Счастливое поколение [Роман Асмус] (fb2) читать онлайн

Роман Асмус Счастливое поколение

Ох уж эти мне сказочники! Нет чтобы

написать что-нибудь полезное, приятное,

усладительное, а то всю подноготную

в земле вырывают!.. Вот уж запретил

бы им писать! Ну, на что это похоже:

читаешь… невольно задумаешься, —

а там всякая дребедень и пойдет в

голову; право бы, запретил им писать;

так-таки просто вовсе бы запретил.

Кн. В. Ф. Одоевский

1. СЧАСТЛИВОЕ ПОКОЛЕНИЕ

Господи, если ты есть, — спасибо! Спасибо, — о, спасибо! — милый, милейший создатель всего, что есть на нашей прекрасной Земле! Спасибо за эту зелёную — такую ярко-зелёную! — мягкую траву под ногами! Спасибо за чистый — прямо-таки кристально чистый! — глянец вод! Спасибо за такой свежий прохладный ветер, и спасибо этому ветру за то, что подхватывает в своё нежное течение семена прекрасных цветов, рассеивая их по округе! И за цветы эти тоже спасибо! Спасибо за это яркое, тёплое солнце, ласкающее в своих лучах! И — о, Господи! — спасибо за это бескрайнее, чистое голубое небо! Как же хорошо, как благодатно, как счастливо жить в этом мире!

Но никто и никогда не был так же счастлив, как дети! Именно нынешние дети, новое поколение беззаботных малюток, которое так и прозвали: «счастливое поколение». Наконец-то, спустя столько лет упорного труда, наше великое государство взрастило совершенно — совершенно! — счастливых детей, не знающих никакой… то есть, другими словами, знающих одно только счастье и радость! Правда, путь был нелёгок; так много времени прошло с тех пор, как наше государство встало на путь абсолютного счастья! Бабушки и дедушки «счастливого поколения» ещё, может быть, помнят отдалённо таких гадких (о, простите за выражение), вредных писателей, как Толстой, Тургенев, Чехов и — прости господи! — Достоевский. Только вот едва ли помнят они, о чём именно эти люди писали в своих книгах, но точно знают, что всю эту злостную (простите за выражение) старинную литературу запретили из-за того вопиющего… бреда, который непонятно, как только мог взбрести людям в голову! К счастью, — к великому нашему счастью! — всю эту и многую другую чушь, наряду с такими же «легендарными» художниками и композиторами тех времён, изображавших и исполнявших ещё пущую чепуху, — к счастью, их всех уже давно упразднили. Теперь у нас процветают настоящие деятели искусства! Каждая книжка учит только тому, как быть счастливым! Каждая картина изображает восхитительные пейзажи нашего прекрасного государства! Каждая мелодия — это ода всему чудесному, что есть в этом мире! Правда, некоторые взрослые, родители «счастливого поколения», всё ещё помнят несколько нехороших словечек, некогда входивших в обиход наших не очень счастливых предков, но помнят только номинально, а употребить какое-нибудь из этих слов вслух не вздумает ни один уважающий себя человек!

Главное: вы посмотрите на наших деток! Наше «счастливое поколение»! Ничто им не ведомо из тёмного прошлого цивилизации. А всё благодаря нашему великому государству, подчинившему абсолютному счастью даже Интернет! Поистине великое изобретение этот Интернет! Но, Господи, как же… неправильно!.. Как же пóшло (простите за выражение) использовали это изобретение недалёкие наши предтечи! Где уж там было взяться всеобщему счастью, когда… такая вседозволенность, такая безнравственность!.. Остаётся только восхититься нашим великим государством, которое нашло управу и на такой всемогущий инструмент! Всякую ненужную гадость (простите за выражение) убрали, — оставили только самое необходимое и способствующее поддержанию нашего счастья.

Ах, да вы только посмотрите на этих беззаботных, весёлых, счастливых детей! Посмотрите, посмотрите на Лену! Вон та четырнадцатилетняя девочка с длинными белокурыми косами, большими голубенькими глазками, хорошеньким носиком, широкими розовыми губками, всё время, кажется, растянутыми в улыбке. Да, та девочка в кружевном платье нежно-голубого цвета, что вприпрыжку порхает по парку, — это Лена. А кто это догоняет её позади, быстро перебирая маленькими ножками; низенький ребёночек с неуклюже развивающимися на встречном ветру светлыми волосами? Это же её младшая сестрёнка, — Дашенька! Сейчас они вместе с другими ребятишками играют на улице в прятки. Маленькая скромненькая Дашенька всё никак не отстанет от своей смелой старшей сестры, хотя та и говорила ей, что прятаться вдвоём в одном месте — неинтересно. Но Дашенька никак не хочет расставаться со своей любимой сестрой, ни на пять минуточек! Лена для неё — друг, учитель, поддержка и любовь; и так ей с сестрой интересно, так интересно! И хотя для самой Лены младшая сестрёнка чаще бывает обузой, но она никогда — ни в коем случае! — не обижается на эти крохотные блестящие глазки, на эти сдобные щёчки, на эту милую улыбку. И вот они вместе бегут между высоких деревьев с пышной листвой, в которой проблёскивают солнечные лучи, бегут около яркого голубого озера, мерцающего бликами, пробегают скамейки, небольшие мостики, беседки парка. В какой-то момент Лена наконец заприметила подходящее место для прятания и, сбавив шаг, поманила сестрёнку за собой. Девочки приблизились к большому дубу с раскидистой листвой и широким стволом. На небольшой высоте от земли у этого дуба держался маленький дощатый домик, ступеньки к которому полукругом обвивали ствол дерева. Лена и Дашенька осторожно, но с большим восторгом взобрались по ступенькам к домику. Мéста внутри как раз хватало на двоих, хотя Лене и пришлось сидеть слегка сгорбившись. Они пытливо глядели в маленькое окошко домика, наблюдая за происходившим снаружи и выжидая, когда же появится водящий.

