Запретные чувства (ЛП) [Нина Левин] (fb2) читать онлайн

Нина Левин Запретные чувства

Количество глав: 5

Переводчики: NezhnaVe704ka, RyLero4ka

Сверка: RyLero4ka

Обложка: Танечка

Глава 1

Ганнар

Тугие кошельки, которые демонстрируют свое богатство и веселятся, как титулованные придурки, которыми они и являются, бесят меня до чертиков. Особенно, если их фамилия Новак, их имя Марк, а титул Премьер идет впереди. Как, черт возьми, он все еще премьер-министр нашего штата, черт, это выше моего понимания, и как, черт возьми, я оказался сегодня вечером в том же отеле, где он устраивает какую-то гребаную вечеринку, — это просто еще одна причина злиться на Нэша. Я здесь только потому, что он не смог приехать в последнюю минуту.

— Ганнар, ты еле тащишься по какой-то конкретной причине? — спрашивает Грифф, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня, на его лице написано раздражение. У моего вице-президента обычно гораздо больше терпения, чем сегодня вечером, и я задаюсь вопросом, что с ним происходит.

Я отрываю взгляд от бального зала, который мы только что миновали, и смотрю на Гриффа.

— Уже нет.

— Хорошо. Дома меня ждет моя женщина, так что, чем скорее мы с этим покончим, тем лучше.

Теперь смысл понятен. Мне нравится его "старушка", и я не виню его за то, что он торопится домой.

Следуя за Гриффом к лифту, мое внимание привлекает часть оголенного тела, и я позволяю себе отвлечься. Худшая гребаная идея, которая пришла мне в голову за долгое время, потому что тело принадлежит последней женщине, которую я когда-либо хотел бы снова увидеть.

Челси Новак.

Дочь премьера Новака.

Замедляя шаг, я смотрю на ее длинные загорелые ноги, которые, кажется, тянутся вечно, и поднимаюсь к красному платью, которое едва прикрывает задницу. Оно едва прикрывает ее грудь, низко опускаясь и открывая мне вид на ложбинку, о которой я мечтал в подростковом возрасте. Тонкие бретельки — единственное, что прикрывает ее плечи, открывая подтянутые руки. Платье прилипло к верхней половине тела и свободно спускается от талии. Я не хочу этого признавать, но она выглядит чертовски сексуально. Такая горячая штучка, которую, я сомневаюсь, оценит ее отец. Судя по тому, что я видел о Челси за последние несколько лет, она держится скромно, стараясь не навредить карьере отца.

Когда я поворачиваюсь, чтобы снова обратить внимание на Гриффа, глаза Челси встречаются с моими.

Ее ноги перестают двигаться.

А рот приоткрывается.

Ее маска сползает.

Прошло четыре года с тех пор, как мы виделись в последний раз, но восемь лет с тех пор, как у нас было какое-либо значимое взаимодействие, и все же, кажется, что и не было всех этих лет. Когда ее маска сползает, я вижу настоящую Челси, которую она прячет. Ту, кого я раньше знал лучше, чем самого себя. Исчезло идеально вышколенное выражение лица, которое видет мир. На его месте — шепот неуверенности и уязвимости. За исключением того, что я ее больше не знаю, так что хрен знает, кто такая настоящая Челси в наши дни.

Да, я и не забыл, что она сделала много лет назад.

— Черт, — бормочу я, проводя рукой по лицу.

Не позволяй ей снова ослепить тебя.

Момент закончился еще до того, как начался. Маска Челси появилсь снова, и, кивнув головой, я прохожу остаток пути к лифту, где меня ждет Грифф.

Челси Новак принадлежит тому месту, где я оставил ее много лет назад. Или должен сказать, где она оставила меня. В прошлом, не задумываясь ни о чем другом.

— Он не будет проблемой в будущем, — говорит Грифф человеку, к которому мы пришли. Дуэйн Мосс, чертовски богатый мудак, который контролирует почти столько же этого штата, сколько и Марк Новак. Возможно, даже больше, если учесть грязные сделки, которые он заключает с Новаком и его коллегами.

Мосс прищуривается, глядя на Гриффа.

— Как ты можешь быть так уверен?

Грифф выглядит менее не впечатленным этим вопросом, но сохраняет хладнокровие. Подняв подбородок, он говорит:

— Проверь электронную почту. Я отправил тебе одно письмо чуть ранее. О ребенке позаботились, и если ты можешь назвать хоть один раз, когда я подвел тебя, сказав, что справлялся с дерьмом, я весь, блядь, во внимании.

Мосс регулярно нанимает нас, чтобы мы убирали его «беспорядок». Прошлой ночью он обратился к Гриффу за помощью с видеозаписью сексуального характера, которую его дочь недавно сняла с ребенком, о котором и шла речь. Он не может позволить, чтобы это дерьмо стало достоянием общественности.

Мосс проверяет электронную почту, прежде чем снова посмотреть на Гриффа.

— Ну, черт. Похоже, ты здесь ни хрена не делаешь.

Грифф смахивает конверт с наличными со стола, прежде чем Мосс успевает передать его ему.

— Я не занимаюсь пустой болтовней, Дуэйн.

