Этот мир не выдержит меня. Том 4 (СИ) [Максим Майнер] (fb2) читать онлайн

Этот мир не выдержит меня. Том 4

Глава 1

Мне не хотелось связываться с Лэйлой. Очень не хотелось.

Лучше сунуть голову в пасть голодного льва, чем иметь дело с обиженной психопаткой. А у Лэйлы, чего греха таить, была причина на меня обижаться — я бы и сам слегка огорчился, окажись на её месте.

Мстительная баба крайне опасна… А мстительная баба, у которой так пронзительно «свистит фляга» — опасна вдвойне.

С другой стороны, игнорировать советы «Сапфироглазого» — тоже не самая лучшая стратегия. Он видел переплетения вероятностей и мог знать о таких вариантах грядущего, которые мне трудно даже вообразить. И значит, Лэйла могла оказаться полезна в будущем. Возможно, сама того не желая.

Время поджимало. На принятие решения осталась всего секунда.

Никакого желания спасать чокнутую психопатку у меня не было. Однако если верить божественному кошаку, это каким-то непонятным образом могло помочь мне поступить в Академию.

А раз так, то Лэйле очень крупно повезло.

— Ты хочешь жить? — негромко спросил я.

Стук и скрежет приближались. Скоро крабы будут здесь.

— О-о-о! — с издёвкой протянула Лэйла. — А ты собираешься меня защитить⁇ Глупенький, ты стал очень самоуверенным!

Она стояла на коленях, подняв руки вверх. Я подошёл ближе — теперь нас разделяло всего несколько метров.

— Совсем недавно ты убегал от меня так, что пятки сверкали, — с усмешкой продолжила девушка, — а теперь предлагаешь защиту? Думаешь, твои егерские штучки, твоя детская волшба и клинок инквизитора помогут против них??? Если так, то ты ошибаешься, маленький мой… Они сожрут тебя вместе со всем, что у тебя есть, а потом просто отрыгнут лишнее!

У меня было что возразить этой говорливой дамочке, однако тратить драгоценное время на препирательства не имело никакого смысла.

— Твоё мнение меня не интересует, — грубо сказал я. — Отвечай на вопрос. Ты хочешь жить?

— Кто же не хочет, глупенький⁇ — хихикнула Лэйла. — Конечно, хочу!

— Тогда ты будешь делать всё, что я говорю. Причём будешь делать это очень быстро, старательно и, главное, молча. Ты меня поняла?

В темноте стали заметны очертания то ли самых нетерпеливых, то ли самых голодных крабов. До их появления осталось четверть минуты, вряд ли больше.

— Поняла, маленький, — блеснув глазами, сообщила девушка. Она тоже заметила приближающихся «гостей». — Я всё поняла! Видишь, я — сама покорность… Делай со мной, что хочешь, маленький, только поторопись, а не то от тётушки Лэйлы сейчас даже косточек не останется!!!

Она расхохоталась, но чувствовалось, что хохот — это всего лишь способ победить накатывающий ужас. Какой бы чокнутой ни была моя новообретённая «тётушка», но жуткая и, вероятно, окончательная смерть в крабьих желудках её явно пугала.

Это радовало. Страх — прекрасное средство управления.

— Лечь на землю, лицом вниз, — отрывисто приказал я. — Руки за спину.

Метрах в десяти щёлкнули клешни. Лэйла тут же рухнула вперёд, безоговорочно выполнив команду. Похоже, подземные «приключения» самым благотворным образом сказались на состоянии её дурной головушки — по крайне мере, сообразительности там явно прибавилось.

Пронзительный скрежет хитина пробирал до мурашек. Звук неприятный, но весьма информативный. Он позволял определять местоположение противника.

Крабы окружили нас со всех сторон и теперь затягивали петлю.

Я встал над девушкой, подняв трезубец как можно выше. Думаю, именно он защищал меня от гигантских членистоногих. Ничем другим объяснить тот факт, что они не проявляли ко мне никакого интереса, пока я свободно разгуливал по пещере, было просто нельзя.

Слова заклинания ярко вспыхнули в мозгу — это страховка на тот случай, если моё предположение окажется неверным. Однако надеюсь, я всё-таки прав. Драться с тремя десятками крабов — а их, судя по звуку, вряд ли было меньше — очень сомнительное удовольствие.

Дрожащий серый свет, исходивший от водорослей, играл на полированной рукояти трезубца. Металл блестел очень тускло, но в полной темноте пещеры даже такой блеск казался ярким сиянием.

И это сияние отражалось от голодных красных глаз. Крабы замерли, не смея пересечь некую невидимую черту. Они лишь ритмично пощёлкивали клешнями, будто бы требуя отдать им законную добычу.

Я оказался прав — родственники Усача боялись трезубца в моих руках.

— Аха-ха-ха-ха, — сдавленно рассмеялась Лэйла, лежавшая у моих ног. — Эти твари, похоже, не хотят марать об тебя клешни! Даже они не желают с тобой связываться! Представляешь, маленький⁇

Несмотря на всю свою браваду, девушка сильно боялась — я чувствовал, как дрожит её тело.

— Тогда получается, что они гораздо умнее тебя, — усмехнулся я. — Ты-то до такой простой мысли так и не дошла.

— Смеёшься⁇ Мы ещё посмотрим, гадёныш, кто из нас…

Лэйла хотела сказать что-то ещё, но не успела. Я поставил ногу ей на спину и, воткнув трезубец в землю, сбросил с предплечья цепь.

— Нежнее, маленький! Нежнее… — кое-как прошипела придавленная Лэйла. — Не все девочки любят грубость…

— Заткнись, — приказал я, не забывая следить за крабами. Те по-прежнему оставались на своих местах.

— Как невежливо… Тётушка Лэйла просто соскучи…

Я надавил сильнее — девушка поперхнулась собственными словами.

Чернёный металл скользнул в ладонь. Я быстро обмотал цепью запястья девушки, а затем ухватил её за волосы и потянул на себя.

— Гадёныш… — просипела Лэйла, запрокинув голову. — А с виду такой милый мальчик…

Цепь захлестнула тонкую шею. Звенья разодрали кожу, но мелкие раны затянулись буквально через долю секунды.

Рывок. Я поднял девушку на ноги, крепко взявшись за свободный конец цепи. Пора уходить — Лэйла, надёжно зафиксированная в крайне неудобной позе, теперь вряд ли сможет выкинуть какой-нибудь фокус.

— Ты… хуже… крабов… — прохрипела Лэйла. — Лучше бы… сожрали…

— Могу устроить, — предложил я. — Тут целая толпа твоих голодных поклонников.

Лэйла ничего не ответила. Затянувшаяся вокруг шеи цепь отбила у психопатки желание разговаривать.

Мне было её совершенно не жаль. Во-первых, обстановка не располагала к излишнему гуманизму, а во-вторых, сама Лэйла ни разу не нежный цветок, нуждающийся в сочувствии. Она бы ни со мной, ни с кем-либо другим точно церемониться не стала.

Кроме того, безумная дамочка заживляла любые раны с чудовищной скоростью. Раз уж ей каким-то образом удалось пережить обезглавливание, то и всё это она переживёт без больших проблем для здоровья.

— Двигай, — скомандовал я, подхватив трезубец.

Лэйла осторожно шагнула вперёд. Пощёлкивания клешнями сменили ритм — от требовательного к недовольному. Крабы прекрасно понимали, что добыча уходит, но всё равно расступались в стороны, стоило нам только приблизиться. Они не могли сопротивляться сиянию трезубца в моих руках.

Так, под весьма необычный аккомпанемент, мы и дошли до выхода из пещеры. Почётный крабий караул неотступно следовал за нами. Членистоногие не оставляли надежды полакомиться свежей человечиной.

— Ты… полон… сюрпризов… маленький… — выдавила Лэйла, когда мы оказались в разломе.

Стоило нам только ступить в узкий проход, в который шествующие за нами гиганты не смогли бы пролезть при всём желании, как щёлканье клешнями тут же затихло. Крабы смирились с поражением и теперь провожали нас осуждающими взглядами.

Неожиданная тишина надавила на уши. Собственные мысли вдруг стали оглушительно громкими — настолько слух привык к бесконечным щелчкам.

— Откуда… ты… узнал… чего… боятся… эти… твари?..

Вместо ответа, я протащил Лэйлу вдоль стены и вжал вяло подёргивающееся тело в камень. Настало время для экспресс-допроса, но беседовать на виду голодных красных глаз было как-то неуютно.

Трезубец в сторону, чтобы не мешался. А вот чёрный клинок, наоборот, будет полезен. Лэйла должна его видеть.

— Помнишь эту штуку? — спросил я, слегка ослабив цепь.

Девушка жадно вдохнула.

— Помню… — просипела она, глядя на клинок со смесью страха и ненависти. — После твоей игрушки на моей груди появился очень неприятный шрам… Первый и единственный за всю мою жизнь!

— Привыкай, — холодно бросил я. — Будешь неправильно себя вести, и он останется первым, но перестанет быть единственным. Ты меня поняла?

— Поняла, маленький мой, — покорно ответила Лэйла, а затем вдруг облизнула губы и с придыханием добавила: — Не хочешь посмотреть на дело своих рук⁇ Распахни мой камзол, и ты всё увидишь!

Я усмехнулся про себя. Если это была попытка соблазнения, то очень уж неумелая. Не знаю, как нужно оголодать по женской ласке, чтобы повестись на такой заход. Лэйле определённо стоило взять пару-тройку уроков у Риты — та бы ей быстро объяснила, как грамотно пускать в ход женские чары.

— Пожалуй, воздержусь, — я качнул головой и сразу же задал вопрос: — Как ты смогла выжить?

— У девочек свои секреты, маленький мой…

Я потянул за конец цепи, затягивая металлическую «удавку», и поднёс чёрный клинок к лицу Лэйлы. Зелёные глаза расширились от ужаса — моя пленница попыталась отстраниться, но не смогла.

— Я спрашиваю, ты отвечаешь, — спокойно, не повышая голоса, произнёс я. В критической ситуации такой тон пугает сильнее крика. — Надумаешь пошутить — лишишься глаз. Соврёшь — я брошу тебя крабам. Уверен, они будут очень рады.

— Не надо… — одними губами прошептала Лэйла.

— Как ты выжила? — я снова ослабил цепь.

— Ты же знаешь о моём даре, маленький…

— Ты была мертва, а потом я отрубил тебе голову и бросил всё в озеро.

— Знаю, — Лэйла даже смогла ехидно улыбнуться, — уж поверь… Но когда ты вытащил из меня гнилой клинок, моё возвращение к жизни стало лишь вопросом времени…

Интересно. Выходит, чтобы остановить регенеративные процессы в теле этой неугомонной дамочки, придётся пожертвовать чёрным клинком… Или скормить её крабам. Вряд ли после такого оживёт даже она.

— Как ты оказалась здесь? — задал я следующий вопрос.

Девушка неожиданно переменилась в лице. Испуганное выражение уступило место яростному оскалу. Лэйла начисто позабыла о страхе — он полностью ушёл из её взгляда, уступив место чёрной и жгучей ненависти.

— ВОРОН!!! — прорычала разгневанная фурия. — Тварь!!! Он бросил меня сюда!!!

Оказалось, предводитель бандитов не прощает ошибок и совершенно не ценит былые заслуги. Стоило только-только вернувшейся с того света Лэйле добраться до лагеря, как на её голову обрушился начальственный гнев.

Ворон рвал и метал. Он обвинял едва живую девушку во всех смертных грехах и не хотел даже слушать ни о каком наглом юнце, который якобы стал истинной причиной всех бед.

В общем, скандал состоялся грандиозный. Ворон орал на Лэйлу — та, не ожидавшая столь «тёплого» приёма, тоже в выражениях не стеснялась. Как итог, всё закончилась весьма плачевно — говорливую дамочку скрутили и бросили в какую-то дырку в скале.

А дальше: затяжное падение, скоростная поездка по жёлобу и финиш на берегу подземного озера. Там-то Лэйлу и подобрал Дру-уг.

Поучительная история. вот что бывает, когда не следишь за собственным языком. Особенно, в компании таких «приятных» людей, каким наверняка был Ворон.

— Я убью-ю-ю-ю его-о-о-о!!! — задыхаясь от гнева, прошипела девушка. — Убью, вспорю брюхо, а кишками украшу деревья!!!

Говорят, что враг моего врага — мой друг. Однако водить дружбу с психопатами — так себе идея. Поэтому рассматривать Лэйлу в качестве союзника я пока не спешил, однако кипящую внутри неё ненависть определённо можно было использовать.

Не сейчас, но в самом ближайшем будущем.

— Значит, ты здесь одна? — я слегка дёрнул цепь, чтобы унять набиравшую обороты истерику.

— Од-дна, — поперхнулась Лэйла. — Совсем одна, маленький… А тебе меня мало⁇

— Более чем достаточно. И как выбраться отсюда ты, конечно, не знаешь?

Вопрос, скорее, риторический. Если бы девушка знала путь наверх, то вряд ли оказалась бы в западне.

— Нет, маленький мой… А ты⁇

— Вперёд, — вместо ответа произнёс я.

Пора уходить. Лэйла наверняка могла рассказать ещё много чего интересного, но обстоятельный допрос лучше отложить на потом. Сейчас на него просто нет времени.

Нужно валить отсюда как можно быстрее, пока обиженный мной морфан и его расстроенные родичи не являлись, чтобы поквитаться за нанесённую обиду.

Обратный путь до обиталища Дру-уга занял гораздо больше времени. Обмотанная цепью Лэйла неловко перебирала ногами, но я не торопил девушку. Не из-за внезапно проснувшейся жалости, само собой — просто мне нужно было подумать.

Советы, которые мне дал «Сапфироглазый», не отличались большим количеством подробностей, и это могло стать серьёзной проблемой.

«Спаси врага от друга»… Задача понятная, но как её реализовать?

Ликвидировать Дру-уга? Не лучший вариант. Он мне нужен — без проводника по этим бесконечным подземельям можно блуждать до скончания времён. Кроме того, морфан и в будущем мог быть мне весьма полезен… А раз так, то придётся договариваться. И я уже знал «болевые точки», на которые следует надавить.

Спустя примерно десять минут мы, наконец, вышли из темноты разлома.

— Н-е-е-е-т, маленький! — взвизгнула Лэйла, увидев сложенную из булыжников пирамидку. — К нему я не вернусь!!!

Она рванула в сторону, но смелая попытка побега закончилась неудачей. Я дёрнул цепь на себя и подсёк ноги девушки трезубцем. Едва слышно звякнули металлические звенья. Лэйла повалилась на землю, судорожно хватая ртом воздух.

— Знаешь что? — кое-как прохрипела неудачливая беглянка. — Ты совершенно безжалостный человек, маленький мой!

Я ничего не ответил. Уж кому-кому, но точно не Лэйле упрекать меня в отсутствии жалости.

К нам со всех ног спешил Дру-уг. До непростого разговора осталось всего пара мгновений. Последние кусочки пазла встали на свои места — план был готов. А вот насколько он окажется успешным, покажет только время.

Морфан был всего в пяти шагах от нас. Его глаза горели от предвкушения.

— Ты вернул существоу, челоувечек! Боугатая доубыча! — радостно воскликнул он, но уже через мгновение настороженно спросил, заметив мой тяжёлый взгляд: — Чтоу-тоу не так, челоувечек?

— Всё так, Дру-уг, — я качнул головой.

Морфан подошёл чуть ближе. Лэйла испуганно дёрнулась.

— Ты оутдашь мне существоу?

— Забирай, — я протянул Дру-угу конец цепи, но тот не спешил брать его.

— А кусоучек истинной синевы?

Я прислонил трезубец к стене и вытащил осколок статуи из-за пояса. Мягкий голубой свет засиял в моей ладони. Дру-уг судорожно сглотнул.

— А кусочек истинной синевы… — я выждал пару секунд, чтобы он как следует проникся этим сиянием. — Кусочек истинной синевы останется у меня.

— Чтоу⁇ — Дру-уг явно не ожидал такого удара. — Поучему⁇

— Потому что он мой, — я пожал плечами.

— У нас был угоувоур!

— И я выполнил свою часть — вернул твою сбежавшую добычу.

— Ноу ты ещё доулжен был оутдать мне кусоучек!!

— Ты сказал, что поможешь мне, если я помогу тебе. Ни о каком кусочке даже разговора не было.

— Ноу этоу поудразумевалоусь!

Я усмехнулся. Экая незамутненность. Сразу видно, что ему пока не приходилось иметь дел с юристами и бюрократами.

— Нужно было говорить прямо, а не подразумевать, — сухо произнёс я. — Уговор есть уговор — как сказано, так и исполнено.

Дру-уг наморщил лоб. Он пытался вспомнить обстоятельства заключения сделки, чтобы найти уязвимость в моих словах, но ничего не получалось.

— Этоу не честноу!

— Может быть, — я пожал плечами. — Воспринимай это как опыт. В следующий раз будешь внимательнее.

Морфан поджал губы, однако ничего не поделаешь. Судов и приставов здесь нет, а самому бодаться со мной слишком рискованно — трезубец «шипастого» морфана служил тому неплохим напоминанием. Поэтому придётся проглотить обиду — тем более, я в общем-то был прав.

— Ты получишь свою добычу, — медленно произнёс я, — а кусочек истинной синевы останется у меня…

Дру-уг тяжело вздохнул, смирившись с поражением, и протянул ладонь, чтобы забрать цепь. Лэйла заверещала, забившись словно рыба, попавшая в сети.

— Или мы можем заключить новый уговор… — продолжил я.

Лэйла мгновенно затихла. Дру-уг с подозрением уставился на меня.

— Ты хоучешь забрать доубычу и оутдать взамен неё кусоучек⁇

Судя по обиде, плескавшейся в огромных глазах, такое предложение было заранее обречено на провал.

— Нет, — коротко ответил я. — Взамен я отдам тебе кое-что другое.

— Чтоу?

Обида во взгляде морфана смешалась с любопытством.

— Я отдам тебе мечту! — внушительно произнёс я. — А кусочек… Кусочек можешь забрать просто так.

Осколок статуи упал прямо в ладони морфана. Голубой свет отразился от его изумлённых глаз.

Всё шло по плану. Растерянность, злость, обида, любопытство, крайняя степень удивления и благодарность… Дру-уг за очень короткий срок прокатился по таким эмоциональным горкам, что начисто утратил любую способность к критическому осмыслению происходящего. Теперь его, как говорится, можно было брать тёпленьким.

Не самый честный способ вести переговоры, но зато весьма эффективный.

— В гроте мне явился Синий Повелитель… — с пафосом в голосе сказал я. — Величавый и огромный… С белоснежными когтями и синими огранёнными камнями вместо глаз…

Если среди родичей Дру-уга ходили предания о внешности «Сапфироглазого», то такие подробности должны были придать моим словам дополнительной убедительности.

— Синий Повелитель дал мне поручение — он хочет, чтобы я возродил его былую мощь… Возродил при помощи лучшего и самого верного из всех сынов подземного народа… С твоей помощью!

Дру-уг внимал моим словам, открыв рот. Его детские мечтания оживали буквально на глазах. Кусочек истинной синевы в ладонях и патока, льющаяся в уши… Как перед таким устоять?

Осталось надавить на алчность и дело в шляпе.

— Пойдём со мной на поверхность, и вместо этого существа… — я слегка пнул Лэйлу, которая наблюдала за всем происходящим круглыми глазами. — Вместо этого существа ты получишь самую богатую добычу в своей жизни. Десятки вкусных свежих человечков… Ни ты, ни Усач никогда больше не будете голодными!

Краб, который тоже подполз поближе, щёлкнул клешнями. Похоже, его весьма заинтересовало моё предложение.

— Синий Поувелитель хоучет, чтоубы я оупалил макушку соулнцем? — взволнованно спросил Дру-уг.

— Под землёй синего света практически не осталось, — твёрдо ответил я. — Значит, придётся поискать его на поверхности.

Дру-уг с пониманием кивнул. Похоже, моё объяснение его полностью удовлетворило.

— Ты пойдёшь со мной? — проникновенно спросил я.

Если он согласится, то это позволит убить сразу двух зайцев. «Выкупить» Лэйлу и спасти жизнь самому морфану. Думаю, после моего «выступления» родичи тощего нудиста вряд ли оставят бедолагу в покое.

А Дру-уг ещё мог быть мне полезен. Он упоминал, что в былые времена морфаны, не выбираясь на поверхность, доходили даже туда, где теперь стоит столица Империи… Что, если попробовать повторить их путь, когда придёт время? Думаю, для братьев-инквизиторов это станет большим сюрпризом.

Дру-уг смотрел на меня. Его глаза блестели голубыми огоньками — он уже был почти готов согласиться. Осталось только немного дожать.

— Синий Повелитель надеется на тебя, но если ты боишься, то мне придётся поискать кого-нибудь другого…

— Нет, челоувечек! — завопил Дру-уг. — Я пойду с тоубой на поуверхноусть!

Он снова зажал подмышками невидимые арбузы и опустился на корточки.

— Тоулькоу есть оудна проублемка…

— Какая? — сразу же напрягся я.

— Сегоудня Усач мноугоу бегал…

— И? — я пока не понимал, к чему клонит морфан.

— И ему нужноу поукушать… Если не поукушать, то оун не смоужет идти… А без негоу никуда не пойду и я.

Теперь всё стало предельно ясно. Я посмотрел на Лэйлу.

— Не-е-е-е-т! — протянула девушка. Она тоже всё поняла.

— Оудна ноуга существа Усчу… И оудна ноуга мне — я тоуже проугоулоудался.

— Обойдётесь! — Лэйла попробовала отползти в сторону. — Камни жрите, тварюги!

Происходящее серьёзно так попахивало безумием. Я и в прошлой жизни не одуванчики на бескрайних полях собирал, но раньше мне никогда не приходилось сталкиваться с подобным. Впрочем, придётся привыкать: новый мир — новые правила игры.

— Одна нога Усачу, — твёрдо сказал я, глядя в глаза Дру-уга. — А тебе придётся немного поголодать… Во славу Синего Повелителя, само собой.

Морфан тяжело выдохнул, но покорно кивнул. Усач, уже предвкушавший грядущее угощение, навис над Лэйлой.

— Свою ногу им отдавай! — взвизгнула она.

— Не жадничай, — я потянул цепь на себя. — У тебя новая отрастёт.

Клац. Усач одним ловким движением откусил Лэйлину правую ногу и сразу отправил её в свою безразмерную пасть. Мгновение, и всё было кончено.

Рядом с девушкой расплылось красное пятно, но уже через пару секунд кровотечение остановилось. Регенерация делала своё дело.

— Ненавижу… — прошептала Лэйла. — Маленький гадёныш…

Несмотря на грубые слова, она восприняла утрату конечности куда спокойнее, чем я ожидал. Вот что значит привычка.

На сборы не ушло много времени. Всё моё было при мне, ну а нищему, как известно, собраться — только подпоясаться. У Дру-уга же даже такой «роскоши» как пояс уже давно не водилось.

Он закрепил на панцире Усача небольшую люльку, в которую запихнул круглый каменный шар, ржавую кирасу и ещё какие-то мелочи. Шар, как я понял, мог нагреваться и служил для приготовления пищи. А вот зачем тащить с собой явно непригодный для использования доспех оставалось большой загадкой.

Впрочем, это не моё дело — пусть берёт что хочет.

Лэйлу, которая по понятным причинам не могла быстро двигаться, мы тоже погрузили на Усача. Девушка сыпала ругательствами и со злостью поглядывала на всех нас.

— Мне шип в задницу впился! — недовольно проворчала она. — И от краба ужасно воняет!

— От тебя тоже не фиалками пахнет, уж поверь, — усмехнулся я. — Но если тебя не устраивает этот «скакун», то можешь пойти поискать другого.

— Этоу запах защитника, — вступился за питомца Дру-уг. Похоже, его обидели слова девушки.

Морфан хлопнул ладонью по панцирю, и Усач неторопливо посеменил вперёд.

Туда, где находился путь на поверхность.

Глава 2

Наше путешествие длилось уже дольше четырёх часов.

Мы шли от одного разлома к другому, пересекали пещеры и гроты, однако везде нас встречали лишь серые камни и почти абсолютная тишина. Не было даже «тараканов» со светящимися лапками — только наша пёстрая команда вносила капельку хаоса в этот мёртвый порядок.

Я изредка уходил вперёд, на разведку. Мне не нравилась окружавшая нас пустота — казалось, что под её пологом скрывается засада.

Возможно, дело было в профессиональной деформации, а может, из-за длительного пребывания под землёй обострилась старая подруга паранойя… Не знаю, однако я не на секунду не забывал о контроле обстановки. Взгляд выискивал движение, слух старался уловить малейший шум — лучше быть живым параноиком, чем беспечным мертвецом.

Мои спутники, к слову, вели себя совершенно иначе. Складывалось впечатление, что они вышли на вечерний моцион, а не отправились в поход.

Морфан всю дорогу не отрывал влюблённого взгляда от осколка статуи, лежавшего у него на ладони. Лэйла, нога которой уже почти полностью отросла, поначалу без остановки сыпала ругательствами, проклиная всех и вся, но потом успокоилась и даже задремала. А Усач просто пёр в темноту, время от времени пощёлкивая клешням.

Удивительное легкомыслие.

— Далеко ещё? — негромко спросил я, когда мы остановились у небольшого подземного озерца.

Меня слегка пошатывало. Сколько времени прошло с того момента, как я спустился под Древние своды? Сутки, двое, или уже больше? Точно не знаю. Под землёй время воспринималось совсем иначе, чем на поверхности.

Тело и разум нуждались в отдыхе. Бодрость, которую подарила энергия из разбитой статуи, давно отступила под натиском усталости. Если бы не короткие медитации, то я бы уже наверняка свалился без сил.

— Скоуроу будет пещера, — немного подумав, ответил Дру-уг. — Туда выхоудит мноугоу разлоумоув. И поучти сразу за ней — выхоуд на поуверхноусть… Ещё примерноу пять тысяч твоих шагоув, челоувечек, и наши макушки оупалит соулнце.

Идти осталось совсем немного — это радовало. А вот то, что перед самым выходом нас ждал настоящий транспортный узел, не радовало совсем. Лучшего места для засады просто не найти.

Обиженный мною морфан и его расстроенные родственнички могли взять под контроль все подобные «перекрёстки». Не думаю, что их здесь очень уж много.

— Пещеру можно обойти? — спросил я.

— Нет, — Дру-уг удивлённо качнул головой. — А зачем этоу?

— Жди здесь, — бросил я вместо ответа. Не люблю объяснять очевидные вещи.

Впрочем, морфан не обиделся — куда больше разговора со мной его интересовал «кусоучек» истинной синевы.

Пещеру нужно проверить. И желательно сделать это как можно незаметнее.

Я прислонил трезубец к стене. С ним ни о каком скрытном передвижении не могло быть и речи. С трёхметровым блестящим дрыном хорошо, наверное, ходить в бой, но для разведывательной операции он совершенно не годился.

— Куда это ты собрался, маленький мой? — спросила проснувшаяся Лэйла. — Отправился спасать очередную красотку⁇ Учти, я очень ревнива и не терплю конкуренции… Ты либо будешь моим, либо превратишься в маленького сладкого покойничка!!

Девушка визгливо рассмеялась, но в голосе слышалось плохо скрываемое волнение. Ей явно не хотелось оставаться наедине с двумя людоедами.

— Когда настанет время следующей кормёжки, — я говорил негромко, параллельно проверяя снаряжение, — попрошу Усача, чтобы он откусил твой длинный язык. Причём вместе с головой.

Краб щёлкнул клешнями, демонстрируя готовность исполнить столь приятное поручение в любую секунду.

— Молчу-молчу, маленький! — хихикнула Лэйла. — Ты только возвращайся поскорее, хорошо? А то, боюсь, я не переживу нашего нового расставания!

Она расхохоталась, чтобы снова скрыть свой страх. Что же, опасения девушки были вполне понятны. Даже психопатам боязно находиться рядом с теми, кто мечтает тебя сожрать. Особенно когда ты связан и не можешь оказать им никакого сопротивления.

— Никто тебя не тронет, — твёрдо произнёс я. — Пока я не скажу. Не так ли, Дру-уг?

Морфан неохотно оторвал взгляд от осколка статуи и кивнул. Судя по глазам, сейчас ему не было никакого дела до девушки. А вот Усач разочарованно щёлкнул клешнями — он, похоже, уже настроился «пополдничать» Лэйлиной головой.

Что же, гигантскому крабу придётся обойтись без угощения. По крайней мере, пока.

Я скользнул в темноту и осторожно пошёл вперёд, стараясь не издавать ни звука. Мысли в голове путались от усталости. Не лучшее состояние для работы, но выбора нет — нужно как можно скорее выбраться на поверхность.

Конечно, у меня всегда был вариант зачерпнуть силёнок, обратившись к дремавшему внутри дару. Однако я совсем недавно уже делал это, а Хольд, помнится, настоятельно рекомендовал не частить с таким «допингом»…

Примерно через четверть часа каменные стены разошлись в стороны. Разлом превратился в вытянутую пещеру или, скорее, в очень большой и явно рукотворный зал.

В помещении царил непривычный порядок: ни обломков, ни пыли, ни водорослей. Несмотря на полное отсутствие последних, здесь было довольно светло. Под потолком висели прямоугольные металлические листы, от которых шло мягкое жёлтое сияние.

Вдоль стен, подпирая свод, возвышались исполинские статуи. Судя по важным лицам и богатому снаряжению, они изображали каких-то очень серьёзных морфанов — возможно, славных героев далёкого прошлого.

В зал, словно в огромное озеро, со всех сторон «впадали» многочисленные разломы. Их было не меньше нескольких десятков, но ломать голову над тем, за каким скрывается путь на поверхность, не пришлось. Догадаться оказалось совсем нетрудно — перед нужным проходом стоял морфан, облачённый в тёмный блестящий халат.

Стоял и негромко пел на своём гортанном наречии какую-то странную тягучую песню.

Тень надёжно скрывала от чужих глаз, но я всё равно ещё сильнее прижался к основанию ближайшей статуи. Меня не должны заметить. По крайней мере, до тех пор, пока я сам этого не захочу.

Голос морфана отражался от камней, разлетаясь по округе невесомым эхом. Не знаю, сколько времени он тут находился, но судя по остекленевшему взгляду, концерт длился уже не первый час.

Морфан выступал один, без ансамбля. Поклонников творчества рядом тоже видно не было: то ли билеты оказались слишком дорогими, то ли перфоманс не предполагал наличие широкого круга слушателей.

Интуиция подсказывала, что всё это представление устроено только для одного счастливчика. Для меня.

Смысл слов, понятное дело, оставался загадкой, но общий настрой вполне улавливался. Морфан не собирался драться — он хотел говорить. У него даже оружия не было — это парламентёр, а не воин.

Меня такой расклад полностью устраивал. Не то чтобы я вдруг стал пацифистом, но раз крови между нами пока нет, то ничего не мешало урегулировать конфликт мирными средствами. Повоевать мы всегда успеем.

Я без долгих раздумий шагнул вперёд. Уверенно и без опаски. Одинокий безоружный певец вряд ли представлял для меня хоть какую-то угрозу.

Морфан, видимо, собиравшийся перейти к следующему куплету, закашлялся от неожиданности. Моё появление стало для него большим сюрпризом. Однако никаких враждебных действий он предпринимать не спешил — просто стоял и ждал моего приближения.

И я не стал медлить. Движения плавные, без резких рывков, чтобы не нервировать морфана, но стремительные. Ладонь лежит на рукояти чёрного кинжала. Перед глазами одно за другим загораются слова заклинания. Если что-то пойдёт не так, то певцу сильно не поздоровится.

— Пусть смерть под камнями найдёт тебя быстро и без боли, челоувек, — произнёс морфан, сложив руки точь-в-точь как Дру-уг, когда тот выражал мне своё уважение.

Однако на этот раз обошлось без приседаний. То ли уважения у говорившего было не так много, то ли ему по статусу не полагалось заниматься подобными упражнениями.

— Желаю тебе того же, — произнёс я в ответ на это странное приветствие.

Морфан слегка поклонился. По залу пронёсся шелест ткани — она была как две капли воды похожа на ту, которая досталась мне в наследство от Короля нищих.

— Меня называют Лик-тики, челоувек, — представился морфан. — Это означает «Голос, отвечающий за весь род».

Солидно. Судя по имени, передо мной находился начальник того «шипастого» морфана, у которого я столь неосмотрительно отобрал оружие. Стоило отметить, Лик-тики говорил на имперском языке практически без акцента — куда лучше своего нерадивого подчинённого.

— Феликс, — коротко кивнул я. — Феликс Обрин.

Лик-тики кивнул в ответ. Между нами повисло молчание. Ни он, ни я не спешили продолжать разговор.

Мы изучали друг друга. Как фехтовальщики, которые прощупывают соперника, перед тем как нанести смертельный укол.

Я с интересом рассматривал морфана. Телосложением Лик-тики превосходил Дру-уга чуть ли не в полтора раза, а вот внешне практически ничем не отличался. То же лицо, те же глаза, даже волосы, казалось, той же длины.

Однако гигант серьёзно выделялся повадками. Если в Дру-уге чувствовалась некая неприкаянность, то за Лик-тики стояла солидная сила. Это ощущалось буквально во всём: в движениях, в мимике, во взгляде.

Настоящий лидер — собранный, сосредоточенный, уверенный в себе. И с этим нужно было что-то делать. Если вести переговоры с такой «скалой», то обязательно останешься в дураках.

Молчание затягивалось, но я не спешил его прерывать. Пусть морфан первым скажет своё слово. Он ведь не просто так ждал меня здесь.

— Я не вижу у тебя остроги охотника, челоувек, — произнёс наконец он.

— Твоя наблюдательность может сравниться только с твоими певческими талантами.

Лик-тики нахмурился. Я говорил без тени улыбки, поэтому ему было трудно понять что это — шутка, искренняя похвала или издёвка.

— Матерь начала обучать меня ритуальному пению ещё до того, как я оубрёл первого защитника, — пояснил он спустя пару секунд.

— Тогда передай, что ей определённо повезло с учеником.

Щёки морфана слегка пожелтели. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке, не зная, то ли гневаться, то ли благодарить за похвалу. Уверен, обычно его собеседники старались не смущать высокое начальство двусмысленными речами, а говорили быстро и исключительно по делу.

— Она ушла под камни три тысячи циклоув тому назад…

Лик-тики никак не мог понять, почему разговор складывался так странно, и это непонимание всё больше выбивало его из колеи. В круглых глазах стало чуть меньше сосредоточенности, а в движениях — уверенности. Мне удалось слегка сбить с него начальственную спесь.

— Соболезную, — искреннее произнёс я, а затем без малейшего перехода спросил: — Зачем ты хотел меня видеть?

Всего несколько ничего не значащих фраз, и весы нашего противостояния качнулись в мою сторону. Я поставил морфана в роль просителя, а сам стал тем, кто благосклонно согласился выслушать его просьбу.

Лик-тики открыл было рот, но тут же сомкнул тонкие губы. Помолчав пару секунд, он снова поклонился — куда ниже, чем раньше. Морфан признал, что первый раунд остался за мной.

Однако праздновать победу пока рано. Бой ещё не окончен.

— Мы не оплакиваем мертвецов, челоувек Феликс, — сообщил Лик-тики, глядя мне в глаза. — Мы их едим.

Милый обычай. Экологически чистый и, главное, безотходный.

— Тогда извини, что оставил вас без обеда, — криво усмехнулся я.

В глазах Лик-тики вспыхнул огонёк непонимания.

— Совсем недавно, — пояснил я, — твои охотники преследовали меня… Мне не составило бы большого труда прикончить их, однако я не стал этого делать и тем самым лишил твой род пищи.

Думаю, небольшое напоминание о том, что его бойцы обязаны жизнью моему «милосердию», не станет лишним.

Лик-тики кивнул. Он понял, на что я так толсто намекаю.

— Ты проявил благоуразумие, челоувек Феликс — это похвально. Но своим благоуразумием ты опозорил одного из моих охотников. Ты забрал его оружие в бою, но не забрал жизнь… Такой позор можно смыть только кровью. Твоей кровью, челоувек Феликс.

Ну, кто бы сомневался. С моей удачей рассчитывать на что-либо другое было попросту глупо.

— Ты не прав, Лик-тики, — тем не менее твёрдо сказал я.

Глаза морфана расширились от изумления. Готов поспорить, он уже очень давно — а возможно, никогда — не слышал в свой адрес ничего подобного.

— Так объясни мне мою неправоту, челоувек, — Лик-тики старался говорить бесстрастно, не показывая эмоций, однако в его голосе всё равно слышалось плохо скрываемое раздражение, перемешанное с удивлением.

— Никакого боя не было, а твой охотник опозорил себя сам, — уверенно произнёс я. — Он сам выбросил своё оружие, а я всего лишь подобрал его.

Услышав мои слова, Лик-тики будто бы завис. Похоже, глава морфанов не рассматривал ситуацию с такой стороны.

— Ты жрец, — выдавил через четверть минуты он, — и ты напал на охотников, когда завалил выход из разлоума камнем, а они атаковали в ответ.

«Ещё один „титул“ в мою копилку», — подумал я. Видимо, жрецами морфаны называли магов. И судя по всему, подземные обитатели относились к нашему брату без большого страха.

— Во-первых, если бы я напал на твоих охотников, то ты бы уже обгладывал их кости, — усмехнулся я. — А во-вторых… Если я действительно сначала завалил выход из разлома, то как твой охотник сумел метнуть свою острогу прямо мне под ноги? Вы куёте отличное оружие, но оно вряд ли способно пробить камень.

Лик-тики нахмурился.

— Мой охотник атаковал первым, — он пришёл к правильному выводу.

— Именно так, — я кивнул. — Вот и получается, что твой охотник либо выбросил свою острогу за ненадобностью… Либо он хотел убить меня, но настолько плохо владел собственным оружием, что не сумел попасть по неподвижной цели. Думаю, ты согласишься, что и в том, и в другом случае он опозорил себя сам.

Лик-тики опустил голову. Похоже, мои слова стали для него неожиданностью. Причём весьма неприятной.

Морфан молчал не меньше минуты, а затем, наконец, поднял глаза и медленно произнёс:

— Я чувствую в тебе правду, челоувек Феликс… Но позор требует крови. Твоей крови.

Пальцы покрепче обхватили рукоять кинжала. Колени слегка согнуты, по мышцам бежит разгоняющая усталость тёплая волна. Я готов в любое мгновение уйти с линии атаки.

— Тогда попробуй её взять, — ровным тоном произнёс я. — Попробуй, и твой род останется без своего голоса.

Я говорил уверенно и спокойно. Это не угроза — это констатация факта. Морфан должен понять, что во мне нет страха — только готовность идти до конца.

Лик-тики покачал головой.

— Дослушай меня, челоувек Феликс, — попросил он и сразу продолжил: — Мой голос приказал двум сотням охотников седлать своих защитников…

Я промолчал, поскольку ответ не требовался. Лик-тики не пытался запугать меня — он просто делился информацией.

Однако армия в любом случае солидная, спору нет. Не хотелось бы повстречаться с ними лицом к лицу.

— Они должны выйти на поверхность, чтобы смыть позор рода кровью челоувеков…

Плохие новости.

Две сотни хорошо снаряжённых бойцов сам по себе могли стать серьёзной проблемой, а ведь у них ещё были гигантские крабы. Разумеется, город при помощи графа вил Кьера справится с угрозой, но вот все окрестные деревни эти бравые ребятишки наверняка вырежут под корень.

И даже расквартированные по округе ветераны вряд ли смогут помочь. Против такой силы не выстоять их небольшим поселениям.

— Я не сомневался в своём решении, челоувек Феликс, но мне очень не хотелось начинать войну с теми, кто подставляет голову солнцу…

Весьма разумный подход. Лидер должен руководствоваться здравым смыслом, а не эмоциями.

Однако, судя по глазам Лик-тики, никакого другого выбора у него не осталось — его подчинённые жаждали крови, и он был обязан дать им её. Как известно, нельзя жить в обществе и быть свободным от него. Даже если ты вождь, король или сам император.

— Поэтоуму я ждал тебя здесь, челоувек Феликс, — продолжил морфан. — Я надеялся, что ты отдашь свою кровь по доброй воле… И тогда мои охотники не выйдут под солнце, а другие челоувеки не станут добычей.

Я прищурился. Какое заманчивое предложение. Фактически из разряда тех, от которых нельзя отказаться. Правда, у меня была идея получше. Что, если прикончить этого бледного индюка? Вдруг после такой потери его бравые охотнички передумают куда-то идти?

— Так было до того, как я услышал твои слоува, челоувек Феликс, — совершенно спокойно закончил Лик-тики.

Это спокойствие наверняка далось ему весьма непросто, ведь он явно угадал направление моих мыслей.

— И что изменилось теперь, после того как ты их услышал? — напрямую спросил я.

— Многое, — коротко ответил морфан. — Но не всё.

Я молчал, ожидая продолжения, и Лик-тики не стал затягивать драматическую паузу.

— Позор поу-прежнему требует крови… — торжественно произнёс он. — А вот то, чья она будет, определит суд камня.

Я посмотрел в прозрачные глаза моего собеседника. Что это, чёрт побери, значит?

— Поуединок, — расставил точки над «i» морфан. — До смерти.

Что же без схватки, похоже, не обойтись. И пусть я не особо привык решать вопросы при помощи дуэли, однако это не самый плохой вариант. Не думаю, что против моего колдовства у неприятеля будет хоть один шанс.

— Правила? — решил уточнить я. Если запрета на магию нет, то поединок вряд ли станет большой проблемой.

— Правил нет. Есть услоувие.

— Говори.

— Острога будет биться против остроги, челоувек Феликс.

Интуиция подсказывала, что речь шла вовсе не о выборе оружия, и уже через долю секунды я смог в этом убедиться.

— У остроги три острия, — продолжил Лик-тики, — и значит, трое доулжны сойтись в бою с троими. И если у тебя нет тоуварищей, которые готовы биться за тебя, то поуединок не состоится.

— Я могу драться один против трёх, — сразу предложил я.

— Так нельзя, челоувек Феликс, — морфан качнул головой. — Это увеличит позор, а не смоет его… У тебя есть такие тоуварищи?

Я кивнул. Кивнул и подумал, что мои «тоуварищи» вряд ли с радостью воспримут новость о необходимости участвовать в поединке. Да я и сам не был в восторге от таких перспектив.

Дру-уг выглядел куда слабее свои мощных собратьев, да и Лэйла им явно не соперник. К тому же полагаться на неё — это чистой воды лотерея. Причём такая, в которой можно только проиграть.

С другой стороны, «Сапфироглазый» ведь зачем-то сказал мне спасти её. Неужели именно для участия в дуэли? Очень может быть, что так…

Если бы я не послушался совета божественного кошака, то рядом со мной не оказалось бы ни одного союзника.

Стоило отдать Лэйлу Дру-угу, и она мигом отправилась бы запекаться до хрустящей корочки, а морфан просто проводил бы меня до пещеры, помахал на прощание ручкой и поспешил вернуться к оставленному угощению.

И тогда, вместо поединка три на три, меня ждала бы разборка с двумя сотнями охотников…

— Ты согласен, челоувек Феликс?

Лик-тики вытянул перед собой кулак.

— Если мы победим, то ты дашь нам уйти, а твои охотники забудут о том, что собирались на прогулку, — медленно проговорил я.

— Разумеется, челоувек Феликс. А если вы проиграете, то мы съедим ваши трупы.

Я едва заметно усмехнулся. В случае проигрыша меня вряд ли будут волновать подобные мелочи. Впрочем, проигрывать я всё равно не собирался.

— Ты согласен, челоувек Феликс? — терпеливо повторил свой вопрос Лик-тики. Он буквально сверлил меня взглядом.

— Согласен, — ответил я и ударил кулаком об кулак.

Раз кровопролития не избежать, значит, так тому и быть.

Глава 3

Лик-тики сдержанно поклонился и спрятал руки в широкиерукава халата.

— Камень рассудит нас через три тысячи ударов сердца, — торжественно произнёс он. — Суд соустоится прямо здесь, и если твоя острога одержит верх, то ты сможешь уйти.

— Мои товарищи тоже уйдут со мной, — сразу уточнил я. В отличие от наивного Дру-уга, у меня был богатый опыт общения со всякими крючкотворцами. — Кем бы они ни были и какие бы проступки не совершили… Камень рассудит всех, согласен?

Разумеется, это уточнение касалось моего обнажённого союзничка. За свою долгую подземную жизнь он успел сильно насолить бывшей родне — не хотелось бы, чтобы это стало ещё одним препятствием по дороге наверх.

— Я согласен, челоувек Феликс, — Лик-тики кивнул. — После суда все обиды будут забыты…

Он замолчал, однако чувствовалось, что ему есть что добавить.

— После суда все обиды будут забыты… — я медленно повторил слова собеседника. — Но?

— Но если ты победишь, то тебе лучше никогда не воузвращаться в подземное царство, челоувек Феликс.

Я слегка пожал плечами. Никакого желания снова лезть под землю у меня не было, однако если понадобиться, то залезу обязательно. И мне будет глубоко плевать на мнение морфанов по этому вопросу.

Тем не менее, резать правду-матку я не стал и вежливо ответил:

— Приму твои слова к сведению, Лик-тики.

В переводе с «дипломатического» языка это означало примерно следующее: «За совет — спасибо, но я буду поступать так, как считаю нужным. И если вам что-то не нравится, то это ваши проблемы, а не мои».

— Надеюсь на твоё благоуразумие, челоувек Феликс… — Лик-тики широко и очень доброжелательно улыбнулся. Будучи главой рода, он не хуже меня владел языком дипломатии.

Я улыбнулся в ответ. Слова морфана можно было трактовать только одним способом: «Сунешься сюда ещё раз, и мы сожрём тебя с потрохами», — вот что скрывалось за его напускным дружелюбием.

— Моё благоразумие ещё никого не подводило, — спокойно произнёс я. — И недовольных пока не было.

Лик-тики кивнул. Он, разумеется, сразу понял скрытый посыл. Угрожали мне многие, но я до сих пор жив — в отличие от тех, кто неосторожно сыпал угрозами.

— Прежде чем ты оутправишься за своей острогой, челоувек Феликс, ответь на последний вопрос.

Судя по тону, лидер морфанов решил прекратить обмен дипломатическими «любезностями».

— У твоей остроги есть защитники? — спросил он.

Я отрицательно качнул головой. Усач — не в счёт. Во-первых, он всего один, а во-вторых, в схватке с теми гигантами, на которых катались «шипастые» морфаны, ему не светило ничего хорошего.

— Тогда и моя острога будет биться, стоя ногами на камне, челоувек Феликс — сообщил в ответ Лик-тики. — Так будет честно.

Я слегка поклонился. Удивительное благородство. Удивительное и очень подозрительное.

— Теперь иди, челоувек Феликс. Иди и приведи свою острогу. Если ты не успеешь вовремя, то две сотни моих охотников опалят головы солнцем, а я… Я уже не смогу их задержать.

— Я успею, Лик-тики, — бросил через плечо я. — А ты… ты лучше возьми в свою острогу самых упитанных охотников. Не хочу, чтобы тебе и твоим бойцам пришлось давиться жилистым и сухим мясом.

Я рванул вперёд, не дожидаясь ответа — быстро, но не на пределе возможностей. Сил осталось не очень много, поэтому не стоило чрезмерно расходовать их перед поединком.

Три тысячи ударов сердца. Примерно сорок пять минут. Времени немного, однако его должно хватить с запасом.

Бег ровный, размеренный. Лёгкие методично перекачивали терпкий воздух, а горячая кровь согревала уставшие мышцы. Физическая нагрузка прекрасно стимулировала работу мысли.

Это хорошо. Мне нужно о многом подумать.

Разрозненные сведения кружились в голове, казалось бы, безо всякой системы. Однако эта бессистемность была мнимой. Факты сплетались между собой в единую цепь — звено за звеном — превращаясь в нерушимую и непротиворечивую структуру.

Два шага. Глубокий вдох. Лик-тики.

Мой новый «приятель» знал о том, что я маг, однако не особо переживал по этому поводу. Он не испугался лично говорить со мной и даже глазом не моргнул, отправляя своих бойцов на верную смерть, хотя вполне очевидно, что они обречены на поражение. Особенно без своих защитников.

Что это, неспособность просчитать очевидные последствия или граничащая с глупостью смелость?

Очень вряд ли. Лидер целого племени может быть кем угодно, но только не идиотом. А раз он не идиот, значит, у него был какой-то козырь в рукаве, и этот козырь позволял ему не опасаться магии.

Вывод? Нужно расспросить Дру-уга — он может знать, какую именно подставу готовит Лик-тики. А в том, что подстава будет, я ни капли не сомневался.

Два шага. Медленный выдох. Лэйла и Дру-уг.

Если не приведу обоих, то поединок не состоится — вместо него две сотни охотников выйдут на поверхность и сожрут половину местного населения.

Допустить нашествия морфанов на беззащитные земли я не мог. Будет очень неправильно, если непричастные ответят своими жизнями за мои поступки. Кроме того, Эльза и Тори тоже могли пострадать. Кто знает, вдруг Наречье окажется на пути охотников?

А значит, ни у Дру-уга, ни у Лэйлы нет выбора. Им придётся поучаствовать в предстоящем «мероприятии» — хотят они того или нет.

Как заставить столь разных «людей» делать то, что мне нужно? Грубое запугивание, банальный подкуп и незатейливый обман не годятся — эти способы не очень надёжны при текущих вводных. Трудно убедить кого-нибудь отправиться на возможную смерть, используя столь примитивные инструменты.

Поэтому остаётся только один вариант — придётся аккуратно сыграть на их страхах и желаниях. По-другому никак. Тем более, мне нужны соратники — пусть и плохонькие — а не марионетки.

Информация соединялась в голове в сложную конструкцию. Мотивы моих спутников, их сильные и слабые стороны — всё это обрабатывалось, раскладывалось по полочкам и превращалось в короткие сухие характеристики. Готовые личные дела — виртуальные, но от этого не менее ценные.

Два шага. Глубокий вдох. Дру-уг.

Слепое следование традициям, нереализованные амбиции и желание показать всему миру кто есть кто. Всё это крепко замешано на обиде и страхе перед прямым столкновением с предавшими его родичами.

Подросток, доживший до пенсионного возраста, но так и не сумевший вытравить из головы всех тараканов. Прямолинейный, жадноватый, но искренне привязанный к Усачу и благоговеющий перед всем, что связано с «Сапфироглазым».

Нужно убедить Дру-уга, что весь грядущий «концерт» устроен только ради него и что именно он — главная скрипка в нашем небольшом оркестре. Тогда морфан без сомнений выйдет на бой хоть против троих охотников, хоть против всего мира сразу.

Два шага. Медленный выдох. Лэйла.

Психопатический тип личности. Склонность к необдуманным поступкам, плохие аналитические способности, невероятное самомнение.

Последние события слегка развеяли её уверенность в собственной неуязвимости, пробудив давно позабытый страх смерти. Боится показать слабость, зависима от чужого мнения, чересчур любопытна. Не союзник, а сказка — правда, страшная.

Два шага. Глубокий вдох.

Решить вопрос с Лэйлой будет куда сложнее, чем с Дру-угом. Нет, можно, конечно, силой привести её на поединок, однако, боюсь, Лик-тики и его охотники отнесутся к такому развитию событий без большого восторга. Они ведь хотят избавиться от позора, а схватка со связанным противником вряд ли поспособствует этому благому намерению.

Если же освободить девушку перед боем, то она может ударить в спину в самый неподходящий момент. Хотя для такого удара вряд ли вообще существуют подходящие моменты…

Два шага. Медленный выдох.

Ситуация сложная. Однако кое-какие варианты всё-таки есть.

Убеждать Лэйлу бессмысленно. Она должна сама понять, что для неё участие в поединке — это последняя и единственная возможность выжить. Выжить и отомстить своему главному обидчику — Ворону.

Тогда предательства можно не опасаться… По крайней мере, до тех пор, пока Лэйла почувствует себя в безопасности.

Два шага. Глубокий вдох. Впереди забрезжил тусклый серый свет. Я почти на месте.

Два шага. Медленный выдох. «Звенья» окончательно сплелись в прочную «цепь». Тактика дальнейших действий выстроилась в моей голове.

Я значительно ускорил бег, задержал дыхание и буквально влетел в пещеру — запыхавшийся и раскрасневшийся. Увидев такую спешку, «зрители» должны были проникнуться серьёзностью момента. Это важно — без их вовлечённости мне станет куда труднее осуществить задуманное.

— Какой милый румянец, маленький мой! — хихикнула Лэйла. — Такой сладенький! Жаль, не видела его раньше, когда ты убегал от меня той ночью… Помнишь, как весело нам тогда было⁇

Я оставил слова девушки без внимания и направился к морфану. Он сидел у воды, всё так же любуясь осколком статуи.

Демонстративный игнор вкупе с моим видом заставили Лэйлу заволноваться. Она заёрзала, загремев цепью. Именно этого я и добивался.

— Чтоу-тоу произоушлоу, челоувечек? — Дру-уг оторвал взгляд от осколка.

— Охотники, — решительно выдохнул я.

Глаза морфана расширились от испуга. Он потянулся было к затылку, чтобы активировать артефакт невидимости, но в последний момент отдёрнул руку. Ему стало стыдно прятаться на виду у меня. Хороший знак.

— Какие ещё охотники, маленький⁇ — с нотками испуга в голосе спросила Лэйла.

Она явно ничего не знала о здешних раскладах. Ворон, похоже, не стал просвещать свою «сотрудницу» перед столь неожиданной «командировкой». Дру-уг, понятное дело, тоже не спешил рассказывать «существу» о царивших под землёй порядках. Его куда больше интересовали питательные свойства добычи, а не расширение её кругозора.

— Скоро они будут здесь, — негромко, но так, чтобы слышали оба, произнёс я.

Глаза морфана забегали из стороны в сторону. Он не знал, что делать дальше — то ли бежать, то ли готовиться к схватке.

— Ма-а-а-а-а-ленький! Я задала вопрос! Кто такие охотники???

Лэйла никак не унималась, но я по-прежнему делал вид, что её не существует. Для самовлюблённого психопата нет ничего хуже, чем такое пренебрежительное отношение. Это злило девушку, а злость, особенно приправленную беспомощностью и страхом, легко можно использовать для решения моих задач.

— Мы смоужем сбежать, челоувечек? — подрагивающим голосом спросил Дру-уг.

— Мне удалось выиграть немного времени, поэтому ты, — я выделил это слово, — ты успеешь уйти.

Взгляд морфана прояснился. Он повернулся к Усачу, который не переставая щёлкал клешнями, поторапливая своего наездника. Шаг, другой, третий… Тощая спина вдруг будто бы одеревенела, и Дру-уг, запнувшись, замер на месте.

До него наконец дошёл смысл моих слов. Пока всё развивалось так, как было задумано.

— А ты, челоувечек? — нахмурившись спросил морфан. — Ты не поубежишь соу мной⁇

— Нет, — я качнул головой. — Мне пришлось согласиться на суд камня, чтобы ты успел уйти.

— Суд камня⁇ — Дру-уг чуть не присел от удивления. Он, кажется, даже позабыл о страхе — настолько сильно его поразили мои слова. — На суд камня выхоудят лучшие оухотники всегоу роуда! Ты хоучешь драться проутив них в оудиноучку⁇

— Не хочу. Но я должен дать тебе шанс выжить.

— Поучему⁇

— Ты слишком важен, Дру-уг.

Изумление во взгляде морфана сменилось полным непониманием.

— ДА КТО ТАКИЕ ОХОТНИКИ??? Я ТЕБЯ СПРАШИВАЮ, ГАДЁНЫШ ТЫ ЭДАКИЙ!!!

Лэйла завопила во всё горло, однако её вопрос по-прежнему остался без ответа. Я сосредоточился на Дру-уге, а ему сейчас было глубоко плевать на крики «добычи».

— Ты слишком важен, — со всей возможной серьёзностью повторил я. — Ты последний сын подземного народа, сохранивший верность Синему Повелителю, и ты должен жить… Пусть даже в одиночестве и пусть даже бесконечно убегая от погони, которая никогда не оставит тебя в покое.

Морфан вздрогнул. Столь «заманчивые» перспективы его явно не воодушевили. Сейчас в душе подземного нудиста должно было зародиться зерно сомнения — стоит ли убегать, если впереди всё равно не ждёт ничего хорошего?

— Но ты готов к скитаниям, — продолжил я, — ведь ты жил так всю свою жизнь. Тебя не смогли остановить ни голод, ни холод, ни кажущаяся бессмысленность происходящего… Если судьба будет благосклонна, то смерть настигнет тебя раньше, чем охотники, и тогда тебе не придётся смотреть, как они уничтожают кусочки истинной синевы.

Я специально нагнал жути, напомнив собеседнику о тяготах прошлого и напророчив лишения в будущем.

Дру-уг нахмурился. Удобренное зёрнышко проросло и дало всходы. Впервые за очень долгое время морфан перехотел убегать.

— Ты оубещал мне боугатую доубычу, — поджав тонкие губы, сообщил он. — А вместоу этоугоу я сам скоуроу стану доубычей!

— Не станешь, — я слегка пожал плечами. — Если твои ноги будут достаточно быстры… Правда, тогда Усач вряд ли поспеет за тобой.

Краб недовольно защёлкал клешнями, пытаясь показать, что он всё ещё парень хоть куда. Однако Дру-уг прекрасно знал реальные возможности своего питомца.

— Усач соужрёт существоу, — морфан всё-таки попытался возразить мне. — И смоужет бежать быстроу…

«Существо», которое, само собой, всё слышало, разразилось такой отборной бранью, которой позавидовали бы даже портовые грузчики. Угрозы перемешивались с оскорблениями, пожелания мучительной смерти шли рука об руку с обещаниями непременно её организовать, а предсказания нашего самого не светлого будущего сыпались как из рога изобилия.

— Это лишь отсрочит неизбежный конец, — с тяжёлым вздохом произнёс я, не обращая внимания на вопли девушки. — И ты сам это понимаешь. Уходи один — так у тебя будет больше шансов.

Дру-уг насупился, покачал головой и сказал:

— Я никуда не поубегу, челоувечек. Я буду драться вместе с тоубой на суде камня!

Это решение явно далось морфану нелегко, но он сумел перебороть свой страх. Всходы превратились в колосья, однако этого всё ещё было мало.

— Ты можешь погибнуть, — возразил я, — а у меня нет права так рисковать твоей жизнью.

— Мы поубедим! И тоугда никтоу не поусмеет оубидеть нас! Мои роудичи забыли о синем свете, ноу даже оуни не пойдут проутив воули камня!

Я покачал головой, делая вид, что терзаюсь сомнениями. Сейчас Дру-уг заряжен мотивацией, но уже через несколько минут у него появятся ненужные мысли, которые неизбежно перерастут сперва в тревогу, а затем в панику. Аккурат перед самым поединком.

Нужно закрепить эффект. Причём сделать это так, чтобы места для сомнений в душе моего доверчивого друга уже не осталось.

— Я никуда не поубегу, — настырно повторил Дру-уг, недовольно посмотрев на Усача.

Краб совсем не разделял героические порывы своего хозяина. Он так настойчиво щёлкал клешнями, что заглушил даже бесконечные вопли Лэйлы.

— Синий повелитель не одобрил бы твоего решения, — через пару долгих секунд сообщил я.

— Ты не моужешь этоугоу знать, челоувечек!

— Не могу… — не стал спорить я. — Но зато я могу попробовать спросить у него об этом.

— Как, челоувечек⁇ — морфан ошарашено посмотрел на меня.

Я ничего не ответил — только махнул рукой, мол, увидишь — и опустился на камень, прикрыв глаза. Дру-уг не стал лезть с расспросами, но не сводил с меня глаз. Я нутром чувствовал его пристальный и взволнованный взгляд.

Представление нужно закончить так, чтобы «зритель» раскрыл рот удивления. Тогда он гарантированно не обратит внимания на прорехи в «сюжете». Даже если они будут размером с Марианскую впадину.

Сознание скользнуло в небытие. Где-то там жила частичка божества… Гигантский манул. Не такой большой, как его «родитель», но тоже весьма немаленький.

Я встречался со зверем совсем недавно и не хотел пока черпать энергию из этого источника. Однако лучшего варианта не придумать — такой шаг позволит одним выстрелом пристрелить сразу двух упитанных зайцев. И восстановить силы, и качественно навешать лапши Дру-угу на уши.

На этот раз синее марево встретило меня как родного. Муть разошлась в стороны, явив зверя во всей красе.

Заметив меня, манул шевельнул усами. Казалось, что он улыбается — так словно теперь у нас с ним был свой секрет. И этот секрет превратил нас пусть не в друзей, но как минимум в союзников.

Зверь наклонился и осторожно — если не сказать нежно — ткнулся носом в мою ладонь.

Мышцы загорелись огнём, но это пламя не обжигало, а дарило приятную лёгкость. Я почувствовал, как тело в реальности наливается бодростью — усталость уходила так быстро, будто бы её вовсе не было.

Манул вдруг заурчал, и от этого урчания задрожало пространство. Перед глазами заплясали сменяющие друг друга картинки. Картинки, на которых были запечатлены образы неслучившегося прошлого.

Вот я вместе с Пуллоном вываливаюсь из жёлоба. Вот мы добираемся до берега. А вот и стычка с Дру-угом, которая плавно переходит в переговоры. Однако в этой версии реальности я не отдаю Пуллона на растерзание морфану и его крабу.

Голодный Усач вынужден нести на своём панцире тело полумёртвого ветерана. Он бежит не так быстро, как мог бы, и преследователи настигают нас на открытом пространстве. Неудобное место, но мы принимаем бой.

Моё заклинание корёжит доспехи морфанов, превращая их в консервные банки. Схватка непростая, ведь противники очень быстры, однако я знаю, что смогу победить.

Панцири крошатся под воздействием колдовства, но один из крабов добирается до Дру-уга. Клешня звонко клацает, и вытянутая голова отделяется от тощего тела.

Усач впадает в неистовство. Он бросается в самоубийственную атаку. Уже через несколько секунд его панцирь проломлен, а красные глаза потихоньку теряют блеск. Я остаюсь один.

Последний выживший охотник бросает в меня свою острогу. Отчаянная попытка отомстить за павших товарищей…

Я почти успеваю уклониться. Трезубец пробивает кольчугу и лишь слегка оцарапывает бок. Ерунда. Рана пустяковая. Нужно идти вперёд.

Без проводника я брожу по переплетению разломов, но не могу найти выход. Вокруг пустота. Ни еды, ни воды, силы потихоньку оставляют меня вместе с вытекающей из раны кровью.

Сознание путается. Ноги сами приносят меня в какой-то грот. Я опускаюсь на камень, но он неожиданно приходит в движение, а вокруг загораются сотни голодных красных глаз…

Мельтешение картинок прекратилось так же неожиданно, как и началось. Моё сознание вернулось в реальность. По ушам ударили вопли Лэйлы и сосредоточенное сопение Дру-уга. Для них прошла всего секунда, а для меня всё длилось куда дольше.

Что это было? Зачем «Сапфироголазый» решил показать, как незавидно могла сложиться моя судьба, если бы я не скормил Пуллона Усачу?

Возможно, мой божественный дружок таким странным образом намекал, что я всё делаю правильно. Или, наоборот, хотел предостеречь от совершения каких-то поступков…

Не знаю. И, боюсь, не смогу узнать. По крайней мере, сейчас.

Я тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли. На них просто не было времени.

— Челоувечек? — неуверенно спросил Дру-уг. — Чтоу с тоубой?

Вместо ответа, я открыл глаза. И это впечатлило морфана куда сильнее, чем тысяча самых красноречивых слов.

— Челоувечек… — с благоговением прошептал он.

В моих глазах бушевали отблески синего пламени. Мышцы подрагивали от распиравшей их силы. Казалось, ещё чуть-чуть, и я воспарю над землёй.

— Синий Повелитель восхищён твоей отвагой, Дру-уг! — мой голос эхом отразился от каменных стен.

— Ты видел егоу⁇

Я скромно кивнул.

— Чтоу оун сказал⁇

— Что тебя ждёт богатая добыча… — я сфокусировал взгляд на небольшом булыжнике, который лежал в десяти метрах позади Дру-уга. — И никакой суд камня не сможет этому помешать!

Слова заклинания вспыхнули в мозгу яркими символами. Красные полосы сжали булыжник, по ушам ударил оглушительный треск и через мгновение нас обдало каменным крошевом.

— Знак! — восторженно воскликнул Дру-уг. — Синий Поувелитель поуслал нам знак!

Пыль равномерным слоем покрыла бледную кожу морфана, но такие мелочи не смущали героя и последнюю надежду Синего Повелителя.

Дру-уг смотрел на меня с непередаваемым воодушевлением. Думаю, если чуть-чуть поднажать, то он прямо сейчас отправиться воевать со всем подземным царством, не размениваясь по мелочам на какие-то там поединки.

— Скоулько у нас времени? — деловито спросил морфан.

— Две тысячи ударов сердца, — прикинув, сколько заняла обратная дорога и разговор, ответил я.

Дру-уг сосредоточенно кивнул и направился к Усчау. Смирившийся с происходящим краб спокойно ждал своего хозяина, понуро опустив клешни.

— Доубычу нужноу соужрать, — морфан стянул с панциря брыкающуюся Лэйлу.

— Нет, — я качнул головой.

Усач, оживившийся было, когда в воздухе запахло угощением, снова поник.

А вот Лэйла которую безо всякого почтения бросили прямо на камни, заливалась визгливым смехом. Она, в отличие от Дру-уга, знала о моём даре и видела, как заклинание разрушило булыжник. Этого ей хватило, чтобы сделать правильные выводы.

— Поучему?

— Потому что я ему нужна, дылда тупорылая, — сквозь смех выдавила девушка, однако её ответ не заинтересовал морфана.

Для него она была всего лишь добычей, а слова добычи не имели никакой ценности.

— Такова воля Синего Повелителя, — без лишних раздумий сообщил я.

Идеальная формулировка — расплывчатая, ничего не объясняющая, но очень многозначительная.

— Оун хоучет сам поужрать её?

Я неопределённо хмыкнул. Во взгляде морфана зажглись огоньки понимания. Он сам придумал подходящую версию и тут же в неё поверил.

— Что за бред про Синего Повелителя? — отсмеявшись поинтересовалась Лэйла. — Кто это? Очередной подземный уродец???

Ответом на столь провокационный вопрос стал пинок в живот. Дру-угу не понравились слова девушки, и он защитил свои религиозные чувства единственным доступным ему способом — физическим насилием.

Лэйла захлебнулась кашлем, а морфан как ни в чём не бывало нацепил на себя проржавевшие доспехи. Кираса, надетая прямо на голое тело, выглядела очень экзотично. Правда, защитить это решето могло разве что от щекотки.

— Обманул… дурачка… — Лэйла судорожно хватала воздух ртом. — А теперь решил взяться за меня, да, маленький⁇ Ничего у тебя не получится… Меня так легко не проведёшь…

Я усмехнулся про себя. Девушка слишком переоценивала свои умственные способности.

Лэйла смотрела на меня снизу вверх. Скрюченная, растрёпанная и жалкая, она ёрзала по камням, пытаясь устроиться поудобнее.

— Чего молчишь, маленький мой⁇ — Ей наконец удалось восстановить дыхание. — Давай, соблазняй тётушку Лэйлу… Что ты хочешь мне предложить? Деньги⁇ Свободу⁇ А может, свои сладенькие пальчики? Я бы с удовольствием откусила парочку!!!

Психопатка зашлась в истерическом хохоте. Она смеялась долго, а я равнодушно смотрел на неё, отсчитывая про себя удары сердца. Время уходило, но спешить нельзя — нужно отыграть свою роль до конца.

Спустя минуту, девушка наконец заткнулась, и тогда я холодно произнёс:

— Ты ничего не получишь. Ты мне не нужна.

— Что-о-о-о-о⁇ — завопила девушка. Мои слова явно оскорбили её в самых лучших чувствах, но уже через секунду она осеклась и ехидно спросила: — Думаешь, тётушка Лэйла совсем дура? Хочешь сбить цену??? Не получится! Тётушка Лэйла не глупое дитя, маленький мой!

Я пожал плечами и негромко — так, чтобы не услышал Дру-уг — сказал:

— Тётушка Лэйла не смогла справиться даже с ним, — я качнул головой в сторону морфана. — А охотники разотрут тётушку Лэйлу в пыль, прежде чем она успеет вякнуть хотя бы одно слово.

— Охотники… — фыркнула девушка. Она демонстративно зевнула, будто бы от скуки, а затем настороженно спросила: — Кто они такие⁇

— Морфаны. Только куда более упитанные и куда более опасные.

— Люблю упитанных, — хихикнула Лэйла, но в зелёных глазах, несмотря на напускную весёлость, плескался страх. — И люблю опасненьких!

— Тогда радуйся, — хмыкнул я. — Они как раз очень хотели с тобой познакомиться.

Лэйла прищурилась.

— Твой друг Ворон, — продолжил я, — решил купить благосклонность морфанов и рассказал, что отправил им очень необычный гостинец… И теперь двести охотников ждут не дождутся, когда им посчастливиться повстречать тебя.

— Тва-а-а-а-рь… — выдохнула Лэйла. — Вот тварь… Я убью его… Высосу мозг из его костей…

У неё не возникло ни малейшего сомнения в том, что бывший начальник оказался способен на такую «шалость». Сплочённый и дружный коллектив видно за версту.

— Ничего ты ему не сделаешь, — я говорил, но не смотрел на Лэйлу. У неё должно было сложиться впечатление, что её уже полностью списали со счетов.

— Почему???

— Потому что ты никогда не уйдёшь отсюда. Охотники придут за тобой, когда закончится поединок.

— Да⁇ — оскалилась Лэйла. — Тогда чего же ты не дал сожрать меня своим дружкам???

— Потому что я не чудовище, — я пожал плечами. — И никому не желаю такой страшной смерти. Никому, даже тебе.

— А ты лицемер, маленький мой! Не желаешь мне страшной смерти? Тогда спаси меня от этих сраных охотников!!!

— Я освобожу тебя, когда мы с Дру-угом отправимся на суд. Это всё, чем я могу тебе помочь.

— Какой ты милый мальчик, — лицо Лэйлы посерело от страха. Моя готовность отпустить её, напугала девушку больше всего. — И что мне теперь делать?

Уверен, сейчас она во всех подробностях представляла, как сотни голодных морфанов скоро будут рвать её на части. Рвать, а потом ждать, когда восстановится плоть… И всё по новой. День за днём, год за годом. Безрадостная перспектива.

— Не знаю, — равнодушно пожал плечами я. — Расслабься и попробуй получить удовольствие.

Я отвернулся от Лэйлы, шагнул в сторону и занялся снаряжением, сделав вид, что уже начисто забыл о девушке. Это стало последней каплей — соломинкой, которая переломила хребет верблюду.

— Сто-о-о-о-о-ой!! — в спину ударил испуганно-разъярённый вопль. — Я тоже хочу драться с этими охотниками вместе с тобой!! Сколько их там будет⁇ Трое, пятеро, десяток⁇ Неважно!

— Нет, — коротко бросил я, не глядя на девушку.

— Я смогу!! Ты меня плохо знаешь!!! Я их на части порву, только не оставляй меня одну!!!

Удивительно, но страх одиночества оказался сильнее страха смерти.

— Мне даже оружие не нужно, маленький! — Лэйла выплёвывала слова как из пулемёта. — Я их зубами грызть буду!!!

Я молча правил чёрный клинок, никак не реагируя на эту зажигательную речь.

— Возьми меня с собой, и я сделаю всё, что захочешь!! Скажешь убить кого-нибудь — убью! Скажешь сидеть тихо, как мышка — буду сидеть! Клянусь!!

— Да? — я наконец повернулся к девушке. — А может, ты и меня загрызёшь?

— Как ты мог такое подумать, маленький мой?!?! — Лэйла возмутилась столь искреннее, будто это не она совсем недавно гналась за мной в ночи с очень нехорошими намерениями. — Зачем мне это, глупыш⁈ Тётушка Лэйла ни за что тебя не обидит! У тётушки Лэйлы только один враг… Тот, который бросил её сюда… В это гнилое место… К этим проклятым морфанам… К этим вонючим крабам…

— Я не могу тебе верить.

— Можешь! Можешь, маленький мой! Я ничего тебе не сделаю! Если хочешь, то можешь даже не снимать цепь — только не бросай меня здесь!!!

Судя по глазам, Лэйла сама верила своим обещаниям. Это, конечно, никакая не гарантия безопасности, но всё-таки лучше, чем ничего.

Я выждал ещё две минуты, пока девушка не замолчала и не закрыла глаза. Отчаяние победило, а значит, теперь мой выход. Я подошёл, сдёрнул с неё цепь и бросил рядом кинжал — тот, что раньше принадлежал ей самой.

— Если замечу хотя бы один нехороший взгляд в свою сторону, тебе конец, — я говорил негромко, но внушительно. — Ты пожалеешь, что не попала на стол к морфанам, поняла?

Лэйла вскочила на ноги, ловко подхватила с земли кинжал и вытянулась по стойке смирно.

— Как скажешь, маленький мой!!! Буду смотреть на тебя только с нежностью и никак иначе!!!

Девушка буквально сияла — так сильно её обрадовало моё решение. Никакого доверия к ней у меня, разумеется, не было. Как, впрочем, и выбора. Других кандидатов на вакантное место в нашей остроге всё равно нет.

Однако оглядываться теперь придётся в четыре раза чаще…

Я посмотрел на Дру-уга и Лэйлу. Полубезумная психопатка и доходяга, облачённый в обноски. Не команда, а мечта.

Но главное сделано — я сумел убедить обоих, а значит, пора готовиться к бою. До поединка осталось совсем немного времени.

И его стоило потратить с максимальной пользой.

Глава 4

— Челоувечек зря оутпустил существоу, — Дру-уг покачал головой. — Существоу оубязательноу сбежит оут нас… Сбежит или поупроубует укусить… Существоу оучень боульноу кусается, челоувечек!

Он потёр бедро, на котором виднелся бледный след от зубов.

Лэйла, услышав слова морфана, округлила глаза. Она пыталась всем своим видом показать, как сильное её оскорбило подобное утверждение.

— Не волнуйся, — успокоил товарища я. — На нашей стороне Синий Повелитель, поэтому у существа нет никаких шансов.

— Ты прав, челоувечек, — согласился Дру-уг. — Если доубыча поупроубет сбежать, то Усач проустоу оутщипнёт её гоулоуву.

— Это не приятненько, мальчики, — хихикнула Лэйла, но тут же прикусила язык.

Усач щёлкнул клешнёй в двух сантиметрах над её макушкой, и столь убедительная демонстрация намерений мигом отбила у девушки желание разговаривать.

Контроль времени. Полторы тысячи ударов сердца. Чуть больше двадцати минут. Нужно торопиться.

— Дру-уг, — я посмотрел на морфана, — почему твои родичи не боятся жрецов?

— Поудземный нароуд никоугоу не боится, — с нотками удивления ответил Дру-уг. Мой вопрос стал для него полной неожиданностью. — А поучему ты спрашиваешь, челоувечек⁇

— Потому что хочу знать, как твой народ защищается от магии.

— Чтоу такое магия?

Лэйла, которая предусмотрительно отошла в сторонку на пару шагов, издевательски расхохоталась.

— Займись делом, — приказал девушке я, сопроводив приказ тяжёлым взглядом. — Проверь оружие и приведи себя в порядок, а то выглядишь как бродяжка.

Пусть Дру-уг не обращал на «доубычу» никакого внимания, но лучше всё-таки загрузить психопатку хоть какой-то работой. Занятому «солдату» некогда провоцировать конфликты. А конфликты точно не помогут нашему крохотному коллективу в грядущей схватке.

— Не нравлюсь, маленький мой⁇ — Лэйла обиженно надула губки. — Так это твоя вина! Трудно, знаешь ли, сохранить красоту после того, как тебе отрубили голову и бросили в болото…

Я демонстративно вытянул чёрный кинжал из ножен. Лэйла сразу присела на камень и стала перекидывать клинок из ладони в ладонь. Видимо, так в её понимании выглядела подготовка в бою.

Чёрт с ней. Чем бы «дитя» не тешилось — лишь бы не мешалось.

— Магия — это сила жреца, — пояснил я Дру-угу, который терпеливо ожидал ответа.

— Оут силы жреца нет защиты, челоувечек, — уверенно произнёс морфан. — Жрец оуглашает воулю Синегоу Поувелителя, а оут неё не спастись никоуму.

— Хорошо, — я решил зайти с другой стороны. — Но разве у подземного народа нет предметов или ритуалов, которые способны лишить жреца силы?

— Ничегоу такоугоу нет, челоувечек… К тоуму же поудземный нароуд уже оучень давноу не видел ни оудноугоу жреца.

В голосе Дру-уга слышалась неприкрытая печаль.

Интересно. А вот у графа вил Кьера были негаторы, с помощью которых он нейтрализовал силу Хольда… Получается, люди продвинулись в магических науках гораздо дальше, чем морфаны. Что, впрочем, было совершенно неудивительно, ведь подземные обитатели отказались от колдовства, когда «Сапифрорглазый» перестал выходить на связь.

Правда, тогда поведение Лик-тики становилось вдвойне более странным. Если его народ уже очень давно не имел дело с магами, то почему он меня совершенно не боялся?

Чем примитивнее общество, тем больше там остерегаются всего неизвестного. И нужно заметить, не без основания — такой защитный механизм позволяет выживать в самых тяжёлых условиях. Непонятное почти всегда воспринимается как угроза жизни, а к подобной угрозе следует относиться с опаской.

Так что какими бы отважными бойцами ни были морфаны, вряд ли их смелость начисто отключала инстинкт самосохранения.

Что-то здесь не сходилось… Но что?

Я глубоко вдохнул, разгоняя сознание. Движения Лэйлы замедлились, звуки превратились в тягучий кисель, однако мысли, наоборот, понеслись вскачь.

