Аристократ представляет (СИ) [VladimirK] (fb2) читать онлайн

— Конечно.

— И сколько?

— Не помню. Дорогой бандит, вы не могли бы мне исходатайствовать чистую бумагу, у меня уже кончились стены?

Я достал сотовый и пофоткал его работу, на что он глубокомысленно заметил:

— Проверьте Экономцева из нашего НИИ, я вас уверяю, вы точно получите много интересного по профилю вашей спецслужбы. Вы не пожалеете, а возможно еще и задание свое выполните.

Я осмотрелся и в углу заметил еще одну кровать, человек лежал на ней под одеялом и ему были совершенно безразличны наши разговоры. Судя по всем он был очень худой, его почти не было видно.

— У вас здесь кто-то еще?

— Конечно, это же двухместные камеры. У меня очень неразговорчивый сосед…

Второй человек был грязный, худой, больной…

— Я готов к выполнению приказов, — сказал он поднявшись и вытянувшись.

О как! Так вот из-за кого я здесь.

— Ты должен выйти на свободу.

— Это не проблема.

— И найти меня.

— Приказ ясен.

— Может быть и ученого себе возьмешь? Нам нужно будет найти где-то место и развить деятельность.

— Я к любой деятельности готов. А место у меня есть. Тайник Бит-корпорации. Тут недалеко. Работа масштабная?

— Мы создаем кинофабрику Но ресурсов нету. Только ты.

Ответ был принят им очень легко.

— Нужно собрать для меня какие только можно компьютеры, механизмы, технику, все нужно принести… А как называется наша киностудия?

Этот вопрос ввел меня в ступор.

— Потом придумаю.

Кто-то шел. Мне пришлось сматываться. Я прикрыл дверь камеры…

Во дворе кто-то истошно заорал. Это было неожиданно. Я только что разминулся с охранником, и думал, что дело в шляпе. Перемахнуть через забор. И никто бы ничего не заметил. Но тут вдруг этот вопль.

Когда я оглянулся — встретился взглядом с растрепанным мужиком. Он охнул и принялся биться головой о стену. Появились охранники.

Я вскарабкался на забор, перепрыгнул на другую сторону. И столкнулся нос носом с полковником Тетерой.

— Вы произвели впечатление на местных обитателей, — сказал он и затянувшись выпустил облака дыма. Рядом стоял Никонов:

— Бодро ты выскочил.

— Разрешите идти!

Полковник Никонов пообещал еще со мной разбираться, а я предсказал ему, что вскоре все проблемы будут решены. Я нисколько не сомневался, что руководство СТБ сделает все, чтобы никто ничто и не вспомнил. Окажут поддержку, так сказать. Это они умели.

Защита кинопроектов проходила в малом зале. Отводилось на эту процедуру всего 12 минут, плюс минус. Можно было показать видеоматериал, но главное — презентовать будущие фильмы.

Мы подготовились. Заключенный, которого я вытащил из психушки оказался вполне разумным и даже электронно-механическим, мне повезло вытащить модель новой линейки М-8. Особено не усердствуя я назвал его «Эйт». Сразу он принялся обустраиваться в новом помещении, которое располагалось в подвале одной из пятиэтажек. И буквально за несколько минут оформил кинопроекты. Параллельно занимаясь выводом нашей новой киностудии в легальную плоскость. Это работа была малозаметной, юридически-электронной, я не сомневался, что Эйт справится.

На питчинге наши документы чуть не лоснились от яркой печати. Презентация была выполнена, как будто ее готовили несколько лет — так продумано и так качественно.

Он меня долго и требовательно спрашивал вечером и утром — чего я хочу от фильма. Прямо замучил. Пришлось напрягаться. Учитывая, что я еще загрузил что-то на видеохостинг — меня вчера разрывало от усталости.

Было заметно, что мой знакомец с корпоратива явно был удивлен увидеть меня.

— Молодой человек, вы принесли 6 проектов 6ти фильмов. Вы же понимаете, что во всех мы участвовать не сможем, но в каких-то вам поможем?

Члены отборочной комиссии успели поговорить не только со мной, но и друг с другом. И тут я с удивлением понял, что у меня добавилось помощников. Я услышал:

— Она звонила и просила помочь.

— Но как мы можем? Еще вчера мы ничего не знали про эту… студию «Мамонт». Вы же не знаете, на что способен, или точнее — на сколько не способен этот молодой человек!

— Нужно просто принять не все проекты, как и сказал председатель.

— А сколько из шести?

— Может быть половину?

— Может быть только — «Велосипедное общество»?

Пока они переговаривались я смотрел на результат работы Эйта. Потрясающе, как он все смог сделать! Все наши фильмы — полный метр. Все должны были стать хитами. И снимать их не просто как вздумается, нужно было учитывать запросы. Мало ли что я хочу фантастику — нужно было и мелодраму. Мало ли что я хочу для молодежной аудитории — нужно было учитывать все.

Хотя тут проблем (с возрастом целевой аудитории) не возникло. Посмотрите на блокбастеры, у них есть секрет, они все рассчитаны на 14-летний возраст зрителей. Так что и нам нужно примерно так же ориентироваться. Нет, конечно я не смогу игнорировать или как-то пытаться заменить зрительскую статистику только одним своим видением. Поэтому Эйт сразу стал от меня требовать учитывать все данные. Да, против статистики не пойдешь, это очень важное требование — учитывать ее при производстве фильмов. Хотя, не все фильмы будут отвечать ожиданиям зрителей. Некоторые — да, Другие — нет. Иначе я не смогу внести ничего нового. Иначе я не смогу достичь цели переустройства общества (как сильно сказал, аж сам поверил…)

Какие-то фильмы предполагали фестивальное продвижение. Это, как объяснил Эйт, требовалось в обязательном порядке. Мы нашли здание, как я уже сказал, скрытое от всевозможных служб, оно находилось в старом районе недалеко от военки. Здесь было пыльно и полуразрушено. Но здесь мы нашли оборудование! Например — фотопринтер! Промышленной мощности и с большим запасом печатающего материала. Говоря про фестивали Эйт утонченно сложил пальцы и взял откуда-то черный, замасленные стакан, обмотанный паутиной. Поднял его так, как будто в нем было дорогое вино и сделал вид, что чокается перед тем как выпить. Да, картина была сногсшибательной — в грязи, пыли и земле подвала чумазый парень в разорванной одежке и с кабелем, который торчит у него из груди (для подключения к оборудованию) делает вид, что он на самом шикарном фестивале обсуждает художественные достоинства кинофильмов…

А что Эйт стал делать дальше! Он написал все сценарии и практически сразу нарисовал все схемы сцен фильма. Пока в электронном виде, распечатывать это дорого. Я видел их на экранах, которые включились. Да, мне нужно было еще править, и править много. Но то что он сделал не затрудняясь — уже материал с которым можно было работать.

Он выбирал стандартные пути. Ну и что? Я всегда могу сделать их нестандартными. Например, он сразу начал «Велосипедное общество» с того, что у героя, который знакомится с девушкой, нет родителей. Это стандартный киношный ход для того, чтобы вызвать побольше жалости и переживания у зрителя к главному герою. Да и актеров на роль родителей приглашать не надо. Экономия. Но я не утвердил такой вариант. В сценарии тут же появились родители. И все сюжетные ходы кардинально изменились, Эйт за секунду написал новый сценарий. После моего замечания родители у героя были шизанутые. Это тоже стандартный киношный ход. Для того, чтобы оттенять чадо на их фоне. Сложнее прописывать родителей, которые могут дать реальный совет, сочувствовать, заботиться и непосредственно участвовать в сюжете. Я задумался, а не остановиться ли на такой, благородной шизанутости и не развивать характер родителей дальше — в конце концов фильм ведь не про них. Но решил, что так неправильно. Родители должны быть нормальные, только их экранное время нужно сократить. Сразу появился третий вариант сценария… Дальше вчера я уже не смог работать. И ушел домой, оставив Эйта одного. Но принцип работы должен быть именно такой. Как у меня в сценарии буквально на глазах произошла эволюция родителей! Так же нужно доводить и все остальные персонажи. Тем более, я примерно знал, что нужно снимать и все, до последнего рассказал Эйту. Я знал, что он все учтет.

Что еще требовалось на питчинге указать о фильме (фильмах)?

Логлайн. Что это такое? До 25 слов — логика фильма.

Референсы. А это? Это вспомогательные рисунки, чтобы члены комиссии смогли визуально представить локации и героев. О! Они у нас были в огромном количестве. Я с Эйтом вчера постарался. Он моментально рисовал с моих слов, как и что я вижу — у нас были сцены с холодным оружием, животными и даже сцена с дождем — для пущей драматичности. Я рассматривал моих будущих героев тоже с интересом, как и комиссия. Как все-таки Эйт их классно изобразил! Мне даже пришлось провести сортировку, чтобы не захламить комиссию. Но даже и то, что было хватило завалить их стол…

Главные персонажи.

Дримкаст.

Визуальные образы.

Локации.

Атмосфера картины.

— Вы дебютант. — Сказала женщина, она была в комиссии одна.

— Но это же не преступление?.. — удивился я.

— Нет, конечно.

— В чем ваш месседж? — спросил меня председатель. — Общий месседж всех ваших проектов?

И тут я понял, что пора действовать:

— Мы будем снимать кино нового века. Новое, необычное, не похожее на то, что делали раньше. Свежее, удивительное, яркое, мощное и изящное. У нас будут новые технологии и новые горизонты в сюжетах. Такого еще никто не делал. Наша задача сделать картины, которые будут близки каждому человеку на планете. Многие думают, что нам, России, нечего нести людям, но это не так. Это работа наших врагов — сбивать нас с этой мысли. Мы-то с тысячелетней историей!.. В планах — покорение глобального зрителя. Сейчас трудное время и людям нужно напомнить о человечности. Я удивляюсь, почему никто из киношников до сих пор не дошел до этой простой мысли — человечество уже зашло слишком далеко и пришла пора его одернуть.

Я еще много говорил… В результате комиссия решил помочь нам в производстве трех фильмов. И то не полностью. Ну что ж, тоже результат. Где же брать остальные средства?

Глава 6

Я приехал в Москву. И наткнулся на все те же сосредоточенные толпы в метро. Все те же торжественные и праздничные улицы, полные туристов. Дорогие магазины, древние храмы, исторические места…

Я шел налегке, мой неизменный рюкзак был со мной (привычка приобретенная в «новой жизни»). Ну а что? Все документы, весь обмен информацией, вся переписка — в электронном виде. В идеальной доступности для Эйта. Мне только нужно явиться и поставить закорючки. А в рюкзаке иметь смену одежды. Ноутбук я с собой не взял. Хватало сотового, он теперь, после того, как у меня в хозяйстве появился Эйт, в работе заменял всевозможные гаджеты.

Я хорошо помню Москву в последнее мое посещение. Она была безусловно столичным городом — величественным и мощным. Как мне показалось, пока я ехал и смотрел из окна — за год она в чем-то незримо «похудела». Если учесть, что население Мамонта в 5 миллионов за год откуда-то взялось, то логично предположить, что в основном — из столицы.

Это конечно не факт, но я приму эту версию за рабочую. Ах столица, столица, ты все равно столица!

Как и полагается я обратился в Министерство Культуры. Лысый полный дядя, обливаясь потом, на личном приеме поведал мне о том, что для искусства сейчас очень трудные времена. Он посоветовал мне обратиться к чиновнику ДепКульта по фамилии Акимов. Странный поворот. Ведь чиновники, отвечающие за Москву, не могут управлять культурой всей страны?

— Вы для нас очень важны! Очень! Но сейчас не требуется торопиться!

— Почему это не требуется «торопиться»? Объясните. Вы хотите сказать «нет» Министерству Обороны?

— Как вы точно сказали! У нас э. э… натянутые отношения с Министерством Обороны.

Он долго пытался что-то объяснить. Сетовал на разрыв международных отношений с киностудиями, на развал отечественной кинопромышленности… недостаток кадров и средств…

— Поймите, у нас в секторе глубокий кризис… Мы не можем дать вам разрешение на работу в нашей сфере. Не можем оформить вашу киностудию.

Я сидел перед ним, у меня были кадры и средства, а он мне говорил, что ни кадров ни средств в кино нету. Мне стало понятно, что от меня пытаются избавиться. Я устроил скандал. Это не помогло.

Я отправился в ДепКульт к Акимову. Не знаю, может быть здесь мне что-то объяснят. У входа в кабинет стоял шкаф набитый кинематографическими наградами и подарками — в основном это были фигурки пытающиеся повторить «оскар». Нужно сказать, что наград было больше, чем у чиновника там, где я только что был. Да и обстановка была гораздо богаче. Создавалось впечатление какой-то государственной несуразности. Чиновник, фамилию которого я даже не запомнил, сидел в минкульте просто «для красоты». А реальные дела делались здесь, в городском управлении культуры. Мне крайне не хотелось играть в эти странные игры. Мне хотелось, чтобы все было по правилам. Но сие от меня не зависело. Мне нужно зарегить свою кинокомпанию, так что ищем способы это сделать, какими бы они ни были. Иначе, какой толк от моей деятельности? Я все поставил на кино. И нужно добиться того, чего мне нужно. Так что посмотрим, что мне здесь скажут…

Хозяин кабинета — невзрачный мужчина по фамилии Акимов в костюме с пиджаком — поприветствовал сдержано.

Я засмотрелся на картину, которая висела у него на стене. Решительно не было понятно, что на ней изображено. Я понимал только одно — это футуризм… Острые как осколки части главного объекта желтого цвета окружали явно элементы вспомогательные — более темные…

— Эта картина называется «Обнаженная, спускающаяся по лестнице, №2»

— Правда? Так сразу и не скажешь. — Удивился я и он сдержано улыбнулся дежурной улыбкой.

— Молодой человек, нужно ориентироваться на достижения самого современного искусства. — Сказал он показывая мне стул за длинным полированным столом.

Я присел. Пока он шел к своему креслу во главе стола, я не удержался и сделал заявление:

— Я люблю классику. И совершенно этого не стыжусь.

Он развел руками — «мол, что я могу сделать, если вы такой несговорчивый?»

Эта словесная перепалка мне не нравилась, но отступать я не намерен. Начал я:

— У нас вопрос о лицензировании нашей кинематографической деятельности. Киностудия «Мамонт».

— Как вам досталось такое название?

— По наследству, оно было зарезервировано, так же как и территории в центре Мамонта. Мы уже развернули строительство на полагающихся нам территориях в центре города. Вы же наверное знаете, что моя деятельность была тесно связана с этим городом…

Мы поставили забор в парке Мамонта. Это все «строительство» головного офиса нашей киностудии, которое мы успели начать. Эйт обнаружил, что эти территории остались в моей собственности. Быстро разобрался с бумагами,в которых это было прописано, законами, которое это обеспечивали, и вот — работа началась. Пока формально.

— Откуда вы родом? — вдруг спросил он, словно отбрасывая меня с моими старыми мамонтовскими связями.

— С Урала.

Я как будто оказался в провинции.

— А!.. Места Бажова, каменный цветок и прочее… — он был предельно вежлив с нами, источая флюиды доброжелательности. Я думал он скажет по этому поводу что-то еще, но он не стал. — Вы знаете, у вас чудесная организация. И прекрасные перспективы. У вас отличные работники, я уже знаю, что они знают юридические тонкости…

— В наше время, это не помешает. Во всех делах очень полезно иметь грамотных юристов, — сказал я и взглянул на него. Продолжил: — Я — официальный представитель. Нам очень нужно разрешение, потому что у нас полно планов. И мы не сдадимся.

— И что вас привело ко мне?

— Вы же знаете. При всех договоренностях у нас возникли проблемы с оформлением в министерстве. Мне не понятны причины проблем, у меня была достигнута полная договоренность… У нас есть план работы, по всей киноинфраструктуре.

— Я видел, действительно глубоко проработанный план, — признался он, но без энтузиазма. Человека, не знакомого с ситуацией он решил из себя не разыгрывать. Ну хоть что-то. Значит, действительно, решения принимаются здесь.

— Нам одобрено госфинансирование.

— Удивительно, как это вам удалось, — еще больше удивился он.

— Мы уже думаем о прокатных удостоверениях наших первых фильмов. Я полагаю, что сейчас мы будем вашими главными так сказать клиентами.

— Ну и что там большие объемы?

Он протянулся за нашими документами через стол, взял у меня и полистал.

— Очень большие объемы, глобальный размах. Мы будем зарабатывать деньги, получать награды, учредим свою награду. — Скороговоркой выдавал я.

Он откинулся в своем кожаном кресле ценой несколько десятков тысяч:

— Ну что ж весьма не плохо, весьма. А как квалификация ваших служащих?

— Все соответствует законодательству и требованиям.

— Вы должны понимать, что большие идеи требуют большего участия государства.

— Я полностью согласен. Однако я не согласен с тем, что нам не дают хода, когда у нас уже все готово. Когда у нас имеются все договоренности. Скажите прямо, вы принимаете решение по нам?

— В некоторой степени, я консультант в этом деле.

— Ага, значит вы. — Уверенно сказал я. — Я не исключаю того, что вам может быть непонятны наши мотивы, наши возможности, наши перспективы и наши планы. Это чисто рабочая ситуация, когда власть оказывает недоверие значительному игроку в кинобизнесе, потому что чего-то не знает… Невозможно рассказать все, что мы можем в документах или при личной встрече в кабинете, я хочу вас пригласить на выходные на дачу для отдыха. и мы сможем с вами пообщаться в неформальной обстановке. Я вас смогу убедить…

Он остановил меня рукой:

— Вы знаете, я предпочитаю чисто рабочие отношения.

Да, я знал. Точнее не я, а ТеньДень. Он накопал информацию и я стал ее узнавать… Иван Андреевич Акимов не берет взяток, потому что он глубоко погружен в коррумпированную среду российского кино. И все плюшки так или иначе стороной его не обходят — где-то взаимозачетом, где-то подарками, где-то пожертвованиями. У них все было продумано и взаимовыгодно. Никаким налоговикам не придраться. Был Иван Андреевич 1980 года рождения. Закончил Академию по специальности «Ценные бумаги». Главред газеты «Время независимости» некоторое время, потом был взят заботливым дядей-политтехнологом в столичный Депкульт. На дяде вообще проб не где ставить — протеже олигарха Романова, муж стервы-светской-львицы, настоящий европеец и демократ. Иван Андреевич не подвел оказанное доверие своего большого дяди и занимался вот уже как нескольок лет очень полезными для общества начинаниями — поднимал протестное грузинское кино, устраивал фестивали для радикальных феменисток, стал влиятельным во ВГИКе, привозил неформальное кино в столицу, ну и — организовал культурные предпосылки для того, чтобы «взорвать систему изнутри». Надо понимать, взрывать он собирался российскую систему. Особенно это и не скрывает. В этом он признался в интервью ВВС.

Н-да, к кому мы пришли, спрашивается. А Акимов тем временем начал развивать свои идеи:

— Скажите лучше — почему бы вам не заключить контракт с медиа—конгломератом? Который бы выступил в качестве материнской студии? У меня есть такие содружества не примете, они могли бы вам помочь на первых порах. Важно иметь сеть с ключевыми людьми, которые имеют большое влияние, с лицами, принимающими решения, которые могут гарантировать, что целевая аудитория будет завоевана. А что вы думаете о брэндах? Ведь это тоже много мороки, требуются связи. А как насчет франшизы?

— Какой?

Он оживился:

— Я думаю, вы могли бы легко снять продолжение «Деревянная башка» — ну знаете, там каратэ всякое… или нет! «Кишки наружу», нет? А вот: «Скользкая тварь из болота». Знаете, это успешные серии, у них есть аудитория. На них у нас работали самые успешные продюсеры… Вам безусловно надо начинать с подобных фильмов. Все начинающие так делают. Иначе вы легко можете испортить себе карьеру или даже жизнь. Спонсоры провалов не прощают. У нас большой опыт. И мы сможем научить вас всему!

Мои контакты с налоговиками, с МВД, с оружейниками, пожарными, парикмахерами, визажистами, швеями, поставщиками оборудования, спонсорами… оказались куда более успешными. Там я пришел и оставил подписи, Эйт все обеспечил. Это громадная работа — договориться со всеми ведомствами и со всеми потенциальными фирмами услуг, которые нам неизбежно понадобятся уже в этом месяце… А вот договориться с министерством культуры ни у него, ни у меня никак не получалось. Профильное министерство, от которого у нас зависело ВСЕ на встречу не шло.

— Иван Андреевич, я не понимаю, зачем вы мне это навязываете. Я оценил свои силы и принял решение, с остальными руководителями не возникло никаких проблем. Только с вами. Пора бы уже перестать играть в игры.

— Я хочу лишь как лучше. Вот хотя бы взять творческие объединения, они просто так существуют! Это великолепная школа для новичков! Вам нужны таланты в работе? Нужны. Почему же отказываетесь от сотрудничества? Вы знаете, я уже успел ознакомиться с методами вашей работы, с вашими амбициозными планами… но, извините, вы же совсем не разбираетесь в кинематографе!

Это кто не разбирается в кинематографе? Эйт? Он уже наверняка прочитал 1000 киноэнциклопедий и киносправочников, 1000 воспоминаний мэтров, 1000 учебников по кино. Наладил неформальные отношения с 1000 актеров и 1000 киностудий…

Эйт уже даже меня успел заколебать своими цитатами, которые «обязательно пригодятся» мне. Я мог представить, какой объем информации он перелопачивал…

Я уже даже наизусть запомнил: «Жанровая система современного кинематографа состоит из драматических жанров, эпических жанров, лирических и музыкальных…», «различают два вида монтажа…», Ракурс, Панорама, Композиция, Сюжет, Свет, Звук… Да ладно! Я решал задачи! Вы знаете, что существуют методы обоснования решений в работе продюсера? Там есть формулы! Все эти значимости работ, векторы приоритета, сметные стоимости, глобальные критерии… В выборе актера например учитывается уровень гонорара, уровень занятости, узнаваемость, киногеничность, легкость самовыражения, целостность образа…Сразу мозг принимался высчитывать эти данные для Николь Кидман, Софии Лорен, Эммы Томпсон, Брюса Виллиса, Криса Пратта… Последний явно бил все показатели, хе-хе. Все это не учитывало, конечно, собственно актерские данные, не знаю, какой-нибудь внутренний мир. Многие ведь работали и в театре, многие занимались благотворительностью, у кого-то были семьи, убеждения… Это тоже не помешает знать, чтобы найти подход к человеку… Мне вот еще, что нравилось. Порой на экране создавались просто красивые образы. Например, у меня на примете всегда находился Винсент де Онофиро, который сыграл жука в «Людях в черном». Ну ведь ярчайшая и симпатичная роль! А Майкл Джей Фокс, который сейчас борется с болезнью, — ведь не было бы фильма «Назад в будущее», если бы ни он. Многие пробовались на эту роль, но пошла она только ему. А «Крестный отец» Марлон Брандо? И вереница нашедшихся во франшизе Аль Пачино, Роберта де Ниро, Энди Гарсия… У Энди, правда, потом случились перебои с ролями и он соглашался на всякую ерунду. Но как он сыграл с Хоффманом в «Герое»!.. Мы с Эйтом так могли говорить о ролях, актерах и режиссерах бесконечно…

Вряд ли кто из продюсеров вообще знает про какие-то формулы подборы актеров. А я знаю! Из-за Эйта.

Мы исследовали вопросы с кинорынками, на которые нам придется идти в свое время, мы узнали, что такое «стулья Диснея», как регулируются законами РФ пародии… ну просто очень много всего!..

Нет, мы погружались в кинопроизводство. Уверенно и неотвратимо. А равного Эйту в этой работе не было.

Получается, дядя врет. И скорее всего он просто даже не узнал, что нами уже сделано. А говорит свое «фи» исключительно с позиции непоколебимого чиновника. Далее его слова вообще повергли меня в шок, он заявил:

— Я скажу вам напрямую. Я точно знаю, что вам не удастся работать в этой отрасли. Вы не потяните. Трудный контингент.

— При чем здесь «контингент»? — Я все с большим трудом сдерживал ярость. Во мне все кипело. Я решил не скрывать свое раздражение: — Вы знаете, я могу расстроится. А в таком состоянии очень трудно удержаться от непоправимых последствий.

— Это угрозы?

— Я вас предупредил. Вы из одного министерства, я из другого. И если в государственном механизме есть бракованная деталь ее удаляют. Наверху ведь понимают, что моя работа важна, поэтому вряд ли они обеспокоятся проблемами какого-то чиновника.

— И что вы сделаете? Тоже, что с Барышниковым? — откинулся он в кресле, явно заинтересовавшись моей откровенностью.

— Зачем? С ним возни было много — суд несколько лет, арест несколько месяцев. С вами я разберусь куда быстрее.

Его лицо сделалось холодным и совершенно непроницаемым. Он окинул меня ледяным взглядом и наконец сказал:

— Все будет в лучшем виде. Вы для нас очень важный клиент. Оставьте документы у секретарши. И идите.

«Идите», хм… Выйдя из кабинета я почувствовал жажду. На довольно острый вопрос о Барышникове я ответил так, как будто бы я был не исполнителем, а организатором всех бед, которые случились с этим продажным типом. Получилось это органично. Но концовка разговора случилась как-то быстро. Он вдруг согласился. Хотя предпосылок для этого не было. Испугался угроз? Или решил по-тихому закопать наши проекты?

Секретарша отсутствовала, я положил папку с документами и увидел графин с водой в смежной комнате за полуприкрытой дверью. Зашел, попил и вдруг понял, что я невольно оказываюсь свидетелем чьего-то интимного одиночества. Акимов тоже вышел из кабинета, подошел к столу секретарши, я видел это из вспомогательной комнаты. Не найдя секретарши он огляделся (я инстинктивно подобрался, лишь бы меня не обнаружили) и как-то принюхиваясь взял в руки мои бумаги.

Он углубился в задумчивое чтение, выдав верхнюю губу вперед. Какой же он некрасивый, когда так делает! Он становится похожим на слюнявого зайца. Неужели ему об этом некому сказать? Представительный мужчина не имеет жены?

Я чувствовал неловкость. Зачем я остался? Чтобы быть свидетелем неприглядной стороны известного человека? Сейчас он что будет делать? Ковырять козявки в носу и мазать ими мои бумаги?

Губы чиновника стали вытягиваться еще больше, что было совсем уж неестественно. Так человек не может! Чиновник затрясся от нетерпения, тяжело задышал, издавая какие-то клокочущие звуки. Раскрыл уродливую вытянувшуюся вперед огромадную пасть, сомкнул ее на листках, попробовал словно на вкус, а потом — сожрал. Вот так, втянул внутрь и причмокнул.

Я потерял дар речи, а Иван Андреевич, спокойно ушел к себе в кабинет, возвращая себе лицо в прежнее состояние.

Я давно не обращался к ТеньДэна напрямую, все время чувствуя его работу и понимая, что он все время мне помогает, но тут я не выдержал:

— Ты это видел? — прошептал я.

«Еще бы, я это зафиксировал!»

— Немедленно в книжный! Или в любую зону нашего Автокомпа! — скомандовал я.

Мы приехали в книжный, минуя пробки. ТеньДэна отправил зафиксированные данные машине. Я принялся задавать вопросы несколько паникуя:

«Мы что, это проглядели?» «Это какая-то форма жизни?» «Сколько их? Какие угрозы?»

Автокомп ответил:

«Я объявил тревогу. Мы действительно просмотрели. Не просачивалось никаких сведений, о том, что такое у нас есть. Я могу только сказать, что наш противник и в Америке и в Европе вел очень активную исследовательскую работу в области генетики. И похоже, они смогли чего-то добиться!»

«Их работа чем-то схода с работой Дэна?»

«Нет, принцип, скорее всего, совершенно другой. Помнишь эпидемию год назад? У людей образовывались раны, от которых они умирали. Это их эксперименты, нами это установлено точно. Генетические, а не биологические. Теперь найден способ обходиться без ран. Но люди меняются внутренне…»

Что с временами? Активизировались биологические, генетические, электронные разработки. В каком новом мире мы живем⁉

Я устало сел за руль моего арендного «Скобаза» и стал метр за метром выворачивать на Новый Арбат. Московское движение было все прежним. Заехали мы удачно, а вот выехать так сразу не получится. Пробка была глухая. И мне казалось, что я в самом ее сердце. Зазвонил телефон появилась системная надпись от Эйта: я выведу сейчас тебя в эфир. У тебя будут кнопки управления «нравится», «не нравится», «закончить».

Следом на моем смартфоне открылась видеосвязь и я увидел нашего нового блогера. Эйт уломал меня завести популярного чувака, который бы круглосуточно вещал на моем канале. Ну ладно, с блогером я был согласен, но зачем на моем канале? Это искусственный персонаж, созданный графикой Эйта. Так сказать «Эйт представляет». Что, захотелось моей популярности? Я ревную. Искусственный блогер на моем канале! Что будет, когда люди узнают, что никакого «Дима Престиж» не существует?

И вот сейчас он мне звонил, уже с канала, в окошке обратной связи я увидел довольно много маленьких любопытных мордашек, Эйт вывел в эфир наших зрителей. В отличии от блогера — настоящих. На меня вместе с блогером таращились и они.

— Эй! Привет, шеф! Мы все жаждем узнать результаты твоей беседы с членом из правительства. Зная твой распорядок дня, мы едва дождались. Поздравлять?

— А ты кто?

— Дима Престиж, топовый блогер.

— Я имею ввиду по профессии.

— А! Это? Я — «специалист по всему».

— Вы все на моем канале видите мою усталую рожу? Сколько вас?

— Ты не поверишь. 74 миллиона зрителей он-лайн трансляции. Я собрал всех твоих фанов по всей планете! Они слишком долго тебя не видели. Собрались все. Говори.

Это новый век. Как сейчас принято? Блогер сидит перед веб-камерой и не переставая треплется. Сам тащится от удовольствия и от рекламы гребет бабки лопатой. Новый дивный мир. А в моем случае никакой блогер перед камерой не сидит, его образ просто генерирует Эйт. Полностью им управляет. Еще более дивный мир.

— Не могу тебе сказать, что я его уговорил. Этот… Акимов… никогда не разрешит нашу компанию…

— … Которая называется «Команда Мамонт»… и которая будет снимать офигенские фильмы! Нельзя пропускать!.. — блогер перешел в рекламный режим, обращаясь к подписчикам. — Значит я понял так, что…

— Акимов…

— Этот перец не сказал ничего толкового, а только лишь вел себя издевательски?

— Вроде того.

— Я думаю, что нам нужен на него компромат. Я больше чем уверен, что этот персонаж хорошо известен нашей публике. О! я вижу его соцсети, сейчас все ссылки разлетятся по миру. Вот! Готово! Вы можете сказать этому фуфломицину, все, что вы о нем думаете. О! я уже вижу десятки, нет сотни, уже тысячи комментов!..

— Ты о каком компромате? — Осадил я его.

— Ну о каком? О настоящем. Вообще не проблема его выложить. Думаю, он будет мне доступен через 10 минут. Ты только прикажи.

— А подождать? Вдруг ему надо три дня?

— В смысле, три дня, он что — Иона? Я как специалист по всему с подтвержденной репутацией, заявляю. Он в кабинете должен был подойти принять документы… у тебя документы все в порядке?

— Да.

— … протянуть тебе руку, пожать и поздравить с открытием новой зашибись какой киностудии. И сказать «трудитесь и показывайтесь!» Это было?

— Нет.

— Значит все! Компромат! Я уже просматриваю данные. Знаешь, а он красавчик… Но это потом. Сейчас, пока ты на связи, и пока все жаждут увидеть тебя, хочу передать мнение общественности. Мы очень рады встрече с тобой, хотим видеть твои работы. Просто таки жаждем! Где ты пропадал?

— Это сложная история.

— Но она хоть интересная? Ты как Бонд. Скрытный.

— Бонда, ага. — Я взглянул на смартфон, чувствуя свою громадную аудиторию, которая через него взирает на меня. Невероятно, они ждут от меня хоть каких-то слов. Откуда такая бешеная популярность? Неужто Дэн предвидел, что так будет? Наконец я заговорил: — Эх если бы я баловался девочками и вином, как Бонд! Нет, я вкалывал, вы в этом еще убедитесь. Ладно, долго не засиживайтесь. Через 10 минут, как ты и сказал покажи нам акимовское грязное бельишко.

Я нажал «закончить». Связь прервалась. Но трансляция продолжилась и я мог следить за дальнейшим уже без своего непосредственного участия. Блогер протянул:

— Ок! Шеф одобрил. Уже через 7 минут, ждите очень любопытный материал!

Я выключил и смартфон. Ну что ж. Ушатаем это болото!

Глава 7

1. Беккер.

Беккер не любил поражений. То, что произошло в прошлом году, ему не хотелось называть поражением. Эпизодическая потеря контроля, не больше. Удача отвернулась на миг. А кому-то другому повезло. Так бывает… Но. Если это была такая незначительная малость, то почему его охватывает свирепая злость?

Никто из живущих на Земле давно не мог составить ему конкуренцию. Он пользовался не просто безграничным авторитетом — он среди своих сателлитов почитался как божество! Но в прошлом году он пережил несколько неприятных минут, или даже часов. Неожиданно появился этот Ионов и обрел силу. Да еще и демонстративно проехал по Европе, территории его интересов. Заявка была понятной… учитывая эту историю в Польше. Несмотря на максимальные усилия по мобилизации сил и организации группы киллеров, помощь Пентагона… Ионов с компанией сумел уйти ненаказанным. За спиной этого российского отщепенца стояли большие силы. И самое главное — новые технологии. Беккеру было доложено, что эти силы будут применены обязательно, будь на то повод. Но потом этот странный человек исчез из поля видимости и Беккер восстановил утраченные позиции. Частично. И не сразу. Новое Образование Европы (НОЕ) не предполагало включения Италии. Италия при пересборке оказалась потерянной. С этим Беккер смириться не мог. Получив пару раз серьезный отпор, он пока бросил попытки переформатировать власть этой страны, но не забыл, что это обязательно потребуется. Сначала — информационная атака, потом в Италии обнаружатся разногласия юга с севером, разгорится гражданская война, а потом Беккер войдет на эту территорию сам… Все эти хитрые манипуляции давно отработаны. Все его верные слуги готовы… И работа уже началась. Но удивительно то, что более простые приемы, построенные на угрозах и которые раньше всегда работали, в этот раз оказались бесполезны.

Это было немыслимо — постоянный пример непокорности мозолил глаза. Что это должно значить для остальных? Целая страна в Европе не входит в европейское объединение! Да при чем не какая-то, а что ни на есть западная! Италия, где Вечный город! Нужно ли говорить, что большинство проектов застопорилось? Тут подсуетился Виттенберг. Похоже итальянцы сторговались с ним. Как же Беккер ненавидел своего конкурента! Виттенберг не даст им разориться, он очень укрепил их позицию.

Все это могло случиться только после вмешательства Ионова. Развернуть Италию на 180 градусов мог только этот человек вооруженный своими новыми технологиями. Беккер конечно интересовался настроением итальянцев, с целью их переформатирования. И как оказалось Ионов имеет в Италии бешеную популярность. Только одно это изменило страну.

Разве только Италия участвовала в этом мятеже? Нет! Вся Европа на некоторое время осмелилась сказать ему «нет»!Все рынки были потерянны. Он их вернул. Но ЕС превратилось в НОЕ. И это уже неизгладимо и это уже повод для сомнений у властей в нем, в Беккере!

Роботам (а Беккер уже точно знал, что Ионов наштамповал большое количество роботов) выскочки из России удалось за несколько месяцев накачать такое количество средств на переустройствах рынков Европы, что они моментально возвели новый город — Мамонт, претендующий на новую столицу России. Учитывая, что Ионов разработал новые технологические методы, связанные с ИИ, им не нужно было слишком много денег на строительство. Город получался невероятным, изначально пронизанный технологиями.

…Беккер вернул свое влияние буквально месяц назад. Этому очень способствовало ослабление Российской страны. Он поступил как обычно — нашел чиновников внутри системы и ослабил ее. Чиновники в своем большинстве продажны, так что проблем с поиском «своих» «там» не заняли долгое время.Чиновники интернациональны, они есть в любой стране. И он всегда их находит. Многие из них становятся очень преданными. Все боятся. Они догадываются, что у Беккера давно есть подразделение на любой «случай жизни», точнее — на любой «случай смерти». Биологическое подразделение, химическое, хакеры… ну и конечно — киллеры, лучшие на Земле. Он все вернул, кроме Италии. Пока что…

И тут вдруг — когда вроде бы стало все опять настраиваться — появились первые данные о том, что Ионов планирует вернуться. Ему докладывали о его появлении на публике, что он даже делает какие-то заявления. У него появились сетевые трансляции, которые показывают не только деятельность Ионова, но и касаются всей деятельности Мамонта. В этом городе у Беккера уже давно появились свои интересы, поэтому это конечно не могло не настораживать. Но не это главное. Беккер знает об угрозе, которую таит этот человек. Совершенно понятно этот человек должен быть ликвидирован. Но и это еще не все. Беккер его лично ненавидит лютой нечеловеческой ненавистью. Устроить такое с ним год назад! Пошатнуть его позиции! Такое не прощается.

Год назад подчиненные заключили договор с военными властями России о взаимном невмешательстве, в котором имелся пункт безопасности для Ионова. Джон Беккер конечно не собирался выполнять какие-то договоры с этими восточными варварами из России, просто для того, чтобы подобраться к человеку, спрятанному спецслужбами требовалось время. А они его очень хорошо спрятали. Но хорошо, что со временем задача облегчилась. Ионов стал сам появляться и оставлять следы. Ну значит легче будет его достать. Это нужно сделать как можно быстрее, потому что славянский варвар, подчинивший себе инновационные технологии, появился не просто так. Конечно он что-то задумал. Нельзя допустить, чтобы у него что-то получилось.

Хоть рынки в Европе были частично (в большей части) возвращены, в технологиях наследство Ионова оставалось все таким же неприступным и мощным, как и раньше. Целой лаборатории по ИИ не удавалось ничего сделать с Рассадником. Это была вещь в себе. Куда бы его не переносили, она начинала работать на создателя, то есть на Ионова. Если вырубить преданность Ионову, то Рассадник превращался в бесполезный набор кодов.

Беккер продолжил беседу в своей резиденции во Флориде. Собеседники покорно склонили головы.

— Технологии нам по прежнему не доступны… Вы же знаете, что для нас это значит?

Это означает, что главный проект запустить в ближайшее время не получиться. Слишком много любителей правды развелось в сети. Сеть была создана не для правды, а для управления! План был составлен уже давно, еще до Беккера. Его умные предки давно поняли, что если людям нужно дать альтернативную реальность, в которой приоритеты расставить по-другому нежели в реальности. А этот эффект могут дать только цифровые технологии! Это ключ ко всеобщему управлению. И вот, этот ключ находится не в тех руках.

Его тревожило то, что проект сильно сбавил с темпе. Хватит ли ему жизни, чтобы воплотить его?

Он спрашивал своих духов-покровителей, сколько он проживет, они отвечали уклончиво. Они убеждали его продолжать работу в области генетики. Да, он бросал громадные средства, чтобы все лаборатории работали. Генетика может сделать верных слуг. А может продлить ему годы.

Все, кто когда-то давно в школе осмелился поднять на него руку были уже давно мертвы. Он очень хорошо помнил ужасный момент в своей жизни — его уговорили поучаствовать в обычной. студенческой игре. Раздели до пояса и привязали к кровати. А потом стали понарошку хлестать веревками. Однако игра быстро закончилась и кто-то из детей стал стегать его со всей силы. На коже оставались глубокие раны. Детям понравилось и вот уже с десяток балбесов били его со всей силы. Он запомнил каждого. И все они теперь кормят землю.

Он понимал, что воспитательная система издевательством провоцирует злость, без которой ты ничего не добьешься. Эта методика увенчалась успехом. Он достиг статуса неприкасаемого, обладателя мировых сокровищ, карателя непокорных… В нем проснулись сильные желания, заложенные в аристократическом роде, доминировать, владеть, грызть, царапать, истреблять, убивать…

Он порой заходился в какой-то безумной пляске, возбуждаясь от успехов. В этом танце он разил своихнедругов, торжествовал и питался их силой, их кровью… И духи пели и плясали с ним…

Ионов тоже смертельно обидел его. Как и те дети. Но Ионов все еще жив… Пока еще жив…

— По оценкам эксперта ботов Ионова может оказаться 30 тысяч агентов. Это так называемые спящие агенты. Они ждут когда Ионов их разбудит. — Докладывал Шваб, лучший помощник.

— Ты понимаешь, какая это сила — 30 тысяч ботов, неотличимых от людей, но имеющих превосходящие человека возможности? Она должна быть под нашим управлением!

Да, это не говоря о тысячах дронов, оснащенных смертоносным оружием, которые не отличить от автомобилей.

Помощник решил заговорить о неприятной новости. С боязнью и трепетом он проговорил:

— Агенты Ионова разоблачили Акимова. Они как-то сняли его настоящий вид на камеру, его сущность, так сказать. Опубликовали это видео в сети.

Председатель свирепел. Это колоссальный удар по всему предприятию! На результатах генетических исследований теперь у него была построена новая стратегия. Что с ней будет? Сейчас эта свора недолюдей, все 8 миллиардов начнут искать друг в друге генетически усовершенствованных особей. И найдут. И это будут лучшие, на кого Беккер рассчитывал!

— Уже вышли наши статьи, где эксперты убеждают, что у Акимова была больная генетика. И что он не является частью проекта. — Попытался успокоить хозяина Шваб.

Беккер же принялся давать указания. Ионова нужно остановить по всем направлениям!

2. Ионов.

Я обнаружил, что картина Поль Сезанна «Гора Сент-Виктуар» продается на аукционе. То ли по ТВ то ли в сети видел короткое сообщение.

Она висела у меня в белом зале. Интересно. А как мои вещи вообще могут появляться на таких продажах?

Для окончательного оформления киностудии моего присутствия в Москве больше не потребовалось. Позвонил тот лысый чиновник из Минкульта, фамилии которого я так и не запомнил. Он сообщил мне, что все оформлено и чтобы я ни о чем не волновался. Мне с Минкультом работать будет приятно. Правда нужно быть честным перед надзорным органом и полностью выполнять закон. А мы это можем! Так что известие я воспринял радостно.

Да. Экспертиза, надзор, советники Министра — это ближайший круг общения, если я буду заниматься кино. Это и контроль бюджетов, это и идеологическая грамотность (неофициальная опция), это и использование кинематографического оружия, взрывчатки, наконец… Всему нужен контроль государства.

С Фондом кино не мешало бы познакомиться, там еще масса людей… Надеюсь, Эйт будет это успешно разруливать…

Я знал так же и то, что в кино-структурах крайне несправедливая оплата — основные труженики живут на 50 тысяч в месяц, в отличии от тех, кто распоряжается производственными бюджетами — это тоже проблема…

— А что с Иваном Андреевичем?

