Маша и Медведь-3 [Ольга Войлошникова] (fb2) читать онлайн

Маша и Медведь-3

01. ВПОЛНЕ БЕЗОПАСНО

ПУСТЫНЬКА

Вечер субботы, 19 января 1964 года*.

*Все события в книге

происходят по старому стилю.

— Исходя из совокупности всех приведённых данных, специалисты склоняются ко мнению, что сия девица является лисой, то есть, по сути своей, колдуньей большой силы, способной не только к управлению некой одной стихией или природным свойством, но многими из них, а также к перевоплощениям, наведениям ложных воспоминаний, морока, полётам…

Старец Макарий хмыкнул, и Сергий мгновенно умолк.

— Многомудрие… Такую лису, чтоб к ней за помощью приходили, теперь и не найдёшь. Лисы куда чаще себялюбивы, жестокосердны и помышляют преимущественно о власти. Потому злые пожрали добрых, а после и друг друга истребили преизрядно…

Сергий подался вперёд:

— Так лисы существуют?

— А куда ж им деваться… Мало их только, говорю тебе. После той войны, что разгорелась меж их племенем, сохранились только страшные сказки, коими Восточная Азия наводнена безмерно. Я бы не рассчитывал найти более трёх — если уж вы соберётесь искать. Но не советую.

— Опасно?

— Столь опасно, что тебе даже и представить трудно. Те лисы, что остались живы, так премного сильны, что могли бы положить под свои ноги целые государства.

— Отчего же они не проявляют себя?

— Каждая знает, что две других остались в живых, — Макарий усмехнулся в бороду, — и боится. Шкура-то потрёпана. Выжидают, копят силы, а кое-кто и выводок подращивает.

Макарий приоткрыл дверцу маленькой печки и поправил горящие поленья, отряхнул с рук золу. Сергию непроизвольно захотелось подуть на пальцы.

— Так, может, эта девочка из тех добрых лис, которые бежали от войны?

— Экий упрямый ты. Борода седая уж, а всё туда же. Говорю тебе, не лиса она. Девчонка просто. Медвежья дочь.

Макарий кинул по щепотке заварки в слегка помятые жестяные кружки, добавил каких-то сушёных ягодок, листиков из разных банок с полочки над столом, снял с печки чайник, залил всё кипятком, прикрыл деревянными плашечками, чтоб настаивалось. Поражённый Сергий ждал продолжения.

Старец вздохнул:

— Я б советовал тебе с тем медведем подружиться, так не успеете же, дуболомы…

— Как⁈

— Да так. Чего подорвался-то? Всё равно машина твоя только в понедельник придёт.

— Пешком пойду! Не развалюсь, поди. Девчонка сказала: угрозы жизни нет.

— Так она, чай, не думала, что ты марафоны бегать будешь!

— Ничего. До утра дойду. Сколько тут километров-то?

— До города-то? Тридцать с хвостом, считай.

— Вот и дойду. До понедельника сидеть — все портки просидишь.

— Рукавицы-то! — крикнул Макарий в закрывающуюся дверь.

Сергий заскочил назад, схватил с полки рукавицы и хлопнул дверью уже окончательно.

Макарий по-стариковски вздохнул, достал из маленького шкафчика термос и начал переливать в него содержимое кружек.

ЗОО-РЕАНИМАЦИЯ

Внутри было кафельно-стерильно, остро пахло медикаментами, а на большом серо-металлическом столе лежал Баграр.

— А зачем ему лапы привязали? — подавленно спросила я.

— Так, чтоб не метался. А то ведь беда одна, — объяснила служительница ветлечебницы, — то одну трубку отцепит, то другую…

Трубок, правда, было много. Капельница, дыхательные, ещё какие-то. Резко захотелось реветь. Успокоилась. Успокоилась!!!

Я взяла Баграра за лапу и попыталась начать коррекцию, для начала физическую. Медицинский коктейль в крови мешал ужасно!

— Так, во-первых, отключите поступление снотворного.

— Так ведь… — начала служительница.

— Выполняйте!

Я дождалась, пока деревянно двигающаяся девушка отсоединила одну из капельниц.

— Это что?

— Обезболивающее.

— Убираем…

Короче, я не рискнула отсоединять только аппарат искусственного дыхания, чтобы не разбрасываться на много целей сразу.

— Есть тут у вас… ну, где вы чай пьёте или что-то в этом духе?

— Есть, конечно! — немного удивлённо ответила ветеринарша.

— Далеко?

— Так вот, в коридоре напротив!

— А кресла там есть?

— Есть два. Нет, три, три!

— Агриппина Петровна и вы, девушка, идите обе туда, сядьте в кресла и усните.

Я дождалась, пока обе женщины пройдут по коридору до означенной двери и войдут внутрь. Закрыла дверь операционной изнутри.

— Маша, — тревожно сказала Маруся, — если я правильно вижу, у него не только физические повреждения. Справимся?

— А какие у нас ещё варианты? — я повернулась к Баграру: — Эх ты, старый медведь! Давай заштопаем тебя, что ли?

Времени терять не стоило. Близился вечер, и вскоре директриса начнёт впадать в панику и пошлёт за нами. Или шофёр заявится, а те спят. Мдэ. Ладно, чего тут?

Любая целительная магия… нет, не так. За всю вселенную я поручиться не могу, но та целительная магия, которой владею я, требует некоторого времени, чтобы как следует развернуться. Если повреждения небольшие или, допустим, нужно просто снять боль — это очень быстро. А вот чтобы восстановить…

Я возилась около получаса. Не соврали в передаче — Баграр был очень плох, очень. И ожоги — это были цветочки. Как он вообще с такими внутренними повреждениями жив остался? Дальше надо было подождать. Будить его или нет?

И ещё, меня беспокоило, что мне приходилось собирать ману со всех сторон и буквально впихивать её в рабочие формулы.

— Тебе не кажется, что у него что-то вроде моего случая? — предположила Маруся. — Как будто утекает мана, почти не задерживается?

— Да я и думаю, что ничего не понимаю. С одной стороны — вроде, похоже. А с другой — таких очевидных дыр нет. Что это? Или ментальный удар такой силы, что…

— Как бы отбиты… м-м-м… назовём это «органы», отвечающие за функции удержания маны, так?

— Вроде того. И даже не то что удержания — сбора. Я, если честно, рассчитывала, что настрою всё, а потом он сам, пусть даже в беспамятном состоянии, будет из окружающего пространства энергию подбирать — как я. Если вспомнить первые дни, я даже остановить входящий поток не могла, как будто захлёбывалась, а он… Ничего даже близко похожего. Как так? Или у его вида всё по-другому устроено?

Мы уставились на медведя.

— Одним словом, — заключила подруга, — ясно одно: будить Баграра явно рано.

— Не то слово! Конечно, рано! Он сразу захочет куда-то бежать, а бежать нельзя. И вообще, наворотит тут делов. И оставлять его одного я боюсь.

— Хочешь остаться?

— Другого выхода не вижу. Думаю вот что: я ему сейчас своё ожерелье надену, посмотрим, сможет ли оно компенсировать. С тобой же получилось.

— Я тебе тогда браслет оставлю.

— Ты только, в гимназию как приедешь, те Голицынские надень обязательно. Без прикрытия не ходи. И завтра привези сюда что-нибудь сменное.

— Само собой разумеется.

НОЧЬ

Маруся с накачанной внушениями Агриппиной уехали в гимназию. Я разбудила работницу (попутно выяснив, что её зовут Лизавета) — мало ли, вдруг тут каким-то ещё животинкам помощь нужна или уколы какие по расписанию. Между делом внушила ей, что к медведю заходить не следует, там всё хорошо и правильно. Ну и попросила кружку чая, за чаем думается лучше. Спать я не предполагала. Случиться могло всякое, и не тот это случай, чтоб себя особенно жалеть.

Тяжёлый сапфировый браслет непривычно тянул руку, и я, прикинув так и сяк, тоже надела его на Баграра. Браслет уверенно сел на два пальца руки — а иначе куда его? Ожерелье, кстати, тоже пошло только на руку — на вторую, для баланса поступающих энергий. Я пристроилась понаблюдать за воздействием.

В случае с Марусей нам хотя бы сразу ясно было, с чем бороться — с дырами в ментальном поле. А тут? Мана как будто просачивалась сквозь истончившиеся стенки. Как это назвать? Дистрофия ментального поля? Да хрен с ним, с названием — как с этим бороться⁈

Оптимальнее всего, конечно же, спросить самого́ Баграра. Если бы он говорить мог.

Так! Я решительно встала. Хватит трагически киснуть! Два часа прошло после первого сеанса целительства, можно повторить. Я вызвала Лизавету, велела ей убрать дыхательные трубки и все усилия бросила на восстановление способности дышать.

Двадцать минут полного сосредоточения.

И тут я почувствовала, что Баграр поднимает лапу, обрывая все эти смешные ремни, призванные обеспечить его неподвижность. Мелькнула мысль: «Господи, меня бы не зашиб спросонья!» — и тут он тихонько погладил меня по голове:

— Муша… — имя прозвучало тихо, как шелест.

— Ну, слава Богу! — я прижалась к тёплой шкуре и заревела.

Ожерелье на лапе звякнуло, и Баграр приподнял её, одобрительно хмыкнул, потом поднял и вторую лапу, поднёс к носу браслет.

— Да я прекрасен, как правитель Хафрата! — говорил и смеялся он всё ещё тихо.

Я тоже засмеялась сквозь слёзы. И снова испугалась:

— Если бы я не увидела эти дурацкие новости!..

— Ну, увидела же? Вот и не реви… — гигантский коготь поправил выбившуюся из косы прядь и замер: — Кровью от меня, должно быть, пахнет.

— Ничего не чувствую. Буря, наверное, всё смыла. Шерстью горелой — да.

— Да уж, поджарили меня знатно, — Баграр сел, заставив железный стол жалобно скрипнуть. — Странная какая больничка…

— Ветеринарная, — извиняющимся тоном ответила я.

— И на том спасибо, — он потёр лапищей грудь и сполз на пол, так что его морда оказалась почти на высоте моего лица. — Ну, саданул он мне напоследок…

Это, видимо, про того вантийского мага.

— У меня именно об этом вопрос. Что происходит, не могу понять? Утекает всё, как вода сквозь тряпочный мешок.

— Очень правильное сравнение, — Баграр выпятил нижнюю губу, — так оно примерно и есть.

— Ну, я-то с таким раньше не сталкивалась! Даже когда девочка, подруга моя, неожиданно инициировалась инквизиторским запечатыванием, у неё ментальную оболочку капитально порвало — но были видны дыры и с чем бороться.

Баграр посмотрел на меня долгим взглядом и слегка склонил голову вбок:

— Муша?.. Это точно ты?

— Да конечно, я! — я всплеснула руками. — У меня тут четыре месяца прошло, столько всего успело случиться!

Я начала пересказывать — с постановки на вид того обстоятельства, что выкинул он меня вовсе не в мой исходный мир, а в очень похожий — и дальше по порядку. Баграр слушал, иногда перебивая меня вопросами и возгласами: «Да ты что⁈» — «Ну-ну!» — «А ты что?» — «Вот засранец!» — и тому подобными. Маносборные вороночки ему понравились, мой новый уровень — ещё больше. Потом я почувствовала, что он как будто начал оседать, прямо как сугроб на солнце.

— Устал?

— Есть немного. Ты не паникуй, это пройдёт. Неделя-две покоя, и всё вернётся в норму. Но пока я буду такой вот, усталый мешок. Вижу энергию, а взять не могу. Если с телесными примерами сравнивать — как будто руки отбиты или отморожены.

Я обняла его и пообещала:

— Я тебе голодом сидеть не дам! Раньше ты меня маной с ложечки кормил, а теперь я буду.

— Я верю в тебя, моя девочка. А теперь мне надо поспать. Не полезу больше на этот куриный насест, и на полу нормально, — он улёгся вдоль стены огромной бурой горой и мгновенно вырубился.

А я смотрела на него и прикидывала, как бы ещё его подпитать. Как я поняла, каждая крошка маны работала на выздоровление. Значит, нужно использовать всякую возможность. Я сняла с запястий последние заряженные браслетики, связала их в большой длинный шнурок и обмотала Баграру правую лапу, привязав попутно к этой гирлянде и Марусин браслет — это же удобнее, чем просто на пальцы надевать. Ко второму запястью таким же образом примотала риталид (не хотелось бы потерять ни тот, ни другой накопитель, если честно). Хотела было уже отпороть кружевные воротнички и манжеты, полезла в карман за маленькими ножницами, которые я обычно с собой таскала, но тут рука наткнулась на остатки бусин! Вчера полдня браслетики вязали, немного неиспользованных и завалялось. И маленький моточек шерсти. Крючка только не было.

Я оглянулась вокруг в поисках подходящего куска чего-нибудь. Вот, к примеру, лоток с какими-то железяками. О! И тут даже есть штучка, почти похожая на крючок, всего-то нужно носик посильнее загнуть. Не руками, конечно, трансформацией… С помощью этого чудного инструмента я связала Баграру супер-браслет, насадив на него не меньше двух десятков бусин, обмотала вокруг лапы. Ну вот, молодец я!

Потом я потихоньку провела третий лечебный сеанс, окончательно устранив последствия удара для внутренностей и даже подправив шкуру. Баграр снова стал красивый, лоснящийся — любо-дорого смотреть.

Я уселась рядом, привалясь к его большому тёплому медвежьему боку, и принялась раздумывать над словами юродивого Андрюши. Может быть, я всё неправильно поняла? И «не до того будет» — это всего лишь про ближайшее воскресенье? А потом всё устаканится, и мы с Баграром возьмём Марусю (если она не будет против, конечно) и поедем все вместе к тёплому синему морю…

Проснулась я от громких голосов в коридоре.

— Сюда-сюда, пожалуйста, прошу! За всё время моего дежурства никаких происшествий, никаких посетителей, уверяю вас!

Я успела встать и оправить платье — в реанимационную распахнулись двойные двери и стремительно вошла директриса. Из-за её спины выглядывала Агриппина.

Надежда Генриховна была настроена весьма решительно:

— Мария, ваша забота о живом существе похвальна, но подобное поведение, вы понимаете…

Агриппина, словно извиняясь, большими глазами смотрела из-за директорского плеча.

— Всё хорошо, Надежда Генриховна, — мягко сказала я, — успокойтесь. Который час?

— Около пяти утра, — ответила Агриппина.

— Боже, к чему поездки в такую рань?

— Милая, как вы не поймёте, — Надежда Генриховна подошла ближе, — это же скандально. Мы сейчас…

— Секунду, прошу, — я посмотрела на ветеринаршу, которая так и стояла в дверях, развешивая уши, — Лизонька, сделайте нам чаю, пожалуйста, — дверь закрылась, по коридору зашуршали удаляющиеся шаги. — Так что «мы сейчас»?

— Мы спокойно сядем в машину и поедем в гимназию, пока никто не проснулся…

Баграр шумно вздохнул и сел, разом сделавшись из большого огромным. Поморщился:

— Машунь, это кто такие?

— Позвольте представить. Это директриса моей гимназии, Надежда Генриховна, а это моя классная дама, Агриппина Петровна. А это тот медведь, о котором я говорила, Баграр.

— Весьма польщён вниманием, но что за манера наносить визиты в пять утра?

Дамы как-то сдавленно переглянулись.

— Сожалею, но я никак не смогу оставить его сейчас, — поторопилась вставить я. — Состояние слишком нестабильно.

— На вид вполне здоровый медведь, — осторожно высказалась Надежда Генриховна, — я бы даже сказала, великолепный… мнэ-э-э… экземпляр.

— Вчера он выглядел гораздо хуже, уверяю вас, — пробормотала Агриппина.

— Спасибо, дамы! — осклабился Баграр.

— Перестань, ты их пугаешь! — прошипела я. — Надежда Генриховна, я могу вернуться в гимназию только лишь при условии, что вы найдёте помещение для размещения этого медведя.

— Милая, но это же невозможно! — хором воскликнули обе.

— Почему? — ехидно спросил Баграр.

Кажется, на него напало настроение поразвлечься.

— Но… он же страшный… — ответила директриса, не вполне понимая, кому. — Это же дикий зверь, огромный, с когтями…

— Да ладно! — махнул лапой Баграр. — Я⁈ Я же не страшнее овечки. То ли дело вы, мадам. К примеру… Оу, у вас такие опасные зубы! — Баграр мастерски сделал испуганное лицо. — Я так боюсь, что вы броситесь на меня и покусаете!

— Прошу вас, прекратите! — директриса возмущённо перехватила свою сумочку. — Совершенно очевидно, что ваши зубы гораздо крупнее и опаснее моих!

— А-а, так вы измеряете опасность исключительно размерами? Не хотите же вы мне сказать, что на том простом основании, что в среднем мужчина крупнее женщины, вы всех их без исключения боитесь?

В комнате повисла неловкая пауза. Агриппина Петровна, молчавшая, спрятавшись за директрисино плечо, мучительно покраснела.

— Что, прямо вот так? — развёл лапами Баграр. — Н-ну, ладно.

И на глазах двух изумлённых дам он начал стремительно уменьшаться, пока не сделался мне до плеча. Потом до локтя.

— К-как?.. — выдавила директриса.

— Это особенности моего вида, — задушевно сказал Баграр и расплылся в радушной улыбке.

Я подумала, что даже при нынешних пропорциях директриса вряд ли согласится положить палец в зубы этому медведю.

— А… н-наоборот вы тоже можете? — совсем тихо спросила Агриппина.

— Ну, конечно, мадам!

— Ну, всё! Хватит их пугать и баловаться, — я решила прекратить уже этот цирк. — И вообще, ты уже три бусины израсходовал, а толку ноль. Давай закреплённое внушение. Ты хороший, жить можешь в дальней пустой сторожке рядом с храмом, никому не помешаешь. И поставить на довольствие!

— Маша⁈ — изумилась Агриппина Петровна, и тут Баграр начал работать.

02. ВОТ ВСЕ ПО ШВАМ И ПОЕХАЛО

БЫЛИ КОГДА-ТО И МЫ РЫСАКАМИ…

Отец Сергий был, почитай, чуть не в два раза моложе Макария, но сейчас он понимал, что двинуться в ночь, по заметённому снегом просёлку, с едва-едва затянувшимися ранами в животе, было весьма самонадеянным решением.

Он лежал и смотрел в предутреннюю облачно-ватную тьму зимнего неба. Над землёй висело абсолютно неподвижное безветрие, все звуки затихли, и ему казалось, что совсем немного, и это огромное ватное одеяло накроет его и спрячет под собой без следа. Хорошо, хоть исповедаться перед смертью успел…

Отец Сергий прикрыл глаза… и тут же широко распахнул их. Шаги! Очень лёгкие, осторожные. Волки⁈ И ещё какой-то шорох. И как будто скрип? Что-то глухо пристукивало, но не в такт шагам, а в каком-то собственном ритме. Он попытался приподнять голову, но толку от этого титанического усилия получилось мало — из ложбинки, в которую он по недосмотру завалился, да так и не смог встать, видно было мало что.

Звуки, однако, приближались. Вот из-за бугра показался клок мохнатой шерсти, и Сергий вздрогнул, но в следующий момент с превеликим облегчением понял, что это старец Макарий и его обтрёпанная шапка, которую тот обычно называл странным словом «малахай».

Макарий вскарабкался по склону и ехидно спросил Сергия:

— Чё, природами любуисся? Бегун-марафонец… Чай-то буишь? А то, думаю, некрасиво как вышло: гость умчался, чаю не попимши, надо бы догнать, напоить…

Горячий травный чай оживил его настолько, что руки и ноги начали слегка шевелиться. Сколько времени они возились, чтобы вытащить его из злополучной ямки и взгромоздить на макариевские санки, Сергий не смог бы сказать.

— Ну чё. Поди, до городу уж ближе, — Макарий поправил сползший на глаза малахай. — Тока, барин, сильно не гони, рысак я уже не тот.

Ни смеяться, ни каяться у Сергия сил уже не осталось. Он лежал в санках, помышляя о том, как бы не вывалиться на кочках. У самого восточного края горизонта небо сделалось едва заметно белёсым, намекая на нескорый зимний рассвет.

ВСЁ ЗРЯ

Костя

Настроение у Кости было препаршивейшее. Если кто-то и собирался совершать некие теракты или нападать на группу морских курсантов, то ничем и никак эти специалисты себя не проявили. Впечатление было, что не в меру рьяных сотрудников услали от греха подальше, пока контора… что? Что «пока», было совсем не ясно. Но то, что что-то должно было произойти, представлялось Константину совершенно отчётливо. В последние дни он столько раз перебрал в уме недавние события, что у него возникло несколько очень неудобных вопросов.

Вот, к примеру.

Отец Сергий обнаружил лису в кабинете начальника третьего отдела имперской безопасности. Верно? Безусловно! Однако, к этому моменту она неизвестное время находилась внутри и, следовательно, имела возможность воздействовать и на начальника ИБ, и на начальника управления магобезопасности всего Заранска всеми доступными ей способами. В том числе, между прочим, внушением, наличие коего в арсенале лисы можно считать фактом доказанным.

Вопрос: что и кому из этих троих (или всем троим) она успела внушить в своих интересах? Не отстранение ли досаждающих ей въедливых оперативников?

Услали также и Фёдора, который был лучшим техником, работающим на портативной аппаратуре. Почему именно его? Маголокационные снимки — вещь отличная, но обработка их требует времени, и это всегда отставание от событий на два-три часа.

Теплоход подошёл к пристани, начались какие-то непонятные манипуляции, раздражающие необходимостью стоять и ждать. От воды тянуло стылой сыростью, что добавляло бодрости, но не оптимизма.

Наконец объявили высадку, и Костя помог Феде выволочь на берег следящую аппаратуру, цепляющуюся за порожки трапа своими маленькими колёсиками. Как на Федьку смотрели столичные! У них-то, поди, не ящики с кадку размером — аккуратные ранцы, микротрубки скрытого ношения, маленькие экраны данных, замаскированные в книжку. Не знаешь — не догадаешься, сидит себе человек, читает. Ручка в руках — вроде как, пометки делает. Наша тумба на их фоне смотрелась архаикой. Федька злой был до побеления. А что ты скажешь? Столица.

— На встречу с оркестром рассчитывать не приходится, — хмуро огляделся Федя. — Пошли, нас с этой бандурой ни в одно такси не посадят. Дотопаем потихоньку.

Они почти пересекли привокзальную площадь, когда из переулка выскочил знакомый фургон и подкатил к ним, затормозив со скрипом. С пассажирского сиденья кабины выскочила Лидочка и побежала открывать задние двери:

— Привет, мальчики! Грузите сюда свою технику!

— Мы уж и не ждали, — заулыбался Федя.

— Да мы тоже не в курсе были, когда вы приедете. Мне надо было утренние снимки срочно завезти в контору, — Лида показала глазами наверх, подразумевая высшее начальство. — А Мариам говорит: заскочи́те на вокзал, заберите ребят. Мы сперва чуть на ж/д не уехали вместо речного, — Лида захихикала, забавно морща носик, — потому и опоздали. Но вы никому не говорите, обсмеют нас!

— А по какому поводу срочность со снимками? — Костя, предчувствуя близость ответа на многие свои вопросы, требовательно заглянул Лиде в лицо.

— Ты чего? — Лида чуть отстранилась и окинула Костю быстрым, сверху вниз, взглядом. — Просто вспышки отфиксированы, крупные, целая серия.

— В гимназии⁈

— С ума вы сошли со своей гимназией, — совсем уже раздражённо ответила Лида. — В зоопарке, если хочешь знать.

— Так это они и есть!!!

— Кто?

— Террористы! Нас направили по ложному следу, а сами окопались под прикрытием зоопарка и готовят теракт!

— Ну, ты сочинил… — совсем уж неуверенно возразила Лида.

Федя, прислушивавшийся к разговору, сдвинул шапку на затылок:

— Между прочим, вполне вероятный вариант. Мы вот неделю катались почём зря, ни одного микроскопического шевеления не зафиксировали. А они тут!

Лида растерянно переводила глаза с одного на другого.

— Снимки. Покажи! — потребовал Костя. И, поскольку Лида продолжала сомневаться, напористо потряс перед ней протянутой рукой: — Ну же! Так и так нам в оперативный отдел их принесут. Когда только? Какое начальство на службе в воскресенье? А если по центру шарахнут, ты представляешь, сколько народу погибнет?

Нижняя губка девушки задрожала:

— Как — по центру?.. У меня же мама…

— Давай-давай-давай! — поторопил её Федя.

МАША

Гимназические дамы ушли, обещав, что к обеду вопрос с грузовиком для перевозки Баграра и подготовкой домика для его размещения будет решён. А сам Баграр, всё ещё остававшийся маленьким на вид, снова тяжело сел, привалившись к стене, и закрыл глаза.

— Устал я, как будто в рейд сходил.

— Ну вот! А я что говорила, не время сейчас баловаться.

— Попить бы.

— Я схожу, у работницы попрошу.

Я пошла в ту комнату, где ветеринарша Лизавета готовила нам чаёк. Лизы не было, но самовар стоял горячий. Налила пару самых больших кружек, которые нашла, варенья из вазочки наболтала. Напоила Баграра. Он реально сделался слаб, даже держать посудины сам не мог. Пришлось провести внеочередной целительский сеанс из разряда общеукрепляющих, после чего он перестал болезненно сжимать кулаки, обмяк и уснул. Я грустно смотрела на его фигурку, больше похожую сейчас на крупную собаку, чем на боевого медведя.

Не погорячился ли он с прогнозом? Пока особых подвижек в восстановлении я не наблюдала.

Голова потяжелела. Спала я сегодня мало. Но отходить от Баграра мне совершенно не хотелось. Я укуталась в тёплую согревающую волну (у меня-то шерсти нет!) и легла прямо рядом с ним. Думаю, в операционной пол достаточно чистый. А голову пристроила к Баграру на лапу. До приезда гимназического транспорта часа три-четыре есть. Спим.

Сон пришёл странный, тягучий и неоформленный. И всё время мне казалось, что я пропустила что-то важное. Забыла? Просмотрела? Во сне я перебирала события и никак не могла понять — что?

И тут меня прямо пронзило: а почему, когда Баграр менял свои размеры и потом наводил внушение гимназическим дамам, я так отчётливо видела все его манипуляции??? Он поставил экранирующее заклинание так высоко, что я вошла под него?

Или, что куда более вероятно, в запале он забыл о моих рассказах про слежку и не поставил вообще ничего? Мне ведь даже не пришло в голову перепроверять за ним — это же Баграр! Глыба! Не просто ветеран магических войн — ветеранище!

Сознание забилось, выкарабкиваясь из незавершённого сна. Тут опасно… Опасно!

Грохнули двери, и я вскочила:

— Баграр!

ТИМОФЕЙ ЕГОРЫЧ

Телефон зазвонил, пренебрегая ранним часом. Тимофей Егорыч сел на кровати, не в силах разлепить глаза, и произнёс несколько прочувствованных оборотов, искренне надеясь, что этот мерзавец заткнётся. Сработало! Однако, не успел он упасть на подушку, как звонок задребезжал снова.

— Мгр-р-р-р! Да вашу ж мать!!! — Тимофей Егорыч сгрёб трубку. — Слушаю!.. Что⁈ — глаза сами собой открылись. — Где нашли⁈… Обморож… Так… Та-а-ак… — он подскочил, придерживая трубку ухом и, раздражённо путаясь в проводе, принялся натягивать брюки. — М-гм… М-гм… Понял! Машину за мной… Да, жду.

Ну, вот и задалось воскресенье! Едрит твою…

КОСТЯ

Машина управления, подбросившая их, развернулась и помчала по первоначальному маршруту. Громоздкую аппаратуру, посовещавшись по дороге, оставили в фургоне. Очень уж с ней неловко по узким и неровным зоологическим дорожкам. Ребята обещали немедленно сообщить обо всём в оперативный отдел, но Костя не хотел ждать подкрепления. Боялся, что эти, кто бы они ни были, уйдут или снова замаскируются.

На снимках можно было разглядеть даже дом, в котором находился центр магических возмущений. Служащая на воротах, которой они предъявили один из снимков (да-да, честно стыренных из большой пачки — ради общего дела же!), добродушно усмехнулась:

— Второй день на ветстанции как мёдом намазано! То одни ищут, то другие… Вот, путеводитель дам вам, не промахнётесь.

— А что, вы говорите, на ветстанции? — подозрительно уточнил Фёдор.

— Да как этого медведя пораненного привезли, всё едут и едут…

В голове у Кости щёлкнуло: «медведя»! Медведь в сочетании с магией — было ведь такое. Мариам, помнится, рассуждала о сказках и архетипах. Вот, сейчас мы и узнаем, что это за сказочки…

Он нёсся, чувствуя неуверенность бегущего позади Феди, который, при всех своих положительных товарищеских качествах, магом был очень слабеньким — едва ли на единичку* (оттого и попал в техники).

*По рабочей десятибалльной шкале,

принятой в магическом управлении.

Калитка, ведущая во двор ветстанции, оказалась заперта на замок. Позвонить — гарантированно спугнуть. Костя перемахнул забор и приник к прутьям решётки:

— Федь, останься.

— А ты как же?

— Проверю. А ты… проследи, что будет. Если что — нашим сообщи.

— Так как же…

— Я старше по званию. Считай, это приказ.

Костя постарался не хлопать дверьми и не грохотать сапогами, но вывернувшаяся из боковой комнаты девушка всё равно испуганно взвизгнула.

— Тихо! — прошипел он. — Специальный отдел! Где медведь⁈

— О… он… та-ам он… Вон в тот коридор и до конца…

Костя метнулся в указанном направлении. Нужная дверь светилась матовым пятном.

Мелькнула мысль: «А вдруг ждут?»

И следом: «А вдруг уже уходят?»

Он рванулся вперёд, плечом вломившись в створку, которая оказалась не заперта и распахнулась с грохотом. Из-за операционного стола, снизу, с пола, метнулась смазанная тень, выкрикивающая непонятное слово. Костя швырнул ей навстречу ледяные копья — на чистом боевом автоматизме — чтобы увидеть, как девушка — а это была она, лиса! –смахнула острогранные штыри, словно надоедливых мошек, и ударила сгустком чистой магии, отбрасывая его к стене. Время растянулось. Костя словно застыл в воздухе, как мошка в янтаре.

А из-за плеча девушки поднимался медведь — вырастал, увеличиваясь в размерах до совершенно огромного! Полыхнуло алым…

Стена ударила его в спину и наступила тьма.

МАША

— Ну и манеры у твоих знакомых… — хмуро проворчал Баграр, клыки и когти которого медленно гасли. Это было так похоже на остывающие угли, что я невольно засмотрелась. — Муша? Это что за тип?

— Это как раз тот, со стадиона — помнишь, я рассказывала. Он потом следил за нами, требовал ожерелье предъявить…

— Обрыбится, — хмыкнул Баграр. — Ожерелье ему, ишь чего!

— Я тоже так думаю. Досада в том, что они прилипли, блин, к нам, как пиявки. Достали уже, честное слово. Вот сейчас, чего он приволокся?.. — и тут я вспомнила рассуждения своего сна и резко обернулась к Баграру: — А я знаю, чего! Кто у нас магию делает без прикрытия⁈ А я ведь предупреждала!

— Каюсь, забыл… — действительно раскаялся Баграр. — Больно уж забавные были эти твои учительки.

Я вздохнула:

— Забавные… Всё теперь, никакой тебе сторожки. Накрылся медным тазом наш шикарный план, — подошла, присела около валяющегося в отрубе мага. — И чего тебе спокойно не сиделось? Скажи спасибо, что я сегодня без накопителя… — порылась у него в карманах. Ничего, что могло бы хоть как-то прояснить ситуацию.

Дверь скрипнула, и я резко обернулась. В образовавшуюся щель осторожно заглядывала ветеринарша Лизавета.

— У нас всё хорошо, не стоит беспокойства, — вежливо сказал ей Баграр, и Лиза аккуратно хлопнулась в обморок.

— Ну, всё, теперь нам действительно пора, всё, что можно было, мы совершили, — саркастически оценила ситуацию я.

— Нет, ну, у меня есть ещё парочка идей в загашнике, — скромно сказал Баграр, — но как скажешь. Кстати, тревоги здорово бодрят. Я даже как-то… — он пошевелил плечами, разминаясь.

— Постараюсь устраивать тебе такое удовольствие почаще, — пообещала я. — Пошли.

На улице было по-зимнему свежо, и Баграр недовольно встряхнулся:

— И впрямь, неплохо бы двинуть к тёплому морю, а?

И тут мы увидели замершего у калитки парня, таращившегося на нас во все глаза.

— Этого тоже помню! — сердито воскликнула я. — В гимназию притаскивался к нам с магическим пылесосом! Допрашивал другой, а этот всё кивал: правда-неправда.

Парень хотел бежать, но Баграр так рявкнул: «Стоять!» — что мне тоже непроизвольно перехотелось куда-либо бежать. Медведь подошёл к самой калитке и слегка подцепил когтем форменную шинель:

— Послушай, мальчик. Моей дочери надоело, что вы повсюду за ней шляетесь. Теперь проблемы буду разруливать я, ты понял?

Одна из блестящих форменных пуговиц отлетела с тихим «пык!», несколько подпортив напряжённость момента. Баграр скосил на пуговицу глаза, вздохнул, поднял её двумя когтями и сунул замершему технику:

— На. Так ты понял?

Тот молча, но очень убедительно кивнул.

— Иди лучше, дружку своему помоги.

— Так закрыто… — сипло ответил парень.

— Ой-й-й, ма-а-аги… — покачал головой Баграр и когтями разогнул пару стальных прутьев ограды, образовав овальную дыру. — Пролезешь?

— Д-да, спасибо.

— Беги. Водички там ему налей, что ли…

Хлопнула дверь.

Я хмыкнула:

— Ты прям воспитатель.

— Да ты глянь на них, — Баграр передёрнул плечами, — это ж как щенят пинать…

Я покачала головой и вынула из кармана свою леталку:

— Зато полюбуйся, какую я смастерила штуку!

— Это что за рыбацкие сети?

— Смотри! — я встряхнула свой агрегат и придала ему жёсткости, накинула фиксирующие лямки на плечи.

— Неплохо! Если скинешь мне вес, я полечу за тобой, как шарик на верёвочке!

ФЕДЯ

Технику отчаянно не хватало своей бандуры, оставленной в будке фургона маголокационщиков. Он добежал до Кости, убедился, что тот жив (как и валяющаяся в обмороке девушка в зелёном ветеринарном халате), бросился назад, заглядывая в комнаты в поисках телефона, чтобы вызвать скорую — и в одно из окон увидел сцену, разворачивающуюся во дворе.

Девушка успела устроиться на неком странном предмете, более всего напоминающем растянутую авоську, ручки которой она накинула себе на плечи. И при этом она висела в воздухе, слегка покачиваясь напротив медведя. Лицо девушки было сосредоточено, и вот тут-то Фёдор как раз и пожалел, что не потащил с собой аппарат. Здесь явно что-то происходило, хотя он не видел ни пассов, ни каких-либо ещё выраженных действий. Спустя короткое время медведь вдруг оторвался от дорожки и поплыл вверх, легко, словно мыльный пузырь. Попутно он ухватился за выступающую часть «авоськи», на которой начала разворачиваться девушка. Они начали подниматься выше… и исчезли.

Из того примеченного момента, что отдельные верхние ветки над площадкой дрогнули и с них осыпался снег, Фёдор сделал вывод, что медведь и его дочь улетели. А ведь в среде магоизыскателей до сих пор шли споры, является ли левитация чистым вымыслом или утраченной древней технологией! Зафиксированный факт требовал немедленно доложить о себе, и Федя с отчаянием выскочил в коридор. И тут, к его несказанной радости, в одной из комнат зазвонил телефон!

03. РЕШЕНИЯ ПРИНЯТЫ

МАША

Мы неслись над городом, прикрывшись сплошной маскировочной капсулой. В том, что Баграр способен разделать местных магов на гуляш, я была уверена. Но надо ли? Кто бы они ни были, пусть ведут свои игры, а я устала. Хочу пляж, песочек, морских рогатиков или что тут у них к морю прилагается… И чтобы мне дали спокойно разобраться с Баграровой болячкой.

К моей заветной квартирке я подкрадывалась практически на цыпочках, высматривая знакомые фургоны, подозрительные группы лиц или возможные засады. Вроде, ничего. Пришвартовались мы всё равно к балкону. Я несколько опасалась, выдержит ли его конструкция настоящую медвежью тяжесть, и протолкнула Баграра в комнату надувным шариком.

— Всё, теперь можно!

Он стёк на пол, обретая вес, и осмотрелся:

— Симпатичненько. Девушка сдаёт?

— Да, недавно замуж вышла.

— Замуж — это полезно… А есть пожевать что-нибудь?

— Десять минут подождёшь — будет!

У меня был шикарный план спуститься в «Шоколадницу» и набрать там всякой вкуснятины, но… Они ведь знают, что я живу одна, верно? Эта мысль мне пришла в голову, когда я ехала на лифте вниз. Надо хоть как-то замаскироваться…

Я поздоровалась со знакомой буфетчицей и попросила самый большой подарочный торт, какой у них есть.

— Шоколадный пойдёт?

— Вполне. И ассорти пирожных сделайте большую корзинку. Я еду в гости, там много детей.

ТИМОФЕЙ ЕГОРЫЧ

Тимофей Егорыч готов был рвать и метать. Отец Сергий был плох — обморожение пальцев ног, мочек ушей и, возможно, воспаление лёгких. Поместили его в ту же больницу, что и раньше, но в простую палату безо всякой охраны — старец Макарий велел дурью не маяться и игрушками не увлекаться, другие заботы есть.

Сам же Макарий, несмотря на то, что несколько километров тащил Сергия в санках, смотрел бодрячком и признаков усталости не показывал.

— Тимоша, ты кончай метаться. Сергий пущай спит, а мы к Филиппу поедем. И бойцы твои пусть туда же едут, ты уж распорядись. А то я, понимаешь, староват по три раза одно и то же выслушивать…

МАША

Я влетела в спальню третьего отделения, когда на площади перед крыльцом как раз заканчивался молебен. Задёрнула шторки вокруг наших кроватей. Дождалась Марусю.

Она сразу поняла, что что-то не то происходит, примчалась, глаза большие:

— Маша⁈ Ты почему здесь⁈

— Всё-таки уходим.

— Нашли?

— Да. Пытались атаковать. Кто это, я до сих пор не уверена, а начинать войну не хочу.

— Значит, я правильно сделала.

— Что?

— Расписала Шуре инструкцию по остаткам бусин. Пойдём, вручим.

Мы торопливо вышли из своего укрытия — на другую сторону спальни, где Шура с Соней прихорашивались, чтобы спуститься в цветочную гостиную.

— Дамы, у нас для вас важная информация, — напористо начала Маруся. — Вот, сохраните этот листок. Шура, это важно!

— Я поняла, — Шура взяла инструкцию и тут же в неё заглянула. — Погодите. А вы где будете?

— Мы уходим, — просто сказала я. — Я нашла отца, он болен и ему крайне нужна моя помощь. Не спрашивайте, почему я не могу остаться, я не могу сейчас сказать.

— А я не брошу подругу, — добавила Маруся.

— Но так же нельзя, наверное? — растерялась Соня.

— Наверное, — согласилась я. — Но иногда надо делать и то, что нельзя. Если это важно.

— Я с тобой, — прогудел над ухом голос Анечки. Я обернулась и увидела её упрямый взгляд и сплетённые на груди руки: — Без меня тебе трудно будет, я знаю.

— Ой, девочки! — запищала Риточка. — Это что же получается — побег?

— Какой побег? — тревожно спросил из-за шкафов голос Екатерины Великой.

— Так. Усыпляй, пока тут столпотворение не началось, — махнула рукой Маруся.

Я кивнула и щёлкнула пальцами:

— Дамы! Целебный сон, десять минут!

— Как?.. — успела спросить Рита, и воспитанницы начали мягко оседать на пол, я всё же позаботилась, чтобы сон накатывал постепенно, и никто не треснулся лбом об пол.

КОНСТАНТИН

Чьи-то руки переворачивали Костю, прикладывали ко лбу мокрые полотенца. Ему заглядывали в глаза, раскрывая веки. Щупали пульс. Слушали сердце.

Костя чувствовал себя тряпочной куклой и радовался, что оно в принципе бьётся, это сердце. Потому что после такого энергетического удара варианты могли быть всякие.

МАША

Спальня быстро наполнилась спящими девушками.

— Это как это? — подняла одну бровь Анечка.

— Я тебе потом объясню. Если ты с нами. Ты с нами? Или спать?

Аня оглянулась.

— С вами.

— Тогда пошли.

Мы шли через гимназию, которая превращалась в замок спящей красавицы. Уснули попавшиеся навстречу четвёрочницы. Двоечницы. Малявки-единичницы.

Мы почти спустились во входной холл, когда позади раздались поспешные шаги. Я, не глядя, кинула в ту сторону ещё один заряд, но каблучки продолжали цокать по лестнице.

— Девочки!.. — голос слегка сбивался. — Девочки, возьмите меня с собой!

Она была совсем крошечная, из самых мелких.

— А ты почему не спишь? — строго спросила её Маруся.

— А я не хочу, — она остановилась на три ступеньки выше, так, что её мордашка оказалась на одном уровне с нашими. — Я тоже ведьмой стать хочу.

— Ведьмой? — выпучила глаза Аня.

— Пункт первый, — я подняла палец. — Ведьмы — существа дикие, необразованные. А мы — магички. Специалисты по управлению тонкими энергиями.

— А-а-а! — малявка выпучила глаза. — Э-э-э… прошу прощения! Хочу быть магичкой!

— Подождите… — снова начала Аня.

— А почему она не спит? — спросила меня Маруся.

— А она, видимо, маг-сканер. Уже инициированный.

— И?

— Маги-сканеры резистентны к воздействию чужой магии, хотя при этом сами имеют достаточно незначительный боевой потенциал… — тут я вспомнила, когда её видела! На лестнице, когда она мне подсказала, что наблюдательный фургон стоит на углу! — … и они видят предельный потенциал других магов. Могут оценить опасность, понимаешь? А!..

— Что?

— Мне это в голову не приходило, потому что в Гертнии нет не-магов! Послушай… как тебя?

— Катя.

— Катя, а как ты узнала, что мы магички?

Катя хитро сощурилась:

— А я видела, как вы летаете к речке.

— И никому не сказала! — отметила Маруся.

— М-м, — утвердительно покрутила головой Катя, косички запрыгали по плечам.

— Значит, она видит сквозь морок. И, возможно, сможет распознать мага даже в неактивном состоянии!

— Но ребёнок? — сильно усомнилась Маруся.

— Я справлюсь! — запрыгал ребёнок.

И тут двери распахнулись и вошла страшно озабоченная директриса. Окинула нас удивлённым взглядом — больше, наверное, спящих вокруг, словно в странном спектакле, девушек.

— А что здесь?.. — колени Надежды Генриховны подогнулись, и она сползла по створке двери, постукивая о выступы плотным шиньоном.

— Пошли, — скомандовала я сразу всем, — они сейчас просыпаться начнут, всех по новой обрабатывать…

Мы спустились в нижний холл.

— Опять полетим? — спросила Маруся.

— Напротив, поедем с комфортом! — за стеклянными дверями просматривался рабочий автомобиль директрисы. — Вперёд, дамы! Нас ждёт пассаж Четвергова.

— А пальто? — нахмурила брови Анечка.

— Не успеем замёрзнуть, я тебя уверяю.

Под прикрытием тёплого кокона мы спустились с крыльца и уселись в авто. Шофёр смотрел на нас с изумлением.

— Пассаж Четвергова, — велела я.

— А Надежда Генриховна как же?

— Надежда Генриховна выйдет немножечко позже, — я настроилась и вложила необходимое внушение в пару слов: — Поехали, любезный.

Анечка смотрела на меня со смешанным чувством и явно ждала объяснений. Но вместо меня неожиданно подключилась Маруся! Сама поставила экран от прослушивания, сама принялась разъяснять Ане тонкости нашего магического существования — в том числе и то, что мы до сих пор не знаем, что за люди за нами следят, и не вражины ли они заграничные. Рассказ закончился аккурат возле пассажа.

— Не передумала? — спросила я Аню. — К тебе претензий не будет. Ты ничего не знаешь, формулами не владеешь. Можем тебя на машине же и обратно отправить.

Та сурово насупилась:

— Нет уж. Будут меня по конторам таскать… — она на секунду задумалась и выдала такое, что мне и в голову не пришло: — А ежли эти мужики — не нашенские, а шпионы импортные? Кому из наших про магию брякну — отправят ведь меня в больничку для умалишённых, а?

— Могут, — внезапно согласилась Маруся.

— Значит, двигаем вместе, — подытожила я.— Марусь, давай маскировку. Четыре гимназистки будут вызывать вопросы.

— Скромно, но со вкусом?

— Нет. «Скромно» — выпрут нас оттуда, куда я хочу зайти. Давай элегантно и дорого.

Маруся прищурилась на витрину, в которой были выставлены богато выряженные манекены.

— Как скажете, мадмуазель!

Наши наряды преобразились. Это, конечно, не были полные копии витринных платьев, но нечто очень близкое.

— Пошли! — мы выбрались на тротуар. — Отправляетесь в гимназию, — велела я шофёру, — скажете, что вы отвезли нас в порт.

— А зачем мы сюда приехали? — с любопытством спросила маленькая Катя, глядя вслед уезжающему автомобилю.

— Нам нужна какая-то одежда, чтобы не отвлекаться на маскировку и согревающие заклинания.

— Думаю, по одному платью будет достаточно, — рассудительно сказала Маруся. — Не тащить же с собой горы чемоданов. Надо будет — на юге докупим.

— Мы поедем на юг? — обрадовалась Катя.

— Поедем. Или полетим.

Прохожие обтекали нашу группу, отвлечённые сетью безразличия.

— Пальто всё равно надо будет, — Маруся притопнула туфелькой. — И обувь. Иначе мы будем привлекать внимание.

— И давайте разделимся, — предложила я. — Вы с Аней, а я возьму Катю. Спрашивать если будут — четверых будут искать.

Я выделила девчонкам пятитысячную бумажку (ровно половину из имеющихся у меня с собой средств), и мы отправились в Пассаж, условившись встретиться в кафетерии максимально быстро.

Примерно через час мы столкнулись у входа в этот кафетерий, уже обряженные в новые платья, зимние сапожки, пальто и шапочки.

— Может, не будем заходить? — предложила Маруся и подтянула пониже вуальку на шляпке. — Купим чего-нибудь, попросим завернуть с собой.

— Правда, сидеть тут, как бельмо на глазу, — прогудела Анечка, кажется, тоже примерившая на себя конспиративную игру.

— Мы тогда вон там у витрины тебя подождём, — показала на соседний павильончик я. — Деньги-то остались?

— Конечно! Пять минут!

Мы пристроились у витрины, как бы рассматривая фарфоровые безделушки. Вскоре Маруся вышла из кафетерия с двумя большими бумажными пакетами в руках, коротко кивнула нам, и мы двинулись на выход.

От пассажа Четвергова до моей квартирки было не больше десяти минут пешего хода. На улице я взяла Катюшку за руку и предложила:

— Мы чуть впереди пойдём, а вы за нами, чтоб не одной кучкой. Согласны? Если что, кричите.

Добрались вполне благополучно. У подъезда я подождала, пока Маруся с Аней покажутся из арки, вместе поднялись на лифте. Двери нам открыл Баграр. Мы с Марусей предупредили девочек, что нас ждёт разумный медведь, и встреча прошла без обмороков. Я всех представила Баграру. Он сперва очень церемонно поцеловал всем ручки, а потом вдруг сказал:

— Ну, девчонки, шпионок вы изображаете очень смешно. Хотите, покажу вам? — и развернул перед нами сферу с изображением.

Баграр смотрел из-за полупрозрачной шторки, из окна, выходящего на большую улицу. А по улице шли мы. Впереди я с Катюшкой, на небольшом отдалении — Маруся с Аней. Все четверо напряжённые, плечи приподнятые, движения деревянные. Мы, трое старших, подозрительно оглядываемся по сторонам, глаза в щёлочку, и только у Катюхи наоборот — по пять рублей.

— Да уж, — кисло пробормотала Маруся, — для полноты картины не хватает только короткими перебежками от подъезда до подъезда перемещаться…

— Ничего, это мы с вами поправим! — жизнерадостно потёр лапы Баграр. — А чем это у вас так вкусно пахнет из пакета?

— Ты что, уже проголодался? — удивилась я, припомнив размер торта.

— Так это когда было! — воскликнул Баграр. — К тому же, для восстановления нужно что-то посущественнее пироженок.

— Курица подойдёт? — Маруся начала деловито выкладывать на стол бумажные кульки и картонные контейнеры. — Я взяла из сытного всё, что у них было: курицу-гриль, рыбу в кляре, колбасную нарезку-ассорти и круглые жареные пирожки с мясом.

— Звучит неплохо! — одобрил Баграр.

— И всяких печений. Надеюсь, нам до вечера хватит.

Баграр критически осмотрел уставленный стол:

— Нет, девочки, до вечера мы тянуть не будем. Завтракаем под завязку и валим отсюда. Нервный городок, напряжение в воздухе висит. А нам бы где-нибудь залечь хоть на недельку, пока я в норму не вернусь.

— А продукты? — деловито спросила хозяйственная Аня. — С собой потащим?

— По-моему, вы недооцениваете голодного медведя, — ухмыльнулся Баграр.

Спустя час мы сидели вокруг практически опустевшего стола, а оба бумажных пакета наполнились пустыми смятыми упаковками.

— Спалить? — спросил Баграр.

— Да просто в мусорку во дворе выбросим, — махнула рукой я. — Зачем нам лишние магические всплески?

— И то верно.

— А как мы всё-таки вас вывезем? — немного тревожно спросила Маруся, глядя на Баграра. — Опять под магической маскировкой?

— Или полетим? — спросила я. — Может, ковёр у хозяйки позаимствуем? Вместимся, наверное, все. Только это опять сколько формул, не засекли бы нас.

Мы ещё рассмотрели несколько вариантов, вес получались энергоёмкие и рискованные в плане засвета.

— Мой папа, — сказала вдруг Катя, — в военной полиции работал. У них такие были машины: кабина большая, а сзади ещё и будка. Вот бы нам такую! Вы бы, дядя Баграр, в будку спокойно влезли.

Вот что значит: устами младенца глаголет истина!

ПРИ СОДЕЙСТВИИ ОРГАНОВ ОХРАНЫ ПОРЯДКА…

Мы переглянулись.

— А у гражданской полиции тоже такие машины, — сказала Маруся. — Вот и выход! Маш, здесь же телефон есть?

— Есть, — я не вполне понимала, что она хочет делать. — В спальне стоит.

— Адрес скажи мне. Нам вовсе не нужна никакая маскировка. Минимальное внушение, и дежурный экипаж спокойно вывезет нас, куда мы скажем.

Дале мы имели счастье наблюдать, как Маруся звонит в дежурное отделение полиции:

— Добрый день! Баронесса Анастасия Демьянова беспокоит… Да… Прошу вас прислать кого-либо к моей квартире. Сосед напился пьяным и перепутал двери, стоит и звонит в мою квартиру, а я одна… Да-да! Боюсь выйти… Запишите адрес… Прошу вас… Жду, спасибо!

Она аккуратно положила трубку и улыбнулась, вполне довольная собой:

— Обещались быть через десять минут.

— И куда мы поедем? — Аня шустро сгребала со стола остатки бумажных упаковок.

Мы с Баграром посмотрели друг на друга и пожали плечами.

— На юг по Одесскому тракту, — сказала Маруся, лучше всех из нас разбирающаяся в географии, — а там видно будет.

Дальше я ждала в прихожей, остальные, спрятавшись под тщательно рассчитанной тенью, скомпенсированной магией внутрь — в закутке за лифтовой шахтой на первом этаже.

Через десять минут, в точности, как было обещано, загудел лифт. Из лифта вышли двое мужчин в полицейской форме. Увидели они перед собой иллюзию пьяненького, но весьма солидного дядечки, настойчиво названивающего в дверь нашей квартиры. Один полицейский «принял» дебошира, второй позвонил в дверной звонок. Я вышла на площадку, внушила служителям порядка, что они сопроводили некоего профессора этажом ниже и водворили его в его собственное жилище, после чего подписала протокол (вполне настоящий) и отказ от претензий.

— Барышня, вы позволите воспользоваться вашим телефонным аппаратом для связи с участком? — взял под козырёк тот, что с протоколом.

— Да, пожалуйста, — я пошла показать, где стоит телефон, продолжая держать обоих под частичным внушением. — Скажите, не пора ли вам на обед? Вы вообще обедаете?

— Рановато, конечно. Однако ж, если принять во внимание, что мы на час раньше сегодня вышли…

— Попросите разрешения заехать… куда вы там обычно заезжаете?

— В пельменную.

— Ну, вот. Попросите убедительно.

04. ВЫБИРАЕМСЯ

В ПОИСКАХ ЛУЧШЕГО РЕШЕНИЯ

Дежурная полицейской конторы, судя по интонациям, доносящимся из трубки, не очень была рада нарушению графика, однако приняла, что экипаж едет на обед.

— Всё, теперь быстро вниз! — скомандовала я. — Открыть вашу будку и ждать дальнейших распоряжений.

На первом этаже к нам присоединился Баграр и девочки. Мне снаружи наведённой тени тоже было их не видно, но я чётко отслеживала следы на дорожках, присыпанных свежим снежком. Так, загрузились все. Радует, что внутри чисто и тепло.

— Я в кабину, — сказала я в пространство фургона. — Маруся, пошли со мной, подсказывать будешь. Остальных прошу сидеть тихо, как тронемся, тень снять и не отсвечивать, — и полицейскому: — Вы ничего не видели и не слышали, закрывайте. А задние двери кабины, наоборот, откройте.

— И окошко между сиденьями, — сказало пространство рядом со мной Марусиным голосом.

Я подняла маленький вихрь, пробежавшийся туда-сюда по дорожке и уничтоживший все следы. Мы с Марусей забрались в кабину на второй ряд сидений — она по-прежнему под тенью — и оказались в отгороженном сеткой и стеклом пространстве. Полицейские сидели как примороженные.

— Марусь, выходи. Без всплесков поедем, на микродозах внушения. Где эта ваша пельменная? Далеко? — спросила я в открытое сдвижное окошко.

— Квартала четыре будет.

— Погоди, — Маруся проявилась, покусывая губу. — Из дома на полицейской машине уйти — идея хорошая. А ехать хоть бы до Рязани — потеряют ведь их, искать начнут.

— Тогда докуда?

— Послушайте, любезный, — в свою очередь спросила в окошко Маруся, — а есть ли в городе фирма, занимающаяся перевозками грузов из города в город?

— Как не бывать? И даже не одна. Транспортная компания Чеснокова, к примеру. В нарушениях замечаются крайне редко.

— Адрес знаете?

— Как не знать? По службе наведываться приходилось.

— Вот туда и поедем.

Через полчаса мы добрались до предместий, в которых жилые дома выглядели совсем простыми четырёхэтажными коробками, перемежающимися обширными территориями, огороженными разномастными заборами — от наборных бетонных до простейших дощатых. Вывески в основном были мелковаты, но иногда я успевала разглядеть названия. В основном здесь базировались тресты да товарищества строительного или индустриального свойства.

Полицейский фургон въехал в открытые ворота транспортной компании и подкатил к крыльцу приземистого здания, в котором располагалась контора.

— Гляди-ка! — удивлённо сказала Маруся.

— Что?

— Я думала, тут только грузоперевозки, а тут, смотри, и свадебные кабриолеты и вон те замечательные транспортные средства.

— Странные они какие-то.

— Потому что это катафалки.

Мы уставились друг на друга. Маруся выразительно приподняла брови:

— Никто и никогда не проверяет катафалки, ты понимаешь? Нас не остановят, даже если на дороге будет случайный рейд.

— Это тоже из инспекторской практики?

— Да, представь себе, была одна ушлая шайка. Контрабанду возили. Нет, если у тебя есть предубеждения, можем что-нибудь совсем строительное арендовать. Или думаешь, Баграр будет против?

— Пф! Баграр ещё и веселиться по этому поводу будет.

— Значит, маскируем его?

— Под гробик, ага.

— Я думаю, надо этим память почистить да отправить их уже, пусть в свою пельменную едут.

— По времени задержка получится. Диспетчерша у них вредная, будет докапываться, почему они так долго катались.

— А пусть у них как будто машина заглохла, пока они с ней возились — вот, минут двадцать уже в плюс. И пойдём в контору, с транспортом договариваться.

КОСТЯ

Костя стоял навытяжку в кабинете такого уровня, который и представить было страшновато. Голова у него ещё немного кружилась, в ушах шумело, и поэтому разнос от лица столь высокого воспринимался как сквозь плотную пелену.

Далее произошло событие, которое Костя первоначально отнёс к последствиям магического удара (а конкретно — к галлюцинациям) и наблюдал с отстранённым любопытством.

Дверь распахнулась, и в кабинет вошёл очень пожилой дедушка в косматом тулупе и ещё более косматой шапке. Седом за ним, сердито поджав губы, вошёл непосредственный начальник их городского управления, Тимофей Егорыч. Последний скорбно посмотрел на Константина и горько покачал головой, не смея, впрочем, перебивать вышестоящее начальство.

Костя задумался, оба ли эти персонажа ему кажутся или только один — и который из них? Вероятнее всего, что дедуля мерещился, насчёт начальника же имелись некоторые сомнения.

Дедок в косматой шапке между тем просеменил к столу и похлопал кричащего Филиппа Афанасьевича по локтю:

— Ты, Филенька, не разоряйся, чего горло-то драть почём зря? Хочешь чаю успокоительного? — и поставил перед хозяином кабинета древний закопчёный термос. — Мальчишка ведь не из злого умысла. Город спасти хотел… — дед открыл ящик стола, по-хозяйски вытащил несколько пузатых стаканов и в каждый налил понемногу жидкости из термоса. По комнате поплыл травяно-ягодный запах. — Пейте.

Начальники безропотно разобрали стаканы и выпили содержимое. И тут Костя понял, что перед ним вовсе не галлюцинация! Более того — до него дошло, кто это! Макарий из безымянной пустыньки, которая не всякому на глаза кажется. Искать специально будешь — да не заметишь, мимо пройдёшь, если время твоё не пришло…

Последний стаканчик Макарий взял сам и вручил его Косте:

— Пей да рассказывай, Аника-воин.