Если задуматься, то Дру-уг не самый надёжный источник информации — он слишком давно жил отдельно от племени и, разумеется, не был в курсе свежих новостей. Вряд ли «шипастые» морфаны спешили поделиться вестями с полей, когда видели своего обнажённого родственничка. Особенно учитывая, что тот подворовывал добычу из их охотничьих угодий.

Поэтому-то Дру-уг допустил ошибку, когда сказал, что подземный народ уже давно не видел чародеев. Видел… Ворона и его приближённых.

А поскольку Лик-тики производил впечатление толкового лидера, то он просто не мог не озаботиться защитой от дикой магии. И, похоже, ему таки удалось найти подходящее средств — именно поэтому вождь морфанов был так спокоен.

Что это за средство? Пока не знаю, но раз Лик-тики пришёл на встречу со мной безо всякой опаски, то оно было при нём. При нём или на нём…

Вдох-выдох. Нужно ещё сильнее ускориться. Время буквально утекало сквозь пальцы.

Чем Лик-тики отличался от остальных мофанов, которых я видел? Ничем… Ничем, кроме одежды.

Он был единственным, кто не носил шипастых доспехов — остальные, похоже, таскали их не снимая. Дру-уг даже предпочитал ходить голышом, лишь бы не портить и без того дышавшую на ладан броню. Но это, понятное дело, от бедности, а вот почему Лик-тики встретил меня в простом халате? Да ещё и сшитом из такой странной ткани…

Я сбросил скатку с плеча. Покрывало, под которым Король нищих прятал статую «Сапфироглазого». Помниться, из-под него не мог вырваться даже божественный зов…

— Видл кгда-нбдь ткую ткнь?

— Чегоу, челоувечек? Я ничегоу не поунимаю…

Из-за слишком разогнанного сознания слова не поспевали за мыслями. Я медленно выдохнул, стараясь унять бешено стучащее сердце, и повторил вопрос:

— Видел когда-нибудь такую ткань?

— Никоугда, — морфан покачал головой. — Ты хоучешь поудраить мне этоут оутрез?

Дру-уг в своём репертуаре. Не знаю, почему в его вытянутую черепушку вообще пришла такая мысль, но он не стал ходить вокруг да около. Заслуживающая уважения прямолинейность.

— Зря надеешься, дылда, — пискнула со своего места Лэйла. — Хотя тебе не помешает прикрыться…

Девушка явно побаивалась и морфана, и особенно Усача, но не смогла удержать язык за зубами. Когда-нибудь эта болтливость выйдет ей боком.

— Молчать, — бросил я и обратился к Дру-угу: — Вождь подземного народа стал бы носить одежду из подобной ткани?

Лэйла тут же демонстративно прикрыла рот ладонью, а морфан, услышав мой вопрос, рассмеялся своим квакающими смехом.

— У поудземноугоу нароуда нет воуждей, челоувечек, — сообщил он сквозь смех, — у поудземноугоу нароуда есть Гоулоус… И оун ни за чтоу не оутказался бы от благоуроудноугоу металла броуни ради оудежды.

Что же, похоже, Дру-уг снова ошибался. Он слишком сильно держался за традиции, в отличие от своих родичей. А вот они, наоборот, прекрасно усвоили, что тот, кто не меняется, долго не живёт…

Я отошёл в сторону, развернул покрывало и набросил его на булыжник. Уска-паткар-банду. Ничего. Красные полосы и не думали загораться вокруг накрытого тканью камня.

Уска-паткар-банду! Ещё одна попытка не увенчалась успехом. Единственное, чего мне удалось добиться — это ломота в висках.

Я перевёл взгляд на мелкий камешек, валявшийся неподалёку, и для контрольной проверки активировал заклинание. На этот раз всё сработало как надо — красные полосы ярко вспыхнули, и уже через мгновение камешек превратился в пыль.

Теперь стало понятно, каким именно образом лидер морфанов собирается защитить своих бойцов. Он наверняка оденет их в такие же халаты, в каком щеголял сам.

Вероятно, именно поэтому Лик-тики так легко отказался от крабов — на гигантов просто не нашлось подходящей одёжки.

— Ещё оудин знак! — услышав каменный «взрыв», завопил Дру-уг. — Чтоу оун оузначает⁇

— Что нам пора выдвигаться, — ответил я. — Время не ждёт.

— Наконец-то! — Лэйла соскочила с камня и потянулась. — Знаешь, маленький мой, если честно, я уже соскучилась по хорошей драке! Тёплая кровь врага… Обломки костей и ошмётки плоти… Кишки, свисающие из распоротых животов… М-м-м-м-м…

Возможно, мне показалось, но после этих слов Дру-уг посмотрел на Лэйлу с толикой уважения. Между психопаткой и людоедом всё-таки нашлось что-то общее.

— Ты идёшь первая, — я указал в темноту разлома. — И идёшь очень быстро.

Наименее надёжный член отряда должен двигаться в авангарде — это аксиома. Так ему будет куда труднее сбежать или ударить товарищей в спину.

— Как скажешь, маленький! — Лэйла со смехом шагнула в темноту. — Только не вздумай пялиться на мой зад!

Я проигнорировал очередную «остроту» и повернулся к Дру-угу, который стал выглядеть ещё интереснее, чем обычно. Он хитрым образом собрал волосы над головой, превратив их в некое подобие шлема, и теперь походил на советских модниц, насмотревшихся импортного кино.

Что сказать, видок устрашающий. Я бы на месте охотников сбежал с поля боя, завидев такого «красавца». С первого взгляда становилось понятно, что пощады у него просить не стоит — он даже самого себя не пожалел, чего уж говорить о противнике.

Тоще голое тело, кираса, напоминавшая дуршлаг, и причёска «а-ля Бабетта»… Ходячая иллюстрация для сборника «Творчество душевнобольных после отказа от приёма медикаментов».

Я тряхнул головой. Полученная от зверя энергия уже не пьянила меня как раньше, но всё равно слегка туманила разум, порождая неуместные мысли. Не самый полезный побочный эффект.

До поединка оставалась всего тысяча ударов сердца. Задерживаться нельзя — опоздание будет приравнено к поражению со всеми вытекающими из этого прискорбного факта неприятными последствиями. Однако, прежде чем уйти, нужно сделать ещё кое-что.

Идеальная чистота, которая царила в зале, где должен был пройти поединок — это не случайность. Лик-тики знал, что я умею управлять камнями и озаботился тем, чтобы на месте боя не осталось даже пылинки.

Разумно. Очень разумно, чёрт побери. Но ничего, раз там больше нет того, что может мне понадобиться, тогда придётся всё своё притащить с собой. Строго по заветам одного мудрого античного оратора.

— Идём, челоувечек? — осторожно спросил мой экстравагантный товарищ.

— Идём, — кивнул я, глядя на замершего рядом с ним защитника. — Но сперва Усачу нужно кое-что сделать.

Морфан посмотрел на меня ничего не понимающим взглядом.

— Он должен открыть пасть, — произнёс я. — И открыть как можно шире.

Краб встревоженно щёлкнул клешнями и отполз ближе к стене. Похоже, ему не понравились мои слова…

* * *

Спустя примерно десять минут наша команда ступила под своды зала. Впереди шла поигрывающая кинжалом Лэйла, за ней, словно беременная корова, переваливался Усач, на спине краба восседал Дру-уг, а я замыкал шествие, закинув трезубец на плечо.

Нашу процессию встретила гробовая тишина, но она, к сожалению, не продлилась долго. Стоило сделать шаг, как сотни морфанов загоготали и принялись вскидывать оружие, пытаясь показать собственную удаль. Надутые павлины, распушившие для вида свои хвосты.

Они глазели на нас — не скрываясь и вызывающе. Я не обращал на это никакого внимания — меня всегда сильнее заботили действия, а не безобидные, пусть и неприятные, взгляды.

А вот Лэйла… Лэйла буквально купалась в лучах неожиданно свалившейся на неё «славы». Девушка визгливо хохотала, бесконечно отвешивала шутовские поклоны и не забывала подначивать «фанатов», выпячивая на всеобщее обозрение самые аппетитные, по её мнению, части тела.

Морфаны смотрели на представление с таким видом, словно курица гриль вдруг соскочила с вертела и принялась танцевать канкан. Во взглядах читались удивление, непонимание и раздражение. Добыча вела себя совсем не так, как должна, и это выводило подземное воинство из душевного равновесия.

Я не останавливал Лэйлу, но очень внимательно следил за реакцией морфанов. Они злились, однако не могли ничего сделать — нас явно защищал наш статус. Похоже, Лик-тики весьма серьёзно озаботился тем, чтобы никто из его бойцов не сорвал поединок.

Это радовало. Столь трепетное отношение к суду камня серьёзно повышало шансы на то, что нам действительно дадут уйти после победы. Впрочем, если «Голос» морфанов решит нарушить своё обещание, думаю, у меня найдётся способ напомнить ему о взятых на себя обязательствах…

Громкоголосая колышущаяся масса провожала нас гортанными воплями. Не нужно было владеть языком подземных жителей, чтобы догадаться об их явно оскорбительном содержании.

Больше всех, разумеется, доставалось Дру-угу. Бывшие родичи насмехались над ним, а некоторые — видимо, самые наглые — подскакивали ближе и, не осмеливаясь нападать на участника поединка, пытались выместить злость на Усаче. Они изо всех сил лупили кулаком по панцирю краба и тут же скрывались в толпе товарищей.

Дру-уг не обращал на эти нападки никакого внимания. «Пообщавшись» при моём посредстве со своим богом, он преисполнился такого спокойствия, что стал похож на буддийского монаха. Казалось, теперь уже ничто не могло вывести его из себя. Кремень, а не живое существо.

Я, в отличие от Дру-уга, терпеть не стал. Когда один из морфанов снова занёс кулак над ни в чём не повинным Усачом, в воздухе свистнул металл, и нахал получил цепью прямо по тонким пальцам. Пострадавший взвыл, прижал повреждённую руку к кирасе и обжёг меня полными ненависти взглядом.

Я в ответ лишь улыбнулся, чем ещё сильнее разозлил морфана. Оскалившись, он схватился за трезубец, однако тут его воинственный порыв остановили окружающие — агрессора оттащили в сторону, аккуратно прихватив под локотки. Присутствующие явно не хотели навлечь на себя гнев Лик-тики.

Больше Усача никто обидеть не пытался, что весьмарадовало. Из-за внешнего воздействия краб мог отыграть отведённую ему роль раньше, чем это было предусмотрено моим планом…

Морфаны расступались перед нами, освобождая проход к центру зала. Именно там была оборудована импровизированная арена — очерченный известью круг диаметром примерно тридцать метров.

Усач остался за пределами арены, а мы, перешагнув через тонкую белую линию, пошли дальше. Наблюдавшие за нами охотники загоготали с удвоенной силой. Они предвкушали скорое кровопролитие.

Посреди круга стоял Лик-тики, за которым возвышались трое огромных даже по меркам морфанов воинов. Как я и предполагал, все они были облачены в тёмные блестящие халаты с капюшонами.

На бледных вытянутых лицах застыла гримаса превосходства. Защита от магии подарила им чувство неуязвимости, и ребята уже не сомневались в исходе поединка.

Очень зря. Излишняя самоуверенность часто сулит не победу, а увлекательную поездку на кладбище. Или, точнее, на кухню, если вспомнить о славных обычаях морфанов.

— Ты успел, челоувек Феликс, — Лик-тики поклонился.

Его глаза блестели от плохо скрываемого торжества. Единственное, чего боялся лидер морфанов, так этого того, что я не приду. Но теперь он успокоился, решив, что дело в шляпе. Жаль будет его разочаровывать.

Я слегка поклонился в ответ и посмотрел на будущих противников. Одного короткого взгляда хватило, чтобы понять: бой будет непростым, даже если всё пойдёт так, как задумано. Слишком уж силён враг.

Огромные трёхметровые трезубцы, обмотанный всё той же тканью, в руках этих гигантов казались чуть ли не зубочистками. Если приложат, то всё, на искусственное дыхание и непрямой массаж сердца время можно уже не тратить.

Ни моя кольчуга, ни тем более дырявая кираса Дру-уга не защитят даже от скользящего удара. Против таких монстров поможет только броня миллиметров в двадцать. А лучше сразу в пятьдесят.

— Хочешь что-нибудь сказать, перед тем как начнётся суд, челоувек Феликс?

Я мотнул головой. Всё моё внимание было сосредоточено на охотниках. Взгляд отмечал слабые стороны противника, а разум встраивал новую информацию в рисунок грядущего боя.

Недостатки — это продолжения достоинств. Получив неуязвимость от магии, морфаны практически лишились защиты от физического воздействия. От обычного оружия халаты оберегали куда хуже, чем латная броня, и это можно было использовать.

— Ты взял в свою острогу того, кому не нашлоусь места среди достойных, челоувек Феликс, — сообщил вдруг Лик-тики. — Это большая ошибка. Из-за него твоя плоть станет пищей для меня и моих охотников.

Лэйла заёрзала на месте. Она проявила неожиданную выдержку, простояв молча уже целую минуту. Но теперь ей не терпелось вставить свои пять копеек в столь увлекательный разговор.

Я слегка качнул головой. На такие «заходы» нельзя отвечать. Лик-тики явно хотел разозлить нас, что было не самым глупым поступком. Ослеплённый злостью враг не способен к слаженным действиям, и лидер морфанов понимал это не хуже меня.

— Он подведёт тебя, челоувек Феликс, — не унимался Лик-тики. — Он ничтоужен… И превратит в ничтоужество тебя.

Дру-уг никак не реагировал на столь обидные для него слова. Он равнодушно глядел на бывших родственников, но я чувствовал — даже его «буддийское» спокойствие вот-вот подойдёт к концу. А значит, пора прекращать этот балаган.

— Вероятно, мой товарищ не идеален… — со всей возможной серьёзностью произнёс я. — Но зато я точно знаю, что он никогда не покроет себя несмываемым позором…

На лице Лик-тики отразилось непонимание. Я мгновение полюбовался на его недоумевающую физиономию и, ухмыльнувшись, закончил:

— Он никогда не откажется от благородной стали ради блестящих тряпок.

Лик-тики затрясся, покрывшись жёлтыми пятнами. Стоявшие позади него охотники выглядели не лучше — казалось, что им на головы вылили ушат помоев. Мой удар не просто попал в цель — он угодил в самое «яблочко».

— А ты умеешь злить не только меня, маленький, — тихонько хихикнула Лэйла.

Дру-уг ничего не сказал — он лишь рассмеялся своим квакающим смехом. И этот смех стал последней каплей.

— Суд начнётся, коугда камни коуснуться поула, — задыхаясь произнёс Лик-тики. В его речи вдруг появился сильный акцент. — И поумни, жрец… Никто за пределами круга не доулжен поустрадать, иначе суд камня будет проуигран, и тоугда мы проусто соужрём вас всех!

Лик-тики буквально выплюнул последние слова, а затем быстро вышел за пределы круга. Вышел и поднял с земли несколько мелких камней.

Сердце застучало быстрее. Я впитывал информацию как губка: мельчайшие движения противников, их расположения относительно друг друга, жесты и сигналы, которыми они обменивались перед боем… Ничто не могло укрыться от моего взгляда.

Охотники замерли в тридцати шагах от нас. Они скалились и так сильно сжимали оружие, что становилось понятно — тянуть с атакой ребята не планируют.

До начала схватки осталось всего ничего. Последние спокойные секунды и последние мгновения жизни для некоторых из тех, кто осмелился выйти на эту арену.

Как минимум трое разумных сейчас отправиться в мир иной. И я сделаю всё, чтобы не оказаться в их числе.

Короткий взгляд влево.

Дру-уг согнул ноги в коленях и направил оба трезубца на врага, уперев «пятки» оружия в кирасу. На лице холодная решимость и спокойная уверенность. Морфан был готов сражаться за свою мечту.

Это радовало. Мотивированный боец способен перегрызть глотку любому, даже самому подготовленному противнику.

Взгляд вправо.

Лэйла слегка подалась вперёд — она едва заметно покачивалась из стороны в сторону, словно змея, готовящаяся к стремительному броску. Хищница, а не человек.

Надеюсь, психопатке хватит мозгов, чтобы удержаться от предательства.

— Тётушка Лэйла не дура, маленький, — тихонько произнесла девушка. Похоже, обострившаяся перед боем интуиция позволила ей почувствовать мой настрой. — Тётушка Лэйла сделает всё, что нужно…

Я кивнул, хотя её обещания не имели никакого значения. Даже самые убедительные слова не стоят выеденного яйца. Единственное, что может уберечь от удара в спину — это страх смерти.

Без меня Лэйле не выжить. И она это прекрасно понимала.

Лик-тики поднял над головой кулак, в котором были зажаты камешки

Морфаны, окружавшие арену плотным стальным кольцом, мгновенно заткнулись. Огромный зал погрузился в полную тишину. Тишину, которую перерывало только возбуждённое дыхание Лэйлы.

— Ну давай же, длинненький, — выдохнула она, — не тяни…

И «длинненький», будто бы услышав эту просьбу, разжал кулак.

Камешки полетели вниз и через мгновение со стуком покатились по полу.

Поединок начался.

Глава 5

Из головы привычно вымело все лишние мысли, тревоги и сомнения. Где-то в подсознании ритмично «защёлкал» маятник воображаемого метронома, и эти «щелчки» задали сражению нужный темп. Мой темп.

— Давай! — я рявкнул так громко, что рванувшие к нам охотники на мгновение замерли от удивления.

Они ждали от мелких людишек и морфана-изгоя позорного бегства, сопровождаемого мольбами о пощаде. Однако, вместо жалких попыток выиграть хотя бы несколько секунд жизни, этих нарядных «ребятишек» встретил грозный окрик и бойцы, которые явно не собирались никуда бежать.

Такое странное поведение от без пяти минут добычи, конечно, не напугало бравых охотников, но заставило немного сбавить обороты. Будучи опытными воинами, они прекрасно понимали, что не стоит переть вперёд сломя голову. Поэтому-то облачённые в блестящие халаты гиганты встали плечом к плечу и уже без лишней спешки двинулись на нас, выставив перед собой оружие.

Разумное поведение… Но не в этот раз. Сейчас каждая секунда промедления существенно сокращала их шансы на победу.

Услышав мой приказ, Дру-уг тут же хитрым способом ударил трезубцем о трезубец, чтобы подать сигнал Усачу. Краб плохо различал речь на таком дальнем расстоянии. Зато он великолепно ощущал вибрацию.

Спустя долю мгновения сзади послышались приглушённые харкающие звуки, а в следующую секунду на пол с грохотом рухнул огромный камень. Усач всё это время прятал его в своей безразмерной утробе.

Зал буквально «взорвался». По ушам ударили негодующие вопли зрителей, однако никто не осмелился вмешаться в ход поединка. Всё верно — раз нет правил, то и судей тоже быть не может.

Лик-тики, на лице которого застыло бесстрастное выражение, сделал шаг назад. Несмотря на кажущееся спокойствие, глаза выдавали его с головой — они блестели от злости… От злости и страха.

Охотники, разумеется, тоже увидели камень. Увидели и резко остановились. Ещё секунду назад они были уверены, что их халаты и генеральная уборка зала — это надёжная защита от моего колдовства. Однако реальность как всегда внесла свои коррективы.

Правда, несмотря на некоторую растерянность, наши противники не собирались сдаваться. Они быстро переглянулись и пришли к единственно правильному в данной непростой ситуации выводу — чтобы иметь хоть какие-то шансы на успех, нужно рассредоточиться.

— Пошли! — негромко скомандовал я, прежде чем охотники приступили к реализации своей задумки.

Мои спутники разошлись в стороны, охватывая противника, словно пастушьи собаки, которые сбивают овец в стадо. Правда, на этот раз «овечки» были зубастее любого волка, но это не имело значения. Против валуна размером с половину бегемота никакие «зубы» не пляшут.

Мы были готовы к бою и знали, как действовать. Я разработал план схватки, пока наш небольшой отряд шёл по разлому. План, разумеется, не отличался обилием подробностей, но в столь сжатые сроки ничего лучше всё равно не придумаешь.

К тому же сложные комбинации требовали длительного боевого слаживания. А на такую работу у нас просто не было времени. Да и ни к чему сложности там, где дело можно закончить одним-единственным ударом…

Быстрый взгляд на валун. Шанс всего один, но никаких сомнений быть не должно. Сомнения неизбежно приведут к ошибке, а права на такую роскошь у меня сегодня нет.

Уска-паткар-банду!

Широкие бледно-алые полосы обхватили камень, и я направил мощь заклинания на то, чтобы его поднять. По серой поверхности побежали широкие трещины, а под сердцем уже привычно раздулся очередной «пузырь». Однако такие мелочи не могли мне помешать.

Полная концентрация. Вся вселенная сжалась до размеров каменюки, которая висела в воздухе, подчиняясь моей воле.

Зрители, завопив во всё горло, ломанулись прочь от неожиданно воспарившего над землёй валуна. Им очень не хотелось стать невольными участниками нашего маленького представления.

Только Усач радостно щёлкал клешнями. Гигантскому крабу понравилось, как гордые морфаны, которые совсем недавно задирали носы, теперь задорно разбегались во все стороны. Будто крысы, почуявшие, что их корабль дал течь.

Впрочем, я не обращал на всё это никакого внимания. У меня была задача и очень короткий срок для её реализации. Лэйла с Дру-угом вряд ли смогут отвлекать охотников дольше нескольких секунд.

Я поднял камень чуть выше, чтобы случайно не зацепить тех, кто не успел отбежать. Лик-тики говорил, что никто из зрителей не должен пострадать, и они не пострадают. По крайней мере, пока не надумают мне помешать.

Усилие воли. Пальцы свело судорогой. Валун совершенно беззвучно пролетел мимо, обдав меня волной сухого воздуха.

Охотники, наплевав на круживших вокруг них Лэйлу и Дру-уга, рванули вперёд. К тому, кто представлял наибольшую опасность. Ко мне.

Нас разделяло метров десять, не больше. Я видел белки их глаз и отблески света, игравшие на остриях трезубцев. Охотники готовились проткнуть добычу насквозь, но моя магия оказалась быстрее.

Удар! Во все стороны полетело каменное крошево, а морфана, бегущего посередине, просто размазало по полу. И даже модный халат не помог — блестящая ткань оказалась бессильна перед набравшим скорость валуном.

Выжившие, которых лишь слегка задело осколками, резко передумали нападать. Судьба столь скоропостижно скончавшегося товарища окончательно отрезвила их. От былой уверенности не осталось и следа.

Охотники синхронно рванули в разные стороны. Пронзительный хруст костей стал сигналом для начала этих «весёлых» стартов. Ну а длинный кровавый след краснел на полу словно заветная финишная черта…

Один побежал вправо, но там его настигла Лэйла. Она с безумным хохотом прыгнула прямо на трезубец — острия пробили живот, но такая мелочь совершенно не помешала девушке размахивать кинжалом.

Психопатка старалась дотянуться клинком до лица морфана, а тот, вместо того чтобы бросить оружие, пытался стряхнуть её тонкое тело на пол. Большая ошибка.

Заминка стоила охотнику жизни. Я «дёрнул» невидимую нить заклинания в нужную сторону — камень, повинуясь моей воле, влетел гиганту вбок, протащил переломанное тело не меньше пяти метров, ударился об пол и вдруг развалился на несколько частей. Неприятно.

Лэйла, которую снесло вместе с охотником, растянулась на полу рядом с ним. Трезубец всё ещё торчал из её живота, но девушку это совершенно не смущало. Она заливисто хохотала, задорно подёргивая ногами.

Уска-паткар-банду! Я быстро и уже почти привычно подхватил магией самый крупный из обломков — он легко взмыл вверх, вызвав очередной громогласный вопль. Разочарованию зрителей, поверивших, что моё главное оружие пришло в негодность, не было предела.

Последний охотник метнулся влево, надеясь обойти меня со спины, однако на его пути встал Дру-уг. Мой союзник на фоне своего огромного собрата казался чуть ли не ребёнком, а его короткие трезубцы в сравнении с длиннющей острогой охотника выглядели нелепо и даже смешно.

Правда, никто — если не считать безумную Лэйлу — и не думал смеяться. Несмотря на не самый грозный вид, Дру-уг бился умело, решительно и отчаянно. Он увернулся от прямого выпада, отвёл скользящий удар одним трезубцем и тут же атаковал другим. На предплечье его противника появилась кровавая полоса, а на лице — яростный оскал.

Разумеется, в долгой схватке у Дру-уга не было ни единого шанса, однако на короткой дистанции он выступил очень достойно.

Я потянул камень влево. Обломок валуна полетел по дуге — быстро, но как будто бы неохотно.

Казалось, что в моих руках извивался длиннющий леер, на конце которого яростно бился воздушный змей, ведомый потоками ветра. И этот ветер с каждым мгновением всё больше походил на ураган.

По виску скатилась капелька пота. «Птичка» неистово рвалась на свободу. Ей больше не сиделось в клетке моей воли.

Я одним движением «намотал» на руки невидимую верёвку. Со стороны это, наверное, выглядело совершенно по-идиотски, но мне было плевать. Весь мир поблёк — не осталось ни звуков, ни цветов, ни движений. Только плоские, потерявшие всякий объём картинки.

Картинки, которые неожиданно заплясали перед глазами, сталкиваясь «краями» и наползая друг на друга. Это позволило мне заглянуть немного вперёд — туда, где среди многочисленных вариантов таился образ ближайшего будущего…

Я вдруг отчётливо увидел, что ровно через полторы секунды Дру-уг допустит ошибку. Последнюю и непоправимую.

Мой союзник попробует заблокировать очередной выпад, но охотник пробьёт блок, а дырявая кираса не сможет удержать острия трезубца. Они пройдут сквозь ржавую сталь и плоть, как нож сквозь масло…

Максимальное сосредоточение. Зубы стиснуты, фокус на «своенравном» камне. Эта «рыбка» не уйдёт от меня — она уже на крючке, а значит, пора подсекать.

Охотник отвёл острогу назад. Дру-уг выставил перед собой скрещенные трезубцы. Через секунду для него всё будет кончено.

Я рванул невидимую «верёвку» изо всех сил — и ментальных, и даже физических. Обломок валуна молниеносно преодолел расстояние до цели, влетев охотнику прямо в грудь.

Рёбра морфана жалобно затрещали. Его отбросило на пару метров назад — острога вылетела из ослабевших рук, а на лице появилось выражение неподдельной обиды. Охотник надеялся забрать с собой хотя бы одного врага, но не срослось — моя магия спутала ему все карты.

В голове зашумело. Окружающие «картинки» вновь обрели объём. Мир вернулся к своему нормальному состоянию.

Мне удалось подправить одну строчку в том сценарии, который нам всем уготовила безжалостная вселенная. Одну короткую незначительную строчку, но даже этого хватило, чтобы сохранить жизнь разумному существу.

На меня накатили чудовищная слабость и непередаваемая эйфория. От столь странного коктейля ноги стали ватными, а в голове зазвенели тысячи серебряных колокольчиков. Захотелось плакать и смеяться, танцевать и кататься по полу, ругаться матом и признаваться в любви всему человечеству сразу…

Разумеется, такой эмоциональный шторм не мог не нарушить концентрацию. Я упустил управляющую «нить», и магическая энергия наполнила мощью полосы заклинания.

Они налились красным цветом, резко сдавив бугристую серую поверхность. Грянул взрыв. Во все стороны брызнуло каменное крошево, а вверх устремилось небольшое облако из пыли.

Ни меня, ни зрителей не задело — обломок валуна был не так велик, чтобы накрыть большую площадь. Основную часть осколков «впитал» охотник, но и Дру-угу тоже досталось.

Будь на месте морфанов обычные люди, обоих можно было бы отправлять на отпевание. Но эти ребята сумели пережить взрыв. Одного спас гигантский размер, а другого — проржавевшие насквозь доспехи. Не зря, получается, Дру-уг их нацепил.

— Этоу знак…

На вытянутом лице моего союзника не было даже намёка на гримасу боли. Наоборот — его глаза буквально сияли от восторга. Дру-уг осмотрел свою покрытую пылью кирасу, а затем перевёл взгляд на охотника, который пошатывался в трёх метрах от него.

Зал погрузился в гробовую тишину. С того момента, как Лик-тики бросил камешки, не прошло даже половины минуты, и никто из присутствующих не предполагал, что суд завершится так быстро. Да ещё и с таким неприятным для них результатом.

Всего несколько секунд назад зрители пытались подбодрить своего последнего бойца, но теперь замолчали все. Даже самые законченные оптимисты поняли, что главным блюдом на сегодняшнем ужине станут их павшие товарищи.

— Этоу знак!! — во всё горло завопил Дру-уг, рванул вперёд и вколотил один из своих трезубцев в череп едва живого противника.

Гигант качнулся в последний раз, а затем рухнул на пол. В воздух поднялось ещё одно облачко пыли. Вот и всё.

— Помоги мне, маленький… — сбоку раздался осипший от смеха голос Лэйлы. — Никак не могу вытащить эту штуку из живота…

Поединок закончился. Короткая схватка вымотала так, словно мы бились несколько часов кряду. Видимо, сказывался эффект накопленной усталости.

Я тряхнул головой. Расслабляться нельзя. Как известно, выиграть у казино — это всего лишь полдела. Главное — свалить до того, как кто-нибудь решит отобрать «выигрыш».

Я шагнул в ту сторону, где «отдыхала» Лэйла. Шагнул, но тут меня накрыло ощущения неправильности происходящего. Тишина изменилась. Она перестала быть бессильно ошарашенной и стала негодующе напряжённой. Сердце забилось в три раза быстрее.

Дру-уг обжог меня взглядом. Он хотел сказать что-то очень важное, но явно не успевал. Впрочем, это уже не имело значения.

Когда союзник смотрит на тебя такими глазами, не стоит тратить время на болтовню — нужно действовать. Вопросы наподобие «Что случилось?» и «Почему ты так смотришь?» вряд ли внесут хоть какую-то ясность, а вот жизнь могут сократить буквально до нуля.

Я «нырнул» вперёд. Без раздумий, без сомнений — так, как меня когда-то учили.

Над головой свистнул металл. Перекат, взмах трезубцем назад — острия рассекли воздух, отгоняя того, кто решил напасть на меня со спины. Разворот.

Морфан. Тот самый, у которого я так удачно отобрал оружие. Он был облачён в уже привычный халат, а в руках сжимал обмотанное блестящей тканью копьё. Самое позорное оружие по понятиям подземных обитателей… Впрочем, его вполне хватит, чтобы проделать во мне несовместимое с жизнью отверстие.

Новый и одновременно с этим старый враг сумел совершенно беззвучно преодолеть несколько метров от границы арены, почти подобравшись на расстояние удара. Убийцу выдала лишь реакция аудитории — похоже, зрители были не в восторге от столь наглого вмешательства в суд камня.

Морфан резко выбросил руку вперёд. Остриё копья блеснуло перед глазами. Я в самый последний момент сумел увернуться от выпада. Мой противник был невероятно быстр.

— Челик буэт доухнить, — его тонкие губы растянулись в улыбке. — Нраувэтся!

Вдох-выдох. Выплеск адреналина наполнил мышцы теплом. Взгляд скользнул по толпе и выхватил самодовольное лицо Лик-тики — это, разумеется, его работа.

Ещё один выпад. Я скользнул в сторону и обозначил удар, вынуждая противника отступить.

— Челик всёу равноу буэт муэртвэц, — поделился своими мыслями морфан. — Я глоудать твой роужа…

От осознания такой заманчивой перспективы в груди вспыхнул огонёк ярости. Лик-тики почему-то решил, что я не смогу выстоять против охотника в рукопашной схватке. Похоже, прошедший поединок его так ничему и не научил.

Дру-уг рванул ко мне на выручку, но я остановил его одним коротким взглядом. У тощего морфана была своя задача, и он пока не мог рисковать собой.

Кроме того, я хотел собственноручно стереть мерзкую ухмылку с вытянутого лица моего оппонента. Возможно, это было глупо, но яростный огонёк всё сильнее жёг нутро, превращаясь в настоящее пламя. И потушить его можно было только одним способом…

Наконечник копья вспорол воздух в двух сантиметрах от моего уха. Ответный выпад и шаг назад.

Противник наслаждался схваткой. Он был сильнее, быстрее и куда лучше владел оружием. Единственное, что спасало меня от немедленного поражения — это длина трезубца. С его помощью я удерживал противника на расстоянии, не позволяя ему слишком уж наглеть.

— Бэз камнэй челик слаубый, — рассмеялся морфан. — Нэт боулшой камэнь, нэт силы… Нэт силы, нэт жызнь.

Глубокое философское наблюдение… Подземный мудрец почему-то решил, что моя магия работает только на больших камнях. Я, конечно, мог бы легко разрушить его стройную концепцию, но это не имело никакого смысла.

Куски валуна лежали довольно далеко от нас — если взорвать их, то осколки не причинят противнику серьёзного урона. Подхватить же их магией я не мог — такой «финт» требовал полного сосредоточения на процессе. А мой оппонент не собирался давать мне ни секунды передышки.

Ударить страхом? Не вариант — для этого тоже нужно время. Да и чёртов халат значительно снижал эффективность ментальных атак. Завёрнутый в покрывало Дру-уг, например, только слегка поморщился, когда я пробы ради врезал по нему волной ужаса…

Морфан растянулся в очередном выпаде. А затем без малейшего перерыва ещё раз и ещё. Остриё мелькало рядом со мной, словно игла швейной машинки.

Нырок вправо. Подшаг влево. Я двигался на пределе возможностей, но всё равно не успел — наконечник копья вспорол кольчугу, оставив на боку рану. Неглубокую, но весьма неприятную.

В нос ударил запах собственной крови. Пламя внутри меня превратилось в пожар.

Мне не нужна помощь, чтобы защитить себя. Мне даже магия не нужна, чтобы отправить этого скалящегося неудачника на тот свет. Мне нужна всего одна секунда… Всего одно короткое мгновение.

Два скользящих шага назад.

— Ты за этим пришёл? — я выставил перед собой трезубец.

Морфан буквально пожирал оружие полубезумным взглядом.

— Тогда забирай!

Я бросил трезубец вперёд — прямо под ноги противника. Лёгкий металл со звоном прокатился по полу.

Этот ход стал для морфана полной неожиданностью. То, что кто-то решил по собственному желанию отказался от остроги охотника, никак не вписывалось в его представления о жизни.

Не поверив своему счастью, морфан на мгновение опустил взгляд на блестящий трезубец. На одно короткое мгновение… А когда он снова поднял глаза, из его горла уже торчала рукоять чёрного кинжала. Вот что бывает, когда отвлекаешься во время боя.

Шипастый доспех легко защитил бы морфана от моего броска, но халат, разумеется, не смог остановить полосу остро заточенной стали. Наша слабость — отражение нашей силы. Всё как всегда.

Я сбросил с предплечья чёрную цепь. Короткий взмах — металлические звенья обвили голень морфана. Рывок. Доживающий последние мгновения враг повалился на пол.

В его глазах плескался предсмертный ужас, перемешанный с отчаянием и запоздалым осознанием собственной глупости.

Я молча подошёл к поверженному противнику, вырвал из раны чёрный клинок, а затем поднял с пола трезубец. Жгущая изнутри ярость, наконец, отступила.

Если раньше окружающие арену зрители просто молчали, то теперь они, похоже, перестали даже дышать. И без того продолговатые лица морфанов ещё больше вытянулись от удивления — никто из присутствующих не ожидал, что жрец сумеет завалить охотника даже без магии.

— Ох, сейчас что-то будет, маленький мой… — сообщила Лэйла.

Девушка не смогла вытащить трезубец из живота и просто перевернулась набок, положив голову на согнутую в локте руку. Торчащая из брюха трёхметровая бандура ей, похоже, совершенно не мешала.

Словно в подтверждение этих слов морфаны расступились в стороны, пропуская вперёд своего лидера. Лик-тики перешагнул через белую черту и медленно направился ко мне.

А за ним — след в след — шли девять защищённых от магии бойцов.

Глава 6

— Смотри, какая у главного дылды морда злобненькая, — хихикнула Лэйла. — Ставлю свои потроха против вишнёвой косточки, что он задумал какую-нибудь гадость…

Никаких сомнений в этом у меня не было. Всего одного взгляда в блестящие глаза Лик-тики хватило, чтобы понять — он не привык проигрывать. А значит, нам вряд ли просто дадут уйти.

«Голос» морфанов смог справиться со страхом перед моим колдовством. Не знаю, что этому помогло больше — разрушение валуна или девять телохранителей за плечами — однако Лик-тики сумел-таки вернуть утраченную уверенность в собственных силах.

Впрочем, я и не ждал, что он впадёт в отчаяние навсегда. Руководитель такого уровня просто не мог быть трусливым слабаком, иначе его сожрали бы задолго до моего появления. Причём, учитывая гастрономические пристрастия подземных обитателей, сожрали и в прямом, и в переносном смысле.

Как бы то ни было, если всё пойдёт так, как задумано, то Лик-тики обязательно отпустит нас. Не сможет не отпустить… Хочет он того или нет.

Я стоял, оперевшись на трезубец, и спокойно смотрел на приближающуюся процессию. Идти навстречу нельзя — это будет воспринято как заискивание, а заискивают только неуверенные в себе люди.

В подобном противостоянии на первый план выходит то, что спрятано где-то глубоко внутри под тонюсеньким налётом цивилизации. Первобытное и животное — то, что самцы любого вида чувствуют буквально на уровне инстинктов.

Поэтому поза — расслабленная, взгляд — прямой, на губах — кривая усмешка, больше похожая на оскал.

Я — хозяин положения, который выделил пару минут на общение с представителями местной фауны, и никак иначе. По крайней мере, именно такое ощущение должно было неосознанно возникнуть у Лик-тики…

Немедленного нападения я не опасался. Сперва в любом случае состоится разговор. Не будь здесь зрителей, Лик-тики, возможно, решился бы атаковать сразу, «с колёс», но остальные морфаны этого точно не одобрят. Не после такого поединка.

Обижать любимца публики без «предварительных ласк» себе дороже. И Лик-тики это прекрасно понимал.

Лидер морфанов остановился в пяти метрах от меня. Правильная дистанция — не слишком близко, чтобы успеть среагировать на возможную опасность, и не слишком далеко, чтобы это не выглядело так, будто он меня боится.

Телохранители окружили вожака полукольцом, а парочка самых здоровых выдвинулась вперёд, почти полностью закрыв охраняемый объект своими телами. Весьма разумно — и разговору не помеха, и вполне надёжная защита от возможного нападения.

Похоже, Лик-тики сделал правильные выводы и весьма серьёзно озаботился собственной безопасностью. Его бойцы практически не уступали размерами тем охотникам, которые вышли против нас на суд камня. Серьёзные ребята. Надеюсь, мне не придётся проверять, насколько они готовы умереть за своего шефа.

Лик-тики изучал меня холодным взглядом. На его неподвижном, будто бы вылепленном из гипса лице не было видно даже отголосков эмоций или чувств. Но мы оба знали, что совсем недавно он испугался моей силы.

И это знание, с одной стороны, ставило лидера морфанов в уязвимое положение, а с другой, серьёзно осложняло ситуацию.

Можно пощадить врага, простив ему его промах… Но простить врагу свою собственную слабость практически невозможно.

Мы смотрели друг на друга уже где-то четверть минуты. Лик-тики понимал, что время играет на его стороне, и не спешил начинать разговор.

А вот мне нужно было торопиться — рана на боку потихоньку сочилась кровью. Совсем чуть-чуть, но даже такая мелочь вытягивала остатки сил. Учитывая, что организм и без того работал на износ, всё это могло закончиться очень печально.

Поэтому я улыбнулся и, сопроводив слова лёгким кивком, негромко произнёс:

— Говори.

Лэйла издевательски хихикнула. Ноздри Лик-тики раздулись от гнева. Он понял, что его только что поставили на место слуги, которому господин, наконец, разрешил открыть рот.

Моя улыбка стала чуть шире — это ещё сильнее выбесило лидера морфанов. Замечательно. Нестабильное эмоциональное состояние значительно снижает концентрацию, а это как раз то, что мне было нужно.

— Ты совершил недопустимое, челоувек Феликс, — произнёс через мгновение Лик-тики, с трудом подавив свой гнев. — Ты нарушил правила поединка.

Он указал на камешки, оставшиеся от того валуна, который Усач притащил на бой в своей безразмерной утробе.

Я ничего не ответил. Только обратил внимание, что у моего собеседника опять практически исчез акцент. А это означало ровно одно — он хорошо владел собой, и мне стоило исправить столь досадную оплошность как можно быстрее.

— Ты признаёшь свою вину, челоувек Феликс? — спросил Лик-тики, выждав пару секунд.

Лидер морфанов прекрасно знал: лучшая защита — это нападение. Он хотел, чтобы я начал спорить, говорить, что ни о каких правилах речи не шло и что никакой вины за мной нет… Но всё это не имело ни малейшего смысла.

Я должен сам диктовать условия, а не следовать чужому сценарию.

— Ты признаёшь свою вину, челоувек Феликс? — настойчиво повторил мой собеседник.

— Признаю, — спокойно ответил я.

Глаза Лик-тики расширились от удивления. Он ожидал чего угодно, но только не этого.

— Признаёшь? — переспросил Лик-тики. Похоже, он никак не мог поверить своим ушам.

Я кивнул.

Удивление в глазах моего собеседника сменилось непониманием. Слишком уж легко я согласился с предъявленным обвинением. И это, очевидно, не вписывалось в планы Лик-тики.

— Раз ты признаёшь свою вину, челоувек Феликс, — медленно, с неуверенностью в голосе, начал говорить он, — то поудземный народ позволит тебе уйти… Но остальные станут нашей добычей.

— Эй, дылда, ты чего придумал-то⁇ — заволновалась Лэйла. Ей явно не понравилось услышанное. — Маленький, ты же не бросишь меня с этими уродцами???

Услышав слова девушки, Лик-тики недовольно поморщился.

Я едва заметно усмехнулся. Стратегия, которую выбрал лидер морфанов, имела право на жизнь. Всё верно: сперва указать на проступок, а затем благородно простить его, потребовав «небольшой» штраф… Трудно устоять перед таким потрясающим великодушием.

Будь на моём месте кто-нибудь другой, всё могло бы выгореть. Но сегодня Лик-тики не повезло.

Я качнул головой. Стоило хотя бы немного наступить на горло собственной песне и всё — никто меня отсюда уже не выпустит. Несмотря на любые слова и обещания.

— Правильно, маленький! — с облегчением выдохнула Лэйла. — Пусть уродцы голодают!

На этот раз Лик-тики никак не отреагировал на оскорбление. Его глаза радостно загорелись. Он решил, что наконец-то добился своего — вынудил меня проявить неповиновение и тем самым обострить ситуацию до прямого конфликта.

— Ты отказываешься подчиниться воле поудземноугоу народа, челоувек Феликс⁇

— Мои бойцы уйдут вместе со мной, — я оставил вопрос без внимания. — И ты лично проводишь нас до самого выхода на поверхность…

Лик-тики прищурился. Моя дерзость всё больше нервировала его. Он чувствовал, что есть какой-то подвох, однако не понимал, в чём именно тот заключается. Пока не понимал.

— Ну а чтобы закрепить нашу и без того крепкую дружбу, — продолжил я, — ты подаришь мне кое-что…

Мои слова развеселили охотников, которые так и стояли вдоль границы арены. Их квакающий смех пробежался по залу. Лэйла, разумеется, поддержала подземных обитателей своим визгливым хохотом.

Даже телохранители улыбнулись и заметно расслабились. Им стало трудно воспринимать как серьёзную угрозу того, кто несёт явную чушь. Непрофессионалы сразу видно. Настоящие спецы в такой ситуации, наоборот, удвоили бы бдительность.

В общем, смеялись все… Все, кроме Лик-тики — мои слова и хохот подчинённых окончательно вывели его из себя.

Лидер морфанов налился желтизной, прищурился и зашипел:

— Я моугу поударить тебе тоулькоу доулгую, мучительную смерть, челоувек Феликс! Твои поутроуха соужрёт мой защитник, а из твоей гоулоувы я сделаю себе кубоук!

Проявившийся вновь акцент, недвусмысленно намекал, что «клиент» полностью утратил контроль. Так оно и оказалось — Лик-тики растолкал телохранителей и подался вперёд, выпучив горящие ненавистью глаза.

— Сомневаюсь, — негромко произнёс я.

Смех тут же затих. Даже Лэйла перестала заливаться хохотом. Зал погрузился в тишину.

— Поучему этоу? — со злобой выплюнул Лик-тики.

— Потому что я собираюсь нарушить правила ещё раз…

Я щёлкнул пальцами. Телохранители вскинули трезубцы, готовясь проткнуть меня в случае опасности, но ничего не произошло. По крайней мере на первый взгляд.

Прошла секунда, за ней ещё одна… Гиганты с недоумением переглядывались — никто ничего не понимал. Никто, кроме самого Лик-тики.

Сразу после моего щелчка на его горделиво задранном подбородке появился порез.

Совсем небольшой, но даже такой мелочи хватило, чтобы вождь морфанов осознал — он вполне смертен. И что вдвойне неприятно — смертен очень внезапно. Ведь от трезубца в руках скрытого артефактом Дру-уга не защитят ни мощные телохранители, ни даже нарядный халат…

Лик-тики хотел было шагнуть назад, но я покачал головой, предостерегая его от столь серьёзной глупости. Лидер морфанов замер на месте — он задрал подбородок ещё выше, опасаясь невидимого острия.

Сейчас в его голове очень быстро крутились все имеющиеся там шестерёнки. И судя по той досаде, что отражалась в глазах, этот процесс увенчался успехом — Лик-тики понял, что сам того не ведая оказал мне большую услугу.

Короткая схватка с морфаном, которого он подослал, приковала к себе взгляды окружающих. И это серьёзно облегчило Дру-угу его задачу — мой союзник сумел активировать артефакт невидимости совершенно незаметно для многочисленных зрителей.

Ну а дальше — дело техники. Оставалось лишь удерживать внимание почтенной публики на себе, чтобы никто вдруг не вспомнил о третьем участнике нашего маленького ансамбля. И мне это неплохо удалось.

— Пусть твои бойцы отойдут, — негромко приказал я.

При своих подчинённых Лик-тики мог решиться на какой-нибудь необдуманный поступок, чтобы окончательно не потерять авторитет. А вот когда рядом нет группы поддержки, то на геройство тянет куда меньше. Да и лишние уши нам здесь ни к чему…

Телохранители издевательски оскалились. Они не заметили, как их шеф получил ранение, и предполагали, что сейчас им поступит приказ схватить наглого человечка. Однако уже через мгновение на вытянутых лицах появилось неподдельное удивление — Лик-тики заполошно замахал руками, отгоняя своих замотанных в халаты бойцов.

— Нужноу былоу соужрать тебя без разгоувоуроув… — прошептал он, когда телохранители отошли. — Или оутпустить…

Я усмехнулся. Как говорится, хорошая мысля приходит опосля.

— Чегоу ты хоучешь, челоувек Феликс? — прикрыв глаза, тихонько спросил Лик-тики. Похоже, он не хотел затягивать столь неприятную для него ситуацию.

— Ты проводишь нас до выхода на поверхность, — негромко произнёс я, — чтобы мы случайно не заблудились.

Со стороны наш разговор, наверное, выглядел очень странно. Испуганный гигант, замерший в неестественной позе с откинутой головой, и я — почти карлик на его фоне.

— Хоуроушоу, — Лик-тики прекрасно понимал, что мне нужны гарантии безопасности и не стал спорить. — Ты хоутел поулучить какой-тоу поудароук…

Этот вопрос, судя по тону, волновал его даже сильнее, чем сохранность собственной шкуры. Похоже, жадность у морфанов в крови.

— Увы, — я слегка пожал плечами, — теперь одним подарком дело уже не обойдётся.

— Гоувоури, — Лик-тики судорожно сглотнул.

— Во-первых, ты накормишь нашего защитника, — я сперва указал на Усача, а затем на мёртвые тела охотников. — Во-вторых, выдашь Дру-угу лучший комплект шипастой брони…

— Закалённый в соуке глубинных слизней! — уточнил шёпотом мой невидимый союзник. — Из старых запасоув!

— Лучший комплект шипастой брони, — повторил я, глядя в опечаленные глаза Лик-тики. — Из старых запасов и закалённый в соке глубинных слизней.

Лик-тики обречённо прикрыл веки.

— Чтоу-тоу ещё, челоувек Феликс? — спросил он убитым голосом.

— Одежда для неё, — я кивнул в сторону Лэйлы.

Девушка, которая ползла к нам, поскрёбывая по полу торчавшим из живота трезубцем, замерла и уставилась на меня изумлённым взглядом.

Дело, разумеется, было не в моей доброте — просто после схватки с охотником, её и без того видавшие виды шмотки превратились в изодранное тряпьё. Это могло доставить хлопот, если мы окажемся среди людей. Полуобнажённая красотка наверняка сразу станет центром всеобщего внимания… А от лишнего внимания до проблем всего один крохотный шажок.

— Как мило, маленький мой! — сообщила Лэйла. — Ты так щедр… Я сейчас расплачусь!!!

Правда, вместо обещанных рыданий, она в очередной раз зашлась в приступе хохота.

— Хоуроушоу, челоувек Феликс, — Лик-тики поморщился. Ему явно не нравилось поведение несостоявшейся добычи. — Чтоу ты хоучешь для себя?

— Мелочь, — улыбнулся я. — Мне нужны карты древних путей.

Когда-то морфаны были развитой цивилизацией. А развитая цивилизация всегда оставляет после себя целую кучу самой разнообразной макулатуры. И если Дру-уг не ошибся, и его далёкие предки действительно путешествовали под землёй на дальние расстояния, то без карт им было никак не обойтись.

— Чтоу⁇

Лицо Лик-тики вытянулось от удивления. Он дёрнулся, позабыв об острие у горла, и по бледной коже потекла тонкая струйка крови. Правда, лидер морфанов не обратил на это никакого внимания.

— Мне нужны карты, — спокойно повторил я. — И ты мне их дашь.

— Ты проусишь невоузмоужноугоу, челоувек Феликс! — возмутился Лик-тики.

— Ты зря решил, что это просьба.

— Мы не коусаемся древней гнили!

— Ну, значит, сегодня вам придётся сделать исключение.

— Этоу проутив правил, поу коутоурым уже давноу живёт поудземный нароуд, челоувек Феликс, — Лик-тики старался говорить как можно более убедительно. — Поунимаешь?

— Понимаю, — кивнул я. — А что в правилах сказано про тех, кто надевает на себя тряпки вместо брони? Или про того, кто подсылает убийцу к бойцу, победившему на суде камня?

Вождь морфанов поморщился словно от зубной боли. Убедительного ответа на мои вопросы у него не было.

— Поэтому будь так добр, — продолжил я, — перестань прикидываться тем, кем не являешься. Хватит строить из себя поборника правил — это может закончиться весьма печально.

Дру-уг ещё разок чиркнул остриём по подбородку Лик-тики.

— Убьёшь меня, и тебе самоуму не жить, челоувек Феликс! — со злостью прошипел тот.

— Может быть… А может быть, я развалю парочку этих прекрасных статуй, и похороню твоих охотников под их обломками.

Я посмотрел на возвышающиеся вдоль стен изваяния морфанов. Огромные глыбы камня… Слишком огромные, чтобы мне удалось осуществить угрозу. Однако Лик-тики вряд ли знал об этом.

— Ты не смоужешь, челоувек Феликс, — дрожащим голосом сообщил мой собеседник.

— Хочешь проверить? — усмехнулся я. — Только учти, как бы всё ни сложилось, ты-то уже в любом случае ничего не увидишь.

Лик-тики сверкнул глазами. Я ответил ему прямым уверенным взглядом. Между нами завязалась настоящая схватка, оружием в которой стали не трезубцы, а воля — моя и его.

И моя воля оказалась сильнее.

Через полминуты глаза Лик-тики потухли. Гнев и ярость, придававшие ему сил, ушли, уступив место страху.

— Какие именноу карты тебе нужны, челоувек Феликс? — спросил он глухим голосом.

— Все, — коротко ответил я.

Говорить о том, что в первую очередь меня интересует путь до столицы Империи, я не стал. Ни к чему Лик-тики такая информация.

— Хоуроушоу, — выдохнул он. — Ты поулучишь всё, чтоу у нас есть.

Весьма разумное решение.

Впрочем, я и не сомневался, что Лик-тики не станет упрямиться. Он слишком привык рисковать чужими жизнями и явно не был готов ставить на кон свою собственную. Особенно ради соблюдения каких-то там правил.

Гибнуть — это удел подчинённых, а не руководства…

— На этоум всё, челоувек Феликс? — устало спросил Лик-тики.

Я кивнул. Нужно знать черту, за которую не стоит переступать. Если требовать слишком многого, то можно не получить ничего… Ничего, кроме проблем.

Лик-тики махнул рукой, подзывая одного из телохранителей. Замотанная в блестящую ткань фигура тут же рванула к нам, а я негромко произнёс:

— Когда будешь отдавать распоряжения, помни, что острогу у твоего горла держит тот, кто понимает подземный язык.

Я, разумеется, не считал лидера морфанов конченым идиотом, но всегда лучше подстраховаться. Мало ли, на какую глупость его могли толкнуть злость и обида.

Лик-тикиосторожно, чтобы снова не задеть невидимое остриё, качнул головой. Похоже, это означало, что я мог рассчитывать на его здравомыслие.

Спустя мгновение он разразился целой серией гортанных выкриков. И эти выкрики стали для морфанов большим сюрпризом. Однако, судя по тому, что Дру-уг промолчал, ничего криминального сказано не было.

Толпа в едином порыве качнулась от изумления, а подбежавший телохранитель уставился на дорогое руководство ошалелыми глазами. Но на споры никто не решился — подземные обитатели имели представление о дисциплине.

Через час нам принесли всё, что было обещано: и доспехи, и костюм для Лэйлы, и, главное, несколько тюков, набитых плотной серой бумагой. По шершавой поверхности змеились жёлтые линии дорог, по которым когда-то давно передвигались древние морфаны.

Разбираться со всем этим великолепием придётся не один день, но оно того стоило. Подобные сведения сами по себе были невероятно ценны, а уж если среди них действительно найдётся путь в столицу, то одной серьёзной проблемой станет меньше. Инквизиторы вряд ли смогут найти меня своими визирами под толщей земли.

— Что скажешь, маленький мой⁇ — Лэйла, которой я помог избавиться от торчавшего из живота трезубца, расправила обновку. — Подходит под цвет тётушкиных глаз???

Не дожидаясь ответа, она безо всякого стеснения сбросила лохмотья и натянула на себя нечто, напоминающее комбинезон — лиловый и украшенный какими-то кривоватыми рисунками.

— Ну как⁇ — расставив руки в стороны, спросила девушка.

Комбинезон был ей немного великоват. Но, похоже, у морфанов меньшего размера попросту не нашлось. Судя по рисункам, этот им пришлось отобрать у какого-то ребёнка.

— Ворону понравится, — ответил я.

Лэйла, услышав имя бывшего командира, покраснела от гнева, но смогла сдержать рвущуюся наружу злобу. Её остановил мой пристальный взгляд.

— А ему всё нравится, — через секунду хихикнула девушка, догадавшись, чего я от неё хочу. — Но знаешь, маленький мой, когда мы рядом, одежда нам только мешает… Понимаешь, о чём я⁇

На лице Лик-тики, который всё это время стоял, вытянувшись по струнке, не дрогнул ни один мускул. Однако, готов поспорить, наш небольшой диалог не остался незамеченным. Теперь лидер морфанов будет считать, что мы работаем на того человека, который хотел заключить с ним союз.

И это радовало. Думаю, Лик-тики уже строил грандиозные планы мести, а значит, отныне ни самого Ворона, ни его людей точно не ждало под землёй ничего хорошего…

Спустя пять минут мы двинулись по разлому в сторону выхода из подземелий.

Радостный Усач, сожравший за раз парочку мёртвых охотников, легко тащил на спине весь наш скарб. Прибарахлившаяся Лэйла вышагивала позади него, за ней понуро плёлся Лик-тики, рядом с которым держался невидимый Дру-уг, а я замыкал процессию.

Телохранители и другие морфаны остались дожидаться возвращения начальства в том зале, где проходил поединок. Никто даже не попытался проследить за нами — охотники лишь проводили заинтересованными взглядами втягивающуюся в разлом колонну и принялись громогласно обсуждать что-то на своём странном наречии.

Похоже, подземный народ не так уж сильно дорожил собственным «голосом». Хотя, возможно, они просто полагались на мою честность и верили, что ему ничего не грозит…

Как бы то ни было, примерно через полчаса, когда впереди забрезжил свет, лидер морфанов остановился.

— Ты выполнишь своё обещание, челоувек Феликс? — снова без акцента спросил он. Этого времени ему хватило, чтобы полностью успокоиться.

— А ты сомневаешься? — хмыкнул я.

Губы Лик-тики растянулись в невесёлой усмешке. Морфан не хуже меня знал, что обещания не стоят ломаного гроша, если тот, кому эти обещания щедро выдали, сам не может обеспечить их выполнение. А у него такой возможности явно не было.

— Сомнения укрепляют разум, челоувек Феликс, — сообщил этот подземный философ.

— Мудрые слова, — без тени иронии произнёс я. — Надеюсь, твой разум когда-нибудь станет крепче камня.

Крохотный камешек, лежавший у наших ног, превратился в пыль под действием заклинания. Лик-тики слегка поморщился — ему не очень понравился мой «тонкий» намёк.

— Я моугу идти, челоувек Феликс? — спросил он. — До поверхноусти осталось совсем немного… Теперь вы точно не потеряетесь.

— Иди, — коротко ответил я.

Лик-тики сделал неуверенный шаг назад. Он боялся, что сейчас Дру-уг вонзит трезубец ему в горло, однако его опасения были напрасны. Я не собирался идти на такую глупость — это убийство не принесёт никакой пользы, зато проблем доставит выше головы.

Лучше один разъярённый и могущественный, но напуганный враг, чем две сотни охотников, мечтающих отомстить за его смерть.

С каждым шагом Лик-тики чувствовал себя всё увереннее. Когда нас разделял уже десяток метров, он развернулся и пошёл вперёд. Молча и не оглядываясь.

Лидер морфанов не стал напоследок сыпать угрозами или оскорблениями. Как ни крути — правильное поведение. Те, кто способны достойно принять поражение, всегда вызывали у меня уважение.

Как только Лик-тики скрылся в темноте, Дру-уг деактивировал артефакт и вывалился из невидимости. Покрытый пылью, но с блестящими от счастья глазами, он крепко сжимал в руках оба своих трезубца.

— Ты не оубманул меня, челоувечек! Боугатая добыча! — Дру-уг слизнул с острия капли потемневшей крови. — Синий Поувелитель благоувоулит нам!

Усач, который никогда в жизни так плотно не трапезничал, щёлкнул клешнями, подтверждая слова хозяина.

— Впереди добыча будет ещё богаче, — уверил морфана я, а сам подумал, что в город тащить моего нового приятеля и его уродливую зверюгу точно не стоит.

Придётся найти им место где-нибудь в лесах. Причём такое, чтобы они не сожрали крестьян из окрестных деревень, решивших на свою беду сходить по грибы.

Лэйла, которой не терпелось выбраться из-под земли, обогнала краба, и первая оказалась на поверхности. Её силуэт был отчётливо виден на фоне серого неба.

Неожиданно девушка согнулась — так, словно получила резкий удар в живот. Я напрягся, но уже через мгновение стало понятно, что ей ничего не угрожает.

Лэйла согнулась не от боли — её в очередной раз накрыл приступ хохота.

— Дылда… — кое-как выдавила она сквозь смех. — Твой дылда…

До выхода на поверхность оставалось всего несколько шагов. Ноздри уже щекотал прохладный воздух.

— Твой дылда… — Лэйла никак не могла остановиться — Он… Он вывел нас…

Каменный потолок, наконец, сменился небом — каким-то странным, будто бы плоским. Я перехватил оружие и быстро осмотрелся. Вокруг росли высоченные и идеально ровные, словно нарисованные деревья, по кронам которых пробегали сиреневые искорки — знакомые и не сулящие ничего хорошего…

— В Гиблый лес, — закончил я фразу девушки.

Лэйла рухнула на колени, прижав ладони к животу. Её скрутил припадок панического веселья.

Глава 7

Я сместился вправо — за ближайший валун — и сделал знак Дру-угу, чтобы он тоже не стоял столбом прямо у выхода. Морфан, который после наших совместных приключений чересчур поверил в свои силы, легко запрыгнул на спину Усача, а затем стремительно рванул вперёд. Видимо, в атаку.

Кто должен был стать жертвой этого решительного наступления, оставалось загадкой. Вокруг нас царило полное спокойствие — никакого движения, никаких подозрительных звуков, никакой опасности… По крайней мере, на первый взгляд.

Пробежав полсотни метров — аккурат до ближайших деревьев — Усач остановился и грозно защёлкал клешнями, а Дру-уг, восседавший на панцире, слегка ударил трезубцем о трезубец. Видимо, это было своеобразный вызов на бой.

Едва слышный металлический звон пробежался по округе, однако Гиблый лес никак не отреагировал на приглашение — навстречу воинственному морфану никто так и не вышел. То ли враги испугались, увидев столь серьёзных ребят, то ли, что вероятнее, среди деревьев просто никого не было.

Полюбовавшись несколько секунд на величественных гигантов, по ветвям и листьям которых скакали сиреневые искры, Дру-уг развернул Усача и отошёл на исходные позиции. Судя по горделивой позе, мой тощий союзник очень воодушевился этой славной «победой».

— Сделаешь так ещё раз и отправишься под землю, — строго произнёс я, — к любимой родне.

— Поучему, челоувечек? — Дру-уг ожидал получить похвалу за столь отважное поведение, однако вместо похвалы нарвался на выволочку.

— Потому что мне не нужен боец, который действует без приказа.

— Ноу, челоувечек…

Дру-уг предпринял попытку оправдаться, однако я сразу перебил его.

— Я разве отправлял тебя в атаку?

— Нет, челоувечек…

— А ты хоть что-нибудь знаешь об этом месте? — спросил я, пристально глядя в круглые глаза морфана. — Знаешь, какие опасности здесь могут быть?

— Нет, челоувечек… — с тяжёлым вздохом повторил Дру-уг.

— Тогда зачем ты устроил это представление?

— Хоутел поуказать тем, ктоу броудит поуд соулнцем, чтоу поудземный нароуд ничегоу не боится…

Раньше Дру-уг не был столь решительно настроен — совсем недавно он предпочитал убегать при виде врага, а теперь буквально рвался в бой. Похоже, успехи вскружили его вытянутую голову, и с этим придётся что-то делать, иначе морфан подведёт всех нас под монастырь.

Нет бойца хуже, чем инициативный смельчак, утративший связь с суровой реальностью.

— Продолжишь в том же духе, — холодно произнёс я, — и будешь демонстрировать свою удаль перед Лик-тики, понял меня?

Судя по пожелтевшему лицу, новая встреча с «голосом» морфанов не входила в планы моего тощего товарища. Ничего удивительного. Это свидание могло закончиться для него только одним — долгой и мучительной смертью.

— А как же Синий Поувелитель? — жалобно спросил Дру-уг.

— Задай этот вопрос самому себе, — твёрдо сказал я. — Каково ему придётся без твоей помощи?

— Я всё поунял, челоувечек, — морфан понуро опустил голову. — Боульше не поудведу, оубещаю…

— Не забывай, ты слишком важен, — проникновенно произнёс я. Нужно было слегка подсластить пилюлю, чтобы Дру-уг не ударился в другую крайность. Отчаяние тоже ни к чему хорошему не ведёт. — Не рискуй собой без нужды… Если тебя не станет, то Синего Повелителя нам уже не вернуть.

Услышав мои слова, морфан снова расправил плечи и поднял голову.

— Контролируй округу, — тут же озадачил его я. — Но, если увидишь что-нибудь — не кричи, а незаметно подай сигнал.

Воспитание личного состава не сильно отличалось от дрессировки собак. Только что выученную команду обязательно нужно закрепить, иначе она ненадолго задержится в памяти.

Дру-уг кивнул, активируя артефакт. Тело морфана стало прозрачным, но его силуэт остался вполне различим. На поверхности магический ободок почему-то действовал хуже, чем под землёй, и не обеспечивал полную невидимость.

Впрочем, в полумраке, да ещё и не делая резких движений, Дру-уг имел все шансы остаться незамеченным.

Усач поджал конечности, став практически неотличим от лежавших рядом валунов. Его маскировка одинаково эффективно работала и на земле, и под ней.

Я посмотрел вверх, скользнув взглядом по плоскому, будто бы накинутому прямо на кроны деревьев небу. Ни луны, ни солнца, ни звёзд. Понять, сколько сейчас времени, было попросту невозможно — нас окружал тусклый полупрозрачный сумрак.

И чутьё мне подсказывало, что этот сумрак вовсе не был предвестником рассвета или заката. Он царил здесь всегда…

Глубокий вдох, чтобы разогнать сознание. От хлынувшего в лёгкие кислорода слегка закружилась голова.

Органы чувств заработали на пределе, выискивая возможную опасность, а разум «вскипел» от потока воспоминаний — в памяти мелькало всё то, что мне было известно о Гиблом лесе.

Сведений, к сожалению, оказалось не так уж много. По сути, все их можно было свести к одной короткой фразе: «Здесь очень опасно».

Хольд рассказывал, что Гиблый лес появился пару сотен лет назад. И, вероятно, озеленение территорий произошло не без участия неких загадочных айнуров, которые когда-то жили неподалёку, а затем неожиданно исчезли… Аккурат в тот момент, когда прущие вверх огромные деревья принялись стирать с лица земли целые города.

Ещё я точно знал, что здесь обитали выбравшиеся на поверхность коттары, и это не очень радовало. Пусть моя последняя встреча с представителем семейства гигантских кошачьих закончилась вполне удачно, однако повторять столь волнующий опыт как-то не хотелось. Особенно если судьба сведёт не с одним зверем, а с целой стаей.

Впрочем, в Гиблом лесу хватало опасностей и помимо коттаров. Например, непредвиденно возникающие и непредсказуемо проявляющиеся возмущения стихийного поля, которые Хольд возвышенно именовал «язвами мира», а я называл проще — магическими аномалиями.

Ничего конкретного по поводу этих самых «язв» старик мне не рассказывал. Единственным, чего удалось добиться, стал совет бежать, если под землёй вдруг застучит чьё-то огромное сердце. Правда, я бы и без столь ценной рекомендации наверняка догадался, что стоять на месте при таких вводных не самая лучшая идея.

В общем, информации у меня было маловато… И значит, её следовало добыть.

Я подошёл к Лэйле, которая завалилась набок, периодически то похохатывая, то жалобно всхлипывая. Новость о том, что мы оказались в Гиблом лесу, подкосила полубезумную дамочку сильнее, чем перспектива стать вечным главным блюдом на столе у морфанов.

Ухватив её за штанину, я оттащил лёгкое, почти невесомое тело за валун. Пусть нам пока ничего не угрожало, но дополнительные меры безопасности никогда не бывают лишними. Если что-то пойдёт не так, лучше встретить это «что-то» находясь в укрытии, а не отсвечивая в полный рост на открытом пространстве.

Лэйла не сопротивлялась. Она практически утратила связь с реальностью. Зелёные глаза заволокло пеленой, бледные обескровленные губы едва шевелились, а на щеках выступил очень нездоровый румянец.

Я совершенно не хотел тратить время на возню с этой истеричной особой, но мне нужна информация. Лэйла явно что-то знала о Гиблом лесе, а значит, ей придётся поделиться своими знаниями с коллективом. Вне зависимости от того, насколько сильную психологическую травму получила её тонкая душевная организация из-за пребывания в столь странном месте.

Прежде чем приступить к допросу, я вытащил кинжал из ослабевших девичьих пальцев. Это основа основ — нельзя работать с вооружённым человеком. Особенно если этот человек Лэйла.

— Ты меня слышишь? — я слегка тряхнул её за плечи. — Приём.

Ноль реакции. Что же, придётся действовать по-другому.

Я изо всех сил ущипнул Лэйлу за мочки ушей — они слегка опухли и налились краснотой. Такой приём менее травмоопасен и куда более эффективен, чем банальные пощёчины. Хотя, в нашем случае, травмоопасность не имела никакого значения. Этой дамочке пощёчинами не навредить — её и из пушки-то не вдруг убьёшь.

— А-а-а-а… — протянула девушка. Зелёные глаза слегка прояснились.

Отлично. Лёд, как говорится, тронулся. Я повторил процедуру.

Лэйла дёрнула головой. Пелена окончательно ушла из взгляда. Возможно, мне показалось, но вместе с пеленой ушли также искры безумия — по крайней мере, большая их часть. Впервые с момента нашего знакомства девушка выглядела почти нормальной.

— Отстань, а, маленький мой… — глухим безжизненным голосом попросила она. — Оставь тётушку Лэйлу в покое… Тётушка Лэйла не хочет разговаривать… Тётушка Лэйла вообще больше ничего не хочет…

Девушка попыталась перевернуться на живот, но я не дал ей осуществить задуманное.

— Отставить апатию, — я придавил Лэйлу коленом. — Иначе мне придётся тебя слегка подбодрить.

Пальцы ухватились за рукоять чёрного кинжала. Клинок покинул ножны и холодно заблестел в пробивавшемся сквозь кроны тусклом свете.

— Делай что хочешь, — Лэйла равнодушно посмотрела на застывшее у кончика её носа остриё. — Мне плевать…

— И ты не будешь возражать, даже если я решу скормить тебя Усачу? — прищурившись спросил я.

Краб слегка дёрнулся, демонстрируя готовность немедленно исполнить моё решение.

— Я буду тебе только благодарна, маленький мой… — устало выдохнула девушка. — Так что давай, сделай тётушке Лэйле одолжение… Пусть всё закончится быстро…

Интересно, какие такие ужасы поджидали нас в Гиблом лесу, что даже моя самозваная тётушка торопилась сбежать от них на тот свет? Ответа у меня пока не было, но я, в отличие от девушки, впадать в отчаяние в любом случае не собирался.

Ситуация опасная? Наверняка. Но мне не привыкать.

Хотелось бы, конечно, разочек угодить из огня не в полымя, а в какое-нибудь более приятное окружение, однако страдать по поводу собственной непростой судьбы — это совершенно бесперспективное занятие. Страдания ничего не изменят. Нужно действовать.

— Не нагнетай, — я убрал кинжал обратно в ножны. — Хочешь умереть? Не вопрос. Расскажи всё, что знаешь об этом месте, а взамен я прикончу тебя так быстро, что ты даже понять ничего не успеешь. Жизнь закончится практически без боли и полностью на твоих условиях, как тебе такой вариант?

Безучастность к собственной судьбе, подкреплённая отсутствием страха смерти — это очень плохой знак. На того, кто утратил все надежды и ничего не боится, крайне трудно надавить… Но если вопрос нельзя решить силой, то всегда можно попробовать договориться.

Прижатая к земле Лэйла смерила меня долгим взглядом.

— Уверен, что сможешь, маленький мой? — через пару секунд спросила она.

— Не сомневайся, — хмыкнул я, убрав колено. — Сделаю всё в лучшем виде.

— Ты уже пробовал… — Лэйла поёрзала, устраиваясь поудобнее. — Однажды.

— Пробовал, — не стал спорить я. — И у меня неплохо получилось… А на этот раз, с учётом прошлого опыта, получится ещё лучше.

— Люблю самоуверенных мальчиков, сладенький, — бледные губы девушки растянулись в улыбке. — Но здесь твоя самоуверенность не поможет… Лес сожрёт и тебя, и дылду, и его вонючего краба… А если не сожрёт, то сделает своими рабами… Одними из многих…

Вверху — метрах в сорока над нами — зашелестели искрящиеся кроны деревьев. Это выглядело так, словно лес спешил подтвердить тот жизнеутверждающий прогноз, который только что озвучила Лэйла.

— Давай-ка чуть поконкретнее, — спокойно попросил я.

Абстрактные рассказы о том, какие страшные ужасы ждут нас впереди, меня не особо впечатлили.

— Поконкретнее? — Лэйла поморщилась. — Коттары, порксы, уродливые птицы, которые стали так велики, что уже никогда не смогут взлететь… И это лишь малая часть тех тварей, которые рыщут среди деревьев, маленький мой! Рыщут, чтобы сожрать тебя!!!

В глазах девушки блеснули безумные огоньки, а изо рта вырвался истеричный смешок.

Порксов упоминала Эльза — по словам моей сестрички, она слышала их визг во время похода по Гиблому лесу. Хольд тогда сказал, что эти звери очень опасны… Однако, несмотря на всю опасность, отшельник сумел избежать встречи с ними.

А раз уж старик, на шее которого висело трое детей, справился, то у нас точно есть шанс.

Что касается других тварей… Тут, как говорится, война план покажет. Не представляя возможностей противника, трудно подготовиться к схватке с ним. Однако я точно знал, что никакой бой не выиграть, если сдаться ещё до его начала.

— Но это далеко не всё… — продолжила Лэйла, заметив, что её слова не вызвали во мне должного ужаса. — Здесь есть кое-что пострашнее тварей…

Девушка взяла драматическую паузу. Она хотела нагнать жути, чтобы поделиться со мной частичкой того страха, который испытывала сама. Однако ничего не вышло.

— Ты забыла, что хотела сказать? — с едва заметной усмешкой спросил я.

— Нет! — Лэйла скривилась. — Не забыла… Я хотела сказать, что бояться нужно не только тварей… Кроме них, здесь блуждает дикая магия! Куда более необузданная, чем та, что прячется внутри нас, маленький мой!

— С этого места поподробнее, — уже без тени усмешки произнёс я.

Лэйла явно говорила о магических аномалиях, сведения о которых представляли наибольшую ценность. Если со всевозможными тварями я уже имел дело, то вот сталкиваться с «блуждающей дикой магией» мне пока не доводилось. А неизвестное всегда представляет самую большую опасность.

— Поподробнее? — взгляд Лэйлы заметался из стороны в сторону. — Подробность здесь только одна — ты умрёшь! Умрёшь быстро, но каждый миг обернётся для тебя невиданными страданиями! Ты прочувствуешь такую боль и испытаешь такие муки, что будешь мечтать о смерти, как о награде!

Я внимательно наблюдал за девушкой. Общие фразы — многозначительные, но почти бессмысленные. Тревожно бегающие глазки, выдающие неуверенность… Всё это могло свидетельствовать только об одном.

— Ты сама ничего не знаешь, — подвёл итог я. — Слышала чьи-то рассказы, но не более того.

— Ты всегда был умненьким мальчиком, сладкий мой, — Лэйла поморщилась, но не стала отпираться. — И ты прав, я действительно знаю немного… Но зато мне известно главное!

— Вот как? И что же это?

— Отсюда невозможно выбраться, — с тяжёлым вздохом сообщила девушка. — Из Гиблого леса нет выхода — тот, кто оказался здесь, обречён таскаться между деревьев, пока не найдёт свою смерть… А может, что-нибудь похуже смерти…

— Чушь, — коротко бросил я. — Коттары регулярно выходят за пределы леса — спроси у любого, кто живёт рядом.

Говорить о том, что лично знаю людей, которые побывали здесь и смогли уйти, я не стал. Лэйла мне совсем не друг, а делиться с вероятным противником даже крохами информации не входило в мои привычки.

— Коттары выходят, — согласилась девушка. В её глаза снова заблестели безумные огоньки. — И деревенские остолопы, которые иногда сюда забредают, тоже могут выбраться… Если, конечно, повезёт… Но вот нам с тобой, маленький мой, не уйти никак!!! Гиблый лес не отпускает тех, в ком бурлит дикая магия! Ни тебе, ни мне не уйти отсюда! Никак и никогда!!!

Лэйла расхохоталась, но почти сразу хохот перешёл в кашель, кашель в рыдания, а рыдания в истерику. Всхлипы девушки были похожи на пронзительные крики какой-то экзотической птицы.

Внутри зазвенел тревожный звоночек. Не из-за слов психопатки, хотя они не сулили ничего хорошего… Нет, дело было в деревьях — искрящиеся гиганты давили со всех сторон, и чем дольше мы находились среди них, тем сильнее становилось давление.

Даже дышать стало чуть труднее. Лес будто бы постепенно затягивал петлю вокруг моей шеи.

— Кто тебе об этом рассказал? — хрипло спросил я.

Ответа не последовало. Время буквально утекало сквозь пальцы.

— Отвечай! — нарочито грубо рявкнул я и ещё раз ущипнул девушку за мочку уха.

— А-а-й! — взвизгнула Лэйла. Острая боль мигом «потушила» истерику.

Девушка обожгла меня злым взглядом и прошипела:

— Мне не нравится твой тон, маленький мой!

— Плевать. Говори.

— А что, если я не хочу?

— Ты ошибаешься, если думаешь, что меня волнуют твои желания.

— Д-е-е-е-е-рзенький… — протянула девушка, облизнув сухие губы. — Знаешь, что тётушка Лэйла не может устоять перед таким напором…

— Я задал вопрос и жду ответа.

— Ворон! — выдохнула моя «тётушка». — Воронёнок часто рассказывал мне о Гиблом лесе… Его дар… Его дар позволяет заглянуть туда, куда никому из нас нет хода…

В течение следующих пяти минут Лэйла путано и сбивчиво пыталась объяснить мне, в чём именно заключалась сила её бывшего командира.

По словам девушки получалось, что он то ли умел ненадолго покидать своё тело, то ли мог превращаться в некое подобие неосязаемого и неуязвимого призрака, то ли был способен пронзать взглядом пространство на определённом расстоянии…

Короче, Лэйла сама ничего толком не понимала, но факт оставался фактом — Ворон имел возможность наблюдать за тем, что происходило в Гиблом лесу. Полезное умение, ничего не скажешь, но вот в прямом бою от таких фокусов было мало толку.

Впрочем, глупо недооценивать противника — эта способность могла быть всего лишь одной из граней Воронова таланта.

— Что он ещё умеет? — сразу же спросил я.

— Он умеет награждать… — с дикой улыбкой сообщила Лэйла. — Награждать безумием…

Судя по начисто отъехавшей крыше, до опалы девушка получала награды из рук руководства с завидной регулярностью.

