса и вымпелы. Обслуживающий персонал весьма правдоподобно имитировал людей. Пассажиров было немного.

На третьи сутки набросился на нас ужасный шторм — тоже достаточно правдоподобный. Ветер в клочья разодрал крылья парусов. Свирепые волны вгрызались в белый бок шхуны.

Рухнула мечта. Гигантской волной — как рукой — смахнуло капитанский мостик вместе с капитаном, который вполне убедительно вопил. Среди пассажиров началась паника. Обычное явление! Хотя каждый мог бы вспомнить, что заказал шторм заранее.

Через пару часов вся команда с душераздирающими стенаньями канула в пучину вод.

Шторм ощипывал корабль, как гуся. Из обшивки белыми перьями вылетали лопнувшие доски. При каждой волне из трещин в палубе вздымались фонтаны воды. Грузные мутно-зеленые волны нависли со всех сторон — полупрозрачные подвижные чудовища с разверстыми пастями и белопенными гривами…

Не помню, как попал в шлюпку, вцепился пальцами в борта и рухнул вместе с ней в бездну. Волна с непостижимой быстротой вспухла подо мной, вознесла шлюпку под облака и там рассыпалась вдребезги. Я кубарем полетел в пенистую пасть. Она захлопнулась. Тело мое повисло в невесомости в пронизанном тоненькими лучиками света чреве волны — теплом и удушающем.

…Песчинки звонко, словно пустые, осыпались к моим глазам. Ветерок сдувал пыль.

Я поднял голову, огляделся.

Сутулые дюны — белесые застывшие волны — уходили толпой за горизонт. Справа от них лениво плескалось усталое море, слева курчавились ярко-зеленые кусты и деревья. Над ними висели, напоминая излишне красивую декорацию, остроконечные горы. Тропические ароматы освежали легкие.

Мои живописные лохмотья и несколько ссадин довершали картину счастливого избавления от смертельной опасности.

С удовольствием я прошелся по плотной отмели. Волны услужливо волокли к моим ногам какие-то коробочки, пластиковые бутылки, доски.

Повернув к горам, я углубился в лес. Вскоре на полянке среди цветов и мотыльков увидел невысокого худенького круглоголового человечка с крупными ушами и глазами неспокойными, темными, блестящими. Голова его поворачивалась резко, как у птицы. Возле него покоился аппарат, напоминающий микроскоп.

Мы познакомились. Пупов (так он отрекомендовался) чрезвычайно обрадовался, узнав, что я — не искусственный спутник, смоделированный по Анкете Отдыха. То же чувство испытал и я.

На песчаном пляже, впитывающем волны, как губка, мы подобрали снаряжение, приладили между двух песчаных холмов — будто меж горбов самостройный коттедж, загрузили продуктами кухонные комбайны и отправились наслаждаться дикой природой.

Остров выглядел вполне первобытно. Пестрые птицы выписывали в небе радуги. Дикие козы при виде нас сбивались в кучу, стеклянно блестя глазами. Где-то рыкал хищник (или натыкался издали на холмы гром?). Деревья легонько пошлепывали листьями, аплодируя нашему выходу на эту роскошно декорированную сцену в пустыне моря. Звуки леса нанизывались на тонко дрожащие струны бесчисленные ручьев.

— Хорошо организованный отдых, — сказал я Пупову.

— Стабильный биоценоз с саморегуляцией, — охотно поддержал он разговор. — Занятная штука.

— Как удобно, — сказал я, — пользоваться Анкетой Отдыха. Просто удивительно, какое все натуральное: и эти деревья, и облака, и Солнце, и вы, и остров.

— Солнце, пожалуй, натуральное, — согласился он. — А зачем?

Излучение видимого спектра целесообразно рассредоточить по всему небу. Дозу других излучений разумнее регулировать самому. Эта люстра излишество.

И тотчас дневное светило превратилось в скучную и понятную вещь, вроде электрической лампочки.

— А деревья и зверьки? — Пупов резко кивал головой, словно птица, клюющая зерна. — Кислород проще вырабатывать самим. Пищу дешевле синтезировать.

И лес в моих глазах поблек и оскудел: не листья — сухо шуршат листы, усыпанные формулами.

— Простите, — поинтересовался я. — Если вас не устраивает подобная обстановка, зачем вы запланировали ее?

Он вдруг вскочил и взмахнул руками, как крыльями:

— Аппарат! Схематизатор Пупова!

Он покатился со склона, быстро перебирая ногами. Я поспешил следом. Пупов местался по острову до тех пор, пока я, сообразив в чем дело, не привел его на ту поляну, где мы впервые встретились.