История героя: Приквел [Евгений Чепурный] (fb2) читать онлайн

История героя: Приквел

Глава 1, в которой происходят сразу три судьбоносные встречи

Тишину позднего времени прерывали лишь шаги ночного сторожа. Немолодой, аккуратно ступающий, он нес свои фонарь и гонг с привычной лёгкостью. Вот, приподняв медную тарелку гонга, он ударил в неё колотушкой, и ночную безмятежность городских улиц разорвал, вместе с протяжным звоном, его заунывный голос:

- Наступает час Тигра! Остерегайтесь воров и пожаров!

Никого не пробудил ото сна вопль сторожа - все жители древнего города, успевшего побывать столицей в давние времена, были привычны к подобному объявлению времени. Престарелого ночного обходчика слышали лишь те, кто не спал в этот поздний час. Как притаившийся в подворотне мальчик.

Он был бы и рад заснуть сейчас, но тянущее чувство голода, терзающее его внутренности, надёжно отогнало сон. Вчера ему сопутствовала удача - когда лоточник снял крышку с плетеной корзины, полной маньтоу, расхваливая свой товар перед покупателем, мальчик ловко схватил один из них, и был таков. Едва сдержавшись от того, чтобы не начать набивать брюхо на бегу, он тогда спрятался в пустынном закоулке, и вцепился в рисовую булку, как волк в горло своей добычи. Её сладость и мягкость показались ему райским наслаждением, а сытность позволила пережить вчерашний день.

Мальчик задумался, недовольно скривившись. Приходить в город было ошибкой. Стражники Лояна бдительны и многочисленны, что делает воровство много труднее. Попрошайничать мешают вездесущие члены Клана Нищих, не гнушающиеся отходить малолетнего конкурента палкой. Поначалу, он надеялся на городские мусорники, но жители Лояна оказались жадинами и чистюлями, выбрасывая лишь то, что и нищему было без надобности. В одном из пригородов он хотел было украсть несколько плодов локвы из обширного сада, но едва не лишился жизни - его затравили собаками.

Он поднялся, стоически игнорируя бурчание в животе, и двинулся в сторону городских ворот. Пора было попытать счастья на западе, в местах менее заселенных. В крайнем случае, рыба в реках и дикие фрукты со съедобными растениями были доступны каждому, и хотя мальчик не обладал навыками ни рыболова, ни знатока флоры, он надеялся на лучшее, намереваясь пересечь этот мост, когда придет к нему.

Мальчика звали Ван Фань, пусть он и был близок к тому, чтобы забыть это имя - давно уже к нему не обращались иначе как “вонючка”, “мусор”, или же, в лучшем случае, “мелкий”. Он давно был один - мать сгорела родами, пытаясь дать жизнь его брату, а отец вскоре после этого слег с болезнью, и долго не прожил. Соседи болтали о разном - те, что подобрее, судачили, что Ван-старший умер от горя. Злые языки других винили его пристрастие к горячительному. Именно соседи выставили маленького Фаня за дверь его собственного дома, сунув ему в руки связку монет - очень у многих из них сыскались денежные претензии к семейству Ван. Лишний рот же был никому не нужен.

Удачей было то, что Ван Фань смог не пропасть в те первые годы. Впрочем, нет - он выжил, скорее, своей звериной цепкостью, с которой держался за жизнь, и необычайным чутьем на опасность.

Ван Фань был худ и невысок ростом, даже для своего малого возраста. Можно было легко принять его за пятилетнего, пусть ему уже и шёл одиннадцатый год. Волосы почти не росли на его голове, лишь сиротливый клок едва прикрывал макушку. Впрочем, внешний вид был последним, что волновало мальчика. Одет он был в обноски не по возрасту, которыми повезло разжиться в Лояне - все же город был богаче деревни, где и такое рубище пошло бы в дело.

Но, несмотря на всю незавидность своего бытия, маленький Ван Фань находил в жизни моменты радости. Сейчас, меряя шагами дорогу, что выходила из западных ворот Лояна, он увлеченно любовался восходом, чье солнце цеплялось за колышущиеся верхушки бамбуковой рощи.

***

Шёл третий день путешествия Ван Фаня, путешествия, куда глаза глядят, и куда бог на душу положит. Настроение мальчика было приподнятым. Вчера, ему несказанно повезло - владелец маленькой придорожной чайной, заметив в кустах горящие голодом глаза Ван Фаня, примеривающегося, как бы безнаказанно стащить чего-нибудь съестного, не разразился ругательствами, не бросил в него палкой или камнем, и не спустил собак. Вместо этого, он снял с дымящейся пароварки свежайший, с пылу да с жару, баоцзы, и протянул его мальчику, добродушно усмехаясь в усы. Тот, не веря своей удаче, подошёл, и вцепился зубами в поданное, обжигаясь горячим рисовым хлебом и мясом. То, что после, держатель чайной отвел находящегося на седьмом небе от счастья Ван Фаня на кухню, к груде грязной посуды, вручил ему тряпку, и строго наказал все перемыть, было, по мнению юного бродяжки, на стоящей внимания мелочью. Его желудок приятно оттягивало лакомство из свежеиспеченного, нежнейшего рисового хлеба, и мелко нарубленного мяса, сдобренного пряностями и молодыми побегами бамбука.

Закончив с посудой, Ван Фань даже предложил доброжелательному хозяину чайной остаться у него на мелких работах, не прося в уплату ничего, кроме еды. Тот, все так же благосклонно усмехаясь, отказал ему. Этот пожилой мужчина - плосколицый, приземистый, с усами, растущими, забавным образом, над уголками его рта, - представился Чжан Эром, то есть, Чжаном Вторым, и поведал мальчику, что сегодня тот подменял его собственного приболевшего сына, того же возраста (он ошибся с возрастом Ван Фаня на добрые полдесятка лет), и что ещё один работник, даже столь нетребовательный, его чайной не по карману. Чжан Эр кормил своим промыслом себя, старую мать, жену, и сына, и места для Ван Фаня в этой дружной семье не нашлось бы. Тот, впрочем, не огорчился, тепло простившись с хозяином чайной, тем более, что тот одарил его в дорогу ещё одним горячим пончиком с бамбуково-мясной начинкой.

Сегодня же Ван Фань двигался по ещё одной роще бамбука, шелестящей в лёгком ветерке. Молодые ростки были по большести объедены здешними косулями, но кое-что осталось нетронутым, и сейчас мальчик увлеченно жевал один из них, пробираясь между зелёных трубчатых стволов. Его внимание привлекал некий необычный для дикой природы звук, все ещё слишком далекий, и заглушаемый шелестом и стуком рощи. Он настойчиво стремился к этому звуку, все не ослабевавшему, и не могущему принадлежать дикой природе, пусть он и вписывался в шумы ветра и растительности очень органично. Путь мальчика начал забирать в гору, но он не обратил на это большого внимания - в нем горел огонь любопытства, разожженный неведомым звуком, тянущим его к себе все сильнее. Даже когда пришлось опуститься на все четыре конечности, настолько крутым стал подъем, Ван Фань не отступился, цепляясь руками за пучки свежей травы и молодую бамбуковую поросль.

Его терпение в конце концов было вознаграждено. Он перевалил через край небольшого горного выступа, плоского, поросшего ровной, словно ковер, травой. Неведомый звук шел именно отсюда, и оказался музыкой.

Мелодия, не похожая ни на что из доселе слышанного Ван Фанем, захватила все его внимание. Музыка, плавная и текущая полноводной рекой, обрушилась на него, не сдерживаемая препятствиями в виде бамбуковых стволов и горного склона, и повлекла его за собой, вздымаясь волнами, извиваясь мелодичными переливами, и прерываясь внезапными аккордами, которые, словно речные пороги, заставляли ее размеренный ток вздыматься брызгами отрывистых звуков, добавляющих спокойному величию мелодии звонкого веселья.

Когда прекрасная музыка оборвалась, мальчик судорожно вдохнул, осознав только сейчас, что задерживал дыхание едва ли не все время, пока неведомая мелодия играла, и пораженно выдохнул, дивясь пережитому им необычайному опыту. Он не заметил, как подошел к самому источнику мелодии, и не разглядел его до самого ее конца, настолько полно его внимание было захвачено музыкой.

Музыкой, исходившей от простого вида циня - прямоугольного и покрытого коричневым лаком, - что лежал на плоском камне. Но вскоре, струны циня умолкли, оставленные пальцами игравшего на нем. Тот, юноша в темно-зеленом шелковом халате, с длинными волосами, подвязанными темно-зеленой же лентой, удивленно поглядел на стоящего совсем рядом мальчика. Стоя друг против друга, они выглядели бы, как изображение двух полных противоположностей. Щуплый, малорослый Ван Фань, грязный и оборванный, с нелепой прической в виде клока волос на макушке, не мог быть более непохожим на неизвестного музыканта. Тот, разодетый в дорогой шелк, статный и высокий, несмотря на заметную молодость, с породистым и приятным лицом, выглядел рядом с мальчиком, словно принц рядом с нищим. Но выражения лиц, несмотря на всю несхожесть облика, делали их похожими в этот миг – с обоих медленно сходила одухотворенная радость.

- Здравствуй, - юноша в зеленом оправился от недолгого удивления, и глядел на Ван Фаня с понимающей улыбкой - восхищение того музыкой не осталось незамеченным. - Моя фамилия - Сяо, а имя - Фу. Как зовут тебя? - его собеседник нервно сглотнул, и поспешно поклонился - вежливость в него вбили очень быстро, и очень буквально, в самом начале его странствий.

- Я - Ван Фань, молодой господин Сяо, - стесненно ответил он, но тут же подался вперёд, восторженно блестя глазами, что смазало все впечатление от его подобострастия. - Что это было… молодой господин?

- Первый куплет “Счастливой жизни на реках и озерах”, - ответил тот, без труда поняв, чем интересуется его новый знакомый, и просиял широкой улыбкой. - Тебе понравилось, А Фань[1]?

- Это было великолепно! - восторженно воскликнул мальчик. - Никогда в жизни не слышал ничего лучше! - выдав эту восхищенную тираду, он добавил с долей смущения:

Правда, я не так много музыки слышал - только на праздниках, и в трактире несколько раз, - он окончательно смутился и добавил: - Молодой господин.

- Чтобы понять, что цветок прекрасен, не нужно знать свойства тысячи растений, - добродушно ответил Сяо Фу. - И не нужно быть столь церемонным, А Фань. Можешь звать меня по имени. Или… - он задумчиво оглядел своего собеседника. - Ты ведь младше шестнадцати?

- Мне исполнится двенадцать через месяц, - ответил тот осторожно. Юноша посмотрел на него с жалостью, словно только сейчас заметив его худобу, ободранный вид, и пачкающую лицо и тело Ван Фаня дорожную грязь.

- Тогда ты можешь называть меня старшим братом, - удовлетворенно кивнул Сяо Фу. - Ты согласен, маленький брат Фань?

- Согласен, старший брат, - заулыбался мальчик, и, не в силах больше сдерживать детское любопытство, засыпал столь доброжелательного собеседника вопросами:

- Что ты здесь делаешь, в лесу? И откуда ты знаешь эту великолепную мелодию? Ты - музыкант? Я думал, музыканты играют в трактирах, чтобы заработать на плошку риса. Ты - придворный музыкант вельможи? - вулкан любопытства, бурно извергшийся из глубин его души, вдруг был прерван подавший голос желудком мальчика, что решил именно сейчас сказать свое веское, протяжное, и очень громкое слово. Сяо Фу осмотрел своего собеседника с великим удивлением, быстро сменившимся стыдом.

- Будь моим гостем, маленький брат Фань, - сказал он поспешно. - Я приглашаю тебя в мой дом, и разделю с тобой обед, - он встал с небольшого камня, служившего ему сиденьем, и аккуратно убрал свой инструмент за спину, перекинув через плечо присоединенный к циню кожаный ремень. - Пойдем, я отвечу на твои вопросы по пути, - юноша направился к небольшой тропинке, ведущей с маленького плато вниз по склону горы.

- Хорошо, старший брат! - радостно ответил Ван Фань, спеша за неожиданным благодетелем.

- Я - наследник Дома Музыки и Меча, - рассказывал Сяо Фу, пока они спускались вниз по склону, овеваемые легким ветерком, что шевелил ветви окружающих тропинку бамбуков, шумя в их вершинах. Солнце, медленно путешествующее в сторону запада, золотило верхушки деревьев и гор, озаряя ласковыми лучами и двоих новых знакомых, и открывающийся перед ними пейзаж - зеленые луга, бликующие водой ступеньки рисовых полей на дальних холмах, и теряющиеся в тумане вершины виднеющихся вдалеке гор.

- Отец говорит, что мой талант обязан сохранить и приумножить музыкальное и боевое искусство нашей семьи, и учит меня обращаться с цинем, флейтой сяо, и мечом, - говорил юноша спокойно и размеренно, словно он не мерил шагами крутой спуск, а беседовал за чашкой чая, сидя в гостиной. - “Счастливая жизнь на реках и озерах” - один из моих уроков, и часть этой благородной ноши. Наша семья, - его голос приобрел грустные нотки, - утратила все куплеты этой мелодии за прошедшие годы, кроме первого и третьего. Но я намереваюсь восстановить ее, как и все другие утраты фамилии Сяо! - с горячностью, неожиданной для его сдержанного тона, продолжил юноша.

- Я думаю, ты обязательно достигнешь, успеха, старший брат Фу! - захваченный его воодушевлением, высказался Ван Фань, и добавил недоуменно:

- Но все-таки, почему ты играл в лесу? Ведь так тебя никто не услышит. Я нашел тебя по чистой случайности.

- Этот склон - совсем рядом с Домом Музыки и Меча, - доброжелательно ответил Сяо Фу, приостановившись, чтобы поправить чуть сбившийся ремень циня. - Виды, что открываются с него, пробуждают в моем сердце умиротворение и вдохновение, сходное с тем, что я чувствую, слыша “Счастливую жизнь на реках и озерах”. Я надеюсь, что однажды мое вдохновение подскажет мне ноты и ритм, приличествующие этой мелодии. Кроме того, - он обернулся к мальчику, и широко улыбнулся, - один благодарный слушатель лучше сотни прошедших мимо невежд, и один добрый друг ценнее тысячи безразличных знакомых, ведь так, маленький брат?

- Конечно, я тоже рад нашей встрече, - с готовностью ответил Ван Фань. - Значит, ты идешь по пути воина, А Фу? Пути меча?

- Пока еще нет, - с толикой разочарования ответил юноша. - Отец говорит, для понимания нашего семейного боевого искусства необходимо музыкальное умение. Он едва начал наставлять меня в мече. Но мудрость отца - много больше моей, - продолжил он спокойно. - Ему открыто многое, - он неожиданно хихикнул, - в том числе, и глубины моего невежества и бесталанности.

- К музыке у тебя совершенно точно есть талант, - ободряюще сказал мальчик. Он устал, и запыхался, пытаясь поспеть за идущим легкими шагами Сяо Фу - подъем по склону, и последующий спуск с него, истощили его невеликие силы, и голод все сильнее давал о себе знать, но дружеская беседа, которых он не вел целую вечность, увлекла его, заставив телесную немощь отступить на второй план.

- Благодарю тебя, маленький брат. Но расскажи мне о себе, - заинтересованным тоном продолжил Сяо Фу, бросив на собеседника взгляд через плечо. - Почему ты один здесь, так далеко от любого селения, кроме моего дома? Не будут ли беспокоиться твои родители?

- Мои родители умерли, - ответил Ван Фань без особых эмоций. - Мать погибла, рожая брата, а отец вскорости умер от горя. У меня нет родичей - я сам по себе. Я думал найти в Лояне пристанище, но нашел только побои от Клана Нищих, да мою рубашку, - он оттянул край своего бесформенного рубища. - Сейчас я иду искать лучшей доли где-нибудь еще.

- Надеюсь, духи благосклонны к твоей семье в мире мертвых, - с жалостью сказал юноша. - Я поговорю с отцом, и, может статься, мы сумеем тебе как-то помочь.

- Ты уже помогаешь мне, старший брат, - весело откликнулся мальчик. - Сегодня, у меня будет полный желудок, что делает этот день лучше, чем много других, - Сяо Фу жалостливо скривился на этот полный радости ответ.

Они прошли еще совсем немного, снова начав подниматься в гору по более ухоженной и утоптанной тропе, и оставив позади несколько уютных беседок, и в конце концов подошли к высоким воротам, опирающимся на каменные столбы, украшенные резьбой. Надвратное пространство венчала массивная деревянная вывеска, сверкающая позолотой иероглифов. Ван Фань, знавший несколько общеизвестных символов, уверенно опознал знак “меч”, и понял - перед ним врата Дома Музыки и Меча.

- Молодой господин, - важно кивнул Сяо Фу степенный привратник, седой и сухощавый, и привычно поклонился. Но стоило его взгляду остановиться на спутнике юноши, как все спокойствие слетело с него осенними листьями, сменившись раздражением. - Пшел отсюда, бродяжка! Простите, молодой господин Сяо, сейчас я вышвырну этого…

- Прекратить, - жестко приказал Сяо Фу, и привратник, твердым шагом идущий к мальчику с понятными намерениями, остановился, глядя на юношу с удивлением. - Младший брат Ван Фань - мой гость.

- Я понял, молодой господин, - угодливо поклонился старик, бросив на мальчика удивленный взгляд.

Они прошли сквозь услужливо распахнутую старым слугой калитку, и, пройдя мимо небольшой площадки у живописного водопада, поднялись по крутой лестнице. На ее вершине, во внутреннем дворе, окруженном приземистыми домиками, устроились за обеденным столом двое мужчин, ведущих неспешную беседу.

Один, пожилой, но нестарый, с сединой, что отвоевывала все больше пространства в его каштановых волосах, удерживаемых заколкой в жестком узле, нес в своих чертах несомненное сходство с Сяо Фу. Одежда их тоже была сходна цветом. Он с благодушной полуулыбкой слушал своего собеседника, изредка оглаживая короткую бородку. Его глаза смотрели из-под кустистых бровей с ленивым спокойствием.

Другой, длиннобородый седой старик, одетый в цвета травяной зелени, золота, и морской волны, весело улыбался, рассказывая некую историю. Порой, он прерывался, чтобы отпить чая из стоящей перед ним пиалы. Глаза его, яркие и сияющие весельем, глядели слишком живо для кажущегося древним старца.

- Сын, - приветственно кивнул Сяо Фу пожилой мужчина, и с удивлением взглянул на его спутника. - Кто это с тобой?

Ван Фань испуганно съежился, словно пытаясь стать как можно более незаметным. Окружающая его обстановка дышала ухоженностью и богатством. Дорожки между домиками, мощеные камнем, были чисты и аккуратны, сами строения сверкали новизной и богатым убранством, а стол перед обедающими был уставлен дорогой посудой. Мальчика одолели сомнения в том, что это нежданное путешествие все же окончится для него, нищего бродяги, благоприятным образом.

- Я и младший брат Ван Фань познакомились сегодня, - безмятежно ответил Сяо Фу. - Он говорит, что мое исполнение “Счастливой жизни на реках и озерах” понравилось ему больше всех мелодий в мире. Я считаю, что в нем есть понимание музыки.

- Понимание музыки… - с нечитаемым выражением лица протянул Сяо-старший. - Присоединяйтесь к нам, дети, - он радушно кивнул на стол. Сяо Фу присел на один из свободных стульев без единого сомнения. Ван Фань, в котором голод все же победил стеснение, подошел и устроился рядом с ним, завороженно уставившись на мясное, рыбное, овощное, и фруктовое изобилие, украшавшее стол.

- Я помогу тебе, А Фань, - доброжелательно улыбнулся Сяо Фу, и, подцепив палочками кусок филе карпа, плюхнул его в плошку риса перед мальчиком. Проделав то же самое с рассыпчатым ломтем свинины, красноватой от соуса, он кивнул ему:

- Ешь. Не нужно стесняться.

Тот зачарованно кивнул, и, сцапав пару столовых принадлежностей, погрузил их в рис. Великого напряжения силы воли стоило ему удержаться от того, чтобы подхватить свою миску, и начать судорожно запихивать в себя еду. Он подцепил палочками горсть риса с несколькими кусочками мяса, и, отправив их в рот, принялся аккуратно пережевывать. Слезы едва не навернулись ему на глаза, настолько вкусным показалось мальчику это кушанье, тающее на языке, насыщенное мясным соком, и отдающее приятной сладостью.

- Похоже, в твоем госте присутствует еще и понимание кулинарии, Сяо-младший, - с добродушной иронией произнес старик. - Он уплетает эту “тушеную свинину Дун-по” так, словно она - персики из сада Сиванму[2].

- Старый Лянь отлично справился с готовкой сегодня, - ответил отец Сяо Фу, благожелательно жмурясь. - Не желаешь попробовать, старый друг?

- Не откажусь, Хаошуан, - кивнул старик.

- Позвольте помочь вам, мудрец[3], - поспешно сказал младший Сяо, отрываясь от своего блюда и подкладывая кусочки в миску старца. Тот благодарно кивнул, берясь за палочки.

Некоторое время все увлеченно жевали - не только для измученного продолжительным голодом и уже долгое время питавшегося краденным и подачками Ван Фаня этот обед был праздником желудка. Старший Сяо, господин Хаошуан, был прав - его повару удались сегодняшние блюда.

Юный бродяжка с сожалением отложил палочки первым - его живот чувствовался доверху наполненным бурдюком. Пища со стола семейства Сяо оказалась не только потрясающе вкусной, но и сытной - как бы ни хотел мальчик опустошить свою миску, она даже не показала дна.

- Выпей-ка воды, - любезно предложил ему Сяо Хаошуан, кивнув на стоящий на столе кувшин, и мальчик, поблагодарив, наполнил стоящую рядом с ним пиалу.

- Не окажешь ли мне услугу, малыш? - продолжил хозяин Дома Музыки и Меча, когда Ван Фань утолил жажду. - Я сейчас пропою куплет, а ты повторишь за мной, - прочистив горло, он спел несколько тактов простенькой мелодии. Его голос, сильный и чистый, разнесся над внутренним двором, всколыхнув вечернюю тишину. Мальчик, с некоторым удивлением, выполнил просьбу, старательно повторив услышанные ноты. Старший Сяо удовлетворенно покивал.

- Что скажешь, мудрец? - обратился он к старику, с интересом оглядывающему Ван Фаня.

- Скажу, что воля небес порой ведет нас причудливыми путями, - огладил длинную бороду тот. Сяо Хаошуан согласно кивнул, и обратился к сыну:

- Развлеки своего гостя, Фу-эр[4], я желаю побеседовать с уважаемым Уся-цзы.

- Да, отец, - кивнул тот, и встал из-за стола. - Пойдем, младший брат, я покажу тебе мой дом.

Сяо Фу успел показать Ван Фаню многое. Они увидели тренировочную залу особняка, уставленную стойками с оружием и, как ни странно, музыкальными инструментами; посетили конюшню, где мальчик с восторгом наблюдал огромного, до синевы черного, и очень злого жеребца, принадлежащего Сяо Хаошуану; осмотрели коллекцию циней Сяо Фу, и его тренировочные мечи. Они как раз беседовали о близких любому мужчине вещах - оружии и его применении, - когда вежливо постучавший в дверь слуга пригласил их пройти во внутренний двор - Сяо-старший захотел увидеть сына и его гостя. Вскоре, они стояли перед так и не вышедшими из-за стола старым мудрецом и хозяином Дома Музыки и Меча. Обеденные блюда исчезли со стола, замененные чайным прибором.

- Подойди-ка поближе, малыш, - обратился к Ван Фаню Уся-цзы. Тот, окончательно расслабившийся, и успокоенный доброжелательностью и гостеприимством семьи Сяо, приблизился без сомнений. Старик аккуратно взял его за запястье, и через несколько секунд отпустил, довольно улыбаясь.

- Я хочу пригласить тебя погостить в моей долине Сяояо, А Фань, - обратился он к мальчику. - Примешь ли ты мое приглашение?

- Беззаботная Долина[5]? - недоуменно ответил вопросом юный бродяжка. Его вконец огорошили как дождем пролившаяся на него удача, так и нежданная доброжелательность богатого и, несомненно, могущественного семейства, и от этого он потерял всякую осторожность. - Это название гостиницы?

Реакция на его вопрос несколько отрезвила мальчика - все трое присутствующих уставились на него с удивлением, приправленным иными эмоциями: сконфуженностью у Сяо Фу, тенью негодования у его отца, и весельем у старца Уся-цзы.

- Простите, мудрец, - поспешно поклонился Ван Фань. - Я был невежлив, - старик лишь рассмеялся в ответ.

- Не стоит, малыш. Нет, долина Сяояо - не гостиница, пусть и имеет гостевые комнаты. Она - мой дом, и дом моих учеников. Пусть с красотой и богатством Дома Музыки и Меча ее не сравнить, - Сяо Хаошуан довольно кивнул на этот комплимент своему владению, ответив краткой благодарностью, - ветер и воды[6] щедро наделяют эту долину благами своих даров, а ее виды вселяют успокоение в сердца и умы. Каков будет твой ответ, А Фань?

- Конечно же, я согласен, мудрец, - ответил тот, немного успокоенный. Сяо Фу одобрительно кивнул ему, что окончательно вернуло мальчику присутствие духа.

- Замечательно, - с отстраненным благодушием заметил Сяо-старший. - Я прикажу слугам собрать вам немного еды в дорогу.

- Спасибо, старый друг, - степенно ответствовал ему Уся-цзы.

Они выступили в путь совсем скоро, распрощавшись с гостеприимными хозяевами. Ван Фань ответил согласием на просьбу Сяо Фу навещать его в будущем, не задумавшись ни на секунду, что его жизнь, жизнь бродяжки, нищего, и вора, может не дать ему такой возможности - как и многие дети, он жил сегодняшним днем.

Сегодняшний день же был для мальчика сплошной чередой приятных неожиданностей, и он просто и безыскусно радовался им, не загадывая наперед. Он не ждал многого от предложения Уся-цзы, старца, что напоминал ему бессмертного даоса из маминых сказок, но не ожидал он от него и зла - ведь другом таких хороших людей, как семья Сяо, дурной человек быть просто не мог. Он шел следом за стариком, чьи шаги были столь же легки, сколь и походка юного и сильного Сяо Фу, и его собственный шаг был бодрым, едва ли не вприпрыжку, полным энергии, которой одарили его сытный обед и хорошее настроение.

- Где твои родители, А Фань? - спросил мальчика Уся-цзы, и тот пересказал ему свою грустную историю. Но даже неприятные воспоминания не заставили Ван Фаня приуныть - больно уж хорош был этот день.

- Бедный мальчик, - с грустью ответил на его рассказ мудрец. - Я уверен, после перерождения твою семью ожидает счастливая судьба.

- Спасибо, мудрец, - ответил он, и, не сдержав свое любопытство, спросил, блестя глазами: - А чем занимаетесь вы?

- Я всего лишь старый человек, вышедший на покой, - благожелательно ответил тот. - У меня лишь одно занятие сейчас - помощь моим ученикам в поиске их пути, и только.

- Вы - даос? - спросил мальчик, и, не дожидаясь ответа на свой вопрос, увлеченно продолжил: - Вам, наверное, ведом секрет бессмертия?

- Нет, что ты, - засмеялся Уся-цзы. - Пусть учение секты Сяояо и родственно даосскому и буддистскому, я не принадлежу ни к одному из этих религиозных течений. И, конечно же, я не бессмертен. Но ветхое вместилище моего духа все еще бодро и здраво, и я надеюсь прожить достаточно, чтобы увидеть учеников моих учеников.

- Секта Сяояо? - любопытство Ван Фаня все разгоралось, питаемое подбрасываемыми в него ответами Уся-цзы, словно пламя - поленьями. - Расскажите мне про нее, мудрец, пожалуйста.

- В прошлом, моя секта была знаменита на всю Поднебесную, - с готовностью начал тот. - Боевые искусства Сяояо были первыми в мире. Например, - он хитро поглядел на идущего рядом мальчика, - Искусство Отсутствия Формы позволяло мгновенно изучить любой боевой прием, достаточно было увидеть его один раз. Искусство Вечной Молодости одаряло своего практика бесконечно длящейся юностью, - он притворно закряхтел, - но его я, как видишь, не изучил. Искусство Символа Жизни и Смерти, самое могущественное из искусств тайного оружия, позволяло поразить любого врага, и мало кто мог устоять перед его практиками, - он посмотрел в загоревшиеся глаза своего юного собеседника, и продолжил, с все той же хитрой улыбочкой. - Но большая часть этих знаний была утрачена - многие несчастья постигли мою секту, несомые как внешним врагом, так и внутренним разладом.

- Кое-какие знания все же остались от былых богатств, - глянул он на поникшее лицо Ван Фаня, - и именно их я передаю своим ученикам. Эти знания, - он торжественно воздел палец к небу, - и мои наставления, вместе с их талантами, уже сделали моего старшего ученика известным среди вольного люда, странствующего по рекам и озерам[7], и вскоре принесут известность его младшему брату по учебе.

- Ваше боевое искусство, наверное, несравненно, мудрец? - спросил приободрившийся мальчик. Уся-цзы не успел ответить на его вопрос - их беседу прервали самым неожиданным и неприятным образом.

- Ты хочешь посмотреть на несравненные боевые искусства, мелкий вонючка? - раздался тягучий и враждебный голос из-за поворота дороги. - Ты можешь их увидеть, если вы со стариком не будете достаточно щедры.

Им навстречу вышли шестеро мужчин, выглядящих опасно и недружелюбно. Двое из них держали ладони на рукоятях сабель, один поигрывал длинным ножом, еще двое удерживали увесистые дубины. Последний был безоружен, но ему, гиганту более чем вдвое выше Ван Фаня ростом, и не нужно было оружие, чтобы выглядеть грозно. Мальчик инстинктивно попятился, весь напружинившись - он готов был задать стрекача, если эта возможная угроза жизни перерастет в явную опасность. Его спутник остановился, спокойно глядя на бандитов.

- Ты идешь по моей дороге, старик, и мимо моих деревьев, - презрительно кривясь, выдал огромный мужчина, с хрустом разминая кулаки. Меховая безрукавка не скрывала его могучих мышц, валунами перекатывающихся под кожей, а пересеченное уродливым шрамом лицо было жёстким и грубым. - Дышишь моим воздухом. Ты мне должен теперь. Плати. Всего, что у тебя есть, хватит.

- Я всего лишь бедный старый человек, - примирительно ответил Уся-цзы. Он не выказывал ни малейшей опаски, глядя на громадного разбойника, и на его вооруженных сообщников. - Все, что есть у меня - немного еды для нас с ребенком. Если вы голодны, мы можем поделиться с вами, - он положил ладонь на суму с едой, висящую у него на плече.

- Ты врешь мне, старый глупец, - зло оскалился бандитский вожак. - Ты одет в отличный сычуаньский шелк. Ни за что не поверю, что у тебя не найдётся при себе серебра или золота.

- Но это и правда так, - с улыбкой развел руками старик. - Я не взял с собой ни единого медяка.

- Ты надоел мне, старый дурак, - бросил разбойник. - Ничего, я сломаю твою шею очень аккуратно, и твой роскошный халат не замарается, - он снова размял кулаки.

- Может, хотя бы мальчика отпустите? - тон старца был все так же безмятежным, словно ему и не угрожали вооружённые и опасные люди. - У него ничего нет, и он не несёт вам угрозы.

- Щенок составит тебе компанию в царстве мёртвых, - подал голос один из разбойников, коренастый детина с широким лицом на бритой голове. Его маленькие глазки уставились на Уся-цзы с нескрываемым предвкушением. Разбойник широко ухмыльнулся, похлопывая дубиной по ладони свободной руки.

- Что же, тогда вы не оставляете мне выбора, - с безмятежной улыбкой произнёс старец, и исчез.

Ван Фань так и сел, где стоял, с распахнутыми в удивлении глазами и приоткрытым ртом наблюдая происходящее. Уся-цзы, преодолевший расстояние между ним и бандитами так быстро, что его фигура пропала из виду на мгновение, ударил, и его старческая ладошка врезалась в грудь разбойничьего главаря стенобитным тараном. Тот отлетел в заросли подлеска, сложившись вдвое, а старый мудрец поднял ладони перед грудью, и словно волна мощи, невидимой, но ощутимой, прокатилась от его фигуры, расшвыряв разбойников в стороны. Уся-цзы же набросился на остальных бандитов, и те со стонами валились наземь от его атак, лёгких и быстрых, больше похожих на небрежные касания.

Удивление в душе мальчика сменилось безудержной радостью - боевое искусство старого мудреца превзошло все его ожидания. Он с восторгом наблюдал за разгромом бандитов от рук своего спутника, и удерживался от одобрительных возгласов только потому, что не хотел отвлечь старшего товарища от боя. Но вот, его внимание привлекло движение совсем рядом, и восторг Ван Фаня сменился страхом - один из бандитов, тощий тип с саблей, отброшенный одной из первых атак старика, поднимался на ноги, вытаскивая свой клинок из ножен. Он яростно зыркнул на мальчика, но решил не тратить на него время - Уся-цзы, избивающий тройку оставшихся на ногах противников, стоял к бандиту спиной, и в эту спину разбойник решил направить острие своего оружия.

Мальчик сжался, дрожа от страха и сожаления - волшебная сказка, в которую превратился сегодняшний день, грозила закончиться ужасным и кровавым образом. Сейчас бандит убьет его благодетеля, а он, маленький и слабый, не сможет этому помешать. Даже предупредить мудреца означало проститься с жизнью - злодей попросту обернется и убьёт Ван Фаня, а Уся-цзы не успеет его остановить. Все инстинкты мальчика, все рефлексы, приобретенные за годы бродяжничества, кричали о том, что надо бежать прочь, сейчас же, ведь убив старого мудреца, бандиты обратят свое внимание на Ван Фаня, и тогда ему несдобровать, но он медлил. Мысль, кажущаяся чужой, и одновременно более родной и правильной, чем мысли о бегстве, возникла в его разуме: “Надо помочь деду, а то его и правда пырнут.”

Все эти колебания заняли не больше секунды времени, и мальчик воскликнул:

- Берегитесь, мудрец, сзади!

Одновременно с криком, он вскочил и бросился вперёд, вцепляясь в ноги разбойника, и всеми силами пытаясь задержать его. Бандит грязно выругался, и рванулся было в попытке высвободиться, но Ван Фань держал крепко, сжимая ноги злодея изо всех своих невеликих сил. Широкий клинок сабли сверкнул, занесенный, готовясь оборвать жизнь мальчика, но вдруг все закончилось. Тело бандита обмякло, и суровый голос Уся-цзы произнёс:

- Жизнь всякого человека ценна, но существо, попытавшееся убить ребёнка, не может зваться человеком. Ты получил по заслугам. Пусть же Яньло-ван[8] определит твою судьбу.

Разбойник рухнул наземь, и Ван Фань разжал свою судорожную хватку на его ногах. Усталость навалилась на него, физическая и моральная, нагнанная волнением, и борьбой с бандитом, истощившей его невеликие силы.

- Не смотри, А Фань, не нужно тебе видеть этого, - с поспешностью и заботой сказал старик, и, подняв мальчика на ноги, повёл его прочь, прикрывая рукой его лицо.

Невзирая на его старания, Ван Фань успел увидеть валяющийся на дороге труп, и заглянул в его глаза - один, наполненный смертным ужасом, мутнеющий, и остывающий; и второй, зияющую дыру с окровавленными краями.

Мальчик шагал за Уся-цзы, механически переставляя ноги. Усталость овладевала его мышцами все сильнее, заставляя их наливаться свинцовой тяжестью. Мысли же его, напротив, бурлили кипящей водой. Старый мудрец пытался было спрашивать Ван Фаня о чем-то, но, заметив его смятенное состояние, замолчал, продолжая поддерживать его под руку.

Ван Фань же чувствовал себя на редкость необычно. Та мысль о помощи Уся-цзы, что казалась своей и чужой одновременно, словно столкнула лавину других мыслей, столь же странно ощущающихся, и они теснились на границе сознания мальчика, словно толпа перед закрытой дверью. Он понял, что неосознанно сопротивлялся им все это время, не пуская их в свой разум, и удивился - пусть странные, эти мысли все же принадлежали ему, и никому более. И Ван Фань открыл им дверь.

Словно штормовая волна, состоящая из знаний, ощущений, и воспоминаний, эти мысли нахлынули на мальчика, но не погребли его под собой. Он остался прежним, но в тоже время изменился безвозвратно - маленький бродяга, нищий, и вор словно прожил ещё одну жизнь, долгую и богатую событиями, за считанные минуты. Пусть далеко не полную - отнюдь не все воспоминания странного человека из странного мира перешли Ван Фаню, но и тех, что заняли свое место в памяти мальчика, было колоссально много.

“Чжуан-цзы приснилось, что он - бабочка,” подумалось ему. ”Кто я - бабочка, или Чжуан-цзы? И имеет ли это хоть какое-то значение?”

Занятый своими думами, он почти не заметил, как Уся-цзы провел его внутрь некоего строения, и аккуратно уложил на низкую кровать. В отсутствие движения, усталость очень быстро взяла свое, и Ван Фань уснул.

Он спал, и видел яркий, реальный, словно жизнь, сон, в котором он шёл по кажущемуся бесконечным полю, отодвигая в сторону высокие стебли трав. Ван Фань понимал, что спит, что происходящее - нереально, и что его желание двигаться вперёд, сквозь заросли, не исходит от него, но мальчику вновь было интересно. То же чувство, что заставляло его стремиться к играющему на цине Сяо Фу, сейчас жгло его изнутри, наполняя любопытством - что же там, впереди? Кто приглашает его к себе, посылая ему этот сон, и это желание идти дальше?

Густые и высокие заросли трав оборвались в один момент, сменившись перепутьем дорог. У самой развилки, на большом, плоском камне, сидел длиннобородый и круглолицый старик, с полностью седыми волосами, спадающими ниже плеч. Он аккуратно снял свою конусообразную соломенную шляпу, и кивнул Ван Фаню, хитро улыбаясь. Свет солнца отразился на пятне его блестящей лысины, и зацепился за две необычно выглядящие шишки по бокам от неё.

- Что, малыш, странно себя чувствуешь? - вопросил он. Его голос, глубокий и приятный, был доверительным, словно неизвестный старец общался с давним другом. - Донимают чужие воспоминания?

- Да, дедушка, - ответил мальчик. Это обращение показалось ему вполне уместным с этим доброжелательным незнакомцем, и он не ошибся - старик весело улыбнулся в ответ, не выказывая ни малейшего неприятия.

- Я же не схожу с ума? - продолжил он. - Это ведь невозможно - прожить две жизни, не так ли?

- Что ты знаешь о мире, малек? - с притворной строгостью вопросил старец, но глаза его все ещё искрились добрым весельем. - До сего дня, ты был подобен лягушке в колодце, и вот, твоя голова чуть приподнялась над стеной невежества. Разве увиденные тобой вещи не прекрасны? Разве то, что твой кругозор слегка раздвинул свои узкие границы, не стоило нескольких неприятных минут?

- Да, наверное, - с сомнением ответил мальчик. - Но кто я? Все ещё Ван Фань, или этот странный человек с непонятным именем?

- А кем ты хочешь быть? - с улыбкой спросил старец, и прежде чем его собеседник успел что-то сказать, встал. Полы его халата из некрашеной ткани распрямились, открывая вовсе не ноги, которые, как думал Ван Фань, прятались под ним ранее, скрещенные. Неизвестный утвердился на длинном и толстом змеином хвосте, что продолжал его торс, и пополз прочь.

- Что же мне делать теперь? - ошарашенно крикнул ему вслед мальчик.

- Жить, - раздался голос необычного существа, зазвучавший словно отовсюду, и Ван Фань проснулся.

Некоторое время он просто лежал, рассеянно улыбаясь своим мыслям. Никогда раньше не ощущавший потребности ни в отвлеченных размышлениях, ни во внутреннем монологе, сейчас он нуждался и в том, и в другом - ему хотелось хоть сколько-нибудь упорядочить свои мысли.

“Я не бабочка, и не Чжуан-цзы,” думал он. ”Я и то, и другое. Крылатый философ? Насекомое с разумом мыслителя? Нет никакой разницы, ведь не форма важна, а суть. Но раз уж мою форму зовут Ван Фань, то я - он, а не кто-то другой. Просто, у Ван Фаня теперь есть три благодетеля. Первый - Сяо Фу, за недолгий вчерашний день ставший мне другом, и не погнушавшийся назвать меня братом. Второй - Уся-цзы, спасший мою жизнь. И третий - этот странный человек, жизнь которого я помню, и чьё имя я даже не стану пытаться произнести. Ещё и фамилия его напыщена до странного - Ли-хоу. Но постойте-ка, ведь он - это я. Так что, это я теперь маркиз неведомого владения, что зовется Ли?” Ван Фань тихо засмеялся странным мыслям. “Как бы то ни было, он - мой благодетель. Даже притчу о Чжуан-цзы и бабочке я знаю лишь благодаря ему, а уж сколько всего другого…” Он погрузился в воспоминания, которые уже начинал считать своими.

Примечания

[1] Добавление иероглифа 啊 ("а") к односложному имени, или краткой форме двухсложного, означает менее формальное обращение. Я использую его как некий звательный падеж.

[2] Сиванму (西王母, xi wang mu, "царица запада") - богиня, обитающая на горе Куньлунь, и правящая всеми западными землями.

[3] Обращение "大师" (da shi, да ши, "учитель") уместно в адрес всяких высокодуховных и высокоинтеллектуальных личностей, наподобие даосов, монахов, и ученых. Здесь оно переведено, как "мудрец", чтобы избежать путаницы с более личным "шифу".

[4] Добавление иероглифа "儿" (er, эр) к имени в качестве постфикса используется при обращению к сыну/дочери, близкому родственнику младше по возрасту, или кому-либо, приравнивающемуся к ним.

[5] Дословный перевод иероглифов "逍遥" (xiao yao, сяо яо) - "беззаботный".

[6] Дословный перевод коллоквиализма "фэншуй".

[7] Дословный перевод коллоквиализма "цзянху" (江湖, jiang hu), часто переводимого как "мир боевых искусств", и означающее совокупность сообществ практиков боевых искусств.

[8] Яньло-ван - бог царства мертвых, аналог Аида. Правит Диюем, китайским Адом.

Глава 2, в которой забота о герое попадает в несколько пар надежных рук, а также происходит много интересных знакомств

Разговор со странным существом во сне, пусть и не принесший ни единого внятного ответа, дал Ван Фаню кое-что не менее важное - душевное спокойствие. Старик со змеиным хвостом и рогоподобными шишками на макушке был прав - Ван Фань мог быть тем, кем хочет, и жить так, как хочет. Новые знания делали его бытие только легче. Пусть чужая память не содержала ни навыков, что принесли бы Ван Фаню богатство или славу, ни знаний о великих тайнах мироздания, опыт восьмидесяти с лишним лет насыщенной событиями жизни был ценен сам по себе. Бабочка расправила крылья, философ довольно улыбнулся новому пониманию, а Ван Фань уже не мог даже в мыслях называть себя ребёнком.

“Выходит, мне за девяносто лет,” весело подумал он. “Может статься, что я старше Уся-цзы.”

Мальчик - впрочем, теперь его было уместно называть, по меньшей мере, юношей, - встал с кровати, и осмотрелся. Его ложе, дощатое и укрытое тонким покрывалом, стояло в углу, и соседствовало с длинным низким столиком, на котором стоял чайный прибор. На стенах висели свитки - картина, изображающая пионы в цвету, и каллиграфия с одиноким иероглифом, которого Ван Фань, к сожалению, не знал. В других углах расположились шкаф с пыльными книгами, обеденный стол, и еще один длинный столик. Освещали обстановку оплывшие свечи на подставках, и пробивающиеся сквозь прикрывающую окно тростниковую штору лучи солнца. Хоть комната и носила следы недавней уборки, было заметно, что она - нежилая.

“Те самые гостевые комнаты долины Сяояо,” вспомнил Ван Фань. “В одну из них меня и положили.” Он прошел к двери, и, распахнув ее, вышел наружу, щурясь под яркими лучами солнца.

- Ты проснулся, А Фань, - послышался добродушный голос Уся-цзы. - Садись, выпей со мной чаю.

Проморгавшись, юноша осмотрелся, разглядывая все, что вчера упустил, осаждаемый думами и воспоминаниями, и одолеваемый усталостью. Небольшая горная долина лежала перед ним, оканчиваясь с одной стороны живописным видом с крутого обрыва, а с другой - не менее крутым горным склоном, возносящимся ввысь и теряющимся в облаках. Яркая зелень господствовала вокруг - низенькие деревца, ровная трава, и оплетающие горные камни лианы. Небольшие домики, прислонившиеся к скальным стенам, не слишком выбивались из естественности картины.

“Дышится-то как легко,” - с наслаждением вдохнул Ван Фаньчистейший горный воздух. “Хоть в бутылки закупоривай, да продавай несчастным горожанам.”

Улыбаясь своим мыслям, он подошел к небольшому круглому столику, устроившемуся в тени стройного деревца, и опустился на табурет напротив добродушно глядящего на него Уся-цзы.

- Доброго вам утра, мудрец, - обратился он к старцу. - Я так и не поблагодарил вас вчера. Спасибо, вы спасли мою жизнь.

- Думается мне, мы спасли друг друга, - огладил бороду тот. - Без твоего оклика я не заметил бы того негодяя с саблей. Твоя же попытка задержать его восхищает своим героизмом. Ты поистине достойный юноша, А Фань.

- Что вы, мудрец, ничего я такого не сделал, - смущенно хмыкнул тот. - Без вас я только и смог бы, что умереть. Нет у меня ни силы, ни воинских умений.

- Силу и умение может обрести каждый, но благородные сердца - редки и малочисленны, - степенно ответствовал старик, и, поднявшись с табурета, наполнил одну из стоящих на столе чашек из исходящего паром чайника. - Попробуй. Этот чай цимэнь был доставлен мне с Хуаншаня, от старого знакомого. Своими вкусом и запахом он напоминает об аромате весенних цветов, и одна чашка его способна вселить бодрость даже в усталого старца вроде меня. - юноша, поблагодарив, принял пиалу с ароматным напитком, и с удовольствием пригубил. Чёрный и крепкий, цимэнь и правда обладал мягким вкусом, сравнимым с травяными чаями.

- Скажи мне, А Фань, ты не задумывался, отчего и я, и семейство Сяо столь приветливы с тобой? - спросил Уся-цзы, тоже отдав должное чаю.

- Потому, что вы - хорошие люди? - непонимающе улыбнулся Ван Фань. Его немедленно одолели самые разные подозрения, в основном, подстегнутые его новыми знаниями, но он не спешил их озвучивать - старец явно собирался сам все рассказать.

- Несомненно, Сяо-старший и его сын - люди достойные, и я тоже пытаюсь по мере сил делать правильные вещи, - довольно улыбнулся старик. Было заметно, что похвала пришлось ему по вкусу. - Но ни один хороший человек не сможет позаботиться обо всех обездоленных. Буду с тобой откровенен, малыш - и я, и они привечали тебя во многом из-за твоего таланта. Сяо Фу посчитал, что музыка - твоё призвание, ведь очень немногие, попав под воздействие особой техники его семьи, сохранили бы присутствие духа.

- Техники, мудрец? - непонимание сквозило в вопросе юноши. - Старший брат Фу не применял на меня никаких техник. Я, конечно, мало что знаю о боевых искусствах, но он точно на меня не нападал.

- Скудность знаний - не порок, в отличие от нежелания их принимать, - хитро улыбаясь, ответил Уся-цзы. - Семейное искусство Дома Музыки и Меча - игра на музыкальных инструментах с применением внутренней энергии. “Счастливая жизнь на реках и озерах” - одна из сильнейших их техник, пусть и неполная. Забредя в лес близ особняка семьи Сяо, ты услышал её. Большинство простых людей свалилось бы в беспамятстве, или же сбежало в ужасе, но ты пошёл ей навстречу. Скажи мне, что ты чувствовал, слушая игру Сяо Фу?

- Восторг, - немедленно ответил Ван Фань, и задумался на миг, пытаясь облечь в слова все чувства, что обуяли его в тот момент, все ещё свежий в его памяти. - Я был спокоен, но в то же время, полон сил и жажды действия. Тогда, это почему-то не казалось мне странным, мудрец.

- Все верно, - с удовлетворенным видом покивал тот. - Пусть младший Сяо все ещё учится семейному искусству, и та энергия, что он может вложить в свою музыку, неупорядоченна и скудна, она все же способна нанести вред человеку, не причастному к боевым искусствам. В тебе же она отозвалась самым благоприятным образом. Сяо Фу посчитал, что ты обладаешь музыкальным талантом, и обрадовался тебе, как родному - любой путь легче, когда идёшь по нему с товарищем. Но старший Сяо распознал его ошибку.

- Это когда он попросил меня спеть? - откликнулся Ван Фань с задумчивым видом. - Неужели что-то не так с моим пением? - старик добродушно рассмеялся.

- Хоть ты и не достиг бы великих успехов в опере, ничего плохого в твоём пении нет. Оно всего лишь самое обычное. Ты даже можешь изучать искусство Дома Музыки и Меча, и лет через десять достиг бы того, что Сяо Фу умеет сейчас. Твой талант в другом. Когда я прочёл твой пульс вчера, я ощутил биение энергии в твоём источнике, и её течение по меридианам, - он задумчиво почесал бороду, и пристально посмотрел на юношу. В его глазах, за извечной хитринкой, проглянула серьезность.

- Скажи мне, А Фань, хотел бы ты изучать боевые искусства? Не спеши с ответом, - добавил он, видя, как восторженно вскинулся Ван Фань. Тот, пусть и с памятью девяноста с лишним лет жизни, все ещё оставался ребёнком, и его эмоции были такими же живыми и незамутненными, как и у любого из его сверстников.

- Обдумай все как следует, - продолжил Уся-цзы. - Путь воина усеян трудностями и преградами, и тесно переплетен со смертью, чужой и твоей. Пусть я и учу своих младших не лить кровь попусту, иногда без этого не обойтись, и всякий воитель должен быть готов без колебаний применить свое искусство. Спроси себя, способен ли ты отнять чужую жизнь?

- Ради чего? - спросил юноша, посерьезнев.

- Ответ на это прост, - старый мудрец с улыбкой огладил бороду, заметно довольный вопросом. - Слишком многие в Поднебесной страдают под гнетом тех, кто применяет силу лишь во благо себе. Императорская власть крепка, но даже прикажи Сын Неба всей своей армии истреблять негодяев и бесчестных людей, количество зла под солнцем несильно бы убавилось. Поэтому, император дозволяет людям, вроде меня, обучать юношей воинскому искусству, чтобы те боролись с несправедливостью, где только могли. Именно это и станет твоим делом как во время обучения, так и по его окончанию. Воитель, идущий праведным путем, обязан защищать тех, кто слабее, и пресекать злодеяния везде, где их встретит.

- Ну а если я кого не того пресеку? - задумчиво почесал нос юноша. - Мне мало что известно и о жизни воителей, странствующих по рекам и озерам, и о горестях простых людей, - Уся-цзы рассмеялся, блестя улыбкой, полной искреннего довольства.

- То, что ты уже задал этот вопрос, показывает тебя здравомыслящим не по годам, А Фань, - ответил он. - Сердце у тебя доброе, как я сам уже успел убедиться. Остальное придёт, главное, держать глаза и уши открытыми, - закончив свою фразу, он воззрился на юношу с толикой ироничного ожидания.

Тот прекрасно понимал, чего ждет старец, но не спешил оправдывать эти надежды. Новая привычка обдумывать серьёзные шаги, пришедшая вместе с чужими воспоминаниями, нравилась ему.

“Можно сказать, меня соблазнили плотным обедом и хорошим отношением, чтобы заманить в секту,” весело подумал он. “Старик мне прямым текстом сказал - ‘секта’ Сяояо. А ведь я соглашусь, да. Только дурак бы не согласился. Правда, придётся взять на себя охрану местного порядка, но внутреннего протеста у меня это не вызывает. Быть должным Уся-цзы - а я ему, без сомнения, буду должен за науку, - тоже. Дед он хороший, три шкуры с меня драть не будет.”

Он примерно знал необходимый ритуал, и, поднявшись с табурета, преклонил колени перед широко улыбнувшимся старцем.

- Примете ли вы меня в ученики, мудрец? - спросил Ван Фань, и внезапно ощутил лёгкий трепет: пусть он и ждал положительного ответа, юноша осознал с неожиданной отчетливостью - откажи ему сейчас Уся-цзы, и Ван Фань был бы вынужден вернуться к бродяжничеству, без надежды на лучшую долю.

- Приму, А Фань, - не разочаровал тот.

Юноша старательно поклонился, уткнувшись лбом в мягкую траву у ног старца, и обратился к нему с новым почтением в голосе:

- Учитель.

Уся-цзы довольно кивнул, и Ван Фань приступил к следующей части ритуала - наполнил чаем чистую пиалу, и, вновь преклонив колени, поднес её старику. Тот отпил, сияя довольной улыбкой, и юношу вновь посетили всякие мысли насчёт сектантства, и сопутствующих ему проблемах, но он подавил неуместную веселость - ритуал, меняющий его жизнь, все ещё не завершился.

Старик все же отставил в сторону пиалу с “чаем изменения”, и обратился к юноше:

- Вставай, А Фань. Я хочу познакомить тебя с твоими старшими братьями по учёбе.

Они прошли вглубь долины, и остановились у небольшой тренировочной площадки, где упражнялся в кулачном бою рослый и широкоплечий юноша с длинными чёрными волосами, стянутыми в конский хвост. Серьёзное выражение лица заставляло его выглядеть старше своих лет. Кулаки юного воителя мерно врезались в обмотанный пеньковой веревкой столб, вышибая из него облачка мельчайшей древесной взвеси, а глаза тренирующегося смотрели отрешенно, отражая его задумчивость. Уся-цзы прочистил горло, и юноша, не могущий быть никем, кроме как одним из его учеников, поспешно повернулся, и с поклоном произнёс:

- Учитель. Простите мою невнимательность.

- Ничего, Юэсюань, - добродушно ответил тот. - Познакомься с твоим новым младшим собратом в учении, - он кивнул в сторону стоящего рядом Ван Фаня.

- Моя фамилия - Ван, а имя - Фань, старший брат, - поклонился тот. Он ощущал довольство - новый знакомый, с которым ему предстояло ещё долго делить стол и кров, глядел на него с интересом, и без капли презрения и снисходительности, хотя Ван Фань все ещё был одет в свое бедняцкое рубище, и грязен после долгих дней бродяжничества.

- Рад познакомиться с тобой, - закончил новый ученик Уся-цзы с чуть большим воодушевлением, чем сам ожидал.

- Я - Гу Юэсюань, - ответил его старший. От него не укрылось проявление радости нового соученика, и на его строгом лице мелькнула лёгкая улыбка. - Скажи мне, младший, сколько тебе лет?

- Через месяц исполнится двенадцать, старший, - ответил тот.

- Это плохо, - с обеспокоенностью проговорил Гу Юэсюань. - Ты болен, младший? - он продолжил совершенно без паузы, обращаясь к старому мудрецу:

- Вы думали о том, чтобы сводить А Фаня к доктору Шэню, учитель? Такие худоба и малорослость ненормальны в его возрасте.

- Мы посетим долину Ванъю в самом скором времени, - ответил Уся-цзы с улыбкой. - Сначала твоему новому младшему нужно вымыться, приодеться, и перекусить.

- Но мы можем потерять ценное время, - с горячностью возразил Юэсюань. - Разрешите мне пригласить доктора Шэня в гости. Пусть он осмотрит А Фаня здесь.

- Почему бы и нет, ученик, - улыбка старца стала ещё шире. - Я буду рад принять в гостях моего старого друга.

- Я займусь этим немедленно, учитель, - поклонился молодой воитель, и, не медля ни секунды, развернулся и зашагал прочь быстрым шагом. Ван Фань следил за ним ошарашенным взглядом - подобных проявлений заботы он не видел ни от кого, кроме родителей, и успел уже позабыть, каково это - когда за тебя беспокоятся.

- Юэсюань - очень ответственный юноша, - довольно высказался Уся-цзы. - Он принимает чужие беды близко к сердцу, особенно те, что одолевают близких ему людей. Второму твоему старшему, - его голос чуть посуровел, - ещё предстоит поработать над этим. Пойдём, отыщем его.

Они повернули обратно, пройдя мимо гостевого домика и стола с чайным прибором, и двинулись дальше, следуя плавным спуском. Пройдя узким коридором, образованным двумя крутыми скальными стенами, они очутились перед небольшим водопадом, наполняющим воздух свежестью. Зелень буйно разрослась вокруг него, и вдоль берега питаемого им горного ручья, скрывая землю плотным покровом трав и цветов. Перила невысокой ограды отделяли водопад от тропинки, ведущей далее, и рядом с этими перилами стоял, опираясь на них, стройный и рыжеволосый юноша. В отличие от Гу Юэсюаня, он отнесся к вежливому покашливанию Уся-цзы совершенно безразлично, даже после того, как оно прозвучало трижды.

- А Цзи, негодник, прояви хоть немного вежливости! - рявкнул, наконец, отчаявшийся старец.

Юноша обернулся, глядя на него с безразличием, разбавленным каплей раздражения. В уголке его рта устроилась травинка, а взъерошенные волосы блестели влагой, собрав немало брызг водопада. На шее юноши, поверх небрежно запахнутого халата, висел прямоугольный красный амулет. Близкий годами к Ван Фаню, Цзи был выше ростом и физически развитее - второй ученик Уся-цзы явно не пренебрегал силовыми упражнениями.

- Чего орешь, старый? - равнодушно спросил он. - И кто это с тобой?

Одним молниеносно быстрым шагом Уся-цзы покрыл расстояние между собой и рыжеволосым парнем, и отвесил тому неслабую затрещину, заставившую Цзи вскрикнуть и покачнуться. Ван Фань удивленно взирал на это торжество традиционных методов воспитания над гуманизмом.

- Называй меня “учитель”, маленький невежа, - сердито проговорил старец. - Познакомься со своим новым соучеником, да будь повежливее, - он недовольно сверкнул глазами из-под косматых бровей.

- Доброго дня, я Цзин Цзи, - безразлично бросил парень, едва глянув на Ван Фаня.

- Здравствуй, старший, - весело улыбнулся тот. Ранее, до обретения более чем восьмидесяти лет чужого опыта, он посчитал бы этого рыжего нахала дурным человеком, и сторонился бы его, но сейчас ему открылась понятная и простая картина. Его второй старший был типичным подростком, бунтующим против авторитетов.

- Моя фамилия - Ван, а имя - Фань, - продолжил он. - Рад познакомиться с тобой.

- Ван Фань? - впервые обратил на него внимание Цзи, смерив юношу чуть удивленным взглядом. - Это имя великовато для тебя. Вот “Сяо-Фань” будет в самый раз[1], - он улыбнулся, довольный своим остроумием.

- Сяо-Фань, - задумчиво произнес тот, и Уся-цзы, собиравшийся было снова выговорить своему ученику-грубияну, оборвал так и не начатую недовольную тираду, остановленный интонацией юноши.

Тот же невольно погрузился в воспоминания, давние, и почти затертые временем и жизненными невзгодами. Эпизоды прошлого, всплывшие на поверхность памяти от обращения Цзи, не принадлежали иномировому благодетелю. Они были для Ван Фаня роднее и милее многих других произошедших с ним событий.

- …Фань-эр, - голос отца серьезен и строг, но мальчик видит веселье в его глазах, и не боится. - Ты уже совсем взрослый, и обязан поддерживать своих родителей. Сегодня, ты помогаешь маме на кухне. Иди, - он кивает, пряча улыбку, но глаза мальчика уже достаточно остры, чтобы заметить ее.

- …Сяо-Фань, сыночек, - мать устало улыбается ему, и эта улыбка оживляет ее лицо, бледное, с темными кругами под глазами. - Обед еще не готов, но смотри-ка, что у меня для тебя есть, - она выуживает из нагромождения посуды на столе сочный персик.

Ван Фань сдержал подступившие к глазам слезы без особого труда - он не хотел огорчать ни старшего, ни учителя. Да и Уся-цзы мог бы счесть его плач поводом для еще одного подзатыльника в адрес непутевого второго ученика, а настраивать против себя Цзи юноша не хотел.

“Ай да Джи, докопался до таких глубин моей памяти, о которых я уже и думать забыл,” озадаченно хмыкнул он. “Вот, кстати, награжу и я тебя прозвищем. Имя веселого британского старикана, одного из трех в лодке, подходит тебе, ершистому азиатскому мальцу, еще меньше, чем мне - эпитет ‘маленький’.”

- Мать называла меня в детстве именно так, - продолжил он. Все его думы и грезы о минувшем заняли не больше пары мгновений. Он обратился к заинтересованно глядящему на него старому мудрецу:

- Называйте и вы меня так, учитель. Спасибо, Джи, - он чуть поклонился рыжему, выражение лица которого тут же сменилось с самодовольного на возмущенное.

- Эй, Сяо-Фань, чего это ты коверкаешь мое имя[2]? Прояви уважение к старшему! - набычившись, он двинулся было к своему младшему, но тот ловко отступил за спину Уся-цзы, блеснув проказливой улыбкой. Старый мудрец рассмеялся.

- Кармическое воздаяние за все мои горести нашло тебя, А Цзи, - притворно вздохнул он. Его морщинистое лицо, кривящееся в хитрой улыбочке, вдруг посуровело. - Между прочим, чего это ты бездельничаешь у водопада? Разве я не приказал тебе практиковать техники меча? Вижу я, ты напрашиваешься не только на кармическое воздаяние, но и на телесное.

- Я уже все выучил, - поспешно открестился тот. - Форма Меча Неподвижности для меня теперь знакомее, чем пальцы на руках.

- Это означает лишь то, что неким неведомым образом, ты не знаешь ничего о своих пальцах, - тяжело вздохнул Уся-цзы. - Пойдем, мой нерадивый ученик, я проверю твои громкие слова.

Ван Фань некоторое время наблюдал их тренировочный поединок, быстрый, зрелищный, и несколько умиротворивший Уся-цзы. Старый мудрец, закончив проверять своего рыжеволосого ученика, даже расщедрился на скупую похвалу, и Ван Фаню было заметно, что пусть слова старца и были сухи, гордость за ученика переполняет его. Цзин Цзи, впрочем, не впечатлился.

А потом, на тихую долину Сяояо снизошел бурный вихрь.

Точнее, снизошел он вполне мирно, и выглядел как тучный и низкорослый мужчина в летах, назвавшийся доктором Шэнем. Он показался Ван Фаню добрейшей души человеком, но стоило ему начать осмотр и опрос юноши, тихий доктор немедленно проявил свою жестокую натуру.

- Это чудовищно, невообразимо, и возмутительно, старый друг! - рвал и метал целитель. - Почему ты не отыскал сей юный талант лет на пять раньше? Лишь Шэнь-нуну известно, скольких проблем можно было бы избежать тогда! Не желаю ничего слышать! - отмел он робкие возражения Уся-цзы, и, сбросив с плеча сумку, принялся рыться в ней. Добыв из ее недр несколько бутылочек с пилюлями, он последовательно скормил Ван Фаню по шарику лекарств из каждой, за малым не насильно пропихнув их пальцами в глотку юноши.

- Немедленно ложись, Сяо-Фань… А, твою..! - доктор грязно и продолжительно выругался - осмотр пациента он проводил на той самой полянке, где Уся-цзы принял Ван Фаня в ученики, и лечь там было совершенно негде, за исключением голой земли.

Доктор Шэнь подхватил юношу под локоток, и потащил, едва ли не волоком, к двери ближайшего домика - того, в котором Ван Фань провел вчерашнюю ночь. Указав юноше на кровать, он вынул из верной сумки сверток красной ткани, оказавшийся чехлом для акупунктурных игл, которые целитель с пылом, рвением, и неожиданной для пожилого толстячка прытью принялся применять на своем ошарашенном пациенте. Присутствующий здесь же Уся-цзы взирал на действо с не меньшим оторопением.

- Я не знал всей глубины проблемы, и захватил прискорбно мало медикаментов. Поэтому ты сейчас же добудешь мне пять мер клубня хохлатки, четыре меры пыльцы камыша, и три меры сушеной полыни, - непреклонным тоном обратился к нему доктор Шэнь. - Мне понадобится твоя кухня, и еще одна пара рук, как только все требуемое будет здесь.

Это было всего лишь началом. Не прерывая сеанса акупунктуры, энергичный и недовольный целитель продолжал впихивать в Ван Фаня пилюли, отдавать распоряжения-приказы как Уся-цзы, так и его ученикам, и даже смешал и истолок что-то в принесенной ступке, немедленно принявшись кормить юношу получившейся субстанцией. Та оказалась мерзейшей дрянью - горькая, вязкая, и так крепко липнущая к зубам, что ее отвратное послевкусие поселилось во рту Ван Фаня очень надолго, пережив и закончившийся акупунктурный сеанс, и устроенную немедленно после него ванну с целебными травами, в которой юноша почувствовал себя главным ингредиентом супа, и еще несколько порций свежеприготовленных лекарств. Все эти стремительные и бурные процедуры до смешного напомнили Ван Фаню кое-что из свежеобретенных воспоминаний, а именно, сериалы о больницах скорой помощи. Доктор Шэнь развел суету не хуже телевизионных докторов, которые “кого-то теряли”, но вместо искрящих дефибрилляторов, капельниц над несущимися с предельной скоростью каталками, и изобилия халатов, медицинских масок, и стетоскопов, его усилия по спасению здоровья Ван Фаня были преисполнены традиционного азиатского колорита.

- Этого всего совершенно недостаточно, - все еще раздраженно подытожил целитель после не менее чем часа непрерывных лечебных упражнений. - Я забираю Сяо-Фаня к себе - только дома я смогу провести его лечение должным образом. Твои планы на него обождут, старый друг.

- Может, хотя бы поедим перед твоим отбытием? - растерянно спросил Уся-цзы. - Малыш не ел с утра, да и ты, верно, проголодался с дороги.

- Что не ел - отлично, - отрубил Шэнь. - Так я смогу уже сегодня начать его лечебную диету. Пойдем, Сяо-Фань, - и он с бодростью не меньшей, чем в своих целительских стараниях, двинулся по тропе, ведущей из долины Сяояо, ухватив своего нового подопечного за руку.

***

- Сянъюнь! Дочка, ты дома? - громко позвал доктор Шэнь, когда они с Ван Фанем пересекли порог его жилища.

Обиталище целителя было переполнено слитыми в неповторимую смесь ароматами самых разных медицинских ингредиентов, большей частью - приятными. Наверняка, простое пребывание в этой наполненной целительными запахами среде было само по себе полезным для здоровья. Три из четырёх стен гостиной были заняты полками, уставленными невообразимым количеством коробочек, горшочков, свертков, бутылочек с пилюлями, и многих других емкостей. Все они несли бумажные наклейки, исписанные мелкими значками иероглифов - без сомнения, Шэнь был не только знатоком своего дела, но и изрядным педантом. Одна из полок, втиснувшаяся в уголок, была отведена под книги - аккуратные томики, и стопки свитков, бумажных и собранных из бамбуковых дощечек, доверху заполняли ее, выплескиваясь на верхушку книжного шкафа беспорядочно сваленной горкой.

- Я здесь, папа, - послышался тонкий голосок из-за ведущей в другую комнату двери. Та распахнулась, добавив в медицинскую атмосферу гостиной кухонных ноток. В дверном проеме показалась девочка в синем халате и фартуке, удерживающая в правой руке бамбуковый половник. Большеглазая и симпатичная, с выглядывающими из-под шапочки прядями каштановых волос, дочь доктора Шэня весело улыбнулась отцу, и обратила любопытный взгляд на его спутника.

- Познакомься с нашим новым подопечным, он пробудет с нами довольно долго, - целитель указал на подошедшего ближе юношу.

- Моя фамилия - Ван, а имя - Фань, молодая госпожа, но зовите меня просто - Сяо-Фань, - кивнул тот девочке.

- Меня зовут Шэнь Сянъюнь, рада с тобой познакомиться, Сяо-Фань, - та отвесила церемонный поклон, и серьёзным тоном продолжила:

- Если хочешь, можешь звать меня старшей сестрой. Ты ведь младше четырнадцати?

- Младше, сестрица Сянъюнь, - улыбнулся тот.

Докторская дочь явно намеревалась немедленно взять юношу в оборот, сходу напрашиваясь в старшие, но он не был против - праздной белоручкой самостоятельно готовящая обед девочка быть не могла, да и нравилось бывшему бродяге и сироте то, что все больше людей проявляют бескорыстную заботу о нем.

- Очень хорошо, братец Сяо-Фань. Куриный суп почти готов. Если его не хватит на троих, я отдам тебе свою порцию, - заявила она с непреклонностью, что унаследовала, похоже, от отца. - У тебя симптомы недоедания, тебе нужно питаться хорошо и регулярно.

Сяо-Фань - а он начал называть себя так и в мыслях, - умилился этому проявлению несомненного материнского инстинкта, пусть дочь доктора Шэня и была слишком молода для подобного.

- Куриная ножка, перец, тмин, и соль? - понюхал воздух Шэнь-старший, безошибочно вычленив из мириада витающих вокруг запахов те, что издавала еда. Его дочь согласно кивнула. - Добавь меру женьшеня, и меру, нет, две меры кордицепса. Нашему гостю нужно питаться не только хорошо, но и правильно! - вдохновенно провозгласил он, воздев палец к потолку. Сянъюнь шустро метнулась обратно в кухню, по пути прихватив с полок две ёмкости. Похоже, она и в фигуральной кухне медицины своего отца разбиралась неплохо.

***

- Доктор Шэнь, а вы можете унюхать недостачу в ваших лекарствах, или то, что какое-то из них нуждается в пополнении? - задал Сяо-Фань вопрос, занимавший его уже какое-то время.

Юноша разомлел от сытной еды, умяв больше половины стоящей перед ним вместительной миски, и впервые за долгие годы чувствовал себя на редкость по-домашнему. Это выражалось в том числе и в подобных не слишком вежливых вопросах. Супа, к счастью, хватило на троих, и внезапное появление Сяо-Фаня никого не оставило голодным. Они сидели за столом в гостиной Шэней, круглым, и, по случаю обеда, накрытым скатертью, и старательно работали ложками - за исключением Ван Фаня, отложившего свою.

- Что такое? - Шэнь-старший поднял глаза от своей миски, и сердито воззрился на юношу. - Немедленно доешь свой суп, и только тогда можешь начинать думать о постороннем. Медицинская диета - не увеселение для желудка, порцию надо съесть полностью.

- Не могу, - виновато улыбнулся Ван Фань. - Больше не помещается, я переполнен, старший[3].

- Твой желудок сжался за годы голодания, - с грустью и пониманием сказал целитель. - Нужно будет изменить кое-что из задуманных для тебя мероприятий. А сейчас, Сяо-Фань, съешь, пожалуйста, на ложку больше. Всего одну, - юноша, удивленный внезапной сменой тона на просительный, безропотно повиновался, кое-как впихнув в себя еще ложку супа.

- Молодец, - расцвел в улыбке доктор Шэнь, снова чудесным образом превратившись в того добряка, каким он показался Ван Фаню при первой встрече. - А что до твоего вопроса, - он весело фыркнул, - мое обоняние остро, и если одно из лекарств пропадет из моего дома, я почувствую исчезновение его запаха, но не больше. Все же, я лишь обычный человек, из чудесного во мне, - он снова издал добродушный смешок, - только фамилия[4]. Ладно, Сяо-Фань, раз ты доел, отдыхай. Можешь прогуляться по долине Ванъю, но не уходи далеко - скоро мы продолжим твое лечение.

- Дождись, пока я доем, младший братец, - повелительным тоном высказалась Сянъюнь, отвлекшись от супа. - Я обязана представить тебя Божественной Мелодии. И Флористке. И Цзюй Соу - мне еще ни разу не удавалось обыграть его в облавные шашки[5]. И всем остальным, - она наклонилась к миске, и спешно заработала ложкой - ей явно не терпелось поскорее начать упомянутые представления.

***

- Здравствуй, Сянъюнь. Ты пришла сыграть в облавные шашки? Или, быть может, в шахматы? - строгого вида чернобородый мужчина в круглой шапке и меховом жилете поверх халата поднял взгляд от доски для игры, заполненной черными и белыми кружочками фишек.

- Доброго дня, старший, - церемонно поклонилась девочка. - Я привела к вам своего гостя, познакомиться.

Это знакомство было первым из состоявшихся, но не первым из запланированных энергичной Шэнь Сянъюнь. Два мудреца долины Ванъю, к которым она и Ван Фань направили было свои стопы поначалу, оказались недоступны. Мастер игры на музыкальных инструментах Божественная Мелодия ушла по делам - ее дом был закрыт на замок. Старик по прозванию Пьяный Отшельник оказался, как и предполагало его прозвище, пьян, причем до потери сознания - он счастливо похрапывал и пускал пузыри, валяясь на пороге своего жилища. Сяо-Фань даже засомневался, хочет ли он вообще знакомиться с этим седобородым любителем выпить - алкоголем от него разило так, словно старик искупался в нем, не снимая одежды.

Следующий из лучших людей долины, третий в очереди на знакомство, был и на месте, и в порядке. Он удобно устроился в беседке на возвышенности, рядом со скальной стеной, и напряженно раздумывал над игровой доской, когда с ним заговорила Сянъюнь. Сейчас его черные глаза осматривали Ван Фаня серьезно и строго, чуть прищурившись, словно оценивая юношу. Тот, не стушевавшись под этим суровым взглядом, привычно представился полным именем и прозвищем.

- Мудрец Уся-цзы принял меня в ученики сегодня, - добавил он, - и попросил доктора Шэня позаботиться о моем слабом здоровье, поэтому я погощу в долине Ванъю какое-то время.

- Моя фамилия - Цзюй, а имя - Соу, - строгий мужчина кивнул Сяо-Фаню, как равному - серьезно и уважительно. - Рад познакомиться с тобой. Скажи мне, Сяо-Фань, знаком ли ты с Четырьмя Искусствами?

- Нет, - виновато развел руками тот. - Я даже не знаю, о каких искусствах идет речь.

- Это нехорошо, - чуть нахмурился Цзюй Соу. - Ученик Уся-цзы, разумеется, изучит все необходимое для того, чтобы считаться образованным юношей, но почему твои родители не научили тебя хотя бы основам?

- Мои родители были простыми людьми - мать работала на красильной фабрике, а отец торговал сладостями, - виновато ответил Ван Фань. - К тому же, они умерли годы тому назад, и с тех пор я бродяжничал, пытаясь выжить в одиночку. У меня не было возможности изучать какие-либо искусства, старший.

- Прости, что напомнил тебе о твоих невзгодах, - повинился Цзюй Соу, и в серьезное выражение его лица вкралась толика неловкости. - Позволь мне, в качестве извинений, поделиться с тобой знаниями. Четыре Искусства, знание которых приличествует всякому просвещенному юноше, таковы: изобразительное искусство, игра на музыкальных инструментах, каллиграфия, и самое, на мой взгляд, полезное для идущих путем воина, да и для всякого, кто желает отточить свой ум - облавные шашки. Кроме того, - он неожиданно подмигнул Сяо-Фаню, заговорщически улыбнувшись, - есть у этого искусства еще одна грань, близкая любому воителю, - и, неожиданно повернувшись к игровой доске, он сгреб с нее фишки, и с пулеметной скоростью высадил их, одну за другой, в скальную стену. Его руки, мечущие черные и белые кружочки, размазались в воздухе, двигаясь быстрее, чем было заметно глазу. Ван Фань с восхищением уставился на символ инь-ян, выписанный игровыми фишками на камне скалы, словно мозаика.

- Ваше искусство поразительно, мудрец Цзюй, - выдохнул юноша, нисколько не покривив душой. - Вы открыли мне глаза сегодня, - тот довольно покивал, польщенный похвалой.

- Зайди ко мне завтра, малыш, - улыбнулся Цзюй Соу. - Я расскажу тебе о правилах шахмат и облавных шашек.

***

Ван Фань и Шэнь Сянъюнь уже несколько минут молча ждали за спиной мужчины, стоящего перед мольбертом, и то и дело подносящему кисть к листу бумаги на нем. Стройный и рыжеволосый, этот человек носил красный жилет, словно в тон причёске, поверх белого халата. Тонкие черты его лица были исполнены сосредоточенности.

Будь Сяо-Фань один, он либо прервал бы неизвестного художника, либо прошёл бы дальше, но его новая старшая терпеливо ждала, и он следовал её примеру, развлекаясь разглядыванием рисуемой картины. Она была мало похожа на традиционное искусство востока своей композицией - в ней отсутствовали привычные для картин Поднебесной статичность и спокойствие. Изображение, выводимое на плотном листе бумаги неизвестным, выглядело сделанной в движении фотографией, даже больше - неумелой и поспешной фотографией, сделанной в запаздывающей попытке щелкнуть на телефон нечто интересное. Заросшее высокими травами поле, изображенное на переднем плане, было повернуто под углом к зрителю, а несомненный главный элемент картины - фигура человека в остроконечной соломенной шляпе и длинном халате, - и вовсе демонстрировал наблюдателю спину. К тому же, художник испытывал явные трудности с человеком в шляпе - его кисть то и дело останавливалась над ним, задерживаясь на мгновение, и опускалась, так и не сделав мазок. Из-под полы халата, там, где должны были виднеться стопы, обутые или босые, не выглядывало ничего, и кисть художника все не решалась это изменить.

- У идущего по полю должны быть не ноги, а змеиный хвост, - по наитию сказал Сяо-Фань, все же понявший, что ему напоминает изображённое на картине.

Сянъюнь ожгла его яростным взглядом, но художник даже и не думал обижаться на прервавшего его юношу. Наоборот, он издал радостный возглас, и дополнил картину двумя быстрыми, извилистыми линиями. Отложив кисть, он с довольным видом обозрел нарисованную фигуру, утратившую человеческий облик, и повернулся к детям, сияя улыбкой.

- Не иначе, само милостивое небо послало тебя мне, маленький братец, - с приязнью обратился он к Ван Фаню. - Как твое имя? - тот привычно представился, поклонившись.

- Называй меня просто - Художник, - кивнул мужчина. - Рад познакомиться с тобой, Сяо-Фань. Как ты понял мое затруднение с обликом изображенного на картине создания? - его взгляд рассеянно мазнул по безмолвно стоящей рядом с Ван Фанем девочке, несказанно удивленной происходящим. Художник ошарашенно моргнул, словно не понимая, откуда взялась здесь дочь лекаря, и поспешно добавил:

- Доброго дня, Сянъюнь, - та молча кивнула.

- Я видел этого старца во сне, мудрец, и говорил с ним, - ответил на заданный вопрос Сяо-Фань. - Он показался мне мудрым и могущественным.

- Как странно, - задумчиво нахмурился Художник. - Я тоже видел во сне это существо, и оно приковало к себе мое внимание сразу же, пусть и виделось мне мельком. Я не мог не перенести его облик на бумагу, но, едва начав, понял, что забываю его черты раньше, чем моя кисть касается картины. Благодарю тебя, Сяо-Фань, без твоей помощи я так и не смог бы отпустить этот образ. Но хватит обо мне, - встряхнулся мужчина. - Что привело тебя в долину Ванъю, маленький братец? Ты искал меня, или кого-то из Семерых Мудрецов?

- Я гощу у доктора Шэня, пока он заботится о моем здоровье, - ответил юноша. - Старшая сестра Сянъюнь знакомит меня с обитателями долины, - кивнул на девочку Ван Фань. - Мы уже повидались с мудрецом Цзу Соу.

- Уся-цзы принял Сяо-Фаня в ученики, и попросил отца излечить его от недугов, - добавила Сянъюнь.

- Замечательно, - удовлетворенно улыбнулся Художник. - Я, несомненно, увижу тебя в будущем, Сяо-Фань - Уся-цзы заботится не только о телесной крепости своих подопечных, но и о богатстве их ума. Я наставлял твоих старших в деле рисования, и с радостью поделюсь знаниями с тобой. Заходи ко мне в любое время, и мы побеседуем о красоте и силе изобразительного искусства, самого глубокого и изощренного из Четырех Искусств. А сейчас, я вынужден распрощаться с вами, - он перевел сосредоточенный взгляд на задний двор своего дома. - Меня ждут дела.

***

- Хоу Да, разве я не говорила тебе, что играть в клумбах - запрещено? - раздался строгий женский голос из глубины утопающего в разноцветной растительности садика.

Сяо-Фань и Сянъюнь пробирались к источнику этого голоса с некоторым трудом - тропинке, ведущей между клумб, было отдано места намного меньше, чем самим посадкам, и докторская дочь то и дело одергивала юношу сердитым шепотом, напоминая, снова и снова, чтобы он не сломал какой цветок ненароком.

Тем временем, ответа на голос не было слышно - ведь не считать же за собеседника разоравшуюся с чего-то обезьяну? Но серьезный женский голос продолжил отчитывать неведомого Хоу Да:

- Мне нет дела до того, кто из твоих братьев виноват - Хоу Сань, или Хоу У. Ты, как старший, отвечаешь за всех них. Или, быть может, Хоу Эр справится с заботами старшего лучше тебя? - лишь новая порция обезьяньих воплей была ей ответом, но женщина, тем не менее, заговорила вновь, и недовольства в ее голосе поубавилось:

- Хорошо, я приму твои извинения на этот раз. Вашим наказанием будет то, что всю оговоренную работу на этот месяц вы выполните бесплатно. Никаких сладостей, и уж точно никакого вина.

Сянъюнь и Ван Фань тем временем добрались до говорившей. Ей оказалась невысокая женщина в алом халате, с вплетенной в длинную косу алой же шелковой лентой. Ее голову прикрывал белый платок, защищающий от солнца, а руки были скрыты полотняными перчатками. Лицо ее, юное и свежее, пристало бы и девушке, не достигшей двадцати лет, но что-то подсказывало Сяо-Фаню, что она - много старше: осанка ли, или же выражение лица, либо и вовсе нотки усталой сердитости в ее голосе, который продолжал выговаривать неизвестному Хоу Да.

- …Ты понял меня? Я хочу, чтобы подобных случаев больше не повторялось, - напористо высказалась юно выглядящая дама, глядя на обезьяну, висящую на одном из столбиков навеса, дающего тень части клумб. Обезьяна старательно закивала, издала еще один продолжительный вопль, и, спрыгнув со столба, задала стрекача.

- Приветствую вас, старшая, - подала голос Шэнь Сянъюнь, и тут же обратилась к Ван Фаню:

- Познакомься с Ли Минмэй, младший братец. Все называют ее просто Флористкой.

Юноша несколько опешил от бесцеремонности, показанной доселе вежливой со всеми старшими девочкой, но едва ли не сразу же его непонимание развеялось, как дым. Стоило лишь взгляду Флористки обратиться на новых гостей ее сада, как вся строгость покинула ее лицо, вмиг сменившись стеснением, щеки налились румянцем, а глаза забегали, уставившись, в конце концов, в землю перед носками ее сапожек.

- Моя фамилия - Ван, а имя - Фань, старшая, - с подчеркнутой почтительностью обратился он к стеснительной цветочнице. - Прошу, называйте меня Сяо-Фань. Рад познакомиться с вами.

- Я тоже… рада, - тихо пробормотала женщина. - Сянъюнь, ты за… теми растениями, о которых просил твой отец? Они еще не… дозрели.

- Нет, старшая, я знакомлю Сяо-Фаня с Семью Мудрецами, - ответила девочка обыденным тоном, не обращая ни капли внимания на неловкость, излучаемую собеседницей. Она вновь обратилась к юноше:

- Умения старшей в уходе за растениями - невероятны, словно сам Шэнь-нун благословил ее при рождении. Пусть мой отец и хорош во всем, что связано с лекарствами, с Флористкой ему не сравниться. Он покупает у нее множество медицинских ингредиентов.

- Спасибо, Сянъюнь… - все так же тихо ответила на похвалу женщина. - Ты льстишь мне, я не настолько хороша…

- Настолько, - твердо ответила Шэнь Сянъюнь. - Ты выиграла все лоянские Фестивали Цветов, в которых участвовала. Среди известных мне знатоков растений, тебе нет равных, - Ли Минмэй, окончательно смутившись, не ответила.

- Мне показалось, старшая, или вы и вправду разговаривали с обезьяной, а она - отвечала? - Сяо-Фань не смог сдержать любопытства, и обратился к Флористке сам. - Ведь Хоу Да - ненастоящее имя[6]?

- Верно, - та, похоже, была рада смене темы, и высказалась бодрее обычного. - Я понимаю их язык. Некоторые обезьяны долины Ванъю помогают мне в садовой работе, а я за это подкармливаю их. Я дала им имена, чтобы различать. Но от них порой больше забот, чем… пользы… - Флористка все же вспомнила о своей застенчивости под конец, и вновь уставилась в землю.

- Невероятно, - задумчиво ответил на это юноша. - Поистине, долина Ванъю полна чудес, и одно из них - стоит передо мной, - Ли Минмэй смущенно хихикнула, и отвернулась, красная, как маков цвет.

- Не будем отнимать ваше время, старшая, - деликатно свернула их общение Сянъюнь. - Пойдем, Сяо-Фань.

- Увидимся позже, старшая, - поклонился тот Флористке, и она кивнула в ответ.

- Сколько ей лет? - спросил Ван Фань свою провожатую, когда они выбрались из сада Флористки. Он понизил голос, опасаясь, как бы стеснительная хозяйка сада не услышала его - пусть они и отошли достаточно далеко, он не желал вдруг выяснить, что у необычной цветочницы есть еще и дар тонкого слуха.

- Ближе к пяти десяткам, - с деланным равнодушием ответила Шэнь Сянъюнь, старательно удерживая серьезную мину. Она наверняка ждала от собеседника бурной реакции, и тот ее не разочаровал.

- Не может быть! - воскликнул он. - Ты шутишь, сестрица! Она старше, чем выглядит, а выглядит она от силы на двадцать, но не настолько же старше! Что, скажешь, она - фея, сошедшая к нам из палат Нефритового Императора[7]? - девочка весело засмеялась.

- Можешь не верить, но ей именно пятьдесят лет, или около того, - ответила она с довольной миной. Ее голос вдруг приобрел некую сердитость. - Да, она годится тебе в бабушки, так что не нужно больше смущать ее льстивыми словами.

- Как я только что понял, мои льстивые слова оказались преуменьшением, - неверяще покачал головой Ван Фань. - Она что, и правда фея? Небесная цветочница, растившая пионы и хризантемы в садах бессмертных?

- Она - обычный человек, - уже спокойнее ответила Сянъюнь. - То есть, необычный, конечно, но она - существо из плоти и крови, как и мы с тобой. Мой отец знал ее родителей. Все в долине Ванъю обладают многими талантами, как ты мог заметить. Но достаточно об этом, - она предвкушающе улыбнулась. - Скажи мне, Сяо-Фань, что за вещи тебе нравятся?

- Маньтоу. И баоцзы, - незамедлительно ответил он, вспоминая те немногие материальные вещи, что доставили ему удовольствие в последние несколько дней. - И “тушеная свинина Дун-по“. И… - он задумался, но так и не смог вспомнить, слышал ли название рыбного блюда, которым его потчевали в гостях у семейства Сяо.

- В “тушеной свинине Дун-по” слишком много жира и сахара, - сказала девочка строгим и наставительным тоном. - Тебе еще долго нельзя будет есть таких вредных блюд. Но я не о еде тебя спрашиваю. Что ты любишь делать на досуге?

Сяо-Фань смешался, не зная, как отвечать на этот простой вопрос. За годы бродяжничества, он и думать забыл об играх и развлечениях, больше занятый выживанием. Восемьдесят с лишним лет чужого опыта не могли помочь ему здесь - иномировых развлечений в округе не предвиделось, слишком уж отличалось окружение Ван Фаня от памяти его благодетеля с фамилией Ли-хоу.

- Ну, мы с соседскими мальчишками любили играть в прятки, - смущенно ответил он наконец. - Ещё, мы часто воображали себя знаменитыми воителями, и фехтовали на палках. У близнецов Хуа был воздушный змей в виде дракона, и они дали мне его на время разок - его было очень весело запускать.

- В прятки нам играть будет скучно - нас всего двое, - рассудительно ответила Сянъюнь. - Не старших же просить поучаствовать? Подражание известным бойцам тебе ещё приестся - совсем скоро, твои старшие братья по учебе будут частенько колотить тебя на тренировках. Воздушного змея у меня нет - папа мне так его и не купил… - она задумалась, отрешенно глядя в никуда, и досадливо сморщилась. - Я совсем забыла - мне же нужно заняться обработкой трав для папы. Извини, Сяо-Фань, сегодня нам с тобой не удастся поиграть.

- Давай я помогу тебе с травами, - предложил тот.

- Ты же ничего о них не знаешь, - с сомнением глянула на него девочка.

- А ты меня научишь, - улыбнулся Ван Фань. - Ты же моя старшая теперь, и должна меня наставлять, а я, в ответ, обязан тебе помогать.

- Это скучная и трудная работа, - все еще скептически ответила Сянъюнь. - Тебе быстро надоест.

- Лучше провести время за полезным занятием, чем бездельничать без толку, - уверенно отозвался юноша. - И потом, я хочу отблагодарить тебя за все эти невероятные знакомства. Давай, старшая сестрица, решайся скорее, - подбодрил он ее. - С помощью и в компании всякое дело идет легче.

- Ну хорошо, - вздохнув, согласилась та, и добавила строго:

- Но меня во всем слушаться беспрекословно! За твои ошибки отец взыщет с меня.

- Не беспокойся, сестрица, - уверенность Сяо-Фаня не поколебалась ни на йоту. - Все будет в порядке.

***

Поздним вечером, когда по-летнему яркие звезды уже выступили на ночном небе, Сяо-Фань лежал на лавке, где ему постелили за отсутствием третьей кровати. Доктор Шэнь уже вовсю сопел на своем ложе в углу гостиной, Сянъюнь устроилась на ночлег в комнате за стеной - там находилась не только кухня, - и лишь к Ван Фаню, переполненному впечатлениями, все не шел сон.

“Новые встречи, и каждая - сплошнойвосторг,” размышлял он. “Доктор с дочкой - молодцы, лечат меня с таким пылом и жаром, что я уже бодрее себя чувствую.”

Сяо-Фань и правда ощущал себя намного энергичнее, чем прежде, и это было одной из причин никак не приходящего сна.

“Остальные новые знакомые - тоже один другого интереснее,” продолжал он раздумывать, перебирая воспоминания минувшего дня. “Я и Художник разделили сон. Из моего змееподобный дед переполз к нему, пусть и ненадолго. Сюр и невероятие? Еще какие. Любитель го и шахмат швыряется игровыми фишками почище всех японских ниндзей, вместе взятых. А уж Флористка так вообще кладезь сюрпризов. С обезьянами беседует, является многократной чемпионкой Лояна по цветочному делу, и, что самое занятное, в полсотни лет выглядит получше иных школьниц. Одна беда, она явная асоциалка, и выпытать у нее что секрет вечной молодости, что грамматику обезьяньего языка, мне вряд ли удастся,” он хихикнул своим мыслям, поворачиваясь на бок. Сон объял его неожиданно, и не нес сегодня никаких сновидений.

Примечания

[1] Добавление иероглифа "小" (xiao, сяо, "маленький") к имени означает уменьшительно-ласкательную форму, или же, в зависимости от контектста, пренебрежение.

[2] Пиньинь ближе палладицы к истине в произношении имени Цзин Цзи, иероглифа "棘" (ji, цзи) - он произносится как-то наподобие "джьи". Сяо-Фань, своей азиатской глоткой пытаясь выговорить звуки "д", "ж", и "ы", называет Цзи чем-то вроде "得日" (de ri, дэ жи) - бессмысленное сочетание слов, которое можно очень вольно перевести как "поймавший солнца". Это очень подходит рыжему-бесстыжему Цзи, и все думают, что Сяо-Фань тупо дразнится.

[3] При вежливом обращении к старшим по возрасту, используется слово "前辈" (qian bei, цянь бэй, дословно, "предыдущее поколение"). Старших соучеников, в свою очередь, называют "师兄" (shi xiong, ши сюн, дословно, "старший брат по учебе"). Здесь я небольшой путаницы не избег.

[4] Перевод фамилии доктора Шэня, иероглифа "神" (shen, шэнь), как прилагательного - божественный, чудесный, духовный.

[5] Облавные шашки, или же вэйци, были популяризованы японцами под названием "го".

[6] Флористка не заморачивалась с именами для своих обезьян, назвав их "старшая обезьяна", "вторая обезьяна", "третья обезьяна" и т. д.

[7] Нефритовый Император, он же Юй-ди - верховное китайское божество, правящее всеми остальными богами.

Глава 3, в которой герой наслаждается жизнью, и принимает важное решение

Следующие недели стали для Сяо-Фаня вратами в новую жизнь. Ему больше не нужно было скрываться, убегать, и думать, где бы добыть хлеб насущный. Его окружали люди, искренне заботящиеся о нем, и не требующие ничего взамен. Это было для юноши ново и непривычно, как с точки зрения нескольких лет бродяжничества, так и с высоты более чем восьмидесяти лет иномирового опыта.

Ван Фаня несколько раз навещали соученики. Гу Юэсюань зашёл на следующий день после их знакомства, и передал своему младшему комплект одежды и обуви. Уся-цзы расстарался, одев нового ученика в мягкие войлочные сапожки, свободные и удобные рубаху и штаны из синего хлопка, а нательное белье, мешковатое и на вырост, и вовсе было из шелка. Сяо-Фань был в восторге от смены образа с нищенского на вполне приличный и обеспеченный. Юэсюань же, немного побеседовав с доктором Шэнем и Сянъюнь, одарил их коробочкой дорогого чая улун с горы Баньшань, нанес визиты прочим шестерым мудрецам, и двинулся обратно. Он также посетил долину Ванъю и Сяо-Фаня ровно через неделю, справившись о здоровье последнего, и крепко наказав ему во всем слушаться доктора Шэня.

Цзин Цзи тоже навестил своего нового младшего, пусть и мельком: придя в долину с поручением от учителя, он задержался у домика семьи Шэнь, где Ван Фань и Сянъюнь были заняты во дворе, насмешливым голосом пожелал юноше “поскорее начать расти”, и двинулся дальше, прежде чем Сяо-Фань успел завязать разговор. Тот только улыбнулся вслед этому энергичному подростку, по-своему проявляющему заботу о младшем соученике.

Ван Фань также познакомился с остальными обитателями долины Ванъю.

Мужчина, представившийся как Учёный - низкорослый, круглолицый, и неизменно весёлый и энергичный, - на признание Сяо-Фаня в своей безграмотности отреагировал сходным с Цзюй Соу образом: возмутился недостаточным прилежанием родителей юноши, и тут же извинился за невольно проявленную бесцеремонность. Он предложил обучить Ван Фаня грамоте и каллиграфии, и пригласил его заходить за уроками в любое время, но застать его дома удавалось нечасто - как юноша узнал у Художника, бывшего Ученому закадычным другом, тот обожал проводить время в Лояне, в компании вина и певичек.

Пьяного Отшельника Сяо-Фаню удалось застать в более-менее трезвом состоянии весьма нескоро после своего прибытия в долину Ванъю. Их знакомство не особенно задалось - изрядно навеселе, почтенный мудрец немедленно сунул юноше открытый кувшин вина с предложением выпить, одновременно раскупоривая снятую с пояса тыкву-горлянку. Ван Фань удивился этому настолько, что замер без движения с вином в руках - в его голове не укладывалось то, что взрослый, и более того, уважаемый человек пытается напоить одиннадцатилетнего ребёнка, ещё и выглядящего намного младше своих лет. Ситуацию спасла Сянъюнь, которая отняла у юноши вино, и увела его самого прочь, после короткого прощания с Пьяным Отшельником. Как пояснила девочка, старик был весьма искусным винокуром, но мало что из его продукта покидало стены дома Отшельника - тот неизменно выпивал все сам. Вино же его, как пояснила Сянъюнь, наново закупоривая кувшин, и убирая его на полку к лекарственным ингредиентам, отлично подходило для медицинских целей, будучи крепким и чистым от примесей.

О возвращении Божественной Мелодии Сяо-Фань узнал, когда одним утром свежий воздух долины наполнили звуки игры на цине. Знакомство с ней было, пожалуй, самым кратким из всех: представившись, и выслушав представление Ван Фаня, она распрощалась с ним и Сянъюнь, отговорившись делами. Эта дама, сдержанная и неразговорчивая, пусть и не была стеснительной, подобно Флористке, нелюдимостью даже превосходила юно выглядящую цветочницу, предпочитая обществу людей музыку и уединение. Музыку же она играла часто и много, и не возражала против слушателей. Сяо-Фань этим беззастенчиво пользовался - в те дни, когда доктор Шэнь с дочерью не могли отвлечься от дел для приёма пищи, он, прихватив очередное вкусное и полезное блюдо, устраивался на пикник неподалеку от дома музыкантки, наслаждаясь едой и мелодией. Музыкальные умения женщины как нельзя лучше отражали ее прозвание - мелодии, играемые необщительной музыканткой, как грустные, так и бодрые, неизменно волновали и захватывали.

Сяо-Фань обжился в долине Ванъю быстро. Лечебные мероприятия, которым его подвергал доктор Шэнь, были разнообразны и продолжительны - сеансы акупунктуры, целебные ванны, прием пилюль с самыми разнообразными, и очень часто неприятными, побочными эффектами, и даже физические упражнения. Но все они не могли занять день юноши полностью, и даже значительной его части не отнимали. Ван Фань был предоставлен самому себе большую часть времени.

Поначалу, он частенько проводил время с Цзюй Соу, но быстро устал от общества мудреца, в совершенстве освоившего шахматы и облавные шашки - ни с тем, ни с другим у юноши не задалось, и постоянные проигрыши скоро наскучили ему.

Дом Художника был полон великолепных картин, как авторства самого мудреца, так и знаменитых мастеров кисти - рыжеволосый мужчина оказался заядлым коллекционером. Гостевать у него было сродни посещению картинной галереи с отличным гидом - Художник знал все о стилях изобразительного искусства, и его истории, и каждый из экспонатов его коллекции с его пояснениями приобретал дополнительную глубину. Но, как и со всякой картинной галереей, количество полотен в доме Художника было конечно, как и количество историй, что он мог рассказать о них.

Знакомство с Ученым было бы одним из полезнейших для Сяо-Фаня, если бы не постоянное отсутствие мудреца в долине. Юноша сумел застать его всего несколько раз, и пусть уроки низкорослого и жизнерадостного мудреца были полезны - копилка знаний Ван Фаня обогатилась двумя десятками распространенных иероглифов, - но уж очень они были нечасты. Жизнелюб и непоседа, Ученый странствовал побольше прочих мудрецов долины Ванъю, пусть его странствия и были коротки, и оканчивались обычно в трактирах и “домах цветов”.

К концу первой недели пребывания в долине Сяо-Фаню даже удалось разговорить Флористку. Любимой темой женщины, заставившей ее отбросить всю застенчивость, оказались, конечно же, цветы, и юноша был не то, чтобы рад этому своему открытию.

- …Представляешь, Сяо-Фань, полив, который мне ранее приходилось делать строго в определенные часы дня, оказался не нужен, после того, как я обустроила этот искусственный водопад! Цветок вбирает брызги от него сам, с помощью воздушных корней! Эта орхидея - чудо, не правда ли? Конечно, остается еще вопрос подкормки… - с сияющими глазами увлеченно рассказывала Ли Минмэй.

Где-то полчаса назад, Сяо-Фань заинтересовался необычного вида цветком, высаженным рядом с заключенным в искуственное, выложенное из камней русло оросительным каналом, низвергающегося с искусственного же водопадика. Корни цветка, многочисленные и светло-зеленые, раскинулись по поверхности клумбы, а одинокий стебель был увенчан насыщенно-синим бутоном. Юноша спросил о нем подошедшую хозяйку, и та, загоревшись, поведала ему больше, чем он когда-либо знал об орхидеях, да и о цветах вообще. Более того, увлекшаяся цветочница и не собиралась останавливаться, и ноги Сяо-Фаня потихоньку начали уставать, следом за его ушами.

Спасение пришло в виде шедшей мимо Шэнь Сянъюнь, которая, поймав тоскливый взгляд Ван Фаня, присоединилась к беседе, и вызволила друга, сославшись на срочные медицинские процедуры.

- Ты знаешь, Сянъюнь, - сказал юноша задумчиво, когда они отошли на достаточное расстояние, - увлеченная и очень продолжительная речь старшей натолкнула меня на одну мысль.

- О том, что не стоит затевать с Флористкой беседы о цветах, если у тебя нет лишнего часа или двух? - рассмеялась девочка.

- Нет, не на эту, - все так же отрешенно ответил Сяо-Фань. - Я, похоже, понял, какое из мастерски освоенных мудрецами долины Ванъю дел мне более всего по душе. Картины Художника великолепны, Ученый знает все о каллиграфии, а Цзюй Соу, пусть и неизменно меня побеждает, интересный оппонент в шахматах, но я, оказывается, слишком приземлен для того, чтобы погрузиться в любое из Четырех Искусств. Много больше красоты и глубины картин, изящества иероглифов стиля “бегущей руки”[1], и загадок знаменитых партий в облавные шашки меня привлекает то, чем занимаешься ты и твой отец. Помощь людям, - он внимательно поглядел на посерьезневшую девочку. - Скажи, Сянъюнь, могли бы твой отец и ты поделиться со мной знаниями? Я с каждым днем чувствую, как становлюсь сильнее и бодрее, - увлеченно продолжил он, - а с моих слуха и зрения словно опадает шелуха. Я, - он рассмеялся, - словно змея, сбрасывающая старую кожу, и все это - благодаря вашим и доктора Шэня чудесным лекарствам. Уметь подобное, - он понизил голос, - ценнее и интереснее для меня, чем игра в облавные шашки, рисование, музыка, или каллиграфия, - он смущенно поглядел на внимательно слушающую собеседницу, и добавил:

- Ты только старшим об этом не говори. Так что, старшая сестрица, как думаешь, согласится ли твой отец обучить меня своему искусству, искусству врачевания?

- Мы уже тебя учим, Сяо-Фань, - добродушно улыбнулась девочка. - Скажи, что получится, если смешать три меры корня дягиля и четыре - красного цветка?

- Заготовка для тонизирующего и общеукрепляющего средства, известного, как Пилюля Сяояо, - ответил тот удивленно. - Я запомнил, потому что название созвучно с именем моей школы.

- Верно, - довольно кивнула Шэнь Сянъюнь. - А какую акупунктурную точку нужно уколоть при резях в желудке?

- Чжунвань, - ответил юноша немедленно. - Чуть ниже солнечного сплетения. Я ее нескоро забуду - твой отец мне чуть ли не каждый день ставит в нее иглы.

- Вот видишь, - улыбнулась девочка. - Ты уже узнал многое, младший братец, просто держа глаза, уши, и разум открытыми. Но если ты хочешь всерьез обучаться у меня и папы, я передам ему твою просьбу, - она состроила важную мордашку, но тут же прыснула. - Конечно же, он тебе не откажет. Мы только рады делиться знаниями с достойными людьми, а ты, братец Сяо-Фань, успел показать, что достоин доверия.

- Замечательно, - широко улыбнулся юноша. - Спасибо, Сянъюнь, - он поклонился с преувеличенно уважительной физиономией, - то есть, учитель, - девочка довольно засмеялась.

С того дня, забот у Сяо-Фаня прибавилось, а свободного времени, наоборот, стало много меньше. Доктор Шэнь внял просьбе дочери, и при лечебных процедурах, проводимых для укрепления здоровья юноши, стал уделять много больше времени объяснениям целей и значения того, что делает. Хоть Ван Фань и впитывал эти знания, как губка, он все больше жалел о своей безграмотности и невозможности записать выученное. С иномировыми воспоминаниями ему достался и навык грамоты, письма и чтения на незнакомом доселе языке, но показывать его кому-либо Сяо-Фань остерегался, а скрыть что-нибудь от доктора и Сянъюнь в их собственном доме было бы сложно. К счастью, живой ум юноши схватывал преподаваемую ему лекарскую науку на удивление легко, и затруднений из-за отсутствия записей пока что не было.

Сянъюнь, прознав о беде Ван Фаня с письмом и чтением, взялась помочь ему и с этим. Энергичная, целеустремленная, и самую малость любящая покомандовать, дочь доктора Шэня искренне наслаждалась своим неожиданным учительством, благо её единственный ученик был прилежен и терпелив. Их уроки, обычно проходившие в нарезке, сушке, измельчении, и смешивании всего того, что должно было в итоге наполнить бутылочки с лекарствами, переместились и на наружную сторону упомянутых бутылочек - теперь Сяо-Фань старательно выписывал на их поверхности названия лекарств, попутно узнавая значение иероглифов, что их составляли. Когда же богатство наименований порошков и пилюль иссякло, в дело пошли медицинские труды из домашней библиотеки доктора. К своему удивлению, Ван Фань очень скоро смог худо-бедно читать их, не спрашивая значение каждого третьего символа у доктора Шэня или Сянъюнь. Удивление было оправданным - язык Поднебесной был сложен и труден в запоминании, а книги по лекарскому искусству были порой богаты на цветистое слово.

После этого, посещения Ученого стали для Сяо-Фаня не школой, но библиотекой - коллекция книг деятельного каллиграфа была полна интересных историй, реальных и выдуманных. Монументальные, но увлекательные “Троецарствие”, “Путешествие на Запад”, ”Развеянные чары”, и ”Речные заводи” были проглочены юношей менее чем за две недели, послужив источником знаний, тренировкой для ума, и, конечно же, развлечением. Лишь сухие и полные незнакомых слов “Исторические записки” стали препятствием на пути его проснувшейся жажды познания.

В остальном же, жизнь Ван Фаня вошла в спокойную и приятную колею - учеба, медицинские процедуры, и беседы с Семью Мудрецами и Сянъюнь заполняли его дни, и лишь однажды безмятежное течение времени, подобное полноводной реке, было нарушено внезапным порогом необычного происшествия, всколыхнувшим ее спокойные воды.

Сяо-Фань подхватился с постели, все еще слыша отзвук пробудившего его крика, злого и разочарованного. Спешно одевшись, он выскользнул наружу, в темноту теплой летней ночи, и едва не наткнулся на Цзюй Соу. Мудреца-шахматиста было трудно узнать: всклокоченный и запыхавшийся, одетый в одну лишь ночную одежду - простой халат из белого хлопка, - и босоногий, он походил на неудачливого погорельца. Лишь предметы в его руках выбивались из этого образа. Левая рука мудреца сжимала длинную кожаную перевязь с многочисленными кармашками, а между пальцев правой была зажата часть их содержимого - блестящие в свете луны и ярких звезд метательные ножи.

- Что происходит, старший? - быстро спросил юноша. - Мне бежать за помощью?

- Нет, Сяо-Фань, - выдохнул Цзюй Соу, пытаясь отдышаться. - Этот сын желтобрюхой черепахи[2] уже ускользнул. Воришка, - добавил он, в ответ на непонимающий взгляд Ван Фаня. - Я заметил его на крыше дома Ученого, и попытался остановить, - оскалившись, он сжал кулак с метательными ножами. На его лице господствовали досада и раздражение. - Видать, старею - ни один из моих ножей не попал в цель.

- Есть небеса выше небес, и человек выше человека[3], - успокаивающе сказал юноша. - Не волнуйтесь так об этом, мудрец. Давайте лучше разбудим Ученого. Неизвестно, успел ли вор проникнуть в его дом.

- Ты рассудителен не по годам, Сяо-Фань, - печально вздохнул Цзюй Соу. - Пойдем, посмотрим, в порядке ли Ученый.

Мудрец-каллиграф, к счастью, оказался дома - сонно зевающий и трущий глаза, он открыл дверь меньше чем через минуту после первого стука. Непохоже было, чтобы ночные события потревожили его сон.

- Что случилось, старый друг, Сяо-Фань? - пробормотал он сквозь очередной зевок. - Неужто наш старый пьянчуга опять уронил фонарь в солому?

- Я заметил вора на крыше твоего дома, - серьезно ответил Цзюй Соу. - Я не сумел изловить его - только отогнал.

- Вор? - вся сонливость вмиг слетела с низкорослого каллиграфа. - Нужно немедленно проверить… Мой подлинник “Прелюдии к Павильону Орхидей”... Моя “Запись о желудочных коликах”... - невнятно и встревоженно бормоча, он кинулся обратно в дом.

Его быстрый топоток звучал, приглушенно и дробно, из глубины дома, лишь ненадолго прерываясь тишиной. Сяо-Фань и Цзюй Соу терпеливо ждали, так и не приглашенные внутрь. Как помнил юноша, заполненные книгами и свитками полки занимали все без исключения стены в доме Ученого, и тот явно собирался проверить каждую из них, что содержала ценные и редкие документы.

Наконец, Ученый, запыхавшийся и утирающий пот, вернулся к дверному проему. На его круглом лице застыла улыбка облегчения.

- Все на месте, - выдохнул он, и издал нервный смешок. - Ты заставил меня поволноваться, друг, но, к счастью, беда прошла стороной. Хвала небу за твой чуткий сон и верную руку.

- Моя рука подвела меня этой ночью, - с досадой ответил мудрец-шахматист. - Ни один из моих ножей не попал в этого негодяя.

- Попал или нет, ты спас мои сокровища от разграбления, - резонно возразил Ученый. - Вот если бы ты вступил с ночным лиходеем в схватку и проиграл, а моя библиотека оказалась унесена этим мерзавцем, я бы понял твою скорбь. Но все завершилось удачно, и я благодарен тебе. Загляни ко мне в гости завтра. Я обязан попотчевать тебя лучшими блюдами, и напоить лучшим вином за твою сегодняшнюю помощь. Ты тоже заходи, Сяо-Фань.

- Я и не видел этого вора, старший, - недоуменно отозвался тот. - Вам не за что меня благодарить.

- Раздели беду с близкими, и она станет меньше, раздели радость - и она умножится, - философски отозвался каллиграф, добродушно улыбаясь. - Мы побеседуем о Четырех Искусствах, и насладимся пищей, вином, и компанией добрых друзей. Негоже отказываться от искреннего приглашения, - он притворно нахмурился.

- Раз так, я не смею отказаться, - улыбнулся юноша. Цзюй Соу, заметно повеселевший, одобрительно кивнул.

***

На исходе месяца, Сяо-Фань отпраздновал день рождения, тихо и в кругу друзей, которыми ему успело стать семейство Шэнь. Юноша впервые обзавелся собственным имуществом, что его несказанно обрадовало - Сянъюнь преподнесла ему вместительную кожаную суму, удобную для хранения медикаментов, а ее отец - отличный набор позолоченных игл для акупунктуры. Следующий день встретил Ван Фаня приятным сюрпризом - шестью красными конвертами[4] от мудрецов долины Ванъю. Подарок запоздал, так как сам юноша и не подумал никого оповестить о своем празднике, но Шэнь Сянъюнь взяла и это дело в свои руки. Так Сяо-Фань обзавелся не только собственными вещами, но и некоторой суммой денег.

Вскоре после этого, Ван Фаня вновь посетил Гу Юэсюань. Оба они несказанно удивились постигшим Сяо-Фаня переменам - Юэсюань больше не казался на фоне юноши гигантом, наоборот, они сравнялись в росте. Мало-помалу, чудесные лекарства и лечебные процедуры доктора Шэня вернули Ван Фаню здоровье, и даже прибавили сил и стати. В разговоре с Гу Юэсюанем, доктор Шэнь сообщил ему и Сяо-Фаню, что последний полностью здоров, и тот, быстро собрав свои скудные пожитки, распрощался со всеми, пообещал заходить в гости, и отбыл вместе со своим старшим в долину Сяояо. Ему предстояло долгожданное обучение боевому искусству, и становление учеником Уся-цзы не только по названию, но и на деле.

Примечания

[1] Стиль бегущей руки - стиль написания иероглифов, используемый в меньшей степени для письма, и в большей - для артистического самовыражения.

[2] Вольное подражание аутентичным китайским ругательствам, таким как "черепаха", "сын черепахи", "черепашье яйцо", "взболтанное яйцо" и т.п.

[3] Китайский аналог поговорки "всегда есть рыба побольше".

[4] Традиционный китайский подарок на любой случай - красный бумажный конверт с деньгами.

Глава 4, в которой герой прикасается к неизведанному, а также получает вызов на поединок

Долина Сяояо ничуть не изменилась за тот месяц, что отсутствовал Сяо-Фань. Горные пики, покрытые лёгкой дымкой тумана, возвышались вдалеке, а зелень полей и рощ предгорий играла насыщенными оттенками под лучами полуденного солнца. Тихо шумели деревья и шелестела трава, шевелясь от дуновения лёгкого ветерка, и бодро журчал небольшой водопад, что низвергался с одного из склонов, ограждающих долину.

Гу Юэсюань и его младший соученик направлялись вглубь долины - их учителя не было ни в его комнате, ни у края плато, где он обычно отдыхал. Подойдя к тренировочной площадке, где Ван Фань некогда познакомился с Юэсюанем, они обнаружили Цзин Цзи, упражняющегося в технике перемещения. Четкими и плавными шагами рыжеволосый юноша передвигался по верхушкам разновысоких столбиков, вкопанных, казалось, в полном беспорядке в каменистую почву долины. Движения Цзи были лёгки и небрежны - по всей видимости, он уже не первый раз выполнял это упражнение.

- Ты ещё кто? - с ленивым интересом вопросил Ван Фаня его второй старший, спрыгивая со столбиков и подходя ближе. - Ты из семейства моего младшего, Сяо-Фаня, и прибыл навестить своего брата?

Он обошёл юношу по кругу, разглядывая его. За этот месяц, вытянувшийся вгору Сяо-Фань обогнал своего старшего ростом. Ван Фань с трудом удержал беспечную мину, и за тот миг, что понадобился ему на это, к беседе присоединился Юэсюань.

- Это и есть Сяо-Фань, А Цзи, - серьёзно сказал он. - Ты знаешь, где сейчас учитель?

Сяо-Фань? - с недоверчивой усмешкой приподнял брови Цзи. - Вижу, старый Шэнь не зря тратил на него свое время. Наш старик сейчас с Ху, рядом с кузней.

- Спасибо, А Цзи, - кивнул Юэсюань, и двинулся дальше по тропинке, ведущей мимо тренировочной площадки.

- Спасибо, Джи, - не удержался Сяо-Фань ни от комментария, ни от широченной ухмылки. - Рад видеть тебя снова.

Цзин Цзи надулся было, словно мышь на крупу, но ничего больше сделать не успел - Ван Фань поспешно последовал за целеустремленно шагающим прочь Гу Юэсюанем.

Уся-цзы обнаружился в компании громадного детины, лохматого и чернобородого. Здоровяк, одетый в кожаный фартук поверх простой одежды, утирал со лба пот волосатым предплечьем. В другой руке он удерживал кузнечные клещи, кажущиеся ювелирным инструментом в его лопатообразной ладони. Старый мудрец что-то втолковывал своему могучему собеседнику, тихо и сосредоточенно, и тот изредка согласно кивал и односложно отвечал. Они стояли на небольшой естественной террасе, рядом с кузнечным горном, в котором догорали угли. Заметив своих учеников, Уся-цзы немедленно шагнул им навстречу, и радостная улыбка осветила его морщинистое лицо.

- Учитель, - вразнобой поприветствовали его юноши, согнувшись в уважительных поклонах.

- Юэсюань, Сяо-Фань, - кивнул им старый мудрец, и, с нескрываемым удовольствием оглядев последнего, обратился к нему. - Доктор Шэнь замечательно потрудился над твоим здоровьем, малыш. Даже сейчас видно, что строение твоего тела замечательно подходит для силовых тренировок. Юэсюань, - повернулся он к своему старшему ученику, - поможешь своему младшему стать сильнее?

- Конечно, учитель, - серьезно ответил тот. - Нам направиться на тренировочную площадку сейчас? - он начал снимать с плеча суму, готовый немедленно наставлять младшего соученика.

- Не нужно спешить, - рассмеялся Уся-цзы. - Пусть сегодняшний день станет днем отдыха. Ху, будь так добр… - обернувшись к чернобородому здоровяку, он запнулся на мгновение, и обратился к Ван Фаню. - Познакомься с человеком, на плечах которого держится благополучие моей школы, малыш, - тот привычно представился, с интересом глядя на огромного мужчину. Тот ответил равнодушно-вежливым взглядом.

- Не нужно быть церемонным со мной, Сяо-Фань, - отстраненно произнес он. - Я - простой слуга. Называй меня по фамилии - Ху.

- Хорошо… смотритель Ху, - с запинкой ответил тот. Могучий служитель школы Сяояо был, несомненно, загадочной персоной, не спешащей раскрывать свои секреты.

- Завари нам чаю, Ху, - тем временем обратился к тому Уся-цзы, и повернулся обратно к ученикам. - Пойдемте. Мы ведь так и не познакомились толком с Сяо-Фанем в нашу первую встречу. Нам есть о чем побеседовать.

***

- …Малыш Цзи! Малыш Цзи, где ты?

Громкие крики снаружи разбудили Сяо-Фаня ни свет ни заря. Он нехотя поднялся с кровати, и принялся одеваться - если что-то произошло с его непутевым старшим, он обязан был это выяснить, да и не спалось больше юноше, особенно под истошные вопли неизвестного, ищущего Цзи.

Уся-цзы отдал во владение юноши ту самую гостевую комнату, в которой тот провел первую свою ночь в долине Сяояо. Пока что, Сяо-Фаню нечем было обустраивать собственный уголок: все его пожитки - кожаная сума с лежащим внутри акупунктурным набором, - поместились на крючке над кроватью. Юноша надеялся, что это изменится в будущем - он хотел обзавестись собственной библиотекой, в которой видел как медицинские труды, так и некоторые развлекательные новеллы. В нем присутствовал интерес к “Сну в красном тереме”, который ему не успел одолжить для чтения Ученый, и к многим другим известным книгам.

Заспанно протирая глаза, Ван Фань выбрался наружу, и направился к стоящему у дверей своего домика Юэсюаню. Тот все выкликал “малыша Цзи”, зачем-то сжимая в руках вяленую рыбу.

- Что случилось, старший? - обратился к нему Сяо-Фань. - Мой второй собрат по учебе пропал? - тут он озадаченно воззрился на Цзин Цзи, сонного и полуодетого, который выходил из двери за спиной Юэсюаня. Со вкусом потянувшись и протяжно зевнув, тот недовольно поглядел на своего старшего собрата.

- Пропал наш кот, - ответил старший ученик Уся-цзы, внеся ясность в ситуацию. - Я нашел в его закутке страницу из нотной тетради, принадлежащей Божественной Мелодии - негодник наверняка утащил ее, когда старшая гостила в долине Сяояо. Мне нужно найти остальное, а для этого мне нужен сам виновник. Сяо-Цзи! - продолжая звать кота, он двинулся по тропинке, ведущей из долины. Цзин Цзи, все так же недовольный, двинулся следом, на ходу запахивая халат.

- Чего пялишься, Сяо-Фань? Занялся бы лучше чем полезным, - буркнул он, наткнувшись взглядом на соученика.

Тот тем временем старательно пытался понять: подшутил ли Гу Юэсюань над рыжеволосым юношей, назвав кота его именем, или нет. С одной стороны, старший ученик Уся-цзы показал себя ну очень серьезным человеком, который даже улыбался редко и спокойно. С другой стороны, Цзин Цзи, с его энергичностью и вздорным характером, мог и непробиваемого Юэсюаня довести до чего-нибудь этакого за годы их знакомства. Так ничего и не надумав, он направился к тренировочным площадкам - в словах Цзи имелось рациональное зерно, да и Уся-цзы намеревался сегодня начать обучение юноши.

***

- Доброго утра, Сяо-Фань, - ответил Уся-цзы на приветствие юноши со своим неизменным благодушием.

Старый мудрец нашелся на тренировочной площадке. Сидя на низкой скамеечке, он листал рукописный томик с обложкой, украшенной изображением застывшего в боевой стойке человека. При виде ученика, он отложил книгу и поднялся к нему навстречу.

- Ты - ранняя пташка, ученик, - продолжил старец, - и это - замечательно. Не стоит тратить на сон больше времени, чем необходимо.

- Меня ненамеренно разбудил Юэсюань, - ответил тот, и, подойдя ближе к учителю, проджолжил, понизив голос. - Скажите, мудрец, старший нарочно назвал кота именем второго старшего? Сдается мне, Цзи не в восторге от этого.

- Малышу Цзи неплохо бы научиться сдержанности, - широко ухмыльнулся Уся-цзы, - как и его несносному тезке-человеку, - Сяо-Фань прыснул, давя смех.

- Но хватит об этом, - посерьезнел старый мудрец. - Сегодня я научу тебя основам метода развития внутренней энергии нашей школы, метода Сяояо. Садись и слушай внимательно, - он кивнул юноше на оставленную ранее скамейку. Тот безропотно уселся, испытывая двойственные чувства - предчувствие приобщения к таинству, и смешливые ассоциации с школьными скамьями, пусть и в отсутствие парты.

- Метод Сяояо - основа мистических искусств нашей школы, - голос Уся-цзы приобрел размеренность и спокойствие. - Он поможет развитию твоих меридианов и источника, что хорошо само по себе - люди с развитой энергосистемой сильнее, выносливее, и менее подвержены болезням. Кроме того, научившись управлять своей внутренней энергией, невидимой и неощутимой, но невероятно могущественной, ты сможешь в полной мере изучить боевые искусства. Твои кулаки станут прочнее стали, а сталь в твоих руках сможет рассекать горы и облака, - оглядев внимательно слушающего ученика, впечатленного его словами, старец продолжил. - Что тебе известно об акупунктурных точках человеческого тела?

- Всего их шестьсот пятьдесят семь, - заученно ответил юноша. - Их называют акупунктурными из-за практического применения знаний о них - акупунктурного целительства. Эти точки - узлы человеческой энергосистемы, сети опутывающих и пронизывающих тело меридианов, по которым течет энергия ци. Стимуляция и блокировка этих узлов влияет на течение внутренней энергии, что, в свою очередь, влияет на здоровье человека. Я пока что выучил только самые распространенные, - повинился Сяо-Фань, - но я продолжу изучать их. Правда, - он смущенно улыбнулся, - атлас акупунктурных точек, который использовал доктор Шэнь, дорог, и у меня нет пока денег для его покупки. Просить же столь ценную книгу в подарок мне показалось невежливым.

- Твое трудолюбие впечатляет, Сяо-Фань, - удивленно покачал головой старец. - Я передам тебе свою копию “Канона иглоукалывания” Хуанфу Ми сегодня вечером. Изучай его, и совершенствуйся в изученном - это не только упражнение для ума, но и важная часть твоего обучения мистическим искусствам. Что же, - он довольно потер руки, улыбаясь, - очень хорошо, что не нужно объяснять тебе эти основы. Поговорим о внутренней энергии, ци. Естественное течение ци по меридианам неспешно и плавно, словно движение вод заболоченной речки. Сколь неспешно оно, столь же и невелика сила обычных людей. Ускоряя это течение, практик боевых искусств может многократно увеличить свою силу. Но у всего есть цена, - мудрец серьезно нахмурился, вперив взгляд во внимательно слушающего Ван Фаня, который снова жалел о невозможности вести конспект - на этот раз, из-за отсутствия письменных принадлежностей.

- Все под небесами бренно и недолговечно, и энергетические жилы твоего тела - не исключение, - отчеканил Уся-цзы. - Помни об этом всегда, Сяо-Фань: перенапряги свои меридианы сверх всякой меры, и ты причинишь им непоправимый вред, что сделает тебя калекой, - он вновь внимательно посмотрел на юношу, убеждаясь, что тот всерьез отнесся к его словам.

- Потому все, кто лишь начали свой путь изучения мистических искусств, ненамного отличаются от простых воинов - слабые и непрочные меридианы ограничивают их, - продолжил старый мудрец. - Но и меридианы, и источник можно тренировать и усиливать. Именно это и делают техники развития внутренней энергии, подобные методу Сяояо. Его основа - циркуляция энергии по всем меридианам тела, каждому из узлов его энергосистемы, начинающаяся в источнике, и заканчивающаяся в нем же. Развитие внутренней энергии - мистическое искусство, не принадлежащее полностью ни тварному миру, ни духовному, но возносящее своего практика над обоими мирами. Чем чаще ты используешь меридианы, тем прочнее они - в этом они подобны мышцам твоего тела. Чем дольше твоя практика в управлении ци, тем легче и привычнее для тебя манипуляции с ней - в этом она подобна твоему разуму. Эта связь действует и в обратную сторону - чем прилежнее ты совершенствуешь тело и разум, тем легче тебе откроются тайны мистического искусства. Я позабочусь о том, чтобы твое тело в развитии своем не отставало от разума, и наоборот, чтобы баланс твоих инь и ян удерживался в равновесии, в той мере, что способствует твоему прогрессу наилучшим образом. А сейчас, перейдем к практике, - он довольно усмехнулся, видя загоревшийся в глазах Сяо-Фаня энтузиазм. Тот не мог сдержать радость - как-никак, он собирался совершить свое первое мистическое действие.

- Я воздействую на твои меридианы своей энергией, - произнес тем временем Уся-цзы, подойдя ближе. - Запомни эти ощущения - если ты вызовешь их вновь, управление ци дастся тебе легче.

Он коснулся указательным пальцем живота юноши, чуть ниже пупка, и того накрыло странное чувство, которое он не мог и близко сравнить ни с чем, что испытывал доселе. Это было подобно мириадам мурашек, бегущим по его внутренностям, сходно с тысячами мелких льдинок, откуда-то взявшихся в его кровеносных сосудах, и свободно текущих по ним, близко к покалыванию, испытываемому онемевшей частью тела… и, одновременно, все это было совершенно непохоже на то, что ощущал Сяо-Фань. Он почувствовал движение ци по своим меридианам, ощутил их, как ощущает человек кожу лица, обдуваемую бурным ветром, и застыл, зачарованный сложностью открывшейся ему картины. Более того, он понял, что то движение, которое сообщает ему эти ощущения, подвластно ему, и не удержался от того, чтобы повлиять на него. Лишь самую малость он ускорил ток ци по своим энергоканалам, и почувствовал, как бурлящая энергия переполняет его, как жажда действия и сила затапливает каждую клеточку его тела. Он хотел было ускорить течение энергии еще сильнее, захваченный этим невероятным чувством, как вдруг сильная и резкая боль в затылке прервала его транс, выбросив обратно в тварный мир.

- Ты слишком уж талантлив, Сяо-Фань, - сердито произнес Уся-цзы, потирая ладонь. - Но талант не должен бежать впереди рассудительности, иначе он обернется бедой. Ты помнишь, что я говорил тебе о травмах меридианов? Ты был в шаге от них.

- И поэтому вы меня стукнули? - ошарашенно отозвался юноша, пытающийся собрать мысли в кучку.

Мистическое таинство, заставившее его на мгновение почувствовать себя чем-то большим, нежели простой смертный, звало и манило, и он ощутил сожаление и толику злости от того, что учитель прервал его. Но Сяо-Фань кое-как справился с этими чувствами, понимая разумность слов Уся-цзы, и даже принимая резонность его действий.

“Так-то я заслужил и не один отеческий подзатыльник,” с иронией подумал он. “Ведь дед буквально только что мне сказал - не увлекайся, а то перегоришь, так ведь нет, я именно что увлекся.”

- Э-м-м, спасибо, наверное, учитель, - все еще в легком замешательстве пробормотал Ван Фань. - Но ведь все в порядке, я не повредил себе ничего? Я могу снова попытаться управлять моей ци? - он воззрился на старца с нетерпеливым ожиданием.

- Не просто можешь, а должен, - так же сердито ответил мудрец. Сяо-Фань с легким удивлением заметил, что он держит его за запястье. - Мы едва начали твоё обучение, и негоже прекращать его, не добившись успеха. Но будь осмотрительнее на этот раз. Если ты снова превысишь доступный тебе уровень, та легкая затрещина, что разбила твое сосредоточение, будет не единственным твоим наказанием.

- Как же мне понять свои пределы? - серьезно спросил юноша. Он уже и думать забыл о своей детской обиде, поняв мудреца и его заботу о себе. - Я не почувствовал никакой боли, и даже неудобства. Наоборот, мне становилось только лучше.

- Ты достиг своего предела в тот миг, когда начал управлять движением своей ци, - ответил старец уже спокойнее. - Даже такое незначительное ускорение ее токов будет вредно тебе, если продлится дольше минуты. Контролируй себя, Сяо-Фань, и остановись вовремя. Я помогу тебе и на этот раз. Начинай, - он ободряюще кивнул юноше.

Их упражнения продлились достаточно долго. Когда, после очередного пробного цикла культивации, Ван Фань отвлекся и поднял взгляд к небу, он с удивлением заметил сияющее в зените солнце - полдень давно наступил. Юноша не чувствовал усталости - практика техник внутренней энергии начисто вымывала ее из его тела. С помощью и под руководством Уся-цзы юноша приноровился ощущать и контролировать течение ци, и уже мог самостоятельно проделать полный цикл прогона энергии по меридианам без надзора учителя, чем и занимался последние несколько минут.

- Намного лучше, ученик, - улыбнулся в усы старый мудрец, когда Сяо-Фань сообщил ему об успешном завершении цикла. - Теперь, я могу быть спокоен - ты сожжешь себе меридианы, только если тебя внезапно одолеет глупость, - юноша озадаченно моргнул, выслушав эту сомнительную похвалу.

- Продолжай практиковать метод Сяояо самостоятельно, - добавил Уся-цзы, построжев. - Не отлынивай от упражнения в нем: он - основа основ мистических искусств нашей школы. Недостаточное понимание техник внутренней энергии затормозит твое развитие в боевых искусствах, которые я тебе преподам. Одному из них, - он оценивающе взглянул на юношу, а потом - на сияющее в небе светило, - я начну обучать тебя после того, как ты поешь и отдохнешь. Пойдем, - он направился вглубь долины, в направлении домика смотрителя Ху, рядом с которым располагалась кухня.

***

- Вам удалось найти кота, старший? - спросил Сяо-Фань у Гу Юэсюаня, лишь только тот отложил палочки.

Все немногочисленные обитатели долины Сяояо собрались за большим обеденным столом, стоящим под навесом неподалеку от кухонного помещения. Простой, но вкусный обед - рис с мясом и обжаренными овощами, - был поглощен всеми достаточно быстро. Ху тут же удалился, сославшись на дела. Цзин Цзи все еще лениво ковырялся в своей тарелке. Уся-цзы, закончив с главным блюдом, расслабленно попивал чай.

- Нет, - огорченно ответил старший ученик Уся-цзы. - Сяо-Цзи нигде не показывался. Не удалось даже приманить его любимым лакомством. Поищу его попозже.

- Ты опять провонял всю одежду вяленой рыбой, - меланхолично бросил Цзи. - Не смей нести этот смрад в нашу комнату. И сколько раз повторять, не зови это животное моим именем. Лучше вот, - рыжеволосый юноша слегка оживился, - зови его “Сяо-Фань” - они оба мелкие. Решено, так и буду его называть, - он насмешливо поглядел на младшего соученика.

- Кошка - замечательное животное, - задумчиво произнес тот. - К тому же, у кота, сумевшего удрать от обоих старших, есть чему поучиться. Джи, ты уверен, что не хочешь, чтобы этот необычайный зверь был назван в твою честь? - юноша поглядел на Цзин Цзи с едва заметной тенью иронии.

- Прекрати коверкать мое имя! - взорвался Цзи, и метнул одну из палочек для еды.

Та, брошенная точно и с немалой силой, прилетела Сяо-Фаню прямо в середину лба. Слезы брызнули из глаз юноши, и он схватился за голову с болезненным вскриком. Уся-цзы, с усталой обреченностью покачав головой, аккуратно отставил в сторону пиалу с чаем, и, дотянувшись до Цзи, влепил ему крепкую оплеуху, от которой юноша едва не рухнул с табурета.

- Ай! Ты чего дерешься, старый? - охнул он, обиженно глядя на нахмурившего кустистые брови учителя. Тот, вновь наклонившись к нему, стукнул юношу еще раз, едва ли не сильнее.

- Во-первых, называй меня “учитель”, негодник, - строгим тоном произнес старец, с осуждением глядя на утирающего злые слезы Цзи. - Во-вторых, почему я должен вновь напоминать тебе о манерах? Драться за столом и бросаться принадлежностями для еды не пристало благовоспитанному юноше. И в-третих, отвечать ударом на слово - значит, признать свое поражение в словесной схватке.

- Младший проявляет ко мне неуважение, учитель, - обиженно ответил рыжеволосый юноша. - Почему вы не бьете его, когда он дразнится? Разве это справедливо?

- Несомненно, младший обязан быть почтительным со старшими, - обстоятельно высказался мудрец, но его хитрая улыбочка, безуспешно пытающаяся спрятаться в длинной бороде, портила впечатление от степенности ответа. - Если Сяо-Фань продолжит проявлять невежливость, я буду вынужден назначить ему наказание. Но, - он вновь обратил на Цзи строгий взгляд, - это не извиняет твоей неучтивости. Быть грубым с учителем, и нападать исподтишка на младшего, достойно наказания вдвойне.

- Хорошо же, - раздраженно ответил рыжеволосый юноша. - Сяо-Фань! После окончания обеда, я приглашаю тебя обменяться воинским опытом. Как старший, я обязан помогать тебе в учебе, и, - он многообещающе ухмыльнулся, - будь уверен, я сделаю это со всем прилежанием.

- Я принимаю твой вызов, - блестя хитрой улыбкой ответил Ван Фань, предупредив и сердитую реплику Уся-цзы, и озабоченный жест Гу Юэсюаня. - Но так как ты вызываешь меня, я выбираю время, место, и оружие. Наш поединок пройдет через две недели, на арене долины Сяояо. Какое твое любимое оружие?

- Парные клинки, меч и сабля, - озадаченно ответил Цзи. Он ожидал какого угодно ответа, но не этого. Согласие младшего сразиться с ним, противником, что был заведомо сильнее, выбило юношу из колеи.

- Пусть тогда твоим оружием будут тренировочные меч и сабля, - согласно кивнул Ван Фань. - Я же, в свою очередь, буду сражаться… - он задумчиво пожевал губами. - Учитель, какое, по-вашему, оружие подходит мне больше всего? Сам я не знаю никаких боевых искусств, и полагаюсь на вашу мудрость.

- Ты - чистый лист, Сяо-Фань, - медленно ответил тот. - Ты можешь начать обучаться любому стилю, и твою предрасположенность к ним определит лишь твое собственное желание. Чему бы ты хотел обучаться?

- Даже и не знаю, учитель, - юноша задумчиво почесал нос. Этот странный жест вошел в его привычки совсем недавно, вместе с иномировыми воспоминаниями, и ВанФань никак не мог от него отвязаться.

- Я был в восторге от мастерства Гуань-ди[1], Лу Чжишэня[2], и Сян Юя[3], описанного в классических трудах, и их оружие - сабля, шест, и меч, - внушают уважение, - продолжил он с расстановкой, больше для себя, чем для собеседников. Привычка излагать все за и против некоего решения тоже была наследством человека с фамилией Ли-хоу, и отторжения, в отличие от непроизвольных жестов, не вызывала.

- Но более всего, меня впечатлило ваше боевое искусство, учитель, - закончил юноша уверенно. - То, как вы сразили разбойников по пути в долину Сяояо, открыло мне глаза. Те мужчины падали замертво от одного вашего прикосновения. Я хочу обучаться этому умению. Научите ли вы меня? - вопрос в его глазах, обращенных на Уся-цзы, был спокойным, отражая окончательность принятого решения.

- В той стычке с бандитами, я использовал рукопашные и пальцевые техники, а также, прямые манипуляции внутренней энергией, - ответил старец. Его глаза смотрели поверх головы юноши, а голос был отстраненным - разум мудреца был занят некоей мыслью. Наконец, он перевел взгляд на Ван Фаня и утвердительно кивнул.

- Я начну обучать тебя рукопашному стилю Сяояо. Пальцевые техники, как и техники ци, пока слишком сложны для тебя, но я преподам тебе их, когда твои меридианы разовьются достаточным образом, а понимание боевых искусств Сяояо достигнет нужного уровня. Решено, так и сделаем, - он довольно улыбнулся.

- Если тебе понадобятся дополнительные тренировки, или же ты захочешь проверить силы в учебном поединке, обращайся ко мне, младший, - в голосе Гу Юэсюаня звучало одобрение. - Я изучаю рукопашный бой, и пусть мои умения скудны, я с радостью поделюсь с тобой тем немногим, что усвоил, - он дружески улыбнулся юноше.

- Здорово, - ответил на улыбку тот. - Обязательно потренируюсь с тобой, Юэсюань. Как насчет тебя, второй старший? - обратился он к Цзин Цзи.

- Что? - непонимающе ответил тот. - Ты о чем это, Сяо-Фань? - он растерянно почесал рыжий затылок. Второй раз за их совместный обед младший из учеников Уся-цзы вогнал своего старшего в когнитивный диссонанс.

- О совместных тренировках, и учебных поединках, - ответ Сяо-Фаня был дружелюбным, без капли насмешки, либо же недобрых чувств. - Могу ли я обращаться к тебе за помощью?

- Погоди-ка, - недоверчиво нахмурился Цзи. - Мы с тобой и так деремся через две недели. Если тебе не терпится быть отлупленным… то есть, получить мои наставления, зачем было называть такой поздний срок? И зачем тебе тренироваться со мной, выдавая свои силы и слабости? - он оценивающе прищурился. - Будь уверен, жалеть тебя я не стану, и использую все, что знаю и умею.

- Мы - не враги, - ответил Сяо-Фань со спокойной улыбкой. - Когда учитель принял меня, ты стал мне братом. У меня мог быть брат до тебя, но моя мать умерла, так и не сумев дать ему жизнь. Теперь, когда небо одарило меня целыми двумя братьями, я несказанно рад этому, и даже не подумаю враждовать ни с одним из вас, - говоря это, он почувствовал влагу, наполнившую его глаза, и кое-как сморгнул ее.

- Если между нами и возникнет соперничество, второй брат по учебе, то оно будет лишь дружеским, - продолжил он. - Я не знаю тебя пока что, но хотел бы стать тебе другом. Я буду старательно готовиться к нашему учебному поединку, и не прошу тебя сдерживать удары в нем - наоборот, я хочу, чтобы ты показал мне все, что умеешь, - серьезно поглядел на Цзи юноша. - Но я не принесу в нашу дуэль злых намерений, и не обижусь на поражение. Наоборот, я попытаюсь усвоить все те уроки, что преподадут мне твои меч и сабля, - он скривился в притворной гримасе боли, и весело улыбнулся. Цзин Цзи не сдержал ответной улыбки, пусть и мимолетной.

- Прими мое уважение, Сяо-Фань, - раздался серьезный голос Гу Юэсюаня. Юный воитель встал из-за стола, и низко поклонился юноше. - Твои рассудительность, и понимание ценности братских связей, по душе мне. Я тоже хотел бы стать твоим другом, младший, - он вновь поклонился.

- Конечно, старший брат, я с радостью приму твою дружбу, - отозвался тот. - Только не кланяйся больше, хорошо? Ты меня смущаешь. Учитель, если он снова начнет, остановите его, пожалуйста, а то я не дотянусь, - Уся-цзы весело рассмеялся на эту реплику. Юэсюань растерянно улыбнулся, и уселся обратно. Цзин Цзи насмешливо фыркнул.

- Ладно, Сяо-Фань, если ты хочешь, чтобы я поколотил тебя до нашего поединка, обращайся, - саркастично выдал он, и замялся на мгновение.

- И, это, потренироваться вместе тоже можно… - все-таки продолжил он с легким смущением, и добавил сердито:

- Но не вздумай надоедать мне! Мне нужно развивать свое боевое искусство, а тренировки с тобой бесполезны для меня - ты все еще неумеха.

- Конечно, второй брат, - серьезно кивнул Ван Фань. - А свою неумелость я постараюсь исправить.

Примечания

[1] Гуань-ди, Гуань-ван - посмертные титулы Гуань Юя, полководца времен эпохи Троецарствия.

[2] Лу Чжишэнь - персонаж романа "Речные заводи", разбойный монах, славившийся невероятной силой, и искусством боя на шестах.

[3] Сян Юй - полководец и государственный деятель времен эпохи Борющихся Царств, традиционно изображаемый вооруженным парными мечами.

Глава 5, в которой герой изменяется умом и телом, и восстанавливает справедливость при помощи кулаков и угроз

- Изучи форму, чтобы отринуть ее, - Уся-цзы говорил медленно и размеренно, с гладкой монотонностью речного журчания. - Обрети мастерство, чтобы отказаться от него. Сосредоточься на приемах, только чтобы отстраниться от них, и видеть общую картину стиля. Это - основа боевого искусства Сяояо.

Сяо-Фань, старательно проделывающий показанные учителем рукопашные приемы, тихонько вздохнул. Прошел уже почти час того с момента, когда старый мудрец проделал и разъяснил для него первую форму рукопашного стиля школы, Кулак Восхождения. После того, как юноша затвердил порядок движений, которые ему следовало практиковать, и, с подсказками Уся-цзы, начал выполнять их правильно, процесс застопорился. Как ни бился его учитель, Ван Фань не понимал, что от него требуется. По словам старца, Сяо-Фаню нужно было осознать суть первой формы, и отступить от жесткой последовательности показанных ему приемов, выполняя их в рамках стиля, но вне рамок формы. Это звучало просто, но простым не было - стоило юноше попытаться изменить порядок показанных ударов и стоек, совмещая их по своему разумению, как Уся-цзы останавливал его, когда - словами, а когда и принесенной им на тренировку бамбуковой тростью. Эта палка уже неоднократно показала Ван Фаню несостоятельность его защиты, отсутствие баланса в его стойках, и, особенно часто, крепость сухощавых рук учителя.

- Учитель, я не понимаю, - отчаявшийся юноша остановился, прекратив упражнения, и с грустью посмотрел на старого мудреца. - Я изменяю форму, но, по-видимому, не так, как нужно. Объясните попроще, что именно от меня требуется.

Сердито пробормотав что-то под нос, Уся-цзы дотянулся тростью до макушки Ван Фаня, и стукнул его прямо по растущему оттуда клоку волос - легонько, по сравнению с прошлыми разами, но достаточно сильно, чтобы юноша скривился от резкой боли, и потер голову.

- Я объясняю тебе все так просто, как только могу, - недовольно буркнул он, и, тяжело вздохнув, продолжил уже спокойнее. - Похоже, я ожидал от тебя слишком многого после твоих впечатляющих успехов в управлении внутренней энергией. Давай прервемся на сегодня, Сяо-Фань. Не пытайся понять все сразу и немедленно - иногда знание должно как следует улечься в уме, и пустить в нем корни. Продолжим завтра, - и, попрощавшись с учеником, старец двинулся прочь с тренировочной площадки.

Сяо-Фань же уселся на землю, и задумался. Его раздражало то, что он так и не смог понять наставления Уся-цзы, но винить наставника и недостаточность его объяснений он не мог - два успешно обученных ученика, один из которых был много менее терпелив, чем Ван Фань, говорили за себя. Оставалось только одна возможная причина неудачи - юноша сам был неспособен додуматься до чего-то простого и базового. Это несказанно злило Сяо-Фаня. Он встал на ноги и вновь выполнил все приемы первой формы, пытаясь сосредотачиваться на тех вещах и понятиях, о которых ему старательно втолковывал Уся-цзы, но результат оставался прежним - никакого особого понимания не пришло к юноше, и удары, стойки, и блоки остались все теми же незамысловатыми боевыми приемами, не открыв ему ничего нового. Ван Фань ругнулся на иномировом языке, и продолжил выполнять форму, раз за разом, снова и снова терпя неудачу. За этим занятием его и застал Гу Юэсюань, подошедший к своему покрытому потом и истекающему раздражением младшему.

- У тебя трудности, Сяо-Фань? - спросил он доброжелательно. - Может, я смогу тебе помочь?

- Да, старший, - юноша прекратил выполнять приемы, и повернулся к собрату по учебе. Он сдержал недовольство, что попыталось прорваться в его слова и голос, пусть это и стоило ему некоторого труда. - Я никак не пойму, чего от меня хочет учитель, когда говорит, чтобы я отринул форму ради сути. По его словам, с формой я отбрасываю и суть. Ты ведь изучал рукопашный стиль Сяояо, брат, объясни же мне, что я делаю не так? - Ван Фань произнес последние слова намного громче и прочувствованнее, чем хотел - в его случае, они были истинным криком души.

- Не знаю, - с непонимающей физиономией пожал плечами Юэсюань. - Стиль Сяояо достаточно прост, у меня не возникло с ним трудностей. Ты изучаешь первую форму, ведь так? В ней нет секретов, название прекрасно отражает ее суть. Восхождение как идея, как преодоление преграды, которая суть твой противник, господствует в ней. Все ее приемы так или иначе отражают понятие восхождения. Что из этого неясно тебе, младший?

- Для начала, причем здесь идеи и понятия, - сокрушенно отозвался юноша, поникнув лицом. - Мы ведь учимся боевому искусству, так? Затверживаем приемы, чтобы применить их в бою. Да и название “кулак восхождения” не кажется мне таким уж точным - в форме присутствуют не только восходящие удары.

- Ты воспринимаешь все слишком буквально, младший, - с легкой улыбкой ответил Гу Юэсюань. - Вспомни, мы изучаем не просто боевые искусства, но и мистические. В мистике же идея стоит во главе угла, а не действия, что воплощают ее. Действия - ритуал, дающий плоть идее. Сосредоточься на идее, чтобы отринуть жесткие рамки ритуала, сделав его более удобным лично для тебя, но ведущим к соответствующему идее результату - таково мое понимание сути боевого искусства. Ну, еще, - он продолжил с чуточку сконфуженной физиономией, - движение ци тоже имеет значение в любом из наших мистических действий. В рукопашном стиле - тоже. Попробуй ощутить, как реагирует твоя ци на выполнение приемов - может статься, тебе поможет именно это.

- Спасибо, Юэсюань, ты очень мне помог, - ободренно отозвался Ван Фань, уже погрузившийся в свои мысли - ему не терпелось разложить первую форму на составляющие ее усилия ци, и собрать в нужном, подходящем ему, порядке.

***

Сяо-Фань отыскал Уся-цзы на его любимом месте - сидящим за столиком на площадке у обиталищ учеников. Старец попивал чай и любовался вечерними видами, что открывались с высоты плато, где устроились домики, давшие приют Юэсюаню, Цзи, и Сяо-Фаню.

- Я понял, учитель! - радостно воскликнул юноша, и со смущением добавил:

- Точнее, старший брат подсказал мне, - встретив заинтересованный взгляд старца, он продолжил, с прежним энтузиазмом. - Но у меня получилось!

- Действительно? - приподнял брови старый мудрец. - Покажи мне, что у тебя получилось.

Не медля ни секунды, Ван Фань встал в начальную боевую стойку формы Кулака Восхождения, и внезапно взорвался резким каскадом ударов. Его движения, быстрые и хаотичные, ничуть не походили на четкий и размеренный комплекс приемов, что показывал ему Уся-цзы, но тот не спешил останавливать юношу. Наоборот, на его лице медленно проступало довольство. Когда Сяо-Фань неожиданно закончил свою быструю атаку на воображаемого противника плавным, спокойным защитным движением, столь же неспешно сменил стойку, и провел еще несколько приемов, таких же текучих и неторопливых, его учитель даже крякнул от удовольствия, широко улыбаясь. Еще какое-то время юноша демонстрировал выполнение приемов, меняя скорость движений, их направление, и начальные позиции. Улыбка все не сходила с лица Уся-цзы. Когда юноша закончил, отвесив учителю короткий поклон, тот удовлетворенно кивнул.

- Что же за подсказку тебе дал Юэсюань? - спросил он, и в его улыбке вновь проглянула хитреца. - Может, мне самому стоит поучиться у своего ученика?

- Не в подсказке дело, - ответил шумно дышащий и сияющий улыбкой Сяо-Фань. Одобрение учителя не осталось для него незамеченным. - Он говорил, что приемы боевого искусства суть ритуал, подчиненный идее, но это показалось мне чушью… то есть, не помогло моему пониманию, - торопливо поправился он. Старец улыбнулся чуть ехиднее.

- Еще старший посоветовал мне обратить внимание на течение ци, и его изменение при выполнении приемов, - продолжил юноша. - Но и этот путь оказался для меня ошибочным. Боевое искусство - не механизм, собираемый из ци, словно из металлических деталей. На самом деле все оказалось очень просто…

- Стой, - поднял ладонь Уся-цзы. - Твое понимание - лишь твое. Я спросил у тебя о совете Юэсюаня только для того, чтобы удостовериться, что ты не попытался принять чужое понимание, и сделать его своим. Такое не оканчивается добром. Мысль о первичности идеи и вторичности приемов - абсолютно верна… для моего старшего ученика. Для всех остальных она ложна. Так же, как и мое понимание того или иного мистического искусства истинно лишь для меня. Стань я объяснять тебе, как именно путешествует ци по моим меридианам во время исполнения той или иной техники, либо же описывать тебе свое состояние мыслей, нужное для выплеска источником того или иного вида энергии, я не добился бы ничего. Выкованный под мою руку клинок будет для меня легок и удобен, а для тебя - тяжел и неуклюж. Помни об этом, - юноша сосредоточенно кивнул, все еще лучась довольством.

- То, что ты осознал первую форму рукопашного стиля Сяояо так быстро - великолепно, - с удовольствием продолжил старец. - Я просто вынужден дать тебе награду, полагающуюся за такую быстроту обучения, - хитро поглядев в загоревшиеся глаза Ван Фаня, Уся-цзы продолжил, и его слова заставили лицо ученика вытянуться. - С завтрашнего дня, ты будешь помогать Ху в делах хозяйственных. Окажи нашему смотрителю любую помощь, о какой он только попросит.

- Э-э-э, учитель, - осторожно начал Сяо-Фань. - Мое понимание сути этой вашей награды стремится к нулю. Вы уверены, что это не наказание? - Уся-цзы рассмеялся.

- С первого взгляда кажется именно так, да? Что же, объясню чуть подробнее, пусть я и был бы рад, если бы ты сам дошел до понимания этой малой истины. Ты освоил часть моего боевого искусства в достаточной мере, чтобы считаться полноценным учеником школы Сяояо. Уже сейчас, вступив в единоборство с врагом равной силы, ты можешь применить Кулак Восхождения, и победить, благодаря ему. Но все в мире стремится к равновесию. Я одарил тебя ценным знанием. Чем ответишь на этот дар ты? Как уравновесишь его ценность? - на лице юноши проступило понимание.

- Хм, уборка, готовка, и таскание тяжестей не кажутся мне равноценной платой за вашу науку, мудрец, - хмыкнул он, и его лицо посетила смущенная гримаска. - Я думал, что когда по завершении обучения я начну зарабатывать деньги - к примеру, помогая страже ловить преступников, - то расплачусь с вами.

- Я стар, и не нуждаюсь во многом, - ответил мудрец. Он приподнял пиалу с успевшим остыть чаем, и сделал продолжительный глоток. - Я не потребовал бы с тебя денег, Сяо-Фань. Но всякий труд, что не оплачен, теряет свою ценность. Если ты считаешь, что полученные тобой знания ценны, пусть твои прилежание и усердие в назначенных тебе трудах будут равносильно велики. Большего я не прошу.

- Хорошо, учитель, - пожал плечами юноша, все еще с выражением легкой озадаченности на лице. - Я буду трудиться, как для себя. Ну, то есть, я и буду трудиться для себя, - добавил он с улыбкой, - ведь Ху заботится и обо мне. Но усилий жалеть не буду.

***

- Я закончил с посудой, мытьем овощей, и подметанием, смотритель, - весело отрапортовал Сяо-Фань. Ху, к которому он обращался, отвлекся от подкидывания полешек в жерло кузнечного горна, и посмотрел на него с тенью удивления.

- В самом деле? - спросил он. В его тон, все такой же ровно-вежливый, как и ранее, добавилась толика одобрения. - Тогда у меня нет для тебя больше дел, Сяо-Фань.

- Я могу помочь вам в кузнечном деле, - предложил юноша, подходя ближе. От горна веяло сухим жаром, контрастирующим с влажной прохладой прочих уголков долины.

- В этом я обычно прошу о помощи Юэсюаня - он более или менее справляется с работой молотобойца, - задумчиво ответил здоровяк-смотритель, почесав бороду. Отказываться, впрочем, Ху не спешил. Он оценивающе посмотрел на Ван Фаня, чуть щуря черные глаза. - У тебя для молота нет ни привычки, ни силенок, уж не обижайся. Я бы доверил тебе меха, но… - он нахмурился, с сомнением на лице, и продолжил. - Это тяжелая и долгая работа, требующая стойкости и упорства. Есть ли они у тебя?

- Силы мои невелики, но если вы примете мою помощь, смотритель, я не отступлюсь, - весело ответил юноша. - Учитель хочет, чтобы помощью вам я отплатил за его уроки, а его наставления для меня много ценнее той малости, что я уже сделал. Не откажите мне в попытке выплатить мой долг, смотритель.

- Хм, ну надо же, - Ху покачал головой, удивленно ухмыльнувшись. - Тогда, слушай внимательно. Эти меха, - он кивнул на установленную на подпорках кузнечную принадлежность, сделанную из кожи и дерева, - должны подавать воздух в горн равномерно, и без перерыва. Ускоряйся или замедляйся только тогда, когда я скажу. Давай, попробуй, - он приглашающе махнул Ван Фаню. Тот с готовностью взялся за ручки мехов.

***

- …Ну как, Ху, готово? - спросил тяжело дышащий Сяо-Фань, все поддавая жару в горн. Совместная тяжелая работа порядком стерла рамки отчужденности между ним и смотрителем школы.

- Еще немного потерпи, - успокаивающе отозвался здоровяк, ловко управляясь с молотом и кузнечными клещами. Нанеся последний удар, он опустил готовый предмет в бадью с водой, породив громкое шипение и клубы пара. - Все, отдыхай, - юноша с готовностью отпустил меха, и утер со лба трудовой пот. Кузнечное дело изрядно нагрузило его мышцы.

- Ну и что же мы такое сделали? - весело спросил он, усевшись на землю там, где стоял. - Надеюсь, не меньше, чем непобедимое оружие - я вымотался, как никогда.

- Мы сделали, мальчишка? - со смехом в голосе отозвался Ху. - Ты, самое большее, помогал. Я, - он подчеркнул это слово голосом, - выковал подкову, одну из четырех, для мерина, принадлежащего Юэсюаню. Ну-ка, - он вынул изделие из воды, внимательно осмотрел, и постучал по нему ногтем. В ручищах Ху, подкова казалась не больше монетки. - Вышло неплохо, спасибо за помощь, Сяо-Фань. Без тебя, я бы дольше провозился.

- Подкову? - с вытянувшимся лицом вопросил юноша. - Всего одну? За все это время?

- А ты как думал, качество само собой возникает в вещах? - рассмеялся смотритель. - Нет, его только долгим и тяжелым трудом достигнешь. Давай-ка передохнем, и докуем остальные три, - Ван Фань ответил ему взглядом, полным мрачной решимости - после своей речи о выплате долгов Уся-цзы, он не мог отступиться, пусть продолжение кузнечных упражнений и грозило ему немалой усталостью и болью в мышцах.

***

- …Все, Сяо-Фань, с подковами мы закончили, - Ху бросил последнее готовое изделие в холодную воду, и повернулся к своему помощнику. Тот с трудом разжал ладони на ручках мехов, и со стоном опустился на землю.

- Раз мы так быстро справились, я должен тебя отблагодарить, - с виноватым видом молвил смотритель. - Пойдем-ка на кухню. У меня для тебя найдется кое-что особенное, в награду за труды, - Сяо-Фань кивнул, кое-как поднимаясь на ноги.

Они проследовали в прохладное кухонное помещение, и могучий служитель, которого, казалось, вовсе не утомил долгий и тяжёлый кузнечный труд, спешно разжег очаг. Пока Ван Фань отдыхал, устроившись за обеденным столом, Ху вынул из ледника небольшой сверток, высыпал его содержимое в кастрюлю, и вскоре поставил перед юношей вместительную тарелку вкусно пахнущего супа.

- Ешь, это поможет тебе восстановить силы, - добродушно улыбаясь, смотритель передал Сяо-Фаню ложку. Тот, не чинясь, принял ее, и снял пробу с блюда.

- Гриб пории, - уверенно определил он. За время, проведенное с семейством Шэнь, большинство лекарственных растений стали для него знакомы на вкус. - А еще, женьшень, и… драконья кровь? - он удивленно воззрился на смотрителя. - Ху, ты кормишь меня деньгами. Все равно, что пару лян золота в этот суп искрошить.

- Ты заслужил все это сегодня, - ответил могучий смотритель, дружески ухмыляясь. - От твоих братьев по учебе я, признаюсь, такого упорства не видел. Ешь, не пропадать же добру.

- Ну ладно, - все еще удивленно сказал Сяо-Фань, и вновь взялся за ложку. - Если так, то не буду церемониться, - и юноша увлеченно принялся уничтожать дорогое и полезное блюдо. Упражнения с мехами изрядно раззадорили его аппетит.

***

- Подождите немного, молодой господин, - смотритель Ху бросил косой взгляд на подошедшего к его небольшой кузнице юношу, и продолжил старательно вращать точильный круг, высекая искры из длинного прямого лезвия.

- Какой ещё “молодой господин”, Ху? Это же я, - рассмеялся Сяо-Фань. - Стоило мне увлечься тренировками на пару недель, и ты перестал меня узнавать? - он обошёл служителя и встал перед ним, с долей насмешки вглядываясь в заросшее бородой лицо.

- Ну надо же, - с удивленной полуулыбкой ответил Ху, подняв взгляд от точила. - За эту пару недель ты вырос как бы не вдвое. Тебе понадобилось что-то, или ты помочь зашёл?

- Понадобилось, - ответил Сяо-Фань. - Но я сам разберусь, не отвлекайся. Ненужные железяки ведь, как всегда, вон в той корзине? - смотритель согласно кивнул, бросив быстрый взгляд на стоящую рядом с горном цилиндрическую корзину, из которой торчали металлические прутья весьма разнообразного вида.