Под спокойным, насмешливым даже взглядом старца, Костя слегка поёжился.

— Выходя с трапа теплохода…

— Не-е… Ты с самоначала давай. А то, ишь, господа командиры молнии хотят метать. Молнии — это ж завсегда здорово. Эффект, опять же, — на этих словах начальство сдержанно завозилось. — А мы ведь хотим в деле разобраться, так? — Костя невольно кивнул. — Вот и давай, раскладывай свои соображения по полочкам. Торопиться теперь всё одно некуда.

В ДРАМАТИЧЕСКИХ ТОНАХ

Глянцево-чёрный катафалк мчался по Одесскому тракту, держа почти идеально на юг. В конторе нам с сожалением сообщили, что подобного рода доставку они могут осуществить не далее, чем до Гомеля, но уже это нас устраивало — половина пути до моря!

Транспорт мы выбрали самый что ни на есть замечательный — большой, как автобус, с водительским местом, отделённым капитальной глухой перегородкой, так что на время пути мы сняли с Баграра всякий морок.

Маруся, сверх положенной арендной платы, выдала шофёру купюру в двадцать пять рублей, с тем условием, чтобы каждые два часа он останавливался в приличной придорожной ресторации, где четыре барышни могли бы перекусить без урона для здоровья. Уж не знаю, не счёл ли водитель нас излишне прожорливыми, но все четыре заведения, в которых мы имели удовольствие подкрепиться, оставили у нас вполне приятные впечатления. И у Баграра тоже, которому мы каждый раз приносили что-нибудь на перекус.

Также по дороге я несколько раз подкачивала его энергией и подзаряжала накопители. Анечка немного пела. Баграру становилось лучше, но даже до четверти боевой нормы было ещё очень, очень далеко.

Вместо выдуманного гомельского адреса мы велели водителю везти нас на железнодорожный вокзал, откуда до Одессы было всего несколько часов поездом. В здание вокзала Баграр вошёл, замаскированный так ювелирно, что ни один магический пылесос его бы не разглядел. Впрочем, Катя продолжала его видеть несмотря на все наши усилия, из чего мы сделали вывод, что если нас будет отслеживать маг-сканер (или кто-то хотя бы вполовину напоминающий заранского Сергия), толку от этой маскировки будет мало.

Оставив Баграра с девочками посреди зала ожидания, мы с Марусей пошли в кассы, выяснили, что поездов до Одессы проходит аж несколько, ближайший через три часа, выкупили два купе и стали ждать, беспрерывно, как на иголках, озираясь. Время от времени вокзальный рупор разражался предупреждающими сообщениями. Все были не наши, но каждый раз все мы непроизвольно вслушивались.

Баграр вздыхал и время от времени доставал что-нибудь съедобное из обширного пакета, прихваченного нами в последнем кафе. Нам тоже предлагал. А что ещё делать, пока ждёшь? Пожуёшь — хоть нервы маленько успокоятся.

Так прошло два с лишним часа.

— Двадцать минут осталось, — сказала Анечка, гипнотизируя стрелки больших вокзальных часов.

И тут же, словно отвечая ей, громкоговоритель проквакал: «Поезд „Санкт-Петербург-Одесса“ прибывает на второй путь через десять минут!»

— Да десять минут стоянка, — сверилась в расписанием Маруся.

— Пошли уже, — предложил из тени Баграр. — Насиделись тут до отвала.

Все с готовностью подскочили. И правда, насиделись. Да пока этот второй путь найдём.

Впрочем, ходить пришлось недолго, зато по подземному переходу.

— Ой, а тут уже стоит поезд! — воскликнула Катюшка.

— Это не наш, — успокоила её (и всех нас) Маруся. — Видишь, столбики с цифрами? Это третий путь. А наш придёт на другую сторону, где «два» написано.

От нечего делать мы встали в отдалении от лавочек и принялись глазеть, как в поезд «Брест-Оренбург» усаживаются пассажиры. Платформа постепенно пустела, остались лишь несколько пассажиров, ожидающих тот же поезд, что и мы, да лоточницы, прохаживающиеся вдоль поезда со всяческой снедью.

— Поезд «Брест-Оренбург» отправляется с третьего пути через три минуты! Провожающих прошу покинуть вагоны! — в репродукторе длинно зашипело, после чего возвестило: — Поезд «Санкт-Петербург-Одесса» прибывает на второй путь!

Как она угадала, что он вот прям прибывает, мне лично было не очень понятно. Пока ничего ни в одну сторону, ни в другую видно не было, а я с этими пересадками совсем дезориентировалась.

— А с какой стороны он поедет? — спросила Анечка, которую, должно быть, терзал тот же вопрос, что и меня.

Маруся не успела ответить, потому что Катюшка вдруг изменилась в лице и повернулась в сторону прибытия.

— Нам туда не надо, — как-то механически сказала она.

— Почему? — цепко спросил из пустоты голос Баграра.

— Я… не знаю. Но нам туда не надо! — она вдруг начала трястись крупной дрожью, словно замерзая. — Уходите отсюда! Быстро! Надо уйти!

— Это что за истерика? — растерянно пробормотала Маруся.

— Уходите!!! Надо уходить!!!

— В поезд! — скомандовал Баграр.

Катю приподняло над платформой и закинуло в ближайший тамбур вместе с обалдевшим проводником. Поезд «Брест-Оренбург» медленно тронулся. Из раскрытых дверей выглядывали проводники с жёлтыми флажками.

— Аня, не стой! — Маруся схватила Анечку за руку и дёрнула к вагону, но та уже и сама разморозилась.

Охнула какая-то бабуля с пирожками. Я на чистых рефлексах кинула ей безразличие к нам, а нам самим — немного тени. Запрыгнула вслед за девчонками в тамбур.

Проводник смотрел на нас с титаническим спокойствием. Маруся, должно быть, постаралась.

— Вам не пора закрыть двери? — спросила я.

— Пора, — согласился проводник.

— Ну, так закрывайте.

Диалог отдавал заторможенностью дурного сна.

Катерина приникла к стеклу вагонной двери. Наш поезд станцию покинуть не вполне успел, и мы увидели, как нужный нам «Санкт-Петербург-Одесса» тормозит у пассажирской платформы.

— Катя, что там такое, ты можешь нам объяснить?

Она смотрела на удаляющуюся платформу, переставая трястись:

— Там был такой же человек, как я, который видит, даже если не видят другие. И мне показалось, что его привезли специально, чтобы нас увидеть. И дядю Баграра. Особенно его. Я так испугалась…

— Что ж, — сказал прямо у меня над ухом Баграр, — предвидение у магов сканеров является нетипичным, но очень приятным бонусом. Девочки, предъявите уже молодому человеку свои билеты. Вряд ли у него есть возможность ссадить вас прямо сейчас.

— Действительно, — обрадовалась Маруся, доставая картонные прямоугольнички, — возьмём за версию, что мы просто поторопились и не в тот поезд сели!

Удивительно, но далее нам даже не пришлось прибегать к внушениям.

Четыре запаниковавших растеряши. Девушки же. Бывает! И, как заявили нам железнодорожные служители, не так уж и редко.

— Мы можем организовать вам пересадку в Курске, — предложил начальник поезда. — Там проходят составы до Одессы.

Маруся королевским жестом поправила сапфировый комплект — я-то видела, что уровень маны проверяет, но эффект получился внушительный:

— А не найдётся ли у вас пары свободных купе? Всегда хотела посмотреть Оренбург. Думаю, мои подруги не будут против.

Нам нашли свободные купе — в вагоне первого класса — и мы внезапно поехали в Оренбург.

— А ведь, похоже, на тёплом Чёрном море караулят нас, — высказал всеобщее мнение Баграр, избавившийся от морока. — Какие есть соображения, девочки?

— А я так хотела море посмотреть, — расстроилась Аня. — Никогда не видела.

— А другое есть, кроме Чёрного? — простодушно спросила Катя.

Мы с Баграром, имея весьма общие представления о местной географии (особенно он) уставились на Марусю.

— Ну, вообще-то тёплых морей довольно много. Но все они довольно далеко. С другой стороны, мы с вами хотим избавиться он навязчивого внимания, правильно?

С этим никто спорить не стал.

— Есть вариант поехать на восток. Во-первых, сама длительность пути даст нам время на восстановление Баграра, а во-вторых, на востоке тоже есть море. И если мы доберёмся до порта Дальнего — довольно тёплое.

На этом мы и остановились. Однако, вчерашнее явление поезда с магом-сканером добавило всем нам подозрительности, и, не доезжая Оренбурга (вдруг нас там уже караулят?), мы всей командой накрылись невидимостью и вышли на довольно крупной станции в Самаре. Там дождались, пока состав на Оренбург отправится, и сели на первый же относительно подходящий поезд, следующий куда-то на восток и при этом заметно на юг — в город Ташкент. Билеты на этот раз покупали только мы с Марусей — как будто бы на двоих. Кроме вагонов второго класса никаких других в наличии не имелось, зато нашёлся полупустой вагон, и мы выкупили все пять свободных купе, чтоб лишний народ мимо нас не бродил.

Почти двое суток поезд полз до Ташкента. И если в Самаре я не успела заметить особенных перемен погоды, то в Ташкенте небо закрывали набрякшие тучи и шёл дождь.

Наши пальто разом сделались жаркими и влажными, ужас. В здании вокзала толклась невообразимых размеров толпа, пахло отсыревшими вещами, по́том, жареным тестом и очень сильно — специями.

— Катя, видишь магов? — спросила Маруся.

Мелкая сканерша обернулась вокруг себя:

— Нет.

— Маш, прибавь нам возраста. Две солидных дамы. Золота побольше, судя по всему, тут такое уважают. И пошли в зону для специальных клиентов, выколотим из них нормальные места.

В зал «Первый класс „люкс“» мы вошли двумя очень богатыми бабушками. Скучающий здесь кассир (в специальной синей форме железнодорожных служащих, но при этом в тюбетейке), узрев украшающие нас килограммы золота, немедленно раскрыл глаза пошире, взбодрился и даже, как мне показалось, привстал со своего стула.

— Милейший, что есть из поездов, следующих в Монголию или Китай? — высокомерно вопросила Маруся.

— Могу я уточнить, какой город вас интересует? Состав до Улан-Батора отправляется по субботам. Есть возможность доехать прямым рейсом до Пекина, Чжэнчжоу и даже Шанхая.

— Всё равно, — судя по Марусиному взгляду, разговаривала она исключительно с тюбетейкой. — Мы желаем выехать как можно быстрее, местный климат раздражающе действует на наши суставы.

— В таком случае, ближайший рейс через четыре часа пятнадцать минут, в двадцать семь минут по полуночи. «Новороссийск — Тяньцзинь», проходящий.

— Есть возможность присоединить к нему салон-вагон?

Боже мой, надо запомнить, как она вот так губки высокомерно складывает, вдруг придётся великосветскую даму изображать…

Кассир засуетился:

— К сожалению, на данный момент наша станция не располагает…

— Понятно, — Маруся щёлкнула фермуаром кошелька. — Дыра дырой… Три специальных купе, не разделять по вагонам.

— Три? — услужливо уточнил кассир.

— Именно. С нами внучка и гувернантка.

05. К ТЕПЛОМУ МОРЮ

ДЛИННЫЙ-ДЛИННЫЙ ПУТЬ ПО ЖЕЛЕЗКЕ

Картонные квиточки наших билетов были окрашены в тёмно-жёлтый — видимо, с намёком на золото, а самих купе в вагоне (опять же с дополнительной маркировкой «люкс») оказалось всего три!

— Марусь, ты знала, что весь вагон наш будет?

— Конечно. С папой приходилось ездить. Тут сами купе гораздо шире, прямо как комнаты, плюс в каждом свой туалет и даже душ.

— Ух ты, здорово! А то меня эта поездная аскеза уже немножко утомила.

— И даже Баграру будет нормально, а то он в последнем купе, по-моему, сильно устал.

И всё-таки, это было тяжело — почти восемь дней в замкнутом пространстве, не имея возможности как следует двигаться, за исключением редких и довольно унылых остановок. У нас не было ни книг, ни рукоделия, чтобы хоть как-то развлечь себя. Зато поезд шёл по каким-то степям, горам, огромным пустым пространствам, в которых лишь изредка встречались городки, больше похожие на временные посёлки, и странные кочевые жилища. Я была уверена, что если здесь и встречаются стихийные маги, то до нас им нет никакого дела. А сложную «пылесосную» технику тут просто некому обслуживать.

Так что мы с Марусей перестали бояться и по очереди учили маленькую Катю, а заодно и Анечку, дружно решив, что если уж она от природы способна собирать и передавать сырую магию, то как-то организовать этот процесс мы просто обязаны.

Катя в боевом плане оказалась действительно крайне слабо одарена, зато в остальных областях — весьма! Она довольно быстро усвоила несколько несложных уроков, а потом захожу однажды — а они в Баграром в прятки играют! Чтоб вы понимали, это надо превратить предмет в какой-то другой предмет (желательно, маленький), а потом замаскировать.

— Ничего себе, вы даёте! А она не надорвётся сходу с такими формулами?

— Пока играет — ни в коем случае, — усмехнулся Баграр. — Ты себя вспомни. Да, в условиях твоего прежнего стабильно низкого уровня маны, я выбирал предметы самые крохотусечные. Но принцип-то был тот же!

Действительно, был. Пёрышки были, пуговки, листики…

— Ребёнку скучно без игры, — рассуждал Баграр, — и мне скучно тоже. Вот мы и соединили приятное с полезным. Посмотри, у неё уже весьма неплохо получается!

Выходило у Кати в самом деле неплохо. По крайней мере, ручку, превращённую в ложку, я среди других ложек определить не смогла.

— Таким способом можно спрятать что угодно. Или кого угодно, — подмигнул Кате Баграр.

Но я не на шутку испугалась:

— Перестань! Научишь, а потом она превратится во что-нибудь… А если забудет, как назад? Не сможет? Как тот халиф-аист из сказки, ужас! Нет, аист ещё ничего, а предмет⁈ Превратится в ложку… Как мы будем её искать, ты с ума сошёл? Как она будет себя чувствовать, не в силах вернуться?

— Да не голоси же! Мы под строгим присмотром!

— Знаю я ваши присмотры… Катя, беги лучше, позови девочек, полечим Баграра.

Каждый день мы устраивали несколько целительных сеансов и вчетвером пели всякое энергонасыщающее, вызывая у Баграра живое любопытство по поводу наших лекарских процедур.

А ещё я наконец-то спокойно поговорила с Баграром, пересказала ему в подробностях все свои приключения… Ну, почти все. Про поцелуи и неудачные свидания постеснялась, вообще-то. Зато про Лейлу, включая пересказ о путешествии казаков по африканскому континенту и тамошних колдунах — во всех врезавшихся мне деталях!

— Ты хоть понял, что не в тот мир меня закинул?

— Сперва-то я и не собирался. А как настала совсем труба, начал портал формировать, а тут — мать моя магия! — вокруг этой точки, оказывается, такого понавинчено! Думал — угадал, а видишь, как получилось…

— А как же ты сам сюда выскочил?

Баграр вздохнул:

— Этого я сперва и сам не понял. Шваркнут я был от всей души. Помню, что падаю в переходной туннель, а к этой стороне как будто тянет меня. Словно маяк горит, понимаешь? Или зовут. Да не один голос, а множество…

Мы помолчали.

— Знаешь, а я ведь всех приходящих за помощью просила молиться, чтоб ты нашёлся.

— Выходит, сработало? Если б не эти маячки, улетел бы я хрен знает куда…

Я тихо порадовалась, что догадалась просить людей именно об этом — ровно под руку меня кто тогда толкнул!

— Хотела бы я знать, где остальные наши.

— Да я и сам хотел бы! Однако все дни, как я хоть что-то могу изобразить, — Баграр покачал когтями, намекая на формулы, — магический фон планеты настолько странно нестабильный, что я бы не то что не рискнул сейчас ставить отсюда портал, тут даже и попытаться сообщение забросить может быть чревато.

— Как лавину стронуть?

— Вроде того.

— И с чем, по-твоему, это может быть связано?

Баграр покачал головой:

— Не могу сказать. Первая мысль была: где-то идёт война, расплываются остатки возмущений. Но-о-о…

— Вряд ли здешние маги способны на такое.

— Вот именно. Возможно, это естественное явление. Вроде магических бурь.

Некоторое время мы молчали, раздумывая каждый о своём.

— Кстати, давно хотела тебя спросить, как тебе удаётся говорить на всех языках подряд?

Баграр засмеялся:

— Мушуня! Это ж магия! Всем командирам, начиная от капитанского уровня, ставят дополнительный языковой модуль — на случай переговоров или допросов. Процедура долгая, кропотливая и очень, очень энергоёмкая, зато сколько плюсов!

— И мне можно поставить?

— Да хоть всем вам! Я, кажется, уже не такое разбитое корыто, маны вокруг — море, да и времени навалом.

Так мы нашли себе ещё одно поглощающее время занятие. Не скажу, что оно было чрезмерно увлекательным, зато к прибытию в Китай нам было решительно всё равно, на каком языке с нами разговаривает собеседник.

Энерго-медицинские усилия не прошли даром, и в Тяньцзине Баграр сошёл с поезда здоровым и полным сил как физически, так и ментально. На внешность он накинул образ высокого и широкоплечего молодого человека, чернобородого, в золотых очках, модном костюме и шляпе (общий вид которых он бессовестно передрал у одного из встретившихся в порту англичан). Картинку довершала массивная золотая цепь через пузо, которая шла к круглым увесистым часам в жилетном кармане.

Вообще, на Баграра мы навешали и настоящие драгоценности, какие смогли — чтоб накопители были. Да и на себя тоже. В конце концов, мы рассудили, что даже если здесь есть маги, практикующие позорный заработок воровством, с нас снять серьги и колье будет сложнее, чем из поклажи утянуть. В довершение я приколола к платью казачий знак, который мне тоже не хотелось потерять по какому-нибудь недоразумению.

Свои пальто мы решили оставить в поезде, пусть с ними что хотят, то и делают. В зимних сапожках тоже было невыносимо жарко. Да и платья у нас оказались слишком тёплыми для местного климата.

И все мы дружно решили поискать какой-нибудь магазин, где можно было бы купить одежды полегче.

ОГЛУШИТЕЛЬНЫЙ ТЯНЬЦЗИНЬ

Помните, я говорила про невыносимую толкучку в Ташкенте? Это вообще не толкучка была! Вот Тяньцзинь… Если честно, он нас просто оглушил. Возможно, кроме Баграра, но и он как-то неуютно поёживался. Столько людей, уму непостижимо. Их что — сюда специально сгоняют и потом не разрешают уйти?

Ужас.

Китайцы, в массе своей довольно мелкие, заполняли собой всё окружающее пространство. Вокруг непрерывно ели. Горели жаровни, кипело масло, что-то жарилось и шкворчало, на ваших глазах мастерили фантастические карамельные конфеты в виде дракончиков, бабочек и экзотических птиц, единственным предназначением которых было незамедлительно растаять во рту покупателя. Из-под рук мастера со страшной скоростью вылетали пельмени. Лапшичник на потеху толпе раскатывал пучки длинных тоненьких тестяных жгутиков. Лапшичные пряди почему-то не склеивались, и это поражало меня больше всего. Жарили мясо, рыбу, змей, лягушек и каких-то жуков. Рубили овощи и тоже жарили.

И повсюду здесь шла торговля. Продавали всё что угодно. Даже, кажется, людей.

— Что-то мне не очень хочется здесь есть, — сказала Анечка.

— И что-нибудь покупать, — согласилась я.

— А давайте наши платья просто трансмутируем? — предложила революционную идею Маруся. — Кто нас здесь отслеживать будет?

А Катя ничего не сказала, вцепившись в лапу Баграра. По-моему, её пугал этот город.

И только Баграр пристально смотрел куда-то в сторону моря, а потом мрачно процедил:

— Он тоже здесь, — и поскольку мы четверо с недоумением на него воззрились, добавил: — вантийский маг. Последний из выживших. Далеко, но я его чувствую. Похоже, мне на хвост упал, чтоб сюда проскочить… Так, девчонки! Мне срочно нужен корабль. А по моим глубочайшим убеждениям, если уж город выглядит подобным образом, то отправляться в порт этаким цветником и бродить там за единственным мужчиной — идея так себе, только и будем от желающих собрать букет отмахиваться. Так что нам всё-таки нужна гостиница. Просто комната, чтоб меня дождаться. Ну, не морщитесь, капризульки, это всего на несколько часов!

Мы сразу дружно возмутились, что никакие мы не капризульки, и вообще, готовы изо всех сил преодолевать…

— Значит, идём вон туда, — палец Баграра указал нам за спины, — и дружно преодолеваем. Примерно часа три-четыре.

Мы синхронно обернулись. Над высокими распахнутыми воротами золотилась огромная иероглифическая надпись, а на столбе слева блестел ряд прибитых табличек поменьше — и в том числе по-русски! «Сверкающий дракон».

— Временное убежище, — многозначительно сказал Баграр.

Мы слегка надулись и проследовали в указанном направлении, где обнаружили трёхэтажный дом с традиционной китайской крышей и множеством пристроенных галереек и непонятного назначения павильонов. Заплатили за номер, который мне показался слишком неопрятным.

— А если клопов нахватаем? — с подозрением прогудела Анечка.

— И как будто орёт кто-то, вам не кажется? — Маруся сморщилась, прислушиваясь. Очень далеко, словно на самом краю сознания, и правда, раздавались ритмические выкрики нескольких голосов.

— Да пусть себе хоть заорутся! — махнула рукой Аня и мгновенно изменилась в голосе: — Ой! Вон! Вон побежал! Я говорила!

— Спокойно, девочки, — ухмыльнулся Баграр и прищёлкнул пальцами, окутывая комнату зеленоватым свечением. Сам же посчитал: — Раз! Два! Три! — и прихлопнул в ладоши. — Никаких клопов! А так же блох, вшей и иных вредоносных паразитов. Так лучше?

— Я теперь хоть сесть смогу спокойно, — обрадовалась Маруся. — Вы нас потом такому обязательно научи́те, ладно? Чтоб мы сами могли.

— Всенепременно, — пообещал Баграр и отправился в порт.

Я вышла проводить его во дворик гостиницы, помахала у ворот, а обернувшись, наткнулась на внимательный и неприязненный взгляд какого-то серенького мужичка, сидящего в тени одного из павильонов. И без зазрения совести отвела ему глаза. Будут меня ещё всякие прохожие разглядывать!

Пока мы ждали Баграра, занялись приятным и полезным делом — трансмутировали платья. Не париться же в такую жару! И обувь. И шапки — в шляпки. Перебрали по нескольку вариантов, дурачась и хохоча. И тут в дверь постучали.

— Кто там? — подозрительно спросили мы хором. Не открывая двери, естественно. Хотя, кого бы она могла сдержать, эта фанерка?

За дверью повозились и ответили по-китайски:

— Пришёл мужчина, которого вы послали с поручением. Он просит девушку, провожавшую его, поскорее спуститься во двор.

Я мгновенно запаниковала. Баграр просит⁈ Что случилось?

— Маша, не ходи! — затряслась Катюшка. — Там опасность приближается!

— Маша, правда, — согласилась Маруся. — С чего бы Баграр тебя вызывал?

— Скорее! — крикнули из коридора. — Он истекает кровью! Он хочет что-то сказать!

— Выманивают, — попыталась остановить меня Аня. — Не ходи!

— Да перестаньте вы! — на меня накатила такая паника, я представила себе упавшего у ворот Баграра, который из последних сил держится, а я тут рассуждаю. — А если он умрёт⁈

Умрёт из-за того, что я побоялась выйти!

Я кинулась в коридор, отчего-то совершенно пустынный, на улицу… И тут сзади выкрикнули:

— Вот она! Лиса! — и со всех сторон посыпались люди.

Они были похожи на того типа, который меня разглядывал — в серых просторных штанах и рубахах, с какими-то обмотками на ногах. И у всех были палки! Первых двух я откинула щитом, а потом они замелькали со всех сторон, так что я не успевала даже поворачиваться и просто скорчилась, поставив купол защиты, по которому непрерывно молотили длинные жердины. И эти серые всё время что-то орали на выдохе. Бессмысленное, но каждый раз купол дрожал и как будто прогибался. Вот я дура! И Баграр совсем недавно ушёл, не успеет вернуться!

— В комнате её выводок! Убейте их! — визжащий голос перекрыл крики потасовки, и следом, заставив меня заледенеть от ужаса, Анечка рявкнула:

— Куда прёшь?!!

Господи, убьют девчонок!

Окно во втором этаже брызнуло рассыпающимися стёклами. Вылетело и покатилось серое тело. В проёме показалась Аня, встрёпанная, как фурия:

— Маша, держись!!!

Голос её с лёгкостью перекрыл все крики и шумы:

— Идём, идём!

Друзья, на бо-о-ой!

И смерть врагу

Несём с собой!

С нами сила,

С нами Бог!

Командир у нас Серов!

Ура, ура, ура, ура-ура!

Уральский полк идёт сюда!

С нами сила,

С нами Бог,

Командир у нас Сер-р-р-ров!*

*Припев казачьей песни

«В степи широкой под Иканом».

Мои защиты разом укрепились, контур перестал прогибаться! Я не успела обрадоваться, как начало происходить что-то ещё непонятное. Голоса завизжали совсем по-другому, и их как-то быстро стало совсем мало… И совсем не осталось! Незнакомый мужской голос — по-русски! — спросил:

— Живая?

Я поднялась на трясущихся ногах, отряхивая с ладоней каменную пыль двора:

— Жи… вая…

Спаситель наш оказался весьма колоритным, крупным мужиком двухметрового роста, в странном мундире, неуловимо напомнившем мне депутацию Заранского казачьего полка.

— Спасибо вам! Как вы вовремя!

— Русский русского на чужбине завсегда поддержать должо́н! — он широко улыбнулся и вдруг вперился в казачий знак. — Тем более, с такой меткой!

— Идите сюда! — крикнула из окна Анечка.

— Правда, зайдёмте, — пригласила я. — А то тут как-то неуютно.

Мы двинулись между валяющихся вокруг, тихо стонущих странных мужиков. Лестница на второй этаж и коридор тоже носили на себе следы побоища. Нет, разрушения! Вот как бывает, если со страху сырой магией врезать как следует.

Мужик вошёл в комнату, увидел ещё трёх девчонок, снял фуражку и прищёлкнул каблуками:

— Позвольте представиться, барышни: есаул седьмого специального казачьего полка, Погребенько.

— Казак! — обрадовалась Аня.

— А то ж!

— Я тоже из уральских буду, Аней звать. А это вот Маша, Маруся и Катенька.

— Весьма приятно, — чинно ответил есаул.

Я подошла к расхлёстанному окну, выглянула:

— Мне кажется, их много было. Вдруг набегут… И кому мы сразу с поезда помешали?

— Так это ж энти… шалиньцы! — с готовностью прояснил ситуацию есаул. — Как следовает из названия, любят пошалить. Зело прыгучие шпанюки, и дерутся хорошо. Но мелкие.

— А как ваше имя-отчество будет? — любезно спросила Маруся.

В этот момент по коридору прогрохотали спешные шаги, и в комнату влетел Баграр.

— Савелий, — немедленно протянул ему руку есаул. Тот слегка выдохнул и словно уменьшился, чисто шерсть на загривке уложил, даром что в человеческом образе. Руку пожал:

— Баграр.

— Иду, никого не трогаю, — решил прояснить ситуацию есаул, — вдруг слышу, дивчина казачью боевую завела, сунулся в ворота, а тут наших бьют! Ну, я и помог маненько.

— Спасибо, Савелий, — сурово кивнул Баграр и тоже подошёл к окну. — Жалко прерывать светскую беседу, но через десять минут здесь будет полгорода. Не хотелось бы мне устраивать массовую бойню, а без этого нас просто затопчут.

— А корабль? — растерянно спросила я.

— Нету корабля, — Баграр развёл руками, — трёх кварталов не прошёл, братцы этих, с палками, налетели. Такая каша… Сложил их курганчиком, но думаю, что разберутся они быстро, да и бросятся сюда, — Баграр прищёлкнул пальцами, от чего казак на пару секунд замер, и быстро сказал: — Магию чуют, по её следу и идут. И, кажется, видят сквозь морок.

Савелий разморозился и потёр затылок:

— Кажись, в ухе зазвенело… Так я про корабль! Далече вам? А то я ж как раз в порт шёл, мы сейчас отплываем. Подкинем своих-то. Куда надоть?

— Да хоть до порта Дальний.

— Будет и там остановка, — он решительно надел фуражку, слегка заломив её набекрень. — Пошли!

— За воротами-то, поди, ждут уж нас, — тяжко вздохнула Анечка.

— Не боись, девка! Задним двором уйдём да огородами! — Савелий подмигнул Анечке и лихо закрутил ус: — За мной!

06. СОЮЗНИКИ

РАЗГОВОРЫ РАЗГОВАРИВАЕМ

Выстроились мы просто: казак впереди, Баграр прикрывает сзади, все девчонки — в середине. При всей своей крупной комплекции, двигался есаул совершенно по-звериному, неслышно. Быстро миновав несколько коридоров, мы остановились на пороге большой кухни, в которой противно воняло горелым из спешно брошенных казанов с кипящим маслом. Савелий сделал нам знак обождать и проскользнул между огромных жаровен. За задней дверью обнаружился серый караульщик, немедленно получивший от есаула оплеуху, от которой сомлел и стёк по стеночке.

Савелий глянул вправо-влево и махнул нам двигаться за ним. Мы миновали завешанный выстиранными простынями задний двор, кособокие сарайки, заросли кустов, потом, и впрямь, какие-то грядки… Выбрались где-то на задворках.

— Тут идём спокойно, в полном праве, чтоб ни у кого и мысля́ дурная в нашу сторону не дёрнулась, — приосанился есаул, и Баграр с ним согласился. Иначе, сказал, всё будет выглядеть ещё хуже — подозрительно.

Больше часа мы добирались до порта по каким-то убогим предместьям. Потом — сквозь лабиринты складов и нагромождения контейнеров. По ходу дела мы узнали от Савелия, что их разведывательно-поисковый корабль отправляется к островам Индонезийского архипелага. Несколько лет назад казачий отряд, сопровождавший какую-то научную экспедицию, сгинул в островах во время бури. Их долго искали, но никого не нашли — ни казаков, ни военных, также участвовавших в обеспечении безопасности, ни хоть кого-нибудь из учёных. После трёх лет поиски были признаны бесплодными и прекращены. Но казачья община продолжала надеяться — они сами собрали средства, наняли небольшой, но быстроходный корабль и отправились ещёраз прошерстить архипелаг.

Савелий поднял руку, мы остановились.

— Вон она, наша посудина, видите?

В просвет меж строениями виднелась причальная площадка и часть покачивающегося на волнах кораблика.

— «Следопыт»? — немного удивлённо спросила Маруся.

— Он, — казак осторожно выглянул из-за угла. — Пасут, ироды! — он цыкнул зубом. — Пока добежим, да с маленькой… Значицца, так. Ждите-ка, я организую.

Он ещё раз поправил форму и неторопливо вышел на открытое пространство. Мы следили за ним с замиранием сердца, но никто казачьему есаулу претензий предъявлять не стал. Савелий поднялся на борт «Следопыта», и буквально через пять минут мы увидели, как на берег спускается целый отрядец, вооружённый до зубов. Я в местном оружии понимала мало, но Анечка уважительно сказала:

— Автоматы!

А Маруся ей:

— Ты вон на те дробовики посмотри!

Полюс ещё один казак снял чехол с установленного на корме похожего черноствольного орудия (только заметно крупнее) и развернул его в сторону порта. Казаки расставились по пути нашего следования цепью, ощетинившись стволами, и мы прошмыгнули на борт под злобными взглядами столпившихся у складов шалиньцев с палками.

На борту спешно готовились к отплытию.

Капитан, невысокий, плотно сбитый, рыжеусый мужик, пожал Баграру руку и велел:

— Пройдите пока вон туда, в каюту, чтоб глаза им не мозолить. А то ишь как зыркают, не ровён час — кинутся.

Мы спрятались в небольшом помещении, в которое довольно плотно были втиснуты: вдоль длинной стенки — узкая койка, впритык к ней, вдоль остатка короткой — очень простой маленький диван, больше похожий на обтянутую кожей скамейку, маленький письменный стол и стул к нему. Набились мы туда, так что дышать трудно стало.

— А давайте иллюминатор откроем? — предложила Маруся.

— Это вот это круглое окошечко? — спросил Баграр. И открыл. И сразу стало слышно, что серые шалиньцы не хотят просто так отступаться.

У трапа «Следопыта» волновалась и гомонила толпа.

— … а я вам говорю, у вас на борту лиса со своим выводком! — визжал кто-то по-китайски, и следом переводчик говорил то же самое на русском, только нудным монотонным голосом: «бу-бу-бу, бу-бу-бу»…

— А ну, молчать!!! — рявкнул, кажется, капитан, и китайская толпа придавленно притихла. — Не ваше собачье дело, кто у меня на борту!!! А ежели лиса — то это наша лиса, русская! Она под защитой Русской Короны, и вам до неё дела нет, ясно⁈ Разговор окончен, мы отходим!

Кораблик загудел моторами, гул голосов на берегу постепенно начал отдаляться, а ветер стал свежее, и уже не так сильно пах жареным жиром, специями и толпами людей.

Не успел корабль покинуть зону видимости порта, как дверь в каюту распахнулась. На пороге стоял капитан, и усы его воинственно топорщились.

— А теперь, господа и дамы, вы мне популярно объясните, что ещё за разговорчики про лис и прочую зоологию?

Из-за спины капитана выглядывали требовательные чубатые лица.

— Ну что, девчонки, объяснять будем или как? — спросил нас Баграр.

— Да погодите вы околдовывать! — внезапно всплеснула руками Анечка. — Свои же они, казаки! Должны понять⁈

— Но-но! — предупреждающе поднял палец капитан. — На всякое колдовство у нас святой православный крест есть!

Маруся устало покачала головой:

— Во-первых. Аня! Ну какое околдовывание⁈ Дремучее колдовство от магии отличается как гвоздь от автомобиля…

— Да я всё путаю… — покаянно прогудела Анечка.

— А во-вторых, — строго продолжила Маруся, — мы тут тоже все православные, и у нас всех тоже кресты, — в этом месте Анечка размашисто перекрестилась, несколько снизив накал напряжённости, а Маруся честно добавила: — Ну, разве что кроме Баграра, он про православие узнал недавно и покреститься ещё не успел.

— Так. А ну, пошли в кубрик! — велел капитан. — А то я ровно в скворечник заглядываю!

Кубрик оказался заметно побольше капитанской каюты, но учитывая, что кроме нас и капитана туда набились двадцать человек казачьего отряда да все свободные члены команды, снова стало тесно.

— Ну что, начнём с начала? — я обвела глазами круг своих слушателей. — Одним хмурым сентябрьским утром одна тысяча девятьсот шестьдесят третьего года на улице города Заранска остановился шикарный золотой автомобиль…

Понятное дело, я рассказывала долго. Потом к моему рассказу присоединилась Маруся, потом Анечка и даже Катюшка, которая давно примечала за нами всякое интересное.

Когда рассказ докатился до нападения серых шалиньцев и их непонятных выкриков, капитан сам себе покивал и спросил кого-то за спинами сидящих казаков:

— Что скажешь, батя?

— Скажу, что не врут, — ответили оттуда.

Вот тут меня словно холодной водой из ковша облили. Сканер-антимаг! Ох, хорошо, что мы тут никого очаровывать не взялись!

А Катюшка подскочила да к этому невидимому голосу меж людьми протолкалась. Вот тогда мы его и разглядели — маленький дедок, чуть повыше Катюшки росточком.

— Деда! — малявка доверчиво взяла его за руку. — А как я тебя не увидела?

Дедок усмехнулся и пригладил ей растрёпанные косички:

— А у меня секрет есть.

— А меня научишь?

— Ну так… научу.

— Ура! — запищала Катя и заскакала солдатиком, потому что особо по сторонам прыгать места не было.

Казаки начали улыбаться.

— Ну, а ты у нас, — капитан повернулся к Баграру, — выходит — медведь?

— И не просто медведь, а ursus sapiens, на минуточку, — важно приосанился Баграр. — Второй алуаз Орентии и лучший боевой маг королевства Гертния по версии королевской канцелярии за прошлый год.

— А «алуаз» это?..

— Навроде вашего графа, пожалуй.

Мужчины переглянулись.

— И… каков же твой истинный вид?

— Вы только не бойтесь! — звонко начала Катюшка. — Я сперва немножко боялась, а потом совсем привыкла, дядя Баграр, он очень добрый… — и тут Баграр преобразился.

Всё-таки человек, даже очень крупный, в сравнении с гертнийским медведем сильно проигрывает. В рядах произошло сдержанное замешательство.

— Ну что, отец, — Баграр смотрел на антимага, — достоин я того, чтобы принять крещение или нет? Что скажешь?

Дедок кивнул своим мыслям:

— Скажу, что каждое разумное существо имеет право выбирать веру и следовать ей. Кто я такой, чтобы возражать против твоего выбора?

И крестил его. Можете себе представить, немедленно, прямо на палубе корабля, использовав в качестве купели надувную спасательную лодку!

Баграр прикрыл лапой нательный крест и сказал мне:

— Это очень странно, ведь в нём нет ни одного камня, но я чувствую поток энергии, который течёт мне прямо в сердце.

Я в свою очередь спросила:

— Как думаешь, может быть, нам следует отправиться с ними, ведь их путь тоже лежит к тёплому морю?

— Именно об этом я и хотел поговорить.

Баграр ушёл и отсутствовал почти два часа. Вернулся смурной.

— Мутные дела, Муша. Несколько раз в год пропадают корабли. Четыре, если быть точным. Больше местным везёт, поэтому до поры до времени никто данных не сопоставлял. А эта команда приехала, начала наводить свои справки и случайно обнаружила такую вот закономерность. Сообщили в посольство, те переслали телеграмму в столицу…

— И?..

— От географического общества пришёл ответ, что циклическая связь, вероятнее всего связана с сезонными усилениями ветров и штормовой ситуации в целом в данном регионе.

— Но ты же понимаешь, что это возможно?

— Понимаю. Но чую другое. И ещё. Все местные в голос твердят, что это происки набирающей силу лисы.

— Поэтому на нас так взъярились?

— Да. Эти серые ребятки — монахи какие-то местные, чуют магию. А из крупных магов у них много столетий только лисы. Причём, резвились они здесь так, что реки крови текли.

— Ничего себе…

— С другой стороны, — Баграр вдруг сделался похожим на лектора, — мы не слышали версии противоположной стороны, так что здесь свидетельские показания приобретают черты слухов, местами перетекающих в предания и сказки.

— Понятно. Так что про крушения?

Баграр подпёр щёку лапой.

— Я провёл диагностические замеры. Нашлись некоторые личные вещи: письма, награды, фотографии. Так вот, как минимум трое из разыскиваемых живы. Для точного определения местоположения довольно далеко, однако парадоксальным образом район назначения лежит в той же стороне, где я чувствую присутствие вантийского мага. Плюс рассказы о набирающих силу лисах… Мне не хочется думать, что он нашёл в лице лисы союзника, но если это так… дуэт получится до крайности неприятный.

— И что в итоге? Мы идём с ними или будем искать в Дальнем свой корабль?

— Идём с ними. Я… заключил союз с этим антимагом. Вдвоём у нас есть надежда.

— Ты нас-то со счетов не сбрасывай! — аж подскочила я.

— Откровенно говоря, Муша, я надеялся оставить вас в безопасном месте…

Надо ли говорить, что я возмущалась? Так вот, я возмущалась! Всю оставшуюся до Даляня дорогу, сколько там часов осталось.

И, тем не менее, подходе к порту Дальнему Баграр очень серьёзно спросил нас:

— Девочки, может быть, вы всё-таки останетесь? Приобретём вам домик, займётесь самосовершенствованием?

Но мы сказали «нет». Я — потому что боялась снова потерять Баграра. Маруся — потому что сочла, что это её долг. Аня подумала, что мы можем без неё не справиться. А Катя от перспективы остаться в чужой стране с чужими людьми пришла в такой ужас, что этот вариант отпал сам собой.

ГОЛОВНОЙ ДЕПАРТАМЕНТ ГОРОДСКОГО МАГОУПРАВЛЕНИЯ ГОРОДА ЗАРАНСКА

Тимофей Егорыч, начальник городского магоуправления, некоторое время сидел, вертя в руках телеграмму. Потянулся к телефону. Набрал номер главы оперативного отдела:

— Иван Семёныч? М… Никаких… Ага… Забирай своих с югов… Что?.. Нечего, говорю, в южных губерниях толочься!.. Да! Надо было сразу Макария слушаться, так нет, поволоклись!.. Да нету их там, чего ещё пробовать! Телеграмма пришла, видели их в

Тяньцзине!.. В Тяньцзине, говорю, не ослышался! Да! Всё, отбой.

Тимофей Егорыч некоторое время сердито смотрел на телефон. Ну, что, своим разнос дал, теперь надо думать, что вышестоящему начальству говорить будем…

В СИНЕМ… ОЙ, НЕТ, В ЖЁЛТОМ МОРЕ

На следующее утро наш «Следопыт» кинул якорь в порту Дальнем.

— На берег пойдём? — спросила нас Маруся.

— Да уж, неплохо было бы ногами по твёрдой земельке пробежаться, — мечтательно потянулась Анечка.

— Ага, мы пойдём по городу ходить, а они без нас уплывут, — с неожиданно прорезавшейся подозрительностью проворчала Катюшка.

— Катенька, ты чего придумала? — удивилась рассудительная Маруся. — Кто же нас в чужом городе одних оставит?

— А он и не чужой! — выложила козырь Катя. — Тут русский порт и военная база, православная миссия и эти ещё… дипламачические люди сидят. Я в книжке читала! Самая безопасность. Договорятся да оставят нас тут, при церкви хотя бы. Будем сидеть, куковать.

На меня мгновенно напали те же параноидальные подозрения.

— Нет уж, я в город не пойду! С Баграра станется, «из лучших побуждений»! А ты сиди тут потом, изводись! Да и не справятся они без нас, я уверена. Или два мага — или четыре, разница есть? Да ещё Аня со своей подпиткой.

— А из церкви нас запросто отправят обратно в гимназию, — глубокомысленно изрекла Анечка.

— Как бы нас в тюремный изолятор не отправили, — мрачно поправила её Маруся. — Нет, знаете, что-то перехотелось мне по земельке гулять.

Так что на берег в порту Дальнем мы сходить не стали. Сидели спокойно в выделенной нам каютке, немногим более обширной, чем капитанская, время от времени поглядывая на берег в круглые окошечки. Дожидались, пока «Следопыт» возьмёт груз продуктов и свежей воды.

А Баграр (накинув человеческий вид, конечно) с есаулом и священником-антимагом куда-то ходили. По возвращении Баграр заглянул к нам в выделенную «девчачью» каюту, спросил:

— Гуляли?

— Что-то не хочется, — ответили мы хором.

— М-м, ну-у. Вот, получайте тогда амулетики.

— Амулетики? — первой оживилась Катя.

— Ну… по-местному… о, ладанки! Чтобы на вас магоблокировка отца Филарета не действовала. Когда до боя дойдёт, ему разбираться некогда будет, по площадям станет крыть.

Мы разобрали овальные плоские медальончики из грубой кожи. Внутри прощупывалось что-то твёрденькое, как будто кусочек дерева. Верёвочки к ним были пришиты тоже не самые тонкие — видать, чтоб запросто не оторвались.

— Надеть и носить, не снимая! — строго велел Баграр.

Ну, не снимая, значит, не снимая…

Следом за Баграром, дождавшись, пока корабль отчалит от пристани, в комнату постучался есаул Савелий:

— Барышни, простите великодушно, я к Анне Алексеевне. Можно? — спросил он Анечку.

— Входите, — чинно ответила она, — присаживайтесь.

— Присаживаться покуда несподручно-с, а вот, не откажите принять, — Савелий жестом фокусника вытащил из-за спины букетик пушистых хризантем и большую блестящую коробку. — Шоколадные.

— Мне, право, неловко, — Анечка слегка пошла розовым румянцем.

— Так от души же, Анна Алексеевна!

Подозреваю, они бы ещё раскланиваться друг с другом начали, но в тесном помещении каюты выполнять подобные упражнения было решительно невозможно. Аня и так вынужденно стояла колом посреди, не зная, куда девать руки, а Савелий топтался у порога. Маруся, закатив глаза, незаметно для есаула слегка толкнула Аню в бок и приняла его коробку.

— Премного благодарны вам, Савелий… э-э-э…

— Никитич, — подсказал тот.

— Да, Савелий Никитич. Заходите вечером на чай, буде представится такая возможность. Посидим, побеседуем.

— Благодарю за приглашение, — есаул всё-таки поклонился, для чего ему пришлось попятиться назад, и дверь каюты распахнулась, — всенепременно!

— Маруся, ты что! — зашипела Анечка, когда мы, наконец, снова оказались исключительно в девическом кругу. — Какой чай⁈

— Ну, какой-то чай они здесь пьют? — пожала плечами Маруся. — Я ж тебя не замуж выдаю. Посидим, разговоры поразговариваем. Спроси его что-нибудь про прежние походы, мужчины хвастаться любят, пусть рассказывает. Заодно и поймёшь, стоит его второй раз на чай приглашать или нет. Да и нам не так скучно сидеть…

07. В СТРАННЫХ ВОДАХ

В МОРЕ, ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

Перестав бояться, что нас внезапно оставят на попечение русской православной миссии, я смогла наконец выйти и спокойно поглазеть на море. К тёплому морю же ехали, правильно? Так вот оно, а мы всё опомниться не можем.

— Неприглядно, — критически высказалась Анечка.

— А что ты хочешь, — пожала плечами Маруся. — Реки выносят мутную взвесь, дальше станет почище. Говорят, ещё из пустыни пыльными бурями много забрасывает.

Да уж, воды Жёлтого моря выглядели так, словно в них тщательно разболтали изрядную гору самой обыкновенной глины.

Фраза о бурях меня порядком насторожила. Впрочем, при наличии стольких магов на борту, можно было и попытаться успокоить стихию.

Наш кораблик бежал довольно бодро, и… тут мне вдруг пришла в голову мысль, с которой я направилась к капитану:

— Александр Петрович, не могли бы вы показать мне на карте, как вы предполагаете двигаться?

— А вам, барышня, зачем? — ревниво встопорщил рыжие усы капитан.

— Исключительно для дела.

— Что ж, извольте, — Александр Петрович продемонстрировал мне карту с предполагаемыми комментариями касательно маршрута, остановок и прочего.

Я, чувствуя себя почти что настоящим магическим завучем, решилась:

— Александр Петрович, а как вы рассмотрите такую тему, что мы начнём двигаться немного быстрее?

— Это каким же образом?

— Видите ли, кроме меня, у нас ещё одна магичка есть, которая весьма активно собирает энергию. Ей бы её куда-нибудь сбрасывать, пока она огнём искрить не начала. И остальным бы тоже не мешало потренироваться.

— И насколько быстрее мы сможем идти?

— Не могу утверждать точно, но… раза в два, к примеру? А может и ещё больше.

— Барышня! Ещё больше, так это наша скорлупка развалится на ходу!

— Хм… В таком случае, мы могли бы сперва провести основательные укрепляющие мероприятия, а потом уже и скорости добавить? Под вашим чутким руководством, а?

— Если только под поручительство вашего папеньки.

Баграр к заданию укрепить кораблик для его быстрейшего передвижения отнёсся со всем тщанием, доверив нам четверым только смотреть. Впрочем, кроме нас собралась довольно большая толпа любопытствующих, которые, кажется, были разочарованы отсутствием грохота, сияний и прочих спецэффектов. Очень уж буднично и незаметно всё прошло.

Но я-то почувствовала! Контур корабля в ментальном плане словно сделался более чётким. Можно работать!

— А теперь уменьшим сопротивление среды, — сказал Баграр, и корабль, словно поплавок, приподнялся в воде. — Александр Петрович, ты б велел двигатель заглушить, чтоб зазря топливо не тратить, вдруг ещё пригодится. Поехали, девочки!

На наш девчачий эксперимент мужики тоже остались посмотреть.

Мы с Марусей стояли посреди свободного пятачка на палубе — на самом деле, предстоящий процесс от направленного левитирования мало чем отличался, и главное было — в принципе стоять на предмете, а в какой уж его части — неважно.

— Маруся, смотри. Как скажешь, что готова — я перекину тебе формулу, идёт?

— Хорошо!

Мы с самого начала учились с ней по принципу «делай как я», весьма неплохо выходило.

Через некоторое время Маруся сказала:

— Ну всё, давай, теперь я, а то у меня от энергии океана уже, по-моему, волосы дыбом вставать начинают…

Я уступила ей место, и кораблик словно встрепенулся, ожил, начал двигаться быстрее и быстрее… ветер свистел в ушах и трепал наши платья, а в голове было легко, и хотелось хохотать!

— А хотите, прибавим ещё? — спросила Анечка и запела: — Окрасился месяц багря-а-а-анцем, где волны бушуют у скал!..

«Следопыт» рванулся вперёд.

Восторженно визжала Катюшка. Люди цеплялись за ручки и поручни.

— Чуть поме-е-едленнее! — крикнул капитан, и Маруся немного сбавила.

Через полчаса по правому борту показался какой-то мыс, который мы обогнули и устремились почти ровно на юг.

Как сказал потом капитан, до Шанхая мы должны были дойти за полтора суток. А домчались за два часа.

— Таким макаром мы к вечеру и до Манилы долетим! — обрадовался Александр Петрович. — Поднажми, девчата!

И мы поднажали, сменяя друг друга по очереди. Так что к тому моменту, когда закат окрасил море пурпурным и алым, мы, сбавляя ход, чтобы не пугать непосвящённых, подходили к главному порту Филиппин.

Здесь мы, конечно, вышли поглазеть — с Баграром, само собой, и парой казаков-добровольцев, чтоб не вызывать у портовой публики лишних вопросов. Прошлись по городу. Честно скажу: мне бы не хотелось здесь оставаться, чтобы жить. Шумно, суетно и толпами народа напомнило Тяньцзинь.

А тем же вечером мы имели честь принимать у себя (как звучит!) господина есаула. Пришёл он при полном параде, и даже с медалями, что, по-моему, произвело на Аню крайне благоприятное впечатление. Мы с Марусей исполняли роль матрон и поддерживали беседу, пока Аня разливала чай. Чай со всеми принадлежностями был, между прочим, предоставлен корабельным коком, который, кажется, был с Савелием в некотором сговоре.

Вопрос чрезвычайной тесноты до некоторой степени решился с помощью Катюшки, в сопровождении Баграра отправившейся к отцу Филарету учиться прятать сущность.

За разговорами выяснилось, что есаул Савелий успел и в Сирийской компании повоевать, и на Африканский континент тоже хаживал, и даже в дебрях Амазонии бывал и видел там чудовищных змеюк анакондов размером с хорошее бревно.

А ещё Савелий провёл нам (мне в основном) краткий ликбез по современному немагическому оружию. Как всё сложно, я хочу сказать! Пистолеты эти, пулемёты, калибры всякие… Но у меня хотя бы появилось какое-то понимание.

В общем и целом, посиделки мне понравились. А ещё у меня было подозрение, что есаул Погребенько забежал на местный Манильский рынок и купил несколько наборов шоколадных конфет сверх прежнего. С надеждой на приятные вечерние беседы.

В Филиппинских водах мы двигались гораздо медленнее, прислушиваясь к чутью Баграра. А Баграр утверждал, что обе наши цели периодически смещаются. И если с вантийским магом всё было ясно (ну, мало ли, перелетел, допустим, куда-то), то с синхронным смещением целой группы потерянных казаков было совсем ничего не понятно. Куда (и, главное, на чём?) двигались они с такой скоростью? Александр Петрович, рассчитывавший нам предположительные их маршруты на основании указанных Баграром направлений и примерного ощутимого до цели расстояния, сказал, что подобная скорость возможна разве что, если люди летят на самолёте. А ежели они располагают самолётом, то отчего тогда не попытаются добраться до дома? Или их перевозят самолётами как пленных? Зачем?

Вопросов было больше, чем ответов.

ЗАПОЗДАЛОЕ…

— Ну, что?

— Не срослось, ваша светлость, к медведю с предложением подойти.

— Отказался?

— Никак нет. «Следопыт» в Шанхай не заходил. Все сроки уж вышли.

— Опять потерялся, что ли?

— Не могу знать, ваша светлость. По представительствам в регионе разосланы запросы. Ждём ответов.

Начальник с досадой прихлопнут по столу:

— А ведь могли успеть в Дальнем его перехватить! Нет, пока бумажки таскали да подписывали… А ведь в протоколах ещё когда было, что девчонка сама призналась: готовилась в военную академию! Всё на блеф списали. Готового боевого мага упустили, да какого уровня! А теперь ещё и с папашей конфуз за конфузом…

— Виноват, ваша светлость!

— Да не тянись уж. Толку в том. Результат нужен. Результа-а-ат.

СРЕДЬ БЕЛА ДНЯ

Итак, мы крались вдоль Филиппинского архипелага третий день, когда за одним из очередных островов наткнулись на сцену форменного пиратства. Несколько чрезвычайно задрипанных катеров окружили пассажирский кораблик под французским флагом. Голопузые неопрятные филиппинцы (а, возможно, малайцы, индонезийцы или даже китайцы — или все они вместе), вооружённые разношёрстным огнестрельным оружием, разделали под орех аккуратных французов. Связанные мужчины сидели (или лежали) в ряд вдоль левого борта.

Дело дошло уже до вытряхивания на палубу чемоданов. Кричали упирающиеся женщины, которых не стали бить (вероятно, чтобы не уронить в ликвидности) и пытались заставить почти что добровольно погрузиться в катера. И тут мы, такие красивые!

— Ишь ты, грабят — и без нас! — громогласно высказался есаул Погребенько и усмехнулся возмущённой Анечке: — Шучу-у. А ну, Петька, шугани их!

Пулемётчик Пётр обозначился короткой очередью, и нас, наконец, заметили.

— А у них есть маг! — сказала Катя. — Вон там, в будочке.

— Девчонки — в каюту! — велел Баграр, и дальнейшее мы наблюдали поочерёдно через иллюминатор.

Пираты сориентировались мгновенно, прикрылись растрёпанными тётками и ощетинились из-за их спин своими ружбайками. Казаки тоже клювом щёлкать не стали, живо превратив «Следопыта» в подобие ядовитого иглострела*.

*Зверёк такой

из каменистых районов Гертнии.

Небольшой, но чрезвычайно опасный.

Не могу стопроцентно утверждать, но, на мой личный взгляд, вооружение у казаков выглядело новее, лучше, да и держались они слаженнее. Но я на всякий случай потянулась и поставила общий прикрывающий щит.

— Проваливайте, и мы вас не тронем! — завопил один из голопузых, с перекинутой через плечо лентой, в которой, мне показалось, были воткнуты патроны (ну, не разбираюсь я в оружии, спасибо хоть Савелий немножко просветил!). Судя по гонору, крикун был старшим этой шайки.

Баграр (в человеческом виде, конечно), благодаря языковому модулю лучше всех из наших разобравшийся в предложении, сам себя назначил переговорщиком. Его рык раскатился над удивительно спокойной водой:

— Бросайте оружие и садитесь в свои дырявые сандалии, которые вы называете лодками! Тогда мы сохраним ваши жалкие жизни!

Отец Филарет что-то сказал Баграру. Катюшка тоже пробормотала:

— А тот маг колдует!

Да мы и сами видели, что что-то в пространстве вокруг нас начало неуловимо меняться.

Наверное, Филарет предложил Баграру остановить этот поток, но тот предупредительно поднял палец и покачал головой.

— Посмотреть хочет, на что тот способен? — предположила Маруся.

— Возможно. И это прекрасный момент потренироваться в одном очень полезном приёме. Формула называется «изоляция». Наша сложность будет в том, что объект большой — я хочу прикрыть весь корабль.

— А если не потянем?

— Должны. Я думаю, даже Аню привлекать не придётся. Я ставлю основной контур, ты — дублирующий. Начали!

— Девчонки, поторопитесь, — с тревогой сказала Аня, — кажись, буря находит!

Да, чужой маг, как я и предполагала, оказался то ли природником, то ли стихийником (а, может, гибридом этих двух). А такая магия не слишком быстрая, особенно если у вас квалификация деревенского колдуна. Мы спокойно успели закрыть двойной контур, когда на нас обрушился шторм. Разом потемневшее море вздыбилось огромными волнами, засвистели бешеные порывы ветра, с неба низверглись тонны воды. И только наш кораблик висел на пятачке спокойного моря, словно в хрустальном шарике.

Баграр подошёл, заглянул в каюту и спросил:

— Муша, справляешься?

Я только кивнула, удерживая довольно сложный для меня контур.

— Маруся — тоже молодец, — похвалил Баграр и ушёл.

А буря выходила из себя ещё минуты три, потом Баграру стало скучно, он рывком отдёрнул разделяющую корабли пелену стихии и ударил, грубо и незамысловато: словно гигантская чаша зачерпнула океанской воды, да и плеснула на пиратские катера, попутно перевернув тот, на котором, теперь мы тоже чувствовали, сидел маг. Главарь шайки, увидев такое дело, чуть ли не вывалился за борт и нырнул — спасать ценный объект, вероятно.

Потоки маны, поддерживающие бурю, немедленно оборвались. В небе громыхнуло напоследок и начало стремительно светлеть.

— Считаю до десяти! — рявкнул Баграр. — После этого начинаю просто и без затей убивать всех пиратов, которые останутся на захваченном судне! Три! Пять! Восемь! Десять!

Палуба французского кораблика внезапно огласилась одиноким визгом. Нашёлся-таки кто-то, желающий повоевать. Но всё, что успел сделать его автомат — единожды металлически лязгнуть. Палец Баграра (мне живо представился огненный коготь) ткнул в визжащего, и тот обмяк. И француженка, которой он прикрывался — тоже.

— А баба-то! — ахнула Анечка.

— Просто в отключке, — пробормотала я, — в обморок упала.