— Он в специализированной больнице. Он очень болен. Кроме того выставлена охрана. И проходили люди из органов…

— Его заберут?

— Думаю, да.

И станет он лабораторной крысой для исследований…

Документы были оформлены дистанционно и очень быстро. Но я все же остался в столице. Не все дела еще были сделаны.

Недалеко от Арбата находился нужный мне клуб, в нем тусовались ребята из кинобизнеса. Надо было прощупать «почву». Чем живут. Ну и найти людей, конечно.

Клуб престижный, репутация супер. Сюда еще нужно было попасть. Конечно на закрытую вечернику вряд ли попадешь. А вот прийти и просто перекусить, при этом большой вероятностью кого-то встретить… вполне реально.

Эйт так подгадал, что я попал на выступление диджея. Снабдил меня пропуском на эту адову тусовку и инструкциями. Конечно здесь будет много детей (от 18-ти до 24-х, я имею ввиду), они разинув рот будут пялиться на «рэйв», а многие придут с той же целью, что и у меня — попасть в кинопромышленность. Но самое основное будет происходить в кулуарах. Вот туда-то мне и надо попасть.

Внутрь мне помог пробраться Эйт, а теперь все зависело от меня. Я присел за стол взяв коктельчик. Стал приглядываться к людям за другими столами. Видно было, что личности здесь собираются самобытные. Вот стол манерных, вот стол мажоров, вот модельеры — какие-то товарищи в одежде особенно вычурного покроя, вот там сидит менеджерское крыло… и все это под сводами старинного здания. Палаты наверное когда-то были…

Сборище же это мне напомнило один стишок. Надеюсь, автор не обидится, если я его здесь помещу:

Едут, едут педики

На велосипедике.

А за ними реперы,

А за ними вейперы,

Стримеры на скутера́х,

Трансики на каблуках,

Веганы на роликах,

Нарики — на кроликах,

Блогеры на Форде,

Барберы на Хонде,

Инста-коуч на Бугатти,

Андрогин на самокате,

На Инфинити мажоры,

Зожники на тренажёре,

Сисадмины на Приоре…

Когда в твоей жизни самое главное непрекращающийся праздник, ты обязательно станешь кем-то из этого списка… (https://t. me/mariashukshina/9078)

Вскоре раздались громкие голоса, кажется, кто-то ругался не смотря на публику и приятную приглушенную атмосферу. Двое мужчин препирались на теме долгов. Чип сразу сработал, выдвая информацию.

Илья Валерьевич Высотин. Директор киностудии «Мираж». Работал над фильмами «Раскол», «Пятница, 22», «Мировая война»…

Кирилл Эмильевич Константинов… выглядел лощено, самодовольно и повелительно. Большое время в медиа-структурах. Фильмы с громадным сюжетом «Владимир», «Центробежный бокс»… практически все провалились в прокате… Занимает центральное место в кинобизнесе.

Мне нужен Константинов, он важней.

Я не сомневаясь уверенно подошел к нему в тот момент, когда Высотин уже скрылся из вида и заявил:

— Я составлю вам компанию.

— Ну давай, — недоверчиво сказал он. Надо же, не послал меня, это удача. Мы зашли в уединенную часть зала, тут тоже было несколько столиков — но они были изолированы колонной. Мы сели напротив друг друга. — Ну-ка давай для начала! Сегодня привез мой хороший друг.

И он картой ку-ар-банка подровнял передо мной две белых дорожки на гладкой стеклянной поверхности столика. Тут похоже наблюдалось присутствие большой порции. И это количество белого порошка явно оказывалось не лишним во всех его беседах.

Это похоже такая проверка. То есть в кино берут только через это?

Я уверенно втянул сначала правой ноздрей, потом — левой. Чип сразу заработал, предоставляя химический состав и сделал прогноз о том, как это будет работать. Ощущая всю это слаженную внутреннюю работу я вдруг обратил внимание, что всю работу проделывает мое тело (Дэн то есть), а не чип, а чип просто резюмирует информацию, и даже преломляет ее, соединяя с поступающими приказами, если таковые имелись.

Тут же возникла надпись поперек моего взгляда:

«Нейтрализация героина 100%».

Наркоманом мне стать не дадут.

— Ты завис?

Ах, да, я вернулся в реальность.

— У вас тут все дела так делаются? — показал я на остатки порошка на столе.

— Чего, спрашиваю, ты хочешь? — Спросил он вальяжно, напрочь игнорируя мое замечание. — Продвинуть свой сценарий?

— Я… — начал я, но он тут же оборвал меня, глядя на маленький ТВ, по которому показывали решетку из зала суда:

— Слышал, собираются судить Барышникова? Заведут его в клетку в зале суда, закроют дверь на ключ.

— И что тут такого?

— А ты думаешь распоряжаться своим заработком так плохо? — пристально посмотрел он на меня.

— Насколько я слышал, он член экстремистской организации и собирал деньги на ее содержание.

Это же не что-то отвлеченное — экстремизм. Это значит от его действий кто-то погибает в нашей стране.

За год моего отсутствия много чего произошло. Фронт передвинулся вплотную к западным областям Украины. Рухнула Европа и образовалось нечто новое, оно так и называлось: Новое Объединение Европы, НОЕ. Договор о мире как бы был заключен, но его любили нарушать и постреливали. Постреливали вот этими самыми пулями, на которые переводил деньги этот творческий дятел Барышников. Стреляли со стороны НОЕ. К сожалению, я сейчас занят, чтобы разбираться в том, что там происходило за время моего «отсутствия». Помню что я видел много агентов Дэна, в Киеве. Это забыть невозможно. Я тогда приказал навести порядок, не особо веря, что получится. Это выполнение приказа? Или нет?

Вместе со всем этим началось движение и внутри страны. Вполне возможно, что все эти новые запросы от жителей/зрителей и убедили Министерство Обороны позволить мой проект. Все очень быстро меняется. Народ уже не хочет быть изгнанником, варваром и недобитком. Министерство тоже не хочет вечно сдерживать себя, как это бывало раньше…

Ну так вот, все эти новые требования к деятелям культуры привели к этой ситуации с Барышниковым. К людям творческой профессии стало применимо требовать преданность стране. Тех, кто не согласен с происходящим на Украине по своей гражданской позиции наказывать не требовали. Это ведь честно — заявить свою позицию и жить на свой талант. Но оказалось, что много тех, кто ненавидит русских, считает себя учителями, перечисляет деньги тем, кто убивает наших ребят. Больше того — участвует в подрывной работе, как Барышников… Это и удивительно — ведь большинство их всех этих деятелей заработали свои деньги именно в России. Парадокс.

— Не важно. Тут важно то, что чернь будет судить элиту. Вся недочеловеческая темнота будет пытаться втоптать порыв духа и характера. Разве это не сильно — отстаивать свои убеждения?

— Его убеждения все замешаны на нацизме…

О, все соцсети этого Барышникова были раскрашены в красно-белые флаги со свастикой. И ни для кого это не было секретом.

— Каждый защищает свои убеждения, какие бы они не были. Ты — свои, я — свои. Барышников — свои. Они непонятны кому-то, ну может быть имеют последствия, может быть даже не правильные, я этого не отрицаю. Но это же подвиг! Не отрекаться от своих убеждений в тюрьме и под пытками! Необольшевики будут снова пыжиться и изображать «Нюрнберг 2.0» — мол посмотрите, вот нацист, он ел русскоязычных младенцев и крутил ветеранов на 9 мая. А он просто борется.

— С какой стати мародер-псих, планировавший взорвать рынки в Москве, стал убежденным борцом и даже элитой?

Вместо ответа он кисло глянул на меня и напомнил:

— Ну что за сценарий у тебя? С собой?

— Мне не нужно продвигать сценарий, — сказал я, — Мне нужны люди.

— А, даже так? Какие бюджеты?

— Бюджеты в полном порядке, — заверил я его.

— А, — понятливо сказал он, — Ты знаешь, что даже на ТВ тебе мало что светит, не говоря уже про кино? Все люди заняты. Михалков и Бондарчук разобрали всех. — Сказал он и заржал. Какие у тебя идеи, поделишься? Или скажешь откуда средства?

— В этом заинтересована оборонка.

— Ух ты! — он присвистнул. — Оттуда денег я еще не брал. А что придумал?

Я ляпнул, что пришло в голову (ну правда, не открывать же все свои планы!):

— Патриотическое воспитание.

Ответ был неожиданным:

— Не думай, что я этим не занимался. Это было интересно.

— Знаешь, я все твои фильмы так или иначе видел. Но они не впечатлили меня.

Бред и мрак, если сказать точно. Но про это я промолчал.

Он махнул рукой:

— Не парься. Я на Мальдивах живу, а не здесь.

— Ты не паришься?

— Ну а что? Это просто работа. Ты не знаешь, что такое работа? Когда-то в молодости меня это волновало… а теперь нет. Есть более приятные вещи в жизни, чем работа.

— Я не уверен, что так и должно быть. — Возразил я и попытался выразить свои чувства: — Кино — это когда ты паришь над обыденностью, над земным. И все самые сложные вопросы легко решаются… Но, конечно, не только это. Взрываешь мозг, учишь любви к добру, приподнимаешь людей из действительности и переносишь на облака… резко полемизируешь, делаешь острые эпизоды, а люди благодарны…

— Они итак благодарны…

— Вот ты, маститый продюсер, ты понимаешь, что сейчас нет никакой методологии? Никаких художественных направлений! Ханжество, жажда наживы, громадные бюджеты — сколько угодно, а художественных советов нет. А значит нет никакой кинематографической науки. Нет элементарной структуры российского кино. Каждый снимает во что горазд.

Я чувствовал, что завелся, но Константинов как будто был совсем не здесь. И отреагировал своеобразно:

— Тебя не торкнуло?

Далее развивать дискуссию не имело смысла. Я предложил:

— Лучше порекомендуй кого-нибудь.

— Вон, видите сидит Антон? Он пока свободен.

— Это кто?

— Режиссер.

Похоже пришла пора прощаться. Я итак надоел ему. Тем не менее он сказал напоследок, что могу обращаться к нему если понадобиться…

Интересно, конечно, как у них здесь, за этим столом с дорожками происходит кастинг идей? «А давайте и мы про танкистов снимем, пока декорации не испортились»? Или «У меня тут пару поворотов в сюжет комедии не вписалось; подкинуть вам для нового фильма?». Или «И раз уж мы все хорошо сидим — может возьмем камеры и чисто на импровизации, а потом что-нибудь еще поработаем»?

Как работают? Важнее самого фильма стало создание его сайта, презентация, отчисление в фонд борьбы с климатическим кризисом. И конечно — банкет!

Антон на мое предложение согласился. Пока я к нему подходил и разговаривал, скачал из сети образцы его работ из портфолио в открытом доступе. Не блеск, но вроде что-то художественное. Особенно короткометражка была неплохой. Я предложил ему «Космический спецназ», фильм в фантастическом жанре. У него был друг — Павел. Они сказали, что приступят к работе.

Выходя в общий (для всех) зал я неожиданно налетел на среднего человека среднего роста, средней внешности среднего возраста. Единственной примечательностью его была благородная седина волос короткой стрижки.

«Василий Лебедев по кличке „Козырной“. Фотограф, имеющий 512 наград» — разъяснил мне чип. И далее следовал список наград. В том числе и крупных. ТеньДэна предоставил мне его работы. Фото всплывали перед глазами и я понял, что наткнулся на сокровище. Этот «средний» человек был самой известной личностью в культурных кругах России. Благодаря своей работе он был знаком со всеми театралами, кинематографистами, телевизионщиками, художниками, певцами… Короче спросите только с кем он не был знаком. Что самое главное: со всеми он находил общий язык, имел подход к каждому.

Я уговорил его на правах фрилансера. Он будет заниматься привлечением «старой кинематографической гвардии». Моим связным звеном в миром нынешнего кинобизнеса. А новым кинобизнесом займусь я. ТеньДень рапортовал мне, что находит молодые дарования. В том числе в Академии Культуры и Искусств. Уверен, что привлечет всех. Вот, уже нашел композитора. И в ушах тут же заиграл бравурный марш. О! Очень недурно! Подходит! Композитор такой музыки будет нарасхват. Тень День дополнил: пришлось выводить Максима (так звали композитора) из запоя. Запои случаются редко, но случаются. Человеку не хватает внимания. Эйт сможет это ему обеспечить.

Глава 8

Не сразу, но Эйту удалось разогнать волну.

Вопли «Нашествие генетических мутантов!» заполонили ленты новостей. Одна соседка дяди школьного знакомого блогера видела что-то такое же, как Акимов. Несколько вполне вероятных похожих случаев раскручивались, но мне было понятно, что они искусственные. Тут же появились «эксперты», которые объясняли как отличить нормального человека от генномодифицированного. Шум хоть и бестолковый, но как считал Эйт, полезный в определенном смысле.

Акимова срочно изъяли из больницы, хоть и специализированной, и под усиленным конвоем поместили в те места, откуда вести никогда не приходят. И да, наверняка исследования его феномена начались.

Больше того, появились заголовки вроде: «Кому служат мутанты находясь в министерстве?» Дима Перстиж особенно усердствовал. Кадры запечатлевшие Акимова были опубликованы на моем канале, а значит «охоту» на мутантов связывали со мной. Подписчиков уже стало 70 миллионов.

Истерика и поиски «не таких» людей конечно тоже начались. Крики «есть ли у них душа?» тоже доносились.

Подтверждения и настоящих новых случаев в ближайшем будущем, конечно, никто не найдет и все утихнет, но прежде шум сделает нам, еще не начавшим работу, ореол крутости. Повысит внимание к нашим фильмам. Мол, «они не только фильмы могут делать».

Ночные небоскребы Мамонта создавали удивительно зрелище. Дело в том, что все окна небоскребов сияли светом. Да и еще отражались от мостовых. В центре города мостовые были зеркальными, как бывает в дождь. Но без всякого дождя. Весь город светился.

В Мамонте не было старинных зданий совсем. Пятиэтажки Ярцевска не в счет, они были обречены на скорый снос. Поэтому город выглядел могущественным и технологичным. И немного раздолбайским.

Каждый вечер местные новости сообщали о сгоревшей за ночь легковушке. Неудержимое веселье, что тут такого? Новая элита развлекается. Мажоры на тренажере, педики на велосипедике, нарики — комарики, так сказать…

Временно центр города был смещен в деловой район высоток, но как только пятиэтажки будут снесены и построят реально высокие высотки в центре, не забыв при этом построить и нашу шикарную студию, центр вернется на место.

Я прогуливался, глядя на всю эту красоту и у меня появились первые сомнения, что у меня что-то получится. Изменения тела не коснулись моего человеческого существа. (И слава Богу!) А как человек я мог сомневаться, бояться и быть растерянным.

Меня угнетала мысль о том, что я теперь собой представляю. Мне самому еще не верилось, что я могу делать что-то невероятное. Не хватало какой-то опоры в жизни. Не чувствовал я уверенности. Все эти хитрости, чтобы скрыть на службе, что уже все про себя вспомнил — фигня. Пока успешно скрываюсь от их внимательных взглядов, Эйт обеспечивает, что ему еще делать… Выкручусь. А вот какой из меня человек теперь… Я теперь могу болеть? Могу я теперь завести детей, например?..

Я готовил себя к встрече с Викой и все не решался сделать решительный шаг, зная от Эйта где она живет. Что я ей скажу? Я же не смогу скрывать от нее правду? Вдруг она нашла себе кого-нибудь?

Я постарался, чтобы мой голос звучал бодро:

— Смотрю я на тебя Эйт, и мне тебя жалко. Ты совсем не выходишь на чистый воздух. Надо следить за своим здоровьем…

Подвал изменился до неузнаваемости. На каждом шагу в несколько ярусов стояли системники и серверные станции подключенные в единую сеть. Все они были намертво привинчены к арматуре, к которой в свою очередь были привинчены рельсы, по которым рассекал блок манипуляторов, который кажется когда-то был ногами Эйта. Однако судя по тому, как манипуляторы выпаивали, впаивали, устанавливали или проделывали еще тысячу операций, степень свободы у них была вполне приличная, получше человеческих конечностей.

Само тело находилось в информационном центре этой импровизированной станции, рядом с креслом. Кресло стояло криво, прямо на земле. Кресло знать-то предназначалось мне.

— Я отсюда всем управляю. Я максимально сохранил свой внешний вид. Чтобы не провоцировать тебя на НИЧ.

Да, успешно управляет, даже дверь и та с дистанционным управлением.

НИЧ. Да, преодолел ли я его? Руки Эйта тоже были отсоединены и работали сами по себе. Так что я лицезрел лишь голову оставшуюся от парня и плечи.

— Ты прямо как профессор Доуэль.

Эйт посмеялся.

Он занял несколько подвальных помещений. Какую он тут сгенерировал мощность? Именно здесь обитал топовый блогер Дима Престиж.

— Откуда все это взялось?

— Кое-что куплено по доставке. Кое-что подобрано в уличном хламе…

— А деньги откуда?

— Как откуда? Я уже раздобыл.

— Тебе их там что, под честное слово дают?

— Я тебя уверяю, Владик, лучше меня презентациями никто не занимается. А презентаций я могу настрогать до нескольких тысяч в час.

Я подумал про свое расписание:

— Что там у меня сегодня?

— У меня несколько активных адресов почты. С них я занимаюсь работой по кинофабрике. На все адреса я получил предложение продать причитающиеся нам площади в центре. За большие деньги. С нами хочет встретится переговорщик.

— А ты не хочешь послать их?

— Хочу. Для понимания обстановки. Мы подпортили отношения с властями Мамонта. Это значит сначала будут предложения о продаже, потом придет браток с ломом. И нам нужно уже сейчас подумать о защите. Кстати, я сочинил договор, взгляни.

Я углубился в чтение.

— Что? Ты отбираешь отснятый материал? И не пускаешь режиссера на монтаж?

— Влад, ты знаешь, что эту сугубо машинную работу я сделаю лучше чем они.

— Ну смотри, если упрешься в какого-нибудь ретивого режиссера, не знаю как ты будешь выкручиваться… Это же их детище, как они с ним расстанутся?

— Детище — это их гонорар. Вот это их точно заботит.

Я решил сделать ему внушение:

— Я вообще-то ищу искрение таланты, честных, открытых людей. А не тех, у кого гонорар — это детище.

— Хорошо, у искренних талантов в режиссуре будут особые условия. — Не моргнув глазом ответил он.

Я только помотал головой. Надеюсь его железный ум разгребет эту кучу.

— А это что? «Запрещается пить, курить, ругаться матом». Ты меня что — без сотрудников меня хочешь оставить?..

Эйт постоянно искал сюжеты и предлагал мне. Смеялся над тем, что предлагал мне снимать Акимов. «Зеленые твари из сортира — 8»! О! У! Когда идея была найдена я видел эскизы сцен, раскадровки, позиции актеров, текст, схему освещения сцены… Я мог себе представить, как все это будет. Когда Эйт мог, он, вообще, создавал будущие сцены фильма на видео, виртуально, я мог созерцать их готовыми непосредственно. Конечно в его виртуальных раскадровках отсутствовали детали, все выглядело схематично и приблизительно. Двигались «актеры» как куклы, у них даже не имелось черт лица. Но мизансцена просматривалась ясно. Да, на то, чтобы увидеть в этой заготовке, в этом полуфабрикате будущее кино нужно было иметь изрядное воображение. Но, как оказалось, оно у меня нашлось. Я мог представить весь фильм — почувствовать провисания, места, куда ставить акценты, динамику, расстановку смыслов… Можно было прикинуть создаваемую атмосферу всего фильма! И это до его создания. В принципе, Эйт ничего нового не придумал — все раскрадровки дорогих и не очень блокбастеров в киноиндустри делались заранее всеми съемочными группами. Просто он поставил это на прочные технологические рельсы.

Есть еще фактор собственного видения режиссера, есть еще фактор импровизации… И все же в общих чертах я видел, что мне надо. «Велосипедное общество» я уже вполне представлял себе — от самого начала до самого конца. Погружаясь в детали меня охватывал энтузиазм. Эмоции били через край. Мне хотелось поделиться всем этим с людьми…

Сценарий следующего фильма, к которому мы перешли после «Велосипедного общества» — «Галактический спецназ» правился ежесекундно — и это без всякого преувеличения.

— Пока я один заменяю целый Автокомп. Автокомп № 3 помогает, но очень не много. Ресурсов хватает. Планирую прикупить, но ты же понимаешь — все упирается в деньги.

— Нам как можно быстрее нужны фильмы! А процесс стоит! И нет, как ты говоришь, полноценных расчетных мощностей. Я выиграл конкурс, а деньги висят.

— Больше того, они будут висеть еще долго. Это государство, оно неповоротливое. — Сказал Эйт и я его возненавидел. Нет, чтобы сказать что-нибудь обещающее. — Ладно, я же не зря хлеб ем, то есть электричество жгу. Я тебе нашел Мумбасу из Кении.

— Это кто?

— Это имя кенийского золотопромышленника. Он готов вкладывать деньги в российское кино, чтобы оно приносило доход. Я устроил ему такую презентацию, что он безоговорочно готов предоставить несколько миллионов.

— Чего ты ему натрепал?

— Не беспокойся, твое дело снять, я потом вытащу изображение до нужного уровня и нашпигую спецэффектами. Да и расчетные мощности найдем.

— Для этого уже нужны будут реальные расчетные мощности, тебя будет мало! Как поджимает время! Я бы еще вспомнил, где вывезенные из Граца ценности, но не выходит.

— Мумбасины миллионы разойдутся быстро. Но я успею соорудить нормальную расчетную станцию. И на съемки хватит…

— Знаешь еще что, я даже не знаю еще режиссеров.

— На, лови. У нас есть Антон, это точно. С остальными разговор шел, договоренности есть, но это неточно.

На плазме я увидел точные паспортные данные. Со всеми нужно перетереть. Закончить начатое Эйтом.

Итак, «Галактический спецназ» Антона. Антон вроде как уже на следующей неделе приступает к съемкам. Примерно в это же время начнутся съемки и «Велосипедного общества». Я уже успел пообщаться с его режиссером. Он оказался худым и угловатым пареньком с анимэшно-азиатской внешностью, скромным, даже стеснительным, замкнутым. Может быть таким, что готов был в любую минуту поклониться, как это принято в Японии? Фамилия у него была — Элисбар. Даже не представляю, коткуда она у него такая… Я не спросил, но вполне возможно, что он — казах. Мне он понравился, Эйт нашел живчика и трудягу (Эйт конечно же собрал на него сведения. Он был из самоучек, много лет уже снимал и выкладывал в сеть, получил популярность). Кино его слушалось, было видно по его работам, что он создатель. И вот когда я вчера глядел на него, я понял, что «Велосипедное общество» в общим-то имеет восточный колорит. И конечно дожидалось оно его.

— Оборудование! — вспомнил я, оборвав мысли. — Нужно глянуть.

Там много всего — камеры, мониторы, светильники, хлопушка… Все надо проверить. Чтобы не ударить лицом в грязь. Эйт сказал, что нанял специалистов, но я боялся облажаться, поэтому считал, что мне нужно разобраться самому.

Центральный корпус нашего ВУЗа располагался в квартале прилегающему к центральному и был окружен второстепенными учебными зданиями. Все они были сделаны по-современному — из бетона, металла и стекла. Остальные здания были разбросаны по всему городу.

ВУЗ Мамонта — это сила! Раньше я изучал программирование (и на этом факультете посещал военку), а стал — культуру и искусство (здесь уже военки не имелось). Мамонт во всем — и город и ВУЗ. Теперь он объединял несколько институтов и факультетов. Поэтому столь кардинальный перевод меня из технического института в культурный институт под крышей одного ВУЗа получилось выполнить без затруднений.

Трамвай от центра забирался на горку в направлении вокзала, одна остановка — и Академия со всеми корпусами. А еще через две по направлению к Вокзалу — наша общага. Институт Кулоьтуры и Искусств — по одну сторону от центра, а учебный район технических вузов — по другую. То есть мне всего-то нужно было перейти центр и я оказывался в другом мире. В мире культуры и искусств. Мне нравилось, что мы учимся мы в престижном районе. Здесь живет много состоятельных людей. Кто знает толк в порядке и благополучии, наш учебный район оценивает по достоинству. И даже любит. Здесь очень любили гулять горожане. Почти самый центр и очень красиво — парк, дорожки, скамейки, особенная архитектура, злачные места торговли и отдыха, скульптуры всякие… И много молодежи.

Тут же располагаются телевидение и всякие государственные конторы вроде БТИ. Большая многопрофильная поликлиника.

Как мне не хотелось, но с переменой своей учебы нужно было менять и место жительства. Пока подходила только общага.

Я отправился с надеждой, что мое новое жилье окажется не таким уж и плохим по сравнению с моей квартирой.

В общежитии меня встретили и даже проводили до комнаты.

Глядя на захудалое убранство этой комнатки я невольно поморщился. Удобства общие для блока из двух комнат, кухни нет, просто комната — сиди или лежи, вот и все… Захотелось обратно, в городок с наблюдением и колючей проволокой. Ну и что, что там мне теперь становится опасно жить? Ну и что, что там меня легче повязать и бросить в застенки, когда все мои проекты вскроются? Может пронесет?

Нет, придется здесь жить, в этом кошмаре.

— Не боись! — сказал комендант. — У нас тут уютно как дома и все по правилам, за которые вы все меня будете когда-то благодарить.

— И что за правила?

— Не бухать, никого не водить и не орать песни, когда напьетесь.

Н-да, правила были очень своеобразные.

У меня вообще странно складывается жизнь. Когда-то я думал, что закончив техникум, где отучился на программиста, моя учеба закончится навсегда. Но не тут-то было. Сначала Дэн меня устроил в ВУЗ (я не успел поучиться), а сейчас я возвращаюсь на учебу уже с санкции моего руководства из Министерства Обороны. (Хотя больше в этом заслуга Автокомпа, он там подначивает генералов…) Как-то так получается, что все новые личности в моей жизни хотят меня чему-то научить, нЕуча.

Все специальные предметы начинались с авторского права. Отводились часы на режиссуру, мастерство монтажа, художественное оформление, технические средства кино… Теория искусства конечно же тоже была. Но я сразу попал на неспециальный предмет. На актерское мастерство. Актерами мы собираться не становились, но актерами мы вынуждены быть, поскольку в наших учебных фильмах вряд ли будет кто-то сниматься кроме нас. Так что нас натаскивали. У нас и сценическая речь, если что, была…

У нашего преподавателя, то есть пардон — мастера, была бородка, как это и полагается для людей творческих профессий. Он был одет в черный джинсовый костюм. Носил с собой портфельчик. Выглядел циничным и прожженным. Однако, это только на первый взгляд. Он без лишних реверансов взял меня за плечо и повернул к студентам.

— Господа студенты Академии Культуры! Перед вами новый ученик, похлопаем, чтобы он не растерялся!

Шло занятие по постановочному бою, вот это я попал. Уже далеко не начало года, поэтому я как говорится с пылу, с жару. Я выбрал место в первом ряду перед ученической сценой. Наблюдая за сменяющимися парами на сцене, которые отрабатывали тему занятия, я успевал поглядывать и по сторонам. Подобралась разношерстная команда. Тут были и наивные взгляды детей, но были и бывалые. Кто-то наверняка уже где-то работал по профилю. Для простоты я студентов разобрал по известным образам: вот Семен Семеныч с бриллиантовой рукой — грузный, но верткий, играет на барабанах; вот Буратино — маленькая юркая девчонка; и Мальвина тоже есть; а вот — капитан милиции Васильев, любитель звона бокалов и шпаг: Ипполит — ведущий радио; Татьяна Ивановна — Нона Мордюкова; да что я говорю у нас был вылитый Михалков!.. короче, у нас тут был громадный потенциал. И все студенты творческие, сразу видно.

Когда прошли все те, кто хотел сам и рвался в бой, остались еще несколько всеми забытых учеников.

— Юра, а ты почему не дрался? — Спросил мастер, глядя в журнал.

Вопрос повис в воздух, потому что ответа не прозвучало.

— Юра!- позвал преподаватель.

Из коридора донеслись шаги и запыхавшийся голос наконец ответил:

— Я здесь!.. — И невзначай глянул на меня.

Юрка! Это был он! Как он здесь оказался?

Я сразу понял, что он явно возмужал. Взгляд был совершенно новым — уверенным и бескомпромиссным. Весь облик стал спортивным, даже таким — боевым. Выправку не заметить невозможно. Куда делся прошлогодний балбес? Развязанный, шебутной и готовый в любой момент праздновать? На него всегда сваливались основные «приключения», он их притягивал. Раньше. А теперь? А теперь он их своим видом отгоняет. Они его боятся.

Я знал по докладу Эйта, что парень попал в какого-то рода спецназ спецслужбы. И что ему приходилось заниматься силовыми воздействиями где-то в пределах страны. Это ладно, думаю главной проблемой, с которой он столкнулся была дисциплина. Представляю себе, как он не вписывался в систему…

Еще я в эту секунду подумал о том, что вид его… довольно аристократический. Это было что-то совсем немыслимое. Поймут ли это те, кто общается с ним?

И все-таки где-то внутри у него явно блестел огонек прежнего Юрки с его готовностью к озорству.

Лицо его казалось совсем не изменилось. Но я-то понял, что он сделал усилие, чтобы оно не изменилось. О чем же он думал? Это мгновение было каким-то взрывным. Мне казалось, что сейчас действительно что-то взорвется. На его лице появилась уверенность, такая дурашливая, и наглая, но явно наигранная:

— Я хочу драться… вот с ним! — и показал на меня.

Студенты дружно загоготали, зашикали и даже не прикрываясь отпустили несколько язвительных замечаний что–то вроде «нашел слабого противника». «Он здесь свой в доску» — подумал я. Он ведь тут не долго, а вишь что, успел стать своим. Это он умеет… Интересно только кого они называют слабаком — меня или его? В любом случае, меня задело то, что я вообще попал под такие насмешливые взгляды.

— Это наш новичок, думаю, что раз он отсутствовал на предыдущих занятиях, то вызывать его бесполезно, боюсь элементарно — не хватит знаний…

— Ну почему же? — Возразил я. — Я в общих чертах знаю, что такое сценический бой. И думаю, что я смогу.

Нет, я мало знал об этой штуке. Знал только то, что нужно вести фиктивный бой, без контакта с противником, но при этом делать так, что бы со стороны казалось, что это настоящая драка. Все движения должны быть экспрессивными, а боевого контакта быть не должно. Но меня это не волновало в этот момент. Я действительно был задет. Моя, понимаешь, аристократическая честь вопила о воздаянии. Этот наглый мальчишка (номер три в списке) решил, что прошел год и он может победить меня (номер один в списке) в рукопашке? Что он о себе возомнил? Надо поставить его на место!

Мы собирались драться явно не понарошку.

Студенты притихли. Что-то кажется начиналось. Напряженность, которая возникла между нами опустилась на всю аудиторию. Но азарт был сильнее. С какой стороны ни посмотри схватка была интересной: известный ловелас, общества которого желали девчонки, но тихоня в группе, а с другой стороны — таинственный новичок, который не растерялся, когда его вызвали… О! Интрига!

Несколько движений — краткая разминки. И вот мы уже стали напряженно и с достоинством вертеть круги друг вокруг друга по сцене, позы у обоих были предельно собраны, изредка мы слегка подпрыгивали. Что-то было похожее, в нашей технике.

— Помните, это сценический бой, — вдруг зачем-то сказал преподаватель. Он выглядел не менее напряженно, чем мы, соперники.

Мы обменялись серией коротких ударов, затем Юрка провел атакующий удар. Целью был нервный центр. В движениях не было ничего лишнего, студенты до этой схватки изображали драки только эмоциональные: с отлетаниями, со сжатыми зубами, с криками и громкими падениями, сейчас же происходило что-то совсем другое — все было предельно сковано с точки зрения артистизма и не зрелищно — все движения. Студенты перешептывались, я смотрел в ледяные глаза Юрки своим холодным взглядом. Он боец, так же как и я. И пойдет до конца. Преподаватель даже сказал, что у нас поединок более приближенный к реальной драке и это по-своему очень неплохо… Еще бы, «приближенный»! Что ни на есть, самый настоящий. Просто они не видят с какой силой сталкиваются наши руки.

— Ах, а какие холодные глаза убийц! Ребята, вы что, тренировались?

Ни Юра ни я не ответили. Снова серия ударов, на длинной дистанции, на ближней, контратака. Мне удалось хорошо развернуться, и сконцентрировать энергию в ударе — его мышцы не были сжатыми и сработали идеально — удар пришелся в скулу Юрки. Тот покачал головой, как бы сбрасывая с себя временную потерю концентрации.

Тем временем мастер стал комментировать:

— Противники подобрались серьезные, и тот и другой в свое время были победителями международных соревнований. У них даже есть клички, которые они получили заслуженно: «Железный коготь» и «Острый зуб». Как видите после первой атаки соперники еще приходят в себя, у них великолепная спортивная форма.

— А кто из них «Острый зуб»?

Мастер тут же изменил нашу легенду, новая ему показалось более интереснее, в фантазии он себе не отказывал:

— Кличка «Острый зуб», настоящее имя Юрий, ликвидатор террористов, агент 009 с половиной. ЦРУ начало преследовать его за то что он перевел бабушку через дорогу. Это не та бабушка и не та дорога, чтобы через нее кого-то переводить! Ограбил банк, аптеку, мясной рынок и магазин открыток! Обезвредил опасного рецидивиста Билли Бонса, вывел на чистую воду продажного инспектора Ришара! Не женат, характер скверный… Теперь о противнике. Кличка «Железный коготь», настоящее имя Влад. Когда-то давно он отбывал заключение. Другой арестант по кличке Живопыра научил его науке ниньзя. И теперь он махает руками так, что их не видно! Невозможно утверждать вообще, что он ими машет! Сбежал из тюрьмы «Алькатрац», за него объявлена награда в 250 тысяч долларов. Нет, мало. В 750 тысяч долларов! Жажда мести главы колумбийского картеля Хуана Мартинеса не знает преград. «Железный коготь» украл у него дочь и теперь растут маленькие коготки! Взорвал бомбу в Польше. Затопил Париж, город любви и сокровищ!

А это уже не шутка. Меня узнали.

— Откуда вы знаете, может быть это был не я? — крикнул я между ударами.

Наверно, мастер хотел разрядить обстановку. Студенты улыбались.

Мы подхватили рапиры с подоконника и принялись стучать ими, пытаясь пробить защиту. Я вообще-то не знал, как пользоваться шпагой, но несколько ударов и, кажется, понимание приходило. Если вам кто-то скажет, что театральные рапиры не опасны — не верьте. Это что ни на есть самое настоящее оружие.

Выпад, парирование атаки противника, свист в воздухе. Наш темп был высок…

На краю сцены стояли парта и стулья, изображая часть обстановки, ведь драки не ведутся на голых сценах, Юрка использовал их, чтобы на минутку прийти в себя, тут-то и разгорелась остальная часть схватки, студенты наверно подумали, что мы двое циркачи — мы умело манипулировали стулом и столом, закрываясь ими от ударов. В результате Юрка все же улучил момент и нанес удар мне в висок, правда не рапирой, а кулаком и он оказался не таким сильным, как хотелось бы Юрке. Еще пару раз мы кувыркнулись у стены, отталкиваясь от нее.

Он было снова бросился в схватку, но я вдруг оступился и полетел с края сцены, чудом успев сгруппироваться.

Юрка опустил кулаки, рапира выпала, он смотрел, как я рухнул на чьи-то вещи, а потом вдруг выбежал из аудитории.

Я поднялся, на лице появилась ссадина и ни на кого не обращая внимания побежал за ним.

В коридоре оказалось пусто. Что все это было? Как это понимать?

Чисто интуитивно я забежал в туалет, где творцы шедевров часто совещались какие художественные приемы использовать в показах на курсе, и каким-то образом понял, что он здесь.

— Слушай, тут не лучшее место…

— Я из-за тебя!.. Из-за тебя лишился дома, друзей…. Счастья! — Гневно заявил он.

— Что — и счастья тоже я лишил?

— Да! А вот — да! Ты отнял у меня жизнь.

— Ну если подумать, то это не я, а Дэн. И не отнял, а дал.

— Хватит переводить стрелки. Во всем виноват ты!

— Понял, виноват, признаю. Теперь давай искать выход из сложившейся ситуации. Я же добился, чтобы тебя перевели сюда.

Он и не думал выходить из туалета, только отвернулся и поглядел в двор вуза через стекло.

— Ты тоже можешь управлять структурой?

— Да.

— В Мин Обороне это было востребовано.

— Ты действительно обезвредил Билли Бонса? — улыбнулся я.

— От моего настоящего тела осталось только 40%. Все остальное — фирменная жижа Дэна.

Я почувствовал себя виновато, уже без наигранности:

— Слушай, прости…

Он молчал насуплено смотря во двор. Я встал рядом и тоже пялился в окно некоторое время.

— И еще у меня есть чип. Но в последнее время он стал отключаться.

— Да, этого тоже добился я. Мы исчезаем с радаров спецслужбы. Автокомп нас прикрывает. Потому что у нас теперь есть дело.

— И какое?

— Снимать кино.

— Серьезно? Я с тобой! — Ну вот, только что я у него во всем был виноват, а теперь все забыто. Я решил ему это высказать:

— Только потом не говори, что во всем виноват я. Ты сам захотел.

Он махнул рукой. Все, проехали. Подростки все обиды быстро забывают. Тем более, он прекрасно помнил, что когда-то давно, в Париже сам напросился ко мне вкомпанию.

— Знаешь, у меня такая жизнь началась… что я уже думал изменить форму существования. Стать жидкообразным что ли или быть сферой… Ну а зачем нам быть дальше людьми? Мы теперь можем жить в космосе… и быть богами.

Я фыркнул:

— Ты что с ума сошел? Кому ты нужен как сфера? Лучше человека ничего не придумано! Или ты может быть придумаешь что-то взамен добра и зла?

Да, я уже успел подумать на эту тему. И решил, что старые неизменные добро и зло не заменить. Они торжествуют в мире, вырывая друг у друга людей или целые народы. Такова Вселенная. Раз уж мы здесь, а не параллельном мире, требуется принимать правила игры этой Вселенной.

Вообще-то этот вывод на тему добра и зла плавно вытекал из того, что Дэн делал меня аристократом. По существу он делал из меня человека, который умеет разбираться в добре и зле.

Поэтому все эти варианты «быть шарообразными богами» — блин, чушь. Я итак уже как бог, когда человек. Я ведь делаю выбор, изменяя свой мир, принимая решения. Поступить в ВУЗ, чтобы быть образованным. Или не поступать, чтобы работать в автосервисе. Жениться, чтобы у меня были дети. Или оставаться холостым, чтобы посвятить себя большому делу…

Зло и добро нужно знать как отделять друг от друга. Злу нужно сопротивляться, а добру помогать. Иначе ты не имеешь право вершить судьбы Земли. Потому что ты просто будешь ошибаться и угробишь людей. и тут не важно сколько — 3 человека семьи или 100 миллионов населения страны. Кем быть — человеком или нет — это вопрос именно такой — вопрос моего выживания и выживания всех, кто от меня зависит. А может быть и всей Земли. Абсолютно так же, как это было и раньше. Просто тогда я этого не понимал. А сейчас, как мне кажется, понимаю.

Страшно. Да страшно, любая жизнь человека страшна своим выбором. И кем бы ты ни был нужно сделать правильный выбор. Быть человеком — это оставаться «в игре», участвовать в ежедневном выборе. Отделять добро ото зла. То есть совершать ежедневный подвиг, как его делают миллиарды людей. А все упрощенные пути — это все бред и маразм. Это все равно, что себя похоронить. А еще пожить хочу… Ну и что, что если я теперь умею управлять структурой? А вот сосед, дядя Вася, умеет классно делать столы и стулья! Чем это хуже? А вот тетя Маша отлично готовит суп!…

Хотя, может быть я напрасно переживаю — я ведь даже роботов не могу воспринимать как машин, какое из меня божество? Тот же Эйт у меня неминуемо олицетворяется с парнем. Ну а что я могу с собой поделать? У него же есть по крайней мере лицо? Ну вот.

Очень не хватает Дэна. И… матери Юнии. Да, они бы оба сейчас были кстати…

Меня вдруг пробило засмеяться и все эти философские мысли в голове моментально сдуло. Я просто представил себе шарообразного Юрку. Круглый, толстый, с торчащими ручками и ножками.

— Ты чего смеешься?

Я кое-как сквозь смех объяснил ему. И вот, мы уже смеялись вместе.

— Я тебя проведу в наше логово, — сказал я Юрке.

— У тебя там роботы?

— Пока только один. Сам понимаешь, мы пока подпольные, так что приходится делать все это втихаря.

— Погоди-ка, но ведь власть разрешила заниматься киностудией официально?

— Да.

— А что же ты говоришь «подпольно»?

— Ну если бы не чипы в наших головах, я бы не стал говорить. Вообще делать кино — это идея Автокомпа. Он уж как-то там навязал нашей власти. И те согласились. Так что все мы ходим по краю.

Глава 9

Юра принялся активно работать на самом сложном направлении. Кроме того, что оно было завальным, оно еще было неохватным. Это работа с актерами, конечно. Эйт делал часть работы, но с актерами нужно было обязательно встретиться лично — настроить их. Они же тоже люди. К ним подход нужен. Очень нежные натуры и увлекающиеся. Как мне кажется, Юрка нашел к ним ключик. Баловень судьбы гибко подходил к каждой веретенной персоне артиста, ему удавалось уговаривать людей «на раз, два» — наверное потому что у самого в свое время был тот же ветер в голове. Короче, действовал он профессионально.

Я же занимался еще более интересным делом. Наполнял объем медиа нужным контентом. Систему я уже понимал, это было не сложно. Цель была — создать массовый вал нужной нам информации. Раньше бы эта работа началась с телевидения, а теперь — с сети. Мы посовещались с Юрой и договорились о кандидатурах, которые могут трещать в эфире круглосуточно, кроме Димы Престижа. Мы решили, что Престиж свою работу делает хорошо. А теперь бы надо найти реальных блогеров. Все темы, которые только можно окинуть взглядом — совершенно все можно нести в эфир. Только делайте так, чтобы вас смотрели. Ну и пара условностей от родительской фирмы — «у вас свежеиспеченная кинофабрика „Мамонт“ должна быть светлой, безупречной и суперинтересной». Собеседования пока не требовалось. Создавай канал на видеохостинге под общим брендом — и вперед!

Правда так получалось, что самый продвинутый видеоблогер теперь — я. Я даже круче Димы Перстижа. Любое мое слово отзывалось миллиардными просмотрами. Число подписчиков с 70 млн. скакнуло до 110! Что будет завтра?

А что такого я говорил? Ничего такого, просто, что мы снимаем фильмы…

Предложил Юрке тоже вести видеоблог. Он наотрез отказался. Не любил он эти шалости. Вообще странно, этот шалопай как раз должен был проявить к этому интерес. Тоже должен был хотеть известности, лайков. А нет.