А водящим в этот раз был маленький восьмилетний мальчик. Как только он закончил считать до ста у отведённого ему места, то тут же резко развернулся, жадно оглядывая окружение, и, не заметя никого сходу, пошёл искать ребят в глубь парка. Он шёл нерасторопно, рыская глазами вдоль горизонта, стараясь замечать любой нестатический объект, который мог бы оказаться прячущимся ребёнком. И так бродил он долго, никак не находя никого из ребят, так что почти сделался… как бы это… не вполне счастливым. Лена и Дашенька вскоре могли видеть водящего из окошка своего уютного домика, — тот вязко перебирал ножками, слоняясь по округе. Но вдруг, к его большому восторгу, один из кустов, мимо которых он как раз проходил, вздрогнул. Мальчик, весь в возбуждённом напряжении, стал медленно подступать к этому кусту. Очень скоро он смог разглядеть яркие цвета чьей-то одежды сквозь веточки, но было поздно. Прятавшийся за кустом ребёнок внезапно для водящего рванул куда-то в сторону, сотни листочков на растении оживлённо затрепетали. В эту же секунду сердечко водящего застучало сильнее, а ручки и ножки пробрала прохладная дрожь. Он ведь был так близко, — так близко! — но победа ускользнула прямо из-под носа! Водящий что есть мочи понёсся вслед за сбежавшим ребёнком, отчаянно надеясь не упустить такую лёгкую добычу. Но тут случилась самая настоящая катастрофа! О, простите, простите, что прибегаю к таким словам, но это такая… то есть, такое происшествие, такое!.. Кое-что очень — очень! — несчастливое… ах, Господи, несчастливое! Но это в самом деле произошло: водящий мальчик, видимо, зацепившись во время бега ножкой за какой-то камень или корень, споткнулся и неуклюже упал на землю. Простите, простите, о, простите! Но это действительно случилось! Только не бойтесь, с мальчиком всё в полном — в наиполнейшем! — порядке! Простите, что пришлось рассказать вам об этом страшном (простите за выражение) случае, но мне это было необходимо, чтобы также рассказать и о том, что произошло дальше. А дальше произошло самое настоящее чудо! Ей-богу, счастливое чудо! В тот момент, когда этот мальчик, немножко запачканный в земле после своего трагического (Господи, прости меня за это слово!) падения, — когда он уже был готов вот-вот потерять своё абсолютное детское счастье и… заплакать (ах, заплакать!), — так вот в этот самый переломный момент к мальчику подбежала наша Лена и её сестрёнка Дашенька, еле поспевавшая за ней. Лена осторожно подхватила водящего под мышки и поставила на ножки, наскоро отряхнув его одежду. Заметив встревоженное выражение его милого личика, граничащее с… с тем, о чём я уже упоминал, Лена, недолго думая, исполнила такой вот замечательный трюк:

— Смотри-ка! — весело сказала она мальчику.

И тут девочка, издав комический звук, забавно плюхнулась на землю всем туловищем. Затем она перевернулась на спину, тоже немного испачканная, и звонко засмеялась, наблюдая за реакцией мальчика. Не знаю почему… хотя, нет, ещё как знаю! Это всё сила детского, искреннего, чистого счастья! И именно эта сила сейчас подействовала на этого мальчика: выходка Лены действительно его развеселила, сперва он скромно улыбнулся, а затем и вовсе рассмеялся. И маленькая Дашенька, поглядев на смеющихся перед нею ребят, тоже заразилась этим весельем. Лена, по-прежнему лёжа на земле, устремила свой радостный взгляд к небу, — к такому ясному, чистому — всегда-всегда чистому! — небу. Как всё-таки прекрасно поглядеть на него, на это голубое небо, под бескрайним куполом которого живут они, — самые счастливые детки на Земле!

. . . . . . . . . . . . . . . . .

Отчёт Министерству Экологии

Сектор: А-11

Сотрудник: № 3001

Классификация: аварийный отчёт

Описание аварии: сегодня, 10 (десятого) июля, в секторе А-11 были приведены в действие системы Искусственного очищения воздушного пространства (далее: ИОВП). Ветряная установка № 1001892 системы ИОВП в подсекторе А-11-2 оказалась неисправной. Воздушное пространство подсектора А-11-2 не было подвергнуто очистке. Гражданские, проживающие на территории подсектора А-11-2, видели тучи¹ в небе.

Устранение аварии: задействован Розовый патруль. Гражданские изолированы в местном кинотеатре до естественного очищения воздушного пространства подсектора А-11-2.

Комментарий:

сотруднику: № 2990

Виктор, сделай ты уже что-нибудь с этим б***ским ветряком! Ливень ещё дня на четыре, мне что с людьми делать, — карантин объявлять?! Почему я вообще должен тебя об этом просить, это твоя работа! Завтра же распорядись о починке ветряка, иначе я распоряжусь о визите к тебе Розовых.

¹ Термин, запрещённый к употреблению при Гражданских. Допустимая замена: отсутствует.

. . . . . . . . . . . . . . . . .

2. СЧАСТЛИВЫЙ ЛИТЕРАТОР

Нет, ну скажите мне, ну объясните же мне, что не так с этими литераторами! Нет, ну что за безобразие, скажите? И ведь в каждом — ну в каждом! — поколении, даже в самом счастливом, обязательно найдется хоть один такой вот… литератор! Такой вот литератор, которому, видимо, делать нечего, кроме как писать… всякое! Вот живут все нормальные люди спокойно, смирно, а вот этому одному чего-то неймётся! Так и хочется спросить: «Ну чего тебе спокойно-то не живётся, паразит?!» (о господи, простите, — простите! — за такое выражение!). Да и ладно бы, что ему не живётся, но других-то людей зачем в это посвящать?! И ведь пишут такую… такую чушь, неправду!!

Прошу, простите меня за эту, может быть, неприятную эмоциональную окраску. Но!.. Ах, я просто не могу оставаться спокоен! Нет, то есть, я по-прежнему, как и всегда — совершенно всегда! — очень и очень счастлив, конечно! Никто и ничто не в состоянии пошатнуть уровень — неизмеримо высокий уровень! — моего счастья! Но я никак не понимаю, я прямо-таки отказываюсь понимать, как может кто-то не разделять того же счастья, что и у меня? Ох, простите, позвольте же вам объяснить, наконец, в чём дело.