Палец сместился, ткнул в следующего. О доски палубы стукнуло тело. Кто-то из пиратов не выдержал, побежал. Упал третий. Тут уж они бросились с французского борта все, роняя свои внезапно раскалившиеся оружия.

Из воды, отплёвываясь и подтягивая за собой молодую, явно ухоженную девушку, очень странно смотревшуюся среди этого сброда, высунулся главарь — и был немедленно втащен на ближайший катер.

Пиратская стая развернулась и рванула в пролив между островами. Когда им показалось, что они удалились на безопасное расстояние, ветер донёс усиленный магией высокий крик:

— Вы ещё пожалеете! Вы прогневали госпожу!

— Ну-ну, — ухмыльнулся Баграр, — так боимся, аж кушать не можем. Беги быстрее, доходяга, шевели лаптями… Кстати, господа! Настало время прогуляться до пострадавшего судна. Мне нужны их убогие стрелялки.

— Зачем? — искренне удивились казаки. Со всех сторон послышались реплики о том, что «это ж не оружия, а говна какая-то», «да мы тебе из арсенала получче подберём» и тому подобные.

— Да я ж не стрелять из них собираюсь! — захохотал Баграр. — Это ж их личные вещи.

— А-а-а… — догадалась Анечка, — чтобы знать, где они находятся? — и все казаки посмотрели на неё с уважением, особенно сами понимаете кто.

— Именно, барышня! Если это та банда, которая третирует весь регион, возможно, у них в неволе и содержатся потерянные моряки.

И ВОТ ОПЯТЬ…

Филипп Афанасьевич, начальник Третьего отделения Специальной службы имперской безопасности, смотрел в разложенные перед ним доклады, депеши и прочие бумажонки, и в очередной раз досадовал. Что ни сделаешь — всё опоздали! Когда уже на опережение работать начнём?

— Таким образом?..

— Таким образом, — уныло подхватил глава департамента Заранского магоуправления, Тимофей Егорович, — учитывая последние донесения из Манилы, следует констатировать, что операцию по привлечению на свою сторону боевого мага и его ученицы мы провалили со всех сторон.

— Учениц, — негромко добавил третий присутствующий в кабинете мужчина. — Двух учениц. Или даже трёх. Непонятно, к тому же, зачем они эту малолетнюю обузу с собой потащили.

— Вот! — Филипп Афанасьевич пристукнул по столу отточенным карандашом. — Раз потащили — значит, не обуза, а ценный объект?

— Может, она кому из них родственница?

— В документах об этом никаких следов… — снова вклинился третий.

Филипп Афанасьевич встал и по своей привычке пошёлся вдоль окна.

— Одна радость, что у цесаревича никаких приключений. Где они сейчас?

Третий мужчина словно лимон съел:

— Третьего дня, перед отходом из Бомбея, «Царицын» получил распоряжение следовать в Сидней с заходом в Джакарту. Далее крейсер должен был двигаться в сторону островной миссии. Как вы помните, идея была максимально увеличить расстояние между цесаревичем и упомянутыми особами, нахождение которых мы предполагали на Чёрном море. Два часа назад был ежедневный сеанс связи. Никаких происшествий, к обеду должны уж до Джакарты дойти.

— И ты молчишь! Снова навстречу друг другу прут!

— Так без происшествий же, Филипп Афанасьич.

— Немедленно послать радиограмму с приказом разворачиваться и следовать в Александрию!

— Слушаю! — мужчина подскочил и бросился из кабинета. Спустя короткое время он вернулся с таким выражением на лице, что Филипп Афанасьевич преисполнился самых дурных предположений.

— Что⁈

— Установить связь с крейсером не удалось, весь эфир забит помехами.

— Случись что с цесаревичем, я ж тебя, Сан Сергеич, своими руками задушу!

08. РЕВЕРАНСЫ КОНЧИЛИСЬ

РАЗБОР ЖЕЛЕЗЯК

Нас, девочек, на французский корабль, понятное дело, не взяли. Мы смотрели со своей палубы, как пострадавшие кричали, плакали, Баграр, по-моему, кого-то исцелял, потому что потом тон воплей внезапно изменился, и эмоциональные французы долго не могли успокоиться, благодарили наших и на каждом висли. Нет, можно понять (после того, что люди пережили), но мне почему-то показалось, что они пожизненно такие. Ужас.

Стволы притащили и вывалили на палубу. Баграр начал их рассматривать и озадачился. Мы с девочками, конечно, не упустили шанса поглазеть, и я с любопытством спросила:

— Что-то нестандартное?

— Да уж, — Баграр покрутил в руках очередной автомат и кинул в общую кучу. — Оружие сменило нескольких владельцев. Часть из них мертвы. Остальные… находятся в разных местах, мда. Кажется, я могу вычленить более свежий след, но…

— Задачка получилась не такой простой, как казалась? — подсказала Маруся.

— Именно, — Баграр потёр затылок. — Лад-но. Приступим, потому что если не начнём, то так ничего и не узнаем.

— Логично, — согласились мы и начали помогать.

В итоге у нас образовалось три кучки.

— Предполагаю, что самая массивная — это рядовые исполнители, отправленные на базу, — вслух предположил Баграр.

Опять же, звучало логично. Прочие делились примерно поровну и были небольшими.

— Допустим, — Маруся прошлась вдоль маленького ряда, — кто-то из них отправился к своему начальству. Той госпоже, которой они нам угрожали. Кто это может быть?

— Лиса? — предположила я.

— Может быть, — рассудительно кивнула Маруся. — В конце концов, с ними была местная колдунья — может быть, помощница этой лисы, о которой все так настойчиво говорят. Но с тем же успехом она может быть помощницей какой-то немагической госпожи. Знаете ли вы, что один из самых больших пиратских флотов Филиппин управляется женщиной? Китайцы называют её госпожой Мэнь. И это не вымысел и не предположение, а вполне реальная личность. Крайне жестокая и мстительная особа.

И все снова согласились, что такой вариант событий вполне вероятен.

— А третьи? — я слегка подопнула ногой сползший в сторону грязный шёлковый платок, привязанный к одному из автоматов.

— Поехали навестить бабушку? — усмехнулась Аня. — Или продуктов купить. Чем-то кормиться они там должны? Вряд ли пираты разводят огороды.

— И за кем мы двинем? — спросил капитан, наблюдающий наши изыскания.

— Тут мы вступаем в область туманных предположений, — развёл руками Баграр.

— Так, может, отца Филарета призвать или Катюшку вашу маленькую — раз уж они особо чувствительные?

Вокруг развалов оружия топталась и чесала в затылках толпа. Мда, лотерея…

Маруся слегка встряхнула головой, словно отгоняя мошку, нахмурила брови:

— А какое из направлений совпадает с местонахождением вантийского мага? Или пропавших членов русской экспедиции?

— В том то и дело, что никакое.

— В таком случае, предлагаю оставить пока эту тему и двинуться по следу потерянных моряков. Это ведь первоочередная задача. Возможно, в случае удачи, мы сможем доставить их хотя бы в Манилу, после чего попробуем вернуться к нашим поискам.

Мы с Баграром переглянулись. Оставить людей, беззащитных против магии, в спокойном месте — лучшее решение. Нам хотя бы не придётся отвлекаться на их прикрытие.

В итоге на этом варианте мы и остановились. Отправляемся за моряками. Но не прямо сейчас. В сложном и разбросанном архипелаге решено было впотьмах никуда не метаться, а переночевать в какой-нибудь укромной бухте, и с рассветом двинуться по следу.

УТРО

«Следопыт» пробирался между островов и порой нам начинало казаться, что нас специально путают.

— Всё равно как леший! — сердито сказала Анечка. — Ровно в трёх соснах крутит!

И это была истинная правда. Направления менялись. Учитывая, что находились мы не в открытом океане, а посреди архипелага, постоянно корректировать направление не всегда представлялось возможным. Баграр раздражался и подозрительно вглядывался в горизонт.

— Ты не думаешь, что это работа вантийца? — потихоньку спросила его я.

— Вряд ли, — он ещё подумал и решительно мотнул головой: — Нет. Совсем не его профиль. Тот, если ты помнишь, водник-виртуоз, это да. Но не психо-манипулятор.

— А если лиса? — вся наша магическая кучка, включая отца Филарета, собралась поближе и внимательно прислушивалась к разговору.

— Действительно, — сказала Маруся, — если взять за основу психологический портрет лисы, вытекающий из народных описаний, то получится очень жёсткая и властная личность, склонная к играм с чужими сознаниями — любые мистификации, наведённые состояния, галюцинации и прочее.

— Эх, жаль не удалось с той магички хоть обрывок платья урвать, — с досадой высказался Баграр.

— Ты уверен, что лиса, заподозрив в девушке маяк, не велела бы увезти её куда подальше, да притопить? — этот вариант представлялся мне куда как вероятным.

— Тоже может быть, — согласился Баграр. — Концы в воду — и ищи-свищи… А, может быть, и нет. С чего бы ей раскидываться ценными кадрами? Она себя уверенной чувствует…

Так или иначе, стоять смысла не было. Мы шли, придерживаясь вихляющего направления и петляя в архипелаге, и Баграр занимал наше время усиленной тренировкой — постановка защит, постановка маскировок, замена друг друга на пике процесса — и снова, и снова, пока формулы не начали складываться словно сами собой.

«ЦАРИЦЫН»

То, что происходит нечто неладное, стало понятно, когда берега Индонезии не появились на горизонте — ни в расчётное время, ни двумя часами позже. Горизонт подёрнуло серой полупрозрачной дымкой, постепенно превращающейся в туман, набирающий в себя сизую мглу моря, сливающийся с таким же глухо темнеющим небом. Мир словно обложило ватой, превратило в волшебный хрустальный шар, в центре которого висел тяжёлый крейсер, а за пределами сгущалась мгла.

Приборы сошли с ума и показывали всё, что угодно, противореча друг другу. В эфире висел сплошной шум помех. В сочетании с полным безветрием и тишиной впечатление получалось убийственное.

Начальник курса поднялся на капитанский мостик:

— Что думаете, Иван Андреич?

Капитан прищурился на горизонт:

— Думаю, Аристарх Леонидович, что вас о бытующих в здешних водах сказках тоже предупреждали?

Теперь на темнеющую у горизонта влажную стену смотрели двое.

— Так ведь… сказки же? Да и следящий артефакт не показывает превышения общего допустимого фона.

— Возможно, господин полковник*, и сказки, — капитан заговорил отстранённым академическим голосом: — Возможно нам с вами не посчастливилось стать открывателями некой аномальной зоны или редкого природного феномена. Допускаю, что вследствие сочетания этих факторов корабль сбился с курса. Мы должны были забрать сильно южнее — в противном случае, «Царицын» давно бы уткнулся в берег.

*Аристарх Леонидович являлся

корабельным инженером,

и его звание по статусу

соответствовало капитану I ранга.

— Логично. Ваше решение?

— Мы изменим курс и возьмём на северо-восток — в условиях отказа большинства приборов и малой видимости, как вы понимаете, придётся полагаться на интуицию. Однако, так у нас повысится шанс выйти к южному побережью Индонезийских островов.

— Согласен с вами.

Аристарх Леонидович развернулся к выходу и услышал негромкое:

— Однако, я настоятельно прошу вас провести разъяснительную беседу с курсантами. В условиях морского боя сотня предупреждённых молодых людей — куда лучше, чем сотня растерявшихся и обескураженных. У них хотя бы останется шанс сохранить честь и достоинство перед лицом иррационального.

А ВОТ И ОН

«Следопыт» крался между островов.

Катюша давно чувствовала возрастающую опасность. Собственно, этого все и ожидали — с самого Тяньцзиня никто не рассчитывал на увеселительную прогулку. Зато потерянные моряки снова стали ощущаться ближе — и они совершенно точно перемещались нам навстречу. Баграр прислушивался и словно принюхивался к изменениям в магическом поле и наконец выдал вердикт:

— Теперь я могу сказать, что вместе с ними — или сразу за ними — движется нечто, по своему существу очень похожее на природный магический источник.

— Так, может, в нём и есть опасность? — нахмурил седые брови отец Филарет.

— Пока не увижу — не могу сказать. Похоже, что этому миру есть ещё чем меня удивить. Однако, батя, предупрежу тебя сразу: подобные силы сродни стихии, и твоя попытка блокировать исходящую магию может обернуться… чем угодно, на самом деле. Совершенно непредсказуемо. Минимальный шанс на то, что тебе удастся его погасить. Максимальный — на то, что зеркально по нам шарахнет. И процентов тридцать — вероятность стихийного хаотического выплеска произвольной силы.

— А точнее если?

— Могут бабочки полететь, а может камнепад сверху обрушиться. Или снизу ударить. Или лавовый поток. Что угодно, что вы можете себе вообразить.

Слушавший эти рассуждения капитан только крякнул. С воображением у него, должно быть, всё было нормально.

— И ещё одна не самая приятная новость, — добавил Баграр. — Вантиец направляется сюда. Идёт чётко, как по маяку. И скорость растёт. С кем мы столкнёмся первым — непонятно.

— Объявляю всеобщую боевую готовность, — кивнул помощнику капитан.

— И вот ещё что, — добавил Баграр. — Вантиец — мощный водник. Та девица, что корабли грабить помогала, в подмётки ему не годится. Я практически гарантирую, что он попытается смыть нас с палубы.

— Всем привязаться, — понял капитан. — Посмотрим ещё, кого тут смоет!

— Маленькую в каюте надо бы закрыть, всё равно помощи оказать не сможет, а нам только отвлечения лишние. В бою не до неё будет.

Прозрачные синие воды моря на прибрежных мелях переливались изумрудным. Это было бы завораживающе красиво, если бы не обстановка напряжённого ожидания.

— Не думала, что море должно так меняться, — сказала за моей спиной Маруся.

— Так там же мелко, поэтому и… — начала я.

— Маша, ты не туда смотришь!

И впрямь, смотреть следовало не на красоты мелководий, а в сторону уходящего в глубину океана. А там…

— Это магия. Видишь, волны как будто пропитаны зелёным светом?

И, словно отзываясь на мои слова, Баграр с мостика рявкнул:

— Полная готовность! Угроза рядом! Девочки — сюда!

Мир в один момент потускнел, потерял яркие краски. Небо застилало мраком. Мы кинулись на мостик, привязались к заготовленным страховочным верёвкам. Капитан, как давно и на сто раз уж было переговорено, в магический бой соваться не собирался. Задачей его и экипажа было постараться удержать «Следопыт» на плаву и в боеспособном состоянии, координируя действия с Баграром.

Казаки закрепились каждый на своей позиции, с оружием наизготовку — никто особо не надеялся, что им удастся пробить вантийскую защиту, но вот по возможности усилить на неё нагрузку — это да.

Баграр сделался максимально собран:

— Батя! Тебе придётся в запасе посидеть. Магический источник приближается, не хотелось бы, чтоб нас хаосом шарахнуло.

— Да уж понял я, — с досадой прокряхтел Филарет.

Море вокруг корабля внезапно замерло, превратившись в ровную, словно стеклянную поверхность. «Следопыт» дёрнулся, как будто сходу влетел в среду куда более густую, чем вода. В смолу, к примеру. Хорошо, мы все привязаны были.

— Девочки, на вас движение. Как хотите, а стоять мы не должны.

— Собралась! — шёпотом скомандовала себе Маруся.

Я вздрогнула и поняла, что стою, растерянно хлопая глазами. Чего я? Ещё ведь даже не бой! Я схватила Марусю за руку:

— Давай синхронно!

Корабль тронулся туго, будто и впрямь — муха в твердеющем янтаре. Со всех сторон, из окружающего пространства ощущались направленные на нас насмешливые взгляды.

Или это кажется мне? Настрой сбивают?

— Спокойно! — прорычал Баграр. — Сейчас пойдёт. Анечка, очнись, девочка!

Мана утекала, словно в прорву.

Мне стало мучительно стыдно. Я ж ведь себя уже магичкой привыкла считать, властительницей энергий. А вот он — первый соперник приличного уровня — и я с разбегу в лужу села! Чего топчусь-то как потерянная?

Аня позади нас шумно вздохнула, настраиваясь.

— Помни, — очень выдержанно сказал Баграр, — как мы с тобой тренировались: только девочкам. Если будупросить или увидишь, что ж… жарко стало — тогда мне. Сосредоточься. Иначе ты и его питать будешь.

— Я поняла, — сипло ответила Аня и прочистила горло.

— Я уж думала, из накопителей брать будем, — прошептала Маруся.

— Накопители — совсем на край, — едва слышно отозвалась я и подумала, каково Баграру — оказаться в заварушке против сильного соперника с тремя… не курсантами-первогодками даже, а с недоучившимися школьницами?

И тут Аня запела. Сперва срываясь, потом всё уверенней и сочнее.

— Пошло! — обрадовалась Маруся.

Да я уж и сама почувствовала, что пошло!

«Следопыт» перестал прилипать к смоляной глади и пополз вперёд быстрее, разгоняясь и разгоняясь! Море как будто притаилось, прислушиваясь к нашим действиям… и через три удара сердца взорвалось множеством мелких, резонирующих в точках пересечения колебаний. Подскакивающие и падающие обратно в море капли становились всё крупнее, приближаясь в своих кондициях к крупным арбузам — если бы арбузы могли колыхаться, искажаться и состоять из прозрачной сине-зелёной субстанции.

Так, пожалуй, всплывали бы в воде капли голубого масла — только здесь процесс не собирался останавливаться. Пространство словно перетекало снизу вверх и обратно, и от этого начинала кружиться голова. И почему-то эти капли даже водой не хотелось называть. У меня крепла уверенность, что попади я в одну из этих капель, она бы не пролилась на палубу обычным порядком, а постаралась бы облепить лицо, удушить…

— Маша! — я вздрогнула от Марусиного вскрика и тряхнула головой:

— Это он! Вантиец! Они такое могут, почти все, но для этого он должен быть совсем ря…

— Хак! — Баграр, давно принявший свой настоящий вид, выбросил лапу влево, с когтей сорвалось подобие огненной сети, мгновенно выпарившей целый сектор синих каплеморфов.

А за ними, на массивном, словно гигантский прозрачный гриб с плоской шляпкой, водяном кресле, сидел злейший на этой Земле медвежий враг. Сеть зашипела, налетев на защитный контур, и начала стремительно гаснуть, но это дало возможность всем — и не магам в том числе — увидеть цель!

— Пли! — крикнул есаул.

Вокруг загрохотало.

— Маша, кто это? — спросили девчонки хором.

— Это он. Вантийский маг. Наверное, тоже почувствовал Баграра и сам пришёл на встречу.

— Р-ра-р-р! — Баграр ударил огненным смерчем, заставив вантийца шарахнуться назад. И усиление в виде выстрелов тоже ему не понравилось. Самодовольная тонкая улыбка на тёмном лице погасла.

Капельная взвесь начала видоизменяться, трансформируясь в подобие вытянутых в нашу сторону веретён.

— Аня, пой!

Анечка встрепенулась и завела «Окрасился месяц».

— Девочки, принимайте защитный контур! — кинул Баграр.

Хорошо, что мы тренировались — и именно на этом кораблике. Я успела перехватить формулу, когда весь окружающий рой остроносых водных снарядов бросился на нас. Маруся поставила вторую линию, и в неё впечатались те несколько плюх, которые смогли пробить мою первую.

У меня возникло подспудное подозрение, что вантиец пытается отвлечь Баграра, атакуя кораблик.

— Марусь, давай сдвоим!

— Давай, держу!

Мы укрепили свой кокон — на движение-то тратиться не надо. Баграр, видя, что мы справляемся, одним прыжком переместился на верхнюю смотровую площадку, и над нами разверзся… нет, всё-таки не ад. Невообразимый хаос, скорее. Хлестали молнии, взрывался огонь, крошились ледяные копья… Мне сложно описать вам происходящее в подробностях, да и некогда нам было смотреть, если честно. Как посмотришь, когда от непрерывных атак магические щиты трещат и прогибаются? А потом вдруг давление ослабло и Баграр оказался рядом, взъерошенный и мокрый.

— Девочки, ход! Максимум! Уходит, гад! Петрович, направление…

— Вижу, — откликнулся капитан.

— Не то ты видишь! Морок это! Вон на тот остров держи!

09. ОТКРОВЕНИЯ

ВСЁ СМЕШАЛОСЬ. МАША

Надеюсь, что все они успели разобраться, куда и как надо держать, потому что очень быстро стало непонятно — куда мы вообще плывём? Тьфу, идём! Моряки ж не плавают… Все эти мысли метались в моей голове, словно кто-то их там тряс. Море перед нами вспучилось бугром.

Это как в сказках, когда кто-то убегает и бросает артефакт себе за спину, чтобы отгородиться от преследователей. Вот и вантиец бросил. Накатывая спереди и заворачиваясь с боков, кораблик начала окружать огромная стеклянно-зелёная волна. Она надвигалась, охватывая пространство вокруг «Следопыта» в замыкающееся кольцо, поднималась всё выше и выше, словно сопка. Голос у Анечки задрожал. Двести метров до несущейся на нас стеклянно блестящей стены. Сотня… Если такая масса воды обрушится на нашу палубу, тут и магии никакой не надо будет! Водяной вал окончательно замкнулся в кольцо, а мы оказались посередине, словно на донце ватрушки, в которую забыли положить начинку.

— Направление держим! — коротко бросил Баграр. Сам он пробивал коридор — узкую брешь в ткани чужого заклинания, словно вонзал в неё компактную воздушную капсулу, внутрь которой мог бы вместиться казачий кораблик.

Многометровая толща воды начала приподниматься позади нас, намереваясь смять судёнышко, но в накатывающей в лоб водяной горе уже образовался очень спокойный коридор, в который влетел «Следопыт» — словно в трубу — и все мы на нём. Капсулка закрылась, и, как воздушная пуля, начала двигаться внутри водяной горы

И я уже успела подумать, что всё хорошо, что мы проскочили, когда капитан непонимающим голосом сказал:

— А нетути этого острова на карте. Куда летим-то?

И почти одновременно — яростный рык Баграра, и всполохи огня, просвечивающие сквозь воду, и сгустки тьмы, и внезапно возросшее давление на щиты — столь резко, что явно сработал какой-то артефакт. Нет — артефакты, сразу несколько. Я хотела крикнуть, что вот сейчас — время для накопителей, обернулась — и увидела как сзади, из сливающихся глянцево блестящих стенок коридора ударил водяной кулак с человеческий рост, снёс часть палубных надстроек и сгрёб кричащую Катюшку.

Время замедлилось. В висках гулко стучала кровь. Я видела раскрытые в криках рты, медленно летящие капли, отчаянные Катины глаза. Водяная рука перехватила её поудобнее и втянулась в утекающую назад стену. Но никто кроме меня не смотрел назад. Взгляды всех были устремлены вперёд, мне за спину. И в каждом — отчаянное усилие и ощущение неотвратимости. Я обернулась, чтобы увидеть изрезанную морем скалу в трёх метрах от борта.

Последняя мысль была: «Это всё». Больше я ничего подумать не успела.

КАТЯ И ЛИСА

Кате было страшно. Но какая-то ещё её часть следила за происходящим с неожиданной рассудочностью. Водяная рука несла её с такой скоростью, что от бьющего в лицо ветра трудно было дышать. Потом её выбросило на жёлтый песчаный берег, где она долго не могла встать на трясущиеся ноги, кашляла и отплёвывалась. Пока в поле её зрения не появились лисьи лапки — очень тёмно-бурые, почти чёрные.

Но вторым зрением, внутренним, позволяющим видеть для прочих людей незримое, она видела, что перед ней находится женщина — молодая на вид, но очень, очень старая. Была она обыкновенного для здешних островов обличья — преизрядно смуглая, черноволосая, с непривычно выступающими скулами, острым подбородком и крупными, какими-то круглыми зубами.

Катя подняла глаза и натолкнулась на высокомерный и презрительный взгляд. Глаза этой ведьмы блестели лихорадочным сумасшедшим блеском. И ещё в нём было что-то такое… словно сварливая бабка пришла мясо на рынок выбирать, и всё ей не нравится.

Удивительно, но второй образ тоже воспринимался как истинный! Так не бывает под мороком. Значит… обе картинки правильные? Эта тётка — и женщина, и лиса? Катя непрерывно видела их обеих, и от того, как человеческая часть повторяла за лисьей все движения и жесты, становилось дурно.

— И это вот такие маги осмелились противостоять мне? — произнесла лиса, обходя её вокруг.

Странно было, что женщина во внутреннем плане тоже передвигалась на четвереньках, неприятно выворачивая наружу локти. Выглядело это… противоестественно, и от того отвратительно и страшно.

Язык звучал незнакомо. Хорошо, что дядя Баграр ей тоже заодно с другими «говорящий» модуль поставил, иначе… Было бы иначе лучше или хуже, Катя не успела додумать.

Лиса остановилась прямо напротив и припала к песку, заглядывая ей в глаза:

— А я ведь тебя съем… Детские сердца несут в себе столько жизненной силы… Почти как маги, — она облизнулась. — Но не сегодня, нет-нет! Надо подожда-а-а-ат-т-т-с-с-сь, пока луна не войдёт в полную силу. На третью ночь луна наполнится до краёв. Вот тогда… тогда настанет время!!!

Лиса засмеялась, скалясь одновременно двумя безумными улыбками.

Невыносимо… Катя зажмурилась.

Её бы, наверное, вырвало от страха, если бы океан только что тщательно не прополоскал ей желудок. Поэтому организму осталось только холодеть и сжиматься от ужаса. Катя вспомнила, что других людей от страха иногда трясло. В книжках даже писали: зубы стучат и всё прочее. А её вот не трясло. Только руки стали холодные-прихолодные. И Ноги. Посинели даже. А тапочки в воде потерялись. Надо было туфли обуть, они-то с ремешками, так запросто с ноги не скинешь… Эти мысли неожиданно её успокоили — не то что бы совсем, но настолько, чтобы перестать синеть.

За ней придут. Обязательно придут!

— Что, маленькая дурочка, надеешься, что твои приятели примчатся тебя спасать? — лиса села напротив и облизнулась. — Откровенно говоря, я тоже на это надеюсь! Тогда я смогу съесть их всех, и сила моя станет почти прежней!.. Эй, кто там! Отнесите её к остальным!

Катя даже сперва не поняла, что последние слова сказаны не ей. Но тут из-за кустов появился мужик, похожий на тех пиратов, что грабили французское судно — какой-то весь неопрятный, в обтрёпанных штанах и засаленной рубахе, воняющей кислым потом. Он обхватил Катю за пояс, словно рулон ткани, и потащил вглубь берега.

За густо разросшимися пучками непривычно гигантских и широких листьев, названий которых она не знала, показалась пещера. Охраняли её четверо таких же грязных пиратов с автоматами.

— Что — ещё? — спросил один.

— Да, — носильщик поставил Катю на ноги у входа в пещеру и грубо толкнул внутрь. — Мясо на обед.

Оба неприятно засмеялись.

— Из-за дружков этой маленькой мерзавки, — сказал вдруг третий, — нам в этот раз не досталось женщин. Может, госпожа отдаст нам тех, что постарше?

Лица остальных охранников разом сделались испуганными, а того, кто притащил её — злым:

— Я что-то не пойму: ты недоволен тем, что делает госпожа? Можешь пойти и сказать ей об этом.

— Нет-нет, что ты! — испуганно забормотал парень. — Я очень доволен и очень благодарен госпоже за все её милости!

— То-то! — злой сплюнул и ушёл. А остальные некоторое время молчали. Потом один из них сказал:

— Ты совсем безмозглый, что ли? Приятнее повеситься на собственных кишках, чем вызвать гнев госпожи.

— И быстрее, — совсем тихо добавил ещё один.

Катя потихоньку отступила вглубь пещеры. Внутреннее пространство оказалось не таким маленьким, как ей показалось с самого начала. Широкий естественный коридор сворачивал влево, огибал массивный выступ и приводил в большой округлый зал, сужающийся кверху, словно перевёрнутое ведро. Там, где у ведра полагалось быть донышку, красовалась огромная дыра в небо, закрытая мощной решёткой из жердин, перевязанных кожаными ремнями. А внизу, прижимаясь в стенкам, прямо на белом песке, покрывающем весь пол пещеры, сидели дети — не меньше двух десятков, мальчишки и девчонки. Катя подумала, что если бы они не были такими испуганными и грязными, можно было бы сказать, что их собрали, чтоб сфотографировать для какого-нибудь нарядного журнала. Ну, из специальных, где приглашают покупать всякое, и все люди там обычно такие хорошенькие…

Она подошла к стенке и села прямо на песок. Большинство из собратьев по несчастью были растерянны и подавлены, но некоторые таращились на неё — кто с интересом, кто с подозрением.

— Тебя тоже украли, чтобы съесть? — спросил совсем маленький, чуть не вдвое ниже её ростом, черноглазый мальчишка.

Катя кивнула. Он потянулся в её сторону и зашептал:

— Можно, я сяду рядом? Мне страшно, а со мной никто не разговаривает.

— Садись, — прошептала в ответ Катя (кто знает, как эти неприятные охранники отреагируют на громкие слова?) и похлопала по песку. — Они просто боятся, и поэтому им трудно говорить.

— А ты? — он поскорее перебрался поближе.

— Я… — Катя припомнила безумный взгляд лисы и передёрнулась. — Я тоже боюсь. Но я надеюсь, что мои друзья придут за мной.

Мальчишка посопел, обдумывая эту мысль.

— А твои друзья… Когда они придут, они могут забрать и меня тоже? Мне очень страшно.

— Я думаю, могут, — Катя обняла малыша за плечи. — Они сильные и добрые. Когда они придут, то спасут всех нас.

— Правда?

— Это точно. Они не такие люди, чтобы бросать детей в беде.

— Скорей бы они пришли! — малыш крепче прижался к её боку. — Меня зовут Тан.

— А меня Катя.

— Ка-тя… А что будет, если они не успеют? Нас съест страшная лиса?

— У них целых три дня, — Катя постаралась подбодрить в первую очередь себя. — Они успеют.

Почти три дня.

КАМЕННЫЙ МЕШОК. МАША

Виновата в этом была, скорее всего, я. Нет, точно я.

Я испугалась за Катю и растерялась. И не удержала формулу. Защиты окончательно рухнули, и вода захлестнула нас со всех сторон. Секунды, растянутые в бесконечность, всё длились и длились. Я с ужасом смотрела на надвигающуюся серую поверхность камня.

Что — вот так всё закончится?

Камень приблизился рывком… и наступила тьма.

Нет, я не потеряла сознание!

Звуков резко стало меньше и люди несколько обескураженно переставали кричать.

Слышно было, как в отверстия, устроенные в ограждениях палубы, стекает вода и плещется на что-то твёрдое внизу.

Потом корабль — вместе с окружающим нас камнем — резко дёрнуло вверх, и все мы почувствовали нарастающее движение.

— А вот и она, — констатирующим тоном оповестил нас Баграр, — магическая аномалия. Не рекомендую предпринимать резких действий, как бы нас в этом каменном кармашке не сплющило.

— Раненые есть? — негромко спросил помощник капитана. Почему-то всем казалось, что кричать тут небезопасно.

Пока мужики впотьмах организовывали перекличку (всё электричество после столкновения с вантийцем выгорело напрочь), мы, трое девчонок, подползли поближе друг к другу.

— Хорошо с верёвками придумали, — пробормотала Аня. — Катюньку надо проверить, не избилась бы в каюте.

Они не видели!

— Её вантиец забрал.

— Как⁈ — придушенно вскрикнули обе.

— Перед самым моментом, как мы сюда попали. По-моему, активировал сразу несколько каких-то краткосрочных артефактов. Щиты дрогнули, и он успел.

— Матерь Божья, — пробормотала Аня, — что же будет?

— Надеюсь, мы успеем выбраться из этого каменного мешка до…

— До того, как случится что-то ужасное, — закончила за меня Маруся.

Мы некоторое время посидели, обдумывая мрачные варианты будущего, на которое всё равно никак не могли повлиять.

Маруся вздохнула и потрясла головой.

— Меня ещё вот что волнует. Маша, а почему ты не сказала нам, что он не человек?

— Кто?

— Вантийский маг! Ведь совершенно же очевидно, что он не человек. Эти длинные острые уши… Даже при всей странности остального вида, таких ушей у людей не бывает.

— Тут впору поверить, что его мамаша согрешила с ослом, — хмыкнула Аня. — И кожа такая… серая.

Я пожала плечами, хотя в кромешной тьме этого, наверное, никто не заметил:

— Раса такая. Не знаю, как бы их здесь назвали, в том мире они себя зовут вантийцами. Они все такие, длинноухие, серокожие.

— И волосы у всех белые? — подозрительно спросила Аня. — Этот, вроде, на старика не похож.

— У всех, — согласилась я. — Они такими рождаются. И видят они в сумраке лучше, чем днём.

— Поэтому он темени нагнал, — поняла Маруся.

— Скорее всего. У них ещё зубы острые. Вы, если что, не пугайтесь.

— Что, прям как иглы? — брезгливо спросила Аня.

— Треугольные такие.

Мы помолчали, прижимаясь друг к другу плечами. Каждый думал о своём.

— Анечка, — Маруся как-то сделалась очень отрешённой. — А как так вышло, что тебя в Заранскую гимназию с Урала отправили? Почему не в Екатеринбургскую?

— А-а, — Аня вздохнула. — У меня бабушка с дедом здесь жили, мамины родители. Шесть лет мне было, я к ним на все летние каникулы из Ишкашимского гарнизона приехала. Речка чистая, карасики! С дедом рыбачить ходили, красота… Сентябрь настал — а меня назад не отправляют. В подготовительный класс гимназии устроили… Они два года мне не говорили, что родители погибли. Письма от них сочиняли, вслух читали. Я ответы писала каракулями, — я подумала, что хорошо в темноте делиться откровениями, не видно, как плачешь… — Всё ждала, когда за мной приедут. А потом как-то смотрю: почтальонша что-то в наш ящик кинула. Дай, думаю, достану — чё это всё деда да деда? А там — уведомление о перерасчёте пенсии на ребёнка, родители которого погибли при исполнении воинского долга. Меня, значит, — Аня шмыгнула носом. — Дед в калитку заходит, а я поперёк дорожки лежу без памяти, с этой бумажонкой в руках… Двенадцать мне было, он помер. Четырнадцать — бабушка. Вот я удивилась-то, когда меня вместо простого сиротского приюта во дворянский припёрли! Бате, оказывается, пожаловали. Наследное. За беспримерное героическое мужество. Посмертно, конечно же, — она горько вздохнула. — Лучше б живы были. В пень бы мне не упёрлось то дворянство…

— Твоя правда, — согласилась Маруся. — Много бы я отдала, чтоб отца вернуть!

Мы сидели рядышком, прижавшись спинами к обломкам палубной надстройки, и ревели в три ручья.

По-моему, нас слушал кто-то ещё. Был ли это есаул Савелий или кто-то из команды, кто знает.

Двигались мы долго. Даже уснуть успели.

РАЗГОВОР. КАТЯ

Сквозь решётку потолка чернело низкое южное небо, бархатное, всё в крупных, словно галька, звёздах. Маленькие пленники уснули, вжимаясь в углы пещеры, словно это могло их защитить. Сонно дышал прижимающийся к её боку Тан. Катя прислушивалась к происходящему снаружи.

Вот бормочут, переговариваются стражники у входа, делят, кому спать первым.

Шуршат под ветром листья.

Птиц совсем не слышно. Хотя, это-то как раз вовсе и не странно. Будь Катя птицей, она бы тоже ни за что не согласилась жить рядом с такой сумасшедшей лисой.

Вдруг послышались ещё голоса, громкие! Они шли сверху, со стороны решётки. Может быть, там площадка или даже дом? Сперва было ничего не разобрать, понятно только, что люди ругались, мужчина и женщина. И тут Катя узнала — лиса! А мужчина… нет, незнакомый.

Лиса шипела и плевалась, и слова её были полны яда:

— Так вот как выглядит твоё хвалёное мастерство!

— Перестань! Я предупреждал тебя, что он тоже хорош! И он успел восстановиться гораздо быстрее, чем я предполагал…

Но лиса слышала только то, что сама хотела:

— «Тоже»! Я не хочу знать про «тоже»! Ты хвалился, что тебе в нашем мире нет равных — и что я вижу? Тебе не помогла даже связка моих амулетов! Ладно, хотя бы девчонка у нас!

— Могла бы сказать спасибо! — зло буркнул он.

— Спасибо! — издевательски тявкнула лиса. — Как они смогли уйти так быстро?

Мужской голос ответил не сразу.

— Я, если честно, не очень понял. Больше всего это походило на то, словно из моря выступила скала и… захватила их.

— Опять⁈ — лиса тонко, истерически завизжала. — Опять он! Как же он мне надоел!!!

Голоса метались над отверстием пещеры, то удаляясь, то приближаясь. В криках лисы было столько непонятной брани, что слушать её было, пожалуй, даже бессмысленно. Мало-помалу она успокоилась и заговорила тихо, на самой грани слышимости:

— Значит, так. Если нет большого куска мяса, можно съесть много маленьких. Ты пойдёшь и принесёшь мне тех, из гнезда. Я не могу — я же дала слово не ступать на её остров и не прикасаться к ней ни оружием, ни магией, ни даже пальцем. А ты — нет. А я закончу с тем кораблём. Я чувствую, там работают амулеты. Может быть, там и маг есть. Это было бы большой удачей.

10. БОЛЬШИЕ СУЩЕСТВА

ОСТРОВ. МАША

— Глянь, Степан! Никак, новенькие!

Мои глаза сами собой распахнулись, но ничего кроме темноты пещерки вокруг не наблюдалось. Голоса звучали, как будто мужики притаились в старом шкафу.

— Это кто там такой есть⁈ — громогласно откликнулся есаул Погребенько.

— Русские! — обрадованно крикнули «из шкафа». — Вы уж, братцы, маленько потерпи́те! Сейчас он устаканится да и откроет вас.

— Кто это — он? — подозрительно спросил наш капитан, Александр Петрович.

И тут начало что-то происходить. Мы это поняли, потому как «Следопыт» принялся подрагивать и как будто бы плыть. И со стороны кормы в камне проявилась крошечная трещина.

— Глянь! Белый день уж! — удивился пулемётчик Петька.

Трещина тем временем расширялась.

— Похоже, нас собираются выпустить, словно бабочку, пойманную в ладони, — сказала Маруся.

Теперь мы уже могли хорошо рассмотреть друг друга.

— Ой, девчонки, истрепались-то все… — пробормотала Анечка.

— Это мелочи! — Маруся заправила за ухо выбившийся локон. В образовавшийся проём заглянуло бородатое лицо, и несколько голосов воскликнули:

— Стёпка! Каледин!

— Братцы!!! — заорал Степан и полез на палубу, перескакивая по неровностям скалы.

Пока казаки бурно обнимались и хлопали друг друга по плечам, каменный свод над нами совершенно сдвинулся в сторону и замер.

— Эка незадача, — потёр затылок Александр Петрович. — Как же мы теперь?

«Следопыт» по результатам всех каменных эволюций оказался наполовину вмурован в скалу.

— Вот, со всеми судами он так, — пожаловался ещё один мужик, никому в этой компании незнакомый. — Впечатывает, и хоть тресни.

— Да кто — он-то? — не выдержал есаул Савелий.

— Остров, — ответили местные хором и тут увидели нас, заулыбались: — Доброго здоровьица, барышни!

— И вам не хворать, — строго ответствовала Анечка.

— И всё же, хотелось бы определиться с природой данного феномена, — произнёс Баграр, вызвав замешательство в рядах встречающих.

— Ты глянь, — наконец выдал Степан, — я-то как раз спросить хотел: на что мишку с собой через море тащите? Ан — сурприз! Говорящий Потапыч! Глядишь, может, он с упрямой каменюкой и столкуется?

— Меня зовут Баграр, прошу запомнить, — чопорно сказал Баграр, который не любил, когда его принимают за дикого медведя.

— А чего ж? Запомню! Степан, — казак протянул руку и на этом недоразумение оказалось исчерпано.

Мы выбрались из зажатого камнями «Следопыта», прихватили свои пожитки и направились за местными мужиками.

— Кораблик вы отколупать не надейтесь, — сразу предупредил Степан. — Мы уж сколько раз пытались. Землю скребёшь, камень долбишь. Только, вроде бы — вот-вот, ещё немножко — ан, нет! Шалишь, говорит! Скала, как живая, смотрит, что кораблик плохо держится — раз, и обратно его в камень притопит аль обволочёт. Если плот соорудить — то же самое. Ни в какую не отпускает. Так и живём.

— И давно живёте? — поинтересовалась Маруся.

— Кто как, барышня. Я — пять лет, почитай. Герман — три с небольшим. Есть и поболее.

— И что же вы тут делаете?

— Живём. Рыбу ловим, на тюленя охотимся, птицу промышляем. Есть господин один — тот всё книгу пишет. Навроде «Тайна ходячего острова», что ли.

С открывшегося возвышения стало видно, что остров не сильно и маленький — не меньше трёх километров в поперечнике. Посередине голубел небольшой глаз озера.

— Вон там мы и живём, — с видом гостеприимного хозяина пояснил Герман. — Там пресные источники, да и середину он никогда не меняет, а вот по краю может и исказиться, особливо ежели новый кораблик увидел.

— Удивительно, — искренне сказал отец Филарет. Впрочем, все мы пребывали в некотором обалдении. Ходячий остров! Надо же!

Степан пронзительно свистнул, и из рядка выстроившихся у озера хижин начали выходить люди, приветственно махать руками.

Дальше всё шло прямо как в старинных сагах: нас принимали в общем доме, кормили, расспрашивали. Отдельным пунктом выясняли про Баграра. Тут больше отец Филарет выступал. После рассказывали свои истории. Выходило, что из пятидесяти двух проживающих на острове человек половина были казаки, несколько русских морских офицеров и матросов, в разное время потерпевшие бедствие, пятеро учёных из Русского географического общества (в числе которых один потомственный русский исследователь с немецкой фамилией Беллинсгаузен и один приехавший по обмену премудростями итальянец), а в довесок — трое торговцев-французов, довольно бодро уже навострившихся лопотать по-русски.

Выходило, что все они в разное время терпели бедствие — причём, многие были уверены, что корень тех несчастий в действиях местной зловредной лисы! — и в момент самого отчаянного положения появлялся ходячий остров и спасал всех, кого ещё можно было спасти. После чего добровольно-принудительно начинал опекать, не позволяя покинуть себя никакими способами.

— Что-то мне это напоминает… — подозрительно сказал Баграр.

— Титанов-гекатонхейров, возможно? — спросил от входа новый голос. — Простите, я отлучался и не был вам представлен, но уже некоторое время стою тут, ожидая возможности засвидетельствовать новым согражданам моё почтение. Леонид, — парень подошёл к каждому мужчине (включая Баграра) и пожал руку. Перед нами же тремя расшаркался и поцеловал пальцы.

— Так вот, касательно теории ходячего острова, — продолжил Леонид. — На мой скромный взгляд, этот природный (и, вне всякого сомнения, магический) объект вполне подходит к описанию титанов. Многоглавые — вы посмотрите на эти окружающие нас вершинки! А ведь их может становиться больше, если у острова возникает в том нужда. С той же лёгкостью он отращивает и подвижные, феноменально пластичные скальные выступы, которые вполне можно назвать руками. Поэтому мне, — он слегка улыбнулся, — нравится именовать его Бриареем. Хотя не все товарищи меня поддерживают.

— Ишь, как запел, соловей! — ревниво сказал кто-то из толпы.

Меня, если честно, пугало обилие мужчин при полном отсутствии женщин. Смотрели они на нас совершенно голодными глазами. А мне бы не хотелось устраивать массовую бойню.

— Ну, что ж, — поднялся вдруг отец Филарет, — все мы живы — и это ли не повод вознести благодарение Господу? И помолиться о благословении на дела грядущие.

Это заявление волшебным образом переключило присутствующих на иные мысли. Более того, после молебна к батюшке выстроилась целая очередь желающих исповедаться после долгих лет изоляции. Однако я была железобетонно уверена, что вопрос о женском внимании поднимется очень скоро. И не я одна.

— Чтоб ни на шаг от меня не отходили! — строго прорычал Баграр, и нам совсем не захотелось с ним спорить.

Пока общий дом был занят под исповедальню, мы уселись под пальмами во дворике. Баграр с помощью есаула Погребенько (потому что не все сразу способны перестроиться на общение с медведем) принялись расспрашивать старожилов: не приходилось ли им находить на этом острове что-нибудь таинственное? В смысле — ещё более таинственное, чем ходячий кусок скалы, наделённый собственной волей?

И такое место немедленно было заявлено! По описаниям оно немного напоминало сокровищницу… только без сокровищ. И находилось оно совсем даже рядом, в одной из верхних «глав» Бриарея. Мы все оживились и захотели немедленно туда сбегать, но…

Остров снова пришёл в движение. По периметру деревеньки поднялся каменный трёхметровый забор.

— Н-ну, мы могли бы и перескочить, — прикинул Баграр.

— Не стоит совершать опрометчивых поступков, — предупредил нас Леонид. — Если он заподозрит, что в минуту опасности вы куда-то убегаете, то может снова запечатать нас в пещеру с куполом. Всех. А это, согласитесь, куда менее приятно, чем видеть голубое небо.

«ЦАРИЦЫН»

В этот раз, выступая перед своими курсантами, Аристарх Леонидович чувствовал себя странно и неловко, как никогда. Однако, судя по глазам, для многих парней сообщение о том, что крейсер попал в зону возможной магической агрессии, вовсе не стало никакой новостью. Мало того, они были внутренне готовы. И более всего — те, которые окружали наследника.

А потом началась она. Магическая агрессия.

Поначалу она всё также маскировалась под природную аномалию. Экран радара показывал чудеса в решете, вспыхивая россыпью отметок, чтобы в следующий миг погаснуть и вспыхнуть снова, совсем другой конфигурацией. Серый обволакивающий сумрак, скрывающий горизонт, начал придвигаться ближе и ближе. Наконец он подступил к самым бортам крейсера. И в этом воздухе становилось тяжко дышать, и молодые здоровые парни покрывались испариной, словно полдня таскали тяжести.

Все звуки глохли в подступающем тумане, словно в ватной подушке. А вот оттуда… Оттуда начали доноситься шорохи. И невнятный плеск. И тихий скрежет, словно кто-то, с неопределённым количеством щупалец и клешней, царапает обшивку борта, пытаясь подняться на палубу.

«Царицын» крался малым ходом, опасаясь в незнакомых водах налететь на мель. Серая туманная мгла тянулась следом, образуя рваные шлейфы.

И вдруг, словно кто-то внезапно передумал и переменил стратегию воздействия на собранных в стальной коробочке людей — одномоментно, из ничего — в тумане возникли множественные силуэты каменистых островков — со всех сторон одновременно. «Царицын» сразу оказался посреди целой россыпи скальных глыб, больших и малых, что само по себе несло опасность. Расположенный рядом с радиолокационной станцией прожектор (о котором все курсанты думали, что он давно неисправен) внезапно включился и выхватил силуэт, выдвигающийся из-за одного из островков. Это был линейный крейсер, очень близкий «Царицыну» по классу и вооружению (уже редкость), и его орудийные башни разворачивались в сторону русского корабля.

Взревела общекорабельная тревога. Низкий густой голос ревуна наполнил лабиринты отсеков и переходов. Матросы, курсанты и офицеры — все, кто по какой-то причине оставались в кубриках и каютах, устремились к своим боевым постам.

Дальше был бой. Долгий, выматывающий. Сюрреалистичный. Острова возникали и исчезали в тумане. И также внезапно возникали и исчезали корабли. Грохотали орудия и изрыгалось пламя. Корпус «Царицына» содрогался от собственных тяжёлых залпов и от потрясающих его ударов. Воздух наполняли гарь и орудийный грохот. Пока… Пока в мелькнувших стёклах чужого капитанского мостика корабля, возникшего совсем близко, капитан не заметил своё собственное лицо.

— Прекратить огонь!

Побледневший начальник курса обернулся к нему более чем резко:

— Я вынужден напомнить вам, чем мы рискуем!

— Раскройте глаза! Мы воюем с зеркалами. И страдаем от собственного огня.

Команда разнеслась по системе связи. В наступившей тишине потрёпанный «Царицын» замер, окружённый целой эскадрой собственных двойников. На их палубу выходили и строились моряки. А потом эти команды начали гибнуть — самыми разнообразными способами. Они горели, задыхались в дыму, раздирались дикими зверями и разлагались в язвах.

Капитан смотрел на происходящее с выражением крайней брезгливости:

— Она хочет сломать в нас волю к сопротивлению.

— Вы полагаете — всё же, лиса? — Аристарх Леонидович отвернулся от лицезрения собственной отвратительной смерти.

— О точности формулировок поговорим, если останемся живы. «Она». Дурная сила. Я бы на вашем месте поддержал боевой дух курсантов. Нас не получилось взять в лоб, попробует хитростью.

Неизвестно, чувствовала ли лиса ответную эмоциональную волну. Только крейсера-призраки начали тонуть один за другим, а призрачные экипажи пытались выплыть, в то время как из морской глубины выныривали пасти, клешни и прочие неприятные детали и утягивали их на дно.

— Эк, гадость какая, — высказался помощник капитана. — И знаешь, что морочит, а всё одно, противно.

— На это и расчёт.

— Возмущения по правому борту!

С той стороны и впрямь происходило что-то странное. Потемневшие воды бурлили, словно под поверхностью закипал гигантский котёл. Прожектор — единственный, на самом деле, артефакт русского флота, позволяющий отслеживать направленную магическую опасность, шарил по волнам рассеянным лучом.

— Стрельба по готовности!

Море вспухло комком гигантских глянцево-чёрных щупалец… и немедленно получило орудийный залп в самую их сердцевину!

— Прямо по курсу!

Залп!

Этим порождением сумасшедшего разума пришлась не по вкусу русская артиллерия, однако сейчас между крейсером и многоногами шла гонка на быстроту реакции.

— Если они подберутся слишком близко… — начал один из офицеров.

Корпус крейсера вздрогнул, словно нечто огромное толкнуло его снизу. Ещё раз.

— Отделение морской пехоты на палубу!

«Царицын» толкнуло ещё раз — так, что корабль качнулся, кренясь на правый борт — и со всех сторон из воды выметнулись ещё щупальца — извивающиеся, длинные, сплошь обросшие присосками. Они не были чрезмерно массивными — каждая едва ли в ногу толщиной, и при их непомерной длине пропорции казались ещё более неправильными, нереальными. Аристарх Леонидович увидел, как целый пук щупалец устремился к трещине повреждённой обшивки первой башни, в составе расчёта которой числились те самые курсанты. Монстр впился в края и начал дёргать их, пытаясь расширить пролом. В голове осталась одна звенящая мысль: «Цесаревич!»

Полковник выскочил на палубу и попал в оглушающий котёл. Вокруг рубили, резали, жгли, стреляли…

— Держи! На дно утянет!

— А-а-а-арх!

— Сюда, ребята!

Мелькнул совершенно озверелый корабельный кок в белом кителе, захлёстанном чем-то чёрным и маслянистым — с огромным мясницким тесаком в руках. Здесь были и аварийные команды с топорами и баграми, и штурмовики, и операторы с разбитой радиолокационной установки, и расчёт вышедшей из строя третьей башни…

— Граната!

Он успел увидеть вылетевшее за борт тёмное пятнышко. Грохнуло! Штук двадцать щупалец разом обмякли и сползли обратно за борт. Радуясь освободившемуся пространству Аристарх Леонидович бросился вперёд и немедленно был сбит с ног следующим вылетевшим из-за борта пучком. Одно из щупалец сразу же оплело ему щиколотку и поволокло по палубе.

Кортик! Кортик да табельный пистолет — всё оружие, которое у него с собой было!

Он полоснул по щупальцу бритвенно отточенным лезвием и вскочил на ноги.

— Пригнись, вашбродь!

Аристарх присел и открыл рот, но ответить не успел.

— Граната!!!

Грохнуло совсем рядом. Поверх обмякших снова упали свежие щупальца и зашарили вокруг, цепляясь за переборки, за людей… Он всадил в ближайшее все семь патронов — почти без толку! Кто-то схватил его за рукав:

— Господин полковник! — стюард, сверкает белками глаз на грязном до черноты лице. — Шо ж вы с пустыми руками… — сунул куратору в руки слегка склизкий от жижи топор и тут же кинулся кому-то на помощь.

А щупальца не оставляли надежд расковырять первую башню — вокруг неё в основном и кипело побоище. Не иначе, чувствует что-то, тварь! Но башня жила, и даже продолжала вести огонь, облепленная снаружи монстрами и людьми. Полковник бросился туда же, чувствуя себя с топором куда увереннее.

— Ложись!!!

Над головами упавших людей заколотил крупнокалиберный пулемёт, вырывая из бьющихся щупалец куски плоти, раскидывая по палубе. Ответное, накатывающее с моря раздражение было таким ощутимым, что его почувствовали почти все. Пелена тумана отдёрнулась, и Аристарх Леонидович увидел висящий прямо по курсу корабля трёхметровый жемчужный шар, розоватый в подсветке магического прожектора. Внутри полупрозрачной сферы, на шёлковой подушечке, сидела женщина в ярко-жёлтом платье. Лиса! Решила своими глазами посмотреть, кто ей тут мешает осуществить задуманное!

Это, пожалуй, было самой большой ошибкой местной ведьмы (после, собственно, корневого неправильного решения о нападении на русский корабль). Первая башня среагировала мгновенно, ударив по жемчужной сфере прямой наводкой. Магические щиты выдержали, но издали такой визг и скрежет, что всех разом страшно шарахнуло по ушам, заныли зубы…

Лиса подскочила в своём шаре и начала выполнять руками пассы, а Аристарх Леонидович молился, только бы на заклинание ушло больше семи секунд, чтобы орудия успели перезарядиться. И тут ударила вторая башня, которой требовалось не заряжаться, а чуть довернуться. Калибр в триста пять миллиметров — это вам не шуточки. Какая бы ни была магия, а баллистический шок никто не отменял.

Жемчужный шарик сохранил свою целостность, но отлетел, словно отбитый гигантской ракеткой, ударяясь о поверхность воды и подскакивая — и весело удалился куда-то в сторону горизонта. Однако щупальца и не думали исчезать. Напротив, они словно обрели собственную волю. Корабль начало дёргать и раскачивать, словно монстр потерял намордник и теперь единственное, чего он хотел — утащить свою игрушку на дно, вдоволь поиграть и, возможно, погрызть.

11. С ВЕТЕРКОМ

БРИАРЕЙ

Небо над островом посерело, воздух сделался прохладней. Над каменным забором проносились шлейфы тумана, захваченные Бриареем во время своего стремительного бега. Да, мы начали называть остров этим именем. Почему нет? Зачем придумывать новое, когда есть готовое подходящее.

Над обрезами скал свистел ветер. Росчерками пролетали облака. Понаблюдав за ухудшающейся погодой, мы сочли, что лучше спрятаться под крышу, и переместились в общий дом.

— Мы стараемся определять координаты наших местонахождений, — рассказывал нам Виктор Иванович, автор той самой замечательной книги «Тайна ходячего острова или Загадочная судьба пропавших экспедиций», — на их основании мы строим маршруты перемещений. Те замеры, за которые я лично могу нести ответственность, позволяют утверждать, что остров практически никогда не выходит за пределы зоны южных районов Малазийского архипелага. Создаётся впечатление, что он не имеет возможности покинуть очерченные ему границы.

— Вполне вероятно, что так оно и есть, — согласился Баграр. — Что вы можете сказать касательно глубин?

— Не возьмусь утверждать со стопроцентной достоверностью, однако, на мой взгляд, он не заходит глубже трёхсот метров. Бывает, что для попадания в какую-либо точку движется длинным кружным путём. И если бедствие происходит в более глубоководной зоне, он…

— Ждёт, где помельче, чтоб подхватить, если кто жив останется, — подсказали сбоку.

— Да.

Баграр задумчиво почесал шею:

— А не пытался ли остров говорить с вами?

— Вы имеете в виду непосредственный голосовой контакт? — заинтересовался Виктор Иванович.

— Не обязательно. Это может быть письменность или… м-м-м… Скажем, пиктограммы?

— А ведь нечто вроде пиктограмм на стенах той пещерки действительно просматривалось. Откровенно говоря, первоначально я не придал им значения, да и прочие товарищи по несчастью рассматривали их, скорее, как следы древних примитивных цивилизаций.

— Древних цивилизаций… — эхом задумчиво повторил Баграр. — Очень похоже. Не столь примитивных, конечно…

— Впрочем, если вам не терпится, я мог бы до некоторой степени утолить ваше любопытство, — предложил Виктор. — Часть наскальных рисунков я перерисовал в свой блокнот. Изволите взглянуть?

— Будьте так любезны! — Баграр оживился и, когда блокнот был принесён из личной хижины писателя, устроился напротив окна, разглядывая рисунки в сером свете пасмурного дня. Мы же с любопытством ожидали вердикта.

— Ну, что же? — нетерпеливо спросила я.

Баграр перелистнул ещё пару страниц. Кроме самих надписей блокнот содержал и довольно подробные рисунки частей пещерки с различных ракурсов.

— Хм. Шрифт выглядит искажённым, как во всех случаях, когда срисовывающий не догадывается об истинной природе надписи и принимает её за картинку.

— Так это всё-таки надписи! — воскликнуло сразу три голоса.

Вокруг нас снова собралось человек тридцать. Немедленно развернулась дискуссия:

— Неужели их сделали люди?

— И где же их следы?

— Скрылись временем? Да, в конце концов, сам остров мог скрыть и тела, и…

— Но позвольте, — профессор Попов, нервно теребя порванный рукав рубахи, поспешил вступить в полемику, — в таком случае каков же возраст этих начертаний? И сохраняют ли они по настоящее время свой смысл? И второе. Происхождение их весьма сомнительно уже потому, что отдельные старожилы нашего… мнэ… обиталища утверждают, что до прибытия «Андромеды» никаких особенных изображений в пещере не наблюдалось! В связи с этим у меня возникает вопрос: не шутка ли это некоторых здесь присутствующих? Я готов понять и простить подобную шалость, если она помогла кому-то в борьбе с унынием, однако уповать на шутливые рисунки…

Тут уж захотели высказаться все! Поднялся невообразимый гвалт.