Юноша, порывшись в отходах кузнечного дела, нашёл подходящий ему предмет - неширокий и плоский пруток, - и устроил его на наковальне. Прихватив из разнообразия инструментов, разложены на верстаке поодаль, молоток и зубило, он в несколько ударов разрубил прут на части разной длины. Пользуясь клещами и тисками, Сяо-Фань аккуратно согнул все куски металла в кольца, и ухватив плоды своего труда в горсть, подошёл к одной из кадушек, наполненных водой, что стояли рядом с горном. Он наклонился над спокойной водой, отражающей его лицо.

Прошедшие несколько недель порядком изменили юношу. Слова Ху о бурном росте Ван Фаня не были преувеличением - физические упражнения, свежий воздух, плотное и, от щедрот Ху, полезное питание, а также, как подозревал юноша, циркуляция внутренней энергии в организме, преобразили его. Погостив у семейства Шэнь и испробовав на себе целительские умения доктора и его дочки, Сяо-Фань прибавил в росте, но оставался, несмотря на обильное употребление в пищу медицинских блюд, стройным и худощавым. Сейчас, его тело изрядно раздалось вширь, бугрясь могучими мускулами. Юноша выглядел намного старше своих лет, и даже глядящее из воды отражение не выбивалось из образа молодого мужчины.

В недвижной воде кадушки отражалось лицо, смотрящее на своего обладателя со спокойной иронией. Оно не успел побывать по-детски округлым - болезненная худоба, порожденная годами лишений, исчезла после недавнего бурного роста, но сменилась не пухлостью ребёнка, а резкими чертами взрослого. Острые скулы, тяжёлая челюсть, чуть широковатые ноздри, и пухлые губы делали черты лица Сяо-Фаня угловато-грубыми, но по-своему приятными. Его серые миндалевидные глаза, сейчас - весело прищуренные, остановились на единственной детали образа юноши, что делала его странным и необычным для Поднебесной - причёске.

“Я тебя породил, я тебя и убью,” весело подумал Сяо-Фань. “Ну, или можно вспомнить про всяких там ирокезов. Где твоя боевая раскраска, чечако?”

Волосы так и не начали толком расти на голове Ван Фаня. Тот жалкий клок, которым могла похвастаться макушка юноши, с трудом отвоевал у сплошной лысины цунь-другой[1] пространства, вытянувшегося в сторону затылка, но и только. Отросшие на этом клочке волосы придавали Сяо-Фаню сходство не то с запорожским казаком, не то с североамериканским коренным жителем. Это мало беспокоило юношу. Пусть он и пришел сегодня в кузню, чтобы найти управу на свою скудную причёску, но вовсе не из соображений эстетики. Ему попросту надоело, что отросшие волосы лезут в глаза от резких движений.

После нескольких проб, он подобрал кольца нужного диаметра среди только что смастеренных, продел в них волосы, и аккуратными нажатиями пальцев сжал удерживающие “конский хвост” кольца потуже.

- Ну что, Ху, красавец я или как? Все девушки Лояна мои, или несколько все же устоит? - спросил юноша, пытаясь вывернуться так, чтобы углядеть в своём импровизированном зеркале затылок. Смотритель, отвлекшись от скрупулезного затачивания клинка, бросил на него короткий взгляд.

- Собрался в город? - спросил он с тенью заинтересованности. - С поручением, или просто так, погулять?

- Отдохнуть хочу, развеяться, - с улыбкой ответил Ван Фань. - Последние недели я одни тренировочные снаряды и видел. Сам не знаю, что на меня нашло, но отпустило оно меня лишь сегодня. Когда я отпрашивался у учителя, он чуть ли не прослезился - так рад был, что его младший ученик все же человек, - юноша хохотнул, и Ху, вторя ему, насмешливо фыркнул.

- Купишь для меня пару вещей на рынке? - смотритель школы Сяояо отложил недозаточенный клинок, и отряхнул фартук. - Кое-какие повседневные запасы истощились, а случая сходить в город все не подворачивалось.

- Запросто, - с готовностью ответил Сяо-Фань. Давай список и деньги. Только цены мне расскажи - я ничего в них не смыслю, сам понимаешь.

***

Лесная тропинка споро стелилась под бодрыми шагами Сяо-Фаня. Юноша был полон энергии, пусть и не с таким переизбытком, как в последние две недели. Все это время, юноша тренировался, как одержимый, но вовсе не из-за некоего побудительного мотива, что вынуждал его рвать жилы в скорейшей попытке усилиться. Наоборот, силовые упражнения несли Ван Фаню своего рода отдых.

В одно прекрасное утро, он проснулся, изнывая от жажды действия, и, примчавшись на тренировочную площадку, утолял эту жажду физическими упражнениями до самого обеда. Поев и передохнув, он продолжил, делая перерывы лишь на практику техник внутренней энергии и боевого искусства Сяояо. Лишь после ужина, Сяо-Фань успокоился в достаточной мере, чтобы при свете фонарей заняться упражнениями для ума - прочитать и осмыслить пару глав из “Искусства войны” Сунь У, запомнить свойства очередной акупунктурной точки, и уточнить интересующие его моменты из томика с описанием рукопашного стиля Сяояо, выданного ему Уся-цзы.

Этот распорядок дня, странный и неестественный, надолго захватил Ван Фаня. К концу его первой недели эффект постоянных тренировок стал заметен невооруженным глазом - мышечная масса юноши росла, как на дрожжах. Он набрал веса едва ли не в полтора раза от прежнего, и начал беспокоиться, не сделает ли это его неповоротливым и неуклюжим. Уся-цзы, к которому Сяо-Фань обратился с этой проблемой, не выказал ни капли беспокойства - наоборот, с довольной улыбкой покивав, старец добавил своему ученику нагрузок, назначив дополнительные упражнения. Сяо-Фань принял это с философским спокойствием - как он успел увериться, дурного бы учитель не посоветовал.

Все это время, жизнь Ван Фаня текла своим чередом, и даже период ударных тренировок не особо её изменил - всего лишь заменил часы досуга и часть умственных упражнений на упражнения физические. Сяо-Фань учился боевым и мистическим искусствам у Уся-цзы, тренировался с обоими своими старшими, и помогал Ху в его работе. Запланированный поединок с Цзин Цзи неожиданным образом прошёл мирно и буднично - хоть рыжеволосый юноша и не упустил возможности как следует поколотить своего младшего, дуэль, как и хотел Сяо-Фань, была дружеской, и больше напоминала обычную тренировку, пусть и более экстремальную, чем обычно. Манера боя Цзи, жёсткая и агрессивная, подтолкнула Ван Фаня к переосмыслению собственного стиля, и когда юноша, по окончанию поединка, низко поклонился своему старшему, и поблагодарил его за науку, это не было ни лицемерием, ни пустой вежливостью. Цзи, впрочем, не впечатлился, ответив в обычной своей пренебрежительной манере пожеланием тренироваться побольше, чтобы прекратить, наконец, позорить неумением их школу.

Сегодня утром, проснувшись и сделав обычную для себя зарядку, Сяо-Фань не почувствовал обычного переизбытка сил. Энергия, последние две недели выплескивавшаяся через край, поиссякла и успокоилась. По такому случаю, юноша решил устроить себе выходной, и прогуляться по улицам Лояна, что некогда принял его так негостеприимно. Сейчас, когда статус Ван Фаня повысился, и в его карманах водились деньги, юноша надеялся поменять свое впечатление о древнем городе. Лоян находился в часе неспешной ходьбы от долины Сяояо. Сяо-Фань мог бы позаимствовать лошадь из конюшни школы, или же и вовсе применить недавно изученную технику Шагов Сяояо, что немало сократило бы путь, но он был настроен прогуляться в свое удовольствие. Полуденное солнце ласково грело, проникая лучами сквозь кроны деревьев, птицы разводили свои трели, а Ван Фань вдыхал лесные ароматы, и чувствовал себя все легче и беззаботнее.

Юноша какое-то время размышлял о своих достижениях в учебе - он успешно продвигался в изучении рукопашного стиля Сяояо, осознав вторую его форму, именуемую “птица Пэн пролетает тысячу ли”, и приближался к осознанию третьей. Вторая форма, изменчивая и много более сложная, чем первая, все же не доставила юноше особых проблем - преодолев собственную косность при осознании первой формы, Сяо-Фань ухватил то зыбкое понимание, позволяющее превращать незамысловатые боевые приёмы в нечто большее. Прочитав “Беззаботное скитание” Чжуан-цзы, некогда вдохновившее создателя стилей Сяояо, юноша углубил свое понимание этих стилей еще больше. Единственным его затруднением с третьей формой, называемой Кулаком Бесформенной Пустоты, была недостаточная развитость его энергосистемы - продвинутая техника рукопашного стиля Сяояо являлась больше совокупностью манипуляций ци, чем набором кулачных приемов.

Это привело Сяо-Фаня в неподдельный восторг - данное мистическое действие уже имело зримое воплощение, и его демонстрация выглядела в глазах юноши истинной магией. Он насел на Уся-цзы с просьбами научить его продвинутым техникам развития внутренней энергии, чтобы поскорее приступить к освоению третьей формы. Ответ старца заставил юношу немного приуныть. Как оказалось, уже изученный Сяо-Фанем метод Сяояо был более чем совершенен и изощрен, чтобы позволить освоение любых боевых искусств. Дело было в том, что юноша, возгордившись своими первыми успехами, посчитал его полностью изученным, и видел в практике метода Сяояо лишь механический процесс, что застопорило его понимание этого мистического искусства на самом низком уровне. Оба старших Ван Фаня, подобных трудностей не испытавшие, уже вывели для себя новые грани базового метода школы. Стиль Гу Юэсюаня был вдохновлен все той же гигантской птицей Пэн из притчи древнего философа, и придавал телу молодого воителя нечеловеческие силу и прочность. Цзин Цзи почерпнул свое вдохновение из воинского строя под названием “летящий гусь”, и его наступательной мощи и гибкости. Этот вариант метода Сяояо добавлял рыжеволосому ученику Уся-цзы тех качеств, что оценил бы любой фехтовальщик: скорости, ловкости, и силы рук. Сяо-Фань, побеседовав со старшими и оценив их успехи, с удвоенным усердием налег на практику метода Сяояо, надеясь в скором времени и самому осуществить прорыв в его понимании. Кое-какие сдвиги уже имелись - в своих медитациях, совмещенных с практикой техники развития, юноша ощущал изменения своего течения ци, хоть и не понимал ещё их эффекта.

Сегодня Сяо-Фань не испытывал желания ни тренироваться, ни медитировать. Он был твердо намерен попробовать лоянской уличной еды, полюбоваться красотами древнего города, заглянуть на рынок и в знаменитый буддистский храм Байма, и посетить самые разные лавки, уделив особое внимание оружейникам. Проходя мимо стражников, охраняющих южные ворота Лояна, он раздумывал, не нанести ли дружеские визиты многочисленным школам и кланам города, но так и не пришел к определенному решению. Никаких дел с ними у Ван Фаня не имелось, да и не был юноша настолько важной персоной, чтобы главы пусть и местечковых, но все же влиятельных кланов радовались его прибытию. С другой стороны, Сяо-Фань не отказался бы сойтись в тренировочной дуэли с практиками незнакомых стилей.

Отложив окончательный вердикт насчет этого, юноша весело кивнул стражам ворот, что в ответ безразлично проводили его взглядами, и двинулся вглубь города, мимо коновязи почтовой станции и каменной арки ворот богатого особняка, идя на звуки бурлящего жизнью городского рынка.

Поначалу, этот водоворот непрекращающегося хаоса и кипящей жизни устроил чувствам Сяо-Фаня изрядную сенсорную перегрузку. Крики лоточников и зазывал, громкий голос странствующего сказителя, протяжные вопли попрошаек, шум многочисленных шагов движущихся туда и сюда покупателей, скрип тележных колес, ржание лошадей, мычание волов, и многое другое, сливались в сплошную звуковую волну, обрушившуюся на уши юноши. Многоцветье красок - дорогие шелка, золоченые женские украшения, свежая зелень, блестящая чешуя рыбы, разноцветные одежды посетителей рынка и продавцов, - рябило в глазах. Изобилие запахов, как приятных, от еды и благовоний, так и резкого смрада животных, было настолько насыщенным, что Ван Фаня едва не замутило. Он остановился, давая себе пару секунд, чтобы привыкнуть к шуму и запахам, и с широкой улыбкой шагнул в направлении приземистых деревянных столиков под небольшим навесом. Запахи, источаемые соседствующей с ним кухонькой под скромной вывеской, что гласила “Лапша дань-дань”, показались ему очень привлекательными, а желудок Ван Фаня счел нужным напомнить ему именно сейчас, что юноша ничего не ел с самого утра.

***

Сяо-Фань остановился у стен ямыня[2], щедро залепленных листовками с изображениями разыскиваемых преступников. Большая часть бандитских рож, намалеванных на кусках дешевой бумаги, выглядела настолько непохожими на человеческие, что юноша задался вопросом, чем же вдохновлялся неведомый художник на службе городской стражи - описанием ли зверодемонов из “Путешествия на запад”, раскрашенными ли масками оперных персонажей, либо же и вовсе пьяными бреднями. Внимание Сяо-Фаня привлекли два объявления, выделяющиеся из общей массы как величиной наград, так и качеством портретов. На одном была нарисована явная женщина, пусть и не менее страхолюдно выглядящая, чем весь прочий набор разыскиваемых стражей звероподобных харь. Злобно скалящуюся с листовки разбойницу звали “Янь, грабительница могил”, и награда за нее была повыше средней на порядок. Другое же объявление отличалось качеством выполненного портрета, что изображал, впрочем, вполне заурядную физиономию.

“Интересно, местные воры приплачивают портретисту за изображение себя в наиболее выгодном свете, или он сам такой противник законности?” задумался юноша, ухмыляясь своим мыслям. “Шанс кого-то распознать по этим шедеврам крайне мал. Всего один из разыскиваемых на человека похож, остальные как из Диюя сбежали. С некоторой вероятностью можно узнать Янь-гробокопательницу, но только из-за того, что в криминальной среде Лояна процветает мужской шовинизм, и она одна тут женщина. Ну, еще родимое пятно у нее заметное, но это вполне может быть клякса, посаженная гением-художником.”

Он остановился у лотка торговца сладостями, и прикупил у добродушно улыбающегося старичка памятное лакомство из детства - палочку с нанизанными на нее засахаренными ягодами боярышника. Сяо-Фань успел сжевать один красный шарик, наполнивший его рот кисло-сладкой свежестью, когда его внимание привлекла сцена, разворачивающаяся неподалеку, на широком деревянном помосте, используемом бродячими артистами, сказителями, и тому подобным людом, что зарабатывал на жизнь, развлекая народ. Протолкавшись сквозь толпу встревоженно переговаривающихся зевак, юноша подошел ближе.

На помосте стоял пожилой мужчина в свободной одежде, удерживающий в руках затупленный меч. Он явно был одним из бродячих артистов, зарабатывающих на жизнь показом приемов боевого искусства. Странствующий танцор с мечом что-то объяснял наседающим на него четверым типам, но без особого успеха. Пусть лицо артиста было умоляющим, а поза - наимирнейшей из возможных, четверка сомнительных личностей лишь распалялась пуще прежнего.

Эти четверо и сами напоминали не то актеров, не то оперных певцов, не закончивших переодеваться к представлению. Один, карлик с чрезмерно большой головой, с трудом удерживал в коротких руках тяжеленный деревянный молот. Другой, мужчина в красной жилетке и с длинной косой, глядел на мир с устало-брезгливой гримасой, словно пытаясь изобразить скучающего вельможу. Третий, щуплый юнец с самодовольной физиономией, постоянно приглаживал стоящую стоймя прическу, грозящую без этой поддержки рухнуть ему на лицо. Последний, тощий и лысеющий, опирался на “меч ущербной луны” - древковое оружие в виде сабельного лезвия, насаженного на длинный шест. Он что-то втолковывал артисту с мечом.

- …Мое же имя - Цзя Юньчан, разрубающий пятерых тигров и шестерых драконов, рассекающий солнце и луну! - услышал Сяо-Фань его полное невероятного самодовольства представление. - Как ты смеешь, жалкий подражатель, бахвалиться своим ничтожным умением перед нами, Четырьмя Великими Драконами, Затмевающими Горы, да еще и деньги за это требовать!

“Цзя Юньчан? ‘Поддельный Гуань Юй’[3]? Серьезно? Угораздь моих родителей меня так поименовать, я бы держался подальше от древкового оружия вообще, и ‘меча ущербной луны’ в частности, во избежание ассоциаций,” Сяо-Фань, не сдержавшись, громко рассмеялся. Тип, обозначивший себя как “поддельный Гуань Юй”, обернулся в его сторону с сердитым недоумением на лице.

- Кто это смеется над четырьмя героями? - вопросил он, преувеличенно хмурясь. Толпа вокруг Ван Фаня немедленно раздалась в стороны - пусть четверка и вела себя нелепо, оружие двоих из них было настоящим, и опасным даже в неумелых руках.

- Это был ты, наглый мальчишка? - остановил на Сяо-Фане взгляд “поддельный Гуань Юй”. - Видит небо, твои родители дурно воспитали тебя. Придется преподать тебе урок вежливости.

Веселая улыбка юноши поблекла при упоминании его родителей. Вздохнув с притворной грустью, он обернулся к стоящим поодаль людям. Один из зрителей в первых рядах толпы, совсем еще маленький, с интересом и ожиданием глядел на Ван Фаня, цепляясь за полу халата своей матери. Юноша подошел к нему, и, дружески подмигнув малышу, протянул ему палочку с засахаренным боярышником. Тот с радостным удивлением на лице ухватил лакомство, и немедленно сунул одну из ягод в рот. Сяо-Фань же легкой походкой приблизился к помосту и одним движением вспрыгнул на него, своим немалым весом заставив ветхие доски содрогнуться. Четверка задир, осознав размеры своего оппонента, несколько стушевалась.

- Назови свое имя! - потребовал большеголовый карлик, сжимая рукоять молота.

- Сяо-Фань, - добродушно улыбнулся юноша. - Безвестный простолюдин без роду-племени.

- Могучим воителям, вроде нас, постыдно будет марать руки о безызвестных юнцов, - с плохо скрываемой опаской высказался тип в красной жилетке. Он все еще пытался удерживать на лице брезгливую гримасу, но без особого успеха. - Проваливай, как там тебя, Сяо-Вань. У нас важная беседа с этим актером, потерявшим чувство меры.

- Конечно же, - сквозь дружелюбный тон Ван Фаня проглядывала ирония. - Я немедленно исчезну, не смея и дальше мешать доблестным воителям, - он насмешливо оскалился, и не думая дальше скрывать свое пренебрежение. - Но сперва… - он шагнул чуть ближе к “четырем великим драконам, затмевающим горы.” Те невольно отшатнулись назад. - Вы извинитесь перед этим уважаемым господином за оскорбления, - он кивнул в сторону актера, что, пользуясь случаем, отступил назад.

- А еще, вы земно поклонитесь мне, и извинитесь за слова о моих родителях. Иначе, “могучие воители”, - последние слова Сяо-Фань произнес крайне издевательским тоном, - я оскорблю вас действием. Прямо сейчас, - он демонстративно хрустнул костяшками кулаков.

- Ах ты… да как ты смеешь! - злость преодолела опасение в сердце “поддельного Гуань Юя”, и он шагнул вперед, перехватывая “меч ущербной луны” поудобнее. - Сейчас я тебя проучу, ты, малолетний…

Он не успел договорить - Сяо-Фань шагнул ему навстречу, шлепком ладони сбил в сторону тяжелое лезвие его оружия, и, продолжая движение, наградил Цзя Юньчана сильным ударом в грудь, вышибившим воздух из его легких, и бросившим его на доски помоста. “Меч ущербной луны” гулко лязгнул, скатившись на мостовую. Тройка подельников упавшего подалась назад. Коротыш с трудом волок свой молот, парень с нестойкой прической принял вычурную боевую стойку, делая замысловатые движения руками, а тип в красной жилетке подпрыгивал на носках, двигая корпусом из стороны в сторону. Ван Фань не стал разочаровывать своих боевитых оппонентов.

Быстрым движением сократив расстояние между собой и типом с избыточной прической, он отбил блоком ладони его бьющие руки, и своротил ему челюсть сильным боковым ударом. Тот вскрикнул и плюхнулся на седалище, даже и не думая продолжать бой. Молодчик в красном жилете подскочил ближе, и попытался атаковать Сяо-Фаня высоким ударом ноги. Тот срубил его быстрой подсечкой, а когда длиннокосый вскочил на ноги - снес его мощным пинком в грудь. Заметив, что карлик, покрепче ухватившись за оружие, тоже собрался поучаствовать, Сяо-Фань одним длинным шагом приблизился, и, наступив на боек молота, склонил голову набок и с укоризной поглядел на большеголового коротышку.

- Бить карликов - нехорошо, но раз уж ты упорствуешь в своей невежливости, придется мне проучить тебя, - с тяжелым вздохом сказал юноша. Его противник, отчаявшись вырвать свое чрезмерно тяжелое оружие из-под пяты Сяо-Фаня, отпустил молот и с покаянным видом бухнулсяна колени.

- Простите слова моего названного брата, юный воитель, - зачастил он, отвешивая земной поклон. - Ваше боевое искусство поистине несравненно. Вы открыли нам глаза. Примите искреннее уважение Четырех Великих Драконов, Затмевающих Горы…

- Хватит уже, - сердито прервал его Ван Фань. - Извинись перед артистом, забирай своих дружков, и исчезни с глаз моих.

Четверка незадачливых забияк, кое-как поднявшись на ноги, поспешно извинилась перед немолодым актером, и поковыляла прочь. Последний лишь ошарашенно хлопал глазами,

- Здорово! - раздался звонкий детский голос, сопутствуемый громкими хлопками в ладоши. Малолетний зритель из первого ряда успел доесть засахаренный боярышник, и сейчас выражал свое бурное одобрение. Толпа поддержала малыша смешками и разнобойными хлопками в ладоши.

- Спасибо, спасибо, - шутовски раскланялся Сяо-Фань. - За представление поблагодарите… как вас зовут, уважаемый? - обернулся он к пожилому артисту. Тот коротко представился.

- Благодарите господина Линь Юэ, - закончил юноша, спрыгнул с помоста, и двинулся прочь, оставляя за спиной смеющихся зевак, и сбивчиво благодарящего артиста. Пора было выполнить поручение Ху, и двигаться домой, в долину Сяояо.

Примечания

[1] Один цунь примерно равен 3.3 см.

[2] Ямынь (衙门, ya men, я мэнь) - суд, присутственное место.

[3] Цзя Юньчан - каноничный китайский каламбур. Фамилия "Цзя" созвучна с произношением иероглифа "假" (jia, цзя), означающего "поддельный". Юньчан - придворное имя полководца Гуань Юя, традиционно изображающегося с "мечом ущербной луны".

Глава 6, в которой герой посещает друга, и не очень удачно переосмысляет свои боевые навыки

Время словно обошло стороной и холм, давший прибежище Дому Музыки и Меча, и ворота, ведущие в поместье семьи Сяо. Резьба, украшающая каменные столбы ворот, была все так же изящна, вывеска все так же темнела лакированным деревом и поблескивала позолотой иероглифов, а седой, словно лунь, привратник, стоящий у распахнутых створок, все так же строго оглядывал свои владения.

- Доброго дня, молодой господин, - он церемонно поклонился, с достоинством и без раболепия. - Что привело вас к вратам Дома Музыки и Меча?

- Я - Ван Фань, младший ученик школы Сяояо, - юноша кивнул бдительному старику, старательно пряча улыбку. Разумеется, некогда попытавшийся прогнать его привратник не узнал Сяо-Фаня, и подчеркнутое уважение старца, резко отличающееся от его давешних криков и ругательств, позабавило юношу.

- У меня послание и подарок к господину Сяо от моего учителя, - продолжил он. - Также, я хотел бы повидать моего доброго друга Сяо Фу. Дома ли он?

- Молодой господин музицирует у текущей воды, - указал вглубь поместья привратник. - Господин Сяо уехал по делам, но скоро вернётся. Желаете подождать его внутри, молодой господин Ван?

Сяо-Фань даже брови приподнял от этой церемонности. Никто и никогда не обращался к нему столь уважительно, и он в последнюю очередь ожидал этого от сварливого старца, некогда обозвавшего юношу “бродяжкой”. Он в легком оторопении кивнул старику, и прошёл в ворота. Ван Фань помнил “текущую воду”, о которой говорил привратник - небольшой искусственный водопад, примыкающий к площадке, мощеной плиткой. Это местечко находилось недалеко от ворот, и вскоре юноша услышал тихие звуки струн, и увидел знакомый силуэт в темно-зеленом. Сяо Фу изменился ненамного больше родного дома - чуть прибавил в росте, да черты его лица стали строже и приобрели ещё большую мужественность. Наследник семейства Сяо глядел в никуда с отрешенной меланхолией, а его пальцы то и дело пробовали струны циня необычной формы, лежащего на коленях юного музыканта. Ван Фань подошёл совсем близко, прежде чем тот отвлекся от своих мыслей, и обратил внимание на нежданного гостя.

- Простите, я не заметил вас, - юноша в зеленом поспешно встал, убирая цинь за спину. Сяо-Фань с интересом отметил, что музыкальный инструмент Сяо Фу служит вместилищем длинному мечу с необычной формы рукоятью, устроившемуся между деками циня, словно в ножнах.

- Вы ищете отца, или?.. - вопросительно продолжил Сяо-младший.

- Неужели ты ничуточки не узнаешь меня, старший братец? - с широкой улыбкой перебил его неожиданный гость. - Это же я - Ван Фань.

- Ван Фань? - недоверчиво нахмурил кустистые брови Сяо Фу. - Вы шутите, молодой господин. Не знаю, откуда вам известно это имя…

- Ты играл первый куплет “Счастливой жизни на реках и озерах”, устроившись на близлежащем горном склоне, - вновь перебил его Сяо-Фань, улыбаясь еще шире. - Лучшая музыка в моей жизни, - он рассмеялся, глядя на вытянувшееся лицо Сяо-младшего.

- Это и правда ты, А Фань? - ошарашенно спросил тот. - Что за чудесное преображение с тобой случилось? Из тебя-сегодняшнего можно сделать троих тебя-прежних, да еще и излишек останется.

- Со мной случилась щедрость добрых людей, и все - благодаря тебе, - с удовольствием ответил юноша. - Уся-цзы заботится обо мне, словно родной отец, и его заботы делают меня лучше, как человека, и как воителя. Знал бы ты, братец, как я благодарен тебе, - Ван Фань растроганно улыбнулся, и, сам того не ожидая, подступил ближе и сграбастал Сяо Фу в крепкие объятья.

- Хватит, хватит, А Фань, ты сломаешь мне хребет, - рассмеялся тот, похлопывая юношу по могучей спине.

- Да, братец, называй меня Сяо-Фань - привык я к этому прозванию, - уже спокойнее высказался юный ученик Уся-цзы, отпуская Сяо-младшего. Тот прыснул, застигнутый врасплох этими словами.

- Даже постарайся я, и то не смог бы выдумать тебе менее подходящее прозвище, - все еще улыбаясь, ответил на это Сяо Фу, смерив своего собеседника многозначительным взглядом.

- Несколько лет назад, оно подходило мне лучше, - пожал плечами Сяо-Фань. - Мой второй брат по учебе наградил меня этим прозванием при знакомстве. Ты ведь знаком с моими старшими, А Фу?

- Немного, - ответил тот. - Но давай не будем беседовать здесь - позволь мне выказать тебе подобающее гостеприимство. Пойдем на террасу, - он двинулся по знакомой Сяо-Фаню тропинке, ведущей наверх, и приглашающе махнул юноше рукой. - Я распоряжусь о вине и закусках. Мы проведем время, наслаждаясь едой, питьем, и доброй беседой.

- Отлично, - улыбнулся Ван Фань, следуя за другом. - Только много пить я не буду - как-никак, мне еще нет и четырнадцати.

- И точно, - сконфуженно ответил Сяо-младший. - Тогда я лучше прикажу заварить чай. Нам недавно доставили свежий лунцзин, прямиком из-под Ханчжоу. Уверяю тебя, этот чай доставит наслаждение и самому взыскательному знатоку.

Друзья, устроившись за обеденным столом, беседовали обо всем на свете, обмениваясь историями из своего и чужого прошлого. Сяо-Фань повеселил гостеприимного хозяина забавными случаями, произошедшими с его старшими. Сяо Фу, в свою очередь, рассказал о новом и поразительно неуклюжем слуге, работающем на Дом Музыки и Меча, и терпящем частые и болезненные неудачи в своей работе. Они обсудили происходящее в Поднебесной, на ее реках и озерах, и Сяо Фу поведал другу о тревожащем все крупные секты усилении Культа Тяньлун, могущественного сообщества практиков боевых искусств, в последнее время ведущего себя все более агрессивно. Единственная сравнимая с Культом сила - секта, именуемая Фэнду, - все чаще вступала в жестокие и кровавые столкновения с ним, не считаясь с потерями среди невиновных и непричастных. По словам Сяо-младшего, близилось открытое противостояние этих сообществ, обещающее сотрясти Поднебесную до основания.

Конечно же, беседа друзей дошла и до близкой им обоим вещи - боевых искусств, и личных успехов двух юношей в их практике.

- Расскажи-ка мне о своем мече, А Фу, - с интересом предложил Ван Фань. - Страннее оружия я не видал. Почему он упрятан в цине, как в ножнах?

- Мой Меч Сяньсяо - оружие, наиболее удобное для боевого искусства моей семьи, - с готовностью ответил Сяо Фу, снимая цинь с плеча и показывая другу. - Клинок меча не мешает чистому звучанию струн, а его рукоять - пустотела, и может быть использована, как флейта. Взгляни, - он легким движением извлек меч наружу и, ловко пристроив клинок на сгибе локтя, сыграл на рукояти-флейте короткую мелодию.

- Здорово, - внимательно осмотрел музыкальное оружие юноша. - Флейта не сомнется от ударов? И не треснет ли цинь от случайных зарубок на устье ножен?

- Меч Сяньсяо сотворен из лучших материалов лучшими мастерами своего дела, - с гордостью поведал Сяо-младший. - Он - подарок отца на мой восемнадцатый день рождения, и прослужит мне еще долго. С его помощью, я надеюсь преумножить славу Дома Музыки и Меча на реках и озерах.

- Удачи тебе в этом достойном начинании, братец, - покивал Сяо-Фань. - Пусть я не очень-то разбираюсь в клинках, но даже такому невежде, как я, заметно: твой меч - настоящее сокровище.

- Спасибо, младший брат, - благодарно улыбнулся Сяо Фу. - Каково же твое оружие?

- Вот оно, - с улыбкой протянул руки вперед Сяо-Фань. Он демонстративно сжал кулаки, каждый - размером не менее чем с голову пятилетнего ребенка. Сяо-младший кивнул с понимающим видом.

- Я пока что немногого достиг в изучении рукопашного стиля Сяояо, - признался Ван Фань с толикой досады. - Мое понимание метода развития внутренней энергии, которому меня обучил Уся-цзы, все еще низко, а без этого я не могу применять продвинутые приемы стиля. Учитель говорит, что я близок к прорыву, - он тяжело вздохнул, сжав губы, - пусть мне самому так и не кажется.

- Не отчаивайся, младший брат, - ободряюще высказался Сяо Фу. - Твой талант к техникам ци - несомненен. Может статься, тебе просто нужно открыть себя новым впечатлениям.

- Спасибо, А Фу, - кивнул Сяо-Фань, и заговорщическим голосом произнес:

- Скажи, ты сейчас думаешь о том же, что и я?

- Если ты думаешь о том, насколько тебе не подходит твое прозвание, то да, - с притворной серьезностью ответил наследник семейства Сяо. Ван Фань уставился на него с неподдельной укоризной во взгляде. Сяо Фу рассмеялся в ответ.

- Конечно же, младший брат, мы обменяемся опытом, - продолжил он с веселой улыбкой. - Сейчас, или мне дать время пище и питью улечься получше в твоем нутре?

- Мой желудок уничтожает все, что попало в него, быстрее, чем разогретый горн - лист бумаги, - отмахнулся Сяо-Фань. - Где устроим поединок? - он огляделся. - Если убрать стол, здесь будет достаточно места.

- Пойдем к текущей воде, - предложил Сяо Фу, вставая. - Там я обычно тренируюсь в боевом искусстве.

Ван Фань согласно кивнул, и друзья, спустившись к каменной площадке, разошлись по разным ее концам, встав друг напротив друга. Сяо-Фань оглядел названного брата с новым интересом, оценивая его как противника. Его давний благодетель выглядел ловким и физически сильным, а легкие движения и размеренное дыхание юного наследника семьи Сяо говорили о немалом таланте к техникам внутренней энергии. Младший ученик Уся-цзы предвкушающе улыбнулся - ему не терпелось проверить на прочность необычное боевое искусство Дома Музыки и Меча.

- Пожалуйста, Сяо-Фань, - приглашающе кивнул Сяо Фу.

- Начинай ты, А Фу, - улыбнулся тот. - Я сгораю от любопытства, так мне хочется поглядеть на твои умения.

- Хорошо же. Тогда берегись, - серьезно предупредил его Сяо-младший.

Одним слитным движением он выхватил из-за спины цинь, и коснулся его струн. Порожденная инструментом мелодия была мерной и спокойной, и ничто не прерывало ее неспешного течения. Она охватила Ван Фаня, словно ловчая сеть, заставляя мысли юноши путаться, а конечности - неметь. Ускорив циркуляцию энергии по меридианам, Сяо-Фань стряхнул наваждение, и ринулся вперед, стремясь прорваться в ближний бой. Сяо Фу ловко отступил назад и в сторону, удерживая дистанцию, и изменил ритм игры, убыстрив темп своей музыки, но оставив ее столь же размеренной. Теперь, Ван Фань почти что мог видеть порождаемые искусством своего оппонента волны энергии. Плотные и опасно выглядящие, они срывались со струн циня, стрелами прошивая воздух, и Сяо-Фань предпочел уклониться, чем принимать их на грудь. Его продвижение в сторону Сяо Фу мгновенно замедлилось - тот заполнил пространство едва видимыми энергетическими клинками, стремящимися пронзить Ван Фаня. Тот сменил тактику, применив технику Шагов Сяояо и бросившись вперед и вверх в высоком прыжке. Сяо-младший удовлетворенно улыбнулся, меняя направление секущего воздух шквала едва видимых клинков. Он посчитал, что его неопытный противник подставился под удар, подняв себя в воздух - ведь даже мастера, в совершенстве освоившие наилучшие техники шагов, неспособны менять направление прыжка без точки опоры. Но именно на это впечатление и рассчитывал Сяо-Фань. Когда предвкушающий победу Сяо Фу направил на него поток создаваемых его мистическим искусством лезвий из ци, юноша сконцентрировался, и ударил навстречу единственным из приемов Кулака Бесформенной Пустоты, что ему удалось освоить. Волна агрессивной энергии врезалась в едва видимые стрелы, и атаки развеялись, уничтожив друг друга. Ван Фань же обрушился на растерянного Сяо Фу сверху, лишь в последний момент остановив удар, не коснувшийся лица противника.

- Я тебя достал, братец, - довольно улыбнулся он. - Но, надо сказать, мне повезло, только и всего. Ты превосходишь меня на порядок.

- Не надо скромничать, Сяо-Фань, ведь победа за тобой, - ответил наследник семейства Сяо. - Вижу, ты многому научился у мудреца Уся-цзы.

- Кое-что освоил, - отрешенно кивнул Ван Фань. - Что за мелодии ты применял? - поинтересовался он. - Пусть они и не были столь же приятными, как “Счастливая жизнь на реках и озерах”, они впечатлили меня не меньше.

- Я играл “Семь струн под южными небесами”, - польщенно отозвался Сяо Фу. - Эта музыка позволяет мне фокусировать мою ци самым разнообразным образом, и очень полезна в бою.

- Еще как, - с готовностью закивал Сяо-Фань, - Ты просто открыл мне глаза сегодня, - он с азартом добавил:

- Давай ты достанешь свой меч, и мы сразимся в ближнем бою. Как тебе такое предложение?

- Ты владеешь защитными техниками, братец? - серьезным тоном спросил Сяо Фу, и продолжил, в ответ на отрицательное покачивание головой своего друга:

- Тогда подожди, пока мне принесут тренировочный меч. Эй, слуги!..

Они еще некоторое время состязались в боевом мастерстве, и Сяо-Фань преисполнился уважения к умениям названного брата. Пусть его манера боя, спокойная и напоминающая своей методичностью шахматную игру, отличалась от стиля того же Цзин Цзи, как небо от земли, Ван Фань в поединке между Сяо Фу и своим вторым старшим не поставил бы на последнего и ломаного медяка. Наследник Дома Музыки и Меча был равно искусен в обоих семейных призваниях, и совмещал свои боевые навыки с музыкальными ловко и умело. Ученик Уся-цзы не постеснялся выразить свои впечатления словесно, и Сяо-младший какое-то время с улыбкой отнекивался от его похвал.

В свою очередь, Сяо Фу наговорил комплиментов рукопашному умению Сяо-Фаня, пусть в его тон и вкралась толика недовольства после того, как очередной мощный удар юноши сломал третий тренировочный меч подряд.

Они прервались на совмещенную с чаепитием беседу, в которой обменялись более подробными впечатлениями от умений друг друга. Вскоре, к ним присоединился Сяо Хаошуан. Отец Сяо Фу выразил удивление произошедшим с Сяо-Фанем изменениям, принял письмо Уся-цзы, и с удовольствием поблагодарил за принесенный юношей подарок - плитку туши из Хуэйчжоу, что ценилась среди знающих каллиграфов. Пообедав в компании старшего и младшего Сяо, Ван Фань пообщался с последним еще некоторое время, и простился с гостеприимным семейством, направив свои стопы обратно в долину Сяояо. Когда он преодолевал очередной поворот лесной тропинки, улыбаясь впечатлениям от приятного дня, произошло нечто, обещающее сделать его завершение менее приятным - дорогу юноше заступила группа угрюмых мужчин, поигрывающих оружием.

- Ты идешь по моей дороге, мимо моих деревьев, - равнодушно бросил один из них, крепкий детина в меховом жилете, рослый и покрытый шрамами. - Дышишь моим воздухом. Плати, если тебе жизнь дорога. Давай, мальчишка, выворачивай карманы.

- Ну надо же, - весело протянул Сяо-Фань, глядя на группу с узнаванием. - Видать, трепка, которую задал вам мой учитель пару лет назад, не отвратила вас от разбойного промысла. Что ж, придется и мне выдать вам положенное, - и, не мешкая ни секунды, он набросился на разбойников.

Те оказались не робкого десятка - подавшись вперед и в стороны, они окружили Сяо-Фаня, угрожая ему своими саблями и дубинами. Тот надеялся быстрым натиском смять их главаря, но разбойник сумел притормозить его наступательный порыв, кое-как блокировав атаки юноши. Бандитский главарь, очевидно, был непрост - противостоять стилю Сяояо мог либо сильный воин, или же человек, что и сам был причастен к боевому искусству. Раздраженный этой задержкой, Сяо-Фань ускорил ток ци по меридианом, и сокрушительным ударом пробил защиту врага, попутно сломав его руку. Следующий удар швырнул разбойника на землю, заставив кожу на его лице лопнуть в кровавых брызгах. Юноша спешно скользнул прочь из сжимающегося вокруг него кольца окружения, но в последний момент ощутил резанувшую спину острую боль - один из бандитов сумел достать его саблей.

Сяо-Фань свирепо оскалился, давя в зародыше страх поражения. Он чувствовал, как текущая по спине кровь напитывает хлопок его рубахи, но не желал отступать. Ему было стыдно бежать от кучки мерзавцев, грабящих купцов на дорогах. Зло зарычав, он ринулся вперед, мгновенно сократив расстояние между собой и одним из разбойников, коренастым типом, маленькие глазки которого были наполнены трусливой злобой. Бандит неловко отмахнулся дубиной, и Сяо-Фань, без труда уклонившись, сбил его с ног сильным ударом. Он не смог развить этот успех - вооруженные саблями негодяи вновь подступили ближе, пластая воздух клинками. Юноша отступил, опасаясь новых ранений, и вновь атаковал одного из врагов, выдвинувшегося из неровного разбойничьего строя. Ван Фань пытался обезвредить своих противников по одному, не давая им навалиться на себя толпой, и это ему отчасти удалось, но разбойники, потеряв троих, приноровились к его атакам. Теперь, броски юного воителя неизменно встречали сабельные клинки.

Сяо-Фань опять разорвал дистанцию, отступив чуть дальше, чем обычно. Его спину жгла боль от понесенной раны, но еще сильнее его жгли злость вкупе со стыдом. Он не мог победить эту кучку вооруженных простаков. Полученная в начале боя рана все больше ослабляла его, выпивая силы и заставляя конечности наливаться тяжестью. Он продержался бы еще некоторое время, применяя техники ци, но сомневался в своей способности добиться решительной победы - разбойники, вставшие спина к спине и ощетинившиеся оружием, уже не были легкой добычей. Может быть, он смог бы победить еще одного-двух, ценой дальнейших ранений и усталости, но остальные одолели бы его, окружив и забив насмерть. Приняв единственное разумное в этой ситуации решение, юноша повернулся и побежал прочь, используя технику шагов. Его отступление провожали оскорбительные крики бандитов, но Сяо-Фаню не было до них дела - стыд и без того поглотил юношу, грызя его изнутри.

“Мне нужно больше практики в бою с вооруженным противником,” размышлял он, пытаясь отвлечься и от гложущего стыда, и от боли в спине. “Когда я дрался с Джи, я отнесся к проигрышу, как к чему-то ожидаемому и нормальному - парень ведь дольше меня учится, и таланта у него вагон. Но это было ошибкой - надо было не принимать поражение, а стремиться к победе. Я могу биться против вооруженных противников - с братаном Фу у меня более-менее получалось. Могу и с несколькими врагами биться - я бы задавил этих гопников превосходством в силе, не проделай один из них дырку в моей спине. Нужно больше практики,” мысленно повторил он. “А еще, нужно переосмысление тактики. Что самое лучшее, и то и другое мне может дать один замечательный рыжий пацан.”

Юноша вымученно улыбнулся, и замедлил свой бег, сохраняя силы. Подвесной мост, ведущий в долину Сяояо, уже виднелся впереди. Сяо-Фаню нужно было добраться до своей комнаты, перевязать рану, и принять заживляющие и кроветворные пилюли.

***

- Младший приветствует старшего, - с почтительным поклоном обратился Сяо-Фань к рыжеволосому юноше, молча стоящему перед тренировочным манекеном, и сжимающему рукояти сабли и меча.

- Мне нужен твой совет, второй старший, - настойчиво продолжил Ван Фань, не видя реакции на свои слова. Цзин Цзи все так же молча сверлил взглядом чучело для отработки ударов, не обращая внимания ни на что другое.

- Старший! - вновь позвал Сяо-Фань, и лишь молчание было ему ответом. Юноша раздраженно скривился, и рявкнул во всю немалую мощь своей глотки:

- Джи! Проснись!

Этот крик возымел действие - Цзи вздрогнул, и с непонимающим видом обернулся к его источнику. Растерянность в его глазах быстро сменилась недовольством.

- Чего орешь, Сяо-Фань? - буркнул он. - Я занят, иди лучше к старику или Юэсюаню.

- Мне нужно, чтобы ты взял сейчас тренировочные меч и саблю, - не обратил внимание на его слова Ван Фань, - и как следует меня отколотил. Чем больнее, тем лучше. Я буду сопротивляться, но это не должно тебя останавливать, - он вперил в рыжеволосого соученика серьезный взгляд. Тот озадаченно почесал затылок.

- Что это на тебя нашло? - хмуро спросил он. - Раньше, ты не очень-то напрашивался на тренировки со мной.

- Потом расскажу, и даже покажу шрам, если захочешь, - отмахнулся Сяо-Фань. - Ты до сих пор не лупишь меня деревянными мечом и саблей? Я тебя не узнаю, Джи.

- Сколько раз я должен повторить тебе - прекрати коверкать мое имя, - с усталым раздражением ответил тот, откладывая боевое оружие в стойку, и беря взамен тренировочное.

- Принуди меня многочисленными синяками и шишками от твоих ударов, - нетерпеливо высказался юноша. Он едва ли не пританцовывал на месте от желания поскорее приступить к экстремальным тренировкам. - Ну же, Джи, двигайся резче.

- Сам напросился, - оскалился в многообещающей ухмылке рыжеволосый. - Поберегись, младший!

Он бросился вперед, быстрый и легконогий, и обрушился на Сяо-Фаня горной лавиной. Его деревянные клинки, казалось, были повсюду, мелькая со скоростью, заставляющей их исчезать из виду. Ван Фань поначалу опешил от этого стремительного нападения, и пропустил несколько болезненных ударов, но, опомнившись, лишь зло сжал зубы и бросился навстречу оружию своего старшего. Уклоняясь от части атак, и сбивая другую их часть в сторону ладонями и предплечьями, он затормозил натиск Цзи настолько, что сумел начать бить в ответ. Рыжеволосый юноша охнул, получив тяжелый удар по ребрам, отбросивший легкого Цзи назад, но и не подумал прекратить бой - наоборот, он оскалился со злой радостью, и удвоил усилия, осыпая Ван Фаня молниеносными ударами. Тот, продолжая отбиваться, пропускал все больше атак, но не отступался - его лишь раззадоривала боль от ударов деревянного оружия.

“Тяжело в мучении, легко в раю, или как-то так,” весело подумал он, смещаясь в сторону, чтобы приблизиться к Цзин Цзи со стороны руки с саблей. Укол мечом он сбил в сторону ударом ладони, а от вертикального рубящего удара сабли уклонился, что поставило Цзи в неудобное и беззащитное положение. Сяо-Фань немедленно им воспользовался, пробив быструю серию ударов по корпусу соученика. Тот, вскрикнув, рухнул навзничь.

- Ты чего, Сяо-Фань? - сердито спросил он. Карие глаза юноши смотрели с непониманием и обидой, и уже порядком увлажнились. - Сам же попросил, - продолжил Цзи недовольно.

- Прости, Джи, - повинился младший ученик Уся-цзы, присаживаясь рядом со своим старшим. Ван Фань чувствовал боль от многочисленных пропущенных ударов, и безрадостно ожидал появление большого количества синего и фиолетового в цветовой гамме своей кожи, но его это волновало мало.

- Увлекся, и не сдержал силу. Ты молодчина, и очень мне помог, - продолжил он, наклоняясь к Цзи. - Ну-ка, распахни халат, посмотрим, нужно ли тебя лечить, - тот, ошеломленно хлопнув глазами, подчинился, скинув верхнюю одежду с мускулистого торса, уже наливающегося многочисленными синяками.

- Ну надо же, - озадаченно почесал нос Сяо-Фань, разглядывая дело рук своих с недовольством и легкой оторопью. Он ожидал, что его старший будет покрепче.

- Скажи, если я нажму здесь, болит? - он аккуратно придавил одну из наиболее неприятно выглядящих гематом.

- Ай! Конечно болит, дурень! - вскрикнул Цзин Цзи, брызнув слезами из глаз.

- Все-все, - примирительно поднял руки Ван Фань. Несмотря на бурную реакцию соученика, юноша немного расслабился: кость прощупывалась нормально, а значит, за синяки помельче волноваться тоже не стоило.

- Пойдем ко мне, - предложил он, вставая и протягивая руку Цзи. Тот, ухватившись за его ладонь, тяжело поднялся. - Разделим на двоих оставшиеся у меня болеутоляющие пилюли, - продолжил Сяо-Фань, направляясь в сторону своего жилища. - Надо было делать побольше, но кто же знал, - недовольно вздохнул он.

- У старика полно как целебных растений, так и готовых пилюль, - с готовностью сдал учителя Цзи, следующий за соучеником. - Если твоих не хватит, зайдем к нему, пограбим его запасы.

- Это можно, - отрешенно заметил Ван Фань. - Но надо озаботиться собственным запасом на будущее. Чувствую, он мне понадобится. Ты ведь продолжишь помогать мне с тренировками, а, старший? - рыжеволосый юноша несколько опешил под его оценивающим взглядом, но тут же мстительно ухмыльнулся.

- Обязательно, Сяо-Фань, - с многообещающим видом ответил он. - И будь уверен, больше сдерживаться я не собираюсь.

- А и не надо, - все так же отстраненно сказал младший ученик Уся-цзы. - Чем крепче ты меня бьешь сейчас, тем легче мне будет в реальном бою.

***

- Джи! - рявкнул Сяо-Фань, вовсю ломясь в запертую дверь домика, что служил жилищем двум старшим ученикам Уся-цзы. - Выходи сейчас же!

Он все же удержался от того, чтобы добавить “выходи, подлый трус”: пусть подобное обвинение наверняка заставило бы болезненно гордого Цзин Цзи покинуть свое прибежище, второй старший наверняка затаил бы на Сяо-Фаня обиду. Тот не хотел обижать Цзи, и вместо подобного коварства предпочел бы вынести дверь его дома. Ван Фань недовольно скривился - похоже, к этому все и шло.

Цзин Цзи прятался от Сяо-Фаня уже второй день. Неделю назад, рыжеволосый юноша с радостью согласился помочь своему младшему с тренировками, предвкушая возможность безнаказанно привнести в жизнь Ван Фаня боль, синяки, и поражения. Цзи не ожидал, что несмотря на изобилие всего вышеперечисленного, Сяо-Фань не утратит желания продолжать учебные поединки. Более того, многочисленные тренировочные схватки с вторым старшим изгнали из Ван Фаня боязнь оружия, и теперь, при виде сабель и мечей, он испытывал некий нездоровое воодушевление. Со стороны Цзин Цзи воодушевления поубавилось - Сяо-Фань мог, увлекшись, приложить от души, и неоднократно это делал, пусть и ненамеренно. После одной из тренировок младшему ученику Уся-цзы даже пришлось пустить в ход акупунктурные иглы, исправляя трещину в ребрах соученика. Все это, вкупе с неослабевающей настойчивостью Сяо-Фаня, привело к тому, что одним прекрасным утром тот не обнаружил Цзи на тренировочной площадке. Справившись у Юэсюаня о местонахождении второго старшего, он узнал, что тот сидит дома. На стук Цзин Цзи не ответил, и Ван Фань отступился, решив дать соученику передышку. Когда ситуация повторилась на второй день, Сяо-Фань разозлился - он не считал легкие травмы достойной причиной отлынивать от необходимых ему тренировок. Юноша твердо вознамерился вытащить своего старшего наружу, и отыграться на нем за упущенное время.

Между тем, изнутри раздались шаги, и дверь домика с легким скрипом отворилась. Сяо-Фань с предвкушением подался назад, давая дорогу выходящему. Тот, вопреки ожиданиям Ван Фаня, оказался вовсе не Цзи. Виновато улыбаясь, наружу выбрался Гу Юэсюань.

- Цзи просил меня сказать тебе, что его сейчас нет дома… - смущенно начал он, и умолк, поняв несуразность сказанного.

- Скажи, Сяо-Фань, отчего ты так настойчиво требуешь у Цзи учебных поединков? - мягко спросил он, все же собравшись с мыслями. - Я думал, ты не держишь за него зла за былые поражения. Кроме того, ты обещался не враждовать с ним.

- Я и не думаю с ним враждовать, - сердито ответил Ван Фань. - Наоборот, его помощь для меня очень ценна сейчас. То, что при оказании этой помощи Джи получает оплеуху-другую - неприятные, но совершенно неважные мелочи. Синяки и шишки он отдает мне сторицей, и я что-то не бегу прятаться от него в спальне. Будь так добр, Юэсюань, попроси моего дорогого старшего выйти наружу поскорей - мы с ним уже потеряли целый день тренировок.

- Я передам ему твои слова, но все же объясни, почему ты столь требователен к нему? - все так же мягко, но неотступно вопросил старший ученик Уся-цзы. - Вы с Цзи тренировались каждый день последней недели. Он плохо спит из-за всех тех синяков, что оставили ваши поединки. В чем причина твоей настойчивости, Сяо-Фань?

- Я наткнулся в лесу на разбойников, - с неохотой ответил юноша. Ему было трудно вспоминать свое бегство. - Они едва не изрубили меня на куски. После этого, я понял, что мне нужна привычка к боям с оружными противниками. Джи может мне ее дать. Вот и все, здесь нет никакой вражды, и уж тем более, зла.

- Хм, - Гу Юэсюань задумчиво потер подбородок. - Расскажи мне подробнее об этом бое, Сяо-Фань. С самого начала.

- Ладно, - раздраженно скривился тот. - Учитель познакомился со мной в Доме Музыки и Меча. Когда он вел меня оттуда в долину Сяояо, нам заступили дорогу разбойники, и попытались нас ограбить и убить. Учитель объяснил им всю глубину их заблуждений, а того, что собирался зарубить меня, и вовсе прикончил, - Юэсюань приподнял брови в удивлении, но продолжил слушать, не говоря ничего.

- Когда я возвращался из Дома Музыки и Меча неделю назад, - возобновил свой рассказ Сяо-Фань, - меня встретили те самые разбойники. Я решил вновь наставить их на путь истинный при помощи моих кулаков, и начал с главаря, но тот оказался крепче, чем я думал, и пока я возился с ним, один из негодяев зацепил меня саблей. Мне пришлось сбежать от них, - зло скрежетнул зубами юноша, - и я понял, что без практики боя с вооруженными противниками мое боевое искусство ущербно. Поединки с Джи помогли мне, но недостаточно - он все еще достает меня каждым пятым ударом, не меньше. Нам нужно продолжать тренироваться, - Ван Фань угрюмо вперился в старшего ученика взглядом. - Доволен, Юэсюань?

- Я понимаю тебя, Сяо-Фань, - ответил тот все тем же миролюбивым тоном. - Но пойми и ты меня. В своих попытках избавиться от страха перед острой сталью, ты вбил в Цзи страх перед своими кулаками. Ты крепок телом, и легко переносишь удары. Не ошибись, думая, что и Цзи таков же. Он сам на себя не похож последние несколько дней. Прошу тебя, позволь ему отдохнуть. Хочешь, мы вместе пойдем к учителю, и подумаем, как помочь тебе с тренировками?

- Да нет, Юэсюань, не нужно, - медленно ответил Ван Фань. Он чуствовал, как его щеки наливаются краской - то, что всю эту неделю он, оказывается, неотступно и безжалостно избивал Цзин Цзи, стало для него неприятной и постыдной новостью.

- Я сам поговорю с учителем, чуть позже, - продолжил он. - Сейчас мне надо извиниться перед Джи. Попроси его выйти, будь добр.

- Ты уверен, Сяо-Фань? - обеспокоенно спросил старший ученик Уся-цзы. - Цзи горд, и может оскорбиться на твои извинения.

- Уверен, - непреклонно ответил юноша. - Не беспокойся, высказывать ему что-то вроде “прости, что ты оказался недостаточно силен” я не собираюсь. Пригласи его, пожалуйста, - настойчиво повторил он.

- Ну хорошо, - вздохнул Юэсюань, и скрылся за дверью дома. Через несколько минут, он вышел в сопровождении Цзин Цзи. Рыжеволосый юноша выглядел чуть помято, и смотрел на Ван Фаня с легкой нервозностью.

- Знаешь, второй старший, - задумчиво сказал тот, - благодаря Юэсюаню, я понял, что на целую неделю затормозил твое развитие, отнимая все твое время совместными тренировками. Я получал от них много больше, чем ты - мои умения все еще слишком низки, чтобы поединки со мной приносили тебе пользу. Прости мое себялюбие и корыстность, ладно, старший?

- Э-э-э, хорошо, Сяо-Фань, - оторопело ответил тот. Прочистив горло, он продолжил, более уверенно. - Я тебя прощу, на этот раз. Но больше не донимай меня так часто, - присутствие духа стремительно возвращалось к Цзи. Даже прежняя пренебрежительная улыбочка ненадолго посетила его лицо.

- Не буду, старший, - виновато улыбнулся Ван Фань. - У меня осталось важное дело, не буду вас задерживать, старший брат, второй брат, - он коротко поклонился соученикам, и двинулся в направлении домика учителя.

“Да, переборщил,” размышлял он, шагая по тропинкам долины Сяояо. “Так разошелся со своими тренировками, что даже синячищи, которыми я бедолагу Джи разукрасил в первый же день, меня ни на секунду не остановили. Юэсюань правильно подметил - на мне все заживает, как на прокачанной собаке, и я невольно переношу это несомненное достоинство на окружающих. А ведь Джи у нас тонкий и звонкий, у него на костях не наберется и десятой доли всего того мяса, которым я оброс. Нечему было мои щедро выдаваемые тычки и пинки амортизировать. Надо с ним поаккуратнее сейчас - никаких драчек, и за языком тоже лучше следить. Не хотелось бы выбить из него боевой дух. Что до моих неуемных попыток самосовершенствования - нужно было с самого начала заглянуть к учителю. Он у нас дедан умный и знающий, всяко придумал бы чего получше ежедневного избиения Джи. Ну да ладно, попросить у него совета все еще не поздно.”

Глава 7, в которой расцветают весенние цветы, и две уточки-мандаринки плывут бок о бок[1]

Сяо-Фань пробирался по тропинке, ведущей меж заливных лугов, раскинувшихся в пойме реки Ихэ. По весеннему времени, вода покрывала зеленые просторы, и лишь редкие высокие травинки торчали над кристально-чистой синевой речной влаги. Вздумай юноша срезать путь, пойдя напрямик через луга, и его сапоги пропитались бы насквозь, вместе с штанами, что заставляло Ван Фаня двигаться в обход.

Сегодня, по случаю кануна своего пятнадцатого дня рождения, он решил устроить себе небольшой подарок в виде посещения Лояна и его рынка. Ван Фань не сомневался, что и учитель, и соученики поздравят его, но предпочитал заботиться о себе сам. Да и не знала его дружная приемная семья о слабости юноши к засахаренному боярышнику. Наоборот, обманываясь его взрослым и суровым видом, они приписывали ему соответствующие вкусы, предпочитая угощать его вином и мясом. Сяо-Фань не имел ничего против ни того, ни другого, хоть и не был большим почитателем вина, но от маленьких привычек детства, вроде любви к сладкому, отказываться не спешил.

У юноши была еще одна причина праздновать. Этим утром, он закончил разминку и погрузился было в привычную медитацию, но почти сразу прервал ее, вскочив на ноги. Его посетило ощущение радости от понимания нового, смешанное с недовольством собой, и тем, что это понимание заняло столь долгое время. Ван Фань понял свою ошибку в практике метода Сяояо, и причину того, что развитие его энергосистемы так долго оставалось на прежнем уровне. Наблюдая успехи соучеников, он счел их путь единственно верным, и долго пытался найти свой, особенный путь развития, свой вариант метода Сяояо. Он был подобен цикаде из притчи Чжуан-цзы, не могущей и представить себе огромную птицу Пэн и невероятные расстояния, что та преодолевала одним взмахом крыльев. Сосредоточившись на малом, он упустил из виду большое. Ему не было нужды открывать для себя некие новые грани базовой техники развития школы - все эти грани уже были в его распоряжении. Метод Сяояо развивал все без исключения меридианы практика, и мог усилить все его способности. Сяо-Фань осознал, что может легко укреплять и усиливать себя, как это делал Гу Юэсюань, и делать свои движения более быстрыми и ловкими, способом, сходным с тем, что использовал его второй старший. Он понял, что может исцелять раны и травмы, направляя токи ци к повреждениям своего тела, и подозревал, что способен похожим образом лечить чужие повреждения. Применив технику Шагов Сяояо, юноша поразился своей увеличившейся скорости. Опробованная третья форма рукопашного стиля школы стала для него простой и понятной, а первая и вторая засияли новыми красками, прибавив в мощи.

Когда Ван Фань сообщил эту добрую весть учителю, тот издал торжествующий возглас, и заключил ученика в объятия, радуясь за малым не больше самого юноши. Преисполнившись жажды действия, он едва ли не волоком потащил Сяо-Фаня на тренировочную площадку, и преподал ему как давно обещанные пальцевые техники, так и продвинутый рукопашный стиль школы. К своему удивлению, юноша без малейшего труда освоил первые формы обоих искусств: пальцевую “красную точку”, и кулачную, поэтически именуемую “белое облако доброй весны”. Уся-цзы, сияя радостью за успехи ученика, преподнес ему книги с подробным описанием обоих стилей, и выпроводил Сяо-Фаня на его ежедневный урок, в долину Ванъю.

Эти уроки начались с первыми днями текущего года, и продолжались с тех пор каждый день недели. Как и обещал старый мудрец, он заботился о всестороннем развитии своего ученика, что вылилось в частые посещения Семи Мудрецов долины Ванъю. Ван Фань вновь беседовал с Цзу Соу о шахматах и облавных шашках, изучал древние новеллы и каллиграфии в компании Ученого, и слушал Художника, описывающего свежие пополнения в своем собрании картин. Божественная Мелодия, вняв просьбам Уся-цзы, взялась наставлять Сяо-Фаня в музыкальном искусстве, не добившись, впрочем, больших успехов.

Флористка, уже порядком привыкшая к обществу юноши, увлеченно рассказывала ему о видах цветов и уходе за ними. Сяо-Фань также заключил с ней договор, подобный тому, что имел с Ли Минмэй доктор Шэнь - о выращивании для него некоего количества лекарственных растений. Юноша не оставил мысль о создании собственного запаса пилюль и порошков на все случаи жизни.

Посещение жилища доктора Шэня было, пожалуй, приятнее для Сяо-Фаня, чем визиты к прочим мудрецам. Пусть сам доктор частенько отсутствовал, те дни, в которые юноша заставал его дома, становились увлекательным и ценным уроком в искусстве медицины. В отсутствие Шэня-старшего, Ван Фань читал медицинские труды из его библиотеки, и общался с Шэнь Сянъюнь.

Докторская дочь за прошедшие годы не утратила общительности и живости характера, и порядком прибавила в красоте, превратившись из симпатичной девчушки в очаровательную девушку. Но хотя Сяо-Фань и ловил порой направленные на него задумчивые взгляды Сянъюнь, он не собирался совершать какие-либо глупости, могущие прекратить их дружбу. Он относился к дочери доктора Шэня, как к старшей сестре, в самом традиционном смысле, и его чувства к девушке были исключительно братскими.

Визитов к самому неоднозначному из Семерых Мудрецов, Пьяному Отшельнику, Ван Фань успешно избегал, прячась у доктора Шэня. Сам доктор, как и Сянъюнь, такое поведение втайне одобряли, и неизменно предоставляли юноше убежище. Пусть Сяо-Фань и не испытывал предубеждения к вину, винопитию, и увлекающимся сим занятием людям, он не стремился к общению с Пьяным Отшельником. Его первый визит к любящему горячительное старцу оставил после себя жестокое похмелье и провал в памяти - юноша начисто забыл все события как самого визита, так и предшествующего ему дня.

Сегодняшнее посещение долины Ванъю прошло именно в избегании общества Пьяного Отшельника. Сяо-Фань привычно укрылся в обители медицины, помогая Сянъюнь с излечением немногочисленных болящих, посетивших дом доктора Шэня. Тот нередко помогал обитателям близлежащей деревни Дукан, родины мифического бога виноделия, и заодно - винокурен, производящих одноимённый горячительный напиток. В отсутствие доктора, лечением занималась его дочь, сегодня переложившая часть этого груза на крепкие плечи Ван Фаня. Тот исцелил подранного зверем охотника, вправил вывих неосторожному подростку, и долго выслушивал немолодую матрону, жалующуюся на многочисленные болячки, жизненные тяготы, и падение нравов. Когда получившая необходимое ей общение дама все же покинула дом доктора Шэня, Сяо-Фань также распрощался с Сянъюнь - его ждал запланированный визит в Лоян.

***

Стоял поздний вечер, и Сяо-Фань неспешно продвигался по темным улочкам древнего города. Он вволю нагулялся по Лояну, впрок наелся сладостей, и присмотрел в магазинчике Тье Лао-да, лоянского мастера-оружейника, замечательную пару из меча и сабли, отличного качества и выкованных в едином стиле. Юноша все еще ощущал вину перед своим вторым старшим, и собирался при удобном случае загладить ее подарком - любимым оружием Цзин Цзи. Нахождение этого подарка, и весело проведенное в городе время, привели Ван Фаня в хорошее настроение, и даже предстоящий путь обратно в долину Сяояо, обещающий пройти по лесу и речным берегам при скудном свете луны и звезд, не мог это настроение испортить.

Юноша свернул за очередной угол, и приостановился. Он ощутил некую необычность в своем окружении, нечто, заставившее его подобраться, отбросив ленивое благодушие. Внимательно прислушавшись к затихающему шуму ночного города, он услышал кое-что выбившееся из обыденной симфонии повседневности - звук, подобный легкому стуку по пустому горшку, доносящийся сверху. Сяо-Фань поднял глаза, и заметил тёмный силуэт, перепрыгнувший на соседнюю крышу. Некто, легкий и быстрый, пользовался техникой шагов, чтобы незамеченным проскользнуть над городскими улицами, и единственной причиной, по которой Ван Фаню удалось обнаружить его, был отягощающий плечи незнакомца мешок. Тяжесть груза сделала и шаги неизвестного чуть тяжелее, выдав их шумом. Груз же этот, бугрящийся характерными угловатыми формами шкатулок, мелкой чешуей связок монет, и округлыми боками ваз, не оставлял сомнений в своей природе, и занятии неведомого скрытника. По лоянским крышам спешил вор, уходящий с награбленным.

- Стоять! - рявкнул Сяо-Фань, и взметнулся вверх по ближайшей стене, применяя всю полноту доступной ему техники шагов.

Стремительный рывок юноши позволил ему достичь цели, подняв Ван Фаня на конек крыши, но попутно вышиб из стены каменную крошку, и выщербил облицовку строения. Сяо-Фань раздраженно скривился - утверждение учителя о том, что для правильно исполненной техники шагов вес практика не имеет значения, постоянно подвергалось сомнению из-за собственного веса юноши, очень и очень немалого. Он решил зайти к владельцу дома попозже, и оставить ему пару лян серебра на ремонт подпорченноговида его жилища.

- Хватит убегать, негодяй! - проорал юный воитель, спеша по крышам за ускользающим безмолвной тенью грабителем. Развитая Сяо-Фанем скорость позволяла ему постепенно сокращать расстояние до неизвестного злодея, пусть и ценой надломленных и летящих вниз кусков черепицы.

- А ну, стой! - в очередной раз крикнул юноша, посылая в вора пальцевую технику. Ветхая черепичная крыша под ногами Ван Фаня подалась, заставив атаку пошатнувшегося воителя пролететь мимо воришки, но импульс техники “красной точки” все же не пропал даром. Словно предупредительный выстрел, сгусток ци ударил в черепицу прямо под ногами убегающего, и вдребезги расколол одну из глиняных плиток. Вор замер на месте.

- Лучше бы тебе сдаться страже по-хорошему, - пригрозил Сяо-Фань. - После всей этой дурной беготни у меня изрядно чешутся кулаки. Быстро говори, кого ты обнес сегодня, или… - в этот момент, воришка обернулся, и юный воитель подавился словами, так и не закончив свою немудреную угрозу.

- Или что? - с насмешливым вызовом спросил вор, оказавшийся молодой девушкой. Она дерзко улыбалась, глядя на оторопевшего ученика Уся-цзы. - Ты оскорбишь меня действием, о доблестный герой?

Сяо-Фань судорожно сглотнул, пытаясь собраться с мыслями. Этому изрядно мешала красота его собеседницы, заметная даже в полумраке лоянского вечера. Убегавшая по крышам была юна - одногодка Ван Фаня, или же чуть старше, она была изящна и стройна, но ее фигура уже была сформировавшейся и женственной, без единого следа неуклюжей угловатости подростка. Одета она была легко, на грани приличий - блузка-безрукавка, и короткая юбка поверх облегающих стройные ноги чулков. Шею девушки обнимал небрежно повязанный платок, а руки были надежно укрыты длинными кожаными перчатками без пальцев. Темная повязка удерживала короткие иссиня-черные волосы неизвестной, но непослушные пряди выбивались из-под полосы выделанной кожи, кокетливо прикрывая один из глаз девушки. Лицом же она было чудо как хороша: пухлые губки, кривящиеся сейчас в насмешливой улыбке, прямой, чуть курносый нос идеальной формы, и прекрасные миндалевидные глаза фиолетового цвета. На ее левой щечке, нежной и безупречно-белой, темнело необычное родимое пятно, пересекающее белизну щеки плотным мазком туши. Брови Сяо-Фаня приподнялись в узнавании - такая примета принадлежала преступнице, что звалась Янь, расхитительница гробниц, которую разыскивала стража Лояна. Это понимание немедленно натолкнуло его на озорную мысль, выведя юношу из ступора.

- Не соизволит ли молодая госпожа оказать мне незначительную услугу? - состроив самую безразличную физиономию, какую только мог, церемонно вопросил юноша. Впечатление от его вежливости немного портила хитрая улыбка, настойчиво прорывающаяся на постный лик Сяо-Фаня.

- Какую? - настал черед девушки глазеть на собеседника с огорошенным видом.

Если это не затруднит молодую госпожу, я попросил бы ее скорчить самую зверскую рожу, какую она только сможет, и оскалить зубы - так, словно юная госпожа пытается показать мне каждый из них. Надеюсь, эта маленькая просьба не покажется вам чрезмерной, - невозмутимо ответил Ван Фань. Хитрая улыбка отвоевывала все новые и новые позиции на его лице.

- Не покажется, - приняла игру девушка. - Об этом ли говорит молодой господин? - она старательно попыталась скривиться в жуткой гримасе, но одолевающий ее смех превращал выражение ее лица в милое и веселое.

- Именно об этом, - с притворной грустью покивал Сяо-Фань. - У меня не осталось сомнений - передо мной и правда печально известная Янь, расхитительница гробниц, как две капли воды похожая на свой великолепный, и очень точный портрет на стене ямыня, - девушка окончательно сдалась душащему ее смеху. Она явно понимала, о чем ведет речь Сяо-Фань.

- Что же мне делать с такой знаменитой преступницей? Ага, знаю! - он поднял палец вверх с преувеличенной торжественностью. - Я помогу ей донести награбленное до дома, а саму ее приглашу в знаменитый трактир Хэ Луо, чья кухня, и в особенности деликатес под названием “нефритовые листья и золотые ветви”, известны далеко за пределами Лояна. Что думает насчет этого прекрасная… кхм, - он притворно запнулся, - то есть, коварная и хитрая грабительница?

- Коварная и хитрая грабительница подумает над этим предложением, - рассмеялась девушка, показав жемчужно-белые зубки. Она несколько мгновений изображала тяжкие раздумья, оглядывая Сяо-Фаня с нарочитым сомнением на лице, на что тот изображал, как мог, жалобную мольбу и надежду. В конце концов, молодые люди весело засмеялись, прекратив игру.

- Как тебя зовут, нежданный помощник? - обыденным тоном спросила девушка, передавая юноше мешок. Она продолжила свой путь, но без особой спешки, давая Сяо-Фаню возможность приноровиться к ее легким шагам.

- Я позабыл о всех своих манерах, - притворно вздохнул тот, легко забрасывая ее добычу на спину, и следуя за девушкой. - Не иначе, красота молодой госпожи… то есть, ужас и трепет, обуявшие меня при виде знаменитой преступницы, вымели последние мысли из моей и без того пустой головы. Мое имя - Ван Фань, но зови меня Сяо-Фань, пожалуйста.

- Сяо-Фань? - снова рассмеялась она. - Тогда зови меня не иначе, как Да Янь[2]! - она обвела могучую фигуру юноши насмешливым взглядом.

- Можно, я буду звать тебя как-нибудь по-другому? - попросил Ван Фань. - Ведь если мы представимся кому-нибудь подобным образом, он подумает, что мы насмехаемся над ним.

- О каких еще “мы” ты говоришь, Сяо-Фань? - насмешливо прищурилась Янь.

- О никаких, пока что, - задумчиво ответил тот, - но я люблю мечтать о хорошем, - девушка глянула на него с легким замешательством.

- Но все-таки, как твое полное имя? - продолжил он. - Если же оно не нравится тебе, я могу дать тебе прозвание. Думаю, Ласточка прекрасно тебе подойдет[3], - он улыбнулся ей, впервые за их недолгое знакомство - без шутки. Девушка на мгновение потупилась.

- Мое полное имя - Ши Янь, - ответила она с преувеличенной серьезностью, и тут же добавила стесненным тоном:

- Не называй меня “Ласточка”, Сяо-Фань. Мы едва познакомились.

- Хорошо, Ши Янь, - легко согласился тот. - Даже если розу назвать как-то иначе, она не станет менее прекрасной, - с задумчивой улыбкой продолжил он. Наградой его переиначенной классической цитате[4] был еще один быстрый и смущенный взгляд, брошенный на него девушкой. Перепрыгнув через очередной дом, Ши Янь остановилась, и повернулась к Ван Фаню, затормозившему следом за ней.

- Мы почти пришли, Сяо-Фань, - произнесла она, разглядывая что-то за плечом юноши и покусывая нижнюю губу. - Давай мне мешок, и жди здесь, - она протянула руки за неправедно добытыми ценностями. Юноша безропотно отдал ей свою ношу, и Ши Янь растворилась в ночной темноте.

Девушка отсутствовала долго, и Сяо-Фань уже начал было думать, что прекрасная любительница чужого имущества, похитившая сегодня не только чьи-то богатства, но и искреннюю симпатию юноши, решила ускользнуть. К счастью, его подозрения не оправдались - продолжительное ожидание завершилось тем, что Ши Янь вспрыгнула на крышу, где ее ждал Ван Фань, и просияла улыбкой в ответ на его полный облегчения взгляд.

- Извини, что не приглашаю тебя к воротам моего дома, Сяо-Фань, - промурлыкала она сладким голоском. - Приличной девушке не пристало звать в гости случайных знакомых.

- Я понимаю, - серьезно откликнулся тот. - На месте знаменитой преступницы, я тоже не спешил бы раскрывать тайну своего зловещего логова, полного хитрых ловушек и бесценных сокровищ, - ответ юного воителя вызвал у Ши Янь искреннюю и широкую улыбку.

- Может, прогуляемся без спешки? - продолжил он. - Насколько я помню Лоян, здесь недалеко.

- Прогуляемся, - с хитринкой в голосе ответила девушка. - Догоняй! - и она припустила прочь шагами столь легкими и быстрыми, что ее уход был подобен исчезновению зыбкого миража в знойном пустынном мареве. Сяо-Фань, с усмешкой покачав головой, двинулся в сторону трактира Хэ Луо.

***

- Ты знаешь обо мне столь многое, а я о тебе - ничего, - с интересом поглядела на юношу Ши Янь, лениво покусывая искусно вырезанный из фруктовой мякоти цветок. Она неспешно пробовала заказанные Сяо-Фанем “нефритовые листья и золотые ветви”, больше интересуясь сидящим напротив собеседником, чем содержимым своей тарелки.

- Расскажи о себе, - продолжила она. - Чем ты живешь? К какой секте принадлежишь?

- Я - третий ученик четвертого поколения[5] школы Сяояо, - с готовностью ответил тот. Ван Фань тоже не спешил с едой, да и заказанный им чай со сладостями был больше данью приличиям - голода юноша не испытывал.

- Пусть моя школа невелика - в ней всего трое учеников, - мы следуем праведным путем, и делаем, что можем, для приумножения добра и уменьшения зла в Поднебесной, - добавил он, с удовольствием разглядывая собеседницу. При свете ламп ее красота сияла еще ярче.

- И каким же образом ты приумножаешь добро и уменьшаешь зло, приглашая меня на ужин? - хитро улыбнулась девушка. - Ученику праведной секты больше пристало бы отволочь меня в ямынь, - она бросила на юношу ироничный взгляд, выуживая из тарелки очередной кусочек фигурно нарезанного фрукта.

- Я очень подробно прочувствовал спиной медь монетных связок, углы золотых и серебряных слитков, нефрит ларцов, и бока ваз из твоего мешка, - обстоятельно ответил он. - В хижинах бедняков подобного не найти. Те же, кто забивает подобным хламом свои роскошные особняки, с легкостью достанут денег, чтобы купить еще, - выдержав паузу, он добавил, весело ухмыльнувшись:

- А если нет, то так им и надо.

- Это необычная точка зрения для последователя праведного пути, - серьезно ответила девушка. - Разве не все воровство - зло? - ее взгляд, обращенный к Сяо-Фаню, был полон ожидания.

- Воровство воровству рознь, - ответил юноша, и хитро улыбнулся. - Если ты задумаешь утащить у бедняка последний медяк, я немедленно отволоку тебя в ямынь, не сомневайся.

- А если богач, чьи вещи я унесла, добрый человек и верный слуга императора? - Ши Янь не ответила на его улыбку, продолжая внимательно всматриваться в лицо юноши.

- Добрый слуга императора меньше тратился бы на бесполезные безделушки, и больше - на несчастных подданных Сына Неба, менее одаренных земными благами, - меланхолично ответил Ван Фань, и добавил, построжев:

- Я - сирота, выросший на улицах, и помогали мне все больше простые люди, что редко держат в руках серебро, а не всякие, - он поморщился, - добрые слуги императора, - девушка чуть расслабилась от его признания, и ее губы вновь посетила легкая улыбка.

- А вдруг я сама - корыстолюбивая стяжательница? - хитро поглядела на юношу Ши Янь. - Что, если мое, - она весело хихикнула, - зловещее логово не уступает в роскоши особнякам богачей?

- Тогда ты не ютилась бы в трущобах Лояна, - пожал плечами Сяо-Фань. - Те, кто ворует много и для себя, живут на улицах побогаче. Те, кто ворует совсем уж много, и вовсе обосновались во дворцах, - задумчиво добавил он. Личико девушки на мгновение омрачилось опасливым выражением, но ее черты скоро разгладились - Ван Фань говорил с равнодушной искренностью, и его слова заметно пришлись Ши Янь по душе.

- Но хватит о скучном мне, - продолжил юноша, отбросив серьезный тон. - Поговорим о кое-чем намного более интересном, а именно - о тебе, Ши Янь, - он весело улыбнулся девушке. Та с интересом приподняла брови, ожидая продолжения.

- Что за вещи нравятся тебе? - спросил юноша, и с иронией добавил:

- Кроме, разумеется, избавления всяких богатеев от излишков добра.

- Ну, я немного разбираюсь в древностях, - с неожиданным смущением ответила Ши Янь.

- Интересно, - внимательнее посмотрел на нее Сяо-Фань. - Во всех, или только в предметах ювелирного искусства? - он продолжил с хитрецой в голосе:

- Знакомый мудрец однажды показал мне невзрачный и потрепанный шелковый свиток, стоивший ему полтора десятка лян золотом. Как тебе такая древность?

- Если свиток из шелка, то это наверняка “Прелюдия к Павильону Орхидей”, - уверенно ответила девушка. - Её подлинники ценятся, так как немногие из них сохранились в целости.

- Верно, - с удивлением ответил юноша. - Хорошо, вот тебе загадка посложнее - изображение уродливого бедняка с клюкой, ценой в тридцать лян золота.

- Портрет бессмертного Ли Тьегуай, кисти Ян Хуэя, - не задумавшись ни на миг, определила Ши Янь. - Пять лет назад его выкупил у князя Дуаня некий безвестный школяр из провинции.

- Этот безвестный школяр и сам мастер кисти и красок, - довольно улыбнулся Сяо-Фань, рассеянно проведя взглядом по своей чайной пиале. Жидкость в ней давно остыла, что ничуть не побеспокоило юношу, увлеченного беседой, и красотой собеседницы. - Он откликается на прозвание Художник, и я считаю его хорошим другом, - он поднял взгляд на девушку, и кивнул ей с новым уважением. - Признаюсь, твоя образованность и осведомленность впечатляет, А Янь. Ты не подумывала о смене работы на торговлю старинными вещами?

- Я уже ею занимаюсь, в некотором роде, - снова смутилась девушка, и без паузы продолжила, нахмурившись с притворной сердитостью:

- И чего это ты начал фамильярничать, Сяо-Фань? Я едва знаю тебя.

- Простите этого невоспитанного юношу, молодая госпожа Ши, - снова состроил постную физиономию тот. - Моя бесцеремонность поистине не имеет границ. Словно Северное и Южное Моря сошлись вместе, чтобы породить ее, столь бескрайна ее необъятность, - девушка прыснула, и Ван Фань рассмеялся, вторя ей.

- Если ты думаешь, что мало знаешь меня - спрашивай, что хочешь, и я отвечу, - продолжил он.

- Каков твой самый стыдный секрет? - хитро улыбнулась Ши Янь.

- Я обожаю сладости из засахаренного боярышника, - с готовностью ответил Сяо-Фань, возвращая девушке улыбку. - Братья и друзья чаще всего потчуют меня вином и мясом, и мне неловко признаваться им, что более других угощений мне мило это детское лакомство.

- Мне больше нравятся лунные пироги[6], те, что из семян лотоса, - мечтательным голосом проговорила его собеседница. - Они всегда казались мне приятнее на вкус, чем иные сласти.

- Пойдешь со мной на лоянский Фестиваль Середины Осени, Ши Янь? - серьезным тоном спросил Ван Фань. - Будем любоваться луной и танцем дракона, слушать музыку, и наслаждаться вкусом лунных пирогов и компанией друг друга.

- До него ведь еще полгода, - сказала девушка со смущенной улыбкой.

- Я подожду, - все так же спокойно ответил ей юноша. - Так ты согласна, или нет?

- Согласна, Сяо-Фань, - потупилась Ши Янь, пунцовея щеками.

- Ты знаешь, А Янь, - задумчиво высказался Ван Фань, отстраненно любуясь собеседницей, - я был неправ насчет того, что подожду, - не дожидаясь появления обиды в непонимающем взгляде девушки, он продолжил:

- Как ты думаешь, Нефритовый Император может приказать Тай-Сую[7] ускорить бег времени, чтобы Фестиваль Середины Осени поскорее наступил? Если это так, я готов ежедневно разжигать благовония в храме Юй-ди, донимая его этой просьбой.

- Ты - несносный шутник, Сяо-Фань, - ответила Ши Янь, и в ее голосе звучало облегчение, смешанное с сердитостью. Она недовольно отвернулась в сторону приоткрытого окна. Через мгновение, когда ее взгляд снова остановился на собеседнике, ее лик вновь преисполнился смущения, но совсем иного, чем прежде.

- Я забыла о времени, беседуя с тобой, - извиняющимся тоном бросила она, вставая. - У меня остались дела, увидимся позже, Сяо-Фань, - неловко кивнув юноше, она поспешно двинулась к выходу.

- Постой, А Янь! - воскликнул он, следуя за ней. Он едва успел нагнать ее у двери трактира.

- Позволь мне хотя бы проводить тебя до дома, - произнес он неожиданным для себя просящим тоном.

- Я дойду домой и сама, - все так же стесненно ответила девушка, тем не менее, остановившись.

- Тогда давай увидимся еще, раньше, чем наступит осенний фестиваль, - предложил ободрившийся юноша. - Как мне найти тебя?

- Мы увидимся снова, когда я сама найду тебя, - Ши Янь неожиданно улыбнулась с прежним своим озорством, и шагнула ближе, оказавшись вплотную к Ван Фаню.

Следующий момент юный воитель неоднократно вспоминал потом, досадуя на объявший его тогда ступор. Стоящая совсем рядом девушка встала на цыпочки, и, положив ладошки на щеки Сяо-Фаня, поцеловала его, неумело, но очень старательно. Ее уста ласкали губы юноши мгновения, растянувшиеся для него на целую вечность, а он все никак не мог справиться с удивлением и смущением. Ши Янь все же отпустила его, и, весело хихикнув, отступила в ночной мрак, исчезнув в нем, словно прекрасное видение.

“Вот же оторва,” подумал Ван Фань в крайней растерянности, чувствуя пылающие жаром щеки. Запоздалое желание и смущенное удовольствие переполняли его, а память о внезапном и мимолетном лобзании все не желала уходить. “Ей нужно больше практики, и я просто обязан эту практику обеспечить,” была следующая мысль, посетившая его, и он улыбнулся ей с довольством мужчины, знающего, что его чувства не безответны.

***

Сяо-Фань с интересом оглядывал внутренний двор особняка, принадлежащего клану Небесного Меча. Разместившееся во дворе тренировочное пространство выделялось необычным монументом в самом его центре - массивной статуей в форме вонзенного в землю меча. Младшие клана, разбившись на пары и рассредоточившись вокруг статуи, практиковались в семейном искусстве фехтования. Одетые в единообразные голубые и белые тона, они казались воинским отрядом, готовящимся к битве, и повелительные окрики их старшего только прибавляли к этому сходству.

Этот визит в клан Небесного Меча был для Ван Фаня первым - резиденция семейства Симынь, служащая клану жилищем и школой, находилась на отшибе Лояна, и разыскать ее, даже зная дорогу, стало для Сяо-Фаня нелегкой задачей. Но, поплутав по узким улочкам древнего города, он справился с ней.

Юный воитель посетил клан Небесного Меча по совету Уся-цзы - Сяо-Фань все еще считал свои навыки боя с вооруженным противником недостаточными, и старый мудрец отправил его в гости к крупнейшему сообществу мечников Лояна. Клан Небесного Меча был семейным товариществом, что прежде всего ценило родственные связи, чем отличался от сект, объединенных идеей, и школ, что обучали любого за деньги. Но в отличие от многих подобных ему сообществ, лоянский клан мечников принимал к себе младших со стороны, и не цеплялся за секреты семейного боевого искусства, словно скряга за медяки. Уся-цзы заверил Сяо-Фаня, что глава клана Небесного Меча не откажет ученику сообщества, также следующего праведным путем, в тренировках и учебных поединках. К тому же, наследник этого клана был известен своей задиристостью, и любовью к сражениям, как тренировочным, так и по-взаправдашнему кровавым.

Именно за наследником клана Небесного Меча наблюдал сейчас Сяо-Фань. Тот, жилистый и резкий в движениях, был одет в алую шелковую рубаху без рукавов и свободные штаны. Руки его, длинные и бугрящиеся мускулами, были прикрыты шелковыми наручами, а длинные черные волосы - стянуты в неопрятный “конский хвост”. Наследник прохаживался между парами младших, щедро раздавая им наставления и замечания, большей частью - нелицеприятные, а порой и вовсе оскорбительные. Молодой мечник явно не терпел неумех и лентяев.

Сяо-Фань терпеливо ожидал окончания тренировки. Когда он подошел к воротам кланового особняка, и поведал двум скучающим у створок младшим о причине своего визита, его незамедлительно впустили внутрь, и один из стражей ворот сообщил о прибытии юноши наследнику клана. Ответ последнего, переданный все с тем же привратником, содержал просьбу подождать окончания клановой тренировки, и Ван Фань ответил согласием. Он уже с полдесятка минут наблюдал упражнения младших клана в их семейном стиле, и находил его интересным, опасным, и более чем достойным на роль испытания для своего боевого мастерства.

Учебные поединки между младшими клана Небесного Меча прекратились, и те один за другим потянулись к дверям особняка. Черноволосый наследник клана, проводив последнего из своих младших крепким напутственным словом, обратил свое внимание на Сяо-Фаня.

- Добро пожаловать в обитель моего клана, собрат по воинскому пути, - он коротко поклонился юноше, подойдя ближе. - Я - Симынь Фын, наследник Небесного Меча. Как твое имя? - ученик Уся-цзы привычно представился.

- Рад познакомиться, Сяо-Фань, можешь называть меня по имени, - безразлично кивнул ему Симынь Фын. - С чем пришел ты в мой дом? Младший, стоящий на часах, говорил что-то о просьбе мудреца Уся-цзы.

- Есть у меня предчувствие, что эта просьба тебе понравится, А Фын, - улыбнулся Ван Фань с предвкушением. Юный наследник глянул на него с тенью интереса.

- Мой учитель просит клан Небесного Меча помочь мне с тренировками, - продолжил юноша. - А именно, с тренировочными поединками. Я против учеников клана.

- Ты был прав, Сяо-Фань, эта просьба по душе мне, - ответил Симынь Фын чуть оживленнее. - Ты ведь младший ученик, да? Пусть твое умение для начала испытают мои младшие. Эй вы, там! - повелительно крикнул он в сторону ворот, и один из привратников спешно предстал перед наследником клана. - Приведи сюда А Сюя, Циншу, и Вэньтая, и поскорее, - страж врат коротко поклонился, и резвым шагом двинулся внутрь особняка.

- Какое оружие ты предпочитаешь, Сяо-Фань? - с интересом спросил Симынь Фын, окинув юного воителя оценивающим взглядом.

- Кулак, пальцы, и ладонь, - коротко ответил тот. Он все еще не составил окончательного мнения о собеседнике, и подозревал, что лишь после их поединка, что наверняка заставит наследника клана отбросить вежливость и проявить свою истинную натуру, он сможет лучше понять юного мечника. Тот тем временем досадливо наморщил лоб.

- Жаль, что ты не следуешь путем меча, как и я, - ответил он с недовольством в голосе. - Фехтовальные стили Сяояо глубоки и изощрены, и поединки с твоим старшим, Цзин Цзи, всегда давали мне пищу для размышлений. Но из любого боя можно извлечь пользу. Посмотрим, как ты покажешь себя против моих младших. А вот и они, - он кивнул на подошедших юношей. Все трое, сходные ростом и телосложением, одинаково одетые, смотрящие с равной степенью почтительности, могли бы быть похожи, как братья, если бы не совершенно разные лица. Один из юных мечников, бледный, с аристократически тонкими чертами, выглядел переодетым принцем. С лица другого даже нарочитая учтивость не могла изгнать нечто, заставляющее выглядеть его опасным и жестоким. Рубленые черты его лица, простого и желтокожего, напоминали о статуях Бодхидхармы. Третий же, совсем юный, с округлым детским лицом, выглядел совершенно безобидно, но Сяо-Фань подозревал, что с ним не все так просто - Симынь Фын не выставил бы на поединок, пусть и учебный, ребенка-неумеху.

- Младшие, сегодня вы сразитесь с младшим учеником школы Сяояо, - коротко ввел подчиненных в курс дела наследник клана. - Ты первый, А Сюй. Начинайте, - сделал приглашающий жест он.

Мечник с жестким лицом коротко кивнул, и отвесил Сяо-Фаню церемонный поклон. Тот поклонился в ответ, и едва успел увернуться от внезапной атаки - Сюй резким движением взмахнул мечом, и его ножны соскользнули с клинка, полетев вперед необычным метательным снарядом. Ван Фань довольно оскалился - его оппонент не гнушался грязных приемов, атаковав его до завершения приветственного ритуала. Он не был против подобного - наоборот, использование любых средств для победы вызывало в нем одобрение.

Сяо-Фань ринулся вперед, применяя технику шагов - он намеревался сократить дистанцию, и навязать фехтовальщику сверхближний бой, в котором клинок его меча, длиной в три чи[8], стал бы не преимуществом, но помехой. Он помнил, что меч, как правило, быстрее удара ногой, и достанет дальше кулака, а значит, ему, как рукопашному бойцу, следует держаться поближе к противнику, вынуждая того сражаться на своих условиях. Все изменило бы применение Сяо-Фанем внешних техник ци, но он не собирался показывать все, что умеет, не прощупав, как следует, стиль своего оппонента.

Сюй отступил при помощи собственной техники передвижения. Он не избегал боя - лишь сохранял удобное для себя расстояние между собой и противником. Меч сурового юноши прянул вперед серебристой змеей, пытаясь поразить корпус Сяо-Фаня серией быстрых уколов. Тот внезапно ускорился, метнувшись прямо навстречу этой атаке, и крутанулся вокруг своей оси, сбивая в сторону меч, и нанося мощный удар тыльной стороной кулака. Сюй успел заблокировать атаку, но сила удара поколебала его стойку, заставив мечника на миг потерять равновесие. Ван Фань тут же развил свой успех. Он бросился вперед, и ударил низкой подсечкой, проскользнув под быстрым встречным ударом. Сюй покатился по каменным плитам двора, и пусть он почти сразу же вскочил на ноги, Симынь Фын остановил его повелительным окриком.

- Достаточно, - сказал он с толикой разочарования. - Твоя очередь, Вэньтай, - аристократично выглядящий юноша коротко поклонился, и повернулся к Ван Фаню.

- Постой, А Фын, - медленно сказал тот, выставив вперед ладонь. Он успел получить некоторое представление об уровне навыков тех младших, что наследник клана выставил против него, и желал ускорить процесс. Авантюрная жилка, которой ученик Уся-цзы также был не лишен, тоже побуждала его подогреть строгую атмосферу учебного поединка.

- У меня есть к тебе предложение, - продолжил он. - Давай я сражусь со всеми тремя твоими собратьями одновременно.

- Неужто ты считаешь, что мои младшие настолько не ровня тебе? - нахмурился Симынь Фын. - Ты хочешь оскорбить мой клан, Сяо-Фань?

- Вовсе нет, - примирительно улыбнулся тот. - Я всего лишь желаю выяснить свои пределы. Если же окажется, что я был слишком самонадеян, и твои младшие победят, я принесу позор лишь себе и своей школе. Клан Небесного Меча не потеряет лицо - ведь именно я предложил этот поединок. Так что, А Фын, согласишься ли ты?

- Ладно, - раздраженно скривился наследник. - А Сюй, Циншу, Вэньтай, вместе, - отдал команду он, и воззрился на происходящее с плохо скрываемым интересом.

- Берегитесь, собратья, - серьезно предупредил Сяо-Фань, коротко кланяясь.

- Просветите нас, собрат, - вежливо кивнул ему мечник по имени Вэньтай. Его двое соучеников молча поклонились, и троица слаженно рванула клинки из ножен.

Ван Фань широко оскалился в полной предвкушения улыбке. Предстоящий поединок горячил кровь, заставляя мурашки возбуждения бегать по его спине. Пусть их сражение и было учебным, ему противостояло трое обученных воинов, использующих боевое оружие. Подстегиваемый хлынувшим по жилам адреналином, он ринулся навстречу противникам.

Те бросились на него с не меньшим воодушевлением. Сюй атаковал Сяо-Фаня в лоб, пластая воздух клинком. Аристократичный Вэньтай и юно выглядящий Циншу разошлись чуть в стороны, намереваясь атаковать с флангов. Оскал Ван Фаня растянулся еще шире. Он не собирался больше сдерживаться, наоборот, младшим клана Небесного Меча предстояло ощутить на своей шкуре все его наработанные навыки.

Сюй вновь покатился кубарем, не успев нанести даже первого удара - Сяо-Фань сходу атаковал его приемом из формы Кулака Бесформенной Пустоты. Волна ци, тараном врезавшаяся в юного мечника, вышибла из него дух, и бросила наземь, выведя из боя. Ван Фань мгновенно сменил направление атаки, развернувшись на пятачке при помощи техники шагов, и врезался в не успевшего опомниться Вэньтая. Юный воитель прошелся кулаками по торсу мечника, щедро раздавая удары, и тот бессильно рухнул навзничь. Даже без техник усиления, кулаки Ван Фаня были более чем грозным оружием. Сокрушив второго оппонента, юноша незамедлительно метнулся навстречу последнему, и вынужденно затормозил - меч Циншу словно обратился сверкающим вихрем, сплетая непроницаемую на вид защиту и не давая приблизиться. Широкая улыбка вновь вползла на лицо Сяо-Фаня.

- Не будешь сдаваться, младший? - доброжелательно спросил он.

- Нет, - легко улыбнулся в ответ Циншу, удерживая меч в высокой позиции. - Если сдамся - старший меня заругает.

- Тогда берегись, - ответил ему Сяо-Фань, и, без малейшего сомнения, бросился прямо на меч, молнией сверкнувший во встречном выпаде.

Их столкновение завершилось, едва начавшись - Циншу отлетел в сторону, отброшенный могучим ударом, а Ван Фань задумчиво воззрился на меч, который он держал за лезвие голой рукой. Одинокая капля крови вытекла из едва заметного пореза на его ладони, и, соскользнув по лезвию меча, упала на камни внутреннего двора. Техника укрепления тела, одна из граней метода Сяояо, сдержала натиск острой стали едва ли не полностью. С сомнением глянув на своего оппонента, бездыханным лежащего на камнях плит, он подошёл ближе и аккуратно положил меч рядом с владельцем. После чего, Сяо-Фань повернулся к Симынь Фыну, озадаченно чешущему лоб.

- Ну что, А Фын, испытаешь ли и ты мои умения? - спросил юный воитель, довольно улыбаясь. Разогревочный бой вышел на славу. Наследник Небесного Меча медленно кивнул. Довольная ухмылка, почти зеркально отражающая таковую у Сяо-Фаня, понемногу выползала на его лицо.

- Эй, младшие! - небрежным тоном бросил он соученикам. - Берите Циншу, и проваливайте. Нам понадобится все место, сколько его ни есть во дворе.

- Благодарю за наставления, старший, - сдавленно обратился Вэньтай к Ван Фаню, поднимаясь на ноги. - Ваше искусство намного превосходит моё. Примите моё уважение.

- Благодарю за интересный бой, собрат, - добродушно отозвался ученик Уся-цзы.

Они с Симынь Фыном подождали, пока двое младших кое-как унесут третьего, и чуть ли не синхронно поклонились друг другу. Сяо-Фань с удовольствием отметил, что наследник клана Небесного Меча полон предвкушения не меньше, чем он. Черноволосый мечник радостно скалился, а его поза была напряженнее перетянутой струны.

- Начнём, А Фын? - бросил ему Ван Фань с довольной улыбкой.

- Начнём, Сяо-Фань! - с энтузиазмом ответил тот, и два воителя бросились навстречу друг другу.

Они разошлись почти сразу же. Клинок Симынь Фына сверкал быстрой молнией, и бил намного точнее и опаснее, чем мечи его младших собратьев по учебе. Роли поменялись: теперь вооруженный мечом воитель наступал, стремясь сократить дистанцию, а безоружный - уклонялся от ближнего боя. Сяо-Фань то и дело отправлял в своего противника внешние техники, вспарывающие воздух едва видимыми энергетическими снарядами, но тот, ловкий и гибкий, либо уклонялся от них, либо разрушал сгустки ци точными ударами клинка. Они какое-то время хаотично перемещались по внутреннему двору секты, вовсю используя техники движения, и обмениваясь яростными атаками, ни одна из которых, впрочем, так и не достигла цели. Симынь Фын пытался загнать Ван Фаня в угол, либо же прижать к стене, но тот каждый раз ускользал с верткостью, которой сложно было ожидать от кого-то с его телосложением. Сяо-Фань, в свою очередь, так и не сумел достать противника дальнобойными атаками. В один момент они дружно замерли на месте. Симынь Фын, удерживая меч обратным хватом, шумно дышал. Сяо-Фань улыбался с искренним довольством.

- Что, А Фын, не выдохся ещё? - дружеским тоном спросил он.

- Я полон сил, - возмущенно ответил мечник. - Ты-то сам не устал бегать?

- Ни бегать не устал, ни прыгать, - ничуть не обиделся Ван Фань. - Ну же, А Фын, не стой столбом.

- Сам напросился, - торжествующим тоном ответил тот.

Он взмахнул мечом, неожиданно медленно по сравнению с его предыдущими атаками, и с лезвия клинка сорвалась волна энергии, плотная и едва ли не дышащая опасностью. Мечная техника мелькнула, рассекая воздух, в направлении Сяо-Фаня, но тот и не думал оставаться на месте. Он крутанулся в обратном сальто, уклоняясь от техники, и, оттолкнувшись ногами от окружающей внутренний двор стены, прыгнул вперед в коротком полете. В мгновение ока он преодолел расстояние до своего противника. Кулак Сяо-Фаня врезался в скулу Симынь Фына, бросив его на землю, а ученик Уся-цзы легко приземлился на ноги.

- Хорошо подрались, - сияя улыбкой, произнес он. - Ты отлично владеешь мечом, А Фын, но мне все же повезло тебя одолеть.

- Прими мое уважение твоим техникам ци, Сяо-Фань, - ответил тот, морщась и потирая лицо. Юный мечник поднялся на ноги, и улыбнулся не менее весело.

- Ты прав, отличный бой, - высказался он. - Давай еще раз.

- Я только за, - с долей удивления ответил Ван Фань. - Опять бой без ограничений, или хочешь, например, сразиться без техник ци?

- Какие ограничения? - возмутился Симынь Фын. - Даже и не думай сдерживаться, или поддаваться! Я покажу тебе всю силу стиля Небесного Меча!

Сяо-Фань расслабленно шагал по лоянским улицам, лениво жуя засахаренный боярышник. Время, проведенное им в резиденции клана Небесного Меча, оставило самые приятные впечатления. Они с Симынь Фыном провели еще три дуэли, прерываясь лишь на короткий отдых. Наследник клана Небесного Меча оказался неплохим парнем, пусть и немного задиристым, самодовольным, и зачастую забывающим о вежестве. Одно его несомненное достоинство Сяо-Фань уже успел оценить - Симынь Фын не боялся ни ран, ни поражений, и не держал обид на то и другое. Пусть два из трех их последующих поединков окончились безоговорочной победой Ван Фаня, юный мечник неизменно вставал, отряхивался, и предлагал сразиться снова. Когда в третьем бою ему удалось вырвать победу, подловив Сяо-Фаня неожиданным приемом, он радовался ей, как ребенок.

Симынь Фын также познакомил ученика Уся-цзы со своим отцом, Симынь Сюанем, главой клана Небесного Меча, таким же жилистым и черноволосым, как и сын. Пусть Симынь-старший и был безукоризненно вежлив, беседуя с Ван Фанем, что-то в этом сдержанном и спокойном воителе казалось юноше тревожным. Впрочем, Сяо-Фань никак не выказал этих чувств. Получив от Симынь Фына приглашение заходить еще, он распрощался с главой и наследником клана Небесного Меча, и не спеша двинулся в город, собираясь немного прогуляться, чем и занимался до сих пор. Учебные поединки заняли большую часть светлого времени, и солнце медленно клонилось к горизонту. Жители Лояна разжигали бумажные фонари, стремясь осветить дома и улицы, торговцы собирали содержимое лотков, а держатели магазинов закрывали двери на засовы - город потихоньку готовился ко сну. Сяо-Фаня, рассеянно наблюдавшего за суетой горожан, вдруг посетило чувство дежавю - что-то знакомое промелькнуло вдали и вверху, едва заметное в закатных лучах. Поддавшись интересу, он ускорился, и, преодолев несколько кварталов, вышел на открытое место, позволившее ему разглядеть привлекшее его внимание нечто. Юноша довольно улыбнулся - в свете заходящего солнца виднелся стройный силуэт, узнаваемо легкой походкой скользящий по лоянским крышам. Ван Фань хотел уже было окликнуть подругу, но неожиданная мысль посетила его, и он двинулся следом за бегущей девушкой, стараясь не выдать своего присутствия.

“Займусь сталкингом,” весело думал он, меряя быстрыми, но тихими шагами лоянскую мостовую. “Выясню, где моя Ласточка живет, и заявлюсь к ней в гости с цветами и конфетами. Или же и вовсе спою ей серенаду под окном. Думаю, ‘Песнь о красавице’ я вполне себе могу исполнить - Божественная Мелодия ее в меня с трудом, но вбила.”

***

- Старшая сестра Янь! - воскликнуло сразу несколько веселых детских голосов.

- А Сань, А Доу, А Яо, А Мань, - раздался голос Ши Янь, неожиданно заботливый. - Вы съели свой ужин? Приняла ли Сяо-Мэй лекарства? Где Чэн Линь? А брат и сестра Цзян? Они снова убежали на речку?

Она продолжала свои расспросы, и дети что-то отвечали ей, но Сяо-Фань уже не слушал, глубоко задумавшись. Из его укрытия, юноше был виден внутренний дворик скромно выглядящего дома, из которого высыпала детвора, встречая Ши Янь. Ван Фань в свое время навидался малышей, сходных с ними видом, да и сам не так давно выглядел подобным образом. Пусть эти дети и были прилично одетыми и чистыми настолько, насколько вообще может сохранять чистоту предоставленная самой себе детвора, их щуплость и бледный вид ясно говорили о продолжительном недоедании. Сяо-Фань в задумчивости двинулся прочь.

“Ласточка содержит сиротский приют,” размышлял он в полной растерянности. “Вот к кому она спешила в тот вечер, и куда уходят ее наворованные богатства. Даже ее скомканное прощание теперь понятно - она сомневается, что я продолжу так же рьяно ухлестывать за ней, узнав, что она - мать-одиночка с десятком детей. Хмм, десяток,” он отрешенно почесал нос. “Она назвала минимум восемь имен. Скорее всего, мелких даже больше. Жаль, все магазины и большая часть едален уже позакрывались - гостинцев на десять с лишним малышей в этот поздний час мне раздобыть негде. Придется завтра. Одна беда - ни один лоянский ресторатор не выдаст мне махом блюд на дюжину персон, а бегать между ними, с остывающей едой подмышкой, будет как-то глупо. Разве что у Сяобая, торговца соевыми продуктами, может найтись достаточно тофу и соевого молока, но это не еда, а так, топливо.”

Сяо-Фань и сам не заметил, как его план посетить Ши Янь с подарками превратился в план накормить обедом ее подопечных. Сопереживающий сиротской доле юноша не сомневался в этом замысле ни на секунду. Он вовсю погрузился в практическую сторону затеи, увлеченно раздумывая, где же добыть еды на десять-пятнадцать детей, не обделив себя и Ши Янь.

“Стоп, чего это я торможу?” с легким раздражением подумал юноша. “Я же бегаю быстрее ветра! Воспользуюсь помощью Ху. Сварганим вместе с ним обед на полтора десятка лиц, я ухвачу еду в охапку, и донесу до Лояна и дома Ласточки. Ласточкиного гнездышка, полного птенцов,” умиленно улыбнулся он. “Сколько мне понадобится времени, чтобы добежать от Ху до Ласточки при помощи техники шагов?”

Он на мгновение задумался, погрузившись в подсчеты, и удовлетворенно кивнул. По его прикидкам, горячая пища даже не успеет толком остыть за время пути. Он направился в сторону ставшей ему домом долины Сяояо, чувствуя радостное предвкушение. Завтрашний день обещал стать приятным.

***

Стук Сяо-Фаня в дверь скромного жилища Ши Янь был громче и напористей, чем сам юноша того хотел. Обе его руки были заняты тяжёлыми коробами, переполненными едой, и ему пришлось стучать ногами. Пусть Ван Фань и постарался сделать это как можно бережнее, лицо открывшего ему ребёнка было полно опаски.

- Не ошиблись ли вы домом, молодой господин? - спросил он, низко кланяясь.

- Не ошибся, - добродушно ответил Сяо-Фань. - Я - знакомый твоей старшей сестрицы Янь. Впускай меня побыстрее, - он кивнул на удерживаемые им коробы, - а то еда остынет.

- Еда? Для нас? - глаза мальчика загорелись в ответ на кивок Ван Фаня. - Заходите скорей, молодой господин, обеденный стол в следующей комнате, - он поспешно отступил назад.

- Как тебя зовут, парень? - осведомился юноша серьёзным тоном, проходя к столу и бережно устраивая коробы рядом с ним. Те - деревянные, цилиндрические и состоящие из множества низких секций, - содержали готовый к употреблению обед: прикрытые полотном миски еды, в компании столовых приборов. Нужно было лишь выставить его на стол.

- Хань Яо, молодой господин, - с поклоном ответил мальчик на вопрос юного воителя.

- А меня - Сяо-Фань, - дружески кивнул ему тот. - Раз мы теперь знакомы, не смей больше разводить церемонии, как при императорском дворе. Зови лучше остальных - пусть помогут накрыть на стол.

- Хорошо, Сяо-Фань! - радостно воскликнул Хань Яо, и умчался в соседнюю комнату.

***

- Присоединяйся к нам, А Янь, - по-хозяйски кивнул Ван Фань девушке. Его лицо посетила хитрая улыбка.

Ши Янь молча стояла в дверях, с удивлением оглядывая богато накрытый стол, увлеченно набивающую животы детвору, и улыбающегося ей юношу. Опомнившись, она с непроницаемым лицом прошествовала внутрь, и двинулась к двери в другую комнату, поманив за собой Сяо-Фаня. Тот с готовностью поднялся, и последовал за девушкой.

- С твоей стороны было очень нагло и неприлично вот так заявляться в гости, Сяо-Фань, - недовольным тоном произнесла Ши Янь, стоило им выйти за пределы поля зрения и слуха детей.

- Ты не рада мне, Ласточка? - с преувеличенной грустью вопросил юноша. Та не поддержала его шутку, глядя на него все так же сурово.

- Хорошо же, - продолжил Ван Фань с притворной обидой. - Если так, то я пришёл в гости не к тебе, а к незнакомой мне пока что Сяо-Мэй. Я учился медицине у доктора Шэня из долины Ванъю, - пояснил он, глядя в удивлённо округлившиеся глаза девушки. - Может статься, я сумею помочь её беде. Пойдём к ней?

Ши Янь молча развернулась и двинулась вглубь дома. Сяо-Фань двинулся следом, и вскоре они стояли у постели маленькой девочки. Бледная, с лицом, покрытым бисеринками пота, и с устало прикрытыми глазами, она всем своим видом вызывала жалость.

- Здравствуй, Сяо-Мэй, меня зовут Ван Фань, - дружелюбным тоном обратился к ней юноша. - Я - доктор, и сейчас осмотрю тебя, хорошо? Тебе ничего не нужно делать, просто расслабься, - девочка едва заметно кивнула, и Сяо-Фань осторожно коснулся её запястья.

- Что она принимает? - осведомился он у Ши Янь, читая пульс Сяо-Мэй.

- Порошок из пяти мер хохлатки, четырех - камыша, и трех - полыни, - ровным тоном ответила девушка.

- В общем, правильно, - задумчиво кивнул Ван Фань, оставляя запястье девочки в покое. - Позже, я выпишу ей свой рецепт, в дополнение к этому. Сяо-Мэй, - заботливо обратился он к девочке, - я знаю, твои лекарства ну очень гадкие на вкус, но ты все-таки принимай их вовремя, хорошо? Посмотри на меня, - он в притворном самодовольстве выпятил грудь, и состроил напыщенную мину, почти сразу сменившуюся улыбкой.

- Видишь, какой я здоровый и крепкий? - продолжил он. Девочка едва заметно кивнула, и бледно улыбнулась в ответ.

- Вот, - удовлетворенно кивнул Сяо-Фань. - Если будешь принимать лечебные порошки вовремя, то выздоровеешь, и станешь ещё бодрее меня. Хорошо? - девочка ответила ещё одним кивком.

- Я слышал упоминание некоего Чэн Линя, а также Цзян, брата и сестры, что любят проводить время у воды, - обратился он к Ши Янь. - Ловят ли они рыбу? - девушка отрешенно кивнула.

- Сяо-Мэй нужно есть побольше свежей рыбы, но ни в коем случае не сырой, - продолжил Ван Фань. - Её кости слабы, и рыбная пища поможет с этим. Ты запомнишь, Ласточка? - та бесстрастно кивнула вновь.

***

- Искренен ли ты? - требовательно обратилась к юному воителю Ши Янь, как только они вышли из спальни больной девочки. Они остановились в пустой комнате, и Сяо-Фань с удивленным видом встретил строгий взгляд девушки.

- О чем ты, Ласточка? - спросил он.

- Ты накормил обедом моих младших братьев и сестер, - нахмурившись, ответила она. - Ты лечишь Сяо-Мэй, и не просишь за это денег. Ты… - она на мгновение запнулась, ипродолжила чуть стесненно:

- …Ухаживаешь за мной. Искренен ли ты, либо же ищешь некую выгоду? Я бедна - все, украденное мной, уходит на ежедневные заботы о детях. Тебя не отвращает моё воровское ремесло? А число и происхождение моих подопечных? - она подступила совсем близко к Сяо-Фаню, настойчиво глядя ему в глаза.

- Ты знаешь, Ласточка, - ответил он спокойным голосом, - в тот вечер, когда мы встретились, ты обокрала не только неведомого мне богача. Ты и у меня похитила кое-что, - любуясь фиолетовыми глазами девушки, он продолжил с нежностью:

- Ты похитила моё сердце. Вчера, увидев твою искреннюю заботу об этих несчастных сиротах, я решил не забирать его обратно. Пусть оно будет только твоим, - он обвил руками стройную талию девушки, и медленно привлек её ещё ближе. Та, понимая, чего хочет Сяо-Фань, подалась навстречу, положив руки на его плечи, и с лёгкой полуулыбкой потянулась к его лицу.

Юноша наклонился вперёд, и их губы встретились. Он целовал её нежно и осторожно, и Ши Янь, поначалу скованная и неподвижная, постепенно начала отвечать на ласку его губ. Они оба распалялись все сильнее, крепче сжимая друг друга в объятиях, и все больше отдаваясь взаимной страсти. Их поцелуи и ласки становились все чувственнее и откровеннее. Внезапно Ши Янь отстранилась, выскальзывая из объятий юноши.

- Не требуй от меня слишком многого слишком быстро, Сяо-Фань, - она весело хихикнула, и, вновь потянувшись вперёд, звонко чмокнула юношу в нос. - Я, как-никак, приличная девушка. Пойдём, - она взяла его за руку, и потянула за собой. - Присоединимся к детям, иначе они все съедят без нас.

- Хорошо, Ласточка, - хрипло отозвался Ван Фань, и они, бок о бок, направились обратно в гостиную.

Много позже, направляясь домой по тёмным улочкам города, Сяо-Фань все никак не мог согнать с лица широкую и довольную улыбку. Этот день оказался много приятнее, чем рассчитывал юноша. Он не только познакомился с приемышами Ши Янь, и вдоволь пообщался с ней самой, но и развеял все сомнения девушки в искренности своих чувств. Жаркий поцелуй с Ши Янь, ставший ему наградой, до сих пор заставлял Сяо-Фаня довольно жмуриться.

Пообедав с девушкой и её приемным семейством, юный воитель провел ещё несколько часов в их большой, дружной, и шумной компании, и засобирался домой лишь поздним вечером. Когда он уже выходил за дверь гостеприимного дома, Ши Янь догнала его, и одарила ещё одним продолжительным и страстным поцелуем. Пригласив его заходить ещё, девушка исчезла в доме, а Сяо-Фань, мечтательно улыбаясь, продолжил свой путь в долину Сяояо.

“Ай да Ласточка, ай да чертенок,” весело размышлял он. ”Ещё немного, и я не удержал бы молодой здоровый организм. Да и сама она явно не прочь углубить отношения, хе-хе, всесторонне. Увы, местные приличия очень плохо относятся к внебрачному сексу, клеймя всех, кто им занимается, инвективами вроде ‘шлюха’ и ‘развратник’, в дополнение к всеобщему презрению. Даже то, что она со мной целуется так скоро после знакомства, не особо приветствуется в здешнем обществе. Обижать мою Ласточку я не хочу, так что надо быть поаккуратнее, а именно, сдерживать порывы, и не лапать её так нагло, как сегодня. И вообще, нам нужны стандартные составляющие начального периода отношений - цветы-конфеты-свидания, и тому подобное. Надо же узнать мою милую получше? С остальным торопиться не следует. Да, не следует,” он почесал нос, и смущенно ухмыльнулся. “А жаль.”

***

- Почему ты носишь такую странную причёску, Сяо-Фань? - спросила Ши Янь. Она с улыбкой потянулась к юноше и погладила его скованный железом “конский хвост”. - Она делает тебя похожим на кого-то из народа сюнну[9], или же и вовсе на дикаря из Юньнаня.

- Я мало ел в детстве, и мои волосы не растут по-другому, - ответил юноша, с удовольствием глядя на свою подругу. - Я - выросший на улицах сирота, помнишь? У меня не было заботливой и самоотверженной старшей сестры, которая есть у твоих подопечных, - девушка благодарно кивнула, принимая похвалу.

- До самой моей встречи с учителем три года назад, я ел хорошо если через день, - продолжил он. - Если же мне не удавалось стащить или выпросить еды, я обходился без неё. Чудесное искусство доктора Шэня излечило мои худобу и слабость, но вернуть мне волосы не сумело.

Они сидели на коньке крыши заброшенного храма, одного из многих в Лояне, и неспешно беседовали. Это было одно из многих их свиданий за последнюю неделю - Ван Фань хотел проводить с подругой как можно больше времени, и та неизменно шла ему навстречу в этом. Сегодня, Сяо-Фань пригласил ее прогуляться по городу, и Ши Янь дополнила его идею, превратив неспешную прогулку в бег по крышам. Ван Фань не возражал - без спешки погони, в подобном присутствовала необычная романтика. Сейчас, юноша и девушка устроились передохнуть на случайной крыше, и коротали время общением.

- Раз уж мы заговорили о личном, расскажи мне о своей технике шагов, - предложил Ван Фань. - Признаюсь - она великолепна. Ты словно летишь, не касаясь земли, подобно своей тезке-птице.

- Ты - редкостный льстец, Сяо-Фань, - притворно нахмурилась Ши Янь. Грозное выражение её личика быстро сменилось довольством, и девушка придвинулась ближе, обнимая юношу за плечи. Тот ответил на объятия, положив руку на её талию.

- В моей технике движения нет ничего особенного, я сама её придумала, - продолжила девушка. Сяо-Фань вскинулся, и повернулся к ней, глядя на собеседницу с величайшим удивлением.

- Ты… что сделала? Сама придумала? - спросил он, и восхищение в его голосе смешивалось с уважением. - Ласточка, ты поражаешь меня все сильнее и сильнее. Я начинаю думать, что недостоин такой красивой, доброй, и талантливой девушки. Я настолько не ровня тебе, что уже хочу податься в Шаолинь, окончательно обрить голову, и стать монахом, тоскуя о своём несоответствии такой замечательной тебе.

- Ты пожертвуешь последним клочком волос из восхищения мной? - хихикнула Ши Янь. - Теперь я вижу, что твои чувства искренни, - она подалась вперёд, собираясь чмокнуть Сяо-Фаня в нос, но тот перехватил её на полпути, наклонившись навстречу, и превратил её шуточное лобзание в настоящий поцелуй, припав к её губам. Девушка не возражала, и какое-то время они увлеченно целовались.

- Монахам запрещено и касаться женщин, - слабым голосом сказала она, когда их губы все же расстались, - а целовать их так сладко и нежно - наверняка и вовсе смертный грех. Вы нарушаете запреты Будды, будущий мудрец Ван.

- Значит, не видать мне внутренних чертогов Шаолиня, - рассеянно отозвался Сяо-Фань, обнимая девушку и поглаживая её волосы. - Оно и к лучшему - отпустить мою Ласточку я все же не смогу.

***

- А все-таки, расскажи побольше о своей технике шагов, - сказал юноша через некоторое время. - Мне любопытно, как ты придумала её? - помедлив, он добавил с толикой смущения:

- И можешь ли ты обучить меня ей?

- Вы так жаждете могущества, о юный воитель? - весело засмеялась Ши Янь. - Вы правы - не видать вам Шаолиня. Алчность слишком сильна в вас, - наградив юношу проказливой улыбкой, она продолжила, уже серьезнее:

- Твоя техника движения вполне хороша - ты без труда нагоняешь меня. Да и не думаю я, что мой метод тебе подойдет.

- Я люблю учиться новому, - задумчиво откликнулся Сяо-Фань. - Но если ты не хочешь учить меня, я не стану тебя донимать. Просто расскажи мне о ней.

- Я провела несколько месяцев в странноприимных домах и внешних чертогах Эмэя, - начала свой рассказ девушка, устроившись поудобнее в объятиях Ван Фаня. - Это время не оставило приятных воспоминаний. Эмэй - женская секта, и достаточное число ее старейшин и послушниц очень уж увлечены неприятием мужчин. Если же мужчин рядом нет, как это обычно бывает в женских монастырях, недовольство этих женщин выплескивается на тех внешних учениц и гостей секты, что кажутся им недостаточно благочестивыми.

Она отрешенно поглядела вдаль, ненадолго замолчав. Ни единого клочка облаков не омрачало синеву неба над Лояном, и ничто не сдерживало яркие лучи полуденного солнца. Устроившимся на крыше молодым людям, тем не менее, было удобно и хорошо, и не только из-за общества друг друга - лёгкий ветерок, овевающий городские крыши, уносил прочь солнечный жар.

- Значит, ты была внешней ученицей Эмэя? - спросил Сяо-Фань. - Ты научилась их техникам внутренней энергии, и на основе их выстроила собственный стиль? Как только они отпустили такой талант?

- Я так и не стала внешней ученицей, - отрешенно ответила девушка. - Тогда я была невзрачной бродяжкой, что, как и ты, проводила многие дни без куска хлеба. Ты, наверное, и не задержал бы на мне взгляда, встретив меня тогда. Меня дразнили замарашкой, из-за родимого пятна, - она с печалью в глазах коснулась щеки.

- Ты прекрасна, словно сама Гуаньинь[10], - горячо возразил Ван Фань. - Твоя красота затмевает нефрит и лотос, богинь и небесных духов. Пусть такой грубый и невежественный человек, как я, мог бы не разглядеть твою прелесть в былые годы, сейчас она сияет ярче солнца, даже в глазах подобных мне невежд. А твоё родимое пятно - словно изысканное украшение, дополняющее красоту твоего лица. Оно - как мазок кисти гениального художника, что делает красивую картину шедевром. Если бы твой портрет на стене ямыня был точен, лоянские девы и дамы рисовали бы это родимое пятно тушью на своих лицах, лишь бы стать на малую толику ближе к твоей привлекательности, - он шумно вдохнул, утомленный этим выплеснутым на одном дыхании потоком красноречия. Его слова подействовали - улыбка вернулась на лицо Ши Янь, изгнав грусть.

- Спасибо, Сяо-Фань, - она прижалась к юноше, гладя его спину. - Никто и никогда не говорил мне подобного. Я так рада, что встретила тебя. Клянусь, если бы ростовщик Цзинь не был жадным мерзавцем, я вернула бы ему украденное в ту ночь, чтобы отблагодарить за нашу встречу.

- Я тоже рад, что встретил тебя, моя милая Ласточка, - ответил Ван Фань, и, наклонившись, чмокнул её в макушку. - Ты так и не закончила свой рассказ. Или тебе трудно вспоминать? - спросил он с тревогой в голосе.

- С тобой рядом - ничуть, - нежно улыбнулась девушка. - Но мой рассказ прост. Пусть старшие Эмэя и не посчитали меня достойной послушничества, я посчитала их знания достойными себя, - она лукаво улыбнулась. - Внутренние залы секты строго охраняются, но во внешние пробраться можно. Уже тогда я была легка на ногу, и могла быть незаметной, когда захочу. Я наблюдала за тренировками послушниц, и сумела украсть несколько страниц из их книг, где описывались техники развития. Меня выгнали вскоре после этого. Они не поймали меня, нет - мне просто сказали одним утром, что закрома секты не бездонны, и у них больше не найдется для меня пустого риса и вареных бобов. Мне, и некоторым другим девочкам и женщинам, велели убираться на все четыре стороны, - она задумчиво улыбнулась, - но я не в обиде на Эмэй. Ведь кое-что ценное они мне все же дали - знания, - она весело хихикнула. - Пусть и не совсем добровольно.

- Да, в дураках оказались сами монашки, - кивнул Сяо-Фань. - Они прогнали девушку, что могла принести славу их секте, а то и вовсе возглавить её. Не отнекивайся, Ласточка, твой талант - великолепен, - добавил он, заметив смущенный взгляд Ши Янь. - Я и с помощью учителя порой не могу освоить простое и понятное, а ты создала новое из обрывков знаний. Прими моё уважение, - он церемонно поклонился.

- Прекрати сейчас же, - недовольно сказала Ши Янь, и стукнула его по макушке. - Не смей проделывать подобные скучные вещи не в шутку, - Ван Фань, улыбаясь, примирительно поднял руки.

- Ты знаешь, Сяо-Фань, я ведь решила заботиться о сиротах именно тогда, уходя с горы Эмэй, - сказала она грустно. - Я не хотела, чтобы судьбы несчастных оставались в руках себялюбцев, кичащихся собственным благочестием и милосердием, но отбирающих свои милости по первой прихоти. Каждый ребёнок заслуживает дом и семью, - она поглядела на юношу серьёзно и печально.

- Ты права, - ответил он. - Не все дети талантливы, как мы, но все заслуживают заботы. То, что ты взяла на себя долг этой заботы, говорит, что ты благороднее многих последователей праведного пути, лишь кажущихся добродетельными.

- Если ты сейчас опять начнёшь кланяться, я снова тебя стукну, - надула губки Ши Янь в притворной сердитости.

- Хорошо, не буду, - легко согласился Сяо-Фань. - Давай тогда вернемся к твоей технике шагов. В Эмэе изучают метод Девяти Ян, мне учитель рассказывал. Значит, твои техники основаны на нем?

- Не знаю, - хихикнула девушка. - Я выполняла подсмотренные упражнения, и изучала страницы из их книг, и однажды обнаружила, что могу стать лёгкой и быстрой, словно птица. Я не согласилась учить тебя не потому, что мне жаль знаний, а потому, что и сама не понимаю, что делаю и как.

- То, что твой метод не формализован и не записан - мелочи, - отмахнулся юноша. - Может, все-таки попробуешь передать его мне? Я могу прочитать твой пульс во время выполнения техники, и повторить ее, подстраивая движение своей ци под твое. Это - неправильный способ, но, сдается мне, другого у нас нет, - он вопросительно глянул на свою подругу.

- Верно, - кивнула та. - Я давно забыла упражнения, и потеряла страницы с техниками. Что же, если ты так хочешь поучиться у меня, давай попробуем.

Они спрыгнули в пыльный и заброшенный внутренний двор храма, на крыше которого сидели, и Сяо-Фань взял Ши Янь за запястье, вчитываясь в ее пульс. Он удивленно приподнял брови - энергия девушки была быстрой и чистой, словно горный ручеек. Какие бы техники развития она не изучала, они сделали Ши Янь даже несколько сильнее его как практика мистических искусств.

- Сначала я воображаю себя легкой и невесомой, словно влекомый ветром лист, - сказала тем временем Ши Янь, и юноша сосредоточенно кивнул, запоминая изменения ее пульса.

- Потом, я сосредотачиваю свою ци вот так, - продолжила она. - Затем, нужно вот такое усилие меридианов в ногах… Ой!

Их урок неожиданно прекратился - выполненная девушкой техника повлекла ее вперед, и та, все еще удерживаемая за запястье Ван Фанем, неловко споткнулась. Она растянулась бы на земляном полу храмового двора, если бы Сяо-Фань не подхватил ее.

- Думаю я, именно этого ты и добивался, - сердито нахмурилась Ши Янь, не спеша, впрочем, высвобождаться из рук юноши.

- Чего добивался, обнять тебя? - непонимающе отозвался тот.

- Нет, заставить меня выглядеть глупо, - надулась девушка.

- Вовсе нет, - возмущенно ответил Ван Фань. - Давай лучше скажем, что я добивался твоих объятий. И раз уж я их добился… - он хитро улыбнулся, и наклонился к ней. Ши Янь, поняв его мысль, с довольным видом подалась навстречу, и их губы слились в пылком и страстном поцелуе.

***

Сяо-Фань привычно поднялся со своего жёсткого ложа, и, позевывая и протирая глаза, двинулся было к стулу, на котором оставил свою одежду перед сном, но что-то заставило его повернуться в сторону обеденного стола, стоящего в углу комнаты. Глаза юноши расширились в удивлении - на одной из скамеек, рядом со столом, устроилась Ши Янь. Девушка озорно и чуть смущенно улыбалась, с интересом разглядывая одетого лишь в нижнее белье Ван Фаня.

- Ласточка? - удивлённо спросил тот. - Это что же, я все ещё не проснулся, и вижу приятнейший из снов?

- Даже едва встав с кровати, ты осыпаешь меня льстивыми словами, - елейным голоском промурлыкала девушка. - Я решила навестить тебя, только и всего. Твой старший, Гу Юэсюань, любезно указал мне твоё жилище, но мне показалось скучным ждать снаружи, и я, - она с весёлой улыбкой кивнула на окно, прикрытое лишь шторой-циновкой, - впустила себя сама. Я следую твоему примеру, заявляясь в гости без спросу, - добавила она с лукавством в голосе.

- Скажу честно, - продолжила она отстраненно, - открывшееся мне зрелище стоило того, - она с отсутствующим видом оглядела едва одетого Сяо-Фаня, и, прикусив губу, выгнулась, потягиваясь. Её безрукавная блуза, и без того облегающая изящный стран девушки, от этого движения и вовсе перестала оставлять простор для воображения.

- Жди меня здесь, Ласточка, - сдавленным голосом бросил Ван Фань, и метнулся на двор, провожаемый озадаченным взглядом Ши Янь.

Он вернулся через несколько минут, мокрый с ног до головы. Стряхнув воду с лица, он подошел к стулу с одеждой, и принялся одеваться.

- Что ты делал, Сяо-Фань? - недоуменно спросила девушка, оглядывая покрытый капельками воды торс юноши, и влажные следы, отставленные на полу его ногами. - Почему ты мокрый?

- Возможно, ты не знаешь об этом, но поутру мужчины намного менее сдержаны, чем обычно, - ответил он спокойно. - Глядя на то, как ты потягиваешься и рассматриваешь меня, я почувствовал, что ещё немного, и я не дождусь ни красной вуали, ни закрытого паланкина, ни благоприятного дня[11], - он посмотрел в округлившиеся глаза Ши Янь, прекрасно понявшей его прозрачный намёк, и продолжил с долей иронии:

- Мне пришлось облиться ледяной водой из колодца, и лишь после третьего ведра я почувствовал, что снова спокоен, и могу быть вежливым и рассудительным рядом с моей прекрасной Ласточкой, - девушка окончательно смутилась, и отвернулась, алея щеками.

- Я рад видеть тебя, но почему ты здесь так рано? - спросил юноша, заканчивая застегивать рубашку. - Я и сам собирался тебя найти чуть позже.

- Потому, что я хочу провести этот день с тобой, - ответила Ши Янь. Её голос все ещё звучал стесненно, но в него быстро возвращалась присущая девушке веселость. - Ты пригласил меня на Фестиваль Середины Осени за полгода до его начала, а про Вечер Семи[12] даже не упомянул, - она торжествующе улыбнулась. - Он наступит сегодня. Ты ведь не откажешься побыть со мной в этот день? - её голос был все так же шутлив, но в фиолетовых глазах Ши Янь было заметно напряженное ожидание.

- Конечно же нет, - ответил юноша, и продолжил с толикой неловкости:

- Я не забыл о Вечере Семи, и приготовил тебе подарок. Надеюсь, он понравится тебе, - он взял со стола небольшой сверток, и протянул девушке.

- Я сделал его сам, - говорил он, пока Ши Янь распутывала завязки и снимала ткань с его подарка. - Возможно, он слишком грубый и мужской, но эти руки, - он протянул вперёд свои огромные ладони, - не очень-то искусны в кузнечном и ювелирном деле, а покупать тебе кольца и серьги… Я не хотел уподобляться тем глупцам, которых ты часто избавляешь от излишков добра, - он смущенно улыбнулся. Тем временем, девушка с интересом оглядела первый предмет, вынутый ей из свертка - прямоугольную посеребренную пластину. По её краям шёл простой орнамент, а в центре устроилась гравировка - летящая ласточка.

- Это - поясная пряжка, - объяснил Ван Фань. - Другие же… я видел в твоём доме перевязь для метательных ножей. Скажу честно, оружие у меня получается лучше украшений.

- Они великолепны, - с восхищением произнесла Ши Янь, осматривая изящно сделанные метательные дротики. Острие их выглядело птичьей головой с острым клювом, дополнительные лезвия по бокам - сложенными крыльями, а раздвоенная рукоять - ласточкиным хвостом. - И пряжка тоже замечательная. Спасибо тебе большое, Сяо-Фань, - отложив подарки, она подошла к юноше, и, заключив его в объятия, крепко поцеловала.

- Я тоже приготовила тебе подарок, - сказала она, отпуская Ван Фаня, и доставая из поясной сумы скрученную в рулон книгу.

- Раз ты так любишь учиться новому, я дарю тебе знания, - хитро улыбнулась девушка, протягивая томик юноше.

- “Искусство Золотого Гуся”, - прочитал он надпись на обложке. - Это техника шагов, редкая и ценная. Я слыхал о ней на реках и озерах.

- Для меня она стоила всего дня… работы, - Ши Янь весело хихикнула, и продолжила, понизив голос:

- Я позаимствовала её из библиотеки Цзян Тяньсюна, известного как Великий Герой Лояна. Думаю, его величие не омрачит потеря одной старой книжки, - она заговорщически подмигнула Ван Фаню.

- Цзян Тяньсюн? - задумчиво спросил он. - Тот, что живёт у южных ворот, в огромном и роскошном доме? Надо спрятать эту книгу от учителя. Если великий герой вдруг узнает, что лишился давно забытой безделицы, и начнёт бить тревогу, осознав, что именно она для него дороже всех его сокровищ, будет лучше, если Уся-цзы сможет честно ответить собрату по праведному пути, что не знает, где его пропажа, - он хитро улыбнулся, и сунул книгу под лежащее на кровати одеяло.

- Потом придумаю тайник получше, - объяснил он, и с довольным лицом повернулся к девушке.

- Спасибо тебе, Ласточка. Ты одарила меня дважды сегодня. Первый, и самый приятный для меня подарок - твоё общество. Я буду счастлив провести Вечер Семи с тобой, - подойдя к Ши Янь, он коротко поцеловал её в губы.

- Новые знания хоть и не столь приятны, но тоже ценны, и ещё ценнее их делает то, что ты рисковала жизнью, забираясь за ними в дом сильного воителя, - продолжил он с ноткой тревоги в голосе. - Главное, не пытайся залезть в закрома Ли Цанлуна, или кого-то из старейшин Фэнду, чтобы побаловать меня дорогим подарком, - добавил он с улыбкой. - Я, конечно, побегу тебя вызволять, но лучше тебе и вовсе не попадать в их темницы.

- Хорошо, о мой доблестный спаситель, - засмеялась Ши Янь.

Что будем делать сегодня? - спросил Сяо-Фань, ожидая, пока девушка соберет его подарки и уложит их в суму. - Празднества с гаданиями, сладостями, и представлениями начнутся в Лояне ближе к вечеру. Чем бы ты хотела заняться днем?

- Я бы посмотрела на долину Сяояо, - задумчиво ответила девушка. - Ветер и воды благоприятствуют этому месту, делая его подобным обители бессмертных. Покажешь мне его? - юноша ответил согласным кивком. - А потом… - Ши Янь весело улыбнулась, - в округе множество интересных мест, в которых мы ещё не бывали. Ты не раз упоминал долину Ванъю, и меня давно снедает любопытство, пробужденное твоими рассказами о ней.

- Хочешь, я представлю тебя Уся-цзы? - предложил Ван Фань. - Учитель мне, как отец, - он с намеком поглядел на девушку. Та потупилась, и на её щеках вспыхнул скоротечный пожар - в памяти Ши Янь все ещё были свежи слова Сяо-Фаня о вуали и паланкине.

- Хорошо, - она все же справилась со смущением, и обратила на юношу взгляд, полный сердитого вызова. - Я с удовольствием познакомлюсь со знаменитым мудрецом, чьё боевое искусство одно время не знало равных.

***

Уся-цзы нашёлся на одном из укромных лужков долины. Он попивал чай, сидя за столиком в тени высокого кедра, и при виде подошедших к нему молодых людей приветственно кивнул.

- Учитель, - поклонился ему Сяо-Фань. - Позволь представить тебе мою подругу Ши Янь.

- Младшая приветствует вас, мудрец, - церемонно поклонилась та.

- Рад встрече, молодая госпожа Ши Янь, - дружелюбно кивнул девушке тот. - Не ожидал я, что ты представишь мне знаменитую Янь, грабительницу могил, - все тем же спокойным и дружеским тоном обратился он к ученику.

Ши Янь испуганно ойкнула, резко напружинившись. Ван Фань нахмурился, и неосознанно шагнул вперёд, загораживая собой девушку. Старый мудрец добродушно засмеялся.

- Ты добрый и честный юноша, Сяо-Фань, и не стал бы связываться с дурным людьми, - сказал он успокаивающе. - Должно быть, обвинения стражи в сторону Ши Янь несправедливы?

- Я не стал бы врать вам, учитель, - стесненно ответил юноша. - Ши Янь и вправду берет лишнее из особняков богачей.

- Воровство - неправедное занятие, - все так же безмятежно высказался Уся-цзы, между делом глотнув чая из пиалы. - Надеюсь, что ты, Сяо-Фань, окажешь на свою подругу доброе влияние, и побудишь её оставить неверный путь.

- Обязательно, учитель, - чуть свободнее ответил юноша. - Я одобряю лишь добрые дела Ласточки… то есть, Ши Янь.

- Хорошо, хорошо, - довольно покивал головой мудрец. - Но я думаю, у вас двоих сегодня есть дела поинтереснее, чем слушать этого скучного старика, - неожиданно, Уся-цзы весело подмигнул Ван Фаню. - Не буду вас задерживать, дети.

***

- Это было не лучшей из моих идей, - виновато высказался Сяо-Фань после того, как они с Ши Янь попрощались с Уся-цзы и двинулись дальше.

- Твой учитель мудр и знающ, - задумчиво ответила девушка. - Познакомиться с ним - честь для меня. Но скажи мне, - она лукаво посмотрела на юношу, - если ты одобряешь лишь добрые мои дела, значит ли это, что мой сегодняшний подарок не мил тебе?

- Распространение знаний - доброе дело, - вернул ей хитрый взгляд Сяо-Фань. - Карма Цзян Тяньсюна немного очистилась сегодня, - он издал короткий смешок, - пусть он об этом и не знает. Пойдем, я покажу тебе наш водопад, а также лучшие виды долины Сяояо.

Примечания

[1] Псевдокитайские метафоры влюбленности.

[2] Иероглиф "大" (da, да) в данном случае переводится как "большая".

[3] "Ласточка" - дословный перевод иероглифа "燕" (yan, янь), имени Ши Янь. Другое дело, что называя ее Ласточкой, Сяо-Фань использует более сложную словесную конструкцию, что-то вроде "小燕子" (xiao yan zi, сяо янь цзы).

[4] Оригинал, конечно же, звучит так: "Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет".

[5] Поколения - что-то вроде обозначения учащихся в одном классе для практиков боевых искусств. Гу Юэсюань, Цзин Цзи, и Сяо-Фань принадлежат к одному поколению, т.к. учатся у одного и того же учителя, и примерно в одно время.

[6] Лунные пироги - традиционная выпечка с разнообразной начинкой, приготовляемая к празднику Фестиваля Середины Осени.

[7] Тай-Суй - китайский бог времени, обитающий на Юпитере.

[8] Один чи примерно равен трети метра.

[9] Сюнну - гунны.

[10] Гуаньинь - китайская богиня любви и милосердия. Слышит все молитвы мира множеством ушей, и помогает всем просящим мира множеством рук.

[11] Традиционная китайская свадьба обязана происходить в благоприятный для бракосочетания день. Невесту, одетую в красное платье и с красной же вуалью на лице, несут на свадьбу в паланкине. Во время свадьбы, жених и невеста отдают три поклона - друг другу, предкам, и родителям.

[12] Вечер семи - дословный перевод "七夕" (qi xi, ци си), названия китайского дня влюбленных, празднующего несчастную любовь Пастуха (звезда Альтаир) и Прядильщицы (звезда Вега).

Глава 8, в которой герой помогает собрату, теряет подарки, и встречается со старыми, но недобрыми знакомыми

Гу Юэсюань задержал третьего ученика долины Сяояо, когда тот уже направлялся к ведущему из долины подвесному мосту, собираясь двинуться в Лоян. День был еще в самом разгаре, и Ван Фань рассчитывал заглянуть в Клан Небесного Меча для пары-тройки поединков, и провести остаток вечера с Ши Янь. Как оказалось, у его старшего были другие планы.

- Постой, Сяо-Фань, - окликнул юношу первый из учеников Уся-цзы. - Удели мне пару минут, пожалуйста.

- Конечно, старший брат, в чем дело? - с готовностью отозвался тот.

Юэсюань, избавившийся от любимого халата, и одетый в тонкую нижнюю рубаху и штаны, выглядел, словно только что закончил тренировку - пот покрывал его лицо, а костяшки кулаков чуть покраснели.

- Скажи мне, почему ты так зачастил в город? - тон Гу Юэсюаня был, как и всегда, спокойным и доброжелательным. - Всего месяц назад, ты предпочитал учебу праздности, и проводил дни в упражнениях для тела и ума. Теперь же, я нечасто вижу тебя что с книгой, что на тренировочной площадке. В чем дело?

- Ну, первую причину ты знаешь, - с готовностью ответил Сяо-Фань. - Она посетила меня утром дня, на который пришелся Вечер Семи. Скажу честно, ее красота, ум, и доброе сердце покорили меня.

- Это… ну… хм, - слова юноши ввергли старшего ученика Уся-цзы в совершенное и полное замешательство. На его щеках даже проступил румянец. - Она показалась мне достойной девушкой, - все же справился со смущением он. - Я рад за вас, Сяо-Фань.

- А уж я-то как рад, - весело ответил тот. - Вторая причина поскучнее - я тренируюсь вместе с наследником Клана Небесного Меча, Симынь Фыном. В наших учебных поединках, мне пока удается забирать больше побед, но он уверенно меня нагоняет - его понимание меча значительно выше моего кулачного мастерства.

- Хорошо, что ты обзаводишься дружескими связями на реках и озерах, - Гу Юэсюань с радостью отклонился от деликатной темы личной жизни своего младшего. - Пусть наследник Небесного Меча несколько несдержан характером, он храбр и умел. Но позволь мне задать тебе вопрос. Помнишь ли ты о Соревновании Юных Героев?

- Да, учитель говорил о нем недавно, - непонимающе пожал плечами Ван Фань. - Ни Джи, ни, тем более, я, не подходим по возрасту - слишком молоды. Ты будешь отстаивать честь школы Сяояо в этом году. Почему ты спрашиваешь о нем?

- Потому, что мне тоже нужна практика поединков, - ответил с извиняющейся улыбкой Юэсюань. - Я уже договорился с Цзи о тренировочных боях, что мы проведем в следующие несколько дней, и хочу попросить тебя о том же. Быть может, ты приостановишь свои визиты в Лоян на время, и поможешь мне?

Сяо-Фань задумался, прикусив нижнюю губу. Эта просьба ломала множество его планов, в основном - романтического характера. Прекращение учебных дуэлей с Симынь Фыном тоже было некстати - в последнее время, юного воителя не покидало ощущение, что он вот-вот нащупает нужную тактику противостояния фехтовальщикам. Отсутствие возможности полакомиться засахаренным боярышником выглядело на фоне двух первых проблем мелким и незначительным, но вкупе с ними было пресловутой последней соломинкой на спине верблюда. Тем не менее, отказать своему старшему юноша не мог.

- Ты никогда не отказывал мне в помощи, Юэсюань, - высказался, наконец, Ван Фань. - Ты помогал мне всегда и во всем, стоило мне только попросить, а иной раз, мне и просить не требовалось. Отказать тебе было бы черной неблагодарностью. Конечно же, я согласен. Но скажи мне, какая польза для тебя в поединках со мной? Мы изучаем одни стили, у одного учителя. Я уступаю тебе и в таланте, и в опыте. Не лучше ли было бы поискать партнеров для тренировок среди молодых воителей Лояна? Говорят, сын Цзян Тяньсюна - гений нашего поколения, о Симынь Фыне ты сам только что отзывался с одобрением, да и странники, что посещают город, зачастую могут удивить.

- Полагаться на странствующих воителей я не хочу - они словно перекати-поле, несомое ветром, - обстоятельно ответил Гу Юэсюань. - Что до Цзян Юя и Симынь Фына - ты уже превосходишь их. Я знаю уровень обоих из них не понаслышке. Скажу честно, - он понизил голос, - Цзи, пусть он и талантлив, тоже уступает тебе как боец. Там, где все упомянутые пытаются взять силой и натиском, ты побеждаешь выдумкой и хитростью. Я могу многому поучиться у тебя, младший.

- Ты меня перехвалил, Юэсюань, - озадаченно отозвался юноша. - От твоей лести моя голова вот-вот раздуется, как воздушный шар, и унесет меня к подножию трона Нефритового Императора, - старший ученик Уся-цзы смущенно улыбнулся на эту сомнительную шутку.

- Как я уже говорил, я согласен, - продолжил Ван Фань. - Можно даже начать наши поединки сегодня, если ты хочешь. Но завтра мне нужно будет выбраться в Лоян, пусть и ненадолго - я должен предупредить мою подругу, что не смогу посещать ее, как раньше.

- Конечно, Сяо-Фань, - ответил старший ученик долины Сяояо. - Я и не собирался вставать между вами. Раз ты готов начать тренироваться со мной сегодня, пойдем.

Они прошли на самую просторную из тренировочных площадок, обычно используемую для поединков. Именно на ней Сяо-Фань в свое время устраивал единоборства с Цзин Цзи. Сейчас, он собирался всерьез сойтись на ней с другим своим старшим. Он задумчиво почесал нос - Гу Юэсюань был трудным соперником, не в последнюю очередь из-за того, что Ван Фаню было нечем его удивить. Все их умения происходили из одного источника, и Сяо-Фань мог с уверенностью сказать, что его старший превосходит его в каждом из них. Впрочем, он не собирался сдаваться до боя. Старший и младший ученики Уся-цзы уже тренировались вместе, и сходились в учебных поединках, но до сего дня, Гу Юэсюань ограничивал свои силу и скорость, и сдерживал удары, когда сражался против Сяо-Фаня. В этот раз, подобного не ожидалось.

- Ты готов, Сяо-Фань? Начинай, пожалуйста, - сделал приглашающий жест старший ученик долины Сяояо. Его младший собрат по учебе, не задумываясь, бросился вперед.

Они сошлись в центре тренировочного пространства двумя штормовыми волнами, щедро осыпая друг друга мощными ударами. Юэсюань немедленно начал теснить своего младшего - пусть его постижение метода Сяояо и было однобоким, а путь развития старшего ученика Уся-цзы был ограничен укреплением и усилением тела, эта узкая специализация сейчас давала ему преимущество. Достигая цели, кулаки Сяо-Фаня словно врезались в каменную стену. Ответные удары Юэсюаня могли подобные стены крошить. Не обращая внимания на защиту и принимая на грудь все атаки своего младшего, Гу Юэсюань бил все чаще и сильнее, заставляя Ван Фаня все больше углубляться в оборону. В конце концов, тот разорвал дистанцию техникой шагов, попутно отправляя в своего противника град импульсов ци. Вторая форма пальцевых техник Сяояо, называемая “восемь бессмертных указывают путь“, была очень удобна для непрерывных и быстрых атак издали.

Юэсюань отразил эту атаку способом, сходным с тем, что неоднократно применял его младший в подобных ситуациях - ударил навстречу волной ци, приемом из Кулака Бесформенной Пустоты. Ван Фань воспользовался этим, чтобы отступить еще дальше, и задумался. Он уже испробовал на своем старшем и базовый рукопашный стиль Сяояо, и продвинутое боевое искусство школы - Ладонь Шести Ян Тяньшаня, и потерпел неудачу с обоими стилями - техника укрепления тела хранила Юэсюаня надежнее латной брони. Свой способ противодействия дальним атакам его старший уже показал, и он был достаточно действен против всего, что мог применить Сяо-Фань. Юный воитель досадливо скривился - его старший был поистине несокрушим. Что хуже, Юэсюань был легче и быстрее его, а превосходство Сяо-Фаня в физической силе сводил на нет отточенной техникой усиления.

Тем временем, старший ученик Уся-цзы применил необычный приём - потоки ци, исторгнутые его руками, вцепились в Ван Фаня рыбацкой сетью, и поволокли его в направлении Юэсюаня. Сяо-Фань хотел было разрушить эту технику, но увидел в ней мимолетную возможность. Он сосредоточился на собственных техниках усиления и укрепления, на мгновение укоренившись, словно вековое древо, и противостоя усилиям своего старшего исключительно напряжением тела. Тот, как и ожидал Ван Фань, невольно усилил напор, вкладывая больше энергии в свою ловчую сеть. В это же мгновение Сяо-Фань прекратил сопротивляться притяжению, и даже ускорился навстречу своему старшему техникой шагов, что заставило его врезаться в Гу Юэсюаня, словно пущенный из пращи камень. Тот не сплоховал, отражая жестким блоком могучий удар Сяо-Фаня, усиленный набранной скоростью. Но не в этом ударе была суть плана младшего ученика Уся-цзы. Отвлеченный защитой от очевидного прямого удара, Юэсюань пропустил последовавшую за ним атаку. Ван Фань применил вторую форму продвинутого кулачного искусства секты, “три прохода через перевал Ян”. Ее атака вышла ослабленной - три быстрых удара, нанесенные левой рукой, не нанесли прямого урона, но не в этом была их цель. Импульсы ци, выплеснутые этой атакой, на мгновение внесли разлад в токи энергии по меридианам Юэсюаня, и прекратили действие всех его внутренних техник.

Сяо-Фань издал торжествующий рык, и налетел на соученика яростным вихрем, позабыв о защите. Шквал ударов, нанесенных им с немалым пылом, точностью, и умением, превратил бы менее сильного воителя в изломанную развалину, но Юэсюань каким-то чудом сумел сдержать этот свирепый натиск. Отводя в сторону самые опасные удары, и безропотно принимая те, что не нанесли бы серьезного вреда, старший ученик Уся-цзы остался на ногах, и все же сумел восстановить циркуляцию ци по меридианам в достаточной мере, чтобы применить технику шагов и отступить одним молниеносным броском. Сяо-Фань не растерялся, отправляя ему вслед лавину хлещущих частым ливнем стрел из ци, при помощи все той же техники “восьми бессмертных, указывающих путь“. Когда его старший с некоторым трудом парировал ее волной энергии, юный воитель бросился навстречу его атаке, готовый как разрушать защиту Юэсюаня, так и бить во всю мощь кулаков. Но этого не потребовалось.

- Достаточно, Сяо-Фань, - поднял руки старший ученик школы Сяояо. - Ты победил. Спасибо за отличный бой, он дал мне много нового.

Ван Фань остановился, тяжело дыша. Его одолевала детская обида - он был в шаге от убедительной победы над своим старшим, более сильным, талантливым, и опытным практиком боевых искусств, и то, что Юэсюань остановил бой, было равносильно отнятию этой победы у Сяо-Фаня. Он кое-как справился с досадой и раздражением - боевая злость ушла, и юный воитель начал понимать, что чрезмерно отдался схватке, и пустил в дело намного больше силы, чем безопасно было применять в тренировочном бою. Не останови Юэсюань поединка, один из них мог бы получить серьезные ранения. Ван Фань ощутил запоздалый стыд - причинять вред старшему брату по учебе ради мелочного тщеславия он вовсе не хотел.

- Прости, Юэсюань, я увлекся и приложил слишком много сил, - повинился он. - Спасибо, что остановил меня.

- Не беспокойся об этом, - добродушно улыбнулся старший ученик Уся-цзы. - Я не лукавил, хваля наш бой и благодаря тебя за него - ты помог мне выявить один из недостатков моей техники.

- Тот притягивающий прием? - сходу понял его мысль Сяо-Фань. - Это что-то из продвинутых искусств школы?

- Он - часть моего семейного кулачного стиля, - ответил Гу Юэсюань с долей меланхолии. - Это искусство называется “Ладонь Речных Заводей”, и оно принесло моему отцу славу на реках и озерах, и титул Героя Ляодуна.

- Ладонь Речных Заводей? - с удивлением спросил Ван Фань. - Классического романа?

- Именно так, - согласно кивнул его старший. - Этот стиль был вдохновлен славными деяниями героев Ляншаньбо, описанными Ши Найанем. Каждая из форм Ладони Речных Заводей носит либо имя одного из героев, либо упоминание их великих дел. Притягивающая техника, что я применял, называется “сокрушительный захват Сун Цзяна”. Сдается мне, мое понимание этого приема не так высоко, как мне казалось.

- Сун Цзян не был бойцом, - медленно произнес Сяо-Фань. - Он был славен хитростью, и умением вселить мужество в сердца друзей. Быть может, названный в его честь прием более всего пригоден не для сокрушения врага, но для получения преимущества на поле боя?

Гу Юэсюань застыл, как громом пораженный. Его спокойное обычно лицо выражало больше удивления, чем Ван Фань видел на нем когда-либо. Через несколько мгновений он очнулся от своего оцепенения, и с сосредоточенным видом протянул руки к стоявшей поодаль гире для силовых упражнений - прямоугольному каменному блоку с приделанной к нему деревянной ручкой. Гиря сама собой взлетела в воздух, и, качнувшись из стороны в сторону, вдруг рванулась вперед пушечным ядром, и врезалась в одно из тренировочных чучел, дробя его в мелкие щепки.

“Мой старший бро освоил телекинез,” озадаченно подумал Сяо-Фань. “Ему осталось научиться подчинять слабовольные умы, и все - можно выдавать меч с очень ярким лезвием, и назначать охранником галактического порядка.” Он растерянно хихикнул.

Юэсюань тем временем повернулся к своему младшему, и низко поклонился. Когда он разогнулся, на его лице читалось неподдельное почтение.

- Ты открыл мне глаза на искусство, которого даже не знаешь, Сяо-Фань, - серьезно произнес он. - Твое умение проникать в суть вещей поразительно. Прими мое уважение, - он собирался было поклониться вновь, но Ван Фань был готов на этот раз, и, подступив ближе, удержал его.

- Ну я же тебя просил, - с досадой сказал он. - Не кланяйся больше, ладно? Я ценю твое уважение, и сам уважаю тебя не меньше, как своего старшего, и замечательного человека. Но этих вот церемоний не нужно - мы же братья, не хуже родных.

- Хорошо, - растерянно улыбнулся Юэсюань. - Спасибо тебе, Сяо-Фань. Я постараюсь как-нибудь отблагодарить тебя за сегодняшнюю науку.

- Победи всех противников на Соревновании Юных Героев, - все еще недовольно ответил юноша. - Приумножь славу школы. Сделай свое боевое искусство лучше и совершеннее. Этого мне хватит. Чем сильнее каждый из братьев, тем сильнее семья - школа, в нашем случае.

- Я так и сделаю, не сомневайся, - уже спокойнее ответил старший ученик Уся-цзы. - Я оставлю тебя сейчас - мне нужно обдумать новое понимание в уединении.

- Тогда я схожу в Лоян сегодня, и мы сможем потренироваться завтра, - с неожиданным для себя воодушевлением высказался Сяо-Фань. Впрочем, он быстро понял причину своего рвения - поединок с сильным противником и ему дал многое, и не в последнюю очередь - уверенность в собственных силах.

***

Сегодня, на пути в Лоян, Сяо-Фань отклонился от проторенной дороги. Осень медленно уходила, уступая зимнему времени, и юному воителю захотелось полюбоваться заснеженными пиками хребта Тяньду. Отчего-то, снег пробуждал в его сердце ностальгические чувства.

Последние месяцы, жизнь Ван Фаня складывалась замечательно, а местами и вовсе радужно. Ши Янь не обиделась на временное прекращение их свиданий, на прощание расцеловав юношу ещё крепче, чем обычно. Гу Юэсюань вернулся с Соревнования Юных Героев с победой, показав себя лучше всех молодых воителей своего поколения. В очередной тренировке с Симынь Фыном, Сяо-Фань внезапно понял свои ошибки в построении тактики боя с вооруженным противником, и его проигрыши наследнику Небесного Меча, и прежде редкие, теперь и вовсе сошли на нет. После десятого поражения подряд, Симынь Фын, недовольно кривясь, попросил у Ван Фаня время на дополнительные тренировки перед их следующим боем, и тот не отказал. Юный воитель вернулся к тренировочным поединкам с Гу Юэсюанем. Тот не давал спеси и самоуверенности укорениться в своём младшем, побеждая его в не менее чем четырёх схватках из пяти. Ван Фань не унывал - бои с более сильным противником бросали вызов как его мастерству, так и тактическому мышлению, заставляя выжимать все больше из давно освоенных приёмов.

Этим утром, Сяо-Фань выбрался в Лоян пораньше, намереваясь зайти к Симынь Фыну, и справиться о его успехах. Также он решил нанести визит Цзян Тяньсюну, Великому Герою Лояна, и познакомиться с его сыном, об уме и воинских навыках которого он слышал немало хорошего. Остаток дня он был твёрдо настроен отдать Ши Янь, и предвкушение тех часов, что они проведут вместе, вызывало у Ван Фаня невольную улыбку. Он также намеревался порадовать подругу небольшим подарком.

Юный воитель выбрался из подлеска тенистой рощи, примыкавшей к предгорьям Тяньду, и, сделав первый шаг, тут же остановился. Медленно и осторожно он отступил обратно, под защиту кустарника и деревьев. Лязг стали, дикие вопли и боевые кличи, топот множества ног, и свист стрел превратилихолмистую местность предгорий в поле боя. Все эти звуки донеслось до него в одночасье, не скрываемые больше мирным лесным шумом, и Сяо-Фань поразился услышанному. Поднебесная не вела войн в последние годы, и никакой внешний враг не пробрался бы так далеко вглубь её земель, не оповестив всех подданных Сына Неба о своём вторжении. Юноша осторожно выглянул из-за кустов, снедаемый любопытством и непониманием. Ему мало что открылось - поле боя все ещё заслонял близкий холмик. Сяо-Фань медленно вышел из рощи, и взошел на вершину холма, старательно пригибаясь, а взойдя - и вовсе улегся наземь.

Раскинувшийся перед ним вид отвечал всем представлениям юного воителя о столкновении армий, пусть сражающиеся и не имели к солдатам никакого отношения. Предгорья Тяньду стали местом жестокой схватки двух сообществ воителей, враждебных как друг другу, так и всем последователям праведного пути. Жестокий и амбициозный Культ Тяньлун решил раз и навсегда разрешить свои противоречия со зловещей и странной сектой Фэнду.