Да, он взбешен. Я не знаю, что за история произошла между этими двумя, но улавливаю целую кучу напряженности. Грифф сам не свой с тех пор, как я встретил его возле отеля. Похоже, ему не очень нравится этот придурок.

Он смотрит на меня.

— Пора идти.

— Скажи Коулу, что я свяжусь с ним на следующей неделе по поводу другой работы, о которой мне нужно позаботиться, — говорит Мосс.

Грифф кивает, но не говорит больше ни слова, прежде чем направиться к двери. Я иду за ним к лифту, и мы спускаемся на первый этаж в тишине. Когда мы выходим из лифта, Грифф говорит:

— Ты все еще готов к завтрашнему дню?

— Да. Ты сказал десять, верно?

Я согласился помочь ему с ландшафтным дизайном на его новом месте. Он и его "старушка" устраивают вечеринку по случаю новоселья в следующие выходные, так что ему нужно закончить благоустройство к этому времени.

Он кивает.

— Я буду там, брат, — говорю я.

Его телефон подает звуковой сигнал о входящем сообщении, отвлекая внимание от меня. Как только он прочитал это, то снова смотрит на меня.

— Мне нужно идти. Спасибо за сегодняшний вечер. Я ценю это.

Пока я смотрю, как он уходит, звук спора двух людей привлекает мое внимание, и я поворачиваюсь вправо.

Черт, это Челси и ее отец. Судя по его мрачному выражению лица и тому, как он тычет в нее пальцем, он в ярости. Когда я вижу, как он хватает ее за руку и сильно прижимает к стене, чтобы попасть ей в лицо, то двигаюсь в их направлении. Может, я и не хочу иметь ничего общего с Челси, но подвожу черту под тем, что здесь происходит.

— Ты будешь делать, как я говорю, Челси, и если ты когда-нибудь снова придешь на одно из моих мероприятий в таком платье, ты пожалеешь, что сделала это, — рычит Новак, когда я подхожу ближе.

Губы Челси поджимаются.

— Мне двадцать пять, отец, и я уже не ребенок. Я говорила тебе, что у нас с Джо никогда не получится, и я не шутила. Это не то, на что я когда-нибудь соглашусь. И поверь мне, когда я говорю, что в моем гардеробе появится еще много таких платьев, как это, так тому и быть.

Новак дергает ее за руку, притягивая ближе, чтобы он мог тихо говорить ей на ухо. Я не слышу его слов, но язык тела Челси дает мне понять, что ничего хорошего в этом нет.

Я пользуюсь этим моментом, чтобы вмешаться.

— Осторожно, Новак, я почти уверен, что видел несколько репортеров, ошивающихся поблизости. Ты же не хочешь, чтобы тебя застукали за грубым обращением с дочерью вне твоей шикарной вечеринки.

Глаза Челси встретились с моими, ярко-синие, в них вспыхнуло удивление.

— Мейсон…

Ее отец прерывает ее, обращая на меня свой взгляд.

— Это не имеет к вам никакого отношения, Мейсон, поэтому я предлагаю вам оставить нас в покое, чтобы мы могли заниматься семейными делами так, как мы считаем нужным.

Я выгибаю бровь. Этот ублюдок такой же чертовски самодовольный, каким он был, когда я тусовался с Челси. Разница в наши дни в том, что мне абсолютно наплевать на то, что думает его придурковатая личность.

— Проблема в том, что твой способ ведения семейных дел связан с тем, что ты причиняешь боль своей дочери, и я не могу стоять в стороне и смотреть, как это дерьмо происходит.

В глазах Новака вспыхивает предупреждение, как будто это может меня отпугнуть. Он меня больше не знает; он не знает, что меня больше ничто, блядь, не пугает.

— Если ты сейчас не уйдешь отсюда, я позабочусь о том, чтобы ты пожалел об этом разговоре так же, как я убедился, что ты больше не представляешь угрозы для моей семьи все эти годы назад.

Он наклоняется ближе ко мне.

— Убирайся нахуй с моих глаз сейчас же.

Я не знаю, что, черт возьми, он имеет в виду, но у меня нет времени обсуждать это с ним, прежде чем Челси говорит:

— Мейсон, я в порядке. Тебе не нужно беспокоиться обо мне.

Ее глаза умоляют меня, как будто она хочет, чтобы я прекратил то, что я делаю.

Черт, я злюсь на себя за то, что забочусь об этой избалованной принцессе. Я поклялся, что покончил с ней, когда она отшвырнула меня, как будто я был дерьмом на ее гребаных ботинках в старшей школе. Я так и сделал, но, очевидно, есть одна гребаная часть меня, которая не может не беспокоиться, когда ее отец обращается с ней как с дерьмом.

Расправив плечи, я игнорирую Челси и обращаю свое внимание на Новака.

— Я не тот ребенок, которого ты обошел стороной, Новак. Ни на один гребаный выстрел. И я не уйду, пока не поговорю с Челси. Наедине.

Его лицо искажается презрением.

— Я точно знаю, каким человеком ты вырос, Мейсон. Тебе не мешало бы помнить, что я знаю, кто ты и с кем общаешься, и что я могу в одно мгновение усложнить тебе жизнь. — Он смотрит на Челси. — Я даю тебе пять минут. Если ты после этого не вернешься в бальный зал, мы будем обсуждать многие вещи, наименьшей из которых будет твой отказ согласиться выйти замуж за Джо.