— И как это понимать? — тем не менее поинтересовался я.

— Словами такое не объяснить… Это можно только прочувствовать самому…

Лэйла потянулась словно кошка, мечтательно закатив глаза. Похоже, на неё нахлынули воспоминания о былых временах. И эти воспоминания смогли победить ужас, который девушка испытывала перед Гиблым лесом.

У меня было ещё немало вопросов, но времени на разговоры уже не осталось. Во-первых, требовалось как можно скорее проверить полученную информацию, а во-вторых… Во-вторых, за последнюю минуту тревожные звоночки превратились в набат — я отчётливо ощутил на своём затылке чей-то нехороший взгляд. Холодный и будто бы оценивающий.

Дру-уг не поднимал тревогу, да и сам я не видел ничего подозрительного, но ощущение не отступало. Наоборот, с каждой секундой оно становилось только сильнее. Пока наблюдатель не решался на активные действия, однако всё могло измениться в любой момент.

Я сбросил с предплечья чернённую цепь. Лэйла, услышав звон металла, приоткрыла глаза.

— Что ты задумал, маленький мой?

Проигнорировав вопрос, я одним движением перевернул девушку на живот.

— Хочешь поразвлечься напоследок? — хрипло рассмеялась она. — Тётушка Лэйла не против, но она предпочитает ласку, а не грубую силу…

Вместо ответа я свёл её тонкие запястья, быстро обмотал их цепью, а затем подтянул голени и повторил свои действия.

— Ты чё творишь⁈ — Лэйла заёрзала, надеясь сбросить путы, но эти попытки были обречены на провал. Без посторонней помощи ей никак не освободиться.

— Кляп, — негромко произнёс я, отставив руку в сторону.

— Какой ещё кляп, а⁈ Какой кляп, я тебя спрашиваю!!

Дру-уг, к которому и была обращена просьба, прекрасно всё понял. Через мгновение со спины Усача будто бы сам собой слетел ком тряпья. Слетел и упал мне в ладонь.

— Не смей! — взвизгнула Лэйла и попыталась отвернуть голову. — Гадёныш! Ты обещал мне…

Дослушать полную возмущения речь, к сожалению, не удалось. Кляп оказался во рту девушки, и гневные вопли сменились протяжным мычанием.

Так-то лучше. Отчаявшаяся психопатка была слишком уж непредсказуема. Но теперь — обездвиженная и лишённая возможности вопить на всю округу — она вряд ли могла совершить какую-нибудь опасную глупость.

Убивать Лэйлу я, разумеется, не собирался. Уничтожать весьма ценный источник информации своими собственными руками — это не самый рациональный поступок.

— Спокойно, — я рывком перевернул девушку набок. — Отпущу, когда возьмёшь себя в руки. А пока отдохни, полюбуйся видами и подумай над своим дальнейшим поведением…

Ответом мне стало гневное мычание. Зелёные глаза заблестели от злых бессильных слёз.

Ничего страшного. Как любила говорить тётя Люба — воспитательница в моём детском доме: «Побольше поплачешь — поменьше пописаешь». Грубовато, конечно, но в целом верно.

— Чтоу дальше, челоувечек? — из пустоты донёсся взволнованный шёпот Дру-уга. Похоже, он тоже ощущал чужое присутствие.

— Дальше ты идёшь со мной, — я посмотрел туда, где виднелись очертания его фигуры.

Морфан без лишних вопросов спрыгнул на землю и деактивировал артефакт. На бледном лице читалось плохо скрываемое напряжение. Что же, непонятный наблюдатель нервировал не только меня. Выходит, я пока не спятил на фоне бесконечного переутомления…

— А ты, — я ударил кулаком по бугристому панцирю. — Следи за нашей красоткой… И за всем, что здесь происходит.

Усач развернулся, щёлкнул клешнями и отполз ближе к валявшейся у камня девушке. Краб прекрасно понял, что от него требуется — он явно обладал если не полноценным разумом, то как минимум его зачатками.

Я шагнул под своды туннеля, из которого мы совсем недавно вышли на поверхность. Там, под землёй, тоже находился выход из Гиблого леса, и если Лэйла права, то у меня не получится спуститься обратно.

Морфан отправился следом.

Первые полминуты ничего странного не происходило. Я быстро шёл вперёд, Дру-уг пыхтел рядом, а проникавший в туннель свет становился всё тусклее и дальше. У меня даже промелькнула мысль, что пора поворачивать обратно, однако неожиданно всё изменилось.

Я вдруг понял, что последние несколько секунд топчусь буквально на месте. Ноги делали шаг, но затем меня будто бы сдвигало назад — так, словно я шёл по траволатору, причём шёл «против шерсти».

— Чтоу этоу, челоувечек? — взволнованно спросил Дру-уг. Он тоже заметил появившуюся странность.

Я ничего не ответил — просто перешёл на бег. Уставшие мышцы зазвенели от напряжения, однако это не помогло.

Гиблый лес действительно не хотел отпускать меня из своих удушающих «объятий».

Глава 8

— Мы не моужем вернуться поуд камень, — запыхавшийся Дру-уг подвёл итог нашего небольшого эксперимента.

Морфан тоже перешёл на бег. И так же, как и я, не сумел пройти вглубь туннеля. Очень странно… Лэйла утверждала, что покинуть лес не могут дикие маги, но мой тощий товарищ таковым точно не являлся.

Я остановился и быстро осмотрел покрытого пылью Дру-уга. Тот сперва замер на месте, а затем неуверенно шагнул назад — ему не понравился мой взгляд.

— Пойду проуведаю Усача, челоувечек… — морфан попятился к выходу, но его остановил короткий приказ.

— Стоять, — негромко произнёс я. — Отдай мне обруч… Обруч и второй кусочек истинной синевы.

— Этоу моя доубыча… — Дру-уг судорожно сглотнул.

— Твоя, — я кивнул. — И ты обязательно получишь её обратно.

— Ноу, челоувечек…

— Ты мне не веришь? — я протянул руку, раскрыв ладонь.

— Оучень верю, челоувечек! Ноу…

— Но твои сомнения сильнее веры, — я закончил фразу за морфаном. — Может быть, ты и в Синем Повелителе сомневаешься?

Столь обидное предположение враз сломило сопротивление Дру-уга. Он покачал головой, стянул дрожащими руками обруч с затылка, а затем вытащил из-под кирасы подаренный мной осколок статуи. По стенам сразу же заплясали яркие синие отблески.

— Оутдаю тебе всё, челоувечек… — Дру-уг положил свои сокровища в мою ладонь.

Судя по поджатым губам, жёлтым пятнам на щеках и капелькам слёз, застывшим в уголках глаз, этот самоотверженный поступок стоил морфану очень дорого.

— Теперь иди, — я кивком указал вглубь туннеля.

С новым приказом Дру-уг уже не спорил — у него не осталось на это душевных сил. Морфан на негнущихся ногах шагнул вперёд и легко преодолел невидимый барьер, который всего секунду назад мешал нам обоим.

Дру-уг отошёл метров на десять и остановился.

— Поулучилоусь, — с удивлением сообщил он.

— Получилось, — задумчиво повторил я.

Всё стало на свои места. Морфан избавился от магии и сумел пройти сквозь барьер. Жаль, что это никак не облегчало моё положение — я, в отличие от товарища, такой фокус провернуть не мог.

Я слегка тряхнул головой. От усталости картинка перед глазами едва заметно подрагивала. Нужно отдохнуть, но времени на такую роскошь у меня пока не было.

Следующие несколько минут прошли в поисках способа преодолеть преграду. Однако эти поиски не увенчались успехом. Ни моё заклинание, ни чёрный кинжал инквизитора не смогли разрушить невидимое препятствие.

Применить чары на пустое место не получилось — многочисленные попытки вызвали лишь острую боль в затылке. Клинок же легко пронзал пустоту, но единственным результатом, которого удалось добиться, стал недоумённый взгляд морфана — для него мои «упражнения» выглядели как безумная схватка с воздухом.

Проникнуть сквозь преграду, закутавшись в блестящее покрывало, тоже не вышло. Ткань, надёжно защищавшая от магии, оказалась совершенно бессильна перед невидимым барьером.

Что же, как это ни прискорбно, но, похоже, Лэйла права. Хольд, чья сила была скреплена печатью, и дети, не обладавшие никаким даром, смогли выйти из леса, а вот у меня возникли проблемы… Причём проблемы весьма серьёзные.

И словно этого было мало, снаружи послышался сигнал тревоги. Усач изо всех сил защёлкал клешнями, сообщая о приближающейся опасности.

«Пора валить…», — подумал я, но не сумел сделать ни единого шага. Неожиданно накатила чудовищная слабость, ноги стали ватными, а веки налились тяжестью.

Вслед за слабостью пришло равнодушие.

К чему всё это? Я оказался заперт в тюрьме, из которой невозможно сбежать, а раз шансов нет, то зачем продлевать бессмысленное заточение? Пусть всё закончится здесь и сейчас…

Я прикрыл глаза.

У всего есть предел прочности. У всего. Даже стальные гвозди иногда ломаются…

— Усач зоувёт нас, челоувечек, — пробормотал подошедший ко мне морфан. — Мы доулжны идти…

Я никак не отреагировал на его слова. Голова трещала, а перед внутренним взором снова появился тот, кто в последнее время стал предвестником всех больших проблем. Старший сержант Вереенко, собственной персоной — ухмыляющийся и как всегда зловеще — добродушный.

«Говоришь, даже гвозди иногда ломаются?» — ехидно спросил он.

Я кивнул. «Разговор» с воображаемым собеседником нисколько не смущал мой измождённый разум. Только где-то на самом краю сознания слышались сухие наставления инструктора по медицинской подготовке: «Галлюцинации — это признак физического и нервного истощения…»

Ожидавший ответа Дру-уг воспринял кивок как руководство к действию.

— Оутдай мне кусоучки истинной синевы, челоувечек… А поутоум пойдём наверх, — он ухватился за моё запястье, но тут же с воплем рухнул на колени: — За чтоу, челоувечек? Оутпусти!!!

Рефлексы оказались сильнее усталости. Я взял кисть морфана на болевой — вывернутый сустав «зазвенел», словно перетянутая гитарная струна. Если надавить чуть сильнее, то перелома не избежать.

«Я смотрю, ты ещё не всё позабыл, сынок», — одобрительно хмыкнул сержант Вереенко.

— Не всё, — согласился я, не открывая глаз.

— Оу чём ты, челоувечек⁇ — жалобно спросил Дру-уг. — Мне боульноу…

Я слегка ослабил хватку. Морфан с облегчением выдохнул.

«А помнишь ли ты, товарищ солдат, — Вереенко вдруг нахмурился, — что ты десантник?»

— Я был десантником… — слова давались с трудом. — Когда-то давно…

Дру-уг, который явно ничего не понимал, слушал мою болтовню молча. Он наверняка думал, что я сошёл с ума, но проявлять инициативу не спешил — вывернутая кисть научила морфана осторожности.

«Бывших десантников не бывает!», — сообщил Вереенко, выставив для убедительности указательный палец.

— Чего тебе надо? — с ноткой раздражения спросил я. Этот странный «разговор» с каждой секундой утомлял меня всё сильнее.

— Поушли наверх, челоувечек… Там чтоу-тоу происхоудит… Чтоу-тоу плоухое… — Дру-уг решил, что вопрос был адресован ему.

Он говорил очень тихо и осторожно — видимо, опасаясь разозлить свихнувшегося командира.

Я ничего не ответил, хотя щелчки клешней, доносившиеся снаружи, действительно становились всё громче и всё яростнее. Моё внимание было сосредоточено на презрительно-предвкушающей гримасе, застывшей на рябой роже старшего сержанта.

«Думаю посмотреть, — процедил он, — как ты позорно сдохнешь в этой засраной мышами норе».

Сердце скакнуло к горлу. Рана на боку полыхнула огнём. Не хочу… Не хочу умирать вот так — опустив руки и сдавшись без боя. Ещё ничего не кончено!

«Уже лучше, сынок, — оскалившись сообщил Вереенко. — Вспоминай, чему я тебя учил… Советский десантник крепче любого гвоздя! Советский десантник не только никогда не ломается, он даже почти не гнётся! Так, слегка деформируется, чтобы ловчее войти в очередное отверстие… Понимаешь о чём я?»

Сержант не самыми приличными жестами проиллюстрировал свои слова и радостно рассмеялся. Заливистый смех ещё звенел у меня в ушах, когда рыжая и откровенно колхозная морда Вереенко почему-то сменилась интеллигентной физиономией моего начальника Сан Саныча.

«…А хороший оперативник, — поправив очки, добавил он, — в первую очередь работает головой, поймал мысль, Феликс?»

— Поймал, — выдавил я и кое-как распахнул веки.

Сан Саныч кивнул, растворяясь в голубоватом свете, исходящем от осколка статуи. Перед глазами появилось вытянутое бледное лицо — ссутулившись и встав на колени, Дру-уг оказался почти одного роста со мной. Я отпустил его запястье, и морфан поднялся на ноги, потирая пострадавшую руку.

— Оутдашь кусоучки, а, челоувечек? — вкрадчиво, чтобы снова не нарваться на неприятности, спросил он.

Я смотрел в круглые блестящие глаза. Смотрел и соображал настолько быстро, насколько это было возможно в моём состоянии.

Вереенко и Сан Саныч правы. Нельзя поддаваться отчаянию — вместо этого лучше немного поработать головой. Неожиданно накатившая слабость не просто порождение моей усталости. Слишком уж резко всё началось. Аккурат после того, как я забрал у Дру-уга его сокровища…

Я разжал ладонь. Обруч и осколок статуи с тихим стуком упали на пол.

Ноги тут же перестали дрожать, а с плеч будто бы сняли огромный — литров на сто пятьдесят — рюкзак, забитый кирпичами. Слабость не ушла полностью, но стала вполне терпимой.

Что это, небольшой «подарочек» от Гиблого леса? Или своеобразное «приветствие» от того неизвестного наблюдателя, который сверлил меня недобрым взглядом? Ответов у меня пока не было, но интуиция буквально вопила, что они появятся в самом ближайшем времени. И мне это вряд ли понравится.

Дру-уг поднял оба артефакта. Быстро осмотрев их и убедившись в отсутствии повреждений, он спрятал осколок статуи под кирасой, а обруч нацепил на затылок.

Отговаривать его я не стал — это было совершенно бессмысленно. Судя по радостному блеску в глазах, мой тощий союзник не расстался бы со своими сокровищами даже под угрозой немедленной смерти.

— Идём, челоувечек? — морфан слегка поморщился. Его тоже накрыло, но, правда, не так сильно, как меня.

Почему? Не знаю. Возможно, причина таилась в дикой магии, которая наполняла моё тело и выступала своеобразным катализатором процесса.

— Идём, — я развернулся и торопливо пошёл на свет. На бег сил пока всё-таки не хватало.

Дру-уг без лишней болтовни поспешил за мной. Шаг, за ним ещё один… С каждым мгновением дышалось всё легче — это адреналин будоражил кровь, прогоняя липкую усталость.

Заполошное щёлканье клешней звучало напористее и тревожнее. Время поджимало. Мы всё-таки перешли на бег, быстро преодолели последние метры и выбрались из тоннеля.

Подхватив оставленный у выхода трезубец, я скользнул в сторону, чтобы не мешать несущемуся за мной Дру-угу. Выскочив наружу, тот сразу рванул к явно напуганному Усачу.

Я двигался плавно, выверяя каждый шаг. Торопиться нельзя — это место вряд ли прощает спешку.

Восприятие работало на максимуме. Разум впитывал информацию как губка. Взгляд фиксировал любые изменения в окружающей обстановке.

Обнаружить угрозу, которая заставила Усача поднять тревогу, оказалось несложно. Слева, от деревьев, ползло молочно-белое пятно — густое и тягучее, словно кисель. Туман… Чутьё подсказывало, что именно он был первопричиной охватившей меня странной слабости.

Неспешный, но неумолимый, туман двигался, забирая немного в сторону — так, будто бы намеревался отрезать нам путь к отступлению. Отрезать, а затем окружить и загнать в туннель, откуда будет уже не выбраться. Пугающе разумное поведение для заурядного атмосферного явления.

— Уходим! — гаркнул я.

Ждать, пока туман подберётся ближе, явно не стоило. Не знаю, что нас там поджидало, но это вряд ли был милый добродушный Ёжик, искавший своего друга медвежонка.

Я подбежал к Лэйле. Она дрожала всем телом, уставившись остекленевшим взглядом на надвигающуюся белую завесу. Подхватив девушку, я легко зашвырнул её на панцирь краба — адреналин и витавшее в воздухе ощущение смертельной опасности придали мне сил.

Усач так ритмично работал клешнями, что щелчки сливались в ровный стук. На мгновение показалось, будто рядом тарахтит движком родной «Бардак» — для полного сходства не хватало только вонючего дизельного выхлопа. Хотя от краба тоже несло, будь здоров.

Поразмыслив мгновение, я решил не нагружать наш «транспорт» ещё одним пассажиром — лишь забросил наверх трезубец. Трёхметровая бандура здорово стесняла движение, а вот польза в бою от неё была весьма сомнительная. По крайней мере, против бесплотного тумана.

— Куда, челоувечек? — Дру-уг уселся на своё место.

— Туда! — я махнул рукой в сторону, где не было видно густой белой мути.

Мудрить не стоило — мы всё равно не знали куда лучше идти. А раз так, то разумнее всего просто отправиться в противоположное от опасности направление.

Неожиданно раздался громкий хруст — такой, словно тысячи ног одновременно наступили на тонкий лёд. Этот звук пробирал буквально до печёнок. Похоже, туман понял, что жертвы не собираются смиренно дожидаться, пока он соизволит до них доползти.

Из вязкого «тела» выросли «щупальца», которые тут же устремились нам наперерез. И эти «щупальца» двигались очень резво. Слишком резво! От них мы точно уйти не успеем.

Усач встал на дыбы, пытаясь напугать извивающиеся жгуты тумана, однако добился только того, что Дру-уг, Лэйла и весь наш скарб чуть было не слетели на землю.

— Бойся! — завопил я, изо всех сил ударив кулаком по шершавому хитину.

Краб боком отскочил в одну сторону — я перекатом ушёл в другую. По тому месту, где мы только что стояли, скользнула белая хмарь. Невысокая фиолетовая травка, устилавшая землю, мгновенно превратилась в пепел, который тут же устремился в небеса.

— Оустоуроужнее, челоувечек! — взволновано закричал Дру-уг. — Туман оубращает всё в прах!

— Какой ты наблюдательный, — прошипел я сквозь зубы, а затем гаркнул: — Не спи! Верти башкой по сторонам! Больше спасать не буду!

Дру-уг виновато кивнул и тут же увёл Усача вправо. Клубящийся «хлыст» стеганул землю всего в полуметре от крабьей клешни.

Ситуация становилась всё сложнее. Пока мы умудрялись уклоняться от выпадов, но так не могло продолжатьсявечно. Скоро кого-то из нас обязательно заденет — это всего лишь вопрос времени.

Глубокий вдох. Мир замедлился. Невесомые хлопья пепла зависли в воздухе, а туманные «щупальца» стали двигаться плавно, неторопливо и предсказуемо.

Я не думал о том, получится или нет — на сомнения не было ни одной лишней секунды. Перед глазами просто появился прицел АКМа, мушка и целик соединились в линию… Уска-паткар-банду!

Красные полосы сдавили одно из «щупалец». Белая муть зашипела под действием магии, а затем лопнула с громким хлопком. Во все стороны полетели брызги полупрозрачной слизи.

Туман вздрогнул, отдёрнув «конечности» — ему явно не понравилось знакомство с моим заклинанием.

По губам скользнула злая усмешка. Надеялся на быструю и лёгкую победу, дружок? Очень зря. В эту игру можно играть вдвоём.

— Жми! — рявкнул я.

Перед нами появился свободный коридор и им стоило воспользоваться как можно быстрее.

Однако команда оказалась излишней. Дру-уг и сам, без моих подсказок, догадался, что нужно делать. Неудивительно — смертельная опасность часто сказывается на сообразительности самым благоприятным образом.

Уска-паткар-банду!

Я уничтожил ещё одно «щупальце» и рванул следом. Туман, колыхнувшись, «выплюнул» в мою сторону сгусток мути, но красные полосы легко разорвали этот снаряд ещё на подлёте.

В глазах потемнело. Слишком много колдовства. Слишком мало сил.

Я тряхнул головой. Нужно идти. До ближайших деревьев осталось не больше пятнадцати метров.

«Не уходи…»

«Останься…»

«Отдохни…»

В ушах переливчато зазвенели чьи-то мелодичные голоса. Они дребезжали, накладываясь один на другой.

Соглашаться на столь заманчивые предложения я, разумеется, не собирался и пёр вперёд на подкашивающихся ногах. Применять магию рядом с туманом оказалось очень неблагодарным делом — чем ближе была белая хмарь, тем быстрее утекали последние силы.

«Ты не сможешь уйти…»

«Ты не захочешь уходить…»

«Ты не отважишься покинуть нас…»

Мои губы снова искривились в ухмылке. Смогу, захочу и отважусь. Да ещё как.

Дру-уг с Усачом уже добрались до деревьев и теперь ждали, когда я присоединюсь к ним. Краб щёлкал клешнями, убеждая меня поторопиться, а на бледном лице морфана читалось плохо скрываемое волнение. Главное, чтобы они не решили проявить ненужный героизм… Если туман повредит наш «транспорт», то шансы уйти упадут практически до нуля.

Я не забывал контролировать обстановку и заметил, как мне под ноги устремился тонкий жгут. Похоже, туман решил проверить мою внимательность. Уска-паткар-банду!

В ушах зашумело, из носа потекла кровь, а колени предательски подогнулись. Я упёрся руками в землю, оттолкнулся и сумел встать. С трудом, но сумел.

Дру-уг, спрыгнув с Усача, рванул-таки мне навстречу. Мой тощий союзник догадался, что не стоит рисковать крабом, однако сделать ещё одно умственное усилие, чтобы остаться на месте самому, он уже не смог.

Я махнул рукой, пытаясь прогнать морфана — это, конечно, не дало никакого результата. Он шёл вперёд — всё медленнее и всё неуверенней. Туман тянул из него силу через артефакты.

Я хотел крикнуть, чтобы Дру-уг избавился от своих побрякушек, однако из горла вырвался только хрип.

«Мы не забыли…»

«Мы отомстим…»

«Мы накажем…»

Интересно, когда я успел отдавить обладателям мелодичных голосов их самую больную мозоль? Вроде провёл в Гиблом лесу меньше часа, но уже обзавёлся толпой поклонников. Хотя к чем ложная скромность? Заводить друзей — это мой конёк…

— Поушли, челоувечек…

Мы столкнулись с морфаном и оперлись друг на друга. Стало чуть легче, но это уже не могло ничего изменить.

— Дурак… — прохрипел я. Белая хмарь была слишком близко. Теперь нам обоим не спастись.

Дру-уг ничего не ответил, а вот туман вдруг засиял жёлтым светом. В молочно-белой пелене зажглись сотни — нет, тысячи! — золотых глаз. Красивое зрелище — особенно в сочетании с поднимавшимся в воздух пеплом.

«Ты ответишь за него…»

«Ты будешь наказан за него…»

«Ты отдашь долг…»

Вот как… Получается, я зря решил, что уже успел где-то накосячить — оказывается, с меня хотели спросить за чьи-то чужие «заслуги». Неприятно, но взывать к справедливости бессмысленно — нас всех прикончат в любом случае. Причём прикончат не просто так, а с выдумкой.

— Не припоминаю, чтобы что-нибудь у вас занимал, — кое-как выдавил я, сплюнув кровь. — Но в любом случае, кому должен — всем прощаю…

Нам конец. С каждой секундой этот простой факт становился всё очевиднее.

В груди вспыхнул огонёк злой бесшабашной радости. Пусть нам не уйти, но сдаваться без боя я не собирался. Если всё должно закончиться здесь и сейчас, то это случится на моих условиях.

Правильные гвозди не ломаются при виде молотка…

Пальцы свело судорогой. Перед глазами заплясали символы, складывающиеся в магическую формулу. Бледную, но по-прежнему опасную.

Усач тоже видел, что ситуация повернулась не в нашу пользу. Он не выдержал и, вместо того, чтобы бежать отсюда как можно дальше, посеменил на выручку.

Что же, похоже, я несколько переоценил его умственные способности — в нашей крохотной компании появился ещё один кретин… Не отряд, а сборище героев. Даже Лэйле пришлось поучаствовать в спасении товарищей — её желания, правда, никто не спрашивал, но кого волнуют такие мелочи.

Туман выбросил очередное «щупальце». Правда, теперь он метился в цель покрупнее…

Уска-паткар-банду!

Магия легко разорвала молочную хмарь, однако ошмётки зацепили левую клешню Усача. Он даже не сразу понял, что произошло — настолько быстро хитин обратился в невесомый пепел. Однако уже через мгновение лишившийся конечности краб закружился на месте.

Этот немой «танец» передавал его боль лучше, чем самый громкий крик.

Дру-уг завопил что-то нечленораздельное и бросился на помощь питомцу.

На мои глаза опустилась кровавая пелена ярости. В груди клокотал гнев.

«Нам не нужно прощение…»

«Нам противна твоя суть…»

«Нам нужна твоя сила…»

«Мы впитаем тебя…»

«Мы не дадим тебе уйти…»

Голоса слились в один сплошной звон.

— Я не собираюсь уходить, — из глотки вырвался звериный рык. — Я собираюсь вырубить под корень ваш чёртов лес!

В мозгу вспыхнули кроваво-красные слова заклинания. Я вытянул руку и сжал ладонь в кулак — багровые полосы обхватили ствол ближайшего дерева. В воздухе повис чудовищно громкий треск, крона затряслась, сверху посыпались искры и огромные — размером с плащ-палатку — листья.

Теперь кровь текла не только из носа и рта. Теперь она сочилась даже сквозь поры кожи.

Дерево обломилось у самого основания, а затем медленно, будто бы цепляясь за своих «собратьев», рухнуло прямо в туман.

Мелодичный звон голосов превратился в грохот.

«Истинный!»

«Он поглотит нас!»

«Так же, как поглотил Первородных Отцов!»

Я уже плохо видел и ещё хуже соображал, но заметил, как в тумане проявились очертания населявших его существ. Субтильные, тонкокостные и невысокие, они походили на детей… Правда, раньше мне ни разу не встречались дети с летательными перепонками по бокам тела.

Силуэты существ дрожали и смазывались. Они боялись, хотя у меня — измождённого и почти потерявшего сознание — остались лишь жалкие крупицы энергии… Неважно — их слепой страх был сильнее здравого смысла.

Даже в таком состоянии тренированный взгляд выхватил из общей массы центральную фигуру. Над её полупрозрачной макушкой виднелось некое подобие сплетённой из листвы короны. Когда остался всего один патрон, стрелять нужно в голову…

Уска-паткар-банду.

Красные кольца сжали цель. Мгновение, и брызги слизи разлетелись по всей округе.

«Легчайшая!»

«Развеяна!»

«Навсегда!»

Я медленно завалился набок. На меня опустилась мёртвая тишина — то ли лопнули перепонки, то ли уши наглухо залило кровью.

Гибель Легчайшей стала последней каплей. Обитавшие в тумане существа бросились врассыпную. Островки белой мути замелькали между деревьями.

Пусть мне не удалось уничтожить врага, но зато я сумел обратить его в бегство. Неплохая работа. По губам скользнула улыбка — сам себя не похвалишь, никто не похвалит…

Тело наливалось болью. Каждая клетка горела нестерпимым огнём, но спасительная темнота всё никак не наступала. Сознание не желало покидать меня, позволяя «насладиться» происходящим по полной программе.

По коже будто бы провели крупной наждачкой — это Дру-уг поднял меня с земли, а затем осторожно положил на спину Усача.

Перед глазами оказалось плоское небо и кроны деревьев. Теперь они искрились как-то по-другому, словно с осуждением. Возможно, гигантам не понравилось, что я свалил одного из них… А может, это был выверт моего угасающего сознания.

Панцирь краба слегка покачивался при движении. Лоб Лэйлы упирался мне в плечо, но никаких болезненных ощущений больше не было.

Я прикрыл глаза. Нам уже приходилось засыпать вместе. Правда, тогда мы были наедине, а Лэйла не подавала признаков жизни… Впрочем, она и сейчас выглядела не самым лучшим образом, хотя, после того как туман отступил, её немного отпустило.

Лёгкая качка, полная тишина и потихоньку немеющее тело… Забытье всё никак не шло ко мне. По крайней мере, так казалось, пока я не открыл глаза.

Меня окружала темнота, но я не ослеп — просто наступила глубокая ночь. Чёрное небо сияло звёздами, неподалёку трещал жаркий костёр, а вокруг шумели деревья — самые обыкновенные, а не полыхающие искрами великаны.

Я скосил взгляд — осторожно, чтобы не привлекать ненужного внимания. Знакомое местечко… Не так давно мне уже довелось бывать здесь — именно тут состоялось наше первое «свидание» с Лэйлой.

Ни морфана, ни краба, ни самой Лэйлы рядом не было. Зато у костра сидел сутулый черноволосый паренёк, который так низко склонился над огнём, что языки пламени практически облизывали его лицо. Самое обычное и почти ничем не примечательное.

Девять человек из десяти, увидев это лицо, уже через четверть часа вряд ли смогли бы его описать, если бы не одна деталь… Нос.

Длинный, с изогнутым, смотрящим вниз кончиком, он был очень похож на клюв ворона.

Глава 9

В том, что передо мной Ворон, я не сомневался ни секунды. Пусть мы были знакомы с ним лишь заочно, но этот парнишка не мог быть никем другим. И дело даже не столько в приметном «клюве», сколько в глазах — в них отражалась властная и жестокая харизма настоящего лидера.

Человек с таким взглядом вполне мог управлять бандой головорезов. Даже несмотря на довольно молодой — лет девятнадцать-двадцать — возраст.

Я не шевелился, чтобы не выдать себя. Не потому, что чего-то опасался, нет. Просто мне требовалось время, чтобы подумать.

Ворон не собирался меня убивать, хотя имел тысячу и одну возможность сделать это любым удобным ему способом. Он хотел поговорить — ничем другим объяснить тот факт, что я всё ещё жив, было просто невозможно.

Что вообще произошло? Дру-уг каким-то чудесным образом смог вытащить меня из Гиблого леса, а потом угодил в лапы бандитского главаря, который «поблагодарил» его, прикопав в ближайшем овраге вместе с Усачом и Лэйлой? Логичное предположение, но одна деталь мешала мне принять его в качестве основной версии. Место, где мы находились, выглядело очень странно…

Здесь совершенно ничего не изменилось — всё было точно так, как я запомнил. Тюки с каким-то тряпьём валялись нетронутыми, и даже тело лысого главаря, отправленного к праотцам пугливым Бори, лежало там же, где и раньше. Этого просто не могло быть — по крайней мере, не в лесу, в котором обитают дикие звери.

Я прижал язык к нёбу и медленно втянул носом прохладный ночной воздух. Именно таким способом легче всего уловить нужный аромат. В нашем случае — характерную сладковатую вонь, появляющуюся при разложении мягких тканей.

Ничего. Пролежавший на открытом воздухе труп не издавал вообще никаких запахов.

В чём дело? Ответа у меня пока не было, а вот кое-какая мыслишка, наоборот, была… И её требовалось проверить.

Я едва заметно шевельнулся, коснувшись оружия. Оба клинка оказались на месте. Ладонь скользнула по кольчуге — прорехи, полученной на суде камня, больше не было. Пальцы наткнулись на переплетение неповреждённых металлических колец.

Неужели Ворон был настолько глуп, что не додумался разоружить меня, и настолько заботлив, что решил починить доспех, пока я валялся в отключке? Сильно сомневаюсь.

В голове закружился привычный мысленный хоровод. Я вспоминал все те путанные объяснения, которыми меня одарила Лэйла. Она говорила, что её бывший босс умел ходить по Гиблому лесу в виде бесплотного духа… Почему бы не предположить, что в этом состоянии он мог проникнуть в мой разум?

Если всё так, то я сейчас по-прежнему лежал на спине Усача и видел сон. Сон, который Ворон сконструировал в моей голове при помощи своего дара. Причём сконструировал довольно небрежно, допустив большое количество ошибок и нестыковок.

— Не дёргайся, — вдруг попросил он, оторвав взгляд от огня, — а не то проснёшься.

Ворон не только понял, что я пришёл в себя — он также догадался, что иллюзорная природа окружения для меня уже не тайна. Сообразительный паренёк.

Я последовал совету и аккуратно сел. Наши взгляды встретились. Ворон едва заметно улыбнулся.

— Ты не думай, — он говорил мягко, почти ласково, — мы не собирались долго пудрить тебе мозги — просто хотели немного разыграть… Но ты, как всегда, нарушил наши планы.

«Мы», «наши»… Почему Ворон говорил о себе во множественном числе? Он не производил впечатление высокомерного человека, возомнившего себя алмазом невиданной огранки. А значит, кроме него, здесь был кто-то ещё.

Я повёл плечами и размял шею, будто бы действительно только что проснулся, а заодно невзначай осмотрелся. Взгляд скользнул по густой темноте иллюзорного леса. Никого.

Очень странно. То ли я ошибся, и Ворон, как говорится, «словил звезду», то ли тот, кто скрывался во мраке, делал это настолько хорошо, что мне не удалось его обнаружить.

В любом случае лучше держать ухо востро.

Улыбка Ворона стала чуть шире. Экое добродушие… Искреннее и оттого куда более опасное.

Я бы предпочёл иметь дело с брызжущей ядом гадюкой, чем с таким приятным добряком. Змея убивает быстро, а подобные персонажи стараются сделать так, чтобы жертва сама молила о смерти… Стараются весьма усердно и со всё той же широкой улыбкой.

— Картошку будешь? — Ворон голыми руками вытащил из пламени небольшой обугленный кругляш. — Наесться здесь не получится, но насладиться пищей — вполне.

Я кивнул и поймал брошенную прямо мне в ладони картофелину. Горячо. Но совсем не так, как было бы в реальности.

Пробовать столь сомнительное лакомство я, конечно, не собирался. Есть пищу, полученную из рук врага — это не самое разумное решение. Даже во сне.

Картошка выглядела совершенно обычно — овально-круглый клубень с крохотными подгоревшими глазками. Одна беда — такой картошки в этом мире просто не было. Здешний ближайший аналог внешним видом больше походил на банан, а внутри имел тонкие фиолетовые прожилки.

— Кушай, не стесняйся! — Ворон качнул головой, предлагая насладиться угощением. Сам он достал из огня ещё одну картофелину и целиком забросил её в рот. — Вкусно! Соли только не хватает… Соли и небольшой капельки яда.

Ворон подмигнул, решив, что я опасаюсь отравления.

— Здесь невозможно умереть, — добавил он. — Поэтому не волнуйся — худшее, что с тобой может случиться, это пробуждение.

Я снова кивнул, показывая, что принял информацию к сведению. А вот насколько данной информации можно доверять, покажет только время.

— Ты в своём репертуаре, Феликс, — хохотнул Ворон, отряхнув испачканные золой пальцы. — Никогда не расслабляешься, да?

Он произнёс эти слова таким тоном, словно знал меня очень давно.

Я пожал плечами, невозмутимо — почти отрешённо — глядя на собеседника. Однако, несмотря на внешнее спокойствие, в голове бурлили бешеные потоки информации. Факты, цепляясь друг за друга, постепенно складывались в единую картину.

Воспоминания кружились калейдоскопом. Перед глазами мелькали события прошлого, а в ушах звенели обрывки произнесённых когда-то фраз.

«Ты подходишь лучше других…»

Африка. Ночь. Чёткие тени, будто бы нарисованные углём.

«Не стоило соглашаться на сомнительные магические ритуалы…», «Шаман заставил нити времени вздрогнуть…», «Ритуал закончен…»

Африканский шаман, из-за которого Сапфироглазый обратил на меня внимание, поставил магическую метку ещё на трёх оперативников. И только один из них был мёртв — я убил его своими собственными руками.

Мерцающий свет стробоскопа. Ручка-шприц с ядом. Распластанное на танцполе тело. И последние слова умирающего : «Обманул шаман, да?»

— У тебя, наверное, много вопросов, да? — Ворон развалился поудобнее. Пламя костра освещало половину его лица.

Мой собеседник чувствовал себя хозяином положения. Он владел информацией, а я, по его мнению, был слепее новорождённого котёнка.

— Вопрос только один… — негромко произнёс я.

— Ну давай, не томи! — Ворон поёрзал от нетерпения. — Мы ведь ждём.

Я криво усмехнулся, вытащил из памяти уже ставший привычным образ и спросил:

— Теперь ты веришь шаману?

Темноту разрезали яркие неоновые вспышки, а прямо рядом с костром сгустилась тень, бьющаяся в предсмертных конвульсиях. Небольшую полянку накрыло волной страха.

Ворон вскочил как ошпаренный. От былой вальяжности не осталось даже следа. Он тяжело дышал и смотрел на собственное умирающее тело как кролик на удава — завороженно, с нескрываемым ужасом.

Если у меня и были какие-то сомнения по поводу того, кто находится передо мной, то сейчас, после этого взгляда, они развеялись без остатка.

— Теперь верю… — осипшим голосом ответил Ворон.

Ему явно было не по себе, однако уже через секунду он взял чувства под контроль и с хриплым смешком произнёс:

— Не зря Сан Саныч всегда тебя выделял, Феликс… На чём мы прокололись? На картошке, да?

Я кивнул.

— Приятно, что ты не забыл нас, — Ворон сверлил взглядом сотканный из теней труп. — Мы тоже о тебе частенько думали…

Несмотря на всё тот же дружелюбный тон, в его словах слышалась скрытая угроза. Потому догадаться, что это были за мысли, не составляло никакого труда.

— Мы больше не держим против тебя зла, Феликс, — продолжил Ворон. Моё воспоминание о его смерти, наконец, развеялось, и он вздохнул с облегчением. — Всё, что случилось… Уже случилось. А раз так, то пусть прошлое останется в прошлом. И здесь, в этом дивном новом мире, ничего не помешает нам начать дружбу с чистого листа.

Ложь. Ворон и на Земле был той ещё паскудой. Сильно сомневаюсь, что смерть каким-то невероятным образом улучшила его характер, превратив мстительную тварь в образец христианского всепрощения.

— Ты поэтому приказал своим головорезам схватить меня? — спросил я. — Потому что хотел предложить дружбу?

— Ну а чего? — хмыкнул Ворон. — Воспринимай это как приключение, которое должно было стать фундаментом наших новых отношений.

— Согласен. Нападение, похищение и следующие за всем эти великолепием пытки наверняка сблизили бы нас как ничто другое.

— Знаешь в чём твоя главная проблема, Феликс? — Ворон взял небольшую паузу, а затем заразительно рассмеялся и продолжил: — Ты слишком драматизируешь! Ну какие пытки? Мы не собирались причинять тебе боль… Ведь ты бы не стал упрямиться и сделал то, что нам нужно, да?

— Возможно, — я пожал плечами. — Всё зависит от того, о чём ты хотел меня попросить.

Я специально сделал акцент на последнем слове — это должно было зацепить моего собеседника. Он и раньше просить не любил, а уж теперь, встав во главе собственной армии, и подавно.

Лёгкий укол достиг цели. Ворон поморщился. Это хорошо — чем сильнее смогу его «раскачать», тем больше информации удастся получить.

Однако действовать нужно очень аккуратно. Мой бывший коллега владел всеми теми же приёмам, что и я сам.

— Неважно, Феликс, — сквозь дружелюбный тон Ворона прорвалась капелька яда. — Не бери в голову. Теперь ты бесполезен, и значит, больше нам не нужен.

Он хотел поддеть меня, но вместо этого выдал довольно важные сведения. Я быстро «качал» ситуацию.

«Теперь ты бесполезен». Почему? Что со мной случилось за этот, в общем-то, недолгий срок? Событий, безусловно, было много, но главное — это, разумеется, свидание с Сапфироглазым.

Вопрос лишь в том, как встреча с божеством могла повлиять на мою «нужность» для Ворона. И пока я видел только один ответ: после разговора с Сапфироглазым у меня начисто пропала нездоровая тяга к зёрнам ликвера.

— Да… — осторожно произнёс я. — Я больше их не чувствую.

Маленький «вброс», чтобы оценить реакцию собеседника и проверить свои догадки.

Ворон улыбнулся. Я использовал очень простой приём, и он, разумеется, сразу всё понял. Впрочем, это не имело значения — его взгляд был красноречивей любых слов.

Я оказался прав. Ворон знал о Сапфироглазом и хотел с моей помощью найти какое-то зерно… Какое-то зерно или сразу целую жилу.

— Нам нужно было навестить тебя раньше, — сказал он. — До того, как котик поймал тебя своими лапками…

Ворон вдруг замолчал и потёр глаза — так, словно неожиданно захотел спать. Затем он на мгновение завис, будто бы прислушиваясь к кому-то, а потом продолжил как ни в чём не бывало:

— Ну что скажешь, Феликс? Подписался завалить кошака, да?

Я не собирался отвечать, но ответа и не требовалось. Ворон дёрнул головой, словно отстраняясь от кого-то, и протараторил:

— Хотя знаешь что? Ничего не говори! Раз ты здесь, а не висишь в пустоте за пределами бытия в компании милого котика, то, стало быть, ты согласился на его предложение…

Мой собеседник вёл себя странно. Казалось, что кто-то отвлекал его, шептал на ухо, не давая сосредоточиться. Всё это походило на проявление психического расстройства, но раньше Ворон никаких проблем с головой не имел. Будь иначе, его ни за что не приняли бы на службу в Управление.

Тогда в чём дело? Он «подцепил» шизу уже после того, как оказался в этом мире? Или все странности как-то связаны с его даром? Ответов у меня, к сожалению, пока не было.

— Ну чего молчишь? Не молчи! — совершенно непоследовательно заявил Ворон, который буквально секунду назад хотел ровно противоположного.

Я пожал плечами — так, чтобы нельзя было однозначно понять, входило ли убийство Сапфироглазого в мои планы.

Однако Ворон придал этому жесту тот смысл, который хотел.

— Всё как всегда Феликс, — поморщился он. — Нашёлся начальник, который сказал тебе фас, и вот ты уже мчишь вперёд, высунув язык, чтобы выполнить приказ…

Ворон снова замолчал, будто бы потеряв мысль. Очередная странность. В прошлом он не отличался подобной забывчивостью. Да и до Альцгеймера дожить у него не получилось…

— Но ты не таков, — я подсказал подвисшему Ворону следующую фразу.

— Я не таков, — согласился он. — Я всегда плыву против течения, и ты это знаешь.

Какой незамутнённый юношеский нонконформизм. Можно было подумать, что это следствие пребывания в молодом теле, но нет — Ворон и раньше был таким же. Даже обзаведясь сединой на висках, он не сумел постичь одну простую мысль: не стоит плыть ни по течению, ни против него — плыть стоит туда, куда тебе нужно.

— Ты только не утони, — негромко произнёс я. — А то в прошлый раз твой заплыв оборвался на самом интересном месте.

— Раз ты здесь, — хмыкнул Ворон, — значит, тебе тоже не удалось долго продержаться на плаву.

— Не удалось, — я кивнул, — за мной прислали команду из четверых «пловцов».

— Вот как? Солидно! И что с ними стало?

— Они пошли на дно вместе со мной.

Ворон снова поморщился после этих слов. Ему не понравилось, что я забрал убийц с собой. В отличие от него.

— Теперь мы не утонем… — он тряхнул головой. — Ты больше не сможешь подобраться к нам со спины… Ведь теперь нас двое…

Я внимательно наблюдал за Вороном. Его глаза, в отличие от глаз той же Лэйлы, выглядели совершенно нормально. Ни безумного блеска, ни бессознательной пустоты — ничего такого. Но вот поведение… Поведение было, мягко скажем, весьма специфическим.

Неужели он всё-таки сошёл с ума? Будь мы на Земле, то никаких сомнений у меня бы не осталось. Но здесь, в мире магии, всякое могло случиться.

Ворон пошатнулся и чуть не упал в костёр.

— Не волнуйся, — устало попросил он, хотя я не проявлял никакого волнения. — Это просто слабость… Ты уже дважды напомнил нам о смерти, а здесь такие воспоминания быстро вытягивают из нас силы. Бродить по чужим снам, знаешь ли, и так непросто… Поэтому ты уж прости нас за эту небольшую вялость.

Ворон покачивался как лист на ветру. Он расставил руки в стороны, будто бы пытаясь упереться в невидимые стены.

— Прощаю, — сразу сказал я, незаметно вытянув из ножен чёрный кинжал. Сон-не сон, а без оружия рядом с этим товарищем мне было как-то неуютно.

— Ты удивительно великодушен, — по губам Ворона скользнула тень улыбки.

— Есть за мной такой грешок, — я кивнул, а затем добавил, внимательно глядя в глаза собеседника: — Хорошо, что ты теперь не один — вдвоём любой груз тянуть легче.

— Ты даже не представляешь насколько…

Только Ворон произнёс эти слова, как его ноги окончательно ослабли, и он почти рухнул в костёр. Почти, потому что буквально за долю секунды до падения из темноты «проявился» двойник — копия Ворона, его «негатив» — который осторожно подхватил «оригинал» под руки.

Подхватил и помог опуститься на землю.

— Кто это? — совершенно спокойно — так, словно меня ничего не удивило — спросил я.

Однако пальцы покрепче сжали рукоять кинжала, а перед глазами заблестели магические символы заклинания. Пусть Ворон утверждал, что здесь невозможно умереть, но доверять его словам я не собирался.

— Это он… Это я… Это мы… — Ворон постарался внести капельку ясности, но у него не очень-то получилось.

«Копия» расположилась позади «оригинала» и уставилась на меня. Если у Ворона глаза были тёмно-карими, почти чёрными, то его двойник смотрел на мир идеально белыми зрачками, вокруг которых клубилась тьма. Жутковатое зрелище.

— Понимаешь, Феликс, не всем повезло так, как тебе… — Ворон говорил, а двойник беззвучно шевелил губами, повторяя его слова.

— Думаешь, мне повезло? — удивился я.

Трудно говорить об удаче, когда проблемы сыплются как из Рога Изобилия. Причём проблемы такие, что залюбуешься — одна «краше» другой. И всё прямиком мне на голову.

— Очень повезло. Тебе досталась пустая оболочка. А вот нам, — Ворон запнулся, — а вот мне пришлось познакомиться с хозяином тела поближе…

— И как прошло знакомство?

— Не очень, — Ворон оскалился. С каждым мгновением он говорил всё увереннее. Видимо, присутствие двойника, так сказать, во плоти, придавало ему бодрости. — Мы не сошлись темпераментами, повздорили и перешли к силовому решению вопроса…

— И ты, как я понимаю, одержал верх.

— Почти. Видишь ли, в схватке с самим собой может победить только некто третий… И нам пришлось его создать.

Ворон на мгновение замолчал, а я подумал, что мне действительно повезло. Повезло, потому что не пришлось биться с ни в чём не повинным подростком за обладание его телом.

— Мы слились, превратились в неделимое целое, стали партнёрами, — продолжил Ворон. — И объединили силы.

— Стали партнёрами, говоришь? — задумчиво спросил я. — Тогда почему я разговариваю только с тобой?

— Потому что партнёрство не обязано быть равноправным, — усмехнулся Ворон. — В любом дуэте кто-то исполняет главную партию, а кто-то трудится на подпевке.

Он взмахнул рукой. «Копия» вышла вперёд и, повинуясь воле «оригинала», пустилась в пляс. Резкие, рубленые движения быстро сменялись тягучими и плавными покачиваниями. Этот завораживающий танец выглядел пугающе сюрреалистично. Особенно посреди тишины, приправленной лишь треском костра.

— У тебя очень странные представления о партнёрстве, — я подвёл короткий итог увиденному.

— Уж какие есть, — Ворон быстро посмотрел на свою «копию», а затем вдруг сказал: — Знаешь что? Мы, пожалуй, пойдём. Картошка кончилась, ты оказался бесполезен для нас, поэтому задерживаться не имеет смысла…

— Ты пришёл сюда, чтобы картошки поесть? — с усмешкой спросил я.

— Нет, — Ворон улыбнулся в ответ. — Мы просто гуляли неподалёку, когда Белки донесли до нас, что какой-то негодяй выкорчевал одного из стражей… Ну а мы, конечно, не могли пройти мимо и сразу отправились посмотреть на того, кто сумел совершить столь чудовищное злодеяние.

Похоже, «Белками» Ворон называл тех существ, которые обитали в тумане. А стражи — это гигантские деревья. Интересно, кого они защищают? Гиблый лес от людей, или людей от Гиблого леса?

— И тут ты нашёл меня и, разумеется, решил поздороваться… — уточнил я.

— Разумеется! Как же не навестить старого приятеля? К тому же, мы хотели пожелать тебе счастливой прогулки по Гиблому лесу — насладись последним путешествием, Феликс, оно вряд ли продлится долго.

— Значит помогать старому приятелю ты не собираешься? — спросил я, хотя заранее знал ответ.

Ворон пришёл поглумиться над своим убийцей. Он хотел поиздеваться, внушив ложную надежду, что мне удалось выбраться из Гиблого леса, а потом растоптать эту надежду кованными сапогами. Однако всё с самого начала пошло как-то не так, и теперь Ворон решил сменить тактику.

Теперь он собирался показать, что мне без него никак не обойтись.

— Извини, у нас на это нет времени, — с фальшивым сожалением в голосе произнёс Ворон. — Нужно забрать кое-какую вещицу у одного оборзевшего пенсионера, возомнившего себя не пойми кем… Он слегка подзадержался на этом свете и слишком сильно поверил в себя, а значит, нам пора избавить здешний пенсионный фонд от лишнего рта…

Ворон звонко рассмеялся.

Нужная ему вещица — это, видимо, книга Фруас Суара, а оборзевший пенсионер — Король нищих. Похоже, мой бывший коллега ещё не знал, что Их Подземное Величество лишилось и книги, и своей седой головы.

— В общем, дел невпроворот! — продолжил Ворон. — Поэтому ариведерчи, пишите письма мелким почерком и если будете проходить мимо — проходите!

Он отвесил шутовской поклон, легко поднявшись на ноги. Ему явно полегчало, после «проявления» двойника.

— Не смею тебя задерживать, — спокойно попрощался я.

— Да? — Ворон удивился. Всё снова шло не по его плану. — Даже не попробуешь нас разжалобить? Мы ведь знаем, как выбраться из Гиблого Леса…

— Конечно, знаешь, — я не стал брать Ворона «на слабо», подвергая сомнению его слова. Столь дешёвый приём просто не сработает, а раз так, то глупо тратить время на ерунду.

— Тогда почему ты не пробуешь нас остановить? — с искренним интересом спросил Ворон. — Надоело жить? Учти, Гиблый лес рано или поздно сломает любого… Даже тебя.

— Я постараюсь не доводить до этого. Погуляю немного, подышу свежим воздухом, полюбуюсь здешними видами и подожду, пока ты снова вернёшься ко мне.

— Мы не собираемся возвращаться, — фыркнул Ворон.

Он говорил очень уверенно, но я знал — моё поведение не соответствовало его ожиданиям. И это смущало Ворона.

— Соберётесь, — спокойно сказал я. — Ещё не вечер.

— Почему ты так решил? Тебе больше нечего нам предложить…

— Ошибаешься, — негромко произнёс я, а затем коротко бросил: — Сядь.

Ворон, не ожидавший приказа, послушно опустился на корточки. Интереса в его глазах стало только больше. Двойник в точности повторил его действия.

— Король нищих мёртв, — произнёс я, — его люди разгромлены, а книга, которая тебе нужна, у меня.

Глаза Ворона увеличивались с каждым моим словом. А улыбка становилась всё шире.

— Ты не разочаровал нас, Феликс! — он с совершенно искренним восхищением похлопал в ладоши. — Только один моментик нас немного беспокоит… Откуда нам знать, что ты не врёшь?

— Ниоткуда, — я пожал плечами. — Ты можешь отправиться под Древние своды, найти безголовый труп Короля и тогда убедишься в моих словах. А можешь, просто поверить мне, сэкономив кучу времени.

Ворон и его жутковатая «копия» несколько долгих секунд изучали меня, а затем вынесли свой вердикт:

— Ты не врёшь.

— Правду говорить легко и приятно, — усмехнулся я.

— Наши условия, — отрывисто произнёс Ворон, — мы рассказываем тебе, как выйти из леса, а ты делаешь всё, чтобы книга оказалась у нас. Как тебе такой уговор, Феликс?

Ворон чеканил каждое слово. Всё его шутовство тут же ушло, как только разговор коснулся по-настоящему серьёзных вещей.

— Никак, — ответил я.

— Твои условия?

— Хочу присоединиться к тебе… Но как равный, а не как очередной «партнёр», — я кивком указал на «копию», сидевшую слегка позади «оригинала».

— Вот как? — Ворон нахмурился. — А мы слышали, что ты собирался истребить нас и всех наших людей…

— Граф вил Кьер поручил мне разделаться с бандитами, — произнёс я. — И разрешил набирать бойцов к себе в отряд. Так что ты и твои люди очень легко можете сменить статус — у меня есть все необходимые полномочия. Ну а бандиты… Бандитами станут те, кто не захочет с нами сотрудничать.

— А как же Хольд? Тебе ведь обещали его в качестве награды? — Ворон проявил удивительную осведомлённость о моих договорённостях с графом.

— А что с ним? — спросил я.

— Мы хотим его убить!

— Да на здоровье.

— Ты был готов пойти на многое ради этого старика… — Ворон с подозрением прищурился. — А теперь хочешь отдать его нам на растерзание?

— Не хочу, — я качнул головой, — но Хольд был нужен мне только как источник информации. А теперь… Теперь у меня есть ты.

Ворон задумчиво хмыкнул. Судя по лицу, мой аргумент показался ему весьма убедительным.

— Кроме старика, нам нужны девочки, — произнёс он через секунду.

— Не вопрос. Я договорюсь, и тебе сделают хорошую скидку в «Нежной розе».

Ворон заразительно расхохотался. Двойник беззвучно смеялся вместе с ним.

— Мы говорили о твоих сёстрах, — через пару секунд пояснил Ворон.

— Ты что-то путаешь, — хмуро ответил я. — У меня была только одна сестра, и она умерла в другом мире… Умерла очень много лет назад.

— А как же Эльза и Тори? — Ворон пристально смотрел мне в глаза, отслеживая реакцию.

— Никак. Они мне никто.

— Врёшь, — бросил Ворон.

— Нет, — я покачал головой. — Ничего против девчат не имею, но что меня с ними связывает? Я и видел-то их всего несколько дней.

— И ты не будешь возражать, если мы прикончим их вместе со стариком?

— Зачем? — я не отводил взгляда.

— Так нужно, поверь, — Ворон тяжело вздохнул. Он хотел показать, что необходимость убивать детей не нравилась ему самому. — Узнаешь позже… Если мы, конечно, сработаемся.

Я молча выждал несколько секунд, а затем нехотя произнёс:

— Я не желаю смерти Эльзе и Тори. Но если ты считаешь, что они должны умереть, мешать не стану — развлекайся.

— Мешать не станешь, но и помогать не будешь?

— А тебе действительно нужна моя помощь, чтобы справиться с двумя девчонками? — ответил я вопросом на вопрос.

Ворон усмехнулся, кивнул, соглашаясь с разумностью моих слов, а затем подытожил:

— Значит, убьём всех, кто нам мешает, и будем рулить вместе?

— Лучше есть торт вдвоём, чем хлебать дерьмо поодиночке, — ответил я.

— Разумно, — Ворон ещё раз кивнул. — Мы согласны.

Казалось, что он говорил абсолютно искренно, но поверить его словам мог лишь законченный идиот. На самой верхушке пищевой цепи всегда находится только один человек, и Ворон не хуже меня знал об этом.

Как говорил мой знакомый коммерсант, добившийся серьёзных успехов в бизнесе, «на двоих можно порвать пятьсот тысяч — миллион на двоих уже никак не половинится».

А в нашем случае речь шла о власти — её делить куда труднее денег.

Разумеется, моё предложение было всего лишь спектаклем. Я хорошо знал Ворона, а Ворон думал, что хорошо знает меня. Он всегда считал всех окружающих тупыми исполнителям, и моя готовность спрятаться под его крылышком прекрасно вписывалась в эту картину.

Ворон должен был поверить, что он на шаг впереди меня. Только так его можно было заставить играть относительно честно. Хотя бы поначалу.

А вот Эльзе и Тори оставаться у Дарена больше нельзя. Не знаю, почему Ворон хотел их прикончить — раньше он не проявлял склонность к убийству детей. Но, как только выберусь из Гиблого леса, девчонок нужно сразу забирать в город. Кузнец не сможет их защитить, а вот к Висельнику бандиты сунутся очень вряд ли.

— Ты знаешь, что такое пробой? — деловито спросил Ворон.

Как только договорённость была достигнута, он сразу перешёл к сути.

Я отрицательно покачал головой.

В нашу первую встречу Лэйла проболталась, что некий пробой должен произойти через десять дней после того, как люди из вольных баронств доставят призму. Но говорить об этом не стоило. Сейчас лучше прикинуться валенком — так можно узнать больше деталей.

— Да ладно? Неужели ты не вытянул из нашей драгоценной Лэйлушки информацию об этом интереснейшем явлении? — с ехидной издёвкой спросил Ворон. — Не успел? Или наша девочка оказалась крепка аки кремень?

Судя по его тону, Лэйла не знала о пробое ровным счётом ничего. Кроме названия и предполагаемой даты, само собой.

Впрочем, ничего удивительного, мы с Вороном заканчивали одни «университеты», и там хорошо объясняли, что чем меньше важной информации у окружающих тебя людей, тем лучше. Так они не смогут разболтать врагу общие секреты — ни по глупости, ни после пыток.

— Ты собираешься обсуждать Лэйлу? — подбавив стали в голос, спросил я. — Если так, то, извини, она мне не очень интересна… Я хочу знать, как выбраться из Гиблого леса — это всё, что меня сейчас волнует.

— Ни капли ты не изменился, Феликс, — хмыкнул Ворон. — Вот ни капли! Сначала дело, а потом болтовня, да? Ну, тогда слушай…

Он вытащил их костра тлеющую веточку и начертил на земле большой овал.

— Это Гиблый лес… Удивительнейшая штуковина…

В голосе Ворона слышалось неприкрытое восхищение.

— Говорить о том, как Лес появился и стоило ли это той жертвы, которую принесли Белки, мы сегодня не будем… Сейчас для нас главное, что никому, чей дар не проклят печатью, не удаётся покинуть Лес по своему желанию… Хотя ты уже и сам наверняка это знаешь.

Я кивнул.

Разум фиксировал все важные детали. «Белки» — это айнуры? Очень похоже на то. А их жертва — это заточение в тумане? Вполне возможно.

Ещё я обратил внимание, что Ворон считал печать не спасением для дикого мага, а проклятием. Интересный момент.

— А вот теперь поговорим о том, чего ты не знаешь… — Ворон поставил в центре овала точку. — Это сердце леса. Изредка, с разной периодичностью, там происходит выброс энергии, которая усыпляет стражей…

— Пробой, — произнёс я, когда Ворон замолчал.

— Пробой, — согласился он. — Стражи спят недолго — всего пару часов, но этого времени хватит, чтобы уйти из Гиблого леса.

— Когда будет следующий? — сразу спросил я.

— Примерно через двенадцать дней, — без запинки ответил Ворон.

Я прикинул, сколько могло длиться моё подземное приключение, и получалось, что Лэйла называла тот же срок. Неприятно. Мне очень не хотелось блуждать по столь «гостеприимному» местечку почти две недели… Это время можно было потратить с куда большей пользой.

— Другого способа нет? — спросил я.

— А что такое? — Ворон усмехнулся. — Не хочешь устроить себе небольшой отпуск?

Я покачал головой.

— И правильно! Не время сейчас отдыхать… К тому же никому не выжить в Гиблом лесу так долго. За двенадцать дней обязательно найдётся тот, кто прикончит и тебя, и всю твою шайку… Но, благо, есть ещё два способа, с помощью которых можно уйти отсюда.

Двойник вдруг встал с корточек. Это было первое действие, которое он совершил сам, а не повторяя за «оригиналом» или повинуясь его приказу.

Во-первых, — Ворон недовольно взглянул на свою «копию», — можно умереть, и тогда Лес отпустит тебя… Но нам почему-то кажется, что ты вряд ли согласишься на такой вариант.

Двойник беззвучно рассмеялся. Из его жутких глаз полились крупные чёрные слёзы.

Ворон нахмурился и медленно свёл ладони — так, словно комкал лист толстой бумаги. Силуэт двойника подёрнулся дымкой, а уже через мгновение от его будто бы вырезанной из негативной фотоплёнки фигуры не осталось и следа.

— Нас стало слишком много, — пояснил Ворон, заметив мой взгляд.

Я кивнул — мол, меня это не касается. А сам сделал жирную зарубку в памяти. Похоже, «партнёрские» отношения между Вороном и настоящим владельцем тела совсем не такие безоблачные…

— Второй способ, — негромко напомнил я.

— Да, второй способ… — повторил подвисший в очередной раз Ворон. — Второй способ заключается в том, чтобы не ждать у моря погоды и устроить пробой самому. Очень короткий — всего на полминуты… Но этого времени тебе вполне хватит, если будешь стоять в подходящем месте.

— И как мне устроить этот рукотворный пробой?

— Очень просто, — хмыкнул Ворон. — Нужно всего лишь убить Дикого мага — чем ближе к барьеру, тем лучше… И вот тут мы уже могли бы прощаться с нашей дорогой Лэйлушкой, но есть одна загвоздка — жертва должна находиться с другой стороны барьера. К сожалению, эту дверь можно открыть только снаружи.

Ворон замолчал, пристально глядя на меня. Не думаю, что он врал — в этом не было никакого смысла. Пока книга в моих руках, Ворон действительно заинтересован в том, чтобы я выбрался из леса как можно быстрее.

— Как мне выйти в нужное место? — спросил я.

Мне очень не хотел зависеть от Ворона, но другого варианта, похоже, не было.

— Это не так сложно, — он широко улыбнулся, — Главное, нужно не забывать о первом и единственном правиле Гиблоголеса…

— И что это за правило?

— Не верь Гиблому лесу — он будет путать тебя изо всех сил. Следи за крабом — в нём нет ни капли магии, и он выведет тебя к опушке…

Затем он набросал на земле небольшую схему прохода — от одного ориентира к другому. Действительно, ничего сложного. Если поторопиться, то можно управиться часов за пять-семь.

— Наши люди будут ждать тебя на месте через двенадцать часов. Сам понимаешь, нам потребуется кое-какое время для подготовки… А теперь, — Ворон вдруг улыбнулся, — теперь просыпайся, наш старый враг. Просыпайся… И постарайся выжить — нас ждут великие дела!

Он взмахнул рукой, растворяясь в темноте, а я открыл глаза. На этот раз по-настоящему.

На меня навалилось плоское небо, кожу слегка закололо — так, словно на неё упали искры с ближайших деревьев, а по ушам ударил неприятный, едва уловимый гул.

Я не сразу понял, что это за звук, но уже через пару секунд до меня дошло.

Где-то внизу, глубоко под землёй, медленно билось чьё-то огромное сердце.

Глава 10

В голове гудел целый рой из мыслей. Нужно было многое обдумать, но Гиблый лес не собирался давать мне передышку. Я чувствовал, как подземное сердце стучит всё сильнее — даже деревья, кажется, стали подрагивать в такт этому стуку.

Что же, как всегда — с корабля на бал…

Взгляд быстро скользнул по окрестностям, выхватывая важные детали. Между искрящихся стволов валялись целые кучи опавшей листвы. А рядом с ними были живописно разбросаны мёртвые туши каких-то огромных птиц, с непропорционально большими телами, украшенными разноцветными перьями.

Длинные узловатые ноги, острые когти и вытянутые клювы прекрасно дополняли образ. Готов поспорить, даже самый отчаянный орнитолог вряд ли захотел бы познакомиться с этими пташками поближе.

Птицы, разумеется, умерли вовсе не от старости. Часть из них была обезглавлена, часть перекушена пополам, а некоторые могли похвастаться аккуратными отверстиями, оставленными трезубцами Дру-уга. Похоже, ребята не скучали, пока я спал.

Моего пробуждения никто не заметил: Дру-уг, успевший нацепить новый шипастый доспех, смотрел в одну сторону, а Усач — в другую. Обмотанная цепью Лэйла валялась у ног морфана и негромко ругалась, уткнувшись лицом в траву.

Все трое то ли не ощущали исходящий из-под земли стук, то ли не придавали ему значения. Очень зря, если верить Хольду.

— Сними цепь, дылда! — прошипела Лэйла. — Если снова нападут, то я смогу помочь!

— Не сниму, существоу. Челоувечек не разрешал оусвоубоуждать тебя.

— Мне выклевали глаз!

— Ничегоу страшноугоу, — рассудительно заметил Дру-уг. — У тебя быстроу вырастет ноувый.

— Тва-а-а-а-арь…

И морфан, и девушка говорили негромко — почти шёпотом. Видимо, шум мог привлечь ненужное внимание и незваных гостей.

Я слушал разговор, а сам быстро соображал, что делать дальше. Нужно уходить — это понятно. Вопрос только в том, в какую именно сторону? Можно, конечно, рвануть куда глаза глядят, но это не самый разумный вариант.

Ни одного из тех ориентиров, которые упоминал Ворон, видно не было, а локализовать эпицентр стука не получалось — он шёл будто бы сразу отовсюду. Если не угадать с направлением, то слишком велик риск приблизиться к опасности, а не убежать от неё.

— Куда пойдём дальше, дылда? — Лэйлу волновал тот же вопрос, что и меня.

— Никуда, — ответил Дру-уг. — Поука челоувечек не проуснётся.

— Твой «челоувечек», — Лэйла передразнила морфана, — не проснётся никогда! Это Гиблый лес, дылда… Здесь засыпают навсегда!

— Не дождёшься, — негромко произнёс я.

Произнёс и сел, свесив ноги с крабьего панциря. На то, чтобы справиться с небольшим головокружением, понадобилось всего мгновение, а затем — кроткий прыжок на землю. Ступни утонули в невысокой, но очень густой фиолетовой траве.

Моё неожиданное пробуждение почему-то не вызвало бурю оваций и шквал восторженных воплей. Более того, наш маленький коллектив встретил очнувшегося товарища с напрягающей настороженностью.

— Челоувечек! — выдохнул через секунду Дру-уг. — Существоу гоувоурилоу, чтоу ты не проуснёшься, ноу мы с Усачоум не поуверили существу!

Краб поддержал хозяина, едва слышно щёлкнув единственной оставшейся клешнёй. А вот Лэйла кое-как оторвала голову от земли и уставилась на меня, прищурившись одним глазом. Вместо второго, зияла кровавая рана.

— Это ты, маленький? — с хрипотцой спросила она. В голосе слышалась странная подозрительность.

— Уходим, — коротко бросил я, вместо ответа на вопрос. Мне очень не хотелось тратить драгоценное время на пустую болтовню.

Дру-уг сразу шагнул ближе с явным намерением оседлать Усача, однако его остановило яростное шипение Лэйлы.

— Стой, где стоишь, дылда! Что я тебе говорила⁇ После сна в голове у нашего малыша мог завестись паразит… Ставлю свою печень против куриного потрошка — это не наш Феликс! Подойдёшь ближе, и он вопьётся тебе в глотку!

Несмотря на чудовищную рану, сейчас девушка выглядела куда лучше, чем раньше: бледность ушла, на щеках появился здоровый румянец, а единственный глаз задорно блестел из-под чёлки. Видимо, ей удалось-таки привыкнуть к давлению Гиблого леса.

Морфан замер на месте. На его лице появилось опасливое выражение. Усач, который тоже всё слышал, осторожно отполз от меня на пару метров.

Отлично. Только бунта на корабле мне и не хватало для полного счастья. В «острых» ситуациях любой разлад в отряде мог привести к весьма печальным последствиям. И значит, недоверие нужно давить в самом зародыше.

— Чувствуете стук? — негромко спросил я.

Дру-уг удивлённо кивнул, Усач тихонько щёлкнул клешнёй, а Лэйла лишь округлила единственный глаз. Похоже, они не ощущали исходящую из-под земли вибрацию, пока не услышали о ней от меня.

— Стук становится всё громче, — продолжил я. — Не знаю, что произойдёт, когда он достигнет пика, но уверен, в это момент нам лучше быть как можно дальше отсюда.

Мои слова были встречены молчаливым согласием. Ничего удивительного — только законченный идиот стал бы спорить с очевидным.

— Поэтому у нас, — я выделил это слово, — нет времени на болтовню… А у меня нет никакого желания что-то кому-то доказывать.

Я перевёл взгляд на Лэйлу:

— И если ты собираешься нам мешать, то Усач прямо сейчас откусит твою симпатичную голову, и у тебя появится возможность рассказать о своих подозрениях его утробе. А мы… Мы уйдём отсюда, пока не стало слишком поздно.

Технология простая до примитивности. Сначала обозначить общую для всех проблему, а затем отделить зачинщика от коллектива, противопоставив его интерес интересам всех остальных.

Усач щёлкнул клешнёй и придвинулся ближе. Перспектива полакомиться Лэйлиной головой добавила мне очков в его глазах.

— Этоу челоувечек, — Дру-уг тоже заметно расслабился. — Существоу оупять хоутелоу нас оубмануть.

— Да, дылда, — Лэйла сверкнула глазом. — Теперь я его тоже узнала…

Подозрения девушки не вызвали у меня особого беспокойства — для него просто не было повода. Я не испытывал никаких странных ощущений, не слышал чужих голосов и не чувствовал непреодолимого желания во что бы то ни стало вцепиться кому-нибудь в горло или сотворить какую-нибудь другую глупость.

В общем, никаких признаков того, что в моём мозгу появились новые обитатели. Либо опасения Лэйлы не имели под собой реальных оснований, либо Ворон своим визитом защитил меня от пагубного воздействия Гиблого леса.

Правда, спать здесь в любом случае больше не стоило. Нужно соблюдать ментальную гигиену — не предусмотренные конструкцией паразиты мне в голове ни к чему. Там и своих собственных тараканов более чем достаточно.

— Если вопросов ко мне больше нет, — я быстро обвёл взглядом всех присутствующих, — то пора выдвигаться.

Дру-уг кивнул, одним ловким движением прицепил оба трезубца к кирасе и склонился над Лэйлой. Он собирался забросить скованную по рукам и ногам девушку на панцирь Усача.

— Не нужно, — я остановил морфана.

— Почему это? — с подозрением и лёгким испугом спросила Лэйла. — Хочешь оставить меня здесь, маленький мой???

Дру-уг задавать лишних вопросов не стал. Он просто кивнул, а затем легко, прямо с места, запрыгнул на краба и уселся поудобнее, настороженно поглядывая по сторонам.

— Идея неплохая, — я склонился над девушкой. — Но нет…

Пальцы скользнули по звеньям цепи, и уже через мгновение Лэйла растянулась на земле — удивлённая и свободная.

— Почему? — сразу спросила она, потирая затёкшие запястья.

— Не хочу, чтобы птички выклевали тебе второй глаз, — ответил я, наматывая цепь на предплечье.

Разумеется, на самом деле меня мало волновали Лэйлины проблемы со зрением. Просто её помощь могла мне пригодиться в самом ближайшем будущем… А раз так, то стоило наладить отношения с девушкой. И освобождение от цепи должно было стать неплохим началом нашей «дружбы».

Через пару секунд Лэйла, которая всё ещё недоверчиво поглядывала на меня, разместилась на панцире Усача. Дру-уг поджал губы — ему явно не понравилось такое соседство.

— Куда править, челоувечек? — спросил он, делая вид, что рядом с ним никого нет.

— А это нужно спрашивать не у меня… — негромко ответил я, подойдя к морде Усача.

— А у коугоу, челоувечек? У существа? — морфан ничего не понимал и смотрел на меня с изумлением. — Не хоучу спрашивать у существа! Существоу всегда оубманывает…

Я взмахнул рукой, предлагая ему немного помолчать, а сам положил ладонь на шершавый хитин. Ворон говорил, что в крабе нет ни капли магии, и он может вывести нас к опушке. Как это ни странно, но, похоже, наступил момент, когда придётся доверить свою жизнь гигантскому членистоногому…

— Ты должен выйти из леса, — тихонько произнёс я, глядя в красноватые крабьи глаза. — Понимаешь?

Усач неуверенно, будто бы с сомнением, щёлкнул клешнёй.

— Там, за границей леса, тебя ждёт богатая добыча, — проникновенно продолжил я. — Много вкусных, сочных человечков…

Щелчок повторился. Однако на этот раз в нём слышалось только предвкушающее нетерпение.

— Хочешь получить их?

Новый щелчок — хлёсткий, как выстрел. Усач обрёл заряд мотивации и был готов к действиям.

— Тогда вперёд, — шепнул я, хлопнув ладонью по хитину. — Выведи нас отсюда…

Усач с таким энтузиазмом воспринял мою команду, что рванул натурально с места в карьер. Лэйла, не ожидавшая столь резкого старта, чуть не слетела на землю. Даже опытный Дру-уг качнулся в импровизированном «седле», недовольно заквохтав что-то на своём гортанном наречии.

Я успел уцепиться за торчавший из крабьего бока нарост и подтянулся, примостившись на самом краю панциря. Если вдруг случится что-то нехорошее, это позволит быстро покинуть наше транспортное средство.

Вокруг царил всё тот же непонятный сумрак. Сколько прошло времени с того момента, как меня вырубило? Не знаю, но вряд ли меньше нескольких часов.

Слабость ушла, однако назвать себя отдохнувшим я не мог. Одеревеневшие мышцы слегка подрагивали, рана на боку горела огнём, пульсировала и немного зудела. Нехороший знак — нужно побыстрее заняться ею. Будет очень глупо помереть от такой пустяковой царапины.

Сон — или, скорее, глубокий обморок — почти не восстановил силы, а значит, от применения магии лучше воздержаться. По крайней мере, до тех пор, пока не удастся нормально выспаться и поесть. Иначе слишком велик риск, что в следующий раз в сознание я уже не вернусь.

Исходящий из-под земли стук становился громче и будто бы ритмичнее. В ушах поселился бесконечный гул, а перед глазами, стоило только моргнуть, появлялись странные картины. Сперва — словно нарисованные неумелым художником, а затем — всё более объёмные и всё более правдоподобные.

Настолько правдоподобные, что уже через полминуты они полностью слились с реальностью. Гигантские икрящиеся деревья исчезли, уступив место настоящему городу.

Нас окружили удивительные многоэтажные дома — не построенные, а выращенные из тонких, гибких стволов. Между домами были развешаны сплетённые из лиан сетки — видимо, страховка для тех, кто ещё не научился использовать свои летательные перепонки. Поселение айнуров — такое, каким оно было до появления Гиблого леса…

Сквозь огромные, затянутые невесомой пыльцой окна виднелось убранство комнат. Из стен и полов росли большие яркие цветы с плотными шелковистыми лепестками — они, вероятно, использовались жильцами вместе мебели. А с потолков свисали крупные — длиной не меньше метра — капли янтаря.

Не знаю как, но я сразу понял, что капли — это своеобразные компьютеры, объединённые в целую сеть… Невообразимое хранилище самых разнообразных сведений… Совокупность знаний целого народа… Стоило лишь задать вопрос, и ответ тут же будет найден… Нужно только ненадолго — всего на пару часов — задержаться здесь…

Я тряхнул головой, отгоняя навязчивые мысли. Никакая информация не стоит жизни. А в том, что с меня потребуют именно такую плату, я ни секунды не сомневался.

Стоило подумать об этом, и город айнуров исчез: дома ссохлись, обратившись в пыль, а натянутые между ними сети превратились в паутину.

Правда, на этом всё не закончилось. Из земли тут же полезли величественные каменные стены. Мы оказались во дворе невероятного по размерам замка.

Десятки белоснежных башен переплетались друг с другом, а на самой высокой развевалось огромное небесно-голубое полотнище… Полотнище, при виде которого когда-то трепетали все окрестные владения.

Знания появлялись в голове сами собой. Раньше здесь жили Оседлавшие ветер — великолепные воины, которые сумели вывести и приручить особую породу птиц… Настолько сильных и таких больших, что они могли нести на себе человека.

Оседлавших боялись. До одури, до дрожи в коленях, до потери рассудка. А такой страх очень легко конвертировать в деньги — со временем о богатствах, сокрытых в белой цитадели, стали слагать легенды…

Во дворе замка, прямо под открытым небом, валялись лёгкие, словно сплетённые из пуха, а не из металла, кольчуги. Рядом лежали полные латные доспехи, каждый из которых стоил, как небольшой город. Горой возвышались сваленные в кучу мечи, шпаги, секиры… От блеска украшавших их драгоценных камней рябило в глазах.

Неужели Лэйла всё-таки оказалась права? Неужели в моей голове завёлся паразит, который показывал хозяину интересные галлюцинации?

Нет. Со мной всё в порядке. Судя по лицам моих спутников, они тоже видели окружающее нас великолепие.

— Боугатая доубыча! — заорал Дру-уг. Он поднял ладонь, намереваясь хлопнуть по панцирю, чтобы остановить Усача.

— Стоять! — рявкнул я, однако надежды на то, что дело удастся уладить словами, у меня не было.

Цепь сползла с предплечья. Короткий замах, и её конец обмотался вокруг кисти Дру-уга. Рывок. Морфан завалился на спину.

— Оутпусти, челоувечек! — в глазах моего товарища полыхало пламя алчности.

Тот, чьё сердце билось глубоко под землёй, пытался подобрать индивидуальную наживку для каждого из нас, и его задумка увенчалась успехом. Дру-уг заглотил предложенный «крючок» по самые «жабры».

— Лежать! — Я попробовал прижать морфана к панцирю, но не тут-то было.

Пусть Дру-уг, по меркам подземных обитателей, не отличался солидной комплекцией, но в его тощем теле таилась чудовищная сила. И если бы с ней в паре шёл хорошо поставленный удар, то наша короткая схватка закончилась бы, не успев начаться.