А дело вот в чём: как оказалось, в том самом парке, в котором наши детки играли в прятки, и именно в тот самый час, когда они играли, на одной из скамеек неподалёку сидел одинокий человек. И, как тоже оказалось впоследствии, человек этот… имел склонность к сочинительству. Впрочем, нельзя сказать, что он успел хоть сколько-то весомо зарекомендовать себя на этом поприще. Писал, кажется, какие-то скромные стишки про природу, да и всё на этом. Но — о господи! — уж лучше бы он и продолжал писать свои безобидные стихи! Так вот, вернёмся к парку. Этот человек сидел на скамейке под деревом и совершенно умиротворённо созерцал окружающий летний пейзаж, видимо, напитываясь вдохновением для очередного стиха (ещё ничто не предвещало… нехороших последствий!). Когда в парк пришли ребята, он стал наблюдать и за ними, и даже с интересом смотрел за их игрой. Ему, должно быть, было приятно слышать детский смех, видеть, как весело они играют и какие они всё-таки счастливые! Но вдруг случилось то самое… ужасное (простите, простите за выражение!)!.. Споткнувшись, на землю упал водящий мальчик, и литератор видел это! Более того, неизвестно почему, но этот случай особенно заинтересовал его, и он с ещё бóльшим любопытством стал вглядываться в происходившую сцену! Ну не извращение (пожалуйста, простите) ли это?! Он, кажется, до мельчайших подробностей запомнил тогдашнее состояние мальчика, выражение его лица, которое со своей скамейки еле мог различить, вздохи и стоны, которые тот мальчик чуть слышно издавал. Мне даже вспоминать об этом… нехорошо, но вот этого литератора, кажется, ничего не смущало! И вот к мальчику уже подошли Лена с сестрёнкой, и вот все снова смеются, всем вновь хорошо, но только не ему… У литератора в тот момент, должно быть, родилась какая-то мысль. Ох уж эти мысли у этих литераторов! То есть, именно у таких, дефектных, которым счастливо не живётся. Но как — как?! — может не житься счастливо в нашем великом, самом счастливом государстве? Славно, однако, что всё обошлось, и эта странная история пришла к своему счастливому концу, как и все прочие истории. Но не стану забегать вперёд и расскажу всё-таки, что было дальше.

А дальше этот литератор, этот наглец (простите за выражение) решил перенести свою безумную (простите за выражение) мысль на бумагу. Этот… человек (хотя так сложно называть его человеком, когда им написана такая бесчеловечная — о господи! — вещь!), этот «литератор» (ах, стоило и раньше заключать это слово в кавычки!) решил поразмыслить, руководствуясь своей очевидно расстроенной фантазией, о том, что было бы, если бы того мальчика, бывшего уже на грани… на грани, — так вот что было бы, если бы к нему тогда никто не подошёл и не успокоил. То есть наш «литератор», будучи в уме (впрочем, едва ли здравом) и полностью отдавая себе отчёт в своих мыслях (откуда такие мысли только могут взяться?!), решил добровольно — доб-ро-воль-но! — углубиться в размышления об… этом! Приоткрыть обветшалую завесу чего-то, что прямо противоречит нашей счастливой философии! Что-то, что прямо-таки математически обратно пропорционально нашему абсолютному счастью! Ах, уж давно стоило пресечь всякую «добрую волю» у этих литераторов… то есть, «литераторов»! Нет, ну вы можете себе представить, о чём он написал в своём рассказе? Если можете, — боюсь, у вас тоже… что-то не в порядке! Могло же прийти такое в голову!

Ох, я вновь так эмоционален, простите!.. Вы, может быть, так ничего и не поняли. Поясню теперь конкретнее: «литератор» этот сразу по возвращении домой из парка принялся строчить целое произведение; теперь уже не поэзию, а прозу. И вот в этом-то произведении… постойте, но почему я называю это произведением? Нет, это самая настоящая… дребедень!.. Пошлая дребедень (ох, простите меня)! И посредствам этой дребедени наш «ли-те-ра-тор» толкает мысль (ох уж эта мысль литераторская!) о том, что ребёнок, — это чистое, нежное, невинное существо, живущее свою маленькую жизнь не когда-то там, а именно в наисчастливейшем поколении, — так вот это милое создание, оказывается (по авторской-то мысли), способно утратить своё абсолютное, непоколебимое, казалось бы, счастье! Это же… ах!.. Нельзя подобрать слов, чтобы выразить… что нельзя и выражать!.. Конечно же, я не стану здесь пересказывать, что за гадость (простите за выражение) представляет из себя этот рассказ, да вы бы, я надеюсь, и не поняли. Ведь как может уложиться в голове то, как маленькое, милейшее дитятко, только лишь упав ничком на мягкую травушку, обмочило глазки дрожащими слёзками, болезненно раскраснелось и… О, Господи!.. Какую жуть (простите, простите!) можно было приписать безвинному ребёночку! И, главное, в каких словах, в каких гнусных (простите за выражение) эпитетах!.. За слова-то эти в «литератора» особенно вцепились!

Кстати, я, как и все остальные, кто успел узнать о существовании этого рассказа (благо, ныне он предан забвению), узнали о нём не из каких бы то ни было слухов или легенд, а прямо-таки от самого автора! Видите ли, сочинитель этот, кончив свою дребедень, почему-то был уверен, что дребедень эта очень хорошо у него удалась, и решил непременно познакомить с этим чтивом своё ближайшее окружение (я хоть и не составлял его ближайшее окружение, но рассказ этот, к великому… не очень счастью… мне довелось прочитать). И… так там всё нескромно! Мало того, что полная, беспросветная неправда, так ещё и нескромная! Так, например, «литератор», описывая непростое состояние мальчика, — подчёркиваю: вымышленного мальчика! — употребляет такое слово, как… «злоба» (господи, простите, извините; пишу здесь такое исключительно — и только лишь! — в документальных целях!!). «Никакой злобы не бывает!», — озлобились на сочинителя люди. И, уж конечно, они правы! Уже одно только это слово — невероятнейшая дерзость (простите за выражение)! А сколько таких вот слов во всём рассказе, ах!.. Просто немыслимо, как можно было так нахально (простите за выражение) покуситься на всеми нами бесконечно ценимое счастье, неотъемлемую часть нашей счастливой жизни! Объявиться из ниоткуда, будучи никем, и ткнуть носом в свои больные — совсем больные! — мысли! В свои извращённые, пошлые, безумные, гадкие, гадкие, гадкие мысли!! Да как посмел паразит замарать нам наше великое, всеобъемлющее, абсолютное счастье!!

