Дурные [Ксения Михайловна Спынь] (fb2) читать онлайн

Ксения Спынь Дурные

Ольге Горбуновой

Ричарду Бахману

Хронофагу

— Думаешь, ты победишь, Рей?

Гэррети очень долго обдумывал ответ.

— Нет, — наконец, сказал он. — Нет, я… нет.

Эта простая констатация напугала его. Он снова подумал о билете,

который получит, нет — о пуле, которую получит, о последнем мгновении

абсолютного знания, о бездонных винтовочных стволах,

поворачивающихся в его сторону. О застывших ногах. О внутренностях,

сжимающихся в комок. О мышцах, гениталиях, мозге, которые пытаются в

последний момент избежать бездны, лежащей всего в одном ударе сердца

от них.

Стивен Кинг, «Долгая прогулка»

She's got a ticket to ride. ¹

The Beatles

1

One, two, three, four —

What are you waiting for? ²

Within temptation

За городом… Что ж, за городом казалось, будто ничего не произошло и последние лет десять можно вообще не считать.

Автовокзал был полон, его пронизывало лучами и жаром насквозь, а там, куда лучи не доходили, было душно и, пожалуй, даже хуже — когда свет не слепил и не делал мир воспаряюще-невесомым и эфемерным.

Мухи жужжали у столиков и у касс, подбирая за теми, кто ушёл, и иногда липли к тем, кто остался, но осталось не так много: большинство предпочитали дожидаться на улице, хоть стоя, хоть как — там продувал ветер.

Старшекурсница в джинсовой куртке и плиссированной юбке сидела с краю плетёно-металлического ряда и листала книгу — кажется, что-то из Рыбакова. Листала, впрочем, не особо внимательно, ей что-то мешало: то ли спутанная грива тёмных волос, то ли разговор у неё за спиной. Там, почти впритык к креслам, за пластиковым столиком сидели две девушки постарше. Они пили газировку из больших стаканов с трубочками и посматривали на часы на стене.

— Не звонила тебе?

— Не.

— А ты?

— Минут через пятнадцать.

— Почему не десять? Не тридцать?

— Потому что пятнадцать.

Студентка слегка недовольно дёрнула губами, но оглядываться не стала — вместо этого потянула носом воздух, пробуя, есть ли опасность. Ничего, вероятно, не обнаружив, высвободила из-под книги руку и запустила её пошарить вслепую среди страниц. Нужный разворот попался быстро — тот, где припряталась листовка с пацификом. Две листовки — на второй, кроме пацифика, было напечатано запрещённое.

Та из девушек, что сидела поближе, как бы невзначай откинулась назад и чуть наклонилась к студентке.

— Лучше спрячь. Там полицаи зашли.

Та быстро хлопнула книгой. Чуть погодя обернулась, чтоб посмотреть.

Полицаи действительно зашли и тусовались теперь у входа с каким-то мужиком в лиловом — подальше столика с девушками. Та, что предупредила — та, что с тугим рыжим хвостом и в обтягивающей майке — будто и не предупреждала никого ни о чём, а болтала себе, как ни в чём не бывало, со знакомой и вообще, похоже, не особо-то смотрела по сторонам. Было б там на что смотреть.

У второй зазвонил телефон. Она тут же подцепила его со стола, будто того только и ждала всё время.

— Алло. И где вы?

Что-то выслушивая в ответ, она глубоко вздохнула, прикрыла глаза и пальцами потёрла переносицу.

— Ладно. Понятно. Доезжайте.

Положила свой смарт обратно.

— Говорит, стоят у переезда. Будут… минут через двадцать, но это может быть и сорок. Если не дольше.

— Ну ясно, — рыжая не то вздохнула, не то рассмеялась и снова кинула взгляд на часы на стене. — Если не появится к полудню, больше смысла будет сесть на автобус. Ну, если мы хотим сегодня выехать.

— Агнешка, — вторая недовольно нахмурилась и сморщила нос.

— Мм?

— Не начинай опять.

Табло над выходом моргнуло и едва уловимо переменилось. Старшекурсница, вскочив, с тревогой вгляделась в него. Большая плоская сумка хлопнула её по бедру, напоминая о своём существовании. Студентка поспешно сунула в неё Рыбакова, поправила у шеи лямку через голову и поторопилась на выход.

— Я бы сама предпочла поехать на своей, — девушка со смартом рассеянно рассматривала стоянку и скопление автобусов за дверьми автовокзала. — Но маме и брату нужно сегодня в центр, не могу же я забрать машину только потому, что мне вдруг захотелось за город.

— Я бы тоже предпочла на своей, — промурлыкала рыжая. — Но у меня её нет.

Она чему-то довольно хихикнула.

Один из автобусов неровно отъехал, буркнул, качнулся и встал. Люди толпились вокруг него, но внутрь не заходили. Он побурчал ещё немного, затих, из его уха кто-то вылез. Похоже, там образовалась поломка или ещё какая-то накладка.

Девушки поводили трубочками и побулькали газировкой, которая закончилась. Табло больше не менялось. С улицы и солнца вернулись джинсовая студентка и её сумка — на синем тряпичном боку у той желтели луна и звёзды. Студентка кинула взгляд на своё сидение с краю, но то уже занял какой-то мужчина с огромным саквояжем.

— Садись к нам, — бросила рыжая. — Нам тут всем ещё долго ждать, похоже.

Студентка вздрогнула, будто от испуга, что к ней обратились, но всё же передвинулась к столику и, дёрнув третий стул, неловко плюхнулась на него боком.

— Автобус сломался, — пояснила она, словно оправдываясь, и попыталась убрать волнистые прядки, которые лезли ей в глаза. Поколебалась, говорить ли ещё, и со смущением добавила. — Сегодня весь день не везёт. Как будто кто-то специально хочет, чтоб я не уехала.

Вторая, та, что со смартом, шевельнула губами, обозначая улыбку (глаза были слишком напряжены, чтоб улыбаться).

— Нам тоже не везёт. Договорились со знакомой поехать на её машине пораньше с утра, а она всё ещё стоит в пробке.

— Потому что это Нелли, — фыркнула рыжая, — и для неё нужна специальная поправка на время.

Вторая девушка бросила молчаливо осуждающий взгляд. Эта вторая была аккуратной брюнеткой с аккуратным каре и в аккуратно пушистой белой кофте. Только круги под глазами были не очень аккуратными, но с ними, видимо, не получилось ничего сделать.

— Нелли? — машинально повторила джинсовая студентка и — наверно, чтоб звучало не так глупо — добавила. — Это ваша подруга?

— Вроде того, — не совсем охотно согласилась брюнетка. — Я Лана, если что. А это — Агнешка.

Агнешка кивком подтвердила, что это она. Спросила:

— А ты?

— Я… Я Алиса, — студентка нахмурила густые брови и потупилась в стол. Вполголоса попросила. — Только не надо шутить про белого кролика, ладно?

— А что, часто шутят? — тоже вполголоса удивилась Агнешка.

— Ну… да…

— Странно. Я думала, у нас это не настолько популярная штука.

Алиса перехватила её взгляд, и это будто придало ей смелости наконец. Она поинтересовалась:

— А куда вы едете?

Агнешка расплылась в странноватой, никому не адресованной улыбке:

— Да так… Куда глаза глядят.

Лана скептично сморщила нос и прервала её:

— Просто хотим за город съездить на выходные. Подальше от… — она проскользила взглядом вдоль стендов, ленточек и касс с летней толпой, — от этого всего. Развеяться.

— Развеяться, — посмотрев на неё, повторила Алиса. Все втроём с пониманием кивнули друг другу.

Лана отвернулась первая — поискать строчку в расписании на табло.

— А ты, надо понимать…

— К друзьям в область, — поспешила согласиться Алиса, как будто у неё могли спросить и что-то неподходящее. — Тоже на выходные…

— Ха-ай! — звонко окликнула всех фигура, вскинувшая руку на другом краю зала. Вся в кудрях — того неуловимого цвета, что не запишешь ни в блонд, ни в тёмные тона, — в летящем платье в жёлтый горошек, в перламутровых тенях и бликах лучезарной улыбки, она как будто спорхнула сюда прямиком с рекламного щита — вероятно, кондиционера для стирки или, может быть, ежедневок.

— Ну наконец, — обе девушки долгожданно вскочили из-за столика. Алиса рефлекторно поднялась вместе с ними.

Нелли приблизилась. Лана бросила скептичный взгляд на её босоножки.

— Чего это ты на каблуках?

— Это не каблуки. Это танкетка.

— И чего это ты на т… тан… на танках? Мы вообще-то за город едем.

— Ну, мы же не собираемся там бегать по пересечённой местности, — рассмеялась Нелли.

— Собираться — не собираемся…

— И вообще ненадолго.

Лана с бессильным вопросом посмотрела на Агнешку.

— Ладно, — та усмехнулась и кивнула Нелли. — Но смотри, если что, мы тебя нести не будем!

Все двинулись за Нелли — та верной дорогой повела их за стены автовокзала. Алиса успела разделить это движение, затормозиться, сделать полшага назад — когда на секунду обернулась Агнешка:

— Хочешь, поедем с нами? Твой автобус, наверно, нескоро будет.

— Ты бы хоть спросила, докуда ей, — откликнулась Лана. Лицо её чуть заметно напряглось при взгляде на Алису, хотя Лана тут же постаралась это скрыть. — Может, нам вообще не по пути.

— Мне до Ч., — Алиса растерянно приостановилась. Обернувшись к табло и снова к девушкам, она старательно улыбнулась. — Я выйду тоже, посмотрю. Может, там с автобусом что-нибудь решилось…

Машина Нелли ждала их снаружи — тёмно-зелёный жигуль поблёскивал огромной лягухой, только что вылезшей из воды. В брюхе лягухи, за рулём, сидел коротко стриженный парень в цветастой летней рубашке. Нелли нагнулась чмокнуться с ним, протянула руку мимо него в салон.

— Дай-ка коробочку.

Из недр машины извлеклась чуть помятая светлая коробка, обмотанная полиэтиленом и перетянутая решёткой изоленты. Нелли пошкрябала одну из синих полосок ногтями.

— Это от мамы — пояснила она. — Вроде там пироженки, она сказала… Вот же навертели.

Она снова попыталась подцепить изоленту с угла, но та сидела крепко и сдвигаться не собиралась.

Лана закатила глаза:

— Может, мы всё-таки сядем наконец и поедем? Пирожные можно и на месте открыть.

— Да ты чё, они по такой жаре не доедут, — Нелли быстро окинула взглядом всю компанию. — Есть у кого-нибудь ножницы?

— Ножик пойдёт? — Агнешка запустила руку в поясную сумку — та смотрелась скорее как навороченный прибабах к её шортам, чем как собственно сумка — и вытащила складной нож на свет.

— О, ты опасная женщина! — с придыханием расхохоталась Нелли, кудри её рассмеялись по плечам вместе с ней. Она протянула Агнешке коробочку, аккуратно придерживая по краям.

Агнешка щёлкнула лезвием.

— Осторожно пальцы, — она попробовала взрезать полиэтилен прямо у Нелли в руках, но остановилась. — Дай лучше. Он острый.

Забрав у Нелли коробку, Агнешка повертела её, вскрывая по рёбрам. На рукоятке ножика мерцал вытянутый и тонкий силуэт лисы — три лапы стелили её бег по неведомым тропам, четвёртой почему-то не было видно.

Коробка вернулась к Нелли и теперь все, наконец, смогли посмотреть, что же внутри. Внутри были профитроли — немного крупнее покупных, с желтоватой текучей сгущёнкой. Они тянули к себе.

— Ну, раз проблема решена, я двину, — Неллин водитель обрадованно вынырнул из машины.

— Да чего? — Нелли лизнула свой профитроль. — Посиди с нами.

— Нет. Этот чувак действует мне на нервы, — тот кивнул в сторону. Там по виду ещё совсем мальчишка за переносной стойкой рекламировал службу по контракту.

Нелли поглядела и захлебнулась хохотом, в смехе её на этот раз послышались какие-то истерические нотки.

— Но… но это же по коннтра-а-акту… — задыхаясь, протянула она.

Парень ещё раз решительно покачал головой.

— Чао, — он прихватил один из профитролей, махнул рукой и, не оглядываясь, ушагал в сторону тропинки через пролесок.

— А куда он? — негромко спросила Лана.

— Ромка? — Нелли надкусила пироженку. — К станции. Хочет укатить пока к дальней родне.

— Думает, отсидится?

Нелли недовольно дёрнула плечом и не стала отвечать, вместо этого с широкой улыбкой повернулась к Алисе: «Угощайся!»

— Вообще, как вариант, может быть, — пробормотала Лана, явно самой себе, а не кому-то ещё. — Тоже, конечно, найдут, если захотят, но лучше, чем вообще ничего. Вроде бы по электричкам ещё не отлавливают…

— Я слышала, что в метро облавы были, — подала голос Алиса, но тут же замолкла, только быстрым и тревожным взглядом окинула людей, что стояли с ней рядом.

— И в метро, и в ТЦ, и вообще, — закончила за неё Лана. — Я тоже слышала. Все слышали.

— Ой, ну дайте вкусняшек поесть! — возмутилась Нелли.

Но вкусняшки заканчивались быстро. Коробка почти опустела, когда откуда-то раздалось мелодичное: «Sometimes I feel I've got to — run away, I've got to — get away…»³

Агнешка — её профитроль как раз неудобно разломился, и его приходилось держать всей пятернёй — дёрнулась было к поясу, суетливо перехватила пирожное в левую руку, наскоро облизала с правой крем и вытащила звонящий телефон.

— Да, — сказала она. Скулы её чуть окаменели, но вряд ли она это заметила. — Да, вечером в воскресенье буду. Ну, или в понедельник утром, самое позднее. Что? А, да, спасибо. Тебе тоже. Да, пока.

Она спешно и без особого аппетита дожевала пирожное, критически оглядела свои пальцы, руки и телефон.

— Мм… А вот салфетки теперь ни у кого нет?

Лана широко распахнула глаза и зарылась в огромную холщовую сумку, которая оттягивала к земле все её руки.

— Так и знала, — почти в панике пробормотала она. — Так и знала, что что-то забыла…

Алиса, будто вспомнив только, что она тоже здесь, быстро поискала у себя.

— Вот, — она протянула Агнешке то, что нашла — вскрытую пачку влажных салфеток.

— Данке, — Агнешка вытерла сгущёнку отовсюду, где та оказалась, и улыбнулась Алисе. — В смысле, спасибо.

Алиса обрадованно попыталась было придумать ответ — это было видно по всему её лицу, — и чуть не пропустила, как на стоянку выкатил её автобус — новый, на замену, готовый заглотнуть в себя всех желающих, прежде чем отправиться в путь. Он подмигнул Алисе поворотником, и она спохватилась и, махнув всем на прощание худой и смуглой рукой, на которой гирей промелькнули массивные наручные часы, кинулась занимать своё место.

Нелли ахнула и в испуге взбросила руку к глазам:

— Боже…

— Что такое?

— Часы! Я забыла свои часы! — она метнулась взглядом в сторону тропинки в пролесок, будто в надежде, что её парень всё ещё там и его можно по-быстрому сгонять за часами и обратно. — Я их оставила дома. Нет-нет-нет, так не пойдёт, без часов я никуда не поеду…

— Нелли! — упрашивающе протянула Лана.

— Нет, ну куда же я без часов? Как же так я без часов, как же я…

— Зачем тебе часы в лесу? У тебя есть смартфон. У нас у всех есть.

— А если они сядут? — Нелли с непритворным страхом смотрела на Лану. — У нас ведь ни одной механики, правильно? Если они все сядут?

— Кто-то недавно говорил, что мы ненадолго, — усмехнулась Агнешка, забираясь за руль.

— Послушай, — Лана перехватила порывавшуюся куда-то Нелли. — Я тебе лично эти часы куплю и подарю, где-нибудь по дороге. Хочешь? Лично я — лично тебе, обещаю. Только сядь уже, ради бога, в машину, и мы поедем.

2

Lauf ich nach vorne oder zurück?

Wo verdammt nochmal ist das Glück?

Ist es immer im Kreis zu laufen?

Ist es mich einfach gut zu verkaufen? ⁴

Berlinska Dróha

Заправка была стареющая, обветренная какая-то, и цены не высвечивались, а просто были набраны неровными рядами цифр на табличках (интересно, кто и в какие моменты менял их, чтоб не попасться на глаза?). На заправку будто готовились подзабить, а сама она готовилась уже потихоньку превращаться в оставленный остов. Может, и не было особой необходимости здесь тормозить, но Лана считала, что им нужна ещё одна канистра бензина про запас, а спорить с Ланой было трудоёмко и бессмысленно. Между колонками, стенками и стендами ветер носил песок и пыль, набивал их в рот и глаза, в салоны машин, где были приоткрыты двери или опущены стёкла. У одной из колонок терпеливо и методично заправлялось целое семейство в пухлом минивэне. Судя по номерам и по слою пыли, из-под которого пробивалась изначальная синева, они ехали издалека. За семейством своей очереди дожидался внедорожник со стайкой молодых людей внутри, крытый вместо крыши брезентом в разводах хаки. Поодаль стояло несколько грузовых фур, рядом с ними притёрся светло-кремовый фургон-каблучок. На углу у выезда ярким пятном краснела маленькая, почти игрушечная машинка — она вряд ли была на ходу и стояла там, наверно, с незапамятных времён, на том же месте.

— Интересно, куда это все… — протянула Нелли, чуть мечтательно, чуть задумчиво.

— Туда же, куда мы, я думаю, — предположила Агнешка. Обе они ожидали, стоя около лягуха: ветер, хоть и пыльный, приносил всё же свежие клочки прохлады.

— Ой, а давайте не надо, — Нелли притворно прикрыла глаза. Обещанные на замену часы, видимо, полностью её удовлетворили, и теперь она готова была благосклонно и немного с ленцой принимать всё, чем её решат тут поразвлечь — будто зрительница в домашнем кинотеатре 5D. — Толкаться со всеми этими милыми людьми на одной полянке — я бы как-нибудь обошлась.

— Что, даже эти парниши тебе не глянулись?

Внедорожник как раз дождался своей очереди у колонки. Из него вылезли несколько парней — несколько, если уж хорошо присмотреться на свету, мальчишек, которые хорошо если успели поступить куда-то после школы.

— Да они ж нам в братья меньшие годятся! — скривилась в смехе Нелли.

Те, похоже, тоже перебросились между собой чем-то подобным, кто-то рассмеялся, кто-то кивнул на двух девчонок у машины и что-то заметил другому. Агнешка улыбнулась и помахала им рукой в ответ.

— Блин, тётки, ведите себя прилично, — к машине вернулась Лана, сгибаясь под тяжестью металлической канистры. — Я понимаю, кризис среднего возраста и всё такое, но это же не повод.

Агнешка нарочито надула губы и пожала плечами.

— Не вижу ничего плохого в том, чтобы позырить на хорошеньких мальчиков, — она хохотнула. — Да и на хорошеньких девочек тоже.

Увидев, что Лана уже села на своё место впереди и вытирала руки, она скользнула обратно за руль.

— Да ладно, Агнеш, не будем шокировать нашу главную тётушку. У неё и без нас скоро такой шок случится! — Нелли умастилась на диване позади. — Я сама до сих пор в шоке, как она успела первее нас всех.

— Пока не успела, — серьёзно поправила Лана. — Пара месяцев у вас ещё есть.

— Это много, — заметила Агнешка. — Реально много. Ещё дожить надо.

Она улыбнулась чему-то своему, но чему — никто спросить не успел. К заправке подкатил чёрный блестящий Уаз. Внутри него играла музыка — что-то крикливое и веселящееся. Водительская дверь открылась, из неё вниз спрыгнула прелестная девушка-каштанка. С ней вместе изнутри выпорхнуло:

«So may I introduce to you the act you've known for all these years…»⁵

Лана вжала голову в плечи — будь у неё кошачьи уши, прижала бы и их тоже — и нетерпеливо взглянула на Агнешку:

— Ну? Поехали.

— Мр? — несколько удивилась та. — Что такое, Лан? Не любишь Пеппера?

— Конкретно эту песню не люблю.

— Да подожди, — Нелли придвинулась к своему окну, как к экрану. — Это же…

— «Небо цвета электрик»! — выдохнула мелкая девчонка из пыльного авто, то ещё не успело уехать.

— Вау, — тихим эхом откликнулся её брат (или другой какой-то родственник). — Они настоящие?

С другой стороны Уазика вышел молодой человек в зелёном смокинге. Он, в свою очередь, открыл заднюю дверь и почти неуместно джентльменским жестом подал руку миниатюрной и изящной блондинке, чтобы та спустилась на землю.

— Нда. Они и правда настоящие, — с удивлением заключила Агнешка. Протянула задумчиво. — Может, автограф попросить…

— Есть на чём? — спросила Лана.

— Неа.

У семейства издалека, видимо, оказалось на чём, и они не преминули воспользоваться такой возможностью — больше, конечно, для девчонки, самой младшей из всех, но нельзя было не подумать, что остальным просто удобно прикрываться ею.

— Увидеть «Электриков» и умереть, — Агнешка усмехнулась из-под полуприкрытых глаз.

— Скажешь, — нахмурилась Лана.

Агнешка неопределённо кивнула:

— Я на самом деле видела их один раз вживую. На одном из уличных выступлений. И даже не сказать, что они офигеть как хорошо играли… Довольно много лажали, если честно. Но там и тогда это не имело вообще никакого значения. Потому что — знаете что? Это было самое настоящее, что я видела за последние… не помню, сколько лет.

Как будто на Уазик нацелились и парни из внедорожника — вероятно, им тоже было что сказать — но разговор этот, если и случился, то затерялся в ветре и пыли: лягух успел отъехать достаточно далеко. Может быть, прозвучало их обычное «просто я — умная, а она — красивая» — это на вопрос, зачем их в группе две, неужели работать посменно. Или, может, про то, зачем им Терминал — для кофе, конечно (а, да, ещё он барабанщик). Или ещё что-то из той же серии — а я засыпаю, и меня засыпают корги из плюша и пластиковые бульдоги — первый их, ранний их хит, теперь обречённый навевать ностальгию — как привет из прежнего мира, бывшего так недавно, а может, и не бывшего никогда.

— Не, они милые девчонки, конечно, — Нелли наконец отлипла от экрана заднего окна, через которое ей ещё долго было видно заправку, и повернулась. — Хоть и извращенки.

— В каком плане? — не отрываясь от дороги, протянула Агнешка.

— Ну, в смысле, что друг с другом.

— Это они тебе лично сказали?

— Ну, это же и так понятно, — криво улыбнулась Нелли. — Мне всегда понятно, по крайней мере. Так сказать, со стороны.

— Хех, — чему-то усмехнулась Агнешка.

— А куда мы едем? — спросила вдруг Лана.

Она уже несколько минут озиралась по сторонам, глядя то влево, то вправо от дороги, и похоже, ей не нравилось то, что она видела.

— Хороший вопрос, — Агнешка помолчала немного. — Я здесь бывала, но давно, и тут как будто… не знаю, всё переставили.

Лана полуобернулась к Нелли:

— У тебя в машине есть навигатор?

— Да счас, — та закатила глаза. — Я просила папу поставить, несколько раз. Он такой — ну, ты же всё равно никуда не ездишь.

Лана никак не прокомментировала это. Она вытащила свой смарт и погрузилась в карты.

— Занятно, — только сказала она через какое-то время.

— Что?

— Прямо сейчас мы двигаемся по нашей дороге. А если примерно через полчаса свернём направо, чуть позже нашего поворота, то вскорости попадём на федералку.

— То есть… всё правильно? — Агнешка повела взглядом по округе. — Даже странно. Неужели тут всё так изменилось?

— Может быть, мы изменились, — задумчиво заметила Лана, глядя в сторону, за окно. — Ну, и снесли пару придорожных кафешек. Поставили что-то новое. Вот ничего и не узнаём.

Однако вскоре сам асфальт исчерпал себя и закончился: впереди, за ограждениями, дорога была перерыта, и люди в оранжевых жилетах колдовали над ней вместе с ползучей мигающей техникой. Треугольный знак дублировал для не увидевших или не понявших, что здесь идут дорожные работы. Другой знак рядом указывал в сторону, на поворот.

Нелли цокнула:

— Им обязательно было делать это именно сейчас!

— Ну, мы же не предупреждали их, что поедем, — Агнешка сбавила скорость, потом почти притормозила, глядя на стрелку и направо, куда она показывала, снова на стрелку и направо.

— Кто-нибудь видит этот объезд? — спросила она наконец.

Впереди, вдоль правой обочины, всё обрывалось ямами и размытыми насыпями песка, а не доезжая до них был только лесок из сосен и редких берёз, и никакого пути в обход, вправо, влево или куда-то ещё.

— Вот он, очевидно, — Лана кивнула на ухабистую узкую тропу, убегавшую меж деревьев.

— Это? — Агнешка с сомнением уставилась туда же. — Не похоже, что это вообще для машин.

— Ну а чего ты хотела? Чтоб кто-то заморочился нормальным объездом на два-три дня? Берите что есть. Скажите спасибо, что есть хоть это.

— О-оки… — Агнешка, глубоко вдохнув и выдохнув, размяла пальцы, как перед фокусом. — Попробуем.

Лягух выполз на лесную тропу и почти сразу подпрыгнул на неожиданной кочке.

— Осторожно! — вырвалось у Нелли. — Меня папа убьёт, если тут что-нибудь сломается.

— Не бойся, — откликнулась Агнешка, не отрывая взгляда от тропы. — Я постараюсь аккуратно.

Наверно, ей не стоило этого говорить: лягух, преисполнившись вдруг осознания собственной мощи, рванул вперёд, и маленькая птичка забилась на лобовом стекле. Несколько секунд она часто трепетала крыльями, а затем просто соскользнула куда-то вбок и исчезла из виду.

Нелли беззвучно ахнула и повернулась посмотреть назад.

— Ну всё. Ты её убила.

— Я не специально, — напряжённо выдавила Агнешка. Руки её вцепились в руль.

— А? — Лана оторвалась от карты. — Да не обязательно. На стекле ничего нет. Она могла просто задеть по касательной и улететь.

— Нет. Она её убила, — убеждённо повторила Нелли, даже с каким-то странным удовлетворением. — Она вон туда упала, я видела.

Она щёлкнула, открыв своё зеркальце, маленькое и круглое, и несколько секунд ловила в него кусты позади, затем, казалось, углядела что-то интересное в своём отражении, и переключилась на него.

— Я не специально, — повторила Агнешка. Она не поворачивала головы ни на сантиметр, будто ей заклинило шею, и глубоко втягивала носом воздух. Лана с сомнением и молчаливым недовольством глянула на неё, но, порешив, видимо, что серьёзной помехи тут нет, отвернулась и стала смотреть вперёд.

Машина медленно переваливалась с взгорка на взгорок, приподнимая то один бок, то другой. Высохшая, никому не нужная ёлочка прыгала под зеркалом (когда-то предполагалось, что она с запахом ванили). Лана несколько раз кидала на неё взгляд, прикрывала глаза, кидала снова.

— Нелли, — окликнула она.

— А?

— Если будешь ещё менять ёлку, не бери ваниль.

— Почему?

— От неё укачивает.

— На таких кочках тебя от чего угодно укачает, — Нелли оторвалась на секунду от зеркальца. — Нам долго ещё?

— Долго ещё? — подумав, переспросила Лана Агнешку.

— Я стараюсь аккуратнее.

Лягух прыгнул снова. Их подбросило, Нелли стукнулась головой о потолок.

— Да я ви-ижу, — насмешливо протянула она. — Офигеть как стараешься, Агнеш.

— Ну распростите, — та на секунду отпустила напряжённые плечи. — Простите, что не приехала заранее и сама не проложила обход получше, надо было так и сделать.

Лана покосилась на неё, мрачно, но расслабленно теперь усмехнулась.

Тропа, хоть и не стала ровней, но набрала достаточно в ширину, чтобы ветви кустов не хлестали по окнам. Впереди дорога заворачивала в сторону, скрадывая перспективы. Там, дальше… в принципе, там могло оказаться как угодно. Машина постепенно забирала всё влево и влево, на изгибе тропы пропустив между колёсами маленький трупик какого-то зверька — вроде ягнёнка или кого-то подобного. По этому поводу никто уже ничего не сказал.

Сначала казалось, поворот не принёс ничего нового, но вскоре справа начал редеть кустарник, берёзы и сосны пошли и того реже, даже почти исчезли. Автомобиль миновал несколько последних деревьев, и совсем рядом, по правую руку, оказался обрыв.

То есть не то что прям вот совсем обрыв: там была тропка и по ней можно было спуститься вниз — только очень аккуратно, под большим креном и под большим секретом от Неллиного папы, вряд ли он одобрит подобный спуск, если только узнает, а он, конечно, узнает, нет, дорогая, ну что ты, ты же видишь, у нас всё под контролем, даже не поцарапали ни разу, неужели? в самом деле, всё-таки смогли и спустились, хотя это не выглядело как выход обратно на дорогу, но теперь-то, внизу, на ровном, так даже удобнее будет срезать, чем ехать по трассе до нужного поворота.

По звону воды можно было заподозрить речку где-то рядом, но нет — всего лишь небольшой ручеёк, который даже их старый жигуль пересёк без проблем.

Нет, тут в другом заключалась трудность.

Агнешка притормозила, теперь до полной остановки, и оглядела раскинувшееся перед ними песочно-земляное месиво. Несколько раскатанных в грязи направлений были тут, видимо, за дороги.

— А… теперь кто-нибудь знает, где мы?

Мерно, умеренно быстро автобус мерил километр за километром, отмерял их и оставлял позади. Впереди как будто не становилось меньше.

— Вот чего им не жилось? — говорил дядька в возрасте через несколько сидений впереди. — Такая земля, такие люди были… Так нет, надо было продаться, что вот теперь…

Две его спутницы благодарно слушали, и он говорил, с горькой и гордой радостью от их внимания:

— Главное, помочь же вам хотим, идиотам! И никакой благодарности, никакой. Нет и не будет, давно всё было ясно.

— Да передавить их просто, как собак нерезаных! — возмущённо прервала одна из женщин. — В асфальт закатать.

— Ну ты что-то совсем, — вмешалась было вторая.

— Не, ну а что? Что, неправда, что ли? Всем можно, только нам — ни-ни?

Алиса отвернулась к окну, потянулась за наушником телефона (оттуда долетело приглушённое «…if doomday is coming, я не попаду в рай»⁶), но, помедлив, не стала затыкать уши, так и осталась сидеть с зажатым в руке смотанным проводом. Взгляд её от окна упал на пол, с некоторым усилием приподнялся на говорившую компанию.

Это был очень одинокий разговор.

Год или полтора назад автобус был бы полон под завязку, даже если бы людей было не больше, чем сейчас, воздух раскочегарился бы, ему бы не хватало салона. Кто-то распалялся бы с возмущением и гордостью, с азартом футбольного болельщика, кто-то долго, с навязчивым упорством уяснял бы с другим генеалогию народов, кто-то, познавший жизнь, проводил бы экономический ликбез для тех, кто ещё не познал, кто-то бы бесхитростно травил бояны о подробностях сношений глав государств, кто-то — возможно, даже на соседнем сидении — смотрел бы без наушников репортаж о том, как в рамках ответных мер был нанесён превентивный удар по городу N., в котором наше наступление вот-вот закрепит свои позиции, совсем как месяц назад. Но сейчас его никто не смотрел — ни на соседнем сидении, ни вообще.

Две тётки подальше, по другую сторону прохода, разговаривали о покупках — о том, как хорошо получилось, что нашлось подешевле и как раз вот к концу школы. Сначала они просто посмеивались, говорили ещё что-то, затем перестали выговаривать отдельные слова и захохотали уже просто так — неконтролируемо, сгибаясь пополам, точно не могли остановиться.

Алиса дёрнула кончиками рта, словно тоже хотела рассмеяться — или, возможно, наоборот. Дядька с двумя спутницами со значением заключил:

— Такая вот судьба у нашей страны — всем помогать и постоянно огребать за это.

Остальные согласно повздыхали и покивали в ответ. Взгляд Алисы снова остановился на них, она машинально, каким-то невольным защитным жестом подтянула поближе к груди свою сумку. Сквозь синюю ткань выступали уголками края большой тетрадки.

Автобус двигался ровно и мерно и приближался по мере движения.

Эта Нива, за которой они решили следовать, была удивительно фиолетовая — удивительно для здешних мест и удивительно для Нивы. И она так уверенно двигалась по едва намеченным путям между карьеров и битых бетонных блоков — сразу ясно было, люди в ней знали, куда ехали.

— Может, у них навигатор работает, — пояснила вслух для всех Лана. — Или они из местных и видят и так, куда им надо.

Она ещё раз ткнулась в смарт, но карты снова врали: метка «вы здесь» застыла на трассе, ровно перед дорожными работами, и утверждала, что лягух с тех пор и не сдвинулся с места.

— Зависло, — раздражённо бросила Лана и убрала телефон — наверно, устала уже выключать его и включать обратно.

— Надеюсь, они к федералке, — Агнешка озирала простор впереди сквозь полуприкрытые дремотно глаза. — А не куда-нибудь в частный сектор.

— А что частный? — Лана быстро кинула в неё взгляд.

— Ну, просто если в частный… Я не уверена, что смогу отъехать тем же путём обратно. То есть как, я и не вижу тут путей.

И правда — ни путей, ни указателей, ни знаков, земных или небесных. Ни даже частного сектора где-нибудь вдалеке. Линия горизонта не показывала ничего нового, ничего такого, чего бы они ещё здесь не видели.

— Надо было сыпать что-нибудь за собой по дороге, — задумчиво проговорила Лана.

— Хлебные крошки?

— Может быть. У нас же есть с собой бутерброды.

— Хм, действительно, — почти серьёзно согласилась Агнешка. — Ладно, их, наверно, стоит оставить для тех, кто живёт в частном секторе. Надеюсь, бутерброды им понравятся и они не станут есть нас.

— Мнэ, — скептично сморщилась Нелли. — Давайте ещё про пальцы в пирожках, только этого сейчас не хватало.

— Не-не-не, пирожки — это из другой оперы, — подхватила Агнешка. — А это, знаешь, как во всяких ужастиках: выезжает стайка непуганых цивилов на природу, ломает машину в каких-нибудь гребенях, а там как раз…

— Людоедо-народное товарищество на отшибе? — Лана скептично поджала губы. — Банальщина.

— Не, я тебе скажу, в чём банальщина, — заговорила вдруг с жаром Нелли. — Настолько банальщина, что так, скорее всего, и будет. Мы доберёмся сейчас до какого-нибудь посёлка или чьих-нибудь дач, и тут выяснится, что трасса в шаге от нас, просто с таким градусом топографического кретинизма в компании нельзя ездить за город. И лучшим вариантом тогда будет тебе позвонить Максу, чтоб он приехал или прислал за нами кого-то, потому что сами мы оттуда выбраться всё равно не сможем.

Лана, похоже, прослушала почти всё, что она сказала, но с тревогой задумалась о чём-то своём, будто вспомнила только сейчас.

— М. Да, — пробормотала она и снова вытащила смарт. Ей что-то не понравилось на экране, но она всё же выбрала номер и приложила аппарат к уху. Через какое-то время отняла и снова нахмуренно посмотрела на экран.

— Не берут? — Агнешка чуть покосилась на неё.

— Связи нет.

Агнешка тихо усмехнулась:

— Классика.

Но фиолетовая Нива впереди двигалась всё с той же уверенностью — в простор, в простые линии пространства, в протянувшееся вдаль никуда. Появились теперь и другие машины: какие-то подъезжали со стороны и встраивались в тот же маршрут, какие-то долгой цепочкой плелись за лягухом. Давно ли они были тут — может, и с самого начала, но только теперь их стало видно.

— О, — Нелли ткнула пальцем за окно. — Наши знакомые.

Чуть поодаль, по другой тропе между канавами, пробирался хаки-джип.

— Они тоже сюда? — Нелли с неуверенной надеждой проследила за внедорожником. — Может… там, наверно, правда будет путь.

— Да, они все в эту сторону, — Лана повертела головой и окинула взглядом окрестность. — Да. Видимо, всё правильно. Не может же столько человек ехать наугад, как мы.

На самом деле, тут было куда больше знакомых, если присмотреться — не только парни на джипе. Семейство на пыльно-синем минивэне двигалось здесь же, в общем строю, и кремовый каблучок, где-то растерявший свои фуры. Маленькая красная машинка — японский миник, как выяснилось — на поверку оказалась вполне себе на ходу и теперь игрушечно катила рядом. Были и другие — много, много других, разных марок и стран, целая процессия.

Тропа впереди споткнулась о бетонные завалы и растворилась в грязи и месиве. Дальше дороги не было.

Фиолетовая Нива остановилась. Из неё вылез мужичок и недоумённо оглядел толпу машин позади. Поколебавшись, он отошёл от своего автомобиля и направился к внедорожнику. Дойдя, нагнулся к водительскому окну: было слышно, как он спрашивает парней внутри, не знают ли они, как добраться отсюда до трассы.

Они не знали. Они ехали сюда прямиком за ним.

— Э? — спросила Нелли.

Лана подавилась словами и не сказала ничего осмысленного. Агнешка упала на руль и расхохоталась, захлёбываясь смехом.

— Боже, — простонала она. — Какая прелесть.

3

Слева заросли диалектики,

Это солнце сгорело вчера,

Справа поросли экзистенции,

И луна, и луна, и луна. ⁷

Агата Кристи

Теперь — кто куда. Разъезд. Конец.

Ниве дали отъехать назад по своим следам, и она исчезла. Остальные…

Чёрт с ними. Незачем было и начинать.

Лягух скоро отыскал себе трассу — пародию на трассу, может быть, но тут, по крайней мере, был асфальт. Ну, как, был — когда-то был и теперь ещё остался местами, кусками, на которых машина то и дело взлетала, чтобы с новыми силами ухнуть в яму — куда шумнее и веселей, чем на лесных пригорках. Нелли постановила, что теперь отец убьёт её без всяких сомнений и можно только смириться. Агнешка предложила напомнить, что за рулём была она, а не Нелли. Нелли сказала, что это всё равно. Агнешка спросила, будет ли достаточно дать ему понять, что Нелли связали и затолкали в багажник — тогда он, возможно, подумает и решит убивать не её, а Агнешку? Лана справедливо заметила, что багажник лягуха очень маленький и человек в нём не поместится, придётся придумать что-нибудь другое. В это время попытка асфальта закончилась, и они выехали на спокойный и тихий просёлок.

Больше здесь никого не оказалось. Странно даже — нормальная дорога, вполне пригодная, чтоб добраться из пункта А в пункт Б, а куда же ещё планировали добираться все эти люди во всех своих автомобилях, если…

— О. Вон там, — Агнешка кивнула взглядом вперёд. — Вроде жильё, нет?

Вроде жильё, да, согласились они. Небольшие домики, немного покосившиеся, но крепко сделанные. Ветховатые, конечно… Но так ведь часто бывает в деревнях и посёлках. Уже подъехав, они поняли, что не немного и не ветховатые, а весьма и весьма ветхие… Хотя даже нет — это были разрушенные дома. И в них никто не жил.

— Брр, — сказала Лана.

Агнешка поёжилась, передёрнув плечами. Нелли… Но Нелли не стала отрываться от своего зеркальца — там были вещи и полюбопытнее, чем вымерший посёлок. Она только чуть нахмурилась — возможно, ей мешал звук: одинокий, безобразный стук, повторяющийся, нечеловечески настойчивый, будто кто-то ломился в жестяную дверь, тряс её, пытался вынести — во всеобщем молчании. Звук раскатывался по тишине грохотом, громом, железным горохом, но дома не слышали: им нечем было отвечать, они ослепли и крыши их и пристройки крылец смялись, съезжая набок.

Других путей не было — дорога лежала сквозь селение. Впрочем, не так и много его оказалось: последний дом — с глубокими провалами в шиферной крыше — проплыл справа. Здесь же взору открылся и источник звука: это были вороны. Одна раз за разом долбала крупной костью о металлический скат — наверно, надеялась разбить её. Рядом вторая вытягивала что-то из щели крыши — какую-то красную тряпку.

— Сик транзит, — не сводя с них взгляда, пробормотала Лана.

— Что?

— Глория мундис.

Она отвернулась от ворон и удивилась, возмущённо и запоздало:

— Почему они стоят здесь? Ведь это даже невыгодно. Если в них никто не живёт, почему никто ещё не оттяпал себе площадку? — тише и растерянно повторила. — Ведь это невыгодно…

— А то есть что случилось с этим лесом, тебя не интересует? — Агнешка кивнула на проезжавший слева холм.

Лана посмотрела.

— Пожар, может быть.

— Но, — Агнешка снова бегло глянула вбок, — они не выглядит как… как обгоревшие.

И впрямь, они не были обгоревшими — просто мёртвыми. Целый холм мёртвых деревьев. Сухие палки с обломками веток уползали по склонам вверх и там, под небом, чернели вырезанными силуэтами на фоне алевшего заката.

— Так. Стоп, — Лана напряглась и сунулась в смартфон. — А с чего у нас закат в это время суток?

Агнешка с немым вопросом покосилась на неё, ожидая, пока Лана проконсультируется с нужными приложениями.

— Ну да, — через минуту подтвердила та. — Сейчас не должно темнеть. Сейчас лето, а не зима. Если только время… Нелли? Который час у тебя на смартфоне?

— Девочки, хватит накручивать, — лениво откликнулась та. — Ну, заехали не туда, бывает. С нормальной трассы съедешь — ещё не такое увидишь. А что свет странно падает — ну, падает себе. На нас не напрыгивает, мочить не собирается. Да и вообще, — она демонстративно огляделась по сторонам, прежде чем вернуться к своему отражению, — я лично ничего особенного пока не заметила.

— Да ты никогда ничего не замечаешь до последнего, — бросила Агнешка. Нелли опустила зеркальце и холодно уставилась на неё.

— Неужели? Это потому что я не была на этих ваших митингах?

— А-а, — злобно выдохнула Агнешка. — Причём здесь…

— Притом что! Это же вы все такие нравственные и тонко чувствующие, вам вот единственным не пофиг и не наплевать, а я, видимо, тупое быдло и ничего не замечаю, только потому, что не бегу подставляться под дубинки, когда какие-то мудаки опять кого-то бомбят?

— Нет, блин! — огрызнулась через плечо Агнешка. — Потому что упорно делаешь вид, что ничего не происходит, а потом очень удивляешься, что что-то пошло не так.

— Девчат, только не начинайте снова, — мимоходом бросила Лана, впрочем, не особо отвлекаясь от смарта.

Нелли проигнорировала.

— И если ты сама никогда не замечала, — сказала она, по-прежнему глядя на Агнешку, — каждый год где-то кого-то бомбят, в каком-нибудь далёком уголке Земли. И ничего, всем пофиг — все живут как жили. Не замечала?

— Замечала.

Нелли довольно улыбнулась — не совсем ещё удовлетворённо.

— Кстати, Агнеш, — добавила она, помолчав. — Я думаю, тебе тоже пофиг на самом деле.

— Мм?

— Ну, на всех этих левых людей, которых ты даже не знаешь. А? Вот — положа руку на сердце?

Агнешка посмотрела на неё в зеркало заднего вида, но ничего не сказала.

— Я даже не знаю, на что тебе не пофиг, — Нелли задумчиво попробовала пальцем кресло Агнешки. — Ну, кроме себя красивой, естественно. По-моему, единственное, что тебя интересовало бы в идеале — это красиво постоять на баррикадах и красиво сдохнуть за какую-нибудь свободу, или мирное небо или другую прикольную финтифлюшку.

— Хах, — вырвалось у Агнешки. — Если бы это так работало, потом всем было бы глубоко до лампочки, что я там думала у себя в голове. Я сомневаюсь, что люди, которые строили твою панельку, так прям мечтали, так хотели, чтоб тебе классно жилось в ней.

— Нелли, посмотри свой смартфон, пожалуйста, — снова окликнула Лана. — Который у тебя час?

— Да не, я ж не то чтобы против, Агнеш — успокоенно и даже нарочито миролюбиво протянула Нелли. — Все мы люди, что уж там. Но пользоваться чужими проблемами и реально серьёзными, чтоб почесать свои детские комплексы — это, честно сказать, довольно мерзко.

— Я тебя тоже люблю, — с каменным лицом ответила Агнешка.

— Нелли!

— А?

— Который час, — повторила Лана.

— Где?

— У тебя на смартфоне.

— Я не буду его доставать, — капризно скривиласьНелли. — Там новости, соцсети и люди несут всякую чушь.

— Я тебя не прошу открывать соцсети. Просто посмотри, который час.

Нелли без особой охоты вытащила смарт — голубенькую раскладушку с крылатой пухлой корги на подвеске.

— Четыре сорок, — она повернула экран и продемонстрировала со своего места. — Устроит?

— Агнешка, а у тебя?

— Так же.

Лана нахмурилась:

— Нда. Всё правильно.

Она снова посмотрела вверх и вперёд. Вдаль, к красневшему небосклону, убегали ряды того, что можно было бы принять за гигантские кресты или виселицы. На самом деле это, конечно, были линии электропередачи — или, может, телеграфные столбы, если они всё ещё встречались в этих краях. Многие из них покосились и нависали теперь зыбкими, запутанными в проводах конструкциями по обе стороны дороги. Асфальт по центру пересекала белая прерывистая линия.

Справа, почти чёрное против света…

— Что это? — Лана подобралась и вгляделась.

Против света, по обочине приближалось что-то неясное и огромное — больше, чем случайная машина на встречке или нелепо слепленное дорожное заграждение. Оно было неровным, неправильной какой-то, непринятой формы, будто с ним случилось что-то непринятое, и оно только наплывало теперь на них, не двигаясь, искорёженным тёмным пятном.

Лана резко наклонилась врубить дальний свет, хотя Агнешка невнятно попыталась это опротестовать. Справа пронеслась и исчезла как сон грузовая фура. Обычная грузовая фура, ничего особенного, просто она выгорела до основания.

— Оу, — Нелли с испуганным интересом отодвинулась подальше влево. — Что с ним случилось?

— Внутри загорелось что-то, — Лана мрачно глядела за окно, будто там всё ещё трепались с ветром матерчатые обрывки кузова. — А может, и подожгли специально.

— Надеюсь, там хотя бы никто не сгорел, — пробормотала Агнешка.

— Может, и нет, — Лана выпрямилась и опустила взгляд, заговорила куда-то в пространство. — Но вот так, за две минуты, потерять всё: дом, работу, средства к существованию…

Она судорожно закопалась в телефон, даже не ответив Нелли — та спросила, о чём это она. Несколько раз набрала номер и приложилась ухом послушать, но всё безрезультатно.

— Не ловит. Нет сигнала.

Она опустила смарт на минуту, приобернулась назад.

— У тебя тоже так?

— Да, — беспечно отозвалась Нелли. — Тоже ничего не ловит.

Лана беспокойно и даже как-то беспомощно поглядела на свой аппарат.

— Я обещала позвонить своим. Они скоро должны вернуться домой — мама и брат. Я обещала, что позвоню им.

Она замолчала.

— Напиши Максу? — предложила Агнешка. — Может, сообщение дойдёт.

Лана минуту или две поскребла пальцами экран.

— Мессенджеры тоже не работают. Во всех зависло и не доставляется. Где мы вообще?

Она сунулась снова в карты, но те молчали.

— Круто, — сказала Нелли и с застывшей полуулыбкой откинулась на спинку дивана. — То есть это вообще не круто. Я не хочу ночевать здесь.

Лана обернулась к Агнешке:

— Дай мне свой на минуту. Может быть, у тебя карты подгрузятся.

— Ну… — та неловко улыбнулась.

— Что? Только не говори, что опять его забыла. Он был у тебя, когда мы отъезжали.

— Я забыла его зарядить, — чуть виновато призналась Агнешка. — Думаю, он скоро сядет.

Лана молча набрала воздуха и медленно его выдохнула, прикрыв глаза.

— Молодец, — проговорила она ледяным тоном. — Чем ты думала раньше?

— Ну, просто сначала был загруз по работе, потому что пятница, потом поскандалили с Валерианом, потом как-то внезапно с ним оказались в баре, а там вдруг раз — и ночь… Лан, я даже не спала почти.

— Угу. То есть ты находишь время пособачиться с парнем, находишь время нализаться в баре, а зарядить телефон — не находишь.

— Ла-ан… — просительно сморщилась Агнешка.

— Мы едем за город на все выходные. И там нет других людей, нет другого транспорта и нет другой связи, и ты прекрасно об этом знаешь. Молодец, — повторила Лана. — Умница.

Агнешка нервно хохотнула:

— Слушай, ну, хочешь — дай мне в морду и успокойся.

Лана фыркнула и, недовольно отвернувшись, стала смотреть в своё окно.

Дальше ехали в молчании. Заметно темнело. Под кустами у обочин шебуршали иногда тени, не решаясь выползти оттуда. Прерывистая линия беспрерывно убегала вдаль.

— Интересно, хоть радио работает? — негромко пробормотала в тишину Агнешка.

— Попробуй, — предложила Лана, не оборачиваясь.

С поворотом ручки приёмник зашипел и ничего не сказал сначала, но через две или три прокрутки наткнулся на человеческую речь:

«… начали наступление, как сообщает наш военкор. Ожидается, что город будет занят в течение двух дней, а линия фронта…»

— Ну хватит! — Нелли бросила зеркальце.

— Подожди, — Лана нагнулась к приёмнику. — Там, может быть, что-то важное…

— Я запрещаю включать и слушать об этой… блин, войне в моей машине!

— Я за, — подхватила Агнешка и, уловив удивлённый взгляд Ланы, добавила. — Ну, в том смысле, что ничего не изменится, если мы услышим это в понедельник, а не сейчас. А если что-то и впрямь глобальное… думаю, мы узнаем и без радио.

— Ладно, — насупилась Лана. — Переключите.

Радио снова на них зашипело и, только чуть погодя, пошелестев и подумав, вдруг решило сыграть им:

«…не работал даже телефон, мужа не было, не было отца, потому что…»⁸

Нелли беззвучно замахала руками. Ещё после короткого шелеста приёмник выдал:

«Леса и просёлки, деревья да ёлки…»⁹

— А в посёлке воют волки, — прокомментировала Агнешка. Лана скривилась и сморщила нос:

— Убери.

— А что? Тебе раньше нравилось, — Агнешка встретилась с ней взглядом и поспешила дальше прокрутить ручку. — Ладно-ладно.

«Некуда больше прятаться, некого больше ждать в темноте…»¹⁰ — пропело из приёмника.

— То ли мы были солдатами, то ли убили не нас и не те, — вполголоса подхватила Агнешка и с виноватой улыбкой развела руками, как бы говоря, что тут уж она не причём и бессильна.

— Странный набор у местных станций, — проговорила только Лана. Но радио больше не трогали и решили оставить в покое: пусть играет, что ему играется, раз всё равно ничего больше нет.

«…То ли мне всё это кажется, то ли всё это не кажется мне».

Салон оживился. Кое-кто начал вставать, хотя на спуске, на ходу, это было неудобно. Судя по всему, подъезжали к первой серьёзной остановке.

Люди доставали телефоны и вызванивали кого-то, уточняли минуты, спрашивали, где кто стоит. Алиса чуть сдвинула сумку, чтобы тоже взять телефон, хотя не очень ясно зачем — она просто пробежала список контактов сверху до самого низу, иногда застревая на отдельных номерах, но каждый раз раздумывала и бежала дальше. Она пролистнула весь список — вниз и обратно, несколько раз — но, похоже, так и не нашла. Тупо перескочила со строчки на строчку, уже не глядя даже. Между строчек должно было быть что-то ещё, чего не было. Не было здесь ничего.

За окном как-то потемнело. Наверно, надвигалась гроза или что-то подобное — даже слышался иногда глухой рокот. Хотя нет — это не был гром, больше походило на перестук поезда где-то по рельсам. Этому-то как раз удивляться не стоило: рядом с серьёзной остановкой наверняка и какая-нибудь серьёзная станция ж/д.

Дядька, что переживал за судьбы Родины, и обе его спутницы встали, чтоб собрать сумки, и начали двигаться к выходу. Автобус вдруг ощутимо тряхнуло, будто он наскочил с размаху на лежачего полицейского, и Алиса выглянула в окно — посмотреть, что там вокруг.

Справа по трассе возникла вдруг остановка — обычная такая автобусная остановка, какие бывают в городе, особенно ближе к окраинам. Не из новых — но в этих краях она выглядела нежданным приветом, островком безопасной обыденности.

При втором взгляде, однако, остановка превратилась в останки остановки. Стёкла её кто-то вынул и унёс куда-то, железный каркас весь проржавел и облез, а вместо сидушки остались только две узкие разрозненные жердины. Никакого расписания или хотя бы знака, что здесь и вправду останавливаются автобусы, конечно, не было. Только сбоку на перегородке колыхался полуотклеившийся плакат — старая афиша с популярным некогда артистом (ныне персона non grata и inagento).

— Вау, — лениво удивилась Агнешка. — Они его тут даже не сняли?

— Там вроде стойка с телефоном, — Лана сама сделала стойку, как пойнтер.

— Думаешь, работает?

— Мне надо позвонить.

Лягух съехал на обочину и остановился. Лана забрала себе бутерброд с курицей и ушла общаться с таксофоном. Они не планировали доставать еду, пока не доберутся до места, но всем, как выяснилось, уже давно хотелось есть, и Нелли с Агнешкой разломили на двоих длинный багет с ветчиной и сыром.

Ждать Лану пришлось почему-то долго — дольше, чем они предполагали. Воздух густел и прорастал тенями. Из радио лилось, негромко и ненавязчиво: «She was a da-a-ay tripper, one-way ticket, yeah…»¹¹ Ветер перекидывал мусор, шарахался по траве, хлопал афишей инагента и чем-то ещё за остановкой. Нелли от скуки вскрыла банку пива. Агнешка отказалась, сказав, что она за рулём, и теперь курила, оперевшись о дверь машины и вытянув длинные крепкие ноги под красный свет заката, чтоб их окольцевало (хотя длинными они, вероятно, казались из-за коротких шорт — слишком коротких, по мнению многих).

Нелли поглядела в сторону остановки, попыталась что-то там рассмотреть.

— Пока она вернётся, я всё пиво выпью, — фыркнула она.

— Ты б осторожнее. Насколько я вижу, туалетов тут нет. Да и в будущем не факт, что планируется.

Нелли фыркнула снова.

Лёгкий шелестящий перестук иногда слышался за ветром и хлопаньем плаката. Могло показаться, что это шум железной дороги — издалека как будто и впрямь доносило неясный цокот поездов — но перестук был не оттуда, ближе и материальнее. Как будто перекатывали что-то высушенное и тут же затихали, а потом опять.

— Ха, — сказала Агнешка, поискав взглядом вокруг. — Я думала, такое уже везде убрали.

Нелли не вылезла из машины и не заинтересовалась, что убрали, но тут наконец к лягуху вернулась Лана.

— Нормально. Можем двигать, — кивнула она. — Они съездили и уже дома. Просто там нет картридера, а монеты он никак не хотел глотать. Пришлось перебирать всю мелочь.

— Смотри, — Агнешка кивнула в сторону, куда-то чуть дальше остановки. — Как тебе это?

«Это» в тяжёлой раме надёжно, почти капитально, стояло на земле, массивный устойчивый низ не дал бы ему повалиться. Рисованная рука в белой перчатке с чём-то красным на пальцах отпускала в полёт белого голубя. Затем картинка пошла полосами и с лёгким треском перевернулась: теперь на ней был зажатый в пятерню факел на фоне металлических вышек и каких-то ещё конструкций. Снова треск — вновь взбухли полоски, встали гранью и перевернулись: письма — или просто обрывки бумаг? — кружились и падали куда-то сквозь узкую решётку. На четвёртый раз стенд повернулся уносившимся поездом — вдаль за ним мчало непонятное летучее создание, а потом снова вернулись голубь и рука в перчатке.

— Я такие штуки лет двадцать не видела, — с глуповатой восхищённой улыбкой заметила Агнешка.

— Если не больше, — кивнула Лана. — Когда они мне последний раз попадались, я ещё не…

Низкий глухой рокот прервал её. Ветер взвыл и злобно плюнул сором с песком. По дороге протащило обломанную где-то крупную ветку.

— Что это? — Лана посмотрела на неё, снова на щит и нахмурилась. — Что это всё? Куда мы попали?

Агнешка затушила сигарету и сочла, видимо, за лучшее вернуться за руль. Небо совсем стемнело, пока они разговаривали, у горизонта за остановкой проносились клубы чёрной ваты. Лана тоже села на своё место — она всё ещё хмурилась и раздумывала о чём-то, пристёгивая ремень.

Радио сбилось вдруг, цыкнуло и, не одолев до конца помех, захрипело:

«…нет ружья, свирепый хищник под вечер чертовски опасен…»¹²

Лана, замерев, уставилась на него, перевела взгляд на Агнешку. Почти шёпотом приказала:

— Гони.

4

Стреляй, проверь глубину своей веры

В человека с плохим чувством меры,

Жми, дай мне стартовый выстрел,

Спорим, я бегаю непредсказуемо быстро. ¹³

Ольга Пулатова

С полок на пол рассыпались вещи. Алису погребло под ними — от первого чемодана спасло только то, что он был не слишком тяжёлый, а так она даже рукой не успела загородиться. Она растолкала чужие сумки и корзины и оглянулась на выход в голове автобуса: посмотреть, что происходит. Дядька со спутницами уже сошли вниз с подножки, некоторые ещё растерянно колебались, последовать ли за ними. Водитель — сухой морщинистый дедок в фуражке — обернувшись в салон, кричал:

— Выходим! Выходим все! Конечная!

Рот его был большой, чуть не в половину лица и так раззявился явно не для штатного предупреждения. Девчонка через проход от Алисы, с ярко-красными смеющимися губами во всю грудь, переставала говорить и оборачивалась к окну. Чуть дальше за ней женщина в жёлтых очках тихо повторяла:

— О господи. Что же это. Что это такое.

Автобус тряхнуло, он отчётливо покатился назад.

В хвосте салона скопились пассажиры — теперь все они повскакивали со своих мест. Один мужик кулаком колотил в дверь и орал через весь автобус:

— Заднюю открой, бля! Заднюю дверь, придурок!

Он сорвался на хрип. Дверь открылась. Туда посыпали.

В автобус ударило что-то крупное, и его развернуло боком почти на девяносто градусов. Алису, которая только выбралась из-под вещей в проход между кресел, швырнуло по салону в конец. Она затормозила рукой о чью-то зелёную шотландку — сбоку от ладони рюкзак высунул два шампура для шашлыков. Чуть в сторону — и смогла бы поймать их глазами, но не поймала. Ей повезло в этот раз.

Это была не её конечная — что-то другое, неизвестно где, и выходить здесь было так неудобно.

Но, похоже, такого варианта, чтоб не выходить, не стало.

Она пробралась к задним дверям. Те открывались теперь на перекрёсток и людей у обочин: кто-то стоял там с машиной, кто-то, наверно, и просто так. Они ждали своих — тех, кто бежал сейчас к перекрёстку от автобуса, — махали руками, чтоб показать, что они здесь, как договаривались, кричали что-то и жестами призывали поторопиться. Над распутьем вихрями кружились грязь и песок, ветер катал сухие ветви из края в край. Белый дорожный знак с загнутыми чёрными линиями отчаянно трясся и дребезжал, будто грозился сорваться с места и улететь. Он и полетел — только вниз, вместе со всем столбом — и с дребезгом бухнулся о дорогу. Несколько человек рядом шарахнулись в сторону, но большинство даже не посмотрели.

Кто-то толкнул Алису по пути наружу, и она вылетела из автобуса, потеряв равновесие. Ладони её успели удариться в землю — до того, как это сделали бы колени, рёбра или нос, — телефон, разлетаясь, отъехал в сторону по асфальту и явно перестал жить, а Алиса не перестала. Она даже сумела вернуть прямохождение и, запнувшись о соскользнувшую лямку, шагнула вперёд.

Её с гудением объехала пыльно-синяя пухлая иномарка, что вынырнула из-за автобуса, и следом — фургон-каблучок. Они тоже спешили к перекрёстку, как все. Добежавшие туда садились в машины к тем, кто ждал их, и они, как могли быстро, уносились прочь, вдоль фонарей трассы, позабыв автобус позади как страшный сон. Две маршрутки ещё стояли: в них забирались те, кого никто не ждал. Какая-то разрозненная семья из нескольких кучек людей воссоединилась на обочине: они обнялись и поцеловались наскоро в знак долгожданной встречи и побежали все вместе от дороги в сторону железнодорожной насыпи. Ещё трое или четверо устремились вслед за ними: там, наверху, фыркал поезд.

Вверх, на насыпь карабкалась лестница, но она была слишком крута, если только сам ты не слишком крут. Лучше маршрутка… Но последняя как раз снялась с места и не собиралась больше останавливаться для не успевших. Какой-то встрёпанный парень бросился к внедорожнику с брезентовой крышей в узорах хаки и, похоже, умолял взять его с собой. Его, как ни странно, взяли. А больше как будто машин и не ехало.

Тени протянулись по дороге узкими взбухающими полосами. Алиса машинально прижала поближе сумку, но сумки не было: это ведь её лямка соскользнула с плеча, и это о сумку запнулась Алиса, когда та упала на землю. Там она и лежала сейчас: у автобуса, чуть сбоку от задних дверей. Алиса кинулась к ней обратно.

Из-за автобуса выглянул мрак — выше крыши, выше, может быть, неба — но Алиса не обратила внимания: рука её как раз коснулись звёзд. Длинная тень подсекла её хвостом, и Алиса всё же рухнула на асфальт. Она тут же приподнялась, села и, подтащив сумку к себе, удивлённо посмотрела наверх, на то, что нависло над ней. Второй рукой она пыталась одёрнуть юбку.

Откуда-то слева на перекрёсток вылетели зелёные Жигули. С визгом и скрежетом они вильнули и по дуге притормозили у автобуса.

— Садись! — крикнула из-за руля рыжая.

Алиса подхватилась и бросилась вместе с сумкой к машине. Тени вслед протянулись по дороге, но несколько метров — дверь — замок до щелчка — Алиса шумно бухнулась на заднее сидение, Жигули развернулись — чёрные стрелки слегка промахнулись мимо задних колёс — и поехали. Вперёд, вдоль линии фонарей — туда же, куда должен был следовать автобус, куда уже умчались все прочие авто. А, нет, не все — из-за автобуса появилась красная маленькая машинка. На перекрёстке она почему-то решила свернуть вправо — хотя там было темнее, но, может быть, ей больше нравился открытый горизонт с клочками заката… Что-то метнулось от обочины, и красная машинка перевернулась в воздухе, как отбитая ладонью фишка. Она завертелась на крыше, днище скорчило кривые острые языки. Поезд наверху засвистел — он уже отправился, а несколько человек всё пытались нагнать его. Это были, видимо, из тех, кто побежал к насыпи вслед за семейством. Двое, один за другим, сумели вскочить в последний вагон, и теперь там все вместе держали дверь для последнего — парня в белой футболке: он тоже старался и бежал очень быстро, но у него никак не получалось догнать и вскочить на подножку. Другие кричали ему и пытались подбадривать, но он всё же отстал, и мрак настиг его, накрыл и сглотнул. Поезд ушёл.

Поезд ушёл не сразу. Насыпь сначала бежала ещё почти параллельно дороге, только постепенно отдаляясь вправо, всё больше и больше, но мелькнули ветки деревьев, поезд показался сквозь них последний раз и скрылся из виду. В стекло лягуха прилетело толстой сучковатой корягой — будто её швырнули вслед с досады. Нелли отпрянула от окна и повернулась к водителю.

— Ты совсем долбанулась? — пальцы её впились в кресло Агнешки. — Ты нас всех только что чуть не угробила!

Агнешка не ответила. Она только втягивала воздух и кривила узкие губы в ползучей неподконтрольной улыбке.

— Какого хрена ты туда свернула? Какого тормозила у этой шняги, а? Ты не заметила, что мы чуть не попали? Не заметила?

— Да успокойся, — Агнешка выдохнула и чуть откинулась в кресло. — Никто не умер.

— Ага. Конечно. Никто, — Нелли взвизгивающе рассмеялась. — В этот раз никто, все твои шансы ещё впереди, Агнеш!

— Девчат, а давайте жить дружно, — Лана с беспокойством поглядывала то на одну, то на другую. — Я имею в виду, если не будем жить дружно сейчас, то можем закончиться все и очень быстро.

Нелли на неё не посмотрела.

— Слышишь? Ты слышишь меня? — вместо этого она ещё ближе пригнулась к креслу Агнешки. — Если решила в героев поиграть или жить надоело, так ради бога — только сама, пожалуйста, без нас. Давай! Встревай, куда хочешь, вписывайся, за кого нравится, иди нарывайся на омоновцев, если терять нечего. Мне — есть что!

Она упала обратно на диван и зарыла лицо в ладонях. Её трясло.

— Нелли, ну в самом деле, — Лана чуть обернулась к ней, на всякий случай скользнув взглядом по Алисе. — Успокойся. Всё нормально уже.

— Ничего не нормально, — всхлипнула та, не открывая лица. — Я никуда не поеду дальше, пока эта наркоманка за рулём.

Агнешка свернула к обочине и, затормозив, вышла из машины.

— Хорошо, — она шагнула к задней двери, за которой сидела Нелли. — Давай поменяемся.

Та ошарашенно подняла голову.

— Ты реально наркоманка? Я не умею водить.

— Ну так тем лучше. Ты-то уж точно не будешь сворачивать и тормозить. Давай.

— Ты серьёзно? — тихо выговорила Нелли. Обе не сдвинулись с места.

— Так, ладно, девушки, давайте я поведу, — Лана отцепила ремень и вышла со своей стороны.

— Давай, — Агнешка тут же отступила от дверей. Нелли кивнула, спрятав взгляд.

— Тогда пересядьте кто-нибудь вперёд, — Лана устроилась за рулём, пока руки её быстро, отточенным движением натягивали бежевые кожаные перчатки без пальцев.

— Я сяду, — Нелли вышла и, сложив на груди руки, передвинулась к передней двери. — Не хочу сидеть рядом с этой долбанутой.

Агнешка с готовностью бухнулась на неё место. Рот её всё ещё кривился в напряжённой, довольной, почти болезненной ухмылке. Все двери закрылись, и машина двинулась с места, быстро набирая скорость.

Алиса неловко покосилась на Агнешку рядом:

— Я не вовремя?

— Да нет, — та прикрыла наполовину глаза и усмехнулась мягче. — У Нелли просто тяжёлый день, вот и оверреагирует. Сейчас её попустит, и будет норм.

Нелли свела лопатки позади и сделала вид, что не слышит.

Слева тоже успели вырасти деревья и загородить обзор. Машина бежала полусумраком леса, меж метанием теней и фонарными вспышками, где-то по границе дня и ночи.

— И что там случилось? — Лана мельком бросила зеркальный взгляд на Алису и снова вернулась к дороге.

— А?

— С автобусом. Что там случилось.

— А… — Алиса растерянно отвернулась и посмотрела в окно, но там не нашлось ничего, что подсказало бы ответ. — Я… не знаю… Всё так быстро.

— Что быстро? — настойчиво повторила Лана.

— Мы… Нас тряхнуло, все побежали наружу. Я тоже вышла, а там перекрёсток, и…

Она прервалась.

— И?

— Ла-ан, ну дай ей хоть оклематься, — подала голос Агнешка. — Её эта хрень чуть не сожрала, похоже.

— Ладно, — сказала Лана.

Алиса уронила взгляд вниз, между кресел — сжавшись, будто хотела занять места поменьше или лучше сделать вид, что её нет здесь.

— Тебе бы вычесаться, — Агнешка протянула руку и слегка расчесала пальцем одну или Алисиных прядок. — У тебя все волосы в песке.

— А… Да? — Алиса глянула быстро и удивлённо, чуть потрясла рукой свою гриву с другой стороны. С недоверием рассмотрела песок, поблёскивавший между пальцев, когда они попадали в свет фонаря. — Это я упала… Сначала один раз, а потом поняла, что уронила сумку у автобуса и надо вернуться…

— Что ж такое у тебя в сумке, — задумчиво проговорила Лана.

— А?

— Ну, там должно быть что-то очень важное, чтоб аж решить возвращаться, — Лана снова встретилась с ней взглядом через зеркало. — Что там?

— Да… — Алиса напряжённо потупилась, — ничего такого… Просто тетрадка.

— Тетрадка? Какая?

— Тетрадка с записями. Там так… немного мыслей, немного наблюдений. Иногда чуть художественно, — она подняла взгляд, неловко улыбнулась. — Просто если бы она… ну, потерялась, я бы не смогла восстановить потом всё как было.

— Зачем?

— Что зачем? — Алиса недоумённо моргнула.

— Зачем восстанавливать? — терпеливо пояснила Лана.

— А. Чтобы потом… — Алиса запнулась и смущённо изучала какое-то время обшивку сидений. — Я просто думала, может, получится сделать из этого потом что-нибудь. Какую-нибудь… ну, историю, более художественную, чем просто заметки.

— Ты пишешь? — Агнешка глянула с любопытством.

— Да, можно сказать, — Алиса не подняла взгляда, но улыбнулась по-детски. — У меня уже есть несколько готовых вещей… Они, правда, не издавались, я нигде не печаталась, но они закончены, полностью, и написаны.

Она будто перенеслась на время из салона в другое место, знакомое и безопасное.

— Правда, в этот раз я хотела немного по-другому. Те вещи — они сочинённые, как фантазии, из другого мира. То есть они тоже по-настоящему, но… Я в этот раз думала, что если получится сделать на основе реальных событий — вот всё, что сейчас, про эту войну и…

Она оборвала себя и быстро, будто с рефлекторным испугом, окинула всех взглядом.

— Да-да, — Агнешка смотрела в потолок закрытыми глазами.

— Так, — зеркальная Лана глядела всё с той же настойчивостью. — И ты пошла отбивать свою тетрадку у этого… того, что там было.

— Ага. Я даже как-то… Не подумала, что оно… Ну…

— Что это было? — спросила Лана.

Алиса задумалась. Снова попыталась поймать в мутном воздухе ответ.

— Не знаю. Какая-то… — она оглянулась на Агнешку, — хрень?

Агнешка фыркнула и рассмеялась. Все рассмеялись, даже Нелли, будто лопнуло и посыпалось что-то внутри. С минуту они смеялись только, без слов, и не пытались друг друга прервать.

— Не знаю, — повторила после Алиса. — Это… темнота. Просто вот, знаете? — темнота. Ты смотришь в неё, она смотрит в тебя, но там нет никакого лица. Или морды. Это просто темнота.

— Ты была слишком близко, — Агнешка серьёзно глядела на неё из-под прикрытых век. — Те, кого оно схрумало — они были подальше, и им, кажется, прилетело не только темнотой без ничего.

— Никого оно не хрумало, — Нелли недовольно, но как-то лениво и устало сморщилась. — Видно было так себе. Наверняка показалось.

— Хорошо показалось… — протянула Агнешка.

— Может, социальный эксперимент. Или какой-то пранк дурацкий. Ну серьёзно, — она чуть обернулась. — Вы будете верить, что может быть вот так? Девчонки. Вы же умные.

Агнешка растянула губы:

— А кто больше всех кричал, что я не там притормозила?

Нелли только отвернулась.

— Ну, я не думаю, что нам стоит сейчас тормозить ещё, как бы там ни было, — откликнулась из-за руля Лана. — По крайней мере, пока не доберёмся до какого-нибудь пункта. Или хотя бы людей, которые смогут сказать, где мы.

Она помолчала.

— Может, и показалось кому чего. Но в последнее время мир малость чокнулся, так что я уже всему поверю.

Никто не возразил ей.

Алиса подобрала ноги поближе, переложила сумку, устроилась поудобней.

— Вообще… мой автобус должен был ехать до Ч, — негромко проговорила она. — Но я не уверена, что это эта трасса.

— Я думала об этом, — Лана чуть нахмурила брови. — Но я не помню там железной дороги рядом. Ты помнишь?

— Не… — Алиса мотнула головой. — Я, правда, не то чтоб часто тут бывала… И в принципе не очень помню такие вещи…

Лана кивнула.

— Ничего, — пробормотала она — скорее уже себе, чем ещё кому-то. — Выберемся… Нам понадобится заправка в любом случае. Выберемся до заправки… Там спросим людей. Там же будут люди — ну да. Наверняка они в курсе… Что такое. Что случилось. С печки азбука св…

— Что? — переспросила Алиса.

— Печку не буду включать пока. Вроде не особо холодно? Доберёмся до заправки — тогда. Должно же у них быть, и должны они знать. Где мы. Что мы. Что есть…

— С нами, — пробормотала ей в помощь Агнешка и усмехнулась, не открывая глаз.

Снами нёсся полусумрак-полусвет за окном и убаюкивал так странно, говоря, что голова тяжёлая-тяжёлая, что все неурядицы, и трудности, и разные неприятные вещи, конечно, не кончились — они не могли кончиться, они только начались — но это не так важно сейчас, как то, что надо же знать меру, пусть голова отдохнёт, пусть всё отдохнёт, пока в воздухе тихо, спокойно внутри машины, пока ничего — пока ничего-ничего — пока только безымянный миг бежит с фонарём между счётов времени — там, снаружи — пока только трасса бежит в свете фар — там, снаружи — и стелется, и стелется, неизменная, нескончаемая, и подлокотник у окна, блёклый полусумрак, такой мягкий…

5

Ich find nicht mehr aus dem Nebel,

Weiß nicht wohin ich gehen soll. ¹⁴

Wintermond

Лана вернулась к машине и, прежде чем снова надеть перчатки, тщательно оттёрла пальцы платком и санитайзером. Вряд ли бензин мог попасть ей на руки, но ей было виднее.

— Тоже никого, — она уселась за руль и вместо того, чтоб сразу отъехать от колонки, созерцала ещё какое-то время сумерки впереди. — Странно. Столько едем — и ничего, никого.

Нелли на соседнем сидении приоткрыла глаза, но только взглянула чуть на Лану, почти не поворачивая головы, и никак не прореагировала.

Лана опустила взгляд проверить заряжавшийся смартфон. Недовольно поджала рот и завела мотор.

— Нелли, — через минуту спросила она. — Который час.

— Час? — протянула та с холодным удивлением, будто изумилась, что её вообще о таком спросили. — Сейчас. У тебя же смарт. Возьми и посмотри.

Лана ещё раз бросила быстрый взгляд вниз, будто что-то могло сильно измениться. Ломанные цифры на экране по-прежнему показывали семь тридцать.