Возле уха свистнул кулак. Я увернулся на одних рефлексах и сразу прыгнул вперёд, сокращая дистанцию. С таким длинноруким противником лучше работать накоротке.

Панцирь под нами раскачивался всё сильнее. Усач понял, что нужно уходить отсюда как можно быстрее и мчал вперёд со всей возможной скоростью. Мчал прямиком в стену замка…

Меня больше не заботили ни стук подземного сердца, ни приближающаяся крепостная стена, ни другие опасности Гиблого леса. Всё моё внимание было сосредоточено на схватке с морфаном — бой в таких сложных условиях не прощает ошибок.

Я ушёл от очередного удара, поднырнул под длинную руку, а затем пнул Дру-уга в лицо. Пнул изо всех сил — не сдерживаясь и не думая о последствиях. Сейчас было не до того, чтобы беречь здоровье свихнувшегося от алчности товарища.

Вытянутая голова морфана мотнулась назад. Его круглые глаза на мгновение заволокло пеленой, а из носа брызнула алая кровь.

— Помогай! — гаркнул я.

Лэйла не растерялась и сразу вцепилась в волосы морфана. Девушка поняла, что если наш тощий приятель победит, то это станет концом для всех.

— Оутпусти… — прохрипел Дру-уг, размахивая свободной рукой.

Я резко, на выдохе, ударил кулаком в сгиб локтя, а затем захлестнул кисть морфана цепью. Шаг в сторону, к самому краю панциря — мне нужен рычаг подлиннее.

Отклонившись назад, я натянул цепь. Металлические звенья скользнули по бледной коже Дру-уга, оставляя глубокие кровоточащие царапины и стягивая вместе обе его руки.

— Доубыча!

— Смотри!

Не выпуская цепь, я подхватил валявшуюся рядом старую кирасу Дру-уга — ржавую и дырявую как решето. Бросок. Раритет полетел прямо в кучу роскошных доспехов, но «оборванцу» не суждено было посрамить своим видом это сборище не нюхавших настоящей схватки «модников».

Всего за несколько метров до цели кирасу смяло и скомкало словно лист бумаги. Хлипкий металл жалобно скрипнул, а в воздухе повисла рыжая ржавая пыль.

Увидев, что стало с его бронёй, Дру-уг затих и перестал дёргаться — алчность в его глазах сменилась страхом. А всего через мгновение, когда кираса — новенькая, блестящая — выпала прямо из пустоты и со звоном покатилась по камням, страх уступил место тоске.

— Доубыча… — дрожащим голосом произнёс Дру-уг, провожая удаляющееся богатство взглядом.

Тридцатиметровая стена, до которой оставалось всего полсотни шагов, вдруг покрылась трещинами и вздрогнула. Спустя секунду камни рассыпались, превратившись в жёлтый песок, а где-то вдалеке зашелестел прибой.

Меня хотели приманить знанием, Дру-уга добычей, а теперь, похоже, настал черёд Лэйлы…

Я крутанул цепь — она легко соскользнула с запястий морфана — и обнажил чёрный клинок. Если Лэйла тоже слетит с катушек, то лучше действовать наверняка. Обезумевшая дикая магичка, у которой и без того было не всё в порядке с головой, могла доставить куда больше проблем, чем Дру-уг.

— Не глупи, — я посмотрел на девушку.

Лэйла кивнула и побледнела. Складывалось впечатление, что она сама боялась того, что может увидеть.

Песчаные барханы расступились. Перед нами появилась ровная гладь воды и висящее над ней огромное жёлтое солнце. На берегу, на самой кромке, стоял небольшой домик, из трубы которого вился едва заметный дымок.

Рядом с домом в живописном беспорядке валялись рыболовные снасти, а на верёвках сохла одежда. Широкие мужские рубахи из белоснежного батиста, изящные женские платья и совсем крохотные, явно детские, штанишки. Ткань развивалась на ветру, словно паруса небольших кораблей.

Казалось, что сейчас в дверном проёме появится счастливая хозяйка с новой порцией белья в руках. А следом за ней — красавец-супруг, на плечах которого непременно будет сидеть крохотный белобрысый ангелочек.

От дома исходило тепло, свет и уют… Почему Лэйле показали именно такую приманку? Я ожидал увидеть реки крови, пыточные подвалы и искалеченные тела — в общем, всё то, что она любила, — а не приторную идиллию.

Незримый «режиссёр», поставивший этот спектакль, будто бы решил ответить на мой вопрос — в голове снова сама собой появилась нужная информация.

Гиблый лес поглотил несколько королевств, но среди них было одно, которое разительно отличалось от остальных. «Земля-у-озера» — держава, где правили дикие маги и где нельзя было встретить ни одного имперского инквизитора.

Чародеи, не имевшие возможности защититься от своих сил печатью, стекались в эти края отовсюду. Большая часть гибла в пути из-за собственного взбунтовавшегося дара или из-за братьев-инквизиторов, которые не зря ели свой хлеб. Однако те, кому удавалось добраться, могли хотя бы какое-то время пожить нормальной жизнью и даже обзавестись потомством…

Краб гнал вперёд, изредка обходя видимые только ему препятствия. Лэйла смотрела прямо перед собой, вцепившись в наросты на панцире. Вот, оказывается, о чём она мечтала: о семье и о спокойной жизни вдали от суеты и опасности.

— Не глупи, — повторил я, а затем добавил: — Всё это лишь наживка.

— Знаю, — хрипло ответила девушка, ещё сильнее сжав пальцы.

Дру-уг тяжело вздохнул и оглянулся, надеясь снова увидеть потерянное «богатство». Домик у воды и радости тихого семейного быта не волновали морфана — его мысли занимала только добыча.

Меня это слащавая «пастораль» тоже не особо привлекла, а Лэйла вполне успешно боролась с собой. Кто бы мог подумать, что контуженная на всю голову психопатка окажется сдержаннее, чем доблестный подземный воин.

Чем дальше Усач уносил нас от домика, тем более блёклым становился окружающий пейзаж. Краски теряли насыщенность, контуры объектов смазывались, а шум воды превращался в медленно затихающий стук сердца.

Я сам не заметил, как стук полностью исчез — вместо него навалилась мёртвая тишина Гиблого леса. Если бы не скрежет хитина, тяжёлое дыхание Лэйлы и недовольное сопение Дру-уга, то я бы решил, что оглох.

От озера, песчаных барханов и уютного домишки не осталось даже следа. Нас снова окружали искрящиеся деревья. Усач уверенно пёр вперёд — места среди гигантских стволов для него было более чем достаточно.

Я быстро осмотрелся, но не заметил никакой опасности. Нет худа без добра — тот, чьё сердечко так задорно билось где-то глубоко под землёй, распугал всю населявшую Гиблый лес нечисть.

Усач сбавил ход, и следующие полчаса мы двигались со скоростью неторопливого пешехода. За это время никто не проронил ни слова: Лэйла так и сидела, вцепившись в крабий панцирь, а Дру-уг изредка бросал на меня виноватые взгляды, но рта не открывал.

И правильно — нам всем нужно было немного отдохнуть и обдумать произошедшее.

Я намотал цепь на руку, сунул чёрный кинжал в ножны и снова сел на самом краю панциря, свесив ноги. Взгляд скользил между деревьев, фиксируя обстановку, а мозг обрабатывал информацию.

Люди Ворона будут ждать нас в точке выхода и, рубль за сто, что нам гарантирован исключительно «тёплый» приём. Каков бы ни был уговор, мой бывший коллега наплюёт на него сразу же, как только представится удобная возможность.

А раз так, то мне тоже нельзя ударить в грязь лицом. Негоже являться на столь важную встречу, не подготовив для принимающей стороны небольшой «сюрприз».

Ворон знает и численность, и состав нашего отряда, а значит, сможет обеспечить подавляющий перевес в живой силе. Вывод? Только один: если противник превосходит тебя числом, то воевать придётся умением. Строго по заветам гениального Суворова.

Когда враг приготовил западню, нужно сделать так, чтобы он сам в неё угодил…

В памяти ярким огоньком вспыхнуло давно позабытое воспоминание. Детский дом, мой друган Лопух, который осмелился не поделиться со «старшаками» компотом, и сами «старшаки», поджидавшие нас на спортплощадке. Их было больше, они были сильнее, но Лопух сумел отвлечь внимание на себя, а я зашёл с фланга, вооружившись обломком кирпича…

По губам скользнула лёгкая усмешка. План дальнейших действий потихоньку обретал свои очертания.

— Смоутри, челоувечек… — негромко произнёс Дру-уг, указав рукой куда-то вдаль.

Я вынырнул из воспоминаний и быстро посмотрел в нужную сторону. Что же, причина нарушить наш негласный обет безмолвия была более чем солидная. Примерно в паре километров от нас, в низине виднелись развалины амфитеатра, как две капли воды похожего на римский Колизей.

— Пройдём мимоу? — спросил Дру-уг.

Ворон упоминал об этой постройке, когда рассказывал про ориентиры. Отсюда оставалось рукой подать до выхода к нужному месту — всего полтора-два часа неспешным шагом. И если верить моему бывшему коллеге, здесь обычно было более или менее безопасно… А значит, лучшего места для отдыха не найти.

— Нет, — я качнул головой. — Устроим там привал.

Времени у нас с запасом. Хватит, чтобы отдохнуть, распределить роли и как следует подготовиться к предстоящей встрече…

Я поправил перекинутую через плечо скатку. Пальцы коснулись обёрнутой в плотную ткань книги.

Похоже, настал момент ознакомиться с монументальным творением гениального историка.

Глава 11

Разумеется, соваться на незнакомую территорию без проверки было слишком рискованно, поэтому мы не стали спешить.

Усач осторожно обошёл амфитеатр по кругу. «Изъеденное» аркадами здание напоминало скелет мифического монстра — левиафана, который почему-то нашёл свою смерть не на дне океана, а среди гигантских искрящихся деревьев.

Сквозь высокие проёмы хорошо просматривались его «внутренности» — анфилады пустых комнат на нижнем этаже, ряды каменных скамеек, воронкой возвышавшиеся над ареной, и белый как снег песок. Когда-то здесь бесновались зрители, жаждавшие зрелищ, а теперь царило обшарпанное запустение.

Взгляд скользил по развалинам, выискивая признаки чужого присутствия. Ничего. Ни движения, ни звуков, ни следов магических аномалий.

— Заходим, — коротко скомандовал я спустя примерно полчаса наблюдений.

Этого времени было вполне достаточно, чтобы противник, если он прятался где-то в здании, хоть как-нибудь проявил себя.

Усач резво подскочил к широкому проёму между колонн. Наш небольшой отряд «ссыпался» с его хитиновой брони и устремился внутрь помещения. Первая, как самая не убиваемая и наименее надёжная, шла Лэйла, за ней — активировавший артефакт невидимости Дру-уг, а в самом конце, в трёх метрах позади остальных, двигался я.

— Отходи, — прежде чем скрыться в тусклом полумраке амфитеатра я шлёпнул ладонью по панцирю Усача.

Тащить краба в тесноту не имело никакого смысла. Лишившись манёвренности, наш живой бронетранспортёр сразу утратит всю свою боевую ценность.

Усач щёлкнул клешнёй, а затем резко, словно отличник строевой подготовки, развернулся и шустро отполз ближе к деревьям. Через мгновение он свернулся «клубочком». Отличная маскировка.

Даже небольшая люлька, которую Дру-уг использовал в качестве багажника, так ловко пряталась в «складках» хитина, что совершенно не бросалась в глаза. Опознать в этом сером валуне живое существо было попросту невозможно.

Мы быстро шли через примыкающие друг к другу комнаты. Пустые помещения встречали нас потрескавшейся кладкой, облупившейся штукатуркой и превратившейся в труху мебелью. Стены — там, где штукатурка всё-таки сохранилась — были украшены многочисленными надписями и рисунками.

Короткие и наверняка неприличные словечки на незнакомом языке соседствовали с картинками, выполненными кривоватыми руками каких-то «выдающихся» мастеров. Неизвестные художники неумело, но зато очень старательно изображали всё то, что издревле интересовало настоящих ценителей живописи: секс, половые органы и, конечно, смертоубийство.

Народное творчество как оно есть — без купюр и запретов.

Впрочем, настенные «комиксы» оказались весьма информативны. Благодаря этим самопальным рисункам, я смог узнать, чем занимались здешние обитатели до того, как в гости к ним наведался Гиблый лес. Когда-то давно амфитеатр был храмом — только вместо скучных обеден и заунывных молитв здесь практиковали оргии и жертвоприношения.

Схематично изображённые человечки сперва с большим интересом занимались друг другом, а затем шли убивать. Среди тех, кому не повезло оказаться на белом песке арены, были и какие-то гигантские, размером со слона, кабаны, и небольшие пушистые зверьки с круглыми глазищами, и ещё сотни, если не тысячи, других существ: от зубастых исполинов до совершенно безобидных на вид малышей.

В общем, в стародавние времена сюда свозили фауну со всего мира, однако главными участниками этих кровавых развлечений, несомненно, выступали коттары. Рисунков, на которых были изображены огромные и чёрные как ночь манулы, оказалось значительно больше любых других.

В том, что происходящее — это именно убийство, а не поединок, я не сомневался. Все жертвы человечков — даже самые крошечные — были в три слоя опутаны толстыми цепями. Похоже, здешние обитатели не любили рисковать и со всей тщательностью подходили к соблюдению требований собственной безопасности.

Интересно, кому они поклонялись? Ответа на этот вопрос среди картинок не оказалось. Но тот, в чью честь пролили столько крови, сумел-таки худо-бедно защитить свой храм от Гиблого леса. Под сводами амфитеатра даже дышалось легче, а на всей немаленькой территории не росло ни одного искрящегося дерева…

Мы дошли до своеобразного «перекрёстка». Впереди находился подъём на зрительские трибуны, а справа — выход ко второй линии помещений, непосредственно примыкавших к арене. Раньше в них, скорее всего, содержали зверей, которым было суждено расстаться с жизнью во славу неизвестного божества.

— Интересненько… — Лэйла посмотрела на очередную похабную фреску. — Такого даже мой покойный папенька не видел, хотя он назло маменьке перепробовал всех шлюх нашего курфюршества…

Девушка с удивлением хмыкнула, а затем перевела взгляд на меня. Выбитый глаз полностью восстановился, и сейчас о страшной ране напоминали только небольшие кровавые потёки на нижнем веке.

— Куда теперь? — спросила она.

Я кивком указал в сторону подъёма на зрительские трибуны.

— Знаешь что, маленький мой? — Лэйла страдальчески закатила глаза. — Я совсем не так представляла себе привал, о котором ты говорил!

— Существоу ничегоу не поунимает, — презрительно сообщил невидимый Дру-уг. Здесь, в полумраке, его силуэт был практически неразличим на фоне жёлто-коричневых стен. — Прежде чем оутдыхать, нужноу всё проуверить…

— Ты-то много чего понимаешь, дылда! — фыркнула Лэйла. — Чуть нас всех не угробил из-за каких-то железяк!

— Боугатая доубыча всегда манит поудземный нароуд…

В голосе морфана слышалось плохо скрываемое смущение. Он явно переживал о произошедшем и не сумел справиться с эмоциями. Очень большая ошибка — нельзя открываться перед такими людьми, как Лэйла. Чувство такта им незнакомо, и они не преминут воспользоваться возможностью побольнее уколоть собеседника.

— Во-о-о-от как… — протянула девушка. Её глаза радостно заблестели.

— Тихо, — негромко, но строго приказал я. — Иди вперёд. Молча.

Подобная перепалка могла завершиться только руганью или дракой, а значит, её нужно было заканчивать. Лишняя суета и шум нам ни к чему — никогда не стоит слишком громко заявлять о своём присутствии. Так больше шансов выжить.

— Но как же… — начала канючить Лэйла, однако быстро заткнулась, когда в нескольких сантиметрах от её лица зависли три острия.

— Почему-то с одним глазом ты была не столь разговорчива, — я слегка качнул трезубцем, который сжимал в руках. — Очень интересная анатомическая особенность, не находишь?

Девушка мигом поняла столь «тонкий» намёк. Она молча сверкнула глазами, а затем послушно развернулась, поднялась по пологому пандусу и вышла к трибунам. Так-то лучше.

— Здесь тысячи лавок, — недовольным шёпотом сообщила Лэйла, когда мы с Дру-угом присоединились к ней. — И ничего больше…

Разумеется, в мои планы не входил осмотр бесконечных каменных скамеек. Это было бы пустой тратой времени.

— Спускайся на арену, — скомандовал я.

Лэйла нарочито тяжело вздохнула, но без споров перелезла через оградку и спрыгнула на белый песок. Судя по движению воздуха, Дру-уг собирался последовать за ней, но я остановил морфана. Пусть наша говорливая «подружка» немного побудет приманкой — с её даром это не слишком опасно.

А вот если здесь есть кто-то ещё, то этот «кто-то» не мог не заметить появления девушки.

— Ай-ай-ай, мальчики! — Лэйла покачала головой с укоризненной издёвкой. Она, разумеется, сразу всё поняла. — Решили воспользоваться мной, да⁇ И не стыдно вам⁈

Хриплый голос девушки разлетелся по всей арене — акустика здесь была великолепная. Однако никто не выбежал на звук и не попытался сожрать возмутительницу спокойствия, что весьма радовало. Неужели нам действительно удалось добраться до по-настоящему безопасного места?

— Ни капли, — я спрыгнул на песок. Ноги сразу увязли в белой «трясине» по самую щиколотку.

— Я и не сомневалась! — фыркнула Лэйла.

Дру-уг ничего не сказал. Он с металлическим грохотом приземлился на песок и сразу деактивировал артефакт — от него здесь было мало толка. Слишком уж сильно силуэт морфана выделялся на белом фоне, да и следы выдавали невидимку с головой.

Мы двинулись вдоль стены — отсюда, со стороны арены, можно было безопасно осмотреть все примыкающие помещения. Впрочем, ничего особо интересного там не было. Исцарапанная звериными когтями кладка, проржавевшие стальные цепи и редкие, почти до блеска отполированные песком кости…

— И долго всё это будет продолжаться, маленький мой⁇ — не выдержала через несколько минут Лэйла. — Мы застряли в Гиблом лесу, а ты бродишь по каким-то развалинам как ни в чём не бывало!! Ты же умненький мальчик, так давай, придумай, что нам делать дальше!!!

Возмущение девушки можно было понять — она ничего не знала ни о моих планах, ни о разговоре с Вороном, и гнетущая неизвестность наверняка пугала её… Однако пускаться в объяснения я не собирался — мне вдруг резко стало не до болтовни.

Кожа на боку — в том месте, где раньше её касалась рубаха, пропитанная коттаровой кровью — вдруг онемела от холода. Так уже было… Под Древними сводами — аккурат за несколько мгновений до того, как из пропасти за спиной Короля нищих вылез огромный чёрный манул.

— Для начала тебе лучше заткнуться, — напряжённо выдохнул я. Ладони покрепче сжали рукоять трезубца.

— Что случилось, маленький мой? — Лэйла быстро уловила изменения в обстановке и сразу позабыла обо всех претензиях.

Я не успел ответить — за меня это сделал Дру-уг. Он резко замер на месте, со свистом втянул носом воздух и завороженно прошептал:

— Поувелитель!!! — на лице морфана появилось блаженное выражение. — Маленький поувелитель где-тоу рядоум!

Дру-уг быстро прицепил трезубцы к кирасе, а затем неловко, проваливаясь на каждом шагу в песок, рванул к одной из дальних комнат. К той, которую мы ещё не успели осмотреть.

— Стоять! — прошипел я, однако мои слова не возымели никакого эффекта.

Морфан, позабыв обо всём на свете, забежал внутрь помещения и скрылся из виду.

— Чего это с дылдой? — с лёгкой тревогой в голосе спросила Лэйла.

Удивительно, но Гиблый лес весьма благотворно сказался на характере девушки — с каждым мгновением в ней становилось всё больше человеческого.

— За мной, — вместо ответа коротко бросил я. — На рожон не лезь и береги голову.

Дру-уга нужно спасать. Сильно сомневаюсь, что его почётная должность «чесальщика острой шерсти», веками передававшаяся из поколения в поколение, станет для коттара хоть сколь-нибудь весомым аргументом. Боюсь, зверь сожрёт моего тощего товарища задолго до того, как тот успеет рассказать ему о своих регалиях.

— Не нравится мне твой тон, маленький мой… — вздохнув, сообщила девушка, но всё равно выполнила приказ.

Я, в отличие от Дру-уга, не спешил и медленно шёл к входу в помещение, выставив перед собой трезубец. Спасение спасением, но если переть вперёд сломя голову, то эту самую голову можно очень быстро утратить. Я хорошо помнил, как легко коттар расправлялся с теми, кто не проявлял должной осмотрительности.

Лэйла тоже не рвалась навстречу приключениям — она двигалась в паре шагов позади меня, крепко сжав кулаки. Никакого другого оружия, если не считать зубы, у неё не было.

Когда до входа осталось всего несколько метров, я резко ускорился, прижался к стене и заглянул внутрь, чтобы оценить обстановку. Прежде чем ломиться на помощь морфану, следовало убедиться, что он ещё жив.

Взгляд скользнул, охватывая всё пространство от пола до потолка. Морфан стоял на коленях посреди большой комнаты, а рядом с ним лежал коттар, покрытый вязкой кровью от усов до кончика хвоста. Зверь явно доживал последние минуты жизни.

Мои опасения оказались напрасны — Дру-угу ничего не угрожало.

— Поувелитель… Маленький поувелитель… — сдавленно шептал Дру-уг, поглаживая окровавленную шерсть коттара. Длинные пальцы морфана были перемазаны густой чёрной жижей.

Я подошёл ближе. Этот коттар раза в полтора превосходил того, с которым мне довелось столкнуться под землёй. Солидная зверюга… Будь он в полном здравии, нам пришлось бы очень несладко.

Глаза фиксировали мельчайшие детали окружения, а разум быстро анализировал информацию.

Повсюду валялись комья шерсти вперемешку с перекушенными костями — и относительно свежими, и уже пожелтевшими от времени. На белом песке были хорошо заметны пятна чёрной крови — они уже успели подёрнуться ледяной коркой и вели ко второму выходу из комнаты. Прямиком в тёмный коридор.

Именно этим путём изувеченный зверь вернулся в своё логово.

Кто нанёс ему такие чудовищные раны? Ответа на этот вопрос у меня не было. Но зато я точно знал кое-что другое: если бы коттар ввязался в драку за пределами амфитеатра, то мы неизбежно наткнулись бы на кровавые следы, когда объезжали развалины верхом на Усаче.

А раз этого не случилось, то столь неудачная для гигантского манула схватка произошла где-то здесь, в здании… Причём судя по ледяной корке на чёрных потёках это случилось всего пару часов назад.

Не самая приятная ситуация, но суетиться не стоит. Для того, кто так ловко разделал коттара, всё закончилось ещё более печально. Будь иначе, и «наш» зверь вряд ли сумел бы добраться до своего «гнёздышка».

Вывод? Коттар столкнулся с достойным противником, однако смог победить — правда, слишком большой ценой. А вот его соперник уже отправился на тот свет и сейчас остывал где-то неподалёку…

Я посмотрел на морфана. По его бледным щекам катились крупные слёзы, а на вытянутом лице читалась поистине вселенская скорбь.

Тяжёлое зрелище… Даже зашедшая сразу за мной Лэйла не стала комментировать происходящее, хотя судя по ехидному взгляду ей очень хотелось высказаться. Не знаю, правда, что остановило девушку — неожиданно проявившееся сострадание при виде чужого горя или боязнь получить трезубцем в живот из-за слишком длинного языка.

— Скоуроу боуль уйдёт, маленький поувелитель… — тихонько приговаривал Дру-уг, осторожно вытаскивая из шерсти зверя застрявший там мусор.

На пол летели травинки и кусочки коры, но неожиданно на песок упало что-то тяжёлое и явно металлическое. Подняв искорёженную штуковину, я крутанул её между пальцев — окровавленный наконечник болта, из которого торчал небольшой обломок древка… Очень интересная находка.

— Мне нужно увидеть его раны, — негромко произнёс я.

Дру-уг, не глядя на меня, мотнул головой. Он с жалостью смотрел на умирающего зверя и не хотел, чтобы тому стало ещё больнее.

Я не нуждался в разрешении морфана, однако давить не стоило. Мой товарищ явно находился на грани эмоционального срыва.

— Это важно, — я говорил мягко, но уверенно. — Он ничего не почувствует. Обещаю.

Дру-уг, подняв голову, посмотрел мне в глаза. Я не отвёл взгляд, и это убедило морфана.

— Не оубижай егоу, человечек… — попросил он, а затем добавил: — Делай, чтоу доулжен…

Я кивнул и присел рядом со зверем. Он никак не реагировал на поглаживания морфана, но стоило мне протянуть руку, как раздался утробный рык. Всё ещё грозный и весьма внушительный.

— Спокойно, — прошептал я, почти коснувшись шерсти кончиками пальцев.

Зверь вдруг затих, с шумом втянул воздух и открыл глаза. Готов поспорить, в их янтарно-жёлтой глубине читалось узнавание — похоже, коттар по запаху понял, что мне уже приходилось иметь дело с его сородичем.

Это обстоятельство явно сыграло в мою пользу. Зверь слегка дёрнул лапой, позволяя прикоснуться к нему.

Я не стал медлить и осторожно, чтобы не причинить боль, развёл в стороны длинную густую шерсть. На шкуре коттара виднелись множественные колото-резаные раны, оставленные арбалетными болтами.

Других повреждений тоже было более чем достаточно — туша зверя представляла собой настоящее пособие для начинающего криминалиста…

Похоже, коттару «повезло» повстречаться с целым отрядом. Хорошо вооружённым и весьма многочисленным.

— Дай мне кусочек истинной синевы, — я быстро поднялся на ноги, «прокачивая» новую информацию.

Дру-уг сунул руку под кирасу, а затем протянул мне светящийся осколок статуи. Морфан не задавал вопросов, не спорил и не проявлял к происходящему никакого интереса — его внимание было приковано к умирающему зверю.

Я быстро закрепил осколок между зубцами трезубца, шагнул в коридор, по стенам которого запрыгали синие отблески, и кивком подозвал Лэйлу. Если те, кто так серьёзно «поработал» с коттаром, на самом деле живы, то лучше не встречаться с ними в гордом одиночестве.

Просить помощи у Дру-уга я не стал — морфан сейчас не был готов к бою.

— Держи, — я протянул Лэйле кинжал.

Мне очень не хотелось давать девушке оружие, но выхода не было — с пустыми руками она, случись чего, много не навоюет.

— Потом опять отберёшь, да, маленький мой? — Лэйла с любовью и нежностью посмотрела на клинок.

— Только если будешь много болтать, — негромко ответил я.

— О-о-о-о… — протянула девушка, а затем прикрыла рот ладонью и едва слышно прошептала: — Тётушка Лэйла будет вести себя тихо, как мышка!

— Хотелось бы верить, — я кивком указал в ту сторону, куда вели кровавые пятна. — Иди.

Лэйла радостно улыбнулась, перебросила кинжал из ладони в ладонь и быстро пошла по следу.

Я двигался рядом, страхуя напарницу. Осколок статуи освещал наш путь.

Сердце билось ровно, размеренно. Разогнанный слух улавливал малейшие шумы — скрип песка под ногами, треск камня и дыхание Лэйлы… Чутьё подсказывало, что никого живого рядом с нами нет — со временем чужое присутствие начинаешь ощущать буквально кожей.

Однако расслабляться в любом случае нельзя. Тот, ктослишком полагается на интуицию, долго не живёт.

Впрочем, уже через полминуты я убедился, что на этот раз чутьё не подвело. Мы дошли до самой дальней комнаты и там нашли тех, с кем схлестнулся коттар.

Я ошибся — их было не так уж много. Всего пятеро.

Пять трупов. Пять безголовых тел. Пять «пальцев».

Глава 12

Я сместился немного в сторону, пропуская Лэйлу вперёд, и поднял трезубец чуть повыше. Синие отблески осветили последствия произошедшего здесь побоища.

Изломанные тела, озёра крови на песке, покорёженное оружие и торчащие отовсюду «иглы», в которые трансформировалась шерсть коттара… «Очаровательное» зрелище.

— М-м-м-м-м… — Лэйла склонилась над ближайшим изувеченным телом. Судя по комплекции и валявшейся рядом сломанной шпаге, это был «Мизинец». — А котик нравится мне всё больше! Как ловко он разделал этих ребятишек… Хотя они тоже хороши… Всего впятером почти завалили зверюгу!

Девушка с таким неподдельным интересом рассматривала безголовых мертвецов, что становилось понятно — она никогда раньше не сталкивалась с «пальцами».

— Странненькие они… Как будто одинаковые, но при этом разные, — Лэйла присела на корточки и осторожно протянула ладонь, чтобы дотронуться до «Мизинца».

— Не стоит, — негромко произнёс я.

— Думаешь, он меня укусит⁇ — хихикнула девушка. Правда, несмотря на смешок, руку она всё-таки отдёрнула.

Вместо ответа, я изо всех сил вбил трезубец в бок «Мизинца». Мертвецы обычно весьма тихие ребята и не склонны к агрессии, однако здесь, в Гиблом лесу, могли быть разные варианты.

От удара труп дёрнулся, но ничего страшного не произошло. Покойник не ожил, не попытался напасть и даже не выразил недовольство моим поведением. В общем, «Мизинец» и остальные «пальцы» были на сто процентов мертвы.

— Правильно, маленький мой! — с лёгкой издёвкой произнесла Лэйла. — Давай, убей его посильнее!

Девушка явно считала мои действия излишней предосторожностью. Удивительное легкомыслие, учитывая, что она сама совсем недавно плескалась в каком-то озерце без головы, а теперь была точь-в-точь как дедушка Ленин — живее всех живых.

— Ты обещала вести себя тихо, как мышь, — ответил я, аккуратно переступив через тело «Мизинца». — А мыши, насколько мне известно, не разговаривают.

— Молчу-молчу! — Лэйла сделала вид, что закрывает рот на замок и выбрасывает ключ. — Тётушка Лэйла больше не помешает вашим раздумьям, мой поувелитель! Тьфу! Понабралась от дылды…

Спустя мгновение, девушка, наконец, затихла. Судя по блеску в глазах и тяжело вздымающейся груди, вид мёртвых тел, приправленный запахом крови, не лучшим образом сказался на её душевном равновесии. Впрочем, несмотря на возбуждённое состояние, Лэйла всё-таки смогла, пусть и не сразу, справиться с собой. Это радовало.

Я прошёл в центр комнаты и воткнул «пятку» трезубца в песок. Сияющий осколок статуи стал напоминать небольшую лампочку, вкрученную в очень экстравагантный торшер. Этой «лампочки» не хватило, чтобы полностью победить темноту, но её света было вполне достаточно, чтобы провести осмотр.

Несколько шагов в сторону. Я коснулся стены.

Подушечки пальцев скользнули по глубокой борозде, оставленной когтями коттара. Под ногами жалобно звякнул свёрнутый калачом меч. Взгляд выхватывал важные детали из общего «пазла»: взаимное расположение тел, следы на песке и многое-многое другое.

Перед внутренним взором сама собой вырисовывалась картина прошедшей битвы…

«Пальцы» не ждали нападения: они пришли сюда, чтобы перевязать раны. Наспех замотанные конечности и валявшиеся кое-где бинты недвусмысленно намекали на это. Однако медицинские процедуры не задались — на запах крови явился коттар и его визит не самым лучшим образом сказался на здоровье больных.

Первым погиб Мизинец. Всё произошло так быстро, что он не успел достать ни одного метательного ножа — клинки так и остались в ячейках перевязи.

Зато Мизинец сумел предупредить остальных об опасности — он даже извлёк шпагу из ножен, но на этом его успехи закончились. Появившийся из темноты зверь ударом лапы переломил клинок пополам, а затем откусил бедолаге голову.

Впрочем, смерть товарища дала «пальцам» самое главное — время… Время, которое позволило им приготовиться к бою.

Я сместился левее — туда, где лежали тела «Указательного» и «Безымянного».

«Пальцы» встретили угрозу слаженно — я прекрасно помнил, как синхронно они умели действовать. «Указательный» и «Безымянный», прикрывшись щитами, попытались взять зверя в клещи, но на этот раз командная работа дала сбой. Судя по канавке на песке, один из них сильно подволакивал раненую ногу, а коттар оказался чересчур ловок — он оттолкнулся от стены и прыжком зашёл нападавшим в тыл.

Несколькими мощными ударами зверь переломал противникам хребты, а вот головы, судя по отсутствию характерных брызг и кровоизлияния в окружающие ткани, откусил уже после, когда всё закончилось.

Теперь против коттара осталось только двое: «Большой» и «Средний».

Я прошёл вдоль стены и присел рядом с трупом пузатого коротышки. Возле пробитого «иглами» тела валялся повреждённый арбалет.

За те мгновения, которые длилась схватка, «Большой» сумел произвести не менее двенадцати выстрелов. Пузан-арбалетчик перезаряжал своё оружие, уперевшись ступнёй в «стремя», и каждый раз немного смещался влево, перед тем как нажать на спуск. На песке виднелись двенадцать вдавленных следов от его ног… Потрясающая скорострельность.

Я вернулся в центр комнаты. Синий свет красиво играл на пятнах крови, покрытых тонкой ледяной корочкой.

Арбалетные болты больно жалили коттара. Он бесился и метался из стороны в сторону, оставляя на полу весьма красноречивые отпечатки. Умелые противники, работавшие как хорошо настроенный механизм, не давали ему быстро закончить бой, сосредоточившись на одной цели.

Я понимал чувства зверя — мне самому пришлось побывать на его месте. В памяти всплыли недавние события: Древние своды, растущий из пола каменный «лес» и выматывающая схватка с «пальцами». Остриё шпаги, легко пробившее крепкий щит, бесконечный стук тетивы и свистящие у виска болты займут достойное место в числе моих самых «любимых» воспоминаний.

Думаю, «Средний» и «Большой» в какой-то момент поймали темп. Меткие выстрелы чередовались с ударами огромного двуручного меча, и поражение зверя стало бы только вопросом времени… Стало бы, если бы он не подготовил для своих оппонентов «небольшой» сюрприз.

Сюрприз, к которому «пальцы» оказались совершенно не готовы.

Я представил, как на их невыразительных лицах проступает гримаса удивления, а радость от схватки с достойным противником уступает место разочарованию. Проигрывать вообще неприятно, а проигрывать, когда уже считаешь себя победителем, неприятно вдвойне.

Коттар вздыбил шерсть и показал «пальцам» тот фокус, который мне довелось увидеть во время боя с Чистыми. В стороны полетели «иглы» — настолько острые, что они легко пробивали всё, что встречалось на пути: кожаные доспехи, человеческую плоть и даже стены. Укрыться от них было попросту невозможно.

Поставив финальную точку в этом коротком, но очень напряжённом поединке, израненный зверь откусил всем обидчикам головы, а затем гордо ушёл умирать в свою обитель. Ему удалось отстоять территорию… Правда, слишком большой ценой.

Впрочем, грустить из-за непростой судьбы коттара я не собирался. Уверен, если бы он мог, то с большим удовольствием полакомился бы и нашими головами. Ну или точнее — попытался бы полакомиться.

Во всём произошедшем меня интересовал только один момент: что «пальцы» забыли в Гиблом лесу?

Тот «Мизинец», с которым я разговаривал под Древними сводами, недвусмысленно намекнул, что его друзья будут искать меня. «Не сегодня и не завтра, но мы обязательно встретимся», — так он сказал… Тогда мне показалось, что это просто фигура речи, однако вполне возможно, что я ошибся и мой собеседник был предельно конкретен.

Если так, то «пальцы» пришли в Гиблый лес именно по мою душу. И значит, где-то неподалёку должна бродить ещё одна «команда», потому что «Мизинец» угрожал мне двумя «пятернями», а здесь нашла свою смерть только одна.

Нет, разумеется, оставался вариант, что сейчас содержимым коттарова желудка любовались какие-то залётные «гастролёры», не имевшие ко мне никакого отношения. Однако надеяться на такую удачу было слишком глупо. Особенно, учитывая наличие у «пальцев» какого-то подобия коллективного сознания.

— Пи-пи-пи! — вдруг пропищала Лэйла, а затем, после моего удивлённого взгляда, добавила: — Чего смотришь, маленький мой? Сам же сказал, что мыши не разговаривают… Вот тётушке Лэйле и приходится выкручиваться!

— Начинаю понимать, почему Ворон решил избавиться от тебя…

— Ну прости, маленький мой! — радостно рассмеялась Лэйла. Удивительно, но упоминание имени бывшего шефа не вызвало у девушки привычной ярости. — Просто уже никаких сил нет смотреть на твою задумчивую рожу…

— У каждого своя роль, — усмехнулся я. — Кто-то думает, а кто-то способен только шевелить челюстями… Пробуй.

Я бросил Лэйле в руки полоску сушёного мяса — оно нашлось в перемётной сумке, лежавшей рядом со Средним. Использовать девушку в качестве подопытного кролика было, наверное, не очень этично, но если припасы «пальцев» по какой-то причине непригодны в пищу, то лучше проверить это заранее. И желательно не на себе, а на той, кого и лопатой не перешибёшь.

Вопреки моим ожиданиям Лейла не стала спорить. Она осторожно откусила кусочек, сосредоточенно прожевала его и сразу принялась за следующий.

Кроме еды, в сумке находились относительно чистые бинты, пробитые «иглами» меха, ещё недавно заполненные водой, а теперь практически сухие, и какие-то непонятные зеленоватые комки, состоящие из ломких «нитей».

«Боугатая доубыча», как сказал бы Дру-уг. Особенно провизия… Жевать спрессованные водоросли и подозрительные куски обугленной плоти, которые морфан прихватил из дома, мне очень не хотелось. Да и перевязочный материал тоже лишним не станет — рана на боку периодически напоминала о себе неприятными покалываниями.

— Не бойся, маленький мой, — Лэйла прикончила мясо и протянула ладонь, требуя добавки. — Обычная ягнятина… Хотя погоди-ка… Погоди…

Девушка закатила глаза, прижала руки к животу, закряхтела и картинно упала на колени, имитируя предсмертные конвульсии. Прекрасное выступление… Прекрасное, но не очень убедительное.

— Не верю, — я вынес приговор её актёрской игре. — Больше похоже на запор, а не на отравление.

— Много ты понимаешь, дурачок! — фыркнула Лэйла, однако перестала заниматься ерундой и поднялась на ноги. — Ты в театре-то хоть раз был?

Лэйла задала вопрос, но ответ её не интересовал, поскольку уже через мгновение она затараторила:

— Хотя какой тебе театр? Туда ведь нельзя с оружием! А я, маленький мой, до шестнадцати лет не пропустила ни одной премьеры… Бархатный занавес, скрипучая сцена и запах яблок в карамели, м-м-м-м-м… Энни — моя служанка — всегда приносила их с рынка… — девушка мечтательно вздохнула, а затем вдруг добавила: — А ещё из нашей ложи было удобнее всего заглядывать в декольте актрисам, поэтому папенька её и снимал…

Интересно. Я сразу заметил в Лэйле некоторую «породистость», а теперь она своим коротким рассказом подтвердила, что не всегда была разбойницей. Служанка, собственная ложа в театре… Моя «подружка» явно родилась в семье с очень некислым достатком.

— А что случилось в шестнадцать лет? — негромко спросил я. — Ты разочаровалась в искусстве и нашла своё призвание в убийстве себе подобных?

— Нет, — усмехнулась Лэйла. — В шестнадцать лет я неудачно прогулялась по набережной и сломала ногу… А она, паскудина такая, возьми да исцелись на глазах у всего нашего городка…

Что же, всё встало на свои места. В сословном обществе происхождение зачастую куда важнее денег. И какими бы богатыми ни были родители девушки, у них вряд ли завалялись лишние десять тысяч золотых дукатов, чтобы оплатить обучение дочери в Академии магии.

А без обучения и предшествующего ему опечатывания дара перед Лэйлой вставал очень простой выбор. Либо покорно взойти на заботливо разожжённый братьями-инквизиторами костёр, либо бежать из родных мест… Причём бежать быстро, не оглядываясь, и туда, где практически отсутствует императорская власть. Например, в охваченное гражданской войной курфюршество.

Лэйла ехидно улыбалась, но это была попытка сделать хорошую мину при плохой игре. Глаза выдавали девушку с головой. В них читалось очень многое: и обида на родителей, отвернувшихся от дочери, которая, по сути, ничего плохого не сделала; и горькое сожаление о неслучившейся жизни; и вся та боль, которую ей пришлось испытать по дороге сюда.

Сильно сомневаюсь, что этот путь стал лёгкой прогулкой для избалованной девочки из богатой семьи. Тому, кто ел с золота, очень непросто привыкнуть к грязи, крови и дерьму. Неудивительно, что у Лэйлы случились неполадки с психикой.

А ещё теперь стало понятно, почему тот, чьё сердце стучало глубоко под землёй, решил приманить её образами спокойного семейного быта. Девушка мечтала о нормальной жизни… И я мог это использовать.

— Только не надо меня жалеть, маленький мой! Лучше дай мяса! — фыркнула Лэйла.

Девушке явно стало неловко. Похоже, она сама не ожидала, что решится на откровенность.

А вот для меня ничего удивительного в её поведении не было. Трудности сближают даже врагов, а мы с Лэйлой успели хлебнуть лиха.

— Если кого и нужно жалеть, — усмехнувшись, я бросил девушке ещё один кусок мяса, — то только тех, кому не повезло с тобой познакомиться… Представляешь, сколько людей остались бы в живых, если бы ты по-прежнему сидела в своей ложе, нюхала карамельные яблоки и любовалась на актёров в узких штанишках?

— О-о-о-о-х… — протянула Лэйла. — Про актёров в узеньких штанишках я совсем позабыла!

По губам девушки скользнула улыбка — мимолётная, почти незаметная, но она очень много значила. Впервые в ней не было затаённой злобы, ехидства или агрессии. Обычная нормальная улыбка обычного нормального человека.

Я улыбнулся в ответ. Это всегда помогает установить контакт.

Мне нужно переиграть Ворона, причём переиграть на подготовленном им поле. И Лэйле предстояло исполнить очень важную роль, в том спектакле, сценарий которого потихоньку «дозревал» в моей голове. Одна беда: роль эта непростая и весьма рискованная… И что-то мне подсказывало, Лэйла вряд ли придёт в восторг, когда узнает о моих планах.

Однако, как бы то ни было, я должен заручиться её поддержкой, и значит, стоит начать с малого. Ведь даже слона, как известно, лучше есть по частям.

— Видишь этих прекрасных парней? — я кивком указал на валявшиеся трупы. — Скоро здесь будут ещё пятеро точно таких же…

Под Древними сводами мне повезло познакомиться с жизненной философией «пальцев». И если я всё правильно понял, то они обязательно придут сюда, чтобы отомстить тому, кто так лихо расправился с их то ли братьями, то ли двойниками, то ли клонами. И значит, можно устроить им гостеприимную встречу…

А заодно превратить Лэйлу из вынужденного союзника, у которого просто нет выбора, в надёжного напарника, кровно заинтересованного в нашем общем деле. Благо психическое состояние девушки если не пришло в норму, то хотя бы стало чуть более стабильным.

Уж не знаю, что оказало столь мощное терапевтическое воздействие — то ли прогулка на свежем воздухе, то ли отсутствие Ворона… Лэйла говорила, что он «награждает безумием» и, видимо, без таких сомнительных наград даже в её контуженой голове наступило некое подобие просветления.

— И что с того, маленький мой? — спросила Лэйла. — Хочешь прикончить их?

Я кивнул.

— Зачем??? — удивилась девушка. — Нет, ягнятина у них, конечно, неплохая, но она не стоит того, чтобы связываться с такими ловкими ребятишками!

Лэйла верно оценила боевые возможности «пальцев». Однако если я прав, и они действительно ищут меня, то уйти сейчас означало потерять инициативу.

Учитывая, что нам и так предстояла весьма непростая встреча с Вороном, глупо «цеплять себе на хвост» отряд из пятерых крайне умелых воинов. По закону подлости они обязательно ударят в спину в самый неподходящий момент.

Правда, озвучивать результат собственных размышлений я не стал. Ни к чему Лэйле лишняя информация.

— Они могут помешать нам, — произнёс я.

— Нам? — Лэйла прищурилась. — Или тебе?

Да, в голове девушки явно прибавилось здравомыслия, и теперь обмануть её было бы не так просто… Впрочем, на этот раз я и не собирался врать.

— Мне, — честно ответил я.

— Во-о-о-о-т как? А ты не забыл, что мы застряли в Гиблом лесу? Здесь и без того хватает опасностей, и я не вижу ни одной причины, зачем мне искать лишние проблемы на свой зад!

— Во-первых, мы с тобой большие друзья… — усмехнулся я.

— О, маленький мой! — заливисто расхохоталась Лэйла. — Я люблю тебя всем сердцем, но неужели ты подумал, что моя мимолётная слабость действительно что-то значит⁇

Метафорическая маска, которую девушка носила последние годы, слегка сползла, и теперь Лэйла всеми силами пыталась натянуть её на прежнее место. Весьма предсказуемое, но совершенно бессмысленное поведение.

Фарш, как известно, уже не провернёшь назад. Я видел её истинное лицо, я видел её улыбку, и я видел её потаённые мечты.

— Во-вторых, — как ни в чём не бывало продолжил я, — без меня тебе не выбраться из Гиблого леса.

— Уже интереснее, сладкий мой, — признала Лэйла. — Но знаешь что? Тётушка Лэйла потрохами чует, что и тебе без неё никак не обойтись…

— Не обойтись, — кивнул я. — А тётушке Лэйле никак не обойтись без меня, потому что есть ещё и «в-третьих».

— Ну-ка, ну-ка, маленький мой… Удиви тётушку!

— Я могу отвести тебя в Академию магии.

Если раньше Лэйлу вела вперёд жажда мести, то теперь этого было недостаточно. Негативная мотивация всегда работает плохо. И значит, пришло время подбавить чуточку позитива.

— Чушь! — выдохнула моя самозваная тётушка. — Это невозможно!

Я ничего не ответил. Несмотря на показные сомнения в моих словах, Лэйла заглотила крючок. Слишком уж сильно заблестели её зелёные глаза.

— Хочешь сказать, что ты поможешь дойти мне до самого Ахена? — уже через мгновение, не выдержав распиравшего её любопытства, спросила девушка.

Я кивнул.

— Мимо всех инквизиторов? — с каждым словом Лэйла становилась всё бледнее и бледнее.

Я снова кивнул.

— Как ты собираешься это сделать?

Я улыбнулся. Пользоваться слабостью других людей — это моя работа. И чем меньше человек знает, тем проще её выполнять.

— Ты заплатишь за меня десять тысяч монет? — спустя мгновение спросила Лэйла. Она поняла, что подробностей не будет.

— Нет, — я качнул головой. — Но ты получишь шанс. А сможешь ли ты им воспользоваться или нет… Это уже будет зависеть только от тебя.

Я знал, что Лэйле никак не раздобыть такую чудовищную сумму. И она сама это прекрасно понимала. Но сейчас её глаза заволокло пеленой надежды, а надежда всегда верит в чудеса.

То, что я сделал, многие назвали бы подлостью, низостью и обманом. Кто-то более тактичный, возможно, придумал бы обтекаемые и приятные для меня формулировку. Однако всё это не меняло сути: мне нужно было заручиться поддержкой девушки, и я решил задачу наиболее простым способом.

Правда, где-то в глубине всё равно сидел грызущий нутро червячок… И это радовало. Пока он был со мной, я мог считать себя человеком.

— Если ты не врёшь, Феликс, — хрипло произнесла Лэйла, — то я готова сдохнуть за тебя…

— Пока рано, — усмехнулся я. — Сейчас у меня на тебя другие планы.

Глава 13

— Поделишься своими задумками, маленький мой? — Лэйла слабо улыбнулась. — Или собираешься устроить тётушке сюрприз?

Растрёпанная, с ошалевшими глазами, она выглядела так, словно только что получила по голове пыльным мешком.

— Никаких сюрпризов. Когда придёт время, ты всё узнаешь, — ответил я, мысленно добавив: «Узнаешь всё, что я посчитаю нужным тебе сказать».

— И когда же настанут эти чудесные времена?

— Скоро, — я смотрел девушке прямо в глаза, но моё внимание было сосредоточено на другом.

Я вслушивался в окружающие звуки, пытаясь уловить лёгкий шелест шагов по песку, скрип кожаной одежды или позвякивания метала. Пока вокруг царила умиротворяющие тишина, но она могла закончиться буквально в любую секунду.

— Скоро… — повторила Лэйла, а затем подвела итог: — Но не сейчас…

— Сейчас у нас есть дела поважнее.

Времени на болтовню и без того было потрачено слишком много. Я не знал, когда «пальцы» появятся здесь — они могли нагрянуть через минуту, через час, или не прийти никогда — но в любом случае следовало пошевеливаться.

— Звучит многообещающе, — Лэйла прищурилась. — Только учти, маленький мой, я буду драться за тебя, но не стану собачонкой, которая послушно выполняет все твои команды!

Девушка испугалась нового «статуса» и пыталась выстроить границы. Ничего удивительного, но она зря опасалась за свою свободу — я не собирался ломать её об колено. По крайней мере, пока.

Требовать от Лэйлы полного послушания — это всё равно что взять волка на короткий поводок. Можно, конечно, если предварительно вырвать ему клыки и когти… Но зачем такой волк нужен?

Я пожал плечами, перевернул труп «Среднего» и вытащил из-под него двуручный молот. Если не считать метательные ножи 'Мизинца, это было единственное оружие, которое практически не пострадало во время схватки с коттаром.

— Лови, — сказал я, бросив находку под ноги девушки. С одним кинжальчиком много не навоюешь.

Лэйла подцепила рукоять носком, крепко сжала её в ладонях и ловко забросила молот на плечо. Здоровенная штуковина выглядела крайне нелепо в тонких девичьих руках, однако, судя по уверенным движениям, мастерство Лэйлы не стоило недооценивать. Видимо, за время, проведённое в банде Ворона, она научилась орудовать не только кинжалом.

— Это попытка меня подкупить, маленький мой⁇

— Нет, это твои новые клыки и когти, — туманно ответил я и вытряхнул из сумки «Среднего» всё, что пришло в негодность после устроенного коттаром «сюрприза».

Тащить на себе продырявленный в десятках мест хлам не имело никакого смысла. Брать нужно то, что можно использовать: бинты, еду и оружие. Остальное — просто лишний груз.

Поразмыслив мгновение, я сунул в сумку странные зелёные комочки. Пусть у меня не было ни малейшего представления о том, что это такое, но узнать предназначение непонятных штуковин не составит труда. Нужно только добраться до города и, думаю, Барталомея сможет рассказать о них если не всё, то хотя бы главное.

— Клыки и когти? — удивилась Лэйла. — Тебе бы отдохнуть, малыш, а то ты начинаешь заговариваться…

Объяснять, что я имел в виду, не имело смысла. Вместо этого я стянул перевязь с метательными кинжалами с тела «Мизинца» и перекинул её через плечо. Мой арсенал потихоньку начал восстанавливаться.

— Но угождать дамам ты умеешь — что есть, то есть! — через мгновение радостно сообщила Лэйла, поглаживая полированную рукоять молота. — Откуда ты только такой умненький взялся, а?

Получив серьёзное оружие, девушка сразу пришла в себя: из взгляда ушла растерянность, а бледность сменилась лёгким румянцем.

— Лучше займись делом, — негромко произнёс я. — Например, поищи что-нибудь, что может нам пригодиться.

— Предлагаешь мне мародёрить⁇ — с напускной суровостью спросила Лэйла. — Мародёрство — это почти воровство, маленький мой! А воровать о-о-о-чень плохо-о-о-о…

Последние два слова девушка мелодично пропела.

— И давно ты стала образцом морали и нравственности? — я проверил, насколько надёжно метательные кинжалы сидят в своих «гнёздах». Не хотелось потерять их из-за какого-нибудь вынужденного манёвра.

— Недавно, — хихикнула Лэйла. — Но теперь положение обязывает! Я ведь уже почти опечатанный со всех сторон мастер, а имперскому мастеру не к лицу обирать мертвецов…

Девушка, разумеется, говорила несерьёзно, однако было заметно, что открывавшиеся перспективы кружили ей голову. Несмотря на весьма непростую судьбу, моей спутнице удалось сохранить где-то в глубине себя способность смотреть в будущее с оптимизмом. Не знаю, плюс это или минус.

Слегка чумазая, но довольная, Лэйла жмурилась, словно кошка, наевшаяся сметаны. Облачённая в «комбинезон» на голое тело и с огромным молотом на плече, она выглядела как персонаж фантастического фильма, создатели которого решили серьёзно сэкономить на реквизите и выдали актёрам первое, что попалось под руку.

— Мертвецы не против, уж поверь, — сказал я. — Хотя твоя позиция вызывает уважение… И раз ты стала такой принципиальной, то предлагаю отдать молот его хозяину — он как раз лежит прямо перед тобой.

— Зануда… — Лэйла закатила глаза, а затем вдруг добавила: — Не стану спать с тобой, даже не проси!

Я посмотрел на девушку. Она демонстративно облизнула губы. Видимо, это должно было меня смутить и поставить в неловкое положение. Однако столь нелепый флирт вызывал лишь улыбку. Несмотря на весьма впечатляющие внешние данные, соблазнительница из Лэйлы была ещё та.

— Хотя, если будешь лапочкой… — она перешла на интимный шёпот. — То я дам тебе шанс… Может быть…

— Даже не мечтай, — усмехнулся я. — В нашем отряде царит тёплая атмосфера дружбы и товарищества, а с друзьями и товарищами в приличных кругах спать не принято.

— Зануда… — повторила девушка, сбросив молот с плеча и прислонив его к стене. Похоже, она наконец решила заняться делом. — Что брать-то? Иглы эти нужны?

— Нужны, — я поднял арбалет «Большого», быстро осмотрел его, а затем швырнул обратно на пол. Иглы коттара превратили отличное оружие в бесполезный хлам. — Но только будь осторожна, они очень…

— Острые, — закончила за меня Лэйла.

Вытащив из стены три иглы, девушка умудрилась тут же воткнуть их себе в бедро. Да так ловко, что они не только пробили плоть насквозь, но ещё и зацепили артерию.

— Острые, — согласился я, глядя, как из раны хлещет кровь.

Есть люди, которые могут учиться только на своих ошибках, и моя спутница, похоже, относилась как раз к их числу. Благо те увечья, которые любого другого надолго вывели бы из строя, для неё были не страшнее комариного укуса. Уже через секунду кровотечение прекратилось, а спустя ещё несколько мгновений Лэйла даже прихрамывать перестала.

На сбор всего, что могло пригодиться, ушло не больше пары минут. Всё это недолгое время в голове кружились варианты дальнейших действий.

«Пальцы» — очень серьёзные ребята, а у меня теперь не было ни клевца раскаявшегося, ни даже нормальных средств для дистанционного поражения целей. Магией, пока не восстановлю силы, лучше не баловаться, поэтому оставались только метательные ножи и трезубец… Тоже, конечно, неплохо, но такое оружие хорошо подходит для работы накоротке, а сближаться со столь ловкими парнями — это не самая лучшая идея.

Впрочем, нет повода опускать руки. Нужно действовать. Тем более, сегодня я не один — на моей стороне невидимый Дру-уг, почти бессмертная Лэйла и гигантский краб — лишившийся клешни, но всё ещё смертельно опасный.

Мозг быстро обрабатывал всю имеющуюся информацию. Перед внутренним взором постепенно проявлялась трёхмерная модель амфитеатра. На этом воображаемом макете одна за другой загорались красные точки: наиболее подходящие места для засады и удобные наблюдательные пункты.

После точек появились пунктирные линии: пути отхода на случай неприятностей и маршрут, по которому на арену можно завести Усача. Без него в грядущей заварушке никак не обойтись.

Модель обрастала всё новыми подробностями, а план — деталями. «Пальцев» нужно прикончить быстро и желательно так, чтобы будущие покойнички меня не увидели. Если «Мизинец» не врал, и все они действительно смотрят одними глазами, то лучше не давать им дополнительную информацию о моём местоположении.

Мудрить при этом тоже не стоило. Схема стандартная: заманить, отрезать путь к отступлению, отвлечь, ударить. На первый взгляд ничего сложного, но дьявол, как всегда, кроется в мелочах… И первая «мелочь», с которой стоило разобраться, это разведка. Нам нужен наблюдатель, и у меня была подходящая кандидатура на эту почётную роль.

— Хватит, — негромко произнёс я. — Возвращаемся.

— Ну наконец-то! — выдохнула Лэйла. Она успела насобирать целую охапку «игл» и теперь прижимала их к себе одной рукой, а другой пыталась закинуть молот на плечо. — Что мы с ними будем делать?

— Увидишь, — коротко ответил я, подхватил трезубец и шагнул в коридор.

— Любишь ты нагонять таинственность, маленький мой! — Лэйла поспешила за мной. — Не беги так! Если навернусь, то твои проклятые иголки продырявят мне потроха!

Я шёл вперёд, не обращая на слова девушки никакого внимания. Её болтовня была лишь попыткой справиться со стрессом, не более того.

За то время, что мы провели в приятной компании безголовых «пальцев», в логове зверя ничего не поменялось. Тут царила всё та же атмосфера уныния. Коттар по-прежнему истекал кровью, а морфан сидел рядом, наблюдая, как его «поувелитель» медленно отходит в мир иной.

Ситуация, конечно, крайне печальная. Дру-уг только-только нашёл своё призвание, к которому он сам и весь его род готовились чуть ли не веками, а тут такая неудача… Однако у нас не было времени на скорбь. «Пальцы» могли нагрянуть сюда в любой момент, и тогда мы все рисковали отправиться на тот свет вместе со зверем.

— Ему больно, — мягко произнёс я, присев рядом. — Он очень страдает…

Морфан понял, к чему я веду. Понял и опустил голову.

Коттар со свистом выдохнул, будто бы подтверждая мои слова.

— Нужно прекратить его мучения, — продолжил я. — Это непростое, но необходимое решение.

— Я моугу поупоубоувать исцелить поувелителя… — ответил Дру-уг, не поднимая глаз.

В голосе морфана слышались сомнения. Он сам не верил своим словам, но продолжал цепляться за мнимую надежду.

— Ты знаешь, как это сделать? — напрямую спросил я.

— Старшие ба-ароу-оуки учили меня, ноу никтоу из нас оучень давноу не встречал поувелеителей…

Понятно. Знания у моего товарища были чисто теоретические. Впрочем, ничего удивительного, ведь последние коттары ушли от своих «чесальщиков» сотни лет назад.

— Ты можешь попробовать обмануть себя или меня, — твёрдо сказал я, — но обмануть смерть не выйдет. Я видел его раны… Никто из нас не сможет помочь ему.

Я не лукавил, хотя мной двигала вовсе не жалость к зверю, а необходимость избавиться от обузы. Однако такие повреждения никак не вылечить в полевых условиях — даже великолепный специалист при наличии необходимых инструментов и препаратов вряд ли справился бы.

Помочь могла только магия… Но никто из нас не владел нужными заклинаниями.

— Тебе лишь бы кого-нибудь прикончить, маленький мой! — Лэйла неожиданно встала на сторону морфана. — Пусть дылда попробует спасти зверюгу! Тебе жалко, что ли???

Единственное, чего мне было действительно жалко, так это времени. Однако в словах девушки был резон.

— Что тебе нужно? — спросил я у Дру-уга.

— Не мне, — морфан качнул головой, — поувелителю… Ему нужноу сердце… Тёплое, поучти живое…

— Хотя я тут подумала, — Лэйла, почуявшая, куда подул ветер, сразу же изменила позицию, — зачем продлевать страдания бедного зверька⁇ Малыш прав, смерть не обманешь… Уж поверь мне, я-то знаю, о чём говорю!

— Поувелителю не нужноу сердце существа. Ему нужноу сердце ба-ароу-оука…

Что же, теперь стало понятно, почему Дру-уг не решился на столь смелый медицинский эксперимент, пока нас не было. Никто не хочет расставаться с жизнью… Даже ради того, о ком в детстве слышал столько преданий и сказок.

Коттар зарычал. Негромко, почти незаметно. Он не требовал жертву, но был готов её принять.

— Нет, — я качнул головой, пристально глядя в глаза морфана. — У нас с тобой уговор, и ты знаешь, что стоит на кону.

Я не собирался лишаться четверти моего и без того небольшого отряда, ради гипотетической возможности оживить огромного злобного манула.

— Ноу у меня есть доулг, челоувечек…

— Есть, — я кивнул. — И это долг передо мной… Передо мной и Синим Повелителем.

Я специально поставил себя перед «Сапифроглазым». Пусть у моего тощего товарища на самой подкорке отпечатывается правильная вертикаль подчинения.

— Ноу я ба-ароу-оук, челоувечек…

— В первую очередь, — веско произнёс я, — ты мой боец. И твой главный долг — это выполнять приказы своего командира.

Глаза морфана остекленели. Он, словно канатоходец, балансировал над бездной — прошлое тянуло его вниз, а жажда жизни, наоборот, толкала вперёд.

Я замолчал — сейчас давить не стоило. Дру-уг не хотел умирать, поэтому он сам пройдёт по этому «канату», а вот неосторожное слово легко могло столкнуть его в пропасть.

Спустя пару секунд взгляд морфана прояснился. Решение было принято.

— Я не вынесу этой драмы, мальчики, — Лэйла закатила глаза. — Давайте я прикончу зверюгу, и дело с концом⁇

— Нет, — я качнул головой. — Это должен сделать Дру-уг.

Морфан медленно кивнул, поднялся на ноги и отцепил от кирасы один из трезубцев. Его и без того бледное лицо приобрело какой-то синюшный оттенок.

— Дылда сейчас сам кончится, — подбавив в голос яда, заметила Лэйла. — Давай я всё сделаю, маленький мой? В конце концов, мне же нужно опробовать молот!

Несмотря на показное ехидство, ей было жалко Дру-уга, иначе она бы не стала лезть с подобными предложениями.

— Нет, — твёрдо повторил я. Морфан никогда не простит убийство «поувелителя» никому… Никому, кроме себя.

Дру-уг поднял трезубец над головой. Длинные пальцы так крепко сжимали рукоять, что казалось тонкая кожа вот-вот полопается.

Коттар заурчал, будто бы подбадривая своего убийцу. Зверь хотел жить, но не боялся смерти.

Дру-уг направил острия туда, где голова гигантского манула переходила в шею, и прикрыл глаза. Он не хотел смотреть на то, что делает, но ровно за мгновение до удара долг победил малодушие, и морфан распахнул веки.

Зверь с благодарностью рыкнул и «распушил» шерсть, подставляя уязвимое место. Сталь со свистом пронзила воздух и перебила позвоночник. Спустя миг жёлтые глаза коттара потухли навсегда.

— Теперь он вместе с Синим Повелителем, — негромко произнёс я. — Ест головы врагов… Здоровый и полный сил.

— Ты прав, челоувечек, — кое-как выдавил Дру-уг. — Теперь маленькоуму поувелителю боульше не боульноу…

Лэйла негромко фыркнула. Она считала себя выше всей этой банальной лжи, которую люди — да и, наверное, любые разумные существа — говорят друг другу в моменты горя. Циничная, но трезвая позиция… Правда, обычно это только до первой настоящей потери.

— Дру-уг, — я обратился к морфану, который, судя по взгляду, снова стал погружаться в нехорошие мысли, — к нам идут гости, и мы должны их встретить.

Что ни говори, но работа — это лучший способ отвлечься.

— Гоусти? Какие гоусти? — Дру-уг тряхнул головой.

— Добыча, — уточнил я. — Причём богатая.

— Боугатая? — в голосе морфана появился лёгкий интерес. — Чтоу я доулжен делать, челоувечек?

Я быстро объяснил морфану, что от него требовалось. Амфитеатр велик, но заходить внутрь удобнее и безопаснее с той стороны, откуда пришли мы, поэтому именно там разумнее всего поставить наблюдателя. И Дру-уг, имеющий артефакт невидимости, был способен справиться с этой задачей как никто другой.

— Заберись повыше, — подытожил я. — И жди… А когда увидишь гостей, сразу возвращайся к нам.

Морфан кивнул, прицепил трезубец к кирасе и направился к выходу.

— И помни, — добавил я, — от тебя зависят наши жизни.

— Тогда нам конец, маленький мой! — Лэйла ещё раз фыркнула.

Она совершенно не верила в компетентность нашего тощего товарища, но не верила напрасно. Кого-то горе вгоняет в депрессию, а кого-то — мобилизует. И морфан принадлежал к числу вторых, а не первых… Будь иначе, ему ни за что не удалось бы выжить после изгнания из племени.

— Я всё поунимаю, челоувечек, — прогудел Дру-уг, — и не поудведу тебя. Оубещаю.

Он успел сделать ещё один шаг, когда туша коттара вдруг заскрипела, словно кто-то провёл огромным ножом по невероятно гигантскому стеклу, и рассыпалась на мелкие кусочки. От полупрозрачного крошева отразился свет закреплённого на моём трезубце осколка — плоть зверя превратилась в лёд.

— И-и-и-и-и-и-и-и!

От стен отразился громкий писк — настолько пронзительный, что заныли зубы.

— Что это такое??? — Лэйла выронила молот и прижала ладони к ушам.

Я ничего не ответил, потому что сам понимал не больше, чем девушка. Да и не поболтаешь, когда челюсти сводит от боли. Впрочем, всё это не помешало мне приготовиться к бою. Я сместился ближе к выходу в коридор и направил трезубец в сторону, откуда мог появиться враг.

— Не моужет быть! — потрясённо произнёс Дру-уг. Похоже, он был единственным, кому жуткий писк совсем не мешал. — Синий Поувелитель вернул егоу!

Морфан рванул вперёд, опустился на колени и, совершенно не заботясь о порезах, сунул руку прямо в кучу острых даже на вид ледяных осколков. Спустя мгновение он вытащил на свет маленькое шевелящееся нечто, повернулся к нам и вытянул перед собой ладонь.

На ней лежал крохотный, размером с кулак, чёрный манул.

Глава 14

Оказавшись в ладони морфана, котёнок тут же сомкнул крохотные челюсти. Пронзительный писк прекратился, и на нас навалилась оглушительная и как будто неправильная тишина. Даже не верилось, что такая малявка могла издавать столь чудовищный звук.

— Я оглохла??? — куда громче, чем требовалось, спросила Лэйла. — Или всё кончилось???

Она тряхнула головой, крепко зажмурилась и широко открыла рот, пытаясь избавиться от неприятных ощущений.

— Что это было? — хрипло спросил я у морфана.

Тот оживал буквально на глазах: понуро опущенные плечи расправлялись, с бледного лица уходила желтизна, а взгляд с каждым мгновением блестел всё сильнее. Правда, теперь не от слёз, а от радости.

— Да, дылда, — Лэйла присоединилась к моему вопросу, — откуда эта мелкая дрянь взялась⁇

— Синий Поувелитель вернул маленькоугоу поувелителя, челоувечек, — ответил Дру-уг, глядя на меня. На девушку и её слова он привычно не обратил никакого внимания.

— Почему? — сразу уточнил я.

Не сказать, что возрождение зверя так уж сильно потрясло меня. Удивляться чудесам в мире магии вообще довольно глупо, однако разузнать кое-какие детали лишним не будет.

— Не знаю, челоувечек, — Дру-уг осторожно погладил малыша по загривку подушечкой указательного пальца. — Ноу так иноугда бывает. Роудичи, коугда я ещё был с ними, гоувоурили оу такоум…

Зверёк водил растрёпанной мордочкой из стороны в сторону, то ли принюхиваясь, то ли пытаясь рассмотреть нас едва-едва приоткрывшимся глазёнками. Умильно несуразный, он выглядел как слегка помятая плюшевая игрушка.

— Воузмоужноу, время маленькоугоу поувелителя ещё не пришлоу, — предположил Дру-уг. — Или Синий Поувелитель проустоу поужалел егоу…

Меня терзали серьёзные сомнения, что «Сапфироглазому» было хоть какое-то дело до этого зверя… Да и до всех коттаров скопом. Думаю, моего божественного приятеля волновала судьба только одного живого существа во всей вселенной — его собственная.

Но озвучивать свои мысли я, разумеется, не стал. Ни к чему смущать морфана столь смелыми умозаключениями.

— Или Синий Поувелитель решил поуслать нам поудмоугу, — Дру-уг продолжил упражняться в аналитике, а затем, после небольшой паузы, мечтательно добавил: — Теперь маленький поувелитель навсегда оустанется соу мной…

Похоже, мой тощий товарищ уже видел себя самым главным ба-аро-оком, который без устали вычёсывает шерсть своего личного «маленькоугоу поувелителя». Сумасшедший карьерный рост для существа, ещё совсем недавно бродившего под землёй в чём мать родила и промышлявшего мелким воровством.

— Может быть, — дипломатично согласился я, хотя веры в то, что «Сапфироглазый» действительно послал нам помощь, у меня было ещё меньше, чем в его жалость к погибшему от ран коттару.

Впрочем, причины, по которым зверь возродился, не имели большого значения. Куда сильнее меня волновал другой вопрос: когда эта милая кроха выпустит коготки, превратившись в машину для убийств?

— Коугда? — переспросил Дру-уг после того, как я озвучил свои мысли. Он немного подумал, а затем со всей пролетарской прямотой ответил: — Не знаю, челоувечек… Ноу роудичи гоувоурили, чтоу шерсть у маленьких поувелителей быстроу станоувится доустаточноу густой для вычёсывания… Очуень быстроу.

Видимо, это означало, что коттары растут аномальным для обычных зверей темпом. Вопрос только в том, стоит ли радоваться такому интересному биологическому феномену? С одной стороны, «питомец», способный покрошить в капусту пару десятков человек, лишним точно не станет. А с другой — риск самому познакомиться с бритвенно-острыми клыками ближе, чем хотелось, был довольно велик…

— Не воулнуйся, челоувечек! — Дру-уг сразу понял, что меня тревожит. Понял и испугался, что я заставлю его избавиться от котёнка. — Поука я рядоум, тебе ничегоу не гроузит, оубещаю!

Он старался говорить твёрдо, но в голосе всё равно слышалась лёгкая неуверенность. Видимо, сказывалось отсутствие практического опыта в вопросе воспитания коттаров.

А ещё я заметил, что на Лэйлу даже гипотетические гарантии безопасности почему-то не распространялись.

— Эй, дылда! А как же я⁇ — девушка тоже обратила внимание на столь вопиющую несправедливость. — Я думала, мы с тобой подружились… А ты хочешь натравить на меня свою зверюгу???

— Существу тоуже не стоуит боуяться, — с некоторой неохотой добавил Дру-уг.

— Думаешь, я боюсь⁇ — фыркнула Лэйла. — Да я сделаю чучело из твоей облезлой кошки!

Девушка подкинула молот в воздух, поймала его и закрутила «восьмёрку», ловко перебрасывая тяжеленную штуковину из руки в руку. Демонстрация навыков обращения с оружием не продлилось долго. Уже через пару секунд молот подлетел выше, чем нужно, ударился об потолок, пробив в нём небольшуюдыру, а затем упал на песок.

Лэйла, легко увернувшись от посыпавшихся сверху кусков то ли глины, то ли какого-то раствора, как ни в чём не бывало спросила:

— Дылда, дашь погладить зверюгу???

Всего пару секунд назад она грозилась сделать из «облезлой кошки» чучело, а теперь вдруг захотела приласкать котёнка. Лэйла, как и всегда, была удивительно последовательна в своих желаниях.

— Уймись, — коротко приказал я, — пока нас всех не похоронило под обломками.

— Ты как обычно преувеличиваешь, маленький мой! — легкомысленно хихикнула Лэйла.

— Не заставляй жалеть, что отдал тебе молот, — я подкрепил слова «дружелюбным» взглядом.

— Зану-у-у-уда… — протянула Лэйла, однако, испугавшись, что может лишиться оружия, тут же добавила: — Хорошо-хорошо! Тётушка Лэйла так больше не будет…

Дру-уг, осуждающе качнув головой, прикрыл котёнка свободной ладонью, чтобы на того не попала сыпавшаяся с потолка пыль.

— Чтоу скажешь, челоувечек? — с лёгкой дрожью в голосе спросил морфан.

Он выглядел как преступник, который ожидает оглашения приговора.

— Скажу, что уже дал тебе задание, — негромко ответил я.

Морфан с облечением выдохнул. По моему тону он понял, что коттар останется с нами.

Особых сомнений по этому поводу у меня не было. Гигантский краб-людоед вписался в наш маленький коллектив как родной, так почему бы не дать шанс и любителю закусить человеческими головами?

Да, коттар мог стать большой проблемой, но, как бы быстро он ни рос, это был вопрос дней или недель, а не ближайших часов. Сейчас же нам стоило заняться более насущными вопросами, и тратить время на «разборки» с «новорожденным» котёнком, было, мягко говоря, не очень рационально. Особенно, учитывая, что такие «разборки» могли не самым лучшим образом сказаться на боевом духе морфана.

— Я не поудведу тебя, челоувечек! — радостно сообщил Дру-уг.

Аккуратно прижав к себе крохотный чёрный комочек, он шагнул к выходу из комнаты, намереваясь отправиться на свой наблюдательный пост.

— Не сомневаюсь, — согласился я, а затем добавил: — Но маленький повелитель пока побудет здесь.

Часовой, как известно, обязан нести службу бодро, ни на что не отвлекаясь. И если с бодростью у Дру-уга проблем не было, то вот с внимательностью могли возникнуть трудности. Я очень не хотел, чтобы он пропустил приближение «пальцев», заигравшись с котёнком.

Дру-уг, не знакомый с мудрыми требованиями устава караульной службы, замер на месте. Сперва он улыбнулся, решив, что это шутка, а потом, осознав, что я говорю серьёзно, жалобно посмотрел на меня.

— Ноу челоувечек… — начал было канючить он, но замолчал, стоило мне открыть рот.

— Никаких «но», — я говорил твёрдо, почти грубо. — Либо так, либо никак.

Времени на пустые пререкания не осталось. Нам повезло, что «пальцы» пока не заявились сюда, но везение не могло продолжаться бесконечно. Госпожа Фортуна наверняка уже готовила нам внушительный счёт, платить по которому придётся кровью… И нужно постараться сделать так, чтобы это была кровь врагов.

Морфан прекрасно уловил мой настрой. Поджав губы, он указал на закреплённый на трезубце осколок статуи.

— Тоугда оутдавай кусоучек истиной синевы, челоувечек! — в его голосе слышалась плохо скрываемая обида.

Что же, моему тощему приятелю явно полегчало. До того, как коттар переродился в котёнка, Дру-уг и думать забыл о том, что его сокровище находится у меня.

А вообще, столь мелочные попытки отыграться могли вызвать лишь улыбку. Складывалось впечатление, что я неожиданно устроился на полставки воспитателем в яслях. Что Лэйла, что Дру-уг вели себя как настоящие дети… А самой зрелой и здравомыслящей личностью в нашем балагане, как ни странно, был Усач.

— Забирай, — кивнул я, хотя мне совершенно не улыбалось бродить по развалинам в темноте. — Но если я провалюсь в какую-нибудь трещину в полу, то это будет на твоей совести.

Совершенно детская манипуляция сработала великолепно. Дру-уг надулся, сунул вяло трепыхающегося котёнка мне в руки и быстро вышел из комнаты, пробурчав напоследок что-то на своём языке.

— Разозлился дылда, — подвела итог Лэйла. — Я тебе уже говорила, что ты умеешь доводить людей???

— Он не человек, — я посмотрел на крохотного зверька, который быстро освоился и уцепился коготками прямо за кольчугу. — К тому же злость не даст ему заскучать на посту.

— А ты хитрец, маленький мой! — Лэйла подошла ближе, протянув раскрытую ладонь. — Дай подержать, а⁇

Котёнку такое предложение явно не понравилось. Он грозно зашипел, высунув розовый язычок, а затем, когда предупреждение не сработало, легко откусил девушке кончик указательного пальца.

— Мелкий гадёныш! — взвизгнула Лэйла, отдёрнув руку.

Крохотный, но уже грозный зверь никак не отреагировал на оскорбление. Он чавкал, доедая первую в своей жизни добычу.

— Ну и ладно… Не очень-то и хотелось! — фыркнула Лэйла, а затем перевела взгляд на меня. — Что будем делать, маленький мой?

— Будем работать, — я кое-как снял котёнка с живота и пересадил на плечо. Удивительное дело, но ко мне он не проявлял никакой агрессии.

— А хорошие новости есть? — девушка недовольно закатила глаза.

— Есть, — я кивнул. — Тебе придётся поработать за двоих…

* * *

Подготовка заняла куда меньше времени, чем можно было ожидать.

На всё про всё понадобилось не больше часа, причём значительную его часть я потратил на то, чтобы завести Усача на арену. Краб боялся тесноты, поэтому шёл за мной с неохотой. Он упирался, словно осёл, и победить это ослиное упрямство удалось, только подвесив перед его носом своеобразную «морковку». В её роли выступили безголовые трупы «пальцев».

Перспектива полакомиться столь «аппетитным» угощением стала неплохим стимулом, и уже через десять минут гигантский краб бодро выполз на арену. Заглотив тела «Среднего» и «Безымянного», он почти полностью зарылся в песок рядом с выходом из логова коттара — я решил не мудрить и встретить «пальцев» там, куда они сами обязательно придут.

Пока я помогал Усачу побороть клаустрофобию, Лэйла тоже не теряла времени даром. Она, по моему приказу, «усеяла» пол «иглами», аккуратно присыпав их песком. Не самая надёжная маскировка, но для нашей сельской местности вполне сойдёт.

В темноте и суматохе заметить «иглы» будет практически невозможно, а вот результат их воздействия, учитывая чудовищную остроту, наоборот, станет заметен сразу.