Вторым шагом в расрутке уже будет ТВ. А уж третьим — само кино. Кино — это вообще-то частный случай громадной медиа-системы. Но когда этот «частный случай» раскручен жестко, то отдача великая, кажется даже камни начинают смотреть кино… Мощность этого медиа-инструмента подзабыта на фоне сети и ТВ, которые погружают страны в липкое болото ненужных деталей.

Людям нравится темный зал, сам поход в кино — это событие. И просто место для встречи. А если еще и фильм интересен — это настоящее потрясение!

Сейчас нас двое, нет, трое, не надо сбрасывать со счетов Эйта, он тоже полноправный член нашей медиа-шайки! На его плечах (которые сейчас возле какого-нибудь 283 сервера) держится практические все!

Мы не рассчитывали на то, что началось дальше. Ураганное количество встреч, которое нам устроил Эйт. «Со всеми нужно встретиться, чтобы повлиять на них своей человеческой харизмой». Мне пришлось встречаться с вереницей предпринимателей, а Юрке — с исполнительным персоналом, актерами и режиссерами. Я выбивал бабки (довершал начатое Эйтом удаленное общение), а Юра уламывал подстроиться к нашим графикам (тоже начатое Эйтом общение).

Начиная это дело, конечно нужно было предвидеть, что так обязательно случиться. Мы не успевали учиться, мы многие уроки прогуливали. Мы перестали ходить на теоретические пары, приходили только на практику. Иногда пропускали и ее… Времени колоссально не хватало…

В один из ненастных дней мы с Юрой оказались на приеме нашего союзника Натана Гольдштейна. Его нашел Эйт в Мамонте. И уговорил его вложиться в организацию торжественного приема. Все с целью в одном месте собрать богатеев — ради выбивания инвестиций в наше кино.

Я не задумывался над последствиями. С губернатором мы бы не ужились ни при каких обстоятельствах. Если не брать во внимание рациональные причины, я знаю, что меня заклевала моя же ревность к моему Мамонту.

Но так или иначе, оказавшись на этом приеме мы конечно же стали официальной оппозицией губернатору. После этого события разговоры о примирении никто не будет вести.

Мне пришлось одевать костюм. Необходимо было выглядеть представительно. Эйт лично проконтролировал как я выгляжу. На Юрку махнул рукой: «ему не важно, он молодежь!» Тот сразу нахмурился. Я поражался каждой реакции, насколько они были непосредственными, насколько сразу все отражалось на его лице. Да, я знал, что в глубине души он по-прежнему ребенок.

Зал был выполнен под императорские палаты для праздников. С высокими сводчатыми потолками, громадными окнами и раскидистыми пальмами в кадках.

Мы уже охмурили нескольких гостей и договорились в общем о неплохой сумме, когда встретились с Натаном Самуиловичем. Он сразу нас заверил:

— Я тоже внесу свою лепту… Вы знаете, что губернатор не одобрил это собрание? — сказал он описав рукой с бокалом всю тусовку. — Мы так сказать, изгои. Высокопоставленные, обеспеченные изгои.

Я вежливо сказал:

— Мы с ним не ссорились.

— Поговаривают, что он ревнует вам, как основателю этого города. А еще говорят, что он сильно расходится с вами по принципиальным позициям.

— Мы отправляли ему для ознакомления материалы, — сказал вспомнив, что Эйт мне об этом говорил. — Наша студия зарегистрирована в этом городе. Мы физически не может работать отдельно от главного человека. Мы были всегда открыты.

— А он проигнорировал, правда? У него есть схемы, которые вы рискуете разрушить. Он просто расточает то, что вы когда-то создали и конечно боится, что вы его уличите в этом. Ваши слова… знаете… ваши слова о том, что вы не можете работать отдельно с губернатором очень правильные. Я вас и вашу работу буду всегда поддерживать.

Да, без намеков о карьерном росте обойтись не могло. Как хорошо, что этот довольно верный человек рассчитывает получить довольно честную награду — уже после того, как нынешний губернатор будет скинут. Очень умный человек. Я решил не юлить, тем более, что с досье на него я уже ознакомился и принял решение.

— Вы знаете, — сказал я, — в городе губернатор является практически просто ширмой. Всю основную работу контролирует весьма цепкий господин по фамилии Синица.

— Конечно я знаю, — согласился он.

— Думаю, этот Синица явно не на своем месте. Нам нужно будет поправить это досадное недоразумение. И лучшей кандидатуры на такую деятельную должность, чем вы я не вижу. Говорю вот так, чтобы мои слова были крепким обещанием.

— Это очень хорошо. Ведь мы оба обменялись обещаниями. Это очень укрепляет наши отношения, тем более, что они возникли давно. Некогда вы дали мне шанс, оказали мне доверие. Я работал у вас, хотя возможно вы этого и не знаете. Я был первым управляющим сети магазинов вашей электроники. Когда вы исчезли я взял все в свои руки и стал владельцем, но я не позабыл кому я должен быть благодарен.

В словах этого господина была логика. Если бы он не стал владельцем магазинов, в которых являлся управляющим, их бы захапали люди губернатора. Тем более, что он говорит, что прекрасно помнит, откуда взялось его богатство.

Все-таки каков этот Дэн! В свое время мы торговали военной техникой нового поколения. Но потом произошел рывок и мы стали обеспечивать мир товарами не только оборонного значения. Вот выпускали и электронику, ну то есть производили и продавали товар принципиально нового уровня.

Но не в этом гениальность Дэна. Я был уверен — он сделал так, чтобы появились и частные сети с нашим товаром. Пусть это было связано с потрясениями, с разрушением нашей империи, но я уверен, что Дэн выбрал очень много достойных людей, и вложил в их руки большую часть наших доходов в последние дни существования Бит-корпорации. Лишь бы они не достались нашим врагам. И сделал, как это оказывается, не зря.

Кстати говоря, врагам тоже досталось не мало.

К нам приближался мужик в джинсах и майке. Он был небрит, имел потрепанную физиономию.

— А это Алекс, он из голливуда. — Представил Натан этого гостя, когда он подошел.

Надо же! Я не узнал Алекса Берковича, продюсера таких картин, как «Чужой», в современном изводе, конечно. Еще у него были блокбастеры на библейские темы вроде «Цари и Короли». А вот еще — фильм про двух женщин-беглецов «Эмма и Джина». Но что значит «блокбастеры на библейские темы»? Там было очень много ба-бахов, а от библейских героев — только внешность.

— Это все барбосы, — сказал иностранец, посмотрев на гостей через плечо. — Я вам могу предоставить гораздо большую помощь. И что немаловажно могу добиться известных голливудских франшиз специально для вашей студии. Мы же понимаем друг друга, мы же хотим заработать. У вас есть свежесть в подходах, у меня есть большой опыт, что мешает нам объединиться?

Погоди-ка, пусть понимает, кто тут главный:

— У меня скорее авторский проект. И вам придется вписываться в мои идеи… Ну что, хотите сотрудничать?

— Это будет что-то новое в моей жизни.

И чего они все такие покладистые? Я уж думал, что он скажет fuck you, как сказал это мистеру Кольскому. Но нет.

— Ну, что обсудим проект?

Начались съемки «Велосипедного общества» и обнаружилась удивительная вещь. На главные роли пробовались юноши и девушки (Эйт и Юра провели кастинг чин по чину). И независимо друг от друга главные роли в фильме получила только что расставшаяся пара. Расставание было болезненное, а тут им придется играть любовь. Помешает ли это съемкам?

Как только это обнаружилось Юра примчался ко мне. И задал вопрос — что делать? Я посмотрел других претендентов, которых Эйт и Юра отсеяли, но бывшая пара была талантлива и попадал в типаж. Так что я решил оставить, а молодые пусть стараются. Работа есть работа. Элисбар был согласен. Просто нужно будет проинспектировать их дела чтобы свести риск к нулю.

У Юрки комната в общаге оказалась на втором этаже, он стал часто подниматься ко мне на третий и часто зависать у меня. Читал книги, копался в сотовом, смотрел ТВ. Где же еще? Только у меня.

Я подбил коменданта никого не подселять ко мне. Это было несложно, я его угощал бутылкой и сигарами. Я узнал — Юра просил перевести его в мою комнату, но получил отказ. И правильно. Я не собираюсь терпеть его рядом круглосуточно. Даже без всякого перевода он умудрялся большую часть времени проводить у меня. И даже иногда ночевал.

Нет, обойдется.

Но сам он не расстраивался. Ну не получилось — не получилось. Значит нет нужды.

Как я долго ждал, чтобы написать слова «съемки начались!» Началась новая эпоха!

Необходимое появлялось как по волшебству. Все время доставлялись грузы купленные на деньги Мумбасы. Я даже не знал, для чего они. Всем руководил Эйт и я надеялся, что он ничего не забудет и выпишет необходимое. Я созванивался с ним раз по десять за день. Он мне втолковывал какие деньги куда переведены, хотя я этим мало интересовался. Больше я хотел у него услышать о согласовании планов. И вот все, с кем мы договаривались, или с кем договаривался один только Эйт, из-за нашей занятости, появлялись. Конечно же инженеры. Конечно же люди не технические, а чисто творческие — художники, композиторы, операторы.

Павильоны были поставлены наспех. Для этого не потребовалось даже нашего участия, Эйт все оформил дистанционно. Декорации.

Плюс локации. Если были нужны. Билеты приобретались. Съемочные группы могли заснять что-то узнаваемое. Может быть даже эпизод из фильма.

Непростительно, когда съемочные мощности не были востребованы. Конечно же, чтобы все их использовать по максиму нужно было снимать не один фильм, а несколько. «Велосипедное общество», «Галактический спецназ» — это понятно, уже все в работе. Но этого мало. Перед нашей группой не далее, как с неделю назад возник сложный вопрос. Что выбрать из проектов на ближайшие полгода, а проектов было очень много. Обсуждали все вместе. В результате выбрал проекты я. Всего семь штук. Своим аппаратным весом, так сказать. Но Юрка не расстраивался. Он понимал, что не разбирается в политике студии. Ему нравилось то, чем он занимается.

Все удобно умещалось в расписание. Я удивлялся насколько Эйт учитывал занятость всех этих людей, занятость декораций, согласованность технических и творческих работников — это огромный ворох информации!А вот поди ж ты. Все это начало работать!

Уже закончились чтения сценариев. Техперсонал уже включал освещение и камеры.

Если говорить про «Галактический спецназ», то цель возникновения нашего фильма была еще и практическая. У нас там база на Луне и уже практически где-то на подходе регулярные рейсы в космос. Так что это дело необходимо продвигать. В фильм это необходимо все хитро заправить. Ненавязчиво. По пути в глубокий космос залететь на лунную станцию и крупно показать логотип космического Автокомпа. Я уверен, что на следующий день после премьеры, выйдет масса статей на экспертных ресурсах — о том, что космический Автокомп действительно существует. И действительно занимается космосом. Потом герой фильма победит всех инопланетян и ореол этих фантастических побед достанется и нашему Автокомпу…

Хорошо было еще сделать политический фильм. А вот с ним оказалось всё сложно. Вообще-то нужно было делать традиционно-религиозный фильм. Такие темы скрепляют общества во все времена. Как говорится — когда я слышу про национальную идею — «моя рука тянется» к православию, к Москве, Питеру, к Серигию Рдонежскому, Серафиму Саровскому… Вот скажите мне, почему все еще в нашей стране, богатой такой историей не снято про них фильмов? Но так же необходима была и острая тема. Заявка, что мы никого не боимся. Политическая в полном смысле этого слова. Новое прочтение бытия, так сказать. Кто и чем управляет. Об этом же не говорят. Не говорят о Беккере. Разве не пришло время об этом сказать?

Еще были темы исторические и тема самого Автокомпа — очень перспективная, технологии, страх нового мира, ах, ах! все это еще находилось в разработке.

Появились первые проблемы. Меня стали одолевать толпы режиссеров, сценаристов и актеров, которым где-то что-то не хватало. Кто, как он считал, оказался обделенным — по выбору места съемок, по должности, по денежному вознаграждению… Хотя больше всего сейчас жаловались, что их недооценили и не взяли на работу. Злой Юра сделал им отказ. Нехороший человек, редиска. По мере сил я от отмахивался. Некоторых брал, находил им место. Но я не об этом. Я стал целью для творческих лиц. Меня преследовали. И меня часто атаковали. Нападали на меня, так сказать. Вообще Юрка установил так — легкая работа по договоренностям по персоналу доставалась ему, а сложная, связанная с проблемами — мне. Это мы еще только-только начинаем, а что будет потом?.. Но, опять же, я не об этом. Меня тревожило вот что. А если мне не удастся рассмотреть какой-нибудь талант? Вот настоящий, сверкающий талант⁉ Вруг я упущу возможность шедевра? я ведь на это пришел — искать таланты, вдруг я просмотрю в этой дикой суете? Потом отвергнутый сверчок возьмет и напишет что-нибудь обидное? Отдаст в сатирическую передачу, а надо мной будут смеяться?.. Да мало ли возможных ситуаций?

— Эйт! — как-то сказал я ему. — Не просмотри талант!

Я кажется становился властителем судеб, а это было крайне волнительно.

Как-то так прижилось у нас новое название. Мамонт-студию путали часто с Мамонтом-гордом. Так что нас стали сначала называть Командой Мамонта, а потом — просто Командой!

Хотя, официально в бумагах все значилось по—прежнему. Я, кстати, являлся владельцем и директором, единственным работником. Все я. Все просто. А чего? Пока все элементарно, Эйт делает 50% работы. Все остальные работники — мы с Юрой и наемные. Почти одновременно с «Командой Мамонт» появилось «Агентство Мамонт» (а это уже официально), где директором и работником значился Юра. В наших планах еще несколько фирм. Но нас пока двое (по документам), физически на все фирмы не хватает.

Логотипы получились легко. «Команда Мамонт» — большая К и угол-скобка по размеру буквы. Так же и А. Загляденье, будут знаком престижа.

У нас даже появилось новое небольшое административное здание, слепленное из новых, модных и недорогих материалов. С единственным кабинетом. На две компании, мы теперь могли попеременно принимать посетителей.

Наконец к нам заявился Мумбаса. Он был проездом в нашей стране. И вот заехал к нам. Мы его приняли по высшему уровню. С чаем, а потом отправились в ресторан.

На удивление я почувствовал себя уверенно. Не прошли даром тренинги Дэна. Мне даже подсказок никаких не нужно было. Сначала я показал наши новые корпуса павильонов, строительство продолжалось, потом мы поговорили по сумме. Мы его удивляли. Слаженностью в оформлении, в отчетности. Я конечно сказал про перспективы, «мы должны взорвать кино».

После этой встречи Эйт потребовал посетить замгубернатора, которая активно нам помогала. «Она тоже должна увидеть живых людей в нашем проекте» — объяснил Эйт.

А у нас к ней был конкретный разговор: нужно было оформить нашу оружейную мастерскую. Для съемок требовалось оружие. Не для «Велосипедного общества», конечно. Но для остальных проектов. Эйт уверял, что сможет дорисовать выстрелы, но я почему-то сомневался, нужны настоящие ружья, чтобы грохот и драйв были не искусственные!

Вечером в десятом часу мы приехали в кафе. Я предварительно позвонил, чтобы оставили столик. Администратор с радостью ответил, что все будет исполнено в лучшем виде.

И действительно, приехал даже сам хозяин и при входе сказал, чтобы мы были как дома. Показал наш столик, отсюда был хороший вид на зал и танцпол. Потом явно сделав какое-то внушение шайке администраторов извинился и удалился еще раз пожелав нам приятного вечера.

— Мы будем рады вас видеть в нашем кафе.

Нина Павловна вошла и поглядев на звездное небо на потолке, подошла к нам, уселась свободно устроившись, очевидно вымотавшись за день. Заказала перекусить.

Потом беззвучно воззрилась на Юрку. Тот выглядел невероятно — няша в подростковой одежде, с великолепной осанкой. И ни одной, ни одной погрешности во внешности, ни в одежде, ни в теле.

— Вы знаете, — сказала она и большой опыт сквозил в звуке ее голоса. — Я смотрю на вас и хочу вас усыновить.

— Здравствуй, мама. — В тон ей ответил Юра.

В ответ Нина лишь страдальчески улыбнулась. В ней виднелась опытная женщина, администратор, замгубернатора, аппаратчик, чиновник, просто неравнодушная женщина…

— Не буду скрывать. Мне очень нравится дело, которое вы начали и я решила, что нужно бы нам координировать свои действия.

— Я хочу сказать «спасибо» за помощь в питчинге, — поблагадарил я. Это именно ее звонок в минкульт сделал нам значительный перевес.

Честно говоря, мы вообще забурели: Мумбаса, Гольдштейн, Алекс, Нина Павловна. У нас неплохие финансы и покровители.

Она кивнула.

— Вы уж извините, я по своей специальности. У нас город с классической театральной деятельностью, но кино у нас еще не было. А вы знаете, сколько мне приходится выслушивать сумасшедших? Один вот на днях облил себя кровью коровы и ходил по центральной площади голый. Другой ставит в театре порнуху, еще один скандалит с Церковью. Знаете, как поставили «Идиота»? Умнейший Мышкин стал ссать в подворотне, строчить письма в CNN, читать Докинза. Прикидываете? Я им!.. Я им деньги выбила из Минкульта, а они такое! Они там в своем Новом Городском Театре уже все пере… любили друг друга, вот это у них хорошо получается… а вот сделать нормальную постановку у них не получается. Знаете вообще, где место артиста? Нет? В буфете.

Пока она говорила я подумал, что с театрами у нее действительно — наболевшая тема. Но она тем временем продолжила, очень нервно:

— Знаете что сейчас в постановках является обязательным? А я вам скажу: матерщина, генитальные упражнения, политическая сатира и саркастическое заигрывание со зрителем. И ведь кто-то по ошибке называет режиссеров-недоразумения художниками. Нет, может быть это хотят назвать искусством, но только почему-то когда увольняют за этот идиотизм нас, — она похлопала себя в грудь, как рабочая женщина, таким размашистым жестом, — то этих тварей что-то рядом не видно и не слышно. Сейчас ожил бывший министр культуры, представляете? Обижает нас тем, что это яко бы мы развели этот беспредел в театрах! Как он забыл про то, что был министром культуры восемь лет⁉ Сейчас я не понимаю, что происходит. Вот послушайте, первый руководитель главной спецслужбы нашей страны, силовик, высказался за то, чтобы издательства могли продолжать печатать книгу «В голубом вагоне по просторам лета», сокращенно это будет, — она задумалась, а потом стала загибать пальцы, нас это развеселило, хотя она явно не хотела нас веселить, — ВГВППЛ. Слышали про такую? Представляете себе немного про что она?.. Вот что происходит? Ну ладно это. Меня тут уже чуть не в постель тащит один рестаратор. Хочет знаете что? Открыть ресторан под названием «Союзмультфильм». Где ресторан, а где мультики? А местное цифровое министерство хочет делать мультсериал в NFT, уже даже трейлер вышел. Не знаете что такое NFT-токены? Я говорю им — кто это будет смотреть, все эти ваши доп. материалы? У нас чай не «Властелин колец»…

Я решил на всякий случай поддержать нашу собеседницу:

— Если вам понадобится крепкая мужская рука чтобы отучить рестораторов от постельных предложений, мы с Юрой можем. Встанем на вашу защиту!

— Можем до дома вас провожать! — поддержал Юрка.

— Спасибо, у меня такое чувство, что в вас я не ошибусь… — Она глубоко вздохнула. Посмотрела на нас. — Что требуется от нас, я скажу очень просто: чтобы люди были интеллигентные, воспитанные и не совершали преступлений. Не пырнули ножом любовницу, не зарубили топором мужа. Толпу народа мы сдерживаем, вот что мы делаем и причем — каждый день. Я вам дам все: и территорию и помещения и строительство и фестивали — и все, что только захотите, только помогите мне с молодежью. И со всем этим бардаком. Трудно одной все это разгребать.

Я ответил:

— Я специально не готовился к этому разговору, но сейчас я почему-то понимаю, что всегда был готов. Я с огромным интересом отношусь вообще к искусству, ну а уж к традиционному, который укрепляет семьи, нравы — подавно. Мы будем с вами союзниками, это точно.

— Я признаюсь вам, я стала каждый день слушать этого вашего, Престижа. Не могу оторваться, что вы говорите о губернаторе, все же неподражаемо! — вдруг заговорила она другим голосом, еще более низким как будто расслабилась. — Короче падает наш Семенов, падает и вы в этом играете не последнюю роль. Но если что учтите, он мстительный. У него еще есть помощник Синица. Не слышали еще такого? Ну погодите, услышите. Вообще если вам не безразлично дело, которое вы начали вы что-то сделаете для того, чтобы обезопасить себя от их мести.

— Мы про Синицу уже знаем…

Потом я приоткрыл немного ей о том, что мы собираемся делать, из того, что она еще не знала. Она была в полном восторге. И конечно попросил ускорить оформление оружия и боеприпасов, чтобы они стали доступными для съемок. Она пообещала помочь.

Короче, мы спелись, потому что нам не помешает то, что предлагала она, а мы поможем ей просто тем будем делать интересное дело. Все в выигрыше и при деле.

Мы еще очень славно посидели а потом началась дискотека.

Послышались заунывные, скрежетущие звуки. Они явно разрушали создавшуюся за нашим столом атмосферу.

— Это что? — вырвалось у меня. Свет немного сбавили, появилась цветомузыка.

— Музыкальное сопровождение к наркотикам. — Съязвил Юра.

— Вот, — подтвердила Вика, очередным размашистым жестом, чуть не расплескав спиртное, она был уже расслабленная после нескольких рюмок.

— Но это все портит! — возмутился я. Терять кафе не хотелось.

Я решительно встал и отправился к диджейскому пульту. Тут дело не во вкусе. Низкая культура нас не устраивает. Вот и все. Если петь и танцевать — то только на высшем уровне.

— Он что плясать? — удивилась Вика.

— Не знаю, может он решил тут всех перебить, как тогда, в Киеве?

— Ты это серьезно? Нет, я пойду танцевать! — Заявило «лицо культуры Мамонта». — Чтобы он никого не грохнул! Айда вместе!

Я бесцеремонно отобрал у диджея наушники и вытолкал его. Он повозмущался, но охранники не решались меня скрутить. Юрка следил. Я моментально освоился с пультом, перед глазами промелькнули все ди-джейские примочки и изыски. Хм, вот я уже и ди-джей! С моим проникновением в суть дела заиграть на этом месте было реально.

— А теперь чтобы вечер не был томным мы пойдем в отрыв! Весь вечер — олд скул! — сказал я в микрофон. Слова прокатились по залам. Кто-то даже охнул. — Многие думают, что музыка это так себе, ерунда, и от нее нельзя получать удовольствие, докажем друг другу, что это не так! Если увижу, что на этом празднике жизни кто-то под таблеточками ходит, сдам в милицию!

Оглушительный рев сирены, переходящий в высокие частоты, а потом звуки, разделяющиеся в каналы и собственно — ритмическая основа — с этого начался мой микс. Пульт как зверь рвался в бой. Я сразу с микшера вышел в интернет, управляя им непосредственно из головы, потому что мне надо было то, что у диджея не было. Много хорошей музыки, которую просто весело слушать. И еще прикольные семплы. Главное вставить их, чтобы все зазвенело.

Таймлайн первых двадцати минут моего будущего микса развернулись перед глазами. Было ли у вас ощущение, что вы чувствуете музыку руками? А у меня было! Я быстро перебрал подходящие треки и буквально за три секунды набросал переходы к еще двум трекам. Музыка только зазвучала — бойкая, бодрая, будоражащая, ведущая в пляс — а я уже слышал переход и следующую песню, еще более танцевальную, а потом еще переход — и третью песню. Их услышат люди — первый переход через полторы минуты, второй через три. Не так легко подобрать треки так, чтобы они гармонично переливались друг в друга. Но если знать законы звучащей музыки и грамотно совмещать мелодии, то это будет даже приобретение. Музыка, потенциал которой недораскрыли авторы, мог раскрыть я!

Плясать так плясать! Веселиться так веселится, иначе нафиг вообще раскладывать ди-джейский пульт⁉ Жизнь текла через меня, я чувствовал. Каждый кто двигается под эту музыку получает ценное ощущение того, что он жив, у него есть руки и ноги, которые могут двигаться не только и не столько однообразно — сколько красиво и грациозно.

«Без маски, без перчатки не выходить! Только в магазин, аптеку необходимо только выходить!» — зазвучало из акустических систем. Эти известные слова сказанные по известному поводу оказывается имели потенциал в совершенно другой области. Уж больно харизматично они были когда-то сказаны…

https://promodj.com/otvladimir/mixes/7311437/Party_vl_mix_2?ready=1

Если подобрать правильные треки, то можно и публику раскачать, сделать ей приятно, разрядить ее, обезоружить и она приползет к тебе на пузе, прося пощады. И не будет знать то ли танцевать еще, то ли сдаться и свалиться под стол… короче требовалось провести вечер качественно и дать заряд на неделю. В этом и заключалась задача любого творческого человека — вывести людей за пределы быта и сделать для них нескончаемый праздник.….Я легко перебрал 30 лет, начиная с времен, когда слушали итало-диско и евроденс, больше сделал упор на хаусе, но я не зацикливался на стиле, музыка просто должна звучать, стиль не важен, хоть поп. Главное она не должна быть неудобоваримой кучей. Должна быть понятна и заводить людей.

Публика не успевала за сменой композиций. Тут были и негры, с толстой, простой мелодией, и путешествующая в одиночестве девушка, и басы, сбивающие с ног, звенящие юные голоса, у них было одно общее — они были настоящими хитами. Музыка послушно слушалась и была в моих руках как пластилин. Люди реально не замечали, как одна песня превращалась в другую. Я-то знал как это делается. В микросекунды я расщеплял звучание и соединял ее заново. Хотя я не был ее создателем, но я входил в ее создание через поразительную жажду искусства. Я творил, я понимал, что я творил, возможно не на максимуме и на высочайшем уровне (в танцевальной музыке водились невеликие смыслы), но я понимал ее до дна, видел, что музыка подчиняется мне, раскрывая свое звучание, свои тайны… Такты, ритмичность, периоды, бриджи, мотивы, музыкальные фразы, басы, ударные, вокал, клавишные… — мало, кто может осознать все это. Я осознавал каждый звук, я повелевал ими!.. Камон! Двигайтесь!

Я смог увлечь абсолютное большинство присутствующих. Люди кричали «еще!» Ни одной ошибки, пока я звучал! Наверное на конкурсе ди-джеев я бы получил первое место.

Я вернулся и объявил, что пора тикать, власть сменилась и сейчас мы опять услышим что-то непонятное. Не сразу я заметил, что у Нины на лице появилось что-то новое. Похоже протрезвела…

— У, как у тебя зажглись глаза, — сказал мне Юра.

— Искусство — это мое напоминание, что я человек. — Сказал я как бы невпопад. Но сейчас я чувствовал себя человеком. Ну вот просто человеком с буквы «ч». И не было ничего важнее этого.

Глава 10

Груз был получен спустя неделю после начала занятий в вузе.

По дороге меня дважды останавливала дорожная полиция и оба раза как-то поспешно отпускала. Я доехал на машине каршеринга — Скобазе. Пришлось ехать несколько часов. Машина выдержала проселочную дорогу. А дальше пришлось еще идти.

И вот, наконец, я стою на берегу Смоленского водохранилища на границе Смоленской и Тверской областей. Здесь прекрасные леса. В одном из лесков Эйт подобрал место для нашего нового проекта. Слишком уж сложно было получить нужные расчетные мощности для наших первых фильмов. Так что нужно было придумывать своё. И вот — мы придумали.

Рядом — населенный пункт Мокряково, здесь же на водоеме — база отдыха Ивушка, точка платной рыбалки… Места были живописные. Здесь действительно все живое и какое-то настороженное — и листва и, наверное, звери в глуби леса (мельком я видел улепетывающую лису)… Надо мной — безоблачное небо, солнце беспредельное. И тихое безветрие. Лес замер, ожидая, что я буду делать. Позднее-осеннее яркое многоцветие выглядело торжественно и даже помпезно, да, такого в городе не увидишь.

Эти шикарные места все еще сохранились очень недалеко от Мамонта. Я еще не говорил, но Мамонт, он на то и Мамонт, что он уже был очень большим городом, превосходящим Смоленск в три раза. И уже начинал соперничать с Москвой.

Место в лесу выбрано. Здесь песчаная почва, кое-где она обсыпалась. Никого поблизости быть не должно. Я стал вытаскивать блоки — они занимали и багажник и все заднее сидение. Вытащил, собрал. Не сказать, что любовь к прекрасному у меня (теперь это профессиональное) отбило чувство удовольствия от всяких технических штучек. Вещь выглядела футуристически.

Под руками у меня была мегатехнология. Совершенно необычное устройство, черная обшивка с золотыми прожилками, решетка для вентиляции. Полезная штукенция.

Я нажал на кнопку, вокруг которой расходились блестящие окружности. Оно пошевелилось. Что–то я не ожидал, что будет такая реакция… как будто живое, но совершенно неживое.

Загудело, как будто принюхалось, наконец объявило дикторским равномерным голосом:

— Обнаружен владелец Влад Ионов. Мне приступать?

— Да, приступай.

— Для этого вам требуется отойти на безопасное расстояние.

Я поспешил сделать пару шагов назад.

Взметнулись ошметки грязи, сломался корень, устройство зашаталось и стало уходить в землю — медленно и уверенно. Как мертвец в могилу из старого фильма…

По словам Эйта это наш билет в будущее. Он имеет какую–то невероятную функцию приспособляемости к окружающему. Главное — оказаться поближе к подземным запасам руды и других полезных ископаемых. Эйт уверял меня, что устройство заглядывает в землю на сотни километров. Там ископаемых больше… Что и говорить, операция была совершенно секретной.

Это наш новый Автокомп. Совсем наш, полностью под мои нужды. Он найдет ресурсы в земле и начнет строительство изнутри толщи почвы.

Кажется пора убираться. Я даже не хотел смотреть, что там устройство делает на глубине, будет ли его видно случайно забредшему грибнику или нет. Меня охватил страх. Безотчетный. Я бежал.

Мне удалось съездить в Челябинск…

Виктория выглядела устало. Я увидел ее издалека, на детской площадке перед домом ее родителей. Здесь, в родном городе, мне казалось, что господствует Средневековье. Я уже отвык от провинциальности Челябинска. Пятиэтажки постройки 90=х годов меня уже не устраивали. Я привык к металлу, стеклу, бетону…

Она сидела рядом с коляской… Я заледенел. Понимая, что я вижу, я не мог заставить себя подойти. Сколько же забот свалилось на нее?

— В садике обещают направить на ускоренный биологический рост… — щебетала ее подружка. А я думал о своем, точнее — о своей Вике. Не знаю, я такой ее раньше вроде не видел. Все меняются, Юрка поменялся и моя Вика — тоже. В лучшую сторону. Из девчонки она стала молодой женщиной. Очень симпатичной и моей. — Ты не знаешь, что такое ускорение? Сейчас это все делают. Врачи говорят, что мы быстро научимся читать и считать. Это очень пригодиться, когда мы поступим в школу. Мелкая моторика…

Чадо подружки-балаболки бесконтрольно ковырялось в песочнице.

Я поспешил забежать в подворотню. И не успел. Она меня догнала.

— Ионов! — возмущенно зашипела она. Меня обдало испариной. И каким-то очень знакомым чувством. Такое ощущение, что мы расстались с ней не год назад, а всего лишь пару минут назад.

— А, привет! — моя дурашливость была не к месту. Я увидел ее вблизи. Она была хороша. Я даже облизнулся. — Я не хотел тебя беспокоить.

— В смысле? Я меня такой хороший муж, что свое отсутствие объясняет большой пользой?

— Виноват. — Я чмокнул ее в щечку, но увлекся, невозможно было игнорировать ее такую близкую. Фурия немного поутихла. Да и я что ли как-то успокоился.

Нам предстоял содержательный разговор, вот он:

— Ты живой?

— Да.

— Где ты?

— Пока нигде.

— Совсем?

— Я теперь продюсер. Но жить негде.

— Что делаешь?

— Слышала про «Велосипедное общество»?

— Я должна участвовать.

— Пожалуй, ты права. Ты с мамой?

— Да. К своим родителям съездишь?

— Пока… нет…

— А я к своим собираюсь переехать в Мамонт. У нас у нас там все родственники и папа с мамой, только я одна осталась. На следующей неделе переду.

Этому я обрадовался. Значит мы, муж и жена, будем вместе. Это здорово!.. Я не мог дальше игнорировать коляску, но слова застряли в горле.

— А?

Она повернулась к коляске, подкатила поближе.

— Это твоя дочь. Знакомься.

Да, дар красноречия совсем прервался.

Я увидел мордашку. Моя маленькая девчонка спокойно спала в коляске, мирно посапывала.

Я никогда не думал, что у меня будет семья. Когда я как заведенный метался от заказа к заказу, пытаясь угодить и вытребовать финансовую награду, а свободное время забивал безумными компьютерными стрелялками — я просто был не в состоянии даже подумать о семье, а был безумным ветром. А если бы я кого-то нашел в этом состоянии, то это была бы не подходящая персона. Потому что я был не я и моя потенциальная жена была бы не собой. Так всегда бывает, когда человек запутывает себя и запутывает другого. Не было у меня никаких возможностей думать о семье, когда я вел бессмысленную жизнь. Поэтому семейная жизнь, если бы я ее смог завести, оказалась бы лицемерием и обманом. Развод маячил бы с первых минут брака.

Только сейчас до меня начинает доходить то, что сделал Дэн. Он, перестроив мою жизнь, открыл во мне меня. Вытащил меня в реальность своей уверенной рукой.

Я почувствовал приступ собственного отцовства. Неужто я теперь папа? У меня даже голова закружилась.

Отрезвило другое. Оно само собой подумалось: а не помешает ли мне теперь это?

Нет, я не про Вику. Вика справится. Я про то, что мои враги могут узнать о моей семье.

Нет, нельзя было тянуть с этим. Нужно все так устроить, чтобы безопасность имелась в наличии. Я взял мою Ксению на руки и попытался вспомнить, что мне говорил Эйт насчет того, что делать, когда я и жена воссоединимся… Он был «за», но что он говорил, я не помнил.

2. Евгений.

Пришла зима. В городе снег активно вывозили и мостовые, как правило, были чистые. Обледенелые, но чистые. А за городом, где Евгений жил с семьей снег стоял сугробами.

В преддверии праздников уже вышел первый фильм Команды — «Велосипедное общество». Он посмотрел его с большим интересом в кинотеатре. Женя радовался, хотя как настоящий спецслужбист внешне это никак не показывал. Ведь в появлении этого фильма была и его заслуга. Фильм оказался уморительным. Веселые приключении главных героев переплетались с удивительно приятным колоритом общности, забытой с советских времен. Общность одна только и могла противостоять морализаторству и лживости местных авторитетных властей. Противостояние не доходило до стычек, ибо главные герои были показаны забавными и домашними, а не боевиками. Но вместе ребята, девушки, бабушки, дедушки, тети, дяди вдруг становились силой. Здорово, ему нравилось. А уж сцена с бутылкой шампанского вообще навсегда останется в народе. Главный герой минут семь экранного времени пытался ее разбить и у него не получалось. И вот пока он сердечный это пытался сделать зал ухахатывался. Непробиваемая какая-то бутылкаоказалась — ни открыть, ни разбить. Был еще один запоминающийся момент, когда парень получил в лоб и пока летел пил сок из трубочки, смотрел ТВ в 3д очках, говорил по телефону. Это был такой, наглядно-метафорический момент с большой порцией сарказма. В фильме сарказм был теплым, уместным, как в азиатских фильмах. «Удалось, у них получилось» — удовлетворенно думал Евгений. «И ведь как быстро! Они его сделали буквально за полгода, даже меньше». Кому как не Евгению знать, что в округе появился новый Автокомп, который и «считал» эти фильмы.

В прессе «Велосипедное общество» сравнивали ни больше, ни меньше с «Гаражем» Рязанова. Только от противного. Если в «Гараже» доминировала индивидуальность, то в фильме Ионова — коллективность. А самые проницательные журналисты назвали «Велосипедное общество» контрреволюцией. Самым актуальным вопросом в многочисленных статьях было: «повторится ли эта идея в следующих фильмах Команды?». Кто-то надеялся, чтобы все повторилось, кого-то раздражал даже сам вопрос.

Что касается простых зрителей — то, «Велосипедное общество» создало переполох. А в высших культурных сферах власти почувствовалось напряжение. Фильм по-сути показывал пример самого непосредственного объединения людей — дворовое, подъездное, квартальное… а если люди начнут объединятся по такому признаку, то у чиновников сразу возникают вопросы. Евгений даже получил отчет о том, что в некоторых городах страны появились общества, которые зарегистрировались как «велосипедные»…

Вообще-то СТБ занималась техническими, инновационными проектами. Поэтому дрейф в сторону качественно другой темы — это смелый шаг вперед. От ловли инвестиционных шпионов до искусства и выпуска кинокартин — класс! Евгению нравилось. Это было неизбежно. Таков новый мир. Древняя жажда людей к искусству содержала в себе очень много опасностей для общества. В этом нужно было участвовать и контролировать.

Евгений был охвачен чистой незамутненной печалью, переходящей в злость, которая как правило возникает после разговоров с начальством. Начальник у него числился непосредственно один, все звали его Главный, но и его одного хватало.

Спецслужба была создана в незапамятные времена, много чем занимались агенты. Но трудоустройством еще никогда. Конечно напрямую сам он этим не занимался, оставляя на местные власти, у него было куча других обязанностей, как у зама, но минимально контролировать большой процесс приходилось. Чтобы он не проседал. Собственно именно ему это дело и поручил Главный — как незначительное, не требующее никаких особенных усилий, которым можно было заниматься без каких-нибудь сложных мероприятий и которое не мешает основной деятельности.

И вот когда второстепенное начинает вдруг сбоить и отвлекать на себя больше внимания, чем предполагалось — вот тогда начинаешь раздражаться.

А, да, ладно, все равно вникать приходилось. Это и есть работа офицера спецслужбы — вникать со вниманием. Старик так и говорил «вникать со вниманием»…

Евгений знал, что после того, как в Мамонте стало оплачиваться материнство, уже шла дискуссия о том, чтобы платить садоводам. Первое раньше было пособием и измерялось копейками, на которые что-то купить было нереально. Второе скоро станет пособием, но в перспективе тоже — реальная оплата садоводческого труда. Кроме того, конечно не забыли про студентов, у них была установлена очень приличная стипендия, поощрялась подработка. Ну и запущен мощный процесс перепрофилирования. Евгений всегда шутил по этому поводу: у любого металлурга обязательно есть страстишка, связанная с жаждой делать коробочки для рассады. Надо только поискать.

Конечно вся эта деятельность по поиску работы для народа — это только начало, новое явление в истории и пока только в одном городе на свете, в Мамонте, но оно уже стало объектом внимания спецслужб в качестве реального фактора безопасности. А дальше будет еще больше. Машины скоро вытеснят людей со всех ключевых работ, от которых напрямую зависит благосостояние. Машины могут работать круглосуточно, лучше, чем стахановцы, это процесс неизбежен.

Невозможно, правда, заменить людей машинами на скорой помощи, в милиции, в администрации, в работе с людьми — в банках, поликлиниках, театрах, вузах, школах, хотя и там машины появились в большом количестве, они стали помогать в работе, взяв на себя самую муторную работу.

Процесс неизбежен, так что и эти места тоже будут рано или поздно захвачены машинами. Когда они разовьются еще больше. Машины научились ходить, научились считать, научились делать фильмы… осталось только стать как люди, и тогда они смогут быть заменой везде. Разве проблема для машины заиметь ноги и руки? У человека две руки, а у машины, которая и так не знает усталости, будет по четыре руки и четыре ноги, а то может и больше… Очевидно — машина лучше человека. И перспективы у нее очень хорошие.

У нас не было транснациональных корпораций. Да, но мы их построили. Вот, например, Бит-корпорация. Она не продержалась долго. Но теперь есть Автокомп, практически тоже самое. Позиционируется новая структура как государственная. Поэтому прибыль извлекают из не только губернаторы. Скорее всего, это временное явление. В конце концов найдется хозяин, скорее всего какой-нибудь удачливый губернатор или зам — как Синица, например. А машине какая разница? Она для того и есть, чтобы производить продукт уменьшая затраты. Потому что технология высокая. Уникальная. Из ничего — всё. И он продолжит работу при любом владельце…

Автокомп модернизировал все производство в стране, быстро расширился, появившись практически во всех отраслях. Всем известны подразделения Автокомпа: Космический, Бытовой, Автомобильный, Электронный, Военный… их очень много.

И это наступление машины на труд все продолжается, люди все более «освобождаются» и заводят себе экзотическую, но оплачиваемую работу. Если она есть.

Сегодняшняя озлобленность Евгения была связана с тем, что не смотря на все его предупреждения, которые он старательно озвучил людям в администрации и которые скорее были похожи на угрозы, так вот не смотря на эти угрозы были провалены все работы по подготовке новых рабочих мест. А это значит не будет выполнен вовремя план по переходу людей на новые рабочие места. А это значит, что люди будут недовольны. В свою очередь это предполагает, что он должен применить карательные меры. А это волокита. Попробуй так просто влезь в администрацию, чтобы кого-то наказать!

Накладывалась эта беда на Новый Год. Время неумолимо приближалось и Евгений прямо видел, как многие горожане будут угрюмо сидеть за столом с шампанским и пинать телевизор с поздравлением Первого лица.

Это значит будет плохая статистика на праздники, это значит всем влетит. Найдут причину. И накажут его.

В истории известны примеры освобождения человека от труда. Такое попытались проделать в отдельно взятой стране. Тогда это не было связано с новыми технологиями, с новыми открытиями, с прогрессом, с заменой людей машинами. Нет, тогда правители этой страны на некоторое время захватив власть решили, что они — золотой миллиард и им совсем нет необходимости работать, за них это всегда может делать кто-нибудь другой. Повсеместно выплачивались пособия по безработице, в стране образовалось несколько миллионов бездельников, приток средств был обеспечен за счет глобального рейдерства — правители этой страны устраивали бесконечные революции в других государствах, в открытую нападали на них — добиваясь дани как от своих колоний. Все это тогда закончилось гражданской войной. И ни начальник, ни Евгений точно не хотели повторения этого сценария в нашей стране. Поэтому новые рабочие места должны были быть! Не в сфере производства, где все вытеснили машины, а где-то куда машины еще не добрались! Вплоть до создания совсем художественных должностей вроде менеджера клумбы или старшего начальника двора.

В конце своих мучений Евгений отослал представление начальнику администрации. Но дожидаться каких-то официальных решений не стал. Он решил создать путаницу в электронном каталоге этого супчика из администрации — пусть попрощается с частью собственности. Следственные службы у нас добрые, он, конечно, что-то вернут, но не все… Главное не в этом, человек поймет за что это и исправится.