Он уходит, больше не взглянув в мою сторону. Я все еще наблюдаю за ним, когда Челси говорит:

— Господи, Мейсон, я способна сама о себе позаботиться. Тебе не следовало вмешиваться.

Я повернул голову в ее сторону.

— Ты издеваешься? По его виду можно было определить, что сейчас кому-то очень достанется. И мы с тобой знаем, на что он способен, поэтому…

— И ничего! — Меня сбивает с толку ее дикий взгляд. Не могу понять, в гневе она или стресс так на нее действует. Хотя, одно очевидно — меня раздражает ее реакция на мою помощь.

— А ты все же испорченная до неприличия принцеска? Берешь, что хочешь, когда тебе это нужно, а как только это тебе надоедает, то выкидываешь за ненадобностью. — Я наклоняюсь так, что наши носы практически сталкиваются, меня пожирают все еще не угасшие чувства из-за ее предательства много лет назад. — Наверное, мне следовало оставить все как есть… да, мне действительно следовало бы не вмешиваться, а понаблюдать, но не в моем характере просто смотреть и наблюдать, как плохо обходятся с женщиной, — я отступаю назад и делаю резкий выдох от того, что вновь попал в такую ситуацию. — Господи, Челси… — я прохожусь пальцами по волосам, когда отвожу взгляд от нее на мгновение, а затем опять смотрю на нее… — просто скажи, что он не поколачивает тебя.

Она, молча, смотрит на меня, и молчание затягивается слишком долго. И это подтверждает мои опасения. Она же начинает говорить околесицу, которая приводит меня в бешенство.

— Он мой отец, Мэйсон…

— Это не дает ему право поднимать на тебя руку! — в следующую секунду взрываюсь я, не сдержав гнев.

Ее глаза расширяются от моего эмоционального взрыва, и прежде чем я это осознаю, девушка тянет меня за руку по коридору. Когда мы подходим к двери, Челси открывает ее и затягивает меня внутрь.

— Что за черт? — вопрошаю я, когда она отпускает мою руку. И осознание того, что мне не хватает ее прикосновения, не ускользает от меня, но я пытаюсь не обращать на это внимание. Но это чертовски тяжело сделать, когда я стою так близко к ней. Мы в небольшом помещении, где куча стульев, столов и несколько досок, но все, что я вижу, это Челси. Она — все то, что я чувствую. Не руками, а где-то глубоко в душе. Возможно, эта девушка исчезла из моей жизни восемь лет назад, но, несмотря на все мои усилия, она так и не покинула мое сердце.

— Он не бьет меня как раньше, понятно? Выкинь эту мысль из своей головы. — Она толкает меня в грудь. — Ты должен перестать выходить из себя на публике.

Я крепко хватаю ее за руку, чем пугаю.

— Как же тогда он бьет тебя?

— Он меня не бьет, Мэйсон. — Она опускает взгляд в пол. — Он получает свое совсем другими способами.

Не знаю что, то ли то, как дрогнул ее голос, то ли то, что она избегала встречаться со мной взглядом, или ее признание, но стены, которые я выстроил вокруг сердца, пошли первой трещиной впервые за восемь лет. Я приподнимаю ее лицо, чтобы посмотреть в глаза:

— Эти способы так же лишают тебя воли, как и прежние?

Она тяжело сглатывает, не отводя взгляда. Челси кажется такой же гордой, как и всегда. Неистовой, что подтверждает огонек в ее взгляде.

— Я не та девочка, которую ты знал. Я стала сильнее и могу противостоять ему.

Я вспоминаю то, что слышал из разговора между Челси и ее отцом.

— Он пытается заставить тебя выйти замуж, а ты не хочешь?

— Да.

— И будешь стоять на своем? — Тот факт, что я хочу услышать положительны ответ, раздражает меня до чертиков.

Девушка кивает.

— Я многое делаю ради семьи, но никогда не откажусь от любви, чтобы выйти замуж за засранца, которого мне навязывает отец.

— Хорошо.

Ее взгляд проходится по моему лицу, и она улыбается. И черт, когда Челси Новак улыбается, меня пробирает до костей. Ни то, сколько лет прошло, ни то, как она избавилась от меня в прошлом, не омрачает это чувство. То, как я чувствую себя рядом с нею.

— Ты выглядишь еще лучше, чем четыре года назад, Мэйсон. А это да что-то значит, если у меня от тебя дух перехватило.

А от нее у меня перехватывает дух.

Внезапно, мы оказываемся так близко друг к другу.

Мне нужно убраться отсюда.

Челси — это огонь, а меня уже обожгло, я и пары минут не продержусь. А когда она так близко и говорит такие вещи, то может начисто стереть мои воспоминания, которые все это время держали меня подальше от нее.

Я тянусь к ручке двери.

— Надеюсь, что ты сдержишь свое слово по поводу замужества. Политика и деньги не все решают в этом мире.

Даже после всего, что произошло между нами, мне хотелось, чтобы она была счастлива, и единственное, что я понял с тех пор, как мы расстались, что деньги и власть не делают никого счастливым.

Она на это не отвечает, просто наблюдает за тем, как я собираюсь уйти.