Ох!.. Что же я… О, Господи, прости, меня, прости! Это совершенная — наисовершеннейшая! — случайность! То был порыв моей любви к абсолютному счастью! Я только… не угадал со словами… Ах, но я так счастлив, правда! Как и всегда — всегда-всегда! — бесконечно счастлив, знайте же это! И особенно я счастлив потому, что история с нашим «литератором» завершилась всё-таки так хорошо, так замечательно, так счастливо! Позвольте же мне поделиться, наконец, этой радостью с вами!

Совсем скоро слух о новоиспечённом «литераторе» дошёл и до нашего уважаемого, бесконечно любимого Розового патруля. Вообще, ни один, даже самый крохотный слушок или малейшее дельце не проходит мимо Розового патруля. И неспроста: ведь Розовый патруль — это самый важный и главный оберег всеобщего абсолютного счастья! Нетрудно представить, как глубоко мы благоговеем перед ним, как сильно благодарны. Так вот именно благодаря Розовому патрулю наше счастье осталось непоколебимым и на этот раз. Прознав, где обитает сочинитель, люди в розовой униформе наведались к нему домой и, должно быть, застав «литератора» спящим, мирно снесли его расслабленное тело в свой розовый фургон. Все люди, что были подвержены нехорошему впечатлению от его… рассказа… толпились в стороне и наблюдали эту замечательную картину (эх, только меня тогда не было!).

— Ну вот теперь-то его вразумят и к великому счастью возвратят!.. — воодушевлённо сказал кто-то из толпы.

Когда мне впоследствии пересказывали это знаменательное событие, я подумал про себя, что действительно ведь к счастью возвратят, и мне стало так хорошо на душе, так я рад был за этого «литератора»! Счастливый, счастливый всё-таки этот «литератор», счастливый, что живёт в самое лучшее время на Земле! Но не только он: всем остальным также возвратили принадлежащее им по праву абсолютное счастье. Двое человек в розовой форме подошли к толпе и стали по очереди приглашать людей пройти процедуру розовой вспышки. Ах, волшебная это процедура! Есть у нашего патруля такое устройство — розовые очки. Человек надевает розовые очки, происходит вспышка, и — вжух! — все неприятные эмоции и нехорошие впечатления стираются в одно мгновенье! Более того, сразу вдруг становится так блаженно, так воздушно на душе! Ах, что за великолепная вещь эти розовые очки! Чудо, — натуральное чудо! — а не вещь! Так бы и надевал их каждый день! А я ведь и так счастлив, но всё равно бы надевал! Это ведь сладчайший бальзам для души — розовые очки!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Отчёт Министерству Счастьеохранения

Сектор: А-11

Сотрудник: № 0119

Классификация: аварийный отчёт

Описание аварии: сегодня, 12 (двенадцатого) июля, Гражданскими подсектора А-11-1 было подано заявление местному управлению о рассмотрении Уровня стабильности счастья (далее: УСС) на Гражданина с Индивидуальным идентификационным номером № 7166.901041 (далее: ИИН). В ходе предпринятого расследования счастьеохранительными службами было выявлено, что Гражданин с ИИН № 7166.901041 занимался распространением и пропагандой несчастливых¹ идей посредствам беллетристики. Предварительный показатель УСС: низкий.

Устранение аварии: задействован Розовый патруль. Гражданин с ИИН № 7166.901041 был задержан и временно доставлен в следственный изолятор. Предварительный приговор по делу: уничтожение² обвиняемого. Гражданские подсектора А-11-1, подверженные влиянию несчастливых идей, прошли процедуру розовой вспышки. УСС Гражданских стабилизирован.

Комментарий:

сотруднику: № 0388

Мать мою, я опоздал с отчётом! Миша, бей тревогу, эта гадина сбежала! Он СБЕЖАЛ!!

¹ Термин, запрещённый к употреблению при Гражданских. Допустимая замена: противоречащий абсолютному счастью.

² Термин, запрещённый к употреблению при Гражданских. Допустимая замена: путёвка в Счастьеград.

. . . . . . . . . . . . . . . . .

3. СЧАСТЛИВАЯ СЕСТРЁНКА

Но вернёмся же, наконец, к ярким звёздочкам, радостно мерцающим на небосклоне нашего счастья, — к милым деткам! Ох уж эти крохотные улыбчивые булочки, эти милые, ласковые куколки! Заглядишься на этих невинных, беззаботных созданий, — и сердце тает! Какой чистый, певучий свет исходит от них: от их ясных глаз, от весёлой улыбки, от мягких, нежных ладошек! Этот неугасаемый свет! Господи, мне хочется рыдать счастливыми слезами! Как же повезло нашим малюткам; они и сами не представляют, насколько же им повезло! Жить в совершенно непорочном, очищенном от всякого… всякого прежнего… мире! Ха-ха, как это невероятно! Ну неужели наши предтечи не желали себе абсолютного счастья? Как можно — ну как же возможно? — человеку жить в мире, где хоть одна единственная травинка не поёт в унисон всеобщему счастью? Как можно не ослепнуть, когда видишь человека, лицо которого не растянуто в счастливой улыбке? Как можно не задохнуться, когда вблизи тебя кто-то тяжко вздыхает? Странные, странные были наши предки, а главное — слабые! Ведь получилось же у нашего великого государства взять в свою крепкую узду всю нашу жизнь и стремительно поскакать с ней прямиком к абсолютному счастью. Отчего не могли раньше? Наплодили же люди вместо этого всяких таких вот «литераторов» и прочих… шибко «оригинальных» личностей. Еле отмылись от вас, предки! Еле отмылись, слышите! Зато — ах, как теперь хорошо!