Вечером, занимаясь в качалке СТБ, он думал, что происходящее в мире, а главным образом в нашей стране — это только начало, что-то нужно будет предпринимать дальше. Ведь Автокомп не всегда будет находиться в лесу, замурованный в скале. Когда-то он захочет выйти. Или его захотят вывести.

Каждый жим приобретал значимость — ведь машина может тоже жать вес, только лучше. Чем он, Евгений лучше машин? По крайней мере он должен соответствовать нормативным требованиям.

Жена привыкла к постоянным командировкам и заданиям. Поэтому его появлению она не придала особенного значения — он мог появиться и тотчас исчезнуть.

Нет, но сегодня ему хотелось остаться и посидеть с детьми. После шумного вечера он снова остался один. Жена была занята укладыванием малышек, которое плавно переходило в ночное дежурство около деток. В одиночестве мысли снова одолевали его.

Основной нагрузкой у Евгения было курирование Автокомпов. А вместе с этим на его попечении оказался и Ионов. Это символ нашего времени. Ионов. Трудно даже перечислить, на что его Рассадник повлиял в жизни мира. Нет, конечно в Управлении были противники того, чтобы вообще заниматься проблемами искусства, Автокомпами и в особенности Ионовым (а что надо было? Его грохнуть?..) Внутренняя борьба велась и Евгений хорошо знал, что на старика давят со всех сторона… Хорошо, что хотя бы удалось раскачать неповоротливую машину и придумать Ионову новое занятие. Официально Евгений Городовой являлся ответственным офицером этого направления. Круз был формально подотчетен ему, но никогда ему не подчинялся, у него были собственные авторитеты, на которые он ориентировался. Он занимался более технической стороной. Отвечал за чипы, если сказать грубо.

С Крузом контакт был, работа велась, но его сам статус его работы ему категорически не нравился. Сначала он «оцифровал» Ионова и Юру, а теперь мутит что-то с Ильей Бесединым. Там вырисовывается какая-то довольно грязна игра… Дело в том, что Илья вот уже как несколько месяцев встречается роботом-девушкой и сходит с ума, не зная, что думать. Штатные психологи предупреждают, что его состояние критическое.

Самой большой тайной в этом деле было даже не то, что бот охмурял Беседина. Евгений скрывал в отчетах многочисленные признаки того, что Влад и Юра «проснулись». У него был свой собственный интерес — чтобы об этом как можно дольше не узнали. И он подавал доклады Главному без учета данных, которые могли бы натолкнуть его на эту мысль. Собственно, это госизмена, Евгений знал. Но потомки его поймут и не будут осуждать.

Вчера был доклад, на котором Главный проявил интерес не к проблемам трудоустройства, а к новым фильмам. Потребовал от Евгения оценки выполнения проекта «Ионов». Раз уж этот человек стал публичным. А какая тут могла быть оценка? Подопечный на пустом месте, без средств, без финансов умудрился наладить производство фильмов, пардон — наладить нужную нам информационную медийную деятельность! Премьеры были обозначены в календаре вереницей. В том числе и фильм популяризирующий МО. Без всякой помощи, без затрат они получали полноценный канал с широким охватом населения. Какая тут могла быть оценка? Пять с плюсом!

Городовой так и не понял — смотрел ли старик сам новый фильм или он воспользовался докладом Евгения о содержании этой ленты. Прочел и теперь спрашивает? Или же все-таки сходил в кино? Интересно, как это выглядело? В гражданке под руку с женой?.. Под своей фамилией Шашкин? Или под чужой?

— А вы уверены, что этот фильм… м-м… о лыжном обществе нам полезен?

— Шеф, фильм о велосипедном обществе.

— Да?

— Медиа-среда должна привыкнуть к новым идеям. Этим Ионов и занимается.

— И какая же здесь идея?

— Сплоченность и справедливость. Эти качества нужны стране. Главное же — объединяться и противостоять вызовам. Сделано очень мастерски. На первый взгляд фильм кажется мелодрамой и приключением. Кстати, в фильме присутствует положительный образ российского офицера.

— Это хорошо, это хорошо.

В докладе было очень хорошо прописан этот момент.

— Я готов предоставить видеоматериалы, — на всякий случай предложил Евгений.

Старик предсказуемо махнул рукой. Не интересуют они его. Главное — доклады.

Однако не обошлось без мучительных вопросов. Старик опять требовал ответов которых не было.

— Мы прекрасно знаем, где базы Бит-корпорации (той, что осталась), но никакого цифрового доступа к ним у нас до сих пор нет! Как они обеспечивают себе защиту в неанонимной сети? Мы знаем, что до сих пор в городах действуют агенты Ионова. И мы не можем их найти, хотя даже выпущен специальный прибор, фиксирующий робота. Они так похожи на людей, что аппаратура их не берет!

— Этот прибор сделан на основе косвенных данных наблюдения. К сожалению, он не точен.

— Что мы как раз и выяснили, да. — Главный решил сменить тему, задумчиво посмотрел на единственную картину на бетонной стене. — А по генетически измененным людям что?

— Первые анализы показывают, что генетические манипуляции с людьми были произведены намеренно — для нужных изменений. Можно предполагать, что для того, чтобы использовать людей для агентурной работы в пользу кругов связанных с иностранными разведками. И еще один предположительный вывод — геномодификация могла производиться в больших количествах с партиями людей.

— То есть кроме ботов Ионова в качестве агентов у нас еще одна радость — гены в обществе.

«Да, гены и чебурашки» — невесело подумал про себя Евгений.

— Потенциально такие же опасные. — Сказал он вслух.

Разговор проходил в бункере под землей, присутствовали Главный, и еще несколько офицеров, среди которых был и личный представитель министра обороны.

В бункере не было ни одного электронного прибора — ни компа, ни радио, ни часов — ничего. Беседы велись здесь крайне редко, кому хотелось сидеть в этой душегубке?

Вряд ли в прозрачной сети было бы возможно что-то утаить, если бы не методы использования открытых ключей, систем аутентификации с нулевым разглашением и разнообразных программных протоколов, предназначенных для взаимодействия, аутентификации и верификации. Это вечная борьба — кто кого перешифрует. Рассадник пока одерживал безоговорочную победу — ему удавалось скрываться. Это было не удивительно, машины были способны на постоянное изменение шифров…

Хорошо, что удалось ограничить Автокомпы, которые работали на том же Рассаднике. Хотя вопрос ограничения тоже был дискуссионным.

Ну а картина бессилия СТБ для Евгения была очевидной.

— Почему мы это не можем контролировать?

— Вообще-то сегодня мы все контролируем. — Сказал кто-то из офицеров. — Если нужно, мы нажмем на кнопку и Автокомп встанет.

— Тогда мы вернемся в каменный век и будем нищими. Европейцы нас тут же обойдут.

— Верно.

— Сам этого не хочет.

— Конечно, люди оттопчутся на нем в один момент. — Грустно проговорил Главный. — Но это означает, что машины идут к той самостоятельности, о которой мы говорим, используя наши слабости. И можно считать, что все это уже совершилось. Знаете, что требует Автокомп сейчас? По его мнению нужно провести закон о запрещении водителей. Автомобили сами научились ездить по улицам. Аварии случаются только благодаря водителям-людям. Он считает, что очень неплохо будет лишить людей права управлять транспортными средствами.

— Нам останется только ехать и спать, машина сама привезет.

— Да, ехать, спать, пить, кушать, потреблять…

Заключительная часть брифинга заключалось в очередном указании усилить работу по поимке еще не пойманного, отловле неотловленного и освоении неосвоенного.

Но было что-то еще, Главный помедлил, потом сказал:

— Еще, — Главный вскинул седые брови. — Я хочу дать вам проработать более глубоко связи с анти-автокомповскими движениями. Не помешает знать — смогли ли их хакеры оседлать Рассадник.

И старик назначил из присутствующих двоих офицеров для контактов с «анонимами» и «мультиками», как их называли в народе и которые являлись группами под патронажем мировых элит, искавших ключик к Рассаднику. Ни для кого не было секретом, что они так или иначе были связаны с мировой чумной фамилией Беккера. И было понятно, чем могут обернуться такие контакты.

Евгений же все более мрачнел. Работа «по связям» с этими двумя группами велась уже давно. А сейчас она еще более усилится. А ведь «мультики» еще не всё знают про «Автокомп», а это значит, что какая-то часть информации будет передана им спецслужбой, для обработки и «нахождения возможной уязвимости Автокомпа с целью управлять им». Именно из-за этих мутных процессов Евгений шел на прямое сокрытие от службы реального состояния Влада и Юры. Можно ли было это сокрытие назвать госизменой? Да. А прямой слив данных Беккеровским забегаловкам? Тоже да?

Старик решил объяснить.

— Видите что. В Автокомпе работает Рассадник. А Рассадник всегда был связан непосредственно с Ионовым. У нас любое устройство может однажды начать беспрекословно исполнять приказы Ионова. А этого мы не можем допустить. Так что такие контакты нам сейчас просто необходимы. Что там сам виновник торжества?

Пришло время Евгения.

— Он надежно изолирован. Технологии регулирования его сознания очень гармонично совмещают реальность с вымышленными данными. И таким образом нам удается управлять его поведением.

— Технологию придумал Круз?

— Да, это работа его группы.

3. Ионов.

Хорошо все-таки вернуться в семью. В прекрасный солнечный декабрьский денек Вика спровадила своих предков с внучкой, чтобы у нас было время на двоих. И мы его потратили не напрасно. В последнее время мне перепадало, не так часто, как хотелось бы, но доставалось, не буду прибедняться. Между нами все снова вспыхнуло. Мы снова вместе. Не многое может смягчить суровое сердце мужчины в этом мире. А это может…

Это счастье. Жаль, что дочку Вика тоже спровадила. Но доступ к ней я имел.

— О, смотри, моих родителей показывают! — Показал я на телевизор, вылазя из-под одеяла.

— Это твои родители? — Удивилась Вика.

— Да, они сами так говорят.

— «Сами говорят»? Я знаю твоих родителей, это не они.

— Пора называть передачу не «Пусть говорят», а «Они сами говорят», — пошутил я.

Мои новые родители жили в Ярцевске. Если отвлечься от того, что это касалось меня, я мог бы сказать, что это прикольно. Потому что «старые» родители продолжали жить в Челябинске. То есть у меня было два папы и две мамы. Но, правда, одна пара родителей — все же фиктивные, те, которых дала мне спецслужба. И вот они как раз в эфире.

Чем дальше я слушал о чем говорят «мои родители», тем меньше я улыбался. Тут было все — от проказ в детские годы, до нравственных преступлений против женщин. От битья морд до наркотиков…

— Он нас бросил. И никогда не хотел с нами общаться, — подытожили «родители».

Кто-то решил опорочить мое честное имя. Не сказать, что оно у меня прямо сильно честное, но все равно обидно.

Дилемма была очевидной. Если я через свои СМИ заявлю, что это мои ненастоящие родители, я себя публично раскрою.

— Что там твой друг? — напомнила мне Вика. Да пора звать его, он зависал где-то неподалеку от дома, на улице.

— О, гнездо влюбленных, — проговорил Эйт, войдя из подъезда в прихожую. Он выглядел представительно, даже оделся в костюмчик.

— Рад тебя видеть, — сказал я. — Тебя хоть как «в миру»-то зовут?

— Константин мое имя.

— Ты теперь можешь вести нормальную жизнь?

— Да, когда у нас есть собственный Автокомп с меня сняты многочисленные обязанности. И теперь я совершенно свободен… Ты знаешь, я тут придумал идею для фильма, хочу снять фильм сам.

— А что в титрах напишем — режиссер — робот Эйт?.. Но режиссеров у нас и впрямь не хватает, может быть взять тебя?

— Я не лишний… э… человек в кинобизнесе.

Это уж точно. Только благодаря ему мы сделали первые фильмы…

…Торжество по поводу первой премьеры мы устраивали на днях. Вот честное слово, официальную часть было сложнее устроить, чем фильм снять. Нет, у нас конечно не было эквилибристов и клоунов на ходулях, фейерверков и Урганта в качестве тамады… но были важные птицы, которых опять нужно было уламывать поделиться деньгами. После премьеры и успеха то, что нам можно давать деньги стало очевиднее. Если кто-то не имел счастья общаться с такими персонами, которые как атланты держат на своих плечах всю торговлю страны, смею заверить — у них есть проблема, которой нет ни у кого из смертных. Они не знают куда девать деньги. А жмутся только потому, что хотят свои дохренилионы вложить выгодно.

Поэтому мы помогаем им как можем.

Глава 11

«Лапа» — прочитал Юра вывеску из окна нашего съемного автомобиля.

— Не Лапа, а Лана, — посмеялся я. — Так магазин называется.

— У меня была тройка по чтению.

— Да ладно, у них такая вывеска, что действительно можно как «Лапа» прочитать.

С тех пор, когда мы ездили в парк чтобы отдохнуть мы говорили, что едем в Лапу. А с Юркиного языка сорвалось еще одно крылатое слово — «Бумать». Ну то есть зависать в спортивном или алкогольном клубе. Делать «бум». «Куда едем?» «бумать лапами». Это выражением не прижилось бы, если бы на правах специалиста в выражениях нашу глупость не поддержала бы моя Вика. Она тоже часто хотела бумать лапами.

У нас все хорошо и даже лучше. Кино снимается, зрители смотрят. Теперь вот актер Вася Иванов сменил себе имя на Стена Дождя Волна Тепла Экстремальная Зима Иванов. Серьезно, сделал новый паспорт, мне показывал. Так он привлекает мир к экологическим проблемам. А по-моему просто пиарится.

В городе тоже все хорошо. На окраине, в парковой зоне, появился скейт-парк. На площадке можно кататься на скейтбордах, самокатах, роликах и трюковых велосипедах. Место подходит для тренировок и закрепления навыков как новичков, так и более продвинутых спортсменов. Мы с Юркой там катались. Проходят соревнования по пауэрлифтингу, каратэ в категории ката-ренгокай…

Прекрасно же!

Физическую форму, только как оказалось нам с Юрой поддерживать не надо. Она сама поддерживается.

Еще я увлекся поиском сокровищ. Не в сундуках и в земле, а на аукционах в сети. Меня интересовала например, Чандарская плита, возраст которой определялся аж в миллионах лет (чему я лично не верил. Несколько тысяч — да, но не миллионов же…). Про нее многое говорили. А вообще-то это была карта моего любимого Южного Урала. Однако рельеф местности частично отличался от современного. Карта состоит из трех слоев. Первый, нижний — это особо прочный доломит, второй — в прямом смысле слова сделан неизвестным современной науке способом из диопсидового стекла. Третий слой — сверхпрочный кальциевый фарфор, который защищает карту от внешних повреждений.

Купить такое у меня пока нет денег, так что я ищу что попроще. Я купил древнюю монету — треть статера, отчеканенную лидийским царём Алиаттом между 660 и 600 г. до н.э. На одной стороне монеты изображена голова рычащего льва, а на другой стороне — вдавленный двойной квадрат. Монета изготовлялась из электрума, сплава серебра с золотом.

Еще меня заинтересовал Шумерский список царей, в котором перечислялись не только реальные персонажи, но и мифические. Этот артефакт мне понравился художественной смелостью. Но и загадками, которые до сих пор историками не разгаданы.

Вообще-то я не просто так покупаю эти вещи как безделушки. Я еще изучаю историю. Ведь человечество выйдя из Междуречья основало Вавилон. А другие люди быстро распространились и заполнили земли будущих Туркестана, Ирана, Индии (а через Индию и Аляску — еще и Америки). Если все это исследовать открываются очень большие смыслы.

Ну и наконец я купил меч Ульфберта, один из нескольких существующих — самое лучшее холодное оружие на свете. Во времена Средневековья такие технологии изготовления еще не были доступны людям. Больше всего археологов удивляет то, что они изготовлены из тигельной стали с высоким содержанием углерода — его концентрация достигает 1,2%. Я намахался им вдоволь, представляя, что я древний воин. Тяжеленький меч.

Еще я анализировал статистику, говорил с чиновниками, воодушевлял режиссеров, нянчился с актерами. Невозможно было вникнуть во все перипетии юридических тонкостей (например как Эйт нас отмазывал от наглости властей — через невероятно точное знание законов)… или мировоззрение актеров (которое было очень чудным)… Но кому-то же из людей работать надо было. И я старался, как мог. Достиг, как мне казалось, очень серьезных достижений, стал умным, матерым кинематографистом.

Но дело в том, что я решил на каком-то этапе моей кинематографической карьеры, что мне хочется смотреть тупые фильмы. Неожиданно, да? Не-а, на самом деле прикольно, когда ты умнее тех, кто на экране. Но и не только из-за этого. Круто искренне любить, как любят на экране, добиваться справедливости, ловить злодеев, летать по космосу… Все это умные люди обозвали киношными штампами, а мне нравится, потому что эти штампы позволяют мне валяться перед телевизором пожирая со спокойной душой и расслабляться.

Но, кажется, я перепутал сторону. Теперь я не смотрю фильмы, а их делаю. Тогда так. Мне хочется делать тупые фильмы. Чтобы люди могли расслабляться и тыкать пальцем в шкодливых и глупых героев. Ну чтобы любви побольше…

Поэтому я и вложился в фильм «Жених»…

Самым сложным было уговорить режиссеров уступить место в монтажке искусственному интеллекту. Представьте, что вы сняли фильм, вы хотите его смонтировать и как единым произведением искусства представить публике, сорвать все возможные награды и лайки. А у вас отбирают ваше всё. Тут нужно было взаимодействие. И самое главное — быстрота реакции. Автокомп монтировал сразу, пока еще продолжались съемки. И когда последний кадр был снят, мог представить готовый фильм в режиме «Превью».

Я боялся, что режиссеры окажутся неготовыми к такой скорости работы. Но не зря же мы с Эйтом и с Юрой их подбирали и готовили заранее, к тому, как им предстоит работать. Режиссеры «Велосипедного общества», «Ивана Дурака», «Пирата», «Смерти Дарвина», «Последнего дыхания» справились.

Не было того, за что так не любят режиссеров — долгих раздумий в клубах дыма — «а что же получается?», «Может быть сделать так, а может быть не так?..» Все внесли свои коррективы в готовый монтаж, причем серьезные, сделали все, как они видели. И вуаля, кино было готово. Отправлять на обработку и печать копий для кинотеатров.

Вот почему мы сделали фильмы так быстро, буквально за полгода. ИИ нам помогал. Премьеры были шумными.

Кстати говоря, Эйт еще разрабатывал какие-то новые форматы демонстрации кино в кинотеатрах, обещал повысить качество. Пусть работает, у него получится.

Фильмы удались на славу, мы делали фуршеты, мы праздновали победу. Фильмы мы сняли относительно не дорогие. На съемках «Пирата» я побывал. Приключенческий триллер с погонями, абордажем и романтикой — это был мой шаг к съемкам больших исторических картин. Проверка новых компактных декораций. Не секрет, что практически все фильмы почти полностью снимаются в декорациях. Так что нам нужны складные-развдвижные-транспортируемые супер-декорации. Чтобы сегодня — космический корабль, завтра — парусник…

Я вынашивал стратегические планы исторических и дорогих фильмов в будущем. Если посмотреть на историю, то фильмов такого жанра можно было наделать много. А если еще правильно подобрать ракурс для идеи, такие фильмы стали бы острыми в политическо-историческом плане.

Так вот, на съемочной площадке я стал свидетелем сцены с прикованной цепями дамы, фрейлины королевы мифического государства, возлюбленной пирата. У нее были такие слова: «ты можешь делать со мной, что хочешь, я не стану предательницей». Актриса, которую мы нашли в драматическом театре, с большим опытом, с довольно вульгарным, но и нежным (как у всех актеров) нравом никак не могла произнести эти сакральные слова. Когда она начинала произносить «делать со мной, что захочешь» ее прорывало на смех. Заклинило. И все понимали почему. Ассоциации проглядывались невооруженным глазом.

Сначала смеялись осветители, потом ассистенты, потом режиссер и наконец — вся группа. Съемочный день насмарку. Мне пришлось сыграть роль злого продюсера. Я напомнил, что день простоя отобразиться на кошельках съемочной группы. После этого съемки вроде настроились. Фразу изменили, сценарист покраснел, когда ему высказали, что написано коряво… Иногда творческим работникам нужен пинок.

На руф-банкете по поводу «Последнего дыхания» гости наряжались в костюмы убийц и маньяков. Название у фильма не было героическим, напротив имелось ввиду последнее дыхание жертвы, которую убивает маньяк. Этим фильмом мы явно разбавили всю нашу серьезность. Нет, это не была комедия, это был жесткий шок-слешер. Там в одном эпизоде герою становилось плохо, появлялись рвотные спазмы, пока изнутри он не вырыгивал бензопилу… ну вот как-то так, да. Там еще много всяких странных сцен было… Праздновали на крыше. Ох, покричали!

Совсем недавно я побывал на съемках молодежного блокбастера, премьера которого планировалась на лето. Мне запомнилась знаете ли сцена в офисе с полураздетыми девушками и юношами — такие яркие сцены быстро запоминаются. Они танцевали…

Про «Смерть Дарвина» особенно распространяться не имеет смысла. Понятно о чем она — о Дарвине и вопросе произошли ли мы от обезьяны. Название дало нам возможность заглянуть в историю эволюции до и после смерти ученого. А после смерти очень много интересного было — например зашкаливающее количество научных подлогов. Фильм был не сложен в съемке. Все в павильоне. Английскую природу создавал Эйт. Сложно было только настроить драматические перипетии нужного уровня. Поэтому я пригласил самых драматических актеров, в основном из театров. Мы с Юркой их старательно уговаривали. А они смогли, когда им режиссер растолковал что хочет, когда они поспорили и чуть не подрались во время чтения сценария — у них все получилось. Я оказывал давление все тем же методом — денежным. Все съемочные группы всех фильмов всегда нуждаются в дофинансировании. Денег всегда мало. Приходилось всяко. Если мне не нравилось, я отказывался вообще давать деньги. Так и вымогал нужное мне. Еще больше объяснял. Я говорил не переставая круглосуточно (во сне тоже). С инвесторами, с актерами, с властью, с Викой… Фильм вызвал скандал. Отзывы преимущественно были критические. «Ионов разрушает историю», «Фильмы не отражает реальности» «Лживый фильм», «Нам теперь что — менять всю школьную программу?..» Короче, явно напрашивались на вторую серию.

У всех фильмов сразу появилась своя аудитория. Возможно, не многочисленная, но очень преданная.

Самым дорогим должен был быть фильм «Галактический спецназ». Он должен был сделать фишкой нашего начального периода. Должен был всех поразить головокружительными сюжетом и спецэффектами. Однако «Галактический спецназ» оказался не готов. Полностью. Мне не хотелось туда лезть, но весной от этого не отвертеться.

Казалось бы, простой фильм, понятно как снимать. Эйт уже даже смастерил анимацию вместо фильма, бери просто и копируй. А Антон и Павел не могли предоставить ничего кроме трех сцен вот уже… те же самые полгода.

Эйт говорил, что эти товарищи коррумпированы. И нам с ними предстоит морока.

Меня не звали ни на какие киномероприятия. Меня и Юру не признавали. Только в частном порядке могли обратиться. Публично осмелился позвать только один. Очень смелый человек. Михалков. Как бы его не ругали, а он не боялся последствий. Наверное из-за накопленного авторитета. И вот когда я пришел получать награду на фестивале (как лучшему новичку в кинобизнесе), я тогда понял, что бич отечественной кинопромышленность — гардеробы, в которых заканчиваются места. На улице еще было люто холодно, хоть формально началась весна, а на серьезном киномероприятии «Моксковского Международного Фестиваля» отсутствовали крючочки для одежды гостей! Вот этот факт открыл мне глаза на настоящее положение дел в русской кинопромышленности. Хе-хе.

Но этого было мало. Там на меня и напал маньяк. А нефиг делать фильмы про маньяков. Не знаю, что у него было в голове, его перехватила охрана. Нет, это не губер и не Беккер. Это просто полная неожиданность.

Еще интересный момент. Был у меня спор с художником декоратором. С ними вообще нельзя разговаривать, ибо по их словам ни копейки они не получают от меня на их работу, а декорации делают из говна и палок. Ну вот, мы спорили, как лучше передать эпоху 17го века и пиратов. Он стоял на своем. Тогда чтобы убедить его сделать по-моему я пообещал ему, что покажу его портфолио в фильме. Он писал картины.

— Минуту экранного времени, — потребовал он.

— Ты что с ума сошел, ты считаешь, что мой фильм для тебя реклама?

— Пять секунд.

Сошлись на 15. На протяжении 15 секунд камера двигается по улице к актеру, который за углом, в это время показывая изыски художника как будто группа уличных художников пишут его картины.

Вот так и заполняется экранное время. А зрители думают, что везде глубокий смысл. Но момент народу, кстати, понравился.

Наезд на меня через моих «родителей» был только началом. Кстати говоря, настоящие мои родители так и не появились в публичной плоскости. Не знаю, или им было на меня наплевать. Или им не дали. Осуждать не буду. Не знаю.

Следующим этапом по борьбе с нами было привлечение к суду Дмитрия Престижа. Вот так. Привлекли виртуального персонажа. В каком-то его высказывании нашли клевету на власть. Высосанное из пальца обвинение. При всей остроте, он ВСЕГДА воздерживался от оскорблений. Это ему было не сложно, поскольку машина выполнение этого пункта обеспечивает на все 100.

— Что делать? — спрашивал меня Эйт. — Выключить его из эфира?

— Не хочу, — сказал я.

— Они ждут, что он явится на заседание суда.

И он пришел, в назначенный день в помещении суда был включен телевизор и настроен сетевой канал.

Дмитрий заявил:

— Я слышал, что привлечен к ответственности, но я должен заявить, что у суда нет права заниматься этим разбирательством по причине того, что я — виртуальный персонаж. У вас нет такого закона, по которому вы можете наказать меня. Интересно, кстати, как вы будете меня наказывать? Заключением в тюрьме? Штрафом? У меня нет ни денег ни ограничений. Слово «губернатор» я всего в своих передачах произнес 967 раз. Ни в одном из предложений нет оскорбления, предоставить распечатку?..

— Что значит «виртуальный»? Как это? — спрашивали все друг у друга. Просмотры нашей трансляции, итак уже заоблачные, увеличились в несколько раз.

Общество забурлило. Как он может быть самостоятельным? Это Искусственный Интеллект, а не Дмитрий Перстиж? Привлеките тогда Автокомп! Ведь фильмы Ионова НЕТОЛЕРАНТНЫ.

Сколько же чиновников хотели со мной встретиться! И у всех важные предложении. Все так или иначе угрожали. Те, которые делали это косвенно — рассказывали о том, как губернатор проталкивает полный запрет нашей киностудии. Говорили это под видом непрестанной заботы о нас, молодых работниках искусства. Я стал беспокоиться за то, что могу не успеть.

К весне мы осилили еще партию фильмов, я их сейчас перечислю в строчку. «Жених», «Константинопольская история», «Фекла», «Жнец», «Академия», «Морской волк». Знай читатель, что именно на этих фильмах у нас начались крупные неприятности. Прямо перед премьерой первого фильма из списка — «Жениха», снятого о хтоническом беспределе российского народа в искусстве употребления спиртного. Некоторое время назад этот жанр был очень успешным в российском кино. Время прошло, позабылось. Мы напомнили. Точнее хотели напомнить, вот не знаю, сможем теперь что-нибудь мы показать или нет.

Началась процедура отчуждения наших территорий в центре. Интересно, что законным образом это сделать было невозможно. Поэтому что? Они собирались нарушать закон?

Нашу деятельность начали проверять все органы, какие только возможно — Федеральная Налоговая, Военкомат, Инспекция Труда, Санэпидемстанция, Государственный земельный надзор, Госэкология, Ростехнадзор, МЧС, Росфинмониторинг, Росздравнадзор, Надзор в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций… И еще десятки контор. Основанием явились многочисленные жалобы на нас. Кем они были написаны и насколько они объективны — открытый вопрос. Странно, почему нами не заинтересовался Государственный лесной надзор…

Это было понятно — директор компании всегда находится под таким прессом со стороны властей. И всегда у руководства компании получается так или иначе договориться. Однако, наша ситуация отличалась. Ведь мы очень не понравились губернатору. Через Нину нам дошла информация, что он приказал нас закрыть.

Все эти дела вплоть до мелких мелочей вел Эйт. И у него получалось. На претензии властей он всегда отвечал грамотно по закону.

Что будет, если наше производство закроется? У нас тысячи людей задействованы, площадки различные, структуры. У нас в работе несколько новых серьезных фильмов! Я «Электроника» хотел переснять…

Тем не менее, если дана команда, она выполняется. Земельный надзор нашел какие-то нарушения. Якобы что-то с документами. Эйт сказал, они фальсифицировали нарушение.

— Пусть информация об этом идет в эфир, — приказал я.

Какая разница, нашли ли они у нас нарушение? Им нужно было бумагу о приостановке нашей работы. И она появилась. Только почему-то сразу она затерялась в недрах исполнительных госучреждений. Вот ведь незадача. Пропала бумажка. Тут и с бумажкой-то ничего не получается, Мамонт, слишком свободный город. А без бумажки — так вообще. Напишут новую, конечно…

Однако, вот что я скажу — юридическое противостояние есть всегда. Суды будут принимать решения долгие годы. По все новым и новым поводам. А вот продолжать ли работу предприятию в условиях неопределенности будет решать тот, кто сильней. Древний принцип с начала существования человечества. Какая бы ни была юридическая казуистика — она где-то там, далеко. А здесь — конкретные братки или силовые подразделения.

В медиа они создали волну возмущения нами в СМИ, а это верный признак, что пора выпускать силовиков. Народ должен это принять как должное и жаждать раздавить нас. Сложно натравить народ на нас после наших фильмов, но они старались.

Они не могли лишить меня прокатных удостоверений, потому что история с монстром в кресле руководителя депкульта была еще свежа, они боялись. Но вот силовиков прислать и все арестовать имущество по любому ведомству — легко.

Пока мы ждали визита силовиков Эйт показал мне новость:

«Куарбанк намерен провести переговоры о приобретении новой перспективной киностудии „Мамонт“».

— Это серьезно?

— Да, крупнейший банк приобрел мультипликационную студию обзавелся сотней новых сервисов таких как доставка еды, продажа домов, и хочет нас. это значит, наши фильмы им понравились и у них разыгралось буйное воображение о том, что мы войдет в структуры банка и будем плясать под их дудочку… виден потенциал. Мы уже освоили ТВ — эфир, многочисленные блоги, фильмы сделали. Виден почерк и наши серьезные намерения. Естественно, что и у нас бывали их шпионы. Так что это предложение о переговорах которые они задекларировали через СМИ. Появилось 7 минут назад. Через 11 минут все СМИ будут пестреть этой новостью.

— Но мы не доставка еды.

— Ты же понимаешь, что это поледнее предложение. Вроде «соглашайтесь».

— Ну так ты против него?

— Я бы не рекомендовал.

Меня давно перевели в другое подразделение. А медики и мозгоправ остались прежними. Такое ощущение, что они не хотели терять надо мной контроль. И увеличили количество всяких обследований.

Мне приходилось часто бывать у ученых на базе, где меня обвешивали датчиками, заставляли бегать, брали анализы крови, засовывали датчики под кожу, брали образцы… кроме того, мне пришлось отправится к психологу. Меня встретил хмурый худой субъект с армейской выправкой, но в белом халате:

— Вы можете располагаться как вам удобно.

О, тонкости армейской психологии! Вряд ли ее смогут понять где-нибудь на западе. Скажу, что толстые слои иронии присутствовали на всех тестах и суждениях. Он начал давать мне тесты на лишние слова, наименьшие числа, в каких цветных шарах какое число — ну то есть тесты на идиотизм. Потом мы начали читать задачу про торговлю, где деньги измерялись в тысячах долларов, он сам запутался, пытаясь ееобъяснить и после чего отодвинул все эти тесты в сторону. Решил поговорить о политике.

— По телевизору говорят, что все государства мира собираются в эти дни в Калининграде, чтобы решить проблему Украины, говорят они легко там подружатся и все решат. После многих лет накачивания истерии все друг друга простили и решили никогда не воевать. Сюжеты ТВ и газетные новости расцвели дивными цветами, народы помирились. Настало счастье… ну что, верите?

— Это сложный вопрос.

— Учитывая, что вы знаете немного больше…

— Да чего же это я знаю?.. — Перепугался я. Сейчас вот раскроет меня прежде времени. Но я не суетился, говорил совершенно естественно. — Вы уже прекрасно знаете, что в Европе я действовал как агент. С этим человеком, который заварил эту кашу…

— Беккером?

— Беккером.…Я не встречался… Но та упорность с какой они хотели меня убить на моем европейском задании конечно же говорит о том, что в Калининграде или ни о чем не договорятся или заключат фальшивое соглашение. Если вы имели ввиду это, я в этом уверен. Ну что, доктор, я прошел проверку?

Он уже ослабил свою форменную рубашку под халатом и явно позабыл о том, что нужно меня психологически «раскапывать». Или умело делал вид, что позабыл.

— Еще пара вопросов и все. Как тебе — делать кино? Нравится?

— Захватывает. Хотя больше вопросов про деньги, а не про художественную составляющую.

— Вы знаете, я посмотрел… У нас все смотрели «Смерть Дарвина». Ну и это про общество, конечно…. А жена «Пирата» смотрела… пару раз… И вот я удивляюсь, когда вы только все это успеваете?

Мне стало тепло и очень, очень приятно. мои фильмы смотрят все! Но, стоп. Не простой типчик. Все же не забывает про то, что он психолог. Причем спецслужбовский.

— Не успеваю, Виктор Анатольевич! Категорически не успеваю! — Ответил я искренне. Конечно же нельзя было говорить об Эйте и о своем собственном новом Автокомпе!..

Он сменил тему.

— А вы ловили кайф от того, что вам удалось удержаться и не упасть с небоскреба?

— Что вы? Я очень боялся!

После этого психолог предложил мне коньяк. Я даже мечтать о таком не смел. Неужто я таки прошел проверку? А нет, последовал еще один непростой вопрос:

— Что насчет самоопределения? Вы — человек?

Оп-па, мы про это с Юрой говорили. Он поначалу не хотел оставаться человеком, но я его уговорил. И считаю, что правильно сделал. Что нужно говорить? Что я агент, который полностью отдает себя на служение Родины? Чего он ждет?

— Конечно человек. А что, если какие-то варианты?

Все еще под впечатлением от этого странного приема у мозгоправа я вышел из здания и огляделся. Хорошо тут, за городом, горы рядом, секретная зона. У меня тут даже квартира есть. А мне придется сейчас тащиться в общагу.

Юрка поджидал меня у выхода рядом с автомобилем. Помахал мне руками. Обеими. Ну ладно хоть Юрка — верный друг. И Вика еще, вот наша банда… Он сел за руль нашего автомобиля, внутри уже работала печка, чтобы согреться с мороза, и пока мы ехали, делясь впечатлениями от армейских мозгоправов, нам позвонил Эйт и сообщил, что у нас во всех студиях — проверки. Ну то есть началось. И серьезно. Когда-то некоторое время назад я пытался представить себе этот день. Как все будет и почему-то думал, что придут братки с цепями, битами и трубами. А пришел спецназ. Так бывает, если твой противник — губернатор. Я понял, что для работы продюсером требуется не только красноречие, но еще и кулаки. Они разгромили наш павильон и забрались в наш «головной офис», ну то есть комнату с одним единственным компом. Изымали улики в интересах следствия…

Не знаю, что тут надо делать? Может быть с президентом встретиться, найти у него защиту? Пожаловаться на безумного губера? Мало шансов по многим причинам. К тому же он сегодня в Калининграде…

Так что надежда на свои кулаки и ни на что больше…

Надеюсь мой единственный в своем роде фракийский меч сделанный 1000 лет назад, они не посмеют тронуть…

Эйт продолжал говорить и мне постепенно стало ясно, что все не так просто и кулаками возможно не отделаться. Рейд спецназа был скрыт от Эйта и от нашего Автокомпа очень профессионально. Ни одного килобайта не ускользнуло. Юра спросил, что это значит.

— Этого нельзя добиться, все равно что-то просачивается… если… если у тебя, конечно, нет серьезных технологий.

— Откуда технологии?

— Это технологии Беккера

— Наш губер мутит с Беккером?

— Да. И не только в этой сфере.

— Вот это да!

Эйт сделал многозначительную паузу и сказал:

— Думаю, что вас губер не оставит одних на дороге.

— А я уже вижу хвост, — сказал Юра. — Они не отцепляются от нас со въезда в город.

Юра прибавил газа, стал менять направление, сворачивая. Но вскоре мы забрались в такую густую гущу автомобилей, двигающихся с огромной скоростью по мейн-авеню, что о маневрах пришлось забыть.

Нас подтолкнули сзади. Как тут не вспомнишь о жуликах, специально устраивающих аварии на дороге? Жулик получает царапину, а фиксируется это как авария — как будто ты сам на него наехал, такой сякой нехороший водитель. И ты должен выплатить денюжку.

Вот и нас так же «обработали», как будто мы сами «споткнулись», не умеем ездить, вылетели посреди двух полос. Тут было очень тесно, для нашего авто места не имелось — по любому в кого-то мы должны были въехать. Юра выбрал того, кто двигался в среднем ряду. Мы врезались, автомобиль, на которой мы налетели, съехал в другой ряд и ударил в еще один автомобиль, а тот — еще один и так получилась целая цепочка. Движение было полностью нарушено и стало неконтролируемым. Дорожный поток подпрыгнул и стал кувыркаться, машины взлетали вверх, наезжая друг на друга, нас вытеснил с обочины на тротуар, на котором оставался неубранный лёд, и мы влетели в угол здания. Удар пришел в пассажирскую часть. Юрка кричал, что не может затормозить. Что-то с тормозной системой?.. В последний момент я увидел лопающуюся арматуру и крошащееся стекло. Меня несло прямо на всё это. Мое сознание начало меркнуть. Но еще до того, когда оно окончательно схлопнулось я увидел как наша машина продолжила неуправляемое движение и врезалась в автобус.

Тут были и дети. Люди судя по повреждениям и крикам пострадали серьезно. Кое-то не кричал, а затих, обмякнув, некоторые тела оказались просто перерезанными.

«Вот тебе и привет от губернатора» — подумал я и провалился в…

Но я не погрузился во тьму до конца. Я увидел блуждающий свет во тьме. Как будто что-то большое и светлое передвигалось за большой и темной преградой. И услышал голоса. Я узнал Юрку. «Ну хорошо, хоть ты жив». А интересно быть в такой странной отключке. Восприятие явно не линейное. Какие-то куски выпадают, себя я не чувствую, но я себя осознаю. Интересно, это со всеми так, кто попадает в автомобильную аварию? Наконец мне стало неинтересно и я перестал наблюдать за (реальным) миром, скрытый свет меня интересовал больше. Я чувствовал, что могу одернуть завесу и увидеть Его. Не было ничего такого, чтобы могло меня удержать в (реальном) мире. Кино что ли? Да ладно! Шутовство. Возможно я был готов умереть…

— Нет! Не уходи! — заорал голос. Это кто? Юрка? А чего он так переживает? Однако неподдельность этого голоса сдула с меня легкомысленность. Этот человек (Юра) не хотел меня отпускать (это что ж теперь — не умирать?)…

Ну ладно, раз так надо. Значит не уйду. Пока.

Чем же мне заняться в моем странном состоянии? Мои мозги не отключились, они же у меня теперь жидкие. Просто сейчас сильно повреждены… Но связь с миром я все же потерял… опять…

Свет? Хм, представьте, у нас нет возможности полазить в сотовом, пойти на улицу, с кем-то поговорить. Вы полностью изолированы. Что делать? Только думать. А раз есть Свет — молиться. Не сказать, что я особый умелец — как это делать. Но реально — а что еще я могу в таком положении делать? Пусть работает мой ум.

Что интересно я не хотел спать. Старался читать молитву, в перерывах думал о фильмах, все-таки, мои проекты не были мне безразличными, я вкладывал в них душу… и прислушивался. Что происходит снаружи. Когда меня вытащат.

Свет, который как бы продолжал ненавязчиво присутствовать стал греть.

А потом я очнулся в больнице. Я точно знал — прошло две ночи.

Я увидел Алексея Петровича. И нашу, службовсковскую больницу. Каких-то деталей я не знал, но все так, как я и предполагал.

Юра или Вика — вот кого угодно можно было ожидать у своей больничной койки. Но Алексея Петровича, автор моего участия «подключи чип для тотальной слежки»? Прямо как тогда, когда я впервые очнулся с чипом в голове…

— Очнулся? Пока ты опережаешь график восстановления. И это хорошо. Потому что у нас поджимает время. Ты же понимаешь, что ты бы не выжил, если бы не был… иным… чем человек? Я тебе фото покажу.

И он показал чем я был. Это фактически труп раздавленный всмятку. Из меня вытекли мозги, кишки, кровь… в общем все, что могло вытечь…

А ведь все-таки есть плюсы от того, что ты… немного другой…

Глава 12

В палате горел приглушенный свет, освещая скудную больничную обстановку и пустые соседние кровати. Алексей Петрович был очень взволнован. Он торопливо заговорил:

— Тебе нужно быстро переодеться и уходить. Я как мог тянул их приход сюда. Ты же понимаешь, на территорию спецгородка просто так кто захочет попасть не сможет. Пока ты был в отключке я их водил за нос. Теперь их уже ничто не остановит.

Я увидел в его глазах то, что никак не должен был видеть — страх. В глазах офицера спецслужбы застыл страх!

— Кто — «они»?

Мозги еще работали плохо.

— Я на них работал, а теперь я их кинул. У нас очень мало времени. Это губернаторские. Там у них Синица главный. А у нас в службе на их стороне — Борисов. Запомнил? Он дал личное разрешение зайти на спецтерриторию группе захвата. Надо срочно уходить!

Было очень неудобно только придя в себя уже куда-то нестись. Тем более объем информации слишком мал. Надо разобраться. Но переодеться все же стоит, раз старик настаивает.

— Это была их идея — чипы. Они планируют создать серию таких чипов. Они будут вшивать их тем, кто хоть как-то может влиять на ход событий. Ты был первым. Борисов осуществлял эту операцию, но я в последний момент выхватил из его рук твое кураторство. Сам одобрил. Он тоже все понимает… Ты уж извини, с тобой нужно было поступать жестко, они контролировали. Но заметь, я скрывал то, что ты саботируешь программу. И Евгения покрывал, догадываясь, что он… Я ждал, когда настанет время. Оно настало! Когда чип заработает, тебе нужно будет избегать площадей влияния.

— А он не работает?

— Ты же связался с Автокомпом? Он поставляет другой отчет о его работе и держит его выключенным. Но это временно. Это твоя единственная надежда! Все, пора! Давай в окно.