Пользуясь заминкой, я дёрнула Баграра за локоть:

— Так ты и читать на разных языках умеешь?

— А как же!

— А нам почему не поставил?

— Потому что, Муша, я всё-таки боевой маг, а не надстройщик, а программка по чтению на порядок сложнее, чем по говорению. Не обучен, — Баграр развёл лапами.

Нда, на нет и суда нет.

— И что там написано?

— Смотрите, смотрите!!! — закричал кто-то от входных дверей, и всё общество хлынуло наружу, и мы, конечно, тоже.

ДАЖЕ ЕСЛИ ВАС СЪЕЛИ…

«Царицын»

Бой закипел с новой силой. Если раньше щупальца совершенно целенаправленно стремились вскрыть первую башню, то теперь их целью стало… всё. Они хлестали, рвали, захватывали людей и стаскивали их за борт. Крейсер раскачивало так, что мало кто мог оставаться на ногах. Внезапно протяжно взвыл ревун — хотя, казалось бы, куда уж критичнее. К судорожным дёрганьям монстра присоединилась мощная боковая волна, с каждым разом усиливающаяся настолько, что «Царицын» начал заваливаться на левый борт. Истинную причину сейчас мало кто видел, а те, кто видел — не верили своим глазам.

Расшвыривая в стороны мелкие каменные островки, сбивая их собственной массой, к русскому крейсеру стремительно приближалось нечто, более всего похожее на ходячую гору. Эта гора и гнала перед собой волну, начинающую приобретать оттенок небольшого цунами.

— Не думал, что моя судьба — быть растоптанным посреди моря огромным горным троллем, — пробормотал старпом.

Но он ошибся дважды: и в частитролля, и в части судьбы.

Бриарей стремительно вытянул из-под воды четыре огромных каменных руки, двумя подхватил крейсер, а двумя — отодрал от него цепляющегося монстра…

ЧУДО МОРСКОЕ. МАША

Во дворе столпилось всё нынешнее население островка, со вчерашнего дня увеличившееся в полтора раза.

— Феноменально!

— Эва, глянь!

— Хорошо летит!

— Эка чуда морская!!!

— Вот тебе и гад!..

Мы с девчонками выскочили последними и успели увидеть, как нечто гигантское, маслянисто-чёрное, растопырившее в разные стороны десятки щупалец, словно каррикатурно-уродливое солнышко, достигло верхней точки своего полёта, поднявшись почти в зенит, задержалось там на пару секунд и камнем полетело вниз. Чудовище почти достигло верхнего обреза скал, когда навстречу ему выдвинулась (иначе не назовёшь) каменная рука и выписала твари щедрую плюху, вызвав дружное:

— У-у-у…

Монстр обмякшей тряпкой отлетел далеко в сторону.

— Внушительно! — прокомментировал Баграр, и в тот же момент остров дёрнулся, от чего мы с девчонками повалились, цепляясь друг за друга. Да многие не устояли на ногах!

— Добежал, — прокомментировал Леонид, оказавшийся рядом с нами и немедленно бросившийся помогать нам подняться, — вы не ушиблись, барышни?

— Тормозит он резковато, — прокряхтел поднимающийся рядом профессор Попов. — Зато теперь можно быть уверенным, что наше очередное перемещение завершилось, и можно будет прогуляться до спорной пещерки.

— А как же посмотреть на новеньких? — Баграр, уперев лапы в бока, оглядывал уползающую в грунт «крепостную стену» вокруг посёлочка.

— О, батенька, это не ранее, чем часа через четыре, а то и шесть! А до тех пор всё равно ничего новенького не произойдёт, так что предлагаю вам совершить бодрящую прогулку в, некоторым образом, горы, — профессор усмехнулся и подвернул беспокоящий его рваный рукав. — Возможно, господин Баграр, с помощью ваших особенных талантов мы сможем как минимум подтвердить или опровергнуть подлинность и древность упомянутых надписей.

Итак, составилась небольшая экспедиция: неугомонный профессор Попов, десяток яростных сторонников и противников различных теорий надписей, Виктор Иванович (автор книги наблюдений об острове), Баграр, с Баграром, само собой — я, Анечка, за которой неотступно следовал суровый есаул Савелий, Маруся и Леонид, который, вроде бы, и не выказывал столь откровенных знаков внимания, как некоторые мужчины, однако поддерживал весьма остроумный разговор и, кажется, вызвал таким образом у нашей инквизиторши куда бо́льший интерес.

Они шагали сразу за нами, и я с удивлением слушала, как Марусин голос оживляется. Она даже пару раз засмеялась! Я, ни слова не говоря, поражённо приподняла брови и тут увидела, что Баграр на меня смотрит.

— Как бы парню конкуренты ноги не переломали, — негромко пробурчал он. — Хотя… Нет ничего критичного, кроме, разве что, полной и окончательной смерти. Надо бы его предупредить.

Мать моя магия, что творится…

А ещё у меня было такое чувство, как будто я этого Леонида где-то видела, а где — забыла. Не в психбольнице же? Я тряхнула головой. Нет! Однозначно — нет!

Может быть, на том спортивном мероприятии у артиллеристов? Кого там только не было. Особенно на футболе, уж там такие толпы сидели и бродили! Есть вероятность, что пока я в поисках работающего мага ряды болельщиков осматривала, и его лицо тоже увидела. Надо будет его спросить, не был ли он в числе гостей.

— Скажите, Леонид, вам не приходилось бывать я Якутии? — спросила в это время Маруся. — Ваше лицо кажется мне смутно знакомым. Быть может, мы виделись мельком?

Вот! И Маруся туда же! Точно, где-то мы его видели!

Что отвечал новый подружкин ухажёр (да, давайте смело расставим точки над ё!), я не расслышала. Но судя по интонациям парочки, оба уже сожалели, что судьба не свела их в этой самой Якутии, и перебирали другие возможные варианты.

Сферы небесные…

До пещеры мы добрались через полчаса. Вроде, не так уж и далеко, а всё вверх, да по крутым тропинкам, по валунам, да по осыпям.

— Если там такое важное место, почему бы не сделать дорожку поудобнее? — пропыхтела я после очередного подъёма.

— Может, потому и не сделано поудобнее, чтобы лишний раз туда не ходили, — возразил Баграр. — А, может, создатель этого острова был склонен к преодолению трудностей.

Я фыркнула.

— Скажи ещё, что он был романтической натурой и любил прогулки по живописной местности.

— Почему бы и нет? Пожилые сверхмощные маги — они, знаешь ли, обрастают по жизни кучей занимательных причуд.

Вход в пещерку не был перекрыт ничем — просто небольшая площадка, полукруглый проём, а дальше — расширяющееся пространство. Впрочем, полагаю, что Бриарей способен был защитить свою сокровищницу от любых непогод — запечатать целиком, и вся недолга.

Внутренняя поверхность стен казалась полупрозрачной и красиво поблёскивала золотистыми искорками. Даже если это просто крошечные чешуйки слюды — всё равно очень славно. Стены, переходящие в свод, вроде бы не имели особенных разграничений, но визуально делились на четыре части, слегка отличающиеся по цвету. Посредине каждого из секторов имелась «табличка» — на самом деле просто более выглаженная примерно прямоугольная поверхность, испещрённая значками, перерисовку которых мы видели в блокноте местного писателя.

— Итак, господин Баграр, — оживлённо, словно на академическом диспуте начал профессор Попов, — что вы можете сказать о природе данных надписей? Сделаны ли они древними людьми? Или, — он слегка усмехнулся, — современными?

— Ни то и ни другое, — Баграр внимательно рассматривал надписи на всех четырёх «табличках». — Это система взаимосвязи, которую некогда создатель острова предусмотрел для тех, кто, по-видимому, должен был управлять действиями сего объекта. Однако, я не вижу здесь центрального… э-э-э… управляющего пункта. Ведь эти четыре плитки — не всё, что вы видели? На зарисовках мелькала какая-то конструкция по центру

Старожилы переглянулись. Профессор Попов потёр подбородок:

— Ранее посредине пещеры мы наблюдали подобие длинного… как бы сказать… алтаря, наверное? С установленной поверх шкатулкой.

— Вы можете указать более точное место?

— Да. Вот тут, ровно по центру, — профессор обозначил шагами и руками примерные размеры исчезнувшего каменного возвышения.

В этот раз очевидцы не стали вступать в прения, согласившись, что, в общем и целом, изображает он вполне достоверно.

— И почему же оно исчезло? Есть какие-то предположения?

— Пф! К чему предположения! Мы знаем совершенно точно! Кое-кто из насельников острова — по глупости, безусловно! — решил отковырять шкатулку! — профессор Попов возмущённо сплёл на груди руки. — Вы можете себе представить такую бессмыслицу⁈ Ну, зачем, зачем она им была бы нужна здесь⁈ Ведь покинуть остров нет никакой возможности!

— А шкатулка была дорогостоящей на вид? — проницательно предположил Баграр.

— Не могу представить вам ювелирную оценку, — вступил в диалог Виктор Иванович, — но металл чрезвычайно походил на золото, не считая стоимости драгоценных камней, коих в крышку вставлено довольно много.

— М-хм… — Баграр прошёлся вдоль пещеры. — Откровенно говоря, я надеялся увидеть центральную надпись… Виктор Иванович, вы позволите ещё раз взглянуть на ваш блокнот?

— Да, конечно!

— Который из рисунков соответствует центральному объекту?

— Вот этот.

— М-хм… — Баграр насупился, разглядывая закорючки. — Повторяю, если пренебречь неточностями, здесь написано: «ВВЕДИТЕ ЗАДАНИЕ». Теперь мы этой надписи не видим.

С этим очевидным фактом вынуждены были согласиться все.

— Также обратите внимание, что при схожести шрифта начертания на боковых табличках также изменились. Вот первая. Раньше она называлась «ВОСТОЧНЫЙ АВАРИЙНЫЙ КАНАЛ СВЯЗИ», а теперь там написано: «ПОДТВЕРДИТЕ ПРАВОМЕРНОСТЬ ДОСТУПА»! И на остальных четырёх то же самое.

— Ха! Я так и знал! — возмущённо воскликнул профессор. — Мы имели доступ к древним технологиям! А теперь⁈ Теперь из-за идиотских действий двух дегенератов мы вынуждены доказывать, что не обезьяны!

— Вынужден несколько огорчить вас, профессор, мы не знаем, что для острова является критерием правомерности доступа. То, что мы люди? Или, в моём случае — не люди? Возможно, его создали лисы, и откроется он только для лис… Или как раз обезьяны. Хотя, против обеих последних теорий у меня есть одно соображение.

— Позвольте полюбопытствовать, какое? — подал голос Виктор Иванович.

— Находящееся на самой поверхности, — Баграр заложил лапы за спину и с лекторским видом начал прогуливаться туда-сюда по пещерке. — Извольте: путешествуя с моей дочерью и её подругами от самого Заранска, я имел удовольствие наблюдать самые разные типы человеческого рода — я сейчас имею в виду исключительно внешние признаки. Я лично убедился в том, насколько род людской, живущий на Земле, разнообразен. Однако если вы внимательно посмотрите на население нашего Бриарея…

— А-а-а! — прозревающе вытаращил глаза профессор.

— … то увидите, что все они без исключения принадлежат к белой расе, — закончил Баграр. — Вполне возможно, к той же — или весьма сходной по виду — расе, к которой принадлежал создатель этого масштабного артефакта. Могу также предположить, что с исчезновением людей светлой расы в этом регионе, остров никак себя не проявлял, находясь в режиме ожидания, и включился лишь столько с того момента, как сюда вернулись те, кто чётко соответствует его техническому заданию.

— Этого мы достоверно утверждать не можем, — возразил Виктор Иванович. — Доподлинно нам известно лишь, что никто из присутствующих на острове о феномене передвигающихся островов, да к тому же ещё и спасающих потерпевших крушение, ничего не слышал.

— Возможно, акватория, за которую несёт ответственность данный сверх-голем, не пользовалась популярностью у белых мореплавателей, — предложил версию Баграр.

— Неужели он всё-таки голем? — поразилась я. — Такого размера?

— Не смотря на гигантские габариты, этот объект отвечает всем признакам этих существ: он создан человеческой волей и при этом материален, он подчиняется создателю — очевидно, что Бриарей, давайте уж так его называть, до сих пор выполняет возложенные на него обязанности. И, как высший голем, он имеет системы настройки и операторский пульт. Имел, до недавнего времени.

Все присутствующие выразили досаду, что, впрочем, мало помогало продвижению в вопросе взаимодействия с Бриареем.

— Что ж, — бодрым мячиком подскочил профессор Попов, приобретший приподнятое настроение в виду новой исследовательской цели, — раз уж мы тут все белые — может быть нам как-то попробовать… э-э-э… доказать свою компетентность? Или как там было сказано?

12. У ВСЕХ ТРУДНОСТИ

ЛИСА

Сила удара была такова, что жемчужная сфера летела, подскакивая на волнах, несколько километров, пока не впечаталась в подвернувшийся заросший джунглями островок. Перламутровый шар со всего маха влетел в заросли деревьев и застрял между тремя стволами. Лису рвало. Никогда… Нет, не будем врать, всё же, когда-то случалось с ней такое. Когда старшие сёстры бывали очень злы и устраивали им, маленьким, хорошенькую трёпку. Мда. Лиса села и вытерла губы. Зажмурилась. В глазах всё ещё мелькали со страшной скоростью сменяющие друг друга море и небо. И яркое пятно солнца, свивающееся в сплошную спираль. Бу-э-э-э…

Она доползла до линии прибоя и поплескала в лицо воды. Упала тут же на песок, закрыв глаза.

Сейчас-сейчас… кончится эта бешеная карусель, я вам ещё покажу! Всем покажу! Злобные старшие сестрицы, между прочим отправились в страну предков первыми — чтобы не надеялись, мерзавки, на союзы и снисхождения! Никому нельзя спускать обид! Даже родственникам. Нет! Особенно родственникам!

И этим дурацким морякам она тоже собиралась как следует вломить — чтоб не думали о себе лишнего! Оставить только того мальчишку. Сталь здорово прикрывает истинную сущность, но она чувствовала, что в той треснутой башне сидел маг! И не просто… Пусть только ноги перестанут трястись, она им всем…

Тоненькая ниточка энергии, связующая лису с материализованным монстром, сделала писклявое «пыньк!», разом истончившись на порядок. Лиса вскочила на ещё трясущиеся ноги, не веря своим ощущениям. И спустя короткое время…

— Не-е-ет… Нет-нет-нет-не-е-е-т!!! А-а-а-ай-й-й-йя-а-а-а-а, как ты мне надое-е-е-ел!

Она прыгала на песке, визжа и топая ногами.

— Тварь мерзкая! Ксщ-щ-щ-ща-а-ах-х-х-х!!! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу-у-у-у!

Она упала на песок, словно перезрелый кокос, и также тупо, как кокос уставилась на накатывающие волны. Всё. К кораблю можно не возвращаться. Опять этот каменный болван смешал ей все расклады.

Ещё и этот белобрысый иномирец будет смеяться!

Лиса передёрнула плечами и поправила платье.

Пусть попробует! Она живо ему… уши укоротит! А про корабль можно сказать, что ничего там интересного и не было — и никаких больше разговоров!

«ЦАРИЦЫН», В КАМЕННОМ КУЛАКЕ

Корабль взлетел на огромных, удивительным образом гибких каменных руках. На мгновение стало можно оглянуться на десятки километров вокруг — заглянуть далеко за привычный горизонт, пусть даже сквозь смотровые щели в броне боевой рубки…

— Господин капитан, что это?

— Я бы и сам хотел знать, — честно пробормотал Александр Петрович.

С запасного командного пункта вид открывался несколько иной, и старпом успел рассмотреть и мелькнувшую панораму острова, и озеро в его середине, и крошечные домики на берегу. И даже выбегающую из домиков толпу. Всё — за те несколько секунд, когда «Царицын» описывал в воздухе дугу, после чего скала стремительно надвинулась на крейсер и поглотила его целиком.

Все ожидали чудовищного удара, которого не последовало. Не случилось также и завала. Крейсер накрыла тьма, в которой снова закричал ревун. Темно было, впрочем, недолго. Неяркий жёлтый свет аварийного освещения залил палубу.

Александр Петрович оправил китель и дёрнул подбородком. Мы живы! Значит, ещё повоюем!

— Полная проверка личного состава! Медикам — максимальное содействие. Из имеющих лёгкие повреждения сформировать бригады санитарной помощи, из не имеющих повреждений — ремонтные. Связь. Сквозь камень получится ли — вопрос, но попытаться надо.

Проверка личного состава принесла неутешительное известие о безвозвратной убыли семнадцати человек и о тридцати двух крайне тяжёлых. Курсанта «Александрова» среди них, слава Богу, не числилось.

Зато ремонтные бригады довольно быстро обеспечили временное резервное освещение в повреждённых отсеках. Старпом доложил о визуально отмеченной деревне. Присутствие на острове людей внушало осторожный оптимизм.

— Желательно бы выяснить, не каннибалы ли обитают? — после всего случившегося Александр Петрович был настроен на осторожные действия. Не хватало ещё людоедов! — До установления сего факта заранее приказываю малыми группами пределы корабля не покидать.

Добровольцы, вооружившись шанцевым инструментом отправились попытаться пробить выход на поверхность в той части пещеры, которая была признана наиболее для этого подходящей. По всему каменному кулаку разнеслось многоголосое тюканье.

Офицерский состав переместился на мостик.

Попытка установить связь с внешним миром ожидаемо провалилась, но тут, паче чаяния, внешний мир сам установил связь с «Царицыным».

— Господин капитан! Получены сигналы!

— Откуда?

— Со стороны третьего котельного отделения доносит по переборкам.

— Ещё раз? — Александр Петрович непонимающе нахмурился.

— В корпус стучат, господин капитан!

— Неожиданно. А точно ли сигналы? Может, местные аборигены отковырять чего решили? Затея, конечно, малоэффективная, но от аборигенов не таких ещё затей ожидать можно.

— Никак нет, не аборигены! Сперва подавали сигналы универсальным международным кодом. Как выяснили, что крейсер Российской Империи — сразу на русский перешли. Извольте, расшифровка, — посыльный передал капитану второпях исписанные листки.

Александр Петрович перечитал их, нахмурясь:

— М-гм… «Братцы, не долбите камень»? Это почему? А-а-а… — обернулся к ожидающим офицерам: — Господа! Находящиеся снаружи сообщают, что среди них также есть русские офицеры и подданные. Уверяют, что в течение нескольких часов ситуация разрешится сама собой, и мы сможем выйти на поверхность острова. Ваши соображения?

— А если банальным образом врут? — усомнился один из штурманов.

— В любом случае, это прояснится через четыре — максимум шесть часов, — возразил старпом. — Не лучше ли употребить это время для восстановления команды и, по возможности — корабля?

— Вы не учитываете, что это снова могут быть колдовские штучки…

Сквозь панорамное остекление мостика было видно, как в свете желтоватых огней перемещаются и суетятся члены команды.

Александр Петрович принял решение:

— Всем матросам, курсантам и офицерам без исключения: привести себя в надлежащий вид. Установить порядок дежурств в госпитале и на восстановительных работах. В остальное время — обед и отдых. Попытки проломить скальную породу прекратить.

В ПОПЫТКАХ УСТАНОВЛЕНИЯ СВЯЗИ. МАША

Очень трудно починить что-то, что устроено неизвестно как. Да ещё и на неизвестном вам языке. Но мы честно пытались, руководствуясь скупыми надписями, которые исправно переводил Баграр.

Для начала разнообразие сводилось к минимуму. Мы имели четыре одинаковых таблички с надписью «ПОДТВЕРДИТЕ ПРАВОМЕРНОСТЬ ДОСТУПА».

— И каким образом мы должны это сделать? — живо спросил профессор Попов.

— Есть несколько стандартных в многих мирах процедур, — научно-лекторским тоном откликнулся Баграр (полагаю, он разговаривал так специально; по крайней мере, степень доверия к нему профессорского состава росла на глазах). — Первая и простейшая: приложить или вставить некий открывающий доступ предмет. Поскольку артефакта у нас нет, этот путь для нас в любом случае перекрыт.

Вся делегация неуверенно затопталась.

— Однако! Могу вас утешить: гнездо для вставки печати или иного замка отсутствует не только во внешнем плане, но и во внутреннем, из чего с вероятностью до семидесяти шести процентов можно сделать вывод, что доступ открывается не ключом.

— А чем же? — нетерпеливо спросил профессор. — И что вы видите из недоступного нам, мой друг?

О, уже «друг»! Баграр особого вида не подал, однако ему тоже было приятно.

— Вижу по центру каждой таблички активную зону. Предполагаю, что она может быть настроена на считывание лица (возможно — глаза) или отпечатка руки.

— Так чего же мы ждём⁈ — профессор подпрыгнул мячиком и подскочил к ближайшей табличке. — Я готов быть естествоиспытателем!

Никто ничего не успел сделать, как профессор, в силу своего разумения, выполнил полный комплекс идентификации: присел перед табличкой, чтобы лицо оказалось прямо напротив её середины, оттянул нижнее веко, выпучив на табличку глаз, и в довершение приложил к значкам руку.

На первый взгляд ничего не произошло, кроме того, что Баграр всплеснул лапами:

— Господин Попов! Милейший! Нельзя же столь опрометчиво! А если бы вас ударило защитной формулой?

— Это вряд ли! — махнул тот рукой. — Сколько мы тут ползали, все стены общупали, никого ни разу не щёлкнуло.

— Обратите внимание, надпись изменилась! — отметил Леонид.

— Позвольте! — Виктор Иванович бросился зарисовывать. — И что это означает?

— «ЭНЕРГЕТИЧЕСКИЙ ПОТЕНЦИАЛ ОПЕРАТОРА БЛИЗОК К НУЛЮ. ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ НЕВОЗМОЖНО», — перевёл Баграр. — Очевидно, имеется в виду маго-энергетический потенциал.

— Интересно, — сказал Леонид и тоже приложил руку к табличке, рядом с которой стоял. — Действительно, меняется после прикосновения.

— Секунду, молодой человек, сличим! — заторопился Виктор Иванович со своим блокнотом. — Господин Баграр, прошу вас обратить внимание! Здесь другие слова!

— Неужели? — удивился Баграр. — Ну-ка. Хм… «КЛАССНОСТЬ ОПЕРАТОРА НЕДОСТАТОЧНА».

— И что это значит? — Леонид посмотрел на Марусю, потом на Баграра.

— По всей вероятности, молодой человек, что вы являетесь потенциальным магом, но необученным.

— Но это же невозможно! Мне говорили… — Леонид осёкся.

— Юноша! Сказали «а», уж говорите «бэ»! — поторопил его профессор Попов.

Леонид пару секунд поколебался.

— Меня проверяли на… способность к магии. И ничего не нашли.

— Занятно! Маги повсюду! — возмутился Попов. — Все уже в курсе, кроме Академии наук!

— На вашем месте я бы особо не расстраивался, — усмехнулся Баграр. — Видел я парочку местных специалистов. Слёзы одни. Из достойных — только магоблокировщики, и то способ построения формул кустарщиной отдаёт. Всё на интуицию завязано, твёрдой базы нет… Так что тем проверяющим я бы тоже особо не доверял. А, кроме того, несколько лет вблизи мощного источника могли многое изменить.

— Я могла бы показать вам пару упражнений для начинающих, — сказала Маруся Леониду, разом вызвав недовольство как минимум у половины сопровождающей нас группы. Мне хотелось закатить глаза и стукнуть их обоих чем-нибудь. Выглядела парочка так, как будто готова прямо сейчас сесть тут же в уголке и начать упражняться. Нашли время, тоже мне!

Вторым следствием случайного эксперимента стало то, что к каждой табличке выстроилась очередь. Все дядьки друг за другом прикладывали руки к зоне активации (некоторые, по-моему, на всякий случай перепробовали по несколько), но ни одного потенциального мага больше не нашлось.

— Ладно, хватит баловаться! — объявил Баграр. — Барышни — вперёд!

— Давайте, я первая, — Анечка, которой явно надоело ждать, подошла к восточной табличке и перекрестилась. — Ну, с Богом!

Прямоугольник неожиданно издал звук вроде «ТУЦ!» и засветился золотистым, вызвав изумлённые возгласы и оживление в рядах. Надпись снова изменилась, а над пластинкой появилась пустая золотистая полоса, а выше — целый набор клеточек с отдельными символами.

— «ВВЕДИТЕ ИМЯ», — перевёл Баграр.

— А это, надо полагать, алфавит? — прокомментировал профессор Попов.

— Совершенно верно, коллега, — кивнул Баграр и подхватил Аню за локоть: — Я проассистирую.

Имя пещерке понравилось, раздалось нечто вроде тонкого мелодичного звона, и табличка порадовала нас сообщением: «ОПЕРАТОР 1 ПРИНЯТ».

Совершенно таким же образом произошла «приёмка» и меня с Марусей. Четвёртое место нужно было занять Баграру. Он остановился, сомневаясь.

— Готов поспорить на свой правый клык, что здешняя система покажет моей мохнатой морде от ворот поворот… Секунду! — он вышел из пещеры и через минуту вернулся, приняв тот же вид, с которым сошёл с поезда в Тяньзине. — Что ж, попробуем уговорить…

Дальнейшее выглядело достаточно нервотрёпно. Баграр спорил с древней магической машинкой, заходил так и эдак, вводил какие-то запросы и ответы. Наконец неожиданно пригодился Леонид, классности которого было, конечно, недостаточно, зато он (как белый человек, ха) смог выступить поручителем за Баграра. Как результат, четвёртая табличка тоже бздынькнула (мне показалось, что недовольно) и…

— Смотрите! — воскликнуло сразу несколько голосов.

Посередине пещеры, безо всяких отдельных приготовлений, приподнималась гладкая прямоугольная плита, размерами напоминающая письменный стол. Прямо из зеркально отшлифованной поверхности выдвинулась шкатулка. Могу понять, почему некто на неё позарился. Выглядело богато.

Единственное, что несколько расходилось с описанием (или я не так поняла?) — это верхняя крышка. Да, по периметру шли узоры и разноцветные камни, но в центре — прямоугольная пластинка чёрного камня.

— Та-а-ак, посмотрим! — весело сказал Баграр и направился к операторскому пульту — очевидно, это был он. И как только Баграр отлепился от своей таблички, вся конструкция сразу поехала вниз, складываясь в обратном порядке!

Хорошо, что никто не понимает гертнийскую ругань…

Процедуру опознавания Баграра пришлось проводить второй раз. Пульт со шкатулкой снова вылез — но на этом и всё. Он отказывался взаимодействовать с не-магом, а стоило хоть кому-то из нас отпустить свою табличку, всё снова уползало вниз!

— Это ж надо так перестраховаться! — возмущался Баграр. — А если в живых останется один оператор? Что делать⁈

Максимум, чего нам удалось добиться: Виктор Иванович срисовал стартовую надпись на шкатулке. На сей раз: «ЗАВЕРШИТЕ ПРОЦЕДУРУ ДОСТУПА».

— Итак, господа, какие варианты? — маленький и сердитый профессор Попов упёр руки в бока, напоминая своим видом гневного хомячка.

— Сглупили мы, что отца Филарета с собой не взяли, — посетовал Баграр.

Мы поняли, что от пещерки больше ничего не добьёмся, и вышли на площадку перед входом.

— Да, — согласился кто-то из старожилов, — сейчас пока спустимся — аккурат подойдёт время с новенькими знакомиться. Да и молебен он всяко-разно служить будет за спасение.

— Лучше уж назавтра отложить, — предложил Виктор Иванович. — Спокойно, без суеты. Отец Филарет пожилой уже, трудно ему будет за один вечер столько перемещений осилить.

— Пожалуй, — согласился Баграр.

— Знаете, коллега, — профессор Попов потёр подбородок, — я бы посоветовал вам не отменять пока вот этот… мнэ-э-э… человеческий вид. И без того вопросов много будет.

Баграр посмотрел на маленького круглого профессора с высоты своего роста.

— Вынужден с вами согласиться, профессор. Излишние вопросы в первый день знакомства нам ни к чему.

Мы почти спустились к озеру, когда в посёлке начал звонить колокол.

— Это что? — тревожно спросила Анечка.

— Это, барышня, значит: кораблик новый высвобождаться начал, — любезно пояснили впередиидущие. И тут же несколько голосов воскликнули: — Смотри! Смотри!

Смотреть, и впрямь, было на что. От противоположной оконечности острова приближался бугор, словно гигантская земляная (или скальная?) волна. На противоположной стороне озерца она замерла и начала раскрываться — медленно, словно осторожный морской гребешок.

— Интересно, — негромко прокомментировал происходящее идущий позади нас Виктор Иванович, — никогда не видел, чтобы корабли вскрывало так далеко от берега. К чему бы это?

Все невольно ускорили шаг, пристраиваясь в хвост любопытному людскому ручейку, потянувшемуся из посёлка. Я услышала, как Леонид, внезапно позабывший о воздыханиях, сказал кому-то:

— Как на наш «Петропавловск» похож!

И ответ:

— Так он из той же серии. Я слышал, после гибели «Петропавловска» именно «Царицын» передали в ведение Морской академии.

Чуть не запнулась, честное слово.

13. БРИАРЕЙ И «ЦАРИЦЫН»

НУ, ЗДРАВСТВУЙТЕ! МАША

«Царицын» по итогу перемещения оказался вмурован в скалу почти по самый обрез бортов, так что с палубы моряки сходили, просто перепрыгивая через ограждения (вы простите, я не знаю, как все эти морские штуки называются, не обучена). Выделяющаяся группка офицеров уже о чём-то оживлённо толковала с местной группой самых активных поселенцев. Профессор Попов немедленно торпедой устремился туда. Баграр, ни секунды не сомневаясь — за ним, бросив нам:

— Девочки, не отстаём!

Двигаться в кильватерной струе харизмы двух профессоров было проще простого, а на подходе мы услышали:

— … трое очень плохи. Я не рискнул оперировать в условиях слабого освещения и, главным образом, тряски. Боюсь, не избежать ампутации. Кости раздроблены и смещены…

— К-хм! — громко (реально ГРОМКО) откашлялась Анечка, и когда все с удивлением обернулись в нашу сторону, величественным жестом перекинула лежащую на груди косу за спину: — Приготовьтесь, господа! Сейчас вы увидите божественное исцеление.

Столь сильное заявление вызвало весьма неоднозначную реакцию. Однако, здесь же был отец Филарет, решивший все сомнения простым вопросом:

— Вам, господин капитан, нужно, чтобы ваши люди оказались живы и здоровы — или диплом о медицинском образовании?

Капитан «Царицына» только крякнул и согласился, что молебен о здравии, во всяком случае, не помешает. А если уж ничего не произойдёт — тогда медики и примутся оперировать.

— Как будем без бусин-то? — зашептала я Марусе. — Их, тяжёлых, вон сколько! Каждого за руку не подержишь.

— Почему без бусин? — удивилась она в ответ. — Баграру когда легче стало, и он твои гирлянды снял, ещё в поезде, пока от Ташкента до Тяньцзиня ехали, я все их аккуратно разобрала и сложила. Вот они, у меня, — и она, к моему величайшему изумлению, предъявила мне толстый пучок наших смешных браслетиков.

— Что, вяжем? — деловито поинтересовалась Анечка, стремительно погружающаяся в состояние той почти эйфории, которая накатила на неё в первый раз, когда мы ходили из отделения в отделение гимназии и всех лечили от острой простуды.

Мы перебрались на палубу: отец Филарет, Баграр, я, Маруся и Анечка. Остальные стояли вокруг в непосредственной близости, на земле. Казаки, видевшие нашу магию в деле и услышавшие, что можно принять в ней непосредственное участие молитвой(эта мысль для многих звучала совершенно революционно), отнеслись к заданию со всей серьёзностью и ждали только отмашки.

На «Царицыне» был свой военный священник. Его недоумение при виде трёх барышень, бодро повязывающих раненым странные шнурочки, было отчасти развеяно отцом Филаретом.

На палубе начали строиться моряки и курсанты. И он со своими друзьями тоже неизбежно должен быть где-то рядом.

Я почувствовала момент, когда нас увидели и узнали, аж кровь к лицу прилила. Одёрнула себя: «А ну, стоп! Прекратила! Люди умирают, а ты о мальчишках думать будешь!» — и продолжила завязывать верёвочки, верёвочки, верёвочки… не поднимая глаз. Мы, нашим малым магическим хором, выстроились справа от священников.

— Господу помолимся! — возгласил корабельный батюшка.

Чего он не ожидал, так это гулкого, как колокол, Анечкиного:

— ГОСПОДИ ПОМИ-И-И-ИЛУ-У-У-У-Й!

И мне стало легко и хорошо! Из головы вылетели мысли о всяких мальчишках. Здесь, на открытом воздухе, я могла не бояться, что оконные стёкла повылетят — и ответила Ане в полную силу. И Маруся. Всё ж таки за этот месяц она в управлении маной сильно выросла. И Баграр! Он-то тоже с лёгкостью умел проворачивать такие штуки! И ещё казаки, искренность которых работала как концентратор.

Я пела, закрыв глаза, и ощущала, как сквозь меня струится энергия. И ещё — я могу поклясться в этом! — я чувствовала, что остров с удивлением прислушивается к происходящему, и через некоторое время… Я обернулась и посмотрела на Баграра, не прекращая пения. Он кивнул, мол — да! Он тоже поймал этот момент! Бриарей начал нам помогать! Теперь энергетические волны шли таким плотным потоком, что у меня волосы начали наэлектризовываться.

Когда настала тишина, мне ещё некоторое время казалось, что я лёгкая, как пёрышко — парю, парю где-то под облаками.

— Ну, доктор, — громогласно объявила Аня, — настало время повторного осмотра!

Впрочем, я и так видела, что обойдётся как минимум без ампутаций. За доктором отправился Баграр, не моргнув глазом заявивший, что он тоже военно-полевой хирург. И, между прочим, даже не соврал! Баграр, при его уровне мастерства, сейчас все недозакрытые проблемы сведёт к минимуму, и корабельный госпиталь мгновенно опустеет.

Экипаж корабля получил команду «Вольно, разойдись!», и с палубы на остров хлынуло просто огромное количество народа. Маруся живо подхватила меня под локоть, другой рукой вцепилась в Анечку, и все мы стратегически отступили к каким-то лестницам, под бдительным присмотром есаула Погребенько. Маруся сдержанно вытягивала шею, явно высматривая своего Леонида.

— Вон он! — слегка подтолкнула её в бок я. — Видишь того офицера, вон, рядом с ранеными? И около него пятеро островных. Мундиры надели!

— Точно! И Лёня там!

О, Господи, уже Лёня!

— Интересно, зачем они пошли?

— Если они с военного корабля, — рассудила Анечка, — наверное, должны представиться старшему офицеру. Они ж пропавшими без вести числятся. Или вовсе погибшими.

В это время я (вот честно, прямо как медведи загривком) почувствовала приближающееся пристальное внимание. Обернулась. Вот она, знакомая четвёрка.

— Почему я не удивлён? — улыбнулся Добрыня, прищёлкивая каблуками. — Позвольте приветствовать…

— Ой, мальчишки, привет! — громко обрадовалась Аня и, едва дождавшись, пока парни изысканно перецелуют нам троим ручки, начала представлять их с есаулом друг другу. Ситуация приобретала сюрреалистические черты — Аня-то вовсе была не в курсе! — Вот, ребята, это господин есаул…

— Савелий, — по-простому отрекомендовался есаул.

Здесь вообще как-то народ все этикеты упростил — в крошечной общинке потерпевших крушение сильно ранжиры выстраивать не резон.

— … а это наши знакомые, господа морские курсанты, они на празднике у нас в гимназии были: это вот Добрыня, это Иннокентий, это Дмитрий, а это — Александр.

Есаул Погребенько каждому по очереди крепко пожал руку, приговаривая вроде: «будем знакомы» и «приветствую».

Глаза Маруси радостно вспыхнули:

— А вот и ещё один наш друг! Позвольте представить: Леонид.

Четверо курсантов обернулись к подошедшему, но он, с сомнением в узнавании, смотрел только на наследника:

— Простите, если ошибаюсь… Дмитрий Александ…?

Дима живо протянул руку:

— Так точно! Курсант Дмитрий Александров! Не имел удовольствия быть представленным, однако рад знакомству.

— Я тоже рад, весьма! — Леонид явно понял, что цесаревич не хочет афишировать истинное имя, и мгновенно подыграл. Представления снова пошли по кругу.

— И как же вышло, что вы оказались столь далеко от гимназии? — светски поинтересовался Александр.

— А это, видите ли, из-за Машиного папани, — радушно поделилась Анечка. — Очень он был…

— Плох, — подсказала Маруся. — И Маше пришлось покинуть стены гимназии, чтобы позаботиться о нём. А мы отправились с ней.

— По обету, — добавила Аня. Они переглянулись и слегка кивнули друг другу.

— Ясно, — протянул Александр, хотя понятно, что ничего ему было не ясно. — А, простите, то, чему мы только что стали свидетелями?..

— Это был сеанс магического исцеления, — решительно обрубила смысловые кружева я. Смысл уж скрывать? Всем вокруг и так всё объявлено. — Имея возможность принять участие в судьбе пострадавших, мы не сочли уместным скрывать это. Более того, господа, в данный момент для нас первоочередной проблемой является нахождение ещё одного мага, поскольку без него мы не можем использовать даже призрачный шанс налаживания отношений с Бриареем.

— С Бриареем? — переспросил Кеша.

— Да, с островом, — пояснила Маруся. — Это Лёня предложил его так называть, — она слегка покраснела.

— Погодите, девоньки, — вступил есаул, — а как же батюшка Филарет?

— Отец Филарет — магоблокировщик, — пояснила я. — Это совершенно особенный вид магов. Остров вполне может его и не принять. В таком случае у нас останется только необученный маг Леонид…

— Со всем усердием готов помочь обществу, — тут же уверил Леонид, заслужив благодарный взгляд Маруси:

— Я ни минуты не сомневалась в ваших благородных чувствах, Лёня!

О, Господи, опять мне хочется глаза закатывать…

— Я тоже не сомневалась. В чувствах и намерениях, — мда. — Но это будет означать, что нам придётся потратить время на поднятие вашей классности. Пусть это даже будет экстренный двухнедельный курс… Я не думаю, что Катюшке сохранят жизнь так надолго.

— У неё всего три дня, — сказал подошедший Баграр. — И полтора из них уже прошли.

Прозвучало ужасно.

— Познакомьтесь, это мой отец! — борясь с накатывающими страшными картинками, представила Баграра я. — Баграр!

— Весьма приятно, — тонко улыбнулся Иннокентий, — однако, вы говорили, Маша, что ваш отец — медведь?

— Я говорила⁈ — поразилась я. — Вам?

Впрочем, в каком я в нашу последнюю встречу была состоянии, могла и наговорить… Или… Ах, я поняла, кого мне напоминает этот Кеша! Бороду добавить — одно лицо будет с тем начальником, в кабинете которого меня чуть Сергий не прижучил! Кеша прочитал в моих глазах узнавание, и тут…

— Я — медведь, — уверил всех Баграр. — Вы желаете видеть меня в моём истинном обличье?

Секундная пауза. Две секунды. Три…

— Дмитрий! — протянул руку цесаревич. — Очень приятно. И я думаю, что мы сумеем помочь вам разрешить возникшую проблему. Я — маг. Не знаю, кто такая Катерина, но думаю, что попавшей в беду девушке мы должны постараться помочь.

— Это было бы великолепно! — прочувствованно поддержал его Леонид. — Катя — маленькая девочка, похищенная злоумышленниками в результате нападения на русский поисковый корабль.

— Ваше руководство поставлено в известность, — Баграр был хмур, — но и вам следует знать: кроме лисы, с которой вы столкнулись, в регионе действует ещё один недружественный нам маг. Мы не знаем, в сговоре ли он с лисой или работает автономно. Кроме того, мы видели магичку довольно низкого уровня, которая служит на некую госпожу и участвует в пиратских рейдах. При этом все присутствующие крайне ограничены в свободе действий. На Бриарее все мы попали в неоднозначную ситуацию: хотя нашим жизням непосредственно ничего не угрожает, этот магический остров не даёт покинуть его никому из спасённых. Вероятно, ждёт особой команды.

— А есть способ её передать? — цепко уточнил Кеша.

— Возможно. Мы нашли способ взаимодействия с операторским пультом этого… создания. Однако не хватает одного мага.

— А всего их требуется?..

— Пять. Но не каждого остров готов принять. У него свои критерии, не все из которых нам понятны. Возможно, в команде «Царицына» есть ещё маги? — с намёком уточнил Баграр. — Чтоб нам по десять раз не бегать. Придётся подниматься довольно высоко в гору.

Четвёрка переглянулась:

— О наличии в команде магов нам доподлинно неизвестно, — ответил Александр. — Возможно, капитан в курсе? В любом случае, нам необходимо заявить о предстоящем отсутствии. Пожалуйста, дождитесь нас. Леонид, могли бы вы пойти с нами, чтобы поправить, если мы совершим ошибку в нашем докладе?

— Конечно, господа.

Я смотрела в удаляющиеся спины и думала о своём.

— Баграр, почему всего три дня?

Он тоже глядел невесело.

— Ночью мне не спалось. И отцу Филарету по-стариковски не спалось тоже. Мысли, мысли… Мы и разговорились. Мы сходимся во мнении, что лиса, как и все здешние природные маги, привязана к циклам мощных природных объектов. Самый очевидный — луна. Капитан уверяет, что следующей ночью будет полнолуние. А, значит, у нас осталось не более полутора дней, а по-хорошему — один, иначе… Кто знает, какие приготовления устраивает лиса перед своими ритуалами.

Анечка охнула и заплакала, закрывая лицо руками. Я поймала себя на том, что кусаю губы. А Маруся, совершенно бледная, спросила:

— А если нет? Если не получится?

— Если не получится договориться с островом, я попробую улететь, — Баграр нахмурился и отвернулся от меня. — Есть свидетельства того, что Бриарей дестабилизирует магический фон над собой, не говоря уже о том, что простые летательные объекты он задерживал — попросту отлавливал. Поэтому полечу я один.

— Но мы могли бы… — начала я.

— Нет, Муша. Слишком опасно.

СНОВА ЛЕЗЕМ В ГОРЫ

Услышав, что времени почти не осталось, ни на какое завтра мужчины откладывать второй поход в горы не стали. На сей раз по тропинке двигался вдвое больший отряд: все предыдущие участники экспедиции, отец Филарет, цесаревич с тремя товарищами, несколько офицеров с «Царицына» плюс сопровождение, которое выделил капитан крейсера. Ну, в самом деле, не мог же он отправить наследника одного, пусть даже остров невелик и, вроде бы, потенциально безопасен.

Поднимались мы в этот раз не столь бодро, как в предыдущий, приноравливаясь к шагу пожилого священника. В начале подъёма Баграр провёл общую установочную беседу:

— Дамы и господа! Мы столкнулись с ситуацией, когда необдуманные действия двух человек одномоментно усложнили возможность взаимодействия со сложным магическим существом сразу всем. Поэтому! Настоятельно прошу всех! Ничего не трогать без моей команды. Более того! От начала момента установления связи даже ваши случайные слова могут быть расценены Бриареем как команды. Следовательно, в пещеру войдут только те, кто будет принимать непосредственное участие в попытке установления связи. Все остальные, без обид, ждут на площадке у входа. От этого зависит множество жизней.

— Полностью согласен! — немедленно воскликнул профессор Попов. — Я пойду впереди и прослежу за порядком!

— Барышни — вперёд! — велел Баграр. — Ступайте за отцом Филаретом, и чтоб я вас видел!

Ну вот. А я так надеялась, что на узкой тропинке, где больше двух в ширину не разойтись, Дима наконец оставит позади своих караульщиков и, может быть, будет поддерживать меня под ручку также трепетно, как Леонид Марусю. Фигушки. Более того, Леонида тоже переместили поближе к остальным офицерам, а нас троих Баграр всю дорогу беспрерывно инструктировал: как стоять, как смотреть, что думать, что делать, если вдруг дело пойдёт так или сяк…

Подозреваю, сильно он за ветер в девчачьих головах переживал.

Перед самой пещерой на площадке произошла небольшая дискуссия: кому какое место занять. Если бы мы построились как в прошлый раз, кому-то пришлось бы всё время бегать с тетрадкой и перерисовывать надписи, чтобы Баграр мог их переводить.

— Нет-нет! — решительно затряс рваным рукавом профессор Попов. — Господин Баграр, ваше место — за главным пультом, иначе всё это растянется до бесконечности. А если какая-то ошибка в срисовке⁈ Катастрофа!

— Верно, — согласился отец Филарет. — И ложная скромность здесь неуместна.

— Хорошо. В таком случае, давайте начнём с новых кандидатов. По крайней мере, будет ясно, есть ли у нас в этот раз шанс. Батюшка, прошу вас, положите руку вот на эти значки…

Как все мы с тайным страхом ожидали, Бриарей заявил, что специализация отца Филарета для управления ходячими островами неподходяща.

— Ну, что же, — Баграр махнул рукой в сторону входной площадки: — Проходи, Дмитрий Александрович. Лишних движений не делай. Волю его подавлять не пробуй, как он на это среагирует, мы предположить не можем. Удивлёнными глазами на меня не смотри, я всё ж таки маг с опытом. Руку к табличке прикладывай…

14. СВЯЗИ И ОТНОШЕНИЯ

ПОПЫТКА УСТАНОВЛЕНИЯ СВЯЗИ НОМЕР ДВА

Непонятно ещё, кто изнас четверых больше обалдел от этого негромкого спича — мы, трое девчонок, иди Дмитрий Александрович. Он, впрочем, лицо научен держать хорошо. Слегка улыбнулся, руку приложил.

— Ну, что там? — нетерпеливо крикнул от порога профессор Попов, который последних Баграровых слов вовсе не слышал.

— Секунду… Принял! Вводим имя.

На площадке возликовали.

— Погодите, погодите, господа! — замахал руками Попов. — Без криков! Как Бриарей отнесётся к нашему возбуждению? Прошу, максимально спокойно…

Я подумала, что кто бы говорил, и в свою очередь приложила руку к табличке. Дальше всё было как в прошлый раз — всё засветилось и бздынькнуло, из пола выдвинулось столообразное основание пульта, а из него — шкатулка.

— Удивительно, — пробормотал Баграр.

— Что? — сразу откликнулся Попов.

— В этот раз он не просит никого за меня поручиться.

— После исцеления, возможно? — предположил отец Филарет.

— Вполне вероятно. Та-а-ак… Прошу минуту тишины… — Баграр нажимал какие-то кнопочки, хмурился.

Внезапно раздавшийся под потолком гулкий голос заставил вздрогнуть всех нас:

— Приветствую вас, о управляющие! — на том древнем наречии, естественно, на котором думал его создатель. Спасибо, установленный Баграром языковой магический модуль сработал безотказно и здесь.

Баграр слегка поморщился:

— Как высокопарно!

— Что он сказал? — сказу встрепенулся профессор Попов.

— Поздоровался, — перевёл Баграр, — в весьма старомодной… или, вернее сказать — архаичной манере. Так, ещё немного… Ну… должно сейчас…

Четыре таблички тихо звякнули и погасли, но центральный пульт засветился сильнее и ярче.

— Аня, подойди! — попросил Баграр. — Я попытаюсь облегчить нам общение с Бриареем, но мне нужен постоянный усиленный входящий поток.

— Петь?

— Сделай милость.

Мы, трое оставшихся операторов, сгрудились у них за спиной, не зная толком, куда себя девать. Аня запела, и стало громко, концентрированно, казалось, что в зев пещеры втекает поток маны, густой, как кисель.

— Значит, ты маг? — спросила я Дмитрия.

— А ты — магичка? — хитро, вопросом на вопрос ответил он.

— Я первая спросила! Маг-подавитель воли! Надо же! — я слегка прищурилась. — И как? Работает? Много девушек подчинил?

Вот это я не специально, оно само вырвалось, честное слово!

— Не подначивай, — поморщился Дима, — сразу тебе скажу: это… неприятно. Не стремись испытать на себе.

— Только попробуй! — возмущённо прошипела я. — Папа превратит тебя… в лягушку! Будешь полжизни ждать, пока какая-нибудь небрезгливая принцесса тебя поцелует!

— Прекратите немедленно, стыдно слушать, — вдруг сказала Маруся.

И мне правда стало стыдно. Чего это я?

Через некоторое время Дима хмуро спросил:

— А ты… давно знаешь?

— Что?

— Ну… про меня?

— После первого бала ещё… подсказали.

Он помолчал.

— Значит, тогда в «Трёх котах» ты… знала, что… м-х-х… что я не просто Дмитрий?

Я воззрилась на него снизу вверх. Что вообще? Знала что? — я не могу понять. Что он царевич? И, значит, из-за этого полезла к нему в постель, что ли⁈

— Вот жаль тебя не Иваном назвали, — с чувством сказала я. — Был бы Иван-дурак!

— Может, Иван-царевич? — невозмутимо уточнила Маруся.

— Одно другому не мешает! — завелась я. — Царевич Иван-дурак! Или Иван-царевич-дурак, выбирайте, что нравится!

— О, Господи! — сказала Маруся и потёрла глаза.

Я возмущённо надулась. Что??? Сама-то тоже хороша: «Ах, Лёня!» — и с придыханием…

Вот, почему, когда на других смотришь, все эти влюблённые глупости со стороны видать, и как это нелепо, и смешно, а когда сам… Стоп! Я внезапно осознала ход своей мысли и вытянулась, выпучив глаза. Это заставило обоих моих собеседников уставиться на меня с превеликим подозрением.

А я хлопала глазами, таращилась и думала: это что — я влюблена, что ли? Серьёзно⁈

— Мать моя магия!

— Что случилось? — тревожно спросила Маруся.

— Я тебе потом расскажу!

— На какой язык, о главный управитель, ты хочешь, чтобы я переключил свою речь? — спросил Бриарей Баграра. Баграр быстро вбил на пульте ответ, и голос ответил на привычном мне гертнийском: — Я готов ко взаимодействию!

Аня продолжала петь. Она, по-моему, вообще ничего не поняла. Маруся посмотрела на меня в высшей степени изумлённо. Я тоже поняла не очень, почему так, но…

— Отлично, — удовлетворённо кивнул Баграр и что-то поводил рукой внутри шкатулки. Остров вздрогнул и пришёл в движение.

— Что происходит? — взволнованно вскрикнул профессор Попов.

— Я направил Бриарея в сторону похищенной Кати, — громко объявил Баграр, отворачиваясь от управляющего пульта, который, ко всеобщему облегчению, никуда не исчез и не сложился сам в себя, как подзорная труба. — У нас будет около четырёх часов до места назначения, но возможность контакта с недружественными силами сохраняется на всём пути следования. Нам нужно максимально упростить процесс общения с Бриареем, поэтому прошу всех пройти внутрь и встать подальше от входа. Прошу по-прежнему ничего не трогать!

— А для чего эти перемещения? — с любопытством спросил профессор.

— Мы будем переезжать.

Баграр вернулся к управляющему пульту и принялся быстро набивать на изменившейся клавиатуре команды.

— Вы уверены в своих действиях? — немного напряжённо спросил его Кеша.

Баграр на секунду отвлёкся от своего занятия:

— Как вы понимаете, молодой человек, Бриарей — очень старый голем. Древний. У создавшей его цивилизации представления об алгоритмах были весьма размыты. Поэтому я пытаюсь описать ему в простой разговорной форме, чего бы мы хотели. Надеюсь, у меня получится.

Сперва Бриарей не вполне понимал. Он высвечивал вопросительные и уточняющие надписи. Баграр писал в ответ. Потом на полированной части крышки шкатулки появилась картинка острова! Мы стояли совсем рядом и могли наблюдать за всеми этими эволюциями, и если надписи кроме Баграра могла читать только я, а звучащие слова понимали ещё и Маруся с Аней, то рисунок узнали все. Баграр ткнул пальцем в точку у озера, между посёлком и кораблём. Остров немного подумал…

— Это возможно. Разрешите начать выполнение?

— Начинай.

Пол под нашими ногами вздрогнул, живо напомнив мне момент отправки поезда. А потом панорама, видимая в широкий проём входа, стремительно надвинулась, вызвав общий вздох изумления. Пещера мчалась вниз со свистом, словно катилась с горки на санях.

— Садитесь! — воскликнул кто-то. — Сейчас тормозить будет!

Это замечание прозвучало очень своевременно. Не успели мы присесть на пол, как пещера резко остановилась, да ещё и лихо развернулась, обратив вход к озеру. Чтоб живописнее было, наверное. Сидящие всё равно посыпались друг на друга, как кегли.

От корабля бежали люди. От посёлка — неторопливо шли (привыкли уж, что Бриарей то руки вырастит, то ограду, то ещё что).

— Капитанов и командиров прошу проследовать в общий дом! — громогласно объявил Баграр. — Остальных прошу покинуть операторскую. А вас, Дмитрий Александрович, я попросил бы задержаться. И ваших спутников также.

— Дядь Баграр, — Аня вытерла лоб, — я-то могу сходить водички хоть попить? Столько пела, в горле пересохло.

— Конечно, время есть.

Нас с Марусей никто не выгонял, и мы скромно остались. И цесаревич с тремя неизменными сопровождающими.

ТОРГИ НОМЕР РАЗ

— Муша, подойди сюда, — строго сказал Баграр, взял мою ладонь и для чего-то прижал к верхней крышке шкатулки.

— Принято! — гулко отозвался Бриарей.

Никто кроме Баграра не понимал, что происходит.

— Вы хотели сообщить мне нечто конфиденциальное? — слегка нахмурился Дмитрий.

— Совершенно верно, — Баграр прошёлся вдоль пульта. — Итак. Во-первых, я считаю, что в сложившейся ситуации вам следует перестать изображать принца инкогнито. Это неполезно для всех и потенциально опасно для будущего вашей Империи.

Парни переглянулись.

— Во-вторых, — Баграр скинул человеческую форму, представ огромным медведем. — Я не знаю, каковы мои шансы выжить в схватке с двумя сильными магами одновременно. Поэтому я хочу обеспечить положение и безопасность моей приёмной дочери. Мария введена в мой род по закону, однако пребывание в моём родном мире для неё энергетически небезопасно. Поэтому, что бы ни случилось, она должна остаться здесь. Я настаиваю, чтобы за ней были сохранены мои титулы и положение в обществе — и вы, Дмитрий, как престолонаследник, дадите мне в этом гарантии в присутствии нескольких свидетелей, которых я сам изберу.

— Я готов, — кивнул цесаревич.

— Погодите, это ещё не всё. Как вы заметили, я настроил систему голосового взаимодействия с островом на гертнийском. Таким образом, помимо меня у вас есть ещё три оператора: Аня, Маруся и моя дочь, Мария Мушу Баграр. Четвёртая — Катерина, если её удастся спасти. Всем им вы также должны гарантировать достойное положение в обществе и свободу волеизъявлений.

— Но ведь основные команды подаются письменно? — тревожно уточнил Александр.

— Верно. Маша пишет по-гертнийски свободно, у вас будет повод её беречь. Более того. Только что на ваших глазах завершилась процедура привязки голема к хозяину, — Баграр указал когтем на меня.

— Как⁈ — воскликнул Иннокентий.

— Теперь Бриарей полностью и безраздельно подчиняется ей, — невозмутимо продолжил Баграр. — Впоследствии, пользуясь моими инструкциями, Маша сможет передать временное (только временное!) управление Бриареем другому человеку и перенастроить его на русский язык. Но только после получения, скажем, ренты и имения, соответствующих её статусу. Предвидя возможные возмущения, скажу: да, есть кто-то, кто первым ступил на землю этого острова. Но какова была вероятность достижения их взаимопонимания с големом? Давайте будем честными, весьма близкая к нулю. Более того, необдуманные действия отдельных поселенцев едва не привели к полной утрате возможности контроля над Бриареем. Поэтому я считаю мои претензии правомерными.

Некоторое время стояла тишина. Наконец Дмитрий кивнул:

— Я согласен. Я готов подтвердить все ваши притязания — при условии, что будет заключено соглашение о мирном статусе Бриарея по отношению к Российской Империи.

— Принимается! — согласился Баграр.

— Каких свидетелей вы считаете достаточными?

— Предлагаю пройти в собрание и определиться на месте.

Далее мы проследовали в общий дом, где Дмитрий Александрович официально представился, приведя в волнительное состояние всё общество. Более всего, по-моему, был поражён есаул Савелий (судя по тому, как он смотрел на свою правую ладонь).

После — не мелочась, в присутствии всех свидетелей сразу — наследник подтвердил все договорённости, которые они обсудили с Баграром.

И, наконец, третьим пунктом пошло обсуждение возможного течения предстоящего боя. Корабли было решено пока не пытаться извлекать из плоти голема — так они гораздо менее подвергались опасности утопления. Да к тому же, скорость у острова была куда выше, чем даже у «Царицына», сам остров покрывал защитный купол, осталось только договориться с големом, чтобы он не препятствовал вылетам наших магов, работе отца Филарета и корабельных орудий.

Сложилось две основных команды — экипаж «Царицына» с присоединёнными к нему дворянами с различных погибших кораблей и казачий экипаж «Следопыта», приросший найденными товарищами и французскими торговцами. Малой кучке профессоров дел не досталось, и они добровольно вызвались исполнять роль курьеров, если таковые понадобятся.

Мы, трое девочек, должны были оставаться в управляющей пещере, а для нашей безопасности капитан «Царицына» выделил взвод охраны, в числе которого (кто бы сомневался) присутствовали и наши четыре товарища. Думаю, в этом жесте сплелись сразу несколько соображений.

Первое — капитану хотелось приложить все усилия, чтобы цесаревич оказался в безопасности. Более безопасного места, чем сердце голема, сложно было себе представить.

Второе — капитану не хотелось, чтобы кто-то выше его по статусу топтался рядом в командной рубке, когда начнётся бой — и вот он вроде как поместил Дмитрия в как бы главный командный пункт всей операции вообще. А от себя удалил. Красавец!

Третье — цесаревич со своей командой хоть как-то присматривали за подозрительными нами. И хотя я (со своей позиции рассуждая) сильно бы задумалась, стоит ли отправлять одного мага (пусть и подавителя) против трёх, капитан, видимо, был сильно далёк от магических материй и, скорее всего, вообще этот фактор не учёл.