Хорошо, хорошо! И особенно хорошо им: нашему «счастливому поколению»! Каждая их мысль — все до единой! — непременно о чём-нибудь добром, хорошем и радостном! Каждый поступок их продиктован чистой добродетелью. Ах, вы только посмотрите, как весело они играют на детской площадке! И Лена с Дашенькой тоже тут. Лена тут самая старшая, и всем маленьким особенно интересно играть с ней, каждый её слушается и каждому хочется, чтобы Лена обращала на него больше внимания, как бы как на такого же взрослого, что и она, как на равных. Ох уж эти малютки! Ну зачем — зачем, скажите? — они так рвутся скорее повзрослеть? В чём они находят взрослых счастливее себя? То есть, конечно, у нас здесь каждый счастлив безгранично, так что, в сущности, мы все равны в своём незыблемом, абсолютном счастье. Но ведь нет же всё-таки у взрослых такого милого, как мёд нежного личика! Хотя бы за это своё воздушное личико должны любить свой возраст все детки! Но возражу тут сам себе: чем же так плохо, что детки подражают взрослым? Ведь подражают они не чему иному, как необъятной любви, нетленной радости и всепоглощающему счастью! Хорошо всё-таки, хорошо, — хорошо, что стремятся они перенять всю эту счастливую жизненную мудрость у старших!

Но и без всякой мудрости они так весело, с такой счастливой страстью играют на площадке! Кто-то качается на качелях, кто-то лазит по лесенкам, верёвкам и горкам, кто-то катается на карусели, на деревянных лошадках, а кто-то и на настоящем велосипеде: пока что неуклюже, но зато с таким энтузиазмом! И чего только не изобретут ещё дети увлекательного и весёлого! Лена, например, вместе с сестрёнкой и ещё двумя девочками строили замки из песка и выделывали крохотных человечков из веток. Целый роман развернулся у них на песке! Это была история о чрезвычайно сильной любви принца из одного замка к принцессе из другого, и принц этот всё никак не мог решить, в какой день, в какое время и как ему познакомиться с этой принцессой и предложить ей стать его женой. Само собой разумеется, что принцесса эта была прекрасна и очаровательна, и чувства её совершенно определённо были взаимны, хоть они с принцем никогда и не видели друг друга прежде, — это, конечно же, было непременно так, ведь как может быть иначе? Но принцу предстояло наверняка определить, когда и, главное, как именно он наиболее ярко и замечательно изольёт на принцессу бурный поток своих трепещущих чувств, — как, собственно, и во всякой нашей романтической истории. И как же замечательны эти истории, ведь всегда так красиво и чудесно заканчиваются!

И так они играли ещё долго, и всё у них, конечно же, было настолько прекрасно, насколько только может быть (и, может, даже чуть лучше). Но в какой-то момент наши детишки стали свидетелями одного довольно-таки необыкновенно события, смысл которого ни они, ни, признаться, я сам на их месте не смог бы так сразу разобрать, но которое, однако, оказалось впоследствии отправной точкой одного великого, особенного счастья, которое семья Лены будет помнить всю жизнь! Вот, что там тогда случилось: к игровой площадке, где резвились ребята, тихо подошёл какой-то человек. Подошёл так тихо и мирно, что некоторые дети даже не заметили его появления, хотя не заметить было непросто: этот человек был одет в одежду преимущественно чёрного цвета, так сильно контрастировавшую с окружением, и даже на голову его была натянута какая-то чёрная шапка или балаклава так, что толком не видно было лица. Те из детей, кто всё же заметил этого человека, недолго глядели на него с лёгким недоумением и любопытством, но совсем скоро вновь отводили взгляд в прежнее место. Сам загадочный человек тоже некоторое время просто стоял в стороне, шагах в тридцати от площадки, и (хоть лица не было видно, но можно догадываться) вроде бы оглядывал детей, продолжавших весело играться. Он как будто искал кого-то или сомневался в чём-то, а может, всё вместе.

Наконец он неожиданно уверенным, весьма скорым шагом направился к детям на площадке, а именно к той небольшой группе, к которой принадлежали Лена и Дашенька. Когда человек подошёл к ним уже совсем близко, дети не могли более не обращать на него внимания, так что вежливо подняли головы на незнакомца, у которого к ним, как казалось, было какое-то дело. Своими пытливыми детскими глазками они смотрели на чёрную фигуру, стоявшую теперь прямо перед ними и окутавшую их своей длинной тенью. Малышам, должно быть, было очень-очень интересно, что за человек это был и чего он хотел. По его внешнему виду даже вблизи нельзя было совсем ничего сказать о том, кем он являлся. В том предмете одежды, что был небрежно натянут на его голову, в области правого глаза была проделана неаккуратная дырка, и обнажённый маленький белый овал с тёмной точкой посередине метался от ребёнка к ребёнку, бегло оглядывая их. Только по росту и телосложению можно было однозначно определить, что человек этот был взрослый, так что каждый ребёнок по умолчанию, конечно же, особенно уважал его и был готов оторваться от игры, чтобы посодействовать любому взрослому делу.

— Здравствуйте, — почтительно начала Лена.