Машина вильнула, но всё же попала колесом в яму и подпрыгнула. Лана с силой потёрла глаза и переносицу.

— Сейчас не может быть столько, — сказала она, мельком пересекшись со своим отражением. — Мы едем гораздо дольше. К тому же, я ставила двадцатичетырёхчасовую систему. А если предполагается, что это семь тридцать утра, а не вечера, то я не могла так много проехать.

Она подавила зевок. Объехала очередную яму, на этот раз удачно.

— Серьёзно. Сколько времени прошло? — Лана озадаченно вопросила взглядом зеркала, дорогу, даже слегка Нелли. — У меня ощущение, что вокруг вообще ничего не изменилось. Должно ведь было уже совсем стемнеть. Или рассвести наоборот, если на то пошло.

— Нет, почему, — Нелли пошевелилась, чтоб пересесть поудобнее, заодно лениво осмотрела облупившийся лак на ногтях. — Мы же всё время ехали. Это как на самолёте — знаешь? Улетаешь откуда-то посреди дня, чуть не до ночи промучишься, прилетаешь — а там опять день.

— Мы не на самолёте, — Лана скосилась на неё с сомнением и тихой тревогой.

— Да без разницы, — Нелли зевнула, порылась в бардачке и, найдя пилочку, начала неспеша подтачивать маникюр.

Лягух опять споткнулся на яме и подпрыгнул — Нелли даже снова мазнуло потолком по макушке, но она, похоже, и не заметила. Лана шёпотом выругалась и поискала заднее сидение в зеркале:

— Что они там? Дрыхнут?

Им, видимо, было тепло рядом — они спали крепко. Алиса, впрочем, как будто уже начала пробуждаться — видимо, последний скачок тряхнул и её. Она мутным, не вполне ещё присутствующим взглядом проскользила вокруг и пыталась занять теперь меньше места — наверно, думала, что попутчице недостаточно её половины дивана.

— Лис, — попросила, сглатывая первую букву, Лана. — Разбуди Агнешку, пожалуйста. Я заманалась ехать по этим ямам.

Алиса испуганно глянула на неё, но быстро узнала и наклонилась поворошить Агнешку. Та спала, закрывшись своим рыжим хвостом, который растрепался немного и служил ей теперь то ли шарфиком, то ли повязкой от света. Алиса неуверенно позвала её. Агнешка что-то спросила с закрытым ртом и перевернулась на спину.

— Алиса? Мне такой забавный сон про нас приснился, — она открыла глаза и, сохраняя ещё улыбку, поморгала в потолок. — Нда. Я надеялась, что это сон.

Она привстала, посмотрела вперёд.

— Что, Лан? Тебя сменить?

— Да, — та притормозила. — Я сейчас отключусь за рулём.

Она не выглядела так, как будто сейчас отключится. Только лицо стало ещё более гипсово-белым, отчего круги под глазами очертились резче, но она не особо переменилась с того утра на автовокзале.

— Оки, — Агнешка, распрямив конечности, выбралась из лягуха и тут же согнулась до колен, шипя что-то невнятное. — Ч-чёртовы кости… Вообще никуда не гнутся. Раньше можно было хоть в ящике спать.

Лана обошла машину и остановилась у двери Нелли.

— Не хочешь на заднее сидение? Там удобнее кимарить.

Нелли, ничего не говоря, перебралась назад, освободив Лане её место. Позади она только бросила равнодушное «хай» Алисе, когда та поспешно сдвинулась влево, уступая ей пространство, но кимарить не стала, вернулась к своей пилке.

— Тебе и самой бы поспать не мешало, — Агнешка завела мотор, поглядывая на Лану.

— Я могу сидя. Всё нормально.

— Куда едем? — лягух сдвинулся и отъехал от обочины, почти не попав в очередную яму.

— Дальше вперёд. До какого-нибудь пункта.

— Из пункта А в пункт Б, — пробормотала Нелли с намёком на полуулыбку.

— Мне попались две заправки, но такие, без людей. Где просто автоматы, — Лана закрыла глаза. — Скажи мне, если что-нибудь будет. Мне надо посмотреть и поговорить.

— Обязательно.

— Из пункта А в пункт Б выехали две вагонетки, — протянула в пространство Нелли. — Одна серая, другая тоже в Африку. Ты которую переедешь, а, Ланчик?

Та не ответила.

— Лана спит, она устала, — вполголоса откликнулась вместо неё Агнешка. — Подожди. Не трогай её пока.

Какое-то время проехали молча. Какое — сложно сказать. Лана спала по стойке смирно, Алиса, рассмотрев что-то за левым окном, с тихим любопытством ловила его взглядом. Нелли опустила пилку и руки и теперь просто сидела, уставившись в кресло впереди. Время как будто закольцевалось — словно кто-то чикнул ножницами пару раз по их часам и минутам и запустил этот мелкий обрывок по кругу. В фарах мелькал неровный асфальт с одиночной линией посреди, чуть размытой от тяжёлой жизни.

Агнешка скосилась на мгновение на смартфон на зарядке; не выпуская из виду дорогу, пошарила в сумке на поясе, чтоб вытащить свой.

— Сдох, — заключила она негромко, со странным удовлетворением.

— Че тэ дэ, — не открывая глаз, проговорила Лана.

— У тебя часы немного пристряли. На них всё время семь тридцать.

— Лис, у тебя тоже на телефоне всё зависло и не работает?

— А? — Алиса вскинула голову и оторвалась от окна.

Нелли слабо усмехнулась:

— Добро пожаловать в клуб. Лана у всех спрашивает, который у них час и грузятся ли карты.

— Я свой телефон разбила, — Алиса сунулась было в карманы куртки, будто аппарат там мог чудесным образом возродиться, но тут же виновато потупилась. — Ну… Там, у автобуса.

Рот Ланы напрягся чуть недовольно и упрямо.

— И запасного нет?

— Неа, — Алиса покачала головой. — Хотя часы. У меня есть часы.

Она подняла запястье и показала тяжёлый крупный циферблат со стрелками.

— Да неуже-ели, — протянула с ехидной радостью Нелли. — Хоть кто-то взял-таки с собой механику. Ну слава те господи.

— У меня тоже семь тридцать, — сверив, сообщила Алиса.

— Они у тебя не остановились? — спросила Лана.

— Не знаю… В автобусе ещё шли, — Алиса подняла часы к уху и попыталась вслушаться. — Наверно, нет. Я, правда, не помню, сколько было, когда… ну, когда всё случилось.

— Да ненамного меньше, — Лана подобрала смарт, включила на нём что-то. — Запомни, как сейчас.

Она отвернулась к своему окну и изучала верхушки леса с полминуты.

— Вообще, забавно, — подала голос Агнешка.

— Что?

— Да я просто вспомнила все эти отчёты, когда кого-то находят — и типа «часы остановились во столько-то». Никогда не понимала, как из этого выводят время смерти, — она слегка усмехнулась. — Вот найдут наши часики, а у всех семь тридцать — столько насочиняют, как что было.

— Прекрати, — осадила её Лана. Она нагнулась, чтоб получше рассмотреть что-то за окном. — Никак не пойму, это солнце или луна. Вон там, за лесом.

Справа, пробиваясь сквозь сетку ветвей, посверкивал небольшой белый кругляш. Он не слепил, лишь подмигивал снова и снова и неотвязно следовал за машиной.

— Там вроде запад был? — нахмурилась Лана. — Мы, впрочем, может быть, свернули… Я уже не помню точно.

— Там слева такой же, — Алиса ткнула в своё окно. По верхушкам леса с её стороны скользило очень похожее пятно света — только, может, чуть-чуть поменьше и помутнее из-за тумана.

— Это что, как солнце и луна одновременно? — проговорила Агнешка с интересом. — Такое вроде в сказках бывает, когда ты попал на какую-нибудь не свою сторону.

— Бред, — почти неслышно выдохнула Лана, когда все достаточно посозерцали оба светила. Потёрла между бровей. — Какой же всё бред, — она подождала, снова глянула на экран смартфона. — Пять минуту прошло по таймеру. Сколько у тебя на часах, Лис?

Та с сомнением рассмотрела циферблат.

— Изменилось?

— Мм… может быть… Может, минуты две, — Алиса покрутила руку, чтоб посмотреть так и этак, под разными углами. — Хотя, знаете, мне сейчас кажется, они прошли назад.

— В смысле?

— Две минуты. Как будто на две минуты раньше, чем было.

Она стушевалась и неловко попыталась рассмеяться:

— Нет, мне, наверно, показалось, я неправильно запомнила. Может, они правда сломались и не идут.

— Скорее всего, — Лана отвернулась и слегка разочарованно поджала губы.

— Ты вроде поспать собиралась, — напомнила Агнешка.

— Да.

Но долго поспать ей не удалось. Впереди, по левую сторону, лес проредился и отступил, дав место тусклому пяточку с двумя-тремя небольшими постройками. Их освещал блёклый фонарь на углу, да ещё горело немножко окошко кассы — это же была касса, правильно, у заправки? На ступеньках, как раз под фонарём, сидели темноволосый худенький парень в заношенной ветровке и девушка-готка из тех, кого называли когда-то херками. Оба казались почти подростками.

Они с любопытством наблюдали за лягухом — как он подъезжал и как из него начали выходить люди один за другим. Парень легонько ткнул готку:

— Эй, Виктори. Глянь — прям по классике.

— В смысле?

— Ну, чёрненькая, рыженькая, шатенка и… — он сбился, когда из машины вынырнула Нелли.

— Считайте, что блондинка, — та приобернулась и, явно раздумав куда-то идти, присела на подножку автомобиля. — Да-да. Та самая блондинка из анекдотов.

Парочка неловко хихикнула. Девица ткнула парня в ответ, едва не задев вскрытую банку между ними:

— Ты не перед телевизором, брателла. Тебя всем слышно.

Нелли же, уронив руки меж колен, сосредоточила взгляд на них и, казалось, перестала на что-то обращать внимание.

Возле одной из колонок стояла уже другая машина. Тот самый пыльно-синий минивэн, что примчало сюда через полстраны, чтобы именно здесь бросить в невнятную сумятицу. Он, правда, просто стоял. Здоровый мужик за сорок — очевидно, глава семейства — отошёл к окошку кассы, поговорил там с кем-то и вернулся, нервно поглядывая на часы.

— Нету? — спросила его большая высветленная женщина на переднем пассажирском.

— Говорит, через полчаса.

— Опять через полчаса? — она высунулась из окна и оглянулась беспокойно на трассу. — Ну как так. Нет, ну, я не понимаю.

Мужчина не стал ей отвечать, вместо этого нагнулся к кому-то на заднем сидении.

— Ну что, по карте смотрел?

Ему ответили, голосом выше и моложе:

— Смотрел, ни черта так и непонятно. Как тот автобус объехали…

— Да сам ты просто ни черта не понимаешь. С навигаторами вашими ничего уже не умеете. Дай сюда…

Он забрал у кого-то изнутри большую разлохмаченную карту и завертел, ловя на неё свет фонаря.

Лана, Агнешка и Алиса со значением переглянулись. Лана в волнении пригладила чёрное каре у ушей.

— Пойду поговорю с ними, — она выступила вперёд и зашагала к семейству.

Их, видимо, давно уже подмывало пожаловаться хоть кому-нибудь, и они не возражали пожаловаться Лане — на всю эту дрянь, которая вывалилась на них, на всё, чего они успели навидаться сегодня и до того на пути, а вот теперь ещё и…

Блёклое окошко кассы произвело движение: кто-то прошёл там внутри и вернулся обратно.

Лана раскивалась с семейством и подошла снова к своим.

— Они говорят, что в кассе сказали, что у них нет пока бензина и будет только через полчаса, — повторила она для Агнешки и Алисы, будто те не слышали разговора.

— Мм, — Агнешка глянула на колонки из-под приспущенных век. — Думаешь, подождать?

— Думаю, да. Там фиг знает что впереди, — она с сомнением посмотрела на горящее окошко. — Эти, на минивэне, тоже не в курсе, где мы. Попробую там узнать что-нибудь.

— Оки, — Агнешка потянулась, прогнувшись и заложив руки за голову. — Я тогда отойду пока.

Окно кассы было заставлено решёткой с расходящимися лучами. Только внизу оставался маленький полукруг, чтоб можно было просунуть руку. За стеклом сидел человек. Было похоже больше всего, что это старушка, замотанная слоями в одежду, но сложно было б сказать точно. Она (оно?) оторвалась от чашки с жёлтой заклеенной трещиной.

— Добрый день, — механически начала Лана. — Скажите, пожалуйста, что у вас с топливом? Должны приехать заправить?

— Дизель, дизель, — прожевал человек, почти не открывая рта. — Хороший дизель, кушайте.

— А что насчёт бензина?

Тот (то?) привстал, чтоб дотянуться до электрического чайника подальше на столе. Вылил себе в чашку какую-то бурую жижу.

— Нету, — сказал он наконец, как будто чуть обиженно. — Будет.

Оно подняло чашку ко рту и стало медленно заливать в него содержимое. Впрочем, горло его не двигалось, и звуков не было.

— А когда будет, подскажите, пожалуйста?

Псевдостарушка почти опрокинула чашку себе на лицо, сердито шваркнула её на место.

— Полчаса! Сколько раз уже повторяю — полчаса, через полчаса всё! Говорю-говорю — снова не понимают.

Лана оглянулась на заправку, но никого другого, кроме лягуха и семейства на минивэне, там не стояло.

За окошком послышался тихий отрывистый треск. Лана развернулась: в глубине комнатки длинный кот со свалявшейся белой шерстью тянулся по стулу и драл его подранную спинку. Больше в кассовом помещении ничего не было. Даже на столе, кроме чайника — ни компьютера, ни даже, собственно, кассы. На дальней стене висели часы, но кто-то забрал с них стрелки и унёс куда-то.

— Спасибо, — пробормотала Лана и отошла от окошка.

Нелли так и сидела на подножке, рассматривая свои руки на платье в горошек. Она не повернула головы, когда Лана нагнулась в машину и покрутила радио.

Станции ничего не сказали. Одна попробовала было спеть симфонического Эрлкёнига, соседние погрузились в шуршание. Лана остановилась в конце на каких-то тоненьких попсовых перепевах и некоторое время вслушивалась, наклонив внимательно ухо и окидывая взглядом окрестность.

Из пристройки со ступеньками вернулась Алиса. Она успела вычесать песок из волос, но они не стали от этого менее спутанными.

— Часы всё-таки пошли, — поделилась она с застенчивой радостью. — Сейчас на них без пятнадцати восемь, и они идут дальше.

— Это хорошо, — Лана кивнула на пристройку. — Агнешка там?

— Угу.

— Посиди тогда с машиной, мы с Нелли тоже сходим. Там радио — если объявят время, город или ещёчто-нибудь, скажешь?

Алиса кивнула и послушно уставилась на бормочущий приёмник.

Решётка вокруг фонарной лампы поблёскивала перекрестьем. Поблёскивала вскрытая банка на ступеньке, поблёскивало кольцо на руке девочки-готки — небольшая изящная гильотинка. Парень в ветровке проводил взглядом Нелли и Лану. Пальцы его задумчиво теребили сигарету, которой до того не было.

За дверями Агнешка созерцала вендинговый аппарат в углу — с жадным восхищением, как маленькая девочка у витрины с пирожными. Витрина тут тоже имелась, но она пустовала: за стеклом протёрли и оставили пылиться, а весь прилавок так и бросили стоять у стены — не тащить же эту бандуру на новое место.

— У них там живая крыса, — радостно сообщила Агнешка, когда Лана шагнула мимо неё к кафельному коридору за поворотом.

— Спасибо, что сказала, — Лана раздражённо фыркнула и сморщила нос.

— Не, ну, живая же, чем тебе не нра?

Она всё ещё медитировала на сникерсы и чипсы, когда Лана вернулась.

— Это ты дала пацану сигарету? — уточнила Лана.

— Ага.

— Зачем?

— Ну, он попросил. И пообещал, что на заправке курить не будет.

— Агнешка, они малолетки!

— Да ладно, восемнадцать-то им есть, чего ты. Они брат и сестра, я так поняла, он вроде Поль или Пауль — ну, так назвался. Говорят, что приехали сюда на машине, но им два колеса пробило, а запаска только одна, и вот теперь сидят и ждут, пока можно будет починить.

— Чего ждут-то? — нахмурилась Лана.

— Не знаю. У них тут какие-то свои планы.

Лана машинально проскользила взглядом по вендинговому аппарату.

— Я не видела здесь других машин, — проговорила она.

— Я тоже, — Агнешка наклонилась к цветасто кричащим упаковкам. — Лан, у тебя нет мелочи? Этой штуке не понравились ни бумажки, ни карточка, а монеток у меня почти не осталось.

— Есть, но эту гадость я тебе покупать не буду. У нас хватает с собой еды.

— Жаль. Может, у них есть кофе, — протянула Агнешка почти мечтательно. — Я бы сейчас не отказалась.

— Да. Я тоже, — Лана изучила ячейки внимательнее. — У них есть. Вот он.

Она бросила монеток, аппарат задумчиво зарычал и выдвинул вперёд с полки ленту сцепленных пакетиков кофе три-в-одном. Последний пакетик зацепился и утянул за собой вниз в лоток ещё одну короткую ленту.

— Инвайт! — восторжествовала Агнешка. — Просто добавь воды. У них там, может, где-то есть чайник?

— Нет, — губы Ланы напряглись на секунду и сжались в твёрдую черту. — У них нет чайника.

— А что с бензином?

— Бензина пока нет тоже. И знаешь что, — в её глазах мелькнула тревожная просьба, — нам, наверно, имеет смысл ехать дальше. Если тут уже относительная цивилизация, то скоро пойдут и другие заправки. А здесь…

— Ну? — Агнешка посмотрела серьёзно.

— Тут что-то мутно. Я им не доверяю.

— Оки, — Агнешка кивнула. — Я тоже спросила у той парочки на ступеньках, как они сюда добрались.

— И?

— Ничего внятного они так и не сказали. И здесь правда нет их машины.

Лана украдкой поглядела на закрытую дверь, за которой спускались ступеньки:

— Кстати, тебе не показалось? Они как будто с того времени здесь сидят, когда нам самим было по восемнадцать.

Агнешка кивнула. Смяла и спрятала на поясе добытый кофе, кивнула ещё раз — на выход:

— Пойдём?

— Иди. Я подожду Нелли.

— Она оттуда никуда не денется.

— Я не уверена.

— Контрол-фрик, — усмехнулась Агнешка.

Нелли, впрочем, появилась сама, выползла и обогнула прилавок, какая-то зеленоватая.

— Ты в порядке? — окликнула её Агнешка. — Кофе хочешь?

— Ой, оставьте, — отгородясь рукой, пробормотала Нелли. — Тошнит от вас.

Она пошатываясь вышла наружу.

Агнешка вопросительно посмотрела ей вслед:

— Что с ней случилось?

— Жизнь случилась, я думаю.

На заправке слегка стемнело — оттого, вероятно, что погасло окошко кассы — и несколько прибавилось машин. На подъезде остановилась белоснежная Тойота Королла — её хозяин разговаривал о чём-то с семейством у колонки. Подальше, в стороне, тарахтел старый пикап. Задний борт его кузова, весь замызганный, висел так, словно собирался оторваться.

— Ой, ну что вы, — благодарно отмахивалась большая женщина из минивэна. — Мы уж подождём.

— Тут вроде недолго уже осталось, — вторил ей её муж, посматривая на замолчавшее окно кассы.

— Берите-берите, — повторил настойчиво молодой человек из Тойоты. — У меня с собой тройной запас.

С улыбкой продавца-консультанта он протягивал им новенькую, алюминиевую канистру. Семейство поколебалось из вежливости ещё немного, но всё же руки их протянулись к канистре и передали её парнишке — по виду старшекласснику — что стоял чуть позади за спинами родителей.

Из недр лягуха радио теперь тихонько наигрывало роллингстоуновское «Paint it black».

— Ничего не слышно было, Лис? — спросила Лана вполголоса.

Та метнулась взглядом к приёмнику и покачала головой.

— Так, ладно, — Лана глубоко вдохнула и выдохнула. — Я должна попытаться ещё раз.

Она прошагала к толпе людей у минивэна.

— Простите, — обратилась она ко всем сразу. Все сразу повернулись.

— Никто не знает, что это за место? Мы думали, что выедем так на трассу Ц, но, наверно, немного заблудились.

Большая женщина заговорщически закивала с шёпотом «Мы тоже. Мы тоже!»

— Так это и есть трасса Ц, — всё с той же непоколебимой улыбкой сообщил молодой человек.

— Серьёзно?

— Конечно. Это она. Просто освещение немного непривычное, поэтому всё может выглядеть несколько странно.

Лана с сомнением оглянулась на дорогу.

— Но… мы ездили по трассе Ц, — негромко сказала она. — Здесь не просто что-то выглядит странно, здесь… всё по-другому стояло.

— Видимо, давно тут не были, — радушно объяснил молодой человек. — Где-то успели что-нибудь снести, где-то — построить новое… Вот теперь ничего и не узнаётся, — он зачем-то подмигнул Лане.

Ветер фыркнул и продребезжал висящим бортом пикапа. Минивэн, тем временем, заправили: парнишка перекачал в него с помпой всю канистру под строгие указания отца семейства, стоявшего чуть поодаль, дабы не мешать молодому поколению обучаться. Хозяин Тойоты наотрез отказался принимать пустую канистру обратно.

— Оставьте про запас. Ещё пригодится, вот увидите, — назидательно проговорил он, будто матёрый спец по таким ситуациям. — Нет-нет, не надо денег. Потом вернёте, если получится.

— Не нравится мне этот типчик, — пробормотала Агнешка уже из-за руля, когда Лана вернулась к лягуху.

— Чего так? Принц на белой Тойоте же.

— Не знаю. Не люблю таких. Весь такой вежливый, вылизанный, приаккураченный, …

— Ну, мерси, — Лана чуть дёрнула губами.

— Как будто не на трассе не пойми где, посреди всякой хтони, а за банковской стойкой свои канистры в кредит раздаёт.

— Скажи просто честно, что хочешь такую тачку, — не успев сесть, Лана бросила взгляд на всё ещё заряжавшийся смартфон и взволнованно подхватила его. — Карта… Кажется, карта отвисла.

Она вынырнула снова из машины, шнур смартфона, отцепившись не с того конца, потащился за её рукой. Лана не стала уже возвращать его на место: она сделала несколько шагов к трассе, против ветра, и огляделась вокруг.

— Похоже на правду? — она снова ткнулась в экран. — Так-то похоже…

Дорога заклубилась вдалеке — там, откуда они приехали. Кто-то шумно мчался по ней.

Хаки-джип. Он, видимо, хорошо ободрался обо что-то и хлопал порванным брезентом. Поравнявшись с заправкой, он даже почти не стал притормаживать, просигналил только. Один из парней высунулся из окна и крикнул сквозь вихри:

— Уходите скорее! Там опять эта хрень!

— О господи, — пробормотала большая женщина.

Джип умчался, остался ветер. Лана метнулась внутрь машины.

На ступеньках парень в ветровке задумчиво поднял на большом пальце монету:

— Ну что, я ставлю на революцию.

Готка сдвинула нож гильотинки и скептично мотнула головой:

— А я нет.

Агнешка, убедившись, что все, кто надо, на заднем сидении, повернула ключ. Из подвала пристройки выбежал белый кот — в зубах он тащил полузадушенную крысу. Готка оглянулась и швырнула в них банкой:

— Шарло, чтоб тебя!

Лягух снялся с места и выехал на дорогу. Позади него Тойота и минивэн завелись и тронулись почти одновременно, пикап вспыхнул одной фарой и постарался догнать их. На съезде на трассу минивэн вдруг дёрнуло, что-то в нём заскрежетало. Тойота остановилась, её хозяин высунулся из окна и спросил что-то. Когда ответили, он изумлённо развёл руками, спрятался в машине и помчался дальше по трассе. Минивэн попытался двинуться следом — его трясло и кидало из стороны в сторону. Позади повалил чёрный дым.

— Солярка, — Лана, развернувшись в кресле, вцепилась глазами в картину. — Он залил им солярку.

Нелли и Алиса тоже повернулись, в завороженном ужасе глядя в заднее окно. Агнешка что-то пробормотала себе. Мимо быстро промелькнула Тойота и исчезла вдали.

Минивэн чихнул и прыгнул на месте. Сбоку его обогнул пикап с одной фарой — он почти проехал, но всё же решил затормозить чего-то ради. Из синего авто что-то крикнули, и из пикапа наружу вылез высокий высушенный человек в джинсе и грязной куртке. Он суетливо бросился к задней двери, и двое из минивэна — девчонка и младший из братьев — скачками перебрались в соседнюю машину. Парень, что перекачивал топливо, дёрнулся было вслед за ними, потом обратно.

— Пошёл! — по-солдафонски рявкнул на него отец.

Подросток тоже, вслед за сестрой и братом, исчез в глубинах пикапа, и тот тронулся. Старшие остались в минивэне. Глава семейства упорно и безнадёжно пытался сдвинуть его с места.

— Что они делают? — громко и удивлённо пролепетала Алиса. — Там же ещё есть место. Зачем они так делают?

Тьма клубилась позади. Сначала можно было думать ещё, что это тучи или что выхлопа от минивэна стало так уж много, но это клубилась тьма. Она гасила фонари по ходу дороги, и они исчезали, исчезал лес, исчезало небо. Низкий рокотный звук бежал издалека по земле и гнал перед собой ветер, гравий, сломанные ветки. Сбоку, с обочин, набиралось два бурливых шелестящих вала — будто кто-то шнырял там, мелко и быстро — и они подкатывались всё теснее к пыльно-синей машине. Темнота гребнем поднялась за минивэном — чья-то внезапная ширящаяся пасть. Лица водителя и его жены бледными тенями мелькнули за стеклом, а затем последний вал рухнул сверху, поглотив и два меньших, и машину между ними.

Пикап ломанной дугой обошёл лягуха, чтоб уйти вперёд, уйти как можно дальше — туда, где ещё светили фонари. Темнота позади на миг раскрылась снова, сыто зевая. Смутно всплыл какой-то металлолом в форме автомобиля — быстрая юркая мелочь ловко потрошила прошивку и вытягивала красные куски обивки через щели каркаса.

Нелли с задавленным где-то в горле криком развернулась от окна и стала перебирать свои пальцы, что-то шепча над ними. Алиса смотрела дольше: пока тьма ещё гналась попятам, быстро скользила за ними, по веткам кустов, по дорожным теням, всё тише, всё мельче и реже, отставала сонно и довольно на время, оставалась позади, где-то там, не гналась больше, только мелькали ещё за обочинами, опасаясь фонарей, которые перестали постепенно гаснуть. А потом и мелькание ушло, затерялось в тенях и исчерпалось.

Алиса повернулась и села. В глазах её, больших и тёмных, застыло удивление, а рот приоткрылся, словно ей не хватало воздуха.

— Там же ещё было место, — повторила она. — Зачем они так сделали?

Руки её сжали и притянули к груди сумку.

— Там же можно было, хотя бы в кузове этого грузовичка, если больше никак нельзя… Я понимаю, это неудобно, наверно, но когда так… Можно же — когда так?

— Может, переезжали, — почти без интонаций ответила Лана. Она тоже теперь сидела, не оборачиваясь. — Всё своё везли с собой. Они с юга, могли перебираться куда-нибудь. А может, просто было жалко бросить машину. Это же дорогущий автомобиль. Если они не шикуют, могла быть их главная ценность.

— Это же глупо, — пробормотала Алиса, и взгляд её затерялся где-то под креслами. — Спасать вещи, когда вопрос о твоей жизни… Это же глупо?

Лана чуть обернулась посмотреть на Алису и её сумку.

— Да, — как-то странно сказала она.

Они замолчали. Воздух тоже молчал, сжатый стенками салона, неудобный, неправильный, словно ему непростительно неловко было стоять здесь, толкаться здесь, молчать здесь.

— Блин, — у Агнешки вырвался лающий смешок, от которого вздрогнула Алиса. — Увидеть «Электриков» и умереть.

Лана поглядела на неё, но ничего не сказала, и Агнешка, ещё пару раз сглотнув воздух, успокоилась сама. Высунула руку, чтоб поправить зеркало сбоку.

— Догоним того типа — пусть расскажет, зачем он залил им дизель.

— Что это изменит, — спросила Лана.

— Ничего, — Агнешка упрямо сжала губы. — Хочу знать, он дурак или мудак.

Лана отвернулась. Какое-то время она смотрела на свои руки и телефон в них, потом, что-то вспомнив, нагнулась и пошарила рядом с креслом.

— Я посеяла зарядку там, — констатировала она.

— Ха, — сказала Агнешка.

Лана замолкла.

— Ну, то есть, — пояснила она через минуту, будто оправдываясь, — я имею в виду, что у нас сейчас, похоже, один телефон на всех, а если он разрядится, не останется ни одного. У Алисы телефон разбился. Агнешка свой зарядить забыла, а мой шнур ей бы не подошёл — у неё там какая-то кривая зарядка, которую надо подключить и не дышать на неё. А. Ну вообще-то у Нелли ещё, но… Нелли? — ей не ответили. — Нелли?

Нелли быстро перебирала один за другим пальцы. Она шептала что-то, почти беззвучно, сгибала один, другой, третий; загнув все пять, смотрела на них с тихим отчаянием, распрямляла, начинала загибать заново.

— Нелли, что ты делаешь?

— …тыре, пять, — её стало чуть слышнее, — почему пять? Почему их всё время пять?

Лана удивлённо посмотрела на неё в зеркало:

— А сколько должно быть?

— Не знаю, три, шесть, двадцать, сколько угодно, почему пять? Почему постоянно пять?

Она пересчитала на всякий случай на левой руке, даже показала Алисе:

— Ты тоже видишь пять? — но тут же спохватилась. — А, да, кого я спрашиваю. Ты ж мне снишься.

— Н-но… — проронила Алиса. — Я не думаю, что… что я снюсь. Ну, то есть… я же сознаю себя и… помню, что было вчера… или позавчера там… или…

— Да-да-да, конечно, — Нелли нервно рассмеялась. — Сейчас ты расскажешь мне про свой богатый внутренний мир и любимое пиво. Я это уже проходила.

Она потянулась к складкам диванного покрывала, нашарила там своё круглое зеркальце с потёртой жёлтой розочкой.

— Все сонные глюки офигеть как любят, чтоб их считали настоящими, — она щёлкнула зеркалом, раздвигая две его половинки, но, чуть только блеснуло стекло, у неё дрогнули руки. Зеркальце прыгнуло из них и с тихим звеньком упало на пол. Нелли сжалась и замерла, закрыв глаза ладонями.

— Ладно, — сказала она, чуть помолчав, даже почти спокойно. — Ладно. Давайте по-другому.

Она раскрыла глаза и обернулась к Алисе — вернее даже, к её часам.

— Сколько сейчас времени? — Алиса хотела посмотреть, но Нелли уже проморгалась. — А. Что я. У меня же свои часы.

Она поискала их на запястье, не нашла и некоторое время тупо созерцала непокрытую кожу.

— Где мои часы? — сказала Нелли медленно, обдумывая увиденное. — Они должны быть здесь, у меня на руке. А, — она вздохнула с облегчением. — Ну, понятно. Мне всё ясно. Это сон, и мне всё снится, поэтому тут у меня и нет часов.

— Ты их забыла перед поездкой, — напомнила Агнешка. Она бросила на Нелли встревоженный взгляд через зеркало. — Помнишь? Ты ещё чуть не истерику там устроила.

— Нет, не помню, — Нелли победно хохотнула и закрыла глаза. — Не помню, потому что ничего такого не было.

Она расслабленно откинулась на спинку дивана и снова чуть приподняла веки.

— Вы все такие хорошие, девчонки, пока я сплю. Даже ты, Агнеш, хоть ты и долбанутая на всю голову. Но целоваться я с тобой не буду, — она рассмеялась. — Хотя… если это сон…

Агнешка нахмурилась, наклонилась шепнуть что-то Лане. Та мрачно ответила:

— И что ты предлагаешь?

Агнешка пожала плечом.

Они катились по трассе. Справа скакало солнце, слева скользила луна, позади исчезали фонари, а впереди, в свете фар, не было ничего другого.

6

Гори-гори, мой цвет,

Мне отсюда иной дороги нет,

Ночь-полночь, полдень-день, нельзя отдохнуть. ¹⁵

Ольга Арефьева

Пошёл дождь.

Фонари подёрнулись в нём дымчатыми опушками и блёкло отражались внизу, в чёрном мокром асфальте. Они были двуглавыми здесь, смотрели со столбов посередине дороги, бросали налево и направо белый холодный свет и иногда помаргивали, пытаясь скрыть усталость. Трасса бежала под ними, блестящая и одинаковая, и с двух краёв обрывалась в бездну крутыми гравийными осыпями.

Нелли перетащила себе диванный плед и сидела, завернувшись, в нём — мёрзнуть ей не нравилось даже во сне. Лана достала из холщовой сумки бурую бесформенную кофту — или это был кардиган?

— Может, включить печку? — то ли предложила, то ли попросила Агнешка.

— Смотри, как хочешь, — нахмурилась Лана. — Неизвестно, что тут с заправками. А остаться сейчас без бензина я бы совершенно не хотела.

Рука Агнешка потянулась к печке, потом к пачке сигарет, затем легла просто, ничего не сделав, на руль.

С тех пор, как въехали на эту трассу с её белёсым светом, не встретили ни одной души, ни строения, ни даже отбойника. Водный крап, не обращая внимания на шурующие дворники, размывал всё снова и снова.

Агнешка наконец проговорила:

— Это будет сильно кощунственно, если я предложу выпить кофе?

— Нет, не будет, — ответила Лана. — Но у нас нет кипятка. Если только минералка с кофе тебя устраивает.

— У меня есть термос с чаем, — Алиса подняла голову. — Я его, правда, давно наливала, но мне говорили, что в этом термосе может сутки не остывать или даже чуть больше.

Лана повернулась:

— Большой?

— Такой вот, — Алиса вытащила его из сумки и продемонстрировала. Не то чтоб большой, но его, наверно, хватило бы на три или четыре скромные порции.

Лана кивнула, измерила термос взглядом.

— Поделишься, если не жалко?

Маленькие цветные пластиковые чашки — почти как пластиковые бульдоги из предыдущей жизни — нашлись в холщовой сумке. Никто тут не пробовал раньше разводить кофейный порошок чаем — чай, тем более, был крепкий, ближе к заварке. Алиса даже не стала претендовать на дозу: уверила, что и того, что осталось в термосе, ей вполне достанет. Агнешка тоже покосилась на свою рыжую чашку с подозрением. Сделав глоток, немедленно передала остальное Лане.

— Ты же больше всех хотела, — заметила та скептично. Агнешка тряхнула головой:

— Не, я не могу пить эту гадость.

Лана пожала плечами и в несколько приёмов перелила в себя содержимое. Взгляд её по ходу всё больше концентрировался, возвращался, выхватывал вокруг вещи достаточно важные, чтобы цепляться за них и не выпускать из виду.

Лана оглянулась. Все покосились невольно в ту же сторону. Дорога позади была свободна и тонула во влажной дымке. Горизонт терялся где-то среди туч. Там пока никого не было.

— Никого… — вторила Алиса и с извиняющейся надеждой посмотрела на остальных.

Лана хлебнула ещё кофе.

— Знаете что. Я совсем не хочу увидеть эту хрень снова, — она отвернулась и села, глядя в бардачок. — Совсем не хочу.

Трасса была как на ладони. По ней, такой ровной и гладкой, можно было лететь и вовсе не задумываясь и не задерживаясь. Просто подняться и пройти, как волна, от горизонта до следующего утра.

— Можно попробовать съехать с насыпи вниз, если появится вдруг, — предложила вполголоса Агнешка.

— Ага, и убиться. Или остаться в шаге от трассы с разбитой машиной. Не думаю, что оно исключительно по дорогам бегает, а на всё, что чуть в сторону, сразу забьёт.

Агнешка помолчала, чуть выправила руль.

— Я, кстати, не уверена, что случилось с заправкой, — проговорила она, подумав. — Эта парочка под фонарём… сидели как сидели.

— Я не хочу проверять, — Лана прижала незримые уши и ушла в смартфон.

Дождь мешал видеть по сторонам. Картинка в боковых окнах превращалась на бегу во фрактальный пейзаж в причудливо выращенном кристалле. Иногда казалось, что там видно местных диковинных созданий, но это, конечно, казалось.

Лана не смотрела в окно сбоку, разве что немного в зеркало. Она допила кофе и обеими руками скользила по экрану.

— Если бы знать только, где мы… Можно было бы прикинуть, куда повернуть и где срезать в случае чего, где получится быстрее.

— А карту тебе больше не показывает?

— Нет, конечно. Если сойдём с трассы наугад, то только заблудимся и застрянем где-нибудь, и этой штуке очень легко будет нас прикончить, если она найдёт нас там. Мы, правда, не знаем, где оно точно ходит. Но если была бы карта… Если бы представлять, как в принципе тут лежат какие дороги…

— А прикинь, оно по всем дорогам прокатывается? — Агнешка слегка на неё покосилась. — Вот так куда не выедешь — а оно сзади.

Лана сморщилась и хотела что-то ответить, но тут смартфон завибрировал. Лана несколько секунд смотрела на него с тупым удивлением, приняла звонок.

— Лика? Что случилось?

В трубке заговорили, что-то долго и жалобно расписывали, иногда сбиваясь и начиная снова, но к заключению переходить, похоже, не собирались.

— Ох… Ну, возьми у меня в ящике стола, — Лана сосредоточенно уставилась в пространство — совсем другое, чем то, что было сейчас вокруг и что стало вмиг неважным. — У тебя же есть ключи? Как нет?

Что-то опять ответили, Лана недовольно свела брови.

— Ну, возьми у Макса. Да, я ему давала. Или заходи — там мама должна быть дома, она…

Она прервалась, взволнованно заморгала, выслушивая объяснения.

— Как их нет? А где они? — она пробежала, не видя, взглядом по светящимся датчикам, спидометру и молчавшему радио. — Что значит, ты не знаешь?

Голос по ту сторону протянул что-то капризно и увещевательно одновременно.

— В каком смысле — ничего такого? Лика, ты не в курсе, где и когда мы живём? Ты не в курсе, что может случиться что угодно? — Лана почти перешла на крик. — Узнай, пожалуйста, где они. Хорошо, — она, прикрыв глаза, глубоко вдохнула. — Я не кричу на тебя. Хорошо. Давай.

Она отключила телефон. Осталась сидеть в молчании.

— Сестрица? — спросила Агнешка.

— Угу.

— А чего ты не сказала?

— Что?

— Почему не сказала ей, где мы и что вообще?

Лана поморгала, глядя то на горящий датчик топлива, то на дорогу впереди, будто сама мысль была ей в новинку.

— Да, в общем, смысл… — пробормотала она. — Это Лика. Что она сделает.

— Ну, она не маленькая уже. Не намного младше тебя.

— С ней это вообще без разницы, — Лана отмахнулась и попыталась перезвонить куда-то. — Я не знаю. Она в каком-то своём мире живёт. У неё там сериалы, чатики какие-то с фанфиками, она там какую-нибудь фигурку персонажа нашла, который ей нравится — и пофиг вообще что, войны, эпидемии, да хоть всемирный потоп. Она и не заметит.

— Ну, может, и правильно с другой стороны, — кинула Агнешка так тихо, чтоб не расслышали. Лана не дозвонилась и положила на колени смартфон.

— Вот сейчас мама и брат непонятно где. Она не в курсе, ясное дело. А у меня звонок не проходит. Мне, видимо, можно ещё дозвониться, от меня уже — никак.

— А чего она хотела? — поинтересовалась Агнешка.

— Пауэрбанк взять. Свой ей завести трудно, конечно, — Лана мрачно скользнула взглядом по остальным. — Вы ж не думаете, что я его специально забыла. Просто матери могло понадобиться в область съездить, я оставила ей на всякий. Не думала, что мы застрянем.

— Так может, она в область и поехала, — Агнешка кинула на неё короткий взгляд. — И ты действительно зря кипешишься.

— Может быть, — Лана недовольно потёрла глаза и переносицу, снова уронила взгляд на смартфон. — Ни у кого нет запасного шнура? Лис, у тебя нет?

Та вздрогнула, покачала головой:

— Я спонтанно немножко собиралась, не взяла зарядку.

— У тебя просто такой термос навороченный с собой. А зарядку не взяла.

— Мне его подарили… — пробормотала Алиса, прячась за волосами. — Я поэтому его носила. Но я даже не проверяла до сейчас, как он работает. Просто… ну… потому что подарок.

Лана медленно кивнула, отложила смартфон и временно оставила его в покое.

— Может, и зря кипешусь, конечно, — повторила она. Рот её раздражённо дёрнулся. — У меня просто иногда ощущение, что они все где-то в своём мире живут. Где какая-то своя реальность, пони, радуга и сердца. Мама не может ни одного номера запомнить или занести нормально в телефон. Брату восемнадцать через несколько месяцев — ему поступать надо, она его даже не тормошит. У Макса военная кафедра в анамнезе. Я уже спрашивала, что он думает, если вдруг что. Ничего не думает.

— Боишься призовут? — спросила Агнешка.

Лана неопределённо повела рукой.

— Я тоже боялась вначале, — продолжила Агнешка спокойно. — Чё-то бегала вокруг них, чё-то говорила. А потом перестала. Думаю — ну что, мне больше всех надо, что ли? Если им самим настолько пофиг, почему мне не должно быть.

Лана не ответила, только снова раздражённо дёрнула ртом и скользнула взглядом по приборной панели.

— У нас бензин кончается.

— Да, вижу, — согласилась Агнешка. Она помолчала, с выдавленной улыбкой обратилась куда-то вперёд. — А давайте нам попадётся какая-нибудь заправка в ближайшее время. Мне так не хочется связываться с канистрой и всем этим под таким дождём.

Заправка здесь вряд ли поместилась бы, впрочем, разве что кто-то бы додумался ставить её прямо на трассе. Никто не озвучил этого, но даже в такой нонсенс было в глубине души поверить легче, чем в то, что дорога здесь вдруг расширится или сделает ответвление. Скорее уж кончится и спустит с насыпи. Или влетит на всей скорости в тупик.

Алиса беспокойно зашевелилась, посмотрела по сторонам, по окнам, по своим часам. Нагнулась вперёд:

— Мы сбавили скорость?

— Немного, — кивнула Агнешка. — Так бензин меньше жрётся.

Алиса неуверенно пожевала краешек губы. Ещё раз посмотрела на циферблат часов.

— Я просто… Может, это так совпало.

— Ну?

— Я говорила на заправке — помните? — что у меня пошли часы. Там прошло минут тридцать или сорок, пока мы ещё не поехали. Потом, когда… — она сбилась, неловко покосилась на Нелли, которая сидела, не слушая, закутанная в свой плед и смотрела в окно. — Когда она спросила… Я глянула, там опять было почти семь тридцать, минут на пять позже. И всё время, пока мы едем, примерно так, чуть больше, чуть меньше. Я думала, мне кажется. Что я не могу запомнить цифру. А т-теперь… теперь здесь без пятнадцати.

Она показала тем, кто сидел впереди, руку с часами. Стрелки и правда выставились на семь сорок пять и даже вроде бы собирались идти дальше.

— А вот это занятно, — глаза Ланы скрупулёзно повторили все линии циферблата, будто срисовывая себе точную копию. Она отвернулась и ткнула смартфон. — У меня теперь все четыре нуля. И дата тоже по нулям. Н…

Она скользнула взглядом по Нелли в зеркале и не стала заканчивать. Вместо этого включила ещё что-то на смарте:

— Ну-ка, проверим.

— Таймер? — догадалась Алиса.

— Секундомер. Хоть он ещё работает, — она бросила Агнешке. — Не набирай пока скорость.

— Не набираю. Хочешь поставить эксперимент?

— Если получится.

За стеклом слегка потемнело. Здесь это, впрочем, могло быть отчего угодно: туча, фонари послабее. А может, за ними и гнались.

Лана молча мерила секунды, иногда тревожно посматривая на окно и зеркало сбоку. Там никто ничего не говорил, и внутри салона не говорили тоже. Будто опасались отвлечь тем время, сбить его в его сосредоточенном беге, когда оно и ходить-то разучилось по-нормальному.

— Сколько? — глухо спросила Лана спустя молчание.

— Мм… минуты три, я думаю.

— То есть сейчас семь сорок восемь?

— Да, около того.

Лана отложила смартфон:

— По секундомеру десять минут. Это что-то нелинейное, похоже. Надо вычислять. Может, ещё и в зависимости от скорости.

Она, прикрыв, потёрла глаза. Кинула взгляд на значок пустеющего бака.

— Давно он у нас горит?

— Ну, — Агнешка неохотно кивнула. — Давновато. Походу, всё-таки докатимся до канистры.

Лана, поджав губы, отвернулась. Стала смотреть, что сзади.

— Там темнеет, у горизонта, — сказала она чуть погодя.

Алиса тревожно глянула на неё, тоже повернулась, чтоб увидеть.

— Лис, сколько было, когда мы уезжали с заправки?

Та неуверенно повела плечами:

— Я не смотрела прям в тот момент. Восемь с чем-то…

— А сейчас без двенадцати?

— Без десяти уже.

Агнешка кинула быстрый взгляд в зеркало. На секунду, с затаённой тревогой, обернулась к Лане:

— Думаешь?

— Давай-ка лучше канистру. Чтобы не было потом поздно.

— Подожди, — Агнешка дёрнулась и всмотрелась сквозь бегающие дворники и мутное стекло. — Я, кажется, вижу там что-то. Ты видишь там что-то?

Что-то там и впрямь было. Небольшой светлый фургон — грязноватый, но не покоцанный — стоял справа на обочине, так, что его колесо почти нависло над обрывом. Дверь его багажника была поднята наверх и служила временно навесом от дождя. Внутри же…

— Смотри, — Агнешка притормозила и пригнулась к стеклу. — Это не из тех машин, которые тебе не нравятся? Ну, которые, типа, заправки на колёсах?

— Мда. Как будто, — озадаченно проговорила Лана. Сквозь разводы и водяную муть в фургоне виднелись контейнеры с пометками — Аи-92, Аи-95, ещё другие — а на прицепленной к навесу картонке маркером вывели: «Бензин. Заправка. Наличные». — Интересно, что он здесь делает?

— Пойдём спросим, — Агнешка отцепила ремень.

— Пойдём. Только надо быстрее.

Они вылезли из машины. Агнешка, прежде чем закрыть дверь, наклонилась ещё раз и улыбнулась Алисе:

— Просигналь, когда будет восемь.

Алиса запоздало кивнула несколько раз, хотя Агнешка уже отошла.

Справа теперь видно было их с Ланой. Из фургона к ним навстречу вышел расплывчатый парень в футболке с расплывчатым красным вопросом (точнее, знаков на ней было два — прямой и перевёрнутый, как в испанском, — а между ними втиснулось короткое «Nach Rehen, ah»), но сам он никаких вопросов не задал, а только покивал, пересчитал деньги, снял пистолет одной из колонок и передал Агнешке.

— Они милые, да? — неожиданно проговорила Нелли, глядя за окно.

— А?

Снаружи Агнешка, склонившись под дождём у бока лягуха, заправляла его, пока Лана держала над ними пластиковую папку, попутно спрашивая о чём-то фургонщика.

— Девчонки. Лана и Агнешка. Со мной бы они, правда, тусить не стали — я для этого слишком нормальная. Но со мной идёт важный бонус — а-а-автомобиль, — Нелли тихо рассмеялась. — Нет, так они милые.

Парень с двумя вопросами охотно показал в обе стороны — назад пойдёте — вперёд пойдёте — а больше здесь показывать было некуда.

— Обе дурные, правда. Ланка из своего офиса не вылезает, то, что сегодня — это ре-едкий такой случай. Уж не знаю, что ей там пообещали, но она теперь за это убиться готова. Смотри, говорю, инсульт разобьёт. Макс тебя в коляске катать будет, если только не решит свалить от такого счастья. И когда он её подцепить успел — вот это для меня великая энигма. Агнешка тоже, сидит со своим мужиком на съёмной хате, они какую-то хрущобу напополам снимают. Вот зачем тогда нужен мужик, скажи, а? — она расхохоталась и легонько толкнула Алису. — Ну ладно, это Агнешка. Она вообще прибабахнутая, я хе зе что у неё там в голове.

Она отвернулась от окна и впервые с любопытством уставилась на Алису.

— А у тебя мужик есть?

— Н-нет, — от неожиданности Алиса немного отстранилась.

— А чего так?

— Не знаю… — Алиса сбилась и замялась. — Как-то так получилось.

— Или ты по девочкам? — глаза Нелли с подозрением сверкнули зеленоватым.

— Эээ… Нет. Почему ты спрашиваешь?

— Потому что Нелли всегда это спрашивает, — за руль вернулась Агнешка, странно съёжившаяся и потемневшая от дождя. — Хобби такое. Мы уложились, Лис?

— Да. Сейчас как раз будет восемь.

— Лан! — Агнешка снова приоткрыла дверь. — Сейчас восемь будет. Садись!

Лана забралась внутрь и пристегнула ремень.

— Можем ехать, — сказала она раздражённо, чем-то недовольная.

Лягух завёлся и тронулся. Постепенно стал набирать скорость как прежде.

— Он ничего не знает, — передала Лана для тех, кто не слышал. Она с холодной яростью вытирала платком руки, хотя в этот раз даже не держала пистолет. — Вперёд поедешь — вперёд выедешь, назад поедешь — назад выедешь, — она оглянулась на обочину, где всё ещё светлел фургон. — Специально же стоит на этой трассе и ничего не знает. Да. Конечно.

— Может, и правда не знает, — Агнешка накинула ремень не сразу, но Лана даже не заметила. — Мы же тоже на этой трассе и ничего не знаем.

— А вы сказали ему? — Алиса невольно приобернулась на уносившуюся за лягухом дорогу. — Ну, про…

— Да, я спросила, — Лана положила наконец платок. — Нет здесь у нас ничего такого, не водится, не было, о чём вы вообще. Ну, транспорт у него есть, если что.

Агнешка бросила взгляд на спидометр.

— Лис? Ну, что там время?

— Время, — Алиса поспешно вскинула к глазам руку. — Кажется… идёт назад…

Низкий рокот прошёл — то ли в небе, то ли по земле издалека. Справа промелькнуло движение: фургон с топливом обогнал их по обочине — багажник был теперь наглухо закрыт — и, швырнув напоследок гравия из-под колёс, растаял в дожде впереди.

Лана почти ринулась следом, не считаясь, что тут стекло, точно гончая за добычей.

— Нет, вы видели? Видели? — она обернулась к остальным за поддержкой. — Не знал он!

Громыхнуло ещё раз, хотя тише и не так давяще. У горизонта стояла тяжёлая тьма и ничего не горело, но ближе посверкивали отблески фонарей.

— Агнешка, можешь ещё прибавить? — попросила Лана.

— Угу. Смотрите. Отрываемся? Нет?

— Да, — Алиса потянулась к заднему окну, снова к своим часам, с восторгом повторила. — Да! Да! Да! Стрелки идут назад!

— Отрываемся, — Лана ещё какое-то время смотрела извернувшись и напряжённо наблюдала. Потом, видимо, уловив перемены на земле или небе, с некоторым облегчением выдохнула и села прямо. Впрочем, она по-прежнему не выпускала из вида все зеркала.

— Видели? — повторила она уже спокойнее, хотя рот у неё всё равно слегка скривился. — Он тут специально стоит и ждёт таких вот, вроде нас. Кто никуда не денется и заплатит, сколько он хочет. А когда прижимает, снимается с места и линяет куда-нибудь, где ещё можно стоять. Я ж заметила: он то на горизонт, то на часы, то на горизонт зыркнет, то на часы. Бизнес! Учитесь.

Она хрипло хохотнула.

— Лис? — окликнула Агнешка. — Смотри. Вернулось на полчаса?

— Да. Даже пораньше.

— Чудно, — Агнешка сбавила скорость. Мельтешение за окнами снова превратилось в подобие пейзажа. — Последи ещё немного, я чуть позже спрошу.

— А если так и ехать быстро? Нельзя?

— Так бензин весь пожжём, — объяснила Агнешка. — Чем быстрее едешь, тем больше тратишь, а нам сейчас нельзя так скоро тратить. Может, там ближайшая заправка ещё фиг знает где. Вот тому чуваку можно, наверно, у него заправка с собой, — она задумалась ненадолго. — Он, наверно, так и делает. Разгоняется, потом стоит и ждёт, не проедет ли кто до темноты, а потом снова. Железные тогда у него нервы, — хмыкнула она. — А может, какие-то свои секреты есть.

— Наверняка есть, — мрачно заметила Лана. — Я бы ещё много чего вытянула из этой твари. Времени не было.

Агнешка фыркнула, сдерживая смешок:

— Ты иногда звучишь как-то стрёмно.

— Просто не люблю, когда так делают. Нет, ну правда! — она повернулась. — Я же не просила у него ничего, не требовала, чтобы он что-то сделал, просто спросила, знает он или нет. Зачем было брать и врать?

— А почему вы не поехали с ним? — поинтересовалась вдруг Нелли.

— А?

— С тем парнем. Ну, если он может ехать быстрее, а мы не можем. Почему было бы не подсесть к нему и не поехать быстрее?

— Ну, — Лана сбилась, поморгала в крышку бардачка. — Мы же не знаем, куда он. И потом… вряд ли бы он нас вот так пустил.

Нелли чуть насмешливо улыбнулась:

— Но ты ведь даже у него не спросила.

Лана упрямо сжала губы.

— Он бы нас не пустил, — решительно повторила она. — И потом, он же не выезжать отсюда собирается и тем более не вывозить других. Он тут делает деньги. Останавливается, ждёт… И, кстати, неясно, сколько ему ещё будет везти с этим. Он же выжидает до упора, а там мало ли какое че пэ может быть в последний момент. Колесо пробил. Двигатель заглох… Да элементарно топливо когда-нибудь всё кончится в его багажнике. Будет ему откуда заправлять? — она покачала головой. — Нет. Я бы туда не села.

— А я бы села, — сжимая в руках сиреневую чашку с остатками кофе, Нелли смотрела на дождь. — Это не самолёт, но всё равно неплохо. Вдруг он тоже может вывезти из ночи в день. К тому же, мы с вами договаривались встретиться только на выходные, а выходные скоро заканчиваются. Вы, конечно, милые, девчонки, но у меня есть и свои дела.

Лана шёпотом выругалась и судорожно дёрнулась к своему смартфону.

— Чёрт, — сказала она. — Мне же надо позвонить на работу.

Агнешка снова фыркнула, но на этот раз не смогла сдержаться и захохотала, припав к рулю.

— Что? — Лана непонимающе на неё обернулась. — Позвонить и предупредить, что меня, скорее всего, не будет в понедельник. Я не хочу потерять место из-за этой хрени.

Она попробовала позвонить. Этого, конечно, не получилось, поэтому она занялась сообщениями в мессенджерах.

— Лис, а сейчас? — позвала Агнешка. — Так нормально?

— Семь тридцать, — подтвердила та. Её губы чуть задело улыбкой.

— Вот так, да? — Агнешка глянула на спидометр. — Семь тридцать? Оки. Примерно выяснили.

Она помолчала над чем-то, задумчиво почесала нос.

— Примерно выяснили. Если едем не очень медленно, можно иногда тормозить, и ничего нам, вероятно, за это не будет. При такой скорости, как сейчас, максимум у нас, видимо, полчаса, и после этого надо валить как можно скорее. Если тормозим дольше, нас жрёт хрень, — она подняла брови, будто недоверчиво спрашивала саму себя. — Я что-то похожее читала у Кинга. Только там немного по-другому было. Хотя нет. Там было много по-другому. Зачем я вообще это вспомнила.

— Опять висят, — Лана опустила смартфон себе на колени. — Может, потом отправятся сами. От увольнения меня это вряд ли спасёт, но мне хотя бы будет что предъявить.

Она закрыла глаза и, откинувшись в кресло, с силой потёрла переносицу.

— Всё за атлас дорог. У нас есть дома — большой такой, пухлый. Там дороги по всей стране, наверно, и официальные, и те, что кто-то где-то протоптал и забыл про них. Я думала его взять. Но он тяжеленный. А, к чёрту, надо было взять всё равно.

— А та карта, которую тебе показало, когда мы отъезжали от заправки, — аккуратно напомнила Агнешка.

— Ну?

— Ты её вообще не запомнила?

— Запомнила, — сказала Лана, помолчав. — То, что увидела, запомнила. Хотя там недолго совсем было, могу и путать что-то. Вроде была трасса… Не Ц, другая, забыла, как точно. Там в конце ещё город, она прям в него упирается.

— Не Ч? — спросила робко Алиса.

— Нет, не Ч. Другой город.

— Он-то как называется? — Агнешка покосилась на неё.

— Называется… а, да там такое название… Большой город, я его помню, просто вылетело из головы, — Лана села ровно и открыла глаза. — Слушайте, девчата, если уж мы вскрыли кофе, как насчёт поесть?

7

Здесь нас потихоньку убирают,

Но мы ещё не всё, мы ещё не все. ¹⁶

Агата Кристи

Сквозь дождь показался мутный силуэт — дальше по дороге и левее, с другой стороны от фонарей. Он надвигался.

Вспыхнули красные пятна. Они пытались гореть, но размывались в сползающих каплях.

— Чья-то машина? — Алиса всмотрелась настороженно, отодвинулась чуть дальше от окна (и вряд ли сама это заметила).

Агнешка пригляделась вслед за ней.

— Да это походу наши знакомцы, — она дёрнула губами в улыбке, и этот оскал озарил её лицо не хуже какого-нибудь солнышка.

— Кто? — Лана обернулась и тоже изучала тень взглядом. Рука её готова была отстегнуть ремень или затянуть его сильнее.

— Те парни на джипе. Ну, с заправки?

Машины поравнялись. Джип не надвигался на них, конечно, он просто ехал медленнее и почему-то по встречке. Впрочем, само понятие встречной полосы едва ли значило здесь по-прежнему много, да и по правде, никто не обозначил дорогу по ту сторону фонарей именно так.

Парень справа от водителя повернул большую громоздкую голову, которой, казалось, трудно держаться на шее, и удивлённо сказал что-то. Агнешка сделала неопределённый знак рукой и притормозила лягуха. Джип тоже остановился, в паре шагов левее. На лобовом стекле у него, сбоку, улыбался мультяшный чёрный кот.

— Вы ещё живы? — повторил головастый, когда окно раскрылось.

— Нет, — осклабилась Агнешка. — Мы стали летучими голландками и будем теперь вечно блуждать по трассам.

— Мы походу тоже, — головастый вытер нос и обернулся на заднее сидение, где размещалось ещё трое или четверо парней. — Весь атлас уже перерыли. Вообще ничего похожего, даже близко. Нет тут таких дорог.

Лана вся подобралась, рука её безотчётно двинулась.

— Спроси их, можно на него взглянуть, — шепнула она Агнешке.

— Тут интересуются, можно ли взглянуть на атлас, — громко передала Агнешка.

Парни позади прошевелились с нервным смехом, один приподнял книжицу:

— Хотите, отдадим!

Лана выбралась со своей стороны и прошла к джипу. Встрёпанный парень у окна сзади, разглядев Алису, хотел было что-то сказать, но с опаской покосился на Лану и промолчал. Та, склонясь, листала атлас, не вынимая его из салона под дождь.

— Что, все с заправки уехали? — обернувшись к Агнешке, спросил водитель. Это был парень с неровным ёжиком волос, едва ли сильно старше остальных. На его футболке смялись в складку красные серп и молот.

— Минивэн не успел. Ну, синий такой.

— Это который с юга? Там ещё мелкие были?

— Ага.

— Детей в пикап забрали, — проговорила Лана, не отвлекаясь от атласа. — Не встретился он вам по пути? Пикап с одной фарой. Или, может, белая Тойота?

— Тойоту встретили, — кивнул кто-то. — А пикапа нет… не было.

— Его, наверно, эта хрень перехватила по дороге, — проговорил головастый. — С тех пор, как мы сюда выехали, вообще ни одной машины не было больше.

— Видели её, эту штуку? — невольно понизив голос, спросил один иззадних. — Жесть, да?

— Жесть, — согласилась Агнешка.

— Нас один раз почти захавала, — поделился другой, и в голосе его проскользнуло даже что-то смутно похожее на гордость. — Прям близко было…

— И как оно? — спросила Агнешка. — Вблизи?

— Не советую, — водитель мотнул головой. — Ноль из ста. Мы везунчики просто. Там мы были и ещё одна тачка, тоже несколько человек. Оно сначала по ним шарахнуло, мы только из-за этого и успели уйти. Может, оно не может сразу всех.

— Да не в том дело, — прервал его головастый, но не особо настойчиво, будто они на кухне у кого-то спорили о высоких материях. — Там просто фонари не горели на той стороне, вот оно и кинулось. Если не отходить от фонарей, оно не тронет. Все же пугаются, бегут сразу, а надо просто не отходить от фонарей.

Водитель раздражённо огрызнулся:

— В следующий раз останешься и проверишь. Это как мы Тоху подобрали, у автобуса — потом была эта тачка, мы ехали почти одинаково. Они близко были, — он кивнул на лягуха. — Вот как вы сейчас.

Все невольно оглянулись на горизонт позади. Молчание неловко зависло между капель дождя — будто было сказано что-то неприличное, не как шутка, а действительно неприличное и непредназначенное для проговаривания.

Водитель-ёжик неуверенно облизнулся, кинул на лягуха ещё взгляд.

— Слушайте, девчонки… Может, махнёмся? Мы вам атлас, а вы… ну, у вас же осталось, наверно, что-нибудь пожрать, — он насупился и стал похож почти на школьника.

Агнешка вопросительно переглянулась с Ланой. Та подняла голову от карт и нетерпеливо дала отмашку.

— Оки, — Агнешка отцепила ремень. — Что-нибудь там осталось в багажнике?

Осталось не так много. Впрочем, две пачки круглых вафлей и вяленые свиные уши можно было уступить. (Уши притащила Нелли, и теперь уже сложно было сказать зачем. В нормальное время никто из них не притронулся бы к свиным ушам, по разным причинам).

Лана отступила от внедорожника и двинулась к своему месту вместе с атласом, не отрываясь от открытой страницы. Встрёпанный парень, воспользовавшись моментом, постучал в окно изнутри и сделал крутящий жест Алисе.

— Что? — переспросила она.

— Опусти стекло, — подсказала вернувшаяся поискать что-то у руля Агнешка.

— Ты же была в автобусе, да? — крикнул из окна джипа встрёпанный.

— Угу… — чтоб компенсировать недостаток голоса, Алиса часто закивала.

— Извини, что толкнул тогда, — с усилием бросил он через дождь. — На выходе. Мне бежать надо было.

Алиса не ответила, и он, видимо, посчитав это за непрощение, добавил, уже тише:

— Я к бабушке ехал, в другой город. Её удар хватит, если я не доеду.

— Да… ничего… — пробормотала Алиса, пряча взгляд. Не найдя, видимо, подходящих жестов, наклонилась к окну и почти прокричала. — Ничего! Всё нормально!

Она скривила улыбку и ещё несколько раз кивнула.

Агнешка, наконец, справилась с заевшим замком багажника — тот никак не хотел закрываться обратно — и пошла передать вафли и уши водителю.

— Классный у вас Феликс, — перед тем, как отойти, заметила она.

— Кто?

— Котяра этот. На стекле.

— А. Это вообще моего дяди тачка, он мне на время дал, — водитель нашарил кота взглядом. — Он олдфаг, любит всякие такие приколы.

Агнешка уже из-за руля усмехнулась:

— Вас-то чего понесло за город? Если не секрет.

В джипе немного смешались:

— Да… просто…

— На выходные…

— Мне повестка пришла, — выговорил неожиданно водитель-ёжик. Остальные замолчали, Агнешка кивнула с беззвучным «А…»

— А мы так, — рассеянно и невесело улыбнулся головастый. — На всякий, за компанию. Так теперь все и будем непонятно где.

— Да лучше непонятно где, — вновь огрызнулся ёжик и тут же виновато отвернулся. — У меня друзья в Х. Какого хера я в них должен стрелять, или они в меня? — он бессильно сглотнул что-то. — Нормально же сидели.

Они разъехались, пожелав друг другу ещё увидеться. Джип, набрав скорость, укатил вперёд и скоро исчез.

— Что они думали, интересно, — проговорила Лана, когда «они» уже точно не могли её услышать. — Ну, выехали на выходные. Ну, допустим, отсиделся бы он месяц-другой у кого-нибудь на даче. Дальше-то что?

Она вздохнула, наморщив нос, вновь склонилась к атласу.

— Глупо.

— Вообще, некоторые, говорят, военкоматы жгут, — пробормотала Агнешка со странной полуулыбкой.

— Агнешка, — Лана недовольно вскинула голову.

— Что? Я же никого не призываю. Просто говорю, что есть и такой вариант.

— Не все пироманы, как ты.

Та ухмыльнулась шире и промолчала.

Лана перелистнула несколько страниц, всмотрелась. Зажав пальцем, перелистнула снова.

— А того кота правда зовут Феликс? — поинтересовалась она вдруг.

— Правда. Где-то ещё должна быть его подружка Китти, но, видимо, не в этой жизни.

Лана задумчиво посмотрела в дождевую завесу впереди.

— Тогда, может, им и впрямь пока будет везти.

— Мм?..

— Феликс — счастливчик по латыни. Ну, помнишь — они сказали, им повезло, что рядом была другая машина.

Агнешка взглянула на неё серьёзно и отвернулась к дороге, ничего не сказав.

Алиса чуть придвинулась вперёд со своего сидения:

— Они вроде ещё что-то говорили про фонари…

— Фонари, — Лана помолчала, поглядев за окно. — Фонари гаснут только так, когда идёт оно. Если бы этот пацан был прав, было бы почти идеально, но, похоже, это так не работает.

— А как работает? — негромко, но настойчиво переспросила Алиса.

— Нет, ну, как точно работает, мы не знаем. Даже то, что мы вроде вывели — так, больше прикидки. Но насчёт другой машины…

Она посчитала немного отблески огней, мелькавшие слева.

— Смотрите, если просто собрать вместе, что у нас получается. В последний раз темнело далеко, у нас было время разогнаться. В первый, у автобуса, эта хрень отвлеклась от нас на японский миник и на того парня у поезда. Может, и ещё кто-то был, мы не видели. Там, у заправки… Оно накрыло минивэн, потому что он не мог ехать. Но — смотрите… Тойота нас обогнала, пикап тоже. Если бы там не было минивэна, мы оказались бы последними на дороге, ближе всего. Думаете, ей правда было бы сложно накрыть нас?

Молчание на некоторое время застыло между кресел.

— Я такое аниме недавно видела, — выпалила вдруг Алиса. — Там девочки-волшебницы набирали баллы и кто оказывался последним, тот умирал.

— Типа игра на выживание? — откликнулась Агнешка. — И в конце должна остаться только одна?

— Ага.

— А сколько реально осталось?

— Две.

Агнешка усмехнулась:

— Ну, это звучит чуть лучше, чем один, — тихо прибавила. — Или даже вообще ни одного.

— Люди, я же серьёзно! — прервала раздражённо Лана. — Давайте вы ещё видеоигры вспомните.

— А вспомним, — откликнулась Агнешка. — Чем они тебя не устраивают?

— Тем, что я вообще-то о нашей жизни сейчас с вами говорю. О настоящей нашей жизни, которую мы живём вот здесь вот теперь, в этой реальности, а не о всяких разгрузочных развлекалках.

— Ну… — Агнешка скептично поджала губы. — Наша жизнь тоже, прямо скажем, не особо высокохудожественное произведение.

Лана, глянув на неё, отвернулась. Какое-то время просто смотрела вперёд.

— Вы ж тоже не думаете, что я предлагаю подставлять кого-то или приносить в жертву, — она с заметным усилием заставила рот не дёргаться. — Я только про то, что… Ну… надо учитывать и этот момент тоже. Просто… думала…

Она метнулась к экрану смартфона.

— Мне позвонить ещё надо.

Она попробовала несколько раз, скорее для проформы. Тут явно не должно было быть связи, на этой проклятой трассе, здесь даже радио ничего не ловило и только тихонько шептало помехами.

Агнешка покосилась на неё:

— Не думаешь, что они справятся без тебя некоторое время?

— Нет. Они даже с Бакстером наверняка не гуляли, — Лана опустила смартфон и снова зарылась в атлас, раскрыв его на заложенной карте. — Так. Что у нас…

Она сосредоточенно повела пальцем по развороту, подумав, сделала угол. Довела до конца и, придержав, перелистнула на следующую страницу. Некоторое время хранила молчание.

— Что-то есть? — осторожно спросила Алиса.

Лана помолчала ещё немного, сказала затем:

— Похоже.

Она подняла карту, перевернула её, поднося к глазам.

— Вот. Этот город. О котором я говорила.

Она развернулась и показала Алисе, зажав примерное место пальцем. Алиса прищурилась, озадаченно нахмурила брови.

— Думаешь? Там как-то не очень видно…

— Там просто знак стёрся, — Лана снова села ровно и склонилась над атласом. — Что-то пролили, наверно, и отчищали потом. Но мы не здесь пока, это потом трасса туда выходит, а мы…

Она перелистнула назад.

— Мы где-то на этом протяжении. Вот тут, например, очень длинный и ровный кусок. Надо смотреть, если будет поворот вправо, а перед ним поле… или это болото? Вот такими штуковинами — что они тут обозначили?..

Трасса скользила в бледном белом свете, везде одинаковая, везде неизменная, монотонная ровная лента без знаков отличий, чуть мелькала перед глазами, чуть сливалась в одно и была одним и тем же, и где-то там, дальше или раньше за пеленой дождя, каштановая девочка за рулём переключила магнитолу и с негодующим удивлением глянула на вторую: что за чушь она несёт. Та, светленькая, хоть и несла, но на дорогу смотрела не отрываясь, а потому вынырнувшую из ниоткуда фуру заметила первой и с криком «Осторожно!» бросилась вывернуть руль.

Дорога впереди поплыла и стала медленно сворачивать, почему-то к обочине. Свет фонарей поменялся местом с тенями.

— Агнешка, — окликнула Лана. — Агнешка!

— А? — встрепенулась та.

— Спишь?

— Да. Нет. Может быть.

— Ты не видела, что по краям трассы?

— Да, — Агнешка шмыгнула и протёрла рукой лицо. — Туда не надо.

— Всё. Давай меняться, — Лана отстегнула ремень.

Агнешка повертела головой и часто-часто заморгала, чтобы не закрылись глаза.

— А ты сможешь? — спросила она. — Ты так и не спала почти.

— А ты сможешь, что ли? — Лана вышла наружу. — Я смогу. Я в рабочую неделю часа по два-три могу спать. Так что для меня всё примерно так же.

— Ты крута… — протянула Агнешка, выползая из-за руля.

— Давайте, я пересяду вперёд? — Алиса дёрнула дверь и торопливо вылезла тоже. — Я уже поспала немного и… Я же всё равно не веду. Мне можно дремать и сидя.

Агнешка обернулась к ней.

— Уверена? — спросила она, явно для проформы, потом что глаза у неё не держались открытыми дольше пары секунд, и явно больше всего на свете она хотела сейчас свернуться на диване позади. — Данке. Спасибо, Лис.

Лана не возражала, напомнила только, чтобы Алиса пристегнулась. Поправив перчатки, она покрутила тумблер радио вперёд и назад, остановилась там, откуда сквозь завесь шуршащего скрежета доносилось что-то, похожее на приглушённые человеческие голоса.

— Не люблю такой шум, — сказала она тихо, как будто только Алисе. — Всё время кажется, что услышишь вдруг что-то не то.

— Что не то? — не поняла Алиса.

Лана неопределённо повела рукой у руля.

— Не знаю. Какие-то не те звуки. Не те сообщения — о чём-то, о чём тут не может быть. Или мелодию с другими словами. Не теми, что надо.

— А зачем ты тогда?

— Чтоб не пропустить, когда оно начнёт ловить нормально. Может быть, скажет время или место. Или вдруг — что-нибудь про нас. Вообще про всё это.

Алиса кивнула, понятливо и медленно.

Но голоса долго ещё ничего не говорили, только шушукались и бормотали друг с другом, словно у них спал кто-то уставший в соседней комнате и они не хотели будить его. Трасса шла, долго, мерно, не прерываясь, не пересекаясь с другими, светили белые лампы, и радио не могло вспомнить слов, не могло вспомнить, никак не могло вспомнить…

Оно вспомнило, когда уже говорили вовсю, передавали слово друг другу, иногда шутили или ужасались для приличия, но больше просто рассказывали. О лягухе и его пассажирах, правда, разговоров не было — говорили про курсы валют, про военную операцию (о ней самой, впрочем, немного, больше пустились по привычному кругу лиц и аббревиатур), после стали рекламировать банковские кредиты и лекарства от аллергии, под конец срываясь в тоненькую скороговорку, чтобы уложиться в отведённое время. Наконец, всё же предупредили, что на дорогах следует быть осторожнее, из-за дождя затруднено движение, упомянули также, что на въезде на трассу Ц попала в аварию и загорелась грузовая фура. Её даже пытались потушить, но она всё же выгорела до основания, не будьте как это фура.

Закончив прерванный на середине выдох, каштановая девочка посмотрела на свои руки. Отняла на всякий случай от руля и посмотрела снова.

— Он с нами разминулся, всё нормально. Мы просто съехали с трассы, — справа от неё светленькая в панике пыталась то выцарапать дверь, то выдернуть ремень с мясом. — Что ты делаешь? — та будто не услышала, и каштановая со вздохом нагнулась щёлкнуть рычажок с внутренней стороны. — Это так делается.

Светленькая толкнула отпертую дверь, выскользнула из ремня и вывалилась в темноту.

На потолке машины расплывались огни. Лана сняла с рук кожу и вышла, хлопнув дверью.

— А? — Алиса подняла голову.

— …позвонить, — донеслось от Ланы. Она быстро удалялась от машины в сумерки.

— А, — Алиса пересела поудобнее, поправила почти соскользнувший ремень. Позади не стали ничего замечать. Агнешка спала, свернувшись калачиком на своей половине дивана. Нелли из кокона пледа смотрела в пустоту. Её чашка тоже была пуста, остатки кофе она пролила себе на платье, когда устала держать руку ровно. По счастью, не слишком много, такое пятно, наверно, легко отстирать, да и не сильно оно заметно. Огни рядом, на съезде дороги, были рыжие, яркие, что-то хотели сказать, в отличие от ламп на трассе, только крик их был на другом языке, и светили они не совсем туда, немножко мимо.