Итак, все готовились к бою, а Баграр колдовал в настройках острова, уговаривая его, в том числе, разрешить «Царицыну» установить радиосвязь с внешним миром. Мы с Марусей неотступно находились рядом, наблюдая за всеми мельчайшими манипуляциями. Потому что — а вдруг? Случись что, кто будет с островом договариваться? А мы не знаем, куда жать, что крутить. Так что ни о чём другом нам было думать пока некогда.

На океан опускалась ночь.

ЛУЧШЕ БЫ НЕ СЛЫШАТЬ

Катя сидела, привалившись затылком к тёплому камню, и слушала. Маленький Тан возился и вздыхал рядом, но разговоры не заводил — думал, Катя спит. А Катя… уж лучше бы спала и не слышала этого, наверное.

Наверху, за зарослями кустов, окружающих решётку, разговаривали.

— Н-ну?

— Если бы ты не совершила глупость и не дала ей свою опрометчивую клятву, то с лёгкостью справилась бы с ней и без меня. Дети истощили её. Да, к тому же, она не просто пестовала выводок, а вложила в него значительную часть своей силы. Должно быть, надеялась, что у неё будут годы, чтоб восстановиться.

— Вот дура!

— Слышала бы ты, как она выла! — и дальше этот ужасный мужской голос начал рассказывать, как он мучил перед смертью кого-то, к кому лиса сама не могла проникнуть.

Это было не просто ужасно, а… Кате казалось, что хохочут и смакуют издевательства над живым существом два демона. Желудок попытался вывернуться, но было нечем. Во рту стало отвратительно кисло, и она невольно схватилась за горло.

— Ты проснулась? — сразу спросил Тан.

— М-гм. Пить хочу.

В дальнем углу пещеры бил крошечный родничок, проточивший себе узкое русло в камне, а после уходящий прямо в песок. Рядом с родником валялось несколько кусков кокосовой скорлупы, отдельные даже напоминали полушария-плошки, но Катя попила просто, зачерпывая воду в ладони. Умыла лицо, стараясь избавиться от радостного сумасшедшего смеха и этих отвратительных слов, звучащих в ушах. Вот она, живая нечисть из народных легенд. Причём, оба начисто свихнувшиеся. Сразу все сказки вспомнишь, и про бабу-ягу, и про кикимор всяких. Вообще не интересно в сказке-то быть, оказывается. Страшно, аж кровь в жилах стынет. Может, надо было дядю Баграра послушаться, да остаться в русской миссии в порту Дальнем?

Катя ещё попила, пытаясь успокоить бунтующий желудок и покачала головой.

Если бы её оставили в миссии — уж она-то себя знает — учудила бы что-нибудь, сбежать попыталась вслед. Дурочка.

— Ну, хватит! — выкрикнула вдруг лиса. — Где эти выродки⁈

— Вон там, в мешке.

— А если задохнулись⁈ Ты идиот⁈ Толку мне от дохлых щенков⁈

— Да нет, видишь, возятся!

Катя подумала, что как-то это странно — вот так орать на своих… союзников, наверное? Как они буду полагаться друг на друга при таких взаимоотношениях? Как вообще сумасшедшие полагаются друг на друга?

Наверху что-то происходило. Раздался тонкий писк и скулёж, потом тонкий, словно щенячий визг и крик лисы:

— Ах ты, мразь! Ещё кусаться!!!

Раздались шлепки и тонкие крики стали громче.

— Господи, убьёт ведь! — прошептала Катя, ожидая ужасного. И тотчас же, словно отвечая на её слова, кусты наверху раздвинулись, и из них выскочила женщина-лиса, сжимая в руках что-то мелкое и пищащее.

15. ЛИСИЙ ОСТРОВ

ВСЕ ТВАРИ БОЖЬИ

Их скинули вниз прямо сквозь решётку в потолке — пять маленьких рыжих комочков. Катя сперва не поняла, что происходит, потом испугалась, что маленькие котята разбились, а потом…

— Убьём их! — крикнул кто-то. — Это лисьи отродья! Убьём, пока они маленькие! — и сидящие по углам дети бросились вперёд, мгновенно превратившись в яростную стаю.

Катя сама не поняла, как она успела раньше. Она загородила маленьких лисьих щенят, рыкнув:

— Стоять! — хорошо получилось, почти как у дяди Баграра. И иллюзия с увеличением, которую он научил её делать, сработала безотказно. Человеческие дети отступились, хотя и наговорили много неприятного. Про то, что это — лисы, а из лис выходит только зло. Про то, что надо было отыграться хоть на некоторых. И про то, что Катя — совершенная дура, жалеет того, кто её ни за что бы не пожалел.

А ещё и бурая лиса. Она, оказывается, осталась и подглядывала сверху, чем дело кончится. Возможно, она даже планировала сожрать кого-нибудь из тех, кто захочет придушить лисёнка, но теперь довольно хихикала, так что шорох от её смеха расползался по всей пещере:

— Значит, ты всё-таки ведьма! — она просунула сквозь решётку кончик лисьей морды. — А я уж думала, что ошиблась. Ты даже умеешь прикидываться большей, чем есть на самом деле, это очень хорошо. Радуйся, завтра ночью ты станешь последней! Я съем твое сердце после всех остальных, чтобы оно стало вершиной моего восхождения!

Лиса ушла, хохоча уже во всё горло. Удаляющийся смех захлёбывался и переходил в визг, словно лиса не могла остановиться, но Кате было всё равно. Она посадила лисят в передник и отнесла в свой уголок. Тан опасливо отодвинулся в сторону:

— Ты тоже ведьма?..

— Не повторяй глупые слова необразованных деревенщин. Разница между дремучим колдовством и магией… — начала она фразу, которую слышала от Маруси, и тут поняла, что Тан, возможно, никогда не видел автомобиля. А, может, и гвоздя. Катя перебрала в уме сравнения: — … как между куском коры и настоящей лодкой, понял?

Тан неуверенно кивнул.

— А они? Они лисы.

— Не лисы, а лисята. Разве ты не видишь, какие они маленькие? В тварях божьих нет зла от природы, так отец Филарет говорил. Всё будет зависеть от того, как воспитывать… ребёнка. Или лисёнка.

Лисята дрожали и скулили, прижимаясь друг к другу.

— Придётся вам потерпеть, — шёпотом уговаривала их Катя. — Не бойтесь, я не дам вас в обиду. Жаль, что я не могу вас накормить. Тут нечего есть, только пить. Хотите водички? — она выразительно посмотрела на Тана, и тот принёс воды из родничка, явно считая это действие излишним.

Напоив свой зверинец, Катя устроила их спать прямо у себя на коленях. Она приглаживала лисьи шёрстки, пока те не успокоились и не уснули. Тан тоже постепенно успокоился и улёгся рядышком, засопел. Катя сидела, привалившись спиной к стене пещеры. Она ждала.

Ночь постепенно раскидывала свои крылья. Небо налилось чернотой, в его глубине проступили звёзды, большие, словно сливы в ботаническом саду. Всё затихло, даже дыхание океана как будто стало тише. Вот перестали возиться и переругиваться караульщики. Уснули голодные дети.

Ну?

Вот!

В вышине, за краем решётки, её слух различил лёгкие лисьи шаги. Чернобурка подошла к самому краю и свесила голову вниз. Потом переместилась напротив, так, чтобы хорошо видеть Катю, улеглась и долго-долго следила за ней, не сводя с Катиного лица своих глаз.

Так хотелось посмотреть, какого они цвета, эти глаза. Но — нет. Катя дышала ровно и спокойно. Чего эта лиса ждёт — ещё неизвестно. Вдруг, дрогни ресницами, и она решит сожрать всех прямо сейчас? Возможно, завтра она даже пожалеет, что поторопилась, но никому из съеденных точно будет не легче.

Как хорошо, что они столько дней ехали на поезде! Дядя Баграр придумывал полезные игры, это точно. Несколько уже пригодились, и надо довести дело до конца, чтобы в последнюю удалось сыграть тоже. Что самое главное, когда друзья хотят тебя спасти? Правильно, остаться живым к тому моменту, когда они к тебе пробьются. Это тоже Баграр говорил. Хороший медведь, добрый.

Лиса лежала долго. Наверное, целый час. Ушла.

Катя для верности ещё посидела в неподвижности минут пятнадцать. Открыла глаза. Точно — никого нет, её дар позволил бы разглядеть лису даже под тенью невидимости. Настало время.

КАМЕШКИ. КАТЯ

Нет, она не собиралась спрашивать согласия. Достаточно было представить, как они перетрусят, примутся выяснять испуганными голосами: как это будет⁈ Начнут плакать…

Нет.

Потом она им всё объяснит. Когда опасность пройдёт мимо. Наверное.

Так. С кого начать? С лисят? Пожалуй, нет. Лисята ценны особо, не исключено, что чернобурка поставила на них что-нибудь вроде сигнальной сирены, и если поднимется тревога, на других может не хватить времени, так? Значит, начнём с простых детей.

Катя протянула руку и положила ладонь Тану на плечо. Сосредоточилась… Почувствовала волну… В руке остался маленький, с пуговку размером, пёстрый камешек. В кармашек платья его!

Она подхватила углы фартука, чтобы не вывалились сонные лисята, и пошла вокруг пещеры. В кармашке прибавилось ещё восемнадцать камешков. Теперь лисята…

Напрасно она переживала. Напрасно ждала, что раздастся грохот или лиса примчится с яростными воплями. Ночь осталась тихой и безмолвной. Пять ещё более крошечных камешков легли в карман.

Осталось позаботиться о себе. Катя поправила на пальце колечко, которое для такого случая ещё в поезде подарил ей Баграр, села, постаралась максимально выровнять дыхание…

* * *

Ночью что-то началось. Грохотал гром, кричали люди. Потом в пещеру влетела растрёпанная лиса и остановилась посреди, не веря своим глазам. Катя наблюдала за ней, спрятавшись в самой гуще кустов, растущих около решётки. Лиса поворачивалась вокруг себя, тяжело дыша, словно пытаясь проснуться — а потом начала кричать. Страшно. И она съела одного из охранников — это Катя поняла точно. Были крики. А потом у входа — кровь и страшно растерзанные тела.

На берег накатывали волны — всё больше и сильнее. Голосили и бегали люди. Катя поразмыслила и решила спрятаться подальше в глубине острова.

ВОТ ЭТО ВСТРЕЧА

Встреча произошла около двух часов ночи. Бриарей подошёл к логову лисы настолько, что стало можно разглядеть дворец на возвышении и суетящихся на берегу людей — и словно упёрся в преграду. Навстречу русскому острову, явно побуждаемые единой волей, рванули несколько пиратских катеров. Люди на Бриарее не успели ничего даже предпринять — едва прозвучал первый пиратский выстрел, из-под воды начали вымётываться каменные руки, расшвыривающие неопрятные кораблики, словно досаждающую саранчу. Поднимающаяся навстречу Бриарею буря смялась и захлебнулась, так и не развернувшись в полную силу.

— Неужели вантиец был в одной из этих посудин? — пробормотала Маруся.

— Вряд ли, — в такую версию событий мне верилось слабо. — Скорее всего, там были маги, вроде той, с бурей, помнишь?

Спросите — как мы это видели? Баграр на скорую руку собрал мне из броши княжны Софии следящий артефакт. Над чашечкой цветка висела трёхмерная картинка происходящего вокруг, а прикасаясь к драгоценным лепесткам, можно было корректировать изображение.

— Вон он! — первой увидела вантийца Аня. Точнее, не самого вантийца, а поднимающуюся из океана толстую водяную спираль, увенчанную змеиной головой.

Тонким росчерком мелькнул переместившийся Баграр. Вода и огонь смешались, закипели в бешеной круговерти.

— Вытягивает… — пробормотала Маруся.

Баграру выгоднее было сместить сражение ближе к острову — вытащить вантийца в зону досягаемости отца Филарета. Однако, чужой маг был осторожен, и к острову приближаться не желал.

— Лиса! — указал на небольшой, светящийся на рисунке шарик Добрыня. — Её жемчужная сфера: интенсивность свечения, пропорции и…

— И следящие артефакты ведут себя точно так же, как в прошлый раз, когда вы её видели? — угадала я. И по тому, как он слегка покраснел, поняла: вот он чего к нам в спальню заявился — почувствовал возмущения активированных формул! Жук.

Лиса метнулась было к Баграру, но у него с вантийцем шла такая мясорубка, что её просто отшвырнуло в сторону. Сфера зависла неподалёку, выжидая. Зависла она так, что и наша артиллерия не могла стрелять, опасаясь попасть в Баграра. Я закусила костяшки пальцев, опасаясь, что Баграр не успеет на два фронта, и где-то да пропустит удар…

— Надо её отвлечь, — сказал Дима. Мы уставились друг на друга. — Бриарей! Дай ему задание атаковать логово лисы.

— А не может подойти — пусть кидает скалы, — подал идею Александр.

— Дело! Давай, Маша!

Я подскочила к пульту и начала торопливо вводить команды.

— А Катя? — испугалась Анечка.

— Во дворце Кати нет. Баграр сказал, она почти в центре острова.

КАЗАКИ

Особую досаду есаула Погребенько составляла невозможность выхватить шашку и броситься в ближний бой. Где мы — а где враг! Что за сражение такое, смотрим да нервничаем⁈ Зря ли, что ли, кораблик в порядок привели и даже электричество починили, воспользовавшись по-дружески подброшенным с «Царицына» ремкомплектом?

И тут остров начал шевелиться, поддрагивать, выпустил множество длинных каменистых рук! Извиваясь, словно гигантские змеи, эти руки принялись выхватывать из моря огромные куски скал и швырять в строения, видневшиеся на берегу — вроде как дворец какой-то.

— И чего затеяли? — успел пробормотать есаул, но жемчужная сфера, висевшая напротив Баграра, бьющегося с чужим магом, дёрнулась и заметалась вдоль берега, чтобы тут же устремиться к Бриарею.

Гулко ухнули орудия «Царицына», однако лиса, наученная горьким опытом получения люлей от крупнокалиберной морской артиллерии, замелькала светляком, расчерчивая в черноте ночи жемчужные кружева.

— Эх, далеко, мать её итить! — стукнул ладонью по кулаку пулемётчик Петя. — Не сунется она ближе к острову! Зря простоим!

— А что, если…

ПОСЛАНЕЦ

Запыхавшийся и покрасневший профессор Петров ввалился в управляющую пещерку:

— Барышни! Депеша!

— Давайте! — деловито протянула руку Маруся.

— Я-х-х-х… Я… — де… пеша… — профессор ткнул себя пальцем в грудь и упал на спешно освобождённую курсантами лавку. — Се… кунду… Ф-ф-ф-у-х-х-х… — минуту немолодой профессор приводил в порядок дыхание, после чего мгновенно переключился в обычный для себя режим неутомимой бодрости: — Девочки! Попробуйте договориться с Бриареем! Нужно освободить «Следопыт». Пока лиса сконцентрирована на самом острове и на огне больших батарей, казаки хотят подкрасться по ближе.

— Да что они сделают со своим пулемётом? — с сомнением сказал Александр.

— Там же отец Филарет! — воскликнули мы с девчонками в три голоса и бросились к шкатулке.

«СЛЕДОПЫТ»

То, что трём барышням удалось сговориться с Бриареем, стало понятно, когда «Следопыт» дрогнул и неторопливо поплыл по земле в сторону берега.

— Кому расскажи — не поверят ведь, — сам себе под нос проворчал капитан. — Приготовились, братцы!

ЭХ, НАДО БЫЛО…

Кораблик скользнул в воду мягко, словно по маслу, привычно закачался в своей стихии, выравниваясь, и устремился в сторону лисы, мечущейся между Бриареем и дворцом.

Охраняющий пещерку взвод, как началась канонада, следил за разворачивающейся в небе баталией непосредственно со смотровой площадки, а мы втроём замерли над брошью.

— Ты глянь, что она делает-то! — в сердцах воскликнула Аня.

Лиса углядела-таки пробирающийся к ней маленький кораблик — а, может, почувствовала попытку отца Филарета дотянуться до её щитов — и теперь старалась отбивать летящие скалы так, чтобы зацепить «Следопыт». Вот в непосредственной близости от кораблика, вызвав огромный всплеск, рухнул один обломок… другой…

— Ах, ненадолго это везение! — Маруся в отчаянии прикусила кулак. — Сейчас она пристреляются…

— Дуры мы! — Аня в сердцах ударила себя в лоб. — Надо было с ними! Бежать надо было, пока с Бриареем договаривались! «Следопыт» с нами куда как быстрее! И юрче!

— Маневреннее… — пробормотала Маруся. — Всё так! И бежать не надо — пока бы мы добежали! Инерция мышления нас губит дамы! Мы кто?

— Кто? — слегка испугалась Аня.

— Магички! Маша, где твоя леталка?

— В кармане, где ж ей быть, — я вытащила смотанную в крошечный комочек почти невесомую сетку.

— Ты не можешь бросить пульт, нужен оператор. А мы можем! Давай! Аня, за мной!

НЕ ПОЛОЖЕНО

— Вы куда, барышни? Не положено! — строго окликнул их старший караула.

— А до ветру сходить я тебе прям здесь должна? — натурально возмутилась Аня. — Придумали тоже! — и, задрав нос и подхватив Марусю под руку, гордо продефилировала мимо покрасневшего курсанта.

Они завернули в сторону домика с сердечком и юркнули за ближайшие же кусты. С площадки донёсся негромкий разговор:

— И куда они?

— Да до уборной пошли.

— Почему одни-то? Велено было обеспечить беспрерывную охрану!

Маруся торопливо развернула сетку, накинула петли на плечи.

— Так в уборную как?.. — недоумевал за кустами дежурный.

— Как-как! Каком кверху! Снаружи надо подождать, дурында! Беги давай, головы нам снимут!

— Не успеют, — ответила невидимому караульщику Маруся, добавила жёсткости в пассажирский хвост и почувствовала, как внутри неё словно кристаллизуется холодная и жёсткая рассудочность: — Аня, садись живей! Держись крепко!

Анечка обхватила подругу. Летательный аппарат оторвался от земли и поплыл вдоль тропинки, набирая скорость.

— Ой, батюшки!

— Ничего не бойся и думай про своего есаула. Не поспеем — угробит его лиса.

— Держусь! — Аня прижалась лицом к Марусиной спине.

— Барышни! Вы куда⁈ — закричал выскочивший на тропинку дежурный. — Стойте!

Отвечать они не стали.

Маруся неслась, вцепившись в лямки леталки. Правильно говорила Маша — руля не хватает!

Она проскочила обрез скал, прикрывающих маленькую долинку и пулей вылетела в самую гущу кипящего боя. Грохот попеременно бьющих пушек сделался на порядок громче. Свистели камни. Шипело что-то.

Маленько ошиблась с направлением. Вираж! И-и-и-и… скорости!

Она не кричала и не ругалась. Формулы выстраивались чётко. Сердце стучало размеренно.

Каменные руки Бриарея вывернули очередную скалу — размером с «Царицын», не меньше — и швырнули её, целясь в лису. Маруся мелькнула между извивающимися скальными отростками. Ещё добавить скорости!

Траектория артиллерийских снарядов проходила чуть в стороне — уже легче. Нужно только отслеживать Бриарея и летающие каменюки.

Вон «Следопыт»! Совсем рядом!

Маруся почувствовала, как руки похолодели. Лиса ударила чем-то вспыхнувшим, и последняя здоровенная скала отлетела в сторону казачьего кораблика.

Вот оно. Время для накопителя!

ПЕЩЕРКА. МАША

— Как вы могли, барышни⁈ — выговаривал мне мичман с маленькими смешными усиками. — Вы пренебрегли своим обязательством и поставили…

Я едва его слушала. Больше всего мне было страшно, что Бриарей начнёт ловить Марусю и собьёт, повредит — мало ли… Но бояться нужно было не этого. Я увидела момент, когда лиса, метнувшись в своём шарике, активировала артефакт — и даже на таком расстоянии почувствовала расходящуюся от него волну. Скала отлетела, словно отбитый мяч.

— О, Господи! — я схватилась за брошь, увеличивая изображение…

Мичман прервал своё бормотание и тоже уставился на проекцию боя. Маленькая светящаяся точка, в которой можно было угадать две девичьи фигурки, рывком ускорилась, превратившись в сияющую чёрточку, и упала на палубу «Следопыта». А следом кораблик накрыло огромной скалой. Целиком.

— Маша… Маша, успокойся!

Я поняла, что кричу и не могу остановиться. Кто-то удерживал меня за руки. Я, кажется пыталась их бить…

— Тихо! Тихо… Посмотри на меня… — я увидела его глаза. Димкины.

— Они погибли!

— Маша, это бой.

Мне столько всего хотелось сейчас крикнуть! И: «Ты не понимаешь!» И: «Это мои самые близкие подруги!» И: «Не смей меня подавлять!» И столько ещё эмоционального и лишнего… что я до глубины души благодарна профессору Попову, громко воскликнувшему:

— Они живы!!!

Мы кинулись к проекции, как раз чтобы увидеть, как скала сползает вбок со сферы, слабо мерцающей вокруг «Следопыта».

— Она поставила «изоляцию»!!! — заорала я куда несдержаннее, чем положено воспитанным барышням. — Она смогла!!!

И все радостно орали и хлопали друг друга по плечам. Потом я обнаружила, что обнимаюсь с Дмитрием Александровичем, и строго сказала:

— Кхм! Будешь подавлять меня, на свидание можешь не рассчитывать!

— Что это⁈ — снова воскликнул профессор, и все бросились обратно к проекции.

16. КОНЕЦ ТЯЖЕЛОЙ НОЧИ

«СЛЕДОПЫТ»

Отец Филарет смотрел на летящую сверху скалу, словно на подошву великана, вздумавшего растоптать вредный кораблик. Плетью обуха не перешибёшь.

— Господи, — тихо сказал пожилой священник, — прими…

Практически сбив его с ног, сверху свалилось что-то визжащее. Смутно знакомый девический голос выкрикнул несколько непонятных слов…

Последовавший удар скалы прозвучал оглушающе, словно гигантским черпаком долбанули в непомерных размеров медный таз. Мир вокруг подпрыгнул и залился водной чернотой. Отцу Филарету понадобилось несколько секунд, чтобы понять — бурлит снаружи. Снаружи обнимающей «Следопыт» сферы!

Электрические лампы слегка подсветили окружающие морские воды.

— Аквариум наоборот, — сказал пулемётчик Петька. — Гля, какая пучеглазая!

Упавшие с неба девицы возмущённо на него обернулись, но Петька смотрел вовсе не на них, а на тычущуюся в стенку мерцающей сферы жёлто-полосатую рыбину.

— Крышка у нашего аквариума неподходящая, — одна из девиц, что похудее, деловито складывала какие-то верёвочки. — Аня! Надо петь! У меня все накопители слетели до нуля. Сколько продержимся, не знаю.

Аня продолжала сидеть на палубе, привалившись к стенке надстройки и закрыв глаза.

— Никогда, — произнесла она с чувством, — никогда больше я не полечу. И не уговаривайте!

Есаул Погребенько подошёл и присел рядом, взяв её за руку:

— Душенька, надо спеть.

— Спеть могу, — согласилась Аня, всё также не открывая глаз. — Смотреть боюсь.

— А не смотри, я тебя за ручку поведу. Всё хорошо будет. Веришь ли мне, душа моя?

Аня помолчала.

— Верю, — и потом ещё раз: — Верю! — и запела, поднимаясь:

Верила, верила, верю,

Верила, верила я….

Но никогда не поверю,

Что ты разлюбишь меня*.

*Казачий романс.

Вот это неожиданно! И ещё более неожиданным оказалось, что многие эту песню знали и дружно подхватили:

— Домик стоит над рекою,

Пристань у самой реки,

Парень девчонку целует,

Просит он правой руки.

Верила, верила, верю,

Верила, верила я….

Но никогда не поверю,

Что ты разлюбишь меня.

Целый казачий хор!

— Белая роза к свиданью,

Красная роза любви,

Желтая роза разлуки,

Я умираю с тоски.

Верила, верила, верю,

Верила, верила я….

Но никогда не поверю,

Что ты разлюбишь меня.

Песня лилась и дальше, но Маруся уже не слушала. Энергии стало достаточно, чтобы жёстко стабилизировать «изоляцию». Ещё немного — и двигаться можно будет. Никогда ещё, ни разу ей не приходилось держать самостоятельно две таких сложных формулы одновременно. А — надо, иначе никак. На сколько хватит воздуха в изолированном шарике, прежде чем людям станет дурно? Что будет, когда станет плохо самой Марусе? Тут к гадалке не ходи — зальёт всех сразу. Поэтому надо выползать из-под придавившей горы, сама она «Следопыт» ни за что не выпустит. Хоть потихонечку…

— Александр Петрович!

— Слушаю.

— Нам бы поскорее определиться, в какую сторону наклон скалы уходит. Фонарь, что ли.

— Прожектор. Сейчас организуем.

Луч прожектора медленно обернулся вокруг, выхватывая из чёрной взбаламученной воды широкий призрачно-зеленоватый конус. Определившись с направлением движения, Маруся очень аккуратно начала подталкивать кораблик. Так, главное — из защитной сферы не выпрыгнуть.

Они сдвигались в сторону свободы крошечными шажочками, словно улитка, высовывающая голову из раковины. Аня пела. И все казаки пели. Они, кажется, не очень поверили в перспективу выбраться живыми из этой ситуации, но придерживались принципа «помирать — так с музыкой!»

Это был целый концерт, и единственное, чего Маруся боялась — хватило бы кислорода. Внезапно скала шевельнулась, переваливаясь на другую грань, и дело как будто пошло легче. Маруся попробовала прибавить скорости — и «Следопыт», вместе со своей сферой изоляции вдруг дёрнулся вперёд, проскрёб краем сферы по морскому дну, вздымая облака песка и прочей морской мелочи — и вылетел, словно пробка из бутылки!

— Ур-р-р-ра-а-а-а!!! — завопили все.

И свежий воздух! Счастье какое!

— А теперь скорость! — воскликнула Маруся. — Зададим этой лисе трёпку!

— А барышня-то боевая! — засмеялись казаки, разбираясь по местам.

Их выкинуло чуть в стороне от происходящего сражения, и Маруся вложила в рывок все силы, чтобы лиса, считавшая их раздавленными, не успела заметить их появление.

— Аня! Сейчас батюшке Филарету перенаправь поток! Сконцентрируйся! Нам надо её достать!

«Следопыт» подлетел незамеченным, и маг-блокиратор смог начать свою работу, зацепив лисью сферу самым краем. Но этого оказалось достаточно, чтобы жемчужный шар перекосился и побледнел. Лиса начала смещаться, двигаясь рвано, словно охромевший зверь. Маруся из последних сил заставила кораблик прыгнуть вперёд, и теперь блокиратор вцепился в свою добычу уже по-настоящему! Лиса словно оказалась на поводке. Она дёргалась и металась в разные стороны, однако вырваться не могла. Но и отец Филарет не мог превозмочь накопленной ею мощи. Противостояние шло практически на равных, и совершенно непонятно было — кто кого измотает раньше.

Кто измотает — тот и победит? Или нет?

Маруся практически израсходовала свой ресурс маны и теперь только переживала за Аню и за отца Филарета, лицо которого выглядело мертвенно-бледным в свете электрических фонарей.

Магический ход корабля был исчерпан, но механический-то остался! И команда делала всё, чтобы подобраться к лисе поближе и облегчить работу магу-блокировщику. Ещё чуть-чуть! Жемчужная сфера сделалась слегка прозрачнее, и за ней, словно за нежной тюлевой занавеской, уже можно было разглядеть напряжённую фигуру женщины с растопыренными руками.

— Казаченьки, товьсь!

Зря курсанты скептически высказывались о казачьем вооружении. Да, не было в их арсенале тяжёлых пушек, зато карабины и винтовки, подходящие для такого случая — были!

Ещё один манёвр — жемчужная сфера рывком приблизилась метров на двадцать, стенки её сильнее побледнели.

— Бей в глаз, не порти шкуру! — выкрикнул Савелий, и лиса, яростно оскалясь, обернулась в его сторону.

Но это возымело совершенно обратный эффект, нежели она ожидала. Последовал общий слаженный залп, и лисий щит, проседающий под давлением отца Филарета, в крошечной точке напротив лисьего глаза моргнул, словно вуаль, прожжённая искрой. Прореха мгновенно начала затягиваться, но последняя, чуть запоздалая пуля, проскочила сквозь стремительно закрывающееся отверстие и вошла чернобурке прямо в глаз. Голова лисы дёрнулась, и в следующий момент отец Филарет едва не упал — так резко исчезло противостоящее ему сопротивление. Шар схлопнулся, и лиса полетела вниз, обмякшая, словно тряпочная кукла.

— Одолели ли? — оседая на палубу, спросил Филарет.

— Убедиться надобно!

— Аня, пой. Не останавливайся! — Маруся схватила подругу за руку, и собирая всю возможную ману, толкнула корабль вперёд, к месту падения тела.

— Здесь! — гаркнул кто-то, корабль замер, и в воду уставилось несколько прожекторов. Прыгнули добровольцы.

— Осторожно! — успела вскрикнуть Маруся и только тут поняла, что канонады давно не слышно, и Бриарей уже не бомбардирует лисий дворец кусками скал.

Зато за островом одна за другой непрерывно вспыхивали зарницы.

— Баграр там…

— Помочь бы ему, — обессиленно прошептал отец Филарет, — да, кажись, отбегал я своё, девоньки…

Аня встрепенулась и схватила его за запястье:

— Вот ещё! Рядом с двумя магичками умереть!

Маруся, не сговариваясь, взяла священника за вторую руку. Чувствовала она себя зверски уставшей, но уже не такой опустошённой — сложно это посреди океана, даже если тебя специально не накачивают, энергия сама льётся:

— Ну, давай, Ань, начинай. Я подхвачу.

Через десять минут целительных процедур отец Филарет перестал соответствовать присловью «краше в гроб кладут» и даже смог подняться на ноги.

— Эх, хотела я вас на леталку посадить, да самой на второе место устроиться, чтоб рулить, и рвануть к Баграру, а вижу, что не выйдет такая затея, — покачала головой Маруся. — Слишком уж рискованно.

— Да поехали все туда! — воскликнула Аня.

— А лиса?

— Ах, лиса же ещё, я уж и забыла про неё…

И тут голоса разом сделались громче, закричали радостно.

— Нашли⁈ — вскинулась Аня.

— Нашли, нашли! Полубаба-полузверь!

— А ну, пошли! — Маруся решительно потянула Аню и отца Филарета за собой.

Помощник капитана попытался преградить девушкам дорогу:

— Не стоило бы вам смотреть такое, барышни…

— Нет уж! — решительно обошла его Маруся. — Я должна своими глазами увидеть, что за чудовище нам противостояло. И вообще, она ли это?

Тело выглядело действительно страшно, словно оно даже в смерти не могло определиться — зверь ли оно, или человек? А ещё оно было очень… старым.

— Батюшка — она? — спросил мокрый до нитки Петя-пулемётчик.

Отец Филарет привстал на одно колено, повёл рукой над телом и словно прислушался.

— Она. Александр Петрович, охрану из трёх человек поставьте. Присмотр нужен, покуда не сожжём. Да проверьте, коли все из команды здесь — Баграру на помочь поспешим!

Через минуту команда вновь стояла по местам, а Маруся и Аня придавали «Следопыту» максимальное ускорение — в обход лисьего острова, туда, где полыхали зарницы.

* * *

В управляющей пещере Бриарея шёл жаркий спор — двинуть ли остров к Баграру, и не помешает ли ему это? Две предыдущие попытки привели лишь к тому, что мясорубка из яростно мечущегося водяного змея и мелькающего вокруг него Баграра почти совсем сместилась из зоны досягаемости.

— Смотрите! — воскликнул профессор Попов, который, казалось, умудрялся быть одновременно везде и примечать самые важные детали. — «Следопыт» идёт на сближение! И его не замечают!

* * *

И всё-таки они… нет, нельзя сказать: не успели. Явились к шапочному разбору — так будет точнее. «Следопыт»вылетел из-за мыска и устремился к бешеному штопору из воды и огня. При ближайшем рассмотрении стало возможным различить поднимающуюся из океана гигантскую водяную кобру и совершенно огненного Баграра, нарезающего спирали вокруг её головы.

Тут снова стало громко: шипело, свистело и даже как будто взрывалось, обрушивались плюхи воды размером едва ли не с их маленький кораблик.

— Достанем, отец Филарет⁈ — перекрикивая грохот, спросил капитан.

— Если под самым хвостом встать!

— Я могу поставить защиту! — предложила Маруся. — Прикрою корабль!

И тут несколько голосов разом закричали — а общий смысл был: «смотри-смотри!»

Напротив головы плюющейся водяными стрелами кобры что-то здорово жахнуло, и Баграр влетел ей прямо в рот. В следующий миг голова и капюшон змеи окрасились алой вспышкой, оторвались от тела и обрушились вниз. И также, на удивление постепенно, начало обрушиваться замершее водяное тело — сперва верхние сегменты, затем всё более и более нижние — словно титанический опадающий фонтан. Маруся поспешно поставила «изоляцию», чтобы расходящаяся волна не опрокинула казачий кораблик.

В сторону Бриарея, светясь, словно остывающий уголь, летел Баграр. Летел странно, кренясь на правый бок и как будто слегка припадая время от времени. И он, кажется, не видел их.

— Баграр! — закричала Маруся, и пять десятков голосов подхватили:

— Баграр! Баграр!

Тогда только он услышал их — и заметил, как будто проснулся. И когда он опустился на палубу, Маруся поняла, насколько смертельно он устал.

— В Заранске-то, поди, и то пободрее глядел, — переживающе высказалась Анечка.

— Это ничего, это мы поправим, — заторопилась Маруся. — Ах, жаль, бусин нет и накопители мои пусты. Ничего… Аня, давай пока хотя бы как с батюшкой, маленько… Баграр, садитесь… Гарью-то как пропах, о, Господи… Ребята, воды принесите! Лишнее из рук давайте уберём… — когти Баграра постепенно уменьшались и переставали светиться, возвращаясь из боевого положения в обычное, и только когда кто-то попытался помочь и обработать рваную рану на предплечье, все поняли, что странный предмет, который Баграр до сих пор автоматически сжимал в когтях, был обгорелой головой вантийца.

«Следопыт» развернулся к Бриарею, и все на корабле, не занятые его непосредственным управлением, усердно молились за исцеление одного измученного медведя. На подходе к острову Маруся перестала бояться, что Баграр у них на руках умрёт от истощения. Сейчас он просто спал.

МАША

Я видела, как Баграр пробился сквозь защиты вантийца, как опала кобра, и как он из последних сил потащился в сторону «Следопыта». Первый порыв был — побежать к берегу!

Я отскочила от проекции, вокруг которой сгрудились все курсанты и офицеры.

Нет, стоп! Как там Маша сказала? Инерция мышления у нас. Мы же магички! Эх, леталка у нас одна! Срочно надо исправить это упущение! А если… Я крутанулась вокруг себя. О! Лавка!

Верхом на ней сидеть оказалось удобно, хоть подол немного и мешал. Зато держаться есть за что и рулить ловко.

— Маша? — спросил удивлённый Димин голос.

Я даже оборачиваться не стала. Ну его, вдруг у него подавление воли через взгляд⁈

— Я быстро! — и взяла с места в карьер. Ну, это в книжках про всякие приключения так красиво пишется. А я просто стартовала на всём доступном мне сейчас максимуме. Услышала только, как профессор Попов вскрикнул:

— Феноменально! — а дальше только ветер свистел.

На палубу «Следопыта» рухнула со своей лавкой — вокруг Баграра уже вовсю молебен шёл.

Глазами спросила Марусю: как он?

Она покачала головой, мол — не очень. На руку показала, мол: браслетов нет. И всё, что на нём, в бою повыгорело, понятно! Я заторопилась, сняла с шеи риталидовое колье –почти полное зарядки! Обвязала Баграру вокруг пальцев — хоть так! Лапа сжалась, прихватывая камешки.

— Муша…

— Я здесь!

— Лиса?..

Я обернулась на Марусю.

— Казаки пристрелили, — подсказала она.

— Красавчики! — слабо ухмыльнулся Баграр. — Я спать, — и растянулся на палубе во весь свой немалый рост.

На Бриарее нас встречали радостными воплями. И впереди всех — профессор Попов. Воспользовавшись всеобщей сутолокой он заговорщицки сообщил мне:

— Мария, вы должны иметь в виду: ваш экстренный вылет произвел неоднозначное впечатление.

— Да вы что? — я засмеялась. — Вообще-то я не удивлена.

— И тем не менее, — профессор оглянулся, живо напомнив мне наши шпионские походы по магазинам в Заранске, — некоторые побежали на корабль… — он многозначительно пошевелил бровями: — Вы знаете, что связь восстановилась?

— Да вы что⁈ — я даже обрадовалась. — Так это же здорово!

— Мда?

— Конечно!

— Профессор, вы позволите похитить у вас вашу прелестную собеседницу?

Ага. Дима, Саша и Добрыня. А Иннокентия нет! Тоже, видать, помчался с докладом.

— Машенька, ваше выступление с лавочкой было феерическим! — сходу заявил Добрыня.

— Во всяком случае, вопрос о сверхбыстром перемещении из «Трёх котов» в гимназию отпал сам собой, — заметил Александр.

А он, значит, был — тот вопрос. Так-та-а-ак.

— Сударыня, — Дмитрий галантно поклонился, — я впечатлён!

— Спасибо.

Люблю я, когда меня хвалят, всё-таки. А кто не любит?

Вокруг Баграра засуетились, хотели организовать носилки из досок, вроде помоста, но тут он проснулся и сказал, чтоб не придуривались, уж с корабля он в состоянии сойти сам. И сошёл! И даже до пещерки управления добрёл, а уж там завалился в углу, пробормотав, что мы всё правильно сделали, и теперь ему просто надо отлежаться:

— Дайте два часа, потом уж пойдём Катюшку искать. Если она до того времени сама не явится… — Баграр приподнял голову, окинул толпящихся в пещерке мутным взглядом и строго предупредил: — Без меня на остров не лазить! Мало ли, вдруг там магических ловушек поналеплено… — и отключился уже окончательно.

17. ПРОЯСНЯЕМ СУТЬ

РАЗГОВОР У КОСТРА

Ночь у лисьего острова

Маша

Под присмотром отца Филарета уничтожали останки лисы. Покуда на каменистую площадку у воды натаскивали сухого плавника, профессора достали откуда-то разнообразную фотографическую аппаратуру, в свете прожекторов фотографировали тело так и сяк. Офицеры специального отдела с «Царицына» притащили свои фотоаппараты и даже кинокамеру, снимали. Потом сожгли на стальном листе, тщательно следя, чтобы ни единого куска плоти не осталось. У меня сложилось такое впечатление, что люди боятся, как бы лисье безумие не распространилось через её останки. Пепел ссыпали в металлический контейнер и запаяли. Голову вантийца поместили в большую банку (предназначенную, как сказал профессор, для особых образцов), залили каким-то удушливо-вонючим раствором и плотно запечатали — для предоставления к отчёту.

Потом все потихоньку расползлись по своим уголкам.

Из темноты время от времени слышались весёлые голоса, здравницы, даже пение. Но мы с девчонками никуда не пошли (да и неприлично, по местным понятиям), разожгли напротив пещерки свой костерок. Капитан «Царицына» сменил взвод охраны, и гардемарины снова нас охраняли, не особо приближаясь к пещерке. Потому что у огня сидел с нами кто? Правильно, цесаревич. Со своими друзьями-охранниками Александром и Добрыней. А Кеши не было (длинный, должно быть, выдался доклад). Но как-то всех после столкновения с лисой отпустило, что ли. Мы общались и смеялись, почти как в тот памятный вечер моего первого бала. Пока с корабля не пришли ещё посыльные, притащившие несколько тюфяков и одеял, и не передали Диме записку. Он прочитал, нахмурился:

— Простите, дамы, мы должны идти. Доброй ночи.

Все эхом откликнулись:

— Доброй ночи… — и компания растворилась.

Парни ушли на корабль, Маруся с Аней потащили тюфяки в пещерке устраивать. А я не могла отлипнуть от костра. Внутри кипели и бурлили пережитые эмоции. По-хорошему, нужно было успокоиться и немного поспать, но взбудораженность ночи не отпускала.

Послышался шорох шагов, и к костру вышел Иннокентий.

— Мария, могу я попросить вас о беседе?

— Опять эти ваши секретные дела, — проворчала я. — Что, Кеша, получили от папеньки инструкции?

— Вы не представляете, в каком количестве, — усмехнулся он. — Маша, весь третий отдел имперской безопасности от произошедшего стоит на ушах. В докладах такая каша! Вы могли бы, если это не заденет сведений, которые вы не захотите раскрыть, помочь нам навести хотя бы относительный порядок во всей этой истории?

Блики костра плясали на его уставшем и расстроенном лице. В принципе, отчего бы и нет?

— Ну, что ж, давайте поговорим.

— Скажите, пожалуйста: имеете ли вы отношение к признательным показаниям некоего господина Сотейникова?

— Кого⁈ — удивилась я. — А-а-а… Это, наверное, тот неприятный тип с распродажных танцев, который хотел Марусю унизить? Мерзавец. Он должен был признаться, да.

— На самом деле это мой второй вопрос. Упомянутый вами персонаж — господин Привадин, также явился с повинной, но…как бы сказать, в его внешности не случилось столь чудовищных изменений.

— Ах, э-э-этот… — я помолчала. — Который с женой?

— Да, госпожа Сотейникова умерла.

— Я знаю.

— Откуда? — цепко спросил Кеша.

— Баба Дуня сказала.

— Баба Дуня?

— Светлейшая княгиня Голицына.

— И эти тут…

— А куда им деваться? Ищут подходящих невест. Кстати, надо будет через вашу дипломатическую службу бандерольку ей отправить.

— Вы обещались ей что-то отсылать?

— Да нет. Она предложила нам походить кандидатками в невесты. В качестве символа предварительного договора баба Дуня вручила нам два гарнитура: колье и серьги. Был уговор — до Масленицы мы думаем, после либо выбираем из предложенных кандидатов — либо возвращаем драгоценности.

— И вы взяли⁈ — почти ужаснулся Кеша.

— Нам очень нужны были накопители, — честно сказала я. — Маруся получила тяжёлую энергетическую травму. Мы же тогда не знали, что через неделю шкатулку её матери вернут, может, и продержались бы. И так замучились к реке каждую ночь летать.

Кеша некоторое время помолчал, а потом честно сказал:

— Знаете, ничего понятнее не стало.

Я устало засмеялась:

— Потому что мы скачем с пятого на десятое. Давайте я вам вкратце и по порядку расскажу, как всё было, а вы по ходу, если что-то уточнить захотите, сразу спрашивайте.

Долго мы с Кешей сидели. И иногда я говорила: «Нет, это я рассказывать не буду».

Потом он взъерошил руками волосы и уставился в огонь чуть ли не с отчаянием:

— Маша, честно вам скажу: я не представляю, как буду это докладывать. Насколько это… изменит все расклады? И внутриполитические… А уж внешне!

— Тут я вам помочь не могу, потому что не очень пока в теме. Маруся меня просвещать пыталась, да всё не до того нам. Так, по верхам проскакали…

Помолчали.

— Маша. Я вынужден вас спросить ещё об одном.

— Про цесаревича?

— Как вы догадались?

— Все на него глаза пучат. Как же не спросить⁈ Что вы хотели?

— Насколько серьёзно вы воспринимаете ваши… м-м-м… отношения?

— А у нас были отношения?

Мы уставились друг на друга. Интересно, что он знает про «Трёх котов»?

Иннокентий слегка покраснел.

— Кеша! Ну, вы даёте! — я почувствовала, что тоже краснею. — Дима — симпатичный парень, но… Вы поймите, я привыкла к реалиям Гертнии. Там взаимоотношения неженатой молодёжи гораздо свободнее. Если вы имеете в виду: не думала ли я о замужестве, сразу отвечу: нет! Как можно выйти замуж за человека, которого практически не знаешь? Как он воспитан? Что любит? Какие книги читает? Да, может, он вообще грубиян и деспот⁈

— Кто грубиян и деспот? — спросила совершенно сонная Маруся, выглядывая из пещерки.

— Жених потенциальный! — сердито ответила я.

— А-а. Нет, таких женихов мы отметаем с негодованием.

— Вот и я говорю. Ты чего вышла?

— Так ты кричишь, словно режут тебя.

— Я вроде тихо.

— Вот. Ещё страшнее. Тихо кричишь, сдавленно, — Маруся остановилась около нас, — как будто режут тебя с большим умением. Пошли спать уже, хоть чуть-чуть надо.

Я, и впрямь, вдруг почувствовала страшно навалившуюся усталость:

— Извините, Кеша. Мы пойдём. Доброй ночи.

Хотя, впору уже доброго утра было желать, восточный край горизонта вовсю светился нежным персиковым цветом.

— Баю-бай, баю-бай, — строго сказала Маруся, укладываясь на тюфяке, — поскорее засыпай! Будешь глазками в потолок хлопать, придётся применить к тебе усыпляющую магию.

— Пф!

— Вот, попфыкаешь потом.

Я засмеялась, пристраивая голову на свёрнутой шали, и мгновенно провалилась в сон.

ПЕРЕЛЁТНЫЕ ПТИЦЫ

Кто просыпается раньше всех? Конечно, профессор Попов, в любое время суток бодрый и жизнерадостный, как мячик. Однако, выскочив на улицу к большому столу, он с превеликим изумлением увидел, что там уже сидит Виктор Иванович, дописывающий, судя по всему, четвёртую тетрадь.

— Поразительное зрелище, Виктор Иванович!

— Где⁈ — немедленно закрутил головой тот.

— Да вы же! Вы разве не ложились?

— Знаете, прилёг, но никак не смог уснуть. Столько событий! Хотелось всё записать. Вот и…

Тетрадями и ручками летописца намедни снабдили офицеры с «Царицына», у которых всяческих письменных принадлежностей имелся изрядный запас.

— Понимаю, — согласился профессор и принялся разводить огонь в уличной печке. Скоро начнут просыпаться люди, можно уже и чай ставить.

— Не знал, что в этом регионе работают орнитологические станции, — Виктор Иванович, усердно изображавший летописца, едва успевал поднимать голову от своей тетради, и профессор Попов с удивлением спросил:

— С чего вы взяли?

— Я видел несколько окольцованных птиц. Э-э-э, я не очень силён в биологии, поэтому не возьмусь достоверно утверждать, но, по-моему, все они были одного вида. Возможно, перелётные?

— Конечно, перелётные! Не слышал ни об одном орнитологическом институте или станции в Океании. Ближайшие — Индия, Китай, а, вполне вероятно, птицы прилетели и вовсе из Европы. А если из Америки⁈ Я слышал, во Французской Луисиане открыли филиал Парижского университета.

— Возможно, возможно, — отрешённо пробормотал Виктор Иванович. — Некоторые птички вовсе не пугливые. Одна даже садилась прямо на стол. Или это вообще была одна шустрая птица?

— О! — придушенно вскрикнул профессор. — Не шевелитесь, кажется она вернулась! Жаль, что у меня нет сачка, но, может быть, если она ручная, мы сможем приманить её и прочитать метки…

Профессор пошарил в кармане и нашёл пару обломков от вчерашних галет. Возможно, птички привыкли, что их подкармливают, и ждут от людей того же? Высыпав на ладонь несколько крошек, он начал бочком подбираться к кусту, на котором сидела птичка, с любопытством наблюдающая за его перемещениями.

— Цып-цып-цып… Цы-ы-ып-цып-цып… На, возьми! Хоро-о-о-ошая птичка, хоро-о-о-ошая…

Профессор подошёл совсем близко, ме-е-едленно приблизил руку… К его восторгу птичка не вспорхнула, а аккуратно перешагнула к нему на палец.

— Ах, красавица! Краса-авица! — восторженным шёпотом хвалил профессор птицу. — Ну-ка, милая, посмотрим… Хм…

— Что там у вас? — спросил только что проснувшийся, потягивающийся Баграр.

— Профессор сумел подманить окольцованную птицу, — негромко пояснил ситуацию Виктор Иванович.

— Странно… Очень странно… — забормотал Попов. — Обычно указывается цифровой код, ну, иногда возраст… А здесь — просто «Катя».

— А ну-ка! — подошедший Баграр подставил коготь, и птичка радостно на него перескочила. — Ты моя умница! Немножко растерялась, но всё сделала правильно. Вспоминаем: как разворачивать формулу?..

Профессор, совершенно нелепым образом разинув рот, таращил глаза на маленькую девочку, сидящую на руках у огромного медведя:

— Феноменально!..

Виктор Иванович строчил в своей летописи как пулемёт — фиксировал новое дивное событие!

— Катенька!!! — громогласно воскликнула Аня, уснувшая вчера первая, и сегодня первая же из девчонок выспавшаяся. — Живая! Живая!

Уж на эти крики из всех домиков начали выглядывать люди и площадь живо наполнилась народом.

— А где же, барышня, ваши туфельки? — полюбопытствовал профессор Попов.

— В океане потерялись, пока меня водяной кулак тащил.

Виктор Иванович потеснился на лавочке:

— Господа, дайте же барышне присесть! Юная дева, не расскажете ли вы нам о постигших вас приключениях?

— Расскажу, — согласилась Катя, и Виктор Иванович потянулся за новой тетрадью.

— Да погодите вы с рассказами! — засуетилась Аня. — Дайте хоть дитё накормить.

— Одно другому не мешает, — дипломатически успокоил Аню профессор Попов. — Мы будем чай пить и беседовать. К тому же, первый чайник уже поспел! А господа с «Царицына» любезно поделились с нами прекрасными бисквитами. Вы как к бисквитам относитесь, Катенька?

— Хорошо, — кивнула Катя.

— Прекрасно! К тому же, если ребёнок будет рассказывать и есть, Виктор Иванович ничего не пропустит в своих записях.

Маша

Конечно же, Аня разбудила нас с Марусей, иначе мы бы прослушали историю Катюшки. Самое удивительное, конечно — это когда она начала доставать и выкладывать на стол камешки.

— Вот. Я превратила всех, кого лиса собиралась съесть, — она посмотрела на Баграра и доверительно сказала: — Как страшно она кричала! Я сидела в кустах над пещерой и всё слышала. И она съела охранников.

— Неужели? — поразился профессор. — Как же они все в неё вместились?

— Ну… Она не целиком их съела, а… — Катя передёрнулась. — Что-то из внутренностей. Мне было очень страшно, и я не стала подлетать близко, видела только, что крови натекли большие лужи… И я… — она часто заморгала, — хотела убежать. То есть, улететь…

— Ч-ш-ш-ш… — Баграр тихонько накрыл Катину макушку лапой, и сделал загадочные глаза: — Сейчас ты уснёшь — на минуточку! А когда проснёшься всё станет хо-ро-шо. М-гм? — и начал что-то напевать на гертнийском.

Глаза у Кати закрылись, но сама она продолжала сидеть ровненько, как столбик.

— Ну вот! — Баграр отпустил её голову и прищёлкнул когтями. — Итак, ты улетела в серединку острова…

— А утром я решила, что посмотрю, что происходит на берегу. И увидела на этом острове русские флаги! И прилетела сюда.

— Умница! А какие красивые у тебя получились камешки! Даже янтарные!

Катя расцвела лучезарной улыбкой:

— Среди тех, кого лиса собиралась съесть, были не только дети. Вот эти пять — это лисята.

— Лисята⁈ — вскрикнули несколько голосов.

— Неужели она собиралась пожрать своих детей? — поразился отец Филарет.

— Не своих. Они убили их мать. Я… слышала, какой-то мужчина хвастался, — Катя нахмурилась и покачала головой, — очень страшно. По-моему, это был тот чёрный вантиец с белыми глазами.

— Ну и не бойся, — обняла её Аня, — его больше нет.

— А ещё нас не кормили, — Катя обвела непонимающих мужчин взглядом. — Мы превратим этих ребятишек, и они все будут голодные.

— Ах, я старая чернильница! — хлопнул себя в лоб профессор. — Надо бежать на «Царицын». Там большая корабельная кухня!

— Предлагаю вот что! — Виктор Иванович решительно закрыл тетрадь. — Мы все пойдём на «Царицын». Если уж тело лисы снимали на киноплёнку, то процедуру превращения камней в детей отснять захотят наверняка!

— Да нам попросту не простят, если мы не учтём интересы Российской Империи в этом вопросе! — согласился профессор Попов. — Катюша, собирай камешки. Да и завтрак на «Царицыне» тебе предложат полноценный, не то что чай с бисквитами.

Капитан «Царицына» не поверил своим ушам. Но офицеры специального отдела так резво забегали со своими аппаратами, что он, скрепя сердце, остался присутствовать при эксперименте. И, конечно же, Иннокентий тоже присматривал за процессом. А, возможно, и Дмитрий Александрович — я его не видела.

Баграр подозвал одного из корабельных стюардов и что-то у него спросил. Тот кивнул и умчался. Катя тем временем начала превращать камешки обратно в детей — один за другим. Черноглазые смуглые ребятишки испуганно таращились на окружавших их офицеров. Катя осмотрела неровный строй и строго велела им на местном диалекте не хулиганить и идти вон с тем дяденькой (поваром в белом колпаке), который их накормит.

В это время прибежал стюард с корзинкой, в которую вместо матрасика была уложена ветошь:

— Господин Баграр, подойдёт? А молоко, к сожалению, только из сухого, вот.

— Отлично! Спасибо. Катерина, держи-ка постель для лисят. И чашечку. Со́сок на военном корабле нет, так что придётся тебе их с ложечки кормить.

Катя начала по одному превращать лисят — совершенно крошечных — кормить разведённым молоком и укладывать в корзинку. Оператор сосредоточенно двигался вокруг, фиксируя все детали. Интересно, плёнка у них цветная? Мне в кино приходилось видеть и цветное изображение, и чёрно-белое.

Между прочим, оператор снял и Баграра тоже. И меня, и Марусю и Анечку. Подозреваю, что это будет специальный фильм для малой группы лиц. Широко прославимся в узких кругах, да уж.

Пока всё внимание было сосредоточено на лисятах, ко мне протолкался Иннокентий:

— Мария Баграровна, могу я задать вам ещё пару чрезвычайно важных (для вас, в том числе) вопросов?

— Можете? Только к чему же так официально? Вчера вы вполне обходились «Машей»?

— Просто… В обществе неловко, сами понимаете.

— М-м. Не очень, но ладно. Отойдём в сторону?

— Да, прошу.

Мы сместились на пятачок, где было народа.

— Вид у вас усталый, я хочу сказать, — неодобрительно оценила я. — Дайте руку. На минуту, не бойтесь. Просто чуть исцеления, а то вон какие синячищи под глазами, ужас, — я прихватила начинающего спецслужбиста за запястье и слегка ехидно поинтересовалась: — Доклад был тяжёлым?

— И, главное — долгим, — не стал отнекиваться Кеша. — Поспать мне сегодня вообще не дали.

— Эк они людей не жалеют!.. Ну вот, — я отпустила руку. — Лучше?

— Гораздо! Весьма вам благодарен!

— Не стоит. Так какой у вас вопрос?

— Вопрос, на самом деле, очень серьёзный, постарайтесь ответить на него максимально точно. Титул и статус вашего приёмного отца… до какой степени можно соотнести его с реалиями Российской Империи?

Вот вопрос!

— Хм… Видите ли, Кеша, Гертния устроена не вполне так, как земные государства, о которых я имела возможность прочесть. С Российской Империей сравнить её можно весьма условно. У нас… — я потёрла лоб, — извините, я всё сбиваюсь… Там правит военная аристократия. Во главе государства стоит король.

— Гертния — королевство?

— Да.

— Баграр сказал, что он алуаз Орентии. Орентия — это?..

— Одна из частей королевства. Наверное, её можно назвать областью или провинцией.

— Эти области большие?

— М-м… да, довольно большие. Если вот по карте представить… сравнимо с Якутской губернией, пожалуй.

— М-гм, отлично. А что такое «алуаз»?

— Алуаз — это владетель земли. «Алуазит» — это земля.

— Вроде поместья?

— М-м-м… — да что ж я мычу-то всё время! — Нет, по описанию больше похоже на вотчину. Владение Баграра наследное. Оно состоит из двух основных частей: малое имение неподалёку от столицы (мы там жили) и большое владение в Орентии. В Орентии род Баграров второй по древности, но первый по владениям. Там Баграру принадлежит около шестидесяти трёх процентов от общей площади провинции. Это самое большое по энергетическому потенциалу земельное владение во всём королевстве Гертния, — я немножко раздулась от гордости — похвастаться-то хочется! — помимо энергетического налога в королевскую казну, Баграр лично обеспечивает содержание тяжёлого воздушного крейсера «Буревестник» и всей его команды, а также отдельной десантно-штурмовой бригады.

— Что касается военных советов, — раздался из-за моего плеча голос Баграра, — то мой голос — второй по весу после королевского. Простите, что вторгаюсь в вашу беседу, но возникли некоторые обстоятельства.

18. ЕСТЬ КОНТАКТ!

ЛИС. МАША

— Что случилось? — тревожно встрепенулся Кеша.

— Пока ничего страшного. Наблюдатель отфиксировал перемещение на лисий остров ещё одной жемчужной сферы. Я забираю девочек и лисят в управляющую пещеру.

— Понял! — Кеша побежал. Поди, обязан в случае тревоги неотступно с цесаревичем находиться.

Мы маленькой девчачьей стайкой, которую подгонял Баграр заторопились в управляющий пункт. Катя со своей корзинкой засеменила вперёд — устраивать лисят на тюфяках в девчоночьем уголке.

У пещеры стояли офицеры — морские и казачьи, и все профессора.

— Кажись, посыльный бежит! — сказала вдруг Аня, когда мы почти дошли.

Посыльный действительно бежал. Но не от казаков и не из пещерки, как можно было ожидать, а со стороны берега, обращённого на лисий остров (или уже правильнее писать «Лисий остров», раз все так его называют?).

— Что случилось? — спросили мы его хором.

— Мужик приплыл.

— Вплавь? — удивился Баграр.

— Не, на лодчонке какой-то. По-нашему ни бельмес. Маячил-маячил, вот, камешек дал. Вроде как передать.