Рядовых членов обеих сект было легко узнать по единообразной одежде. Культ Тяньлун обряжал своих послушников в лёгкие доспехи, и скрывал их лица железными масками с тремя зарубками, что символизировали след драконьих когтей. Младшие Фэнду мазали лица белилами и одевались в подобие погребальных одежд, видом напоминая не то прыгающих немёртвых, не то беспокойных духов. Именовались они соответственно - Призраки. Примечательно было и оружие, общее для большести Призраков Фэнду - парные сабли с сильным обратным изгибом клинка, выглядящие, словно необычные серпы или крюки, и выкрашенные в цвет свежей крови.

Лидеры двух сект выделялись сильнее прочих на поле боя - не только своим боевым искусством, но и внешностью. Ли Цанлун, также известный как Царь Драконов, был узнан Сяо-Фанем по рассказам, слышанным на реках и озерах. Статный мужчина огромного роста, глава Культа Тяньлун был одет в дорогой узорчатый шелк, достойный императорского приёма, а его сложную причёску удерживала сияющая золотом заколка. Лицо его, могущее похвастаться правильными чертами, а также ухоженными бородкой и усами, вызывало, тем не менее, неприязнь - слишком гордым и презрительным было его выражение, словно Ли Цанлун считал весь мир ниже себя. Сяо-Фань невольно задумался на мгновение, насколько справедливым может быть это мнение воителя, именующего себя Царем Драконов, и полностью оправдывающего свое прозвание. Боевое искусство Ли Цанлуна поражало - применяемые им техники ци на две головы превосходили все, известное Ван Фаню. Сгустки и волны энергии, обрушиваемые главой Культа Тяньлун на своих противников, словно сотрясали и рвали само мироздание, так велика и непостижима была их мощь.

Противник Царя Драконов был не менее легко узнаваем - о главе Фэнду шла мрачная слава, и сегодня, увидев его вживую, Сяо-Фань понял, что в жутких историях об этом воителе не было ни единого преувеличения. Ужасный и странный видом, он походил больше на злое божество, чьё имя сделал своим прозванием, чем на человека. Именуемый Владыка Мёртвых, Янь-ван, либо же Король Яма, он внушал опасение и тревогу одним своим видом. Мощные кривые клыки далеко выдавались из его рта, выглядящего пастью демона, а мертвенно-синяя кожа лица была подобна страшной маске, будучи, тем не менее, живой и движущейся. Огромный и могучий, Владыка Мёртвых подавлял своими размерами, возвышаясь над полем боя осадной башней. Он орудовал тяжёлой саблей, более похожей на мясницкий тесак, чем на воинское оружие, и каждый её удар, равно как и каждая срывающаяся с широкого лезвия техника ци, были не менее разрушительны, чем применяемые Ли Цанлуном приёмы. Защитные техники чудовищного воителя впечатляли не меньше - он оставлял без внимания бьющие в него удары и энергетические заряды, и те бессильно соскальзывали с его одежды. Наряжен Владыка Мёртвых был в соответствии со своей легендой: в роскошный халат мрачных тонов, и традиционную императорскую корону - круглую шапочку, чей плоский, прямоугольный верх был украшен рядом подвесок спереди и сзади. На жутком и свирепом Владыке Мертвых эти дорогие одежды выглядели странно и неуместно, но вряд ли нашёлся бы храбрец, что посмел бы высказать это главе Фэнду, существу, превосходящему простых смертных настолько же, насколько человек превосходит муравья.

“А-хре-неть,” подумал Сяо-Фань, впечатленный сверх всякой меры. “Сегодня, я могу применить к себе сразу три расхожих выражения: 'лягушка в колодце', 'открыть глаза', и 'не ровня'. Надо прекратить глазеть на этих монстров, а то заработаю стойкий комплекс неполноценности.”

Следуя этой мысли, он обратил свое внимание на прочих практиков боевых искусств, сошедшихся в битве у подножия горы Тяньду. Рядовые члены двух сект, ведомые своими командирами, сражались неотличимо от армий простых воинов - используя маневры и построения, полагаясь на плечо и руку товарища, и превозмогая врага слаженностью натиска. Их старшие, те, что могли полноправно зваться воителями, несравнимыми с обычными солдатами, бились поодиночке, каждый выбрав себе одного или нескольких равных противников. Умения многих из них впечатляли, и наверняка уже принесли им известность на реках и озерах, но знания Сяо-Фаня о славных делах вольного люда все ещё были невелики. Он мог определить принадлежность сражающихся воителей к той или иной секте только по тому, в кого были нацелены их атаки.

Двое бойцов средней дистанции сошлись едва не в центре построения сил обеих сект, но ни один из рядовых воинов не смел приблизиться к ним, мешая их дуэли. Один, рослый и крепкий, выглядел оперным актером, изображающим знаменитого Судью Бао. Краснолицый, бородатый, и носящий на голове традиционную шапочку судейского пристава, он был одет в вычурную броню, и орудовал древковым оружием, выглядящим, как огромная кисть. Техники ци одна за другой срывались с этого оружия, разя направо и налево, подобно порывам яростной бури. “Судья” явно принадлежал к Фэнду - не только из-за своего облика, соответствующего одному из божеств царства мертвых, но и судя по тому, как увлеченно он истреблял воинов Культа Тяньлун, стоило им оказаться в пределах досягаемости его оружия-кисти. Пытающийся сдержать его воитель, старый и немощный на вид, на деле был вовсе не слаб. Выглядящий, словно даос-отшельник, или странствующий мудрец - седобородый, лысеющий, в белом халате, украшенном символом инь-ян, - он щедро разбрасывал могущественные техники при помощи просто выглядящего бумажного веера. Вот “судья” крутанул своей огромной кистью, сметая волной ци подступивших воинов в доспехах и масках, и седобородый старик, пользуясь его заминкой, нанес свой удар. Он швырнул в “судью” сгусток энергии, плотный и быстрый, в полете развернувшийся грозовым облаком, и ударивший неотвратимее молнии. Старец захихикал с неожиданным ехидством, глядя, как “судья” ошарашенно трясет головой, пытаясь оправиться от пропущенного удара.

Забавного вида старик, одетый в чужеземные одеяния, выделялся необычным среди прочих сражающихся занятием - он использовал на своих соратников из Фэнду техники исцеления. Сяо-Фань пригляделся к чужеземному старцу с профессиональным интересом, но так и не смог понять ничего из его действий - тот, несомненно, продвинулся в понимании целительского искусства много дальше ученика Уся-цзы. Старец, одетый в пышный синий халат и такого же цвета чалму, с необычным украшением в виде рогов, торчащих из нее, был не только целителем. Тяжелый железный трезубец в его руках наносил опасные и непредсказуемые удары, порой наливаясь заметным глазу сиянием техник ци. Чужеземца непрерывно атаковал чернобородый мужчина в фиолетовом халате, не гнушаясь подлых приемов в своих попытках сразить целителя Фэнду. Техники воителя в фиолетовом истекали смертоносной ци, растворяя даже землю, которой касались, но не наносили видимого вреда чужеземному старцу. Впрочем, постоянные удары чернобородого немало раздражали воителя Фэнду. Крики последнего доносились даже до Сяо-Фаня, и были явным сквернословием - он назвал своего противника “сыном собаки” не менее двух раз.

Столь много могучих воителей сошлось у подножия горы Тяньду, что было трудно уследить за всеми. Вот двое, одетые несомненными Черным и Белым Духами Непостоянства, сошлись в ближнем бою с чернобородым и длинноволосым мучжиной, закованным в латы, и помогающим ему юношей, чей халат был перетянут великим множеством кожаных ремней. Черный и Белый Духи бились, словно единое целое, тесня противостоящих им воителей слаженными атаками, и прикрывая друг друга от вражеских выпадов.

Мужчина, носящий одежду и маску из тигровой шкуры, яростно наскакивал на недовольно кривящегося воителя в зеленом халате, украшенном вставками из змеиной коже. Обладатель тигровой маски все никак не мог превозмочь гибкую, словно змеиное тело, оборону мужчины в зеленом.

Сражающиеся старшие двух сект не были представлены исключительно мужчинами - присутствовали на поле боя и дамы.

Вот один из иерархов Культа Тяньлун - аристократически выглядящий мужчина в темно-зеленом халате, - был вынужден прервать свой замах парным оружием, изящно сделанной саблей и длинным мечом, напоровшись на безжалостную атаку возникшей словно из ниоткуда женщины. Его бледное, тонких черт лицо искривилось в бешеной злобе - удар старшей Фэнду заставил мужчину застыть статуей, парализовав его посреди движения. Его противница снова исчезла из виду непостижимым образом - некое мистическое искусство явно позволяло ей скрываться прямо посреди толпы сражающихся. Она вновь проявилась на поле боя, поддержав атаку лидера своей секты на Ли Цанлуна, и вновь исчезла, нанеся тому несколько ударов.

Неуловимая дама выглядела более чем приметно, и очень впечатляюще. Короткий халат темных тонов выгодно обрисовывал весьма выдающиеся изгибы ее зрелой фигуры, и демонстрировал длинные, стройные ноги. Лишь лицо ее, бледное и отрешенное, со странным макияжем в виде красных дорожек, бегущих от глаз по щекам, контрастировало с откровенной красотой тела.

Представительница женского пола со стороны Культа Тяньлун, наоборот, была юна и свежа, и подчеркивала свою привлекательность всеми доступными способами. Красота ее лица была выгодно оттенена помадой, румянами, и тушью для ресниц, а длинное, алого цвета вечернее платье, как ни странно, не мешало ни легким и точным движениям ее атак, ни применению техники шагов. Девушка в алом была занята - ее неотступно преследовал один из старших Фэнду, рослый мужчина в рогатом шлеме. Удары его ног были быстры и неожиданны, скоростью превосходя иные кулачные атаки, а техника шагов, совершенная и отточенная, позволяла ему за малым не парить над землей. Его противница, впрочем, тоже была непроста - сгустки ци, срывающиеся с ее ладоней, то заставляли воздух вспыхивать на своем пути, то распространяли волны смертного хлада, ощутимого даже на той дистанции, на которой находилось укрытие Сяо-Фаня. Старейшина Фэнду в рогатом шлеме заметно щадил свою оппонентку, сдерживая смертельные удары, и то и дело обращаясь к ней. С чем - Сяо-Фань не слышал, больно уж далеко от него были сражающиеся. Старшая Культа Тяньлун не обращала внимания на слова своего противника, пользуясь ослаблением его давления на себя только для того, чтобы атаковать кого-нибудь еще. Вот воитель Фэнду прекратил очередную безупречно быструю атаку, что могла достичь женщины, и та метнула очередной огненный шарик в сторону. Самодовольная улыбка на ее симпатичном личике сменилась выражением злобной радости - один из оказавшихся рядом с ней Призраков Фэнду упал навзничь, с сожженным до костей лицом.

Третья из представительниц прекрасного пола, слабым себя совершенно не показывающего, была худой, высокой, и атлетичной, с короткой и всклокоченной шевелюрой. Вооруженная длинным копьем, она яростно наседала на необычно выглядящего мужчину, тоже использующего древковое оружие. Их копья извивались обозленными змеями, обрушивались ударами грома, и сталкивались, вставая несокрушимой преградой на пути вражеского оружия. Оппонент женщины был странен обликом - из его лба торчала пара крутых рожек, а кожа блестела золотом в лучах полуденного солнца. Он выглядел свирепо, и его атаки были точны и беспощадны, но его боевая злость не шла ни в какое сравнение с животным бешенством его противницы. Та, злобно скалясь и непрерывно вопя бессвязные боевые кличи, атаковала с нерассуждающей яростью. Мастерство двух копейщиков было примерно равным - рогатый и златокожий воитель превосходил свою противницу в умении и силе, но её полный безрассудной свирепости натиск был поистине неудержим.

“Дамы зажигают,” отрешенно подумал Сяо-Фань. “Та, что с тяньлуновцами, так и вообще буквально. Ну просто откровенная магия у нее получается. А фигуристая тихушница из Фэнду ускользает от прямого взгляда, хотя на такой красотке, казалось бы, глаза любого мужчины сами задерживаться должны. У копейщицы неясной принадлежности явно не все дома, но это ей только помогает - золотисто-рогатый мужик ее чудом до сих пор не заломал.”

Одно яркое различие между старшими двух сект, сражающимися сейчас в предгорьях Тяньду, обратило на себя внимание Ван Фаня. Иерархи Культа Тяньлун хоть и выделялись среди обычных людей, но не чрезмерно - богатые одежды и украшения были тем немногим, что отличало их от простых смертных. Старшие же Фэнду зачастую выглядели странно и причудливо, а порой и вовсе нечеловечески, подобно жуткому Владыке Мертвых. Сяо-Фань слышал о причинах этого от учителя - многие мистические искусства могли изменить внешность своего практика, но общеизвестны были лишь малые изменения, наподобие бледности, либо же наоборот, потемнения кожи, и смены цвета волос. Похоже, что секта Фэнду обладала множеством древних и могущественных мистических практик, отдаляющих своих пользователей от мира людей много больше известных нынешнему поколению методов.

Все эти отвлеченные размышления чуть не стали причиной смерти Сяо-Фаня - увлеченный ими, он едва не проморгал направленное на него убийственное намерение. Лишь в самый последний момент он успел перекатиться в сторону, уклоняясь от удара алого серпа, что пробороздил землю совсем рядом с юношей, за малым не полоснув его по бедру.

Ван Фань поспешно вскочил на ноги, оборачиваясь в сторону, с которой прилетела неожиданная атака. Его взгляд встретили трое Призраков Фэнду, один из которых подтягивал свою необычную саблю к себе, пользуясь прикрепленной к ее рукояти длинной цепочкой.

- Слабоват для нападения в одиночку, пусть даже и исподтишка, - холодным голосом произнес он, обращаясь больше к своим товарищам, чем к Сяо-Фаню. - Лазутчик? Должно быть, так. Маленький лазутчик лицемеров и глупцов из праведных сект, - он подхватил свое оружие, и ловко крутанул им. - Молись нашему старшему, мальчишка, и может быть, он сжалится над твоей душой, - Призрак криво ухмыльнулся одними губами. Глаза его были все так же холодны и бесстрастны.

- Я не лазутчик, - спокойно ответил ученик Уся-цзы. - Я всего лишь наткнулся на сражение, идя по своим делам. У меня нет вражды к Фэнду, уважаемые. Давайте разойдемся миром.

Призраки Фэнду молча переглянулись, и внезапно атаковали Сяо-Фаня, быстро и слаженно. Их сабли со свистом вспороли воздух, брошенные верной рукой своих обладателей. Юный воитель уклонился от летящего оружия ловким движением, и, перехватив одну из сабель за лезвие, резко дернул ее на себя, не жалея сил. Державшийся за продолжающую рукоять сабли цепь Призрак не успел отпустить свое оружие, и полетел прямо на Сяо-Фаня, сорванный с места его мощным рывком. Юноша ударил навстречу этому полету, и его кулак, врубившись в лицо Призрака, бросил того на землю, бездыханного.

- Я все еще готов вас отпустить, - безмятежным голосом сказал Ван Фань. - Забирайте своего товарища, и уходите. Если же не отступитесь, не вините меня за бесцеремонность.

Призраки Фэнду не приняли его слова близко к сердцу. Вновь безмолвно переглянувшись, они бросились на юного воителя, атакуя его с двух сторон. Все четыре их сабли, рубя воздух, шипели разъяренными змеями в стремлении добраться до плоти Сяо-Фаня. Тот ударил им навстречу пальцевыми техниками, не жалея ци. Ливень энергетических стрел техники “восьми бессмертных, указывающих путь” свалил одного из нападающих, и заставил второго споткнуться - один из сгустков ци ударил его в акупунктурную точку лоу-гу, парализовав стопу. Ван Фань шагнул к нему, и прежде чем послушник Фэнду успел поднять свои сабли, ударил, точно и сильно, повергая Призрака наземь.

Он оглядел своих противников с толикой разочарования - впечатленный их необычным оружием, и умениями старейшин Фэнду, он ожидал большего от последователей этой странной секты. Они же оказались немногим сильнее обычных солдат. Он повернулся обратно к полю боя, собираясь продолжить наблюдение, с целью почерпнуть что-то новое из тактики сражающихся, либо же отыскать вдохновение в созерцании незнакомых стилей и приемов, но вдруг тревожная мысль посетила его. Сяо-Фань сорвался с места быстрой стрелой, и понесся в направлении Лояна, самым коротким путем из возможных.

Улицы древнего города были все так же безмятежны, словно в паре ли от него и не шло кровавое сражение. Но в воздухе Лояна все же чувствовалась некое беспокойство. Стражники, обычно скучающие на своих постах, либо пребывающие в стенах ямыня, высыпали на городские улицы. Ставни жилых домов и трактиров были наглухо закрыты, а уличных торговцев нигде не было видно. Сяо-Фань пересек древний город так быстро, как только смог, остановившись у дверей дома Ши Янь, и почувствовал облегчение лишь тогда, когда она отворила дверь на его осторожный стук.

- Что-то случилось, Сяо-Фань? - девушка, взглянув на его встревоженное лицо, и сама обеспокоилась, подступив ближе к юноше. - Ты словно встретил призрака.

- Призраков, - отрешенно поправил он. - Множество Призраков Фэнду, совсем рядом с городом. Ты впустишь меня, Ласточка?

- Конечно же, проходи, - поспешно отступила та вглубь комнаты.

- Давай сегодня побудем дома? - попросил Сяо-Фань, прикрывая за собой дверь. - Пусть в Лояне и спокойно, мне так будет легче.

- Хорошо, - пожала плечами она. - Я и сама не хотела покидать своих младших братьев и сестер сегодня - слишком много стражников на улицах. Расскажешь мне, что с тобой случилось?

- Расскажу, - все еще отстраненно кивнул Ван Фань. Напряжение, не покидавшее его на пути в город, ушло, оставив взамен усталость и пустоту.

- Я тебе чаю принес, - с отсутствующим видом он он запустил руку в поясную суму, и вынул оттуда смятую и пробитую сабельным ударом жестяную коробочку. Молодые люди озадаченно воззрились на нее: Ши Янь - с непониманием, Сяо-Фань - с досадой.

- Тот раскрашенный подлец все же достал меня, - раздраженным тоном бросил он, и, печально вздохнув, продолжил с горечью:

- Это был лучший дяньхун, “золотые иглы”. Сладкий, словно мед, ароматный, точно хризантемы в цвету, и нежный, как твои объятия, Ласточка. Проклятые Призраки Фэнду отняли у нас эту сладость.

- Тут еще можно спасти немного, - засмеявшись, девушка аккуратно взяла помятую коробочку из его рук. - Подожди, я принесу чайник и воды.

***

- Ты идёшь по моей дороге, мимо моих деревьев… опять ты, проклятый мальчишка?!

Говоривший, крупный мужчина в меховом жилете, злобно выпучил глаза, а шрамы на его лице - тонкий, пересекающий рот, и разлаписто-уродливый, устроившийся на скуле, - налились дурной кровью. Он судорожно сжал кулак правой руки. Пальцы левой лишь бессильно подрагивали, плохо подчиняясь своему владельцу. Товарищи здоровяка, угрюмые мужчины неприятного вида, чуть попятились, выставив вперёд разномастное оружие.

- Сегодня, ты ответишь за мои увечья, мерзкий юнец, - зло прошипел разбойничий вожак.

- Отвечу, отвечу, - со скукой в голосе отозвался Сяо-Фань. Поиски его давних знакомых-бандитов, к счастью, не затянулись - юноше достаточно было немного пройтись по торговому тракту, выходящему из южных ворот Лояна, и он, как и надеялся, вскоре наткнулся на разбойников.

- Давайте, убивайте меня поскорее, - безразлично бросил он. - Я страсть как тороплюсь в Диюй, на встречу с Яньло-ваном.

- Ты помешался от страха? - оскалился разбойничий главарь. - О, я с большим удовольствием выполню эту твою просьбу, гадкий мальчишка. Для начала, я возьму твою левую руку, в уплату за то, что ты сломал мою. Потом, я медленно сниму кожу с твоего лица…

- А потом, вырвешь моё сердце, и съешь его, запивая “красной дочерью”[1], - позевывая, перебил его Ван Фань. - Хотя, откуда у оборванца, вроде тебя, деньги на “красную дочь”? Придётся тебе есть моё сердце с дешёвым сельским самогоном.

- Хватит! - взорвался разбойник, и махнул рукой своим товарищам. - Убейте его!

Бандиты бросились на Сяо-Фаня, огибая его с обеих сторон, и стремясь зайти с боков и за спину. Юноша не двинулся с места, но стоило лишь двум самым ретивым разбойникам вырваться вперёд, они неуклюже рухнули на пыльную и утоптанную землю тракта, не в силах пошевелиться. Импульсы пальцевой техники настигли обоих, прервав и нарушив токи энергии по их меридианам, и превращая тела бандитов в тяжелые тюремные колодки. У парализованных негодяев не было и шанса освободиться ранее, чем через несколько часов - их вяло текущая внутренняя энергия не могла соревноваться с жёсткой и плотной ци Сяо-Фаня. Под лицом одного из лежащих начала расплываться кровавая лужа - неловкое падение сломало ему нос.

Остальные разбойники невольно замедлились, и юный воитель сам шагнул им навстречу. Круговая атака его ладони, обманчиво-плавная, расшвыряла бандитов, словно лёгких кукол - форма “белого облака доброй весны”, из стиля Ладони Шести Ян Тяньшаня, делала упор на усиление ударов внутренней энергией. Сейчас, получившие от Ван Фаня оплеуху чувствовали себя много хуже парализованных - юноша был уверен в, самое меньшее, одном сломанном ребре на негодяя.

Главарь, лишившись подельников, попятился, и лютая злоба на его лице помалу начала уступать место испугу. Он невольно схватился за запястье покалеченной руки, а потом - судорожно лапнул шрам на скуле.

- Ну что же ты встал, а, горный князь[2]? - насмешливо обратился к нему Сяо-Фань. - Моё сердце само себя не вырвет. Давай, падаль, шевелись, у меня ещё есть дела сегодня.

Разбойник бросился было наутек, но его бегство прекратилось, едва начавшись - пальцевая техника “красной точки” ударила его под левую ключицу, заставив злодея рухнуть, как подкошенного. Ван Фань, довольно улыбаясь, оглядел дело рук своих - валяющиеся в живописных позах семь тел, меньшая часть которых лежала без движения, а большая - болезненно стонала.

- До Лояна - четверть часа пути, не меньше, - произнёс он, обращаясь не столько к бандитам, сколько к себе самому. - Ваше счастье, что я - добр и милосерден. Я потрачу время на отправку вас в ямынь, вместо того, чтобы попросту прикончить вас всех, - стоны разбойников малость приутихли.

- Как же мне поудобнее дотащить вас до места? - притворно задумался юноша, и тут же просиял нарочитой радостью:

- Знаю! По-монгольски!

“Гештальт закрыл? Еще как,” весело раздумывал Ван Фань, связывая руки разбойников их же поясами. “Не то, чтобы эти унылые гопари были моим Моби Диком, или что-то такое, но как развлечение - сгодятся. Может, даже деньжат срублю за сдачу их скорбных тушек местным органам. Учитель ведь мне говорил охранять порядок? Вот, пожалуйста - сломано. А будут рыпаться, может и до ‘потрачено’ дойти.”

- Всем, кто попытаются сбежать, я сломаю правую руку, - наполовину в шутку объявил он, без малейших церемоний вздергивая избитых бандитов на ноги.

***

- Что тебе нужно, юноша? - безразличным тоном спросил Сяо-Фаня мускулистый мужчина, щеголяющий голым торсом, прикрытым лишь разноцветной татуировкой в виде дракона. Лицо неизвестного скрывала железная полумаска, а его правая рука опиралась на тяжёлый боевой шест, окованный сталью.

- Я ищу начальника стражи, собрат, - весело ответил Ван Фань, предполагая в незнакомце странствующего воителя. Бывалые практики боевых искусств порой выглядели и более необычно. - Не подскажешь, где он? У меня для него целая связка уродливых и дурно пахнущих даров, - он легонько дернул за удерживаемую им веревку.

С другой стороны, эта бечева оканчивалась грубой петлей, сдавливающей шею разбойничьего главаря, крепко привязанного к своим подельникам. Движение руки Сяо-Фаня заставило бандита склонить голову, словно в вежливом приветствии.

Все они находились во внутреннем дворе лоянского ямыня - присутственного места, где помещались суд, казармы стражи, и тюрьма. Последняя, по мнению Ван Фаня, уже заждалась побежденных им бандитов.

- Начальник стражи - перед тобой, - спокойно ответил мужчина. - Моё имя - Ши Ган. Как звать тебя, младший?

- Праведный Страж Ши Ган? Я не узнал вас, старший, извините, - с долей смущения ответил юноша, и, в свою очередь, назвался.

- Не нужно титулов, Сяо-Фань, я не нуждаюсь в бессмысленной лести, - бесстрастно ответил ему Ши Ган. - Давай лучше поглядим, кого ты привёл ко мне, - он приблизился к бандитскому вожаку, и вгляделся в его испачканное лицо.

- Фань Чжанхуа, - с расстановкой произнёс он имя разбойника. - Вот мы и свиделись снова. Как только судья явится для утренних слушаний, я сообщу ему о тебе, и будь уверен - на этот раз, палками ты не отделаешься. Только за те злодейства, что ты совершил в этом году, тебя ждёт плаха.

Внезапно, разбойник ловко вывернулся из удерживающих его веревок, и бросился к воротам ямыня. Ван Фань дернулся было ему вдогонку, но этого не потребовалось - Ши Ган не собирался выпускать добычу из рук. Шест в его ладонях прянул вперёд стремительной и невесомой тенью, и ударил убегавшего в опорную ногу. Фань Чжанхуа неловко грохнулся на спину, и в следующий миг тяжёлое навершие шеста, удерживаемого начальником стражи, опустилось ему на голову.

- Клянусь, каждый из этих глупцов считает себя самым умным, либо самым быстрым, - со скукой бросил Ши Ган. - Подожди меня здесь, Сяо-Фань - я должен проследить, чтобы их всех заперли понадёжнее. За Фань Чжанхуа и его сообщников, тебе полагается награда, - тут суровое лицо стража порядка озарила мимолетная улыбка, - и моя личная благодарность. Вижу, ученики Уся-цзы оправдывают надежды своего учителя.

Примечания

[1] "Красная дочь" - дословный перевод "女儿红" (nu er hong, нюй эр хун), самой знаменитой марки китайского рисового вина.

[2] Горный князь, князь гор - самоназвание китайских разбойников, т.к. они часто прятались в горах, и считали территорию, на которой грабят народ, своим безраздельным владением.

Глава 9, в которой герой выдерживает тяжелое испытание, а его собрат обзаводится знакомством романтического толка

Сяо-Фань увлеченно отрабатывал удары на самостоятельно сооруженном тренировочном чучеле - массивной деревянной колоде, прикрытой чешуйчатым доспехом. Колоду он добыл сам, срубив в лесу предгорий толстый дуб, а доспех, старый и потрепанный, юноше подарил смотритель Ху. Их с Ван Фанем приятельство все крепло, обещая со временем перерасти в дружбу - могучий служитель школы и юный ученик Уся-цзы продолжали помогать друг другу в повседневных заботах, и не только.

Ван Фань наносил одоспешенной колоде удар за ударом, то осыпая её быстрыми и легкими атаками, то прикладываясь от души. Увиденное недавно сражение Культа Тяньлун и Фэнду побудило его усилить собственные тренировки, в попытках как можно быстрее сократить отставание от тех силы и умения, что наблюдал юноша в бою у гор Тяньду. Кроме того, необъяснимая тревога поселилась в его душе с того самого дня. Пусть две могущественные секты так и не выявили победителя тогда, и не сходились больше в открытом противостоянии, Сяо-Фань чувствовал - тучи сгущаются над Поднебесной, тучи, обещающие пролиться кровавым дождём невзгод. Подготовка к будущим испытаниям заняла важное место в сердце юноши, что и вылилось в сегодняшнюю тренировку - Ван Фань намеревался отточить тонкое использование техник усиления и укрепления, делая свои кулаки несокрушимыми, а руки - ещё более могучими, лишь в момент удара. Дело спорилось.

Долина Сяояо с недавних пор стала ещё малолюднее, чем обычно - Гу Юэсюань и Цзин Цзи выполняли некое поручение учителя, о котором Уся-цзы не желал говорить Сяо-Фаню. Тот не обижался, относясь к чужим тайнам спокойно и без излишнего любопытства, но отсутствие старших лишило его обоих возможных партнёров по учебным поединкам. Симынь Фын все ещё не обрел должной уверенности в своих силах для возобновления тренировок с Сяо-Фанем. Сын Цзян Тяньсюна, юный гений Цзян Юй, отсутствовал в городе, как и его отец, и Ван Фань так и не сумел познакомиться с ними. Другие же молодые воители из мелких кланов и школ Лояна уже не являлись достойными противниками для младшего ученика Уся-цзы.

В отсутствие поединков, Сяо-Фаню оставалось лишь налечь на силовые упражнения, и практику боевых и мистических искусств, чем он и занимался в последние дни. Он также посещал Ши Янь каждый вечер - пусть девушка и была умелой и сильной воительницей, тревога за неё и её приемышей не оставляла Ван Фаня. К тому же, общество подруги помогало ему ненадолго отбросить волнения.

Юноша приподнял доспех на своём тренировочном снаряде, и с довольством осмотрел дело рук своих - измочаленную и треснувшую в нескольких местах колоду, порядком выкрошившуюся от его ударов. Кулаки юноши остались невредимы - тренировка удалась на славу. Он собирался было осмотреть доспех, и исправить нанесенные ему повреждения, как внимание Ван Фаня привлекла троица медленно движущихся по тропинка долины фигур, приближающихся к нему. Две из них были знакомы юному воителю - рослый и черноволосый молодой мужчина в белом халате, и стройный рыжий юноша с рукоятями меча и сабли за спиной. Блудные старшие Сяо-Фаня возвращались в долину Сяояо, волоча на своих плечах кого-то третьего.

Ван Фань двинулся навстречу этой странной группе. Не было сомнений в том, что неизвестному понадобятся лекарские таланты юного воителя - слишком уж безвольно свисал он с плеч поддерживающих его под руки Цзи и Юэсюаня. Сяо-Фань вгляделся в кажущуюся ему знакомой фигуру в грязном темно-зеленом халате, и тут неизвестный поднял голову, заставив ниспадающие на его лицо длинные волосы разойтись, открывая облик раненого. Ван Фань не сдержал горестный вскрик - на него смотрело бледное лицо Сяо Фу. Тени лежали под глазами юного наследника семьи Сяо, а сами глаза ввалились и лихорадочно блестели, словно у горячечного больного. Торс Сяо-младшего был обмотан окровавленными бинтами поверх халата, а кончики пальцев были распухшими и посиневшими - Сяо Фу, несомненно, пережил долгий и тяжёлый бой, и судя по его лицу, исполненному горя и сожаления, он не вышел из него победителем.

Не мешкая, Сяо-Фань подступил ближе, и перехватил руку названного брата, отстранив Цзин Цзи. Тот устало встряхнулся - пусть второй ученик Уся-цзы и был крепок для своих лет, переноска раненого явно отняла у него много сил.

- Под дерево, Юэсюань, - поспешно проговорил Ван Фань, увлекая недвижного Сяо Фу в направлении тенистого кипариса, заросшего у корней мягкой травой.

- Цзи, пожалуйста, сбегай к учителю, и принеси все его пилюли Сяояо, какие найдёшь. Ты знаешь, где они, - продолжил он.

Цзин Цзи устало кивнул, и быстрым шагом направился вглубь долины. Он был сосредоточен и серьёзен, что было необычным для вспыльчивого и легкомысленного юноши. В его взгляде виднелось раздражение, но направлено оно было вовсе не на соучеников.

Юэсюань и его младший соученик аккуратно уложили свою ношу наземь. Сяо-Фань обратился к своему старшему, удерживая Сяо Фу за запястье:

- Пока я осматриваю его, принеси мою сумку, она висит у меня над кроватью. Дверь должна быть не заперта, но если тебе придётся выбить её - я не обижусь, - Гу Юэсюань понимающе кивнул.

- У него внутренние травмы, - начал было говорить он, вставая на ноги, но Ван Фань прервал его.

- Я знаю, - бесстрастно произнёс он. - Беги скорее, у нас не так много времени, - старший ученик Уся-цзы ответил серьёзным кивком, и заспешил прочь.

Сяо-Фань тем временем аккуратно разорвал обматывающие Сяо Фу бинты, и осмотрел раны на его теле. Кожа Сяо-младшего была содрана в нескольких местах, словно он подвергся нападению хищных зверей. Также, его торс темнел многочисленными синяками, и некоторые из них уже начали чернеть. Ван Фань со всей возможной осторожностью прощупал их, и озабоченно нахмурился: двое из ребер молодого мужчины были сломаны, одно - очень неприятным образом. Что странно, Сяо Фу никак не отреагировал на прикосновения Сяо-Фаня, которые хоть и были аккуратны, но безболезненными быть никак не могли.

- Где болит, А Фу? - спросил юноша названного брата, стараясь говорить спокойно.

- В сердце, Сяо-Фань, - глухим и тяжёлым голосом ответил тот. - Они мертвы. Все они. Привратник Вэй. Неуклюжий слуга Гэн. Старик Лянь - кухня красна от его крови. И… мой отец. Мой отец мёртв, брат. Они убили всех, и я не смог им помешать.

Ван Фань горестно охнул, враз поняв и сокрушенный вид Сяо Фу, и то, как безразлично молодой мужчина терпел физическую боль - терзающие душу Сяо-младшего душевные муки были много сильнее мук телесных. Чувства, что испытывал сейчас названный брат, были знакомы Сяо-Фаню, и он, на миг отвлекшись от медицинского осмотра, сжал ладонь Сяо Фу.

- Держись, брат, - с горячностью проговорил он. - Я с тобой. Я поддержу тебя в этот трудный час. Верь мне, боль уходит со временем. Просто не давай ей поглотить тебя.

- Благодарю, Сяо-Фань, - отрешенно сказал Сяо Фу, - но мне не поддержка сейчас нужна. Не поддержка, - он запнулся на мгновение, и продолжил с фанатичной убежденностью:

- Мне нужна месть. Необходима. Я обязан найти мерзавца, отнявшего жизни всех моих родных, и уничтожить его. А для этого, мне необходимо стать сильнее. Мое искусство все еще недостаточно. Мне нужно больше… - он отрешенно посмотрел сквозь Ван Фаня невидящим взглядом. Дыхание молодого мужчины было частым и мелким, а зрачки его расширились настолько, что, казалось, сделали его зелёные глаза полностью черными.

- Неподалеку, в долине Ванъю, живет Божественная Мелодия, - вдруг сказал он решительно. - Я пойду к ней, и буду на коленях умолять поделиться толикой ее искусства. С ее помощью, я обрету так необходимую мне силу, - он дернулся было, пытаясь встать, но Сяо-Фань придержал его за плечи, осторожно, но крепко.

- Стоять, - жестко приказал он. - Ты никуда не пойдешь, пока я не исцелю твои раны. Ты не сможешь сейчас ни учиться, ни сражаться. У тебя сломаны два ребра, мышцы твоего торса - одна сплошная травма, а твои меридианы близки к распаду от перенапряжения. Если ты и правда хочешь отомстить, и убить своего врага, ты подождешь излечения, прежде чем делать что-либо.

- Я… ладно, - выдавил сквозь зубы Сяо Фу. - Излечи меня побыстрее, маленький брат, прошу тебя.

- Обязательно, - ответил юноша. - Я исцелю тебя, и отведу к Божественной Мелодии. Когда ты сочтешь, что узнал у нее достаточно, я пойду с тобой, и помогу тебе отомстить. Твоя доброта, и доброта твоего отца, подарили мне новую жизнь, и я клянусь, что негодяй, поднявший руку на моих благодетелей, не уйдет от возмездия. Я поддержу тебя и в этом, брат.

- Спасибо, - отрешенно выдохнул Сяо Фу, наследник уничтоженной семьи. Его глаза скрывались под мутной поволокой усталости, а веки опускались все ниже. - Нам нужно поспешить… - медленно проговорил он, и его голос становился все тише. Умолкнув, он закрыл глаза и забылся неверным сном - не так много сил оставалось в его израненном теле.

За спиной Сяо-Фаня раздалось осторожное покашливание. Обернувшись, он увидел обоих своих старших, терпеливо ждавших незнамо как долго. Юэсюань смотрел на спящего Сяо Фу с сожалением. Лицо Цзин Цзи непроизвольно кривилось, словно юный воитель сдерживал слезы, но глаза его были сухи. Раздражение плескалось в них еще сильнее, чем в начале его возвращения в долину Сяояо.

- Подай мне иглы, Юэсюань, - начал распоряжаться Ван Фань. - Цзи, дай ему пилюлю Сяояо, потом еще одну, - он указал на лежащего Сяо Фу. - Положи в рот и зажми нос, если не будет глотать. Если проснется - пусть, нам нужно излечить его раны как можно скорее, - он принял иглы из рук своего старшего, и принялся устанавливать их в акупунктурные точки Сяо Фу с точностью и быстротой опытного музыканта, играющего давно выученную мелодию. Цзин Цзи тем временем кое-как впихнул в их лежащего пациента пилюли.

- Найди в сумке пилюлю Исцеления Меридианов, - обратился Сяо-Фань к Гу Юэсюаню, устанавливая последнюю иглу. - Цзи, помоги мне - его нужно посадить.

Вдвоем, они приподняли Сяо Фу в сидячее положение. Ван Фань уселся за его спиной, пока Цзи удерживал спящего, и, положив руки на его акупунктурную точку шэньчжу, аккуратно толкнул в нее энергию. Его названному брату сейчас требовалась вся ци, какую могли принять его истерзанные меридианы - Сяо-Фань не собирался тянуть с его исцелением. Он видел в Сяо Фу признаки одержимости местью, и считал, что лучший способ избавиться от этого внутреннего демона - утолить его голод кровью мерзавца, отнявшего жизни родных молодого наследника Дома Музыки и Меча. А для этого, Сяо Фу должен быть здоров и силен.

- Ты поступаешь опрометчиво, младший, - Гу Юэсюань присел рядом с продолжающим переливание ци Ван Фанем, держа наготове бутылочку с пилюлями Исцеления Меридианов. В его голосе, менее спокойном, чем обычно, звучали печаль и укор.

- О чем ты говоришь? - отрешенно спросил младший ученик Уся-цзы.

Все его внимание забирало управление внутренней энергией. Меридианы Сяо-Фаня ныли от непривычной нагрузки, а в акупунктурных точках янчи и лаогун, узлах меридианов на ладонях, что сейчас пропускали сквозь себя все большие объемы энергии, поселилась тянущая боль. Но юный воитель не прекращал выполнение целительской техники - следовало закончить с вливанием ци побыстрее. Энергоканалы Сяо Фу нуждались в лечении, которое могла им дать соответствующая пилюля, но применять на раненого целительские техники после приема этого лекарства означало свести целебный эффект на нет - ускорение токов ци прервало бы заживление, вновь разбередив раны энергоканалов.

- О твоем обещании помочь Сяо Фу с местью, - ответил Юэсюань тихо. - Боль и горечь одолевают его. Не нужно усугублять их, Сяо-Фань.

- Ты ведь судишь по себе сейчас, да, старший? - отстраненно спросил Ван Фань. - Пусть ты нечасто упоминал своих родителей, я не слепец, и не дурак. Заметно, что воспоминания о них причиняют тебе боль. Что-то произошло с ними, что вызвало в тебе жажду мести.

- Это история для другого дня, - с неожиданной жесткостью высказался старший ученик Уся-цзы. - Но твои догадки правильны. Поверь мне, месть - не то, в чем нуждается Сяо Фу, пусть сам он и считает по-другому.

- Месть - путь в никуда, - устало выдохнул Сяо-Фань, отняв руки от спины своего пациента. - Спасибо, Цзи, можешь уложить его обратно, - сумрачно кивнув, тот начал устраивать Сяо Фу на траве, пытаясь как можно меньше тревожить все еще торчащие из его тела акупунктурные иглы.

- Дай ему три штуки, Юэсюань, - кивнул Ван Фань на бутылочку с пилюлями в руках своего старшего, и продолжил:

- Я согласен с тобой. Мой названный брат сейчас должен думать о будущем, своем и Дома Музыки и Меча, а не преследовать убийц его семьи. Но подумай вот о чем, - он усталым взглядом наблюдал за тем, как Гу Юэсюань осторожно вкладывает последнюю пилюлю в рот лежащего, и зажимает его нос и рот, заставляя Сяо Фу проглотить лекарство. Молодой мужчина так и не проснулся - истощенный боем и ранами, он не имел достаточно сил даже для этого.

- Убийца ведь не намеренно отпустил его? - продолжил Сяо-Фань после недолгой паузы. - Раны Сяо Фу не выглядят так, словно его щадили. Ваша помощь спасла ему жизнь, верно?

- Не совсем, - качнул головой Юэсюань. Он явно не хотел делиться подробностями их столкновения с неведомым убийцей. - Но ты прав, А Фу был в шаге от смерти, когда подоспели мы. К чему ты ведешь?

- К тому, что убийца все еще жив и на свободе, - вздохнул Ван Фань. - И если оставить его в покое, он снова придет за моим названным братом - завершить свое злодеяние. Лучше уж найти мерзавца и прикончить, чем ждать нового нападения.

- Те два Парчовых Стража[1] могли догнать его, - вмешался вдруг Цзин Цзи. - Они сильны, и может быть…

- А Цзи, - строгим голосом прервал его Гу Юэсюань. - Не сейчас, - тот зло скривился, но не стал спорить со старшим. Сяо-Фань удивленно покачал головой.

- В вашей миссии замешан императорский двор, - констатировал он. - Кто-то, за кем охотится Парчовая Стража, уничтожил Дом Музыки и Меча. Во что вы ввязались, братья?

- Этот вопрос ты можешь задать только учителю - я не вправе на него отвечать, - сухо ответил Гу Юэсюань. - Тебе все еще нужна наша помощь?

- Нет, сейчас нужно дать Сяо Фу время отдохнуть, - Ван Фань внимательно оглядел своего подопечного. Смертная белизна понемногу сходила с его лица, а дыхание становилось ровнее и спокойнее.

- Нам нужно поговорить с учителем. Увидимся позже, - Юэсюань коротко кивнул юноше, и встал. - А Цзи, - подозвав соученика, он двинулся вглубь долины.

- Постой, Цзи, - задержал Сяо-Фань своего второго старшего. Тот обернулся, глядя на юношу с тенью удивления. - Ты не ранен? У тебя такой вид, будто ты еле сдерживаешь боль.

- Я… - Цзин Цзи зло скривился, и ответил, выплевывая слова:

- Я был слишком слаб, Сяо-Фань. Не одному ему, - он кивнул на спящего Сяо Фу, - нужно стать сильнее, - высказав это вымученное признание, он деревянно развернулся, и заспешил следом за Гу Юэсюанем.

Ван Фань задумчиво посмотрел им вслед, потом перевел взгляд на своего названного брата. Губы младшего ученика Уся-цзы невольно скривились в гримасе злости и сожаления. Его страхи сбылись, и первой жертвой ожидаемых им невзгод стала семья его благодетеля - добрые и справедливые люди, не заслужившие жестокой смерти. Пусть Сяо-Фань, проживший жизнь в бедности, относился к вельможам и богатым землевладельцам с предубеждением, определяемым его иномировой памятью как “пролетарская злость”, к семейству Сяо он чувствовал лишь уважение и благодарность. Тайна, которую учитель делал из миссии своих старших учеников, начинала раздражать юношу, но он отмел эти чувства - прежде всего, нужно было помочь Сяо Фу выздороветь.

***

- Брат, ты же обещал мне, - с усталым раздражением проговорил Сяо-Фань.

Его собеседник не шевельнулся, продолжая извлекать из струн циня одну неблагозвучную ноту за другой.Ученик Уся-цзы приблизился, и накрыл струны ладонью, прекращая странную и неприятную мелодию. Сяо Фу, так и не заметивший его, попытался продолжить игру, отвлекшись от циня лишь после нескольких тихих и дребезжащих звуков, изданных удерживаемыми струнами. Он поднял разъяренный взгляд на Ван Фаня, но тот и бровью не повел, глядя на названного брата с печальным укором.

- Давай, ударь меня, и позволь, наконец, тебя осмотреть, - грустно выдал младший ученик Уся-цзы. - Ты все еще истощен после ранений, твои меридианы едва восстановили целостность, а костные мозоли на сломанных ребрах только начали расти. Я обещал тебя исцелить, и не собираюсь нарушать это обещание.

- Я достаточно здоров, Сяо-Фань, - ожесточенно ответил Сяо Фу. - Время не ждет, как не ждет и мой враг. Каждый миг его жизни - оскорбление моему мертвому отцу, и мне лично. Божественная Мелодия испытывает меня, и я обязан завершить ее испытание - сыграть “Красоту персикового цветения”.

- Постой, я слышал эту мелодию, - озадаченно нахмурился Ван Фань. - Она быстрая и веселая, без единого следа всех тех жутких звуков, что издавал твой цинь.

- Я знаю! - зло выкрикнул молодой мужчина. Впрочем, ярость его быстро иссякла. Он продолжил пустым голосом:

- Веселая музыка плохо дается мне после… всего произошедшего. Но я обязан преодолеть это испытание, и я это сделаю, - лихорадочная убежденность зазвучала в его голосе. - Мне просто нужно сыграть еще раз, и, быть может, у меня получится.

- Тебе нужно поесть, - устало ответил Сяо-Фань. Он кивнул на небольшой плоский короб с крышкой, принесенный им. - А потом, посидеть спокойно пару минут, пока я проведу осмотр и сеанс акупунктуры. Ты сам не свой, брат, и если продолжишь мучить себя и инструмент, то ничего не добьешься, кроме истощения. Как долго ты играл сегодня?

- С утра, - отрешенно ответил Сяо Фу. - Мне нужно…

- Я уже сказал, что тебе нужно, - голос Ван Фаня был спокойнее ледяной равнины в безветрие, и столь же холоден. - Не обессудь, но я тоже обязан кое-что сделать, а именно, выполнить мое обещание тебе. Ты все еще слишком слаб и болен что для мести, что для учебы. А поэтому, - он аккуратно отобрал у молодого мужчины Меч Сяньсяо, преодолевая его слабое сопротивление, и поставил перед ним короб с едой.

- Ешь, - повелительно высказался он. - Единственное послабление, которое я готов тебе дать - я совмещу осмотр и лечение с обедом. Начинай, брат, - он безрадостно улыбнулся. - Чем скорее мы закончим, тем раньше ты вернешься к своему… испытанию.

- Тебе нет нужды это делать, Сяо-Фань, - обреченно пробормотал Сяо Фу, снимая крышку с короба. - Я и не голоден сейчас.

- Мне лучше знать, - отрубил юноша. - Я же не советую тебе, как дергать за струны циня, и как вдувать воздух в флейту сяо? Вот и ты не указывай мне, как лечить болящих.

***

Божественная Мелодия сидела на пороге своего дома, закрыв глаза. Ее пальцы отрешенно поглаживали струны циня, лежащего у нее на коленях, но все не начинали игру. Тишина господствовала в по-утреннему свежем воздухе долины Ванъю, и ни единый звук, кроме шелеста листьев в легком ветерке, и редких птичьих трелей, не нарушал это умиротворенное безмолвие. Сяо-Фань прочистил горло, и его тихое покашливание, казалось, прозвучало раскатом грома в утреннем затишье. Женщина открыла глаза, и растерянность в ее орехового цвета взгляде быстро сменилась безразличием, с легчайшей тенью недовольства.

- Простите, что нарушаю ваше уединение, страшая, - склонил голову юный воитель. - Я ищу Сяо Фу. Последние три дня он не покидал порога вашего дома. Быть может, вы знаете, где он?

- Нет, Сяо-Фань, - равнодушно ответила Божественная Мелодия. - Могу сказать лишь одно - его не было слышно с самого утра.

- Понятно, - с досадой скривился юноша. - Он ведь так и не прошел ваше испытание?

- Внутренние демоны слишком сильны в нем, - покачала головой женщина. - Они сводят его с ума, и ничто не поможет ему, кроме его самого. Сяо Фу должен отстраниться от всей той горечи и злости, что ест его изнутри, если он хочет, чтобы в его музыке звучало что-то, кроме злости и горечи.

- Я понимаю, старшая, - печально кивнул Ван Фань. - Но единовременная смерть всей семьи - то, от чего и самому Будде, верно, нелегко будет отрешиться.

- В тебе говорит горе и беспокойство за брата, Сяо-Фань, - голос Божественной Мелодии был все так же ровен и безразличен. - Пойми, мое испытание не было прихотью. Не владеющий собой не сможет овладеть и музыкальным искусством. Сдается мне, Сяо Фу и сам понял это, и ушел искать то, чего он жаждет, в другом месте.

- Выходит, что так, - согласился Ван Фань. - Не буду отнимать ваше время, - он коротко поклонился женщине. Та отрешенно кивнула в ответ, и вновь прикрыла глаза.

Ученик Уся-цзы молча двинулся прочь. Он намеревался опросить других обитателей долины Ванъю, и узнать, видел ли кто-нибудь из них, куда направился его блудный названный брат. Пусть здоровье Сяо Фу и было приведено в относительный порядок, его дух был порядком надорван смертями близких, и Ван Фань не считал, что будет разумным оставлять его самого по себе. Он бросил прощальный взгляд на Божественную Мелодию, оглядев ее с грустью и недовольством.

“Ее можно было бы назвать привлекательной,” подумал он. “Выглядит она лет на двадцать от силы, и внешностью вполне симпатична - этакая аристократичная красавица. Все эти золотые украшения, розовый шелк халата, и вычурная прическа делают ее похожей на какую-нибудь принцессу. Её музыкальные умения и вовсе говорят за себя. Но вот характер… дикие звери и то милосерднее бывают. Она могла бы помочь мне спасти несчастного братана Фу, но предпочла от него отделаться. В результате, бедняга усвистал бог знает куда - больной, одинокий, и сходящий с ума от горя. Ничего хорошего с ним в таком состоянии случиться не может. Как там было в емкой библейской цитате - ‘по плодам их узнаете их’? Так вот, это деревце хоть и выглядит миленько, но оказалось редкостным пустоцветом,” он повернулся и зашагал прочь от дома музыкантки, оставляя ее за спиной.

***

- Учитель, - пусть Сяо-Фань и был раздражен сверх всякой меры, он не давал этому чувству прорваться ни в голос, ни в слова. Его обращение к Уся-цзы, как и его поклон, были безукоризненно вежливы.

- Доброго дня, Сяо-Фань, - благодушно ответил старец. Он отставил в сторону исходящую паром чашку, и выжидающе воззрился на ученика. - Что привело тебя ко мне?

Старый мудрец наслаждался утренней прохладой, великолепным видом на восход солнца, и чёрным, ароматным чаем, на одном из тихих лугов долины Сяояо. Он устроился за небольшим столиком в тени разлапистого дуба, и вид его не выражал ничего, кроме расслабленного спокойствия. Его младший ученик был, напротив, заметно напряжен.

- Принимая меня в ученики, вы сказали мне, что моим долгом отныне станет пресечение несправедливости, - рубанул он. Брови Уся-цзы приподнялись в легком удивлении, и его добродушная улыбка потускнела от этих слов.

- Величайшая несправедливость произошла недавно с одним из близких мне людей, - продолжил, тем временем, Сяо-Фань, и слова его были прямы и безыскусны. - Вся родня моего названного брата Сяо Фу погибла в один день от рук убийцы. Сам он, - юноша запнулся на мгновение, и возобновил свою речь нарочито спокойным тоном, - не сумев преодолеть испытание, что назначила ему Божественная Мелодия, ушел, неведомо куда. Он один, ранен, и не в себе от горя. Где-то там, - Ван Фань взмахнул рукой в сторону простирающихся вдали равнин, чуть резче, чем пристало в спокойном разговоре, - все еще рыщет убийца, не отнявший жизнь Сяо Фу лишь благодаря помощи моих старших. Встреть его мой названный брат сейчас, и семейство Сяо окончательно исчезнет - Сяо Фу не в силах ни отомстить, ни сберечь свою жизнь. Несправедливость всего, что постигло его, человека великодушного и благородного, заставляет мою кровь кипеть. Я знаю точно - если я не приложу все усилия к воздаянию злодеям, погубившим семейство Сяо, и помощи его последнему сыну, я недостоин буду зваться ни воителем, ни даже мужчиной. К чему мне сила, если я не направляю ее на добрые дела? - он перевел дух, глядя на старца с упрямой настойчивостью во взгляде.

- Прошу вас, учитель, - продолжил он, - раскройте мне тайну миссии моих старших, если не всю, то хотя бы имя убийцы семейства Сяо, - Уся-цзы, тяжело вздохнув, почесал бороду.

- Ты - младший из моих учеников, Сяо-Фань, - молвил он задумчиво. - Многие обманываются твоей рассудительностью, и взрослым обликом, но память этого усталого старика еще недостаточно потускнела, чтобы забыть, как ты юн. Тебе не исполнилась и шестнадцатая весна. Те знания, которых ты просишь, могут принести тебе многие опасности.

- Джи всего на год старше меня, - медленно ответил юноша, - и я если не превосхожу его в мастерстве, то уж точно не уступаю ему, - задумавшись на мгновение, он добавил:

- Пусть злодей, уничтоживший семью Сяо, сумел ускользнуть от Парчовой Стражи, он не пугает меня. Объединив силы с братьями по учебе, я смогу сразить его.

- Когда-нибудь, несдержанность языка погубит малыша Цзи, - старый мудрец сжал губы, без труда догадавшись об источнике осведомленности Сяо-Фаня. - Что же, коли ты твердо вознамерился постранствовать по рекам и озерам, покажи мне, что способен защитить себя, - он поднялся легким движением. Лицо старца успокоилось, и даже его извечная ухмылка на мгновение вернулась на свое место. - Если сможешь меня коснуться, ударом либо внешней техникой, я расскажу тебе все, и позволю присоединиться к миссии твоих старших…

Уся-цзы и договорить не успел, как Ван Фань бросился вперед, посылая в учителя град энергетических стрел техники “восьми бессмертных, указующих путь”. Рассмеявшись, тот ускользнул с небрежной легкостью, оттолкнувшись от земли, каменной столешницы, и ствола дерева в одном быстром круговом движении. Ринувшегося было в ближний бой Сяо-Фаня встретил шквал импульсов, порожденный пальцевой техникой. Старый мудрец применял то же, что и его ученик, но совершенно на другом уровне - в его исполнении, атака энергетическими импульсами выглядела сплошным сияющим потоком ци. Эта волна мощи задела юношу самым краешком, но заставила его тело на мгновение онеметь. Он застыл на месте, пытаясь справиться с непослушными конечностями при помощи циркуляции внутренней энергии. Уся-цзы терпеливо ждал, чуть улыбаясь, но его ученик все не двигался с места, болезненно кривясь.

- Если ты хочешь передохнуть, Сяо-Фань, мы можем…

Старец не успел договорить - Ван Фань вновь ринулся вперед, ускоряя себя техникой шагов настолько, что на мгновение превратился в размытый силуэт. Исказившая воздух волна ци сорвалась с его кулака, прянув в направлении Уся-цзы. Тот не стал отражать ее, либо же уклоняться - все с тем же доброжелательным видом он шагнул навстречу атаке, и поступь его была ничуть не медленнее того, что показывал его ученик. Короткая вспышка энергии, сорвавшаяся с ладони старца, разрушила атаку Сяо-Фаня, и Уся-цзы напрягся уже было, готовый продолжить свое стремительную поступь не менее быстрым кулачным ударом, как Ван Фань, мгновенно сменив направление движения, скользнул в сторону, вновь атакуя пальцевыми техниками.

Он повторил этот маневр снова и снова, нападая и смещаясь, избегая ближнего боя, и обрушивая на учителя все новые и новые импульсы внешних техник. Они скользили по ярко-зеленой траве луга, едва тревожа ее, словно два призрака, и их размытые от скорости движений фигуры все не останавливались. Сяо-Фань начал уставать первым - его движения становились все медленнее, и вдруг, после очередного выполнения техники шагов, его повело, и юноша споткнулся, пытаясь удержать равновесие. Его учитель, озабоченно охнув, шагнул было ближе, но резко остановился на полушаге - полу его халата рвануло, как если бы взявшаяся из ниоткуда стрела ударила на излете. С удивлением, Уся-цзы осмотрел небольшую прореху на светло-синем шелке.

- Условия выполнены, учитель, - тяжело дыша, выдавил Ван Фань. Его усталость, едва не свалившая юношу прямо посреди боя, не была уловкой - он едва держался на ногах, истощенный сверхусилиями, что приложил для победы в этом коротком поединке.

- Я целил именно в халат - даже “красной точкой” я не стал бы бить вас всерьез, - продолжил он, кое-как успокаивая дыхание. Старый мудрец неловко усмехнулся.

- В настоящем сражении, ты был бы мертв, если бы эта атака не достигла цели, или же не свалила бы врага, - высказался он с сомнением в голосе.

- С кем-то вашего уровня силы, я и не стал бы вступать в сражение, - ответил Сяо-Фань без единого сомнения. - Я или напал бы из засады, вместе с товарищами, или и вовсе бы не стал связываться. Вы хотели, чтобы я коснулся вас, и я выполнил это условие, - он посмотрел на учителя с ожиданием. Уся-цзы коротко вздохнул, и уселся обратно за столик. Стоявший на нем чайный прибор чудом не пострадал во время их скоротечной схватки.

- Садись, Сяо-Фань, - с обреченным спокойствием высказался старец. - Передохни, и выпей со мной чаю. Это выдержанный юньнаньский пуэр, он придаст тебе сил, и умиротворит твой дух, - юноша с готовностью присел на круглый табурет, и, наполнив одну из чашек, отхлебнул неожиданно сладкого и мягкого напитка, вкусом непохожего ни на один доселе пробованный им чай. Бодрость словно разлилась по жилам юноши, следуя за его первым глотком.

- Несколько месяцев назад, Культ Тяньлун и секта Фэнду сошлись в битве у подножия хребта Тяньду, - начал Уся-цзы, отпив из своей чашки. - Ты видел этот бой своими глазами, и видел силы сражавшихся. В нем не было победителя - много крови пролилось тогда, но ни одна из сторон не понесла тяжелых потерь. Выжили все старшие обеих сект, и вражда между Ли Цанлуном и Владыкой Мертвых и не думает угасать. Стремясь предотвратить смерти невиновных, император издал тайный эдикт, объявивший Период Невмешательства. До конца года, ни один ямынь не станет судить вольный люд, странствующий по рекам и озерам, за сражения между собой, и ни один стражник не прекратит поединка воителей, если те не вредят мирным жителям, - он сделал паузу, отпив чая.

- Не вправе простой люд осуждать Сына Неба, - высказался он ровно, - Но, может статься, некие недобрые силы, близкие к императорскому двору, подливают масла в огонь, сами оставаясь в тени. Многие невинные люди уже погибли из-за Периода Невмешательства, и многие продолжают погибать. Я приказал Юэсюаню разобраться в причинах этих смертей, и вызнать, кто же пользуется добротой императора в своих грязных целях. Цзи напросился с ним, и видится мне, не отпусти я его, негодник сбежал бы сам, и последовал за своим старшим, - мудрец покачал головой, добродушно усмехаясь.

- Первой их целью должен был стать Дом Музыки и Меча - Сяо Хаошуан недавно говорил мне, что недобрые тени сгущаются над его домом, и в долине, окружающей его, видели подозрительных людей. Знать бы мне, - старец тяжело вздохнул, - что его подозрения оправдаются так быстро, и так кроваво. Цзи и Юэсюань опоздали - они нашли лишь еле живого Сяо Фу, сражающегося с человеком, что назвался Кукловодом Мертвых.

- Как он выглядел? - перебил старца Сяо-Фань. Ни следа не осталось от усталости юноши - подобравшись, он внимательно глядел на учителя, ловя каждое его слово. Уся-цзы укоризненно посмотрел на юношу.

- Простите мою невежливость, - высказался тот без капли сожаления в голосе. - Но все же, как выглядел этот негодяй?

- Он был одет в красный кожаный доспех с вышитым на нем черепом, - ответил старец недовольно, - черепом выглядела и личина его маски, также красной, словно кровь. Волосы его седы и длинны, а телом он худ и малоросл, - пожевав губами, он добавил:

- Не позволяй юношеской горячности лишать тебя манер, Сяо-Фань - кто другой может оказаться менее терпелив, чем я.

- Простите, учитель, - сказал юноша уже искреннее. - Значит, этот Кукловод уничтожил всех в Доме Музыки и Меча, в одиночку? - все та же серьезность сквозила в облике Ван Фаня, без единого грана опаски.

- Прозвание этого человека описывает его боевые приемы, - ровно ответил Уся-цзы, ставя пиалу с чаем на стол. - Мертвецы, поднятые запретным искусством, служат ему. По словам Юэсюаня, Кукловод Мертвых обещался поставить тела обоих твоих старших себе на службу.

- Понятно, - прищурившись, кивнул Сяо-Фань. - Как вы думаете, учитель, правда ли он оживляет трупы, или же попросту дурманит несчастных неким ядом, заставляя служить себе?

- Всякое случается под небесами, - степенно ответил старец. - Не стоит отрицать нечто, не изучив его хорошенько. Думается мне, ты сам узнаешь все подробности этого нечестивого искусства много скорее меня, - он с намеком поглядел на ученика. Тот согласно кивнул.

- Кем бы ни были эти “мертвецы”, они сражаются подобно диким зверям, или же безумцам, - сказал он. - Брат Фу потерял пару лоскутов кожи в бою с ними.

- Будь осторожен, Сяо-Фань, - высказался мудрец, глядя на ученика с тенью тревоги на лице. - Ты силен и хитер, но многие воители, странствующие по рекам и озерам, рядом с тобой, что тигр рядом с теленком.

- Новорожденные телята не боятся тигров, - весело улыбнулся юноша. - А этот теленок еще и больно бодается. Не беспокойтесь, учитель, я не вступлю в бой, если не буду уверен в победе, - добавил он при виде нахмурившегося старца.

- Хорошо, коли так, - ответил тот холодно. - Твои старшие сейчас в Лояне. Они остановились в трактире Хэ Луо. Встреться с ними там, и помоги им в меру своих сил.

- Отлично, - кивнул Сяо-Фань, и отстраненно проговорил, больше для себя, чем для собеседника:

- Нужно будет предупредить Ласточку, что я уезжаю надолго. Еще волноваться начнет.

- Вижу, юная Янь, расхитительница гробниц, прочно обосновалась в твоих мыслях, ученик, - проказливо подмигнул Уся-цзы.

- Не беспокойтесь, учитель, - ответил юноша, вставая. - Поклон, положенный родителям, мы будем отдавать вам - ведь вы мне, как отец, - и, весело фыркнув, он поспешно сбежал.

***

Ван Фань недолго собирался в дорогу - снял суму с крючка над кроватью, да уложил в неё запасную одежду. Юный воитель так и не обзавелся большим количеством пожитков. Пеший путь до Лояна также не занял у него много времени, и вскоре юноша стучался в дверь дома Ши Янь. Та открыла на первый же стук.

- Доброго дня, Сяо-Фань, - радостно улыбнулась девушка. - Заходи скорее.

- Я ненадолго, Ласточка, - отозвался тот с лёгким сожалением в голосе, и его подруга посмотрела на него внимательнее, оставив веселость.

- Злодеи убили семью моего названного брата, и я помогаю моим старшим отыскать их, - не стал скрытничать Ван Фань. - Не знаю, как далеко меня заведет это странствие, но окрестности Лояна я покину надолго, в этом нет сомнений.

- Надолго, - задумчиво протянула девушка, и коротко бросила:

- Подожди меня здесь.

После чего, Ши Янь развернулась и исчезла в глубине комнаты, оставив за спиной растерянного юношу. Тот озадаченно почесал нос - не так он представлял себе их прощание. Его подруга не заставила себя ждать. Она показалось в дверях, и юноша с лёгким удивлением подметил изменения в её облачении - лёгкая сума через плечо, широкий пояс, со множеством прицепленных к нему походных мелочей, и кожаная перевязь, обвившая стройный стан Ши Янь. Ван Фань задержал взгляд на блестящей серебром пряжке пояса девушки, и выглядывающим из кармашков перевязи раздвоенным рукоятям - его подарки не были забыты.

- Я готова, - блеснула озорной улыбкой Ши Янь. - Мы можем отправляться, - не дождавшись ответа от ошеломленно молчащего юноши, она добавила, чуть нахмурясь:

- Или ты не рад моей компании?

- Рад, - все же справился с удивлением Сяо-Фань. - Я и не ожидал, что ты захочешь отправиться со мной - на тебе заботы о дюжине младших.

- Чэн Линь всего на пару-тройку зим моложе нас с тобой, - отмахнулась повеселевшая девушка. - Он присмотрит за остальными. Пищей и прочим они обеспечены на год вперёд - спасибо ростовщику Цзиню, и его, - Ши Янь весело хихикнула, - невольной щедрости.

- Если так, то это замечательно! - воодушевленно воскликнул Ван Фань, и, подхватив девушку на руки, радостно закружил её, удерживая в объятиях.

- Отпусти меня сейчас же, бесстыдник! - завопила Ши Янь, впрочем, весело улыбаясь. - Нас же могут увидеть!

- Я думал, воля небес разлучает нас на долгий срок, - уже спокойнее высказался юноша, опуская подругу на землю, но не разжимая объятий. - Оказалось, она сводит нас ещё ближе, ведь все это время мы проведём вместе. Спасибо тебе, Ласточка, - наклонившись к девушке, он нежно поцеловал её, и она с готовностью ответила.

***

В трактире Хэ Луо было людно и шумно. Весёлая компания заняла второй этаж, распивая вино и выкрикивая здравицы. Группа молодых мужчин в белых школярских халатах обедала рядом со стойкой трактирщика, ведя степенный разговор. Один из них, вежливо улыбаясь, беседовал с пышно разодетой певичкой. Ближе ко входу за столиком одиноко устроилась девушка, зачем-то нарядившаяся в мужской костюм. Она увлеченно опустошала тарелку с обедом.

Столики у окон хоть и были заняты всего одним человеком каждый, свободного места не имели. За одним, гороподобный мужчина старательно поглощал одно мясное блюдо за другим. Невероятно толстый и голый по пояс, заляпанный жиром и усыпанный крошками, он выглядел омерзительно, и даже повидавшие многое подавальщики трактира не могли сдержать брезгливых гримас, поднося ему новые блюда.

Стол у другого окошка был полностью заставлен горшками и кувшинами, полными горячительного. Сидящий за ним седой и неопрятный мужчина прикладывался то к одному, то к другому сосуду, почти не переводя духа. Его осоловелый взгляд бессмысленно скользил по обстановке трактира, а глотка то и дело издавала громогласную отрыжку. Рядом с пьяницей стояла гигантских размеров тыква-горлянка, высотой едва ли не в человеческий рост. Седовласый любитель выпить не обделял и ее своим вниманием.

Гу Юэсюань и Цзин Цзи обнаружились в уголке, скрытые школярской компанией. Они уже заканчивали со своим обедом, когда Сяо-Фань и Ши Янь приблизились к ним. Цзи вяло кивнул, продолжая жевать тушеные овощи с рисом. Юэсюань, встав, коротко поприветствовал соученика и его подругу.

- Не ожидал я увидеть тебя здесь, Сяо-Фань. Присоединяйтесь к нам, я угощу вас обедом, - радушно предложил он.

- Мы искали вас, - ответил Ван Фань, подвигая табурет для своей подруги. Та, благосклонно кивнув, села.

- Учитель разрешил мне присоединиться к вашей миссии, - продолжил юноша, устраиваясь за столом. Гу Юэсюань встретил эту новость без радости - беспокойство пробороздило его лоб складками морщин. Цзин Цзи, наоборот, оживился.

- Твоя помощь будет кстати, Сяо-Фань, - довольно высказался он, хлопнув ладонью по столу. - Уж теперь-то мы не упустим того мерзавца в красной маске.

- Обязательно, Цзи, - серьёзно кивнул юноша своему второму старшему. - Да, познакомьтесь с моей спутницей, - он кивнул в сторону Ши Янь. Та обменялась представлениями со старшими учениками Уся-цзы. Юэсюань поприветствовал её церемонно и с лёгким смущением, Цзи - без особого интереса.

- Ты уверен, что хочешь отправиться в странствие вместе с нами, Сяо-Фань? - с сомнением спросил первый ученик долины Сяояо, когда знакомства завершились. - Многие опасности ждут нам на этом пути.

- Сяо Фу пропал, - буднично ответил юноша. - Я обязан помочь ему. Разыскивать его в одиночку и правда было бы опасно, но с вами, братья, эта ноша станет легче. Если же мы и не встретим Сяо Фу на реках и озерах, мы поможем ему, уничтожив убийцу его близких. Расскажи мне побольше о Кукловоде Мёртвых, Юэсюань. Как он сражается? На что похожи его мертвецы?

Гу Юэсюань не успел ответить на этот вопрос. Дверь трактира с грохотом распахнулась от сильного пинка, врезавшись в стену и нещадно сотряся ее. Посетители трактира невольно повернулись к вошедшим. Выпивохи со второго этажа настороженно затихли, а ученые в белом прекратили разговор. Один из новоприбывших, худощавый малый в до неприличия обтягивающих штанах коричневого полотна, и не скрывающей волосатый торс жилетке того же цвета, немедленно направился к беседующей со школяром певичке.

- Выпей со мной, красавица, - масляным голосом протянул он. - Я угощу тебя лучшим вином, а после, - он расплылся в слащавой улыбке, - доставлю тебе незабываемое удовольствие.

- Бьюсь об заклад, Развратник, что эта девица - уродка, - вмешался его спутник, высокий мужчина с хищным взглядом. Одетый в лимонного цвета халат, он перебирал в ладони горсть игральных костей. - Поспоришь со мной на три сотни лян золота?

- Да ты ослеп, Игрок? - с величайшим удивлением повернулся к своему товарищу поименованный Развратником. - Погляди на эти алые уста и изящный подбородок, на эти округлые бедра и стройные ноги! Тебе, видать, стоит сменить прозвание на “Слепец”, если ты не видишь её красоты, - он рассмеялся, довольный своим остроумием. Певичка, к которой он приставал, и правда была привлекательна. Впрочем, Игрок немедленно пояснил свою нелестную оценку.

- Когда я изрежу её лицо, вырву её волосы, и переломаю ей руки и ноги, она будет уродкой, - кровожадно ухмыляясь, выдал он.

- Проявите хоть немного уважения к женщине, мерзавцы! - возмущенно воскликнул беседовавший с певицей учёный. Он вскочил было со своего табурета, но тут же покатился по полу, сбитый наземь хлестким ударом Развратника.

- Прочь с дороги, ничтожество, - безразлично бросил он, и вновь повернулся к певичке. - Пойдём со мной, милая, здесь слишком много лишних глаз, - проворковал он, протягивая к ней руки.

Внезапно, Развратник остановился, резко дернувшись назад. Там, где только что находилась его голова, нечто просвистело быстрой стрелой, и ударило в стену трактира. Приставала изумленно оглядел палочку для еды, наполовину вошедшую в толстые доски стены. За его спиной раздался шум отодвигаемого табурета - девушка в мужской одежде, что ранее метнула столовый прибор, вставала со скамьи.

- Оставьте ее, негодяи, - нарочито грубым голосом высказалась она, - иначе вам не поздоровится.

- Какой красавчик, - немедленно обратил на нее внимание Развратник. - Если ты хочешь занять место этой девицы, я согласен, - он продолжительно облизнулся.

- В прошлый раз, ты искалечил того мальчишку, - заметил его спутник. - Бьюсь об заклад, что этот не продержится всей ночи.

- Лучше бы вам и правда уйти подобру-поздорову, - громко произнес Гу Юэсюань, вставая. Следом за ним поднялись и остальные его спутники. - Если не уйдете, я буду вынужден вмешаться.

- Мы будем вынуждены, брат, - ухмыляясь, поправил его Сяо-Фань, и демонстративно размял кулаки.

Он оценивающе оглядел противостоящую им парочку. Тип в коричневом, прозванный Развратником, был неожиданно силен для своих статей, а внимательный прищур Игрока живо напомнил Ван Фаню мастера метательного оружия Цзюй Соу. Свои игральные кости любитель споров также держал очень удобно для метания. Два негодяя не стушевались при виде численного превосходства, глядя все так же нагло и уверенно.

- Думаете толпой на нас напасть, детки? - насмешливо бросил Игрок. - Эй, Пьяница, Обжора, ну-ка, подсобите!

- Кто тут отрывает меня от перекуса? - прорычал полуголый толстяк, брызжа слюной и плохо пережеванной курятиной. Он тяжело поднялся со своего места, и встал рядом с Развратником и Игроком. - Кого это я сейчас сожру живьем?

Другой окликнутый оказался седовласым любителем вина. Он лишь икнул, поднимаясь, и неверным шагом двинулся к своим товарищам, волоча за собой огромную тыкву-горлянку. Прочие посетители спешно освободили зал, заполнив второй этаж - двери по-прежнему загораживала четверка с пестрыми прозвищами.

- Возьмешь на себя пьянчужку, Юэсюань? - громко обратился к собрату по учебе Ван Фань. - Или отдать тебе жирдяя?

- Плевать, кто из вас сцепится с кем, но черноволосая девица - моя! - вдруг воскликнул Развратник, обращая похотливый взгляд на Ши Янь. - Сегодня удачный день для меня - столько красавиц в одном месте!

- Сначала догони, - пренебрежительно фыркнула девушка, бережно снимая и откладывая на стол пояс и суму.

Избавившись от лишнего, Ши Янь одним легким прыжком взлетела под потолок, и уцепилась ногами за балки перекрытий. Насмешливо поглядев на все пялящегося на нее типа в коричневом, она плавным движением выхватила из перевязи несколько дротиков-ласточек, и один за другим отправила их в Развратника. Те прошили воздух с резким свистом. Гу Юэсюань шагнул навстречу поднимающему свою тыкву Пьянице, Цзин Цзи и присоединившаяся к нему переодетая девушка бросились на Игрока, а Сяо-Фань остался один на один с выбранным им противником, огромным и широким, словно оживший холм.

- Иди сюда, толстячок! - проорал младший ученик Уся-цзы, радостно скалясь. - Я выбью из тебя все лишние завтраки!

Тот невнятно рыкнул что-то сквозь частично прожеванную еду, и с неожиданной прытью ринулся на юношу, словно разъяренный носорог, разгоняясь все больше и больше. Ван Фань, не мешкая, бросился ему навстречу.

Он не собирался недооценивать противника - даже если этот увалень и не владел боевыми искусствами, жир прикрывал его со всех сторон, словно броня, а короткие конечности толстяка бугрились мышцами, заметными даже при его тучности. Но и переоценивать врага Сяо-Фань не хотел. В миг, когда они вот-вот должны были столкнуться, юноша шагнул в сторону, и ударил навстречу Обжоре, точно и мощно. Кулак Ван Фаня впечатался в лицо толстяка, и бросил того на пол трактира. Все здание сотряслось от этого падения, а пара досок отчетливо треснула. Гороподобный мужчина ловко откатился в сторону, и поднялся едва ли не сразу. Зло шмыгнув свороченным набок носом, и ошеломленно тряся головой, он вновь двинулся к Сяо-Фаню, на этот раз - много медленнее.

Тот метнулся навстречу, и обрушил на толстяка шквал ударов, молотя его со скоростью сыплющегося града. Ван Фань бил от души, вкладываясь в каждый удар - было заметно, что иначе его усилия покажутся Обжоре легкой щекоткой. Плоть огромного любителя покушать колыхалась, словно тело медузы, а его руки все пытались дотянуться до Сяо-Фаня, но тот без труда уклонялся. Он скользил вокруг толстяка легкой бабочкой, и осыпал его многочисленными ударами, избегая и неуклюжих захватов, и попыток Обжоры смять юношу неожиданным броском. Вскоре, громадный мужчина тяжело рухнул на пол, и на этот раз, застыл без движения. На его коже начинали проступать многочисленные синяки.

Сяо-Фань остановился, переводя дух. Этот бой больше напомнил ему кулачную тренировку, чем настоящее сражение, и заставил юного воителя пролить немало трудового пота. Он перевел взгляд на товарищей, также завершивших свои поединки.

Гу Юэсюань, отчего-то мокрый с ног до головы, утирал лицо, раздраженно морщась. Его противник лежал ничком, отчетливо похрапывая. Игрок пятился от угрожающего ему клинками Цзин Цзи. Истекающий кровью Развратник прятался за одним из столов, не показываясь на глаза грозно поигрывающей дротиками Ши Янь.

- Как с вами скучно, - неожиданно выдал Игрок насмешливым голосом. - Бьюсь об заклад, никому из вас не удастся меня нагнать, - и, в длинном прыжке вынеся своим телом окно, он задал стрекача. Ненадолго отстал от него и Развратник, выметнувшийся наружу следом за подельником.

- Может, вызвать стражу? - задумчиво предложил Сяо-Фань. - Можно послать кого-нибудь в ямынь. Ни эту тушу, ни то пропитанное вином тело, - указал он на Обжору и Пьяницу, - я тащить в тюрьму не собираюсь.

- Они не нападали на горожан, младший, - устало ответил Юэсюань, выжимая волосы. Прозрачная жидкость полилась на пол тонкой, но непрерывной струей. - Стражники не станут их задерживать.

- Ах да, - досадливо сморщился юноша. - Период Невмешательства. Ладно, - он раздраженно вздохнул, и, подойдя к Обжоре, отвесил ему несколько крепких пинков. Проделав то же самое с Пьяницей, он обернулся к ошарашенно глядящим на него товарищам.

- Не убивать же их, - пояснил он. - А совсем без урока их оставлять негоже. Пусть полечат сломанные ребра, и осмыслят свои заблуждения, - Юэсюань недовольно покачал головой, Цзи, наоборот, одобрительно оскалился. Ши Янь и вовсе не обратила на нанесение негодяям побоев никакого внимания - она была занята извлечением дротика-ласточки, по рукоять вонзившегося в пол.

- Благодарю за помощь, уважаемые, - вдруг высказалась переодетая девушка с поклоном. - Думаю, без вас бы я не справился.

- Не стоит, - вежливо кивнул Юэсюань. - Было очень храбрым с твоей стороны в одиночку выступить против тех мерзавцев.

- Да, ты молодец, - панибратски поддержал своего старшего Цзин Цзи. - Правильно сделал, что вступился за девчонку. Сама бы она не смогла себя защитить.

- Девчонку? - сердито прищурилась переодетая. - Что же, по-твоему, женщины - слабы?

- Ну, сражения - они для мужчин, - почесал рыжий затылок Цзи. - Женщинам больше пристало заниматься шитьем и домашними делами, - Ши Янь, обернувшись, насмешливо фыркнула, бросив на рыжего юношу пренебрежительный взгляд. Переодетая девушка же насупилась еще сильнее.

- Шитьем и домашними делами? - еще язвительнее высказалась она. - Даже сражавшись бок о бок с женщиной, ты считаешь их непригодными ни к чему, кроме домашнего труда? Поистине, широта твоего кругозора впечатляет.

- Не слушайте моего младшего, - вмешался Юэсюань. - Он молод, и поспешен в суждениях. Как ваше имя?

- Я - Вэй Цзы… - девушка запнулась, и продолжила, как ни в чем не бывало:

- Простой странник. Позвольте узнать и ваши имена, уважаемые, - трое собратьев по учебе и Ши Янь поочередно представились.

- Гу Юэсюань из долины Сяояо? - широко улыбнулась девушка, назвавшаяся Вэй Цзы. - Ученик прославленного Уся-цзы, и победитель Соревнования Юных Героев? Встретить вас - большая удача для меня.

- Ха, я и не думал, что кому-то известно имя нашего старика, - издал веселый хмык Цзи.

- Ты уже показал себя человеком вполне определенного толка, и продолжаешь подтверждать это, - пренебрежительно бросила в его сторону девушка.

- О чем это ты? - насупился рыжий юноша.

- Неважно, - Вэй Цзы нарочито отвернулась от него, и обратилась к Юэсюаню:

- Не окажете ли вы мне небольшую услугу, господин Гу? Мне нужно повидаться с мудрецом Уся-цзы по поручению отца. Могли бы вы проводить меня в долину Сяояо?

- Разумеется, - с готовностью ответил тот. - Пойдемте, - он направился к выходу из трактира, и вся компания потянулась за ним. Ши Янь, поотстав, приблизилась к Ван Фаню.

- Мне интересно, что ты думаешь о занятиях, приличествующих женщинам? - лукаво улыбнувшись, спросила она.

- Пусть всяк занимается, чем хочет, - равнодушно пожал плечами юноша. Наклонившись к подруге, он спросил, понизив голос:

- Ласточка, неужто никому не видно, что Вэй Цзы - девушка? Это же ясно, как день. Почему мои старшие ей подыгрывают?

- Хм, ты прав, - озадаченно нахмурилась Ши Янь. - Я поначалу приняла его… ее, за щеголя, слишком заботящегося о своей внешности, либо за мужелюба. Но ты верно заметил, она и вправду женщина. Бедра слишком широки для мужских.

- Да какие там бедра, - ошарашенно выдал Ван Фань. - Ее воротник едва прикрывает шею, и заметно, что кадыка на ней нет. Волосы слишком ухожены - любой странник-мужчина был бы грязен и неопрятен с дороги. Кожа лица выглядит нежнее, чем у десятилетнего ребенка, жившего в богатой семье, и никак не подходит юноше наших лет. Кисти рук слишком тонки. И самое главное, у нее совершенно не мужское лицо! Ты что, и вправду не заметила ничего из этого?

- Я не приглядываюсь к посторонним юношам, - ответила девушка чуть рассерженно. Бросив короткий взгляд на шагающую впереди Вэй Цзы, она продолжила с хитрецой в голосе:

- Ты так хорошо рассмотрел эту переодетую девицу, Сяо-Фань. Неужели ее вид пришелся тебе по душе?

- Ласточка, милая, - задумчиво ответил он, - ты только не следуй ее примеру, пытаясь переодеться мужчиной. Во-первых, твои красоту и изящество невозможно скрыть, а во-вторых, в этом нет ничего привлекательного. Рассмотрел я ее, пытаясь углядеть в этой переодетой женщине мужчину, - он рассмеялся, и Ши Янь присоединилась к его смеху.

***

В долине Сяояо, Ван Фань и Ши Янь отделились от двоих старших учеников Уся-цзы, поведших Вэй Цзы к учителю. Сяо-Фань отвел подругу к Ху, и, познакомив их, попросил смотрителя школы подобрать им обоим смирных и выносливых лошадей. Тот не отказал. Переложив свою невеликую кладь в седельные сумки выделенных им мерина и кобылы, юноша и девушка отправились на поиски старших Ван Фаня, и обнаружили их на тренировочной площадке. Уся-цзы и Гу Юэсюань устроились на скамьях на самой её границе, наблюдая за поединком Цзин Цзи и Вэй Цзы. Переодетая мужчиной девушка успела избавиться от своей маскировки, и сменила причёску - два забавных узелка, похожих на кошачьи уши, удерживали теперь её волосы, вместо былой мужской заколки. Девушка чувствовала себя заметно увереннее, прекратив скрываться. Она вертелась волчком, уклоняясь от клинков Цзи, и атаковала его быстрыми и точными ударами ног. Второй ученик Уся-цзы ожесточенно пластал воздух мечом и саблей, красный и разгоряченный.

- Чего это наша гостья и Цзи устроили поединок? - отрешенно поинтересовался у Юэсюаня Ван Фань, присаживаясь рядом с ним. Младший ученик Уся-цзы тут же подвинулся, слегка потеснив своего собрата, чтобы освободить место для подруги. Та, бросив опасливый взгляд на Уся-цзы, уселась рядом с юношей.

- Ты не удивлён, что она оказалась девушкой, Сяо-Фань? - Юэсюань бросил в сторону младшего брата по учёбе озадаченный взгляд.

- Я скорее удивлён, что ты не заметил этого сразу, старший, - хмыкнул тот. - Я был лучшего мнения о твоей проницательности, - старший ученик Уся-цзы закашлялся, отведя глаза.

- Она назвала Цзи ограниченным глупцом, не видящим дальше своего носа, - Юэсюань предпочёл ответить на вопрос младшего, чем продолжать тему перевоплощения Вэй Цзы. - Он оскорбился, и наша гостья вызвала его на бой - по её словам, показать ему, на что способны женщины.

- Она неплоха, - заметил Ван Фань, наблюдая за поединщиками. - По меньшей мере, не уступит Цзи.

- Её техника шагов очень хороша, - высказалась Ши Янь, тоже заинтересовавшаяся боем. - Посмотри, Сяо-Фань, она пользуется ей для уклонения, - юноша согласно кивнул на слова подруги. Разошедшаяся противница Цзин Цзи и правда двигалась с невероятной точностью, контролируя каждый шаг, и легко ускользала от всех атак второго ученика Уся-цзы. Рыжеволосый юноша все больше зверел, и его выпады становились все быстрее и яростнее.

- Достаточно! Остановитесь, - приказал Уся-цзы, поднимаясь со скамьи.

Поединщики замерли друг напротив друга. Девушка смотрела с насмешкой и вызовом, Цзин Цзи сверлил её злобным взглядом. Заметно было, что он не против продолжить бой, и вовсе не как дружеский обмен опытом.

- Чего это ты влез, старик? - раздраженно бросил он. - Я почти её достал.

- Скорее небо упало бы на землю, чем ты смог бы коснуться меня, неуклюжий мальчишка, - издевательски пропела его оппонентка.

- Что?! Ах ты!.. - Цзи едва не бросился на неё снова, но был остановлен повелительным окриком учителя.

- Прекрати сейчас же, А Цзи! - Уся-цзы подошёл ближе, встав между двумя забияками. - Прояви хоть немного вежливости к нашей гостье. Что до вас, юная госпожа, - он обратил на девушку суровый взгляд, и язвительная улыбка медленно ушла с её лица. - Оскорбительное поведение никому не делает чести. Мой ученик вспыльчив и горд, но сердце у него доброе, и он не стал бы намеренно обижать вас. Вы едва познакомились, так не лучше ли уладить возникшее между вами недопонимание, пока оно не переросло в ненужную вражду?

- Вы правы, мудрец, - вежливо поклонилась девушка, и, повернувшись к Цзин Цзи, продолжила, с едва заметной тенью насмешки в голосе:

- Прости мою горячность, младший братец. Я была неосмотрительна в словах.

- Младший?! - взвился Цзи, подуспокоившийся было от краткой речи учителя. - Мне шестнадцать, и я старше тебя!

- Мне тоже шестнадцать, и я родилась в начале года, - ответила девушка, почти не скрывая ехидства. - Нет ничего постыдного в том, чтобы уступать кому-то в возрасте, младший братец, ведь одно небо определяет время нашего рождения, - убрав оружие в ножны, Цзи возмущенно фыркнул и отвернулся, скрестив руки на груди.

- Наш Цзи слишком уж раздражается от слов этой девицы, - отстраненно заметил Ван Фань. - Что это с ним?

- Ты ещё не понял? - с преувеличенным удивлением вопросила Ши Янь. - Я была лучшего мнения о твоей проницательности! - девушка весело хихикнула.

Сяо-Фань недоуменно воззрился на улыбающуюся подругу. Та нахально показала ему язык, заставив юношу на мгновение умилиться ее озорству.

- Нет, Ласточка, этого не может быть, - убежденно проговорил он. - Джи ещё слишком мал и наивен.

- Кое-кто, находящийся здесь, на год младше Цзин Цзи, - с лукавством в голосе ответила Ши Янь, - и уже многое знает о некоторых вещах.

- О чем вы, младший, Ши Янь? - озадаченно поинтересовался Юэсюань.

- Потом расскажу, брат, - вздохнул Ван Фань, вставая - молодая гостья долины подходила к их скамье, и была намерена заговорить с ними.

- Сяо-Фань, Ши Янь, - с поклоном поздоровалась она. - Позвольте познакомиться с вами по-настоящему. Моё имя - Вэй Цзылин, я - дочь Вэй Бао, известного, как Серебряное Копье.

Юноша наконец-то смог толком разглядеть новую знакомицу. Пусть ее фигура и была худощавой и мальчишеской, он все ещё недоумевал, как кто-либо мог принять её за мужчину. Ее мужской костюм сменило платье с меховым воротником, белое с алыми вставками. Быстроглазая и улыбчивая, она двигалась с лёгкостью бывалого практика боевых искусств, и была по-своему привлекательна, располагая к себе лёгкой и весёлой манерой держаться.

“Бойкая девчонка, Джи с ней точно намается,” весело подумал Сяо-Фань. ”Ну, или наоборот, заживут душа в душу, две егозы.”

- Рад знакомству, Цзылин, - кивнул он девушке вслед за Ши Янь. - Я вижу, ты не пользуешься семейным боевым искусством, почему?

- Отец создал мой стиль, специально для меня, - с готовностью пояснила Вэй Цзылин. - Это искусство основано на ударах ногами - копье все же слишком тяжело для моих рук. Мой стиль принадлежит семейству Вэй не меньше, чем любое другое из его боевых искусств.

- Ты достигла немалых высот в нем, Цзылин, прими моё уважение, - вежливо кивнул Ван Фань.

- Благодарю, - просияла улыбкой девушка, и повернулась к старшему ученику Уся-цзы, тоже поднявшемуся ей навстречу. - Юэсюань, то немногое, что я видела в долине Сяояо, прекрасно, словно небесные сады. Не согласишься ли ты сопроводить меня в прогулке по долине?

- У него нет на это времени, - вмешался подошедший Цзин Цзи. - Сегодня у нас тренировочный поединок, помнишь, старший?

- После Соревнования Юных Героев, мы больше не проводим регулярныхпоединков, - непонимающе ответил Гу Юэсюань. - Если ты хочешь потренироваться, Сяо-Фань может помочь тебе.

- Почему бы вам не прогуляться по долине втроём? - ровным тоном высказался Ван Фань, с трудом скрывая улыбку. - В компании друзей любое занятие веселее.

- Вот ещё, - фыркнул Цзи, и зашагал прочь. Юэсюань обескураженно поглядел ему вслед.

- Пойдем, Цзылин, - приглашающе махнул рукой он. - Самая близкая к нам достопримечательность долины зовется “вид на туманные холмы”...

Проводив их взглядом, Сяо-Фань обернулся к Ши Янь, старательно прикрывающей губы ладошкой. Почти одновременно, они прыснули от смеха.

- Надеюсь, эта девушка задержится в нашей компании, - заметил юноша, отсмеявшись. - Общение с ней станет немалым развлечением для Джи.

- А уж каким развлечением их общение станет для нас! - подхватила Ши Янь, весело улыбаясь.

Примечания

[1] Парчовая Стража - тайная полиция и гвардия китайских императоров.

Глава 10, в которой герои попадают в неожиданную ловушку, а также встают стеной на пути несправедливости

Ни Гу Юэсюань с товарищами, ни Вэй Цзылин не задержались в долине Сяояо надолго. Они двинулись в путь вместе - Уся-цзы попросил своего старшего ученика проводить дочь давнего друга до Лояна. Вэй Цзылин, общительная и любознательная, по дороге расспрашивала Гу Юэсюаня о самых разных вещах - жизни в долине Сяояо и ученичестве у Уся-цзы, местных достопримечательностях, мнении молодого воителя о недавних случаях на реках и озерах, и многом другом. Цзин Цзи, глядя на это, дулся и краснел, давая Сяо-Фаню и Ши Янь множество поводов для ироничных улыбок. Последние в основном беседовали друг с другом, после того, как Ван Фань выспросил у своих старших все, что те смогли вспомнить, о Кукловоде Мертвых. Их путешествие прервалось неподалеку от села Дукан. Юэсюань, шедший во главе их маленькой группы, резко остановился, внимательно глядя на происходящий у близлежащей усадьбы разговор.

- Умоляю вас, дайте мне еще немного времени, - заламывала руки молодая женщина в шелковом платье. - Я простая швея, и не смогла сторговать много в последний месяц. Я отдам все, до последнего медяка, дайте мне хотя бы неделю!

- Я и так дал тебе больше времени, чем мы уговаривались, - с гнусной улыбочкой ответил толстяк в серой одежде. Плоская шапочка венчала его круглое лицо, довольно обозревающее мир сквозь щелочки глаз, а короткий жилет едва сходился на округлом брюшке. Правая рука тяжеловесного заимодавца покоилась на рукояти сабли.

- Время возвращать долги, - продолжил он. - Если у тебя нет денег, мы заберем твое имущество.

- Но у меня ничего нет! - всплеснула руками женщина. - Я бедна, и все, что у меня есть - инструменты моего труда. Прошу вас, не отбирайте последнее…

- Швейные принадлежности недорого стоят, - перебил ее спутник толстяка с саблей. Тощий, с угодливым лицом, он держал на поводках целую свору скалящихся и рычащих собак. - Их цена не покроет и десятой части твоего долга, - он притворно вздохнул. - Раз тебе нечем платить, придется продать тебя саму. Любой “дом цветов” в Лояне даст за тебя неплохую цену, - мужчина сально усмехнулся.

- Нет! Пожалуйста, не продавайте меня в публичный дом! Что угодно, но только не это! - вскричала женщина с ужасом на лице. Гу Юэсюань, наблюдавший за беседой, шагнул было вперед, но вынужденно остановился - Сяо-Фань придержал его за плечо.

- Ты хочешь заплатить этим актерам, брат? - спросил он своего старшего, когда тот удивленно оглянулся. - Они скверно играют, не стоит поощрять бездарность. Женщина даже не оделась в подобающее бедной швее платье, а толстяк с тощим не имеют ни единого способа забрать ее имущество в уплату долга - ни телеги, ни носильщиков.

- Ты тоже заметил, Сяо-Фань? - воодушевленно вмешалась Вэй Цзылин. - Эти мошенники и правда не очень-то старались выглядеть достоверно. Посмотри на платье женщины - на подоле видна шерсть того же цвета, что и собаки тощего. Ее руки слишком ухожены для швеи. Сумочка на ее плече - дорогая, шелковая, и вышитая. Вышивка мне знакома: это работа мастеров из Сада Орхидей в Ханчжоу.

- Я и не высматривал таких мелочей, - пожал плечами Ван Фань. - Видя их натужное кривляние, я подумал, что они разыгрывают некую пьесу. В театре трудно ожидать полной правдивости.

- Скорее, они дожидались кого-то легковерного, чтобы женщина упросила его помочь с долгами, - доверительно поведала Цзылин. Жулики, прекратившие свое выступление, и слушающие беседу товарищей, глядели все недовольнее. Толстяк злобно скалился, собачник раздраженно кривился, даже лицо женщины приобрело сварливое выражение.

- Многие мерзавцы выманивают таким образом деньги у благородных, но неопытных людей, - продолжала, тем временем, девушка. - Тех, что бедны или прижимисты, поддельная швея умолила бы заплатить часть долга, чтобы дать ей отсрочку. Богача они попытались бы разжалобить, громя это скромное жилище. Тех же, кто шел бы мимо при деньгах, но малым числом, они и вовсе могли попытаться ограбить - их собаки явно натасканы на человека…

- Ты, верно, очень довольна собой, девчонка, - перебил ее собачник с неподдельной злобой. - Да, ты права, и особенно справедливо твое замечание о моих псах. Ну-ка, взять их! - с этим криком, он спустил свору с поводка.

Собаки нахлынули на друзей лающей и рычащей волной. Юэсюань, первым встретивший их бросок, не растерялся - мощным круговым ударом ноги он отшвырнул прочь добрую половину зверей, и те даже и не думали подниматься. Сяо-Фань узнал один из приемов семейного стиля своего старшего - “хлещущий пинок Линь Чуна”, и невольно посочувствовал собакам: как он помнил по их с Юэсюанем поединкам, этот удар отличался изрядной силой.

Ши Янь с отсутствующим видом извлекла из перевязи дротик, и недрогнувшей рукой отправила его в подбежавшего слишком близко пса. Тот свалился замертво - точный бросок девушки вогнал метательный снаряд прямо в глаз животного. Та равнодушно потянулась к перевязи за следующим дротиком.

Цзин Цзи увлеченно размахивал саблей и мечом, наступая на собак. Те не очень-то торопились бросаться на его клинки, скалясь с безопасного расстояния, но несколько попыталось накинуться на него сбоку. Увлекшегося юношу прикрыла Цзылин - она не отходила далеко от Цзи, и собаки валились наземь от ее точных ударов.

Сяо-Фань не желал затягивать это нелепое противостояние, и сходу атаковал животных пальцевыми техниками. Ему не потребовалось большого напряжения сил - звери ложились от метких попаданий импульсами “красной точки”, как трава под серпом жнеца.

- Если вы хотели нас напугать, актеришки, у вас не получилось, - уложив последнего пса, Ван Фань подступил к мошенникам, сжав кулаки. Те опасливо попятились, оглядывая могучую фигуру юноши.

- Вы все нам теперь должны, за мертвых собак, - заикнулся было тощий тип. Сяо-Фань, замерев на полушаге, громогласно расхохотался на его слова.

- Твоя наглость восхищает настолько, что я даже не стану вас бить, - все еще хихикая, бросил он, и направился к друзьям, оставляя за спиной раздраженных жуликов.

***

Когда друзья подходили к Лояну, поздний вечер уже вступил в свои права. Бумажные фонари на столбах и фасадах домов освещали городские улицы неверным светом, стражники обзавелись факелами, а те из горожан, что проводили вечер дома, зажигали свечи и лампады, озаряющие их жилища и неярко подсвечивающие окна домов сквозь оклеенные бумагой ставни. Впрочем, домоседов сегодня было не так много - улицы были оживлены, словно в середине ярмарочного дня.

- Этим вечером пройдет Фестиваль Фейерверков, - просветила спутников Ши Янь. - Останемся посмотреть? Лучше всего будет видно с рыночной площади.

Полюбоваться фейерверками пожелали все, и их дружная компания двинулась к рынку. Они невольно задержались перед лоточником, продающим сладости. В этот поздний час, многие уличные торговцы все еще продавали свой лакомый товар, пользуясь многолюдьем фестиваля. Сяо-Фань купил пару пончиков, начиненных сладкой пастой из семян лотоса, и преподнес их Ши Янь с превеликой торжественностью - он не забывал о вкусах своей подруги. Та, рассмеявшись, приняла подарок, и в ответ одарила юношу поцелуем в щеку, украдкой и поспешно - все же, вокруг было слишком много людей. Вэй Цзылин некоторое время с намеком поглядывала на Цзин Цзи, но в конце концов отчаялась, и сама приобрела несколько пирожков с бобовой пастой. Чтобы угостить непонятливого юношу, ей пришлось сперва одарить этим лакомством Юэсюаня. Тот, хоть и не оказался сообразительнее брата по учёбе, с благодарностью принял подарок. Цзи, поворчав, от сладкого все же не отказался. С удовольствием проглотив угощение, рыжеволосый юноша начал глядеть веселей, восстановив душевную гармонию.

Приятный вечер был прерван внезапным шумом, криками, и ругательствами, зазвучавшими совсем неподалеку. Сяо-Фань хотел было оставить начавшуюся суматоху без внимания, уделяя его Ши Янь, но заметив, как его старшие в компании Цзылин принялись проталкиваться в сторону переполоха, со вздохом последовал за ними. Источником шума оказались две группы молодых людей - мечники, одетые в белое и голубое, и вооруженные саблями юноши в темно-зеленых одеждах. Громче всех скандалили предводители двух ватаг - крепкий длинноволосый юноша в песочного цвета жилете, и старый знакомый Ван Фаня, Симынь Фын.

- Здравствуй, А Фын, - обратился к приятелю младший ученик Уся-цзы, пользуясь затишьем в ссоре. - Что у тебя стряслось?

- Это ты, Сяо-Фань, - кивнул тот, чуть успокоившись при виде знакомца. - Эта глупая обезьяна Сяхоу Фэй, и его бездарные младшие, занимают наше место. Недоумок притащился из самого Чэнду, чтобы наступать мне на ноги в этот вечер, и привел с собой толпу таких же неуклюжих дурней!

- Заткнись, безмозглая свинья! - вскинулся длинноволосый. - Мы заняли положенное нам по договоренности место, за три камня мостовой от главной улицы. Никто не заставлял тебя притаскивать столько младших, что они вынуждены залезать на нашу территорию!

- Погодите, погодите! - примирительно поднял ладони Сяо-Фань. Оба спорщика недоуменно посмотрели на него.

- Значит, вы - наследник клана Сабли Предела, сын Сяхоу Чэна? Мое имя - Ван Фань, я третий ученик долины Сяояо. Называйте меня Сяо-Фань, пожалуйста, - ученик Уся-цзы вежливо поклонился длинноволосому юноше.

- Рад познакомиться, Сяо-Фань, - ответил тот, возвращая поклон. - Мы с тобой близки возрастом, не нужно церемоний. Можешь звать меня по имени.

- Хорошо, А Фэй, - дружелюбно улыбнулся Ван Фань. Приезжий парень показался ему вполне рассудительным. - Быть может, ты и твои младшие уважите мою просьбу, и потеснитесь немного? Не будем портить ссорой этот замечательный вечер. А Фын, - поспешно обратился он к наследнику Небесного Меча, намеревающемуся вставить что-то резкое, - окажи мне услугу, и не напирай слишком на наших гостей из Чэнду. Все-таки, ты и твои младшие, как хозяева в Лояне, должны быть гостеприимнее.

Спорщики, обменявшись пронзительными взглядами, неохотно кивнули друг другу, и собирались уже разойтись миром, когда вмешалось непредвиденное обстоятельство. Вэй Цзылин, до этого безмолвно наблюдавшая за миротворческими усилиями Ван Фаня, решила высказаться.

- А ты искусен не только в кулачном бою, Сяо-Фань, - звонкий голосок девушки разнесся по всей рыночной площади. Не было ни единого шанса, что ее слова останутся неуслышанными. - Даже такие заклятые враги, как наследники некогда распавшегося клана Клинков, с твоей помощью оставили ссору.

- Ты еще кто? - немедленно вскинулся Симынь Фын, показывая свою извечную несдержанность. - Мой клан Небесного Меча, по-твоему, последыши чужой славы? Да наше имя гремит на весь Лоян! Или ты, - он недобро оскалился, - хочешь сказать, что между нами и недоумками из клана этой глупой обезьяны, - он пренебрежительно кивнул на Сяхоу Фэя, - нет разницы?

- Если мой клан - недоумки, то твой и вовсе непроходимые глупцы, - оскорбленно отозвался наследник клана Сабли Предела.

- Я вижу, вы прекрасно понимаете положение дел, молодой господин Сяхоу, - не удержалась от шпильки Цзылин.

- Ваше поведение оскорбительно, юная госпожа, - отчеканил побелевший от злости Сяхоу Фэй. - Я вынужден преподать вам урок вежливости.

- Это я сейчас преподам ей урок! - рявкнул обозленный Симынь Фын, проявляя неожиданное единодушие с соперником. - А ну, с дороги, обезьяна!

- Постойте, - вышел вперёд Гу Юэсюань. - А Фын, А Фэй, это - Вэй Цзылин, гостья моего учителя, и дочь уважаемого Вэй Бао, Серебряного Копья. Она молода, и впервые в нашем городе. Я прошу вас проявить снисходительность к ней, и не судить ее строго за неосторожные слова.

- Дочь Вэй Бао? Ладно же, - раздраженно выдохнул Сяхоу Фэй. - На этот раз, я прощу ее невежливость, из уважения к тебе, Юэсюань, и к старшему Вэю.

- Так уж и быть, я тоже отпущу тебя на этот раз, - махнул рукой Симынь Фын. - Все равно, победа над девчонкой не принесет мне славы.

- Девчонкой? - лицо Цзылин покраснело от бешенства. Сяо-Фань сокрушенно вздохнул - в отличие от Цзин Цзи, наследник Небесного Меча не вызывал у девушки никакой симпатии, и снисхождения от нее не ждать не мог.

- Что ж, сегодня эта девчонка хочет увидеть, насколько низко пал некогда знаменитый клан Клинков, и его боевое искусство, после их распада на незначительные осколки, - издевательским тоном выдала она. - Где же ваш обещанный урок?

- Таких оскорблений моего клана я простить не могу, - выдавил сквозь сжатые зубы Сяхоу Фэй, извлекая из ножен саблю.

- Незначительные? - рыкнул Симынь Фын. - Отойди-ка в сторону, Юэсюань, я ей покажу, кто здесь незначительный!

- Простите, друзья, этого я сделать не могу, - холодно ответил тот. - Если вы настаиваете, я вынужден защищать гостью моего учителя.

- Что грустно, и я ее вынужден защищать, пусть и не одобряю, - печально вздохнул Ван Фань, становясь рядом со старшим соучеником. - Ну что, А Фын, проверим наши умения, как в былые времена?

- Давай, Сяо-Фань, покажи мне, чему ты научился за прошедшие месяцы, - весело оскалился тот.

- Без меня не начинайте, - поддержал собратьев по учебе Цзин Цзи. - Сяхоу Фэй мой, я давно хотел помериться силами с его стилем Сабли Предела.

- Двое на четверо - нечестно, - отметил Сяо-Фань. - А Фын, А Фэй, пусть ваши младшие тоже участвуют, - наследники враждебных кланов кивнули одинаковым жестом, и на рыночной площади Лояна воцарился хаос массовой драки.

Все бились против всех - ученики кланов Небесного Меча и Сабли Предела немедленно бросились как на немногочисленную группу Гу Юэсюаня, так и друг на друга. Наследники кланов в какой-то миг дружно насели на Вэй Цзылин, но ее спас Цзин Цзи, яростной атакой потеснивший обоих. Юэсюань стоял несокрушимой стеной, прикрывая дочь Вэй Бао, и мощными ударами повергал на землю как младших из клана мечников, так и молодых бойцов на саблях. Сяо-Фань сошелся в короткой стычке с Симынь Фыном, и даже успел достать его несколько раз, заставив юного мечника попятиться, прежде чем их развела круговерть схватки. Разобравшись с накинувшимися на него младшими, Ван Фань некоторое время пробовал на прочность защиту Сяхоу Фэя, выплетавшего саблей сверкающие сталью кружева приёмов семейного стиля. Клинок воителя из Чэнду резал воздух с шипением рассерженной змеи, и вился, казалось, со змеиной же гибкостью, предупреждая все атаки Сяо-Фаня.

Беспорядочная драка прекратилась резко и неожиданно - младшие обоих кланов начали валиться на мостовую без чувств, сопровождаемые истошным воплем Цзылин: “задержите дыхание!” Сяо-Фань попытался прикрыть лицо рукавом, но силы оставили его. Голова юноши закружилась, словно от избытка горячительного, и он тяжело опустился на одно колено, не в силах оставаться на ногах. Старательно выполняя целительскую технику метода Сяояо, он попытался изгнать из тела предательскую слабость, и это ему отчасти удалось. Он поднял голову, и увидел, что едва ли не вся рыночная площадь покрыта бесчувственными телами. На ногах осталось лишь две фигуры - пошатывающийся Гу Юэсюань, и странно выглядящая женщина. Ее выбеленные волосы торчали во все стороны, лицо было размалевано тёмными красками, словно у изображающей чудище оперной актрисы, а одежда, скудная и вычурная, едва скрывала тощую фигуру. Чрезмерность и нарочитость сквозила в её облике, что-то напоминая Сяо-Фаню, но его помутненный ядом разум никак не мог понять, что.

- А ты хорош, - раздался насмешливый голос незнакомки. - Немногие остаются на ногах, попробовав моего Призрачного Благовония. Ничего, скоро и ты свалишься, и Фэнду одержит очередную победу. Я собиралась захватить только юнцов из Небесного Меча и Сабли Предела, но и от учеников долины Сяояо не откажусь.

“Точно, эта готка недоделанная выглядит, как некачественная подделка под старших Фэнду,” осенило Сяо-Фаня. ”Правда, замаскировалась она не лучше тех актеришек с большой дороги. Где у того же Владыки Мёртвых, или Судьи, был стиль, у неё - нелепое нагромождение уродств. Особенно впечатляет чучело змеи, воткнутое в декольте.”

Отвлеченные размышления не мешали Ван Фаню выполнять технику исцеления, но даже с её помощью яд покидал тело юноши слишком медленно. С бессильной злостью он смотрел, как Гу Юэсюань, попытавшись нанести женщине неуклюжий удар, рухнул навзничь, окончательно истощив свои силы. Отравительница наклонилась было к нему, но её задержал слабый голос Вэй Цзылин.

- Твоё мастерство в использовании ядов впечатляет, старшая. Окажи мне услугу, перед тем, как во пользуешься плодами победы: расскажи, что за яд это Призрачное Благовоние? Твой план уже выполнен, - добавила она, видя сомнение на лице женщины. - Мы все уже побеждены твоим искусством. Ты же знаешь, старшая, для мастера ядов знания о новой отраве - как выдержанное вино для пьяницы. Не откажи в моей маленькой просьбе.

- Хорошо, льстивая девчонка, - рассмеялась отравительница. - Почему бы и не уважить твою просьбу. Моё Призрачное Благовоние основано на Порошке Окоченения Мышц. В отличие от неудобного порошка, достаточно вдохнуть его запах. Даже сильный воин, вдохнув его, падет ниц, словно ослабленный старец.

- Спасибо, что просветила меня, старшая, - чуть бодрее высказалась Цзылин, и торжествующе добавила:

- В том, насколько жалка и неумела ты в делах ядов!

- Что-о-о?! - неведомая отравительница подавилась воздухом от возмущения, замерев на месте. Сяо-Фань продолжал старательно регулировать токи ци - Цзылин выигрывала для него драгоценное время, и юноша чувствовал, что совсем скоро он сможет встать на ноги, и сразиться со злодейкой.

- В награду за наглость, я изуродую твоё лицо, - отрешенно сказала женщина, оправившись от недолгого потрясения. - Но сперва скажи мне, почему ты, побежденная и лежащая у моих ног, считаешь моё искусство недостаточным? - насмешка помалу возвращалась в голос женщины.

- Формула Порошка Окоченения Мышц давным-давно утеряна, - с готовностью ответила девушка. - То, что известно под его именем сейчас - жалкая подделка, дурман, смешанный с крепким вином. Им пользуются лишь профаны и неумехи, мало что смыслящие в ядах. Создавать нечто новое на его основе - и вовсе верх глупости: поддельная формула слаба, и смешивание ослабит её ещё больше. Даже простой человек очнется от ложного Порошка Окоченения Мышц за какой-то час, твоей же поделки не хватит и на половину этого срока!

- Её хватит с лихвой на то, чтобы от твоей красоты не осталось и следа, - злобно прошипела женщина, вытаскивая из-за пояса длинный нож.

Отравительница двинулась было в сторону Вэй Цзылин, но замерла на полушаге - импульс пальцевой техники ударил её в точку тяньци, парализовав женщину, и попутно раскрошив в пыль торчащую у её левой ключицы голову змеиного чучела. Сяо-Фань сполна воспользовался передышкой, что дала ему соратница, и был готов вступить в бой. Он тяжело поднялся, и на нетвердых ногах заковылял в сторону отравительницы, собираясь покончить с ней без всякой жалости - её угрозы заслуживали самого сурового наказания. Тело все ещё плохо повиновалось Ван Фаню, но он чувствовал себя более чем способным отплатить злодейке сторицей.

- Постойте, молодой господин, я сама - лишь несчастная жертва, - заюлила женщина, со страхом глядя на перекошенный праведным гневом лик Сяо-Фаня. - Я ученица Эмэя, а не Фэнду. Злодей осквернил меня в моих странствиях, и мои старшие отказались от меня. Призраки Фэнду захватили меня в плен, и заставляют творить злодейства, отравив меня ужасным ядом. Они дают мне противоядие, только если я подчиняюсь их приказам. Смилуйтесь надо мной, юный воитель…

Выражение лица негодяйки вдруг изменилось, озарившись злобной радостью. Она потянулась всем телом, довольно улыбаясь - её внутренняя энергия все же преодолела парализацию. Ловко отправив под ноги Сяо-Фаню стеклянный пузырек, расколовшийся на камнях мостовой, и вспухший клубами тёмного дыма, она кинулась прочь, и уже готова была исчезнуть с рыночной площади, как мощный удар бросил её наземь. Высокий чернобородый мужчина в синем халате встал на её пути, словно возникнув из ниоткуда.

- Не тебе, с твоими никчемными умениями, поднимать шум в моем городе, - равнодушно высказался он. Спокойное, высоколобое лицо неизвестного выражало лишь безразличие с толикой презрения. - Сегодня ты дорого заплатишь за свою наглость.

- Цзян Тяньсюн, - обозленно выплюнула отравительница. - Лучше бы тебе спокойно сидеть в своём захолустье, и не мешаться в дела Фэнду. Мои старшие этого так не оставят.

Вскочив на ноги лёгким движением, она бросилась прочь, ускорив себя техникой шагов. Цзян Тяньсюн дернулся было ей вслед, но тут же остановился, раздраженно нахмурившись - злодейка уже исчезла из виду.

- Пусть её боевое искусство ничтожно, удирать она наловчилась славно, - отрешенно заметил он, и обратил внимание на медленно очухивающихся молодых воителей. - Гу Юэсюань. Я пришлю к тебе и твоим спутникам слуг с лекарствами. Когда тебе станет лучше, посети моё поместье - нам необходимо побеседовать об этой возмутительнице спокойствия.

***

Особняк Цзян Тяньсюна полностью оправдывал ожидания Сяо-Фаня. На стенах дома, украшенных искусной резьбой, висели подлинники знаменитых картин и каллиграфий, изящно расписанные вазы стояли тут и там на высоких подставках, а мебель поместья была сделана из дорогих пород дерева умелыми мастерами. Юноша ощущал то самое недовольство, которое обычно чувствовал при виде бессмысленной роскоши, но на сей раз оно мешалось с каплей стыда - Ван Фань все ещё помнил не совсем добровольный подарок Цзян Тяньсюна, технику Золотого Гуся. Шедшая рядом Ши Янь не испытывала подобных терзаний, с интересом оглядывая богатое убранство особняка. Девушка опиралась на руку Сяо-Фаня, сказавшись ослабшей после ядовитого Призрачного Благовония. Младший ученик Уся-цзы лично осматривал её, и знал, что она лукавит, но прекращать её игру не спешил, с удовольствием сжимая тонкую ладошку Ши Янь. Девушка то и дело весело поглядывала на своего добровольного помощника, довольная своей затеей. Сам юноша успешно излечился и от воздействия ложного Порошка Окоченения Мышц, и от ядовитого дыма, которым его атаковала удирающая злодейка - Цзян Тяньсюн и правда не поскупился на целительные пилюли высокого качества.

Хозяин особняка встретил товарищей в гостиной, восседая на высоком стуле с достоинством аристократа. Поднявшись, он вежливо поприветствовал всех, и выслушал их представления.

- Отрадно, что столь молодым людям небезразлична судьба невинных, - заметил он. Глаза мужчины, несмотря на подчеркнуто вежливый и одобрительный тон, были холодны. - Гу Юэсюань, поведай мне, чего хотела разбойница, бросавшаяся именем секты Фэнду.

- Она намеревалась захватить наследников Небесного Меча и Сабли Предела, и удерживать их в заложниках, - ответил старший ученик Уся-цзы. - Также, она упоминала, что была ученицей Эмэя, но была изгнана из-за перенесенного ей позора, и захвачена в плен Фэнду. Эти слова кажутся мне ложью: Эмэй - праведная секта, и не стал бы отвергать обиженных, - Ши Янь презрительно скривилась на эти слова, и Сяо-Фань, сжав ее ладонь, ободряюще улыбнулся подруге.

- Сдается мне, злодейка солгала не только в этом, - равнодушно отметил Цзян Тяньсюн. Он прошел к книжному шкафу, и достал втиснутый между томами лист бумаги, дешевой и грубой. - Не так давно, в мои руки попало тайное письмо. Оно говорит о весьма любопытных вещах - некое тайное сообщество приказало своим членам, умелым в боевых искусствах, вносить смуту в ряды сект и школ, не разбирая между недобрыми людьми, и последователями праведного пути. Смутьяны прикидываются послушниками Культа Тяньлун, и Призраками Фэнду, и стравливают две эти крупные секты между собой. Они нападают и на другие сообщества, вредя многим невиновным.

- Дом Музыки и Меча, - протянул Гу Юэсюань. - Именно от этих неведомых мерзавцев пострадало семейство Сяо.

- Подобные злодеяния непростительны, - нахмурилась Вэй Цзылин. - Кто бы ни были эти люди, их нужно остановить.

- Если у нас есть их письмо, значит, мы знаем, кто злодеи, - нетерпеливо высказался Цзин Цзи. - Нужно просто найти их, и проучить как следует. Чего же мы ждем?

- В письме не было имен, - ответил на это Цзян Тяньсюн. - Там было упомянуто несколько названий, но они указывают на места, мне неизвестные. Вот эти названия, - он поднял лист бумаги к глазам, и прочитал:

- Убежище в Горном Лесу, Гробница Безымянного, Особняк Зеленых Ив, Долина Злодеев, и Пещера Летучих Мышей.

- Отлично, - потер ладони Цзи. - Пойдемте искать эти места.

- Куда ты пойдешь, и где будешь их искать? - раздраженно нахмурилась Цзылин. - Не показывай себя глупым, словно обезьяна, делающая первое, что придёт ей в голову. Если уж такому бывалому человеку, как господин Цзян, неизвестны эти места, о них уж точно не болтают на улицах.

- Эти злодеи, без сомнений, те самые, что пользуются Периодом Невмешательства в своих целях, - задумчиво протянул Ван Фань. - Нам так и так нужно отыскать их по поручению учителя. Все, что мы можем делать сейчас - продолжать искать следы этих неведомых смутьянов на реках и озерах, и держать уши и глаза открытыми. Может статься, мы натолкнемся на что-нибудь, что приведёт нас к упомянутым в письме местам.

- Верно, Сяо-Фань, - кивнул Цзян Тяньсюн. - Я, как подданный Сына Неба, тоже не могу остаться в стороне от напасти, угрожающей Поднебесной. Я продолжу искать места, о которых говорит письмо, и поделюсь с вами найденным. Также, будет разумным упредить об этой беде все крупные секты и кланы. Я напишу рекомендательное письмо, в котором попрошу их лидеров оказать вам всю возможную помощь - моё имя кое-что значит на реках и озерах, и даже влиятельные сообщества не откажут мне в услуге. Подождите немного.

Мужчина уселся за письменный стол, сноровисто развел тушь в чернильнице, и, расстелив перед собой чистый свиток, принялся писать. Кисть его летала по бумаге, словно птица, и изящные значки иероглифов быстро заполняли белую поверхность свитка. Он закончил менее чем за минуту, и, присыпав свежие чернила мелким песком, протянул письмо Гу Юэсюаню.

- Ваши навыки каллиграфии великолепны, господин Цзян. Примите моё уважение, - отстраненно высказался Ван Фань.

- Не стоит, - отмахнулся Цзян Тяньсюн. - Мои скудные умения далеки от великих учёных как прошлого, так и настоящего. Если вспомнить, к примеру, “Жизнеописание” Хуай Су… - лицо мужчины на мгновение приобрело мечтательное выражение, но тут же вернуло себе привычную строгость.

- Не будем отвлекаться, - продолжил он. - Обращайтесь ко мне, если вам понадобится помощь. У меня остались важные дела сегодня, простите, что не приглашаю вас отужинать, - Цзян Тяньсюн стремительно терял к обществу Юэсюаня и компании остатки интереса.

- Не будем вас задерживать, господин Цзян, - коротко поклонился старший ученик Уся-цзы, и двинулся к выходу из особняка. Все остальные последовали за ним, простившись с хозяином дома.

- Юэсюань, я хочу отправиться с вами, - внезапно сказала Вэй Цзылин, когда они выходили за ворота. - Как верно заметил господин Цзян, негоже верным сынам и дочерям Поднебесной оставаться в стороне сейчас. Я смогу помочь вашей миссии, не откажи мне.

- Разве твой отец не станет беспокоиться? - с удивлением спросил старший ученик Уся-цзы. - Он, должно быть, ждет тебя дома. К тому же, молодой девушке, путешествующей в мужской компании… - он на мгновение остановил взгляд на Ши Янь, и замолчал.

- С нами будет сестрица Янь, - мгновенно заметила его заминку Цзылин. - Приличия не будут нарушены, - Ши Янь согласно кивнула, хитро улыбаясь.

- Я отправлю отцу письмо, в котором подробно обскажу все, что сподвигло меня отправиться в странствие, - добавила девушка. - Как благородный человек, он не откажет мне.

- Соглашайся, Юэсюань, - неожиданно поддержал ее Цзин Цзи. - Она хитра, и это будет полезным в нашем путешествии.

- Хитра? - возмущенно повернулась к нему Вэй Цзылин. - Ты, должно быть, путаешься в словах, младший братец. Думается мне, ты хотел сказать “умна”, но ошибся, в силу своего невеликого ума.

Гу Юэсюань оглядел Цзи и Цзылин, начавших перебранку, перевел взгляд на Сяо-Фаня и Ши Янь, прячущих улыбки, и обреченно кивнул. Участие дочери Вэй Бао в их миссии было, без сомнений, встречено всеми с одобрением.

Когда вся компания двигалась к коновязи, где были оставлены их ездовые лошади, Ван Фань приотстал, удержав также и Ши Янь. Та обернулась к нему, игриво улыбаясь, но посерьезнела, наткнувшись на внимательный взгляд юноши, в котором проглядывала тревога.

- Ласточка, - серьёзно начал он. - Тебе я доверяю, как никому, и поэтому, хочу поделиться с тобой одной мыслью. Скажи, тебе не показалось, что Великий Герой Лояна нечист на руку?

- О чем ты, Сяо-Фань? - непонимающе спросила Ши Янь. - Этот старый зануда, конечно, лицемерен и во всем ищет собственную выгоду, но ни в чем незаконном замечен не был. Он ведёт жизнь вельможи, унаследовавшего родительские богатства - содержит роскошный особняк, тратит деньги на лошадей и оружие, и закатывает пышные приёмы, не более того.

- В том-то и дело, Ласточка! - воскликнул юный воитель, но тут же поспешно понизил голос. - Пусть я и не был знаком с ним до сего дня, он не показался мне несерьезным человеком. Он выглядит скорее чиновником на важном посту, чем пустым прожигателем жизни. К тому же, он не стал гнаться за той отравительницей на площади, но я готов поспорить, что он сумел бы её настичь - его техника шагов весьма совершенна. А ещё, эта его каллиграфия…

- Каллиграфия? - ошарашено моргнула девушка. - При чем тут она?

- Он пишет слишком чисто, - пояснил Ван Фань. - Словно долго тренировался копировать лучшие образцы письма. Кроме того, “Жизнеописание” Хуай Су написано официальным письмом[1], а ценители каллиграфии больше склонны восхищаться образцами стиля бегущей руки, вроде “Записи о желудочных коликах”.

- К чему ты ведёшь, Сяо-Фань? - недоуменно спросила его собеседница.

- К тому, что Цзян Тяньсюн, возможно, чужеземец, - отрешенно протянул тот. - И, возможно, он на стороне неведомых злодеев. Звучит, как полнейшая бессмыслица, не так ли?

- Хорошо, что ты сам это сказал, - растерянно усмехнулась Ши Янь, окончательно сбитая с толку. - Если он - злодей, зачем ему помогать нам? А что до чужеземцев - многие из них мирно живут в Поднебесной.

- Да, но Цзян Тяньсюн зачем-то скрывает свою чужеземность, - ответил юноша. - А помогать нам он может по многим причинам - направить нас по ложному пути, знать о наших действиях, да что там, даже уничтожить нашими руками подельников, отживших свое.

- Звучит похоже на правду, - кивнула девушка, нахмурясь. - Что же нам делать?

- Держать глаза и уши открытыми, - вздохнул Сяо-Фань. - То, что мы будем делать и без этих подозрений. Может, со временем нам удастся выяснить больше про всех этих мерзавцев, замышляющих против мирного люда Поднебесной, и тогда мы поступим по совету Джи - хорошенько намнем им бока.

- Отлично, - весело улыбнулась Ши Янь. - Так и сделаем. А сейчас, раз уж улица пустынна, и мы отстали от товарищей… - она притянула Сяо-Фаня к себе, и крепко обняла, потянувшись губами к его лицу. Тот с готовностью поцеловал подругу.

***

Друзья остановились передохнуть в десятке ли от Лояна, расположившись в небольшой придорожной чайной. Устроившись за столиками под навесом, они терпеливо ожидали, пока владелец и единственный работник заведения заварит чай и подогреет закуски. Сяо-Фань увлеченно разминал плечи Ши Янь, решив помочь подруге расслабиться после долгого и полного событий дня. Та, разнежившись в его руках, сияла довольной улыбкой, и за малым не мурлыкала от удовольствия. Вэй Цзылин бросала сердитые взгляды то на парочку, то на Цзин Цзи, с отрешенным видом правящего саблю оселком. Гу Юэсюань задумчиво вглядывался в карту.

- До северного Шаолиня рукой подать, - высказался он. - Мы доберемся до него сегодня, за какой-то час. Можно провести ночь в их гостевых комнатах, и встретиться с настоятелем Уинем поутру. После, мы направимся в Удан, а оттуда - в Цинчэн и Хуашань. Так, мы посетим все влиятельные секты северо-запада Срединной Равнины. После, можно обдумать наш дальнейший путь.

- Дом Оружейников находится на пути из Удана в Цинчэн, - неожиданно отвлекся от сабли Цзи. В его голосе звучало необычное для юноши оживление. - Нужно будет отклониться от прямого пути всего на пару-тройку ли[2]. Жэнь Хаожань и его младшие заслуживают быть предупрежденными об опасностях Периода Невмешательства, старший, разве нет?

- Хорошо, А Цзи, мы заглянем в Дом Оружейников, - терпеливо ответил Юэсюань.

- Отлично! - просиял рыжеволосый юноша. - Извини, Сяо-Фань, но твой подарок хоть и хорош, - он кивнул на свои саблю и меч, - но клинкам Дома Оружейников все же уступает.

- Их мечи знамениты на реках и озерах, - согласно кивнул Ван Фань, продолжая массировать плечи подруги. - Да и твое оружие порядком износилось - как-никак, ему уже около года, и все это время ты без устали рубил им дерево, сталь, и негодяев, - Цзин Цзи гордо приосанился. Даже в движениях его точильного камня начало проглядывать самодовольство.

- Не поощряй его, Сяо-Фань, Цзи не помешало бы вести себя с большей скромностью, - отстраненно заметил Гу Юэсюань, делая пометки на карте.

- Как скажешь, старший, - хмыкнул юноша. - Давайте тогда поговорим об ином. Цзылин, - обратился он к девушке, старательно отводящей взгляд от нежащейся Ши Янь. - Я и не подумал бы, что ты настолько хорошо разбираешься в ядах. Та негодяйка на рыночной площади Лояна была посрамлена тобой целиком и полностью. Неужто и этому тебя обучил отец? Я не припомню за уважаемым Вэй Бао таких умений.

- Ну, у отца немало друзей и знакомых на реках и озерах, - неожиданно смутилась девушка. - Я училась у многих из них. Женщины, в отличие от мужчин, не могут полагаться на телесную силу, и вынуждены брать хитростью. Яды - одна из моих хитростей. Или ты осуждаешь меня, Сяо-Фань? - она воззрилась на юношу со стеснением и сердитостью.

- Вовсе нет, - спокойно ответил тот. - Я и сам бы не прочь поучиться искусству ядов - классические труды по медицине обходят эту тему стороной. Я знаю если не всё, то очень многое о переломах, травмах мышц, и повреждениях меридианов, а о лечении отравлений - почти ничего.

- Яд может не только губить, но и исцелять, - отозвалась повеселевшая Вэй Цзылин. - Очень немногие из ингредиентов целительных снадобий вредны сами по себе, но множество ядов могут помочь болящему. Нужно только правильно применить их.

- Верно, - согласно кивнул Ван Фань. - Как сказал один мудрец, всякое лекарство может стать ядом, а яд - лекарством, разница лишь в количестве. Та же пилюля Исцеления Меридианов, примененная без осторожности, может причинить немало вреда, - он коротко вздохнул, сжав губы. - Без знаний о ядах, мои медицинские навыки недостаточны.

- Я бы поделилась с тобой своими знаниями, но они по большести относятся к моей технике развития - Искусству Тысячи Пауков, - извиняющимся тоном сказала Цзылин. - Быть может, при случае, я покажу тебе, как варить Яд Семи Трав и Насекомых, и противоядие к нему.

- Я слышала об Искусстве Тысячи Пауков, - с удивлением повернулась к ней Ши Янь. - Разве его практики не обзаводятся ужасными язвами по всему телу, от воздействия паучьего яда?

- Это так, - довольно ответила Цзылин. Заметно было, что она не прочь блеснуть знаниями. - Обычно, это искусство практикуют с помощью паука-птицелова, из-за силы его яда. Я использую синих снежных пауков, и смягчаю вред моему телу целебными травами из долины Тунъюй. Пусть от этого мое ядовитое искусство менее действенно, оно не изъязвляет мою кожу, что, несомненно, очень важно, - девушки понимающе переглянулись.

- Значит, ты можешь отравлять прикосновением, Цзылин? - вмешался Сяо-Фань. - Я тоже слышал об этом искусстве, как об очень опасном боевом стиле.

- Могу, - хитро улыбнулась девушка. - Тебе лучше не забывать об этом, и относиться ко мне с уважением, если не хочешь проснуться распухшим и посиневшим, - обращаясь к Ван Фаню, она с намеком посмотрела на Цзин Цзи. Тот сделал вид, что поглощен точением меча.

- Я бы не посмел быть невежливым с тобой, и без угрозы отравления, - рассмеялся младший ученик Уся-цзы.

Друзья беседовали еще некоторое время. Перекусив, они отправились в путь, и вскоре, поздоровавшись с зевающим привратником-монахом, вошли в стены странноприимного дома, принадлежащего северному монастырю Шаолинь, где и заночевали.

***

- Приветствую уважаемых гостей монастыря, - вежливо обратился к Юэсюаню и компании привратник внутренних чертогов Шаолиня, худощавый юноша в простой одежде из некрашеного полотна. На гладкой поверхности его выбритой головы белели три точки-шрама, показывая всем, что их обладатель - полноценный монах и внутренний ученик.

- Что привело вас к вратам Шаолиня? - спросил он.

- Мы здесь по поручению моего учителя, - объяснил Юэсюань. - У нас есть важная новость для настоятеля Уиня. Может ли он принять нас?

- Вы вовремя: утренние часы - время повседневных дел, - ответил юный монах. - Вас примет или сам настоятель, или один из высокопоставленных монахов. Подождите немного, я…

Глаза юноши внезапно округлились в удивлении и испуге. Он замер на мгновение, потрясенно уставив взгляд на что-то за спиной товарищей, но быстро опомнился, и метнулся за ворота. Утреннюю тишину, окутывавшую монастырь, разорвал тревожный набат - монах звонил в колокол, не жалея сил.

Колокольный звон был не единственным звуком, всколыхнувшим утреннюю тишь - топот многочисленных ног слышался все громче со стороны ведущей к древнему монастырю дороги. Обернувшимся друзьям открылась картина заполонившего подступы к Шаолиню многолюдья. Словно серо-стальная волна нахлынула на подножие холма, на котором стоял древний храм, и захлестнула ведущие к его вратам ступени. Многочисленные воины, доспешные и в закрытых шлемах, чьи личины отмечала тройная алая зарубка, стремились ворваться в буддистский храм. Их убийственное намерение наполняло воздух, а обнаженное оружие в их руках не оставляло сомнений в их замыслах. Культ Тяньлун пришел в Шаолинь, и пришел убивать.

Гу Юэсюань первым оправился от замешательства. Лицо молодого воителя построжело, и он шагнул навстречу послушникам Культа. Те подняли было свои сабли и мечи, но старший ученик Уся-цзы не дал им и шанса атаковать: мощный круговой удар ноги снес первый ряд нападающих. Второй ряд встретили кулаки Юэсюаня, чьи безжалостные удары корежили стальные нагрудники, и проминали личины шлемов. Волна ударилась в скалу, и откатилась; натиск Культа Тяньлун встретил на своем пути непреодолимую преграду, и захлебнулся.

Цзин Цзи с готовностью бросился на помощь старшему собрату по учебе. Уже в движении он рванул клинки из ножен, и в широком замахе крест-накрест опустил их на первых двух послушников Культа Тяньлун, что имели несчастье оказаться на его пути. Те рухнули, хлеща кровью из глубоких рубленых ран. Волна ци сорвалась с продолжающих движение клинков Цзи, и ударила в плотные ряды врагов, снося все на своем пути, и оставляя за собой недвижные трупы.

Вэй Цзылин выметнулась вперед, влекомая безупречно выполненной техникой шагов, и пронеслась перед вражеским строем, словно быстрый порыв ветра. От лёгких касаний её пальцев послушники Культа Тяньлун падали навзничь, корчась в жутких судорогах. Усеяв землю содрогающимися телами, девушка скользнула обратно, под защиту товарищей. Нацеленные в нее атаки безнадежно запаздывали, словно воины Культа пытались пронзить мираж.

Ши Янь отправляла во врага один дротик за другим. Ее метательные снаряды безошибочно находили сочленения доспехов, глазницы личин, и не прикрытые броней конечности. Все больше и больше послушников Культа Тяньлун валилось на ступени ведущей к Шаолиню лестницы, словно повинуясь быстрым жестам Ши Янь. Обычно беззаботное лицо девушки посерьезнело, а глаза сощурились, не обещая ничего хорошего тем, на кого падал ее ищущий взгляд.

Дождь энергетических стрел, порожденных техникой “восьми бессмертных, указующих путь”, хлестнул ряды воинов Культа, парализуя, калеча, и разя наповал. Сяо-Фань не пожалел энергии на эту атаку, видя опасность в затяжном бою, и подмечая все замедляющиеся движения Гу Юэсюаня, что принимал на себя основную тяжесть вражеского навала. Основательно проредив строй послушников Культа, Ван Фань прекратил атаку внешней техникой, и бросился вперед, обрушив на противника всю мощь своего кулачного стиля. Юэсюань поддержал его атаку, с удвоенным усердием наступая на противостоящих ему. Вдвоем они, расшвыривая воинов Культа Тяньлун могучими ударами, потеснили их, заставляя откатиться назад. Цзин Цзи и девушки присоединились к их усилиям, и вскоре послушники Культа отступили с ведущей к храму лестницы, не выдержав слаженной атаки пятерки.

Бой прекратился - строй Культа Тяньлун замер напротив пятерых молодых воителей, не двигаясь ни на шаг. Вдруг, ряды послушников Культа расступились, и вперед вышел мужчина в зеленом шелковом халате. Его длинные темные волосы удерживала серебряная заколка; ухоженные усики и бородка свисали с бледного, тонких черт лица мужчины. Он недовольно кривился, а руки неизвестного не отдалялись от богато украшенных рукоятей меча и сабли, что висели на его поясе.

- Уйдите с моей дороги, безмозглые юнцы и юницы, иначе пожалеете о том, что родились на свет, - презрительно бросил он.

- Смотри-ка, Джи, - громко обратился к соученику Ван Фань, нарочито игнорируя незнакомца. - У этого напыщенного глупца при себесабля и меч. Покажешь ему, как правильно с ними обращаться?

- Еще как, - с веселой злостью оскалился Цзи, и выкрикнул в лицо их противнику, нахально и насмешливо:

- Эй ты, иссохший, бледнолицый старикашка! Очень надеюсь, что твое боевое искусство получше, чем у этих неумех, которых и трехногая кошка одолеет! Я уже начинаю скучать!

Неизвестный поперхнулся воздухом от такой наглости. Лицо мужчины побагровело, а руки судорожно сжались на рукоятках оружия. Сяо-Фань довольно улыбнулся - второй старший превзошел его ожидания, основательно выведя неизвестного воителя из себя. Юноша узнал этого старейшину Культа Тяньлун, сражавшегося в битве у горы Тяньду, и сомневался, что он простит им смерти подчиненных. Продолжение их схватки было неизбежным. Враг же озленный и взбешенный менее опасен, чем враг собранный и хладнокровный, так как более склонен к ошибкам, и Сяо-Фань не упустил возможность получить это преимущество.

Старший Культа, зло кривясь и метая молнии из глаз, открыл было рот, но его прервал громкий голос, раздавшийся с вершины ступеней, ведущих к вратам Шаолиня. Голос этот звучал спокойно и мирно, словно читал буддистскую сутру, а не обращался к рассвирепевшему убийце.

- Да восславится Будда[3], - говорил он. - Зачем ты пришел с войной в обитель мира, Гунсунь Цзянь? Достаточно крови уже пролилось сегодня из-за твоей опрометчивости. Не лучше ли прекратить вражду, пока не поздно, и решить все миром?

Сяо-Фань повернулся, и с интересом осмотрел говорившего. Тот, худой и бледнокожий старец с наголо обритой головой и белоснежно-седой бородой, носил оранжевое монашеское облачение, и выглядел безмятежнее статуи Будды.

Бок о бок с ним стояли еще два монаха. Один выглядел настоящим гигантом рядом со своими малорослыми братьями по вере. Коричневая накидка и белый халат за малым не трещали на его могучих плечах, а черные глаза под косматыми бровями сердито обозревали столпившихся у подножия ступеней воинов Культа. Длинная, пушистая, и седая борода монаха ниспадала на его крепкую грудь, устроившись поверх массивных молитвенных четок, а точки-шрамы на его лысине, символизирующие буддистские добродетели, основательно поблекли от времени.

Другой, в кирпичного цвета накидке, и выцветшем желтом халате, был жилистым, сухощавым, и загорелым. Он выглядел сжатой пружиной, готовой распрямиться в любой момент. Серые глаза монаха без одобрения смотрели на послушников Культа Тяньлун, отслеживая каждое их движение, а обрамленное короткой седой бородкой лицо было недвижно-спокойным.

За спиной троицы выстроились простые монахи, одетые в свободные штаны и рубахи из некрашеного полотна, и вооруженные боевыми шестами. Шаолинь был готов встретить врага.

Видящий это Гунсунь Цзянь, казалось, озлился только сильнее. Он обвел троицу монахов недобрым взглядом, остановившись на безмятежном старце.

- Ты, лицемерный лысый осел, силой удерживаешь Цзи Ушуан, одну из старших Культа. Отдай ее мне, немедленно, иначе я дотла сожгу ваш грязный сарай, именуемый храмом, а пепелище засыплю солью.

- Это не так, - невозмутимо возразил старый монах. - Кто бы ни сообщил тебе об этом, он возвел незаслуженный поклеп на Шаолинь. Мне неизвестно, где сейчас Цзи Ушуан, но я доподлинно знаю, что в стенах этого монастыря ее нет.

- Тогда открой ворота, и впусти моих младших, чтобы они проверили твои слова, - презрительно бросил ему старший Культа. - Если вы, падаль, не будете противиться нашим поискам, мы даже не убьем никого.

- Довольно разговоров, Уинь! - голос огромного монаха прокатился раскатом грома. - От слов этого наглеца и Будда впадет в ярость. Пора вышвырнуть его отсюда!

- Да восславится Будда, - ответил бледнокожий старец, оказавшийся настоятелем Шаолиня. - Не будь столь поспешен, Усэ, быть может, наш незваный гость прислушается к голосу разума. Гунсунь Цзянь, - вновь обратился он к старейшине Культа, с прежней невозмутимостью в голосе. - Нога Цзи Ушуан не ступала на землю Шаолиня. Ты не найдешь ее здесь. Разумнее было бы продолжить твои поиски в другом месте.

- Я не верю ни одному твоему слову, - надменно скривился тот. - Ты - лицемернейший из всех лицемеров и лжецов праведных сект. Ты совершил ошибку, перейдя дорогу Культу Тяньлун, и сейчас, упорствуешь в ней. Не жди от меня пощады, - он безразлично отвернулся, и указал своим младшим в сторону шаолиньских врат. - Убейте их всех.

Серо-стальной строй пришел в движение. Сяо-Фань напрягся было - стоя у подножия лестницы, он и его товарищи по оружию лишились преимущества обороны в узком месте, и воины Культа Тяньлун могли навалиться на них великими силами. Но волнение это немедленно рассеялось - монахи не собирались оставаться в стороне. Сбежав вниз по лестнице, они выстроились бок о бок с пятеркой юных воителей, угрожая врагу шестами. Ван Фань, ободренный этой поддержкой, многообещающе улыбнулся послушникам Культа, и хрустнул костяшками кулаков.

Воины Культа Тяньлун помедлили лишь недолгое мгновение, перед тем, как броситься вперед. Два строя сшиблись, и перемешались, разбившись на множество схваток. Сяо-Фань сместился вперед и в сторону, прикрывая собой Ши Янь, и заработал кулаками, тесня сразу нескольких врагов. Послушники Культа попятились под его бешеным напором. Из–за его широкой спины, подруга юноши продолжала поражать врага меткими бросками дротиков.

Цзин Цзи бросился наперерез Гунсунь Цзяню, и схлестнулся с ним, осыпав мужчину непрерывным градом ударов. Меч и сабля рыжеволосого воителя, казалось, были везде, опутав старшего Культа Тяньлун сверкающей сетью. Тот невольно перешел в глухую оборону, едва успевая отражать натиск юноши, быстрый и хаотичный. Цзи довольно скалился, успевая бросать Гунсунь Цзяню оскорбления, отчего тот все больше наливался злобой.

Гу Юэсюань и Вэй Цзылин сражались бок о бок, прикрывая друг друга, и вокруг них словно образовался островок спокойствия, о который бессильными волнами бился натиск Культа Тяньлун. Цзылин больше не применяла ядовитых техник, но и без них девушка могла постоять за себя, повергая врага наземь молниеносными ударами ног.

Вступили в бой и высокопоставленные монахи, преодолев расстояние до противника в одном слаженном прыжке. Оставшийся неизвестным загорелый старец немедленно влился в строй простых бойцов, и те, под его руководством, и с поддержкой его атак, быстрых и точных, словно бросок атакующего орла, начали все сильнее теснить врага. Могучий Усэ, напротив, разъяренным медведем вломился во вражеские ряды, сражая по нескольку врагов каждым ударом. Грозный и неостановимый, он шел сквозь строй воинов Культа, и оставлял за спиной лишь изломанных и стонущих от боли калек. Но могущественнейшим из троих, да и из всех присутствующих на поле боя воителей, оказался настоятель. Его пальцевые техники разили без промаха, падая на врага подобно снопам молний, либо же сияющему мощью ливню. Если бы Уинь не щадил противника, сдерживая удары, и обездвиживая там, где легко мог убивать и калечить, все было бы кончено много скорее.

Воины Культа Тяньлун все еще держались - в силах тяжких явились они в Шаолинь, и все еще многократно превосходили монахов числом. Но вот, словно сверкающая металлом туча на миг заслонила утреннее солнце, и на поле боя обрушились воители, необыкновенные обликом. Кожа их темнела старой бронзой, и немногие удары, что достигали ее, пропадали втуне, не оставляя и следа на ее отблескивающей металлом поверхности. Лица их были суровы, а оружие разило неотвратимой карой небес. Их было немного - всего восемнадцать, - но их появление вселило страх в сердца послушников Культа Тяньлун. Нещадный напор Бронзовых Архатов окончательно смешал их ряды, и многие воины Культа побежали, бросая оружие и доспехи.

- Не думайте, что победили, вы, лысые ослы, - зло выкрикнул Гунсунь Цзянь, и, отбросив наседающего на него Цзин Цзи тяжелым ударом сабли, пустился наутек.

Сяо-Фань удовлетворенно выдохнул, утирая пот, и оглядел поле боя, в которое превратилась поляна перед южными вратами Шаолиня. Гу Юэсюань и Вэй Цзылин остались невредимы - старший ученик Уся-цзы прикрыл соратницу надежнее крепостной стены, не позволив вражескому оружию достичь ее. Та и сама не сплоховала, сразив многих. Ши Янь, одарив Ван Фаня благодарной улыбкой и многообещающим взглядом, отправилась собирать щедро разбросанное ей метательное оружие. Битва обошла девушку стороной - Сяо-Фань не собирался допускать до нее и тени угрозы, ныне и впредь.

Многим монахам повезло меньше, чем пятерым товарищам, и сейчас они старательно перевязывали раны друг друга. Ван Фань подумал было о том, чтобы применить свое целительское умение к многочисленным раненым, но тут его взгляд упал на Цзин Цзи. Длинная кровавая полоса набухала на торсе второго ученика Уся-цзы, а лицо его побелело, словно рисовая мука. Сяо-Фань, не мешкая, бросился к собрату по учебе, и, поддерживая юношу, помог ему сесть.

- Я почти достал этого старикашку, Сяо-Фань, - с широкой улыбкой похвастался Цзи. Его обычно звонкий голос прозвучал тихим шелестом падающих листьев. - Не сбеги он, я бы точно одержал победу.

- Конечно, Джи, - рассеянно ответил тот, считывая его пульс. - В следующий раз, ты ему покажешь, - выхватив из сумы три бутылочки с пилюлями, он впихнул их в ладонь соученика.

- По одной из каждой, - не терпящим возражения тоном приказал он, берясь за акупунктурные иглы. Цзин Цзи послушно проглотил пилюли. Румянец постепенно начал возвращаться на его щеки, когда Сяо-Фань установил последнюю иглу.

- Еще немного, Джи, - придержал он за плечо начавшего было вставать соученика, и уселся позади него. Положив руки на спину юноши, Ван Фань сосредоточился, и влил в него щедрую долю своей энергии. Цзи содрогнулся и охнул, тряся головой.

- Этот Гунсунь отравил тебя чем-то - использовал некую технику, либо же смазал оружие ядом, - упредил его слова младший ученик Уся-цзы. - Потерпи, сейчас моя ци изгонит отраву из твоего тела.

- А ты неплохо продвинулся в техниках внутренней энергии, Сяо-Фань, - вяло ответил Цзин Цзи. Он то и дело невольно вздрагивал, а на его лбу выступил обильный пот. - По сравнению с моим развитием, твое все еще подобно земле в сравнении с небом, но все же… - он не закончил свою сомнительную похвалу, снова вздрогнув и прикусив губу.

- Все, Джи, готово, - устало сказал Ван Фань, отнимая руки от спины соученика. - Сейчас извлеку иглы, и тебе должно полегчать. Нигде больше не болит? - он обошел Цзи, и посмотрел ему в глаза со строгой заботой.

- Н-нет, - ответил тот с легким смущением.

- Вот и славно, - довольно кивнул Сяо-Фань, и начал неспешными движениями избавлять соученика от игл.

Подошедший Гу Юэсюань справился о здоровье Цзин Цзи, и некоторое время выговаривал ему за неосторожную атаку на более сильного практика боевых искусств. Тот утомленно возражал, все еще не очухавшись от встряски, что устроил ему лечебный метод Ван Фаня. Младший ученик Уся-цзы обсудил с Цзылин отраву, примененную Гунсунь Цзянем, и девушка уверенно заявила, что яд был порожден техникой ци, а значит, действия Сяо-Фаня были единственно верными. Когда к группе присоединилась Ши Янь, благополучно вернувшая все свои метательные снаряды, пятерка молодых воителей двинулась к трем высокопоставленным монахам, озабоченно беседующим о чем-то на краю поляны. Те, видя их приближение, прекратили свой разговор.

- Да восславится Будда, - поприветствовал их Уинь, чуть склонив голову. - Рад видеть тебя снова, Юэсюань. Как здоровье твоего учителя?

- Он в добром здравии, мудрец, - ответил тот с легкой улыбкой. - Годы берут свое, и он редко теперь покидает долину Сяояо, больше полагаясь на меня и моих братьев по учебе.

- Отрадно видеть, что юные сердца не оскудели благородством, - голос старого монаха смягчился, и тень улыбки промелькнула на его строгом лице. - Представь мне своих друзей, - старший ученик Уся-цзы назвал имена своих спутников.

- Благодарю вас за помощь, молодые люди, - выслушав представления, настоятель поклонился. - Печально, что жизни были отняты сегодня, - добавил он с сожалением, - но ваша храбрость также спасла многих от жестокости Культа Тяньлун. Вы заслужили благодарность, мою и моих братьев. Но сперва, поведай мне, Юэсюань, что привело тебя сюда?

- Я принес недобрые вести, настоятель, - построжел молодой воитель. - Вы, верно, знаете о Периоде Невмешательства…

Гу Юэсюань пересказал настоятелю Уиню печальную историю судьбы Дома Музыки и Меча, а также услышанное от Цзян Тяньсюна, и показал монаху рекомендательное письмо последнего. Старец внимательно слушал, порой обмениваясь молчаливыми взглядами со своими высокопоставленными братьями по вере. Когда Юэсюань закончил свой рассказ, Уинь некоторое время молча смотрел вдаль, недвижный, словно статуя. Морщины волнения бороздили его высокий лоб, а в светло-зеленых глазах проглядывала тревога.

- Да восславится Будда, - наконец, сказал он. - Направив тебя в странствие, Юэсюань, Уся-цзы поступил мудро и своевременно. Кем бы ни были эти неизвестные смутьяны, их влияние велико, и могущественные воители служат им, наряду с хитрыми лазутчиками. Отправь влиятельные секты своих опытных и умелых старших, чтобы выведать о Периоде Невмешательства, и те нашли бы лишь остывающие следы, или же и вовсе смерть, таящуюся в засаде - злодеи вмиг прознали бы о них, и начали чинить им препятствия. Небольшая же группа юношей и девушек не привлечет внимания, и сможет беспрепятственно разузнать о многом. К тому же, твои, Юэсюань, справедливость и благородство уже сделали тебе имя среди вольного люда, странствующего по рекам и озерам, и даже знаменитые и сильные сообщества отнесутся серьезно к твоим словам, - старший ученик долины Сяояо смущенно улыбнулся, и благодарно кивнул на похвалу настоятеля.

- Мы, скромные монахи, не вмешиваемся в дела вольных воителей, - продолжил Уинь, - и не сможем помочь вашей миссии открыто. Придется и этому старцу положиться на тебя, и твоих друзей, Юэсюань, - старый монах улыбнулся с добродушной неловкостью. - Но мы не можем отвернуться от бед, что несет Период Невмешательства. Мы поможем вам по-другому. Все боевые искусства произошли из Шаолиня, - голос монаха приобрел нотку торжественности, - и боевые искусства Шаолиня - первые в мире. Пусть мы и не обучаем тех, кто не принадлежит к секте, я сделаю исключение для тебя, и твоих друзей, Юэсюань. Мы одарим каждого из вас знаниями, что сохранят вашу жизнь от опасностей, ждущих вас на реках и озерах. Если же кто из вас предпочтет получить некую иную помощь, мы окажем и ее. Начнем с тебя, Юэсюань. Ты, как я знаю, изучаешь кулачное искусство?

- Да, мудрец, - ответил тот. - Я с радостью приму ваши наставления.

- Отправляйся в Зал Архатов. Усэ поможет тебе отточить твое мастерство, - кивнул настоятель в сторону могучего монаха. - Теперь ты, юный Цзи…

- Ласточка, - пока настоятель был занят его товарищами, Ван Фань обратился к подруге, поспешно и тихо. - Что ты попросишь у Уиня?

- Деньги, наверное, - равнодушно пожала плечами та. - Пусть в закромах Шаолиня и не хранится золотых и серебряных слитков, монахи скопили немало ценных реликвий. К примеру, Курильница, Изгоняющая Дурные Мысли, или же Четки Дхармы, что на шее у того большого старика. Любая из этих вещей прокормит мою семью несколько лет.

- Ласточка, мне стыдно просить тебя об этом, - юноша замялся, но все же продолжил, покраснев и смутившись. - Деньги можно достать превеликим множеством способов, а боевые искусства Шаолиня - единственные в мире. Может, отдашь мне свою награду? У меня скопилось немного денег, и я с радостью потрачу их на тебя и твоих младших братьев и сестер… - окончательно сконфузившись, юноша замолк.

- Как я могла забыть о твоей жажде знаний, Сяо-Фань, - протянула Ши Янь, и голос ее источал ехидство. Юноша с виноватым видом развел руками. Девушка весело засмеялась.

- Конечно же, я отдам тебе свое право обучиться новому в Шаолине, - сказала она, на мгновение приблизившись к нему, и погладив юношу по груди. Она продолжила с притворной сердитостью:

- И не смей предлагать мне деньги за это. Разве могут быть долги между… - она хитро оглядела Ван Фаня, и закончила, лукаво усмехаясь:

- …Нами?

- Ты - истинное благословение небес, Ласточка, - с искренней признательностью ответил тот. - Я придумаю, как тебя отблагодарить.

Тем временем, Цзин Цзи был отдан под опеку Ухуэя - низкорослого и загорелого старца, третьего из высокопоставленных монахов, а Цзылин выговорила у шаолиньского настоятеля право попросить об услуге в будущем. Уинь обратился к Ши Янь, и та с готовностью выступила вперед.

- Благодарю, мудрец, но я предпочту отдать эту награду моему… - девушка неподдельно смутилась, и с неловкостью прочистила горло. Она все же закончила тихим голосом, глядя на носки своих сапожек:

- Я отдаю свою награду Сяо-Фаню, - юноша посмотрел на нее с умилением, благодарностью, и толикой стыда.

- Хорошо, - ответил настоятель с долей удивления в голосе. - Выйди вперед, Сяо-Фань. Какое оружие, либо же боевое искусство, привлекает тебя больше других?

- Я немного освоил кулачные стили моей школы, - с готовностью ответил юноша, выходя вперед. - Также, я изучаю пальцевые техники и прямые манипуляции внутренней энергией.

- Отдай его мне, Уинь, - громогласно высказался Усэ. - Я и мои Бронзовые Архаты станем теми молотом и наковальней, что придадут этому юнцу должные крепость и форму! - Ван Фань посмотрел на могучего старца с неподдельным воодушевлением - увидев, на что способен тот в рукопашном бою, юноша проникся к Усэ уважением. Громадный монах благодушно кивнул ему.

- Ты неверно оценил Сяо-Фаня, Усэ, - спокойно ответил настоятель. - В будущем, прилагай больше усилий к тому, чтобы смотреть на суть вещей, а не на внешнюю видимость. Я сам займусь им. Сяо-Фань, - обратился он к юноше. - Я хочу испытать тебя, и наградить сообразно испытанию. Или же, ты можешь обучаться вместе со своим старшим братом по учебе, - он кивнул на Гу Юэсюаня. - Что выберешь ты?

- Испытание, - не сомневаясь, ответил Ван Фань. - Полагаюсь на вашу мудрость, старший.

- Я рад, что не ошибся в тебе, - добродушно улыбнулся старый монах, и продолжил, обращаясь к троим молодым воителям:

- Пройдемте же во внутренние чертоги храма, где мы приступим к вашему обучению.

Примечания

[1] Официальное письмо - стиль написания иероглифов, используемый для официальных документов и книг. Из всех стилей, наиболее читаем и удобен в написании.

[2] Один ли примерно равен 0.6 км.

[3] "Да восславится Будда" - моя литературизация "Эмито фо" (阿弥陀佛, e mi tuo fo, дословно, "Будда Амитабха"). Китайские чань-буддисты взывают к Амитабхе по самым разным поводам, не в последнюю очередь - в качестве приветствия.

Глава 11, в которой герои старательно постигают новое

- Расскажи мне о себе, младший, - ровно и отстраненно говорил Уинь, шествуя по каменным плитам внутреннего двора Шаолиня. Сердечность из его голоса ушла, стоило им с Сяо-Фанем остаться наедине для обещанного настоятелем испытания.

- Что за побуждения движут тобой? - продолжил старый монах. - Почему ты начал изучать воинские искусства, и жаждешь изучить больше?

- Когда Уся-цзы принимал меня в ученики, он сказал, что отныне мое призвание - прекращать несправедливость, и защищать слабых, - обстоятельно ответил Сяо-Фань. - Но знаете, мудрец… - юноша чуть замялся, но все же продолжил:

- С обычными лиходеями ведь справятся и простые стражники, верно? Я считаю, что воители, странствующие по рекам и озерам, должны бороться с теми злодеями, что страже не по силам, - помедлив немного, юноша добавил:

- Откуда бы их могущество ни происходило.

Уинь озадаченно замолчал, поглаживая седую бороду. В молчании, они обошли высокую пагоду, у ворот которой скучали двое монахов, прошли под аркой ворот в одной из внутренних стен монастыря, и остановились у широкого возвышения, столь же основательно-каменного, что и остальной внутренний двор. Стойки с оружием устроились по краям платформы, а в углах её стояли массивные барабаны на подставках - возвышение, несомненно, использовалось как арена для поединков, и место для тренировок.

- Да восславится Будда, - все же заговорил Уинь, и голос его был безжизненно спокоен, словно у заговорившей каменной статуи. - Немногие задумываются о подобных вещах в твоём возрасте, Сяо-Фань, и ещё меньше говорит о них с кем-то, кроме близких друзей. Все же, в тебе больше безрассудства, чем я посчитал ранее.

- Я думал, что вы меня поймёте, мудрец, и был с вами откровенен, - без единого сомнения ответил Ван Фань, с интересом оглядывая шаолиньскую арену. - Вы кажетесь мне человеком, достойным доверия.

- Благодарю, Сяо-Фань, - ответил настоятель все тем же нарочито ровным голосом. - В будущем, все же, постарайся смирять порывы своего духа, и действовать более осмотрительно. А сейчас, - голос монаха на мгновение оживился, но тут же приобрёл холодное равнодушие, - время для твоего испытания, младший. Оно связано с этой ареной.

- Я должен буду сразиться с кем-то? - с ожиданием воззрился на старца Ван Фань.

- Да, но не так, как ты этого ожидаешь, - безразличие не оставляло голос Уиня. - Сходи в тот дом, что через площадь от нас, - монах указал на длинное, приземистое строение. - Найди в нем брата Учжи, монастырского келаря, возьми у него метлу, и возвращайся. Ты должен будешь подмести эту арену, так, чтобы на ней и пылинки не осталось.