Однако открыть дверь у меня не получается. Ее заперли, что странно, поскольку мы беспрепятственно попали в комнату.

Я дергаю ручку, пытаясь все-таки открыть дверь.

— Как она закрылась, черт возьми?

— Боже, — говорит Челси. — Дверь была не полностью закрыта, когда я ее открыла. Язычок замка не зашел в паз. Наверное, когда мы зашли, от хлопка двери, механизм полностью закрылся.

Черт.

Я постучал по двери, чтобы привлечь внимание проходящих мимо людей.

— Эй! Мы здесь застряли!

Я надеялся, что персонал отеля может проходить по коридору, но подошел бы любой человек. Я усилил попытки достучаться до кого-то, когда понял, что попал в ловушку с Челси.

Мне нужно было выбраться из этой комнаты.

Сейчас мне совсем не хотелось оставаться с нею в одном помещении ни на какой промежуток времени. Не тогда, когда меня обуревают такие чувства. Под их воздействием я мог сказать или сделать что-то, о чем пожалею в будущем.

Челси Новак — девушка, в которую я был влюблен в старших классах.

Она — та девушка, которая никогда не стала бы моей, хотя, я и не собирался менять это.

Черт, я никогда не хотел изменить это, поскольку когда она сломила меня, то не знала, что мое сердце было в ее власти. Даже боюсь представить, что произошло бы, если бы она это знала!

Глава 2

Челси

У Мэйсона Блейза неимоверная мускулатура. Будь моя воля, я бы все время щупала его накачанные мышцы.

Только эта мысль парила в голове, пока он стучал по двери. Ну, не только эта, еще мне хотелось узнать, какой он на вкус, если я поцелую его и пройдусь руками по мускулам.

Он несколько минут делал все возможное, чтобы привлечь чье-то внимание, после чего я положила руку на его бицепс, чтобы остановить. Я всегда мечтала прикоснуться к Мэйсону. В ту секунду, когда наша кожа соприкоснулась, по моим венам растеклось желание. Я хотела этого мужчину так сильно, как никого в жизни. Мне было мало этого — совместного момента и мимолетного соприкосновения.

— Дай свой телефон, — попросила я, как только он обратил на меня внимание.

— Зачем?

— Ну, если бы у меня был мой, то я бы им воспользовалась, а поскольку у меня его нет, то мне нужен твой. Позвоню охране отца, чтобы нас отсюда выпустили.

Это нужно было сделать тайно, и я доверяла только лишь одному охраннику. Один Бог только знает, какие выйдут заголовки в газетах, если обнаружат, что дочь премьер-министра была заперта с представителем байкерского клуба "Шторм".

Он отдал мне свой телефон, и мое сердце ушло в пятки, когда я увидела, что батарея полностью разряжена. Поэтому отдала его со словами:

— Разряжен.

— Черт, — пробормотал мужчина. — Гребанные батареи на айфонах

Мэйсон опять начал стучать по двери и звать на помощь. Но проблема была в том, что я затащила его в кладовую, которая размещалась в коридоре, ведущем к конференц-залу. Сегодня была пятница, и зал был пуст, поэтому по данному коридору никто и не ходил. Нам повезет, если нас найдут до утра. И не удивительно, что это меня вообще не беспокоило.

Того мальчика Мэйсона я любила столько, сколько себя помнила. наши семьи вращались в одном социальном кругу и мы вместе росли. Помню, как мы встретились впервые. Я была напугана, и он сел рядом со мной, чтобы успокоить. С тех пор он всегда за мной присматривал, отгоняя Сэмьюэла Хэша, главного хулигана. В седьмом классе Сэмьюэл стал насмехаться над отсутствием у меня груди, и Мэйсон подрался с ним, чтобы заткнуть его рот. В десятом классе Хэш стал распускать слухи, что я отсосала ему в школьном лагере (поскольку я отказала ему, он решил отомстить, унизив таким же образом), и опять Мэйсон подрался с ним, встав на мою защиту. Когда мне было шестнадцать, парень узнал, что отец иногда поднимал на меня руку, он стал на мою защиту совсем по-другому.

Я хотела признаться ему в любви в семнадцать, но все пошло прахом в тот вечер, когда на вечеринке нас накрыли копы за употребление наркотиков. Ни у меня, ни у него их не обнаружили, но общественность тогда не очень любила моего отца, а он делал все возможное, чтобы в будущем стать премьером. Он запретил мне дружить с Мэйсоном за несколько месяцев до этой вечеринки, поскольку парня застукали за курением марихуаны. Но я находила способы не обрывать нашу дружбу. Однако после вечеринки отец пригрозил, что уничтожит его, а это были не пустые угрозы, поэтому я поступила так, как должна была — оборвала все связи с парнем, которого любила, и притворилась, что в моей жизни ему нет места. Никогда не забуду, какая боль отображалась в его взгляде, когда мы проходили мимо друг друга в школе. Большинство считало, что это была ненависть, но я знала, что эта боль была очень глубокой и сильной.

Мэйсон продолжал бить по двери в попытке вызволить нас из заточения, а я осознавала тот факт, что мы скорее всего застряли здесь на ночь. Один Бог знает, как разозлится отец. У него был список лиц, с которыми я должна была пообщаться на благотворительном вечере, не говоря уже об объединении семей, которое он так хотел показать миру. Именного из-за этого я и надела красное платье. Это был акт неповиновения после всех лет театральной постановки, которую я исполняла по его приказу.