Подальше можно было ещё прочитать: «Шок'О'Лад» — с блёклой, но всё ещё смутно привлекательной подсветкой. Шоколадом не пахло, и будочка эта наверняка давно пустовала, а вот если ещё за ней, дальше в сумрак, там невнятными тенями могли даже выситься дома — впрочем, это, наверно, показалось.

Лана вернулась.

— Мы съехали с той трассы? — прошептала Алиса с суеверно приглушенным счастьем в голосе.

— Она закончилась, — Лана, почти резная в этом освещении (кость? бумага?), аккуратно расправляла перчатки между пальцев, чтобы не сминались и не пережимали, чтобы как тонкий панцирь, пластичный и прочный, чтоб как вторая, защитная кожа. — Она наконец закончилась. Я уж думала, этого никогда не случится.

Отъехали. Рыжие фонари озарили напоследок пустой мокрый съезд. В открытое окно машины сунулся было оленёк с крокодильей пастью, но увидев, что окно не открыто и там стекло, отступил и исчез.

Она попробовала вылезти через дверь со своей стороны, но ту заклинило, глухо стукнув о камень на обочине.

— Чёрт… — каштановая отцепила свой ремень и на четвереньках, как получилось, переползла через оба кресла. Свесилась из Уаза наружу.

— Блонд? Ты как?

8

Geh durch die Straßen der Stadt

Und sieh wie alles zerfällt,

Die Stadt wird untergehen. ¹⁷

Mantus

В небесах у горизонта заполоскалась грязно-жёлтая полоска. На её фоне выступили чахлые деревца — погнутые, приземистые, словно их плющило это небо и тучная стекловата наверху. Деревца медленно продвигались вдалеке, словно сквозь сон пытались передавать эстафету друг другу, но потом их заслонил кустарник и остановился за самым окном.

— Агнешка, — позвала Лана. Голос у неё охрип и был не очень слышен. Она пошарила рукой за сиденьем, приложилась к бутылке. Глаза стали красными в уголках, а губы высохли, выцвели и начинали трескаться. Она вернула минералку на место и вышла.

Через пять минут Лана появилась снова. На этот раз без лишних церемоний открыла заднюю дверь.

— Агнешка.

Та свернулась ещё сильнее:

— Ну, чего? Сегодня воскресенье…

— Сегодня не воскресенье. И я веду уже очень долго.

Агнешка открыла глаза, с тяжёлым вздохом попробовала приподняться.

— Я в душ хочу.

— Тогда вылезай, — Лана придержала дверь. — Тут есть пока.

Стена дождя успела распасться на отдельные капли, и они лениво падали вниз, крупные и холодные. Агнешка недовольно передёрнулась под ними и быстро нырнула за руль.

— Могли бы воду и потеплее сделать, — она смахнула с прядок у лица задержавшиеся бусины. — Дальше прямо?

— Развилок пока не было, — Лана перешла назад. — Не думаю, что имеет здесь смысл куда-то сворачивать.

Агнешка с трудом усмехнулась:

— Иди к дому, где живёт бабушка, и не сворачивай с тропинки.

Нелли неразборчиво промяучила: ей не нравилось, что её двигают без спроса, сначала выбираясь из-под неё, а теперь укладываясь сверху, но, похоже, внятно возмутиться у неё не было желания.

Кустарник дёрнулся и убрался от окна справа, блеснув напоследок мокрыми листьями. Грязно-жёлтый горизонт вернулся. Он напоминал неяркий закат или восход, но вряд ли был вторым или первым. Среди вечных сумерек не бывает закатов и восходов — только смутная память о них у тех, кто когда-то их видел.

Алиса повернула голову — как бы затем чтоб проверить, что слева то же самое.

— У тебя не осталось в термосе? — спросила, щурясь, Агнешка.

— Осталось чуть-чуть… Только он, наверно, совсем остыл.

— Это ничего, — Агнешка покопалась в сумке на поясе. — Это не беда, не твоя вина. Можно?

Она подняла зелёную чашку, пролежавшую вчера без хозяина, развела в ней кофейный пакетик.

— Ты же говорила, что гадость, — Алиса улыбнулась.

— Гадость — не гадость, а у меня сейчас голова лопнет, если я ничего такого не приму внутрь.

Агнешка опрокинула в себя несколько больших глотков, с облегчением выдохнула.

— Другое дело, — она покосилась на термос, который Алиса спрятала обратно в сумку. — Нда. Я выпила почти всю твою заварку.

— А… Ничего… Она всё равно почти остыла и…

Алиса замолчала.

Агнешка мельком обернулась, снова перевела взгляд на дорогу.

— Ты всем так говоришь?

— А?

— Ну, что ничего такого и тебе нормально? Я имею в виду, я бы на самом деле не сдохла, наверно, без кофе.

— Но мне и правда нормально, — Алиса удивлённо моргнула. — Сейчас, пока что.

— Мм. А вот мне всю дорогу кажется, ты как будто боишься, что мы тебя выкинем на трассе, если ты скажешь что-то не так.

— Нет… — Алиса опустила взгляд. — Это просто я всегда боюсь сказать что-то не так, по жизни. И вообще, немного боюсь людей.

Агнешка чуть растянула губы.

— И что ты боишься что они сделают?

— Ничего. Просто, ну… Когда надо взаимодействовать с ними, разговаривать, как будто ты тоже настоящий человек… это страшно.

— Разговаривать страшно, а листовки разбрасывать не страшно.

— Листовки не страшно, — согласилась Алиса. — А это страшно.

По правую руку обочина уходила к изрытым пригоркам и зарослям травы. Стебли и палки торчали — тёмные, непричёсанные, многих успели поломать, но они всё равно вставали и тряслись или ползли друг по другу, карабкались друг через друга.

— Борщевик, — радостно заметила Агнешка.

— Где?

— Вон те, зонтиками.

— Говорят, от него ослепнуть можно?

— Сейчас дождь, вряд ли…

Впереди в небо воткнулся столб электропередачи, кривоватый, покачнувшийся, буквой А. На самом деле он притворялся: на нём не осталось кабелей или проводов и он ничего не электропередавал. Одна нога его терялась в траве, второю он врылся в сырой песок у дороги. К этой, второй, прилепился человек: его не сразу было видно в тенях и дожде. Он голосовал.

— Ха, — удивлённо сказала Агнешка. Она сдвинула руль и перенаправила лягуха к обочине, когда Алиса мёртвой хваткой вцепилась ей в руку.

— Не останавливайся!

Агнешка неожиданно послушно повернула и прибавила скорости. Алиса прилипла к стеклу сбоку и пыталась разглядеть снова то, от чего шарахнулась, но они слишком быстро отдалялись, и жуткое оставалось там, позади, скрытое из виду.

— Что там было? — спросила Агнешка, когда достаточно отъехали.

— Я… Не знаю, — Алиса помотала головой, часто втягивая воздух. Губы у неё вздрагивали. — Мне показалось, наверно.

— А что показалось? — Агнешка быстро, но внимательно глянула на неё. — Не, я просто реально не рассмотрела. Что там было не так, с этим чуваком?

— Ну… — Алиса закрыла ненадолго глаза, напряжённо дёрнула веками. — У него лицо… как цветы.

— В смысле?

— Цветы вместо лица.

— Какие цветы? — настороженно спросила Агнешка.

— Красные какие-то. Может, розы. Или гвоздики, я их путаю.

Агнешка задержала взгляд на боковом зеркале, будто позади ещё можно было кого-то разобрать, и протянула задумчиво:

— Красные цветы…

Больше она ничего не сказала, только нахмурилась чему-то невысказанному. Алиса напряжённо следила за ней, будто пыталась прочесть мысли по лицу, но, наверно, прочла что-то не то и поспешила отвернуться.

— Может быть, нам стоило взять его… — пробормотала она едва слышно.

— Или нет. Знаешь, говорят, что если чувствуешь нутром, что что-то не так, лучше мотать по-быстрому. Потому что скорее всего действительно что-то не так. Я не знаю… со мной так редко. У Ланки вон это хорошо работает. Её как детектор использовать можно.

Проплыл ещё один столб — но этот уже не стоял ни качаясь, ни прямо, просто улёгся в траву и кому какое дело. Возле него никто не голосовал.

— У неё иногда даже во сне предупреждения бывают, — проговорила Агнешка. — Ну, не такие, по соннику, а знаешь, когда из ситуации уже можно сделать кое-какие выводы и во сне всё всплывает.

— Да? — Алиса уставилась вперёд за окно, будто только что вдруг вспомнила что-то. — А мне такое снилось сегодня. Ну, то есть не сегодня… вот сейчас, недавно.

— Что снилось?

— Про двух девушек. Темноволосую и блондику… темноволосая даже называла её «Блонд». Они ехали на такой угловатой старой машине, у нас часто ещё такие встречаются, но обычно бурые, а у них была чёрная…

— Чёрный Уазик? — Агнешка хохотнула. — И это были «Электрики»?

— Кто?

— «Небо цвета электрик». Каштанка и Блонд. Не слушала их?

Алиса виновато покачала головой.

— Зря. Послушай. И что они?

— Ну… Они как будто столкнулись с грузовиком. То есть не столкнулись на самом деле, они смогли разминуться, но Блонд разбила нос и почему-то посчитала, что они разбились совсем.

— Я видела фильм ужасов, который начинался так же, — усмехнулась Агнешка. — В финале обычно выясняется, что никто ни с кем не разминулся. Но раз там были «Электрики», то разминулись, я думаю. Иначе это совсем уж плагиатная профанация.

— Ну, машина у них действительно обо что-то ударилась, и на ней нельзя было больше ехать, так что они просто бросили её, взяли вещи и пошли пешком, — Алиса подумала. — Странно… Я их даже никогда не слушала. Почему они вдруг мне приснились?

— Потому что это был мой сон, — мрачно сообщил позади голос Ланы. — Но поскольку я не спала, его, видимо, решили отдать тебе.

— Ты и сейчас не особо спишь, — отозвалась Агнешка. — Я бы на твоём месте вовсю пользовалась, пока есть возможность.

— Да ты и не на моём пользуешься вовсю, — пробормотала Лана и замолчала.

Остальные замолчали тоже.

Грузовик вырос из дождя и тумана, больше ему неоткуда было взяться. Он выполз на соседнюю полосу откуда-то сбоку, огромный и длинный, без сигнальных огней, кабина его терялась где-то впереди. Когда лягух поравнялся с ним, тот вдруг мотнулся, дрогнул всей своей длиной и отчётливо поплыл вправо, явно не замечая ни линии на дороге, ни машины рядом.

— Что он делает? — спросила Алиса, глядя, как железный бок движется на них. В голосе её даже почти не было испуга от изумления. Агнешка попробовала было выжать газ и обогнать, но вряд ли это уже было возможно. Лягух резко затормозил и съехал, зарывшись в песок обочины. Впереди фура с рёвом унеслась по дороге.

Агнешка выдохнула и посмотрела ей вслед, потом на свои руки. Они чуть заметно тряслись.

— Бляха-муха, — громко прошептала она. Переглянулась с Алисой — глаза у той расширились и замерли. — Так что, говоришь, тебе приснилось?

Лана хлопнула дверью и возникла слева возле Агнешки.

— Что ты творишь?

— Это не я творю…

— Так. Пересаживайся.

— Лан, ты чего?

— Ничего, выйди из-за руля. Я сама поведу, если ты не умеешь.

— Лан, я его просто не видела. Ты бы не увидела точно так же…

— Не хочешь пересаживаться, можешь остаться здесь, но выйди из-за руля.

— Хорошо… Хорошо, — Агнешка вылезла, обе её ладони зависли в воздухе, будто чтобы показать, что в них ничего нет. — Успокойся.

Она попятилась к задней двери, чуть вжав голову в плечи, точно ей в самом деле было чего бояться. Лана устроилась за рулём, подождала пока Агнешка сядет и закроет дверь. Медленно отвела лягуха с обочины и погнала его дальше.

— Не знаю, как вы, — угрюмо проговорила она. — Может, вам и правда хочется играть на выбывание или устроить гонки без правил. Это вы как хотите. Но я собираюсь вернуться к себе живой. У меня там семья, работа, собака и кредит на будущий дом.

Она плохо выглядела. Лицо задеревенело, глаза покраснели уже полностью и едва ли хорошо различали всё, что перед ними.

— Ты… уверена, что тебе можно сейчас? — нерешительно, но всё же выговорила Алиса. Лана не ответила. — Ты же даже почти не спала.

Лана не ответила.

— Тот грузовик… — Алиса замялась. — Он и вправду так неожиданно появился… Как будто из ниоткуда.

Лана не ответила.

Руки, впрочем, её не подводили. Они лежали на руле цепко и уверенно, торча в воздух острыми суставами пальцев. Иногда двигались переключить передачу или что-то особое поручить дворникам, потом возвращались на место и снова ложились, как незыблемые. Казалось, им не так-то и нужна помощь сверху — они и сами способны на всё.

Через неподсчитанное время возникла заправка. Обычная небольшая заправка где-нибудь на периферии, хоть и не в безымянной глуши, толком выяснить так и не удалось. Девушка на кассе с милой улыбкой пробила чек, предупредив:

— Только вы быстрее, мы закрываемся.

— В смысле вот теперь или вообще? — выпалила Лана.

Та хотела что-то ответить, но её позвали из фургона, что с распахнутыми дверями стоял тут же:

— Джулька! Ну, давай скорее, что ты там?

В фургоне стоял полумрак, но похоже было, туда сгрузили всё сколько-нибудь ценное. Один мужчина уже сидел внутри, второй придерживал двери.

— Да, сейчас, — крикнула девушка, что-то поспешно нажала на кассе и потянулась за туго набитой сумкой. — Там дальше уже скоро цивилизация, будете ехать — увидите, — сказала она Алисе и Лане, почти не меняя улыбки. К тому времени, когда лягух заправился, фургон уже ушёл, всё было закрыто и погашено.

— Куда это они, интересно, — прокомментировала Лана себе под нос, не ожидая ответа.

Мимо проплывали пустые обочины, иногда на асфальте показывались кусочки подстёртой разметки, кроме сплошной линии по центру. Лана потянулась под бардачок достать атлас.

— Лис, посмотри, пожалуйста, по той дороге, что я показывала. Есть там где-нибудь небольшое селение или вроде того? Может, обозначили, а я проглядела.

Алиса послушно открыла страницу, заложенную линейкой, и ткнулась в неё. Она подняла голову, только когда лягух застопорился перед неожиданным светофором — тот во все глаза мигал жёлтым. Внизу остался намёк на пешеходный переход — впрочем, он почти выцвел, только одна полоска расплылась густым неровным пятном. Алиса огляделась.

— Там вроде никого нету… — неуверенно проговорила она.

— Я знаю, — сказала Лана. — Просто на всякий случай. Не хочу потом объяснять, как так получилось, где это произошло и почему я была не на своей машине.

— У Нелли неограниченная же лицензия, — подала сзади голос Агнешка. С момента возвращения на диван она всю дорогу демонстративно смотрела в сторону, облокотившись у окна. — Там хоть Валериан может вести, хоть твоя сестра.

— Я знаю. Это не отменяет вопроса, почему я была не на своей машине.

Поодаль от обочины ветер ворошил кучу сваленных тряпок. Может, в них и был кто-то — живой или когда-то живой — отсюда вряд ли вышло бы сказать. Машина двинулась, и тряпки остались трепаться позади.

Нелли сладко потянулась. Плед сполз с её плеч и теперь висел прилипшим хитином на руках у локтей. Одна из рук всё ещё сжимала пустую чашку, и никому не пришло в голову её забрать.

— Если бы кто-то был в своей машине, — пробормотала она, до конца не открывая глаз, — меня бы тогда тут не было, это ясное дело. Если бы Ланочка могла просто взять свою навороченную тачку, когда ей нужно, а не когда больше никому никуда не надо. Или если бы Агнешка накопила наконец на свою, хотя бы в кредит. А так лохушкам приходится возить с собой лохушек покруче, разве нет?

Агнешка устало повернулась к ней, хотела было что-то сказать, но передумала и отвернулась обратно к своему окну.

Вырос ещё светофор. Он уже не работал, зато на нём белела наклейка — такой же котяра, что у парней из джипа. Этот, правда, истёрся — у него не было затылка и пуза, но он всё равно улыбался.

Алиса с подозрением проводила его взглядом.

— Тут как-то нет ничего подходящего, — она кивнула Лане на атлас. — Ничего похожего на посёлок или что-то такое… Может, это не здесь на карте?

Лана помолчала, ей надо было что-то разглядеть впереди.

— Да нет. Я следила, куда мы ехали изначально и где примерно поворачивали. Это наверняка эта дорога, — она подумала ещё немного. — Может, нам слегка приврали про цивилизацию.

Через час или около того разделили оставшуюся еду. Не так много, но это было ещё хоть что-то. Алиса, медленно дожёвывая кусочек багета с ветчиной, смотрела за окно на проплывающие иногда бетонные заграждения или неясные конструкции из кривоватых железок.

— А вот где мы останавливались после той трассы? — она повернулась к Лане. — Когда ты выходила позвонить? Мне показалось, там были какие-то дома…

— Дома? — переспросила Лана удивлённо. — Нет. Остатки котельной были. И чьи-то старые гаражи. Просто там стоял таксофон, я потому остановилась.

— Дозвонилась до работы? — Агнешка не отвернулась от окна.

— Нет. Не было сигнала.

Осталось ещё несколько кофейных пакетиков и почти нетронутое пиво, а больше ничего не осталось.

Алиса опустила взгляд.

— Интересно, можно тут найти что-нибудь из еды, — полюбопытствовала она абстрактно, ни у кого в особенности.

Лана мимолётно нахмурилась:

— Не знаю… Я бы лучше не стала ничего подбирать здесь, пока мы не узнаем точно, где мы.

— Ты же говорила, что на какой-то там трассе, — откликнулась Агнешка.

— Да, но… Не знаю. Мне иногда кажется, что мы как будто где-то с изнанки реальности. Это помните, как у «Электриков»? Ничего не ешь и не пей с другой стороны?

— Да-да, — протянула Агнешка. — А моржи — символ смерти в северных странах.

— Что? — переспросила Алиса.

— А, не обращай внимания. Если не куришь эту траву, то и не начинай.

— Про моржей — это неправда, — прервала Лана, — а про «не ешь, и не пей» я ещё много где видела.

— Ну, тогда я тебя разочарую, — Агнешка повернулась и чуть выгнула губы. — Мы все уже пили местный кофе. Кроме, может быть, Алисы — она вроде пила чай.

Алиса кивнула и как-то виновато взглянула на свою сумку, где спрятался термос, а потом на Агнешку и Лану, словно хотела вызваться тоже хлебнуть с ними за компанию.

Лана недовольно сморщила нос. Пробормотала:

— Ладно… Если попадётся здесь где-нибудь что-то нормальное, можем попробовать.

Она, видимо, сказала это наугад, но через несколько минут справа образовалась постройка. Зелёное здание в два этажа из крупных, по-пластиковому гладких квадратов. Универсам — совсем такой, какие устраиваются обычно посреди городского квартала, между башен многоэтажек. Точно только его и поставили здесь первым в чистом поле, а потом забыли весь остальной город.

Дождь почти выдохся и перешёл теперь в мелкую моросящую мокрость, которая скорее стояла в воздухе, чем падала каплями. Над крышей в облаках торчала огромная блямба с пухлым «24». Ниже, над входом, такие же пухлые буквы сложили: «Квагга», — а с той стороны стеклянных дверей, с плиточного пола грустно взирала зебра в шоколадную полоску. Стекло приветливо распахнулось, и зебра проводила их взглядом — всех, даже Нелли.

— Квагга, — полуприкрыв глаза, протянула насмешливо Агнешка, — это маленькая весёлая лошадка. Она была очень доверчива и сама шла навстречу человеку и потому вымерла.

— Дрянь какая, — Лана передёрнула плечами. — Что за варваризм. Кому пришло в голову так назвать магазин?

Возмущение её повисло в воздухе — за кассами и в зале никого не было.

— То есть как? — переспросила она недоверчиво, оглядываясь по сторонам: не могли же все сразу вымереть вместе с кваггами.

— Похоже, здесь оказались умнее нас, — прокомментировала Агнешка и лениво присела на весы у лотка с фруктами. — И уже ушли.

— Куда ушли?

— Свалили куда подальше. Как те, с заправки — помнишь, они тоже торопились? Ну, вот и местные сделали так же.

— Они не могли «так же»! — Лана нахмурилась и прошла вглубь полок. — Здесь же везде включён свет, ничего не закрыто и… Кто тебе разрешил брать это яблоко?

Агнешка, свесив ноги и похрустывая большим красным плодом, протянула Лане второй такой же:

— Хочешь?

— Нет!

Агнешка положила второе яблоко обратно на лоток.

— Всё выключать и закрывать за собой — это может быть долго, — невозмутимо пояснила она. — Возможно, они посчитали, что время дороже.

— Смотрите, какие интересные штуки, — прервала разговор Нелли. — У нас я таких не видела.

Она стояла у полки с фигурными стаканчиками — такие бывают у питьевых йогуртов или чего-то подобного — но эти были какие-то странные: с муренами, глубоководными удильщиками и яркими мохнатыми бабочками, чьи огромные глаза выразительно смотрели с повёрнутых в профиль головок.

— «Мёртвая голова», — сняв одну такую с полки, прочитала Нелли. — Агнеш, хочешь себе «Мёртвую голову»?

— Так, — Лана на секунду зажмурилась и сжала руками виски. — Так, так, так, так, так. Хорошо. Ладно. Давайте так.

Она сделала несколько шагов до тележки — те в беспорядке приткнулись здесь и там между полок — подтолкнула её к Нелли.

— Смотри, — Лана показала на соседний ряд. — Вон там, я вижу, крекеры, хлебцы, галеты и всякое такое. Набери что больше понравится, хорошо? Лис, пойдём со мной.

Вместе они дошли до подсобки. За большими дверями, в стороне, открылась дверца в комнату поменьше. Здесь, похоже, обитали когда-то время от времени, но сейчас она пустовала, как и всё.

— Чайник, — Лана ткнула в электрический чайник на столе. — Можно вскипятить и налить в термос. Ага?

Алиса кивнула и двинулась к столу. Лана проскользнула мимо неё обратно, в дверях вспомнила:

— Да… Проверь воду, ладно? Чтоб там не было вдруг какой-нибудь гадости.

Оставив Алису, она вернулась в зал. Посмотрела на Агнешку у фруктовых лотков, хотела было сказать что-то, но отмахнулась и сама покатила выбранную тележку к полкам в глубине магазина. Там она сгребла всё до чего дотянулись глаз и рука: консервы, паштеты, плавленый сыр, какие-то тюбики, обещавшие овощное пюре или взбитые фруктовые муссы. Сверху бросила несколько сцепленных гроздью высушенных палок, что смутно напоминали о запахе колбасы.

— Шоколад возьми, — подсказала Агнешка, но без особой настойчивости.

Лана проигнорировала. Вместо этого докинула пакет с сушёными лимонами с соседней полки. После развернула тележку и потолкала её к кассам, по пути подхватив блок минералки.

Из подсобки вернулась Алиса.

— Готово с термосом, — сообщила она громко и проверила часы.

— Отлично, — Лана бегло скользнула взглядом по ряду касс. — Теперь нам надо как-нибудь расплатиться за всё это.

— А-а, — Агнешка откинула голову. — Серьёзно? Здесь никого нет и никого уже не будет. С кем ты собираешься расплачиваться?

— С магазином. Не знаю, как ты, а я не планировала становиться воровкой по такому поводу, — она огляделась. — Может, тут где-нибудь касса самообслуживания? Нет… ну да, нету, конечно.

Алиса, поняв, что её термос пока никому тут не нужен, отступила на несколько шагов.

— Я проверю ещё, что там, — сказала она Агнешке, махнув на соседний отдел, над проходом в который висело яркое «Особые товары». Та с полуприкрытыми глазами кивнула.

— Может быть, тут если, — Лана зашла за одну из касс, ткнула пару раз в потухший терминал оплаты. В голосе её послышалась беспомощность. — Эти штуки можно как-то включить, но я не умею включать их.

Она обернулась в зал, будто ждала оттуда подсказки и поддержки.

Но оттуда пришла Нелли, шагая весело и беззаботно, со следами былой изящности и лёгкой походки на лице.

— Вот, — сказала она, прижимая к груди что-то громоздкое.

— Что это? — спросила Лана.

Нелли вместо ответа развела руки, и две наскучившие им коробки свалились в тележку: колечки для завтрака с шоколадом и овчаром-танкистом на упаковке.

Лана подняла глаза:

— Зачем?

— Ты же сама сказала брать, что больше понравится.

— Зачем вы клоуны, — тихо и потерянно спросила Лана.

— Затем, что ты нет? — откликнулась Агнешка со стороны фруктового лотка. — Затем что ты упорно пытаешься оплатить еду, которая нафиг никому уже не нужна и которой всё равно не станет через несколько минут, как мы уедем? Кстати, — она перестала болтать ногой, — сколько сейчас минут?

— Лис, сколько у нас минут? — позвала Лана. Никто не ответил.

Часы над кассами вздохнули четырьмя восьмёрками и погасли. Может быть, им приснилась бесконечность.

— Я бы оставила наличными тут где-нибудь, — выдохнула Лана, почти шёпотом, почти в отчаянии. — Это было бы уже дело магазина, как и через что их считать — мы бы заплатили, что нужно — но я растратила всю наличку, у меня осталось только на карте сейчас.

Агнешка вздохнула и закатила глаза.

— На, возьми, — она вытащила из сумке на поясе пачку банкнот и протянула Лане. — Если дело в этом, то положи их, где хочешь, и пойдём.

Лана с сомнением посмотрела на неё и на деньги, опять на Агнешку, будто подозревая что-то, какой-то подвох. Сомнение не исчезло, даже когда она взяла банкноты через несколько секунд.

— Лис? — крикнула она снова. — Лис, идём! Сколько у нас осталось?

Снова молчание.

— Алиса? — позвала Лана и сделала несколько шагов к «особому» отделу.

Алиса пятясь вышла в общий зал. Глаза у неё были широко распахнуты, рот дрожал и открывался-закрывался, будто ей не хватало воздуха дышать носом — или не хватало его, чтобы закричать.

— Лис? — Агнешка встревоженно привстала с весов. — Что случилось?

— Там… — Алиса махнула рукой как-то неопределённо, куда-то мимо всего и почти не глядя.

— Что?

Она не объяснила что, только шагнула ещё назад и ещё. Агнешка поймала её за плечи — как раз вовремя, Алиса явно планировала запнуться о кабель на полу и грохнуться затылком. Она и теперь, впрочем, не раздумала падать — прямиком в обморок.

— Так, пойдём, — Агнешка аккуратно развернула её и перенаправила к выходу, поддерживая на всякий случай. — Пойдём-пойдём-пойдём. Ничего, всё нормально будет.

— Что там было? — спросила Лана. Она настороженно вглядывалась сквозь арку в примыкающий отдел за яркой вывеской.

— Ну… Там, — уже без особых эмоций пояснила Алиса, будто тут и впрямь больше нечего было пояснять.

— Да-да, — согласилась Агнешка. — Дай-ка свои часы на секундочку, — она осторожно подняла руку Алисы и оглядела циферблат. Обернулась к Лане. — Семь минут у нас.

Лана тихо ругнулась, двинулась было вместе со всеми на выход, но остановилась ещё раз, пытаясь что-то высмотреть в «особых товарах». Наконец, оставила деньги на блюдце у кассы и последней покинула универсам. Разочарованная в человечестве квагга поглядела ей вслед.

На улице стало заметно хуже для прогулок. Ветер рвал плашку «24» с крыши, он похолодал и хлопал где-то листами металла. Лампа в одном из фонарей неподалёку нервно подтикивала. Поодаль уже и вовсе не видно было, чтоб что-то горело, а сумерки межвременья быстро становились неплотными потёмками, как в городе ночью. Алиса и Агнешка почти дошли до лягуха, когда Нелли, сунувшись под открытое небо, шагнула обратно под козырёк.

— А как насчёт переждать здесь? — она поёжилась, обхватив себя руками, на открытых плечах высыпали мурашки.

Агнешка обернулась к ней, чему-то хихикнула, испугавшему и насмешившему её:

— Нет, дорогая, это очень плохая идея.

— Почему? Тут довольно крепкие стены, вряд ли они улетят от такой погоды. Почему нам не пересидеть внутри, пока всё не закончи…

Она оборвалась, подпрыгнув и вскрикнув от неожиданности, когда из-под крыши упал расшатавшийся зелёный квадрат. Его сосед тоже уже утрачивал стойкость, край его отогнулся и впустил под себя греметь и громыхать ветер. Из новенькой прорехи торчали лохмотья каких-то проводов.

— Вот поэтому, может быть? — Лана бросила взгляд вдоль стены — там, за зелёным углом, чернело и клубилось небо. — Хочешь подождать, когда всё остальное сделает так же?

— Не знаю, — Нелли недовольно сморщилась, оглянулась на стеклянные двери. — Может быть… подвал…

— Здесь нет подвала. Пошли.

Алиса, сжимая звёзды на сумке, опустилась на переднее сидение. К Нелли, на заднее, наскоро закинули продукты из тележки — на багажник времени могло не хватить, если б он опять начал заедать — саму же тележку отправили обратно домой. Она даже докатилась, доверчиво ткнулась в стену своей alma mater и там и осталась стоять в полном покое, будто ей ни до чего больше не было и не могло быть дела.

Лягух отъехал. Где-то позади грохнуло и задребезжало — похоже, это навернулись всё-таки с высоты 24 часа. Фонарь так и продолжал тикать — погас другой, напротив него.

— Так что там всё-таки было? — спросила Лана, стоило им только чуть отдалиться. Нелли смотрела на консервы, Агнешка — в окно назад, Алиса — не смотрела. — Лис? Что там было?

— Там? — повторила та недоумённо, словно уже забыла или хотела забыть.

— В том отделе, в «Особых товарах». Что ты там увидела?

— А… — выдохнула Алиса уже осмысленнее, снова судорожно открыла и закрыла рот и оглянулась на заднее сидение. — Там.

— Ну? Что ты у…

— Лан, отстань от неё! — оборвала Агнешка. — Потом спросишь.

Лана поджала губы и перестала говорить.

— Да ничего там не было, — сказала Нелли, подобрав одну из коробок с овчаром. — Она просто внимание так привлекает.

— Мм? — Агнешка, пытавшаяся чуть удобнее разместить руки и ноги среди пачек и консервных банок,приобернулась к ней.

— Да конечно. Это как с тем типом на обочине — ну, который тормозил попутку. Просто она такая же извращенка, как ты, и ей не нравилась идея делить тебя с ним.

Агнешка улыбнулась одними губами:

— Я думала, ты спала.

— Разумеется, — Нелли с готовностью закивала и довольно приспустила веки. — Я и сейчас сплю. Это знаете, как под утро, когда никак не можешь проснуться и начинается какой-то тягомотный бред по кругу. Мы же договорились встретиться сегодня, вот у меня и крутится в голове, а на самом деле мы даже ещё не выезжали. Только знаете, что я тут подумала? Фиг я дам вам свою машину, когда будем в реале.

Она продырявила коробку с овчаром и смакуя, по одному стала доставать оттуда колечки.

— Знаете, я, наверно, действительно придумала, — сказала через минуту Алиса. Голос у неё теперь был спокоен — неподдельно спокоен, не на публику. — Может быть, правда разыгралось воображение. После того парня на обочине… К тому же, я всё-таки немножко писатель-антиутопист, мне положено иногда параноить и пугаться на всякий случай.

Она закрыла глаза и откинулась на кресло. Добавила тише:

— Потому что если я не придумала, то в реальности так не могло быть. Такого не бывает.

— Ты пишешь антиутопии? — Агнешка нагнулась вперёд, чтоб её было хорошо слышно.

— Да, тоталитарные антиутопии, — оживилась Алиса. — Такие — ну — где есть какой-нибудь могущественный правитель-диктатор, который всё контролирует и которому всё подчиняется, и есть, а… скажем, сопротивление или просто группка людей, которые пытаются ему противостоять…

— Но у них не очень получается, да? — подхватила Агнешка.

— Нет, почему! — Алиса обернулась с вызовом и искренней радостью. — Иногда получается, — будто кто-то снова обустроил ей островок безопасности, крошечный и неприступный, очерченный защитным кругом по заветам особой магии. — Ну, правда, что считать за получается…

— И где это?

— А?

— Где это происходит? У нас, за границей? Или в будущем, может?

— Аа… Там такое смешение всех стран и времён. Мне никогда не хотелось останавливаться на одной какой-нибудь эпохе. Скорее, устроить такой калейдоскоп, чтоб можно было увидеть то одно, то другое рядом… Там даже мистика есть — не то что много, без неё ничего сильно не поменялось бы… Просто так получается своеобразный оттенок.

— Ага, ясно, — протянула Агнешка. — Это если взять немного как у Оруэлла, немного как у Кинга, немного… может, ещё у кого-то…

— У Рыбакова, может быть? — подумав, вставила Алиса. — Кинга я не очень знаю, а от Рыбакова — да, наверняка есть…

— От кого? — перепросила Агнешка.

— Анатолий Рыбаков. Ну, «Дети Арбата».

— А, — Агнешка кивнула. — Слышала, да. Но не читала. Я вообще не так много читала на самом деле. Это Лана у нас интеллеrтуалка, — она осторожно приобняла с боков Ланино кресло.

— Рыбаков — так себе писатель, — не отрываясь от дороги, проговорила та, будто этот жест включил её. — Он хорошо пишет, когда ему есть с чего списать из реала. Со своей жизни, например. Или хотя бы с жизни кого-то ещё, с кем можно поговорить обо всех подробностях. Когда он берёт из головы, это сразу очень заметно и очень картонно.

Она помолчала над чем-то, повернулась всё же на секунду к Алисе.

— Значит, придумала? — спросила она, особо не настаивая уже на вопросительном знаке.

Алиса задумалась, отведя взгляд, но всё же с уверенность кивнула.

— Ладно, — сказала Лана.

Вряд ли она поверила, и вряд ли это сейчас имело значение.

Больше следов цивилизации не встречалось. Ни магазинов, ни заправок, ни новых светофоров. Даже бетонные блоки и железные конструкции исчезли. Разметка ещё оставалась кое-где на асфальте, но и она редела и пропадала.

Дорогу тут совсем зажали, и где ещё попадались фонари, они почти упирались в полотно. Обочина слева порывалась снова уйти краем в крутую осыпь. Она недотягивала, конечно, до той, прежней, до горки смерти, но взобраться на неё, пожалуй, было бы уже трудновато, а для кого-то вроде лягуха, возможно, и неподъёмно. Там, под спуском, поблёскивала в свете фонарей тёмная зеленца, за нею, ещё дальше влево, угадывался лес. Почти идиллический луг для бессмертных душ на опушке. Хотя, наверно, это было болото.

Алиса смотрела чаще направо, словно ожидала, что там снова будет такой же кто-то с цветами, но никого такого больше не появлялось. Да и если появился бы, не факт, что его можно было бы рассмотреть теперь среди трав, в таких густых сумерках.

Лана подняла взгляд на зеркало.

— Не отрываемся. Да? — констатировала она мрачно.

— Сейчас семь сорок пять, — Алиса проверила часы. — Но дальше не двигается.

— Можешь прибавить немного, — посоветовала Агнешка. — Мы долго простояли.

Лана слегка набрала скорость. Потёрла красные глаза и переносицу.

— Это, наверно, можно всё как-то вычислить, — пробормотала она. — В конкретных цифрах. С какой скоростью ехать в норме, сколько набрать, если тормозили и на сколько тормозили… Это всё вычисляется, но я сейчас не выведу формулу навскидку.

Она посмотрела на спидометр, снова задумчиво взглянула в зеркальную даль позади.

— Хотя это, наверно, особо без смысла. Мы же, в общем, просто выигрываем себе побольше времени на остановку. Правильно? А так… — она прервалась.

— Ну… Да, — ответила Агнешка, как на что-то и так очевидное.

Лана помолчала. Взгляд у неё как-то потерянно блуждал впереди по дороге.

— Я имею в виду — когда мы отрываемся, оно ведь не остаётся там где-то и не исчезает оттого, что мы его не видим. Можем ускориться и потом остановиться на подольше, но оно всё равно всё время будет идти позади. Тогда это как-то… особо без смысла?

— В общем, да, — кивнула Агнешка. — Смотри: ты движешься или не движешься, оно идёт за тобой…

— Ну… Не шокируй Ланку, — заговорила вдруг Нелли. — Ещё скажи сейчас, что нет такого города, который она там себе придумала.

— Ничего я не придумывала, — вскинув взгляд в зеркало, спокойно ответила Лана. — Можешь сама посмотреть. Дать тебе атлас?

— Не, не, не… — Нелли скривилась. — Я в это не умею.

Лана помолчала ещё.

— Там нормальный такой город в конце трассы. Не ПГТ, большой довольно. Доедем — посмотрим, может, там аэропорт есть, сможем на самолёте… Ну, или если нет, то хотя бы на поезд сядем, как те, у автобуса, помните? На электричку какую-нибудь.

— Я не хочу на электричку, — сказала Нелли, уткнув нос в плед и даже без капризных нот в голосе. — Можно мне просто вызвать такси?

— Ну, хватит уже разыгрывать ситком, — вздохнула Лана.

— Я не разыгрываю. Я просто устала и хочу домой.

Возможно, кто-то и подписался молча под её словами. Вслух об этом говорить не стали. Когда справа вспыхнули и понеслись чередой огни — тоже ничего не сказали: то ли не увидели, то ли увидели и решили, что так отсвечивают фонари или мелькают другие блики, мало ли.

— Это что? — спросила Лана через минуту. Голос её упал и осип, и она откашлялась. — Это город?

— Город? — Алиса прижалась к стеклу. — Похоже на город, да. Они издалека примерно так, я видела…

— Да? Серьёзно ведь? — Лана свернула на обочину, к огням, но, даже не доезжая, затормозила. — Может, отсюда поймает что-нибудь…

Она вытащила смартфон, быстро мазнула несколько раз по экрану.

— Есть, — прошипела она торжествующе. — Есть, карта. Карта открылась…

Она прошарила пальцем вперёд и назад по пути, снова к началу. Дорога не выплыла полностью, медленно ещё, собираясь, прогружалась по бокам квадратиками. Лана нетерпеливо продвигала их, смещала всё дальше один за другим.

— Лан, Лан, Лан, Лан, — Агнешка с чуть встревоженной улыбкой попыталась привстать к ней между валящихся коробок. — Может, не будем сейчас останавливаться?

Лана подняла голову и передала смартфон Алисе.

— Посмотри, пожалуйста, — кинула она и повела дальше, прибавив скорость. Огни не пропали, только вспыхнули ярче, это явно не была просто ещё одна гряда фонарей на параллельной трассе.

— Посмотри, пожалуйста, что это за город, там должно быть обозначено, и заворачивает ли на него дорога. Если вдруг нет, посмотри…

— Нет, конечно, — Нелли только взглянула на огни и сразу зарылась обратно в плед. — Что вы как маленькие, никогда таких снов не видали? Это ж про то, как пытаешься вернуться, бродишь где-то уже поблизости, а там всё не так: улицы не там проложили, домами везде перегорожено, транспорт закончился и не ходит, а если пешком — так всё перерыто.

— Она не заворачивает, — Алиса поскребла карту, удивлённо сместила город в сторону и вернула назад. — Но тут на самом деле…

Дорога свернула влево. Огни мигнули на прощание и затерялись за лесными ветками.

— Чёрт, — заключила Лана и, увидев, что стояло за поворотом, повторила. — Чёрт.

Слева, на размокшем въезде на горку, приткнулся хаки-джип. Он стоял чуть боком, накренившись, едва не доехав до дороги, словно так и не смог одолеть последнюю эту высоту. Да он и не пытался больше.

— О, — Агнешка пригнулась к окну. — У них проблемы?

Кучка парней рассыпалась по склону. Кто-то стоял у внедорожника, кто-то — пониже. Кто-то курил. В самом низу, в отсвете фар забыл что-то среди зелёной болотины встрёпанный парень в джинсе. Он с надеждой смотрел на осыпь и фонари наверху.

От раскрытого окна джипа медленно отвернулся головастый.

— О. Тётки, — сказал он, как сквозь сон, когда лягух тормознул у левой обочины. — У вас не будет немного бензина?

— Какого бензина, ты совсем вдарился? — прорычали из-за руля. Из-за распахнувшейся двери вылез водитель-ёжик с серпом и молотом. — Мы сейчас на подъёме больше сожгли, чем у них полный бензобак.

— И что, предлагаешь так и стоять? — крикнули снизу. — Я тут не планировал заканчиваться.

— Да им всем пох, что ты там планировал! — кинул обратно вниз ёжик. — Мы на эту херню на заберёмся, хоть с бензином, хоть без бензина.

Две глубоких рифлёных вмятины, кривясь и пересекая друг друга, тянулись вниз от внедорожника через мокрую грязь склона. Под горкой они вновь превращались в два следа от шин и, наискосок взбороздив болотину, обрывались в темноте леса.

Снизу поднялся один из парней — тот, что не планировал заканчиваться, или другой.

— Ну? — ежик пристально смотрел на него, но не трогался с места. — Что дальше?

— Что дальше — я сказал, что дальше, — тот хлюпнул носом. — Что ты до меня докопался?

— Так из-за тебя, дебила, мы съехали хрен пойми куда с нормальной трассы. Ну и? Помогло? Закончилось это?

Тащившаяся вдоль склона зеленца впереди ныряла вниз, чтобы там скиснуть в совсем уж откровенное болотце с кочками, жижей и ломаным сухостоем, а дальше хода не было: всё упиралось в серый утёс с порослью леса на макушке. Там, высоко под небом, торчали ели и сосны, а здесь почти отвесная стена топорщилась разломами и выпирающими краями огромных камней. По ним, наверно, можно было вскарабкаться при должной удаче, цепляясь руками и ногами, но никак не вкатиться колёсами.

— Dead end, — тихо прокомментировала Агнешка. Высунувшись из приоткрытого окна, она бросила с невольным смешком. — Может, вас букснуть?

Водитель-ёжик оглянулся на неё:

— Ты, рыжуха, себя-то не переоценивай. И тачку свою тоже, — он попытался усмехнуться, но получилось только ощериться, как у испуганного, вымотанного и, вероятно, голодного человека.

— А на слабо? — Агнешка усмехнулась вместо него. — А? На спор. Хочешь?

Ёжик замолчал на секунду, внезапно кивнул:

— А давай на спор.

— Тащите трос.

Лана наблюдала настороженно и без слов, будто опасалась буйно помешанных.

— Агнешка, — позвала она тихо. Та обернулась. — Спроси, не пробовали ли они объехать по лесу, с той стороны утёса. Мы их не вытянем.

Агнешка пожала плечом, ничего не ответив.

Трос нашёлся — и даже как будто нормальный, крепкий на вид — только толку с него… Лана, оставшаяся одна в машине, скептично окинула взглядом, как его разматывают, и отвернулась.

— Тут интересуются, не пробовали ли вы в обход по лесу, — между делом передала Агнешка. — Так-то бензина можем подкинуть.

— Там нет дороги. Вообще нет никакого прохода, всё завалено. Мы бы так и шли лесом — пока бензин есть, разницы особо нету, — ёжик дёрнул губами. — А что… вы действительно поделитесь? Если сможем выбраться наверх.

— Если сможете — естественно. Вы ж поделились с нами атласом, — Агнешка прицепила один из концов троса, тоже дёрнула губами в оскале. — На что спорим?

— На ещё одну пачку ушей.

— Оки.

Оба мотора взвыли, и трос натянулся. Хаки-колёса завертелись, разбрызгивая грязь, но это не помогло. Джип увяз крепко. Следующая попытка — и вновь ничего.

Лана из-за руля качнула головой. Но всё же разделила ещё одну попытку.

— Десять минут, — шепнула Алиса. Она тревожно оглянулась: небо темнело, хотя из-за изгиба дороги и заслонившего обзор леса сложно было сказать, что происходит на трассе позади.

Агнешка проследила с ней вместе, обернулась показать Лане на пальцах. Та кивнула.

Один из парней, что толкал внедорожник, бросил это дело. Он кинулся к водителю и принялся убеждённо что-то ему говорить. Тот отмахнулся головой и только мигнул фарами.

Четвёртый раз. Из-под колёс джипа вылетело ещё ошмётков грязи и гравия, и он смог чуть продвинуться вперёд.

— Молодец, давай! — крикнула Агнешка — то ли всем парням сразу, то ли Лане.

Низкий рокот донёсся из-за поворота. Он краткой дрожью прокатился где-то глубоко под кожей у земли и у всех вокруг тоже. Парни за джипом шарахнулись назад и забыли его толкать.

Алиса втянула голову в плечи:

— Может… — она глянула на Жигули и на Агнешку.

— Ага, пойдём, — уже у дверей лягуха они вспомнили и окликнули не замечавшую их Нелли. Она, пожёвывая шоколадное колечко, со скучающим любопытством смотрела на клубившийся над лесом мрак. Когда её позвали, повернулась сначала, не слишком понимая, что им нужно, но всё же без особой охоты вернулась на своё место.

И ещё раз. Упавший было трос опять натянулся, но как-то странно, не под тем углом.

Джип дёрнулся. Водитель-ёжик остановился и посмотрел вниз на дорогу. Похоже, он понял.

Стрелы-тени ложились прямо через лес, как трещины в асфальте, как провода в городском небе. Зачем им, лёгким, скользящим, была лишняя петля трассы.

— У них трос попал под колесо, — сказала, забираясь внутрь, Агнешка.

Лана выдохнула сквозь сжатые зубы:

— Пусть отъедут.

Парни возле джипа рассыпались в стороны, и он сдал назад. Ветер перегнал через трассу барахтавшуюся кучу лохмотьев. Та роняла местами свои клочки — они гнались отдельно, вместе с пылью и щепками.

— Бесполезно, — тихо предупредила Лана, глядя в зеркало. — Я сразу сказала.

— Да нет же, начало получаться, — бросила Агнешка. — Давай ещё раз, можно пока.

По правой обочине дзынькнули и погасли фонари. Последний — совсем близко, Алиса вскрикнула от неожиданности, зажав рот рукой. И — теперь ещё раз. Трос натянулся и лопнул, отпуская джип катиться назад под горку. Освобождённый лягух рванул вперёд — в потухши й фонарь, но Лана вырулила: только боковое зеркало осталось жертвоприношением для блуждающей дорожной фортуны.

Тени-стрелы стремительно полетели наискосок — через трассу, через лес, через осыпь, до небес. Они застили воздух, они запросто бросились к одному, и к другому, и к третьему. Здесь собралось много их таких, потерянных растерях, и всем юрким, быстрым, мелким и мельтешащим хватало чего захавать.

Головастый один остался наверху. У обочины слева он стоял спиной к спине с фонарём — первым, что смог не погаснуть: за ним, вдоль дороги, всё уже было темно. Внизу, под спуском, водитель с неровным ёжиком выхватил железную клюшку — решил идти до последнего на пару с котярой-Феликсом на лобовом стекле. Он храбро бился и, может быть, даже видел небо, пока его клюшка ещё разгоняла немного клочья мрака. Встрёпанный парень развернулся и молча пустился к лесу через кочки и сухие кусты, но его, конечно, перехватили ещё до первого дерева. Только его джинсовая куртка им не понравилась почему-то — может, оставили про запас. Хаки-фары заснули, и внизу больше не стало ничего.

Один головастый стоял ещё с полминуты под защитой фонаря, делая заклинающие пасы руками, а потом мрак дотянулся и до него. Головастый крикнул что-то ему на прощание, а ещё через несколько секунд согнулся и упал фонарный столб. Лампочка потухла.

— Агнешка, — окликнула Лана.

Ей не ответили.

— Агнешка. Что там? Я не очень вижу.

Агнешка отвернулась от заднего окна и села ровно.

— Да всё. Всё.

9

Есть дорога, нет дороги -

От лихой погони

Не спасут тебя ни ноги,

Ни гнедые кони. ¹⁸

Дикие гитары

Лана механически взглянула на телефон, не вынимая его из рук Алисы. Экран погас.

— Не очень они как-то счастливчики, — заключила она. Вряд ли для кого-то, скорее, просто отметила себе.

— Ну, — откликнулась сзади Агнешка. — Это как считать. По крайней мере, теперь их точно не призовут.

— Ты это серьёзно?

Агнешка, облокотившись и смотря в окно, пожала плечами.

— А почему вы не позвали их сесть к нам в машину? — спросила Нелли, разглядывая надломанный ноготь.

Все обернулись посмотреть на неё (кроме Ланы — она посмотрела через зеркало).

— Нет, я понимаю, что моя жигулька не рассчитана на такую толпу, но в ней ведь есть ещё свободное место, и в нём можно было утрамбоваться на время. Ладно, этот тип с обочины или тот парень с бензином в фургоне. Но эти мальчики вам, кажется, нравились.

Она ждала какого-то ответа — во всяком случае, глядела в зеркало Ланы так, будто ждала — но Лана молчала.

— Нелли, — Агнешка повернулась к ней. — Если ты подумала об этом, почему не сказала сразу?

— Не, я тоже не сразу подумала, — слегка усмехнулась та. — Но это я, с меня что возьмёшь.

Лана тяжело вздохнула сквозь зубы.

— Все бы не поместились всё равно. Двое-трое — может быть. Но не все вместе. И как бы мы их отбирали?

— Считалочкой можно, — предложила, всерьёз или нет, Агнешка. Подняла руку показать как. — Шла — машина — тёмным — лесом — за — каким-то — инте-ресом…

— А всех вместе твой лягух по-любому не потянул бы. Поместиться — может, и поместились бы. Но долго с такой нагрузкой он по-любому не проехал бы. И тогда уже нам всем был бы конец.

— Ты такая умная, Лан, — Нелли расплылась в улыбке. — Всё так точно рассчитала в уме за пару минут. Я тебе немножко завидую.

— Да ничего я не рассчитывала! — почти вскрикнула Лана.

Она сразу же замолчала, только вдыхала глубоко через нос и выдыхала. Нелли смотрела ещё с минуту, потом миролюбиво отвела взгляд и вернулась к своей пачке с псом-танкистом.

— Да ладно, Ланка, не кипешись, все всё поняли. Ну, бывает, затупила. Начальства, чтоб чеклистить и оценивать, тут всё равно нет, а мы никому не расскажем.

Лана, казалось, хотела что-то ярко и с чувством объяснить, но передумала. Спросила заместо:

— Слушай, а почему ты всё время — «вы», «вам»? Тебя как будто вообще ничего не волнует и не касается?

Нелли поглядела в шоколадное колечко на мелькающий пейзаж за окном.

— Не, ну я-то проснусь через минуту-другую в своей постели, мне по большей части без разницы, что тут случится. Но вы-то, кажется, всерьёз здесь путешествуете. Вот мне и интересно иногда, как оно вам.

Лес поредел. На одной из проплешин — за деревьями уже угадывалась маячившая жёлтая полоса песка или поднебка — вырос целый комплекс: заправка, мойка, шиномонтаж, магазин автозапчастей по мелочи. Над дверью последнего гордыми буквами возносилось: «Цивилизация».

— Да блин же ж, — выдохнула Лана. — Цивилизация. Ну, можно же было сказать. Ну, можно же было.

Впрочем, она уже, видимо, устала всерьёз возмущаться и просто вышла подойти поближе. Заправка оказалась тут без особой необходимости — разве подстраховаться и пополнить запас. Окошко кассы было наскоро закрыто картонкой — благо здесь оплатить получалось и карточкой, — а вот за окнами магазина бился иногда свет и мелькали смутные тени.

Когда Лана вернулась, лягух уже был заправлен, а Агнешка, прислонившись к его пыльно-зелёному боку, задумчиво курила.

— Агнешка!

— Извини, — та быстро потушила сигарету.

Лана помедлила, уже приоткрыв дверь.

— Ты в порядке?

— Угу.

Они сели. Лягух завёлся и медленно отъехал.

— И как? Что они сказали? — спросила Агнешка, кивнув назад.

— Ты не поверишь. Что я развожу панику и провоцирую, и что они сейчас просигналят полиции, если не прекращу.

Агнешка закашлялась в надтреснутом смешке:

— Надо было соглашаться. Я бы на это посмотрела.

— Им ничего такого не сообщали, у них всё нормально и всё под контролем, ничего нештатного нет и быть не могло, — Лана сцепила на секунду зубы, потом, уже спокойнее, приобернулась. — Лис. Что там? С тем городом?

Алиса повернулась медленно и недоумённо, явно не очень понимая, о чём речь.

— Город. Мы видели огни, — напомнила Лана. — Что там на карте?

Она потянулась забрать смарт, но экран не загорелся.

— Он сел, — пояснила Алиса и отпустила смартфон.

— Нда. Понятно.

Лана убрала аппарат к себе. Вздохнула.

— А что там был за город, ты не запомнила?

— Запомнила. Только… — Алиса поколебалась.

— Что?

— Ну… Он в Польше.

— В каком смысле, в Польше? — Лана развернулась к ней.

— Это польский город. Я была там один раз. А у нас нет ничего с таким названием.

— Точно? — переспросила Лана с надеждой.

— Точно. Я по картам много раз искала и по разным атласам и справочникам, пока мне не объяснили, что это было за границей. Я просто совсем маленькая тогда была. Мы с бабушкой туда ездили.

Она всхлипнула и закрыла глаза руками.

— Лис? — позвала Агнешка. — Что случилось?

— Он сказал, что к бабушке ехал, да? — произнесла почти ровно Алиса. — Так же он сказал?

Последнее слово недопроговорилось, Алиса спряталась в ладони полностью. Её колыхало, из-под рук доносились странные звуки — будто она подавилась и всё никак не могла избавиться от осколка в горле, чтоб продышаться.

— Лис, — Агнешка осторожно тронула её за плечо.

Та помотала головой.

— Ничего, — послышалась сдавленно. — Ничего, — Алиса с усилием отняла руки от лица. — Всё нормально.

Она ещё пару раз шморгнула носом, но больше не давилась — осколок, вероятно, смог вытечь через глаза. Алиса наскоро размазала по лицу остатки и обернулась:

— А можно… — она проскользила взглядом по банкам и пачкам на заднем сидении, протянула руку, — можно мне того сыра? Треугольничками?

— О, — Агнешка чуть удивлённо приподняла брови, переглянулась в зеркало с Ланой. — Я вижу живых людей.

— Что?

— Это из фильма, — пробормотала Лана, не оборачиваясь, но с заметным облегчением в голосе

— Какой — этот? — Агнешка подняла и показала запечатанный кругляш. — Шоколадный?

— Ага.

— Мне он тоже нравится, — она вскрыла пачку и протянула Алисе, один треугольник взяла сама. — Я бы и эти колечки, что у Нелли, сейчас схрумала, но милитари-пёс у меня лично отбивает всякий аппетит.

— Пфф, а я тебе и не дам, — Нелли манерно фыркнула и закатила глаза, отстранившись вместе с коробкой. — Не одна ты тут опасная женщина.

Лана в зеркале проследила за ними.

— Интересно, — бросила она не очень громко, будто просто побаивалась мёртвого молчания во второй раз. — Этель Войнич права, что ли, была, что все революционеры — сладкоежки?

— Данке, Лан, — Агнешка ещё дожёвывла свой кусочек. — На революционеров мы не особо тянем. Хотя, может, Алиса тянет.

Алиса повернула было голову в её сторону — возможно, хотела что-то сказать — но передумала и перепрятала взгляд в коврике под ногами. Спросила чуть погодя:

— А Войнич — тоже так себе писатель?

— Она писательница, — Лана неопределённо повела рукой, словно её спросили, как ей рисунок третьеклассника. — Ну… Конкретно «Овод» для первого раза неплох. Хотя и бесит, если подумать. Особенно этот его расстрел на рассвете.

— У тебя недосып, — вставила Агнешка. — С него всё бесит.

Небо было чистым и серым. Дождь прекратился, и тени кустов у фонарей ложились на подсыхающую дорогу. Радио на два голоса бормотало, что и правда всё хорошо, подконтрольно и ничего, совсем ничего не случалось, будто поспорило само с собой, кто кого сможет лучше убедить в этом и навсегда успокоить. Наконец, попросило само себя рассказать сказку и, снисходительно вздохнув, принялось рассказывать про изысканного снежно-молочного зебу.

Понадобилось время, чтобы впереди, слева по дороге, выросло массивное приземистое здание.

Его когда-то огородили сетчатым забором, как садик или школу, и ворота были закрыты на висячий замок, но сам забор успел упасть местами, и в одну из дыр выбивался наружу заросший куст бузины.

Радио, уже задрёмывая, тихо напевало: «Расколдуй меня… Расколдуй меня…»¹⁹

— Интересно, что там, — Лана остановила лягуха у ворот.

Алиса с сомнением глядела через сетку на серый массив. Окна там не горели.

— Хотите пойти туда?

Лана шагнула из машины.

— Там может быть кто-то. Или что-то полезное, — она бросила это в пустоту, как бросают монету в уверенности, что теперь повезёт и расхлябанный манипулятор достанет наконец что-нибудь ценное.

Они позвали Нелли с собой, но та даже не отмахнулась — просто сделала вид, что тут никого больше нет, кроме неё и её овчара.

— Ладно, — вполголоса смирилась Лана. — Пусть последит за машиной.

— Пусть лучше машина последит за ней, — возразила Агнешка. — Что-то мне кажется, так будет лучше.

Оставив их сторожить друг друга, все втроём прошли за ограду, осторожно поднырнув под бузинными ветками.

— Лис, — уже на той стороне вспомнила Лана. — Как со временем?

Та растерялась сначала, но вспомнила про часы и вскинула руку посмотреть.

— Аа… Семь тридцать пять. Нормально?

— Да, уложимся, мы ненадолго. Ты только следи за ними.

Алиса часто закивала.

У здания уже не росло ничего, земля вокруг была навсегда вытоптана. Вблизи стало можно рассмотреть и облупившиеся стены, и вход под козырьком крутого крыльца.

— Какое-то оно заброшенное, — с сомнением проговорила Агнешка. Алиса вздрогнула, будто от холода.

— Не обязательно, — Лана подошла достаточно близко, чтоб прочитать синюю табличку у двери. — Это почтовое отделение. Я, правда, не вижу адреса. Может, внутри где-то будет?

Дверь оказалась тяжёлая, с огромной металлической скобой вместо ручки. Весь косяк заскрипел, завизжал и закачался, когда они открывали. Сквозь скрип звякнул нежный колокольчик, а затем звякнул снова, но кратко — от нежданных этих шевелений упал и разбился.

Алиса принюхалась — пугливо, точно боялась, что учует что-то — и чихнула.

— Угу, — откликнулась Агнешка. — И правда, заброшка.

Выключатель нашарился недалеко от дверей. Окошки стояли нетронутые — и сами окошки, и столы за ними, громоздкие и тёмные, умудрённые пылью. У самого входа на невысоком бюро меж двух кресел сгребли в охапку позапрошлогодние листья — с клёнов, с лип, с каштанов. Из-под них выглядывали пожухлые листики бланков и несколько почти пустых ручек, а выше, на стене, кто-то красиво нарисовал Нелли в виде карточной дамы бубен. Низ лица она прикрывала веером, а за плечом её виднелась ничего не выражающая маска.

— Надо было зазвать её сюда, — заметила Агнешка, рассматривая рисунок.

Лана недовольно поморщилась на это, но ничего не сказала. Её привлекли столы — столы, ящики и всё, что в них. Скрипнув неплотно прикрытой загородкой на петлях, она скользнула за стойку.

— Есть что-нибудь? — поинтересовалась Агнешка.

— Воду зачем-то оставили — Лана кончиками пальцев подняла небольшую мутную бутылку с открытым горлышком.

— Для цветов, наверно.

Но на окне давно не стояло цветов. Из одного только горшка, опираясь на оконную впадину, ползла какая-то кракозябра, но вряд ли ей была нужна вода. Лана вернула бутылку на место, брезгливо вытерла пальцы о брюки.

Ящики столов пустовали. В них не было даже ненужного — разве что оставшаяся кнопка или сушёный таракан.

— А что ты ищешь? — спросила Агнешка.

— Не знаю. Может, тут где-нибудь завалялся шнур от телефона. Мне бы всё-таки хотелось включить его.

— Говорят, они иногда начинают работать от удара. Или можно нагреть аккумулятор зажигалкой.

— Ну. Мерси. Я лучше подожду. Может, найдётся способ более многоразовый, — она отперла ящик с маленьким ключом в скважине, и оттуда выпорхнул гимн Франции или начало битловской песни. Точно они не узнали — Лана тут же захлопнула ящик обратно.

— Дряньство, — пробормотала она. — Что оно тут делает.

— Да ладно, — протянула Агнешка. — Чем тебе не нравится марсельеза?

— Ничем, — Лана подняла голову, посмотрела в сторону двери. — Лис? Ну как, есть что?

Алиса, присев на корточки, раскладывала бланки поверх высохших листьев, будто хотела сыграть в пасьянс, но все они были пусты и одинаковы. Она вздрогнула от оклика, покачала головой.

Лана взглянула в другую сторону.

— Там таксофон вроде, — кивнула она Агнешке и наклонилась порыться в тумбе под столешницей.

— Он без трубки.

— А ящик для писем?

— Где?

— Где-нибудь. Ты там рядом, посмотри.

— Тут нету ящика для писем. Ни у входа, ни здесь — нигде нет. Нет телефонов, нет адресов, нет никаких полезных штук, — здесь вообще ничего нет для нас, Лан, в этом здании, оно просто тут стоит.

— Па-дам, — Лана торжествующе подняла небольшой чёрный цилиндр. — Лис, дай мне, пожалуйста, бланк. Любой пойдёт.

— А что это? — Алиса протянула ей пожелтевшую бумажку.

— Печать. Хочу проверить.

Лана аккуратно выжала, придавив бланк, потом отложила цилиндр в сторону и поднесла бумагу к глазам.

— Ну как? — встревоженно спросила Алиса, будто это она была ответственной за результат.

— Ну… неплохо, — пробормотала Лана. — Неплохо. Но, если честно, белиберда.

— Покажи? — Агнешка протянула руку. Лана вскинула взгляд:

— Белиберда же, говорю, — она спрятала бумажку к себе. Чуть поджав губы, вышла из-за стойки. — Вы же не хотите рассказывать, что было в том отделе в универсаме. Вот и я не хочу.

Из зала вёл ещё коридор — тоже пустой, а ещё тёмный и какой-то весь отсыревший. Им, вероятно, не пользовались так давно, что даже не меняли штукатурку, а из лампочек горела только одна, и одна моргала где-то в конце. По низу ещё осталось немного мутно-зелёной краски, верх же облупился и кусками лежал на полу.

— Даже крыс нет, — подытожила Агнешка.

— Зачем тебе крысы? — спросила Алиса.

— Они иногда бывают жутко милые.

— Подарить тебе крысу, когда мы выберемся? — спросила Лана. — Из дикой панельки дикого пасюка?

— Подари, — помолчав, Агнешка кивнула.

Красивая девочка висела на прочных нитях внутри каркаса пианино, поставленного набок. У неё было красивое платье под парчу и плюш и две косички из густой красивой чёрной пряжи, а лента на шее — видимо, сначала это был бант — развязалась и свисала вниз, а на ней красиво вышили…

— Сто лет, как я учила немецкий, — пробормотала Агнешка, пытаясь рассмотреть буквы почти без света. — Ну, допустим, тут написано что-то типа «Держи меня, жизнь, держи» — без понятия, о чём это.

Глаза для повиснувшей, вероятно, забрали у кого-то другого, с существованием куда более полнокровным и захватывающим, но тут они поблёскивали тускло и в никуда. Она была очень пыльная и какая-то вся поникшая, обвисшая на тонких крепких нитях, словно они только и заставляли её висеть так, изображая призрачный вальс неясно с кем, неясно для кого, неясно, чего ради.

Агнешка чему-то грустно усмехнулась, достала из поясной сумки ножик.

— Не держи её, жизнь, — она щёлкнула лезвием и потянулась наверх, к нитям. — Не держи её.

— Тебе кто разрешил? — Лана, успевшая пройти вперёд, резко развернулась.

— Да ладно, я её просто хочу освободить.

— Кто тебе разрешил решать, кого освобождать, а кого нет? Может, она хочет так висеть!

— Лан, — Агнешка остановилась и обернулась с чуть испуганной улыбкой. — Это кукла.

— Какая разница, кто это?

Голос её взвился до крика праведного гнева и там сломался где-то наверху.

— Хорошо, — Агнешка аккуратно, напоказ, сложила нож. — Хорошо, я его убираю. Вот, всё, — ножик исчез в сумке.

Лана недоверчиво, раздувая ноздри, следила за ней. Агнешка сделала шаг от куклы.

— Тебе реально поспать надо, — она качнула головой. — Скоро на людей кидаться будешь, а не только на меня.

— Доедем — посплю, — Лана развернулась и быстро зашагала по коридору, в конец, к мигающей лампочке.

— Так и будешь сама вести? Пока не доедем? — Агнешка двинулась за ней. Алиса последовала за ними, чуть в отдалении.

— Да, — Лана остановилась почти в самом конце коридора, рассматривая что-то в одном месте на стенке. — Идиоты.

— Кто?

На стене, на одной из проплешин между мутной зеленью, кто-то выцарапал «Momento mori».

— Мементо, — процедила Лана. — Мементо мори, а не моменто. Есть у кого ручка или карандаш?

— Маркер? — неуверенно предложила Алиса.

— Давай.

— Лан, ты серьёзно? — невольно хохотнула Агнешка.

— Мементо мори, — Лана жирно, несколько раз обвела выведенную «e» поверх нацарапанного. — Мементо — от слова «память», а не от слова «момент».

Алиса, машинально глянув на запястье, вдруг замерла и судорожно втянула воздух.

— Что?

— У меня часы остановились, — сказала она спокойным, упавшим голосом. — И я только сейчас это заметила.

Все три переглянулись между собой.

— Идёмте, — сказала Лана.

Полторы коридорных лампочки продержались ещё с минуту, а вот основной зал рухнул во тьму почти сразу, и по нему пришлось выбираться ощупью.

А снаружи — чёрная буря.

Она выла и бежала по тёмному небу над крыльцом скорыми мелкими клочьями. Бузина раздувалась сердитыми волнами и не хотела никого уже пускать обратно. С той стороны сетки лягух посверкивал им фарами. Фонари вокруг него не горели.

— Замок! — заметила Лана. — Замок на воротах упал!

Они бросились к машине наперегонки с тенями. Те уже пропахали асфальт острыми крохкими разломами, и их точёные узкие силуэты протягивались к колёсам лягуха.

Нелли приветствовала ленивым помахиванием руки. Из радиоприёмника, радостно хрипя и кашляя помехами, распевало: «durch Nacht und Flut ich spüre dich…»²⁰ Сзади, издалека, от истока дороги, по верху и низу шёл низкий рокот и катили валы черноты — как будто за ними переставало уже что-то быть. Как будто там ничего.

Лягух рванул вперёд. Колёса его успели вовремя, хотя что-то почти сразу попало под них. Лана вела аккуратно и сколько можно быстро, но что-то мешало всё время, цеплялось, не давало двигаться дальше — только как в зернистом чёрном сиропе, в котором кажется лишь, что бежишь, шевелишь ногами или колёсами, а на самом деле они вращаются в кошмаре, вязком и одноместном, как бы ни был ты хорош. Лягух прыгнул. Его тормознуло и дёрнуло назад в воздухе. Заднее стекло пропорола длинная трещина — кто это так дурно вскрывает консервы…

— Лана, дай мне руль! — Агнешка припала сзади к её креслу. — Дай мне руль!

Лана свернула лягух к обочине от наперерез черкнувшей дорогу тени. Они с Агнешкой быстро поменялись.

Быстро — это пара секунд — это было слишком долго сейчас. Волна прошла по салону, стукнулась от стекла к стеклу, подбросила и распотрошила ящик с аптечкой, раскидав между едой и креслами белые салфетки. Агнешка, перехватив рычаг, вжала педаль, и лягух развернулся и вильнул по дороге. Радио поперхнулось и перескочило со станции на станцию. Приёмник запел хрипло:

«Ты была одна, в доме тишина, не работал даже телефон, мужа не было, не было отца, потому что все ушли на фронт…»²¹

Тьма метнулась за окошком мелким и быстрым мельканием.

— Поздно? — Алиса развернулась к остальным. — Да?

Агнешка, широко и оскаленно улыбаясь, подхватила с радио:

— Поцелуй меня и обними и не гадай о том, кто я!..

Несколько колёс поднялись от земли и вновь грохнули в асфальт, и всю машину враз сотрясло.

— Аккур-ратнее… — прошипела просяще Лана, вцепившись в диван пальцами.

Маленькие юркие ударились в стекло, и блеснуло — пастью? — как ключи, когда достаёшь ночью у подъезда, чуть-чуть только блеснут — если успеть, если быстро закрыть за собой дверь…

Стрелка спидометра уткнулась в предел.

— Нет, Агнешка, это максимум, — Лана посмотрела из-за её плеча. — Я тоже так делала.

В ушах заревело так громко и утробно, что не стало слышно друг друга на минуту, или половину, или четверть. Впереди, в прыгающем свете фар иногда виднелись клочки дороги. По бокам наступало. Сзади не было ничего.

Алиса перестала оглядываться. Она села прямо, поправила лямку у шеи и вытерла хлюпающий нос.

— Думаю, мы можем попрощаться? — спросила она.

— Можете попрощаться, — каким-то чужим голосом ответила Агнешка, не отрывая взгляд от дороги. — Но думаю, мы выедем в этот раз.

Лицо у неё, высвеченное странным ненормальным свечением, заострилось и фанатично мчалось навстречу трассе. Казалось, она не видела ничего другого, кроме трассы, кроме её мелькания, и не думала ни о чём другом в этот момент — просто не могла подумать, как фантомы-фанатики не думают о фоновых фантомах.

Колёса снова разомкнулись — кажется, все четыре — с дорогой. Тёмной полосой та пролетела где-то внизу. Мелькнули ветки. Мелькнул свет. Откуда-то мелькнул свет, а потом снова ветки, и ветки, и ветки леса…

— Чёрт. Ты что сделала? — выговорила сквозь зубы Лана, то ли в ярости, то ли с восхищением, сложно было разобрать. — Ты что сделала? Как ты это сделала?

— Мы оторвались! — крикнула Агнешка, когда под колёсами вновь захрустела лесная просека. Дворники дёрнулись и скинули со стекла несколько сухих листьев. — Ну разве не класс?

Стволы вокруг мирно стояли в сумерках. Впереди, между макушками деревьев, сквозило рыжеватое зарево — закат, восход… Не так уж важно. Агнешка сбавила скорость до нормальной, выдохнула, откинула голову на кресло.

— Последний раз мне было так хорошо, когда мы отбили того парнишу у омоновцев, — она будто всё ещё кого-то перекрикивала. — На митинге, ещё до войны. Ну, то есть, другие отбивали, я отвлекала космонавтов, — она чуть размяла руки, не отрывая их от руля. Пальцы у неё слегка дрожали.

— Долбанутая наркоманка, — со смешком фыркнула Нелли.

— Есть немного, — лицо Агнешки постепенно становилось обычным, как прежде. Светящиеся чертята снова уходили из глаз. Она растянула губы. — Но кажется, у меня получилось.

— Ты офигенная, — вырвалось у Алисы.

Агнешка хохотнула, полуприкрыв глаза, и потянулась достать сигарету.

— Я поведу ещё, Лан. Ты не против?

10

Do what you want to do

And go where you're going to,

Think for yourself

'Cause I won't be there with you. ²²

The Beatles

— Алиса, заведи часы, пожалуйста, — сказала Лана. Она пригладила волосы и убрала их за уши, осмотрелась по сторонам, где стояли деревья и шелестели по стёклам ветки кустов. Их чуть скрадывал разведённый сумрак, будто вокруг растворили последние пол-ложки кофе.

— Сейчас… семь двадцать пять, — доложила Алиса через минуту. Она повернулась показать часы, но Лана едва посмотрела.

— На самом деле, ничего особо не изменилось, — проговорила она, помедлив. — Оно так же движется за нами, как и раньше. Только теперь мы в лесу, где нет заправок и в любую минуту можно упереться в какой-нибудь бурелом.

— Ну да, — откликнулась Агнешка, не поднимая до конца век. — Мы все умрём.

Лана машинально подобрала одну из рассыпавшихся салфеток, обтёрла руки. Стянула и вновь расправила вокруг пальцев воображаемые перчатки. Обернулась назад.

— Что вообще это за хрень? От чего она появилась и куда движется? Почему она идёт именно за нами?

— Спроси ещё, за что нам это, — фыркнула Агнешка.

— Нет. Ну, это дурацкий вопрос, — Лана села прямо, снова поправила волосы. — Это когда всё уже закончилось, вы сидите в каком-нибудь безопасном месте и вспоминаете пережитое, вот тогда можно и порефлексировать, за что ж вам всё это было. Сейчас у меня вопросы абсолютно практические. Я хочу знать, как это работает и что с ним можно сделать.

— Сделать? — оглянулась Алиса.

— Мы постоянно убегаем, и только. Может быть, можно что-то с ним сделать, чтоб оно больше не шло за нами.

— Можем проверить, — Агнешка не отрывалась от дороги. — Хотя что-то мне сдаётся, что это оно с нами сделает, а не наоборот.

— Не, ну, не так, — сморщила нос Лана. — Я имею в виду, если обдумать… понаблюдать, может быть… какое оно… что оно ещё умеет и как действует…

Она потёрла закрывающиеся глаза — будто они были недостаточно красные — и некоторое время позволила всем просто слушать неровное постукивание у переднего колеса и негромкий пока, надсадный стон где-то под днищем.

— Ты, кажется, немного машину гробнула, — сказала Лана, не открывая глаз.

— Ну, извини. Мне показалось, все хотят ещё чуть-чуть, а не вот прям сейчас.

— Я не про это. Ты молодец, что у тебя получилось, но по-хорошему после такого надо в ремонт на профилактику. Нам очень повезёт, если эта позорная телега не развалится на ходу.

— Сама ты позорная, — с нервным смехом напомнила о себе Нелли. — Папа, между прочим, возил её в сервис как раз перед поездкой. Так что всё налажено, как на новенькой.

— Кстати, — Лана неторопливо обернулась в её сторону. — Как думаешь, твой папа придёт сюда убивать нас, если мы здесь её сломаем?