Несмотря на простоту, эффективность таких ловушек была довольно высока. Американские солдаты, настрадавшиеся от подобных примитивных самоделок во Вьетнаме, не дадут соврать…

Разумеется, класть все яйца в одну корзину я не собирался и подготовил «сюрпризы» для наших гостей на возможных путях отхода. В дело пошли всё те же «иглы», да и валявшимся тут и там тяжёлым металлическим цепям тоже нашлось применение — они были изъедены ржавчиной чуть ли не насквозь, но тому, кому на голову упадёт тридцать килограммов железа, вряд ли будет дело до таких мелочей.

В завершение я взял у Лэйлы молот и расширил проделанную девушкой дыру в потолке, а затем прикрыл её огромными листьями, которые подобрал рядом с амфитеатром. Теперь в логово зверя можно было спуститься с первого яруса зрительских трибун. Спуститься или атаковать сверху тех, кто окажется внизу…

— Держи, — я отодвинул лист и сперва бросил Лэйле молот, а затем один из бинтов. — Сделай маску и постарайся не показывать своего лица.

Учитывая мстительность «пальцев», не стоило светить пред ними физиономией девушки. Если они начнут охотиться ещё и за ней, то это может доставить дополнительные проблемы.

— Почему, маленький мой⁇ — девушка поймала и оружие, и кусок ткани. — Не хочешь, чтобы кто-то, кроме тебя, любовался красотой тётушки Лэйлы⁇

— Вроде того, — я не стал вдаваться в лишние подробности. — Так что спрячь личико, сделай одолжение.

— М-м-м-м-м, — Лэйла провела кончиком языка по верхней губе. — Я так и знала, что ты на меня запал!

Я усмехнулся, услышав заявление девушки, но развивать тему не стал.

Большой плотный лист надёжно закрыл дыру, а я осторожно отцепил котёнка, который всё это время висел на мне, и снял кольчугу. Моему крохотному спутнику это не очень понравилось. По ушам снова ударил пронзительный писк, но пытка продлилась всего секунду — мне удалось отвлечь недовольного зверька куском вяленого мяса.

Пока шерстяной комок с утробным урчанием вгрызался в добычу, я успел промыть рану, наложить повязку и снова надеть доспех. К приёму «гостей» всё было готово, оставалось только дождаться их визита.

Время текло неспешно. Так всегда бывает, когда сидишь в засаде.

Новички в такие моменты начинают нервничать. Всё, что можно было сделать, уже сделано, и ты остаёшься наедине с самим собой и своими страхами. Затишье перед бурей провоцирует появление ненужных мыслей. Напряжение потихоньку растёт, в пятой точке возникает опасный зуд, толкающий на необдуманные поступки, а предвкушение боя заставляет считать секунды, ведь каждая из них может стать последней…

Я всем этим уже давно «переболел». Нет, тревога не ушла полностью — к некоторым вещам просто невозможно привыкнуть — но она стала контролируема и полезна.

Моя тревога не изматывала разум бесконечными вопросами о том, когда же всё, наконец, начнётся. Она держала меня в тонусе, не позволяя чрезмерно расслабиться, но не мешая при этом отдыхать. Даже накануне самой «острой» операции.

Я вытащил из сумки солидный кусок мяса, устроился поудобнее и раскрыл книгу Фруас Суара. Раз уж выдалась свободная минута, то почему бы не провести её с пользой?

Мелкие неровные буквы задорно заплясали перед глазами. Я спрятал осколок статуи, чтобы не демаскировать себя его светом, и стариковские каракули в тусклом полумраке стали похожи на кривые линии электрокардиограммы. Впрочем, это было не самой большой проблемой.

Фруас Суар и раньше — до того, как утратил разум — не отличался ясностью сознания. Он перепрыгивал с темы на тему, без конца отвлекаясь на какую-то ерунду. Бессмысленные слухи перемежались с оскорблениями в адрес других учёных, посмевших не оценить всю мощь его интеллекта, а непонятные формулы соседствовали рядом со списком блюд, которые дедуля соизволил употребить на завтрак.

Однако я не сдавался, продолжая листать одну страницу за другой. Даже в столь мутных водах чужого сознания, если постараться, можно найти крупицы золота.

Вскоре меня перестали раздражать излишняя многословность и чрезмерная витиеватость фраз. Я буквально «впитывал» сумбурный текст, а перед глазами сами собой появлялись лица незнакомых мне людей. Лица тех, кто отдал свои жизни, чтобы парочка милых старичков смогла найти ответ на очень интересный вопрос: «Как пробудить магию в том, у кого её нет?».

Подопытный номер один… Подопытный номер три… Подопытный номер сорок два… Подопытный номер сто сорок шесть… Десятки и сотни человек, от которых не осталось ничего, кроме номера и скупой записи «скончался в результате эксперимента».

Поначалу у Хольда и Фруас Суара ничего не получалось, и тогда они решили изменить подход. Бывший инквизитор взял под крыло Феликса и девчонок, в которых разглядел потенциал, а гениальный историк с головой зарылся в источники. Не забыв, правда, организовать втайне от коллеги ещё одну группу подопытных…

И это, наконец, дало кое-какие результаты. Нет, старички не приблизились к успеху, но зато у них появилось понимание, в какую сторону нужно двигаться. Ликвер и его производные — вот в чём они увидели решение всех проблем.

Эссенции и вытяжки, настои и дистилляты, сложные соединения и однокомпонентные растворы… Те самые «пузырьки», в основе которых лежал магический минерал и которыми Фруас Суар пичкал всех, до кого мог дотянуться.

Старик много рассуждал о природе колдовства и пришёл к интересным выводам. По его мнению, чары, которыми пользовались имперские мастера, были всего лишь отражением настоящей магии, а истинная сила таилась где-то за пределами мироздания, но её крохи можно было отыскать именно в жилах ликвера. И если вспомнить слова «Сапфироглазого», который утверждал, что жилы ликвера — это его кровь, а зёрна — плоть, то Фруас Суар оказался совершенно прав.

Помимо многословных рассуждений обо всём на свете, в книге содержались и вполне конкретные сведения. Рецепты, советы, формулы — в общем, информация о том, как сделать снадобье, способное наделить человека, рискнувшего его отведать, магическими силами. Правда, информация чисто теоретическая, потому что добиться результата старичкам так и не удалось — в дело вмешалась карающая длань Императора.

Впрочем, до финиша учёным мужам оставалось совсем немного. Для достижения стабильного эффекта требовалось всего лишь укрепить магический «иммунитет» подопытных, но как это сделать? Ответ очевиден: нужно разработать «прививку». Однако столь простая мысль почему-то не посетила светлые умы стариков, и большая часть невольных участников их увлекательных экспериментов отъехала-таки в Верхнюю Тундру.

А вот Король Нищих действительно сумел разгадать загадку, которая оказалась не по зубам настоящим учёным… Разумеется, их бандитское величество, как и положено уголовнику, сильно преувеличивал собственную значимость — ему просто повезло. Повезло найти статую, вырубленную из цельного зерна ликвера.

За счёт того, что и сам Король, и Чистые годами жили рядом с «фонящей» статуей «Сапфироглазого», они, сами того не ведая, укрепили свой магический «иммунитет». А когда книга оказалась в их загребущих руках, им осталось только воспроизвести самый простой рецепт… И этого вполне хватило, чтобы получить весьма серьёзные возможности.

Почему уголовник преуспел там, где спасовали настоящие профессионалы? Ответ оказался прост: по ходу экспериментов и Фруас Суар, и Хольд начали играть друг против друга, а разлад в коллективе никогда не способствует достижению результата.

Историк слишком увлёкся чистым знанием. Ему показалось, что наделить человека диким даром — эта не та цель, к которой стоит стремиться. Нужно ставить более амбициозные задачи — например, открыть доступ к настоящей, истинной магии… Причём открыть всем: и аристократам, и простолюдинам.

В общем, счастье для всех, и пусть никто не уйдёт обиженным. Благородное намерение… Правда, Хольд почему-то не разделял альтруистические порывы товарища и, судя по некоторым оговоркам Фруас Суара, именно мой «воспитатель» заложил Императору весь творческий коллектив.

Версия довольно правдоподобная… Особенно, учитывая, как вовремя Хольд залёг на дно.

Я перевернул страницу, но продолжить чтение мне было не суждено.

В десяти шагах справа едва слышно скрежетнул металл. Я отбросил книгу, перекатился в сторону, встал на колено и выхватил из перевязи пару метательных ножей. Котёнок, развалившийся на перемётной сумке, поднял голову и с недоумением посмотрел в пустоту. Оттуда сразу же послышался взволнованный голос морфана.

— Проусти, челоувечек… — Дру-уг деактивировал артефакт. Он появился именно там, куда смотрел маленький коттар. — Не хоутел тебя напугать…

— Проехали, — я махнул рукой и встал на ноги. Выяснять отношения из-за такой ерунды было глупо. — Они идут?

Морфан ещё не успел ответить, но адреналин уже разогнал кровь по венам. Я буквально нутром ощущал приближение опасности.

— Идут, — кивнул морфан, помолчал мгновение, а затем добавил то, чего я очень не хотел слышать: — И за ними идёт кое-ктоу ещё…

Глава 15

— Пошли, — коротко приказал я.

Судя по лицу Дру-уга, тратить время на расспросы не имело смысла. Он был слишком растерян — похоже, увиденное потрясло моего тощего товарища до глубины его морфанской души. И значит, стоило самому посмотреть на тех, кто пришёл вместе с «пальцами»… Посмотреть, а потом решать, что делать дальше, причём решать быстро — вряд ли нам дадут много времени на раздумья.

— Воузьми маленькоугоу поувелителя, челоувечек, — попросил Дру-уг, снова активировав артефакт. Силуэт морфана почти полностью растворился в тусклом сумраке. — Нельзя оуставлять егоу оудноугоу…

Я не стал спорить и, на ходу подхватив с сумки полусонный чёрный комочек, забросил его на плечо. Острые коготки вцепились в кольчугу, а слух резанул короткий, но крайне недовольный писк. Котёнку явно не нравились столь стремительные перемены в жизни. Ничего, пускай привыкает — теперь так будет всегда.

Невидимый Дру-уг, загремев доспехами, устремился на самый верх, и я поспешил следом. На то, чтобы добраться до наблюдательного пункта, нам понадобилась всего минута.

— Смоутри, челоувечек! — прошептал морфан. Судя по звуку, он вышел на небольшой балкончик, с которого открывался прекрасный вид на окрестности.

Я, в отличие от товарища, артефактом невидимости не обладал и поэтому лезть на открытое место не спешил. Если «пальцы» заметят меня, то ничем хорошим это явно не закончится.

Правда, уже через мгновение стало понятно, что мои опасения оказались совершенно напрасны. Мы с Дру-угом могли выйти на балкон с песней и под бой барабанов — вряд ли «пальцы» обратили бы внимание на такую мелочь. Сейчас у них были дела поважнее.

Скользнув в тень от широкой арки, я осторожно выглянул наружу и увидел, как изрядно потрёпанная «пятерня» медленно, шаг за шагом, двигалась от искрящихся деревьев прямиком к «Колизею». А следом за «пятернёй», на расстоянии примерно двадцати метров, не спеша шли очень странные существа, похожие на почти освоивших прямохождение лисиц-переростков.

Правда, эти «лисы» почему-то были «сплетены» из корней, ветвей и листьев, а их тела «украшали» ярко-бордовые набухшие почки, размеренно мерцавшие в тусклом сумраке Гиблого леса. Причём количество «украшений» разнилось от особи к особи. Кто-то сиял, словно новогодняя ёлка, увешанная гирляндами сверху донизу, а кто-то мог похвастаться лишь парочкой небольших «огоньков».

Эти то ли звери, то ли мутанты, то ли создания какого-то безумного вивисектора-садовода выглядели одновременно отвратительно и крайне притягательно. Дёрганные, будто бы неловкие движения вместе с неправильными, несимметричными очертаниями, обрамлёнными пульсирующим светом, создавали удивительно цельные образы. Эталонное уродство — настолько гармоничное, что им хотелось любоваться…

Я тряхнул головой, отгоняя столь неуместное желание. Боюсь, если засмотреться на этих «очаровательных» зверюшек, то вскоре придётся познакомиться с ними куда ближе, чем хотелось бы.

Сидевший на моём плече котёнок неожиданно зашипел. В его шипении слышалась такая неподдельная ярость, что становилось понятно — крохотный коттар ненавидел древообразных «лисиц» буквально на уровне инстинктов. Похоже, между огромными манулами и «деревянными» чудовищами имелась давняя вражда…

— Чтоу этоу за уроудцы, челоувечек? — негромко спросил Дру-уг. — Оуни даже страшнее нашегоу существа… Оуни — доубыча?

Хороший вопрос, ответ на который вряд ли обрадует моего товарища. «Лисицы» не проявляли к «пальцам» серьёзной агрессии — лишь изредка сокращали дистанцию, недвусмысленно обозначая намерения — однако, готов поспорить, эти «красавчики» были кем угодно, но только не добычей.

Перед нами охотники… Причём охотники весьма серьёзные.

— Жди здесь, — бросил я, шагнув в сторону. У меня появилось очень нехорошее предположение, которое нужно было срочно проверить. — И следи за нашими новыми друзьями.

— Ты куда, челоувечек⁇ — с недоумением спросил Дру-уг, а затем, не дождавшись ответа, с возмущением добавил: — Маленькоугоу поувелителя поубереги!

Я не обратил никакого внимания на его слова. Тридцать быстрых шагов — туда, где виднелась полуразрушенная десятиметровая колонна. Одна из тех, что когда-то держали на себе самый верхний и теперь полностью обрушившийся ярус. Наиболее высокая точка, с которой можно было осмотреть всю округу.

Мышцы «загорелись» от прилива крови. Пальцы скользнули по трещинам в кладке. Я уцепился за ближайшее удобное место, подтянулся, нашёл опору для ног, а затем повторил несложный алгоритм. С возрастом у меня появился небольшой страх высоты, но сейчас я совсем забыл о нём — уродливые зверюги пугали куда сильнее, чем вероятность навернуться с колонны.

Котёнок сперва недовольно запищал, но уже через мгновение увлёкся «игрой», спрыгнул с плеча и быстро забрался на самый верх. Я отстал от него ненамного — спустя четверть минуты мы вместе осматривали подступы к амфитеатру… И результаты этого осмотра совсем не радовали.

Мои опасения подтвердились. Вокруг нас мерцали сотни, если не тысячи бордовых почек, но что было особенно неприятно — их обладатели методично окружали «Колизей» со всех сторон. Охотники загоняли добычу, а нам очень не повезло оказаться в центре этого мероприятия.

Примерно в пяти километрах от амфитеатра я заметил последний ориентир, который упоминал Ворон во время нашей беседы. Три высохших и потухших гигантских дерева, «обнимавшиеся» друг с другом словно подвыпившие гуляки. Не знаю, что с ними случилось и почему они так сильно отличались от полыхавших искрами соседей, но это не имело значения.

Главное в другом — от высохших деревьев до точки выхода оставалось всего несколько сотен метров… Однако добраться туда будет очень непросто — на пути к цели виднелась целая россыпь бордовых пятен.

Неожиданно ритм их мерцания слегка изменился. Частота ненадолго выросла, но затем быстро пришла в норму, а часть пятен отделилась от остальных, устремившись туда, где в кольце окружения имелся небольшой зазор. Похоже, «лисицы» использовали пульсацию почек на своих телах как средство коммуникации.

— Давай слазить, — выдохнул я, спустившись на полметра. Всё, что нужно, мы уже увидели.

Котёнок, свесив зад с верхушки колонны, хотел отправиться за мной, но лезть вниз всегда страшнее, чем наверх. Замерев, он пронзительно заверещал от испуга, а меня будто бы ударили молотком в висок. Я почти разжал пальцы, однако каким-то чудом сумел удержаться за трещину в кладке буквально кончиками ногтей.

— Тихо! — кое-как выдавил я, а затем протянул руку и снял котёнка с колонны.

В глазах потемнело, уши «прострелило» болью, и у меня сразу же возникло острое желание выбросить визжащий комок куда-нибудь подальше. Останавливало только одно: Дру-уг вряд ли одобрит это решение.

Да и нельзя так с детьми… Даже если они покрыты шерстью, могут перекусить фалангу пальца и пищат так, что вскипает мозг.

Подавив нехорошие порывы усилием воли, я посадил котёнка на плечо. Он сразу замолчал, лизнул моё ухо шершавым языком и как ни в чём не бывало стал крутить головой по сторонам. Для него всё происходящее было всего лишь непонятным развлечением.

Быстро преодолев оставшиеся до пола девять с половиной метров, я вернулся к Дру-угу.

— Поучему маленький поувелитель кричал⁇ — морфан встретил меня недовольным вопросом. — Ты напугал егоу, челоувечек⁇

— Скорее, наоборот, — негромко ответил я, тряхнув головой. В ушах всё ещё слегка звенело.

— Чтоу ты имеешь в виду, челоувечек⁇ — Дру-уг, похоже, всерьёз решил достать меня своими расспросами. — Я хоучу знать!

— А я хочу, чтобы ты смотрел за противником и не мешал мне думать.

— Не стану смоутреть, — неожиданно «взбрыкнул» Дру-уг. — Поука не расскажешь, поучему кричал маленький поувелитель!

— Ну что же, — я присел на корточки и осторожно выглянул наружу, — значит, мы оба останемся разочарованы в своих желаниях.

Я не видел морфана, но уверен — он обиженно надулся, услышав мои слова. Плевать. Меня мало волновало беспокойство Дру-уга по поводу коттара. Тем более, в этом беспокойстве явно было куда больше ревности, чем реальных опасений за судьбу котёнка.

За то время, пока я упражнялся в верхолазании, «пальцы» прошли около сотни метров, и им осталось преодолеть примерно столько же. Чем ближе они подходили, тем отчётливее было заметно, что Гиблый лес не пощадил бедолаг. «Средний», поддерживаемый товарищами, скакал на одной ноге — вторую перекрутило так, словно она побывала в огромной мясорубке, а «Большой» держал арбалет в левой руке, поскольку правая попросту отсутствовала.

Остальные столь явных травм не имели, но тоже выглядели не самым лучшим образом. Одежда разорвана, снаряжение и оружие повреждено. В общем, всё свидетельствовало о том, что «пальцы» весьма увлекательно провели последние несколько часов.

«Лисицы» слегка отстали от своих будущих жертв. Они медлили, хотя могли смять всю «пятерню» буквально за пару минут — с таким численным превосходством, да ещё и на открытой местности это было совсем несложно… Интересно, почему чудовища не спешили? Хотели поиграться с едой, прежде чем приступить к трапезе?

Вряд ли. Интуиция подсказывала, что причина такой странной нерешительности сидела сейчас на моём плече. Думаю, «лисицы» знали: место занято другим охотником и лезть к нему в гости — это не самая лучшая идея. Они наверняка чувствовали запах коттара, не подозревая, правда, что тот немножко подрастерял форму и самую малость уменьшился в размерах.

Вроде бы хорошая новость, но была одна проблема. Такой толпой не собираются, чтобы постоять в сторонке и посмотреть, как добыча ускользает из-под носа. Скоро «лисицы» победят робость. Вопрос заключался лишь в том, когда это произойдёт, но, учитывая, что с каждым мгновением бордовых пятен становилось всё больше, думаю, ждать осталось недолго. И вряд ли крохотный котёнок сможет отогнать тварей от своего логова…

Мозг обрабатывал потоки поступавшей информации. Мысли пустились в пляс, но нет худа без добра. Визг маленького коттара здорово перетряхнул содержимое черепной коробки, так что план дальнейших действий сложился буквально сам собой.

Подготовленная нами западня больше не отвечала вызовам времени, а раз обстоятельства изменились, то пора менять концепцию. Нужно идти на прорыв, но не сразу — сейчас это могло закончиться лишь одним: нас зажмут между деревьев и уничтожат. Если я прав, и «лисицы» действительно могли общаться между собой, то им не составит никакого труда перехватить убегающую добычу на самом старте.

Прежде чем устраивать смелую вылазку на территорию противника, стоило как следует потрепать его на своей половине поля. И лучше делать это в расширенном составе участников…

— Дру-уг, — негромко произнёс я, — что бы ни случилось, оставайся невидимым, ты меня понял?

— Поунял, челоувечек, — ответил морфан через три секунды. Именно столько времени ему понадобилось, чтобы побороть обиду на меня. — Ты чтоу-тоу придумал?

— Активная оборона, — коротко ответил я, но поскольку Дру-уг вряд ли знал, что это значит, пришлось провести небольшой ликбез: — Измотаем противника на подготовленных рубежах, а потом пойдём на прорыв.

— А доубыча? — сразу уточнил мой алчный товарищ. — Коугда будем соубирать доубычу?

Морфан не допускал даже мысли о том, что «доубычей» вполне можем стать мы сами. Удивление от встречи с деревянными «симпатяжками» прошло, и к нему вернулась прежняя уверенность.

— Найдём время, — уклончиво ответил я. — Ты, главное, постарайся сделать так, чтобы никто не догадался о твоём присутствии.

Говорят, «враг моего врага — мой друг», однако у нас, среди прибывших, друзей точно не было. Но даже противника можно и нужно использовать. Правда, в таком случае лучше припрятать в рукаве козырь… И невидимый союзник вполне годился на эту роль.

— Хоуроушоу, челоувечек, — сказал Дру-уг. — А ты поубещай мне, чтоу защитишь маленькоугоу поувелителя…

— Хочешь, отдам его тебе? — я попытался оторвать котёнка от кольчуги, но он с такой силой вцепился в металл, что ничего не вышло.

— Нет, челоувечек, — с печалью в голосе произнёс морфан. — Маленький поувелитель желает быть с тоубой…

Не знаю, чем я так приглянулся крохотному коттару. Возможно, его привлекла частичка божественной силы «Сапфироглазого», которая находилась во мне, но как бы то ни было, возвращаться к своему «чесальщику» он не собирался. По крайней мере, пока.

— Оубещай, — повторил морфан, — чтоу защитишь маленькоугоу поувелителя, челоувечек.

— Обещаю, — не стал спорить я.

На пространные разговоры не осталось времени. Почки, в разнобой мерцавшие на телах «лисиц», вдруг синхронно мигнули, и твари резко ускорились. Похоже, желание добраться до «пальцев» наконец-то победило страх перед коттаром.

Я сместился в сторону, меняя позицию. Не то чтобы это было так уж необходимо, но против наработанных годами рефлексов не попрёшь. Пара метательных ножей будто бы сами прыгнули мне в ладони. До ближайшего противника оставалось не меньше полусотни метров, но я уже был готов к бою.

Котёнок заметил приближение «лисиц» и зашипел. Что же, раз шерстяной комок решил остаться со мной, то это его проблемы. Я сделаю всё, что смогу, чтобы он не погиб, но жертвовать ради него собой точно не стану.

Сердце застучало быстрее. Кровь побежала по телу, разогревая мышцы перед грядущей схваткой. Осталось только дождаться, пока «пальцы» доберутся до амфитеатра, и можно вступать в дело…

«Средний», которого поддерживал «Указательный», вдруг запнулся и чуть было не упал прямо под ноги товарищам. Ускорившиеся «лисицы» заставили «пальцев» увеличить темп, и справиться с этим смогли не все.

Правда, заминка не продлилась долго. Уже через мгновение «Большой», «Мизинец» и «Безымянный» двинулись в сторону амфитеатра, а «Средний» с «Указательным», оперевшись друг на друга, остались на месте — они явно собирались прикрывать отход основной части отряда.

Ни криков, ни слов поддержки, ни трогательных прощаний — ничего. «Пятерня» просто разделилась, а те, кому выпал жребий умирать, хладнокровно приняли свою судьбу. Спустя несколько секунд их захлестнула волна зелёно-коричневых тел.

Первые — самые нетерпеливые — твари поспешили оплести бойцов своими лапами-ветвями, но тут же заплатили за эту попытку очень высокую цену. «Средний» одной рукой держал молот, который использовал в качестве костыля, а другой орудовал чудовищных размеров мечом. Сталь перерубала деревянную «плоть», отбрасывая тушки монстров на несколько метров назад.

Я внимательно наблюдал за боем, но не потому, что хотел насладиться увлекательным зрелищем. Информация о сильных и слабых сторонах противника — вот что интересовало меня в первую очередь.

Лишившиеся конечностей «лисицы» почти сразу поднимались с земли, чтобы снова ринуться в атаку, но тут их принимал «Указательный». Он успевал прикрывать щитом и себя, и товарища, а затем резкими экономными движениями разрубал почки, из которых выплёскивалась яркая бордовая жижа. После такого обращения твари резко теряли боевой настрой — они отползали в сторонку, где буквально за мгновения превращались в высохшие бугристые коряги.

Если бы «лисиц» было не так много, то «Средний» и «Указательный» даже вдвоём извели бы их поголовье под корень. Но, к сожалению, лебединая песня этих выдающихся бойцов не продлилась долго — против такого численного превосходства на одних навыках не выехать. Какими бы невероятными эти навыки ни были.

Кроме того, деревянные «лисички» сумели удивить. Самые мелкие — те, на телах которых было меньше всего почек, вдруг взмыли в воздух. За их плечами расправились длинные, широкие листья-крылья, и спустя мгновение на головы «Среднего» и «Указательного» спикировал сразу десяток тварей.

«Пальцы» не сдались, но уже через несколько секунд их сопротивление было сломлено, а тела оказались погребены под валом врагов.

— Уходим, — приказал я невидимому Дру-угу.

Смотреть здесь больше не на что, да и остальные пальцы уже добрались до «Колизея».

Пока мы спускались на нижний ярус трибун, я быстро анализировал полученные данные.

«Лисицы» живучи, способны к тактическому взаимодействию, а некоторые даже умеют летать. Опасный и очень неприятный противник, но у него имелась серьёзная уязвимость. Их почки, поражение которых с гарантией приводило к смерти носителя, не были прикрыты никакой защитой и лопались даже от малейшего воздействия.

А вот «пальцы»… «Пальцы» выступили невероятно хорошо. Я и в прошлый раз очень высоко оценил их боевые возможности и сейчас получил тому самое убедительное подтверждение. Потрясающая слаженность действий, удивительное мастерство в обращении с оружием и выдающиеся физические данные. Слабость у них была только одна: они всё-таки оставались людьми, а значит, могли ошибаться.

И моя задача заключалась в том, чтобы вовремя заметить их ошибки и суметь ими воспользоваться.

— Что такое, маленький мой? — спросила Лэйла, когда я убрал листья, закрывающие дыру в потолке. — Мы дождались гостей⁇

В голосе девушки смешались возбуждение и лёгкий, почти незаметный страх.

— Дождались, — я подхватил с пола трезубец и опустил его в дыру — так, чтобы девушка могла подняться к нам. — Забирайся!

— Что-то случилось⁇ — Лэйла, зажав свой молот подмышкой, вцепилась в рукоять трезубца.

В её зелёных глазах стали разгораться огоньки безумия. Похоже, это была защитная реакция психики, которая позволяла победить страх.

— Случилось, — выдохнул я. — Гостей оказалось больше, чем мы ожидали.

— Во-о-о-о-о-т как… — протянула Лэйла. Она ловко забралась наверх по рукояти трезубца и уставилась на меня: — Что будем делать, маленький мой⁈

— Драться, — коротко ответил я, вытащил из сумки бинт и соорудил из него маску.

— Где и с кем⁇ — хохотнула девушка. Безумные огоньки в её глазах разгорались всё сильнее.

— Здесь и со всеми.

Сверху послышались хлопки — это листья-крылья «сражались» с потоками воздуха. Похоже, «лисицы» решили воспользоваться своим преимуществом и зайти с неожиданной стороны… Что же, весьма разумный ход.

— Обожаю!!! — Лэйла взмахнула молотом. Предвкушение схватки распаляло её всё больше.

— Тогда очень скоро ты получишь истинное наслаждение, — я быстро проверил снаряжение и перекинул ноги, через оградку, отделявшую ряды лавок от арены.

— Ты куда, маленький мой⁇

— Ты куда, челоувечек?

Дру-уг и Лэйла задали свои вопросы хором. Лица морфана я не видел, а вот в блестящих глазах девушки читалось удивление.

— Бросаешь нас⁇ — спросила она.

— Будьте здесь, — вместо ответа на вопрос приказал я. — Прикрывайте друг друга… И бейте по почкам.

— Ты рехнулся, малыш⁇ Я уже давно заметила, что у тебя не всё в порядке с головой, но, похоже, болезнь прогрессирует!

Я проигнорировал слова девушки. Мой совет прозвучал довольно странно, но когда Лэйла увидит тварей, то сразу всё поймёт. А если нет, то, надеюсь, Дру-уг сумеет наставить её на путь истинный.

— Береги маленькоугоу поувелителя, челоувечек, — попросил невидимый морфан. Судя по звуку, он снял свои короткие трезубцы с кирасы.

Если честно, я уже почти забыл про крохотного коттара — он никак не напоминал о себе и совершенно не мешал двигаться. Котёнок переполз мне на спину, и теперь из плеча торчала только его головёшка.

Я кивнул, быстро «прогнал» перед внутренним взором всё, что собирался делать дальше, и спрыгнул на белый песок.

Очень вовремя. В полусотне метров от меня из внутренних помещений выскочили «пальцы», а следом за ними вывалились десятки тварей. Вывалились и тут же бросились в бой.

Меня сразу заметили, причём и пальцы, и их противники. Но если первые никак не отреагировали на появление нового действующего лица, то уродливые «лисички» не были столь любезны — они замигали почками и рванули ко мне.

Я крутанул трезубец в руке и резко воткнул его пятку в песок. Рукоять погрузилась в укрывавшее арену «одеяло» чуть ли не на полметра. Надеюсь, этого будет достаточно.

Сердце стучало всё быстрее, а время, наоборот, замедляло свой бег. Секунды сжимались и растягивались, твари приближались, но я не двигался с места.

Я ждал. Ждал и, наконец, дождался.

Когда до «лисиц» осталось не больше пяти метров, песок вздрогнул, шевельнулся и брызнул во все стороны. Из-под белого покрова высунулась клешня, перекусившая одну из тварей. Поверхность под моими ногами вздыбилась и на волю выбрался гигантский краб.

Я замер на мгновение, балансируя на раскачивающемся панцире, а затем ударил трезубцем ближайшую «лисицу». Острия легко пробили бордовую почку, и яркая жижа выплеснулась на белый песок.

Понеслось. Мы с Усачом вступил в бой.

Глава 16

Я ударил «пяткой» трезубца по правой части панциря, и Усач боком сместился в нужную сторону. Тяжеленная туша гигантского краба сшибла пытавшуюся зайти с фланга «лисицу». Её отбросило метров на десять — аккурат до ближайшей преграды.

Тварь на приличной скорости влетела в стену — от удара по кладке побежали трещины. Почки на спине существа полопались, «украсив» жёлтые кирпичи бордовыми брызгами, а уже через мгновение на песок рухнула коряга — высохшая и совершенно безжизненная.

Клац! Усач подхватил следующую «лисицу» клешнёй и швырнул задёргавшуюся неудачницу в кучу её замешкавшихся «подруг». Тех посбивало словно кегли, и я завершил столь успешный бросок несколькими точными ударами. Длина трезубца позволяла работать им прямо со спины краба.

— Давай вперёд, — присев, чтобы не упасть, выдохнул я. — Убивай всех, до кого сможешь дотянуться, но людей не трогай. Они нам нужны… Пока нужны.

Усач щёлкнул клешнёй, подтверждая, что услышал мои слова, и рванул в сторону врага. Он двигался так быстро, что вокруг нас взвилось целое облако белого песка.

С того момента, как я спрыгнул с первого яруса амфитеатра, а краб вылез на поверхность, прошло меньше минуты, однако даже за столь короткий срок мы успели уложить уже восемь тварей. И это не осталось незамеченным.

«Лисицы» нервно, будто бы с испугом, замигали почками — думаю, они сообщали своим товарищам, которые пока не присоединились к веселью, что следует поторопиться. Если я прав, то всё шло так, как нужно. Чем больше их поляжет здесь, тем проще нам будет за пределами «Колизея».

«Пальцы» тоже по достоинству оценили наше небольшое выступление. Они перестроились, чтобы эффективно противостоять новой угрозе, если мы вдруг решим напасть и на них. Весьма разумное поведение. Я бы сам на их месте слегка напрягся, если бы в мою сторону вдруг попёр гигантский краб размером с грузовик.

Так что сразу видно — ребята опытные. Впрочем, только такие и могли выжить в Гиблом лесу.

Мышцы ныли от напряжения, адреналин будоражил кровь, а я контролировал дыхание, стараясь не поддаваться азарту боя. Вдох-выдох. Нужно сохранять холодный рассудок — полагаться на одни только инстинкты нельзя. Слишком уж непростая сложилась ситуация, чтобы ломиться вперёд с шашкой наголо, позабыв обо всём на свете.

Сверху захлопали листья-«крылья», а рядом с ухом раздалось яростное шипение. Мой крохотный попутчик предупреждал о приближающейся опасности. Я ударил ладонью по панцирю Усача — он сразу понял, что от него требуется, и резко остановился, зарывшись в песок почти на метр.

Я чуть было не слетел вниз, но сумел удержаться, ухватившись за наросты на хитине. Перед нами упали три крылатые «лисицы». Если бы Усач не владел техникой экстренного торможения, то эти «штурмовики» спикировали бы прямиком мне на голову.

Подняться твари уже не смогли. Одна самоликвидировалась, повредив при падении растущие из брюха почки, а две оставшиеся погибли от моих рук. Одиннадцать-ноль. Пока счёт складывался в нашу пользу… Надеюсь, так будет продолжаться и дальше.

Краб снова двинулся вперёд, но уже без прежней резвости. Теперь он был куда осторожнее.

С трибун послышался заливистый хохот Лэйлы. Похоже, девушка тоже схлестнулась с летающими «лисицами». Что же, в этой схватке ей и морфану придётся обходиться без моей помощи.

Я быстро осмотрелся. С каждым мгновением противников становилось всё больше и больше. Уродливые твари пёрли буквально со всех направлений и градом сыпались с неба… Десятки особей: от двухметровых гигантов до относительно небольших, размером с крупную собаку, экземпляров.

Серьёзная сила, но от неминуемого и быстрого разгрома нас спасали сразу два фактора.

Первый — запланированный и ожидаемый. Сложные, местами весьма узкие ходы «Колизея» не позволяли «лисицам» полностью реализовать подавляющее численное превосходство, а подготовленные мной ловушки весьма эффективно прореживали их ряды.

Выбегающие на арену уродцы были с ног до головы залиты бордовой «кровью» своих менее удачливых товарищей. Чудовищно острые «иглы» коттара очень хорошо пробивали и деревянную «плоть», и пульсирующие почки, а падающие сверху тяжеленные металлические цепи вносили дополнительной суматохи, ещё сильнее замедляя противника.

Второй фактор стал приятным сюрпризом. Оказавшись в пределах амфитеатра, «лисицы» отчего-то резко теряли боевой задор. Они постоянно сталкивались друг с другом, а некоторые запинались на ровном месте и падали на песок. Часть летающих тварей, будучи не в силах справиться с собственными «крыльями», на полной скорости врезалась в трибуны, где и находила свою смерть от безжалостной гравитации или от молота Лэйлы и трезубцев Дру-уга.

В общем, местная «атмосфера» действовала на «лисиц» не самым лучшим образом. Думаю, тот, кому здесь когда-то приносили жертвы, был не очень рад обитателям Гиблого леса. И поэтому белоснежный песок арены, за долгие годы хорошенько удобренный кровью, встретил беспардонных гостей без особого гостеприимства.

А вот «пальцы», наоборот, с каждым мгновением чувствовали себя всё бодрее. Они даже двигаться стали так, словно получили дозу какого-то стимулятора — быстро, резко и слегка дёргано. Им, в отличие от «лисиц», «Колизей», похоже, был рад.

Под Древними Сводами, ровно за мгновение до нашей схватки, «Средний» упомянул о том, как они тренировались перед выходом на какую-то арену. Вряд ли речь шла именно об этом месте, но, возможно, где-то ещё сохранились подобные сооружения. И, вероятно, «пальцы» провели там немало времени — слишком уж уверено они выглядели на белом песке «Колизея».

К сожалению, обстановка не располагала к размышлениям на отвлечённые темы. Котёнок снова зашипел мне в ухо, и я, развернувшись, сбил в полёте одну из «лисиц». Она намеревалась вцепиться мне в спину, но вместо этого со стуком врезаласьв панцирь, на глазах превращаясь в сухую деревяшку.

— Тормози, — негромко, почти шёпотом приказал я. «Пальцы», до которых было метров десять, не должны были слышать мой голос.

Усач сразу выполнил команду, но стоило ему только остановиться, как к нам тут же бросилась целая делегация уродцев. Комитет по встрече попытался навалиться толпой с одного направления, однако хорошо заточенная сталь быстро показала недальновидность подобной стратегии.

Несколько крупных тварей навсегда застыли неподвижными корягами. Мелкие особи, сновавшие у ног гигантов, отскочили назад, а затем и вовсе спрятались в какой-то каморке.

Я взмахнул трезубцем, стряхивая с острия крупные бордовые капли. «Лисицы» знали, что такое страх, и это не могло не радовать. Нам не нужно убивать всех — достаточно просто напугать их как следует.

— Будь готов, — я отмахнулся трезубцем от очередной «лисицы», — и когда подам сигнал, сразу же зарывайся в песок…

Услышав мои слова, Усач недовольно щёлкнул клешнёй — ему не хотелось прятаться и оставлять меня одного, когда вокруг кипела настоящая битва.

— Так надо, — я ободрительно хлопнул ладонью по шершавому хитину. Никогда раньше мне не приходилось успокаивать гигантского краба. — Но не волнуйся, долго сидеть под песком не придётся.

Вместо ответного щелчка, Усач перехватил крылатую «лисицу», которая неосмотрительно решила пролететь рядом с ним. В следующую секунду перекушенное пополам тело упало на головы подступавших к нам тварей. Наверное, это можно было расценивать, как согласие краба выполнить мой приказ… Впрочем, если он заартачится, то сделает хуже только самому себе.

— Ну а пока развлекайся, — прошептал я, соскользнув с панциря на песок.

Усач тут же рванул на пять метров вперёд, разбросав во все стороны с десяток «лисиц». Скрежет хитина, скрип песка и треск сухого дерева слились в один звук, сквозь который пробивались только радостные пощёлкивания клешни. Похоже, моему членистоногому «скакуну» очень нравилось всё происходящее.

Я посмотрел на «Безымянного» — именно он остался в «пятерне» за главного.

И сам «Безымянный», и остальные «пальцы» слаженно отбивали атаки «лисиц», не выпуская из виду ни меня, ни Усача. При этом в их взглядах не было ни благодарности за помощь, ни радости от столь неожиданного обретения союзников… Ничего такого — только упоение схваткой, смешанное с лёгким, почти незаметным, разочарованием.

Похоже, эти адреналиновые наркоманы были опечалены тем фактом, что теперь им не удастся разделаться со столь многочисленным противником исключительно своими силами.

Впрочем, каждый имеет право на странности… Главное, что в глазах «пальцев» не было агрессии. Какими бы контужеными любителями подраться они ни были, врагами эти ребята нас не считали. И очень напрасно.

Мы с «Безымянным» молча переглянулись. Я коротко кивнул, он кивнул в ответ, и на этом наши «переговоры» завершились. Ничего удивительного, в схватке с порождениями Гиблого леса люди вынуждены биться на одной стороне. Хотят они того или нет.

Стоило нам прийти к соглашению, как «пальцы» в то же мгновение перестроились, как бы включая нас с Усачом в свою «орбиту». Все трое действовали так слаженно и так уверено, словно им каждый день приходилось сражаться с уродливыми «лисицами» в компании гигантского краба и незнакомца с трёхметровым трезубцем в руках.

Я стал в строй и тут же почувствовал себя частью хорошо отлаженного механизма. Да, в нём не хватало деталей, но даже так он действовал с пугающей эффективностью. Почти идеальная машина уничтожения.

Мне досталось место за спиной «Безымянного», который умудрялся прикрывать всю компанию своим большим круглым щитом. Я бил трезубцем из-за его плеча по самым крупным целям, «Мизинец» колол шпагой «лисиц» поменьше, а «Большой» работал из арбалета по летунам. Причём он даже одной рукой справлялся настолько здорово, что никаких проблем с воздуха у нас не возникало.

Усач резвился немного в стороне, не давая тварям обойти нас с фланга.

Мы маневрировали, перестаивались и атаковали в абсолютном безмолвии. Не было ни переговоров, ни обмена информацией, ни коротких команд. Да что там, не было даже ругани и мата, без которых трудно представить мужской коллектив в такой стрессовой обстановке.

Только ровное дыхание. Только свист клинков. Только гулкий стук, с которым сталь входила в деревянную «плоть» врага.

Предыдущий шаг переткал в следующий. Удар следовал за ударом, а выпад за выпадом. Всё получалось будто бы само собой.

Мы двигались почти синхронно — так, словно отрабатывали совместные действия годами. С каждым мгновением я всё больше растворялся в этом плавном, если не сказать монотонном танце. Растворялся, чтобы стать частью чего-то огромного. Чего-то, что было гораздо больше меня самого.

Мысли и желания ушли даже не на третий, а сразу на десятый план. Я чувствовал, как теряю себя. Знания, навыки, привычки, воспоминания — всё это тонуло в какой-то бездонной пучине… Меня затягивало в омут, и я, словно утопающий, пытался найти соломинку, за которую можно уцепиться.

Руки сами били и кололи, а взгляд судорожно скользил по серым физиономиям моих новых соратников.

Когда я увидел их впервые, мне показалось, что эти «пальцы» — точная копия тех, с которыми судьба свела меня под Древними Сводами. Но теперь, чем дольше мы находились рядом, тем отчётливее я понимал, как сильно они отличались. Лицами, фигурами, повадками… Схожи были лишь типажи — неприметные и тусклые.

«Мизинец» почувствовал мой взгляд. Уклонившись от выпада узловатой лапы, он ударил в ответ и повернулся ко мне. По тонким бледным губам скользнула дружеская улыбка — он приветствовал того, кто вот-вот должен был стать одним из них.

«Мизинец» приветствовал меня.

Картинка перед глазами подёрнулась, разлетевшись на россыпь фрагментов. Я видел сразу всё: и песок «Колизея», и булыжники мостовой в каком-то приморском городе, и лаву, извергающуюся из жерла вулкана, и закованных в латы воинов, несущихся мне навстречу, и дамочек в кружевных чулках, задорно выплясывающих на высокой сцене, и многое-многое другое…

Я видел всё то, на что сейчас смотрели сотни и тысячи «пальцев» по всему миру.

Сознание засасывало в трясину. Чем больше я терял себя, тем резче и увереннее становились мои движения. Подшаг. Выпад. Разворот.

«Лисицы» гибли десятками. Мы пёрли вперёд, как ураган, сметающий всё на своём пути.

Казалось, что «пальцы» всё плотнее окружают меня. Кто они? Или правильнее будет, кто мы?

Дыхание перехватило. Ещё немного, и от меня не останется ничего — я полностью растворюсь… В чём? Или в ком?

Взгляд зацепился за алую «розочку» свежего шрама на переносице «Мизинца». Характерная отметина… Такую мог оставить только арбалетный болт, выпущенный с близкого расстояния.

Кто-то совсем недавно выстрелил «Мизинцу» в лицо… Кто-то? Или это был я?

Под ногами скрипнул песок. А перед взором появилось то, чего меня хотели лишить. Воспоминание.

— Кто из вас, обмороки, не забоится выйти раз на раз против дедушки Советской армии?

Раздетый по пояс боец прогуливался перед строем только что прибывших в Фергану солдат. Крепкий, жилистый, уверенный в себе, он ловко жонглировал коричневыми боксёрскими перчатками.

Потёртые и «украшенные» целой сеточкой трещин… Эти перчатки повидали многое.

— Ну чё молчим, малыши? — спросил боец и повернулся к товарищу, который сидел неподалёку с папиросой в зубах: — Слышь, Стасян, нам, похоже, очкунов каких-то подвезли.

Стасян сплюнул и издевательски ухмыльнулся. На половине его лица краснел шрам от ожога.

Солдаты, в чей адрес были сказаны эти не очень приятные слова, молча стояли под палящим солнцем. Головы молодых парней занимали совсем другие мысли — скоро им предстояло отправиться туда, где гораздо жарче…

— Может, ты не зассышь? — боец протянул перчатки одному из солдат в строю. — Или ты?

«Дедушка» перевёл взгляд на меня и почти сразу повеселел.

— Костяшки сбиты, Стасян, — он снова обратился к товарищу, взглянув на мои руки. — Малыш любит помахаться! Ну чего молчишь? Готов показать, чё умеешь?

Я не хотел драться, но выбора не было. Мой друган Стриж, стоявший рядом, уже весь издёргался — он точно не откажется от предложения, и его разделают под орех.

Стриж духовитый, но куда лучше чешет языком, чем орудует кулаками. Опытный боксёр — а раздетый до пояса боец явно многое умел — разорвёт его как Тузик грелку.

Я кивнул.

— Красава, что не зассал, — боец оскалился, бросил перчатки мне под ноги и повёл плечами. — Не очкуй, малой, я тебя сильно бить не буду… Так, поглажу слегка.

Он рассмеялся, и я тоже улыбнулся. Внутри закипала злая радость. «Дедушка» пока не знал, с кем связался.

— Малой ещё и ржёт, прикинь, Стасян? — удивился он. В голосе впервые послышались нотки неуверенности, но сдавать назад было уже поздно: — Ну чё замер? Выходи из строя…

Я поднял перчатки, шагнул вперёд и… вывалился из окружения «пальцев».

На меня хлынул целый «водопад» звуков, а по глазам ударил мерцающий бордовый свет. Пока я пытался вырваться из объятий чужого разума, «лисиц» вокруг стало значительно больше.

«Пальцы», стоило мне только покинуть их тёплую компанию, сбились с шага и чуть было не поплатились за эту оплошность своими жизнями. Однако на выручку пришёл Усач. Он сумел отвлечь противника всего на пару секунд, но их хватило, чтобы «пальцы» взяли себя в руки.

«Мизинец», проткнув шпагой вырвавшуюся вперёд «лисицу», посмотрел на меня. В его взгляде не было злобы или ненависти — скорее, удивление и непонимание.

Я слегка мотнул головой. Никогда не считал себя уникальной снежинкой, но становиться частью этого «снегопада» я пока не готов.

Удивление во взгляде «Мизинца» сменилось разочарованием. Его ожидания не оправдались, но это была не моя проблема. Ничего не имею против тех, кто предпочитает шагать нога в ногу, но вливаться в их стройные ряды не входило в мои планы.

Котёнок яростно зашипел, предупреждая о круживших над нами «лисицах». Их стало слишком много, а значит, пора действовать.

— Бойся!!! — заорал я.

Скрывать голос уже не имело никакого смысла. После того как я чуть не стал одним из них, «пальцы» знали обо мне всё.

Усач помедлил мгновение, но затем быстро зарылся в песок. «Пальцы» явно удивились такому поведению гигантского краба, однако вскоре их перестали волновать подобные мелочи.

— Прости, малыш, — я ухватил котёнка за округлые бока и стащил шерстяной комочек с плеча.

Коттар недовольно пискнул, требуя вернуть его на место, а я пошире открыл рот и сдавил крохотное тельце. Через мгновение арену накрыло пронзительным визгом разъярённого зверя.

Зацепило всех. «Пальцы» как подкошенные повалились на песок. Меня буквально выворачивало наизнанку — я упал на колени, но не выпустил бьющегося в руке котёнка.

Кружившие над ареной твари посыпались с неба. Почки на телах «лисиц» задрожали и потрескались. Из них хлынули потоки ярко-бордовой жижи.

Я предполагал, что визг маленького коттара должен оказать на «лисиц» серьёзное воздействие, но не ожидал такого эффекта. Их уродливые тела мгновенно высыхали, превращаясь в странные деревянные «статуи». Всего за секунду здесь погибли сотни тварей…

Визг прекратился. Разодрав звенья кольчуги на рукаве, котёнок, наконец, вырвался из захвата. Он обиженно зашипел и побежал в сторону трибуны, недовольно помахивая хвостом. Похоже, коттар разочаровался в нашей дружбе и решил вернуться к тому, кто относился к нему с большим пиететом.

Неловко пробежав по песку пару десятков метров, крохотный комочек вдруг растворился в воздухе. Что же, как и следовало ожидать, Дру-уг пришёл на зов своего подопечного.

Голова кружилась, а сквозь шум в ушах пробивался странный шелест. Это «лисицы» со всех ног убегали подальше от страшного места.

Я взялся за рукоять трезубца и кое-как встал на ноги. Нужно разобраться с «пальцами», пока они не пришли в себя…

— Зачем ты сделал маленькоуму поувелителю боульноу, челоувечек??? — рядом с ухом раздался шёпот морфана.

Я ничего не ответил и шагнул ближе к «пальцам», которые сосредоточенно разглядывали «плоское» небо Гиблого леса. Они были в сознании и наверняка догадывались о моих намерениях, но почему-то не пытались сопротивляться.

— Так нельзя, челоувечек! Маленький поувелитель оучень оубижен на тебя! — вместо того, чтобы помочь, Дру-уг продолжал читать мне нотации.

Из-под песка осторожно вылезла клешня Усача. Она покачивалась, словно тоненькое дерево на сильном ветру. Похоже, краба зацепило не меньше остальных…

Я остановился в паре метров от «Большого». Его нужно ликвидировать первым. Если коротышка-арбалетчик возьмётся за своё оружие, то нам всем придётся очень несладко.

«Большой» отвлёкся от созерцания неба и посмотрел на меня. Черты его лица неуловимо изменились.

— Смелей… — прошептал он.

Во взгляде «Большого» не было ни страха, ни ненависти, ни тусклой пустоты.

Только всепоглощающая благодарность.

Глава 17

Помедлив мгновение, я подцепил трезубцем валявшийся рядом с «Большим» арбалет и отбросил его на пару метров в сторону. Оружие, кувыркнувшись в воздухе, зарылось в песок.

— Вытряхни оставшиеся в колчане болты и сними с пояса булаву, — негромко приказал я, вновь направив острия трезубца на коротышку. — Не спеши и не делай резких движений.

«Большой» стал другим. Он уже не был частью механизма — не «палец», просто человек. И его можно было использовать.

«Например, — подумал я, — чтобы отвлечь тех 'лисиц», которые всё ещё наверняка бродили вокруг «Колизея».

«Ври другим, но не ври себе, — перед внутренним взором появилось недовольное лицо Сан Саныча. — Когда ты обманываешь других, то искажаешь их реальность, а когда лжёшь себе, то калечишь свою…»

Мой бывший начальник любил пофилософствовать — особенно, после половины бутылки коньяка — однако в его словах всегда был резон. Я действительно не хотел убивать «Большого». Как, впрочем, и остальных присутствовавших здесь «пальцев». Не хотел и искал причину, чтобы этого не делать.

Пусть недолго, но мы были единым целым, поэтому расправиться с ними сейчас было для меня так же просто, как отрезать себе руку. Можно, если на кону стоит жизнь, однако даже при столь высоких ставках решиться на подобный поступок вряд ли будет легко.

— Передумал меня кончать? — «Большой» уже не шептал. Теперь он говорил во весь голос — хриплым, но удивительно приятным басом.

— А ты торопишься умереть? — ответил я вопросом на вопрос.

— Не знаю, — подумав секунду, сообщил «Большой». — Мы умирали…

После этих слов он вдруг сбился, покраснел и закашлялся. Однако неожиданно накативший приступ сразу прошёл, стоило ему исправиться:

— Я! Я умирал… Умирал тысячи раз… Но никогда не пробовал испить эту чашу по-настоящему.

— Попробуешь, — я слегка взмахнул трезубцем, — если продолжишь игнорировать мои приказы.

— Пусть так, зато я умру собой… — Большой вдруг улыбнулся. В серых, но уже совсем нетусклых глазах мелькнули весёлые огоньки. — Хотя жить собой, наверное, ещё интереснее…

Он медленно вытащил из колчана последние пару болтов, швырнул их в сторону, а затем вытянул из-за пояса булаву, которая через мгновение упала мне под ноги.

— Желаете чего-нибудь ещё, милостивый государь? — «Большой» прямо лёжа на песке изобразил некое подобие поклона. Причём даже в такой нелепой позе это выглядело довольно естественно.

Манеры коротышки совершенно не вязались с его внешним видом. «Большой» говорил и вёл себя если не как дворянин, то уж точно как человек воспитанный и, судя по речи — образованный.

Хотя представить, что невысокий, плотный и простовато-деревенский мужичок когда-то корпел над книгами, было практически невозможно. Вообразить его в каком-нибудь дешёвом трактире с кружкой разбавленного ослиной мочой пива? Легко. А вот сующим свой «картофельный» нос в очередной многомудрый талмуд — наоборот, крайне непросто.

Впрочем, внешность часто бывает обманчива. В прошлой жизни я не раз имел возможность в этом убедиться.

— Желаю, — я коротко кивнул. — Встань и забери оружие у своих друзей. Быстро, но без суеты и, главное, без ненужного героизма.

— Друзей? — «Большой» аккуратно встал сперва на колени, а затем осторожно поднялся на ноги. — Они мне не друзья… Они мои братья… Нет! Они даже больше, чем братья… Они… Они…

«Большой» не смог подобрать нужное определение. Он сморщился, будто бы сказанные слова были ему настолько противны, что причиняли почти физическую боль.

— Меня мало волнуют ваши сложные взаимоотношения, — я взмахнул трезубцем, чтобы поторопить собеседника. — Делай, что тебе сказано, и делай быстро.

— Ты зря беспокоишься, — «Большого» покачивало из стороны в сторону. — Ни я, ни эти двое больше не представляем для тебя угрозы.

Визг крохотного коттара выбил и «Мизинца», и «Безымянного» из общей «сети», однако они, в отличие от «Большого», почему-то не сильно обрадовались этому обстоятельству. Оба бывших «пальца» очень достоверно изображали из себя солевых наркоманов — неподвижных и устремивших свой сосредоточенный взор в небеса.

Однако, несмотря на кажущуюся беспомощность, оставлять им оружие было бы верхом глупости. Только покойники не могут ударить в спину… Хотя, как показала встреча с Вороном, даже смерть врага ничего не гарантирует на сто процентов.

— Делай, что тебе сказано, — повторил я.

«Большой» кивнул и направился к своим товарищам. Он шёл неуверенно — так, словно впервые за долгое время делал это без чьей-то поддержки. Впрочем, с каждым шагом движения становились всё более плавными и всё более свободными.

«Большой» очень быстро привыкал к самостоятельности.

Коротышка ловко стянул с «Мизинца» полупустую перевязь с метательными кинжалами, отбросил в сторону его длиннющую шпагу, а затем принялся за «Безымянного». Оба бывших «пальца» никак не реагировали — им было совершенно безразлично всё происходящее.

— Как тебя зовут? — спросил я, когда «Большой» закончил и посмотрел на меня.

— А как зовут твою ногу? — коротышка рассмеялся, услышав вопрос. — У меня нет имени… Когда-то было, но я его не помню.

— Буду звать тебя Большим, — негромко произнёс я. — Не возражаешь?

— Как пожелаете, милостивый государь… — Большой усмехнулся. — Хорошее имя, подходящее… А как мне называть тебя?

— Ты разве не знаешь? — я посмотрел в глаза бывшего «пальца». — Я думал, у меня от вас больше нет секретов.

— Ты был с нами, — Большой кивнул, а потом снова закашлялся. — Ты был нами…

— И?

— И остальные… — кое-как выдавил он, указав рукой за пределы арены. — Остальные действительно знают о тебе всё…

Неприятно. Если не сказать обидно, ведь мне самому никаких новых сведений о «пальцах» почему-то не перепало. Видимо, эта связь работала только в одну сторону.

— Но не ты? — прищурившись, спросил я.

— Но не я, — выдохнул Большой. Ему снова резко полегчало. — И не они…

Большой указал на лежавших у его ног «Мизинца» и «Безымянного».

Хорошо, что Дру-угу хватило мозгов заткнуться, когда стало понятно, что бывшие «пальцы» в сознании. Если Большой или кто-то из его «загорающих» на песочке приятелей решит устроить бунт на нашем корабле, то морфан сможет быстро положить конец всем безобразиям.

Я пристально смотрел на коротышку, считывая его реакции.

Похоже, мой новый «друг» не врал — потеряв связь с остальными «пальцами», он действительно утратил доступ и к общей «базе данных». Это радовало. Не люблю, когда собеседник знает обо мне больше, чем я о нём.

А вот то, что «пальцы» теперь осведомлены не только о моём прошлом, но и о моих планах, не радовало совсем. Разоблачения и доноса в инквизицию я не опасался — не те они были ребята, чтобы перекладывать работу на других. Но скрыться от столь странной организации теперь будет очень и очень непросто.

— Тебе ни к чему моё имя, — я направил остриё трезубца на коротышку. — Раз ты ничего не знаешь, то, получается, разговоры с тобой — это пустая трата времени.

Большой прикрыл глаза и с тяжёлым вздохом ответил:

— Получается, что так…

Драться за свою жизнь он не собирался. Вместо этого Большой готовился получить в живот пару десятков сантиметров острозаточенной стали. Бывший «палец» то ли устал от бесконечных сражений, то ли не хотел навредить мне… Так же, как и я ему.

— Тогда бери своих дружков и валите отсюда, — я опустил оружие.

Переступать через себя не имело никакого смысла — в Гиблом лесу ни коротышка, ни его товарищи всё равно долго не протянут.

— Я ведь говорил, что они мне не друзья, — Большой распахнул веки. В его глазах не было ни страха, ни удивления — только неподдельный интерес.

— А я говорил, что меня это мало волнует.

— И куда же нам… — Большой поперхнулся. — Куда мне идти?

— Туда, — я качнул трезубцем в сторону, противоположную той, в которую вскоре предстояло отправиться нам самим.

— В одиночку и без оружия… — Большой демонстративно посмотрел на валявшиеся повсюду высохшие тела «лисиц». — Это верная смерть!

— Зато ты умрёшь собой. Ты же этого хотел?

— Желания людей переменчивы… — Большой вдруг открыто и искренне улыбнулся.

— Ну, тогда в следующий раз будь с ними поосторожнее, — усмехнулся я. — Сам видишь, иногда они могут исполниться… И не преувеличивай, ты будешь не один.

— Ты про этих? — Большой бросил короткий взгляд на бывших «пальцев». — Они бесполезны. Они «закуклились», потерялись… И если у тебя нет «хвои», то они так и останутся лежать здесь, пока не станут трапезой для какого-нибудь хищника.

Коротышка замолчал, уставившись на меня. Я же подумал сразу о двух вещах. Во-первых, он всё-таки знал куда больше, чем хотел показать, а во-вторых, вряд ли под «хвоей» имелись в виду привычные зелёные иголки. Впрочем, у меня была кое-какая идейка на этот счёт…

Правда, развить тему я не успел. С трибун послышался разъярённый вопль «Я убью эту мелкую гадину!», и уже через пару мгновений на арену спрыгнула злая как десять тысяч чертей Лэйла.

Девушка, прямо скажем, выглядела не очень. Одежда была заляпана бордовой жижей, а прикрывавший лицо бинт украшало огромное кровавое пятно, растекавшееся вокруг чудовищной раны. Лэйла лишилась глаза. Опять.

— Где эта тварь⁇ — Лэйла сбросила с плеча перемётную сумку, которую прихватила с собой, и взмахнула молотом. — Я расплющу этот комок грязной шерсти!!

В пяти метрах справа от меня негромко скрежетнуло железо, а следом послышалось тихое, почти незаметное, но весьма грозное шипение. Похоже, ни Дру-угу, ни крохотному коттару не понравились слова девушки.

Лэйлу требовалось остановить, пока она не приступила к реализации своих кровожадных планов. И опыт подсказывал — уговоры, просьбы и задушевные беседы вряд ли помогут в этом нелёгком деле.

— Отставить! — во весь голос — так, словно передо мной стоял целый батальон солдат — рявкнул я.

Лэйла, округлив единственный глаз, с удивлением посмотрела на меня. Теперь только я был объектом её внимания.

— Давай поспокойнее, — попросил я и сразу, не дожидаясь реакции, задал вопрос: — Что случилось?

Не сказать, что меня так уж сильно заботило произошедшее с Лэйлой, однако логика событий требовала проявить интерес. Пусть лучше девушка выплеснет свою злость словами, а не действиями. Хотя в общих чертах всё было понятно и без пояснений.

Наверняка визг коттара застал мою истеричную подружку в очень неподходящий момент. Настолько неподходящий, что это стоило ей глаза.

— Что случилось⁇ — с нервным смешком переспросила Лэйла. — Что случилось, маленький мой??? Я потеряла глаз! Снова!!! И всё из-за мелкой твари!

— Мадам, я поражён произошедшей с вами трагедией, — неожиданно произнёс Большой. — Но вашу проблему легко решить… Раз вы потеряли глаз, то его просто нужно найти. Не помните, где вы его оставили?

Большой зачем-то решил вызвать огонь на себя. Однако он говорил так искренне и проникновенно, что даже Лэйла, несмотря на всю злость, не выдержала и усмехнулась. Правда, веселье не продлилось долго.

— Это что за недомерок? — спросила девушка, смерив коротышку взглядом. Через мгновение она кивком указала на комнату, где лежали недоеденные Усачом «пальцы», и добавила: — Он похож на одного из тех… Только с целой башкой и очень говорливый!

— Меня зовут Большой, мадам, — бывший «палец» изящно поклонился.

— Большой? — Лэйла фыркнула. — Мне кажется, это имя тебе не по размеру!

— Быть может, вы измените своё мнение, — Большой перешёл на интимный шёпот, — когда мы познакомимся поближе…

— Мечтай, коротыш! — хохотнула Лэйла, а затем перевела взгляд на меня. — Я думала, мы ждали этих ребятишек не для разговоров, маленький мой…

— Обстоятельства изменились, — сделав пару шагов в сторону, я поднял с песка сумку. — Следи за ним и, если дёрнется — размозжи ему голову.

— С удовольствием! — Лэйла облизнула губы. Она уже и думать забыла о коттаре — теперь её увлекла перспектива разделаться с Большим.

Ничего удивительного. Подобные ей люди молниеносно вспыхивают, стремительно горят, а затем мгновенно остывают. И это нужно всегда иметь в виду.

Я быстро размотал верёвку, которая заменяла на сумке замок, поднял клапан и запустил внутрь руку. Подушечки пальцев коснулись сухих комочков, состоявших из ломких нитей. Именно они и были мне нужны.

— Ты говорил о «хвое»… — я показал коротышке свою находку и сразу понял, что не прогадал.

— Не-е-е-ет… — увидев, что лежит на моей ладони, Большой побледнел. — Она всё вернёт… Всё соединит…

Он мигом растерял былую весёлость и попятился назад, не отрывая завороженного взгляда от маленьких зелёных комочков.

— А ну-ка стой, коротыш! — взвизгнула Лэйла, обхватив рукоять молота обеими руками. — Сделаешь ещё шажочек, и я снесу твою башку!!

Большой замер на месте, хотя я не был уверен, что он услышал приказ девушки. Казалось, его остановили лежавшие на моей ладони комочки — переплетения зелёных нитей манили коротышку сильнее, чем доза какой-нибудь отборной дури манит наглухо сторчавшегося наркомана.

Это явно пугало Большого до дрожи в коленях. Будучи не в силах устоять на ногах, он сел на песок и принялся раскачиваться взад-вперёд — опустошённый и раздавленный.

А вот его «загоравшие» приятели, наоборот, очень оживились. «Мизинец» и «Безымянный» вскочили как ужаленные, с вожделением уставившись на зелёные комочки в моей руке. И если во взгляде Большого желание смешивалось с ужасом, то в их глазах читалось только всепоглощающая жажда. Жажда во что бы то ни стало получить «хвою».

— А знаешь, маленький мой, — хихикнула вдруг Лэйла, — я тебе даже немного завидую! На меня мужчины никогда ТАК не смотрели…

— Не отвлекайся, — коротко бросил я, сместившись на пару метров назад. — Следи за Большим.

Нужно было увеличить дистанцию с неожиданно «воскресшими» бывшими «пальцами». Мне очень не понравилась застывшая на их лицах гримаса голодного нетерпения. Зомби, а не люди.

— Да чего за ним следить? — легкомысленно спросила Лэйла. — Коротыш сидит на заднице и…

Поймав мой тяжёлый взгляд, девушка замолчала, а затем встала чуть ближе к Большому и с напускной покорностью добавила:

— Ладно-ладно, маленький мой, тётушка Лэйла всё поняла…

Так-то лучше.

Я быстро посмотрел туда, где должен был находиться морфан, и качнул головой. Едва различимый силуэт дёрнулся, между разбросанных повсюду коряг появились следы вытянутых ступней, а уже через мгновение Дру-уг оказался за спинами бывших «пальцев».

Мой невидимый товарищ понял, что от него требуется, и выполнил приказ, даже несмотря на имевшуюся обиду.

Ни «Мизинец», ни «Безымянный» не заметили морфана. Они были слишком увлечены «хвоей», чтобы обращать внимание на что-то другое.

— Д-а-а-а-а-а-а-й… — жалобно и почти хором протянули оба страдальца. — Дай!!!

Вместо того чтобы откликнуться на столь настойчивую просьбу, я растёр один из комочков между пальцев. На белоснежный песок полетела зеленоватая пыль.

— Н-Е-Е-Е-Т! — завопил «Мизинец», первым осознав, что случилось. — Зачем⁈

«Безымянный» ничего не сказал. Он вытянул руки и захрипел. На его обескровленных губах выступила пена.

Большой, который тоже всё видел, завалился на бок. Однако вместо отчаяния, в глазах коротышки теперь читалась надежда.

Я внимательно следил за реакциями бывших «пальцев». Чтобы получить информацию, мне придётся пойти на довольно рискованный шаг. И значит, ошибиться с выбором нельзя.

Воткнув трезубец в песок, я вытянул перед собой обе ладони. На каждой из них лежало по маленькому зелёному комочку.

— Осталось всего две… — негромко произнёс я. О том, что в сумке валялось ещё не меньше дюжины таких же штуковин, присутствующим знать не стоило.

— Отдай их нам! — «Мизинец» закашлялся. Да так сильно, что чуть не упал. — Мне… Отдай мне…

«Безымянный» просипел что-то нечленораздельное.

Большой прикрыл глаза.

А я сжал правую ладонь, растерев в пыль ещё один комочек.

Над ареной пронёсся пробирающий до мурашек вой. Даже самому громкоголосому койоту или волку не удалось бы повторить то, что походя исполнил дуэт «Мизинца» и «Безымянного».

Большой присоединяться к ансамблю не стал. Он поджал колени к животу, но по его губам скользнула улыбка. Коротышка, в отличие от товарищей, был только рад тому, что я делал, хотя это явно причиняло ему боль.

Мозг быстро «прокачивал» полученные сведения. Большой пытался побороть свою тягу, «Безымянный» полностью ей отдался, а вот «Мизинец»… «Мизинец» утратил волю, но не потерял остатки разума.

— Мне нравится эта игра, маленький мой! — радостно сообщила Лэйла. — С тобой становится всё веселее и веселее! Можно я раздавлю последнюю⁇

Слова девушки стали своеобразным триггером.

Нестерпимое желание получить «хвою» окончательно победило рассудок «Безымянного». Он бросился вперёд, вытаращив глаза, однако забег продлился недолго и завершился полным фиаско.

Я едва заметно кивнул, и уже в следующее мгновение из горла «Безымянного» ударил фонтан крови. Дру-уг, в отличие от меня, никаких проблем с тем, чтобы прикончить бывшего «пальца», не испытывал.

Труп «Безымянного» повалился на песок — прямо между высохшими тушами «лисиц». Если бы среди нас оказалась какая-нибудь тонко чувствующая натура, то она наверняка оценила бы выверт судьбы. Убийца ненадолго пережил своих жертв, враги соединились в смерти, и всё такое…

Однако среди присутствующих чувствительных натур не нашлось, и никто символизмом момента не проникся.

Морфан застыл невидимой статуей, Лэйла взмахнула молотом, явно сожалея, что не ей выпала честь завершить жизненный путь «Безымянного», а Большой даже не увидел произошедшего. Впрочем, это не помешало его улыбке стать чуть шире.

«Мизинец» же лишь мельком посмотрел на внезапно почившего товарища. В остальном отряд, как говорится, не заметил потери бойца. Ни скорби, ни обещаний страшно отомстить — ничего. Эпитафией «Безымянному» стал только этот мимолётный взгляд.

— Я готов отдать «хвою» тебе, — спокойно произнёс я, посмотрев на «Мизинца».

Тот дёрнулся, но не решился шагнуть вперёд. Случившееся явно научило бывшего «пальца» осторожности. И это означало, что я не ошибся с выбором.

— «Хвоя» будет твоей, — я слегка подбросил зелёный комочек в ладони. — Но благотворительность не мой конёк.

— Что тебе нужно? — хрипло спросил «Мизинец». Он сразу всё понял.

— Ответы.

— Спрашивай…

— Нет, — я сделал шаг вперёд. — Сперва ты примешь дозу…

Разговаривать с тем, кто не знает ничего, кроме всепоглощающей жажды, занятие совершенно бессмысленное. Однако «хвоя», если я правильно понял слова Большого, должна была снова сделать «Мизинца» настоящим «пальцем», вернув тому доступ к общей «базе знаний».

Это, разумеется, влекло за собой определённые риски, но кто не рискует, тот сидит дома в тепле и уюте. Мне же явно выпала другая судьба…

Глаза «Мизинца» расширились и заблестели от предвкушения. Он вряд ли знал, что такое «доза», однако это не помешало ему понять, о чём идёт речь.

Бывший «палец» посеменил ко мне на негнущихся ногах. Дру-уг следовал за ним невидимой тенью.

Три метра, два, один… «Мизинец», будто бы не веря своему счастью, протянул руку, но забрать заветную «хвою» не смог. В последний момент я аккуратно — так, чтобы не повредить комочек — прикрыл ладонь.

— Ты обещал! — дрожащим голосом произнёс «Мизинец».

— И сдержу обещание, — я перехватил его руку. — Но мне нужны гарантии.

— Какие ещё гарантии⁇ — «Мизинец» чуть не плакал от обиды.

— Что ты не передумаешь отвечать, когда получишь «хвою».

— Не передумаю! Честно!

«Мизинец» говорил горячо, почти страстно и очень убедительно, но я знал, что словам зависимого верить нельзя.

— Этого недостаточно, — я покачал головой.

— Ы-ы-ы-ы! — «Мизинец» завыл и начал дёргаться. Близость к столь желанной «хвое» превращала его в животное. — Что мне сделать??? Что??? Скажи!!!

Зрелище отвратительное, но так всегда бывает, когда приходится работать с человеческими слабостями.

— Заставь его поклясться растущими волосами Первородного отца Самума, — вдруг прохрипел Большой. Он так и лежал на боку, поджав ноги, но теперь его глаза были открыты.

Первородный отец Самум? Такого имени я не слышал, а вот «титул»… «Титул» был мне знаком.

О Первородных упоминал мой «сапфироглазый» друг. Во время нашей первой и единственной встречи он мимоходом сообщил, что их язык давно мёртв. Я тогда пришёл к закономерному выводу, что судьба его носителей, видимо, сложилась не самым лучшим образом…

И чуть позже получил подтверждение этой теории.

На мгновение в памяти всплыли недавние события. Тысячи горящих золотом глаз, молочная хмарь, красные полосы, рвущие белый «кисель» в лоскуты… И гигантское искрящееся дерево, падающее на всё это великолепие.

Тот бой вытянул из меня все силы. Я почти лишился сознания, но всё-таки слышал грохочущие вопли населявших туман айнуров.

«Истинный! Он поглотит нас! Так же, как поглотил Первородных отцов!», — вот что они верещали, перед тем как лишились своей «королевы».

Тогда меня это не заинтересовало. Не в том я был состоянии, чтобы анализировать крики убегающего врага — разум почти отключился, а остатки сил уходили на то, чтобы не провалиться раньше времени в темноту.

Однако теперь слова айнуров заиграли новыми красками. Особенно после того, как я познакомился с мыслями Фруас Суара о некой истинной магии.

И хотя сейчас было не лучшее время, чтобы рассуждать о столь «высоких» материях, но кое-какой вывод сделать всё-таки можно. Раз волосы непонятного Самума всё ещё растут, то некий «истинный», который по мнению айнуров поглотил Первородных отцов, явно выполнил свою «работу» не до конца.

— Ты всё слышал, — я чуть сильнее сжал руку «Мизинца».

Тот повернул голову, бросив на Большого полный ненависти взгляд, однако коротышка не обратил на это никакого внимания.

— Клянусь… — «Мизинец» прохрипел всего одно слово и замолчал.

— Нет, дружок, — я улыбнулся. — Давай-ка поконкретнее.

— Клянусь растущими волосами Первородного отца Самума, — «Мизинец» скривился, — что отвечу на твои вопросы после того, как получу «хвою»…

Он помолчал мгновение, а затем выкрикнул:

— Если ответы не навредят мне, нам и Отцу!

Бывшего «пальца» скрутил приступ кашля, и он рухнул на колени. Я смотрел на сотрясающееся спазмами субтильное тельце, а сам быстро прикидывал дальнейшие варианты. Стоит ли давить сильнее, или лучше остановиться на достигнутом?

— Клятва дана, — прохрипел коротышка со своего места. — Ничего другого ты не добьёшься…

— Он сможет её нарушить? — спросил я.

— Сможет, — тут же ответил коротышка. — Но вряд ли посмеет.

Что же, не на этот ответ я надеялся. Однако даже такие хлипкие гарантии лучше, чем совсем никаких.

Разжав ладонь, я бросил зелёный комочек на песок. «Мизинец» тут же схватил его дрожащими руками, сунул в рот и закрыл глаза. На бледном лице появилась гримаса наслаждения… Появилась, чтобы почти сразу пропасть.

Через мгновение «Мизинец» распахнул веки. Его взгляд снова стал серым и тусклым, но теперь в нём не осталось ни растерянности, ни страха.

«Мизинец» больше не боялся одиночества.

— Сними повязку, убийца и дикий маг Феликс, — уверенно произнёс «палец». — Она тебе больше не понадобится.

Глава 18

«Мизинец» легко поднялся на ноги. Ещё буквально несколько секунд назад он больше походил на животное, чем на человека, а теперь в нём чувствовался стержень. Прочный и несгибаемый.

«Мизинец» снова остался последним из своей пятерни. Большой не в счёт — он явно перестал играть за эту команду.

Мы стояли лицом к лицу — точно так же, как всего несколько дней назад. Правда, сейчас в глазах «пальца» не было отчаяния, боли и желания отомстить за павших товарищей. Теперь его взгляд блестел от плохо скрываемого торжества и… предвкушения?

«Мизинец» изменился с нашей последней встречи. Почти неуловимо, но при этом отчётливо. Былая прямолинейность никуда не делась, но отныне рука об руку с ней шла холодная расчётливость.

Не спеша размотав бинт, я бросил полосу серой ткани на песок. Скрывать лицо действительно не имело никакого смысла — мой собеседник знал обо мне всё.

«Мизинец» сделал шаг назад и спокойно наблюдал за моими действиями, скрестив руки на груди. Он всем своим видом показывал, что не собирается нападать.

Впрочем, если бы в голову «Мизинца» пришла шальная идея устроить небольшой «спарринг», то ничем хорошим для него это бы не кончилось. Остывающее тело «Безымянного» и огромная лужа алой крови на белоснежном песке служили тому прекрасным подтверждением.

— Не стоило его убивать, — «Мизинец» взглянул на мёртвого «пальца». — Он бы ничего тебе не сделал.

— У меня сложилось другое впечатление, — я слегка пожал плечами.

— Ты ошибся, — «Мизинец» покачал головой. — Те, кто были в одной пятерне, не могут навредить друг другу — это наш непреложный закон.

Интересная информация. Вот почему мне так сильно не хотелось убивать «пальцев». Правда, внутри меня зрела стойкая уверенность, что в случае необходимости я сумел бы справиться со своим нежеланием причинить им боль. А раз так, то и они наверняка были способны на это.

— Законы — это хорошо, — согласился я. — Но жизнь научила меня, что какие-то из них можно обойти, некоторые — проигнорировать, а остальные просто нарушить. Поэтому я предпочитаю не рисковать.

— Ты ещё не принял в себя «хвою», — с улыбкой произнёс «Мизинец», — и потому не стал нами по-настоящему, а значит, наш закон не подействовал на тебя так, как должен… Но зато ты почувствовал его, убийца и дикий маг Феликс. Почувствовал и проникся…

Я поморщился. Он будто бы читал мои мысли. Неприятно, но неудивительно, ведь коллективный разум «пальцев» как следует порылся в моей голове.

Улыбка «Мизинца» стала ещё шире. Он явно наслаждался ситуацией. И это не на шутку раздражало.

— Тощий ублюдок мне не нравится, — сообщила Лэйла, сверкнув единственным глазом. — Хочешь, я разобью ему голову⁇

Я тоже не испытывал к «пальцу» никаких тёплых чувств. Внутри поднималась волна ярости, и предложение Лэйлы выглядело очень заманчиво. Однако идти на поводу у эмоций — это не лучшая стратегия. Убийство «Мизинца» утолит гнев, но глобально ничего не изменит, а значит, нужно действовать по-другому.

Трудно играть с шулером, видевшим все твои карты — даже те, что спрятаны в рукаве. Выход один: нужно запутать противника, как следует перетасовав колоду. И тогда можно будет «сдать» по новой.

Дыхание спирало от злости, но я лишь усмехнулся, глядя прямо в глаза «пальца». Усмехнулся нагло, уверенно, вызывающе.

Думаешь, что читаешь меня, как открытую книгу? Нет, дружок. Твоя позиция сильна, однако у всего есть оборотная сторона. И оборотная сторона твоей силы — моё знание о ней.

«Пальцы» владели самым ценным ресурсом — информацией. Но был нюанс. Любые, даже очень важные оперативные данные не стоят ломаного гроша, если их утечка перестаёт быть тайной. Такая информация быстро «тухнет», почти мгновенно теряя свою актуальность. А значит, вреда от неё будет куда больше, чем пользы. И это давало мне пространство для манёвра.