— Так давайте! — возбуждённо подпрыгнул профессор Попов.

— Стоп! — воскликнул Баграр. — Артефакт может быть настроен на что угодно. На взрыв, к примеру. На отравление ядовитым газом. На сон. Вы готовы?

Окружающие слегка поёжились.

— По моей команде! — Баграр образовал перед собой маленькую светящуюся сферу. — Передаём внутри защищённого полем пространства, — сунул внутрь раскрытую лапу: — Давай! Не ссы, если что, руки новые отрастим!

Посыльный сунул руку в светящийся шар и выпустил камешек.

— В сторонку отходи! — велел ему Баграр.

Над камнем затуманилось нечто вроде разворачивающейся дымки.

— Неужель натурально яд? — нахмурился есаул.

— Погоди… не похоже…

Дымка соткалась в маленькое облачко, внутри которого проявилось лицо. Мужчина заговорил. Понимали его, естественно, только Баграр да мы, девчонки.

— Я уважительно прошу разрешения ступить на землю этого острова для проведения переговоров. Вы можете сообщить ответ этому изображению.

— Переговоров просит, — сообщил офицерам Баграр. — Спрашивает: можно ему зайти или нет?

Несколько минут сумбурных обсуждений — и коллективное решение о разрешении было выдано.

— Заходи! — сказал изображению Баграр, и камешек потух, втянув в себя облачко, будто его и не было. — Деактивирован! — объявил Баграр и сдал камешек офицеру специального отдела (изучать будут, сто пудов).

— Предлагаю пройти в дом, — сказал Виктор Иванович. — Хоть какая-то видимость солидности.

— Анечка, Катю позови, — попросил Баграр. — Мне спокойнее, когда все вы на глазах. Если никто не возражает, говорить буду я. Пока нам нужно только выяснить его намерения. Маруся — переводи. Если кто-то из присутствующих захочет вступить в дискуссию или уточнить что-либо, просто поднимайте руку, чтоб я видел. В этом случае, Маруся, на тебе также перевод.

— Хорошо, — кивнула она.

— Вон он идёт.

— Добрый день! — внешность мужчины, остановившегося у порога, была одновременно похожа и не похожа на внешность той лисы, которую несколько раз наблюдала Катя. Но это, совершенно определённо, тоже был лис. Он поклонился и прошёл к столу, взглядом попросил разрешения сесть, устроился напротив Баграра. — С сожалением хочу констатировать, что я опоздал. Откровенно говоря, я немного ошибся миром, и там тоже было не всё спокойно, поэтому… Я приношу свои извинения за действия моих… соплеменниц.

— Нам нечем вас особенно порадовать, — Баграр смотрел на гостя спокойно, но с полной готовностью к любым его действиям. Из двух лис, информация о которых нам известна, одну уничтожил недружественный нам вантийский маг — если вам будет от этого легче, то он также уже мёртв — а вторую, как бы ни было неприятно вам это слышать — мы. И мы не сожалеем об этом факте.

Маруся исправно переводила диалог.

— По внутренним каналам православной миссии, — поднимая ладонь, негромко сказал отец Филарет, — сообщалось о трёх взрослых лисах. Однако, местонахождение третьей нам неизвестно.

— Пусть это вас не беспокоит, — слегка кивнул лис. — Её уже вывели за пределы этой Земли. Община приняла решение оставить эту группу миров. Концентрация магии, а особенно её выплески, действуют на наших женщин наркотически и приводят к разрушительным последствиям.

Все переглянулись.

— Но… Я бы не пришёл к вам, если бы не одно обстоятельство.

Я поняла, к чему он клонит и посмотрела на Катюшку.

— Нет! Я их не отдам! Это мои лисята! — Катя вскочила, сжимая кулачки. — Где вы были, когда из их живой матери вытягивали жилы? — по её щекам потекли слёзы. — Где вы были, когда их кидали на растерзание? Я не отдам! Я не хочу…

— Милая девочка, — мягко начал лис. — Наш род благодарен тебе безмерно. Но прошу тебя, подумай вот о чём: если бы твои друзья, узнав, что тебя спасли существа другого вида — те же лисы, или русалки, или горные тролли — твои друзья пришли бы за тобой, а твои спасители не захотели бы тебя отдавать? Как бы твои друзья себя чувствовали? И самое главное — полезно ли было бы тебе самой оставаться в той среде, где живут твои спасители? — Катя всхлипнула и полезла в карман за платком, а лис продолжил: — Этот мир губителен для лисьих детей. Для лисят — в меньшей степени, чем для лисичек, но тем не менее. Неужели ты хочешь, чтобы они выросли монстрами?

Катя горько всхлипнула и помотала головой:

— Там нет девочек. Только мальчики.

— И всё же, постоянное пребывание на этой Земле приведёт к нестабильности их психики. Единственный разумный выход, который я вижу — иногда, в особые установленные дни, я мог бы организовывать вашу встречу. Если ты захочешь, конечно, — лис помолчал. — Сколько их?

— Пятеро, — вступил Баграр. — Катя, принеси корзинку.

Когда Катюшка выскочила из комнаты, Баграр изменил свой тон:

— А теперь мы перейдём к настоящим переговорам. А то возвышенные рассуждения — это прекрасно. Но мне хотелось бы конкретики. Кем вы уполномочены заключать пакты, союзы и клятвы? Если уполномочены, конечно.

Взгляд лиса также сделался более холодным:

— Я говорю от имени лисьего конвента двенадцати основных и сорока трёх анклавных миров. Вот мои верительные свидетельства, — он развернул над рукой светящуюся сферу и предъявил большую яшмовую печать. Всё это было тщательно осмотрено Баграром.

— Подтверждаю то, что данные свидетельства являются подлинными.

В этот момент открылась дверь и появилась Катя с корзинкой. Баграр сделал ей знак приблизиться:

— Катюша, детка, покажи господину послу лисят… Как видите, детёныши здоровы и накормлены, за ними установлен необходимый уход, — однако, взять никого из корзинки Баграр не позволил: — Неси их на место, Катя, и оставайся покуда с ними. Сегодня никто твоих друзей не заберёт.

Лис, рассчитывавший, очевидно, на быстрое решение вопроса, нахмурился.

— Не стоит расстраиваться, уважаемый, — Баграр сложил ладони на столе. — В этом вопросе я, боевой маг королевства Гертния и Второй алуаз Орентии, выступаю как посредник, уполномоченный лично собой, но, уверяю вас, постараюсь решить вопросы урегулирования максимально быстро. Не буду измучивать вас аналогиями и притчами, однако прошу принять во внимание мой интерес. Я, как и вы, планирую вернуться в свой собственный мир. Но здесь я оставляю своего детёныша. И я кровно заинтересован в том, чтобы никакие проблемы чьих-либо магических психозов не сваливались ей на голову. Поскольку переговоры будут официальными, вторая сторона не может выступать от имени всей Земли, однако интересы Российской Империи, в любой точке пребывания её подданных, следует учесть с максимальной полнотой. На приготовления к переговорам понадобится несколько часов. Предлагаю вам провести их в наших гостевых апартаментах — скромно, но с душой, вам предоставят дом, еду и возможность отдохнуть. До окончания переговоров лисята останутся у нас. Место их содержания абсолютно безопасное, уверяю вас. Я сам ставил там защиту.

Толстый-толстый намёк на то, что не стоит пытаться выкрасть детёнышей…

— Хорошо, — лис дипломатично улыбнулся, — я согласен. Четыре часа.

— Договорились. Я провожу вас, — любезно поднялся Баграр. Священник и часть казаков пошли за ним.

Правильно. Надо же проследить, что этот посол никуда не слинял.

Баграр очень быстро вернулся в общий дом и немедленно развил бурную деятельность.

— Маруся и Аня — берёте Катю и мчитесь в пещеру! В случае любого подозрения, Маруся, ставишь плотный изоляционный кокон, запираетесь вместе с лисятами, сколько-то ты продержишься, а там и я подскочу. Не пугайтесь заранее, это исключительно меры предосторожности! Муша, Бриарею поставить задачу не впускать внутрь ни одну взрослую лису — до особого распоряжения — и пулей назад, ты будешь нужна мне как якорь. Господа офицеры специального отдела, мы все несёмся на «Царицын». Рысью!

— А где отец Филарет?

— Купол над «гостевыми апартаментами» держит. Внутри наш гость — маг. Попробует выскочить и какой-нибудь фокус выкинуть — махом сдуется. На подхвате — казаки.

— Толково!

ТОРГИ НОМЕР ДВА, НАЧАЛО

В специальном учебном зале «Царицына» собралась довольно разношёрстная толпа. Одно то, что в офицерском совещании принимали участие гардемарины — уже необычно, что уж говорить о медведе и девушке.

— Господа, — напористо начал Баграр, — чтоб вы понимали и не недоумевали. Наша общая задача — прямо сейчас, в течение очень короткого времени организовать трёхсторонние переговоры. А то этот ушлый рыжий решил, что придёт, скажет всем огромное душевное спасибо — и свалит в закат, что ли?

— Верно, — сказал один из офицеров. — Этот лис хочет получить своих малолетних единоплеменников — похвально. Однако в результате действий его единоплеменниц же — что он, кстати, не отрицал — Российская Империя понесла значительный ущерб, и материальный, и человеческий!

— Ваша правда! С «Петропавловска» из всей команды чудом двое спаслись.

— А «Андромеда»? Исследовательское судно! Да, основная часть экипажа уцелела, а сколько ценной аппаратуры погибло? Образцы, записи наблюдений! Труд целой экспедиции! Корабль разбит и восстановлению не подлежит, мы вчера осмотрели — одни обломки. Не считая целого ряда торговых судов…

— Итак, — подытожил Баграр, — вырисовывается даже несколько основных статей ущерба: человеческая, материальная, интеллектуальная.

— Добавьте моральный и статусный ущерб, — добавил сбоку невысокий офицер.

— Именно. Нужны специалисты, которые срочно, буквально в два часа это обличат в убедительные фразы.

— А кто третья сторона? — спросил невысокий.

— Я, — Баграр обвёл взглядом собрание. — Без меня, простите за откровенность, ни один лис с вами даже разговаривать не станет. А поэтому я могу взять на себя обеспечение всей переговорной стороны процесса в обмен на то, что мне выгодно. Все останемся в плюсе. Итак! — он гулко хлопнул в ладоши. — Обстоятельства вынуждают нас отказаться от неспешной дипломатической манеры. Где этот мальчишка? Иннокентий?

— Я здесь, господин Баграр!

— Папаша, в отсутствие вас в училище, где сидит? Там же, в Заранске?

— Никак нет, в Главном управлении Специальной безопасности, в новой столице, в Омске.

— Та-а-ак, это хуже, но ожидаемо. Дмитрий Александрович там был? Или хотя бы рядом?

— Был, — ответил Дмитрий, — даже в само́м управлении и в нужном вам кабинете.

— Отлично. Почему спрашиваю именно вас — потому что вы у нас… обладаете специальными умениями. По крайней мере, я очень на это надеюсь, — Баграр живо обернулся к капитану «Царицына»: — Иван Андреевич, нам нужно отдельное помещение. Любое, срочно!

— Пожалуйста, соседний малый класс.

— Отлич-чно! Дмитрий, Иннокентий, Мария, за мной!

В классе было… Обычно. Холодновато как бы.

— Кеша. Тебя я позвал, потому что ты человек подневольный и трясут тебя, я полагаю, как грушу. Поэтому сядь в уголок и смотри. Но! Ничего не говори, не спрашивай и вообще не отсвечивай, понял? Процедура и так неприятная.

Тут я испугалась.

Баграр вздохнул.

— Прости, Муша, но мне он ничего внушить не сможет. Издержки профессии. У меня блок стоит размером с Орентию.

— Мать моя магия…

— Детка — надо. Восприми это как урок. Однажды на себе почувствовав, работу подавителя ты больше не спутаешь ни с чем.

Я посмотрела на Дмитрия Александровича как на палача.

— Я не понял…

Он растерялся, что ли?

— А ты думал — как? Мы сядем и посмотрим твои воспоминания как телевизор, что ли? — разозлилась я. — Ты знаешь, что подавителя практически невозможно пробить? У вас же всё наружу! Да вы даже нормальные наведённые воспоминания дать не можете, чтоб не спрессовать!

Дмитрий Александрович развёл руками:

— Ну, извини.

— Упражнялся? — строго спросил его Баграр.

— Конечно.

— Максимально мягко. Представляешь нужный кабинет. Помнишь хорошо?

— Да.

— Задача для тебя нетипичная. Программирование не действия, а образа, ощущения. Просто вкладываешь воспоминания Машуне в голову. И ничего лишнего, понял? Я проверю!

Дмитрий Александрович, не привыкший, видать, чтоб с ним разговаривали таким образом, слегка вздёрнул подбородок.

— Позвольте уверить вас в отсутствии в моих действиях неблаговидных намерений!

— Позволяю! — хлопнул его по плечу Баграр. — Давай, сосредотачивайся, а то свалит наш гость, и вместо волшебных плюшек получит твоя империя фигу с маслом. А ты, Муша, серёжки снимай, иначе не дадут они ему пробиться.

Я вытащила из ушей риталид с таким ощущением, словно иду на эшафот.

— Экзекуторы…

— Не ссы, прорвёмся, — Баграр усадил меня на небольшой диванчик, который, по-хорошему, вернее было бы назвать скамейкой с мягкой обивкой. — Давай, Димка. Это не тот случай, когда надо долго жевать сырую шкуру. Сделай всё быстро и аккуратно.

Дмитрий Александрович слегка удивился столь медвежьим идиоматическим выражениям, но подвинул стул и сел напротив меня:

— Маша, легче и быстрее будет, если ты будешь смотреть мне в глаза.

Я поморщилась:

— Хорошо.

— Ну, вдох-выдох! — скомандовал Баграр. — Поехали!

Глаза цесаревича словно придвинулись, сделались непроглядно-чёрными, как глухая беззвёздная ночь. И среди моих хаотически мечущихся мыслей и принадлежащих мне образов вдруг появились чужие. Словно, знаете, сидите вы в спальне, и вдруг открываются двери и незнакомые люди начинают вносить какие-то шкафы, комоды. Всё не ваше! Но детали разглядеть можно, такие чёткие…

Такое у меня внезапно всплыло сравнение. И прямо посреди этого сравнения, как это у девочек бывает, я внезапно подумала: с чего я вдруг я решила, что эта ситуация похожа на спальню? Почему я вообще спальню вспомнила? И… и ка-а-ак вспомнила.

Мать моя магия, я почувствовала, что меня заливает краской!

— Спокойно! — очень громко (мне так показалось) прозвучал Димин голос. — Это — основной рабочий кабинет Филиппа Афанасьевича. Второй этаж главного корпуса Центрального государственного управления, этаж Специальной службы имперской безопасности. Обрати внимание: на стене портрет императора и благодарственные письма в рамках, — картинка в голове начала смещаться, как будто смотрящий оборачивается вокруг себя. — Двери высокие, двустворчатые. Морёный дуб. Резьба в виде мелких листочков. Шкаф, всегда полный бумаг. Дверцы стеклянные. Сейф, для самых ценных. Стол — тяжёлый, тоже из дуба. Под стеклом — карта империи, очень подробная. Предметов на столе мало, Филипп Афанасьевич захламляться не любит. Но письменный прибор — обязательно. Всё остальное он в столе держит. А вот кресло у него лёгкое, потому как любит наш Филипп Афанасьевич подскочить да броситься по кабинету расхаживать, рассуждая.

Господи, я чувствовала, что меня отпускает.

— А на полу в последний раз ковёр был, — закончил Дима передачу образа и оборвал связь.

— Всё нормально? — строго спросил Баграр.

— Да! Всё хорошо! — я поскорее схватила серёжки и бросилась вдевать их, как будто бы смотрясь в зеркальную витрину шкафа с какими-то установленными внутри корабликами и пушечками. Чтоб не видели они мои пылающие щёки.

— Муша, портал сможешь открыть? — подозрительно уточнил Баграр. — Потому что если нет…

— Придётся пробовать второй раз, я понимаю, — я справилась с лицом и повернулась к ним. — Пробуем?

— Так. Кеша, — Баграр посмотрел на спецотдельщика, — сейчас если у неё получается — ты ныряешь первым и летишь к папаше на доклад! А я гляну место, соберу офицеров — и тоже к вам.

— Понял!

— Вот сюда встань, — Баграр ткнул когтем. — На старт, внимание. Маша, портал, аккуратненько…

19. ПЕРЕГОВОРНЫЕ ПРОЦЕССЫ

ГОРОД ОМСК

Информация, которая начала поступать глубоко заполночь сплошным непрерывным потоком, вызвала буквально взрыв в деятельности не только Специальной службы имперской безопасности, но и целого ряда министерств и ведомств. И не только смежных!

Было объявлено чрезвычайное положение. У Филиппа Афанасьевича прошло три разных совещания подряд (два из них с участием государя), аналитический отдел бурлил, и единственное, что задерживало вылет военных и медицинско-спасательных транспортов — с координатами местонахождения острова лисы (или живого острова Бриарей, в существовании которого многие откровенно сомневались, полагая его коллективной галлюцинацией) происходила какая-то совершенно мистическая путаница. После некоторых споров авиация была направлена на базу русской миссии в Джакарте — оттуда в любом случае плечо подскока оказывалось несоизмеримо короче.

Филипп Афанасьевич отложил очередную сводку, потёр лицо и потянулся к селектору, чтобы попросить секретаря принести кофе, когда прямо напротив портрета государя императора начало формироваться странное чёрное пятно. Наученный горьким опытом с девицей, которую половина заранского отделения магобезопасности упорно продолжала называть лисой, Филипп Афанасьевич сместился в сторону с центральной оси выхода из этого пятна и приготовил пистолет.

Пятно рывком расправилось, словно кто-то растянул овальный вход.

— Получилось! — воскликнул кто-то стой стороны, и голос показался Филиппу Афанасьевичу знакомым.

— Пошёл! — рявкнули тяжело, и следом, с криком «Папа, не стреляй!» — из этой прорези в пространстве кубарем выкатился Кешка, вскочил на ноги: — Папа! Получилось!

— А ну-ка, — в портал просунулась говорящая медвежья морда, быстро осмотрелась: — Минут через десять ждите!

«ЦАРИЦЫН»

— Муша, бросай портал! Дмитрий Александрович, тебе под личную ответственность дочку оставляю!

— Так я с вами не иду? — удивился цесаревич.

— Неидёшь. Или ты хочешь, чтоб тебя потрясённые нянюшки под замок посадили и больше не выпустили?

— Вот уж нет!

— Вот и останься тут. Вообще, посидите-ка, пока все бегают, в этом классе. Тихо, спокойно. А я организую работу переговорной комиссии. Единственное… — Баграр притормозил у стеклянного шкафа и накинул образ привычного уже нам чернобородого дядьки. — Вот так отлично! Димка, остаёшься за старшего. Муша — не шалить!

Баграр хлопнул дверью в коридор. Ещё один, более глухой, хлопок отсёк его шаги, когда он скрылся в учебном зале.

Ну, и что тут делать, пока они свои договоры договаривают? Я блуждающим взглядом окинула комнату… и увидела, что Дмитрий Александрович, слегка улыбаясь, смотрит на меня. Кхм. Надо, наверное, быть вежливой?

— Знаешь… спасибо за… — я почувствовала, как кровь снова приливает к моим щекам, — за то, что помог мне правильно настроиться.

— Всегда рад помочь. Присядем? — цесаревич галантно повёл рукой в сторону того диванчика, с которого я недавно и поднялась. Самый презентабельный предмет для сидения в этой комнате. Как почти всё на корабле, диванчик был намертво прикручен к боковой стене комнаты, и размерами не особо велик, но всё же сидеть на нём можно было бы вполне чинно, не прижимаясь друг к другу. Кхм. Главное, вслух не кхымать, а то Дима ещё решит, что я какая-то больная… Боже, о чём я вообще думаю…

— Машенька, если позволишь задать вопрос: что там такое произошло в «Трёх котах» после нашего отбытия, что нас потом неделю таскали по беседам?

Я попыталась собрать соображения в кучу. Если их таскали по поводу магических возмущений…

— По большому счёту там всё началось задолго до вашего отбытия.

Но цесаревич был далеко, и Добрыня не среагировал. Поэтому магобезопасность не примчалась посреди ночи — к этому выводу мы с Марусей по зрелом размышлении пришли.

— Задолго до? А что случилось?

— Ну-у-у… — я снова почувствовала, что краснею. Да что ж такое! Но не могла же я сказать ему, что психанула посреди ночи из-за страшных гимназических трусов! — Видишь ли, у меня был с собой один предмет… Раздражал он меня. Ну и… Я, в общем, его сожгла.

— Магически?

— Ну да. Пш! — и всё. Это когда я в номер первая ушла, вас ещё не было.

— А-а-а…

Так, надо просто рассказать про остальное, пока он не начал расспросы с подробностями, иначе я буду румяная, как матрёшка.

— А потом, утром, я проснулась и применила магический гигиенический антипохмельный комплекс. Меня дядька Грой научил. Это Баграра друг.

— Он тоже медведь?

— Да нет. Человек. Инквизитор, как Маруся. Точнее, Маруся будет как он, если как следует выучится.

— М-хм. И что в этом антипохмельном комплексе?

— Ну-ф-ф-ф… Вычистить зубы, — я начала загибать пальцы, — убрать запах перегара, убрать головную боль и прочие тошнотики, общая свежесть. Вроде, всё.

— Очень полезное умение! — восхитился Дима. — А меня ты сможешь научить?

Я приосанилась, чувствуя себя в роли учительницы чуть более уверенно.

— Я-то, конечно, могу. Но тут, понимаешь, надо тонко меру чувствовать, а то можно нечаянно без зубов остаться.

— Не хотелось бы, — не по-настоящему «испугался» Дима.

— А ты не смейся. Так. Давай сперва разберёмся с твоим способом накопления маны…

Он смотрел на меня так, что ясно было: был бы очень даже не против заняться не магическими упражнениями, а теми, которые мы прервали в «Трёх котах». Но я подумала: знаете ли — нет! Раз уж мы живём в этом мире, будем играть по местным правилам. Максимум — чай пить и за ручку иногда держаться. Вот, кстати, про ручки:

— Дима, дай твою ладонь.

— Мы будем гадать по руке?

— Лучше! Мы будем проверять состояние твоих энергетических каналов.

В общем, когда через две минуты в класс вломился Добрыня с выпученными глазами, мы очень серьёзно занимались вопросами сбора и «внутреннего складирования» маны.

— Неужели тебя не учили стучаться? — с укоризной спросил цесаревич.

— Так я думал… Вы же, вроде, с Кешкой ушли!..

— И тут внезапно сработал артефакт? — слегка подкусила Добрыню я и сделала страшные глаза: — Рядом с цесаревичем происходит магия! И ты помчался на сигнал.

— Н-н-н… — Никитич покраснел и махнул рукой: — Ладно, вы меня вычислили!

Я с сочувствием посмотрела на будущего императора:

— Тяжело жить под постоянным контролем?

Он слегка пожал плечами:

— Привыкаешь. Мне в этом плане повезло, мы четверо всё-таки с детства дружим. Но иногда хочется сбежать.

— А если бы?.. — я хотела спросить: что Добрыня бы сделал, если бы увидел, что мы тут, допустим, обнимаемся? Но вдруг подумала, что этих парней может до некоторой степени шокировать мой вопрос. — Ладно, неважно! Я другое не пойму: чего вы все с ним так носитесь? Подавители же природно резистентны к агрессивному воздействию чужой магии?

— А вот в «Трёх котах»… — начал Добрыня.

— А-а-а! Я поняла! Зафиксировано успешное магическое воздействие, и теперь полный алярм. Ясно-ясно…

Дима придержал меня за руку, а то я готова была уже соскочить и забегать по кабинету:

— А то воздействие прошло?..

— Так потому что оно неагрессивное совсем! Наоборот, лечебное даже! Ты радуйся, а то бывают такие варианты, когда устойчивость к чужой магии настолько полная, что лечение возможно только немагическими методами. Или самолечение — кто на сколько способен.

— Да уж…

В дверь постучали и заглянул Саша:

— Господа, вам не кажется, что прятаться от собственной охраны неэтично?

— По отношению к охране? — усмехнулся Добрыня. — Да, мы только что обсуждали моральные стороны этого вопроса. Присоединяйтесь, Александр!

Саша подвинул себе стул и сказал уже нормальным человеческим голосом:

— Я полкорабля оббегал — а они тут сидят!

— Мы, между прочим, занимались важным делом, — многозначительно поднял брови цесаревич. — И преуспели бы в науках, если бы не ваши неорганизованные вопли.

Я засмеялась:

— ладно, ребята, можете сидеть и смотреть, если не будете разговаривать. Итак, Дмитрий Александрович, на чём мы остановились?

— Как⁈ Я снова Дмитрий Александрович?

— Право быть просто Димой надо заработать! — церемонно заявила я. — Хотя бы правильным выполнением первого упражнения. Начали!

ТОРГИ НОМЕР ДВА, ПРОДОЛЖЕНИЕ

Город Омск

Баграр

Через десять минут их уже ждали. Представители различных отделов — финансисты, аналитики, спецбезопасники и Бог знает кто ещё — буквально растащили выскочивших из портала офицеров по кабинетам. Чтобы выпотрошить в поисках ценных фактов, вероятно. Последний, молодой лейтенант, несколько недоуменно уставился на высокого мужчину без формы:

— Простите, мне сказали, что будет медведь? Э-э-э… господин Баграр…

— Это я.

Лейтенант торопливо замахал руками:

— Господин Баграр, прошу прощения! Прошу за мной! Поспешим! — они в весьма хорошем темпе выскочили в длинный, выстеленный ковровой дорожкой коридор, лейтенант рысил впереди, взволнованно оглядываясь: — Вы не представляете… Государь как раз закончил совещание с министрами и хотел ехать… И тут срочное сообщение! Государь велел не расходиться и немедленно заслушать первого прибывшего… Прошу!

Провожатый распахнул дверь, и они оказались в умеренных размеров зале для заседаний.

— Господин Баграр! — объявил лейтенант.

Все присутствующие (около десятка человек) обернулись и в полнейшем непонимании уставились на Баграра, а затем — на выжатого как лимон Иннокентия.

— Да, это приёмный отец Марии Мухиной, — подтвердил тот, — подданный королевства Гертния…

— Спасибо, молодой человек! — прервал его Баграр, решительно проходя к свободному месту за большим круглым столом. — Дальше я справлюсь сам. Итак, господа, позвольте представиться: Баграр. Краткость моего имени объясняется традицией моего народа, по которой старший мужчина в роду носит имя рода, отсекая все прочие. Я наследный алуаз Орентии и второй голос королевского военного совета Гертнии, истинный медведь, и я надеюсь, что мой внешний вид шокирует вас не столь сильно, как учительниц женской гимназии, — с этими словами Баграр вернул себе свой настоящий облик и отметил, что взгляды многих присутствующих с настороженных сменились на удовлетворённые.

Уже прогресс!

Мужчина, сидящий по центру, отложил ручку и слегка кивнул:

— Император Российской Империи, Александр Владимирович.

— Весьма рад знакомству, ваше императорское величество.

— Павел Сергеич, представьте присутствующих, пожалуйста, — устало попросил император.

Баграр внимательно отследил состав представленных. Министр обороны, министр чрезвычайных ситуаций, министр иностранных дел, министр развития отдалённых территорий (о, даже такое есть!), министр финансов, министр науки и образования, председатель совета министров (сам Павел Сергеевич) и не из министров — Кешкин отец, которого Баграр успел разглядеть, осматривая кабинет точки выгрузки.

— Я приветствую всех, — кивнул Баграр, — однако, светские процедуры придётся отложить до более позднего момента. Я надеюсь, Иннокентий успел посвятить вас в суть критической ситуации?

Павел Сергеевич посмотрел на императора, получил некий сигнал и обернулся к Иннокентию:

— Мы отпускаем вас, молодой человек. Пройдите в кабинет Филиппа Афанасьевича и ожидайте дальнейших инструкций.

— Слушаюсь! — Кеша щёлкнул каблуками и вышел, плотно притворив за собой дверь.

Председатель совета министров посмотрел на Баграра испытующе:

— Рассказ юноши звучит довольно фантастически…

Баграр слегка откинулся на спинку кресла, от чего та жалобно скрипнула:

— Если вы прямо сейчас ожидаете от меня многочасовых красивых речей по убеждению вас в случившемся — мы зря тратим время. Впрочем, и позже от меня будет мало толку. Дипломатия — не мой конёк. Как по мне, лучшая ситуация для ведения переговоров — это когда ваш противник энергетически выжат досуха и сидит напротив вас, прикованный к стулу из чёрного риталида такими же кандалами. Желательно при этом сломать ему руки и челюсть. В этой позиции любой разумный оппонент быстро идёт на уступки.

— Но, мы бы хотели…

— Господа, у нас очень мало времени. Если быть точным, три часа и восемнадцать минут. Давайте я очень быстро пробегусь по основным точкам. Я — лично я, действуя как частное лицо, добровольно и от своего имени — вступил в поисковый союз с отрядом ваших подданных, разыскивающим в зоне произошедших событий своих пропавших соотечественников. Мы договорились о взаимопомощи и поддержке, после чего на нас было совершено нападение неким магом, являющимся четвёртой стороной истории. Маг похитил девочку, мы же сами, вместе с кораблём, оказались захвачены гигантским големом. Пока всё совпадает с вашими данными?

Ответил император:

— Да, прошу вас, продолжайте.

— Первая попытка установления связи с островом-големом, названным нами «Бриарей», не принесла результата. Далее, спустя неполные сутки после захвата мы стали свидетелями спасения Бриареем крейсера «Царицын», которого пытался поглотить морской монстр. Из рассказов экипажа нам стало известно, что крейсер вступил в противостояние с магической лисой и даже сумел воздействовать на её защитное поле, применяя имеющиеся орудия. В процессе переговоров с руководством «Царицына» мы пришли к соглашению о совместных действиях в общих интересах. Благо, в команде нашёлся известный вам молодой маг, доступ к управлению големом был получен, и мне не пришлось изображать из себя петарду, чтобы стартовать с острова в зону, свободную от его чрезмерной опеки.

— Но вы настроили остров таким образом, чтобы он принимал хозяйкой вашу дочь! — возмущённо высказался министр развития отдалённых территорий.

— И что? — Баграр слегка усмехнулся. — Вы хотели бы, чтобы я настроил его в вашу пользу? Кто вы мне?

Люди за столом недовольно завозились.

— Господа, прошу держать себя в руках! — потребовал император. — Продолжайте, господин Баграр.

— Спасибо. Итак, с помощью острова, действия которого обеспечивала моя дочь с подругами, работы батарей «Царицына» и отважной вылазки казачьего корабля «Следопыт», лиса была уничтожена. Вантийского мага в поединке убил я, это личное. Дарю вашему научному сообществу его голову, если вы сможете извлечь из её изучения хоть какую-то пользу. Украденная девочка прилетела сама и принесла двадцать три потенциальных жертвы, которых лиса собиралась пожрать как раз в ночь боя. Восемнадцать человеческих детёнышей и пятерых лисят — от другой лисы, убитой вантийцем. И вот тут мы подходим к самому главному. Вскоре после того, как лисята были извлечены из каменной формы, явился представитель их рода. Мы назначали начало переговоров через… уже три часа и две минуты, и я, по доброте душевной, а также полагая, что моя дочь — возможно — захочет связать свою жизнь с Российской Империей, сказал слово в вашу пользу.

За столом произошёл перекрёстный обмен взглядами. Министр иностранных дел слегка приподнял брови:

— Что мешает нам, господин Баграр, озвучить вам нашу благодарность и дальнейший переговорный процесс вести без вашего участия?

Баграр внимательно посмотрел на него… и неожиданно громко захохотал, мотая головой и смахивая слёзы.

— О-э-э… Простите… Господа, вряд ли когда-либо в ближайшем обозримом будущем вам представится возможность выставлять какие-либо условия магической расе подобного ранга. Больше вам скажу. Если бы он не понял, что на острове действует маг сопоставимого с ним уровня, его поведение могло бы быть совсем другим.

— Каким, например? — хмуро переспросил министр иностранных дел.

— К примеру, вы бы никогда не узнали о его приходе. Ночью лисьи дети исчезли бы. Всё. Или! Он бы явился и заявил, что забирает своё. И без затей убил бы всех, кто осмелился встать на его пути, — Баграр задумчиво приставил коготь к носу. — Кроме девочки. Девочке они теперь кровно должны, её убивать нельзя.

Баграр сложил лапы на животе и окинул стол насмешливым взглядом:

— О чём вы собираетесь переговариваться с лисом? Да вы даже не знаете, что у него просить! Вы напоминаете мне группу пятилеток, собирающихся писать письмо деду Морозу. «Он может принести что угодно! Давайте попросим самое крутое, что есть в мире? Да! Велосипед!»

Министры дружно поморщились. Баграр смотрел на них, как на щенят:

— И ещё один пункт, ребятки, который не влезает в ваши головы, хоть я и повторил его как минимум трижды. У вас вообще нет времени. Вы рассчитываете, что будете встречаться, разглагольствовать, ходить туда-сюда пару-тройку недель, а то и месяцев, как это обычно случается… — Баграр покачал головой. — Лис отнёсся к моему предложению спокойно, потому что (как я предполагаю) считает, что девочка нашла лисят рано утром в развалинах дворца. Но уже к ночи он начнёт нервничать.

— Почему? — спросил император.

— Да потому что критически возрастает вероятность привязки лисят к девочке. Особенно если у них в этот период прорежутся глаза. Они начнут считать её матерью. Это инстинкт, и он неистребим — кому к сожалению, а кому к счастью. Вы поймите, что лис тоже это знает, и если вы не вернёте лисят на приемлемых условиях, к завтрашнему утру можете получить развёрнутые полномасштабные военные действия. Я имею в виду магическую войну, как вы понимаете. Пока лис вежливо улыбается и изображает политес, но очень скоро он превратится в ваш худший кошмар. Честно скажу, ребята, я уже пожалел, что пришёл к вам. Пожалуй, я вернусь на Бриарей и договорюсь с лисом сам. А уж вы потом будете договариваться со мной. Если у вас найдётся, чем меня заинтересовать.

20. РОКИРОВКА

КОНФИДЕНЦИАЛЬНОЕ

— Господа, оставьте нас, — сказал Александр Владимирович, и все министры и не министры немедленно покинули помещение. — Чего вы хотите, господин Баграр?

Баграр облокотился о стол и сложил лапы перед собой.

— Я уже говорил. И если ваши информаторы упустили мои слова, грош им цена. Я хочу обеспечить безопасность моей приёмной дочери, поскольку вернуться со мной на Гертнию для неё равноценно добровольному отсечению рук.

— Даже так?

Баграр поморщился:

— Поздно мы поняли. Слишком несоответствующий её организму энергетический фон. Иначе я бы забрал не только её, но и всех её подружек. Очень перспективные девочки, — Баграр слегка покивал, словно сам себе. — Я настаивал на гарантиях для них — и они были даны цесаревичем в присутствии многих свидетелей. Однако, судя по настрою ваших министров, вскоре начнутся разговоры в духе: «Как он мог что-то обещать? Наследник — ещё не император! Его слово не имеет законной силы…» Возможно, к вам уже обращались с подобными заходами.

Александр Владимирович не ответил ни да, ни нет.

— Какой вы видите их будущность?

— Во-первых, каждая из девочек должна получить достойный титул, имение и казённое обеспечение, соответствующее титулу. Их четверо, и они очень удачно дополняют друг друга. Вчетвером они могут стать костяком будущей магической академии — даже не обязательно после того, как закончат своё образование. Начальные знания они могут давать прямо сейчас.

— У нас есть специальные закрытые училища…

— Училища ваши… — Баграр задумчиво рыкнул, пытаясь подобрать приличный эпитет, и ничего не подобрал, — говно, уж простите. Магическая школа в таком загоне, что стыдно смотреть.

— Остаётся открытым вопрос острова.

— Нет. Остров останется за Марией и её потомками, как её наследное неотторгаемое имение. Если мы с вами договоримся — он будет работать на вашу империю. В Бриарее есть программа доверительного управления. Если же нет — я обеспечу Маше условия для спокойной жизни прямо на нём. Крошечное островное княжество. Но в таком случае все вопросы гарантий безопасности в случае возвращения лис на эту Землю будут озвучены только в отношении Бриарея и лиц, его населяющих. Российская Империя автоматически выпадет из зоны наших интересов.

Император помолчал. Усмехнулся:

— Как вы говорили — «со сломанными руками и челюстью»?

— Чёрного риталида у нас всё равно нет.

— А ведь вам не понравилась работа магов-блокировщиков?

— Согласен, неприятные ребятки… Александр Владимирович, вы знаете, что такое мёртвая рука?

— М-м… могу предположить…

— Не утруждайтесь. Я просвещу вас на случай, если кто-нибудь не в меру ретивый из ваших служак предложил вызвать для нейтрализации неудобного медведя взвод блокировщиков. Если я не вернусь вовремя, Бриарей направится сюда. Напрасно вы думаете, что этот остров может двигаться только по материковому шельфу. У него стоял запрет на выход на сушу. Раньше. А теперь у него есть цель. Он явится и будет гулять по вашей столице, пока от неё не останется только воспоминание. И пятно голой скальной породы километров тридцать-сорок в поперечнике. Бриарей — дивное создание. Он может терять куски себя и восстанавливаться из любой окружающей породы. По большому счёту, ему всё равно. Он является мощнейшим из встречавшихся мне маноаккумуляторов — если честно, я и сам не очень понимаю, как создателям это удалось. Тем не менее, собираемой энергии достаточно, чтобы постоянно держать над собой защитный купол, перекрывающий весь остров плюс прилегающие заливы. Не уверен, что его вообще удастся чем-то повредить — если только вы не приведёте с собой сотню под завязку залитых маной крейсеров. По большому счёту — ультимативное оружие. И ещё несколько столетий останется таковым. И это оружие будет принадлежать ей, моей дочери. Всё, что волнует меня в этом мире — это безопасность Марии Баграр. На прочее мне плевать.

Главное — не моргнуть. Нужно быть убедительным.

— Серьёзное заявление.

— Не расстраивайтесь, ваше величество. Остров может стать также и вашим. И не только в виде собственности вашей подданной. Маше понравился ваш мальчишка. А она ему. Я мало что понимаю в привлекательности человеческих детёнышей, но чувствую запах гормонов. К тому же, если она не убежала от него с воплями после сеанса внушения образа, у них обоих есть шанс.

— Дмитрий на неё воздействовал⁈

— А как, по-вашему, мы получили картину точки выхода?

— И она после этого смогла с ним разговаривать?

— Вполне любезно.

— Хм, — Александр Владимирович, кажется, прикидывал новые перспективы.

— Но есть один затык, — честно сказал Баграр.

— Какой?

— Если Машуня заподозрит, что её толкают в брак, так взбрыкнёт, что мало не покажется. Пусть всё идёт как идёт. Дмитрий маг? Вот пусть и поучаствует в основании академии, не одни же девицы там будут обретаться. За Марусей тоже паренёк бегает со способностями. Говорит, проверяли тут его, да ничего не раскрыли, а парень способный.

— Кажется, мы с вами уже обсуждаем вопросы кадрового состава будущей академии? — слегка выгнул бровь император.

— У вас есть принципиальные возражения?

— Что касается компенсаций для российской Империи?..

— Тут я буду с лисом торговаться. Постараюсь взять по-максимуму. Охранно-сигнальное, защитное, наступательное и так далее — то, что в ваших условиях будет максимально эффективным. Компенсацию за погибших — тоже артефактным материалом. Вы уж сами позаботьтесь, чтобы соответствующие пенсии от государства взамен были назначены.

Александр Владимирович хмыкнул, взял в руки ручку и сказал чуть громче:

— Пригласите Филиппа Афанасьевича, Павла Сергеевича и секретаря главной имперской канцелярии.

Дольше всего ждали секретаря — с другого этажа, поди, бежал, бедолага, или вовсе из другого корпуса. Поименованные же персоны на пороге выросли, как двое из ларца. Там, может, из этого ларца и остальные хотели дружно выскочить, да только их не пригласили.

Секретарь пулей метнулся за боковой рабочий столик и распахнул блокнот.

— Немедленно подготовить жалованные грамоты о высочайшем возведении в графское достоинство девиц, — государь сделал едва заметный жест, и Филипп Афанасьевич тотчас подал ему список на отдельном листке, — Марии Рокотовой (с сохранением фамилии), Екатерине Купниной (с заменой фамилии на «Лисицына») и Анне Рябцевой (с прибавлением к фамилии приставки «Лисьеостровская». Основание: беспримерный героизм и самоотверженность, проявленные… — Александр явно сочинял на ходу, — магическим путём при спасении значительного количества Наших подданных и морских кораблей: военного крейсера «Царицын», поискового судна «Следопыт», а также и иных.

Секретарь остановился и замер, ожидая дальнейших инструкций.

— Таким же образом подготовить жалованную грамоту о возведении в герцогское достоинство девицы Марии Мухиной с присвоением фамилии «Баграр» и поименованием «Бриарейская». Основания те же, в дополнение: за особый вклад в безопасность границ Российской Империи. На подготовку сих документов у вас полтора часа. Идите.

Секретарь откланялся и умчался пулей, слышно было, как по коридору стучат его каблуки.

— Павел Сергеевич. Немедленно подготовьте четыре указа о выделении средств для постройки всем четырём девицам городских домов в городе Омске, о выделении земельных наделов под усадьбы в прилегающих к городу районах, а также о назначении казённого содержания: герцогине Марии Баграр — в размере, соответствующем содержанию великих княжон по достижению ими совершеннолетия, остальным девицам — в размере, составляющем две трети от этой суммы. Также Мы принимаем на себя обязанность, помимо установленных Нашей супругой выплат девицам-сиротам дворянского звания, обеспечить всех указанных девиц приданым в размере пятисот тысяч рублей, о чём повелеваем подготовить указ незамедлительно. Каждой из девиц повелеваю выписать вексель на означенную сумму с условием предъявления не ранее дня их замужества. Также Мы гарантируем, что каждой из девиц будет предоставлена возможность выбрать себе супруга добровольно, без принуждения и по своей душевной склонности, а, кроме того — свобода передвижения, предпочтения какой-либо деятельности и прочих волеизъявлений. Господин Баграр, вас устраивают озвученные условия?

— Да.

— Павел Сергеевич, у вас час и двадцать минут на подготовку упомянутых документов.

Председатель совета министров умчался почти также быстро, как секретарь.

— Итак, господа, — император позволил себе слегка улыбнуться, — у нас есть час с небольшим. Предлагаю позавтракать и обсудить некоторые вопросы более подробно…

ПЕРЕМЕЩЕНИЕ

Спустя полтора часа в учебном зале «Царицына» открылся портал, из которого появились Баграр и Иннокентий в сопровождении Павла Сергеевича. Всех находящихся на Бриарее людей призвали на палубу «Царицына», и в присутствии полного собрания председатель совета министров зачитал четыре высочайших повеления о возведении в титульное дворянство. В подтверждение этого всем четырём девицам были вручены большие дипломы — обтянутые шёлком и тиснёные золотом, внутрь которых были, подобно брошюркам, вшиты жалованные грамоты с гербами, императорской печатью и личной подписью.

Также было объявлено о представлении всех присутствующих к наградам — за проявленное мужество и защиту империи на дальних рубежах.

Не успели стихнуть поздравительные крики, как Павел Сергеевич несказанно озадачил собрание заявлением:

— Господа — и дамы, конечно же, прошу прощения! Высочайшим повелением государя императора, все присутствующие незамедлительно направляются в пансионаты — для ветеранов боевых действий и иные, по наличию мест. У вас есть не более получаса, чтобы собрать свои личные вещи, после чего начнётся общая эвакуация. Первой очередью — курсантские группы и преподавательский состав, затем экипаж «Царицына». Господа офицеры, гардемарины и матросы, попрошу собрать вещи и явиться сюда для отправки.

— Позвольте! — капитан крейсера явно был не очень рад подобному раскладу. — Какова судьба крейсера?

— «Царицын» останется законсервированным на Бриарее до завершения ваших… э-э-э… восстановительных процедур. Надеюсь, вы не станете спорить с волей государя?

По лицу Ивана Андреевича можно было счесть, что он как раз-таки готов спорить с кем угодно, но единственное, что сделал капитан — спросил:

— Как скоро мы сможем вернуться на корабль?

— Полагаю, через промежуток от одной до трёх недель, — дипломатично размыто ответил Павел Сергеевич. — То же самое относится к экипажу «Следопыта»! Вы проходите второй очередью! Третьей — господа, прожившие достаточное время на острове. Господ французов также прошу не пренебрегать гостеприимством русского императора. Далее — казачий поисковый отряд. Всех попрошу поторопиться!

Капитан «Царицына», однако, продолжал стоять рядом:

— У меня на борту восемнадцать туземных детей, которые не могут внятно объяснить место своего проживания.

— Распорядитесь, чтобы их также привели сюда. Дети будут направлены в наше представительство в Маниле. Им попытаются найти родных, а если это будет невозможно — поместят в сиротский приют русской миссии в порту Дальний.

— Почему Манила, а не Джакарта? Она ближе.

— К сожалению, в порту Джакарты проводник никогда не был.

— Простите! — детский голос раздался так неожиданно, что председатель совета министров даже не сразу сообразил, что смотреть нужно вниз. Девочка с корзинкой глядела строго. Взирала, можно сказать.

— Слушаю, барышня.

— Среди детей есть мальчик. Его зовут Тан. Пираты убили всех в его деревне. Я хочу забрать его с собой.

— Но это… — Павел Сергеевич слегка растерялся. — Кто же будет о нём заботиться?

Катя слегка прищурилась:

— Я чего-то не понимаю, или император только что назначил меня графиней? Я думаю, я изыщу средства на содержание одного ребёнка.

— Браво, барышня! — с чувством сказал капитан «Царицына» и наконец отошёл от министра.

Началась страшная суета, как это всегда бывает при передвижении больших человеческих масс.

— Первая группа курсантов готова!

— Начинаем! — Баграр, снова принявший человеческий облик, хлопнул в ладоши. — Главная инструкция: выйдя из портала, сразу отходим в сторону, не задерживаем движение! Поехали!

Чем хороши военные привычки — несколько сотен молодых людей переместились из точки «А» в точку «Б» с приличной скоростью и не задавая особенных вопросов. В отличие от, например, учёной команды, очень громкой, паникующей, извлёкшей откуда-то целые груды спасённых материалов экспедиции, банок с образцами, гербариев, научных дневников и прочего, и прочего… Под их напором просела даже чиновническая непробиваемость председателя совета министров. И быть бы ему затоптанным профессорами, если бы не Баграр:

— Коллеги! Как только вы определитесь с местом размещения материалов вашей экспедиции — я лично организую из доставку, обещаю вам.

За учёными проскочили обалдевшие французские торговцы.

Потом потерпевшие крушение моряки.

Ушли казаки — и новенькие, и старожилы.

Восемнадцать смуглых ребятишек следили за происходящим круглыми глазами. Катя, придерживая корзинку с лисятами, подошла к Тану:

— Хочешь поехать со мной?

— А они? — Тан глазами показал на остальных.

— У кого найдут родственников — отправят к ним. Остальных — в приют. Мне разрешили взять тебя. Если ты захочешь, конечно.

— А куда ты поедешь?

— Моя страна далеко на севере. Наверное, я буду жить далеко от моря. Не знаю, будет ли тебе легко. Зимой у нас так холодно, что вода замерзает и становится твёрдой. Но у нас есть тёплая одежда и хорошие дома. И жить с друзьями гораздо лучше, чем в приюте. Я знаю. Я жила.

— Время связи с Манилой! — объявил Павел Сергеевич.

Баграр закрыл портальное окно и сразу же открыл новое:

— Манила! Третий причал, как договаривались.

На причале, с недоумением вглядываясь в корабли и проходящих людей, стояла группа сотрудников русского представительства с табличкой «ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ», получившая срочный вызов и инструкцию по радиосвязи. Павел Сергеевич почти привычно вышел из портала и предъявил служащим группу спасённых детей.

— Ну, что? — спросила Катя Тана.

Он смотрел на уходящих в портал своих единоплеменников, на Катю с корзинкой, снова в портал…

— Прости меня, я боюсь холодной зимы…

Катя ответила ему долгим взглядом:

— Как хочешь. Прощай.

Четыре бывших гимназистки смотрели, как черноволосый мальчишка проскочил в портал и присоединился к группе детей, топчущихся на причале Манилы.

— Ну вот, не вышло из твоего знакомца нового Ганнибала, — задумчиво сказала Маруся.

— Не всё случается, как мы хотим, — очень серьёзно ответила Катя.

— Да вообще, как внезапно всё, — Аня хмурилась, — как обухом по голове. А всё лис этот дурацкий!

Девчонки дружно вздохнули. Павел Сергеевич закончил с инструктажем и перебрался обратно на «Царицын». Портал схлопнулся.

— Красавицы! — Баграр обернулся к девушкам. — Прошу на выход! Все, кроме Катеньки.

— Почему? — испугалась Аня.

— Катюша участвует в переговорах. Как всё закончится, мы берём отца Филарета — и тоже в Омск.

ДЕПЕША

Сэр Генри

— Ваше сиятельство, информатор из Манилы прислал срочное сообщение.

— Настолько срочное, что вы считаете возможным отвлекать меня от чтения великой классики?

— Прошу меня простить, но дело касается Закрытого департамента.

Пожилой лорд прикрыл книгу, заложив страницу пальцем:

— Слушаю. Что на этот раз выкинули эти грязные аборигены?

— Осмелюсь доложить, не аборигены, ваша светлость! Речь идёт о русских, — секретарь заметил нетерпение в глазах лорда и заторопился: — В депеше сказано, что целая делегация из сотрудников русского посольства встречала в порту группу каких-то местных детей, которых доставили туда магическим способом.

— Подробнее!

— Русские пришли. Выстроились, выставили табличку. Озирались, словно не знали, откуда прибудет группа. Далее, со слов информатора, в воздухе словно открылась овальная дверь, и из неё начали выскакивать дети, около двух десятков. Сопровождал их сам русский председатель совета министров, Горчаков, он был информатором уверенно опознан.

— Проверить информацию по дублирующим каналам! Что за дети? Откуда? Зачем они русским? Доложить немедля!!!

Секретарь умчался. Сэр Генри посмотрел на книгу в своих руках и с раздражением отбросил её на стол. Зачем? Зачем русским эти пучеглазые обезьяны? Среди островитян встречались маги-природники, но все они были чудовищно дики и необразованны.

Однако — проход сквозь реальность? Портал? Упоминания о подобных технологиях встречались в некоторых древних манускриптах, но до сих пор никому не удавалось воспроизвести хотя бы нечто близкое. Портал у русских?

Англия не может допустить появления у России столь сильных магов!

21. И ВОТ ТАК ВСЕ БУДЕТ?

НУ И КУДА МЫ?

Омск

Какое-то присутственное место

Маша

Нас выгрузили в длинном коридоре, выстеленном узорчатым ковром, со множеством окон по одной стороне и множеством дверей — по другой. Встречал нас лично Кешин папа, экая честь!

— Здравствуйте, Филипп Афанасьевич, — поздоровалась я. — Надеюсь, в этот раз вы не будете стрелять, не разобравшись?

— Добрый день! — подозрительным эхом откликнулись Аня и Маруся.

— Приветствую, барышни! — тонко улыбнулся Филипп Афанасьевич. — Позвольте сопроводить вас в подготовленные вам апартаменты.

— Я так понимаю, мы сейчас в здании Центрального государственного управления? — уточнила Маруся.

— Да, к сожалению, выход в иное место не представился возможным в силу… технических причин. Следуйте за мной, барышни.

И мы последовали. По коридору до широкой лестницы, вниз, в холл.

— Никого уж нет, — негромко заметила Анечка, — увезли, что ль?

— Или расписки о неразглашении по кабинетам пишут, — также негромко ответила Маруся.

А на улице была зима! Белая и снежная, слегка подпорченная серостью города.

— Ваше высочество, ваши сиятельства, пожалуйте, скорее в автомобиль! — засуетился приставленный к нам сопровождающий, распахивая дверцы. Внутри оказалось тепло.

— Значит так! — Маруся снова переключилась в свой «юридический» режим. — Ничего не подписывайте и ничего никому не обещайте до того, как я не прочитаю. Или не прослушаю и скажу, что это безопасно обещать. Ясно? Как-то… Настораживает меня общий настрой.

Вот этот звоночек мне не очень понравился. Если инквизитор чувствует неладное…

— Что-то не похоже на пансионат, — скептически высказалась Маруся, когда мы вышли у большого и нарядного, разметённого от снега крыльца.

— Верно подмечено, ваше сиятельство! — водитель бросился открывать двери. — Согласно высочайшему указанию, особых гостей решено разместить в особых загородных усадьбах. Для большей конфиденциальности.

Мы вошли в гулкий холл. Нас встретила женщина в строгом чёрном платье и меховой безрукавке, тоже бросилась навеличивать и приседать в книксенах.

— Я управляющая усадьбой, Надежда Николаевна. Простите, нам сообщили совсем недавно, и дом ещё не успел прогреться. Я могу предложить вам шали и пледы…

— Об этом не переживайте, — уверила её я. Я давно, как только на заснеженный двор вышли, накинула на всех согревающие коконы. — Скажите лучше: команда «Следопыта» с нами разместится?

Женщина вынула из кармана сложенный вчетверо листок, развернула:

— Таких у меня не значится.

Аня слегка поникла.

— А профессора? — продолжила выпытывать я.

— Нет, профессора размещены отдельно, — подсказал водитель, — на даче академии наук.

— Ну уж не французские торговцы? — усмехнулась Маруся.

— Нет, конечно! — всплеснула руками управляющая.

— Тогда кто с нами? Скажите уж прямо! — я начала сердиться.

— В правом крыле усадьбы поселят офицеров, долгое время проживших на острове. И цесаревича с тремя сопровождающими. И вы. Больше в моём списке нет никого.

Мы переглянулись.

— Ладно. Надеюсь, это заточение ненадолго, — резюмировала Маруся. — Вы покажете нам комнаты?

— Там ещё очень холодно, и я хотела предложить…

— Нет, покажите нам комнаты, будьте любезны.

— Как-то всё комком, вам не кажется? — мрачно спросила Аня, пока мы шли по лестнице.

Маруся неопределённо пожала плечами:

— Посмотрим. Для них, действительно, всё произошло слишком стремительно.

— Посмотрим, — эхом откликнулась я.

Впрочем, комнаты на втором этаже левого крыла оказались очень даже неплохи, если бы не царящая в них стылость. Мы выпроводили управляющую, затребовав обед (сколько можно на нас таращиться?) и быстренько прогрели все три спальни и коридор в придачу.

— Ну вот, — веселее сказала Маруся, — теперь можно и коконы снять! Жить стало веселее.

— Кому веселее… — Аня тоскливо смотрела в окно на заснеженный парк. — Глядишь, скоро Лёнька твой припылит.

— Он же не офицер, — грустно усмехнулась Маруся, — в гардемаринском звании. А про курсантов разговора не было. Так что повезло только Маше.

На это мне возразить было нечего. Да и вообще, я ещё не была уверена — повезло ли мне?

Однако, когда подъехала длинная машина с затемнёнными стёклами, из неё вышли и цесаревич с тремя товарищами, и все семеро островных жителей из дворян, которых мы условно называли моряками — и Леонид в их числе!

— Я думала, Лёня, вас не успели произвести в офицеры? — спросила его Маруся (розовея по обычаю), когда мы перед ужином собрались в гостиной.

— Именно поэтому, Марусенька, мы так задержались. Готовились приказы. Ввиду особых обстоятельств весь курс гардемаринов досрочно произвели в звания мичманов, а меня и ещё одного моего спасшегося товарища — в звания лейтенантов, минуя мичманские. Мы же на два года старше.

— Поздравляю!

— Спасибо. Полагаю, производство не вполне заслуженно, но всё равно приятно.

Явилась управляющая, приглашая нас всех на ужин — а за столом внезапно нам было представлено новое лицо. Невысокий, невыразительный, дяденька с цепким взглядом серых глаз.

— Добрый вечер, дамы и господа. Представляться не буду, это излишнее. Для удобства можете звать меня просто: «господин секретарь». Мой отдел будет работать с вами в ближайшие две или три недели. Глубочайше прошу извинения за столь медленное взаимодействие — сотрудников катастрофически не хватает. Мы постараемся сделать всё от нас зависящее. Даже сейчас вечером мы уже начнём работу. Прошу после ужина не расходиться из гостиной, мы постараемся вызвать как можно большее количество лиц.

Так началась тягомотина, как называла этот процесс Аня. Господа из канцелярии заняли несколько комнат и начали поочерёдно приглашать к себе всех присутствующих — почти всегда поодиночке, очень редко парами — и расспрашивали, расспрашивали, расспрашивали…

— Я их, в принципе, понимаю, — сказала Маруся, — им нужно составить максимально полную картину, выжать из нас все возможные данные. Но, Господи, как же это нудно…

ТОРГИ НОМЕР ТРИ

К назначенному времени Баграр открыл ещё один портал в Омск — уже с главной площади посёлка. Оттуда выгрузился энергичный отряд юристов, финансистов, делопроизводителей и нескольких искусных бумагомарателей во главе с министром иностранных дел, перед которыми стояла задача фиксировать все действия Баграра в процессе переговоров.

Баграр, лис и русский министр просидели почти два часа, торгуясь так и сяк. В конце концов все соглашения были подписаны, клятвы сказаны и скреплены магическими печатями. Лис ещё раз перепроверил список, после чего осталось только отправить его порталом и дождаться прибытия артефактов.

— Что ж, настало время вернуть вам ваших детёнышей, — Баграр поднялся от стола переговоров и пригласил: — Прошу за мной.

Катя сидела у пещерки и играла с лисятами верёвочкой с привязанным к ней бантиком.

Лис вздохнул — во взгляде явственно читалось: «Я так и знал!» — присел у корзинки и спросил:

— Ты дала им имена?

— Да, — широко улыбнулась Катя и показала на каждого: — Вяся, Петя, Серёжа, Артёмка и Толик.

Лис слегка прикрыл глаза:

— А почему такие имена?

— Ну, не могла же я назвать детей именами для кошек и собак?