Мой отец был лживым мошенником, который думал только о своих интересах. Мама смирилась с его любовницами по непонятным для меня причинам. И грязная политика, в которую он так рвался. Я всегда поддерживала его образ из чувства долга, но достигла точки — больше меня это не волновало. Я хочу жить той жизнью, что выберу я, а отцу было на это плевать.

Я села на стол, сняла туфли на шпильке и села, положив нога на ногу, все это время наблюдая за Мэйсоном. В конце концов заявила:

— Не думаю, что это поможет.

Он остановился и повернулся ко мне.

— Есть идеи получше?

Я пожала плечами.

— Подождать.

Я всегда любила его боевой дух. Он никогда не сдавался. Всегда шел вперед. Если кто-то сдавался на пути к цели, то он всегда шел до конца. По выражению его лица, девушка поняла, что он остался таким же целеустремленным и упертым, каким и был.

— Ты шутишь? Ни у тебя, ни у меня нет свободного времени на ночное заточение.

Я отклонилась назад, упершись ладонями о столешницу.

— Единственное, что я пропущу — это благотворительный вечер отца. А с этим я завязала. А где ты сегодня должен был быть? — мне хотелось, чтобы он сказал, что нигде, однако знала, что Мэйсон так не ответит.

Мужчина оперся о дверь спиной и прислонился к полотну затылком, уставившись в потолок на несколько минут. Мой взгляд был прикован к его мощной шее, затем переметнулся на точеный подбородок и бороду, что покрывала его. Отдала бы все на свете лишь бы поцеловать его шею и медленно двинуться вверх к губам.

Возможно, когда-то я вырвала Мэйсона из своей жизни, но никогда не переставала думать о нем или следить за его жизнью. Не сталкерила, конечно, но временами заходила посмотреть его профиль в соцсетях, чтобы посмотреть, что в его жизни было нового. А также рассматривала его мускулы и татуировки, покрывавшие тело. Стыдно признаться, сколько времени я тратила, залипая на его татушки. Я искала признаки того, что он меня не забывал все эти годы, ведь я так и не забыла его. Также помогала дружба с его сестрой Алексой. Хотя Мэйсон не так и близко общался с родителями, а вот с братьями и сестрами был очень близок. Алекса рассказывала всякие истории из жизни братьев, и я ловила каждое слово о Мэйсоне.

Когда он снова посмотрел на меня, то в его взгляде читалась мука.

— Мне нигде сегодня быть не нужно, но и быть запертым здесь с тобой тоже не безопасный вариант.

Я подняла голову и спросила:

— Что ты имеешь в виду?

Он молча смотрел на меня, не отвечая на вопрос. В действительности он так долго хранил молчание, что мне показалось, что ответа я так и не дождусь. Но вдруг он сказал:

— Помнишь, когда Сэмьюэл Хэш рассказал всем, что ты отсосала ему в школьном лагере?

Я совсем не думала, что разговор повернет в это русло, но была заинтригована продолжением нашей беседы.

— Да. И что?

Пылкость его взгляда ударила меня под дых.

— Сначала, я ревновал. Мне хотелось, чтобы ты отдалась мне. Когда ты сказала, что это была ложь, я почувствовал несказанное облегчение. А когда увидел, какую боль он причинил тебе, мне хотелось сделать все возможное, чтобы он тоже ощутил такую боль. — Мэйсон замолчал. — Ты всегда была моим крептонитом, Челси. И мы оба знаем, к чему это меня привело. Очень опасно быть принудительно запертым рядом с тобой.

Мой пульс замедляется.

Или ускоряется.

Скорее всего переходит в галоп.

Не уверена.

Единственное, в чем я могла быть уверена, было то, что признание Мэйсона спутало все мои мысли, а это со мной происходит крайне редко. Многие годы я доводила до совершенства способность владеть собой и контролировать действия. Я отношусь к тому типу девушек, которых можно назвать рациональными, предусмотрительными, всегда совершающими правильные поступки. Безусловно, в последнее время я слегка бунтовала, но только для того, чтобы привлечь внимание отца и впоследствии изменить его ожидания от моей персоны. В душе я ни капли не изменилась. Я все еще была взвешена в действиях, но хорошо обдумывала их.

И никогда не сбивалась с пути.

Я не беспечна или безрассудна.

И, черт побери, уверена в своих способностях продумывать свои намерения.

Ага, именно этим я сейчас и занималась.

Я уставилась на Мэйсона, забыв о том, как надо дышать, пытаясь уловить нить размышлений, которые безудержным вихрем проносились в голове. Но мне это не удавалось.

В конце-концов, я задала глупейший вопрос, но лишь он пришел на ум.

— Почему ты раньше мне это не рассказал?

— Тогда мы были детьми. Я был упертым подростком и не мог собраться с мыслями, чтобы хоть что-то решить, а о том, чтобы быть честным с девушкой, которую хотел сделать своей, и речи быть не могло. Плюс ты была моей лучшей подругой. Не хотел портить то, что было между нами.