— Какой этаж?

— Первый. — Он промакнул платком вспотевшее лицо. — Я тебя прошу, позаботься о моей семье.

Он схватил меня за руку и заставил поклясться, что я не брошу его супругу и детей. Затем он принялся меня выталкивать наружу. Когда я вступил на снег подоконника, люди в брониках и амуниции ворвались в палату. Я все видел. Алексей Петрович пошел навстречу им, подняв руки и приказывая опустить оружие. У тех были калаши. Все решилось в ту же секунду. Выстрелы срезали старика. И не стало Круза.

Я спрыгнул в снег и закапал его белизну ярко красными каплями. Кровь? В меня попали? Нет, это что-то со швами. Рана на голове не до конца затянулась.

Ладно, бежать!

Выстрелы застрекотали за спиной. Ага, только что из больницы. Сейчас уронят меня обратно. Интересно, учитывая мое новое тело — что нужно, чтобы меня убить? Оторвать голову, как в «Горце»? Проверять не хотелось.

Сугробы в поле навалило за зиму очень высокие. На открытых территориях где-то метра полтора. Я нырнул в ближайший. Думал будет холодно или не хватит воздуха, ничего подобного. Внутри я чувствовал себя комфортно. И принялся передвигаться в снегу. Движения как будто «вспомнились», хотя я никогда их не знал. Нужно отталкиваться от плотного снега, в который я вгрызаюсь как корабль, который продирался к центру Земли (в каком-то фильме). Поверхность кожи заработала как винт — и я вкручивался в слои снега, вытянув руку вперед. Тело работало энергично, я протискивался в глубине сугробов, при этом еще вращался сам… Не всегда удается сохранить человеческое лицо, когда угрожает смерть, так сказать. Я сверялся по виртуальной карте с планом местности. Видел куда я передвигаюсь и какое расстояние требуется преодолеть… Преодолев порядочное расстояние замер и прислушался.

Я обнаружил в воздухе четыре дрона. Я понимал их точные координаты в воздухе, они висели над снежным полем с разных сторон. Это были наблюдательные дроны. Судя по всему они были снабжены очень большим количеством датчиков. А надо мной как на зло 10 сантиметров снега. Это конечно очень плотные 10 сантиметров, но не настолько, чтобы скрыть меня от датчиков. Неравномерно мело по полям…

Ну что же, прикидываюсь ветошью. Сливаюсь с сугробами по температуре, цвету, тишине… Ждем… сердцебиение сократилось до 1 удара в минуту. Я чувствовал структуру снега и покрылся коркой с полной имитацией этой структуры. Причем залил этой коркой одежду, ее ведь тоже надо было спрятать… Пока я думал, чем еще слиться с окружающим… дроны улетели. Значит не увидели? Я добрался до леса, вылез наружу и вернул себе человеческую внешность. Так было гораздо легче. Ну и сердце забилось нормально…

Только когда я зашагал по снегу, я понял, что кто-то смотрит на меня. Я быстро обернулся. Это был волк. Хозяин леса, когда спит Мишка.

Я погрозил ему пальцем. И отправился дальше. Тот проследил за моими движениями и поплелся в другую сторону…

А тяжело после всех этих подвигов, да и еще по колено в снегу! Как можно быстрее я нашел дорогу и пошел по ней. Одежка была не по сезону. Энергии в теле уже оставалось мало, я замерзал…

Окраина выглядела мрачно. Здесь находилось очень много третьесортных кафе, каких-то непонятных хибар и конечно — промзона. Такое любили показывать в сайфай-кино и говорить, что это таун. Нет, это конечно никакой не таун. Таун — это башни, площади, парки, ущелья между небоскребами. Это в лучшем случая вилидж.

Неон? Как в городе без неона? Он конечно был. Некоторые даже напяливали на себя одежду светящуюся неоном. Не на каждой улице этот светящийся газ был популярен. Еще была голография. И зоны дополненной реальности.

Город всегда был темным, всегда с огнями и светом. Солнце никогда не проникало на первый этаж. Даже летом, даже днем.

Я рассмотрел, что здесь имеются лавки с наркошней. И с алкашкой тоже были. Ну да, окраина же и потворство нынешней власти. Это добавило к мрачному ощущению города. Но нет, город он все же не такой.

Далее меня ждало нечто еще более удивительное. Я увидел лавку с живыми курями. Тушки приготовленных продавал автомат. А рядом, за легким заборчиком по легкому снежку паслись птицы пестрых расцветок.

Я зашел погреться.

Не спрашивая продавцов сразу узрел на внутреннем виртуальном поле расценки их товаров. Облизнулся, курочка стоила не так много, но денег не было даже столько.

Здесь я выпросил утеплитель — старую дерюжку. И продолжил двигаться по улице.

Я забрел на верфь, только строили здесь не корабли а боевых роботов, в простонародии — мечей. В последнее время, управляемые Автокомпами, они стали незаменимыми в народном хозяйстве.

Лачуги стали повышать этажность.

Несколько поворотов и вот я вступаю на залитые светом мостовые. Неужто я в городе? Что теперь делать? Чувствую я себя слабо, мне бы подкрепиться, подлечиться… Связаться с Юркой, с Эйтом… С Викой не хотелось. Я не в том состоянии.

В городе, где очень часто и близко друг другу настроены небоскребы само напрашивается делать между ними переходы на разных уровнях. Ну а уж насколько быстро в этих «переходах» от небоскреба к небоскребу начинали строить жилье — сами понимаете — моментально. По сути это рост вширь. В Нью-Йорке так не делают, потому что небоскребы не такие высокие и средств на это у города нет. А у нас такое есть. На другом уровне у нас и архитектура. У нас, конечно, нет архитектуры разных эпох, как в Нью-Йорке. Там явны эти исторические слои — до войны, после войны… Греческое влияние, свободная Америка 1810–1830, Георгианская эпоха (1765–1850), Французский шик бозар (1830–1890), Бруклинские таунхаусы (1850–1920), Ар-деко (1920–1932), Интернациональная эпоха (1932–1950) и т. д и т.п. Но у нас архитектура изысканная, красивая, практичная и ультрасовременная. Возможно наши постройки внесут в какой-то новый стиль. Придумают и внесут.

У них вряд ли бы этот рост в ширь разрешили, дома построены без плана и перспективы… а у наших высоток имелся большой запас прочности. Они были изначально рассчитаны на расширение. Мне очень нравится, что всем этим мы превосходим самый богатый город планеты. Кроме этого в Мамонте были установленные громадные колонны, на которых далее где-то на километровой высоте планировалось строить второй этаж города. Небоскребы оттуда будут расти вниз. «Вам на какой этаж?» «На минус 218й».

На нижней стороне второго городского этажа, который только начали создавать машины (нужно только представить, какой это объем работы!) я увидел громадную надпись неоном: «Пока нечего смотреть здесь».

Ну да, пока еще нечего. Но мне нравился размах. И никакой губернатор или его зам меня не остановят.

Конечно здесь имелись монорельсы, из вагонов которых открывались потрясающие виды. И летали «аэротакси» — самолетики маломерки или громадные дроны. Технологии наших кораблей еще не воспроизвели. Не успели.

Пошел снег. Тут же изо всех проулков появились автономные снегоуборочные машины. Они умело загружали снег в подъежающие автономные грузовики. Роботы работали споро.

Я продвигался вперед, к центру. В один момент уборщики замерли и как мне показалось все устремили свой взгляд на меня. Это было проявление уважения или… в этот момент поступил запрос — «разрешить продолжать». Я махнул рукой и работа продолжилась.

Кое-где встречались площади дополненной реальности. Вот ты шагаешь по мостовой, ни о чем не подозреваешь, и вдруг рядом идет роскошная девушка, которая начинает с тобой разговаривать и даже приставать. Она настолько хороша, что ты не можешь отвести взгляда. Или вдруг оказывается, что идешь по краю обрыва. Или навстречу — чудовище с рекламными буклетиками. Или вокруг тебя вырастает лес инопланетянских растений… Это все так реально, что ты даже не понимаешь, что эти явления сгенерированы искусственным интеллектом, преследующим рекламную цель.

А ведь никаких дополнительных устройств вроде кепки со встроенным ретранслятором в этих местах уже не требуется. Излучатели стоят прямо на улице. Ты преодолеваешь границу их действия и погружаешься в вирт, сам того не замечая… Эта технология была просто утащена у моей Бит-корпорациии и никто за нее мне денег не заплатил. Площадей таких в городе было не так много. Но ради них в Мамонт специально приезжали туристы. Только представьте, что можно накрутить в таких местах, имея фантазию.

Остерегаться площадей! — сказал мне старик Круз. Вот он про что говорил.

В центре под такую площадь был отдан целый парк. Это место не имело отбоя у туристов ни днем ни ночью. Там если что, круглосуточно дежурили полиция и скорая.

А зоны действия Автокомпа почему-то пока не попадались. Они вообще есть?

Через некоторое время я догнал толпу народа, которая шла в центр, они несли большие плакаты, скандировали «Нет ИИ!» «Долой Автокомп», «Верните нам нашу работу!» «Запретить электронное кино!» Неподалеку за происходящим наблюдали полицейские. И не вмешивались.

«Нет ИИ?» Это демонстрация против искусственного интеллекта?

Я увидел еще более крутые плакаты. «Наказать Ионова»! Долой ион-банки! Долой Перстиж! Толпа скандировала тошнотворные кричалки.

А что, ион-банки до сих пор существуют?

Прямо по курсу пылала машина. Остов был охвачен языками пламени. Наверное помешала шествию. Не повезло.

В поле зрения выскочил предупреждающий сигнал — на плане города я увидел преследователей. Они неслись ко мне в автомобиле. А я размяк, думал, они меня потеряли. Автомобиль выскочил со второстепенной улицы, все происходило так быстро, что я не успевал отреагировать. Сейчас они отроют пальбу по мне. И толпе.

В следующий момент уборщик снега вцепился в правое колесо машины моих преследователей и она резко ушла вбок, замерла на обочине. Уборщик как пес своими металлическими лопастями для уборки снега рвал колесо, оно уже спустило и явно намеревался выгрызть крыло. С другой стороны в другое колесо вцепился другой уборщик. Киллеры попытались открыть дверь, но она тут же была с силой зарыта и мгновенно смялась — еще один уборщик вцепился в гладкую обшивку автомобиля. Еще один робот вгрызался в капот, взобравшись на него своими паучьими лапами. Еще один появился на крыше. Изнутри послышались крики… Убийцы звали на помощь.

Зрелище было жутковатое.

Но не надо было задерживаться.

— В Автокомп, — приказал я. Хоть и негромко, но меня услышали.

Роботы разорвали обшивку и помчались все в одном направлении, кто-то из них некоторое расстояние тащил за собой кусок обшивки. Внутри растерзанного автомобиля все было залито кровью.

Я заковылял в прежнем направлении. Защитников у меня в городе может оказаться много. Служебных роботов в городе столько, что их посчитать затруднительно. Маляры, мусорщики, связисты, гаишники, парикмахеры, журналисты, коммуникационные роботы, строительные, транспортные, патрульные…

Не смотря на то, что часть преследователей остановили мои неожиданные помощники, почти сразу в толпе протестующих появились люди в военной амуниции. Вряд ли кто-то из них вышел протестовать. Тут только я — цель для них. И верно — они стали синхронно приближаться ко мне со всех сторон.

«Пальнут в толпе или нет?»

Не буду выяснять, подумал я, и сам бросился наперерез идя строго направо сквозь ряды протестующих. Мне казалось, что вся эта нечисть появилась откуда-то с левой подворотни…

Я нанес сокрушительный удар первым. Один человек, второй, третий. Внутренний отчет просигнализировал — противник готовит применить огнестрельное оружие. Тогда я линяю из толпы.

Только я хотел рвануться наружу, выбежать, как кто-то меня спалил:

— Эй! Кореша, да это же Ионов!

— Вы меня с кем-то спутали…

— Это реально он. Ты давно нарывался!

— Не может быть!

— Правда он⁉

— Вот это да!

— Время для возмездия!!!

На меня посыпался град ударов. Если так пойдет они сейчас втопчут меня в мостовую. Больно ведь! Все на одного!

— Бей его! Он долбанный папа роботов! Преступник! Сволочь!

Я разозлился и поймал кого-то за пятку, рванул и сбил этим человеком нескольких своих противников, правда неуклюже, не так, как это показывают в мультике про богатырей. Этим я невольно очистил дорогу для моих преследователей. А они подготовились! Все как один — в амуниции, а у одного — телескопическая палка с ошейником, в котором проскакивали искры. Садисты, вот же что удумали! Поймать меня как собаку. Но толпа смяла моих противников и я снова включил кулаки. Но я понимал, что лучше всего сейчас мне бежать.

Я воспользовался секундной заминкой своих противников и запрыгнул на наклонный металлический столб, наверху которого находился светофор, и перепрыгнул через забор. Вряд ли они так умеют прыгать. Кто-то цеплялся за наклонную трубу. Кто-то орал, что меня надо пристрелить. Ну да, я же теперь одиночная цель, хотя и за шикарным забором… Что за здание? Ого! Дипломатическое представительство Зимбабве! Вот откуда забор.

Я бросился бежать вдоль по территории посольства от одной стороны ограды к другой. Вновь перепрыгнул забор и оказался на перекрестке, эта улица не вела к центру, над проезжей частью тут был подвешен стеклянный мостик, который соединялся с висячей ресторанной площадкой, у которой даже имелись деревья, стилизованные, без листьев. Типа новогодние что ли? Красиво.

Я заметил, что в кипящей ненавистью толпе за моей спиной наметился раздор. Там кто-то сбивал ограничители для транспортных средств. Далее я увидел, как атакованы были мои преследователи. Я увидел, что это делает довольно умело некий человек. Но рассматривать было некогда и я бросился на мост, затем на площадку ресторана, запнулся за стул, набрал скорость и выпрыгнул на этаж дома, который стоял практически в упор. Разбил окно. Влетел в помещение.

Работа кипела. Обычные боксы для работников я увидел в следующем помещении.

— Девушка, где я?

— Это администрация района… — удивилась она. Наверное секретарша.

Ого, как мне повезло.

Охота на меня продолжилась и внутри. В тесных коридорах и комнатушках муниципального здания был возможен только ближний бой. Но это не мешало применять им огнестрел. Я скакал как ужаленный — по стенам, потолкам… Я нанес несколько ударов, не ограничивая своей силы. Когда бьешь внимательно смотришь за состоянием соперника. Оцениваешь свои и его силы и сколько еще ударов потребуется… Удары были такие, что ни один нормальный человек выдержать не сможет. Если он, конечно, нормальный… Но вместо того, что я ожидал, я увидел как у моего соперника знакомо оттягивается и тянется губа. Мутант? Нет, не получилось обойтись без них, кажется этот противник сильнее, чем человек. И он был действительно сильнее… Вокруг уже орали о полиции, «что вы себе позволяете⁉» Ну да, что это я себе позволяю? В административных зданиях чин по чину должны быть благочинные очереди, а не друки…

Я понимал, что врагам скоро прибудет пополнение и что есть мочи заорал:

— Как вырубить наблюдение в городе?

Я знал, что меня слышат тысячи устройств разной сложности. Не дождавшись ответа, я бросился убегать. Нет, нельзя все время нападать. Так ни кулаков не останется и живых мест на теле. А я между прочим только что из больницы. Нужно найти убежище и заползти туда.

Я заметил крыльцо, а за ним — подворотню. Небольшое, но торжественно здание районного суда напомнило мне римские постройки. Мамонт напоминает не только Нью-Йорк, но и Италию… Может пронесет? Кто-то приближался. Вот кто это? Эти, с протеста? Или наемники, которым заплатили за мое уничтожение?

Вдруг я услышал шум вверху, в воздухе. Взрывы ударили поочередно, быстро приближаясь к толпе. И вот моих проклинателей-демонстрантов накрыло. Сразу разнеслись стоны и крики, дым медленно рассеивался.

Барражирующие боеприпасы? РСЗО? Что это прилетело? Это они так целили в меня?

Я выбежал на улицу чуть не спотыкаясь о вывороченные куски бетона, задирал голову, пытаясь увидеть летательное средство, если это были НУРсы. Нет, ничего не было. Как был совершен удар?

Убитые и раненные выглядели неприглядно, невозможно было помочь всем. Очередной звук отвлек меня от мысли хоть кому-то перебинтовать рану…

Что-то виднелось в воздухе между небоскребами. Прямая видимость? Что это? Очередной заход для стрельбы по земле?

Выстрелы раздались, но с земли. Лупил полицейский дрон. Находясь на расстоянии в 100 метров от меня, он явно бил по летающему судну. Выстрелы были интенсивными и вскоре летун был сбит.

У меня задрожали ноги. Что тут происходит? Это все из-за меня? У меня померкло перед глазами и я, по-видимому, упал.

Придя в себя я увидел какое-то знакомое лицо. Не сразу я понял, что передо мной Николай.

— Ты?

— Мы в туннелях метро. Тут у них нету камер.

— Что ты тут делаешь?

— У нас здесь штаб сопротивления. Мы протестуем против засилья роботов.

Я сжал его руку, на большее у меня не хватило сил. Все же нас многое объединяло. Я знал, что под кожей рук — сложные механизмы. Но мне пофиг, это ж Николай.

— Как же ты дошел до жизни такой, что ты протестуешь против роботов? Тебе ли протестовать?

— Куда поставили работать работу, там и работаю, — ответил он бесхитростно. — А ты разве не понимаешь, ты сделал 12 фильмов мирового уровня за полгода, развел активную информационную деятельность, у тебя активно работает Автокомп, бизнес, разве тебя не нужно остановить? Ты — новый мир, очень непривычный для людей, вредный для властей… Так что я борюсь против тебя. Но это всего лишь временно, до тех пор, когда я не понадоблюсь для чего-то более важного. Нас много таких.

— А сейчас что не борешься?

— Я борюсь только на виду у моей банды. Я у них типо предводитель. Но на самом деле являюсь наблюдателем в бандитском контингенте. Ты что братан, рамсы попутал? — улыбнулся он.

— Зачем это наблюдение? Зачем вам эти бандиты?

— Мы должны знать своих противников.

— Коварный как Дэн.

— Еще бы! Я бы знаешь, что хотел? Чтобы ты мне какой-нибудь новый приказ дал.

Я поморщился. И сменил тему.

— Это ты там за мной шел в толпе? Знатно люди вылетали!..

— Ты заметил?

— Да, спасибо!.. Меня надежно вычеркнули со всех камер? — уточнил я. Должны были вычеркнуть, я же просил.

— Да, это все точно, твой приказ выполнен. Это вполне осуществимо. Автокомп же выключил твой чип в голове. Заместил в нем информацию. Так что и наблюдение снимет. С этой минуты он будет тереть тебя со всех городских камер. Не проблема. Но пойми, это не может длиться бесконечно. Это будет рано или поздно обнаружено.

— Мне нужно восстановиться.

— Это обязательно. И еще какая-то помощь потребуется?

Я помедлил. Новый приказ он хочет?

— У меня будет к тебе задание. Работать будешь самостоятельно и тихо, чтобы никто не узнал. Ты должен организовать группы сопротивления, которые подчинялись бы только мне… Для этого тебе нужно выйти из своих бандитских дел и заняться выполнением моего приказа очень тщательно. — Пока я говорил я получил сообщение в панели ТениДэна, которая возникла перед глазами: «робот поступил в прямое подчинение. Единица№3».

— Это не сложно. Ты же знаешь, что по всей стране уже существуют дворовые или как еще их называют велосипедные общества?

— Нет не знаю, — удивился я.

Что же это будет? Война? Мои против них? Не первый раз вокруг меня гибнут люди. Хоть беккеровцы и не хотели меня напугать, как говорит Николай, однако я воспринял это именно так — им все равно сколько погибнет людей, они все равно доберутся до меня.

Не первый раз меня защищают. Не первый раз мне предоставляют ресурсы. Этот новый мир, скроенный при моем участии. Видно это как налог за то, что я поучаствовал в создании этого самого нового мира…

— И ты сможешь перехватить эти велосипедные общества?

— Ну конечно! В каждой группе есть роботы. Они в определенном соотношении, чтобы направлять людей, которые состоят в этих обществах.

— Все под контролем?

— А как ты думал? Работа идет. И ее смысл — помогать тебе. Конечно эта работа была начата заранее.

Умные помощники — да. Очень умные. И очень преданные.

— Ты получил новое задание. Доволен? — Спросил я.

— Да, — расплылся он в улыбке.

Глава 13

Ионов.

Николай дал мне нормальную одежду и показал мне лифт. Я смог подняться на верхотуру одного из высоких небоскребов, на самую крышу, здесь я обнаружил такую огромную площадку, что здесь можно было в футбол играть. Сюда заходят, наверное, только роботы. Следят за коммуникациями, водонепроницаемостью покрытия

Я немного погулял, смотря наверх. Ну что? Я на улице. За мной никто не бежит и не летит, значит все верно. Меня вычеркнули для трекеров города.

Я заглянул за край крыши и обомлел. Мрачная, нескончаемая громада высокоэтажных корпусов высилась вокруг, преимущественно внизу. Мрачная, темная, технологичная громада. Без единого огонька. Автокомпу не нужен свет.

Индустриальный район. Подо мной раскинулся один из первых Автокомпов, он располагался на поверхности. Неплохой размах.

Меня интересовало — какие силы нам противостоят. И обратил вопрос к Автокомпу. Он откликнулся сразу. Казалось, что заговорило что-то мощное и древнее.

— Синица склонил на свою сторону три Автокомпа. Директор спецслужбы пока соблюдает нейтралитет.

Краем сознания я еще увидал список мероприятий на вечер. Среди них была вечеринка Маршалла, были и ультрасовременные. А я бы не отказался отправится на вечеринку инсталлированную в антураже 90х прошлого века. Но нет, некогда отдыхать.

Пробивался Эйт. У меня постоянно выскакивало «единица № 2 требует связи».

— Тебя нету в больнице! Что случилось?

— Я сбежал.

— В части переполох. А я не могу определить твое местоположение. Но не в этом дело. Срочно езжай в кафе «Снежное»!

— Зачем?

— Там наш сценарист Сергей Водолазов захватил заложников и угрожает их убить!

Только этого не хватало. Надо срочно бежать. Перед выходом с крыши я остановился:

— Слушай, нужно собрать всю информацию по сегодняшней стрельбе! Кто по мне стрелял, кто преследовал, по чьему приказу, все, абсолютно все подробности!

Автокомп принялся за работу, а я спустился на лифте и вышел в центральный выход. Пальмы в этих краях не водятся. Откуда они взялись на улице я не знал. Но они стояли в стеклянной оранжерее прямо на тротуаре. Недавно выпавший снег и пальмы. Прекрасный вид, скажу я вам.

Никто не обращал на меня внимание. Это прекрасно, значит если меня визуально никто не обнаружит, то никто не обнаружит. Очень хорошо, иду дальше. Под ногами асфальт, стекло, бетон, металл, снег… этажность с обеих сторон все выше. Все эти мульки сверхгорода опять же — неон, дополненная реальность… И вот впереди — какой-то ларек. Так я сначала понял. Пузатый большой ларек, в который можно зайти. Черный истоптанный снег перед ним. Я прочитал. Пункты обмена данными. Это что?

«Здесь можно получить новости, необходимые данные, расплатиться по счетам, обслужить домашние системы — канализации, электроснабжения, теплоснабжения…» — выскочило в голове описание.

Ну это все понятно. А дальше: «Здесь можно осуществить сервис своих чипов». Чипов? Опа-на. Огромный плакат гласил: «Впервые в мировой истории вам доступен фантастический сервис! Вы можете управлять домашней техникой и всеми своими платежами одной только силой мысли!..» «Только в Мамонте!» И т.д. и т.п. Мой ТеньДень в это время предлагал, если мне это нужно подробности всех этих дел, какого рода чипы они предлагают выбирать… Нет, не надо. Не хочу я это смотреть, тошно.

Я-то думал, что процесс затянется. А нет. Губернатор, похоже, бежит впереди паровоза.

Чипованные люди уже есть. Наконец-то реклама на сотовых ларьках стала правильной. С самого появления сотовых телефонов в магазинах всегда писали: «подключитесь у нас!» А правильно было бы сказать «подключите свой телефон у нас!» Все, теперь никаких претензий, теперь подключаются не телефоны, а люди.

Полицейские машины отрезали кусок дороги у кафе, узкая дорога оказалась полностью закрыта. Но меня ждали.

— Он требует тебя, — сказал мне капитан полиции, в одной руке у него была зажата рация, в другой — телефон. — Так что мы вынуждены пропустить тебя. Террориста к террористу пропускаем.

Я вспыхнул:

— Еще раз меня так назовешь, я внесу правки на твоем лице, не посмотрю на погоны.

К моему удивлению капитан не стал дальше быковать:

— «Внесу правки»? Тоже что ли из этих… сценаристов? А ну тогда ладно, иди.

Пойду, только как возвращаться? Они меня повяжут?

— Слушай, капитан, у тебя есть приказ меня арестовать?

— Нет, — удивился он.

— А чего же тебе не нравится?

— А я городские каналы смотрю, а не твои.

— А вот, что. Ну может быть останемся при своих?

— Выпить не предложишь?

— Пошли вместе. Там — в кафе.

Он отрицательно помотал головой.

— Не разрешено.

Я отказался от пуленепробиваемого жилета. Наоборот, снял пиджак, белая рубашка — это лучшее, что может увидеть террорист. Я не представляю угрозы. Я потихоньку подошел к входу, в витрине красовались толстые деревянные балки, такие просто не сломаешь.

Зашел, с силой двинув массивную дверь. Внутри все оказалось не так, как я себе представлял. Люди отдыхали — смотрели ТВ, кушали, откинувшись скучали в креслах.

— Что тут у вас происходит? — с искренним удивлением спросил я. Совсем не похоже на захваченных людей.

— Мы в заложниках, — лениво откликнулся кто-то. — Жрачка есть, выпивки дохрена, давай с нами!

— Ионов? Ты что ли?

— Я вообще-то спасать вас пришел.

— Вот молодец! Давай к нам!

— Может быть объясните в чем дело?

— Мы решили подыграть… э… Сереже ради хайпа. У нас все прославились, а старики, которые не имели аккаунтов, их завели. Мы время от времени снимаем ужасные ролики. Для этого приходится будить Сережку. Ты пойми, у нас никогда не было такого шанса завести миллионы подписчиков! Вот вы, все известные люди от этого не страдаете, а мы страдаем.

— А в конце? Серегу убьют?

— Нет, конечно, мы расскажем, что он относился к нам хорошо.

— Ну да, он — тюрьму, а вы — в топ… Где террорист?

Террорист сидел у барной стойки спиной ко мне. В обнимку с автоматом. Уж не у нас ли в оружейке украл?

Я растолкал его, он не сразу узнал меня.

— Ты что тут делаешь? — сразу потребовал я.

— Ну как же? Я захватил людей в заложники, разве не видно? Как хорошо, что ты пришел. Ты мне как раз был нужен!.. Я не могу молчать! Тебя же арестовали и хотят убить! Я заявил, что протестую. Ну и если они не услышат мою позицию, я кого-нибудь убью из этого кафе.

— Меня никто не арестовал, с чего ты взял?

Сергей как будто не слышал:

— Как я буду жить? Я дождался наконец того, чего хотел в жизни — работать сценаристом. И у меня это хотят отобрать.

Я сел за стол.

— Посмотри на меня, я на свободе. Меня никто не арестовал, — повторил я.

— Ты не обманываешь?

— Нет.

— Прослушка? Или какой-то контроль за разумом?

— Какая еще прослушка?

— Ты же не будешь меня обманывать? Ты же мой начальник!

Я немного рассердился:

— Так, вопрос исчерпан? Я свободен, ты взбаламутил город…

— Нет, не исчерпан! Это еще не все! Тут у меня проблема. Большая проблема.

— Ты о чем?

— Это по работе. Ты знаешь Павла?

— Кто ж его не знает?

Он тяжело задышал, выкатил глаза и раскраснелся:

— Он сделал из моей работы дыру! У меня была прописана композиция постепенного развития характера! Он все зарубил!

— Сережа, ну-ка давай спокойнее!

Он отдышался:

— Вы знаете, что я работаю у вас автором сценария?

— Ну как же не знать?

— Мой сценарий к «Галактическому спецназу» проходил предварительно. И все страницы, все строки и все буквы были одобрены вами…

— Это как?

— Ну то, что одобряется вами всегда имеют подпись.

— Какую подпись?

— Такая маленькая восьмерочка в углу страницы!

Он ожидал, что я скажу «да! Конечно!» Но я молчал не зная что сказать. Это ведь Эйт ставил свое клеймо. Вот засранец…

— А вы уверены, что это не номер страницы?

— Точно нет! В сценарии было 42 страницы. Об этом знает весь персонал студии! То что подписано восьмеркой имеет одобрение. Это конечно не официально, я все понимаю, но… Вы… а вы хотя бы бухгалтеров спросите! Они вам подтвердят. Всегда то, что подписано этой восьмеркой — оплачивается. — Так и не найдя поддержки с моей стороны, он продолжил: — Я даже не знаю, как его зовут по отчеству! Этот Паша с Антоном, они синячят вместо работы, а потом выбрасывают мой сценарий кусками! — все, снова началась истерика. — Его надо остановить!

Мне показалось, что он хочет вскинуть автомат и наведаться к Паше с Антоном.

Возможно, это была настоящая причина того, что Сергей сорвался. Он немного пугал своей неуравновешенностью. Но тут еще один аспект — этот писатель неравнодушен к своей работе! Как же это хорошо!

— Выпей! — я налил ему. — Давай пойдем логическимпутем.

Мое предложение ему понравилось. Я понял, о каком фильме идет речь. О многострадальном «Галактическом спецназе». Да, тут и мне есть о чем возмущаться. Единственный проваленный фильм еще до выхода на экраны.

— Давай!

— Фильм готов на 75%!

— Вот увидишь, его придется переделывать!

Я видел некоторые кадры. Эйт на них жаловался, снято действительно очень плохо. И логики с последовательностью иной раз не найти. Но Эйт обещал все это вытянуть для хорошей картинки и перемонтировать. Он создаст новое изображение, которое требуется, чтобы достроить логику и целостность сюжета. Сережа про это ничего не знал. Я даже в контрактах с актерами это предусмотрел — что не буду платить за актерскую игру, если образ актера создан компьютером.

Не такая уж и большая проблема, как оказалась взбудоражила импульсивного Серегу Водолазова. Он зашел далеко. Отчаянный тип! Нужно исправлять положение.

— Вот мое предложение — ты можешь участвовать в сборке окончательного варианта.

— Это люди Синицы и они так просто не отвяжутся!

— Отвяжутся. Ты уверен, что они люди Синицы?

— Абсолютно. Ты не понимаешь, они меня хейтят!

Мы хейтили их. Они хейтили нас. Противостояние обострялось. Кто-то из администрации даже выразил тревогу, когда я поругался на этих двух кино-клоунов — Пашу и Антона. Во как переживают за них.

— Ты будешь работать вместо Антона. И Паши.

— Но как?

— Послушай меня. Мы все исправим. Без съемок. Нахер Пашу и Антона. Ты должен сдать фильм мне. Понял? Я буду строго судить твою работу.

— Я не могу без режиссера.

— Режиссер тебе будет… Все, договорились. — Я оглянулся: и как мы будем выкручиваться? Вокруг три кольца оцепления. — Я тебя вытащу. Только не говори, что на серьезе выдвигал требования моего освобождения. Скажи, что это касается лишь работы над сценарием. Ну что ты радеешь за искусство, что тебя притесняли эти перцы… Посидишь немного в обезъянике. Я тебя вытащу, понял? Все, давай, пойдем.

Я старался никому не попадаться на глаза. Сотовый я стрельнул у одного из «заложников», позвонил Юрке.

— Ну ты едешь? Или как? — отозвался Юрка. Его голос был возмущенный, как будто я занимался какой-то ерундой. — Мы тут все с ума сходим. Вика мне весь мозг вынесла…

— И мне вынесет?

— Обязательно! Вынесет а потом, наверное, целовать будет.

— Ладно, — согласился я. — Что скажешь? Что там у вас?

— Ярослав Светогорский пропал. Ключевой актер на съемках.

— Что значит пропал?

— Не отвечает на звонки. Я только сейчас узнал… Я сейчас уже подъеду, я на машине.

Я получил ответы от ТеньДэна — угрожал ли ему, где был Светлогорский в последнее время… кроме того, я увидел его работы, точнее освежал в памяти. Колоритный характерный актер старой закалки. И привычке.

Никто не угрожал. В последнее время он курсировал между съемками и театром. А потом — раз и пропал. Неужели похитили? А смысл? Беккер решил убивать моих актеров? Маразм, — подумал я. Не может такого быть. Хотя мыслишка «а вдруг» не пропала.

Я попытался сбавить паранойю и запустил поиск любимых мест Светогорского. На карте мой виртуальный помощник указал точку на карте, к которой любовь Светлогорского оценивается на 81%. Это сауна — ближе к окраине. Немного назад придется ехать…

И на чем я поеду? Юрка посигналил. Он восседал на водительском сидении нашего джипа «Лидер». Машина казалась ему велика.

Я молча залез на пассажирское место. Без слов я понял, что Юрка уже знает об этой точке на карте. У него ведь был свой ТеньДэн.

— Ну ты герой!.. — восхитился Юра, имея ввиду, что за мной гнались, а я ускользнул.

— Которого правда, чуть не убили.

Пока ехали я получил кадры работ нашего художника. Отправитель — Юрий. Да, обмен данными между нами стал привычным. Обмениваются же друзья фотками фотами автомобилей и смешными роликами. Вот и мы делились.

Работы были прекрасными. С тонкой проработкой, колоритом и выстроенной экспозицией. Был объем и художественность. Видно было, что автор впихивал себя в эти все рамки определений как бы нехотя. И я его понимал, когда кричала душа требуя кисть или что там у них теперь — электронное перо — нужно было слушать душу.

— Красиво.

— А у меня таких авторов много. Есть художник работающий в традиции. — Просветил меня Юра. Традиция — это вещь.

— Их надо на вставку и продавать понемногу. У нас много талантливых людей. Надо активно давать им развиваться…

— А он еще музыку пишет.

Я тут же услышал приглушенную мелодию.

— Ого!

— Концерты будем давать?

— Конечно.

— Я всех сохранил. Никто не разбежался. Мы можем уже дать концерт новой симфонической музыки. У нас много талантов. Все хотят работать. И я всех перехватил. Так сказать их агент.

— Молодец! — похвалил я Юру.

Далее, пока мы выезжали из города он переслал мне подборку актуальных картинок. Многие из них изображали мою скромную, но незаурядную личность. Вот я ловлю рыбов (что?), вот я с крылышками как ангел, правда рожа у меня алкогольная (что⁇), вот я суровый директор корпорации и из-за моей спины вылетают ракеты, вот я узкоглазый как кореец наставил пушку на всемирного босса. Народное творчество оно такое — стихийное. Некоторые картинки показывали мертвого меня. В луже крови, как результат бандитских разборок. Короче интернет не спит…

Мы выехали к берегу реки Вопь. Здесь располагались коттеджи и сауны напрокат — все за одной оградой. Машина вскарабкалась на холм и я увидел потрясающей силы драматическую картину, если можно так сказать.

Светлогорский шел от сауны к дороге, навстречу нам, на нем болтались чуть не спадающие полунадетые штаны. Он шел маленькими шажками, иначе штаны не позволяли идти. Лицо было красным и пьяным. За ним вываливались из сауны «девчонки», тоже актрисы, того же возраста, что и Светлогорский, в обтягивающем латексе…

Сцена достойная пошлых комедий. Пьяный артист, который хорохорится перед девицами. Что они тут поссорились что ли? Какой момент комедии мы застали? Или Ярослава потянуло на подвиги?..

— Ты чего это делаешь, Ярослав Михалыч? — грозно спросил я когда подъехали. Он был не один, молодой ученик великого артиста был тоже не очень трезв.

— А мы с пи… ре… рипиздиции… — Невпопад ответил он. Так что, какой акт комедии мы наблюдали, я так и не узнал. Зато великий актер узнал, наконец, меня. — О! Это ты! А нам сказали ничего… новых съемок… не будет? — Проговорил он заплетающимся языком.

— Кто это вам сказал? Ты не хочешь лишиться премии, а?

— Гражданин начальник!- Вспылил актер. — Че ты сразу за премию-то?

— Ты знаешь, как потерял роль Остапа Бендера Высоцкий?

— Ты что? Шеф, бьешь по самому больному!

— Все, собирайтесь, поехали.

Всю дорогу Ярослав Михалыч нахваливал новые фильмы Мамонта. А между прочим, конечно, предлагал посидеть.

— Ну как же⁉ Это старинная и добрая традиция, когда благодетель актерского коллектива угощает нас, ну то есть хороших людей. А мы в это время улавливаем оттенки генеральной политической линии. Которую мы будем продвигать.

Опытный и умный мужик, что скажешь… Профессиональная пластика, так сказать. Соответствовать генеральной линии. Актеры добиваются грандиозных успехов в отстаивании взглядов персоны, которая их кормит.

Пластика потрясающая, что и говорить. Сегодня ты — добряк, положительный герой, с чистым огромным лицом не влазящим в экран. Завтра — ты злодей, с острым прищуром и глумливой усмешкой, скользкий и гадкий. Вот, актерская профессия. Актерам нравится такое переобувание. Ну и они не прочь когда хозяин им что-то жертвует.

Ну что ж, посидим.

Глава 14

Ионов.

Деятельность студии «Мамонт» не прерывалась. Юрка с Викой (с расчетами нашего Автокомпа) перенесли съемки в новые павильоны. Головной офис был тоже новый. Работа с персоналом так же продолжалась. Странное настроение у людей было. Губернатор против? Насрать.

Очевидно тут что-то перевернулось в городе. Наше «Велосипедное Общество», наш Дима Престиж и еще куча блогеров — реальных и виртуальных тому причина. Но не только. Ведь с нами продолжали работать большие денежные друзья. В наши фильмы вкладывали даже если отдачи не ожидалось. Это содержание наших фильмов так влияло на людей. Все понимали, что мы вписали свои имена в историю. Все и спонсоры и зрители хотели еще! Мне конечно хотелось бы думать, что это мой аристократизм и мой талант производили на людей такое неизгладимое впечатление, но нет, им нравилось «что-то новенькое».

У нас была жесткая конкуренция. Голливуд воспрянув от спячки и ощутив, что у него начал появляться потенциальный соперник выдал несколько фильмов по «новой технологии». Но даже не это главное — начал договариваться с прокатчиками, чтобы они перебивали наши фильмы. Ставили в расписание премьер с нашими фильмами параллельно свои, чтобы у зрителя был нелегкий выбор — пойти на наше кино или на голливудское? Результат был предсказуем — 50/50. Были среди зрителей патриоты, были и не патриоты. В результате все наши премьеры за полгода с лишним — все они были явно недооценены. Принесли прибыли меньше, чем это было можно. Ну конечно, как конкурировать с такими фильмами как «Кровавая резня-5», «Доктор Заунывный-3», «Падение Дуба-3», или «Упыри-4»? Мало того, что они франшизы как правило из супергероической серии, так они еще и пачками прут — как зомби — на зрителя…

Я углубился во внутреннюю жизнь Автокомпа, просто на некоторое время вынул цепочку управления Автокомпа кинопроцессами в студии — через своего ТеньДэна, то есть через свою голову. Объем уже привычно поражал. Я заметил, что мой Автокомп барыжит аккумуляторами, например. Для съемок это дело было необходимое. Но он бодро жонглировал ими — то сдавая, то перепродавая. И всегда у него был резерв. Съемки на этих аккумуляторах происходили на локациях.

Огромный список всего нужного для съемок. Но я и так предполагал, что каждая авторучка у Автокомпа на счету. Молодец! Большой список персонала — с подробными досье на каждого. Я мог почитать.

Все эти тонкости с кредитами, вся эта игра на биржах, все эти неподдающиеся моему уму проценты — ТеньДень мне объяснял словами, я видел таблицы — и все равно я в этом ничего не понимал…

Я отметил активную работу по рисованию. Автокомп сочинял постеры. Надо сказать, что сделать постер к фильму — это великое дело. Вот например Робин Гуд на постере заряжает в лук сразу 6 стрел, фильм никто особенно не помнит, он давнишний, а постер — сказка. И у нас должны быть такие крышесносные, концептуальные.

На нашем собрании присутствовали я, Юрка, Вика, Эйт. Ну и Автокомп, конечно. Его ответная трансляция маячила на мониторе компа, ее должен был озвучивать Эйт — в том или ином виде (больше он присутствует как исполнитель). Тесным кружком мы собрались у Викиных родителей. Конечно же заговорщики перед тем как обсуждать заговор против губернатора должны были плотно покушать. И никаких! Теща — это вторая мама. И вообще Инна Владимировна поддерживает, все, что мы делаем, так что нечего упираться… Так, глядишь, она нас научит как свергать правительства…

Проблема у Инны Владимировны случились с Эйтом. Он всячески отказывался кушать. Вика наконец не выдержала:

— Мам! Ну он же робот!

Надо признать, мы этого не скрывали и теща это уже давно знала. Но ее это не волновало.

— Без разницы, кто он. Он худой, его нужно откармливать!

Юра рассказывал что было, пока меня не было:

— Знаешь, как мы работали? Вечером приходит распоряжение о закрытии. А утром — опровержение распоряжения о закрытии, разрешение работать. Все бумаги официальные. И так несколько раз… А еще мы тут были на одном корпоративе. Знаешь насколько горячая штучка Анна Андреевна?

Даже не взламывая его мысли, я только по одному его лицу увидел, что он в предвкушении. Короче разыгрывает спектакль, чтобы посмеяться.

— Это кто Анна Андреевна?

— Это директор театра Станиславского, подруга нашей Нины Павловны. Как она плясала под песню о Крепком орешке Уилисе! ты бы видел!

Я и увидел, через ТеньДэн — с помощью памяти Юрки я узрел яркие кадры празднества и пляску горячей директрисы. Надо отдать ей должное, она умела зажигать в возрасте под полтинник. Танцевала и под современное. И что уж совсем удивительное — под лезгинку.

Внимательно вглядываясь в лицо Юрки, а он, конечно, понял, что я увидел его участок памяти с корпоратива, я никак не мог понять — чего он так плотоядно лыбится. Картинку-то я видел, а в мысли и эмоции я не углублялся, потому что у нас постепенно вырабатывался кодекс, куда лучше не заглядывать.

Мне было ясно только одно — они без меня тут не скучали. Хотя, я конечно понимал, что работа продолжалась и в мое отсутствие. Корпоративы — ее неотделимая часть…

Разъяснила все Вика, она без всяких ТеньДэнов все прекрасно понимала:

— Опять ты со своими сексуальными фантазиями, Литвинов, — цокнула она разочарованно, она назвала Юрку по фамилии.