Улыбка сползла с губ «Мизинца». Судя по мелькнувшему во взгляде удивлению, он ожидал другой реакции.

А вот Лэйла восприняла мою усмешку как руководство к действию. Она тут же шагнула в сторону «Мизинца», крепко обхватив рукоять молота обеими руками.

Я едва заметно качнул головой, останавливая порыв не в меру инициативной дамочки. Её тонкая фигурка застыла в нескольких метрах от «пальца».

— Не приближайся, — предупредил «Мизинец», развернувшись к опасности вполоборота. — Совсем недавно мы… я недооценил одного человека. Но больше такое не повторится.

Он выразительно посмотрел на меня. Похоже, наша прошлая встреча глубоко запала в душу моего собеседника.

— Не бойся, тощенький, — хихикнула Лэйла. — Тебе будет совсем не больно! Ну, может быть, самую малость…

— Хватит, — коротко бросил я.

— Но, маленький мой…

— Хватит! — снова произнёс я. Однако уже куда твёрже.

Лэйла недовольно вздохнула, правда, больше возражать не решилась. Спустя мгновение она забросила молот на плечо и вернулась назад — туда, где на песке валялся Большой.

— Ты слишком мягок со своими людьми, — «Мизинец» снова повернулся ко мне, как только стало понятно, что ему больше ничего не угрожает. — Даже намёк на непослушание должен быть строго наказан.

— Согласен, — я кивнул. — Доброта — это мой главный недостаток.

Лэйла громко фыркнула со своего места. Видимо, у неё были какие-то сомнения на этот счёт.

— Присоединяйся к нам и у тебя не останется недостатков, — тут же предложил «Мизинец».

— Заманчиво, но, пожалуй, воздержусь, — незадумываясь отказался я.

Недавнее воспоминание о том, как моё сознание чуть не утонуло в коллективном разуме «пальцев», было слишком сильно, чтобы соглашаться на подобные авантюры.

— Почему? — с искренним интересом спросил «Мизинец».

Ему было действительно непонятно моё «странное» нежелание становиться одним из них. Видимо, в его картине мира каждый мечтал примкнуть к неведомой силе, растворившись в ней без остатка.

— Я только-только вышел на пенсию, — усмехнулся я. — И пока не готов к новым трудовым свершениям. Впрочем, ты ведь и сам это знаешь, не так ли?

— Мы видели твоё прошлое, — кивнул «Мизинец». — Ты удивил нас… И поэтому ты либо будешь с нами, либо умрёшь. Третьего пути нет.

Не очень разумный подход. Не стоит загонять оппонента в угол — там он вынужден будет сражаться до конца.

— И скольких из вас мне нужно убить, чтобы вы поняли ошибочность этой спорной концепции? — прищурившись спросил я.

— Всех, — веско ответил «палец».

Радикальная позиция. Я смотрел в тусклые глаза «Мизинца» — в них отражалась железобетонная уверенность в себе. Ничего удивительного, ведь этими глазами смотрели несколько тысяч превосходных бойцов.

— Уверен, что хочешь этого? — негромко спросил я.

— А ты уверен, что сможешь? — усмехнулся «палец». В его усмешке чувствовалось раздражающее снисхождение.

— Пока не попробую, не узнаю, — хмыкнул я, подавив злость. — Но, думаешь, оно того стоит? Всегда лучше разойтись краями и решить дело миром.

— Правильные слова, — «Мизинец» кивнул. — Но мир нам неведом… И тебе тоже — не пытайся обмануть нас. Ты такой же, как мы. И именно поэтому ты уже почти стал нами — осталось лишь сделать один маленький шаг…

«Палец» указал на валявшуюся на песке перемётную сумку. Разумеется, он знал, что там ещё оставалась «хвоя».

— Ты избавишься от слабостей, — продолжил он, — и получишь такую силу, о которой даже не подозреваешь. Но если откажешься, то мы найдём тебя и прикончим… Как бы глубоко под землёй ты ни спрятался.

«Мизинец» замолчал. Он показал «пряник», щёлкнул «кнутом» и не забыл продемонстрировать осведомлённость о моих планах… В общем, «палец» сказал всё, что хотел, и теперь ждал ответа.

— Не нагнетай, тощенький! — не выдержала Лэйла. — Я тоже когда-то собиралась его убить! Думать ни о чём другом не могла! Но как видишь, всё закончилось совсем не так, как я рассчитывала…

«Палец» не удостоил слова девушки вниманием. Он смотрел только на меня. Смотрел, не отводя взгляда и даже не моргая.

А я вспомнил, как всего пару минут назад этот гордый — если не сказать высокомерный — паренёк валялся у моих ног, выпрашивая «хвою». И с какой радостью и блаженством он засовывал себе в рот грязный зеленоватый комочек… Никакая сила не стоила такой платы.

— Мои слабости дороги мне как память, — усмехнулся я. — Поэтому не вижу смысла отказываться от них.

— Тогда мы придём за тобой, — грозно произнёс «Мизинец».

— Приходите, — я широко расставил руки в стороны, будто бы намереваясь заключить в свои объятья сразу тысячу «пальцев». — И я сделаю вас свободными. Так или иначе…

Мой взгляд демонстративно скользнул по трупу «Безымянного», а затем упёрся в Большого, который так и лежал на песке. «Мизинец», разумеется, понял намёк.

— Ты надеешься на оживший мрак, но надеешься напрасно… В следующий раз мы будем готовы! — он говорил твёрдо и уверенно, но я чувствовал в его голосе потаённый страх.

«Мизинец» боялся не смерти. Он боялся того, что снова останется наедине с сами собой.

— Если мне не изменяет память, то во время прошлой нашей встречи ты говорил примерно то же самое. Однако результат, как видишь, не изменился, — я снова посмотрел на труп «Безымянного», а затем ухмыльнулся и нарочито дружелюбным тоном добавил: — В любом случае, не переживай, я найду чем вас удивить.

Услышав мои слова, Лэйла издевательски расхохоталась, а «Мизинец», который собирался что-то возразить, закрыл рот. Любая его фраза выглядела бы как неуклюжая попытка сделать хорошую мину при плохой игре. «Палец» это прекрасно понял и промолчал.

Всё правильно. Любые, даже самые угрожающие речи — не более чем сотрясение воздуха. Ложь, фикция, морок. Правду говорят только поступки… И пока правда явно была на моей стороне.

— Чего ты хочешь? — через мгновение спросил «Мизинец» уже совсем другим тоном.

Мой собеседник больше не чувствовал себя хозяином положения.

— Хочу получить плату, — прямо ответил я.

— И за что же?

— За то, что помог вам. За то, что отдал тебе «хвою». И, главное, за то, что позволю, — я выделил это слово, — тебе умереть в бою. Умереть с достоинством, как подобает воину.

Я быстро шагнул в сторону — туда, где валялась шпага «Мизинца» — подцепил клинок ногой и швырнул его прямо в руки удивлённому хозяину.

Сталь со свистом рассекла воздух. «Палец» ловко поймал шпагу, однако, судя по ошарашенному взгляду, он явно не ожидал от меня такого поступка.

Профессионал не должен возвращать оружие столь опасному противнику — это аксиома. Так знания обо мне вступили в противоречие с моим поведением, что вызвало у «Мизинца» серьёзный диссонанс.

Едва различимый силуэт морфана напряжённо дёрнулся, а я быстро вытянул из перевязи пару метательных ножей. Момент истины. Сейчас мы узнаем, насколько правдивой была информация о непреложном законе «пальцев».

«Мизинец» несколько секунд крутил шпагу в руке, явно наслаждаясь процессом, а затем упёр остриё клинка в песок и посмотрел на меня.

— Мы уже говорили, — произнёс он, — что мы… что я не смогу сражаться против тебя… Никак, никогда и ни при каких обстоятельствах, понимаешь?

Выходит, «Мизинец» не врал. Бойцы из одной пятерни действительно не способны навредить друг другу. Как это можно использовать? Точного «рецепта» у меня пока не было, а вот кое-какая задумка имелась… И чутьё подсказывало, что проверить её удастся в самое ближайшее время, ведь «пальцы» не собирались оставлять меня в покое.

— А против меня и не надо, — ухмыльнулся я, взмахнув рукой. — Но там, за стенами амфитеатра, ты найдёшь, с кем можно подраться.

Я легонько пнул валявшуюся рядом корягу. Сухое дерево пронзительно скрипнуло, напоминая о том, что совсем недавно это была плоть живого существа. И хотя визг коттара выгнал «лисиц» из «Колизея», но за его пределами их всё ещё оставалось более чем достаточно.

— Чего ты хочешь? — повторил свой вопрос «Мизинец». Однако теперь в его голосе слышалось некое подобие благодарности.

Что же, всё получилось очень удачно. Весьма сомнительная услуга, которую я оказал «пальцу», была куда полезнее мне, чем ему. Пока он будет отвлекать на себя «лисиц», мы сможем без лишних сложностей добраться до точки выхода.

— Мне нужны ответы, — сказал я.

— Спрашивай, убийца и дикий маг Феликс, — «Мизинец» хмыкнул. — И мы ответим на любой вопрос. На любой… Но он будет только один.

Судя по глазам, «палец» относился к ситуации очень легкомысленно. Он то ли серьёзно недооценивал важность информации, то ли, покопавшись в моей голове, знал, что я не владею исходными данными, чтобы задать вопрос о чём-то действительно важном.

— Может быть, ты хочешь узнать, кто такой Первородный отец Самум? — через мгновение спросил «Мизинец». — Или желаешь разузнать что-нибудь о нас?

Я медленно покачал головой. Ответ на первый вопрос, без сомнения, интересовал меня, но предания старины глубокой могли подождать до лучших времён.

Кроме того, «Мизинец» был не единственным, кто владел этой информацией. Большой, который уже отошёл от ломки и теперь спокойно посапывал на песке, положив ладонь под щёку, наверняка знал не меньше.

А вот ответ на второй вопрос был мне в общих чертах и так известен. Вряд ли «Мизинец» поведал бы что-то принципиально новое, да и глупо полагаться на рассказы противника о себе… К тому же куда важнее было не то, чем «палец» собирался поделиться, а то, о чём он хотел умолчать.

— Кто навёл вас на меня? — негромко спросил я.

Наличие информатора, который рассказал «пальцам» о том, где меня искать, было всего лишь предположением. «Пальцы» вполне могли оказаться в «Колизее» случайно, однако если они всё-таки пришли сюда за мной, то неплохо было бы об этом узнать.

— С чего ты решил, что нас кто-то навёл? — округлив глаза, спросил «Мизинец».

По его тону сразу стало понятно, что моё предположение полностью подтвердилось. Информатор у «пальцев» определённо был.

— Вы кое-что знаете обо мне, а мне кое-что известно о вас, — я многозначительно усмехнулся, а затем повторил слова, недавно сказанные мне Большим: — Ведь я был с вами, и я был вами…

Разумеется, говорить о том, что я всего лишь проверял свои догадки, не имело никакого смысла. А вот намекнуть, что наша с «пальцами» связь якобы работала в обе стороны, лишним точно не станет.

«Мизинец» нахмурился. Ему явно не понравилось сказанное мной.

По моим губам скользнула лёгкая улыбка. Пусть мой собеседник тоже почувствует себя голым посреди полностью одетых людей. Именно так ощущает себя человек, когда кто-нибудь пороется в его голове.

— У нас тысячи глаз и ушей, — медленно, явно обдумывая каждое слово, произнёс «Мизинец». — Мы видим и слышим очень многое.

Он замолчал, видимо, полагая, что этого будет достаточно.

— Ты обещал ответить на мой вопрос, — глядя в глаза «пальца», произнёс я. — Но если думаешь, что такой ответ меня устроит, то ты сильно ошибаешься.

— Мы видим и слышим многое… — повторил «Мизинец». — Но на этот раз нам подсказали…

«Палец» снова замолчал, но я продолжил сверлить его взглядом, ожидая ответа. «Мизинец», осознав, что общими фразами отделаться не удастся, наконец сдался.

— Человек без лица, — выдохнул он. — Так мы его называем.

— Это кто, а, тощенький? — Лэйла, которая внимательно следила за нашей беседой, озвучила вопрос, интересовавший меня самого. Однако «Мизинец» снова проигнорировал девушку.

— Мне нужны подробности, — я прищурился.

Что ещё за человек такой? Ворон? Вряд ли. Лицо у моего бывшего коллеги точно имелось. Даже два, если считать жуткую харю «негатива», следовавшего за ним по пятам.

— Подробностей не будет, — твёрдо сказал «Мизинец». — Но ты можешь задать ещё один вопрос.

В голове закружился вихрь информации. Я «прокачивал» её, вычленяя из не самых конкретных сведений зерно истины.

Откуда этот человек без лица узнал, что меня следует искать в «Колизее» почти на краю Гиблого леса? И зачем он отправил по мою душу убийц? Не припоминаю, чтобы успел насолить кому-нибудь со столь интересными анатомическими особенностями.

А вот ответ на первый вопрос мог быть очень прост — магия. Тем более, её возможности мне не так хорошо известны… Однако объяснять всё чудесами — это путь в никуда.

— Человек без лица… — медленно, по ходу дела продолжая обдумывать сложившуюся ситуацию, произнёс я. — Он отправил вас только сюда?

— Ты задаёшь странные вопросы, убийца и дикий маг Феликс, — удивился «Мизинец».

— А ты на них очень плохо отвечаешь.

— Нет, — «палец» поморщился. — Человек без лица предложил варианты… Но мы решили начать поиски здесь.

— Почему? — спросил я.

— Из-за тёплых воспоминаний, — без тени улыбки произнёс «Мизинец», — об одном похожем месте…

Видимо, мой собеседник был серьёзно сбит с толку тем, как проходила наша беседа. Иначе он вряд ли забыл бы о том, что собирался ответить только на один вопрос.

И это дало мне очередную крупицу информации. Я не ошибся. «Пальцы» действительно имели какое-то отношение и к арене, и, вероятно, к существу, которому тут поклонялись. Не тот ли самый Первородный папаша Самум хозяйничал здесь в прошлом?

Впрочем, куда важнее было кое-что другое.

Человек без лица не обладал точными сведениями о моём местоположении. И это не могло не радовать. Однако он владел достаточным количеством информации, чтобы выдвигать весьма правдоподобные предположения.

Что нужно, чтобы просчитать маршрут моего движения?

Во-первых, разветвлённая агентурная сеть, способная оперативно собирать разведданные. Информация о том, как прошёл мой вояж под Древними сводами, должна была оказаться у человека без лица практически мгновенно. Иначе он не успел бы ничего предпринять.

Во-вторых, требуется хороший аналитический отдел, позволяющий быстро обрабатывать поступающие сведения. Одному человеку — каким бы гениальным он ни был — просто не под силу справиться со шквалом информации.

В-третьих, помимо оперативных данных, нужен допуск к таким сведениям, которые не собрать «в поле». Схемы древних коммуникаций, знание о подземной флоре и фауне, о морфанах и укладе их жизни, карта Гиблого леса, в конце концов…

В общем, человек без лица должен был иметь доступ к таким документам, на грифе которых как минимум красовалась интригующая аббревиатура «ДСП». А то и что-нибудь посерьёзнее.

Вывод? Неутешительный.

На меня по какой-то неведомой причине обозлился представитель имперских спецслужб. Или кто-то из конкурирующих организаций.

Что это меняет? Глобально — ничего. Но шевелиться теперь нужно в три раза интенсивнее, а оглядываться в шесть раз чаще. Неприятно… Хотя мне и не привыкать.

— Мы ответили на твои вопросы, — сказал «Мизинец».

— Всё так, — я кивнул. — И ты можешь идти.

До встречи с Вороном оставалось не так уж много времени, а нам ещё требовалось подготовиться к этому эпохальному событию. Хотя бы исследовать местность — без разведки соваться на точку выхода было бы чистой воды безумием.

Несмотря на разрешение уходить, «Мизинец» почему-то остался стоять там, где стоял. Мои спутники напряглись. Почти прозрачная тень за спиной «пальца» сместилась немного в сторону, а Лэйла снова шагнула ближе к нам, взмахнув молотом.

Я дёргаться не стал. «Мизинец» не собирался драться. Судя по глазам, он хотел сказать что-то ещё.

— Ты отказался быть с нами, — через мгновение произнёс «палец». — Но ты хорошо проявил себя, и мы дадим тебе время на раздумья.

— Сколько? — сразу спросил я.

— Сказанное одним — истина для всех, — каким-то не своим голосом прогудел «Мизинец», закатив глаза. — Следующие три дня мы не будем охотиться на тебя… Но потом пощады не жди.

— Договорились, — я кивнул, хотя менять своё решение точно не собирался. Ни через три дня, ни через неделю, ни даже через год.

Однако перемирие — пусть и такое короткое — лишним точно не станет.

— Тогда увидимся на переправе, человек и дикий маг Феликс, — уже нормальным тоном сообщил «Мизинец».

Он усмехнулся и целеустремлённо зашагал в сторону ближайшего прохода. На Большого, который сладко посапывал на белом песочке, «палец» даже не взглянул.

— С нетерпением буду ждать нашей новой встречи, — спокойно ответил я, сделав знак морфану и Лэйле, чтобы они не вздумали мешать «Мизинцу».

Разумеется, он узнал о моих планах перехватить призму, которую Ворону везли люди из Вольных баронств. Значит, планы придётся менять. Драться и против баронских гвардейцев, и против приставучих «пальцев» — это не самая лучшая идея. Врагов нужно разделять, а не сбивать в кучу.

Стоило скрипу песка под ногами «пальца» утихнуть, как из пустоты раздался голос морфана.

— Маленький поувелитель гоулоуден, челоувечек…

— Пусть пожрёт дерьма! — тут же со злой усмешкой предложила Лэйла. Похоже, она пока не простила коттара за потерянный из-за его визга глаз.

— Маленький поувелитель хоучет поуллакоумиться пальцами существа… — Дру-уг не остался в долгу.

— Мелкая дрянь может хотеть чего угодно! — завопила Лэйла. — Но получит только одно!

Она крутанула молот в руках, с вызовом глядя туда, где находились морфан и коттар.

— Если существоу оусмелиться оубидеть маленькоугоу поувелителя, тоу существоу сильноу поужалеет!

Я на мгновение прикрыл глаза и устало выдохнул. Тело и разум требовали отдыха, но нужно было двигаться дальше.

— Хватит, — я подхватил торчащий из песка трезубец. — Если не прекратите, то пожалеете оба. Обещаю.

Лэйла сразу сделала вид, что обожает морфана и его питомца до дрожи в коленях. Видимо, выражение моего лица подсказало сообразительной девушке, что сейчас не лучшее время для очередной перепалки.

Дру-уг тоже не стал развивать конфликт.

— Маленькоуму поувелителю нужноу поукушать… — лишь прошептал он, подбавив в голос просительные нотки.

— Ну так займись этим, — я шагнул к Большому, который очнулся из-за вопля Лэйлы и теперь с изумлением наблюдал за происходящим. — В конце концов, кто из нас ба-аро-ок? Ты или я?

— Как скажешь, челоувечек, — морфан, деактивировав артефакт, «вывалился» из пустоты.

И без того круглые от удивления глаза Большого стали ещё шире. Впрочем, его реакцию можно было понять.

На плече появившегося из ниоткуда гиганта сидел чёрный как ночь коттар. И «кроха», которая совсем недавно легко помещалась на ладони морфана, теперь была размером с небольшую собаку.

Неудивительно, что у «котёнка» проснулся зверский аппетит.

Глава 19

Коттар спрыгнул со своего «насеста» и потянулся, сверкнув янтарно-жёлтыми глазами. Его тело утратило детскую непропорциональность, однако в движениях осталась некоторая неуклюжесть. Котёнок стал похож на взрослого зверя. Пока маленького, но уже очень опасного.

Большой сразу осознал серьёзность ситуации и попытался отползти подальше, загребая песок руками и ногами. Правда, он быстро понял всю бесперспективность этого занятия. От коттара не убежишь — только вспотеешь и умрёшь уставшим. Коротышка замер, стараясь лишний раз не отсвечивать, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания.

Я же посмотрел на разодранный недавней крохой рукав кольчуги. Теперь у меня вряд ли получится надавить на округлые бока подросшего коттара, не заполучив при этом первую группу инвалидности. Да и последствия от его визга — если коттар сохранил эту способность — будут куда серьёзней. Тошнотой и шумом в ушах тут уже явно не отделаешься…

— Вымахала скотинка! — с нотками восхищения в голосе воскликнула Лэйла. — Пусть мои потроха сгниют и вытекут через зад, но если эта тварюга снова запищит, то у меня башка лопнет… А то и чего похуже!

Наши с Лэйлой мысли по этому поводу определённо совпадали. Однако уточнять, что могло быть хуже, чем лопнувшая голова, я не стал.

— Отъелся на тётушкиных пальчиках… — девушка посмотрела на свою руку. Обкусанные фаланги успели полностью восстановиться. — Хочешь ещё⁇ Хочешь⁇ А не получишь! Тётушка Лэйла всё ещё зла на тебя!

Правда, уже в следующую секунду она протянула ладонь, чтобы потрогать чёрный нос коттара. Последовательность в действиях и суждениях явно была не самой сильной стороной Лэйлы.

Впрочем, на этот раз столь опрометчивый поступок остался без трагических последствий. Зверь просто обнюхал «тётушку», коснулся её руки кончиком языка, а затем прошёл мимо.

— Шершавый какой, — поделилась впечатлениями Лэйла.

Она тут же попыталась погладить коттара по спине, но ничего не получилось — тот легко уклонился от непрошенных ласк, недовольно взмахнув хвостом. Меня обиженный зверь демонстративно игнорировал.

Шикнув для порядка на Большого, который, кажется, даже перестал дышать, коттар не особо грациозно плюхнулся пятой точкой на песок. Изящества его движениям явно недоставало.

Усевшись, коттар с равным интересом стал смотреть на труп «Безымянного» и на валявшиеся повсюду высохшие тела «лисиц». Похоже, он пытался решить, чего ему хочется больше. Точь-в-точь как девушка из старого анекдота, которая не могла определиться с выбором между водкой и самогоном.

Однако голод не позволил коттару долго сидеть на одном месте. Честь стать первым блюдом на крайне своеобразном «шведском» столе выпала «Безымянному». Откусить добыче голову зверь пока не мог, а потому он ограничится только носом и ушами покойника. Что же, в каком-то смысле этому «пальцу» повезло чуть больше, чем его коллеге из предыдущей пятерни…

Я поднял с песка перемётную сумку и перебросил её через плечо. В голове одновременно кружилась тысяча мыслей. «Пальцы» и их странности, Ворон со своей шайкой, «хвоя», которая обладала весьма интересными свойствами, и Первородный отец Самум с его растущими волосами… А на закуску: человек без лица — новый участник моей бесконечно набирающей обороты эпопеи.

Каковы его цели и планы? Ответа у меня не было… Как и уверенности в том, что мне стоит стараться их получить.

Если я прав, и человек без лица действительно представлял какую-то серьёзную организацию, то связываться с ним всё равно, что дёргать разъярённого льва за хвост. Опыт, без сомнения, волнующий, но разумные люди так обычно не поступают.

Так что искать человека без лица я не собирался. Его устранение не решит проблему, а лишь усугубит её и привлечёт ещё больше внимания к моей скромной персоне. Сотрудники любых ведомств очень не любят, когда кто-нибудь со стороны отправляет их товарищей на кладбище. Поэтому не стоит добавлять ребятам лишнего рвения, превращая служебную необходимость в личную заинтересованность.

Что же делать? Если коротко, то пора валить. И в данном случае не кого-то, а откуда-то. Сперва из «Колизея», потом из «Гиблого леса», да и в самом курфюршестве надолго тоже лучше не задерживаться… Жаль только, что сперва в любом случае придётся разобраться со всеми делами.

— Что скажешь, маленький мой? — спросила нетерпеливая Лэйла. — Прихлопнем недомерка и можно уходить⁇

Большой навострил уши. Ответ на заданный девушкой вопрос по понятным причинам интересовал его больше всех.

— Не спеши, — я выждал мгновение и качнул головой. — Прихлопнуть его мы всегда успеем…

Перед тем как двигаться дальше, вопрос с коротышкой определённо нужно закрыть. Правда, убивать его я не собирался. И не из-за непреложного закона «пальцев», который пусть и не в полную силу, но всё-таки подействовал на меня. В конце концов, обойти ограничения совсем несложно — достаточно кивнуть Лэйле, и она без лишних раздумий размозжит бедолаге голову.

Дело было в другом. Глупо уничтожать своими руками источник информации, да и дополнительный боец мне точно не помешает.

Никаких иллюзий по поводу встречи с Вороном и его людьми у меня не было. Вряд ли всё закончится чинно, мирно и благородно — скорее всего, они попытаются забрать книгу сразу, как только я выйду из Гиблого леса.

А значит, придётся драться… Причём драться в меньшинстве и на подготовленных неприятелем рубежах.

Не самый удачный расклад сил, особенно, учитывая, что магии у меня, считай, нет. Пусть я успел немного отдохнуть, пока ждал «пальцев», и теперь, наверное, мог применить парочку заклинаний, однако на большее моих возможностей точно не хватит.

Но что такое пара заклинаний, когда противников, скорее всего, будет несколько десятков? Ерунда, которая не способна существенно повлиять на исход боя.

Разумеется, кое-какая задумка у меня была. И надеюсь, она позволит если не выйти сухим из воды, то хотя бы не провалиться в трясину по горло. Однако опыт подсказывал: риски всегда стоит «диверсифицировать»… Поэтому умелому арбалетчику в моих планах точно найдётся местечко.

Хочет он того или нет.

Пока мы с Лэйлой перебрасывались фразами, Дру-уг присел рядом с трапезничающим питомцем и провёл ладонью по лоснящейся шерсти. Коттар не проявил недовольства, и Дру-уг, подцепив руку мертвеца трезубцем, задёргал ею из стороны в сторону.

Коттар тут же отвлёкся от еды. Его вытянутые зрачки округлились, заполнив угольной чернотой всю радужку, а уже в следующую секунду юный охотник атаковал «дерзкую» руку. Короткий — почти незаметный — выпад, и кисть «Безымянного» отделилась от предплечья.

Большой судорожно сглотнул. Он, не отрываясь, наблюдал за «милой» игрой морфана и коттара. Судя по взгляду, коротышка всерьёз опасался, что ему вскоре предстоит стать невольным участником этого сомнительного развлечения.

— Маленькоугоу поувелителя нужноу оубучить оухоуте, — Дру-уг посчитал необходимым объяснить свои действия, хотя никто его об этом не просил.

— Так пусть хвостатик сожрёт недомерка, — сразу предложила Лэйла, а затем с нотками ностальгии в голосе поделилась своим экспертным мнением: — На живую добычу охотиться куда интереснее…

Коттар довольно заурчал. Похоже, ему очень понравились и придуманная морфаном игра, и выдвинутая девушкой инициатива.

— Существоу правильноу гоувоурит, — неожиданно согласился с Лэйлой Дру-уг. — Маленькоуму поувелителю нужноу свежее мясоу… Я и сам не оутказался бы оут такоугоу угоущения.

Что же, Большой не зря боялся за свою жизнь. Впрочем, мне это было только на руку. Страх сделает коротышку сговорчивее.

— Вставай, — я пихнул Большого в бок пяткой трезубца.

— Зачем это? — настороженно спросил он.

— Тебе стоит присоединиться к своему другу, — я кивком указал на тот проход, в котором скрылся «Мизинец».

Раскрывать карты я, разумеется, не собирался. Ни к чему Большому знать о моей заинтересованности.

— Не хочу, — замотал головой коротышка. Он решил, что стоит только встать на ноги, как на него тотчас начнётся охота.

— Ты думаешь, кого-то здесь волнуют твои желания, недомерок⁇ — фыркнула Лэйла. — Почему это ты не хочешь валить вслед за своим тощим дружком⁇

Я молча смотрел на коротышку. Смотрел, изучал, анализировал… И стоило отметить, несмотря на явный страх, он неплохо держался.

— Наша с ним «дружба» подошла к концу, — с напускным сожалением сообщил Большой, а затем проникновенно добавил: — Но там, где заканчивается одно, обязательно начинается что-то другое…

Большой вёл себя правильно. Изредка бросаемые исподлобья взгляды были цепкими и проницательными, однако ему хватало ума не провоцировать агрессию дерзостью. Он пытался «заигрывать» с теми, кто был явно сильнее, но при этом не опускался до откровенного подхалимства и лизоблюдства. Умное и достойное поведение.

Я усмехнулся. Догадаться о том, к чему клонит бывший «палец», было совсем несложно. И это меня полностью устраивало.

— Хочешь пойти со мной? — напрямую спросил я.

— Хочу, — Большой не стал юлить и играться словами.

— Наверное, глядя на нас, трудно поверить, — хмыкнул я, посмотрев на своих спутников, — но мы не бродячий цирк. И карлик, бегающий между зрителями со шляпой в руках, нам не нужен.

— К сожалению, я ничего не помню о своей прошлой жизни… — с тяжёлым вздохом сообщил Большой. — Но уверен, что способен на большее, чем выпрашивать подаяние у алчущей зрелища толпы.

— Значит, ничего не помнишь? — медленно переспросил я.

— Ничего, милостивый государь, — Большой снова тяжело вздохнул.

Разумеется, Большой нагло врал. И это было совершенно очевидно. Утратив связь с «пальцами», коротышка потерял доступ к общей памяти, но какие-то личные воспоминания он точно сохранил. Иначе откуда ему было знать, какую клятву лучше потребовать с «Мизинца»?

— Тогда, друг мой, — я покачал головой, — боюсь, нам с тобой не по пути.

— Почему же, милостивый государь? — тихонько и жалобно спросил Большой, сжавшись так, словно хотел притвориться одной из песчинок.

Он изо всех сил пытался продемонстрировать покорное смирение. Однако быстрый взгляд, выискивающий хоть какое-нибудь оружие, и напрягшиеся под одеждой мышцы выдавали истинные намерения коротышки.

Несмотря на весьма непростую ситуацию, бывший «палец» не хотел сдаваться без боя. Он почувствовал вкус жизни и теперь собирался драться за неё до конца.

Это радовало. Фаталист, готовый покорно принимать все удары судьбы, вряд ли вписался бы в наши стройные ряды.

— Потому что пока вижу перед собой только плохого актёра и неумелого лжеца, — ответил на вопрос я.

— А разве тебе нужны хорошие актёры и умелые лжецы? — Большой прищурился. — Поправь меня, если я ошибаюсь, милостивый государь, но готов поспорить, ты ищешь воинов, а не лицедеев!

— А ты по-прежнему воин?

— Верни мне арбалет и сможешь в этом убедиться! — блеснул глазами Большой.

Напускного смирения в них не осталось ни на грамм.

— А недомерок начинает мне нравиться! — Лэйла расхохоталась. — Может, хочешь чего-нибудь ещё, малыш⁇

— Разве что полюбоваться на ваш светлый лик, госпожа, — сразу откликнулся Большой. Он определённо не лез за словом в карман. — Мысль о том, что я умру, так и не увидев вашего лица, страшит меня сильнее, чем сама смерть!

— Отстань, недомерок, — фыркнула Лэйла. — Но если хочешь знать, я очень красива!

Моя спутница не могла упустить возможность прихвастнуть своими достоинствами. Однако, несмотря на дерзкий тон, было заметно, что слова Большого смутили девушку. И даже прикрывавший её лицо бинт не мог этого скрыть.

— Не сомневаюсь, миледи! — подбавив хрипотцы в голос, произнёс Большой. — И я буду благодарить судьбу, если она позволит…

— Ты получишь шанс, — я остановил этот набиравший обороты маховик бесконечной лести. — Но тебе придётся освежить свою память.

Пора было заканчивать представление, пока падкая на похвалу Лэйла окончательно не «поплыла».

— Сожалею, милостивый государь, — Большой покачал головой, сразу переключившись на меня, — есть вещи, над которыми человек не властен…

— Неправильный ответ, друг мой, — я придавил дёрнувшегося было коротышку ногой, а затем посмотрел на морфана.

Тот быстро понял, что от него требуется, и взмахнул трезубцем, привлекая внимания коттара. Спустя мгновение блестящие глаза разыгравшегося зверя уставились на Большого. И этот взгляд не сулил тому, на кого он был обращён, ничего хорошего.

— Меня мало заботят твои маленькие тайны, — я чуть сильнее вдавил Большого в песок. — Меня не интересуют твои личные секреты и совсем не волнуют ошибки прошлого. Но когда я задаю вопрос, то ты должен на него ответить.

— А если не смогу? — кое-как выдавил Большой.

— Тогда ты меня расстроишь. И это будет очень серьёзной ошибкой с твоей стороны… Настолько серьёзной, что она может стать последней.

Большой с трудом повернул голову так, чтобы видеть медленно приближавшегося к нему коттара.

Зверь двигался плавно, тягуче, неотвратимо. С его морды на белоснежный песок падали кровавые капли, которые тут же превращались в бурые комочки. Эдакие «вишенки» на этом «торте» из страха.

— Что скажешь? — спросил я, когда стало понятно, что Большой по полной программе проникся очарованием момента.

— Скажу, что я, кажется, начинаю что-то припоминать, милостивый государь…

— А вот это, друг мой, правильный ответ, — я улыбнулся, убрал ногу и, наклонившись, протянул Большому ладонь.

Морфан прогоготал что-то на своём гортанном наречии, и коттар, не сводивший взгляда с коротышки, замер в полуметре от нас. На чёрной морде читалось недоумение — зверь уже готовился закусить свежатинкой, но вдруг что-то пошло не так.

Большой ухватился за мою руку как за спасительную соломинку. Я помог ему встать на ноги, а затем, пристально глядя в глаза, со значением произнёс:

— Очень надеюсь, что мы с тобой подружимся.

— Я в этом уверен, милостивый государь! — Большого слегка потряхивало от пережитого стресса. — Тем более, я видел, что бывает с теми, кто не хочет с тобой дружить…

Его взгляд скользнул сперва по обкусанному лицу «Безымянного», а затем «перепрыгнул» на хищную морду коттара.

— Тогда добро пожаловать в отряд. Это Лэйла… — я указал взглядом на девушку.

— Рад знакомству, миледи, — Большой галантно поклонился.

— Вечно ты собираешь вокруг себя не пойми кого, маленький мой! — проворчала Лэйла, но всё-таки ответила на приветствие кивком.

Удивительно вежливое поведение для моей истеричной спутницы. Похоже, Большой сумел-таки найти путь к её холодному сердечку.

— Это Дру-уг, — я указал на вытянутую фигуру морфана.

— Коуроуткий челоувечек теперь с нами, — с нотками разочарования в голосе подытожил тот.

Дру-уг, как и коттар, до последнего надеялся, что им вот-вот удастся полакомиться свежим мясом.

Большой снова поклонился, но уже с куда меньшим старанием. Видимо, коротышка не стремился произвести на морфана такое же впечатление, как на Лэйлу.

— Моё имя ты уже слышал, — усмехнулся я. — Да и с котёнком нашим ты тоже уже знаком.

— Егоу зоувут маленький поувелитель, — добавил Дру-уг. — И оун будет следить за тоубой, коуроуткий челоувечек…

Большой поёжился. А коттар осознав, что охота откладывается на неопределённый срок, легко откусил высохшую лапу мёртвой «лисицы» и принялся с оглушительным хрустом её жевать.

— А это… — я резко воткнул пятку трезубца в песок. — Это Усач…

Песок вспучился, «брызнул» в стороны, и через мгновение на поверхность выбрался гигантский краб. Он отряхнулся, словно собака, а затем подцепил клешнёй многострадальный труп «Безымянного» и тут же закинул его в свою безразмерную пасть.

Наскоро перекусив, Усач уставился на нового члена нашего отряда маленькими красными глазёнками.

Большой попятился, но, сделав всего шаг, замер — его остановил упёршийся в спину молот Лэйлы.

— Куда собрался, недомерок? — ласково спросила девушка.

— Хотел отойти подальше, чтобы как следует насладиться видом этого потрясающего существа с подходящего расстояния, миледи, — Большой судорожно сглотнул.

— Забирай своё оружие, — бросил я, указав на валявшийся неподалёку арбалет. — И уходим.

Большой на негнущихся ногах сделал несколько неуверенных шагов, а я забрался на панцирь Усача и незаметно вытащил из перевязи метательный нож. Как говорится, доверяй, но проверяй. Лучше быть готовым, если коротышка вдруг решится на какую-нибудь глупость.

Спустя четверть минуты ко мне присоединились Дру-уг, Лэйла и коттар. Морфан сразу уселся в «седло», девушка заняла своё место по правому «борту», а зверь, осторожно обнюхав хитиновые выступы на панцире, величественно прилёг, свесив наружу лапу.

Только Большой так и стоял на песке, сжимая в руках арбалет, колчан с болтами и короткую булаву.

— Ну чего замер, недомерок⁇ — хихикнула Лэйла. — Неужели боишься нашего маленького крабика???

Большой качнул головой, сунул булаву и колчан с болтами за пояс, а арбалет взвалил на плечо. Помолчав пару секунд, он обвёл всех нас удивлённым взглядом и сказал:

— Клянусь спутанными патлами Первородного отца Самума… Вы самая странная пятерня из всех, которые я когда-либо видел!

Глава 20

«Колизей» остался позади. Его белоснежный песок, украшенный «озёрами» бордовой крови и высушенными трупами «лисиц», мог бы, наверное, вдохновить какого-нибудь местного Иеронима Босха на создание непонятной и странной картины. Однако среди нас ни одного Босха не нашлось — задерживаться в амфитеатре никто не захотел.

Панцирь краба слегка покачивался, словно лодка, о борт которой бьются невысокие волны. Оказавшись на оперативном просторе, Усач осторожно «плыл» между гигантскими деревьями — без спешки, но и без лишнего промедления.

Всё правильно. С одной стороны, торопиться нам некуда — Ворон и его люди в любом случае не начнут «представление», пока не явятся главные «зрители». А с другой, задерживаться в Гиблом лесу — это явно не самая удачная идея.

Пусть «Мизинец» сумел отвлечь на себя «лисиц», и нам встречались лишь жалкие разрозненные группки, не представляющие никакой опасности, но, не ровен час, здесь могла объявиться какая-нибудь другая гадость. А встреча с новыми обитателями этого «гостеприимного» местечка не входила в мои планы.

Коттар яростно зашипел, предупреждая о том, что где-то рядом находится враг. Из-под кучи валявшихся неподалёку огромных листьев выскользнула маленькая «лисица». Она не собиралась лезть на рожон и хотела убежать, но Большой не оставил ей шанса на долгую счастливую жизнь.

Сухо стукнула тетива. Наконечник болта легко пробил совсем крохотную бордовую почку на затылке «лисицы», и её высохшее за мгновение тело с треском ударилось о ствол гигантского дерева. С коры на землю сыпануло россыпью искр

Отличный выстрел. Навскидку, да ещё и по движущейся мишени… Сам я вряд ли бы смог повторить такое. Из огнестрельного оружия — запросто, а вот из арбалета — сильно сомневаюсь.

Перестав быть «пальцем», Большой определённо не потерял свои индивидуальные боевые навыки. И это радовало.

— Не трать болты, — строго приказал я. — Они тебе ещё понадобятся.

— Как скажешь, милостивый государь, — с едва заметной усмешкой ответил Большой. — Просто тварь выглядела весьма угрожающе…

Он одним невероятно ловким движением натянул тетиву и быстро положил следующий болт в жёлоб. Правда, сам арбалет Большой убрал в сторону — так, чтобы его можно было тут же подхватить, если начнётся бой, но при этом не нервировать меня лишний раз. Разумное поведение.

Само собой, коротышка лгал — никакой опасности испуганная «лисица» не представляла. Большой хотел продемонстрировать своё мастерство и сделал это, как только представилась такая возможность. Всего одним выстрелом он доказал собственную полезность для отряда… А вместе с тем намекнул, что недооценивать его не стоит.

Впрочем, я и так не собирался этого делать.

— У тех, кто много врёт, сильно портится иммунитет, — с усмешкой предупредил я.

— По настоянию моей дорогой маменьки я в юности прочёл немало свитков… — с лёгким недоумением сообщил Большой. — Но твои слова ставят меня в тупик, милостивый государь!

— Будешь много врать — заболеешь, — «перевёл» своё послание я. — А там и до прохладной могилки совсем недалеко.

— Никогда не любил холод, — Большой поёжился.

— Тогда поменьше болтай, недомерок! — хохотнула Лэйла. — Ну а если всё-таки решишься приоткрыть пасть, то лучше говори правду и не пытайся ничего скрыть… Не спрашивай как, но мой малыш чует ложь — уж поверь, тётушка Лэйла знает, о чём говорит!

— Я и не думал ничего скрывать, госпожа, — с хрипотцой в голосе ответил Большой, бросив на девушку полный обожания взгляд. — Да и не под силу мне утаить ту страсть, что воспламеняет сердце при звуках вашего чарующего голоса, миледи…

Я усмехнулся. Коротышка явно «клеил» Лэйлу. Причём «клеил» очень настойчиво.

— Тогда «миледи» лучше помолчать, — хмыкнул я. — Пожар нам тут ни к чему.

Вопреки ожиданиям, обычно болтливая Лэйла сразу закрыла рот — без споров и без пререканий. Более того, она даже посмотрела на меня с некоторой благодарностью. Похоже, девушка давно отвыкла от таких «подкатов» и не знала, как себя вести.

Ничего удивительного. Беспечная юность в окружении богатеньких сверстников, которые осыпали Лэйлу комплиментами, осталась в далёком прошлом. А вот в «славном» бандитском настоящем моя самозваная тётушка вряд ли слышала в свой адрес хоть одно доброе слово.

— Моё сердце разбито… — печально выдохнул Большой.

— Зато голова цела, — парировал я. — И если хочешь, чтобы она такой и осталась, то смотри по сторонам. Мы не на прогулке.

Большой недовольно нахмурился — похоже, мой новый боец не был идеалом послушания. А раз так, то придётся, как говорил старший сержант Вееренко, «познакомить салагу с неизбежностью армейской дисциплины».

— Дру-уг, — негромко, но со значением произнёс я.

Морфан, который неотрывно следил за дорогой, оглянулся. Он посмотрел сперва на меня, потом на «коуроуткоугоу челоувечка», а затем понимающе кивнул и издал низкий гортанный звук.

Коттар будто бы только и ждал этого сигнала. Недовольно зашипев, он ударил Большого хвостом, да так сильно, что тот чуть было не слетел с панциря прямо на землю.

Дру-уг весело «заквакал», довольный своим подопечным, а затем ласково провёл ладонью по чёрной шерсти. Коттар затарахтел, как маленький трактор — в его жёлтых глазах заблестели озорные огоньки. Что сказать, котёнок — он котёнок и есть. Даже если может откусить человеку лицо.

Большой побледнел — сперва от злости, а потом от страха. Но, главное, от недовольства на его круглом лице не осталось и следа. Наученный горьким опытом коротышка принялся крутить головой во все стороны разом, причём с такой интенсивностью, что даже Лэйла запереживала.

— Ты башку-то побереги, недомерок! — хохотнула девушка. — А то она у тебя сейчас отпадёт!

— Ничего страшного, миледи, — тут же ответил Большой. — Я всё равно потерял голову сразу, как только увидел вас…

— Ты слишком много болтаешь, коротыш! — фыркнула Лэйла. — А тётушка Лэйла очень не любит болтунов!

— Я в любое мгновение готов перейти от слов к делу, госпожа… — глаза Большого заблестели.

Лэйла ещё раз фыркнула и отвернулась. Однако, готов поспорить, такое внимание грело её душу.

Я внимательнее посмотрел на коротышку. Он выполнил приказ, но глубокая морщинка между бровей, поджатые губы и слегка выпяченный подбородок говорили об упрямстве.

Большой очень не любил подчиняться, однако страх перед коттаром был сильнее, чем нежелание плясать под чужую дудку. А раз так, то в лояльности моего нового бойца можно не сомневаться… По крайней мере, до тех пор, пока зверь рядом.

— А теперь рассказывай, — бросил через мгновение я.

— О чём, милостивый государь? — Большой посмотрел на меня.

— Не отвлекайся! — я подбавил в голос металла. Большой сразу отвернулся, а я почти шёпотом произнёс: — Рассказывай обо всём. Чем живёшь, чем дышишь, как стал «пальцем»…

Я специально «нагружал» коротышку. Сейчас он вынужден был всматриваться в искрящееся окружение, вслушиваться в мои слова и одновременно думать о том, что говорить. А это весьма непростая задача даже для хорошо подготовленного человека.

— Ты же сказал, что мы не на прогулке, милостивый государь, — хмыкнул Большой. — Так что какие уж тут рассказы?

Он выбрал самую простую стратегию — если не готов к разговору, то постарайся его избежать. Схема рабочая, однако я не собирался отпускать «рыбку» с крючка.

К тому же наша беседа вряд ли серьёзно скажется на боеготовности. Я контролировал обстановку, да и Лэйла с Дру-угом тоже не сидели с закрытыми глазами.

— Никто не предлагает тебе устраивать представление в лицах, — усмехнулся я. — Смотри по сторонам, но не забывай отвечать на вопросы. Ничего сложного, согласись.

— А у меня есть выбор? — с тяжёлым вздохом спросил Большой.

— Разумеется, — спокойно ответил я. — Выбор есть всегда. В твоём случае —это выбор между коротким интересным разговором и вечным мёртвым молчанием.

— Пожалуй, я выберу разговор, милостивый государь!

— Верное решение, — я ободряюще кивнул. — Тогда говори.

— Жить, милостивый государь, я начал только сейчас, поэтому рассказывать пока не о чем, — сообщил коротышка. — Дышу я воздухом, как и все мы, а вот «пальцем»… «Пальцем» стал из-за маменьки…

Большой замолк, а я наблюдал за его мимикой, жестами и движениями. Он не хотел говорить, но вовсе не потому, что боялся выдать какую-то тайну. Дело было в другом: воспоминания причиняли Большому боль, и он не горел желанием возвращаться к ним.

Впрочем, информация, которую коротышка мог сообщить словами, играла сейчас второстепенную роль. Куда важнее были невербальные сигналы — они с куда большей точностью позволяли понять, что за человек передо мной. А это имело огромное значение, ведь совсем скоро Большому предстояло прикрывать наши спины.

И я бы очень не хотел, чтобы вместо этого благородного дела он попытался всадить болт в мой затылок.

— Не сошлись характерами, и ты решил сбежать? — спросил я, поскольку Большой явно ждал этого вопроса.

— Не совсем, — с кислой улыбкой ответил он. — Скорее, меня попросили уйти…

— А я даже не удивлена, коротыш! — влезла в разговор Лэйла. — Ставлю единственный глаз против твоей поломанной реснички, наверняка ты так утомил матушку болтовнёй, что у неё не оставалось другого выхода!

— Поберегите свои прекрасные очи, миледи, — Большой горько усмехнулся. — Моя маменька видела во мне куда больше недостатков, чем один только длинный язык.

— Хочешь, чтобы я тебя пожалела⁇ — тут же взвилась девушка. — Думаешь, ты единственный, от кого отвернулась семья???

Судя по изменившемуся лицу, Большой не ожидал столь резкой отповеди.

— Ничего такого я не думал, миледи, — виновато произнёс он. — Впрочем, при виде вашего гибкого стана я могу думать лишь об одном… Однако в приличном обществе, к которому мы оба имеем честь принадлежать, о подобном говорить не принято!

Лэйла прыснула и прикрыла рот кулаком. Ей хватило ума понять, что хохотать во весь голос лучше не стоит. Иначе на огонёк могут заглянуть какие-нибудь очередные местные «весельчаки».

Большой удивился ещё сильнее. Между вспышкой ярости и приступом веселья у его «пассии» прошло всего пара секунд. Я едва заметно усмехнулся. Всё-таки, чтобы привыкнуть к причудам Лэйлы, требовалось какое-то время.

— Мать попросила тебя присоединиться к «пальцам»? — спросил я, чтобы вернуть разговор в нужное русло.

— Попросила? Нет, милостивый государь! Моя маменька не стала бы ничего просить у ничтожного карлика… Она приказала мне стать одним из них. А я тогда был слишком юн и слишком глуп, чтобы её ослушаться.

Большой снова затих. В его взгляде, который скользил по округе, выискивая опасность, читались нескрываемая тоска и сожаление.

Наш разговор напоминал перетягивание каната. Причём один его конец находился в моих руках, а другой был обмотан вокруг огромного «камня» детских обид, тяжёлым грузом лежавших на душе Большого.

Картина понемногу прояснялась. Передо мной находился недолюбленный ребёнок, которого самый близкий человек отправил в «тюрьму» коллективного разума. Неудивительно, что у Большого были проблемы с дисциплиной.

«Работать» с такими людьми довольно трудно. Они не терпят жалости и очень неохотно идут на контакт, выстраивая вокруг себя эдакий купол. Но и в этой защите всегда есть брешь.

Очень часто брошенные дети в глубине души винят в произошедшей с ними трагедии самих себя. Они считают, что были недостаточно хороши, чтобы стать нужными, а потому всю свою жизнь пытаются эту самую «нужность» доказать. Причём, в первую очередь, доказать самим себе.

И этим можно было воспользоваться.

— Если ты ждёшь сочувствия, то тебе придётся ждать очень долго — мы не любим нытиков, — с нотками презрения в голосе произнёс я.

Чтобы сдвинуть «камень» с места, его нужно как следует раскачать. Люди, подобные Большому, боятся хорошего отношения к себе — они всегда ждут какого-то подвоха. А вот в презрении никакого подвоха нет. И оно должно было раззадорить коротышку.

— Если ты собираешься молчать после каждой произнесённой фразы, — продолжил я, — то тогда можешь даже не начинать свой рассказ… Впрочем, я в любом случае не услышал пока ничего интересного.

Большой пристально разглядывал медленно «проплывающие» мимо нас стволы деревьев. Однако в его взгляде уже не было тоски. Грубость привела коротышку в тонус.

— Я надеялся услышать историю воина, но получил только жалкие стенания неудачника, — подвёл итог я.

— Зря ты так, маленький мой, — неожиданно за Большого вступилась Лэйла. — Уверена, коротыш нас ещё удивит.

Это стало последней каплей. «Камень» обид, пошатнувшись, покатился под откос. Большой расправил плечи и зло тряхнул головой, окончательно отгоняя былые обиды.

— Ты знаешь что-нибудь про западные Вольные баронства? — сквозь зубы спросил он.

— Знаю, что они находятся на западе, — со всей серьёзностью ответил я.

— Твой кругозор поражает воображение, милостивый государь, — с ехидной усмешкой заметил Большой. — Хотя многим неведомо и это… А про «Бабье царство» тебе слышать не доводилось?

— Пока нет, но, думаю, сейчас ты мне о нём расскажешь.

Я управлял диалогом короткими и, на первый взгляд, ничего не значащими фразами. Воспоминания причиняли Большому боль, и мне стоило быть очень аккуратным. Как садовник, который отрезает лишние побеги, но не трогает те, которые могут принести плоды.

— Несмотря на юный возраст, ты удивительно проницателен, — съязвил Большой. — «Бабьим царством» злые языки называют маленькое баронство на самом краю Вольных земель — там, где суша встречается солёными водами океана. И в этих землях единолично правит единственная на всём западе женщина-барон — моя маменька.

Большой оживал буквально на глазах. С каждым произнесённым словом он говорил всё быстрее и быстрее.

— Всегда думал, что женщин-баронов принято именовать баронессами, — негромко, чтобы не сбивать собеседника, сказал я.

— В Империи — да, но не на Вольных землях. На Вольных землях женщины не имеют права на титул… Если они, конечно, не моя маменька.

Большой замолчал. Но на этот раз только для того, чтобы набрать воздуха. «Плотину» прорвало, и нас всех буквально «затопило» событиями из его прошлого.

Матушка Большого оказалась тёткой сурового нрава. Когда барон — её муж и по совместительству отец многочисленных детей — неудачно съездил на охоту, она не стала долго убиваться над телом растерзанного какой-то нечистью супруга. На скорбь просто не было времени.

Детей у барона хватало с избытком, но вот мальчик, к сожалению, был только один — будущий Большой. Но и он на тот момент ещё находился в утробе матери, что, по понятным причинам, несколько мешало принятию неожиданно открывшегося наследства. А многочисленные соседи тем временем с нескрываемым интересом смотрели на крохотные, но весьма богатые земли.

И ждать, пока на свет появится их законный наследник, они, разумеется, не собирались…

Поэтому, сбрив волосы и повязав голову окроплённым собственной кровью платком, что на Западе являлось символом траура, матушка Большого принялась за дело. Предчувствуя надвигающийся «шухер», она сперва заручилась поддержкой вассалов, наобещав тем всего, о чём можно только мечтать, и ещё капельку сверху, а затем взяла под контроль баронских гвардейцев.

Как ей это удалось, оставалось тайной, покрытой мраком. Потому как до этого момента считалось, что такое женщине попросту не под силу.

Однако маменька Большого стремительно рушила все стереотипы. Вместо того чтобы дожидаться нападения «голодных» соседей, она сама перешла в атаку — да так бодро, что за пару месяцев разбила по частям две армии, выиграв несколько серьёзных сражений.

Но на этом успехи по-настоящему стальной женщины не закончились. Показав силу, она продемонстрировала гибкость: с одними договорилась, других подкупила, а третьих стравила с первыми… В общем, когда Большой, наконец, соизволил явиться на свет, все вопросы были уже решены.

Нет, Чингисханом в юбке, способным объединить под своим началом разрозненных баронов, матушка Большого, конечно, не стала. Всё-таки чудеса даже в мире магии случаются очень редко. Но выбить место под солнцем ей определённо удалось.

И с того момента, как высокое дворянское собрание нарекло суровую тётку мужским именем, обнулив тем самым все возможные претензии, судьба Большого была предрешена. Из сына, наследника и опоры он превратился для маменьки в подрастающего конкурента. А конкурентов в опасном феодальном «бизнесе» принято устранять.

— Так ты, получается, барон, а не недомерок? — Лэйла посмотрела на своего воздыхателя новым взглядом.

— Барон без баронства, — улыбнулся Большой. — Но если хотите, то можете обращаться ко мне «Ваша милость», миледи.

— Не дождёшься, — отмахнулась Лэйла. Она пару секунд задумчиво смотрела куда-то вдаль, а затем поведала о планах на ближайшее будущее: — Значит так, недомерок, сперва я закончу Академию и стану старшим мастером, а потом мы поженимся и отвоюем для меня твоё баронство!

— Сомневаюсь, миледи, — ухмыльнулся Большой. — Боюсь, гвардейцы моей маменьки испепелят нас ещё до того, как мы приблизимся к крепостной стене…

— Не сомневайся, коротыш, — снисходительно сказала Лэйла. — Мой малыш нам поможет.

Уверенность, с которой девушка говорила о моей предполагаемой помощи, вызывала искреннее умиление. Разумеется, я не собирался влезать в конфликт между Большим и его суровой матушкой. Впрочем, куда сильнее опрометчивых слов Лэйлы меня заинтересовало нечто другое — гвардейцы.

Раз Большой провёл детство в баронстве, то он должен был кое-что знать об этих загадочных созданиях.

— Сожалею, милостивый государь, — поспешил расстроить меня коротышка, — но мне только раз довелось побывать в кузне, и я был так мал, что помню лишь звон металла и серебристые искры, падающие с потолка…

— И ты вообще ничего не знаешь? — прищурился я. Верилось в подобное с большим трудом.

— Ну почему же? Знаю, что гвардейцы барона Родриго боятся воды, а моя маменька никогда не отправляла своих гвардейцев в бой под палящим солнцем… Но, милостивый государь, нутро подсказывает мне, что ты задал вопрос не из пошлого любопытства. Поведай, с гвардейцами какого барона тебе предстоит иметь дело, и я попробую помочь!

— Об этом потом, — я качнул головой.

Большой правильно интерпретировал мой интерес, однако сказать сейчас мне было нечего.

Лэйла такой информацией не владела, и я понятие не имел, какой именно барон подвизался доставить Ворону призму. Но в том, что теперь коротышка отправится со мной на рандеву с гвардейцами, не было никаких сомнений. Если он, конечно, доживёт до этого судьбоносного момента.

Большой понимающе кивнул и продолжил свой душещипательный рассказ.

Пацанёнок рос, не показывая никаких выдающихся способностей. Ни стати, ни крепкого здоровья, ни магического дара… Лишь невысокий росточек, тоненькие ручки и хороший глазомер — единственное бесспорное достоинство, но этого было слишком мало.

Материнская любовь — и без того не особо сильная — с каждым днём становилась всё слабее, а шансы Большого дожить до совершеннолетия — всё меньше. Рано или поздно маменька непременно «приправила» бы обед сынули каким-нибудь не очень полезным для здоровья ядом. Ну или отправила бы ненужного отпрыска на охоту — как показывал плачевный опыт папеньки, занятие это было весьма опасное и трагическое происшествие вряд ли удивило бы хоть кого-нибудь.

Когда Большой научился читать, его тут же отправили на ПМЖ в замковую библиотеку. Не то чтобы кто-то сильно переживал за образование подрастающего пацана, вовсе нет. Просто баронесса там почти никогда не бывала, поэтому нежеланный отпрыск не мозолил лишний раз матери глаза.

Большой, к слову, всё прекрасно понимал. Прочитанные из-под палки книги развили в мальчике какой-никакой интеллект, и он догадывался, к чему всё идёт. Догадывался и пытался спастись.

Несколько побегов не увенчались успехом. Большого ловили и доставляли к «любящей» мамке, которая подвергала бедолагу суровым наказаниям. Что, само собой, тоже не добавляло их отношениям теплоты.

— Маменька не решалась меня прикончить, — сказал Большой, — но и позволить мне уйти, она тоже не могла…

— Поучему, коуроуткий челоувечек? — не оборачиваясь спросил Дру-уг.

Морфан внимательно слушал рассказ, и история коротышки явно находила отклик в его сердце. Ничего удивительного, ведь ему самому в юности пришлось пережить нечто похожее.

— Она боялась, что он вернётся, дылда, — Лэйла закатила глаза, чтобы продемонстрировать своё подавляющее интеллектуальное превосходство над «недалёким» морфаном.

— Не совсем, миледи, — с кривой усмешкой поправил девушку Большой. — Маменька боялась не моего возвращения… Она опасалась, что я вернусь не один.

Всё правильно. Как говорил древний китайский дедушка, «держи друзей близко, а врагов ещё ближе».

Со стороны матушки Большого было бы серьёзной глупостью отпускать сынулю в свободное плаванье. Мир не без «добрых» людей, и эти люди обязательно поддержали бы изгнанного со своей земли правителя. Не за просто так, само собой… И, возможно, даже против воли изгнанника.

Баронство с выходом к океану слишком жирный кусок. А значит, непременно найдутся те, кто захочет его проглотить. И, желательно, сделать это так, чтобы у остальных было поменьше вопросов — например, прикрывшись словами о восстановлении на троне законного наследника…

Короче говоря, у Большого и его матери случился конфликт интересов. Коротышка не желал умирать, а «стальная» леди не хотел, чтобы он жил. Разрешить сложную ситуацию, более или менее удовлетворив обе стороны, помог случай.

В один прекрасный день в порт вошло судно, на борту которого находились четыре пятёрки очень странных бойцов.

«Пальцы». В Вольных баронствах про них знали и считали то ли клубом по интересам, то ли сектой — правда, сектой весьма странной. «Пальцы» не поклонялись высшим силам — они хотели их прикончить. И главной целью был тот самый Первородный отец Самум.

— Кто он? — спросил я.

— Милостивый государь, я помню лишь то, что знал до слияния… — с лёгкой усталостью в голосе произнёс Большой. Короткий, в общем-то, рассказ, явно утомил его. — И до слияния мне было известно лишь одно — Первородный отец Самум властвовал в мире, пока не пришла магия…

Что же, информация весьма интересная, правда, явно неполная. Самум точно был не один — «Сапфироглазый» и живущие в тумане айнуры говорили о Первородных во множественном числе.

К тому же у Первородных был свой язык — вряд ли Самум разговаривал на нём сам с собой.

Вывод? Когда-то в этом мире жили очень могущественные существа — возможно, боги. Но затем пришла магия, и некий «истинный» поглотил их всех… Всех, кроме одного.

Почему так произошло? Самум смог дать отпор, сбежать или договориться? Не знаю, но готов поспорить, выживший Первородный вряд ли испытывал к поглотителю тёплые чувства.

А поскольку чутьё буквально вопило, что без участия божественного кошака здесь не обошлось, и у загадочного «истинного» наверняка имелись симпатичные драгоценные камешки вместо глаз, то, возможно, папаша Самум изъявит желание помочь мне в устранении оппонента…

— Маменька приказала мне пройти ритуал слияния, — продолжил Большой. — А я был слишком слаб, чтобы противиться этому, и слишком труслив, чтобы просто отказаться… А я ещё я был слишком наивен и надеялся, что мне удастся вырваться…

Большой горько усмехнулся.

Знакомая ситуация. Вход — рубль, выход — два. Правда, в данном конкретном случае выход был вообще не предусмотрен. Считалось, что тот, кто становился «пальцем», терял себя навсегда.

В общем, идеальный вариант для маменьки Большого. И брать грех на душу не пришлось, и угрозы никакой — от «мирских» дел «пальцы» были чрезвычайно далеки.

Их не интересовали деньги, земли, титулы… Единственное, чего они хотели — получить истинное наслаждение от схватки с сильным противником. А поскольку поиски главного врага — Первородного отца Самума — результатов пока не дали, ребята развлекались тем, что нанимались ко всем, кто мог дать им рискованную работёнку.

Безупречные наёмники, которые берут золото, но сражаются из любви к искусству.

Большой совсем коротко поведал о тренировках, которые предшествовали слиянию. «Пальцы» набрали несколько десятков новобранцев, погоняли их пару дней, а затем выгнали всех, оставив лишь пятерых «счастливчиков».

Что служило критерием отбора, было решительно непонятно, но Большому «повезло». «Пальцы» быстро определили сильные стороны новобранцев и разработали для каждого целый комплекс упражнений. Физуха, обращение с оружием, боевое слаживание и какое-то подобие строевой…

В подготовке не было ничего не обычного. По крайней мере, до тех пор, пока через пару месяцев новобранцам не сунули в руки странные зеленоватые комочки.

— Я не помню ничего после того, как положил «хвою» в рот, — Большой говорил медленно, глядя прямо перед собой. — Осталось только ощущение… Будто бы ты гость в собственном теле… Ты наблюдаешь за ним со стороны, а оно живёт своей жизнью… Ты видишь тысячами глаз и слышишь тысячами ушей… Нет смерти, нет страха и никакой ответственности… Бесконечная лёгкость… Не жизнь, а сказочный сон…

— Но ты всегда хотел проснуться, — подытожил я. — И твоё желание исполнилось.

— Благодаря тебе, — кивнул Большой. — Тебе и всем вам.

Он обвёл взглядом присутствующих.

— Не поужалел, коуроуткий челоувечек? — спросил морфан.

— О нет! — Большой покачал головой. — Клянусь спутанными патлами Первородного отца Самума, смотреть на мир только своими глазами — это истинное наслаждение!

— Растрогал ты тётушку Лэйлу, недомерок, — с фальшивым сочувствием произнесла девушка и вытерла несуществующие слёзы.

Впрочем, несмотря на напускное равнодушие, рассказ Большого зацепил Лэйлу. Это буквально читалось в глазах. Никогда ещё взгляд моей полусумасшедшей спутницы не был таким взволнованным и… живым?

— За каждую вашу слезинку, миледи, я готов пролить кувшин своей крови… — браво отрапортовал Большой.

— Маленький мо-о-о-о-ой, — протянула Лэйла. — У меня уже нет сил слушать болтовню этого недомерка…

— Тебе повезло, — негромко произнёс я. — Скоро всё закончится…

За ближайшим искрящимся деревом мелькнули серые стволы. Высохшие гиганты. Выходит, до места встречи с Вороном осталось всего несколько сотен метров.

И нас там уже ждали.

* * *

Обещанный Усач:

                                 

И в ч/б:

                             

Глава 21

Я замер, буквально вжавшись в едва тёплую кору. Замер, чтобы понаблюдать за теми, кто ждал нас на точке выхода.

Моя «банда» осталась рядом с высохшими деревьями — все они были слишком заметны и потому не годились для такой деликатной миссии. Все, кроме морфана, однако взять его с собой я тоже не мог. Кто-то ведь должен был контролировать подросшего, но ещё не набравшегося ума коттара.

Да и за остальными членами отряда пригляд тоже не помешает.

Пробегавшие по коре дерева искры неприятно кололи кожу, но я не обращал на такие мелочи никакого внимания. Мне приходилось работать и в куда более неприятных условиях.

Полная неподвижность. Взгляд расфокусирован. Разум впитывает информацию.

Перед глазами мелькали расплывчатые силуэты людей. Нас разделяло не меньше тридцати метров, но подходить ближе было нельзя — слишком уж велик риск выдать себя.

«Грязные» данные обрабатывались и раскладывались по полочкам. Численность противника, его структура и вооружение, приметы и особенности командиров, места, подходящие для скрытного размещения бойцов, и многое-многое другое…

В Гиблом лесу царили надоевшие серые сумерки, а за его пределами разгорался новый день. Косые лучи только-только поднявшегося над деревьями солнца освещали небольшую полянку, на которой находилось почти тридцать человек.

Комитет по встрече… Правда, ни хлеба, ни соли, ни приветственных букетов в их руках видно не было. А вот разнообразного колюще-режущего «инструмента», наоборот, хватало с избытком.

В пяти шагах впереди остальных стояли двое парней. Молодые — не старше восемнадцати лет.

Оба были «прикинуты» по последнему писку изысканной бандитской моды: один — в длинный и даже на вид тяжёлый кожаный плащ, а другой — в безразмерный цветастый халат с широченными рукавами. Первый зажимал подмышками толстенные краги, второй прятал ладони в глубоких карманах.

Лица юные и самые обыкновенные: ни шрамов, ни татуировок, ни каких-либо других особых примет. Если, конечно, не считать за приметы лёгкую бледность и жиденькие бородёнки. Почти мальчишки, которые изо всех сил пытались изображать из себя взрослых мужчин.

Кто они? Ответ очевиден.

Парни были безоружны и слишком хорошо одеты для рядовых бойцов, но при этом чересчур «зелены», чтобы успеть дослужиться до командиров.

Дикие маги — никаких сомнений. Дерзкие, самоуверенные, но не очень опытные. Иначе они не маячили бы впереди всех, как мишени в тире.

За магами выстроились два десятка хорошо экипированных бойцов. Они держали в руках потрёпанные легионерские щиты и короткие копья, пригодные для броска. На головах — рыжие бронзовые шлемы, поблескивающие на свету полированным металлом.

Судя по выправке — это бывшие военные, которые, подобно моему северному приятелю Фольки, предпочли весёлую жизнь разбойников скучной солдатской службе.

Выбор крайне сомнительный, однако он никак не сказался на их подготовке. Не гвардия Короля Нищих, конечно, но тоже ничего себе ребята.

Справа от строя, среди невысоких и тонких сосенок, сидели ещё пять человек. Судя по вооружению — «лёгкая» пехота, если, кончено, эти отщепенцы были достойны столь высокого звания.

Не бойцы, а оборванцы. Примерно такие же, как та шайка, в которой «тянула лямку» Лэйла. Отбросы, годившиеся лишь на то, чтобы играть роль мальчиков для битья и выполнять команды уровня «принеси-подай, уходи-не мешай».

Правда, в большом отряде без таких тоже не обойтись.

Рядом с каждым оборванцем лежал хреновенький самодельный арбалет — маломощный и пригодный для боя лишь на очень короткой дистанции. Даже застрелиться из такого — это серьёзная задача на сообразительность.

Один из «великолепной» пятёрки, понуро опустив голову, развлекался тем, что колупался в земле кривоватым арбалетным болтом. Остальные отрешённо смотрели прямо перед собой — они явно не горели желанием принимать участие в грядущих мероприятиях.

Впрочем, ничего удивительного. Я бы на их месте тоже не был в восторге от открывающихся перспектив. Выжить в хоть сколь-нибудь серьёзном «замесе» у ребят шансов практически нет.

Вдох-выдох. Я прикрыл глаза, разгоняя сознание. Мир почти полностью исчез, растворившись где-то за пределами восприятия. Остались только звуки — невообразимо громкие и невероятно разнообразные.

Треск искр смешивался с шелестом листвы, похожим на рокот прибоя. Едва покачивающиеся деревья оглушительно хрустели корой. Лес был буквально заполнен бесконечным шумом.

И маги, и простые бойцы практически не двигались — лишь изредка переминались с ноги на ногу — но даже так они издавали огромное количество звуков. Скрип кожи, лязг металла, шорох ткани и, конечно, дыхание.

У кого-то ровное и спокойное. У кого-то судорожно-нетерпеливое. У кого-то взволнованно-испуганное.

Лишь один человек дышал со странным посвистыванием — так, словно кто-то заткнул его рот кляпом. Причём заткнул настолько старательно, что кляп практически перекрыл дыхательные пути.

Судя по локализации звука, полупридушенный бедолага лежал в густых кустах рядом с парочкой магов.

Похоже, это был тот «счастливчик», которому предстояло стать ключом к непроницаемому барьеру Гиблого леса. Ведь, по словам Ворона, чтобы устроить небольшой прорыв, требовалось прикончить дикого мага… Интересно, кого мой бывший коллега выбрал в качестве жертвы?

Впрочем, ответ на этот вопрос не имел решающего значения. Бедолага обречён. И кем бы он ни был, ему придётся умереть, иначе мне не удастся уйти отсюда.

Я повернул голову, не открывая глаза. Метрах в пятидесяти справа едва слышно плескалась вода. То ли ручей, то ли мелкое озерцо наподобие того, в котором я не так давно утопил Лэйлины останки.

Больше ничего интересного мне услышать не удалось. Выждав пару минут, я открыл глаза, в последний раз посмотрел на заполненную народом поляну, а затем осторожно — так, чтобы случайно не выдать себя — двинулся назад.

Голова пухла от мыслей, но отдаваться им полностью было нельзя. Гиблый лес — это не ЦПКиО имени Горького. Стоило только ослабить внимание, и «прогулка» вполне могла завершиться в желудке какого-нибудь местного обитателя.

Я неспешно шёл вперёд, сжимая в каждой руке по метательному ножу. До высушенных гигантов оставалось пройти всего триста метров. Взгляд скользил между искрящимися стволами деревьев, а перед внутренним взором огненными буквами горел главный вопрос: где Ворон? Среди людей на поляне его точно не было.

Нет, мой бывший коллега вполне мог скрываться где-то неподалёку, но это не соответствовало его характеру, да и особого смысла не имело. Если бы он пришёл, то наверняка встречал бы меня в числе первых. Так что Ворон, скорее всего, решил пропустить наше небольшое рандеву.

Почему? Не нашёл время в своём плотном графике? Или банально испугался? Сильно сомневаюсь — трусом Ворон никогда не был.

Как я понял, он вообще нечасто выходил за пределы своего лагеря. Помнится, Лэйла весьма удивилась, когда я во время нашей первой встречи соврал, что Ворон сам поведёт своих людей на бой с гвардейцами.

Причина такого домоседства была девушке неведома. Ворон прекрасно понимал всю важность конспирации, поэтому не раскрывал свои карты даже перед той, с кем спал. Хотя «даже» правильнее было бы заменить на «особенно».

Возможно, Ворон старался не покидать ППД из-за того, что там находилась какая-то очень ценная для него вещь. Причём эту вещь нельзя было оставлять без присмотра. А носить с собой либо невозможно, либо просто опасно.

С другой стороны, всё могло быть куда проще. Раз магия вытягивала силы из меня, то, вероятно, и Ворон после бестелесного вояжа по Гиблому лесу чувствовал себя не лучшим образом. А учитывая его почти болезненное самолюбие и нежелание выглядеть слабым, он вряд ли захочет встречаться со мной во плоти, пока не выйдет на пик возможностей.

Если так, то нужно организовать нашу встречу как можно раньше. Пока Ворон, как говорится, не расправил крылышки.

Впрочем, это проблема не самого ближайшего будущего. Сейчас на повестке дня стояли другие вопросы.

Итак, почти тридцать человек. Двадцать семь, если быть точным — считай, полный мотострелковый взвод.

Серьёзная сила — особенно если вспомнить о парочке магов. Но главная беда в другом — этот взвод был лишь верхушкой айсберга. Ударная группа… А кроме неё, неподалёку наверняка находились ещё группа прикрытия и группа контроля.

Больше — вряд ли. В отсутствии вменяемых средств связи нельзя слишком усложнять операцию — это приведёт только к путанице и хаосу. А там и до полного провала рукой подать.

Группа прикрытия не могла располагаться дальше, чем в пятидесяти метрах от передовой части отряда. Их задача — оперативная поддержка основных сил, а также организация обороны при фланговом или тыловом охвате. При таких вводных глупо держать слишком большую дистанцию.

Численность группы прикрытия мне, разумеется, неизвестна. Но вряд ли там меньше пятнадцати-двадцати человек. Причём это должны быть самые стойкие и надёжные бойцы… И дикие маги — если Ворон не испытывает в них недостатка.

А вот если маги не растут у Ворона на деревьях, как яблоки, то куда разумнее было бы усилить ими — парочкой или хотя бы одним — группу контроля.

Её основная задача — наблюдение и обеспечение отхода в том случае, если реальность вдруг начинала упрямиться и отказывалась соответствовать гениальным тактическим задумкам тех, кто планировал операцию.

Однако группа контроля при необходимости вполне могла поддержать бой из глубины или ударить во фланг идущего на прорыв неприятеля. Многофункциональные ребята, короче говоря… И их должно быть хотя бы человек десять — иначе просто не будет толку.

Место группы контроля метрах в ста пятидесяти от предполагаемой линии боестолкновения. Однако учитывая холмистый рельеф и довольно густой лес, почти вплотную примыкавший к искрящимся гигантам, это расстояние должно быть чуть меньше. Примерно метров сто…

Неожиданно все мысли вымело из головы. Мышцы полыхнули огнём, а я застыл на месте, ещё даже не успев осознать, что именно произошло. И только через мгновение стало понятно — моё внимание привлёк тихий скрежет когтей.

На стволе ближайшего дерева, метрах в десяти от земли, висела небольшая «лисица». Сплетённое из корней, ветвей и листьев тело практически не выделялось на фоне коры. Если бы «лисица» не скрежетнула когтями, то я бы ни за что её не заметил.

Она смотрела своими чёрными глазами-пуговками и готовилась… Но вовсе не к нападению. «Лисица» собиралась бежать — правда, не от меня.

Впереди — прямо из-под земли — показался длинный, острый клюв. А через секунду «вынырнула» и вся птичка целиком — точно такая же, как те, с которыми мои товарищи бились, пока я валялся в забытьи. Острые когти на узловатых ногах, крупное вытянутое тело и яркие переливающиеся всеми цветами радуги перья — всё было при ней.

Птица как-то неловко отряхнулась от прилипших травинок и, переваливаясь как пингвин, посеменила в сторону. Из-под её рудиментарных крыльев свисали целые «гроздья» больших грязно-жёлтых яиц. Похоже, моя новая знакомая вот-вот должна была стать матерью.

Я подумал о том, чтобы рвануть вперёд, но, к сожалению, будущая мамочка не собиралась пропускать меня. Она просто уступала место своим пернатым собратьям.

Новые птицы лезли отовсюду. Их было не меньше полутора десятков.

Я поудобнее перехватил один из ножей, быстро «прокачивая» ситуацию. Что делать? Драться, бежать или попробовать позвать на помощь?

Мне не нравились все три варианта. Тратить силы на ненужный бой, когда впереди ждёт схватка с серьёзным противником, слишком рискованно и очень глупо. Бежать опасно — меня натурально заклюют в спину. А кричать здесь вообще лучше не стоит, потому как на «подмогу» может прибежать совсем не тот, кого ждёшь.

Выстроившиеся передо мной птицы расправили крылья и распахнули клювы. Пугающее зрелище. Что-то не ладилось у меня с пернатыми. Сперва Ворон, а теперь эти полутораметровые попугаи-переростки…

Я ожидал услышать пронзительный крик, но не угадал. Вокруг по-прежнему висела тишина, прерываемая лишь потрескиванием искр.

То ли птички шумели на каких-то недоступных человеческому уху частотах, то ли они хорошо понимали, что крикливые здесь долго не живут, и просто пытались напугать меня раскрытыми клювами.

Пернатые не спешили нападать — их задача заключалась в том, чтобы защитить высиживающую яйца мамку. Но чутьё подсказывало: стоило мне только попытаться уйти, как пташки тут же вспомнят, что птенцов скоро нужно будет чем-то кормить. И боюсь, я, как никто другой, подходил на роль питательного обеда для будущего потомства.

Птицы смотрели на оружие в моих руках. Готов поспорить, в их круглых блестящих глазах читался если не испуг, то настороженность. Они явно понимали, какую угрозу несёт сталь… А это открывало передо мной пространство для манёвра.

И для начала нужно было сделать то, что совсем недавно «исполнил» Большой — следовало продемонстрировать свои навыки перед взорами изумлённой публики.

В эту секунду «лисица», наблюдавшая за происходящим с безопасной высоты, решила, что оставаться до конца представления не стоит и пора валить. Она рванула вниз по стволу, однако немного не угадала с моментом.

Короткий замах. Резкий бросок. Метательные ножи за долю секунды преодолели разделявшее нас расстояние, пригвоздив неудачливую «лисицу» к дереву.

Прости, подруга. Ты в каком-то смысле спасла мне жизнь, но у меня не было другого выхода.

Я быстро вытянул из перевязи следующую пару клинков и отступил вправо, чтобы хоть немного увеличить дистанцию.

Птицы заволновались. Они куда активнее зашевелили крыльями. Похоже, мой бросок произвёл на них должное впечатление.

— Это подарок, — негромко, почти шёпотом, произнёс я, кивком указав на «лисицу».

Она была жива. Я специально метнул ножи так, чтобы не повредить почки на её теле.