— А сейчас? — я перестала дышать в ожидании его ответа и в надежде, что он скажет именно то, чего жаждало мое сердечко.

Он понял, о чем именно я спрашивала. Знание этого было легко читаемо на его лице. Напряженность его взгляда поразила, когда он ответил:

— Теперь же я стал умнее. Но я знаю себя, и хотя ты мне совсем не подходишь, поскольку предала меня так, как никто и никогда не предавал, но я не могу сопротивляться тебе — ни тогда, ни сейчас.

Я заслуживаю ту боль, которая пронзила мою душу, когда он ответил. Это всего лишь послевкусие того, что он ощущал тогда в прошлом, когда я бросила его. Это позволило мне понять, что надеяться на продолжение наших отношений не такая уж и хорошая идея. Не тогда, когда мой отец может уничтожить Мэйсона по щелчку пальцев, если узнает о том, что происходит между нами.

Глава 3

Ганнар

Господи, если я переживу эту ночь, не сделав того, о чем буду сожалеть, то это будет чертово волшебство. Возможно, я и поставил крест на Челси, но очевидно эта информация не дошла до моего члена. То, что я только что ей сказал, было сущей правдой. Я не смогу ей противостоять, даже если она будет последней женщиной, которую мне не следет желать.

Она облизывает губы, все еще продолжая смотреть на меня своими глазами, в которых я могу с легкостью прочитать ее мысли, и именно они могут повести нас по дорожке в пекло. Когда Челси решается заговорить, то меняет тему. И за это я ей благодарен.

— Алекса рассказала, что ты практически не общаешься с родителями.

Звучит как утверждение, но знаю, что это вопрос. И поскольку это беседа о семьях, а не о нас, то отвечаю:

— Надоело пытаться осчастливить их тем, чем я не был заинтересован несколько лет назад, поэтому просто перестал стараться. Им не очень нравился мой новый подход к жизни, поэтому мы перестали общаться.

— Скучаешь за ними?

Челси всегда любила общаться, и я понимаю, что перед нами целая ночь для бесед, поэтому скольжу вниз по двери и усаживаюсь на пол.

— Сложно скучать по кому-то, кого в жизни у тебя не было.

Она воспринимает ответ и медленно кивает.

— Да, это я понимаю. Все смотрят на мою семью и считают, что там все отлично. И они совсем не понимаю, что все, что у нас еть, это несколько симпатичных фотографий нас троих, а семьи как таковой и нет.

— Почему ты продолжаешь быть послушной дочерью?

— Полагаю, каждому из нас нужно за что-то держаться. У меня нет ни братьев, ни сестер в отличие от тебя.

— А друзья? — я видел нескончаемо количество фотографий девушки с таким количеством людей, которых бы даже в лицо не запомнил. Безусловно, в ее жизни присутствуют люди, на которых можно положиться.

Девушка поднимает ладони со столешницы и складывает их на коленях. Она ссутуливается, а в глазах гаснет огонек, который там был буквально несколько минут назад.

— У меня много знакомых, Мэйсон, но если бы ты попросил меня позвонить лучшему другу или подруге, чтобы вызволить отсюда, то я бы застряла здесь навсегда.

Не такой ответ я ожидал услышать, и это кое-что проясняет о Челси, что я никогда бы не счел за правду. В школе она была популярной. Полагаю, у нее не было недостатка в друзьях. Это было мне знакомо, поскольку наши семьи были одинаковыми — мы всегда были окружены людьми, которые желали быть по близости не по причине дружбы. И это давала иллюзию того, что всегда есть на кого опереться, хотя на самом деле это было далеко не так.

Я задумался, а потом услышал:

— Почему ты присоединился к байкерскому клубу?

— На этот вопрос много ответов.

Она улыбается.

— У меня вся ночь впереди.

Я потер рукой лицо, вспоминая то время, три года назад когда клуб появился в моей жизни. Жизнь была полным дерьмом даже при наличии братьев и сестер. Я познакомился с Джеем через общего знакомого в баре и спустя несколько месяцев общения он ввел меня в клуб. Впервые в жизни я чувствовал, что мне там самое место. Больше я не чувствовал себя изгоем, который никак не может найти свое место в жизни.

Наши взгляды снова встретились, и я поделился правдой:

— Они приняли меня так, как я был принят лишь однажды.

Она все равно не поймет, что речь шла о ней. Но она понимает о чем я, поскольку, черт его подери, кажется, она способна читать меня как открытую книгу, а так было всегда.

Понимание сказанного доходит до нее и она встает со стола. И двигается в мою сторону. Девушка присаживается передо мной, ее красивые глаза смотрят пристально в мои.

— Мне очень жаль, что я так поступила с тобой, Мэйсон. — Извинения слетают с ее губ так быстро, словно она сдерживала их годами. — Я тоже хотела быть с тобой. Ты даже не представляешь до какой степени я этого желала.

Я уставился на нее в полном непонимании. Ее слова не имели для меня никакого смысла. Но даже если смысл и был, слишком поздно стало для того, чтобы значение все-таки играло какую-то роль. Челси из той другой жизни, которую я закрыл. Ту, в которую заперты двери и нет нового входа.

Глава 4

Челси

Мэйсон так смотрит на меня, словно я говорила на непонятном языке. Когда же он ничего не говорит, я продолжаю:

— Были причины для того, что я сделала, о которых ты ничего не знал.