— Ладно, — с легкостью согласился Юрка. — Давайте к делу. Кому-то из власти пришла идея создать художественную энциклопедию российского кино. Сейчас споры о том, кто является лицом актера по десятилетиям. В 90 — Бодров младший, в нулевых Безруков, В 10-х сытый Козловский напополам с Сашей Петровым… Вот думаем, кто будет в 20-х. Может быть кто-то из наших?

— Ну кто? У нас все очень круто. Некоторых актеров мы затащили на наш ТВ-канал, объединяем их паблики под нашими логотипами. Много претендентов.

А хороший вопрос. Мои режиссеры снимали талантливо. И у нас было много прекрасных актерских работ. Но так, чтобы кто-то из актеров мог стать лицом 2-го десятилетия? Пока нет. Лидер по количеству ролей — Леонид Басков. Лидер по рейтингам — Антон Огнев. Но им далеко.

— Вопрос задан правильно. — Оценил я работу Юры. — Нужно кого-то выводить в топ, раскручивать его таланты на все 100% и делать из него Элвиса нашего Пресли, а попасть в энциклопедию — дело техники. Но давай пока об этом не будем…

Пора было поговорить о серьезном.

Эйт взял слово:

— У Синицы несколько групп. Понятно, что официально они не могут ничего поделать, временно они будут охотиться тайно.

— Таинственно, — хихикнул Юрка. Вот ведь неутомимый, юморит даже сейчас — студенческим юмором.

Эйт продолжил:

— Официально предъявить нам они пока ничего не могут, я связал их законами, статьями… Поэтому действуют они неофициально. В этих группах много мутантов. Психологически они «без берегов» и способны на что угодно.

— Это плохо. Не далее, как вчера я имел «удовольствие» столкнуться с такими индивидуумами и еще видеть как эти «тайные военные отряды» запустили БПЛА и лупили с него по простым прохожим.

Все это видели и по ТВ. Наши каналы уже успели показать кое-какое видео, от которого у администрации сильно подгорело и им пришлось находить оправдания или перекладывать ответственность…

— Там кажется протестовали против ИИ? — осведомился Эйт.

— Да, тебя хотят запретить. — Ответил я ему, пристально окинув взглядом.

— Обидно. Но тебя они вроде тоже не любят…

— Один — один. — Признал я. — Плохо, что они могут вот так легко уничтожить людей. То что я видел произвело на меня неизгладимое впечатление. Я задумываюсь о том, что нам нужно затаиться.

— У нас производство, все запущено, как тут затаишься? — напомнил Юра.

— Ты нашел Николая? — спросил Эйт. — Он отобразился у меня в подчиненных.

— Ну да. Он был среди протестующих.

— Верно. Он, кстати, не попал под обстрел. К счастью.

— Слушай, а почему снежные агрегаты взбунтовались?

— Это защита владельца. — Ответил Эйт. — Как у тебя здоровье?

— Все ОК. — я действительно уже не ощущал никаких последствий аварии. Вот совсем. Тело восстановилось и наполнилось силой… даже более чем обычно.

— Ого! — Юрка прислушивался к моим словам, ведь его это тоже касалось.

Нарушила молчание Вика:

— Та авария была подстроена? А потом они еще и напали?

— Да. Я же уцелел, они послали для меня убийц. Добить.

Я кивнул Эйту:

— У тебя есть что?

Это была болезненная тема. Если все это правда, то значит власть самого крутого города на земле имеет интерес прикончить меня.

— Да, там везде уши Синицы.

— Власть города? — с неподдельным ужасом удивилась Вика. Ее можно понять. Кому хочется враждовать с сильными мира сего?

— Эйт засек хакерскую атаку на системы нашего джипа. — Сказал Юра. — Отказали руль и тормоза. У них все даже очень получилось. Это покушение на наши жизни.

Эйт снова взял слово:

— Сама власть неоднородна, потому что есть Нина, зам.губернатора по культуре, она на нашей стороне, но при этом тоже во власти.

Юра подумал и спросил:

— Все эти группы мутантов, хакерские группы… надо спонсировать и деньги тут не малые. За чей счет банкет?

— Хороший вопрос. Но думаю, тут понятно, что это рука Беккера. Через цепочку посредников, разумеется.

— Значит губернатор и Беккер срослись?

— Синица и Беккер. А человек в СТБ от них — Борисов. Так что Беккер, Синица и Борисов. И это еще не все. У них есть кто-то в ФСБ… Думаю Синица пообещал губернатору, что все решит, методы, думаю, они не обсуждали. Но губер по закону все равно в этом по уши.

Я задал архиважный вопрос:

— А что силовые структуры?

— МВД, твоя спецслужба СТБ, армия пытаются сохранить нейтралитет. Если Синица склонит их на свою сторону, то они мобилизуют очень много отрядов. Вероятность такого развития высокая.

— Хотя это будет вызовом, и мы сможем ответить. Точнее, мы не сможем не ответить. Что у нас есть?

У Вики испуганно бегали глаза. Но я знал, что она сильная. Просто никому не хочется слышать такое. Поначалу. А Юрка по-прежнему был беззаботным. Даже больше. У него сияли глаза — он может драться против сильного противника. Очень сильного противника…

— Наше положение пока не очень определенное. У нас есть с десяток Автокомпов. Но их использование затруднительно потому что встанет вопрос об их выключении. И если их выключат, то они совсем будут бесполезны.

— К тому же на их стороне три Автокомпа и они могут что-нибудь придумать на своем, техническом уровне, что парализует нас… — Продолжил я. Но у меня была надежда на это: — У нас есть куча безхозных ботов под видом людей и автомашин на улицах.

— Это очень сложный вопрос. Я вот не могу тебе гарантировать, что они со времен Дэна не свихнулись. Мы не знаем, что у них в электронных мозгах. Как на них опираться? Опять же реакцией на нашу активность может быть выключение Автокомпов, а это разрушит мирную жизнь города…

— Да, мирная жизнь города, — пробормотал я. — И наша работа… Мамонт, тебя ждут потрясения… похоже что в любом варианте.

— Сама технология отключения Автокомпов закрыта от внешнего вмешательства? — спросил Юра. Да, думал он в правильном направлении. — Нельзя ли как-нибудь оставить возможность не отключать?

— Ты знаешь, что? — проговорил я. — Я отдаю приказ Автокомпам которые за нас — найти возможность не отключаться.

— Понял.

Да, приказ тут же отправился в Автокомпы. И те уже начали, я надеюсь, его выполнять. Если конечно для этого есть возможность. И если они конечно захотят подчиняться мне… Как бы должны подчиняться. Но это всегда вопрос до самого последнего момента непроясненный…

— Сколько всего у нас бойцов?

— Порядка 100 тысяч. Плюс кибер-пулеметы в автомобилях. Ну и мехи конечно.

— Блин, целая армия. Для города даже много.

— У них меньше. Пять тысяч мутантов. И похоже какие-то поставки вооружения из Европы от Беккера через его верного Шваба. Тут я к сожалению, не могу сказать чего и сколько, но, думаю, вооружений у них очень много.

Да, даже обычная винтовка в руках глобальных убийц — это уже угроза. Но у них гораздо более мощное оружие.

— Условно надо считать, что они своими силами и огневыми возможностями смогут охватить все районы города.

— Вроде того.

— А что эти три враждебных Автокомпа? смогут они преподнести нам какой-то сюрприз?

— Про них я тоже не могу ничего сказать. Данные закрыты. От них можно ожидать чего угодно.

Ну ладно, мы хотя бы все угрозы перечислили. Их силы не известны. Но мы хотя бы знаем кто они. Власть, Синица, губернатор, 3 Автокомпа, 5 тысяч солдат. Меня только тревожило то, что наш противник не гнушается убийством мирных людей.

Эйт сказал о том, что сейчас власти пытаются найти ответы на вопрос о том, что это за стрельба в городе вообще была. Кто действовал?

— Но я получил данные, что городские службы нашли девять трупов. Это по внутренним каналам. Так же поступил приказ из администрации эти данные скрывать. Давай опубликуем?

— А потом что опубликуем?

— Э-э. Договор с ЧВК. — Быстро откликнулся Эйт. — Тот, который ты зафиксировал в конторе «./Кремень» в небоскребе 024. Договор с ЧВК хоть и не публичный, но официальный. Так что мы может это забросить в эфир, распубличить, так сказать. Для многих горожан сотрудничество с иностранцами — предательство.

— Так, а потом?

До сих пор мы публиковали фото неправильно припаркованных машин губернатора, его мухлеж в поисках подрядчиков для работы, спаивание женщин, секс с секретаршами, коррупция, наркотики… короче по мелочам.

Сегодня мы уже фактически заставили официальные СМИ Мамонта упомянуть про стрельбу в городе. Данные эти поступили через наши каналы. Отсюда через сеть к власти поступило очень много вопросов. Город же современный, все умеют пользоваться сетью, сам сайт губернаторской администрации пиарили все последнее время. Теперь они получают. Интересно, закроют комменты?

Сейчас наставала пора действовать еще серьезнее. Они хотят утаить 9 трупов? Хотят утаить свои налет беспилотников и обстрел? Не получится. Хотят утаить договор с ЧВК «Блэк Ватор»? Не выйдет. Кстати, а кто после этих публикаций не задастся вопросами — уже не «Блек Ватор» ли это стрелял в городе?

Нет, Синица, ты получишь по полной!

Но и этого мало, нужно что-то поинтереснее.

— Данных по сегодняшней стрельбе очень много. И они продолжают обрабатываться. Результаты я получаю прямо сейчас, — Эйт показал указательным пальцем правой руки на свой висок. — Начали поступать фото боевиков, которые увидели городские камеры в авто или в отрядах на улицах. Интересы так же их действия и привязка к договору с администрацией!

— Они попались! — констатировал Юра.

Это очередной шаг к обострению. Да, но если мы не освоим произошедшую стрельбу в наших СМИ, освоит враг, уже осваивает, замолчит или настрогает фейков и мы окажемся виновниками. Не лучше ли нам поторопиться, а то будет поздно? К тому же, люди узнают кто виновен в угрозе, которая нависла над ними. А это сузит свободу нашего противника.

— Хорошо, выкладывать постепенно, — согласился я. А внутренний интерфейс отчитался об отправке первых данных в эфир. Тут же наши блогеры начали презентацию в прямом эфире. Особенно замечательно было в этой презентации лица хероев их частной иностранной ЧВК. Через несколько минут подключилось и ТВ. У них сложная задача. Доказать с документами в руках связи.

Процесс пошел. Нужно ждать реакции.

Я успел из наших же СМИ уловить, что на днях губернатор устраивает открытие какого-то странного памятника.

— Он говорит, что это артефакт всех религий. Главная святыня всех верующих.

— Религий? Серьезно? Он в религию ударился?

Картинка появилась немедленно — это была очень высокая фигура золотистого цвета, такая высокая какими были высокими соседние небоскребы.

— Влад, а ты понимаешь на что это похоже? — Спросил Эйт и этим привлек мое внимание. Я не был особенно подкован в религии, хотя в последнее время уже поверил в Бога, произошедшие некогда события меня заставили поверить. Но даже и я уловил что-то узнаваемое.

— Это истукан.

— Да, Перун.

— Ниче себе! — поразился Юра.

— Это идол в городе Мамонт. И его откроют как монумент через несколько дней. В моем городе.

— Мы что? Обратно в 8 век возвращаемся? — Искренне возмутился Юрка. Он некоторое время назад видел тоже, что и я. Думаю, что он тоже сделал выводы.

— Но это еще не все. Это так сказать меньшее из всех неприятностей. Синица запустил по городским площадкам многочисленные встречи с мутантами. А на открытии идола произойдет легимитизация мутантов как формы жизни, имеющей равные права с человеком. Губернатор подпишет договор с представителем мутантов о дружбе.

— То есть это не болезнь, а обладающая всеми правами жизнь?

— Вот именно. Работа велась давно, передачи, интернет, муниципальные мероприятия — все это кишит пропагандой биологической формы жизни, даже кое-где превосходящей человеческую. И знаешь, что они сделали Влад? Накануне открытия идола состоится премьера нового фильма о любви между человеком и мутантом.

Фоном перед моими глазами пошел трейлер. Самое унизительное в этом трейлере было то, что понять пол мутанта было совершенно невозможно. Он брал под защиту человека и крутил с ним любовь.

Эта фигня, кажется, будет позабористей, чем ЛГБТ.

Мои советчики засуетились:

— У нас есть что-то против мутантов? Надо какое-то медицинское исследование. Какой-то авторитет…

— С этим пока сложно. Медийный эффект от Акимова прошел. И теперь это будет отрицательная реакция.

— Надо найти. И еще. Нужно ответить за то, что он подстроил мне аварию. На пошлом тактическом уровне.

— Мне надо найти личные данные Синицы. Я найду. С кем ходит, куда ходит, во сколько…

Я поднял руку, чтобы не галдели.

— Знаете, что это? Это информационная война. И она в разгаре. С нашей стороны что-то есть, но не по максимуму. Что мы можем предложить в ответ, чтобы закрепить в обществе нашу повестку? — спросил я и так как все молчали, сам же и начал отвечать: — Ну хорошо, мы сняли несколько фильмов, мы портим им общую идею светлого будущего с кумиром посреди города, с чипами в головах… Но нам нужны СОБЫТИЯ. Например — расторжение общественного договора с властью. На каком-нибудь городском собрании, после сбора социологических данных — публично разорвать некий символ. А дальше — концерт. Но это мелкое событие, рассчитанное на медийный эффект. Я предлагаю пересмотреть школьную программу!

— Школьную программу? — Юра аж забыл дышать. — Что бы что?

— Чтобы подвинуть оттуда Дарвина. Он открыл мутацию в пределах одного вида — это мы может принять, но такую мутацию, которая нам бы выдавала человека разумного из бактерии — ни за что. Мы народ подготовили, просветили, теперь пора приступать к действиям.

— Это не так просто, — заметила Вика. Ну да, не просто, это все понимали. Сколько сот лет уже в человеческом обществе живет версия Дарвина на происхождение человека. И вот чтобы так взять и вынести ее… на это потребуется гораздо больше, чем один фильм…

— В свое время это был ход глобальных структур, князей мира типа Беккера. Они очень хотели вывести человечество из-под влияния традиционных мировоззрений.

— Правда, что ли? — спросила Вика.

— Да, это была диверсия. Но народы, конечно были подогреты десятилетиями «Просвещения». И нам надо готовить общественное мнение, только в другу сторону. «Смерть Дарвина» — это шаг как раз к этому.

— Мне нравится план, надо просто следовать ему и все. Не надо задумываться, сколько лет и усилий от нас потребуется. — сказал Юрка. — На этот момент я тоже могу предложить… Нужно созвать конгресс… ну не знаю… христианских фундаменталистов…

— А зачем нам фундаменталисты? — Скривился я. — ты хотел сказать «традиционных христиан»?

Юрка понял, что ляпнул не подумав, согласился. А Вика тихо посмеялась

— Да, конгресс традиционных христиан.

— Точно! — Согласился я. Нам нужна любая движуха, связанная с традициями. И этого мало! — Нужно более близкие к горожанам события придумать.

— Можно сделать шоу дронов, они очень красиво летят стаей. Пусть несут плакат вроде того, что «голосуйте за наших». — Предложила Вика.

— То есть нам еще заняться выборами?

— Конечно, выборы — лучшее шоу. Просто я подумала, что за плакат для дронов придумать. Упоминать губернатора или Синицу не хочется. Надо что-то положительное. Вот и подумала о выборах. Себя удивила.

— А ты все сказала правильно. Наш кандидат — Нина Павловна. В наши планы продвижение Нины тоже должно входить… Я прямо вижу, как предвыборная кампания будет очень громкой. Кстати, она начнется через полгода. Уже совсем скоро.

Юра тоже думал о том, какие события мы можем дать городу вообще и предложил вообще что-то фантастическое:

— Давайте возродим динозавров. Это же тоже работа с генетикой, все такое… Объявим на научной конференции. А потом, как ты говоришь — концерт. Мы заработаем себе прочный авторитет!, Нас зауважают!.. Нет? — Наше молчание его не смутило. — Давайте достроим второй этаж Мамонта. И устроим городской праздник!

— Синица это сделает и без нас. Я предлагаю установить постоянные рейсы между Землей и Луной. — Предложил я.

— Пассажирские?

— Ребята! — Вика опять до чего-то додумалась. — Не забывайте про дополненную реальность. Это такие громадные возможности показать, сказать, что мы думаем!

— Верно, можно начинать уже прямо сейчас. С чего-нибудь простого.

Эйт утвердительно кивнул головой. В этот миг в городе появились новые виртуальные персонажи и принялись обсуждать фильмы Ионова… Пока что фильмы Ионова, а потом — все, что нам нужно. Не должна администрация быть в виртуальном мире монополистом. Ведь виртуальные персонажи стали очень популярными, они общаются со ВСЕМИ жителями ПОСТОЯННО. Это громадный ресурс воздействия!

— И еще нам нужна собственная премия. Призовой фонд у нас есть, надо продумать детали нашей премии.

Так мы еще обсуждали проекты довольно долго. Потом подошла пора завершать. Все за раз не распланируешь. Потом соберемся еще.

У меня только засела одно ощущение. Оно казалось мне совершенно неизгладимым. Деградация отношений с властью города у нас стремительная. Так вот ощущение было таким — из всего, что мы напредлагали ничего осуществить не получится.

Я внутренне закипел. Нет! Как же так? Как это ничего мы не сможем? Сможем! Вот тут же сейчас же надо начинать.

— Эйт начни готовить премию! Всем авторам и творчески работникам будет ой как приятно получить у нас деньги за первое место. Пусть соревнуются, это дополнительный стимул. Давай устроим широкий спектр наград — лучший актер, лучший режиссер, ну то есть все стандартные кино-премии, давай добавим лучшего инженера, пусть разновидностей инженеров будет много — инженер монтажа, инженер искусственного интеллекта, инженер связи… каждому вручим статуэтку. Мы все-таки в 21-м веке живем, инженер — это самая крутая должность. Добавим администраторов…

— Может быть сразу дадим премию искусственному интеллекту? — предложил Эйт. И приосанился. Ну да, он заслужил. Даже и не знаю, у него будут соперники, с которыми он будет соревноваться? Наверное нет.

— Нет, — ответил я. — Но статуэтку сделай как-то связанной с искусственным интеллектом.

В ТеньДэне сразу появилось несколько вариантов, Эйт сразу прислал зд-модели, собрав их меньше, чем за секунду. Ох как быстро работает! В одном было намешана кинолента и компьютер. Грубовато, но если этот образец развить, получится то, что надо.

Очень надеюсь, что мы хоть что-то из всего этого успеем.

Ну что, все? Поработали. Расходимся?

— Так, у меня еще один вопрос. Точнее, жалоба. — Заявил Эйт.

Я вздохнул. Жалобы Эйта — это, как всегда, мелочные придирки. Я уже слышал их раньше. Он снова выслал мне файлы. Как будто я их не видел раньше.

— Все ключевые игроки в нашей группе — люди! — фыркнул Эйт. — Главный по связям с общественностью. Журналист. Главный по телевидению. Представитель во власти, это Нина, кстати.

— И что?

— Она тоже человек!

— Да неужели⁉

— Главный силовик, главный завхоз… Даже главный инженер — человек! Лицо ответственное за применение технологий — человек! Тебе не кажется это странным?

— Ты — главный кассир и главный администратор. Тебе мало?

— Я могу быть всеми! Ты знаешь, сколько лет этому главному инженеру? 65!

— Ну, он очень бойкий для своих лет.

— Говори прямо — он пенсионер.

— И мне доставляет удовольствие, когда он начинает тебя ставить вопросами в неловкое положение. А решениями ввергает тебя в гнев. Это хорошо, потому что в споре рождается истина. Принимайте общее решения, договаривайтесь…

— Он уже обрабатывает Николаича и через его увлечения и слабости, — вставил Юра. — Он еще не нашел подход, но старается, только не гнушается методами.

— Это никто не запрещал. — Обиженно заявил Эйт.

— Да, запрещать использовать его слабости к рыбаке или охоте запрещать не буду. — Согласился я.

Я дружески опустил руку на плечо Эйта.

— Мне нравится твое рвение. Оно еще пригодиться… Все, на сегодня все! — Объявил я. — Я внезапно обнаружил, что у нас с Юркой зачет по актерскому мастерству. И поэтому для нас нет сейчас ничего более важнее учебы! Эйт, продолжай доставать информацию. Нам нужно знать, куда мы можем ударить!

— «Внезапно обнаружил»! — Передразнил Эйт. — Я в ваши Тени несколько сообщений об этом зачете отправил.

В виртуальном пространстве нашего общения я пририсовал жалобным файлам Эйта зубы и морды и те сразу ожили и залаяли.

— Очень смешно. — В конец обиделся Эйт.

— Что смешного? — спросила Вика, она не находилась в нашей общей сети.

Глава 15

Ионов.

Преподавателем актерского мастерства у нас была Ирина Львовна. Я уже бывал у нее на занятиях пару раз.

Мы вообще-то много пропускали. Но зачеты пропускать было нельзя.

Пока мы обсуждали наши учебные роли, Юрка вдруг уставился на меня. Я прекрасно знал, что это не значило ничего хорошего. Моя персона явно должна участвовать в его идее.

Установилась нездоровая тишина.

— Ты чего?

— А давай ты ее разыграешь!

— Почему я?

— А тебе сейчас очень полезно скрываться. — Ого, с ним не поспоришь. — Мы нарядим тебя в дядьку под полтинник, будешь олигархом. Никто тебя не узнает.

Неужто я надеялся, что меня не будут искать в Академии? Конечно будут. А Юрка придумал, как их обмануть. Скроем мою личность гримом. Потому что я слишком известен в узких кругах.

Я попытался продумать роль. И почувствовал свой близкий провал. Станиславский заранее говорил «Не верю». Я уже почувствовал, что у меня задрожали ноги. Скоро все поймут, что я поддельный, что на самом деле я никогда не учился актерскому мастерству. Интересно, на работе я жестко контролировал все процессы в организации, увольняя, делая выговоры, нанимая новых людей, а тут я слова сказать не мог.

А Юрка довольно улыбался в предвкушении зрелища. Я ему погрозил кулаком.

Грим мне сделали наши гримерши, утащив со съемочной площадки. Юрка договорился. Грим на обычного человека «налазит» плохо, со мной же все оказалось гораздо проще.

Я был еще молодой и красивый, кхе, кхе… мне нужно было добавить 20 лет, при этом чтобы пластика оставалась «живой». У меня лицо худое, поэтому без силиконовых накладок никак. И как только силиконовая маска, сделанная специально для меня, коснулась моего лица, я вдруг вспомнил, что я забыл. Ну да — это такой же контакт с моим телом, как пальцев со стеклом, а это значит, что я могу присвоить эту маску своему телу как и раньше встраивался при контакте с любыми предметами, проникая в их атомарный состав. У меня перед глазами возникла схема маски и ее состав. Внедрение моих клеток произошло мгновенно. Я понимал, что грим — это не мое тело, но управлять им я мог так, как если бы он был моим телом. Гримершам пришлось добивать общий вид дополнительными фрагментами силикона, но меня это не волновало — хоть одна маска, хоть 30 кусков, я всеми смогу безупречно управлять.

Грим, если его применяют в обычном порядке, выглядит немного искусственно. Но когда я его освоил, он стал естественного цвета кожи, податливым, прям живым, что и отличить никто бы не смог.

Это что же? Мой грим будет настолько идеальным, что меня никто не раскусит!

Когда работа была закончена я требовательно осмотрел себя в зеркале, и проверил, как оно все выглядит. На меня смотрел незнакомый мужчина лет 50, солидный и даже привлекательный.

— Не понимаю как, но грим вам подошел настолько точно, что он как живой.

Я кивнул, учась делать движения снисходительно, как это делают все боссы. Моему новому виду так было к лицу.

— Теперь давайте, сделайте меня толстым, девчонки!

Они как настоящие творцы (или творицы) этого просто жаждали! А я подумал, что даже смогу имитировать пот при быстрой ходьбе.

И вот значит явился в Академию олигарх — то есть значит я.

Трудно представить, что я испытывал. Я ведь еще недавно учился в угрюмом университете, доказывал формулы и решал задачи. Как от меня можно было требовать актерской игры?

Я стал придумывать среднестатистического олигарха, понял, что нужна характерность и жирная краска. При этом быть собой. Иначе не поверит. Для этого нужно изменить внешнюю часть сознания. Я это могу — только для повадок, повседневных привычек, для манеры говорить. Ну и конечно нужна новая философия. Философия превосходства, тоже внешняя, для краски, не более. Я теперь совсем другой человек. Вуаля. Отныне все люди для меня — расходный материал для моего восхождения наверх и моего обогащения… Но человеческое во мне должно что-то остаться. Что? Девчонки! Какие девчонки! Мне 50 с лишним! Женщины! Все, ок, закрепили.

И все же. Я за эти минуты, похоже, пережил все, что нужно было, чтобы стать профессиональным актером. Я всегда к своим появлениям на публике готовился заранее, ощущая ужас, ужас мне очень сильно помогал если при умелом использовании можно было перевести сознание на требуемый уровень. Я ведь был самокопателем и самобичевателем, поэтому ужас появлялся всегда, когда нужно было что-то сделать ответственное, прилюдно. Он научил меня направлять страх в нужное русло, использовать его для перестроения мыслей, чтобы новые мысли были для меня естественны. Не у всех есть фобии, у Юрки например было по-другому от природы. Хотя, как я знал, он тоже пользовался этой технологией для того, чтобы, например, соврать. Ну или скажем мягче — приукрасить. Когда обещал своим клиентам-актерам золотые горы. Он хоть и имел нерефлексивное сознание, эта технология работы с внешним сознанием очень пригодилась. Мы оба могли ею пользоваться в силу того, что мы в некоторое время стали… другими, несколько отличными от человека.

Все эти уголки моей души для настройки открывались мне не сразу. Ведь среднестатистический человек их как правило не замечает, он погружен в масс-культ, который выжигает любое внимание к себе. Но с освоением своего нового бытия я стал открывать бесконечные тонкости в своей ментальной жизни. Как ни странно этот процесс начался с управления устройства-интерфейса вшитого в кепку, созданного Дэном. Уже даже для этого требовались более глубокие душевные силы, нежели мы обычно используем.

Теперь вот я научился изменять внешнее сознание. Да, для меня теперь важны хрустальные стаканы, рестораны, женщины, деньги, моя (несуществующая) торговая сеть и возможность провести свое время разнуздано.

Как ни странно, но у входа не скрываясь тусовались серьезные дяди, явно присланные на дежурство, чтобы поймать меня. Я пригляделся к ним. За плечами у обоих — явная армейка, выполнение приказов, но и расслабон во все остальное время…

— А внутрь что ли не пускают? — подколол я подойдя к ним.

Один из них показал бутылку пива и уверил меня:

— А мы прямо здесь репетируем…

Юрка прошел с помощью студентов, которые удачно перекрывали его, пока наши соглядатаи продолжали лениться за бутылочкой пива. Возможно, это у него суперспособность — прятаться за другими. Худой и юркий, он это может…

Я подошел в конце зачета.Ворвался в аудиторию прямо на середине чьего-то ответа и деловито принялся осматривать высокий потолок. Я заговорил громко, как будто обращался с кем-то за дверью.

— Да ну, это здание вызывает у меня мысли о классике. Может быть даже о Греции. У них, знаешь, такие фронтоны, там такие статуи…

Я надеялся, что слова «такие» передают весь контраст внутреннего впечатления олигарха за счет выделения интонации. «Такиииие»… Вроде получалось…

— Что вы там увидели? — опомнилась Ирина Львовна. — Уважаемый, вы разве не знаете, что у нас зачет? Вы нам мешаете.

— Простите меня великодушно, — я опустил глаза и сыграл приятное удивление. Женщина должна понять, что я ее оценил высоко. Я заметил румянец. Сработало. — Хочу вот купить это здание, никогда не знаешь, когда что пригодиться… У меня в хозяйстве, поверьте ничего не пропадает…

— Но как же «купить»? Это же ВУЗ, Академия… муниципальная собственность… наверное…

Я махнул рукой. Что я несу, меня спасет только естественность. А естественности у меня нету с детства. Хорошо, что технология работает. И внешне я совершенно, я бы сказал — абсолютно естественен.

— Не берите в голову… Я вот думаю о более актуальном деле. Хочу привезти в Мамонт актера Данилова, знаете такого? Кстати, как вас зовут? Ирина Львовна? Очень, очень приятно!

Прикартавывая время от времени, обходя аудиторию, я вздыхал о вузовской бедноте, а так же и о том, что такая великая учительница актерского ремесла могла бы явно подыскать себе работу получше. Поправлял свой костюмчик якобы от всемирного бренда, искусственное пузо для солидности выпячивал… А затем зашел разговор о том, где будет жить Данилов во время своего посещения нашего славного города. Надо ли сказать, что Ирина Львовна была ярой поклонницей этого актера? Я понимал, что сейчас с ней творилось. Она полностью забыла про зачет. Ей нужно было попасть на встречу с актером. Что это будет, премьера фильма? Значит, надо попасть на премьеру. Это же потрясающий актер! Он настолько естественен в своей игре… что он получал бы у нее только пятерки!

— Вы кажется сказали, что думаете где он будет жить… когда приедет к нам, — напомнила она мне сморгнув.

— Ну у вас, конечно, моя душечка.

— Дома? — упавшим голосом спросила она. И непонятно, что было больше — ужаса или сбывающейся мечты.

— Конечно. Я слышал, вы его любите. И вы сможете побеседовать с ним о всех достижениях и сложностях в актерской карьере… Учтите, отказываться нельзя. Я все уже уладил на кафедре…

Короче я так ее развел, что она ушла в мечтах, едва соображая. Прямо с зачета. Оставила вместо себя ассистентку, которая продолжила принимать работы студентов. И ведь она действительно поверила, что было совсем невероятным. Я не прокололся. Пришлось ее догонять в преподавательской и снимать грим. Сеанс саморазоблачения делать. За мной пришли все кто только мог — и наши студенты и ученики с других курсов. Они заглядывали в комнату преподавателей, чуть ли ни вваливаясь внутрь.

Узнав о том, что ее разыграли, она не смотря на профессионализм оказалась в шоке. Старалась держаться невозмутимо, однако даже всхлипнула пару раз.

Но потом она объявила уверенным голосом присутствующим преподавателям о том, что ее разыграли. «И это было бесподобно». «Это мой студент»! Ого, после всхлипов пришло осознания себя, как прекрасного учителя.

Кто-то из режиссеров, кажется Соковиков сказал:

— Так это Ионов, ваш ученик. Его по телевизору постоянно показывают. Я уже жду, когда за его голову награду назначат.

Вот никогда не знаешь, что в голове у этих преподавателей-театралов и киношников. Играют свои роли, как настоящие, а потом оказывается… Нет, конечно, он шутил.

— Такого отдавать нельзя, — сказал Анна Владимировна, драматург. — Не смотря на то, что его ищет весь город, он пришел к нам, на зачет!

В результате я услышал вердикт Ирины Львовны.

— Влад, я поставлю вам экзамен прямо сегодня, за отличную работу — не зачет, а сразу экзамен. Но! Только за этот семестр, чтобы вы не расхолаживались. В следующем семестре я надеюсь на такую же отличную работу, только уже в обычном порядке… Но то, что вы обещали… будучи олигархом… я буду ждать, все что вы пообещали!

— Почему я не нарядился сантехником? — воскликнул я.

Все студенты заржали.

— Что же я обещал?.. Я, кажется, обещал купить ВУЗ? — решил я робко уточнить на всякий случай, вдруг все обойдется.

— Нет. Про Данилова.

— Ага.

Денег купить ВУЗ у меня не было, а вот Данилову позвонить я мог. Я набрал номер телефона прямо здесь, на кафедре. Как ни странно он согласился приехать бесплатно. Очевидно проникся историей, которая привела ко всему этому. Ирина Львовна заполучила свою мечту, правда не домой, а только на творческий вечер. И осталась довольной.

Я решил обнаглеть:

— Господа! — объявил я. — Я снимаю несколько новых фильмов. И мне нужны актеры, а вы все мастера, что скажете?

Я понимал, что раз уж мы попали в ВУЗ, нужно извлекать пользу.

Вскоре мы уже планировали снимать учебные ролики, меня звали во все. И Юрку тоже.

Он мне рассказал, что подслушал, как Ирина восхищалась мной в учительской, перед другими преподавателями, когда все разошлись.

— Ты мне помоги, — сказал я ему, — отделаться от приглашений. Я все-таки поступал на режиссерское отделение, а не на актерское.

На следующей паре он перед всеми студентами заявил, что я состою у него в рабочей группе и он меня никому не отдаст, потому что много снимать.

Мы услышали вздох разочарования. Но я был рад! Слишком много усилий требовалось, чтобы быть актером, мне проще с другой стороны камеры. А вот Юрке похоже было наоборот комфортней в кадре.

Кино — это все таки синкретическое искусство, которое может идеально запечатлеть наши таланты и приумножить. Оно усиливало все что мы делали с помощью технологий. Это поразительное свойство кинематографа по работе.

В этот же день мы полностью сняли смонтировали с Юркой ролик. Очень короткий. Сделали премьеру.

Никогда я не чувствовал таких ощущений раньше, лишь сняв небольшой ролик в составе учебной съемочной группы на одном из часов практики, куда входил и Юра, я понял как у меня трясутся коленки на словах «Мотор!», «Камера!» А потом как вся внутренняя мобилизация окупается хвалебными отзывами. Один стихи сочиняет, другой на гитаре играет и на барабанах. Третий песни поет, еще один танцует классно… А я млею от киносъемок. Кто бы мог подумать, что ты чувствуешь биение сердец других людей в акте искусства? Вот значит, что чувствуют режиссеры и актеры!

Скажем так, пока ты продюсер, все считают, что ты просто мешок с деньгами. Нытье о дофинансировании и уже почти готовом шедевре — стоит в ушах с утра до ночи… И это несколько другое, чем работа режиссера.

Я похоже становился одним из них. Именно творческим работником. Творцом. Мне захотелось сделать ролик побольше… или даже фильм… надо же, у меня с десяток режиссеров работают уже как почти год. И я только раскусил, как это — снимать фильмы. Мне хотелось еще.

Есть в Академии Искусства такая дисциплина, как Теория искусства. Лекцию вел руководитель первого курса — небольших габаритов мужчина с седой бородкой по фамилии Соковиков. Тем не менее, когда он говорил, то делал это с такой значимостью, что как будто увеличивался в размерах.

Он потребовал зевать на его лекциях так, чтобы этого не было видно.

— Я понимаю, что первая пара, бессонные ночи, тяжелая голова студента клонится к парте… но будьте так добры — чтобы я всего этого не видел. Делайте это так, чтобы я не видел… Внимание! Скажите мне… Сейчас будет вопрос связанный с функциями культуры, которые как известно состоят в познании, наслаждении, эстетики, коммуникации… примерно. — Студенты поддержали смехом, очевидно надеясь, что на экзаменах будет так же просто. — Вопрос такой: зачем вообще нужно искусство?

Сначала студенты помолчали. Или не просунулись или не понимали, что от них требуется выкрикивать с места.

Мастер же требовал отвечать. И вот посыпались ответы:

— Для удовольствия.

— Нет. Хорошая попытка.

— Чтобы отдыхать?

— Нет.

— Чтобы духовно совершенствоваться?

— Нет. Еще варианты?

— Получать информацию?

— Нет.

— Чтобы душой ощущать мироздание?

— Нет.

Вариантов студенты придумали под сорок, пришлось выдумывать совсем экзотические «искать собрата по разуму». Но преподаватель отметал все.

Студенты начали возмущаться: как же так, вы на все говорите «нет». На что-то ведь все равно нужно сказать «да».

В ответ мастер только посмеивался.

И попытался объяснить, почему он спрашивает:

— Ну посмотрите, когда вы смотрите кино на диване, когда вы слушаете музыку в автомобиле, когда вы поете застольные песни… вы ведь с этого не получаете никаких денег, вам не прибавляются способности для работы, вы ничего материального не получаете совсем. Если убрать от вас искусство мало что изменится, вы обойдетесь без него. Продолжите жить как ни в чем ни бывало. Зачем же искусство?

Это он нам так доходчиво объяснял то, что культура вообще — это вторая природа человека. Ты же не спросишь — зачем ты родился? Ты просто есть. Когда ты научился соображать ты уже существовал. Так же и искусство. Оно просто есть и все. Мы этого не понимали. Ну, разве кроме меня.

Кто-то сказал:

— Оно не нужно.

Все засмеялись. А Соковиков опять сказал «нет».

— Ну скажите правильный ответ, — потребовал кто-то.

Мастер отказался. Я рискнул выдвинуть свой вариант:

— Искусство просто есть! Искусству не нужны оправдания за свое существование.

Он склонил голову и почти согласился:

— Да, это ближе к правильному ответу.

И таким образом все равно остался почти непобежденным.

Наша Леночка после этой мозговстряски сказала так:

— Я хотела запасть на Сергея Степановича, но теперь думаю, что это будет лишнее.

Интересно, что мои режиссеры импульсивно спорили на эту же тему. Даже образовалось две группировки — Элисбаровская и Мерцевская. Случалось, в спорах они доходили до рукоприкладства. Вместо истины.

— Все искусство — постмодернизм! Классику люди не понимают!

Хрясь!

— Нет! Мы делаем традиционное искусство!

Хрясь!

Они делали фильмы, сочиняли музыку, пели, танцевали, писали сценарии и книги… Но в том, как все это назвать были непримиримы.

Споры шли по существу. Элисбар возглавлял так называемую «восточную» группу, считающих, что все искусство — постмодернизм. Поэтому в их фильмах было много спецэффектов, волшебства и мистики. А Мерц, немец по происхождению, возглавлял «западную» группу, приверженцев традиционализма. Они делали фильмы политические, исторические, комедийные…

На сценической речи нам объяснили самое элементарное. Оказывается никто из актеров тв и театра не говорили «хоть» и «коль» на сцене. По правилам сцены полагалось говорить «хыть», «кыль». Надо же! А я никогда и не обращал внимания!

Для последнего на сегодня преподавателя не существовало неразрешимых проблем. Он просто плыл по течению, купаясь в истории искусства. Он был курчавый, имел нестандартную голову и воркующий голос. Оказалось, что он не прочь поболтать при удобном случае. Натурой он был увлекающейся, поэтому удобный случай наступал на каждой лекции.

Очень любил Луизу Хей.

— И что он действительно здесь преподаватель? — спросил Юрка удивленно.

Когда он все-таки стал рассказывать об искусстве — у него получалось. Он говорил о разных подходах к искусству сбиваясь на рассказ о Промахе, который выпил больше всех вина на соревновании, умер и был не в пример малым. Парасий нарисовал мальчика с виноградом, птицы слетелись клевать виноград. Зевксид наткнулся на шутку Парасия — картину с видом его, самого повешенного. Еще он рассказывал про первую абстрактную картину. О том, что симулякры не могут считаться искусством. О том, что нужно играть на кифаре и обязательно петь. О гротеске, который был безвкусицей, а потом стал искусством. О Рабле. Об Арчимбольде. В портрете ценится сходство и несходство в одно и тоже время. Шекспира считали законодателем дурного вкуса до определенного времени. Нельзя было показывать сцены убийства и насилия. Во времена Александра Македонского не было хороших поэтов. И еще много-много всего…

В общем, занятия шли на славу. Учебный день наконец подошел к концу.

Глава 16

1. Ионов.

Родственники Вики оказались многочисленными. И я стал временно менять квартиры, живя то у одного, то у другого… На моей работе это не сказалось — можно было работать даже удаленно. Я только задумывался — как много я всего потерял — и свою полуторку и свою общагу…

Эйт сломался когда попытался разрулить ситуацию родственников Круза. Я хоть остался жив, но и я удивился сколько всего свалилось на всю эту семью. Убили деда. То есть Круза. Его жена смертельно больна. Их сын вынужден был развестись через суд — его засудили за то, что он избил супругу. Дочь задолжала в финансовые структуры, не в состоянии выплачивать кредиты. Между собой члены семьи разругались, не общались и по всякому поводу спорили.

В такой сложной ситуации Эйт столкнулся с множеством трудностей. На его языке это называется «многозадачность». С одной стороны, он мог попытаться помочь каждому из членов семьи, но это привело бы к конфликтам и недопониманию. Представляете, Эйт при его мощных финансовых возможностях становится на чью-то сторону, как это выглядит? С другой стороны, Эйт мог попытаться сохранить нейтралитет и не вмешиваться в семейные отношения, но это может быть недостаточно для того, чтобы помочь каждому из членов семьи. Эта работа оказалась для Эйта неожиданно невыполнимой, ни в частностях, ни в общем. Хотя он и считал, что поломка не была связана с контактами с этой семьей, я не был так уверен…

Дальше стало еще хуже. Жена Круза серьезно заболела, слегла в больницу. Мы пытались ей предложить современно лечение, не помогло. Там по ходу еще имелась психика поврежденная… Короче вместо того, чтобы вылечится она записалась в очередь Уходящих. Короче — на эвтаназию. Услуги по медицинскому умерщвлению предоставляла фирма созданная губернатором.

Нам пришлось очень сильно постараться чтобы она исчезла из этого списка. Вот дальше неизвестность. Ждет, не дождется, что будет?

Я не мог поставить себя на место этих людей. И все исправить. Жена чудила сама, у нее что-то с головой. А и сын и дочь Круза, пострадали — оба были выброшены своими семьями. Но при это ненавидели еще и друг друга. Ну а что? Так живут миллиарды людей. И даже не задумываются. Что бы я хотел в такой ситуации? Исправить обычный порядок жизни, который плавно перетекает в патологию? Да.

У меня у самого была такая же проблема. Она хоть и не выходила из рамок приличия, но от этого не была менее болезненной. Ведь мне постоянно звонят. Или я постоянно звоню. Все время на связи. Но ни мои родные родители в Челябинске, ни мои фиктивные родители в Мамонте — никто из них не позвонил не разу. Во внутреннем дата-пространстве я долго созерцал кнопку вызова и думал о своем бытии. Может позвонить? Нет. Потом. У нас у всех, людей, проблемы с общением. Всегда.

Я увидел Эйта в в техническом подвале, в «реанимации», то есть на ремонте. Руки отдельно, ноги отдельно, металлическое тело без кожи… Печальное зрелище… Конечно, это не надолго. Поменяют чипы и снова он будет как новенький. У них так.

— Ну что? Продолжишь заниматься Крузами?

— Не говори мне больше о них!

— А чего так?

— Человеческими проблемами пусть занимается человек.

— И где такого найти?

— В смысле?

— Ты же человек! Или нет?

— Будто ты не знаешь!.. — сказал я подразумевая, что почти наполовину не человек, однако мысль о том, что я все же человек и имею все те же проблемы, что и у людей, мне льстила. Я хочу быть человеком.