— А это смерть, — я крутанул клинок между пальцев. — Но не для вас, а для ваших птенчиков.

Сильно сомневаюсь, что птицы понимали мои слова. Однако против инстинктов не попрёшь — потомство требуется сохранить любой ценой. Даже если для этого придётся отпустить вкусную, но явно опасную «добычу».

Пташки несколько долгих секунд смотрели на меня своими бесстрастными глазами, а затем одна из них медленно, высоко задирая длинные ноги, подошла к бьющейся из последних сил «лисице». Та сразу поняла, что её ждёт, и замерла — то ли от ужаса, то ли в бесплодной попытке прикинуться ветошью.

Птица не спеша отвела назад мощную голову, а затем резко ударила «лисицу» клювом. Да так сильно, что перебила сплетённую из ветвей тушку ровно пополам. И так филигранно, что не задела ни одной почки.

Птицы смотрели на меня с ожиданием. В их блестящих глазах читался единственный вопрос: чего ты ждёшь?

Похоже, выбор сделан. И это правильный выбор. Как говорится, лучше синица в руках, чем утка под кроватью…

Я отходил медленно, не выпуская противника из виду. Кровь бурлила от выплеска адреналина, но бежать со всех ног было нельзя.

Шаг за шагом… Расстояние между нами всё увеличивалось. Десять метров. Пятнадцать. Двадцать пять.

Птицы провожали меня бесстрастным взглядом и не пытались преследовать. Я контролировал дыхание, чтобы унять бешено бьющееся сердце.

Сорок метров. Всё.

Я развернулся и побежал вперёд — туда, где виднелись серые стволы высохших гигантов. И туда, где должны были находиться мои люди.

Теперь следовало поторопиться, ведь птички могли передумать в любую секунду.

— Уходим! — выдохнул я через полминуты. Именно столько мне потребовалось, чтобы добежать до нужного места.

— Поучему, челоувечек? — решил поинтересоваться морфан. Остальные глупых вопросов задавать не стали.

— Хочу напоследок прогуляться по этому дивному местечку. Когда ещё такой шанс представится? — ответил я, бросив короткий взгляд назад.

Птичек пока видно не было, но оставаться на месте всё равно нельзя. Устраивать пикник под открытым небом не входило в мои планы.

Морфан кивнул, удовлетворившись ответом, и легко запрыгнул на панцирь Усача. Большой последовал его примеру, а вот Лэйла чуть-чуть не успела.

— Не спеши, — я прихватил девушку за ногу. — Тебе лучше немного прогуляться со мной.

— Зачем это, маленький мой? — Лэйла с подозрением прищурилась.

— Затем, что я не люблю гулять в одиночестве, — я быстро стащил с панциря трезубец. Он мог пригодиться, если пташки всё-таки решат, что одной «лисицы» им маловато.

Лэйла как-то нервно хихикнула, но спорить не стала. Она поняла, что нам нужно поговорить. Причём поговорить наедине.

— А ты отдохни, друг мой, — я покачал головой, останавливая Большого, который тоже решил присоединиться к нам. — Это прогулка не для тебя.

— Но, милостивый государь, — попытался возразить коротышка, — я должен оберегать даму моего сердца…

— Не волнуйся, — со всей серьёзностью произнёс я. — Твоя дама, вероятно, переживёт всех нас.

— Я буду счастлив, если ваше предсказание исполнится, однако мне будет куда спокойнее, если вы позволите мне самому оберегать этот хрупкий и нежный цветок…

— От твоей болтовни уже болит голова, недомерок, — фыркнула Лэйла, а затем быстро убрала с лица бинт и сковырнула корку запёкшейся крови с полностью восстановившегося глаза.

Большой открыл рот от изумления.

— К-к-как это, миледи? — только и смог выдавить он.

— А вот так, — вместо девушки ответил я. — Как видишь, цветок совсем не такой хрупкий, как тебе казалось… Поэтому занимай место согласно купленному билету и не трать моё время понапрасну.

Ошарашенный коротышка не нашёл что сказать. Новость о том, что Лэйла оказалась дикой магичкой, поразила его в самое сердце. Он молча забрался на панцирь краба, поглядывая на девушку то ли с испугом, то ли с ещё большим вожделением.

— Что, недомерок? — хохотнула Лэйла. — Поражён моей красотой⁇

— Не передать словами насколько, миледи, — хрипло ответил Большой.

Я не стал ждать, пока голубки наговорятся, и хлопнул ладонью по хитиновому боку Усача. Краб сразу набрал ход, и мы с Лэйлой быстро отстали.

Убедившись ещё раз, что нас никто не преследует, я посмотрел на девушку.

— Ну давай, маленький мой, — с тяжёлым вздохом произнесла она. — Начинай…

— Дикий маг в кожаном плаще — кто он? — я перешёл к делу сразу, без прелюдий.

— Его зовут Сар… Редкий гадёныш!

— Не сомневаюсь, — мы шли быстро, но я не забывал смотреть по сторонам. — Правда, его характер интересует меня в последнюю очередь.

— Почему??? — наигранно удивилась Лэйла. — Тётушка Лэйла может рассказать о Саре много забавных историй! Как-то раз мы с ним поймали одну симпатичную крестьяночку…

— Что он умеет? — спросил я, перебив девушку. Спросил, хотя знал ответ — Фольки говорил, что Сар управляет огнём. Однако проверить информацию тоже лишним не будет.

— О-о-о-о! — Лэйла закатила глаза. — Сар очень пылкий мужчина…

Если бы Большой услышал эти слова, то его, наверное, хватил бы инфаркт от ревности. Впрочем, уже в следующую секунду Лэйла перестала придуриваться и сжато поведала о боевых возможностях своего бывшего приятеля.

Сар был очень устойчив к высоким температурам и, по сути, заменял собой ранцевый огнемёт. Он мог бить струёй пламени на полсотни метров. Ходячая зажигалка, а не человек.

Кроме того, Сар обладал повышенным метаболизмом — «жрал как не в себя», в терминологии Лэйлы. Плюс, огонь в его присутствии всегда горел чуточку ярче…

— А парнишка в красивом халате? — задал я следующий вопрос.

— Кач, — Лэйла скривилась. Похоже, между ними когда-то пробежала чёрная кошка.

Помолчав несколько секунд, она нехотя добавила:

— Я не знаю, что он умеет, маленький мой…

— Чушь, — коротко бросил я.

— Хочешь сказать, я вру??? — тут же взвилась Лэйла.

Я ничего не ответил. Лишь пристально посмотрел на девушку.

— Ну не принято у нас спрашивать о таком, понимаешь, маленький мой⁇ — сразу же попыталась оправдаться она. — Не принято! А в деле я его не видела… Только слышала, что он очень опасен…

Я ещё «покрутил» Лэйлу и так и эдак, но ничего внятного о втором диком маге сообщить она не смогла. Что же, похоже, выяснять способности этого Кача придётся уже по ходу пьесы. И вряд ли они станут для меня приятным сюрпризом.

— Пользы от тебя никакой, — я подвёл итог нашему разговору.

— Возможно, я знаю немного, маленький мой, — с придыханием произнесла Лэйла. — Но зато я многое умею…

— Совсем скоро у тебя будет возможность это продемонстрировать, — криво усмехнулся я.

— О чём ты, маленький мой⁇ — Лэйла сразу напряглась. От былой игривости не осталось и следа.

Я не стал ничего скрывать и рассказал девушке о своём плане. По крайней мере, о той его части, которая касалась лично неё.

Лэйла слушала меня очень внимательно. Её лицо с каждой секундой становилось всё бледнее.

— Я не хочу, маленький мой! — жалобно произнесла она, когда я закончил говорить.

— Я тоже не хочу, — вкрадчиво ответил я. — Но других вариантов нет.

— Ты уверен⁇ — заканючила Лэйла. — Может, ещё немного подумаешь, а⁇ Ты же умненький малыш!!!

Я медленно покачал головой. Других вариантов у меня действительно не было.

— Так ты даже не хочешь знать, согласна ли я⁇ — с вызовом спросила Лэйла. — А что, если я скажу «нет»⁈

— Не скажешь, — отрезал я. — Сейчас у тебя нет такого права.

Да, возможно, это было не очень «демократично», но демократия на войне никогда не приводит ни к чему хорошему. Когда речь идёт о жизни и смерти, все решения должен принимать только командир. И ему же нести за них ответственность… Как минимум перед самим собой.

— Вот как? — Лэйла прищурилась. — Почему это, маленький мой⁇

— Потому что на кону стоит слишком многое.

Лэйла сразу поникла. Она поняла, к чему я клоню. Академия… А если быть точным — мечта о ней.

Если девушка откажется помогать, то никаких — даже самых призрачных — шансов на нормальную жизнь у неё не останется.

— Хорошо… — выдавила Лэйла через мгновение. — Но ты сделаешь всё сам, маленький мой…

Я кивнул. Это было меньшее, на что она могла рассчитывать.

Примерно через час мы вышли к опушке Гиблого леса, где-то в двух километрах от той полянки, на которой обосновались люди Ворона. По пути я осторожно переговорил со всеми — даже с Усачом. Если, конечно, мой негромкий монолог «на ушко» гигантскому крабу можно было назвать разговором.

Я довёл до каждого всю необходимую информацию — так всегда надёжнее, чем устраивать общий брифинг.

Мы с Лэйлой переглянулись. Увидев нормальные деревья за границей Гиблого леса, девушка немного успокоилась.

— Скоро ты будешь там, — тихонько сказал я.

— Жду не дождусь, — Лэйла усмехнулась и постаралась делать вид, что ей всё нипочём. Получилось, правда, не очень.

— Моя голова идёт кругом, миледи, — обескуражено сообщил Большой. — Но если бы я мог заменить вас, госпожа, то сделал бы это без раздумий.

— Заткнись, недомерок, — поморщилась Лэйла. Однако было заметно, что этими словами коротышка явно заработал несколько очков в её глазах.

— Ты готова? — спросил я.

Лэйла кивнула.На её бледном лице читались плохо скрываемый страх.

— Не переживай за меня, маленький мой, — Лэйла хотела улыбнуться, но от волнения улыбка больше походила на оскал. — Делай, что должен…

— Хорошо, — сказал я. — Увидимся на той стороне…

Лэйла тяжело вздохнула, явно борясь с сильным желанием послать меня куда подальше, но прикрыла глаза и коротко кивнула. Я кивнул в ответ, а затем резко вбил чёрный кинжал в грудь девушки.

Прямо в сердце. Аккурат между четвёртым и пятым ребром.

Ноги Лэйлы подкосились, и она рухнула на землю.

Безжизненная и бездыханная.

Глава 22

Я коротким движением сбросил с панциря Усача тощую связку коттаровых «игл», оставшуюся после боя в «Колизее», ободряюще хлопнул по хитиновому боку краба, а затем присел рядом с телом Лэйлы.

— Госпожа… Миледи… — выдохнул Большой. Он посмотрел на меня круглыми от ужаса глазами: — Ты… Ты убил её!

Большой был потрясён увиденным, хотя знал, что должно произойти. Я предполагал такую реакцию и во избежание эксцессов попросил Дру-уга присмотреть за коротышкой. Стоило тому только открыть рот, как позади выросла трёхметровая фигура морфана.

Правда, пока силовое вмешательство вроде бы не требовалось.

— Не в первый раз, — спокойно ответил я и аккуратно, но быстро вытянул чёрный кинжал из раны.

У меня самого на эмоции не было времени. Стоило поторопиться, пока регенеративные процессы в теле девушки не заработали на полную катушку. Да и оплакивать ту, кого даже отрубанием головы не убить, не имело никакого смысла.

Усач тут же подхватил обмякшую Лэйлу и потащил свою ношу за пределы Гиблого леса. Раздался едва слышный треск — такой, словно кто-то порвал тонкую кружевную ткань — а спустя всего мгновение гигантский краб легко пересёк невидимую границу.

Ворон говорил, что выйти из Гиблого леса можно, если умереть. И он не обманул.

Я попробовал пройти следом, однако ничего не вышло. Незримая пелена сомкнулась за крабом, не пустив меня дальше. Жаль… Это серьёзно облегчило бы наше положение.

Усач небрежно бросил тело Лэйлы на землю. Судя по недовольному блеску, промелькнувшему в маленьких красных глазках, за пределами Гиблого леса крабу не понравилось. И он поспешил продемонстрировать своё возмущение целой серией коротких, отрывистых щелчков.

В этих щелчках слышались и жалоба на жгучее солнце, неприятно припекавшее панцирь, и возмущение ярким колючим светом, и неприкрытое нежелание Усача бродить по столь неприятному «надземью» без своего хозяина.

Что же, краба можно было понять. Никогда раньше ему не приходилось расставаться с Дру-угом так надолго.

Морфан явно проникся упрёками своего защитника. Он приложил ладонь к шипованной кирасе и что-то тихонько пробулькал, виновато склонив голову. Я не понимал ни слова, но догадаться о содержании его речи было совсем несложно.

Морфан просил Усача немного потерпеть. Причём наверняка не просто так, а во имя Синего Повелителя. И судя по резким щелчкам клешни, подобные уговоры не возымели никакого эффекта.

Мой тощий приятель действовал неправильно. Он плохо понимал, как нужно работать с личным составом. Возвышенные цели — это, конечно, хорошо, однако давить нужно на другое.

Страх и алчность — вот лучшие на свете мотиваторы.

— Если ты не сделаешь то, что должен, — я пристально посмотрел в маленькие крабьи глаза, — то мы все умрём…

Усач щёлкнул клешнёй.

— Умру я… — я слегка кивнул, а затем указал на Большого: — Умрёт он…

Коротышка недовольно скривился — перспектива «склеить ласты» в самом ближайшем будущем пришлась ему не по вкусу. А Усач издал ещё один короткий щелчок. И судя по его тональности, наши предполагаемые похороны не особо опечалили гигантского краба.

— Но, главное… — я сделал небольшую паузу, чтобы следующие слова произвели больший эффект: — Главное, умрёт тот, кого ты должен защищать.

Я ткнул пальцем в сторону Дру-уга. Тот не знал, как себя вести, и просто склонил голову ещё ниже.

Усачу такие новости очень не понравились. Он нервно заёрзал и сделал шажок в сторону границы Гиблого леса, чуть не наступив на валявшуюся под его ногами Лэйлу.

— Но! — я шагнул навстречу крабу, выставив перед собой ладонь. — Но если ты будешь придерживаться плана, то никто не пострадает. Никто, кроме людей Ворона… И других защитников — тех, что остались в подземном царстве.

Усач замер. На его почти неподвижной морде появилась гримаса недоумения, а недовольство в маленьких красных глазках сменилось заинтересованностью.

— Знаешь, что с ними случится? — прищурившись спросил я.

Усач покачал клешнёй. Разумеется, он не понимал причём здесь другие защитники.

— Они сдохнут от зависти! — оскалившись сказал я. — Сдохнут, когда узнают о том, сколько вкусной добычи тебе досталось!

Жажда признания, жадность и страх за того, кто тебе дорог… Перед столь убойным «коктейлем» не устоять даже гигантскому крабу. И он не устоял.

Усач несколько долгих секунд сверлил меня взглядом, а затем уверенно щёлкнул клешнёй. В этом щелчке слышалось предвкушение грядущего триумфа.

Что же, похоже, я не прогадал — мой членистоногий приятель оказался весьма тщеславен. Настолько, что он даже не подумал о том, каким же неведомым образом его собратья узнают о совершённых им подвигах. Впрочем, это не имело значения. Главное, краб был готов действовать по плану.

Подцепив Лэйлу за штанину, Усач без особого пиетета, словно мешок картошки, зашвырнул «мёртвую» девушку себе на панцирь. Зашвырнул, а затем посеменил прочь от границы Гиблого леса.

Дру-уг проводил своего защитника тоскливым взглядом.

— Теперь ты, — я повернулся к Большому.

Ему не понравились эти слова. Как и окровавленный клинок, зажатый в моей ладони.

Большой шагнул назад, намереваясь поднять арбалет, но Дру-уг не дал ему этого сделать.

— Спокойно, — приблизившись произнёс я. — Дёргаться не надо. Так будет только больнее.

— Решил прикончить и меня, милостивый государь? — скривившись спросил Большой.

Его глаза блестели от бессильного гнева.

— Вытяни руку, — вместо ответа произнёс я.

— Нет! — Большой упрямо сжал губы. — Не хочу!

— Это был приказ, а не просьба, — ровным тоном произнёс я. — Поэтому ты зря решил, что твоё желание хоть на что-то повлияет.

— Хочешь убить меня? Убивай! Но я не стану…

— Если бы я хотел тебя убить, то ты бы уже был мёртв, — я перебил коротышку и настойчиво повторил: — Вытяни руку!

Всё происходящее было провокацией. Я специально вёл себя так, чтобы Большой решил, будто бы его жизни что-то угрожает. Проверка на «вшивость» и стрессоустойчивость… А ещё возможность получить дополнительные гарантии безопасности.

Большой сжал губы так сильно, что они превратились в две бледные полоски, а затем резко выдохнул, но всё-таки выполнил приказ. Пусть с неохотой, однако он вытянул перед собой правую руку.

— Вот и славно, — я крепко сжал кисть коротышки и легонько черканул остриём кинжала по его запястью.

Совсем несильно — так, чтобы выступила всего пара капель крови.

— Что ты делаешь, милостивый государь? — с недоумением спросил Большой.

Гнев в глазах коротышки уступил место удивлению. Он явно не ожидал, что отделается так легко.

Вместо ответа я шагнул в сторону — туда, где прилёг коттар. Увидев испачканный кровью клинок, зверь оживился и задёргал хвостом.

— Что ты делаешь, милостивый государь? — с напряжением в голосе повторил свой вопрос Большой.

Дру-уг, который с интересом наблюдал за моими действиями, тоже хотел знать, что происходит. Его совиные глаза буквально горели от любопытства, однако я слегка качнул головой, предупреждая возможные расспросы. Излишняя говорливость морфана могла испортить всё «представление».

— Что ты делаешь⁇ — уже в третий раз спросил Большой. Теперь в его голосе слышался неприкрытый страх.

Я вытянул руку, в которой держал кинжал, и зверь осторожно слизнул капли крови с острия.

— Получаю гарантию твоей верности… — наконец ответил я. — Теперь он найдёт тебя где угодно

Коттар блеснул янтарно-жёлтыми глазами, Большой мертвенно побледнел, а Дру-уг посмотрел на меня с изумлением. Хорошо, что бывший «палец» не видел этого взгляда, иначе он бы сразу понял, что его разводят.

Разумеется, проведённый мной «ритуал» не имел никакого смысла. Сильно сомневаюсь, что коттар, даже обладай он такой возможностью, стал бы искать Большого. Желание отомстить чуждо диким зверям — ими управляют инстинкты, а не чувства.

Вот только Большой, несмотря на неплохой уровень образования, вряд ли об этом знает. А даже если знает, то не станет рисковать собственной жизнью, чтобы проверить достоверность сухих академических данных.

— Я и не собирался предавать тебя, милостивый государь, — поёжившись сказал Большой.

— Не сомневаюсь, — со всей серьёзностью кивнул я.

— Тогда зачем ты сделал то, что сделал? — Большой прищурился. — Другой человек на моём месте мог бы принять твой поступок за оскорбление…

— Тогда мне повезло, что ты не так обидчив, — я смотрел в глаза коротышки. Причём смотрел прямо и открыто, не отводя взгляд.

— Честные люди доверяют друг другу, милостивый государь! — возмутился Большой.

— А умные, — я едва заметно улыбнулся, — обеспечивают взаимное доверие чуть более надёжными способами.

— Ты снял с меня одно ярмо, чтобы тут же нацепить другое⁇

Голос Большого буквально звенел от горькой обиды. Он не хотел терять только-только приобретённую свободу. Неудивительно, ведь почти вся его жизнь прошла под гнётом чужой воли. Сперва это была воля маменьки, а потом — коллективного разума «пальцев».

— Нет, — я покачал головой. — В отличие от «пальцев», я не лишаю тебя выбора. Я просто делаю так, чтобы тебя нашли его последствия. Разве это не справедливо?

Про мать Большого я вспоминать не стал. Ни к чему сейчас ворошить старые раны.

— Справедливо… — выдавил коротышка через силу.

Он чувствовал, что загоняет себя в угол, но ответить по-другому просто не мог.

— Тогда забирай, — аккуратно подхватив с земли связку «игл», я бросил её под ноги коротышки. — И можешь идти.

— Что значит «можешь идти»? — с недоумением спросил Большой.

Бывший «палец» пристально смотрел на меня. Связка «игл» его пока совершенно не интересовала.

— Какая буква в этих двух словах тебе не понятна? — усмехнулся я.

— Ты отпускаешь меня, милостивый государь?

Большой недоверчиво щурился. Он явно не мог поверить в происходящее.

— Ты не мой пленник, — спокойно ответил я. — Ты — солдат… И как твой командир, я считаю, что тебе лучше действовать в одиночку.

Я много думал о том, как можно применить навыки Большого, и пришёл к выводу, что командная работа — это не его конёк. По крайней мере, пока.

Слишком уж сильны были детские психологические травмы, «настоявшиеся» за долгое время. Да и десятилетия, проведённые среди «пальцев», тоже оставили свой нехороший отпечаток.

Большой чуть ли не рефлекторно противился любому приказу, компенсируя тем самым годы, прожитые в угнетённом состоянии. Эту защиту можно сломать, превратив коротышку в почти безвольную куклу, но тогда от него будет мало толку. А значит, выход только один — придётся предоставить ему свободу действий.

— Дорогу ты помнишь, — продолжил я. — С кем придётся столкнуться — знаешь. А с тем, чтобы выбрать правильную цель, справишься сам.

Лицо Большого посветлело. Призрак маячившей впереди свободы победил недоверчивость.

— Ну а если ты ошибёшься с выбором… — я выразительно посмотрел на высунувшего розовый язык коттара. — То последствия не заставят себя долго ждать.

— Не ошибусь, милостивый государь, — радостно сообщил Большой. — И когда ты будешь считать трупы врагов, сражённых моей рукой, то поймёшь, что принял правильное решение!

Я усмехнулся. Глаза коротышки буквально горели от энтузиазма. Всего за пару секунд он превратился из недоверчивого, всюду ожидающего подвоха и работающего «из-под палки» человека в крайне мотивированного бойца… Не знаю, как сложится наше «общение» с людьми Ворона, но могу сказать, что скучно им точно не будет.

— А что это за уродцы, милостивый государь? — Большой хотел пнуть валявшуюся у его ног связку «игл», но передумал, заметив мой взгляд. — Думаешь, они смогут заменить мои болты?

— Думаю, ты очень удивишься, когда опробуешь их в деле, — хмыкнул я.

— Не знаю — не знаю, милостивый государь… — выразил сомнение коротышка. Он осторожно извлёк из связки одну «иглу» и покрутил её в руке. — Ни хорошего наконечника, ни оперения… Да и слишком уж они лёгонькие…

— Зато острые, — я сделал акцент на этом слове. — Очень острые.

Большой изучал «иглу» ещё несколько секунд, а потом отошёл на пару шагов в сторону и с размаху воткнул её в дерево. Увидев результат, он присвистнул, а потом посмотрел на меня ошарашенным взглядом. «Игла» вошла в искрящийся ствол почти целиком.

— Действительно, милостивый государь… — хрипло произнёс Большой. — Они очень острые…

Губы коротышки растянулись в хищной улыбке. Похоже, он уже представил, как «иглы» прошивают насквозь тела врагов. И это ему явно понравилось.

— Они твои, — сказал я.

— Все? — спросил Большой.

— Все.

Улыбка Большого стала ещё шире. Он ловко подбросил связку «игл» носком сапога, поймал её и зажал подмышкой.

— До скорой встречи, милостивый государь, — Большой изящно поклонился, одновременно закинув на плечо арбалет. — Клянусь жиденькими волосёшками Первородного отца Самума, я сделаю всё, чтобы ты прожил как можно дольше!

— Если ты дерёшься хотя бы на четверть так же хорошо, как болтаешь, то мне придётся жить вечно, — усмехнулся я.

Большой радостно рассмеялся. Он небрежно кивнул, прощаясь с морфаном, а вот перед коттаром склонился в почтительном и даже слегка заискивающем поклоне.

Зверь негромко рыкнул, будто бы предлагая коротышке катиться на все четыре стороны, и тот спокойно вышел из-под сени искрящихся деревьев. Магии в Большом не было ни капли, поэтому Гиблый лес легко отпустил его из своих объятий.

Невысокая фигурка быстро растворилась в зелени под аккомпанемент квакающего смеха морфана.

— Ты лоувкоу оубманул коуроуткого челоувечка, — отсмеявшись, похвалил меня Дру-уг. — Оун поуверил, чтоу маленький поувелитель найдёт егоу поу капле кроуви… Соулнце слишкоум сильноу оупалилоу егоу глупую макушку!

Морфан говорил о чужой доверчивости с таким видом, словно его самого невозможно было обвести вокруг пальца ни при каких обстоятельствах.

— А что, думаешь, не найдёт? — медленно спросил я.

Сознание следило за окружающей обстановкой, но мысли были обращены в будущее. Впереди нас ждала серьёзная схватка, и я просчитывал все возможные варианты. Не так, как «Сапфироглазый», разумеется, но даже моих скромных аналитических способностей вполне хватало, чтобы понять: просто не будет.

Скоординировать действия в лесистой местности без надёжных средств связи практически невозможно. Как и предвидеть миллион случайностей, без которых не обходится ни один бой. А значит, строгое планирование не наш выбор.

Каждый в моём отряде знал общий замысел, но действовать все должны исходя из конкретных обстоятельств. Мне же придётся успевать везде и всюду… Впрочем, как и всегда.

— Коунечноу, найдёт, челоувечек, — с недоумением в голосе ответил Дру-уг.

Я настолько погрузился в размышления, что уже и сам позабыл о своём вопросе.

— Ноу маленькоуму поувелителю для этоугоу не нужна кроувь! — добавил после небольшой паузы Дру-уг. — Маленький поувелитель легкоу найдёт коуроуткоугоу челоувчека по запаху…

Я посмотрел на морфана и на коттара, сидевшего у его ног. Ещё немного подросший зверь обнажил клыки, словно в ехидной улыбке.

Что же, видимо, моя импровизация оказалась куда правдивее, чем можно было ожидать… Правда, сейчас это не имело никакого значения.

— Уходим, — коротко приказал я, подхватив трезубец.

Ставки сделаны, а значит, дело за малым. Осталось только как следует раскрутить «рулетку» и забрать выигрыш, если удача окажется на нашей стороне.

* * *

Обратная дорога заняла значительно больше времени. Во-первых, без Усача двигаться по Гиблому лесу приходилось намного осторожнее, а во-вторых, спешить нам было некуда. Без нас всё равно не начнут, а вот Лэйле требовалась хотя бы пара часов, чтобы оклематься.

Голова буквально пухла от мыслей, однако стоило добраться до точки выхода, как они канули в небытие. Остались только инстинкты и вбитые в подкорку навыки. Мышцы налились кровью, движения стали плавными, но одновременно с этим очень стремительными.

Моё тело и мой разум готовились к бою.

— Ты знаешь, что делать, — негромко произнёс я.

Дру-уг, почувствовавший произошедшие со мной изменения, не стал ничего говорить. Он лишь кивнул, жестом привлёк внимание коттара, а когда тот легко запрыгнул к нему на спину, активировал артефакт невидимости.

Фигуры морфана и зверя растворились в полумраке Гиблого леса.

Я развернул скатку, в которую была завернута книга Фруас Суара, и спрятал увесистый труд безумного учёного сзади за пояс. Тёмная, блестящая ткань легла на плечи на манер плаща — не знаю, сможет ли такая накидка защитить от магии Сара и Кача, но лишним это точно не будет.

Я быстро проверил снаряжение — всё было на своих местах, а значит, можно выдвигаться. Финальный прыжок на носках, сопровождаемый мелодичным звоном кольчуги… Пора!

Шаг вперёд. Плавный и стелющийся. Взгляд фиксировал малейшие изменения в окружающем пространстве.

Морфан следовал за мной по пятам. Увидеть его было нельзя, но обострившееся восприятие подсказывало точное положение моего спутника.

Я шёл не скрываясь, однако меня заметили лишь тогда, когда до границы Гиблого леса осталось не больше пятнадцати метров.

Расслабившиеся за время долгого ожидания бойцы вскинулись, подняли оружие и молча сверлили меня взглядами. На некоторых лицах читался неприкрытый страх. Другие, увидев, что я один, наоборот, испытали облегчение. Третьи радовались, что томительное безделье, наконец, подошло к концу.

Разные люди — сильные и слабые, отчаявшиеся и воодушевлённые, случайно оказавшиеся здесь и «идейные» негодяи. Разные судьбы… Но финал у всех будет один.

Маги, в отличие от простых бойцов, молчать не стали.

— Где остальные? — деловито спросил Сар, а вот Кач, огласив округу диким воплем, задал совершенно идиотский вопрос: — Ты Феликс???

— Нет, — я остановился в нескольких метрах от невидимой пелены. Морфан замер за моим плечом.

— А кто? — удивился Кач.

— Грибник, — коротко ответил я.

Взгляд скользил по фигурам магов, цепляясь за детали. Одежда, повадки, манера двигаться — всё откладывалось в памяти.

— Грибник? — переспросил Кач, но уже в следящее мгновение до него дошло: — А-а-а-а-а-а… Шутишь, да? Ну, шути-шути… И много грибочков насобирал, а, грибник⁇

— Тебе хватит.

— А ты дерзкий! Ворон предупреждал… — Кач криво усмехнулся. — Но ничего-ничего… Мы ещё посмотрим, как ты будешь дерзить, когда…

Сар ударил напарника по плечу, опасаясь, что тот наговорит лишнего. Похоже, в их тандеме именно пиромант являлся мозгом, а вот Кач, видимо, был простой «торпедой». Интересно, что он умеет?

— Где остальные? — снова спросил Сар.

— Заблудились, — я указал вглубь Гиблого леса. — Насовсем.

— Вот как? — Сар прищурился. — Даже Лэйла?

Я молча кивнул, глядя прямо в глаза мага. Он несколько долгих секунд пытался «прочитать» меня, но, не сумев распознать ложь, отвёл взгляд. И Кач воспринял это, как безоговорочное подтверждение моих слов.

— Это что, получается, сучка сдохла? — с досадой спросил он. — Как грустно-о-о-о-о… А я ведь сам хотел её прикончить! А теперь что? А теперь ничего! Она хоть мучилась перед смертью? Если нет, я буду очень огорчён…

— Где книга? — Сар, поморщившись, прервал этот словесный поток.

— А ты разве Ворон? — медленно и веско спросил я. Спросил, а затем сразу продолжил: — Не нужно задавать вопросы, ответы на которые тебе знать не положено.

— Ах-х-х-х-а-а-а-а… — заржал Кач. — А грибник-то тебя осадил, а, Сар⁇ И чего теперь делать будем???

— Ворон приказал убедиться, что книга у тебя, — Сар, не глядя, отмахнулся от товарища.

— Мне плевать на ваши приказы, — грубо ответил я. — Но если хотите, то можете попробовать обыскать меня.

Я расставил руки в сторону, приглашая магов приступить к осмотру.

— Хочешь вот так, да⁈ По-плохому⁇ — взвизгнул Кач. — Мы не можем пойти к тебе, но они-то могут!

Он сделал знак, и стоявшие плечом к плечу бойцы синхронно шагнули вперёд. Именно этого я и добивался. Если строй зайдёт в Гиблый лес, то всё станет гораздо проще…

Правда, чуда не произошло. Сар соображал куда лучше товарища и быстро понял, к чему всё идёт.

— Заткнись! — рявкнул он, ухватив Кача за широкий рукав.

— Да чего ты разорался-то, а⁇ — испугался тот и остановил бойцов взмахом ладони.

Строй замер на месте. Очень жаль.

— Тащи её сюда! — гаркнул Сар, смерив меня недовольным взглядом.

Ему крайне не нравилось, как развивается наш разговор.

Испугавшийся гнева товарища Кач быстро отошёл на пару метров в сторону и вытащил из кустов связанную по рукам и ногам молодую девушку. Именно её сдавленное дыхание я слышал во время разведки.

Спустя мгновение пленница, облачённая лишь в одну тонкую рубашку, уже стояла на коленях в метре от границы Гиблого леса. В глаза сразу бросались многочисленные ссадины на лице и когда-то роскошные каштановые волосы, свисавшие теперь спутанными комьями.

— Говори! — приказал Сар, вытащив кляп изо рта девушки.

— Да пошёл ты! — тут же предложила она и попыталась рыбкой нырнуть сквозь не видимую глазом пелену.

Отчаянное, но единственно верное решение… Которое, правда, не увенчалось успехом. Кач перехватил неудачливую беглянку и так сильно сжал хрупкие девичьи плечи, что послышался хруст костей.

— Говори! — повторил Сар, сдавив подбородок девушки.

Она подвывала, не прекращая попыток вырваться, но совладать с двумя магами, разумеется, не могла. Мы встретились взглядами. В глазах обречённой на заклание пленницы читались страх, гнев, отчаяние и надежда…

Мне было искренне жаль её, но вмешиваться я не стал. Вскрыть незримую пелену можно только одним способом, и девушке придётся стать тем ключом, который отопрёт передо мной выход из Гиблого леса. Цинично? Да. Но другого варианта не было.

— Говори! — в третий раз произнёс Сар. — Говори, а то будет хуже!

Пиромант кое-как нацепил крагу, отставил руку в сторону, и над его ладонью тут же вспыхнул столбик белоснежного пламени. Невысокий, всего сантиметров тридцать, однако от него шёл такой «густой» жар, что волосы девушки сразу начали тлеть, а на ярком халате Кача появились пропалины.

— Са-а-а-а-р!!! — завопил тот, отпустил пленницу и отскочил на пять метров в сторону. — Ну я же просил тебя!!!

Видимо, это был далеко не первый костюмчик, испорченный пиромантом.

— Заткнись и держи её! — рявкнул Сар, однако в этом уже не было никакой необходимости.

Глаза девушки заволокло пеленой. Выражение лица сильно изменилось — она будто бы увидела нечто такое, что заставило её примириться со своей судьбой.

— Я отдаю себя Гиблому лесу, — с кривой усмешкой прошептала пленница. — Отдаю добровольно и навсегда… Но знайте, твари… Моё тело ещё не остынет, а вы будете мертвы… Вы все будете мертвы!! Клешня щёлкнет, тетива стукнет, красные полосы сдавят, а молот добавит… Когти вспорют, клыки прокусят, невидимка ударит, а истинный плакать заставит… Клешня щёлкнет, тетива стукнет, красные полосы сдавят…

Шёпот перешёл в тягучий и уже неразборчивый речитатив. Однако, похоже, всё, что нужно, уже было сказано.

Сар сжал ладонь в кулак. Пламя мгновенно исчезло. Крага тут же полетела на землю, а приромант вытащил из-за отворота плаща какой-то пузырёк, вылил его содержимое на каштановые волосы девушки и заорал, глядя на Кача:

— Давай!!!

— Ты слышал, что она сказала, а⁇ — взволнованно спросил Кач. — Какая клешня? Какой невидимка?

— Неважно! — рыкнул Сар. — Действуй, или я прожгу тебя насквозь!!!

Угроза возымела эффект. Кач подскочил к покачивающейся в трансе девушке и положил руку ей на голову. Положил, а затем смял череп словно жестяную банку. Одним движением — легко и непринуждённо.

Мне в лицо ударил порыв ледяного ветра, а по коже будто бы прошлись мелкой наждачкой. Пелена пала. Мы с морфаном сразу же вышли из Гиблого леса… И вышли как нельзя вовремя.

Где-то вдалеке — примерно в сотне метров от нас — послышались заполошные крики. Предвестники приближающегося «веселья».

Градус напряжения скакнул в сотню раз. Воины заволновались, а Кач задал очередной идиотский вопрос:

— Да что происходит, а⁇

Сар не ответил. Пристально глядя на меня, он нервно пытался натянуть крагу на руку.

Сар уже понял, что будет дальше.

Глава 23

Тёплые, солнечные лучи скользнули по лицу. Я вышел за пределы Гиблого леса, но здесь меня ждал вовсе не пикничок в приятной кампании, а смерть — очень надеюсь, что не моя.

Впрочем, горевать о своей непростой судьбе было некогда — ситуация накалилась буквально за секунду. Без прелюдий и без долгих взаимных прощупываний.

Люди Ворона чувствовали себя хозяевами положения. Они знали, откуда придёт противник — точнее, думали, что знают… Поэтому удар в спину стал для них очень неприятным сюрпризом.

Вдох-выдох. Восприятие обострилось до максимума.

Я чувствовал едва заметные колебания воздуха и ощущал, как земля подрагивает под слитным топотом десятков ног. Отрывистые приказы с трудом пробивались через грохот стали и отчаянные крики тех, кто умирал где-то неподалёку.

Двадцать бойцов из ударной группы пытались перестроиться, чтобы встретить врага. На меня они не обращали никакого внимания. Ничего удивительного — доносившиеся из глубокого тыла звуки ожесточённого боя сулили для них куда большую опасность, чем одиночка с трезубцем.

Маги остались стоять на месте. В отличие от простых бойцов, они оказались совершенно не готовы к столь резко изменившийся обстановке.

Вполне ожидаемо. Несмотря на силу, ни Сар, ни Кач не были солдатами и не умели по щелчку пальцев переключаться от состояния мира к состоянию войны. Никакая магия не даст того опыта, который можно получить только за годы службы.

Кач заинтересованно наблюдал за манёврами бойцов. Судя по глуповато-спокойному выражению лица, он так и не понял, что происходит.

Сар, наоборот, встревоженно пучил глаза, пытаясь натянуть крагу на руку. Догадаться о том, что случится, когда ему это удастся, было совсем нетрудно. И значит, начать следовало именно с него.

Мои ладони покрепче обхватили рукоять трезубца. Остриё на короткое — почти неразличимое — мгновение замерло напротив живота пироманта. Выпад.

Сталь, пробив плотную, практически дубовую кожу плаща, вошла в плоть. Одежда спасла мага. Рана получилась не глубокая и не смертельная, но весьма болезненная.

Сар взвизгнул, отшатнулся и прижал руки к животу, выронив вторую крагу. На его бледном лице читался страх пополам с удивлением. Он понимал, что следующего выпада ему не пережить, но не мог поверить, что для него всё закончится так быстро.

— Подожди! — Сар выставил перед собой окровавленную ладонь в нелепой попытке защититься. — Подожди!!!

Разумеется, вступать в переговоры я не собирался. Болтовня уже не могла ничего изменить… Когда слово берёт «товарищ маузер», остаётся только молча делать свою работу.

Короткий шаг вперёд, чтобы немного сократить дистанцию. Мышцы напряглись, в памяти на мгновение вспыхнул старый, как сама солдатская служба, приказ «Штыком коли!», и три блестящих злых «жала» устремились к цели. Устремились, но поразить её не смогли.

Кач, не заметивший мой первый выпад, перестал с недоумением вертеть головой по сторонам. Истошные вопли раненого пироманта привлекли его внимание. И он, наконец, применил свой дар.

Замотанная в цветастый халат фигура мгновенно разбухла — по-другому не скажешь. Бугристая плоть раздалась во все стороны, и не отличавшийся мощным телосложением маг превратился в такого бугая, рядом с которым даже мистер Олимпия показался бы субтильным подростком.

Сотни килограммов бугристой плоти прикрыли собой пироманта, и поставить финальную точку в нашей с ним скоротечной схватке не вышло. Вместо неё получилось лишь «многоточие» — оно отпечаталось на шкуре Кача тремя кровоточащими ранами.

Впрочем, на разбухшем до каких-то невероятных габаритов гиганте эти царапины казались всего лишь случайным недоразумением. Он даже не заметил столь незначительные повреждения.

Безразмерный халат, секундой ранее доходивший Качу до пяток, стал похож на обтягивающую рубашку. Прежней осталась только голова, которая выглядела на непропорционально огромном теле исключительно нелепо. Однако смеяться почему-то совершенно не хотелось.

Плакать, впрочем, тоже никто не собирался. Я знал, с кем имею дело, и понимал, что легко не будет.

Мои движения были плавными, но стремительными. Шаг — осторожный, с пятки на носок, чтобы не запнуться о какой-нибудь торчащий из земли корень. Останавливаться нельзя. Любая заминка — это смерть.

Стук сердца задавал происходящему ритм. Ровный, но быстрый.

Я перехватил трезубец одной рукой, развернулся и незаметно вытянул из перевязи сразу пару метательных ножей. По одному на каждый глаз Кача.

Бросок — резкий, замаскированный ложным выпадом и совершенно нечитаемый. Нас разделяло метров пять, не больше, и среагировать было практически невозможно… Однако Кач справился.

Сталь холодно блеснула в лучах солнца, а уже через мгновение оба клинка завязли в «капюшоне», выросшем вокруг головы гиганта. Это произошло так быстро, словно плоть Кача жила своей жизнью, и сама защищала хозяина от возможных опасностей. Неприятно.

У меня оставался козырь в рукаве — чёрный кинжал, который, в теории, должен был вытянуть из Кача силу. Вопрос только в том, сколько потребуется времени, чтобы «обслужить» такую громадину? Чутьё подсказывало, что гораздо больше, чем я смогу протянуть в поединке. А ведь скоро к нашему «танцу» присоединится ещё один участник…

Я резко взмахнул трезубцем, крутанул «восьмёрку» и чуть было не отрубил пальцы Сару. Тот, отброшенный на землю неожиданно «раздобревшим» товарищем, решил воспользоваться моментом и подобрать валявшиеся рядом краги. Не самая умная мысль.

Сар, мигом осознав, что ему тут не рады, одёрнул руку и быстро пополз прочь, подальше от меня. Его лицо жутко покраснело, а трава — там, где он её касался — сразу опадала пожухшими нитями. От пироманта шёл тяжёлый сильный жар.

Рывок в сторону — так, чтобы гигантская фигура Кача не перекрывала линию «огня». Метательный нож сам «прыгнул» мне в ладонь, а уже в следующее мгновение клинок со свистом вспорол воздух.

Сар не успевал среагировать, и десять сантиметров остро заточенной стали должны были закончить его бренный путь на этой грешной земле… Должны были, если бы в дело опять не вмешался Кач — он не забывал о том, что нужно оберегать своего «горячего» коллегу.

На уродливом теле разбухшего мага мгновенно вырос длинный нарост, перекрывший траекторию броска. Метательный нож с неприятным чавкающим звуком вошёл в бугристую плоть. Невероятная реакция.

Сар, осознав, что снова чуть было не лишился жизни, с облегчением выдохнул. Кач, широко открыв рот, отрыгнул себе под ноги все три клинка, которые поглотило его тело, а затем радостно улыбнулся. Что же, сталью это чудовище явно не убить…

В груди похолодело, но не от страха, а от злости. Как угомонить этих товарищей?

В пустом пространстве за спиной тихо лязгнул металл. Это морфан готовился прийти ко мне на помощь. Очень не вовремя.

Я слышал тяжёлое дыхание коттара — такое количество шумных и явно встревоженных людей выводило зверя из себя. Я чувствовал молчаливое напряжение Дру-уга — он не хотел оставлять меня один на один с двумя серьёзными противниками, однако у каждого из нас была своя задача.

И морфан знал, что ему нужно делать. Тем более, в противостоянии с магами ни от него, ни от коттара не будет толка. Они оба просто умрут понапрасну.

— Нет! — гаркнул я. — Делай, что должен!

— С удовольствием, грибничок! — изменившимся голосом просипел Кач.

Он принял мои слова на свой счёт и попёр вперёд, расставив в стороны длинные руки. Я плавно ушёл вправо и взмахнул трезубцем. Острия мелькнули перед носом гиганта, вынудив того рефлекторно отшатнуться, а плоть на широченной груди всколыхнулась, готовясь принять на себя удар.

Похоже, я был прав. Тело дикого мага само оберегало его от смертельных ран.

— Знаешь, куда я вставлю тебе твою палку, а, грибничок? — с жуткой улыбкой спросил Кач. — Знаешь, да? Если знаешь, то лучше выкинь её сам! Хотя нет, оставь! Я буду чесать ею пятки! Больше она всё равно ни на что не годится…

— Делай, что должен! — зарычал я, потому что Дру-уг так и стоял, замерев в нерешительности. — Давай!!!

— А ты странный, — с нотками удивления в голосе произнёс Кач. — Неужто так торопишься сдохнуть⁇

— Он говорит не с тобой! — неожиданно выдохнул более сообразительный Сар. — Он говорит с невидимкой!

Пиромант отполз метров на десять и лежал на земле, прижав обе руки к ране на животе. Его лицо стало тёмно-багровым, изо рта вырывались язычки белоснежного пламени, а толстенная кожа плаща с треском изгибалась от сильнейшего жара. Подходить к этому человеку-факелу сейчас явно не стоило.

— С каким ещё невидимкой? — Кач остановился и потёр затылок огромной ладонью.

Увеличившись в размерах, соображать быстрее он не стал.

Сар ничего не ответил своему туповатому товарищу. Он лишь раздражённо покачал головой и покрепче прижал ладони к животу. Кора на деревьях рядом с ним начала потихоньку тлеть.

Не очень хороший знак.

— Уходи отсюда, — сквозь зубы прошипел я, воспользовавшись короткой передышкой. — Усач и Лэйла ждут тебя!

— Ноу, челоувечек… — из пустоты послышался взволнованный шёпот Дру-уга. — А чтоу будет с тоубой?

Упрямство морфана выводило из себя, однако поддаваться эмоциям нельзя. В бою это могло обернуться утратой контроля.

— Мне не нужна помощь, — холодно ответил я. — Но если из-за твоей глупости мы все погибнем, то я сделаю всё, чтобы Синий Повелитель устроил тебе такое посмертие, в котором не будет ни намёка на богатую добычу!

Угроза сработала. Дру-уг наконец-то то внял моим словам. Его почти прозрачный силуэт вздрогнул, а затем двинулся в обход основной ударной группы, забирая вправо. Морфан отправился туда, где сейчас вовсю развлекались Лэйла и Усач. Так-то лучше.

Не дождавшись пояснений от пироманта, Кач махнул рукой и снова обратил внимание на меня.

— Ну что, передохнул, грибничок? — спросил он. — Сейчас я буду тебя убивать. Готов?

Вместо ответа я скользнул в сторону, вдоль границы Гиблого леса. Увидеть её было нельзя, а вот почувствовать — запросто. Она будто бы слегка подрагивала… Словно паутина на ветру.

Кач одним лёгким движением вырвал невысокую сосенку и швырнул её так, чтобы сшибить меня с ног.

Я укрылся за ближайшим деревом. Сосенка попала в ствол, раздался сухой треск и во все стороны полетели щепки. Мощный бросок… Сила в этом уродливом теле таилась просто феноменальная.

— Иди ко мне, грибничок, — «ласково» позвал Кач. — Я вырву тебе ноги, оторву руки, а башку раздавлю между пальцев… Будет немного больно, но тебе придётся потерпеть… Зато потом всё закончится… Ты же хочешь, чтобы всё закончилось?

Он говорил, а сам обходил меня справа. Что же, значит, пора передислоцироваться в противоположном направлении.

Рывок. Контроль обстановки. Звон оружия становился всё громче, но куда сильнее меня заботило кое-что другое — жар, шедший от того места, где находился пиромант. Стволы окружавших его деревьев были объяты языками пламени, а сам Сар улыбался, наслаждаясь огнём.

Раны на животе, похоже, ему уже совершенно не мешали…

Нужно торопиться. Если не решить вопрос с Качем до того, как Сар окончательно придёт в себя, то станет совсем невесело.

— Думаешь, не догоню⁈ — Кач одним длинным прыжком преодолел разделявшие нас десять метров, сшиб пару деревьев и чуть было не попал кулаком мне в голову.

Если бы ему это удалось, то, боюсь, здесь бы наш «спарринг» и завершился. Причём завершился явно не в мою пользу.

Уйти от удара получилось буквально в последнее мгновение. Поднырнув под руку, я ткнул в живот Кача трезубцем. Острия, легко пронзив неожиданно «размякшую» плоть, чуть не завязли в этом тягучем «тесте» насовсем.

— Видал, как я умею⁇ — хохотнул Кач.

Он хотел ухватиться за рукоять трезубца, но не успел. Я резко выдернул оружие из раны и отскочил в сторону, разрывая дистанцию. Выходить с этим «красавцем» на короток очень опасно. Если схватит, то всё — финиш. Вырваться уже не получится. Однако мне придётся рискнуть.

— Шустрый какой, — «восхитился» Кач, а затем оскалился и замахнулся, чтобы впечатать меня в ближайшее дерево.

Техника у паренька была поставлена из рук вон плохо, но с такой массой, силой и скоростью это не являлось большой проблемой. Какая разница, чем именно тебя приголубят? Филигранно исполненным джебом или «колхозным» ударом в стиле «Раззудись, плечо! Размахнись, рука!»? Результат в любом случае будет один и тот же.

Уска-паткар-банду!

Вокруг огромного кулака Кача, который был размером с хороший арбуз, вспыхнули алые полосы. Я дёрнул их в сторону, магия тут же развеялась, но удар прошёл мимо. В глазах потемнело — организм недвусмысленно намекал, что колдовать лучше не стоит.

— И это всё⁇ — Кач замер, с недоумением уставившись на меня. — Ворон говорил, что ты очень опасен, но всё, что ты можешь, это сраные красные светляки? Да я на ярмарках видал умельцев, которые безо всякого дара могут так же! Ничтожество! Маленькое, жалкое ничтожество! Я же тебя на кусочки порву, понимаешь? На-ку-соч-ки!

Кач громогласно расхохотался.

— Страшно⁇ — спросил он через пару секунд.

— Очень, — коротко ответил я.

— Ну ничего, — успокоил меня Кач. — Сейчас я тебя убью и тебе сразу полегчает!

Я приглашающе взмахнул трезубцем, зажатым в одной руке. В другой висела цепь, на конце которой был закреплён чёрный кинжал. Пока гигант веселился, я успел приготовить для него маленький сюрприз. Теперь оружием инквизитора можно работать с дистанции, пусть и с небольшой.

Кач снова замахнулся. Сердце застучало в три раза быстрее, а время будто бы немного замедлилось. Полная концентрация.

Я считывал малейшие движения противника, предугадывая его дальнейшие действия. Это позволяло своевременно реагировать на опасность.

Темп бешеный — на пределе моих возможностей. Нырок, поворот, удар. На стороне Кача были сила и скорость. На моей — опыт и навыки. В этой схватке я должен быть на два шага впереди, иначе не выжить.

Взмах цепью. Металл «пропел» короткую песню, и чёрный кинжал вошёл в бок гиганта. «Размякшая» плоть поглотила клинок инквизитора. Кач радостно оскалился — он пока не понял, что собственное тело только что подставило его.

Ещё две бесконечно долгие секунды бой продолжался на тех же скоростях. Теперь мы с гигантом были связаны цепью, и я полностью отдался схватке, не отвлекаясь ни на что другое. Права на ошибку у меня не было.

Кач вдруг споткнулся.

— Что это⁇ — с недоумением спросил он. Спросил и сплюнул на траву сгусток крови. — Почему⁇

Гигант наконец-то почувствовал, как силы покидают его тело. А почувствовав, догадался, что стало причиной внезапно появившегося «недомогания».

— Ах ты сучонок! — выдавил он и, распахнув пасть, попытался избавиться от чёрного кинжала так же, как раньше избавился от метательных ножей.

Однако на этот раз ничего не вышло. Я дёрнул обмотанную вокруг ладони цепь, не давая Качу отрыгнуть клинок инквизитора.

Глаза мага, ещё пару секунд назад полностью уверенного в своих силах, округлились от ужаса. Он постепенно уменьшался в размерах, сдуваясь, словно воздушный шарик, и это пугало его. А тот, кто испугался, уже проиграл. Теперь оставалось лишь довести дело до конца.

Я шагнул вправо, занял нужную позицию и с усмешкой спросил:

— Страшно?

Кач взревел. Уже не думая ни о чём, он рванул вперёд, намереваясь сгрести меня в свои чудовищные объятья. Последний, отчаянный рывок.

Я же, наоборот, был совершенно спокоен. «Пятка» трезубца упёрлась в землю. Кач напоролся на острия грудью, а уже в следующую секунду его значительно полегчавшая туша перелетела через меня.

Рычаг и точка опоры. Физика. Седьмой класс общеобразовательной советской школы.

Кач распластался на земле, широко раскинув ноги в стороны. На бледном лице читалось изумление — вот что бывает, когда агрессивное невежество сталкивается с силой прикладной науки.

Отбросив трезубец, я покрепче обхватил цепь обеими руками и выдернул чёрный кинжал из тела гиганта. Налипшая на клинок плоть быстро сгорела, превратившись в невесомый пепел.

— Откуда он у тебя? — прохрипел Кач, подняв голову. — Неужто привалил кого-то из братьев? Уважаю, если так… Уважаю, но всё равно убью…

Кач поднялся на ноги. Он оживал буквально на глазах, однако страх перед оружием инквизитора никуда не ушёл… Глупец пока не понимал, что теперь ему нужно боятся совсем другого.

Впрочем, мне до этого не было никакого дела.

— Порву тебя пополам! — распаляя самого себя, прорычал гигант. Он снова разбух до прежних размеров. — Сомну башку!

Я сунул кинжал в ножны и поднял трезубец, не обращая внимание на угрозы. Впереди меня ждала ещё одна серьёзная схватка, поэтому тратить время на «отработанный материал» не имело смысла.

— Куда ты собрался, а, грибничок? — взъярился Кач. Моё равнодушие раздражало его. — А ну-ка стой!!

Гигант прыгнул вперёд. Да так высоко, чтобы приземлиться мне прямо на голову и закончить бой одним ударом. Однако гениальная задумка не сработала — огромное бугристое тело зависло в воздухе.

Словно муха, попавшая в невидимую паутину.

— Как это? — глупо спросил Кач. Однако в следующеемгновение даже до его не самых сообразительных мозгов, наконец, дошло, где он оказался. — Не может быть… Нет, нет, нет, нет, нет, нет…

Гигант, не прекращая причитать, плавно опустился на землю. По его щекам покатились слёзы бессильного отчаяния. Похоже, странная девушка, отдавшая жизнь за то, чтобы я смог выйти из Гиблого леса, была невероятно точна в своих предсказаниях.

— Не уходи, грибничок, — вдруг жалобно попросил Кач. — Не бросай меня… Я боюсь оставаться один…

Несмотря на грозный внешний вид, чудовищную силу и пугающие габариты, он был почти ребёнком. Жестоким, злым ребёнком… Ребёнком, которому не суждено стать взрослым.

— Не волнуйся, — негромко произнёс я, глядя, как за спиной гиганта из-под земли один за другим вылезают мои пернатые знакомцы. — Ты не будешь один.

Кач обернулся, увидел, кто в ближайшем времени составит ему кампанию и, заорав, ударил кулаком по неосязаемому барьеру. А затем ещё раз и ещё. Его мышцы раздувались от притока крови, но этого было недостаточно, чтобы выбраться из Гиблого леса.

Я развернулся и быстро пошёл туда, где бушевало пламя, среди языков которого стоял Сар.

— Подожди! — заорал мне вслед Кач. — Помоги мне!!!

Я не обращал внимания на вопли без пяти минут покойничка. Теперь меня интересовал только пиромант — он лишился растительности на лице и перемазался сажей, но выглядел очень бодро, если не сказать свежо. И это напрягало.

— Грибничо-о-о-о-о-ок!!! — надрывался Кач под аккомпанемент хлопающих крыльев. — Са-а-а-а-ар!!! Спасите!!!

Пиромант, разумеется, тоже слышал мольбы гиганта, но его совершенно не заботила дальнейшая судьба коллеги по опасному бизнесу.

От фигуры, затянутой в покорёженный огнём плащ, шёл жар — настолько сильный, что он ощущался уже на расстоянии пятнадцати метров. Подходить ближе нельзя…

— Ты молодец, что избавился от него! Хвалю! — Сар сопроводил свои слова аплодисментами. С каждым хлопком из-под его ладоней вырывались целые снопы белых искр. — Не представляешь, как он меня достал…

Я медленно обходил пироманта по дуге, быстро прикидывая, что с ним делать.

Чёрный кинжал здесь явно не поможет. Я скорее превращусь в хорошо пропечённый со всех сторон кебаб, чем успею использовать оружие инквизитора. Метать клинок с такого расстояния тоже не вариант — слишком уж рискованно. Не уверен, что смогу поразить цель, а ведь шанс-то всего один.

— Но меня ты так просто не возьмёшь, — радостно сообщил Сар. — Я спалю тебя дотла!!!

Он выставил руки перед собой — из обугленных до черноты ладоней струями ударило белое пламя.

Я был готов к такому повороту событий и ушёл в сторону длинным кувырком. Трезубец пришлось бросить — между деревьями с трёхметровой бандурой не очень-то поскачешь.

Струи пламени выжгли целую просеку, но меня не зацепило. Лишь несколько «капель» попали на блестящую ткань и тут же стекли, не причинив никакого вреда. Не зря я так модно нарядился, хотя моя накидка вряд ли спасла бы от прямого попадания.

— Осторожнее! — крикнул я. — Бумага очень боится огня…

— О чём ты, дружок? — с недоумением спросил Сар.

Похоже, ревущее вокруг пламя и накатившая после внезапного спасения эйфория ударили в голову пироманта не хуже вина. Поэтому он не понимал, что творит.

Вместо ответа я вытащил из-за пояса книгу.

— Ах да, — Сар недовольно поморщился. — Про неё-то я совсем позабыл! Это всё здорово усложняет…

Впрочем, долго грустить он не стал. Уже через секунду по потрескавшимся губам скользнула улыбка, а из уголков рта вырвались язычки пламени.

— Придумал! — Сар взмахнул рукой и громогласно скомандовал: — Взять его!

Приказ был подкреплён ударившим в небо столбом белого как снег пламени.

Глава 24

Несмотря на впечатляющий «фейерверк», устроенный пиромантом, никто из бойцов ударной группы не спешил покинуть строй, чтобы выполнить приказ руководства. Им было банально не до того — в дело вступил Большой.

И вступил так удачно, что многие живые уже позавидовали мёртвым.

Пока морфан, обогнувший основные силы, вместе с Лэйлой и Усачом зажимал в клещи группу контроля, коротышка прикрывал весь творческий коллектив с дистанции. Его задача заключалась в том, чтобы сковать маневр неприятеля, не давая отдельным группам прийти на помощь друг другу. И судя по нерешительно топтавшимся на месте бойцам, судорожно пытавшимся укрыться от летящей из леса смерти, у Большого это неплохо получалось.

Бывший «палец» наказывал самых инициативных и «отрезал» от общей массы наиболее нестойких. Когда было нужно, он создавал такую плотность «огня», что даже мне казалось, будто по людям Ворона работает не один стрелок, а целое отделение. Или даже два.

Будь у коротышки хороший запас снарядов, нам всем осталось бы только «покурить» в сторонке. Рано или поздно противники просто кончились бы сами собой.

Большой так хорошо контролировал поле боя, что даже успевал постреливать в Сара — жаль только безрезультатно. Болты вспыхивали, не долетая до цели, а «иглы» под действием высокой температуры сворачивались, загибаясь в кольцо.

Что же, похоже, с расстояния пироманта не взять… Однако лезть к нему вплотную — это тоже чистой воды самоубийство.

— Я жду! — рявкнул Сар.

Из его рта, ушей и глаз полетели искры, однако «спецэффекты» не напугали бойцов. Единственное, чего дождался пиромант, так это предложения разобраться со своими проблемами собственными силами. Причём предложение было высказано практически единогласно и с использованием не самой цензурной лексики.

Ничего удивительного. В критической обстановке страх людей перед магией ослаб — глупо бояться гипотетической опасности, когда настоящая смерть уже выглядывает из-за плеча. А реального авторитета — такого, который может «поднять» бойцов в атаку — у Сара не было. Да и командовать он, прямо скажем, не умел.

Ещё одно «дитё», получившее в руки невероятное могущество, но способное применить его только для удовлетворения собственных не очень здоровых наклонностей.

Багровое лицо Сара почти почернело. Как и положено капризному ребёнку, он не терпел непослушания.

Я издевательски расхохотался. Намерено громко — так, чтобы спровоцировать пироманта на необдуманные действия. Если он схлестнётся со своими людьми, то это определённо сыграет нам на пользу.

Окружавший Сара огонь вспыхнул ещё ярче. Одно из деревьев треснуло пополам, однако спустя всего мгновение языки пламени опали — маг, осознав возможные последствия, взял себя в руки. Как это ни прискорбно, но пиромант оказался не таким кретином, как Кач — неудивительно, что Ворон поставил командиром именно его.

Гигант, к слову, наконец перестал оглашать округу просьбами о помощи. У него появилось дело поинтереснее. Точнее, сразу сотня дел — пернатых и крайне недружелюбно настроенных…

Сар посмотрел на пятёрку оборванцев, притаившуюся в кустах в двух десятках метров от него.

— Тогда вы! — злобно рявкнул он, взмахнув рукой. — Взять его!

Оборванцы старались не отсвечивать, поскольку тоже не горели желанием бросаться навстречу приключениям. Однако у них, в отличие от «старших» товарищей, не хватило гонору, чтобы послать руководство с его ценными инициативами куда подальше. Да и вспыхнувшее рядом с кустами дерево добавило горе-воякам служебного рвения.

Пятеро оборванцев вылезли из укрытия, подняли валявшиеся на земле самострелы и уставились на меня пустыми глазами. Их боевой дух, судя по хмурым лицам, находился где-то на уровне плинтуса.

— Книгу забрать. Этого убить, — конкретизировал своё распоряжение Сар. — И побыстрее.

Судьба гнала бедолаг из огня прямиком в полымя, чему они были очень не рады. Но спрашивать их мнение, разумеется, никто не собирался.

— Вперёд! — гаркнул Сар. — А не то сожгу!

Перспектива превратиться в шашлык явно пугала облезлых мужичков. Как и необходимость приближаться к тому, кто только что, пусть и недолго, но на равных дрался с Качем. Поэтому они пошли по наиболее лёгкому пути — вскинули самострелы и почти синхронно выпустили в мою сторону пять болтов.

Я даже пригибаться не стал. Нас разделяло не меньше пятнадцати метров — попасть с такого расстояния из кривоватых поделок, по недоразумению называвшихся оружием, можно было лишь случайно. Но даже если бы кому-нибудь из оборванцев вдруг невероятно повезло, то кольчуга гарантированно защитила бы меня от их плохоньких болтов. Так что риска никакого.

— Я сказал — вперёд! — заорал Сар.

Он не хуже меня понимал, что стрельба с такой дистанции ни к чему не приведёт, и решил подбодрить бойцов, «брызнув» короткой струёй пламени им за спину.

Разумеется, это оказало прямо противоположный эффект. Разволновавшиеся горе-вояки, вместо того, чтобы перезарядить самострелы, повытаскивали из-за поясов дубины и на негнущихся ногах посеменили ко мне.

Пора заканчивать эту клоунаду. Я рванул вперёд, на ходу втягивая из перевязи очередной метательный нож. Думаю, одного будет более чем достаточно.

Не ожидавшие встречной атаки оборванцы остолбенели. На бледных лицах читались страх и острое желание оказаться как можно дальше отсюда. А спустя мгновение, когда самый крепкий из них упал на землю, брызгая во все стороны кровью из пробитого клинком горла, оцепенение сменилось паникой.

На этом наш скоротечный бой закончился, не успев даже толком начаться. Выжившие, выкинув оружие, бросились врассыпную.

Один — видимо, самый напуганный — не угадал с направлением. Он зачем-то побежал прямиком к Сару и уже через секунду осел кучкой невесомого пепла на чёрной от копоти траве. Приближаться к пироманту было чрезвычайно опасно.

Трое других оказались сообразительнее перегоревшего на службе товарища. Они в хорошем темпе ломанулись прочь — так, чтобы не пересекаться ни со мной, ни с бывшим руководством, явно недовольным столь массовым «увольнением».

Верное решение. Наши скромные силы были сконцентрированы с другой стороны, поэтому у оборванцев имелись неплохие шансы выйти сухими из воды. Правильно говорят, что движение — это жизнь…

— Ни на кого нельзя положиться, — поморщившись, покачал головой Сар. — Всё приходится делать самому!

Я ничего не ответил на эту банальность. Хороший командир понимает своих людей, знает пределы их возможностей, и никогда не отправит овец охотиться на волка. Но Сар был плохим командиром. Он почему-то решил, что отбросы, пригодные лишь на то, чтобы отбирать конфеты у детей, смогут поучаствовать в серьёзной схватке. Большая ошибка.

— Мы в сложной ситуации, — Сар шагнул в мою сторону. Кольцо жара сдвинулось вместе с ним. — Ты не можешь убить меня, а я ничего не могу сделать с тобой… Пока не могу… Но не забывай, время — это мой союзник, а не твой!

Я внимательно слушал пироманта. Слушал и медленно отступал, не забывая контролировать окружающую обстановку.

— Нас больше шести десятков, — продолжил Сар. — А сколько бойцов у тебя? Двое-трое? Ворон говорил, что на твоей стороне есть какое-то подземное чудовище, но никакая тварь не выстоит против моего дара!

Шаг назад. За ним ещё один. Взгляд расфокусирован — так, больше шансов успеть среагировать на неожиданное нападение.

В словах пироманта был резон. Каждый из моих бойцов превосходил простых вояк в несколько раз, однако известный французский полководец не зря говорил, что бог на стороне больших батальонов. Численность решает… И даже куры иногда могут заклевать толпой забравшуюся в курятник лисицу.

Вывод? Нужно вывести из уравнения Сара и помочь остальным. Причём желательно сделать всё это побыстрее. Вопрос только один — как?

Ответ на него у меня был… И этот ответ мне не очень нравился. Магия. На одно заклинание моих сил должно было хватить. Проблема лишь в том, чтобы выбрать правильный момент и правильное место, потому что второго шанса уже не будет.

Я медленно отступал туда, где во время разведки слышал журчание воды. Сар, увлёкшийся собственным монологом, послушно шёл за мной.

— Ворон рассказывал, что ты умён, — он говорил, не обращая внимание на то, что происходит вокруг. — Да и я вроде бы неглуп… А умные люди всегда могут договориться между собой!

Сар на мгновение замолчал. Он пытался как можно лучше сформулировать своё предложение, которое неизбежно должно было последовать за такими словами.

Я едва заметно усмехнулся. Не самый оригинальный приём, но вполне действенный: отказаться — значит прослыть недоговороспособным глупцом, а этого не хочется никому. Из Сара мог бы получиться неплохой продажник — он довольно ловко играл на самолюбии собеседника. Точнее, пытался играть…

— Отдай мне книгу, — медленно, стараясь говорить твёрдо и убедительно, произнёс Сар. — А я дам тебе уйти, и ты сможешь…

Пиромант замолчал, заметив мою кривую усмешку. Он понял, что вещать эту ахинею дальше не имело никакого смысла.

— Ты и правда умён, — Сар тоже растянул потрескавшиеся губы, на которых виднелись корки запёкшейся крови, в улыбке. — Не веришь мне?

— Не верю, — я качнул головой и сказал, подбавив в голос разочарования: — Я надеялся, что ты сможешь придумать что-то более убедительное…

— А я ещё смогу! — мой тон вывел Сара из себя. — Ворон отдал приказ на твой счёт… Нехороший приказ!

Деревья за моей спиной расступились в стороны. Мы вышли на берег небольшого лесного озерца, питаемого несколькими ручьями. Воды здесь было совсем немного, но очень надеюсь, её хватит для того, что я задумал.

— Он хотел, чтобы ты страдал, — продолжил Сар. — Он приказал, чтобы я не спешил…

Не скажу, что слова пироманта меня хоть сколько-нибудь удивили. Никаких сомнений в «человеколюбии» Ворона я не испытывал и догадывался о том, что он захочет отомстить. За всё… Но в первую очередь за свою смерть.

— Я должен был припекать тебя медленно… Так, чтобы кожа покрылась трещинами, а кипящая кровь с шипением вытекала из них… — в глазах Сара появился нехороший блеск. — Сперва ноги… Затем руки и туловище… А голова… Голову я хотел оставить на сладкое…

Сама мысль о подобных «развлечениях» настолько взбудоражила разум пироманта, что он практически утратил над собой контроль. На кончиках его пальцев повисли крупные «капли» невероятно горячего пламени. Эти капли срывались при каждом шаге, а в местах, где они касались земли, происходил небольшой взрыв.

Неужели у всех диких магов такие проблемы с головой? Или это отличительная черта соратников Ворона? Очень может быть, ведь Лэйла упоминала, что его сила заключалась в том, чтобы дарить безумие. Если так, то вокруг моего бывшего коллеги собрался настоящий паноптикум…

— Но это не всё, — добавил Сар. Исходящий от него жар стал ещё сильнее. — Ворон хотел, чтобы мы на обратном пути наведались в одну деревеньку… «Наречье»… Слышал о такой⁇

В груди похолодело. Перед внутренним взором промелькнули жуткие картины. Пылающие дома и дрожащий от жара воздух над обугленными телами. Старики, женщины, дети… Не думаю, что эта тварь пожалела бы хоть кого-нибудь. Но главное, Эльза и Тори — судя по взгляду, для них Сар приготовил что-то особенное…

От ненависти перехватило дыхание. Хотелось вцепиться в тонкую шею пироманта и одним движением свернуть голову этому «цыплёнку». В мозгу пульсировала единственная мысль: «Убить! Убить! Убить!».

Я быстро втянул горячий воздух, а затем медленно, толчками, выдохнул его. Нужно успокоиться. Эта мразь не достойна жизни, однако, чтобы организовать ему встречу с дьяволом, стоит взять себя в руки.

— Знаю, что слышал, — Сар с мерзкой улыбочкой сам ответил на свой вопрос. — А теперь послушай моё новое предложение… На этот раз такое, от которого ты точно не сможешь отказаться.

— Говори, — коротко бросил я.

Гнев потихоньку уходил, отпуская разум из своих объятий. Но подаренный им жар остался — мышцы буквально горели огнём, а где-то внутри всё бодрее полыхало пламя магического дара.

— Отдай мне книгу, и взамен я убью тебя быстро. Тебя и твоих девок тоже… Раз! — Сар щёлкнул обугленными пальцами. Небольшое деревце справа от меня за долю секунды превратилось в пепел. — И готово! Никаких мучений, никаких страданий, никакой боли! Возможно, тебе даже понравится!

Пиромант расхохотался, а меня обдало жаром. В нос ударил запах дыма. Впечатляющая демонстрация силы, ничего не скажешь.

Я «прокачивал» ситуацию, не выпуская красного как рак Сара из виду. Он применял свой дар очень быстро, почти мгновенно. Мне же, чтобы осуществить задуманное, понадобится время — совсем чуть-чуть, всего полсекунды, но и их Сару хватит, чтобы запечь меня до хрустящей корочки.

А значит, прежде чем действовать, «клиента» нужно отвлечь. Иначе конец.

— Что скажешь? — Сара слегка покачивало от бушевавшей внутри него мощи. — Готов подарить своим девкам быструю смерть или хочешь, чтобы они помучались напоследок?

— Готов, — я подавил рвущийся наружу гнев и достал книгу.

— Вот она какая… — выдохнул Сар, не спуская взгляда с потрёпанного переплёта. — А ты меня удивил…

«То ли ещё будет, дружок, — пронеслось в голове, — скоро ты удивишься куда сильнее». Однако говорить ничего такого я, разумеется, не стал — только отвёл руку, в которой держал книгу, в сторону. Пиромант следил за моими действиями, как загипнотизированный.

— Странно, что ты согласился, — тяжело сглотнув, добавил он. — Ворон говорил, ты упрямец…

В возбуждённом мозгу Сара звенели тревожные колокольчики. Моё неожиданное «согласие» напрягало его, вызывало диссонанс… Однако сознание, изменённое плещущейся в крови мощью, и маячившая перед глазами книга — такая близкая и такая желанная — не давали пироманту сосредоточится на гласе разума.

— Ворон ошибся, — медленно произнёс я, отступив к самой кромке воды. — Но у меня есть одна просьба.

— Какая? — выдохнул Сар. Судя по глазам, он не видел ничего, кроме книги.

Вместо ответа я размахнулся и отправил труд гениального Фруаса Суара в полёт. Потрёпанный томик кувыркался в воздухе, а пиромант следил за ним, не отрывая взгляда. Он был так увлечён зрелищем, что даже забыл обо мне — ненадолго, всего на долю секунды…

Налитые кровью мышцы распрямились, словно пружины. Я растянулся в длинном прыжке вдоль кромки воды. Руки пружинисто упёрлись в землю, погасив инерцию. Кувырок.

Перед внутренним взором появились целик и мушка АКМа, магическая формула вспыхнула в голове, и фигуру пироманта тут же сдавили широкие алые полосы. Пальцы скользнули по неосязаемому контуру управления заклинанием — физический контакт не имел никакого смысла, но так было проще осуществить задуманное.

Невидимая «леска» натянулась. Рывок! Пироманта дёрнуло и понесло вперёд с такой скоростью, словно он был привязан к самолёту.

В глазах потемнело. Время замедлилось. Секундомер, «тикающий» где-то на краю сознания, размеренно отсчитывал тысячные доли секунды.

В метре за моей спиной начал разгораться столбик белоснежного пламени. Чудовищный жар — такой, словно позади меня вдруг раскочегарили мартеновскую печь — опалил плечи. Волосы на затылке начали тлеть, и если бы не блестящая ткань накидки, отразившая большую часть тепла, боюсь, дорогу к парикмахеру можно было бы забыть навсегда.

Несущийся между деревьями Сар не сумел как следует прицелиться, однако даже так его ответный удар чуть было не отправил меня на тот свет.

Впрочем, это уже не имело значения. Усилием воли я развеял алые полосы заклинания, когда пиромант долетел примерно до середины озерца — его пышущая жаром фигура «пробила» зеркальную гладь, и в небо тут же ударил столб пара.

Что будет, если поместить каплю раскалённого масла в холодную воду? Ничего хорошего. И в первую очередь для самой капли…

Если бы всё происходило относительно медленно, то пиромант просто устроил бы небольшую сауну под открытым небом. Но огромный объём воды слишком быстро превратился в пар, и этот пар, мгновенно расширившись, стал чудовищным по своей эффективности средством поражения.

Можно сказать, Сар оказался в эпицентре взрыва… А после такого трудно сохранить красоту и здоровье, даже если ты очень жароустойчивый дикий маг.

Выждав минуту, пока ветерок немного разгонит висевшие в воздухе клубы горячего пара, я двинулся вдоль берега. Слева виднелись выжженная земля и пылающие деревья, а справа — почти кипящая вода… Да уж, лес нескоро оправится после нашей с Саром схватки.

Сам пиромант был ещё жив, но никакой угрозы уже не представлял. Взрыв пара выбросил его из воды — правда, не целиком. Обе ноги и правая рука всё ещё плавали где-то в озерце.

Выглядел Сар так, что становилось понятно — в конкурсах красоты ему больше не участвовать. Вытекшие глаза, обваренная кожа… В общем, опознать в этом существе человека удалось лишь с большим трудом.

— Передавай привет Качу, — негромко произнёс я, присев рядом с пиромантом.

— Эм-эм-эм…

Сар, несмотря на чудовищные травмы, пытался что-то сказать, однако чёрный кинжал положил конец этим бессмысленным потугам. Сталь, легко пробив основание черепа, вошла прямо в мозг. Изувеченное тело моего противника дёрнулось, а уже через несколько секунд жизнь окончательно покинула его.

Собаке — собачья смерть. Никакой жалости к этому человеку я не испытывал. Он полностью заслужил всё то, что с ним произошло.

Выдернув кинжал из обуглившейся по краям раны, я спрятал его в ножны. Нужно торопиться — звуки битвы становились всё громче, а крики бойцов всё яростнее.

На поиски книги ушло полминуты — она валялась в кустах неподалёку. Ещё столько же понадобилось, чтобы стянуть с трупа пироманта плащ — точнее, те ошмётки, которые от него остались.

Горячая кожа неприятно обожгла пальцы, но мне нужен был «трофей». Не для того чтобы повесить его на стену и долгими зимними вечерами вспоминать о славных деяниях прошлого, вовсе нет. Просто люди Ворона должны узнать, как сложилась судьба их командира — это серьёзно ударит по их боевому духу.

Возвращаться туда, где валялся брошенный мной трезубец, я не стал и сразу побежал на звуки боя, забирая немного влево. Взгляд выхватывал разрозненные фрагменты происходящего, а мозг анализировал информацию и собирал её в единое целое.

За то время, пока я дрался с пиромантом, группе контроля пришёл конец, зато часть ударной группы смогла-таки соединиться с остатками группы прикрытия. Примерно три десятка выживших сумели грамотно организовать оборону — они «оперлись» на небольшой холмик, который частично защищал их от обстрела.

Сбившиеся плечом к плечу бойцы сдерживали натиск Лэйлы, которая с бешеными воплями бросалась на строй. Молот девушки с гулким треском встречался со щитами, однако пробить брешь в монолитной защите ей было не по силам.

Слаженная работа помогала бойцам противостоять даже невидимому морфану и быстрому, как сама смерть коттару, но от разгрома людей Ворона спасало только одно — Усач не принимал деятельного участия в общем веселье.

Тушу гигантского краба оплетали белёсые, похожие на паутину нити — они сочно хрустели, когда Усач пытался вырваться, но надёжно удерживали его на месте. По крайней мере, пока.

Видимо, это был прощальный «подарок» от третьего дикого мага. Точнее, магички, чьё смятое и перекушенное пополам тело валялось неподалёку. Судя по многочисленным повреждениям, её смерть была очень и очень непростой.

— Феликс! — радостно завопила Лэйла, заметив меня. — Маленький мой!! Давай к нам! У нас очень весело!!!

Она заливисто рассмеялась и в очередной раз бросилась на сомкнутые щиты. Несколько копий насквозь пробили стройное тело, но такие мелочи не могли остановить девушку.

Я бежал вперёд, огибая деревья. Взгляд выискивал брешь в обороне, но пока не находил её.