— О, даже не сомневайся, — Нелли недобро усмехнулась. — По такому случаю он нас из-под земли достанет, если понадобится.

— Будем надеяться, — Лана отвернулась. С некоторым удивлением посмотрела на салфетку у себя в руке, потянулась и собрала с ковриков ещё несколько.

— Странно.

— Что?

— Салфетки из аптечки. Они же не были такими?

Все покосились в её сторону — кто через зеркало, кто так. Алиса протянула руку.

— Можно?

Лана отдала ей одну из салфеток — крапчатую, словно грязный далматинец. Это не были брызги: чернота будто проела тонкую тряпочку насквозь и там, внутри, под поверхностью, невидимо раздавалась вширь.

— Оно ведь туда ударило? По аптечке? — Алиса тревожно посмотрела на Лану. — Эта… штука… когда волной…

— Да.

— Это похоже на… Не знаю, как будто бы… порчу? Ну, как будто оно осталось в них какой-то своей частью, — она вернула Лане салфетку и испуганно мотнула головой. — Я бы лучше выбросила это. Оно не выглядит как что-то, чтоещё можно использовать и от этого ничего не будет.

— Это как… коррупция? — протянула Агнешка, чуть выгнув краешки губ. — В смысле, не как у нас коррупция, а которая corruption… Ну, вы меня поняли.

— Ну да, ну да, — Нелли откинулась на спинку дивана. — Салфетки поела порча, а всё остальное не тронула. Эта хрень прошарахалась тут по всему салону, если вы не заметили, и как-то я не вижу других следов.

— Чёрт, — Лана согнулась и наскоро перекопала упавшие на пол пачки и банки консервов. — Только этого не хватало.

Агнешка не успела перехватить вылетевший смешок:

— Давай попробую что-нибудь. Может, ничего и не будет. Ну, или получится самый быстрый эксперимент в мире.

— Девчонки, не майтесь дурью, — Нелли вздохнула с нарочитой усталостью. — Здесь всё этим облапано — стёкла, стенки, радио. И мы сами тоже. Мне эта хрень по руке скользнула — предложите мне её теперь отрезать и выбросить?

Она наклонилась и выгребла из-под кресла впереди блеснувший скальпель, спрятала у себя.

Лана проследила за этим движением:

— Зачем тебе в аптечке скальпель?

— Ножницы сломались. А скальпель древний, ему ещё долго ничего не сделается, — Нелли повернулась и показала улыбку. — Остальное можете выбрасывать, если хотите. Ну, или уж сразу все на свалку.

Она удовлетворённо и успокоенно запустила пальцы в коробку, но у пса-танкиста, видимо, начали заканчиваться колечки, так что коробку пришлось наклонить и потрясти.

Лана нахмурилась, повращала салфетки в руке, оглядев со всех сторон.

— Ладно… Не будем пока, — она потянулась собрать другие, что ещё лежали, аккуратной стопкой впихнула их между тем, что осталось от створок аптечки. — Вдруг понадобится ещё зачем-нибудь.

Деревья убегали позади, прячась за поворот. Стекло перечёркивало запрещающей линией по диагонали и их, и лесную просеку с её неглубокими колеями и буроватым песком, будто объявляла всё это несуществующим, ложным, как фальшивая сцена делирия.

— Помните, нам два пятна светило? — Лана пригнулась, чтоб посмотреть повыше над древесными верхушками. — Кто-нибудь видит?

— Нет, — Алиса тоже пригнулась и покачала головой.

В сумерках не разглядеть было теперь ни грязной полоски, ни даже лишнего отсвета или блёклого пятнышка в небе — если они и были ещё где-то, то спрятались за кромкой леса от надоевших глаз.

— Подруга-луна, кажется, заманалась подавать нам знаки, — пробормотала Лана. — Я б тоже заманалась. Сколько мы уже зд…

Но луна вдруг выплыла — и когда только успела похудеть и обернуться дужкой «р» на вывеске автосервиса. Несколько букв не горело, остальные сиреневым освещали небольшой пятачок, выкраденный у леса.

Лягух почти недоумённо остановился рядом.

— Странное сочетание, — проговорила вполголоса Лана, — луна и автосервис.

— Почему?

— Ну, луна — это скорее для каких-нибудь тканей или, там, медицины. Или чего-нибудь эзотерического.

— Стереотипы, — бросила Агнешка. — Может, у хозяина фамилия от луны, откуда ты знаешь.

— А для чего скорее солнце? — перехватив свою луну поближе, поинтересовалась Алиса.

— Солнце?

— Для птицефабрики, — сонно подала голос Нелли. — Потому что желток, цыплята и корм «Солнышко».

Агнешка попробовала зажать рот, но всё же тихо рассмеялась.

Двери были заперты.

Они так отвыкли, что это бывает, что не поверили сразу и подёргали ещё немного, но двери действительно были заперты.

— Как это они некстати, — пожаловалась Лана. — Нам надо бы что-то сделать с передним колесом. Не нравится мне, как оно стучит.

— Оно и раньше постукивало, — заметила Агнешка. — Меня больше беспокоит, что мы без правого зеркала.

— И это тоже. Я ехала по левому и салонному, и господи, как неудобно. Как будто в полтора глаза смотришь.

— Ты и так в полтора глаза, если не меньше, — Агнешка покосилась на неё. — Покимарь хоть немного, пока я ещё могу вести.

Лана будто бы не услышала.

— Если тут автосервис, то значит, скоро уже конец леса, и мы выедем на дорогу. Надо будет прикинуть по карте, куда нас вынесло на этот раз, — она оглядела низкие окна и на всякий случай постучала в дверь. — Есть тут кто-нибудь?

Ответом была тишина. Даже окна за решёткой были глухо заставлены рекламой: Стёкла, Стенки, слово в последней строчке споткнулось на заглавной С и закончилось.

Небольшую боковую дверь заварили — и, видимо, давно. Здесь же, не сумев прожевать, век оставил кучу: инструменты, мелкие детали, просто какой-то металлолом были свалены без разбора под навесом.

— Зеркал, конечно, нет, — Лана переложила было пару штуковин, но больше для проформы и куда охотнее обтёрла руки о штанины. — Да и если б были, тут всё уже проржавело насквозь. Кладбище тысячи мелочей, блин.

— Да ладно, — Агнешка покрутила, как сигарету, толстый болт с резьбой и выпуклостью посередине и кинула в сумку на поясе. — Вполне себе милое ретро.

— Агнешка, — Лана бросила в неё сверкнувший взгляд. — Ну, что за дурное мародёрство? Можно подумать, он тебе зачем-то нужен.

— Ну так. Был бы нужен — ещё имело бы смысл поискать тут кого-то и спросить, вдруг им нужно тоже. А так — исключительно сувенир на память.

Поодаль раздался короткий стук. Алиса, опустившись на корточки, сидела у рыжеватого люка в земле и что-то прерывисто выстукивала о его поверхность.

— Лис, что там? — позвала Лана.

— А… — Алиса поспешно привстала было, будто её поймали на месте преступления, но опустилась обратно. — Я думала, там, может быть, кто-то есть, с той стороны…

— Считаешь? — Лана перешла на несколько шагов и встала рядом, глядя вниз на люк.

— Мне показалось, я что-то слышала, там, внизу… И теперь пыталась спросить, кто там.

Она ещё раз показала как — тише, едва постучав по железу костяшками.

— А что это у тебя за странный шифр?

— Азбука Морзе, — Алиса опустила голову, спрятав вспыхнувшие сквозь смуглоту щёки за путаницей волос. — Я, может быть, напутала где-нибудь… Я давно ею не пользовалась.

— Ты знаешь морзянку? — в голосе Ланы прозвучало невольное уважение.

— Учила когда-то. Просто, для себя, — она выстучала опять, с длинным перерывом, с коротким и снова длинным, и ещё сколько-то, прислушалась. Ничего не услышав в ответ, посмотрела на Лану в надежде, что услышала она. Лана покачала головой.

— Я, наверно, всё же напутала где-то, — почти прошептала Алиса. — Я давно не… Наверно, они не очень поняли.

— Может быть, — Лана напряжённо сморгнула. — А возможно, они просто засели у себя в бункере и им там, понятно, никто не нужен со стороны. У них там наверняка еда, запасы, вообще всё, что может понадобиться. Надеются отсидеться, пока всё пройдёт. Конечно. Зачем кого-то пускать.

Алиса попыталась отстучать что-то другое. Сбилась, замолчала, бессильно уставившись на ржавый люк у себя под руками.

— Знаешь что, — Агнешка опустилась на корточки с ней рядом и усмехнулась. — Не факт, что морзянку знают они.

Сумрак сгустился — совсем чуть-чуть. Они вернулись к машине.

— Лис, не возражаешь, если я поеду спереди? — Лана уже остановилась у передней двери. — Мне так как-то сподручнее.

— А… да. Нет, конечно, — та помотала головой и обошла машину кругом.

— Опять они меняются местами, — прокомментировала в пространство Нелли, пока Алиса устраивалась слева от неё. — Жаль, что я забыла часы. Тогда время бы, наконец, двинулось дальше, как ему положено, и можно было бы разойтись с этой дурацкой вечеринки по домам. А теперь они так и будут меняться по кругу, до бесконечности.

— Но… у нас уже есть одни часы, — Алиса повернула запястье, чтоб показать их Нелли. Та едва взглянула.

— Твои ненастоящие. И время на них тоже ненастоящее. Ты сама каждый раз рисуешь на циферблате, какое надо, а на самом деле это муляж и идти там нечему.

Алиса поморгала изумлённо, но, видимо, с такой убеждённостью ей трудно было спорить.

— А твои настоящие? — спросила она только.

— Конечно, — Нелли не без гордости вскинула голову. — Что касается часов или сумочек, я не ношу подделки. Я просто проспала немного… А Ромка утром начал стучаться, — она коротко нервно рассмеялась. — Вот кто так в дверь колотит — как не свои. Я что-то со сна малость перепугалась и забыла, что часы на столике и их ещё надо надеть.

— Накраситься ты не забыла, тем не менее, — пробормотала Лана. — И накрутить кудри.

— Накраситься можно и в машине, — Нелли перехватила взгляд её отражения. — А про кудри — ты б лучше завидовала молча. Они у меня настоящие. Я не ношу подделки.

Вид у неё, если присмотреться, был довольно-таки разбитый. С тех пор, как она уронила зеркальце, глаза уже несколько раз успели поползти по лицу, но про кудри она, похоже, сказала правду — хоть они и отяжелели и повисли по плечам сырой пряжей, но всё ещё были кудрями.

Впереди показался просвет — остался вот только бревенчатый настил через ложбину, а дальше виднелась даже как будто нормальная асфальтовая дорога. Тут, наверно, когда-то текла речка и путь вёл через неё, но речки теперь не стало — одна сухая выгоревшая земля и медная труба под настилом.

Агнешка с сомнением посмотрела на рассохшийся щербатый переезд:

— Может, нам лучше спуститься и по дну?

— А ты уверена, что сможем подняться потом? — Лана качнула головой. — Ну нафиг, давай по брёвнам. Я не хочу закончить, как те парни.

Лягуха чуть подкинуло на настиле, и он зарычал в ответ. В одном месте, где бревно продавливалось и хрустело, даже хотел было съехать вниз, к трубе — видно, почувствовав в ней родную душу — но Агнешка худо-бедно отговорила его.

— Ненавижу мосты, — тихо сказала Лана. Она сидела прямо, судорожно вцепившись пальцами в кресло по бокам, как пассажиры над воздушной ямой.

— Почему? — спросила Алиса.

— Непочему. Ненавижу мосты.

— Расслабься. Он уже всё, — Агнешка чуть вывернула руль, примеряя лягуха к новой дороге — не асфальтовой правда, бетонной, без всякой разметки и опознавательных знаков. — Кстати, граждане, все поняли, что мы перешли на другой берег? Это покруче еды и воды с той стороны будет.

— Ну, хватит, — без особой настойчивости бросила Лана.

Они поехали в ту сторону, где казалось светлее. Уверенности тут, впрочем, уже не было и не могло быть, но, по крайней мере, Алисины часы не поскакали радостным галопом к восьми, а это значило, видимо, что все они не очень ошиблись. По бокам, сквозь мягкий сумрак, проплывали порой постройки — длинные пустоглазые бетонники, брошенные здесь в безвременье, или, иногда, что-то поинтереснее, с металлическими наворотами, похожее больше на огромные цилиндры или катушки.

— Что это может быть? — Лана, пригнувшись, старательно ловила взглядом весь этот выцветший урбо-пейзаж. — Какой-то покинутый пункт? Я такого даже не видела нигде вживую.

— То есть это первое, чего ты ещё не видела за весь наш путь? — Агнешка снова потянулась за сигаретой.

— Я пытаюсь понять, где мы. До этого было более менее понятно, но ничего такого я не помню ни по карте, ни ещё по чему бы то ни было.

— Может быть, если мы на другой стороне… — подала голос Алиса. Она примолкла, поёрзала немного среди пачек на заднем сидении, но всё же продолжила. — Может быть, этот город — он… ну, как из другого мира.

— Если города из другого мира так похожи на наши заброшенные промзоны, то я в них крайне разочарована, — протянула Агнешка.

— Это не промзона, — Лана, поджав губы, немного отвернулась от окна. — Это что-то ещё. Я только надеюсь, что у них тут где-нибудь есть автомастерская. Или хотя бы заправка. Мне не нравится это колесо, и у нас снова…

Её прервал длинный гудок — на эстакаду, что нависала над дорогой впереди, вынесся пассажирский поезд. В окнах горел свет, люди ходили и развешивали вещи, раскладывались, складывались в пасьянсы и поздравляли друг друга с чем-то. Другие смотрели на поздравляющих мрачно, будто о чём-то догадывались, несколько прилипло к окнам в попытке просочиться через стекло, но поезд был запечатанной банкой, и её ещё не открывали. Верхом на одном из вагонов сидел всадник в чёрном плаще, шляпе и сапогах со шпорами и погонял поезд кнутом. Он повернулся на шум машины — у него была мордочка непонятного хищного зверька. Завидев лягуха, он недовольно фыркнул, состроил рожу и сильнее щёлкнул кнутом. Поезд стремглав промчался над ними — да так, что даже слегка закачалась эстакада, всё-таки она была старая и ржавая.

Агнешка закашлялась сигаретой.

— Я одна это видела? — спросила она.

— Нет, — сказала Лана.

Эстакада пронеслась и осталась позади. Алиса обернулась и проводила её молчаливым взглядом.

Агнешка затянулась снова.

— Нормально. Я тоже так хочу. Верхом, — она выдохнула несколько смешков. — Кстати, Лан? Ты случайно не умеешь превращаться в лошадь?

— Чего? — Лана повернулась к ней.

— Ну, в лошадь. Просто мы могли бы тогда пересесть на тебя, если у нас всё же развалится машина. Ну, или на меня, но я не умею.

— Представь себе, я тоже.

— А жаль. То есть я не думаю, что она сейчас развалится, но был бы неплохой вариант для подстраховки.

— Что ты там такое куришь? — сощурилась Лана. — Я давно подозревала, что это не табак.

— Вечно меня в чём-то подозревают. Тут явно и в воздухе распылили что-то интересное.

Лана всерьёз принюхалась в ответ. Приспустила своё стекло, принюхалась снова.

— Чувствуешь? — она с беспокойством взглянула на Агнешку. — Чем пахнет?

— Миндалём? А что?

— Горьким миндалём, — кивнула Лана.

— Я не чувствую, — Алиса тоже потянула воздух.

— Вот именно, — Лана быстро закрутила стекло обратно. Агнешка посмотрела теперь серьёзно и тоже обеспокоенно.

— Думаешь?..

— Давай-ка закрывай окно и ускоряемся. Мы, конечно, не в замкнутом помещении, но вариант с цианидом мне не нравится в любом случае.

Агнешка подняла стекло и, затушив сигарету, придавила газ. Нелли, впрочем, успела ещё глубоко вдохнуть, пробуя запах на вкус, и улыбнулась.

— Ромка, похоже, принёс мне кофе в постель. Наконец-то он запомнил, что я люблю с миндалём, а не с ванилью. Стоп, — она широко раскрыла глаза на секунду, потом нахмуренно задумалась. — Я ведь ночую дома сегодня. Мы договорились, что он зайдёт за мной утром и мы поедем…

Она запнулась. Повернулась к Алисе и уставилась на неё с ужасом. Так может смотреть человек, когда заметит вдруг, что между ним и тигром в телевизоре, кажется, нет экрана.

— Ты не спишь, — без особой надежды сказала Алиса.

— Да-да, — рассеянно бросила Нелли. Дёрнула уголками губ, вздрогнула и глубже замоталась в плед.

За окном ничего особо не переменилось, только эстакад не попадалось больше. Лана, словно её вдруг осенило, зарылась в карты.

— Железная дорога же, — пробормотала она. — Железная дорога и почти перпендикулярно к ней — обычная. Где-то я тут это видела…

Она перелистнула несколько страниц, яростно перебросила их обратно и снова проскользила взглядом по первой.

— Не получается найти? — Алиса нагнулась вперёд и как бы невзначай чуть вытянула руку. — Может быть, я посмотрю?

— Нет, — Лана качнула головой, не отрываясь от карты. — Я точно видела. Сейчас.

Она перелистнула вперёд опять. Со сдавленным разочарованным вздохом опустила атлас.

— Агнешка, что у нас с радио? Оно работает?

— Должно, — Агнешка повертела тумблер. Из радиоприёмника мягко зашелестало.

— Может, там что-то скажут про место-время? Хотя бы примерно.

Но радиоканалы здесь говорили на каких-то странных наречиях — как будто сродни человеческим, но непонятных во всём своём красивом текучем разливе, в нём не удавалось выловить ни единого хоть приблизительно знакомо звучащего слова.

— Галиматья какая-то, — Лана, поморщившись, сама протянула руку и выключила приёмник. — И эта дорога… Я же видела её здесь своими глазами, вот буквально сегодня.

Она тупо уставилась на атлас у себя на коленях, будто уже запуталась в каком именно сегодня что и где она видела.

Агнешка чуть лениво склонила голову набок.

— Слушай, может, мы правда в Польше — или что там у тебя показывало? Где-нибудь за границей.

— Не неси ерунды. Где ты видала такую Польшу.

— Нет, ну а что? — Агнешка невесело усмехнулась своему отражению. — Я же не бывала за границей. Может, там везде так, я ж не знаю.

— Совсем не бывала? — удивилась Алиса. — Даже в Польше?

— Даже в Польше. Я Агнешка, потому что папа назвал меня в честь какой-то своей близкой знакомой, — Лана брезгливо сморщила нос, словно она сказала что-то неприличное, но ни сама Лана, ни Агнешка, похоже, не заметили. — Меня про Польшу спрашивают, наверно, не реже, чем тебя про кролика.

Алиса потупилась:

— На самом деле у меня тоже часто уточняют, понимаю ли я по-нашему.

— Чего вдруг?

— Ну… Я же полукровка, — она встретилась в зеркале взглядом с Агнешкой, выдавила неловкую улыбку. — Я думала, по мне видно.

— А, — Агнешка озадаченно хлопнула глазами, кивнула. — Ну да. Наверно. Я просто такие штуки вообще не улавливаю.

— Какие?

— В ком какие крови и из чего это понятно. А ещё что это означает и что из этого следует. Постоянно забываю, как люди этим заморачиваются, — она помолчала, потом добавила весело. — По мне, так человечество как вид — тупые мудаки. Независимо от национальностей.

— Мой начальник тебя бы сейчас сожрал, — заметила Лана. — Не хуже той хрени.

— А что так? Осознал себя истинным патриотом?

— Угу, внезапно. Ко мне уже два раза докапывался, действительно я титульной нации или нет. Хотя я, кстати, не уверена, что он да.

— Ой, не пугай, — хохотнула Агнешка. — Хорошо, что я на удалёнке.

Переднее колесо присело и досадливо заныло, лягух даже вильнул в сторону. Стук усилился ненадолго, стал громче и требовательнее.

— Аккур-ратнее, — прошипела Лана, когда всё более менее выровнялось. — Она и так едва нас везёт.

Агнешка выдохнула, проверила приборную панель и то, что мелькало за окном. Подняла глаза на зеркало:

— Нелли? Поговори со своей машиной. Скажи ей: «Лягуха, хорошая девочка, потерпи немного, мы скоро должны доехать…» Или она у тебя мальчик?

Нелли прижмурилась, рассмеялась из пледа почти беззвучно:

— Какая ты глупая. У машин нет пола. И они не понимают, когда с ними разговариваешь.

— Поговори тогда с нами. Мы-то точно понимаем, — Лана открыла и проверила бардачок, но, видимо, того, что искала, в нём не нашла. — Нелли, скажи, в твоей машине есть насос? Может быть, домкрат?

Нелли не ответила. Она рассеянно глядела в окно, обнимая коробку с собакой.

— Нелли? Есть они в твоей машине? Может, другие инструменты? В багажнике или где-то ещё?

— Ланчик, забавное ты существо, — протянула Нелли, не поворачивая головы. — Ну, допустим, у меня тут полная автомастерская под ковриком и набор юного механика в придачу. Как тебе это поможет, когда ты не умеешь ими пользоваться?

— С чего ты взяла, что я не умею? — выпалила Лана оторопело.

— А что, умеешь, что ли? Нет, ты, конечно, великий мастер экселевских таблиц, и я даже думаю, что поменять баллон в офисном кулере для тебя не проблема, если парней под рукой не оказалось. А если вдруг накрылось ваше семейное авто, когда маме, или брату, или сестрице опять куда-то срочно надо ехать, ты первая звонишь в автосервис и сама обо всём договариваешься, потому что у остальных это так классно не получается. В городе ты просто-таки супер-женщина, всё знаешь, всё можешь. Ну, если и не всё… иногда и притвориться не так сложно, — она усмехнулась чему-то про себя. — Интересно, Макс в курсе, что связался с фригидной, которой он нужен для подстраховки.

— Нелли! — Лана вскинула взгляд в зеркало. — Ты не на службе живёшь водолазовой, ну!

Нелли улыбнулась:

— Ланочка, я тупое блондинко. Не надо цитировать мне Есенина.

Лана глубоко вдохнула.

— Ладно, — сказала она, прикрыв глаза. — Ладно, хорошо, — она открыла глаза и выдохнула снова. — Нелли, воронка у тебя в машине есть?

— Во-рон-ка, — неспешно погоняла на языке Нелли и обернулась к Алисе. — У тебя есть какая-нибудь воронка, не знаешь?

— Воронка, обычная воронка, — повторила Лана в нетерпении. — Чтобы заливать бензин в бак. Нам скоро, вероятно, придётся достать канистру. Есть у тебя для неё воронка?

— Разумеется, Ланочка. Воронка. Клеёнка. Лебёдка. Обезьяны, кашалоты и зелёный попугай. Пусть всё будет так, как ты захочешь.

— Понятно, — Лана мрачно отвернулась. — Ну да, что я, в самом деле. Надо было взять с собой, как знала. Если в моей машине всегда есть воронка и насос, это же не значит, что они будут у кого угодно.

— Я сбавлю пока, — негромко сказала Агнешка. — Несильно.

Лана почти безучастно пожала плечами. Она отвела взгляд от дороги и принялась счищать грязинки и катышки со своей белой кофты.

Алиса, украдкой понаблюдав с минуту или две, всё же ещё раз неловко подалась вперёд.

— Можно мне всё-таки посмотреть? Просто так… Если он тебе всё равно пока не нужен.

— Ну, — Лана, закрыв, передала ей атлас, — посмотри. Если разберёшь там что-нибудь.

Алиса с тревожной благодарной улыбкой приняла книжицу.

— Я любила всякие атласы и карты в детстве, — она торопливо раскрыла погнутую по углам большую карту на развороте. — Часто смотрела их. Даже пыталась рисовать для своих текстов, хотя получалось не очень.

— И для твоего теперешнего тоже есть? — полюбопытствовала Агнешка. — Который у тебя с собой?

— Для него нет, нету. Это же, ну… про жизнь. Про нас. Там если только реальные карты вставлять.

— Можно было бы зарисовывать тут по дороге. И записывать заодно. Типа путевые заметки.

— Не знаю, — Алиса оторвалась на секунду — встретиться с ней в зеркале — снова склонилась к атласу, перевернув его на новую страницу. — Я так никогда не делала. Чтоб сразу, в процессе, а не когда закончилось. Может быть, если доберёмся… когда мы доберёмся, в смысле — можно попробовать будет всё вспомнить, насколько получится. Как предыдущие там куски.

Она задумалась, огляделась по сторонам. Бетонники начали пропадать — мелькали только иногда вдалеке, больше похожие на многоэтажные свечки, в которых когда-то жили люди. Проплыл почти достроенный белый колизей, совсем без окон, а вот металлические конструкции пошли чаще и разнообразнее — покорёженные временем башни-вышки, пухлые железяки-грибы, громоздившиеся массивным верхом над тонкой ножкой, или просто огромные короба для целой толпы, нависавшие над многометровой пропастью, где земля вдруг решила сорваться в котлован.

— Хотя всё это, наверно, будет странно смотреться с тем, что там уже написано, — заключила медленно Алиса. — Легче будет начать заново. Только название оставить.

— Ага. Идеально. Будет такое «Путешествие из Петербурга в Москву, новая версия» или откуда там и куда мы путешествуем, — Агнешка переглянулась с ней. — Я серьёзно, попробуй всё это записать и опубликовать потом. Можешь поиметь успех. Ну, или схлопочешь срок.

— За что? — Лана скептично сморщилась. — Она может даже не упоминать, что делала на вокзале.

— Так, — Агнешка тихо усмехнулась. — По доброй традиции.

Алиса перелистнула ещё пару страниц в полном молчании. Нагнулась сказать Лане:

— А вот тот город в конце трассы… ты говорила…

— Слишком медленно, — Лана уставила взгляд в стрелку спидометра. — Не?

— Могу быстрее, — Агнешка покосилась на неё вопросительно.

— Не надо, — Лана вздохнула и отвернулась в своё окно.

Стемнело ещё немного. В машине похолодало, и теперь не захотелось бы опустить стекло, даже чтоб покурить. Значок пустеющего бака горел ровно и спокойно. Земля то слева, то справа от дороги ныряла и уходила вниз, будто её не хватало уже и она пошла здесь дырами, странными провалами. Иногда казалось, там кто-то мелькает — смутные тёмные фигуры, но среди теней трудно было разобрать.

Слева засверкало что-то — что-то большое и светлое, прямоугольное. Проплыл гигантский экран — он показывал фильм пустому автокинотеатру. Сепийная женщина с неровным пучком волос и некрасивой кожей сидела, завернувшись в старую грязную шаль, в сепийной комнате и вполголоса напевала — то ли плакату с диктатором на стене, то ли кому-то среди комков подушек и одеял на заднем плане, из-за ракурса было не очень понятно — на минорный, откуда-то слегка знакомый мотив:

«Take my hand, take my all life too…»²³

— Они всё-таки выпустили его в прокат, — Агнешка чему-то улыбнулась. — Я так ждала, когда он выйдет.

Пение осталось позади и перестало быть слышно.

— Должен был ещё несколько месяцев назад, но всё никак и никак, — Агнешка скользнула взглядом в сторону Ланы. — Может, остановимся посмотрим, раз уж его крутят?

Лана даже не повернулась и ничего не ответила.

— Ты всерьёз? — уточнила Алиса.

— Не, ну, я подумала просто, вдруг мы действительно скоро умрём. Мне бы хотелось тогда напоследок посмотреть на что-нибудь красивое.

— А если там не окажется ничего красивого? Если они, — Алиса улыбнулась мимолётно, — сняли какую-то хрень. Часто ведь снимают хрень.

— Нда. Так, конечно, всё было бы совсем печально, — отозвалась Агнешка.

Справа замелькали ёлки. Они густели и думали превратиться в настоящий лес.

— Нет, всё. Здесь конец города, — Лана отвернулась от окна. — Тормозни тут где-нибудь, надо заправиться.

— Тут, считаешь?

— Темнеет уже. Лис, сколько у нас времени?

Алиса неуверенно посмотрела на циферблат.

— Минут пятнадцать.

— Хорошо, должны управиться, — Лана покопалась в холщовой сумке и вынула тонкую пластиковую папку. — Вот что у нас всегда с собой на случай отсутствия воронки.

Лягух свернул на обочину, почти в отросшую росистую траву. Она не особо-то приятно холодила, и лучше было в ней не стоять. Канистра не то чтоб полегчала со времён первой заправки, но Лана, видимо, умела находить с ней общий язык, и вдвоём с Агнешкой — та придерживала папку, чтоб она не развернулась — у них и вправду получилось управиться чётко и без особой суеты. Алиса вынырнула со своей стороны и, обхватив плечи, напряжённо ожидала, будто какая-то её помощь могла вдруг понадобиться.

— Готово, — Агнешка вынула импровизированную воронку. — Во сколько уложились, Лис?

— Восемь минут, — победно улыбнулась та. — Семь в остатке.

— Оки. Тогда я скоро, — Агнешка отступила с обочины к деревьям.

— Эй, ты куда это? — возмутилась Лана.

— Лан, я сейчас лопну. Я быстро.

— А. Ну, вообще-то я тоже, — Лана переглянулась с Алисой. — Да? Тогда идёмте все, пока поздно не стало, — она отворила заднюю дверь. — Нелли? Ты идёшь?

— Ой, идите нахрен, — Нелли сморщилась и недовольно одёрнула плед на плечах. — Что ещё вы придумаете?

— Просто по одиночке у нас нет времени. Его и так в обрез.

— Нефиг было торчать где ни попадя. Нефиг было сворачивать куда не просят. Тогда бы всё было.

— Нелли, — окликнула Агнешка, — мы когда поедем, мы ещё долго не будем нигде тормозить. Ты уверена?

— Оставьте меня в покое!

Нелли сидела, ни на кого не глядя, в обнимку со своим овчаром, и вид у неё был такой несчастный, что её оставили — сидеть, ни на кого не глядя, в обнимку со своим овчаром. Овчар не видел, что вид у неё несчастный, а если и видел, вряд ли это было его главное несчастье сейчас…

— Кстати, — сказала Агнешка, возвращаясь к обочине. — Заметили там, да? За деревьями?

— Что?

— Вон там. Кажется, это наш приятель, не?

Поодаль, в трёх соснах, виднелся белый фургон. Он стал теперь не очень белым, запачкался, что ли, в земле и стоял, завалившись, на краю оврага с приоткрытой дверью багажника. Там вроде осталась картонка с «Наличными» наверху, а вот внутри неясно, было ли что.

— Надо сказать Нелли, — проронила Агнешка. — Она вроде изъявляла желание к нему пересесть.

— Нет, не надо, — Лана вдруг резко отвернулась и зашагала к дороге. — И лезть туда не надо. Садимся и мотаем отсюда как можно быстрее, вот что.

Она торопливо скрылась в брюхе лягуха.

— Думаешь, что-то случилось с ним? — спросила Агнешка, когда они уже ехали.

— Не знаю, — Лана мотнула головой. — Не знаю, что там произошло и где он, но это точно не то, куда нам надо соваться.

Она передёрнулась, как от холода.

— Что-то очень странное и очень мутное. Я сразу сказала, что он может плохо кончить.

— Но… — осторожно подала голос Алиса.

— А?

— Ты тогда говорила, что он может не успеть уехать, если что-то пойдёт не так. Но ведь он, получается, ехал впереди нас. То есть… это не могло его догнать.

Лана обернулась и посмотрела на неё очень внимательно, будто аккуратно и тщательно вникая в смысл слов.

— Да, — сказала она наконец и снова села прямо. — Чёрт.

— Что такое?

— Мы без понятия, как оно ходит. Может, оно и по кривой может или скачками. Или перепрыгнуть и зайти с другой стороны. Лис, который у нас час?

— Без десяти, — испуганно пролепетала та. — Чуть раньше.

— Агнешка, у нас не получается быстрее?

— Получится немного. Просто опасаюсь, что лягух сейчас не потянет, — Агнешка проскользила взглядом по спидометру. — Мы достаточно быстро. Со временем ещё оторвёмся.

— А впрочем, это без разницы, — у Ланы дрогнули губы, она сложила руки на коленях. — Может, оно вообще наступает внезапно, когда захочет. Мы такие умные. Так всё здорово вычислили. А оно вообще не так. Может, без предупреждения — раз и всё. Почему нет? Кто нам вообще сказал, что нет?

Воздух в машине как-то весь скукожился и неуютно съёжился.

— А ты не рассматриваешь, что тут могут водиться мародёры? — заметила Агнешка. — Не вроде нас с вами. Обычные такие, нормальные мародёры.

— Да, мы же видели кого-то, — подхватила Алиса и выглянула в окно, как бы в надежде, что там будет кому подтвердить её слова. — Я не уверена, но… Какие-то фигуры там мелькали. И до того… мы тоже видели. Этого… с цветами…

— Наверно, — Лана глубоко вздохнула. — Да. Может, и так. Может, это всё просто мародёры, и тогда нам тем более надо поскорее убираться и не останавливаться здесь.

Она помолчала с минуту, спросила затем:

— Лис, ты нашла что-нибудь?

— В атласе? — встрепенулась та, виновато качнула головой. — Нет… Тут правда как будто… Всё другое — пути, названия, не как здесь, у нас, они же тоже так сказали, парни…

Она прервалась. Осторожно приподняла атлас — как бы на случай, если Лана захочет взять его обратно, но Лана не захотела. Она смотрела, не отрываясь, на дорогу впереди.

— Знаете, мне уже даже не особо интересно, что это и где мы едем, — сказала она. — Понять бы только, как отсюда попасть к нам домой.

— О-о, это очень легко, — схоронившись в плед и почти не открывая глаз, протянула Нелли. — Надо просто… на край… и вниз. Потом обычно или взлетаешь… или просыпаешься… как правило, уже в своей стихии.

— А что, неплохой вариант, — негромко согласилась Агнешка и кивнула. — Может быть, попозже.

— Нелли, — раздражённо одёрнула Лана. — Ну, хватит. Хватит изображать из себя более сумасошлатую, чем ты есть. Если бы это был сон, ты давно могла бы взлететь и отправляться куда тебе вздумается, а не сидеть здесь, ты и сама прекрасно это понимаешь.

— Я могу, — Нелли взглянула на неё с удивлением. — Почему ты думаешь, что я не могу? Я просто не хочу.

— Не хочешь?

— Да, мне влом.

— А я думала, злая партия не даёт тебя полетать, — сквозь сдавленный смех отозвалась Агнешка.

Лана повернулась, очевидно, желая высказать и ей тоже, но в этот миг слева пронеслась вместе с пустующей летней сценой компания каких-то лиц. Лиц видно не было. Зато у них остался, наверно, работающий микрофон, иначе никто бы не услышал, как кто-то выпевал — а в голосе явно плескалось выпитое до того:

— …ачно всё… за него и держись… призрачно всё… между прошлым и будущим… призр…

— Я не знаю, как это комментировать, — Агнешка чуть недоумённо, но почти без удивления уже мотнула головой.

Нелли мечтательно проводила сцену взглядом:

— Я хочу пива…

— Это о них вы с Лис говорите? — Лана поискала уплывающих безликих в зеркале заднего вида. Ответила сама себе. — Не знаю…

Нелли наклонилась поворошить между сиденьями, среди оставшихся там пачек и бутылок.

— А у нас тут кое-что завалялось, — она чуть сдвинула Алису. — Дай мне достать.

Алиса подтянула ноги, чтоб Нелли могла нашарить то, что ей надо, и выпрямиться.

— Держи, — та сунула Алисе маленькое зеркальце с жёлтой розочкой, второй рукой продемонстрировала всем найденную банку. — Але-оп. Как вам маленькое чудо сновидения? Все же помнят, что пиво у нас в закрытом багажнике?

— Ты сама — чудо, фыркнула Агнешка и с тревогой проследила за Неллиным движением. — Может, не будешь его пока пить?

— Почему же, буду. И ещё колечек хряпну по такому случаю. Раз вы все так не любите эту несчастную псину, — Нелли потянулась вскрыть вторую коробку.

— Ты что, сожрала всю пачку? — Лана взглянула в зеркало.

— Ты же сама дала мне карт-бланш. Сказала «бери, что больше нравится». Но ничего, — Нелли выловила колечко из новой коробки. — Я вам оставлю, если тут что-то останется. И все банки, что в багажнике, тоже. Сможете жрать колечки и запивать пивом в память обо мне.

— Чего? — Лана повернулась к ней через кресло.

Нелли хлебнула пива вслед за отправленным в рот колечком, но тут же скрючилась и закашлялась. Качнувшись, повалилась к двери и просипела:

— Остановите машину.

— Мы же только отъехали! — в испуге напомнила Алиса.

— Агнеш, останови машину! Мне надо выйти, — она зажала рот рукой и затряслась. Похоже, её рвало.

Лягух притормозил. Нелли распахнула дверь и выскользнула в сумерки. Видно было, как она остановилась поодаль, упершись рукой в сероватое высокое дерево, и как её несколько раз согнуло в попытке избавиться от лишнего, но, судя по всему, совершенно безрезультатно. Ещё какое-то время она постояла сгорбившись, затем выпрямилась. Будто углядев что-то за деревьями, с интересом понаблюдала и сделала шаг туда, один, другой.

— Нелли! — позвала Лана. — Дурная тварь, — ругнулась она и, дёрнув свой ремень, выскочила следом. — Нелли! Какой бес в тебе вселился?

Нелли замедлилась, неохотно повернулась к ней.

— Что случилось? — спросила Лана уже тихо, подходя ближе.

— Нии-чо, — едва слышно выплюнула Нелли между губ. Челюсть у неё мелко дрожала, остатки косметики размазались по лицу вместе с потом.

— Тебе нехорошо?

— Да обычное дело. Просто мы же ехали только на выходные, на ту неделю я не рассчитывала. Завтра мне, скорее всего, понадобятся прокладки, а я, конечно, не взяла, — она вздохнула. — Ненавижу такие сны.

— Я тебе дам, у меня есть.

— Не, девчонки, я пас, — Нелли качнула головой со слабой улыбкой. — Я домой.

— Как ты это себе представляешь?

— Пока не знаю. Может, попрошу тех парней, с пивом на сцене, подкинуть. А может, заверну в тот домик, — она кивнула в гущу леса. — Видишь? Там кто-то есть.

В домике действительно кто-то был — единственное окошко светилось жёлтым огоньком, будто мутный немигающий глаз. Если прищуриться, могло повезти даже разглядеть силуэт за стеклом — кто-то стоял там или просто были свалены вещи… И всё это было неправильно, искажённо, ложно, всё кривилось всеми линиями и щербинами под неестественным, фальшивым каким-то, ужасным углом. Лицо у стекла отвернулось — да отсюда никто и не разобрал бы никакого лица.

— Не, Нелли — Лана нахмурилась. — Не надо туда ходить.

— Почему? — та отступила на шаг. — Я ж не заставляю тебя, сама пойду. Там наверняка есть связь, и, возможно, кто-то даже захочет мне помочь. Мне часто хотят помочь всякие молодые и не очень люди, если я подаю им повод, — она с деланной хитрецой улыбнулась.

— Да ты реально сдурела! — Лана шагнула следом и перехватила её за руку. — Откуда ты знаешь, кто там и что им надо? Что там вообще кто-то есть? Нелли, все эти постройки, что мы проезжаем, скорее всего просто перестают существовать, когда их накрывает. Хочешь остаться посмотреть?

— А ты всё знаешь, такая умница? — Нелли вырвала руку. — С чего ты вообще решила, что лучше всех всё знаешь, как всё на самом деле, и теперь не даёшь шаг вправо — шаг влево сделать? А ведь это ты собрала нас, и ты завела нас сюда так, что никак не выберемся, опасный ты и вредный человек, — она истерически рассмеялась. — Это же твой изначально был план, не помнишь? Агнешка — ладно, она просто поехавшая, но она всё-таки слушает тебя обычно, а вот вела нас с холодной головой и чистыми ручками ты и только ты. Да если б Ромка не умчал так срочно в эти выходные, я бы ни в жизнь с вами никуда не поехала, ну и смотри? Что теперь, что получилось теперь, это весь твой план? Да? А ты, кстати, обещала мне часы — и до сих пор ничего, и что мне теперь делать с вами, между прочим — ты не забыла? — это на моей машине вы всё ещё едете и почему-то решаете, куда ехать, вы, а не я — вы же не забыли? да? вы же не забыли, что это моя машин…

Её прервала пощёчина. Нелли замолчала и отступила ещё на шаг. Протянула с сарказмом:

— Ну за-ме-ча-тельно…

Лана тем временем с удивлением рассматривала свою руку, будто первый раз видела незнакомый и диковинный инструмент.

— Знаете что, — крикнула Нелли и спиной подалась к лесу. — Катитесь куда хотите, мне вообще пофиг. Можете тут хоть в дёсна любиться. Хрен со всеми вами и с этим ведром.

Она развернулась и быстро и не оглядываясь пошла прочь, вглубь леса. Её слегка шатало, но деревья вовремя подставляли ей свои стволы, чтобы вести, куда она желала.

— Нелли! — Лана шагнула было следом, но тут же затормозилась на невидимой черте перед жёлтым огоньком. Кривой домик с окошком не моргал, кривой домик не дымил трубой, слегка поблёскивал стёклами и там будто стоял кто-то… Лана судорожно выдохнула и сдала назад. Нелли успела уже скрыться в потёмках за деревьями.

Лана вернулась к машине.

— Куда это она? — едва повернувшись, спросила Агнешка. Её трясло мелкой дрожью.

— Не знаю, — сказала Лана.

— Будем ждать её?

— Да, — Лана помолчала. Бросила назад механически. — Сколько, Лис?

— Без пяти, — сглотнув, прошептала та.

— Хорошо. Подождём десять минут.

— Почему не пять? — отозвалась Агнешка. — Не двадцать?

— Потому что десять.

Она снова вышла. Нагнулась убрать из-под колеса банку, оброненную Нелли на выходе. Пиво уже разлилось, и Лана аккуратно выставила банку сбоку от дороги.

— Вообще, так себе идея — разделяться, — в смешке Агнешки послышалось что-то близкое к всхлипу. — Это ж… классика…

На краю обочины остался лежать Неллин телефон с брелоком-корги с пухлыми белыми крыльями. Лана подобрала его и уселась с ним обратно на своё место. Оглянувшись на Агнешку, сняла и протянула ей свою бурую кофту-кардиган:

— На, возьми. Трясёшься вся.

— Это с нервняка. Мне не холодно.

— Хочешь простудиться сейчас? — это прозвучало почти как угроза.

Агнешка обдумала что-то.

— Нет, — сказала она и взяла кофту. — Не хочу.

Она тщательно утопила в мягкой бесформенной вязке голые руки и шею, но так почти и не повернула голову от дороги.

Лана, не прикрывая до конца дверь, изучала лесные потёмки, будто в них возможно было ещё кого-то различить и найти. Несколько раз прогудел клаксон, но никто не отозвался на него. Ветер поднимался и делался резче, катя что-то по дороге. Постепенно, но неотвратимо чернел небосклон позади.

— А если она не вернётся через десять? — почти неслышно спросила Алиса, и её не услышали.

Снаружи было холодно. Снаружи поблёскивала луна или солнце, снаружи шумел лес, дышал глубоко и тяжко, словно знал какую-то тайну, но не хотел вот так запросто её выдавать первым встречным — или даже вторым.

Снаружи сгущался мрак. Чем-то рокотнуло. Лана вздрогнула, но так и продолжала, не двигаясь, вглядываться между деревьев.

Ветер опрокинул пустую банку из-под пива и понёс её вперёд по обочине, бренча о гальку.

— Восемь ноль пять, — доложила тихо Алиса.

— Поехали, — кивнула Лана, закрыв дверь, и застегнула ремень.

Посмотрела на Агнешку. Та, опустив голову, упрямо сжимала пальцами руль.

— Ну?

Агнешка прогудела ещё раз, долго и настойчиво. Затем тронула рычаг, надавила на педаль, и лягух медленно съехал с обочины.

11

Ich sag dir: tanz, tanz, tanz, wenn der Himmel fällt,

Ich sag dir: tanz, tanz, tanz in die Unterwelt,

Denn träumend bin ich aufgewacht,

Hab mich totgeträumt in dieser Nacht. ²⁴

Mantus

Долгое время ехали в тишине. Час или два, может быть, сутки. Дорога стелилась под колёса и молчала. Агнешка молчала тоже. Алиса сидела, почти вжавшись в левую дверь, словно всем своим видом показывала, что не претендует на вторую половину дивана.

— Слушайте, я не сделала ничего такого, — сказала наконец Лана.

— Что? — как-то мимо неё проронила Агнешка.

— Ну… Нелли. Я не хотела её ударить. Просто она истерила, я… Говорят же, что когда люди истерят, — она сбилась. — Я никогда раньше так не делала. Наверно, это надо как-то по-другому.

— Тебя вроде никто и не обвиняет, — Агнешка в первый раз на неё покосилась. — Ну и тем более… так-то я сейчас веду.

Алиса, вскинув на неё взгляд, тут же уронила его обратно.

— Я отсчитывала, сколько минут, — тихо отозвалась она.

Лана, разыскивая что-то в щёлке под крышкой бардачка, заговорила:

— Она просто понесла какую-то хрень… Как с начала, как всю дорогу. Ну, вы слышали. Всё это время. Только ещё хуже, я не знаю что. Почему она… я не знаю, что не так с ней случилось.

— Она бесила, да, — Агнешка снова на неё не взглянула.

Лана оставила бардачок в покое.

— Слушайте, девчата, хватит на меня смотреть как на врага народа.

— Почему как на врага народа? — Алиса удивлённо подняла голову.

— Не знаю. Дед так говорил. «Что ты на меня смотришь, как на врага народа» — ну, это когда я на него злилась или что-то в этом роде.

Агнешка выдохнула подобие смешка:

— Какая прелесть. Надо это запомнить.

Воздух в салоне чуть расслабился от этого и выдохнул тоже. Лана пересела удобнее и отвернулась посмотреть в окно.

— Ну и потом, мы же действительно не в курсе. Если она правда хотела в тот домик… Мы же не видели, точно ли рушатся все здания — прям все и под корень. Он довольно далеко от дороги, мне его едва видно было, — она перевела дух. Даже как будто с вызовом продолжила. — Так что, может статься, это она как раз всё сделала правильно, а мы, как три дуры, так и будем кататься по трассам до непонятно чего. Вот смеху было бы. Да?

Агнешка глянула мельком:

— Хочешь проверить, когда будет ещё возможность?

Лана осеклась, даже с какой-то тенью обиды обернулась на неё:

— А ты хочешь?

Агнешка неопределённо качнула головой:

— Я бы лучше у Лис спросила.

— А? — Алиса встрепенулась.

— Насчётпытаться нам остановиться в каком-нибудь домике или нет. Может, ты всё-таки очень хочешь добраться до своих друзей в Ч., и такие эксперименты тебе нафиг не сдались.

— А… я… Да нет, — Алиса снова опустила глаза, несколько раз беззвучно прошептала что-то, точно пробуя слова на выговор. — Они не то чтобы меня ждут… Я не говорила, что поеду.

— А твои родственники? — спросила Лана. Она не смотрела на Алису и, казалось, поинтересовалась больше для проформы. — Думаешь, они не будут волноваться, что ты не возвращаешься?

— Они в другом городе. И тоже вряд ли знают, где я именно.

— Ты одна живёшь?

— В общежитии. Сейчас же вообще-то сессия. Наверно, они думают, что я сдаю экзамены.

— А ты не сдаёшь, — задумчиво протянула Агнешка.

— Кстати, да, — Лана с минуту придирчиво изучала дорогу в свете фар, словно выспрашивала о чём-то бегущий асфальт, сменивший бетон. — У студентов сейчас должна быть сессия. Лис. Если не секрет — что ты делаешь за городом? То есть я не хочу вмешиваться в личное, если что. Просто, чтоб понимать, — у меня была тяжёлая неделя на работе, я потому предложила всем съездить отдохнуть за город. Пока ещё есть такая возможность. Агнешка согласилась, Нелли — ей, я так поняла, было скучно, поэтому она поехала за компанию. А ты? Что ты здесь делаешь?

Алиса, не прерывая, слушала её и только моргала широко открытыми глазами.

— Лан, ну ты чего, — Агнешка снизила голос. — Что, если сессия, так нельзя между экзаменами…

— Вообще, меня не допустили, кажется, — прервала Алиса.

— Чего так?

— Там… долго рассказывать, — Алиса отвела взгляд. — Ну… из-за общественного, если в целом.

— Что-то из той же области, что твои листовки? — полюбопытствовала Агнешка.

Алиса недовольно мотнула головой, скидывая волосы на глаза:

— Там была петиция… Нескольких с нашего потока задержали — то ли на митингах, то ли на чём-то подобном. Я на самом деле в подробности не очень вникала — думала, потом, чуть позже, а потом всё как-то затихло… Я их не очень знала, и спросить было особо не у кого. А петиция просто ходила по факультету — я подписала и ещё несколько человек. А уже в сессию меня зачем-то вызвали в деканат, поорали немного и сказали, что не допустят до следующего экзамена и вообще, наверно, будут отчислять. Хотя… я не знаю, — она неловко пошевелилась и перебралась на диван поглубже. — Я не проверяла… Может, они просто сказали.

— А те, другие? — спросила Агнешка. — Которые тоже подписали.

— Я с ними не общалась. Не знаю, кто они, — Алиса приподняла прядь, яростно потеребила в ней застрявшими пальцами. — Я думала — может, потом найти их телефоны… или ещё как-то… Но… не знаю… я не умею так.

Агнешка фыркнула, чуть растянула губы:

— Забавно…

Алиса на мгновение вскинула взгляд на зеркало и, вздрогнув, будто её ударили, отвернулась.

— Я просто… — пробормотала она, — подумала — я же сама ничего не делаю… ничего не сделала… Я даже эту петицию не додумалась запустить. Но я могу же хотя бы её подписать? Хотя бы так? — она помолчала немного, затем придвинулась к окну и облокотилась о него с плохо сыгранным равнодушием. — Ладно, это уже всё… Не обращай внимания.

— Что уже всё? — переспросила Агнешка.

— Нет, так. Просто ты теперь окончательно во мне разочаруешься, но это и к лучшему.

— Почему. Я ж то же самое делаю.

— То же?

— Ровно по тому же принципу, — Агнешка невесело усмехнулась. — Ну, вот это вот всё — идёт война, гибнут люди тут и там, кого-то арестовывают, кого-то пытают, а я же ничего по этому поводу не сделала, можно же сделать хотя бы вот эту маленькую фигнюшку. Она, конечно, ни на что не повлияет, но вдруг — по какому-нибудь эффекту бабочки — всё-таки да. Немного рискованно, немного приятненько, и в целом как будто бы что-то движется и как будто не так хреново. Да?

Лана, весь разговор внимательно на них поглядывавшая, тихо что-то фыркнула сама себе.

— Что такое, Лан?

— Не. Просто думаю, что надо позвонить.

— Кому?

— Моим. Так, на всякий.

— Они тебе больше не звонили, да? — спросила Алиса.

Лана не стала отвечать. Задумчиво поигрывая подвешенным корги, она рассматривала что-то на экране.

Агнешка покосилась в её сторону:

— Это её телефон?

— Угу. На нём тоже без сигнала. А то можно было бы позвонить или написать её парню, предупредить. Может, она сейчас пытается на него выйти, а у неё нет телефона.

— Лан, — Агнешка с некоторым беспокойством проследила за ней.

Та скользнула пальцем по экрану раскладушки, посмотрела немного. Повернула смарт — показать экран Агнешке.

— Мм, — чуть глянув, та кивнула. — Это с того лета?

— Угу.

На рабочем столе висело тройное селфи — Лана, Агнешка и сама Нелли. Судя по всему, где-то в загородной полупустой электричке в тёплое время года.

Лана убрала телефон.

— Надо будет не забыть вернуть ей, — она устроилась поудобнее, сползя немного по спинке кресла. — Напомните мне, если я вдруг забуду.

— Х-хорошо, — Алиса кивнула с готовностью и растерянностью.

— Он тоже скоро сядет. Но она же сможет зарядить снова потом.

— Поспи пока что? — предложила Агнешка.

Лана прикрыла глаза и замолчала.

Лес — чёрный и глухой лес здесь — отгораживался отбойником. С одного бока иногда мелькали редкие фонари. Слева отбойника не было — там обочина кончалась длинной покатой горкой, что спадала куда-то вниз и вниз, в темноту, и где конец её падения, не было видно. Они и не видели — и не говорили об этом.

Лягух сильно вздрогнул несколько раз на чём-то невидимом, мотнулся чуть в сторону. Потом кто-то пнул его под брюхо, и он на мгновение ухнул вниз всеми колёсами — Алису даже подкинуло, и она стукнулась о потолок.

— Извини, — пробормотала Агнешка.

Лана открыла глаза:

— Что такое?

— Ничего. Асфальт закончился.

Лана приподнялась чуть, выпрямляясь в кресле.

— Это что, телефон?

Впереди и правда вырисовались углы чего-то похожего на телефонную будку. Внутри, у потолка горело — совсем тускло.

— Лис, сколько там?

— Минут двадцать…

Отбойник, видно, специально подался вглубь от обочины, чтоб освободить немного места для будки, обогнул её и тут же, будто опасаясь ошибки, перехватил её рельсиной спереди, прямо поверх стеклянной двери.

— Я зайду, — Лана отцепила ремень, не дожидаясь, пока лягух остановится. — Притормози тут.

Агнешка остановилась, не глуша мотора. Лана вышла. Став полутенью, поднырнула под рельсину, и, кажется, — какое везение — дверь будки открылась внутрь. Лана блеснула углом, заперев за собой, и смешалась с тенями внутри.

— Контрол-фрик. Без неё весь мир навернётся. Не то что с ней, — Агнешка вздохнула, устало и почти беззвучно. — Лис, скажешь, если она не будет укладываться? Слить подряд второго человека я вот вообще не хочу.

— А… Да, — кивнула та.

— Данке.

Всё улеглось и затихло впустую, кроме нетерпеливого ворчания мотора. Небо было темно над ними и не светило ни огнями городов, ни звёздами — немного звёзд осталось только на сумке Алисы, да два всполоха повисли по случайности невысоко — смазанные и неяркие в туманах, да тускнело несколько фонарей. Лампочка моргнула в будке, неохотно разгорелась снова. В свете фар что-то вилось — какие-то неизвестные пылинки.

— Агнешка? — позвала наугад сквозь тишину Алиса.

— Мм?

— А почему ты тогда предупредила меня про полицаев?

— В смысле, если б тебя арестовали, ты бы сюда не попала? — Агнешка повернулась с озадаченным видом. — Ну, вообще да, возможно.

— Нет, нет, я не в этом плане, — поспешила прервать её Алиса. — Я… не думаю, что это было б намного лучше, на самом деле.

— Вот и я не думаю, — Агнешка помолчала немного. — Я сама не попадалась никогда, но если правду говорят, что с ними там делают, то вот вообще не лучше.

Лана за стеклом шевелилась — совсем чуть-чуть — манипулируя с таксофоном. Может быть, клала трубку и перенабирала номер вновь, вскидывая голову в ожидании. Отсюда её шевеления были призрачны — как у оставленной просушиться занавески на дворе в сумерках.

— Ну и потом, — поглядывая за будкой, промурлыкала негромко Агнешка, — прикинь — вот так увидеть человека, у которого ещё остались силы на что-то рассчитывать. Не забивать же на это.

— Не знаю, — Алиса потупилась. — Я на самом деле… У меня всё это время даже ощущение, что я стала кем-то из своих персонажей в какой-нибудь их истории. Это они обычно делают что-то в таком роде, а не я.

— И сейчас?

— И сейчас тоже. Так могло бы быть в каком-нибудь моём тексте, а не со мной настоящей, — Алиса помолчала. — На самом деле там всегда всё было какое-то более реальное, в том мире, чем у меня здесь. И, может быть, оно даже гораздо важнее того, что случается со мной в действительности, — она, спохватившись, вымучила улыбку. — Это, наверно, звучит, как шиза, но…

— Не, это понятно, — бросила Агнешка. — Почему нет.

— Да?

— Ну, я сама не пишу, — полуприкрытые глаза Агнешки лениво пропускали через себя остатки света. — Но как чуваки из какого-нибудь фильма оказываются вдруг более настоящими, чем ты, и тебе куда важнее, что будет с ними, чем что с тобой, — это вполне понятно.

Лана вернулась. Вопросительно посмотрела на Агнешку:

— Едем?

Лягух отъехал.

— Всем отзвонилась? — поинтересовалась Агнешка.

— С братом говорила, он взял. Связь прерывалась постоянно. Приходилось каждый раз перезванивать.

Лана помолчала; как бы вспомнив, вылила на руки немного санитайзера.

— Мама, оказывается, действительно была в области. Она уже вернулась, у них как будто бы всё нормально. Даже про Бакстера не забыли.

— Что ты им соврала? — спросила Агнешка.

— Что?

— Ну. Про нас.

— А. Ничего. Он не спрашивал. Я спросила, не слышно ли что в новостях, но он ничего не знает. Попросила ещё его связаться с Максом… Узнать, получил ли он от меня что-нибудь. Но говорят, он сейчас не в городе.

Агнешка как-то недовольно и напряжённо сжала губы на секунду.

— А напрямую ему не пыталась позвонить?

— Мобильник не отвечает. Может, попозже наберу рабочий. В следующий раз и наберу, наверно. Думаешь, я не хотела? — Лана глянула на неё. — Я вообще в сто двенадцать думала, ещё после той трассы на насыпи. Там тогда таксофон не работал. А потом поняла, что… всё равно, даже если б и дозвонилась. Что бы я им сказала — мы непонятно где, за нами гонится непонятно что, а вокруг все какие-то странные?

— Да можно и так, — Агнешка с усмешкой дёрнула рычаг. — В крайнем случае, обзовут ещё разочек провокатором. Ты всё равно в будке.

— Да не в том дело, просто… — Лана задумчиво рассмотрела свои руки на коленях. — Вот смотри. Ты сидишь у себя дома уютненько перед экраном, и тут тебе звонят. Твой знакомый звонит. И рассказывает всё то, что у нас здесь сейчас. Что ты подумаешь? Что он тронулся или под белочкой? Или что фантазирует, чтоб привлечь внимание? Или заделался в пранкеры? Или что? Это же, ну… не может быть.

Агнешка неопределённо мотнула головой.

— Я просто… не смогу объяснить так, чтоб они поняли, — продолжила Лана. — Никому из них. Это совершенно другое — то, что у них, и то, что у нас. Там, у них, действительно такого нет и не было, пока они не видели это и не были здесь, что-то из альтернативного существования. Я могу что угодно говорить. Это всё будет ни о чём. Что мне сказать, мир вокруг сошёл с ума? Так он давно сошёл, это не новости. Или, может, с миром всё нормально, и это я сошла? А? Я, ты? Он, она? Господи, да я даже Нелли объяснить не смогла — вы же слышали! Она же… как будто мы просто приблудились немного. Она же ехала с нами и видела всё то же самое, почему тогда? Почему? — она перевела всхлипывающее дыхание, несколько раз вдохнула и выдохнула спокойнее. — Понимаешь, да? Понимаешь меня?

— Я? — Агнешка обернулась на секунду. Губы её дрогнули в странной улыбке. — Я прекрасно понимаю.

12

Размыта дорога, но кто-то говорит: иди.

Я рядом с тобою, и время нам не перейти. ²⁵

Линда

Дорога, утрамбованная песчаная дорога, оттесняемая отбойником, всё больше подавалась в сторону, туда, где прежде была горка, и наконец совсем сползла под откос. Лес, мелькнув, остался где-то наверху, позади.

Можно было подумать сначала, что они оказались снова там, где начинали — тут тоже кто-то разрыл всё в котлованы и кучи песка, а местами путь пересекали широкие колючие следы, как от большой техники, но вместо грязевых разъездов здесь всё было высушено и выбелено — даже песок был сухой, холодный и белый, словно что-то огромное, каменное и величественное перетёрли тут в крошку для него. Такой песок ещё бывает в песочных часах — сколько же потребовалось разбить их и выпотрошить, чтобы покрыть всю дорогу и всё, что вокруг, хотя бы тонким слоем, и где же осколки стекла, которые наверняка и бросили где-то здесь, наверняка они опасны для машины, для её колёс, шина может распороться и…

Лягуха тряхнуло несколько раз. Лана согнулась, уперевшись руками в бардачок.

— Мне тебя сменить?

— Не. Я не сплю пока, это дорога такая.

— Ну, я и вижу, что у тебя проблемы с местным ландшафтом, — Лана пристально посмотрела на Агнешку. — Давай поменяемся. Ты сейчас угробишь машину окончательно.

— Мм. Не… — Агнешка чуть капризно сжала пальцами руль. — Смотри. Что это там?

Это был то ли ангар, то ли, может, брошенный склад — большая коробка без всяких надписей немного справа по пути. Она выпирала к дороге злым обшарпанным углом, пытаясь убрать подальше в сторону раскрытые нараспашку двери. Собственно, там не было и дверей как таковых — только огромный проём почти во всю стену, а за ним… Похоже, что пустота.

— Ничего, — раздражённо кинула Лана. — Брошенный ангар или склад… Стой, подожди!

Агнешка затормозила.

За дальним углом промелькивало смутно движение. Там отчётливо постукивали железки о железки и доносилось иногда взрыкивание мотора.

— Кто-то чинит тачку? — предположила Агнешка.

— Похоже, — Лана отцепила ремень. — Может, нам попадётся здесь наконец хоть один нормальный человек.

— Я бы так активно не рассчитывала, — Агнешка проследила, как та вылезла из машины. — Может, мне с тобой?

— Как хочешь, — Лана обернулась, увидела Алису, которая тоже вынырнула наружу вслед за ними. — Лис, останься с машиной на всякий случай.

— На какой случай? — обронила та, но слишком тихо, никто не обратил внимания.

Ветер слегка дребезжал гофрированными складками склада. Вокруг неслаженно, то там, то тут, раздавались иногда вздохи какой-то техники — может, от того экскаватора со свёрнутой шеей, что лежал вверх ногами неподалёку, может, откуда-то ещё издали, где не было толком видно, но шум за углом ангара был несомненно и очень близко.

Из-за стены показался кузов машины — угловатый, тускло-кремового цвета. Фургон-каблучок стоял с поднятым капотом, и хозяин — поблекший щетинистый человек невнятного возраста — склонился рядом.

— Простите! — окликнула его Лана.

Поблекший резко вскинул голову. Глаза у него были маленькие и подозрительные.

— Простите, вы тоже тут проезжаете? — Лана в сомнении остановилась, не закончив шаг. — Просто мы тоже заехали и немного заблудились…

— И что? — поблекший выпрямился и метнул взглядом мимо них к дороге. — Думаете, я вам тут стану помогать? У кого насосали на тачки, тем и звоните.

Лана сбилась и неловко оглянулась на остальных. Агнешка, вставшая на углу, фыркнула в попытке подавить смешок:

— Поговорили…

Лана оправила каре за ушами.

— Нет, понимаете, в чём дело, — сказала она уже твёрже, — Просто если вы тут давно, то сами всё видели. При нас несколько машин накрыла эта хрень, и там никто не выжил. И нам показалось, что имело бы смысл…

— Вам показалось, — глаза его тоже поблекли. Он с грохотом хлопнул капотом.

В ответ подорвались сбоку:

— Виу! — виу! — виу! — виу! — виу! — виу! — виу! — виу!

— И-ду! — и-ду! — и-ду! — и-ду!

— Да-а-а-а-ют! да-а-а-а-ют!

— Мни! мни! мни! мни! мни! мни! мни! мни!

— Перепелы! перепелы! перепелы! перепелы!

И — финальным:

— Вот те два!

Первые выстрелы раздались откуда-то с другой стороны дороги. Один ударил в гофрированную стенку. Поблекший, матерясь, кинулся к двери каблучка. Выхватил ружьё с переднего сидения.

Лана пригнулась и сделала движение к фургону.

Алиса стояла, не доходя до угла ангара, у носа лягуха на семи ветрах. Дорожный песок взрылся в метре от неё, и она недоумённо посмотрела в ту сторону, как зритель, от которого неумолимо начинает ускользать смысл фильма.

В следующую секунду Агнешка толкнула её за Жигули, упав сверху. Где-то взрылся песок ещё раз, но не здесь.

— Это в нас? — спросила Алиса почти шёпотом.

— Не думаю, что прицельно в нас, но прилететь может, — Агнешка тяжело перевела дыхание, оно дрожало у неё немного. — Так стоять — не очень идея.

Выстрелы долетели и из-за угла ангара.

— Можно, — Алиса тихонько пошевелилась, пытаясь переложить голову или что-то ещё, — можно я немножко встану? Мне немножко сложно дышать так.

— Угу. Сейчас, — Агнешка осторожно сползла с неё и отодвинулась, подперев спиной переднее колесо. — Сядь у другого лучше.

Алиса переместилась к заднему колесу. Подтянула ноги, спрятав их за сумку. Едва замечая, стряхнула песок с колен и ладоней.

— А думаешь, так не попадут?

— Могут в принципе. Но это должно прям сильно не повезти…

Ещё что-то ударилось о край склада, маленький кусочек отлетел в сторону. Алиса вздрогнула, захихикала, задыхаясь, почти беззвучно.

— Что такое? — спросила Агнешка.

— Ничего… — она глотнула воздуха, хохотнула снова. — Ничего, просто… в моём последнем тексте… там главного героя тоже расстреляли.

— За что?

— Он был поэтом и восстал против местного диктатора — ну, то есть не то что восстал, написал кое-что…

— А, ну ясно, — Агнешка усмехнулась одними губами. — Классика.

— Что?

— Какая-то очень старая история. Сталин и Мандельштам, или Екатерина Вторая и Радищев… может, ещё кто-то — Лана лучше об этом знает, — глядя в складки гофрированной стены, Агнешка пробормотала. — Ну, это хотя бы не так бессмысленно.

— Как что?

— Как мы.

Она попыталась заглянуть за угол, но отсюда едва ли что-то можно было увидеть. Алиса проследила за её взглядом. Спросила:

— А Лана там?

— Была там. Ей оттуда до дальнего угла быстрее, не сюда.

Она потёрла нос, тоже стрясла песок с ладони.

— Лис, а те двери, сбоку? С твоего места не видно, сильно они далеко?

Алиса едва подалась в ту сторону, но тут же твёрдо покачала головой:

— Мы не успеем.

— Ясно, — Агнешка откинулась, приложившись затылком к машине. — Хотя оно и не выглядит, как пуленепробиваемое, если честно.

Глухая стена склада перед глазами скрывала из виду, что могло быть за ней или подальше по бокам. Только зазубренный обветренный шифер невнятного уже цвета, ничего больше. Следующий выстрел визгнул совсем рядом — что-то разбилось в машине.

Алиса дёрнулась, вскинув голову.

— Это по нам?

— Ага.

Два выстрела тут же ответило из-за ангара. Показалось даже, что их тени пролетели над дорогой. Наверняка и впрямь показалось.

Алиса, уже даже в подобие спокойствия, пригнулась, поправляя сумку. Спутанная грива почти закрыла ей глаза:

— Как минимум один человек был бы рад.

— Что — если б нас пристрелили?

— Ага. Она как раз на днях сказала, что таких, как я, надо расстреливать, — она мельком глянула на Агнешку, поправилась. — Таких, как мы.

— Каких?

— Ну… Как… либерастов? Так это сейчас называется?

— А, — Агнешка кивнула, быстро оглянулась на дорогу перед машиной, где снова взметнулся песок. — Ну да. Я, правда, ближе к соцдемам. Но не думаю, что это уже имеет значение.

Она выжидала чего-то, приобернувшись.

— Мне кажется?

Алиса вслушалась тоже:

— Перестали стрелять?

— Как будто бы.

Алиса чуть склонила голову, следя за тенями под днищем, но там ничего не двигалось. Вообще будто ничего не двигалось вокруг, и звуки смолкли, словно уши заложило водой — выстрелы, рокоты моторов, даже шуршание шифера — словно все они были в большом аквариуме, где ничто не могло достать глубины.

— Ладно, — Агнешка попробовала привстать, — проверю…

— Подожди! — Алиса, бросившись, вцепилась в её руку. — А если они не закончили?

— Ну, проверить-то надо. Нас никто не будет ждать, пока мы тут отсидимся на сто процентов.

— А если тебя сейчас застрелят — я тогда, я куда денусь?

В глазах её вспыхнула паника, губы дёргались и вряд ли могли выдать сейчас что-то чуть менее первостепенное.

— Хорошо-хорошо, — Агнешка опустилась обратно на песок. — Как скажешь, дорогая. Как скажешь.

Она облизнулась, сглатывая сухую пыль, посмотрела ещё раз в стенку ангара.

— Давай тогда подумаем, что мы можем сделать. То есть так-то понятно, что ничего, но если представить, что всё-таки можем. Сколько у нас времени?

Алиса взглянула на часы. Они треснули — она даже прижала их к уху, проверяя на слух — но, кажется, всё-таки шли.

— Минут пятнадцать. Может, чуть больше.

— Ага. Хорошо оторвались, — Агнешка оглянулась, проверяя, как там, повыше её головы. — Можно было бы попробовать по-тихому пробраться внутрь. Если осторожно, то могут и не заметить.

— А если через зеркало? — быстро спросила Алиса.

— Что через зеркало?

— Через зеркало посмотреть, что там происходит. Как в машине смотрят. По бокам.

— А-а… — Агнешка недовольно глянула вверх. — С нашей стороны обломилось.

— Неллино зеркальце есть, — Алиса поспешно порылась в сумке, вытащила цветастый кругляшик. — Вот это. Да? Можно же аккуратно заглянуть за угол?

Она раскрыла зеркало, неловко показала им, как можно было бы сделать — примерно.

— С краю машины поднести, вот туда… Не знаю, правда, хватит ли обзора…

— Мелкое совсем, — пробормотала Агнешка. — Давай попробуем…

Алиса передвинулась к краю лягуха, аккуратно вытянула зеркальце, так, что оно отразило задний бампер. Осторожно поводила в попытке уловить что-нибудь за машиной.

— Ну что? — Агнешка неслышно переместилась на четвереньках поближе. — Что-то есть?

Алиса чуть наклонила стекло: в отражении мелькнули неразборчивые разводы — зеленовато-тёмные, может, это были кусты по ту сторону дороги или, скорее, кусочек самого лягуха — на миг отразилась и сама дорога — высветленный грязный песок без следа чьего-либо присутствия.

— Повыше наведи, — тихо посоветовала Агнешка.

Снова замелькало тёмное, проскользнули даже какие-то огни, но найти их снова не удалось.

— Ничего не могу разобрать… — шёпотом пожаловалась Алиса.

— Оно мелкое. Мы, наверно, не разглядим что-то прям точно, — Агнешка потянулась поправить Алисину кисть. — Попробуй вот так ещ…

Шум наверху прервал их. Совсем наверху — он шёл с неба. Алиса и Агнешка инстинктивно прижались к машине.

Наверху проплывал — вряд ли это было принято называть в нынешнем веке самолётом — биплан? триплан? Тёмно-красный в сумеречном небе, он пролетал непривычно низко, так что можно было различить и лёгкие, будто вырезанные из дерева крылья, и шасси под брюхом и даже представить, что видишь, как крутится пропеллер. На боку были белым выведены в строчку крупные буквы.

— Что там написано? — Агнешка, прищурившись, задрала голову в небо. Алиса засмотрелась туда же, провожая биплан взглядом:

— Кажется, что-то про мораль…

Зеркало в её руках почернело. Тёмная фигура выросла и заслонила на момент остальное.

— Ну? — сказала Лана, сверху вниз глядя на них. — Что сидим?

— Лан..? — Алиса повернулась растерянно и изумлённо.

— Думаю, что она, — усмехнулась Агнешка. — Если только её не подменил за это время тёмный двойник. Надо бы по ушам проверить — Лан, напомни, какой формы у тебя были уши?

— Хватит, — оборвала та, не столько раздражённо, сколько устало.

— А серьёзно — где ты переждала? — Агнешка поспешно поднялась с земли. — Пока стреляли.

— За углом. Там не простреливалось особо, — Лана неопределённо мотнула головой, отведя взгляд. — Ну, я всё-таки поведу? Дай ключи.

Сев, внутри лягуха, она первым делом сняла ёлочку-отдушку. Кивнула вправо на посыпавшееся стекло, пошедшее сеткой:

— Кстати, вы в курсе, что у нас ещё минус зеркало?

Фургона-каблучка за ангаром уже не было. Не было больше и одной дороги как таковой — она сбилась, запуталась, приросла ответвлениями, и уже неясно делалось, по какому ехать дальше.

— Он вроде направо свернул, — Лана сбавила скорость, рассматривая разводы пыли перед колёсами. — Вот это, похоже, его следы.

— Хочешь повторить мой подвиг первого дня? — поинтересовалась Агнешка. — С фиолетовой Нивой?

— Он отстрелялся, — Лана завернула на один из путей. — Смог отстреляться. Его, кажется, малость покорёжило на почве паранойи, но он хоть в какой-то степени понимает, что делает.

Агнешка несколько нерешительно посмотрела в её сторону со своего кресла.

— А кто там стрелял? Ты не видела?

Лана как-то неохотно пожала плечом.

— Это оттуда, слева было, — сказала она не сразу. — Мы сейчас уже отвернули. Типы какие-то.

— Другие люди? — Агнешка фыркнула. — У них тут что, какая-то своя локальная войнушка, а мы в неё встряли?

— А чего ты ожидала, — Лана глянула с ледяным спокойствием.

— Они не такие были… — спросила сзади тихо Алиса, — знаешь… что вместо лица…

— Не знаю, — перебила Лана. — Может быть. Я не очень хорошо рассмотрела.

Мимо проплыла бетонная белая стела. Они ехали достаточно медленно, чтоб разобрать монументально выбитое и подкрашенное «Масло — опасно!» у неё на боку.

— Мы просто с Лис вообще ничего не видели, — задумчиво проговорила Агнешка. — Вот и интересно — люди это или не очень…

— А то я стояла и записывала детали для потомков. Какие-то были — по ту сторону дороги. Стреляли оттуда по крайней мере, насколько я поняла. Не заметили, сколько там брошенной техники? Там в каждом кузове укрыться по нескольку штук как ничего делать.

Алиса в каком-то замороженном, медлительном испуге огляделась по окнам.

— Значит, и там могут? — она повела рукой. Чуть сбоку от пути стоял, завязнув в земле, огромный слепой грузовик с колёсами в рост человека.