Это привлекает его внимание.

— И что же были за причины оборвать такую дружбу, что была между нами?

Его слова больно вонзаются в мое сердце. Он имеет полное право задать этот вопрос, но от этого боль не становится меньше.

— Причины, которые бы мне хотелось не знать.

Гнев отчетливо виднеется на его лице и постепенно охватывает все тело.

— Черт, Челси, прекрати ходить вокруг да около. Если хочешь это обсудить, то говори и обозначь те причины.

Замираю на минуту, собираясь с мыслям. Именно этот разговор я мечтала провести многие годы, но не совсем уверена, приведет ли это к хорошему. Мэйсон всегда был импульсивным и всегда готов был готов противостоять любой угрозе. Или человеку. Не знаю, как он воспримет эту информацию. Не знаю в какого мужчину он превратился: в того, кому плевать на то, что произошло в подростковом возрасте, или в того, кто решит отомстить моему отцу за то, что мне пришлось сделать. Мне плевать, что произойдет с отцом, если дело примет такой оборот; но меня волнует, что отец может сделать Мэйсону.

Когда молчаливая пауза слишком затянулась, мужчина выплевывает:

— Ну что ж, молчание признак того, что причины были ничтожны, и ты раздробила мне сердце потому…

— Меня заставил отец, — выпалила я, отчаянно нуждаясь в том, чтобы он знал, что я не такая плохая, как он обо мне думал. Отчаянно желая, чтобы он узнал как сильно я его любила и не хотела причинять боль. И чтобы он понял, что выбор был делан для его пользы, а не моей.

Его рот захлопнулся.

А ноздри раздулись.

И он посмотрел на меня, сузив глаза.

— Что ты только что сказала?

Черт!

Я тяжело сглотнула и опустила взгляд, избегая смотреть ему в глаза.

— Челси, — жестко произнес мужчина, — повтори то, что ты сказала, чтобы я понял, что мне не послышалось. — Когда же я продолжила хранить молчание, Мэйсон протянул руку, взял меня за подбородок и поднял его вверх, чтобы я смотрела только на него. — Начинай говорить, чтобы я знал каждую чертову деталь о том, что тогда произошло.

— За несколько месяцев до вечеринки, на той последней, куда мы ходили вдвоем, отец запретил мне общаться с тобой. Он знал, что ты употребляешь наркотики, и считал, что ты дурно на меня влияешь. И я позволила ему думать, что перестала с тобой дружить, что было не так уж и сложно, поскольку он постоянно был на работе и даже не замечал, чем я занималась большую часть времени.

По выражению лица Мэйсона, я поняла, что у него в голове складывалась картинка.

— Это тогда, когда ты стала настаивать, чтобы зависать у меня дома, а не у тебя.

Я кивнула.

— И все было отлично, по копы не нагрянули на ту вечеринку и не сообщили нашим родителям. Отец был в ярости, когда понял, что мы общаемся. а еще был зол из-за плохой рекламы, которую спровоцировала та пирушка. Он угрожал, что покончит с тобой, если я не прекращу дружить с тобой с того самого момента. И я знала, что он сдержит свое слово, потому что видела, как он поступает с людьми, которые идут ему наперекор. — Буквально на мгновение я замолкаю, всматриваюсь в его глаза, а голос мой надрывается, когда я продолжаю: — Я не могла позволить, чтобы он также поступил с тобой, Мэйсон. Мне нужно было сделать так, чтобы ты был в безопасности.

Желваки мужчины заходили ходуном, помню, что он всегда так делала, еще с юности, когда был зол на кого-то, кто меня задевал. Он всегда был моим защитником.

— И ты решила, что если обрубишь все концы, то это был наилучший вариант? — Он был зол. На меня: — Ты решила не разговаривать со мной, не удостаивать меня взглядом, черт, не уделить мне и минуты, чтобы объясниться после десятилетней дружбы? потому что посчитала это наилучшим выходом для моей безопасности от своего мудака отца. — Мэйсон поднимается на ноги, запускает пальцы в волосы и начинает ходить из угла в угол. — Так друзья не поступают, Челси. Никоим образом.

Я поднимаюсь с пола, и меня охватывает гнев. В основном я злюсь на саму себя, но и на ситуацию в целом. Хватая его за руку, останавливаю мужчину.

— Сейчас я это понимаю. Боже, но только сейчас. Но тогда я была семнадцатилетней девчонкой, у которой тогда не было таких знаний. Меня до жути напугал отец, у которого были такие связи и силы, как ни у кого в мире. Я реально верила, что он выполнит обещанное.

От него исходят волны ярости, что должно послужить мне предупреждением, но нет. Меня притягивает к этому мужчине необъяснимо. Мы — смесь первой любви и разбитых сердец, наполненных страхами, но я бы все равно хотела бы быть только рядом с ним. Когда его лицо попадает в поле моего зрения, мне следовало бы отвернуться, но я этого не делаю. Не могу.

— У тебя было восемь гребаных лет, чтобы все исправить. Восемь!!! — он выдергивает руку из моего захвата и снова начал расхаживать туда сюда.