- Хорошо, мудрец, - с долей удивления отозвался Сяо-Фань, направляясь к указанному зданию.

“Что-то подобное я видел в каком-то фильмеце,” отвлеченно размышлял он. ”Потом, мне нужно будет покрасить забор. Хорошо, что у Уиня нет коллекции старых машин, а то я замучился бы их полировать.”

***

Уборка арены сменилась подметанием ведущих к вратам Шаолиня ступеней. После, Уинь наказал Ван Фаню принести воды из ручья, что протекал за целый ли от монастыря. Отнеся кадушки с водой на кухню, юноша вернулся к Уиню, встретившему его с неизменной бесстрастностью.

- Да восславится Будда, - кивнул настоятель Сяо-Фаню. - Есть ли у тебя вопросы ко мне, младший?

- Вы ведь испытываете мой разум, верно, мудрец? - задумчиво спросил тот. - Я должен понять, что именно за пользу мне принесут все эти обыденные хлопоты, - Уинь продолжал взирать на него, молчаливо и невозмутимо.

- Поначалу, я думал, что в простых и повторяющихся движениях моей работы заключено некое боевое искусство, - продолжил юноша. - Но переноска воды ничем таким быть не может. Как силовое упражнение, она тоже не несёт пользы - я и не вспотел даже, пройдясь до ручья и обратно, - Сяо-Фань говорил без хвастовства - тяжёлые кадки с водой и впрямь не стали для него препятствием.

- Я все ещё не понимаю сути вашего испытания, мудрец, - закончил юноша.

- Да восславится Будда, - бесстрастно кивнул Уинь. - Надеюсь, следующее задание поможет тебе с этим. Возьми у брата Учжи коромысло и достаточно веревок, и собери в лесу побольше валежника для монастырских печей.

- Хорошо, мудрец, - безропотно ответил Ван Фань.

***

В первый час нудной и тяжёлой работы по сбору хвороста Сяо-Фань напряженно думал. Механически выполняя порученное, он пытался проникнуть в суть заданий Уиня, старательно разлагая его безыскусные поручения на составляющие, и ища неведомые закономерности в их простоте. Его утомленный разум сдался после долгих мыслительных упражнений, и юноша с головой погрузился в работу, и несомую ей отрешенность. Это принесло ему неожиданное умиротворение, и даже усталость от постоянных поклонов, отвешиваемых сухим веткам и корягам, поблекла и отступила, ничуть не беспокоя Сяо-Фаня. Словно сам воздух древнего монастыря был пронизан необыкновенным спокойствием, неся мир и успокоение любому, кто желал их принять. Возвращаясь в стены монастыря, юноша видел, что не он один ощущает этот всеобъемлющий покой - все в Шаолине подчинялось его незримому ритму. Монахи, как занимающиеся повседневными делами, так и упражняющиеся в боевых искусствах, двигались в одном потоке гармонии с миром - некоторые менее, другие более, но все так или иначе следовали ему. Юноша уже по своей воле справился на кухне о дальнейших нуждах монастырских поваров, и добыл ещё две вязанки хвороста, а также, принёс на кухню две огромные корзины с овощами - плодами огородов монастыря. Он не хотел прекращать посетившее его чувство просветления, и с удовольствием погрузился в нужную и полезную работу - как отчётливо осознавал Сяо-Фань, бессмысленная праздность разрушила бы его полумедитативное состояние, в то время как работа лишь укрепляла его. Он вынужденно остановился лишь тогда, когда посланный настоятелем монах оторвал его от помощи кухонным работникам в мойке огромного общего котла, и призвал пред очи Уиня.

- Есть ли у тебя вопросы ко мне, младший? - с прежним спокойствием, сквозь которое прорывалось тщательно сдерживаемое изумление, спросил старый монах.

- Никаких, мудрец, - Ван Фань встретил пытливый взгляд настоятеля с абсолютной безмятежностью.

- Тогда, может быть, у тебя имеются ко мне просьбы? - продолжил Уинь, и на его лицо помалу выползала довольная улыбка.

- Нет, - все так же умиротворенно ответил юноша.

- Ты понял, Сяо-Фань, - впервые за долгие часы, старец назвал юношу по имени. Он улыбался, широко и добродушно, совсем не похожий сейчас на то воплощение безразличия, каким был ранее.

- Смирение - одна из буддистских добродетелей, - продолжил он. - Воздержание, кротость, миролюбие - все это разные имена смирения. Для нас, как практиков мистических искусств, очень важна ещё одна его грань - усмирение наших духовных течений. Подойди, - настоятель взял из стойки длинный боевой шест, и когда Сяо-Фань приблизился, молниеносным движением развернулся и ударил, точно и сильно. Юноша с прежней безмятежностью осмотрел оконечность шеста, замершую, так и не достигнув его солнечного сплетения.

- Вы сдержали удар, мудрец? - отстраненно поинтересовался он.

- Нет, - снова улыбнулся Уинь, и ударил с не меньшими скоростью и силой, с размаху опуская шест на плечо Ван Фаня. На этот раз, юноша ощутил слабый толчок, и заметил, как оружие монаха согнулось на мгновение под силой удара.

- То, что ты осознал сейчас - основа боевых искусств Шаолиня, - заговорил монах, убирая шест в стойку. - В их фундаменте лежит усмирение токов энергий, и управление, как ими, так и состоянием сознания. Ты уже частично освоил метод шаолиньской Железной Рубашки, и с моей небольшой помощью, освоишь его полностью. Также, я преподам тебе его более совершенную ступень, метод Золотой Рубашки - меньшее было бы оскорбительным для твоего таланта. Пойдём, нам понадобится уединенное место, - он двинулся на задний двор монастыря, и Сяо-Фань последовал за ним.

- То, что ты так быстро и легко сумел отрешиться от мирского и наносного - твоя заслуга по большести, но не полностью, - говорил Уинь на ходу. - Ветер и воды этого места сплелись в первозданной гармонии, и всякий, кто пожелает успокоить свой дух и очистить разум в стенах Шаолиня, обретет желаемое быстрее и легче с их помощью. Странствуя по рекам и озерам, тебе, несомненно, будет труднее успокаивать мысли в беде и в бою - дух человеческий беспокоен, и никто не может ощущать нужное подолгу и по желанию. Чтобы облегчить приведение мыслей в порядок, мы убеждаем свой разум с помощью особых слов - мантр. Мне незачем передавать тебе буддистские мантры - ты не следуешь учению Будды, и тебе нет нужды изучать санскрит. Вместо этого, ты сам сложишь вместе нужные слова. Сосредоточься на своём состоянии. Опиши его. Повторяй это описание снова и снова, пока оно не станет частью тебя. Так, ты обуздаешь свои сознание и ци.

“Я - лист, влекомый ветром,” подумал Сяо-Фань, вспомнив фразу, некогда оброненную подругой. Улыбнувшись этому воспоминанию, юноша продолжил: ”Я - кристально чистая вода горного озера…”

***

Ван Фань и настоятель Уинь сидели рядом, у одной из внутренних стен монастыря. Их позы были зеркальным отражением друг друга, как и отрешенность на их лицах. Этим утром, Сяо-Фань разыскал настоятеля, чтобы задать ему возникшие за ночь вопросы о методе Золотой Рубашки, но увидев, что старый монах занят медитацией, юноша решил присоединиться к нему. Последнюю четверть часа, младший ученик Уся-цзы старательно приводил в порядок мысли и чувства, пытаясь слиться с гармонией мира. Его усилия имели успех - безмятежность поселилась в сердце юноши, а мысли были чисты от лишнего, и быстры, словно ток горной реки.

Тем временем Уинь шевельнулся, расплетая согнутые в позе лотоса ноги, и поднялся - легко и пружинисто, без единого следа старческой неповоротливости. Обратив взгляд на Ван Фаня, он подождал, пока тот встанет с земли, и лишь тогда заговорил с ним.

- Твоё обучение методу Золотой Рубашки окончено, Сяо-Фань, - молвил старец, и в голосе его звучало благодушие с малой примесью учительской гордости. - Мало кто сумел бы осознать основы столь сложного метода так скоро, но тебе удалось это. Первая из наград за твою помощь Шаолиню получена. Настало время выбрать вторую, ту, что отдала тебе юная Ши Янь.

- Разве метод Железной Рубашки не был моей первой наградой, мудрец? - спросил юноша.

Покой и отрешенность все ещё владели Сяо-Фанем, и даже его неизменная жажда познавать новое, рожденная искренним восхищением перед мистическими искусствами, отступила на время. В любое другое время он плясал бы, радуясь возможности получить ещё одну толику редчайших знаний. Сейчас же Ван Фань хотел всего лишь прояснить для себя щедрость настоятеля.

- Железная Рубашка - лишь одна из граней Золотой Рубашки, - ответил монах. - Я не стал бы обманывать тебя, называя их разными методами, чтобы удержать обещанное. Алчность - великий грех, - Уинь на мгновение склонил голову, прикрыв глаза.

- Скажи мне, Сяо-Фань, что за стиль ты хотел бы изучить? - спросил он, вновь глядя на юношу. - В хранилищах знаний Шаолиня есть великое множество техник для ладони, кулака, и пальцев.

- Ваши пальцевые техники могущественны и неотвратимы, словно стрелы бога войны, мудрец, - незамедлительно ответил Ван Фань. Жажда знаний все же разгоралась в нем, заставляя сердце биться быстрее, а губы - растягиваться в невольной улыбке. - В битве за Шаолинь, они поистине открыли мне глаза на силу вашего боевого искусства. Могу ли я изучить их?

- Спасибо, Сяо-Фань, - добродушно улыбнулся старый монах, но тут же посерьезнел лицом. - Увы, я не могу обучить тебя технике Пальцев, Прикасающихся к Лепесткам Цветов - сделав это, я пошел бы против воли моего покойного учителя. Пальцевые техники Ваджры давно пропали из Шаолиня - неизвестный вор похитил их описание. Говорят, он был убит патриархом Блистающего Культа Чжаном Уцзи, но книга, содержащая пальцевые техники Ваджры, так и не нашлась. Шаолинь владеет многими другими могущественными техниками, как, например, стиль Богомола, но все они не сравнятся с двумя упомянутым методами. Я же хочу отблагодарить тебя по достоинству, - настоятель задумался, отрешенно глядя в стену.

- Не хочешь ли ты изучить стиль Кулака Ваджры? - спросил он через некоторое время. - Это искусство - сильно и действенно, и мало какой рукопашный стиль, известный под небесами, сравнится с ним.

- Конечно, мудрец! - недолго раздумывал Сяо-Фань. - С радостью приму ваши наставления.

- Хорошо, - добродушно улыбнулся Уинь. - Смотри внимательно, я покажу тебе первую форму стиля, называемую Кулак Несокрушимости, - приняв начальную позицию, монах начал двигаться нарочито медленно, показывая движения ударов и стоек одно за другим. Ван Фань пристально следил за ним.

- Ваджра - оружие богов, - говорил настоятель, не прекращая движения. Спокойная неторопливость господствовала в его голосе, равно как и в перемещениях его тела.

- Небесный мастер создал ее для войн бессмертных, - продолжал Уинь. - Удары ваджры неотразимы, словно падение молнии с небес, а крепость так велика, что нет в сущем ничего, способного сокрушить ее. Стиль Кулака Ваджры стремителен, как молния, и несокрушим, словно алмаз. Медитируй над этими понятиями во время своей практики, и осознание стиля дастся тебе легче. А теперь, покажи мне, что усвоил.

- Конечно, мудрец, - с готовностью шагнул вперёд Ван Фань.

***

Зал Архатов был, верно, самым большим из помещений Шаолиня. Заняв весь первый этаж массивной пагоды, возвышающейся над всем храмовым комплексом, он служил тренировочной площадкой для внутренних учеников секты, и надёжно скрывал тайны их боевого искусства от любопытных глаз. Когда Сяо-Фань, подойдя к двоим молодым монахам, что охраняли врата Зала, высказал им свою просьбу переговорить с Усэ, он ожидал, что высокопоставленный монах будет беседовать с ним снаружи. К его удивлению, один из монахов-привратников, ненадолго скрывшись внутри, вскоре вышел и пригласил его войти.

Юноша вступил под своды огромного зала, с интересом оглядываясь по сторонам. Обстановка Зала Архатов была проста до аскетичности - единственным её украшением можно было бы назвать лишь фигурные деревянные решётки ставней, оклеенные бумагой. Стены и потолок Зала были сработаны из некрашеного дерева, колонны, поддерживающие перекрытия, отличались от ошкуренных бревен лишь идеально отполированной гладкостью, а единственной мебелью помещения были тренировочные чучела и стойки с оружием. Всевозможное оружие висело и на стенах: разнообразные мечи и сабли, монашеские посохи-чаньбо, булавы с массивными навершиями, и превеликое множество древкового оружия. Нашлось среди многообразия инструментов войны место и для тех из них, что произошли от предметов насквозь мирных: боевые цепы, серпы, грабли, вилы-трезубцы, и многое другое было представлено на стенах Зала Архатов во всех возможных видах.

Многочисленные ученики секты, находившиеся в зале, практиковались в боевых искусствах: одни, выстроившись в несколько рядов, практиковали кулачные формы, другие, разбившись на пары, испытывали друг друга в учебных поединках, иные же старательно избивали тренировочные чучела. Монах Усэ, глава Залы Архатов, успевал уделять толику внимания всем своим подопечным, передвигаясь по залу лёгкими шагами. Он увлеченно поправлял движения и указывал на ошибки, и ученики Шаолиня упражнялись вдвойне усерднее от одного его присутствия - для наставлений, старый монах использовал крепкий дубовый шест, и не особо сдерживал свою тяжелую руку. Заметив Сяо-Фаня, могучий старец незамедлительно шагнул ему навстречу.

- Здравствуйте, мудрец, - вежливо поклонился юноша.

- Да восславится Будда, - кивнул в ответ Усэ, и его суровое лицо на мгновение посетила дружелюбная улыбка. - Ищешь своего старшего, Сяо-Фань? Он ещё долго будет занят, - он указал в сторону дальней стены зала, и юноша, проследив за его жестом, увидел Гу Юэсюаня, сошедшегося в учебном поединке с четырьмя Бронзовыми Архатами.

- Как он? - с любопытством спросил Ван Фань, наблюдая за движениями собрата по учёбе. Заметно было, что стиль, используемый Юэсюанем, неотличим от приёмов его оппонентов.

- Заполучив его в ученики, Уся-цзы поймал феникса за хвост, - ответил старец благодушно. - Для меня было честью и удовольствием принять участие в огранке бриллианта его таланта. Жаль, что Гу Юэсюань не сторонник учения Будды - я бы сделал из него непобедимого архата.

- Пойди мой старший монашеской стезей, из него вышел бы истинный пример добродетели - среди нашего поколения, я не встречал человека более доброго и рассудительного, - согласно кивнул Ван Фань. - Но, по правде сказать, я не к нему пришел, а к вам, мудрец.

- Ко мне? И с чем же? - перевел на него удивленный взгляд Усэ. - Ты все же не справился с испытанием Уиня?

- Справился, - с улыбкой качнул головой Сяо-Фань. - Настоятель щедро осыпал меня дарами знаний. Я не вправе просить большего у Шаолиня. Но, может быть, мудрец, вы не откажете мне в… - юноша хитро посмотрел на старого монаха. - ...молоте и наковальне?

- Ха-ха-ха! - смех Усэ, густой и басовитый, словно заполнил воздух зала. Отсмеявшись, он продолжил с довольным видом:

- Все же, я не ошибся - в тебе, Сяо-Фань, пылает воинственный дух, достойный самого Бодхидхармы. Мои архаты помогут тебе выявить пределы твоих сил, и превзойти их. Бусян! Буфа! Бутао! - троица бронзовокожих юношей откликнулась на его зов, подойдя и склонив головы.

- Помогите нашему гостю с тренировками, - велел им Усэ. - Если же тебе понадобится какая-либо иная помощь, обращайся ко мне, Сяо-Фань, - кивнув юноше на прощание, могучий старец двинулся к другим своим подопечным.

- Каков твой рабочий вес, младший? - поинтересовался Бусян, спокойного вида юноша, высокий и худощавый. Щелочки глаз бесстрастно глядели с его плоского, угловатого лица.

- Сотня цзиней[1] для одной руки, - ответил Сяо-Фань, - но я давно не занимался силовыми тренировками. Мог и ослабнуть немного.

- Ничего, мы это исправим, - добродушно ответил Буфа - среднего роста и телосложения, широколицый и улыбчивый. - Для начала, покажи нам, что можешь. Потом, тобой займётся брат Бутао - он знаток упражнений для гибкости, - он кивнул на своего товарища по учёбе, массивного и серьёзного, вовсе не выглядящего ловкачом.

- После, мы поработаем с тобой по-настоящему, - продолжил Буфа. - Надеюсь, ты не разочаруешь нашего старшего, и не сдашься на полпути, - все трое воззрились на Ван Фаня: Бусян и Бутао - строго, Буфа - с лёгкой хитринкой.

- Смотрите, сами не сдайтесь, - весело ответил Сяо-Фань.

***

- Хорошо. Еще подход, - коротко бросил Бутао.

Сяо-Фань согласно кивнул, и взялся за ручки каменных гирь. Немногословный архат пристально наблюдал за ним, дожидаясь, пока юноша проделает заданное упражнение.

- Отдыхай четверть часа, - сказал бронзовокожий монах, дождавшись, когда Ван Фань опустит гири на пол.

- Может, вместо отдыха, устроим поединок, а, Бутао? - предложил Сяо-Фань, утирая пот со лба. - Разомнемся как следует.

- Нет, - односложно ответил монах.

- Почему это? - не отстал ученик Уся-цзы. За три дня, проведенные в тренировках с Бронзовыми Архатами, он привык к немногословности этого сурового юноши, и знал - неприязни она не несет. - Вот увидишь, я тебе не уступлю.

- Обет, - все так же коротко ответил Бутао. Сяо-Фань понимающе кивнул.

- Попроси Буфа. Он лучше меня на кулаках, - продолжил молодой архат.

- Пожалуй, так и сделаю, - ответил Ван Фань, и двинулся в направлении самого общительного из своих помощников в тренировках.

Буфа не отказал своему временному подопечному в дружеском поединке, и вскоре они стояли друг напротив друга на арене Зала Архатов, такой же простой и практичной, как и прочая его обстановка - низкая и широкая квадратная платформа у дальней стены, и ничего более.

- Пожалуйста, Сяо-Фань, - приглашающе махнул рукой Бронзовый Архат, дружески усмехнувшись.

- Пожалуйста, - чуть поклонился юноша, и неторопливо двинулся навстречу своему противнику.

Они ускорились лишь тогда, когда им оставался какой-то шаг друг до друга. Бронзовокожий юноша метнулся навстречу Сяо-Фаню, намереваясь втянуть его в кулачную сшибку вблизи. Тот чуть отступил, атакуя ноги противника низкими ударами. Бронзовый Архат хладнокровно парировал его атаки. Стиль, используемый внутренними учениками Шаолиня, назывался Кулак Архата, и был быстрым, мощным, и прямолинейным. Прямолинейность его отнюдь не означала предсказуемости - приемы Кулака Архата могли неприятно удивить на любой дистанции, включая в себя как борцовские захваты, так и высокие удары ногами. Буфа владел этим стилем великолепно - в поединке с ним, Сяо-Фань словно противостоял сплошной лавине непрерывно бьющих бронзовых кулаков и ступней. Но младшего ученика Уся-цзы давно уже было не смутить и таким неотступным натиском.

- Что за обет о поединках дал Бутао, старший? - спросил он, переходя в глухую оборону под напором противника. - Или это секрет?

- Нет, отчего же, - с готовностью ответил юный архат. Он, как успел выяснить Сяо-Фань, не имел ничего против беседы как во время тренировки, так и посреди поединка.

- Брат Бутао некогда был разбойником, - продолжил он, уклоняясь от подсечки Ван Фаня, и атаковал из низкой стойки, пытаясь достать юношу в неудобном положении. - Он принял постриг, скрываясь от стражи, и пусть поначалу его монашество было притворным, старшие сумели вернуть его на праведный путь, - тут он невольно прервался - Сяо-Фань, уклонившись от его атак, ударил навстречу мощным прямым пинком, который Буфа был вынужден принять на жесткий блок. Младший ученик Уся-цзы не пожалел силы, помня о прочности кожи Бронзовых Архатов, и тяжесть его удара протащила Буфа по доскам арены.

- Хотя Бутао прилежен и добродетелен, он слишком легко впадает в ярость - в отрочестве, он пережил многие невзгоды, оставившие на нем свой след, - продолжил монах, встречая перешедшего в наступление Ван Фаня защитой, несокрушимой, словно бронзовый доспех. - Поэтому, он принял решение воздерживаться от поединков с братьями.

- Не эта ли несдержанность - причина данного ему монашеского имени[2]? - спросил Сяо-Фань, не прерывая натиска.

- Она самая… ох!.. - Буфа, обманутый ложным движением Ван Фаня, попытался достать его неожиданным ударом, и напоролся на мощную и точную контратаку, прием из Кулака Ваджры. Отброшенный к краю арены, юный архат скривился и зашипел от боли - пусть ученик Уся-цзы и не пользовался техниками ци, тренировки в Зале Архатов не прошли даром, сделав и без того могучие удары юноши еще тяжелее.

- Спасибо, что позволил мне выиграть, старший, - поклонился Сяо-Фань.

- Попытайся я сделать подобную глупость, синяками бы точно не отделался, - широко улыбнулся тот.

- Как скажешь, Буфа, - фыркнул ученик Уся-цзы. - Я с тобой сейчас?

- Нет, с Бусяном - у тебя отработка стоек весь следующий час, - ответил монах, усевшись на доски арены, и старательно регулируя циркуляцию энергии. - Потом я, а после - растяжка с Бутао, и все на сегодня.

- Стойки? - тяжело вздохнул Сяо-Фань. - С дополнительным весом, не так ли?

- Можешь заранее взять коромысло и грузы, - осклабился архат.

***

Сяо-Фань и его собратья по учёбе покинули Шаолинь два дня спустя - по завершению тренировок Цзин Цзи и Гу Юэсюаня. Едва выйдя за ворота монастыря, Ван Фань подошёл к ждущим его и товарищей девушкам, и не скрываясь, крепко обнял Ши Янь.

- Я очень соскучился, Ласточка, - прошептал он на ушко смутившейся девушке.

- Я уже начала бояться, что ты решил исполнить свое обещание, и подался в монахи, - с сердитой неловкостью ответила та. Пусть она и была более чем раскована в общении по сравнению сбольшинством юных дев Поднебесной, столь явное проявление чувств стало для неё неожиданным.

- Волосы на месте, проверь, если хочешь, - улыбнулся подруге Сяо-Фань. - Ничего, больше на нашем пути монашеских обителей не предвидится, и мы все время будем рядом, - он осторожно завладел её ладошкой, не собираясь прерывать немногую доступную им близость из-за бессмысленных приличий. Ши Янь не противилась - наоборот, крепче сжала его руку, довольно улыбнувшись.

Вэй Цзылин глядела на это с притворным осуждением, старательно пряча хитрую улыбку. Похоже, за ту неполную неделю, что девушки были вынуждены проскучать в странноприимном доме при Шаолине, они успели сблизиться - дочь Вэй Бао больше не дичилась проявлений чувств между Сяо-Фанем и его подругой.

Гу Юэсюань бросил на младшего соученика короткий взгляд, и предпочел сделать вид, что ничего необычного не происходит. Цзин Цзи, обведя задумчивым взглядом любезничающую парочку, все с тем же отрешенным лицом перевел внимание на Цзылин. Та сделала вид, что Цзи не существует.

Оседлав коней, друзья отправились к следующей своей цели - горе Удан, дому одной из славнейших даосских сект.

Примечания

[1] Один цзинь примерно равен 0.6 кг.

[2] По моей задумке, имя "Бутао" переводится как-то вроде "не ненавидящий". Соотвественно, Бусян - "не желающий", а Буфа - гм, "не умничающий".

Глава 12, в которой герой попадает впросак, и с трудом исправляет ситуацию, а также показывает свой талант

Товарищи расположились на привал на берегу реки Ханьшуй, широкой и полноводной. Свежесть и прохлада, несомые ее отблескивающими малахитовой зеленью водами, дарили приятное отдохновение от палящего летним жаром солнца. Юэсюань и его спутники устроились в тени высоких кипарисов, и стреножили лошадей, намереваясь дать отдых им и себе перед последним отрезком пути к Удану. Копытные неспешно разбрелись кто куда, выискивая пучки травы позеленее. Цзин Цзи, тоже закусив травинку, улегся под тенистые ветви - жара сморила его за время путешествия. Вэй Цзылин искала что-то в седельных сумках, негромко переговариваясь с Ши Янь. Сяо-Фань, присев на траву, некоторое время раздумывал, не окунуться ли в прохладные речные воды, но все же отказался от этой мысли - укромной заводи поблизости не имелось, и ему пришлось бы отойти очень уж далеко, чтобы не смущать девушек. Вместо этого, юноша обратил свой взгляд на Гу Юэсюаня. Тот ничуть не выглядел утомленным - ни долгая дорога, ни жаркий летний день не сумели истощить его силы. Молодой воитель решил поупражняться в боевом искусстве, и его кулаки раз за разом вспарывали воздух, живо напомнив Ван Фаню виденные им тренировки шаолиньских монахов.

- Это же Кулак Архата, старший? - спросил он. - Ты ведь его изучил в Шаолине?

- Именно так, Сяо-Фань, - ответил тот, не прекращая размеренных движений. - Пусть Ладонь Речных Заводей и остается моим основным стилем, я многое взял от искусства архатов. Настоятель Уинь был прав - стилям Шаолиня нет равных под небесами.

- Преподай мне его, - неожиданно для себя сказал Ван Фань. Он даже на ноги поднялся, настолько эта неожиданная мысль захватила его. Ши Янь, услышавшая эти слова, обернулась и звонко рассмеялась, вызвав непонимающий взгляд Цзылин. Девушки вновь зашептались, стреляя глазками в сторону парней.

- Будет ли это честным по отношению к Шаолиню, младший? - с сомнением спросил Юэсюань. - Все-таки, каждый из нас получил от настоятеля свою награду.

- Настоятель Уинь не брал с нас никаких обещаний о сохранении секретов Шаолиня, - с готовностью возразил Сяо-Фань. - Если хочешь, я взамен передам тебе искусство Золотой Рубашки - оно отлично тебе подойдет. Ну же, старший, соглашайся. Ты, как-никак, обязан меня наставлять.

- Даже и не знаю, - уверенность старшего ученика долины Сяояо колебалась все больше. - Тайное изучение чужих искусств не приветствуется на реках и озерах.

- В наш следующий визит в Шаолинь, я приду с повинной к настоятелю Уиню, и приму любое наказание, что он назначит мне, - еще нетерпеливее высказался Ван Фань. - До того времени, уж лучше я буду знать могущественное боевое искусство, что может спасти жизнь мне и моим соратникам, чем буду слишком рьяно следовать приличиям, придуманным неведомо кем. То же справедливо и по отношению к тебе - освоив метод Золотой Рубашки, ты много лучше сумеешь исполнить волю учителя, и защитить нас, - Гу Юэсюань прекратил упражнения, и, сжав губы в линию, напряженно думал. Сяо-Фань ожидающе смотрел на него.

- Ну хорошо, - тяжело вздохнув, все-таки согласился Юэсюань. Его младший соученик сумел сдержать радостный возглас, но широкая улыбка все же утвердилась на его лице.

- Смотри внимательно, я покажу тебе все формы этого искусства, - продолжил молодой воитель. - Ты неоднократно видел их, но правильный порядок изучения важен для понимания…

***

- Ласточка, ты спишь? - тихо окликнул подругу Ван Фань. Та приподнялась на своей походной постели. Пляшущий свет костра, вокруг которого расположились на ночь друзья, озарил гримаску непонимания на ее лице.

- Нет, Сяо-Фань, я не очень устала сегодня, - ответила она. - Что тебе нужно?

- Пойдем со мной, - еще тише сказал юноша, поманив подругу жестом. Та поднялась, и они отошли за ближайшие деревья.

- Что ты задумал так поздно? - все еще озадаченно спросила девушка.

- У меня появилась идея, как отблагодарить тебя за твою щедрость там, в Шаолине, - с заговорщическим видом прошептал Ван Фань. - Садись поудобнее.

- Пусть это и будет малостью, по сравнению с драгоценными знаниями, что я получил в дар от тебя, я не остановлюсь на ней, - продолжил он, пока его подруга усаживалась на траве. - Она будет лишь первой из моих ответных подарков.

Ши Янь не ответила, ожидающе смотря на него, и даже в скудном свете луны и звезд было заметно, как покраснели ее щеки. Смущение одолело ее еще сильнее, когда Сяо-Фань уселся рядом с ней, и аккуратно снял сапожок с ее правой ноги, а за ним - и ноговицу, прикрывающую изящную ступню девушки. Взяв стопу в руки, он начал поглаживать и разминать пальцы ноги Ши Янь, нежно и осторожно.

- Что ты делаешь, Сяо-Фань? - слабым голосом спросила девушка. - Это… очень неприлично.

- Это медицинская процедура, - с улыбкой отозвался юноша. - То, что мы с тобой получим удовольствие от нее - лишь приятное дополнение. Мы прошли изрядную часть нашего пути пешком, и твои ноги утомлены. Я избавлю их от усталости, и принесу им облегчение при помощи массажа…

- Ты - негодяй, - вдруг прервала его Ши Янь, громко и сердито. - Совершеннейший мерзавец.

- Что? - оторопело захлопал глазами Сяо-Фань. Он опустил ногу подруги на землю, и ошарашенно воззрился на нее, не говоря ни слова. Та недовольно хмурилась в ответ. Наконец, он прочистил горло, и, запинаясь, произнес:

- П-почему?

- Потому, что я ждала совсем другого, - все так же раздраженно ответила девушка. - Я думала, ты хочешь… - она запнулась, и её голос утратил часть своей сердитости. - Одежду ведь снимают… - она окончательно смутилась, и тихо закончила, глядя в землю:

- Злодей и обманщик.

- Ласточка, милая моя… - растерянно произнес Ван Фань, начиная понимать, на какие мысли он натолкнул Ши Янь своими опрометчивыми действиями. Он и сам невольно смутился - пусть для его иномировой памяти, которую юноша давно уже считал своей, в плотской любви не было ничего стыдного, его, подростка без малого шестнадцати лет, даже мысли о близости с женщиной заставляли теряться и краснеть.

- Ласточка, послушай меня, - он все же справился с собой, и придвинулся ближе к девушке. Та, пусть и глядела недовольно, не отстранилась.

- Я готов хоть сейчас отправиться в храм, узнавать благоприятную дату для свадьбы, - сказал он, искренне и горячо, и это смутило Ши Янь едва ли не больше, чем его прежние неосторожные ласки.

- Я давно понял, что люблю тебя, и хочу связать с тобой жизнь, - продолжил он. - Но мы сейчас делаем опасное дело. Я… - он запнулся, вновь растеряв с трудом обретенную уверенность.

- Мой отец умер от горя, когда матери не стало, - продолжил он тихо. - Я могу умереть каждый день - переоценив себя, недооценив врага, попав в засаду, либо подвергшись действию яда. Я не хочу, чтобы ты… осталась одна, - с трудом договорил он, виновато смотря на девушку. Та глядела на него широко раскрытыми глазами, не говоря ни слова.

- Я… тоже люблю тебя, Сяо-Фань, - медленно сказала она наконец, и неуверенно улыбнулась. - Я понимаю, - продолжила она, и голос ее становился все ласковее. Она придвинулась вплотную к юноше, и ее руки обвили его шею.

- Я понимаю, и подожду, - продолжила она шепотом, нежно улыбаясь. - Мы преодолеем все преграды, и будем вместе. А пока… - она прижалась к юноше, и коснулась его губ своими.

Он подался подруге навстречу, крепче сжав ее в объятиях, и ответил на поцелуй, гладя ее волосы, шею, и плечи. Его ладони скользнули было ниже, и девушка нетерпеливо подалась навстречу этой ласке, желая более чувственной близости не меньше, чем он. С великим трудом Сяо-Фань сдержался, остановив ладони на спине Ши Янь - он все-таки хотел быть честным с подругой, пусть вполне понятные желания и владели им сейчас. Он собирался подождать, пока окружающая их со всех сторон опасность отступит, и только тогда сделать Ши Янь по-настоящему своей, соблюдя все положенные традиции.

“Интересно, насколько сексуально моя Ласточка будет выглядеть в красном?” невольно подумал он. “Впрочем, я ведь твердо решил это узнать, так? Осталось только забороть неведомых вражин, и можно пирком, да за свадебку. А пока, воздержание наше все.”

Когда они все же прекратили свой долгий и страстный поцелуй, Ши Янь счастливо улыбнулась, и устроила голову на плече Сяо-Фаня. Девушка не отпускала юношу - наоборот, сжала его в объятиях только сильнее.

- Не таким я представляла твое признание в любви, - весело сказала она, и издала тихий смешок.

- Прости, Ласточка, - повинился Ван Фань. - Я был легкомыслен, и обидел тебя. Мне оставалось только исправить дело искренностью. Ничего, в ближайшем крупном городе я устрою тебе лучшее свидание, какое смогу придумать.

- Глупенький, - хихикнув, она чмокнула его в щеку. - Мне не нужна вся эта мишура. Твоя искренность уже делает меня счастливой. Знаешь, - она игриво заглянула в глаза Сяо-Фаня, - давай ты все-таки сделаешь мне тот массаж. Мои ноги и вправду устали за день.

- Конечно, - с готовностью ответил тот, приподнимая босую ногу подруги. Хитро глянув на девушку, он нагнулся, и поцеловал белоснежную кожу стопы.

- Что ты делаешь? - неубедительно возмутилась Ши Янь. - Я не мылась целый день. Мои ноги грязны и дурно пахнут… - ее голос, тем не менее, звучал мурлыканьем довольной кошки.

- Я вымою лицо, прежде чем снова целовать тебя в губы, милая, - лукаво улыбнулся Ван Фань, и принялся разминать ступню девушки.

***

Обитель уданских даосов была видна издалека. Красные стены храмового комплекса, его серые, синие, и зеленые черепичные крыши с загнутыми краями, и огражденные галереи переходов, соединяющих здания, выглядели островком рукотворной упорядоченности в пышном зеленом хаосе леса, покрывающего склоны горы Удан. Даосское пристанище раскинулось по всей вершине горы, подобное небесному дворцу, возвышаясь над окружающей равниной, и порой скрываясь от глаз в зыбком тумане.

Путь к жилищу даосов был долог - добравшись до подножия горы поутру, друзья потратили большую часть светлого времени, поднимаясь к вершине. Тропки, ведущие наверх по крутым горным склонам, были узки и извилисты, многократно обвивая гору длинной и тонкой лентой. Гу Юэсюань и его спутники остановились у самого входа в храмовый комплекс - у высокого, грубо отесанного камня, надпись на котором гласила: “Всяк пришедший в Удан с оружием, обязан оставить его здесь.” Как пояснил пятёрке молодых воителей встречающий их ученик Удана, этот камень был поставлен самим Чжан Саньфэном, и все гости Удана, не желающие превратиться в его врагов, обязаны следовать правилу, что установил легендарный даос.

Цзин Цзи, недовольно скривившись, передал встречающему верные клинки; избавилась от перевязи с ножами и Ши Янь. Товарищи проследовали внутрь. Они двинулись узкими мощеными улочками, извивающимися между низких стен, окрашенных в охряный цвет, поднялись по каменной лестнице, огражденной изукрашенными лепниной перилами, и прошли во внутренний двор секты. В отличие от Шаолиня с его суровой простотой, Удан был выстроен людьми, не чуждыми искусства, и любящими красоту. Барельефы на стенах зданий изображали красочные пейзажи, с коньков и краев крыш скалили зубы драконы, львы, и цилини, и даже верх внутренних стен комплекса мог похвастаться фигурной черепицей. Деревянные детали зданий не отставали от камня и глины, украшенные искусной резьбой.

Сяо-Фань увлеченно любовался архитектурными красотами Удана, пока он и его товарищи шли по внутреннему двору секты. Пройдя мимо тренирующихся учеников, они предстали перед Чжо Жэньцином, главой Удана, что, опершись на перила веранды своего дома, отрешенно наблюдал за своими младшими. Нестарый ещё мужчина с приятным лицом, он носил тонкие усы и бородку, спадающие на его белый халат, украшенный символом инь-ян. Его длинные каштановые волосы удерживала в узле причёски черепаховая заколка. В правой руке он с привычной небрежностью удерживал длинный меч в простых деревянных ножнах, выкрашенных в синий и красный. Заметив друзей, он приветливо улыбнулся, шагнув им навстречу.

- Гу Юэсюань, - обратился он к идущему впереди старшему ученику Уся-цзы. - Да прольются на тебя бесчисленные благословения[1]. Кто твои спутники и спутницы? - он обозрел пятёрку молодых воителей с доброжелательным интересом. Юэсюань представил ему своих соратников.

- Приятно познакомиться с вами, младшие, - кивнул глава Удана. Его благодушный взгляд задержался на девушках на мгновение дольше необходимого.

- Пройдёмте внутрь, - предложил он, кивая на дверь у себя за спиной. - Отдохните после долгой дороги, и будьте моими гостями на сегодняшнем ужине.

Внутреннее убранство небольшой комнаты, где обитал Чжо Жэньцин, было изящным без излишеств - напольные лампы, разожженные по позднему времени, неярко освещали обстановку, бумажная ширма, прикрывающая кровать в углу, была украшена искусно нарисованным горным пейзажем, а на дальней стене устроился свиток с изысканно выполненной каллиграфией. Письменный прибор на столе у окна выглядел видавшим виды - его хозяин, несомненно, был знаком с “четырьмя сокровищами ученого”[2] отнюдь не понаслышке. Друзья расселись за обеденным столом, занимавшим противоположный от кровати угол комнаты.

- Принести ли вина, дорогой мой? - с улыбкой спросила госпожа Чжо, накрывающая на стол. Жена главы Удана была симпатичной женщиной в летах, чья красота только начинала увядать.

- Нет, жена, - со скукой в голосе ответил Чжо Жэньцин. - Будь так добра, оставь нас - я и мои гости будем беседовать о происходящем на реках и озерах.

- Хорошо, тогда я займусь домашними делами, - ничуть не обиделась женщина. Закончив расставлять миски и тарелки, они покинула комнату.

***

- Что привело тебя и твоих друзей в Удан, Юэсюань? - спросил Чжо Жэньцин, когда все утолили голод. - У вас дело ко мне, или же вы здесь с дружеским визитом?

Глава уданских даосов показал себя радушным хозяином, ухаживая за всеми гостями без исключения, и развлекая их застольной беседой. Серьёзный разговор он благоразумно отложил до окончания ужина, давая возможность утомленным путникам передохнуть, и подкрепить силы пищей.

Рассказ Гу Юэсюаня о Периоде Невмешательства и его опасностях обеспокоил Чжо Жэньцина, а новость о нападении Культа Тяньлун на Шаолинь, совершенном из-за навета, привела его в негодование. Высокопоставленный даос согласился с точкой зрения настоятеля Уиня о необходимой в миссии Юэсюаня скрытности, и посетовал на невозможность помочь друзьям более явным образом.

- Погостите у меня несколько дней, - предложил он. - Гора Удан - чудесное место, близкое к небесам. Даже простое пребывание здесь полезно для духовного и телесного здоровья, а обмен опытом с моими младшими поможет развиться вашему боевому искусству. Также, я хочу лично помочь вам с тренировками. Мысль Уиня здрава и верна - нужно подготовить вас к опасностям вашей миссии.

- С удовольствием примем ваше приглашение, мудрец, - Юэсюань, привстав, вежливо поклонился.

- Замечательно, - добродушно улыбнулся Чжо Жэньцин. - Пойдемте, я покажу вам ваши комнаты.

***

Сяо-Фань проснулся, ощущая кожей первые лучи солнца, смягчающие утреннюю прохладу. Встав с постели, он выглянул в окно, с удовольствием рассматривая открывшиеся ему виды. Обитель секты Удан словно плыла в безбрежном море белых облаков, и ее красные стены и разноцветные крыши выглядели диковинным кораблем, неспешно влекомым в дальние дали свежим ветерком. Юноша с удовольствием вдохнул чистейший горный воздух, напоенный ароматами леса, недавнего дождя, и некоей неуловимой сладостью, бодрящей и побуждающей к действию.

“Если дыша ароматами долины Сяояо, я словно пью вкусную и полезную минералку, то в Удане воздух - качественный энергетик,” с веселостью подумал он. “На сто пять процентов натуральный, да-да.”

Ван Фань ощущал себя полным неукротимой, бьющей ключом энергии. Как и всякий практик боевых искусств, он всегда мог взбодрить свое тело, ускорив движение ци, а здоровье и сила молодости делали его потребность в ночном сне невеликой, но сегодня, после отдыха более краткого, чем обычно, ему не требовалось прогонять остатки сна какими-либо ухищрениями. Он и без того фонтанировал жаждой действия. Быстро накинув одежду, он вышел на двор, где обнаружил всех своих компаньонов, за исключением Цзин Цзи. Тот, впрочем, не заставил себя ждать - скрипнула дверь одного из гостевых домиков, и рыжий юноша присоединился к друзьям.

- Доброго утра, Сяо-Фань, А Цзи, - кивнул собратьям по учебе Гу Юэсюань. - Господин Чжо просил нас присоединиться к нему у Массива Восьми Триграмм. Пойдемте, я проведу вас.

Вся компания последовала за Юэсюанем по узким тропам Удана. Чуть приотстав от остальных, Ван Фань на ходу обменялся с Ши Янь объятиями и коротким поцелуем, прошептав на ушко подруге немного нежностей. Сегодня, очарование девушки сияло новыми красками: ее улыбка выглядела ярче обычного, движения стройного тела были плавны и соблазнительны, а белоснежная кожа казалась ещё нежнее, чем раньше. Юноша вспомнил, что даосы, помимо прочего, известны своими сексуальными практиками, и поспешил сообщить эту мысль Ши Янь, вместе с предложением как-нибудь поизучать вместе сии достойные внимания искусства. После этого, он какое-то время любовался румянцем, залившим щеки подруги, так и не ответившей на его нескромное высказывание. Ему захотелось взять любимую девушку на руки, но он воздержался от этого - все же, такое проявление чувств было бы слишком откровенным даже для супружеской пары.

Массив Восьми Триграмм располагался на самой вершине горы Удан, купаясь в облачной белизне, заполняющей небольшую тренировочную площадку, открытую всем ветрам. Восхождение поначалу заставило голову Ван Фаня закружиться - горный воздух становился все тоньше, и словно ускользал от попыток вдохнуть его полной грудью. Но вскоре, юноша приноровился к новому дыхательному ритму, и энергия вновь наполнила его жилы, придавая сил и бодрости. Добравшись до своей цели, друзья обнаружили Чжо Жэньцина, упражняющегося в технике перемещения. Глава Удана двигался по разновысоким столбикам массива прогулочным шагом, и выглядел полностью расслабленным и отрешенным. Даже нередкие длинные прыжки, совершаемые даосом, не могли поколебать его отстраненного спокойствия.

- Присоединяйтесь ко мне, младшие, - сделал он приглашающий жест.

Пятеро молодых воителей осторожно взошли на массив, и последовали за Чжо Жэньцином, прилежно повторяя его движения. Поначалу, Сяо-Фань не отказал себе в удовольствии понаблюдать за подругой. Ши Янь скользила по воздуху, едва касаясь деревянных столбиков массива носками сапожек, и юноша в который раз восхитился ее мастерством в применении техники шагов - девушка была подобна зыбкому видению, столь легка была ее поступь. На лице Ши Янь поселилось задумчивое выражение - проделываемое ей упражнение, несомненно, натолкнуло юную воительницу на некую мысль, которую та старательно обдумывала.

Вэй Цзылин несильно отставала от своей соратницы и подруги - ее шаги были точны и быстры. Дочь Вэй Бао замирала на каждом из столбиков на долю мгновения, словно в неуверенности, но лицо ее не несло и следа сомнений - только увлеченный интерес.

Старшие Сяо-Фаня двигались с привычной легкостью - для талантливого Гу Юэсюаня подобное упражнение давно уже не несло трудностей, а Цзин Цзи, легкий и быстрый, схватывал на лету все, относящееся к техникам шагов. В свое время, вспомнив, что Цзи поименовал практикуемую им вариацию метода Сяояо “летящий гусь”, Ван Фань передал ему том с описанием Искусства Золотого Гуся - его позабавило сходство названий техники шагов и метода развития. К великому удивлению юноши, его второй старший полностью усвоил технику меньше чем за день. Эта поразительная скорость обучения запомнилась Сяо-Фаню не меньше, чем ворчливая благодарность, высказанная тогда Цзин Цзи.

Сосредоточившись на собственных движениях, Ван Фань с удивлением заметил, что понимает их порядок - Чжо Жэньцин вел их по восьми триграммам согласно Преднебесному Чертежу, созданному божественным императором Фу Си. Уся-цзы, наставляя своих учеников в основах даосского учения, близкого школе Сяояо, не обошел вниманием Книгу Перемен, где Преднебесный Чертеж был подробнейшим образом описан. Их движение начиналось на трех сплошных линиях триграммы Цянь, самой южной из восьми, и символизирующей небесную стихию. Потом, оно продолжалось против часовой стрелки, достигая триграммы Чжэнь, символа стихии грома, и проходило через центр массива, именуемый Великим Пределом. На другой его стороне, начинаясь с триграммы ветра, Сюнь, движение меняло свое направление, и оканчивалось на триграмме земли, Кунь, где снова вело к стихии неба.

Юноша понял, что глава секты Удан обучает их технике шагов, намного более глубокой и невероятной, чем все знакомые Сяо-Фаню методы этого рода, и это понимание наполнило его воодушевлением. Он постарался отрешиться от механического перемещения, и сосредоточиться на его эзотерическом значении, размышляя о связи стихий и их круговороте. Поначалу, он споткнулся, и едва не рухнул с массива самым позорным образом, но постепенно, поймав ритм движений, он погрузился в невольный транс. Шаг за шагом, юноша забыл и о необходимости удерживать равновесие, и о том, чтобы прилагать усилия к движению по неравномерной поверхности массива. Он скользил от символа к символу, от стихии к стихии, словно пытливая мысль, либо же изменчивая первичная субстанция, отдавшись погоне за виднеющимся совсем близко пониманием. Во время очередного изменения-перемещения, он вдруг осознал, что гонится за самим собой, и это осознание наполнило его легкостью столь неожиданной и невозможной, что его следующий шаг, спокойный и несильный, вознес его в небеса, и приземлил далеко за пределами массива.

- Поздравляю, Сяо-Фань, - в сильнейшем удивлении произнес Чжо Жэньцин. - Техника Шагов по Облачной Лестнице покорилась тебе, целиком и полностью. Твой урок на сегодня окончен.

- Ласточка, догоняй меня поскорее, - с широкой улыбкой высказался юноша. - И вы, старшие, и ты тоже, Цзылин.

Веселье переполняло его, искрясь и бурля, словно игристое вино. Ван Фань понимал теперь значение стихий и их изменений, воплощенных в только что изученном методе, и знал, четко и ясно: тяготение более не властно над ним. Он чувствовал себя способным летать и парить, даже не обладая крыльями, и это чувство пьянило юношу куда сильнее, чем могло опьянить любое горячительное.

Друзья не ответили Сяо-Фаню, занятые постижением техники. Лишь Вэй Цзылин мимоходом кивнула ему, и немедленно вернулась к сосредоточенному движению по столбикам массива. Юношу на мгновение посетила мысль указать товарищам на следование ими Преднебесному Чертежу, но он поспешно отбросил эту идею - сделай он подобное, и их понимание техники навсегда осталось бы неполным и ущербным. Как неоднократно говорил ему Уся-цзы, и как успел уже убедиться и сам Ван Фань, мистические искусства не терпели копирования и механического подражания. Таинство неизменно умирало в жестких рамках обыденности. Открывать друзьям часть своего понимания означало подрезать их крылья, и лишить их того чуда, к которому сегодня прикоснулся Сяо-Фань.

Юноша оставил эти мысли, и с головой нырнул в упоительную радость своего нового состояния, своей возможности покорить небо. Он бросил себя вперед и вверх легким прыжком, и взлетел, подобно быстрокрылой птице. Плавная дуга его полета стремилась к равнине далеко внизу, туда, откуда они так долго поднимались к горной вершине еще вчера. Сяо-Фань несся над склоном горы Удан, влекомый мистической силой техники шагов, и видел под ногами верхушки деревьев, низко пролетающих птиц, и горные тропки, теперь кажущиеся ему ненужными и смешными. Постепенно, его медленное снижение все же заставило юношу оттолкнуться от одной из древесных макушек, и прикосновение его сапога едва потревожило лиственную зелень дуба, послужившего опорой. Приземлившись у подножия, юноша с удовольствием оглядел гору Удан. Он собирался подсчитать время, необходимое ему для покорения этой высоты - его спуск оттуда занял меньше минуты, и Ван Фаню не терпелось выяснить, сколь быстрым будет его подъем.

***

Сяо-Фань наслаждался новообретенной способностью избегать земного притяжения около получаса, паря над склонами горы Удан, словно резвящийся бессмертный. По-детски незамутненная радость не оставила Ван Фаня, даже когда его меридианы заныли от перенапряжения, и юноша, в последний раз поднявшись на гору, прекратил свое развлечение. Он решил последовать совету Чжо Жэньцина о поединках с учениками секты, и двинулся в направлении тренировочных площадок, обходя ровный строй юных даосов, практикующих кулачные формы. Их движения невольно привлекли внимание юноши - плавные и непрерывные, они напоминали течение морских волн, замедленные до предела всполохи пламени, невероятным образом обретшие жизнь в движении очертания окрестных холмов. Ван Фань слышал о практикуемом в Удане стиле, Кулаке Великого Предела, и, увидев его приемы воочию, озадачился мыслью о кажущейся невозможности использовать в бою эти спокойные движения. Его иномировая память подлила масла в огонь, приравняв даосский рукопашный стиль к некоей “оздоровительной гимнастике”.

Задумчивость юноши прекратила резанувшая его глаз картина, представшая перед ним на одной из тренировочных площадок. Беседа двух людей, занимающих ее, и показываемые ими чувства, настолько различались с радостно-увлеченным состоянием Сяо-Фаня, что тот невольно сосредоточился на этом разговоре.

- Ши-эр, - строго и грустно говорил чернобородый мужчина, одетый, как и прочие даосы Удана, в белое и коричневое. - Ты снова ошибся в третьей форме, причем сразу после того, как выполнил ее совершенно правильно. Я не понимаю причин твоих ошибок. Быть может, я плохой учитель, и мои объяснения создают трудности для тебя? Или же тебе нездоровится сегодня?

- Прости, отец, - виновато отвечал ему подросток, чуть младше Сяо-Фаня. Черты лица этого юноши, длинноносого, большеглазого, и широколицего, несли несомненное сходство с мужчиной, что беседовал с ним. Разве что оттопыренные уши выделялись в облике подростка, отличая вид сына от отцовских черт.

- Я и правда не понимаю кое-чего, но это никак не может быть твоей виной, - продолжил юный Ши. - Вот если бы Юньхуа был здесь, он наверняка помог бы мне понять мою ошибку, - круглое лицо юного даоса на мгновение посетила неловкая усмешка.

- Если тебе нужен партнер для тренировок, я приглашу одного из младших, - с поспешной заботливостью высказался отец.

- Они сейчас практикуют формы, мне неловко их отвлекать, - потупился Ши. - Давай ты просто покажешь мне все сначала.

Мужчина тяжело вздохнул, поникнув плечами. Сыновние трудности, несомненно, печалили даоса, а юный Ши, видя это, испытывал все большую вину. Продолжительную заминку в их неловкой беседе использовал приблизившийся Сяо-Фань, чтобы заговорить с ними.

- Приветствую вас, старший, собрат, - он поочередно поклонился отцу и сыну. - Я случайно услышал вашу беседу. Быть может, я сумею помочь вам? Хоть мне и незнаком стиль Кулака Великого Предела, я немного знаю кулачное искусство, и мог бы потренироваться с вами. Совместная учеба побуждает задавать ранее обойденные вопросы, а несколько пар глаз видят больше, чем одна. Если мое предложение неуместно, - добавил он, видя сомнение в глазах старшего даоса, - я не буду настаивать.

- Почему бы и нет, младший, - коротко вздохнул мужчина. - Как твое имя? - Сяо-Фань привычно назвал себя.

- Я - Гу Е, - представился даос, - а это - мой сын, Ши, - последний поклонился Сяо-Фаню, улыбаясь широко и открыто.

- Приятно познакомиться с вами, мудрец Гу, и с тобой, А Ши, - кивнул Ван Фань.

- Знакомо ли тебе упражнение “липких рук”, Сяо-Фань? - спросил Гу Е.

- Я слышал о нем, мудрец, но не более того, - ответил юноша.

- Оно простое, - чуть улыбнулся даос. - Просто следуй за движениями Ши, и ты быстро поймешь его суть. Ши-эр, - он кивнул сыну, и тот встал в низкую стойку, вытянув руки вперед.

- Подойди поближе, Сяо-Фань. Ваши запястья должны соприкасаться, вот так, - Гу Е помог двум юношам занять начальную позицию. - Начинай, Ши-эр.

Руки Гу Ши начали плавное круговое движение, что периодически меняло направление, но оставалось неизменно спокойным и текучим. Упражнение и правда было несложным - Ван Фань быстро уловил его суть, чем заслужил одобрительный кивок Гу Е.

- Пусть твои руки будут подобны шарфу из шелка в его гибкой крепости, - подсказал тот. - Обматывая атаки твоего противника неразрывными путами, они заставят его усилия пропасть в никуда, либо же и вовсе обратиться против своего хозяина.

Юноша задумчиво кивнул, и тут же улыбнулся всплывшей иномировой ассоциации - “липкие руки” живо напомнили ему сходные упражнения, используемые учителями парных танцев, чтобы улучшить в партнерах понимание движений друг друга. Захваченный этой мыслью, он некоторое время следовал своей первоначальной роли “ведомого”, запоминая порядок и суть движений. Потом, легким усилием остановив руки Гу Ши, он начал “вести”, задавая темп и течение упражнения. Юный даос следовал его движениям без единой ошибки - заметно было, что он освоил “липкие руки“ давно и прочно.

- Твоя очередь вести, А Ши, - с улыбкой сказал юноше Сяо-Фань, останавливаясь. - Давай побыстрее в этот раз, - Гу Ши ответил утвердительным кивком, и возобновил упражнение, чуть ускорившись.

- Начинай выполнять форму “ловля птицы за боковые перья хвоста”, Ши-эр, - скомандовал, тем временем, Гу Е. Его сын отрешенно кивнул, и порядок движений юного даоса постепенно изменился, все больше усложняясь.

- Обрати внимание на свой четвертый палец, Сяо-Фань, - вновь заговорил мужчина, и голос его звучал монотонно и бесстрастно. - Он - самый бесполезный из пальцев, следующий всюду за третьим, либо за последним. Но если приложить к нему усилие, он может стать ключом твоего понимания стиля Великого Предела. Расслабь свое тело, и приложи силу лишь к четвертому пальцу, - следуя этой странной рекомендации, Ван Фань, расслабив кисти и пользуясь изменившимся хватом их с Гу Ши рук, попытался направлять движения партнера только безымянными пальцами. Это породило усилие, незнакомое его мышцам, заставив его руки неловко дернуться. Юноша поспешно подстроился под темп Гу-младшего, сосредоточившись на чувстве незнакомого напряжения, идущего от безымянного пальца.

- Расслабь спину и встань чуть ровнее, Сяо-Фань, - неожиданно посоветовал ему юный даос. - Не стремись понять это упражнение сразу же - в нем не нужна спешка, - ученик Уся-цзы благодарно кивнул Гу Ши, последовав совету. Его посетила неожиданная мысль, что его партнер обладает куда большим пониманием стиля, чем показывает, и именно это было причиной грусти его отца, а не ошибки, но он с усилием отстранился от посторонних дум - практика Кулака Великого Предела, крайне необычного боевого искусства, увлекла его, и он не хотел упускать нарождающееся понимание.

- Переходи к форме “луны, лежащей в ладонях”, Ши-эр, - продолжил, тем временем, Гу Е, и снова обратился к Ван Фаню. - Наши легкие сходны формой с ладонями, а ступни - с почками. Попробуй привести сходное формой к сходному действию. Ци и воздух идут через легкие - пусти их к рукам. Тело опирается на ступни - поищи точку опоры в груди, ниже ребер, где располагаются почки. Движение твоей ци, как и твоего тела, ограничено лишь твоим пониманием, но в действительности - всеобъемлюще, и способно на все. В этом и заключается Великий Предел.

Сяо-Фань замер в ошарашенной неподвижности, заставив Гу Ши сбиться с ритма. Слова даоса, странные, нелогичные, и, на первый взгляд, полностью бессмысленные, что-то стронули в нем, заставив юношу взглянуть на загадочный своей кажущейся неудобностью стиль Кулака Великого Предела под другим углом. Он снова сцепил руки с Гу-младшим, и “повел”, сначала пройдясь по уже показанным формам, потом - полностью оставив их. Юноша менял скорость движения неоднократно и неожиданно, следуя новому пониманию, и то и дело изменял порядок движений, не выбиваясь, впрочем, из продиктованной пониманием гармонии. Это показалось ему недостаточным - пусть его партнер и следовал за его указующими усилиями безупречно, что, несомненно, показывало правильность действий Ван Фаня, нужно было испытать Кулак Великого Предела в том, для чего он был предназначен его создателем - в бою. Сяо-Фань разорвал сцепление рук, и отступил на шаг.

- Нападай, А Ши, - предложил он юному даосу, и тот, все еще захваченный ритмом их тренировки, без колебаний шагнул вперед, чуть изменив стойку.

Движение Гу Ши, поначалу медленное, сменилось стремительным броском. Подступив совсем близко и уклонившись от рук Ван Фаня, юный даос попытался поймать его шею в захват, с одновременным ударом ладони в подбородок. Ученик Уся-цзы отвел бьющую ладонь в сторону круговым движением руки, быстрым без поспешности, и сильным без напряжения. Пользуясь усилием, приложенным Гу Ши в его захвате, он шагнул вперед, и толкнул своего противника плечом в грудь, пытаясь вывести его из равновесия. Тот отшатнулся зеркальным движением, и, отшагнув назад и вбок, поймал ближнюю к себе руку Ван Фаня, и провел болевой залом. Тот вывернулся круговым движением, но Гу Ши продолжил свою атаку, неспешную и быструю одновременно: низким ударом ноги, он атаковал опорную ногу Сяо-Фаня. Ученик Уся-цзы изменил положение корпуса, и, чуть повернувшись, перенес вес, заставив удар оппонента бессильно скользнуть вниз. Это, впрочем, стало ошибкой - юный даос просто и безыскусно толкнул его в бок и спину обеими ладонями, пользуясь силой движения всего тела. Пусть Гу-младший был и ниже своего противника ростом, и много легче, эта атака заставила Сяо-Фаня неловко рухнуть на каменные плиты арены. Он тут же вскочил на ноги, и поднял ладони в останавливающем жесте.

- Все, А Ши, ты победил, - юноша тяжело дышал, но улыбался с искренним удовольствием. - Спасибо тебе за урок. Твое понимание стиля Великого Предела поразительно, прими мое уважение.

- Ты, верно, что-то путаешь, Сяо-Фань, - смущенно отозвался тот. - Мое понимание, самое большее, средне.

- Уж не хочешь ли ты оскорбить меня, собрат? - улыбнулся юноша еще шире. - Неужто, по-твоему, я ничего не смыслю в кулачном бою, и не могу отличить утку от феникса, а посредственность - от мастера? - Гу Ши смущенно отвел глаза, не зная, что сказать.

- Мое понимание Кулака Великого Предела - именно среднее, - продолжил Ван Фань. - С твоим ему не сравниться. Не огорчай больше своего отца притворными ошибками, ладно? Я четко видел - ты не пользовался показанными тобой формами, но свободно следовал сути стиля, на уровне намного более высоком, чем мой. Давай поупражняемся еще немного. Ты ведешь, но взаправду на этот раз - если будешь сдерживаться, и прятать умение, я обижусь, так и знай, - Гу Ши стесненно кивнул, и встал в начальную позицию упражнения “липких рук”. Гу-старший наблюдал за ними широко открытыми глазами.

- Даже не знаю, гордиться ли мне тобой, Ши-эр, или же отругать, - растерянно высказался он, глядя на движения сына, заметно изменившиеся - он управлял их с Сяо-Фанем упражнением с невиданной раньше уверенностью, и его перемещения, совершенно отличные от показанных прежде форм, дышали новой гармонией.

- Конечно же, гордиться, мудрец, - весело откликнулся Ван Фань. - Вы воспитали мастера. Странно было бы не испытывать гордости, - Гу Е озадаченно крякнул. На строгом лице даоса медленно проступала довольная улыбка.

***

Сидя на крыше гостевого домика, ставшего ему приютом, Сяо-Фань размышлял над событиями сегодняшнего дня. Их с Гу Ши тренировка продлилась до обеда, так увлеклись ей и оба юноши, и радующийся успехам сына Гу Е. Перекусив в обществе друзей, оторвавшихся на время от постижения техники Шагов по Облачной Лестнице, Ван Фань вновь разыскал Гу Ши, и провел с ним серию учебных поединков, испробовав все известные ему рукопашные стили против Кулака Великого Предела. Юный даос неизменно давал достойный отпор Сяо-Фаню - пусть его стиль и имел свои недостатки и уязвимости, как, к примеру, некоторая зависимость от действий противника, мастерство Гу-младшего позволяло уменьшить влияние этих недостатков, и в полной мере пользоваться достоинствами Кулака Великого Предела. Неоднократные и болезненные падения Ван Фаня это подтверждали. Постепенно, юный воитель ознакомился с даосским рукопашным стилем достаточно, чтобы понять, как противостоять ему, но решил не наносить Гу Ши поражений. По наблюдениям Сяо-Фаня, его новый приятель был крайне неуверен в себе, и зависим от мнения других. Несколько раз упомянутый юным даосом Юньхуа имел дурное влияние на Гу-младшего - последний, как понял Ван Фань, считал этого Юньхуа другом, и намеренно прятал умения, чтобы не обгонять его. Ученик Уся-цзы даже пожалел, что не сможет окончательно избавить Гу Ши от этой вредной дружбы - очень скоро он и юный даос будут вынуждены расстаться. Миссия Сяо-Фаня продолжалась, а зазывать в опасное странствие наивного и неопытного четырнадцатилетнего подростка, пусть он и был мастером Кулака Великого Предела, было, по мнению юноши, крайне недальновидным поступком. Ван Фань невольно посочувствовал Гу Е - чернобородый даос показался ему хорошим человеком, пусть и несколько близоруким в делах сыновних проблем. Впрочем, было возможным и то, что он решил позволить Гу Ши самостоятельно набивать шишки, и разочаровываться в иллюзиях.

Сяо-Фань оставил эти мысли, и задумался о собственном рукопашном стиле. Он изучил множество методов для кулака, ладони, и пальцев, и каждый из них был действенен и полезен по-своему. Безупречная защита и сокрушительная мощь Кулака Ваджры, многогранность Кулака Архата, мягкая сила Кулака Великого Предела, и универсальность стилей родной школы - все они казались юноше интересными и достойными внимания. Но, даже осознав эти боевые искусства на более чем достаточном уровне, Ван Фань не мог слить их воедино, выстраивая собственный, неповторимый стиль, как это делал, к примеру, Гу Юэсюань, берущий нужное от различных техник, и созидающий на их основе свою манеру боя. Младший ученик Уся-цзы решил покамест не беспокоиться об этом. Все же, даже с его несовершенным пониманием кулачного боя, он чувствовал себя способным превозмочь большинство своих противников - где силой, а где и хитростью.

Юноша спрыгнул с крыши здания, возвышающейся над землей не менее чем на полтора десятка чи, небрежным движением - после освоения Шагов по Облачной Лестнице, подобные усилия давались ему почти без затрат внутренней энергии. Ван Фань решил отправиться спать: не из усталости - необычайная бодрость все еще не ушла из его тела, но желая поскорее приблизить новый день, и несомые им открытия.

***

Проснувшись, Сяо-Фань застал едва-едва показавшиеся из-за горизонта лучи восхода. Облачная пуховая белизна не окутывала сегодня вершину Удана. Вместо этого, воздух был кристально чист, позволяя, казалось, разглядеть каждый листик в лесах предгорий, солому крыш близлежащего села, и отдельные камни на дальних пиках гор. Полюбовавшись видами, юноша какое-то время обдумывал мысль отправиться в небольшое путешествие до ближайшего селения - с новой техникой шагов, это заняло бы считанные минуты. Он все же раздумал делать это - практика боевых и мистических искусств в Удане показалась ему интереснее. Ван Фань вышел наружу, и с долей непонимания огляделся, не видя поблизости никого из соратников. Чжо Жэньцин поселил их неподалеку друг от друга, и, проснись молодые воители в утренние часы, они, несомненно, встретились бы, выйдя на порог своих временных жилищ. Озадаченно почесав нос, юноша отправился искать братьев и сестер по оружию.

Поиски не продлились долго, завершившись на все том же Массиве Восьми Триграмм. Под руководством главы Удана, Гу Юэсюань с товарищами продолжали неспешное движение по его разновысоким столбам. Исключением была Ши Янь - утирающая пот, но при этом сияющая довольством, девушка стояла поодаль, пытаясь отдышаться.

- Доброго утра, Сяо-Фань, - кивнул юноше Чжо Жэньцин, и тот вежливо поклонился, отвечая на приветствие. - У меня есть для тебя новый урок сегодня, не требующий моего внимания. На западном склоне Удана имеется обрыв, где можно встретить маленьких и быстрых ящериц, именуемых “тиграми стен”[3] за их ловкость и цепкость. Поймай мне сотню этих созданий. Ши Янь, ты можешь присоединиться к Сяо-Фаню в этом занятии, - девушка согласно кивнула, направляясь следом за Ван Фанем.

***

Молодые люди стояли, держась за руки, у западного склона горы Удан, и ошеломленно обозревали скальной обрыв, возвышающийся над ними не менее чем на треть ли. Там, в вышине, виднелись едва заметные фигурки ящериц, ловко движущиеся по отвесной каменной поверхности. Найти это место не составило труда - один из даосов-учеников направил их на удобный путь. Оставалось понять, что же делать с найденным.

- Что думаешь насчет задания старшего, Ласточка? - задумчиво спросил подругу Сяо-Фань.

- Несомненно, это еще один урок в технике шагов, - неменее отстраненно ответила та. - Что до его выполнения… Положим, допрыгнуть до этих созданий я смогу. Поймать же их будет труднее - на этой скале, они у себя дома, а мы - непрошеные гости.

- Согласен, - юноша отрешенно почесал нос. Ши Янь растерянно ойкнула, и, отвлеченный этим звуком от раздумий, Ван Фань заметил, что чешет переносицу ее пальцами, все еще удерживаемыми им в ладони. Он рассмеялся, и поцеловал руку подруги.

- Давай начнем, а там посмотрим, - предложил он, немного приободрившись от своей забавной оплошности. - Мы, несомненно, не видим чего-то, простого и понятного, что поможет нам выполнить задание. Попробуем это разглядеть.

- Хорошо, Сяо-Фань, - легко согласилась девушка, и подарила ему хитрую улыбку. - На этот раз, я первая усвою урок Чжо Жэньцина, вот увидишь.

- Думаю, ты права, - юный воитель, щурясь, оглядывал горный склон. - Ты лучше меня в техниках движения. С Шагами по Облачной Лестнице, я обогнал тебя только благодаря даосским знаниям. Но не подумай, - он поглядел на любимую девушку с шутливым вызовом, - что я сдамся тебе так просто.

- Раз так, догоняй! - хихикнула Ши Янь, и, применив технику шагов, воспарила легкокрылой птицей.

***

- Я поняла! - радостно воскликнула Ши Янь, спрыгивая на землю. Ван Фань, в этот момент регулировавший движение ци в попытках успокоить меридианы после перенапряжения, озадаченно посмотрел на подругу.

- Я все поняла, Сяо-Фань! - с не меньшим воодушевлением повторила она, и крепко обняла юношу.

Тот с удовольствием ответил на объятия - после многочисленных и утомительных попыток изловить хоть одного геккона, ему необходимо было отвлечься. Проклятые ящерицы с издевательской легкостью ускользали от рук юноши, прячась в расселины, и без труда убегая по отвесной скальной стене. Ван Фань попробовал взбежать на скалу с помощью техники Золотого Гуся, и пусть это ему удалось, гекконы удирали с его пути, не давая юноше и мига для своей поимки. Техника Шагов по Облачной Лестнице не могла помочь ему сейчас - многочисленные выступы и неровности склона помешали бы Сяо-Фаню верно нацелить ее неспешный полет. Отчаявшись, юноша сокрушил несколько гекконовых нор ударами Кулака Ваджры, но пользы, кроме вымещенной злости, это не принесло. Тем временем, обнимающая его Ши Янь спешила поделиться радостью.

- Ящерицы! - увлеченно высказалась она, от избытка чувств чмокнув Ван Фаня в губы. - Они - наша главная подсказка!..

- Постой, - поспешно произнес юноша. - Ничего больше не говори. Я должен дойти до этого сам, - девушка, поначалу ошарашено моргнувшая, понятливо кивнула, и разжала объятия.

- Не медли, Сяо-Фань, - весело бросила она. - Если не осознаешь эту технику поскорее, то так и не нагонишь меня.

Разжав объятия, Ши Янь вспрыгнула на скальную стену, и без труда побежала по ней, словно под ее ногами простирался утоптанный тракт. На бегу, она быстро наклонилась, подхватив что-то со скалы. Юноша заметил мелькнувший в ее руке трепыхающийся хвост.

Ван Фань проводил ее взглядом, и на его лице мелькнула задумчивая полуулыбка. Совет подруги не помешал его пониманию - наоборот, он завершил его, словно вставшая на свое место последняя деталь головоломки. В самом деле, у кого учиться некоему умению, как не у освоившего это умение в совершенстве? Юноша взбежал на стену при помощи техники шагов, но на этот раз, он не гнался за ящерицами, брызнувшими в разные стороны, словно капли от брошенного в воду камня. Вместо этого, он повис на одном из выступов, легко удерживаясь одной рукой. Ранее, он пытался схожим способом устроить на гекконов засаду, но те так и не приблизились к нему на расстояние вытянутой руки - видно, тренирующиеся даосы крепко научили маленьких “тигров стен” осторожности. Сейчас, Сяо-Фань принялся наблюдать за ящерицами, рассматривая извилистые движения их гибких тел, необычно широкие пальцы лап, надежно удерживающие своих хозяев на любых поверхностях, и смены положения хвоста, помогающие держать равновесие.

Его наблюдения затянулись. Ши Янь, не решаясь нарушить его сосредоточение, вскоре тихо покинула общество юноши. Только когда солнце пересекло зенит, и начало свой медленный путь к закату, Сяо-Фань вынужденно прервался - его живот зарычал голодным тигром, напомнив юному воителю, что сколь бы ни был он искусен в мистических практиках, он все еще человек, нуждающийся в пище. Ван Фань озадаченно встряхнулся, и оперся на скалу ногами. Потом, отпустив удерживаемый рукой выступ, он выпрямился, и зашагал по отвесному склону вниз, неспешно и без натуги.

Примечания

[1] Традиционное даосское приветствие.

[2] Также, "четыре сокровища кабинета", "文房四宝" (wen fang si bao, вэнь фан сы бао). Все, необходимое для занятий каллиграфией - бумага, кисть, тушь, и тушечница.

[3] Тигр стен (壁虎, bi hu, би ху) - дословный перевод китайского названия геккона.

Глава 13, в которой герой наслаждается беседой, а также подвергается несправедливым обвинениям, и незаслуженному избиению

Мысль о небольшом путешествии, как видно, посетила не одного Сяо-Фаня. Утром следующего дня, друзья выступили в путь, сойдя со склонов Удана - Гу Юэсюань, разговорившись с одним из молодых даосов, не смог отказать собеседнику в просьбе поработать курьером. Юноша этот некогда был одним из младших клана Пигуа, и менее чем год назад сменил учителя, рассорившись с родней. Такое не приветствовалось на реках и озерах, и новоиспеченный даос умолил Юэсюаня отнести бывшему учителю письмо с извинениями. Старший ученик Уся-цзы решил не медлить с этим делом, благо, Шаги по Облачной Лестнице освоили все, а тренировки в Шагах Геккона, технике, позволяющей прогуливаться по отвесным стенам, были либо закончены, как у Ши Янь с Сяо-Фанем, либо не начаты вовсе.

Соратники, оседлав лошадей, двинулись в направлении хребта Цзинъян, где обосновался клан Пигуа. Дорога до их цели не была далека, и Ван Фань даже предложил не брать лошадей, а отправиться налегке, сократив путь с помощью техники шагов. Гу Юэсюань решительно воспротивился этому, указывая на опасность дорог Поднебесной, и напирая на то, что утомленные непрерывным исполнением сложной техники шагов, они могут стать лёгкой добычей лиходеев. Сяо-Фань признал разумность этих доводов, и покорно взгромоздился на спину своего мерина, выносливого и безразличного животного. Путь к хребту Цзинъян пролегал сквозь тенистые леса, изобильно покрывающие окрестные холмы, пересекал вброд быстрые ручьи и небольшие речушки, и отклонялся в сторону придорожных трактиров и чайных. Сяо-Фань и думать забыл о легком недовольстве, порожденном отказом Юэсюаня преодолеть их путь быстро и увлекательно, птицами воспарив в поднебесье с помощью Шагов по Облачной Лестнице. Он наслаждался их неспешным путешествием, более напоминающим прогулку. Синицы и малиновки сопровождали друзей мелодичными трелями, наполняя лесной воздух музыкой природы. Солнце пыталось проникнуть сквозь покров листвы, но все никак не обретало полного успеха в рассеивании лесной прохлады и полумрака, лишь делая их более уютными.

Мерин Сяо-Фаня шагал стремя в стремя с кобылой, везущей Ши Янь, и девушка увлеченно беседовала с юношей. Тот, с удовольствием озирая окрестные виды, высказал подруге свое давнее желание повидать мир, и девушка предложила отправиться в путешествие по окончанию их миссии. В свое время вволю постранствовавшая, она рассказывала о дальних уголках Поднебесной, которые ей случилось посетить, живописуя заснеженные пики гор Тяньшань, иссушающе-жаркие пески пустыни Такла-Макан, и поросшие буйной зеленью холмы Юньнаня. К их беседе присоединился Гу Юэсюань, также посетивший немало интересных мест, следуя поручениям учителя. Он поведал об отблесках заката на золоченых крышах столичного града Бяньляна, крутых арочных изгибах мостов через реку Цяньтан, что в Ханчжоу, и скалистых берегах Острова Цветущих Персиков, где обитал Хуан Яоши, один из неоднозначнейших воителей Поднебесной. Вэй Цзылин не осталась в стороне, дополняя красочные описания Юэсюаня рассказами о жизни вольного люда, странствующего по рекам и озерам. Она с большим удовольствием пересказала историю о сватовстве юного героя Го Цзина к дочери Хуан Яоши, хитроумной Хуан Жун. Даже нелюдимого Цзин Цзи вовлекло в себя дружеское общение - когда речь зашла о знаменитых практиках боевых искусств, он не смог не высказать свое мнение о стилях обсуждаемых воителей, подкрепив его многими убедительными доводами.

Разговор друзей прервала нежданная встреча. Пройдя очередной поворот извилистой лесной тропы, Гу Юэсюань и его спутники вышли на широкую прогалину, ставшую местом беседы двоих мужчин, различных как видом, так и поведением.

Один из них, смуглый и крепкий детина средних лет, был несомненным чужеземцем. Одетый в короткую свободную куртку поверх нижней рубахи, и широкие штаны, из-под которых выглядывали деревянные сандалии, он выглядел перенесшим долгую дорогу, полную испытаний - одеяние его, некогда ярко-синих цветов, было истрепанным и грязным. Примечательной была прическа мужчины - гладко выбритую на макушке плешь, спускающуюся ко лбу, с трех сторон окружали длинные черные волосы, удерживаемые палочкой-заколкой. Лицо чужеземца, костистое, с выдающимися вперед челюстями и близко посаженными черными глазами, было исполнено довольного предвкушения, а руки лежали на длинном, чуть изогнутом мече с маленькой круглой гардой.

Второй был стар, сед, словно лунь, и одет в шелк темно-синих тонов. Он немедленно напомнил Сяо-Фаню Уся-цзы, как длинной и ухоженной бородой, так и доброжелательностью вида - заметно было, что морщинистому лицу старца не чужда улыбка.

- Ты ли Тиенджи-даошы? - громко вопросил старика чужеземный воин. Речь его была грубой и резкой, напоминая собачий лай и скрежет металла, а владение языком Поднебесной оставляло желать лучшего.

- Да, я - даос Тяньцзи, - благодушно ответил старец. - Кто ты, юноша, и что тебе нужно от меня?

- Мое имя - Фудзивара Наоки, - самодовольно ответил чужеземец. - Я прибыл из Страны Восходящего Солнца в поиске соперников, и уже победил четырех известных воинов. Воинское искусство Поднебесной слабее искусства моего клана - никто из здешних воинов не смог противостоять мне. Я слышал, что ты великий воин, Тиенджи. Покажи мне свое боевое искусство, если тебе есть, что показать. Если же нет - иди своей дорогой. Только, - в насмешливой улыбке воина на мгновение проглянула жестокость, - оставь мне правую руку на память. Протягивать за милостыней ведь можно и левую.

- Значит, ты хочешь увидеть мое боевое искусство, - с безмятежной задумчивостью протянул старый даос, и вдруг засмеялся. - Ну давай, посмотри на него, - бросил он насмешливо. - Смотри, маленькая лягушка на дне колодца. Берегись только, чтобы тебе не выжгло глаза.

Фудзивара Наоки понял, что его оскорбили - если не из слов старца, то из его тона. Лицо чужеземного воина напряглось, оскалив желтоватые зубы, и злое шипение вырвалось из его рта. Он ринулся на даоса резким броском, издав дикий крик, и его меч серой молнией вылетел из ножен, стремясь рассечь фигуру Тяньцзи пополам. Но безупречно-быстрый удар чужеземца пришелся в пустоту - за миг до столкновения, старый даос не спеша отшагнул в сторону. Тяньцзи нарочито медленно зевнул, прикрывая рот сухой ладонью.

- Интересно, что за великих воинов ты победил, юнец? - отрешенно высказался он, глядя в сторону древесных верхушек. - Я слышал о неких “четырех великих драконах, затмевающих горы”, что обитают в Лояне. Не их ли?

Ся-Фань невольно прыснул, вспомнив лоянских забияк, грозу странствующих артистов. Старец обернулся на этот звук, и осмотрел нежданных зрителей с добродушным удивлением. Лидер их небольшой компании, встряхнувшись, поспешно поклонился ему.

- Приветствую вас, мудрец, - с толикой сомнения сказал он, бросая опасливые взгляды на чужеземца, что все еще не двигался с места после своего неудачного броска. - Я - Гу Юэсюань, ученик Уся-цзы, а это - мои младшие, и спутницы. Рад встретиться…

Юэсюань прервал свою вежливую речь предупреждающим вскриком - Фудзивара Наоки выбрал этот момент, чтобы вновь кинуться на повернувшегося к нему спиной даоса. Предупреждения не потребовалось - все с тем же ленивым безразличием, старец шагнул вбок, уходя от очередной молниеносной атаки, и ударил сам - назад, не глядя, обратной стороной ладони. Это небрежное движение, тем не менее, смело чужеземного бойца, словно удар тяжелого тарана, и швырнуло его прочь.

- Что же ты остановился, младший? - дружелюбно спросил Тяньцзи. - Продолжай. Ведь вежливость - то, что отличает нас от… диких животных, - он с намеком посмотрел на неловко встающего с земли чужеземца. Ван Фань вновь не сдержал смешок. Старый даос, мельком глянув на веселящегося юношу, и сам хитро улыбнулся в бороду.

- Рад встретиться с вами лично, - стесненно высказался Гу Юэсюань. - Я не хочу мешать вашему поединку, старший, до свиданья. Пойдемте, друзья, - он легонько пришпорил коня, направляя его в сторону тропы.

- Поведешь моего мерина в поводу, Ласточка? - поспешно спросил Сяо-Фань, передавая подруге узду, и выпрыгивая из седла. - Я догоню вас. Хоть я и сам не собираюсь мешать этому замечательному… поединку, - он попытался согнать с лица насмешливую улыбку, и не особо в этом преуспел, - но пропустить это зрелище просто не могу. Вы ведь не против моего присутствия, мудрец?

- Оставайся, младший, - ответил старый даос. Пусть его улыбка и старательно пряталась в бороде, искрящиеся весельем глаза Тяньцзи превратились в узкие щелочки. - Расскажешь мне новости из долины Сяояо? Я давно не виделся с моим старым другом Уся-цзы.

- Разумеется, мудрец, - с удовольствием ответил Ван Фань. Его спутники понемногу скрылись из виду, один за другим исчезнув за поворотом лесной тропы. - Мой учитель все еще здоров и крепок, и годы словно обходят его стороной. Он все так же любит проводить время за каллиграфией и игрой в облавные шашки, и его мастерство в этих делах все совершенствуется, - тут юноша прервался, с намеком глянув назад - Фудзивара Наоки выбрал этот момент, чтобы вновь напасть на Тяньцзи со спины.

Старец притворно вздохнул, и, шагнув назад, неожиданно лягнул ногой, наклонившись вперед всем телом. Этот пинок бросил чужеземного воина в короткий полет, окончившийся на стволе одной из окружающих поляну сосен. Незадачливый воин со стоном сполз по нему вниз. Сяо-Фань во все глаза смотрел на это безжалостное издевательство над чужеземцем, столь надменным какие-то минуты тому назад.

- Расскажи о себе, и твоих соучениках, младший, - старый даос заметил, что юноша потерял нить разговора, и поспешил помочь ему, явно не желая делать свой “поединок” менее унизительным для Фудзивара Наоки.

- Простите, я забыл о манерах, - повинился юный воитель. - Ваше боевое искусство, и, особенно, его применение сегодня, - он невольно расплылся в насмешливой улыбке, - ошеломило меня. Я - Ван Фань, третий ученик четвертого поколения долины Сяояо. Зовите меня Сяо-Фань, пожалуйста.

- Сяо-Фань? - весело оглядел его старец. - Какие, все же, меткие прозвания избирает нынешнее поколение юношей.

- Безусловно, мудрец, - довольно покивал головой его собеседник. Любовь этого даоса к незамысловатым шуткам пришлась Ван Фаню по нраву - он видел в Тяньцзи несомненную родственную душу. - Этим замечательным прозвищем я обязан моему второму старшему, Цзин Цзи. Его, в свою очередь, поименовал наш старший брат по учебе, Юэсюань, найдя его младенцем в терновом кусте. Все же, мой брат не слишком утруждал свое воображение тогда[1], - юноша притворно вздохнул. Его шутка нашла живейший отклик в старом даосе - Тяньцзи прыснул, прикрывая лицо рукой, и пусть он тут же состроил глубокомысленную мину, смех неуклонно прорывался сквозь нее.

Тем временем, боец из Страны Восходящего Солнца все не желал сдаваться. С трудом поднявшись на ноги, он медленно похромал к старцу, судорожно сжимая рукоять своего меча. Даос, вздохнув с нарочитой печалью, повернулся к нему. Склонив голову на бок, Тяньцзи остановил на чужеземце взгляд, которым, наверное, любопытствующий ученый мог бы глядеть на препарируемую лягушку. Фудзивара Наоки застыл на месте, и, неожиданно, развернулся и спешно заковылял в противоположную от даоса сторону, вскоре скрывшись за деревьями.

- Наконец-то эта надоедливая мошка прекратила зудеть над ухом, - обернулся Тяньцзи к Сяо-Фаню. - Не откажешься ли выпить со мной чаю, младший? У меня с собой есть замечательный билочунь с дунтинских гор.

- С удовольствием, мудрец, - воодушевленно откликнулся Ван Фань. - Мне собрать хворосту?

- Незачем, - безмятежно отозвался старец. - Садись, Сяо-Фань, я поухаживаю за тобой.

Юноша присел на траву, глядя, как даос достает из небольшой поясной сумы коробочку с чаем. Он запоздало понял, что Тяньцзи неоткуда взять чайный прибор - маленький кожаный кармашек, прикрепленный к поясу старца, был единственным вместилищем пожитков последнего, и цилиндрическое вместилище чайных листьев занимало его полностью. Ван Фань все же не стал задавать вопросов, и ожидающе посмотрел на старого даоса. Тот не разочаровал.

Бережно вынув из коробочки с чаем щепоть листьев - бело-зеленых, свернутых в небольшие катышки, - он неожиданно подбросил их в воздух. Немедленно, его ладонь проделала круговое движение, и исторгнутая ей ци собрала чайные листья в зависший в воздухе комок. Новый импульс энергии резко охладил воздух лесной поляны, и вокруг чайного шарика почти мгновенно намерз бесформенный кусок льда. Тяньцзи легким движением взял из воздуха эту льдинку, размером чуть побольше куриного яйца, и сосредоточенно уставился на нее. На этот раз, исходящая от него ци дохнула сухим жаром, и кусок льда медленно поменял цвет на янтарно-желтый с прозеленью. Старец коснулся верха льдинки, и часть ее испарилась, открывая исходящий паром чайный напиток, наполняющий ледяное вместилище.

- Угощайся, Сяо-Фань, - радушно предложил юноше Тяньцзи, протянув ему необычную чашку. Тот, взирая на действо широко распахнутыми глазами, машинально принял поданное, и отхлебнул. Вкус чая, приятный и отдающий фруктовой сладостью, несколько вернул его в реальность.

- А-хре-неть, - машинально высказал он вслух единственную мысль, бьющуюся в его мозгу. Старый даос на глазах Сяо-Фаня применил, для совершенно бытовых целей, несколько мистических искусств высочайшего уровня, что поразило юношу до глубины души.

- Это какой-то чужеземный язык? - с легким интересом спросил Тяньцзи, творя - иначе и не скажешь, - и себе чашечку чая.

- Да, из царства Э Ло Сы[2], что на северо-западе, - неверным голосом ответил Ван Фань. - Тамошний говор менее красив и текуч, чем наречие Поднебесной, но ему нет равных в выражении чувств с помощью неприличных слов, - он снова отхлебнул поистине магического чая, пытаясь привести в порядок мысли. Он настолько растерялся, что выложил новому знакомому толику своих иномировых знаний, даже не заметив этого.

- Неприличных? - рассмеялся старец. - Тогда я, пожалуй, не буду спрашивать тебя, что оно значит.

- Искреннее восхищение, старший, - все еще оторопело высказался юноша. - Пожалуй, это я оказался сегодня лягушкой, которой солнце выжгло глаза.

- Не будь к себе слишком строг, Сяо-Фань, - рассеянно заметил Тяньцзи, попивая чай. - Мир полон невероятных чудес, и мои скромные умения - мелочь, по сравнению с многими из них.

- Вам знаком стиль Кулака Великого Предела, мудрец? - неожиданно для себя спросил юноша.

Он почему-то не чувствовал трепета перед сидящим напротив него человеком, обладающим мощью, достойной небесного духа. Наоборот, атмосфера их необычного чаепития ощущалась настолько дружеской, насколько Ван Фань доселе чувствовал себя лишь со своими старшими и Ши Янь. Ему хотелось побеседовать с Тяньцзи на отвлеченные темы, не поднимая никаких приземленных и практичных вопросов, и он заговорил с дружелюбным даосом об идее, не дававшей ему покоя с самого посещения Удана, так как подозревал - этот старец легко сможет ответить на загадки и посложнее.

- Ему обучал меня мудрец Гу Е из Удана, - продолжил он. - Чтобы помочь моему пониманию, мудрец Гу упомянул, что ступни сходны формой с почками, а легкие - с руками, и для осознания Великого Предела, нужно использовать эти сходные формой органы сходным способом. Не правда ли, эта идея кажется полной бессмыслицей? Руки не могут вдыхать воздух, а почки не служат опорой. Движение ци по меридианам, что пересекают их, сходно в той же мере, что и токи энергии в любом другом канале человеческого тела. Пусть слова мудреца Гу и помогли мне осознать новое, мой разум кипит, когда я пытаюсь их обдумать. Каковы ваши мысли об этом?

- Бессмыслица, говоришь? - весело улыбнулся Тяньцзи. - Не задумывался ли ты, что все слова всех языков мира суть бессмыслица? Люди придают им смысл. Только потому, что Нюйва[3] и Фу Си согласились, что слово “рис” будет означать маленькие белые зерна, годные в пищу, оно означает именно это, а не, скажем, курицу, или срамную болезнь, - Ван Фань невольно хихикнул на это неожиданное высказывание.

- Да, но приходя к соглашению о значении слов, люди определяют многообразию звуков четкие рамки законов, делящие их на бессмысленные, и несущие смысл. Слова мудреца Гу Е нарушают законы осмысленного, и тем самым, они бессмысленнее прочих, - возразил юноша.

- Верно, Сяо-Фань, - довольно ответил даос. - Но скажи мне, разве мистические искусства не нарушают законы мира? Ты владеешь техникой Шагов по Облачной Лестнице - я ясно вижу это в твоих движениях и дыхании. Разве она не идет против всего, что составляет основу движения небесных тел? Так почему бы словам, объясняющим суть нарушения законов мира, не нарушать законы осмысленности? Они, как мне кажется, даже обязаны это делать.

- И правда, - с удивлением ответил юноша. - Но не значит ли это, что в любой бессмыслице кроется мистическое искусство, и чем более сумбурна эта бессмыслица, тем глубже сокрытое в ней таинство? - он хитро улыбнулся.

- Почему бы и нет? - ответил Тяньцзи, смеясь. - В любой былинке можно найти столь много скрытого, и столь бесчисленное множество сложного, что и самый изощренный ум не сможет полностью счесть его. Наши предки создавали мистические искусства, наблюдая за дикими зверями, горением огня, и движением облаков в небе. Быть может, даже в бормотании того глупца из Страны Восходящего Солнца скрыто некое могущественное боевое умение.

- Ну, скрытое в его бормотании умение вряд ли будет могущественным, - глубокомысленно заметил Сяо-Фань. - Во-первых, его атаки были слишком предсказуемы, и полагались больше на скорость, чем на мастерство. Во-вторых, вы вытерли им всю эту поляну без единого усилия. Как ему быть источником могущества после этого? - оба собеседника рассмеялись.

Они беседовали еще долгое время, переходя с одной темы на другую. Ван Фань искренне наслаждался разговором с человеком много мудрее и умнее его, но нисколько не чванящимся этим. Юноша совершенно забыл и о времени, и об ушедших вперед товарищах, вспомнив о них, лишь когда солнце коснулось верхушек деревьев. Сяо-Фань не чувствовал ни голода, ни усталости, словно выпитый с мудрецом чай заменил ему плотный обед и ужин. Впрочем, кто сказал бы, что напиток, приготовленный столь необычным образом, и сам не будет необычным? Юноша с великим сожалением собирался было распрощаться с даосом, как тот остановил его.

- Погоди, Сяо-Фань, - сказал Тяньцзи, и в голосе его, доселе веселом и добродушном, неожиданно прозвучала грусть. - Над твоим лбом я вижу недобрую тень, а черты твоего лица говорят о возможных несчастьях в будущем. Пусть я не равен в чтении лиц чудесному провидцу Ли Бу-И, и не могу сказать, как предотвратить ждущую тебя напасть, я все же хочу попытаться помочь тебе, в благодарность за приятную беседу. Потренируйся со мной, - он встал, отбросив в сторону так и не растаявшую ледяную чашку.

- С удовольствием, мудрец, - с долей удивления отозвался юноша. Слова даоса о ждущих его несчастьях обеспокоили Ван Фаня - он не исключал, что обладающий непостижимыми умениями старец способен прозреть грядущее.

- В чем мы будем упражняться? - спросил он, поднимаясь.

- Какое боевое искусство по нраву тебе? - поинтересовался в ответ старый даос. Сяо-Фань задумался над этим простым вопросом - он звучал откликом его собственным недавним размышлениям об известных ему стилях.

- Я изучаю техники для кулака, ладони, и пальцев, - с неспешной обстоятельностью ответил он, излагая причину своего замешательства. - Но недавно, я понял, что истинное понимание этих стилей боя ускользает от меня. Я не могу использовать их естественно, как дыхание - лишь заученно, словно вызубривший текст школяр. Верно, я избрал не тот путь.

- Не огорчайся, - дружески улыбнулся Тяньцзи. - Не существует такой вещи, как неверный путь. Все преграды и препятствия перед тобой - лишь часть пути, делающая тебя тем, кто ты есть, дающая тебе толику нужного опыта. Вот увидишь, твой путь воина спрямит свои извивы в самом скором времени. А сейчас, покажи мне любой удар из любого известного тебе стиля.

Сяо-Фань, встав в начальную стойку первой формы рукопашного стиля Сяояо, Кулака Восхождения, медленно проделал простейший прямой удар. Даос обошел его по кругу, удовлетворенно улыбаясь.

- Хорошо, - безмятежно сказал он. - А теперь проделай то же самое, но обеими руками. Твои руки ведь похожи, как зеркальные отражения. Разве может быть сложным совершать ими совершенно одинаковое действие? Отражение в зеркале следует за отражаемым без единого усилия. Пусть твои руки действуют тем же способом. Не думай, - строго добавил он, видя озадаченную физиономию юноши. - Делай.

Юноша повиновался, выполнив удар обеими руками. Это незамысловатое действие показалось ему не несущим никакого практического смысла, но внезапно в его памяти всплыло самое начало их с Тяньцзи разговора - обсуждение смысла и бессмысленности слов. Юноша поспешно рухнул на землю, садясь в ставшую привычной за время в Шаолине позу лотоса, и что есть силы зажмурил глаза. Новое понимание билось в двери его разума, и он чувствовал, что вот-вот сможет отворить их настежь, впуская в себя некое необычное знание. Он медленно встал, и вновь принял начальную позицию базового стиля Сяояо, но на этот раз, он применил его продвинутую технику, Кулак Бесформенной Пустоты. Применил с двух рук.

Две плотных, физически ощутимых волны ци прокатились по лесной поляне, заставив деревья на ее краю согнуться, словно от штормового порыва. Ван Фань ошарашенно осмотрел дело рук своих - обеих рук, - и использовал двойную технику “восьми бессмертных, указующих путь”. Изрешетивший кроны деревьев шквал энергетических стрел, вдвое более частый, чем ранее, нисколько не потерял в силе. Юноша понял, что могущество его внешних техник только что непостижимым образом удвоилось, и хрипло рассмеялся.

- Молодец, Сяо-Фань, - удовлетворенно произнес Тяньцзи. - Твой талант велик, а понимание сути вещей - цепко и проницательно. Пусть этот скромный навык, Искусство Обеих Рук, хорошо послужит тебе.

- Благодарю вас, мудрец, - искренне высказался юный воитель, и низко поклонился. - Мы ведь встретимся в будущем?

- Всякое случается под небесами, - пожал старец плечами, задумчиво улыбаясь, - и приятные встречи - тоже. До свидания, младший.

- До свидания, мудрец, - ответил Сяо-Фань, и воспарил над деревьями с помощью техники шагов.

***

Сяо-Фань нагнал товарищей в предгорьях хребта Цзинъян. Эта местность, полная опасных хищников и природных сокровищ - как то, лекарственных трав, выходов железной руды, и промыслового зверя, - служила пристанищем охотникам и добытчикам, а также нескольким сообществам практиков боевых искусств, одним из которых был клан Пигуа. Когда Ван Фань начал расспрашивать своего второго старшего, что недавно столь убедительно показал свою осведомленность в боевых искусствах Поднебесной, про используемые этим кланом стили, тот высказался коротко и пренебрежительно. Клан Пигуа не обрел известности на реках и озерах, и, по мнению Цзин Цзи, причиной этому было несовершенство их семейного кулачного стиля.

Закатное солнце еще не начало прятаться за горизонт, когда друзья достигли небольшого селения, раскинувшегося на пологом склоне одного из холмов хребта Цзинъян. Центром села была, без сомнений, небольшая гостиница, обращенная лицом к местной площади - просторному утоптанному пустырю. Привлекали внимание и резиденции кланов - простые двухэтажные дома из бамбука, крытые тростником, и не могущие похвастаться ни богатством отделки, ни украшениями. Даже вывески, гласящие, что это селение избрало своим домом сразу три клана - Пигуа, Северный Кулак, и Южный Кулак, - были сделаны из простых досок, с вырезанными и закрашенными иероглифами слов на них.

Ни клановые обиталища, ни прочие дома и домишки селения не выглядели сегодня полными жизни - вся она сосредоточилась на площади перед гостиницей. Пустырёк превратился в место ожесточенного спора - три группы крепких мужчин, каждая из которых была единообразно одета и держалась вместе, обменивались недовольными выкриками и оскорблениями. Оглядев эту неприглядную свару, Гу Юэсюань тихо вздохнул, и двинулся к центру сельской площади, пробираясь между спорщиками. Его соратники потянулись за ним.

В самой середке толпы, стоя впереди своих соклановцев, трое мужчин беседовали на повышенных тонах. Один, в синих свободных штанах и жилете, был смугл, пухлощек, и гладколиц. Двое других, однотонно одетые в красное и белое соответственно, были похожи, как братья, что чертами своих простоватых лиц, что их недовольными выражениями. Спорщики на мгновение прекратили перебрасываться сердитыми словами, удивленно глядя на подошедшего Юэсюаня с товарищами, и тот воспользовался этим, чтобы обратиться к троице.

- Приветствую вас, старшие, - вежливо поклонился он. - Я разыскиваю главу клана Пигуа. У меня вести от его бывшего подчиненного, Лу Цинъюя.

- Наглый мальчишка Цинъюй сбежал месяцы назад, наговорив мне дерзостей, - сиплым голосом ответил смуглый мужчина в синем. - Какие-такие вести от него могут быть достойными моего внимания?

- Он жаждет примирения, - спокойно ответил Юэсюань. - Он ощущает стыд и раскаяние, вспоминая о своем уходе, и попросил меня передать вам письмо с извинениями. Также, он помнит о вашем дне рождения, и вложил в это письмо красный конверт, - ученик Уся-цзы вынул из-за пазухи плоский бумажный пакет, плотный и широкий. Глава клана Пигуа принял его, с сомнением на лице.

- Ну что ж, если мой родич хочет примириться, стоит хотя бы взглянуть на его извинения, - пробормотал он, вскрывая конверт и берясь за многократно сложенный лист бумаги, лежащий в нем.

Стоило старшему клана Пигуа потянуть за бумажный лист, как обнаружилось, что вовсе не он был главным содержимым конверта. Следуя за бумажкой, невесомый белый порошок вырвался наружу, легким облачком окутывая мужчину. Тот, пустив ртом пену, рухнул под ноги своих младших, и забился в судорогах.

- Всем назад - заорал Сяо-Фань. - В письме яд!

Собравшиеся поспешно раздались в стороны. Над площадью раздалось тревожное бормотание - кланы горного селения озабоченно переговаривались, растерянные и напуганные. Ван Фань, запустив руку в суму с медицинскими принадлежностями, добыл оттуда небольшой отрез полотна, и, повязав его на лицо, осторожно склонился над лежащим мужчиной. Подобрав с земли случайный прутик, юноша отбросил им подальше злополучный конверт. Окружающие попятились от него, словно от ядовитой змеи.

- Кто-нибудь, дайте платок, - бросил Сяо-Фань, протянув руку назад.

В его ладонь немедленно лег кусок ткани. Действуя с большой осторожностью, юноша утер с лица лежащего остатки порошка. Потом, вынув из сумы небольшой кувшинчик, набрал в рот жидкости из него, и щедро опрыскал главу клана Пигуа, уже лежащего без движения. В воздухе запахло крепким вином. Смочив платок из кувшинчика, он бережно протер лицо и руки мужчины. Лишь после этого, он поспешно взял его запястье, вчитываясь в пульс отравленного. Почти сразу же, он раздраженно скривился, уронив руку мужчины наземь.

- Он мертв, - с сожалением сказал Ван Фань, снимая ткань с лица и вставая. - Все его жизненные течения прекратились. Простите, я оказался недостаточно умел.

- Ты! - рявкнул один из мужчин, одетых сходно с умершим. Яростный оскал искривил его лицо, широкоскулое и бледноглазое. - Ты и твои подельники отравили главу! Не думай, что твое притворство спасет тебя от возмездия! - с яростным криком, он бросился на Сяо-Фаня.

Кулак ученика клана Пигуа вспорол воздух, и ударил юношу точно в середину груди, но остановился, так и не коснувшись одежды Ван Фаня. Тот посмотрел на ретивого мстителя с раздраженным удивлением - не такого ответа он ожидал на свою искреннюю попытку спасти человека. Показанное боевое искусство также не впечатляло - техника Золотой Рубашки, выполненная Сяо-Фанем, остановила удар полностью, даже не особо поколеблясь.

Обозленный человек ударил снова, а после - еще и еще, колотя юношу, словно тренировочное чучело. Тот смотрел на это с тенью интереса, не двигаясь с места и не пытаясь защищаться. Удары члена клана Пигуа останавливались совсем рядом с телом Ван Фаня, не касаясь его, словно мужчина решил похвастаться точностью движений рук. Его красное от злости лицо, впрочем, говорило об искренности его попыток избить юношу. Наконец, разъяренный мститель остановился, тяжело дыша, и бессильно опустил трясущиеся от усталости руки. Сяо-Фань, целый и невредимый, смотрел на него с прежним безразличием, разбавленным каплей ленивого любопытства. Цзин Цзи оказался прав - кулачный стиль этого местечкового клана был весьма посредственным.

- Достаточно! - раздался громкий голос Юэсюаня. - Так вы благодарите моего младшего за попытку спасти вашего главу? Неужели клан Пигуа забыл о чести?

- Не думай, что ты сможешь уйти от правосудия, - выплюнул тяжело дышащий мужчина. - Нас больше, и наши соседи помогут нам поквитаться за злодейство, - он повернулся к прочим стоящим на площади. Те ответили ему растерянными взглядами.

- Я - Гу Юэсюань, старший ученик четвертого поколения школы Сяояо, - отчеканил молодой воитель. - Всяк, кто знает хоть немногое о происходящем на реках и озерах, подтвердит - я не использую подлых приемов, не бью в спину, и не лгу. Ручаюсь своим добрым именем - я не знал о яде в письме. Я был обманут, как и все вы, истинным отравителем, что представился мне Лу Цинъюем, младшим Удана.

- Гу Юэсюань, Кулак Справедливости? - спросил кто-то из толпы. - Я слышал о твоей победе над отрядом конных разбойников в Шаньдуне. Он достойный человек, братья, и его словам можно верить.

Над площадью снова раздались шепотки, и негромкие разговоры. Мужчина, что попытался избить Сяо-Фаня, вновь покраснел, на этот раз - от несомненного стыда. Отводя взгляд, он вновь заговорил, обращаясь куда-то в сторону Гу Юэсюаня.

- Простите мою опрометчивость, молодой господин. Мой разум помутился от смерти близкого человека. Прошу, не держите на меня обиды.

- Не беспокойтесь об этом, - рассеянно ответил ему Ван Фань, и повернулся к своему старшему. - Похоже, нам нужно увидеться с этим Лу, что подговорил тебя отнести отравленное письмо.

- Верно, - согласно кивнул тот, и обратился к окружающим. - Собратья, я невольно выступил орудием убийцы. Моя честь запятнана, и я обещаю вам приложить все усилия, чтобы привести злодея к справедливости.

- Благодарю, молодой господин, - ответил все тот же ученик клана Пигуа. К нему понемногу возвращалось присутствие духа, и на лице мужчины воцарилось холодное спокойствие. - Нам нужно похоронить нашего главу. Простите, мы не можем более вести никаких других дел сегодня, - коротко поклонившись, он двинулся к своим соклановцам, собравшимся вокруг мертвого тела.

Примечания

[1] "Цзин цзи" (荆棘, jing ji) дословно переводится как "терновник", либо же "шипы".

[2] Э Ло Сы (俄罗斯, e luo si) - Россия.

[3] Нюйва - одно из китайских прабожеств, женщина с телом змеи. Создала человечество, вылепив его из глины. Жена первого императора Фу Си.

Глава 14, в которой герой сопереживает чужим горестям, а также совершает чисто мужскую ошибку

Путь обратно в Удан был проведен товарищами в угрюмом молчании. Гу Юэсюань тяжело переживал свою оплошность, стоившую жизни невинному человеку. Цзин Цзи, и без того неразговорчивый, сейчас и вовсе замкнулся в себе. Сяо-Фань, видя подавленное состояние старшего собрата по учебе, не хотел затевать веселых бесед. Он какое-то время негромко переговаривался с Ши Янь и Вэй Цзылин, расспрашивая девушек о ядах и отравителях, известных на реках и озерах, но этот разговор заглох сам собой - ни та, ни другая не смогли с точностью определить ни яд, ни его составителя.

В Удане, их ждало больше плохих новостей - ученик по имени Лу Цинъюй был никому не известен. Описание, данное Юэсюанем, соответствовало внешности младшего по имени Ли Чжаоцин, пропавшему вчера - то есть, незадолго после того, как старший ученик Уся-цзы с товарищами отправились к хребту Цзинъян.

- Не расстраивайся, брат, - успокаивающе обратился Ван Фань к своему старшему. - Ты всего лишь пытался сделать доброе дело. Не твоя вина, что человек, которому ты доверился, оказался мерзавцем.

- В том, что я вовремя не распознал злодея - лишь моя вина, - с горечью ответил Гу Юэсюань. - Ты был прав насчет моей проницательности, Сяо-Фань. Я оказался прискорбно слеп.

Два собрата по учебе стояли во внутреннем дворе Удана, где они опрашивали даосов о беглом отравителе Лу Цинъюе. Девушки уже удалились отдыхать, а Цзин Цзи фехтовал с даосами-мечниками на тренировочной площадке - как подозревал Ван Фань, в попытках отвлечься.

- Скажу тебе прямо, брат - я шутил тогда, - непреклонным тоном заявил младший ученик Уся-цзы. - Ты вовсе не слепец, пусть иной раз и считаешь людей лучше, чем они есть. Но даже это не порок, а достоинство. То, что некоторые не оправдывают твоих ожиданий, и оказываются негодяями - пятно на их карме, а не на твоей.

- Как бы то ни было, распознай я вовремя эту змею, прячущуюся в траве - и жизнь невинного была бы спасена, - вздохнул Юэсюань. - Благодарю тебя за слова поддержки, младший, но моей вины они не снимают.

Сяо-Фань раздраженно огляделся вокруг. Солнце начинало клониться к закату, и ученики Удана потихоньку заканчивали свои повседневные дела, чтобы удалиться на покой. Во внутреннем дворе все ещё оставались некоторые тренирующиеся, а также те из даосов, кто был обременен хозяйственными заботами. Один из них, совсем ещё подросток, с встрепанной каштановой шевелюрой и растерянным взглядом, привлек внимание Ван Фаня. Юный даос тяжело дышал и озирался, скользя сомневающимся взглядом по соученикам. Это показалось младшему ученику Уся-цзы дарованной небом возможностью, что могла развеять меланхолию его старшего.

- Если слова не снимут твоей вины, то как насчёт дела? - немедленно последовал своей идее Сяо-Фань. - Давай уравновесим весы дхармы бескорыстной помощью кому-нибудь. Вон тот грустный мальчишка подойдёт, - он указал собрату на оглядывающегося даоса.

- Ты просто хочешь отвлечь меня, брат, - отозвался Гу Юэсюань, но тоска в его голосе понемногу рассеивалась - как и рассчитывал Ван Фань, его чрезмерно благородный собрат не мог спокойно пройти мимо чужой невзгоды.

- Да, и не скрываю этого, - с улыбкой подтвердил юный воитель. - Ну что, пойдём выясним, что его гложет?

- Почему бы и нет. Пойдём, Сяо-Фань, - невольно улыбнулся в ответ Юэсюань.

Они приблизились к растерянному юноше, непонимающе поднявшему на них глаза. Секта Удан была весьма многолюдна, и то, что именно этот ученик ещё не познакомился с гостящими у Чжо Жэньцина молодыми воителями, было неудивительным - Юэсюань и его соратники не принимали участия в повседневной жизни секты. Ученики Уся-цзы и их спутницы успели завести не так уж много знакомств среди уданских даосов за эти три дня.

- Приветствую тебя, собрат, я - Гу Юэсюань, гость уважаемого даоса Чжо, - церемонно поклонился старший ученик долины Сяояо. - Это - мой младший, - кивнул он в сторону Сяо-Фаня, тоже представившегося.

- Моё имя - Лан Чжэнкэ, - ответил подросток, возвращая вежливый поклон. - Вам что-то нужно, собратья?

- Мой младший обратил моё внимание на то, что тебя тревожит нечто, Чжэнкэ, - перешёл к делу Юэсюань. - Я бы хотел отплатить Удану за гостеприимство, и помочь твоей беде. Что за напасть одолела тебя?

- Обезьяны! - ожесточенно выкрикнул юноша, едва его собеседник закончил свою речь. - Проклятые твари не дают мне покоя уже который день! Я забочусь об огородах и фруктовых садах секты, - пояснил он в ответ на изумленные взгляды двух юношей. - В последнюю неделю, эти мерзкие хвостатые создания снова и снова разоряют их. И ладно бы они воровали персики и сладкий картофель от голода - нет, они поедают много меньше, чем портят! - юный даос тяжело вздохнул. - Видать, я чем-то прогневил Сунь Укуна[1], вот он и мстит мне, через своих подданных.

- Почему бы не поставить на них силки? - справившись с удивлением, предложил Сяо-Фань. - Все, что нужно для этого - веревка и приманка.

- Я пытался, - с отчаянием в голосе ответил Лан Чжэнкэ. - Хвостатые негодяи обходят их, оставляя мои приманки без внимания. Да и не силен я в охотничьем ремесле.

- Говорят, что если, м-м-м… убить несколько, и повесить трупы на ограде, это надолго отпугнет обезьян, - с толикой стыда в голосе внес свое предложение Юэсюань.

- Скорее, это обезьяны повесят на ограде мой труп, - грустно хмыкнул ученик Удана. - Пакостные создания слишком ловки и быстры для меня. Я подумывал обратиться к кому-нибудь из старших за помощью, но, - парень грустно потупился, - боюсь, меня засмеют за эту просьбу.

- Что же, сегодня, тебе повезло, Чжэнкэ! - с нарочитым воодушевлением высказался Сяо-Фань. - Я и мой старший поможем тебе, и не спросим за это никакой платы. Где обитают эти древесные пакостники?

- К северо-западу от горы, недалеко от подножия, лежит роща, где растут дикие яблони, - ответил даос с надеждой в голосе. - Спасибо вам, собратья, - он поклонился обоим юношам, и двинулся прочь, за малым не пританцовывая от радостного облегчения.

- Не такого я ожидал от беды этого юноши, - растерянно признался Гу Юэсюань.

- Это - не иначе, как воля небес, брат, - с преувеличенной серьезностью закивал Ван Фань. - Она ясно и четко говорит нам, что мы слишком уж возомнили о себе. Нам необходимо отбросить гордыню, и стать ближе духом к простым людям, - тут он все же не удержал серьезную мину, и расхохотался во все горло, заставив нескольких даосов удивленно обернуться к нему. Гу Юэсюаньтакже не смог удержать растерянный смешок.

***

- Ловить обезьян? Ты в своём уме, Юэсюань? - в голосе Цзин Цзи не было злости - лишь глубокое удивление. - Неизвестные злодеи убивают невинных, пользуясь Периодом Невмешательства, а мы, вместо того, чтобы искать их, идём в лес, ловить обезьян, досаждающих какому-то мальчишке-садоводу? - юноша растерянно почесал рыжий затылок. - Ты что, вдохнул того яду на хребте Цзинъян, и помутился рассудком? - Гу Юэсюань, смешавшись, ничего не ответил на эту прочувствованную речь.

- Мы дали обещание, Джи, - наставительно произнес Ван Фань. - Настоящий мужчина всегда держит слово. Рассматривай это, как тренировку. Обезьяны - быстрые и ловкие противники, и поймать даже одну, у неё дома - задача не из лёгких. Ловля ящериц, как урок в технике шагов, тебя ведь не смутила? - Цзи отвернулся, раздраженно морщась, и всем своим видом показывая, сколь низкого он мнения о подобных уроках.

- Не беспокойся, младший братец, - приторным голоском протянула Вэй Цзылин. - Мы поможем тебе не ударить в грязь лицом, и показать здешним четвероруким, кто главная обезьяна на этой горе.

- Хватит называть меня обезьяной, - окрысился Цзин Цзи. - Если так, то ты - кошка… леопард, - он торжествующе указал на причёску девушки. - Кому, как не тебе, гоняться по деревьям за всякими грязными, блохастыми тварями.

- Похоже, ты был прав насчёт своего второго старшего, Сяо-Фань, - прошептала юноше Ши Янь, старательно сдерживая смех. - Его навыки обращения с женщинами - на уровне малого дитяти, не больше.

- Цзылин просто говорит с Джи на его языке, - ответил юноша вполголоса. - Вот увидишь, она ещё найдёт к нему подход, и будет веревки вить из моего второго брата.

Друзья все углублялись в раскинувшуюся у подножия Удана рощу, осторожно ступая по заросшим травой кочкам, и обходя раскисшие после недавних дождей низины. Беспечное обезьянье стрекотание становилось все отчетливее с каждым их шагом. Ван Фань, чуть обогнав товарищей, остановился, повернувшись к ним, и вытянул вперёд ладони, жестом прося всех остановиться.

- Братья и сестры по оружию, - с неподдельной серьезностью начал он. - Я должен предупредить вас всех кое о чем. Кто-нибудь из вас сталкивался прежде с обезьяньими стаями?

- К чему зря болтать об этих никчемных тварях, Сяо-Фань? - недовольно отозвался Цзин Цзи. - Давай уже покончим с ними поскорее.

- Ты, видимо, считаешь их неопасными, Джи, обманываясь ручными обезьянами Флористки, - терпеливо ответил младший ученик Уся-цзы. - Ведь так? - рыжий юноша непонимающе кивнул.

- В долине Ванъю живёт, самое большее, полдюжины обезьян, а здесь их не меньше четырёх десятков. Слышите, как вопят? - Цзи и Юэсюань, обладающие тренированным слухом, ответили утвердительно. Вэй Цзылин поначалу глядела с подозрением, но видя серьезность старшего и младшего учеников долины Сяояо, не стала встревать. Ши Янь спокойно смотрела на Ван Фаня, ожидая продолжения.

- В таком количестве, они расхрабрятся, и захотят нас прогнать, - не стал терять время тот. - Делать это они будут, бросаясь в нас всем, что под руку попадется. Самое мерзкое, и, к сожалению, весьма нередкое метательное оружие обезьян - их собственный помет, - юноша прервал свою речь, давая друзьям осознать сказанное.

- Настоящий мужчина всегда держит слово, - тяжко вздохнул он, глядя на преисполненные отвращения лица товарищей. - Сегодня, нас ждёт тяжёлая тренировка в уклонении, крайне опасная для нашей одежды. Юэсюань, - он с долей иронии улыбнулся своему старшему собрату по учёбе, - помни о гордыне.

***

Обезьянья охота удалась. Мрачное предсказание Сяо-Фаня сбылось, и друзья были вынуждены уворачиваться от града дурно пахнущих снарядов, но ни это, ни природная ловкость не спасли маленьких древесных обитателей. С десяток трупов, сраженных оружейными техниками Цзи и дротиками Ши Янь, и в три раза больше обездвиженных внешними техниками тушек устроились на одной из прогалин рощи, ожидая, пока товарищи по оружию решат их судьбу. Те, отдыхая после долгой и изнурительной борьбы с обезьянами, расположились неподалеку от своих мохнатых пленных, раскинувшихся на лесной траве неровным пегим ковром.

- Давайте уже добьем их поскорее, да займемся чем полезным, - Цзи, чьим мечу и сабле все же пришлось отражать смердящие обезьяньи атаки, не был настроен щадить врага. Вытирая клинки пучком травы, он осматривал поверженных обезьян с усталым раздражением. - Зачем вы вообще их обездвиживали, собратья? Мы и так с ними промаялись слишком долго.

- Было бы слишком жестоко убивать всех, - Гу Юэсюань был милосерден и к таким побежденным. - Может, отвезти их подальше, и выпустить? Если они не найдут дорогу обратно на гору Удан, от них не будет вреда.

- В том-то и дело, что дорогу они найдут, - вздохнул Сяо-Фань. - Это достаточно умные твари, недаром они столь похожи на людей. Нужно избавиться от них надёжно. К примеру, продать мяснику в ближайшем селе.

- Может быть, отвезем их в Дом Звероловов? - предложила Вэй Цзылин. Девушка заметила сожаление на лице Юэсюаня при словах его младшего, и поспешила помочь другу. - Его обитатели уважают любую жизнь, и знамениты приручением самых разных зверей. Вот увидите, у них нам даже заплатят побольше, чем у мясника.

- Это что, нам теперь волочь этих вредителей до самого Чэнду из-за твоего чистоплюйства, брат? - недовольно высказался Цзи в сторону Юэсюаня. В его голосе звучала доля обреченности - рыжий юноша более чем хорошо знал своего великодушного соученика, чтобы понять - предложение пришлось тому по душе.

- До Чэнду нам добираться незачем - Дом Звероловов лежит в его дальних восточных предместьях, за рекой Тоцзян, - задумчиво ответил старший ученик Уся-цзы, мысленно уже прокладывающий путь к их новой цели. - Мы обернемся за час-другой, А Цзи. К тому же, тебе будет полезно посмотреть на Дом Звероловов, и познакомиться с его обитателями - их занятие весьма необычно, - Цзин Цзи, бывший другого мнения о предстоящем знакомстве, сердито фыркнул, но спорить с принявшим решение старшим не стал.

- Ничего, Джи, большую часть времени их будут везти наши лошади, - успокаивающе обратился к собрату Сяо-Фань. - Давайте свяжем этих четвероруких злодеев, и навьючим на меня - до лошадей я и сам их дотащу. Ласточка, сбегаешь к нашим седельным сумкам за веревками?

***

Сяо-Фань резко остановил своего мерина, потянув его за поводья. Необычный звук донесся до него сквозь лесной шелест и птичьи крики, звук, заставивший юношу улыбнуться в радостном узнавании. Кто-то, устроившись вдали от чужих ушей, играл на цине, живо напомнив Ван Фаню о давней встрече с Сяо Фу. Юноша двинулся вглубь рощи, не обращая внимания на удивленный окрик Юэсюаня, и вскоре стоял на широкой поляне, перед неизвестным музыкантом. Его соратники, все же последовавшие за юношей, выходили из подлеска.

Неизвестный отнял пальцы от струн, и удивлённо осмотрел представшую перед ним компанию. Он явно не ожидал такого количества слушателей. Гу Юэсюань, шагнув вперёд, поприветствовал незнакомца вежливым поклоном.

- Молодой господин Жэнь, не думал, что встречу вас здесь. Друзья, познакомьтесь с наследником Дома Оружейников Жэнь Цзяньнанем.

- Не нужно церемоний, Юэсюань, и вы, собратья, - ответил тот, вставая. - Можете звать меня по имени. Как мне называть вас?

Молодой наследник семейства, кующего лучшие клинки Поднебесной, был высок ростом, круглолиц, и имел немного детский вид, пусть возрастом несильно уступал Гу Юэсюаню. Его белые волосы необычного синеватого оттенка удерживала песочного цвета заколка, а строгая традиционная одежда, тоже преимущественно жёлтых цветов, выглядела слегка потрепанной - наряд Жэнь Цзяньнаня был не лучшим выбором для лесных прогулок. Ван Фань, представляясь ему, подметил две необычные детали. Первой была откровенная дешевизна циня, что использовал юноша - лежащий на небольшом валуне инструмент выглядел едва ли не работой деревенского ремесленника. Выполненный из явно свежего дерева одной породы, скверно лакированный, с потрепанного вида шелковыми струнами, этот цинь не снискал бы признания ни у одного из состоявшихся музыкантов.

Другой привлекшей внимание Сяо-Фаня вещью была исполняемая Цзяньнанем мелодия. Все же вспомнив, что она ему напоминает, младший ученик Уся-цзы улыбнулся много шире, чем хотел, здороваясь с наследником Дома Оружейников, чем заслужил удивленный взгляд последнего.

- Скажи мне, Цзяньнань, что за мелодию ты играл? - поспешил Ван Фань проверить свои подозрения.

- Она - наследие моей семьи, давнее и почти забытое сейчас, - с заметным удовольствием ответил беловолосый юноша. - Некогда, искусство игры на цине было в почете среди семейства Жэнь. С тех времен даже сохранились особые техники игры. Сегодня, лишь я изучаю их, да и то… - Цзяньнань заметно пригорюнился.

- Отец не одобряет моё увлечение, - продолжил он, тихо и печально. - Он предпочел бы, чтобы я интересовался семейным мечным стилем, и ковкой оружия.

- И он прав - это замечательные вещи, - бесцеремонно вмешался в беседу Цзин Цзи.

- Погоди, Джи, - поднял ладонь Ван Фань в останавливающем жесте, и вновь обратился к незадачливому наследнику семьи Жэнь. - Так как, все-таки, называется твоя мелодия, Цзяньнань? Ручаюсь, я уже слышал нечто похожее.

- Ты вряд ли мог слышать “Счастливую жизнь на реках и озерах” где-то ещё, Сяо-Фань, - пожал плечами его собеседник. - Это семейное наследие было частью утеряно ещё в древности. Я играл его второй куплет, один из двух, что известен нашей семье, наряду с четвертым.

- Так и знал, - рассмеялся юноша. - Пусть музыкант не тот, и инструмент тоже, но музыка - все ещё лучшая в моей жизни, - глядя на непонимающую улыбку Жэнь Цзяньнаня, он пояснил:

- Дом Музыки и Меча тоже владеет частью “Счастливой жизни на реках и озерах” - её первым и третьим куплетами. Теперь, я просто обязан познакомить тебя с моим названным братом Сяо Фу, Цзяньнань. Не сомневаюсь, он запляшет от радости, узнав, что одно из его давних начинаний - вернуть эту мелодию в мир полностью, - стало легче.

- Я слышал о наследнике Дома Музыки и Меча, - обрадованно отозвался Жэнь Цзяньнань. - Работа над его Мечом Сяньсяо стала для отца немалым вызовом. Я с радостью познакомился бы с Сяо Фу. Ты знаешь, где он сейчас, Сяо-Фань?

- Мы сами его ищем, - погрустнел тот. - Дом Музыки и Меча в руинах, а его наследник - пропал. Но не будем об этом сейчас, - встряхнулся юноша. - Мне интересно, отчего ты играешь в лесу, далеко от дома, Цзяньнань? И почему твой инструмент так… - он остановил взгляд на дёшевом цине. - ...Скромен?

- Отец не одобряет моё увлечение, - повторил ранее сказанное Цзяньнань с неожиданной ожесточенностью. - Очень не одобряет. Он считает игру на цине бесполезной блажью, да что там - вредным занятием, бесцельно тратящим моё время! Он давно перестал слушать любые слова о том, что музыка - моя истинная любовь. Вместо этого, он пытается выбить эту любовь из меня силой. Он изорвал все мои нотные тетради, - юноша едва не срывался на крик, - и изломал каждый мой цинь! Мой “цинь-феникс”... мой “цинь-люйци”... - слезы выступили на глазах юноши. - Все они превратились в щепу под его пятой. Если он видит в моих руках музыкальный инструмент, тот немедленно отправляется в ближайшую печь. Чтобы поиграть в свое удовольствие, мне приходится скрываться, словно вор, - юноша окончательно понурился.

- Это прискорбно, Цзяньнань, - оторопело ответил Сяо-Фань. - Но разве нельзя вам обоим придти к соглашению? Ты ведь мог бы изучать все три искусства - мечное, кузнечное, и музыкальное. Ты не кажешься мне человеком, неспособным к прилежанию, а твой отец вряд ли относится к родному сыну с таким предубеждением, что будет отказывать тебе в увлечениях, не идущих во вред семейному делу.

- Я пытался, - шмыгнул носом наследник Дома Оружейников. - Душа моя лежит к музыке много больше, чем к кузнечным клещам, либо к мечу. В ней мои успехи ярче, чем в других делах. Видя, как я провожу свой досуг в игре на цине, а не в фехтовальных упражнениях, отец снова и снова ограничивал меня в музыке, пока не запретил её совсем. По его мнению, она мешает мне развиваться в единственно нужных наследнику делах, - юноша горько усмехнулся.

- Ты мог бы попытаться умилостивить отца, - предложил Сяо-Фань. - Если твои успехи в мече и у горна будут достаточно велики, сердце Жэнь Хаожаня может и смягчиться. Нет стыда в увлечении одним из Четырёх Искусств, и твой отец увидит это, если ты оправдаешь его надежды.

- Я не стану потворствовать этому тирану, - с упрямой злостью ответил Жэнь Цзяньнань. - Он слишком долго мучил меня, сажая в тесную клетку своих ожиданий. Все мои успехи в семейном деле недостаточны в его глазах, а все мои мольбы о снисхождении были бессердечно отброшены. Уж лучше я украдкой буду заниматься любимым делом, чем переступлю через себя ради того, кто не ценит моих стараний.

Ван Фань с сожалением посмотрел на собеседника. Он подозревал, что ссора наследника и главы все же разрешима, и согласие отца и сына возможно, пойди один из них навстречу другому. Сяо-Фань помнил и строгость своего отца, и его недовольство, но даже они были лучше сиротства, лучше, чем полное отсутствие одного их самых близких в мире людей. Жэнь Цзяньнань же намеренно избегал своего отца, вместо того, чтобы приложить больше усилий к разрешению их невеликой свары, чего младший ученик Уся-цзы не мог ни понять, ни принять. Он ощущал жалость к новому знакомцу, ведь нет ничего печальнее невозможности заниматься любимым делом, но жалость эта густо мешалась с раздражением. Все же, родители занимали в сиротском сердце Ван Фаня важное место.

Товарищи побеседовали с наследником Дома Оружейников ещё некоторое время, обменявшись с ним новостями, но вскоре простились, и вновь направили свои стопы на юго-запад, в сторону Чэнду. Их, и, в особенности, их покрытых шерстью пленников, ждал Дом Звероловов.

***

Сяо-Фань оглядывался по сторонам с искренним удовольствием. Он давно уже всучил поводья своего мерина Цзин Цзи, и снял с седла удивленную Ши Янь, желая разделить радость необычного опыта с подругой. Они увлеченно бродили от одного подворья к другому, держась за руки, и во все глаза рассматривали тех питомцев, что обитатели Дома Звероловов держали рядом с собой, словно скучнейших кур и овец. Ши Янь, поначалу отнесшаяся к местному многообразию домашних животных с осторожностью, постепенно заразилась восторгом Ван Фаня. Они обменялись мнениями об опасности огромной гадюки длиной в рост человека, что лениво грелась на полуденном солнышке, подивились безропотно таскающему бревна носорогу, и умилились дружелюбным и пушистым соболям. Ши Янь, восторженно ахая, любовалась ярким оперением птиц, что целой стаей облюбовали одну из крыш. Сяо-Фань с интересом слушал тощего загорелого старика, соловьем заливающегося о своих любимых домашних рептилиях - гигантских крокодилах.

Дом Звероловов выглядел кусочком другой эпохи, и другого мира - контактным зоопарком.

Гу Юэсюань постепенно увел двух других своих спутников дальше - искать того из местных жителей, что сможет избавить компанию от обременяющих ее обезьян. Ван Фань с подругой, переполненные впечатлениями, продолжили осматривать чудеса Дома Звероловов, пока, в конце концов, не вышли к высокому двухэтажному строению - обиталищу здешней правящей семьи.

Этот дом был ничуть не похож ни на здания крупных городов Поднебесной, с их черепичными крышами с загнутыми краями, и оклеенным бумагой резным деревом стен, ни на сельские хижины, выстроенные из скромных бамбука и тростника. Красочный орнамент расцвечивал его крепкие деревянные стены, крышу надёжно прикрывали вязанки соломы, а широкие окна с деревянными ставнями были затянуты бычьим пузырем. Необычности добавляли резные статуи птиц и зверей, выстроившиеся у стен, словно часовые. Без сомнений, дом был выстроен по чужеземным лекалам. Эта мысль заставила Ван Фаня припомнить давнее упоминание мирно живущих в Поднебесной чужеземцев, оброненное Ши Янь, и обратить внимание на внешность обитателей Дома Звероловов. Те мало отличались от охотников и крестьян, населяющих грады и веси Срединной Равнины - к примеру, жители села Дукан могли бы легко сойти здесь за своих. Похоже, здешние обитатели сжились с новой родиной, сберегая свои замечательные традиции, но не трясясь над чистотой крови.

Путь молодым людям преградил строгий охранник, вооруженный копьем и луком. Как оказалось, Дом Звероловов постигла беда - глава пропал, а наследница была прикована к постели, пораженная неведомой болезнью. Гостей к ней по понятным причинам не допускали, ожидая выписанного из Чэнду доктора. Сяо-Фань взял эту новость на заметку, и повел подругу на поиски их блудных спутников.

Они встретились чуть позже, в глубине селения. Избавившись от обезьян, Гу Юэсюань решил помочь второму ученику долины Сяояо расширить кругозор, и повести его на осмотр местных чудес, чем и занимался вплоть до воссоединения товарищей. Не было заметно, чтобы Цзин Цзи воодушевляли здешние диковины - скука из его взгляда исчезла лишь раз, при виде громадных тигров, шествующих рядом со своими хозяевами, подобно охотничьим собакам. Вэй Цзылин также пыталась расшевелить Цзи, обращая его внимание то на одно, то на другое необычное животное, но без большого успеха.

- Вы нагулялись, Сяо-Фань? - спросил у подошедшего юноши Гу Юэсюань. - Будем собираться в обратную дорогу?

- Я узнал неприятную новость - Дом Звероловов сейчас обезглавлен, - поспешил поделиться тот. - Уважаемый Цзи Чаха исчез, а его внучка больна, и уже который день лежит без сознания. Ничего не напоминает, Юэсюань?

- Думаешь, здесь замешаны наши неведомые противники? - тут же уловил мысль Ван Фаня его старший.

- Подозреваю, - безрадостно скривился тот. - Охранник дома семьи Цзи говорил, что глава вёл себя странно перед своей пропажей - не узнавал родных, и отказывался от пищи. Болезнь наследницы внезапна и беспричинна - она просто слегла в один день, да так и не встала. Я бы осмотрел её, да и Цзылин будет нелишним взглянуть - этот странный недуг очень уж похож на действие яда.

- Хорошо, давайте посетим её, - пожал плечами Гу Юэсюань.

- Нас к наследнице не пустят, - раздраженно ответил Ван Фань. - Я никому не известен на реках и озерах, ни как лекарь, ни как воитель, и большого доверия моему слову нет. Твоё поручительство вряд ли поможет, брат - старшие Дома Звероловов ожидают известного врача из Чэнду, господина Цзая, и не захотят видеть никого другого. Уверен, я этого шарлатана легко заткну за пояс, но вот прикинуться им никак не смогу - охранник меня уже знает. Другого способа я не вижу - разве что, проникнуть тайно, но для этого вокруг слишком много сторожевого зверья.

- В этом деле можете положиться на меня, друзья, - покровительственно высказалась Вэй Цзылин. - Вот увидите, нас пригласят к наследнице со всей возможной вежливостью.

***

- Здравствуй, братец! - речь выступившей вперёд Цзылин была столь дружелюбной, а улыбка - столь широкой и обаятельной, что страж обиталища семьи Цзи невольно смутился. Пусть этот молодой мужчина - плечистый, рыжебородый, и наряженный в лёгкие одежды из шкур, - и выглядел сурово, внимание симпатичной молодой девушки не оставило его равнодушным.

- Я - Вэй Цзылин, дочь Серебряного Копья Вэй Бао, а это - мои спутники, - представилась она. - Как поживает моя добрая подруга Цзи Вэнь? Она давно обещала мне конную прогулку по берегам Тоцзяна, и сегодня, я решила принять её приглашение.

- Простите, молодая госпожа Вэй, но сегодня - плохой день для посещения наследницы, - стесненно ответил стражник. - Юная госпожа Цзи болеет, и не сможет вас принять.

- Какое несчастье, - безмятежное лицо девушки на мгновение омрачилось. - Ладно, мы подождём, пока сестрице Вэнь станет лучше.

- Боюсь, болезнь юной госпожи может затянуться, - с извиняющейся улыбкой сказал охранник. - Она лежит без движения уже третий день, с самой пропажи главы.

- Что? - нахмурилась Вэй Цзылин, и продолжила напористо:

- Скажи мне поскорее, чем таким ужасным больна моя дорогая сестрица? Могу ли я поговорить с доктором, что лечит её?

- Мы, э-э-э… не знаем, что за болезнь одолела ее, - растерянно ответил мужчина. - Те из наших старших, что сведущи в лекарском деле, не смогли ей помочь. Со дня на день, из Чэнду прибудет знаменитый доктор Цзай, и уж он-то, мы надеемся, излечит наследницу.

- Со дня на день? Это совершенно недопустимо, - с негодованием припечатала Цзылин. - Что, если жизнь сестрицы в опасности, а этот ваш Цай не успеет вовремя? Я не для того путешествовала сюда от самого Хэбэя, чтобы узнать, что моя подруга при смерти, и не получает должной заботы. На ваше счастье, - девушка сердито прервала пытающегося что-то сказать охранника, - со мной мой добрый друг, доктор Ван, чьи медицинские умения известны на весь север, - она кивнула в сторону Сяо-Фаня, поспешно принявшего приличествующее уважаемому доктору серьёзное выражение лица.

- Так уж и быть, он осмотрит мою дорогую сестрицу, и выпишет рецепт для неё. Ну, что же ты стоишь? Почему дверь за твоей спиной все ещё закрыта? - Вэй Цзылин сердито воззрилась на мужчину.

- Доктор? - с сомнением протянул страж, оглядывая могучую фигуру Ван Фаня, больше приставшую бы воину или носильщику, нежели ученому человеку.

- Я бы мог рассказать тебе о всех лекарственных применениях дягиля, или же об акупунктурных точках, лечащих головную боль, - бесстрастно ответил ему младший ученик Уся-цзы. - Но давай ты лучше не будешь раздражать молодую госпожу, приятель, и просто впустишь нас, - шагнув ближе, он доверительно понизил голос. - Поверь мне на слово, ты не хочешь испытать на себе её недовольство.

- Хорошо, - тяжело вздохнул мужчина, и отпер высокую двустворчатую дверь. - Спальня наследницы - направо от входа.

Внутренняя обстановка жилища семейства Цзи не была сколько-нибудь необычной - вещи, обычные для зажиточных домов Поднебесной, господствовали в нем. Бумажные фонари и лампы на подставках освещали просторные комнаты, разграниченные деревянно-бумажными ширмами. Мягкие узорчатые ковры устилали пол, в углах высились массивные вазы, расписанные цветами и птицами, а низкая резная мебель была расставлена у стен. Выделялись разве что многочисленные шкуры и охотничьи трофеи, висящие по стенам. Одна такая шкура, медвежья, огромная и длинношерстная, раскинулась по всему полу спальни Цзи Вэнь.

Сяо-Фань рассматривал наследницу Дома Звероловов с неким отстраненным восхищением, словно любуясь красивой картиной. Природа, этот шальной гений, в случае Цзи Вэнь создала несомненный шедевр - даже бледная и неподвижно лежащая на кровати, эта девушка производила впечатление. Рослая, с роскошной фигурой, красивая броской, запоминающейся красотой, она выделялась пышной гривой огненно-рыжих волос, буйным пламенем полыхающих на белизне простыней. Юноше невольно подумалось, что на кого бы ни обратила свое благосклонное внимание эта красавица, ей не составит труда зажечь в сердце счастливца неугасимый пожар.

“Этой горячей штучке красное точно пойдёт, намного больше её зелёной жилетки,” подумал он. Дело усугубляла откровенность одежды дочери семейства Цзи - приталенная блуза салатового цвета и короткая юбка прикрывали лишь самое необходимое, не особо пряча ни округлые плечи, ни длинные ноги девушки. Ван Фань мысленно встряхнулся. “Так, хватит думать глупые мысли. Моя Ласточка хоть и менее фигуриста, но ничуть не менее красива. Пора заняться делом.”

Подойдя к постели, он бережно взял в руки тонкое запястье Цзи Вэнь, и какое-то время стоял без движения, вчитываясь в её пульс. Отпустив руку девушки, он обратился к безмолвно стоящей рядом служанке.

- Потеет ли юная госпожа по ночам?

- Да, доктор, - бесстрастно ответила та, глядя в пол.

- Её пот нужно вытирать, не реже, чем раз в час, - продолжил он. - Я впишу это в свой рецепт, но ты запомни, на всякий случай. Как только мы покинем комнату, ты оботрешь юную госпожу влажной тканью, полностью. Как часто её переодевают? - служанка замялась, подняв на юношу неловкий взгляд.

- Переодевали ли её хоть раз, после того, как она слегла? - со вздохом спросил Ван Фань.

- Н-нет, господин, - запинаясь, ответила девушка.

- Значит, не только оботрешь, но и оденешь в чистое, - недовольно сжал губы тот. - Переодевать её нужно хотя бы раз в день. Ей сейчас необходима чистота. Цзылин, твоя очередь, - юноша сделал приглашающий жест, отходя от постели.

- Яд, Сяо-Фань? - понимающе спросила дочь Вэй Бао, подходя к лежащей.

- Совершенно точно яд, - утвердительно кивнул тот. - Эти прерывистые пульсации меридианов трудно с чем-то спутать. К тому же, пота много и он дурно пахнет, вены выделяются цветом, а бледность чрезмерная даже для лежачей больной. Думаю, дальше ты сама разберёшься.

- Ты уже сделал почти всю работу за меня, - задумчиво протянула девушка, оттягивая веко Цзи Вэнь. - У тебя не найдется серебряной иглы?

- Мои - позолоченные, - отрицательно качнул головой Ван Фань.

- Ладно, использую свою, - Вэй Цзылин порылась в поясной суме, и, тщательно протерев найденную иголку, кольнула ей кожу лежащей, заставив выступить капельку крови.

- Очень редкий яд, я вижу его действие всего во второй раз, - с удивлением поведала девушка. - Он зовется Яд Солнечного Бога. Его используют в Стране Восходящего Солнца, и противоядие к нему трудно добыть. Оно называется “укрытый морем цветок”, и попросту не растёт у нас.

- Что мы можем сделать? - немедленно спросил Гу Юэсюань. - Нам нужно связаться с купцами из дальних стран? Или же возможно заменить это противоядие чем-то?

- Говоря “у нас”, я имела в виду Срединную Равнину, - безмятежно ответила Цзылин. - На островах Восточного Моря нужного растения достаточно. Что ещё лучше, я знаю остров, на котором оно точно найдётся, - девушка улыбнулась, обводя друзей торжествующим взглядом.

- Путь к Ханчжоу неблизок, - Юэсюань быстро уловил следующую трудность составляемого плана спасения Цзи Вэнь. - Даже выступи мы сейчас, путешествие туда и обратно займёт больше месяца. Что за это время станет с юной госпожой Цзи?

- Ответь ты, Сяо-Фань, - довольная улыбка Вэй Цзылин ничуть не померкла.

- Цзи Вэнь на удивление крепка и здорова - яд не смог победить ее природное сопротивление, - задумчиво высказался юноша. - Её жизнь вне опасности. Даже оставь мы ее без помощи, она очнулась бы и сама, где-то через полгода. Самое малое из того, что нужно Цзи Вэнь - еду и питье, - ей уже дают слуги. Я собираюсь выписать ей рецепт на укрепляющее, очищающий состав, и стандартное противоядие - по моим расчётам, эти лекарства окончательно сведут действие яда на нет. “Укрытый морем цветок” все равно понадобится - с ним, Цзи Вэнь сможет очнуться скорее. Главное, чтобы этот Цзай из Чэнду ничего не напортил. Цзылин, тебе есть, что добавить?

- Ничуть, Сяо-Фань, - с удовольствием ответила девушка. - Ты поскромничал о своих медицинских навыках - они великолепны. Ты не уступишь даже таким умельцам, как Целитель Духов Ху Цинню, наследник Дома Врачей Лай Яо-эр, и твой учитель, доктор Шэнь.

- Ты перехваливаешь меня, Цзылин, - Ван Фань издал ироничный смешок. - Ещё немного, и я начну требовать, чтобы ко мне обращались “божественный доктор Ван”, и никак иначе, - товарищи наградили юношу озадаченными взглядами.

- Если мы закончили со славословиями, давайте обсудим то, что сделаем дальше, - предложил он. - Я пока выпишу рецепт для Цзи Вэнь, - юноша, не церемонясь, уселся за письменный стол, стоящий в углу комнаты, развел в тушечнице одну из плиток туши, и, положив перед собой чистый лист бумаги, взялся за кисть.

- Если жизни юной госпожи Цзи ничего не угрожает, мы сможем продолжить наш путь, - сосредоточенно кивнул Гу Юэсюань. - Нам все ещё нужно посетить Цинчэн и Хуашань - новости о Периоде Невмешательства важны не менее, чем спасение жизней. Из Хуашаня лучше без промедления направиться к восточным берегам - я не хочу затягивать поиск противоядия для госпожи Цзи. По пути, мы заглянем в долину Сяояо и в Лоян, где обменяемся новостями с учителем и Цзян Тяньсюном. Завершив наши дела в Восточном Море, мы вернёмся сюда.

- План хороший, - отрешенно произнес Сяо-Фань, присыпая песком свежезаписанные рекомендации по уходу за Цзи Вэнь. - Очень надеюсь, что выполняя его, мы выясним что-то новое о наших врагах, и, особенно, о Кукловоде Мертвых, - пусть юный воитель и не показывал этого, встреча с Жэнь Цзяньнанем разбередила в нем недавние и болезненные воспоминания о Сяо Фу, и постигших того невзгодах.

***

Очень скоро, Гу Юэсюань и компания покинули Дом Звероловов, и неспешно рысящие лошади понесли товарищей по тракту, ведущему в направлении Удана. Сяо-Фань, придержав своего мерина, поравнялся с отставшей Ши Янь. Та, отрешенно смотрящая вдаль, словно и не заметила его.

- Ласточка, - обратился юноша к подруге с тенью тревоги в голосе. - С тобой все хорошо? Ты уже долго молчишь, и держишься поодаль. Что-то случилось?

- Ничего, что стоило бы вашего внимания, “божественный доктор Ван”, - с неожиданной горечью и язвительностью бросила девушка. - Я совершенно здорова, да и не стоит вам утруждаться ради кого-то столь заурядного. Подождите возвращения в Дом Звероловов - его наследница ждёт не дождется вашего пристального внимания.

- Ласточка, ты что же это… - оторопело выговорил юноша, и умолк. Его иномировая память подсказывала ему причины недовольства подруги, и пусть они казались Ван Фаню нелепыми и обидными, он сдержал рвущуюся наружу резкую отповедь. Вместо этого, он последовал совету иномирового опыта, и сделал ещё более странную для себя вещь - извинился.

- Прости меня, Ласточка, - грустно промолвил он. - Я глазел на Цзи Вэнь самым неприличным и непростительным образом. Пусть мы с тобой и не сговорены формально, родителями и свахой, мы - все равно, что обручены. Для меня не должно существовать женщин, кроме тебя. Сегодня, мои бесстыдные глаза взяли надо мной верх. Скажи, как мне загладить вину перед тобой? - Ши Янь смотрела на него во все глаза, и недовольство из её взгляда испарялось, словно роса под жарким летним солнцем.

- Я хочу злиться на тебя, Сяо-Фань, но не могу, - наконец, ответила она с удивленной улыбкой. - Ты не только мастер складывать льстивые слова, но и мое недовольство смог отогнать с легкостью. Почему так? - юноша облегченно вздохнул, и без малейшего сомнения ответил:

- Потому, что я люблю тебя, Ласточка.

Примечания

[1] Сунь Укун - персонаж романа "Путешествие на Запад", царь обезьян, обладающий разумом, скверным характером, и разнообразными магическими способностями.

Глава 15, в которой герой восхищается истинным мастерством, и получает ценные дары

Вход в храмовый комплекс горы Удан был неожиданно и неприятно оживлен. У самого “камня разоружения”, на границе владений даосов, столпились многочисленные люди, вооружённые и готовые к бою. Намерения пришельцев были более чем ясны - оскорбления, выкрикиваемые ими в сторону секты Удан и её членов, были слышны издалека. Неведомых забияк сдерживали обнаженные клинки немногочисленных учеников Удана, вышедших им навстречу, но полукольцо вокруг даосов сжималось все сильнее.

Сяо-Фань с удивлением заметил в числе вторженцев семейство Симынь Фына. Тот, вместе с отцом, стоял в окружении своих младших, и мечи в их руках были направлены на защитников даосской обители. Ван Фань, наконец, понял причину невольной опаски, что он испытывал при виде главы клана Небесного Меча. Поза Симынь Сюаня выглядела расслабленной и спокойной, но на его лице виднелись злая радость и предвкушение - этот человек пришел на гору Удан проливать кровь, и собирался пролить её в избытке. Сбросив маску сдержанности, глава лоянского сообщества мечников превратился в безжалостного убийцу, видящего в возможных смертях людей от своего клинка лишь радость. Симынь Фын выглядел на фоне отца задиристым, но безобидным щенком - увлеченно орущий оскорбления и размахивающий мечом, он не излучал и десятой доли убийственного намерения Симыня-старшего.

Также, юноша подметил в толпе пришедших на Удан ещё одного знакомого. Сяо-Фань почти забыл уже этого мужчину с широким лицом и белесыми глазами, пусть тот и пытался его избить совсем недавно, но полностью стереться из памяти юного воителя он не успел. Клан Пигуа принимал в нападении на Удан живое участие.

- Погодите, - Ван Фань удержал за локти своих старших, двинувшихся было в сторону намечающейся стычки. - Нам некуда спешить - пусть оружие и обнажено, никто пока что не пустил его в дело. Давайте подождем удачного момента - нас мало, и лучше бы нам не терять преимущество внезапности. Ударив в нужное время, мы вернее облегчим положение защитников Удана, чем если бы мы выдали себя сейчас, - бросив задумчивый взгляд на напряженных даосов, и их все больше ярящихся противников, он спросил, с тенью сомнения в голосе:

- Мы ведь Удану поможем, братья?

- Да, Сяо-Фань, - согласно ответил Гу Юэсюань. - Чжо Жэньцин - справедливый и великодушный человек, а клан Восьми Триграмм и семья Тан хоть и следуют праведным путем, но известны своими неоднократными отступлениями от него, - он попеременно указал на сплоченную группу в синем, держащуюся в первых рядах, и на одетых в белое и оранжевое мужчин, увешанных метательным оружием. - Пусть клан Небесного Меча не запятнал себя ничем предосудительным, свою опрометчивость Симынь Фын унаследовал от отца, и, возможно, сейчас она толкает Симынь Сюаня на необдуманные поступки. Последнего же сообщества я и вовсе не знаю, но сомневаюсь, что их намерения чисты - иначе, они не пришли бы сюда в силах, и угрожая оружием. Сдаётся мне, правда на стороне Удана в этом споре.

- Ты знаешь последнее сообщество из пришедших сюда, брат - это клан Пигуа, - поправил Юэсюаня младший ученик Уся-цзы. - Думаю, остальные кланы здесь из-за них.

- Ты прав, Сяо-Фань, - грустно вздохнул тот. Гу Юэсюань все ещё переживал свое невольное соучастие в убийстве. - Может быть, не стоит тогда устраивать засаду? Я мог бы выйти и поговорить с ними.

- Не думаю, что они станут тебя слушать, старший, - Ван Фань задумчиво прищурился, оглядывая вторженцев. - У тех двоих кланов - ”неоднократные отступления от праведного пути“. Симынь Сюань жаждет крови. Клан Пигуа потерял лицо, и с радостью вернёт его за счёт Удана. Они не разговаривать сюда пришли, пусть и вынуждены будут это сделать, для соблюдения приличий. Они здесь, чтобы разрушить Удан, и поживиться на обломках.

Друзья отступили под сень деревьев, окружающих горную тропинку, что вела к вершине горы Удан. Пока его спутники стреноживали лошадей, и отводили их подальше, Сяо-Фань решил получше рассмотреть возможных противников.

Клан Восьми Триграмм был наиболее многочисленным из пришедших взыскать с Удана за чужие потери. Его младшие были одеты в синие халаты, украшенные изображением восьми символов, что дали клану имя, и вооружены саблями. Они беспрекословно повиновались указаниям низенького старичка с хитроватым лицом. Этот старец, длинноволосый, с короткой бородкой, и полностью седой, казался бы безобидным пройдохой и плутом, не проглядывай в его глазах холодная сталь безжалостности. Рядом со стариком держались двое крепких юношей, чьи лица несли заметное семейное сходство с ликом пожилого воителя. Один из них, плечистый, длинноволосый, и близкий возрастом к Гу Юэсюаню, был безоружен, но, несмотря на это, казался опаснее любого из своих младших - лицо его выглядело порочным и злым, а испускаемое всем его естеством убийственное намерение было не слабее такового у Симынь Сюаня. Второй был заметно молод - одногодок Сяо-Фаня и Цзин Цзи, не старше. Вместо кланового халата он носил не сковывающие движений рубаху и штаны, а его короткие каштановые волосы были подвязаны алой лентой. Жесткое лицо юноши было бесстрастным и уверенным, а серые глаза оглядывали защитников Удана с равнодушным презрением.

Семейством Тан руководили двое, схожие ликом, одеждой, и высокомерным поведением. Лишь возраст различал эту пару воителей, одетых в шелковые халаты клановых цветов, и одинаковым жестом поигрывающих метательными ножами.

- Расскажи мне, кто здесь кто, Юэсюань, - тихо попросил Ван Фань собрата по учёбе.

- Глава клана Восьми Триграмм, Шан Хэмин, привел на бой обоих сыновей, - с готовностью ответил молодой воитель. - Старший - Шан Чжунши, мастер семейного рукопашного стиля, и… не очень приятный в общении юноша, - Гу Юэсюань немного замялся, выдавая свое нелестное, но предельно вежливое описание старшего сына семейства Шан. Сяо-Фань поневоле задумался, сколь же дурен должен быть этот человек, раз уж его сдержанный собрат не обошел это вниманием.

- Младший, тот, что вооружен саблей - Шан Чжунжэнь, - продолжил Юэсюань. - Шан Хэмин отдаёт ему предпочтение, и, говорят, может назначить наследником в обход брата. Я не видел его в деле, но слышал, что его сабельные техники неплохи, - старший ученик Уся-цзы прервался, переведя взгляд на бело-оранжевые ряды семейства Тан.

- Тан Фэй, и его сын, Тан Гуаньнань, оба знамениты техниками тайного оружия, - вновь заговорил он. - Пусть глава семейства Тан и отошёл от дел, больше полагаясь на своих детей, его боевое искусство все ещё смертоносно. Гуаньнань же известен как гений тайного оружия, несмотря на свой юный возраст. Я также слышал на реках и озерах, что он интересуется ядами.

- Предлагаю такой план, - немедленно высказался Ван Фань. - Я, Ласточка, и Цзылин атакуем семью Тан. Чем больше из них мы выбьем первым ударом, тем меньше умрёт сегодня - тайное оружие калечит и бьёт насмерть, даже без ядов. Ты, Юэсюань, вместе с Джи смешаешь ряды клана Пигуа - их боевое искусство слабо, и вы легко обратите их в бегство. Без поддержки союзников, кланы Восьми Триграмм и Небесного Меча потеряют в уверенности, и быстрее сдадутся.

- Может, стоит объединить усилия? - задумчиво спросил Гу Юэсюань. - Мы все могли бы ударить по семейству Тан, а одолев их - схватиться с кланом Небесного Меча.

- Незачем вообще тратить силы на неумех из Пигуа, - пренебрежительно заявил Цзин Цзи. - Тогда, на хребте Цзинъян, один из них даже коснуться тебя не смог, Сяо-Фань, пусть ты и стоял без движения. Младшие Удана сами разгонят их. Я бы лучше сразился с Шан Чжунжэнем.

- Объединяться будет избыточно, - спокойно ответил Ван Фань. - Нам нет нужды биться со всем семейством Тан - это сделают те ученики Удана, которых, несомненно, ведёт сюда Чжо Жэньцин. Достаточно будет связать воителей Тан боем, и это лучше всего удастся нам с девушками. Я и Ласточка можем ударить на расстоянии, а Цзылин владеет Искусством Тысячи Пауков… твой яд восстановился, Цзылин?

- Я готова, как никогда, Сяо-Фань, - весело улыбнулась та. - Мне хватит яда, чтобы обездвижить десятка два врагов, не меньше.

- Отлично, - довольно кивнул юноша. - Что до Пигуа - их умения слабы только против защитных техник. Младшим Удана они могут доставить немало неприятностей. Шан Чжунжэнь никуда от тебя не денется, Джи, - усмехнулся он своему второму старшему. - Если же его победят до того, как вы с Юэсюанем прогоните клан Пигуа, он вряд ли станет для тебя интересным противником, - Цзи, задумчиво скривившись, медленно кивнул.

- В таком случае, я согласен с этим планом, - кивнул старший ученик долины Сяояо, и одобрительно улыбнулся. - Ты преуспел в военной науке, Сяо-Фань.

- Труды Сунь У и Сунь Биня[1] были для меня интересным чтением, - весело ответил тот, и обратился к девушкам:

- Цзылин, Ласточка, вам есть, что добавить?

- Положусь на твое водительство, - заулыбалась дочь Вэй Бао.

- Я займусь Тан Гуаньнанем, - сухим и напряженным голосом ответила Ши Янь. - Не хочу, чтобы его яд угрожал кому-то, и прежде всего - тебе, Сяо-Фань.

- Спасибо, милая, - признательно кивнул ей юноша. - Теперь, нам остаётся только ждать.

Их ожидание не продлилось долго - через какие-то минуты целая толпа юношей в белом и коричневом выплеснулась из ворот секты, подкрепляя тонкую линию ее защитников. Частокол стальных лезвий, сдерживающий враждебные даосам кланы, вмиг уплотнился в несколько раз. Ученики Удана слаженно шагнули вперед, не опуская клинков, потом - еще раз, заставляя младших Небесного Меча и Восьми Триграмм пятиться и подаваться назад. Стало заметно, что теперь уданские даосы несильно уступают в числе своим противникам.

Но вот ряды защитников уданских врат раздались, и вперед вышла троица, предводительствуемая Чжо Жэньцином. Одесную главы секты шествовал Гу Е, еще более серьезный, чем обычно, и грустное недовольство господствовало на его лице. Третьим из высокопоставленных даосов был незнакомый Сяо-Фаню мужчина, мельком виденный им на тренировочных площадках секты. Ван Фань усмехнулся похожести уданской начальствующей троицы - Чжо Жэньцин, Гу Е, и неизвестный даос словно нарочно одевались схожим образом, и носили подобные друг другу прически - тонкие усы, бородки клинышком, и сколотые в узел длинные волосы. Лишь незнакомый Ван Фаню воитель немного выделялся своей короткой, встопорщенной бородой. Весь облик этого мужчины нес на себе след раздражения - его кустистые брови сошлись к переносице, а зубы были крепко сжаты, придавая жесткости его скуластому лицу. Вооружена высокопоставленная троица также была единообразно - длинными прямыми мечами.

- Что происходит? Почему кланы, что заявляют о себе как о последователях праведного пути, приходят на порог моего дома с обнаженным оружием? - вопросил Чжо Жэньцин. Его спокойный голос разнесся над склоном Удана, заставив вторженцев поутихнуть. - Почему вы угрожаете моим младшим острой сталью, словно разбойники с большой дороги? В погоне за наживой, вы растеряли последние крохи чести, Тан Фэй, Шан Хэмин? А ты, Симынь Сюань, настолько жаждешь славы, что готов напасть на любого?

- Что вы, уважаемый даос Чжо, мы всего лишь хотим восстановить справедливость, - нарочито вежливый голос Шан Хэмина сочился патокой пополам с ядом. - Как-никак, вы убили главу достойного клана Пигуа. Вам ли попрекать нас жаждой славы и наживы, когда ваши руки покрыты невинной кровью? Все на реках и озерах знают, как справедлив уважаемый даос Чжо. Чем вы отплатите за отнятую вами жизнь? Быть может, своей жизнью?

- Бессмысленная чушь! - гаркнул сердито выглядящий даос. - Мой брат по оружию неотлучно находился при секте последнюю неделю. Или ты скажешь, - его голос приобрел насмешливый оттенок, - что Жэньцин на облаке прилетел на хребет Цзинъян, и верхом на фениксе вернулся оттуда, во мгновение ока?

- Несомненно, даос Чжо обладает невероятными умениями, - ответил Шан Хэмин еще насмешливее. - Но ведь у него больше сотни учеников, а значит - больше двух сотен рук. Нет нуждыгрязнить свои две.

- Твой младший убил моего главу! - отрывисто выкрикнул мужчина из клана Пигуа. - Об этом нам свидетельствовал достойный доверия человек, известный своей правдивостью! Верни мне жизнь, отнятую твоим учеником, Чжо Жэньцин!

- Клянусь, что не приказывал никому убивать невиновных! - не растерялся глава уданских даосов. - Удан - крупная секта, и некто мог проникнуть в неё с недобрыми целями, ускользнув от моих глаз. Но подобная ошибка никак не равна злонамеренности.

- Так значит, вы, даос Чжо, были слишком близоруки, чтобы распознать убийцу среди ваших учеников, - с притворным сожалением протянул глава клана Восьми Триграмм. - Мы с радостью поможем вашей беде. Откройте ворота, и не противьтесь обыску, ведь кто знает, сколько ещё злодеев прячется в стенах Удана.