— Я потому и иду по следам, — кивнула Лана. — Здесь он проехал без остановок, значит, либо там никого, либо он их не заинтересовал. А если он где-нибудь ошибётся, мы идём вторым номером и, вероятно, услышим заранее. Или хотя бы поймём по чему-то.

Агнешка дёрнула углами губ чуть встревоженно:

— Лан, тебя, случаем, действительно не подменили?

— Я просто собираюсь вернуться домой.

Лана помолчала.

— Ну, и если что, — она скосилась на Агнешку. — Честно — тебе его сильно жалко?

Агнешка в некоторой неопределённости повела рукой:

— Ну так…

— Вот именно, — Лана снова перевела взгляд на дорогу. — Вы там посматривайте назад. Мне сложно без боковых.

Но отвернуться и смотреть назад было сейчас трудно: на них, полевее тропы, наплывало что-то чёрное и растопыренное, хаотично колючее во все стороны сразу, по приближении превратившееся в противотанковый ёж.

— Да ладно, — даже как будто обиделась на что-то Агнешка. — Зачем так пошло?

Лягух аккуратно, по следам миновал конструкцию. На одной из колючек кто-то уже прилепил переливающееся в сумерках объявление «Ноготочки! Маникюр, педикюр, как дома. Телефон…», что было, конечно, уже ни в какие ворота.

Но даже телефон не успел совсем скрыться позади, как машина дёрнулась и резко встала.

— Что такое? — громко шепнула Алиса.

— Леска. Прямо перед нами. Не видите?

Лана на секунду включила дальний свет. Совсем близко, слева, вспыхнул блик на тонкой струне — примерно на уровне капота, лишь чуть-чуть не доезжая. Отсвет растянул её наискось вперёд, перегораживая путь, до скончания вида, где она тонула в полутенях. Очень просто было не обратить на неё внимания, но она там была.

— Он здесь повернул куда-то, — Лана вытянула шею, всматриваясь. Но следы каблучка прерывались под самой струной, и больше их не было нигде.

Они переглянулись с затаённым испугом.

— Куда он мог… — пробормотала Лана. — Даже если об леску — он же не мог вот так.

— Думаешь, был бы большой бабах? — спросила Агнешка.

— Или так. Или это для сигнализации — помните, сигнализация сработала перед тем, как началась пальба? Может, он задел что-то, когда закрыл капот, — она вывернула чуть вправо, осторожно провела лягуха вдоль лески. — Может… не знаю.

— А куда это мы? — тревожно уточнила Алиса.

— Пытаюсь объехать. Она, наверно, сейчас кончится.

Но она не кончилась. В тенях, за левыми окнами, она почти не виднелась, но каждый раз, как падал свет фар или случайный блик, она по-прежнему была там — невесомая, непрерывная, нескончаемая, несущая, наверно, вечность на своём почти невидном хребте — тусклую несущую несуществующую вечность. Мириады галактик успели проскользнуть мимо по леске и скончаться на ней, светила, истинные и ложные, свивались вокруг неё в закрученные хвосты туманностей, сталкивались, проносились и исчезали, миллионы их лун и отражений лун разлетались осколками в потёмки и гасли там. Алиса уже пару раз закрывала и протирала, чтобы снова открылись, глаза. Агнешка тоже зевнула.

— Фиолетовая Нива два ноль, — сказала она, разгоняя головой галактики и подавив другой зевок. — Надо было объезжать слева.

— Поздно уже, — тихо откликнулась Лана. — Слишком много уже проехали — теперь возвращаться.

— У нас время… — начала Алиса и не стала заканчивать.

— А?

— Шесть минут.

Они оглянулись. Огляделись. Они и не заметили, как стемнело вокруг, и только леска порой поблёскивала всё так же.

— Может, всё-таки обратно? — предложила Агнешка.

— Там тоже бездорожье было. С той стороны ежа. Может, сейчас уже закончится. Ещё немного.

— Или на прорыв попробовать и дальше на всей скорости? — явно рассуждая сама с собой, добавила Агнешка. — Лис, тебе как больше нравится, осторожно или на прорыв?

— А может… — Алиса торопливо пробежала взглядом по салону, пытаясь не закрыть глаза. — Может, можно кинуть в неё что-нибудь? Хотя тогда, наверно, лучше отъехать, а потом кинуть…

— Что кинуть? — переспросила Лана. — У нас есть что-нибудь…

Странная птица — смесь вороны и голубя — подёргав тёмный воздух крыльями, тяжело опустилась на леску. Нить порвалась под ней, и птица — очень жирная и откормленная — недовольно бухнулась на землю. Нахохлившись, она вновь поднялась в воздух и скрылась — и ничего ей за это не было.

— Серьёзно? — даже повысила голос Лана.

Они устремились в открывшийся простор — скомканный, грязный, перемесивший все тропы и пути, если они тут когда-то были. Тут ходили некогда только большегрузы и гигантские махины-монструозы, но и они завязли теперь в песке: лежали на боку или стояли тихо, без стёкол и огней. Встречались местами и поваленные будки-сторожки или остатки сетки-рабицы.

— Время, Лис?

— Всё правильно, откатывается. Уже почти без двадцати.

Смутно вздрагивали блёклые всполохи высоко в кабине монструоза, над огромным ковшом, на котором, как на диване, могла бы рассесться большая компания. Наверху кто-то мелькнул и загасил лишний свет. Ещё несколько огоньков, как глаза, вспыхнуло вдалеке, там и здесь, среди старых каркасов и горок колёс, сваленных отдельно на манер хижин или шалашей. Наверно, тут обитали.

— Всё правильно… — вдумчиво, с сомнением повторила Лана.

— А что ты пыталась сказать тому мужику? — вспомнила Агнешка. — Ну, что нам кажется, что имело бы смысл.

— А, это. Что, может быть, имело бы смысл объединить усилия. Скоординироваться. Мы не последняя машина на этой дороге, и он наверняка тоже. Здесь есть ещё люди, которые так же попали в это, как мы. У кого-то чуть больше навык в чём-то. Кто-то что-то ещё видел. У кого-то остались ресурсы ещё из цивильной жизни. Мы могли бы… ну… Это могло бы быть несколько легче, если бы мы как-то контактировали друг с другом, делились бы опытом… Хотя бы просто знали друг о друге. Хотя бы знать, что столько-то есть ещё — мы не одни тут остались. Ведь даже так — это легче.

— Попутчики всех стран — объединяйтесь? — пошутила Агнешка.

— Вроде того.

Поодаль кто-то развёл огонь среди остатков того, что раньше, вероятно, было дирижаблем. Силуэты чуть двигались, грелись вокруг костра.

— С теми ребятами не хочешь объединиться? — предложила Агнешка.

— Не.

— Чего? Боишься, что-то не то там жарят?

— Нет, хорошо, я даже готова поверить, что ребята они ничего так. Но всё равно… не, — Лана покачала головой.

— Я не всерьёз, — сказала Агнешка.

— А почему, правда? — поинтересовалась с дивана Алиса. Взгляд её слегка застекленел, пытаясь не провалиться невовремя в сон. — Думаете… это они стреляли?

— Не знаю. Это, похоже, местные. Тут как будто всё уже сармагеддонилось, а они до сих пор здесь. И, возможно, будут и дальше. — Лана снова мотнула головой. — Честно? Я боюсь говорить с ними. И смотреть им в глаза.

— А не могло… — уронила Алиса и опять не закончила.

— Что?

— Ну… не могла тут уже пройти та штука? Та… хрень? Может, даже несколько раз… может быть, она ходит кругами. А они… — Алиса проскользила взглядом по уплывающим огням дирижабля за окном, — это те, кто смог пережить. Может быть, кто-то выживает, но вот так. — Алиса вскинула на секунду голову и тут же запряталась снова. — Я просто подумала про того, который голосовал… с цветами…

В глазах Ланы в зеркале на миг отразился совсем уж неприкрытый испуг, и она с тщанием сосредоточилась на дороге. Агнешка повернулась и тоже серьёзно посмотрела на Алису.

— Это получается что-то вроде кадавров?

— Кого? — Алиса нахмурилась и не поняла, но поспешила исправиться. — Это как зомби, да?

— Ну… может быть, — Агнешка опять отвернулась. — Кадавры мне больше нравятся.

Она помолчала немного, глядя куда-то вперёд.

— Ч-чёрт. Не хотела бы я так жить.

— Я… только предположила, — Алиса торопливо потрясла головой.

Ещё птица пролетела над лягухом — ещё один вороноголубь. На момент показалось, что он врежется в лобовое стекло, но он с неожиданной для него маневренностью ушёл в сторону. Птицы вились подальше, вокруг невзрачной будочки-сторожки у шлагбаума — эта ещё стояла. Там, наверно, была для них какая-то еда — они опускались, скрывались за будкой с другой стороны, и потом поднимались снова. Свет не горел внутри — окошки заросли где-то решёткой, где-то просто картоном, и всё это поверх было замазано грязью и краской. Зато, когда лягух приостановился рядом, скатываясь осторожно с неудобного взгорка, из будки тихо долетело: «Спи, моё бедное сердце…»²⁶

Кто там так любил ретро и как бы пришлось уговаривать его поднять заграждение — осталось неизвестно: шлагбаум просто стоял здесь, другим своим краем ни с чем не гранича, и его вышло объехать.

С обратной стороны будочки всё-таки горел свет — единственная лампа ярко сияла над открытым маленьким окошком и стойкой под ним. Туда-то и слетались птицы: из окошка высовывалась жилистая рука с жёлтыми когтями и жёлтыми крапинками на косматых костяшках и сыпала для вороноголубей рыжие кусочки фарша. Птицы тоже рыжели, попав под лампу, склёвывали, что получалось, пока их не отпихивали другие, и снимались, улетая в сумерки, чтобы там посереть.

— Как мило, — зябко вздрогнув, сказала Агнешка.

Рядом ещё одна стела — теперь сломанная — пропарывала небо неровным сколом верхушки. Здесь надпись было уже не разобрать.

— Очень, — ответила Лана. — Интересно, куда это мы попали. То есть когда я раньше спрашивала, где мы, я имела в виду географически. А теперь реально — где мы.

За шлагбаумом нашлась дорога — асфальтовая, отчасти даже ровная. Когда они отъехали немного, будка за ними упала почти бесшумно.

«Спи, наша тайна забыта…»

13

I see people turn their heads and quickly look away,

Like a new born baby it just happens every day. ²⁷

The Rolling Stones

Набрать столько еды, чтоб теперь её не есть, просто свалить на заднем сидении — ведь так неудобно, неудобно жить, неудобно ехать, тащить всё, как проклятый груз, и не сметь выбросить где-нибудь по дороге или хоть съесть её наконец, или отдать кому-то, кто не будет задумываться, что с ней побывало и можно ли — да хоть тем ребятам у костра среди обломков дирижабля — что они там жарили, интересно? — хоть перенести её в багажник, где она не будет кататься по дивану и по полу на ходу, лезть под руки или голову, когда неудобно, когда и так…

— И вы перенесли? — уточнил деловитый голос.

— Разумеется. «Небо цвета электрик» — это группа из трёх человек, из нас всех. И если кто-то из троих не может пока присутствовать на концерте — по какой бы то ни было причине — то разве это концерт? Тем более…

— Каштанка, — чему-то тихо обрадовалась Агнешка.

Алиса вопросительно подняла голову с подлокотника и усиленно вслушалась в говор радио.

— Привет лунатикам, — заметив её, сказала Агнешка.

— Я лунатила?

— Ты так отключилась, что мы подумали, ты там какие-то мировые проблемы решаешь и нельзя тебя отвлекать, — Агнешка устроилась за рулём и пристегнула ремень. — Решила?

За окном пылилась небольшая заправка — две или три помятых годами колонки, — а чуть дальше — вытянутое синевато-белое здание придорожной закусочной. Так, по крайней мере сообщали крупные серые буквы на крыше, едва заметные, с маленьким пикирующим самолётом вместо точки — они, вероятно, должны были светиться в сумерках, но они не светились. Окна были свободны, и лёгкая летняя постройка просматривалась почти насквозь — тихая и пустующая. Она давно не была нужна и заснула.

— А? — проморгалась Алиса. — Что решила?

— Мировые проблемы.

— А… — она посмотрела в окно, словно думала спросить у мальчика, что улыбчиво стоял у колонок, но он был из картона. — На самом деле… я думала о еде почему-то.

— Почему-то, — с усмешкой повторила Агнешка. — В самом деле, почему это вдруг. Я тоже думала.

Алиса пересела удобнее, отодвинув занявший лучшее место пакетик сушёных лимонов.

— А нам нельзя попробовать что-нибудь из этого? Может, оно всё-таки не испортилось?

— Это я бы оставила на крайний случай, — Лана уже открыла свою дверь и заглядывала в машину. — Если вообще других вариантов не будет. Заправила? — спросила она Агнешку.

— Ага. Карту здесь не считывают, но бумажки зажевало с аппетитом. Правда, их теперь не осталось.

Лана, сев внутрь, сложила между стульями пластиковые треугольники с запечатанными бутербродами:

— Вот. Берите, — один треугольник она забрала себе.

— Ух ты! — искренне осклабилась Агнешка. — Еда с той стороны. Это откуда такая прелесть?

— Оттуда, — Лана кивнула на столовую.

— Кто же тебе их продал?

— В холодильнике лежали, — поведала Лана невозмутимо. Она вытащила санитайзер, переглянулась со всеми, как бы спрашивая, не нужно ли им, но никто не претендовал, и Лана вылила остатки себе не руки.

Лягух аккуратно тронулся, мигнув на прощание картонному мальчику.

— Ты какой взяла? — уточнила Агнешка. — С курицей? Тогда я с рыбой… Знаете, кстати, что пилоты самолётов никогда не выбирают одну и ту же еду в полёте? Из тех соображений, что если что, отравится только один, а не оба сразу.

— Ну, спасибо, — Лана, откусившая было кусок, опустила бутерброд себе на колени.

— Не, ну, можно будет просто открыть окно, если начнёт тошнить. Даже останавливаться не обязательно.

Лана закатила глаза к потолку:

— Заткнись, пожалуйста.

— Не, я тк… — Агнешка пробубнила что-то с набитым ртом. — Клсные буэры. Я бы ещё местный десерт под них заточила, но всё равно классные бутеры.

Покончив с бутербродом и тщательно вытерев после него руки, Лана потянулась за атласом дорог под бардачок.

— Я пока ехала — вы спали — я поняла, где мы, — она пролистала страницы примерно до половины. Вид у неё был куда свежее и увереннее, будто долгое пребывание за рулём лучше сна восстановило её силы. — Мы тогда свернули через лес — ну, ты когда свернула. И ехали всё это время по параллельной дороге — там действительно одни заброшки и никто не живёт. Вот тут примерно вышла Нелли — там кажется, что серьёзный лес, а на самом деле просто чуть-чуть пролесок и за ним железная дорога. А теперь переехали через этот пустырь, — Агнешка вела, поэтому Лана обратилась с атласом назад, чтоб показать на карте Алисе, — и вернулись на ту трассу, которая нужна нам. Видишь?

Алиса, пожёвывавшая бутерброд с яйцом, на который никто не покусился, кивнула:

— Он такой маленький, оказывается…

— Да, мы просто кружили по нему. А теперь мы на той же дороге, что раньше, и город уже совсем рядом. Думаю… сутки езды, может быть, если всё пойдёт нормально. Может, даже меньше.

— Не стоило тебе этого говорить, — заметила Агнешка.

— Почему?

— Ну, в фильмах на этом месте обычно всё начинает идти ненормально.

— Это в промежуточных сценах. А у нас так долго ничего не нормально, что зрители уже заманались бы зевать и ждать, когда финал, — Лана помолчала, раздумывая. — Если, конечно, это драматический экшн-фильм, а не ситком.

Из-за зарослей кустарника выехала перед ними на трассу белая Тойота Королла. Водитель успел мельком глянуть, что это за машина вдруг оказалась рядом, узнал, повернул и быстро укатил вперёд, подняв столп пыли и выхлопов.

— Он, — лицо Агнешки осветил азартный оскал. — Гляньте, это он!

Она дёрнула рычаг и вдавила педаль газа. Лягух натужно взревел и припустил за белой мечтой.

— Агнешка, — окликнула её Лана.

— Сейчас.

— Ну и что ты делаешь? Нафиг он нам нужен.

— Ты же сама хотела объединить силы. Чем не первый кандидат тебе? А?

Впереди не показалось никого, но стрелка спидометра взлетела до почти даже неприличных цифр.

— Агнешка, попустись! — Лана повернулась к ней почти с испугом. — Хочешь ещё одну машину об него угробить?

— Не угроблю. Не бойся, — протянула Агнешка каким-то не очень своим, насмешливо-холодным голосом. — Машину не угроблю. Кого-то другого угроблю, может быть. Я подумаю.

Деревья по бокам слились в две тёмные резные ленты. Воздух свистел в приоткрытых форточках. Агнешка сглотнула его и снова оскалила рот против ветра. Стрелка чуть упала — Агнешка вернула обратно рычаг передач. Впереди по-прежнему было пусто.

— Я надеюсь, мы не рванём за ним в какую-нибудь сибирь, если он вдруг туда? — Лана, подобравшись, следила за ней с подозрением.

Рот Агнешки дрогнул в подобие улыбки.

— Я недумаю, что он туда, — голос её прозвучал опять почти нормально. Она ещё несколько раз глотнула воздух. Деревья за окном уняли немного бег, и теперь их можно было отличить одно от другого.

Лана выдохнула облегчённо и недовольно. Хотела сказать что-то, но раздумала, только сжала губы и отвернулась, чтоб смотреть вперёд.

Леса подошли здесь совсем близко к дороге — на расстояние лишь узкой гравийной полоски обочины. Это были больше ёлки, и они не любили просветы, наверно, не очень даже понимали, для чего те нужны. Иногда мелькало и что-нибудь ещё, другое, но ёлки тут же сердито закидывали чужака, делая так, будто его тут и не было вовсе. Редкие фонари по одной стороне равнодушно подсвечивали это.

— Кстати, — спросила Агнешка, — а кто-нибудь бывал в Сибири? Лана вроде нет, насколько знаю…

— Я бывала, — откликнулась сзади Алиса. — В Бурятии.

— Да? И как там?

— Очень красиво. Равнина, холмы… Дороги серпантином. Особенно летом. Ну, то есть я, в общем-то, летом и была… Особенно ночью, когда въезжаешь на холм — а над тобой вдруг небо и много-много звёзд.

— Надо только выпить море, — пробормотала почти про себя Агнешка.

— Да, как будто кубок изнутри или купол. Как в шатре.

— В шатре?

— Да. Мы там шатры тоже видели, — пробормотала Алиса. — Даже ходили в кафешку как шатёр. Там были вкусные… эти… ну, как пельмени у них…

— Бозы, — без особой радости подсказала Лана.

— Да, точно, бозы.

— Круто, — сказала Агнешка. — Я не бывала в Сибири.

— Да мы там тоже пробыли только неделю. И это давно…. очень давно.

— Я не бывала в Польше и не бывала в Сибири, — повторила Агнешка задумчиво, как бы себе.

— В Польше могла бы и побывать, пока была возможность, — бросила, не глядя на неё, Лана. — Это не вчера, конечно, всё началось, но года три назад вы с Валерианом вполне могли бы туда слетать, если бы так хотелось.

— Ну… у меня тут каждый раз вопрос экзистенциальный — на какие шиши, — Агнешка тихо рассмеялась. — Мне в этом плане сейчас, наверно, даже попроще, чем многим. Типа, никто ничего не отнял. Кстати, — она поймала в зеркале взгляд Алисы. — Может, сгоняем потом как-нибудь в Бурятию?

— В Бурятию?

— На машине. Хорошая идея же, чего.

Лана быстро обернулась на неё. Подняв голову, тоже поискала в зеркале Алису, будто хотела спросить или уточнить у неё что-то. Та увидела, но тут же спрятала глаза. Где-то поодаль проплыли холмы, равнины и дорога серпантином — за деревьями, конечно, их там не было видно.

— Не, это если выберемся, естественно, — поспешно пояснила Агнешка. — Ну, и если мы не столкнулись с фурой, не траванулись цианидом, не попали фатально под обстрел или ещё какую-нибудь фигню. Как в фильме — что всё в реальности закончилось на каком-то из этих пунктов, а дальше, соответственно, всё чудесатее и чудесатее.

Алиса вскинула взгляд, будто припомнив что-то.

— А знаете… — сказала она с неуверенной улыбкой, но та как-то сама сползла. — Мне сегодня снилось продолжение того сна. Про музыкальную группу. Это же они были сегодня на радио?

— Да, «Электрики» — кивнула Агнешка. — Каштанка рассказывала, что они перенесли концерт.

— С чего вдруг? — с подозрением спросила Лана.

— Я всё не слышала… Вроде у Блонд какие-то проблемы с личным, как я поняла.

— И что тебе снилось? — Лана развернулась, глядя на Алису внимательно и требовательно.

— Мне как раз снилось, что они оставили машину… ну, после того, как чуть не столкнулись с грузовиком и поняли, что их машина не едет… взяли вещи и пошли пешком. Там они нашли какой-то домик в лесу… Маленький такой уютный домик, я так и не поняла, чей он. Там было много плакатов и записей… Проигрыватель с пластинками. Можно было сидеть на полу и просто слушать… Пить чай… Не знаю, откуда там было электричество. В общем, там висел плакат и с их группой тоже, и одна из них говорила, что если присмотреться, то… вроде бы их всех перечёркивает крест, потому что на самом деле они разбились, а вторая говорила, что всё это чушь. Хотя это странно, — прервалась на секунду Алиса. — Их ведь в машине ехало только две, а парня, что был с ними на плакате, тоже перечеркнуло. Ну, и чтоб это увидеть, смотреть надо было как-то по-хитрому…

— Поднести к зеркалу, я думаю, — хохотнула Агнешка. — Как на Сержанте Пеппере.

— Как где?

— А, это такая старая городская легенда вокруг битлов. Якобы Маккартни умер ещё в шестьдесят шестом году, а все вокруг это скрыли, нашли ему двойника и стали совать кучу всяких намёков в песни и на обложки альбомов. И если промотать запись наоборот и прислушаться или соединить несколько точек на рисунке, то…

— Прекрати, — прервала её Лана. — Это чушь, белиберда и полный бред.

— Конечно, бред, — удивилась Агнешка. — Но он забавный.

— Нет.

— Да ладно. Так упороться и придумать с нуля — это даже чем-то восхищает. Якобы они репетировали поздно в студии, Маккартни психанул на что-то, послал всех и уехал один в ночь холодную. А там дождь, мокрые дороги и…

— Агнешка! — снова оборвала Лана. Её заметно трясло. — Хватит.

Агнешка глянула на неё. Быстро пробормотала:

— Извини, — и замолчала.

Лана втянула воздух несколько раз, сомкнув твёрдо губы и рассматривая пальцы у себя на коленях. Зачем-то достав снова, поискала что-то в телефоне Нелли. Но приблизив и опять отодвинув, видимо, не нашла.

— Нам нужно зеркало. Сбоку. Хотя бы одно, — проговорила она после молчания. — Так невозможно больше. Невозможно вот так вот смотреть вперёд, болтать о Бурятии и не знать ни что рядом, ни толком что позади. Как в капюшоне. Без обоих глаз. Так нельзя.

— Ну, вообще-то мой черёд вести сейчас, — отозвалась Агнешка. — Ты пока можешь просто отдохнуть и не косплеить без перерыва второго пилота.

— Ага. Когда первый то и дело норовит закинуться чем-то и покосплеить камикадзе?

— Даже не начинала.

Алиса тихо пошевелилась на заднем сидении:

— А нельзя будет взять зеркало с какой-нибудь заброшенной машины, если нам опять попадутся? Там так много их было, где мы проезжали, я, кажется, видела и легковые… — она, впрочем, тут же передумала и попыталась исчезнуть за свисавшими тёмными прядями. — То есть… наверно, нет… я не знаю, как это устроено, наверно, как-то сложно крепится, что нельзя снять…

— А кстати, да, — Агнешка на секунду обернулась к Лане. — Если вдруг попадётся что-то без наворотов, можно попробовать.

— Это если попадётся, — нахмурилась та. — Надо было на пустыре. С тех пор я видела только пару кузовов, и на них уже ничего не осталось. Разве что кто-то вдруг проезжал здесь относительно недавно и правда зачем-то бросил машину на дороге.

— Ну… — протянула задумчиво Агнешка. — Поищем?

Лана, помедлив, кивнула.

Сумерки сгустились почему-то, теснясь вокруг опушек фонарей, хотя время по часам особо не изменилось — разве ушло чуть-чуть вперёд. Может, это просто казалось так. Ни одной машины не встретилось им на пути — с кем-то или брошенной, пусть даже кузова-остова, будто об автомобилях тут и не знали вовсе. Сумерки выплюнули только две фигуры — слева по обочине. Двое стояли тут над странным аппаратом — он выглядел похожим на огромный микроскоп по форме, но на деле, вероятно, был чем-то вроде пресса. Один из двоицы, достав из мешка на земле орех, клал его на подставку и садился рядом на корточки, а второй медленно, осторожно опускал сверху давилку. Первый следил сосредоточенно и внимательно, подавал команды — нажать сильнее или остановиться, но орехи всё равно давились в лепёшку вместе со скорлупой, как бы ни старались эти двое. Они вытаскивали то, что осталось от ореха, тщательно рассматривали, цокали, качали головами и отправляли полученное в большой таз. Из мешка доставали следующий орех. На притормозившую рядом машину никто даже не обратил внимания.

— Ээ… Господа? — окликнула их Лана.

Те не ответили.

— Граждане? — продублировала Агнешка. — Товарищи?

Ноль внимания.

— Мы просто хотим сказать, — отбросила предисловия Лана, — что вам тут лучше не стоять слишком долго. Вы, может быть, ещё не в курсе… Но когда здесь стемнеет, темнота поглотит всё и вы, скорее всего, отсюда уже не выберетесь.

— Ты звучишь как проповедница, — шепнула ей Агнешка.

Лана отмахнулась.

— Потом увидите, о чём я говорю, но когда увидите, будет уже, вероятно, поздно. Так что лучше убирайтесь сейчас. Или хотя бы прячьтесь, если есть где, — те промолчали, изучая очередной орех. — Просто…

Один из двоицы просительно поднял руку и вежливо шикнул, чтобы им не мешали. Лана поджала губы. Кивнула на руль Агнешке.

Лягух отъехал.

Двое уплыли и исчезли в тенях позади. Больше на обочинах никого не появлялось.

— Не очень получается объединяться, да? — заметила Агнешка, когда достаточно уже проехали в тишине.

— Не знаю, — Лана нахмурилась, отвернулась к своему окну. — Я просто, наверно, привыкла, что люди вокруг… ну, что они нормальные люди. Может, в чём-то с тобой несогласные, с другими планами. С задвигами. Но… адекватные как-то.

Фонари, что неслись навстречу, перестали загораться. Просто стояли.

— А прикинь, они о нас то же самое думают, — протянула Агнешка. Лана хотела что-то ответить, и обе едва не пропустили призрачный силуэт слева: это старая облупленная машинка забылась в зачарованном сне на самом краю леса. Когда-то, казалось, она была красным Москвичом, но это было очень давно.

— Смотри, — Лана вгляделась в призрака в свете фар. — Зеркала вроде как у нас. Нет?

Агнешка развернула лягуха, чтоб он светил лучше.

— Похожи, — она приоткрыла дверь. Брошенное авто было тихо, как пустой дом, и не подавало никаких признаков жизни. — Ладно… Будем надеяться, там никто не обитает.

Она вылезла наружу.

— Осторожно, — неуверенно напутствовала её Алиса. Может быть, не знала, как ответить, если вдруг спросят, в чём должна проявляться осторожность.

Агнешка проскользнула к брошенке-призраку и пошатала, проверяя, сохранившееся зеркало. Запустила руку в сумку на поясе, чтоб извлечь оттуда складной ножик.

— Попробуй, может, получится просто вытащить стекло, — Лана встала у своей двери и внимательно наблюдала. — У Нелли просто вытаскивалось раньше, а само зеркало слева вполне ещё продержится. Если получится, так куда легче будет.

— Угу. Если подойдёт, — Агнешка, нагнувшись, ковырнула ножом — раз, другой. Поднырнув, попробовала с другой стороны. За её фигурой не очень было видно, что именно она там делает и как идёт прогресс.

— Ну?

— Оно тут малость… з-замариновалось, — рука у неё соскочила и что-то звянькнуло. Агнешка, так и не разгибаясь, застыла.

— Ты его разбила? — выдохнула Лана.

— Нет. Целое, — Агнешка победно помахала кусочком стекла, вспыхнувшим в отблеске фар.

— Отлично, — Лана быстро обошла лягуха вокруг. — Я надеюсь, её папа не менял в последний раз зеркала на что-нибудь поновее. Я прям очень надеюсь.

Агнешка, уже не заботясь о зеркале, сунула его Лане и с каким-то даже охотничьим азартом склонилась с ножом над лягухом, будто сам процесс интересовал её куда больше любых результатов.

— Готово, — она вытащила то, что осталось от стекла, и отодвинулась, вернувшись на место за рулём. — Доделывай. Хорошо, что те стрелки, кажется, толком не попали. Было бы весело тут теперь крутить лезвием болты-гайки в полутьме.

Лана, примерившая было стекло к лягуховскому зеркалу, выпрямилась и оглянулась на трассу.

— А сколько у нас сейчас?

— Пятнадцать минут, — торопливо сообщила Алиса.

— А почему так темно?

Они переглянулись.

Ветер не поднимался особо, и никаких звуков не разносилось по утробе земли, но сумрак отчётливо стал гуще и темнее, как в предночный час.

— Ладно…

Зеркало подошло не идеально — стекло оказалось чуть меньше, чем нужно было, и резина не очень крепко его удерживала. Лана, пошатав его, даже достала из холщовой сумки скотч.

— Так вообще-то делать не надо, — поделилась она с Алисой. — Но если нам тут вдруг встретится въедливый гаишник, я уж как-нибудь заплачу ему штраф. Дай ножик ещё раз, — она протянула руку к Агнешке. Та отдала и, проследив, как несколько лент плотно обернули зеркало вокруг, приняла своего металлического лиса обратно.

— Готово? — Лана, просунувшись внутрь попробовала, как поворачивается зеркало. — Нормально. Часто его лучше не двигать, но нормально.

Она направилась снова к своей двери.

— Ну и чудно, — Агнешка обтёрла лезвие сжатой ладонью и, зашипев, выставила руку наружу, чтоб не закапать кровью салон. — Ч-ч-чёрт…

— Что ты сделала? — Лана, сев, уставилась на неё с тупым удивлением. — Зачем ты это сделала?

— Хотела себе минус рабочую руку, очевидно. Мне надо семинары вести по дурацкому бытовому самотравматизму, — Агнешка оглядела свою ладонь. — У нас нет ничего со спиртом?

— Пиво только, — Лана всё в том же ступоре смотрела на неё так, будто стала свидетельницей какой-то глупой игры.

— Угу. Самое то.

— У меня духи есть, — спохватилась Алиса. — В смысле настоящие духи, они на спирту. Подойдут?

— Давай, — рассматривая руку, отозвалась Агнешка.

Алиса вытащила из сумки и передала ей флакончик — небольшую изящную бутылочку с фиолетовым цветком вместо пробки. Агнешка перед тем, как открыть, задержалась прочитать название.

— О. Давно хотела узнать, как они пахнут, — она откупорила флакон и вылила часть духов за окно поверх руки. Где-то расцвели гибридные сахарные фиалки.

Лана наконец пришла в себя.

— Лис, — она обернулась назад. — Посмотри в аптечке, есть там марля?

Алиса заглянула между створок чемоданчика, но покачала головой.

— Только салфетки. И они… я бы н-не стала их использовать.

— А ещё санитайзер? Антисептик? Может, что-то… А, хотя да, — она запнулась. — Оттуда и правда лучше ничего не брать.

— Да не, я норм, — у Агнешки часть краски с лица будто перешла в губы, но в целом она и впрямь была норм. Она подняла к лицу пальцы и обнюхала их. — Ничего так. Прикольный запах.

— Ты вести сейчас вообще сможешь? — обеспокоенно спросила Лана.

— Да. Наверно, — Агнешка, попытавшись изобразить улыбку, передала флакончик обратно Алисе. — Это левая, с правой было бы проблематичнее. Только замотать нечем, чтоб не мешало пока, я, кажется, не брала чего-то такого…

Лана, порывшись в сумке, выудила из её недр сложенный красный платок.

— Держи, он непользованный.

— Ага. Данке, — Агнешка наскоро обмотала руку и завела лягуха. — Сколько? Долго мы простояли?

Алиса, вспомнив, в панике вскинула к глазам циферблат:

— Уже без двух!

— О. Ё-п-р-с-т, — Агнешка выжала педаль газа.

Они быстро набрали скорость, но вокруг почему-то совсем не светлело. Может быть, это из-за фонарей и из-за того, что ёлки были без просветов, но отчего-то таким тоскливо-чёрным становилось небо — без звёзд, без бездонного бархата, без бегущих облаков — просто чёрный мусорный мешок надели на голову. Далеко позади на дороге кто-то мигнул фарами — одной фарой.

— Кто это? — Лана всмотрелась в зеркало наверху, обернулась посмотреть назад. Алиса, выкрутившись, наблюдала тоже.

— Мне одной кажется, что мы знаем этот автомобиль? — Лана сосредоточенно нахмурилась.

— Ты что-то разглядела отсюда? — Агнешка вела с полуприкрытыми глазами, с застывшей её полуулыбкой.

— Не знаю. Мне кажется, мы видели его где-то за последнее время. Не помню, где именно. Но мы уже видели его.

Фара вильнула в сторону и исчезла. Почудилось даже, что долетел короткий придушенный взвизг тормозов, но это уже подсунуло воображение, скорее всего.

— Может быть, надо было мигнуть им в ответ, — пробормотала Лана. — Может, им нужна была помощь… Не знаю. Может, мне вообще показалось.

— Может, — согласилась Агнешка.

Лана посмотрела на неё.

— Мне сменить тебя?

— Да не. Там неглубоко на самом деле, просто место неудобное, — Агнешка мотнула головой, и Лана стала внимательно выглядывать что-то за окном.. — Ты б поспала сейчас лучше.

— Потом.

— Говорят, столько не спать правда неполезно… — осторожно подхватила с дивана Алиса.

— Духи вместо антисептика тоже неполезно. И вообще много что неполезно.

— Не, прикольно, — Агнешка снова мимолётом подняла руку и принюхалась. — Это ведь довольно дорогие духи, насколько я знаю. Тебе не жалко?

— Я ими всё равно не пользуюсь, — рассеянно проговорила Алиса. — Мне их бабушка на позапозапрошлый день рождения подарила, поэтому ношу на память, а так… — она прервалась и как-то обижено посмотрела на отражение Агнешки, словно рассердилась, что её нечестно на чём-то подловили. — А почему ты спрашиваешь? Я ведь сама в этот раз предложила.

— Не, ну, если б у меня было что-то от кого-то на память, мне было б жалко, — возразила Агнешка. Тихо, с ухмылкой добавила. — Но у меня нет.

Лана развернулась от окна:

— Тебя точно не сменить? Мы стали медленнее ехать.

— Нет… — Агнешка скосилась на стрелку спидометра. — Мы едем быстрее.

— Там темнеет. Позади.

— Угу. Я не знаю, почему это. Мы едем быстрее.

— У меня откатывается, — Алиса неуверенно рассмотрела циферблат. — Не очень сильно… но откатывается…

Лана попыталась ещё раз что-то разглядеть в темноте, откуда они приехали — одиночная фара так снова и не показалась, а кроме неё там больше ничего не светило и не могло светить, — затем перестала оборачиваться и села прямо.

— Ладно, — сказала она. — Предположим, что это дождь. Дождь и тучи — может, даже с грозой, тут ведь могут быть грозы. Тут ведь могут быть грозы, и от них, понятно, как везде, становится темнее. Или где-то пожар, и это дым. Или что-то ещё. Предположим.

— Чёрт… — шепнула Агнешка.

— Что?

— Топливо. Смотри. Мы же недавно заправились.

Датчик горел, сообщая, что бак почти пуст.

— Мы же заправились, — тихо повторила Агнешка.

Будто целый кусок пути пропал где-то в зазоре между «давно уже» и «вот сейчас», так, что они даже не заметили, как кто-то перестал считать часы и мгновения и просто перевёл им стрелки, пока они думали, что не спят, но они же не спали, они же заправились…

— Угу. Чем ты заправилась? — спросила Лана. — Что это было? Ты проверила перед тем, как лить?

— Не солярка. А бензин — я его на вкус не различаю.

— Я же попросила. Подожди меня. Я бы…

— Что бы ты? — спросила Агнешка.

Лана вместо ответа вдруг застыла, уставившись на спидометр:

— А с каких пор у нас обнулился пробег?

— Хм… — Агнешка проскользила по счётчику взглядом. — Я и не заметила. Может, задело тогда же, когда аптечку и заднее стекло…

— И ты всё это время не замечала?

— Ты тоже.

Лана смотрела на неё с секунду.

— Тормози. Надо заправить. Лис, сколько у нас?

— Пять минут, — проронила Алиса.

Лягух остановился, не съехав даже толком на обочину.

— Может… — возразила ему Алиса. — Может, мы сначала…

— Не успеем, — пояснила ей Лана, выныривая из машины. Крикнула уже снаружи. — Лис, следи за временем!

Куда-то исчезла папка, которая была раньше воронкой — кому-то, наверно, понравилась она больше всего, когда он, проходя, сунулся в машину в поисках чего-нибудь, и он куда-то её унёс с собой.

— Подождите… — Алиса попыталась вытащить что-то из сумки, большое и громоздкое. Оно цеплялось углами и совсем не хотело наружу. — У моей тетрадки… У неё такая обложка спереди. Она не подойдёт?

Лана, глянув, кивнула и протянула руку. Алиса аккуратно отогнула закрученную спираль, на которой держалась тетрадка, отделяя полупрозрачную рыжеватую обложку из пластика. Чуть выше центра на ней кто-то продавил с силой ручкой — «Огни на другом берегу».

Лана поджала губы в нетерпении, но, видимо, не решилась сказать Алисе поторопиться. Получив от неё всё же пластик, свернула его наскоро в конус и передала Агнешке.

— Подержи…

Подойдя за канистрой к багажнику, она на всякий случай обернулась назад. Алиса, перехватив её взгляд, посмотрела туда же. Никаких больше стрел-теней. Никаких мелких и юрких. Никакого рокота на земле и на небе. Только мрак. Густой ватный мрак.

— Надеюсь там, где я её заливала, другой бензин, — Лана выволокла канистру и подтащила её к Агнешке — та, придерживая пластик, сидела на корточках возле бака. Когда Лана осторожно, покачивая, накренила канистру, воронка развернулась и выскользнула на землю. Бензин пролился.

— Агнешка! — вскинулась Лана почти в отчаянии. — Да что с тобой, чёрт возьми!

— Сейчас, — та сидела, закрыв глаза. Руки у неё дрожали. — Секунду.

Она открыла глаза и, подобрав, свернула пластик снова. Получилось теперь почти аккуратно, и топливо по большей части даже попало в бак.

— Восемь часов, — сообщила Алиса упавшим голосом. — Восемь часов ровно.

— Нормально. Мы ещё успеваем, — Лана закинула в багажник пустую канистру и остановилась на секунду. В зеркале — в том, слева — промелькнул неясный отблеск на оставшейся позади трассе. Непонятно, откуда ему было взяться, да и в действительности на дороге ничего не стояло — или там стоял кто-то, на обочине, чуть поодаль, молча стоял, выжидая чего-то, неподвижный, тёмный, без лица, и формы, и знаков различий…

— Странное зеркало, — Лана на мгновение оглянулась на лягуха и снова — на трассу. — Я одна вижу… Лис?

Но Алиса смотрела не туда же, куда она — в обратную сторону, в придорожные кусты, которые им вот-вот предстояло проехать. Там шумел и шарахался кто-то, тяжёлый и невидимый. Хрустнула сухая ветка, и с куста с криком снялась птица — ещё один вороноголубь.

— Мне кажется… — Алиса, нерешительно подняв, показала туда пальцем, — там кто-то…

Она прижалась к лягуху, давая Лане быстро пройти туда. Совсем близко, за сухими ветвями ольхи, пробивался желтоватый крем. Да, наверно, стоило раздвинуть их или обойти чуть сбоку…

Лана обошла.

Алиса сделала несколько шагов следом, остановилась в неуверенности, потому что Лана молчала.

— Что там? Лан?

Та не отозвалась сразу.

— Этот. С ружьём.

— Он жив? — Агнешка поднялась с корточек. — Лан? Он жив, нет?

За кустами стоял каблучок с приоткрытой дверью. Поблекший водитель откинулся навзничь на оба передних кресла, хотя руки его без отдыха сжимали драгоценное ружьё — уж его-то он не собирался отдавать никому. Глаза — хотя, конечно, вряд ли бы кто поручился, для этого пришлось бы лезть внутрь и смотреть — но глаза, вероятно, уже не были выцветшими. Собственно, их, похоже, и вообще не было, как и большей части лица.

— Нет, — сказала Лана.

Блик скользнул снова по зеркалу — что не так с этим стеклом? это просто всё местное стекло такое? — что-то шло, что-то надвигалось сюда. Позади прорычало над трассой — хрипящий, надтреснутый рокот, мелькание маякнуло, метнулось, и с ним метнулись, раздавив рычание в резком скрежете.

Лана дёрнулась к каблучку. Глубоко вдохнув, она нагнулась к водителю и попыталась перетянуть у него ружьё. Он не хотел отдавать, упрямо морщил пальцы, Лане даже пришлось отгибать и раздвигать их, чтобы забрать оружие, а он всё мазался кровью и бычился.

Кто-то шёл по трассе, продвигаясь, как промельк, в пространстве, оттуда или отсюда, с обеих обочин, как отовсюду все сразу, шли, мчались под мраком, в мраке, впереди мрака.

Лана вернулась, обогнув на ходу Алису — та застыла у неё на пути и даже забыла сдвинуться, глядя, как эти, без лиц, стягивались из ниоткуда, сходились со всех сторон, шли грядой где ещё не прошла темнота, подсвечивая безличным, безразличным лимитированным светом — откуда у них свет?..

Лана вскинула ружьё и щёлкнула, взведя курок. Руки у неё чуть тряслись, но стояла она твёрдо.

— Мы же не успеем! — изумлённо бросила Алиса. — Это же темнота, как от неё ружьём?

— Это чтоб не гнались, — Лана втянула дрожащий воздух. — Он же отстрелялся. И мы отстреляемся.

Те бежали навстречу, мелькая мельком светом. Они уже не рокотали, они топотали по трассе.

— Лан, ты что делаешь! — Агнешка метнулась к ней и вцепилась в ствол обеими руками. — Ты стрелять не умеешь, ты сейчас в этих чуваков попадёшь.

Она попыталась вырвать ружьё у Ланы, почти повиснув на ней, но Лана держала крепко. Первый выстрел ушёл в асфальт трассы.

Агнешка дёрнула ещё несколько раз. Лана постаралась выпрямиться, скинув лишний груз с плеч и спины.

— Да отцепись ты от меня! — она двинула прикладом назад и наконец высвободилась из хватки.

Агнешка упала. Она упала на спину и как-то не очень удачно, но, впрочем, быстро села. Не поднимаясь, отползла чуть назад, к лягуху.

Лана, тяжело дыша и снова вскинув ружьё, пристально вглядывалась во тьму. Мимо пробежали какие-то дети, потом парень-подросток и джинсовый кудлатый мужик в рваной куртке. Они проскользнули вбок от лягуха, а больше тут никого не было.

— Агнешка, — вспомнила Алиса и шагнула к ней. — Ты… как? Нормально?

— Да вроде, — та посидела, похлопав глазами, проверила пальцами шею и рёбра. — Не знаю, блин. Меня никогда не били прикладом.

Она как-то обиженно поджала губы и вскинула голову.

— Лан, вот это было излишне. Я тебе ничего не сделала.

— Извини, — механически ответила Лана. Она всё ещё всматривалась в темноту позади, не шевелясь и стоя наизготове.

Алиса подошла на пару шагов к ней:

— Там никого нет.

Она подождала, пока Лана — неохотно и недоверчиво — к ней повернулась, и покачала в подтверждение головой.

— Но они были, — Лана нервно сглотнула. — Там же были, эти. Без лица. Шли. Целая толпа. Вы же видели.

Она помолчала, ожидая какой-нибудь ответ, но ответа не последовало. Лана повернулась обратно.

— Их там не было, — у неё чуть дрогнули губы, она приопустила ружьё. — Да? Я одна только их видела, а больше никто не видел, потому что их не было. Да?

— Я их тоже видела, — осторожно заметила Алиса, стараясь заглянуть ей в глаза. — Да, я тоже видела. Но теперь там никого нет. Может, нам лучше поехать? У меня уже… — она проверила запястье. — Восемь ноль две… или ноль три?

Она подняла часы, чтобы послушать.

— Странно. Мне казалось, мы дольше…

Лана посмотрела на Алису и её часы, будто проснувшись, спешно опустила ружьё.

— Да… Поехали. Пока ещё не поздно.

Агнешка, что-то фыркнув, вернулась за руль. Алиса быстро залезла назад.

Лана, сев на своё место впереди, внезапно виновато обернулась к Агнешке.

— Ты как? Сможешь вести? Или давай я поведу?

— Я поведу, — Агнешка не стала оборачиваться.

— Точно?

— Да. Я нормально, — она чуть скосилась на Лану. — Просто не надо больше так делать, оки?

Лана кивнула и отвела взгляд.

За сухой ольхой фургона уже не оказалось. Мелькнуло несколько поблёкших пятен одежды в подлеске, но лягух слишком быстро проехал мимо, чтобы рассмотреть точно.

14

Cutting by numbers is kinder,

Invest in one with a silencer,

All of the studies say if they’re

Calm when they die then they taste better. ²⁸

The Dresden Dolls

Лана вытерла руки.

Лана вытерла руки ещё раз, но ей это не помогло. Агнешка покосилась на неё, но не стала ничего озвучивать вслух.

Алиса нашла за луной сточенный короткий карандаш и вывела название по новой на первой странице, в самом верху. «Огни на другом берегу» — можно было прочитать и сразу, но Алиса всё равно обвела обе «о», докрутила хвостики литер, которым вечно тесно на отведённой строчке, и так и продолжала сидеть теперь, забыв закрыть, отвлекшись на окно. Там ничего не менялось уже два-три-восемь-сутки часов.

Красный отсвет — вряд ли рассвет — поджигал всё от горизонта: дорогу и, по бокам, то, что должно было, наверно, быть землёй: странное варево, перемешанный компост грязи-трясины, мёртвых корней и арматуры, и уже не хватало рассудка или его отсутствия попытаться проложить путь там. Кое-где у оврагов росла сухая трава. Оттуда иногда выглядывали: наверно, они знали, как проходить, или не ходили.

Лана опустила стекло и вылила полбутылки минералки себе на руки прежде, чем вытереть опять. Придирчиво заглянула под ногти.

— Нчается, — сквозь губы пробормотала она. — Нчего не чается.

Агнешка наконец обернулась:

— Что такое, Лан?

— Кровь не получается оттереть, — она снова каким-то защитным лихорадочным жестом потёрла руки — одну о другую, одну о другую.

— Ты давно всё оттёрла.

Лана недоверчиво бросила взгляд в её сторону, принюхалась к ладоням.

— Ничего я не оттёрла! До сих пор кровищей пахнет, — она ещё раз поскоблила, принюхалась снова, — Лис, у тебя остались ещё духи?

— Мм, нет, вот если тебе пахнет, то не рекомендую, — откликнулась вместо Алисы Агнешка. — Такое себе сочетание.

Лана посидела с минуту, потом, вспомнив о белой кофте, переключилась на неё. Та давно уже не была особо белой, но оттирать с неё оказалось нечего — только собирать серую грязь, ворсинки и катышки в отсвете зарева.

Они ехали на красный. Больше здесь не осталось куда ехать.

— Лис, — позвала снова Лана. — То ружьё — я его куда-то дела? Ты видела?

Ей не ответили.

— Лис?

— А? — та подняла голову, точно только проснувшись.

— Ружьё. Куда я его положила? В багажник?

— А, — Алиса, моргнув, сонно кивнула. — Да. В багажник.

— Ты видела?

— Аа… — Алиса задумалась. — Да. Да, я стояла ещё.

— Где?

— Стояла… возле машины, наверно.

Лана в злобной тревоге поджала губы и замолкла.

— Спишь? — чуть приобернувшись назад — всё равно трасса перестала подкидывать новое — спросила Агнешка.

— А… Нет… Просто эта дорога, — Алиса чуть болтнула головой и выпрямила обратно, впуская в приоткрытые шершавые губы варево за окном. — Она как будто гипнотизирует немного. Сначала — когда только всё началось — это сразу шок, что-то ужасное, невиданное. Как будто небо обрушилось, вообще всё вокруг пошло трещинами, а за ним открывается что-то совсем другое — другая реальность, в которой ты просто не сможешь существовать, никто не сможет… Так ведь просто не бывает. А потом ты едешь… что-то видишь… что-то происходит… всё по-другому, и как было раньше, наверно, уже и не будет. И постепенно… привыкаешь, что ли. Привыкаешь, что теперь всё вот так, по-другому, а дальше оно становится… обычным? Не то что нормальным, конечно, но так, привычно ненормальным. Как ты уже видел. И даже кажется иногда, что как-то иначе никогда и не было.

— Привыкаешь и впадаешь в спячку, — Агнешка медленно, не глядя на неё, кивнула.

— Ага… А откуда ты знаешь?

Агнешка чуть дёрнула уголками губ, что не походило даже на усмешку. Отвечать она не стала.

Лана бросила на минуту оттирать руки и задумчиво всмотрелась, что проносится за окном.

— Они ведь фургон-каблучок взяли? — спросила она в пространство. — Те дети и тот мужчина. У них сломался их пикап, и тогда они смогли пересесть в фургон и уехать.

Никто не поддержал её, хотя и не опроверг её версию. Лана перевела взгляд на красную трассу впереди:

— Меня только смущает, куда они могли его деть. Он ведь лежал прям внутри, вряд ли же просто вытащили и бросили. Вряд ли это они. Там кто угодно мог быть ещё, он тогда и забрал фургон. Куда только тогда делись они.

— Ну, — лениво отозвалась Агнешка. — Почему бы не им самим, в самом деле. Думаю, эти детишки и этот милый мужичок тоже уже видели некоторое дерьмо.

— Тогда считаем фургон, они в нём. Тот, в Тойоте. Кто ещё? Кто ещё остался? — она искательно глянула на остальных двух, словно у них могли быть списки. — Фиолетовая Нива? Куда она делась? Кто-то видел вообще её потом?

— Какая фиолетовая Нива? — безответно спросила Алиса.

Лана вопросительно посмотрела на Агнешку, ничего не услышала.

— Никто её не видел, — заключила она тихо. — Он, возможно, вообще поехал куда-то в другую сторону. Не попал сюда. Может, сейчас вообще дома.

— Ты так хочешь, чтоб он тоже был где-то здесь? — с сомнением спросила Агнешка.

— Я хочу сама выбраться. Пытаюсь понять, куда мы сможем пересесть, если лягух сломается, — она снова обтёрла кисти рук, уже не замечая этого.

В вышине над ними пересёк небо красный биплан. Слишком высоко, наверно, чтоб пытаться подать ему знак отсюда, да и, пока они думали, он уже пролетел.

— А вот если бы мы летали, а не ездили, такого бы не случилось, — Агнешка без особой надежды или даже желания проводила биплан взглядом.

Лана чуть заметно напрягла плечи и прижала фантомные уши:

— Может быть, в другой жизни. Где у меня какой-нибудь папа-вертолётчик и получше с вестибуляркой. В этой я — земли творенье, землёй живу я.

— Не любишь летать?

— Не люблю садиться. Взлёт ещё ничего. А на посадке у меня каждый раз ощущение, что если мне подсунут что-нибудь на подпись и скажут, что тогда это прекратится, я подпишу не глядя.

— Оки, — протянула Агнешка и снова дёрнула губами. — Я учту это.

— Ну, мерси.

Алиса, снова болтнув головой, шевельнулась на заднем сидении:

— А у тебя папа не вертолётчик?

— Нет.

Алиса с каким-то дремотным застенчивым интересом улыбнулась пространству между кресел.

— А знаешь, мне почему-то думалось… почему-то мне казалось, что у тебя папа должен быть военным.

— Почему? — Лана удивлённо вскинула взгляд на зеркало.

— Не знаю, — смутилась Алиса. — Просто если б у меня была где-нибудь дочь военного среди персонажей… Я думаю, она была бы похожа на тебя.

— Нет, — Лана чуть сморщила нос то ли брезгливо, то ли с подавленным смехом. — Ну, то есть я не знаю, может, потом он и прокачался до военного, но когда они жили с мамой, он был дальнобойщиком.

— Да? — заворожённо, будто слушая сказку, переспросила Алиса.

— Ну, так мне сказали, по крайней мере. Я его почти не помню. Сестра не помнит вообще и никогда его не видела.

Она чему-то рассердилась, упрямо сжав губы, и обернулась к Агнешке:

— Радио у нас здесь не ловит, да?

— Надеешься ещё полезное что-то услышать? — Агнешка покрутила тумблер, оставив левую руку чуть касаться руля. Похоже, она старалась лишний раз ею не двигать.

Радио зазвучало хрипящим, но всё ещё знакомым сквозь помехи голосом.

— Кстати, — вслушавшись, напомнила Агнешка. — Увидеть «Электриков» и умереть. Ага? Они тоже были на той заправке.

— Не, они не сюда ехали, — как-то даже испуганно возразила Лана. — Зачем бы им было сюда?

«Я засыпаю, и меня засыпают таксы из плюша и пластиковые бульдоги», — ответило радио — или не отвечало, а само себе пело, как-то запоздало жалуясь на всю эту жизнь.

— Убегали здесь от бульдогов, может быть, — предположила Агнешка.

— Зачем бы они сюда ехали, — повторила упрямо Лана, снова тщетно вытирая одна об другую руки. — Они не ты и не я. Им нечего здесь делать. Вообще нечего делать.

— В принципе, если бы это кому-то помогло, я была бы не сильно против убегать именно от пластиковых бульдогов, а не от чего-то другого, — пробормотала, не слыша, Агнешка.

— Вообще нечего.

Лягух взобрался, охнув, на пригорок. Где-то далеко впереди, почти по границе видимости, дорога изогнулась узкой лентой у горизонта, и там вправо по раскинутой дуге укатывались маленькие блестящие машинки. В каких-то угадывались отсюда фуры-большегрузы, другие, наверно, были легковушками и лишь посверкивали слегка, давая знать, что они там есть. Виднелись и странные, громоздкие, не похожие ни на что по форме штуки, которые непонятно как вообще катились по трассе.

— Ого, — удивилась Лана. — Да тут, оказывается, ещё целая толпа.

— Какие-то Уэки Рэйсес, — прокомментировала негромко Агнешка.

— Что? — спросила сзади Алиса.

— Как это у нас переводят… Безумные гонки или вроде того.

— Это, кажется, мультик такой?

— Угу. Древний такой мультсериал про злодейского злодея и его собаку. Кстати, Лис, ты умеешь превращаться в собаку на всякий?

Та задумалась почти всерьёз.

— В собаку? Я бы хотела уметь.

— А в какую?

— В ирландского терьера. Такого, чтоб как у Джека Лондона. Маленького, но упорного. А ты?

— Мм… — протянула Агнешка. — Не знаю. Ланка вон вроде гончей-борзой. А я… Я так-то пудель по жизни.

— Большой королевский? Как Артемон?

— Наверно.

— Говорят, сейчас они редко встречаются, — улыбнулась Алиса и поискала что-то за окном — возможно, большого королевского.

— А то! — хрипло рассмеялась Агнешка, будто ей не совсем хватало воздуха.

Лана обернулась посмотреть на неё:

— Ты в порядке? — серьёзно спросила она. — Ты точно в порядке?

— Да. Только чего-нибудь сладкого сожрала бы. Шоколада или ещё чего-нибудь.

— У нас же ещё целая коробка… — Алиса кивнула на оставленную пачку с шоколадными колечками.

— Там милитари-пёс, я не буду употреблять это внутрь.

— Значит, не так уж хочешь, — Лана отвернулась от неё.

— Ну, не помру, конечно. Но шоколадку сожрала бы.

Лягух миновал вершину подъёма и сдвинулся вниз по дороге. Лента-дуга и машины впереди исчезли из вида — остался только мутный красный жаркий свет.

Алиса несколько удивлённо взглянула на Агнешку и снова на пачку с колечками:

— Но… это же просто упаковка. Ну, то есть они же не становятся какими-то особенными из-за рисунка на коробке.

— Не обращай внимания, — бросила Лана. — У Агнешки вечно какие-то принципы не к месту и не ко времени. Что характерно, в реальной жизни — не помню, чтоб они ей когда-либо мешали что-то делать.

— В реальной жизни? — Агнешка обернулась к ней. — Это ты хорошо сказала.

Лана сидела, сузив глаза, дав зареву просто заливать её лицо красным и мутным. Можно было бы опустить козырёк, но она не стала — наверно, не хотела.

— Тоже уже путаешься, где что реально? — пробормотала Агнешка и приспустила козырёк у себя. — Вот так всегда. Сначала не понимаешь, где ты, когда ты, а потом перестаёшь понимать и кто ты. Так что можете считать маленькой личной проверкой на идентичность. Должна же хоть какая-то мелочь остаться здесь неприкосновенной.

— Ты пудель, — кинула Лана. — Ты уже сказала, что ты пудель.

— Большой королевский! — рассмеялась Агнешка.

Она вытащила из кармана поясной сумки несколько сцепленных в ленту пачек кофе.

— А вот что у меня есть. Ещё лучше шоколада. Если у Лис осталось что-нибудь в термосе…

Алиса — она откинула уже в сторону свою джинсовую куртку, когда машина под прямым красным светом, несмотря на открытые окна, заметно нагрелась — с улыбкой кивнула:

— Осталось. Можно мне… можно мне тоже с вами?

— Я не буду, — сказала Лана.

— Чего?

— И так жара. Кофе. Вы с ума сошли?

— Так сними эту белую кофточку наконец, — Агнешка будто бы с недоумением встретила оскорблённый взгляд Ланы. — Что? Не так жарко будет.

Лана отвернулась и закрыла глаза почти полностью — оставила только маленькие щёлочки, чтобы подсматривать в них за убегающей в спешке реальностью.

Алиса развела кофе в крышке от термоса. Агнешка — в своей зелёной пластмассовой чашке и, придерживая руль локтем, сделала несколько глотков.

— Чудно, — выдохнула она.

— Может, ты подождёшь до остановки, чем заниматься этой эквилибристикой? — Лана посмотрела на неё сквозь прищур.

— Слушай, Ланка, это, может быть, последний наш кофе. Сзади походу тоже начало стучать колесо, а насколько я видела до спуска, впереди пока нет ни одной заправки. И это надолго.

Лана широко раскрыла глаза и приподнялась с кресла:

— Ты серьёзно?

Агнешка кивнула ей. Снова, дёрнув губами, сложила подобие ухмылки или что она там складывала.

Лана растерянно кинула взгляд по зеркалам.

— Надо же что-то… — пробормотала она себе и снова нервно, машинально вытерла руки. — А вторая запаска, если вдруг что? Я не… У нас нет второй запаски. Как у той парочки.

— Угу, — подтвердила Агнешка и допила кофе. — У них же был ещё кот. Можно, наверно, превратиться в собак и сидеть так на ближайшей заправке. Наверно, это было бы даже неплохо.

— Я не взяла вторую запаску. Как чуяла. Как чуяла, что надо было взять.

Агнешка осторожно вытащила и раскурила сигарету, аккуратно придерживая её двумя пальцами левой.

— Но вообще знаешь, Лис, анимажество в условиях города — это такое себе. Лучше призывать кого-нибудь. Какие-нибудь стихии — лучше всего огонь, конечно. Ну, ещё можно контролмайндить, но мне такое не нравится. Я бы не стала.

— Есть ещё невидимость, — заметила Алиса. Она с тенью опаски поглядывала теперь то на Агнешку, то на Лану.

— Тоже тема, — та затянулась. — Некоторые говорят, что умеют в это. Не на сто процентов — не всегда срабатывает и от камер не спасает. Но знаешь — такие, которых часто не видят в толпе или когда билеты проверяют.

— У меня так получается, — кивнула Алиса. — В электричках часто не подходят ко мне проверить билет, как будто меня там нету, — она сбилась, бросила тревожный взгляд в сторону Ланы. — То есть я-а-а не езжу на электричках без билета, но… но иногда не проверяют.

Лана не стала ничего возражать по этому поводу. Она сидела с прикрытыми глазами, цедя по струям красный свет зарева, медленно вытирая одну кисть о другую. Небо над горизонтом горело, не сгорая. В углу лобового стекла завис резкий горячий блик — такой же горячий, как пыль под колёсами или с той стороны окон, как чёрный дерматин вокруг.

— Можно ещё кидаться чем-нибудь, — предложила Агнешка — без особого даже азарта. — Наколдовывать или просто брать откуда-нибудь — и кидаться куда нужно.

— И чтобы всегда попадать в цель, без промаха, — подхватила Алиса.

— Угу. Или можно ещё вокруг себя во все стороны, веером. Вжух — а потом блик — и тебя тут уже нет.

— Что например? — спросила Алиса.

— Да хоть те же твои листовки, — помолчав, сказала Агнешка. — Разбрасываешь и исчезаешь.

— А если камеры? — улыбнулась Алиса.

— Камеры — да.

Лана оставила на минуту в покое свои руки и открыла глаза на пустую ленту трассы.

— Мы очень отстали, — сказала она охрипшим голосом. — Они там все впереди… Могут сообщаться… Переходить от одного к другому, если кто-то сломается. Нас сожрут тут, и никто даже не посмотрит. Никто даже не знает из них, что мы здесь.

— Если догоним, узнают, — равнодушно протянула Агнешка. — Так уверена, что будут нам рады?

— Я не знаю, что они там будут, — процедила Лана. — Но здесь мы одни.

Она замолчала было. Заговорила медленно и как будто через силу.

— Здесь точно ни на чуть лишнего бензина. Ни запасного колеса. Ничего. Только мы и дорога.

— У них там то же самое, — с каким-то даже упрямым безразличием проговорила Агнешка. — Только они и дорога.

Она закончила первую сигарету и почти без перерыва раскурила вторую.

— Только мы одни здесь, — повторила Лана. — А. Ну, ещё эти.

У обочины слева, под фонарём, голосовало несколько в капюшонах и без лиц. Ещё двое-трое тянулось из заобочного варева, подползая через склон наверх к полоске гравия.

— Кадавры? — Агнешка кинула в них взгляд череззеркало.

— Пусть будут кадавры.

Впереди, у запрещающего крест-накрест знака, столпилось ещё, не так уж мало. Эти не голосовали, просто сгрудились вокруг своей спонтанно избранной точки, то ли греясь, то ли уже одурев от жары. Кто-то показывал другому на костяшках — может быть, пальцев тут уже не хватало, кто-то стоял, приткнувшись под столбом, и не сдвигался, даже когда другие прошевеливались мимо, задевая его посекундно.

— У тебя ещё остались листовки? — спросила Агнешка.

— Да…

— Дай немного?

Алиса открыла сумку и удивлённо передала Агнешке тоненькую стопку. Та чуть раздвинула их веером в правой руке, потом вдруг вильнула на встречку, отчего мотор натужно взвыл, и, бросив листовки в эту странную толпу, вернулась обратно на полосу. Лягуха ещё занесло было в сторону от дороги, но он выпрямился.

Лану подкинуло в кресле.

— Тебе что, жить надоело? — она с яростью обернулась на Агнешку.

— А тебе нет?

Несколько секунд они смотрели друг на друга, и никто не смотрел на дорогу. Наконец, Агнешка отвернулась обратно к трассе.

— Нафига? — прошипела Лана. — Они даже без глаз.

— Знаю.

— Так нафига тогда?

— Прост, — Агнешка пожала плечами и скрипуче рассмеялась.

— «Прост» у нас могла бы сейчас развалиться машина, и там бы нас, может, и прикончили.

— Не, — Агнешка мотнула головой и передвинула поудобнее левую руку с сигаретой. — Я вообще планировала ещё пиво вскрыть, когда у нас закончится топливо, а то эти банки там так и лежат без дела всю дорогу. Но сейчас мне нельзя пока, я за рулём.

— Да? — высохшие губы Ланы сузились и побелели. — То есть тебе реально? Реально надоело? — Агнешка неопределённо мотнула головой. — А раз надоело — что ж ты сидишь здесь и куда-то ещё ведёшь? А? Вылезай тогда и жди, пока накроет, — пожалуйста. Никто не держит. Или вы все дофига философы-стоики, пока дело доходит только до болтовни, а как в реальности — так сразу помирать-то не хочется на самом деле? А? Так?

Агнешка взглянула на неё и притормозила машину. Дёрнув краем рта, она отстегнула ремень и вылезла из-за руля наружу.

Алиса тут же обернулась. Увидев её в перечёркнутое заднее стекло, окликнула:

— Агнешка!

— Оставь её, — глухо проговорила Лана, чуть нагнув голову и закрыв глаза. — Пусть сдохнет, если хочет.

Сама она не сдвинулась с места и сидела, не шевелясь.

— Да вы обе сумасшедшие! — в панике вскрикнула Алиса. — Мы же так и умрём все здесь, на этой дороге!

Она оглянулась снова. Агнешку было видно — она курила у ближайшего фонаря, прислонившись спиной к столбу. Позади неё, погасив уже почти всё вдали, стоял мрак. Красные стрелы зарева ещё дотягивались до неё по дороге, но — невидно для моргающего глаза — очень быстро сокращались и отползали по асфальту, оставляя в тени только блёкло-рыжий фонарь да кончик сигареты Агнешки. Похоже, она этого не видела.

— Лана! — Алиса опять развернулась к ней. — Позови её! Ты же сама говорила… если будем устраивать разборки… все закончимся. Ты в начале говорила.

— Разумеется, закончимся, — не поднимая головы, проговорила Лана. — Не сейчас — так чуть позже. Да это и к лучшему. На самом деле, было б лучше всего, если б мы здесь закончились вот прям сейчас. И все те, впереди, чтоб тоже закончились, — она тихо и настойчиво раскачивалась вперёд-назад, всё сильнее и сильнее. — Чтоб все вообще закончились, сразу и совсем, и больше никого бы никогда не было, лучше бы сразу никого никогда не было, никого, никогда…

Агнешка возникла у заднего окна достать минералку и, шагнув вперёд, плеснула ей в Лану. Та захлебнулась на миг словами, втягивая воздух и ловя ртом потёки воды.

— Лучше? — спросила Агнешка.

Лана не глядя протянула руку:

— Дай.

Агнешка отдала ей бутылку, и Лана жадно приложилась несколько раз.

— Перегрев — хреновая штука, — Агнешка вернулась за руль и завела снова мотор. — Ну что. Поехали дальше.

Дальше поехали молча, чтобы не усугублять.

Дорога была пуста ещё долго. Появлялись порой одна-две фигуры у обочин или в стороне от трассы, у края какой-нибудь рытвины, но внимание даже как-то невольно скользило мимо них, будто они стали тут привычной частью ландшафта, вместе с ним подутратили различимость и уже сливались немного. Это всё длилось ещё одну бесконечность — пыльную перегревшуюся бесконечность — пока не упёрлось в пробку.

Настоящая пробка… Такого тут не было с тех времён, как лягух, согласно карте, остался на шоссе у знака объезда и никуда не поехал больше. Кого тут только не набилось — больших и малых, кошмарных и удивительных. Те, последние, впрочем, тоже стояли, покрытые пылью, и продвигались очень медленно, со всеми другими, в едва приоткрытое горлышко подальше впереди — по одному; если очень повезёт и рядом попадут две малютки, то по два. Здесь была бетономешалка с барабаном, разукрашенным кругами намалёванных незабудок, экскаватор со свёрнутой заклинившей шеей, синий минивэн, почти как тот, на заправке, только чуть потемнее, несколько грязных маршруток с чёрными шторками, брезентовые джипы и японские миники, нашёлся даже двойник лягуха — он, правда, был с решёткой на крыше и покоцанной дверью красного цвета. Зато сохранились оба зеркала по бокам.

— Эй, — Агнешка приостановила лягуха прямо за его двойником, в хвосте затора. — Надо бы, наверно, помахать нам ручкой — сколько их там нас осталось.

Лана в беспокойстве развернулась. Позади… если оглянуться назад, там уже ничего не было. Глухая чернота от горизонта догоняла их по-прежнему, даже не думая остановиться и подождать или хотя бы наступать помедленнее.

— Чёрт… — Лана снова оглядела пробку. — Что у них там застряло? Мы ведь не успеем так все проехать.

Словно в ответ ей долетели приглушённые обрывки слов, явственно пропущенные через усилитель — будто где-то кто-то говорил в подпорченный мегафон и другого у него не было.

— Ну… ещё двадцать минут до восьми, — неуверенно доложила Алиса, подняв треснувший циферблат часов.

Лана посмотрела на неё с той же сосредоточенной тревогой:

— Ты уверена, что они у тебя идут правильно? С тех пор, как эта трещина?

— Не знаю… — та опустила взгляд. — Мы же как-то всё время… сложно было проверить.

Лягух-двойник сдвинулся чуть вперёд, и удалось продвинуться за ним. Голос в мегафоне стал отчётливее, он звучал скорее деловито-обстоятельно, чем указующе или призывающе, но всё равно не разобрать было ни слова.

— Может, там что-то важное, — пробормотала Лана. — Иначе что они все…

Она покрутила ручку радио, будто надеялась перехватить слова на каком-то из каналов и расслышать лучше, но заиграло лишь что-то веселящее и глумливое — «Sitting on a cornflake, waiting for the van to come…»²⁹ — странно и коряво перепетое то ли помехами, то ли чем-то ещё.

— Ладно, понятно, — Лана раздражённо прикрутила приёмник обратно. — Мне понятно, оно хочет только прикалываться и издеваться над нами, как с самого начала, и ждать от него чего-то полезного не имеет смысла в принципе. Не буду больше включать его вообще. Всё, хватит. Не буду.

Пробка сдвинулась ещё немного. Впереди громоздкий светлый фургон смог пробраться между рядами машин чуть дальше по дороге, открыв обзор, и теперь стало видно отчасти, возле чего все притормаживали, отчего и получилась тут, вероятно, эта толкучка. На изгибе трассы, на самом углу у обочины, стоял постамент. Когда-то, видимо, это был памятник, но сам памятник сняли и уложили рядом, накрыв мешковатой парусиной, чтоб не мешать, как раз рядом со старым деревянным колесом с парой поломанных спиц — или это был штурвал, вырванный у какого-нибудь корабля? За постаментом, если приглядеться, лежали ещё — их там просто свалили в серую кучу без разбора, верно, пока не зная, какой перепоставить на этот раз. Там, недалеко, стоял и кто-то пониже — у него, похоже, и был усилитель.

Машины переползли ещё чуть вперёд. Под постаментом, у самой дороги, стояла пожилая леди в пуховике, со стопкой газет через локоть и пачкой бюллетеней в руке.

— Га-алочки, га-алочки, ставим га-алочки, — приговаривала она, раздавая бюллетени желающим, а тем, кто хотел, снимала с локтя и газету — та была бесплатной, а потому хотели многие. Вокруг леди кружили и разлетались галки. Некоторые садились на минутку у её ног и смотрели ей внимательно в глаза, словно думали, что она их учит чему-то, другие, храбрые, устраивались на плече или даже пытались балансировать на барахлящем мегафоне, только бордовый беретик был неприкосновенен. Машины останавливались рядом одна за другой, водители высовавывались, брали, иногда что-то спрашивали, леди в пуховике, кивая, охотно отвечала, хотя и её уже покачивало из стороны в сторону. Машины проезжали и подъезжали новые, снова и снова, и тянулись дальше, всё дальше, сдвигались чуть влево и чуть вправо в потоке и снова обратно, точно толклись на месте…

— Га-алочки, га-алочки, ставим га-алочки…

Небо с шумом пропорол красный биплан. На боку его белыми буквами было выведено — «Мораль аморальна». Пилот, что-то ища, обозрел сверху дорогу и вереницу автомобилей. На шее его, струясь по воздуху, развевался длинный шарф.

— Так, кто-то сейчас поиграет в Айседору Дункан, — пробормотала Лана.

Но, видимо, лётчику некогда было — он спикировал, повалив по пути светлый фургон и перекрыв им полдороги, и кинул вниз:

— Люська!

— Кар-рино! — крикнула леди в берете и помахала в ответ.

— Забирайся!

Та махнула наверх и встала на крыло рядом с ним, осыпав граждан внизу дождём из бюллетеней.

— Галочки за вами теперь! — бросила она прощальным щедрым жестом. — И газеты тоже!

Лана безнадёжно поморгала в небо:

— Она галка?

Агнешка кивнула:

— На-на-на-на.

Одна из газет, распахнувшись, покрыла переднее окно — не полностью, но довольно неудобно. «Стёкла! — жирно кричало с той стороны объявление. — Стенки!» Дальше ему пришлось прогнуться и замолчать, потому что начинался капот. Где-то впереди гудели те, кому упавший набок фургон мешал продвинуться. Кто-то решил вылезти из машины и разобраться. Пробка, похоже, собиралась встать намертво.

— Если б не мой начальник на той неделе… — выдохнула Лана со злобной обречённостью. — Я хотела на следующих взять выходной. Или через одни. А на этих обошлись бы и без загорода. Просто посидели бы в каком-нибудь баре, в городе.

— Ты же не ходишь в бары? — посмотрела на неё Агнешка.

— Сейчас бы сходила. Сейчас бы очень даже сходила.

Штатную ругань сменили вдруг испуганные крики и визг. Некоторые стали оборачиваться назад, толкали других и показывали пальцем, куда глядеть. Кто-то пытался несмотря ни на что проехать, будто панические гудки могли освободить враз дорогу. Несколько машин застряли впритирку. Кто-то орал:

— Да сдвиньте уже этот долбанный фургон!

Вокруг темнело и ходил ветер, однако никакого рокота, никакой подкожной дрожи, ничего такого — будто варево заварило всё глухо и вязко. Кое-кто, видимо, отчаявшись дождаться, свернул с трассы, чтобы объехать затор по бездорожью — один из японских миников, кремовый каблучок, ещё несколько. Сколько-то завязло почти сразу, по остальным выпустили очередь — может, из минивэна или маршрутки, или той бетономешалки с незабудками, — откуда-то из начала колонны, и они затихли. Один — двойник-неудачник лягуха — неловко навернулся на спуске и упал на крышу в овраг. Колёса ещё вращались какое-то время.