Но загадочный человек ничего ей не ответил. В этот момент он нагнулся, подхватил на руки маленькую Дашеньку, сидевшую тут же, рядом с сестрой, выпрямился вновь, прижал девочку к себе сильнее, зачем-то прикрыл ей рот ладонью, развернулся и, так и не произнеся ни слова, стал поспешно удаляться с игровой площадки. Маленькие детки, наблюдавшие за сценой со стороны, провожали удалявшегося чёрного человека с Дашенькой на руках взглядами непритязательного любопытства. Совсем скоро они продолжили свои игры как ни в чём не бывало. Впрочем, ничего особенного для них действительно не случилось, разве что Лену эта ситуация привела в лёгкое недоумение. Первые секунды она так же, как и остальные дети, не поднимаясь даже с земли, просто наблюдала за незнакомцем: за его приближением, за тем, как он взял к себе её сестрёнку и за тем, как стал куда-то уходить. Лена, как девочка воспитанная, отлично знала, что если взрослый человек делает что-то, — что бы это ни было, — значит, так и нужно, значит, это делается исключительно ради какого-нибудь блага. Ведь взрослые, конечно, понимают куда больше неё. И даже если незнакомый взрослый вдруг забирает её младшую сестрёнку с игровой площадки, — значит, так для чего-нибудь нужно. Лена и не думала препятствовать, — конечно, нет! — только вот ей стало очень интересно, по какому всё-таки поводу и куда уносят теперь её Дашеньку. Без спешки она поднялась с песка, аккуратно разместила на земле свою пластиковою лопатку и веточного человечка и лёгкой трусцой побежала догонять удалявшегося незнакомца.

Когда Лена нагнала его, она застала Дашеньку, которую он прижимал к плечу, в очень… не очень хорошем состоянии. Маленькая девочка уже начала хныкать, крохотные слезинки подрагивали на её щеках. Но конечно — конечно же! — в этом не могло быть ничего такого; конечно же, малютка по-прежнему была самым счастливым созданием в мире! Но хныкала она, разумеется, только лишь от своего детского, чистого, наивного непонимания происходящего и от лёгкого волнения. Она ведь ещё даже не представляла, какое счастье её ждёт!

— Прошу прощения, — скромно обратилась Лена к незнакомцу, еле поспевая за его скорым большим шагом, — скажите, пожалуйста, а куда вы забираете девочку? Дело в том, что она моя сестрёнка, и я поэтому интересуюсь…

В ответ на это человек лишь пренебрежительно промычал носом. Дашенька в руках незнакомца как могла подавалась головой и ручками к сестре из-за его плеча. За невозможностью говорить с прикрытым тяжёлой ладонью ртом, Дашенька только мычала что-то невнятное и своими мокрыми глазами как бы умоляла Лену забрать её из чужих рук. Что ж поделать, — дети! Эти милые, прелестные, невинные создания ещё так мало понимают в жизни! Как славно, что Лена всё понимала правильно.

— Ну что, что ты хныкаешь? — с добрым назиданием обратилась Лена к сестрёнке. — Не надо хныкать, чего ты! Всё с тобой будет хорошо, как же может быть не хорошо? — девочка издала звонкий смешок. — Вы простите, простите её, — обратилась Лена снова к незнакомцу, — она ещё маленькая, совсем ничего не понимает. Ведь вы же её не просто так несёте, но она не понимает! Дашенька, ну что ты, — говорила Лена сестрёнке, — ну не мешай ты дяде тебя нести, успокойся.

Но Дашенька, никогда прежде не бывавшая в таких обстоятельствах, наивная малышка, стала корчить совсем невесёлое лицо (ах, как это… не могу!..) ещё сильнее, ещё страшнее (прошу, простите). Она с таким необузданным старанием рвалась прочь из рук незнакомца, всё туже сжимавших её, пыталась вынуть зажатую свою ручку и протянуть её к сестре! Ах, это дитя! Но Лена, разумная девочка, не поддавалась на детские выходки своей сестрёнки и только успокаивала её, повторяя, что так себя вести не следует и что, наоборот, лучше быть прилежной девочкой и поспособствовать доброму незнакомцу.

— А всё-таки откуда вы, если можно узнать? Вы, может быть, из Розового патруля? Я бы так хотела познакомиться с вами, если только можно!.. — с энтузиазмом выговаривала Лена на ходу, но не получала ответа.

Чёрный человек совсем не обращал на неё внимания, он только ускорял свой шаг и сильнее прижимал к себе брыкавшуюся Дашеньку. Лена так устала семенить за ним вслед, что решила наконец остановиться. Несколько секунд она стояла на месте, переводя дыхание, и провожала взглядом незнакомца с сестрёнкой. В один момент она выкрикнула Дашеньке вслед:

— Потом расскажешь, что там было!

Вскоре она развернулась и неспешным шагом направилась обратно на игровую площадку. Всю дорогу Лена строила догадки о том, куда же забрали её любимую сестрёнку и что её теперь ждёт. И много всего она обдумала, и каждая её мысль была о чём-нибудь непременно замечательном и счастливом. Ведь как же может быть иначе?..

4. СЧАСТЛИВЫЙ КОНЕЦ

Никогда, никогда я не устану воспевать величие нашего счастливого мира! Звонкое пение птиц, лёгкое дуновение игривого ветра, мягкий шелест листвы на деревьях, нежный шёпот воды, — всё аккомпанирует моему уверенному: «Как я счастлив! И как всё счастливо вокруг!». Невозможно выразить словами тот пиетет, то восхищение, что я испытываю к нашему любимому государству, подчинившему каждую песчинку на земле абсолютному счастью! Ах, великий народ, великое поколение!

Впрочем, есть один небольшой — почти совершенно незначительный! — нюанс. Такая как бы… заноза, — не очень приятная, но вполне терпимая. Тут дело в том, что… ох, только не поймите меня неправильно!.. Но иногда и в нашем абсолютном счастье случаются прорехи. То есть, нет, не прорехи, ни в коем случае! Неудачное выражение, правда! Тут скорее… крохотные вмятины. Видите ли, подчинить природу вокруг мы-то сумели, а вот природу внутри нас не совсем. Знаете ли… ах, болеем иногда! Да, так! Болезни случаются с людьми и по сей день! Но ведь это что-то уже совершенно неизбежное, не так ли? Что-то вроде землетрясения. Нет-нет, да и случится! И никто и никак не в силах это предсказать. Но вот исправить — проще некуда! Как каждая наша история всегда приходит к счастливому концу, так и любая болезнь, кои случаются, кстати, очень и очень редко, — всякая болезнь непременно находит исцеление. И всё снова возвращается в прежнюю счастливую колею! А бывает даже… Впрочем, сейчас расскажу всё по порядку.