Когда до противника осталось всего десять метров, я как следует размахнулся и зашвырнул в центр строя ошмётки плаща Сара. Изъеденный пламенем кусок плотной кожи привлёк внимание бойцов. Десятки глаз уставились на то, во что превратилось одеяние их начальника.

Люди не любили пироманта, но, уверен, очень надеялись, что он вот-вот придёт к ним на помощь. Теперь же все их надежды пошли прахом.

— Нам конец! — заорал кто-то высоким голосом. — Если этот сдох, то нам точно против них не сдюжить!

— Валим, братва! — к первому паникёру присоединился ещё один. — Всех кончить не успеют! Кто-нибудь да прорвётся!

— Молчать!! — громыхнул чей-то начальственный бас. — Бежать нельзя!!

Несмотря на очень правильные слова неизвестного мне младшего командира, строй всё-таки дрогнул. В монолитной стене щитов появилась прореха — совсем небольшая, но мне хватило и её.

Пальцы скользнули по перевязи с метательными ножами. Четыре блестящих клинка — один за другим — вспороли воздух. Я бросал их быстро, почти не целясь, но каждый нашёл свою жертву.

На утоптанную траву повалились четверо бойцов. Они орали от боли, пытаясь остановить хлещущую из ран кровь, а их стоявшие рядом товарищи не знали, как действовать дальше. То ли добить бедолаг, чтобы не мучились, то ли попытаться помочь.

Отлично. Раненый враг не только сам выходит из боя — он тянет за собой ещё нескольких человек. Такова незамысловатая арифметика войны.

— Стоять!!! — заорал обладатель начальственного баса, осознав, что его люди застыли на самой грани, за которой были лишь позорное бегство и смерть. — Первому, кто дёрнется, вставлю в жопу копьё! А остальным…

Какая судьба ожидала остальных нарушителей воинской дисциплины, узнать не удалось. Начальственный бас потонул в слитном вопле испуганных бойцов. Усач порвал одну из сковывающих его нитей, и это стало той соломинкой, которая переломила хребет верблюду.

Людей Ворона охватила паника. А паника — она как снежная лавина. Если сдвинулась с места, то остановить её уже не выйдет…

Люди бросали громоздкие щиты и разбегались во все стороны. Страх затмил их разум, поскольку любому было понятно, что такое неорганизованное отступление могло закончиться только одним. Резнёй.

Коттар метался между убегающей добычей. Острые когти зверя подрезали жертвам сухожилия — те кулями валились на землю, где и находили свою смерть. От молота Лэйлы или острых трезубцев Дру-уга.

Большой, у которого кончились болты и «иглы», стоял между деревьев с палицей в руках, холодно наблюдая за происходящим. Сам он не спешил принимать участие в резне — лишь отоварил по голове одного их бойцов неосмотрительно приблизившегося к нему на расстояние удара.

Спустя полминуты всё было кончено. Некоторым из людей Ворона повезло сбежать, но большая часть всё-таки погибла. На ногах остались только шестеро — те, кого басовитому командиру удалось сплотить вокруг себя. Бойцы сохранили оружие и стояли, прижавшись друг к другу — окровавленные и сломленные.

Дру-уг, отключивший артефакт невидимости, раздобревший от съеденного коттар и радостно улыбавшаяся Лэйла медленно обходили их с трёх сторон.

— Мы сдадимся, господин, — прохрипел командир, с мольбой глядя на меня. — Если ты обещаешь, что оставишь нас в живых…

Он был растерян — слишком уже быстро и неожиданно всё рухнуло. И эта растерянность не позволила ему понять, что такие условия никому не интересны.

— Сдавайтесь, — равнодушно произнёс я.

Все шестеро тут же побросали оружие. Синхронно — так, словно они готовились к этому моменту всю жизнь. Очень зря, хотя никаких шансов у них уже не осталось — ни с оружием, ни без.

Я коротко кивнул. Командир, принявший мой жест за гарантию безопасности, с облегчением выдохнул. Судя по взгляду, он уже представлял, как будет рассказывать своим внукам о том переплёте, из которого ему чудом удалось выбраться.

Жаль, но не судьба. Мой кивок предназначался не ему.

Коттар предвкушающее зарычал, Дру-уг со свистом взмахнул трезубцами, а Лейла подняла над головой молот.

Командир всё понял, однако сказать уже ничего не успел. Через мгновение он и его люди были мертвы.

Глава 25

Я подошёл к Усачу и легко перерезал чёрным кинжалом последние сковывающие его «паутинки».

Краб и сам освободился бы буквально через полминуты, но это не помешало ему с благодарностью щёлкнуть клешнёй. Правда, тратить много времени на проявления чувств он не стал — уже в следующее мгновение в безразмерную пасть полетели остывшие останки обидевшей его магички.

Что же, как говорят, месть — это блюдо, которое подают холодным. И Усач самым непосредственным образом «проиллюстрировал» истинность данного утверждения.

Большой подошёл ближе. Он встал справа от меня, посмотрел на трупы несостоявшихся пленников, а затем негромко произнёс:

— Жестоко…

— Необходимо, — коротко ответил я.

— Ты говоришь точь-в-точь как моя маменька, милостивый государь, — ухмыльнулся Большой.

— Значит, — я качнул головой, — твоя мать кое-что понимает в этой жизни.

— Понимает, — согласился коротышка, а потом вдруг добавил: — Но не слишком ли высокую цену приходится платить за такое понимание?

Я поморщился. Вступать в философские прения после столь непростого боя мне совершенно не хотелось. Сейчас имелись занятия поважнее.

— Давай обойдёмся без морализаторства, — попросил я, а затем добавил, выразительно посмотрев на валявшиеся повсюду трупы, из которых торчали болты и «иглы»: — Тем более, не тебе читать мне нотации… Лучше возьми пример с остальных — заткнись и займись чем-нибудь полезным.

Остальные, к слову, действительно не теряли времени даром. Лэйла подняла с земли короткий, но широкий меч и, глядя на полированную гладь клинка, пыталась привести себя в порядок. Усач навёрстывал упущенное, забрасывая в свою безразмерную утробу всё, что мог переварить, а Дру-уг занимался любимым делом — собирал «доубычу».

Только набивший брюхо коттар сыто жмурился, лёжа на солнышке прямо в луже потемневшей крови. Жмурился, меняясь буквально на глазах. Лапы становились длиннее, шерсть гуще, а тело — мощнее. Если так пойдёт и дальше, то через пару дней зверь достигнет размеров взрослой особи.

— От ответа на вопрос обычно уходит тот, кто боится быть честным с самим собой, — глубокомысленно заметил Большой.

Несмотря на излишне длинный язык, ослушаться приказа коротышка не посмел и принялся вырезать из трупов пригодные для дальнейшего использования болты. Правда, делать он это решил в непосредственной близости от меня.

— А лишние вопросы обычно задаёт тот, кому хочется проблем, — наклонившись, я поднял с земли несколько метательных ножей. — И если вовремя не закрыть рот, то велик риск, что это странное желание неожиданно исполнится.

Большой хмыкнул. Он понял намёк и не стал развивать тему дальше. Всё правильно, тем более оправдываться за свои решения я в любом случае не собирался.

Во мне не было ненависти к погибшим бойцам, но тратить время на возню с пленными я не мог. А отпускать их глупо — они тут же вернулись бы обратно к Ворону. Поэтому выход оставался только один — ликвидация.

Жестоко? Да. Однако мы все знаем правила игры, а тем, кто с ними не согласен, лучше играть во что-нибудь другое.

— Всё было так, как ты говорил, маленький мой… — выразительно посмотрев на меня, сообщила Лэйла.

Она щурилась, видимо, ожидая каких-то объяснений. Я лишь пожал плечами. Мы с Вороном посещали одни и те же «университеты», поэтому ничего удивительно в моей осведомлённости не было.

Ворон действовал примерно так же, как действовал бы я сам.

Не дождавшись ответа на свой незаданный вопрос, Лэйла изящным движением стёрла последние брызги крови с щеки. Секунду полюбовавшись на себя в отражение, она с напускным безразличием добавила:

— Воронёнок действительно поделил людишек на три части… И одну из них доверил этой дуре Айе, представляешь⁇

Лэйла кивком указала на то место, где недавно валялся труп перекушенной пополам магички, а теперь виднелись лишь потёки крови. Это имя я уже слышал, но сожалеть о том, что мы с его обладательницей не познакомились лично, особого смысла не было. Мне с головой хватило «общения» с её друзьями — Саром и Качем.

Я молча шагнул в ту сторону, где бросил трезубец. Нужно было собрать снаряжение и выдвигаться в «Наречье» — девчонкам там оставаться нельзя. Пусть нам удалось разгромить отряд Сара, но Ворон в любой момент мог отправить в деревню кого-нибудь ещё.

Думать о том, что это уже могло произойти, совершенно не хотелось.

— Раньше глупенькая идиотка боялась открыть ротик в моём присутствии, а теперь, смотрите-ка, у неё своя шайка… — со злостью в голосе сообщила увязавшаяся за мной Лэйла.

Она явно завидовала успехам бывшей «подруги», даже несмотря на то, что эта самая подруга завершила свой славный жизненный путь в желудке гигантского краба. Я едва заметно усмехнулся. Одно слово — женщина.

Правда, уже в следующее мгновение злость в голосе Лэйлы сменилась радостью, а глаза задорно заблестели.

— Ты бы видел лицо Айи, когда наш крабик прихватил её за бока! — расхохоталась она, — Тупица даже сказать ничего успела — только ойкнула, когда кишочки наружу выпали!!

Комментировать это полное гуманизма и человеколюбия высказывание я не стал. Впрочем, мои комментарии были нужны Лэйле примерно так же, как козе баян. Девушка веселилась столь искренне и столь самозабвенно, что никаких сомнений не осталось — мою спутницу просто-напросто накрыл «отходняк» после битвы.

Так бывает. Причём даже с психопатами. Каким бы контуженным на всю голову ни был человек, стресс есть стресс, а хлынувшие в кровь гормоны в любом случае делали своё дело.

— Стой! — крикнул я, заметив, что Усач вознамерился закусить девушкой — той самой, которой Кач так легко раздавил голову, и той самой, с которой всё началось.

Гигантский краб, уже обхвативший мёртвое и слегка опалённое тело клешнёй, замер. Он вытаращился на меня своими маленькими красными глазками — в них читалось недоумение, смешанное с желанием как можно быстрее закинуть «лакомство» в пасть.

Не знаю, кем была принесённая в жертву девушка, но ей пришлось отдать жизнь за то, чтобы я мог выйти из Гиблого леса. А значит, она точно не заслуживала такого «погребения».

Ускорившись, я уже через секунду хлопнул ладонью по хитиновому боку Усача и повторил:

— Стой! Её не ешь. Её нельзя.

Усач явно не был доволен моим решением, но он всё-таки разжал клешню. Изувеченный труп девушки повалился на чёрную от копоти траву.

— Каса-Каса-Кассандрочка… — пропела не отстававшая от меня Лейла. — Ворон наконец-то решил избавиться от тебя…

Несмотря на то что затылок погибшей был смят в комок, словно лист бумаги, лицо почти не пострадало. Из-за отблесков огня, которые щедро дарили догоравшие деревья, казалось даже, что в мёртвых глаза изредка пробегали весёлые искорки… А стянутые жаром губы будто бы были готовы растянуться в довольной улыбке.

Жутковатое зрелище. Хотя повод для радости у покойницы действительно был. Как она и предсказывала, её убийцы ненадолго пережили свою жертву.

— А ты что, маленький мой⁇ — с издёвкой спросила Лэйла. — Хочешь забрать красотку с собой⁇ Предупреждаю, нашу Кассандру и при жизни-то никто не любил, а теперь она ещё и вонять начнёт… Давай оставим её здесь??? Хватит с нас одного смердящего крабика!

— Она предсказывала будущее? — спросил я, проигнорировав слова девушки.

Спросил, хотя, в общем-то, и сам знал ответ. Однако получить подтверждение от стороннего источника тоже лишним не будет.

— Предсказывала, — Лэйла кивнула. — Даже если никто её об этом не просил… И всегда только плохое!

— Поэтому её не любили?

— Не-на-ви-де-ли, — ответила по слогам Лэйла. — Все, кто её знал!

Что же, это было вполне понятно. Никто никогда не рад плохим новостям… Как и «гонцам», которые их приносят.

Но почему Ворон решил уничтожить такого по-настоящему незаменимого человека? Он-то должен был понимать ценность информации — в особенности негативной. Знать о грядущих неудачах куда важнее, чем о будущих победах…

— Кассочка сильно любила предсказывать чью-то смерть, — со смехом добавила Лэйла. — А вот свою, похоже, предсказать не смогла!

Я вспомнил, как изменилось выражение лица девушки, когда она увидела скорую гибель своих мучителей. Это настолько ей понравилось, что даже помогло смириться с собственной судьбой. Странная была «тётенька»… Возможно, именно поэтому Ворон решил от неё избавиться?

Обычно мой бывший коллега предпочитал руководствоваться разумом, но всегда был чересчур мнителен. И, думаю, не самое удачное завершение прошлой жизни лишь усугубило эту его черту.

Нет, Ворон не был трусом и не боялся узнать о том, какая именно смерть его ждёт. Он боялся другого… Он боялся узнать, что проиграет. Опять.

Страх поражения — животный и почти иррациональный — вполне мог подтолкнуть Ворона к убийству Кассандры.

Вывод? Мой противник не стабилен и склонен к необдуманным поступкам — по крайней мере, сейчас. А значит, это нужно использовать. Вопрос только в одном — как именно?

В голове калейдоскопом завертелись мысли и воспоминания. В ушах зазвенели слова «Мизинца»: «Увидимся на переправе», а перед внутренним взором появилось лицо Марка, рассказывающего о боевых возможностях баронских гвардейцев.

Артефакт «призма»… Трёхдневное перемирие с «пальцами»… Чёрный порох… Ворон, явившийся в мой сон… Графский замок, под завязку забитый весьма осведомлёнными людьми… Дезинформация… Оперативная игра… Засада…

Всё это наползало друг на друга, сплетаясь в единое целое.

План вспыхнул в мозгу сам собой — резко, неожиданно, словно молния. Военная наука учит, что при недостатке собственных сил противников нужно бить по частям, создавая локальное преимущество на отдельных участках театра боевых действий.

Всё так… Но бывает, что жизнь вносит свои коррективы в точные и испытанные веками выкладки. Иногда для победы всех врагов лучше собрать в одном месте. Собрать, чтобы затем столкнуть их лбами.

— Мне не нравится твой взгляд, маленький мой! — с опаской сказала Лэйла. — Ты опять что-то придумал⁇

Она перестала веселиться и даже отступила на пару шагов, пристально глядя на меня, однако делиться своими замыслами я не собирался. Не потому, что не доверял — Лэйла пролила кровь бывших товарищей по опасному бандитскому ремеслу, и это привязало девушку ко мне крепче любых клятв.

Но никакая «привязь» — какая бы крепкая она ни была — не защищает от банальной глупости и болтливости. А Лэйла, как сказал бы один мой знакомый из прошлой жизни, точно не умела «следить за метлой». Поэтому доверять ей хоть сколь-нибудь важную информацию было, мягко говоря, не очень разумно.

Это понимал Ворон. Это понимал и я.

Осознав, что ответа не будет, Лэйла надула губы. Она приняла вид оскорблённой невинности, но меня такими примитивными приёмами было, разумеется, не пронять.

— Кассандру нужно похоронить, — спокойно произнёс я. «Награда», конечно, сомнительная, но ничего другого для девушки, ставшей жертвой нашего с Вороном противостояния, сделать было уже нельзя.

Я махнул рукой Усачу. Краб всё понял правильно. Работая клешнёй словно ковшом экскаватора, он буквально за минуту вырыл довольно глубокую и почти уютную могилку.

Догоравшие деревья сухо потрескивали, разбрасывая вокруг себя оранжевые искры. Обычный лес плавно переходил в Гиблый — тот тоже искрился, но уже по-своему. Я посмотрел на зиявшую в земле дыру. Что же, не самое плохое место, чтобы заснуть навсегда.

— Давай, — кивнул я.

Лэйла пихнула ногой труп Кассандры — без долгих прощаний и трогательных речей. Безжизненное тело свалилось в могилу, а уже в следующее мгновение сверху посыпалась земля. Усач тоже не стал тратить время на минуту молчания в память о погибшей.

Вот и всё. На этом церемонию похорон можно было считать законченной.

Немного в стороне — там, где завершилась наша с Качем битва — в траве лежал мой трезубец. Осталось найти метательные ножи и можно выдвигаться. Подняв оружие, я быстро осмотрелся.

На месте, где Кач познакомился со своими новыми пернатыми «друзьями», валялись изломанные птичьи тела и ошмётки бугристой плоти, плавающие в озёрах крови. Однако самого гиганта видно не было. Похоже, ему удалось прорваться вглубь Гиблого леса.

Очень зря, как по мне. Иногда лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Однако такие решения каждый принимает для себя сам.

— Уходим, — коротко приказал я, взмахнув трезубцем.

И Усач, и по-прежнему обижавшаяся на меня Лэйла спорить не стали. Краб вообще не был склонен к препирательствам, а девушке явно не нравился царивший вокруг жар — пусть не такой сильный, как раньше, но всё ещё вполне ощутимый. Да и запах гари тоже не добавлял мотивации задерживаться здесь подольше.

Мы вышли из-под сени деревьев. За то недолгое время, которое потребовалось на похороны Кассандры, Дру-уг развернулся во всю мощь. Он припахал Большого, и они вместе организовали настоящий конвейер по сбору трофеев.

Уже обобранные тела аккуратно складывались в одну сторону. Имеющее хоть какую-то ценность барахло относилось в другую. Там происходил беглый осмотр, после которого шла сортировка, а затем — упаковка.

Трофеи обматывали тряпками, обвязывали ремнями и подготавливали к транспортировке. Несмотря на столь разные габариты, тощий дылда и округлый коротышка работали слаженно, чётко, даже красиво.

В зону их интересов входило всё — оружие, доспехи, деньги, съестные припасы, а также мелкие бытовые мелочи, зачем-то прихваченные из ППД некоторыми бойцами. Думаю, задержись мы чуть дольше, сладкая парочка срезала бы с погибших даже волосы и ногти. Не знаю зачем, но не пропадать же добру, не правда ли?

— Хватит, — громко сказал я. — Заканчивайте.

— Оусталоусь ещё мноугоу доубычи, — Дру-уг щурился. Его непривыкшие к яркому солнечному свету глаза сильно покраснели. — А там, где мноугоу доубычи, мноугоу синегоу света…

— Не сомневаюсь, — я кивнул. — Но нам пора идти.

Большой с облегчением выдохнул — похоже, его самого уже утомила эта неожиданно свалившаяся работёнка. А вот морфан, наоборот, явно расстроился.

— Нельзя, челоувечек! — жалобно произнёс он. — Нельзя броусать доубычу, иначе синий свет оуставит нас!

Я оглядел разложенные ровными кучками трофеи. Даже для того, чтобы забрать с собой только то, что уже было собрано, понадобится пяток Усачей. А чтобывывезти всё — не меньше десятка.

— Берём только деньги, — твёрдо сказал я. — И самое лучшее оружие. Остальное останется здесь.

— Ноу как же, челоувечек… — Дру-уг смотрел на меня чуть не плача.

В совиных глазах этого тощего великана читалась такая боль, словно я предлагал ему оставить здесь часть себя.

— Я поушёл с тоубой в надземье, — продолжил он, — и теперь мою макушку поустоянноу припекает злое соулнце, мою коужу оубдувает воуздух, а в моих ушах поуселился бескоунечный шум…

Морфан тяжело вздохнул, чтобы ещё нагляднее показать, какие невыносимые мучения причиняют ему ласковое утреннее солнышко, лёгкий ветерок и почти незаметный шелест листвы.

— Я проунзил соутню твоих врагоув, а ты… а ты… а ты…

Тут мой тощий товарищ окончательно утратил дар речи. Он не мог подобрать слова, чтобы описать весь спектр эмоций, испытываемых от одной только мысли, что придётся бросить большую часть трофеев.

— Скажи мне, Дру-уг… — с напускной задумчивостью произнёс я. — Чем ценнее добыча, тем больше в ней синего света, так?

— Именноу так, челоувечек, — согласился морфан. — А поучему ты спрашиваешь?

Мой вопрос явно заинтересовал его.

— Потому что хочу отблагодарить тебя, — ответил я. — За ту сотню врагов, которую ты так отважно пронзил, помогая мне.

— Оутблагоудоурить? Как оутблагоударить, челоувчек?

Я смотрел прямо в глаза морфана. Боли в них становилось всё меньше, а вот любопытства, наоборот, всё больше.

— Советом, — без тени иронии произнёс я. — Советом, который убережёт тебя от ошибки. На панцире Усача не так много места, а ты собираешься потратить его на то, что почти ничего не стоит. Знаешь, что это значит?

— Нет, челоувечек, — Дру-уг покачал головой. Он слушал меня очень внимательно.

— Это значит, — продолжил я, — что, когда мы найдём по-настоящему ценную добычу, нам будет некуда её класть. А это случится очень и очень скоро.

Глаза Дру-уга жадно заблестели. Только одно могло примирить его с необходимостью отказаться от добычи — перспектива получить в будущем ещё больше.

— Ты прав, челоувечек! — выдохнул он. — Ноу тоугда нам нужноу поутоуроупиться, поука ктоу-нибудь другой не забрал нашу доубычу!

Дру-уг быстро поднял с земли крохотный мешочек — видимо, с деньгами — а затем заметался из стороны в сторону, выискивая наиболее ценные образцы вооружения.

Большой и Лэйла переглянулись. По губам девушки скользнула издевательская усмешка, а коротышка лишь покачал головой. Даже Усач, казалось, тяжело вздохнул — одни-в-один как взрослый человек, которому на попечение достался глуповатый, но чрезвычайно активный ребёнок.

Спустя несколько минут морфан был полностью готов. Он стоял, зажав подмышками с десяток прямых мечей средней длины и столько же коротких копий. Ни солнце, ни ветер, ни шум листвы его больше не беспокоили…

Дорога до «Наречья» не заняла много времени. Как только мы отошли подальше от Гиблого леса, я почти сразу узнал местность, определил нужное направление, а уже через два часа в прямой видимости оказались первые деревенские постройки.

Можно было бы добраться и быстрее, если бы не Усач. Гигантский краб частенько не мог протиснуться между деревьев, поэтому приходилось искать обходные пути. Впрочем, жаловаться глупо — за время неспешной прогулки я окончательно составил в голове план дальнейших действий… И для того, чтобы начать его реализацию, требовалось добраться до города.

Это было весьма опасно, поскольку именно там, скорее всего, находился мой новый «приятель» — человек без лица. Однако отдыхать на природе тоже не вариант — вряд ли получится что-то сделать, сидя между ёлками.

— Большой со мной, — скомандовал я. — Остальные — на месте.

Я наблюдал за деревней уже четверть часа и не находил признаков чужого присутствия. День близился к полудню, «Наречье» жило своей обычной жизнью, а со стороны лагеря ветеранов доносились привычные звуки — визг пилы и стук молотков.

Однако это ничего не значило — расслабляться нельзя. Как и соваться внутрь без прикрытия…

Услышав мои слова, Усач, здорово уставший за время нашего короткого похода, плюхнулся на брюхо, поджав ноги. Коттар тут же спрыгнул с его панциря и, грациозно потянувшись, ловко забрался на ближайшее дерево.

— Привал! — радостно сообщила Лэйла. Усевшись на траву, она вытащила из перемётной сумки остатки сушёного мяса и принялась с невозмутимым видом работать челюстями.

Лишь Дру-уг изъявил робкое желание пойти со мной, но, когда я отрицательно покачал головой, он тоже растянулся в теньке рядом с Усачом и закрыл глаза. Ничего удивительного в этом не было. Нахождение на поверхности с непривычки изрядно вымотало подземных обитателей.

— Следи за зверем, — сказал я морфану. — За зверем и за всеми остальными тоже.

Лэйла фыркнула, Усач обиженно щёлкнул клешнёй, а коттар лишь зевнул во всю пасть.

— Никто из местных не должен пострадать, — продолжил я. — Ты меня понял?

— Поунял, челоувечек, — устало ответил Дру-уг.

— Если что-то случится, спрос будет с тебя, — предупредил я, прицепив к поясу один из трофейных мечей.

Мечник из меня, конечно, тот ещё, однако тащить с собой трёхметровый трезубец было как-то не с руки.

— Хоуроушоу, челоувечек, — морфан тяжело вздохнул, но всё-таки сел и открыл глаза.

Так-то лучше.

Я кивнул Большому — он забросил арбалет на плечо, и мы не спеша выдвинулись в направлении деревни.

Мелкие насекомые устраивали вокруг нас хороводы. Ноги утопали в высокой траве, цветочные ароматы кружили голову, а тёплые, солнечные лучи припекали затылок. Природа буквально дышала жизнью и умиротворением.

— А хорошо здесь, милостивый государь, — с какой-то растерянностью в голосе произнёс Большой. — Я уж и забыл, каково это — просто идти одному и наслаждаться видами…

— Ты не один, — с усмешкой возразил я, хотя прекрасно понял, о чём говорит коротышка. — И ты не на прогулке… Поэтому про местные красоты лучше пока забыть.

— Боишься, что селяне будут тебе не рады? — хмыкнул Большой.

— Боюсь, что там нас ждёт кто-нибудь пострашнее селян, — серьёзно ответил я, а затем отрывисто и чётко проинструктировал своего единственного бойца: — Двигайся в обход деревни и следи за мной — я буду по возможности держаться на виду. Прикрывай меня, но к домам не суйся — там тебя будет слишком легко зажать.

— А если начнётся что-то плохое, милостивый государь? — деловито спросил Большой. Судя по тону, от его былой расслабленности не осталось и следа.

— Если сброшу накидку, — я хлопнул ладонью по тёмной, блестящей ткани, — стреляй по тому, кого посчитаешь самым опасным.

Большой коротко кивнул.

— Если достану меч, — я коснулся торчащей из ножен рукояти, — тогда сам в бой не лезь и беги за остальными.

— А если тебя убьют? — спокойно спросил Большой.

— Тогда считай меня коммунистом, — без тени улыбки ответил я.

— Кем? — удивился коротышка.

— Неважно, — усмехнулся я, а затем, секунду подумав, добавил: — Если меня убьют… Если меня убьют, то делай что хочешь.

Большой снова кивнул. Похоже, мой ответ его полностью удовлетворил.

Оставшиеся до первых домов полсотни метров я преодолел в гордом одиночестве. Вблизи деревня выглядела так же спокойной, как и издалека.

Я быстро шёл по самой широкой и, по сути, единственной настоящей улице «Наречья». Шёл, не встречая никого — ни людей, ни животных. Взгляд выискивал опасность, но не находил её.

Неужели хотя бы раз в жизни всё пройдёт тихо, гладко и спокойно?

Солнце с каждой секундой припекало всё сильнее. Если бы не блестящая накидка, отражавшая его лучи, то на раскалённой кольчуге можно было бы, наверное, пожарить яичницу.

Ноги несли меня вперёд, и уже через несколько минут я увидел нужный дом. Сам Дарен наверняка в кузнице, но сестрички должны быть на месте… Я подошёл к калитке и дёрнул за кольцо. Заперто.

Шуметь лишний раз не хотелось, поэтому я легко перемахнул через невысокую оградку, взбежал на крыльцо и тихонько постучал в дверь.

— Я тебе что говорил, сосунок??? — из-за двери почти сразу раздался громогласный голос Дарена. Он не только был дома, но и почему-то сидел прямо у входа. — Ещё раз придёшь — все зубья молотом повыбиваю, а потом обратно в челюсть заколочу!!! Думаешь, всех запугал⁇ Нет!! Я тебя не боюсь!

Доски жалобно заскрипели под тяжёлыми шагами разъярённого мужика. Через мгновение дверь распахнулась настежь, явив моему взору раскрасневшуюся от гнева физиономию Дарена. Он тяжело дышал, сжимая в ладони короткую рукоять большого кузнечного молота.

Что же, похоже, закончить дело тихо, гладко и спокойно всё-таки не выйдет…

Глава 26

Дарен смотрел на меня, выпучив глаза. Гнев в его взгляде потихоньку уступал место удивлению.

Я плавно сместился в сторону, уходя с линии возможного удара. Не думаю, что озвученные кузнецом угрозы действительно относились ко мне, однако бережённого, как известно, бог бережёт.

— Раньше гостей в твоём доме встречали с куда большей радостью, — негромко произнёс я.

— Феликс? — то ли с облегчением, то ли с испугом выдавил Дарен.

— Феликс, — согласился с очевидным я. — А ты ждал кого-то другого?

Дарен, поморщившись, не стал отвечать на вопрос. Впрочем, ответ не требовался — я и так догадывался, кому именно он угрожал столь малоприятными стоматологическими процедурами и кого караулил под дверью с молотом в руках.

— Заходи давай, раз пришёл, — предложил Дарен.

— Обязательно, — кивнул я, однако с места не сдвинулся. — Только молот сначала убери.

Не то чтобы я всерьёз опасался нападения, но всегда лучше держать ухо востро. Мало ли какие метаморфозы случились в голове кузнеца за то время, пока мы с ним не виделись.

— А? — Дарен не понял, о чём я говорю.

Неудивительно. Всё его внимание было сосредоточено на другом. Вытянув шею, он с тревогой рассматривал улицу — так, словно пытался найти наблюдателя, который должен был следить за домом.

Поведение Дарена мне не нравилось. Он был одновременно взволнован, разгневан и напуган. Всё указывало на то, что за время моего отсутствия ситуация в «Наречье» слишком накалилась. И как это не прискорбно, причиной тому, скорее всего, послужили мои действия.

— Молот, говорю, спрячь, — напористо произнёс я. — Пока никто не поранился.

— Да-да, — тряхнув головой, ответил Дарен.

Он аккуратно поставил молот на пол и сдвинулся в сторону, пропуская меня внутрь.

Я быстро зашёл в дом. За моей спиной холодно лязгнул металл — это Дарен торопливо задвинул засов. Затем жалобно скрипнуло дерево — одного засова кузнецу показалось мало, и он дополнительно подпёр дверь массивной лавкой. Нехороший знак.

Взгляд метнулся по комнате. С моего прошлого визита здесь кое-что изменилось — нет, уют, созданный заботливыми руками Ессении, никуда не делся, но слегка пострадал. Гармонию нарушали разбросанные тут и там вещи: плетённые коробы, забитые припасами, кузнечные инструменты всех форм и размеров, одежда…

Складывалось впечатление, что Дарен готовился к переезду. К переезду или осаде.

— Альб? — коротко спросил я.

— Он, — кузнец с тяжёлым вздохом кивнул. — Ты када с «Наречья» ушёл, он совсем…

Я взмахнул рукой, прерывая начавшийся рассказ. Сейчас меня куда больше заботила судьба девчонок, а не жизнь и деяния деревенского психопата.

— Эльза, Тори, — я говорил резко, отрывисто. — Где они?

— Так наверху, — выдохнул Дарен. — С Сенькой… Позвать?

Сжавшаяся где-то внутри пружина тут же ослабла, а напряжение отступило. Девчата живы и, судя по всему, здоровы — это главное.

— Позвать их? — снова спросил Дарен.

Я покачал головой. Лёгкий скрип половиц, доносившийся со второго этажа, подсказывал, что звать уже никого не нужно. Два любопытных «цыплёнка», услышав шум, разумеется, не могли усидеть в «гнезде».

— Дяденька Дарен, а кто это к вам пришёл? — сверху лестницы послышался осторожный вопрос Эльзы.

Она не спешила спускаться, предпочитая сперва разведать обстановку. Я похвалил умницу про себя. Очень правильное поведение — прежде чем бежать куда-то сломя голову, всегда лучше удостовериться в безопасности этого манёвра.

А вот Тори, в отличие от старшей сестры, излишней осторожностью не страдала.

— Пусти меня! — злобно зашипела кроха, которую, видимо, наверху удерживали исключительно при помощи физической силы. — Это Феликс!

— Нельзя… — послышался робкий шёпот Ессении. — Отец не велел вниз ходить…

— Пусти, говорю! — рявкнул Тори. — А не то как стукну!

— Пусти её! — Эльза поддержала ультиматум, выдвинутый младшей сестрой.

— Отец не велел…

Послышались звуки борьбы, перемежаемые неуверенными просьбами Ессении прекратить безобразие. Просьбы эти, впрочем, ни к чему не привели — после короткой, но явно ожесточённой схватки по лестнице застучали торопливые шаги моих сестричек.

Крохотная фигурка Тори замерла на нижней ступени. Буквально через секунду к ней присоединилась Эльза. Ессения, уступившая в неравном бою с двумя маленькими фуриями, с виноватым видом застыла за спинами девочек.

— Феликс… — неуверенно произнесла Эльза.

— Это ты⁇ — требовательно спросила Тори.

Ставни были закрыты. В доме, несмотря на светлое время суток, царил полумрак, поэтому девчата не могли понять, кто перед ними.

Вместо ответа, я скинул скрывавшую фигуру накидку, положил тёмную, блестящую ткань на лавку, и встал так, чтобы пробивавшийся сквозь ставни луч осветил моё лицо.

— Феликс! — вскрикнув, Эльза тут же бросилась ко мне.

Тори не стала утруждать себя словами — сдвинув брови, она сразу рванула вперёд. Стремительно и почти неумолимо.

По скрипучему полу затопали маленькие ножки, а спустя мгновение я попал в настоящее окружение. Окружение, из которого мне впервые в жизни не хотелось вырваться.

Сестрички пищали, шептали и визжали — причём делали всё это одновременно. Будучи не в силах устоять на одном месте, они носились вокруг, пытаясь покрепче обнять меня.

Наконец, раскрасневшись и запыхавшись, девчата остановили свой бесконечный хоровод. Тори повисла на шее, Эльза обхватила мою ладонь, прижавшись к ней щекой, а затем обе, словно по команде, зашмыгали носами и спустя мгновение разревелись. Навзрыд, но не горько, даже, скорее, радостно — так, как умеют реветь только дети.

Внутренние часы неумолимо отсчитывали убегавшие секунды. Я знал, что расслабляться нельзя и нужно торопиться, однако не мог оттолкнуть от себя расчувствовавшихся девчонок. Это было бы практически предательством по отношению к ним.

В груди разливалось непривычное и очень приятно тепло. Мысли скакали галопом, а губы сами собой растягивались в глуповатой улыбке. Я молча гладил Эльзу по волосам, прижимая к себе вздрагивающую Тори.

«Время пока есть, — ритмично пульсировало в голове. — Ворон, вероятно, ещё даже не узнал о провале Сара, а значит… Время пока есть».

Наплакавшись всласть, девчата усадили меня на лавку и стали рассказывать обо всём, что произошло, за время моего отсутствия.

Эльза была по-деловому суха и последовательна — её рассказ больше походил на отчёт или рапорт. Тори, наоборот, без конца хохотала, перескакивая с одного на другое — она успевала и поговорить о своём, и дополнить слова старшей сестры, и даже задать с полсотни вопросов.

Малявку интересовало всё — от текущего местонахождения дедушки Хольда до того, откуда у меня взялась такая великолепная чёрная цепь, и не собираюсь ли я в обозримом будущем подарить столь нужную в хозяйстве вещь кому-нибудь из присутствующих. Под «кем-нибудь» она, разумеется, имела в виду только себя.

Отвечать я не успевал. Впрочем, ответы заботили Тори в последнюю очередь — она даже не утруждала себя их выслушиванием. Я лишь удивлённо охал, изредка цокал языком и периодически кивал головой — этого было более чем достаточно.

Спустя какие-то пять минут мне стало известно практически обо всём, чем занимались девчата, пока гостили у Дарена. Ничего особенного с ними не происходило, но некоторые детали недвусмысленно намекали на то, что кузнец с каждым днём всё сильнее опасался за их безопасность.

Если поначалу Эльза и Тори проводили большую часть времени с Ессенией, то теперь сам Дарен старался не спускать с девчонок глаз.

— А сегодня поутру мы в кузню ходили, — подвела итог Эльза. — Вместе с дяденькой Дареном… Палку какую-то железную забрали и в дом вернулись.

— Потом Сенька нам косы заплетала, — добавила Тори и, не удержавшись, похвасталась: — Мне как невесте!

Кроха соскочила с моих коленей, на которых сидела всё это время. Она поправила волосы и принялась крутиться вокруг себя — так, чтобы изумлённые зрители могли как следует насладиться впечатляющей красотой её причёски.

— Ну как? — выдохнула Тори через десять секунд, когда у неё, наконец, закружилась голова.

— Феноменально, — сразу ответил я.

На щеках Тори появился румянец. Комплимент явно пришёлся крохе по душе, хотя она вряд ли понимала, что значит произнесённое мной слово.

Эльза, посмотрев на сестру, очень по-взрослому улыбнулась. Её саму, похоже, мало интересовали комплименты и похвалы.

Тори открыла рот, намереваясь задать очередной вопрос, но я качнул головой. Время утекало сквозь пальцы, а мы и так позволили себе слишком многое.

— В этом доме бывает что-нибудь вроде обеда? — тихонько спросил я.

Не то чтобы меня действительно беспокоил голод, но девчат нужно было чем-то занять. Нам с Дареном предстоял очень непростой разговор, явно непредназначенный для детских ушей.

Эльза, округлив глаза, всплеснула руками. Тори повторила жест сестры, а уже спустя мгновение малявок как ветром сдуло. Одна бросилась к лестнице, ведущей в погреб, а вторая принялась курсировать по короткому маршруту от печи к столу, выставляя на гладкую деревянную поверхность всё новые и новые горшочки с едой.

— Они сами справятся, — с улыбкой сказал я, взглянув на Ессению, которая собиралась помочь маленьким «поварятам».

Услышав мои слова, девушка отшатнулась, словно от удара. Она почему-то выглядела напуганной и растерянной.

— Как скажешь… — робко ответила Ессения, потупив взор. — Как скажешь, господин…

Странно. Чего это с ней? Раньше она не обращалась ко мне таким образом.

Я посмотрел на Дарена в надежде, что он объяснит непонятное поведение дочурки, однако вопросов стало только больше. Кузнец и сам замер на месте, опустив голову. Он не поднимал глаз от пола, будто бы опасаясь встречаться со мной взглядом.

Похоже, разговор будет ещё сложнее, чем предполагалось…

— Что-то интересное там увидели? — я поднялся с лавки. Мозг анализировал информацию, пытаясь разобраться в происходящем.

Ответом мне послужило лишь молчание. И кузнец, и его дочь продолжали старательно изучать доски под своими ногами.

Почему их поведение так быстро изменилось? Встретив меня на пороге дома, Дарен вёл себя совершенно иначе. Да и Ессения, когда спустилась с лестницы вместе с сестричками, не выглядела так, словно лицом к лицу столкнулась с ужасом, летящим на крыльях ночи.

Я быстро «прокачал» ситуацию. Что такого произошло за это время? Только одно — я скинул с себя накидку, после чего все увидели моё снаряжение.

И если на Эльзу с Тори это не произвело никакого впечатления, то вот Дарен с Ессенией сильно испугались, заметив мой новый «прикид».

Наверное, их можно было понять — совсем недавно я уходил отсюда, будучи если не оборванцем, то где-то рядом. Теперь же, вместо убогого каменного топора, на моём поясе висел неплохой меч, стоивший весьма некислую по здешним меркам сумму. Да и кольчуга — пусть и подранная местами — представляла собой немалую ценность.

Разумеется, происхождение такого богатства вызывало вопросы. И Дарен со своей дочуркой явно ответили на них не самым приятным для меня образом.

— Это трофеи, — тихонько произнёс я, хлопнув ладонью сперва по кольчуге, а затем по рукояти меча. — Трофеи, которые я забрал у очень плохих людей.

Дарен быстро посмотрел на меня, на мгновение оторвав взгляд от пола, и сказал:

— Того, кто убивает ветеранов Его Императорского Величества, ждёт виселица…

Вот в чём был корень проблемы — кузнец, разумеется, сразу догадался, кому принадлежала доставшаяся мне по «наследству» от Пуллона кольчуга. А догадавшись, пришёл к неправильным выводам. Что же, бывший легионер, ставший кормом для Усача, умудрялся гадить мне даже после своей смерти.

Дарен решил, что я встал на кривую дорожку грабежа и разбоя. Не очень лестно по отношению ко мне, но кузнеца можно было понять. Он, как и положено опытному человеку, сразу предположил самое плохое. Подход не очень оптимистичный, но в целом верный и обычно работает как часы.

— Не все ветераны одинаково полезны, — криво усмехнулся я. — Думаю, ты не хуже меня знаешь, что некоторых из них практически невозможно отличить от обычных разбойников.

Дарен неуверенно кивнул. Мои слова заставили его сомневаться в той стройной концепции, которую он уже выстроил у себя в голове.

— Эта кольчуга моя по праву, — твёрдо сказал я. — А тот, кому она принадлежала раньше, напал на меня первым и поплатился за это. Но если ты не веришь человеку, который был гостем в твоём доме…

Дарен побледнел, опустив голову ещё ниже. Законы гостеприимства явно были для него не пустым звуком.

— Если ты не веришь мне, — продолжил я, — то, возможно, поверишь кое-чему другому…

Между моих пальцев блеснул металлом крохотный шарик. Увидев его, Дарен распахнул рот, словно выброшенная на берег рыба, а Ессения вскрикнула от удивления.

— Открыть? — спросил я, хотя по глазам моего собеседника было и так понятно, что это не потребуется.

Дарен мотнул головой, а спустя мгновение и он, и Ессения склонились в глубоком поклоне. Правда, кланялись они вовсе не мне, а графской билье, которая олицетворяла императорскую власть на этих землях. Не зря я таскал её с собой, ох не зря.

— Подлатать кольчугу надобно, — распрямившись, прохрипел Дарен. У мужчины пересохло в горле, поэтому слова давались ему с трудом. — В прорехах вся…

Кузнец таким незамысловатым образом пытался извиниться передо мной, однако этого не требовалось. Я не держал на него зла. Мы не в детском саду, чтобы коллекционировать глупые «обидки» друг на друга.

— Нам нужно уходить, — негромко, но веско произнёс я, глядя в глаза Дарена. — Причём уходить всем. Оставаться в «Наречье» нельзя — скоро сюда придут те люди, которые так заботливо обеспечили меня трофеями… И вряд ли кого-то здесь обрадует их визит.

— Как уходить? — удивился Дарен. — Куда? А как же кузня⁇

— Тебе придётся решить, что для тебя важнее, — не отводя взгляда, ответил я. — Кузня или ваши с Ессенией жизни.

Дарен побледнел. По моим глазам он понял, что я не шучу и не преувеличиваю.

Ессения чуть не грохнулась в обморок. Она ойкнула и медленно опустилась на лавку.

Только Эльза и Тори, занятые подготовкой обеда, не слышали моих слов и как ни в чём не бывало продолжали накрывать на стол.

— Так ежели придут, говоришь… — тяжело дыша, произнёс через пару секунд Дарен. — Ежели придут, то встретим их всем людом… Не впервой, чай…

Несмотря на испуг, он не собирался сдаваться без боя.

Я качнул головой и тихонько — так, чтобы не слышали девчата — рассказал о Вороне, о его банде и о том, кого он будет искать в «Наречье».

— Ты ж, поди, всё одно сестёр своих забрать надумал, разве нет? — спросил Дарен. Он не оставлял попыток убедить самого себя, что угроза не так страшна. — А ежели их здесь не будет, то и Ворон твой сюда не сунется!

— Сунется, — я снова качнул головой. — Не сам, но кто-то из его людей обязательно придёт.

— Откуда знаешь⁇

— Просто знаю, — коротко ответил я.

Пускаться в длительные объяснения не было никакого смысла — глупо тратить время на необязательную болтовню.

Кроме того, имелась ненулевая вероятность, что Ворон действительно оставит «Наречье» в покое. Узнав о разгроме своего отряда, он наверняка догадается, что я не стану оставлять Эльзу и Тори в деревне, однако надеяться на такое нельзя. Всегда нужно готовиться к худшему варианту развития событий.

— Пусть так, — Дарен не унимался. — Пущай твой Ворон приходит! Мы ему всё обстоятельно обскажем… Покажем, что нету у нас никого…

На это я даже отвечать не стал. Кузнец не хуже меня понимал, что как только бандиты окажутся в деревне, то никакие разговоры уже не помогут. Понимал, но не хотел смотреть правде в глаза.

— Забирай Сеньку… — смирившись, выдохнул, наконец, он. — А я останусь. Жена моя здесь лежит, и я здесь в землю лягу. Да и нельзя людей бросать… Как они без кузнеца?

Услышав эти слова, Ессения переменилась в лице. От образа покорной дочери, готовой во всём подчиняться отцу, не осталось и следа. Девушка будто бы избавилась от маски, которую носила всю свою жизнь.

— Даже не думай! — прошипела она. — Никуда без тебя не пойду!

Я посмотрел на Дарена. Судя по взгляду, мужчина принял решение — окончательное, бесповоротное. И Ессения тоже это поняла.

— Никуда без тебя не пойду! — повторила она, упрямо тряхнув головой.

— Как я сказал, так и будет! — рявкнул кузнец. — Дочь должна слушать отца!

Невероятно «веский» аргумент почему-то не подействовал. Ессения, глядя исподлобья, словно загнанный в западню зверь, вцепилась обеими руками в лавку, на которой сидела. Уходить по доброй воле она явно не собиралась.

Я наблюдал за кузнецом и его своенравной дочуркой, а сам думал, как лучше поступить. Забрать девушку силой — не большая проблема… Но вот оставлять на верную смерть её упрямого папаню, страдавшего какими-то суицидальными наклонностями, мне совершенно не хотелось.

Дарен был хорошим человеком, да и другие жители «Наречья» не заслуживали такой «интересной» судьбы.

Нет, я не собирался изображать из себя предводителя великолепной семёрки, хотя в детстве засматривался этим фильмом. Жизнь — не кино, а я не альтруист, готовый позабыть о собственных интересах ради совершенно посторонних для меня людей.

Кроме того, у нас не было никаких шансов отстоять «Наречье» столь скромными силами, поскольку инициатива сейчас находилась в руках Ворона. Только он решал где, когда и какими силами атаковать. А сидеть в засаде, ожидая нападения, которое может даже не случиться — это не самая рациональная трата времени. Особенно, учитывая, что оно и так в дефиците…

Как быть? В голове закружились варианты дальнейших действий, но обдумать всё как следует мне не дали.

В закрывавшие окно ставни с грохотом влетело что-то тяжёлое — вероятно, камень. Спустя секунду всё повторилось, а затем дом кузнеца накрыло настоящим «градом». Десятки чувствительных ударов обрушились на стены, дверь и крышу.

Похоже, кто-то решил «постучаться» таким весьма экстравагантным способом.

Тори, испугавшись громкого звука, вскрикнула и выронила из рук горшочек с какой-то похлёбкой. Черепки разлетелись во все стороны, а на полу расплылось небольшое тёмное пятно. Эльза, плотно сжав губы, прикрыла собой сестру с явным намерением защищать её от любой возможной опасности.

С улицы доносились крики, брань и ругань — там собралась целая толпа.

Дарен с Ессенией молча посмотрели друг на друга.

Судя по встревоженным лицам, они догадывались о том, кто решил заглянуть к нам на огонёк.

Глава 27

Личность «гостя», так громко заявившего о своём визите, не была тайной и для меня. Альб — собственной персоной. Кроме него, буянить здесь больше некому. Люди Ворона не стали бы размениваться на такую ерунду.

Что же, как говорится, никуда на деревне не спрячешься от пытливых, внимательных глаз. Кто-то всё-таки увидел, как я шёл к дому Дарена, и поспешил доложить деревенскому психопату о моём возвращении.

Прав бы Фольки, сравнив Альба с чирьем на заднице — он действительно вылез в самый неподходящий момент.

— Эльза, Тори — в угол, — коротко скомандовал я. — Сесть у стены, к окнам не подходить, рот не открывать. Эльза остаётся за главную.

Эльза, ещё плотнее сжав губы, молча кивнула, а вот Тори, высунувшись из-за спины сестры, требовательно спросила:

— Ты чего собрался делать? И кто это в нас камнями кидается?

Судя по блестящим глазам малявки, первый страх отступил, и на его смену тут же вернулось привычное любопытство. А это могло стать проблемой.

— Эльза, — я пристально посмотрел на старшую из сестёр. — Я на тебя очень надеюсь.

— А на меня⁇ — тут же спросила Тори, а затем добавила: — На меня тоже надо надеяться!

Я кивнул, разом и соглашаясь со сказанным, и отдавая команду к действию. Эльза всё поняла правильно. Подхватив Тори, она оттащила неготовую к столь вероломному «нападению» сестру в нужное место, а когда та попробовала озвучить своё недовольство — закрыла малявке ладонью рот.

Тори, разумеется, попыталась вырваться, но не сумела. Сказывалась разница в возрасте и физических возможностях.

— Это Альб, — выдохнул Дарен.

— Знаю, — бросил я, встав справа от оконного проёма — так можно было посмотреть в небольшую щель, имевшуюся между ставнем и рамой.

Обзор был, конечно, не ахти, но его вполне хватило, чтобы оценить масштаб проблемы. У дома кузнеца выстроилась целая толпа — похоже, Альб притащил с собой половину деревни. Неприятно.

После событий последних дней вся эта возня казалась чем-то совершенно несущественным, однако подходить к делу с таким настроем нельзя. Если недооценить опасность или отнестись к ней спустя рукава, то всё может закончиться очень плохо.

Мне не раз доводилось видеть, как серьёзные профессионалы погибали, ненароком подставившись под удар того, кто, казалось бы, не представлял никакой угрозы. И я не собирался совершать такую ошибку.

— В последнее время он совсем ополоумел, — взволнованно прошептал Дарен. — Говорил, что ты в него из самострела стрелял, рану всем страшенную на башке показывал… Те оболтусы, которые вокруг него без конца вьются, вторили ему, но я не верил!

— Зря, — негромко произнёс я, внимательно разглядывая собравшуюся толпу.

Настоящего оружия у селян, разумеется, не было — только колья, жерди и камни. Впрочем, даже этого скромного арсенала вполне хватит, чтобы при желании отправить меня прямиком на тот свет. Никакая кольчуга не защитит от хорошего удара палкой по голове.

— Что «зря»? — не понял Дарен.

— Зря не верил, — спокойно ответил я.

Глаза кузнеца расширились от удивления. Он сперва хотел что-то сказать, но потом лишь понимающе кивнул, бросив быстрый взгляд на графскую билью, которую я по-прежнему сжимал в руках. Крохотный металлический шарик служил универсальным ответом на любые вопросы — по крайней мере, для простых людей.

Я снова осторожно посмотрел на улицу. Полсотни человек прижимались к невысокой оградке, окружавшей дом Дарена. Ещё чуть-чуть и хлипкое препятствие рухнет под их натиском, а затем настанет черёд двери…

Справиться с такой оравой будет очень и очень непросто. Даже при помощи Большого, который сейчас наверняка наблюдал за происходящим с немалым удивлением.

Взгляд выхватывал главные детали, а мозг обрабатывал их, складывая в единую картину.

Зачем Альб привёл с собой такую толпу было вполне понятно. Как и положено психопату, он любой ценой хотел восстановить пошатнувшийся после нашей последней встречи авторитет, для чего требовалось соблюсти сразу два условия. Во-первых, причинить мне тяжкие телесные повреждения, желательно, не совместимые с жизнью, а во-вторых, унизить, причём не тет-а-тет, а на глазах как можно большего числа зрителей.

Главный вопрос заключался в другом. Посреди рабочего дня у крестьян имелись дела поважнее, чем какие-то непонятные и никому, кроме Альба, ненужные разборки, однако они всё равно пришли… Почему?

Ответ оказался прост — судя по недовольным лицам, значительную часть собравшихся притащили сюда силой, против их воли. Как овец на заклание.

Сами «пастухи», разумеется, тоже были здесь. Уверенные в себе, громкоголосые, дерзкие — они сильно выделялись из общей массы. Прямые спины, широкие плечи, огромные кулаки… Почти всех из них я уже видел в тот день, когда уезжал из «Наречья» в компании Фольки.

Пристяжь Альба. Лучшие люди «Наречья» — ни дать ни взять. Была бы в здешнем «колхозе» доска почёта, уверен, они бы висели на ней всем составом и на самом видном месте.

Несколько человек стояли в толпе, подбадривая не очень-то воодушевлённых крестьян криками и оплеухами. Однако основная масса собралась рядом с виновником «торжества» — Альбом. Его мощная фигура высилась впереди всех, а на светившемся от радости лице читалось нескрываемое предвкушение.

Он жаждал мести и, очевидно, был готов на всё ради неё. Что же, значит, действовать придётся жёстко и решительно. Так, чтобы даже самый отмороженный деревенский дурачок понял — лезть ко мне и к моим близким точно не стоит.

Зачинщиков нужно сломать. Тогда оказавшиеся здесь не по своей воле селяне окончательно утратят боевой задор. Однако есть нюанс: придётся работать на опережение. Дожидаться штурма нельзя — как только собравшиеся почувствуют азарт боя, остановить их станет куда труднее.

В дверь и ставни снова застучали камни, а следом послышался крик Альба:

— Выходи, падаль! Я знаю, что ты там!! А не выйдешь, мы сами зайдём!

Голос моего «друга» буквально звенел от нетерпения.

Я посмотрел на сестричек. Эльза, побледнев от страха, закрыла уши Тори ладонями. Всё правильно — не нужно, чтобы малявка слышала доносившиеся с улицы вопли.

— Что он собирается делать? — дрожащим голосом спросила Ессения.

Разумеется, девушка и сама прекрасно понимала, к чему всё идёт. Она всего лишь хотела, чтобы её обнадёжили, рассказав, что всё будет хорошо. Жаль только времени на ложь у меня не было.

Дарен подошёл к дочери и погладил её по волосам своей широкой, как лопата, ладонью. Ессения слегка успокоилась, правда, ненадолго. Уже через пару секунд на дом обрушился новый град камней, а Альб снова заговорил, и на этот раз он был куда конкретнее.

— На колени передо мной встанешь, — поделился своими влажными мечтами Альб. — И будешь о пощаде меня просить…

Его голос слегка подрагивал. Странные фантазии о моих предполагаемых действиях явно вызывали у главного деревенского плохиша какое-то нездоровое возбуждение.

— У моих ног валяться будешь, как пёс, как шавка! — продолжил он. — Руки мои целовать станешь в благодарность за каждый удар… А если решишь зубы показать, то я твоими сёстрами займусь! Начну со старшенькой — она у тебя уже совсем созрела, пора бы и о женихе подумать! Под венец я её не поведу — пусть даже не надеется — но как ноги перед мужиком правильно раздвигать, научу… Как следует научу, даже не сомневайся!

Мне понадобилась всего доля секунды, чтобы осознать услышанное. Уши сразу заложило из-за грохочущего яростным набатом сердца. Кончики пальцев будто бы опустили в ледяную воду. От гнева спёрло дыхание, а в глазах потемнело от ярости.

Меня накрыло так, как не накрывало уже давно. Внутри, словно змеи, сворачивались в кольца красные полосы — яркие, податливые, требовательные.

Они вынуждали забыть об усталости и не думать о последствиях.

Они предлагали выйти за дверь и показать всем собравшимся, на что я способен.

Они были готовы крушить дома и давить тела врагов, чтобы пропеть последнюю песнь — песнь смерти, крови и разрушения.

В ушах уже слышался гулкий треск брёвен, разлетающихся на мелкую щепу, а перед глазами всё ярче проявлялись картины грядущего побоища. Разваленные дома, разбегающиеся в ужасе люди, тёмные пятна крови на земле и изломанные тела убитых…

Я едва заметно тряхнул головой. Нельзя. Стоп. Хватит. Если я не хочу, чтобы прикидывающаяся человеком тварь осуществила свои угрозы, то не стоит отдаваться эмоциям — они всегда ведут к поражению.

Альб громогласно рассмеялся, однако люди не спешили разделить с ним веселье. Судя по недовольному ропоту, пронёсшемуся над толпой, такие речи не понравились никому. Правда, дальше несмелого гомона дело не пошло — никто из присутствующих не рискнул выступить против зарвавшегося психопата.

Ессения чуть не грохнулась в обморок, Дарен нахмурился, а Эльза, прижав Тори покрепче к себе, лишь яростно блеснула глазами. Несмотря на возраст, она поняла, что означают слова Альба, однако, судя по взгляду, впадать в панику старшая из моих сестричек не собиралась. Очень правильное поведение.

Я подмигнул Эльзе, чтобы слегка подбодрить её, вытянул из перевязи метательный нож и подхватил с лавки свой импровизированный «плащ».

Правильно говорят мудрые китайцы: «Язык — это лестница, по которой в твой дом приходит беда». Ещё полминуты назад у меня не было намерений валить Альба наглухо, но теперь обстоятельства изменились — неспособный удержать язык за зубами кретин сам вынес себе смертный приговор.

Во мне больше не было ни злости, ни гнева, ни ярости. Они ушли, оставив после себя только холодную убеждённость в том, что это животное не должно ходить со мной по одной земле.

— Я выйду к ним, — неожиданно произнёс Дарен. — Выйду и поговорю. Не дело это…

Он взмахнул ладонью, пытаясь жестом выразить свою мысль.

— Нет! — взвизгнула Ессения, вцепившись в руку отца. — Не пущу!

Похоже, кузнец прочитал в моих глазах нечто такое, что заставило его выступить со столь странным предложением.

Я качнул головой. Никакие разговоры уже не помогут. Глупо пытаться «приручить» бешеного зверя — его можно только пристрелить… Пристрелить, чтобы не мучился сам и не отравлял жизнь окружающим.

— Ты пойдёшь… Вы пойдёте к ним один? — с надеждой в голосе спросила Ессения.

Графская билья и всё происходящее произвели на девушку такое впечатление, что она не знала, как ко мне теперь обращаться.

Я кивнул. Ессения с облегчением выдохнула. Она была рада, что вместо её отца своей головой отправится рисковать кто-то другой.

— Сиди в доме, — бросил я Дарену, встав у входа. — Если что-то пойдёт не так, хватай девчонок и уходи.

По моему тону кузнец понял, что спорить не стоит. Он молча убрал подпиравшую дверь лавку, а затем положил руку на засов, готовясь отодвинуть его по моему сигналу.

Прежде чем отправиться на рандеву с Альбом, я обернулся и посмотрел на сидевших в углу сестричек. Самое безопасное место в доме — между двух сходящихся стен и недалеко от ведущего во двор «запасного» выхода… Очень надеюсь, что девчатам не придётся им воспользоваться.

По щекам Тори катились крупные блестящие слёзы. Эльза не плакала, чтобы ещё сильнее не пугать сестру, но судя по дрожащему подбородку, такая самоотверженность стоила ей больших сил. Девчата безумно боялись за меня, однако не пытались остановить, и я был очень благодарен им за это.

— После обеда поедем в город, — я говорил так спокойно, словно за дверью меня ждало небольшое и ничего не значащее дело. — А знаете на чём?

Эльза ничего не ответила, а вот Тори сразу попалась в расставленную мною «сеть».

— На лошадке? — предположила заплаканная малявка.

— Нет, — я качнул головой.

— На коровке? — следующая версия была озвучена буквально через мгновение.

Я снова качнул головой.

— На повозке? — Эльза тоже не выдержала и включилась в игру.

— Нет… — я прищурился, а затем, подбавив в голос загадочности, наконец дал правильный ответ: — На гигантском крабе!

Тори удивлённо улыбнулась сквозь слёзы. Во взгляде Эльзы мелькнуло изумление. Дети есть дети — их куда легче отвлечь от происходящего, чем взрослых.

Не дожидаясь, пока девчата «переварят» услышанное, я коротко кивнул Дарену. Засов лязгнул металлом, дверь пронзительно скрипнула, и мне в глаза ударил яркий солнечный свет. Понеслось.

Из головы вымело все лишние мысли, кровь стремительно побежала по венам. Вдох-выдох. В одной руке метательный нож, в другой — скомканная накидка. Шаг вперёд.

Тренированный взгляд сразу выхватил из сливавшейся в одно сплошное пятно толпы самых опасных противников. По земле змеились две невидимые никому, кроме меня, линии. Первая обозначала маршрут, по которому можно было уйти, даже не вступая в схватку, а вторая — путь отхода на тот случай, если противник зажмёт меня в кольцо.

Впрочем, сегодня оба варианта останутся невостребованными. Бежать я при любых раскладах не собирался.

Заметив, что дверь открылась, Альб перемахнул через невысокую оградку — он слишком торопился отомстить и уже не мог ждать. Спустя мгновение, к нему присоединилось ещё семь человек, каждый из которых сжимал в руках по длинной, заострённой на конце палке.

Меня это мало заботило — я не собирался сходиться в честной схватке «на кулачках» ни с кем из присутствующих.

— Смотрите-ка, а Феликс-то не зассал! — громко — так, чтобы каждый услышал, сказал Альб. — Но ничего — ему ещё придётся намочить штанишки…

Он рассмеялся — причём как-то по-звериному, словно гиена. Однако товарищи не спешили поддержать предводителя дружным хохотом. Увидев, что я облачён в кольчугу, а на моём поясе висит настоящий меч, они почему-то резко подрастеряли былой энтузиазм, а один даже перепрыгнул обратно через оградку. Мудрый человек, ничего не скажешь.

Сам Альб тоже понял, что события принимают нежелательный оборот, однако сдавать назад было уже слишком поздно. Правда, он ещё даже не догадывался насколько…

— Гля, какой красивый, — оскалился Альб, не желая терять лицо. — Знаешь, что с тобой будет за воровство?

Он не хотел допускать даже крошечной возможности того, что и кольчуга, и меч принадлежат мне по праву. Очень недальновидная позиция.

— Хотя после того, что ты вытворил, тебе так и так не жить, — продолжил Альб, коснувшись набухших краёв едва поджившей раны.

Это зримое свидетельство моего недавнего выстрела разделяла его голову ровно напополам.

Между нами было всего несколько метров. Я спрыгнул с крыльца и швырнул скомканную накидку прямиком в руки Альба. Он отшатнулся, но рефлекторно поймал «подарок», а затем, быстро взглянув на слегка поблескивающую под лучами солнца ткань, со злостью спросил:

— Купить меня хочешь, мразь⁇ Даже не надейся! Я заберу у тебя всё! А потом вырву потроха, высушу их и подарю твоим дев…

Альб поперхнулся на полуслове, несумев завершить свой зажигательный монолог. Ничего удивительного в этом не было — трудно делиться планами на ближайшее будущее, когда из виска торчит древко арбалетного болта. Такие ранения обычно крайне плачевно сказываются на коммуникативных навыках.

Всё произошло очень быстро, поэтому никто — даже те, кто стоял рядом с Альбом — не успел ничего понять. Только что самый опасный обитатель «Наречья» был полон жизни, а теперь валялся в пыли с простреленной башкой.

Один из сподвижников Альба — то ли наиболее смелый, то ли наименее умный — посмотрел на труп предводителя и шагнул вперёд. Судя по взгляду, он сам не очень-то понимал, что собирается делать. Однако я не хотел давать ему ни единого шанса проявить себя.

Пальцы сдавили метательный нож, но моё вмешательство не потребовалось. Большой, расположившийся на крыше сарая, стоявшего неподалёку отсюда, снова отработал на все сто. Арбалетный болт негромко свистнул, пронзая сухой воздух, и у Альба на том свете появилась компания.

Две смерти, случившиеся за последние три секунды, здорово взбодрили толпу. От былого непонимания ситуации не осталось и следа — селяне бросились врассыпную, позабыв обо всём на свете.

«Наверное, вспомнили, что утюг дома не выключен», — промелькнула дурацкая мыслишка. Когда в крови бурлит адреналин, в голову часто лезет всякая ерунда.

— Стоять! — гаркнул я, метнув нож прямо в центр калитки.

Дощатая дверца загрохотала от удара. Не успевшие взять разбег люди замерли на месте, опасливо озираясь по сторонам. Никто не горел желанием стать жертвой невидимого стрелка.

— Стоять, — уже тише повторил я и поднял над головой кулак.

Это был сигнал Большому. Мне бы не хотелось, чтобы он перестрелял половину деревни. После схватки с людьми Ворона, я ни капли не сомневался в том, что коротышка способен на такой подвиг.

— Есть кто-то ещё, кто не рад моему возвращению? — негромко спросил я, глядя на испуганных людей.

Друзья покойного Альба, прижавшись спинами к оградке, активно замотали головами. Остальные поддержали их позицию негромким мычанием. Так-то лучше.

— Пощади! — неожиданно раздался надтреснутый стариковский голос. — Оставь себе кобылу и телегу забирай! Только не трогай!!

Сквозь толпу протиснулся мой давний «приятель» и законный владелец Занозы — Гельмут. Он решил подкрепить свой широкий жест драматичным падением на колени, но свистнувший прямо перед его длинным носом болт подсказал старику, что выбранная им стратегия неверна. Когда за обстановкой следит Большой, лучше не допускать резких движений.

Гельмут замер в полуприседе — так, что над разделявшей нас оградкой виднелись теперь только его испуганные глаза.

— Пощадишь? — жалобно спросил он.

— Тишина! — рявкнул я, вырвав из скрюченных пальцев Альба свою накидку.

Гельмут, ойкнув, быстро прикрыл ладонью рот. Сводить счёты с алчным стариком я не собирался, но и успокаивать его у меня тоже не было никакого желания.

— Люди «Наречья»! — зычно произнёс я. — Впереди нас всех ждут трудные времена!

Глядя на трупы Альба и его смелого друга, хотелось добавить, что для некоторых трудные времена уже наступили, но делать этого не стоило. Сейчас было не лучший момент, чтобы упражняться в остроумии.

— Рядом с нашей деревней объявилась страшная разбойничья шайка, — продолжил я, — во главе которой стоит изворотливый и коварный бандит — Ворон!

Люди настороженно слушали мои слова. Пока их куда сильнее пугал я сам, чем гипотетическая угроза, которую представляла банда Ворона.

— Им неведомы ни жалость, ни милосердие, — я подбавил в голос трагических ноток. — Они убивают всех, кого встречают на своём пути! Всех и каждого — женщин, детей, стариков… Их не интересуют чужие богатства, им не нужно золото или серебро, они хотят только одного — сеять смерть!

Люди начали переглядываться. Столь неразумное поведение никак не вписывалось в крайне рациональное отношение крестьян к жизни. А всё, что выходит за привычные рамки, пугает куда сильнее.

— Они сжигают дома, насилуют женщин и пытают мужчин, но это ещё не самое страшное… — продолжил нагнетать я. — Тех, кому удалось выжить, они уводят в своё логово… Никто не знает, что ждёт пленников, но ясно одно — те, кто оказался там, очень скоро начинают завидовать мёртвым!

И без того бледные лица селян стали ещё бледнее. Они поверили мне, а значит, можно было переходить к следующему шагу.

— Эти страшные люди никогда не узнали бы о «Наречье»… — я взял паузу для большей драматичности, а потом выпалил: — Если бы не Альб!

По толпе прошёл ропот возмущения.

— Альб! — повторил я, чтобы мои слова лучше отпечатались в памяти людей. — Альб рассказал Ворону о нашей деревне!

Мне требовалось уничтожить и без того сомнительную репутацию покойного психопата. Не из мелочной мести, само собой, а чтобы избежать проблем в будущем.

Какой бы паскудой ни был Альб, однако для деревенских он свой. Но одно дело убить сельского «хулигана», который в памяти селян быстро превратится из законченного негодяя в почти что душку, и совсем другое — прикончить бандитского «наводчика». Такое Альбу не простят никогда.

— А ты, Феликс, откудова знаешь, что Альб наш с разбойниками снюхался? — спросил насупленный и очень серьёзный мужик, стоявший в первом ряду.

Вопрос ожидаемый. Глупо было бы рассчитывать, что люди поверят мне на слово.

— Мне рассказал об этом наш повелитель — граф вил Кьер, — не моргнув глазом, соврал я.

Разумеется, этот ответ не выдерживал никакой критики. Сильно сомневаюсь, что граф вил Кьер знал имя хотя бы одного крестьянина, проживавшего в его деревнях.

— Брешешь! — не выдержал кто-то в толпе. — Ни в жисть не поверю, шо сам граф с тобою лясы точил, да ещё про нашего дурака Альба обсказывал…

Я усмехнулся, слегка надавил на прятавшийся в кулаке металлический шарик и разжал ладонь. Створки податливо разошлись в стороны, а над головами изумлённых жителей «Наречья» зазвенел монотонный голос правителя здешних земель.

«Предъявитель сего действует в интересах Императора, во имя Империи и по поручению императорского наместника графа Свейна вил Кьера…»

Как только послышались первые звуки, доносившиеся из вибрирующего металлического «орешка», лежавшего на моей ладони, все крестьяне разом опустились на колени. Они вряд ли знали голос своего господина, но никаких сомнений в его подлинности ни у кого не возникло. Магический артефакт оказался таким аргументом, спорить с которым мог только законченный кретин.

— Встаньте, — приказал я, закрыв билью. — Наш милостивый господин поручил мне защитить своих поданных от разбойников, и я собираюсь исполнить его поручение.

Как только монотонный голос исчез, все тут же поднялись на ноги. Все, кроме подручных Альба. Они опустили головы, опасаясь смотреть мне в глаза.

— Мы не знали, — едва слышно произнёс один из них. — Мы не знали, что он связался с разбойниками… Клянёмся… Памятью отцов…

— Памятью отцов! — тут же подхватили остальные. — Памятью отцов!

— Головы поднять! — гаркнул я.

Бывшие дружки Альба беспрекословно выполнили приказ.

Я увидел серые лица, на которых застыла печать отчаяния. Обычные парни — разве что чуть более крепкие и чуть более ведомые, чем остальные. Убивать их не имело никакого смысла — без Альба они не представляли угрозы. А вот использовать их определённо стоило.

— Не знали? — я прищурился. — А должны были знать!

Меч с лёгким скрежетом покинул ножны. Чувствовавшие за собой вину парни снова склонили головы.

Изображать из себя палача я, разумеется, не собирался — просто хотел надавить чуть сильнее. Надавить, а заодно подать сигнал Большому, чтобы он сходил за остальными. Дело близилось к развязке, и мне не хотелось тратить время на лишнюю беготню туда-сюда — его и так было потеряно слишком много.

Я поднял меч, секунду полюбовался на то, как солнце играет на полированной стали клинка, а потом спрятал оружие обратно в ножны.

— Встать! — рявкнул я.

Окончательно поплывшие из-за таких «качелей» парни кое-как поднялись на ноги. Их слегка пошатывало из стороны в сторону, словно пьяных.

— Вы получите шанс искупить вину, — грозно произнёс я. — Разбейтесь на пары, возьмите еды на несколько дней и уходите отсюда. Ваша задача — обнаружить людей Ворона на подходе к деревне и вернуться обратно, чтобы предупредить остальных. Не справитесь, и я лично прикончу каждого из вас… А ваши отцы будут плевать на ваши могилы! Вопросы есть?

Вопросов, разумеется, не было. После случившегося моё задание показалось парням наградой, а не наказанием. Они буквально притоптывали стоя на месте — настолько им не терпелось свалить подальше от «благодарных» взглядов односельчан.

Разведчики из бывших подручных Альба, конечно, так себе, но всё лучше, чем ничего. Тем более, я не собирался доверять столь важное дело им одним…

— Скоро сюда придёт сотня моих воинов, — громко, так, чтобы услышали все, произнёс я. — И вы обеспечите их всем, что может понадобиться. Кров, пища — они не должны нуждаться ни в чём… Если вы, конечно, рассчитываете на их защиту.

Люди радостно закивали. Мои слова не вызвали у них возражений. Оно и понятно — лучше поделиться припасами, но сохранить жизнь, чем лишиться и того и другого.

Я развернулся, демонстрируя, что на этом разговор окончен, однако крестьяне не спешили расходиться. Им не терпелось поделиться впечатлениями друг с другом — в конце концов, не каждый день в глухой деревушке на окраине Империи случается столько интересного.

По моим губам скользнула улыбка. Ничего, совсем скоро они будут бежать отсюда, обгоняя собственный визг…

Я быстро поднялся на крыльцо. Дарен, который, разумеется, подсматривал за происходящим на улице сквозь оконную щель, распахнул дверь прямо перед моим носом.

— Кто стрелял? — спросил он, глядя на меня ошалевшими глазами.

— Неважно, — коротко ответил я, проходя внутрь. Дверь за моей спиной гулко хлопнула.

Эльза и Тори тут же с визгом бросились мне на шею. Я обнял сестёр, но уже через секунду прошептал им: «Собирайтесь», и подтолкнул обеих в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. Интуиция подсказывала, что их вещи находились именно там.

— А что стало с теми, кто кидался камнями? — Тори не собиралась никуда уходить, не удовлетворив своё неуёмное любопытство.

— Они заболели, — без тени улыбки ответил я.

— Как заболели? — удивилась Тори.

— Внезапно, — я потрепал малявку по голове. — Так бывает, когда люди плохо себя ведут.

Тори захлопала глазёнками. Мои слова привели её в замешательство, но уже через секунду у неё созрел новый вопрос:

— А если они станут вести себя хорошо, то сразу выздоровеют⁇

— Сомневаюсь, — честно ответил я.

Тори открыла рот, чтобы спросить что-то ещё, но Эльза потянула её за рукав.

— Пошли! — прошептала она. — Иначе покататься на крабе не успеем!

Тори взвизгнула и пулей помчалась наверх, позабыв обо всём на свете. Эльза не отставала от неё ни на шаг.

Когда сестрички оказались на втором этаже, Дарен снял ставни с одного окна. Трупы Альба и другого погибшего так и лежали рядом с калиткой. Никто из деревенских не хотел пачкать руки, прикасаясь к телам «предателей».

— Нужно убрать их, — негромко сказал кузнец. — Чтобы девочки не видели…

— Не волнуйся, — хмыкнул я. — Скоро их там не будет.

— Куда же они денутся? — удивился Дарен.

— Увидишь, — расплывчато ответил я, а затем сразу добавил: — Тебе придётся кое-что сделать.

— Говори, — Дарен сосредоточенно нахмурился.

— Нужно сходить к ветеранам и рассказать им обо всём.

— Они не станут меня слушать, — возразил Дарен.

— Станут, — твёрдо произнёс я. — Скажи, что сведения о Вороне ты получил от меня… А ещё скажи, что Марк Лис их полностью подтверждает и просит Гийома организовать разведку вокруг «Наречья», запомнил?

— Марк Лис, Гийом… — повторил Дарен, почесав подбородок. — Запомнил.

— Вот и отлично, — я присел на лавку рядом с дверью. — А теперь тащи сюда палку.

— Какую? — удивился мой собеседник.

— Железную, — усмехнулся я. — Ту саму, которую ты утром забрал из кузницы.

— Твой заказ! — Дарен хлопнул себя по лбу. — Ох и задал ты мне задачку, Феликс! Только вчера всё закончил…

Он быстро пересёк комнату, откинул крышку большого сундука, стоявшего у стены, и достал метровую металлическую трубу. Тяжеленую даже на вид.

— Держи, — кузнец, крякнув, протянул мне эту толстостенную бандуру.

Набросив блестящую накидку на плечи, я принял ствол обеими руками. Солидная штуковина — килограммов семь-восемь, не меньше. Из такой заготовки получится не ружьё, а настоящее противотанковое орудие.

— Сколько? — я посмотрел на кузнеца.

— Сочтёмся, — Дарен махнул рукой, а затем вдруг спросил, бросив неодобрительный взгляд на мой «плащ»: — Теперь так в городе принято ходить?

Пока в воздухе вовсю пахло жаренным, кузнец не обращал внимания на мой внешний вид. Однако теперь, когда всё закончилось, он посчитал необходимым дать «экспертную» оценку моему костюму.

— Последний писк моды, — усмехнулся я.

— Вот что город с людьми делает, — покачал головой Дарен. — Был нормальным парнем, а в городе побывал и сразу стал не пойми кем…

Кузнец мог бы ещё долго ворчать, являя собой пример трагического противостояния города и деревни, но его набиравшее обороты бормотание оказалось бесцеремонно прервано заполошными криками односельчан. Напуганные люди убегали прочь от нашего дома — не оглядываясь и на очень приличной скорости.

Как я и предсказывал, совсем скоро улица совершенно обезлюдела.

— Чего это они? — напряжённо спросил Дарен, взявшись за рукоять молота.

— Никуда не ходи, отец! — сразу же скомандовала Ессения, которая после всего случившегося не ждала от жизни приятных сюрпризов.

— Спокойно, — я взмахнул рукой. — Это свои.

— Какие ещё свои? — недоверчиво спросил Дарен. — Какие ещё… какие…

Он хватал ртом воздух, будучи не в силах закончить фразу. Ничего удивительного — как раз в этот момент перед калиткой остановился Усач. Остановился и дружелюбно щёлкнул клешнёй.

— Можно! — крикнул я.

Краб сразу понял, о чём идёт речь и двумя выверенными движениями закинул валявшиеся на земле тела в пасть. Прошло всего мгновение, а от Альба и его отважного товарища не осталось даже следа.

— Сенька, беги… — прохрипел Дарен и посмотрел на меня. — Что это⁈

— Краб… — с лестницы раздался тихий голос Эльзы.

— Гигантский… — добавила восторженным тоном Тори.

Обе крохи стояли на верхних ступенях, прижимая к груди забитые вещами узелки. Они не сводили с Усача очарованных взглядов. Только дети были способны смотреть такими влюблёнными глазами на чудовище, при виде которого любого взрослого мог запросто хватить инфаркт.

— Готовы? — спросил я.

Сестрички синхронно кивнули.

— Тогда вперёд, — усмехнулся я. — Город ждёт нас.

Глаза девчонок заблестели в два раза ярче. Они уже мечтали о тех лакомствах, которые можно отведать в здешнем «мегаполисе», а у меня из головы не выходило кое-что другое.

Человек без лица.

Он расставлял свои сети в переплетениях узких городских улочек, и эти сети ждали только одну добычу.

Меня.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27