— Зачем они? — удивлённо спросила Алиса и подползла поближе к окну. — Они же, ну… ничем им не мешали. Зачем они это?

— Потому что люди, дорогая, — устало отозвалась Агнешка. — Ты как будто людей не видела.

Она выбралась из-за руля, чтобы снять с лобового стекла газету — та очень уж настойчиво билась от порывов ветра и хлопала углом, — и замерла с ней в руке, глядя поверх крыши машины назад.

— Вашу ж мать…

— Что такое? — Лана быстро вынырнула со своей стороны.

По дороге, клонясь и пошатываясь, шла фигура.

Позади неё было черным-черно, но фигура этого не видела. Голова у неё болталась, заваливаясь то и дело куда-то набок, словно её недооторвали, а потом не очень прочно пришили обратно. Раз за разом фигура пыталась встряхнуть ею и вернуть на место, и на несколько секунд это даже удавалось, но потом голова падала снова, взметнув пеной кудри. Фигура шла — странно шла — подгибая одну ногу под вычурным, неправильным каким-то углом, так что приходилось каждый раз сильно накреняться, чтоб упереться ей в землю. Фигура шла к ним.

— Нет, вот взяли и бросили меня, — ныла она чуть в нос на одной ноте. — Я вам машину — а вы меня бросили. Разве так честно…

Ноги её были в красных потёках. Жёлтое в горошек платье — тоже, с него ещё и кофе так никто и не счистил. Танкетки на удивление остались на месте и мешали не больше, чем всё остальное, одна только измазалась в стекшей с голени крови, но вряд ли Нелли это заметила. Темноту за собой она тоже не замечала — как, впрочем, и всегда.

— Машину-то верните, — продолжила она всё так же гундосо и жалобно. — А? Ну хоть коробку с псиной верните, жмотки.

Её снова пошатнуло и повело в сторону, она даже чуть не упала. Но тут откуда-то сбоку на трассу выехал небольшой носатый микроавтобус. Окна его были заклеены жёлтой рекламой: «Стёкла. Стенки. Сталелинейный». Он тормознул возле Нелли и приоткрыл заднюю дверь. Оттуда что-то спросили.

— Ой, да, — Нелли закинула голову и расцвела в улыбке. — А можно? Да, можно?

Изнутри, видимо, отвечали. Нелли шагнула, и ей галантно подали руку, помогая взобраться на подножку. Подогнутая нога немного её подвела, и Нелли снова едва не упала, но кто-то вовремя подхватил её и поднял в салон. Нелли звонко рассмеялась и чем-то забулькала. Микроавтобус закрыл двери и, съехав с трассы, понёсся в бездорожье, наперерез, через овраги, арматуру и мёртвые корни. В колонне попробовали стрелять, но из микроавтобуса несколько раз пальнули в ответ — судя по звуку, чем-то крупным — и больше никто не решился останавливать его.

— За ними! — пришла в себя Лана. — Быстрей!

Расчёт оправдался — им вслед тоже никто не стал стрелять, наверно, по инерции. Свежие полосы от шин ещё не успели пропасть, и можно было ехать по ним. Мчаться здесь без дороги лягуху, конечно, оказалось потяжелее, но они ни разу нигде не встряли намертво и не перевернулись: похоже, там, в микроавтобусе, знали тайные тропы, а может, сами и проложили их.

Догнать их не удалось. Поначалу микроавтобус маячил ещё впереди мутным пятном, но потом, видимо, добавил скорости и исчез совсем. По счастью, и варево вскоре загустело, став обычной твердой землёй, а тут уже выехали и на трассу — на всё ту же трассу как будто, только дальше по дороге. Они срезали, оставив позади поворот, столпотворение и весь этот температурный кошмар.

Когда стало понятно, что асфальт у них под колёсами — не мираж, Лана проговорила:

— Нам надо вернуть её.

— А-а ты.. — Агнешка, вся передёрнувшись, двинула углами рта, — ув-верена, что она вот так вот сейчас…

— Неважно! — оборвала Лана. — Нелли жива. И её надо вернуть. Я так и не отдала ей телефон.

Агнешка поспешно кивнула.

Где-то позади мрак уже скрыл постамент и толпу машин на изгибе дороги. Впрочем, их отсюда и не было бы видно, пожалуй.

— Вы правда… — спросила негромко Алиса, — ну… хотите ехать за ними и забирать её у них? — уловив на себе взгляды, она стушевалась. — Нет, просто мне казалось, вы с ней не очень… Ну, то есть когда она говорила со мной, то сказала, что вы с ней из-за автомобиля только.

— Она так сказала? — переспросила Лана.

— Дура… — бросила Агнешка.

Она со сдавленным смешком шмыгнула носом:

— Какая же она всё-таки дура.

— Перестань, — сказала Лана, заметив, что ту начинает трясти в беззвучном рыдающем хохоте. Агнешка шмыгнула ещё несколько раз, но вроде бы послушалась и успокоилась.

— Этот микроавтобус, — Лана опять отмывала в воздухе руки. — На нём, кажется, была какая-то реклама. Никто не заметил?

— Да, — подтвердила сзади Алиса. — «Стёкла, стенки, сталелинейный».

— Сталелитейный, наверно.

— Нет, сталелинейный, я точно запомнила, — упрямо, часто моргая, повторила Алиса. — Вот, здесь так же, через «н».

— Где?

Алиса подняла газету. Каким образом та оказалась у неё — разве что Агнешка сунула на автомате, когда садилась за руль. Жирное объявление в рамке действительно сообщало то же самое, что реклама в окне микроавтобуса, но ни телефона, ни адреса не значилось под этим нагромождением слов. Непонятно даже было, продавали это, покупали или что-то ещё.

— Дай-ка, — Лана протянула руку назад.

Получив газету, она изучала страницу с объявлением с минуту или около того, проглядела на всякий случай и остальные листы, но в итоге просто, вернув газету Алисе, закрыла глаза и сжала пальцы на переносице. Просидев так какое-то время, открыла глаза снова, будто почувствовала, что Агнешка то и дело искоса поглядывала на неё.

— Что?

— Ну… я думала, ты скажешь про газеты перед завтраком.

— К чёрту, — выдохнула Лана. — К чёрту всё это. Шизофазия какая-то.

Алиса перелистала страницы ещё раз — может быть, она думала, что можно подобрать ключ или шифр и тогда в нагромождении слов и символов откроется вдруг тайный смысл. Но нет, похоже, тут просто не было никакого смысла. Возможно даже, что это тройное «с» стало единственным, что нечаянно сложилось в понятные слова человеческого объявления — почти человеческого — а потому его и повторяли раз за разом, потому что не было другого.

Лана посмотрела, наконец, вперёд, будто надеялась, что микроавтобус вернётся в поле зрения, если сосредоточиться.

— Если они по этой дороге… Там были следы куда-нибудь в сторону от трассы, когда мы выехали? Не видели?

Кажется, нет. Никто не видел толком.

— Наверно, по этой, — продолжила Лана. — Если да, то мы можем ещё догнать их. Рано или поздно. Как других догоняли.

— Они сильно быстрее, — с сомнением заметила Агнешка.

— Они почти все нас быстрее. Это особо не играет.

Микроавтобус и правда появился, только не тот, что с Нелли и рекламой, другой — вроде того фургончика с топливом, что повстречался им под дождём меж бесконечных осыпей. Этот тоже стоял чуть сбоку от дороги, и задние двери были гостеприимно открыты.

«Бензин закончился:(» — сообщала висевшая сверху картонка. За дверьми, словно бы чтоб загладить вину, прямо на полу автобуса была устроена спонтанная барахолка: обрывки блестящей ткани, какие-то огромные старинные монеты с многоглавыми химерами, туфелька с мехом и вторая, с перьями, даже улыбающаяся латунная фигурка крокодила стояла поглубже среди всего этого богатства. Повыше свисали нанизанные на нити россыпи — ожерелья или, может, ловцы снов. Агнешка, заглянув с внутренней стороны двери, сдвинула обрезок ткани, чёрной, с подвявшими подсолнухами, и тут же отдёрнула руку. Подсолнухи скрыли зеркало снова.

— Ладно, — Агнешка отступила. — Будем считать, я этого не видела.

— Мы все сейчас так выглядим, — отозвалась Лана.

— Не, ну, к вам-то я уже успела привыкнуть…

Алиса, не выходившая из машины, чуть сомнамбулически подняла голову:

— А что тебе не понравилось?

— Да не, могло быть хуже, — Агнешка сипло хохотнула. — Глаза на месте, по крайней мере.

Она сдвинулась вдоль развала, поглядывая так, будто и впрямь решала, не взять ли чего отсюда.

— Хочешь что-нибудь, Лис?

Та, удивившись, поморгала:

— Да нет… Наверно. А почему ты спрашиваешь?

— А ты, Лан?

— Там только хлам, — не замечая больше микроавтобус, та шагнула к лягуху. — Поехали. Бензина тут нет, а ничего другого нам не нужно.

Агнешка обнюхала и опрокинула в рот носик латунного крокодила.

— Даже кофе? — она погоняла во рту языком и приложилась снова. — Я бы сказала, неплохой…

— Можно мне попробовать? — Алиса приоткрыла дверь и высунулась из машины. Агнешка передала ей кофейник. — Хм. Странный. Я, правда, больше чай люблю, но мне казалось, кофе немного не такой обычно. А тут как будто… привкус…

— Пережжённый? — подсказала Агнешка. — Есть немного. Я люблю пережжённый.

— Вы серьёзно собрались травиться здесь обе одновременно? — Лана обернулась от своей двери. — Дайте тогда и мне, что ли.

Она подошла забрать кофейник у Алисы и аккуратно сделала глоток из той же морды.

— Не, это не пережжённый. Это как земля, — увидев, как с испугом глянула Алиса, Лана пояснила. — Нет, не прямо земля, конечно. Земляной привкус. Наверно, от какой-нибудь добавки. Надеюсь, они не подмешивают здесь чего-нибудь такого, — она отдала крокодила Агнешке, и та отступила с ним к микроавтобусу. — Поехали. Может, впереди будет нормальная заправка.

Агнешка вернулась за руль, сжимая в руке маленькую грустную шоколадку. Танцовщица фламенко на обёртке взмахивала широким красным подолом. Она танцевала со скелетом — и не то что её совсем не удивляло это, но, судя по брошенному взгляду, не очень сильно, будто она думала скорее: «Какие странные сны у меня этой ночью».

— Зачем тебе? — Лана неодобрительно покосилась.

— Красивое, — Агнешка убрала шоколадку в поясную сумку и завела двигатель.

Алиса обернулась вслед за сдвинувшимся путём. В ней всё ещё было что-то от сомнамбулы — или, может, от человека, который только-только пробудился от сновидения, но пока не уверен даже, что понял это. С разочарованием отложив газету на диван рядом, она тихонько напомнила:

— А тот город… Ну, в конце трассы…

— Так они с Нелли наверняка туда же, — кивнула Лана. — Может быть, там с ними и сойдёмся.

— Думаешь?

— А куда ещё? Здесь ведь ехать-то особо некуда больше. Здесь ничего уже нет.

Мимо обочин проезжали тут и там кривыми бордюрами кирпичи из остатков кладки, иногда — какие-то обгоревшие деревяшки. Если внимательно присмотреться, можно было даже вообразить себе, что когда-то в них могли жить, но это если обладать совсем уж не в меру богатой фантазией, а она здесь всё чаще отказывала. В одном проёме осталось чуть наклонное по жёлтому «Э.J.IО.Г» с последним прописным Г.

— Или что, сюда им въезжать? — Лана проводила знаки глазами. — Вот для кого это может быть?

— Для кадавров? — пожала плечами Агнешка.

— Для тех? Им разве не всё равно уже что?

— Может, не всегда… Ты же видела.

Лана метнула взгляд в Агнешку:

— Она не кадавр.

— Конечно.

— Нелли не кадавр, — бетонно-ледяным тоном отрезала Лана.

— Да не кипешись ты. Может, мы и сами уже стали кадаврами, — Агнешка откинулась в кресло и чуть прибавила газу, будто ей от этого могло стать лучше. — Такими же точно кадаврами, как все вокруг, просто, пока таскались туда-сюда по трассам, сами не заметили, как так получилось.

— Я не кадавр, — тихо сказала позади Алиса.

— Да? — рассмеялась несмазанно Агнешка, переглянувшись с её отражением. — Это здорово. Это хорошо, что хоть кто-то может быть ещё уверен.

На обочине промелькнул маленький скелетик какого-то зверька — вроде ягнёнка или кого-то подобного. Колесо, стукнув рядом, оставило его лежать: какое-нибудь дорожное божество уже приняло жертву.

Заправка и впрямь показалась ещё некоторое время спустя: впереди за окном вспыхнули рыжеватые огоньки. Они быстро наплывали сквозь сумрак.

— Ну наконец-то, — приветствовала их Лана. — Я уже заволновалась. Мы ведь так и едем с пустой канистрой?

— А вот прикинь, там сейчас один дизель? — отозвалась Агнешка.

— Сплюнь.

— Да ладно. Мысли нематериальны же?

Мысли Агнешки и вправду оказались нематериальны. Дизеля на заправке не было. На ней вообще ничего не было.

— В смысле, ничего? — переспросила Лана.

Она несколько раз перевыбрала другое топливо и набрала новые цифры на экране, вытащила и вернула обратно карточку, снова, и снова, и снова. Даже достала вставленный уже пистолет и потрясла его — будто что-то могло застрять внутри, в шланге, и не выходить наружу, в первом или во втором, хоть в каком-нибудь…

Нет, там действительно ничего не было.

— Ну, справедливости ради, никто не обещал, что для нас всегда будет бензин, сколько бы мы ни проехали и куда бы нас не занесло, — Агнешка, полусогнув колено, прислонилась рядом к колонне.

— Это подлог, — Лана с непониманием смотрела на экран. — Оно же работает. Это не брошенная развалина, которая тут просто осталась стоять, тут всё работает. Это подлог.

— Может, скоро ещё будут… — осторожно предположила Алиса, но Лана не услышала.

Набрал силу ветер. Он зашумел металлом где-то в креплениях навеса. Один непрочно повешенный пистолет сорвался и испуганно бухнулся в пыль.

Агнешка посмотрела наверх, оторвалась от колонны.

— Поехали, Лан. У нас не прям совсем заканчивается пока. Проедем подальше.

— Это подлог, — пробормотала Лана. — Этого быть не может.

Чернота кутала уже дорогу у горизонта. Алиса показала на часы.

— Пойдём, — Агнешка попробовала оттянуть Лану от терминала. Та подняла голову, огляделась вокруг и всё же направилась к машине с какой-то тягостной думой.

Лягух вдруг не захотел заводиться. Алиса и Агнешка уставились на его панель, пока мотор лишь коротко дребезжаще порыкивал, но всё же со второго раза получилось. Он поехал — только вылезший из воды мокро-зелёный лягух — не очень ровно, но поехал, сопровождаемый глухим бормотанием Ланы:

— Это подлог. Этого быть не может…

Они продвинулись совсем немного, когда она вдруг дёрнулась и сбросила наваждение, завидев что-то впереди:

— Останови, там телефон.

— Ээ… Лан, сейчас не очень вовремя… — попыталась возразить Агнешка.

— Мне надо позвонить, — Лана отстегнула ремень и потянулась к ручке двери.

— Хорошо-хорошо! — Агнешка испуганно свернула на обочину. — Сейчас.

Лана вышла.

Агнешка проводила её взглядом. Яростно фыркнув, сложила руки на руле, не глуша мотор.

— Сколько сейчас вообще? — тихо спросила она в зеркало.

— Без пяти, — Алиса выглянула наружу. Ланы не было видно, она скрылась в громоздком строении с буквами «Телефон. Телеграф». В нём даже не горело огней.

— Ага…

Агнешка, полуприкрыв глаза, размотала красный платок на руке и принялась по новой оборачивать кисть. На «Телеграф» она больше не смотрела.

— А если… через пять… — Алиса беспокойно поискала её взгляд.

Агнешка не ответила, будто и не собиралась что-то ей говорить, но, отвлекшись от платка, вдруг вскинула голову:

— Слушай. Лис?

— А?

— Ты же писатель. Писатель-антиутопист. Так?

— Ну… не то чтобы прямо… писатель…

— Ты никогда не пробовала записывать то, что не хочешь, чтоб произошло в действительности? — Агнешка быстро облизнула растрескавшиеся губы. — Ну, как будто запечатывать в тексте? Вроде как оно случилось там, в книге, и в реальности этого уже не будет? — она проскользила взглядом по «Телефону. Телеграфу». — Я слышала, некоторые авторы это практикуют. Точно знаю, что Кинг так делал, и я почти уверена, что так же делал Оруэлл. Если верить Лане, они оба так себе писатели. А значит, это не какое-то большое колдунство, — глаза её в зеркале снова нашли Алису — широко открытые и замеревшие, они поблёскивали почти пугающе. — Так, простой заговор, ничего сверхъестественного. Ты же могла бы попробовать записать всё это — всё, что сейчас вокруг.

Алиса, медленно мигая, смотрела чуть вопросительно, чуть недоверчиво.

— Что? — Агнешка обернулась, дёрнула уголками рта. — Теперь уже я звучу как шиза, да?

— Да нет. Просто… — Алиса чуть потупилась, но всё же подняла взгляд. — Я просто думаю, это надо делать до, а не после.

— Ну, вообще да, — Агнешка сосредоточенно свела брови и отвернулась. — Логично.

Она докрутила и закрепила платок и снова сложила на руле руки, смотря перед собой в окно. От жары и красного света не осталось и следа. Окрестность погрузилась в синеватый полумрак, словно всё, что могло давать восходы или закаты, перестало заглядывать к ним, найдя дела и лица поинтересней. Лёгкие тени перебегали порою от кустов к кустам, некоторые осмеливались даже пересекать спешно дорогу. Иногда лягух раздражённо рычал на них, когда Агнешка чуть жала педаль. Алиса — она давно уже накинула джинсовую куртку обратно на плечи — со смутной тревогой посматривала назад. Там, в тени кустарника, громоздился кто-то неясный. Иногда он шевелился совсем слегка — просто потряхивался, чтоб лучше их видеть и слышать, похрипывал хребтом и дышал на ветки.

— Восемь ноль пять! — прервала его Алиса, почти случайно проверив часы.

— Угу, — Агнешка не шелохнулась, только продавила клаксон, и тот завизжал скандально и надтреснуто.

Здание телефона и телеграфа осталось таким же безмолвным, как и было, когда в него зашла Лана. Ничего не двигалось там.

— Не слышит, — пробормотала Агнешка.

— Может, мне сбегать, её позвать? — Алиса переползла к двери.

— Не. Не надо. Сейчас не успеешь уже, — Агнешка выжала клаксон ещё раз, как будто больше на удачу, чем на что-то рассчитывая. — Ещё пару минут у нас есть.

Ветер пригнул кусты к земле. По дороге протащилось что-то тяжёлое, с лязгом задев днище лягуха. Тихо сначала, едва различимо, потом всё отчётливее и несомненнее в ушах завибрировал знакомый гул.

— Это оно, — громко шепнула Алиса и развернулась назад. — Да. Это оно идёт.

— Угу. Сейчас, — Агнешка сидела с закрытыми глазами, напряжённо сдавив руль пальцами. Скулы у неё чуть дрогнули. — Ещё минуту. Оки? Одну минуту…

Лана опустилась рядом на сидение. Лягух взревел и помчался, будто по стартовому выстрелу.

Лана ещё раз вытерла руки. Спросила:

— Я долго?

Агнешка упрямо сжала губы и не стала ничего отвечать.

— Я долго, Лис?

— Угу, — кивнула Алиса.

— Прошу прощения, если так. Я просто… звонила всем… Хотела узнать, известно ли что-нибудь. В новостях, может быть, сообщали. Что-нибудь про нас.

Она, не договаривая, выкрутила ручку радиоприёмника, забыв, видимо, уже, как обещалась этого не делать. Радио пошелестело, пощёлкало, пособирало и передало, спокойно и уверенно, сводку новостей, сводку чрезвычайных происшествий, сводку спортивных событий, сводку погоды, сводку рекламы… Всё как обычно. Ничего такого, чего никогда бы ещё не случалось. Лана потерянно отпустила тумблер.

— Я говорила со своими… — продолжила она тихо, на грани разборчивости. — У них тоже ничего такого. Им ничего особенного не сообщали, и они ничего не слышали. Понимаете? Везде сейчас всё как всегда, привычная такая, нормальная рутина. Как будто вот этого вот, с нами, здесь, нет, не происходит — как будто мы не едем уже фиг знает сколько, не потерялись не пойми где, и никакая неведомая хрень не может сожрать нас каждый раз, как чуть перестанет везти. Понимаете? Всего этого просто нет. Нет больше ни для кого. Как будто… просто…

Агнешка вела, полуприкрыв глаза и не отворачиваясь от дороги впереди.

— Когда пару недель назад бомбили N, всем было пофиг, — заметила она. — С чего вдруг кому-то должно быть не пофиг на нас?

Лана хотела было что-то сказать, но не стала. Алиса тоже подняла голову, задумалась и провалилась в раздумья так глубоко, что забыла, похоже, проговорить их. За окном начинал накрапывать дождь.

Радио, пошуршав и пощёлкав в тон ему, поперебирало немного песенки — «в перевёрнутом мире мы одни, как в пустыне»³⁰, «чьи-то звёзды вокруг, а мои перекрёстки пусты»³¹ и ещё что-то про Джейн Доу из междугородья — после ухватило кусок разговора — вероятно, чей-нибудь созвон.

«Хай, Терминал, — на заднем плане — видимо, где-то в комнате откуда пытались звонить — играла музыка. — Это я. Мы в нашем домике. Ну, то есть как, в нашем… Мы нашли его здесь, когда отошли немного с дороги. Так что, наверно, он наш, если нашли. Я тебе, правда, адрес не назову. Не знаю… Тут нет указателей. Попробуйте найти наш Уазик, а потом уже идти от него, тут должно быть недалеко, — голос замялся, прервался неловким смешком. — Знаешь, Блонд всё же вбила себе в голову эту бредятину — ну, про аварию, я рассказывала. Нет, пусть, если ей так нравится… Здесь прикольно в принципе. Пластинки… всякие вкусняшки… И всё время шумит дождь. Только Блонд постоянно ходит и истерит. Я уже говорила ей успокоиться… Знаешь, что волнует её больше всего? Что, если мы действительно разбились, она теперь так и останется с расквашенным носом, — голос засмеялся уже в открытую, потом опять прервался. — Ну, то есть это её нос, конечно… Понятно, что ей критичнее. Знаете что? Попробуйте всё-таки выйти на нас побыстрее. Это всё бред, естественно, что она несёт, но она так убедительна, что я ей скоро поверю».

Чем-то скрипнули — вероятно, искали, как отключиться — и до того, как нашли, ещё какое-то время было слышно, что там играло на фоне: «Ничего не ешь и не пей с той стороны, а у тебя уже вместо крови — их кофе».

15

Кто-то мчался, падая с ног, плыл против течения, ехал на красный,

Просто чтобы сказать, что всё будет хорошо, что всё не напрасно,

Но ошибся дорогой и не рассчитал траекторий полёта. ³²

Ольга Пулатова

— Клар! — крикнули вниз с проводов. — Клар!

Лягух завёлся с четвёртого раза и смог, наконец, сдвинуться. Крики заглохли. Два колеса постукивали — впрочем, дело скорее всего будет не в них, когда он встанет передохнуть где-нибудь, пока все там не передохнут.

Они ехали по разрытой размытой земле, непокрытой, непричёсанной, знать не знавшей, кто тут и зачем. Она просто лежала, и не водилось у неё ни путей, ни направлений — она даже не задумалась бы о таком, ей здесь было без надобности. Только линии передачи — обветренные опоры-столбы — шли разреженно наискосок и тянули за собой провода. Красноватая полоска медленно закатывалась за горизонт — там, где мог быть запад, там, где мог быть восток или юго-север, — закатывалась за горизонт везде.

— Какое некрасивое место, — пожаловалась вдруг Алиса.

— Да ладно, чем тебе не нравится, — откликнулась Агнешка. — Наоборот, апокалиптичненько. Dead end.

Лана, механически потиравшая руки, посмотрела на неё с подозрением:

— Надеюсь, это не будет поводом здесь остановиться?

— Специально? Нет. Я не настолько позёр.

Лана не ответила. Оттянув край рукава своей кофточки, она придирчиво оглядела его и постаралась оттереть пальцами, как будто там что-то было. Агнешка покосилась на неё:

— Лан, ну, хватит косплеить Шарля Сансона. Ему для кровавых галлюцинаций понадобилось казнить тыщу с чем-то человек за один день, а ты вроде ничего особенного не сделала.

— А? — та, отвлёкшись, подняла голову. — Это откуда?

— Не помню. Что-то про французскую революцию. Это больше по твоей части.

— Тебя сменить? — Лана посмотрела на неё внимательнее.

— Почему?

— Потому что ты ведёшь одной рукой.

— Ну. Тут это, наверно, без разницы, — Агнешка чуть поправила руль, вернула было левую руку на него. — Смени, если не сложно.

Лана пересела вместе со своими бежевыми перчатками без пальцев. Натягивая их, недовольно проследила, как справа устраивалась Агнешка. Руку она держала на весу и явно избегала чего-либо ею касаться.

— Крали! — успели крикнуть на прощание, и снова все звуки с той стороны окна утонули в кряхтящем стуке мотора.

Клали на них, клали. Какая разница, что ещё они будут кричать, если всё уже кончилось.

Алиса, затихшая на заднем сидении, опять подала вдруг голос.

— А мы куда-то именно едем теперь? — спросила она.

Лана нашла её в зеркале: та задумчиво посматривала по сторонам на электроопоры.

— Ну, просто, мы же хотели ехать до конца по трассе, а трассы здесь больше нет, — Алиса неуверенно помялась. — Это значит, мы уже совсем близко… или…

— Так да, всё правильно, — Лана кивнула. — Нам тут вроде вперёд по прямой. Мы так и едем.

Агнешка, поглядывая на неё, чему-то усмехнулась без особой радости. Отвернулась вперёд,

— Лан, а честно. Ты его придумала, да?

— Что?

— Город в конце трассы.

Лана помолчала.

— Ну. Да.

— А зачем? — спросила Алиса.

— Чтобы ехать куда-нибудь, — Лана поджала на секунду губы. — Я же вам не крыса, чтобы бегать в колёсике. Я не могу просто так дальше и дальше без конца, без всякой цели. Мне надо куда-то.

— Крысы так не делают, — протянула Агнешка. — Это мышки. Или хомячки.

Лана помолчала ещё, потом вдруг метнула в Агнешку рассерженный взгляд:

— Так ты сразу поняла? Почему спрашиваешь тогда только здесь и сейчас?

— Не, ну, мне тоже сначала хотелось верить, что мы куда-то, — Агнешка пожала плечами примирительно, почти даже умиротворённо.

Алиса чуть сползла с дивана, придвигаясь к ним поближе.

— А может, там всё-таки есть что-нибудь? — заговорила она быстро и довольно громко, чтоб её легче было расслышать. — Впереди? Ну, не этот город, но какой-нибудь другой? Может, мы даже не знаем, но если проедем ещё немного, то выедем к нему? А? Может же быть так?

— Может, — Агнешка откинула голову на кресло. — Почему нет.

— Да, давайте так, — Лана вздёрнула углы рта в напряжённую улыбку. — Давайте, как будто мы едем до… Нет, нельзя ехать просто до чего-то, что первым попадётся, так не дело — давайте назовём его Город-которого-нет.

— Мило, — с ленцой кивнула Агнешка. — И будем горожанами-которых-нет.

— Или гражданами-которых-нет, — подхватила сзади Алиса.

— Другие граждане, которых нет, будут не особо нам рады, — заметила Лана.

Впереди чуть сдвинулся с места синеносый грузовик с грязным коробом, на котором в свете фар едва различались полустёртые «е» и «б». Подальше, почти перекрытый грузовиком, отстаивался небольшой автобус с тёмной по белому полосой.

— Что-то не нравится мне эта штука, — проговорила Агнешка, настороженно выпрямившись.

— Да успокойся, — бросила Лана. — Кому ты тут понадобишься.

— Я не про автозак, он пустой. Я про эту штуковину с «ебом».

— А что? — Лана сбавила скорость и всмотрелась.

— Кузов этот. Ты поручишься, что там сейчас внутри?

Они с тревогой переглянулись. Лана отвела было лягуха влево, за линию электропередачи, чтоб по разумной дуге обогнуть подозрительную парочку, но тут двери короба щёлкнули. Одна створка открылась — изнутри выпрыгнуло несколько зелёных солдат.

— Да ладно! — Лана даже почти остановилась и забыла поворачивать руль. — Здрасьте пожалуйста, их тут не было всю дорогу, с чего они теперь-то здесь взялись?

Она в последний момент отвернула с вершины взгорка, под который хотел уже покатиться лягух — там, внизу, оказалась ещё машина, незаметная за взгорком сразу. Белая Тойота Королла — почти такая же белая и нетронутая — лишь немного неровно стояла: один бок повыше, второй чуть завалился под уклон.

— Что, этот тип тут тоже? — Агнешка тихо расхохоталась, заглатывая воздух, обернулась на солдат. — Если он с ними, я буду очень долго ржать.

— Гспд, — пробормотала сквозь зубы Лана, — иди уже поцелуйся с ним, его тут даже не видно.

В эту же секунду — это уже в зеркале — от короба к Тойоте неожиданно длинноногими прыжками двинулся человек. Похоже, это был тот, о ком они говорили, и он очень спешил. Откуда-то со стороны грузовика резко прогремело. Лягух метнулся вперёд — от взгорка, снова под провисшие провода. Арматура попала под колесо, и тут же дрогнуло и ухнуло под днищем.

— Чёр-рт, — прорычала Лана. Лягух хрустнул и встал.

— Что это? — Алиса испуганно приподнялась.

— Мост. Я как чувствовала, что это мост будет.

Ей пришлось почти прокричать. Линия над ними гудела так напряжённо, что казалось, она не справляется и готовится, разуверившись в своих силах, упасть на землю тоже. Одному из солдат, наверно, что-то послышалось в этом гуле — он нервно пальнул вверх, в столбы, и оттуда кто-то свалился. Остальные наскоро, беспорядочно озирались, будто сами не знали, где они и зачем. Двое нырнули за грузовик. Один полез снова в короб. Его быстро позвали обратно. Он вылез с базукой.

— Как-то невовремя мы сломались, — с застывшей улыбкой проронила Агнешка. Её голос утонул. Гул медленно, неизбежно заливался в уши.

Грохнуло с другой стороны — это гром? — или что это? — откуда точно, из лягухиного брюха было неясно. У грузовика дёрнулось движение. Тот, с базукой, грохнул тоже — куда-то или наугад. Взорвалось совсем недалеко. Может, он там видел кого-то. От грузовика дёрнулось движение. Или кому-то показалось, что там могли видеть кого-то. К грузовику дёрнулось движение. Или, за ветром и громом, там был кто-то. Дёрнулось движение. По небу прошли странные всполохи. Они высветили всё на миг и ещё на один, но ничего не стало видно. Сверху просыпалось несколько искр.

— А если попадут сюда, не прострелят? — перекричала гул Алиса.

— Прострелят, конечно, — ответила громче Агнешка. — Мы же не в броневике.

Грохнуло ещё раз — прямо-таки накрыло с неба — но на этот раз действительно громом. В стекло брызнула клякса из долетевших каплей и размыла обзор.

Лана наклонилась под руль, будто хотела нащупать или простучать там что-то.

— Пойдёмте, посмотрим! Что там внизу!

— Мы не починим! — крикнула ей Агнешка.

— Я знаю!

Она открыла дверь и вышла, жестами показывая остальным выбираться с её стороны.

Ветер рвал провода. Ветер сносил все звуки. Ветер звал сюда ураган. Великий шторм. Он шёл под всполохи в небе, глухой и чёрный.

Лана пригнулась к земле, чтоб залезть под машину. Что-то нашарила там рукой и прокричала. Её не было слышно.

— Тебя не слышно! — передала Агнешка, заслоняясь от ветра и путаясь в треплющихся прядках. Едва ли ей было слышно саму себя. Алиса попятилась на несколько шагов, ища что-то наверху.

Лана выползла. Яркий всполох прошёл, чуть-чуть красный по краю неба, где мелькнули два огонька. Агнешка махнула рукой от машины, куда-то в смутное пространство. Лана мотнула головой, проговорила что-то губами и кинулась к багажнику.

— Лан!.. сдох!.. уходить!

Лана искала, выбрасывая из багажника одно за другим, но ружья, верно, не находила. Надо думать, его там и не водилось никогда. Она прервалась и попыталась что-то услышать.

В этот миг такой гром оглушил округу, что никто всё равно не услышал бы ни единого слова. Алиса, всё это время высматривавшая что-то над собой, попятилась ещё и почти упала, запнувшись о камень, но не упала всё-таки — осталась так и стоять, задрав голову. Грузовик сдвинулся, толкнув одного из солдат — тот развернулся и вскинул оружие на двоих за кузовом. Громыхнуло снова, хоть и потише, вспугнув со столбов целую тучу, и та завилась над землёй.

Агнешка обернулась, скорее уловив боковым зрением, чем услышав, что Алиса уже долго ей что-то кричит.

— Что? — прищурилась она, будто так стало бы понятней.

Алиса тыкала пальцем куда-то вверх. Агнешкапосмотрела.

Столб прямо над ними шатался и собирался падать, стряхивая искры с повреждённого провода. Вряд ли Лана видела: она скрылась по ту сторону машины и искала что-то на заднем сидении. Агнешка крикнула ей; не докрикнув, швырнула чем-то тяжёлым из своей сумки по крыше лягуха и отпрянула назад. Лана подняла голову. Она успела шагнуть от автомобиля, и столб рухнул на крышу, сверкнув проводами. Лягуха припечатало к земле и теперь окончательно — возможно, он был этому рад.

Агнешка неразборчиво пробормотала. С провисших кабелей, ещё цеплявшихся за соседний столб, сыпались искры и мешали видеть. Тот, соседний, тоже кренился, но, возможно, мог ещё продержаться какое-то время. Внутри машины вспыхнуло немного огня — наверно, нашёл что-то вкусное для себя в салоне. Агнешка медленно отступила ещё на несколько шагов. Огонь быстро лизал обивку и разрастался, и что-то чадило, чёрно пыхая в воздух, тёмный и густой и без того. С той стороны долетело с три или четыре лихорадочных выстрела.

— Ай, Лис! — Агнешка отдёрнулась, когда Алиса её перехватила. — Не эту руку.

— Там!.. — крикнула Алиса, кивая назад. Земля за ними уходила под взгорок, чтоб кто-нибудь упал, неосторожно здесь пятясь.

— Оки, — тяжело переведя дух, кивнула Агнешка. — Данке.

Они стояли у края, глядя обе против ветра, как внизу кто-то лежал, не добегая до белой Тойоты. Шквалы здесь тоже крали слова и дыхание, но хотя бы временами бывало слышно.

— Посмотрим? — сказала Агнешка, когда грохнуло, содрогнувшись, и стихло.

— А Лана?

— Туда нельзя, к машине. Нельзя близко к проводам. Ей будет проще, в обход, — Алиса непонимающе мигала, отказываясь кивнуть. — Пойдём. Она догонит.

Они осторожно спустились, скользя и осыпая камешки под ногами. Водитель Тойоты, видимо, узнал для себя что-то новое, и это внезапное знание так его подкосило, что он зарылся в землю носом и всем лицом, выставив развороченную лопатку к небу.

Алиса, тихо сглотнув, попыталась осесть.

— Не-не-не, давай без этого, — Агнешка, приобхватив, потянула её вверх под локоть. Небо дёрнулось в нескольких сполохах подряд. — Я не Лана, я тебя не дотащу. Давай так. Аккуратно.

Они негибкой дугой обогнули водителя. Ветер всё пытался в ярости оторвать чёрное крыло его жакета, но тот был плотно прижат. Агнешка остановилась — загораживая всё Алисе по большей части.

— Иди к машине, — кивнула она.

— А?

— К машине. К Тойоте. Хочешь, присядь там где-нибудь, только без обмороков. Оки?

— А Лана?

— Подождём её здесь. Сколько у тебя? — Агнешка подняла её запястье, чтоб посмотреть на часы. Ещё несколько всполохов сверкнуло на циферблате. — Ага. Иди. Мне тут кое-что…

Алиса медленно, чуть пошатываясь, двинулась к Тойоте. Агнешка опустилась на корточки рядом с водителем, держа голову прямо, будто ей заклинило шею. Запустив руки, вслепую обшарила карманы под ним.

— Ну? — прошептала она едва слышно сквозь зубы. — Где они у тебя? А?

Водитель не ответил. Только пустая ладонь чернела разводами. От него всё ещё пахло соляркой.

— Только поменяю коня. Тебе же всё равно уже не надо, — Агнешка чуть потянулась, чтоб достать до другого кармана. — Серьёзно. Не заставляй меня обыскивать трупешник.

Водитель чем-то скрипнул. Агнешка резко поднялась, сжимая ключи и брелок.

— В одной связке? — она выдохнула судорожный зажатый смешок и втянула воздух. — Ах ты умница!

Алиса не присаживалась: она остановилась, погрузившись куда-то очень глубоко в мысли или туда, где их уже не было, и смотрела в пустоту, подперев себя ладонями о багажник Тойоты, что всё стояла и белела, белела и стояла, не зная ничего или делая вид, что не знает. Агнешка несколько раз пикнула брелоком. Что-то громыхнуло сравнительно вдалеке, и автомобиль согласно звякнул в ответ, так неуместно и нелепо.

— Есть, — Агнешка распахнула водительскую дверь и пробралась за руль. Непривычно, всё осматривая и не попадая руками, попробовала зажигание. — Работает. Лис! Можешь открыть сзади?

Алиса поглядела с недоумением, дёрнула дверь. Та щёлкнула и отворилась.

— Ага. Посиди пока здесь, я посмотрю…

Агнешка отошла. Алиса мимолётно скользнула по ней взглядом, села внутрь. Она так и не сказала ничего. Только сидела на грязно-белом диване позади, скорчившись и втянув шею, ткнувшись в обхваченные руками колени, будто её мутило.

Агнешка прошла чуть наверх, где ветер гудел в ушах, рвал волосы и куртки, у кого они были. Теперь к нему добавился шум огня. На месте последней стоянки лягуха полыхал большой костёр в черноте — на фоне неба, дыма… что там ещё чернело. Даже всполохи не освещали больше ничего в той стороне. Только маленькие и юркие плясали, сметаясь на пламя, метаясь в пламени, взметаясь в искрах, в окончательном торжестве, пожирая огонь, огнём пожираемые.

Алиса не пошевелилась и почти не обратила внимания, когда Агнешка вернулась. Та закрыла дверь и, выкрутив руль, рванула с места.

— А Лана? — Алиса вскинула голову.

— На часы посмотри.

— Что часы? Лана? Мы её здесь бросим?

Перед ними упала ещё опора, и автомобиль резко вильнул, взвизгнув и накренясь. Целая линия электропередачи складывалась падающей цепочкой.

— Лана, — Агнешка дробно рассмеялась. — Лана выберется. Ты не знаешь, какой она бронетанк. Её даже если убьют, она выберется, куда ей надо.

— Ты двинулась? — Алиса попробовала перебраться с дивана вперёд, но её откинуло обратно на очередном вираже. — Ты двинулась, да, вы же обе двинутые. И я уже тоже, наверно. Я больше всего.

Она втянула комковатый воздух, зашипев им где-то в глотке, и зарылась в ладони лицом.

— Никуда не пойду дальше… Никуда ни с кем не пойду…

— Сядешь и будешь сидеть?

— Угу.

— Оки. Ты и так сидишь, — Агнешка лающе расхохоталась.

Позади кончался мир. Небо раскололось и рушилось тысячью осколков — тлеющих алых, зеленоватых, с отмирающим потемневшим золотом — и за ним проступал бездонный и пустой мрак, что всегда был там. Несколько звёзд — красноватых, чуть подпаленных — скатилось вниз у горизонта, и больше не стало и их. В зеркале догорали последние искры и ничего не осветившие в черноте клочки пламени. Кто-то сглотнул их раздвоенным клювом, размытым лицом, он врезался в лобовое стекло, пробился чуть-чуть там и соскользнул в сторону, когда Агнешка включила дворники.

Алиса выпрямилась, глядя вперёд:

— Ладно, — сказала она каким-то не своим, деревянным голосом. — Хватит. Стоп.

— Это типа как стоп-слово? Как в бдсм-е?

— Да. Наверно.

— Я тоже уже несколько лет, как хочу сказать стоп, — пробормотала Агнешка. — Почему-то это так не работает.

Алиса посмотрела на неё, потом отвернулась, уткнувшись в окно. За стеклом проносились мутные тени окрестностей. Тойота ехала теперь по прямой, довольно легко и быстро, будто стало не нужно уворачиваться и объезжать.

— Ты правда считаешь, что она выберется? Или просто мне так сказала?

Агнешка, подумав, вздохнула.

— Не знаю. Надеюсь, — она подняла левую руку с руля, попробовала переложить поудобней. — Не уверена, какая там обстановка, но она может сориетироваться и что-нибудь придумать. У неё это лучше получается.

— Чем у кого?

— Чем у тебя.

Алиса обернулась. Глаза её на мгновение вспыхнули.

— Ты поэтому взялась каждый раз спасать меня? Как того парнишу от омоновцев?

— Ну… — Агнешка чуть усмехнулась.

— Не знаю, кем я кажусь тебе. Но я могу что-то делать и сама. Может, хуже, чем она или ты. Но я бы тоже сориентировалась как-нибудь и смогла бы, наверно, что-то сделать.

— И не стояла бы столбом, пока тебя не пристрелят или не прилетит чем-нибудь?

Алиса снова спрятала взгляд.

— Может, и стояла бы, — она почти исчезла за спутанными прядями. — Просто… Понимаешь… Можно было сказать всё сразу. Сказать, что ты решила, а не тащить меня вслепую и не врать. Ты же соврала. Что мы будем ждать. Нет, я поняла зачем, но… как мне тебе верить — хотя бы сейчас — если ты врёшь?

— Ну, набей мне морду, если хочешь, — фыркнула Агнешка. — Слушай, если считаешь, что тебе лучше другим путём, я тебя выпущу, конечно. Правда, не знаю, куда ты дойдёшь отсюда.

Алиса отвела немного волосы, вынырнув наружу. Она долго молча сидела, глядя вниз, на свои руки. Агнешка сморщила и вытерла нос.

— Я не то что прям врала. Она же действительно могла подойти, как вариант. Наверняка и в мародёрстве бы меня обвинила, — Агнешка снова фыркнула. — Это только ей мародёрство на засчитывается, если очень надо. Может, нашла там кого-нибудь, к кому претензий ещё больше.

Алиса поглядела украдкой:

— А знаешь что? Мне кажется, ты всё ещё на неё обижаешься. Ну, из-за ружья.

— Мм… — Агнешка неопределённо мотнула головой. — Может быть.

— Можно мне пересесть к тебе вперёд?

— Пересядь, — Агнешка притормозила, подождала, пока Алиса перебралась на переднее сидение. Та пристегнулась и сквозь стекло оглядела туманные силуэты кустов и дороги. Повернулась с вопросом:

— Ну… Куда теперь?

Агнешка, подсвеченная мерцающей приборной панелью, чуть выгнула кончики губ:

— Куда-нибудь, — глаза у неё были были карие и глубокие. — Как там… Дурным не страшны дали? Или вроде того.

— Откуда это?

— А, неважно.

Слух возвращался под звенящее «We-ensday morning at fi-i-ive o'clock…»³³, — потом звукосниматель спотыкался о царапину на пластинке и прыгал обратно, в начало, и так по кругу. Век пока не было, чтобы можно было поднять их, но невесомая влажность в воздухе мягко, чуть сыро, обволакивала скулы и крылья носа, залегала у висков в короткой шерсти. Дождь почти не шумел.

Лана открыла глаза. «As the day begins», — щёлкнул проигрыватель и хотел продолжить, но музыка быстро скомкалась и пропала. Серое небо висело высоко вверху. Облака почти не двигались по нему.

Лана приподняла голову. Попробовала подтянуть следом всё прочее. Оно плохо работало, но дало ей, скользя, сесть. Отсыревшая на земле спина приманила к себе холод. Лана вытряхнула из ушей воду и остатки мелодии, подцепила и рассмотрела прядь волос сбоку. Кончики обгорели. Перчатки тоже — пришлось их скинуть. Под ними остались белые медузы рук. Лана подняла взгляд, вздрогнула. В окошке стоявшей рядом будки прижалась к стеклу личина с расплющенным носом и широким красным овалом щёк вокруг. Рот, жевавший волосы, двинулся и провалился в улыбку.

— И-и-имя, — недовольно процедили за Ланой. — И-мя. Фамилия. Отчество…

Она приобернулась. Кто-то шевелился позади — в толстой бурой кожанке, с поднятым воротом, закрывавшем глаза почти до нахлобученной папахи.

— Фамилия, — повторил он из-за ворота. — Имя. От-чество.

Лана дёрнулась взглядом к будке. Рожа всё ещё была за стеклом. Поверх же, в углу окна, кто-то приклеил вырезанного белого кота с полузадушенной крысой в пасти.

— Шарлотта Андреевна Сансонова, — спешно сообщила Лана.

— Гм, — сказал бурый в кожанке и выстрелил.

— Я что-то слышала? — Алиса настороженно вскинула голову.

— Не знаю. А ты слышала?

— Как будто стреляли где-то… — Алиса, нахмурившись, проскользила взглядом за тенями за окном. — Хотя нет… Наверно, показалось.

— Могли и стрелять. Тут это походу привычное дело, — Агнешка скосилась в её сторону. — Не проверишь бардачок? Есть там что-нибудь хорошенькое?

Алиса приподняла крышку и склонилась посмотреть.

— Кредитки…

— А ещё?

— Ещё кредитки. Скидочные карточки. Визитки, флаеры. Бейджики на разные имена.

— Весело, — пробормотала Агнешка. Алиса поднялась от бардачка:

— А ты что-то конкретное хочешь найти?

— Просто думала, может, у него там пистолет завалялся. Мне кажется, у таких, как он, должен лежать где-нибудь, так, на всякий. Хотя они бы редко им пользовались, — она снова покосилась на Алису, которая беспомощно хлопала ладонью по внутренности бардачка, словно надеясь материализовать то, чего там не было. — Да ладно. Я так понимаю, ты тоже стрелять не умеешь.

— Нет, — та потупилась.

— И я не умею. Лане хоть Макс показывал, куда для чего жать на охотничьем ружье, — она недовольно тряхнула головой. — Может, и ещё на чём-то, я точно не знаю.

Вдалеке за сумерками громко взвыли, дико и торжествующе. Алиса вздрогнула и невольно поискала за окном кого-то видимого.

— Ну, у тебя, по крайней мере, есть нож, — заметила она.

— А, это так, для понтов, — невесело усмехнулась Агнешка. — Я на самом деле ничего не смогу им сделать. Нож для самообороны хорош, когда умеешь с ним обращаться, а так больше шансов, что у тебя его прихватизируют. Хотя обеспечить какому-нибудь гопнику в подворотне орудие понадёжнее тоже неплохо, — чуть сместив руку, она отдёрнула её от руля и попыталась устроить обратно. — Ч-чёрт…

— А? — откликнулась Алиса.

— Рука болит. Там аптечки тоже нету, да?

— Я вроде видела сзади, — Алиса обернулась посмотреть.

— Можешь достать?

Агнешка притормозила Тойоту. Алиса перебралась на заднее сидение и попробовала вскрыть чемоданчик с крестом. Он был совсем лёгким, и когда она с трудом расщёлкнула его застёжки, опасение подтвердились: внутри остались только ножницы, пол-упаковки мощного снотворного и стопка пустых бумажек и блистеров. Похоже, чемоданчик уже недавно потрошили.

— Ясно, — вздохнула Агнешка. — Поделишься тогда ещё раз духами?

Алиса протянула ей с заднего сидения флакон и окинула взглядом, как та разматывала платок, чуть сжав губы.

— Всё совсем плохо?

— Хочешь посмотреть? — в голосе Агнешки послышалась смешинка. Она сняла платок и оглядела ладонь. — Нет. Ты не хочешь на это посмотреть.

Она вылила немного фиалки, вернула флакон Алисе.

— Духами, говорят, и правда неполезно, — нахмурилась та. — Там же много чего ещё, кроме спирта.

— Ну, у нас же всё равно вариантов нет, — Агнешка осторожно наматывала платок другой стороной. — Может, хоть заражения крови не будет. Нелли могла бы что-то посоветовать, наверно, если б была здесь, но она не здесь.

— Нелли? — Алиса вернулась на переднее кресло.

— Она же медичка, — Агнешка завязала платок и повела Тойоту снова вперёд. — Не до конца, но всё же.

— Кто?

— Ну, училась на медицинском. Это как магичка, только медичка.

— Нелли? — удивлённо повторила Алиса.

— Угу. Там просто в пандемию прошли слухи, что старших студентов тоже будут слать в эпицентры и красные зоны, и она решила свалить. Помнишь?

— Да… — неуверенно протянула Алиса. — Было что-то такое.

— Её тогда отец пристроил, у неё же ещё какие-то менеджерские курсы в анамнезе. Но чуть не законченный медфак всё равно не пропьёшь, — Агнешка шёпотом фыркнула. — Да, сливать первым хилера — это, конечно, эпик вин.

— Мне казалось, вы все ровесницы, — проронила Алиса.

— Ну, Нелли тоже почти. Она постарше тебя. Мы с ней на одном развирте познакомились, она ничего так девчонка — с выкрутасами, но с ней весело бывает. Особенно если прошвырнуться куда-нибудь подальше от города.

Скулы Агнешки чуть дрогнули, и она поспешила полуприкрыть глаза.

— Она не хотела ехать в этот раз. Лана её уломала, она нас обеих позвала — у нас есть за городом одно место, мы туда ездим иногда втроём. Жарим что-нибудь, или так… Лане просто решила отвлечься, малость отдохнуть от работы — да и в целом. Без Нелли вышло бы не то — несчитово как-то. Я… Ну, мне несложно. Планов особо не было, я всё равно думала все выходные лежать и смотреть в потолок. Так что почему бы и нет.

— А меня тут вообще не должно было быть, — тихо и мрачно проговорила Алиса. — Я должна была сходить в гости к тёте, а потом вернуться в общежитие и готовиться к экзамену. Или думать, что делать, если меня не допустят.

— К тёте?

— Да, у меня из родственников только она здесь, в городе. Она несильно старше меня. Ну… как ты примерно. Мне всегда казалось, что она очень классная. Такая… яркая, пробивная и всё может, если захочет. Мне… даже, наверно, хотелось быть как она. Хоть это и невозможно.

Она насупилась и замолчала.

— Мм? — переспросила Агнешка.

— Я ей рассказала про экзамен. Что получилось так, с той петицией. Думала… если она и не одобрит меня полностью, то по крайней мере поймёт.

— Она не поняла?

Алиса прикусила губу, попыталась изобразить улыбку.

— Она сказала, что таких, как я, надо расстреливать. Таких, как те парни, за кого мы подписывались, и таких, как я, тоже.

— Вряд ли она имела в виду именно это, — у Агнешки вырвался невольный хриплый смешок. — Обычно «надо расстреливать» — это не то чтоб буквально. Я не знаю, зачем так говорят.

— Так нет, так-то ясно, — Алиса нетерпеливо отмахнулась. — Просто… Я думала — ну, ладно мама с папой. Они никогда меня особо не понимали, а я их. Но… она же мне была вроде наставника. Вроде старшего товарища. И я просто… — она сглотнула и прервалась. — Может быть, если б была жива бабушка, она бы меня поддержала… Хотя нет, — она снова подавилась чем-то, но, вдохнув, заговорила ровно, только из глаз потекло немного. — Это я уже придумываю. Она сказала бы то же самое.

Она вытерла глаза и посмотрела вперёд, где дорога освещалась белым скользящим светом фар.

— В общем, я психанула, ушла и поехала на вокзал. Хотела просто сесть на любой попавшийся автобус и уехать на нём, неважно куда. У меня нет никаких друзей в Ч. У меня вообще нет друзей, — она уронила вниз взгляд и быстро смущённо поправилась. — Ну, то есть не то что нет…

— Да это понятно, — отозвалась Агнешка. — У меня тоже нет.

— Да? — удивилась Алиса. — Я думала…

— Ну как. Тоже — не то что нет, — Агнешка помолчала. — В университете была подруга. Мы тогда могли ночами гонять разные фильмы и анимешки, ржать под всякий трэш. Или гулять по каким-нибудь незнакомым районам. Фантазировать, какие дома для чего там стоят и кто в них живёт. Коллекционировать памятники Ленину.

— Почему Ленину?

— Не знаю. Они иногда бывают жутко милые. Но чаще мы жрали пирожные под шампанское и псевдофилософские разговоры или просто трепались о какой-нибудь отборнейшей фигне. Не поверишь, но казалось весело. Она мне вместо сестры была, наверно. Хотя… У меня же самой никогда не было сестёр — может, это вовсе и не так.

— А потом? — спросила Алиса.

— Ну, потом. Как обычно. Отучились, выпустились, нашли какую-то работу.

— Какую?

— Неважно, — отмахнулась Агнешка. — Всё равно к тому, на что мы учились, это не имеет никакого отношения. Ну и дальше, как водится, весёлое по большей части заканчивается. У неё там своя карьера, личная жизнь, всё такое. У меня тоже… какое-то подобие. Что я к ней буду лезть со своими загонами.

Она искривила губы, будто хотела слепить из них пренебрежительную ухмылку. Но они пересохли и растрескались и плохо лепились.

Алиса смотрела, медленно, сосредоточенно моргая.

— Давай я буду твоей подругой? — сказала она серьёзно.

Агнешка приобернулась в некотором удивлении:

— Давай.

Дождь шумел и шумел. Дождь шёл во всём мире. Глаза приоткрылись и закрылись снова. Тучное небо, всё то же, набрякло дождём, дождь падал с него, дождь лился, дождь стекал в шерсть у ушей, тёк по щекам, заливался в нос, и было странно, что он почти не мешает там, но потом дождь хлынул и обрушился в носоглотку, будто вдруг, делая глоток, ты опрокинул в себя слишком много, и, кажется, утонешь теперь в чашке чая. Лана резко перевернулась и откашляла воду.

Она подняла голову. Будка рядом была пуста. Только остался в углу окна вырезанный кот со своей крысой.

— Фами-илия, — недовольно пробурчали позади.

Лана обернулась. Бурый в кожанке спрашивал её. Глаз под нахлобученной шапкой так и не было видно, и слова пробивались с усилием из-под глухого ворота.

— Фами-илия. Имя. От-чество.

— Эрика Блэр, — попробовала Лана.

Тот протянул в ворот неопределённый звук и стал что-то проверять в лохматых списках в руках. Наверно, там всё никак не находилось — он листал, неторопливо возвращался обратно, слюнявил шершавый палец и перелистывал снова.

— Туда, — сказал он наконец, рукой показав куда, а после утратил всякий интерес.

Лана встала. Она прошла несколько шагов. Следов от выстрела не было, да и самого выстрела, наверно, не было тоже. Что было, на самом деле, странно. Она поискала в кармане и вытащила голубой смартфон-раскладушку с крылатым корги на брелоке. Не забыть только отдать.

Здесь был разъезд. Огромные махины с ковшами, крюками, лентами траков месили и развозили мокрую грязь, гигантские гусеницы жевали песок, оставляя взрытые следы гигантскими зубцами, елозили, ели, еле-еле двигались грязевыми трактами тракторы, продавливая себе траекторию среди котлованов и насыпей, правя путь в бездорожье. В будках поодаль светил тусклый свет — оттуда смотрели.

Лана увернулась от стрелы экскаватора или какой-то другой наехавшей громады. Здесь надо было быстрее найти спокойное место, убежище, укрытие, просто ровную площадку, по которой махины не ходят, пока они не успели зажевать и засыпать. Здесь грязь и песок не предназначались для пешего, они мялись под ногами, проваливались и соскальзывали, дождь развёз колючие следы-зубчатки, они кисли, лепились к подошвам, и к рукам тоже, когда попадались под руки, пока невдалеке катили тележки — нет, не тележки, просто лёгкие такие… двуколки? вагонетки? как их зовут, или неважно? — здесь ведь руками даже не обопрёшься, только измажешься окончательно и свалишься, заскользив и завязнув, под какой-нибудь пресс или молот.

Лана выпрямилась по возможности, обогнула чей-то массивный железный бок, высоченный, будто стенка. «…кла — Стенки — Сталелинейный» подстёрлось повыше человеческого роста на крашеном металле. Бок уже начинал ржаветь. За его изгибом и поворотом крючья спускались с тучного неба, тяжело провисали, натягивая дёргавшуюся леску, беспокойно дрожали на открытом воздухе и иногда сотрясались всей массой внизу и на подъёме. Те, с тележками — те были кривоватые и без лиц почти, только с проёмами пастей — их цепляли крюки, пробивали и тащили наверх, те дёргались зачем-то, визжа и шепелявя, некоторые срывались и падали оземь, разлохматившись окончательно во что-то странное, остальных тянуло дальше ввысь, где крючья заверчивались в карусель-цепочку, цепную реакцию, а там уже, что осталось, шло под пресс или валилось под гудроновую насыпь, чёрную и тяжкую. Лана отступила назад от железного бока и задрала голову: личина с плоским носом и красным блином щёк кивнула ей из-за окна в вышине, из-за рычагов и вентилей. Она теперь не улыбалась.

Лана шагнула, не глядя, спиной вперёд — тачки, их зовут тачки, — запнулась, всё перевернулось вверх грязью, и Лана полетела туда вниз головой. Воздух перед глазами закрыла падающая шея навернувшегося экскаватора.

Хоть они и не останавливались больше, ночь начинала постепенно сгущаться, обволакивая окрестности и дорогу. В тёмных пятнах кустов шевелились шорохи, иногда странные огоньки мигали оттуда. Стемнело и небо — не настолько, чтоб счесть синий за чёрный, но это уже никак не похоже было на сумерки раннего вечера. Дорога мелькала в свете фар впереди — ровная, спокойная и безлюдная.

— Интересно, если… — начала Алиса и тут же прервалась. Подумала. — Если мы, ну… не доедем — нас будут искать?

— Вряд ли, — почти сразу ответила Агнешка. — Хотя… Лану наверняка будут. Макс всех на уши поставит, если она не вернётся.

— Это её парень — Макс?

— Вроде того. Они должны были пожениться через два месяца. Так что он сейчас поднимет всех, до кого дотянется.

— А кого он сможет поднять? Полицию?

— О, кого только не, — усмехнулась Агнешка. — Там человек знает, как надо жить, не то что мы. Хотя, если честно, не думаю, что даже все его друзья друзей раскопают, где нас искать теперь, — её усмешка дрогнула на мгновенье в торжествующем оскале.

— Мне кажется, или ты завидуешь? — чуть улыбнулась Алиса.

— Не-не. Вот ни разу, — Агнешка мельком обернулась и в глазах её проскользнуло что-то похожее на испуг. — Я бы в жизни не рискнула связываться с людьми вроде него. И, наверно, не до конца понимаю, как рискнула она.

— А что? — спросила Алиса.

— Да нет, так, — Агнешка, словно спохватившись, вернула себе обычный вид. — Ничего особенного.

Она передёрнула плечами. Алиса разглядывала её не вполне доверчиво какое-то время.

— Ты как будто чего-то не договариваешь. Про него или про себя.

— Да. Конечно, не договариваю. Таким, как я, положено же по сюжету иметь тёмную тайну в прошлом — какую-нибудь драматичную драму с массовой резнёй, или офигенно великую несчастную любовь, ну или хотя бы там интрижку с парнем лучшей подруги или что-то в этом роде. Чтоб было внезапно, да?

— Да? — повторила Алиса.

— Нет. Просто иногда кто-то не хочет связываться с кем-то, и иногда это даже взаимно. Да и если подумать, в целом у меня всё зашибись по общепланетарным меркам. У меня чудный парень. Его чудные родители. Мои чудные родители. Меня окружают чудесные люди, — она с некоторым усилием рассмеялась. — Правда, ни с кем из них у меня не получается нормально говорить, но ведь у нас у всех не получается.

— Это… потому что война?

— Да в общем-то нет. Ну… то есть, — Агнешка мотнула головой, — да, поэтому тоже, но не только поэтому. Мне сцен не устраивали, как тебе. Собственно, они и сами войну не поддерживают, просто… как бы это сказать… больше про себя, что ли. Ну, знаешь, вот это — так плохо, конечно, что гибнут люди с обеих сторон и что вообще всё так вышло, но мы же всё равно ничего не можем сделать, — она фыркнула сквозь зубы, добавила тише. — Как я это обожаю. Толпа народу. На разных местах. И каждый такой — «ну, я же ничего не могу сделать».

— А мы можем? — спросила Алиса.

— Не знаю. Ты же пробовала. Я пробовала. Может быть, если бы все, кто не за, попробовали… А может, и нет.

Она проследила за стрелками спидометра и уровня топлива, озабоченно осмотрелась.

— Странно. Едем даже быстрее, чем ехали, а темнеет всё больше и больше.

Алиса оглянулась:

— Позади так же темно, как дальше.

— Угу, — кивнула Агнешка. — А часы у тебя уже не идут?

— Идут, но… — Алиса неуверенно тряхнула их, поднесла к уху. — На них всё время семь тридцать. Может быть, они сломались. Или… или, скажем, мы провалились ещё куда-нибудь. В какую-нибудь яму в яме.

— Может, — протянула Агнешка. — Но со стороны это, должно быть, забавно. Выехали на пикничок и пропали со всех радаров бесследно. Новостники такой случай упускают поднять на нас статистику просмотров.

— Если бы я это писала… ну, не новости, скорее художку, — задумчиво пробормотала Алиса, — я бы, наверно, сделала так, что… Вот, знаешь, при всяких серьёзных катастрофах говорят иногда, что мир рушится. А если он действительно начинает в каком-то смысле разрушаться… расшатываться… Реальность как бы истончается, искажается, даёт трещины, и в такое время гораздо легче свалиться случайно в разлом и как бы попасть в междумирье… куда-нибудь на изнанку. Как под подкладку в дырявом кармане. И чем масштабнее всё и хуже в реальном мире, тем больше разрастается эта аномалия и тем проще в неё… — она замолчала, как бы прислушалась к своим словам и решила обдумать их по новой. — Это тоже откуда-то, да? Из какого-то автора.

— Напишешь — будет из тебя, — отозвалась Агнешка. — Хорошая идея. Я бы написала, если б умела.

— Я не знаю, — Алиса, сцепив, перебрала собственные пальцы, — если бы была такая книга… большая полноценная книга — мне кажется, в ней всё должно быть так сложно и многомерно… Боюсь, мне не хватило бы… мощности, что ли, чтобы быть автором для неё. К тому же, мне трудно сейчас представить, что всё это, — она кинула мимолётный взгляд за окно, — вдруг как-нибудь кончится и переменится, и будет не так… И что?.. Я снова сяду за свой стол, открою тетрадь и буду… что я буду писать? Как я буду это делать — после всего, что уже было? Подбирать слова? Выписывать их? Это так… странно. Я не вижу, как бы я так делала, как могла бы думать… в голове такая муть.

За окном подняла длинную морду тень. Вспыхнули жёлтые глазки и тут же пропали.

— На самом деле, — глядя на них, призналась Алиса, — у меня, пока мы едем, вращается в голове только одна фиговинка — мне кажется, она пошла бы для аниме. Только не сейчас. Сейчас такое делать не надо, никому.

— И что это? — поинтересовалась Агнешка.

— Ну, вот смотри. Есть небольшая компания знакомых — молодых людей… может быть, студентов или чуть старше. Парней, девушек. Страна, в которой они живут, — неважно, где это именно — однажды нападает на соседнюю страну. Они против, но не очень понимают, что им делать. И примерно в это же время у них вдруг появляются сверхспособности — у каждого своя, но все какие-то… ущербные, что ли. То есть если невидимость — то не абсолютная, а вроде того, о чём мы говорили, когда тебя просто не замечают. Если возможность исцелять, то совсем слабенькая. Или, допустим, сама способность нормальная, но совершенно не подходит человеку, которому она досталась. Например, умение обращаться с любым оружием у полного пацифиста, которому плохо до обмороков от одного его вида. Или управление электричеством у человека, который понятия не имеет, как иметь с ним дело. Или даже что-то работающее, но никто не знает толком, как это применить и использовать — скажем… невероятная живучесть. И вот они всей компанией пытаются как-то повлиять на что-то и что-то сделать, но… но они же всё равно просто кучка обычных людей против куда более серьёзных сил, и все их способности хоть и могут помочь местами, но в итоге по большому счёту не дают им никаких преимуществ.

— Это гениально, — Агнешка рассмеялась. — Я хочу это видеть.

— Ну, то есть это можно и не в форме аниме, — Алиса спрятала взгляд там, где, будь это кресло соседним, должны были быть педали, — можно сделать просто как фильм или… Но почему-то все сцены, что мне приходили в голову, смотрятся как из аниме, и типажи тоже… Да и само противостояние — оно всё-таки… скорее такое, условно-фэнтезийное, как что-то больше развлекательное для подростков…

— Так в том и фишка, — нетерпеливо согласилась Агнешка. — Сейчас бы это странно смотрелось, ты права, но лет через пятьдесят или восемьдесят, когда мы сами станем уже сеттингом чисто для антуража, чтоб в него можно было закидывать любые свои истории — ну, как теперь первая мировая или какая-нибудь там инквизиция, — вот тогда это будет вштыривать как надо.

Она перевела дыхание, даже в каком-то удивлении глядя на дорогу в свете фар.

— Ты бы записала это на каком-нибудь клочке — если хочешь, без подробностей, просто идею. Главное, оставить так, чтоб могли найти где-нибудь в будущем. Вдруг там кому-то тоже зайдёт, и он это снимет.

— Думаешь? — в сомнении проговорила Алиса.

— Угу. Чёрт, мне сейчас даже захотелось перенестись в это будущее и посмотреть, что они наснимали. Вообще увидеть, как там. И как это будет, когда от нашего времени останутся обрывки общих знаний и набор штампов. Возможно… Знаешь, возможно, так будет даже неплохо.

Кусты колыхнулись по курсу их движения, но в тающем свете уже едва ли получалось разглядеть, что там. Алиса тайком вздохнула. Быть может, её тянуло зевнуть и закрыть глаза на подольше, чем занимает долгое моргание.

— Ты сказала, лет пятьдесят? — повторила она вполголоса. — Или восемьдесят. Теоретически…

— Да, есть вариант дожить, — кивнула Агнешка. Она ещё раз проверила стрелку топлива, дёрнула уголками рта. — Вообще забавно. Я же планировала выпилиться, когда вернёмся с пикничка.

— Зачем? — спросила Алиса.

— Не знаю. Всё бессмысленно, всё нелепо, всё надоело. Не хочу больше ничего делать.

— Я бы по тебе не сказала, — Алиса робко улыбнулась. — У тебя было полно возможностей перестать делать что-либо за эту поездку.

— Ну, это другое. Тут меня явно пытаются прицельно уничтожить — так что появляется желание противостоять и наоборот выжить. Назло. Какой-то… азарт?

Алиса молча и внимательно смотрела на неё, будто ожидая продолжения.

— А там всё совсем не так. Когда прошли первые митинги и что-то хоть чуть-чуть массовое закончилось — знаешь, что мне сказали? Что я молодец, раз выразила свою гражданскую позицию. И что это смело. А теперь, пожалуй, стоит подумать о себе и о том, как обустроить дальше собственную жизнь. Потому что повлиять на внешний мир мы не можем, а вот на свой маленький личный мирок — да. Ну, типа, поигрались и хватит, пора жить по-нормальному.

Агнешка чуть выкрутила руль и с шипением подтянула левую руку к себе. Подержав её немного на весу, будто боялась не туда пошевелить, осторожно полезла за сигаретой.

— И вот как бы я объяснила, что никакую собственную жизнь я жить не могу, — сдавленным голосом произнесла она. — И не могла никогда.

— Почему?

— Потому что это всё время как… Ну, вот представь тряпочную куклу. Её можно сажать за кукольный столик — типа она пьёт чай, укладывать в кукольную кроватку — типа она там спит, наряжать во всякие красивые тряпочки и красиво фоткать в разных позах. Вот это буду я. Смотрится иногда довольно мило, но ей плевать. Она кукла.

Алиса медленно моргнула несколько раз, по-прежнему не говоря ничего.

— Когда мне советуют успокоиться и просто жить для себя, я перестаю понимать, зачем для меня вообще что-то нужно. Им нужно, разве что. Они так умеют и думают, что я тоже. Родители ждут, чтоб я нашла, наконец, нормальную работу — ну, такую, чтоб можно было взять ипотеку и чтоб на всякие ништяки ещё оставалось. Валериан ждёт, чтоб у нас была классическая такая семья с двумя детьми и собакой. Ну и, наверно, они в своём праве, что ожидают от меня чего-то подобного, и, наверно, так действительно разумно и правильно, если по-человечески. Но как же от всего этого тошно.

Она сглотнула часть дыма и дёрганным движением ссыпала пепел за окно.

— Сойдёт за тёмную тайну? На фоне того, сколько людей могут убивать или пытать где-то прямо сейчас, это довольно мелко и тупо, я знаю.

Она закашлялась и вскинула руку. Судорожно сжав пальцы, постаралась уложить обратно на руль.

— У меня есть анальгетик, — сказала Алиса. — Дать?

— Какой?

Алиса достала пачку из сумки и показала.

— Его вроде нельзя за рулём.

— Совсем нельзя? — Алиса разочарованно оглядела коробок.

— Не знаю. Я не пробовала. Мне норм пока что. Если что, я у тебя попрошу, оки?

Алиса кивнула.

— А чего бы ты всё-таки хотела сама? — спросила она через какое-то время. — На самом деле?

— Мм. Даже не… — протянула Агнешка, снова прикрывая наполовину глаза. — Когда-то хотелось стать такой… знаешь, героиней — вроде Маты Хари или там Жанны д'Арк… Ну или хотя бы просто красиво закончиться ради какой-нибудь симпатичной идеи. Банальненько, да?

Она затянулась последний раз и смяла сигарету.

— А потом, с возрастом, и этого перестаёт хотеться на самом деле и ничего другого на смену не появляется. Знаешь, когда только началась война… У меня тогда была мысль, порыв какой-то, что можно же сейчас что-то устроить — не митинг или пикет, как обычно, что-то более эффектное, что привлекло бы внимание — чтобы, может быть, действительно самопожертвоваться, а за этим уже поднимется какая-то общественная волна. Ну, как бы… если мне моя жизнь всё равно не особо нужна, почему бы не разменять её таким образом? Если от этого кому-то станет лучше?

— Тебя бы вряд ли убили, — заметила Алиса. — Так бывает тоже, но обычно всё-таки просто сажают.

— В том-то и дело, — усмехнулась Агнешка. Она мельком перехватила взгляд Алисы и быстро отвернулась обратно к дороге. — То есть нет, пойми правильно: я была бы готова и на тюрьму, если б точно знала, что это на что-то повлияет и что-то всерьёз изменит. Но это ничего не изменит. Я уже видела кучу раз, как это происходит — когда закрывают разных людей, иногда и куда более известных… Об этом шумят какое-то время, а потом все успокаиваются и не меняется ничего. А я ведь даже не кто-то известный — просто ещё один ноунейм, каких дофига среди арестованных и присевших. Я же за всем этим следила — иногда вписывалась за кого-нибудь, когда получалось, иногда так… И — честно? — я сейчас не смогу назвать ни одного имени и про большинство даже не вспомню, что с ними случилось в итоге. Почему бы со мной было как-то по-другому?

Голос её почти сорвался на крик. Она выдохнула и немного помолчала. Когда Алиса ничего не вставила, завершила уже спокойно:

— Ну, и тогда я решила — раз мой последний шанс сдохнуть с пользой утрачен, то меня устроит сдохнуть и просто так, без спецэффектов.

Алиса поглядела в светящуюся приборную панель.

— А теперь так же думаешь или нет? Если доберёмся?

— Если доберёмся, — откликнулась, подчеркнув, Агнешка. — Это ещё сначала надо добраться. А там поглядим.

— Считаешь…

— Ну, вот смотри. У нас скоро начнёт кончаться топливо. Может быть, нам попадётся что-нибудь по дороге до того, как оно закончится. Но, может, и нет, и тогда, согласись, на твой вопрос отвечать будет необязательно.

Губы её слегка гнулись, будто её это развеселило, будто ей было как-то неловко от этого, но слишком радостно, чтоб достаточно хорошо скрывать.

— Я постараюсь нас вывезти, Лис. Если это будет от меня зависеть. Но тут не так уж всё зависит от меня, и ты знаешь.

— Знаю, — Алиса кивнула, глядя на всполохи теней за окном. Они там пряли что-то, плели, плелись, иногда перебегая вдруг от края к краю, натыкались друг на друга и будто решали, что дальше делать с этой белой машиной, такой наглой и неуместной на их дороге.

Сбоку, пустое и закрытое, проплыло длинное кафе, чуть облупившееся в своём лёгком летнем сне. Тойота на минуту задержалась у него, сбросив скорость. Длинные изогнутые буквы — «Shvali» — на крыше лишь слегка подсвечивались несколькими недогоревшими лампочками. Внизу, в пыльном стекле входной двери, кто-то вывесил табличку — «Sorry, we're dead».

— Ха. Весело у них там, — Агнешка снова набрала скорость. Кафе быстро исчезло из виду и затерялось в потёмках.

Алиса проводила его взглядом. Подумав над чем-то — сначала так и собираясь, казалось, оставить при себе и никуда не пустить больше — она спросила всё же:

— Агнешка?

— Мм?

— А, нет, ничего… Просто интересно стало.

— Ну?

— А ты считаешь, что после смерти есть ещё что-нибудь? Какая-то другая жизнь или что-нибудь такое?

— Надеюсь, что нет, — Агнешка мотнула головой. — Если вдруг выяснится, что там что-то ещё, я это точно не вывезу.

От дождя разбухли мокрые комья земли, разбух влажный воздух, разбухла голова, пропуская воду через уши, сквозь губы и в нос. Нос, по крайней мере, лучше было убрать немного в сторону. Заливать в него перестало.