По возвращении домой с площадки на вопрос родителей: «А где же Дашенька?» Лена подробно разъяснила, что произошло и кто забрал сестрёнку. Родители сперва переглянулись в какой-то неестественной неуверенности, но, поразмыслив немного и придя, очевидно, к правильным выводам, вновь изобразили улыбки на лицах. «Всё, что ни делается, — всё к лучшему!», — единственная верная, достойная уважения мысль, оставшаяся нам в наследие от предков. Но только мы можем произносить её совершенно честно, ведь только в наше время это непреложная истина. Так что родители девочек не стали утруждать себя и уполномоченные органы в том, чтобы разузнать конкретные сведения о местонахождении их дочери, ибо это, конечно, не имело смысла: где бы Дашенька ни была теперь, — она обязательно счастлива, как и всегда.

Прошло двое суток с того дня, как забрали Дашеньку; семья жила как обычно, и отсутствие одного её члена выражалось лишь номинально. Не то чтобы о дочери совсем забыли, — конечно, нет, — но, как уже было сказано, счастье её и её близких было неисчерпаемо в любой точке мира — это понимали все. И вот днём, как обычно после обеда, родители Лены отправились на работу, оставив дочь дома одну. Обычно, в послеобеденное время Лена занималась уроками, рисовала или читала книжки, — в общем, всем тем, чем и подобает заниматься счастливому ребёнку. Но этим днём девочку от её привычных занятий оторвало одно уж очень нетривиальное и прямо-таки фантастическое происшествие, к которому я и подводил весь свой рассказ выше.

Раздался звонок в дверь. Лена поспешила из своей комнаты вниз, на первый этаж дома. Открывая дверь, она пребывала в некотором возбуждённом предвосхищении того, кто же мог навестить её. Родители только недавно ушли, а значит, это должна была быть одна из её подруг, а может, даже не одна! Лена очень любила принимать гостей, особенно когда была дома сама по себе, — тогда она ощущала себя самой настоящей хозяйкой! Девочка быстро провернула дверной замок, отодвинула щеколду и, чуть не сгорая от любопытства, отворила дверь. На крыльце лежала Дашенька.

В какой-то произвольной позе она распласталась у входа; глаза её были открыты, но она совсем не шевелилась, словно спала. Лена металась в разных чувствах. Ей было радостно, что наконец вернулась сестрёнка, но в то же время девочка была огорошена весомым недоумением: картина, показавшаяся ей, была для неё совсем непонятной. Честно говоря, я бы и сам не сразу сообразил, в чём дело. Лена некоторое время стояла на месте, сильно озадаченная, и просто осматривала Дашеньку. Её внимание особо привлекло большое тёмно-красное пятно на шее сестрёнки. Вскоре, преодолев сиюминутный ступор, она присела на корточки перед Дашенькой и вполголоса, не желая чуть что слишком резко разбудить предположительно спавшую малютку, сказала:

— Э-э-эй! Дашенька, почему лежишь? Спишь что ли? А как ты… — она обернулась на кнопку дверного звонка, — как ты в дверь позвонила?..

Затем девочка наклонилась к сестрёнке ещё сильнее, дабы получше разглядеть странное красное пятно на шее. Что-то вроде ягодного варенья было хаотично, совсем неаккуратно, но в большом количестве размазано по коже вплоть до ключицы. В небольших бордовых пятнах кое-где было также испачкано и платье Дашеньки. Лена осторожно приложила указательный пальчик к шее сестрёнки, макнула его в пятно, а потом поднесла к своим губам и скромно лизнула. На вкус было солёно, даже чуть-чуть горьковато, так что едва ли это было варенье, во всяком случае отнюдь не из вкусной ягоды. В верхней части шеи выделялась какая-то особенно тёмная полоса, маленькой горкой выступавшая на гладком рельефе детской кожи, как бы что-то плотно запёкшееся.

— Что такое?.. В чём это ты измазалась? — вопрошала Лена, взглянув в глаза сестрёнке.

Глаза, хоть и открыты, были совершенно… не знаю, — они просто ничего не выражали, и даже счастья… (но пусть вас это не смущает, впоследствии всё образумится!) Лена всё так же осторожно, положив руки на головку Дашеньки, повертела её влево и вправо, пытаясь привести сестрёнку в чувство. Глаза в точности следовали движениям Лены и смотрели туда, куда была повёрнута голова.

— Ты вот так умеешь спать?.. — в совершенном недоумении изумлялась Лена.

Наконец девочка, отклонившись чуть назад и полностью оглядев сестрёнку ещё раз, заметила одну уже крайне удивительную особенность тогдашнего состояния Дашеньки. Лена сперва подумала, что ей это почудилось, но грудная клетка лежавшей перед ней сестрёнки почему-то не показывала признаков того, что малышка дышала.

— Как это?.. — выговорила Лена машинально, до конца не веря своим глазам.

Она быстро поднесла руку вплотную к носику сестрёнки. Но её ладонь так и не ощутила лёгкой прохлады детского дыхания.

— Ах!.. Заболела! Заболела Дашенька! — выкрикнула вдруг Лена, чувствуя, как что-то неприятно сжимается в груди (ох, что это за… ощущение!).

Она поспешно подхватила под мышки нелёгкое тело сестрёнки и аккуратно поволокла его внутрь. Кое-как уложив Дашеньку на диван в гостиной, Лена побежала к телефону звонить докторам. Дозвонившись в больницу, она говорила вполне спокойно, но второпях: «У меня сестрёнка заболела, приезжайте быстрее! Да, в общем всё хорошо, только вот я не понимаю, что это за болезнь. Пусть приедут доктора и посмотрят сами. Нет, температуры нет, только она почему-то не дышит». Всё время до приезда докторов Лена сидела на краю дивана рядом с Дашенькой и, поглаживая её по голове, тихо приговаривала: «Сейчас, сейчас приедут нам помочь. Всё хорошо, всё прекрасно, — а скоро будет и ещё лучше».