- Я не слышу в твоих словах желания помочь, Шан Хэмин, - неторопливо заговорил Гу Е. - Зато жажда запустить руки в закрома моей секты звучит в них ясно и отчетливо. Даже и не надейся проникнуть в Удан сегодня.

Стороны продолжали перебрасываться обвинениями. Сяо-Фань отрешенно кивнул сам себе - как он и догадывался, переговоры ни к чему не привели. Чжо Жэньцин не собирался признавать вину, и подчиняться наглым притязаниям Шан Хэмина и его присных. Требование открыть путь в сердце секты, ко всем её секретам и сокровищам, было чрезмерным, даже будь Чжо Жэньцин и вправду повинен в убийстве. То, что Ван Фаню удалось побывать во внутренних чертогах двух знаменитых и сильных сообществ, было заслугой Гу Юэсюаня, и его безупречной репутации - кого другого, менее известного своей честностью, Шаолинь и Удан могли не пустить и на порог. Шан Хэмин не рассчитывал, что его беспрепятственно впустят в святая святых Удана - он собирался войти туда сам, проложив дорогу силой.

Сяо-Фань углядел короткое событие, предшествовавшее началу схватки, совершенно случайно - краем глаза подметив движение в рядах младших Восьми Триграмм, он обратил свое внимание на него. На глазах ученика Уся-цзы, ничем не примечательный юноша в синем халате резко шагнул вперёд, прямо на острие меча одного из даосов. Клинок обагрился кровью, а младший клана Восьми Триграмм, издав протяжный крик, рухнул навзничь, причитая о нанесенной ему ране.

- Тебе мало было главы клана Пигуа, Чжо Жэньцин, так ты ещё и учеников моих ранишь и калечишь? - вскричал Шан Хэмин. - Хватит! Вперёд, друзья, проучим этих лицемерных зазнаек! - воители клана Восьми Триграмм вскинули сабли, но Удан не собирался безропотно ждать их атаки.

- Младшие! Построение Большого Ковша! - во весь голос рявкнул незнакомый Ван Фаню высокопоставленный даос.

Повинуясь его крику, строй учеников Удана пришёл в движение. Второй его ряд легко вспрыгнул на плечи первого, а третий - второго. Словно высокая стена, каждым из камней которой был оружный воитель, воздвиглась пред вратами Удана. То, что для обычных людей стало бы верхом акробатической слаженности, для практиков боевых искусств, владеющих техниками шагов, было лишь сложным боевым приемом.

Необычный строй не простоял на месте долго. Почти сразу, ученики Удана прянули вперёд, целя мечами во врага. Их атака единовременно втянула в сражение всю глубину строя противостоящих даосам воителей. Почти все из них немедленно получили раны, а многие и вовсе рухнули бездыханными - удар построения Большого Ковша был быстр и неотразим. Словно сверкающая волна клинков накатила на вторженцев, оставив за собой красную пену пролитой крови.

Сяо-Фань удовлетворенно улыбнулся, подмечая причину удивительной силы этой атаки. В ней не было мистики - лишь геометрия. Атака спереди и сверху ставила защищающихся в весьма неудобное положение, и вполне могла загнать в тупик недостаточно умелого фехтовальщика. Классические приёмы с оружием не предполагали защиты от удара, словно нанесенного гигантом с высоты его роста.

Младший ученик Уся-цзы усилием воли прогнал посторонние мысли, и сосредоточился. Лучшего момента для их атаки трудно было ожидать - строй врагов смешался, и все их внимание было обращено на даосов. Положив руку на плечо Гу Юэсюаня, он проговорил вполголоса:

- Пора, брат. Начинайте, мы с девушками - сразу за вами.

Старший ученик долины Сяояо коротко кивнул, и бросился вперёд, ускоряясь техникой шагов. Цзин Цзи последовал за ним, обнажая клинки.

- Пойдемте, - обратился к спутницам Сяо-Фань. - Цзылин, можешь спокойно сближаться, мы с Ласточкой тебя прикроем.

Их внезапная атака стала неприятной неожиданностью для напавших на Удан кланов. Ученики Пигуа, увлеченно наседавшие на строй даосов, не стали препятствием для кулаков Гу Юэсюаня и клинков Цзин Цзи, валясь, как подкошенные, от щедро раздаваемых ударов. Часть младших Пигуа немедленно бросилась прочь, не выдержав этого сокрушительного натиска.

Удар Ван Фаня и Ши Янь в спины ничего не подозревающих членов клана Тан усеял землю телами в белом и оранжевом. Сяо-Фань, щедро осыпая врага пальцевыми техниками, отправляемыми с обеих рук, старался обездвиживать и приводить противников в бессознательное состояние, и это ему удавалось. Дротики Ши Янь также собрали свою жатву рассеченных конечностей и болезненных ран. Под прикрытием этого ливня снарядов, энергетических и стальных, Вэй Цзылин ворвалась в гущу врагов, небрежными движениями расталкивая тех в стороны. Каждое её прикосновение отправляло одного из воителей Тан на землю, заставляя тех биться в бессильных корчах. Дочь Вэй Бао прорывалась к вражеским главарям, стремясь достичь Тан Фэя и Тан Гуаньнаня. Она, без сомнений, намеревалась быстрой атакой обезглавить семейство Тан, сразив его старших. Ши Янь последовала за ней, и дротик-ласточка, отправленный верной рукой девушки, сбил с Тан Гуаньнаня его круглую шапочку, заставив юношу громко выругаться. Сяо-Фань усилил натиск, поддерживая атаку спутниц.

Поливая врагов пальцевыми техниками, юный воитель успевал следить за общим положением дел, отмечая изменения в течении битвы. Старшие Ван Фаня, смяв ряды клана Пигуа, и обратив его в бегство, налетели на младших Небесного Меча, и успешно теснили их. Подчиненные Симынь Сюаня, впрочем, не сдавались, продолжая наседать на защитников Удана. В самой середине их построения, Симынь Фын и его отец сошлись с тремя высокопоставленными даосами.

- Чжо Жэньцин! Попробуй-ка моего меча! - дерзко выкрикнул юный мечник, бросаясь вперёд.

Его атаку поддержало с полдесятка младших, а Симынь Сюань и вовсе неотступно следовал за сыном, словно смертоносная тень. Троица даосов разделилась - соратники Чжо Жэньцина без труда оттеснили в сторону учеников Небесного Меча, вдвоём заставляя отступать пятерых, а сам глава Удана шагнул навстречу обоим старшим семейства Симынь.

Те атаковали, грамотно и слаженно, словно две руки одного тела, делающие привычную работу. Они раздались в стороны, ровно настолько, чтобы один из них находился у Чжо Жэньцина в слепом пятне, пока второй отвлекает внимание на себя, и ударили, точно и молниеносно. Глава уданских даосов, спокойный на грани безмятежности, подступил ближе, и его меч выписал в воздухе символ инь-ян, связывая вражеские клинки, и сбивая их быстрое движение. Крутанувшись вокруг своей оси, даос быстрым уколом пронзил плечо Симынь Сюаня, заставив его меч бессильно выскользнуть из руки. Следом, Чжо Жэньцин отшагнул назад, позволяя своему клинку покинуть рану Симыня-старшего, и пропуская мимо лица разочарованно свистнувший меч Симынь Фына. Ни единого грана опаски не было видно в глазах даоса, когда он, проводив взглядом мелькнувшую серой молнией полосу стали, шагнул к наследнику Небесного Меча. Клинок Чжо Жэньцина с неспешной ленцой последовал за оружной рукой Симыня-младшего, и прочертил по ней кровавую полосу, обезоруживая юного мечника.

- Запомните этот урок, - бесстрастно бросил глава Удана отступающим отцу и сыну, безоружным и уязвимым, и двинулся к своим соратникам.

Увидев этот триумф фехтовального мастерства, поразительный в своей быстроте и действенности, Сяо-Фань даже отвлекся на мгновение от своего боя. Краем глаза, он продолжал наблюдать за Чжо Жэньцином, который воссоединился с двумя братьями по оружию, и вместе с ними сражал одного противника за другим. Меч даоса то пропадал из виду, то словно разделялся на множество одинаковых клинков, и разил снова и снова, с безупречными точностью и быстротой. Впечатление от умений главы Удана несколько смазал пущенный кем-то из семейства Тан дротик, который Чжо Жэньцин зевнул самым бездарным образом. Соратника спас Гу Е, сбивший метательный снаряд мечом за миг до того, как граненое стальное лезвие вонзилось в висок главы уданских даосов. Сам Гу-старший также показывал неплохой уровень владения мечом, пусть и несравнимый с умениями своего главы. Там где клинок Гу Е безошибочно отражал вражеские атаки, и точными ударами пробивал защиту, меч Чжо Жэньцина с естественным изяществом превращал блоки в финты, а те - в смертоносные атаки, повергая все новых и новых врагов с небрежной лёгкостью. Пусть трое высокопоставленных даосов и были вооружены похожим оружием, клинки соратников Чжо Жэньцина выглядели негибкими и тяжёлыми рядом с порхающим лёгким мотыльком мечом их главы.

Тем временем, семья Тан, теснимая со всех сторон, все больше сдавала позиции, так и не внеся в битву большого вклада. Тан Гуаньнань и Ши Янь носились над полем боя, сойдясь в поединке мастеров тайного оружия. Метательные снаряды служили им обоим мечом и щитом, а техники шагов, во владении которыми Тан-младший ничуть не уступал девушке, за малым не перенесли их бой в небеса.

- Ах ты мерзкая ведьма, уж я тебя проучу! - зло выкрикнул Тан Гуаньнань, кривясь от боли, когда очередной дротик-ласточка резанул его по щеке, заставив кровь щедро брызнуть из длинной царапины.

Наследник семейства Тан не стеснялся бросаться оскорблениями попутно с метательными ножами. Ши Янь, сосредоточенная и серьёзная, не отвечала ему ничем, кроме точных бросков своего оружия. Их снаряды сталкивались в воздухе, находя друг друга, либо же разочарованно свистели, не достигнув цели. Ни один из поединщиков все никак не мог взять верх.

Тан Фэй, заметивший многочисленные и бесславные поражения своих младших от рук Вэй Цзылин, попытался было уклониться от боя, но безупречная техника шагов девушки стала для него сюрпризом. Быстрая и ловкая, дочь Вэй Бао неотступно преследовала главу семейства Тан, не позволяя тому ни оторваться, ни укрыться за спинами младших. Немолодой воитель едва успевал отражать удары ног девушки, и уклоняться от быстрых выпадов ее ладоней.

Пусть внимание Сяо-Фаня большей частью занимали как битва, так и наблюдение за поразившим его мечным мастерством Чжо Жэньцином, он успел заметить движение, направленное к нему со стороны клана Восьми Триграмм, что, несомненно, спасло ему жизнь. Шан Хэмин, негласный вожак вторгшихся в Удан, решил ввести в бой резерв - себя и сыновей, чтобы склонить, наконец, чаши весов битвы в свою сторону. Свой целью хитрый старец выбрал Ван Фаня, что все ещё сдерживал немалую часть младших семейства Тан непрерывным градом пальцевых техник. Троица воителей клана Восьми Триграмм приземлилась рядом с юношей, и незамедлительно набросилась на него.

Пусть Сяо-Фань и был готов к этому их маневру, он не питал иллюзий о своей способности противостоять трем опытным воителям, один из которых был мастером, создавшим собственные стили для сабли и ладони. Зло скривившись, он сделал единственно возможную в его положении вещь.

- Юэсюань, Цзи, помогите! - вскричал он, с трудом отражая сыплющиеся на него удары.

- Что, мальчишка, боишься? - язвительно протянул старший сын семьи Шан. - Трижды кланяйся земно, и назови меня “уважаемый старший”, и, так уж и быть, я не стану тебя убивать, а всего лишь покалечу.

- Прости, я не расслышал, как-как мне тебя назвать? - ответил Сяо-Фань, кое-как уклоняясь от двух сабель, и принимая на технику Золотой Рубашки сдвоенный удар ладоней.

- Уважаемый старший, - раздраженно повторил Шан Чжунши.

- Молодец, младший, молодец, - вымученно улыбнулся ученик Уся-цзы, отступая от угрожающих ему сабель. - Больше уважения в голосе, когда обратишься ко мне в следующий раз, но покамест сойдёт и так.

Старший сын Шан Хэмина зло зарычал, осознав, на какой детский трюк попался, и насел на Ван Фаня с удвоенным пылом. Тот вынужденно отступал, терпя все новые и новые раны от сабель, и тупую боль от ударов ладоней. Оба брата Шан взялись него всерьез - клинок Чжунжэня пластал воздух, все чаще достигая тела Сяо-Фаня, и проникая сквозь его защитные техники. Предплечья и торс ученика Уся-цзы уже украсились множеством порезов. Пусть кровь из них бежала крайне неохотно, сдерживаемая целительской техникой метода Сяояо, юноша чувствовал, как эти неглубокие раны понемногу выпивают его силы. Чжунши же осыпал Ван Фаня быстрыми ударами ладоней, усиленными внутренней энергией, ограничивая подвижность юноши, и подводя под удары сабли брата. Сяо-Фань до сих пор был жив только потому, что сильнейший из атакующей его троицы, Шан Хэмин, был настроен поиграть с юношей, словно кот с мышью - старец атаковал вполсилы, стремясь наносить болезненные раны вместо калечащих либо смертельных.

Помимо воли, ученик Уся-цзы отметил особенности семейных стилей клана Восьми Триграмм. И сабельный метод, и рукопашный, были сходны как между собой, так и с другим боевым искусством, основанным на постулатах даосского учения - Кулаком Великого Предела. Все три стиля были похожи внешне, основываясь на круговом перемещении, и непрерывных, плавных движениях, но там, где созданный Чжан Саньфэном кулачный стиль был спокойным и гармоничным, побеждая силу без напряжения, и одолевая скорость без спешки, приемы как Ладони Восьми Триграмм, так и родственной ей сабельной техники дышали неприкрытой агрессией. Их видимое спокойствие могло в любой момент смениться взрывной скоростью молниеносной атаки, а неспешное круговое движение способствовало коварным ударам с неожиданных направлений. Отступая под сыплющимся на него градом ударов обоих боевых искусств Восьми Триграмм, Сяо-Фань не мог не оценить их безжалостную действенность.

Давление на младшего ученика Уся-цзы неожиданно ослабло ровно втрое - в бой вступили его старшие. Гу Юэсюань пущенной из баллисты стрелой врезался в Шан Хэмина, тесня пожилого воителя. Коварный и быстрый сабельный удар снизу встретил было его атаку, стремясь располовинить Юэсюаня от паха до ключиц. Старший ученик Уся-цзы безразлично принял лезвие на голую руку, отшвырнул его в сторону, и нанес невредимой ладонью мощный удар, отбросивший Шан Хэмина прочь. Ван Фань устало улыбнулся - техника шаолиньской Золотой Рубашки надежно хранила Гу Юэсюаня, позволяя ему отражать атаки даже сильных воителей.

Шан Чжунжэнь сошелся в яростной рубке с Цзин Цзи. Поначалу, расхоложенный безнаказанными атаками на Сяо-Фаня, младший из братьев Шан вынужденно отступил под натиском Цзи, спешно перестраиваясь на более оборонительную манеру боя, но вскоре прекратил отход. Его мощные и быстрые удары, наносимые с неожиданных углов, заставляли Цзи уделять больше внимания защите, а особенность сабельной техники Восьми Триграмм - хваты и позиции клинка, не отпускающие саблю далеко от тела, - позволяла с легкостью переходить от атаки к защите, и взрываться неожиданными контрударами. Второй ученик Уся-цзы только обрадовался такому сложному противнику, взявшись за него с удвоенным усердием - меч и сабля рыжеволосого воителя размывались в воздухе от скорости, снова и снова пробуя технику Шан Чжунжэня на прочность.

Сяо-Фань удовлетворенно выдохнул, пользуясь временным отступлением Шан Чжунши для короткой передышки. Старший сын Шан Хэмина решил разорвать дистанцию, чтобы оценить изменившееся поле боя, и на мгновение замер в задумчивости, переводя взгляд со сражающихся отца и брата на только что безнаказанно избиваемого противника. Ван Фань решил помочь ему с решением, кого атаковать.

- Что же, младший, настало время поучить тебя манерам, - с широкой улыбкой обратился он к старшему из братьев Шан. Юноша нарочито медленно и напоказ размял кулаки, и повел могучими плечами. - Прятаться за спиной у папочки ты больше не сможешь, а значит, никто не помешает мне объяснить тебе необходимость уважительного обращения с людьми, - он неспешно двинулся к своему противнику. Тот, впрочем, не показывал страха.

- Ты думаешь, мне нужна чья-то помощь, чтобы вбить в твою пустую голову понимание твоего истинного места в мире, мусор? - с гнусной улыбочкой протянул Шан Чжунши.

- Да! - радостно перебил его Сяо-Фань. - Именно так я и думаю! Боюсь, без помощи ты и мусор не одолеешь, младший, не то, что меня. Ничего, сейчас твой уважаемый старший будет тебя наставлять, - и он, не медля, набросился на своего кипящего от злости врага.

Шан Чжунши не растерялся, уклонившись от сокрушительного удара из стиля Кулака Ваджры, и уведя в стороны мягкими блоками град непрерывных атак Кулаком Архата. Его контратака пропала втуне, бессильно соскочив с недвижной защиты Золотой Рубашки. Сяо-Фань не смог воспользоваться этой оплошностью - Чжунши ускользнул от ответного удара, извернувшись гибким ужом. Но пусть этот ловкий уход и спас его от тройки мощных ударов в корпус, он открыл старшего из братьев Шан для иной атаки. Ван Фань применил прием, некогда использованный Гу Ши, и весьма болезненно разъяснивший ученику Уся-цзы всю действенность Кулака Великого Предела. Он просто и безыскусно пихнул Чжунши в бок и спину обеими руками, вложив в это движение усилие, идущее от ног и бедер. Тот рухнул навзничь, впечатавшись лицом в утоптанную почву, и закашлялся от поднятой падением пыли. Сяо-Фань, не сдержавшись, отвесил ему крепкий пинок, что протащил старшего из братьев Шан по грязной земле. Тот кое-как поднялся, держась за бок, и вперил пылающие яростью глаза в своего противника. Измазанное землей лицо, впрочем, делало его свирепый оскал скорее нелепым и смешным, нежели страшным.

- Ай-яй-яй, младший, мои наставления не идут тебе впрок, - язвительно выдал Ван Фань. - Ты не только не приобрел в вежливости, но и потерял в чистоплотности! Что за неприглядный вид нищего-замарашки? Ты решил бросить родной клан, и податься в ученики к уважаемому Кэ Сянлуну?

- Я убью тебя, - прошипел Шан Чжунши, багровея от злости.

- И снова ты показываешь свои отвратительные манеры, младший, - состроил постное лицо Сяо-Фань. - Но я - великодушный старший, и помогу тебе, вместо наказания. Искалеченные нищие вызывают больше жалости, и получают больше милостыни. Думаю, сломанной руки тебе хватит для безбедной нищенской жизни, - он бросился на своего противника, ускоряясь техникой шагов.

Продолжительный бой против практиков стилей Восьми Триграмм, и последующая короткая схватка с Шан Чжунши, позволили Ван Фаню достаточным образом разложить эти стили на составляющие, и выработать противодействие для них. Он рассеял внимание противника несколькими ложными атаками, заставляя того вновь уклоняться сложным движением, и, сблизившись, ударил, мощно и бесхитростно, чувствуя, как крошатся под кулаком кости ребер старшего из братьев Шан. Тот отлетел прочь от силы удара, вновь валясь подрубленным деревом.

- Ой, младший, прости, я имел в виду ребра, а не руку, - издевательски оскалился Сяо-Фань. - Или, может, сломать тебе и руку тоже, а? Ну же, вставай, доблестный воитель, великолепно сражающийся втроем против одного. Вставай, падаль, или я подниму тебя пинками!

- Мой отец этого так не оставит, - выдавил Шан Чжунши, с трудом поднимаясь, и ковыляя прочь от неспешно идущего к нему Ван Фаня.

- Снова прикроешься отцом, храбрый числом воин? - приподнял бровь ученик Уся-цзы. - Дам тебе добрый совет: прячься за младших в следующий раз. Так, ты будешь выглядеть еще более жалко, и я не стану тебя бить, из брезгливости.

Чжунши не ответил на эту подначку. Развернувшись, он бросился наутек, неуклюже, но быстро. Сяо-Фань раздраженно покачал головой - этот самодовольный и скверно воспитанный юноша нешуточно взбесил его, и ученик Уся-цзы не отказался бы вбить в старшего из братьев Шан еще немного хороших манер, или, хотя бы, боязни перед возмездием за манеры дурные.

В то время, как воители клана Восьми Триграмм мерились силами с учениками долины Сяояо, битва за Удан подошла к концу, окончившись победой даосов и их немногочисленных союзников. Клан Небесного Меча отступил вскоре после бегства Пигуа - младший и старший Симыни, выведенные из строя быстро и впечатляюще, приказали своим подчиненным отойти, не желая нести дальнейшие потери. Семейство Тан сбежало, унося своего главу, попавшего-таки под ядовитую технику Вэй Цзылин. Сквернословящий и капающий кровью из многочисленных ран Тан Гуаньнань бежал впереди всех - боевое искусство Ши Янь все же оказалось сильнее семейных техник тайного оружия клана Тан. Клан Восьми Триграмм продержался дольше всех, но видя поражения своих старших, отступили и они. Избитый Сяо-Фанем Шан Чжунши убегал, неловко хромая, но старательно выполняя технику шагов. Шан Чжунжэнь берег бессильно повисшую правую руку, и, удерживая саблю левой, держался рядом с отцом. Тот, так и не сумевший преодолеть непробиваемую защиту Гу Юэсюаня, выглядел менее потрепано, чем братья Шан, но заметно было, что вздумай он продолжить бой, ничем хорошим для главы клана Восьми Триграмм это бы не кончилось. Старый воитель дышал хрипло и с присвистом, а его побледневшее лицо покрывали капельки пота. Шан Хэмин получил в бою с Гу Юэсюанем внутренние повреждения, и это, пожалуй, было серьезнее мелких травм его сыновей.

- Клан Пигуа требует справедливости, - раздался вдруг дрожащий, но непреклонный голос, смутно знакомый Сяо-Фаню. Он обернулся на звук, и увидел того самого широколицего и бледноглазого мужчину, что некогда напал на него на хребте Цзинъян. Этот младший клана Пигуа заметно опасался ответа на свои слова, но не отступал, что побудило Ван Фаня ощутить к нему толику уважения.

- Злодейство было свершено, Чжо Жэньцин, и был ли ты замешан в нем, или нет, не имеет большого значения. Один из твоих младших - убийца, и ты, как его учитель, несешь ответственность, - продолжил член клана Пигуа. Глава Удана тяжело вздохнул, устало глядя на настырного правдоискателя.

- Негодяй, отравивший главу Пигуа, лишь прикидывался даосом, - вмешался Сяо-Фань. - Он проник в Удан, назвавшись чужим именем - Ли Чжаоцин, - и удрал отсюда, едва отправив свое отравленное письмо. Можно ли считать учеником Удана этого лжеца и притворца? Может статься, что истинный Ли Чжаоцин сейчас лежит связанным и раздетым в каком-нибудь подвале, послужив маской для злодея.

- Чжо Жэньцин принял этого человека, и назвал его учеником, каким бы ни было его появление в Удане, - с меньшей уверенностью возразил мужчина из клана Пигуа. - Учитель всегда отвечает за ученика.

- То есть, если вор проникнет в твой дом, и, чтобы избегнуть стражи, завернется в халат твоей жены и спрячется на кухне, ты начнешь покупать ему кольца и серьги? - раздраженно ответил Ван Фань. - Не говори глупостей. Чжо Жэньцин не в ответе за злодеяние чужого ему человека.

- Благодарю тебя за слова поддержки, Сяо-Фань, но собрат из клана Пигуа все же прав кое в чем, - раздался утомленный голос главы Удана. - Как бы то ни было, моя секта поспособствовала злодейству, забравшему жизнь главы Пигуа. Удан нанес вашему клану вред, собрат, - обратился он к искателю справедливости, - и чтобы исправить мою ошибку, я буду передавать четверть прибыли Удана в клан Пигуа последующие десять лет.

- Это невозможно, Жэньцин! - воскликнул незнакомый Сяо-Фаню высокопоставленный даос. - Удан - не купеческое товарищество, сидящее на сундуках с золотом. Если ты начнешь отдавать четверть наших денег, то четверти наших младших будет нечего есть все эти годы!

- Значит, я научу их питаться солнечным светом! - повысил голос глава Удана. Было заметно, как его тяготит неприятная ситуация, в которой оказалась его секта, но от своего решения, пусть и болезненного для Удана, Чжо Жэньцин не отступал. - Довольно препирательств, Жэньцзюнь. Наши раненые младшие нуждаются в заботе, - он повернулся было, чтобы уйти, но его остановил оклик Ван Фаня.

- Даос Чжо, - произнес он, громко, но подчеркнуто вежливо. - Позвольте выразить вам свое уважение.

Пусть Сяо-Фань и был несогласен с потворствованием клану Пигуа, что желал поправить свой невеликий авторитет за счет уданских даосов, младший ученик Уся-цзы ощущал жалость к главе Удана, и уважал проявленное им великодушие. Эти чувства, а также неподдельное восхищение фехтовальным мастерством Чжо Жэньцина, пробудили в Ван Фане желание попытаться отвлечь его от неприятных событий сегодняшнего дня. Отвлекать даоса он решил, с абсолютной искренностью говоря ему чистую правду.

- Мой поступок не заслуживает уважения, Сяо-Фань, - грустно ответил, тем временем, глава Удана. - Он - необходимость, трудная и неприятная для нас. Будь моя воля, я бы прогнал того младшего из Пигуа ни с чем, но злодеяние должно быть уравновешено добром.

- Я о другом, даос Чжо, - с веселой улыбкой ответил юноша. - Проявленная вами щедрость к Пигуа - тоже достойное деяние, но я говорю о вашем искусстве меча, - он прервался ненадолго, пытаясь собраться с мыслями, и старательно прогоняя из мыслей несуразные словечки наподобие “зашибись”, “ахренеть”, и “взрыв мозга”.

- Совсем недавно, один мудрец сказал мне, что вскорости мой путь воина изменится к лучшему, - начал он издалека. - Он изменился сегодня. До сего дня, я заучивал приёмы и осваивал стили, мало задумываясь о сути любого боевого искусства. А ведь она проста, эта суть. Она - победа над противником. Сегодня, я увидел ее воплощение в подлунном мире. Суть боевых искусств - победа, а суть победы - меч. Сегодня, вы держали в ваших руках не полосу стали, а саму победу, мудрец. Ваше боевое искусство не просто открыло мне глаза, оно сделало меня подобным слепцу, к которому вернулось зрение. Ваше умение поразительно и невозможно. Многие школяры сравнивают искусство меча с каллиграфией, - юноша презрительно хмыкнул. - Что книжные черви могут знать о красоте укола, разрезающего связки и мышцы оружной руки, и заставляющего пальцы врага неметь и разжиматься, выпуская на волю его оружие? Что не видящие солнца, бледнолицые начетчики знают об ужасной и потусторонней завершенности смертельного удара, вскрывающего горло врага, разделяющего и его трахею, и связь его тела с душой? Что чернильные души поймут в искусстве письма кровью по ткани сущего? - юноша перевёл дух, и с удовольствием заметил на лице Чжо Жэньцина понимающую улыбку, изгнавшую усталость и раздражение.

- Скажу вам честно, мудрец, - продолжил он, - увидев ваше мастерство, я влюбился в меч. Влюбился лишь самую малость меньше… - Ван Фань быстро обшарил взглядом свое окружение, и найдя Ши Янь, быстрым шагом подошёл к ней, и порывисто обнял. Девушка смущенно покраснела, но даже и не подумала протестовать.

- …Лишь самую малость меньше, чем в мою прекрасную Ласточку, - договорил юноша, не разжимая объятий. - С этого дня, я со всем усердием начну изучать мечные техники моей секты, и надеюсь, что когда-нибудь смогу приблизиться к вашему мастерству.

- Спасибо за добрые слова, Сяо-Фань, - довольно ответил ему Чжо Жэньцин. - Я рад, что мои скромные успехи в мече вдохновили тебя. Быть может, ты захочешь потренироваться со мной в мечном искусстве? Я приглашаю тебя и твоих спутников задержаться в Удане ещё на день. Я должен как-то отблагодарить вас всех за помощь в сегодняшней битве.

- Мы примем ваше предложение, мудрец, - ответил Гу Юэсюань. - Нам всем нужно передохнуть после долгого дня. Надеюсь, мы не слишком стесним вас.

- Вовсе нет, - добродушно ответил глава Удана. - Общество добрых друзей - всегда в радость. Сяо-Фань, - вновь обратился он к ученику Уся-цзы. - Мы можем начать тренировки, как только ты переведешь дух.

- Сначала, я хотел бы поблагодарить вас, мудрец, за возможность наблюдать ваше мастерство, - задумчиво ответил тот. - Я немного понимаю во врачевании, и хочу помочь раненым ученикам Удана.

- Это предложение очень своевременно, - ещё шире улыбнулся Чжо Жэньцин. - Познакомься с Чжуан Жэньцзюнем, моим младшим братом по оружию, - он указал на доселе остававшегося неизвестным высокопоставленного даоса. Тот кивнул юноше, коротко и резко.

- Он позаботится о том, чтобы твои умения оказались приложены наилучшим образом, - продолжил глава Удана. - А сейчас, нам всем предстоят многие заботы, - даос слегка поклонился Ван Фаню и его друзьям, и направился во внутренний двор.

- Найди меня в главном зале секты, младший, - отрывисто бросил третьему ученику Уся-цзы Чжуан Жэньцзюнь, и последовал за своим главой.

- Ты ведь пойдешь лечить раненых теперь, Сяо-Фань? - с непонятной интонацией спросила юношу Ши Янь. Тот, все ещё пребывающий в состоянии лёгкой отрешенности, вызванном усталостью и уходящим напряжением боя, рассеянно кивнул.

- Мне интересно, ты будешь делать это, все так же обнимая меня? - прежним голосом спросила девушка. Ван Фань удивлённо уставился на подругу, все еще сжимаемую им в объятиях, и весело рассмеялся.

***

- Могу ли я задать вам отвлеченный вопрос, старший? - спросил Сяо-Фань Чжуан Жэньцзюня, не отвлекаясь от установки акупунктурных игл в торс юного даоса, попавшего под несколько сабельных ударов. Ученик Удана то и дело дергался и шипел от боли, что вовсе не облегчало работу Ван Фаня, но юноша относился к этому спокойно. Он повидал и более нервных больных за время практики у доктора Шэня.

- Погоди немного, - ответил высокопоставленный даос, осторожно, но щедро смазывая грудную клетку другого ученика “пастой Гуаньинь” - шаолиньским целительным средством, редким и ценным. Подопечный даоса лежал без сознания, и его грудь, разукрашенная оттенками лилового, чёрного, и желтого, бугрилась многочисленными шишками - ребра ученика изрядно пострадали в недавней битве.

- Проклятый клан Пигуа и его варварское боевое искусство, - неожиданно пробормотал Чжуан Жэньцзюнь с горестным недовольством. - Оно словно создано для того, чтобы калечить и убивать неопытных младших.

- Это из-за его слабости перед защитными техниками, мудрец? - заинтересовался Сяо-Фань.

- В том числе, - отстраненно ответил даос. - Божественный Кулак Пигуа зависит от телесной силы практика, и телесную силу же развивает. Пусть подобное несовершенное искусство не пробьет ни одну мало-мальски прочную защитную технику, воина без защиты ей легко покалечить. Как младшего Чжэнкэ, к примеру, - он кивнул на недвижно лежащего юношу. Приглядевшись, Сяо-Фань узнал молодого даоса, отправившего их с Юэсюанем на обезьянью охоту. Тем временем, Чжуан Жэньцзюнь накрыл избитого Лан Чжэнкэ одеялом, и вытер руки чистой тряпицей.

- Что за вопрос был у тебя ко мне, младший? - вопросительно взглянул он на Ван Фаня.

Они, вместе с пятью сведущими в целительском деле младшими даосами, находились в главном зале секты - просторном помещении, могущем служить как для пиршеств, так и для тренировок. Из многочисленных открытых окон, широких и высоких, в залу лился солнечный свет, озаряя настенные свитки с каллиграфией, цепляясь за рукояти и детали ножен мечей, покоящихся на подставках, что располагались на длинных столиках у стен, и отблескивая на округлых боках напольных ваз. Низкие столы и круглые подушки для сидения сейчас были оттащены к стенам, чтобы дать место лежащим на полу раненым. Пострадавшие даосы расположились на брошенных на пол толстых одеялах, придавая главному залу Удана вид полевого лазарета. Лазарета, в котором Сяо-Фань подвизался военврачом-добровольцем.

- Вы ведь занимаетесь хозяйственными делами монастыря, не так ли, мудрец? - спросил он.

- Да, - с лёгким удивлением в голосе ответил Чжуан Жэньцзюнь. - Почему ты спросил об этом, Сяо-Фань?

- Я заметил, что ваше чело омрачено многими заботами, - с весёлой улыбкой высказался юноша, - и решил проверить свою догадку об их причине.

- Твоя догадка верна, - вздохнул даос. - Забота о благополучии Удана - ноша, взятая мной добровольно. Многие даосы, как молодые, так и пожившие, считают, что Путь - совершенствование ума и тела, либо же постижение естественных наук, или и вовсе, - он криво ухмыльнулся, - махание мечом и кулаками. Но я всегда знал: мой истинный Путь - наставлять, помогать, и защищать. Неважно, как именно - все ответвления этого Пути ведут ко благу, и для меня, и для моих подопечных.

- Это очень достойное призвание, - с одобрением отозвался Ван Фань. - Скажите, мудрец, вы были недовольны решением даоса Чжо о пожертвованиях для Пигуа из-за того, что они прибавят вам ненужных забот?

- Не только мне, Сяо-Фань! - от избытка чувств, Чжуан Жэньцзюнь высказался много громче и сердитее обычного. - Не только мне - всем нам! Десять лет мне придётся кормить младших пустым рисом и жидкой похлебкой, и изыскивать новые средства, чтобы даже этой скудной пищи хватило всем! - он в сердцах тряхнул головой. - Будь по-моему, так я пинками прогнал бы клан Пигуа, пришедший в мой дом грабить и убивать, и приведший с собой банду таких же жадных мерзавцев! - он зло стукнул кулаком по ладони, и высказался уже спокойнее:

- От широкого жеста моего старшего Удан потеряет лицо, а желудки его учеников надолго опустеют. Сомневаюсь, что Жэньцин проявил должную мудрость, принимая это решение.

- Признаюсь - я с вами согласен, - понизил голос ученик Уся-цзы. - Незачем кормить всяких, - он брезгливо скривился, - никчемных и алчных людишек. Но, по-моему, потеря лица Удану не грозит - наоборот, когда на реках и озерах узнают об этом случае, и решении даоса Чжо, доброе имя вашей секты только упрочится. Сообщество, пекущееся не только о близких и друзьях, но и о недавних врагах, иначе как великодушным не назовёшь.

- Надеюсь, что ты окажешься прав, Сяо-Фань, - нерадостно ответил Чжуан Жэньцзюнь, - и плодами решения моего брата по оружию станет уважение вольного люда, а не ворох тяжб, которыми нас осыпят дурные люди, желающие поживиться от щедрот Удана. Ты уже закончил с младшим Лином? - он указал на истыканного иглами подопечного Сяо-Фаня. Кровь из ран изрубленного даоса больше не текла, а сами багровые полосы на его торсе заметно уменьшились в размерах.

- Я - закончил, мои иглы - нет, - безмятежно отозвался Ван Фань. - Чуть позже их извлеку. Можно отдохнуть пока, а можно взглянуть на следующий сложный случай. Кто там ещё нуждается в моем внимании?

- У младшего Хуэйчэня плечо прорублено до кости, - почесал бородку Чжуан Жэньцзюнь. - Кость тоже может быть задета. Посмотришь на него, Сяо-Фань? Я распоряжусь о новом наборе акупунктурных игл для тебя.

- Конечно, посмотрю. Ну, за дело! - потер руки юноша.

***

Этим утром, Сяо-Фань не был в настроении восхищаться красотами горных видов. Вовсе не из-за того, что ему прискучили зрелища, что открывались с вершины Удана, либо же из-за непогоды. Солнце сияло на безоблачном небе, превращая лесистые склоны окружающих гор и холмов в волнующееся изумрудное море, шевелимое легким ветерком, а едва уловимая облачная дымка, окутывающая обитель даосов туманным покрывалом, придавала окружающему налет призрачного очарования. Но третий ученик Уся-цзы не обратил большого внимания на красу утреннего пейзажа, так как был полон радостного предвкушения.

Целительские хлопоты заняли весь вчерашний день Ван Фаня, затянувшись до темноты. Юноша, при содействии Чжуан Жэньцзюня, применял свое целительское искусство долго и плодотворно, пользуясь как его мистическими аспектами - акупунктурой и вливанием ци, - так и более приземленными методами. Он вправил множество сломанных костей, забинтовал немало рубленых и колотых ран, и был вынужден лично приготовить на уданской кухне два котелка лекарственных настоев - болеутоляющего, и укрепляющего. Когда, поздним вечером, Чжуан Жэньцзюнь передал вымотанного юношу своему главе, также утомленному дневными заботами, тот первым делом поинтересовался, достанет ли Сяо-Фаню сил для их завтрашней тренировки. Юноша ответил воодушевленным согласием, даже забыв на миг о своей усталости. Ему не терпелось поскорее начать изучение мечного искусства, да ещё и под руководством мастера, что восхитил Ван Фаня своим умением. Сегодня, это нетерпение только усилилось.

Чжо Жэньцин обнаружился на небольшой площадке у порога своего дома, в компании жены. Госпожа Чжо, устроившаяся на веранде и занятая стиркой, с добродушной улыбкой наблюдала за мужем, не отрывая рук от стиральной доски. Глава Удана словно и не замечал её, медленно выполняя фехтовальные упражнения. Его плавные движения живо напомнили Ван Фаню приёмы Кулака Великого Предела - он даже подметил знакомую работу ног и смещения корпуса.

- Доброго утра, мудрец, госпожа, - вежливо поклонился юноша даосу и его жене. Та дружелюбно кивнула в ответ.

- Присоединяйся ко мне, Сяо-Фань, - коротко глянул на него Чжо Жэньцин. - Возьми тренировочный меч, - он указал глазами на стойку с деревянным оружием, расположившуюся у веранды, - и просто следуй моим движениям, слушая мои слова. Ты ведь не изучал раньше мечные стили?

- Нет, мудрец, - ответил Ван Фань, беря меч со стойки и становясь в позицию рядом с даосом. Поймать неспешный ритм движений Чжо Жэньцина оказалось несложно - юноша прекрасно помнил освоенные формы и приёмы Кулака Великого Предела, а подстроить их под выполняемое главой Удана упражнение удалось неожиданно легко.

- Пусть ты не имеешь представления о фехтовальном искусстве, ты очень точно пересказал мне его суть вчера, - продолжил Чжо Жэньцин безмятежным голосом. - Меч - не вычурность приёмов, и не видимое благородство формы. Приёмы мечного искусства могут быть сложны и вычурны, но только из нужды. Форма меча проста и изящна, но исключительно по необходимости. Меч подчинен единственной идее - убить врага, быстро и действенно. Клинок меча узок и легок, а гарда мала, чтобы оружную руку не обременял лишний вес, а удары, наносимые мечом, были как можно быстрее и точнее. Скорость и точность очень важны для фехтовальщика, много важнее сложности приёмов.

- Вам знакомо боевое искусство Страны Восходящего Солнца, мудрец? - отрешенно спросил Сяо-Фань, старательно повторяя движения даоса. - Судя по виденному мной, тамошний фехтовальный стиль ставит скорость во главу угла.

- Я немного знаком с ним, - ответил даос, не выказывая ни грана недовольства от того, что его речь была прервана - наоборот, юноша заметил на его лице довольную улыбку.

- Некогда, я наблюдал довольно любопытную сабельную технику, использованную пиратом-вокоу, - продолжил он. - Тому воину почти удалось смертельно удивить меня с её помощью, и, победив его и взяв в плен, я расспросил пирата о его стиле. Ты верно оценил его, Сяо-Фань - в скорости его главная сила. Те фехтовальные приёмы Страны Восходящего Солнца, что известны мне, просты и действенны. Обучившись им, любой может стать опасным бойцом в короткий срок. У них лишь один серьёзный недостаток - излишняя простота. Умелый воин, если не умрёт в первые секунды боя с практиком этого стиля, легко сможет прочитать его движения. Тем не менее, стиль Страны Восходящего Солнца - хороший пример того, как важна скорость в фехтовании, - даос прервался ненадолго, и на его лице отразилась задумчивость.

- Рубящие удары - основа упомянутой фехтовальной техники, - продолжил он отстраненно. - Думается мне, стиль, основанный на одних лишь уколах, был бы ещё проще и опаснее, ведь укол быстрее рубящего удара. Но довольно об этом, - голос главы Удана вновь обрел сосредоточенную твердость.

- Боевое искусство, что практикую я, не ограничивает себя каким-то одним приемом, понятием, или формой, - продолжил он, не прекращая движения. - Наоборот, приёмы - вторичны, формы - вторичны, и даже идея, лежащая в основе стиля, отступает перед его истинной сутью, той самой сутью, что ты столь верно понял недавно. Заучивай приёмы, практикуй формы, и размышляй о лежащей в основе стиля идее, но будь готов отбросить все это ради истинного понимания меча. Если же тебе не удастся отбросить вторичное ради истинного, то, может статься, иное оружие подойдет тебе лучше. Но я уверен, что меч - твоё оружие, ведь ты понял суть меча, даже не начав изучать его, - даос неожиданно рассмеялся.

- Можно сказать, вы стали моим невольным учителем, мудрец, - весело откликнулся Сяо-Фань. - Я обрел свое понимание благодаря вам.

- Именно поэтому я рад обучать тебя, - в голосе Чжо Жэньцина вновь прозвучало довольство. - Нет ничего более лестного для учителя, чем успехи ученика, и если моя наука станет фундаментом для умений будущего мастера, у меня будет веский повод для гордости. Говоря об учительской гордости… - даос издал короткий смешок. - Гу Е недавно хвастался двумя своими учениками. Один из них освоил Кулак Великого Предела за неполные два дня, и побудил второго показать свое истинное умение, мастерство, достойное одного из старших. Что ты скажешь на это, Сяо-Фань?

- Гу Ши слишком подвержен дурному влиянию, - немедленно отозвался юноша. - В нем совершенно нет гордости за свои успехи. Верно, его нужно почаще восхвалять.

- Мысль любопытная, - рассмеялся даос. - Но я о тебе спрашивал, Сяо-Фань, а не о Гу-младшем. Что ты думаешь о Кулаке Великого Предела?

- Это отличный стиль, - ответил юноша, и, после недолгих колебаний, продолжил с откровенностью:

- Но у меня не лежит душа к его изучению, уж не знаю, почему.

- Возможно, это горячность молодости, - задумчиво высказался Чжо Жэньцин. - Или же, не в обиду будь сказано, недостаточное понимание сути кулачного боя. Как бы то ни было, твое знание стиля Великого Предела поможет тебе понять сегодняшний урок полнее и лучше, - он завершил очередное неспешно-плавное движение, и выпрямился, держа меч за спиной, обратным хватом.

- Следи за мной внимательно. Я покажу тебе самые простые приемы, что составляют основу любого стиля. Укол!.. - меч даоса сверкнул стремительной молнией. - Рубящий удар!.. - воздух разошелся с резким свистом, разделенный лезвием меча. - Связывание!.. - движение локтем и кистью заставило острие меча описать небольшой круг. - Режущий удар!.. - клинок с оттяжкой прошелся по воздуху, прочертив близкую к прямой линию.

***

- Пусть твои движения будут плавными, словно полет, - монотонно и спокойно говорил Чжо Жэньцин, внимательно наблюдая за выполняющим формы Сяо-Фанем. - Расслабь руку, не напрягай кисть. Держи меч надежно, но нежно, словно любимую женщину, словно, - даос хитро ухмыльнулся, - пойманную птицу. Сдавишь слишком сильно - сломаешь ей крылья, а коли слишком ослабишь хватку - она улетит, - Ван Фань с укоризной посмотрел на него, без трудараспознав источник этого сравнения. Глава Удана невозмутимо продолжил:

- Не прекращай движения ног. Круг - самая гармоничная из форм, и пусть твое движение подчинится ей. Пусть круг, центр которого - острие твоего меча, станет основой твоего движения. Отступая и наступая, атакуя или же обороняясь, не оставайся на месте, и подчиняй поле боя ритму своего движения. Позволь своей внутренней энергии течь свободно, наполняя каждый меридиан, и каждый узел, совершая полный круговорот по всему телу. Пусть внешняя гармония сольется с внутренней, а меч - станет частью этой гармонии. В этом и заключается Великий Предел.

***

- Помнишь ли ты показанные мной формы, Сяо-Фань? - строго спросил его глава Удана.

- Помню где-то десятую часть, - отрешенно ответил юноша. - Остальное позабыл напрочь.

- Правда? - приподнял брови даос. В его голосе не было злости на нерадивость ученика - лишь недоверчивая радость. - Что же, я покажу тебе их еще раз. Смотри внимательно…

- Запомнил ли ты показанное? - вновь спросил Чжо Жэньцин, убирая меч в ножны.

- Забыл почти все, но некая малость до сих пор скребется мне в память, - еще отстраненнее протянул Ван Фань. - Простите, мудрец, видно, я недостаточно старателен.

- Ты - более чем прилежен, Сяо-Фань, - довольно ответил на это даос. - В один день, ты понял больше, чем многие мои ученики - за всю жизнь. Давай проверим твои навыки, - он отложил свой меч, и, взяв со стойки тренировочный клинок, кивнул юноше. - Пожалуйста.

- Пожалуйста, учи… кхм, гм, - прокашлявшись, Ван Фань недовольно сжал губы. Чжо Жэньцин, не скрываясь, просиял довольной улыбкой на эту оговорку юноши.

Они профехтовали довольно долго, потратив на учебный поединок большую часть дня. Глава Удана также пригласил своих братьев по оружию поучаствовать в их тренировке, и Сяо-Фань поочередно сразился с тремя высокопоставленными даосами. Пусть все они и практиковали Меч Великого Предела, их манера боя была совершенно различной. Гу Е отдавал предпочтение обороне и контратакам, Чжуан Жэньцзюнь лишь изредка прерывал молниеносные каскады ударов оборонительными движениями, а стиль Чжо Жэньцина был изменчив и непостоянен, становясь то быстрым и сокрушительным, то вязким и спокойным. Поединки с ними ввергли юношу в еще большую задумчивость, и задумчивость эта все множилась. В конце концов, Сяо-Фань застыл соляным столпом посреди очередного движения, а потом - медленно улегся на камни внутреннего двора, бездумно уставившись в небо. Чжуан Жэньцзюнь, фехтовавший с ним, встревоженно обратился к юноше, но Чжо Жэньцин удержал собрата по оружию, а потом - и вовсе увел прочь его и Гу Е. Обернувшись на юношу в последний раз, глава Удана задумчиво произнес:

- Тебе хватит какой-то пары лет, а может, и вовсе года, чтобы достичь истинного понимания меча, Сяо-Фань. Главное, не позволяй огню внутри тебя угаснуть.

Юноша ничего не ответил на эти слова, да и не услышал он их, занятый собственными мыслями. Он наблюдал темнеющее небо, и сияющие точки звезд, что зажигались на нем, скользя взглядом по объединяющим их созвездиям. Он нашел взглядом Большой Ковш, и улыбнулся ему, как старому знакомому, вспомнив даосский боевой прием, взявший имя этого звездного скопления. Но его задумчивость не нарушалась, пока из-за туч не показался тонкий серпик луны. Посмотрев на него, Сяо-Фань вскочил на ноги, радостно улыбаясь, и принял начальную стойку стиля Великого Предела. Он взмахнул тренировочным мечом, и принялся пластать воздух в кажущихся беспорядочными ударах.

“Любая замкнутая линия может выглядеть, как круг,” думал он, увлеченно фехтуя с собственной тенью. “Вопрос лишь в точке обзора. Любое движение гармонично, вопрос лишь в его завершенности. Так, надо бы обсудить это с Чжо Жэньцином. И с учителем. Даже с Джи можно на эту тему поболтать,” он весело улыбнулся, вспомнив о своем втором старшем. Цзин Цзи вновь предстояло стать долговременным тренировочным партнером Сяо-Фаня, хотел второй ученик Уся-цзы этого, или нет.

***

Прощаясь, Чжо Жэньцин передал Ван Фаню меч - простой клинок, длинный и прямой, в деревянных ножнах без украшений. Символ инь-ян был вычеканен на гарде меча, и выкрашен чёрной и белой краской.

- Увы, я не могу одарить тебя лучше, Сяо-Фань, - извиняющимся тоном сказал даос. - В моей секте нет драгоценного оружия. Даже мой собственный меч - всего лишь памятный подарок учителя. Но этот клинок верно послужит тебе: его сталь крепка, а форма - удобна.

- Спасибо вам за ваш памятный подарок, мудрец, - с намеком посмотрел на него Ван Фань, и глава Удана со смущенной улыбкой огладил усы. Пусть Сяо-Фань не мог назвать его учителем, не оскорбляя Уся-цзы, вчерашняя оговорка юноши несомненно пришлась Чжо Жэньцину по душе, и не была им забыта.

Шагая по горным тропинкам, ведущим вниз по склонам Удана, Сяо-Фань расспрашивал друзей о тех наградах, что они получили от даосов за помощь в сражении против клана Пигуа с союзниками. Вэй Цзылин с готовностью показала юноше книгу о некоей даосской “числовой магии”, в которой, пролистав томик, Ван Фань с удивлением узнал алгебру. Гу Юэсюань и Цзин Цзи получили от Чжо Жэньцина книги с описанием стилей Великого Предела, кулачного и мечного соответственно. Сяо-Фань немедленно принялся тормошить Цзи, требуя у него совместных тренировок, и, в конце концов, вынудил рыжеволосого воителя согласиться - по словам Цзи, “лишь бы избавиться от тебя хоть ненадолго“. Ши Янь же наотрез отказалась раскрывать секрет полученного ей подарка. Красная от смущения, она непреклонно заявила, что Сяо-Фань все узнает в свое время, но никак не сейчас. Тот, в свою очередь, был слишком умилен пылающими щеками подруги, чтобы настаивать.

Примечания

[1] Сунь Бинь - полководец эпохи Борющихся Царств, человек немалой силы духа и стратегического таланта. Автор "Искусства Войны Сунь Биня". Существует теория, что он и Сунь У (Сунь-цзы) - один и тот же человек.

Глава 16, в которой герой, с одобрения старшего, совершает неприглядный поступок, а позже, ввязывается в нехарактерный для себя спор

Спустившись со склонов Удана, друзья направились на северо-запад, следуя первоначальному решению Гу Юэсюаня. Их путь лежал к Дому Оружейников, с чьим наследником их не так давно свела случайность. Теперь, настало время встретиться с его отцом. Дорога не была долгой - вскоре, они прибыли к берегам реки Гулу, где большая грузовая баржа приняла их на борт вместе с лошадьми и поклажей, и в скором времени товарищи высадились в излучине реки, под стенами Дома Оружейников.

Обитель лучших кузнецов Поднебесной выглядела истинной крепостью. Широкий и глубокий ров, частью упирающийся в речное русло, окружал ее стены, высокие и крепкие. Створки наружных врат, пусть и распахнутые во всю ширь, подавляли монументальной непреодолимостью - сработанные из дубовых досок, толщиной подобных квадратным бревнам, и окованные железом, они выглядели способными выдержать любой штурм. Привратная стража - двое плечистых юношей, вооруженных тяжелыми мечами, - беспрепятственно пропустили Гу Юэсюаня сотоварищи внутрь, и те вступили во двор Дома Оружейников.

Облик внутреннего пространства особняка-крепости также обладал некоей долей суровой воинственности, но ее заметно подточили годы мирной жизни - в искусственных озерах, полных чистейшей воды, плескались сверкающие разноцветной чешуей карпы, под стенами были высажены плодовые деревья, ныне наполняющие воздух сладким ароматом цветения, а у колодца, заключенного в круглую каменную ограду, устроились две мирно беседующие дамы в летах, не торопящиеся наполнять свои ведра. Поодаль были слышны слитные крики, и шум множества слаженных шагов - ученики Дома Оружейников упражнялись в боевом искусстве. С другого конца внутреннего двора, доносился лязг металла и шипение пара - горны оружейных мастеров вовсю выполняли свою дымную и пламенную работу.

Жэнь Хаожань принял Гу Юэсюаня и его спутников во дворе своего дома - высокого здания, выстроенного не менее основательно и прочно, чем защищающие Дом Оружейников наружные стены. Глава сообщества мастеров-кузнецов, и, к тому же, самый умелый из них, был одет пышно и богато - халат узорчатого шелка алых, золотых, и пурпурных цветов облегал его могучие плечи, изумрудного цвета заколка удерживала прическу, а из-за спины виднелись богато украшенные рукояти двух мечей. Тем не менее, глава Дома Оружейников не выглядел довольным жизнью, и наслаждающимся богатством - его обрамленное косматой черной бородой лицо несло на себе печать усталости и многих разочарований. Даже вспоминая горестные жалобы Жэнь Цзяньнаня на деспотичное отношение отца, Сяо-Фань невольно ощутил жалость к этому немолодому мужчине - заметно было, что его успеху в делах купеческих сопутствуют неудачи в иных начинаниях, более важных, нежели накопление мирских благ. Ван Фань подозревал, что причина грусти Жэнь Хаожаня была связана с его сыном.

- Гу Юэсюань, рад видеть тебя, - радушно приветствовал глава Дома Оружейников молодого воителя. Тот ответил на приветствие, и представил своих спутников.

- Рад встретиться с вами лично, господин Жэнь! - с горящими глазами зачастил Цзин Цзи, едва его старший закончил с представлениями. - Я слышал многое о вашем кузнечном мастерстве, и легендарных клинках, что вышли из-под вашей руки. Говорят, что несравненный Клинок Нижнего Мира, шедевр кузнечного искусства, все еще хранится в вашей семье. Для меня, как практика оружейных стилей, было бы истинным счастьем хотя бы взглянуть на этот меч, первый среди клинков Поднебесной!

- А Цзи, будь повежливее, - осадил соученика Юэсюань. - Просить об открытии сокровищницы семьи, для удовлетворения праздного любопытства - неподобающе.

- Брось, старший, - отмахнулся рыжий юноша. - Я всего лишь искренен с господином Жэнем, только и всего.

- Мысли не задерживаются у тебя в голове, немедленно выскакивая изо рта, младший братец, только и всего, - вполголоса заметила Вэй Цзылин. Жэнь Хаожань басовито рассмеялся.

- Ничего, ничего, - с улыбкой сказал он. - Старикам, вроде меня, радостно видеть живость и непосредственность молодых. Тем более, Цзяньнань вновь исчез куда-то, - тихая грусть зазвучала в голосе мужчины, и Сяо-Фань внезапно понял - тот скучает по сыну, тяготясь его долгим отсутствием, и ничего более.

- Мы встретили юного господина Жэня недавно, старший, - незамедлительно высказался юноша. - Он в безопасности, и в добром здравии.

- Да? - приободрился Жэнь Хаожань. - Где же он сейчас? Чем он занят?

- Мы наткнулись на него в лесу неподалеку от горы Удан, - ответил Ван Фань. - Он… прогуливался и любовался красотами природы.

- Можешь не скрывать правду, Сяо-Фань, я знаю, что мой непутевый сын удрал из дому, следуя своей страсти к музыке, - грустно улыбнулся мужчина. - Что же, я рад, что он, хотя бы, держится безопасных мест.

- Цзяньнань упоминал, что вы очень строги к его увлечению музыкой, старший, - не смог сдержать душевный порыв Ван Фань. - Несомненно, ваши семейные дела - только ваши, и влезать в них - невежливо с моей стороны, но, быть может, вы могли бы проявить к Цзяньнаню немного снисходительности? Очевидно, что музыка для него - много больше, чем временное увлечение.

- Годы берут свое, с каждым днем давя на мои плечи все тяжелее, - задумчиво ответил Жэнь Хаожань. Незаметно было, чтобы прямота Сяо-Фаня оскорбила его - в голосе главы Дома Оружейников звучала лишь усталая грусть. - Цзяньнань - мой единственный наследник. Кому я передам дела, когда эти руки, - он повернул к друзьям мозолистые ладони, - не смогут больше держать молот, как не ему? Талант сына в кузнечном деле никак не меньше моего, а то и больше, но он предпочитает зарывать его в землю. Нет ничего дурного в увлечении музыкой, - мужчина безрадостно усмехнулся, - и поначалу я только радовался успехам сына в одном из Четырех Искусств, но когда он мало-помалу забросил все иные занятия, я был вынужден вмешаться.

- Быть может, разговор по душам помог бы вам двоим разрешить эту неурядицу? - выпалил Ван Фань. Его жалость к Жэнь Хаожаню только усилилась, побуждая его к подобным невежливым жестам. Глава Дома Оружейников, впрочем, ничуть не оскорбился и на это.

- Я неоднократно беседовал с сыном, как о его семейном долге наследника, так и о моей нужде в его помощи, - ответил он. Глаза мужчины задумчиво смотрели вдаль, а крепкие пальцы отрешенно перебирали бороду. - Цзяньнань молод, а молодости свойственно ставить под сомнение главенство опыта. К тому же, сын считает меня незыблемым и вечным, подобно горам Тяньшань, и мои слова об уходе на покой и передаче дел семьи - пустой звук для него. Я бы позволил Цзяньнаню провести молодые годы за любимым делом, каким бы оно ни было, но я чувствую, как мое время все быстрее утекает сквозь пальцы. Если я не обучу наследника как можно скорее, Дом Оружейников утратит слишком многое, вот я и жертвую хорошим отношением сына ради наследия семьи, - Жэнь Хаожань тяжело вздохнул.

- Простите, старший, я не должен был заговаривать об этом, - покаянно вымолвил младший ученик Уся-цзы. - Надеюсь, вам с сыном все же удастся мирно уладить ваши разногласия.

- Ничего, Сяо-Фань, - добродушно ответил мужчина. - Я не склонен обижаться ни на правду, ни на искреннее участие. Но давайте все же поговорим о причине вашего визита. Что привело тебя в Дом Оружейников, Юэсюань? У тебя ко мне дело, либо же ты просто желаешь побеседовать за чашкой чая?

- У меня и правда есть к вам дело, старший, - отозвался Гу Юэсюань. Он пересказал собеседнику все, узнанное им о Периоде Невмешательства, и его опасностях, чем немало взволновал главу Дома Оружейников.

- Недобрые вести ты принес мне, - Жэнь Хаожань озабоченно нахмурил густые брови. - Увы, я мало чем могу помочь вам - Дом Оружейников держится в стороне от дел вольного люда. Мы не владеем какими-либо тайными знаниями о происходящем на реках и озерах, наше боевое искусство не стоит выше других, а силы моих младших - невелики. Крупные секты и кланы помогают нам с теми невзгодами, с которыми моя семья не справится сама, ведь всем нужна добрая сталь, которую мы можем дать. Хотя… - взгляд мужчины остановился на Цзин Цзи, задержавшись на рукоятях меча и сабли за спиной юноши, и лицо Жэнь Хаожаня расплылось в искренней улыбке.

- Эй, младший! - подозвал он проходившего мимо ученика. - Принеси-ка мне Утренний Ветер, да поживее.

Ученик коротко поклонился, и бросился исполнять приказ главы едва ли не бегом. Вскоре, он вернулся, и передал Жэнь Хаожаню сверкающий серебром меч. Гарда оружия была изящна в своей простоте, а с навершия снежно-белой рукояти свисала алая кисточка темляка.

- Не хочешь ли испытать этот меч, А Цзи? - мужчина протянул клинок второму ученику Уся-цзы, добродушно улыбаясь. Рыжеволосый юноша воодушевленно закивал, и поспешно ухватил меч, за малым не вырывая его из рук Жэнь Хаожаня. Одним быстрым движением он выхватил оружие из ножен, и пригляделся к плоскости клинка.

- Узор - чёткий и волнистый, отличное качество стали, - отрешенно пробормотал он.

Далее, Цзин Цзи согнул клинок в крутую другу, испытывая его упругость, и довольно улыбнулся, когда меч легко разогнулся. Щелкнув пальцем по клинку, Цзи вслушался в изданный тем звон, чистый и протяжный, и заулыбался ещё шире. Наконец, он вырвал из своей рыжей шевелюры волосок, и медленно коснулся им лезвия меча. Волос послушно распался на две половины, что привело второго ученика Уся-цзы в совершеннейший восторг.

- Лезвие и рукоять облегчены - столь отличной стали не нужна излишняя толщина, - счастливо блестя глазами, высказался он. - Очень удобная рукоятка - даже после долгого боя она не будет скользить в руке, - Цзи погладил белое дерево ручки с нежностью искреннего влюбленного. - Это великолепный меч, - наконец, подытожил он.

- Он твой, А Цзи, - улыбаясь в бороду, сказал Жэнь Хаожань. Незамутненная радость юноши доставляла ему заметное удовольствие. - Утренний Ветер - один из первых клинков, откованных мной. Он был дорог мне больше как память, но негоже доброму оружию без толку собирать пыль на подставке. Пусть он верно послужит тебе.

- Спасибо, дядюшка Жэнь! - сияя счастьем, воскликнул Цзин Цзи. - То есть, господин Жэнь, - чуть смутился он, но стеснение это не продержалось и мига, сдавшись под напором бьющей ключом радости. Глава Дома Оружейников довольно рассмеялся на это полное благодарности дружеское обращение.

- Я использую саблю в паре с мечом, - Цзи решил ковать железо, пока горячо. - Не найдется ли у вас достойной пары к Утреннему Ветру, дядюшка Жэнь?

- Найдется, отчего же не найтись, - степенно огладил бороду мужчина. Довольство на его лице только усилилось. Он вновь кликнул одного из младших, и отдал ему короткое распоряжение. Вскоре, тот вернулся, неся искусно сделанную саблю. Клинок её, формы “ивовый лист”, был скрыт ножнами из светло-коричневой кожи, укрепленной начищенной медью. Рукоять и круглый щиток гарды также сверкали желтоватым металлом.

- Это - также одна из первых моих работ, - взвесил саблю в руке Жэнь Хаожань. - Я назвал её Вечернее Пламя. Проверь и её, А Цзи, - юноша принял саблю с ничуть не меньшим рвением, чем до этого - меч, и совершил с ней те же самые манипуляции. Затем, вынув из ножен оба клинка, он выполнил ими несколько приёмов.

- Сабля тяжелее меча, но так даже лучше, - с отсутствующим видом протянул он, и снова обратил свой взгляд на Жэнь Хаожаня. - Оба эти оружия великолепны, и прекрасно подходят друг к другу, - он уставился на главу Дома Оружейников с нетерпеливым ожиданием. Все же, Цзин Цзи имел представление о вежливости, и не стал бы прямо просить о столь ценном подарке. Впрочем, его взгляд был более чем красноречив.

- Благодарю за похвалу моим скромным умениям, А Цзи, - спокойно ответил мужчина. Просящее выражение лица юноши не укрылось от его взгляда, но Жэнь Хаожань на сей раз не выказывал никаких чувств в ответ на него. - Пусть Вечернее Пламя и не сравнится с такими сокровищами, как Побивающая Драконов Сабля, либо же давно утерянная Сабля Демонов, я ценю свою работу, и скажу без ложной скромности - она превосходит большинство клинков, откованных за пределами Дома Оружейников. Эта сабля будет стоить тебе пять лян золота.

Просьба на лице Цзин Цзи сменилась выражением крайнего изумления, обиды, и отчаяния. Юноша непроизвольно вцепился в рукоять сабли, не желая расставаться со столь понравившимся ему оружием. Сяо-Фань, глядя на это, тяжело вздохнул, и запустил руки в верную суму. Порывшись в ней, он извлек на свет свои невеликие сбережения - связку монет, серебряный слиток в форме лодочки, и россыпь бесформенных кусочков серебра.

- У меня найдётся где-то лян с мелочью, Джи, - подошёл он ближе к собрату по учёбе. - Сколько у тебя есть?

- Чуть меньше двух лян, - тускло ответил юноша. Он отложил Утренний Ветер и Вечернее Пламя, и, достав деньги из поясного кармана, передал Сяо-Фаню. На лицо Цзи потихоньку начала возвращаться надежда.

- Ясно. Господин Жэнь, быть может, вы примете старые клинки Цзи как часть оплаты? - обратился Ван Фань к главе Дома Оружейников.

- Моя семья не торгует чужой сталью, но так уж и быть, я пойду вам навстречу, - потер бороду мужчина. - Позволь-ка мне взглянуть на них, А Цзи, - рыжеволосый юноша безропотно извлек висевшее за его спиной оружие из ножен, и передал Жэнь Хаожаню.

- Ковка неплохая, но вполне заурядная, - осмотрев клинки, вынес свой вердикт тот. - К тому же, и сабля, и меч заметно изношены. Я оцениваю их, вместе с ножнами, в пять лян серебра.

- Я покупал их втрое дороже, - задумчиво откликнулся Сяо-Фань. - Но с ценой спорить не буду - вам, как мастеру-кузнецу, виднее. Юэсюань, - обратился он к старшему собрату. - Одолжишь мне полтора ляна золотом? Отдам, как смогу.

- Я помогу Цзи и без всяких долгов, - ответил тот, вынимая из наплечной сумы горсть небольших слитков. - Вот, этого должно хватить.

- Отлично, спасибо, брат, - довольно отозвался Ван Фань. - Четыре с половиной ляна золотом, и старое оружие Цзи, верно, господин Жэнь?

- Верно, Сяо-Фань, - утвердительно кивнул тот, принимая указанное, и передавая саблю и меч подошедшему ученику. - Вечернее Пламя теперь принадлежит тебе, А Цзи.

- Благодарю вас, дядюшка Жэнь, - с благодарным облегчением ответил второй ученик Уся-цзы. Краски вернулись на него лицо, и было заметно, что ему не терпится испытать новое оружие в бою.

- Не за что, А Цзи, - добродушно ответил Жэнь Хаожань. - Не хочешь ли и ты взглянуть на мечи Дома Оружейников, Сяо-Фань? Даже без близкого осмотра мне видно, сколь просто твое оружие.

- Я только начал осваивать меч, господин Жэнь, - отрицательно покачал головой тот. - Драгоценный клинок в моих руках не покажет и десятой доли своей мощи. К тому же, это памятный подарок, - он с улыбкой погладил символ инь-ян на гарде своего меча.

- Как знаешь, Сяо-Фань. Когда ты решишь сменить оружие, двери Дома Оружейников будут открыты для тебя, - Жэнь Хаожань ничуть не выглядел разочарованным.

Ван Фань кивнул, пряча улыбку. Пусть деловая хватка главы Дома Оружейников и удивила его, он не видел в его действиях ни алчности, ни даже прижимистости. Юноша прекрасно помнил слова Уся-цзы о ценности труда, и не видел ничего зазорного в том, что Жэнь Хаожань взял за свой труд справедливую цену. Даже то, что милостью этой сделки юноша остался без денег, не слишком заботило его - он продолжал следовать своей идее об укреплении мощи семьи через усиление каждого из братьев.

- Нам предстоит долгий путь, не будем больше отнимать ваше время, господин Жэнь, - Гу Юэсюань попытался было распрощаться с главой Дома Оружейников, но его возмущенно прервал Цзин Цзи.

- Мы только-только прибыли, и уже отправляемся? - воскликнул он. - Давай задержимся хоть ненадолго, старший!

- И правда, Юэсюань, - поддержал Ван Фань своего второго старшего. - Давай дадим отдых ногам и лошадям. Господин Жэнь, мы ведь можем прогуляться по вашим владениям? - юный воитель находил Дом Оружейников весьма любопытным местом, особенно в свете своего нового увлечения мечами. Он не собирался выведывать никаких кузнечных тайн, но даже осмотреть сие подобное крепости поместье было бы интересным для него.

- Разумеется, Сяо-Фань, - безмятежно ответил Жэнь Хаожань. - Не пытайтесь пробраться за запертые двери, и мимо тех младших, что охраняют важные места, но в остальном - гуляйте свободно.

- Хорошо, мы задержимся ненадолго, - терпеливо ответил своим собратьям старший ученик Уся-цзы.

- Вот и замечательно. Пока твои младшие гуляют, выпей со мной чаю, Юэсюань, - предложил глава Дома Оружейников. - У меня есть к тебе небольшое дело.

***

Сяо-Фань и Цзин Цзи двигались по мощеным дорожкам Дома Оружейников, обмениваясь впечатлениями. Поначалу, Ши Янь хотела было присоединиться к ним, но Вэй Цзылин удержала подругу, уведя её к фруктовым садам. Ван Фань в который раз отметил рассудительность дочери Вэй Бао - хоть он и был бы рад компании любимой девушки, прогулка по этой обители металла, огня, и военной строгости, пусть и тронутой налетом мирной расслабленности, романтичной бы не стала, и быстро наскучила бы Ши Янь. Общество Цзи, напротив, делало осмотр местных достопримечательностей лишь увлекательнее.

Второй ученик Уся-цзы, как оказалось, многое знал об истории сообщества оружейных мастеров, и с удовольствием делился своими знаниями с младшим собратом по учёбе. Некогда, Дом Оружейников подвергался неоднократным нападениям различных сект и кланов, желающих взять силой те творения мастеров-кузнецов, на которые им недостало денег. Именно поэтому поместье семьи Жэнь было укреплено столь основательно. Цзи так же поведал собрату, едва ли не брызжа восторгом, о самых знаменитых клинках, выкованных в Доме Оружейников. Он увлеченно описывал Меч Нижнего Мира, Меч Будды, Саблю Демонов, и принадлежащий сейчас Жэнь Цзяньнаню Меч Белого Кристалла. Второй ученик Уся-цзы прервал свой вдохновенный рассказ, когда они с Сяо-Фанем подошли к весьма примечательному месту. Огражденный цепями, протянутыми по верху столбиков, сделанных в форме мечей, этот участок земли выглядел диковинной клумбой, из которой, вместо цветов, росли клинки. Мечи самого разного вида и размера были воткнуты в землю за оградой-цепью, и лишь одно объединяло их многообразие - изношенность и старость.

- Это некая свалка? - отстраненно задал вопрос в никуда Сяо-Фань, разглядывая необычное собрание оружейных реликтов. - Все эти железки ждут здесь переплавки? Странно, что их хранят под открытым небом.

- Это - Кладбище Мечей, дурень, - язвительно ответил Цзин Цзи. Вежество, как обычно, оставалось для второго ученика Уся-цзы чем-то загадочным и далеким.

- Здесь хранятся драгоценные клинки, отжившие свой век, - продолжил он. - Скажи, ты пустил бы в переплавку Меч Семи Звёзд[1], или Меч Синего Дракона[2]? Вот то-то же. Все мечи, что мы можем здесь видеть, знамениты и необыкновенны. Они не украшают стены домов и храмов лишь потому, что у Дома Оружейников слишком много подобных клинков.

- Интересно, - протянул Ван Фань, ничуть не обидевшийся на нахальство своего старшего - он уже порядком привык к манере общения Цзи. - Глянь-ка вон туда, Джи - там торчит меч из Страны Восходящего Солнца. Или у них все-таки сабли?

Беседа двоих юношей перешла на обсуждение необычных клинков, щедро усеивающих Кладбище Мечей. Сяо-Фань и Цзин Цзи переходили от одного меча к другому, обсуждая их форму, удобство в бою, и, если меч был узнан Цзи, историю. Их неспешная прогулка внезапно прекратилась, когда Ван Фань, увлеченно спорящий со своим старшим о преимуществах и недостатках тяжёлых мечей, умолк и замер, как вкопанный.

- Посмотри-ка вон на ту потрепанную железяку, Джи, - очень тихо произнёс он. Цзин Цзи недоуменно осмотрел указанное оружие.

- Очень старый меч, но хороший, - пожал плечами он. - Если клинок так часто перетачивали, вместо того, чтобы сменить - он явно был очень хорош. И чего это ты шепчешь?

- Я шепчу, во-первых, потому, что Кладбище Мечей охраняется, - Сяо-Фань кивнул на скучающего поодаль младшего Дома Оружейников. - А во-вторых, я не хочу, чтобы мой интерес к этому мечу был замечен. Посмотри внимательно: рукоять толстая и длинная, но легкая - будь она тяжелее, клинок бы клонился к земле под её весом. А значит, она пустая внутри. Как ты думаешь, почему?

- Тайник, - тоже понизил голос Цзи. На живость мысли второй ученик Уся-цзы никогда не жаловался, хоть зачастую и предпочитал дело размышлению. - Что, по-твоему, в нем лежит, Сяо-Фань?

- Что-то лёгкое, - ещё тише ответил юноша, - но достаточно крупное. И очень ценное для мечника, иначе он не стал бы возиться с тайником в рукояти. Сам догадаешься, или ещё подсказать?

- Свиток подходит по форме, - азартно прошептал Цзин Цзи, - но что в нем - неизвестно. Может статься, там какие-нибудь глупые стихи, картина, или ещё какой подобный мусор.

- Ты же понимаешь, Джи, что мы обязаны проверить этот тайник? - спросил Сяо-Фань. - Пусть там и может оказаться упомянутый тобой мусор, но если нет… - юноши переглянулись, блестя одинаковым азартом в глазах. Они быстро пришли к одинаковому выводу - в рукояти меча неизвестный фехтовальщик вполне мог прятать от чужих глаз описание могущественного боевого искусства.

- Если там что-то ценное, Жэнь Хаожань ни за что нам его не отдаст, - с долей разочарования в голосе прошептал Цзи.

- А мы ему не скажем, - подмигнул собрату Ван Фань. - И вообще, можно сказать, что за свой лян золота с небольшим, я купил у него не только часть твоей новой сабли, но и один рассыпающийся от старости меч.

- Спасибо тебе за твою помощь, Сяо-Фань, - неловко поблагодарил Цзин Цзи. - Я отдарюсь, вот увидишь.

- Пустое, брат, - с улыбкой хлопнул его по плечу юноша. - Давай ты лучше отвлечешь того бдительного стража, а я вскрою наш тайник.

- Ты уверен, что разберёшься с ним быстро? - недоверчиво поглядел на собрата Цзи. - Может, позовем твою подружку? Она, вроде бы, мастер подобных дел.

- Я открою эту шкатулку за пару мгновений, - залихватски ответил Сяо-Фань. - Я изучал шаолиньскую Золотую Рубашку, помнишь? Лучшую в мире технику усиления. Я из этого меча статуэтку Будды вылепить могу, со всеми его складками кашаи[3] и мочками ушей. Ласточку мы тревожить не будем - если она вдруг попадется, Жэнь Хаожань бросит её в тюрьму. Мы же с тобой отделаемся выговором от учителя.

- Ладно, тогда я пошёл, - напряженно кивнул Цзин Цзи. Шагнув уже было прочь, он повернулся к Ван Фаню, и тихо бросил, с тенью беспокойства на лице:

- Не вздумай попасться, Сяо-Фань, слышишь?

- Постарайся встать между ним и мной, но не усердствуй слишком - нам не нужно, чтобы этот хранитель мечей что-то заподозрил, - спокойно ответил Ван Фань. Часть его уверенности передалась рыжеволосому юноше, и тот, кивнув уже спокойнее, заспешил к ученику Дома Оружейников, скучающему на своём посту.

Через несколько нервных минут, два удачливых вора, укрывшись в укромном закутке, изучали свою добычу. Ван Фань осторожно развернул высохший и потемневший от времени пергаментный свиток.

- Фехтовальное искусство Девяти Мечей Одиночества, - прочитал он, и вопросительно воззрился на своего соучастника. - Ты слышал об этом стиле, Джи?

- Мы с тобой нашли драгоценность в мусоре, Сяо-Фань, - Цзин Цзи источал восторг даже больший, чем от подарка Жэнь Хаожаня. - Практиков этого стиля всегда было мало, но каждый из них обрел великую славу на реках и озерах, - юноша сглотнул, и судорожно выдохнул, раздувая ноздри, словно унюхавшая дичь гончая. - Девять Мечей Одиночества - легендарный стиль. Непобедимый, - последнее слово он произнёс с радостным удивлением, словно не веря своему счастью.

- Раз так, надо его выучить поскорее, - довольно улыбнулся Ван Фань, и, свернув свиток, протянул его собрату по учёбе. - Подержи его у себя пока что. Никому не показывай - не хочу выдумывать ложь о том, откуда он у нас.

- Конечно, Сяо-Фань, - Цзи бережно принял пергамент, и упрятал его в наплечную суму.

***

Выступив из ворот Дома Оружейников, друзья направили своих лошадей на север, в сторону горы Цинчэн. Путь, занявший несколько дней, не был богат событиями. На немногочисленных привалах, Сяо-Фань погружался в тренировки, при свете дня практикуясь в Мече Великого Предела вместе с Цзин Цзи. Вечерами, отделившись от товарищей, второй и третий ученики Уся-цзы пытались освоить стиль Девяти Мечей Одиночества. Легендарное фехтовальное искусство давалось им с трудом - обучение по книге, без помощи учителя, создавало много трудностей. К счастью, талант Цзи и пытливый ум Сяо-Фаня, объединив усилия, успешно эти трудности преодолевали, пусть и небыстро.

Пройдя многие ли лесных тропинок и торговых трактов, перебравшись через несколько быстрых рек, где вброд, где - на бамбуковых плотах, а где - на паромах, и поплутав по бездорожью предгорий, друзья, наконец, начали восхождение на склоны горы, известной, как колыбель даосского учения.

Вьющиеся меж высоких сосен горные тропки, что вели к храмам и жилым домам секты Цинчэн, поразили Сяо-Фаня изобилием облагородившего этот долгий путь даосского влияния. Статуи драконов, львов, и цилиней, стерегущие извивы дороги, зубасто улыбались проходящим мимо, павлины расправляли каменные хвосты, а изящные олени выглядели готовыми сорваться со своих постаментов. В поверхность скал были врезаны маленькие кумирни, на других же естественных каменных стенах красовались подробные барельефы, расписанные яркими красками. Сяо-Фань задержался у врат, чья крыша опиралась на две живые сосны, дивясь естественному, слитому с искусственным. Ши Янь, придержав юношу за локоть, обратила его внимание на небольшой алтарь Гуаньинь, устроившийся на кочке-островке посреди горной речушки. Гу Юэсюань указал друзьям на огромную деревянную статую Небесного Учителя Чжан Даолина, родоначальника даосизма; статуя широко улыбалась, и вытягивала вперед руки в благословляющем жесте. Даже Цзин Цзи, последние дни пребывавший в на редкость благодушном настроении, отличился: сойдя с тропинки, он вернулся через некоторое время с букетиком диких цветов в руках, и вручил его Вэй Цзылин, буркнув под нос нечто невнятное. Та молча приняла букет, глядя на Цзи с величайшим изумлением, словно он одарил ее не цветами, а золотой пилюлей бессмертия, не меньше. Пораженная этим немудреным знаком внимания, девушка молчала до самых ворот секты Цинчэн.

Обойдя даосские храмы, нарядные и красочные, друзья проследовали еще выше - на самую вершину горы, где жили ученики и старейшины секты. Тот неуловимый ореол нереальности, что был заметен на Удане, и заставлял окружение казаться неким небесным дворцом, или обиталищем божества, проявлял себя еще ярче на горе Цинчэн. Туман окутывал горный пик, воздух, полнящийся хвойными ароматами, был ощутимо вкусен и свеж, а равнины внизу, полускрытые облаками, казались чем-то невыразимо далеким. Ученики секты, занимающиеся повседневными делами, двигались со спокойным достоинством, их жилища - небольшие деревянные дома, - соседствовали с высокими деревьями и скальными выступами, а те из младших, что упражнялись в боевых искусствах, зачастую делали это на редкость необычным образом. Один юноша выполнял фехтовальные приемы, стоя стволе дерева, вытянувшегося над глубокой пропастью. Другой, сидя перед небольшой каменной кумирней, медитировал одновременно с молитвой. Третий пристально смотрел на растущий в центре внутреннего двора кряжистый дуб, не двигаясь с места, и удерживая руку на черене меча. Вот недвижный юноша резко сорвался с места, используя технику шагов столь мастерски, что на мгновение исчез из виду, и возник уже с другой стороны дуба, вкладывая меч в ножны. На коре дерева белела свежая зарубка, длинная и глубокая.

Гу Юэсюань немедленно направился к практикующемуся у дерева мечнику, и вежливо поклонился ему.

- Молодой господин Янь, приветствую вас. Возможно, вы помните меня - я Гу Юэсюань. Мы встречались на Соревновании Юных Героев. Со мной - мои младшие, и спутницы, - молодой воитель представил ему девушек и соучеников.

- Здравствуйте, - коротко бросил юноша по фамилии Янь, обращаясь одновременно ко всем и ни к кому. Ни единой эмоции не промелькнуло в его карих глазах, неспешно скользнувших взглядом по спутникам Юэсюаня. Невысокий и щуплый, одетый в болотно-зеленого цвета халат, он держался настолько спокойно и безучастно, что взгляд невольно соскальзывал с него, принимая за деталь пейзажа.

- Это - Янь Юй, старший ученик секты Цинчэн, - представил его друзьям Гу Юэсюань после недолгой паузы. - Молодой господин Янь, глава Дома Оружейников Жэнь Хаожань просил меня передать вам кое-что, - он снял с седла своей лошади длинный продолговатый сверток, и, развернув его, протянул Янь Юю ранее скрытый тканью меч. Золоченая рукоять и изумрудно-зеленые ножны придавали этому клинку вид драгоценного украшения, яркого и нарядного. Старший ученик Цинчэна, приняв оружие, извлек его из ножен, и пристально осмотрел. Лезвие меча, также несущее зеленый оттенок, было тоньше и уже обычных мечей, и несло золотую инкрустацию.

- Хороший меч. Спасибо, - все так же немногословно бросил юноша в зеленом, убирая клинок в ножны. Он отстегнул от пояса свой старый меч, аккуратно прислонил его к дубу, и пристроил на бедре обновку.

- “Хороший меч”? И все? - возмущенно выпалил Цзин Цзи. - Этот меч - великолепен! Если зеленая сталь - то, о чем я думаю, он - истинное сокровище!

- Да, - односложно и безразлично ответил Янь Юй. Цзи на мгновение потерял дар речи от этого равнодушного согласия, оторопело хлопая глазами.

- Не хочешь испытать новое приобретение, Янь Юй? - дружески обратился к юноше Ван Фань. Немногословный мечник заинтересовал его, как своей загадочностью, так и боевыми умениями. - Один поединок покажет силу меча много вернее сотни ударов по тренировочному чучелу. Сразишься со мной?

- Эй, я и сам хотел предложить Янь Юю дуэль! - Цзин Цзи очнулся от ступора, и вмешался, прежде чем едва открывший рот старший ученик Цинчэна успел что-то сказать. - Не лезь вперед старшего, Сяо-Фань!

- Вот уж нет, Джи, - возразил Ван Фань с неожиданной для себя горячностью. - Что бы ты там ни хотел, Янь Юй почти уже согласился на бой со мной. Сразись с ним позже.

- И не подумаю, - упрямство Цзи не могло не проявиться в этом неожиданном споре. - Как старший, я приказываю тебе уступить, Сяо-Фань.

- Еще чего, - фыркнул тот. - Если уж ты так жаждешь отобрать у меня этот бой, давай устроим небольшое соревнование. Сразимся, и победитель получит Янь Юя… кхм, то есть, конечно же, поединок с ним. Ты согласен?

- Конечно! - запальчиво воскликнул Цзи. - Сейчас я покажу тебе всю пропасть разницы в наших умениях! - он резким движением выхватил клинки из ножен.

- Не торопись, - усмехнулся Сяо-Фань. - Янь Юй, а ты согласен? Сразишься с победителем?

- Хорошо, - ровно ответил юноша в зеленом, и отступил подальше, давая поединщикам больше места.

- Вот и отлично, - довольно кивнул третий ученик Уся-цзы, и извлек меч из ножен. - Начнем, Джи!

- Я рассчитывал, что Сяо-Фань будет положительно влиять на Цзи, больше тренируясь с ним, - растерянно промолвил Гу Юэсюань, наблюдая за увлеченно фехтующими соучениками. - Вместо этого, я вижу нечто совершенно противоположное.

- Быть может, подобное безрассудство присуще всем мечникам? - фыркнула Вэй Цзылин. - Что Симынь Фын, что братец Цзи делают прежде, чем думают. Вот и Сяо-Фань, встав на путь меча, заразился этим недугом.

- Янь Юй - тоже мечник, - широко улыбнулась Ши Янь. - Кажется ли он тебе поспешным в суждениях, сестрица? - девушки дружно уставились на Янь Юя оценивающими взглядами. Тот и не пошевелился, продолжая отстраненно наблюдать за поединком.

Тот, между тем, замер в хрупком равновесии. Молниеносные атаки Цзин Цзи снова и снова разбивались о безукоризненную оборону Сяо-Фаня. Клинок третьего ученика Уся-цзы двигался с неспешной грацией, но успевал отразить каждый из ударов Утреннего Ветра и Вечернего Пламени. За все время былых тренировок и учебных поединков с Цзи, Ван Фань успел как следует изучить манеру боя своего второго старшего, его характерные ухватки, и любимые приемы, и сейчас пользовался этим знанием, истощая силы Цзин Цзи спокойной обороной, не тратящей лишних сил. Рыжеволосый воитель, напротив, все усиливал натиск, пытаясь задавить противника скоростью. Единственным успехом, что принесла эта тактика Цзин Цзи, было отсутствие контратак со стороны Сяо-Фаня, вынужденно ушедшего в глухую защиту.

Но вот движения Цзи начали понемногу замедляться - никто не смог бы долго удерживать взятый им высокий темп. Уловив созданную усталостью брешь в защите соученика, Ван Фань незамедлительно воспользовался ею. Уклонившись от очередного укола мечом, он поймал саблю Цзи в связывающий прием, и резким движением кисти выбил Вечернее Пламя из держащей его руки. Сабля кувыркнулась в воздухе, и вонзилась в землю, неподалеку от поединщиков. Цзин Цзи не дал своему противнику развить успех - он поспешно ускользнул прочь с помощью техники шагов, и метнул навстречу Ван Фаню мечную технику. Тот успешно уклонился, но и атаковать уязвимого Цзи не смог - тот уже отступил достаточно далеко. Оба юных воителя замерли, напряженные, словно сжатые пружины. Сабля Цзи торчала из земли на примерно одинаковом расстоянии от обоих, и юноши то и дело бросали на нее быстрые взгляды.

- Сдавайся, Джи, - ухмыльнулся соученику Ван Фань. - А то ведь проиграешь, чего доброго. Учитель огорчится.

- Сам сдавайся, - сдавленно ответил рыжеволосый воитель, и метнулся в сторону сабли.

Сяо-Фань бросился ему навстречу. Он уже чувствовал близкую победу - Цзи никак не мог успеть подобрать Вечернее Пламя, прежде чем Ван Фань доберется до него. Юный воитель знал, что настигнет своего второго старшего именно в тот момент, когда тот будет пытаться вырвать саблю из земли - предельно уязвимое положение, которым Сяо-Фань собирался воспользоваться. Он предвкушающе улыбнулся - еще секунда, и их столкновение, а значит, и победа Ван Фаня, станет неизбежным, но тут Цзи бескомпромиссно сломал выстроенный в голове соученика рисунок боя. Легко оттолкнувшись от стеблей травы, рыжеволосый воитель пролетел прямо над своей саблей. А потом, его нога вспорола воздух в резком пинке, попутно зацепив сабельную рукоять. Вечернее Пламя вырвалось из земляного плена, и, свистнув огромным метательным ножом, ударило прямо в Сяо-Фаня.

- Стоп! - воскликнул третий ученик Уся-цзы. - Ты победил, Джи, - юноша тяжело дышал, а его левая рука удерживала саблю за лезвие, у самого лица. Ван Фань широко улыбался, несмотря на усталость, и признанное поражение.

- Ты молодчина, - добавил он весело. - Такого я от тебя совсем не ожидал. Не знай я Золотой Рубашки - был бы уже мертв, или, самое малое, искалечен.

- Это совсем не то, что следует поощрять, Сяо-Фань, - озабоченно проговорил Гу Юэсюань, подходя ближе. Его младший соученик беззаботно отмахнулся, передавая саблю тяжело дышащему Цзи. Последний бессильно уселся на траву, и прикрыл глаза, регулируя дыхание.

- Янь Юй, дашь моему старшему отдышаться? - спросил Ван Фань юношу в зеленом. - Я нарочно его изматывал, так что он сейчас подустал, и не сможет показать всего, что умеет.

- Хорошо, - все так же немногословно отреагировал старший ученик Цинчэна.

***

Сяо-Фань и Ши Янь сидели, обнявшись, за чайным столиком внутри открытой беседки, что устроилась на самом краю скального выступа. Шесть столбов красного дерева поддерживали черепичную крышу этого небольшого строения, ничуть не заслоняя открывающийся из беседки вид на облака, плавающие под ногами, выглядывающие из них пики гор, кажущиеся совсем близкими, и бесконечную небесную синеву. Чайный прибор, соседствующий на столике с корзинкой сладостей, исходил ароматным паром, но Ван Фань с подругой сегодня пили вовсе не чай - величавая безмятежность, царящая на вершине горы Цинчэн, отчего-то побудила юношу заварить им лекарственный настой из женьшеня. Ши Янь необычный напиток явственно пришелся по вкусу - она наполняла уже вторую чашку.

- По душе ли вам сие питьё, молодая госпожа Ши? - с нарочитой церемонностью вопросил Сяо-Фань, приняв как можно более скучный вид.

- По душе, молодой господин Ван, - поддержала его шутку любимая девушка, состроив не менее постную мордашку. - Каждый глоток его целебной горечи делает меня ближе к бессмертию, лет на пять-шесть.

- Горечи, молодая госпожа? - глубокомысленно наморщил брови юноша. - Видит небо, я не скупился на тростниковый сахар. Не беспокойтесь, я знаю верный способ сделать любой напиток слаще. Потерпите немного, - он все же не удержал кислую мину, наклоняясь к лицу девушки.

Дотянувшись догуб Ши Янь, он поцеловал ее, лаская уста подруги со всей нежностью и страстью, что наполняла сердце юноши при виде любимой. Его ладони поглаживали стройную спину девушки, и та изгибалась под прикосновениями его рук, прижимаясь к нему все сильней. Когда они отстранились друг от друга, Ши Янь счастливо вздохнула, сцепив руки в кольцо на талии Ван Фаня, и заглянула ему в глаза, нежно улыбаясь.

- Как же хорошо, Сяо-Фань, - прошептала она. - Я словно живой попала на небеса. Почему ты так ласков со мной?

- Ты знаешь, - улыбнулся юноша, вновь целуя подругу.

Их уединения не нарушал никто - эти утренние часы ученики и старшие Цинчэна проводили в храмах, за даосскими церемониями очищения и единения с гармонией мира. Вэй Цзылин и старшие Ван Фаня находились на тренировочной площадке секты, где осваивали новую технику развития. Глава Цинчэна, даос Цинся-цзы, не отстал от более крупных сект, снабдивших Юэсюаня с компанией полезными знаниями, и преподал товарищам Искусство Восточного Моря, продвинутую технику внутренней энергии. Услышав о Периоде Невмешательства и несомых им бедах, этот моложаво выглядящий старец, полностью седой, но двигающийся с бодростью юноши, лишь вздохнул с задумчивой грустью. Секта Цинчэн была старой и уважаемой, но переживала не лучшие времена - ее сила порядком уменьшилась с былых времен, держась лишь на опыте и мастерстве старейшин, и немногих молодых талантах, каким, к примеру, был Янь Юй. Тем не менее, глава секты пообещал предоставить Гу Юэсюаню всю возможную помощь. Весомой ее частью было обучение техникам развития - Искусству Восточного Моря, и родственному ему Искусству Восточного Неба.

Сяо-Фань, к своему удивлению, освоил обе техники менее чем за день - к нему вновь пришли на помощь даосские знания из Книги Перемен. Оставшись не у дел, он вволю потренировался с Янь Юем, найдя его технику более чем достойной. Цзин Цзи, в день их маленького турнира, сумел вырвать у старшего ученика Цинчэна победу, но, как подметил про себя Ван Фань, ее весомой долей была необычность стиля его второго старшего. Сколь бы талантлив и умел не был Янь Юй, он не обладал опытом многочисленных схваток с практиками разнообразных стилей, и не сумел достаточно быстро подобрать ключик к технике Цзи.

Фехтовальные тренировки все еще увлекали Сяо-Фаня, но сегодня, его душа просила отдохновения от всех обыденных дел - окутывающая даосскую обитель атмосфера спокойствия благоприятствовала созерцанию и умиротворению, и отвращала от спешки и сверхусилий. Следуя этому своему желанию, юноша отвлек от тренировок Ши Янь, и вовсю наслаждался ее обществом.

- Сходим к той кумирне Гуаньинь чуть позже, милая? - спросил подругу Ван Фань, в задумчивости поглаживая ее коленки. - Благовония можно взять в одном из храмов. Пусть Премилосердная Госпожа уже одарила меня более чем щедро, сведя с тобой, - он коснулся щеки девушки, задержав пальцы на ее родимом пятне, - нет вреда в том, чтобы думать о будущем.

- И о чем же ты попросишь ту, что прислушивается ко всем просьбам, Сяо-Фань? - с озорной улыбкой спросила Ши Янь. - Что за беды тяготят тебя, и почему я о них не знаю? Не скрываешь ли ты от меня ужасных секретов, к примеру, тайной влюбленности? - она преувеличенно нахмурилась.

- Моя влюбленность более чем явна, - отрешенно ответил юноша. - А вот защита от грядущих ненастий нам не помешает. Я хочу, чтобы наше странствие завершилось успешно, и по его окончанию мы вернулись в твой скромный дом на задворках Лояна. Я все чаще ловлю себя на мысли, что скучаю по нему, - он хитро поглядел на подругу, - и по наполняющим его детским голосам.

- Прекрати, Сяо-Фань, - смутилась девушка. - Нам еще рано думать о подобном. Кроме того, мы ведь хотели отправиться в путешествие, помнишь?

Их беседа прервалась самым неожиданным образом - огромный журавль величественно опустился на низкую ограду беседки, и повернул к парочке клювастую голову, обводя юношу и девушку внимательным взглядом. Ши Янь ахнула от восторга, подавшись вперед.

- Какая чудесная птица, - громко прошептала она. - Не иначе, это один из тех журавлей, что носят бессмертных на своих спинах.

- Для взрослого даоса он, пожалуй, маловат - даже Янь Юй стал бы для него неподъемной ношей, - с улыбкой отметил Ван Фань. - Быть может, лет десять назад наш знакомый сумел бы прокатиться на таком.

Девушка прыснула, но поспешно зажала рот рукой, не желая спугнуть их неожиданного гостя. Тот ни капли не оробел перед людьми - переступив длинными ногами, он вдруг расправил крылья, и, наклонившись, ухватил клювом рисовую булочку из корзинки на столе.

- Эй, прекрати сейчас же, гадкий воришка! - возмущенно завопила вмиг утратившая весь трепет перед птицей Ши Янь.

- Возможно, на самом деле эта беседка - владение Господина Журавля, - с философским спокойствием предположил Сяо-Фань. - То, что ты видишь, Ласточка - не воровство, а взятие справедливой платы за пользование ею, - журавль, тем временем, проглотил утащенное, и сцапал еще одно лакомство.

- Как бы не так! Эта птица - настоящий Князь Гор! - сердито воскликнула Ши Янь. - Кыш! Поди прочь, негодник! - она замахала руками, привстав со скамейки. Журавль, склонив голову, поглядел на девушку, словно пытаясь выразить безмолвный укор ее словам и жестам. Мощно взмахнув крыльями, он снялся с ограды, и спланировал с обрыва, вскоре скрывшись в облаках.

- Благодарю вас за проявленное внимание к этим скромным гостям, Господин Журавль, - Ван Фань, посмеиваясь, встал и отвесил вслед птице церемонный поклон. - Ну что, милая, прогуляемся?

- Пойдем, Сяо-Фань, - уже спокойнее ответила девушка. Ее негодование понемногу уходило. - Как ты думаешь, все журавли здешних гор столь велики… и столь нахальны?

- Этот совершенно точно вымахал до своих статей, кормясь от щедрот даосов, - пожал плечами юноша, беря вставшую подругу за руку. - Может статься, Цинся-цзы и вправду пытается вырастить себе небесного скакуна, - девушка весело рассмеялась.

Примечания

[1] Меч Семи Звезд - знаменитый меч времен эпохи Троецарствия, известный своей остротой и прочностью. Дольше всего им владел Цао Цао, полководец, чиновник, и, впоследствии, император.

[2] Меч Синего Дракона (в некоторых переводах - Меч Черного Дракона) - глефа полководца Гуань Юя, крайне тяжелое и эффективное оружие.

[3] Кашая - индийское название одеяния буддистских монахов.

Глава 17, в которой герои вступают в сражение с много более сильным противником

Бормочущий безумец встретился Гу Юэсюаню и его спутникам за каких-то пару ли от горы Цинчэн. Когда они сошли с ее склонов, и направились на северо-запад, к горе Хуашань, друзья некоторое время двигались лесными тропками, но вскоре встали на большой торговый тракт, ведущий к городу Ханьчжун. Именно на тракте произошла эта странная встреча.

Сяо-Фань не увидел событий, предшествовавших этой встрече - он с Ши Янь ехали чуть в стороне. Сама же встреча остаться незамеченной никак не могла - в один момент, едущий во главе группы Гу Юэсюань резко натянул поводья своего мерина, так, что спокойное животное громко заржало, и взвилось на дыбы, молотя воздух копытами. Все придержали своих лошадей, с удивлением оглядывая старшего ученика Уся-цзы, и причину его резкой остановки - вышедшего из лесу человека, избежавшего столкновения с лошадью Юэсюаня только благодаря рефлексам последнего.

- Боль… смерть… звуки, звуки, эти ужасные звуки, - невнятно бормотал мужчина. Его одежда была изорвана и грязна, а тело было покрыто подсохшими царапинами. Особенно ужасно выглядели уши неизвестного - их словно драли рассвирепевшие коты. Кожа клочьями свисала с исцарапанных ушей, открывая красную плоть, и бурую корку шрамов.

- Звуки, звуки, - продолжал бормотать он. - Смерть… братья, нет, что же вы делаете, братья… боль… ужас… смерть… бежать, бежать, скорее…

- Что с тобой случилось, уважаемый? - громко и четко спросил Юэсюань, спрыгивая с лошади, и преграждая безумцу путь. Тот равнодушно замер на месте.

- Боль… ужас… демон, демон, - забормотал мужчина, устремив бессмысленный взгляд на старшего ученика долины Сяояо. - Два демона… один смеялся, все время смеялся… второй… звуки, звуки, эти ужасные звуки, - внезапно безумец захохотал жутким, рыдающим смехом. Долго это пугающее веселье не продлилось - почти сразу же мужчина вернулся к невнятному бормотанию.

- Где ты встретил этих демонов, уважаемый? - спросил мужчину Гу Юэсюань, спокойно и терпеливо.

Сяо-Фань невольно сморщился. Разумеется, его великодушный собрат не мог пройти мимо чужой беды. Юноша сомневался в существовании демонов, о которых невнятно поведал безумец, и предполагал, что вздумай Юэсюань отыскать их, всем, что они найдут, будет потеря времени, и ненужная задержка в их путешествии. Но следующие слова сумасшедшего вынудили Ван Фаня резко переменить свое мнение.

- Дом Музыки и Меча! - громко и четко воскликнул безумец. - Он проклят! Проклят! Мы всего лишь хотели поживиться имуществом семьи Сяо, ведь мертвецам не нужны богатства, но звуки, эти ужасные звуки!.. - он вновь зашелся в судорожном смехе, и внезапно сорвался с места, исчезнув в подлеске.

- Дом Музыки и Меча, - ошарашенно протянул третий ученик Уся-цзы. Его растерянность не продержалась долго, сменившись мрачной решимостью. Спешившись, он подошел к озадаченно потирающему подбородок Гу Юэсюаню.

- Некие мерзавцы решили ограбить дом моего названного брата, - твердо обратился Ван Фань к своему старшему, - и наткнулись на других мерзавцев, что успели раньше. Нет никаких демонов - того несчастного свела с ума техника ци. Ты видел его уши? Воздействие, которому он подвергся, связано со звуком. Может статься, некто, чье боевое искусство родственно стилю Дома Музыки и Меча, решил украсть наследие семьи Сяо. Я не могу остаться в стороне, брат. Мы до сих пор не нашли ни Сяо Фу, ни убийцу его семьи, так давай хотя бы прогоним стервятников, слетевшихся к его дому.

- Конечно. Дом Музыки и Меча западнее намеченного мной пути, - отстраненно ответил Юэсюань. - Быстрее всего будет свернуть на запад у селения Иньпин, пересечь реку Тунцзян, и двинуться напрямик, по бездорожью. Мы доберемся к вечеру, - он вскочил в седло мерина, и слегка пришпорил того пятками. Друзья последовали его примеру, направляя лошадей следом.

- Быть может, неизвестный вор - тот же самый злодей, что убил семью Сяо? - нахмурившись, промолвила Вэй Цзылин. Девушка уже успела узнать все подробности их миссии, в том числе и печальную судьбу Дома Музыки и Меча. - Он мог охотиться за боевым искусством семейства, но Парчовые Стражи не дали ему закончить дело. Теперь же, он вернулся в Дом Музыки и Меча, и ищет нужное ему.

- Тот ублюдок в маске - не музыкант, - пренебрежительно отозвался Цзин Цзи. - Он только о трупах и бормотал.

- Не ругайся, Цзи, - сделал замечание юноше Гу Юэсюань, и вновь обратился ко всем соратникам:

- Мой младший прав. Кукловод Мертвых не использовал звуковых техник. Когда мы упокоили подвластные ему трупы, он начал сражаться врукопашную, и с помощью тайного оружия. Сомневаюсь, что это он.

- Что, если он освобождал дорогу кому-то? - предположила Ши Янь. - Один мерзавец убивает, другой, пришедший следом за ним - грабит.

- Может быть, и так, - пожал плечами Сяо-Фань. - Ничего, доберемся до этого любителя неприятных звуков, и я его обо всем подробно расспрошу, - он сжал огромный кулак, холодно усмехаясь.

***

Когда друзья подошли к холму, на котором расположился Дом Музыки и Меча, вечер уже вступил в свои права. Солнце окончательно скрылось за горизонтом, самые яркие из звезд уже виднелись на небосклоне, а полумесяц луны зловеще желтел в далекой вышине. Что-то недоброе ощущалось в затхлом вечернем воздухе, и темнеющие на склонах холма постройки выглядели заброшенным склепом, а не тем нарядным и богатым поместьем, что помнил Ван Фань. Цзылин встревоженно ахнула, указывая спутникам на раскинувшиеся в живописных позах недвижные фигуры, едва видные в густой траве. Воды текущего рядом широкого ручья колыхали плавающий лицом вниз труп, безуспешно пытаясь прибить его к берегу.

Цзин Цзи внезапно вскрикнул и зашипел, хватаясь за уши. Рыжеволосый юноша согнулся, то и дело содрогаясь; его побледневшее лицо исказила гримаса боли. Сяо-Фань поспешно метнулся к соученику, и поддержал его, ухватив за плечи.

- Садись, Джи, вот так, осторожнее, - проговорил он, помогая второму старшему усесться на траву. - Что с тобой? Где болит?

- Уши, - выдохнул тот. - С вершины холма идет звук, и я попытался прислушаться к нему. У меня получилось, - он нервно засмеялся, но его смех сразу же прервался очередным болезненным шипением.

- Сделайте затычки, - поспешно проговорил Гу Юэсюань, пока Ван Фань применял на кривящемся и стискивающем зубы Цзи акупунктурную технику. - Звук, что идет из поместья, скорее всего, и свел с ума встреченного нами мужчину. Чем меньше мы слышим, тем слабее воздействие. То, что проникнет сквозь затычки, можно свести на нет техниками внутренней энергии, - он извлек из сумы тряпицу, и, оторвав от нее пару клочков, скатал и вставил себе в уши. Спутники молодого воителя последовали его примеру. Сяо-Фань тем временем заканчивал с лечением.

- Посиди еще немного, Джи, и будешь в порядке, - успокаивающе обратился он к соученику. - Вот, съешь, - он протянул ему крупную пилюлю. Рыжеволосый юноша безропотно проглотил поданное, и Ван Фань начал извлекать акупунктурные иглы.

Закончив с лечебными процедурами, Сяо-Фань и Цзи тоже закрыли свои уши понадежнее. Это лишь прибавило окружающему пейзажу недоброго флера, погрузив его в вязкую тишину. Повинуясь жесту Юэсюаня, товарищи последовали по тропе, ведущей вверх по склону холма, к воротам Дома Музыки и Меча. Трупы начали встречаться им все чаще - одни были покрыты ранами, другие - без видимого следа насилия, но все, неизменно, с исцарапанными ушами.

Живые люди обнаружились на площадке у искусственного водопада. Несколько разнообразно одетых мужчин валялись на камнях площадки, содрогаясь в конвульсиях. Среди них расположилась примечательная пара. Один, высокий мужчина в черных одеяниях, был до синевы бледен, и совершенно сед. На его длинных, закрученных усах и острой бородке словно запеклась кровь - их кончики были окрашены бурым. Ввалившиеся глаза неизвестного глядели гордо и презрительно. Рот его был распахнут в широкой улыбке, а грудь мерно содрогалась - мужчина громко и с удовольствием смеялся. Его спутником, играющим на цине, был Сяо Фу.

Ван Фань горестно вскрикнул, не услышав себя из-за плотно сидящих в ушах затычек. Его названный брат выглядел то ли одержимым, то ли безумцем - не менее бледный, чем смеющийся незнакомец, он глядел в никуда широко распахнутыми глазами, и то и дело болезненно кривился, сжимая зубы. Струны его инструмента, чудесного Меча Сяньсяо, были истрепаны, и покрыты кровью - пальцы молодого мужчины время от времени роняли на цинь одну темную каплю за другой. Неизвестно, как долго Сяо Фу играл жуткую мелодию, сводящую с ума всех, кто ее слышал, но не было сомнений в том, что несчастный музыкант находился на пределе человеческих сил. Неясно было так же, своей ли волей наследник Дома Музыки и Меча извлекал из инструмента убийственные звуки, или же бледный незнакомец был тому причиной.

Мужчина в черном тем временем прекратил свой смех, и что-то сказал, обращаясь к Сяо Фу. Тот обратил взгляд на Гу Юэсюаня со спутниками, и в глазах его, красных от полопавшихся капилляров, зародилась лютая, нерассуждающая ненависть. Он вновь рванул струны циня, сменив положение рук. Сяо-Фань узнал это движение, виденное им столь давно - его названный брат показывал этот прием в их дружеском поединке. Он играл мелодию, называемую “Семь струн под южными небесами”, позволяющую замедлять противника, и атаковать с помощью ци. Сяо Фу собирался убить их, и не испытывал в этом ни единого сомнения.

Ван Фань быстрым движением оттолкнул Гу Юэсюаня, стоявшего на пути атаки, и болезненно скривился - сам он не успевал уклониться. Невидимые клинки из ци рассекли его защитную технику, и оставили на груди Сяо-Фаня несколько длинных царапин, тут же набухших кровью. Он поспешно привлек внимание старшего ученика Уся-цзы, тронув его локоть, и указал, сперва на них обоих, потом - на Сяо Фу. Юэсюань согласно кивнул, и они бросились вперед, навстречу нещадно бьющему ливню энергетических клинков.

Ван Фань выхватил меч, и крутанул его перед собой в защитном движении, сбивая большую часть атак Сяо Фу. Гу Юэсюань, в свою очередь, укрепил свою защитную технику - еле видимая золотистая дымка объяла его тело, останавливая все до единого удары невидимых стрел. Юэсюань шел, словно навстречу штормовому ветру - медленно, наклонившись вперед, и прикрыв лицо предплечьями. Сяо-Фань продвигался чуть быстрее, клинком прокладывая путь сквозь атаку Сяо Фу. Он же и достиг своего названного брата первым. Сверкнул меч, и струны циня лопнули, прекращая непрерывный шквал атак. Ван Фань же метнулся ближе, и тремя точными ударами пальцев - в точки тяньци, даньтянь, и чжоужун[1], - парализовал молодого мужчину. Тут же, он поспешно отпрянул назад - чужое убийственное намерение словно обдало его кипятком, столь сильна была наполняющая его жажда крови. Бледный мужчина в черном медленно отвел в сторону ладонь, чей удар не достиг Сяо-Фаня.

Юный воитель извлек из ушей затычки, и звуки вновь наполнили мир - плеск воды, шелест одежды товарищей, и его собственное тяжелое дыхание. Гу Юэсюань встал рядом с ним, так же избавившись от тканых пробок в ушах. Он настороженно глядел на неизвестного, не выпуская его из виду. Подоспели и остальные их соратники, также подобравшиеся и готовые к бою.

- Смерти ищете, детки? - презрительно бросил бледный незнакомец. Его голос был низким и скрежещущим, словно его устами говорил некий демон-насекомое.

- Вы сломали мою новую игрушку, и нарушили мои планы, - проскрипел он. - В отместку я переломаю вам руки и ноги, а потом, - ядовитая улыбка искривила его бледные губы, - поиграю уже с вами.

- Вместе, Юэсюань, - напряженно бросил Сяо-Фань. Он впервые не мог оценить уровень силы своего противника, но все его инстинкты бойца кричали: ошибись он хоть раз в этом бою, и можно прощаться с жизнью.

- Держись рядом, Цзи, - добавил Ван Фань, и трое учеников Уся-цзы слаженно бросились вперед.

Мужчина в черном легко уклонился от клинков Цзин Цзи и Сяо-Фаня, уйдя от трех молниеносных ударов легким и небрежным движением. Гу Юэсюань, попытавшийся смять их противника шквалом кулачных ударов, отлетел в сторону от мощной контратаки, но тут же поднялся быстрым движением, вновь набрасываясь на мужчину в черном. Не выглядящий ни сильным, ни ловким, незнакомец двигался с невероятной скоростью, а его кулаки и ладони били с силой тяжелого боевого молота. Отброшенные сокрушительными ударами, ученики Уся-цзы на мгновение замерли на месте. Цзин Цзи утирал бегущую изо рта струйку крови обратной стороной ладони. Сяо-Фань, зло кривясь, прижимал к боку локоть. Гу Юэсюань выглядел целым и невредимым, но его дыхание было сбитым и тяжелым, а грудь вздымалась кузнечными мехами - старший ученик Уся-цзы был близок к пределу сил.

- “Захват Сун Цзяна”, Юэсюань, как тогда, с учителем, - тихо проговорил Ван Фань. - Цзи, со мной.

Его соученики почти одновременно кивнули, и Гу Юэсюань резко выбросил вперед руки, не двигаясь с места. Цзин Цзи и Сяо-Фань, напротив, метнулись вперед и в стороны, обходя мужчину в черном с боков. Тот вдруг неловко взмахнул руками, потеряв равновесие - прием Юэсюаня, все так же недвижного, невидимым арканом подсек ему ноги. Этот маневр почти принес троице победу в одном из учебных поединков с учителем, и сейчас, Ван Фань рассчитывал смертельно удивить врага с его помощью.

Двое младших учеников Уся-цзы ударили, четко и дружно, стремясь наколоть своего врага на клинки, словно птицу на вертел. Когда их затея, казалось, вот-вот принесет им победу, бледный незнакомец легко крутанулся вокруг своей оси, и взмыл вверх, влекомый техникой шагов. Два меча и сабля впустую вспороли воздух - враг разминулся с остриями клинков всего лишь на цунь-другой. Цзин Цзи зло выругался. Его старший соученик, за малым не шатающийся от усталости, лишь кивнул - раздражение Гу Юэсюаня было ничуть не меньшим. Сяо-Фань судорожно сжал зубы, часто дыша - показанный их противником уровень превышал возможности как его, так и его спутников на два порядка. Бледный мужчина мог без труда убить их в любой момент, сражайся он всерьез.

В бой вступили спутницы троих соучеников. Пользуясь тем, что враг завис в воздухе, Ши Янь выдала скоростную серию бросков, единовременно подняв в воздух не менее десятка дротиков. Все они безошибочно устремились к цели. Возникшая словно из ниоткуда Вэй Цзылин взмыла вверх, целя в спину незнакомцу. Кончики ее растопыренных пальцев заметно потемнели: девушка применила Искусство Тысячи Пауков во всей его полноте, и не думая жалеть противника.

Тот словно и не заметил их усилий - левая рука мужчины одним слитным движением выхватила из воздуха все летящие дротики, и небрежным броском отправила их обратно. Ши Янь охнула от боли: один из метательных снарядов вонзился ей в плечо. Цзылин получила мощный удар ногой, отбросивший легкую девушку назад. Она врезалась в каменную ограду площадки с болезненным вскриком.

Пользуясь тем, что враг на мгновение отвлекся, Сяо-Фань уронил меч, и атаковал пальцевыми техниками с двух рук, щедро вливая энергию в форму “восьми бессмертных, указующих путь”. Одежду незнакомца рвануло в нескольких местах, но это было единственным успехом атаки Ван Фаня - их враг окутался едва видимым покровом защитной техники, рассеявшей все до единого импульсы ци.

- А теперь, отдайте мне свои жизни, - скрипуче бросил мужчина, мерзко ухмыляясь.

Сяо-Фань не заметил его удара - лишь почувствовал. Непреодолимая сила впечаталась в его грудную клетку, швыряя юношу назад, и вбивая его в ствол росшего поодаль дерева. Лишь инстинктивно примененная защитная техника спасла его жизнь, и вместо изломанных в крошку ребер, Ван Фань отделался ушибами и синяками. Проморгавшись, юноша увидел своих собратьев и спутниц, лежащих бездыханными, и врага, оглядывающего их с издевательской ухмылкой. Тот склонил голову набок, и открыл было рот, собираясь что-то сказать, но выражение его лица вдруг сменилось с самодовольного на опасливое. Он повернулся в сторону, ища взглядом нечто вдалеке, и тут словно огромный снаряд прошил воздух, ударив в место, где только что стоял спешно отступивший мужчина в черном.

- Оуян Сяо, - раздался спокойный и уверенный голос, чуть приглушенный сплошной маской. - Сдайся, и проследуй с нами добром, иначе тебе не поздоровится.

Говоривший, высокий и худощавый мужчина в темном плаще с капюшоном, указывал на их противника длинным мечом, который удерживал с привычностью искусного фехтовальщика. Под черной с пурпуром тканью его накидки блестело в свете звезд и луны золото парчи, и Сяо-Фань понял, что видит одного из воителей, верных императорскому двору - Парчового Стражника. Человек, приземлившийся за плечом мужчины в плаще и маске, подтвердил эти подозрения - он носил традиционную шапочку императорских гвардейцев, и не прятал свои пурпурно-золотые одежды.

- Ты снова лезешь не в свое дело, Ю Цзинь, - зло скривился Оуян Сяо. - Слова императора для тебя - пустой звук? Повинуйся эдикту о Периоде Невмешательства, ты, надоедливый любитель вмешиваться!

- Слово императора - закон для меня, - безразлично ответил воитель в маске. - Но в последний раз, когда я с ним беседовал, Сын Неба не запрещал мне избавиться от мерзавца, одним своим существованием отравляющего воздух Поднебесной. Император милосерден, но я - не он, и если ты не сдашься сейчас, пощады не жди.

- Ты нагл и самонадеян сверх всякой меры, Ю Цзинь, - прошипел бледный мужчина. - Сравнится ли твое умение с твоей наглостью?

Парчовый Стражник не стал тратить время на дальнейший обмен угрозами. Его меч вспорол воздух с безошибочной быстротой и точностью, едва не достав поспешно уклонившегося Оуян Сяо. Тот кое-как защищался от непрерывных ударов клинка Ю Цзиня, пока в бой не вступил второй императорский гвардеец, немедленно потеснивший противника градом мощных кулачных атак. Сяо-Фань с удивлением узнал стиль Кулака Ваджры - Парчовый Страж отлично владел им, нанося богатырской силы удары с плавной естественностью мастера.

Оуян Сяо не стал сражаться до конца, видя превосходство противостоящей ему силы. Ускользнув от очередного каскада слаженных атак, он взмыл вверх черной птицей, и, расхохотавшись гулким, потусторонним смехом, исчез в ночной мгле. Юй Цзинь немедленно бросился за ним. Второй Парчовый Стражник, тяжело вздохнув, подошел к старшему ученику Уся-цзы, безуспешно пытающемуся встать.

- Мы встречаемся во второй раз, Гу Юэсюань, и снова ты влезаешь в дела, от которых стоит держаться подальше, и переходишь дорогу людям, коих следовало бы избегать, - промолвил он. На его бородатом и густобровом лице поселилась усталость с толикой грусти. - Покамест тебе везет, но ни одно везение не длится вечно, - он невесело усмехнулся. - Верь мне, я лично закрыл множество подпольных игорных домов, заполненных везунчиками.

- Благодарю вас за помощь, господин Фэн, - сдавленно ответил Юэсюань. - Я не могу отступиться, выполняя поручение учителя, и не хочу оставлять без наказания негодяев, несущих Поднебесной столь много вреда.

- Послушание учителю, и любовь к справедливости - несомненные добродетели, - почесал короткую бородку Парчовый Страж. - Но что хорошего в смерти от рук много более сильного противника? Меня ведь может не оказаться рядом, когда ты вновь решишь сойтись с кем-то, чье мастерство несоизмеримо выше твоего.

- Благодарю вас, страший, - вмешался в беседу Сяо-Фань, подходя ближе. - Вы спасли жизнь мне и моим братьям. Мы у вас в долгу.

- Брось, парень, - отмахнулся гвардеец. - Вам просто повезло, - он с тенью интереса оглядел юношу. - Тоже практикуешь искусства Шаолиня? Как тебя зовут? - Ван Фань привычно назвался.

- Я - Фэн Цинсяо, - представился Парчовый Страж. - Откуда ты знаешь шаолиньские техники развития, Сяо-Фань? - его взгляд, направленный на юношу, приобрел стальную остроту.

- От настоятеля Уиня, - просто ответил тот. - Нам повезло немного помочь монахам северного Шаолиня, и они наградили нас знаниями, - Фэн Цинсяо заметно расслабился.

- Хорошо, - ответил он. - Твои собратья по учебе известны своими добрыми делами, и ты, похоже, следуешь их путем. Это похвально, но впредь будь осторожнее - в Поднебесной и без того мало достойных людей. Негоже благородным сердцем юношам влезать, куда не следует, и гибнуть от рук негодяев.

- Может, расскажете нам немного о негодяе, от которого вы нас спасли? - с долей лукавства улыбнулся Ван Фань. - Чтобы мы знали, куда именно не стоит влезать, и от чего мы можем погибнуть, - гвардеец весело рассмеялся.

- Маленький хитрец, - фыркнул он. - Ну да ладно, почему бы и нет. Тем более, мы и сами немногое знаем об Оуян Сяо. Он известен своим искусством ядов, и, скорее всего, владеет некоей могущественной техникой развития. Поговаривают, что он как-то связан с Восточной Канцелярией[2], но это всего лишь слухи, ходящие на реках и озерах.

- То есть, если этот Оуян Сяо внезапно умрет, никто в Парчовой Страже о нем не заплачет, как и о всяком пособнике евнухов, - задумчиво проговорил Сяо-Фань. Фэн Цинсяо вновь издал короткий смешок, но веселость быстро исчезла с его лица.

- Воистину, новорожденные телята не боятся тигров, - тяжело вздохнул он. - Не связывайся с ним, парень. Оуян Сяо - жестокий и безжалостный убийца, любящий и умеющий причинять боль. Ты - не ровня ему, и не будешь ровней еще лет десять, не меньше.

- Будьте уверены, старший, я не стану бросаться на него, очертя голову, - отрешенно ответил Ван Фань. - Простите, мне нужно помочь братьям, - его взгляд скользнул по бессознательному Цзин Цзи, безуспешно пытающейся остановить кровь Ши Янь, и все еще парализованному Сяо Фу.

- Пожалуй, и мне пора, - согласно кивнул Парчовый Страж. - Береги себя, Сяо-Фань.

- Прощайте, старший, - рассеянно ответил юноша, направляясь к Ши Янь - ее рана выглядела болезненной и неприятной.

***

Сяо Фу с хриплым присвистом втянул воздух, и обмяк, едва лишь Сяо-Фань отменил технику парализации. Последний спешно поддержал названного брата, предотвращая болезненное падение, и помог ему лечь. Третий ученик Уся-цзы оставил лечение Сяо Фу напоследок, подозревая, что травмы молодого мужчины серьезнее, чем все повреждения как собратьев по учебе, так и девушек. Он ошибся в этом предположении - сейчас, читая пульс наследника Дома Музыки и Меча, он не ощущал ни внутренних повреждений, ни перенапряжения меридианов, ни других сколько-нибудь серьезных травм. Сяо Фу был на удивление здоров, если не считать легкого истощения - словно он голодал и мучился от жажды день-другой.

- Ты слышишь меня, А Фу? - спросил юноша. - Как ты? Что вообще с тобой случилось?

- Сяо-Фань? - удивленно отозвался тот. - Это ты? Где я? Что происходит? Кажется, я сражался с кем-то… с убийцами моего отца? - последние слова он произнес с большой неуверенностью.

- Ты сражался с нами, брат, - вздохнул Ван Фань. - Ты был не в себе. С тобой был некто по имени Оуян Сяо, и ты слушался его. Ты помнишь хоть что-то из этого?

- Я… что? Я напал на вас? - недоверчиво вопросил молодой мужчина. - Прости, братец. Я помню Оуян Сяо. Он предложил мне обучиться особой музыкальной технике - “Забирающей души мелодии”, творению печально известного Линь Ифына, по прозвищу Демон Циня. Он говорил, что с этой мелодией, я легко смогу отомстить, ведь с ее силой мало что сравнится. Я согласился, но после этого, все как в тумане. Я, кажется, сражался с кем-то, и не один раз… - он погрузился в свои мысли, отрешенно глядя в никуда.

- Линь Ифын, Демон Циня, однажды использовал “Забирающую души мелодию”, чтобы погубить множество могучих воителей, - с тревогой в голосе произнесла Вэй Цзылин. - Он распустил слухи о том, что древнее Искусство Горизонта, могущественная техника развития, было найдено в пещере гор Тяньду, и когда старшие многих сект, молодые таланты, и умелые странники собрались для ее поисков, напал на них. Ни один из тех воителей не спасся - “Забирающая души мелодия” погубила их всех, сводя с ума, и заставляя всюду видеть врагов и чудовищ. Они перебили друг друга, а немногих выживших прикончил Линь Ифын, - девушка с опаской оглядела лежащего Сяо Фу. - Эта техника очень опасна, даже для использующего ее.

- Верно, - устало ответил наследник Дома Музыки и Меча. - Я смог ее исполнить лишь потому, что мое музыкальное умение достигло некоторых высот. Развитие моей внутренней энергии оказалось недостаточным для ее выполнения - играя “Забирающую души мелодию”, я чувствовал, как тело и меридианы перестают мне повиноваться, но ничего не мог сделать. Да и не хотел, - он грустно умолк.

- Корыстный мерзавец воспользовался твоими внутренними демонами, брат, - сжал губы в линию Ван Фань. - Видно, он хотел превратить тебя в оружие, безвольное, но способное победить многих сильных. Играя эту чудовищную музыку, ты сам оказывался в ее власти, и убивал по указке Оуян Сяо, думая, что мстишь за отца.

- Убивал? - непонимающе моргнул Сяо Фу. Он остановился взглядом на лежащих вокруг телах, уже прекративших двигаться. Его глаза широко распахнулись в крайнем удивлении. - Я убил всех этих людей, - пораженно выдохнул он. - Я не только не отомстил, но и совершил столь ужасное преступление, - он зажмурился, закусив губу. - Я - чудовище, недостойное жизни. Лучше уж мне отправиться к отцу, чем влачить это жалкое существование и дальше, - приподнявшись на локте, он потянулся к рукояти Меча Сяньсяо.

- Разве не ты все время твердил о мести? - бесцеремонно вмешался Цзин Цзи. - Все, что я только и слышал от тебя, пока ты гостил в долине Сяояо - “месть, месть, месть”. А теперь, ты собрался трусливо сбежать от жизни, оставив своего отца неотмщенным?

- Месть? - печально рассмеялся наследник Дома Музыки и Меча. - С моим ничтожным боевым искусством? Я попросту умру от руки моего врага. Зачем же мне идти куда-то, чтобы умереть? Почему бы не покончить с жизнью, здесь и сейчас?

- Прекрати немедленно, брат, - отчеканил Сяо-Фань, отодвигая Меч Сяньсяо подальше. - Ты забыл, что не один? Я пообещал тебе помочь с местью. Кроме того, со мной мои старшие, и наши спутницы. Вместе, мы найдем Кукловода Мертвых, и его смерть станет жертвой твоему отцу. Не смей думать о самоубийстве, - настойчиво и горячо заговорил он, сжав плечи названного брата. - Дух твоего отца, глядя на тебя с небес, ждет, когда его наследник воплотит в жизнь все его чаяния. Ты говорил мне когда-то, что вернешь славу Дому Музыки и Меча. Да, эта задача стала много сложнее, но посмотри на меня. Я был никем, когда ты встретил меня на склоне близлежащей горы. Сейчас, благодаря помощи друзей, я обрел силу, умение, и уважение достойных людей. Ты ненамного старше меня - твоя жизнь едва началась. Не смей опускать руки и сдаваться: все дороги открыты перед тобой, и месть - лишь малая преграда на твоем пути. Ты ошибся, пытаясь сделать все сам. Любой человек слаб и немощен без поддержки других, ведь все мы стоим на плечах гигантов - наших предков, учителей, и соратников. Прекрати отвергать мою помощь, и помощь моих братьев, и сделай свою силу единым целым с нашей. Вместе, мы одолеем любого врага, - он отпустил молодого мужчину, и перевел дух, закончив свою пламенную речь, но его глаза продолжали смотреть в лицо Сяо Фу, требовательно и сердито.

- Я не должен перекладывать свой долг мести на чужие плечи, - с сомнением протянул тот. - Никто из вас не обязан мстить за мою семью, - он оглядел Сяо-Фаня и его товарищей с вопросом в глазах.

- Мы ищем Кукловода Мертвых по поручению учителя, - мягко произнес Гу Юэсюань. - Мы вовсе не отбираем у тебя справедливое возмездие, А Фу. Мы всего лишь поможем тебе его совершить. Наши цели совпадают, так почему бы не объединить усилия?

- Точно, это не ты перекладываешь свою работу на нас, а мы свою - на тебя, - снова встрял Цзи. Сяо-Фань вновь поразился чутью своего второго старшего - пусть слова рыжеволосого юноши были грубыми и дерзкими, сейчас эта прямота была для Сяо Фу нужнее и понятнее вежливых уговоров.

- Ты неплох в бою, и можешь быть полезным в нашем странствии, - продолжил второй ученик Уся-цзы. - Взамен на твою помощь мы, так уж и быть, пригласим тебя на наш бой с тем мерзавцем в красном.

- Поиски Кукловода Мертвых продлятся неведомо сколько, молодой господин Сяо, - отметила Вэй Цзылин. - Наше странствие уже дало нам много нового, и безмерно помогло нашему развитию. Может статься, и вы найдете способ усилиться, путешествуя с нами по рекам и озерам.

- Ты ведешь себя, словно глупый, капризный ребенок, - Сяо-Фань с изумлением повернулся к Ши Янь, заговорившей еще более оскорбительно, чем Цзи. - Ты потерял семью? Я потеряла ее многие годы назад, совсем еще малолетней девчонкой, и смогла пережить это. Ты же прожил под опекой отца два десятка лет. Ты много счастливее бесчисленных сирот, среди которых - я и Сяо-Фань. Когда я осталась одна, все, что у меня было - одежда на теле. Тебе же, взрослому и сильному, предлагают помощь пятеро друзей, а ты жалуешься и хочешь расстаться с жизнью? Мужчина ли ты, или только прикидываешься им? - Сяо Фу внезапно рассмеялся.

- Вы правы, - сказал он, вставая с неожиданной легкостью. - Все вы. Ты, маленький брат, и вы, собратья из школы Сяояо, и вы, незнакомые девы. Я потерпел несколько поражений подряд, но вместо того, чтобы извлечь из них уроки, и двигаться дальше, решил сдаться. Спасибо, что открыли мне глаза, - он коротко поклонился.

- Не стоит, брат, - облегченно вздохнул Ван Фань. - Ну что, пойдем отсюда?

- Нет, - твердо ответил Сяо Фу. - Пусть мой дом опустел, я отказываюсь оставлять его падальщикам. Прежде чем уходить, я приведу его в порядок, чтобы однажды вернуться сюда, и возродить все, чем была славна моя семья. Ты поможешь мне, Сяо-Фань?

- Конечно, - удивленно пожал плечами юноша. - Было бы странным отказывать тебе, после всех требований принять мою помощь, - он весело усмехнулся, и Сяо Фу ответил чуть смущенной улыбкой.

- Мы тоже не останемся в стороне, А Фу, - добавил Гу Юэсюань. Цзин Цзи раздраженно скривился, но кивнул, соглашаясь со словами старшего.

***

- Что ты будешь делать с “Забирающей души мелодией”, брат? - спросил Сяо-Фань, роясь в беспорядочной куче конской сбруи. - Попытаешься изучить ее позже?

Они с Сяо Фу находились на конюшне Дома Музыки и Меча, на удивление мало затронутой всеми постигшими семейство Сяо невзгодами, и пытались снарядить для путешествия жеребца по имени Чёрный Вихрь, ранее принадлежавшего Сяо Хаошуану. Сяо Фу, разыскав подковы, теперь пытался найти гвозди для них, а Ван Фань отыскивал целые уздечку и седло. Пусть воришки, пытавшиеся обнести опустевший Дом Музыки и Меча, простились с жизнью от звуков “Забирающей души мелодии”, они успели навести по всему поместью изрядный беспорядок.

- Не думаю, - ответил Сяо Фу с напряженным кряхтением. Он приподнял перевернутый стол, заглянул под него, и отвалил его в сторону.

- Искушение слишком велико, - продолжил он, собирая с земли подковные гвозди, что укрывала столешница. - Даже сейчас, это запретное искусство манит меня, обещая невероятное могущество. Пусть умом я понимаю, что недостаточно умел, чтобы подчинить “Забирающую души мелодию”, жажда мести, а значит, и силы, слишком велика во мне. Я брошу книгу с проклятой мелодией в огонь перед отъездом.

- Если это поможет тебе обрести душевное спокойствие, то демоны с ней, - махнул рукой его собеседник. - Лучше уж сохранить рассудок, и обрести силу каким-нибудь другим способом. Старший брат-безумец создаст мне слишком уж много ненужных трудностей, - Сяо Фу растерянно усмехнулся на это странное высказывание.

- Ты заботишься обо мне, словно о родном брате, Сяо-Фань, - задумчиво промолвил он. - Спасибо тебе. Я постараюсь не остаться в долгу.

- Я не знаю, чем узы побратимства отличны от уз родства - небо отняло у меня родного брата, - не менее отрешенно отозвался Ван Фань. - Но взамен, оно подарило мне тебя, и моих собратьев по учебе. Что они, что ты всегда были щедры и бескорыстны со мной. Я лишь отвечаю добром на добро. Да, А Фу, может, побратаемся по-настоящему?

- Не здесь, Сяо-Фань, - улыбнулся тот. - Мой отчий дом сейчас полнится неспокойными душами умерших, и принятое в нем побратимство будет несчастливым. Но хорошо, что ты упомянул об этом. В винном погребе отца есть тайник, в котором спрятано несколько горшков выдержанной “красной дочери”. Я прихвачу один в наше странствие, и уже сегодня мы с тобой выпьем “кровавого вина”.

- Отлично, А Фу, - довольно ответил юноша. - Только давай не будем клясться умереть в один день - ты на четыре года старше меня, - молодой мужчина озадаченно посмотрел на друга, и внезапно расхохотался.

- Хорошо, Сяо-Фань, не будем, - все еще посмеиваясь, ответил он.

Примечания

[1] Тяньци, даньтянь, чжоужун - акупунктурные точки под левой ключицей, на два пальца ниже пупка, и под правой ключицей соответственно.

[2] Восточная Канцелярия - тайная полиция минского императора Юнлэ, созданная для слежки за его политическими оппонентами, и возглавляемая евнухами. Анахронична, как и очень многое в игре Tale of Wuxia, и, соответственно, в этом фанфике.

Глава 18, в которой герой сбегает от проявления чужой слабости, и, из-за этого, обзаводится интересным и приятным знакомством

Выступив из Дома Музыки и Меча, Гу Юэсюань и его спутники вновь двинулись по направлению к Ханьчжуну, чтобы оттуда, хоженными дорогами, добраться до провинции Шаньси, где находилась гора Хуашань. В этом путешествии, Сяо-Фань старался побольше общаться с Сяо Фу, пытаясь отвратить названного брата от горестных мыслей. На первом же привале, они смешали кровь в пиале с вином, и поклялись отныне стать друг другу братьями, не менее близкими, чем родные, выпив “кровавое вино” в знак крепости своей клятвы. Это несколько вернуло Сяо Фу присутствие духа, и Ван Фань, ободренный этим малым успехом, продолжил пытаться расшевелить побратима, устраивая с ним учебные поединки и тренировки в фехтовании, и беседуя с ним обо всем подряд. Ши Янь отнеслась к этой заботе с пониманием - ранее она назвала Сяо Фу ребенком, пытаясь уязвить его гордость, но сопереживала его внезапному сиротству не меньше, чем утратам собственных приемных детей. Цзин Цзи, поначалу несколько обидевшийся на сокращение их с Сяо-Фанем совместных фехтовальных упражнений, сменил гнев на милость, когда Ван Фань пригласил его поучаствовать в их с Сяо Фу тренировках.

Добравшись до древнего города Чанань, некогда - славной столицы великого императора Цинь Шихуан, а ныне - тихого провинциального городка, Гу Юэсюань со спутниками сделали остановку в одной из придорожных гостиниц. Передохнув, они вновь выступили в путь, и, пройдя многими извилистыми и длинными горными тропами, добрались до обители секты Хуашань.

Хуашань оправдывал свое имя, утопая в цветах и зелени[1]. Фруктовые деревья сбрасывали кружащиеся лепестки, клумбы пестрели многообразием цвета, даже резное дерево стен жилых домов прикрывали либо вьющиеся лозы плюща, либо тянущиеся к солнцу растения в горшках. Девушки отвлеклись на это цветочное великолепие, Гу Юэсюань завязал разговор с одной из учениц секты - крайне стеснительной девицей, что то и дело краснела, а внимание Сяо-Фаня, как и его побратима и второго старшего, привлекли тренирующиеся ученики секты. Хуашань был славен своим мечным искусством, и его глава, Цао Дай, по праву считался одним из лучших мастеров меча Поднебесной, пусть годы и не щадили пожилого воителя.

Младшие Хуашаня, старательно упражняющиеся в мече, также выглядели достойно, но ответственный за тренировку старший считал иначе. Его полные усталого раздражения крики разносились, казалось, по всей горе, отражая недовольство молодого мужчины соучениками.

- Что ты творишь? Все неправильно! - распекал он виновато понурившегося соученика. - “Взмах туманного лука” не должен следовать за “падающими листьями”. Форма “изобильное богатство” - не какое-то там показушное махание мечом! Прекрати выдумывать невесть что, и следуй канонам мечного искусства секты! Они - твоя единственная надежда, если ты хочешь достичь хоть чего-нибудь в мече, с твоим-то пониманием! - оставив красного от стыда младшего, он быстрым шагом двинулся к другому соученику, и внезапным тычком ножен в спину заставил его выпрямиться.

- Дыши животом, и сосредоточься на этомдыхании, - заговорил он тише, но с не меньшим раздражением. - Прекрати сутулиться, и помни - твое тело должно быть легким и подвижным. В этом - ключ к правильности твоих форм и приемов, основа верного использования меча. Запомни это, - недовольно вздохнув, он отправился наставлять следующего младшего.

- Этот старший весьма требователен, - фыркнул Сяо-Фань. - Будь ты таким же педантом, Джи, я бы взвыл от тоски в первые недели обучения.

- Виноват не он, а его младшие, - отозвался Цзин Цзи. - Будь я их старшим - не удержался бы от зуботычин и ругательных слов, глядя на их бестолковое копошение.

- Ты слишком строг к ним, А Цзи, они всего лишь неопытны, - добродушно заметил Сяо Фу. - Но, надо сказать, объяснения этого юноши просты и доходчивы. Я чувствую, что понял некоторую часть мечного искусства Хуашаня, слушая его, и наблюдая за выполнением приемов.

- Да? - заинтересовался Ван Фань. - Завидую твоему таланту, брат. Недовольные речи того старшего показались мне сумбурной околесицей.

- Сяо Фу прав, тот парень объяснял ну очень уж просто, - подтвердил Цзи. - Вот смотри, Сяо-Фань, “взмах туманного лука” - вот такой вот нисходящий удар, с обратным движением. А “падающие листья” - укол, переходящий во взмах. Если совместить их…

- Погоди, Джи, не нужно показывать прямо здесь, - остановил Сяо-Фань увлекшегося старшего. - Ученики Хуашаня могут подумать, что мы крадем их боевое искусство. Давайте найдем укромное место, и потренируемся там, - он двинулся к каменным ступеням лестницы, ведущей к вершине горы. Побратим и соученик последовали за ним.

- Правильно ли я понял, что ты и вправду хочешь украсть фехтовальные приемы Хуашаня? - задумчиво спросил Сяо Фу.

- Когда нечто настырно впихивают тебе в руки, можно ли считать это кражей? - засмеялся Ван Фань. - Кричи тот старший хоть немного громче, его бы услышали и в Чанане. Раз уж он так хотел быть услышанным и понятым, с чего бы нам отвергать его науку? - побратим Сяо-Фаня лишь покачал головой, с легкой усмешкой на лице.

Потренироваться в чужом мечном искусстве друзьям не удалось: подходящее укромное место, утоптанная площадка на вершине горы, оказалось занято. Один из учеников Хуашаня увлеченно рассказывал нечто, а Вэй Цзылин и Ши Янь внимательно его слушали. Юноши подошли ближе, заинтересовавшись беседой.

- …Я люблю ее всем сердцем! - взахлеб восхищался длинноносый и круглолицый юноша. Бледно-серые глаза делали его похожим на некое гигантское насекомое.

- Моя старшая сестра по учебе прекрасна, словно давший ей имя цветок, и добра, как богиня! - продолжал он свои хвалебные речи. - Я бы отдал все, лишь бы она обратила на меня свое внимание. Даже простое общение с ней, даже совместная практика фехтования наполняет мою душу радостью!.. - тут он заметил подошедших Сяо-Фаня с компанией, и смущенно свернул общение. - Не буду отнимать слишком много вашего времени, сестрицы, спасибо, что выслушали меня, - он быстрым шагом отошел к краю площадки, и, вынув меч из ножен, принялся выполнять фехтовальные упражнения с нарочито серьезным видом. С лиц девушек медленно сходила ошарашенная растроганность.

- Его чувства так прекрасны, сестрица, - шмыгнула носом Ши Янь. - Безответность его любви заставляет мое сердце плакать, сожалея о боли его души, - она потерла увлажнившиеся глаза.

- Мы не можем этого так оставить, - решительно кивнула Цзылин. - Спасение столь трогательных нежных чувств от бесславного увядания равносильно спасению жизни. Мы поможем этому бедному юноше воссоединиться с его сестрой по учебе.

- Ты понимаешь меня как никто другой, - всхлипнула Ши Янь. - Ты права, мы должны спасти этого несчастного. Верно, сама Гуаньинь направила нас сюда, услышав его мольбы, - девушка зачарованно уставилась на машущего мечом ученика Хуашаня.

- Вы это серьезно, Ласточка, Цзылин? - оторопело высказался Ван Фань. - Что вам за дело до этого незнакомца, и его воздыханий?

- Ты ничего не понимаешь, Сяо-Фань, - недовольно нахмурилась дочь Вэй Бао. - Мы не можем оставаться безучастными, глядя на сердечные муки этого юноши. Ни одна женщина не устоит перед такой искренностью. Узнай эта бесчувственная старшая сестра о любви своего младшего, ее сердце, несомненно, растает.

- Что же, пусть он подойдет к своей старшей, и расскажет ей об одолевающих его чувствах, - пожал плечами юноша. - К чему вам влезать в их любовные дела?

- Еще одно слово, Сяо-Фань, и я… у-у-у! - погрозила ему кулачком Ши Янь. - Порой, ты приятно удивляешь меня своей чуткостью, но сейчас, ты словно вознамерился воплотить все бессердечие мужчин!

- Все, Ласточка, больше не буду, - поспешно поднял ладони третий ученик Уся-цзы. - В качестве извинений, я даже помогу вам в вашем сводническом деле.

- Ты рехнулся, младший? - изумленно протянул Цзин Цзи. - Ты что, и вправду собрался носить меж этими двумя цветы и любовные послания?

- Нет, Джи, я помогу нашим спутницам советом, - терпеливо ответил тот. - В любви, как и на войне, хороший план - половина победы, - это высказывание ввергло Цзи в глубочайшую задумчивость. Он отрешенно уставился в сторону горизонта, потирая подбородок.

- Распускаются весенние цветы, и любовь расцветает в сердцах, - с задумчивой улыбкой высказался Сяо Фу. - Простите, друзья, меня нежданно посетило вдохновение. Я оставлю вас ненадолго, - кивнув соратникам, он отошел к краю площадки. Усевшись на траву, молодой мужчина пристроил цинь на коленях, и заиграл тихую, меланхоличную мелодию.

- Что нам известно о влюбленных? - спросил Сяо-Фань, проводив побратима взглядом. - Точнее, о влюбленном, и предмете его воздыханий?

- Э-м-м, я не спросила его имени, - виновато призналась Цзылин, бросив взгляд на все так же тренирующегося юношу. - Его любовь зовут Цао Эхуа, она - дочь главы секты, Цао Дая. После того, как ее старший брат пропал, господин Цао собирается сделать свою дочь наследницей.

- А наш влюбленный высоко метит, - одобрительно хмыкнул Ван Фань. - Что ж, начнем с простого - с разведки. Цзылин, ты у нас можешь оставаться незаметной, так что твоей задачей будет проследить за Цао Эхуа, и дождаться, когда она останется одна. Далее, ты и Ласточка познакомитесь с ней, и вызовете ее на разговор о парнях, - девушки одобрительно закивали, слушая Сяо-Фаня все более внимательно.

- Следующая часть проста в своей сути, но зачастую сложна в исполнении, и имя ей - импровизация, - продолжил юноша, чуть улыбаясь. - Узнав, что Эхуа думает о мужчинах, и о своем возможном избраннике, вы должны действовать по обстоятельствам. Но учтите! - он поднял палец вверх, приняв серьезный вид. - Ни в коем случае не говорите ей прямо о чувствах ее влюбленного младшего, и даже не упоминайте о нем! Она должна сама им заинтересоваться. Если не придумаете ничего на месте, возвращайтесь ко мне, и Великолепный Стратег Ван, - он принял напыщенный вид, - разработает для вас новый безупречный план, - он отбросил притворное самодовольство, и обратился к подруге:

- Ну что, Ласточка, по нраву тебе моя помощь?

- Очень, Сяо-Фань, - с широкой улыбкой, девушка подступила ближе, и коротко обняла его. Отпустив юношу, она повернулась к подруге, горя нетерпением. - Ну что, Цзылин, пойдем? Нужно начать разведку, следуя плану, - она весело хихикнула, - Великолепного Стратега Вана.

- Пойдем, сестрица, - азартно согласилась дочь Вэй Бао. - Я уже чувствую обращенное на нас милостивое внимание Гуаньинь, - подруги заспешили вниз по каменной лестнице, в сторону внутреннего двора секты.

- Джи, - тронул собрата за плечо Ван Фань. Тот вздрогнул и непонимающе заморгал, выныривая из пучин задумчивости. - Наши спутницы ушли, а несчастный влюбленный не заметит и ревущего носорога. Давай, наконец, потренируемся в фехтовании.

- Конечно, Сяо-Фань, - кивнул тот, окончательно возвращаясь в тварный мир. - Смотри внимательно…

***

- Так значит, вы и есть тот самый знаменитый Гу Юэсюань, Кулак Справедливости, победитель Соревнования Юных Героев? - злые слезы текли из глаз оставшегося неизвестным несчастного влюбленного, он поминутно утирал нос, а голос его был близок одновременно к крику и плачу, столь надрывно и избыточно громко высказывался этот ученик Хуашаня.

- Я - не ровня вам, но может, вы согласитесь обменяться со мной опытом? - судорожно сглотнув, продолжил он. - Позвольте мне ощутить боевое искусство знаменитого Гу Юэсюаня, - ревнивая злоба проглянула в полных слез глазах юноши.

- Хм, хорошо, младший, - непонимающе ответил старший ученик Уся-цзы. - Пожалуйста, - он сделал приглашающий жест.

План “Великолепного Стратега Вана” провалился, по не зависящим от него обстоятельствам - Цао Эхуа оказалась той самой девицей, что никак не могла одолеть свою скромность в общении с Гу Юэсюанем. В последнего она уже долго была влюблена - увиденный на Соревновании Юных Героев старший ученик долины Сяояо немедленно и прочно запал ей в душу. Растерянно пересказывающую эту новость Вэй Цзылин услышал несчастный влюбленный, а появление Гу Юэсюаня, закончившего свои дела с Цао Даем, заставило упомянутого влюбленного преисполниться ревности.

Тем временем, Юэсюань отвел в сторону неуклюжий укол мечом, и ответным ударом отбросил все еще плачущего ученика Хуашаня прочь.

- Еще раз! - вскричал тот, вскакивая на ноги, и брызжа слезами из глаз.

- Ну, хорошо, - старший ученик Уся-цзы никак не мог понять, во что он ввязался, и неудивительно - ни о чувствах Эхуа, ни о влюбленности яростно наскакивающего на него юноши, он знать не знал.

- Мне надоело это отвратительное зрелище, - презрительно кривясь, выплюнул Цзин Цзи. - Кто хочет, пусть смотрит дальше. Я вполне доберусь до долины Сяояо и сам, при нужде. Догоните меня потом, - он незамедлительно развернулся, и двинулся прочь.

- А ведь Джи прав, - отметил Ван Фань с нарастающим раздражением. Истерика, устроенная учеником Хуашаня на пустом месте, выглядела крайне неприглядно и постыдно, и младший ученик Уся-цзы благополучно потерял последние крохи симпатии, испытываемые им к обиженному влюбленному.

- Погоди, старший, я с тобой, - бросил он вслед Цзи, и оглядел прочих товарищей, собравшихся вокруг. Сяо Фу все играл, прикрыв глаза и слегка улыбаясь своим мыслям, не отвлекаясь ни на что иное. Девушки увлеченно наблюдали за нелепой дуэлью Гу Юэсюаня и незадачливого воздыхателя Цао Эхуа.

- Ласточка, ты с нами? - все же спросил он подругу.

- А? - непонимающе обернулась к нему девушка. В ее глазах поселился все тот же восторг пополам с жалостью, что Ван Фань мог наблюдать ранее, слушая неуклюжие признания влюбленного ученика Хуашаня.

- Я догоню тебя, Сяо-Фань, потом, - быстро ответила Ши Янь, и вновь обернулась к поединщикам.

“Хвала Нефритовому Императору, что ни японские дорамы, ни латиноамериканские теленовелы, ни даже ‘Санта-Барбару’ до сих пор не изобрели,” раздраженно размышлял Ван Фань, двигаясь вслед за Цзин Цзи по направлению к коновязи. “Иначе, моя Ласточка бы поселилась у телевизора, то и дело плача по очередному леонсио-хосе-игнасио. Вот же гребаный стыд. Джи правильно удирает с этой Горы Безответной Любви - не дай боже, и у него здесь обнаружится тайная воздыхательница, с любовным треугольником в комплекте. Юэсюаня же угораздило.”

Он и его второй старший, одолеваемые схожими сердитыми мыслями, спустились по склонам Хуашаня, и двинулись на юго-запад, в направлении долины Сяояо, ни разу не оглянувшись назад.

***

- Ты слышишь, Джи? - спросил своего старшего Сяо-Фань, поравнявшись с ним.

- Птица, - безмятежно ответил тот. - А еще, кролик. Кондор охотится, подумаешь.

- Но я совершенно точно слышал женский голос, - нахмурился его собеседник.

- Тебе показалось, - все так же безразлично бросил Цзи, и насмешливо прищурился. - Не иначе, визги того недоумка из Хуашаня до сих пор звенят у тебя в ушах. Нет, ну надо же быть настолько сопливым ничтожеством, - рыжеволосый юноша раздраженно сплюнул.

- Не могу не согласиться, - вздохнул Ван Фань. - В любой ситуации, мужчина должен сохранять достоинство. Взять хотя бы вас с Цзылин, - он отрешенно поглядел вдаль, в сторону слышащихся все отчетливее птичьих воплей.

- Каких-таких “нас с Цзылин”? - нахмурился Цзин Цзи. - При чем тут она? И я?

- Ни при чем, Джи, - лениво ответил третий ученик Уся-цзы, и вдруг вскинулся в седле. - Стоп. Ты слышал?

- Да, женский крик, - ответил посерьезневший Цзи. - Ты был прав, Сяо-Фань. Взглянем? - тот молча кивнул, и юноши пришпорили лошадей.

Когда собратья по учебе вырвались на широкую прогалину, их глазам открылась несколько необычная картина нападения хищников. Девушка в желтом платье держала на руках пушистого белого кролика, верещащего от ужаса, и пыталась отогнать двух огромных птиц, угрожая им большим ножом - с виду, обычным тесаком для рубки мяса. На плече девушки алела кровавая полоса - причина услышанного ранее крика. Птицы же, парящие совсем рядом, поражали размерами. Память Сяо-Фаня, напрягшись, все же выдала подходящее случаю сравнение - одноместный винтовой самолет. Чудовищных размеров пернатые, описав очередной круг, понеслись вниз, набирая скорость в атакующем броске. Юноша понял, что он даже слегка ошибся с их размерами, в сторону преуменьшения.

- Та птица, что идет первой - моя! - выкрикнул Цзин Цзи, выхватывая из ножен клинки, и подгоняя лошадь ударами пяток. Он немедленно вырвался вперед, и, приближаясь к девушке, вдруг легко вспрыгнул на седло. Он стоял на несущейся галопом лошади вполне уверенно, пусть и слегка пошатываясь.

“Джи-джигит,” - невольно скаламбурил Сяо-Фань. Он, наоборот, спешился, и, сосредоточившись, атаковал пальцевыми техниками вторую из птиц, заходящих на девушку, словно штурмовая пара ведущий-ведомый. Пернатый гигант оказался на удивление стойким на рану, не обращая внимания на большую часть импульсов техники “восьми бессмертных, указующих путь”, пока одна из энергетических стрел не ударила его в глаз. Это заставило возмущенно заклекотавшую птицу прекратить свое стремительное снижение, тормозя мощными взмахами крыльев, и вновь набирая высоту.

Цзи, тем временем, прыгнул вперед и вверх, оттолкнувшись от седла, и со всей совокупной скоростью, приданной ему лошадиным скоком и техникой шагов, врезался в первую птицу, нанося мощный удар клинками. Крик гигантского кондора на мгновение оглушил всех присутствующих. Огромная птица, отброшенная силой удара, все же выровнялась в воздухе, и полетела прочь, тяжело взмахивая крыльями. Ее спутница также отступила, следом за подранком.

- Ох, ну и в переделку же мы встряли, а, Сяо-Ту-цзы? - обратилась спасенная к своему питомцу, качая головой. Едва завершившееся происшествие на грани жизни и смерти несильно взволновало эту девушку - стряхнув с себя остатки ошеломления, она весело и дружелюбно улыбнулась спасшим ее юношам.

- Спасибо вам, молодые господа. Если бы не вы, птенцов этих ужасных птиц сегодня ждал бы плотный обед, - она хихикнула. - Я - Ван Жун. Как вас зовут?

Соученики поочередно назвались. Спасенная была одногодкой Сяо-Фаня, несомненно юная, но выглядящая взрослее сверстниц. Лицо ее было симпатичным и открытым, выражая безмятежную веселость, а каштановые волосы, заплетенные в два хвостика, спадали ниже плеч. Желтое платье-ципао прилегало к ее женственной фигуре, не стесняя движений, и открывая округлые плечи, одно из которых все еще истекало кровью.

- Давай я помогу тебе с раной, младшая сестрица Жун, - спохватился Ван Фань, запуская руки в суму. Смущенно крякнув, он тут же поправился:

- То есть, молодая госпожа Ван. Извините мою бесцеремонность.

- Нет-нет, Сяо-Фань, я вовсе не против, - весело ответила та. - К тому же, мы с тобой - однофамильцы, и, возможно, родственники, и ты никак не выглядишь младше меня. Решено, будешь моим старшим братом, - торжественно провозгласила она. Ван Фань тем временем закончил перевязывать ее рану.

- Вот, теперь все должно зажить уже сегодня, и даже шрама не останется, - довольно кивнул он.

- Правда? - неподдельно удивилась Ван Жун, и вновь широко улыбнулась. Заметно было, сколь привычны ее лицу добрые чувства и их яркое выражение.

- Тогда ты, братец, и ты, А Цзи, совершенно точно заслужили награду, - серьезно объявила она. - Вы спасли меня не только от съедения, но и от ущерба моей несомненной красоте, - она попыталась изобразить великосветскую даму, строя глазки и хлопая ресницами, но долго не продержалась, сдавшись веселому смеху. Ван Фань невольно улыбнулся следом за ней, и даже Цзи не сдержал усмешки - озорство их новой знакомой помимо воли увлекало.

- Я приглашаю вас в гости, - сказала она чуть серьезнее. - Мой дом - совсем недалеко, чуть севернее. Я хочу накормить вас обедом, и познакомить с отцом, и если он посмеет не наградить вас за спасение единственной дочери, то я ему задам! - девушка, притворно нахмурившись, погрозила указательным пальцем куда-то в сторону.

- Может, просто скажешь нам спасибо, и мы разойдемся, каждый своей дорогой? - со скукой в голосе буркнул Цзин Цзи. Наиболее увлекательная для него часть этой встречи - схватка с гигантскими птицами, - уже закончилась, и непоседливый юноша не желал тратить время на малоинтересное ему общение с людьми.

- Нет-нет, это будет совершенно неприлично, - нахмурилась Ван Жун, и недовольно подбоченилась. - Спасение моей и Сяо-Ту-цзы жизней заслуживает большего, чем простое “спасибо”. Не упрямься, А Цзи, и прими мое гостеприимство. Ручаюсь, ты не пожалеешь.

- Сестрица права, будет неприлично отказываться, - глубокомысленно заметил Ван Фань. - К тому же, учитель огорчится, узнав о том, что ты не желаешь налаживать дружеские связи на реках и озерах. Как вольному люду станет известно имя великого фехтовальщика Цзин Цзи, если он будет дичиться людей? - недовольно скривившись на этот резонный вопрос, Цзи неохотно кивнул.

- Вот и отлично, - просияла Ван Жун. - Пойдемте, я покажу вам дорогу.

***

Новая знакомая Сяо-Фаня и Цзи малость слукавила, говоря о близости своего жилища. После первых двадцати минут ходьбы, Ван Фань, не слушая возражений, усадил девушку в седло своего коня, что несколько ускорило их продвижение, но даже так им пришлось прошагать еще около часа. Цзин Цзи, хоть и не отступался от принятого решения, все чаще ворчал себе под нос нечто нелицеприятное, да и сам Сяо-Фань начал сомневаться в разумности этого продолжительного похода в гости. Сомнения его только усилились, когда на лесной траве вокруг начали попадаться кучки снега, а вскоре юноши и девушка и вовсе вступили на сплошной белый ковер, укрывающий землю искрящейся белизной. Ван Фань поспешно ускорил циркуляцию энергии по меридианам, заставляя холод отступить. Цзин Цзи насупился еще сильнее, кутаясь в халат. Лишь Ван Жун, в ее легком платье, никак не показала обеспокоенности холодом.

Их путь все же закончился, приведя к высокой каменной стене, над массивными воротами которой поблескивала позолотой и изморозью вывеска, гласящая “Дом семьи Ван”. Сяо-Фань и правда оказался однофамильцем живущего здесь семейства - написание их фамилий не разнилось ни в едином мазке кисти.

Спешившись, Ван Жун подбежала к воротам, и громко заколотила в них.

- Эй, вы, там! - ее звонкий голосок разнесся над морозными просторами, и заснеженной громадой поместья. - Впускайте меня поживее! Или вы хотите, чтобы наследница семьи Ван замерзла на пороге своего дома?

Ворота были отворены незамедлительно. Помимо пары слуг, ворочавших тяжелые створки, прибывших встречал рослый и широкоплечий мужчина с суровым лицом. Черные пряди в его буйной шевелюре до плеч все сильнее сдавали позиции седине, выдавая немалый возраст мужчины. Потертая рукоять сабли в простых ножнах, устроившейся на его бедре, ясно говорила, что этот человек не чужд воинских искусств.

- Папа! - воскликнула Ван Жун, и бросилась к нему обниматься.

- Не шуми, дочка, - с деланной строгостью ответил он, но его радость от встречи с дочерью было трудно не заметить. - Кто это с тобой?

- Познакомься с моими спасителями, папа, - ответила та, отцепляясь от мужчины. - Если бы не они, меня бы утащили гигантские кондоры, так что будь с ними повежливее!

- Приветствую вас, старший, - с улыбкой поклонился Ван Фань после небольшой паузы. Цзин Цзи почему-то замолчал, нарушая все приличия, и его младший соученик вынужденно представил их обоих.