Тучи наверху тяжело цеплялись друг за друга и почти не могли сдвинуться с места. Им, наверно, тоже снился сон — дремотный предрассветный сон, из которого никак не вынырнешь, пусть тут и совсем мелководье, но только ни встать, ни поднять даже голову… Интересно, есть ли что-то ещё, кроме головы.

Лана, чуть шевельнувшись, попробовала. Что-то ещё, похоже, было, но перемешалось, перепуталось и сложно делалось его разобрать теперь. Определённо был хребет вместе с несколькими траками шеи, которыми к нему крепилась голова. Он гнулся, тянулся, цеплялся за землю и всё вокруг и почти не мог сдвинуться с места. Где-то далеко как будто начинались руки и исчезали концами в дождевом растворе. Ног, видимо, не было — вероятно, они валялись ещё где-то поодаль, и их ничего не интересовало.

С поворотом в шее легко вернулась кисть правой руки: она лежала тут же, куда ближе, чем можно было представить, и даже могла пошевелиться, но как-то сама по себе. Пальцы перебрали в воздухе аккорд. Их было сколько-то — сколько точно, неясно, в голове, за глазами, поломалось что-то, нужное для счёта. Всё правильно, во сне так и бывает, и лучшее, что можно сделать, это закрыться обратно и подождать внутри, пока не заснёшь и не проснёшься снова, уже в своей стихии.

Кто-то спросил Лану, откуда она это знает, Лана сказала, что, конечно же, от Нелли — это ведь Нелли увлекалась осознанными сновидениями и всяким таким одно время. Любимая её фишка была, как отличить сон от яви, если вдруг чуток запутался в них: пересчитать пальцы, проверить время на часах или посмотреться в зеркало. Если ты во сне, обязательно получится какая-нибудь хрень, так говорила…

— Нелли! — Лана села рывком и проверила время.

На экране высветились четыре восьмёрки. Будто не поверив им, Лана раскрыла голубенькую раскладушку: внутри зависла фотография трёх девчонок в электричке.

Лана обернулась: если бы тот, кожаный в бурке, заинтересовался, кто такая Нелли, наверно, пришлось бы что-то для него придумать, но он не заинтересовался. Он был глубоко и надолго занят и руководил подъехавшим подъёмником, чтобы подцепить и перетащить пустую будку куда-то ещё. Стекло на ней всё замызгалось, и на нём ничего уже было не разглядеть.

Лана не стала ожидать, когда он кончит, и, поднявшись, двинулась в путь.

Размоченный взгорок здесь переходил в мелкую боковую дорогу и выворачивал на широкое шоссе. Оно было пусто, и дождь поливал его на всём протяжении, заставляя асфальт поблёскивать мелкими сырыми звёздами. Отбойник уклонился в сторону на въезде, пропустив Лану внутрь, на трассу, и дальше побежал вперёд монотонной линией, посверкивая иногда красными огоньками в тёмном воздухе.

Она прошла немного по шоссе и остановилась под запрещающим знаком высоко на столбе. Трасса была тут не для пеших. Вряд ли стоило рассчитывать далеко уйти по ней на ногах. Но никого не появлялось больше на этих полосах, под этим небом. Оставалось идти, сколько получится идти, и надеяться, что…

Резкий стрёкот нагнал и стих возле неё, когда она уже медленно продвигалась по краю дороги. Совсем молодой голос окликнул с сомнением:

— Эй?

Лана повернулась. Рядом с ней остановился мотоциклист.

— Эй, — повторил он ещё неувереннее. — Подкинуть?

— А есть куда? — уточнила Лана.

— Ну, я так-то проезжаю туда-сюда, — он выглядел непропорционально длинным и вытянутым, даже сидя, тонкие, как у богомола, руки и ноги обхватывали мотоцикл, на узком тростиночном теле голова в шлеме казалась слишком большой, и было странно, что она не падает и не перевешивает его туловище. — Из точки А в точку Б получается обычно. Тебе по пути?

— Да, — подумав, кивнула Лана. — Да, похоже.

Она обошла его, попутно стирая с рук прилипшую землю о белую кофту — всё равно она уже не была белой. Мотоциклист повращал своей большой головой, следя, как Лана передвинулась в свете фонаря.

— Из каких подземелий ты сюда выбралась? — вполголоса удивился он.

— Меньше знаешь, крепче спишь, — Лана кинула взгляд на зеркало сбоку, но оно было почти полностью заляпано грязью и отсветами огней, так что отражение разобрать неполучилось.

— А как зовут? — поинтересовался мотоциклист тихо, пока Лана усаживалась у него позади. На спине его куртки растянулась подвыцветшая вышитая надпись — «Schakal».

— Элеанор Ригби, — зачем-то представилась Лана.

Мотоцикл застрекотал, и они помчались сквозь потёмки по мокрой трассе.

От мелькания огней и монотонного рыка легко могло заклонить снова в сон, даже рукам, оцепившим тростиночную спину, было просто не расцепляться — так и остаться на месте в захвате, надёжном и слитном, не требующем контроля. Мимо пронёсся рекламный щит — незадачливая девушка-рыба с потёкшими ресницами попалась на крючок, и чуть видная натянутая леска удерживала её, пока вырвавшийся пузырик воздуха плыл на поверхность. «А ты в нашем домике?» — спрашивал слоган. Лана даже повернула голову, но с другой стороны щита был лишь голый металл.

Постепенно на трассе становилось не так уже пусто. Тут и там светились фарами тёмные силуэты авто. Они редко обгоняли — успевали только промчаться смутными призраками по соседней полосе и исчезнуть позади. Мотоцикл ехал очень быстро. Может, это сам он был призраком.

Ещё один щит промелькнул на краю дороги. «Wach auf, ich suche dich»³⁴ — сообщалось на белом фоне.

Надо было, наверно, попросить его снять шлем. И куртку заодно тоже. Хоть под ней и прощупывалась нормальная спина, но лучше бы было убедиться, что впереди не сидит и в самом деле богомол или паук-сенокосец.

— А почему ты Шакал? — всё же поинтересовалась Лана.

— А почему ты Ленора? — подхватил тот.

— Элеанор, — поправила Лана. Зачем он так некстати с Ленорой…

Приёмник где-то на боку — странно, не было вначале никакого приёмника — щёлкнул и зашуршал, напевая: «Friday morning at ni-i-ine o'clock she is far away…»³⁵ Лана приподнялась, будто хотела расцепить руки, но они не поспешили расцепляться. Мотоцикл чуть подался в сторону: перед ними сбавлял ход старенький обтрёпанный десятками жизней грузовичок: низкие борта не скрывали, что в кузове ничего нет. Позади кабины кто-то вывел: «Надо только выпить море»³⁶.

Заглядевшись, можно было не обратить внимания, как с другого боку притирается и притормаживает, давая обогнать себя, фургон или микроавтобус с жёлтой рекламой в окнах — «Стёкла. Стенки. Сталелинейный». Лана обернулась вовремя — и даже дёрнулась к нему в попытке схватить рукой. Фургон не дался. С места водителя посмотрела недоумённо личина. Рот жевал красный блин щёк.

— Вот они! — в злобном торжестве выдохнула Лана. Мотоциклист повернул к ней голову — видимо, не расслышал — лицо почти ещё подростка с кустистыми чёрными бровями за стеклом шлема. Впереди, свернув шею, надвигалась грузовая фура — будто ткнулась во что-то перед собой, и теперь её разворачивало и тащило поперёк трассы, заваливая набок.

— Осторожно! — во всю громкость крикнула Лана и расцепила руки.

— Если вдруг увидишь заправку, скажи мне, — Агнешка вернулась за руль.

— Хорошо, — пробормотала Алиса. Через несколько секунд спохватилась. — Уже кончается бензин?

— Дизель, — Агнешка повела головой направо, налево, не отрывая взгляда от дороги, будто разминала шею. — В багажнике у него нет ничего. Наверно, успел уже раздать все канистры. Если они были.

Алиса несколько раз моргнула сонными глазами, словно стараясь осмыслить получше.

— Заправку, — повторила она себе негромко. — А ты не увидишь заправку?

— Могу пропустить. У меня сейчас немного всё в туннель пошло.

— Почему?

— Это когда в сон клонит, бывает так.

— Да? — Алиса несколько растерянно посмотрела на Агнешку. — А так разве можно вести?

— Ну, по-хорошему — нет. Говорят, засыпаешь — тормози и поспи. Но нам не вариант тормозить.

Она поискала опять сигарету. Нащупав, на всякий случай вытащила и перетряхнула коробку — в ней и правда катались лишь две штуки, и Агнешка оставила их нетронутыми.

— У тебя не осталось чего-нибудь в термосе? — спросила она вместо этого. Алиса проверила.

— Осталось чуть-чуть.

— У меня тут ещё последний пакетик кофе завалялся. Разделим?

На пакетик только и хватило. И то впритык — воды оказалось совсем немного. Зато, как в компенсацию, кофе вышел действительно крепким. Никаких холщовых сумок и цветных чашек в Тойоте, конечно, не было — складывалось ощущение, что в ней вообще ничего не было, что может пригодиться живому человеку — и они по очереди отпили из крышки термоса.

— Классная у тебя штука, — промурлыкала Агнешка. Пояснила. — Термос. Ты его очень удачно с собой не забыла.

— Это просто подарок… — Алиса чуть наклонила голову и вспыхнула сквозь смуглоту, даже теперь. — Это… от препода, у которого я пишу курсовую. Ну… то есть писала… пока не… всё это.

— А, — слегка усмехнулась Агнешка.

— Нет, ничего такого, — поспешила возразить Алиса. — Просто… просто он очень хороший человек. Он почему-то симпатизировал мне, считал, что я какая-то особенная.

— Да если и чего такого. Можно подумать. Термос по-любому классный.

Агнешка ещё отхлебнула и передала крышку Алисе. Та не сразу заметила, глядя куда-то в иное:

— Я с ним даже не поговорила, когда выяснилось это, с экзаменом. Даже не знаю, в курсе он или нет. И что сказал бы, — она поглядела случайно на протянутую крышку и, вспомнив, взяла её. — Точно? Может, лучше будет тебе допить?

— Это без разницы, — пробормотала Агнешка. — Мне два глотка сейчас погоды не сделают.

Она откинула назад голову и снова энергично повращала ею, словно взбалтывая оставшиеся потёки бодрости.

— Не знаю… Ты водить совсем не умеешь? Нелли тоже всем говорит, что не умеет, но вообще-то она сдала на права.

— Нет… — Алиса печально покачала головой. — Я могу попробовать делать, как ты, но не уверена, что…

— Не-не-не, не надо, — прервала Агнешка. — Если реально не умеешь, то не надо. Я только спросила на всякий случай.

— Извини, — Алиса потупилась.

— Чего?

— Извини, что от меня никакой пользы.

— Не, от тебя есть польза, — замедленно произнесла Агнешка, выворачивая руль, чтобы перенаправить Тойоту по ходу дорожного изгиба. — Как минимум, пока ты будешь со мной говорить, я, наверно, не засну и не съеду с обочины.

— Да? — Алиса подняла глаза. — То есть мне говорить?

— Говори, угу. Расскажи что-нибудь.

— Рассказать? — неуверенно повторила Алиса.

— Что-нибудь ещё про этого препода. Или про то аниме из будущего. Мне понравилось.

Голос Алисы упал:

— Я как будто бы всё уже рассказала… — помолчав несколько секунд, она спросила всё же. — Хочешь, расскажу, что я увидела в универсаме, в том отделе?

— Так и что?

— Я на самом деле даже не уверена, что это точно было вот так… Там было так странно, — Алиса замолкла было опять, повернулась к Агнешке. — У тебя же нет татуировки под лопаткой? Что-то вроде луны… и такой чёрный месяц по краю изнутри.

Агнешка растянула высохшие губы в улыбке:

— Это не луна, это колесо. Оно чуть в развороте, поэтому там боковая часть чёрная, — она с усмешкой покосилась на Алису. — Дай угадаю. Это был мясной отдел, и в нём ты увидела нас?

— Нет, не совсем, — Алиса прервалась снова. Попробовала на ощупь стекло в окне машины, словно проверяя, что оно действительно там есть.

— Там был аквариум, — проговорила она наконец. — Только не такой, какие держат дома или где-нибудь в заведении. Такой… ну, как бывает в магазинах, с живой рыбой.

— А, — кивнула Агнешка. — Та ещё жесть. Не знаю, мне всегда в них чудилось что-то стрёмное. Не в них самих, а что они вот так стоят внезапно, посреди всего остального, и всем вокруг норм.

— Вот да, такой аквариум. А там, в нём — там были мы. Ну, то есть не вот так мы, как есть. Мы были рыбами.

— Вроде русалок? — протянула Агнешка.

— Нет, на русалок непохоже. Просто мы были рыбами, — упорно повторила Алиса, как бы силясь выскрести из горла слова, которые никак не складывались в понятное. — Барахтались… Там ведь всегда немного воды. Раскрывали рты. Наверно, они хотели сказать что-то… Мы. Мы хотели. Говорили что-то. Но я так не умею… по артикуляции…

Она подождала, что ответит Агнешка, но та не ответила.

— А знаешь, что ещё? — сказала тогда Алиса. — Там ходили люди и смотрели на нас. Ну, как смотрят на рыб в таком аквариуме. Немного так… с любопытством. И мне показалось, это так странно, так жутко и неправильно: что вот, мы там, а они проходят и смотрят. А потом я поняла, что сама стою и смотрю на нас, и тоже… Ты понимаешь?

— Мм… — подала голос Агнешка и хлопнула несколько раз глазами. — Да, дорогая. Наверно, понимаю.

— Я потом ещё подумала, — Алиса снова отвернулась к окну, ловя взглядом скользящие тени, — все те сюжеты, где люди попадают в какое-нибудь место и там превращаются в овец или козлов… помнишь?

— «Незнайка на Луне», — пробормотала Агнешка. — Дурацкий остров.

— Да, пусть будет он. Я подумала — ведь можно так и с рыбами. Если кому-то, например, пришло бы в голову устраивать подводные фермы — это почти как подводные города, только фермы, они могли бы даже красиво смотреться… Там бы жили, занимались своими делами и, возможно, особо и не замечали бы, что здесь что-то не так, что-то сильно не так. А потом, постепенно, когда приходило бы время, их бы отлавливали — гарпуном там… или сетью… или…

Кусты как-то слишком уж придвинулись к окну — по стеклу хлестнули их ветки.

— Агнешка? — Алиса обернулась.

— Ага, — та вскинулась и выровняла Тойоту, резко втянув воздух. — Надо, чтоб меня кто-то током долбал каждый раз, как я засыпаю. Хотя я не уверена, что это поможет.

Она часто заморгала и потрясла головой, с силой сжав на руле обе руки.

— Не спать, не спать, не спать, — процедила она яростно. — Не, я не Лана. Я так не умею.

— А что, ты правда бы хотела быть ею? — взглянув на неё, спросила Алиса. Агнешка пожала плечом:

— Иногда да. Временами.

— Интересно, она тоже бы хотела быть тобой, — протянула Алиса задумчиво.

— Вряд ли. Она и так может кучу всего, мне до неё как до Китая. Только сама как будто не знает, зачем ей и что с этим делать. Но если говоришь… — она покосилась на Алису. — А она там была? В аквариуме?

Алиса кивнула:

— Мы там все были.

Дождь продолжал лить с затученного неба. Лана села.

— Да сколько можно!

Она поднялась и проверила время. На экране высветилось семь тридцать. Утра или вечера — было не очень ясно. Теоретически её телефон поддерживал и двенадцатичасовой формат, хотя она почти никогда не выставляла его сама. Впрочем, это был не её телефон — это был голубой смартфон-раскладушка, и на его брелоке всё ещё болтался корги с пухлыми белыми крылышками. Он улыбался так, будто и сомневаться не думал, что его вот-вот, совсем уже скоро, вернут законной хозяйке.

Лана попробовала, как работают конечности и прочее. Они двигались слегка рублено, будто немного не в лад с остальным миром, как будто какой-то надлом поселился в них, маленький зазор, едва заметный, между ними и всей реальностью вокруг. Если приспособиться, однако, можно было не обращать внимания, почти перестать замечать — оно не мешало особо. Лана приноровилась к зазору, понадёжней спрятала телефон в карман и зашагала по мокрой земле.

Отогнутый под спуск отбойник вывел её на шоссе. Хотя вряд ли это называлось шоссе теперь: тут местами оставался асфальт, но ни на какие полосы с разметкой или — с чего бы только? — дорожные знаки не стало и намёка. Обочины густо поросли бледной злачной травой, и в ней наверняка можно было наткнуться и на что-то более неприглядное, если хватит ума полезть в её заросли. На другой стороне, у каркаса бывшей автобусной остановки, всё перетянули лентами и бродили вокруг, будто бы кто-то врезался туда со всей дури и вынес всё стекло, а теперь разбирайся, кто это был и зачем он… Впрочем, неважно. Разбираться с этим совершенно не было времени. Лана поспешила вперёд по шоссе.

В этот раз не появилось никого. Ни микроавтобуса с жёлтыми рекламными окнами — он же был где-то, где он — ничего другого. Лана прошла уже достаточно много по дырявому асфальту и гравийной крошке, чтоб перестать рассчитывать на чьё бы то ни было содействие, но тут её обогнал со спины чуть покоцанный троллейбус без усов. Он задержался немного перед ямой, думая, как бы объехать, и этого хватило, чтоб Лана вскочила на подножку, крепко вцепившись в помятую дверь.

Троллейбус, вероятно, заблудился и ехал не очень быстро — но он всё-таки ехал, и так получалось чуть быстрее, чем идти пешком. Иногда казалось, что он собрался сосчитать все ямы и битые трещины на этой дороге, и тогда приходилось прижиматься к нему сильнее и держаться крепче. Кто-то внутри заметил Лану и тормошил своих соседей, указывая на неё. Несколько человек уставились напряжённо и враждебно со своих сидений — видимо, подозревали смутно, что это она виновата. Может, им и усы, которых не было у троллейбуса, показались бы подозрительными, но их они если и не видели, то ещё при посадке, а теперь невовремя и неуместно стало уже об этом думать. Большинству, впрочем, не было особого дела ни до усов, ни до Ланы — они посмотрели исподлобья на того, кто тормошил, ничего не сказали и только ехали дальше, с мрачной сосредоточенностью глядя вперёд или себе между коленей.

Всё закончилось на том же месте, что прошлая авария. Глядя, как лежавшая на боку грузовая фура по-прежнему перекрывала дорогу, троллейбус свернул и начал её огибать, но тут, видно, вспомнил, что он троллейбус, и застрял в растерянности. Кто-то в нём, верно, решил, что это из-за Ланы, и возмущённо прикрикнул на неё, но Лана не стала терять времени: она соскочила с подножки и поспешила дальше сама, на ту сторону фуры.

Если на то пошло, не стоило ожидать, что на такой дороге найдётся авто на любой вкус и цвет. Хотя бы из-за того, что не любая машина могла бы без труда пробраться по ней, не рискуя сломаться в пути, и вряд ли стала бы делать это без крайней необходимости. Но зато здесь, стоило чуть пройти вперёд, ездили платформы — пустые и с грузом, прицепленные к коротким и плоскомордым рыжим грузовикам. Лана успела запрыгнуть на одну, вот-вот готовую перейти на обычную свою, нечеловеческую скорость.

Она, впрочем, недолго проехала и, притормозив, опрокинулась, сбросив все свои ящики и тюки в грязь. Рядом стояла ещё одна — хорошо проржавевшая, почти пустая. Она тарахтела некоторое время у обочины, покачивалась, скрипела шаткими сцепками, и Лана сумела залезть и устроиться на ней, прежде чем та отправилась в путь.

Странно было даже, что она не развалилась раньше и что всё ещё не разваливалась от движения. Казалось, вот-вот отпадёт колесо или, в крайнем случае, механизм, которым она крепилась к грузовику, даст сбой и она отцепится на ходу. Но нет — она только развернулась вместе с грузовиком посреди дороги, и тот аккуратно, сбавив скорость, повёз её обратно — видимо, так тут было принято. Лане пришлось соскочить и остаться одной на бывшем шоссе.

Здесь был разъезд. Дорога тонула в развезённой грязи и смеси песка с землёй — никаких больше платформ, никаких попуток, а идти некуда и почти невозможно. Тут не предназначалось для пеших.

Сзади, правда — издалека, негромко сначала, но потом всё отчётливей нарастая — до Ланы донеслось гудение. Похоже, ей везло на сей раз.

На распутье, в гору, въехал огромный Камаз с синим лицом. Лана встала крестом перед ним. Грузовик притормозил.

— А? — с места водителя высунулся вытянутый седой камазист с кустистыми чёрными бровями. — Что такое?

— Не подкинете? — Лана с надеждой шагнула к кабине.

— А садись, — махнул рукой тот. Рука у него — да и всё остальное — была непропорционально длинная и тонкая, а лицом он смахивал на подростка, который сам не заметил, как вдруг состарился. Он не поинтересовался у Ланы, откуда она вылезла — видать, недавно был там, — спросил только, когда та устроилась рядом на сидении:

— А зовут?

— Светлана Сочнина я, — устало выдохнула Лана. Даже зачем-то показала паспорт, который завалялся в кармане. Камазист кивнул на него с любопытством, но даже не стал сверять с оригиналом, так что Лана посмотрела сама. Фотка была чёрно-белая, чуть засвеченная, но несильно — вполне похожая на правду. Её лицо, её имя. Никто бы не заподозрил подвоха.

Камаз понёс их дальше — не с небывалой скоростью, но довольно резво. У его колёс, видимо, не возникало проблем с местными путями. Мотор урчал мерно и громко, почти убаюкивающе — или так казалось от того, что в кабине было сравнительно тепло и не шёл дождь.

— А куда вы по этой дороге? — спросила Лана.

— Рейс делаю. Из точки А в точку Б. А ты куда?

— Точно пока не знаю, — Лана чуть нахмурилась. — Я за знакомой. Мне надо найти её, — она поискала впереди, за окном, но микроавтобуса так и не было видно. — «Стёкла, стенки, сталелинейный» — не слышали, где это?

— А то как же, — камазист на мгновение всплеснул руками, выпустив руль, будто испугался вдруг чего-то. — Тут все слышали.

— А не могли бы меня высадить примерно там? — Лана вся подобралась.

— Я туда редко заезжаю, — камазист как-то упрямо пожевал губы, словно ему не нравилось всё это, но он не хотел вот так прямо и с ходу сказать. — Тебя, если очень нужно, могу подкинуть. Но только сам я туда не пойду. Это даже не думайте.

Он хрипло рассмеялся.

— А что там? — спросила Лана.

— Разное рассказывают… Домик у них там. Собираются и колдуют над чем-то. Я не видел… Кто видели, рассказывали немного, — он с сомнением и всё тем же затаённым испугом обернулся на секунду к Лане. — Тебе точно туда? Не передумаешь?

Лана покачала головой:

— Точно.

— Отчаянная ты, — пробормотал камазист. — Ладно, поедем.

Деревяшка, висевшая под зеркалом, прокрутилась от тряски вокруг своей оси и вернулась обратно. На одной стороне осталось кем-то выцарапанное — «Надо только выпить море».

Шум мягко сник и закончился. Тойота остановилась.

— Ну вот и всё походу, — проговорила Агнешка негромко.

Алиса поморгала в стекло приборов, молча обернулась к ней. Агнешка посидела немного с рукой на руле, ничего ещё не делая и глядя в никуда. Потом осмотрелась, будто ища что-нибудь в синих потёмках за окном, и, не найдя, опустила руку за сигаретой.

— Можно мне тоже? — попросила Алиса. Агнешка скептично скользнула по ней взглядом:

— Вредно…

— Так уже ведь без разницы?

— Ну, так-то да, в общем.

Агнешка вытащила ей последнюю сигарету.

— Умеешь?

— Не… — Алиса мотнула головой.

— Втягивай, когда подожгу, — Агнешка щёлкнула зажигалкой и подождала, пока Алиса раскурит. Потом подождала ещё, не потребуется ли ей помощь, но Алиса не закашлялась. Только затянулась неумело несколько раз и оглядела сигарету с каким-то недоумением.

— А… в чём прикол? — спросила она.

— Прост, — отозвалась Агнешка и засмеялась. Они обе засмеялись, тихо и бесцельно, в тишине наступающей ночи.

Агнешка выпустила дым в воздух и приоткрыла дверь.

— Можем попробовать пройтись. Далеко вряд ли уйдём, но, может, попадётся ещё что-то хорошенькое.

— Смотри! — Алиса ткнула за помутневшее стекло. — Там как будто… что-то?

— Мм? — Агнешка повернулась в ту сторону. — Да. Похоже.

Она вынырнула из машины. Алиса тоже вылезла следом. Поодаль, чуть сбоку от дороги, маячили смутные огни, точно светилась вывеска или кто-то зажёг немного лампочек. И, если прислушаться, там слышны были голоса — приглушённые, неразборчивые отсюда, но явно человеческие голоса.

С минуту они стояли у Тойоты, слушая и в нерешительности пытаясь высмотреть тени и блики. Потом Агнешка кивнула:

— Пойдём?

Это было что-то не очень высокое, но там действительно сверкали огни и даже как будто играла музыка. И правда, музыка — не совсем ясно где, может быть, даже с нескольких сторон сразу: где-то отбивался ритм, откуда-то шла низкая загадочная мелодия, иногда её перебивали струны или ещё что-то потоньше, но тут же смолкали, и только мелодия одна пульсировала в полутьме, монотонно растекаясь по тёмной сини и жилам.

Музыка собрала необычайную толпу, словно все, кого застал здесь в пути этот час и кого задело случайно, сошлись сюда. Тут были самые разные, и они сбились кучно, но не толкались, чтоб никому не мешало смотреть, как выступали внутри их неровного кольца. Двое — парень и девушка — вертели огромные огненные колёса, и те кружили пожаром в тёмном прохладном воздухе. Тяжёлые спицы с пламенем на концах очерчивали круги вокруг их рук — мускулистые крепкие плечи девушки обнажены, а волосы убраны с красиво очерченного лица и накрепко стянуты сзади, парень, поджарый, высокий и гибкий, кажется вороном-оборотнем в своём чёрном плаще с развевающимися полами, — и никто из них ни разу не разбил круга, не уронил спицу, не просыпал алую вспышку на землю, только искры иногда улетали в темноту и исчезали в ней. Отсветы падали на странную пару и боролись с тенями на их лицах и коже.

— Офигеть, — в искреннем восхищении прошептала Агнешка. В глазах её тоже вспыхивал отблеск. Один из толпы — в смокинге и с картонным планшетом в руке, словно он был официантом — склонился к ней с заговорщическим видом.

— Вам кто больше нравится, мальчик или девочка? — спросил он вполголоса, так, чтобы остальным было не особо слышно. Агнешка со смехом обернулась:

— Почему сразу «или». Я, может быть, хочу «и», — она задорно улыбнулась официанту-самозванцу и снова перевела взгляд на выступавших.

— А если серьёзно, — добавила она негромко, — то лучше всего, конечно, огонь.

Она замолчала, и её глаза опять замерцали отсветами-колёсами. Это же невозможно было — каждый раз ловить, не промахнувшись, не теряя такта музыки, хотя бы раз, хоть разик на одном круге, ведь это невозможно так долго — не сбиваться, не падать, и снова, и снова, и…

— Тебе не холодно? — спросила Алиса, кутаясь плотнее в джинсовую куртку и обнимая себя руками. Агнешка будто вышла из транса — в глазах что-то чуть споткнулось на пороге — и оглянулась. Посмотрев на Алису, кивнула:

— Пойдём внутрь.

Внутри, за крыльцом в три ступеньки и лёгкой расшатанной дверью было тоже неплохо и светло от неона. Колонки струились вовсю, заполняя и сотрясая порой пространство. Топлива в них, правда, не было, но ведь никто и не обещал. Над небольшой сценой у стены висела немного порванная лента: «Только чужие песни!»

На сцене стояло несколько микрофонов и выступали две девушки. Одна из них, со смешными каштановыми кудряшками, сидела, присползая, в дешёвом блескучем платье на фигурном стуле, невпопад раскинув худые ноги, будто кукла, которую бросили как попало и так и забыли. Чуть сломанным, надтреснутым голосом она выпевала:

— Вокруг искусственные лица, всё подделка, и даже если хочешь утопиться, всюду мелко…³⁷

Вторая — некогда изящная блондинка с пришпиленным к причёске маленьким цилиндром и пластырем на носу — стояла около, положив руку на спинку стула, и смотрела на первую внимательно, но как-то скептично, словно собиралась спросить, что за фигнёй та страдает.

— Забавно… — заметила Агнешка. — Они тоже здесь?

На другом краю пространства поблёскивал стеклом и подсветкой бар. Там никого не было, и Агнешка с Алисой прошли к стойке с высокими стульями. Из глубин выплыл бармен; услышав что-то от Агнешки, поставил перед ней узкий стакан с красным густым коктейлем, похожим на томатный сок, и опять без следа растворился.

— Кровавая Мэри, — с улыбкой пояснила Агнешка Алисе и потянула немного по тонкой трубочке. — Сто лет её не пила.

— Это с алкоголем? — Алиса по-совьи прикрыла и подняла вновь веки, словно и сама выпила чего-то и теперь боролась, чтобы не уснуть здесь, на стойке.

— Угу, — Агнешка переловила трубочку поудобнее и потянула сильнее. — Ну, если пива нам так и не досталось, да и вряд ли что-то ещё достанется…

Она отстранила ненадолго стакан и просмотрела его на свет неона.

— I will drink your cup of poison, pill me to your cross and break me³⁸, — пробормотала она. — Дальше не помню. Когда-то помнила, сейчас уже ничего не помню, — она усмехнулась и оглянулась на сцену. — Раз уж у нас всё равно вечер чужой песни.

На сцене каштановая девушка пела, пороняв слегка по-другому руки и ноги:

— …И я таращу свои стеклянные глаза, чтобы увидеть настоящее что-нибудь…

— А если мы найдём ещё машину, на которой можно будет ехать? — проговорила Алиса. — У кого-нибудь здесь.

Агнешка критически сощурилась:

— Лис, если б у кого-то из них была машина, они бы давно уехали отсюда. Это как Дурацкий остров, Лис. После всей этой поездки… знаешь, я даже не против.

Алиса подпёрла подбородок ладонями, чтобы не уронить.

— То есть нас тут и накроет? Этой хренью? — спросила она почти равнодушно.

— Нет, ну… кто сказал, что она точно-точно накрывает все здания вдоль дороги и всех, кто в них? — Агнешка вытащила трубочку из стакана и положила её рядом. — Никто такого не говорил.

— Ты правда так думаешь?

Агнешка неопределённо повела головой. Допила коктейль почти залпом, оставляя красные густые разводы на стенках медленно ползти вниз с той стороны стекла.

— Дрянь, — бросила она, стукнув стакан обратно о стойку. — Прелесть какая дрянь. Хотя знаешь что, Лис? — та приподняла взгляд, старательно слушая. — Тебе, может, и попадётся сейчас кто-то с машиной, кто сможет дальше тебя повезти. Ты хорошенькая, тебе это просто будет.

— Считаешь? — в сомнениях нахмурила брови Алиса.

— Ага. Я ещё на вокзале подумала, что ты хорошенькая, — Агнешка протянула руку, чтобы пальцами разделить спутанные Алисины прядки. — Да и вообще, из всех нас ты больше всего катишь на человека, который в конце выживает. Если только это не из тех историй, где никто не выжил. Но если хоть один — я практически уверена, что это ты.

— Почему я? — Алиса проследила за её рукой машинально, разве что немного удивлённо.

— Ну а кто. Не я же, и не Лана. Нелли могла бы, но Нелли — это отдельный коленкор.

Она приложилась ещё раз к стакану в попытке допить что-то с его дна. Красные потёки чуть перелились по стеклу, возможно, подарив ей несколько лишних капель. На сцене кукла обнаружила всё-таки способность подняться со стула, и ей поаплодировали.

— На той неделе, — Агнешка с тихой усмешкой наклонилась над стойкой, чтобы только Алисе было её слышно, — до поездки, за сколько-то дней, попробовала развести Валериана, чтоб он меня выпорол.

— Зачем? — мимодумно уточнила Алиса.

— Не знаю. Фигово было. Угадай, что мне ответили?

Алиса молчаливо спросила что.

— Нет, на пару штук его даже хватило. А потом он заявил мне, — Агнешка выпрямилась с серьёзным и чопорным видом, явно парадируя, — что я будущая мать его детей и хозяйка дома и что он не будет начинать всё с такой мерзости, — она невесело фыркнула куда-то в поблёскивающие потёмки бара. — Видимо, убивать меня постепенно приличнее, гуманнее и не мерзко. И вообще жизнь — не мерзко.

— Почему не мерзко? — повторила Алиса, пытаясь держать глаза открытыми.

— Вот и я говорю, — рассмеялась Агнешка. — Потому что всё понарошку. И я сама понарошку. Я же сказала…

Место каштановой девочки заняла блондинка с заклеенной переносицей. Её тусклая пышная пачка вся измялась, а цилиндр будто норовил сползти, но так надо было. Она обошлась без стула, микрофон был к её услугам, прямо под нарисованным ярко-красным ртом. Невидимый оркестр с энтузиазмом подхватил новый мотивчик, разлил вокруг, разлился в ушах, смешавшись с неоном, поэтому слова какое-то время походили больше на отрывочные, ничего не означавшие звуки.

— Ладно, — бросила Агнешка. — Не поминай лихом.

Блондинка пела в микрофон, немного фальшивя, расставив ломкие руки и покачиваясь из стороны в сторону, как сбившийся маятник:

— …Кошмар за углом, ну всё, поделом, и кто-то рядом поёт козлом, блёстки сыплются, свет померк, лопнули шарики, фейерверк…³⁹

Вместе с ней по сцене ходили какие-то странные босхианцы, то появлялись новые, то исчезали незамеченными, кто-то иногда подавал ей руку, приглашая сдвинуться с полюбленной точки, и тогда она исполняла рубленный топорный танец, слева направо бочком и обратно — словно ноги у неё сгибались не там и не так — как у Нелли — словно шестерёнки, давно не смазанные, заедали и цеплялись, барахлили с почти слышимым скрежетом, а задеревеневший корпус только и покачивался на них сверху, шагая ломано руками, и лишь цилиндр держался где-то сбоку, как пришпиленный, на гвоздике.

Лана подождала, не трогаясь, пока рёв Камаза не стих вдали — словно, пока он ещё был близко, можно было передумать и броситься следом, оставив дом и его обитателей на их собственной совести. Впрочем, когда и шум мотора растаял, она всё ещё не могла сдвинуться с места.

Домик («А ты в нашем домике?») стоял как самый обычный, нормальный, будто его не искажало криво по всем углам, будто свет в окошке не был пронзительно жёлтым, тоскливым и муторным, как больной наблюдающий глаз, а шевельнувшийся силуэт за стеклом… Нет, за стеклом не оказалось никого.

Лана провела взглядом от одного края до другого и снова обратно. Из дома доносились смутные звуки празднования. Наверно, там веселились — может быть, пили что-нибудь, чокались, пытались спеть. Может быть, не стоило идти туда к ним — может быть, это не тот праздник, где следует быть, если тебе ценно хоть что-то в этом мире. Лана бессильно вернулась взглядом к крыльцу — осыпавшемуся, в три ступеньки, которое ничем тут не могло помочь — когда вдруг увидела рядом с ним розовоносую белую козу. На шее у той болтался измусоленный обрывок верёвки.

— Розка? — Лана вскинула брови. Та повела рогами, как будто узнала её и здоровалась, и промекала что-то на своём наречии. Потом удивительно бодро махнула вверх через все три ступеньки и деликатно, но настойчиво стукнулась лбом в дверь. Её запустили, и дверь закрылась снова.

Лана недовольно поджала губы. Оглянулась ещё раз — на линию машин разных марок и стран, что стояли чуть в стороне от домика, словно бы поджидая кого-то, и, откинув волосы у ушей, упрямо взошла на крыльцо.

Дверь оказалась не заперта. Это было странно. Крючок, на который она полагалось ей закрываться изнутри, бесполезно звякнул, когда Лана её тронула, и тут же затих. Стихли и голоса, и стекольный звон. Что-то слышалось из дальних комнат — какое-то неясное гудение, бормотание, но тут будто бы и не праздновали. Аккуратно — тут мог быть скрипучий пол — Лана двинулась вдоль помещений, слегка подсвечивая Неллиным телефоном оленьи головы, которые не потрудились повесить на стену: тут ничего особенно не горело, а в окнах, где их не забили тряпками, было уже темно. За стёклами пересекались неровно сваренные прутья решёток.

В одном месте пол уходил ступенями вниз — их было не очень много, они теснились и толкали друг друга, пытаясь развернуться на спуске, будто видали где-то винтовую лестницу, но не могли теперь её повторить иначе, как кривым подобием с разной высотой для каждой ступеньки. Лана подсветила и спустилась осторожно под пол — это оттуда как будто долетали звуки, которые дом хотел скрыть. На середине она приостановилась — показалось, что сбоку, в стене, есть ещё одно маленькое окошко, тёмный проём. Лана поднесла экран смартфона поближе и увидела, что эта картина с княжной Таракановой. Лана оставила её висеть и медленно сошла до конца. Внизу, у лестницы, были какие-то полки и склянки на них, дальше угадывалась решётка — не такая, как на окнах, фигурная, для красоты. Она загораживала комнату за ней лишь наполовину — вторую половину сдвинули, открыв проход.

Лана остановилась. Комнату освещали несколько зажжённых чаш и тусклый огонь горелки. Потолки и стены по краям терялись в потёмках. Вокруг горелки сбились — прямо на полу, на простынях и комковатых подстилках — те, кто в доме. У них были страшные лица, искажённые прыгающим светом и уродством. Как будто даже глаз там было не разобрать — только как они разевали пещеры ртов, чтобы подышать иногда. Никто не обратил внимания на Лану, и она подалась чуть в сторону вдоль решётки, чтоб рассмотреть, что там, среди них, подальше у стены. Там, в окружении прочих, сидела Нелли. Куда делись её ноги, оставалось не очень понятно, в таком свете, но в руке она крепко сжимала скальпель. Им она аккуратно срезала тонкий продолговатый пласт мяса со своего второго предплечья, изнутри — ей это совсем не составило труда. Подержав мясо над горелкой, она игриво протянула его сидящему слева:

— Ам?

Тот с готовностью раскрыл рот-пещеру шире и проглотил кусок. Нелли слабо, но довольно рассмеялась.

Лана сделала невольное движение назад, задев полку и сбив с неё белую фарфоровую кошку. Та с грохотом разбилась об пол.

Лана замерла. Те, без лиц, взметнулись и замерли тоже — не все они повернулись к ней, но и те, что к ней, похоже, ничего не увидели. Они ещё повертелись, будто переглядывались друг с другом, но в целом не слишком насторожились.

Лана воспользовалась этим, чтоб подобраться к решётке вплотную и дать знать Нелли. Та тоже, казалось, не замечала — она оживлённо болтала, почти одними только губами, с теми, что слева, и теми, что справа. Может быть, просто не слышала.

— Нелли, — позвала Лана.

Та не откликнулась. Лана открыла смартфон-раскладушку и вытянула его вперёд, просунув через решётку.

— Нелли. Ты забыла, посмотри, — крылатый корги покачивался, стукаясь о железный завиток. — Это твоё. Помнишь?

Нелли даже не обернулась. Лана ещё раз яростно прожала подсветку.

— Нелли! Посмотри сюда, на меня. Помнишь эту штуку?

Пламя горелки дёрнулось от чьего-то движения. Нелли будто невзначай повернула голову вместе с ним и случайно пересеклась взглядом с Ланой. Рот её расползся в широкой улыбке.

— Ха-ай, Ланчик! — воскликнула она и вскинула в приветствии руку.

В этот же миг повернули головы все остальные. Они увидели.

В марлях, в крючьях, в странных расщелинах и отростах, все они вскочили. Рёв наполнил комнату.

— О чёрт, — прошептала Лана и попятилась. Она споткнулась о нижнюю ступеньку, упала. Тут же поднялась снова, развернулась — постепенно, посекундно, как в вязком кошмаре — и бросилась по лестнице вверх. Вслед понеслись оскорблённые.

— Агнешка?

Алиса повертела головой и поняла, что Агнешки рядом с ней нет.

Она кинула растерянный взгляд на пустую барную стойку (на ней, наверно, годы никому не наливали), даже провела рукой, словно там что-то всё-таки могло быть. Проверила, сколько на часах, но кто-то стёр на них стрелки. На сцене грузчики убирали микрофоны и какой-то ещё реквизит, пока стоявший на полу магнитофон допевал:

«Всё это было сто лет назад, в бутылке письмо, но мёртв адресат, всё это запись, никого нет в живых…»

Некоторые ещё оставались внутри, хотя уже не так много. Агнешки среди них не оказалось. Будто она растворилась в воздухе — или будто её никогда не было тут.

Алиса неловко спустилась с высокого стула на пол, конечности, отвыкнув шевелиться, явно не сильно её слушались. На полу чёрные и белые квадраты плитки чередовались и немного плыли крупной рябью. Алиса двинулась по ним почти наугад, не соблюдая ни очерёдности, ни правил, только стараясь не скользить слишком, не упасть здесь, где некому поднимать. На повороте она успела заметить впереди Агнешку: та шла к тонкой и блестящей винтовой лестнице, уводившей куда-то наверх. Лестницу сторожили несколько зелёных солдат. Завидев, что кто-то идёт, они попытались было заградить дорогу.

— Ой, да ладно, — Агнешка сунула им что-то мелкое, вроде той монеты с химерой, и её пропустили.

Алиса зашагала быстрее — не бегом ещё, но едва не срываясь на бег. Сомнительно, что ей нашлось бы что сунуть солдатам, тем более сумку со звёздами она как будто забыла в Тойоте, но те скучковались и говорили между собой, разглядывая монету, и на Алису не посмотрели.

Металл и стекло, стекло и металл — лёгкий, блестящий, почти летящий вместе с прозрачными ступенями и неожиданно холодный. Идти тут было как идти по воздуху — всё выше и выше, по отсветам неона, ядовито-пурпурного или искряно-голубого, вместо почвы под ногами. Откуда-то сверху падало смутно-знакомое, по-женски перепетое «Tell me, tell me, tell me, come on, tell me an answer…»⁴⁰ На лестнице догнать Агнешку не получилось — Алиса мельком уловила её, только когда очутилась на самом верху: та была далеко впереди и уже скрывалась в очередном извиве коридора. Алиса поторопилась следом, пытаясь не обращать внимания на пульсацию цветов, пусть мир и каждый раз выворачивался наизнанку вокруг, проваливался, и возвращался, и снова проваливался, менял углы, и стены, и плитки пола, по которым можно ходить и по которым ходить нельзя.

«I go down fast but don't let me break you…»⁴¹ — продолжали где-то.

Она осмотрелась, ища Агнешку. Здесь пути расходились в разные залы, и можно было заглянуть в один, и в другой, и не заглядывать, и просто быстро идти мимо, лишь чуть обернувшись, чтобы увидеть чужие комнаты. Алиса прошла дальше. Зал в индигово-синих неонах утопал в дыме — его пускала изо ртов изысканно-пресыщенная компания, что устроилась расслабленно на пухлом диване. Некоторые из них со скучающим удивлением посматривали на взлохмаченного парня, который ползал у дивана по полу туда и сюда с криками «Ничего не движется! Я так больше не могу!» — словно никак не находил выход из замкнутого круга. Алиса прошла дальше. С другой стороны, в коридорном закутке под ярко-малиновой вспышкой одна женщина с любопытством присела на корточки у второй, что лежала, задрав лицо к потолку, без движения и признаков жизни. «Анника? — слегка тронув её, интересовалась первая. — Ты меня слышишь?» Алиса прошла дальше.

Но дальше непонятно было, куда идти. Всё сливалось и кричало в цветовых пятнах.

«Well, you may be a lover but you ain't no dancer».⁴²

Различив какую-то чёрную дыру, которая не исчезала при смене вспышек, Алиса выбралась в неё. Это был выход на лестницу — на обычную лестницу, не стеклянную, обшарпанную и истёртую тысячами шагов. Музыка сюда почти не долетала, только отсвет неона падал иногда тенью на бетонный порог.

— Агнешка! — крикнула Алиса.

Та стояла на верхней ступеньке, к лестнице спиной, и, вскинув голову, рассматривая что-то под потолком, зависла в полушаге назад. Алису она не услышала.

— Агнешка! — Алиса бросилась вперёд и успела перехватить её за руку. Ступеньки со стоптанными краями уходили резко вниз почти по отвесной. Агнешка уже потеряла равновесие, но от Алисиного рывка её повело в сторону — и она села, стукнувшись затылком о стенку у лестницы.

— А, Лис? — она хлопнула глазами, будто только пришла в чувства. — Привет.

— Ты куда шла?

Агнешка обернулась поглядеть, куда она шла.

— Забавно, — протянула она. — Я бы себе так шею сломала. Дай попробую ещё раз.

Она собиралась встать, но Алиса ухватила её уже за обе руки — не то чтоб этого достало, чтобы действительно кого-то удержать.

— Пусти, — удивлённо возмутилась Агнешка.

— Зачем тебе туда?

— Хочу, — Агнешка упрямо попыталась встать снова, но, видимо, и у неё сил осталось не так много, и она села обратно на пол у стены. С усталым раздражением посмотрела снизу вверх:

— В чём дело, Лис?

— Ни в чём, — Алиса мотнула головой и осторожно опустилась с ней рядом. — Ни в чём. Просто давай посидим…

Лана хлопнула дверьми и скатилась с крыльца.

Надо было дёрнуть вторую половину решётки, чтоб выиграть пару секунд. Она не дёрнула.

Полусгнившая доска у ступеней. Это чуть лучше, чем ничего. Лана попыталась упереть её в верхний угол косяка, перекрыв дверь наискосок. Внизу доске не за что было зацепиться, она соскальзывала у порога, но всё же дала бы время.

Лана кинулась к ряду машин. Они в большинстве, видимо, ждали уже слишком долго, и стали негабаритным металлоломом. Хотя ей повезло — как живой стоял чёрный Уазик, покоцанный, но похоже, что на ходу. Лана просунулась в опущенное окно и, щёлкнув дверью, пробралась за руль. Ключи, здесь ещё где-то должны быть ключи…

Дверь в доме открывается, конечно, внутрь, а не наружу, доску можно было не трогать. Разве, может, они тоже не сразу вспомнят, что не наружу, а внутрь.

Следя за крыльцом, Лана вполуслепую прошарила по приборной панели. Ключи нашлись. Никто не вынимал их из замка зажигания.

Лана повернула их и запустила мотор — от отозвался готовным клокотанием. Дверь на крыльцо двинулась, но Лана уже дала задний ход, задев соседний кузов, и быстро вывела Уаз на проезд у дома. Мелькнули кусты и скрыли за собой кривые углы, ступени и стены.

Съезд пролетел, уйдя вверх на шоссе. Трасса мчалась ровно и беспрепятственно. В зеркала тоже не виднелось никого позади. Разве что дым немного шёл с той стороны, где остался домик. Может, в суете могла упасть горелка.

Будто только вспомнив, Лана поискала Неллин телефон. Но телефона больше не было. Наверно, обронился где-то по дороге.

16

Некуда больше прятаться, некого больше ждать в темноте. ⁴³

Ольга Арефьева

Алиса приподнялась. Салон — не лягуха, незнакомой машины — потух и остыл в тишине. Только свет фонаря пыльно падал на приборную панель и сидения через стекло. Алиса глянула на часы, осмотрелась в тревоге. Внизу, между кресел, в беспорядке рыжели неровные пряди, будто кто-то оставил лежать ненужное тряпьё, и под ними не слышалось ни движения, ни дыхания.

— Агнешка, — Алиса осторожно поворошила её. — Агнешка.

Ничего. Она в панике потрясла за плечо или где должно было быть плечо. Ничего.

— Агнешка! Агнешка!

Агнешка подняла голову.

— А? — она села и огляделась, как будто не лучше соображая, где они и что произошло. — Который час?

Алиса показала часы, стрелки которых перевалили глубоко за двенадцать.

— Два ночи, — пояснила она с убеждённой обречённостью. — Мы проспали. Мы всё проспали.

Агнешка провела рукой по рулю и приборной панели, будто их могло тут не быть, нашла и подобрала окурок от своей сигареты. Чуть дальше лежала Алисина, скуренная до половины.

— Ночь настала, а мы здесь, — промурлыкала Агнешка.

— Ага… — Алиса потерянно кивнула.

— Ладно, — Агнешка пересела поудобнее, обнаружила ремень и отстегнулась. Они, видимо, так и заснули здесь, в Тойоте, даже не сняв ремней. Неуютно съёжив плечи — ей явно было не особо тепло в майке и шортах — кинула взгляд по сторонам. — Я только надеюсь, что это не посмертие. Это было бы совсем тупо.

— Почему?

— Потому что если оно такое, то смысл тогда вообще в чём-то.

Она убрала те прядки, что лезли ей в лицо, и поискала что-то в сумке на поясе.

— Может,и нет… — поспешно предположила Алиса. — Может, просто оно наелось… Или не увидело нас, пока мы спали. Или… может быть, мы просто ему не понравились по какой-то причине.

— Невкусные?

— Да! Невкусные.

— Ну и зажралось же оно в таком случае, — Агнешка вытащила расчёску и потянулась свободной рукой распустить хвост, но тут же отдёрнула её и и вся как-то сжалась.

— Что? — Алиса вздрогнула. — Рука?

Агнешка не ответила, только с шумом втягивала и выпускала воздух сквозь дёргающиеся губы. Наконец она справилась с ними и выкривила улыбку:

— Угу, — она приоткрыла глаза. Они поблёскивали. — Я думала, прошла, а она не прошла.

— Дать таблетку?

Агнешка перевела на неё взгляд, несколько раз с затаённой жадностью кивнула.

— Дай, если не жалко.

Алиса передала ей блистер. Агнешка выдавила две таблетки и без воды заглотила их, после чего откинулась на кресло, закрыв глаза снова. Фонарь продолжал заглядывать откуда-то сбоку и блёкло подзолачивать рябящий воздух.

— Тебе снилось что-нибудь? — через минуту спросила Агнешка.

— А… — спуталась Алиса. — Да… Наверно. Я не очень всё помню, там так странно было, — она помолчала. — А тебе?

— Да, тоже какая-то муть, — Агнешка открыла глаза и оглядела, не поднимая головы, окурки. — Вообще, если б это не моя пачка, я б решила, что в сигаретах было что-то очень интересное.

— Что? — не поняла Алиса.

— Ну, наркота. Как будто мы выкурили по одной и словили трип, — Агнешка посмотрела на неё. — Ты когда-нибудь пробовала наркотики?

— Нет, — Алиса качнула головой.

— Я тоже, — Агнешка осторожно стянула резинку с хвоста и неловко перехватила его снова одной с половиной рукой. — Ладно, это была моя пачка и мои сигареты, мы не могли ничего словить.

Она застегнула сумку на поясе и ещё раз огляделась через окна вокруг.

— Ну что? Нам, видимо, остаётся выйти и пойти пешком?

— А, — Алиса тоже поддёрнула ближе луну со звёздами и поправила лямку на плече. — Давай. Пойдём.

Агнешка открыла дверь и вынырнула из машины на свежий, пересыпанный позолотой и холодом воздух.

— Ты как чувствуешь? Много сможешь пройти сейчас?

— Не думаю, — Алиса вышла со своей стороны. — Из меня вообще так себе ходок.

— Да из меня теперь тоже, — Агнешка ещё раз окинула взглядом салон, как бы проверяя напоследок, не осталось ли в нём чего взять, и захлопнула дверь. — Раньше такие маршруты осиливала, чтобы транспорт не юзать. И стенку могла подпирать часами, когда не хотелось садиться на пол. Но это было давно и неправда.

Алиса посмотрела вперёд, где в ночи светились иногда далёкие фонари, с сомнением оглянулась на Тойоту.

— А если оно опять… как думаешь, мы успеем пешком?

Агнешка беззаботно мотнула головой:

— Неа.

Неба наверху не было. Прорвав его, осталась только бездонная чернота. Без дымки облаков, без звёзд — их там и быть не могло — лишь льдистая пропасть, бессловная и не знавшая о себе. Тойота стала белёсым призраком в темноте за спиной и даже не моргнула на прощание фарами.

Обе пошли молча. Когда фонарь позади начинал превращаться в воспоминание, тут же возникал новый, и скоро на дорогу под ногами снова падало желтовато-светлое пятно и снова выхватывало ровный асфальт, везде такой же, одинаковый, серый и шероховатый — как раз настолько, насколько пристало гладко уложенному ровному асфальту безымянной дороги в безвременье, и жёлтая линия бежала сбоку, непрерывная, иногда только чуть подстёршаяся местами от трудностей бытия. Тёмный лес застыл по краям: оттуда не доносилось ни шороха, ни шелеста упавшего листка, ни какой-нибудь бессонной птицы, — ничего. Он был как застывший гребень, который бросили, убегая, чтоб задержать за собой погоню — и зубья, вымахавшие до размера деревьев, так и стояли безмолвным недвижным рядом.

— Знаешь, — Алиса дёрнула лямку на плече и тут же замолкла — голос прозвучал неожиданно громко и дико в этой тишине.

— Мм?

— Да нет… Просто всё такое ненастоящее. Я как будто даже ногами не иду. Хотелось проверить, будет ли меня слышно на самом деле.

— Тебя слышно, — подтвердила Агнешка. — Что я всё-таки знаю?

— Я просто вспомнила Бурятию. Там тоже так было, один раз. Почти так же.

Она попыталась уловить взгляд Агнешки, пока хватало фонаря, но та не смотрела. Алиса, отвернувшись, продолжила:

— Мы там остановились в одной деревне, жили в ней неделю или около того. И однажды ночью… зачем-то вышли, я даже не помню, за чем. Взяли какой-то свет… Ну, и мы к тому времени всё знали там вокруг, видели уже и днём, и вечером. А потом вдруг… Дорога, которая вела от деревни, — она просто закончилась. Она не должна была там заканчиваться, мы ведь уже видели и помнили, как она идёт. Она шла дальше, мы ходили по ней много раз. Но тут её вдруг… просто не было. Там только росли ёлки — примерно такие же, как здесь. Ненастоящие. Мы даже подошли совсем близко. Они всё равно были ненастоящие. Такие… как будто плоские, пририсованные, даже если их потрогать. А потом мы пришли туда днём — и ничего такого не было. Просто дорога, как и положено. Как мы всегда видели.

— Надо было оставить что-нибудь, — заметила Агнешка — будто и не ей, а так, в пустоту. — Чтоб на утро проверить, будет там или нет.

— У меня не было с собой ничего. Мы просто вышли на несколько минут. Я попробовала положить камешек рядом, но он был мелкий и ничем особым не отличался. Не думаю, что я хорошо его запомнила. И потом не нашла, конечно. Да и мне иногда кажется… Кажется, будто этого правда не было на самом деле.

— А остальных потом не спрашивала? Если взаправду, они, наверно, тоже видели.

— Они не помнят такого, — Алиса качнула головой. — Я рассказывала… Они не то что мне поверили. Мне тогда было довольно мало, а в детстве иногда почему-то бывает так, что всё по-другому, чем должно в действительности.

Она замолчала до следующего фонаря, только дёрнула лямку несколько раз, прижимая поближе сумку, словно не хотела вести эти разговоры, пока не вернётся пятно асфальта, словно опасалась, что они прозвучат в пустоте.

Агнешка тоже не говорила. Не глядя друг на друга больше, они шли и молчали. Нечего и незачем было говорить. Некому петь, некому драться, некому умирать или нет. Некому посчитать, что здесь забыли эти две и кто их забыл.

Лес отдалился, открыв место полю. Пустое и покинутое, оно лежало под разодранным небом, и кто-то бродил тяжело по нему, большой и тёмный, как ночь, неясный, сколько не вглядывайся в него, сколько не ищи сквозь темень…

— Не засматривайся лучше, — Агнешка не повернула головы. — Там никого нет.

— Думаешь?

Агнешка покопалась в сумке на поясе, перебирая там что-то. Извлекла наружу маленькую шоколадку.

— О, что есть. Хочешь пополам?

В отблеске фонаря на обёртке виднелись танцовщица в красном и скелет рядом. Шоколадка оказалась как бывают шоколадки. Пористая. Сладкая. В общем, довольно вкусная. Среди тающего фонарного света, сквозь ночной холодный воздух вкусность была странной. Странно было, что здесь вообще бывает ещё вкусно, и вкус не радовал, только колол грустью на секунду, а потом забывался.

Они прошли. Тот, на полях, остался бродить позади, ворочать, ворочаться, глотать запоздалые звёзды, которых уже не было, он ворчал от глухого угрюмого голода и всё ходил взад-вперёд. Снова встал гребнем лес.

Агнешка прижала рукою живот, чтоб не урчал — наверно, половины маленькой шоколадки ему не очень хватило.

— Надо было поесть там, — пробормотала она.

— А?

Агнешка не ответила. Аккуратно сложила обёртку и спрятала обратно в сумку. Порылась ещё в ней.

— Вот это странно… — сказала она.

— Что?

— Я в том сне кое для чего отдала автомобильную шпильку, и кажется, её здесь нет.

— Мне показалось, ты монету им кинула, — сказала Алиса. — Ну, из тех, больших, что в фургоне… — она прервалась вдруг, будто с размаху налетела на что-то, и замолкла.

— А, нет, — мотнула головой Агнешка. — Я не брала те монеты. Это шпилька для колеса была, я её у автосервиса с луной…

Она тоже замолчала и в удивлении — даже перестала идти на секунду — уставилась на Алису. Почти сразу отвернулась.

— Хотя нет, — возразила она сама себе. — Шпильку я бросила Лане, чтоб она не стояла у машины.

Много минут шли совсем молча. Так было проще. Всё, что в ящике молчания, лежит там хоть вечно, и не обязательно открывать его.

Следующий фонарь вспыхнул над ними. Алиса снова оттянула лямку у шеи, тщетно пытаясь сдвинуть сумку немного поудобнее.

— Перевесь на другое плечо, — Агнешка чуть покосилась в её сторону.

— Да нет, нормально, — Алиса помолчала ещё. Спросила. — Агнешка?

— Мм?

— А ты правда считаешь, что я хорошенькая?

— Хах, — тихо выдохнула та, дёрнув губы в кривой усмешке. — Пить надо меньше.

Она перехватила на секунду взгляд Алисы.

— В смысле мне. Я помню, что ты не пила.

— Нет, я просто…

— Да, — Агнешка отвернулась. — Забей.

Можно даже было почти не идти — асфальт сам двигался навстречу, а зубья леса маячили сбоку, стоило только перебирать ногами или делать вид, что перебираешь. Наверно, вся картинка тоже делала вид, вся действительность казалась, была ненастоящей, только изображала, как изображают невесомость в миг перед падением. Наверно, действительности не было. Действительность разорвалась и разбилась когда-то давно, как небо, которого не стало сверху, только мозг не понял, как могло так случиться и остаться вот так, дальше, быть, вот и придумал себе подмену, подлог — эту дорогу, пятна фонарей, жёлтую линию и лес за ней, — а для надёжности забыл, как придумал.

По дороге прошагала колонна. Агнешка и Алиса сдвинулись к обочине, чтобы дать им пройти. Это были те, без лиц, в бордовых и красных соцветиях под шапками и капюшонами, в провалах и отростках, с крепкими крючками рук. За некоторыми под ногами волоклись размотавшиеся ленты — будто кто-то хотел, может, заполнить длинные списки, но, глянув, бросил, и теперь они просто тащились по земле, и иногда позади кто-то запинался о них, но никогда не падал окончательно и никто не обращал внимания. Они шли неровными рядами, сгорбленно пошатываясь, и всё не кончались, всё шли и шли по дороге.

Алиса, широко распахнув глаза, упёрлась в бредущих взглядом, словно против воли, словно она меньше всего хотела смотреть на них, но не смотреть не могла. Она отвернулась к лесу в другой стороне и шла так какое-то время, пока голова её вновь не обернулась к колонне.

— Но… Почему так… — она тихо всхлипнула в темноту. — Они же просто идут и идут. Как будто всё время так и будут идти теперь, не останавливаться, ни на что не глядеть даже и не говорить ни о чём. Как будто… у них же ничего больше нет. Вообще ничего другого, и никогда уже не будет.

Она прервалась, с трудом глотнула воздух через пережатое горло.

— Это… тоска такая…

Агнешка двигалась слева, ближе к рядам. Она смотрела прямо, не оборачиваясь и не глядя, как кадавры тянулись с ней рядом. Только когда один, проходя, случайно задел её рукавом, она содрогнулась всем телом, но не продолжала молчать.

Колонна закончилась и стала медленно удаляться вперёд. Алиса вскинула голову, провожая их взглядом.

— Как думаешь? Им можно было бы чем-то помочь?

— Вряд ли, — задумчиво проговорила Агнешка. — Они ничего не хотят.

Бредущие постепенно растворились во мраке, не поворачиваясь и ни на что вокруг не смотря. Они шли в ночь, где их ничто не ждало.

— Мне кажется, мы тоже пойдём вот так, — пробормотала глухо Алиса. — Будем идти и идти и никуда не придём, а потом и забудем, зачем нам куда-то надо. Мы ведь уже… Мы ведь и так уже… Да? — она обернулась за ответом. — Да?

— Ну, хочешь, я скажу, что нет, — ответила Агнешка почти без интонаций.

Смутный звук от шагов затих впереди, где становилось не разобрать. Больше никто не появился на дороге. Лес молчал на них сквозь непроглядную гряду зубьев, и они сместились от него снова на середину. Они двигались, не задерживаясь, но и не ускоряясь слишком — не сильно хотелось бы догнать.

Не было уже даже холодно, только клонило немного в сон от чередования пятен света с темнотой между ними, словно они гипнотизировали, укачивая на ходу, делая всё совсем уж плоским и намалёванным, привидевшимся, когда закрываешь на секунду глаза.

Чуть согнувшись у фонаря, Алиса — её скашивало несколько вбок, будто сумка перевешивала — в очередной раз поддёрнула лямку у шеи, но она сползла на прежнее место. Агнешка не стала предлагать ей переместить на другое плечо. Сама она уже давно шла, прижимая руку в районе диафрагмы, и в полуприкрытых глазах её не читалось ничего.

— Ты о чём-нибудь думаешь сейчас? — спросила Алиса.

— Мм… А что?

— Нет, так… Подумалось вдруг: можно ли нам вообще ещё о чём-нибудь думать — вспоминать или загадывать на будущее? Это же, ну… как будто уже не имеет смысла, даже если бывало когда-то, и всё равно теперь не сбудется.

— Можно просто думать о чём-нибудь приятном, если хочется, — протянула Агнешка. — Не чтобы что-нибудь.

Она глянула мельком на Алису:

— Тебе хочется о чём-то?

— Я… — та растерянно улыбнулась. — Я почему-то думаю о том преподе, про которого говорила. Не знаю зачем. Там действительно ничего такого не было, если вдруг ты правда решила. Я почему-то думаю, что хотела показать ему свои записи, когда закончу — книга это будет или что… То есть уже ничего, наверно, не будет. Но я почему-то думаю, что было бы, если бы я ему показала и что бы он сказал на это, — она хихикнула шёпотом. — Зачем я это думаю.

— Почему нет. Может, это чуть дольше продержит на плаву, а там выяснится, что всё ещё не всё. А если и нет, несколько радующих минут — это тоже неплохо.

— А тебя что-нибудь держит?

Агнешка с проскользнувшей улыбкой пробежала взглядом где-то в непредназначенных для выражения мыслях.

— Скинешь мне, если напишешь всё-таки? — спросила она вдруг.

— А, — потерялась Алиса. — В смысле, если…

— Если мы куда-нибудь дойдём отсюда, если вернёмся в нормальный мир, и если ты что-то сможешь написать — да. Скинешь тогда мне?

— Д-да… Хорошо, — Алиса кивнула. Как будто тихо развеселившись чему-то, перебросила сумку на другое плечо. Звёзды с луною сверкнули в потёмках — хоть и облезшие местами, светились они всё ещё ярко.

— О, — Агнешка развернулась посмотреть. — Так они у тебя фосфорецируют?

— Да, — улыбнулась Алиса. — Я думала, ты видела.

— Неа. Удобная штука. Типа как путеводная звезда — только всегда под рукой. А то знаем мы эти звёзды.

— А что звёзды? — спросила Алиса. Дорога завернула в сторону, влево. Кто-то подрубил ветки на нескольких кустах, и они упали, перекрыв жёлтую линию.

— А на небе-небе звёзды, мертвецы хотят обратно⁴⁴, — вполголоса напела Агнешка. Прервалась, кашлянув.

Вскинув голову, заговорила снова, только, казалось, затем, чтоб тишина не давила на уши:

— Ладно, я знаю очень дурацкую песню, которая сюда бы пошла, — громко и немелодично она завела. — Вместе весело шагать по просторам, по просторам, по просторам…

Поворот дороги молчал в ответ холодно и резко.

— И конечно, подпевать лучше хором, лучше хором, лучше хором.

Голос её осип к концу и заглох, закатившись куда-то.

— Очень фальшивлю? — спросила Агнешка.

— Ну… — поколебалась Алиса. — Да.

— Оки. Не буду больше.

На пути перед ними, чуть сбоку, темнел массивный силуэт — словно крупный угловатый валун. Он постепенно приближался в такт их шагов. От него всплыл и отделился другой, поменьше — он тоже застыл и не шевелился, но казалось отчего-то, что он принадлежит живому.

Агнешка едва замедлилась и сощурилась на дорогу.

— У меня уже глюки, или там правда кто-то стоит? — пробормотала она.

— Да, — Алиса приостановилась. — Да, там кто-то.

Угловатый валун, вероятно, был автомобилем с погашенными фарами. Силуэт возле него как будто заметил, что они заметили, и теперь просто молчал у машины, не трогаясь с места, не двигая ни руками, ни головой, — просто стоял. Просто ждал их.

— Погоди, — Алиса перехватила Агнешку за руку.

— Чего?

— Мне кажется, это воронок.

— Что?

— Ну, чёрный воронок, — пояснила Алиса. — Как при Сталине.

— А, да пофиг, — Агнешка устало потянулась, расправив плечи. — Я уже и туда сяду, честно говоря.

Алиса затормозила на полушаге на несколько мгновений, но тут же поспешила за Агнешкой. Та, приблизившись к силуэту, оскалилась в улыбке и ещё через секунду развела в приветствии руки:

— Кого я вижу…

Лана ничего не сказала, даже когда дала себя приобнять. Она только кивнула им, коротко и сдержанно, будто сил и осталось на один короткий кивок, и отодвинулась от двери машины, как бы показывая, что надо теперь сесть внутрь. Из-за совсем непонятного уже цвета кофты и чьей-то чужой смятой накидки не по размеру, она казалась не вполне собой — каким-то незадачливым подражателем, который, как сумел, скопировал первое ему понравившееся человеческое существо.

Агнешка кинула взгляд на автомобиль.

— Мне кажется, или это тот же чёрный Уазик, что…

— Не спрашивайте, — отрезала Лана.

— Не спрашиваем, — согласилась Агнешка. — Мне сесть за руль? Я так понимаю, ты не спала уже кучу времени.

— Не думаю, что смогу ещё спать, — блёкло откликнулась Лана.

— Ну, просто приляг. Мы с Лис поедем впереди, а ты лежи.

— Эта машина совсем другая. Не как лягух.

— Ничего, мы справимся, — Агнешка переглянулась с Алисой. — Да же, Лис?

Алиса встрепенулась и поспешно закивала, специально для Ланы.

Та молча опустилась на диван позади и легла по стойке смирно, смотря в потолок.

Уазик поехал легко и гладко, даже колёса его почти не шуршали по дороге. Она здесь была шире, асфальт местами потрескался и покрылся заплатками, как и положено не самому новому асфальту, но ощущение, что он зачарован и лес вокруг зачарован с полосой тонких трав между густым подлеском и обочинами, не оставляло полностью. Полупрозрачная дымка разлилась в ночи, будто кто-то вмешал молока в воздух, но совсем чуть-чуть, не настолько, чтоб не было видно рекламного щита сбоку от дороги. «А ты в нашем домике?» — спрашивала надпись, пока белёсо-кудрявая девушка в стеклянном ящике, нырнув поглубже, выглядывала с той стороны. Ну, как выглядывала — руки её закрывали глаза, будто ей сказали не подсматривать и ждать сюрприза и она ждала с предвкушающей улыбкой. И хотя верхняя половина лица была сокрыта, всё же…

— Нелли? — Алиса удивлённо указала на неё взглядом.

— Ха, — отозвалась Агнешка. — Похожа.

— Это не Нелли, — сказала сзади Лана. — Просто типаж такой же.

Она помолчала, чуть приоткрытыми глазами созерцая потолок машины.

— Может быть, стоило бы взять кого-нибудь четвёртой ей на замену. Для баланса.

Агнешка хохотнула, даже слегка подавившись от неожиданности:

— Думаю, она бы не оценила.

— Это понятно. Она вообще много чего бы не оценила. Но в конце концов, она была не таким уж уникумом, так что должно быть несложно. Как там, у «Электриков»? Всякий лучше, чем эта Джейн Доу из междугородья.

— Что ты так о ней в прошедшем времени? — Агнешка настороженно отловила Ланино отражение в зеркале.

— Я же просила не спрашивать, — Лана недовольно закрыла глаза.

— Хорошо-хорошо, — заверила Агнешка. — Оки. Как скажешь.

Но Лана скоро заговорила сама — про махины, про попутки и грязь, про заблудившийся троллейбус, про водителя Камаза, про домик в лесу, горелку и княжну Тараканову. Про Тараканову особенно почему-то.

— Я только на трассе уже про Нелли вспомнила, — пояснила она. Будто не удовлетворившись этим, пояснила ещё. — Я же не то чтобы не пыталась. Я пыталась. Даже её телефон ей вернула. Я же обещала, что подарю ей часы. Это не наручные, конечно, но там тоже есть время. Он, правда, садился. Но она ведь сможет его подзарядить. Она ведь сможет…

— Лан… — прервала её Агнешка. — Мы поняли…

— Я даже не уверена, что не проснусь сейчас. Я столько уже открывала глаза, и всё опять по кругу… Может быть, я так и не вышла из него, может быть, это всё ещё сон, и вы тоже сон, и ничего этого нет, — Лана опустила веки и изобразила спящую. — Мне иногда почти кажется, что вот-вот прозвенит будильник, я встану, выпью кофе и побегу на автобус. Мне ведь надо на работу.

Алиса, разглядывавшая Лану в тихом ужасе, будто та вдруг могла начать бить стёкла или выламывать рычаги из коробки передач, обернулась к Агнешке с немым вопросом.

— Ну… почему бы нет, — отозвалась та с какой-то выгоревшей беззаботностью. — Может, и права была Нелли, а это мы не понимали… Ну, все эти разговоры про сны. Это же как если ты сам есть, а всё остальное не очень — гораздо проще. Как оно…

Агнешка прищурилась, пытаясь вспомнить что-то.

— Я опять забыла, как называется эта штука на «с».

— Солипсизм, — не открывая глаз, подсказала Лана.

— Во, да. Спасибо. Правда, завтра скорее всего я снова забуду. А, — осеклась она. — Тут же нет завтра.

Она поразмыслила над чем-то немного, переключив передачу. Уаз поехал быстрее.

— Подожди-ка, — Агнешка скосилась на Алису и её часы. — Или технически уже есть? Мы же, получается, теперь не во вчерашнем дне, наконец?

Алиса озадаченно нахмурилась, рассмотрела циферблат.

— Ну… на моих пять двадцать. Наверно, утра. Но… мне казалось, в это время уже должно светать.

Она наклонилась и на всякий случай выглянула в окно, но там было темно. Всё так же темно, как и час, и два назад, без единого намёка, что станет как-то иначе.

— Может, попозже… — пробормотала она неуверенно.

— Может, — подхватила Агнешка. — Особенно если мы сейчас далеко от нас — тогда здесь в какое угодно другое время может быть рассвет.

— Я думаю, рассвета не будет, — сказала Лана.

— Но… — Алиса обернулась к ней. — Мои часы пошли. Они больше не откатываются и… вроде идут как надо.

— Неважно, — заявила Лана спокойно и полусонно. — Может, где-то даже и светает — на факт, что нам будет видно. Мне тут представилось… знаете, как будто мы в банке. Закатанной такой банке. Консервной. Как кильки. Сверху дно. Снизу дно. И темнота, как вон там, за окном. А банку где-то поставили и забыли. И, я думаю, кроме нас, в ней уже никого не осталось.

Она открыла глаза и с минуту поморгала в потолок.

— Вам не кажется, что мы и правда попали в чей-то кошмар?

— А то, — невесело усмехнулась Агнешка. — Уже несколько лет как.

Впереди подёрнулись рябью фонари. Дымка прибывала, завесив сначала лес по бокам, после траву, а затем и дорога стала теряться в густеющем белом молоке.

— У кого-то, похоже, не прогрузились текстуры, — заметила Агнешка. Она поискала и включила антитуманники, но толку от них больше не стало. — Ты видишь что-нибудь? — обратилась она к Алисе.

— Кажется… — та наклонилась к стеклу и сощурила глаза, но быстро села обратно. — Нет. Показалось, что что-то двигается, но так ничего не видно.

— Тоже, — Агнешка сбавила скорость и с интересом оглядела клубы тумана, стучавшиеся в стекло. — Ладно. Попробуем не сходить с тропинки.

— Дай-ка я пересяду вперёд, — Лана приподнялась с дивана и выпрямилась. — Лис?

Та вздрогнула и послушно кивнула, отцепив ремень.

Агнешка тормознула Уазик, с лёгким недовольством скользнула взглядом по ним обеим.

— Вы бы осторожно с этим, — не особо серьёзно кинула она. — Так вот сейчас войдёте в туман и не выйдете.

— Выйдем, — Лана уселась в кресло рядом. К ней даже почти вернулись прежняя осанка и упрямство в уголках рта. — Поехали. Лис?

Алиса, не шелохнувшись, стояла у машины.

— Лис, поехали?

— А знаете, — с удивлённым интересом проговорила та. — Тут и правда ничего не видно.

— Конечно, — Лана сжала губы в сдержанном раздражении. — О том и речь.

— Нет, в смысле, действительно ничего. Даже здесь, внизу. Как будто стоишь ни на чём. На облаках, может быть, или что-то в этом роде.

— Лис, ну. Сядь назад, — сморщившись, попросила Агнешка. — Облака иногда рвутся, и вообще.