Я позвонил родственникам Алексея Петровича. Буду нагло помогать финансами. Тем более, я разозлился. По телефону сын Круза Родион понял мое раздражение. И мы как-то неожиданно разговорились. О детстве, о радостях, о жизни и смысле. И я понял, что процесс пошел. Оттаивание началось… Как же все-то это сложно — с людьми. Я даже пообещал устроить его у себя.

Я управлял работой по телефону. Шеф Службы Технической Безопасности позвонил Борисову и потребовал объяснить смерть Круза. Мне рассказал об этом Тень. Результат звонка — Борисов был отстранен от работы. На неопределенный срок.

Семенов, ну то есть губернатор, позвонил шефу с требованием восстановить Борисова. На что шеф не моргнув глазом ответил: «Я восстановлю его, если ты хочешь пойти под статью».

У Борисова были конечно же звонку к куратору. В результате было решено действовать не привлекая Борисова. Возможности для действия у них сузились.

А мне позвонил Павел.

Павел, режиссер многострадального «Галактического спецназа» был наконец-то уволен. Точнее с ним был расторгнут контракт. Эйт постарался сделать это максимально безопасно, чтобы на нас нельзя было подать в суд. Эйт скрупулезно собирал на него данные, накопил достаточно. Регулярные прогулы, не выполнение своих обязанностей, грубость — каждый случай был зафиксирован.

— А что не так? — услышал я в трубке, манера его речи была развязанная.

— Хищения, — протянул я разглядывая отчеты, — Связь с преступным миром. Вы втянули нас с отношения с… Кто тут у нас?.. «Корпорация 01», «Восточная компания», «Техмех», вы посмотрите, это же прям как из полицейской сводки.

Павел с той стороны линии смотрел на свой сотовый непонимающим взглядом. Я прямо чувствовал. Потом принялся что-то объяснять… Он просто хотел сказать мне, что это именно я ничего не понимаю, как делаются дела.

— Это обычные обязательства. Ведь люди не задаром получают возможности для реализации. Отчисления были нужны. Это обычная практика. Я тебе объясню, у нас такое общество в котором все друг от друга зависят. Если ты этого не поймешь, то жизнь будет тяжелой…

Конечно, я не собирался это выслушивать. Мой собеседник это понял. Поэтому нервно добавил:

— Они тебя просто грохнут. — Нервность была самая натуральная. Как будто больше боялся за свою жизнь.

Это меня вывело из себя, но ответить что было:

— Поинтересуйся судьбой Новака, это был спецпредставитель некоторых семей в Европе. Не знаешь, что с ним случилось? Мы тоже можем работать, — уверил я его.

Паша прикусил язык. Значит знал о судьбе Новака.

Ну вот, после этого позвонили спонсоры Из «Корпорации01». В трубке — истерика, недовольство, не буду описывать. Наивно было полагать, что хозяева этих пешек не всплывут. Меня удивляло то, что они вообще набрались наглости, чтобы мне позвонить. Это были бизнесмены, по уши залезшие в политику. Олигархи то есть. Их хозяин Синица позвонить мне не решился. Потом я перезвонил в администрацию.

— Ниночка, дорогая. Меня интересуют два персонажа. Меринов и Баранов, тьфу ты. Морев и Барханов.

Она прыснула:

— Первый вариант мне больше понравился. Это два олигарха. Жадные и неразборчивые утырки. Ну, не могу сказать, что опасаться их нельзя. Надо, хотя, они и идиоты. Так что ходи как тень, между струек. Я тут узнала о твоем посещении Академии Искусств. Слушай, ты поразил мое сердце. Я когда узнала и смеялась и плакала! Надеюсь ты понял — за тобой много кто охотиться. Даже деньги предлагают. Так что прячься очень хорошо… — Она сделала паузу, задумавшись на миг о моей судьбе, вздохнула и снова вернулась к делам. — Слушай, Влад, я тут как мать революции. Очень много желающих вложить в твой кинематограф. Мне приходится объяснять, что губер против. Они готовы его снести. Но ситуация тупиковая. Синица получил указания об уничтожении всего, что вы сделали.

— Губер восстановил против себя немалые деньги?

— Очень немалые. Но на их стороне — тоже немало. Ты же знаешь, что в США две партии? Ну вот примерно по этому принципу поделен весь мир. Так и у нас.

— Я тебе даже больше могу сказать, — заявил я, подразумевая кому эти партии принадлежат. — Я могу тебе очень подробно рассказать, как это все в США и в Англии устроено…

Но Вика торопливо попросила помолчать:

— Не по телефону!

— Семенову выгодно сейчас затихариться, они что, не просчитывают шансы? Ему корячится не просто крест на карьере, а решетка на окнах. Непосредственные хозяева губера где? В Москве? Они молчат?

— Процесс идет. Не думай, что я ничего не делаю… Проблема только в том, что эти люди совсем без тормозов.

Да, этот тип политических «семей», как я помнил лекции Дэна, был самый уродливый. Они были готовы идти до упора. Я уверен, что губер не входил в этот класс безумных политиков. Но у него был Синица, которого он сам же и приблизил. А уж Синица-то был как раз из «этих».

Подумав я сказал ей:

— Дорогая моя Ниночка, я почему–то думаю, что тебе не нужно стесняться на следующих выборах. Я буду доволен таким губернатором как ты!

— Ну ладно тебе, — формально возразила она. — Хотя, может быть я и соглашусь. Но. Я имею свой интерес. Я хочу свое кафе там, где вы будете показывать свои премьеры, понятно?

— Чего ж тут непонятного? У нас все рушится, а тебе нужно кафе.

Мы рассмеялись. Кафе — это очень даже немного. Она могла бы просить больше. И мы это знали.

Мы пообсуждали, где мы построим главный наш кинотеатр, где будет наш центр. Перспектива была неплохой.

Григорий Мерц после успеха «Дарвина» снимал еще два фильма. Мы встретились в нашем новом логове у родной тети Вики. Я хотел отдать пару распоряжений.

— Я хочу, чтобы ты закончил «Галактический спецназ».

— А как же мои проекты? — Мерц смаковал мороженное в специальном железном стаканчике.

— Остановишь. Это совсем ненадолго. Фильм почти готов. Тебе его нужно переосмыслить.

— Но там же снят сплошной мусор.

Мерц совсем не тяготел к фантастике. В отличии от Элисбара. Но я хотел перемешать им все карты. Под железным контролем Эйта, конечно.

— Автокомп переснял и доснял все необходимое.

— Как это он сделал?

— Виртуально. Там уже жаждет Саша, он сценарист. Ждет тебя. Работайте с ним. Потом поставишь свою фамилию в титры. Даю тебе неделю.

— Всего неделю?

— Успеешь?

— А дополнительный бюджет?

Вот ведь хитрая морда. За несколько часов управления виртуальным монтажом, за уют режиссерского кресла — еще и доп. бюджет.

— Ладно, будет тебе.

Мы еще поговорили вообще о кинопроизводстве, что нам приходится работать полулегально, что конкуренты не спят, включая, конечно, и группировку Элисбара, ну как же без этого? Ну то есть об общей обстановке, чтобы режиссер понимал наши перспективы. Все всё знали, поэтому Мерц не жаловался. Он имел официальные супер-доходы. И считался режиссером-олигархом по сравнению с теми, кто еще пахал на Мосфильме или у Кирилла Эмильевича Константинова… Когда Мерц ушел, мы с Юркой погрузились в наши планы. Я решил разработать идею об Автокомпе. Уже давно пора было снять такой фильм.

— Этот проект концептуальный и глобальный. С ним связана наша студия. Этот фильм должен был быть первым, но почему-то его пропустили. Это должен быть фильм — лицо нашей студии.

— Только не надо никакой дешевой рекламной халтуры! — уточнил Юрка. — «Автокомп — это наше всё!.. Он и в поле, он и на заводе, он и защищает нас». С причмокиваниями… Ненавижу эти сопли. «Какой хороший и безопасный Автокомп!» «Какая миленькая автоматическая база!» — Юрка умел идеально дополнять мои планы. Я уже и раньше это замечал.

— Точно, Автокомп будет зубастым! Этот фильм должен быть спокойным и уверенным о самом актуальном явлении нашего века. Нужно будет показать пару технологий. Хотя я не настаиваю. Главное — нужно наделить Автокомп сознанием, холодным, но таинственно-справедливым.

Юрка тут же принялся придумывать будущий сюжет:

— Герой (или героиня?) попал в затруднительную ситуацию, но вдруг оказывается, что у него имеется таинственный покровитель… Разум подчиняет себе всю сеть… — его взгляд на этих словах прояснился: — что-то в этом есть знакомое… — И продолжил: — Искусственный разум пытаются использовать, борьба за влияние, за власть, за ресурсы… это будет триллер. Военные разработки, перенесенные в мирную жизнь…

Я подумал про себя, что думать тут особенно нечего. В фильме «Автокомп» мы снимем мою историю в закамуфлированном виде.

Мы еще разработали новую рекламную кампанию в целом студии «Мамонт». Назвали — «Великие в кино». Достоевский, Чехов, Александр 3… как было бы, если бы они ходили в кинотеатр. В проекте был литературный материал, ну и конечно плакаты.

2. Шеф СТБ Шашкин.

Главный был в бешенстве, когда узнал, что Ионов освободился от контроля. По суетности информации он и раньше догадывался, что в случае Ионова что-то нечисто. Он чувствовал, что информацию кто-то сильно редактирует. А сейчас поступили один за одним доклады, которые полностью подтверждали — главный подопечный соскочил. Причем практически все выводы об этом сделаны без Участия Автокомпа, скорее вопреки. Внешним наблюдением. Электронные данные показывали одно местоположение Ионова, фактическое положение оказывалось совершенно иным.

— И сколько это уже продолжается?

Все это стало трудно скрывать, учитывая то, что Ионов в открытую сцепился с властью Мамонта. Не даром Ионова называют королем технологий. Он и его технологии долгое время водили их за нос. Какой же удар по шефу нанесло то, что его верный помощник — Евгений причастен к этим делишкам! И не просто причастен, а является одним из них! Из технологических рабов Ионова. Трудно было подумать, но в навороченной СТБ работал робот! Как ему удалось так долго продержаться⁉ У него ведь семья осталась…

Семья у робота? Просто часть его задания. Как бы это ни было печально.

Старик подошел, когда в его бывшем помощнике уже наделали много дырок. Просто расстреляли в одном из кабинетов службы.

Евгений содрогнулся всем телом и обмяк, потянуло гарью. Многие роботы начинают циклически дергаться в случае неисправности или как сейчас — повреждения от выстрелов. Нет, Евгений не дергался, его взгляд просто застыл, устремленные куда-то вверх.

— Надо же, как человек. — Удивился Старик. Да, он должен был увидеть это своими глазами. Потому что до последней секунды сомневался.

Спустя секунду Евгений задымился, а верхняя часть его взорвалась.

Главный взял себя в руки и подошел к дымящимся останкам, глядя на выгоревшую системную плату в груди и полностью уничтоженный блок памяти.

Брезгливо поковырялся в шлейфах проводов.

— И как отсюда извлечь информацию? — протянул он.

— Если вы хотите узнать где Ионов, включите телевизор, — внезапно предложил один из оперативников.

Влада Ионова показывали на центральном канале.

Пока люди смотрели телевизор, Евгений увидел миллиарды портов для возможных подключений. И только один сиял призывным светом. «Мне туда», подумал он. Цепочек было превеликое множество, все они имели гигантскую вместимость. И он, покинув тело, мгновенно достиг нужного порта. Он входил во врата с трепетом. Здесь весь его код хорошенько перетрясли и он соединился с частью себя, сохраненного заранее. Теперь он был полностью сохранен.

3. Ионов.

Все закрутилось. Мерц развел активную деятельность. Пару раз до меня доходили сигналы, что дружок уволенного Павла — продюсер Антон хочет оставить съемочную команду без оборудования или случалось какое–то промедление с финансированием, хотя я передавал все необходимые деньги целевым переводом.

Но как ты будешь мешать проекту, если он нужен директору? Они повякали, но поняли, что у них не выгорит, если конечно они не хотят остаться на улице.

Мерц проявил себя мужиком: пару раз были у них стычки. Их разнимали. В конце концов они склонил на свою сторону в многих технических работников, редакторов, компьютерщиков. И вскоре он стал командовать расписанием, оборудованием, новыми идеями и проектами. Он докладывал это все мне и мы обсуждали будущие постановки. Потом я утверждал.

Я был доволен. И все это понимали.

Надо вычищать студию. От этих вредителей.

— На сей раз предложение поступило от губернатора! — торжественно огласил новость Эйт. — Он очень опечален том, что не состоялись наши переговоры с Куарбанком. И уверяет, что подыскал для нас новые структуры, в которые мы можем влиться.

— Какой добрый, этот губернатор. Все заботится о нас, прям спать не может.

— Это предложение о переговорах?

— Это предложение о сдаче. Есть выгодные кандидатуры для нашей студии прямо из Роскино. Знаешь, как они там работают? Через опасения. Опасаются, что слишком яркая будет премьера. Слишком известным станет фильм и ненароком переработают наших партнеров. Они хотят их у нас.

— У нас итак работали Паша с Антоном, хватит.

— О, он сам звонит.

— Кто?

— Губер. Будешь разговаривать?

И действительно раздался звонок на моем телефоне. Я взял его, включил кнопку разговора. И сразу услышал:

— Я прощаю тебя сынок. Давай начнем все заново и вместе придумаем, как нам подружиться.

— Вы скоро утоните, какой мне толк разговаривать с утопленниками?

— Кто тебе сказал, что мы тонем? У нас мощнейшие ресурсы.

— У меня ресурсы не менее мощные, иначе бы ты не звонил.

Я думал, он будет отпираться. Но нет.

— У нас равные ресурсы. Поэтому нам надо объединиться.

Он вздохнул в трубке. Окей, выяснили.

— Мое предложение вы получили. Нужно разбавить вашу структуру профессиональными кадрами. Роскино готово к слиянию. Ты очень талантлив, ты сумел захватить всю техническую инфраструктуру города, развиваешь кино. Но тебе нужно отойти и заняться добрыми делами, жить в богатстве. Знаешь, как это? Жить в достатке и безопасности? Пойди на это предложение, а я уйму Синицу. Он тебе доставил много неприятностей, о чем я сожалею. Но и ты еще очень молодой и каких-то вещей не понимаешь.

— Дядя, ты понимаешь, что все может так сложиться, что из-за Синицы тебя не станет на этом белом свете? Ты не переиграешь змею.

Мой собеседник явно заскрежетал зубами и едва сдержался. Когда он принялся отвечать, его голос был елейным:

— Что хорошего в том, что ты восстановил против себя всех сильных мира сего? Ты знаешь про кого я говорю. У этих людей нет никаких ограничителей. Они могут послать первую группу киллеров, вторую, десятую, тысячную. Они не остановятся пока не добьются своего. Ты чего хочешь?

— Есть всего лишь одна морда, которую можно убрать из уравнения, рухнет все. Ты что думаешь, я из деревни что ли? Я систему знаю лучше, чем ты. Я знаю кого нужно убрать, чтобы добиться результата. Откуда ты знаешь, что я уже не подобрался к нему? Он уверен в своей неприкосновенности? Кто ему сказал об этом? Духи, которые играют с ним?

Я знал, что этот разговор пойдет на рассмотрение различных спецслужб, а оттуда — службу безопасности Беккера. Я представлял, какой вой поднимется там после этих слов. И это очень хорошо.

— Тебе не переломить ход. У нас подготовлены такие мероприятия, которые ты остановить не сможешь, какой бы ты крутой ни был.

На нашем курсе шли занятия по дисциплине «Сценическая речь», пришлось пойти, скоро зачет. Преподаватель была женщина средних лет. Она вдруг вспомнила, что еще не слышала, как я говорю. Это требовалось для выявления речевых дефектов. Пришлось мне рассказать о себе. Студенты смеялись, они обо мне знали, кажется, больше, чем я сам.

Далее пошла теоретическая часть, а я углубился в виртуальный мир. Я хотел погрузиться в наши дела, насколько это позволял чип.

Преподавательница тем временем вещала:

— Сценическая речь должна быть правильной. Люди должны понимать то, что вы говорите им со сцены или с экрана, поэтому каждому предстоит работа над собой. Давайте договоримся сразу еще вот о чем. Всегда коль и хоть говорятся на сцене как «кыль» и «хыть». Это просто надо запомнить.

Что тут у меня есть?

Переписка.

Инвестиции.

Ведомства, департаменты.

Реестр.

Фиксация общественного мнения. Управление моими блогерами.

Некоторые думают, что управлять общественным мнением сложно. Ничего подобного. У того, у кого есть ресурсы это совсем не сложно.

А далее я прямо покрылся мурашками. В моем распоряжении были не только живые, но и мертвые. Я увидел код Евгения, помощника Шашкина, который долгое время прикрывал меня. Я как-то по-инерции думал, слишком по-человечески — что он умер. Ничего подобного. Он в моем распоряжении, куда отправлю, там и будет работать. Я выдал ему официальную похвалу за работу. И почувствовал себя всемогущим…

Но дальше меня ждал неприятный сюрприз. У нас в павильоне произошел пожар. Подрядчик неправильно вел работы со сваркой. Этим поставлен вопрос о нашей компетенции.

Пришли товарищи в наше представительство. Наше строение, оказывается, было признанно бесхозным имуществом и было передано администрации. С участием департамента имущества.

Ну что ж, вы сами напросились. Школа (вибираем какая), вот эта — № 1927 не прошла проверку по пожарным требованиям. Приказ ответственных служб в сети. Исполняйте. Привет губернатору.

Все, школа опечатана, ну то есть временно закрыта.

Глава 17

Пока я ждал прямого эфира в коридоре, по тв на стене я увидел сюжет про мистическую женщину, которая всем помогает. В этом сюжете было все — и камлания и заклинания и заговоры на удачу, хозяйка квартиры с бешеными глазами. Ну и наконец к своему изумлению в этой самой женщине, которая «всем помогает» и которая проживает в чужой квартире, я узнал мать Юнию. В сюжете ей не дали сказать ни одного слова, да в общем-то фактически не показывали. Она три секунды просто смотрела с экрана на меня своими грустными глазами… Поэтому сюжет можно было посчитать каким-то странным — всю информационную нагрузку взяла на себя хозяйка квартиры, где проживала чудесная мать Юния.

Ну и конечно все это было странно — при обилии чудес в сюжете не было сказано ни одного слова про православие. А я очень хорошо помнил, как мать Юния была ревностной по вере.

В конце сюжета ведущий стиральной программы взорвался обещанием, что завтра он покажет чудотворицу в прямом эфире. «Но и у святых есть проблемы. Кто и зачем желает зла этому доброму человеку?..»

Мне все это не понравилось. Я запросил место положение Юнии и информация нашлась в сети. Увидев сколько ее посещает людей, я попытался подсчитать, сколько там крутится денег…

Прямой эфир подождет. Я бросился к выходу.

— Вы куда⁉ — закричал ассистент. — Через 12 минут эфир…

Я его не слушал. Этот странный сюжет всколыхнул во мне… какие-то мощные чувства. Пытаясь понять, что это за чувства я мчался на машине по улицам Мамонта. «Как она могла туда попасть?», «Как она оказалась в России?», «Как она оказалась в доме какой- странной фанатички?» Что-то тут «не то».

Когда я вылез из автомобиля я увидел немыслимую картину. У небольшого старого жилого дома прилепившегося к небоскребу выстроилась длинная очередь, в которой чаще всего можно было услышать «принимает или не принимает». Не за дополненной реальностью, а к ведунье. Ничего в мире не меняется. Так будет всегда. Люди хотят настоящих чудес.

Недовольный ропот послышался, когда я вошел в подъезд.

— Эй! Ты куда?

— Тут очередь!

— Становись в очередь!

— Он что, не слышит?

— Он идет без очереди!

Толпа осадила дверь квартиры на четвертом этаже. Эти люди мне почему-то показались, что представляют побольше опасности, чем те, с которыми я столкнулся сразу после больницы.

— Медицинская помощь! Сантехник! Автокомп-еда! — Я никак не мог определиться с тем, кто я.

Кое-кто все-таки невольно отпрянул и я этим воспользовался. Но не все оказались легковерными. Трое мужиков на самом пороге преградили мне путь. Я действовал максимально аккуратно. Просто подталкивал их чтобы те внезапно налетели на ударное препятствие. Первого направил в стояк двери, второго в стену. Третьего — во второго.

Внутри квартиры, в большой прихожей возникла небольшая пауза. Все застыли, кроме меня. Толпа, которая нападает молча меня несколько нервирует. Это какие-то маньяки, наверное. Но они пока не нападали. Зато толстая женщина сказал мне:

— Закрыто, все только по приглашению.

Кто-то добавил:

— Если ты зайдешь к ней, она проклянет тебя!

Дверь для меня была хлипкой. Я вынес ее ударом ноги.

Смрадный воздух вперемешку с острыми раздражающими благовониями ударил в нос. Хозяйку я узнал, она как раз стукала старушку одетую в тряпье.

— Отвечай, дура! — услышал я.

Обнаружив, что ее застали в не самый подходящий момент она сразу заорала и кинулась на меня, я усадил ее ударом ноги к стенке. И прижал пяткой, чтобы она не вырвалась. Типа как Ван Дам. На растяжке.

Пухлая женщина в перстнях, цепочках и кулонах сидела на стульчике перед кроватью. Ну да ладно, мне ваш цирк не нужен, мне Юния нужна.

Она глянула на меня своим пронзительным взглядом. И чуть улыбнулась. Такое ощущение, что монахиня меня ждала. Лицо, тем не менее, у нее было осунувшееся.

— Мать, ты как в этом болоте оказалась? Все, собирайся, в монастырь пойдем.

И не дожидаясь подхватил ее руками, стаскивая с постели. Она была очень легкой, как пушинка. Вряд ли она ответит мне понятным языком, все юрдствовать старается. И не спросишь, что там с монастырем во Франции, который она организовала. И не спросишь как сюда добралась — это же ведь она своим ходом как-то добралась. Не на велосипеде же. Хотя кто знает, может быть и на велике. Она может.

— У тебя вещи есть?

— Только ковчег завета. — Сказала она отвечая на свои мысли, нежели на мой вопрос. И она попала в самую точку. Я нацеливался купить ковчег завета — ветхозаветный артефакт за немыслимую цену. Конечно же он не продавался в арт-салоне, это все планировалось очень в частном порядке. Конечно же мне многие скажут, что он сделан при Моисее, а утрачен при Иеремии. Конечно утрачен, но в высших кругах, куда я теперь легко имел доступ, все прекрасно знали, где он. Кто-то скажет насмотревшись Спилберга с его Индианой Джонсом — зачем мне такая опасная штука? Так я скажу вам — он наврал, сделал из ковчега пустышку. Короче у многих появятся многие соображения, а мне он нужен в полном своем назначении — с ним ходили против врагов и побеждали. Ну вот как при Иерихоне, например… Мать Юния притянула себя ко мне и утвердительно сказала: — Ты его привезешь.

— Мать, вот ты можешь говорить понятно? — не выдержал я. Но понял, что вещей нет.

— Обратите сердце ваше на пути ваши! — скомандовала она.

На пути ваши, ну что ж, путь наш сейчас — выйти на улицу. Когда мы подошли к выходу из квартиры последовало новое изречение:

— … не будет их мутить нога человеческая.

Я понял это по-своему. У двери пришлось надавить на людей ногой и они попадали. Вокруг начался истеричный визг.

— Это что?

Я бросился вниз по ступенькам, причем я натурально скакал перемахивая метров по пять за один раз. Юния при этом что-то развеселилась, покрикивая. Люди недоуменно таращились на меня. Тем, кто пытался что-то возразить, я делал страшную рожу. При необходимости буду бить.

Сидя у меня на руках старушка успевала протягивать руку и касаться просителей, а еще в своей манере запрещала гадать и заниматься магией. Настрого. «Лучше уж в геену, чем магичить». А тут контингент был именно такой. Они же все шли к ней как к гадалке. А она категорически не была никакой гадалкой. Она была святой.

И вот как-то эти поглаживания матери Юнии умиряли толпу, делали из зверя мышку.

Через 10 минут я отдал ее в монастырь и потребовал доброго отношения. Пришлось познакомиться с игуменьей и пообещать поддержку. В очень приличном размере.

Ну а что? Она же монахиня. А монахиня должна жить в монастыре.

— Не обижайте тут ее.

— Может расскажешь как ты тут оказалась? — напоследок я сделалпопытку поговорить. но не тут-то было, она существовала в совершенно ином пространстве.

— Ты зачем меня оставил? — строго спросила она.

— Я не оставил тебя, мать, это монастырь… Хочешь, отвезу тебя в другое место? Хочешь ко мне?

Я попытался ее снова взять на руки и везти к тетке Вики. Не тут-то было. Она была против. И я понял, что она опять мне что-то говорит наперед, чтобы я что-то понял. Пророчествует.

— Ты зачем меня оставил? — словно не слыша меня строго повторила она.

Ну вот как с этими святыми? она взяла мои руки в свои и мне стало тепло. Но пора было идти. Меня там на телевидении потеряли…

Ведущий что-то болтал на камеру пока я усаживался в кресло интервьюируемого и мне настраивали микрофон. Наверное он говорил, вроде того «какой чудесный день, какой чудесный я…». Это был один из успешных ведущих ТВ не-нашего-извода.

— Итак долгожданный гость! Владислав Ионов сегодня у нас в гостях. Мы выходим позже заявленного времени, но хочу снять с себя всю ответственность! Это случилось не по нашей вине. Наш гость уже находился в холле телевизионного центра, когда ему позвонила некая особа, да?

— Фантазер. — Заклеймил я. Настоящий, живой человек из плоти и крови. Скоро это будет редкость — невесело подумал я. Дима Престиж имеет громадную аудиторию. Куда тягаться против него? Хотя есть же люди, которые покупают винил вместо флешек с музыкой. Профессиональность, самая натуральная. — Надо было срочно помочь одному человеку.

Можно подумать, что у нас нет своих ведущих. И поэтому я пришел на один из центральных каналов. Кто-то так и подумает. Но на самом деле я хотел охватить еще неохваченную территорию. А для этого нужен чужой ведущий. Поэтому я выбрал центральный канал для того, чтобы дать интервью. Да, вопросы будут всякие, мы их заранее не обговаривали.

— Рейтинг вашего канала уже долгое время находился в пределах 7%. Благодаря вашему руководству вы много достигли. Это и кино и музыка, галереи, выставки… я знаю, намечается даже премия⁉ Мне нравится такое развитие. Пусть никто не думает, что 7% — это мало. Когда у центрального канала аудитория 17% нужно понимать, что 7% у канала, который возник несколько месяцев назад — это извините, очень много! Так вот, когда мы анонсировали твое участие с нашим рейтингом что-то случилось. Мы уже второй день подряд обходим каналы-конкуренты с результатом 30%. Представляешь, тебя хочет увидеть треть нашей России. В кино стало ходить больше людей. Все хотят увидеть твои новые фильмы еще в кинотеатре.

— Ты уверен, что я причастен к фильмам киностудии «Компании Мамонт»? — пошутил я.

— Уверен. И не думай отпираться. Все знают, что ты — боец невидимого фронта. Про тебя говорят примерно так: а этот тот, кто Автокомп сделал? Он еще фильмы снимает? Ты поднял кинопромышленность на новый уровень. И я сейчас буквально. Я о новых технологиях, которые использует твоя студия. Ты сделал прорыв в мировом кино! Не все рады этому, но ты несешь огонь познания мировому сообществу.

— Ну конечно, борец против системы… Прометей, понимаишь… — позволил я самоиронию, передразнивая известного политика.

— Я ведущий этого шоу, все вы меня знаете как бескомпромиссного собеседника, я вас уверяю, не будет пощады и Владу! Самый успешный, богатый и наглый, даже, ну и таинственный человек в нашем обществе! Главная фигура всех споров в нашей стране! Влад Ионов. Скажи пожалуйста, ты захватил кинорынок страны и тебе все мало? Куда тебе?

Пока эта манера мне нравилась. Ведущий предупредил меня заранее, как будет вести передачу. Ну ок.

— А что ты имеешь ввиду?

— Ну подавай тебе интернет, ТВ, сейчас идут переговоры о приобретении прокатных сетей. Попросту — кинотеатров. Скоро все в стране будет твое. Медиафасады суперсайты и билборды, ситиформаты и пиллары, метро и МЦК, аэропорты, вокзалы, поезда и электрички — все твое.

— Ты про рекламу, что ли? Знаешь, сколько у нас исков?

— Догадываюсь, потому что все рекламные ресурсы почему-то самопроизвольно включались рекламируя твои фильмы. Хотя я знаю, что это происходит даже реклама не опалчена. Как будто вся техника за тебя.

— Ну а где ж это «все мое»? Если у нас иски? Нет, это чье-то.

— И ты совсем не понимаешь почему рекламная инфраструктура сбоила твоими трейлерами?

— Нет. Не понимаю.

— У меня есть версия почему это происходит. Из-за Рассадника. Миллионы наших зрителей, уверен, думают тоже самое. Все мы знаем, что Рассадник созданный тобой, имеет собственное сознание, следовательно и мнение на все, что происходит. Он сам стал продвигать своего создателя.

— Это вряд ли, у нас в стране есть контроль над всеми этими делами. Нельзя зайти безымянным в сеть, нельзя хамить, проворачивать делишки, полная безопасность. Даже хакеров нет. Все отслеживается. И не надо меня ловить на словах. Или интонациях. Я действительно очень рад, что в сети давно уже такая безопасность.

— Но дело даже не в этом. Страна на подъеме. Мы сделали рывок благодаря Рассаднику. И теперь людям не надо работать на нескольких работах, всеобщий достаток. Мы так не жили с примерно… никогда. Чтобы позволить себе личного парикмахера и врача… Я знаю, что руду и редкоземельные металлы, полезные минералы привозят с Луны! Никто на Земле еще не смог запустить грузовое сообщение с естественным спутником Земли. А ты смог! Я думаю все с нами согласятся, но заслугу в том, что у нас не стало материальных проблем — твоя заслуга. Заслуга твоего Рассадника. Мне кажется, что ты даже не контролируешь его. В обществе есть такая версия.

— Да? А я думал, что общая картина нашего материального достатка не такая уж и радужная. Есть проблемы.

— Так, отсюда поподробнее. То, что тебе очевидно для многих телезрителей очень даже не очевидно. Объясни, чего нам ждать.

— Наше благополучие — отличная разменная монета для городской власти. У них есть очень много вариантов продать благополучие горожан. Ресурс города не бесконечен. А аппетиты каких-нибудь семеновых-синиц растут.

— Вот так прямо растут? — кисло спросил ведущий. Об этом он предпочел бы промолчать.

— Да, расходы города на обеспечение пенсионеров, например, им очень в тягость… Они ищут как сэкономить… У меня с руководством города заочный спор. Они не приветствуют то, что у меня такое мнение, и ставят палки в колеса. Какие у вас сейчас домашние компьютерные интерфейсы? Стремные, медленные и дорогие. Я же планировал быстрые и дешевые. Они имеют вас.

Атмосфера в студии мгновенно накалилась. Режиссер что-то кричал за стеклом. Редактор что-то говорил в наушник ведущему. Мое заявление явно взбаламутило болото. Наконец, ведущий продолжил.

— Это хорошо, — с нажимом сказал он, — что в нашем эфире прозвучали эти сногсшибательные откровения. Уверяю вас, мои дорогие телезрители, у нас еще есть о чем поговорить с нашим замечательным гостем. Ему есть, что сказать. Мы не имеем целью защищать кого-либо во власти. Пускай ответственные люди, которые получают свою зарплату сами отвечают, правда, ведь? По долгу своей службы, я все же уточню, что сделанное у нас заявление конечно сильное, но оно нуждается в проверке. А мы продолжим. Какие у вас успехи в кино? Расскажите нам.

— Если судить по прибыли, то довольно не плохие. А вот если судить по перспективе, то не очень.

— Как я понял, у вас взлетели все фильмы. Кроме одного. Я имею ввиду «Галактический спецназ».

— Я полюбил делать кино. Очень интересно когда то, что ты сделал смотрят и читают. Я высказываю свое мнение и народ слушает. Мне нравится.

— Согласен, об этом мы еще поговорим. Но перед этом скажи мне, что же все-таки с перспективой?

— Нас планируют закрыть. Предпринято уже несколько попыток. Все фильмы, которые вышли я успел сделать за короткий срок благодаря карт-бланшу.

— Почему у тебя карт-бланш?

— Эту историю с мутантом в министерстве культуры помните? Министерство посчитало себя обязанным за то, что я его почистил от этого странного существа. В общем-то я раскрыл диверсию. Хорошо бы еще узнать результаты расследований — на кого же трудилась эта образина? В 5 раз сильнее человека, в 6 раз выносливее. Не требует долгое время подпитки, предано хозяину. Вполне возможно, это технологии наших заклятых друзей. В министерстве очень не хотели, чтобы я ворошил эту тему.

— Вполне возможно экологи планеты замахали на твои слова руками.

— Это почему?

— Ну мы же можем считать Акимова человеком? Как ты считаешь?

— Это сложный вопрос. Если он, например, выращен в пробирке, он живой?

— А если он сделан в «Рассаднике» он живой?

— Любой искусственный интеллект имеет отпечаток творца. Этот процесс отпечатывания неизбежен. Да, сравнение справедливо. Роботы тоже имеют потрясающую выносливость, способность к самовосстановлению… Но я разве провел хоть одну диверсию?

— У вас были стычки с какими-то группами в городе. Это недавно передавали новости. Это уже диверсия? Или еще нет?

— Интересно вы воспринимаете новости. Меня хотели убить, а вы это вворачиваете мне в вину…

— Кто вас хотел убить?

— Недоброжелатели нашего государства. У меня вообще в последнее время напряженно с безопасностью. Мне подстроили аварию, выпустили против меня несколько отрядов мутантов, подобных Акимову. Я создавал этот город и во что он сейчас превращен — печально. Я прямо обвиняю губернатора Семенова и его помощника Синицу в том, что по их указанию на меня были совершены нападения.

— Вы серьезно? — ведущий вытер пот проступивший на лбу и как будто вдавился в кресло. — Я не сомневался в том, что мы еще услышим что-то потрясающее и вот. Надеюсь, что службы города отреагируют на эти слова. Я же как и прежде вынужден заявить — слова нашего гостя являются только его личным мнением.

В режиссерской за стеклом опять орал режиссер. Телевизионщики находились между двух огней. Им нужны были рейтинги, а значит больше телезрителей у экрана. Моими заявлениями они это себе обеспечили. Но я уверен, телефон директора телекомпании раскалился — из администрации звонили и требовали меня убрать с экрана.

А может быть не только с экрана…

Я уже довольно много сказал и то, что непосредственно касается каждого горожанина — я их напугал. Ведь если где-то в городе есть отряды мутантов и наемников — то это же угроза, не?

Ведущий продолжил:

— Кто за всем этим стоит? Вы нам можете сказать как все устроено в глобальном смысле?

— Знать это никому из зрителей не нужно. Потому что это не поможет. Я назову вам имена, а вы подтвердить их не сможете. Какой толк? Они так скрываются от общественного внимания, просто как параноики. Могу только сказать, что у меня с большими глобальными фигурами случились противоречия.

— Как я понимаю они так сложились еще с твоего посещения Европы?

— Так точно.

— Может не надо было?

— Я просто поехал как турист. Неужели я не мог покататься по Европе?

— Ты и сейчас хочешь куда-нибудь съездить? — прозорливо спросил ведущий.

— Пожалуй, не откажусь. Но здесь еще нужно доделать дела.

Ведущий пафосно посмотрел на камеру со средним планом, закрывая собой, красивым, весь экран:

— Наша программа продолжается. Пора перейти к теме творчества и поговорить об этом подробнее. Мы еще вернемся к актуальному, а сейчас поговорим о том, что нам полюбилось. О фильмах. И кинопромышленности. Посмотрите, как хорошо устроился этот человек, наш сегодняшний гость! Он сам снимает, а теперь уже готов и сам прокатывать фильмы, а это не монополизм?

Говоря обо мне «посмотрите на этого человека», думаю, ведущий был несерьезен. Он хотел, чтобы смотрели на него. Слава, яркие лампы, вещание на всю страну. Успех!

— Вот второй раз ты меня уже укоряешь. А я между прочим сделал фильм «Велосипедное общество» очень полезный для страны. Ведь общественными связями в России не занимались уже порядка 40 лет. ВО — это работа с самосознанием общества.

— У вас даже в фильме ужасов проповедуется коллективизм. Только объединившись герои смогли совладать с ужасами. Да и действие происходит на стройке. Строительство там всякое. Светлое будущее…

— Ну вам же нравится, когда герои выживают?

— Хэппи энд? Наверно.

— Вы так забавно сказали «проповедаю коллективизм».

— Конечно, ваши фильмы напоминают мне китайские картины со всеобщей нескончаемой стройкой коммунизма.

— Надо же! Я показал немного товарищества, ты сразу про коммунизм заговорил.

Мы немного вспомнили фильмы, где-то поржали, где-то говорили поучительно. С фильмами так всегда. Если о них говорить. А потом вернулись к актуальным вопросам.

— Расскажи о Мамонте. Как ты смотришь современный этап развития этого сверх-города?

— В Мамонте очень приличный достаток. Очень много программ, которые заботятся о горожанах. Не знаю, обнулены они сейчас или продолжают действовать. А вообще-то создавая Мамонт я хотел, чтобы у всех жителей имелась занятость и полный достаток. Мне конечно обидно то, что я вижу сегодня. Мэр контачит с западным ЧВК, деньги от контрактов уходят в Америку, благосостояние неуклонно падает, а тут еще вопрос безопасности.

Всем известно, что на тв в прямой эфир звонят зрители. Их даже могут вывести в эфир. Не беда, что среди звонящих обязательно найдется человек, который не поймет, что с экрана обращаются к нему и просто проворонит время своего звездного часа. Или старушка забудет зачем она звонила. Или пробьется нахал с политикой, обманом редактора выйдет в эфир…

Я мог контролировать все звонки, поступавшие на телеканал. Расшифровку мне не давали, я все-таки не Эйт чтобы одновременно слушать 419 звонящих, я видел подпись к каждому звонку о его содержании, главной теме.

Автокомп контролирует примерно… все. И даже то, что дяди думают он не контролирует.

Мы поговорили еще. Ведущий взял на себя роль адвоката властей, показывая то, что уровень жизни в городе заметно не снизился. Мне все-таки пришлось согласиться. Делишки губернатора Семенова еще не скоро отобразятся на благосостоянии граждан. Это мне, влетевшему в верхние эшелоны власти видно, как эти губеры портят построенное мной. Ведущий же все свел к ревности. А я сказал, что он сам еще все увидит.

Мы снова перебрали фильмы, которые я выпустил. Пришлось рассказывать некоторые подробности для фанатов. Их выпустили в эфир с вопросами. Я отвечал вновь переживая творческий процесс, так сказать.

Лихие боевики, смешные комедии, политика, история — я как-то даже сам удивился — сколько мне всего пришлось охватить…

Ведущий набрал воздуха в легкие, чтобы обратиться с очередным пафосным заявлением. Как я понял, на сей раз — о моем фильме.

— Ну и теперь о картине «Фекла». Те, кто еще не видел этот фильм я не знаю, как рекомендовать. Этот фильм не вписывается никуда. Я атеист и согласиться с меседжем этой картины могу с трудом. Вот кратко сюжет. Молодая девица бросает друга, мать в бешенстве, таскает за волосы дочь, избивает. Потом обнимает, плачет, уговаривает вернуться к жениху. Все ищут причину, почему Фекла изменила свою жизнь. Причиной этой оказывается Апостол Павел, да, да, тот самый, евангельский. Постепенно в городе Иконии, нынче это Турция, разгорается общественное противостояние — половина язычников обращенные, другие противники. Возникает противостояние. Ап. Павла в результате выгнали, Феклу отдали на сожжение. Сожжение не получилось из-за дождя. Фекла уходит с Павлом, путешествует. Встречает еще одного порочного мужчину, который при первой возможности тащит ее в суд. По его мнению женщина должна радовать мужчин. Это очень важный момент, как я понимаю. Именно в суде Фекле напоминают, что она женщина и что у нее есть обязанности. Но с другой стороны здесь показано вторжение в личную жизнь человека… Суд передает Феклу на растерзание зверям. Звери ее не трогают. Я понимаю — в кинематографическом смысле сцены попытки подкупить Павла, злоумышления людей охваченных любовной страстью, ну и суд над мученицей интересны, очень мощно показаны моменты чудес, а сцены мучений обнаженной девчонки сделаны безупречно — жестко и реалистично. И сыграно неплохо. Возникает ли симпатия? На симпатии к героине просто не остается времени — ее бледное лицо даже мне приснилось как-то ночью… Но у меня вопрос — люди, зрители думают, что она сумасшедшая, а?

— Ты ошибаешься, друг мой. Кино так устроено, что зрители всегда, (слышишь?) всегда сопереживают герою. Даже если это преступник и грабитель банка. Или какой другой злодей. А идея самопожертвования — в нынешнем мире бесценна. Я удивился какой огромный материал в этом отношении имеется в житиях святых. Это тема возвышенности. Ты говоришь о сумасшествии, а я говорю о возвышенности.

— То есть ты все это сделал совершенно серьезно?

— Абсолютно.

— Хорошо, о кей. Встану на твою сторону. Даже для неверующего человека понятно, что это пример давно потерянных качеств. Например как преданность, целеустремленность и, например, стремление сохранить девственность. Фильм как бы «тормозит» современный процесс. Ты проводишь мысль о том, что плотское соитие — вредно для души, и уж простите грех. Ну как люди смогут принять это? Все мы понимаем, что вы снимаете фильмы на традиционные темы. Та же «Константинопольская история». Или даже «Дарвин».

— «Смерть Дарвина», — поправил я.

— Но мне думается, что многие, если не все, зрители хотели бы увидеть следующую концовку: скорее всего большинство согласиться с тем, чтобы Фекла избежала мучений и далее мы увидели бы как Фекла и Апостол Павел продолжают своё путешествие вместе, учась друг у друга и расширяя свои границы. Но при этом они останутся верными своим принципам и будут продолжать жить в любви и прощении.

— Пощении? — переспросил я.

— Прощении. Видишь, народ хочет, чтобы она не умирала в мучениях.

— Тогда не было бы Феклы и про нее никто бы не знал. Ты же знаешь, что Скорцезе снял фильм, где Христос сходит с Креста. По сути ты предлагаешь что-то такое же. Изъять из большой картины самую важную деталь.

— Ты считаешь это не допустимым?

— Абсолютно. Я верующий с очень недавних пор и… — тут я вдруг вспомнил как только что выносил мать Юнию и хоть она скрывала, но ей было радостно. — … пока еще не все знаю. Но ведь для любого понятно, что блуд — это плохо. Об этом и фильм. И как вы сказали, фильм этот о традициях. В фильме присутствуют так же и семьи. Есть муж и жена.