- Нам повезло помочь молодой госпоже Ван, и она пригласила нас в гости. Настоятельно пригласила, - добавил он. В глазах отца Ван Жун проглянуло понимание.

- Я - Ван Ху, - коротко представился он. - Проходите, младшие, погрейтесь у очага, и разделите с нами обед. Я хочу услышать больше об этой истории с кондорами. Да, Сяо-Фань, с твоим старшим все в порядке? Что-то он бледно выглядит.

- Ван Жун совершенно никак не упомянула, - неожиданно заговорил Цзин Цзи, и запнулся, сглатывая комок. В его голосе звучал так необычный для легкомысленного юноши благоговейный трепет. - Она никак не упомянула, что ее отец - великий Герой Севера, Тигриный Клинок Ван Ху. Примите мое искреннее уважение, старший, я очень рад встретиться с вами лично. Я немного знаком с сабельными техниками, и встреча с вами, известным мастером сабли - счастье для меня, - он низко поклонился. Ван Фань с широко распахнутыми глазами взирал на этот поток вежливого красноречия, изливающегося из столь бесцеремонного обычно Цзи.

- Да, да, - скучным голосом ответил Ван Ху. - Проходите скорее, нечего стоять на холоде.

***

Обстановка дома семьи Ван была основательной и тяжеловесной - массивные скамьи, длинные дощатые столы, укрытые белыми скатертями, и огромная печь, наполняющая дом приятным теплом. Медвежья шкура устилала пол перед очагом, а на стенах висели разнообразные охотничьи трофеи, живо напомнив Сяо-Фаню Дом Звероловов. Правда, в отличие от многообразия добычи на стенах дома семьи Цзи, здесь присутствовали одни лишь опасные хищники - волки, медведи, тигры, и тому подобные большие звери.

- Спасибо вам, младшие, - с неожиданной теплотой поблагодарил Ван Ху, выслушав рассказанную Сяо-Фанем историю о битве с гигантскими птицами. - Не знаю, что бы сталось со мной, потеряй я дочь.

Ван Жун, сидящая рядом с ним на лавке, серьезно закивала, всем своим видом говоря, что отец без ее заботы неминуемо пропал бы. Она без сомнений была поздним, и оттого любимым и балованным ребенком, пусть капризной белоручкой отцовское обожание ее и не сделало.

- Погостите у меня несколько дней, - предложил мужчина. - Я просто обязан как-нибудь наградить вас за спасение моей малышки Жун.

- Не знаю, будет ли уместным стеснять вас, - с сомнением промолвил Ван Фань.

- Не смей отказываться, Сяо-Фань! - возмущенно прошипел Цзин Цзи. - Разве ты не понимаешь, что такое возможность обменяться опытом с одним из величайших мастеров фехтования? - Ван Жун, не скрываясь, прыснула на этот тихий, но прочувствованный вопль. Ее отец также не сдержал ухмылки.

- К тому же, мы с Цзи выполняем важное поручение учителя, - продолжил Ван Фань, не обращая внимания на все эти шевеления. Он вкратце пересказал гостеприимному хозяину новости о Периоде Невмешательства.

- Тогда я тем более обязан вас одарить, - нахмурил кустистые брови Ван Ху. - Пусть я и отошел от дел, и все мои заботы ныне - дом и воспитание дочери, думаю, я смогу найти, чем помочь вам.

- Да-да, братец, к тому же я так и не накормила вас обедом, - добавила Ван Жун. - Сегодня, нас пришлось есть готовку слуг, но подожди только, пока я сама встану за плиту! Уверена, ты попросишь добавки не один раз, - девушка задорно улыбнулась.

- Ну, если уж и вы, и мой старший так настаиваете, то я вынужден согласиться, - ответил на улыбку девушки Сяо-Фань.

***

- Отвратительно! - взревел Ван Ху бешеным зверем. - Никуда не годится! Мало того, что ты держишь благородный клинок сабли в левой руке, заняв правую этой бесполезной прямой железякой, так еще и техника твоя неуклюжа, проста, и едва-едва использует всю мощь, что дарует сабле ее форма! Тебе более пристало бы поленом фехтовать! Мне стыдно, что я начал тренировать тебя - сколько бы усилий я не приложил к такой бездарности, ты и с трехногой кошкой не справишься!

- Заткнись, вздорный старик! - заорал Цзин Цзи едва ли не громче мужчины. Его вопль прокатился по внутреннему двору поместья, согнав тревожно закричавших галок с крыши одного из зданий, и заставивший Сяо-Фаня невольно поежиться. На грубость юноши, Ван Ху неожиданно ответил добродушной улыбкой.

- Наконец-то тигренок показал зубы, - довольным голосом произнес он. - Запомни это ощущение, А Цзи, и попытайся повторить его. Дай-ка руку, я должен удостовериться, что ты все делаешь правильно, - он бережно взял ошарашенного Цзи за запястье.

Ван Фань лишь усмехнулся, продолжая наблюдать за необычной тренировкой своего старшего. Шел второй день их пребывания в поместье семейства Ван, бывший для Цзин Цзи вторым днем напряженных тренировок как в фехтовании, так и в техниках ци, а для его младшего - очередным днем отдыха. Ван Ху неподдельно огорчился, узнав, что ему нечем одарить Сяо-Фаня. Семья Ван не владела ни драгоценными клинками, ни какими-либо другими богатствами, а щедрый дар, сделанный отцом Ван Жун второму ученику Уся-цзы, Ван Фаню совершенно не подходил. Последний все же освоил базовые сабельные приемы под руководством Ван Ху - юный воитель видел только хорошее в расширении своего кругозора, и изучении сильных и слабых сторон фехтовальщиков на саблях, с которыми, в будущем, он вполне мог сойтись в бою.

С Цзин Цзи дело обстояло с точностью до наоборот - юный мастер меча и сабли готов был до дна вычерпать сокровищницу знаний Ван Ху, в которой все было для него ценным и нужным. Помимо практики в фехтовании, глава семейства Ван начал обучать Цзи семейной технике ци - Искусству Ревущего Тигра, что было не только весьма изощренным методом развития, но и включало в себя мощные боевые приемы, использующие ци совместно со звуком. Дикий крик Цзи, что распугал птиц и заставил Ван Фаня на мгновение подобраться, нес в себе толику внутренней энергии рыжеволосого воителя - второй ученик Уся-цзы делал успехи в освоении этой необычной техники.

Сяо-Фань наблюдал за тренировками старшего из отвлеченного интереса - пусть он и не считал, что бесполезных знаний не бывает, в знаниях о редких мистических искусствах он видел не только несомненную пользу, но и развлечение. Юный воитель все еще не охладел к волшебству, что являли собой мистические действия, порождаемые непостижимым могуществом внутренней энергии.

В отличие от одетых в легкие повседневные одеяния тренирующихся, Ван Фань нес на плечах тяжелый овчинный тулуп, одолженный у Ван Ху. Морозы в суровой северной земле, где лежала обитель семьи Ван, все крепчали, сухой и крупитчатый снег все так же окутывал землю и крыши искристым одеялом, а лед даже и не думал сходить с немногочисленных окрестных водоемов. Оба тренирующихся воителя были надежно согреты непрерывно используемыми техниками ци - Цзин Цзи, прилагающий к освоению Искусства Ревущего Тигра все возможные усилия, даже вспотел. Ван Фаню же пришлось кутаться в теплую одежду. Даже одеяния рослого и крепкого Ван Ху были тесноваты не по годам могучему юноше, но он не жаловался - в его распоряжении находился еще один способ обогрева. Его - полную тарелку горячей еды, - Сяо-Фань сейчас держал на коленях, то и дело запуская в еду палочки. Ван Жун ничуть не преуменьшила своего кулинарного умения - приготовленная ей пища таяла на языке, услаждая желудок Ван Фаня не хуже райских фруктов. Проглотив очередной кусочек, юноша зажмурился от удовольствия. Появление рядом дочери Ван Ху он не пропустил лишь из-за громкого снежного скрипа под сапожками девушки.

- Как успехи у Цзи? - поинтересовалась наследница семьи Ван, усаживаясь на ту же скамеечку, где устроился Сяо-Фань.

- Твой отец довольно долго орал и ругался, но минуту назад сменил гнев на милость, - отозвался юноша, и вновь отправил в рот порцию еды. Вкусовой взрыв на языке пробудил в нем благодарность к умелой поварихе, которую Ван Фань немедленно высказал:

- Сестрица, это мапо тофу - бесподобно. Столько вкуса от простых кусочков забродившей бобовой пасты никак нельзя ожидать. Ты - настоящая богиня кухни. Кто бы ни стал твоим мужем в будущем, его ждет райская жизнь.

- Спасибо, братец, спасибо, - рассмеялась девушка. - Мапо тофу мне еще не очень хорошо удается, на самом деле. Вот подожди, вечером я приготовлю суп из баранины по методу семьи Янь - уж он-то поистине вознесет твой желудок на вершины наслаждения.

- Ты избалуешь меня, - серьезно ответил Ван Фань. - Я больше не смогу есть обычную пищу, и буду вечно тосковать по твоей готовке, - он задумчиво почесал переносицу. - Может, познакомить тебя с моей подругой Ши Янь, для обмена опытом? У нее недурно получаются рис с овощами и суп с фаршированными клецками, но твоя готовка по сравнению с ними - небо по сравнению с землей.

- Кулинарии, как и всякому сложному делу, нужно обучаться долго и прилежно, - посерьезнела Ван Жун. - Я учусь кулинарному искусству уже несколько лет. Пусть все мои учителя и говорят, что у меня талант, но упорной работы и прилежания он не заменяет.

- Правда? - заинтересовался Сяо-Фань. - Что же, твой отец не против подобного увлечения? Разве он не хочет передать тебе семейное боевое искусство? - ему живо вспомнились Жэнь Хаожань, сын последнего, и все их семейные неурядицы.

- Хочет, но Искусство Ревущего Тигра мне не подходит - ни по характеру, ни по складу ума. Я больше пошла в маму, - безмятежно пожала плечами девушка. - Папа никогда не стал бы мне вредить, заставляя изучать неподходящие мне мистические искусства. Семейные же сабельные техники он уже мне передал. Я даже создаю на их основе свой стиль, - похвасталась она.

- Талантливый человек талантлив во всем, - пораженно покачал головой Ван Фань. - Ты не только великолепна с половником и кастрюлей, но и в боевых искусствах хороша. Нет, не будь мое сердце уже занято, я бы точно прислал к тебе сватов, - Ван Жун зашаркала ножкой и опустила глаза в притворном смущении, но тут же весело рассмеялась. Подначки Сяо-Фаня она понимала правильно - девушка обладала не только легким характером, но и живым умом.

- Ай-яй-яй, братец, а если мы все же родственники? - притворно насупилась она. - Неприлично смущать родную кровь подобными словами.

- Я родился в селе Цаодянь, что на берегу реки Ихэ, к востоку от Лояна, - Ван Фань отбросил всю шутливость, и в его голосе звучала толика несмелой надежды. - Случалось ли кому-нибудь из твоей семьи осесть в тех краях?

- Нет, - уверенно ответила девушка после недолгого раздумья. - Все известные мне десять поколений моей семьи селились здесь, на севере. Даже незаконнорожденные дети не покидали провинцию Шаньси. Видать, мы с тобой все же однофамильцы, братец, - она продолжила с притворной печалью:

- Придётся мне и дальше терпеть твои шутки о моем замужестве, - пригорюнившийся было Сяо-Фань невольно улыбнулся.

- Кто же тогда сохранит Искусство Ревущего Тигра для потомков, если не ты? - спросил он, желая уйти от болезненной темы родства и родни.

- Книги, - беззаботно пожала плечами дочь Ван Ху. - Отец описал семейный метод во многих подробностях. Еще, он не против передать его достойным - как твоему старшему. Наше семейное искусство не исчезнет, и не будет утрачено семьей - те из моих детей, кому оно подойдет, изучат его по книгам, и передадут потомкам, а научившиеся ему друзья отца сохранят его в своих школах и семьях.

- Это очень практичный подход, - одобрительно кивнул Сяо-Фань. - Я недавно познакомился с несчастным отцом, чей сын совершенно не желает изучать семейное наследие, - он пересказал собеседнице печальную историю наследника Дома Оружейников.

- Это грустно, - чуть поникла девушка. - Надеюсь, Цзяньнань все же поймет своего отца. Я люблю папу, и ни за что не стала бы его огорчать - у нас с ним не осталось близких людей, кроме друг друга. Даже потребуй он от меня изучать нелюбимое дело, я все же выполнила бы его просьбу - мне не жаль поступиться толикой свободы ради человека, что всю мою жизнь был рядом, и заботился обо мне.

- Ты рассудительнее многих, сестрица, - задумчиво покивал юноша. - Все же, печально, когда люди страдают из-за недопонимания.

- Истинно так, - согласилась Ван Жун. - Если ты доел, братец, то быть может, поможешь мне на кухне? Ты - мечник, а значит, и с кухонным ножом кое-как управишься, - она бросила на Сяо-Фаня лукавый взгляд.

- Кухонный нож более сходен с саблей, чем с мечом, а мои сабельные навыки ничтожны[2], - авторитетно заявил тот. - Но я не против расширения моего кругозора, и с радостью приму наставления младшей сестрицы, - весело фыркнув, от поднялся. - Пойдем, покажешь мне мясо и овощи, которые я зверски убью.

Примечания

[1] Название "Хуашань" дословно переводится как "гора цветов".

[2] Нечто вроде обмена китайскими каламбурами. Ван Жун называет Сяо-Фаня "даокэ" (刀客, dao ke, "фехтовальщик/мечник", где "刀" - сабля), и говорит, что он обязан совладать и с "цайдао" (菜刀, cai dao, "кухонный нож"). Тот отвечает, что его "даофа" (刀法, dao fa, "исскуство боя на саблях") слабовато даже для кухонного ножа-"цайдао".

Глава 19, в которой герой влипает в крайне неприятную ситуацию, и слушает громкое пение

Проснувшись поутру, Ван Фань не застал рядом с собой ни Цзин Цзи, ни его лошади. С момента их отбытия из поместья семьи Ван, старший Сяо-Фаня вел себя все более рассеянно и импульсивно, и, как подозревал юноша, мог попросту забыть о своем младшем. Причиной этому могло быть изученное Цзи мистическое искусство. Пусть Ван Ху и утверждал, что его семейный метод подходит Цзин Цзи как нельзя лучше, спешка вредна во всем, а изучение сложной мистической практики всего за три дня было более чем поспешным, и могло несколько смутить разум второго ученика Уся-цзы.

День назад, они покинули гостеприимный дом Ван Ху, тепло попрощавшись с ним и его дочерью, и двинулись в путь. Путь этот все еще проходил по заснеженным и морозным краям, и Сяо-Фаня не волновала бы рассеянность старшего, если бы не приближающаяся метель. Он спешно собрался, и выступил в путь, старательно оглядываясь в поисках собрата по учебе. Именно эта спешка, и усердные поиски, стали причиной несчастья.

Наступив на очередную снежную кочку, Ван Фань не обратил внимание на то, как опасно она подалась под ногой - мягкий снег, не утоптанный ногами людей и животных, не был редкостью в той гористой местности, по которой путешествовал юноша. В следующее мгновение стало поздно что-либо делать - неверная опора из хрупких веток, которую снегопад превратил в коварную ловушку, провалилась под весом Сяо-Фаня, и он ухнул вниз, лишь на миг задержавшись над пропастью благодаря уздечке, которую он все еще удерживал в руке. Но узда быстро порвалась под немалым весом юноши. Его мерин заржал от боли - чувствительные губы животного были разодраны до крови этим неожиданным рывком. Его испуганное ржание удалялось прочь, а Сяо-Фань все рушился вниз. У него не было точки опоры, чтобы применить технику шагов для спасения, а попытки уцепиться за отвесные обледенелые стены расщелины оказались безуспешны. Юноша падал вниз все быстрее, и вот, тяжелый удар о землю вышиб из него дух вместе с сознанием.

Обжигающий холод разбудил Ван Фаня. Он пошевелился, и невольно вскрикнул от жуткой, ослепляющей боли, пронзившей его ногу выше колена. Попытка приподняться вызвала такую вспышку непереносимого мучения, что юноша едва не потерял сознание вновь, удержавшись от обморока одной лишь силой воли. Он кое-как умудрился сесть, и со злостью осмотрел свое неестественно согнувшееся бедро. Также боль ощущалась в ребрах и руке, но по сравнению с несомненным переломом бедренной кости, она была невеликим поводом для волнения. Сяо-Фань огляделся в поисках верной сумы с медицинскими инструментами и пилюлями, и зло выругался - ее унесла лошадь. Для удобства, юноша прицепил свои немногие пожитки к седлу, и сейчас расплачивался за это невозможностью провести быстрое и действенное лечение. Он применил на себя акупунктурную технику обезболивания при помощи нажатий пальцами, и кое-как подтащил себя к скальной стене, отталкиваясь руками и здоровой ногой. Подтолкнув сломанную ногу ближе к скале, он прижал ее к камню ногой здоровой, и, ухватившись за торчащий из земли корень, что было силы рванул себя от скалы, не ослабляя здоровой ноги. Нестерпимая боль затопила его разум, без труда одолев технику обезболивания, но вместе с болью, он успел почувствовать щелчок встающей на место кости, прежде чем вновь потерял сознание.

Второе пробуждение Сяо-Фаня было менее болезненным, но много более тревожным. Он перестал чувствовать нос и кончики пальцев, и понял - он близок к обморожению. Осторожное, но от этого не менее болезненное прощупывание ноги дало понять, что кости хоть и встали на место, любая попытка двигаться станет для него нестерпимой пыткой, и окончится обмороком. Рядом не было веток, могущих стать материалом для шин и костылей, а древесный корень, столь верно послуживший юноше во вправлении перелома, ему нечем было срезать - меч, и даже походный нож Ван Фаня остались с лошадью. С трудом устроившись поудобнее, юноша начал циркуляцию внутренней энергии, и поразился собственной слабости. Его сил едва хватало на предотвращение смерти от лютого холода, а излечение истощило бы остатки его ци, сделав замерзание неминуемым. Юноша начал регулировать дыхание, пытаясь как можно больше снизить потребление ресурсов организма, чтобы высвободить хоть что-то для лечения. Это погрузило его в состояние полусна, заставившее боль отступить.

Сяо-Фань отвлеченно и безразлично думал о том, что его энергия помалу истощается - избитое тело было неспособно ни на мистические, ни на вполне обыденные усилия, и то немногое, что отнимала защита от замерзания, было нечем восполнить. Юноша подумал, что свое немногое имущество он хотел бы завещать Ши Янь и ее приемышам. С толикой неуместной веселости он пообещал себе всюду носить запас бумаги и письменные принадлежности, если выберется из этой передряги, чтобы иметь возможность оставить завещание при нужде. Также, он зарекся оставлять где-либо личные вещи, и особо - медицинские принадлежности. В своей полудреме-полуяви он пробыл невесть как долго, и прервало ее нечто странное - песня.

- О цвет жасмина, цвет жасмина,

- Прекрасен и ароматен ты,

- Восхваляет тебя стар и мал,

- Сорву тебя я для любимой,

- во все горло распевал неизвестный. Песня доносилась до Сяо-Фаня более чем отчетливо - в громком и сильном голосе поющего юноша отчетливо слышал легкое старческое дребезжание, и мог с уверенностью указать на те немногие ноты, в которых неизвестный старец чуть фальшивил. Собрав остатки сил, Ван Фань кое-как прочистил горло, и прохрипел:

- Помогите.

Песня немедленно прекратилась. Раздался скрип и шорох, и неизвестный громко спросил:

- Где ты, мальчик? Подай голос еще раз.

- Внизу, - выдавил Сяо-Фань, и это усилие стало последней каплей для его истощенного тела. Юноша снова потерял сознание.

***

На сей раз, пробуждение Сяо-Фаня было много более приятным, чем прежние. Треск сучьев в небольшом костре, излучающем живительное тепло, густой аромат горячего чая, и щекочущие прикосновения ворсинок шерстяного одеяла встретили его в мире яви. Неизвестный, которого Ван Фань все же успел дозваться перед обмороком, приложил все усилия для спасения юноши.

- Выпей-ка, малыш, тебе это сейчас необходимо, - раздался рядом его густой, добродушный бас.

Сяо-Фань с трудом открыл глаза, и заметил удерживаемую у самого его лица чашку, исходящую паром. Темно-коричневый напиток наполнял ее, потертую, с покрытой мелкими трещинками глазурью; поодаль, над небольшим костерком, висел походный котелок, бурлящий кипятком. Юноша подался вперед, к чашке, и его спаситель с готовностью поднес ее ближе, позволяя Ван Фаню припасть к ее обжигающе-горячему содержимому. Опустошив чашку, Сяо-Фань облегченно вздохнул - по его жилам растекалось приятное тепло. Неизвестный убрал пустую емкость, и взамен протянул юноше рисовую булочку.

- Холодные, они не очень вкусны, но тебе сейчас нужно поесть, - извиняющимся тоном промолвил он. - Съешь ее, будь добр.

Ван Фань с готовностью впился зубами в белоснежную мякоть маньтоу. Его желудок зарычал свирепым тигром, словно вспомнив только сейчас, как он пуст. Булка была проглочена в считанные секунды, пусть юноша и старался пережевывать пищу так тщательно, как мог.

- Вот молодец, - довольно похвалил Ван Фаня его спаситель. - Погоди, я заварю еще чая. Тебе нужно как следует согреться, и он - лучший способ.

Сяо-Фань наконец-то смог разглядеть спасшего его мужчину. Крупный и сильный, он был белоснежно-сед, и одет в белые же одежды, что выделялись лишь бурым меховым воротником. Несмотря на седину, он не выглядел старцем - как из-за крепкого сложения, так и из-за живого, скорого на улыбку лица. Пухлощекий и круглолицый, он выглядел веселым добряком, но черная повязка на левом глазу, и длинный меч в белых ножнах, что старец привычно держал рядом, показывали, что неизвестный не так уж и безобиден.

Прочистив горло, Ван Фань обратился к старцу:

- Спасибо вам, благодетель, вы спасли мне жизнь. Я в неоплатном долгу у вас, - голос юноши все еще был сипл и тих, но горячий чай и еда несколько взбодрили его - Сяо-Фань больше не напрягал глотку сверх меры ради слова-другого.

- Не стоит, малыш, помочь путнику в беде - долг каждого, - отозвался мужчина. - Как твое имя? - Ван Фань представился привычным образом.

- Я - Хэ Вэйфэн, но называй меня просто - дядюшка… даже, пожалуй, дедушка Хэ, - со смущением хмыкнул старик. - Последний глаз уже подводит меня, и я не разглядел поначалу, что ты годишься мне во внуки, Сяо-Фань.

- Что вы, дедушка Хэ, вы ведь сумели отыскать меня в той проклятой дыре, - улыбнулся юноша.

- Хм, верно, - старец огладил короткую бородку с довольной улыбкой. - Как тебя угораздило в нее свалиться?

- Снег завалил лежавший поверх нее мусор, - с недовольством ответил Ван Фань. - Я, словно глупый зверь, попался в созданную самой природой ловчую яму.

- Что ж ты не смотрел под ноги, малыш? - с отеческим укором произнес Хэ Вэйфэн. - Горы безжалостны к невнимательным.

- Я искал своего старшего, - ответил Сяо-Фань. Легкая тревога на миг промелькнула в его взгляде. - Вы не встречали его, дедушка Хэ? Рыжеволосый, на голову ниже меня, вооружен саблей и мечом?

- Неужто ты говоришь о Цзин Цзи, втором ученике долины Сяояо? - неподдельно удивился старец. - Новости медленно доходят до этих гор, и я не знал, что Уся-цзы взял нового ученика.

- Учитель принял меня около четырех лет назад, -воодушевленно поведал юноша. То, что старик Хэ был знакомым его учителя, выставляло его в еще лучшем свете - Уся-цзы не водил дружбы с дурными людьми.

- Я редко покидал долину Сяояо в первые три года ученичества, и мое имя неизвестно на реках и озерах, - продолжил он. - Но я и не стремлюсь особо к славе. Как по-моему, главное - не известность, а поступки.

- Старому хитрецу везет с учениками - ты, как и твои старшие, благороден духом, - усмехнулся в бороду Хэ Вэйфэн. - Эх, мне бы толику его везения. В последние годы, моя секта знаменита все больше красотой ее послушниц, а не молодыми талантами.

- Ваша секта, дедушка… то есть, старший? - смутился юноша. - Простите, я не узнал в вас собрата по воинскому пути.

- Вижу, ты и впрямь недавно начал странствовать среди вольного люда, - ответил старик с добродушной укоризной. - Я - глава секты Тяньшань. Будь так добр, оставь ненужные церемонии - мне хватает их и дома.

- Хорошо, дедушка Хэ, - улыбнулся Ван Фань. - Мне, оказывается, повезло дважды. Во-первых, вы спасли мою жизнь, а во-вторых, спасший меня благодетель оказался главой секты, известной мечным мастерством. Рад встрече с вами, старший… то есть, дедушка.

- Ты - мечник, Сяо-Фань? - приподнял брови Хэ Вэйфэн. - Я, признаться, посчитал тебя кулачным бойцом. Немногие мечники столь крепки телом. Будь ты здоров, я бы с удовольствием обменялся с тобой опытом - давненько я не фехтовал с… соразмерным противником, - он с улыбкой повел широкими плечами.

- Я бы вылечил свои раны за час, не больше, будь у меня акупунктурные иглы, - с досадой ответил юноша. - Не унеси проклятая лошадь мою суму с медицинскими принадлежностями, мне не пришлось бы медленно замерзать в той расщелине.

- Ты ещё и лекарским искусством владеешь? - изумился старец. - Я завидую Уся-цзы все больше и больше, - зависти, впрочем, в его голосе слышно не было - лишь благодушное одобрение. - Как он нашёл тебя?

- Его познакомил со мной Сяо Хаошуан, глава Дома Музыки и Меча, - ответил Ван Фань, и построжел. - Да, дедушка Хэ, как главе секты, следующей праведным путем, вам необходимо узнать о Периоде Невмешательства… - он вкратце пересказал Хэ Вэйфэну недобрые новости о своей миссии, и ее целях.

- Скверно, - нахмурился тот. - Во всей этой истории видна рука если не императора, то приближенных к нему чиновников. Поговаривают, что император опасается за свой трон, и видит угрозу в усилении сообществ вольных воителей - нынешний Сын Неба вовсе не блещет милосердием и государственной сметкой, и Небесный Мандат уплывает из его рук. Даже в Клане Нищих, сообществе, пуще других болеющем о судьбах Поднебесной, начинают сомневаться в императоре. Может статься, что цель Периода Невмешательства - не уменьшение жертв, а уничтожение могущественных практиков боевых искусств, как тех, что справедливы и великодушны, так и тех, что жаждут власти, - Хэ Вэйфэн на мгновение задумался, отрешенно глядя вдаль. Встряхнувшись, он продолжил:

- Но достаточно об этом. Нужно поскорее излечить тебя - твоя миссия не терпит промедления.

- У вас найдутся медицинские принадлежности, дедушка Хэ? - деловито поинтересовался юноша.

- Нет, Сяо-Фань, - с безмятежным видом ответил старик. - Но взгляни-ка сюда, - он вытащил из костра ветку соснового лапника, и легко отломил её тлеющую часть. Оборвав с остатка горсть игл, длинных и зелёных, он протянул их юноше. - Как ты думаешь, сгодились бы такие для лекарских целей, будь они сделаны из железа?

- Толстоваты, но подошли бы, за неимением лучшего, - непонимающе ответил юноша. - К чему вы это, дедушка Хэ? У вас с собой есть железные иглы, видом схожие с сосновыми?

- У меня с собой и вовсе нет игл, - невозмутимо ответил тот. - Но слышал ли ты, что истинный мастер и травинкой может сражаться не хуже, чем стальным клинком? Так вот, клинок ли, иголка - разница невелика, - и Хэ Вэйфэн, оторвав от пучка игл одну, зеленую и свежую, небрежным движением вонзил её в смолистую древесину ветки. Кончик иглы, ничуть не затупившийся, высунулся с обратной стороны ветви, словно был сделан из лучшей стали. Ван Фань взирал на это с величайшим удивлением.

- Это… невероятно, - выдохнул он. - Я и не полагал такое возможным, считая рассказы о великих мастерах неким иносказанием. Ведь меч - не часть тела, и не обладает меридианами, - последние слова он произнёс с большим сомнением, глядя на сосновую иглу, все торчащую из ветки.

- Все под небесами подчиняется единым законам - и человеческое тело, и деревья с травой, и даже кованая сталь, - с хитрой усмешкой промолвил старец. - А значит, и нарушение этих законов для них одинаково, - юноша с зачарованным видом оторвал одну из иголок, и приставив её к ветви, нажал. Игла бессильно смялась.

- Не торопись, малыш, - добродушно усмехнулся Хэ Вэйфэн, глядя на сердитую гримасу Сяо-Фаня. - Понимание этой идеи ещё придёт к тебе. В этот раз, я побуду твоими руками. Укажи мне, куда устанавливать иглы, и я это сделаю.

- Хорошо, - чуть приободрился юноша. - Ещё одна малость, дедушка Хэ - не найдется ли у вас вина?

- Ежели тебе доведется встретиться с моей женой, сохрани от неё эту маленькую тайну, - весело подмигнул старец, и извлек из внутреннего кармана куртки небольшой кувшинчик. - Тебе нужно будет притупить боль горячительным?

- Нет, - равнодушно ответил Сяо-Фань. - В нем вы омоете иглы. Акупунктурные принадлежности делают из серебра и золота, так как болезни не липнут к благородным металлам. Нам же будет необходимо поберечься - я слишком слаб, чтобы бороться и с заразой, и с переломами.

- Вижу, ты преуспел в медицинских науках, - с уважением кивнул Хэ Вэйфэн, наполняя чайную пиалу вином, и сыпя в неё сосновые иголки. - С какой точки мне начать?

***

- Все, - устало выдохнул Ван Фань. Он выглядел так, словно рухнул с верхушки высокой сосны, сквозь все её ветви - зелёные иглы щедро утыкивали его тело. Лицо юноши то и дело непроизвольно подергивалось - в отличие от тонких акупунктурных игл, сосновые иголки, вошедшие глубоко в кожу и мышцы, оставляли кровоточащие раны, пусть и небольшие.

- Теперь нужно немного подождать, - добавил он. - Моя ци истощена, и лечение займёт какое-то время.

- Зачем ждать? - усмехнулся Хэ Вэйфэн. - Ну-ка…

Обойдя Сяо-Фаня, он уселся на снег позади него, и положил руки на спину юноши. Тот ощутил резкое напряжение меридианов, распираемых от щедро влитой в них чужой энергии. Напряжение это, впрочем, было доброкачественным, и несущим лишь пользу. Ноющая боль из ребер и руки пропала почти сразу, из сломанного бедра - чуть погодя. Все следы обморожения исчезли, и даже порожденная долгими жаждой и голодом усталость отступила. Ван Фань поднялся на ноги лёгким и пружинистым движением, одну за другой вырвал и отбросил прочь сосновые иглы, испятнавшие снежную белизну каплями крови, и с наслаждением потянулся. Он был полностью здоров, словно и не было никогда этого злосчастного падения в расселину.

- От всего сердца благодарю вас, дедушка Хэ, - искренне высказался он. - Пусть я - лишь случайный знакомец, вы облагодетельствовали меня, словно родного внука. Я придумаю, как отблагодарить вас.

- Об этом чуть позже, - безмятежно ответил старец, поднимаясь со снега. - А сейчас, скажи мне, как выглядела твоя лошадь?

- Гнедой мерин с белыми бабками, к седлу прицеплены меч и наплечная сума, - с толикой непонимания в голосе ответил юноша. - Зачем это вам, дедушка? Глупое животное, верно, и само уже свалилось куда-то, или попалось волкам.

- Я прикажу моим младшим отыскать его, и привести сюда, - буднично пояснил Хэ Вэйфэн, и довольно ухмыльнулся на непонимающий взгляд Ван Фаня. - Отвернись и прикрой глаза, будь добр. Хоть ты и пришёлся мне по нраву, секретный способ связи моей секты я тебе открыть не могу.

Понимающе кивнув, юноша повернулся в сторону, и накрыл глаза ладонью. Раздалось три хлопка, за которыми последовал утихающий свист, что завершился тремя же далекими взрывами. Глава Тяньшаня передал младшим свои приказы способом, что не устареет ещё добрых полторы тысячи лет - сигнальными ракетами.

- Я закончил, Сяо-Фань, можешь обернуться, - дождавшись, пока юноша выполнит его просьбу, Хэ Вэйфэн извлек меч из ножен, и небрежным движением перебросил оружие Ван Фаню. Тот поймал клинок за рукоять, и вопросительно посмотрел на старца.

- Ты хотел отблагодарить меня? - ответил на незаданный вопрос глава Тяньшаня. - Пофехтуй со мной. Используй мой меч, я же обойдусь ножнами.

- Ваш меч очень хорош, дедушка, - задумчиво ответил Сяо-Фань, внимательно осматривая клинок. Булатные узоры пятнистыми разводами покрывали лезвие, выдавая отличное качество стали. Хэ Вэйфэн лишь весело фыркнул на эту похвалу.

- Мне не хотелось бы повредить им ваши ножны, - смущенно закончил юноша. - Быть может, изберем какое-нибудь другое тренировочное оружие?

- Ты уже забыл преподанный тебе урок? - насмешливо прищурился старец. - Руби без боязни. Если ты сумеешь хотя бы царапину оставить на ножнах в моих руках, я подарю тебе свой меч, пусть он и сокровище, наследуемое главами моей секты со времен ее основателя.

- Раз так, не буду церемониться, - хмыкнул Ван Фань. - Пожалуйста, - крутанув мечом, он принял боевую стойку.

***

- Твой стиль неплох, младший, но я не вижу влияния мечного искусства Сяояо, - тон Хэ Вэйфэна приобрел менторский оттенок. - Твоя основа - Меч Великого Предела, и ты дополняешь ее приемами из хуашаньского фехтовального стиля, и еще одного искусства, что лишь смутно знакомо мне. Почему так? - он со строгим видом похлопал по ладони ножнами, которым Ван Фань так и не сумел нанести вред.

- Я решил сменить оружие после того, как выступил в странствие, дедушка, - ответил тяжело дышащий Сяо-Фань. Выносливость старика Хэ превосходила таковую у многих молодых, и юноша порядком утомился за время их учебного поединка.

- Учитель преподал мне техники для кулака, пальцев, и ладони, - продолжил он. - Сражаясь с сильными противниками, и учась у умелых мастеров, я понял, что мое понимание кулачного боя низко, и душа моя больше лежит к мечу. Я брал уроки у даоса Чжо Жэньцина, и, немного, у младших секты Хуашань.

- Ты брал уроки у младших? - с дружеской насмешкой фыркнул старец. - На реках и озерах подобное зовется несколько другим образом.

- Нельзя считать украденным то, что настойчиво суют тебе в руки, - немедленно использовал старую отговорку Ван Фань. Насмешливая улыбка Хэ Вэйфэна стала лишь шире.

- Мне нет дела до нерадивых младших Цао Дая, Сяо-Фань, - сказал он после недолгого молчания. - Пусть хранят, или же не хранят, секреты своей секты сами. Но, раз уж твой путь меча только начался, не хочешь ли ты изучить стиль Тяньшаня? Ни одно из известных тебе мечных искусств не похоже на него.

- С удовольствием приму ваши наставления, дедушка! - воодушевленно отозвался Ван Фань, и передал собеседнику его меч. Стиль Хэ Вэйфэна успел впечатлить его за время их поединка.

- Раз так, слушай и смотри внимательно, - старец принял уже знакомую Сяо-Фаню боевую стойку, и принялся медленно выполнять приемы. - Стиль моей секты был создан в незапамятные времена ее основателем, Дитем-Старейшиной Тяньшаня. Мало что известно о ней даже мне и моим старшим братьям, но одно несомненно: ее понимание боевых искусств превосходило таковое у всех мастеров ее поколения, и многих последующих, - он выполнил сложное атакующее движение мечом, намеренно замедлившись, и позволяя Ван Фаню как следует его разглядеть.

- Легенда гласит, что мечный стиль Тяньшаня был создан Дитем-Старейшиной всего за один день, - старец замер в неустойчиво выглядящей позиции, и проделал несколько коротких уколов. - Проведя этот день в медитации на одном из пиков, она, доселе не бравшая в руки клинка, спустилась с гор, и победила многих известных мечников, испытывая новый стиль. Моя секта наследует это искусство в полной мере, как и некоторые другие стили, что создала Дитя-Старейшина. Часть ее наследия досталась другим сектам и школам - например, секте Сяояо.

- Ладонь Шести Ян Тяньшаня, - удивленно протянул юноша. - Я и не подумал, что этот стиль - ваше наследие, дедушка Хэ.

- Многое было утрачено со времен Дитяти-Старейшины, и та Ладонь Шести Ян Тяньшаня, что известна тебе, далека от стиля, созданного основательницей, - отрешенно протянул старец. Он опустил меч, и направил на юношу ожидающий взгляд. - Скажи мне, что ты увидел в показанных тебе основах?

- Жесткие блоки, сильные, прямые удары, и мнимая простота форм, - ответил Сяо-Фань. - Но, сдается мне, это лишь видимость. В вашем стиле, дедушка Хэ, есть много кажущейся уязвимости, но вся она - ложна. Неустойчивость вашей работы ног, и простота ваших атак - обманчивы. В мечном стиле Тяньшаня больше глубины, чем видится поначалу.

- Хоршо, но мало, - взгляд Хэ Вэйфэна стал лишь требовательнее. - Ну же, малыш, ты показался мне умнее простака, неспособного взглянуть дальше основ.

- Необоримая сила, и обманчивая зыбкость, - нелицеприятные слова старца мало задели Ван Фаня - загадка, заданная Хэ Вэйфэном, захватила его. Он вновь пытался проникнуть в суть мистического таинства, и ничто не могло отвлечь его ум от этой увлекательной задачи.

- Простота, и многообразие сложности, - пробормотал он. - Опасность, спрятанная от взгляда. Красота, да, именно так… - он замолк, смотря сквозь своего собеседника.

- Это все - лишь слова, - сердито ответил Хэ Вэйфэн. - Ты не поведал мне ничего из того, что я хотел бы услышать. Видно, я ошибся…

- Горы, - неожиданно прервал его Ван Фань. - Нерушимость горной гряды, и сокрушительная мощь лавины. Слепящий блеск снега на пиках, простота камня, и покрывало облаков, что скрывает вершины. Опасности, одна из которых настигла меня, и притягивающая взгляд первозданная красота. Суть мечного стиля Тяньшаня и есть Тяньшань, - старик пораженно воззрился на него, и вдруг рассмеялся, хлопая в ладоши.

- Чжо Жэньцин не ошибся, раскрыв тебе все секреты своего фехтовального стиля, - покачал он головой. - Я лишь жалею, что не встретил тебя раньше, чем он. Потренируйся со мной еще немного, Сяо-Фань - ведь где лучше практиковать мечное искусство, чем в месте, что являет собой его суть?

Они упражнялись еще какое-то время, как повторяя формы, так и проводя дружеские поединки. Несколько раз, они были вынуждены прерваться для отдыха - Сяо-Фань все еще был слаб после ранений. Во время одного из таких привалов, их отыскали двое младших Тяньшаня - юноша и девушка в белых одеждах, приведшие в поводу целого и невредимого мерина Ван Фаня. Пожитки юноши также оказались в полной сохранности. Распрощавшись с Хэ Вэйфэном, юноша двинулся в путь, на ходу подкрепляясь припасенным в седельных сумках хлебом.

“Стиль дедули Хэ интересен, но есть в нем некая шероховатость, незавершенность,” размышлял он, жуя рисовую булку. “Видать, меч был для Дитяти-Старейшины больше сиюминутным увлечением, чем серьезным направлением развития. Надеюсь, дедан найдет себе талантливого ученика, который доработает этот стиль, и превратит его из любопытного курьеза в конфетку. Потенциал у него всяко есть. Но все же, мне на редкость повезло с этим дружелюбным стариканом. Мало того, что он жизнь мне спас, так еще и подкинул множество интересных идей, как этим его фокусом с сосновыми иголками, так и практикой фехтования. Кажись, я понял кое-что о стиле Девяти Мечей Одиночества. Надо будет потолковать об этом с Джи,” довольно кивнув своим мыслям, он пришпорил мерина. Долина Сяояо ждала возвращения своего третьего ученика.

***

- Я ожидал от тебя большей осторожности, Сяо-Фань, - Уся-цзы, встав из-за чайного столика, подошел ближе к поприветствовавшему его ученику. Черные глаза старца глядели со строгой печалью.

- Ты отделился от обоих своих старших, - тяжело вздохнул он. - Пусть Юэсюань и Цзи вернулись порознь, но в один день. Ты же задержался на добрую половину недели.

- Простите, учитель, в моей задержке виноват только я, - покаянно ответил юноша. - В горах Тяньшаня, я упал в расщелину по неосторожности, и лишь встреча с уважаемым Хэ Вэйфэном спасла мою жизнь.

- Ты ранен? - недовольство в глазах учителя мгновенно сменилось волнением и искренней заботой. - Может, стоит сводить тебя к доктору Шэню?

- Я позаботился о своих ранах, - поспешно ответил Ван Фань. - Я зайду к доктору Шэню, но только, чтобы повидать его и Сянъюнь - за время моего странствия, я соскучился по друзьям, - он продолжил, чуть смутившись:

- Как и по вам учитель. Хочу вам признаться - я сменил основной стиль, - он провел рукой по гарде подаренного Чжо Жэньцином клинка, - и изучал боевые искусства других сект. Ваш ученик забыл о сыновней верности, - он виновато склонил голову.

- Не волнуйся об этом, - успокоенно отозвался Уся-цзы. - Если ты познакомился со старым Хэ, то должен знать - я не стану порицать изучение чужих искусств, - он ухмыльнулся в бороду, - ведь я и сам виновен в подобном. Мне лишь в радость, что ты, наконец, нашел свой путь. Позже, я передам тебе книгу с описанием мечного стиля Сяояо, для изучения в дороге. Присядь, - он приглашающе кивнул в сторону столика с чайным прибором. - Отдохни с дороги, и поведай мне о твоих злоключениях на Тяньшане.

- С удовольствием, - присев за столик, Сяо-Фань наполнил одну из чистых чашек. - Где все, учитель? Я не видел ни моих старших, ни наших спутниц в долине. Надеюсь, я не слишком от них отстал?

- Не беспокойся, никто бы не отправился дальше без тебя, - рассмеялся старый мудрец. - В особенности, юная Янь, грабительница могил, - старец довольно хмыкнул, оставив без внимания укоризненный взгляд ученика.

- Они в Лояне, каждый - по своим делам, - продолжил он. - Как я знаю, они встречаются в трактире Хэ Луо в обеденное время. Ты сможешь застать их там. Но расскажи мне, наконец, о произошедшем с тобой в горах.

- Эта история кратка и нелестна для меня, - безрадостно улыбнулся Ван Фань, и отпил чаю. Тут же он невольно скривился, и удивленно оглядел свою чашку, а после - невозмутимо пьющего чай Уся-цзы. Резкая горечь с сильным металлическим привкусом, заполнившая рот юноши от его неосторожного глотка, все не желала уходить. Отставив чашку, он продолжил:

- Одним утром, Цзи проснулся раньше меня, и выступил в путь сам…

Глава 20, в которой происходит чрезвычайно много винопития

- …А я говорю, юноша в красном победит! Его движения быстры и легки, и каждое из них наполнено внутренней силой. Как ты, младший братец, можешь быть так слеп к мастерству собрата по мечу? - личико Вэй Цзылин было преисполнено раздражения.

- Именно потому, что я имею представление об искусстве меча, я говорю - победит монах. Тебе не стоило бы лезть в дело, которого не понимаешь, - Цзин Цзи в этой беседе просто был собой. Глядя на сердящуюся Цзылин, он все же расщедрился на объяснения:

- Именно в неспешности движений монаха его преимущество. Он тратит меньше сил на защиту, чем парень в красном - на атаку. Этот монах, без сомнения, искусен в кулачном бою, и сейчас использует приёмы шаолиньских стилей, изменив их под свое, гм, оружие. Такое доступно только мастеру.

Сяо-Фань не застал начало этой беседы, близящейся к превращению в ссору. Войдя в полупустой трактир Хэ Луо, он заметил своих соратников сразу - они расположились за одним из двух занятых столов первого этажа, и наблюдали за парой, занявшей второй. Та выглядела бы обычной двоицей странствующих воителей, развлекающихся горячительным, если бы не их занятие. Монах в латаной накидке и юноша в красном увлеченно фехтовали, используя палочки для еды. Сидящие друг напротив друга, эти двое выглядели совершенно разными.

Первый, моложавый буддист, весьма свободно трактующий запреты своего учения на вино и мясо, был крепок телом, и грязен, словно опустившийся нищий. Выражение лица его, веселое и плутоватое, резко отличалось от обычного для монахов спокойствия.

Второй, одногодка Сяо-Фаня и Цзи, был жилист и высок ростом. Буйная копна его чёрных волос, сроду не знавшая ни расчески, ни ножниц, была небрежно подвязана белой лентой. Меч юноши, неказистый, с заржавленной гардой и истертой рукоятью, был небрежно прислонен к столу, а ладони были скрыты кожаными перчатками без пальцев. Ван Фань мгновенно оценил удобство этого предмета одежды, как фехтовальщик: и в мороз, и в жару, перчатки позволяли держать рукоять меча без неудобств.

Любители фехтования на палочках для еды также развлекались и вином - когда один из них пропускал удар, он тут же прикладывался к стоящему рядом с ним вместительному кувшину. Судя по шальным взглядам собутыльников, их упражнения в питии длились уже немалое время.

- Хорошо же! - недовольно подбоченилась разошедшаяся Цзылин. - Раз уж ты так уверен в своих словах, младший братец, решим наш спор закладом. Если победит монах, я выполню любую твою просьбу. А если юный мечник отправит своего собутыльника под стол, ты выполнишь моё желание. Согласен, братец Цзи? Или ты струсил?

- Вот ещё! Я согласен. Готовься к проигрышу, - запальчиво ответил рыжий юноша. Раззадоренный подначкой, Цзи вёл себя с обычной для него неосмотрительностью, и, как подозревал Ван Фань, уверенно двигался в расставленную Вэй Цзылин ловушку.

Спорщики, тем временем, ударили по рукам. Тут же Цзылин, отговорившись женской надобностью, выскользнула из-за стола, и, остановив подавальщика, отдала ему несколько кратких и тихих распоряжений, сопроводив их связкой монет. Тот понятливо кивнул, и, метнувшись в кладовую трактира, вскоре вернулся с двумя горшками спиртного, которые немедленно выставил на стол к фехтовальщикам. Сяо-Фань неодобрительно покачал головой - его соратница не только играла нечестно, но и вмешивалась в дружескую попойку с коварными целями. Он расслышал часть её слов, обращенных к трактирному служке, и, пользуясь этим знанием, намеревался вдребезги разбить план девушки.

- Эй, монах! - громогласно рявкнул он. - Чего жадничаешь? В твоём кувшине - крепчайший “дукан”, а у парня в красном - слабенький “западный феникс”, да ещё и разбавленный. Поделись добрым вином с приятелем, ведь алчность - великий грех!

Гу Юэсюань и его спутники удивлённо обернулись на этот возглас. Ван Фань весело помахал друзьям, подмигнул радостно улыбающейся Ши Янь, и погрозил пальцем на недовольную гримаску Цзылин. Фехтовальщик в красном, тем временем, наполнил свою пиалу, и с сосредоточенным видом отпил.

- Это не “западный феникс”, а “баофэн”, - произнёс он заплетающимся языком. - Ты не очень-то разбираешься в винах, собрат[1]. Но крепость и правда не чувствуется. Что у тебя, Удянь?

- Отличный “дукан”, как и сказал этот юноша, - не менее пьяно ответствовал монах. - А он ведь прав, Цзяньхань. Решено, пьём из моего кувшина. К бою! - и собутыльники, поочередно зачерпывая из горшка, передвинутого монахом в середину стола, продолжили свою дуэль.

Вскоре, юноша в красном сонно икнул, и, опустив голову на стол, с блаженным видом захрапел. Монах Удянь же, кое-как поднявшись, на нетвердых ногах двинулся к выходу, хозяйственно прихватив оба кувшина с горячительным. Тем временем, Ван Фань присоединился к друзьям за их столом, усевшись рядом с Ши Янь. Та немедленно придвинулась ближе к нему, и юноша, пользуясь прикрытием стола, обнял подругу за талию, и положил свободную руку на её коленки. Девушка бросила на него многозначительный взгляд, лукаво улыбаясь.

- Как же я рад видеть вас всех, друзья, - с искренним довольством высказался Ван Фань. - За эти недолгие дни, я успел соскучиться по вам.

- Что произошло, Сяо-Фань? - с лёгкой обеспокоенностью спросил Сяо Фу. - Цзи ничего толком не рассказал о твоей пропаже.

- Всего лишь досадная случайность, - успокаивающе ответил третий ученик Уся-цзы. Он вкратце поведал друзьям о своих тяньшаньских невзгодах.

- Как ты мог оставить младшего одного, А Цзи? - сердито вопросил собрата Юэсюань. - Будь вы вместе, несчастья бы не случилось.

- Сяо-Фань в порядке, так что и говорить не о чем, - неуверенно возразил тот. Цзин Цзи заметно стыдился своего поступка, но болезненная гордость юноши не позволяла ему признаться в этом.

- Разум Джи был в смятении после быстрого изучения Искусства Ревущего Тигра, - встал на защиту соученика Ван Фань. - То, что он забыл о моем присутствии - не его вина, но несчастный случай. Давай забудем об этом, старший брат.

- Я все же выскажу учителю свое мнение о недостаточной внимательности Цзи, - недовольно ответил Юэсюань. - Подобный проступок заслуживает если не наказания, то долгой и обстоятельной беседы о совершенных ошибках, - Сяо-Фань смущенно развел руками, глядя на своего второго старшего. Тот раздраженно прикрыл глаза.

- Давайте лучше поговорим о вашем споре, - перевел тему Ван Фань. - Цзылин, ты должна Джи желание.

- Если бы ты не влез, Сяо-Фань, победа была бы моей, - надулась девушка. - Я объявляю наш заклад недействительным.

- Да ты же сама играла нечестно! - возмутился Цзин Цзи. - Подавальщик принёс тем двоим разные вина после того, как ты ушла. Ты ведь поэтому вмешался, младший?

- Верно, - кивнул Ван Фань. - И ещё потому, что мешать мужскому увеселительному питию, да ещё и с корыстными целями - бесчестно. Цзылин, - обратился он к сердито хмурящейся девушке. - Быть может, твой отец не говорил тебе об этом, но поступать подобным образом нельзя. Даже самая злобная ядовитая змея не укусит человека, когда тот придается плотским утехам, либо же услаждает сердце горячительным, - его собеседница густо покраснела на эти откровенные слова.

- Ладно, так уж и быть, я признаю поражение, - стесненно высказалась она. - Говори свое желание, младший братец.

- Вот оно - отныне, ты прекратишь звать меня “младший братец”, - торжествующе поглядел на неё Цзин Цзи. Сяо-Фань сокрушенно вздохнул на эти поспешные слова - его старший совершенно не желал обдумывать свои действия.

- Хорошо, малыш Цзи, как скажешь, - язвительность, вместе с самообладанием, быстро возвращалось к Цзылин.

- Эй, погоди, - пошёл на попятную Цзи. - Я меняю свое желание. Не смей обращаться ко мне подобным образом.

- Поздно, малыш Цзи, - насмешливо ответила девушка. - Твой выигрыш взят, наслаждайся им.

- Это научит тебя быть сдержаннее в словах, Джи, - с глубокомысленным видом промолвил Ван Фань, дотягиваясь до своего старшего, и дружески хлопая его по плечу. Тот раздраженно сбросил его руку.

- Вы с Цзылин словно сговорились обращаться ко мне без уважения, - обиженно пробурчал он. - Ты придумываешь мне клички, а она говорит со мной, как с ребёнком.

- Мои обращения к тебе полны братской любви, - примирительно ответил Сяо-Фань. - Но, если хочешь, я навсегда забуду о придуманном мною для тебя прозвании.

Между тем, юный мечник в красном пробудился от пьяного сна, и обвел невидящим взглядом стены трактира. Его мутные глаза ненадолго остановились на Сяо-Фане с компанией, тут же скользнув далее. Третий ученик Уся-цзы внезапно ощутил укол интереса. Пусть он и не приглядывался к недавней пьяной дуэли на столовых приборах, юноша не склонен был отметать мнение Вэй Цзылин, столь положительно отозвавшейся о юном любителе выпить - дочь Вэй Бао была наблюдательна, и искушена в воинском деле. Поднявшись из-за стола, Ван Фань приблизился к все оглядывающемуся юноше в красном.

- Познакомимся, собрат? - дружески обратился к нему третий ученик Уся-цзы. - Я - Ван Фань, но можешь называть меня Сяо-Фанем. Как твоё имя?

- Фу Цзяньхань, - протянул юноша, нещадно проглатывая окончания слов. Хмель все ещё безраздельно владел им. Его осоловелый взгляд остановился на оружии собеседника, и Фу Цзяньхань расплылся в пьяной улыбке. - Ты тоже мечник, Ван Сяофань? Сразимся в дружеском поединке! - он начал вставать, слепо шаря в поисках своего меча. Неудачно - клинок, пусть и находился совсем рядом, был прислонен к столу по другую руку юноши.

- Просто “Сяо-Фань”, - терпеливо ответил тот. - Это прозвище, а не имя. Ты слишком уж пьян, Цзяньхань, позволь вину выветриться из твоей головы.

- Чепуха! - воскликнул юноша, все же поднявшись. - Доброе вино делает мой стиль только лучше! Эй, подавальщик! Воды мне! - служка немедленно поднес ему большой кувшин, к которому юный любитель выпить надолго припал. Вылив остатки на голову, Фу Цзяньхань глянул несколько бодрее.

- Смотри, Сяо-Фань, - расправил плечи он, безошибочным движением подхватывая меч. - Нет ничего лучше для разогрева перед боем, чем кувшин крепкого, и нет развлечения интереснее, чем добрая схватка, после хорошей выпивки! - он проделал несколько фехтовальных приёмов, и вдруг крутанул ловкое сальто, не сходя с места.

- Хм, - Ван Фань изумленно взирал на чёткие движения юноши, совсем недавно напившегося до потери сознания. - Ты практикуешь один из “пьяных” стилей, Цзяньхань? “Пьяный меч”, или что-то наподобие того?

- Я не задумывался ещё над именем своего стиля, но оно совершенно точно не будет “пьяным мечом”, - насмешливо фыркнул его собеседник, опуская оружие. - Я бы назвал его более интересно, к примеру, “мерцающий дракон”, или “властелин клинка”. Или, хотя бы, ”смешанное искусство Фу Цзяньханя”.

- Ты сам придумал свой стиль? Тогда, я просто обязан его испытать! - загорелся Сяо-Фань. - Пойдем поскорее наружу, там нам будет удобнее.

***

- Ну что, Сяо-Фань, ещё разок? - с дружеской усмешкой предложил Фу Цзяньхань, удерживая меч в защитной позиции.

- У меня другая идея, - тяжело дышащий юноша с готовностью улыбнулся в ответ. Их с Фу Цзяньханем поединки неизменно завершались поражением ученика Уся-цзы - юный любитель выпить оказался истинным мастером.

- Ты неоднократно победил меня, тем самым обидев до глубины души, - принял печальный вид Ван Фань. Его противник непонимающе нахмурился было, но все же распознал шутливое притворство юноши, и весело рассмеялся.

- Я поступлю, как многие подобные обиженные - побегу жаловаться старшим, - продолжил Сяо-Фань, уже не скрывая веселья. Пусть он и не сумел одолеть нового знакомого, поединки с этим юным талантом доставили ему истинное удовольствие, и принесли немало пользы - все те бреши в защите, что так легко находил клинок Цзяньханя, Ван Фань собирался со всем прилежанием устранить.

- А Фу, А Цзи, - обратился он к стоящим неподалёку друзьям. - Вы ведь накажете моего обидчика?

- Уступлю тебе первый бой, А Цзи, - добродушно усмехнулся Сяо Фу.

- Отлично, - воодушевленно ответил тот. Направившись к Фу Цзяньханю, он задержался рядом со своим младшим, и вполголоса бросил:

- Это самое, Сяо-Фань… раз ты не обижаешься на данное мной прозвище, то и я на твоё не буду.

- Вот и хорошо, Джи, - заулыбался юноша. - Давай, покажи ему все, на что способен.

- Не сомневайся, младший, покажу, - самодовольно ответил тот, и обратился к мечнику в красном:

- Цзин Цзи, второй ученик четвертого поколения школы Сяояо. Просветите меня, собрат, - он церемонно поклонился, вызвав своей вежливостью удивленные взгляды соратников. Впрочем, Ван Фань быстро распознал её причину - мастерство Цзяньханя и вправду вызывало уважение, особенно у практиков мечных стилей.

- Пожалуйста, собрат, - отозвался, тем временем, Фу Цзяньхань, и они с Цзи сошлись в молниеносно быстрой сшибке.

Сяо-Фань, убрав меч в ножны, отошел к наблюдающим за боем соратникам. Те вышли наружу вслед за ним и Фу Цзяньханем, и все это время заинтересованно следили за их поединками.

- Ты была права, Цзылин, наш новый знакомый очень хорош, - обратился к девушке Ван Фань. - Будь он менее склонен к выпивке, его меч уже не знал бы равных. Но даже так, его мастерство - выше как моего, так и многих известных мне мечников.

- Значит, ты неспособен его одолеть? - отозвалась та с ядом в голосе. Сяо-Фаню стало понятно, что Вэй Цзылин все же не простила его вмешательства в их с Цзи спор.

- В настоящем бою - не знаю, - задумчиво промолвил он. - Сегодня, я всего лишь мерился с Цзяньханем фехтовальным умением, а не сражался что есть сил. Я не хотел бы биться с этим юношей всерьёз - он выглядит добрым и великодушным человеком.

Спокойный и дружеский ответ Ван Фаня несколько охладил пыл Цзылин, и та даже посмотрела на собеседника с лёгким стеснением. Между тем, Цзин Цзи завершил свой поединок, и вернулся к товарищам.

- Ну что, брат, ты победил? - нетерпеливо спросил его Сяо-Фань.

- Проиграл, - равнодушно ответил тот. - Цзяньхань много лучше меня на мечах. Мне удалось коснуться его первым, но только из-за того, что он незнаком с моим стилем.

- Ничего не понимаю, - отозвалась сбитая с толку Цзылин. - Ты победил, или проиграл, А Цзи?

- Победил, сестрица, - ответила ей обладающая большим житейским опытом Ши Янь. - Но, признавая свое поражение, он отдаёт должное мастерству Цзяньханя. Не задумывайся об этих мужских глупостях слишком сильно, - она подарила Сяо-Фаню озорную улыбку, и тот в который раз ощутил умиление при виде её непосредственности.

- Что же, моя очередь, - Сяо Фу снял с плеча цинь, и извлек из него меч. - Сохранишь мои ножны, маленький брат? - он протянул инструмент Ван Фаню.

- Конечно, А Фу, - отозвался тот, принимая поданное. - Удачи, и берегись его восходящих ударов. И нисходящих. И уколов. Всего берегись, - засмеявшись на это странное напутствие, Сяо Фу двинулся к Цзяньханю. Тот неожиданно спросил его о чем-то, и между ними завязалась короткая беседа. Договорив, они все же скрестили клинки.

***

- …Теперь ты понял, А Фу? - возбужденно интересовался Фу Цзяньхань у своего недавнего противника. Два воителя завершили свой поединок, и подошли к ждущим их товарищам.

- Да, сила такого удара невелика, и всякий мало-мальски умелый мечник подумает так же, - оживленно жестикулировал юноша в красном. - Но в неожиданности - ключ к победе! Силу можно заменить скоростью, либо количеством ударов!

- В этом есть смысл, Цзяньхань, - согласно кивнул Сяо Фу. - Мне было бы очень интересно продолжить обмениваться опытом с тобой - твой взгляд на искусство меча свободен от предрассудков.

- Я пробуду в окрестностях Лояна ещё какое-то время, - отмахнулся тот. - Иди на запах хорошего вина, и отыщешь меня.

- Мой старший брат прав, я и сам бы потренировался с тобой побольше, - заметил Ван Фань. - Жаль, что наша миссия не ждёт.

- Тогда, давайте продолжим этот вечер доброй беседой за чашкой вина, - предложил юный мастер меча, указывая на двери трактира Хэ Луо. - Незачем расставаться так рано.

- Опять вино? - удивлённо спросила Вэй Цзылин. - Не станет ли тебе дурно, Цзяньхань?

- Вино продлевает жизнь, и несёт пользу желудку, - с бесшабашной улыбкой ответил тот. - Как мне может стать дурно от даров Дукана? - девушка обреченно покачала головой на этот весёлый ответ.

- Мне нужно вернуться к учителю, - сообщил Гу Юэсюань. - Увидимся позже, младшие, А Фу.

- Я, пожалуй, составлю тебе компанию, Юэсюань, - задумчиво добавила Цзылин. - Не хочу брести в потемках, возвращаясь в долину Сяояо.

- Мне нужно посетить младших братьев и сестер. Зайдешь ко мне позже, Сяо-Фань? - обратилась Ши Янь к юноше.

- Конечно, Ласточка, - ответит тот. - Я обязательно наверстаю все то время, что отнял у нас Тяньшань, - девушка глянула на него с большой заинтересованностью, но все же удалилась.

Разговор Ван Фаня, Сяо Фу, и Цзин Цзи с Фу Цзяньханем затянулся до позднего вечера. Новые знакомцы обсудили великое множество близких мечникам тем. Сяо-Фань обратил внимание на показавшиеся ему знакомыми приёмы Цзяньханя, и тот с готовностью признался, что заимствует их у всех встреченных фехтовальщиков. Потом, Фу Цзяньхань долго и увлеченно расспрашивал Сяо Фу о его оружии, задав много больше дельных вопросов, чем Ван Фань в свое время. Последний, посоветовавшись со своим вторым старшим, решил раскрыть побратиму и новому другу тайну обладания искусством Девяти Мечей Одиночества, и четверка молодых воителей, достав из сумы Цзи пергамент с описанием стиля, принялись обсуждать его тонкости, преимущества, и недостатки. От попыток немедленно двинуться наружу, и попрактиковаться в понятом, Фу Цзяньханя удержали лишь подступающая вечерняя темнота, все подливаемое в его чашку вино, и опасающийся чужих глаз Сяо-Фань. Третий ученик Уся-цзы также убедил Цзин Цзи поделиться рассказом о его тренировках с Ван Ху, и рыжеволосый юноша, поначалу говоривший неохотно, все же разогрелся от выпитого вина и искреннего интереса друзей. Они обсудили это, и многое другое, сопровождая разговор возлияниями, но были вынуждены остановиться, когда трактирные работники начали убирать мебель на ночь, готовясь к закрытию.

- Небо было благосклонно ко мне в этот день! - воскликнул Фу Цзяньхань, одним большим глотком допивая содержимое своей пиалы. - Вино, поединки на мечах, и встречи с новыми друзьями - всего этого было вдосталь сегодня. Мне жаль, что ваше странствие скоро возобновится, и мы с вами надолго расстанемся, Сяо-Фань, А Цзи, А Фу.

- Так, может, не станем расставаться? - предложил Ван Фань. Он, пивший осторожнее друзей, сохранил ясность рассудка. - Отправляйся с нами, Цзяньхань. С твоим мечом на нашей стороне, мы будем словно тигр, у которого выросли крылья!

- Точно, - поддакнул Цзин Цзи. - Крылья. Только пить так много я часто не смогу, да, - он с серьёзным видом икнул. Выпитое легло тяжким бременем на печень не выделяющегося телосложением юноши.

- Согласен с моим побратимом, - добавил Сяо Фу. Он уделял немало внимания вину в этот вечер, и Сяо-Фань всерьез подозревал, что его названный брат держится в сознании лишь из-за более развитых меридианов, и втайне выполняемой целительской техники. Ими, как выяснилось, наследник семьи Сяо владел даже лучше Ван Фаня.

- Главные испытания нашего странствия ещё впереди, - продолжил он. - Нас ждут много сильных противников, достойных твоего меча, Цзяньхань.

- Раз так, решено! - вскричал тот, воздевая к небу пиалу. - Отныне, я с вами! Выпьем за наш союз, друзья! - попытавшись отхлебнуть из пустой чашки, он озадаченно поглядел сперва на неё, а после - на выстроившиеся на столе ряды пустых кувшинов.

- Держи, Цзяньхань, - с улыбкой передал ему свою пиалу Сяо-Фань, и тот, не чинясь, прикончил её содержимое продолжительным глотком.

- Если тебе негде остановиться, погости пока в долине Сяояо, - продолжил третий ученик Уся-цзы, на что юный мечник с готовностью кивнул. - А Фу, на тебя можно оставить этих двоих? Я обещал Ласточке зайти к ней сегодня.

- Конечно, маленький брат, можешь быть спокоен, - уверенно кивнул Сяо Фу.

Ван Фань, такой уверенности не испытывавший, все же распрощался с друзьями, и вскоре стучал в дверь дома Ши Янь. Та, открыв ему, отбросила всю сонливость, и крепко обняла юношу - пусть их разлука была недолгой, молодые люди успели истосковаться по близости друг друга.

***

Вернувшись в долину Сяояо утром следующего дня, Сяо-Фань был немедленно перехвачен Гу Юэсюанем, что передал ему просьбу учителя о встрече. Решив не медлить с этим разговором, юноша направился к тихому горному лужку, где Уся-цзы любил проводить утренние часы в компании чайного прибора, доски для облавных шашек, или “четырех сокровищ ученого”. Старый мудрец находился там и сейчас, но вместо прибора для письма, игровых фишек, либо же чая, его вниманием владели две тонких книги, в которые Уся-цзы попеременно заглядывал, хмуря кустистые брови. Исходящий паром чайник все же присутствовал на столе перед старым мудрецом, но был целиком и полностью забыт. Завидев направляющегося к нему Ван Фаня, старец оторвался от не приносящего ему радости чтения, и встал из-за столика, за которым сидел.

- Хорошо, что я застал тебя до вашего отъезда, Сяо-Фань, - обратился он к ученику. - У меня есть урок для тебя. Вчерашний день был для тебя днем воссоединений с друзьями, и подругой, - старый мудрец глубокомысленно поскреб бороду, и продолжил с нарочито спокойным видом:

- Ты даже на ночь не вернулся домой.

- Мы ночевали в разных комнатах, - немедленно отговорился Ван Фань, на что Уся-цзы лишь покивал с хитринкой в глазах.

- Эх, молодость… Как бы то ни было, ты уделил должное внимание друзьям, товарищам, и любимой. Теперь, послушай немного своего старого учителя. Помнишь, ты некогда упрашивал меня преподать тебе новые техники развития?

- Да, в прошлом году, - удивленно отозвался юноша. - Мое понимание метода Сяояо было низко, и я, посчитав, что постиг его полностью, попросил у вас нового. Как я понял с тех пор, техника развития нашей школы неспособна себя исчерпать - даже сейчас, ее практика укрепляет мои меридианы.

- Я рад, что не ошибся в тебе и твоем таланте, - весело улыбнулся Уся-цзы. - Но, пусть практика метода Сяояо все еще полезна для тебя, изучение новых методов все же полезнее, не так ли? Каждый способ развития внутренней энергии несет в себе новые грани силы. Техника шаолиньской Золотой Рубашки развивает меридиан сердца, укрепляя здоровье и физическую силу. Искусство Восточного Моря усиливает меридиан желудка, позволяя практику подолгу обходиться без пищи. Искусство Китового Дыхания делает меридиан легких много крепче, позволяя надолго задерживать дыхание, - он прервал свою речь на мгновение, бросив задумчивый взгляд на оставленные ранее книги. - Метод Сяояо - не единственная техника развития нашей школы. Я уже преподал Юэсюаню Искусство Отсутствия Формы - помнишь его? - дождавшись кивка Сяо-Фаня, что глядел на учителя загоревшимися глазами, старец продолжил:

- Пусть мне известна лишь низшая его ступень, оно остаётся могущественной мистический практикой, способной укрепить меридианы самыми разными способами. А Цзи получил от меня Искусство Солнца и Луны, позволяющее тонко регулировать внутреннюю энергию, по желанию направляя её в любую точку тела, любую энергетическую жилу. Я дал твоим старшим те методы, что наиболее подходят их стилю и базе. Ты же, - Уся-цзы на мгновение задумался, покусывая длинный седой ус. Кивнув сам себе, он вновь заговорил, хитро улыбаясь:

- Ты освоил метод Сяояо так полно, как его не осваивали ни в твоём поколении, ни в двух предыдущих. Оба новых метода прекрасно подойдут тебе. Выбери из них сам, - он указал на лежащие на столе книги.

- Благодарю вас за добрые слова, учитель, - серьёзно ответил Ван Фань. - Я постараюсь и дальше радовать вас успехами. Я уже сделал свой выбор, - он широко улыбнулся, бросив короткий взгляд на лежащие на столе книги. - Он - обе эти техники.

- Обе? - старый мудрец приподнял брови, но показанное им удивление с трудом скрывало излучаемую старцем гордость. - Не берешь ли ты на себя слишком много, ученик?

- Мне нравится изучать новое. Я считаю, что способен освоить оба метода, учитель, - невозмутимо ответил Сяо-Фань, - разумеется, с вашей помощью. Но, если вы настаиваете, я выберу один.

- Вовсе нет, - Уся-цзы отбросил показное неверие, глядя на юношу с нескрываемым довольством. - Я с радостью помогу твоему талантураскрыться как можно полнее. Садись, и слушай внимательно, - он указал Ван Фаню на табурет рядом со столиком. - Сначала, я опишу тебе основы Искусства Отсутствия Формы.

Примечания

[1] Сяо-Фань плохо расслышал Цзылин, приняв "баофэн" за созвучный ему "си фэн" ("западный феникс").

Глава 21, в которой герой безмерно впечатляет соратников, а также пробует себя в ремесле странствующего даоса-экзорциста

Путь Гу Юэсюаня и его соратников к восточным берегам Поднебесной завершился в безымянном рыбацком селе. Справедливости ради, “село” было слишком громким словом для этой горстки лачуг, приткнувшихся к дощатым пирсам. Вокруг царило оживление - рыбаки чинили сети и смолили лодки; одни выходили в море за уловом, другие же возвращались, кто - с удачей, а кто и с пустыми руками; прочие, незанятые ловлей, беседовали, или распевали протяжные рыбацкие песни. Толчеи и шума небольшому селению добавляла большая группа охотников, нагруженная крепко связанными и оттого еле живыми обезьянами. Все эти ловцы зверей толклись около кучки хорошо одетых людей, рядом с которыми стояла телега, почти доверху загруженная вяло шевелящимися мохнатыми тушками. По-видимому, некий богач вздумал скупать живых обезьян, и местные промысловики спешили удовлетворить его запросы.

Друзья кое-как пробрались сквозь шумную сутолоку рыбаков и охотников, собрав сапогами немало раскисшей и круто замешанной множеством ног грязи. Они держали путь к единственному вместительному судну, гордо занявшему большую часть неширокого пирса. Суденышко это было легкой одномачтовой джонкой с единственным парусом, но среди местных лодок и лодочек оно выглядело чуть ли не одним из громадных кораблей морехода Чжэн Хэ. Владелец джонки, тощий и загорелый старик, заметно важничал, повелительно покрикивая на своих матросов, таскающих садки с рыбой, но мигом преобразился, стоило Гу Юэсюаню приблизиться к нему.

- Доброго дня, молодой господин, чем старый Чжао может услужить вам? - угодливо зачастил он, низко кланяясь. - Моя лодка - самая быстрая и удобная в нашем селении, и клянусь именами предков, я доставлю вас в любое место в бухте Ханчжоу совсем недорого, едва ли не себе в убыток! На многие ли вокруг вы не найдете столь замечательного и быстрого корабля!

- Достаточно, добрый человек, - холодно ответил Юэсюань. - Мы и вправду хотим воспользоваться твоей помощью, чтобы доплыть кое-куда. Цзылин, покажи господину Чжао нужный нам остров, - он достал из сумы свиток с картой, и наклонился над ним вместе с рыбацким капитаном и Вэй Цзылин.

Сяо-Фань тихо посмеивался, слушая похвальбу старого рыбака, и наблюдая за своим страдальчески морщащимся старшим, который, как лидер их маленького отряда, был вынужден общаться с этой предприимчивой личностью.

Он перевел взгляд на Фу Цзяньханя, что в очередной раз прикладывался к тыкве-горлянке. Этот знаток меча и выпивки прихватил в дорогу немалый запас вина, и все эти дни развлекался его опустошением. Гу Юэсюань отнесся к новому спутнику весьма сдержанно - пусть его и впечатлило боевое умение Цзяньханя, он взирал на постоянные возлияния юного мастера меча с долей сомнения. Ван Фань надеялся, что грядущие бои изменят мнение Юэсюаня о их новом соратнике в лучшую сторону - как-никак, именно третий ученик Уся-цзы пригласил Фу Цзяньханя в их странствие, и поэтому ощущал некую ответственность за него.

Между тем, старший ученик Уся-цзы договорился с престарелым рыбаком, и тот, метнувшись на свое суденышко, принялся с удвоенной энергией подгонять свой экипаж. Гу Юэсюань же обратился к своим спутникам.

- Этот Чжао обещался доставить нас на нужный остров за пару часов - место знакомо ему, и ветер будет благоприятным весь остаток дня, - поведал он. - Нам нужно лишь подождать, пока выгрузят рыбу.

Девушки не отнеслись к новостям с воодушевлением, морщась от наполняющий воздух рыбных запахов. Цзин Цзи и Сяо Фу обратили на слова Юэсюаня лишь самую малую толику внимания, занятые беседой. Сяо-Фань же наблюдал за благодушно улыбающимся Фу Цзяньханем, испытывая некое злорадное ожидание. Существовала возможность того, что во время плавания юного любителя горячительного одолеет морская болезнь, и третий ученик Уся-цзы видел в этой возможности полезный урок для нового знакомого.

***

Когда, через час с небольшим, джонка рыбака Чжао пристала к берегу покрытого буйно разросшейся зеленью острова, Фу Цзяньхань глядел всё так же благодушно. Сяо-Фань раздраженно сжал губы, наблюдая за его цветущий видом - юный фехтовальщик не только вовсю прикладывался к тыкве-горлянке в их коротком плавании, но и успел немного попрактиковаться в мече прямо на палубе.

Морская болезнь все же не обошла стороной соратников Ван Фаня, и её жертву третий ученик Уся-цзы сейчас бережно придерживал за плечи. Мигом ранее, ему пришлось взять её на руки, для успешного схождения на берег, так как одолеть спущенные с джонки мостки - широкую доску с прибитыми к ней поперечными рейками, - сама она никак не смогла бы.

- Уже все, Ласточка, мы на твердой земле, больше качать не будет, - успокаивающе приговаривал юноша, медленно отводя Ши Янь подальше от прибойных волн, лениво накатывающих на узкую песчаную косу, к которой пристала лодка. Внезапно девушка глухо застонала, и перегнулась в поясе, одолеваемая желудочными спазмами.

- Не смотри… на это, Сяо… Фань, я не хочу… чтобы ты видел меня… такой, - пробормотала она между приступами тошноты.

- Не волнуйся, милая, это всего лишь естественная надобность, сейчас она пройдёт, и все будет в порядке, - говоря, Ван Фань осторожно придерживал волосы подруги. Та, наконец, разогнулась, утирая губы.

- Я ненавижу море, - с чувством проговорила она. - Я ненавижу рыбу. Я ненавижу лодки. Не хочу никогда больше вступать на их небом проклятые доски. Если бы Юйцянь[1] привечал людей в своём доме, он даровал бы им способность дышать под водой. Все эти рыбаки - богохульники и злодеи, а старый Чжао - первый среди них, - она топнула ножкой от избытка чувств.

- Возьми, Ласточка, - третий ученик Уся-цзы отстегнул от пояса флягу с водой, и протянул подруге. - Прополощи рот как следует, умойся, и попей. Скажи, если тебе снова станет хуже - я подлечу тебя своей внутренней энергией.

- Видать, ты и впрямь любишь меня, Сяо-Фань, - бледно улыбнулась девушка, умываясь из фляжки. - Даже когда я выгляжу столь отвратительно, ты не отворачиваешься от меня, а помогаешь.

- Кем бы я был, оставив тебя в этой невеликой беде? Уж точно не мужчиной, - ответил юноша с кривой ухмылкой. - Тебе полегчало? Мой второй старший уже потерял остатки терпения, - вся остальная компания и вправду глядела на парочку с ожиданием в глазах.

- Твое внимание, и отсутствие движения под ногами, придают мне сил, - ответила Ши Янь. Краска понемногу возвращалась на её щеки. - Пойдем, с твоей помощью я смогу продолжить путь, - она оперлась на руку юноши, и украдкой подмигнула ему. Тот довольно улыбнулся, и сжал узкую ладошку подруги - даже такая невинная близость с любимой доставляла ему радость, как и готовность, с которой Ши Янь искала этой близости.

***

Друзья бродили среди островных зарослей долго и безуспешно - густая и высокая трава, не тронутая ни животными, ни человеком, скрывала все плотным ковром, сообща с низкими кустарниками. Цзылин описала соратникам вид нужного цветка, и они медленно двигались вперёд, разойдясь широким строем, чтобы охватить как можно большее пространство. Их усилия не приносили успеха - большую часть островных цветов либо задавила сорная трава, либо они так и не выросли в древесной тени.

Товарищам улыбнулась удача, когда они вышли на открытое место. Обломки статуй и давно обрушившиеся стены усеивали эту прогалину - некогда, здесь обитали люди. Змеиные мотивы прослеживались в остатках орнамента на камнях стен; изображающие пресмыкающихся монументы также были нередки. Кто бы ни жил на этом отдаленном острове, он придавал большое значение ползучим гадам. Живые змеи также в избытке присутствовали здесь - их шипение и шуршание было слышно совсем рядом.

Вскоре после выхода к змеиным развалинам, Вэй Цзылин радостно воскликнула, обращая внимание на виднеющееся неподалеку скопление ярких красок. Нужный им цветок рос в центре небольшой посадки, до странного ухоженной, словно на безлюдном острове поселился цветовод-отшельник. Но стоило товарищам приблизиться к необычной клумбе, их остановил громкий голос, пропитанный убийственным намерением.

- Мой соотечественник просил меня присмотреть за цветами в его отсутствие. Любой, кто прикоснется к ним - умрет.

Говорил мужчина в синем халате, держащий руку на тонкой рукояти меча в ножнах из бамбуковой трубки. В черных волосах неизвестного, ухоженных и блестящих здоровьем, виднелись две седые пряди, столь ровные и одинаковые, что Сяо-Фаня невольно посетила мысль об их искусственности. Даже густая щетина на бледном лице мужчины выглядела аккуратной и щеголеватой. Третий ученик Уся-цзы также отметил гортанную мягкость его речи, необычную для языка Поднебесной - он вновь повстречал чужеземца.

Ван Фань обратил более пристальное внимание на оружие мужчины - прямое, узкое, и длинное, не имеющее перекрестья гарды, и это натолкнуло его на рисковую, но от этого не менее привлекательную мысль. Поколебавшись всего миг, он решился.

- Не вмешивайтесь, друзья, - обратился он к спутникам, и не спеша извлек меч из ножен. - Смотрите, старший, я касаюсь цветка, - нарочито медленным движением он задел острием клинка один из листьев.

Ответ чужеземного воина не заставил себя ждать - он метнулся вперед, быстрый, как мысль, превратившись в неясный силуэт от скорости, сообщенной ему техникой шагов. Его меч, вылетевший из бамбуковых ножен, словно обратился лучом света, столь неуловимо-стремительным был его взмах. Шаг Сяо-Фаня, навстречу и чуть в сторону от противника, как и круговое движение его меча, был, напротив, обманчиво-ленивым. Клинки со звоном столкнулись, и чужеземец, проскользнув мимо юноши, немедленно развернулся, удерживая меч перед собой. Ван Фань с интересом осмотрел лезвие чужеземного оружия - еще более узкое, чем рукоять, обоюдоострое, и с листовидным наконечником.

- Как ты отбил мой удар, мальчик? - бесстрастно поинтересовался бледный мужчина.

- Мне знаком этот прием, - с готовностью ответил Сяо-Фань. - В Поднебесной его называют “полет небесного духа”. Он основывается на правильном исполнении техники шагов. Им отлично владеет один мой знакомый - может быть, вам известно его имя, старший? Его зовут Янь Юй.

- Не знаю никаких Янь Юев, - безразлично ответил тот. - И вас тоже знать не хочу. Но, так уж и быть, я позволю тебе взять один цветок, из уважения к твоим умениям.

- Благодарю, старший, - склонил голову третий ученик Уся-цзы. - Цзылин, - кивнул он подруге. Та поспешно срезала нужное им растение, и, завернув его в ткань, упрятала в суму.

- Быть может, обменяемся опытом еще немного, старший? - тем временем, предложил Ван Фань. - Я был бы счастлив снова ощутить ваше мастерство.

- Хорошо, - коротко ответил чужеземец. - Постарайся не умереть слишком быстро, - он вновь ринулся вперед с непостижимой скоростью.

Сяо-Фань отбил его первый удар, как и целый шквал следующих, обрушенный на него в считанные секунды. Чужеземный воин скользил вокруг юноши бесплотной тенью, атакуя его почти без перерыва. Легкий и тонкий клинок мужчины свистел и шипел, пропадая из виду, и словно находился одновременно везде и нигде, нанося едва ли не несколько выпадов сразу. Весь этот впечатляющий каскад мастерских ударов, тем не менее, неизменно был встречен мечом Сяо-Фаня, двигающимся с обманчивой ленцой. Юноша перемещался скупо и медленно, но что он, что его оружие всякий раз оказывались именно там, где нужно, чтобы отразить все атаки чужеземного воина. Ван Фань вскоре перестал следить за перемещениями своего оппонента, а потом и вовсе смежил веки. Его меч все продолжал свое плавное круговое движение, пока внезапно не сменил направление атаки. Оружие Сяо-Фаня скользнуло вдоль клинка вражеского меча, и поразило чужеземца в плечо, кольнув его самым кончиком острия. Тот немедленно отступил, сторожко вытянув клинок перед собой. Третий ученик Уся-цзы, открыв глаза, не спеша убрал меч в ножны, и поклонился.

- Спасибо вам за интересный бой, старший. Ваше мастерство выше моего, но мне удалось выиграть благодаря везению, - уважительно произнес он.

- Мне плевать, - ровно ответил чужеземец, едва заметно кривясь. - Запомни, мальчишка - в следующую нашу встречу, я убью тебя.

Договорив, он немедленно развернулся, и бросил себя вперед и вверх в длинном прыжке, исчезая за близкими деревьями. Товарищи Ван Фаня, проводив чужеземца взглядами, повернулись к третьему ученику Уся-цзы, и на лицах их виднелись изумление и неверие.

- Ты бился с этим воителем вслепую, маленький брат? - первым нарушил молчание Сяо Фу. - Неужто ты скрывал от нас свои истинные умения?

- Точно, - возмущенно присоединился к нему Фу Цзяньхань. - Я требую повторного поединка, и на этот раз, сражайся в полную силу!

- Я не скрывал умений, - невозмутимо ответил Сяо-Фань. - Просто… как бы вам объяснить, - он задумчиво скривился, почесывая переносицу, - у меня было преимущество в этом поединке.

- Преимущество? - издал короткий смешок Цзин Цзи. - Тот чужеземец двигался быстрее ветра. Я бы не выдержал и пяти его атак. Сейчас же говори, что за секрет ты знаешь, - рыжий юноша недовольно нахмурился.

- Я недавно беседовал с Чжо Жэньцином о чужеземных стилях, - медленно начал Ван Фань, пытаясь облечь в слова то зыбкое предчувствие, что принесло ему победу сегодня. - Также, я обдумывал увиденное мной в поединке даоса Тяньцзи и воина из Страны Восходящего Солнца. Как вы знаете, царства, что граничат с Поднебесной, малы, а число воителей, странствующих по чужеземным рекам и озерам, невелико. Среди них не может возникнуть того многообразия талантов, каким богата Срединная Равнина, а значит, нет у них и такого разнообразия стилей. Чужеземные фехтовальные техники могут быть смертоносны и впечатляющи, но сложными не будут - их создатели не наблюдали много разных манер боя, и не изобретали способов им противостоять. Увидев меч этого чужеземца, я понял - его стиль будет сходным с тем, что используют воины Страны Восходящего Солнца, сходным в ограниченности количества приемов в угоду действенности. Я оказался прав - его стиль делал ставку на скорость, а Меч Великого Предела, который я неплохо изучил, хорош против быстрых поединщиков, - он перевел дух, глядя на товарищей с легким смущением. - Извините, друзья, мне трудно объяснить то мое ощущение, что побудило меня сразиться с чужеземным мастером - я и сам его толком не понимаю.

- Глядя на меч чужеземца, ты распознал уязвимость его стиля, - с каменным лицом промолвил Фу Цзяньхань. - Распознал, и воспользовался ей, нанеся тому воителю полное и окончательное поражение. Решено, - юный фехтовальщик сделал щедрый глоток из тыквы-горлянки, - ты тренируешься со мной сегодня. И завтра. И после. Я хочу, чтобы ты придумал противодействие моему стилю так же, как стилю того чужеземца. Это серьезно подтолкнет мое развитие, - он вновь поднес верную фляжку-тыкву к губам, и, удивленно моргнув, перевернул ее и потряс, заставив одинокую каплю выкатиться наружу - горлянка незаметно опустела.

- Конечно, Цзяньхань, - с улыбкой кивнул Ван Фань. - Потренируешь со мной “полет небесного духа”? По-моему, я понял его суть сегодня.

- Обязательно, - заулыбался юный мастер меча. - Как вернемся на лодку, я открою новый горшок с вином “цзимо”, оно придаст нам сил.

- Я готов на эти жертвы, - со вздохом потер верх живота Сяо-Фань. - На жертвы Дукану, разумеется, - добавил он, в ответ на непонимающий взгляд собеседника.

***

Цзи Вэнь ничуть не изменилась со времени прошлого посещения Сяо-Фанем Дома Звероловов, словно и не было нескольких недель путешествия к Восточному Морю и обратно - девушка была все так же бледна, и полностью неподвижна. К счастью, слуги семейства Цзи тщательно следовали указаниям юноши о мытье и переодевании: она была одета в простой халат из хлопка, и едва уловимый запах телесного недуга больше не чувствовался в воздухе спальни.

Вэй Цзылин подошла к кровати, и вынула из поясного кармана бутылочку, ждавшую своего часа с самого плавания на пустынный остров. Аккуратно приоткрыв рот Цзи Вэнь, она влила экстракт “укрытого морем цветка” в лежащую девушку, и заставила ту проглотить лекарство. Противоядие подействовало без промедления - наследница Дома Звероловов вскинулась на постели, судорожно закашлявшись. Её широко открытые глаза, мутные, словно после долгого до утомительности сна, обводили комнату бессмысленным взглядом, не задерживаясь на стоящих вокруг людях. Наконец, девушка отдышалась и проморгалась.

- Кто вы? Что вы здесь делаете? - обратилась она к стоящей ближе всех дочери Вэй Бао. Сяо-Фань невольно отметил, что голос девушки, глубокий и приятный, прекрасно дополнял её привлекательную внешность.

- Моя фамилия - Вэй, а имя - Цзылин, - с весёлой улыбкой ответила та. - Здравствуй, сестрица. Это - мои друзья, - она назвала присутствующих.

- Извини, если твоё пробуждение было мерзким на вкус - противоядие нельзя было разбавлять, - продолжила Цзылин.

- Ты избавила меня от отравы? - перебила её Цзи Вэнь. - Спасибо, сестрица! - она широко улыбнулась, и, лёгким движением встав с кровати, заключила дочь Вэй Бао в объятия. Та смущенно крякнула, заметно покраснев.

- Я и мои собратья расследуем случаи, подобные вашему, юная госпожа Цзи, - пришел на помощь соратнице Сяо-Фань. Юноша старательно прятал улыбку - благодарная спасенная не спешила отпускать все больше смущающуюся Цзылин. - Вы можете рассказать нам, кто отравил вас, и как это случилось?

- Не нужно церемониться, А Фань, зови меня по имени, - обратила на него внимание наследница Дома Звероловов, все-таки разжав объятия. Вэй Цзылин поспешно отступила на несколько шагов. - Вы все здесь - мои благодетели. Я бы устроила пир в вашу честь, но, - выражающее искреннюю радость лицо девушки омрачилось тенью беспокойства, - траур по моему дедушке все еще в силе.

- Траур? - нахмурился третий ученик Уся-цзы. - Как я слышал, господин Цзи исчез при странных обстоятельствах.

- Он мертв, - просто ответила Цзи Вэнь, едва слышно вздохнув. - Когда его тело встало из гроба, и ушло на юго-запад, поползли самые разные слухи, но сомнений в его смерти нет. Меня отравил тот самый негодяй, что украл тело дедушки, подняв его нечестивым искусством.

- Кукловод Мертвых! - выпалил Цзин Цзи. - Наконец-то! Нужно двинуться на юго-запад, и найти его логово!

- Кто? Ты знаешь мерзавца, похитившего тело моего деда, братец Цзи? - под требовательным взглядом карих глаз наследницы Дома Звероловов, рыжий юноша несколько смешался, но все же ответил:

- Мы уже долго ищем его. Он навредил Сяо Фу, - Цзи кивнул в сторону вежливо склонившего голову молодого мужчины, - и сбежал от нас в Доме Музыки и Меча. Похоже, и у тебя к нему счеты, Цзи Вэнь.

- Верно, братец, - нахмурилась девушка. - Погоди… почему ты назвал его “кукловод мертвых”? - она подступила ближе к Цзин Цзи, остановившись на расстояние вытянутой руки.

- Это не я, это он себя так назвал, - еще сильнее растерялся второй ученик Уся-цзы, опустив глаза. Ван Фань прикусил губу, давя смешок - огненноволосая красавица словно вознамерилась смутить его наименее впечатлительных спутников.

- Он использует трупы, поднятые его запретным искусством, в бою, - пришел Сяо-Фань на помощь своему старшему. - Скорее всего, твоего деда постигла та же судьба, Цзи Вэнь. Мои соболезнования.

- Это ужасно и непозволительно, - решительным тоном ответила та. - Я так и так собиралась выследить этого Кукловода, но теперь, зная, что он осквернил труп дедушки, я хочу сделать это немедленно. А Фань, ты и твои спутники присоединитесь ко мне?

- На этот вопрос ответит мой старший, - улыбнулся юноша, кивнув в сторону Гу Юэсюаня.

- Конечно, госпожа Цзи Вэнь, мы поможем вам, - невозмутимо ответил тот. - Кукловода Мертвых необходимо остановить.

- Замечательно, - довольно кивнула Цзи Вэнь, и продолжила с долей смущения:

- Извини, Юэсюань, я думала, А Фань - самый старший в вашей компании.

- Мой брат по учебе - младший из нас по возрасту, - с все той же светской вежливостью ответил старший ученик Уся-цзы.

- Да? - девушка с интересом оглядела могучую фигуру Сяо-Фаня. - Статью ты - истинный баатар… силач, А Фань. Но не будем терять времени. Пойдемте, мне нужно кое-что сделать, - девушка бодрым шагом двинулась к двери спальни, но внезапно замерла на месте, удивленно разглядывая свои невзрачные одеяния.

- Мои слуги творят невесть что без хозяйского пригляда, - пробормотала она. - Нужно приказать смотрителю Люю выпороть этих шутников.

- Переодевание было частью твоего лечения, - поспешил спасти безвинных слуг Ван Фань. - Они всего лишь следовали рецепту.

- Ну ладно, - с сомнением посмотрела на него Цзи Вэнь. - Подождите меня у входа, я скоро, - она вышла из спальни, и ее уверенные шаги зазвучали дальше по коридору. Друзья потянулись в противоположную сторону - к выходу. Сяо-Фань же задержался позади, и обнял за плечи также поотставшую Ши Янь. Та отстраненно смотрела в спину наследнице Дома Звероловов.

- Ты все равно самая красивая, Ласточка, - весело шепнул он на ушко подруге, и та заметно расслабилась в его объятьях.

***

Цзи Вэнь появилась на неприметной тропинке, что вела на задний двор ее дома, в сопровождении весьма приметной компании. В разных руках девушка держала поводки, прицепленные к ошейникам крупного черного пса и матерого лесного волка, а позади нее косолапил огромный бурый медведь, размером с добрую лошадь. Сама наследница семьи Цзи успела переодеться в привычные легкие и открытые одежды, а к поясу прицепила длинный кнут.

- Хэй-гэ выследит нашего врага, а Хуэй-гэ и Цзун-гэ помогут в бою, - представила своих питомцев наследница Дома Звероловов. Ван Фань, с улыбкой отметив безыскусность их имен[2], невольно засмотрелся на медведя Цзун-гэ, мохнатого тяжеловеса, с серьёзной мордой следующего за девушкой.

- На медведе можно прокатиться? - высказался он прежде, чем понял, что говорит. Цзи Вэнь весело засмеялась.

- Тебе - точно нет, А Фань, тяжеловат ты для таких развлечений, - добродушно ответила она. - Медведи - не ездовые животные, на них разве что дети катаются, и то в шутку.

- Жаль, - с искренним сожалением вздохнул юноша.

- Вот если бы ты хотел побороться с Цзун-гэ, это можно устроить, - предложила Цзи Вэнь с плохо скрываемым интересом. - Я бы не отказалась взглянуть на такое.

- У него нет на это времени, - вмешалась Ши Янь. Она говорила нарочито ровным голосом, глядя поверх макушки Цзи Вэнь. - Наша миссия важна для всей Поднебесной, и мы не можем отвлекаться на пустые развлечения.

- И правда, нам лучше поторопиться, - посерьезнела наследница Дома Звероловов. Присев на корточки рядом с псом, она сунула ему под нос клочок ткани, и, глядя в преданные глаза животного, прошептала:

- Хайх, Хэй-гэ, хайх, - пёс, понюхав воздух, сделал стойку, и уверенно потянул свою хозяйку в сторону южных ворот владений семьи Цзи.

***

- Вы уверены, что ваш пёс ведёт нас, куда нужно, госпожа Цзи Вэнь? - полным сомнений голосом промолвил Гу Юэсюань. Его глаза задумчиво озирали громаду Лэшаньского Будды, высящегося на противоположном берегу реки Миньцзян. Колоссальная статуя, высеченная в скальной стене, невозмутимо улыбалась.

- Мы движемся прямиком к горе Лэшань, на которой нет ничего, кроме небольшого буддистского храма, - добавил он.

- Хэй-гэ не мог ошибиться, - уверенно ответила наследница семьи Цзи. - Он - мой лучший охотничий пёс. Запаха, что я ему дала, также должно хватить. Тело дедушки где-то там, впереди.

- Может, этот Кукловод попросту обошел большого Будду стороной? - беззаботно предположил Фу Цзяньхань.

- Тогда, след не вел бы прямо к горе, - рассудительно ответил Сяо Фу. - Обходя её, он взял бы севернее. Возможно, он укрылся в некоей пещере, - лицо молодого мужчины приобрело необычную для него жёсткость.

- Скоро узнаем, брат, - высказался Ван Фань. - Если он и правда здесь, - юноша рассеянно погладил рукоять меча, - ему не поможет никакое нечестивое искусство.

Ведомые псом Хэй-гэ, товарищи поднялись на самую вершину горы Лэшань, следуя извилистой паломнической тропой. Ни искусно высеченные из мягкого песчаника статуи бодхисатв и святых, обозревающие путников, ни врезанные в скальные стены кумирни не привлекли внимания Сяо-Фаня - недоброе предчувствие владело им, заставляя мышцы напрягаться, а глаза - оглядывать окрестности в поисках угроз. Схожее напряжение довлело и над его спутниками - все они были мрачны и сосредоточены. Даже беспечный Фу Цзяньхань убрал верную тыкву-горлянку, и все чаще задерживал ладонь на рукояти меча. Войдя мощеной дорогой сквозь мирно шелестящую бамбуковую рощу, друзья приблизились к храму Линъюнь, что устроился совсем рядом с макушкой гигантской статуи. Обитающие в храме буддистские монахи встретили разношерстную, сейчас - в самом буквальном смысле, компанию без опаски. Звери Цзи Вэнь вызвали несколько удивленных взглядов, но и только - группа вооружённых молодых людей не заинтересовала никого. Сяо-Фань не успел даже задуматься надолго о том, как объяснить местным монахам присутствие их небольшого отряда, и цель спешных поисков - пёс Хэй-гэ повел их вглубь храма, не задержавшись ни на миг перед его вратами. Они прошли мимо монастырских грядок и скромных монашеских жилищ, обогнули древние кумирни, чей камень нещадно выщербило время, и остановились лишь у входа в небольшую пещеру, полускрытую побегами плюща. Их ищейка скулила и прижималась к земле, но не уходила; волк Хуэй-гэ тихо рычал, непрерывно скаля зубы; даже спокойный медведь начал настороженно нюхать воздух.

- Ты словно знал наперед, брат, - с напускным равнодушием вымолвил Ван Фань, обращаясь к Сяо Фу.

Одолевавшее его внутреннее напряжение достигло пика - что-то неуловимое исходило от невзрачной пещерки, придавая едва шевелимому ветерком горному воздуху нотки убийственного намерения. Сяо-Фань глубоко вдохнул этот полный неявной опасности дух, и с внезапной отчётливостью понял - он пропитан запахом разложения.

- Пахнет трупами, - подтвердил его подозрения Цзин Цзи, принюхиваясь. - Наш враг здесь, или же был здесь недавно, - он медленно потянул клинки из ножен.

- Юэсюань, мы с тобой идем впереди, - сосредоточенно предложил Ван Фань. - Ласточка, и ты, А Фу - сзади, а все остальные - в середине нашего строя. Как, друзья, согласны с таким боевым порядком?

- Ты, главное, вовремя дай дорогу Цзун-гэ, А Фань, - ровным голосом ответила наследница семьи Цзи. Крылья носа девушки настороженно подрагивали, а правая рука судорожно сжимала рукоять кнута.

- Хорошо, Сяо-Фань, так и сделаем, - спокойно ответил Гу Юэсюань, единственный в их компании остающийся невозмутимым. Все остальные выразили согласие короткими кивками. Цзи Вэнь внезапно рассмеялась.

- “Сяо-Фань”? - с весёлым удивлением вопросила она. - Ты ни с кем его не путаешь, братец Юэсюань? Он вполовину крупнее тебя.

- Мой младший брат по учёбе предпочитает это прозвище, госпожа Цзи Вэнь, - с лёгкой улыбкой ответил тот.

- Четыре года назад, оно мне подходило, - задумчиво добавил Ван Фань. - Я тогда вполне мог бы покататься на ком-нибудь вроде Цзун-гэ, да вот беда - я знать не знал о Доме Звероловов.

- Как обзаведешься детьми, приводи их ко мне в гости, А Фань… Сяо-Фань, - девушка вновь рассмеялась, блестя жемчужно-белой улыбкой. - Пусть порадуются вместо тебя.

- Отличная мысль, А Вэнь, - воодушевленно откликнулся тот, даже забыв на миг о подчеркнутой вежливости, с которой он старался обращаться к наследнице семьи Цзи. - Ласточка, нужно сводить в Дом Звероловов твоих подопечных. Вот увидишь, они будут в восторге.

- Ты прав, Сяо-Фань, - Ши Янь впервые взглянула на Цзи Вэнь без недовольства. - Мы обязательно это сделаем.

Короткая дружеская беседа немного разрядила обстановку, притупив общую нервозность. Цзи Вэнь привязала своего пса неподалёку от входа; товарищи перестроились согласно предложению Ван Фаня, и вступили под невысокие своды пещеры.

Сяо-Фань вскинул руку, останавливая соратников, и придержал Гу Юэсюаня за локоть. В пещере царил мягкий полумрак, кое-как рассеиваемый пробивающимся сквозь трещины в потолке солнечным светом, и юноша хотел дать время глазам, своим и соратников, привыкнуть к недостатку света. Проморгавшись, он махнул друзьям рукой, и неторопливо двинулся вперёд.

Пещера несла следы людского присутствия - в стены были вбиты железные крюки, удерживающие давно погасшие факелы, несколько буддистских кумирен стояли у скальных стен, а земляной пол был ровен и утоптан. В глубине пещеры виднелся алтарь, простой и грубый: две каменные плиты, одна из которых, стоячая, была украшена короткой надписью, с трудом различимой в полумраке, на второй же стояла жаровня и пара свечей. Взгляд Ван Фаня зацепился за отблеск металла, мелькнувший в колеблющемся свечном пламени.

- Не спешим, - коротко бросил он. - Рядом с табличкой кто-то есть.

- Какой зоркий мальчишка, - раскатился под сводами пещеры громкий и неприятный голос. - Даже жаль, что трупу глаза не понадобятся.

Прозвучавший глас пристал бы глубокому старцу, почтенному патриарху большого семейства, если бы не пронизывающие его нотки безумия. Злое предвкушение пополам с ненавистью превращали старческий голосок в речь жуткого демона. Говоривший выступил в пляшущий круг света, что исходил от алтаря, выступил уверенно, словно хозяин, встречающий незваных гостей. Красный доспех облегал его тощую фигуру, а маска в виде черепа скрывала лицо.

- Цзяньхань, “полет небесного духа”, вместе, - тихо и быстро проговорил Сяо-Фань.

Юный мастер меча, уже привыкший к негласной роли военного советника, что занимал третий ученик Уся-цзы, согласно кивнул. Двое воителей метнулись вперёд, одинаково стремительные, и их клинки сверкнули в неверном пещерном свете, сходясь на алой фигуре. Кукловод Мертвых изогнулся в ловком пируэте, пытаясь уклониться. Этот отчаянный прыжок спас ему жизнь, но оружие юношей все же испило крови врага. Часть маски, лоскут кожи, и клок седых волос отлетели прочь, срезанные лезвием меча Фу Цзяньханя. Клинок Ван Фаня врубился в кожаный нагрудник, скрежетнув по ребрам, и скула выкрашенного белым черепа на груди Кукловода Мертвых расцвела алым, в тон остальному доспеху. Старец в красном отпрыгнул назад с ловкостью и быстротой, которых нельзя было ожидать от его щуплого тела; отступили и двое мечников, соединившись со своими товарищами.

- Ты заплатишь за это, гадкий мальчишка, ты и твои приспешники! Я переработаю твой труп заживо, и ты до последнего будешь умолять о милосердной смерти! - провизжал нешуточно озлившийся Кукловод Мертвых, балансирующий на вершине каменного алтаря. Он драматическим жестом указал на товарищей. - Убить их!

В следующий миг, словно черные тени, таившиеся в углах пещеры, обрели подобие жизни и жажду убивать. Дергаными, неуклюжими шагами на свет вышли многие люди, не выглядящие живыми. Погребальные саваны укутывали их смердящие разложением тела, а лица их были скрыты подобием даосских талисманов экзорцизма - тряпками, исписанными иероглифами. Одно из немертвых тел выделялось среди прочих. Рослое и крупное, оно двигалось отличным от плетущихся рядом с ним мертвецов образом: его резкие движения были переполнены едва сдерживаемой силой.

Тихая пещерка на вершине горы Лэшань во мгновение ока обратилась кладбищем, чьи спокойные обычно обитатели восстали, все до единого, в виде прыгающих немертвых. Иномировая память Сяо-Фаня выдала еще одну настойчиво-неприятную ассоциацию - “зомби-апокалипсис”.

- Отрубаем конечности, - коротко бросил Сяо-Фань за мгновение до того, как дурно пахнущая волна оживших мертвецов нахлынула на редкий строй живых.

Меч Ван Фаня описал восьмерку, а следом - еще и еще одну, четвертуя одного немертвого за другим. Сжав зубы, юноша работал клинком безыскусно и однообразно, подобно палачу на эшафоте. Для победы над его неуклюжими противниками не требовалось мастерства - лишь грубая сила, которой у третьего ученика Уся-цзы было в достатке. Удерживая оружие обеими руками, Сяо-Фань расчленял мертвецов безжалостно и быстро, словно бывалый мясник.

Спутники юноши держались не хуже. Гу Юэсюань дробил кости ходячих трупов точными ударами кулаков, сметал их мощными пинками, и сокрушал техниками ци. Марионетки Кукловода Мертвых, которым не посчастливилось напасть на старшего ученика долины Сяояо, валились на пол пещеры сломанными куклами.

Цзин Цзи рубил направо и налево, щедро усиливая удары внутренней энергией. Его меч и сабля разрубали мертвецов от плеча до пояса, разделяли их торсы наискосок, напрочь сносили головы, и срубали конечности. Стылая кровь немертвых пятнала одежду Цзи темными брызгами, заставляя рыжего юношу зло морщиться.

Вэй Цзылин мало что могла поделать со своими противниками в одиночку - яд не действовал на уже мертвых, а удары девушки не обладали силой, способной ломать кости и рвать мышцы, как это делал Гу Юэсюань. Но находчивая дочь Вэй Бао не сидела без дела - держась за спинами товарищей, она то и дело вырывалась вперед, и быстрыми атаками сбивала немертвых с ног, заставляла их сталкиваться друг с другом, и путаться под ногами у своих соратников-мертвецов. Ее наскоки замедляли неотступный навал марионеток, и делали их уязвимее для атак Юэсюаня и его товарищей.

Фу Цзяньхань скучно позевывал, то и дело прикладываясь к тыкве-горлянке, которую удерживал левой рукой. Меч в его деснице плясал, словно отсвет солнца на речных волнах, и каждая его атака сражала по одному живому мертвецу. Юный мастер клинка заметно тяготился простотой своих противников.

Ши Янь по большести целила в плечи немертвых, заставляя их руки бессильно повисать. Жертвы ее точных бросков превращались в беспомощные колоды для рубки, способные лишь мешаться и лезть под удары как чужих, так и своих.

Обычно спокойное лицо Сяо Фу обратилось маской гнева. Молодой мастер меча и циня обратил на врага всю мощь своих техник ци, не жалея сил, умения, и энергии. Звуки струн Меча Сяньсяо, с вплетающимися в их отрывистые аккорды переливами флейты, заставляли немертвых марионеток замирать без движения, либо же безжизненно валиться наземь. Иные мелодии заставляли сердца молодых воителей биться быстрее, придавая сил, наполняя меридианы энергией, и заживляя случайные раны. Множество разнообразных и могущественных умений показал сегодня наследник Дома Музыки и Меча, и все они были достойны великой славы на реках и озерах.

Отрывистая симфония боя звучала азартными криками молодых воителей, хряском разрубаемой плоти, влажным чавканьем и хрустом кулачных ударов, и мелодичными звуками циня и флейты сяо, как вдруг ее ровное течение взвилось неожиданным крещендо истошного крика. Вопля, что издала Цзи Вэнь.

Сяо-Фань, зло выругавшись, с силой пихнул ближнего немертвого, заставив его рухнуть наземь и повалить еще полдесятка своих неловких собратьев. Отделавшись от наседающих марионеток, он скользнул, влекомый техникой Шагов по Облачной Лестнице, вдоль редкого строя соратников, к лежащей на полу наследнице семьи Цзи. К ней уже тянулся замеченный ранее огромный немертвый. Ладони живого трупа поблескивали серебром необычных боевых перчаток, оснастивших существо подобием длинных когтей. Кончики металлических лезвий на его правой руке были окрашены багрянцем крови, и кровью же истекали три длинных пореза на предплечье Цзи Вэнь. Ван Фань, приземлившись между немертвым и его жертвой, отшвырнул создание мощным ударом ноги, и поднял было меч, чтобы покончить с врагом раз и навсегда, как его движение остановил просящий голос наследницы Дома Звероловов.

- Не надо, Сяо-Фань, это же дедушка, - тихо выдохнула она.

- Я осторожно, - ровным тоном пообещал юноша, все-таки шагая вперед. - Только руки и ноги отделю.

Он невольно пригляделся к своему противнику, прянувшему навстречу Ван Фаню стелящимся движением хищника. Тряпка с иероглифами была сорвана с головы живого трупа, открывая застывшую гримасу его лица. В густой седой бороде немертвого еще просматривалась рыжина, а его строгие черты несли несомненное сходство с ликом Цзи Вэнь. Этот ходячий мертвец не мог быть кем-то иным, нежели Цзи Чаха.

- Простите это оскорбление, старший, я иду на него ради живых, - со вздохом промолвил Сяо-Фань, нанося первый удар.

Марионетка дернулась в сторону, уходя от падающего на нее клинка, и осыпала Ван Фаня ударами когтей, однообразными, но молниеносно-быстрыми. Юноша вынужденно отступил, и крутанул клинком, сбивая в сторону тянущиеся к нему когти. Продолжая прием, он быстрым движением кольнул своего противника в левую сторону груди, и зло выругался - смертельная для живого рана даже не замедлила существо, поднятое Кукловодом Мертвых. Ван Фань закрутил меч со всей возможной скоростью, острой сталью встречая взмахи когтей создания, некогда бывшего Цзи Чаха. Это возымело успех: отсеченные пальцы немертвого один за другим падали на земляной пол.

- Ну уж нет, маленький пакостник, ты не испортишь мою Серебряную Марионетку! - вновь раздался исполненный злобы и безумия голос. - Даже твой труп не окупит всего вложенного в нее труда. Жди нашей следующей встречи, мальчишка, она станет последней для тебя!

Все немертвые вдруг дернулись назад в едином, невероятно слаженном движении, выглядя деталями гигантского механизма. Кукловод Мертвых, все это время стоявший на вершине алтаря, спрыгнул вниз, скрываясь за каменной плитой, и его мертвецы потянулись за ним. Во мгновение ока, они исчезли, словно дурной сон, и лишь усеивающие пол пещеры тела марионеток, изрубленные и изломанные, ныне утратившие всякое подобие жизни, подтверждали реальность недавнего столкновения.

- Стой! Остановись, трусливая тварь! Не смей убегать! - неистово заорал Сяо Фу, исторгнув из своего циня слепящий поток энергетических клинков. Брошенная им волна мощи ударилась в алтарную плиту с такой силой, что по массивному камню побежали трещины.

- Стой, - бессильно прорычал молодой мужчина, оседая на пол - атака на пределе сил окончательно истощила его.

Сяо-Фань бросил себя вперед техникой шагов, взлетая на алтарную плиту, и успел углядеть исчезающий в узком проходе край савана. Юноша дернулся было следом, но рокочущий звук обвала заставил его прервать свой шаг. Их противник заранее позаботился как о пути отхода, так и об отсутствии преследования - груда камней наглухо запирала жерло отнорка, что использовал для побега Кукловод Мертвых. Зло оскалившись, третий ученик Уся-цзы плюнул вслед удравшему врагу, и повернулся обратно. В его глаза немедленно бросилась все так же лежащая ничком Цзи Вэнь. Грудь девушки часто вздымалась, а бледность ее лица была видна даже в густом пещерном полумраке.

- Цзылин, - окликнул соратницу юноша, спеша к раненой. - Цзи Вэнь отравлена. Помоги, - он поспешно приблизился к лежащей девушке, и, вынув из сумы акупунктурный набор, едва ли не разом воткнул десяток игл в предплечье девушки, окружая раны золоченым частоколом.

Подошедшая дочь Вэй Бао, не мешкая, осмотрела девушку, проверив ее пульс, заглянув под веко, и понюхав лениво текущую из ран кровь. Ван Фань тем временем усадил Цзи Вэнь, и, положив руки на ее спину, старательно вливал ци в меридианы пострадавшей.

- Нам повезло, что этот мерзавец не отличается воображением, - облегченно выдохнула Цзылин. - Это все тот же Яд Солнечного Бога. У меня еще осталось противоядие, - она извлекла из поясного кармана склянку, и поднесла ее к губам наследницы семьи Цзи. Та глотнула, и отчаянно закашлялась.

- Вы вновь спасли мне жизнь, Сяо-Фань, сестрица Цзылин, - в тихий голос девушки постепенно возвращалась сила. - Даже не знаю, как мне теперь расплачиваться, - она бледно улыбнулась, и медленно поднялась с земли, опираясь на дочь Вэй Бао.

- Не переживай, сестрица, придумаем что-нибудь, - сдавленно ответила та, поддерживая Цзи Вэнь. Несмотря на стройность, наследница Дома Звероловов была крупнее и тяжелее худощавой Цзылин, и та за малым не шаталась, помогая вылеченной держаться на ногах. - К примеру, когда все закончится, ты устроишь нам обещанное пиршество.

- Да, а еще примешь в гостях дюжину детей, моих и моей подруги приемышей, - добавил Ван Фань, также вставая. Юноша устало вытер пот со лба - бой и последующее лечение заставили его израсходовать немало внутренней энергии.

- У тебя дюжина детей, пусть и приемных, Сяо-Фань? - Цзи Вэнь понемногу начала оживать, и в ее искренней улыбке проглянула прежняя живость чувств. - Не завидую твоим ежедневным заботам, и твоим, сестрица, - она нашла взглядом Ши Янь, и та стесненно улыбнулась ей в ответ.

- Справляемся, - устало хмыкнул Ван Фань. - А Вэнь, давай я заберу свои иглы, мы выйдем наружу, и снова воспользуемся чутким носом Хэй-гэ, - приблизившись, он аккуратно извлек акупунктурные принадлежности из протянутой навстречу руки Цзи Вэнь. Кровь из длинных царапин благополучно перестала течь.

- Спасибо тебе еще раз, Сяо-Фань, - благодарно кивнула девушка. - Подождите, мне нужно забрать Хуэй-гэ и Цзун-гэ, - она огляделась вокруг, и внезапно издала горестный вскрик.

- Нет, нет… Как же так, вы же сильные… Что же вы… Как такое могло случиться, - причитала она, глядя на два неподвижных силуэта, скорчившихся на полу пещеры.

Медведь Цзун-гэ был погребен под грудой тел, теперь уже - мертвых окончательно и бесповоротно. Изломанные и изорванные ударами медвежьих лап, они усеивали пол пещеры вокруг могучего зверя. Мохнатый защитник Цзи Вэнь даже в последние минуты жизни исполнял свой долг - его страшные зубы были сжаты на торсе одного из мертвецов смертельной, нерушимой хваткой. Волк Хуэй-гэ, свернувшийся рядом с ним калачиком, выглядел бы спящим, если бы не многочисленные раны, и лужа темной крови, окружающая серое тело зверя.

- Яд, - мрачно бросил Ван Фань, наскоро осмотрев мертвых зверей. - Видать, все несчастные, используемые Кукловодом Мертвых, отравлены тем или иным способом - и у медведя, и у волка на деснах язвы.

- Он заплатит и за это, - зло и решительно выдохнула Цзи Вэнь, справившись с собой. - Даю вам слово, эта гнусная тварь не уйдет от возмездия.

Примечания

[1] Юйцянь - китайский бог моря.

[2] Цзи Вэнь назвала черную собаку, серого волка, и бурого медведя "братец черный", "братец серый", и "братец бурый"соответственно.

Глава 22, описывающая неожиданную встречу, и смертельную битву

Преследование сбежавшего врага началось по горячим следам, и продлилось до позднего вечера следующего дня. Фу Цзяньхань сумел отыскать лоскут крашеной кожи, срезанный его мечом с маски Кукловода Мёртвых, и Хэй-гэ, лучшая ищейка Дома Звероловов, немедленно встал на след. Большую часть этих двух дней друзья провели в пути, делая лишь краткие остановки для отдыха и приёма пищи, да встав на ночевку на лесной поляне, в тени раскидистых баньянов и голубиных деревьев.

Мрачное настроение господствовало в небольшом, но дружном отряде молодых воителей. Да, они одержали победу над своим врагом, и заставили его бежать без оглядки, но всем до единого спутникам Гу Юэсюаня эта победа казалась ущербной и неполной. Цзи Вэнь утратила большую часть своей обычной живости, скорбя о смертях верных питомцев. Цзин Цзи изливал в мир волны глухого раздражения - как он мимоходом признался Ван Фаню, его несказанно злило то, что Кукловод Мёртвых вновь ушёл от его верных меча и сабли. Юэсюань держался с обычным для него вежливым спокойствием, но заметно было, что общую неудачу он переживает, как свою. Фу Цзяньхань чаще прежнего прикладывался к вину, и на каждой остановке усердно тренировался в исполнении приёма “полет небесного духа” - похоже, юный воитель принял близко к сердцу недостаточный успех своего первого удара в прошедшем бою. Сяо Фу и вовсе выглядел бледной тенью прежнего себя - близость ненавистного врага, и его успешный побег, вновь разбудили голодных демонов мести в душе молодого мужчины.

Сяо-Фань же провел все их недолгое путешествие в напряженных раздумьях. Во время боя с марионетками Кукловода Мёртвых, боя простого и не потребовавшего от юного воителя тяжких мыслительных усилий, Ван Фань подметил множество странных и непонятных вещей, в облике и действиях как их врага, так и его несчастных жертв. Все это время третий ученик Уся-цзы упорно пытался сложить замеченные им детали в общую картину, и раз за разом терпел неудачу, отчего пребывал в дурном расположении духа.

Искавшая с ним общения Ши Янь не добилась многого - хоть юноша и пытался уделить внимание любимой девушке, одолевающие его тяжкие думы делали Сяо-Фаня плохим собеседником. Схожая неудача постигла Вэй Цзылин, пытавшуюся расшевелить Цзин Цзи.

Погоня за Кукловодом Мёртвых завершилась на небольшом сельском кладбище, отмеченном многими следами запустения. Деревянные и каменные надгробия давно никто не подновлял - разрушающее влияние дождя и ветра было заметно на истертых, грязных, а кое-где и покосившихся плитах и досках. Скудные пожертвования духам мертвых, все ещё лежащие у некоторых могил, неумолимое время превратило в мусор: жаровни для благовоний полнились грязью и стоялой водой, остатки свечей выглядели белыми восковыми кляксами, а то из еды и бумажных денег, что не было разбросано и растащено усилиями животных и стихий, больше пристало бы помойке, а не месту последнего отдохновения уважаемых предков. Одни только бумажные фонари, тут и там висящие на деревянных столбах, и усердно рассеивающие вечерний мрак, оживляли картину окружающей разрухи.

Лишь одно из здешних захоронений выделялось среди заброшенных и грязных могил - массивный, приземистый склеп, чей вход был надёжно закрыт тяжёлой каменной плитой. Пёс Хэй-гэ остановился совсем рядом с этими прочными вратами в обитель мёртвых, и закрутился, словно в погоне за собственным хвостом.

- Самое подходящее место для мерзкого труполюба, - презрительно бросил Цзин Цзи. - Юэсюань, Сяо-Фань, сможете поднять эту дверь?

- Погодите! - воскликнул третий ученик Уся-цзы.

Поспешно выйдя вперёд, Ван Фань встал рядом с каменной плитой, и повернулся к товарищам. Погребальная надпись на ней привлекла внимание юноши, а его разум, последние два дня находившийся в непрестанном поиске ответов, вмиг разгадал её нетрудную загадку.

- Прочтите написанное на плите, друзья, - попросил он. - Ничего не напоминает, Цзи, Юэсюань, Цзылин? - в отличие от прочих могил, склеп не был отмечен именем упокоившегося в нем - лишь безликим словом “гробница”.

- Гробница Безымянного! - вскричала Вэй Цзылин, вновь доказывая остроту своего ума. На лице девушки впервые за два дня появилась довольная улыбка. - О ней говорилось в письме, что перехватил Цзян Тяньсюн! Это место чем-то важно для злодеев, стоящих за Периодом Невмешательства! - товарищи несколько оживились, обмениваясь заинтересованными взглядами.

- И… что? - озадаченно моргнул Цзин Цзи. - Нам больше не нужно убивать того отвратительного старикашку в маске? Хватит терять время, давайте поскорее вскроем этот склеп, и прикончим спрятавшегося в нем мерзавца!

- Клянусь, малыш Цзи, порой извилины твоего мозга кажутся прямее, чем клинок твоего меча, - ехидно пропела дочь Вэй Бао. Широко и ядовито улыбаясь надувшемуся Цзи, девушка продолжила наставительным тоном:

- Кукловод Мёртвых заодно с неведомыми смутьянами, а значит, в его логове могут найтись знания об их планах! Если это так, мы наконец-то прекратим плутать в потемках, и сможем напасть на след врага!

- Верно, - тотчас добавил Ван Фань. - Но подумайте ещё кое о чем. Гробница Безымянного не может не быть важна для стоящих за Периодом Невмешательства. Будь по-другому, в письме Цзян Тяньсюна был бы упомянут сам Кукловод Мёртвых, либо же некие его злодеяния. Наш враг не отступит отсюда, но будет всеми силами оборонять этот склеп. Мы загнали его в угол, - он остановился, глядя на полную мрачной радости улыбку Сяо Фу, удовлетворенный оскал Цзин Цзи, и слегка оживившегося Фу Цзяньханя. Цзылин же, напротив, помрачнела.

- Если этот склеп так важен, то и защищен он будет со всем тщанием, - встревоженно промолвила она. - Само строение невелико - в нем едва достанет места для гроба. Значит, в нем имеется вход под землю. В подобных местах легко ставить ловушки, и не менее легко - попадаться в них. Нам нужно быть осторожными, - девушка отрешенным движением погладила поясную суму, в которой держала запас противоядий и пилюль.

- Именно так, Цзылин, - вздохнул Сяо-Фань. - Но это не все возможные препятствия. Взгляните вокруг, - он обвел рукой заброшенные могилы. - Не думаю, что Кукловод Мёртвых оставил в покое здешних мертвецов. Нас может ожидать настоящее войско из оживших трупов. Если же моё предположение верно… - он сердито нахмурился, почесывая переносицу.

- Какое предположение, братец? - первой не выдержала Цзи Вэнь. - Что ещё нам мог приготовить этот негодяй?

- Он назвал твоего деда Серебряной Марионеткой, - медленно ответил ей юноша. - Кто скажет, что она у него одна, или у него нет также каких-нибудь Золотых, Нефритовых, либо Алмазных Марионеток? Если же они есть… где ещё их держать, как не в столь важном месте?

- Если ты прав, Сяо-Фань, это значит лишь одно - предстоящий бой будет менее скучен, - бесшабашно ответил Фу Цзяньхань. Прочие молодые воители не разделяли его бравады - все они наблюдали скоротечный поединок Ван Фаня с немертвым телом Цзи Чаха, и видели тяжесть ранения наследницы Дома Звероловов.

- Нам нужно быть вдвойне осторожными в поисках нашего врага, - наконец, сказал Гу Юэсюань, решительно и твердо. - Впереди нас ожидает тяжелый бой. Все ли готовы? - его соратники ответили кивками и словами согласия.

- Постой, брат, - вновь заговорил Ван Фань, и обратился к дочери семьи Цзи:

- А Вэнь, - его голос, обычно бывший преувеличенно спокойным и холодным в общении с наследницей Дома Звероловов, сейчас звучал мягко и заботливо. - Я не успел хорошо узнать тебя, но веришь ли ты мне в том, что я не хочу твоей смерти? - девушка ошарашенно кивнула, глядя на него в крайнем изумлении.

- Ты перенесла долгую болезнь, рану, и отравление, - продолжил он все так же предупредительно. - Едва оправившись от боя на горе Лэшань, ты вела нас по следу врага, почти без остановок. Мне, как целителю, заметно, насколько ты истощена. Ты не носишь доспехов, а твое оружие, - он кивнул на прицепленный к поясу девушки кнут, - плохо подходит для защиты, - он на мгновение замолчал, едва слышно вздохнув, и продолжил, твердо и настойчиво:

- Никто не вправе отобрать у тебя месть за деда, и я могу лишь просить: останься здесь. Не входи с нами в Гробницу Безымянного. Она будет опасной и для тех из нас, что сейчас в полной силе, а для тебя, раненной, восстанавливающейся после яда, станет смертельной. Прошу, оставь Кукловода Мертвых нам. Я ручаюсь тебе, мы не позволим ему уйти от возмездия. Мы также доставим тебе тело уважаемого Цзи Чаха. Каким будет твой ответ?

- Ты ведь был тем самым доктором, что лечил меня, верно, Сяо-Фань? - медленно спросила Цзи Вэнь. - И с твоего почина слуги мыли и переодевали меня?

- Это так, - серьезно кивнул тот. - Чистота была важна для твоего лечения.

- Не позволил ли ты себе лишнего при моем осмотре? - девушка вперила в Ван Фаня внимательный взгляд карих глаз. Тот невольно засмеялся этим неожиданным словам.

- Учини я нечто подобное, и моя Ласточка бы меня не простила, - все еще улыбаясь, ответил он.

- Ты хороший человек, Сяо-Фань, - лицо Цзи Вэнь смягчилось, и ее алые губы изогнулись в легкой улыбке. - Я рада знакомству с тобой. Надеюсь, в будущем наши семьи останутся дружны, - она задумчиво прищурилась, отсутствующим взглядом пробежав по камню Гробницы Безымянного. - Ты прав, в предстоящем бою я буду вам обузой. Мы с Хэй-гэ останемся охранять вход.

- Вот и хорошо, - успокоенно ответил юноша, и повернулся к своему старшему соученику с залихватской улыбкой. - Ну что, Юэсюань, время поднимать тяжести?

***

Приподняв тяжелую дверь склепа, друзья подперли ее крупным камнем, что нашелся неподалеку, и проникли внутрь. Долго искать вход в подземные владения Кукловода Мертвых не пришлось - в постаменте отодвинутого в сторону саркофага виднелся темный проем, с ведущей вниз лестницей. Смастерив факелы из найденных поблизости веток и тряпок, товарищи сошли вниз по каменным ступеням тайного хода, и медленно двинулись по его узким, извилистым коридорам. Помня о предупреждении Вэй Цзылин, идущие впереди Гу Юэсюань и Ван Фань во все глаза высматривали возможные ловушки, подсвечивая факелами все мало-мальски подозрительные места. Но первая найденная ими западня больше не представляла собой опасности. Вернее, она не представляла больше опасности ни для кого, кроме попавшегося в нее несчастного.

- Там человек, - тихо бросил Юэсюань, первым заметивший неподвижную фигуру, преграждающую им путь.

Сяо-Фань поспешно поднял факел повыше, и его колеблющийся свет выхватил из темноты круглое бледное лицо, фиолетовый халат, и некогда ухоженную черную бородку. Незнакомец пусть и выглядел стоящим прямо, но не трогался с места, и поза его была немногим более естественна, чем у огородного пугала. Сторожась и осматривая землю перед каждым шагом, Ван Фань приблизился, и разглядел толстые колья, торчащие из пола и стен, и оканчивающиеся в кровавых ранах на теле неизвестного. Человек в фиолетовом халате висел на остриях сработавшей ловушки. Ни на что особо не надеясь, третий ученик Уся-цзы коснулся запястья незнакомца, и с удивлением почувствовал слабое биение пульса.

- Он еще жив, - коротко бросил Сяо-Фань. - Нужно его освободить. Помоги, Юэсюань.

Вдвоем, старший и младший ученики Уся-цзы смогли раздвинуть сжавшиеся челюсти ловушки, и снять с ее деревянных зубов неудачливую жертву. Ван Фань принялся немедленно перевязывать закровоточившие раны мужчины.

- Давайте вынесем его на свет, - медленно и отстраненно проговорил он, старательно бинтуя неизвестного прямо поверх халата. - Мне нужно видеть, насколько он плох, прежде чем начинать лечение.

Ни единого протеста не последовало этой нежданной задержке - все спутники Гу Юэсюаня обладали той мерой великодушия, что не позволила бы оставить пострадавшего в беде. Сяо-Фань и Юэсюань, как более физически сильные, взялись нести раненого, а Вэй Цзылин с Цзин Цзи заняли их места в голове построения. Вскоре, сразу несколько рук осторожно вытолкнули бессознательного мужчину из склепа, и вся компания выбралась наружу, с любопытством оглядывая спасенного. К ним присоединилась скучавшая у входа Цзи Вэнь, которую Ши Янь и Цзылин дружно принялись просвещать о причине неожиданного возвращения. Также Ши Янь, подошедшая ближе к трудящемуся над исцелением незнакомца Ван Фаню, смогла пролить свет на личность их находки.

- Это же молодой господин Юэ, - удивленно поведала она. - Наследник Дома Сокровищ. Мы с ним не раз встречались на реках и озерах - он тоже… - девушка смущенно запнулась, - скрытен и ловок в достижении своих целей.

- Дом Сокровищ? - заинтересовалась Цзылин. - Что могло понадобиться его наследнику в этом укромном и неприглядном месте? - задумчиво нахмурившись, она обратилась к стоящему рядом старшему ученику Уся-цзы. - Как ты думаешь, Юэсюань, возможно ли, что Дом Сокровищ также расследует причины Периода Невмешательства?

- Это… хм, - смутился тот. - Младшие Дома Сокровищ ведут свои дела тайно… - молодой воитель явно не знал, что ответить.

- Вряд ли, - отрешенно произнес Сяо-Фань, не отрываясь от своей целительской работы. - Подчиненные Юэ Цзайюаня пекутся лишь о кошельке своего главы, а его мало что интересует, кроме ценностей. Скорее, Юэ-младший решил ограбить Кукловода Мертвых.

- Да что с него взять? - фыркнул Цзин Цзи. - Заплесневелые погребальные одежды?

- Может быть, наш враг - не единственная значимая личность в этой гробнице, - медленно протянула Вэй Цзылин. - Похороненный здесь неизвестный воитель мог оставить наследие, и защитить его ловушками.

- Наследие? - с тенью интереса приподнял бровь Фу Цзяньхань. - Ты ведь не о золоте и серебре говоришь, верно, Цзылин?

- Истинно так, - кивнула та. - Лишь купцы-простаки кладут в свои гробницы деньги и украшения. В могиле воителя и ценности будут те, что дороже прочих для вольного люда. Оружие, реликвии, и знания.

- Оружие? - вскинулся Цзин Цзи, блестя глазами. - Значит, в той подземной дыре может найтись древний клинок?

- Твое оружие и без того великолепно, Джи, - бесстрастно промолвил Ван Фань. - Не хуже любого древнего меча. Зачем тебе больше?

- Как ты не понимаешь, Сяо-Фань, - раздраженно скривился рыжий юноша. Его взгляд быстро обежал их соратников, и задержался на потрепанном оружии Фу Цзяньханя.

- Вот! - воскликнул Цзи, тыча в юного мастера меча пальцем. - Цзяньханю могла бы пригодиться обновка. Его мечом впору дрова колоть, а не фехтовать, не в обиду будь сказано, Цзяньхань.

- Ерунда, А Цзи, - беззаботно улыбнулся тот. - Этот меч - всего лишь инструмент. Найдется что получше - я его сменю.

Их отвлеченный разговор прервал наследник Дома Сокровищ - он резко сел, с хрипом втянув воздух в легкие. Ван Фань хладнокровно придержал его за плечо, и бережно извлек последнюю акупунктурную иглу, торчавшую за ухом Юэ-младшего.

- Не вставай пока, - спокойно обратился он к своему подопечному. - Ты же не хочешь, чтобы твои раны открылись, и ты истек кровью, а, Юэ?

- Да… То есть, нет, - сипло ответил тот, бессмысленно моргая и шумно дыша.

Пухлощекий и обильный телом, наследник Дома Сокровищ не выглядел умелым вором, каким его представила Ши Янь. Его аккуратно подстриженные волосы и бородка, вкупе с дорогим шелком халата, были бы более к месту на приеме у вельможи, нежели в его теперешнем окружении. Юэ-младший выглядел старше своих лет - борода и тучность придавали ему, заметно юному, вид почтенного отца семейства. Это впечатление было несколько исправлено выражением лица юноши: оклемавшись, он оглядел своих спасителей с шутливым весельем в глазах.

- Несказанно рад нашей встрече, о неведомые благодетели! - начал он, велеречиво и с долей хитрецы в голосе. - Ваше милосердие поистине вырвало меня из лап Быкоглавого и Конеглавого[1]! Я… - глаза юноши вдруг расширились в удивлении, остановившись на Ши Янь. Он запнулся на полуслове, и продолжил, без прежней высокопарности. - Сестрица Янь? Зачем ты здесь? Уж не пришла ли ты в эту гробницу за добычей? - он указал на каменное строение за спинами товарищей.

- Мы никогда не были друзьями, Толстяк Юэ, - холодно ответила девушка. - Не стали мы ими и сейчас, так что будь повежливее. Тем более, я и мои соратники спасли твою жизнь.

- В таком случае, я объявляю твой долг ко мне уплаченным! - с деланной торжественностью объявил Юэ. - Ты ведь помнишь тот вечер, когда я помог тебе укрыться от стражи?

- Как же я могу забыть его? - устало оглядела собеседника Ши Янь. - Ты напоминаешь мне о нем всякий раз, когда пытаешься выторговать у меня за бесценок очередную услугу, или долю в добыче. Я давно вернула тот должок сторицей, и если услышу о нем ещё раз, будь уверен, я взыщу все твои долги передо мной. Например, - она принялась напоказ загибать пальцы. - Тот раз, когда ты нагло забрался на мою землю, и обчистил склад ростовщика Цзиня. А также, тот случай в лавке древностей города Сюйду, когда я вскрыла для тебя все замки, и стояла на часах. Ты прихватил оттуда все ценное, и сбежал, оставив мне рассыпающийся от старости хлам и некачественные подделки. А ещё…

- Сестрица Янь, - поспешно прервал её пухлый юноша, - как мастер чтения лиц, я говорю тебе со всей уверенностью: твои узкая переносица, овальное лицо, и высокие скулы обещают тебе множество ссор и несчастий в будущем. Отвергая мои дружеские чувства, и ведя себя корыстно и мелочно, ты ничуть не улучшаешь положения дел! - Ши Янь, слушая его речь, безмолвно хватала ртом воздух, глядя на наследника Дома Сокровищ с оторопелым возмущением.

- Юэ, - Сяо-Фань, все ещё сидящий за спиной пухлого юноши, положил руку на его плечо.

- Да-да, доктор, я буду осторожен с моими ранами, - с лёгким раздражением ответил тот.

- Я не вижу осторожности ни в твоих действиях, ни, тем более, в словах, - спокойно вымолвил Ван Фань, не убирая руки. - Было бы разумным с твоей стороны проявить к моей подруге чуть больше уважения - мы, как-никак, спасли твою жизнь, и излечили раны, что могли стать смертельными.

- Э-э-э… хе-хе, - обернувшись, Юэ разглядел, наконец, суровый лик и могучую стать Сяо-Фаня, и заметно стушевался. Третий ученик Уся-цзы был сама доброжелательность, но ему давно уже не требовалось принимать угрожающие позы и говорить громкие слова, чтобы произвести впечатление.

- Могу ли я узнать ваше имя, благодетель? - бледно улыбнулся наследник Дома Сокровищ.

- Ван Фань, - безмятежно ответил тот. - Друзья называют меня Сяо-Фань, но друг ли ты мне, Юэ? От друзей не ждёшь неблагодарности и лукавства, - его собеседник, уже слегка успокоившийся, кивнул с покаянным видом.

- Ты прав, Сяо-Фань, - ответил он серьёзно. - Надеюсь, вы поймёте мою осторожность, собратья - случайные встречи на реках и озерах могут быть опасны, а нечистых на руку людей в Поднебесной - многое множество.

- Если тебя беспокоит наша честность, знакомство с моими старшими развеет твои волнения, - произнёс Ван Фань с бесстрастным видом, указав взглядом на стоящих неподалёку соучеников.

- Гу Юэсюань, первый ученик четвертого поколения школы Сяояо, - поклонился молодой воитель, представляясь первым. - Рад познакомиться с вами, молодой господин Юэ. Это - мой младший, Цзин Цзи, - он указал на со скукой кивнувшего рыжего юношу.

- Гу Юэсюань, Кулак Справедливости? Рад знакомству, - вернул церемонный поклон Юэ. Сяо-Фань вновь придержал его за плечо, останавливая слишком резкое движение. Когда пухлый юноша удивлённо обернулся, третий ученик Уся-цзы с усталым видом указал на все ещё не снятые с тела Юэ бинты, чем вызвал у наследника Дома Сокровищ смущенную гримасу.

- Вы спасли мне жизнь, собратья, и я обязан отблагодарить вас, - обратился тот ко всем присутствующим. - Так уж получилось, что я могу вернуть этот долг здесь и сейчас, - воодушевление вернулось в голос Юэ, вместе с лёгкой хитринкой. Он простер руку в сторону Гробницы Безымянного величавым жестом. - Знаете ли вы, кто здесь похоронен?

- Некий несчастный, чей труп ты неудачно попытался ограбить? - насмешливо фыркнул Цзин Цзи. - Верно, ты был бы более успешным вором без всего этого жира.

- Твои слова колют меня больнее любых иголок, - невозмутимо ответил пухлый юноша. - Но не беспокойся, сердитый ёжик, я развею твоё непонимание.

- Ёжик? - взвился Цзи. - Да ты сам наглая свинья! Так-то ты говоришь со своим благодетелем?

- Твои тяжёлые надбровные дуги, длинный нос, и острый подбородок говорят о скверном характере и неуживчивости, - наставительным тоном произнёс Юэ. - Совсем как у ежика. Раз уж ты - мой благодетель, я окажу тебе услугу, и не возьму платы за совет, как избежать грядущей беды. Смири гордыню, будь добрее к людям, и не поддавайся зависти, о недовольный ёжик, и тогда, быть может, твоя жизнь не окончится несчастьем, - Цзин Цзи лишь возмущенно моргал на это вежливое издевательство, потеряв дар речи.

- Хватит злить Цзи, Толстяк Юэ, - вмешалась Ши Янь. - Ты хотел рассказать нам, кто похоронен здесь.

- Верно, Ши Янь, - кивнул тот, вновь приобретя торжественный и самодовольный вид. - Здесь лежит не кто иной, как сам Непобедимый с Востока!

- Непобедимый с Востока? - прищурился Сяо-Фань. - Помнится, с ним связана некая неприличная история - вроде бы, он изуродовал себя, практикуя могущественное боевое искусство?

- Именно, - сияя довольной улыбкой, ответил Юэ. - Он захоронен здесь, под нашими ногами, и в его могиле нашло покой немалое количество его знаний!

- Много ли проку в подобных знаниях? - с сомнением спросил Ван Фань. - Я очень привязан к некоторым частям моего тела, - он невольно передернулся, и с намеком посмотрел на Ши Янь. Та прыснула, прикрывая рот ладошкой.

- Непобедимый с Востока изучил великое множество боевых искусств! - возмущенно возразил пухлый юноша. - Прежде чем придти к тому методу развития, что принёс ему славу, он долго странствовал по рекам и озерам, изучая стили и техники в попытках найти лучшее среди прочего. Сегодня, я… мы получим эти знания. В благодарность за спасение моей жизни, я согласен передать вам половину найденного, собратья!

- Благородно ли - тревожить чужие останки? - задумчиво промолвил Гу Юэсюань.

- Разрытие могил, для возвращения потомкам древних сокровищ, было одобрено ещё канцлером Цао Цао при династии Хань, с позволения Сына Неба, - немедленно возразил Юэ. - Мы не оскверняем могилу, а передаем ценности тем, кому они нужнее.

- Если так, зачем нам ты? - с немалой долей безразличия поинтересовался Фу Цзяньхань. - Мы и без тебя можем войти в эту гробницу, и взять из неё все, а не половину.

- Затем, что без меня вы ничего не найдёте! - возмутился наследник Дома Сокровищ. - Пусть ваша спутница Ши Янь и известна под прозвищем Грабительница Могил, не найдется никого, кто равен мне в этом деле! - Ши Янь, к удивлению Сяо-Фаня, согласно кивнула на это утверждение.

- Так или иначе, все это подождет, - не терпящим возражений тоном высказался Гу Юэсюань. - Наша цель - Кукловод Мёртвых, и пока мы не прекратим его злодейства, отвлекаться на что-либо иное - неразумно, - Сяо Фу мрачно кивнул, подтверждая слова товарища.

- Подождите нашего возвращения, и исцеления ваших ран, молодой господин Юэ, - мягко, но непреклонно завершил свою краткую речь старший ученик Уся-цзы. - Покончив с врагом, мы сможем поговорить о добыче древних знаний.

- Помощь Юэ пригодилась бы нам уже сейчас, - задумчиво скривившись, отметил Ван Фань. - Верный путь в логово Кукловода Мёртвых нам не известен. Не хотелось бы бесцельно блуждать по гробнице Непобедимого с Востока, собирая все её ловушки.

- Возьмите с собой Хэй-гэ, - предложила Цзи Вэнь. - Теперь, когда дверь открыта, он снова может встать на след. С ловушками он также поможет - я научила его беречься капканов. Юэ составит мне компанию здесь, - тот с готовностью закивал, с интересом глядя на девушку.

- Благодарю, госпожа Цзи Вэнь, - ответил ей Юэсюань, принимая поводок пса. - Пойдемте, друзья.

- Идите, я сейчас, - откликнулся Сяо-Фань, и обратился к наследнику Дома Сокровищ:

- Дай-ка руку, Юэ. Мне нужно убедиться, что ты доживешь до моего возвращения, - тот с готовностью протянул вперёд пухлую кисть. Ван Фань, взявшись за неё, чуть наклонился к своему подопечному, и прошептал:

- Что у тебя есть?

Третий ученик Уся-цзы был менее осведомлен в делах вольного люда, странствующего по рекам и озерам, чем его старшие, или же Вэй Цзылин, но слава Дома Сокровищ докатилась и до него. Это необычное сообщество было знаменито своим богатством, состоящим вовсе не из презренного металла - сокровища, что дали имя владению семейства Юэ, помещались на пыльных страницах книг, бамбуковых дощечках свитков, и выделанной коже пергамента. Дом Сокровищ владел бесчисленным множеством книг, хранящих в себе тайны боевых искусств. Сяо-Фань не собирался упускать идущую к нему в руки удачу, и намеревался взять все возможное от знакомства с Юэ-младшим.

- Пять техник развития, два сабельных метода, и один - для шеста, - понял его с полуслова пухлый юноша. - Золото или обмен?

- Обмен, - Ван Фань не менее быстро сообразил, о чем его спрашивает собеседник. - По возвращению я выпишу тебе, - он заговорщически ухмыльнулся, - рецепт. Договоримся тоже потом, - Юэ согласно кивнул. Его хитрая улыбка отразила выражение лица Сяо-Фаня, словно в кривом зеркале.

- Двигайся поменьше, - заговорил громче третий ученик Уся-цзы, и встал на ноги. - Все, что тебе нужно сейчас - не бередить раны.

- Спасибо, Сяо-Фань, я так и сделаю, - серьёзно кивнул его собеседник.

Уже наклоняясь, чтобы проскользнуть под каменную дверью склепа, Ван Фань заметил разговор Юэ и подсевшей к нему Цзи Вэнь. Наследник Дома Сокровищ бойко говорил что-то, бросая на собеседницу восхищенные взгляды, и блестя масляной улыбкой. Та глядела на пухлого юношу с нескрываемой иронией, но прекращать беседу не спешила. Третий ученик Уся-цзы тихо засмеялся, дивясь самомнению и общительности нового знакомого. Протискиваясь в склеп, он понадеялся, что честность Юэ-младшего не уступит прочим достоинствам характера жизнелюбивого толстяка, и их грядущая сделка завершится к обоюдному удовлетворению.

***

Хэй-гэ значительно ускорил продвижение друзей по Гробнице Безымянного. Древние ловушки не стали ему значительной преградой - каждый раз, учуяв ловчую яму либо скрытый механизм, пёс сторожко замирал, и не двигался, пока западня не была обезврежена. Но вот, не доходя до очередного ничем не примечательного поворота, верная ищейка Цзи Вэнь испуганно заскулила, и бросилась прочь, вырвав поводок из рук Гу Юэсюаня. Тот дернулся было следом, но Сяо-Фань придержал его за плечо. Поднеся палец к губам, третий ученик Уся-цзы указал на неверный свет, виднеющийся из-за угла земляной стены. Хэй-гэ все же привёл их в нужное место.

- Приготовьтесь, друзья, - шёпотом велел Юэсюань. - Выходим сразу за мной и Сяо-Фанем.

Сзади вдруг раздались писк и мягкий шум. Ван Фань удивлённо обернулся, чтобы наткнуться взглядом на Вэй Цзылин, зажмурившуюся, и судорожно стискивающую руку и плечо Цзин Цзи. Тот, порядком изумленный поведением девушки, и не думал сопротивлялся.

- Ты что творишь? - все же опомнившись, недовольно зашипел Цзи.

- Мне страшно, - тихо призналась Цзылин. - Что, если там не только мертвецы, но и… п-призраки? - последнее слово она произнесла с немалым трепетом и запинаясь. - Я не хочу увидеть их, и напугаться до смерти. Я пока подержусь за тебя, ладно, А Цзи?

- Что за чушь? - растерянно пробормотал юноша. - Ты ведь уже встречалась с этими мертвецами, и даже сражалась с ними. Скажешь, они тоже тебя напугали?

- Напугали, и очень, - нервозно ответила девушка. - Но здесь все намного страшнее. А Цзи, пожалуйста… - её голос приобрёл умоляющие нотки.

- Вот же морока, - раздраженно выдохнул второй ученик Уся-цзы. - Ну ладно.

Он осторожно отцепил руки девушки от одежды, и сжал её ладонь в своей. Та немедленно вцепилась в запястье Цзи другой рукой, на что юноша обреченно закатил глаза. Ван Фань невольно улыбнулся странной близости этих двоих, и выбросил посторонние мысли из головы. Ему, и его друзьям, предстояла жестокая схватка с сильным врагом.

Перед глазами вышедших из-за угла друзей предстала мрачная и жуткая картина, освещенная колеблющимся светом факелов. Огромная пещера лежала перед ними, и у стен ее стояли множество каменных постаментов. На них, широких, исцарапанных, и грязных, лежали трупы, как свежие, так и порядком разложившиеся, но неизменно - с многочисленными следами ножа на теле. Часть кожи была снята в одних и тех же точках на торсе и конечностях мертвецов, и в обнаженной плоти некоторых торчали металлические штыри. В центре подземной залы находился деревянный гроб, парящий, казалось, в воздухе, без какой-либо поддержки.

Пещера не пустовала - молчаливые фигуры неспешно брели от одного постамента к другому, то и дело наклоняясь к одному из лежащих мёртвых тел. Ни капли разума не было видно в движениях тихих тружеников этого странного места - лишь затверженная бездумность. Одеты они были в знакомые друзьям погребальные саваны, со странным украшением в виде исписанной иероглифами тряпки, свисающей на лицо.

- Ходячие трупы режут трупы неподвижные, - пораженно пробормотал Фу Цзяньхань. - Что за извращенный кошмар здесь творится? Словно часть Диюя выплеснулась в мир живых…

- А ты не так уж и глуп, мальчишка, - раздался знакомый товарищам голос, еще более жуткий, нежели ранее. Убийственное намерение наполняло злые и ядовитые слова Кукловода Мертвых, эхом отражаясь от стен пещеры.

- Вы - в моем царстве ныне, детки, - старик в красном доспехе появился словно из ниоткуда, встав прямо под парящим гробом. - В месте, где мертвые встают по моему велению! Эта пещера полна энергии Инь, духовного начала, силы ночи, холода, и смерти! - голос старца зазвенел внутренней силой и торжественностью. - Чистая, незамутненная Инь пропитывает трупы, сообщая им свою силу, наделяя их тела мощью… подвластной мне, и только мне! Смотрите, глупые смертные, - повинуясь небрежному жесту Кукловода, один из мертвецов легким движением спрыгнул с постамента. Безмолвные служители, моментально оказавшиеся рядом, обрядили труп в погребальные одежды - роскошные и золоченые, словно предназначенные для богатого вельможи, - и укрыли его лицо куском исписанной ткани.

- Это - моя Золотая Марионетка, - голос безумного старца источал довольство, близкое к обожанию. - Пока что, у меня их всего три - слишком много чистой Инь требуется для обработки одной. Но даже одна из них может сразить армию! Армию! - провизжал Кукловод Мертвых. - От вас же, маленькие ничтожества, любая из них не оставит и мокрого места!

- Это же глава секты Кунтун, - ошеломленно проговорил Гу Юэсюань. - Он пропал несколько лет назад, - молодой воитель вгляделся в лицо следующего трупа, поднимающегося с каменного лежака.

- Цао Иньшань, старший брат Цао Эхуа, - отметил он растерянным голосом, и перевел взгляд на следующего оживающего мертвеца. - А это…

- Отец! - вскричал Сяо Фу, и обратил на Кукловода Мертвых полный безумной ярости взор. - Ты, отвратительная тварь! Я уничтожу тебя! Сдохни! - он рванул было цинь из-за спины, но был остановлен тяжелой рукой Сяо-Фаня, легшей на плечо молодого мужчины, и сжавшейся за малым не до хруста костей.

- Вместе, брат, - отчеканил юноша. - Мы убьем его вместе. Не смей бросаться на него в одиночку, и бессмысленно погибать. Ты здесь для мести, а не для того, чтобы сложить голову по глупости, - тяжело дышащий Сяо Фу медленно кивнул. Бешеная злоба в его глазах лишь усилилась, полыхая адскими огнями.

- Нападайте хоть по одному, хоть все разом, детки, - ласково протянул их враг. - Вы все умрете сегодня, умрете, и станете моими новыми слугами. Из Гу Юэсюаня выйдет Серебряная Марионетка, а из остальных - Медные, слишком уж вы ничтожны. Хотя, - он зло рассмеялся, - здоровяка я буду пытать пару дней… или недель. Посмотрим, сколько ты продержишься, гадкий мальчишка.

- Я одного не понимаю, - медленно и четко заговорил Ван Фань. - Ты ведь хочешь казаться таинственным и страшным, так? Почему же ты столь жалок? - он замолчал на мгновение. Безмолвствовал и Кукловод Мертвых, не отвечая на внезапное оскорбление.

- Ты управляешь своими трупами с помощью стальных нитей, тонких, но все же заметных, - возобновил свою речь Сяо-Фань. - Поэтому ты прячешься в ночи, или в тёмных углах - чтобы твоя тайна не была раскрыта. Все эти глупые названия твоих марионеток - “золотые”, “серебряные”, “медные” - означают лишь количество нитей. Думаю, любой простак может стать “золотой марионеткой”, разве что износится он быстрее сильного воителя, чье тело укреплено практикой методов развития. На стальных нитях ты подвесил и этот нелепый гроб, торчащий здесь, словно декорация для оперного представления. Твои слуги - не мертвецы, но обычные люди, - он указал на безмолвно бредущих по своим делам служителей в погребальных одеждах. - Ты нарядил их схожим с трупами образом, чтобы они казались мертвыми. На деле, они всего лишь одурманены. Нет никакой чистой Инь, нет никакого царства, повинующегося тебе. Есть лишь сумасшедший старик, забравшийся под землю, и потрошащий трупы, чтобы пугать ими людей. Твои мертвецы не делают тебя сильнее - ты лишь кажешься сильным, как кукольное представление пытается казаться настоящим. Неудивительно, что на реках и озерах ничего не знают о столь уродливом и бесполезном искусстве. Оно не запретное, а всего лишь никчемное, - юноша закончил свое оскорбительное обращение, и в пещере воцарилась тишина, нарушаемая лишь шарканьем ног служителей.

Первый звук, что издал Кукловод Мёртвых после долгого молчания, напоминал змеиное шипение. Ван Фань криво усмехнулся, распознав его причину - безумный старик попросту пытался дышать сквозь судорожно сжатые зубы. Попытка юноши вывести врага из себя увенчалась полным успехом.

- Ты оскорбляешь искусство моей секты, - сдавленно выговорил старец в красном. - Ты оскорбляешь меня, и мои труды во благо… - он запнулся на полуслове, не договорив, и рассмеялся кашляющим смехом.

- Ты всего лишь маленький, слепой глупец, - бросил он, отсмеявшись. Прежняя сила так и не вернулась в голос Кукловода Мёртвых, сменившись дрожанием едва сдерживаемого бешенства.

- Я открою тебе глаза сегодня, - снова заговорил старик в красном. - Открою, а после - вырву их, медленно, и по одному.

- Попробуй, - пренебрежительно фыркнул Сяо-Фань, извлекая меч из ножен. - Но, боюсь, у тебя ничего не получится, ни с тем, ни с другим.

Он внезапно сорвался с места, и бросился вперёд, стремительный и неостановимый, словно порыв бурного ветра. Его бросок не был направлен на дернувшегося назад Кукловода - молниеносный полет юного воителя, сопровождаемый ещё более быстрым ударом меча, окончился за спиной неизвестного даоса, бывшего при жизни главой секты Кунтун. Рука “золотой марионетки” отлетела прочь, срубленная под корень, а Ван Фань отступил, ускользнув под защиту друзей техникой шагов.

- Нет! - завизжал Кукловод Мёртвых. - Нет, нет, нет! Хватит портить мои вещи, мерзкий мальчишка!

Повинуясь его жестам, все три ходячих мертвеца бросились вперёд, стремясь достичь молодых воителей, и разорвать их в клочья. Движения немертвых были четкими и быстрыми, совсем непохожими на неуклюжее ковыляние тех мертвецов, что сошлись с соратниками Гу Юэсюаня на горе Лэшань. Пальцы марионеток хищно блестели золочеными остриями - эти трупы несли на руках боевые перчатки, подобно телу Цзи Чаха, и их лезвия наверняка были схожим образом отравлены.

Ван Фань шагнул навстречу марионетке, бывшей при жизни Цао Иньшанем - тело наследника секты Хуашань было более худощавым и стройным, а значит, более опасным своей скоростью. Его догадка подтвердилась - удары металлических когтей, беспорядочные, но от этого лишь более опасные, словно свивались в мелкоячеистую сеть, столь быстро атаковала марионетка. Сяо-Фань вынужденно перешёл в глухую оборону, клинком меча встречая этот сверкающий золотом натиск. Немногие удары проникали сквозь его защиту, и все они бессильно соскальзывали с техники Золотой Рубашки, но юный воитель чувствовал, что долго это продолжаться не может. Рано или поздно, его силы истощатся под непрерывными атаками немертвого, и золоченые когти дотянутся до плоти юноши, впрыскивая смертельный яд.

Однорукого мертвеца встретила пара из Цзин Цзи и Вэй Цзылин, действующих с неожиданной слаженностью. Дочь Вэй Бао, отбросившая свой суеверный страх перед мёртвыми, держала на себе внимание бывшего главы секты Кунтун, уходя от атак единственной руки, и точными ударами ног сбивая движения противника. Держащийся рядом с ней рыжеволосый воитель непрерывно атаковал, пластая воздух обоими клинками. Юноша и девушка уверенно теснили своего покалеченного противника.

Труп Сяо Хаошуана, между тем, схватился с Гу Юэсюанем и Фу Цзяньханем. Молодые воители успешно сдерживали натиск “золотой марионетки”, но не могли нанести ей большого вреда. Юэсюань не мог как следует вложиться в удар, не подставляясь под когти, а быстрые и несильные кулачные атаки не наносили видимого урона - как упомянул Сяо-Фань, тело бывалого воителя оставалось крепко и в смерти. Цзяньхань упорно пытался вскрыть защиту ходячего мертвеца, но былое презрение к противникам-марионеткам сыграло с ним злую шутку. Так и не приноровившись к манере боя немертвых, юный мастер меча все не мог отойти от привычных приёмов, что были смертоносны для живых, и достаточно действенны против “медных марионеток”. Труп же главы Дома Музыки и Меча оставлял без внимания уколы в суставы рук и ног, и легкие рубящие удары оконечностью клинка.

Все внимание Сяо Фу было поглощено непрерывной атакой на его врага. Одна за другой, волны энергетических лезвий срывались с шелковых струн Меча Сяньсяо, целя в невысокую алую фигуру, стремясь стереть в пыль, уничтожить убийцу и злодея. Но не было заметно, что яростный натиск молодого воителя создаёт Кукловоду Мёртвых какие-либо затруднения. Старик в алом доспехе уклонялся без видимых усилий, применяя технику шагов с несравненной точностью. Его щуплый силуэт исчезал из виду, чтобы мгновение спустя возникнуть поодаль, в безопасности. Сяо Фу все больше ярился, на что его враг отвечал оскорбительным смехом, резким и скрежещущим.

Воздух над плечами Сяо-Фаня запел, снова и снова рассекаемый метательными снарядами - Ши Янь пришла на помощь любимому. Её атака могла показаться бессмысленной, и даже вредной - все до единого дротики отлетели в стороны, натолкнувшись на встречные удары, а один и вовсе опасно свистнул у виска Ван Фаня. Но обостренный боевым сосредоточением разум юноши заметил, что враг замедлился, отражая атаки подруги. Не мешкая, Сяо-Фань ухватился за созданную этой задержкой мимолетную возможность. Вливая энергию в защитную технику, он подался вперёд, и сжал зубы в напряжении сверхусилия, долгие мгновения сдерживая удары металлических когтей одной лишь Золотой Рубашкой. Меч Сяо-Фаня, более не связанный защитой, ударил столь стремительно, что длинное лезвие на миг пропало из виду. Ещё мгновение спустя, юный воитель замер без движения, тяжело дыша, а “золотая марионетка”, лишившаяся рук и головы, медленно, словно нехотя, опустилась на землю.

Бросив быстрый взгляд по сторонам, Ван Фань довольно кивнул. Изрубленный на куски труп главы секты Кунтун лежал без движения. Тело Сяо Хаошуана выглядело так, словно лишилось костей, столь неестественно были изогнуты его конечности. “Золотые марионетки” были повержены, и Кукловод Мёртвых, казалось, остался без защиты. Сам он, впрочем, никак не показывал волнения.

- Вы сделали это, мерзкие детишки, - его голос был до странного спокойным. - Сломали моих Золотых Марионеток. Вы все же сделали это, - едва договорив, он расхохотался, визгливо и громко, и под этот жуткий хохот лежащие тела вдруг взорвались кровавой взвесью, на мгновение заполнив пещеру багровым туманом.