— А, — та пошарила рукой, не сразу найдя ручку от двери, но всё же залезла внутрь и закрыла за собой. Туман остался за стеклом.

Он стелился под машину, забивался как будто под самые колёса, отчего они, казалось, утратили всякое касание с твёрдой почвой. Будто ехали не по асфальту, не по земле — по какой-то иллюзии, лёгкой-лёгкой призрачной упругости, которая прорвётся через секунду, и полёт будет долгим.

— Может, это… — Алиса прервалась, поворошила пряди за ухом, словно собирая там более подходящие выражения. — Мне почему-то подумалось, что таким мог бы быть Млечный путь, если б по нему можно было ходить.

— Млечный путь, — протянула Агнешка почти мечтательно. — Я его никогда не видела.

Лана, чуть приподнявшись и приникнув к окну, разглядывала какое-то время, что впереди по курсу, но там не случилось новых примет или ориентиров, и она, устав, опустилась обратно в кресло.

— Интересно, хоть радио ловит тут что-нибудь? — она, потянувшись, выкрутила ручку приёмника. Та провернулась без всякого усилия, даже не щёлкнула, и в ответ ничего не отозвалось. Точно крутили муляж. Может быть, дымка крала уже не только шум колёс, но и вообще любой звук, до которого могла дотянуться.

— У них что, радиоприёмник сломан? — Лана нахмуренно постучала пальцем, проверила остальные кнопки.

— Ну так зачем «Электрикам» радио, — откликнулась Агнешка. — У них тут своя атмосфера.

— Это не машина «Электриков», — Лана в упрямом раздражении прикрыла глаза. — Просто похожий чёрный Уаз. Это не их машина.

— Да. Хорошо.

Лана несколько раз задела пальцем мелкую болтающуюся створку. Нагнувшись и заглянув туда, нажала шпенёк рядом — из щёлки выползла сероватая пластмассовая кассета.

— Ну серьёзно? — Лана подцепила её и вытащила наружу. Кассета была обычная, примерно наполовину успевшая перемотать плёнку с одной катушки на другую. Когда-то её, видно, даже подписали, но ручка стёрлась с маленькой наклейки по центру, и разобрать было нельзя.

— Можно посмотрю? — Алиса протянула руку.

— Да тут ничего. Просто обычная кассета, — Лана запустила её обратно в приёмник.

— Просто интересно глянуть… — Алиса неловко улыбнулась в пол.

Магнитола мигнула глазком и не сразу растолкалась после сна. Она пожевала лениво плёнку с мерным жужжанием, цокнула, пожевала в другую сторону, пока Лана путала подслеповатые кнопки. Наконец, остановилась и после щелчка зазвенела вдруг будильником.

«Woke up, fell out of bed, dragged a comb across my head…»⁴⁵

Лана, отдёрнувшаяся в спинку кресла, выдохнула злобно и облегчённо.

— Вашу ж, — процедила она сквозь зубы, заткнув снова приёмник, не обращая внимания на истеричный смех Агнешки. — Ладно, допустим кассета, допустим. Кто-нибудь объяснит мне, зачем самопально записывать на кассету битлов в двадцать первом веке?

— Лан, ну, они же тебя троллят, — просипела Агнешка, пытаясь загнать смех внутрь. — Разумеется, это не «Электрики». Просто чей-то чёрный Уазик с магнитолой и кассетой с битлами в ней. Бывает. Чего бы нет.

— Я ненавижу эту песню, — выдавила Лана, прикрыв глаза. — Я ненавижу этот альбом. Я ненавижу не понимать, сплю я или нет, или это какой-то температурный делирий, и сейчас он лопнет, и вокруг окажется пустота.

Туман, однако, не лопнул. Какое-то время фары выхватывали ещё путь, кусок асфальта, но потом и перед ними осталось одно белёсое марево. Лана, словно просто забыв до конца закрыть глаза, оглядывала его из-под полуприкрытых век, как будто ей совсем уже не было дела, потом спросила всё же:

— Мы ещё на дороге?

Трудно было понять. Асфальт там, под туманом, или гравий — и что должно быть, если ехать прямо, никуда не сворачивая — и надо ли никуда не сворачивать… Сколько бы они ни делали вид, что вот-вот, постараются только, и рассмотрят что-то впереди или сзади, справа или слева, но там гуляли лишь молочно-дымные разводы.

— А помнишь, мы гадали на кассетах? — произнесла тихо Агнешка. — У тебя тогда был ещё тот огромный магнитофонище.

— Ну? — обернулась к ней Лана.

— Ничего, просто можно попробовать, вдруг подскажет чего хорошее.

— Ты что, всерьёз?

— Нет, ну, чем это хуже.

Лана скептично пожала плечами и отвернулась.

— А как гадать на кассетах? — поинтересовалась сзади Алиса.

— Примерно как на книгах. Берёшь кассету, вставляешь в магнитофон — или куда там тебе ещё есть её вставить — мотаешь плёнку наугад. Потом останавливаешь и слушаешь, что споют, — рассказала Агнешка. — А, ну, только вопрос задаёшь до того, конечно.

— Любой вопрос?

— Мы обычно просто спрашивали, что будет дальше. Но можешь и спросить, например, куда мы едем сейчас… а, хотя это то же самое.

— Ага. Хорошо… — Алиса кивнула. — Я загадала.

— Куда крутить? Вперёд, назад?

— Вперёд.

Агнешка включила перемотку, и магнитола зашелестела, вкрадчиво и ровно. Она шуршала и шуршала, словно могла так шуршать вечно, словно…

— Скажи стоп, когда…

— Стоп.

Шорох оборвался щелчком. Агнешка, посоображав, нашла другую кнопку, и щёлкнуло опять.

«…to get back home, sleep pretty darling, do not cry…»⁴⁶

Алиса скривила губы в попытке усмехнуться, но она, похоже, вообще это плохо умела.

— Оно ведь не сбывается на самом деле, да? — спросила она, спрятав взгляд под сидения.

— Ну, у Ланы сбывалось иногда, — Агнешка бросила задумчивый короткий взгляд на кресло рядом. — Так что может быть. Я ж тебе говорила, что… — она прервалась и скосилась снова. — Лан? Попробуешь?

— Нет, — та сидела, сложив руку на руку на коленях.

— Да ну чего? — протянула Агнешка чуть не капризно, будто они развлекались у кого-то из них дома в гостиной или спальне и одна портила всю игру, не желая участвовать.

— Не хочу.

— Ну, давай я за тебя помотаю, если тебе влом, — Агнешка сделала движение к магнитоле, но Лана, вскинув голову уставилась холодно, почти угрожающе.

— Не смей, — проговорила она тихо и отчётливо. — Не смей спрашивать за меня.

— Ладно-ладно, — та отдёрнула руку. — Не буду. Успокойся.

Она подняла ладонь, будто демонстрируя, что не собирается устраивать диверсий:

— Я для себя теперь.

На этот раз она долго мотала плёнку назад и вперёд, ведя одной рукой и не отрываясь от дороги, несколько раз щёлкала паузой, но передумывала и мотала снова. Наконец нажала почти не глядя, может, даже перепутав «плей» с перемоткой. Магнитола чуть всхрипнула от неожиданности и выплюнула:

«She was a da-a-ay tripper, one-way ticket, yeah…»⁴⁷

Агнешка захохотала, чуть припав на секунду к рулю.

— Что? — спросила удивлённо Алиса.

— Нет, нет, ничего… Просто это… — Агнешка попробовала перестать смеяться, но не преуспела. — Ты всё равно не читала, неважно. Это мило. Блин, это так мило.

Она затолкала смех обратно в рот ладонью, придержала его там какое-то время. Выключила магнитолу.

— Долго объяснять. Ничего. Всё норм.

Дыхание её постепенно выровнялось, и больше она не говорила и не трогала приёмник. Никто не пытался трогать его больше.

Туман пожрал всё. Иногда казалось, кто-то маячит впереди — огромный, незнакомый — или всплывает по сторонам, но, если смотреть на него пристально, пропадает, так и не объявившись толком. Может быть, это уже казалось оттого, что глаза сами придумывали себе что-то в клубах тумана, потому что не могли больше пялиться в эту бесконечную белёсую взвесь и не сходить с ума. Может быть, они уже и не ехали прямо — может быть, здесь и не вышло бы ехать прямо, потому что все дороги развезлись вокруг сотнями слившихся неопределённых направлений, что текли во все стороны с туманом, среди тумана, и было уже без разницы, в какой бок податься и воображать, что движешься дальше.

— Надо бы выйти проверить, — пробормотала Лана. — На ощупь хоть будет пояснее.

— Думаешь, хорошая идея? — спросила Агнешка.

— Нет. Не очень, — в зеркале справа промелькнуло что-то и тут же исчезло, но непонятно было, куда оно могло так деться, чтобы исчезнуть. — Вообще плохая идея. Сдаётся мне.

Впереди один клубок сгустился чуть больше остальных. Казалось сначала, он подвинется и пропадёт под наплывами других, как и все до него, но он не пропал — только почему-то сгущался ещё больше отчётливым белым пятном.

— Что это? — Лана насторожилась и пригнулась к стеклу.

— Там как будто идёт кто-то… — Алиса тоже соскользнула на край дивана, чтобы лучше рассмотреть. — Как будто… кто-то белый…

Пятно смутно бластилось поначалу, слишком далеко, чтоб разглядеть точно. Затем даль немного ушла, и у пятна обнаружилась форма. Оно маячило чуть на расстоянии перед Уазом — словно бежало слегка вприпрыжку, не совсем филигранно ловя равновесие, не очень быстро, так что они бы не отстали, но и догнать его вряд ли бы получилось.

— Похож на какого-нибудь зверя, — Алиса сдвинулась ещё ближе, почти протиснувшись между Агнешкой и Ланой. — Это как будто… волк? Белый волк?

— Скорее просто пёс, — откликнулась Агнешка. Она тоже следила за пятном, не пытаясь обогнать его или отвести машину в сторону. — Ну да. Пёс. Большой белый пёс.

— Как бы не шакал, — Лана, сосредоточенно всматриваясь, нахмурилась. — А где его четвёртая лапа?

Ей никто не ответил, и она шёпотом пересчитала:

— Две… три… Нет, серьёзно. Где его четвёртая лапа, должно же быть четыре, почему я вижу только три…

— Потому что их три, — прервала Агнешка.

— Почему не четыре? Если это действительно пёс, должно быть четыре.

— Мало ли. Потерял где-то, — Агнешка с удивлением обернулась к ней. — Лан, ну ты чего? Никогда трёхлапых собак не видела?

— Не знаю, — пробормотала Лана. — Не нравится мне это. И пёс этот не нравится.

— Слушайте, а если мы правда на Млечном пути, — с вдохновением заговорила Алиса, — может быть, этот пёс… Ну, вроде провожатого? Я слышала, в некоторых легендах Млечный путь — это мост, а собаки иногда помогают через него перебираться тем, кто не может сам. Как это… пса… пом…

— Психопомп, — не оборачиваясь, подсказала Лана. — Это называется психопомп.

Она вдруг с испугом посмотрела на Агнешку.

— Разворачивай. Нам не надо за ним ехать.

— Почему? Мы и так уже на той стороне, может, он нас обратно на нашу выведет. По крайней мере, не свалимся в дырку в мосту по дороге.

— Угу, — Лана опять почти равнодушно откинулась на спинку кресла. — А возможно, он ведёт нас прямиком в чьё-то логово. На кого-нибудь из этих тварей, что тут бродят.

— Предлагаешь пробираться здесь наугад? — Агнешка глянула на неё вскользь. Лана не ответила, лишь смотрела на свои руки, сложенные на коленях. — Нормальный пёс. Что тебе не нравится.

Пёс трусил впереди по-прежнему, и если сосредоточиться на нём и не оглядываться слишком по бокам, можно было не замечать, как вздымаются и наплывают друг на друга клубы тумана, как летят мимо миры и созвездия, и где-то неясные, неузнанные создания ходят грузными тенями на краю зрения, — всё это неважно, всё это не более, чем белёсая дымка над мостом, а может, и нет никакого моста, может, есть только ночь и путь в ней, сколько бы она ни длилась, сколько бы ни думала заканчиваться. Пёс трусил, взмахивая огрызком лапы, в такт привычной рысце — без особой пользы, но, верно, так уж он приспособился — и постепенно отдалялся всё больше, растворяясь тоже в тумане, растворяясь туманом, растворяясь с туманом вместе…

Туман растворился, и шершавый хруст вернулся в уши и под колеса Уаза. Дымка ещё висела немного в воздухе, но видно стало и дорогу, присыпанную мелким гравием, и поросль кустов, в ветках которых осталось чуть-чуть молочных пенок, и серую ночь, протянувшуюся над пустырями до самого горизонта. С кучевого неровного неба падали редкие капли.

Лана подняла голову и недоверчиво окинула взглядом округу.

— Ну, ладно, — сказала она. — Ладно. Хорошо.

Она выпрямилась и вытерла наскоро руки каким-то заевшим, остаточным жестом.

— Хорошо. Мы вышли. Вы были правы.

Она с нарочитой бодрой улыбкой обернулась по сторонам.

— Так. Что у нас дальше по расписанию? Очередная заправка? Девяносто второй, девяносто пятый, дизель? Выпуск дневных новостей? Или, может быть, время чая? Я завтракаю в восемь в выходные, а вы?

— Если есть какой-нибудь завтрак, я бы и сейчас вполне его схрумала, — подала голос Агнешка. Она приостановила автомобиль и тоже с убегающей улыбкой оглядывала окрестность. — Лис, там ничего рядом с тобой не валяется?

— В багажнике может быть, — Лана потёрла переносицу и прикрыла глаза. — Надо будет посмотреть.

Уаз дёрнулся и быстро стал набирать скорость.

17

Once there was a way to get back homeward,

Once there was a way to get back home. ⁴⁸

The Beatles

В багажнике и правда нашли сумку-холодильник, а в ней — бутерброды. Не то чтобы очень много на троих, но всё-таки что-то.

Лана потянулась за последним, но поднеся ко рту, замерла вдруг и уставилась так, точно ей туда положили отраву, и она только сейчас это поняла.

— Ты чего? — Агнешка глянула на неё. — С рыбой? Ну, давай поменяемся.

Она отдала Лане свой бутерброд с ветчиной, и забрала другой у неё.

— Лана не ест рыбу, — пояснила, вгрызаясь в свою долю, Агнешка. — Когда-то подавилась рыбной косточкой и теперь боится всё время, что это повторится.

Лана откинула голову на спинку кресла и с ворчанием закрыла глаза:

— Болтун — находка для шпиона…

Агнешка рассмеялась с набитым ртом:

— Если какой-нибудь шпион попадётся нам аж здесь, я его расцелую.

— Думаю, он не оценит.

— Да ладно. Вряд ли он тут чаще ходил в душ и чистил зубы, чем мы.

Алиса смотрела на них с заднего сидения молча и чуть встревоженно, будто заподозрила, что это её сейчас заподозрят в шпионстве. В сумке с бутербродами осталось ещё несколько пакетиков, обещавших чудно-вкусные цветные напитки всем и каждому.

— Инвайт, просто добавь воды, — усмехнулась шёпотом Агнешка, убирая последние крошки с губ.

— Думаю, ты права была, — мрачно заключила Лана.

— Насчёт?

— Что они троллят. Никакой воды никто, конечно, не взял.

— Можно высунуться развести, — Агнешка с почти серьёзным видом кивнула за окно.

Вдалеке сквозь рябь дождя расплылись блёклые огни — не прямо у шоссе, по которому двигались сейчас в Уазе, чуть в стороне. Будто когда-то, подумав, там поставили и построили ещё что-то — не про таких, как они, наверно, но поставили и построили.

Они выехали к железной дороге. Та подошла совсем близко к трассе, вознесённая высоко к небу на хребте гравийной насыпи, и фонари посверкивали оттуда, освещая её полотно.

— Интересно, по ней ходят ещё? — пробормотала Лана, разглядывая в своё окно, как тянется справа насыпь.

— Можем мы пойти, — откликнулась Агнешка. — Вряд ли нам прям запретят.

Лана не обратила внимания.

— Товарняки, — произнесла она, явно размышляя о чём-то сама с собой и не делясь с остальными. — Товарняки могут ходить. Или технические.

Алиса чуть придвинулась, сползя по дивану.

— А здесь не может быть где-нибудь написано место? — заговорила она. — Какая-нибудь табличка станции… Или техническая надпись, на железных дорогах их всегда много.

Лана с сомнением оглянулась на неё:

— Не на железных тоже так-то. Может в принципе.

Но они проехали ещё с час, не обнаружив ничего сверх того, что уже было — пустая железка, её верные фонари, что подсвечивали иногда запутанные сплетения чёрных проводов, глухой гравий насыпи, вероятно и не знавшей о трассе тут внизу. Трасса, впрочем, тоже ничего о ней не знала, похоже.

— Там свет горит, — подала голос Алиса.

— А?

— В доме. Слева.

Слева и правда вырос дом, небольшой, двухэтажный, а его даже почти не заметили — Лана не отрывала взгляда от фонарей над насыпью, пытаясь выведать у них что-то, а Агнешка, придерживая руль одной рукой, смотрела как-то рассеянно, будто устало. Окна дома горели золотистым тёплым светом, словно все, кого ждали в нём, уже вернулись и собрались вместе, но нигде не было дверей, даже заложенных, даже рисованных — в стиле остроумной безобидной обманки. Дом сам был обманкой — подкупающе милой обманкой.

— Может, там сзади? — спросила Алиса, повернув голову и не желая так просто прощаться. — Или где-нибудь в земле вход через подвал?

— Проверьте, если хотите, — Лана отстегнула ремень. — Тормозни тут, я заберусь всё-таки на железку, — бросила она, хотя Агнешка и так уже почти остановилась.

— Тебе помочь? — не глядя спросила она.

— Нет.

Лана ушла. Алиса вынырнула было со своей стороны, но, посмотрев на Агнешку, осталась на месте.

— Не хочешь проверить?

Чуть приоткрыв дверь, Агнешка пробовала рукой дождь. Его не набралось даже на несколько крупных капель, и она убрала руку обратно в салон.

— Не знаю. Думаешь, там есть кто-то?

Алиса пригляделась к светящимся окнам. Довольно большие, они были пусты, и за их стёклами не мелькало ни силуэтов, ни случайных вещей обстановки — забыли поставить.

— Нет, наверно, — Алиса опустила глаза, затем всё-таки вышла посмотреть. Далеко она не ушла, только сделала шаг от машины и какое-то время осматривала дом не через стекло. Потом вернулась назад.

Агнешка — видимо, нарочно, пока никто не сидел рядом — размотала платок на руке и несколько озадаченно разглядывала ладонь в ломавшемся свете.

— Что там? — спросила Алиса, утерев водяной бисер с лица и пытаясь устроиться на диване.

— Не, так. Смотрю, что, кажется, всё-таки пошло заражение.

— Дать таблетку?

— Да не. Я просто опасаюсь, что может до ампутации дойти к тому времени, как мы приедем.

Она как-то недоумённо посмотрела на дорогу впереди.

— Я выпилиться хотела, а не руку себе отпилить.

Она шагнула из машины, придерживая за собой дверь открытой.

— Ну что, Лан?

Та что-то ответила с насыпи, громко и неразборчиво. Судя по интонации, ничего переломного найти не вышло, и она стояла там, прямо и одиноко, чуть заслонив глаза ладонью от огней, и тщетно всматривалась в ускользавшую по рельсам даль. Затем она шевельнулась и, наверно, увидев Агнешку и Уазик, стала спускаться.

— Ничего, — сказала она, бухнувшись на своё сидение. — Всё то же, что здесь. Я думала, может, с высоты будет что-то, но ничего.

Агнешка, уже успевшая снова замотать руку, кивнула.

— Дальше?

— Поехали.

Они опять двинулись вдоль железки, листая фонари наверху как бесконечную ленту. Алиса оглянулась через заднее стекло. Насыпь вытягивалась, убегая в точку где-то вдалеке и утаскивая всё за собой. Алиса отвернулась от неё и сидела спокойно какое-то время, но через несколько минут что-то вновь потянуло её взгляд туда.

— По крайней мере, если так и будем ехать вдольжелезной дороги, может быть, не потеряемся окончательно, — проговорила с деловитой мечтательностью Лана. — Может, она даже выведет нас куда-нибудь, — она заметила, что Алиса снова извернулась назад, уже в седьмой раз, и сама пристально всмотрелась в зеркало сбоку. — Что там такое?

— А, нет, ничего. Просто… этот дом…

— И что дом?

— Мне почему-то кажется, что я его помню откуда-то.

Лана обернулась к ней.

— Хочешь сказать, что ты была тут?

— Нет, просто откуда-то его помню.

— Тогда тебе мерещится, — Лана развернулась обратно. — Так бывает.

— Может быть. Мне кажется, это было где-то на юге, мы там пролетали на самолёте… очень давно — мы тогда летали ещё на самолётах. Там, наверно, была пересадка, и, наверно, мы опоздали на второй самолёт — или, может, его отменили… Наверно, отменили — мне кажется, тогда вообще вдруг исчезли все самолёты на эти дни, и мы немного застряли там. Потом, на утро, какой-то самолёт всё-таки нашёлся, но до этого… Я не помню, где мы останавливались в ту ночь… мне кажется, это был чей-то дом. Тоже небольшой, беловатый… с окошками.

— Что был за город? — спросила Лана без особой надеждой.

— Не знаю. У меня вот только всплывает — дом, ночь, мы тащим багаж, несколько сумок… Я не помню, откуда я это помню. Может, мне вообще это приснилось. Мы никогда не летали через юга. Не знаю, куда нам могло быть надо, чтобы лететь так.

Лана с затаённой досадой вздохнула.

— Может, вспомнишь ещё что-то? Год, когда это было? Или что ещё было рядом? И дом — он был точно такой, как этот? Может, просто похожий? Окна другие? Этажей больше? Или он вообще не такой формы?

— Не знаю… — потерялась Алиса. — Меня когда столько спрашивают, я забываю даже то, что помнила, — она подумала. — Я, наверно, даже тот дом, что мы проехали, толком не смогу уже вспомнить.

— Можем вернуться, — Лана переглянулась с боковым зеркалом. — Пока не так далеко ушли.

— А нам разве?.. — Алиса снова обернулась назад, на этот раз испуганно. — Оно же гонится…

— Ну, так ведь ночь уже наступила. И вроде эта хрень не объявлялась за всё последнее время, что мы едем. Который у нас час?

— Пять двадцать.

— Ну вот, тем более. Даже почти утро, — губы у Ланы дёрнулись. В её голосе не было особой радости. — Хотя да, конечно. Может, — она развернулась к Агнешке. — Что думаешь?

Та промолчала — как будто не услышала.

— Агнешка?

— Мм?

— Что думаешь? Можно нам немного вернуться?

— В смысле, в город? — переспросила та.

— Почему в город. Можно нам немного вернуться по дороге назад, или эта хрень всё ещё за нами?

Агнешка не стала отвечать.

— Агнешка? Эй! Что с тобой?

— Я веду, — невозмутимо удивилась она. — Что не так?

— Я и спрашиваю, что не так. Тебя сменить? — Лана пристальнее всмотрелась в неё. — Давай. Поменяемся.

Агнешка снова как будто не услышала.

— Вернуться, наверно, можем попробовать, — проговорила она вместо того с запозданием. — В крайнем случае, придётся припомнить, с чего начинали, — Лана поглядела на неё непонимающе, и Агнешка пояснила. — Ну. Это же ты предлагала версию. Что хрень задерживается, когда жрёт кого-то одного. Нас ещё три человека.

Лана сморщилась:

— Ты, похоже, и впрямь долбанутая. Выходи, я сяду за руль.

Агнешка выгнула растрескавшийся рот в улыбке:

— Как ты хочешь.

— Бесишь, — пробормотала Лана, выныривая из Уаза и переходя на место водителя. — Ты специально бесишь?

— Да.

Алиса в последний раз оглянулась.

— Нет, я думаю, он мне приснился всё-таки. Этот дом. Я думаю, его не было.

— Не было? — повторила Лана, словно чтоб утвердиться окончательно перед тем, как они поедут.

— Нет, — Уаз тронулся и стал набирать скорость. — Мне просто, наверно, так запомнилось, потому что я писала ещё об этом доме после того сна. Это была моя первая вещь, и тогда мне казалось, что это самое важное в моей жизни. Я постоянно думала о ней и об этом доме… Поэтому.

— И о чём там было? — спросила Агнешка без особого любопытства, хотя, пожалуй, ей действительно было небезынтересно.

— Сложно сказать. Вроде такой мистической сказки с кучей рефлексий на разные темы. Я хорошо только название помню.

— Какое?

— Горит свет, но дома никого нет. Мне кажется, у меня всегда лучше всего получались названия, — насыпь начала съезжать в сторону, всё сильнее и сильнее отклоняясь вправо от дороги. — Может быть, даже стоило бы всё переписать и оставить только названия.

— Чёрт, — прошептала Лана, покосившись на насыпь. Та была ещё близко, но расстояние между ней и трассой стремительно ширилось, прорастая зеленющей густой травой под фонарными сполохами.

— Может, нам правда перейти на неё, пока не поздно, — проговорила Лана. Насыпь перегнулась и, завернув без предупреждения вправо, побежала в ночь прочь от шоссе.

— И пойти пешком? — с недоумением уточнила Алиса, но Лана не успела ответить.

Чуть дальше, справа от трассы, на зелёной траве, выросла синяя табличка на двух тонких блёстких ногах. На ней было что-то написано, но издалека сливалось в белые разводы по сини.

— Так, так, так. Стоп, — Лана сбросила скорость. — Это то, что я думаю?

Уаз остановился под табличкой у обочины. Они вышли посмотреть. Сонные, покрытые водной пылью травы удивились, что их кто-то потревожил, но пропустили пройти.

Это и правда было название. Здесь даже хватило места на несколько цифр, слагавшихся в километры до населённого пункта, если ехать по нарисованной стрелке. Какое-то время все втроём стояли в тишине, созерцая указатель.

— У кого-нибудь хорошо с географией? — спросила наконец Лана.

В ответ промолчали. Агнешка задумчиво щурилась, склонив голову набок.

— Лис? Ты вроде любила карты? — напомнила Лана.

— Ну… — Алиса замялась. — Мне кажется, я видела где-то это название, но не помню, где точно, — она опустила глаза. — Или даже не такое, а похожее… Таких много похожих.

— А, — кивнула вдруг Агнешка. — Я знаю, где это. Это ж по нашей ветке, — она переглянулась с Ланой. — Ну. По нашей. Только не там, где станция Лис, с другой стороны.

— Да ладно тебе? — Лана, шагнув вперёд, присмотрелась к табличке. — Вообще да… Да, с другой стороны — там было такое, я помню.

Она, нахмурившись, будто не очень веря, поглядела на остальных.

— Так что? Мы почти у дома?

— Ну, я бы не сказала, что сто с лишним километров — это почти, — протянула Агнешка.

— Не цепляйся. Для нас — вполне себе «почти», — Лана нетерпеливо сошла на шоссе, чтобы осмотреть, как оно идёт. — Я вспомнила, да: эта железка на насыпи и должна заворачивать, там дальше будет другая. Это значит… нам потом надо свернуть вправо, когда увидим ещё дорогу. Право-лево, лево-право, — она пожонглировала обеими руками, взвешивая их в воздухе. — Напомните, если я забуду.

— Угу, — Алиса от неожиданности кивнула.

Лана метнулась к машине.

— Идёмте. Если повезёт, сегодня будем ночевать и завтракать дома со всеми своими, — она приоткрыла дверь и оглянулась. — Агнешка?

Та всё ещё стояла под синим указателем, и казалось по её виду, что она с куда большей охотой уселась бы здесь на траву, чем в кресло Уаза.

— Ну? — позвала Лана. Алиса с ней рядом уже тоже потянулась было к двери. — Ты идёшь?

Агнешка как-то неопределённо качнула головой и всем остальным, окидывая лужайку задумчивым взглядом:

— Ах нет, сказали кошки, останемся мы тут.

Лана выругалась между зубов и широкими шагами вернулась к табличке, встав вплотную перед Агнешкой.

— Даже не вздумай. Я одна не доведу.

Та вновь качнула головой:

— Как скажешь.

Уаз подождал, когда они снова рассядутся по местам. Лана, вероятно, по привычке, поискала перчатки, но, не найдя, повела без них. Агнешка отвернулась к своему окну и замолчала.

Поворот должен был быть вправо, никто не сказал, правда, как скоро они доедут до него и не смогут ли пропустить по случайности, если он зарос травой и репьём, как заросла полоска через обочину от дороги, как много там было трав и колючих клочков, когда проносились мимо фонарей, неужели так скоро уже город и другая железная дорога, там, близко, чуть за поворотом, наверно, нет, снова какая-то обманка, уже не удивительно даже, предрассветная тьма над горизонтом мешала контуры за стеклом, мешала, как кисель, тени и вспышки, мешала капли, ползшие с той стороны, мешала звуки, мешала головы, мешала в голове («Может, перейдёшь назад?» — спросила где-то Лана, «Да ладно, пусть Лис спит», — ответили ей тихо) голоса и картинки. Кто-то — какой-то сказочный помощник и, видимо, настоящий друг — разговаривал с тем, кому помогал так долго, объясняя, что вот теперь, несмотря на всю находчивость и могущественность и даже, вероятно, не совсем человеческое происхождение, ему, помощнику, придётся уйти — умереть вернее. Но другу его совсем не стоит расстраиваться, а лучше, после того, как тот умрёт, сделать себе из его кожи перчатки — они будут волшебными и очень облегчат ему жизнь в дальнейшем. Друг же его отвечал, что…

— Я не понимаю, — тихо и раздражённо сказала Лана. — Мы всё это время пытались попасть домой. И вот теперь, когда тут сто километров, — что это вообще такое?

Агнешка что-то ответила. Автомобиль мотнуло по дороге, и он взревел, поэтому осталось непонятно, что именно. Она сидела, опустив плечи, и криво облокачивалась о край своего окна. За ним ночь в каплях, сонно приподняв веки, недоумевала, куда это потребовалось ехать кому-то в такой час сквозь простуженный воздух, когда людям обычно ещё положено спать и всё закрыто вокруг, кроме редких круглосуточных магазинов — впрочем, их немного на этой трассе, по которой одной и могут, ещё до того, как начнётся утро, ехать в аэропорт, чтоб успеть перехватить самолёт, пока водою не…

— Слиться хочешь? — проговорила Лана, водянисто-белая медуза поправляла ей зеркало наверху. — Ну, понятно. Че тэ дэ. Всегда так было.

— Ну вот не надо, — перебила Агнешка. — Я много чего могу. Но мне надо знать зачем. А просто так не хочу.

Звуки утонули в ворчании. Это зверь ворчал, зверь Каштанки и Блонд, и злился, и жаловался, что его оставили, кинули одного в этой ночи, когда от заката было так же далеко, как до следующего рассвета. Алиса спросила Каштанку — и Блонд тоже — за что они так, но они не услышали и не надумали отвечать просто так, не слыша.

— Не видела? — ворчание перерезал смех Агнешки. — Я тебе покажу, когда там будем. Он чудный.

Она говорила что-то ещё, но словам не хватало силы или цепкости остаться на поверхности — они все тонули, только булькнув маленьким пузырьком, точно прощались напоследок. Сколько белых щенят было — семеро в мешке? нет? — если масса… или сила? плотность — конечно, надо вычислить сначала плотность воды, да и воздуха над аэропортом тоже, если их нет в таблицах, а их нет, все строчки почему-то пропали в табло, водою заливает аэропорт до самого потолка, будет как в аквариуме со стеклянными окнами, затопляет все строчки, все полосы, как взлетит самолёт с этой водной взлётной полосы…

— Заткнись, заткнись, заткнись, заткнись! — повторяла скороговоркой Лана, судорожно вцепившись пальцами в руль. — Я тебе в морду дам, если ты не заткнёшься.

Агнешка с тихим смехом отвернулась к окну:

— Если думаешь, что это что-то изменит…

Предрассветная дымка ползла и тянулась над горизонтом, клочья её плыли, наслаивались друг на друга, постепенно выцветая в тонкую светлую полоску. Блик зари скользнул по окнам.

Алиса подняла голову. Это, конечно, был фонарь, а не заря. Но у горизонта тьма и правда выцветала, неохотно и блёкло, но вполне очевидно.

Она села и закрутилась во все стороны, пытаясь что-то выследить.

— Мы не свернули ещё?

— Свернули, — отозвалась Лана. Губы её были крепко сжаты, а взгляд уставлен вперёд в затверженном механическом упорстве. — Тут совсем рядом уже. Может, полчаса или вроде того.

— До города?

— До станции. Там дорога прям впритык к железке, и должны быть поезда. Можно будет сесть наконец и доехать. До самого вокзала.

— А прикинь — приезжаем на станцию и там тоже никого, — Агнешка кашлянула каким-то невнятным смешком. — И никаких поездов.

— Хватит, — оборвала Лана, и в её голосе даже почти не было раздражения. Слева от них изящной петелькой на стройных белых колоннах изогнулся и полетел вперёд железнодорожный мост, горя по краю узкой линией подсветки. Он был пуст, но, возможно, по нему сейчас и не должен был проезжать никто.

Где-то во внутренностях Уаза чихнуло и зарокотало.

— Ну! — прикрикнула на него Лана, уперев взгляд в приборную панель. Тот перестал хрипеть, дёрнулся немного, но продолжил ехать.

— Вот это весело будет, — Агнешка тоже покосилась на панель мельком.

— В крайнем случае пойдём пешком, — проговорила Лана. — Тут действительно совсем недалеко уже. Можно дойти. Будет совсем глупо не дойти.

Справа показалось тёмное пятно старой билетной кассы. Уаз приостановился с ней рядом. Кассу, видимо, бросили и переместились куда-то ещё — окошки её были забиты фанерой и вокруг валялся мусор. Впрочем, и неудивительно: наверняка новая касса была куда ближе к станции, чем эта будка, так что к ней давно перестали приходить. За её задней стеной поблёскивали в свете фонаря несколько телефонных кабинок.

— Там вроде расписание я вижу, сбоку… — Лана, не спуская глаз, отцепила ремень. — Пойду гляну.

Агнешка кивнула, но даже не повернула головы, чтоб убедиться, куда именно кто пошёл. Она смотрела куда-то вперёд из-под опущенных век и не двигалась, будто дремала.

— Агнешка? — позвала Алиса. Та с чуть заметным усилием двинула губами:

— Мм?

— Ты нормально? Может, всё-таки дать ещё таблетку?

— Не, не надо. Я же не веду, — она открыла глаза. — Лис, если я тебе подарю кое-что, возьмёшь?

Алиса настороженно нахмурилась:

— Что?

Агнешка покопалась в своей сумке на поясе и, перебрав там какую-то мелочь, вытащила складной нож.

— Вот.

— Твой ножик? Зачем он мне?

— Ну… Как там у Агаты — «Ты лучше, ты круче, ты сможешь, я в курсе».⁴⁹

Алиса нахмурилась ещё больше. Отвела взгляд в ту сторону, куда ушла Лана: та стояла в телефонной будке, застыв и сгорбившись, и была похожа отсюда на сероватый обломок дерева или погнутую железяку, обрывок шифера. Никто не знал, зачем он и куда везти его дальше, вот и поставили там, прислонив к стенке изнутри. Агнешка, тоже в неверном свете, не оборачивалась и глядела затылком, и Алиса усиленно потрясла головой:

— Но что я им буду делать?

Агнешка усмехнулась:

— Не знаю, это ты решай — тебе же подарок. Можешь им письма вскрывать, например.

— Какие письма? — почти возмутилась Алиса. — Кто кому-то шлёт бумажные письма сейчас?

— А, ну да, логично. Я всё забываю, что мы не в том веке. Как он сменился, так и забываю, — она улыбнулась сама себе. — Ну, тогда ещё для чего-нибудь, сама придумаешь.

Она развернулась в кресле и протянула ножик Алисе. Глаза у неё были воспалены и блестели не очень здорово, как при температуре.

— Вот, — тонкий лисий силуэт перелился серебристым. Агнешка прижала пальцем пухлую кнопку сбоку. — Жмёшь сюда — он открывается.

Лезвие выскочило — не то чтобы ржавое, но какое-то тёмно-рыжеватое. Агнешка критически оглядела его.

— Только почистить надо будет. Нда… Сказала бы я, что он волшебным образом темнеет, когда владельцу грозит опасность, но нет, его действительно просто надо почистить. Закрываешь рукой, вот так, — она защёлкнула лезвие обратно. — Только не надо делать, как я в тот раз. Как я — вообще по жизни не надо делать.

Агнешка ещё раз настойчиво протянула ножик. Алиса не стала брать, смотря упрямо и испуганно.

Агнешка скользнула взглядом в сторону:

— Сейчас вернётся Лана, и придётся объяснять ей, чем мы тут занимаемся, — она сунула нож Алисе и заговорщически шепнула. — Возьми. На хранение, потом отдашь снова.

Дверь открылась, и Алиса успела спрятать ножик у себя, прежде чем Лана села за руль.

— Дозвонилась? — спросила Агнешка.

— А? Нет, — вид у Ланы был озадаченный. — Почему-то не берут трубку.

— С домашнего не берут?

— Везде. И дома у нас, и по мобильникам. И Макс не берёт тоже, — она несколько растерянно поморгала, глядя на датчики. — Не знаю, в чём дело.

— А что с расписанием? — робко напомнила Алиса.

— Расписание? Да, — Лана чуть встряхнулась, будто возвращаясь в реальность. — Должен быть поезд в восемь десять. Сколько сейчас?

— Семь сорок.

— Да, значит, это ближайший до города. За полчаса-то уж точно там будем. Единственное, расписание могли обновить, это старое. Но может, оно и то же, посмотрим, — она выкрутила руль, чтобы отъехать.

Однако Уаз не проехал этого получаса — или сколько там оставалось по-настоящему. То ли в нём незаметно закончилось топливо, то ли ему просто надоело везти чужаков — но только он рыкнул, встал и заглох.

Лана, не веря, попробовала завести его ещё раз. Мотор не откликнулся. Всё в машине умерло враз, будто она и была таким же металлоломом, как все её бывшие соседи по стоянке, и лишь невероятное волшебство дотянуло ей аж досюда.

— Ладно, — Лана по-прежнему озадаченно вылезла из-за руля. — Понятно. Тогда правда идёмте?

Они пошли, оставив этот последний автомобиль позади — вряд ли им бы попался ещё один на коротком отрезке до станции. Здесь только неказистые пустыри тянулись справа вдоль дороги — слева сверкали в серых потёмках лампочки железнодорожного моста, и на него не было хода с земли.

— Могли бы приставить лестницу, — заметила Агнешка.

— Дальше должна быть, я думаю, — Лана быстро шагала, высматривая перемены впереди. — Надеюсь, там не тоннель за сто метров и не через кучу загородок. Я хочу успеть на этот поезд.

Алиса, уже несколько раз с тревогой оглядывавшаяся назад, посмотрела на часы на руке.

— Что такое? — спросила настороженно Лана.

— Я просто подумала… — пробормотала тихо та. — Скоро восемь. И… свет такой… видите?

Свет в небе и вправду был переменчивый — двуличный, хрупкий и ненадёжный светомрак, который в любую минуту может обратиться и тёмной ночью, и сумерками на рассвете, если поднажать и проехать чуть дальше вперёд…

— У нас же сейчас ночь в день переходит, а не наоборот, — успокоила Лана. Взгляд её напряжённо окинул окрестность.

— Да. Наверно, — Алиса кивнула и обернулась снова. — Но я… Не знаю, почему мне так кажется.

— Восемь десять… Мы вполне ещё успевали уйти в восемь десять, — бросила Лана, и слова выходили отрывисто на выдохах от ускоренного шага.

— Разве?

— Или чуть-чуть буквально раньше. Но по-моему, и в десять тоже.

— Не, ну, если там реально дело в нескольких минутах, может и впрямь кто-то придержать, — протянула лениво Агнешка. — Жаль, нельзя подняться на мост и устроить звездопад. Вроде бы в каком-то Варкрафте такое было.

Лана фыркнула и сморщила нос.

— Слушайте, к чёрту, — она отмахнулась, раздражённо и нетерпеливо, — мы ехали всю ночь, с тех пор, как она настала, и практически до конца. Если бы нас могло теперь накрыть ею, то уже бы накрыло давным-давно.

Над пустырями, бледный и зябкий, зачинался рассвет.

Он не вставал ещё и не шагал никуда победно по земле или небу, но шагать на него казалось чуть проще и совсем слегка радостнее — только лучше не стоило, наверно, об этом говорить, вообще говорить, что там рассветает, он ведь мог не смочь ещё, снова закатиться за горизонт, передумать, не увидев ничего хорошего, да и странный он был, не как они обычно бывают, он почти не высветлял темноту над собой, только пробивался откуда-то из-под земли вздрагивающей, слепящей полоской, впрочем, мало ли какие тут восходы и закаты и как странно падает свет в разное время, главное — дойти до него, а ведь всё ещё можно не успеть, теперь, за несколько минут до утра, свалиться с дороги в какую-нибудь яму под мост, или с пустыря вдруг выйдет стая диких зверей, или кто-то, спеша, как и они, не заметит никого на трассе перед своим авто, или какая-то из проржавевших труб или стоек, что то и дело попадаются справа по пути, вдруг надломится и рухнет под гнётом времени, забив в воздух кипятком и смесью кислот — а может, не так очевидно, но ещё фатальнее, парами ядовитого газа, что копился под ней много лет в подземных лакунах, незримо для чьих-то глаз? — или, может, просто мост упадёт сверху, погребя под собой всех и всё, или даже небо не выдержит светлеющего востока и просто лопнет в одну секунду, да и синдром внезапной смерти никто не отменял, чтобы просто упасть и умереть теперь, за несколько минут до…

— Мне кажется? — Лана, остановившись посреди шага, потянула воздух. — Чувствуете?

— Ага, — кивнула Агнешка.

— Что? — проронила Алиса упавшим голосом. — Миндаль?

— Нет-нет-нет, — отозвалась Агнешка. — Бензин. Откуда-то несёт бензином, я тоже чувствую.

— Интересно, что случилось, — Лана поводила головой, ища взглядом что-нибудь.

Что случилось, впрочем, легко было увидеть прямо впереди — дорога, даже не сворачивая, пролегла там через АЗС, довольно большую, на такую потребовалось бы время, чтобы пересечь её, не срываясь на бег, от края до края. На ней, похоже, недавно побывали: несколько колонок было повалено на землю, одну из них протащило достаточно далеко, и за ней хвостом вилась убитая змея шланга. Табло с ценами на топливо не горело, его слегка накренило — хотя это могло и показаться — а стекло кто-то разбил.

— Как будто здесь уже… — почти прошептала Алиса.

Лана потянула воздух ещё раз — в нём стояли пары бензина, так отчётливо, что было даже немного странно, что их не видно — и ускорила деревянный шаг, сведя плечи:

— Давайте пройдём тут побыстрее. Не миндаль, но тоже ничего хорошего.

— …уже прошло это, — совсем тихо закончила Алиса.

Агнешка на секунду приостановилась вскинуть голову и убрать волосы с лица. Бьющаяся светлая полоска скользнула по её лбу и глазам, и она прищурилась.

— А тот дом, Лис, — сказала она вдруг. — Из твоего сна. В нём не росли фиалки? В кадке на крыше?

— Может быть… — Алиса обернулась. — А что?

— Да нет. Просто я, возможно, тоже его видела.

— Где?

— Не помню. Тоже где-нибудь во сне, — Агнешка улыбнулась навстречу полоске, всё так же щурясь, но даже не попыталась повернуть головы. — Думаю, там был рассвет.

Лучи пробивались из-за холмов и железок моста, небо выцветало над ними в слабом лимонном растворе. Впереди, на краю заправки, выросла ржавая тумба с надписью «Питьевая вода» на боку — в ней был обустроен маленький фонтан, но воды в нём не было. Лана остановилась.

— Это же поезд, — сказала она. — Вон там стоит! Наверху.

Поезд и правда стоял, чуть подальше по мосту. В нём не горели окна, и подсветка не затрагивала его, проходя ниже, поэтому в темноте издалека он вполне мог сойти за странное утолщение железнодорожных путей — мало ли для чего нужны такие. Он не двигался и молчал пока, но чувствовалось сквозь воздух на расстоянии, что стоять он там будет недолго.

Землю пробил рокот.

Низкий утробный рокот, забивающий уши и всё через них — это был он, такой, как в каждый предыдущий раз, его нельзя было не узнать, услышав. Алиса вскинула запястье с часами.

— Восемь… Как раз восемь! — она в отчаянии оглянулась.

Позади исчезало всё в густом непроглядном мраке. Он, оно, эти, кто бы ни были, — они гнались за ними всю ночь напролёт, без остановок и отдыха, и настигли наконец здесь, на грани рассвета.

— Бежим! — Лана дёрнула Алису и кивнула на ходу Агнешке, которая шла немного дальше. — Тут близко!

— Там же нет лестницы! — чуть отставая, крикнула Алиса. Лямка снова норовила соскользнуть с её плеча.

— Лестница… — Лана остановилась на секунду, судорожно мечась взглядом по мосту. До поезда было несколько метров по прямой, но туда, на воздушную вышину, к нему не взбиралась даже насыпь. — Вон лестница. Впереди. Через путепровод.

Они бросились к нему. Тот виднелся — светловатый, крытый просвечивающим тоннелем — совсем рядом, они просто проглядели его на фоне холмов. Не то чтоб крутой — пологий скорее — и очень длинный, чудовищно, бесконечно длинный для оставшихся минут.

— Мы не успеем? — как-то даже спокойно выдохнула Алиса между глотками воздуха.

— Должны, вон же уже поезд! — Лана махнула рукой.

— Через путепровод не усп… — заметила Агнешка. Голос её почти не долетел сквозь гул и рокот.

Лана не обратила внимания. Она убегала быстро, слишком быстро, и её трудно было догнать. На полминуте от тоннеля она, видимо, поняла это и замедлилась, чтоб пропустить вперёд Алису, пока её не потеряли из виду. Потеряли не её — Лана обернулась — Агнешки рядом не было.

Она стояла поодаль, недалеко от неработающего фонтанчика, и склонясь, рассматривала что-то в здоровой руке — зажигалку, может быть.

— Агнешка! — возмущённо окликнула Лана и подалась назад. Та прокричала что-то в ответ, но рокот украл слова. Хотя Лана, наверно, услышала — она была ближе — и, развернувшись, подтолкнула Алису:

— Бежим! Не останавливайся!

Первые два марша пролетели под ногами словно тени — мелькнула только огромная плоская площадка между ними и потом ещё одна. С третьим стало сложнее — ступеньки вдруг сделались материальными, ощутимыми, скачками взбороздили воздух в лёгких и пошатнули тоннель, и их была ещё даже не половина…

Лана оглянулась сверху у края лестницы:

— Блин, ты не можешь быстрее? — рявкнула она.

Алиса, согнувшись, попыталась всеми силами ускориться. Вместе они рванулись по коридору тоннеля. Впереди мутными пятнами маячили бетон, небо и бок поезда.

Кто-то ударился в тоннель снизу. Весь проход покачнулся, за полупрозрачной стенкой полыхнул отсвет. Алису и Лану швырнуло к другой, вправо. Алиса, чтоб не упасть, пробежала вперёд, когда железная плита пола со скрежетом сорвалась вниз почти у неё из-под ног — Алиса успела перескочить её, только лямка соскользнула с её плеча. Вторая плита полетела за первой, и дырка пересекла пол тоннеля во всю ширину. Алиса всё же рухнула, но тут же приподнялась, села и, сгребя в пальцы выпавший из кармана нож, в недоумении проверила сумку, которой не стало. Всё с тем же недоумением посмотрела на Лану. Та, застыв у бездны, что взялась из ниоткуда прямо перед ней, тоже подняла удивлённый взгляд, словно хотела у кого-то что-то спросить.

— Лан! — Алиса попробовала податься в её сторону.

Та вышла из ступора и по краю обогнула дыру деревянными приставными шагами, цепляясь за перила и стойки путепровода, с замершим лицом, глядя куда угодно, только не вниз. На самом деле тут было совсем не широко, и она, наверно, могла бы и перепрыгнуть, если бы пожелала. Ступив на твёрдый пол, она кинулась вслед за Алисой.

До конца тоннеля оставалось уже немного. Пятно поезда двинулось.

— Подождите! — крикнула Алиса.

Поезд не услышал. Или услышал, но ему было начихать белым дымом. Они выбежали из тоннеля и помчались вслед за составом, пока он не успел ускориться.

Алиса бежала чуть впереди — больше по инерции, чем потому, что умела. Она даже смогла нагнать двери последнего вагона, и несколько секунд поручень мельтешил вровень с её рукой — вровень, но совершенно в другом, настоящем и недосягаемом, мире.

— Да хватай ты его в конце-то концов! — выкрикнула где-то сзади Лана. Голос её падал и улетал с ветром. Алиса совершила движение — и поручень лёг в её пальцы. Он закрепился в её правой руке, и даже нога подтянулась следом на подножку.

Лана всё ещё была рядом. Она не отставала, но не могла, казалось, понять, какую ручку или поручень хватать ей. Поезд застучал, набирая скорость. Алиса прокричала что-то — вроде бы спрашивая жестом, не сдвинуться ли ей и куда. Лана не ответила. В глазах её была какая-то механическая, упорная и бесцельная решимость. Наконец, обогнав подножку, она заскочила на неё тоже.

Где-то далеко впереди свистнули. Ветер, пересвистывая, нёсся вдоль двери. Поезд ускорялся.

— Тут где-то… — прошелестела Лана, тяжело дыша. — Машинист… Может… кнопка…

Нечто рядом и впрямь напоминало кнопку, но его законопатило и замазало так, что вряд ли оно нажималось. Лана попробовала. Ничего не случилось. Позади, где осталась АЗС, полыхало рыжим и алым, и мрак слетался к огню, обгорая и опадая, насколько хватало глаз. А может, глаза врали.

— Он же нас видит, — Лана вглядывалась вперёд, где бластился локомотив. Затем протянула вдруг руку. — Нож дай.

— А? — еле выдавила Алиса.

— Нож твой, дай его сюда!

Алиса, точно спохватившись, что левая ладонь сама зажала ножик, сунула его Лане. Та ковырнула кнопку, сбросив под колёса хлопья краски и чего-то потяжелее — шпатлёвки или засохших жвачек. Прожала ещё раз. Что-то как будто раздалось в ответ — шуршание или цокот, за ветром сложно было услышать. Лана помолчала, видимо, надеясь разобрать, потом наугад крикнула:

— Эй! Начальник состава! — голос у неё срывался. — Двери нам не откроете?

Сначала всё было так же, затем кто-то, вероятно, подумал над всем этим, и дверь неохотно раздвинулась. Лана толкнула Алису внутрь поезда и сама шагнула за ней. Двери за ними со скрипом сошлись.

Алиса пролетела через весь тамбур и упала на четвереньки. Её рвало. Через минуту она смогла приподнять голову:

— Извини.

— Ничего, — Лана сидела, привалившись к дверям спиной и закрыв глаза. — Меня тоже мутит.

— Это от бега, — Алиса с трудом встала, пошатнулась, но удержалась за поручень. — Я не привыкла так бегать…

— Я тоже, — Лана глаз так и не открывала.

Алиса шмыгнула носом, неловким движением вытерла рот. У неё всё ещё тряслись руки.

— Пойдём? Может… если дальше…

Лана моргнула и тяжело проползла спиной по двери, чтобы подняться. Они перешли в вагон, первый с конца.

Он пустовал. Буроватые сиденья-скамейки стояли рядами, с проходом посередине, как в пригородной электричке — чистые, относительно новые и совсем никем не занятые. Окна по обе стороны выходили на просторные дали под свежим утренним небом.

Алиса остановилась между рядов в недоумении, будто бы она не этого ожидала и теперь искала чего-то ещё, чего здесь не было. Не было здесь ничего.

— Давай, пройдём в следующий, — Лана не очень быстро, придерживаясь местами за спинки скамеек, догнала её. — Может, там кто-то будет.

— А… Ага.

Они перешли через тряский тамбур в другой, такой же вагон. Лана то и дело копалась в кармане где-то под накидкой, словно ей что-то мешало. Они дошли уже до конца вагона, когда она извлекла сложенный ножик — видимо, раньше засунула его туда машинально. Посмотрев, отдала его обратно Алисе.

— Это же её нож? — спросила Лана.

Алиса сначала вскинула взгляд непонимающе. Затем замедленно кивнула.

— Мы её оставили, — она приоткрыла дверь в тамбур и остановилась. — Агнешку. Мы её оставили.

Лана мотнула головой со странной неохотой.

— Она спецом это, — проговорила она не очень внятно, и губы её недовольно дрогнули. — Ты пока спала, она мне все уши прожужжала, как не хочет возвращаться. Наверно, было бы негуманно её туда тащить, — она снова дёрнула губами и прошла мимо Алисы дальше.

Дальше было всё то же. Немного менялась обшивка сидений — или порою вообще исчезала, оставив голые деревянные скамейки, в одном вагоне даже попались какие-то старинные, обитые бордовым бархатом, проходы к ним были затянуты тонкими верёвками с указателями «Не трогать!», но ни в этом вагоне, ни во всех прочих трогать и так было решительно некому.

— А что она сказала тебе? — спросила через несколько вагонов Алиса. — Там, где мы… У тоннеля.

— Типа я их задержу, — передала Лана. — Классика. Ну, это она сказала, что классика, — зачем-то пояснила она.

В окнах показывали мир внизу, далеко под мостом. Иногда это была зеркальная гладь неба — почти прозрачная, мост под ней уходил дальше своими колоннами, и там отражение терялось в занебесье. Иногда попадались города или даже целые миры — некоторые похожие на те, что они знали или видели уже на каких-нибудь ещё экранах, некоторые такие странные, что трудно было предположить, кто и зачем придумал их и заселил обитателями. Миры вставали перед глазами и рушились, оставляя выжженную землю, тени их разлетались осколками по вселенской пустоте и другим мирам, задевая и сбивая с орбит свои и чужие солнца и луны, настоящие и поддельные, и отражения настоящих, и отражения поддельных, и они сталкивались друг с другом, ярко взрывались и гасли без следа. Если приглядеться, можно было рассмотреть иногда, как между всем этим бегали и возились, пытаясь что-то сделать, но тоже сбивались, сбивали и пропадали или просто падали, выгорая.

— Понятно, — сказала Лана, отошла от окна и направилась дальше.

— Что? — Алиса старалась не отставать.

— Всё то же самое. Опять всё то же, что было, только теперь днём. Хотя, — проговорила она задумчиво, — может, оно и всегда могло днём. Мы просто не знали.

— А куда мы едем? — спросила Алиса.

Лана, приостановившись, посмотрела в следующее окно. Заметила нарочито бодро:

— На родину, я думаю.

— А?

— Ничего, — Лана отвернулась и двинулась вперёд. — Пойдём.

По другому мосту за окном ехал другой поезд — почти такой же, как их. Он приближался, несясь наперерез — мост вёл его сюда и никак иначе. Их поезд помчался тоже, пошатываясь и стуча, всеми силами стремясь обогнать, как и тот, другой. Но их был всё же чуть ближе к точке, где рельсы двух путей сливались в одно, и гордо пронёсся по ним первым. Тот, второй, ударился в его железный бок и, смявшись вагонами, полетел головой вниз в воздушную пропасть — мост мог вместить только одного.

Поезд, где были Алиса и Лана, чуть качнуло — они даже не упали.

— Да ну ладно, — Лана, шагнув, прильнула к окну. — Так можно?

Она всмотрелась во что-то позади, насколько позволяло плоское и сплошное стекло окна, позвала Алису.

— Глянь. Его даже не помяло.

— Кого? — Алиса, как во сне, перешла к ней ближе.

— Поезд, в котором мы едем. Видишь? Вон в тот вагон врезался сейчас тот, второй. Там только краску поцарапало.

— Почему?

— Не знаю. Может, этот какой-то особенный. А может, он так же разобьётся об ещё другой.

— А… — поезд изгибался на повороте моста, и взгляд Алисы, плавая, проскользил по гусенице вагонов до самого конца. — Это получается, мы столько прошли уже? И ничего?

— Получается, — Лана кивнула и отступила было от окна, но тут же прижалась снова. — Подожди. Тот вагон в самом хвосте. Это не тот, в который мы входили.

— Разве?

— Да. Тот был голубой, а этот какой-то жёлто-бурый. Кажется, он был следующий, перед последним, — Лана оглянулась на неё с широко распахнутыми глазами, но озвучивать догадку не стала, будто хотела, чтоб Алиса сама подумала о том же.

— Может… — Алиса неловко уронила взгляд, — освещение…

— Ну, серьёзно? — Лана сморщила нос. Алиса ничего не ответила ей, поэтому та отодвинулась от окна. — Ладно. Давай дальше, там посмотрим ещё. Может, если ближе к машинисту…

Она не договорила и перешла из вагона в вагон.

Из динамиков, что висели иногда над дверями в тамбур, слышалось порой что-то похожее на треск, в некоторых вагонах, что подальше к голове, чудилось даже невнятное бормотание. Алиса остановилась было пару раз, чтоб прислушаться, но тут же торопилась, чтобы поспеть за Ланой. Та делала вид, что треска не слышит, а может, и не видит динамиков. Через несколько вагонов она вновь замерла у окна.

— Да, — сказала она только.

Алиса подошла следом. В окне над замыкающим вагоном, тем, жёлто-бурым, маячила странная тень, будто полувидные тёмные крылья хотели осенить его. Поезд качнулся на повороте, и вагон, тихо отцепившись, канул в бездну.

— И они так по очереди? — спросила Алиса.

— Да, похоже. Ничего не поменялось. Можем хоть до локомотива дойти и там ждать, — Лана шагнула прочь от окна и пошла вперёд. — И даже если вылезем отсюда — это мост, с моста мы не спустимся. Ненавижу мосты.

Алиса задержалась и, когда Лана исчезла из виду, поспешно бросилась за ней. Лана нашлась в соседнем вагоне. Она снова смотрела — уже в другое окно, старательно сглатывая и потягивая носом. Заметив, что Алиса догнала, она отвернулась и вышла от сидений в проход.

— Ну, то есть она могла этого и не делать, — встав на секунду, Лана зашагала к тамбуру. — Не успели бы через путепровод. Ничего бы особо не изменилось.

Дойдя до тамбура и уже открыв дверь, она опять остановилась и злобно вдруг выдохнула сквозь зубы.

— Она же обещала мне памятник Ленину, когда вернёмся! Она же обещала!

Не оглядываясь на Алису, только оставив ей двери тамбура открытыми, Лана прошла дальше.

Несколько вагонов её было почти невозможно догнать, потом она замедлилась, тяжело дыша. Алисе, чтобы не обгонять, приходилось идти впритык у неё за спиной.

— С Розкой так получилось… — пробормотала Лана, будто рассказывала уже что-то кому-то и Алиса просто присоединилась к компании. — У меня была коза Розка. Ну, как, у меня. В деревне была — мы тогда подолгу ещё жили в деревне. Я её однажды отвязала и упустила. Вообще, я её часто отвязывала, мне нравилось с ней играть, но я всё время следила, куда она пойдёт, чтоб потом привязать обратно. А она, дура такая, сунулась под поезд — вот такой, на каком мы сейчас. Я ж не знала. Думала, она не пойдёт.

Лана приостановилась и пропустила Алису вперёд. Снова обернулась на окно, где покачивались на повороте все пройденные вагоны.

— Я думала, я контролю, а я не контролю, — сказала она тихо, даже с тенью какой-то странной улыбки.

Прошли ещё вагон или два. Сколько их здесь, они уже должны бы были закончиться, будь этот поезд поездом, будь там впереди где-то тепловоз или ещё какой-нибудь воз, который полагается тянуть или которому тянуть полагается, сколько их здесь ещё, сколько их…

— А знаешь, — проговорила себе Алиса, пробираясь между рядами к тамбуру, — мне уже кажется… там, может, и нет никого в локомотиве. Представляешь, сейчас вот дойдём… а там тоже пусто… Как здесь. Как думаешь?

Ей не ответили. Алиса, притормозив, оглянулась.

Лана сидела на одной из скамей — не слишком близко к окну, почти у прохода. Она криво привалилась к спинке, клонясь чуть набок, словно сил хватило только опуститься, а выровняться — уже нет.

— Лан?

Та приподняла голову:

— Ты иди. Я что-то немного всё.

Алиса, поколебавшись, двинулась было к ней, но остановилась. Поколебалась ещё, будто сбитое и так и не восстановленное дыхание мешало ей понимать.

— Я вернусь за тобой, — решила она наконец. — Когда найду что-нибудь — вернусь и скажу.

— Угу, — Лана кивнула.

Алиса кивнула ей в ответ и, развернувшись, шагнула в тамбур.

Лана, оставшись одна, прикрыла глаза. Посидев так, открыла снова. Динамик шепелявил и шуршал, даже вроде бы пытался напеть какую-то чушь. Взгляд её сам собой проскользил по сиденьям напротив, по грязному полу и стенке вагона — к окну. Там, снаружи, за резиновую окантовку цеплялся сероватый мотылёк. Он цеплялся очень упорно, отклоняясь по ветру, почти прижимаясь к стеклу, когда трепало особенно сильно — будто знал, что делает, будто умел доехать так из точки А в точку Б и уже не один раз проворачивал подобное. Изнутри, кто-то выцарапал буквы на узком деревянном подоконнике. Неровные и зазубренные, они складывались в слова: «I think of «no«, I mean a «yes«, but it's all wrong»⁵⁰. Лана вздохнула.

Мотылёк на окне продержался ещё с минуту или даже несколько. А потом его снесло ветром.

Позади Алисы громко щёлкнуло и хрустнуло. Её даже чуть толкнуло вперёд — в дверь тамбура, которую она сама собиралась толкнуть следующей. Алиса оглянулась. Предыдущая дверь, через которую она прошла совсем недавно, открывалась в никуда. За ней мельтешил воздух и немного моста. Других вагонов больше не было.

18

Алиса входит в душный кинозал,

Полупустой и тёмный, как могила,

Здесь пустоты и пыли карнавал,

Здесь всё равно, триумф или провал, не правда ль, мило? ⁵¹

Vigilia

Алиса осталась одна.

Она ещё раз, по инерции, позвала Лану. Потом — совсем уж невпопад — Агнешку.

Алиса осталась одна.

Она пошла вперёд по вагонам, между рядами сидений. Иногда, пошатываясь, она проверяла лямку на плече или сумку на боку, которой не было и без которой фигура её, казалось, потеряла баланс и не могла найти его снова. Несколько раз Алиса вскинула руку, чтоб посмотреть на часы, но стрелки ничего не подсказывали тем, кто не мог считать их значение.

В окна здесь больше никто не заглядывал, и они запотели и замызгались постепенно, и по ним перестали что-либо показывать. Скоро их вообще сменили бумажки на стенах с подписью «Окна» и на полу — с подписью «Скамейки». Не хватало только бумажек для дверей, пола и потолка, но, вероятно, скоро появились бы и они. Свободное место, свободное место, сколько угодно свободного места, выбирайте любое, к какому лежит душа, которое кажется вам лучше и удобнее… А если не кажется — что ж… вы могли сесть на другую, понравившуюся вам электричку или подождать подходящего самолёта, не так ли.

Но окна всё же вернулись — немного не такие, со старыми щелистыми деревянными рамами и заклеенными бумагой форточками наверху, но это и вправду были окна и через них было видно. Табличка на полу кричала «Не наступать! Штраф!», но Алиса сдвинула её и шагнула мимо: за дверью, в следующем вагоне, мелькало движение.

Там, на скамейках, сидели люди — довольно кучно, хотя всё ещё не на головах друг у друга и, в целом, даже с относительным комфортом — насколько комфортно может быть в людной загородной электричке летом. Люди не слышали, когда Алиса им постучала — дверь здесь была не как прочие двери в тамбур, основательнее и с замком, вероятно, закрытом на ключ сейчас, чтоб лишний раз не ходили. Недалеко от двери расположилась на двух скамейках компания девушек примерно возраста Алисы. Одна, с распущенными рыжими волосами, закинув ногу в рваной джинсе на ногу, рассказывала другим что-то и смеялась. Рядом брюнетка в чёрной футболке с чем-то неформальным, сведя брови и сморщив нос, улыбалась как будто чуть брезгливо, с видом «Ну и глупости вы несёте». Третью плохо было видно — она сидела напротив других спиной ко входу, и только её русые кудри тряслись иногда в такт разговору.

Алиса постучала снова. Назвала себя, но её не услышали. Впрочем, стекло и неплотно прилегало к деревянной двери, металлические скобки удерживали его на некотором расстоянии, чтоб можно было просунуть ноготь, как изнутри дверцы шкафа, и, наверно, это да ещё зазор между кончиками пальцев и зазеркальем, глушило звук. Алиса удивлённо опустила руку и взглядом окинула сидящих — самой её там не было.

В другом конце открылась дальняя дверь ивпустила то, что вошло в переполненный вагон.

То, что гналось так долго.

То, от чего бежали по лестницам и мостам, надеясь что поезд успеет унести их.

Это было в поезде, внутри.

Оно шло между рядами, махая направо и налево, оставляя молчать и сидеть в странных позах, так и не закончив разговора, столь до того интересовавшего. Те, до кого оно ещё не дошло, ничего не замечали или замечали мельком, проскользив взглядом и вернувшись к своим делам обратно.

Алиса выкрикнула несколько бессвязных слов — они бы ничего не объяснили, даже обернись кто к ней, но никто и не обернулся — ни в компании девчонок, ни в вагоне, ни за его окнами. Там, снаружи, стояли люди — целая толпа. Одни прилипали к стёклам, другие предусмотрительно отходили подальше. Кто-то с угрюмой скукой отвернулся, другие следили с любопытством или, замерев, прикрывали рты в восторженном ужасе.

Алиса — лицо её не момент прояснилось и что-то зажгло в глазах — суетливо перебрала карманы своей куртки и выцарапала из одного маленькое круглое зеркальце с жёлтым цветком. Оно прыгнуло из её рук и могло бы разбиться об пол, но почему-то не разбилось. Алиса подхватила его и, поймав из-за окна зайчика, запустила его в зеркало на двери. Пятнышко заскакало по рядам и стенам. Алиса метила в приближавшееся по проходу, но то даже не обратило внимания: оно просто заканчивало уже с этим вагоном и шло в следующий. Зато заметили люди по ту сторону окон — какой-то ребёнок радостно крикнул и показал пальцем. Бросив поднадоевшее уже зрелище, люди перебежали к вагону Алисы и облепили его. Сгрудившись, они даже навалились на железный его бок, чтобы раскачать. Вагон шатнулся. Алису шатнуло вместе с ним, и она, не удержавшись, бухнулась на сидение у окна, за которым они стояли. С той стороны это произвело настоящий фурор. Какой-то господин в шляпе постучал пальцем по стеклу — наверно, чтоб она ещё пошевелилась.

Дверь с зеркалом распахнулась. Вошло.

Алиса вжалась в сидение. В левой её руке всё ещё был подаренный ножик, который она забыла убрать — и, наверно, то, что он ещё в левой руке, забыла тоже. Она нажала пухлую кнопку, и ножик послушно раскрылся, выбросив вдобавок смятый клочок бумаги, который, верно, застрял случайно между железками. Алиса машинально подхватила бумажку другой рукой и приподняла, защищаясь, лезвие — всё такое же тёмное, никто так и не почистил его.

То, что вошло, замешкалось у двери — надо было запереть её, прежде чем переходить к следующему вагону, а замок, видно, был старый и заедал, и оно долго возилось с ним и с неподходящим, криво выточенным ключом.

Впрочем, это был вопрос времени — нож бы ему ничего не сделал. Алиса защёлкнула обратно лезвие и постаралась сложенным ножиком разбить окно, за которым обсуждали всё это внимательно и всесторонне. Потом взгляд её скользнул по полустёртым буквам на стекле: «Пул… неп… ваемо». Она выкинула лезвие снова и попыталась теперь расцарапать рассохшиеся рамки — они выглядели так, словно могли развалиться, если расшатать и расширить в них щели ещё ненамного…

К ней подошли по проходу. Алиса остановилась и обернулась посмотреть. В одной руке её всё ещё был бесполезный ножик, в другой — невнятная бумажка. Алиса невольно скосилась на неё: на старом почтовом бланке неровно стояла явно на пробу сделанная печать. Синяя чернильная надпись в рамочке поясняла: «Считать несуществующим». Алиса вопросительно приподняла, показывая, бланк, но на неё не взглянули и прошли мимо.

Алиса беззвучно выдохнула. Какое-то время она ещё с сомнением смотрела вслед — будто сама не могла поверить, что не существует. Потом из-за окна пробился шум, и Алиса повернулась туда.

Стекло успело запотеть от её дыхания, пока она пыталась выбраться. Люди — призрачные, едва намеченные — всё ещё виднелись и маячили по ту сторону. Можно было бы… Она, правда, уронила сумку и вместе с ней ручку и все бумаги. Но стекло оставалось.

Алиса придвинулась ближе и пальцем вывела: «За городом… Что ж, за городом казалось, будто ничего не произошло».

май 2023 — март 2024

Примечания

1

У неё билет на поездку (The Beatles, «Ticket to ride»)

(обратно)

2

Один, два, три, четыре — чего ты ждёшь? (Within Temptation, «Dog days»)

(обратно)

3

Иногда я чувствую, что должен убегать, должен убираться («Tainted love». Перепевалась много раз разными исполнителями, у Агнешки, скорее всего, версия Soft Cell)

(обратно)

4

Бегу я вперёд или назад? Где, чёрт возьми, есть ещё счастье? В том ли, чтоб вечно бегать по кругу? В том ли, чтоб удачно продаться? (Berlinska Dróha, «Entscheidungen»)

(обратно)

5

Так позвольте мне представить вам тех, кого вы знали все эти годы (The Beatles, «Sgt. Pepper's Lonely Hearts Club Band»)

(обратно)

6

Если грядёт Судный день, я не попаду в рай (IC3PEAK, «TRRST»)

(обратно)

7

Агата Кристи, «Огоньки»

(обратно)

8

Агата Кристи, «Истерика»

(обратно)

9

Король и Шут, «Свой среди чужих»

(обратно)

10

Ольга Арефьева, «Родина»

(обратно)

11

Она была путешественницей-однодневкой, билет в один конец (The Beatles, «Day tripper»)

(обратно)

12

Король и Шут, «Жаль, нет ружья»

(обратно)

13

Ольга Пулатова, «Флажки»

(обратно)

14

Не могу больше найти пути из тумана, не знаю, куда мне надо идти (Wintermond, «Aurora»)

(обратно)

15

Ольга Арефьева, «Горицвет»

(обратно)

16

Агата Кристи, «Письмо»

(обратно)

17

Иди по улицам города и смотри, как всё разрушается, этот город падёт (Mantus, «Straßen der Stadt»)

(обратно)

18

Песня из мюзикла «Маша и Витя против Диких гитар» (условно «Погоня»)

(обратно)

19

Вероятно, оно напевало «Сказку» IC3PEAK

(обратно)

20

Сквозь ночь и потоп я чую тебя (Lacrimosa, «Durch Nacht und Flut»)

(обратно)

21

Агата Кристи, «Истерика»

(обратно)

22

Делай, что хочешь делать, и иди, куда ты идёшь, думай за себя, потому что меня там с тобой не будет (The Beatles, «Think for yourself»)

(обратно)

23

Минорный вариант песни Элвиса Пресли «Can't help falling in love». Например, как у Томми Проффитта, хотя в его версии нет конкретно этого куплета.

(обратно)

24

Я говорю тебе: танцуй, когда падает небо, я говорю тебе: танцуй в преисподней, потому что, видя сны, я проснулся, я приснился мёртвым себе этой ночью (Mantus, «Unterwelt»)

(обратно)

25

Линда, «Открою я двери»

(обратно)

26

Оскар Строк, «Спи, моё бедное сердце»

(обратно)

27

Я вижу, как люди отворачиваются и быстро отводят взгляд, как рождение на свет ребёнка, это случается каждый день (The Rolling Stones, «Paint it black»)

(обратно)

28

Резать по номерам добрее, вкладывайтесь в того, что с глушителем, все исследования говорят, что если они спокойны, когда умирают, вкус потом лучше (The Dresden dolls, «Sheep song»)

(обратно)

29

Сидя на кукурузном хлопье, ожидая, когда придёт фургон (The Beatles, «I am the Walrus»)

(обратно)

30

Линда, «Оспа»

(обратно)

31

ДДТ, «Расстреляли рассветами»

(обратно)

32

Ольга Пулатова (Flëur), «Кто-то»

(обратно)

33

Утром в среду, в пять часов, когда наступает день (The Beatles, «She’s leaving home»)

(обратно)

34

Проснись, я ищу тебя (Lacrimosa, «Durch Nacht und Flut»)

(обратно)

35

В пятницу утром в девять часов она далеко отсюда (The Beatles, «She’s leaving home»)

(обратно)

36

Агата Кристи, «Выпить море»

(обратно)

37

Здесь и далее у каштановой — Flëur, «Настоящее что-нибудь»

(обратно)

38

Цитата из рок-оперы «Jesus Christ — Superstar»

(обратно)

39

Здесь и далее у блондинки — Ольга Арефьева, «Сладкая смерть»

(обратно)

40

Дай мне, ну же, дай мне ответ (здесь и далее — The Beatles, «Helter Skelter»)

(обратно)

41

Я спускаюсь быстро, но не дай мне сломать тебя

(обратно)

42

Ну, ты можешь быть любовником (любовницей), но ты никакой не танцор

(обратно)

43

Ольга Арефьева, «Родина»

(обратно)

44

Агата Кристи, «Выпить море» (неточная цитата)

(обратно)

45

Проснулся, вскочил с кровати, провёл расчёской по голове (The Beatles, «A day in the life»)

(обратно)

46

…вернуться домой, спи, милая, не плачь (The Beatles, «Golden Slumbers»)

(обратно)

47

Она была путешественницей-однодневкой, билет в один конец (The Beatles, «Day tripper»)

(обратно)

48

Когда-то был путь вернуться на родину, когда-то был путь вернуться домой (The Beatles, «Golden Slumbers»)

(обратно)

49

Агата Кристи, «Kill love»

(обратно)

50

Я думаю «нет», я имею в виду «да», но это всё неправильно (The Beatles, «Strawberry fields forever»)

(обратно)

51

Vigilia, «Страна чудес»

(обратно)

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

*** Примечания ***