Мэйсон разгневан, но уверена, большую часть ярости он держит в узде. Именно поэтому ходит из угла в угол, и хоть мне и хочется подойти и обнять его, чтобы он меня услышал, я так не поступаю. Даю ему свободу, в которой он так нуждается.

— Извини меня, — говорю я, — понимаю, что слов не достаточно, но я…

В эту секунду он разворачивается и идет в мою сторону, ураган эмоций беснуется в его глазах. Я думаю, что он остановится напротив меня и спустит весь гнев, но все не так. Мужчина обхватывает меня за талию рукой и мы продолжаем движения, пока не упираемся в стену. Он буквально вдавливает меня в нее и выдыхает:

— Мы упустили столько времени. — Вторую руку он поднимает к моему лицу и обхватывает щеку. — Все эти годы ты должна была быть моей. Моей! — Сказав эти слова, он обрушивается с поцелуем на мои губы, и я наконец-таки впервые целую Мэйсона Блейза.

Глава 5

Ганнар

Разрази меня гром, всегда знал, что на вкус Челси будет очень сладкой, но даже и представить себе не мог на сколько.

Она раскрыла губы без всяких сомнений и позволяет целовать так, как я того хочу. Когда наши языки сталкиваются, она издает такой нежный стон, что я тут же вторю ей диким рыком.

Она запускает свои пальчики мне в волосы и прижимается всем телом ко мне. Словно хочет стать со мной единым целым. Такой посыл я понимаю. Однако не уверен, что когда-либо могу стать максимально близок к Челси Новак. Но знаю точно, что хочу сегодня сделать ее своей. А вот после мы уже решим все остальные мелочи. Единственное, что я больше никогда не сделаю — не отпущу ее больше.

Я углубляю поцелуй и трусь телом, чтобы она почувствовала, как сильно я хочу ее.

Откровение о ее отце повергло меня в шок. И до чертиков разозлило. Все эти годы я думал о ней наихудшее, что было сложно, поскольку для меня она была самым чистым и лучшим человеком из всех, с кем я рос. Это какой-то трэш — ее отец заставил сделать выбор, который она не хотела делать.

Сейчас, когда мне стала известна правда, я хочу наверстать все то, что было упущено. Мне нужны все те первые разы, что мы могли совершить вдвоем. Хочу свое будущее с нею рядом. Мы ничего из этого не делали, но здесь и сегодня мы наконец-таки обрели друг друга.

— О боже! — Челси отстраняется от меня и смотрит на меня шикоро открытыми глазами. Нет. Нам нельзя! — Она упирается руками мне в грудь и пытается оттолкнуть, тогда как я еще крепче прижимаю девушку к себе. — Отец уничтожит тебя, Мэйсон! Он не позволит нам быть вместе.

Гнев вскипает во мне, воспламеняя каждый мускул, каждый нерв, каждую мысль.

— Не позволю тебе снова сбежать от меня. Никогда, черт побери. Твой отец теперь ничего мне не сделает.

Страх в глаза Челси не исчезает.

— Но он может. Разве, ты этого не знаешь? Он задействует все свои возможности, чтобы получить то, что хочет.

— Он меня не запугает, Челси. Я имел дело с еще более серьезными персонажами.

Она хватает меня за рубашку.

— Они руководили штатом? У них есть политические союзники по всей стране? Они знают, где хоронить трупы тех, кто встал на их пути? Поскольку именно такой расклад будет с моим отцом.

Пытаюсь встретиться с ней взглядом, чтобы она выслушала меня. Поверила мне.

— Возможно, у твоего отца за спиной все эти люди, но за моей спиной тоже есть кому меня прикрыть. Они те, от которых твоего отца разобьет нервный паралич, если пойдут угрозы. Ты должна верить в то, что я могу постоять за себя. Нет ни единого чертового способа твоему отцу добраться до меня.

Челси замолкает, обдумывая мои слова. И я чувствую момент, когда в ней зарождается надежда. Ее тело слегка расслабляется и прижимается ко мне. А хватка на рубашке становиться слабой. Страх же потихоньку отступает.

— Я не знаю…

Поцелуем заставляю ее замолчать. В него вкладываю всю свою дикую потребность и необходимость, что переполняет меня. Сделаю все возможное, чтобы она поняла, что никакие отказы теперь не сработают.

Сперва девушка колеблется, но я углубляю поцелуй и заставляю отвечать мне с таким же пылом. Мне это нужно. Когда не чувствую от нее отдачи, то отстраняюсь и рычу:

— Чувствуешь, что ты со мной делаешь, Челси? Я так чертовски тверд, но больше того чувствую, что готов вылезти из кожи вон ради тебя. Я так долго хотел тебя, столько, сколько себя помню, даже тогда, когда считал, что ненавижу. Наши семейки повернутые, но это не значит, что и мы должны быть такими. Это шанс обрести то, что мы хотим. Не уходи от меня снова. Останься и борись за меня, потому что я тебе обещаю, что всегда буду бороться за тебя.

на несколько минут повисает оглушающая тишина, пока Челси приходит в себя, а затем она кидается целовать меня. Ее тело тесно прижимается к моему, и я знаю, что ее сердце неистово бьется ради меня.

Челси Новак моя.

Наконец-то!

Оглавление

Нина Левин Запретные чувства

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5