Доктора явились действительно быстро, минут через пять. Двое молодых человек в белоснежных халатах со светлыми лицами и улыбками до ушей, с удовольствием готовые оказать необходимую помощь, были пропущены в дом и подведены к больной девочке на диване. На вид им было лет по двадцать, совсем ещё молодые, не далёкие от «счастливого поколения», — они, может быть, понимали в своём медицинском деле ещё не всё. Склонившись над пациенткой, они рассматривали её, недоумевая, как какую-нибудь экзотическую зверушку.

— Что это, что это?

— Как это, как это?

В замешательстве они наскоро пробежались по самым базовым процедурам: измерили температуру, давление, послушали грудь стетоскопом. Каждый результат удивил их: температура тела Дашеньки оказалась не выше комнатной, а давления, как и каких бы то ни было звуков из стетоскопа, и вовсе не было.

— Что за болезнь такая? — вопрошал один из них.

— Какая-то очень необычная болезнь, — утверждал другой.

Наконец они смирились с затруднительностью своего положения и обратились к вызвавшей их Лене:

— Такие дела: мы никак не можем понять, чем таким больна ваша родственница, но больна она определённо. К превеликому счастью, мы знаем, к кому обратиться.

Вскоре к Лене домой был вызван Розовый патруль. Всезнающий, всемогущий наш Розовый патруль! Мужчины в розовой униформе показались на пороге дома даже быстрее, чем доктора. Зайдя внутрь, они наблюдали двух недоумевающих медицинских работников и четырнадцатилетнюю девочку склонившимися над ребёнком с большим тёмно-красным пятном на шее. Необходимые действия были тотчас предприняты.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Отчёт Министерству Счастьеохранения

Сектор: А-11

Сотрудник: № 0921

Классификация: аварийный отчёт

Описание аварии: сегодня, 22 (двадцать второго) июля, в подсекторе А-11-1 на дом № 13 был вызван Розовый патруль. Оперативная группа обнаружила в доме 3 Гражданских (2 взрослых, 1 подросток) в непосредственной близости с трупом¹ 5-летнего ребёнка. Оценка оперативной группы показала, что Гражданка с Индивидуальным идентификационным номером № 8009.116450 (далее: ИИН) была убита² нанесением глубокой резаной раны шеи приблизительно за 2 дня до обнаружения. Предварительное следствие выявило, что к делу причастен Гражданин с ИИН № 7166.901041, ранее осуждённый за распространение и пропаганду несчастливых³ идей посредствам беллетристики; сбежал из заключения.

Устранение аварии: Гражданские, обнаруженные на месте в доме № 13, были немедленно подвержены процедуре розовой вспышки. Тело Гражданки с ИИН № 8009.116450 было доставлено в Крематорий⁴ Министерства и будет подвержено процедуре сожжения. Оперативные группы Розового патруля продолжают поиски Гражданина с ИИН № 7166.901041; после обнаружения осуждённого приговор по его делу будет осуществлён немедленно.

Комментарий: —

¹ Термин, запрещённый к употреблению при Гражданских. Допустимая замена: больной человек.

² Термин, запрещённый к употреблению при Гражданских. Допустимая замена: подвержен болезни.

³ Термин, запрещённый к употреблению при Гражданских. Допустимая замена: противоречащий абсолютному счастью.

⁴ Термин, запрещённый к употреблению при Гражданских. Допустимая замена: путёвка в Счастьеград.

. . . . . . . . . . . . . . . . .

Истинно, истинно всемогущ наш Розовый патруль! Ничто не стоит у него на пути, ничто не встанет на пути абсолютного счастья! Как славно живётся, когда знаешь, что у тебя — у всего народа! — за плечами стоит тот, кто в любой момент готов возвратить тебя к великому счастью, кто всегда поможет и наставит на единственно истинный путь! Как прекрасна жизнь, когда не знаешь ничего, кроме одного только счастья! О, как бы я хотел уподобиться нашему «счастливчику»! Ох, я не упоминал его прежде. Часто у нас в городе можно увидеть одного мужчину средних лет, сидящего на какой-нибудь лавочке и просто-напросто наслаждающегося жизнью вокруг. Глаза его несколько скошены, из постоянно приоткрытого рта тянется вязкая слюна, тело выглядит немного как бы ломаным и неуклюжим, — но как он счастлив! Люди заметили, что вышеописанные изменения произошли с ним в результате многочисленных вспышек розовых очков, которые он с таким удовольствием надевает и по сей день. Вот потому-то мы и называем его «счастливчиком». Да, он почти никогда не встаёт со скамейки, а когда всё-таки поднимается на ноги, то переминается с одной на другую очень неспешно и не очень ловко, — но как он счастлив! Как всё-таки просто быть счастливым! Красота!

Вот такие чудодейственные эти розовые очки! И даже теперь они помогли нашим юным докторам и Лене, по адресу обратившимся за помощью. Маленькую Дашеньку незамедлительно увезли на лечение. Когда родители вернулись с работы в тот вечер, Лена с большим энтузиазмом пересказала им всё произошедшее, — папа и мама были так счастливы! А на следующий же день всю семью ждала кульминация, вершина их великого счастья! Их дом навестили сотрудники счастьеохранительных органов и сообщили благую — прямо-таки благодатнейшую! — весть: их младшая дочка Дашенька полностью излечилась и была одарена путёвкой в Счастьеград от нашего великого государства! Господи, какое благословение! Нечасто — совсем-совсем редко! — детям, таким маленьким крохоткам, доводится быть отправленными в это удивительное, таинственное, заветное место — Счастьеград! Говорят, счастья там вдвое, — нет, — втрое больше! Казалось бы, ну куда же больше? Честно, и сам не понимаю. Счастлив, искренне счастлив я за милую Дашеньку и за всех, кто теперь проживает в Счастьеграде! И всё-таки решительно не понимаю: ну зачем куда-то уезжать? Ведь у нас здесь так солнечно, так радостно и всегда так хорошо!

Оглавление

1. СЧАСТЛИВОЕ ПОКОЛЕНИЕ

2. СЧАСТЛИВЫЙ ЛИТЕРАТОР

3. СЧАСТЛИВАЯ СЕСТРЁНКА

4. СЧАСТЛИВЫЙ КОНЕЦ