- Ты не только осквернил тело отца, но и уничтожил его, - тусклым голосом произнёс Сяо Фу. - Худшие из возможных мук ожидают тебя в Диюе, - молодой мужчина шевельнулся было, но замер, остановленный окликом Ван Фаня.

- Он высвободил управляющие нити! - вскричал тот. - Не шевелитесь, иначе разрежете себя о них не хуже, чем о стальной меч! - пусть усталость понемногу одолевала третьего ученика Уся-цзы, его разум все ещё был способен проникать сквозь уловки врага.

- Да, детки, стойте, - язвительно протянул Кукловод Мёртвых. - Покорно ожидайте свою судьбу.

- Ну уж нет, - зло бросил Цзин Цзи. - Ловушками нас сдержать хочешь, старый безумец? Не выйдет!

Раздался свист рассекающего воздух оружия, едва слышный звон, и болезненный вскрик Цзи. Сяо-Фань обернулся, и увидел изогнутый клинок Вечернего Пламени, лежащий под ногами своего владельца, и Вэй Цзылин, крепко прижимающую платок к левой руке второго ученика Уся-цзы. Платок быстро напитывался темно-красной влагой. Также внимание Ван Фаня привлекло неясное движение на полу. От стен пещеры к ним ползли приземистые силуэты - крупные, размером с собаку, но поблескивающие лаковой чернотой хитина. Сяо-Фань помимо воли вздрогнул - он очень не любил насекомых, особенно больших и враждебно настроенных. Мерзкие твари были, без сомнения, очередным трюком Кукловода Мёртвых - сдерживаемые стальными нитями, молодые воители стали бы легкой добычей для гигантских насекомых, привлеченных выплеснутой из тел марионеток кровью. Третий ученик Уся-цзы глубоко вдохнул и выдохнул, усмиряя течение ци, и начал проговаривать про себя успокаивающие разум мантры - для задуманного, ему требовались все имеющиеся силы, и ещё немного. Расфокусировав взгляд, он заметил неясные линии нитей-ловушек, и не спеша шагнул к ближайшей точке их схождения. Его меч взметнулся вверх, и резанул воздух и металл.

Словно сотня тончайших стальных хлыстов прошлась по невидимой броне Золотой Рубашки, безуспешно пытаясь просечь тело Ван Фаня до кости. Юноша, не медля, шагнул к следующему пучку нитей, и рассек их, принимая на грудь ответные удары, и не обращая внимания на все больше наливающиеся болью меридианы. Он срезал скопления нитей одно за другим, пошатнувшись от усталости на последнем, но все же сумев защититься от вреда.

Освобожденные соратники встали спина к спине, готовясь встретить нового противника. Сяо-Фань наскоро перебинтовал Цзин Цзи, остановив кровь акупунктурной техникой, но строго-настрого запретил своему второму старшему напрягать раненую руку - удар стальной нити прорезал конечность едва ли не насквозь. Рыжеволосый воитель не утратил боевого духа - вложив Вечернее Пламя в ножны, он поднял клинок Утреннего Ветра взнакомой Ван Фаню стойке из стиля Девяти Мечей Одиночества.

Короткий бой не прошел даром для молодых воителей - были пострадавшие и помимо получившего рану Цзин Цзи. Сяо-Фань старательно регулировал дыхание, прикрыв глаза - его меридианы были близки к перенапряжению от продолжительного использования сложной защитной техники. Особенно пострадал меридиан сердца - волны болезненных уколов проходили по телу Ван Фаня, начинаясь чуть ниже межключичной впадины, и путешествуя к правому глазу, кончикам пальцев левой руки, и низу живота. Юноша понимал со всей возможной отчётливостью: вздумай он отразить следующую сильную атаку техникой Золотой Рубашки, и одна из важнейших энергетических линий его тела попросту распадется.

Сяо Фу выглядел получше названного брата, но там, где измотанный боем Сяо-Фань глядел хладнокровно и сосредоточенно, сберегая силы, наследник Дома Музыки и Меча полыхал плохо сдерживаемой яростью. Не было сомнений - в предстоящей схватке он не будет жалеть ни врага, ни себя, и без единого сомнения пожертвует собой, чтобы свершить долгожданную месть.

Хоть Ши Янь и не получила ранений в бою с марионетками, лицо девушки недовольно кривилось каждый раз, когда ее тонкие пальцы скользили по перевязи с метательными ножами, что пересекала ее торс. Основное оружие юной воительницы было на исходе - враг не собирался давать ей шанса собрать израсходованные дротики. Ладонь девушки то и дело останавливалась на висящем у ее пояса длинном кинжале.

Гу Юэсюань и другие его соратники были насторожены, полны сил, и готовы встретить необычного врага, катящегося на них шуршащей и шелестящей волной. Пол пещеры сейчас напоминал тело медленно ползущей гигантской змеи, чешуйками которой были тела громадных насекомых. Впрочем, стоило им выбраться на свет, как стало ясно - друзьям противостоят существа крайне опасные, и к насекомым отношения не имеющие. Питомцами Кукловода Мёртвых оказались гигантские скорпионы. Море клацающих клешней и покачивающихся хвостовых жал окружило молодых воителей, замерло на мгновение, и захлестнуло их.

Слаженный бросок хитиновых чудовищ встретили клинки мечей, техники ци, и кулачные удары. Панцири жутких паукообразных крошились и трескались, отсеченные хвосты и клешни сыпались наземь, истекая голубой жидкостью, но потери не ослабляли натиск тварей на редкий строй людей. Атаки Сяо Фу проделывали в скорпионьих рядах широкие просеки, но наследник Дома Музыки и Меча все реже брался за цинь - усталость давила на молодого мужчину все сильнее, заставив пламя его ярости поугаснуть.

Пробив очередной скорпионий панцирь мощным колющим ударом сверху, Сяо-Фань пошатнулся, и тяжело оперся на меч, пытаясь утихомирить кружащуюся от усталости голову. Никто не воспользовался его моментом слабости - острые клешни не сомкнулись на ноге, а истекающее смертельным ядом жало не вонзилось в плоть юноши. Ван Фань понял, что они пережили беспощадный навал хитиновых тварей, и облегченно вздохнул, пытаясь собраться с мыслями. Этого ему не удалось - Кукловод Мёртвых решил лично вступить в бой.

Седовласый старик в красном доспехе выглядел обманчиво хрупким и немощным, но недооценить его было бы смертельной ошибкой. Ловким ударом отшвырнув с дороги Вэй Цзылин, Кукловод Мёртвых налетел на Сяо-Фаня, стремясь смять измотанного юношу одним быстрым натиском. Встречный удар меча соскользнул с доспехов старца, издав металлический скрежет, и ничуть не замедлил удар ладони, ощутившийся не слабее таранного. Ван Фань рухнул, как подкошенный, с недовольством поминая свои успехи в распалении гнева их врага, и кривясь от жестокой боли - удар сломал ему ребра. Глядя в тёмные глазницы маски-черепа, третий ученик Уся-цзы приготовился было к смерти - силы его, и без того истощенные битвой, были окончательно подорваны пропущенной атакой, и юноша не ощущал в себе способности двигаться. Но падающий на него неотвратимым вестником смерти вражеский удар был встречен нерушимой защитой. Гу Юэсюань пришёл на помощь своему младшему, и сокрушительная мощь его кулаков заставила Кукловода поспешно отступить.

- Он использует стальные нити для защиты, - выдавил Ван Фань, пытаясь хоть как-то помочь сражающимся друзьям.

Неизвестно, был ли услышан его негромкий совет. Старик в алом ловко уклонялся от атак молодых воителей, двигаясь с такой скоростью, что казалось, присутствовал сразу в нескольких местах. Его удары с обидной лёгкостью обходили защиту, а то и пробивали её, сбивая его противников с ног, и отбрасывая прочь. Кукловод Мёртвых, отбросив свою роль кукловода, оказался много опаснее, чем все его “золотые марионетки” вместе взятые.

Вот, проскользнув под лезвием меча, он отвесил Фу Цзяньханю оплеуху столь мощную, что юный мечник бездыханным повалился навзничь. С издевательской лёгкостью уйдя от ударов меча Цзин Цзи, Кукловод Мёртвых ответил тычком ладони, и если бы не вовремя поставленный блок, лежать бы второму ученику Уся-цзы рядом с третьим, но даже так, сила удара протащила Цзи по полу. В очередной раз уйдя от атак молодых воителей, он попытался было напасть на Сяо Фу, но вынужденно отступил под градом ударов Юэсюаня.

Сяо-Фань зло зарычал, взбешенный собственной беспомощностью. Оттолкнувшись рукой и ногой, он с трудом перекатился на бок, охнув от резкой боли. Она, поначалу вспыхнув ослепительным солнцем, впилась в его сломанные ребра раскаленными крючьями, но юноша не обратил на это внимания. Дождавшись, пока Кукловод Мёртвых завершит очередной стремительный бросок неподалёку, Ван Фань кинулся к нему в неуклюжем, но резвом прыжке, и мёртвой хваткой вцепился в ноги врага. Тот рванулся было на свободу, но безнадежно запоздал: в едином, слитном ударе на его теле сошлись острие меча Сяо Фу, истекающие ядом Искусства Тысячи Пауков пальцы Вэй Цзылин, узкое лезвие кинжала Ши Янь, и кулак Гу Юэсюаня, бьющий столь мощно, что воздух раздался перед ним с резким хлопком. Враг семейства Сяо, убийца многих воителей, и осквернитель могил дернулся в последний раз, словно не желая отправляться в ждущие объятия мстительных духов, и затих навсегда.

- Потерпи немного, маленький брат, - услышал голос побратима Сяо-Фань, и боль в потревоженных ребрах вновь вцепилась в него голодным зверем.

Юноша почувствовал, как несколько рук удерживают его в сидячем положении, а его меридианы наполняет чужая ци, спокойная, мягкая, и освежающая, словно родниковая вода. Он ощутил щелчки встающих на место ребер, и уходящую из мышц торса тупую боль. Снова обретя способность двигаться, он отстранил лежавшие на его спине руки.

- Хватит, А Фу, ты и сам на пределе, - сипло выговорил он, и кое-как поднялся на ноги.

- Ты уверен, Сяо-Фань? - в голосе Сяо Фу звучала спокойная забота. - Твои ранения очень серьёзны.

- Справлюсь, брат, - криво улыбнулся юноша, и осмотрел своих соратников.

Гу Юэсюаня сохранили в целости отточенная защитная техника и изобильная внутренняя энергия. Лишь лёгкая потрепанность одежды выдавала его участие в недавнем жестоком бою. Фу Цзяньхань щеголял черно-желтым синяком на пол-лица - видно, Кукловод Мёртвых не простил ему потерянные в пещере горы Лэшань кожу и волосы, и бил от души. Ши Янь, глядящая с нескрываемой тревогой, и немедленно шагнувшая ближе, чтобы поддержать юношу, берегла левую руку, а на белизне кожи её правого плеча виднелась сиреневая гематома. Вэй Цзылин и Цзин Цзи повезло обойтись без новых травм, но на лице последнего проступила мертвенная бледность - верный знак потери крови.

Переведя взгляд на названного брата, Ван Фань поразился переменам в его облике. Усталость боя не могла скрыть возвращение к Сяо Фу той умиротворенности, которую юноша помнил в нем по первым своим визитам в Дом Музыки и Меча. Сяо-младший больше не выглядел загнанным зверем, жаждущим продать свою жизнь подороже - свалившийся с плеч груз мести избавил молодого мужчину от внутренних демонов.

- Ласточка, принесешь мою суму? Я оставил её за поворотом, - обратился к любимой Ван Фань. Та с улыбкой кивнула, и лёгкими шагами двинулась к выходу из пещеры.

- Сейчас Ши Янь принесёт мои лекарские принадлежности, и я всех болящих приведу в порядок, - вымолвил он. Даже сквозь окутавшую его толстым одеялом усталость, юноша ощущал довольство и гордость. Он и его товарищи победили сильного, опасного противника, остановили невесть сколько длящееся осквернение могил, и, что было немаловажным для Ван Фаня лично, вернули его названному брату душевный покой. Без сомнений, каждое из этих дел было достойной причиной для радости.

- Спасибо тебе за твои слова перед боем, Сяо-Фань, - неожиданно сказала Вэй Цзылин со смущенной благодарностью. - Без них, я не смогла бы одолеть свой страх перед этим жутким стариком.

- Пустое, Цзылин, - утомленно улыбнулся юноша. - Мы все сделали, что могли, для победы в этом бою, - он принял от подошедшей Ши Янь свою суму, и, порывшись в ней, извлек наружу и забросил в рот три разных пилюли. Встряхнувшись всем телом, он обратился к своему второму старшему:

- Иди-ка сюда, Джи. Тебе срочно нужно кроветворное.

Пока лекарственные запасы Ван Фаня подвергались безжалостному разграблению, Вэй Цзылин принялась осматривать лишившуюся хозяина пещеру. К тому времени, как все пострадавшие были снабжены нужными им пилюлями и порошками, а рука Цзин Цзи была надёжно перебинтована, любопытствующая девушка успела заглянуть по всё уголки подземного обиталища Кукловода Мёртвых, безуспешно попытаться разговорить его безмолвных слуг, а также осмотреть некоторые из пустующих каменных лежаков. Завершив своим поиски, она в задумчивости замерла над недвижно лежащей алой фигурой.

- Нужно обыскать его, - с лёгкой робостью в голосе сказала Цзылин. - В этом мрачном месте есть лишь трупы и одурманенные несчастные. Если у Кукловода Мёртвых и были какие-то важные бумаги, он держал их при себе. Только… - девушка замялась, кусая губы. - Помогите мне с этим, ладно, друзья? Я… не хочу привлекать внимание мстительного духа, - тихонько закончила она.

- Ты опять? - с раздраженной усталостью вопросил Цзин Цзи. - Здесь нет никаких призраков, Сяо-Фань все правильно сказал. А мерзавца в красном надолго задержат Быкоглавый и Конеглавый, после всего, что он здесь устроил.

- Я и не спорю, - смущенно отозвалась дочь Вэй Бао. - Но все равно не хочу. Что, если мстительный дух все-таки явится? Я совершенно точно умру от страха. Пожалуйста, друзья, - она обвела соратников просящим взглядом, сцепив руки в замок на груди.

- Нет ничего дурного в том, чтобы брезговать трупами, особенно для девицы, - благодушным тоном высказался Ван Фань. - Я осмотрю его, Цзылин.

Подойдя ближе к благодарно улыбнувшейся девушке, он присел на корточки рядом с мертвецом, и вытащил из ножен на поясе походный нож. Отодвинув в сторону недвижную руку, юноша аккуратно разрезал шелковые шнуры, скрепляющие вместе нагрудную и наспинную части алого доспеха, и раскрыл его, словно створки раковины. Пошарив за отворотом мятого и грязного хлопкового халата, что обнаружился под броней, Сяо-Фань извлек на свет сложенный лист бумаги, книгу в потертом переплете, и несколько видавших виды банковских билетов, которые, судя по выцветшим надписям, принадлежали крупному лоянскому банку Гуанхуэй. Деньги третий ученик Уся-цзы немедленно передал Юэсюаню, который, после недолгих колебаний, убрал их в наплечную суму. Книга задержала на себе внимание Ван Фаня на какие-то полминуты - пролистав потрепанный томик, он брезгливо отбросил его в сторону.

- Описание искусства Кукловода Мёртвых, - пояснил он друзьям. - со всеми разъяснениями, как создавать “золотых” и прочих марионеток из свежих трупов. Даже рисунки есть, - Цзин Цзи скривился в гримасе искреннего отвращения, Вэй Цзылин вздрогнула и отступила на шаг, а Гу Юэсюань, к великому изумлению Сяо-Фаня, подошёл и нагнулся за томиком. Удивление третьего ученика Уся-цзы продержалось недолго - его старший поднес книгу к пламени ближайшего факела, и держал там, пока сухая бумага не занялась как следует.

- У него было что-нибудь ещё, младший? - бесстрастно спросил Юэсюань, отложив сгорающую книгу на ближайший каменный лежак.

- Сейчас, брат, погоди немного, - ответил Ван Фань, разворачивая сложенную бумажку.

- Тяньу, - прочитал он. - Уинь, Усэ, Ухуэй, и Учэнь. Цинся-цзы и Цзыян-цзы. Это список имён, и некоторые из них - зачеркнуты. Например, - он наскоро пробежал листок взглядом до перечеркнутых строк, - Цзун Вэйань, Цао Иньшань… рядом с ним имя его отца, но не вычеркнутое… Сяо Хаошуан. Тут и ты есть, брат, - обратился он к Сяо Фу. - Тоже зачеркнут, с пометкой “отдан Оуян Сяо”. Похоже, это список людей, чьи тела Кукловод осквернил или собирался осквернить.

- Цзун Вэйань - пропавший глава секты Кунтун, - задумчиво потер подбородок Гу Юэсюань. - Тяньу - настоятель путяньского Шаолиня. Возможно, Южный Шаолинь под угрозой нападения, подобного тому, что случилось в Северном.

- Или же мы его предотвратили, убив Кукловода, - пожал плечами Ван Фань. - Интересно иное - наш недруг Оуян Сяо союзен злодеям, что стоят за Периодом Невмешательства. Также, по словам Фэн Цинсяо, он связан с Восточной Канцелярией. Уж не евнухи ли дергали за ниточки Кукловода Мёртвых, и подобных ему негодяев?

- Это вполне возможно, - серьезно кивнула Вэй Цзылин. - Восточная Канцелярия достаточно властолюбива, беспринципна, и могущественна, чтобы устроить подобное, а ее старшие обладают немалым влиянием на императора. Увы, у нас все еще нет прямых доказательств их злодеяний. Пара имен, слухи, и предположения - все, что у нас есть. Ни ямынь, ни Парчовая Стража не станут действовать без более веских причин, тем более, против одного из сильнейших тайных ведомств.

- От евнухов - одно горе, - категорично изрек Цзин Цзи. - После того, как Юань Шао казнил их всех во времена династии Хань, последующим правителям не стоило назначать новых. Неужто у государственных мужей недостало ума на такую простую вещь?

- А Цзи, - пораженно протянул Гу Юэсюань, часто моргая. - Ты запомнил уроки учителя, и используешь мудрость прошлых лет для понимания дел нынешних. Поистине, сегодня - день многих радостей, - молодой воитель ошарашенно улыбнулся. - Я обязательно расскажу об этом учителю, чтобы он порадовался вместе со мной.

- Да что в этом такого? - пренебрежительно скривился Цзи. - Пропускать мимо ушей всю ту чушь, которой пичкает нас Ученый - много труднее, чем запомнить пару строк из старой книжки, - старший ученик Уся-цзы не обратил внимание на его слова, промакивая глаза рукавом.

- Если доказательств у нас нет, нужно их найти, - неунывающе высказался Ван Фань. - А сейчас, давайте поскорее отыщем тело деда Цзи Вэнь, и покинем это скорбное место.

- Я хочу похоронить Кукловода Мертвых, - внезапно произнес Сяо Фу. - Он был моим врагом, и причинил много зла моей семье, но теперь он - в царстве мертвых, и мне нет смысла отягощать душу ненавистью к нему. Всякий усопший заслуживает погребения, даже тот, кто при жизни был злодеем и нечестивцем. Подождите меня у входа, друзья - я не задержусь надолго.

- Я помогу тебе, брат, - с задумчивым видом кивнул Сяо-Фань. - Тем более, что гроб наш враг приготовил заранее, и даже подвесил на видном месте. Он будто бы знал, что возмездие настигнет его здесь, и позаботился о том, чтобы избавить нас от лишней работы. Надеюсь, лопаты и заступы он приготовил с такой же вежливостью, - на немудреную шутку юноши раздалось несколько смешков. Сяо Фу также не удержался от улыбки.

***

Отыскав тело Цзи Чаха, Гу Юэсюань с товарищами отправились в обратный путь, оставив позади Сяо Фу и Ван Фаня, взявших на себя погребальные заботы. Копательные принадлежности и вправду отыскались в дальнем углу пещеры, и названные братья принялись рыть могилы: общую, для лежавших на каменных постаментах мертвецов, и обычную, для гроба их осквернителя.

- Чем думаешь заняться теперь, брат? - спросил третий ученик Уся-цзы, рыхля каменистую почву заступом. - Вернешься домой, приведешь семейное владение в порядок?

- Это еще успеется, - откликнулся Сяо Фу. Он размеренно втыкал лопату в землю, углубляя намеченную для могилы яму. - Я хотел бы помочь тебе и твоим старшим, как вы помогли мне. К тому же, нехорошо бросать начатое дело на полпути - нужно остановить злодеев, что союзны Кукловоду Мертвых, будь то Восточная Канцелярия, или кто другой.

- Хорошо, - улыбнулся Сяо-Фань. - Я буду рад постранствовать в твоей компании подольше. А еще, помогая нам, ты сможешь исполнить давнюю мечту - приумножить славу своей семьи на реках и озерах. Сегодняшняя победа - более чем достойное деяние.

- Сегодня, ты и твои старшие сделали большую часть работы, - ответил молодой мужчина с толикой стыда. - Я только и мог, что бросаться на Кукловода Мертвых, как бешеный пес. Если кто и заслуживает почестей за прошедший бой, так это ты: не сдержи ты врага, победа могла бы и ускользнуть из наших рук.

- Не клевещи на себя, брат, - добродушным тоном возразил Ван Фань, берясь за лопату. - Кто знает, сколько вреда причинил бы нам Кукловод, не отвлекай ты его непрерывными атаками? Большей части скорпионов также пришёл конец от твоих техник ци, да и смертельный удар был нанесен твоим мечом. Скажу больше, не проткни ты Кукловода Мертвых, я бы сломанными ребрами не отделался - он уже был готов бить насмерть.

- Ты заботишься о поддержке моего духа даже сейчас, - рассмеялся наследник Дома Музыки и Меча. - Не стоит, Сяо-Фань, я не настолько хрупок.

- Ладно, избавлю тебя от удушающей братской заботы, - фыркнул юноша. - Послушай тогда вот что. Заговорив об исполнении твоих давних чаяний, я вспомнил об одной вещи. Оказывается, твоя семья - не единственные наследники мелодии “Счастливой жизни на реках и озерах”. Часть ее сохранилась в Доме Оружейников. Я и мои старшие недавно повстречали его наследника, Жэнь Цзяньнаня, неподалеку от горы Удан. Он также увлекается музыкой, и пытается восстановить утраченную мелодию.

- Правда? - мгновенно загорелся Сяо Фу. Лопата замерла в его руках, так и не воткнувшись в землю. - Будь так добр, брат, припомни, какая часть мелодии известна молодому господину Жэню?

Кажется, он упоминал второй и четвертый куплеты, - наморщил лоб третий ученик Уся-цзы. - Я узнал мелодию по ним - его манера игры отличается от твоей, но сходство было заметно, а мастерство музыканта - достаточно, чтобы его передать.

- Это великолепно! - возликовал молодой мужчина. - Нужно уговорить твоего старшего немного отклониться от нашего пути, и вновь отыскать Жэнь Цзяньнаня. С его помощью, я восстановлю последний куплет “Счастливой жизни на реках и озерах” менее чем за день, а может, и вовсе за час-другой! Эта мелодия - не только предмет гордости моей семьи, но и могущественная боевая техника. Изучив ее, я сражу любого врага так же легко, как соломенное чучело!

- Думаю, Юэсюань нам не откажет, - Сяо-Фань с улыбкой глядел на искреннюю радость названного брата. Поплевав на руки, он взялся за воткнутую в землю лопату. - Давай-ка побыстрее закопаем этих несчастных, и присоединимся к друзьям.

***

Завершив похоронные дела и выбравшись из склепа, побратимы застали бурное обсуждение дальнейшего пути. Гу Юэсюань подумывал о том, чтобы принести весть о Периоде Невмешательства школам и сектам юга Срединной Равнины, начав с тех, что обитали в городе Чэнду. Фу Цзяньхань предлагал попытать счастья с поисками врага в Ханчжоу - в крупный порт захаживало множество купцов, неся с собой новости из всех уголков Поднебесной. Вэй Цзылин хотела вновь посетить крупные секты, и обменяться с ними новостями.

- Друзья, как врач, я не могу позволить вам нестись, сломя голову, навстречу очередной опасности, - немедленно присоединился к разговору Ван Фань. - У Ласточки сильный ушиб плеча, у Цзяньханя - сотрясение и трещина в лицевой кости, я и А Фу перенапрягли меридианы, а у Цзи в левой руке чуть ли не сквозная дыра. Нам необходим отдых и лечение, и лучшее место для него - долина Сяояо. Вернёмся домой. Заодно обсудим с учителем Оуян Сяо, и как его одолеть. Никто не забыл, как легко он нас победил тогда, в Доме Музыки и Меча? - товарищи ответили на эту уверенную речь выражением разных степеней задумчивости и недовольства. Особенно раздраженным выглядел Цзин Цзи - заметно было, что юный воитель предпочел бы и десяток опасностей очередным поучениям Уся-цзы.

- Пожалуй, ты прав, младший, - поразмыслив, ответил Гу Юэсюань. - Передышка была бы кстати для нас всех. Также, мы сможем проверить, не появилось ли у Цзян Тяньсюна новостей для нас.

- Мой побратим упомянул о вашей былой встрече с Жэнь Цзяньнанем, - вступил в беседу Сяо Фу. - Возможно ли будет найти его снова, Юэсюань? У него имеется нечто, могущее значительно помочь нашему делу - знание мелодии “Счастливой жизни на реках и озерах”, могущественной техники ци. Оно неполно, но я уверен - объединив усилия, мы с молодым господином Жэнем сможем восстановить эту мелодию, и быстро.

- Неизвестно, где сейчас Цзяньнань, - ответил старший ученик Уся-цзы, задумчиво прищурившись, - но по пути можно заглянуть в тот лес, где мы встретили его раньше. Если Жэнь-младший все еще там - мы отыщем его.

- Замечательно, Юэсюань, спасибо, - кивнул Сяо Фу со спокойной улыбкой.

- Если нам вскоре предстоит расстаться, давайте решим вопрос моего долга, - вмешался Юэ-младший. Пухлый юноша выглядел намного оживленнее, чем до ухода товарищей в гробницу, и ему явственно надоело сидеть на месте, пусть даже и в компании прекрасной наследницы семьи Цзи. - Я чувствую себя отлично, и готов принять, и по-братски разделить с вами, наследие Непобедимого с Востока.

- Хорошо, молодой господин Юэ, - невозмутимо ответил Гу Юэсюань. - Понадобится ли вам помощь? - тот, нахмурившись, почесал бородку.

- Пожалуй, я взял бы с собой Сяо-Фаня, - ответил он, усиленно изображая раздумья. - Если мои раны вдруг дадут о себе знать, он сможет мне помочь, да и сила его может пригодиться.

- Так и сделаем, - согласно кивнул старший ученик Уся-цзы, и повернулся к Ван Фаню. - Ты не против, младший?

- Не против, брат, - весело откликнулся тот. - Пойдем, Юэ.

***

- Ты отлично придумал с просьбой о моей помощи - так, мы сможем поговорить свободно, - незамедлительно обратился третий ученик Уся-цзы к своему спутнику, стоило им спуститься поглубже в гробницу. Они остановились за первым поворотом подземного коридора, скудно освещаемого их факелами. - Расскажи-ка поподробнее, что за методы развития у тебя имеются?

- Спасибо, спасибо, - хитро улыбнулся в ответ Юэ. - Кроме того, совершенно бесплатно, из уважения к тебе, я сохраню наш обмен в тайне, Сяо-Фань. Что до имеющегося у меня товара, - он ловким жестом выудил из наплечной сумы тонкую стопку книг, - есть буддистские тексты - сутры Духовного Полета, Алмазная, и Истребления Демонов. Они сложноваты для понимания тем, кто не следует учению Будды, но могу поклясться тебе, чем хочешь: заключенные в их строках мистические искусства могущественны и полны полезных секретов. Также, есть две редкие книги, которые до сих пор никто не выкупил лишь из-за их цены. Первая, и более ценная - собрание знаний великого воина Ся Сюэ-И, что принял прозвище Золотая Змея, включающее в себя его мечный и кулачный стили, технику развития, и метод тайного оружия, а также мысли о тактике боя против известных ему построений. Вторая - проще и менее ценная, но лишь в сравнении с первой: описание Искусства Китового Дыхания, техники, что позволяет многократно увеличить внутреннюю силу практика, а также дышать под водой.

- Сутры не на санскрите ли? - подозрительно прищурился Ван Фань.

- Я не стал бы обманывать тебя столь низко, - возмущенно ответил пухлый юноша. - Они переведены наилучшим образом учеными монахами из храма Байма, что в Лояне.

- Если так, меня интересует все, - немедленно ответил его собеседник, и заговорщически понизил голос. - Взамен, я также осчастливлю тебя буддистским искусством - стилем шаолиньского Кулака Ваджры.

- Ку…кулак Ваджры? - запнулся от волнения Юэ-младший. Его глаза загорелись было, но восхищение в них тут же приугасло. Он продолжил с неподдельным огорчением в голосе. - Как бы я ни хотел получить этот стиль, его не хватит для оплаты всех пяти моих книг. Что хуже, он слишком дорог для оплаты любых четырех из них, и у меня нет при себе достаточно золота, чтобы доплатить тебе. Может, в дополнение к четырем техникам развития, ты возьмешь описание метода Шеста Восьми Триграмм? Это замечательный стиль, которым знаменитый Ян Яньдэ победил множество врагов Поднебесной.

- Я мечник, Юэ, - весело хмыкнул Ван Фань. - Зачем мне метод для шеста, сколь бы хорош он ни был? Я даже ни одному из своих спутников его передать не смогу - никто из них не сражается шестом. Я бы взял у тебя одну из сабельных техник, для Цзи, но, думаю, мы сумеем решить этот вопрос по-другому. Что ты скажешь о еще одном буддистском боевом искусстве, шаолиньском Кулаке Архата? - его собеседник задумчиво наморщил лоб, надолго погрузившись в мысли. Его толстые пальцы отрешенно комкали курчавую черную бородку юноши.

- Все равно не получается, - наконец, тяжело вздохнул он. - Кулак Архата менее таинствен и могуществен, чем Кулак Ваджры, но, тем не менее, очень ценен. Еще ценнее его делает то, что боевые искусства Шаолиня редко покидают Шаолинь, и еще реже оказываются в руках людей, что не хранят их секреты, словно ревнивый муж - честь своей молодой жены. Всех моих книг не хватит оплатить оба эти метода.

- У меня и вовсе нет книг при себе, - пожал плечами Сяо-Фань. - Я запишу для тебя все подробности своего обучения обоим стилям. Что бы и тебе не записать для меня нечто полезное, уже из твоих знаний?

- Технику развития моей семьи я тебе не отдам - отец снимет с меня голову, - приободрившийся Юэ принялся вслух перечислять варианты. - Моя техника шагов тебе не нужна - я вижу из твоих движений, что ты не менее легок на ногу, чем твоя подруга Ши Янь, хоть ты и больше нее в три-четыре раза. Решено, - его хитрая улыбка приобрела покровительственный оттенок. - Я могу научить тебя секретному искусству моей семьи - искусству бросаться деньгами!

- Техника тайного оружия? - мгновенно распознал стоящий за шуткой смысл Ван Фань. - Это мне пригодится - подобные стили не менее смертоносны, чем пальцевые техники, но проще, пусть и требуют снарядов.

- Ты слишком быстр мыслью, Сяо-Фань, - с притворной обидой ответил Юэ-младший. - Я думал, ты начнешь возмущаться и требовать чего другого. Что же, договор? Все пять имеющихся у меня техник развития, и мое семейное Искусство Бросаться Деньгами - в обмен на Кулак Ваджры и Кулак Архата?

- Я бы все-таки взял у тебя одну из сабельных техник, - почесал переносицу третий ученик Уся-цзы. - Хочу порадовать Цзи. Скажи мне, во сколько ты их оцениваешь, и мы подберем что-нибудь равноценное из известного мне.

- Знаешь, Сяо-Фань, - залихватски махнул рукой Юэ-младший, - я отдам тебе сабельные техники Громового Удара без всякой дополнительной платы, в честь доброго знакомства, и в благодарность за передачу мне двух редких и могущественных стилей. Не каждый день я заключаю настолько удачную сделку, так что можно и уменьшить немного мою выгоду. Как я понимаю, у тебя найдутся бумага и чернила?

- Ты все понимаешь правильно, - добродушно улыбнулся Ван Фань.

Он не сомневался, что своей выгоды наследник Дома Сокровищ не упустил - продаваемые им техники казались откровенно лежалым товаром, стоящим много меньше отданных взамен шаолиньских стилей. Это мало беспокоило юного воителя - Кулак Ваджры и Кулак Архата достались ему и вовсе задаром. Угрызений совести из-за разглашения секретов Шаолиня Сяо-Фань не чувствовал - он никому не обещал их хранить, а неписаные правила об изучении чужих боевых искусств всегда казались ему глупыми и бессмысленными.

Третий ученик Уся-цзы достал из своей поклажи стопку чистой бумаги, и походный письменный прибор. Их Ван Фань совсем недавно приобрел в Лояне, следуя зароку, что он дал себе в ледяной расселине Тяньшаня. Устроившись на земляном полу, они с Юэ записали оговоренные стили, и осуществили долгожданный обмен. Последующее ограбление могилы Непобедимого с Востока не заняло у них много времени - в полузатопленной пещере, что стала последним пристанищем знаменитого воителя, Юэ-младший наскоро обезвредил две рассыпающиеся от старости ловушки, с помощью Сяо-Фаня вскрыл каменный саркофаг, и добыл оттуда четыре книги. Покинув затхлый мрак гробницы, и выйдя к друзьям, они разделили добычу - Гу Юэсюань решил взять книги искусства Побивающего Демонов Меча, техники ци, отлично подходящей Сяо Фу, и сабельных техник Четырех Демонических Форм, что взялся изучать Цзин Цзи. Простившись с Юэ, друзья проводили Цзи Вэнь до владений Дома Звероловов, и отправились своим путем.

Примечания

[1] Быкоглавый и Конеглавый - зверодемоны из Диюя, подчиненные Яньло-вана.

Глава 23, в которой герой проявляет щедрость, а также впадает в ярость

- У тебя остался рисовый хлеб, Джи? Проголодался я что-то, - обратился к второму старшему Сяо-Фань, закончив расседлывать и стреноживать лошадь. Товарищи становились на ночевку, сойдя с дороги на лесную поляну, отмеченную несколькими старыми кострищами.

- Есть немного, - лениво отозвался Цзин Цзи, уже разлегшийся на траве. - Посмотри в седельной суме, - благодарно кивнув, Ван Фань порылся в его вещах, и, добыв оттуда несколько предметов, отошел к собственным пожиткам.

- Да, друзья, - наскоро проглотив рисовую булку, вновь заговорил он, доставая нечто из сумки. - У меня есть подарки для вас. В обмен на некую безделицу, Юэ-младший любезно поделился со мной частью сокровищ своего клана. Посмотрите, - он расстелил на траве свое одеяло, и выложил на него шесть книг и пергаментный свиток.

- Здесь пять техник развития, описание сабельного метода - для тебя, Джи, - и один мечный стиль, что я взял для себя, но не сомневайтесь, я поделюсь и им, - радушным жестом юноша указал на выложенные книги. - Берите, что кому приглянется.

- Это очень дорогие книги, Сяо-Фань, - нахмурился Гу Юэсюань, быстро осмотрев книги и свиток. - Стиль Девяти Мечей Одиночества и вовсе легендарен. Что ты отдал молодому господину Юэ в обмен на это богатство?

- Он говорил что-то о необходимости сохранять тайну сделки, - несколько переиначил слова наследника Дома Сокровищ Ван Фань. - Некое правило их семьи, без которого обмен не совершился бы. Прости, брат, но суть нашей с Юэ торговли останется тайной. Могу сказать тебе лишь одно - честь нашей школы никоим образом не была задета, - Юэсюань с сомнением кивнул, но его лицо вскоре разгладилось - описание Искусства Китового Дыхания полностью завладело его вниманием.

- Я пока воздержусь, маленький брат, - благодушно произнес Сяо Фу. - Освоение техники Побивающего Демонов Меча, которую одолжил мне твой старший, надолго займет меня.

- Младший, - Цзин Цзи заговорил с неожиданной серьезностью, покусывая губу. - Ты одариваешь меня слишком часто и щедро, не давая возможности отдариться. Мне срочно нужно как-то отплатить тебе - слишком уж вырос мой долг перед тобой.

- Не надо, Джи, - дружески улыбнулся Сяо-Фань. - Ты помнишь, что я говорил тебе о силе семьи, проистекающей из силы братьев?

- Помню, но я все же обязан ответить добром на добро, - упрямо ответил рыжеволосый юноша.

- Ну хорошо, - с обреченной улыбкой вздохнул его младший. - Давай изучим сабельные техники Громового Удара вместе. Я немного освоил саблю с помощью Ван Ху, но чтобы лучше проникнуть в ее тайны, и выработать более верную тактику против сражающихся ей бойцов, мне нужно полностью изучить хотя бы один стиль. Поможешь мне с этим?

- Конечно, - обрадованно ответил Цзин Цзи. - Еще, я могу научить тебя всему, что знаю о сабельных техниках Сяояо, - добродушно улыбнувшись, Ван Фань согласно кивнул.

- Мне интересны техники тайного оружия Золотой Змеи, - высказалась Ши Янь, проглядывая томик с описанием упомянутого искусства. - Разделишь эту книгу со мной, Цзылин? Описанная в ней техника развития не подойдет мне, а тебе, как мне кажется, будет очень полезна.

- Я и сама заинтересовалась ей, - воодушевленно отозвалась дочь Вэй Бао. - Решено, так и сделаем, сестрица!

- Могу ли я поучаствовать в вашей дележке, девы? - подал голос Фу Цзяньхань. - Я много хорошего слышал о Ся Сюэ-И и его мечном искусстве, и был бы рад прикоснуться к нему.

- Что же, вы втроем будете толкаться локтями над этой книжкой? - с притворным равнодушием произнес Цзин Цзи. Ван Фань с удивлением распознал плохо скрываемую ревность в голосе рыжеволосого юноши, и, пряча улыбку, внутренне посетовал на непредусмотрительность древнего воителя. Ся Сюэ-И в свое время не удосужился добавить в копилку своих умений сабельную технику, из-за чего Цзи не мог сейчас присоединиться к изучению его наследства.

- И правда, - беззаботно ответил Цзяньхань. - Тогда, я потренирую вместе с Сяо-Фанем Девять Мечей Одиночества. Займусь техниками Золотой Змеи попозже.

- Ласточка, - окликнул подругу Ван Фань, когда друзья разошлись, каждый выбрав себе метод по вкусу. Ши Янь подошла ближе, и он обратился к ней, понизив голос:

- Кое-что из выторгованного у Юэ я приберег для тебя. Как тебе нравится идея удивить нашего толстого друга его же семейной техникой тайного оружия при случае?

- Очень нравится! - просияла широкой улыбкой девушка. - Этот скользкий хорек не раз присваивал мое, но сегодня великое небо, и ты, любимый, помогли мне восстановить справедливость, - бросив быстрый взгляд на занятых своими делами друзей, она обняла юношу, и наградила его крепким поцелуем.

***

- Ничего не понимаю! - Фу Цзяньхань в сердцах бросил меч на землю. Как и всегда во время привала, он и Ван Фань практиковались в фехтовальном искусстве, покуда их товарищи были заняты своими делами, что от щедрот Юэ-младшего дополнились тренировками в новых стилях и техниках.

- Да, я помню про идею разрушения, господствующую в этом стиле, - недовольно продолжил юный мастер меча. - Разрушения вражеского рисунка боя, вражеских приемов, вражеского оружия, наконец! Даже о разрушении привычной мне работы ногами и способа перемещения по полю боя я не забыл. Также я раздумывал над названием формы - Меч Восхождения. Но я все равно не чувствую ее! Вот как у тебя это получается, Сяо-Фань? Может, мне нужно выпить? Или же, - он запнулся, и продолжил, с большим сомнением в голосе:

- …Напротив, оставить вино ненадолго?

- Отрешись на мгновение от мыслей о восхождении и разрушении, - медленно и отстраненно произнес третий ученик Уся-цзы. Он двигался неспешнее улитки, выполняя приемы Меча Хаоса, последней, девятой формы стиля Девяти Мечей Одиночества. Фу Цзяньхань до сих пор бился над второй, и то, что он высказал совершенно противную своей натуре мысль об отказе от вина, четко говорило о степени досады юного мечника.

- Вспомни о названии стиля, - продолжил Ван Фань, не прерывая движений. Его понимание легендарной фехтовальной техники уже было достаточно полным, чтобы давать подсказки без опасений затруднить для друга постижение стиля. - Задумайся об одиночестве. Вообрази вокруг себя бесчисленные полчища врагов…

- Все! - воскликнул Цзяньхань, вмиг вернувший свое неизменное присутствия духа. - Ни слова больше! Дальше я сам! - крутанув ловкий пируэт, он в движении подхватил меч с земли, и метнулся вперед, пластая клинком воздух. Его движение по небольшой полянке, служившей им с Ван Фанем тренировочным пространством, было беспорядочным и на первый взгляд несуразным, с большим количеством прыжков и акробатических трюков. Меч Фу Цзяньханя двигался не менее странно, рассекая воздух в множестве кажущихся лишними выпадов, иногда и вовсе покидая руку юного мечника, чтобы вскоре вернуться в нее обратным движением. Ван Фань отстраненно улыбнулся - талант его друга, как всегда, не прекращал удивлять. За сегодняшний день, Фу Цзяньхань полностью постиг то, на что им с Цзин Цзи понадобилась неделя тяжких мысленных усилий, и утомительных тренировок. Очень скоро, юный мастер меча обещал полностью нагнать Цзи и Сяо-Фаня в изучении легендарного стиля.

***

- Здравствуй, Цзяньнань, - коротко кивнул Гу Юэсюань наследнику Дома Оружейников, сидевшему под тем же деревом, где друзья встретили его в прошлый раз.

- Юэсюань, собратья, - юноша в желтом привстал с камня, служащего ему сидением, и вежливо поклонился. - Вы искали меня?

- Познакомься с моим другом и соратником, - старший ученик Уся-цзы указал на Сяо Фу, и тот обменялся с Цзяньнанем представлениями.

- Твой цинь невысокого качества, но судя по услышанному от моего побратима, он сгодится, - напряженно промолвил наследник Дома Музыки и Меча, извлекая из ножен-циня свой клинок.

- О чем ты, собрат? - с легким беспокойством спросил Жэнь Цзяньнань. Сяо-Фань с трудом подавил невольный смешок - слова и действия его названного брата выглядели прелюдией к ограблению, для тех, кто не знал их подтекста.

- Об игре дуэтом, - не стал запираться Сяо Фу. Он воткнул меч в землю, снял с плеч цинь, и, усевшись рядом с Цзяньнанем, устроил струнный инструмент на коленях. - Сейчас, я сыграю для тебя первый и третий куплеты “Счастливой жизни на реках и озерах”, и отвечу на все твои вопросы о них. После, ты сделаешь для меня то же самое, с вторым и четвертым куплетами. Затем, мы сыграем вместе: ты возьмешь на себя партию для циня, а я - для флейты сяо. Согласен ли ты на такое? - глядя в широко раскрытые глаза Жэнь Цзяньнаня, полные непонимания, молодой мужчина все же расщедрился на подробности, рассказав о наследии своей семьи, и многих безуспешных попытках его восстановить.

- Это… невероятно! Это исполнение всех моих надежд! - воскликнул наследник Дома Оружейников, вскочив на ноги. - Я и не мечтал поучиться у такого опытного музыканта, как вы, старший брат Фу! Конечно же, я приму ваши наставления, и помогу вам в меру своих скромных сил, - дрожа от нетерпения, он шевельнулся было в намерении усесться обратно, но замер посреди движения, и обратился к третьему ученику Уся-цзы:

- Благодарю тебя от всего сердца, Сяо-Фань. Я знаю, именно ты устроил нашу встречу - я помню наш прошлый разговор, и твое упоминание старшего брата Фу. Не знаю как, но я обязательно отблагодарю тебя, - широко улыбаясь, он коротко поклонился.

- Сочтемся, Цзяньнань, - ответил на его улыбку Ван Фань. - А сейчас, умерь свой пыл, и слушай моего названного брата.

- Конечно, - поспешно кивнул его собеседник, и плюхнулся обратно на свой камень. - Начнем, старший брат Фу!

***

Совместная игра двух любителей музыки затянулась много дольше ожидаемого - прошло более трех часов, и солнце устремило свой бег по небосклону в сторону заката. Теплые лучи светила запутывались в кронах дубов и кленов, чьи ветви и листья шевелил прохладный ветерок, а птицы, словно вознамерившись петь громче и веселей под аккомпанемент циня и флейты сяо, вовсю разводили свои трели. Безмятежная красота природы поначалу сподвигла Сяо-Фаня на долгую медитацию, совмещенную с практикой техник развития. Позже, устав от сидения на месте, он немного пофехтовал с Фу Цзяньханем, тренируясь с ним в Девяти Мечах Одиночества, и с Цзин Цзи, изучая сабельные техники. Затем он, вместе с Ши Янь, долго развлекался бросанием в цель не самых обычных снарядов - медных монет, практикуя технику тайного оружия семейства Юэ. В один момент, Ши Янь, хитро улыбаясь, перевела свой монетный обстрел на дальнее от их поляны дерево, и с невинным видом попросила помощи Ван Фаня в возвращении медяков. Закончив с извлечением денег из древесной коры, юноша и девушка укрылись за ближайшим кустом, и немного понежились в объятиях друг друга. Именно в тот момент, когда они в очередной раз увлеченно целовались, нежданный и нежеланный гость явился на этот дружеский вечер музыки и отдыха.

Поначалу, когда Ши Янь болезненно куснула Ван Фаня за губу, он лишь удивился неожиданной игривости любимой. Но мгновение спустя, заметив полную неподвижность и неестественное напряжение тела девушки, третий ученик Уся-цзы нешуточно обеспокоился. Он положил руку на пульс подруги, и собирался было спросить ее, что вызвало ее плохое самочувствие, как и сам ощутил его причину. Точнее говоря, Сяо-Фань ее услышал.

Новые звуки вплелись в плавную мелодию циня и флейты сяо, звуки резкие и немузыкальные. Некий неизвестный мужчина смеялся, громко и басовито, и его смех нарушал течение музыки, превращая ее в неприятный шум, вызывающий головную боль и сбивающий с толку. Рокот и переливы смеха были, без сомнения, наполнены враждебной внутренней энергией, и словно подчиняли себе музыку Сяо Фу и Жэнь Цзяньнаня, превращая ее в оружие, направленное против всех вокруг.

- Брат! Цзяньнань! Остановитесь! - рявкнул Ван Фань, поспешно применяя на вспотевшую и мелко дышащую Ши Янь акупунктурную технику, что должна была замедлить ток энергии в меридианах девушки.

Лишь только он нажал пальцем на последнюю точку, очередной всплеск хохота пронзил его руку внезапной судорогой, заставив ее дернуться в сторону, и юноша порадовался, что успел завершить технику. Он с трудом поднялся на ноги, готовый силой прекратить музыку, что превратилась в какофонию, но этого не понадобилось - флейта и цинь стихли. Следом умолк и смех. Сяо-Фань помог подняться подруге, и, бережно поддерживая Ши Янь, медленно повел ее к остальным. Именно из-за неспешности их продвижения, юноша и девушка прибыли на поляну после того, как их враг явил себя.

Презрительно кривясь, мужчина огромного роста стоял неподалеку от Гу Юэсюаня с соратниками. Его окружал целый отряд бритоголовых юношей, наряженных в оранжевые одежды, и вооруженных тяжелыми булавами. Здоровяк отличался от своих приспешников не только богатырской статью - его волосы, черные и кудрявые, спускались до плеч, частью удерживаемые на макушке золоченой заколкой, что формой напоминала петушиный гребень. Усы и бородка неизвестного были аккуратно подстрижены, а черты лица - правильны, и вызывали бы приязнь, не выражай они такого количества высокомерия.

- Почему вы напали на нас, старший? - голос Юэсюаня был ровен и вежлив, но Ван Фань, хорошо изучивший своего старшего за годы совместного ученичества, ясно видел: молодой воитель порядком разозлен, и с трудом сдерживает свою ярость.

- Напал? - насмешливо откликнулся могучий незнакомец. Речь его, отрывистая и глухая, выдавала чужеземное происхождение, вкупе с его одеждой, и обликом бритых молодчиков.

- Стоит льву рыкнуть разок, и овцы трясутся от страха, - презрительно продолжил он. - Много чести для вас, юнцы, быть моими соперниками. Напади я взаправду, и ваши души отправились бы на перерождение, слабаки.

- Может быть, столь усердно и продолжительно рыкающий лев осчастливит меня, показав свои несомненно могучие клыки и когти? - медленно заговорил Сяо-Фань. Он помог подруге сесть в удобном месте - у корней разлапистого дуба, с противоположной от неведомых чужеземцев стороны, и направился прямо к чужеземному гиганту.

- Возможно, я не соперник вам, старший, - презрение, с которым он выплюнул это уважительное обращение, было достойно самых грязных ругательств, - но я все же жажду ощутить всю разницу между нашими умениями. Или же этот лев предпочитает лишь рычать из-за чужих спин? - яду в голосе юноши хватило бы на сотню гадюк. Он более не скрывал отвращения и злобы - боль Ши Янь пробудила в Ван Фане глухое бешенство, требующее не медля наказать глупца, обидевшего любимую.

- Может, он и не лев вовсе? - прошипел он сквозь зубы. - Крысы ведь тоже могут громко пищать, а уж нападать исподтишка они истинные мастера.

- Глупый мальчишка, - снисходительно рассмеялся незнакомец. - Чтобы я, Гата-лама, опускался до какого-то безымянного ничтожества? Да скорее…

Он не договорил очередное свое оскорбление, поспешно подаваясь назад. Острие меча Сяо-Фаня, возникшее словно из ниоткуда, стремительным росчерком пересекло то место, где мгновения назад находилось горло чужеземца. Горсть черных волосков, медленно кружась, опускалась вниз - примененный третьим учеником Уся-цзы прием “полет небесного духа” чудом не обезглавил монаха по имени Гата, вместо этого укоротив его бороду на пару-тройку фэней[1].

- Смерти ищешь, юнец? - прорычал лама. - Так я ее…

Вновь запнувшись на полуслове, он отступил, с трудом уклоняясь от свистящего стального шквала, которым обратился меч Ван Фаня. Младшие монахи, воздев свои булавы, бросились на помощь Гата, но попятились, встреченные вихрем непрерывных атак. Юный воитель сражался в полном окружении, и теснил своих противников - холодная ярость побудила его высвободить всю мощь легендарного стиля Девяти Мечей Одиночества.

Плотная толпа монахов скучилась еще больше - соратники Сяо-Фаня вступили в бой, сражая чужеземцев и оттесняя их назад. Гу Юэсюань шел во главе своих товарищей по оружию, сметая врага могучими ударами. Цзин Цзи, бледный и злобно скалящийся, не отставал от него, нещадно рубя направо и налево, и щедро рассыпая в разные стороны оружейные техники ци. Вэй Цзылин двигалась скупо и осторожно, но каждое ее прикосновение повергало на землю очередного чужеземного монаха. Кончики ее пальцев темнели, сочась смертоносной ци Искусства Тысячи Пауков. Фу Цзяньхань двигался с небрежной легкостью, и его меч бесплотным духом проникал сквозь все попытки врагов защититься, сражая их одного за другим. Постепенно, монахи откатились назад, и четверо товарищей встали рядом с Ван Фанем. Тот остановился, тяжело дыша; замер в неподвижности и Гата, удивленный данным ему отпором.

- В отместку за боль моей подруги, я заберу твою правую руку, - прорычал Сяо-Фань, указывая на ламу острием меча. - Если же ты, падаль, причинил ей серьезный вред, лучше убей себя сам - я заживо изрублю тебя на десять тысяч кусков!

- Смири свой гнев, младший брат, - холодно проговорил Юэсюань, - и вспомни уроки учителя. Мы всего лишь проучим хорошенько этого чужеземца.

- Да, пальцев правой руки будет достаточно, - кровожадно поддакнул Цзи. - Чем бы они там ни занимались в своих горах, для его трудов этому Хэто[2] достанет и левой руки.

- Самоуверенные глупцы, - напыщенно бросил монах. Присутствие духа вернулось к нему, а вместе с ним, и самодовольство. - Вам повезло застать меня врасплох, но не думайте, что ваше везение продлится…

Ван Фань не собирался выслушивать похвальбу врага, и вновь метнулся вперед со всей возможной скоростью, угрожая ламе мечом. По счастью, он не применял "полет небесного духа", так как на этот раз, чужеземный монах был готов. Приняв необычную стойку, Гата резким движением выбросил вперёд ладонь. Волна обжигающе-жаркой ци вспорола воздух, заставляя его вспыхивать на своём пути. Техника монаха словно породила из ничего пламенный клинок, стремящийся рассечь Сяо-Фаня пополам.

Тот даже не замедлил движения вперёд, ловким пируэтом уклонившись от хлестнувшей в его сторону огненной плети. Меч крутанулся на ладони юного воителя, и Гата вскрикнул от боли - на его предплечье налилась багрянцем кровавая полоса. Ван Фань налетел на своего врага бурным вихрем, рубя и коля без перерыва, обрушивая на него сплошной дождь острой стали. Кажущаяся беспорядочность его многочисленных атак запутывала и рассеивала внимание - каждое из движений меча юного воителя было обманчиво, и могло как мгновенно обратиться смертоносным выпадом, так и безвредно пронзить воздух.

Чужеземный монах не сдавался, огрызаясь волнами и всплесками пламенной ци, но ни одна из его атак не достигла непрерывно движущегося юноши. Перемещаясь столь же ломаным и беспорядочным образом, что и клинок его меча, то и дело уходя в выглядящие излишними пируэты и прыжки, юный воитель словно утратил телесную оболочку, без видимого труда уходя от вражеских техник. Лишь его меч оставался веществен и опасен - одна за другой, кровавые раны появлялись на теле Гата, заставляя его болезненно кривиться и отступать. Когда очередная алая борозда распахала мускулистый торс монаха, тот не выдержал, и бросился прочь, ускоряясь техникой шагов. За ним устремились его подручные, унося своих раненых.

Сяо-Фань рванулся было следом, но остановился, удержанный крепкой хваткой Гу Юэсюаня.

- Достаточно, младший, этот негодяй получил свое, - успокаивающим тоном проговорил молодой воитель, отпуская плечи собрата. - Что с тобой? Я никогда раньше не видел тебя в такой ярости.

- У Ласточки жар и судороги, - пробормотал Ван Фань, которого покинула вся злость, а вместе с ней - и бодрость. - Она еле двигается, и не говорит. Я не знаю, как это лечить.

- Это из-за того, что она - девушка, - сдавленно выговорила Вэй Цзылин, тяжело опускаясь наземь. - К тому же, в её меридианах более сильно начало инь. Её метод развития основан на нем, а не на равновесии. Поэтому техника Гата, содержащая много ян, подействовала на неё так сильно. Мне тоже досталось, - бледно улыбнулась дочь Вэй Бао, - но я скоро буду в порядке.

Не дождавшись окончания её речи, Ван Фань кинулся к Ши Янь. Усадив её перед собой, он положил руки на спину девушки, и сосредоточился, напрягая меридианы в незнакомом для них усилии. К счастью, целительская техника метода Сяояо была достаточно гибкой, чтобы направить наружу лишь один тип энергии - быстротечную, тонкую, и холодную ци женского начала, отделяя её от плотной и жаркой энергии начала мужского. Вскоре, девушка глубоко вздохнула, и расслабилась, обмякнув в руках Сяо-Фаня. Тот поспешно скормил ей несколько пилюль - укрепляющих, и подстегивающих выработку ци, и осторожно уложил подругу на траву. Юноша облегченно вздохнул, чувствуя, как из тела уходит напряжение волнения за любимую, и скоротечного боя. Встав на ноги, он подошел к двум музыкантам, все это время не двигавшимся с места. Сяо Фу сидел на земле, прикрыв глаза. Жэнь Цзяньнань сполз со своего камня, бессильно растянувшись на траве.

- Как ты, брат? - устало поинтересовался он, присев на корточки рядом с побратимом.

- Мой разум похож на скомканный лист бумаги, - тускло ответил тот. - Все в нем изломано и перемешано. Цзяньнань жив?

- Дышит, - откликнулся Ван Фань, коснувшись запястья наследника Дома Оружейников. - Его развитие слабее твоего, вот ему и досталось. Я бы помог ему, но моя инь совершенно истощена.

- Ничего, сейчас я приведу мысли в порядок, и займусь им, - ровно произнес Сяо Фу. - Куда делся тот любитель посмеяться?

- Мы его прогнали, - Сяо-Фань безрадостно хмыкнул. - Он называл себя львом, напав на нас исподтишка, подобно змее в траве, а сбежал резво, словно сайгак. Сколь разнообразны, все же, бывают умения чужеземных мастеров, - его собеседник издал короткий смешок в ответ на вымученную шутку побратима.

- Нет худа без добра, маленький брат, - высказался он немного бодрее. - Когда мои меридианы смещались, подобно ползущим змеям, от подлой техники того мерзавца, я понял нашу с Цзяньнанем ошибку в исполнении “Счастливой жизни на реках и озерах”. Когда он очнется, я расскажу ему свои мысли, и мы сможем, наконец, сыграть, как надо.

***

Мелодия циня текла величественной полноводной рекой, звеня всплесками внезапных аккордов, а звуки флейты сяо гармонично сплетались с ней, подобные свисту ветра и пению птиц. Там, где цинь был неспешно текущей рекой, флейта дополняла его бескрайней, безоблачной синевой неба, завершая первозданную гармонию мелодии, сливаясь в безупречной красоте и могуществе ветра и вод. Сяо-Фань ощутил, что последние капли дурного самочувствия исчезли без следа, а усталость телесная и душевная развеялась, как дым, и испарилась, словно забытое воспоминание. Он обнял за плечи и привлек к себе стоящую рядом Ши Янь, чей лик казался сейчас еще прекраснее, осененный вдохновенным восторгом, и подруга с готовностью ответила на его объятия. Когда отзвучали последние ноты, Ван Фань поглядел на опустившего меч-флейту Сяо Фу, и отнявшего руки от струн Жэнь Цзяньнаня с невольным сожалением, так не хотелось ему прощаться с великолепной музыкой.

- Мы сделали это! - воскликнул наследник Дома Оружейников, вскакивая на ноги. - У нас получилось! Поистине, твои умения невероятны, старший брат Фу!

- Без тебя, у меня ничего бы не вышло, - добродушно улыбнулся молодой мужчина, убирая в ножны Меч Сяньсяо. - Твой навык игры на цине, как и понимание музыки, очень хороши, Цзяньнань.

- Они ничто по сравнению с твоими, старший брат, - ответил тот смущенно. Замолчав на мгновение, он обратился к Гу Юэсюаню, серьезно и решительно:

- Позволь мне присоединиться к вашему странствию, Юэсюань. Пусть мои умения невелики, я буду служить вашему делу так же верно, как служат человеку собака и конь, и приложу все мои силы для помощи вам. Небо даровало мне возможность учиться у старшего брата Фу, и упускать ее было бы величайшим расточительством.

Видя, что старший ученик Уся-цзы замер в тягостном раздумье, Сяо-Фань осторожно высвободился из объятий подруги, и, приблизившись, положил руку на плечо собрата. Встретив удивленный взгляд обернувшегося Юэсюаня, Ван Фань едва заметно кивнул, сопроводив этот жест легкой улыбкой. Коротко вздохнув, Гу Юэсюань обратился к наследнику Дома Оружейников:

- Я должен предупредить тебя - многие опасности ожидают нас впереди, и сражения с сильными противниками, подобными тому монаху из царства Ту Бо[3], лишь часть их. Готов ли ты встретить их лицом к лицу?

- Музыка - моя истинная любовь, и ради нее я взберусь на гору мечей, и брошусь в море огня, - воодушевленно ответил Жэнь Цзяньнань. - Меня не страшат опасности. Будь уверен, Юэсюань, я смогу постоять за себя.

- Ну что ж, - старший ученик Уся-цзы с сомнением потер подбородок, - я приму твою помощь, Цзяньнань.

- Великолепно, - просиял тот. - Погодите, друзья, мои лошадь и поклажа - неподалеку, - он быстрыми шагами направился в сторону леса.

- Я одного не понимаю, - задумчиво произнес Сяо-Фань, проводив взглядом желтый халат их нового спутника. - Ты говорил, что “Счастливая жизнь на реках и озерах” - боевая техника, А Фу. Почему же я, послушав ее, чувствую себя так, словно Гуаньинь одарила меня своим исцеляющим прикосновением?

- Верно, - согласился Фу Цзяньхань. - Моя голова почти не болит, хотя после боя она просто раскалывалась.

- У меня все царапины зажили, - задумчиво добавила Ши Янь, погладив запястье. - И плечо меньше ноет.

- Как и всякая поистине могущественная мистическая техника, эта мелодия сложна и многогранна, - ответил Сяо Фу со счастливой улыбкой. Поднявшись на ноги, он потянулся, источая довольство. - Нож может служить как лекарю, так и убийце. Исполняя “Счастливую жизнь на реках и озерах” сам, или же вместе с Цзяньнанем, я смогу помочь нам в бою очень многими способами.

- Всякий яд может стать лекарством, а лекарство - ядом, - отстраненно промолвил Ван Фань, и замолчал. Мысли о ядах напомнили ему об их недруге Оуян Сяо, и его боевых умениях. Юный воитель серьезно продвинулся как в постижении меча, так и в развитии своей энергосистемы, но чувствовал, что ему предстоит много упорного труда, прежде чем он сможет на равных сойтись с действительно опасными противниками.

- Я готов! - воскликнул появившийся из подлеска Жэнь Цзяньнань. Он вел в поводу каурую кобылу, к седлу которой был приторочен длинный меч. - Отправляемся, друзья? - приблизившись, он обратился к Сяо Фу:

- Давай поедем рядом, старший брат. У меня к тебе бесчисленное множество вопросов о музыкальном искусстве.

- Для начала, давай проясним кое-что, Цзяньнань, - Ван Фань подбоченился, и поглядел на нового товарища с притворным недовольством. - А Фу - мой старший побратим, и ты зовешь его старшим братом. Кто же будет старшим из нас двоих? - он вперил в собеседника ожидающий взгляд, деланно нахмурившись.

- Это… хм, - замялся наследник Дома Оружейников. - Ты сильнее и опытнее меня, Сяо-Фань. Я согласен называть тебя старшим.

- Да я шучу, - рассмеялся третий ученик Уся-цзы. - Не нужны мне подобные почести, тем более, что ты старше меня по возрасту. Давай будем просто друзьями. Обращайся ко мне по-прежнему.

- Хорошо, Сяо-Фань, - с облегчением улыбнулся его собеседник.

“Братан Фу прибил злобного вражину, воплотил давнюю мечту, и даже нашел нового бро-музыканта, который еще долго от него не отстанет,” отвлеченно размышлял Ван Фань, седлая лошадь, и наблюдая за беседой Жэнь Цзяньнаня и Сяо Фу. Наследник Дома Оружейников излучал бурную радость, забрасывая своего собеседника непрерывными вопросами, на что тот благодушно улыбался. “Можно сказать, его реабилитация успешно завершена. Когда победим в нашей странной войне, надо будет помочь ему с восстановлением семейного наследства - он, как-никак, один остался. Может статься, даже на свадьбе у него погуляю - ему с этим делом тянуть нельзя, ему клан возрождать надо,” фыркнув своим мыслям, юноша направился к Ши Янь - помочь девушке в ее борьбе с седельной подпругой.

Примечания

[1] Один фэнь примерно равен 3.3 мм.

[2] Китайская (канонично-игровая) транслитерация имени Гата. Цзи произносит, как умеет.

[3] Ту Бо (吐蕃, tu bo) - Тибет.

Глава 24, в которой герой с честью выдерживает очень неприятный разговор, и отправляется в новое путешествие

- Сяо-Фань! Это ты! - радостно улыбнулась Шэнь Сянъюнь, отперев дверь на стук юноши. - Заходи скорее. Ты ко мне, или к папе? Он сейчас в Лояне.

- К вам обоим, и никак иначе, - весело отозвался третий ученик Уся-цзы, вступая под своды ставшего ему почти родным дома семейства Шэнь.

- Здравствуй, сестрица, - обратился он к девушке. - Все ли у тебя хорошо? Что-то ты похудела. Неужто доктор Шэнь плохо кормит тебя, и заваливает тяжким трудом? - он оглядел Сянъюнь с преувеличенной заботой.

- Прекрати, Сяо-Фань, иначе я пожалуюсь папе на твои шутки, - рассмеялась та. - Уж он-то научит тебя уму-разуму!

- Ладно, ладно, - поднял юноша ладони в примирительном жесте. - Я бы ни за что не осмелился вызвать гнев твоего отца, сестрица. Напоишь меня чаем? Последняя неделя была для меня крайне утомительной.

- Я напою тебя кое-чем получше, - серьёзно ответила Шэнь Сянъюнь. Приняв строгий вид, она указала Ван Фаню на обеденный стол. - Садись, и жди, пока я все приготовлю, - отдав сей наказ, дочь доктора Шэня упорхнула на кухню. Вскоре, она вернулась с исходящим паром чайником.

- Пей сейчас, пока горячее, - непререкаемым тоном высказалась она, поставив посуду на стол, и усевшись напротив. - Если обожжет - подуй, чтобы остыло.

Своей любви покомандовать докторская дочь ничуть не утратила с годами - даже, пожалуй, приобрела ее в большей степени. Сяо-Фань умиленно улыбнулся вызванным подобным обращением приятным воспоминаниям, и, налив себе принесенного напитка, осторожно пригубил. Терпкий и вяжущий вкус заполнил его глотку, чуть смягченный приятной сладостью. Юноша озадаченно приподнял брови.

- Не узнаю, - удивленно поведал он. - Что ты положила в это питье, сестрица? Твой отец отыскал некую новую лекарственную траву?

- Это настой, - весело засмеялась Сянъюнь. - Что до его состава, подскажу: рог пятнистого оленя, черепаший панцирь, драконья кровь… Сам продолжишь, или еще помочь?

- Исцеляющая Пилюля, в виде напитка, да еще и вкусного? - удивился третий ученик Уся-цзы. - Ты просто добрая волшебница, сестрица. Даже в виде пилюли этот состав был на редкость омерзителен, что на вкус, что на запах.

- Я добавила сахарный тростник, и еще кое-какие безвредные травки, для сладости, - ответила заметно довольная похвалой Сянъюнь. - Между прочим, именно твоя былая брезгливость натолкнула меня на эту идею. Мне достаточно было припомнить твою умоляющую физиономию в те часы, когда ты должен был принимать Исцеляющие Пилюли, - девушка хитро улыбнулась.

- Прекрати эти возмутительные насмешки, сестрица, - состроил оскорбленную мину Сяо-Фань, - иначе я пожалуюсь твоему отцу, и он наставит тебя на путь истинный.

- Неправильно, - рассмеялась докторская дочь. - Ты должен жаловаться на меня мудрецу Уся-цзы. Папа меня только одобрит.

- Да, ты права, - задумчиво покивал юноша. - Пожалуй, учитель тоже встанет на твою сторону, вздумай я высказать ему подобную жалобу. Вся наша школа любит тебя, словно дочь или сестру, но учитель всегда тебя баловал, - он ностальгически вздохнул.

- Что же, раз тебе даже пожаловаться на меня некому, придется мне поумерить мою насмешливость, - с притворным огорчением ответила девушка. Отбросив шутливость, она уставилась на Ван Фаня с нескрываемым интересом. - А теперь рассказывай, что за новости ты принес из своих странствий. С тобой просто обязано было произойти нечто необычное за этот месяц!

- Произошло, конечно же, - выпятил грудь и приподнял подбородок Сяо-Фань. - О чем мне поведать тебе первым: о безжалостной схватке с чужеземным мастером меча, суровым на вид, но в душе нежно любящем цветы? О жестоком бое с целой армией прыгающих немертвых, и их безумным предводителем, жутким колдуном с красным черепом вместо лица? Или же о посрамлении банды злобных иноземных монахов, принявших твоего младшего братца за легкую добычу?

- Давай про монахов, а потом про мечника, - увлеченно предложила Сянъюнь. - Про мертвецов и вовсе не надо - не люблю страшные сказки, - она вздрогнула, и покачала головой. - Ты слишком красочно их рассказываешь.

- Хорошо, сестрица, - кивнул юноша, и принял загадочный вид. - Итак, монахи. Они были кровожадны, как львы, коварны, словно ядовитые змеи, и, - он хитро улыбнулся, - скоры на побег, точно вспугнутые зайцы. Но всему свое время, - продолжил он, довольно глядя на весело смеющуюся девушку. - Началась эта история так: я и мои друзья остановились на привал в лесу, на ничем не примечательной поляне, и мой названный брат решил сыграть на флейте сяо, в компании нашего нового соратника…

Они беседовали еще долгое время, за которое Сяо-Фань успел полностью опустошить чайник с целебным настоем. Юноша увлеченно выдумывал небылицы о своих похождениях, и притворно возмущался, когда его названная сестра с негодованием отметала совсем уж бесстыдное вранье. Он искренне наслаждался отдыхом в компании давней подруги, и столь редкой для него семейной и домашней обстановкой. Припомнив схожие чувства, испытываемые им в дружной компании подопечных Ши Янь, он твердо вознамерился посетить любимую девушку сегодняшним вечером, по завершении всех дел. О делах первой заговорила Шэнь Сянъюнь, всегда бывшая серьезной не по годам.

- Почему ты сказал, что пришел ко мне и к папе, Сяо-Фань? - спросила она, устроив локти на столешнице, и опираясь подбородком на ладони. - У тебя есть какой-то вопрос, связанный с целительством? Интересный случай из твоих странствий?

- Скорее, неприятный, - отозвался юноша. - Ты не захотела про него слушать - злой колдун в красной маске, помнишь? Он повредил кости лица одному из моих соратников.

- Кому же? - заинтересовалась докторская дочь. - Твоей подруге, этой девице Ши?

- Нет, Ши Янь он ушиб правое плечо, и повредил связки в левом, - ответил он. - Там все было просто, и я ее давно вылечил. Лицо он травмировал моему другу Фу Цзяньханю. Он блестящий мастер клинка, и до сих пор не стал первым воителем Поднебесной только лишь потому, что вино занимает в его сердце место не менее важное, чем меч. Говорю тебе, он пьет горячительное, словно воду, - Сяо-Фань страдальчески скривился.

- Правда? - девушка лукаво улыбнулась. - Ну что ж, я помогу тебе спасти твоего собутыльника.

- Собутыльника? - преувеличенно возмутился Ван Фань, но тут же поник. - Ты совершенно права, сестрица. Знала бы ты, как мне надоело вино за эти месяцы - Цзяньхань без него отказывается тренироваться всерьез.

- Все настолько плохо? - уже без насмешки спросила Шэнь Сянъюнь. - Что бы тебе не отучить его от пьянства? Подсыпь в его кувшин рвотного пару раз, и он, самое меньшее, задумается о своих привычках.

- Это было бы низко, - с сомнением ответил третий ученик Уся-цзы. - Все же, я не могу решать за него подобные вещи. Давай лучше поговорим о его ране.

- Ладно, - кивнула девушка, настраиваясь на серьезный лад. - Контузия была? Насколько велика трещина? Что за средства ты применял?

- Он отделался сотрясением, - начал обстоятельно перечислять Сяо-Фань. - Трещина невелика, но закрываться от обычного лечения не желает. Я проводил с ним сеансы акупунктуры каждый вечер, и давал ему общеукрепляющее. Чудесных средств, вроде “пасты Гуаньинь”, мне неоткуда взять, мои запасы пилюль были хоть и достаточны, но не очень разнообразны, а проводить вливание ци было бы грубой ошибкой - перенасыщать меридианы головы слишком опасно. Я бы не хотел устроить другу кровоизлияние в мозг.

- Все верно, - согласно кивнула Сянъюнь. - Что думаешь сам?

- Ну, общеукрепляющего - Пилюли Сяояо, - должно быть достаточно для подобных ранений, - юноша озадаченно почесал нос. - Но, из-за особенностей меридиана желудка, большая часть ци, порожденной пилюлей, не доходит до травмы. Положусь на твой опыт, сестрица.

- Для начала, попробуем целебный компресс с порошком Сяояо, - воодушевленно предложила та. - Если не поможет, перейдем на более сильнодействующие средства. В самом худшем случае, придется делать операцию, но, думаю, до этого не дойдет. Пойдем, Сяо-Фань, - докторская дочь поднялась с лавки. - Посмотрим, не утратил ли ты свои навыки алхимии без практики.

***

- Оуян Сяо? Я не слыхал о нем, - с задумчивым видом огладил бороду Уся-цзы. - Должно быть, он один из тех мастеров, что проводят большую часть жизни в уединении, не вмешиваясь в дела мира. Или же, он ведет дела под покровом ночи, скрываясь от чужого внимания, - встав с табурета, он заложил руки за спину, и неспешно прошествовал по зеленому травяному ковру горного лужка к самому краю обрыва, за которым виднелось белое море облаков. Сегодня, долину Сяояо объяли туманы, наполняя воздух влажной прохладой.

- Так это, или нет, советом об умениях Оуян Сяо я вам помочь не могу, - продолжил старец. - Что до совета о том, как противостоять ему - здесь нет великих тайн. Тренируйтесь в боевых искусствах, и учитесь применять свои навыки на практике. Я проверю ваши умения чуть позже, и окажу вам всю возможную помощь в их совершенствовании. Единственное, что меня беспокоит - упомянутые Фэн Цинсяо яды, - старый мудрец замолчал, отрешенно глядя вниз, словно пытаясь проникнуть взором сквозь толщу облаков, к лежащей у подножия равнине.

- Цзылин неплохо разбирается в ядах, - высказался Ван Фань. Он, его старшие, и упомянутая дочь Вэй Бао сидели за одним столом - тем самым, из-за которого поднялся Уся-цзы, - и обсуждали дальнейшее направление их странствия, запивая серьезный разговор чаем. - Сможешь ли ты уберечь нас от вражеского искусства? - обратился юноша к соратнице.

- Мои знания неполны, - покачала головой та. - Я имею представление о некоторых общеизвестных составах, и знаю многое о ядовитых техниках развития, но случись мне сойтись в поединке с истинным мастером ядов, я проиграю.

- Известны ли вам знатоки ядов, могущие помочь нам, учитель? - спросил Гу Юэсюань. Долгим глотком осушив свою чашку, он отставил ее в сторону. - Было бы мудро заручиться помощью одного из ваших старых друзей, или же их учеников.

- Ту Цин, Ядовитый Демон Семи Морей, отошел от дел, - отрешенно протянул Уся-цзы. - Он обитает в уединении незнамо где, да и не настолько хорошо мы с ним знакомы. Паучий Царь Чэнь Лижуй одряхлел, а его учеников разыскивают многие на реках и озерах, и вовсе не с добрыми целями. Гу Мань, Прекрасноликий Князь Мертвых, никогда не делился знаниями - слишком уж он трясется над своими секретами. Но есть у меня еще один верный способ помочь вам, - он быстрым шагом вернулся к столу, и уселся на свой табурет. С серьезным видом осмотрев учеников, он заговорил снова:

- Готовьтесь к дальней дороге - вам предстоит путь в Мяоцзян. Я напишу письмо к моей тамошней знакомой, и передам для нее подарки. Сколько времени займут сборы, Юэсюань?

- Мне понадобится три или четыре дня, - уверенно ответил тот. - Нужно закупить необходимые припасы и походные принадлежности. В тамошних джунглях нам понадобится множество вещей, в которых ранее не было нужды.

- Хорошо, - добродушно покивал старец. - Займись этим без промедления. А Цзи, Цзылин, вас я тоже не задерживаю, а вот ты, Сяо-Фань, останься. Нам есть о чем поговорить, - привставший было юноша уселся обратно, и вновь налил себе чаю. Пусть наполняющий сейчас чайник улун дахунпао не нравился Ван Фаню своим резким вкусом, он полюбил даримое черным чаем ощущение бодрости, и ради него был готов мириться с железистой горечью этого напитка. Дождавшись ухода старших и их спутницы, юноша обратил выжидающий взор на своего учителя.

- Я слышал от Юэсюаня о твоей щедрости, - безмятежно промолвил тот. - Выкупив у сына Юэ Цзайюаня множество могущественных техник, ты не стал хранить их в тайне, а разделил с друзьями. Это достойный поступок, и я рад, что мой ученик понимает значение товарищества, и даруемую им силу. Но скажи мне, как ты сумел выторговать у Юэ-младшего столь много редкостей?

- Я обменялся с ним, - без единого сомнения признался Сяо-Фань. - Отдав ему записанные мной наставления в искусствах Кулака Ваджры и Кулака Архата, я получил от него пять техник развития, сабельную технику, и описание искусства тайного оружия.

- Ты понимаешь, что нанес Шаолиню вред своими действиями? - озабоченно нахмурился старый мудрец. - Дом Сокровищ бережно хранит попавшие к нему знания, но, тем не менее, люди Юэ Цзайюаня - торговцы. Они продают и обменивают, невзирая на запреты сект. Два проданных тобой искусства Шаолиня считай, что разошлись по рукам.

- Настоятель Уинь не брал с меня обещания хранить тайну изученных мной стилей, но я понимаю, что это всего лишь отговорка, - обстоятельно ответил юноша, без малейшего волнения в голосе. - Я считаю, что запреты на изучение чужих искусств вредны, и могут привести лишь к утрате полезных и действенных методов. Знания должно приумножать, а не хранить. Для приумножения же, их следует изучать, и все эти запреты и ограничения, что препятствуют изучению нового, препятствуют и приумножению знаний. Некогда, Шаолинь объявил великого Чжан Саньфэна вором, нарушившим запреты их секты, и укравшим ее боевые искусства. Сейчас, слава основанного им Удана гремит на всю Поднебесную не слабее имени Шаолиня, а боевые искусства уданских даосов сравнимы силой и глубиной с практиками буддистских монахов. Если бы, в свое время, Чжан Саньфэн соблюл запреты, и принял назначенное шаолиньскими старшими наказание, не было бы ни Удана, ни его мистических практик, ни всех тех славных дел, что свершили уданские даосы. Новое обязано приходить на смену старому, и все, что препятствует этому - вредно.

- В твоих словах есть правда, - безрадостно ответил Уся-цзы. - Но понимаешь ли ты, что прознай кто о твоей сделке с Юэ-младшим, весь мир заклеймит тебя как бесчестного вора?

- Юэ сохранит мою тайну, - спокойно ответил Ван Фань. - Не только из-за своего обещания, но и из выгоды. Разгласив наш секрет, он не получит ничего, кроме презрения и обиды Шаолиня, а сохранив его, он также сохранит добрые отношения со мной, и надежду на дальнейшие выгодные сделки, что я проведу с ним. Вы же, - он безмятежно улыбнулся, - накажете меня сами, ведь так, учитель? - старец тяжело вздохнул.

- Иногда, Цзи кажется мне послушным и уважительным юношей в сравнении с тобой, - пробормотал он с обреченным видом. - Я мог бы назначить тебе десять тяжких наказаний, но я уверен, что они не наставили бы тебя на путь истинный, - внезапно, он глянул на юношу с прежней живостью, и хитро улыбнулся, - ведь я и сам с тобой согласен, - Сяо-Фань пораженно покачал головой, не зная, чем ответить на такое.

- Что вы думаете о Хуан Яоши, учитель? - спросил он с задумчивой миной. - Как по-вашему, действительно ли он заслужил свое прозвище Восточного Зла[1]?

- Хуан Яоши всю свою жизнь оставался глупым мальчишкой, подобным твоему второму старшему, и за мелочами терял из виду великое, - с толикой раздражения в голосе ответил Уся-цзы. - Не смей сравнивать меня с ним, - он сделал большой глоток из своей чашки, и продолжил со спокойной твердостью:

- Рассказывая о своей сделке с Юэ-младшим, ты не упомянул свое приобретение стиля Девяти Мечей Одиночества. Чем ты заплатил за него?

- Ничем, - все так же спокойно ответил Ван Фань. - Я украл его у Дома Оружейников.

- Ты… что? - охнул Уся-цзы. - Ты, верно, шутишь, Сяо-Фань? Это дурная шутка, не стоило ее говорить.

- Я не шучу, - невозмутимо ответил юноша. - Гуляя по Кладбищу Мечей, я заметил старый клинок с тайником в рукояти, и выкрал его. Вскрыв тайник, и добыв оттуда свиток с описанием Девяти Мечей Одиночества, я вернул меч обратно, и позже представил дело так, будто приобрел свиток у Юэ. Я не соврал Юэсюаню об этом, он сам домыслил недосказанное.

- Негодный мальчишка, - выдохнул старец с облегчением и раздражением. - Не смей больше говорить подобных вещей без объяснений. Кстати, об объяснениях - я желаю их услышать, и немедленно, - он сердито воззрился на ученика, хмуря кустистые брови.

- Я мало что могу добавить к уже сказанному, - задумчиво произнес Ван Фань. - Ну, разве что… стиль Девяти Мечей Одиночества уже успел спасти жизнь Цзи несколько раз, и сохранил в безопасности моего друга Фу Цзяньханя. Оставь я его в том тайнике, или же передай Жэнь Хаожаню, главе клана, что не вмешивается в дела мира, этот стиль бы так и не увидел свет.

- Юэсюань упоминал, что ты полностью освоил его, и даже успел нанести с его помощью поражение целой своре чужеземных злодеев, - недовольство все еще звучало в голосе старого мудреца, но его ученик видел, ясно и отчетливо - сердитость учителя была лишь показной.

- Не совсем, - откликнулся юноша. - Я победил и обратил в бегство их предводителя. Мерзавец посмел причинить вред моей Ласточке, - выдохнул он с неожиданной для себя злостью.

- Эх, молодость, - заулыбался Уся-цзы, отбросив притворное раздражение. - Сдается мне, что ты не так уж и шутил, говоря о поклоне, положенном родителям, а, ученик? - он проказливо подмигнул.

- Шутил. Или не шутил, - фыркнул тот. - Что же, учитель, вы не сердитесь на меня?

- Я очень на тебя сердит, - ровно ответил старец. - Я даже подумываю о твоем изгнании, - он замолчал, пристально уставившись на Ван Фаня. Тот выдержал его взгляд, хоть это и стоило юноше немало количества сожженных нервов.

- Во всяком случае, именно это я выскажу любому, кто узнает о твоих проделках, - бесстрастно продолжил Уся-цзы. - Твои поступки самым наглым образом попирают устои праведного пути, и принесут моей школе дурную славу, если выйдут на свет. Но, - он огляделся, и продолжил, понизив голос. - Ты совершал их не ради корысти, но во благо. Мне не в чем тебя упрекнуть. Твои твердость и честность в отстаивании своих убеждений также достойны похвалы, - он прервался, отпив чаю, и закончил, уверенно и строго:

- Но клянусь, если ты еще раз без предупреждения вывалишь на меня новость, подобную твоим откровениям о Девяти Мечах Одиночества, я прикажу Ху вырубить свежей лозы, и хорошенько тебя выпороть. Будь уверен, он выполнит мой приказ, несмотря на вашу дружбу.

- Не беспокойтесь, учитель, - покорно отозвался юноша. - Я запомню этот урок. Впредь, я постараюсь поменьше волновать вас.

- То-то же, - брюзгливо бросил Уся-цзы. - Если бы ты еще думал прежде, чем делать… Великое небо, порой ты кажешься много взрослее своих лет, но подобные поступки показывают твою незрелость, как она есть. Но хватит об этом, - он задумчиво огладил бороду, и вновь наполнил свою чашку. - Изучил ли ты мечный стиль Сяояо?

- Да, учитель, - поняв, что буря миновала, и наказаний не последует, Ван Фань приободрился. - Надо сказать, он закрыл важнейшую брешь в моем фехтовальном искусстве - ни один из прочих изученных мной методов не использует мечные техники ци столь широко.

- Верно, - ухмыльнулся в бороду старец. - Пусть мечные техники стиля Сяояо могут показаться недостаточно действенными по сравнению с тайным оружием, или же могущественнейшими из пальцевых техник, верно ли я понял, что ты нашел им применение?

- Именно так! - воодушевленно воскликнул юноша, и вскочил с табурета. Ему давно уже не терпелось похвастаться новым знанием перед понимающим человеком, и он был искренне рад этой возможности. Сорвав одну из травинок, тонких и свежих, он приблизился к Уся-цзы, встав совсем рядом.

- Смотрите, учитель, - предвкушающим тоном произнес он, и кольнул травинкой лакированное дерево столешницы. Зеленый стебелек ожидаемо смялся, но когда Ван Фань отнял его от поверхности стола, стала заметна неглубокая зарубка, без сомнения, оставленная только что. Старый мудрец пораженно охнул, и наклонился поближе к столешнице.

- Это умение мне показал уважаемый Хэ Вэйфэн, - поведал юноша, довольный произведенным впечатлением. - Очень долго его понимание ускользало от меня, но освоение мечного стиля Сяояо помогло мне, наконец, разгадать эту тайну. Мои силы пока что невелики для его полноценного применения, но даже так, оно бывает очень полезно. Мой меч теперь редко нуждается в заточке.

- Подумать только, - ошарашенно протянул старец. Он протер глаза, и вновь уставился на едва заметную щербинку в гладкой поверхности стола. - Говоря о применении тобой мечных техник Сяояо, я надеялся, что ты как-то встроишь их в свой стиль, но уж точно не рассчитывал на такое. Пожалуй, я готов простить тебе все сказанные сегодня неосторожные слова. Ну надо же, - он снова осмотрел столешницу неверящим взглядом.

- Спасибо, учитель, - довольно ответил Сяо-Фань. Широкая улыбка прочно поселилась на его лице. - Всеми своими успехами я обязан вам, и никому другому.

- Хватит, маленький льстец, - махнул рукой Уся-цзы, пряча усмешку. Заметно было, что слова юноши пришлись ему по душе. Поднявшись из-за стола, он принял серьезный вид. - Талант нужно поощрять, и развивать, а значит, пришло время для нового урока. Я преподам тебе продвинутое мечное искусство нашей школы, стиль, называемый Четыре Формы Великих Государей, - с довольной улыбкой обозрев засиявшую воодушевлением физиономию ученика, старец продолжил:

- Как тебе, наверное, известно, каждый из Владык Пяти Направлений обладает волшебным зверем, стерегущим его царство. Я создал стиль Четырех Форм Великих Государей, основывая его приемы на мифических умениях этих зверей - Зеленого Дракона, Алого Феникса, Белого Тигра, и Черной Черепахи. Дай-ка мне свой меч, - юноша поспешно извлек клинок из ножен, и протянул учителю. Приняв оружие, тот ловко взмахнул им, направляя острие на скальную стену. Ослепительный луч энергии сорвался с меча, и ударил в скалу, оставив в ней глубокую, дымящуюся яму.

- Этот прием называется “зеленый дракон пронзает небеса”, - Уся-цзы удовлетворенно кивнул, глядя на не скрывающего восхищение Сяо-Фаня. - Если ты еще не догадался, все приемы и формы этого стиля основываются на мечных техниках ци. Сегодня, я преподам тебе каждую из них. Надеюсь, они станут полезным прибавлением в наборе твоих умений, - юноша поспешно закивал: показанный учителем прием выглядел, без преувеличения, разрушительной магией, вызвав в Сяо-Фане неподдельный восторг.

***

Резиденция клана Небесного Меча мало изменилась с тех пор, как Сяо-Фань посещал её едва ли не каждый день. Меч-статуя все так же высился в центре просторного двора, и младшие в белом и голубом все так же упражнялись в фехтовании вокруг него. Правда, теперь, глядя на них с точки зрения фехтовальщика, Ван Фань без труда подмечал недостатки их стоек, работы ног, и выполнения приёмов. Юный воитель мог с уверенностью сказать, что в бою между ним и всеми присутствующими учениками Небесного Меча, победит именно он. Правда, только при условии неучастия Симынь Фына, который также находился здесь, и привычно руководил своими младшими.

Изменения в Симыне-младшем были также заметны для любого опытного фехтовальщика. Сяо-Фань с удовольствием отметил прямоту осанки и лёгкость движений наследника Небесного Меча, его ничуть не сбивающееся от громких и непрерывных наставлений дыхание, и цепкий взгляд, улавливающий ошибки его младших едва ли не до их совершения. На предплечьях юного мечника прибавилось шрамов, но тонких и недлинных, словно Симынь Фына резали острыми, но очень короткими ножами, или, что вероятнее, он отражал удары вражеских клинков защитной техникой. Сын Симынь Сюаня не сидел без дела все это время, и обещал стать интересным противником в задуманном Ван Фанем поединке, для которого тот и посетил лоянское сообщество мечников сегодня. Между тем, Симынь-младший заметил присутствие третьего ученика Уся-цзы, и, широко улыбнувшись, поспешил к нему.

- Продолжаем сами - ко мне в гости пришёл старый друг! - громогласно возвестил он на ходу, и, приблизившись, протянул Ван Фаню руку. - Давненько я тебя не видел, Сяо-Фань. Как твоё здоровье?

- У меня все хорошо, А Фын, - удивленно ответил тот, пожимая предплечье приятеля. - Я тоже рад тебя видеть. Что же, ты совсем не держишь обиды за нашу маленькую ссору на Фестивале Фейерверков?

- Ссору? - недоуменно округлил глаза Симынь-младший. Мог спустя, на его лице забрезжило понимание. - А, точно, стычка из-за глупых слов глупой девчонки, - Ван Фань, не скрываясь, прыснул на эту нелестное описание Вэй Цзылин. Юноша понимал её тогдашнюю злость, но ничуть не одобрял действий соратницы.

- То была славная драка, и я даже не прочь как-нибудь повторить, - тем временем, продолжил Симынь Фын, легкомысленно махнув рукой. - Я бы не стал обижаться на честный бой, или ты совсем меня не знаешь? - Сяо-Фань кивнул с одобрительной улыбкой. Прямодушие наследника клана Небесного Меча всегда было ему под душе.

- Мы ещё виделись мельком, когда ты, твой отец, и ваши младшие напали вместе с Шан Хэмином на Удан по какой-то надуманной причине, помнишь? - добавил он.

- Не помню, но тот день был поистине замечательным! - загорелся юный мечник. - Чжо Жэньцин открыл мне глаза на мечное искусство, не меньше!

- Не одному тебе, друг мой, - рассмеялся третий ученик Уся-цзы. - Как он тебя отделал, а?

- Как неумелого ребёнка! - с неугасающим воодушевлением ответил наследник Небесного Меча. - Когда-нибудь, я ещё посоревнуюсь с ним… Постой. Что значит, не мне одному? И, - Симынь-младший с удивлением указал на оружие Ван Фаня, - с чего это у тебя на поясе меч?

- Ну, всяко не затем, чтобы чистить им сладкий картофель, - рассмеялся тот. - Именно в день битвы за Удан, наблюдая истинное мастерство, я понял, почему меч называют царём оружия, и решил встать на путь его изучения. Все-таки, моё понимание кулачного боя не очень высоко, я начал замечать это ещё в поединках с тобой.

- Это отличная новость! - радостно воскликнул Симынь Фын, от избытка чувств разведя руки в стороны. - Я просто обязан испытать твои умения!

- Ты читаешь мои мысли, А Фын, - довольно отозвался Сяо-Фань. - Сейчас, или подождём, пока твои младшие закончат?

- Чего их ждать? - пренебрежительно фыркнул юный мечник. - Эй, вы! Дайте нам место, да поживее! - ученики послушно отступили к стенам.

- Пожалуйста, Сяо-Фань, - с нескрываемым предвкушением вымолвил наследник Небесного Меча.

- Пожалуйста, А Фын, - с улыбкой ответил юный воитель. Едва закончив приветственный поклон, они рванули из ножен мечи, и ринулись навстречу друг другу.

Ван Фань встретил яростный натиск Симынь Фына жестким блоком, сцепив клинки, и мощным толчком отшвырнул прочь своего легковесного противника. Тот погасил скорость, применив технику шагов, и тут же бросился на Сяо-Фаня снова, обрушивая на него град быстрых уколов. Ученик Уся-цзы сбил эту атаку плавным круговым движением меча, и внезапно прянул наперерез Симыню-младшему, крутанувшись в пируэте и атакуя в движении, из неудобной для противника позиции. Тот молниеносно отступил, и швырнул в Ван Фаня целую лавину мечных техник, заполнивших воздух едва видимыми энергетическими лезвиями. Сяо-Фань, сосредоточившись, применил недавно изученный прием из стиля Четырех Форм Великих Государей, называемый “бросок черной черепахи”. Словно прозрачная стена из энергии сорвалась с его клинка, без следа развеяв все до единого атаки Симынь Фына, и, ничуть не замедлившись, влетела в самого наследника Небесного Меча. Пока тот старательно защищался от безжалостного пресса техники, ученик Уся-цзы замер в отрешенной задумчивости. Что-то в стиле его противника не давало юноше покоя - в движениях Симыня-младшего присутствовала некая неуравновешенность, незаконченность, царапавшая незримым коготком по бойцовским инстинктам Ван Фаня. Он недовольно покачал головой - занятый боем, юный воитель не мог как следует осмыслить эту странность.

Тем временем, Симынь Фын успешно разрушил давящую на него технику ци, и, ринувшись вперед в быстром прыжке, кольнул Сяо-Фаня в грудь. Не сдержи он укол на завершающей стадии, задумчивость ученика Уся-цзы сыграла бы с ним последнюю в его жизни злую шутку, но, к счастью, Симынь-младший успел остановить свой меч, лишь самым кончиком пронзивший кожу Ван Фаня. Рубаха последнего окрасилась кровью, напитывая багрянцем синий хлопок на груди юноши.

- Ты что, Сяо-Фань? - озабоченно спросил наследник Небесного Меча, убирая оружие. - Тебе все-таки нездоровится?

- Я могу попросить тебя об услуге, А Фын? - отрешенно ответил вопросом тот. - Сразись, пожалуйста, с несколькими своими младшими, прямо сейчас.

- Может, лучше доктора позвать? - непонимающе спросил Симынь-младший. - Я могу послать кого-нибудь в аптеку Хуэйчунь, она всего в двух кварталах отсюда.

- Я в порядке, - рассеянноответил Ван Фань. Он непонимающе осмотрел кровоточащую рану у себя на груди, и на мгновение опустил веки, сосредотачиваясь на технике исцеления. Кровь немедленно остановилась, и ранка на грудной мышце затянулась на глазах. Симынь Фын с уважительным видом покачал головой.

- Так что, уважишь меня, А Фын? - снова спросил юноша, открывая глаза.

- А? Что? - заморгал тот, и ответил с небольшим опозданием:

- Ладно, почему бы и нет. А Сюй, Вэньтай, Циншу, Цзябао, А Цун - ко мне, сражаемся до первого касания, - скомандовал он. От группы стоящих у стен учеников отделились пятеро, и выстроились перед Симынь Фыном. Повинуясь короткой команде своего старшего, они слаженно бросились вперед, выхватывая мечи.

Сяо-Фань наблюдал за их поединком, окончившимся триумфальной победой Симынь Фына, лишь в первые минуты. Остаток боя он отрешенно смотрел в никуда, будто бы потеряв весь интерес к происходящему. Но стоило Симыню-младшему, довольному и чуть вспотевшему, отослать своих младших и подойти ближе, ученик Уся-цзы мгновенно отбросил всю свою задумчивость.

- Теперь со мной, - нетерпеливо выдал он, берясь за черен меча, но, не завершив движения, с толикой смущения добавил:

- Если ты устал, я подожду, пока ты отдышишься.

- Устал? Ха, - самодовольно выпятил грудь Симынь Фын. - Этих недоучек десятка три нужно, чтобы я хоть немного запыхался. Давай, начинай.

- Хорошо, А Фын, - улыбнулся Ван Фань, и вынул меч из ножен.

Их первая же сшибка завершилась странным образом: легким движением уклонившись от прямого выпада Симынь Фына, ученик Уся-цзы сделал крошечный подшаг в сторону безоружной руки противника, и его клинок, коротко свистнув в воздухе, уперся в горло наследника Небесного Меча. Тот ошеломленно захлопал глазами.

- Славно ты меня подловил, Сяо-Фань, - удивленно протянул он. - Еще раз?

Ученик Уся-цзы молча кивнул, и они вновь скрестили клинки. Сильным встречным ударом Ван Фань отбросил меч противника в сторону, и врезался в него плечом. Симынь-младший рухнул на брусчатку двора, и ошарашенно уставился на острие меча Сяо-Фаня, застывшее перед его лицом.

- Да что же это такое? - обескураженно воскликнул он, поднимаясь. - Ну-ка, еще раз!

Они вновь сошлись, и на этот раз, наследник клана Небесного Меча продержался подольше. Отразив целый каскад быстрых ударов, Ван Фань поймал меч противника в связывающий прием, и, шагнув ближе, резким движением кисти швырнул меч Симыня-младшего себе за спину. Тот раздраженно выругался.

- Как же так? - с обидой и недоумением на лице вопросил он. - Ты достиг истинного мастерства за какие-то месяцы, Сяо-Фань? Или ты подобрал противодействие моему семейному стилю?

- Нет и нет, - невозмутимо ответил тот. - Скажу больше, мы с тобой примерно на одном уровне. Просто, - он замялся, оглядывая греющих уши младших, что старательно делали вид, будто их не существует, - давай поговорим наедине, хорошо?

- Ладно, - Симынь Фын мрачно кивнул. - Здесь или внутри?

- Здесь, - ответил Ван Фань вполголоса. - После объяснений, я хочу показать тебе, в чем дело.

- Хорошо, - чуть приободрился наследник Небесного Меча. - Младшие, прочь отсюда. Если кто вздумает подслушивать - получит палок, так и знайте! - ученики поспешно потянулись внутрь, а Симынь Фын, подступив ближе, спросил, горя нетерпением:

- Ну? Что ты хотел мне сказать?

- Для начала, все же, показать, наверное, - почесал нос Сяо-Фань. - Погоди-ка, - он подобрал меч Симыня-младшего, и протянул ему. - Проделай еще раз тот укол в лицо.

- Что-то не так с этим приемом? - быстро спросил тот, выполняя указанное движение. Его меч замер, почти касаясь скулы Ван Фаня.

- Все так, - отозвался ученик Уся-цзы. - Стой, как стоишь. Смотри, я уклонился вот так, и контратаковал, - он проделал описанные приемы медленно и плавно, задержав свой удар на середине движения. - Сможешь отбиться?

- Хм-м, - задумчиво протянул Симынь Фын, не двигаясь с места. - Я понимаю, что ты хотел мне показать - я совершенно открыт, а для уклонения - слишком неустойчив. Значит, прием все же плох?

- Вовсе нет, - терпеливо ответил Сяо-Фань. - Прием хорош. Только вот… - он задумчиво вздохнул, убирая меч, и замолчал. Его собеседник также опустил клинок.

- Таких уязвимостей в твоем стиле множество, но кто другой бы их не заметил. К тому же, ты прекрасно прикрываешь эти уязвимости скоростью, - все-таки продолжил ученик Уся-цзы. - Вот только у меня в последнее время было достаточно практики против скоростных бойцов.

- Кто другой? - мгновенно уловил важную деталь в его словах Симынь-младший. - О чем ты?

- О том, что среди всех тех, кто когда-либо фехтовал с тобой, у одного меня есть замечательный второй старший, который сражается мечом и саблей, - с улыбкой ответил Ван Фань.

- Все еще не понимаю, - нахмурился наследник Небесного Меча. - При чем тут Цзи?

Давай я лучше покажу, - предложил Сяо-Фань, и, протянув руку, снял с пояса Симынь Фына ножны - длинные, красного дерева, и с позолоченными накладками.

- Вот, держи, - он вложил их в левую ладонь смотрящего с непониманием наследника Небесного Меча, и продолжил:

- Теперь - снова тот укол в лицо. Давай, А Фын, - он встал перед приятелем, подняв меч. Тот послушно повторил прием.

- А теперь - уклонение и контратака, - увлеченно бросил Ван Фань. - Защищайся! - метнувшийся вперед меч Сяо-Фаня вдруг скрежетнул о металл. Симынь-младший удивленно оглядел свою левую руку, отразившую удар с помощью ножен.

- Ты хочешь сказать, мой семейный стиль предназначен для обоеруких мечников? - недоверчиво спросил он.

- Нет, - улыбнулся ученик Уся-цзы. - Не мечников. Бойцов с мечом и саблей. Как Цзи. Стиль моего второго старшего я видел во всяких видах, - продолжил он. - Твой, А Фын, стиль - как половинка от его, не в обиду будь сказано. Мечная половинка. Тяжелый сабельный клинок в другой руке уравновесил бы твою стойку, дал нужную в некоторых приемах защиту, и добавил атакующей мощи. Жаль, что мы не можем сходить в гости к твоему сопернику, Сяхоу Фэю - слишком уж далеко он живет, - рассеянно добавил он.

- Зачем нам к этой обезьяне? - немедленно насупился Симынь Фын.

- Пофехтовав с ним, я бы мог подтвердить мои подозрения, - Ван Фань бросил отрешенный взгляд в сторону горизонта. - Помнишь слова Цзылин на Фестивале Фейерверков, про клан Клинков?

- Думаешь, наш и семейства Сяхоу стили - две части одного целого? - наследник клана Небесного Меча говорил без сердитости - высказанная мысль заметно захватила его. - Я поговорю об этом с отцом. А еще, я закажу кузнецу ножны покрепче, - он расплылся в довольной улыбке. - Целиком из стали, с лезвиями на конце, и в середине.

- Да, можно и такое сделать, - согласно кивнул ученик Уся-цзы. - Давай пофехтуем еще немного - помогу тебе приноровиться к ножнам в левой руке.

- Это я сделаю с удовольствием, - воодушевленно ответил Симынь-младший.

***

Выступив из долины Сяояо рано поутру, друзья направили своих лошадей на юг. Дорога до Мяоцзяна, где им предстояло встретиться со знакомой Уся-цзы мастерицей ядов, была длинной, но большая ее часть проходила хожеными тропами и по обжитым местам, лишь в самом конце углубляясь в девственные юньнаньские леса. Товарищи пылили по широкому торговому тракту довольно долго, прежде чем натолкнулись на поваленное поперек дороги дерево. Сяо-Фань напрягся было, но ни одно из придорожных деревьев не спешило падать за их спинами, и юноша уже подумал, что им встретились следы недавней бури, или же чьих-то неудачных лесоповальных усилий, как на дорогу выбралась группа людей. Стальные доспехи защищали их тела, а лица неизвестных были прикрыты масками, украшенными парой алых зарубок.

- Вы влезли в дела Фэнду, безмозглые юнцы! - патетически воскликнул один из них. - Молите нас о сохранении ваших жалких жизней, и отделаетесь лишь вырванными языками, дабы тайны нашей секты остались в тайне!

- Сколько раз повторять, А Пэй, - тяжело вздохнул другой. - Мы не Фэнду, а Культ Тяньлун. Тяньлун, небесный дракон. Неужели так трудно запомнить?

- Извини, старший, - повинился Пэй, не понижая голоса. - Просто, Фэнду и звучит лучше, и произносится легче. Да и в конце концов, какая разница, кем мы представимся?

- Мы одеты младшими Культа Тяньлун, дурень, - еще печальнее ответил его собеседник. - Призраки Фэнду выглядят совсем по-другому, и занимается ими совсем другой отряд. Ладно, - он грустно вздохнул. - Давайте уже избавимся от этих, и начнем собираться в дорогу - дела в Ханчжоу не ждут, - он извлек из ножен широкую саблю.

- За Фэнду! - вскричал Пэй, размахивая мечом, чем вызвал еще один обреченный вздох своего старшего.

Гу Юэсюань со спутниками, ошарашенные этой странной сценой, все же опомнились вовремя, чтобы дать отпор набросившимся на них ряженым. Незадачливый Пэй попал под тяжелый удар старшего ученика Уся-цзы, и рухнул бездыханным. Остальные поддельные послушники Культа Тяньлун сошлись с молодыми воителями в ближнем бою.

Уклонившись от размашистого сабельного удара, Сяо-Фань коротким движением кольнул врага в глазницу маски. Тот, забившись в предсмертных судорогах, повалился на землю. Небрежным круговым движением клинка, юный воитель отбился от двоих, налетевших с мечом и коротким копьем. Внезапно прыгнув вперёд, он крутанулся в воздухе и мощным ударом срубил обе вражеские головы. Поддельные младшие Культа Тяньлун изрядно переоценили свои силы - спутники Ван Фаня истребляли их с не меньшей лёгкостью.

Третий ученик Уся-цзы перехватил за лезвие саблю своего следующего противника, и, рванув его на себя, ударил навершием рукояти, стремясь захватить врага живьём. Стальная личина маски промялась под тяжёлым ударом, и ряженый повалился наземь. Сяо-Фань огляделся, и не увидел больше живых врагов - его соратники покончили с последними нападавшими. Ухватив поверженного противника за одежду, Ван Фань направился к друзьям. Враг болтался в его руке сломанной куклой.

- Эти недоумки явно работали на Восточную Канцелярию, - произнес он, швыряя свою добычу наземь. - Я ожидал от евнухов большего - эти их подручные поразительно глупы.

- Да, это… - Гу Юэсюань оторопело потер подбородок, - странно. Поначалу, я не поверил своим ушам, слушая их нелепый разговор, - он растерянно хихикнул.

- Видать, все умелые люди на службе у евнухов заняты важными делами, и подстерегать путников на дорогах отправляют глупцов вроде этих, - пожал плечами Сяо Фу. - Хорошо, что они, хотя бы, не доставили нам неприятностей.

- Плохо, - отрицательно покачал головой Фу Цзяньхань. - Я много слышал о стиле Меча Императора, которому обучают гвардейцев и тайную стражу. Было бы здорово посоревноваться с его практиками. Жаль, что эти ряженые к ним не принадлежат - дурни махали своим оружием, точно деревенские дети палками.

- Думаю, практики Меча Императора тебе ещё встретятся, Цзяньхань, - отстраненно высказалась Вэй Цзылин. - Ты захватил пленного, Сяо-Фань? Давай-ка расспросим его.

- И точно, - третий ученик Уся-цзы наклонился к пойманному, и сорвал с него маску. Почти сразу же, он швырнул стальную личину наземь, и грязно выругался.

- Да твою-то… - он умолк, и зло сплюнул прямо на неподвижно лежащего пленника. - Пока мы беседовали, он откусил себе язык, и истек кровью, - раздраженно пояснил друзьям Ван Фань, и тяжело вздохнул. - Пусть эти типы и были неуклюжими болванами, их преданность трудно переоценить.

- Ну, у нас хотя бы есть их оговорка о Ханчжоу, - безрадостно улыбнулась Ши Янь. - Как вы думаете, друзья, стоит ли её проверить?

- Отправимся туда по возвращению из Мяоцзяна, - мрачно кивнул Гу Юэсюань. - Пойдемте, время не ждёт. Сяо-Фань, помоги-ка мне убрать дерево с дороги.

Примечания

[1] Хуан Яоши, персонаж серии новелл Цзинь Юна о "Героях-Кондорах", получил свое нелестное прозвище как раз-таки за категорическое неприятие разнообразных неписаных правил, общепризнанных авторитетов, и прочих социальных ограничений.

Глава 25, в которой герои встречают множество новых вещей в чужедальней стороне, и не все из них оказываются приятными

Джунгли Мяоцзяна не имели какой-то отчетливой границы с лесами Юньнаня - скорее, два лесных массива переплелись друг с другом пальцами сцепленных в замок рук. В какой-то миг, редкие папоротники стали все гуще усеивать землю у подножия древ, яркие цветы огненных лоз начали проглядывать меж разлапистых ветвей белых дубов, и крупной тиковой листвы, а на бурых водах лениво текущих ручьев расцвели ярко-синие водяные лилии. Сяо-Фань нагнулся с седла, и легким движением клинка срезал огромный бутон одной из них. Подцепив лилию лезвием меча, и перебросив себе в руки, он протянул ее едущей рядом Ши Янь. Та, восхищенно округлив глаза, приняла цветок, и, подумав, пристроила его в гриве своей лошади, попутно даря юноше благодарную улыбку.

Солнечный свет немного померк - кроны деревьев меранти и даммар, устроившиеся на самой вершине их тонких и длинных стволов, подобно цветам одуванчика, прикрывали джунгли зелеными, шелестящими зонтами. Посвист и стрекотание птичьих трелей мешались с обезьяньими криками, колыхались широкие листья низких веерных пальм, растопырившиеся во все стороны зелеными клинками, а дымка утреннего тумана скрывала все, что отстояло от путников дальше, чем на десяток-другой бу[1], полупрозрачным зеленоватым пологом. Лошади заметно устали, лениво вытягивая копыта из грязи размокшей дороги, а вездесущий гнус пытался добраться до открытой кожи, звеня вокруг.

- Почти добрались, - обратился к друзьям Гу Юэсюань. - Нужное нам племя народа мяо обитает совсем недалеко. Через час-другой будем на месте.

- Порой, я очень хотела бы летать, словно птица, - отстраненно произнесла Вэй Цзылин. Девушка часто шмыгала носом и терла покрасневшие глаза - спертый воздух джунглей не пришелся ей по вкусу. - Имей я крылья - пролетела бы над всем этим зеленым шатром, полным грязи и насекомых, прямо до нужных нам людей.

- Летать ты не можешь, а вот парить - вполне, - весело отозвался Ван Фань, которого ничего не отвращало от необычной красоты окружающего леса. - Ты же владеешь техникой Шагов по Облачной Лестнице, Цзылин.

- Сомневаюсь, что смогла бы применить ее здесь, - безрадостно ответила девушка. - У тебя не сбивает дыхание от местного воздуха, Сяо-Фань? Мне его приходится едва ли не жевать.

- Ничего, доберемся до места, и передохнем, - ободряюще промолвил юноша. - Положимся пока на наших лошадей.

- Дать тебе воды, сестрица? - заботливо спросила Ши Янь. - У меня осталось побольше - от здешней влажности совсем не хочется пить.

- Спасибо, - благодарно кивнула дочь Вэй Бао, принимая бурдюк. Сделав щедрый глоток, она тихонько вздохнула. - Надеюсь, все пролитые мною доу[2] пота не напрасны, и нас ожидает самый настоящий мастер ядовитого искусства.

К великому облегчению Цзылин, им удалось добраться до своей цели даже быстрее, чем рассчитывал Гу Юэсюань. Менее чем через час, из-за деревьев показались бамбуковые платформы, и угнездившиеся на них домишки, также сколоченные из стволов бамбука. Наполненные ароматным маслом фонари озаряли селение народа мяо тусклым светом, едва заметным в неугасших пока ещё солнечных лучах, и отгоняли клубящихся насекомых. Эта благостная картина лесной жизни, впрочем, не была мирной - яростные крики и лязг оружия полнили воздух, доносясь из селения. Спешившись, друзья скорым шагом вошли на бамбуковую площадку, и вскоре им предстала сцена, нередкая для Поднебесной в тогдашние дни: нападение Призраков Фэнду.

Целая орда мужчин и женщин, одетых в погребальные саваны, осаждала кучку отчаянно обороняющихся местных. Те, в отличие от Призраков с их неизменными саблями-серпами, были вооружены разномастно - вилами, кнутами, охотничьими луками, а то и вовсе простыми палками, - и сражались хоть и яростно, но не очень умело. Руководивший Призраками Фэнду седоусый старик с трезубцем уже начал торжествовать победу, когда в бой вступил Гу Юэсюань с соратниками.

- Вместе, друзья, - вполголоса приказал он. - Ударов не сдерживайте, но постарайтесь не убивать.

Сяо Фу и Жэнь Цзяньнань рванули струны циней, и, словно повинуясь зазвучавшей мелодии, навал Призраков на редеющий строй сельчан ослаб и замедлился. Ши Янь подняла в воздух целую тучу дротиков, нанося врагу множество мелких и болезненных ранений. Остальные врезались в Призраков, орудуя клинками и кулаками. Фу Цзяньхань атаковал с безупречной точностью, раня, но не нанося смертельных ударов. Сяо-Фань и вовсе старался бить плашмя - с его силой, и такие удары повергали врагов на землю бездыханными. Один лишь Цзин Цзи рубил сплеча, кровожадно скалясь.

Атака Юэсюаня с товарищами прошла сквозь Призраков, словно удар меча сквозь ветхую ткань, затормозив лишь на их лидере. Ван Фань узнал этого грузного старика в фиолетовом халате, с головным убором в виде торчащих из-под чалмы рогов. Один из старших Фэнду, целитель и неплохой боец, памятный Сяо-Фаню по сражению в предгорьях Тяньду, он сумел остановить наступательный порыв молодых воителей, встретив их шквалом атак трезубца.

Гу Юэсюань поднял руку, призывая соратников остановиться, и придержал за плечо увлекшегося Цзи. Тот неохотно вложил клинки в ножны; прочие спутники Юэсюаня также убрали оружие. Призраки Фэнду замерли, ощетинившись сабельными клинками.

- Ханьцы[3], - с отвращением бросил старик с трезубцем. - Это дело касается лишь народа мяо, моего и ее племен, - он указал на стоящую среди сельчан девушку в голубом халате с превеликим множеством украшений. - Вы здесь лишние. Вмешивайтесь в чужие дела где-нибудь в другом месте.

- Извините, старший, но мы вынуждены вмешаться именно в это дело, - вежливо, но твердо ответил Гу Юэсюань. - Мой учитель - друг госпожи Лань, а значит, её беды - наши беды.

- Сам-то ты не очень следуешь своим словам, - дерзко высказался Цзин Цзи. - Или, скажешь, все твои Призраки - из народа мяо?

- Глупый мальчишка! - рявкнул старец, явно не отличающийся сдержанностью. Его седые усы гневно встопорщились. - Что ты знаешь? Ты, молокосос, росточком не вышел, меня отчитывать! Кабы не твои подельники, живьём бы тебя съел! - он угрожающе потряс трезубцем.

- Ну, попробуй, старый дурак, - насмешливо бросил Цзи. - Ты, падаль, дряхлая развалина, и трех моих атак не выдержишь! Не вмешивайтесь, - обратился он к соратникам, вынимая клинки из ножен.

Гу Юэсюань, недовольно нахмурившись, хотел было что-то сказать, но Ван Фань, тронув его за локоть, покачал головой.

- Пусть Цзи немного собьёт с него спесь, брат, - вполголоса проговорил он. - А когда они оба подустанут, мы сможем побеседовать мирно.

Старший ученик Уся-цзы глянул с сомнением, но возражать не стал. Тем временем, два поединщика схлестнулись, обмениваясь ударами. Трезубец старца, двигаясь резво, словно игла опытной швеи, осыпал Цзи градом быстрых уколов, которые рыжеволосый воитель парировал быстрыми махами клинков. Резко ускорившись, он закрутился волчком вдоль древка трезубца, простучав по нему звонкую дробь мечом и саблей. Усатый старец уклонился от хищно свистнувшего в воздухе лезвия Вечернего Пламени в самый последний момент, проскользнув под ударом. Продолжая движение, он метнулся мимо Цзи, и, перехватив трезубец у наконечника, крутанул его, пытаясь достать рыжего юношу древком. Тот ушёл от удара, прогнув корпус назад, и возвратным движением рубанул крест-накрест из-за головы. Старик едва успел блокировать удар древком трезубца, но Цзи не дал ему роздыху. Рыжеволосый воитель вновь крутанулся вокруг своей оси, рубя обоими клинками, и на этот раз трезубец не успел преградить им путь. Лезвие Вечернего Пламени начисто снесло один из рогов на шапке старца, а Утренний Ветер вспорол фиолетовый халат, оставляя за собой быстро растущий багровый след. Седоусый воитель Фэнду отскочил назад, выставив перед собой трезубец, но Цзин Цзи не стал преследовать его.

- А ты хорош для своих лет, старик, - довольно улыбаясь, он вложил клинки в ножны. - Но я все-таки быстрее.

- Не будь до нашего боя многочасового перехода и сражения, я бы задал тебе трепку, невежливый мальчишка, - беззлобно фыркнул его противник, опираясь на трезубец.

- Мечтай, - осклабился Цзи. - Ну что, оставишь в покое этих, - он указал на сгрудившихся сельчан, - или мне еще раз тебя проучить?

- Раз у племени Лань имеется поддержка на реках и озерах Срединной Равнины, мы отступимся, - криво улыбнулся старец. - Но знай, глупый юнец: тебе не повезло привлечь внимание Фэнду. Когда твой дом будет гореть, а близкие - лежать мертвыми, вспомни свою сегодняшнюю наглость, - он развернулся и зашагал прочь, окруженный своими подчиненными. Престарелый воитель двигался легко и свободно, словно и не был ранен только что. Цзин Цзи беззаботно хмыкнул на его слова, и повернулся к друзьям.

- Ну как? - гордо подбоченился он. - Славно я уладил это дельце, а?

- Куда как славно, братец! - раздался звонкий женский голос, и громкие хлопки в ладоши. Говорила девушка в украшениях, на которую ранее показал главарь вторженцев. - Без тебя и твоих товарищей, нам бы пришлось туго. Но не будем стоять во дворе. Приглашаю вас в гости - она широким жестом указала на строение за своей спиной. - Поговорим, как добрые друзья - за столом, - она весело улыбнулась, и направилась в сторону указанного дома, сопровождаемая несколькими женщинами. Остальные сельчане потихоньку разбрелись, кто куда - оказывать первую помощь раненым, и последние почести мёртвым.

***

- По нашей традиции, мужчины едят первыми, так что налетайте, братцы, не стесняйтесь, - радушно указала на обильно накрытый стол гостеприимная хозяйка, и весело добавила:

- Не заставляйте нас ждать - я тоже проголодалась.

- Давай я поухаживаю за тобой, Сяо-Фань, - предложила сидящая рядом с юношей Ши Янь. - Пусть из-за традиций я не могу присоединиться, помочь тебе мне ничего не мешает.

- Спасибо, Ласточка, - широко улыбнулся Ван Фань, глядя, как подруга подцепляет палочками и накладывает в его миску лакомые кусочки. - Пища из твоих рук - вдвое вкуснее.

Трапеза народа мяо не выглядела сколько-нибудь отличной от обеда в любом из домов Поднебесной. Гу Юэсюань с соратниками, глава местного племени, и две её наперсницы устроились за большим круглым столом, на котором стояли общие тарелки с мясом и разнообразно приготовленными овощами, кувшины с водой и напитками, и стоящие особняком мисочки с острым перцем. Чуть раньше, служанки поставили перед мужской частью обедающих плошки с вареным рисом, который все дополняли из стоящего на столе разнообразия, по своему вкусу.

Сяо-Фань отправил в рот горсть риса с мелко нарезанным мясом, и удивленно приподнял брови. В отличие от жителей Срединной Равнины, повара народа мяо добавляли жизни остроты, уснащая свои блюда таким количеством специй, что изначальный вкус проглоченного кусочка порой было трудно распознать. Одобрительно кивнув, он налег на кушанья с удвоенным пылом, вызвав довольную улыбку хозяйки. Его собратья не разделяли энтузиазма юноши - хоть Юэсюань и не показывал эмоций, Ван Фань заметил по некоторой стесненности своего старшего, что непривычные вкусы не доставляют ему удовольствия. Цзи и вовсе жевал без аппетита.

Когда юноши закончили принимать пищу, и отдали должное фруктам и сладкому напитку - кокосовому молоку с кусочками манго и шариками из саговой муки, - к еде приступили представительницы прекрасного пола. В свою очередь поухаживав за любимой девушкой, Сяо-Фань воспользовался ожиданием, чтобы получше рассмотреть принимающую их знакомую Уся-цзы, и ее подруг.

Глава местного племени была увешана драгоценностями, словно ходячая ювелирная лавка. Многочисленные бусы, кольца, подвески, ожерелья, браслеты, и многие другие украшения лежали на её голубом с алыми вставками халате, длинной коричневой юбке, и круглой оранжевой шапочке сверкающим драгоценным доспехом. Яркие цвета одежды и блеск драгоценностей совершенно затмевали невзрачную внешность девушки - пухлощекая, с крупным носом, и широко посаженными глазами, она, по мнению Ван Фаня, не привлекла бы ни единого заинтересованного взгляда, если бы не её роскошное облачение.

Девушка, сидящая по правую руку от главы, была её полной противоположностью. Одета она была скромно и неброско - в рубаху тёмных тонов и недлинную юбку, что не несли ни единого украшения. Украшением легко можно было назвать её саму - ткань одежды не могла спрятать женственной привлекательности её фигуры, а лицо девушки, красивое и спокойное, не несло румян и белил, но совершенно в них не нуждалось. Глядя на неё, Сяо-Фань невольно задался вопросом, не является ли глава племени страшненькой подругой этой красавицы, призванной подчёркивать её очарование, но тут же отмел эту глупую мысль. Между тем, девушка заметила его отстраненный интерес, и сама окинула третьего ученика Уся-цзы любопытным взглядом, пряча его за чашей с фруктовым соком.

Третья из представительниц здешнего племени была совсем юна. Едва вошедшая в подростковый возраст, она выглядела ещё моложе из-за больших глаз и круглого лица, но беспомощным ребёнком при этом не казалась. Ее длинные чёрные волосы были заплетены в жёсткую косу, одежда ладно сидела и не стесняла движений, а к поясу, как успел заметить Ван Фань, был прицеплен боевой кнут, укрепленный сталью.

Тем временем, трапеза завершилась, и гостеприимная хозяйка, промочив горло манговым соком, обратилась к присутствующим.

- Теперь, когда мы все отдохнули и поели, давайте познакомимся. Моё имя - Лань Тин. Я забочусь об этом племени по мере сил. Это мои подруги - Хуан Цзюань, - она указала на красавицу одесную её, - и А Мань, - она дружески кивнула сидящей ошую девочке-подростку. - Как вас зовут, благодетели? - Гу Юэсюань и компания по очереди назвались.

- Мой учитель передал вам письмо, и небольшой подарок, - обратился к Лань Тин старший ученик Уся-цзы. Порывшись в наплечной суме, он протянул ей конверт и небольшую шкатулку. Девушка, заглянув в ларец с тенью интереса, отложила в сторону и его и письмо.

- Потом посмотрю, - легкомысленно бросила она. - У тебя же есть ко мне какая-то просьба, да, Юэсюань? Ведь поэтому твой забавный старик-учитель шлет мне столь ценные вещи, и вашу большую, дружную компанию в довесок?

- Вы правы, госпожа Лань, нам нужна помощь знатока ядов, - невозмутимо ответил молодой воитель. - Один из наших врагов мастерски владеет этим искусством, и мы нуждаемся в защите от него.

- Хм, - Лань Тин озадаченно наморщила носик. - И как прикажешь вам помогать? Самой с вами отправиться? - Хуан Цзюань, озабоченно хмурясь, собралась было что-то возразить, но глава племени, покровительственно улыбнувшись, хлопнула её по плечу.

- Да, да, сестрица, я помню о заботах племени, которые без меня ну никак не разрешатся, - коротко вздохнув, она крайне неубедительно продолжила:

- Или ты и вправду считаешь, что я собиралась сбежать от дел в компании едва знакомых ханьцев? Что за чушь! - она деланно рассмеялась.

- Позвольте мне поучиться у вас искусству ядов, госпожа Лань! - вмешался Ван Фань с неожиданным для себя воодушевлением. - Мне не нужны тайны ваших секретных составов, или же способы выращивания редких ингредиентов - лишь основы. Взаимное влияние компонентов, их совместимость, и общие принципы воздействия. С этими знаниями, мое медицинское искусство, наконец-то, станет полноценным. Кроме того, я смогу делать все те противоядия и очищающие составы, что понадобятся для борьбы с нашим врагом.

- А ведь это отличное решение, Сяо-Фань! - просияла Лань Тин. - Так и сделаем. Я дам тебе почитать "Малый канон ядов", научу основополагающим вещам, и разрешу соплеменникам отвечать на любые твои вопросы. Ну и конечно, можешь пользоваться нашей алхимической печью, когда захочешь.

- У вас есть алхимическая печь, сестрица Тин? - с недоверчивым восхищением воскликнула Вэй Цзылин. - Можно и мне ей попользоваться? Пожалуйста, - она умоляюще уставилась на оторопевшую главу племени.

- Цзылин, будь повежливее, - сделал строгое замечание Гу Юэсюань. - Мы гости на земле и в доме госпожи Лань.

- Да ладно тебе, братец, - опомнилась Лань Тин, возвращаясь к прежним своим беззаботным манерам. - Вы, ханьцы, слишком уж любите церемонии. Ко мне можно обращаться по-простому, я не против. Тем более, вы все - мои благодетели. Конечно, ты тоже можешь пользоваться печью, сестрица Цзылин.

- Замечательно! - просияла та. - Помнишь моё давнее обещание научить тебя варить Яд Семи Трав и Насекомых, Сяо-Фань? Скоро, я исполню его!

***

Ван Фань старательно истолок в ступке стебли трех разных растений, сверяясь с "Малым каноном ядов". Потом, запустив деревянные щипцы под плотно закрытую крышку высокого кувшина, он вытащил оттуда отчаянно извивающуюся сколопендру, и отправил её следом. Превратив ядовитое членистоногое в однородную массу при помощи пестика, и как следует перемешав состав, он на мгновение задумался. Теперь, яд можно было превратить в пилюли, для самого коварного применения, либо же оставить в прежнем виде, и смазывать им оружие. Ещё одной возможностью было создание экстракта, который мог бы использоваться и тем, и другим способом. Правда, процесс его приготовления был сложными и трудоёмким, но Ван Фань никогда не искал лёгких путей. Подобрав со стола большую металлическую ложку, он принялся загружать состав в алхимическую печь.

Сяо-Фань настолько увлёкся перемалыванием, выжимкой, процеживанием, и прочей кухней ядовара, готовя свою первую отраву, что не заметил ни открывшуюся дверь, ни присутствие гостя в занятой им алхимической мастерской. Лишь опустившаяся на его плечо рука прервала созидательный транс юноши.

- Ты ещё долго, Сяо-Фань? - поинтересовалась Хуан Цзюань, с любопытством оглядывая его работу. - И что это за состав? Что-то змеиное?

- Почти готово, - отозвался тот. - Это Яд Размягчения Костей. Рецепт я взял у Цзылин, теперь вот пытаюсь подобрать к нему другие компоненты. Подожди немного, Цзюань, я заканчиваю последний цикл процеживания.

- А ты делаешь успехи, - с одобрением произнесла девушка. - Надо сказать, я впервые вижу ханьца, готового учиться у мяо. Обычно, люди вашего народа относятся к нам с пренебрежением.

- В Мяоцзяне, я видел много интересного, необычного, и красивого, - отрешенно промолвил юноша, не отрываясь от работы. - Но вот вещей, вызывающих пренебрежительное отношение, мне как-то не довелось встретить.

- Подобные льстивые вещи лучше говорить моей старшей сестрице, - рассмеялась Хуан Цзюань. - Глядишь, она и расщедрится на что поинтереснее основ ядоварения и простеньких рецептов.

Девушка пододвинула ближе один из стульев, стоящих у стен, и опустилась на него, устроив рядом свою ношу. Ван Фань бросил заинтересованный взгляд на туго набитый мешок, чей низ поблескивал темной жидкостью, роняющей на пол тягучие капли. В этот момент Хуан Цзюань зашевелилась, устраиваясь поудобнее, и юноша невольно перевел взгляд на неё. Девушка закинула ногу на ногу, отчего подол её халата приподнялся, обнажив круглые коленки. Сяо-Фань с удовольствием скользнул взглядом по ним, и по стройным ножкам девушки, крепким и изящным. Та, заметив его интерес, сверкнула довольной улыбкой, и потянулась, заставив ткань халата в подробностях обрисовать изгибы её точеной фигуры. Это откровенное применение женских чар неожиданно настроило юношу на философско-поэтический лад.

- Ты красива, словно хризантема, распускающаяся в сиянии зари, сестрица Цзюань, - с долей меланхолии произнес он. - Не будь мое сердце занято, ты пустила бы в нем глубокие и прочные корни.

- Я пришла сюда, чтобы сварить пару составов, Сяо-Фань, а не для того, чтобы свататься к тебе, - отозвалась та с притворным недоумением. - Зачем ты смущаешь меня своей лестью? - юноша весело рассмеялся на эту отповедь, и девушка с готовностью подхватила его смех. Чрезмерной стеснительностью эта представительница народа мяо явно не страдала.

- Что в мешке? - спросил Ван Фань простым и дружеским тоном, отбросив словесные изыски.

- Секрет, - Хуан Цзюань блеснула белыми зубами в хитрой улыбке. - Но, если согласишься помочь мне, сам на все посмотришь, и даже пощупаешь.

- Запросто, - с готовностью ответил юноша. - Только учти, если там рутабага и раздавленные ей ягоды шиповника, я обижусь. Очень.

- Раз уж ты сам упомянул рутабагу, будешь её чистить, - засмеялась девушка. - В мешке змея, но её я просто хочу подготовить для хранения. Варить мы будем Зелье Испытания Воли, для моей младшей сестры - ей послезавтра исполняется четырнадцать. В нем нет животных компонентов.

- Ого, - воодушевленно приподнял брови Сяо-Фань. - Ты раскроешь мне один из секретов народа мяо? Я полон предвкушения.

- Это не очень-то важный секрет, - отмахнулась Хуан Цзюань. - Уже давно это зелье применяется лишь в ритуальных целях. Но о нем после, сначала разберёмся с моей добычей, - она кивнула в сторону мешка. - Ты закончил?

- Погоди-ка, - он придирчиво осмотрел глиняную чашу, служащую для алхимической печи вместилищем выходного продукта. Наполняющая её темная жидкость была густой, напоминая скорее сироп, чем воду, а распространяющийся от неё запах был резким, но неожиданно приятным. Ван Фань перелил результат своих трудов в заранее подготовленную бутылочку, и плотно заткнул её пробкой.

- Все, - удовлетворенно бросил он, вытирая руки чистой тряпицей. - Займёмся змеей?

- Доставай её из мешка, и клади на разделочный стол, помощник, - с лукавой улыбкой ответила девушка. - Поработаешь ножом и скребком. Или ты думал, будешь стоять и смотреть, пока я делаю всю грязную работу?

- Ничуть, - открестился Сяо-Фань, развязывая горловину мешка, и вытряхивая его содержимое на стол. - Да это не змея, а целый детёныш дракона, - подивился он огромной рептилии, длиной не менее чем в десяток чи. - Чем ты ее?

- Тайным оружием, - Хуан Цзюань провела пальцами по своему поясу, на котором виднелись кармашки для метательных ножей. - Повезло заметить эту тварь прежде, чем она заметила меня. Теперь, её плоть и яд послужат племени, - она удовлетворенно улыбнулась.

- Обязательно, - Ван Фань задумчиво примерился к брюху змеи разделочным ножом. - С чего начинать? Шкура, желудок, голова?

- Хм, - тронула подбородок девушка. - Дай-ка нож, - приняв инструмент, она сделала небольшой разрез, и, запустив руку в змеиную требуху, извлекла на свет чёрный шарик, блестящий и мягкий.

- Так и знала, - довольно кивнула она, и протянула добычу Сяо-Фаню. - Это нужно съесть. Не волнуйся, змеиная селезенка очень полезная, - добавила она, видя сомневающийся взгляд юноши.

- Доверюсь тебе, сестрица, - тяжело вздохнул тот, и, приняв кусочек змеиной плоти, забросил его в рот, заранее скривившись.

Как ни странно, никакого особого вкуса змеиная селезенка не имела, но вот её действие оказалось поистине чудесным. Ван Фань словно вернулся в тот далёкий день, когда Уся-цзы помог ему впервые ощутить меридианы, влив в них толику ци. Все тело юноши вздрогнуло от прокатившейся по нему обжигающе-ледяной волны энергии, и Сяо-Фань почувствовал, как его энергоканалы расширяются под её давлением, одновременно становясь крепче. Змеиная селезенка обладала также немалым бодрящим и укрепляющим воздействием: юный воитель ощутил бурный прилив сил, и невероятную ясность рассудка.

- У-у-ух! - встряхнулся он всем телом, и от избытка чувств выдал странное:

- Мои меридианы очистились от примесей на семьдесят пять процентов, а даньтянь окончательно сформировался!

- Что? - непонимающе спросила Хуан Цзюань. - Какие-такие примеси есть в твоих меридианах, Сяо-Фань? И как может сформироваться одна из акупунктурных точек? Ты все же отравился этой селезенкой? - она подступила ближе, с озабоченным видом потрогав его лоб.

- Просто глупая шутка, не обращай внимания, - беззаботно ответил юноша, и принялся забрасывать собеседницу вопросами. - Неужто это чудодейственное средство есть в каждой змее? Почему тогда змей Мяоцзяна до сих пор не выловили, всех до единой, ради этих селезенок? У них есть какие-то побочные эффекты, вроде накапливающегося яда? Почему их не используют в зельях? И почему ты сама её не съела? Я благодарен, но понял бы, захоти ты оставить это чудо себе. Или с ней все же что-то не так?

- Все, все, хватит, - смеясь, подняла руки Хуан Цзюань. - Я все объясню, не беспокойся. Эта змея очень старая, но даже в подобных ей столь крупная селезенка - редкость. Она так велика из-за, м-м-м… болезни. Ей заболевают некоторые змеи, питаясь ядовитыми тварями. То, что ты ощутил - ответ твоего тела на содержащийся в селезенке яд, и болезнетворные жидкости. Твой источник сам вытолкнул вредное, попутно укрепив энергетические жилы. Будь ты слабее, то попросту отравился бы. Поэтому змеиная селезенка не станет хорошим компонентом зелья, и не нужна мне. Усиливать её действие бесполезно - она превратится в смертельный яд, только и всего. На меня же она не подействует - моё тело привычно к самым разным ядам, из-за техники развития моего племени. Этот секрет известен только нам, но пользоваться им мы не можем - правда, забавно? - она чуть улыбнулась.

- Все равно, это невероятное знание, - с жаром возразил юноша. - От немедленной и очень долгой охоты на змей, меня удерживает только, хм-м… - он почесал переносицу в притворной задумчивости, - лень?

- Надеюсь, твоя лень не удержит тебя от дальнейшей помощи мне, - рассмеялась девушка. - Давай закончим с разделкой. Дальше все просто - сцедим яд, выкинем требуху, срежем мясо, и очистим шкуру. Открой ей пасть, - она взяла со стола небольшую чашку.

***

Когда со змеей было покончено, Хуан Цзюань взялась отнести змеиное мясо поварам, а шкуру - кожевнику. Ожидая её возвращения, Сяо-Фань успел прибраться в алхимической мастерской, вытерев следы змеиной крови, и выбросив ненужные потроха рептилии, и немного поскучать в одиночестве, листая "Малый канон ядов". Прибытие приятельницы он воспринял с воодушевлением - ему не терпелось начать варку необычного зелья с пока что неизвестным ему действием.

- Ну что, сестрица, начнём? - нетерпеливо обратился он к девушке. - Ты говорила про рутабагу - мне заняться её очисткой?

- Не спеши, - улыбнулась Хуан Цзюань его жажде действия. - Да, начни с неё, и нарежь помельче. Я пока отыщу здесь аконит и тигровую лилию. Как закончишь, нарежь также малую меру корня дягиля.

- И здесь он, - засмеялся Ван Фань, срезая с рутабаги ботву. - Я ждал чего-то необычного, вроде чешуи крокодила, или манговых листьев, но нет же. Знала бы ты, сестрица, сколько дягиля мне пришлось нарезать за время ученичества у доктора Шэня, - юноша ностальгически вздохнул.

- Необычное тоже будет, - откликнулась девушка от полки с готовыми ингредиентами. - Пока что, освежи ученические навыки.

***

- Готово, - удовлетворенно подытожила девушка, снимая котелок с огня, и зачерпывая из него маленькой ложкой. Неожиданно, она протянула её Сяо-Фаню. - Вот, попробуй.

- Ты уверена? - с сомнением глянул на неё тот. - Разве оно не ядовито?

- Его будет пить четырнадцатилетняя девочка. Неужто ты, могучий воин, слабее нее? - насмешливо улыбнулась Хуан Цзюань. - Пей, оно совершенно безвредно.

- Доверюсь тебе снова, - вздохнул юноша, принял ложку, и проглотил безвкусную жидкость. На мгновение, он прислушался к своим ощущениям, замерев на месте. - И что теперь?

- Скажи, громко и искренне: "я люблю тебя всем сердцем, Хуан Цзюань!" - с серьезным видом промолвила девушка. Ван Фань собирался было отшутиться, но вместо этого, сам того не ожидая, с чувством произнес:

- Я люблю тебя всем сердцем, Хуан Цзюань.

- Молодец, - довольно улыбнулась та. - А теперь, скажи: "я буду любить тебя вечно, и никогда больше в моей жизни не взгляну на другую женщину."

- Я буду люб… кх-х… - он все же справился с собой, накрепко сомкнув челюсти, и могучим усилием воли утихомирив предавший его язык.

- Что со мной? - спросил он сквозь сжатые зубы.

- Зелье подействовало, - лукаво усмехнулась девушка. - Оковы твоей воли временно разомкнуты, и всякие мелочи, вроде желаний, убеждений, стыда, и страхов, больше не сдерживают твой разум. Я могу приказать тебе все, что угодно, и ты с радостью выполнишь мой наказ. В этом и заключается Испытание Воли - ребёнок принимает зелье, и сопротивляется приказам отказаться от своих близких, раскрыть секреты племени, и тому подобное. Выдержавший становится взрослым, провалившийся - дальше работает над собой.

- И как долго я буду оставаться твоим рабом? - все так же сдавленно выговорил Ван Фань.

- С полдесятка минут, но ждать незачем, - добродушно ответила Хуан Цзюань. - Вот, возьми противоядие, - она передала юноше маленькую, чуть больше рисового зернышка, коричневую пилюлю.

- Ты молодец - справился с моим приказом, - продолжила она, пока Сяо-Фань проглатывал лекарство. - Можно сказать, ты теперь почётный взрослый народа мяо, - она весело улыбнулась.

- Это не зелье, а самый настоящий яд, - судорожно выдохнул юноша, не обратив внимания на шутку. - Я бы назвал его Ядом Подчинения. Что же вы не используете его в войнах?

- Мы не ведём войн, - удивленно ответила девушка. - Не устраиваем мы и подлых интриг. А еще, противоядие от этого состава действует очень долго, десятками лет. Я больше не смогу подшутить над тобой подобным образом. Жаль, - она приняла нарочито печальный вид. - Я бы не отказалась ещё раз выслушать твои признания в любви.

- Все равно, это ужасный и коварный яд, - снова не принял шутливого тона Ван Фань. - Он не слишком полезен против сильных воинов - я чувствовал, что могу перебороть его действие. Но простой люд может пострадать от него неимоверно. Зря ты научила меня этому рецепту, Цзюань, - ошарашенно покачал головой он. - Подобные знания не должны существовать. Я не стану варить этот яд, и сохраню в тайне его состав.

- Хорошо, - с внезапной серьезностью ответила Хуан Цзюань. - Знай, Сяо-Фань, сегодня ты выдержал не только Испытание Воли, но и мое испытание тебе. Начни ты восхищаться этим составом, и описывать, как с его помощью одолел бы своих врагов, или же облагодетельствовал простой народ, я убила бы тебя, здесь и сейчас, - между пальцами девушки на мгновение мелькнуло лезвие стилета, покрытое бурой плёнкой. - Знания моего народа не должны попасть в руки дурного человека. Моя старшая сестра поняла и простила бы меня, а с твоими спутниками мы бы как-нибудь управились, но все же хорошо, что ты оказался добр и великодушен. Я не хотела бы прерывать твою жизнь.

- Спасибо, наверное, - отозвался юноша. Неожиданная угроза приятельницы ничуть не испугала его - наоборот, до странного успокоила. - А вот, к примеру, начни я восхищаться не Ядом Подчинения, а тобой, сестрица Цзюань, и дай при этом волю рукам, меня бы также настигла нежданная смерть? - широкая улыбка все же прорвалась на егоисполненное притворной печали лицо.

- Ты, понятное дело, не знаешь брачных традиций мяо, - ответила та, бросив на него лукавый взгляд. - По законам моего народа, опозоривший девицу обязан на ней жениться. Будь уверен, ты не ушёл бы от этого долга, - она сверкнула белоснежными зубами в хитрой улыбке.

- Странная традиция, - нахмурился Ван Фань. - Это что же, любому мерзавцу достаточно пристать к девице, и она будет вынуждена выйти за него замуж? Звучит жестоко для дев народа мяо.

- Женитьба случится, только если девушка согласна, - весело ответила Хуан Цзюань. - Увидимся позже, Сяо-Фань, мне пора, - подхватив котелок с Ядом Подчинения, она немедленно двинулась прочь.

"Один-один," глянул ей вслед покрасневший юноша. "Даже два-один, не в мою пользу - эта прелестная змейка меня только что пересмущала. Повезёт же с ней кому-то - красивая, неглупая, решительная, и сердце у неё на месте. Может, сосватать её братану Фу? Он у нас красавец-мужчина, даже монашку введёт в грех, а тут вполне себе отвязная девчонка. Споет ей пару серенад под собственный аккомпанемент, она растает, и все, можно кланяться духовным табличкам предков. Связи с народом мяо будут, опять же. У них тут целая куча полезных ништяков - фрукты, промысловый зверь, алхимия... особенно, гребаный Яд Подчинения, бр-р. Нет, лучше не надо - не сойдутся они характерами, подсыплет она ему в кофе какой-нибудь мяоцзянский стрихнин, и не будет у меня больше побратима. Придётся моему названному бро самому искать вторую половинку." Посмеиваясь, Ван Фань принялся за уборку алхимической мастерской.

***

- Ну что это такое, Сяо-Фань? Который уже раз ты травишься собственным составом? Ты что, тянешь в рот свои инструменты, подобно неразумному младенцу? Ты показался мне рассудительным и осторожным, но, видят предки, я глубоко ошибалась! - разорялась Лань Тин, стоя над постелью Ван Фаня.

- Я соблюдал все предосторожности, - сдавленно выговорил тот. Лицо и горло юноши сильно опухли, а на лице выступил пот - следы борьбы яда и противоядия в его теле.

- Пропитанная очищающим составом тряпица на лицо, кожаные перчатки на руки, использовать вытяжку каждые пять минут, - с трудом продолжил он. - Все равно отравился.

- Что ты готовил? - уже спокойнее спросила юная правительства.

- Помогал Хуан Цзюань с Ядом Шелковичного Червя, - вытолкнул из себя ответ Ван Фань. Его собеседница задумалась, отрешенно постукивая пальцем по стене.

- Ты сильно помог моему племени в битве с Призраками Фэнду, - с отсутствующим видом произнесла она. - Также, твой учитель в свое время оказал мне важную услугу, и очень просил за тебя и твоих собратьев. Думаю, я могу проявить немного щедрости, и одарить тебя поистине ценными секретом - техникой развития, дарующей защиту от большинства ядов. Все идёт к тому, что без неё ты попросту не доживешь до конца обучения. Тем более, - она устало улыбнулась, - что моя младшая сестрица делится с тобой секретами столь редких и могущественных составов. Чем ты ее покорил?

- Мы… друзья, - просипел Сяо-Фань, и устало опустился на постель. Силы окончательно оставили его, и юноша провалился в глубокий сон без сновидений.

Он проснулся от холодного прикосновения ко лбу. Открыв глаза, он увидел совсем рядом встревоженное лицо Ши Янь. Девушка сидела на кровати рядом с Ван Фанем, и осторожно утирала платком пот с его лица.

- Я уже чувствую себя лучше, - прошептал он, улыбаясь. - С такой заботой, я совсем скоро встану на ноги.

- Тихо, тихо, - поднесла Ши Янь палец к губам. - Не напрягай горло. Ты все ещё распух, словно тебя искусали дикие пчелы. Я принесла тебе твоё лекарство, сейчас, погоди, - встав и отойдя за пределы поля зрения юноши, она вернулась с исходящей паром миской. Зачерпнув оттуда ложкой, она понесла её ко рту Сяо-Фаня. - Пей, мне сказали, что это нужно принимать свежим, - юноша послушно проглотил поданное. Ши Янь понемногу, ложку за ложкой, скормила ему весь целебный суп, и, убрав посуду, вновь уставилась на Ван Фаня озабоченным взглядом.

- Посидишь со мной, Ласточка? - тихо обратился он к подруге.

- Снаружи ждёт эта подколодная змея, Хуан Цзюань, - сообщила та с нескрываемой неприязнью. - Она говорила, что ей нужно тебя осмотреть.

- Попроси её зайти завтра, и останься со мной, хорошо? - промолвил юноша, задумчиво улыбаясь. - Я слишком долго не видел тебя из-за этого проклятого отравления.

- Мы же виделись вчера, - потупилась Ши Янь.

- Вот я и говорю - слишком долго, - согласно кивнул он. - Ну так что, побудешь со мной? Расскажешь, как успехи у моих старших с их тренировками, и у Цзылин с её ядами. Жаль только, поцеловать тебя я не смогу - боюсь отравить.

- Хорошо, Сяо-Фань, - смущенно улыбнулась девушка. - Подожди, я сейчас, - она поспешно встала, и вышла за дверь.

***

Проснувшись от прохладного касания к щеке, Ван Фань счастливо улыбнулся, не открывая глаз. Ему вспомнился вчерашний визит Ши Янь, их задушевная беседа, и нежное прощание. То, что внимание подруги, похоже, перенеслось в следующий день, доставило ему искреннее удовольствие.

- Доброе утро, Ласточка, - прошептал он, и, накрыв узкую девичью ладошку своей рукой, поцеловал тонкие пальцы.

- Что ты делаешь, Сяо-Фань? - раздался знакомый голос, исполненный притворного недоумения, и добродушной насмешки. - А если об этом узнает твоя ревнивица-невеста?

- Узнает - не сносить мне головы, - сконфуженно ответил юноша, открывая глаза. Солнце вовсю светило в открытые окна, своими отблесками оживляя бамбуковую зелень стен. Улыбка сидящей на его постели Хуан Цзюань, в свою очередь, сияла откровенным ехидством.

- Давай сохраним мою маленькую ошибку в секрете? - просительно добавил он.

- У нас с тобой уже есть неприличные тайны, - с деланным смущением рыскнула глазами девушка. - Сдается мне, ты все же покушаешься на мою честь, пользуясь моим хорошим отношением.

- Уверен, на мою прекрасную сестрицу Цзюань найдётся кому покуситься, и без меня, - несколько вернул себе присутствие духа Ван Фань. - Новости есть? Как скоро я встану с этого грустного ложа?

- Уже завтра, - посерьезнела Хуан Цзюань. - Яд почти изгнан из тела. Сяо-Фань… - она замялась, и продолжила, неподдельно смутившись. - Я должна попросить у тебя прощения. В твоём отравлении виновата я - ты не так устойчив к ядам, как люди моего народа, а я совсем забыла об этом. Яд Шелковичного Червя смертельно опасен, и если бы ты впитал ещё немного… - она не договорила, прикусив губу.

- Брось, сестрица, ведь все обошлось, - бодро ответил юноша. - Эти несколько дней отдыха станут мне уроком - нужно больше беречься при обращении с сильными ядами. К тому же, Лань Тин пообещала преподать мне вашу технику развития, с которой мне любая отрава будет нипочем, - он залихватски улыбнулся.

- Да? - заинтересовалась девушка. - Нужно попросить её уступить мне эту тяжкую ношу, - стыд и стеснение уши с ее лица, уступив привычной спокойной иронии. - У моей старшей сестрицы и так слишком много забот, - в её голос вкрались мурлыкающие нотки.

- Чувствую, ты задумала некую шалость, - протянул Ван Фань. - Ну да ладно. От тебя я видел только хорошее, и если тебе вдруг захотелось развлечься, подшутив надо мной, я не против.

- Думается мне, ты изменишь свое мнение, когда начнешь практику Искусства Ядовитого Пламени, - многообещающе поглядела на него Хуан Цзюань. - Постарайся сегодня поспать чуть дольше - мы начнём, как только ты выздоровеешь. Недавнее отравление будет даже кстати, и поможет твоей практике.

***

Практика Искусства Ядовитого Пламени должна была проходить в небольшом домике, соседнем жилищу, где обитал врач племени Лань. Когда Сяо-Фань постучал в дверь этой скромной хижины, ему открыла Хуан Цзюань, и без слов впустила его внутрь. Юноша вошёл, с интересом оглядываясь, но обстановка домика была столь же скромной внутри, сколь и снаружи. Широкий стол посреди единственной комнаты, скамья рядом с ним, и еще один столик у окна, уставленный плотно закрытыми горшками и ящиками - больше внутри не было ничего.

- Я готов, - повернулся к приятельнице Ван Фань. - Что нужно делать?

- Снимай верхнюю одежду, - безмятежно ответила та.

- Штаны тоже? - поинтересовался юноша, сбрасывая рубаху. Он с иронией посмотрел на девушку, увлеченно скользящую взглядом по его могучему торсу.

- Помнится, кое-кто попрекал меня покушениями на её честь, - насмешливо протянул он.

- Что? - моргнула Хуан Цзюань. - Да, штаны тоже нужно снять, - запоздало закончила она, старательно поддерживая безразличный вид. Юноша с улыбкой повиновался.

- Теперь ложись сюда, - девушка указала на стол, - и жди. Я сейчас, это недолго, - она отошла к столу с ящиками и кувшинами. Сяо-Фань попытался устроиться поудобнее на жёстких, рассохшихся досках.

- А теперь, просто расслабься, - раздался напевный голос подошедшей Хуан Цзюань. Кончики ее пальцев скользнули по груди Ван Фаня, едва касаясь кожи. Юноша хотел уже выдать очередную шутку на грани приличия, когда его пронзила внезапная, острая боль. Он охнул от неожиданности, и судорожно вцепился в края столешницы, старательно давя рвущийся наружу крик.

- Шалость удалась, сестрица, - выдавил Ван Фань, пытаясь отвлечься разговором. - Или ты мстишь мне за свое смущение?

- О чем ты, Сяо-Фань? Я всего лишь добросовестно выполняю поручение моей старшей сестрицы, - промурлыкала девушка. - Не беспокойся, это всего лишь маленький паучок. Снежный. Разноцветный. Уверена, ты быстро справишься с его ядом.

- Разноцветный снежный паук, одна из ядовитейших тварей мира? - выдохнул юноша. - Ты все-таки решила меня убить? По-моему, у тебя получается.

- Твоя внутренняя сила очень велика, и должна успешно одолеть яд, - неожиданно посерьезнев, ответила Хуан Цзюань. - Если что-то пойдёт не так, наш доктор, Вэньцзя, в двух шагах, и поможет тебе. Но я уверена, ты справишься. Просто расслабься, и позволь своему телу впитать яд, узнать его, и сделать сначала безвредным, а после - знакомым. Превратить врага в союзника. Да, это больно, - добавила она с долей вины в голосе. - Но такой славный воин, как ты, не должен отступать перед болью.

- Не так уж я и славен, но боли не боюсь, - ответил Ван Фань уже ровнее. Слова девушки приятно пощекотали его мужскую гордость. - Я бы похвалился тебе своим приключением в горах Тяньшаня, и бестрепетным преодолением тамошних невзгод, но, думаю, ты и без того меня уважаешь.

- Расскажи, - попросила Хуан Цзюань. Глаза девушки блестели жадным интересом. - Но не про свою доблесть, а про Тяньшань. Путешественники говорили, что там есть странная вещь, именуемая "снег". Правда ли это? - умиление, которое ощутил юноша от этих слов, на миг заслонило всю испытываемую им боль.

- Чистая правда, сестрица, - ответил он. - Снег лежит на Тяньшане круглый год, делая его пики похожими на белые и острые клыки мира…

***

Сяо-Фань заткнул пробкой бутылочку со свежеприготовленным смертельным ядом, и задумался, почесывая переносицу. Совсем недавно, проделав подобный неосторожный жест в алхимической мастерской, он рисковал надолго слечь с отравлением, но не сегодня - практика Искусства Ядовитого Пламени недавно завершилась. За разноцветным снежным пауком последовала рогатая пустынная гадюка, а за ней - красная жаба, чья слизь оставила на боку Ван Фаня пятно крупного ожогового шрама. На жабе Хуан Цзюань прекратила пытку ядовитыми тварями, продлившуюся три дня, и поздравила свою жертву, то есть, подопечного, с успешным завершением практики этого необычного метода.

Многообразие рецептов, которые Сяо-Фань мог превратить в готовые яды, также поиссякло - юноша чувствовал, что изучил искусство отравителя достаточно, чтобы составлять новые виды отравы самому, и дальнейшие упражнения с алхимической печью не несут для него большой пользы.

Вновь поскребя нос, Сяо-Фань решил заглянуть к Лань Тин, и спросить у неё совета. Если он обманывается, и в искусстве ядовара все еще имеются непокоренные вершины, глава племени Лань, как опытная мастерица ядов, укажет ему на них. Если же он прав, настало время обрадовать друзей вестью о завершении его обучения.

С этими мыслями, юноша прошёл в открытые по дневному времени двери дома Лань Тин, и направился к юной правительнице, в одиночестве сидящей за столиком у окна. Та была заметно не в духе - нахмуренные брови и сжатые губы превратили её обычно беззаботное лицо в маску сердитости. Девушка с отсутствующим видом барабанила пальцами по столу, и то и дело бросала недовольные взгляды на стоящих у входа охранников - двух крепких мужчин с кривыми саблями у пояса.

- Что стряслось, Лань Тин? - поинтересовался Ван Фань, садясь рядом. - На тебе лица нет. Пропал кто-то?

- Что-то, - безрадостно ответила юная правительница. - Это дела племени, Сяо-Фань, тебе незачем о них беспокоиться.

- Как сказал мой старший, твои беды - мои беды, ведь ты - подруга моего учителя, да и моя тоже, - не отступился он. - Расскажи, что тебя гложет, и мы вместе подумаем, чем помочь твоей беде.

- Ну хорошо, - тяжело вздохнула девушка. - В конце концов, почему бы одному ханьцу не исправить зло, содеянное другим.

- Тебя обидел мой соотечественник, - отметил Ван Фань. - Надеюсь, не один из моих товарищей? - он озадаченно нахмурился. - Цзи иногда поступает опрометчиво, но сердце у него доброе…

- Нет, нет, - засмеялась Лань Тин. - Братец Цзи тут ни при чем, как и остальные твои друзья. В сокровищницу племени проник чужак, и похитил одну из ценнейших наших реликвий - Тысячелетнюю Ядовитую Жабу. Его видели, и пытались преследовать, но, - девушка зло сжала зубы, - он убил всех, кто погнался за ним. Злодей не ушёл далеко, но снова слать за ним людей равноценно отправлению их на смерть, - она испустила протяжный вздох. - Но все же, я не могу просто так оставить кражу святыни.

- Как выглядят вор и реликвия? - деловито осведомился юноша. - И как мне их найти? Если этот негодяй не ушёл далеко, я нагоню его, и поквитаюсь за твоих погибших соплеменников.

- Ты хочешь гнаться за ним сам? - удивилась Лань Тин. - Этот человек - искусный отравитель. А Мань попыталась остановить его, и еле унесла ноги.

- Отравитель? - залихватски фыркнул юноша. - Вот и хорошо - попробую силы перед схваткой с моим врагом. Если же ты не доверяешь мне, - он поглядел на собеседницу с подчёркнуто обиженным видом, - я могу позвать с собой Юэсюаня - среди моих товарищей, он самый сильный и надёжный.

- Вовсе нет, Сяо-Фань, я доверяю тебе, - примирительно ответила юная правительница. - Я всего лишь не хотела подвергать тебя излишней опасности. Но если ты уверен в своих силах, я положусь на тебя. Вора, унесшего реликвию, легко узнать - его кожа синяя, словно у демона. Такое бывает, когда практик ядовитых техник развития поддаётся одержимости силой, и заходит слишком далеко, или же использует неправильное сочетание алхимических препаратов. Не сочти это слабостью - тело злодея источает смертельный яд, от которого уже погибли несколько моих соплеменников.

- Я не оставлю его без наказания, - успокаивающе ответил юноша. - Что насчет украденной реликвии?

- Тысячелетняя Ядовитая Жаба - камень, служащий источником самого могущественного яда, что известен моему племени, - медленно ответила девушка. - Опусти его в море на восточном берегу, и у западного начнёт всплывать мёртвая рыба. Формой своей камень немного напоминает жабу - оттуда и название.

- Тогда надо спешить, - озабоченно произнес юноша. - Кто знает, что этот безумный любитель яда хочет сотворить со столь опасным оружием? Как мне его найти?

- Двигайся на север, - отозвалась чуть приободрившаяся Лань Тин. - Он идёт по большой дороге, не скрываясь.

- Гордыня выйдет ему боком, - криво ухмыльнулся Сяо-Фань. - Я скоро, - он поднялся из-за стола, весело бросив:

- Ты и соскучиться не успеешь, сестрица, - и, не медля, двинулся к выходу.

***

Ван Фань нагнал вора не более чем за четверть часа. Неизвестный практик ядовитых искусств спокойным шагом двигался по тракту, вьющемуся между трубками бамбуковых стволов. Дорога была пустынна - лишь одинокая человеческая фигура была видна на многие ли вокруг. Сяо-Фань прекратил выполнение техники Шагов по Облачной Лестнице, и спланировал на дорогу чуть позади незнакомца. Тот и впрямь выглядел, словно злой дух, обладая полностью синей кожей, сходной оттенком с кожурой баклажана. Он явственно гордился своим уродством, выставляя его напоказ: лёгкий жилет и короткие штаны с сандалиями не скрывали его жутковатой расцветки. Сяо-Фань, поддавшись неожиданному порыву, издал лихой посвист, и неизвестный, прекратив свой неспешный шаг, обернулся. Его глаза, жёлтые, словно у кошки, с тенью интереса оглядели юношу, остановившегося на безопасном расстоянии. Ван Фань не спешил сближаться - воздух вокруг синекожего незнакомца был наполнен едва заметными пляшущими пылинками, словно он стоял под лучом света в полумраке. Мастер ядов был защищен своим верным оружием, и любой, рискнувший войти в окружающую его еле заметную тучу, ощутил бы на себе все его искусство.