— Я согласен. Очень разумно, — лис впервые по-настоящему за этот день улыбнулся. — Катя, я не хотел бы предлагать тебе ничего в обмен — я вижу, что для тебя был бы оскорбительным сам факт такой попытки, но прошу тебя: прими от меня этот небольшой подарок, — на золотой цепочке качался круглый жемчужный кулон. — С его помощью ты всегда сможешь связаться со мной, достаточно послать мысленный вызов. Если ты вдруг захочешь увидеть своих… приёмных детей. Для нас это очень важно.

— Спасибо, — Катя тотчас повесила цепочку на шею.

Лис взял корзинку и как будто поколебался.

— Господин Баграр. Я вижу, что ваша специализация — боевая магия, тогда как я — больше исследователь.

— Верно, и что же?

— Я… считаю неуместным вторгаться в область чужих решений, но всё же сочту необходимым предупредить лично вас.

— Я весь внимание, — Баграр сложил лапы на животе.

— Эта система миров достаточно агрессивна ко всем, кто рождён вне её. Вы могли заметить, что она почти совсем свободна даже от путешественников из скоплений систем достаточно близких. Первоначально мы не поняли, почему столь богатая система фактически изолирована. Мы полагали, что нашли золотую жилу. Но… как видите, лисы убедились в разрушительном воздействии на нас этого узла на собственной шкуре. Здесь погиб целый анклав, а оставшиеся впали в различные болезненные состояния. И мы оказались ещё достаточно устойчивыми! Я нашёл и осмотрел тело того мага, дроу…

— Вы имеете в виду вантийца?

— Да. Мембраны ментального поля изношены почти полностью. Местная мана, она буквально… выжигает их у чужаков. Если бы вы не убили его, он умер бы в ближайшие три дня. Я не буду спрашивать, но если вы провели здесь примерно то же время, что и он, я бы советовал вам вернуться в свой мир максимально быстро и пройти интенсивный восстановительный курс.

Лицо Баграра было невозмутимо:

— Благодарю за добрый совет.

— Я искренне надеюсь, что наши дороги никогда не пересекутся под злой звездой. Всего доброго.

Мужчина обернулся лисом, подхватил пастью корзинку и исчез. Баграр смотрел на растворяющийся энергетический след.

— Значит, времени у меня ещё меньше, чем я думал.

ОДНИ

Закрытая усадьба под Омском

Маша

Нас, конечно же, снабдили всем необходимым: предметами личной гигиены, набором одежды, имевшей на себе отпечаток вкуса домоуправительницы, письменными принадлежностями. О! «Пожалуйста, записывайте всё, что сочтёте важным для науки илиистории! Или даже неважным — любые мелочи!» Мда.

Кроме того, в доме нашлась библиотека. Не очень богатая, но всё-таки. Я утащила к себе книжку, подумав: после всех этих приключений можно же мне немножко просто поваляться в кровати и почитать? И тут в дверь задолбили.

— Кто там? — настороженно спросила я.

— Муша, это я!

Баграр!

Я живо накинула на ночную рубашку толстый халат и откинула щеколду:

— Наконец-то! — я пропустила Баграра в комнату и выглянула в коридор, но там никого не было. — А где Катя?

— Её пока Филарет забрал. Всё-таки школа магоблокировщиков относительно приличная, я возражать не стал, что сможет — подхватит. Но с её базой долго там делать нечего, сразу говорю. Полгода. Ну, год от силы. Мушунь, ты послушай про другое. Тебя я сейчас могу оставить, да и о подружках твоих позаботился — только на шею себе сесть не дайте! Запас маны набрал. Вантийца догнал — самое главное, что меня тут держало.

— Ты уходишь⁈

— В Гертнии война, Муша… А, кроме того, лисья морда перед уходом сказал мне кое-что, хотелось бы проверить, не сбрехал ли.

И Баграр пересказал мне финальный с лисом разговор.

— Ужас какой-то…

— Самое неприятное, что если он прав, навестить тебя раньше чем через три месяца я не смогу. Если, само собой, жив останусь.

— Да ёк макарёк!

— Это что такое?

— Не знаю, Аня так ругается.

— Запомню. Ладно, Мушенька, долгие проводы — лишние слёзы. Будь умницей.

И он ушёл. Не напрямую, а через какие-то серебристые промежуточные облака. Почему? Наверное, меры предосторожности решил усилить…

В дверь снова поскреблись:

— Маша, всё в порядке?

Девчонки! Я поскорей впустила их в комнату.

— Ты чего ревёшь? — строго спросила Аня. — Обидел кто?

— Баграр ушёл…

— Как ушёл? Куда? — не поняла Маруся.

— В Гертнию…

Пришлось им рассказывать всё с начала мы долго сидели, разговаривали, и даже немножко плакали. От переизбытка эмоций, видимо.

Утром я просыпалась тяжело. Голова как чугуняка, честное слово. Пришлось самой себя лечить. И снова — с завтрака как встали: «Не расходитесь, будьте любезны, каждый из вас в любой момент может понадобиться». Так и толклись в большой гостиной. От безысходности уже и в шашки, и в шахматы, и даже лото нам домоправительница притащила. Ну, не знаю, не очень в моём вкусе развлечение. К тому же, если вдруг вызывали кого-то из играющих, весь процесс сразу останавливался. По-моему, больше всех довольны были Маруся со своим Лёней, сидели в угли, книжки всё обсуждали да альбомы разглядывали. А на меня как-то тяжело Анина грусть-тоска действовала. Взяла я ручку, тетрадь, и вместо записей, которых от нас ожидали, начала картинки рисовать. Быстрые такие наброски.

— Машенька, а позволите ли полюбопытствовать, что это за сцена?

Да-да, вас-то, Иннокентий, я и ожидала — кому же ещё, как не вам интересоваться, всё в работе… Эта мысль, видимо, так явственно отобразилась на моём лице, что Кеша слегка покраснел:

— Простите.

— Да чего тут, — хмуро ответила за меня Аня. — Это — шалиньцы. Это мы на «Следопыте» летим. Это вантиец Катюню хватает, да, Маш? Я тогда в другую сторону смотрела, но похоже.

— Точно, — согласилась я. И тут меня в очередной раз пригласили побеседовать.

— Мария Баграровна, будьте так любезны, уточните ответы…

И вот на это, и вот на то, и вот тут ещё кто-то там в неизвестных мне кабинетах чего-то не понял… Нет, всё понятно, что кому-то надо, но мне лично ужас как надоело. Если так три недели будет продолжаться, я ж рычать начну.

Наконец-то: «Спасибо, можете идти».

Я вышла в коридор, а из соседней комнаты — такой же кислый Дмитрий Александрович.

— Я думала, — ехидно сказала я, — цесаревичи освобождены от занудных бесед.

— Если бы! — усмехнулся он и оглянулся через плечо с совершенно шкодливым видом: — А давай сбежим?

— Как — совсем?

— Нет, совсем — мне папа голову оторвёт. А вот на пару часиков…

— И куда побежим?

Дверь напротив открылась, и я (совершенно непроизвольно, честно-честно!) накрыла нас с Димой маскирующей тенью. Вышедший сотрудник прошёл мимо нас, скользнув незамечающим взглядом, и исчез за углом.

Дмитрий Александрович посмотрел на меня с недоумением.

— Маскировка! — хихикнула я. — Куда пойдём?

— Для начала предлагаю свалить из этого коридора. Пошли!

По лестнице уже звучали шаги очередных ведомых на мучения, Дима схватил меня за руку и на хороших скоростях рванул в противоположную сторону, увлекая меня за собой, как шарик на верёвочке. Мы добежали до дальней лестницы, по ней — наверх, на третий этаж, затаились на верхней площадке, как два сбежавших котёнка. Никто нас не окликал и не шёл следом.

— Пошли! — Дима толкнул дверь, отсекающую коридор третьего этажа.

— И что здесь?

— Просто жилые комнаты. Попроще, чем во этажом ниже. Я тут в гостях пару раз был. Наверху обычно детей селят, чтоб под ногами не крутились.

— Детский этаж, значит, м-гм.

Дима покосился, подозревая сарказм.

— Здесь есть зимний сад, можем там посидеть. Там должно быть тепло.

— Пошли. Всё равно я тут ничего кроме ужасной гостиной не видела, хоть на что-то посмотрю.

Зимний сад оказался совсем крошечным и весьма посредственным. Но всё-таки здесь была живая земля и растения, а ещё — удобная лавочка между двумя кустами суданских роз, чтобы сидеть вроде как в саду.

— А тут неплохо, — деловито огляделась я. — Отличное место, чтобы заняться… тренировками, — я максимально наивно похлопала глазами. — По сбору маны. А то у вас, ваше высочество, с этим всё хромает на все ноги.

Дима посмотрел на меня возмущённо.

— Что? — в ответ сделала «глаза» я. — Не думаю, что это стратегически дальновидно: полагаться на великий авось. А если само не насобирается? Звучит так же здорово, как надеяться, что еда сама в рот заползёт.

— Фу-у, — Дмитрий Александрович аристократически передёрнулся.

— Вот и я говорю: фу. А кое-кто упражнения не хочет делать.

Он посмотрел на меня грустными глазами и вздохнул. На поцелуи рассчитывал, как пить дать.

— И не надо вздыхать. Вот если у тебя всё здорово получится, я покажу тебе кое-что другое.

Другое упражнение, ха. Ну вот, глаза заблестели. Главное — мотивация!

22. ЗАКРЫТАЯ УСАДЬБА

ДЕВОЧКИ

Как вы себе представляете реализацию отличной, новой, можно сказать, революционной идеи с большой стране с давними традициями и развитым бюрократическим аппаратом? Совершенно правильно представляете.

Комиссию по организации Магической академии… Конечно, комиссию! Любому начинающему делопроизводителю понятно, что невозможно осуществить реализацию столь масштабного проекта без комиссии! Как же иначе⁈ Столько вопросов, согласований, столько утверждающих актов и приказов следует издать! А вопросы учёта и контроля? А архивация данных? А стенограммы заседаний?

Так вот, комиссию по организации Магической академии назвали «Специальной закрытой». Набрали в неё тех специалистов… которые были. Магов из действующих училищ, кое-каких экспертов из магоуправлений — в основном столичных, конечно. Столиц (включая прошлые, не желающие снимать венец славы) теперь было три, и профессионалы от магии едва не толкались локтями. Желающих много, мест, как всегда, мало. Внешне, однако, соблюдалась полная благопристойность и политес.

— Егор Вадимович, друг мой, и вас пригласили? Как я рад!

— Весьма, весьма, Семён Карлович, взаимно! Однако дивные вещи были в приложенных к письму в секретных материалах, я даже не вполне всему поверил. Маг из другого мира, проникнувший к нам порталом, левитация…

— Изрядные сомнения вызывают столь энергоёмкие методики, вы не находите?

— А то, что главным магом заявлен медведь, вас не смущает?

— Вы что, до сих пор боитесь рассказов об этом медведе?

— Что значит «рассказов»?

— А вы его видели? Лично?

— Нет, но тайная аналитическая записка…

— Я вас умоляю, мой дорогой! Подобные записки преследуют одну лишь цель: составить у определённого круга лиц определённое мнение.

— Так вы думаете…

— Предполагаю. Кому-то удобно иметь послушных и немножко испуганных магов. Вы разве не слышали разговоров о том, что магическое училище стало слишком много о себе думать?

— Ах, вот оно что!

— А вы говорите — «медведь»!

Всё высокое магическое собрание было размещено в специально отведённом для этого гостиничном комплексе. По мере работы комиссии (не этой, а другой — дознавательной, той, что собирала все подробности магических инцидентов) господа маги получали выжимки структурированной информации. Для человека, бывшего очевидцем рассматриваемых событий, всё в этих записках было бы стройно и логично. Но не для докторов и профессоров магических наук, каждый из которых имел своё особенное мнение на счёт происходящего. А уж когда разговоры зашли о том, что в управление будущей академии планируется ввести неких девиц, при этом даже несовершеннолетних…

Как это часто бывает в малых закрытых сообществах, происходящие в кулуарах диспуты быстро мутировали и начали приобретать совершенно новые оттенки.

— Что за идея: собрать трёх, пусть и одарённых, девочек и поручить им читать лекции?

— Согласен, полнейший бред!

— Им самим бы поучиться!

— А не кажется ли вам, что дело отдаёт диверсией? Некто, декларируя революционные изменения в практических подходах, затеял подорвать русскую магическую школу?

— Я скорее поверю, что некто под видом преобразований вознамерился пробиться наверх, потеснив якобы устаревших мэтров.

— Безобразие.

— Не то слово! Вредительство и саботаж!

— Меж тем, господа, из весьма надёжного источника мне стало известно, что одной из девиц серьёзно заинтересовался цесаревич.

Некоторая пауза.

— Действительно серьёзно?

— Во всяком случае, встречам молодых людей не чинится препятствий.

Ещё одна пауза.

— А ведь это выход, господа!

— О чём вы?

— Элементарно!

— Тише!

— Простите… Элементарно — где вы видели преподающих в университетах замужних дам? Ведь это нонсенс!

— А-а-а…

— Нам нужно максимально способствовать устройству личной жизни этих особ. А после назначить их почётными членами академии, полностью соблюдя высочайшиий указ.

— Эврика!

— Пару раз в год приглашать на торжественные мероприятия, вручать букеты — дамы это любят.

— Можно не скупиться и медаль вручить. Даже парочку!

— Вполне!

— Только нужно представить всё максимально благовидно.

— Под соусом…

— Верности империи! И привязки в царствующему роду!

— Великолепно. Значит, первой заинтересовался цесаревич…

— Мы можем даже предложить им совместную инспекцию будущего здания академии. Для большего укрепления, хе-хе, дружбы.

— Неплохая идея! Пусть разбирают чертежи, изображают важную деятельность.

— Ещё одна — простите, господа, это неточно, но ходит слушок, что ещё одна из этих девиц весьма симпатизирует молодому человеку из этой… контрольной группы.

— Значит, он тоже маг?

— Этот вопрос необходимо уточнить.

— Если он маг, всё будет легче. В подобной паре вероятность рождения детей со способностями выше, двести лет наблюдений…

— Коллега, оставьте цитаты из учебника студентам. Здесь мы упрёмся в другую проблему.

—???

— Клан юноши. Захотят ли они отпустить его?

— А что за клан?

— Неизвестно. Все фамилии засекречены.

— Значит, он может быть и не лоялен Романовым…

— Идея! Нужен выход на министра двора.

— Х-м-м. Выход есть, но достаточен ли повод?

— Нужно заронить мысль о выделении этой пары в отдельный род!

— Гениально! Если их выделить и приблизить к императорской семье…

— Новый род, магически одарённый, в высшей степени обязанный императору…

— Должно сработать.

— Остаётся ещё одна.

— С этой зайти через фрейлин государыни. Императрица уже в том возрасте, когда дамам нравится женить. Повод тот же — сформировать магический сильный, преданный престолу род.

— Слишком похоже и подозрительно.

— Тогда зайдём с другой стороны! Девушка — бедная сиротка…

— Она только что пожалована в графини, хочу напомнить.

— Тем более, мой дорогой! Бедная девушка, на которую свалился титул. Без водительства она может растеряться и выбрать не достойную партию, а какого-нибудь проходимца.

— Вот это звучит гораздо лучше! Государыня с удовольствием устроит ярмарку женихов из подходящих семейств. Кто возьмётся, господа?

— Н-ну… Моя троюродная кузина служит секретарём у фрейлины Головиной. Я мог бы написать…

— Оставьте! Кому сейчас нужны эти письма! К тому же это компромат.

— А что если мы пригласим вашу достойную кузину на дружеский ужин? Вы могли бы позвонить и договориться. Всё-таки речь идёт о благоустройстве судьбы бедной одинокой девушки…

В МАЛЕНЬКОМ МИРКЕ

Закрытая усадьба под Омском

Маша

Нудное допрашивание продолжалось, и не видно ему было конца и края… Мне казалось, что иногда кто-то из молодых людей на беседах вдруг вспоминал какую-то деталь, и нас — кого-то из трёх девиц — сразу же вызывали прояснить подробности.

На другой день после нашего сидения в оранжерейке мы с Дмитрием бессовестно слиняли туда сразу после завтрака.

— Одно я не пойму, — вслух подумала я, присматривая за его старательным и немного неуклюжим сбором маны, — а где твои верные оруженосцы? Не бегут, в двери не ломятся.

— Ещё бы им ломиться, — сосредоточенно пробормотал Дима, — я ж им обещал ноги выдернуть, не взирая на прошлые заслуги, если они сюда явятся.

— Радикально!

Сидят, наверное, всякую ерунду про нас думают… Да и в пень еловый все их подозрения! Мы тут вон каким полезным делом заняты.

— Достало… меня… под беспрерывным… присмотром… ходить… — совсем уж тихо пропыхтел Дмитрий.

— Так-так… красиво закругляемся… Молодец! А помнишь, — я стрельнула глазками, — я тебе обещала кое-что показать, если у тебя первое упражнение получится?

— Помню, конечно, — он придвинулся чуть ближе.

— Показываю! Упражнение номер два!

Видели бы вы эти глаза.

— Всё по-честному! — быстро сказала я и подскочила с сиденья. Вот, ёлки-моталки, как смотрит-то, прямо жалко его. — А вот если…

— Что?

Да кто меня за язык тянул?..

Дмитрий, напротив, вставать не торопился, а слегка откинулся на спинку скамейки:

— Чего хочет прекрасная и могущественная магичка Мария в обмен на поцелуй?

Быстро себя в руки взял, да ещё улыбается, вот язва!

— А заставь вот этот куст зацвести!

Мне показалось, что он разозлился. И глаза стали такие же чёрные как тогда, на «Царицыне». Я успела пожалеть о своей выходке, лучше бы ничего не говорила вообще… и тут спящая суданская роза вдруг начала выпускать новые побеги и листья! С добрый десяток бутонов мгновенно набух и раскрылся тёмно-красными махровыми цветами.

Я глазела на происходящее, разинув рот, и безуспешно пыталась подобрать челюсть с пола.

— Это… как это?.. Как ты смог?..

— Не знаю, как я смог, — Дмитрий Александрович явно был доволен произведённым эффектом, — но кое-кто мне должен поцелуй.

Он притянул меня за руку, усадил на колени…

— Ты воспользовался моим замешательством, — через некоторое время сказала я.

— Я каюсь.

— Фу, как неискренне, ваше высочество!

Он тихонько засмеялся, уткнувшись носом мне в шею.

— Нет, объясни мне! Как ты это сделал? Ты же не природник! И не универсал. Маг-подавитель…

— Я просто велел ей цвести. Мысленно.

— А так можно⁈

— Понятия не имею.

— Обалдеть. Новое слово в магической науке. Никому не говори! Это будет твой секрет. Наш!

— Обязательно, — кольцо тёплых рук сжалось плотнее.

— Дмитрий Александрович!

— М?

— Упражнение номер два. Да-да. А уж потом, если у вас всё получится…

А что? Маруся со своим Лёнечкой вон как усердно занимается, а мы чего сидим?

КРУГ ВСЁ МЕНЬШЕ

Вечерами мы собирались маленьким девичьим кружком в одной из спален и делились событиями дня.

— Хорошо тебе, Маша! — сказала как-то Маруся. — Сбежала с утра пораньше, и голова не болит. Я вот тоже уже готова куда-нибудь побежать, но боюсь, что Лёне не спустят такое своевольство с рук с той же лёгкостью, как цесаревичу.

— Ты его фамилию так и не выяснила?

— Нет. Какая-то у них страшная инструкция, что к чему, и зачем такие сложности, я ума не приложу.

— Ань, а ты чего?

Аня сидела смурная.

— Да-а…

— Аня? — очень серьёзно спросила Маруся, и слёзы покатились по Аннушкиному лицу. — Что такое? Кто⁈

Я прямо испугалась, что наша инквизирорша сейчас рванёт разбираться с мужским населением: кто обидел подругу?

Аня полезла за платком и шумно вздохнула:

— Спросила я сегодня…

— Про Савелия? — догадалась Маруся.

— М-гм… — Аня горестно покачала головой и уткнулась в ладони. — Говорят: не о том я думаю. Надо во благо империи. Что я теперь при дворе, и…

— Дай, я предположу, — кисло сказала Маруся: — «Следует направить ваше внимание на кандидатов более достойных?»

— Тебе тоже так говорили⁈ — вскинулась Аня.

Маруся неопределённо покачала головой:

— Не вполне, но… Подозреваю, что донимать не будут разве что Машеньку, и то есть варианты. Слухи неизбежно просочились. И многие кланы готовы порваться на британский флаг, лишь бы заграбастать себе сильную магичку. Даже — имейте в виду — совершенно не зная, кто мы. Наших фамилий тоже нигде не значится.

— Ни фамилий, ни фотографий, — протянула я.

— Да ничего о нас неизвестно, кроме возраста и магического статуса! Может, мы тут бабы-Ёжки как на подбор. Но им плевать.

— Что, делались предложения? — поняла я.

— Неоднократно. Так что, Анюта, ты не одинока…

Прошло дня три, и, примчавшись к ужину (раньше Димы, который заскочил к себе зачем-то), я обнаружила, что приборов расставлено в два раза меньше, чем обычно. Суровая Надежда Николаевна заканчивала сервировать стол.

— А что случилось? Куда делись люди?

Домоуправительница чопорно ответила:

— Часть постояльцев была перемещена в другие пансионы, ваше высочество*, по указанию руководства.

*Да, именно мне почему-то досталось такое обращение,

а не «ваша светлость», как всем нормальным герцогам.

Видимо, каким-то образом

титулы Баграра в местную систему пересчитали.

Я плюхнулась на своё место — первая! Есть хочу, ужас.

Из нашего коридора вышла Маруся, села рядом со мной.

— Ты чего невесёлая? — я обрадовалась мясной котлете почти как медведь. — А где Анечка?

— Она получила предложение, от которого не смогла отказаться.

Вилка брякнула у меня из рук:

— Как? Замуж?..

— Пока нет, но… Императрица прислала ей личное приглашение погостить, — Маруся приподняла брови.

— Ёшки-матрёшки…

— Вот именно. Если в игру вступили такие силы, поди-ка откажись… Я ей кое-что подсказала на дорогу, но… — в зал вошли Дима с компанией, Маруся моргнула, мол: потом, и быстро перевела тему: — А за Виктором Ивановичем жена приехала, ты можешь себе представить? Их, кто на Бриарее долго жил, почти всех перевели на дачу академии наук, разрешили проживание с семьями.

Меня больше тревожил Лёня, но судя по безмятежному Марусиному виду, его переводить не стали. Точно, вон он идёт!

Теперь я смогу сосредоточиться на рассказе про «летописца». Хотя Виктор Иванович не особо меня трогал. Да, вроде бы, человек неплохой, но не настолько, чтобы чрезмерно печься о его судьбе.

— Маша, да ты меня не слушаешь! — с досадой сказала Маруся.

— Ой, извини, извини, я задумалась. Так что жена?

— Это наша Агриппина!

— Не может быть!

— Правда, Маша, я смотрела из окна! Услышала звуки и выглянула. Выходит женщина — я думаю: надо же, как похожа. А тут он — он, наверное, её сквозь стеклянные двери из прихожей увидел, и как побежит навстречу! А она к нему! Ноги подкосились, плачет, смеётся…

— Боже мой, — прошептала я и схватила салфетку, промокнуть выступившие слёзы.

— Барышни в своём репертуаре, — смущённо проворчал Добрыня.

— И всё же, господа, это очень трогательно, — Александр поднял бокал, — предлагаю выпить этот прекрасный морс, чтобы все семьи на земле благополучно воссоединились!

Ещё дней десять мы практически валяли дурака. Расспросы почти прекратились, даже дознаватели наезжали уже не каждый день, а время от времени, прояснить очередной пунктик.

— А кто-нибудь знает, зачем мы тут сидим? — за очередным обедом спросила я.

Нет, мне, конечно, нравится время с Дмитрием Александровичем проводить, но как-то не так представляла я себе нашу будущность.

Но ответить мне никто не успел. В столовую стремительно вошла домоправительница с серебряным подносом, на котором лежал небольшой прямоугольник бумаги:

— Прошу прощения, ваше высочество, Дмитрий Александрович, срочное!

Дима взял записку, пробежал глазами…

— Надежда Николаевна, это всё?

— Абсолютно, ваше высочество! — вытянулась колом та. — Слово в слово!

— Ничего не пойму. Отец требует, чтобы завтра я, совместно с Машей, явился на место постройки будущей академии… — пожал плечами. — Зачем?

— Только вы? — уточнил Иннокентий.

— Да. Держи, тут и для тебя есть приписка.

Кеша тоже перечитал листок.

— Действительно, странно как-то. Возможно, он не хотел по телефону, и завтра ты получишь разъяснения на месте?

ТИХОЕ УТРО

Закрытая усадьба под Омском

Маруся

Так получилось, что сразу после завтрака большая машина с затемнёнными стёклами увезла по секретным делам и Машу, и цесаревича с неизменными сопровождающими. Маруся с Лёней остались вдвоём. Даже в работе дознавательной комиссии был объявлен перерыв.

— Предпочитаете пройти в гостиную? — Леонид церемонно подал ей руку.

Они всё никак не могли перейти на «ты», и Марусю это начало даже тяготить. Но самой предложить было как-то неловко.

— Напротив, Лёня, я буду очень благодарна, если вы составите мне компанию в моей комнате. Мне нужно собрать некоторые вещи.

— А это не будет… выглядеть неприлично?

— Я вас умоляю! Чем моя комната отличается от любой другой комнаты здесь, в которой мы в любом случае будем находиться вдвоём? Мы оставим открытыми двери, и все нормы приличия будут соблюдены.

И всё-таки он входил в этот девичий мирок как на чужую территорию. И этот знакомый взгляд… Дежа-вю, в самом деле!

— Присаживайтесь, Лёня! — Маруся махнула рукой в сторону кресла. — Мне нужно рассортировать кое-какие бумаги, отдельные записки…

Маруся начала рыться в сумочке и вдруг выгребла оттуда довольно бесформенный шёлковый комок:

— Ах, мы про него совершенно забыли со всеми этими событиями! А ведь скоро Масленица!

— А-а-а… что это за предмет?

— Да это… — Маруся засмеялась и начала разворачивать ткань, — я ведь рассказывала про аккумуляторы? Так вот, когда мы болтались в «Следопыте», насквозь промокшие, я впотьмах собрала все наши запасные украшения и завернула их в этот палантин, чтобы не растерять мелкое. Сунула в сумку, а потом забыла. Сколько оно тут тряслось-болталось…

На измятом шёлке возвышался спутанный комок из цепочек, оправ, шнурков и ремешков, переливающийся гранями камней.

— Здесь и драгоценное, и недрагоценное, несколько верёвочек для болящих тоже, всё перепуталось…

— Я могу разбирать с этого края, а вы — с того, — предложил Леонид. — Быстрее закончим.

— Отлично!

23. ПОНАМЕШАНО ВСЕГО

ПУТАНКА

Торопиться было особо некуда, и Маруся успевала сопровождать каждую извлечённую вещицу рассказом:

— А это прабабушке прадед привёз из сирийского похода. Благодарность от Латакийского ювелира. Прадедушка помог ему вывести семью из-под бомбёжки. Судя по сохранившимся письмам, прадедушка почему-то думал, что спасает семью молочника. Мой прадедушка был полковником медицинской службы… нет, тогда, наверное, ещё лейтенантом, он в ту компанию совсем молодой был… Он, в общем-то и нашёл их, потому что наши между обстрелами искали раненых. А тут целый подвал детей мал мала меньше, да женщина с новорожденным, которая едва могла встать, и муж одноногий на деревяшке… Они из-за родов и не успели вовремя выбраться. А через неделю ювелир нашёл прадедушку в госпитале и принёс этот браслет, серьги и кулон. Смотрите, какой глубокой синевы камни.

— И огранка замечательная, — оценил Лёня, — как и история.

— А это…

Так они разбирали драгоценную путанку довольно долго, пока Леонид не спросил:

— Маруся, откуда у вас это колье?

— Ах, его-то я и искала. К нему должны быть ещё серёжки. Есть и второй комплект, рубиновый, но он, кажется… Ах, нет! Я думала, он у Маши, а он здесь.

— А искали вы их для того чтобы?..

— Мы должны вернуть эти драгоценности до окончания масленичных торжеств, — Маруся легонько погладила камни. — Удивительный оттенок изумрудов, вы не находите? Голубоватый, словно морская волна.

— Иначе и быть не могло, — пробормотал Леонид. — Мария, я… Откуда у вас эти украшения? Вы… Вы обещались кому-то?

Маруся всплеснула руками:

— Ах, история вышла неловкая, и я бы не хотела её афишировать, но также мне не хочется, чтобы между нами осталась недосказанность. Дело было так…

Рассказанная в очередной раз, история стала совсем компактной.

— Представьте себе, — Маруся развела руками, — в каком мы теперь дурацком положении. Я, конечно, не хотела бы вызвать гнев бабы Дуни, но и поступить иначе… — Маруся слегка покраснела.

— Мария Георгиевна, — Леонид вдруг сделался очень серьёзен, — я прошу вас, не нужно возвращать ваш комплект.

— Я не поняла, — нахмурилась Маруся.

— Дело в том, что до этого момента, — он решительно кивнул, — до этого момента я не считал себя вправе… до… официального согласия… Но это всё меняет.

— Теперь я вообще ничего не понимаю, — честно сказала Маруся.

— Сейчас… — Леонид прикрыл глаза и глубоко вздохнул: — Мария Георгиевна, будьте моей женой.

— Ах, я поняла! — воскликнула Маруся. — Я поняла, почему ваш облик и манера держаться кажутся мне знакомыми, и этот взгляд! Лёня, вы — Голицын?

— Я дал обязательство не произносить моей фамилии до…

— Ах, пустое! Можете и не произносить! Но почему вы сказали, что изумруды не могли быть иного оттенка, а?

Вот оно, внутри Маруси проснулся инквизитор!

— Но вы не ответили на мой вопрос, — он смотрел укоризненно.

— М-х-х… Видите ли, Лёня, я считаю, что месяц знакомства — это слишком мало для того, чтобы сделать выбор на всю оставшуюся жизнь.

— Это отказ?

— Нет, не отказ! — не согласилась Маруся. — Я принимаю ваши ухаживания и даже статус невесты. Но с назначением даты свадьбы прошу пока повременить.

— В таком случае… — Леонид расправил колье и нажал на крошечные сдерживающие замочки. Колье распалось на браслет, ожерелье и два кольца, до этого служивших чем-то вроде основы для креплений. — Прошу вашу руку, моя прекрасная дама.

— Как оригинально! — Маруся позволила надеть себе на пальчик тоненькое колечко. — Теперь я?

— Конечно.

— У нас нет свидетелей, но когда Маша с Дмитрием вернутся, попросим их?

— Обязательно. А теперь поцелуй?

Маруся улыбнулась:

— Может быть, для начала перейдём на «ты»?

Поцелуи, без сомнения, были приятной частью, и отвлёк их только звенящий колокольчик домоуправительницы, возвещающий о том, что обед готов.

— А как же про изумруды⁈ — вспомнила Маруся. — Почему они столь редкого цвета?

— Баба Дуня не переносит зелёный, — просто сказал Леонид. — Так было всегда. Если ей не нравится человек, она говорит, что он зелёный. И она ни разу не ошиблась.

— То есть, если человек зелёный?..

— Значит или врёт, или вор, или информацию о клане чужакам сливает. Гниль сидит в нём какая-то.

— Ах, вон оно что!

Они уселись за обеденный стол и уверили Надежду Николаевну, что сами справятся с наливанием супа из супницы в тарелки. Хотелось поговорить, а не на суровую физиономию таращиться.

— Меня, Марусенька, очень беспокоят озвученные тобой сроки. Не хотелось бы, чтобы бабуля сочла себя обманутой. Она умеет быть очень… неприятной.

— Я и сама размышляю над проблемой. Вряд ли нас выпустят отсюда до истечения срока, каких бы прошений мы ни подавали. Да и застрянут все эти прошения где-нибудь на полпути у особо дотошного делопроизводителя.

— И какой же ты видишь выход? Вижу же — видишь?

— Небольшой тайный визит.

— Знать бы ещё, в какую из резиденций отправляться.

— Так это просто! Телефон! Ты помнишь хотя бы один домашний номер?

— Конечно! Но, боюсь тебя огорчить, местная линия, скорее всего, прослушивается.

— А мы позвоним с другого! Смотри, что у меня есть!

— И что это?

— Дивная вещь!

ВИЗИТ

Светлейшая княгиня Голицына

В Омске началось странное движение и ёрзанье. Метались посыльные. Раздавались звонки. Курсировали туда и сюда глухие транспорты. И баба Дуня, которая любила всегда быть в центре событий, конечно же, направилась в головную столичную резиденцию клана Голицыных.

И вот зачем?

Она сидела здесь уже неделю, и всеобщая атмосфера секретности начала приводить её в раздражённое состояние. Куда ни ткни — лишь бледные намёки на информацию, а если хочешь чего посерьёзнее — кукиш с маслом и ужас в глазах: как же! Дело на контроле у самого государя!

Поэтому на затрезвонивший на весь кабинет телефон она посмотрела сердито. Сняла трубку:

— Ну?

— Авдотья Николаевна, по одному из конфиденциальных каналов позвонила девица Мария Рокотова, настоятельно просит соединить с вами.

— Да ну⁈ — восхитилась княгиня. — Сама⁈ По закрытому⁈ А вы-то, оглоеды, два месяца меня сказками про Китай кормите! Соединяй!

В трубке щёлкнуло, и звук изменился.

— Слушаю!

— Баба Дуня? — шипело немилосердно, словно аппарат, с которого звонили, был старый или убитый. А вернее всего — то и другое вместе.

— Совсем ты забыла про меня, лапушка, — бабулечным голосом сказала баба Дуня, — а ведь у нас уговор.

— Так я по этому поводу и звоню. Я бы хотела с вами встретиться.

— Когда, милая?

— Это зависит о того, в каком вы городе находитесь.

— Так в столице, душенька.

— Тогда я буду сегодня. По времени не совсем уверена, как доберусь. В пределах трёх часов.

— Жду, милая, приезжай.

Баба Дуня положила трубку и тут же сняла снова:

— Где?

— Почтовое отделение в пригородном посёлке Вилкино, южное направление. Рядом — остановка электропоезда, ходят автобусы, и попутку можно поймать.

— Готовиться! — велела баба Дуня. — Встретить вежливо. А мне, — это уже, положив трубку, ожидающему секретарю, — ликёра рюмочку и кофе с конфеткой. Трюфельной, как я люблю.

— Сию минуту, ваша светлость!

Через минуту, благосклонно кивнув подносу с угощениями, баба Дуня распорядилась:

— Стёпа, составь мне список мальчиков, кто сейчас в Омске. А то больно шустрые девчонки. Ковать железо будем, пока горячо… И телевизор мне этот новомодный включи! Что делать-то два часа, посмотрю хоть…

На экране скакали и распевали певцы и певички.

— Всё скоморошествуют, — проворчала баба Дуня и поёжилась от налетевшего порыва холодного ветра. Хотела крикнуть Степана, чтоб дверь на балкон закрыл, обернулась — нет, всё заперто. — Хм!

— Добрый вечер, баба Дуня!

Авдотья Николаевна вздрогнула. В кресле напротив сидела Маруся — в разобранном по чину невесты изумрудном комплекте и с колечком на пальце. И когда только провести успели?

— Ишь, улыбается она! — для порядка проворчала баба Дуня. — За моей спиной сговорились? Кто?

— Вы только не волнуйтесь, ладно? — Маруся вдруг перестала улыбаться и взяла княгиню за запястье.

— И чего ты? — сердце пожилой княгини заколотилось быстрее.

Маруся протянула в сторону руку и словно сдёрнула с воздуха незримое покрывало.

— Лёня? — дрожащим шёпотом спросила бабушка.

— Тише-тише! — голос Маруси стал деловитым. — Обмороки нам ни к чему, а уж тем более — сердечные приступы! Дышим, Авдотья Николаевна, дышим! — она вдруг вытянула из кармана шерстяную верёвочку с бусинами и привязала княгине на запястье: — Не снимать! На исцеление заряжено крепко, ситуацию выправит.

— Лёнечка…

— Бабуль… — Леонид присел у бабушкиного кресла и прижался к старческой руке.

— Сказали ведь: потонул ты, Лёнечка.

— Чудом спаслись, бабуль. Двое нас выжило из всей команды.

— Ц! — Авдотья Николаевна покачала головой и пригладила внуку вихры.

— Ничего больше сказать не могу, слово государю дал.

Княгиня оживилась:

— Так вот кого в секретных будках неделю уж туда-сюда возят!

Маруся строго улыбнулась:

— А вот об этом, баба Дуня, вы дадите обещание молчать, равно как и о своих догадках. Иначе мне придётся внушить вам, что вы ничего не помните.

— И я забуду?

— Нет, не забудете. Но будете думать, что забыли.

— Эк у вас всё сложно! — Авдотья Николаевна сердито повозилась в кресле: — Не врали про вас, значит!

— Не врали.

— Ладно уж, обещаю! Когда по уму-то приедете?

— Этого нам, увы, не говорят, — Леонид поцеловал бабуле руку и поднялся, — и так тайком сорвались, тебя предупредить.

— Это правильно! — похвалила баба Дуня. — Бабулю всегда помнить надо!

— Ой, чуть не забыла! — Маруся всплеснула руками и полезла в карман. — Вы простите, футляр не помню, где остался. Это Машин комплект.

— Не захотела, значит, — княгиня ревниво прищурилась.

— Всё по-честному, как договаривались, — твёрдо сказала Маруся. — А Маша сегодня никак не смогла бы прийти. Да и завтра. Если честно, мы-то вырвались случайно. И вот ещё что. Маша надеется сохранить с вами хорошие отношения. Я тоже на это надеюсь. Больше скажу: через некоторое время и вы будете надеяться сохранить с Машей хорошие отношения. Так что, от Маши — большое и искреннее спасибо вам. Эти камешки в том числе помогли спасти жизнь её отцу.

Авдотья Николаевна внимательно смотрела Марусе в лицо, словно надеясь что-то разглядеть, невидимое глазу, но… ничего не нашла.

— Хм. А, может, ты и права.

— Поедем мы, — Лёня наклонился, обнял и поцеловал в щёку невысокую хрупкую бабушку. — Двери за нами прикроешь?

— Двери?

В тот же момент оба — и Леонид, и Мария исчезли, словно из и не было. Двустворчатая стеклянная дверь на балкон распахнулась и закачалась под ветром. Авдотья Николаевна поспешно подошла к балкону, но сколько ни вглядывалась в морозный воздух — не заметила никого. Сурово сдвинув брови, она закрыла двери на шпингалеты и вернулась к своему креслу. Впору было думать, что весь разговор ей померещился, но рубиновое колье с серёжками — вот они!

В дверь тихонько постучали и вошёл секретарь.

— Авдотья Николаевна, вы просили списки внуков…

— Оставь пока, Стёпа. Смотрины отменяются.

За годы службы секретарь привык ко всяким внезапным разворотам ситуаций и не удивился ничему.

— Возьми-ка лучше этот вот рубиновый набор да сноси-ка в лабораторию. Пусть его проверят.

— Слушаюсь.

Маруся и Лёня стояли на балконе и смотрели на происходящую в кабинете сцену.

— Как же бабушка постарела, — грустно сказал он.

— К сожалению, никто не молодеет. Но теперь я смогу присматривать за ней и вовремя убирать всякие хвори.

— Это здорово.

— Пойдём, Лёнь, а то я начинаю напоминать себе Снежную Королеву, подглядывающую в окна к людям, — Маруся расправила леталку, уселась и накинула лямки. — Полетели, мой рыцарь.

Леонид отвлёкся от грустных мыслей, посмотрел на зависшее перед ним транспортное средство и подумал, что в отсутствии специальных ручек для пассажиров есть своё неоспоримое преимущество…

НАХОДКА

Сэр Генри

— Итак?

— В Яванском море обнаружен остров, подпадающий под описания аборигенов.

— Движущийся?

— Да, сэр, только теперь он стоит на месте. Не видно ни одной живой души, но поднят русский флаг.

— Так высадитесь на нём! Долго ли сдёрнуть полотнище?

— Было предпринято несколько безуспешных попыток. По достижении определённой черты любое судно словно натыкается на непреодолимую стену.

— Так пригласите магов! Всему вас нужно учить!

— Тройка из нашего представительства в Шанхае уже в пути, они должны достигнуть места через шестнадцать часов.

— Информировать по результатам немедленно!

ЗАЧЕМ?

Поездка

Маша

Большой, глянцево блестящий автомобиль, про который мне хотелось сказать: «сытый» привёз нас на окраину Омска. Точнее даже — в пригород. Редкая рощица и поля-поля-поля, посреди которых старательные бригады рабочих ставили забор вокруг весьма приличного пространства.

Выгрузились мы из машины — на расчищенном пятачке прохаживаются несколько господ в шубах. Машины рядом, много. Стол — длинный, словно обедать собрались. Чертежи разложены.

Вокруг нас с Дмитрием Александровичем сразу засуетились:

— Что происходит? Почему цесаревича с дамой* не предупредили, что встреча на открытом воздухе⁈

*Вот я и узнала свой статус, кстати. «С дамой»!

Начали предлагать шубы.

— Оставьте, это лишнее, — отмахнулся Дмитрий.

Ещё бы! Я же ему и предложила вместо шуб тепловой кокон. Зато выражения лиц у всех — прелесть просто.

Повели нас вдоль столов. Архитектор красиво рассказывает, руками машет — полный шарман. Прошлись. Дмитрий на меня смотрит:

— Что скажете, Мария Баграровна? — это мы тоже договорились, что спросит он меня. А я скажу то, что думаю.

— Что могу сказать, Дмитрий Александрович. Нам представили хороший проект учебного комплекса. Добротный. Красиво оформленный — все эти пилоны и арки — это, безусловно, прекрасно. Только для использования здания в качестве магической академии проект придётся существенно изменить.

Вот тут господа в шубах разом взъерошились.

— Позвольте узнать, ваша светлость, в какой части? — ревниво подступил главный архитектор.

— «Ваше высочество», — поправил Дмитрий.

— Прошу прощения, ваше высочество, — несколько нервозно поправился архитектор.

— Во всех частях, кроме, разве что, центральной, — я вернулась к началу экспозиции, за мной пошёл Дмитрий, а уж за ним, вынужденно — остальные. — Тут у вас канцелярия и прочий административный аппарат, залы для торжественных собраний, лекционные аудитории и библиотека — всё прекрасно. Это можно оставить. Что касается прочих корпусов, их устройство совершенно не соответствует специфике будущих занятий.

И я начала перечислять потребное для залов боевой магии различных видов, для тактической подготовки, для иллюзий, левитации и прочего, прочего, прочего. Лица собравшихся господ постепенно вытягивались.

— Но, позвольте, — пролепетал один из (видимо) помощников, — план уже утверждён основным заказчиком…

Глаза у Дмитрия Александровича сделались опасно чёрными:

— Неужели сам государь подписал?

— Н-не государь, — немного смешался главный архитектор, — но избранный специальной комиссией будущий ректор.

— И кто же у нас будущий ректор? — цесаревич спросил так ласково, что все господа в шубах невольно сделали шаг назад. — Отвечать!

— Господин Семён Карлович Гельд! — вятянувшись в струнку, гаркнул архитектор.

— Кто таков? — спросила я, и комиссия вздрогнула, словно только что повторно меня заметив.

— Нынешний директор магического училища, — процедил Дмитрий. — Поехали отсюда.

— Ваше высочество, а фуршет? — неуверенно спросил кто-то.

— Мы не голодны.

Возвращались мы в состоянии раздрая.

— Дима, ты не хочешь с отцом по этому поводу переговорить?

— Очень даже хочу. Но он улетел на Дальний Восток, инспектировать флот. Через три дня вернётся — сразу же.

Наша домоуправительница встретила нас внезапно нетипично радостным выражением лица:

— К вам гости приехали! Прошу в гостиную, просили не объявлять, сюрприз!

Мы переглянулись.

— Кажется, я начинаю с большим подозрением относиться к сюрпризам, — честно сказала я.

— Не бойся, — Дмитрий подал мне руку, — мы же вместе.

24. ВТОРАЯ ЛИНИЯ

ЭХ, КАЗАЧЕНЬКИ…

Пансионат для ветеранов, некоторое время назад

Недалеко от Омска

Савелий Погребенько

В пансионат трёх девиц-магичек не привезли ни в один день с остальными вояками, ни в какой-либо последующий. Зато понабежал целый батальон дознавателей, расспрашивавших, конечно, очень вежливо, но с такой въедливостью, что казаки заново пережили весь поход, который, кому расскажи, сказкой покажется. Когда волшебной, а когда и кровавой.

Они почти все вернулись на Родину. И «Андромеду» нашли. И экипаж. Учёных тех смешных, что со своими склянками да черепками носились…

К кораблику и его команде, нанятым на кровные сбережения забайкальского землевладельца (а по совместительству бравого есаула) Погребенько, никаких претензий у комиссий не было. Экспедиция вообще оказалась удивительно удачной. Из ближников, погиб только Семен. Сколько с ним вместе прошли — и персидский поход, и Францию — а сгинул казак в южных морях… Ну, такова судьба… Этим походом можно было бы гордиться, да.

Дознаватели слушали, кивали, и задавали вопросы, вопросы, нескончаемые вопросы. Про Машу, про медведя, про Бриарей.

Про Анечку…

Когда первый раз спросили, он сдуру попытался вызнать: нельзя ли Анне Алексеевне позвонить или хоть письмецо передать? Дознаватель, что с ним работал, сказал, что узна́ет. Сбегал. Узнал! Вместо первого пришёл дядька рангом куда как выше, вовсе без искры в глазах. Воспитательную беседу провёл такую, что есаула словно кутёнка по позорной луже мордой повозили…

Вроде, и ничего такого обидного не сказал, а скользко как, отвратно… «Ну, вы же понимаете?..» «Вы же видите?..» Видел он всё. И понимал. Не может у простого помещика женой быть русская графиня. Мезальянс. Слово-то какое мерзкое, кошатиной отдает.

Больше Савелий об Анне не спрашивал. Если речь о ней заходила — старался отвечать сухо, чётко, по существу. И обязательство о неразглашении подписал без вопросов.

А ночами снова видел встречу в Тяньцзине, перевернувшую всю жизнь. Савелий цеплялся за сны, чтобы хоть там на любимую посмотреть. Просыпался и долго лежал, закрыв глаза, спрашивал сам себя: как с душой справиться, если горит она? Отчего так больно-то? Что, баб до этого у него не было?

И сам же себе отвечал: Господь видел, таких — не было. Да и вообще, ни одной, чтоб хоть сравниться могла… Исчезли они враз — все бабы до единой, с того самого момента, как увидел в окне раскуроченного постоялого двора молодую казачку. И ведь не до прихорашиваний ей тогда было — растрёпанная, испуганная… а сердце от одного взгляда аж зашлось.

А оказалась любимая могучей магичкой, которая, как в сказках, простым пением заставляла кораблькак на крыльях лететь. А потом и вообще — графиней. А он ей конфеты дарил. Стыдоба.

На награждении Савелий как деревянный стоял. После орден «За заслуги перед отечеством» сразу в сидор спрятал. И поехал есаул домой. Вместе со всем казачьим отрядом — военным транспортным дирижаблем, по высшему разряду!

Как выехали с пансионата, в первом же магазине попросил водителя остановиться и купил ящик коньяка и сетку лимонов — это помнил отчётливо. Бутылки сразу по рядам пустили. Есаул преувеличенно бодро объявил: «Что, братцы — за успешное окончание экспедиции!» Казаки выпивали, переглядывались и качали головами.

Как повторяли то же самое на рыночке рядом со стоянкой дирижаблей — отложилось уже смутно. Штормило-с! Лимонов не наблюдалось, взяли, вроде бы, яблоки. Или груши? Шут их разберёт. А вот коньяк был! Купили два. Ящика, конечно. Заливать горе, так от души…

Городовому на рынке, что сунулся с претензией, полез документы проверять — заехал в рыло. С превеликим удовольствием! Кого и как растаскивали, этого Савелий с уверенностью сказать бы уже не мог.

САД

Императорский дворцовый парк

Анечка

Зима в Омске выдалась пушистая. Снег валил, словно над императорским дворцом кто-то беспрерывно перетряхивал небесные перины. Но если хотелось погулять так, чтобы похрустеть по свежему снегу — это надо было сильно исхитриться, потому что дорожки выметал целый батальон дворников.

Аня уныло брела по парковым дорожкам, уставленным ледяными скульптурами, стараясь выбрать самые малохожие, чтобы не попасться опять на глаза каким-нибудь расфуфыренным придворным дамам. Высокомерные взгляды выносить достало уже до тошноты.

Свернув на совсем уж малоприметную тропинку она шла увидела меж заснеженными деревьями зелёное пятно. Это что ещё, интересно?

Зелень проглядывала сквозь стеклянную стену огромной… нет — гигантской оранжереи!

— Ух ты! — сказала сама себе Аня и двинулась вдоль стены, надеясь, что рано или поздно отыщется вход.

Три минуты — и вход-таки обнаружился. И даже незапертый!

Пройдя через стеклянный тамбур Аня вдруг оказалась в такой теплыни, что разом захотелось скинуть шубу — что она и проделала. А вот, между прочим, и стойка для верхнего платья, и даже чьё-то пальто висит. Поди, не заругают?

Оставшись в домашнем, как здесь называли, но на её взгляд всё равно слишком вычурном платье, Аня пошла вдоль рядов насаженных диковинных растений, с удовольствием вдыхая запахи земли и листьев. И дышится тут легче! Верно Машуня-то говорила: маг от земли да от моря лучше всего питается — так и есть!

Всё здесь было идеально ухожено, да так чинно, по линеечке, что аж оторопь брала. Но это ничего, главное, что живое вокруг! Дорожки разбегались сложным лабиринтом — должно быть, чтобы гуляющим не наскучивало. Аня в очередной раз свернула… и едва не наткнулась на покачивающийся над клумбой афедрон. Нет, вы не подумайте, всё было прилично! Просто какая-то женщина в сером рабочем платье и испачканном землёй фартуке втыкала во вскопанную землю колышки с нитками, размечая новый цветник.

— Ой, извините! — сказала Аня и увидела целых три тачки, заполненных горшочками с прижившимися черенками.

— Да ничего, — женщина обернулась, слегка отдуваясь и поправляя сползший на лоб платок. Садовница!

— Это вы для императрицы садите? Говорят, сильно она розы любит.

— Любит — не то слово, — согласилась садовница, — прямо страсть у неё.

— А чего ж их не любить, — философски рассудила Аня. — Божьи творения, зла никому не делают, одна красота и благоухание… А можно я вам помогу?

— Так у тебя платье неподходящее?

— Вот пусть у того, кто забрал у меня подходящее, об этом голова и болит. А я уж от безделья обалдела здесь, в окно кукуя.

Женщина засмеялась:

— Ну, давай.

— Меня Аня зовут! — обрадовалась Аня.

— А меня тоже! — улыбнулась женщина. — Мы с тобой тёзки! Можешь тётей Аней меня звать.

— Весьма приятно, — чинно ответила Аня. — Это разные по цвету сорта будут?

— И по цвету, и по высоте. Видишь, у меня и горшочки все подписаны.

— Ух ты! «Черноморский закат»! Я про такой в «Цветоводстве» читала!

— Вот с него и начнём, с серединки. А ты увлекаешься цветами?

— Больше хотела бы, — честно призналась Аня. — Мы в гимназии, когда с девчонками в библиотеке втроём занимались, я всегда «Цветоводство» брала. Ну и «Мой сад» ещё, там про розы интересное бывает. Маруся всё шутила, мол: разведёшь, Анютка, свой сад, будет к тебе императрица в гости ездить.

— Маруся — это подружка твоя?

— Ага. Умная — страсть. Всё по юридическим делам книжки таскала — такие томищи, ужас. И ещё была Маша. Та больше художественные книжки читала.

— Это почему?.. Подай вон тот стаканчик, ага… Почему бы, к примеру, не по физике?

— У-у! По физике она бы и сама смогла учительницу нашу поучить. Как начнёт формулы раскладывать — только успевай глазами хлопать! Умные они обе, две Марии. Одна я дура.

— С чего же сразу и дура? — как будто даже обиделась за неё (а заодно и за цветоводство) тётя Аня.

— А! — Анечка постаралась сморгнуть слезу и перевела разговор на другое: — А хотите, я вам диво дивное покажу? Мне давно уж объясняли, я всё не понимала, а тут думала-думала, да и сообразила, что я не так делаю — и пошло! Хотите?

— И что за диво? — тётя Аня высадила последний горшочек «Черноморского заката» и с любопытством смотрела на Аню.

— А вот, я буду песню петь, а вы за саженцами смотрите.

— Что ж, давай.

Аня протянула руки, словно приглаживая воздух вокруг черенков, едва выпустивших пару-тройку листьев, прикрыла глаза и негромко запела:

— Не для меня придёт весна,

Не для меня Дон разольётся.

И сердце девичье забьётся

С восторгом чувств — не для меня…

Садовница, слегка склонив голову внимательно смотрела на рядок будущих розовых кустов. Ей казалось, что ничего не происходило. Или?.. Воздух вокруг черенков, казалось, начал слегка дрожать…

— Не для меня цветут сады,

В долине роща расцветает,

Там соловей весну встречает,

Но он поёт не для меня.

Теперь совершенно определённо что-то происходило. Кустики начали пошевеливать листиками — то ли от поднимающихся воздушных потоков, то ли… самостоятельно?

— Не для меня журчат ручьи,

Звенят алмазными струями,

Там дева с чёрными бровями,

Она растёт не для меня.

На черенках образовались новые почки, и из них проклюнулись крошечные побеги, невероятно!

— Не для меня придёт Пасха,

За стол родня вся соберётся.

«Христос воскрес!» — из уст польётся

В пасхальный день не для меня.

Веточки начали расти, налились силой и выпустили листья, а за ними и цветочные бутоны!

— А для меня кусок свинца,

Он в тело белое вопьётся,

И кровь рекою разольётся —

Такая жизнь, брат, ждёт меня.

Аня открыла глаза и склонилась к цветку — единственному из всех бутонов раскрывшемуся. Подумала, что полгода хотела узнать запах этих цветов — а он совершенно обыкновенный, ничем особым от безродных бабушкиных роз не отличающийся. Красивый цветок, этого не отнять — тёмно-бордовый, почти фиолетовый к краю лепестка и огненно-оранжевый к сердцевине. А вот запах — бледный, невыразительный. Бабушкины-то, поди, ещё послаще пахли.

— Волшебно… — тихо сказала садовница. — А отчего песня такая грустная?

Аня сморгнула набегающие слёзы.

— Говорю ж: дура я. Было у меня счастье — и нету его. Сама от него ушла, своими ногами. Добровольно! На уговоры поддалась. Как же, гляди-ка! Я ж графиня теперь! Мне по чину ровня нужна, чтоб прилично было! Как же это ты, говорили, не глядя-то? Надо хоть сравнить, прицениться! Тьфу!

— А счастье — это какой-то мужчина? — осторожно спросила садовница.

Аня всхлипнула, полезла в карман за платком и кивнула.

— А отчего ж ты думаешь, что он лучше других?

— Да божед и де дудше, — Аня высморкалась, — извините. Может, и получше его есть, и покрасивше, и точно уж познатнее. Да только он не графиню любил, а меня. Меня — понимаете? Душенькой меня называл… Не то что эти…

— Неужто во дворце невежливые кавалеры? — вскинула брови садовница. — Вот уж не поверю!

Аня махнула рукой:

— Эх, матушка! В глаза-то они все… «Будьте любезны», — Аня скроила слащавую гримаску: — «Не извольте беспокоиться…»

— А-а-а, — догадалась тётя Аня, — так тебе, наверное, наговорил кто-то? Ты не обращала бы внимания, это всё интриги…

— Пф-ф-ф! Что мне их интриги! Я их сама — вот! — всех на чистую воду вывела! — Аня вынула из кармана перстенёк, надела на указательный палец и потрясла кулаком.

— Любопытно, — тётя Аня отряхнула руки и села на маленькую лавочку напротив клумбы.

— А мне-то как любопытно было! — Аня села рядом. — Тут же у них, знаете, как устроено? Навроде смотрин. Персональное представление называется. И вот приходит, значит, ко мне эта персона — каждый разряженный в пух и прах! И начинает хвост павлиний распускать. Я, дескать это, я то, да могу вам обеспечить… Я первый-то раз долго слушала, внимательно. Треск один. Еле дождалась, пока он воздуху глотнёт, чтобы дальше заливаться. Да и спросила: что он про меня думает? Правду.

— И что, прямо взял да и сказал?

— А как не скажешь, когда у меня колечко волшебное? — Аня отвела в сторону руку с перстеньком. — Камешек трону да велю только честно отвечать — каждый кавалер мне тут же правду-матку и вывалит. Один сразу влепил, что я дура деревенская. Другой — что корова жирная. Третий — что выскочка самонадеянная, и место мне под замком на цепи сидеть.

Тётя Аня нахмурилась:

— Это кто же такой умный?

— Вы лучше спросите: кто обо мне слово доброе сказал? — Аня смотрела на новую знакомую и в глазах у неё была одна горечь. — Сами догадаетесь или подсказать?

— Ах они, сволочи… — прошептала тётя Аня.

— Вот и я говорю. Дура я.

— Постой-ка! А как же никто из этих ухажёров никому о случившемся не обмолвился?

Аня хмыкнула:

— Так я ж каждого предупредила: слово вякнешь про то, что было — все причиндалы твои почернеют и отвалятся. Ишь, с магичкой вздумали связаться! Соврала, конечно. Но они-то не знают.

Тётя Аня смотрела на неё, удивлённо вытаращив глаза и прикусив губу, не выдержала и прыснула:

— Ты чудо — ты знаешь?

— Да ну, какое чудо ещё там. Мы, как моя бабушка говорила, из простых, не из породистых. И чего я сюда полезла… Как есть дура.

Из-за кустов послышались возбуждённые голоса и призывы:

— Да как же… Шубка-то здесь!.. Анна Алексеевна-а-а!