- Отдавай Тысячелетнюю Ядовитую Жабу, и иди своей дорогой, - предложил юноша. - Еще не поздно решить дело миром.

- Что-что? - прищурился синекожий мужчина с показным вниманием. - Я не очень-то хорошо тебя расслышал, младший, может, подойдешь поближе?

- Значит, добром не хочешь, - вздохнул Ван Фань. - Дам тебе последний шанс - положи реликвию на землю, и ступай прочь. Коли не согласишься, не вини меня за безжалостность - духи убиенных тобой мяо нуждаются в жертве.

- Класть столь ценные вещи в дорожную пыль - неуважительно, - насмешливо осклабился незнакомец, на сей раз не показывающий притворной глухоты. - Подойди, и я передам тебе Тысячелетнюю Ядовитую Жабу из рук в руки.

- Похоже, яд разъел тебе не только кожу, но и мозг, - тяжело вздохнул Сяо-Фань. - Прощай, самонадеянный глупец.

Синекожий неизвестный не показал ни капли тревоги на слова юноши. Не взволновало его и то, что Ван Фань неспешно опустил ладонь на рукоять меча - лишь затанцевали быстрее едва заметные черные точки в окружающем его воздухе. Отравитель был уверен в себе, и своей силе, выказывая лишь пренебрежение своему противнику - он не пытался ни сближаться, ни атаковать, все так же стоя на месте в расслабленной позе. Сяо-Фань криво ухмыльнулся его спеси, и рванул меч из ножен. Жалеть убийцу и вора он не собирался.

Клинок юного воителя описал плавную дугу, и вдруг взревел бурной яростью лесного пожара. Воздух между двумя противниками вспыхнул, заполонив огнем и едким дымом все пространство от края до края торгового тракта, и лизнув бамбуковые стволы, заставляя их трещать и корчиться от невыносимого жара. Пламенная стена рванулась навстречу синекожему, и нахлынула на него штормовой волной адского жара. Ван Фань не разменивался на мелочи, сходу применив одну из самых зрелищных техник стиля Четырех Форм Великих Государей - “полет алого феникса”.

- Кха, кха, - раздался хриплый кашель мастера ядов откуда-то из глубин пламенного ада. - Неплохой трюк, мальчишка, но им меня не победить, - огненная атака понемногу погасла, и скалящееся торжествующей улыбкой синекожее лицо показалось из клубов дыма. - А сейчас, я покажу тебе всю силу…

Он не договорил - трудно вести беседы, когда твоя голова слетает с плеч, начисто срубленная ударом меча столь стремительным, что свет едва успевал за его призрачным движением. “Полет алого феникса” был всего лишь отвлекающим маневром, и способом избавиться от ядовитой тучи. Единственный и последний удар этого боя Сяо-Фань нанес, применив “полет небесного духа”.

Юный воитель брезгливо осмотрел клинок меча, испачканный в темной крови мертвого отравителя, и принялся чистить оружие. Ему предстояло со всей возможной осторожностью найти на пропитанном ядом трупе Тысячелетнюю Ядовитую Жабу, и не менее бережно отнести ее обратно. Он задумчиво оглядел бамбуковые стволы и побеги окружающей рощи.

***

- Ты не врал, - изумленно воззрилась Лань Тин на вошедшего в ее дом Ван Фаня. - И часа не прошло. Или ты не смог остановить негодяя?

- Смог, - коротко ответил юноша, опуская на пол бамбуковую колоду. - Реликвия здесь, труп врага остался там. Мне пришлось съесть с десяток противоядий, возясь с ним. Даже без головы, мерзавец отравлял все вокруг.

- Хорошо, что ты не пострадал, - облегченно вздохнула Хуан Цзюань, сидящая за столом рядом с подругой. Девушки были заняты обсуждением дел племени - перед ними лежал большой лист пергамента, с изображенной на нем подробной картой окрестностей. Она окинула юношу обеспокоенным взглядом, и продолжила со своей обычной иронией:

- Мне бы не хотелось объяснять твоим друзьям и невесте пропажу и смерть их соратника и любимого. Тем более, ты не предупредил их, куда направляешься.

- Я же справился, - пожал плечами третий ученик Уся-цзы. - Да и времени это много не заняло. Зачем мне беспокоить друзей из-за каждого пустяка?

- Достаточно похвальбы, о великий воин, - насмешливо прищурилась Хуан Цзюань. - Мы уже поняли - ты поверг врага одним-единственным ударом, и задержался лишь потому, что любовался солнечными бликами на речной воде.

- Двумя ударами, - со скучным видом поправил ее Ван Фань. - И задержала меня возня с вашей реликвией. Она разъела три бамбуковые колоды, покуда я добирался обратно, - его собеседница с недоверчивым видом покачала головой. Тем временем, Лань Тин заглянула внутрь бамбукового вместилища, и довольно кивнула.

- Реликвия цела и невредима. Спасибо, Сяо-Фань, ты оказал нам великую услугу. Но вот незадача, я не знаю, чем тебя наградить, - она задумчиво наморщила лоб, садясь обратно за стол. - Может, знаниями?

- Он полностью изучил “Малый канон ядов”, сестрица, - покачала головой Хуан Цзюань. - Большой же утерян, а без него нам нечему больше учить Сяо-Фаня.

- Это было бы не так, не раскрой одна моя младшая сестра все тайны племени этому ханьцу, - сердито воззрилась на нее юная правительница. Ее подруга лишь весело фыркнула.

- Может, позволить тебе обучаться с нашими воинами? - с сомнением продолжила Лань Тин, но тут же возразила сама себе:

- Нет, твое боевое искусство превосходит их умения на голову. Они не сумели и приблизиться к вору, что унес Тысячелетнюю Ядовитую Жабу.

- Я приму любую награду, - подал голос Ван Фань. - Даже обычной благодарности будет достаточно. Мы друзья, и я помог вам из дружбы, а не ради корысти.

- Нет-нет, славному деянию - славная награда, - с отсутствующим видом ответила юная правительница, накручивая волосы на палец. - Может, ты что подскажешь, Цзюань?

- Даже и не знаю, - ответила та. - Разве что эта пещера, - ее палец лег на карту, указывая на что-то, видимое лишь двум девушкам.

- Достаточно ли будет этого? - неуверенно ответила Лань Тин. - Да, Сяо-Фань - практик боевых искусств, и ему будет интересно, но полезно ли?

- Пещеры достаточно, - с уверенностью, которой не ощущал, заявил упомянутый. - Я уже в предвкушении. Что бы в ней ни было, я жажду на него взглянуть, и не приму другой награды, - стремление Лань Тин осыпать его дарами начало тяготить юношу - он и вправду не ждал награды за содеянное, и не хотел обирать племя, уже одарившее его более чем богато. Прогулка же в некую пещеру ценным даром, по его мнению, быть не могла.

- Ну ладно, - пожала плечами Лань Тин. - Раз ты так заинтересовался ею, пойдем сейчас. Здесь недалеко.

***

- “Я, Дуань Сычжоу, третий государь царства Да Ли, доживаю свой век в этой пещере, и не хочу, чтобы мое боевое искусство умерло со мной. У меня не осталось наследников, а друзья предали меня, польстившись на власть и мирские блага. Пусть же Божественный Меч Шести Меридианов унаследует достойный,” - прочитал Ван Фань.

Он и девушки стояли внутри небольшой пещеры, упрятанной в заросшем лианами подножии скалы неподалеку от селения племени Лань. Заметно было, что сие скальное отверстие некогда служило жилищем кому-то: у стены, на каменной плите, было обустроено скромное ложе, а в центре лежал круг закопченных камней - явный очаг. На противоположной от лежанки стене были высечены прочтенные юношей символы, и многие другие.

- Вам все же удалось щедро наградить меня, сестрицы, - задумчиво произнес Сяо-Фань. - Даже более, чем щедро. Как бы я не остался вам должен.

- Тебе известен описанный здесь стиль? - полюбопытствовала Хуан Цзюань.

- Нет, - рассеянно ответил юноша, скользя взглядом по вырезанным в камне значкам. - Но описание очень подробное, и заметно, что он сложен и могуществен. К тому же, семья Дуань, правящая Да Ли, известна пальцевыми техниками Одного Ян, которыми они пользуются с незапамятных времен. А это значит, что Божественный Меч Шести Меридианов - не только утерянные знания, но и тайные. Кто-нибудь еще знает об этой пещере?

- Нет, - покачала головой Лань Тин. - Когда она была найдена, воины пытались практиковать описанный на скале стиль, но ни у кого из них не получилось его освоить, а некоторые и вовсе получили травмы. Постепенно, все о ней забыли.

- Хорошо, - задумчиво промолвил юноша, не отрываясь от написанного на стене. - Я сохраню для вас эту тайну. Храните ее и вы - если она станет известна, сюда явятся как люди семьи Дуань, так и могущественные воители, жаждущие получить это знание. Ни от тех, ни от других народу мяо добра ждать не стоит.

- Мы так и сделаем, - уверила его Лань Тин. - Как много времени тебе понадобится для изучения стиля, Сяо-Фань?

- Много, - отрешенно промолвил тот, усаживаясь на каменное ложе. - Несколько дней, не меньше. Я был бы рад вашей компании, сестрицы, и мне понадобится спутник, чтобы помочь мне, если что-то пойдет не так. Но вас я задерживать не могу - племя нуждается в вас больше меня. Можете привести сюда Ши Янь? Ей я доверяю, как себе, и поручусь за нее, чем угодно.

- Хорошо, я приведу сюда твою невесту чуть позже, - ответила Хуан Цзюань. Юноша лишь коротко кивнул, продолжая вглядываться в надписи на стене. Девушки, переглянувшись, двинулись к выходу.

***

Сяо-Фань зашипел от боли, и вскинулся так, что едва не расшиб затылок о каменную стену. Сидевшая рядом Ши Янь поспешно ухватила его за плечи, пытаясь сдержать дальнейшие судороги.

- Что мне делать? - требовательно спросила она.

- Подай… иглы, - сквозь зубы выдавил Ван Фань. Приняв акупунктурный набор, он лихорадочными движениями установил с десяток игл себе в торс, и, длинно выдохнув, облегченно обмяк.

- Что произошло, Сяо-Фань? - обеспокоенно спросила девушка. - Опять не получилось?

- Не получилось, - раздраженно покачал головой тот, извлекая иглы. - И не получится. Чего-то не хватает, чего-то важного. Будь мое развитие внутренней энергии на порядок выше, я бы сумел восполнить эту нехватку грубой силой, но сейчас, я словно пытаюсь научиться танцу, не зная, как ходить.

- Тогда, может, оставишь это дьявольское искусство? - предложила Ши Янь. Ее руки, скользнув по торсу юноши, обвили его шею. - Ты силен и без него, и станешь еще сильнее, нужно только продолжать работать над собой.

- Ты совершенно права, Ласточка, - ответил Ван Фань, чуть повеселев. - Я все же перепишу все с этой стены перед уходом, и посоветуюсь с учителем о Божественном Мече Шести Меридианов. Но сейчас, меня занимает очень важный вопрос, - он повернулся к девушке, и воззрился на нее с серьезнейшим видом. - Не кажется ли тебе последнее пристанище Дуань Сычжоу неприятным местом, милая?

- Ничуть, - озадаченно ответила девушка. - Оно по-своему уютно. К чему ты ведешь?

- Впервые за долгое время, мы по-настоящему наедине, - с готовностью ответил юноша. Его руки легли на спину девушки, нежно ее поглаживая. - Никто не побеспокоит нас здесь, как долго бы мы не отсутствовали. Теперь понимаешь?

- Кажется, да, - не менее серьезно ответила Ши Янь, высвобождаясь из его объятий, и вставая. Под удивленным взглядом Сяо-Фаня, она подошла ближе, и с удобством устроилась у него на коленях.

- Ну, чего же ты ждешь? - с улыбкой спросила она, сжимая юношу в объятиях. - Поцелуй меня скорее, - тот с удовольствием выполнил ее просьбу.

***

Прощание Гу Юэсюаня и его соратников с гостеприимным племенем мяо было теплым и дружеским. Хуан Цзюань и вовсе подошла к Ван Фаню, и коротко обняла его, невзирая на мечущую молнии из глаз Ши Янь.

- Жаль, что ты уезжаешь, Сяо-Фань - с тобой весело и интересно. Признаюсь, ты изменил мое мнение о ханьцах в лучшую сторону, - с сожалением вымолвила она, и обратилась к все пытающейся испепелить ее взглядом девушке. - Береги своего мужчину, сестрица Ши Янь. Он у тебя очень хороший, - та чуть расслабилась, и стесненно кивнула в ответ.

- Не огорчайся, Цзюань, - улыбнулся юноша. - Как-нибудь в будущем, я загляну в гости. После победы над нашими врагами, мы с Ласточкой отправимся в путешествие - зайдем и к вам.

- Отлично, - ответила на улыбку девушка. - Вы всегда будете желанными гостями в моем доме. Быть может, мы с тобой даже обменяемся кулинарным опытом, сестрица Ши Янь - Сяо-Фаню явно понравились блюда наших поваров.

- Главное, не смешивай поварское искусство с ядоварением, - хихикнула та, окончательно успокоившись.

- Некоторые яды очень даже хороши на вкус, - хитро поглядела на нее Хуан Цзюань. - Но не волнуйся, отравиться в гостях у народа мяо можно разве что случайно. Буду ждать нашей новой встречи, друзья.

- Увидимся, Цзюань, - доброжелательно кивнул ей Ван Фань.

Простившись с новыми друзьями и знакомыми, молодые воители отправились в обратный путь. Дорога домой, как и всегда, обещала быть короче и легче.

Примечания

[1] Один бу примерно равен 1.6 м.

[2] Один доу равен 10 л.

[3] Хань (汉, han) - самоназвание этнических китайцев.

Глава 26, в которой герой сталкивается с плодами бессмысленной жестокости, и не может сдержать чувства

Уся-цзы уже долго не отрывался от сделанной Сяо-Фанем копии описания стиля Божественного Меча Шести Меридианов. Старый мудрец прочел содержимое небольшой стопки бумажных листов несколько раз, внимательно и вдумчиво, но все не откладывал тонкую книгу в сторону. Он то и дело возвращался в начало книги, куда Ван Фань скрупулезно скопировал завещание Дуань Сычжоу, и вглядывался в аккуратно выписанные иероглифы, словно пытаясь отыскать спрятанный в знаках тайный смысл. Наконец, старец отложил книгу, и обратился к терпеливо ждущему третьему ученику.

- Я не изучал пальцевые техники Одного Ян, - заговорил он, но тут же замялся, со смущенным видом оглаживая бороду. - Не изучал, - возобновил свою речь он, - но наблюдал их в действии, в исполнении князя Дуань Юя, в те времена, когда еще странствовал по рекам и озерам. Опираясь на эти воспоминания, я создал пальцевые техники Сяояо, у которых много общего со стилем семейства Дуань. Оно, это семейство, довольно известно на юге Поднебесной, и никогда не делало большой тайны из своих боевых искусств, хоть и не обучало им посторонних. У клана Дуань нет своей собственной техники развития. Можно предположить, что она все-таки есть, и хранится в тайне, подобно найденному тобой стилю Божественного Меча Шести Меридианов, однако же доподлинно известно, что Дуань Юй практиковал ядовитые техники развития, а его дядя Дуань Чжэнмин, принявший монашеское имя Бэньчэнь - шаолиньские, основанные на буддистских сутрах. Оба они также владели стилем Одного Ян, и некоей иной пальцевой техникой легендарной мощи, бывшей, скорее всего, Божественным Мечом Шести Меридианов. Это единственная общность в практикуемых ими стилях, - Уся-цзы перевел дух, отрешенно разглядывая лежащую перед ним книгу.

- Я согласен с твоим предположением об отсутствии некоей важной части в описании практики Божественного Меча Шести Меридианов, - снова заговорил он, - и считаю, что эта часть - пальцевые техники Одного Ян. Техники развития могут включать в себя боевые приемы, подобно изученному Цзи Искусству Ревущего Тигра, а боевые стили способны менять меридианы практика. Скорее всего, эта книга, - он кивнул на лежащую перед ним стопку листов, - бесполезна без семейного искусства правителей Да Ли.

- Могли бы вы изучить Божественный Меч Шести Меридианов, учитель? - спросил Сяо-Фань. Лицо юного воителя выражало крайнюю степень сосредоточенности.

- Пожалуй, смог бы, - отрешенно вымолвил старец. - Но я не стану делать этого. Жажда познания не так сильна во мне, как в тебе, Сяо-Фань. Не гонюсь я и за увеличением своей силы - я всего лишь немощный старик, отошедший от дел, - здесь Ван Фань с великой укоризной во взоре посмотрел на своего учителя, лишь вчера вышедшего на учебную дуэль против него, и обоих его старших, и без труда победившего всех троих. Тот не обратил на пронзительные взоры ученика ни малейшего внимания.

- Я оставил все прочие стили, встав на путь меча, - заговорил Сяо-Фань, прекратив сверлить учителя взглядом. - Мечные техники, известные мне, могущественны и разнообразны, и для меня было бы лицемерием жаловаться на их недостаточность. С их помощью, я побеждал мастеров меча, знатоков внешних техник, и умельцев, пользующихся в бою ядами. Но все же, - он запнулся, и продолжил, заметно смущаясь:

- Когда я читаю описание этого стиля, - он кивнул на свой скромный список с наследства Дуань Сычжоу, - во мне просыпается тот ребенок, что наблюдал истинное мастерство в вашем, учитель, исполнении, тогда, на дороге из Дома Музыки и Меча в долину Сяояо. Возможности стиля Божественного Меча Шести Меридианов восхищают и поражают воображение, и я жажду его изучить. Это не будет бесполезной тратой времени и сил - многие опасности ожидают меня и моих старших на реках и озерах, и каждая крупица знаний, могущая помочь в борьбе с ними - бесценна. Прошу вас, учитель, помогите мне освоить этот стиль. Я знаю - с вашей мудростью, вы найдете решение.

- С моей мудростью, - тяжело вздохнув, протянул Уся-цзы. Пожевав губами, он продолжил, ворчливо и недовольно:

- Ты, верно, хотел сказать “с моими связями”, негодный мальчишка. Ладно, так уж и быть, я помогу тебе, - он сердито оглядел радостного Сяо-Фаня, что вскочил на ноги и низко поклонился, и добавил:

- Жди здесь, я сейчас вернусь, - он встал, и легкими шагами двинулся вглубь долины Сяояо, в сторону домика, что принадлежал смотрителю Ху. Через несколько минут, Уся-цзы вернулся, и уселся обратно за стол, где он и ученик обсуждали найденный последним стиль.

- Я отправил весточку Юэ Цзайюаню, - с видимой неохотой промолвил старый мудрец, и нерадостно хмыкнул. - Как видишь, не только ты обладаешь знакомствами в Доме Сокровищ. Завтра, прибудет его ответ, и так необходимая тебе помощь. Кроме того, я сообщил Юэсюаню, что ты задержишься в долине Сяояо. За то время, что понадобится тебе для освоения новых стилей, он вновь посетит крупные секты северо-запада, и обменяется с ними всеми имеющимися новостями о Периоде Невмешательства. Может статься, это прольет немного света на прячущихся в тенях злодеев, что используют милость императора в своих целях. Скажу без утайки - меня очень тревожат как выясненные вами вещи, так и предположения о причастности Восточной Канцелярии. Если вы правы, Поднебесную ожидает великое бедствие. Но не будем об этом, - старец тряхнул плечами, словно пытаясь сбросить с них затронутую неприятную тему. - Сегодня, ты можешь отдыхать, посещать друзей, и общаться с любимой. Не сомневаюсь, она откажется отправляться куда-либо без тебя, - хитрая улыбка на мгновение оживила лицо старого мудреца.

- Ваши слова - золото и жемчуг, учитель, - весело отозвался юноша, вставая. - Конечно же, я последую им.

***

Сосредоточившись, Сяо-Фань выбросил вперёд кулак с вытянутыми указательным и средним пальцами, с которых тут же сорвался едва заметный сгусток энергии, плотный и тяжёлый настолько, что воздух загудел от его стремительного полёта. Импульс ци ударил в самую середку круглой мишени, проделав в ней широкую дыру с рваными краями, и разнеся в щепки деревянный упор. Тренировочный снаряд осыпался обломками, а Ван Фань ощутил неожиданно навалившуюся на него усталость.

- Хорошо, но поработай над контролем - ты слишком вложился в этот удар, - серьёзно заметил Уся-цзы, присутствующий на тренировке ученика. - Тебе нет необходимости спешить в освоении техник Одного Ян - наоборот, важно понять их как можно лучше, если ты хочешь с их помощью изучить Божественный Меч Шести Меридианов.

- Вы правы, учитель, - разбито выдохнул юноша, опускаясь на траву. Он прикрыл глаза, регулируя дыхание, и вскоре усталость разжала свою хватку на его теле.

- Я вижу некоторое сходство стиля Одного Ян с пальцевыми техниками Сяояо, но там, где созданный вами стиль естествен и гибок, метод семьи Дуань - тяжеловесен и громоздок, - промолвил он, немного восстановив силы. - Изучать его после после пальцевых техник нашей школы - что перейти с меча на булаву-метеор.

- Может, ты и прав, а может, и нет, - ухмыльнулся старец. - Князь Дуань Юй, будучи глубоким стариком, мог с помощью этого стиля играть в облавные шашки, двигая каждую из фишек с непревзойденной точностью, и применять акупунктурную медицину, не используя иглы. Не делай поспешных суждений, ученик - они чаще всего оказываются неверными.

- Шашки. Облавные, - медленно проговорил Сяо-Фань, поднимаясь на ноги. Он вновь протянул вперед два пальца, медленно и спокойно, и меж их кончиков словно зажглась ослепительно-яркая игла света. Необычный снаряд сорвался с руки юноши, и ударил в скальную стену, оставив на ней постепенно ширящуюся трещину. Сам же Ван Фань, пошатнувшись, рухнул на землю, и замер без движения.

- Талант не должен бежать впереди осторожности, - тяжело вздохнул Уся-цзы, и, кое-как пристроив своего обморочного ученика на траве в сидячем положении, уселся сзади него, и приложил ладони к широкой спине юноши. Воздух вокруг них на мгновение пошел маревом, словно пустынный песок под жарким солнцем, и Сяо-Фань, глубоко вздохнув, выпрямился.

- Простите, учитель, - виновато сказал он. - Впредь, я буду осмотрительнее.

- Надеюсь на это, - с усталой обреченностью ответил старый мудрец. - Ты верно все понял, но вновь поспешил с приложением сил. Попробуй начать с самого простого, и самой малой толики ци, - Ван Фань согласно кивнул, и поднялся на ноги.

***

Сяо-Фань резко подхватился на ноги, и грязно выругался. Он яростно воззрился на описание Божественного Меча Шести Меридианов, удерживаемое им в руке, и сжал было пальцы, чтобы безжалостно смять стопку бумажных листов, но все же удержался от бессмысленной порчи книги. Вместо этого, он разжал пальцы, уронив ее на землю, и, зло сжав губы в линию, отвернулся.

- Снова не вышло? - сочувственно спросил Уся-цзы. Старый мудрец сидел неподалеку, устроившись за своим любимым чайным столиком с чашкой в руке.

- В том-то и дело, что вышло, - ответил Ван Фань, кое-как смирив одолевающую его злость. - Энергия течет именно так, как нужно, и я чувствую, что техника выполняется в точном соответствии с описанием. Но этот, - он сжал зубы, заталкивая рвущиеся наружу ругательства поглубже.

- Результат много слабее слабейших из известных мне приемов, - сдавленно продолжил юноша. - Самая простая техника стиля, Меч Шаошан, перегружает мой меридиан легких за несколько секунд, и неспособна нанести вред даже насекомому. “Божественный меч” оказался сплетен из соломы, - он раздраженно выдохнул, замолкая.

- Сдается мне, твои волнения излишни, - успокаивающе ответил старец. - Если все дело в силе, то наоборот, ты в полушаге от успеха. Проделай-ка все еще раз, под моим наблюдением, - он подошел к ученику, и взял его за запястье левой руки. Тот прикрыл глаза, и вытянул правую руку вперед. Ее ладонь сжалась в кулак, с большим пальцем, лежащим поверх указательного. С большого же пальца и сорвалось едва заметное искажение воздуха, которое, пролетев пару чи, исчезло без следа.

- Ты был совершенно прав - все дело в силе, - довольно улыбнулся Уся-цзы. - Впервые за долгое время твоего ученичества, тебе не хватает грубой мощи, - он окинул хитрым взглядом озадаченно моргающего ученика. Тот непонимающе воззрился на свои мускулистые руки, что могли гнуть стальные прутья безо всяких техник усиления.

- Какой из твоих методов развития наилучшим образом укрепляет меридиан легких? - спросил Уся-цзы.

- Искусство Китового Дыхания, - медленно ответил Ван Фань. В глазах юноши начало зарождаться понимание. - Искусство Солнца и Луны если и уступает ему, но ненамного.

- Ты будешь практиковать их всю следующую неделю, поочередно, - удовлетворенно кивнул старец. - Большой удачей было то, что ты приобрел у Юэ-младшего именно Искусство Китового Дыхания - оно оказалось весьма кстати.

- Но даже неделя непрерывной практики методов развития не даст мне нужного прироста сил, - проговорил Сяо-Фань. Его слова звучали не утверждением, но вопросом: юноша видел, что у его учителя уже есть решение.

- И поэтому, ты будешь практиковать их особым образом, - ухмыльнулся старец. - Трудным, болезненным, и очень неприятным. Ты можешь отказаться в любое время, но знай: лишь этот способ даст тебе нужную силу в короткий срок.

- Меня не пугают трудности, - воодушевленно ответил юноша. - Что это за способ?

- Рядом с ним очень любит бездельничать Цзи, - весело ответил старый мудрец. - Ему повезло, что подобный способ тренировки для него слишком тяжел, иначе он возненавидел бы сам его вид.

- Наш водопад? - приподнял брови Сяо-Фань. - Мне нужно будет практиковать техники развития, стоя в холодной водице? Не понимаю, что в этом трудного.

- Раз уж ты так уверен к себе, приступим, - ехидно ухмыльнулся Уся-цзы. - Пойдем, нечего терять время.

***

Ван Фань изменил свое мнение о тренировках под водопадом немедленно после их начала. Он продрог в первые же мгновения, а срывающаяся с высоты четырех человеческих ростов вода словно наносила всему его телу непрерывные удары тяжелым молотом, обернутым в мягкий хлопок. Но юный воитель не показывал недовольства - ни боль, ни немеющее тело, ни лютый холод не могли отвратить его от поставленной самому себе цели - успешно освоить легендарное боевое искусство. Он все еще чувствовал разницу между своими силами, и возможностями его наиболее могущественных врагов, и собирался всерьез сократить свое отставание с помощью Божественного Меча Шести Меридианов.

Поначалу, техники развития отказывались выполняться - непрерывно валящаяся сверху вода сбивала концентрацию, а тело стремилось сжаться в комок от ледяного хлада, источаемого горной рекой, но Сяо-Фань не отступался, и вскоре внутренняя энергия его тела вновь покорилась юному воителю. Словно расплавленный металл, смешанный с жидким льдом, побежал по его энергоканалам, удесятеряя его силы, и распирая меридианы доселе невиданной мощью. Боль и холод никуда не делись - наоборот, нескончаемый пресс воды давил на юношу все сильнее, а постоянноесосредоточение туманило разум усталостью. Когда крепкие руки ухватили его за одежду, и выволокли из-под воды, юноша смог лишь смежить веки, и погрузиться в глубокий сон без сновидений. Но последней его мыслью, перед тем, как окончательно провалиться в сон, было ощущение искреннего довольства - эти несколько часов в ледяной воде заменили неделю обычных тренировок.

Последующие дни в жизни Сяо-Фаня были, как и предупреждал Уся-цзы, наполнены болью и тяжким трудом. Днем, он или тренировался, стоя под водопадом, или восстанавливался после тренировок. С лиц доктора Шэня и Сянъюнь, приглашенных для помощи юному воителю, не сходили укоризна и неодобрение: доктор и его дочь искренне считали, что Ван Фань мучит себя совершенно зря, и настолько спешить с развитием ему нет никакой необходимости. Юноша не пытался их разубеждать - он и сам не мог объяснить, отчего им вновь овладела неясная тревога и желание как можно скорее усилиться. Он победил Кукловода Мертвых лишь благодаря помощи друзей, и только благодаря ей же не погиб в том бою, но с тех пор что он, что его соратники стали много сильнее. Другой известный им враг, Оуян Сяо, намного превосходил в силе престарелого безумца, управляющего трупами, и в свое время легко одолел Юэсюаня и его спутников, но сейчас, новые товарищи, и новые умения давали их отряду шанс и против него. Тем не менее, Ван Фань не желал надеяться на то, что их общая сила принесет победу ему с друзьями, и продолжал тренироваться, как одержимый. Даже то, что разделив свои тревоги с посетившей его Ши Янь, он не встретил у любимой понимания и одобрения, не отвратило его от жажды силы.

В день возвращения Гу Юэсюаня, Уся-цзы строго наказал Сяо-Фаню прекратить тренировки под водопадом. Тот хотел было запротестовать, но, подумав, оставил эту мысль, принявшись вместо этого за освоение Божественного Меча Шести Меридианов. Когда старший ученик Уся-цзы отыскал младшего, ему предстала странная и даже несколько пугающая картина - Ван Фань водил протянутой вперед рукой по воздуху, медленно и плавно, и в такт его движениям, скала, перед которой он стоял, распадалась на куски, без труда разрезаемая невидимым, но очень острым клинком.

- Ты освоил некое могущественное умение, Сяо-Фань? - с легким удивлением спросил Гу Юэсюань.

- Да, брат, - спокойно ответил тот, прекращая свое необычное упражнение. - Теперь, я буду готов к самым разным неожиданностям, а наши враги - нет.

Утром следующего дня, друзья, вновь воссоединившись, выступили в путь. На сей раз, он лежал в направлении берегов Восточного Моря, к Ханчжоу, и тамошним делам прихвостней Восточной Канцелярии.

***

Путь Гу Юэсюаня с товарищами в Ханчжоу прервался незадолго до его завершения - Сяо-Фань, вглядевшись в выбитые на придорожном камне символы, резко натянул поводья своего мерина.

- Село Лунцзин! - с радостным удивлением воскликнул он. - Друзья! Дорога привела нас к селу Лунцзин, и мы просто обязаны его посетить!

- Родина чая лунцзин? - приподнял бровь Сяо Фу. - Ты прав, маленький брат, это было бы приятным и интересным опытом. Говорят, по-настоящему свежий лунцзин превосходит то, чем торгуют перекупщики, как благородный нефрит превосходит медь.

- Почему бы и не сделать небольшой привал? - задумчиво ответил Гу Юэсюань, и потянул за поводья своего мерина. - Поворачиваем, друзья.

- Помнится мне, ты отказался задержаться подольше в селе Дукан, Юэсюань, - с показным недовольством промолвил Фу Цзяньхань. - А ведь напиток, которым славно то селение, много полезнее и приятнее какого-то чая.

- Мы не останемся надолго и здесь, - терпеливо ответил старший ученик Уся-цзы. - К тому же, ты приобрел в селе Дукан четыре больших меха с вином, Цзяньхань. Какие еще нужды могли задержать тебя там?

- Одно дело - пить из родника, и совсем другое - из походной фляги, - возразил юный любитель горячительного. - Ну да ладно, - махнув рукой, он снял с пояса тыкву-горлянку, и сделал щедрый глоток. - Настоящий мужчина выше подобных мелочей.

Село Лунцзин показалось из-за шелестящего зеленого частокола бамбуковых стволов совсем скоро. Склоны холмов, между которыми угнездились скромные домишки сельчан, были покрыты аккуратными рядами чайных посадок. Над ними трудились работники в соломенных шляпах, тканых масках, и плотных рукавицах, призванных сохранять чистоту чайных листьев. Сельчане весело переговаривались, либо же распевали протяжные песни, восхваляющие их труд. Пройдя мимо каменной плиты с высеченным на ней названием села, товарищи спешились и привязали коней во дворе небольшой чайной, чей владелец, а заодно и единственный работник, с готовностью принял их заказ.

- Сказать по правде, лунцзин - достойный чай, но мне более по душе баньшаньский улун, - высказался Гу Юэсюань, провожая взглядом суетящегося держателя чайной. - Его сильный и насыщенный вкус и сам по себе способен вселить бодрость в усталое тело.

- Эта смесь дегтя и кузнечных отходов? - оскорбился Ван Фань. - Лунцзин - нектар, достойный нефритовых чаш бессмертных, и несравним с той ужасной горечью, что ты, брат, опрометчиво прославляешь.

- Улун своеобразен, но все же не настолько плох, как ты говоришь, Сяо-Фань, - примирительно высказался Сяо Фу. - Мне самому больше по душе мягкая сладость юньнаньского шу пуэра, но и многообразие оттенков вкуса разных сортов улун также интересно.

- Если уж говорить о сладости, мало что может сравниться с дунтинским билочунем, - присоединилась к беседе Ши Янь. - Его вкус нежен, словно персики из сада Нефритового Императора. Правильно приготовленный, этот чай дарит в равной мере бодрость и негу наслаждения.

- В твоих словах есть правда, сестрица, но мне больше по душе хуаншаньский цимэнь, - ответила подруге Вэй Цзылин. - Сладостью и ароматом он не уступит никакому другому чаю, но одна его чашка надолго отгоняет дрему.

- Чай он и есть чай, - пренебрежительно фыркнул Цзин Цзи. - Чего зря болтать о нем? Он нужен для того, чтобы утолять жажду и нести бодрость, так какая разница, на которой из гор выросли его листья? Тем более, что его сладость всегда идет от сахара.

- Кое в чем ты прав, А Цзи, но вы все забываете о напитке, что в равной мере несет сладость, прибавление сил, великолепный своими оттенками вкус, и расслабляющую лёгкость в теле, а именно, о вине! - провозгласил Фу Цзяньхань, воздевая к небу руку с тыквой-горлянкой. - Еще великий Ли Бо сказал:

- Мне показалось, когда свой кубок

- До самого дна осушил,

- Что горы и реки бы уместились

- В глубинах моей души!

Едва дочитав четверостишие, юный мастер меча приложился к верной тыкве, и торжествующе воззрился на соратников.

- Воистину, твой разум уже туманен, словно у мудреца, и ясен, словно у бессмертного[1], Цзяньхань, - насмешливо ответила на это Цзылин. - Прочитанные тобой строки - из поэмы Лу Ю, а не Ли Бо.

- Пусть так, - не смутился тот. - Моя ошибка не делает их менее правдивыми.

- Вот ваш чай и закуски, уважаемые посетители, - весело оповестил всех держатель чайной - немолодой, совершенно лысый, и с проглядывающей в жидких усах сединой. Добродушно улыбаясь, он расставил перед всеми чашки и тарелки, но не ушёл, вместо этого присоединившись к беседе.

- Скажу вам честно, вы посетили нас в неудачное время, молодые господа, - негромко сообщил он. - Нельзя насладиться истинным вкусом чая лунцзин без воды из источника Хупао. Однако же, ныне никто не осмеливается черпать оттуда, - наклонившись поближе, он понизил голос, и проговорил с испуганным видом:

- Ведь в нашем источнике поселился злой дух.

- З-злой дух? - испуганно охнула Вэй Цзылин, вмиг растеряв все спокойствие. - Может, не будем здесь задерживаться, друзья? Нас, как-никак, ждут дела, - она бледно улыбнулась.

- Опять это, - тяжело вздохнул Цзин Цзи. - Вся эта болтовня о духах - деревенские суеверия. Ничего в этом их источнике нет, кроме холодной воды.

- Простите, молодой господин, но вы неправы, - возмущенно ответил владелец чайной. - Каждый день, дух издаёт ужасные звуки, слышные любому, кто подойдет к источнику поближе. Говорят, что эта беспокойная душа - бросившийся в источник заезжий школяр, - заговорщическим тоном продолжил он. - Несчастный провалился на экзамене[2], и не выдержал стыда по дороге домой. Один из наших охотников, А Цю, узнав об этом несчастье, нырнул в источник, пытаясь вытащить тело, но нечто ухватило его за ногу, - старик замолчал на миг, приняв таинственный вид. Друзья не показывали особого интереса, лишь Цзылин испуганно прижимала ладони к лицу.

- А Цю сумел вырваться, но с тех пор на его лодыжке осталось черное пятно, словно от ожога, но холодное, как лед, - возобновил он свой рассказ. - С тех пор, ему пришлось оставить охотничий промысел - бедняга даже ходит теперь с трудом.

- Ну и чушь, - лениво протянул Цзи. - Ваш дурень-охотник попросту застрял меж камней, и измазался в иле. Не существует беспокойных духов, кроме как в воображении глупцов.

- Хотите - верьте, хотите - нет, но я не соврал вам ни в одном слове, - оскорбленно выпрямился старый держатель чайной, и двинулся прочь.

С его уходом, в беседе само собой наступило затишье, и все принялись отдавать должное чаю. Сяо-Фань пригубил из своей чашки, и едва не застонал от удовольствия, прикрыв глаза и катая на языке чайную сладость, освежающую и нежную, с послевкусием, не уступающим в насыщенности самому вкусу. Не выпуская из руки чашку, он придвинулся ближе к сидящей рядом Ши Янь, и обнял подругу за талию свободной рукой. Та смущенно покраснела, но даже не подумала протестовать - наоборот, накрыла его ладонь своей.

- Вот теперь, я достиг вершины наслаждения, - промурлыкал Ван Фань, благостно улыбаясь. - Сомневаюсь, что даже во дворце Нефритового Императора найдется что-нибудь сравнимое. Любимая рядом, и этот божественный напиток - что может быть лучше?

- Конечно же, кувшин доброго вина, - не мог не поделиться мнением Цзяньхань. Сяо-Фань благодушно рассмеялся.

- Давайте посетим эту их достопримечательность перед уходом, друзья, - вдруг предложил Сяо Фу. - Меня интересуют издаваемые источником Хупао звуки. Они вполне могут оказаться плеском воды, или же скрежетом камней, но если нет, быть может, они откроют нам некую тайну.

- Я бы воздержалась от подобного, - дрожащим голосом возразила Цзылин. - Некоторые вещи лучше не тревожить зазря.

- Страхи нужно встречать лицом к лицу, и побеждать, - расслабленно протянул все еще блаженствующий Ван Фань. - Выяснив доподлинно, что скрывается в водах источника, ты сможешь избавиться от малой толики своего трепета перед призраками, Цзылин - разве это не хорошо?

- Быть может, тот ученый все еще жив? - предположил Жэнь Цзяньнань. - К примеру, под источником имеется пещера, и он сейчас заточен в ней. Он схватил охотника за ногу, пытаясь спастись, а вовсе не из желания навредить.

- Эта мысль похожа на правду, - медленно проговорил Гу Юэсюань, отпивая из своей чашки. - Многие из нас изучили Искусство Китового Дыхания, и воды источника не станут для нас препятствием. Решено, мы проверим эту сплетню о духах, и предположение Цзяньнаня, - Вэй Цзылин тяжело вздохнула, но не стала возражать.

***

- Я и вправду слышу нечто, - задумчиво промолвил Гу Юэсюань, - и эти звуки - не шум природы. Там кто-то есть, - Вэй Цзылин испуганно ойкнула на эти слова, и попятилась назад.

Друзья стояли у кристально-чистых вод источника Хупао, и сосредоточенно вслушивались в их шум. Сельчане и вправду обходили его стороной - на идущих к источнику молодых воителей многие из них бросали напуганные взгляды, а несколько доброжелателей даже предупредили о беспокойных духах, заставляя Цзылин все больше нервничать.

- Если есть, то чего мы ждем? - раздраженно бросил Цзи. - Не будем зря терять время - спасем этого глупого школяра побыстрее, и займемся по-настоящему важными делами, - он принялся расстегивать пояс.

- Ты ничего не забыл, Джи? - отрешенно спросил Ван Фань. Тот непонимающе воззрился на младшего соученика. - С нами две девушки, - пояснил он. - Ты и вправду собрался разоблачиться перед ними?

- Это что же, из-за подобных глупостей моей одежде придется промокнуть насквозь? - тоскливо протянул Цзин Цзи.

- Останься здесь, если хочешь, - ровно ответил Юэсюань. - Я могу нырнуть в источник и сам.

- Ну уж нет, - воспротивился рыжеволосый юноша. - Если там, под водой, нечто интересное, я не собираюсь пропускать встречу с ним.

Сходным образом высказались и прочие спутники Гу Юэсюаня, и вскоре вся компания, по одному, вошла в воды источника Хупао.

Сяо-Фань обогнал остальных, толкая себя вперед мощными гребками - вовсе не из любопытства, или некоего соревновательного духа. Он всего лишь хотел поскорее выбраться из ледяной воды источника, так неприятно напомнившей ему тренировки под водопадом. Его заплыв под водой не был долгим - очень скоро он разглядел неяркое пятно света, и, направившись к нему, вынырнул на поверхность. Пещера, в которую вела подземная река, соединенная с источником, была обширна и темна, но все же не полностью - неверный свет, проникающий сквозь щели в потолке, кое-как обрисовывал очертания окружающих Сяо-Фаня мокрых камней и скудной растительности. Подождав, пока глаза окончательно привыкнут к полумраку, он двинулся вперед, ведомый странным звуком, услышанным с поверхности. Тот все усиливался, и, наконец, усилился настолько, что юноша понял, что же он, все-таки, слышит.

Плач, тихий и печальный. Так могла бы плакать маленькая девочка, впервые столкнувшаяся с несправедливостью мира, и неспособная от нее защититься.

Ван Фань в замешательстве ускорил шаги, пытаясь понять, как мог ребенок оказаться в этом мрачном и укромном месте, и как ему и его спутникам спасти бедняжку из здешнего заточения. Один из его незаданных вопросов вскоре получил ответ.

Плакавшая не была ребенком. Сяо-Фань почти сразу узнал ее - увиденная больше года назад, в битве при Тяньду, она запомнилась ему как своими боевыми умениями, так и выделяющейся внешностью. Даже многочисленные раны, покрывающие тело этой женщины, вкупе с грязью и смертной бледностью, не могли скрыть ее яркую, вызывающую красоту. Но не красота ее сейчас приковала к себе внимание юноши. Его наметанный глаз моментально подметил обрамленное гематомой вздутие там, где должна была быть ровная кость ключицы, неестественно согнутые лодыжки, и безжизненно повисшую руку.

Неизвестная женщина, изломанная, израненная, и брошенная в темной, холодной пещере, лежала, бессильно растянувшись на мокрых камнях, и тихо плакала, вздрагивая всем телом.

Ван Фань шагнул к ней, сжимая зубы, сраженный до глубины души этой жуткой, вызывающей жалость картиной. Он не думал сейчас ни о чем - юноша хотел лишь сделать хоть что-нибудь, чтобы облегчить страдания несчастной. Но та не была беспомощной даже в своем бедственном состоянии. Ее плач прекратился, а глаза обратились к Сяо-Фаню - слепые, жемчужно-белые, и чуть светящиеся. Он узнал это свечение - приметы столь редкого ранения трудно было с чем-то спутать. Лежащая на каменном полу пещеры страдала не только от ран. Ее внутренности медленно вымерзали, пораженные ледяным ядом - жестоким, крайне болезненным, и медленно, но верно убивающим свою жертву воздействием, порожденным особой ци. Юноша судорожно вздохнул - бесчеловечность сотворенного с неизвестной женщиной поражала.

- Ты вернулся? - спросила та тихим, но постепенно набирающим силу голосом. - Тебе мало того, что ты уже со мной сделал? Ты пришел продолжать, жестокая тварь? - она вскочила на ноги, срываясь на крик. - Я убью тебя! Умри!

- Младший, берегись! - раздался возглас Гу Юэсюаня. Тишину пещеры окончательно изгнали спешные шаги группы людей - товарищи Сяо-Фаня подоспели на шум.

Тот не обратил внимание ни на враждебность неизвестной, ни на крики старшего. Жалость сдавливала его горло, и туманила глаза. Он шагнул навстречу безумной атаке женщины, лишь силой воли держащейся на изломанных ногах, и поднимающей покалеченные руки. Одним движением корпуса он уклонился от источающий смертный хлад ладоней - ледяная ци, переполняющая тело своей жертвы, щедро выплескивалась наружу. Шагнув еще ближе, Сяо-Фань легким, едва ощутимым касанием нажал на точку тяньци на теле незнакомки, и та, ослабленная борьбой с ледяным ядом и многочисленными ранениями, бессильно обмякла. Юноша же протянул руки, и подхватил ее, обнимая. Та дернулась было прочь, но беспомощно поникла, почти невесомая от истощения.

- Все, все, - прошептал он ей, и его голос дрожал от испытываемого юношей сожаления. - Я не причиню тебе вреда, я помочь хочу. Я помогу, сейчас, подожди немного. Мы поможем. Подожди немного. Сейчас.

Он вынес ее на сухое место, небольшую возвышенность, поднимающуюся над полом пещеры, и бережно опустил наземь. Спешно открыв сумку с медикаментами, он последовательно скормил ей болеутоляющую и укрепляющую пилюли, придерживая ее голову, и поднес к бледным губам женщины свою фляжку. Та глотнула и закашлялась, и юноша вновь приподнял ее, позволяя справиться с пошедшей не в то горло водой. Подошедшие товарищи молча смотрели на происходящее, не вмешиваясь. Ван Фань бросил на них быстрый взгляд. Вэй Цзылин держалась рядом с Цзин Цзи, едва не прижимаясь к нему - мрак, приглушенные звуки, и слова сельчан о призраках нагнали на суеверную девушку страха. Рыжеволосый юноша пытался выглядеть безразлично, но в глазах его были видны жалость и оторопь - подростковая бравада юного воителя не справлялась с картиной плодов чужой жестокости. Юэсюань и не думал скрывать возмущение и сожаление, как и остальные. Лишь Ши Янь отвела глаза, не встречая взгляда Ван Фаня.

- Кто ты? - спросила женщина едва слышным голосом. Вспышка ее ярости погасла, оставив после себя только большую слабость.

- Сяо-Фань, - непроизвольно ответил юноша, и поправился, вспомнив о вежливости:

- То есть, Ван Фань, третий ученик школы Сяояо, старшая, - церемонность недолго продержалась в нем, отступив под давлением жалости. Он все еще поддерживал шею и спину женщины, что выглядело, словно объятья. Юноша спросил, все так же забыв о вежливости, и с все той же дрожью в голосе:

- Что за внутренние травмы ты перенесла? Откуда этот ледяной яд? Кто… - он запнулся, сглатывая подступивший к горлу комок, и продолжил хрипло:

- Кто это сделал?

- Спасибо тебе, Сяо-Фань, - прошептала она, словно и не расслышав его вопросов. - Уся-цзы - хороший учитель, и ему повезло с учениками. Не трудись, меня уже невозможно спасти, - усталая обреченность звучала в её голосе. - Я отравлена ци Ледяной Ладони Летучей Мыши, мистического искусства Блистающего Культа. Это сделал один из его наследников. Услужливая шавка императорского двора. Убийца. Мерзавец, - выплевывала она слова, сочащиеся ненавистью. - Оуян Сяо… Оуян Сяо! - провыла женщина раненой волчицей, и вопль ее переполняли неизбывное горе и неутоленная жажда мести. Сяо-Фань сжал зубы и зажмурился, пытаясь отрешиться от эмоций этой несчастной незнакомки, перенесшей столь много боли.

- Что же, нельзя изгнать эту ледяную ци вливанием чужой внутренней энергии? - неестественно громко и равнодушно высказался Цзин Цзи. - Младший, что бы тебе не заняться этим? - обратился он к Ван Фаню.

- Нет, - выдохнула женщина. - Патриарх Блистающего Культа Чжан Уцзи не воскреснет из мертвых, а его метод Девяти Ян - единственный способ избавиться от ледяной ци. Моя возможность выжить давно утеряна.

- Шаолинь, Эмэй, и Удан унаследовали искусство Девяти Ян, - встрял Юэсюань, как и всегда, неравнодушный к чужой беде. - У них - лишь части полноценного метода, неполные его отрывки, но если собрать учеников из трех сект, можно попытаться изгнать из ваших меридианов ледяную ци, старшая.

- Нет смысла пытаться, - безразлично ответила та. - Нет горя в смерти, и радости в жизни. Я умираю. Чтобы выжить, я пила кровь того несчастного, что свалился в источник несколько дней назад. Но его тело уже окоченело, а свежая кровь - единственное, что сдерживает ледяную ци…

- Тебе нужна кровь? - перебил ее Сяо-Фань, опуская женщину на камни. - Открой рот, - и, рванув из-за пояса нож, он полоснул им по запястью, вскрывая вены.

Темная жидкость закапала между приоткрытых губ женщины, и та судорожно сглотнула, шумно дыша. От группы стоящих поодаль друзей Сяо-Фаня раздался возглас Ши Янь, но юноша не обращал внимания ни на что, кроме поддержания кровотечения из собственноручно нанесенной раны. Он мерно сжимал и разжимал кулак, заставляя темные капли крови срываться с запястья снова и снова, и ни боль, ни холодеющие пальцы не задерживались в его внимании ни на миг. Наконец, неизвестная качнула головой, сомкнув губы, и Ван Фань убрал руку, остановив кровь акупунктурной техникой. Самая малая тень румянца вернулась на щеки женщины, и ее губы, кажущиеся черными от пачкающей их крови, изогнулись в легкой улыбке. Ее веки опустились, а дыхание, доселе частое и шумное, стало тише и ровнее. Сяо-Фань шевельнулся было, намереваясь встать, но рука женщины вдруг поймала его запястье, крепко сжав его пальцами.

- Посмотри на этих бабочек, Шэн, - прошептала она в полусне, все так же улыбаясь. - Какие красивые. Одна желтая, а другая - фиолетовая. Правда, они похожи на нас с тобой? Посмотри, как они следуют друг за другом, не отставая. Мы ведь тоже будем вместе, как и они, правда, любимый?

- Да, - сдавленно ответил Сяо-Фань, с трудом сдерживая слезы. - Конечно же, мы будем вместе, - он накрыл ладонью кисть ее руки, белую, словно мрамор, и столь же холодную. Юноша до боли прикусил губу, сжимая тонкие пальцы незнакомки, чувствуя пронизывающий их смертный хлад, и рвущую его сердце на части жалость. Женщина улыбнулась шире, и напряжение покинуло ее тело. Она задышала спокойнее и тише, и окончательно уснула, не отпуская руку Ван Фаня.

Юноша просидел в своей неудобной позе еще несколько минут, но потом все же высвободил руку из пальцев неизвестной, и встал, тихо и осторожно, пытаясь не потревожить ее сон. Он подошел к своим друзьям, и бросил, тяжело и настойчиво:

- Мы должны помочь ей. Обязаны. Ты слышишь меня, Юэсюань? Слышите меня, братья и сестры по оружию? - он обвел жестким взглядом их компанию, ловя растерянные и ошарашенные взгляды своих товарищей. Ши Янь вновь отвернулась, но юноша успел поймать ее взгляд, полный обиды и ревности. Он не обратил на это внимания - слишком сильно сжимала его сердце горечь, слишком полно овладели им сожаление и сострадание. Всё, что он увидел здесь, в пещере источника Хупао, взяло его за душу много сильнее, чем Ван Фань мог того ожидать.

- Конечно, - удивленно ответил Гу Юэсюань. - Мы не оставим в беде эту несчастную. Кто-нибудь из вас знает, кто она, друзья?

- Одна из старейшин Фэнду, - безразлично бросил Сяо-Фань. - Она сражалась бок о бок с Владыкой Мертвых в битве у горы Тяньду, а уж его трудно не узнать.

- Это может быть только Мэнпо, - вмешалась Вэй Цзылин. - Старшие Фэнду берут свои прозвания от божеств царства мертвых, и Мэнпо - единственная женщина среди них. Она - разведчица и ищейка своей секты, скрытница, что выслеживает предателей и шпионит за врагами. Ее знания могут помочь нашей миссии, - девушка прервалась, с сожалением глядя на спящую Мэнпо. - А еще, никто не заслуживает столь многих страданий. Мне жаль ее. Сяо-Фань прав, нужно ей помочь.

- И как мы ей поможем? - голос Ши Янь был ломким и сердитым. Девушка кусала губы, бросая быстрые взгляды то в сторону Сяо-Фаня, то на лежащую женщину. - Она сказала, что долго не проживет без человеческой крови. Мы потащим ее с собой, и позволим пить из наших жил? Или же кто-то останется с ней?

- Ее нельзя переносить - растревожив ее раны движением, и истощив этим внутреннюю энергию, мы приблизим ее конец, - отстраненно бросил Ван Фань. - А вот остаться с ней я не против. Пусть все то мясо, что на мне наросло, послужит чему-то хорошему, - Ши Янь возмущенно вскинулась, но ее отповедь предупредил Юэсюань.

- Я помню истории о Блистающем Культе, и его Четвертом Страже, Царе Летучих Мышей, - задумчиво проговорил он. - Ледяную ци сдержит любая кровь, главное, чтобы она была свежей. Кровь животных подойдет не хуже человеческой.

- У меня есть идея! - просияла Вэй Цзылин, и думать забыв о том, чтобы робеть от их мрачного окружения. - Пойдемте, нам понадобится кое-что…

- Постой, - прервал ее Ван Фань.

Он подошел к Мэнпо и, присев над ней, вновь раскрыл свою суму с врачебными принадлежностями. Действуя как можно осторожнее, он обработал раны женщины, зафиксировал, насколько мог, ее переломы, отыскав среди мусора, валяющегося на полу пещеры, материал для шин, и выложил на камень пола большую часть своих запасов пилюль. Пусть глаза Мэнпо были повреждены ледяным ядом, и она не могла прочитать надписи с названиями целебных средств, Сяо-Фань надеялся, что опытная воительница отличит лекарства по запаху, благо приготовленные им пилюли были весьма свежи. Юноша также отцепил от пояса фляжку с водой, и устроил ее рядом с бутылочками лекарств. Следом, встав на ноги, он подошел к Гу Юэсюаню и принялся самым бесцеремонным образом рыться в его наплечной суме. Вынув из нее все их походные запасы еды, Ван Фань отнес и их к небольшой кучке припасов рядом со спящей.

- Будешь возражать, Юэсюань? - прищурился он в ответ на удивленный взгляд старшего ученика Уся-цзы.

- Нет, Сяо-Фань, мне не жаль этих мелочей, - ответил тот оторопело. - Тебе не нужно было шарить в моих вещах, достаточно просто попросить.

- Прости, старший, - тяжело вздохнул Ван Фань. - Я совсем… Это ужасно - то, что с ней случилось. Я совсем потерял голову.

- Я понимаю тебя, младший брат, - с грустной улыбкой кивнул Юэсюань. - Мы обязательно поможем ей. Цзылин, ты хотела предложить нам что-то?

***

Сяо-Фань отстраненно слушал сбивчивую речь своего старшего, переодетого странствующим даосом. Тот уже заканчивал убеждать жителей села Лунцзин, что злых духов, живущих в колодце, умиротворит свежая кровь животных, которую нужно опускать туда каждый день, в крепкой тыкве-горлянке с привязанным к ней грузом. Мысли Ван Фаня, одолевавшие его, были нерадостными, и полными дурных предчувствий. Он тоже припомнил все, что рассказывал им Уся-цзы о Блистающем Культе, и о Вэй Исяо, его Четвертом Страже. Тот, хоть и был весельчаком и шутником, обладал весьма зловещим и смертоносным мистическим искусством, которое, попав в руки недоброго человека, могло забрать многие жизни. Оуян Сяо, несомненно, был именно таким человеком. Более того, юноша сомневался, что трое незнакомых друг с другом людей, пусть и учеников знаменитых сект, смогут правильно объединить усилия, и в достаточной мере изгнать ледяную ци из тела несчастной женщины с помощью своих обрывочных знаний.

Он бросил задумчивый взгляд на “даоса Чжан Юэсюаня, экзорциста и восемнадцатого наследника Мяошань” как его представила Вэй Цзылин. Псевдо-даос кое-как отговаривался от требований сельчан умножить их богатство, излечить скот, и приманить удачу, и виновато улыбался в фальшивые усы, сделанные из срезанного локона его собственных волос. Отбившись, наконец, от наседавших жителей села Лунцзин, Юэсюань присоединился к ожидавшей его группе, и они, ведя лошадей в поводу, двинулись прочь из села. Требовалось обговорить планы дальнейших действий, и, желательно, вне поля зрения сельчан, что не упустили бы “странствующего даоса” из виду.

- Гу Ши из Удана может нам помочь, - заговорил, наконец, Гу Юэсюань, избавившись от накладных усов. - Ты с ним дружен, Сяо-Фань, ведь так? Из учениц Эмэя, что странствуют по рекам и озерам, мне знакома лишь Шуй Паньпань. Я встречал ее недавно, и она упоминала, что ее миссия ведет в Чэнду. С Шаолинем будет сложнее всего. Не хочешь ли попросить настоятеля Уиня оказать обещанную тебе услугу, Цзылин? Клянусь, я оплачу этот долг тебе, чего бы мне это ни стоило.

- Давайте отправимся в Шаолинь, и выясним все на месте, - предложила та. - Быть может, упоминать об услуге и не потребуется.

- Хорошо, - улыбнулся Юэсюань. - Значит, мы направимся…

- Нет, - внезапно прервал его Сяо-Фань. - Это плохой план. Сомневаюсь, что три обрывка заменят целое. Нужно истинное искусство Девяти Ян, иначе мы можем сделать только хуже. Все мои знания целителя говорят, что риск слишком велик, - он осмотрел своих друзей и товарищей серьезным взглядом.

- Никто не знает, где искать это утерянное искусство, младший брат, - с сожалением сказал Сяо Фу. - Последние упоминания о нем исходят от подножия горы Куньлунь, но они - не более, чем слухи.

- Лучше, чем ничего, А Фу, - с горячностью возразил Ван Фань. - Давайте отправимся туда. В тамошней пустыне не может быть много оживленных мест, и даже осмотреть их одно за другим не займет слишком много времени.

- Многие искали следы искусства Девяти Ян, надеясь получить даруемую им силу, - медленно и отстраненно проговорил Жэнь Цзяньнань. - Истории о Блистающем Культе еще не успели стать легендами, и многие из воителей жаждали отыскать его наследство. Метод Девяти Ян искали как давно, по горячим следам, так и недавно. Его до сих пор безуспешно ищут отдельные упрямцы. Ты и правда хочешь присоединиться к ним, Сяо-Фань?

- Да! - рявкнул тот, но его пыл не удержался долго - пусть юноша и забыл сейчас о манерах, пребывая в расстроенных чувствах, обижать друга он не хотел.

- Извини, Цзяньнань, - продолжил он тише. - Нужно хотя бы попытаться. Так или иначе, эта попытка не будет стоить Мэнпо жизни, в отличие от использования трех наследников Девяти Ян.

- Бесцельное рысканье по пескам Кашгара лишь потратит драгоценное время, - нахмурился Гу Юэсюань. - Наш обман с кровью животных - лишь временная отсрочка. Даже если ты прав, Сяо-Фань, и план с участием троих учеников великих сект ненадежен, поиски истинного искусства - не более, чем ловля миражей в пустыне, и надежны еще меньше. Нужно поскорее отправиться за учениками Удана, Шаолиня, и Эмэя, и сделать то, что возможно и реально.

- Нужно сделать то, что поможет! - снова взорвался Ван Фань. Впрочем, он успокоился столь же быстро, приняв решение, и обвел товарищей холодным взглядом. - Я отправляюсь в Кашгар, с вами, или без вас. Кто со мной?

- Это безрассудно, Сяо-Фань, - печально ответил ему Юэсюань. - Оставь эти мысли. Да и негоже нам, трем братьям по оружию, разделяться.

- Ты, как я понял, не пойдешь, старший, - ровным голосом ответил тот. - Джи, ты? - рыжеволосый парень в замешательстве посмотрел на него, и, закусив губу, отвернулся. - Ясно, - кивнул Ван Фань. - А Фу, брат, ты же со мной?

- Прости, Сяо-Фань, - вздохнул тот. - Юэсюань прав. Лучше будет, если ты откажешься от своего плана.

- Понятно, - печально ответил младший ученик Уся-цзы. - Цзяньхань, как насчет тебя?

- В западных пустынях нет ни доброго вина, ни хороших фехтовальщиков, - нерадостно усмехнулся юный мастер меча. - Думается мне, что и метода Девяти Ян там нет. Цзяньнань прав, слишком многие его искали, и безуспешно. Я откажусь, Сяо-Фань, - тот с досадой скривился.

- Ласточка, милая моя, - обратил он свой взгляд на Ши Янь, и в его голосе зазвучали умоляющие нотки. - Я ведь не справлюсь один. Ты же пойдешь со мной? - та замялась под его проникновенным взглядом, и, тяжело вздохнув, неохотно кивнула.

- Замечательно, - благодарно улыбнулся он ей, и, впервые со времени спуска в источник Хупао, девушка улыбнулась ему в ответ. - Юэсюань, одолжишь мне свою фляжку? Верну, как свидимся.

- Было бы лучше, если бы ты все-таки передумал, - тяжело вздохнул старший ученик Уся-цзы, тем не менее, снимая флягу с пояса, и протягивая ее Сяо-Фаню.

- Увидимся, друзья, - не обратил внимания на его слова тот, подхватывая емкость и взлетая в седло своего коня. - Вперед, Ласточка, - кивнул он Ши Янь, тоже вскочившей в седло, и двое всадников отделилось от маленькой группы, поскакав на северо-запад.

Примечания

[1] "Туманен, как мудрец, ясен, как святой" - метафора опьянения из цикла поэм “Под луной одиноко пью” авторства Ли Бо.

[2] Имеется в виду государственный экзамен на должность чиновника-ханьлиня, крайне трудный процесс, требующий очень хорошей памяти.

Глава 27, в которой герой не жалеет сил на поиски давно утерянного

В то время, как лошади несли Ван Фаня и его спутницу в направлении провинции Синьцзян, тяжёлые и горькие думы одолевали юношу. Умом он понимал, что поступает на редкость необдуманно и сумасбродно. Он расстался с верными друзьями под влиянием сиюминутного порыва, и бросился на край известного мира в поисках давно утерянных знаний, от которых давным-давно не осталось и следов. В любой другой день, Сяо-Фань, всегда старавшийся действовать осмотрительно и с холодной головой, первым бы оспорил собственное решение, соглашаясь с доводами Гу Юэсюаня и прочих своих соратников. Но не сегодня.

Несмотря на весь его опыт чужой жизни, Ван Фань все ещё оставался подростком, которому едва исполнилось шестнадцать, и сейчас его мировосприятие разлетелось на осколки от безжалостного удара, нанесенного суровой действительностью. Дух веселого приключения в компании друзей и любимой девушки улетучился без следа. То, чего не смогли сделать смерти врагов, опасности, и ранения, свои и друзей, с легкостью сотворила картина бессмысленной жестокости, увиденная Сяо-Фанем в гроте источника Хупао.

Он и раньше осознавал, что мир полон несправедливости, что негодяи измываются над слабыми, и что страдания не могущих себя защитить нередки в Поднебесной, но это его знание было чем-то далеким и отстраненным, известным с чужих слов. В его собственные годы бродяжничества, Ван Фаню повезло избегнуть той ужасной изнанки жизни, с которой зачастую не возвращаются - он не попал в лапы торговцев людьми, уберегся от встреч с безумцами, что убивают и мучают ради развлечения, а слухи о людоедах и насильниках остались для него лишь слухами.

Сегодня, слыша тихий, отчаянный плач взрослой и сильной женщины, видя ее боль и раны, он был поражен и раздавлен перенесенными ей ужасами. Накал чувств, испытанных Сяо-Фанем в гроте Хупао, не уступал таковому от его первого поцелуя с Ши Янь, но был совершенно ему противоположен. Лобзание любимой принесло юноше радость и счастье. Лицезрение же жутких ран Мэнпо, ее тихой обреченности и едва сдерживаемой боли, сдавило его сердце ледяной хваткой сожаления и неприятия. Он не желал, не мог мириться с подобным, и ухватился за единственную возможность исправить все с отчаянием утопающего, хватающегося за соломинку. Юноша с кривой ухмылкой припомнил слова Уся-цзы о пресечении несправедливости, ставшем его долгом, и воспоминание о спасении Сяо Фу от его внутренних демонов вернуло Ван Фаню малую часть душевного покоя. Он истово понадеялся, что его безрассудная попытка спасти Мэнпо также увенчается успехом.

Поглощенный тяжкими раздумьями, Сяо-Фань мало на что обращал внимание; все более мрачнеющие взгляды Ши Янь также остались незамеченными юношей. Поэтому, когда девушка заговорила с ним во время привала, её горький и холодный тон немало удивил Ван Фаня.

- Хочешь ли ты расстаться со мной, когда в моей помощи отпадёт нужда? - спросила она, и голос девушки был ненамного теплее вод источника Хупао.

- Что? - оторопело спросил юноша, уставившись на подругу с выражением полнейшего непонимания на лице.

- Твоя новая знакомая, Мэнпо, забрала столько твоего внимания, что мне, я чувствую, не достанется и крупицы его, - ядовитая горечь ревности звучала в словах Ши Янь все чётче. - Ты прикасался к ней самым неприличным образом. Ты поил её своей кровью. Ты говорил, - она на мгновение запнулась, и продолжила со слезами в голосе:

- Говорил, что вы с ней будете вместе! Я же совершенно лишняя в вашем союзе. Все-таки, ты лгал мне, клянясь в любви, - она остановилась, тяжело дыша, и глядя на Ван Фаня влажно блестящими глазами, полными обиды.

- Ласточка, скажи мне, пожалуйста, вот что, - медленно и тихо заговорил Сяо-Фань, - если завтра, мы наткнемся на старого, грязного нищего, чья кожа изрезана ножом, руки и ноги безжалостно сломаны, на лице и теле заметны следы жестокого избиения, а внутренности распадаются от ужасного яда, ты обидишься, если я захочу помочь ему? - его голос ничуть не изменился, все так же полнясь непониманием. - Если он, в бреду, назовёт меня милой женушкой, и я, чтобы успокоить его мятущийся от чудовищной боли дух, в ответ назову его муженьком, ты станешь ревновать? Я знаю, твои слова не идут от сердца, - горячая уверенность зазвучала в его словах. - Твоё сердце - доброе и великодушное, ведь не может быть иным сердце девушки, принявшей на себя заботу о дюжине сирот. Ласточка, милая, - выдохнул он с жаркой искренностью, - ныне, ты нужнее мне, чем когда-либо. В гроте Хупао, я увидел жуткую, невозможную несправедливость. Мне совершенно неважно, женщине ее причинили, или мужчине, но я до сих пор не могу понять, как небо не рушится на существо, способное на такую жестокость. Не отталкивай меня своей ревностью, прошу, - он умоляюще посмотрел на неё. - Без твоих тепла и нежности, я останусь наедине с миром, в котором возможно подобное, - Ши Янь, всхлипнув, крепко обняла его.

- Прости, Сяо-Фань, - прошептала она. - Я не должна была оскорблять тебя недоверием. Прости, любимый.

- Ничего, - так же шёпотом ответил он. - Главное, не отпускай меня пока что, ладно? - девушка судорожно закивала, сильнее сжав объятия.

***

Звуки боя Ван Фань и Ши Янь расслышали намного раньше, чем увидели их источник - тонкий свист ветра и шелест движущегося песка не могли скрыть воинственные вопли и лязг оружия. Юноша и девушка пришпорили вяло плетущихся лошадей, и вскоре, перевалив через очередной бархан, наткнулись на услышанное ими сражение. Сражение одного против не менее, чем трех десятков.

Толпа конных воинов в замызганных халатах и некогда белых наголовных платках напирали на шаолиньского Бронзового Архата, невесть как оказавшегося в песках Такла-Макана. Архата орущего и сквернословящего, и размахивающего своей саблей с яростью обреченного. Кровь щедро пятнала бронзовую кожу мужчины, сочась из многочисленных ран, но он не сдавался, неустанно пытаясь дотянуться сабельным клинком до своих противников. Несколько трупов лошадей и людей уже валялись на песке, отмечая его успехи.

Переглянувшись, Ван Фань и Ши Янь поняли друг друга без слов, и дружно подстегнули лошадей, стремясь поскорее придти на помощь столь не по-буддистски ведущему себя монаху. Девушка, вырвавшись вперёд, взвилась над седлом в высоком прыжке, и осыпала всадников градом дротиков. Кони и люди валились на землю, тяжело раненые и бездыханные, отмечая её попадания. Сяо-Фань, в свою очередь, ринулся вперёд, и, встав рядом с архатом, вытянул перед собой пустые ладони обеих рук. Невидимая смерть вышла из этих ладоней, и поглотила добрый десяток врагов в один миг - Божественный Меч Шести Меридианов разил наповал.

Всадники смешались и попятились от неожиданного и жесткого отпора, забравшего больше половины их жизней. Разъяренный монах же и не думал умерять свою злобу. Издав невнятный вопль, он воздел саблю к небу, и бросился было вперед, собираясь вновь сойтись с врагом в одиночку, но бег его вдруг прекратился на середине движения. Три сгустка энергии, брошенные Сяо-Фанем, настигли бронзовокожего воителя, и сковали его меридианы надежнейшими из цепей, запирая архата в его теле, словно в темнице. Монах стал окончательно подобен бронзовой статуе, лишь его полные ярости глаза, мечущие свирепые взгляды в сторону конных воинов, выбивались из образа памятника.

- Кто вы такие? Почему встали на сторону этого безумца? - с плохо скрываемой опаской произнес конник, выглядящий опрятнее прочих. Его речь была гортанной и жёсткой, а слова простыми, но вполне чистыми и правильными - Ван Фань с подругой, без сомнений, встретили местного, одного из народа вэйцзу[1].

- Вы обездвижили его - хорошо, - продолжил всадник. - Оставьте его нам, и ступайте своей дорогой. Так уж и быть, мы простим вам смерти товарищей.

- В ссоре между скверно одетыми и хорошо вооружёнными людьми, и буддистским монахом, я приму сторону монаха, - спокойно ответил Сяо-Фань. Он был не прочь потянуть время - легендарная внешняя техника все ещё тяжело давалась ему, и юный воитель отчаянно нуждался в передышке.

- Что за зло вы сотворили? - продолжил он все тем же бесстрастным тоном. - Верно, нечто ужасное, если даже кроткий последователь Будды впал в ярость.

- Мы даже не знаем этого сумасшедшего! - с чрезмерным пылом воскликнул предводитель конников. Ван Фань насмешливо прищурился, низко оценивая его нарочитую искренность. - Он набросился на нас ни с того, ни с сего, словно бешеный пес! Я и мои братья всего лишь… мирно ехали по своим делам.

- Ты хочешь сказать, мирно ждали в засаде первого попавшегося купца? - издевательски бросила Ши Янь. - Оазис совсем рядом, в нескольких десятках бу. Найдется ли место лучше, чтобы мирно поджидать богатых путников, и мирно избавлять их от лишних пожитков?

- Умолкни, женщина! - оскорбленно ответил конник. - Когда мужчины ведут беседу, твое дело - сидеть тихо, - Ши Янь презрительно фыркнула, и с намеком подбросила в воздух дротик-ласточку, пристально глядя на поборника патриархальных ценностей. Тот несколько стушевался, но вдруг, рыскнув взглядом по дальним барханам, вновь обрёл присутствие духа. Опасение на него лице сменилось злой радостью.

- Ты ведь просто-напросто тянешь время, глупый ханец, - наглым и оскорбительным тоном обратился он к Сяо-Фаню. - Не думай, что я не заметил. Видать, твои трюки слишком утомительны, чтобы сражаться подолгу, а девчонка - невелика угроза для нас. Вперёд, братья! - воскликнул он, вскидывая кривую саблю.

Это было последним действием в жизни разбойного атамана - удар меча, стремительный, словно молния, пересёк его торс наискосок, отделяя голову, часть груди, и правую руку. Разрубленный труп повис в седле, а Сяо-Фань, оттолкнувшись от крупа его лошади, набросился на не успевших опомниться бандитов. Он прошёл их строй насквозь, сразив шестерых, прежде чем пустынные разбойники опомнились. Но едва лишь они вознамерились скрестить свои изогнутые сабли с мечом Ван Фаня, юный воитель прянул назад одним длинным прыжком, мчась на встревоженный крик Ши Янь.

Стала понятной причина уверенности разбойничьего вожака - с окружающих барханов накатывала конная лава. К бандитам явилась подмога, численностью как бы не превышающая изначальные силы разбойничьего отряда.

- Прорываемся вон туда, Ласточка, - поспешно бросил подруге Сяо-Фань, указывая в ближайший промежуток меж двумя барханами. Подхватив все еще парализованного Бронзового Архата, он забросил его на загривок лошади, и взлетел в седло. Ши Янь последовала его примеру, и они помчалисьнавстречу приближающейся лавине вопящих и улюлюкающих разбойников.

Юноше и девушке не пришлось сходиться с врагом в конной сшибке - метко брошенные Ши Янь дротики ссадили с коней четверых, и заставили отвернуть ещё троих. Юные воители вырвались из кольца, и вся конная масса бандитов, неповоротливо развернувшись, пустилась следом - смерть предводителя и многих товарищей явно не оставила разбойников равнодушными.

- Помнишь, я рассказывал тебе, как Пан Дэ сразил Гуань-вана[2]? - прокричал подруге Сяо-Фань. Та понимающе кивнула, и запустила руку в кармашки верной перевязи. Крепко сжатый кулак Ши Янь ощетинился остриями метательных ножей.

Взлетев на вершину очередного бархана, юноша и девушка резко развернули коней, и на преследователей обрушился град смертоносных снарядов - стальных дротиков, блещущих на ярком пустынном солнце, и едва заметных, но от этого не менее смертоносных импульсов техники Одного Ян. Всадники безжизненно валились с коней, лошади с диким ржанием падали на горячий песок, и вскоре, все было кончено. Не ушёл никто - Ван Фань не позволил врагу отступить, ливнем стремительных сгустков ци уничтожив хвост вражеской колонны, и закрыв бандитам путь к отступлению грудой лошадиных и человеческих тел. Ши Янь задумчиво вертела между пальцев медную монетку - израсходовав верные дротики, она перешла на технику семейства Юэ, Искусство Бросаться Деньгами.

Бронзовое тело, доселе безжизненно висевшее поперек седла Ван Фаня, вдруг зашевелилось, и тяжело рухнуло наземь. Монах с трудом поднялся на ноги, и заковылял в сторону бандитов, сжимая рукоять сабли. Брови Сяо-Фаня приподнялись в удивлении - бронзовый блеск сходил с кожи мужчины, словно траченная временем позолота с каменной статуи. Архат не продержался на ногах долго - силы оставили его, и он медленно опустился на одно колено, опираясь на саблю. Юноша и девушка спешились, и подошли ближе.

- Они насмерть замучили мою семью, - тихо и грустно поведал мужчина. - Я подвёл мою жену и маленькую дочь, не сумев защитить их от негодяев. Подвёл я и принявших меня братьев из Шаолиня, не сумев оставить мысли о мести. Я вдвойне подвёл духи моих родных, не сумев отомстить. Есть ли смысл и дальше влачить моё жалкое существование?

- Есть, - вмешался Ван Фань, твердо и уверенно. - Твои враги мертвы, а духи близких обрели покой. Твоя месть свершилась. Не нам, смертным, оспаривать волю великого неба, даровавшего тебе возможность жить дальше. Даже то, что ты разрушил собственные меридианы, пытаясь преодолеть мою парализацию, не видится мне чем-то дурным, - он криво ухмыльнулся. - Человеку столь безрассудному лучше не изучать воинские искусства. Занявшись простым и честным трудом, ты будешь иметь меньше возможностей причинить вред как другим, так и себе.

- Ты, наверное, прав, юный воитель, - тяжело вздохнул мужчина. Его кожа окончательно утратила крепость и сияние бронзы, и пошла морщинами старости. - Пусть я и устал от жизни, и несомых ею горестей, всякая малая букашка ценна в глазах Будды. Я отправлюсь в ближайший монастырь, и проведу остаток своих дней в смиренных трудах на благо всех живущих, - он безуспешно попытался встать.

- Не торопись, - дружелюбно произнес Сяо-Фань. - Я излечу твои раны, а после - поймаю для тебя одну из разбойничьих лошадей. Отправься ты в пустыню сейчас, и умрёшь скорее, чем от бандитского меча.

- Благодарю тебя, - устало отозвался монах, вновь опускаясь на песок.

***

Проводив взглядом исчезающую на горизонте конную фигуру, Ши Янь задумчиво посмотрела на Сяо-Фаня. Тот заученными движениями укладывал обратно в суму медицинские принадлежности, отрешенно глядя перед собой.

- Сегодня, мы спасли от смерти невинную душу, - тихо промолвила она, подойдя к юноше и обняв его за плечи. - Разве ты не рад, милый?

- Рад, Ласточка, - задумчиво улыбнулся тот, стряхивая отчужденность. Потянувшись к подруге, он поцеловал ее в щеку. - Когда мы позаботились об этом несчастном, мне стало немного легче. Верно, мне нужно пресечь ещё сотню-другую злодейств, и покой вновь вернётся в моё сердце, - они обменялись усталыми улыбками.

***

Шёл третий день поисков искусства Девяти Ян, поисков изнурительных и безуспешных. Ван Фань и Ши Янь обошли немало пустынных городков и селений, но ни в караван-сараях, ни в богатых шатрах вельмож и купцов, ни у лотков странствующих торговцев не находилось никого, способного им помочь. Сяо-Фань не отчаивался, но его подруга заметно начала уставать от бесплодности их исканий. Утомленные дорогой, иссушенные горячим пустынным ветром, и несущие на одежде толстый слой песка, они шли по улицам города Шулэ, мимо его приземистых желтокаменных строений, соседствующих с изжелта-зелеными кронами кривых и неприхотливых деревцев, и искали, где бы остановиться на ночлег.

- Быть может, пора прекратить этот безумный поиск, Сяо-Фань? - тихо спросила Ши Янь. - Мы тыкаемся повсюду, точно слепые котята, и находим лишь враки и сплетни. Я не оставлю тебя, куда бы ты ни направился, но подумай, есть ли смысл продолжать?

- Я понимаю твою усталость, Ласточка, - ответил Ван Фань с грустью в голосе. - Я и сам начинаю терять терпение. Давай все же проверим те враки-сплетни, что привели нас сюда, прежде чем думать о возвращении.

- Я с тобой, любимый, как и говорила, - утомленно улыбнулась девушка. - Но после всей этой возни в песке, мне кажется, что было бы разумнее поискать наследников Блистающего Культа ближе к дому. Не может такого быть, чтобы практиков искусства Девяти Ян не осталось совсем.

- Если они и остались, вряд ли эти практики объявляют о своих умениях на рыночных площадях, - задумчиво ответил юноша. - Всем известно, что метод Девяти Ян унаследован тремя знаменитыми сектами. Мало кто захочет перейти им дорогу, открыто заявив о присвоении этого наследства.

- Простите, собратья, вы упомянули метод Девяти Ян? - раздался совсем рядом юношеский голос, чей выговор выдавал в его обладателе коренного жителя Срединной Равнины. - Вы ищете утерянное искусство?

Ван Фань с удивлением оглядел говорившего - стройного и бледнокожего юношу, длинноволосого, и одетого в белое с оранжевым. На его поясе висел меч с белой рукоятью, и в ножнах того же цвета. Третий ученик Уся-цзы невольно улыбнулся уместности всех этих светлых цветов одежды при здешней жаре, пусть секта незнакомца и сделала своим домом место, ничуть не похожее на пустыню.

- Здравствуй, собрат, - церемонно поклонился он. - Как здоровье уважаемого Хэ Вэйфэна?

- Это я должен спрашивать вас об учителе, собратья, - весело улыбнулся юноша. - Дела секты держат меня в этой пустыне больше года. Все ли с ним в порядке?

- Я виделся с господином Хэ около месяца назад, - ответил Сяо-Фань. - Во время нашей встречи, он был здоров и крепок, и очень впечатлил меня своим фехтовальным мастерством, а также, - он невольно улыбнулся, - певческими навыками.

- Узнаю учителя, - рассмеялся тяньшанец. Покачав головой, он продолжил с прежним безмятежным видом:

- Простите моё отсутствие манер, собратья - я успел привыкнуть к здешнему простому обращению. Моё имя - Лян Чжун. Как вас зовут? - Ван Фань с подругой назвались.

- Я случайно услышал, что вы ищете метод Девяти Ян, - вновь обратился юноша к собеседникам после обмена представлениями. - Расскажите, будьте добры: с какой целью вы ищете именно его? Множество могущественных техник развития, не уступающих утерянному искусству, известны под небесами. Можно достичь силы с помощью любой из них, не тратя время на поиски давно утраченного.

- Методов много, но лишь утерянное искусство Блистающего Культа развивает ян-энергию практика на столь высоком уровне, - задумчиво ответил Сяо-Фань. - Нет ничего лучше метода Девяти Ян, если речь идёт о лечении травм, нанесенных тем или иным видом энергии инь. Ледяной яд и вовсе можно излечить только им.

- Ледяной яд? - неподдельно удивился Лян Чжун. - Техники, основанные на нем, считаются утерянными как бы не дольше искусства Девяти Ян. Где вы наткнулись на такую редкость?

- Один из наследников Блистающего Культа - наш враг, - невесело ответил на это Ван Фань. - Он владеет Ледяной Ладонью Летучей Мыши. Я и моя подруга пытаемся помочь его жертве.

- Невероятно, - рассмеялся тяньшанец. - Если спасаемый вами несчастный - младший Удана, то история Блистающего Культа и Чжана Уцзи считай, что повторяется заново.

- Она не принадлежит к Удану, - ровно ответил ученик Уся-цзы. - Но это не делает её менее достойной спасения, или же нуждающейся в помощи, - жизнерадостный собеседник начинал утомлять Ван Фаня, и его запасы вежливости медленно подходили к концу.

- Конечно же, ты прав, собрат, - чуть посерьезнел Лян Чжун. - Прости мои легкомысленные слова. В свою защиту, скажу, что мой интерес не празден - у меня имеются сведения, что, несомненно, помогут вам.

- Несомненно? - нахмурившись, спросила Ши Янь с подозрительностью в голосе. - Откуда такая уверенность, А Чжун?

- Помните ли вы легенду о нахождении Чжаном Уцзи описания метода Девяти Ян? - ответил вопросом словоохотливый тяньшанец, и, не дожидаясь ответа, принялся увлеченно рассказывать:

- Пару месяцев назад, со мной приключилась похожая история. Я надолго задержался в одном из близлежащих оазисов, и со скуки прикормил тамошних обезьян. Самой дружелюбной из них я и вовсе дал имя - Сяо-Хуан. Одним теплым вечером, я ужинал у костра, и Сяо-Хуан решил присоединиться ко мне, но не просто так. Мелкий проказник пришёл не с пустыми руками - он притащил мне старую книгу, завернутую в кожу. Конечно же, я попытался прочитать её, - Лян Чжун весело оглядел заинтересовавшихся собеседников, и продолжил, враз поскучнев:

- Она оказалась буддистской сутрой, с обычным для них сложным названием, - он смущенно ухмыльнулся. - Увы, я не знаком с учением Будды, и ничего не смог понять из нее. Но одно я запомнил точно - в ней неоднократно упоминалось мужское начало.

- Мужское начало, оно же энергия ян, - медленно протянул Сяо-Фань. - Где эта книга сейчас, А Чжун?

- Как я говорил, я не смог проникнуть в ее тайны, - ещё больше смутился юноша. - В тот вечер, я завернул книгу обратно в кожу, отложил подальше от костра, и улегся спать. Наутро, она пропала, - тяньшанец беспомощно улыбнулся. - Верно, Сяо-Хуан забрал её обратно.

- Что же ты упустил столь ценный текст? Нельзя быть таким легкомысленным, - укорила его Ши Янь. Девушка заметно оживилась, услышав рассказ Лян Чжуна - то, что она и Ван Фань, наконец, напали на верный след, придало ей сил.

- Ты права, сестрица, - пригорюнился юноша. - Я и сам не раз жалел об этом. Но, быть может, посетив тот оазис, мы сможем разыскать и книгу?

- Мы обязательно это сделаем, но завтра, - непререкаемым тоном высказался Сяо-Фань. - Как нам тебя найти, А Чжун?

***

Лян Чжун уже битый час пытался объясниться с непримечательного вида обезьяной. Он использовал все способы общения с плохо понимающими речь собеседника людьми: старательно передавал свою мысль жестами, избыточно повышал голос, и даже попытался изобразить в лицах то, что ему нужно. Но обезьяна человеком не была, и все усилия тяньшаньца пропали втуне - четверорукий зверёк лишь издавал протяжные вопли, да порой принимался повторять движения Лян Чжуна. Подкуп также не принёс плодов: в обмен на трижды поднесенные ей фрукты, обезьяна притащила людям пальмовую ветвь, несвежий труп змеи, и гладкий камень с кулак размером.

- Это было бы смешно, не завись от успеха А Чжуна человеческая жизнь, - отрешенно заметила Ши Янь, глядя на ужимки тяньшаньца и его покрытого шерстью друга.

- И правда, - согласился Ван Фань. - Видать, нашему новому знакомому поистине скучно в Кашгаре, если он хватается даже за подобное развлечение, - он коротко вздохнул, безрадостно глядя на юношу с обезьяной.

- Может, стоит попросту перерыть здесь все? - предложила девушка, оценивающе оглядывая небольшой оазис. - Это не займет много времени.

- Подобным способом, книги мы можем и не найти - вдруг обезьяна спрятала её в пустыне? - задумчиво предположил Сяо-Фань. - А вот разозлим этих вздорных животных запросто. Тогда, мы точно от них ничего не добьёмся.

- Мы и сейчас мало чего от них добились - не считать же за успех дохлую змею? - бледно улыбнулась его собеседница. - Как бы А Чжун ни старался, разговора с этим четвероруким у него не получается.

- У него - не получается, и не получится, - медленно повторил Ван Фань. - Ласточка, я говорил тебе, что ты - истинное благословение небес?

- Я тоже тебя люблю, Сяо-Фань, - чуть оживленнее ответила девушка. - Но почему ты заговорил об этом сейчас?

- Ведь мы с тобой знаем человека, способного разговаривать с обезьянами! - проговорил юноша, и на лице его понемногу расцветала радость.

- Ты говоришь о той стыдливой цветочнице из долины Ванъю? - недоверчиво нахмурилась Ши Янь. - Разве ты не шутил тогда?

- Нисколько, - широко улыбающийся юноша от избытка чувств заключил подругу в объятья, и, приподняв, закружил. Опустив покрасневшую девушку на землю, он воодушевленно продолжил:

- Флористка - добрая женщина, и, без сомнения, поможет нам. Если я выступлю в дорогу сейчас, и буду скакать без остановки, поддерживая себя и лошадь целительскими техниками, я доберусь до места за два-три дня. Обратный путь будет дольше, но обернусь я не более чем за неделю. Ласточка, - он поглядел на подругу с толикой вины, - я знаю, как ты устала от местных песков, но мне не на кого больше опереться сейчас. Проследишь за Лян Чжуном и его питомцем, пока меня не будет?

- Так уж и быть, я потерплю ещё немного здешние жару и пыль, - отозвалась она. Ши Янь глядела чуть веселее - часть воодушевления юноши передалась и ей.

- Простите, собратья, мои усилия не принесли успеха, - с усталым раздражением высказался подошедший тяньшанец, и непонимающе воззрился на радостные лица парочки. - Что-то случилось, пока меня не было?

- У меня есть к тебе просьба, А Чжун, - Сяо-Фань оставил его вопрос без внимания. - Можешь ли ты посещать этот оазис следующие несколько дней, и следить, чтобы Сяо-Хуан никуда не пропал? Моя подруга составит тебе компанию.

- Почему бы и нет, - пожал плечами тот.

***

Едва лишь безумная трёхдневная скачка из Кашгара в долину Ванъю завершилась, Сяо-Фань спешился и, отпустив измученного мерина, двинулся в сторону домика, окруженного грядками и клумбами. Хозяйка цветочного царства нашлась неподалеку - мурлыча под нос незамысловатый мотивчик, она выпалывала сорняки небольшой мотыгой.

- Сестрица Минмэй, ты нужна мне, - сходу заявил Ван Фань, и поспешно добавил, видя стремительно краснеющие щеки женщины, и выпавший из ее рук инструмент:

- Чтобы спасти человеческую жизнь, - в своей спешке, он не обратил внимание на двусмысленность сказанных слов.

- К-конечно, Сяо-Фань, - стесненно отозвалась Флористка, выпрямляясь, и неловким движением приглаживая волосы. Земля с её перчаток немедленно испачкала белизну наголовного платка женщины.

- Ты ищешь некое особенное растение? - уже спокойнее продолжила она.

- Нет, я нуждаюсь в другом твоём чудесном таланте - понимании языка обезьян, - не стал терять время юноша. - Ты сможешь отправиться со мной в небольшое путешествие? В Кашгаре нас ожидает обезьяна, знающая, где спрятана копия наставления в Искусстве Девяти Ян. Оно нужно для излечения одной несчастной, отравленной ледяным ядом.

- Кашгар? - с сомнением ответила Флористка. - Может, лучше сводить твою подопечную к доктору Шэню? Возможно, он справится с ее болезнью без поездки на край мира.

- Ху Цинню в свое время не справился, - горестно промолвил Ван Фань. - Я не принижаю таланты своего наставника в лекарском деле, и не считаю, что он в чем-то уступает прославленному Целителю Духов, но их навыки основаны на одних принципах, также известных мне. Эти знания четко и ясно говорят - без метода Девяти Ян здесь не обойтись. Прошу тебя, сестрица Минмэй, - горячо и настойчиво заговорил он. - Умоляю. Помоги мне исправить ужасное злодеяние. Без тебя, успех невозможен, - женщина обреченно вздохнула.

- Кого ты спасаешь с таким усердием? - поинтересовалась она, стягивая перчатки. - Уж не свою ли подругу, Ши Янь?

- Просто незнакомую женщину, подвергшуюся нападению опасного безумца, - ответил Сяо-Фань. Он намеренно лукавил - пусть секта Фэнду и не снискала покамест дурной славы всеобщего врага, она была близка к этому. Сколь бы сердобольна ни была Ли Минмэй, она как и все Семь Мудрецов, считала себя последовательницей праведного пути, и могла отказать в помощи старейшине неправедной секты. Ван Фань же не потерпел бы неудачи в добровольно принятом долге спасения Мэнпо.

- Ее страдания слишком велики, - добавил он. - Если я не попытаюсь облегчить их - не смогу больше зваться мужчиной.

- Коли так, мы должны поспешить, - Флористка отложила в сторону садовый инструмент. Оставив всю свою обычную стеснительность, она говорила сухим, деловым тоном. - Сократим наш сон до нескольких часов, а остальное время будем двигаться без остановки. У меня найдутся пилюли и травяные сборы, что придадут сил нам и лошадям. Тебе понадобится новая лошадь - твоя вот-вот падет. Дай мне несколько минут - собраться в дорогу.

- Конечно, сестрица, - с усталым довольством отозвался Сяо-Фань. Все утомление, которое он отгонял техниками внутренней энергии, решило навалиться на его плечи именно сейчас. - Я немного отдохну, пока ты готовишься, - он опустился на землю там, где стоял, и с наслаждением улегся. Ли Минмэй сокрушенно вздохнула, и двинулась в сторону своего дома.

***

Истомленный очередным долгим переходом, Ван Фань не вслушивался в беседу Флористки и обезьяны по имени Сяо-Хуан. Мышастая кобыла юноши сейчас без сил лежала на редкой траве оазиса, тяжело дыша, но сам Сяо-Фань был измучен много сильнее своего ездового животного. Сидя в тени раскидистого тополя, он пытался регулировать дыхание, но без особого успеха - Ван Фань то и дело клевал носом, проваливаясь в короткий сон, и просыпаясь от потери равновесия. Ши Янь, устроившаяся рядом, неодобрительно посматривала на изможденного юношу.

- У кого-нибудь есть яблоко, персик, или еще какой-нибудь фрукт? - спросила подошедшая Флористка, наконец оставившая обезьяну. Женщина говорила нарочито ровным тоном, глядя в землю - людское общество вновь пробудило ее стеснительность.

- Конечно, красавица, вот, возьми, - весело откликнулся Лян Чжун, протягивая ей несколько плодов. - Я купил эти персики сегодня утром, и они почти так же румяны и свежи, как твои прелестные щечки, - женщина не ответила на слова тяньшаньца, молча приняв фрукты, и двинувшись обратно к обезьяне.

- А Чжун, - негромким голосом позвал юношу Ван Фань. Тот подошел, блестя мечтательной улыбкой.

- Судьба благосклонна к тебе, Сяо-Фань - ты водишь знакомство с девами, прекрасными, словно богини, - поделился он. - А скромность и сдержанность сестрицы Минмэй делают ее еще краше. Скажи мне, друг, одинока ли она? Есть ли у меня шанс обратить на себя ее внимание?

- Ни единого, А Чжун, - устало ответил ученик Уся-цзы. - Флористке пятьдесят лет, и ей неприятно людское общество. Она не отвечает тебе ругательствами лишь из упомянутой тобой сдержанности.

- Пятьдесят? - недоверчиво нахмурил брови тот. - Ты, верно, шутишь, Сяо-Фань - сестрица Минмэй ненамного старше тебя. Пусть полуденное солнце слепит мои глаза, я вижу достаточно, чтобы не верить твоим словам.

- Я не лгу, - безразлично проговорил Ван Фань. - Ли Минмэй - моя старшая, и я называю ее сестрицей лишь в шутку. Слыхал ли ты об Искусстве Вечной Молодости, что принадлежит моей секте, либо же об Искусстве Саморазвития Восьми Зол и Шести Единств, что практиковала Дитя-Старейшина Тяньшаня? - Лян Чжун задумчиво кивнул, оставив возражения - история родной секты явно была знакома юноше.

- У меня нет ни единой причины обманывать тебя, - добавил ученик Уся-цзы. - Я был бы только рад за Флористку, найди она свое счастье, но она совершенно точно не станет искать его в обществе юнца в три раза младше нее, который, к тому же, не прекращает осыпать ее грубой и однообразной лестью.

- Хм, да, - смутился общительный тяньшанец. - Я перенял слишком многое от народа вэйцзу за этот год, а их ухаживания не отличаются изысканностью. Представь, недавно одна местная девица, едва назвавшись, сказала мне, что я красавчик, и предложила заглянуть к ней в шатер, - он неловко рассмеялся, но быстро замолчал - веки Ван Фаня в очередной раз опустились, а голова начала клониться к земле. Едва не рухнув лицом вниз, ученик Уся-цзы вскинулся и обратил на собеседника мутный взгляд.

- Извини, А Чжун, я тебя не расслышал, - пробормотал он, встряхнувшись. - Ты рассказывал что-то о народе вэйцзу?

- Ничего важного, Сяо-Фань, - поспешно ответил тот. - Может, тебе лучше поспать?

- Высплюсь сегодня ночью, - подавил зевок ученик Уся-цзы. - Нужно дождаться Флористку.

Та не заставила себя ждать - совсем скоро, она приблизилась к Ван Фаню, и протянула ему завернутый в тонкую кожу плоский предмет. Юноша даже отбросил усталость на мгновение, принимая поданное.

- Вот твоя книга, Сяо-Фань, - бесстрастно промолвила она. - Я задержусь в Кашгаре на некоторое время - раз уж я здесь, взгляну на местные тамариск и саксаул. Жаль, что Турфан не по пути - было бы любопытно посмотреть на тамошний виноград. Не ждите меня, - она коротко кивнула Ван Фаню и Ши Янь, и двинулась к своей лошади.

- Простите мою невежливость, старшая, - просящим тоном заговорил ей вслед Лян Чжун. - Я вел себя непочтительно и грубо. Прошу, не держите обиды на мою опрометчивость.

- Я прощу тебя, если ты не станешь следовать за мной, - безразлично отозвалась Флористка, так и не обернувшись. Юный тяньшанец понурился, но ничего не сказал.

***

- “Однажды Благодатный предстал собранию на Ланке посреди великого океана на вершине горы Малайя, украшенной разного рода драгоценными каменьями и цветами,” - прочитал Ван Фань первые строки из древнего тома, написанного на пергаменте, и задумчиво замолчал.

- Странные названия, и непонятные слова - совсем как в тех сутрах, что ты купил у Толстяка Юэ, - заметила сидящая рядом с ним Ши Янь. Девушка также рассматривала добытую у обезьяны книгу. - Ты ведь смог изучить их, верно? И даже объяснил мне Искусство Духовного Полета, - она ободряюще улыбнулась.

- Те сутры не начинались, словно история бродячего сказителя, - рассеянно ответил Сяо-Фань. Он извлек книгу из седельной сумки на первом же привале их пути домой, намереваясь изучить скрытое в ней искусство как можно скорее. - Они были, скорее, сводом правил, сходных с уроками настоятеля Уиня. Ну да ладно, - он весело улыбнулся подруге. - Быть может, нужно просто дочитать до конца, - он вновь обратил на книгу пристальное внимание.

***

- Не может быть! - воскликнул Ван Фань, откладывая книгу в сторону. - Это не может быть так просто! Ведь не может, верно, Ласточка? - обратился он к подруге, озадаченно почесав переносицу.

- Что именно? Суть метода Девяти Ян? - отозвалась та, не отрываясь от бурлящей в походном котелке воды.

Юноша и девушка расположились на отдых под сенью стройных кипарисов очередного оазиса. Ши Янь занялась приготовлением супа из мелко нарезанного вяленого мяса и сушёных фруктов, а Сяо-Фань продолжил изучать "Драгоценную сутру о нисхождении в царство Ланка" - текст, которым одарила их обезьяна по имени Сяо-Хуан.

- Не его суть, но описание, - юноша поднялся на ноги, и принялся бродить туда-сюда, не в силах обуздать волнение. - Повествование о Будде и его делах занимает где-то две трети этой книги. Остальная треть - описание метода Девяти Ян, очень краткое и простое. Да, оно написано цветистыми иносказаниями, - Ван Фань замер на мгновение, но вновь не сдержал воодушевления, и принялся мерить шагами землю. - Но если заглянуть глубже словесных красот, здесь, - он указал на книгу, - едва ли не буквальное описание движения ци, нужное для постижения метода! Оно разбито на три части, и представлено в виде речей Будды, но все же, отыскать его значение - слишком просто! Я не понимаю, как А Чжун не смог его распознать, - он вновь остановился, и помассировал виски.

- Наш знакомый тяньшанец попросту глуповат, - насмешливо отозвалась девушка. - Он не распознает чудесного феникса, даже вздумай тот свить гнездо в его обильных волосах. Ты же проницательнее многих, и то, что тебе кажется простым, может вовсе не быть таковым.

- Спасибо, Ласточка, но я все же не могу не подозревать ловушку, - задумчиво вымолвил Сяо-Фань. - Что, если описанный простой способ ложен, и применяя его, практик получит травмы? Некий древний воитель мог оставить этот текст, с целью навести на него своих врагов.

- Давай сначала поедим, - заботливо ответила Ши Янь. - После, ты попробуешь практиковать понятое, под моим присмотром. Я помогу тебе остановиться вовремя, при нужде.

- Что ж, другого способа понять, истинное искусство перед нами, или же ложное, у нас нет, - вздохнул юноша, и присел к костру рядом с подругой. - Так и сделаем.

***

Сяо-Фань сидел без движения на скудной траве оазиса, и воздух вокруг него струился жарким маревом, что ширилось все больше и больше. Вдруг, юноша подхватился на ноги, и прыгнул в небольшое озерцо, служащее оазису источником воды. Шумно отдуваясь, он вынырнул, и некоторое время сидел по уши в воде, под ошарашенным взглядом Ши Янь. Когда он все же вышел на берег, промокший насквозь, непонимание в глазах девушки достигло своего предела.

- Спрятанный в сутре метод не только прост, но и действен, - с толикой смущения сообщил Ван Фань, усаживаясь рядом с подругой. - Вот только, если я перенасыщу своё тело ян-энергией в этой чудовищной жаре, то попросту сварюсь. Жаль, что здесь нет ни гигантской льдины, которую я мог бы растопить прикосновением, ни горного пика, чью снежную шапку я превратил бы в чистейшую воду, - он издал нерадостный смешок.

- Остаётся только одно - лезть обратно в озеро и нагревать его, - засмеялась Ши Янь. - Жаль, что нельзя практиковать этот метод во сне - так мы могли бы обойтись без костра ночью.

- Озеро, так озеро, - вздохнул юноша, и двинулся обратно к воде.

Примечания

[1] Вэйцзу (维族, wei zu) - уйгуры.

[2] В дуэли с Гуань Юем, вэйский полководец Пан Дэ обманул того притворным отступлением, и, внезапно развернувшись, расстрелял из лука.

Глава 28, в которой герой прилагает все возможное усердие к помощи страждущей, и вновь сталкивается с ревностью

- Мэнпо! Мы вернулись! - воскликнул Сяо-Фань, едва вынырнув из холодных вод источника Хупао. Лихорадочное возбуждение переполняло его, пополам с радостным предвкушением, прорываясь в голос. Неправильность мира, тяжким грузом давившая на его плечи весь этот месяц, вот-вот должна была исчезнуть.

- Это ты, Сяо-Фань? Твои друзья с тобой? - раздался тихий женский голос.

Проморгавшись, юноша отыскал взглядом его обладательницу. Женщина сидела, прислонившись к скальной стене, и удерживая в руке тыкву-горлянку. Её губы темно поблескивали в неверном свете пещеры, выделяясь на белизне её лица, словно чёрная роза на снегу - Ван Фань застал Мэнпо в момент принятия лекарства, свежей крови животных. Пышные чёрные волосы женщины, обрамляющие её лицо, и спадающие ниже плеч, делали лик Мэнпо подобным призрачному видению, вкупе с неярким свечением жемчужно-белых, незрячих глаз, и тёмным провалом губ. Сяо-Фань, неожиданно для себя, поразился её потусторонней красоте, но быстро отбросил эти ненужные мысли - полнящая его нервозная радость отодвигала в сторону все прочие чувства.

- Со мной моя подруга, Ши Янь, - ответил он, и продолжил с искренним воодушевлением, широко улыбаясь:

- Я нашёл Искусство Девяти Ян, и освоил его! Я смогу излечить твои раны, смогу спасти твою жизнь, - подойдя ближе, он присел рядом с женщиной.

- Ты совершил маленькое чудо, Сяо-Фань, - промолвила Мэнпо, и мертвенную бледность её лица оживила искренняя радость.

Она потянулась было в сторону, пытаясь отложить тыкву-горлянку, но неловкое движение потревожило её сломанную ключицу, и женщина зашипела от боли, невольно скривившись. Ван Фань поспешно поддержал её, полуобняв за здоровое плечо, и подхватив выскальзывающую из ослабевших пальцев емкость. Женщина чуть улыбнулась, и Сяо-Фань, помимо воли, ответил ободряющей улыбкой, забыв о слепоте Мэнпо.

- Скоро тебе станет легче, - пообещал он. - Избавив тебя от ледяного яда, я исцелю и прочие твои раны.

- Благодарю тебя, Сяо-Фань, - негромко сказала женщина. - За твою заботу, и подаренную надежду. Ты слишком добр ко мне, незнакомой последовательнице враждебной секты.

- Я не враждую с Фэнду, - ответил он серьёзно. - И не оставил бы в беде, подобной твоей, даже незнакомца. Но не стоит благодарить меня - сперва, нужно излечить твои травмы. Давай я помогу тебе встать.

- Ноги все так же не держат меня, - смущенно отозвалась Мэнпо. - Я ползла к этой стене не меньше часа. Положусь на тебя.

- Хорошо. Потерпи немного, - промолвил юноша.

Со всей возможной осторожностью, он поднял женщину на руки. Ван Фань едва ощутил её вес, и это, вкупе с холодом, источаемым кожей Мэнпо, вновь обратило его мысли к призракам на короткое мгновение. Повернувшись, он наткнулся взглядом на глаза Ши Янь, снова наполненные неприкрытой, злой ревностью, и тяжело вздохнул. У Сяо-Фаня не было времени объясняться с подругой - ему предстоял тяжёлый труд во спасение человеческой жизни.

Юноша усадил Мэнпо на сухую возвышенность, некогда послужившую ей постелью. Устроившись за спиной женщины, он осторожно отвёл ее волосы в сторону, обнажив белизну шеи, и приложил ладони к узлам ее позвоночного меридиана. Холод, исходящий от тела Мэнпо, начал отступать, сдаваясь под все усиливающимся напором вливаемой Ван Фанем энергии ян, и женщина издала долгий стон, протяжный и глухой. Юноша почувствовал, как теплеют его щеки, и вовсе не от циркулирующей по телу энергии ян - изданный Мэнпо звук пробудил в нем целый букет неприличных ассоциаций.

Усилием воли отбросив лишние мысли, он сосредоточился на переливании в её тело энергии мужского начала, полыхающей первозданным жаром и грубой силой, вытесняющей, уничтожающей ледяной яд. Усталость медленно нарастала в теле и меридианах Ван Фаня, а вместе с ней - идущее из самого сердца торжество. Он не сдерживал улыбки - ледяная ци, сейчас воплотившая для него несправедливость мира, отступала все быстрее, сдаваясь под жгучей силой его ян. Он чувствовал, как яд отступает в самые дальние уголки сердечного меридиана женщины, и усилил напор, намереваясь разделаться с остатками отравы одним мощным натиском, забыв на миг о подступающем утомлении.

Все изменилось во мгновение ока. Шея Мэнпо покрылась фиолетовыми пятнами, словно течение крови внезапно остановилось в её сосудах. Женщина вскрикнула, и часто задышала, а в воздухе пахнуло смертным хладом - ледяной яд, вдруг усилившись многократно, вытолкнул прочь энергию Сяо-Фаня, в один миг сведя на нет все его усилия. Юноша вмиг понял причину этой неожиданной вспышки - Оуян Сяо неким образом усилил свой яд, оставив ловушку на случай попытки исцеления.

Ван Фань зло зарычал, пытаясь удержать враждебную ци, напрягая все силы источника, и у него начало получаться. Ледяная инь и пышущая жаром ян застыли в шатком равновесии. Застыли ненадолго - чаши весов вскоре качнулись в пользу энергии мужского начала. Сяо-Фань, судорожно стиснув зубы, выжимал все, что мог, из источника и меридианов, не обращая внимания ни на струящийся по лицу и телу пот, ни на краснеющую ожогами кожу, ни на все сильнее сжимающую виски усталость. Лишь одно ощущение привлекло его внимание - многочисленные уколы боли в меридианах сердца и лёгких, боли, означающей, что его силы на пределе. Ван Фань понял, чётко и ясно: он не справится один.

- Ласточка! Помоги! - отчаянно закричал он. - Нужно еще немного сил! Скорее!

Краем глаза, он уловил быстрое движение в полумраке пещеры, и облегченно улыбнулся, не ослабляя нажима на ледяную ци. Но не помощь, которой он ожидал, пришла к нему. Непреодолимая сила сжала плечи юноши, и отшвырнула его прочь, разрывая связь с меридианами Мэнпо. Волна ледяного холода вновь прокатилась по влажному воздуха грота Хупао, и раненая женщина изогнулась в спазме боли, сдавленно закричав. Ледяной яд победил, вновь заполнив её тело, на этот раз - без надежды на спасение.

Ван Фань встал, неверяще глядя на кусающую губы Ши Янь. На ту, что прервала лечение в самый важный момент, отбросив его прочь, как соломенную куклу. Во внезапной силе тонких рук девушки не было ничего удивительного - умелая и талантливая воительница, пользуясь техниками ци, могла на недолгий миг обрести даже большую мощь. Поразило юношу совсем другое.

Во второй раз за неполный месяц, его мир рухнул. На глазах Сяо-Фаня, его любовь, девушка, без которой он не мыслил жизни, которую он обожал и превозносил, совершила поступок, приравниваемый к убийству невиновного. Та, в которой он видел лишь добро и свет, вдруг открылась ему с темной, неприглядной стороны.

- Ты… что ты сделала? - произнес он непослушными губами. - Ты убила ее… убила… - непонимание и неверие пронизывали его голос.

- Я спасла твою жизнь, дурень, - громко, резко, и зло возразила Ши Янь. В её глазах остывала упрямая, отчаянная решимость. - Ты почти сжёг себя заживо. Вся собранная тобой ян уже прорывалась наружу.

- Убила, - бормотал Ван Фань, не слыша ничего, кроме оглушительного стука собственного сердца. - Я - не лучше тебя, ведь я не смог, не одолел, сделал только хуже… Мы - убийцы… - он пошатнулся, натужно сглатывая комок в горле. Усталость, не тела, но души, опутала его незримой сетью, давя на плечи и туманя разум.

- Не нужно, Сяо-Фань, - раздался тихий, но исполненный твердости голос Мэнпо. - Не вини себя, и свою подругу. Я прощаю её, и прощаю тебя - прости же и ты. Не стоит живым отворачиваться друг от друга из-за мёртвых, а я все равно что мертва. У меня есть лишь одна просьба к тебе, - она прерывисто вздохнула, замолчав на миг, и прикрыла глаза. Когда она вновь подняла веки, мертвенная белизна исчезла из ее очей, обнажив малахитовую зелень. Последним усилием распадающихся меридианов, Мэнпо вернула себе зрение.

- Я не хочу умирать, не видя солнца, - заговорила она, и голос её звучал слабее и тише, чем ранее. - Прошу тебя, Сяо-Фань, помоги мне увидеть его лучи в последний раз.

- Не смей прикасаться к ней, - тяжелым, дрожащим голосом выплюнула Ши Янь. - Ты снова и снова нарушаешь все свои клятвы, данные мне.

Ван Фань не обратил внимания на слова девушки, которая какой-то миг назад была для него всем. Он молча шагнул к сидящей Мэнпо, и бережно поднял её на руки. Подойдя к плещущейся воде источника, он хрипло выговорил, обращаясь к своей ноше:

- Задержи дыхание, - и шагнул в ледяные воды, не обратив внимание ни на их холод, ни на злой выкрик оставшейся позади Ши Янь.

Сельчане с криками разбежались, когда Сяо-Фань вынырнул из источника Хупао - и сам он, бледный от перенапряжения, и женщина у него на руках, были похожи на беспокойных призраков. Юноша не обратил на бегущих крестьян ни малейшего внимания - все оно было занято лежащей в его руках Мэнпо.

Он отнес её к краю селения, туда, где предзакатное солнце ещё выглядывало из-за бамбуковой листвы, и остановился, удерживая ее на сгибе руки, легкую, кажущуюся почти невесомой. Буйная грива ее черных волос ниспадала с его плеча и руки, и щекотала шею Ван Фаня. Женщина, бросив на неяркие солнечные лучи короткий взгляд, обратила свое внимание на держащего ее юношу, вглядываясь в его лицо.

- Ты ещё так молод, - с удивлением прошептала она. Юноша не ответил, с грустью глядя в её темно-зеленые глаза.

- Выполнишь ещё одну мою просьбу, Сяо-Фань? - тихо спросила женщина.

- Все, что угодно, - хрипло ответил он, не отрывая от неё глаз.

- Сообщи Фэнду о произошедшем со мной. Мой брат по оружию, Матоу, обитает совсем недалеко, чуть севернее, у излучины реки Цяньтан. Расскажи ему про Оуян Сяо, и про его логово - Пещеру Летучих Мышей. Она лежит в двух ли к западу от Ханчжоу. Гору, которую она пронизывает, легко узнать - на самой её вершине растёт одинокий дуб. Я не могу, да и не хочу думать о мести сейчас, - лицо женщины посетила мимолетная задумчивая улыбка, словно эхом отозвавшаяся на некую приятную мысль.

- Но Оуян Сяо нужно остановить, прежде чем он причинит больше вреда, - закончила она.

- Я сделаю это, - с холодной решимостью пообещал Ван Фань, имея в виду вовсе не передачу вестей Матоу.

- Хорошо, - она вновь улыбнулась, спокойно и благодарно. - Не горюй обо мне, Сяо-Фань, - её ледяные пальцы коснулись лица юноши, и он почувствовал кольнувший кожу холод, и почти невесомую льдинку, скользнувшую вниз по его щеке. Не влага источника Хупао была тому причиной. Ван Фань понял, что плачет - слезы неостановимым потоком лились из его глаз, но он не замечал их, поглощенный стыдом, горечью, и сожалением.

- Не плачь, и не тоскуй, - продолжила Мэнпо без единой нотки грусти в голосе. - Ведь нет горя в смерти, и радости в жизни. Жизнь - лишь краткая остановка в путешествии души по колесу перерождений. Я родилась и жила, как многие другие, и как многие же - уйду, снова отправившись в это бесконечное странствие.

- Ты - не одна из многих, - неверным голосом возразил он. - Ты простила мои слабость и неспособность, убившие тебя. Ты простила ревность моей подруги, убившую тебя. Ты - много лучше меня, и не заслуживаешь всех постигших тебя ужасов. Ты заслуживаешь жизни, - он запнулся на миг, и хрипло закончил, с болью в голосе:

- Заслуживаешь счастья.

- За что бы мне держать обиду, Сяо-Фань? - с улыбкой спросила женщина. - За твоё сострадание, или за искреннюю попытку спасти меня? За любовь твоей подруги к тебе? Я благодарна за все, что ты сделал. Не плачь обо мне, - она вновь коснулась его щеки. Юноша накрыл её ладонь своей, и сжал холодеющие пальцы женщины, словно пытаясь удержать её на этом свете.

- Мы ведь можем встретиться в следующей жизни, - её шепот становился все тише. - Хотел бы ты этого? - Ван Фань кивнул, не в силах справиться с комком в горле. Женщина продолжила, нежно улыбнувшись:

- Тогда мы обязательно встретимся, Сяо-Фань. Если мы оба переродимся мужчинами, то станем братьями. Если женщинами - я буду тебе названной сестрой. А родись мы мужчиной и женщиной…

Она не закончила последние слова древней клятвы, что с незапамятных времен говорили друг другу столь многие, безжалостно разлучаемые смертью. Не потому, что была несогласна с ними - жизнь окончательно оставила её истерзанное тело, и женщина, известная под прозванием Мэнпо, затихла на руках Ван Фаня. Её лицо было спокойным и умиротворенным, а на губах застыла безмятежная улыбка.

Ощущения Сяо-Фаня также были близки к безмятежности - холодному, безжизненному равнодушию мертвеца. Он стоял без движения, держа в руках коченеющее тело женщины, и смотрел в её остановившееся лицо. Буря чувств, мгновения назад рвавшая его душу на куски, извергавшаяся потоками слез из глаз, и сжимавшая горло незримой хваткой, отступила. Многообразие сменяющих друг друга порывов отхлынуло, оставив лишь два чувства - отчуждение и боль. С трудом понимая, что делает, он направился к хижине гробовщика, и, пинком отворив дверь, швырнул на пол перед хозяином дома, что-то угодливо забормотавшим, горсть кусочков серебра - все деньги из кошелька Ван Фаня. Не задержавшись перед оторопело замершим мужчиной ни на миг, он уложил тело Мэнпо в ближайший из готовых гробов, что подходил по размеру, и подхватил его левой рукой, без усилия удерживая подмышкой. Правой рукой он поднял лопату и одно из чистых каменных надгробий, и безмолвно двинулся прочь, к окраине села.

Он не запомнил, как вырыл могилу, опустил в неё гроб, и забросал яму землёй, придя в себя лишь перед свежим холмиком. Точными росчерками меча, он высек на камне надгробия краткую надпись, восемь иероглифов, гласящих "гробница храброй и великодушной женщины, известной под именем Мэнпо". Установив надгробный камень, он молча уселся рядом с могилой, пытаясь собраться с мыслями.

"Почему её смерть кажется мне такой чудовищной, отвратительной несправедливостью?" размышлял он. “Да, она отнеслась ко мне и моей слабости с поистине ангельским всепрощением. Мне до слез ее жаль. Она была красавицей, наконец. Она больше многих других была достойна уважения, дружбы, и любви. Но все же, мы едва знакомы, и виделись всего дважды, да и то мельком. Я даже не знаю ее имени. Почему же мне так больно?” Юноша тяжело вздохнул, опуская глаза.

“Нет горя в смерти, и радости в жизни. Нет радости в жизни,” бездумно повторил он про себя. “Почему эти слова так правдивы для меня сейчас? Почему в моем сердце - лишь боль и тоска?”

Он скользнул пустым взглядом по собственноручно высеченной надгробной надписи, и задумался о будущем. Период Невмешательства и его кровавые тайны, изучение мистических искусств, давно лелеемые планы о женитьбе и семейной жизни - все это показалось ему пустой, не стоящей внимания мишурой. Лишь одна мысль, одно-единственное слово вызывало в нем прилив чувств, злых и жарких, точно обжигающее пламя. Месть.

Его тяжёлые думы прервало появление Ши Янь. Девушка подошла ближе, и встала над ним, вытряхивая воду из мокрых волос. Ван Фань даже не поморщился от упавших на его лицо капелек ледяной влаги.

- Что ты делаешь, Сяо-Фань? - бесстрастным голосом произнесла она.

- Отдаю последние почести, - равнодушно ответил юноша.

- А что потом? - в голосе девушки начало зарождаться раздражение.

- Месть, - просто ответил Ван Фань. - Я заберу жизнь Оуян Сяо. Эта нелюдь не должна жить.

- Прекрати, Сяо-Фань! - взорвалась Ши Янь. - Забудь, наконец, об этой мёртвой старухе, и прекрати рваться в Диюй следом за ней! Оуян Сяо убьёт тебя. Не смей идти на верную гибель! Ты жив, и ты нужен живым! Ты нужен мне…

- Ши Янь, - голос юноши был холоден, словно лёд. Девушка дернулась, глядя на него широко раскрытыми глазами - впервые за годы их знакомства, его обращение к ней не было исполнено нежности. Напротив, в голосе Ван Фаня не слышалось ничего, кроме безразличия.

- Встретив тебя, я был покорен твоей красотой, - продолжил юноша без капли эмоций. - Узнав тебя лучше, я влюбился. Я был твёрдо намерен связать с тобой жизнь, до конца. Но, как оказалось я не знал тебя, не знал твоей истинной натуры, - голос Ван Фаня налился силой, чеканя слова.

- Из-за глупой, ненужной, бессмысленной ревности, ты убила женщину, что не сделала тебе ничего дурного, - чётко и размеренно проговорил он. - Ты поступила хуже дикого зверя. Я был слеп все это время, слеп и глуп, введенный в заблуждение любовью, и не видел настоящую тебя. Отказавшись помочь мне в гроте Хупао, тыубила не только Мэнпо. Ты убила мою любовь к тебе, окончательно и бесповоротно. Я не желаю больше видеть тебя. Делай, что хочешь, иди, куда хочешь, но не следуй за мной больше. К подобным тебе, я испытываю лишь отвращение, - договорив, он поднялся на ноги, и двинулся прочь, даже не взглянув на судорожно всхлипывающую Ши Янь.

***

Ван Фань зашагал вдоль берега реки Цяньтан, не обращая внимания ни на несомую чистыми водами прохладу, ни на солнечные блики, пляшущие на поверхности речных волн, ни на шелест древесных крон окружающей рощи. Он оживился и ускорил шаги, лишь увидев вдали очертания приземистого особняка, огражденного каменной стеной. Некоторое время спустя, он приблизился к ее воротам, у которых скучали двое Призраков Фэнду. Стражи оглядывали окружение с ленивым безразличием, но мгновенно подобрались, стоило Сяо-Фаню подойти ближе.

- Проваливай, мальчишка, - холодно бросил один из них. - Здесь не место зевакам.

- Мне нужно поговорить с Матоу, - равнодушно ответил Ван Фань, остановившись перед ним. - У меня для него вести о Мэнпо.

- Скажи эту весть нам, и мы решим, стоит ли ради неё тревожить старшего, - насмешливо промолвил Призрак.

- Уйди с моей дороги, - тускло сказал Сяо-Фань, глядя мимо охранника врат. - Иначе, не вини меня за бесцеремонность, - и, не дожидаясь ответа, шагнул вперед.

Призраки рванули сабли из ножен, и тот, что разговаривал с Ван Фанем, открыл было рот, намереваясь сказать что-то угрожающее, но подавился словами - кулак юноши врезался ему в грудь, вышибая дух, и швыряя мужчину на створки ворот. Второй страж пропахал спиной землю, отброшенный мощным ударом ноги.

Подойдя к запертым воротам, Сяо-Фань без интереса осмотрел их, и коротко, без замаха, ударил. Тяжёлые деревянные створки, окованные железом, с грохотом распахнулись, бессильно сминаясь и трескаясь под его кулаком, и ударили в стену, роняя наземь обломки массивного засова. На Ван Фаня же уставились хищно покачивающиеся острия многочисленных сабель, удерживаемых целой толпой Призраков Фэнду.

- Стоять! - рявкнул стоящий среди них мужчина, коренастый и длинноволосый, с парой булав-метеоров на поясе. Его свирепый взгляд уставился на Сяо-Фаня из-под нахмуренных бровей. - Кто ты, и зачем ворвался сюда?

- Мне нужен Матоу, - безразлично повторил юноша. - У меня для него вести от Мэнпо. Будешь чинить мне препятствия, собрат? - длинноволосый воитель задумался на мгновение, и махнул настороженным Призракам. Те убрали сабли и отступили.

- Старший сейчас в главной зале, - указал он на большое одноэтажное строение за его спиной.

Ван Фань сухо кивнул, и двинулся к широким двойным дверям здания. Незапертые, они распахнулись от лёгкого толчка, и ученик Уся-цзы вошёл внутрь.

Матоу, крепкий мужчина с парой крутых и острых рожек во лбу, золотистыми полосами на коже, и золотистыми же глазами, выглядел намного менее сурово, чем в давней битве у гор Тяньду. Удобно устроившись за круглым столиком, он вкушал пищу - перед мужчиной стояла миска, полная кусочков мяса, розового и истекающего свежей кровью. Воздух комнаты был наполнен запахом необычного блюда, напомнившем Сяо-Фаню о поле брани и открытых ранах. Матоу с отрешенным видом держал палочками один из кусков, и появление незваного гостя нисколько не поколебало его спокойствия.

- Присоединяйся ко мне, младший, - радушно кивнул он на плошку с мясом. - Ещё сегодня утром, этот тигр бродил по хребту Цзинъян. Его мясо переполнено плотной и тварной энергией мужского начала, полезной любому практику боевых искусств.

Ван Фань, коротко кивнув, уселся напротив гостеприимного хозяина, и взяв со стола чистые палочки, забросил в рот кусочек мяса. Жёсткое и совершенно сырое, оно наполнило рот юноши медным вкусом крови, неприятно отдающей мускусом.

- На вкус отвратительно, - бесстрастно отметил ученик Уся-цзы, проглотив мясо.

- Не могу не согласиться, - вздохнул Матоу. - Однако же, меня давно не насыщает ничто иное. Но перейдем к делу. Что тебе нужно в моем доме? - старейшина Фэнду не оставил ни спокойного тона, ни еды, отправив в рот очередной кусок мяса. Ван Фань мельком увидел его зубы - длинные и острые, подходящие скорее акуле, нежели человеку.

- Мэнпо убита, - коротко ответил юноша. - Это сделал безумный выродок по имени Оуян Сяо. Он прячется в месте, именуемом Пещера Летучих Мышей, - он пересказал собеседнику описание указанного места, данное Мэнпо перед смертью. Выслушав его, Матоу тяжело вздохнул, и отложил столовый прибор.

- Скверные новости ты принес мне, младший, - грустно вымолвил он. - Но как бы то ни было, ты оказал услугу мне и моей секте. Какую награду ты попросишь за неё?

- Я выполнял последнюю просьбу Мэнпо, и не возьму за неё награды, - ровно ответил Сяо-Фань, и неожиданно для себя признался:

- Единственное, что мне нужно сейчас - месть, а ее я свершу сам.

- Месть? - лениво поинтересовался Матоу. - Надеюсь, не кому-то из моих братьев по оружию?

- Нет. Я обязан отомстить за Мэнпо, - с той же нежданной откровенностью ответил Ван Фань. - Пока Оуян Сяо жив, я не смогу спать спокойно.

- Что? - недоуменно прищурился старейшина Фэнду, подавшись вперёд. - С чего бы тебе брать на себя долг мести за мою сестру по оружию? Ты её былой знакомец, или же родственник?

- Нет и нет, - спокойно ответил юноша. - Я всего лишь не могу стерпеть той несправедливости, которой стала её смерть. Я не сумел спасти Мэнпо, и все, что мне остается - месть за неё.

- Каждый день, великое множество несправедливостей вершится под небесами, - в голосе Матоу зазвучал холод. - Ты собрался мстить за каждую из них?

- Подобное под силу разве что Внемлющей Звукам Мира, - невозмутимо ответил Сяо-Фань. - Я отомщу лишь за то, что уязвило лично меня. Только так в мою душу вернётся хоть сколько-нибудь душевного покоя.

- Почему смерть Мэнпо так задела тебя? - медленно проговорил старейшина Фэнду. Лицо мужчины напряглось, обратившись каменной маской статуи демона. - Кто она тебе? Что произошло между вами?

- Ничего, - бесстрастно промолвил юноша. - Мы - лишь случайные знакомые, встретившиеся дважды, и разлученные её смертью. Но видя величину её страданий, несправедливость её смерти, и мужество, с которым она приняла и то, и другое, я решил - нелюдь, принесшая ей муки и гибель, умрёт от моей руки.

- Разлученные, - ещё медленнее промолвил Матоу, и коротко вздохнул, на миг прикрыв глаза. - Что ж, я позволю тебе присоединиться к тем, кто принесёт Оуян Сяо возмездие и ярость Фэнду. Жди нас у Пещеры Летучих Мышей через неделю. Я больше не задерживаю тебя, младший, - он потянулся было к палочкам для еды, но его рука замерла посреди движения, остановленная словами Сяо-Фаня.

- Нет, - коротко бросил он. - Я заберу жизнь Оуян Сяо сегодня же. Мне не нужны спутники, и я не собираюсь ждать.

- Сразившись с ним в одиночку, ты лишь бесславно погибнешь, так и не свершив свою месть, - в глазах Матоу появился лёгкий интерес.

- Нет, - все так же кратко и спокойно возразил юноша. - Я знаю его, и знаю себя. Сегодня, мой враг умрет, - Матоу вперил в него внимательный и немного удивленный взгляд золотых глаз, ничем не ответив на эти слова.

- Возможно, я совершаю ошибку, - медленно заговорил он после долгой паузы, - но я все же помогу тебе. Жди здесь, - он поднялся лёгким движением, и скрылся за дверями, что вели во внутренние покои.

Он вернулся быстро, и, усевшись обратно за стол, положил перед Ван Фанем длинный меч в простых кожаных ножнах, и бутылочку, в каких обычно держат пилюли. Рукоять и гарда меча, тускло блестящие старым серебром, были выполнены в виде сталкивающихся морских волн. На сосуде для лекарств, простом и невзрачном с виду, не было надписи.

- Это - Проливающий Воду Меч, - указал на клинок Матоу, - драгоценное оружие, унаследованное Фэнду от давно и прочно забытой секты Черного Камня. Эта секта действовала скрытно, и убивала быстро и безжалостно, стремясь не к славе на реках и озерах, но к достижению своих таинственных целей. Быть может, ее убийцы до сих пор бы наносили удары из теней, неслышно и незаметно сражая своих врагов, но одна из старших Черного Камня решила предать секту, и уничтожила большинство своих собратьев, и главу, при помощи этого самого меча. Ее потомок присоединился к Фэнду, и пожертвовал Проливающий Воду Меч моей секте. Проверь его, младший, - в голосе Матоу зазвучала сталь приказа. - Я должен знать, станет ли этот меч подмогой, или же помехой. Если он не по руке тебе, я сыщу другой клинок.

Сяо-Фань медленно извлек меч из ножен, с тенью интереса осмотрев лезвие из белого металла, украшенное гравировкой в виде пенящихся волн. Повернув оружие лезвием к себе, он невольно приподнял бровь - клинок меча был тонок, словно лист бумаги, не превышая толщиной трети фэня. Неожиданная идея посетила юношу, и, поддавшись ей, и возникшему интересу, он вытянул меч вперед, в обычной боевой стойке. Тончайшее лезвие едва заметно дрогнуло, и вдруг изогнулось в недвижной руке Ван Фаня, свернувшись в кольцо, словно змея, и резко распрямившись. Следом за этим движением, Сяо-Фань нанес несколько размашистых рубящих ударов по воздуху, и меч запел, подобно флейте, прямой и негибкий, словно грубый бронзовый клинок из древних времен. Техника укрепления оружия, показанная Сяо-Фаню дружелюбным старцем Хэ Вэйфэном, делала Проливающий Воду Меч стократ более смертоносным, позволяя управлять движением его гибкого лезвия. Матоу с удивленным видом покачал головой.

- Он подходит тебе идеально, младший, - промолвил он с нотками уважения в голосе. - Я начинаю думать, что не ошибся, решив помочь тебе.

- Благодарю, старший, - в голосе юноши промелькнула самая легкая в мире тень былых ярких чувств, когда он вешал драгоценный клинок на пояс, взамен давнего подарка Чжо Жэньцина.

- Взгляни на другой мой дар, - старейшина Фэнду взял со стола бутылочку для пилюль и протянул Ван Фаню. - Здесь - не менее ценная реликвия, пусть и выглядит она много скромнее. Если ты знаешь хоть что-то о ядах и лекарствах, тебе должно быть известно о Семилистной Хризантеме. Это растение - яд над ядами, убивающий быстро и неотвратимо, и целящий от любой другой отравы. В сосуде - одна-единственная пилюля, содержащая малую каплю экстракта Семилистной Хризантемы. Она излечит любое отравление. Оуян Сяо известен как мастер ядов, и тебе пригодится наилучшая защита от его смертоносного искусства.

- Я благодарен вам, старший, - вымолвил юноша, и, протянув вперед ладонь, отстранил сосуд с драгоценным лекарством. - Но я не приму этот дар. Не стоит осыпать меня сокровищами. Если мое медицинское искусство не справится с мастерством Оуян Сяо, меня не спасет никакое чудесное снадобье. Если же я одолею врага, в ценной пилюле не будет надобности.

- Она может стать для тебя разницей между жизнью и смертью, - в голосе Матоу вновь зазвучал отстраненный интерес.

- Я не боюсь смерти, - тускло ответил Сяо-Фань, и низко поклонился. - Прощайте, старший.

- Прощай, - коротко кивнул тот.

Проводив взглядом покинувшего дом Ван Фаня, старейшина Фэнду некоторое время задумчиво смотрел на закрывшуюся за ним дверь. Затем, пожав плечами, он взялся за палочки для еды, и вернулся к сырому мясу тигра. Хоть он, Матоу, и носил имя одного из божеств царства мертвых, не в его власти было сохранить жизнь этого безрассудного юнца, утратившего желание жить.

Глава 29, в которой давний знакомый выражает герою заслуженный укор, а также, начинается новое странствие

Сяо-Фань без труда отыскал Пещеру Летучих Мышей, следуя указаниям Мэнпо - дуб на самой вершине горы был заметен издалека, а широкий провал входа выделялся на скальной стене. Он какое-то время стоял у темного проема, вслушиваясь в исходящие из него шелест и попискивание: несомненно, Пещера Летучих Мышей была полна существ, давших ей имя. Ван Фань не знал, несёт ли стая мелких летучих тварей угрозу, но не собирался относиться к ним легкомысленно. Вынув из ножен меч, он шагнул внутрь.

Шум, издаваемый летучими мышами, усилился, стоило юноше войти. В их непрекращающемся писке слышалась тревога, шелест и хлопанье кожистых крыльев звучали все чаще, а стремительные тени плясали под сводом пещеры, почти не скрываемые полумраком. В нос Ван Фаня ударил смрад мышиного помета, но даже он не мог заглушить тяжёлый запах крови.

Наконец, обитатели пещеры утратили терпение - крылатая тень, неожиданно крупная, спикировала прямо в лицо Сяо-Фаню с яростным писком. Тот, шагнув в сторону, нанес точный и расчетливый укол мечом, пробивший грудь летучей мыши. Скорость ее полета была столь велика, что тварь нанизала себя на клинок Проливающего Воду Меча, устроившись на нем, словно птица на вертеле. Тут же, крики летучих тварей взвинтили громкость, и добрый десяток крылатых теней вынырнул из полутьмы, бросившись на Ван Фаня. Тот, спешно сорвав с клинка мышиную тушку, метнул им навстречу технику “броска черной черепахи”, растянув ее как можно шире, и ринулся к выходу: ему совершенно не хотелось проверять на своей шкуре остроту многих сотен клыков и когтей.

Летучие мыши не преследовали его - стоило юноше покинуть пещеру, как доносящиеся оттуда визги и шум начали стихать. Отброшенные прочь невидимым шлепком техники, и не чующие больше крови мертвого товарища, крылатые создания утратили большую часть своей злобы.

Сяо-Фань же, устроившись поодаль, принялся осматривать свою добычу. Он бесстрастно отметил длинные крючковатые когти создания, его острые, едва помещающиеся в пасти клыки, и размеры крылатого зверя, делающие его опасным даже в одиночку. В глаза юноши бросились кровеносные сосуды твари, отличающиеся нездоровым синюшным цветом, и выступающие из-под редкой шерсти, словно опутавшая летучую мышь ловчая сеть. Задумчиво тронув переносицу, Ван Фань извлек из ножен походный нож, и примерился им к тушке крылатого зверя - ему предстояло подробное изучение врага.

***

Спустя час трудной, кровавой, и омерзительной работы, юноша отложил нож, и тщательно вытер руки. Как он и подозревал, летучие мыши этой пещеры были отравлены - текущий по их венам яд делал крылатых зверей сильнее и злее, заставляя бросаться на любого, зашедшего на их землю. Ван Фань подозревал, что Оуян Сяо превратил этих существ в невольных стражей своего дома, и намеревался избавиться от них. Юноша мог бы, пользуясь новообретенными знаниями строения тела летучих мышей, и отравляющего их яда, сварить некое зелье, что позволило бы ему проникнуть мимо рукокрылых стражей незамеченным, но сделав это, он оставил бы возможного врага за спиной. Ван Фань не желал выяснять, насколько далеко простирается власть Оуян Сяо над живым щитом его пещеры, равно как и не желал каких-либо помех на пути своей мести.

Юноша окинул свое окружение ищущим взглядом. Пещера Летучих Мышей располагалась в горах Хуоба - как и многие возвышенности Срединной Равнины, невысоких, лесистых, и покрытых буйной растительностью. Ему предстояло применить многие из знаний, полученных им в долине Ванъю и Мяоцзяне - пользуясь уроками Флористки и доктора Шэня, он собирался разыскать в местном многообразии трав и цветов подходящие для его задумки растения, и сварить из них яд, должный быстро и надежно убить всех летучих мышей пещеры. Сяо-Фань поднялся, и двинулся к примеченному им ранее кустику, украшенному соцветиями множества мелких нежно-розовых бутонов: насколько он помнил, волчий яд прекрасно подходил для его целей.

***

Юноша осторожно снял с огня бурлящий котелок, и устроил его на земле - остывать. Резкий запах, исходящий от кипящей жидкости, кружил голову и заставлял слезиться глаза - ядовитые пары зелья могли убивать, и будь на месте Сяо-Фаня кто-либо, не владеющий Искусством Ядовитого Пламени, ему не удалось бы довести варку до конца. Юноша задумчиво огляделся, и остановил взор на небольшой стайке птиц, облюбовавших растущий поблизости стройный кипарис. Все так же равнодушно, он принял боевую стойку, и резко выбросил вперёд кулак. Воздух загудел от прокатившейся по нему волны ци, и мирно чирикающие пичуги умолкли, посыпавшись на землю. Ван Фань, бесстрастный и спокойный, приблизился, понял одну из них, едва живую от настигшего ее удара, и коротким движением свернул птице шею. Этой пернатой, как и ее товаркам, предстояло стать приманкой.

***

Забросив в пещеру как следует вымоченные в отраве птичьи тушки, Сяо-Фань какое-то время терпеливо ждал у входа. Совсем скоро, шумы, издаваемые летучими мышами, начали затихать, и юноша вступил под своды пещеры. Он двинулся вглубь каменной норы, безразлично проходя мимо содрогающихся в предсмертной агонии крылатых тварей - малый и ничтожный враг был повержен. Настал черед врага сильного и опасного.

Звуки негромкого разговора донеслись до идущего юноши, отраженные изгибом каменного коридора, и он со всей возможной осторожностью приблизился, укрывшись за скальным выступом. Знакомый скрипучий голос, на миг всколыхнувший в душе Ван Фаня жаркую злобу, недовольно возражал старческому голоску, неестественно тонкому и высокому.

- …Ты забыл свое место, Оуян Сяо, - расколотой флейтой тянул тонкоголосый старец. - Я не приказывал тебе творить низости с нашими врагами. Мы убиваем, но убиваем во благо, а не для удовольствия. Твоя одежда измазана Следящим Порошком, которым Мэнпо отмечала своих жертв. Такого не случилось бы в обычном бою. Что ты сотворил с ней?

- Какая разница, что случилось с этой слабачкой? - раздался насмешливый ответ. - Я выполнил свою работу, и решил вознаградить себя за труды. Было бы расточительно убить ее, не поразвлекшись немного.

Писклявый старик что-то отвечал, но Сяо-Фань больше не слышал его.

“Так эта мразь не только резала ее, избивала, и ломала ей руки и ноги,” - тяжело дыша, подумал юноша. “Он еще и…”

Перед его глазами встало яркое, отчетливое воспоминание, которое его разум старательно отодвигал в дальние уголки памяти все это время. Воспоминание об увиденном в первую их встречу с Мэнпо. Багровые следы на внутренней стороне бедер женщины, бросившиеся ему в глаза, но немедленно забытые. Потеки запекшейся крови.

- Оуян Сяо! - проревел он бешеным зверем. - Я убью тебя!

Он вышел из-за поворота, не скрываясь, судорожно стискивая рукоять меча. Ему открылась обширная подземная зала, в которой находились двое. Низкорослый старец, седой и лысеющий, без единого следа растительности на лице, не привлек его внимания. Все оно мгновенно обратилось на другого присутствующего, ничуть не изменившегося с прошлой их встречи. Седовласого мужчину в черных одеждах, чьи остроконечные усы и бородка были словно испачканы запекшейся кровью. Оуян Сяо, выродка, недостойного жизни.

- Ты сдохнешь в муках, отвратительная тварь, - прорычал Сяо-Фань, и рванул из ножен Проливающий Воду Меч.

Все трое присутствующих сорвались с места одновременно. Незнакомый старец исчез, словно растаявший мираж, и лишь волна воздуха, стронутого его стремительным броском, отметила его путь к выходу из пещеры. Ван Фань, не менее быстрый, ринулся прямиком на Оуян Сяо, стремясь настичь врага, и дотянуться до него острием меча. Тот попытался уклониться, и это удалось бы ему, но лезвие меча Сяо-Фаня изогнулось гибкой лозой, и чиркнуло седовласого убийцу по груди. Тот зашипел от боли, и прянул назад, спасаясь от продолжившего атаку Ван Фаня.

- Чем ты измазал свой меч, гадкий мальчишка? - с тенью страха в голосе бросил Оуян Сяо.

- Ядом Размягчения Костей, - холодно ответил юноша. - Нравится? Я подарю тебе его, весь, лезвием моего оружия.

- Глупый юнец, - скрежещуще рассмеялся мужчина в черном. - Подобные детские игрушки - ничто для меня, - он ловким движением выхватил небольшую пилюлю из поясного кармашка, и поспешно проглотил.

Сяо-Фань безмолвно взирал на это, опустив меч. Торжествующе ухмыльнувшись, Оуян Сяо собирался уже бросить что-то не менее злое и оскорбительное, как вдруг болезненная судорога скрутила его. Он часто задышал, с трудом выпрямляясь, и надсадно закашлял. Теперь, свежая кровь пятнала его усы и бороду, кровь, извергнутая им из поврежденного желудка.

- Вижу, тебе по нраву мое изменение рецепта, - безразлично молвил Ван Фань. - Наслаждайся им. Это - лишь начало твоей смерти, медленной и мучительной. Меньшего ты не заслужил.

- Самонадеянный мальчишка, - зло прохрипел Оуян Сяо. - Тебе не победить меня, сколько бы трюков ты не припас. Ведь ты один, - его голос внезапно успокоился, - а меня - семеро.

Он отступил, растворившись в тенях, но на смену ему пришло сразу шестеро фигур, выглядящих, словно близнецы. Седые и длинноволосые, одетые в черное, и бледные до синевы. Словно Оуян Сяо отразился в шести зеркалах, и его отражения обрели жизнь.

- Узри же… - заговорила одни из фигур знакомым голосом, низким и скрипучим.

- Мое Искусство… - без паузы продолжила другая.

- Семи Тел…

- Делающее…

- Меня…

- Непобедимым! - голос, столь похожий на речь Оуян Сяо, словно разделился между его копиями, мечась от одной темной фигуры к другой.

Сяо-Фань внезапно рассмеялся, громко и зло. Он хохотал, запрокинув голову, словно охваченный истерикой, или же безумием. Копии Оуян Сяо замерли, взирая на его надрывное веселье неподвижно и недоуменно.

- Наивный глупец, - с горькой насмешкой бросил Ван Фань. - Ты думаешь, эти жалкие актеришки могут меня запутать, или же испугать? Я вижу каждое различие между ними и тобой, - он обвел стоящих перед ним мужчин тяжелым взглядом, и добавил:

- Это даже к лучшему, что здесь еще шестеро лиц, подобных твоему. Сегодня, я утолю свою жажду мести семь раз!

Едва договорив, он бросился вперед, и первая из копий Оуян Сяо, которой не посчастливилось оказаться на его пути, рухнула на пол пещеры, разделившись точно пополам, щедро заливая камни кровью и телесными жидкостями. Метнувшись к следующему из наемников Оуян Сяо, юноша мощным ударом разрубил его голову наискосок, заставив брызги крови и мозгового вещества окатить еще двоих. Третий умер миг спустя, пробитый насквозь точным уколом меча.

- Не убивай, прошу, - заблажил четвертый, срывая с головы седой парик, и неловко пятясь прочь от Ван Фаня. - Я простой человек, я не господин Оуян, прошу, отпусти меня…

Струсивший ряженый и его товарищи побежали прочь, спотыкаясь в полумраке пещеры. Сяо-Фань опустил меч, все еще напряженный и настороженный, и вгляделся в окружающие тени, пытаясь уловить движение своего врага. Он успел заметить его, но не уклониться - метательный нож из черненой стали свистнул вестником смерти, и кольнул его в левое плечо самым кончиком, тут же зазвенев на каменном полу. В последний момент, юноша сумел применить технику Золотой Рубашки, но она сдержала тайное оружие врага лишь частично, не позволив ему глубже вонзиться в плоть. Защита не снизила смертоносность этого броска - боль и жар раскатились по телу Ван Фаня, истекая из места укола. Яд расходился по его жилам, заполняя собой кровь. Юноша попытался остановить его смертоносный бег целительской техникой, и не почувствовал ближних к ране энергетических жил - отрава, примененная Оуян Сяо, угнетала меридианы, и истощала ци. Юноша зло сжал губы в линию - он узнал этот яд, ведь однажды он уже ощутил на себе его действие. Яд, созданный Ши Ваньчжэном, истинным чудовищем среди практиков мистических искусств, на замену Семилистной Хризантеме, и ничуть не уступающий ей в смертоносности. Отрава без противоядия, легко убивающая как простеца, так и мистика. Яд Шелковичного Червя.

- Попробуй-ка теперь ты моего яда, мальчишка, - проскрежетал Оуян Сяо, выходя на свет. - Ты проживаешь последние мгновения своей жалкой жизни, но у тебя есть еще… Что ты делаешь?

Недоуменный вопрос седовласого убийцы пропал втуне - Ван Фань был полностью поглощен своим занятием. Он быстрыми движениями выбрасывал на ладонь пилюлю за пилюлей, вытряхивая их из разнообразных бутылочек, спешно извлеченных из поясных карманов. Затем, он сжал кулак, кроша хрупкие оболочки шариков целительных снадобий, и обнажая спрятанные под ними травы. Небрежными движениями отбросив некоторые из них, он проглотил остальные, и закусил еще несколькими пилюлями, уже целиком. Следом юноша нажал на несколько акупунктурных точек у себя на груди, и выпрямился, смерив своего врага спокойным взглядом.

- Глупец, от моего яда нет спасения, - хвастливо бросил Оуян Сяо, но в его голосе начали зарождаться нотки сомнения. - Что бы ты ни делал, тебе не жить.

- Это тебе не поможет, - глухо ответил Сяо-Фань, и сорвался с места, стремительный и неуловимый.

Седовласый убийца метнулся было прочь, пытаясь уклониться от призрачного взблеска, которым обратился клинок Ван Фаня, но не смог. Проливающий Воду Меч изогнулся невероятным образом, едва не завиваясь спиралью, и резанул врага по животу, оставляя глубокую рану. Оуян Сяо завизжал, судорожно прижимая ладони к истекающему кровью торсу, и попытался отступить, ускоряясь все больше, но Сяо-Фань неотступно следовал за ним, атакуя снова и снова. Лезвие его меча пело и свистело, взрезая воздух и вражескую плоть, оставляя на теле Оуян Сяо одно ранение за другим.

Тот прекратил было свое бегство, и попытался дать отпор наседающему на него юноше, но безуспешно - ослабленный Ядом Размягчения Костей, щедро струящимся по его жилам, седовласый убийца не мог ничего противопоставить безрассудному натиску Ван Фаня. Истекающая ледяной ци ладонь была пронзена острием Проливающего Воду Меча, безошибочно нашедшего руку врага быстрым, змеиным броском. Метательные ножи, чьи зачерненные лезвия Оуян Сяо пытался разбрасывать, словно крестьянин-сеятель - зерно, бессильно звенели на камнях пещеры и стали меча, не достигая тела юноши. Брошенную ему под ноги бутылочку с ядом, вспухшую клубами черного дыма, Сяо-Фань и вовсе оставил без внимания.

Когда острие меча в очередной раз вошло в плоть Оуян Сяо, он отчаянно закричал, и в вопле его не было слышно ярости битвы - один лишь страх смерти звучал в нем. Седовласый убийца вновь ускорился техникой шагов, пытаясь оторваться, сбежать, уклониться от боя, что так неожиданно стремился к тому, чтобы стать для него последним. Ему удалось было отскочить прочь в этом отчаянном усилии, но Сяо-Фань не отступился. Уронив Проливающий Воду Меч, хрустально зазвеневший на камнях пещеры, он ударил с обеих рук техникой Божественного Меча Шести Меридианов, вкладывая в эту атаку все силы, всю свою жажду мести, всю пылающую в сердце ярость. Торс Оуян Сяо вспух множеством кровавых ран - словно алые цветы начали распускаться на нем, один за другим. Он рухнул навзничь, пачкая пол пещеры темной кровью, льющейся все обильнее, и вместе с кровью из убийцы, мучителя, и насильника истекала сама жизнь. Он засмеялся, и, неожиданно, в его хриплом смехе зазвучало злорадство.

- Ты не выйдешь отсюда, - прохрипел он, сплевывая кровь. - Убивший меня, умрет и сам.

Он отнял ладони от раны в животе, и, воздев к небу судорожно скрюченные пальцы правой руки, вонзил их себе в брюхо, вырывая наружу кишки. Резкий смрад заполонил пещеру, пахнув вонью отхожего места и чем-то чуждым, не принадлежащим человеку.

- Мои летучие мыши разорвут тебя, мерзкий мальчишка, - выдавил Оуян Сяо. - Яд, излившийся из моего нутра, уже зовёт их. Ты упокоишься в их желудках.

- Мыши? - равнодушно отозвался Сяо-Фань. Он подобрал меч, и подошел ближе к своему врагу, встав над его телом. - Те, которых я отравил, прежде чем войти сюда? Не отвлекайся, - его оружие мелькнуло быстрой молнией, ударив четырежды, в основание каждой из конечностей врага. Тот, болезненно вскрикнув, обмяк, недвижимый.

- Ты неплохо придумал с кишками, - бесстрастно продолжил юноша. - Но не довел дело до конца. Давай я помогу тебе.

Быстрым ударом крест-накрест распоров брюхо Оуян Сяо, он наклонился, и рванул наружу его внутренности, распуская их, словно клубок нитей. Седовласый убийца, утративший всякое подобие человеческого облика, дико завизжал, колотясь, словно в приступе падучей. Отвратительный смрад заполнял пещеру все гуще, вышибая слезы из глаз, но Ван Фань не обращал на это внимание. Не останавливала его и жестокость устроенной им пытки - он видел в ней лишь справедливое воздаяние.

- Ты - единственная жертва, принесенная мною духу Мэнпо, - сообщил он еле дышащему врагу. - Но, я думаю, тебя хватит.

Он нанес последний удар, отделив голову Оуян Сяо от тела, и двинулся прочь из пещеры. Его шаги замедлялись все больше, зрение туманилось, а голова тяжелела, наливаясь болью. Его враг был прав - у Сяо-Фаня не было противоядия, способного исцелить от Яда Шелковичного Червя. Снадобье, составленное юношей посреди боя, лишь замедлило бег отравы по жилам Ван Фаня, и сейчас, одолженное у смерти время подходило к концу. Сяо-Фань вышел из пещеры, и без сил опустился на землю.

“Я сделал все, что хотел, и ни о чем не жалею,” думал он, глядя в небо тускнеющими глазами. “Хотя нет, одно я все-таки забрал бы назад - мои слова Ласточке. Она все ещё дорога мне, и я не хотел бы расставаться с ней, не попросив прощения. Надеюсь, с ней все будет хорошо.”

Словно отвечая на эту мысль, нежданная тень скрыла от него солнечный свет, и Ван Фань с трудом рассмотрел наклонившуюся к нему Ши Янь. Лицо девушки было залито слезами, и тряслось в едва сдерживаемых рыданиях. Юноша ощутил прикосновение к своим щекам - подруга держала его лицо в ладонях, и пыталась что-то говорить ему, но он слышал один лишь шум безмолвия - его жизнь подходила к концу, и душа едва держалась в его теле. Последним усилием, он накрыл руку Ши Янь своей, и улыбнулся девушке, пытаясь этим жестом сказать то, что не мог произнести его непослушный язык.

Солнце все меркло, исчезала и плачущая Ши Янь перед ним, и небо над их головами, но вдруг, зрение Сяо-Фаня резко прояснилось. Юноша с недоумением огляделся, и озадаченно покачал головой - он словно вернулся в тот давний сон, где шел по полю, и говорил со странным старцем. Правда, теперь окружающие его травы едва доставали ему до бедер.

Он зашагал к краю поля, и заметному вдали валуну, на котором устроилась низкорослая фигура в простом халате и соломенной шляпе. Каждый его шаг словно обратился десятком - знакомый старец приближался все быстрее и быстрее, несмотря на то, что Ван Фань и не думал пользоваться техникой шагов. Подойдя к камню, и сидящему на нем, юноша почтительно поклонился.

- Что ты наделал, малыш? - укоризненно бросил ему старик. - Я же наказал тебе жить. Ты прожил каких-то жалких четыре года, и даже потомства не оставил. Так-то ты относишься к данному тебе щедрому дару жизни?

- Я делал, что должно, и жил так, как считал правильным, - невольно возразил ему юноша. - То, что мой путь привел меня сюда - изъявление воли небес.

- Лучше бы ты молчал о воле небес, - раздраженно ответил старец. - В твоей преждевременной смерти не было ничьей воли, кроме твоей. Уж я-то знаю, поверь. Вот зачем ты бросился мстить в одиночку, не подготовившись, едва ли не с голыми руками?

- Я не мог ждать, - невольно начал оправдываться Ван Фань. - Каждое мгновение жизни моего врага было оскорблением духу Мэнпо, и мучением для меня. Я не смог бы спать, зная, что Оуян Сяо жив.

- Духу Мэнпо уже все равно, - тяжело вздохнул седобородый старик. - Что до остального, время - лишь иллюзия. Ожидание - иллюзия. Даже твоя жажда мести - иллюзия, в которую ты сам истово поверил. Что тебе стоило сразиться с врагом в компании товарищей? Неужто урок названного брата ничему тебя не научил? - Сяо-Фань, смешавшись, не ответил.

- Вижу, ты и сам не знаешь, с чего бросился на верную смерть, - недовольно вымолвил старец. - Ну да ладно, эту невеликую загадку ты легко разгадаешь, со временем. Иди, - махнул он рукой в сторону. - Тебя уже заждались.

- Куда? - растерялся юноша. - Разве я не должен отправиться с вами?

- Разве моя голова похожа на конскую, или бычью? - весело фыркнул старец. - Впрочем, этих двоих ты не встретишь, ни здесь, ни там - кое-кто другой попросил о тебе. Иди, не заставляй ее ждать.

Сяо-Фань повернулся в указанном направлении, и пораженно охнул: небо и земля истаивали, клубясь неясным маревом, совсем рядом с ними. Единственное, что оживляло бесконечную, космическую черноту простирающегося перед ним ничто, было едва заметной розоватой дымкой, струящейся в пространстве остатками звёздной туманности, рассеивающимся реактивным следом, дымом далёкого очага.

- Как же… я же провалюсь, - совершенно по-детски выпалил Ван Фань. Его собеседник добродушно рассмеялся.

- Если и провалишься, то в нужное место, - фыркнул он. - Иди, не тяни. Тебе еще многое предстоит сделать, ведь все это, - он сделал широкий жест, обводя рукой свое окружение, - лишь начало твоей истории. Ее… - он весело улыбнулся, - предисловие. Удачи тебе, малыш. Береги себя, и впредь, будь осторожен.

- Обещаю вам, старший, я буду осторожен всегда, - коротко поклонился Сяо-Фань, и шагнул в ничто, прямо на розовую дымку. Его фигура, рослая и мускулистая, мгновенно истаяла, обратившись таким же сгустком розоватого сияния, и медленно поплыла вдаль.

- Надеюсь, ты не будешь слишком строг к нему, - обратился старец к бескрайней пустоте. - Он бывает излишне скор в суждениях, но имеет понятие о чести, и ценит всякую жизнь. Ты позволишь мне прощальный подарок? Я знаю, ты предпочла бы одарить его сама, но я хочу оставить ему одну безделицу на память. Ну что, ты согласен? - он на мгновение замолчал, но вскоре довольно улыбнулся.

- Благодарю, - промолвил он, и сделал небрежное движение рукой.

Безжизненное тело Сяо-Фаня, лежащее рядом с входом в Пещеру Летучих Мышей, неожиданно дернулось, словно пытаясь встать, и едва заметная дымка покинула его грудь. Роющая могилу Ши Янь не обратила на это внимание: девушка была повернута к мертвецу спиной, но даже гляди она прямо на него, то ничего бы не заметила - слезы застилали ей глаза. А невидимое нечто, покинувшее бренную оболочку юноши, метнулось прочь, сквозь время и пространство, в неведомые дали неизвестных миров. Следом за душой своего обладателя.

Конец.

Оглавление

Глава 1, в которой происходят сразу три судьбоносные встречи

Глава 2, в которой забота о герое попадает в несколько пар надежных рук, а также происходит много интересных знакомств

Глава 3, в которой герой наслаждается жизнью, и принимает важное решение

Глава 4, в которой герой прикасается к неизведанному, а также получает вызов на поединок

Глава 5, в которой герой изменяется умом и телом, и восстанавливает справедливость при помощи кулаков и угроз

Глава 6, в которой герой посещает друга, и не очень удачно переосмысляет свои боевые навыки

Глава 7, в которой расцветают весенние цветы, и две уточки-мандаринки плывут бок о бок[1]

Глава 8, в которой герой помогает собрату, теряет подарки, и встречается со старыми, но недобрыми знакомыми

Глава 9, в которой герой выдерживает тяжелое испытание, а его собрат обзаводится знакомством романтического толка

Глава 10, в которой герои попадают в неожиданную ловушку, а также встают стеной на пути несправедливости

Глава 11, в которой герои старательно постигают новое

Глава 12, в которой герой попадает впросак, и с трудом исправляет ситуацию, а также показывает свой талант

Глава 13, в которой герой наслаждается беседой, а также подвергается несправедливым обвинениям, и незаслуженному избиению

Глава 14, в которой герой сопереживает чужим горестям, а также совершает чисто мужскую ошибку

Глава 15, в которой герой восхищается истинным мастерством, и получает ценные дары

Глава 16, в которой герой, с одобрения старшего, совершает неприглядный поступок, а позже, ввязывается в нехарактерный для себя спор

Глава 17, в которой герои вступают в сражение с много более сильным противником

Глава 18, в которой герой сбегает от проявления чужой слабости, и, из-за этого, обзаводится интересным и приятным знакомством

Глава 19, в которой герой влипает в крайне неприятную ситуацию, и слушает громкое пение

Глава 20, в которой происходит чрезвычайно много винопития

Глава 21, в которой герой безмерно впечатляет соратников, а также пробует себя в ремесле странствующего даоса-экзорциста

Глава 22, описывающая неожиданную встречу, и смертельную битву

Глава 23, в которой герой проявляет щедрость, а также впадает в ярость

Глава 24, в которой герой с честью выдерживает очень неприятный разговор, и отправляется в новое путешествие

Глава 25, в которой герои встречают множество новых вещей в чужедальней стороне, и не все из них оказываются приятными

Глава 26, в которой герой сталкивается с плодами бессмысленной жестокости, и не может сдержать чувства

Глава 27, в которой герой не жалеет сил на поиски давно утерянного

Глава 28, в которой герой прилагает все возможное усердие к помощи страждущей, и вновь сталкивается с ревностью

Глава 29, в которой давний знакомый выражает герою заслуженный укор, а также, начинается новое странствие