— Опять эта жаба за мной заявилась! — Анечка поднялась, отряхивая платье. — Извините, пойду я. Хотела помочь, а получилось, что наоборот, разговорами вас отвлекла. А завтра вы что-нибудь высаживать будете? Я бы пришла.

— К сожалению, я список дел на завтра ещё не видела.

— Жаль.

Вопль: «Анна Алексеевна-а-а!» — раздался ещё ближе.

— Ой, простите, побегу я. А то эта баба такая противная, лишь бы придраться к чему. К вам ещё прицепится. До свиданья!

— До свиданья, Анечка…

А НЕРВЫ-ТО КОНЧАЮТСЯ

Императорский дворец, гостевые покои

Анечка

Новый кавалер (зачем бы её ещё искали?) вполне оправдал дурные Анины ожидания, выступив ровно так же, как и предыдущие. Точно так же был ею запуган. И точно так же ушёл, даже ужина не откушав, после чего она в тоске листала оставленные жабой-наставницей книги по придворному этикету, размышляя, что надо было бы, пока Баграр Катюшку учил, рядом пристроиться да тоже поиграть. Глядишь, обернулась бы птахой да и упорхнула бы отсюда, только её и видели. Впрочем, вскоре Аня вспомнила о коршунах и воронах, которых по пути следования, скажем, даже в родную усадьбу бабушки с дедушкой, могло встретиться множество, не говоря уже о путешествии в Забайкалье. Да и где там бравого есаула искать?

С другой стороны, достаточно ведь просто перемахнуть через забор — а там опять человеком оборачивайся!

Посидев ещё немного, вовсе уж в сумерках, Аня решила, что глупости всё это — летать, через заборы перескакивать… Дети малые, что ли? Вот завтра явится жаба-наставница, она с неё прямо потребует, чтобы прекратились все эти смотрины дурацкие, и чтобы вернули бы Анну Рябцеву к себе домой. А ежели для графинь это всё невозможно — то пусть и забирают это своё графиньство постылое, надоело уже оно, хуже горькой редьки.

Успокоив себя столь серьёзным решением, Аня уснула, а утром…

Вопреки сложившемуся расписанию, камеристка разбудила её раньше чуть ни не на час с известием, что Анна Алексеевна, понимаете ли, вызвана на завтрак к самой государыне! В связи с чем следовало срочно намыться в три раза тщательнее, чем обычно, навести полный парад и соответствующую причёску!

Следом примчалась жаба-наставница и начала скакать вокруг, потрясая учебниками по этикету и судорожно повторяя километры всего, что можно желать в присутствии царственной особы, и что нельзя.

— Да прекратите вы!!! — не выдержав, рявкнула Анечка, так что обе женщины слегка присели. — Подите вон! У меня от ваших воплей уже в глазах темнеет!

Бесцеремонно вытолкав обеих за дверь, Аня спокойно умылась, заплела косу и оделась в то платье, в котором приехала во дворец.

— Ну и вот, — сказала своему отражению, расправляя перед зеркалом складки платья, — если я вам такая неугодная — отправляйте меня на все четыре стороны. И нечего кота за хвост тянуть.

25. ГОСУДАРЫНЯ

СЫРНИКИ

Императорский дворец, гостевые покои

Анечка

В дверь поскреблись.

— Да⁈

— Анна Алексеевна, время…

Она решительно распахнула створки дверей, с удовольствием отметив шарахнувшуюся в сторону жабу-наставницу.

— Я готова.

— А причёска… — пискнула камеристка.

— Некогда уже! — горестно всплеснула руками наставница. — Идём.

Следовало миновать довольно много коридоров и переходов. Поначалу дама-наставница так демонстративно изображала скорбь по нарушенному этикету, что Аня разозлилась и сказала:

— Будете так натужно качать головой — к концу пути она у вас отвалится, обещаю!

Непонятно, вполне поверила дама или нет, но испугалась, вытянулась, словно аршин проглотивши, и дальше шествовала с совершенно каменным выражением лица.

Уж лучше так!

Наконец высокие, очень помпезные двустворчатые двери распахнулись, и мужчина в ливрее объявил:

— Графиня Анна Рябцева-Лисьеостровская!

Большая светлая комната. Нежные полупрозрачные драпировки. Несколько полуколонн вдоль стен с установленными на них горшками. В горшках — конечно, розы, с длинными ниспадающими плетями и обильными мелкими цветами. Небольшой овальный стол, накрытый для завтрака. За столом сидела Анна Павловна, очень непривычно (по сравнению с парадными портретами) выглядевшая в очках, и просматривала какую-то записку.

— Проходи, детка, присаживайся, — кивнула императрица, не отрываясь от бумаги.

Двери за спиной закрылись, и Аня решила колом не стоять — прошла, села:

— Доброе утро, ваше величество!

— Конечно, доброе, — Анна Павловна отложила бумагу и сняла очки.

— Тётя Аня⁈

— А что, я люблю высаживать розы. Наша вчерашняя случайная беседа оказалась для меня… весьма поучительной. И я хочу сказать, преображение «Черноморского заката» произвело на меня неизгладимое впечатление… Кофе? Или какао?

— Какао… Ой, давайте я!

— Сиди, милая. Я поухаживаю за тобой на правах хозяйки. Всё-таки у нас приватный завтрак, а не официальный приём. Сырники? Или оладушки?

— Сырники.

— Со сметанкой очень хорошо. Я, знаешь ли, люблю традиционную кухню. А ты?

— Да. Я тоже. Бабушка часто делала…

Всё-таки дипломатию выстраивать тоже надо уметь. Анна Павловна мастерски вела разговор, расспрашивая Анечку на самые разнообразные темы и всё дальше, дальше уводя от решительных вечерних мыслей. Аня всё отвечала на вопросы, сбивалась и понимала, что перескакивать с темы на тему будет вовсе неуместно.

Вошёл человек с маленьким серебряным подносом и подал Анне Павловне какую-то небольшую сложенную записку. Пока она читала, Аня собралась с духом и решила, что — вот сейчас!

— Зови! — кивнула императрица. Слуга поспешно ушёл.

— Государыня, — комкая салфетку начала Аня, — я хотела просить…

— Минуту, милая, сейчас мы решим ещё один вопрос — и после уж просьбы.

Двери распахнулись:

— Есаул седьмого специального казачьего полка, Савелий Погребенько!

Все слова застряли у Ани в горле.

ДЕПЕША

Как оно вышло-то

Депеша с высочайшим повелением догнала транспортный дирижабль на Новосибирской пересадочной станции. Строгий жандармский поручик заглянул в пассажирский отсек, в котором от поднимающихся испарений курить стало вдвойне опасно. Поморщился:

— Есаул Погребенько — кто⁈

— А тебе он, мил человек, зачем? — сразу приподнялось с разваленных по полу сидоров и шинелей несколько казаков.

— Велено срочно развернуть на Омск. Да где ж он? Отправку задерживаем!

— А и не задерживай, — не вполне трезво откликнулся кто-то. — Пущай домой летит. Законный отпуск у человека.

— Скажи там: нету! — насмешливо посоветовали из другого угла.

— Вы мне… разговорчики тут разговаривать! Коменданта станции позвать, что ли, чтоб вас всех в холодную поместили, пока проспитесь⁈ Это ж надо так ухрючиться!

— А и вызывай! — начал входить в раж ещё один голос. — Ишь ты! Не нравится ему!

— А ты понимаешь, — пулемётчик Петя поднялся во весь свой невысокий, но очень гордый рост, и шагнул к жандармам, которых было то четверо, а то, почему-то, шестеро, и слегка качнулся: — горе у человека⁈ Понимаешь — нет⁈ Невесту отобрали! — Петя потряс кулаком. — Неровня, говорят! Ты — как? Не запил бы?.. — Петька вдруг из агрессивного настроения переключился в философски-горестное: — Ну и всё, — он трагически развёл руками. — Был человек — и нету…

Жандармский поручик в отчаянии схватился за голову:

— Братцы! Да у меня ж высочайшее повеление! К завтрашнему утру доставить в императорский дворец…

Казаки переглянулись.

— Повеление покажь! — нетрезво потребовал Петька.

— Да едрит вашу налево! — поручик затрясшимися руками полез в болтающуюся на боку ташку*, выдернул бумагу:

— Смотри!

*Ташка — плоская полевая сумка, планшетка.

— Ты глянь — натурально, императрица! — восхитился Петька и на полнейшем автомате встал прямее. — Ну, раз государыня простит, тогда мы не в претензии. Вот он, — оказалось, есаул лежал чуть не под ногами у капитана, положив голову на свой походный сидор.

— Мать твою, здоров-то как! — почесал в затылке один из жандармов. — Что, взяли?

Матерящиеся жандармы выволокли вяло сопротивляющееся тело есаула из транспортного дирижабля и с грехом пополам погрузили в дежурную машину с будкой.

— Слышь, Роман Евгеньич, — испуганно сказал пожилой, — что-то он, кажись, синеет.

— Да ** твою налево! Мне ещё трупа геройского не хватало! — поручик хлопнул в стекло, отделяющее будку от кабины и заорал: — В госпиталь гони! Живо!!!

Запугивая всех встречных высочайшим повелением, им удалось добиться практически молниеносной реакции. Есаула накололи какими-то препаратами, облепили приборами и поместили под капельницу.

— Ну всё, опоздали мы на поезд, — наблюдая за врачебной суетой, резюмировал пожилой жандарм. — Что делать будем, Евгеньич?

Поручик зло защёлкнул ташку:

— Глаз с персонала не спускать! Что хотят пусть делают, а через четыре часа должны предъявить живого и вменяемого героя!

— Сам-то куда?

— В аэропорт поеду. Иначе не успеем никак.

— Гони уж сразу к военным. Приказом помаячь — обязаны оказать содействие.

В три часа ночи есаул Погребенько, чувствуя себя нетипично промытым внутри и снаружи (аж до стеклянной прозрачности) был загружен в маленький военный самолётик. Как только он набрал высоту, в салоне (если так можно вообще назвать упрощённые до полного аскетизма внутренности маленькой железной птички) сделалось неожиданно холодно даже в шинелях, и почти час Савелий вместе с четырьмя сопровождающими жандармами трясся, только что зубами не стучал.

На подлёте к Омску он пришёл в себя настолько, что смог хмуро спросить поручика:

— Куда меня?

— В императорский дворец, — скупо ответил тот.

Савелий помолчал, переваривая заявление. Он-то уж решил, что не заметил за собой какое-то служебное небрежение огромного размера, и сопровождают его не иначе как под трибунал.

— А зачем?

Поручик сердито пожал плечами:

— Не имею иных сведений, кроме предписания с высочайшим повелением о доставке.

Ясно.

— И на том спасибо.

Хотя, радоваться рано. Во дворцах, поди, тоже следователи имеются.

Как всегда, летя на запад, самолёт догнал в Омске то же время, в которое вылетел из Новосибирска (и даже, кажется, чуть перегнал). Выскочили на бетонку — уже машина ждёт, жандармская, опять с будкой. Ехали долго, минут сорок — всё молчали.

Дворцовая площадь, подсвеченная ночными огнями, показалась призрачной. Пункт охраны на въезде самым тщательным образом осмотрел машину, переписав всех прибывших — на краткий или длительный срок. Неулыбчивый капитан внимательно перечитал слегка уж зажульканный листок с высочайшим повелением, сравнил с документами есаула, сделал в журнале отдельные пометки.

Машина подкатила с неприметному боковому входу, Савелия передали с рук на руки очень серьёзному дворцовому служащему в форменной ливрее. Тот снова проверил листок и паспорт, кивнул:

— Господа жандармы — свободны. Пройдёмте со мной, господин есаул.

Дворец совсем не спал. Целые отряды горничных чистили, протирали, полировали и вообще наводили всяческий марафет. Мелькнул в боковом коридоре мужик в рабочем комбинезоне со стремянкой. Сворачивали ковры и вместо них расстилали свежие. Всё деловито, но негромко.

— Скажите-ка, любезный, куда мы направляемся? — спросил Савелий после третьего поворота по нескончаемым коридорам.

— Велено разместить вас во временных комнатах.

— Для работников, что ли?

— Нет, — коридор закончился довольно широкой лестницей в несколько пролётов. — Обычно на этом этаже проживают прибывшие издалека курьеры, господа с отчётами научных комиссий и геологических экспедиций.

— А для каких же целей меня сюда помещают?

— Этого мне, сударь, неизвестно.

Третий этаж более всего напоминал средней руки гостиницу: длинный коридор, простая ковровая дорожка, двери в обе стороны. Много дверей. М-гм. На кутузку опять не очень похоже.

— Ваш номер триста седьмой, — служащий отпер дверь и пропустил есаула внутрь. — Прямо — спальня, налево — ванная. Утром вам назначено на девять тридцать, к девяти ноль-ноль времени нужно быть полностью готовым. Вы идёте на приём к её императорскому величеству. Настоятельно рекомендую принять с дороги ванну.

Савелию стало неуютно — не то слово. Мало того, что непонятно зачем вызвали, так ещё и к государыне! А от него перегарищем несёт — никакие госпитальные усилия не помогли.

Слуга, кажется, угадал его мысли:

— В ванной вы найдёте все необходимые средства для приведения себя в порядок.

— Мне бы утюг, форму хоть погладить…

— В шкафу ваш парадный мундир и чистое бельё. Сапоги оставьте за дверью, к утру их вычистят. Остальную одежду можете сложить в этот короб и также выставить за дверь, её приведут в полный порядок. В восемь горничная вас разбудит. Если у вас возникнут любые затруднения — в спальне есть телефон. Номер дежурного по этажу — единица, набрать и подождать.

— Спасибо.

— Доброй ночи, — слуга легко поклонился и исчез.

Савелий выставил сапоги за дверь и направился в ванную.

Всяческих бутыльков и флакончиков на полочках было нагружено — галантерейную лавку можно открыть! Выбрал бутылку пены для ванны «Хвойный лес», пока набиралась вода, прошёлся по номеру, обнаружил бар с батареей соков-вод в разнообразных бутылочках, нашёл среди них литрушку имбирного кваса, выпил единым духом. Полегчало! Ещё одну бутылку лимонада взял с собой в ванну.

Отмокал старательно — что за позорище будет, если императрица запах почувствует! На три раза перемылся мочалкой, выбрился с тщательностью неимоверной. Зубы начистил. Поправил усы. Для верности душистым одеколоном с надписью «Олимпиец» пшикнулся. Упаковка обещала запахи кедра и сандала. Слово «сандал» казалось подозрительным и звучанием напоминало сандалии, в которых ходили поголовно торговцы и грузчики в южных портах, но пах одеколон приятно, и есаул побрызгался, стараясь тоже не переборщить. А то ведь женщины — они непредсказуемые. Матушка, царствие ей небесное, резкие запахи не любила, говорила: голова от них болит.

Из ванны вышел, обмотанный полотенцем — уже половина шестого, за окном почти совсем уж рассвело, пичуги пищат. Стоит ли спать ложиться?

Нашёл в шкафу чистое бельё, обрядился, чтоб телесами не сверкать. Вспомнил, что надо грязное в короб свалить да за дверь выставить — выставил, шинель тоже сверху положил, пусть уж почистят, раз услужливые такие. Забрал отполированные до зеркального блеска сапоги. Допил лимонад. Толку маяться, коли сна нет? Надо, значит, привести себя в полнейший порядок. Приняв решение, есаул открыл шкаф.

Мундир тяжело звякнул наградами. Вот, кстати! Последний орден надо бы прикрепить.

«За заслуги перед отечеством» занял достойное место в ряду прочих. А мысли всё тревожно крутились вокруг вопроса: зачем? Зачем самый обычный есаул, которых в русской армии сотни, понадобился государыне? Неужели… Неужели из-за Аннушки? Устного отказа не хватило? Зачем тогда личный приём? Многовато чести для казака, прямо скажем. Гораздо быстрее есаул поверил бы в то, что вызовет его полковой атаман да велит: подписывай, мол, бумагу, что претензий к девице не имеешь…

Заскребло на душе как гадостно… Он подошёл к окну и постарался утешить себя тем, что неизвестно вообще — здесь ли Анна Алексеевна, душа-девица, или вовсе в другом месте обретается.

В восемь часов двери негромко скрипнули, также негромко хлопнули, и немолодой женский голос возвестил:

— Господин есаул, пора вставать!

Горничная прошла в комнату и слегка вздрогнула, увидев силуэт напротив окна:

— Ах ты, Господи! Напугали вы меня. Не спалось?

— Не спалось, — согласился Савелий.

— Так я тогда завтрак живенько накрою?

— Не беспокойтесь, аппетита тоже нет.

— Положено, — строго сказала горничная. — Я вот вам накрою, а вы, глядишь и разохотитесь. Хоть чайку с булочкой…

С этими словами она вкатила маленькую тележку на колёсиках и начала сервировать завтрак на небольшом столике, покрытом вощёной скатертью.

Есаул следил за её привычными экономными движениями и вдруг подумал, что женщина из обслуги как раз может знать все дворцовые новости и сплетни.

— А не подскажете ли, уважаемая, не привозили ли во дворец девушку по имени Анна Алексеевна? Недавно в графини произведена. Поёт…

— Как не знать! Сама государыня императрица о судьбе этой барышни печётся. Что ни день — молодые господа то из графских, то из княжеских родов представляться приезжают. Анну-то Алексеевну в специальных гостевых апартаментах поселили… — горничная вдруг осеклась и спросила Савелия: — А она вам как — родственница?

Ком в горле встал. Есаул разозлился на накатившую горечь и дёрнул головой:

— Нет. Просто… знакомая.

— М-м. Понятно. Ну, кушайте, приятного аппетита.

Горничная ушла, а он так и просидел за накрытым столом, тупо таращась на чашку с чаем. Ездят, значит. Представители. Набежали толпой, куда ни плюнь — не в князя попадёшь, так в графа! Что же. Счастья тебе, Аннушка. Одно непонятно — он тут зачем?

В девять явился очередной строгий и торжественный слуга, повёл его коридорами да лестницами. Обстановка становилась всё пышнее и наряднее. Дворец, одним словом. В светлой зале перед большими закрытыми дверьми слуга остановился и указал на банкетку:

— Обождите здесь, вас вызовут.

— Понял.

Мимо периодически пробегали слуги. Пару раз прошли важные генералы, на вскакивающего есаула не обращавшие ровным счётом никакого внимания. Орденами они были обвешаны такими, что в свете дворцовой иллюминации отбрасывали вокруг себя отблески, как новогодние ёлки.

Савелий загляделся вслед одному такому почтенному старцу, размышляя, не тяжело ли ему под грузом наград передвигаться, и не заметил неслышно подошедшего мужчину в мундире без знаков различия.

— Савелий Погребенько? — спрашивающий был худ, невысок и на лице его топорщились бакенбарды, «под старину». Отдельным штрихом шло абсолютное отсутствие орденов и медалей, что сразу выделяло его на фоне остальных царедворцев.

— Так точно! — Почему-то хотелось вытянуться во фрунт и щёлкнуть каблуками…

— Вот передо мной не нужно тянуться, — он улыбнулся спокойной акульей улыбкой. — Мы тут запросто, без чиноф-ф! — а мундир-то, пусть и без знаков различия, пошит с шиком. И сукно отменное.

Придворный ловко всунул в руки есаула несколько листов бумаги:

— А напиши-ка мне, милейший, вот про это, — он совершенно невежливо ткнул в некоторые медали на груди Савелия. — Вот тебе планшеточка, листик с ручкой. Садись, пиши!

— Так я же…

— Да не беспокойся, пока чай, пока пирожные… минут десять у тебя есть. Это же дамы, понимать надо.

Почему-то это было абсолютно необидно. В отличие от придворных шаркунов, этот царедворец был деловит и… Как бы правильно сказать? Наверное, спокоен. Он как будто действительно имел право невежливо тыкать в боевые награды, и просить «пояснить за». Есаул сел на банкетку и принялся писать.

— Ты главное, без обид, хорошо?

— Да мы с пониманием. — неуверенно откликнулся Савелий. И чего «этому» нужно? Вот, быть того не может, чтоб его личного дела в Имперской канцелярии не было… Ну да наше дело маленькое, просят написать — мы напишем. Про боевые награды писать просто. Этот вам не в дворцовых коридорах, где и затеряться запросто можно, и себя потерять, и сходу не разберёшь, где враг, где наши…

Лист был исписан полностью, и даже на обратной стороне ещё немного.

— Благодарю! — неизвестный подхватил листок, и, словно по его невидимой команде, двери распахнулись и голос изнутри малой гостиной возвестил:

— Есаул седьмого специального казачьего полка, Савелий Погребенько!

26. ВОТ ЭТО ВСТРЕЧА!

ПЕРСТЕНЁК

Есаул вошёл — при полном параде, в орденах-медалях. Прищёлкнул шпорами:

— Ваше Императорское Величество, есаул Погребенько по вашему приказанию прибыл! — тут он увидел Аню и словно окаменел.

— Что ж вы, Савелий, так официозно, — бабушкинским голосом пожурила его Анна Павловна. — У нас тут милое чаепитие. Проходите вот, присаживайтесь. Чаю? Кофе? Какао, может быть?

Сел деревянно, словно аршин проглотил.

— Благодарствую, государыня, и накормили, и напоили меня с дороги.

— Ну, это они молодцы, конечно. За такое усердие и похвалить можно, правда? — Анна Павловна потянулась к самовару: — А я всё же чаю вам налью, а то что ж мы сидим как чужие?

Есаул принял из рук императрицы чашку, отпил и поставил, дважды звякнув о блюдце. Аня поняла, что руки у него дрожат, и закусила губу.

Анна Павловна внимательно посмотрела на одного, на другого:

— Что ж, раз уж чаю попили, можно и к делам приступать. Анечка, детка, дай-ка мне то колечко, что ты мне вчера показывала. На время. Обещаю — после нашего разговора я его немедля верну.

Аня, как зачарованная, сняла с пальца кольцо и протянула императрице.

— Видишь, Савелий? Казалось бы — перстенёк. Камушек красненький — что с того? А секрет в том, что имея сей перстенёк, кого угодно и о чём угодно спроси — всю правду тебе без утайки выложит. Страшной силы вещь! А говорю я тебе это, Савелий, чтоб ты понимал, насколько между нами сейчас всё будет честно. Отвечай мне: что думаешь о сей девице?

Вот оно что, значит? Характеристику дать пригласили. Что ж эти графья-князья сами не видят, какое золото им представляют?

Есаул нахмурился, глядя ровно в свою чашку:

— Анна Алексеевна, вне всякого сомнения, барышня смелая и решительная. Друзей в беде не бросит. Находчивая. Сообразительная. Честная. Настоящая казачка.

— Немного не так я спросила, — задумчиво покачала головой императрица. — Отвечай как на духу: какие чувства испытываешь к сей девице?

Вот тут есаул покраснел. Потом побледнел, да так, что Аня за него испугалась.

— Да я и без кольца… Прикипел я к ней душой… Моя бы воля была — всю бы жизнь на руках носил, на землю бы не спускал.

По Аниной щеке стекла крупная слезинка и капнула в чашку.

— Любишь её? — тихо спросила императрица.

— Больше жизни.

Анна Павловна кивнула:

— А ты, Аня, любишь его?

— Люблю… — прошептала Аня.

— Вот так, чтоб прямо на край света за ним?

Аня шмыгнула носом. Выпрямилась.

— А что? И на край. Кого нам на том краю бояться-то?

Савелий уставился на неё, будто не веря своим глазам.

— Что ж ты, есаул? — с лёгкой улыбкой поддела его императрица. — Или забыл, за кем в нашей Империи Российской закреплена опека дворянских сирот до полного совершеннолетия? Ничего у меня попросить не хочешь?

Есаул отодвинул чашку и сполз со стула, бухнув об пол коленями:

— Матушка императрица! Дозволь просить руки девицы под попечением твоим находящейся, Анны Алексеевны…

Анна Павловна поднялась, и тотчас из боковых дверей заспешили люди с образами, с подносиками и какими-то книгами…

— Анечка, становись рядом, девочка, благословлять вас буду.

Императрица благословила пару, подняла с колен, после чего в книге дворцовой канцелярии немедленно состоялась регистрация помолвки (с дарением той же иконы в золочёном окладе — на совет да любовь) и обручения (с преподнесением гладких золотых колечек — иначе как обручаться?) и обязательным в конце поцелуем.

— А чтобы Аннушка, к которой я прониклась большой душевной теплотой, не получила в своём статусе ущемления, и во исполнение договора с неким лицом, о котором вы оба знаете… — государыня повела рукой к подносу, на котором лежал большой диплом в шёлковой обложке с золотыми тиснёными буквами (и со всеми положенными гербами и печатями внутри), — примите жалованную грамоту о высочайшем возведении есаула Савелия Погребенько в графское достоинство, с присовокуплением к фамилии приставки «Яванский».

— Служу Российской Империи! — не вполне веря происходящему, гаркнул есаул.

— Я надеюсь, Савелий, до свадьбы вы не откажетесь побыть в нашем дворце гостем? Ах! Чуть не забыла! Колечко! — императрица вложила перстенёк в ладонь покрасневшей Анечке и улыбнулась: — Я думаю, настало время показать господину есаулу сад.

И они посмотрели сад, особенно укромные его дорожки, на которых так весело и приятно оказалось прятаться от посторонних глаз, и оранжерею, в которой состоялась удивительная встреча — конечно, Аня пересказала её во всех подробностях. Счастье так и плескалось в ней, требуя поделиться с кем-то близким.

— А поедем к девчонкам?

— А они где же?

— В усадьбе в какой-то. Поди уж, довезут нас!

— Хорошо быть графьями! — усмехнулась Аня, поглядывая из окна шикарного автомобиля. — Хошь — чай, хошь — кофий, а хочешь — вот тебе и везут.

— А хошь — несут, — усмехнулся Савелий. — В Африке были, видал я князька одного местного. Сам голый, только вокруг причинного места тряпка пёстрая, в ушах по кольцу золотому — у меня бык-производитель с таким размером в носу ходит. Но чтоб на землю ступить — ни-ни! Не по его, видишь ли, достоинству. Везде его четверо таких же голопузых таскали. А ежли стула нет — он кому-нибудь из них же на горбушку и садился. Скрючит да сверху умостится.

— Ну, это уж перебор, — поморщилась Аня. — Да и вообще, во всём мера нужна. Куриц, что ли, развести для смирения натуры? — есаул засмеялся, и она с ним тоже: — А что? Государыня розы выращивает, а я буду кур!

Так со смехом и домчали.

А там Маруся с Леонидом потихоньку помолвку празднуют! Чаем да кофеем!

— Эх, не сообразили мы вина бутылочку купить! — посетовал Савелий.

— Тут всё равно нельзя, — усмехнулся Лёня. — Несовершеннолетние девицы, со всеми последствиями.

— Замуж уж собрались, по рюмочке-то можно было…

Дискуссию прервало появление Маши с Дмитрием, и поздравления пошли по второму кругу. Потом долго обсуждали будущую академию и неприятные процессы, которые, судя по всему, вокруг неё уже закрутились. Интриги, подсиживания, растаскивание финансов и прочие красивости.

ПИКНИК

Маша

К вечеру приехали Кеша, Добрыня и Александр, привезли огромный торт и букеты.

— Это Филипп Афанасьевич вас сдал, — признался Добрыня. — Мы ещё прикупили шампанского, но одна не в меру серьёзная дама его изъяла.

— Не положено, молодые люди! — чопорно поджала губы домоуправительница, выставив на стол красивого запечённого гуся с яблоками.

Готовит вкусно, этого не отнять, но вредная, прям достала меня! А бокалы, главное, поставила. И сок в хрустальных кувшинчиках.

— Конечно, не положено, — серьёзно согласилась я. — Немедленно пойдите, Надежда Николаевна, и принесите сюда все изъятые бутылки.

Домоуправительница развернулась и вышла.

— Это вот что щас было? — спросил Добрыня.

— Это самая примитивная манипуляция, — честно похлопала глазами я.

— И ты со всеми так можешь?

— Ну, нет! Маги чувствуют и сопротивляются. У многих вообще превентивный блок стоит или артефакты. Но если нет…

В дверях появилась управляющая. Четыре бутылки. Не то что бы много, но и не мало.

— Поставьте на стол, идите к себе. Лечь и спать до завтрака!

Надежда Николаевна развернулась и вышла.

— А почему «до завтрака», а не «до утра»? — спросила Маруся.

— Н-да, немножко промахнулась я. Ну, ничего! Чуть позже позавтракаем! У нас ещё торт вон какой, вряд ли мы за раз его съедим.

— Ну что, дамы и господа, — довольный Добрыня уже распечатал первую бутылку, — начнём по порядку? Дмитрий Алексаныч, тост!

Мы выпили за Марусю с Лёней, за Аню с Савелием, отдельно за новый Савелия графский титул, потом ещё за прекрасных дам, за кавалеров и отдельно за Бриарея. Не помню, кому пришла в голову гениальная мысль собрать съестное и отправиться на пикник. Из русской зимы в южное море! Теплынь, ласковый ветер, у костра посидим… В общем, идея всем показалась страшно удачной. Мальчишки собрали несколько корзин еды и посуды, запасливая Аня — полотенца, чтоб руки вытирать. Взяли всё самое нужное!

Посидели у костра от души. Потом кто-то из мальчишек вспомнил, что в офицерской кают-компании есть проигрыватель с пластинками, и мы устроили себе танцы. Медвежий дрыг! Наскакались до обалдения!

— А интересно, из пещерки кто-нибудь наши матрасики забрал? — обмахиваясь платком спросила Анечка. — Я б туда пошла, на свежий воздух.

Остальные решили выбрать себе каюты прямо на «Царицыне» — благо выбор был широчайший.

— Никогда не была на таком корабле, — сказала я Диме. — Это же почти как город!

— Хочешь, проведу тебе экскурсию?

— Пошли!

И мы тоже сбежали от компании. Да и три часа ночи уже, Кеша вон на диванчике спит, сложился в три погибели…

РАБОТА В КОМАНДЕ

«Царицын»

Маша

Я проснулась от ворвавшегося в сознание воя корабельного ревуна. Рядом судорожно одевался Дима. В дверь дважды грохнули кулаком.

— Минуту! — рявкнул цесаревич. — Машенька, это потеряла? Давай застегну… — мать моя магия, не так я себе представляла первое совместное утро… — Говори! — я от неожиданности аж подпрыгнула, но Добрыня за дверью понял и зачастил:

— Нападение на остров! Защита держит, но выглядит всё неприятно.

— Детали?

— Аня утром проснулась и обратила внимание, что панорама над брошью начала моргать, — я страшно удивилась: надо же, проекция ещё работает! Должно быть Бриарей её как-то подпитывает! — Пошла смотреть — а там чуть не эскадра! Выстроились вдоль защитного купола, тычутся. Пока смотрела — они стрелять начали. Ну, она Савелия растолкала — да к нам. Саня им первый под ноги подвернулся, он и ревуна врубил.

Я застегнула туфельки.

— Готова?

— Да!

— Всё! Душа моя, сейчас бегом.

Мы выскочили в коридор и помчались за Добрыней… куда-то. Господи, хорошо, что они меня дождались, я бы заблудилась в этих коридорах, сто процентов!

В рубке собрались уже все.

— Гляньте, — сразу сказала Аня и протянула нам брошь. — И вон, ещё подходит!

Маруся прищурясь смотрела на проекцию приближающегося издалека кораблика.

— Что-то не нравится он мне…

— Извините! — я подняла руку. — Прошу минуту или даже меньше, но все мы будем гораздо лучше себя чувствовать и лучше соображать. Пожалуйста, встаньте в круг и возьмитесь за руки, мне так легче будет.

— Антипохмелин? — догадался цесаревич.

— Да. Если взяться за руки, я успешнее справлюсь.

— Это нужное. Прошу, господа и дамы!

Я быстро прогнала по кругу волну заклинания, и все сразу начали смотреть бодрее и веселее.

— А теперь, господа, — Дмитрий сделался серьёзен, суров даже, — думаю, никто со мной спорить не будет. Господин есаул, вы из нас самый старший по чину, прошу принять на себя командование.

Савелий задумчиво подкрутил ус.

— По роду войск я вам в командиры не очень подхожу. Однако скажу следующее. Вот, мы наблюдаем агрессивное действие, направленное на нашу суверенную территорию — верно? Флаги чьи? Британские, кто бы сомневался. Не сомневаюсь, что вы впятером имеете достаточно навыков, чтобы обеспечить работу части корабельных орудий и, пользуясь магической проекцией для корректировки, сможете нанести урон части атакующих нас кораблей. Только нужно ли нам это?

Молодые парни, в глазах у которых уже стоял предстоящий бой, озадаченно переглянулись.

— Предлагаю воспользоваться естественным преимуществом, — есаул увеличил и слегка развернул проекцию. — Мы двигаем Бриарея вперёд, одновременно приказывая ему атаковать малые суда, используя руки и скальные куски. Сметём их массой. Дальнейшее соображение следующее: держать остров в этой точке особенного смысла нет. Раз уж мы видим, что он начал вызывать горячее любопытство англичан, смело предположу, что вскоре и голландцы подтянутся, и испанцы с загребущими ручонками, да и французы не утерпят, не считая мелкой шушеры. Международное напряжение во всей красе гарантировано. Посему предлагаю Марии Баграровне, как владетельнице сих земель, принять решение об отводе Бриарея в территориальные воды Российской Империи. Карту глубин бы нам. Насколько я помню, остров глубже трёхсот метров затрудняется заходить.

— Браво! — с чувством сказал Иннокентий. — Теперь я понимаю, почему дядя Константин чуть в имперской канцелярии дуэль не устроил, выбивая себе право вас в свой департаментподгрести.

— Это ещё кто такой? — удивился Савелий.

— Сиятельный князь Константин Михайлович, — пояснил Добрыня. — Глава Специальной службы имперской безопасности. Мимо него при дворе не промахнёшься, единственный без медалей ходит.

— Да у него тех медалей, хоть на спине закручивай… — усмехнулся Кеша, и тут проекция снова вспыхнула гирляндой огоньков, впившихся в защитный купол острова.

— Мария? — спросил меня Савелий. — Вы согласны с перемещением Бриарея?

— А мы не утонем? Простите, если это глупо звучит…

— Если мы двинемся на север в сторону Камбоджи, — успокоил меня Леонид, — а затем вдоль восточного побережья до Владивостока, то минуем все глубокие места.

— Хорошо, я согласна.

Есаул кивнул:

— В таком случае проследуем в пункт управления.

В момент нашего входа в управляющую пещеру над островом раздался звук, напоминающий удар медного колокола и отчётливый голос Бриарея, который перевели все три девушки разом:

— Магическая атака! Противодействие активировано!

ПЛОХИЕ НОВОСТИ

Сэр Генри

— Сэр, у меня плохие новости.

— Я слушаю.

— Информация путанная, однако есть основания утверждать, что при попытке разрушить магическую защиту острова все три наших мага… получили травмы, несовместимые с жизнью. В ответ на их импульсы возникло нечто… здесь написано «огненный шторм», а в сообщении с другого корабля «огненный ветер», так что я не вполне уверен. После чего… э-э-э, — секретарь посмотрел в депешу, словно не веря тому, что читает, — остров выпустил множество гигантских рук, и атаковал наши суда, находящиеся в его непосредственной близости. Все они стояли практически в линию, по той, э-э-э… черте, о которой я вам докладывал. Одномоментно было уничтожено шесть малых катеров, три эсминца, два крейсера и линкор «Голден Дюк».

— Линкор?..

— Да, сэр.

— Вы представляете себе запас живучести линкора, Винс?

— Я вполне отдаю себе отчёт, сэр. Однако, это сообщение подтверждено наблюдателями с «Альбиона». Этот авианосец шёл из Сиднея в Сингапур и немного отклонился от курса, получив задание попытаться воздействовать на пространство острова с помощью авиации.

— Так почему же они не воздействовали⁈

— Они начали. И потеряли пятёрку самолётов, сэр. Тех, что на тот момент были заранее подняты в воздух. После чего капитан принял решение просто наблюдать. В его отчёте сказано, что он не счёл возможным далее рисковать собственностью Британской короны, поскольку бросить вызов движущемуся острову, по его мнению, означало верное самоубийство, всё равно что воевать с торнадо.

— И их не тронули?

— Нет. Они не перекрывали острову дороги, не открывали огня и не проявляли агрессию иным способом. Только наблюдали. Все атаковавшие остров корабли, без исключения, были раздавлены. Или, возможно, растоптаны. На поверхности остался только мусор.

— Команды?

— На удивление, многие живы. Вот здесь написано, что каменная рука схватила крейсер и вытряхнула из него людей, как песок из ботинка. Причём, вытряхнула в стороне от линии своего движения! Многие получили травмы, но выжили. По счастью, их подобрал тот же «Альбион».

— В таком случае маги?.. — лорд подался вперёд.

— Увы, нет. На них пришёлся направленный огненный удар. Я вынужден огорчить вас, сэр. Лорды Закрытого департамента прислали яростный запрос: на каком основании вы потребовали привлечения специалистов именно из Шанхая? Они должны были участвовать в магической акции против русского царя. Покушение сорвано вследствие… смерти исполнителей.

Сэр Генри сжал зубы, сдерживая рвущиеся наружу бранные слова.

Лорды адмиралтейства будут в бешенстве. Но это ещё полбеды. Можно себе вообразить, в какую истерику впадут лорды казначейства, когда услышат о потерях. Линкор!.. И три мага-диверсанта. Ещё неизвестно, что хуже.

Следующая прода 23 марта!

27. ДЕЛУ ВЕНЕЦ

С ВЕТЕРКОМ

Бриарей

Маша

— А давайте посмотрим, на какую максимальную скорость Бриарей способен? — в глазах у Маруси зажглись исследовательские огоньки.

— А давайте!

— Ты только подскажи ему, чтоб корабли и лодки обходил! — Аня озабоченно следила за пустой проекцией, уменьшив её до максимально возможной микроскопичности. — О! О! Глянь! Чё там мелькнуло? Я даже разглядеть не успела, девчонки! Переедем случайных путешественников!

— Не переедем, — я уже получила от Бриарея утвердительный ответ на этот счёт. Так что — с ветерком!

ДАЛЬНИЙ ВОСТОК. ОЧЕНЬ ДАЛЬНИЙ

Далянь

Инспекция шла весьма неплохо, пока один из секретарей не прибежал с расшифровкой радиограммы:

— Государь! Получено сообщение по закрытому каналу.

Александр Владимирович пробежал глазами строчки, перевернул листок — естественно, ничего там не обнаружил.

— Если за два часа до Камбоджи долетели, то через три-четыре у нас будут. Готовьте встречу. А посла английского в Омске живо на ковёр вызвать. Пусть-ка он Ольшанскому объяснит, с какой радости их флот на суверенные территории нападает, — государь император вернул секретарю записку и хмыкнул под нос: — Ишь! Хотели остров отобрать!

БРИАРЕЙ

Маша

Я осталась дежурить у управляющего пульта, а Маруся с Аней самоотверженно вызвались приготовить из остатков вчерашнего великолепия что-нибудь приемлемое хотя бы для перекуса. Парней припрягли тарелки мыть и костёр разводить. Потом бывшие гардемарины вспомнили, что на «Царицыне» остался целый склад с сухими продуктами и консервами, и дело пошло куда веселее!

— Маш, — Дима остановился позади меня, и я с удовольствием прислонилась к нему. Голову наклонила чуть вбок, чтоб ему было удобно целовать меня в шею — что он незамедлительно и проделал.

— М?

— Я сгущёнку нашёл. Говорят, медвежата любят сладкое.

Я засмеялась.

— Ещё как!

Он обнял меня и шумно выдохнул в макушку:

— Мне ужасно неловко.

— Почему?

— Всё не так. Где кровать, усыпанная лепестками роз, и прочая романтика?

Я фыркнула:

— Зато был костёр и наш собственный живой остров. И ещё тревога! Кто может похвастаться таким дивным сочетанием?

Но он не был настроен смеяться.

— Я хочу, чтобы ты была рядом. Ты мягкая, нежная… лёгкая. Не знаю, почему это слово. Почему-то с девушками разговариваешь, и тяжесть какая-то висит, как будто вот сейчас булыжником по голове стукнет. А с тобой нет.

— Ну так в чём сложность? Будь!

Дмитрий Александрович вздохнул вовсе уж горестно.

— Я… не имею права… просить твоей руки. Пока отец… В общем, пока отец не одобрит.

— И что⁈ Я из-за этого не смогу быть с тобой? Дима! — я повернулась в кольце его рук. — Если папа не одобрит, мы будем встречаться без разрешения, — я добавила нуара в голос: — Это будет тайная порочная связь… — не выдержала и захихикала. — Твой папа не дурак. Будь уверен: одобрит.

— Мне бы твою убеждённость.

— Дарю! — я потянулась и поцеловала его, вкладывая всю самую солнечную эмоцию, на которую была способна. — Ну как?

— Ты чудесная.

— Ещё бы!

Сразу вам скажу: по прибытии в порт Дальний нас особо не хвалили, а даже немножечко поругали — за то, что сбежали с тайной базы, никого не предупредив, и тем самым чуть не довели до инфаркта целую кучу сотрудников, начиная с домоуправительницы и заканчивая светлейшим князем Константином, который, должно быть, окончательно поседел (ну, так я его себе представляла с этой нервной работой).

В ответ на что я вынула из кармашка маленькую памятную сферу (это Баграр мне оставил) и продемонстрировала его величеству его самого, сурово произносящего: «Также Мы гарантируем, что каждой из девиц будет предоставлена возможность выбрать себе супруга добровольно, без принуждения и по своей душевной склонности, а, кроме того — свобода передвижения, предпочтения какой-либо деятельности и прочих волеизъявлений».

— Вы очень предусмотрительная барышня, — слегка усмехнулся государь, — но что вы скажете на то, что сопровождающим вас мужчинам не было выдано подобной индульгенции?

— Скажу, что мужчины были вынуждены последовать за нами. Дмитрий, Леонид и Савелий — дабы не оставлять в опасности, а остальные обязаны следовать за Дмитрием в любой ситуации, поэтому у них тоже не было выбора.

— Ваше величество, — сказал вдруг цесаревич, — у меня есть к вам конфиденциальный вопрос, касающийся первой части вашей цитаты.

— Отдыхайте, — сказал всем нам император, и оставил нас за накрытым столом.

И они с цесаревичем ушли. И не появлялись очень долго, больше получаса! Я серьёзно начала волноваться, не произошла ли у нас битва подавителей, хотя, наверное, в этом случае мы бы услышали взрыв…

Наконец двери распахнулись и вошли оба. Ну, не убили друг друга, уже радость!

Император с непроницаемым лицом занял место во главе стола, а цесаревич подошёл ко мне и опустился на одно колено. Мать моя магия, какая торжественность! Достал маленькую бархатную коробочку. Открыл. Вот он почему так долго! Кольца!

— Мария Баграровна, я прошу вас быть моей женой.

В обморок упасть, что ли?

— Я согласна.

Естественно, нас поздравляли, хлопали, кричали про горькое, чтоб жених поцеловал невесту… Когда наконец все успокоились и уселись, я спросила:

— Из-за колец так долго?

— Конечно. И ещё отец инструкции Ольшанскому раздавал, что да как английскому послу сказать. Мы ж англичан с ответом вызвали по поводу нападения. Пока связь нормально установили, пока то-сё. Тут ещё помехи. Из-за Бриарея, наверное.

— Слу-ушай! А давайте его напугаем⁈

— Кого?

— Ну этого, посла. Он думает, что император в Даляне, а он — бац! — и в Омске, а?

— С этого места, барышня, поподробнее, — попросил император, который, оказывается всё слышал.

— Всё очень даже просто, ваше величество, — объяснила я, — мы откроем портал, и вы сможете лично устроить англичанину выволочку. Да к тому же и мозги ему набекрень свернёте своим внезапным перемещением.

Государь размышлял недолго.

— Дело! Идём.

Так мы все дружно отправились в Омск. Не совсем все, конечно, часть комиссии осталась продолжать инспекцию. Но наша компания, император, адъютант и секретарь — да. Портал я открыла в большую прихожую Центрального государственного управления. Надо было видеть лица случайных свидетелей, когда император невозмутимо перешагнул с брусчатки Дальнинского порта на ковровую дорожку.

— Прикатил англичанин?

— Так точно, ваше величество, прошёл к Ольшанскому! — пролепетал дежурный на входе. Государь обернулся к Дмитрию: — Езжай к матери, порадуй. Ждёт ведь, — нас всех окинул взглядом: — И вы езжайте. Там для вашей компании ещё сюрпризов заготовлено.

Я говорила, что к слову «сюрприз» начала относиться с подозрением, да?

РУССКИЙ ЦАРЬ

Барон Винсент

Ничего, как говорится, не предвещало. Граф Ольшанский гнул свою линию, требовал ответов. Винсент ловко уворачивался, отбрехиваясь незнанием — ведь вполне мог и не знать, в глухой Сибири сидя, инциденту суток нет! И кончилось бы дело вручением очередной ноты, если бы…

Дверь распахнулась без стука, и в кабинет вошёл русский царь. Барон Винсент был настолько поражён, что не удержал лицо. Возможно, если бы он в этот момент отвлёкся на столь же поражённое лицо русского министра иностранных дел, ему бы стало немного легче, но барон растерялся так сильно, что потрясённо воскликнул:

— Ваше величество, вы же должны быть в Даляне!

— Вам не кажется, барон, что не ваше дело указывать русскому императору, где и когда он должен находиться в данный момент? — Александр III сел, и только тут оба — и министр, и посол — опомнились и вскочили со своих мест. — Сидите-сидите, господа, — тяжело сказал император, — разговаривать будем.

Вот этот разговор с предыдущим было не сравнить! Император раскатал посла в тонкий блин. Страшнее всего было, когда он подчеркнул:

— Вы можете начать собирать против нас коалицию. Вякать, что Российская Империя не имеет права на столь ультимативное оружие. Вы даже можете привести к Бриарею весь свой флот. И с ним станет то же, что с вашим блестящим линкором.

— Но мировое сообщество…

— Не существует. Оставьте сказки для папуасов. Нет в мире ничего, кроме ситуативных союзов. Да, вы можете привлечь Германию и её химическое оружие — самое страшное из того, чем вы хотели бы обладать! Запугать дойчей. Убедить их в неминуемой опасности. Засыпать остров ядом по колено. Знаете, что будет потом? — глаза императора сделались опасно чёрными. — Бриарей снимет с себя заражённую землю и уложит ровным слове вокруг Букингемского дворца. Или по всему Лондону. Или почистится на ваших полях, а потом запрёт собой устье Темзы. Как вам такая перспектива? Впрочем, есть ещё вариант: отправить его гулять по Англии, пока от неё не останется только воспоминание… Не злите меня. Берите мир, пока вам его предлагают.

ОБЕЩАННЫЕ СЮРПРИЗЫ

Маша

В Императорском дворце нас ждали. Мы немного потомились перед закрытыми дверями малого парадного зала, пока внутри длинно и торжественно нас всех объявляли.

— И что, так всё время будет? — спросила я Диму. Ужас же.

— Нет, что ты, только в знаковые моменты. Кстати! Забыл вам сказать! — он обратился уже ко всем. — Я довёл до отца, что с магической академией начались махинации.

— Думаешь, разберётся? — усомнилась я.

— Сегодня же! И ещё он просил тебя команды «Следопыта» и «Царицына» на Бриарей отправить и выпустить корабли.

— Запрут их Англичане в порту, как пить дать, — скептически высказался Александр.

— А если под прикрытием Бриарея? — Лёня прищурился, прикидывая. — По северному морскому пути. Правда, сейчас из-за морозов навигация там приостановлена, но Бриарею-то всё равно! Можно даже суда не выпускать заранее, чтоб не обмерзали. А в Мурманске спустить на воду.

— Или вообще в Петербурге! — у Добрыни аж глаза разгорелись. — Торжественно! При большом скоплении народа!

— Да, это выстрелит как показательная акция, — согласились все, и тут нас окончательно пригласили.

Хорошо, меня за руку вели, а то ведь я как тот дед из сказки, который «ни ступить, ни молвить не умеет». Куда вставать? Что говорить? Мать моя магия… Государыня сидела в окружении приличной свиты придворных, а по правую от неё руку стояла целая вереница слуг с серебряными подносами и какими-то бумагами на них.

Что — столько сюрпризов?

— Матушка! — сразу начал Дмитрий. — Позвольте представить вам мою невесту!

Господи Боже, что началось. Какие-то речи! Множественные поздравления. Внезапно столпившиеся вокруг нас девушки в большом количестве, называющие меня почему-то «сестрица». Всё пёстро вокруг и так шумно, у меня аж голова закружилась. Нас внезапно усадили, что-то начали дарить…Потом как-то всё внезапно закончилось, и государыня объявила, что помолвка — это прекрасно, и мы ещё продолжим, но и о других делах забывать не надо.

Мне что-то так страшно стало. Божечки, куда ж я голову сую? Какой-то ужас ужасный придворный, и как я со всем этим справлюсь-то? Но пока я ужасалась, картинка быстренько сменилась. Внезапно нам (девочкам) взялись вручать ордена — «Святой Анны» третьей степени, как мне потом сказала Маруся — это для гражданских. Это ещё за тот первый случай, когда с лисой воевали.

Потом на первый план вышли очень важные генералы, наших мужчин за проявленное мужество и решительность в условиях атаки многократно превосходящих сил противника поздравляли с присвоением внеочередных званий: мичманов произвели в лейтенанты, лейтенанта Голицына — в старшие лейтенанты, а есаула — в майоры.

Дальше все те же дяденьки-генералы вручали нам ордена Александра Невского — всем, кто в пикнике на Бриарее участвовал и решения по поводу английской эскадры принял.

— Этак скоро ходить тяжело станет, — пробормотала Анечка, и я была с ней согласна.

И на посошок — вот уж я удивилась так удивилась — министр Горчаков торжественно объявил о назначении единой даты венчания для Савелия с Анной и для Маруси с Леонидом… на послезавтра! Чтобы успеть до Масленицы, как мне потом объяснили. Девчонки, по-моему, оторопели тоже. Но самое поразительное было даже не в этом, а в том, что Маруся и Леонид получили торжественное уведомление о выделении их после венчания в отдельный род с дарованием им новой родовой фамилии «Петропавловские», в память погибшего крейсера.

К финалу этого мероприятия сообщили, что прибыл государь, и всю присутствующую толпу пригласили за торжественный стол — отмечать помолвку цесаревича и всё прочее. Однако я заметила, что Маруся с Лёней чем-то сильно озадачены. Спросить не представлялось возможности до самого отъезда в усадьбу, пока нас, троих девиц, не усадили на заднее сиденье большого представительного автомобиля.

— Мы опасаемся, что бабушке Голицыной не понравится такой поворот дела, — объяснила свою тревогу Маруся.

— Ах ты, точно! — Аня хлопнула себя по руке. — Вы ж, получается, из рода уходите!

— Вот именно…

БАБА ДУНЯ НЕДОВОЛЬНА

Авдотья Николаевна

Встреча носила исключительно закрытый характер. Чтобы понять, насколько исключительно — даже прислуга на неё не была допущена. Потому что уж кто-кто, а бабушка Голицына знала, что не стоит недооценивать влияние малых мира сего на политические расклады.

Давно были совершены все полагающиеся по этикету «приседания и подпрыгивания», как любил говаривать покойный муж, светлейший князь. Осталось главное.

— Ваше величество, похоже, кто-то решил, что Голицыны недостаточно лояльны трону.

— Я ждал от вас этой фразы, Авдотья Николаевна.

— А коли ждали, — княгиня сердито нахохлилась, — то могли бы и просчитать, что после объявления ваших намерений клан теперь имеет право настаивать на расторжении помолвки.

— Но не будет этого делать.

Император по обыкновению был до предела невозмутим. Светлейшая княгиня не стала суетиться. Если император так говорит — значит, ему это нужно. А раз нужно — предложит весомые компенсации. К тому же зелёным он вовсе не был…

— Великая княжна София с удовольствием примет приглашение на какое-либо из торжеств клана Голицыных. Желательно, проходящее в тёплой семейной атмосфере.

Вот так даже! Впрочем, девочке давно пора замуж. Светлейшая княгиня мысленно потёрла сухонькие ручки.

— Как ваше величество отнесётся к идее ангажировать Сонечку на несколько дней? В наше загородное имение. Масленичные гуляния, катания с гор, тройки с бубенцами, театр…

— Согласие получено. Жду от вас официального приглашения для Софии. Её психологический портрет вам известен. Надеюсь, Авдотья Николаевна, вы сможете обеспечить присутствие в имении тех из ваших внуков, которые смогли бы заинтересовать мою дочь.

— Всенепременно! Надеюсь, великая княжна будет с подружками?

Александр Владимирович позволил себе слегка усмехнуться:

— Четыре фрейлины и две подруги. Точный список вы получите через пятнадцать минут.

— Благодарю вас, ваше величество.

А что касается концессий на якутские государственные рудники, небрежением управляющих пришедшие в упадок, то мы о них в другой раз поговорим. Когда приданное Сонечки обсуждать станем…

СВАДЬБЫ

Закрытая усадьба под Омском

Маша

Два дня прошли в страшной суете. Вместо прежних дознавателей усадьбу наводнили батальоны швей и прочих вспомогательных персонажей, которые должны были сделать нас всех неотразимо красивыми.

Дима был назначен свидетелем Леонида. А я — свидетельницей Ани. Свидетелем Савелия пошёл Добрыня, а свидетельницей Маруси — великая княжна София. Уж не знаю, кто и какие более выразительные намёки должен был получить…

Посреди всех торжественных приготовлений ко мне вдруг пробился имеющий весьма бледный вид главный архитектор магической академии.

— Ваше высочество! Мария Баграровна! Не сочтите за труд, благодетельница, изложите ещё раз ваши соображения об устройстве академического комплекса!

Вот уже я и благодетельница, смотри-ка… но от ехидного замечания не удержалась:

— А где же ваш этот господин… Карлович, что ли? Как звать, забыла. Кто визировать будет?

— Ах! — всплеснул руками архитектор. — Семён Карлович отстранён и даже уволен с должности директора училища!

— Да вы что?

— В самом деле! — архитектор поспешно начал разворачивать на столе рулоны чертежей. — Я, к моему счастью, пред ясные очи вызван не был, в коридоре ожидал. Однако же, смею доложить, государь в выражениях не скупился, так что господа профессора мокрыми мышами из приёмной выползали. Комиссию разогнал! Ругался всячески…

— Опять, наверное, кричал: «Это что — слово государево или кошка нассала?» — насмешливо спросил из-за наших спин Дима.

Господин главный архитектор аж подпрыгнул:

— Всё бы вам шутить, ваше высочество! Это, Дмитрий Александрович, про кошку-то, самое мягкое было.

— А оно правда было? — я засмеялась, представляя столь экспрессивную сцену.

— Ещё как! Прошу, Мария Баграровна, давайте мы с вами прямо в чертежах какие возможно метки обозначим и указания о дополнительных павильонах зафиксируем. В две недели постараюсь исправленный проект представить, а уж после ваших подписей — государю. Покуда подготовительные работы идут…

Вечером, накануне торжеств, приехали Катюшка с отцом Филаретом. Аня с Савелием серьёзно с Катей переговорили и, пользуясь случаем, испросили монаршее разрешение: после того, как она полгода в монастыре практику пройдёт, забрать бы её к себе на воспитание в приёмные дочери. По-моему, государыне эта идея понравилась. Сдаётся мне, затевает она созвездие из сильных магов под прикрытием короны организовать.

Что вам сказать про свадьбы? Хорошие свадьбы были, весёлые. Широкие, как Аня сказала. Столько всякого народу было — страсть! Теперь я примерно представляла себе, как оно будет через два месяца, после Пасхи, когда и наша с Дмитрием Александровичем очередь придёт. Только, наверное, ещё торжественнее — со всякими иностранными послами или даже королями-королевами.

А ещё я знала, что Баграру скажу, когда он на свадьбу примчится — к этому времени как раз срок восстановления мембран дзынькнет. Жениться ему нужно, вот что. Я теперь к Земле привязана. А имение его родовое? Случись с Баграром что — поделят на кусочки другие роды? Нет уж. Наследник нужен. А лучше — наследники!

Классно же я придумала?

Я молодец.

* * *

Дорогие друзья! На этом цикл про Машу и Баграра заканчивается. Но начинается новый! Оставляем здесь ссылку на книгу. Сохраняйте в библиотеки, чтобы не пропустить обновления.

https://author.today/work/337852

Пока опубликован краткий пролог, основная выкладка начнётся в ближайшие дни!

Какова наша цель? Книги здорового человека! В любом жанре!

Nota bene

Книга предоставлена Цокольным этажом, где можно скачать и другие книги.

Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN. Можете воспользоваться Censor Tracker или Антизапретом.

У нас есть Telegram-бот, о котором подробнее можно узнать на сайте в Ответах.

* * *

Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:

Маша и Медведь-3

Оглавление

01. ВПОЛНЕ БЕЗОПАСНО

02. ВОТ ВСЕ ПО ШВАМ И ПОЕХАЛО

03. РЕШЕНИЯ ПРИНЯТЫ

04. ВЫБИРАЕМСЯ

05. К ТЕПЛОМУ МОРЮ

06. СОЮЗНИКИ

07. В СТРАННЫХ ВОДАХ

08. РЕВЕРАНСЫ КОНЧИЛИСЬ

09. ОТКРОВЕНИЯ

10. БОЛЬШИЕ СУЩЕСТВА

11. С ВЕТЕРКОМ

12. У ВСЕХ ТРУДНОСТИ

13. БРИАРЕЙ И «ЦАРИЦЫН»

14. СВЯЗИ И ОТНОШЕНИЯ

15. ЛИСИЙ ОСТРОВ

16. КОНЕЦ ТЯЖЕЛОЙ НОЧИ

17. ПРОЯСНЯЕМ СУТЬ

18. ЕСТЬ КОНТАКТ!

19. ПЕРЕГОВОРНЫЕ ПРОЦЕССЫ

20. РОКИРОВКА

21. И ВОТ ТАК ВСЕ БУДЕТ?

22. ЗАКРЫТАЯ УСАДЬБА

23. ПОНАМЕШАНО ВСЕГО

24. ВТОРАЯ ЛИНИЯ

25. ГОСУДАРЫНЯ

26. ВОТ ЭТО ВСТРЕЧА!

27. ДЕЛУ ВЕНЕЦ

Nota bene