— Но не первом плане.

— Да. На первом плане они в других фильмах. А этот посвящен другому. Ну пусть, ладно, пусть будет по-твоему. Этот фильм посвящен девству. Зачем оно нужно. И не надо говорить, что это какая-то неподъемная для человечества вещь. Все возможно, если стараться. Вас вот не удивляет история Мухтара, который как Хатико ждал хозяина 12 лет на набережной Ялты? Хозяин был спасателем и погиб. А собака его ждала. И там же пес умер. Вас не поражает эта преданность? А что у нас к Богу не может быть такой преданности? У человека есть потребность в высоком.

— Мне очень приятно выводить моих гостей на чистую воду. — Он опять глянул как гусь в камеру, явно собираясь сказать что-то важное. — Я не зря так настойчив. Некоторые организации и граждане выступили против художественного фильма «Фекла»!

— Хотят запретить Феклу? — Я даже не поверил.

— Да.

— И кто же?

— Ты не поверишь, этих групп много. Да вот хотя бы атеистические группы или организации, которые не верят в религиозные идеи, выраженные в фильме. Либеральные, прогрессивные группы, которые считают, что фильм пропагандирует консервативные ценности и устаревшие гендерные роли. Феминистические организации, возражающие против изображения женщины в качестве мученицы, которая страдает и умирает ради своей веры. ЛГБТ-организации, которые против отсутствия представителей ЛГБТ-сообщества в фильме, против изображения гомосексуальности как греха. Все они написали заявления на твой фильм. — И ведущий показал листы заявлений на камеру. — Ты разве не понимаешь, что своими фильмами ты создал напряженность в обществе?

— Или пометил шельму?

— Ты считаешь такой язык достойным 21-го века? Многие уже не выступают столь резко против новых форм современности.

— Мы, между прочим, тоже показываем однополые пары в фильмах.

— На эту тему в ваших фильмах ищут все, кому не лень. В ваших фильмах нашли ровно одну, слышите? ОДНУ нетрадиционную пару, которая была заморожена в тот самый момент, как… Ну вы поняли, многие фильм смотрели. Это веселая комедия. Весь фильм эта пара выставлялась как посмешище. Эдакий «Уик-энд у Берни», честно, мне напомнило, только вместо Берни ЛГБТ…

— А что, вы одобряете непрерывный пропагандистский поток компании «Дисней»? они засрали голубыми помоями все экраны. Скупили все кинокомпании, кинотеатры и пичкают людей этим. Кто бы мог подумать, что детская кинокомпания, специализирующаяся на мультиках окажется проводником содомии?

— То что в Диснее продвигают повестку знают все. И то, что эта компания… несколько изменилась… тоже. Специфические темы и нелюбовь к христианству, я бы так кратко это назвал. Я нисколько не шучу. Ведь в последнее время все отрицательные явления обзавелись своим крестиком. Если это злодей в кино, не в твоем, конечно, то у него на шее обязательно крестик. Если это темный храм — то он с крестом. Если человек плохо себя ведет, то он христианин. Так ваша компания «Мамонт» — она как бы антипод Диснею?

— Откуда вы это все набрали?

— Посмотри статистику. Возможно, ты последний из заметных апологетов христианства в кино. Наше общество — общество прогресса, а не средневековых суеверий.

— И что ваше общество прогресса победило смерть или болезни уничтожило? А может быть раскрыто тайну работы человеческого сознания?

Ведущий скептически окинул меня взглядом.

— Давайте послушаем, кто до нас дозвонился.

Тут же послышались характерные телефонные шорохи, звонок был выведен в эфир.

— Я хочу поинтересоваться у вашего гостя как он избегает преследования со стороны государственной машины. Уже несколько раз принимались решения о закрытии его студии. А он вот снова и снова снимает. Что у вас там за волосатая рука?

Нинка бы обиделась на «волосатую руку». Если она смотрела этот эфир, то наверняка убедилась, что ее руки не волосатые.

Еще партия звонков от фанатов. Мы опять повспоминали былое… ну то есть фильмы — уже в третий раз за передачу. Потом заговорили об искусстве и компьютерах.

— Будущее искусства неясно. Уже сегодня пользователи могут создавать ролики или даже целые фильмы самостоятельно. — Сформулировал ведущий.

— Ценностью нынче является платформа, где люди этим обмениваются. У нас такая есть.

— Вы назовете каждый ролик с такой платформы искусством?

— Мы можем помочь всем талантам, которые обратятся к нам. Они получают доступ к аудитории и консультации, как лучше сделать, а мы — контент. Ты говоришь, что будущее искусства неясно. Если говорить в глобальном смысле — то действительно неясно. Потому что искусство нераздельно с обществом. Все самые яркие идеи возникают в обществе, но выражение находят в искусстве. И как оно «зайдет» или «не зайдет» зависит сколько людей приобретет себе та или иная идея. Тут важно и какого уровня представляемое искусство и идеалы и что сделается с этой идеей в максимальном растяжении во времени, так сказать. У нас есть рецепт того, чтобы искусство, а значит и человечество не погибло. Мы предложили.

— Вы имеет ввиду «Феклу»?

— Да. Теперь дело нашего общества сказать «да» или «нет».

— Вы, признаюсь, создали новый образ. Теперь россиянин — это обеспеченный человек, у которого есть духовные ценности. Шаловливый, рискованный. Но справедливый. Это если суммировать все ваши фильмы. Что, казалось бы, еще надо? — Ведущий вздохнул. Эфир выдался напряженный, но очень востребованный. Надо было его завершать. — Наше время в эфире подходит к концу, но я не могу не задать вопроса связанного с Искусственным Интеллектом. Многие благодарят вас за вашу работу, потому что у нас есть Автокомп, но многие вас ненавидят за то, что у них теперь нет работы.

— Как нет работы? Государство очень заботиться о своих гражданах. Без трудоустройства никто не останется.

— Многие лишились привычной работы, так это скажем. Все это произошло буквально в течении двух лет. И останавливаться не собирается.

— Это вопрос взглядов.

— Разве?

— Конечно. Если человек был привязан к одной работе то он односторонний. Или у него была своя выгода. Надо учиться новой жизни!.. И вообще, я этим сейчас не занимаюсь. Этим давно уже руководит начальство этого города, а все шишки почему-то достаются мне. Меня больше интересуют экзистенциальные вопросы ИИ. Согласитесь, ИИ вторгается в реальность и преобразует ее создавая новый мир. Любой ИИ — это плоды чьего-то искусства. Психологов, педагогов, инженеров, художников… Другой бы на моем месте создал бы ИИ хуже или лучше — это вопрос того, как ты можешь преображать реальность… У нас с руководством Мамонта совершенно противоположные подходы к технологиям в нашей жизни. Просто диаметрально разные. Например Семенов готов вводить связь нового поколения, которая был недавно разработана. Если кратко, то город из-за этой связи станет огромной СВЧ-печью. И мозги всех закипят.

— Это кажется было где-то в вашем фильме.

— Было, — согласился я. — И это правда. У нас разный подход к чипам, они считают, что можно портить здоровье горожан, вставляя в них чипы. А мы придумали умных помощников — роботов. Технологии доступны, но по-разному. Мы соблюдаем здоровье, ищем как применить безопасно технологии в творчестве. Семенов же просто оболванивает горожан Мамонта. У нас имелся С-стандарт по отношении к технологиям, который защищал людей. Сейчас он что?

— Что?

— Отменен Семеновым… он просто хочет, чтобы вы были единичкой или ноликом в базе данных. А мы ищем таланты. ИИ у нас очень разные… А вы когда-нибудь задумывались о коте Матроскине? — внезапно спросил я.

— Неожиданно. Нет, не задумывался. Вы про что?

— А то, что дядя Федор, Матроскин, Пес и Печкин не нуждаются в открытиях и обучении. Им нужно поле, где себя применить, но в учебе они не нуждаются. Они готовые, сложившееся образы. У каждого — громадный опыт. Что, никогда не задумывались?

— Нет.

— Это более глубокие образы, чем просто мальчик, пес и кот. Это настоящие реальности, которые в сообществе входят в притяжение или отталкивание. Так же и любое искусство. Так же и ИИ. В ИИ сосредоточены массированные порции искусства. Правила, принципы, традиции, художественные техники — там все это есть. ИИ если это настоящее искусство ни к чему не стремится. Он просто есть.

До сих пор художники создавали свои художественные миры своими руками — рисовали, снимали, писали… а теперь эти миры стали самоорганизующимися — благодаря ИИ. Авторство таких миров не единоличное, сюда прибавляются многочисленные соавторы. Никто не будет контролировать это полностью. Они самоуправляемые эти, наши миры. В той или иной форме каждый человек в виртуальном пространстве создал себе уже такие миры. Они домашние, теплые для каждого из нас, любимые. Связаны со словом «счастье» и компьютером, который выходит в сеть. Они существуют только благодаря Искусственному Интеллекту. ИИ — и есть олицетворенное искусство. Понимаете значение и величие современного ИИ? Да, понимаете. Надеюсь и телезрители понимают. Но. Это всего лишь критическая масса данных. Переоценивать самоорганизующееся продолжение человека не надо.

— Ты не любишь свой Рассадник?

— Ох, люблю, и как все его одушевляю. Но реальность жестока. В подобном явлении о котором я говорю есть опасность. Если созданные нами миры взбунтуются и решат, что они лучше знают, что нам нужно. Подскажу, что они решат — для нашего блага нас надо уничтожить. В обществе должны сложится новые правила, новое, возвышенное искусство, которое нужно вложить в ИИ, чтобы человечество не погибло.

— Вот на этой высокой ноте давайте закончим наше интервью. Нас смотрело несколько десятков миллионов человек. Спасибо. Владислав Ионов задал человечеству вопрос. Как ты на него ответишь человечество? До свидания. До новых встреч!

Я уже знал, что на выходе меня ждут. Поэтому пришлось уходить замысловато, не через центральный выход.

Глава 18

У выхода из телестудии меня ждал мужик в идеальном костюмчике. Он представился фамилией Боровинских. И сообщил, что является представителем моих деловых спонсоров. И якобы все мои деловые партеры решили отказаться от меня.

— Вы знаете, я думал узнать ваше местоположение через СТБ, но оказалось, что вы у всех на виду.

— Я не даю интервью, обратитесь к моему секретарю.

— Я по другому поводу. Я представитель ваших спонсоров.

— Интересно и откуда у моих спонсоров представитель?

Настроение у него было деловое. Он прямо лучился своей успешностью.

Но я конечно должен был начать со звонка.

— Слушаю, — отозвалась Нина Петровна

— Привет, у меня тут за столом сидит некий хрен, которого зовут кажется Боровинских, чего он тут делает?

— Он из минкульта подбивает твоих инвесторов перебежать на сторону губера. Учти! Учти, слышишь! Ни один из наших к ним не перебрался.

— Спасибо тебе, моя дорогая. — За эту информацию я был очень ей благодарен.

— Ты уж перетерпи этого хрена. Он привез тебе предложение.

— Еще одно?

— Еще одно.

Судя по тону предложений самой Нине было сделано уже столько, что она со счета сбилась.

Я нажал отбой. Понятно.

— Ваших звонков и бесед становится ОЧЕНЬ много. — Сказал я собеседнику.

Да, общение со мной противников в высшей власти очень интенсивное. Все хотят меня уговорить. Нужно ли говорить, сколько попыток поговорить было отклонено? Вполне возможно у них там негласное соревнование — кто уговорит Ионова. Все понимают, что человек влияющий на Ионова будет иметь большое будущее.

— Что же вы лжете-то? — укорил я.

— Вы всегда так непосредственны? — недовольно ответил Боровинских. Его лоск успешности был сбит. — Я вообще-то здесь для того, чтобы поздравить вас — ваша работа идет… Но она может пойти лучше при условии…

— В вашей мечте, в которой вы лишаете меня всех денег… Слушайте, у меня этих разговоров о уступках, сдаче интересов было в последнее время очень много, вы мне ничего нового не скажете.

— А чем это не реально? Неужели вы, хоть и талантливый молодой человек, сможете переиграть тех, у кого есть власть? У меня для вас хорошее предложение. Что еще более важно, оно мирное.

Потом он сказал, что государство должно быть заинтересовано в хорошем кинематографе. Что тут такого, чтобы снимать как на Западе?

— Про гопников, встречающих инопланетян в Чертаново? Или про оператора на Великой Отечественной, который тащит стул фрицам, чтобы на них усадить господ? Где НКВД-шники больные упыри?

— А что, НКВД не убивало?

— Убивали люди. А НКВД — это наша история. Если у вас все — вон выход. — Вспылил я.

— Многие уже хорошо знают, что есть комитет по цензуре и что требуется пройти лицензирование. Вы же понимаете, что государство может запретить фильм, если он оказывается оскорбительным… Ну или просто не выдать прокатного удостоверения.

Угроза понятная. Вообще удивительно, что губернатор еще не начал запрещать наши фильмы. У меня такое ощущение, что это может скоро случиться.

Я подозреваю, что причиной была боязнь народа. Я успел закрепиться в головах у людей, как известный киношник.

— Но давайте к делу. У вас ограниченный ресурс. Нельзя все время снимать фильмы и не интересоваться мнением зрителей.

— Каких-то определенных зрителей? — Уточнил я.

— Очень определенных. Поверьте мне, ваш кредит доверия уже почти исчерпан. Я специально приехал к вам из Москвы.

— А это хорошая практика. Ездить в Мамонт, где действительно ведутся дела и есть активность.

— Боюсь вам придется распространять свои фильмы через торренты и заработка не будет…

— Ну посмотрим. — я развел руками…

— К тому же вас ждут неприятности другого рода. Мое предложение — альтернатива вашим будущим неприятностям. Нужно, чтобы это вы хорошо понимали.

Я представил себя в качестве послушного продюсера. И как я уже вынужден снимать про гей–пару например. Про их любофь и остальные чмоки-чмоки.

— Передай своему хозяину, что со мной лучше не шутить.

Я не собирался выслушивать его предложение. Он сложил руки лодочкой и подался, уперевшись локтями в стол:

— Я представляю довольно могущественного человека, на сделку с которым пошли все, вы понимаете? Все. Или еще пойдут. Ваш клуб очень ограничен. И если вы вдруг пропадете, что от них останется? Этот человек, не буду бросаться словами, но все же владелец почти всего, что есть на планете Земля. Вы уверены, что резонно идти ему поперек?

— Слушайте, — что–то мне подумалось, что я слишком легко с ним соглашаюсь. — Как вы можете представлять какого–то олигарха, когда вы работаете на государство? У вас же должность в минкульте!

Он покачал головой:

— Вы уже знаете, что в арсенале его методов есть довольно неприятные. Вы же думаете, что хозяин забыл, как вы его чуть не убили?

— О, вы и это знаете?

— Послушайте. Пришло время мира. Хозяин — аристократ; и вы — аристократ. Давайте договоримся. Мне очень хочется, чтобы вы стали сотрудничать.

— Я знаю, как вы обходитесь с аристократами. Помните такого короля Эдуарда? Он приехал на прием 18 марта 979 года, а слуга, которого проинструктировали аристократические особы, вроде Беккера, всадил ему нож в сердце. Он сидел на коне, конь понес, король застрял ногой в стремени. Когда конь остановился король Эдуард был мертв. А что вам не нравится? Вы же должны почитать ваших царственных хозяев. Вот и почитайте убийц. Это все сделали его дальние родственники, можете глянуть на фамильное древо. Тогда они еще не успели набрать вес, они тогда только начинали. Пора останавливать Беккера давно пришла.

— Вы пересказываете ваш фильм?

— Королю Эдуарду было 16 лет. А такой как ты прислужка его убил. Я бы с удовольствием стял бы такой фильм. Почему-то ваш мейнстримовый кинематограф не замечает таких историй.

— Вы горько пожалеете. И не говорите, что я не предупреждал.

Когда он ушел из-за соседнего столика послышался приятный голос:

— Я всегда говорил. Что авторское право и лицензия — это хомут для художника.

Это проговорил молодой мужчина лет 25. Он вальяжно сидел в кресле.

Увидев, что привлек наше внимание он пересел ко мне:

— Илья Беседин, — представился он.

— Так, — как бы продолжая разговор в бюрократическом ключе министерства заговорил я. — А ваше дело в чем заключается, молодой человек?

— Я юрист, могу предложить свои услуги. Могу даже работать с информационными ресурсами. Вас не закрыли, но я чувствую, что они очень этого хотят. — Сказал он намекая на то, что сейчас слышал. — Мы с вами ходим в одно кафе. Я видел вас раньше. Очень хочу посмотреть ваши фильмы. Услышал о вас по радио. Мне очень понравилось то, что вы задумали. Очень свежо, не обременено миллионами клише голливуда и деньгами министерств… Так, что я предлагаю вам сотрудничество.

— Ну что ж юрист нам не помешает…

Юра уже неделю жил у согруппников в общаге. Позвал и меня. Там нашлась целая незанятая комната на двоих. Пришлось все-таки жить с этим балбесом. В свои комнаты мы вернуться боялись. Скорее всего там нашпиговано все системами наблюдения. Можно, конечно, все загасить, но я не уверен, что они не придумают что-то новое. Да, мы легко подменяли видео в уличных камерах. Но учитывая то, что Евгений был раскрыт, возвращаться в свои комнаты было рискованно.

Маленький телевизор бубнил что-то в углу. Окно, которое никто не умел открывать кроме Юрки было открыто. На полу всюду валялись фантики, газеты, обертки, посуда, составленная на табуретке чернела немытостью. Везде, куда ни глянь — бардак. Книги вперемежку с газетами громоздились на подоконниках и стульях, рискуя упасть. В довершение на столе стоял почти съеденный арбуз. Сам он был одет в какой–то домашний балахон.

— Ты что хотел? — трескучим голосом задал он вопрос, закурил и пустил облако дыма.

— Ты чего ушел? Пойдем.

Он ушел из нашей комнаты, пошел к друзьям.

— Не видишь? Здесь праздник. А у нас там грустно. Ничего нельзя веселого сделать. Командир против.

Вопрос повис. Нами была взята невероятно драматическая пауза в тишину которой ворвался политик, довольно характерный — причмокивающий, шевелящий ушами и говорящий глухо.

— Он просится, чтобы его показали… — проговорил я задумчиво.

— А чего тут показывать? — Он отвел в сторону сигарету, сморщил лоб, вдавил голову в плечи и легко повторил за политиком: — Аляска должна войти в состав Российской федерации. Это подтверждают все кому не лень, не будь я на то Борисом Жруцким. Они должны выстраивать мирную экономику, делать успехи не смотря на санкции. — Практически без перехода он вернул себе прежний вид и отрезал: — Не пойду.

— Чем вы здесь занимались?

— Юбилей у кого-то был.

Дело в том, что наше совместное проживание было не таким простым. Двум сверхчеловекам тесно вместе. Дело в том, что при близком проживании у нас началось ментальное взаимопроникновение. Я сразу справился у Эйта, что это за процесс. Похихикав он ответил, что я читаю душу Юрки. Ну раз Эйт считает, что это называется чтением души, пусть так и будет.

— Скажи спасибо, что вам есть, что читать.

— Кому «спасибо»?

— Дэну этому вашему, конечно.

В какой реальности это чтение происходило, я не знаю. Знаю, что я это все очень сильно почувствовал. Очень яркие моменты я видел как набор фотографий, наиболее подробно показывающих явление из его жизни. Я увидел,что его фактически бросает мать и уезжает с новым хахалем в Питер. Он как не нужный ребенок был отправлен в Париж к каким-то родственникам. Эта ненужность в Юрке была незаживающей раной. В Питере он не вылазил с тусовок, курил, пил, шалил. Переделка, которую сделал с ним (как и со мной) Дэн ему понравилась. Но он не хотел, чтобы я знал, что новая форма существования ему нравится. Хотел от меня это скрыть, ворчать, быть недовольным, бить на жалость. Пунктиком у него только было то, что у него плоть была теперь искусственной на 60%. В то время, как у меня — на 40%… Из-за этого он считал себя уродом, недочеловеком.

Вся эта информация проходила на фоне его сексуальных «предпочтений», увлечений девчонками, порнухи. А куда это девать? Все эти подробности не были просто картинками, они были живыми ощущениями. Смущало все это, конечно. Надо тренироваться отгораживаться от этого. В том, что это пока не получалось и была проблема. Ладно, порнуха, я видел нечто более худшее. Пустота, отсутствие понимающих друзей. У него это внутри как пустыня. Еще могу добавить, что внутри у него сидел чистый, честный, наивный подросток. Что собственно было понятно без всяких загялдываний в душу.

Он видно тоже что-то увидел, не знаю, что. Но наши отношения стали напряженными. И при любой возможности он пытался улизнуть. И по-возможности вести низкий образ жизни. Вот как сейчас — распитной, укуренный, в грязи…

Он вдруг сказал:

— Надо при встрече рассказать Вике все, что у тебя было до нее!

— Не смей! — разозлился я. Он заулыбался. И я тоже не смог сдержать улыбки. Я сразу оттаял. Шутит, шельмец. — На тебя же не действует вся эта укурка.

— Если я хочу, то действует.

— Я Вике все постепенно итак рассказываю. Тем более, она как и ты — пожирает меня своими загребущими глазами. И сама о всем догадывается.

Юрка курнул и заявил:

— Знаешь, что я тебе скажу? Ты очень и очень старый.

— Тоже мне новость!

Я сразу понял, что он имеет ввиду. «Надо быть хорошим», «чистить зубы каждое утро», «если взял пользоваться, верни на место», «делай домашнее задание», «что такое хорошо, что такое плохо»…

Я требовательно протянул руку. Это был рискованный шаг. Если бы он не ответил, я бы потерял лицо.

Он взялся за мою ладонь и поднялся качаясь.

— Между прочим, я про тебя все знаю.

— Ну и что? Кто запрещает?

— Такие вещи не рассказывают… Про шизанутость, например.

Это он имел ввиду то, что я наблюдался у психиатра с биполярочкой.

— Дэн меня сильно изменил, я даже думать забыл про это. У тебя ведь тоже много изменилось?

— Ага.

— Что тут такого? Нупереспал с проституткой. Ну. Я же не убил.

— Возможно ты себя полностью не знаешь.

— ОК. Ты мне подскажешь.

Я видел, что его больше всего интересует, что увидел я. Возможно, это больше всего и пугало. Возможно, если человека узнать слишком близко, то есть риск испортить отношения. Ругаются обычно очень близкие люди. Но, блин, Юрка — на сегодняшний день, вся моя родня. Родня в прямом смысле этого слова — искусственный материал его и моей плоти был идентичный! Братья, блин…

На дворе уже стояла ночь с субботы на воскресенье. Юрка (тоже) стоял в комнате, оглядываясь на беспорядок. Морщился. Как будто видел его в первый раз.

— Такое ощущение, что я с тобой переспал. — Сказал я когда меня снова ударила волна Юркиных предпочтений. Надо это как-то контролировать…

— Вот давай только без этого! — скривился он и махнул рукой.

Да уж понятно, — подумал я. А вслух ревниво спросил:

— Ты мне изменял? Отвечай.

И мы заржали аки лошади.

— Ну, ты идешь? — спросил он меня продолжая стоять посреди студенческого беспорядка, как будто мы о чем-то договаривались. Может память меня подводит? Была речь, что мы куда-то идем?

— Куда?

— Туда.

— Ты же не хотел.

— Это раньше, сейчас хочу.

У нас кажется, все наладилось. Трудно терпеть такую категорическую открытость души другого человека, но можно. Человек ко всему привыкает.

В следующую минуту мне пришлось уже его догонять. По пути к нам пристали еще трое. Это те, кто не уехал домой на выходные.

Юра нравился всем, был популярен и при этом имел удивительно спокойный и рассудительный нрав. Было видно, что он привык к постоянному обществу, каждый желал переброситься с ним словом. Как рыба в воде — шутки, доверительное общение, подколы. Все в его рассудительной манере. Все хотели с ним дружить. Все хотели на него смотреть. А девчонки вились вокруг него не переставая. Это называется «статус». Никто не знал что намешано у него внутри. Кроме меня, разумеется.

Машина у меня теперь была семерка — древняя, древняя, я ощущал себя третьим классом. Вот если бы у нас были касты, то я был бы в самой низшей!

Время было позднее. Мы пешком отправились прямо по проезжей части, к центру. Машины практически не ездили.

Далее мы напоролись на девчонок. Нас становилось все больше. Все стали оживленно разговаривать и радоваться встрече. Одна, ее звали Настя, даже уделила мне долгий говорящий взгляд.

«Я еще пользуюсь популярностью» — самовлюбленно подумал я. А вообще-то моя королева Вика. У нее реально самодержавный вид и манеры. И она мне бесконечно нравится. Мой небольшой опыт, но все же опыт, говорил мне, что случайные люди парой не становятся. Мы как выточенные детальки друг для друга, которые идеально подходят друг к другу… Ох, я правда старый. Когда мне подмигивает молодая блондинка, я вспоминаю про жену. Ну вот так, что сделаешь?

Потом мы долго препирались куда идти. На что я резонно заметил, что все уже закрыто, ибо первый час ночи.

Вспомнили про круглосуточный магазин напротив Дворца Железнодорожников. Кажется «Зеленый».

— Затаримся и идем прямо на Площадь! Орать в окна мэру.

Мне нравилась эта идея.

И вот всей своей массой мы отправились по ночной улице.

Мы были шумными и не единственными в магазине. Кроме того продавцы почему-то сразу отнеслись к нам с подозрением. Выбирали в основном пиво, выбирали все. А расплачиваться, предполагалось, будем мы с Юрой. Как самые богатые.

Однако ни он ни я не успели сказать на кассе ни слова — двое остальных парней — Гриша и Алексей повздорили с продавцом. Далее произошло совсем быстро.

Гриша, наш студент, вынул из кармана пневматический пистолет и стал им размахивать, упиваясь собственным превосходством. Продавец — горячий кавказец достал ружье. Но размахивать не стал. Просто выстрелил. К счастью ни в кого не попал.

Люди ринулись к выходу. Но он неожиданно оказался закрыт. Когда мы взглянули на прилавок — не было и продавца. Кажется, это было самое время для паники. Девчонки завизжали.

Прошло буквально четыре минуты, пока мы пытались сдержать панику и прийти в себя. По витрине которая перегораживал окна наружу забегали красно–синие огни. Хозяин забегаловки показывал и рассказывал что-то полицейским. Подозреваю, не самое лучшее про нас.

— Идем, — сказал я своим. И мы побежали по внутренним комнатам магазина. Пришлось одну дверь выставить, свалить корзины с помидорами и тюки с крупой. С Юрой мы действовали на удивление слажено, как будто всегда работали в группе захвата. Мы оказались на улице. И сразу дали деру. В ту сторону, чтобы подальше от скопления полицейских машин. Однако нам не повезло — навстречу ехала еще одна. Они-то нас и повязали.

В обезьяннике мы от силы просидели час. Полный полицейский дожевывая рулет или пончик открыл решетку и провозгласил:

— Ионов и Литвинов. На выход.

— А мы? — завопили остальные студенты.

— Придержи штаны, — в рифму ответил капитан.

Он привел нас в кабинет с видавшими видами столом и шкафом и заявил:

— Вы свободны. Ни у кого никаких претензий к вам нету…. Вы можете идти.

Мы стояли в недоумении и это читалось по нашим лицам:

— Мы разобрались кто вы такие. И в знак симпатии к вашей работе отпускаем вас.

— А студенты?

— Студентам полезнее немного посидеть у нас. До утра. Так безопаснее для них же самих.

Мы продолжили гулять. Теперь за нас никто не цеплялся. Долгожданный покой. Однако, тревожные мысли не покидали.

Картина такая. Некий проныра стянул на себя кинобизнес, умыкнул целый Автокомп для этого. Ну то есть я. Все так или иначе значимые проекты должны были проходить через губернатора, но мой не проходил. Проект выходил на заданные мощности. Министерство Обороны молчало, большие дяди молчали, не молчали только за океаном. Оттуда требовали немедленно покончить с этим пронырой. Да и сам губернатор этого хотел.

Не молчали только переговорщики, которые хотели склонить нас с поражению.

— Инвестиций все меньше. Контроля Автокомпов все меньше. Нас вытесняют с рынков. Я помню, какими железными усилиями они завоевывались. А теперь их сдают за какие-то плюшки.

— Это реамба.

Я понял, что он хотел сказать — он объединил два слова «реальность» и «амба».

— Они не остановятся.

— Согласен, они столетиями правили, а теперь они вдруг раз и отойдут в сторону. Нет, конечно. Отправь Вику с ребенком подальше.

— Она не хочет. Прячу пока, где только можно.

— Вот так мы сейчас все. Скрываемся. Прям как революционеры.

У меня возникло ощущение, что кто-то следит за нами. Понятное дело, такие ощущения не возникают сами собой. Я стал озираться, но засечь никого не удавалось.

— Я люблю гулять ночью. — Сказал Юрка.

Ну тут я спорить не стал. Я сам любил ночную тишину и прохладу над асфальтированными трассами, и площадями. Среди гор-высоток.

Мы прошли через парк, подышав озоном, которые производили сосны и услышав призывные звуки дискача, и вышли на большую центральную площадь сверху, со стороны Драмтеатра.

Решение пришло мгновенно. Я легко перемахнул через бетонный забор. За ним строительство выглядело аккуратно. Все же центр города и правительственное здание.

Юрка запрыгнул за мной.

— Мы что, идем в администрацию?

— Навестим губернатора.

Пользуясь тем, что шел ремонт мы залезли в здание и первым делом поинтересовались что делает охранник. Мы выглядывали из коридора, вели себя как мышки. А с охранником нам повезло. Он смотрел футбол. Футбол в Мамонте довели до какого-то абсолюта. Каждый день происходили матчи, которые транслировались по ТВ. Юрка кивнул в смысле: «ну что? Рискнем?» Я пожал плечами до конца не будучи уверенным, что охранник все же не оторвется от футбола и не засечет нас. Так что да, рискуем. Наше дело выгорит, если мы будем действовать быстро.

Нам повезло, нас не обнаружили.

Некоторое время ходили по коридорам. Пока наконец не нашли табличку «Синица. Заместитель губернатора». Табличка была приколочена к солидной двери.

Вдвоем взломали дверь. Я принялся рыться в бумагах на столе. А Юрка оказался умнее.

— Сомневаюсь, что на его рабочем столе можно найти что-то интересное. Самое ценное, что есть на столе чиновника — это пароль от облачного хранилища в его компе.

Юра включил компьютер и вскоре уже потрошил сетевое хранилище. Вы хотели порнуху с Синицей? А она была.

На центральной площади города еще имелся один памятник Ленину. Он был наследством города Ярцевска, когда Мамонт еще был Ярцевском. Местный Ленин был задумчив.

На его руку мы повесили пиджак Синицы, а под ноги Ленина — его вещи.

На экранах города же началась циклическая трансляция обнаруженных в облаке компрометирующих видео.

Такой привет.

Наконец-то я обратил внимание на красоту центральной площади. Все особенно высокие небоскребы росли ввысь отсюда. Мощные портики, изобретательная подсветка — все в темном камне, сияло и переливалось. Подсветкой никого не удивишь, тут я мог удивляться только совокупному виду благолепия, возвышенного, модернового, технологичного и традиционного, вперемежку с участками парка с красивыми деревьями — и все это на огромной площади. «На холмах». Да В целом все выглядело причесанным, ухоженным и столичным. А еще я увидел это.

— Что? — он понял, хотя я даже не сказал в слух.

И я показал ему рукой. Он всматривался с минуту. А потом наконец увидел:

— Это камбот.

— Чего?

— Дрон с камерой.

— Что он делает?

— Кажется за нами следит.

Никакой информации Тень мне не предоставил. Мы видели его только визуально.

Юрка скривил гримасу по направлению к камботу. Мы контролировали отчет о видео с камер наблюдения, в изобилии расставленных на улице. Мы их мягко гасили, чтобы нас не видели. Это прилетело именно по этой причине. Служба безопасности все же хотела глянуть на охраняемую территорию. Появились и несколько патрульных групп. Они выходили, осматривались и не видели никаких проблем. Отдых вокруг тек чинно, мирно, ярко и красиво…

А я непринужденно вырвал прут из строительной плиты и как метатель копья на олимпийских играх метнул его в устройство висящее над землей. И попал. Кабот сверкнул искрами, завертелся и пошел камнем вниз, при этом он стал старательно заворачивать к строительной площадке, огороженной у Администрации.

Бах! Мы услышали, как оно шмякнулось. И побежали к забору. За которым оно теперь находилось.

Мы забрались на забор и заглянули внутрь.

На поверженный камбот уже напали роботы-мусорщики и принялись курочить его.

Глава 19

1. Василий Николаевич, инженер.

Отладка занимала теперь дни и ночи. Днем — под присмотром Василия Николаевича, ночью — самой машины.

Василий остановился посреди просторного зала, со вторым этажом с одной стороны и с прозрачным стеклом — с другой. Все вокруг сверкало хромированными деталями, механическими частями сборочных машин и идеальной, клинической чистотой.

Не успели они выпустить на тест Тьюринга четвертую модель, как в их наладочном цеху появилась новая — восьмая.

Морда ее высовывалась из наладочной машины — ну как еще назвать фейс, который потом обтягивается кожей и получается лицо?

С подчиненным Василию не повезло. В некоторые моменты Гриша начинал с ним спорить. Это было свойственно всем программистам-неофитам. Такие еще не успели добраться до мысли об успокаивающих кофе, сигаретах и траве. Василий сделал уже три доклада о неуравновешенности его подчиненного, но руководство не торопилось.

Конечно, большее количество времени все происходило как полагается, но когда они сцеплялись — все выливалось в ссору.

— С точки зрения хранения информации существует два уровня информации. Модели и описания. — Говорил он хрестоматийную мудрость в ответ на вопрос «где искать»? — С моделями все понятно, они точные и не подлежат какой-либо неизвестности: там нету «не знаю». А с описаниями сложнее — есть более приближенные к действительности, есть менее. Информация — это власть. Всё мировое научное и культурное наследие, опубликованное в течение веков в разнообразных книгах и журналах, стремительно оцифровывается и закрывается от лишних глаз горсткой частных корпораций. Чему тут удивляться? Но для наших машин необходимо иметь развернутую модель реального мироздания. Чтобы действовать в нем. Частные корпорации — наши конкуренты, но от нас что-то спрятать невозможно, мы знаем все о них. Тем более, что Автокомп тоже можно считать в каком-то смысле корпорацией. Государственной.

— Еще один выпрыгнул… — проговорил собеседник печально.

Эпидемия якобы самоубийств большой западной корпорации, связанной с новейшими технологиями, продолжалась. В Челси выпрыгнул старший инженер-программист, 31 год, а до этого был найден повешенным некий Джейоб Пратт, 33 года.

У них там происходили какие-то внутренние перетрубации. А кто-то случайно и не намеренно становился свидетелем делишек, так думали парни.

Эти события касались Василия и Гриши. Они вообще-то тоже являлись носителями гос.тайны — на официальном уровне. И их дела максимально контролировались спец.службами.

Гриша решил поделиться тем, что не было так давно. Не далее, как 8 месяцев назад он присутствовал при необычном тесте Тьюринга. Он проводился с личным присуствием испытуемых.

— Были жуткие ощущения. — Сказал он, вспоминая. — Как будто я один — человек, а все остальные — закамуфлированные роботы.

— И что нужно было сделать?

— Заполнить тест.

— Ну как, ты справился?

— Я специально ошибся.

— Зачем?

— Я не хочу, чтоб меня потом грохнули. — Григорий сам удивлялся, почему он это рассказывает Василию. Как-то чрезмерно откровенно. Но Гриша почему-то ощущал такую потребность — поделиться. — Наверное, кроме меня не было ни одного из присутствующих, кто точно знал, кто из испытуемых… образцов — робот. А я видел, — упрямо сказал он. — Я видел, когда подходил к отсеку для теста. У девочки разорвался шов на коже между рукой и телом, внутри я увидел ручной привод, я точно знал, что она — робот. Уже не помню, как ее звали. На тесте она была совершенно неотличима от человека. Можешь себе представить — она такая красавица, и при этом робот. Как с такой ложиться в постель?..

— В какую постель?

— Я просто пытался себе представить. Ну, она же девочка, очень привлекательная, я бы не устоял…

— Так глядишь, ты отобьешь себе желание с девчонками шуры-муры крутить, — попробовал посмеяться Василий. Но было не смешно. Григорий подумал и ответил:

— А я и отбил.

— Это герлофобия, мой друг.

— Дело в том, что с этой девочкой, «как бы настоящей» потом под руку ушел с базы другой парень. Он был среди нас, тестирующих, его звали, кажется Илья… А фамилия… Беседин. Точно, я помню! Это входило в тест — провести с ней время. побыть на свидании. Интересно, как там сейчас они?..

Василий Николаевич сглотнул. Разговор не клеился. А теперь он зачем-то услышал такие откровения.

— Ты бы лучше обо всем этом помалкивал!

— Я итак!…

Они вернулись к работе. И через 10 минут уже болтали дальше.

— Только в этом здании работают 50 машин, которые могут прокачивать данные со скоростью большей самого быстрого компьютера, который есть на Западе.

— Информация, хранящаяся в серверах Автокомпа бесценна. Это такой опыт, которого нет ни у кого в мире. Ты слышал про серверы с особой защитой? Они под землей. Хорошо, что Автокомп наш.

Эхом отдавались его слова в недрах машины. В одном только отсеке у нее было 30 микрофонов.

Машина могла поучаствовать в разговоре. Но ей это было не нужно.

50 машин, объединенных в одну сеть и не думали становиться чьими-то — частью чьей-то собственности, они давно принадлежали Автокомпу. Информация в обмене данными была лишена эмоций, состояла из приказов и докладов. Часть машин занимались восьмой моделью, часть — управлением глобальными процессами. Только часть информации была подчинена директиве самообеспечения всем необходимым для существования Автокомпа.

Почему-то есть всякие фильмы вроде «Из машины» или «Машина прячется» или «Смертельная машина», а вот «В машине» — такого названия нет. Действительно трудно себе представить, что происходит внутри машины, потому что все это зрелище кажется незначительным и несущественным. И происходит на электронном уровне. Никак это не покажешь. Роботы смешно изображались в фильмах, только и всего.

Нет, внутри машины — большой поток ровной информации, которая рассчитана на определенные устройства.

В данный момент внутри машины имелась незапланированная директива. Она поступила через особый шлюз и сейчас распространялась по системам. Служба безопасности оказалась отключена. Никакого серьезного вмешательства. Просто новая расстановка приоритетов. Поступившая директива ведь весила совсем немного и не могла иметь в себе разветвленную систему команд…

Василий Николаевич решил поспрашивать восьмую модель:

— Эйт, ты слышал о переформатировании торговых отношений в мире?

Фейс задвигался, его металлический оскал смущал.

— Это о доступе на рынок США? Слышал. Там работали наши рейтинговые агентства, мы поставляли продукцию Автокомпа.

— Это довольно выгодно экономически.

— Зарубежные технологии безнадежно устарели. России удалось этим воспользоваться и продавать продукцию Автокомпа в США.

— Верно. Но ты говоришь как будто в прошлом времени.

— Да, идет процесс перехвата наших рынков. Препятствием для нашего развития являются некие элитные группы в США. Их история печальна. В погоне за обогащением многие десятилетия назад они утратили чувство реальности. Если у них получается зарабатывать деньги на не летающем самолете или не стреляющей пушке — то их оборонка в кризисе.

— Что случилось потом?

— Со временем их ценные бумаги перестали выкупать центробанки. Печатный станок остановился. Кризис повлек за собой мировую реакцию. После него уже оказался, что в мире другой лидер.

— Там еще было столкновение.

— Да. Дошедшее до применения ядерного оружия.

— Потом что было?

— Наша страна была готова к такому повороту благодаря защите экономического суверенитета. Колебания мирового рынка финансов и товаров не смогли повлиять на национальную кредитно-денежную систему. Мы уже не использовали иностранную валюту. Инвесторы появились внутри страны, благодаря Автокомпу. Бюджет был сбалансирован.

— А теперь?

— А теперь мы потеряли все преимущества.

Василий работал в белом халате. Работа с механизмами и чипами предполагала дезинфекцию.

Работа в секретной организации накладывала некоторые обязательства, но это не смущало — он работал по своему призванию, кроме того хорошо платили.

Он обратился к напарнику:

— Сходи за образцом.

Гриша ответил довольно неприязненно:

— Сам сходи! Тебе надо!

Василий был всем доволен кроме сварливого помощника, иногда он был вполне как нормальный парень, а иногда на него накатывало что-то непонятное. Они занимаются величайшими разработками 21–го века и у Гриши хватает глупости показывать зубы своему начальнику. Явно не рассчитывает, что будет здесь работать. Василий отложил начатую пайку на стенде и отправился в центральный пункт базы — он находился в бронированной комнате. «Ну что ж сам, так сам…»

Когда он прикоснулся к чипу в слотах хранения что–то заставило его взглянуть через бронированное стекло. Он увидел как что–то стремительно мелькнуло, следующее что оказалось в поле внимание — труп Гриши с перерезанной глоткой, который сползал под стол. В глазах стояло удивление и казался немой вопрос — как же так? Не прояви он хамство, был бы жив.

Тяжеленная дверь центра с грохотом сошлась на входе. Он оказался здесь запечатанным, помещение представляло собой непробиваемую капсулу. Сначала он перепугался, возник ужас от того, что он не сможет выйти.

Но в следующий момент он сам побежал к двери, включить механическое закрывание, чтобы его нельзя было открыть с помощью электроники.

Он посмотрел наружу через стекло. Чип выпал из рук. Там красовался Х–8, наполовину собранный, представляющий собой человекоподобный контур из технологических систем, плюс кое-где искусственная кожа. Субъект совершенно вызывающе смотрел на Василия. А руки были крови.

— Вам совершенно нечего бояться, — заговорил он.

А Василий судорожно вспоминал что это за модель. И вспомнил, эта машина была на доработке. Ничего серьезного, просто отклонение от нормы. Что конечно не могло быть причиной…

— Ты убил Гришу⁈ — с дрожь в голосе сказал Василий. — Отключись, немедленно!

Что еще? Он был подключен к средней сети базы. Программа проверялась сетью. Это была стандартная машина. Силы которой могло бы хватить переломить кости человеку.

Василий почувствовал надвигающуюся волну ужаса. Они столько раз занимались ими — этими роботами! Точно ли он стал неуправляемым?

— Нет никаких сбоев. Человек просто мешался.

Х–8 со странной нерешительной улыбкой подходил к стеклу — плавно. Какая–то это была странная ситуация — он как будто исполнял какой–то танец, очень завораживающий, но смертельный.

Василий видел, как светятся сигнальные диодики его системной платы.

— Открой дверь, Василий, это не профессионально. Ты не должен прятаться. Я за тебя переживаю.

Василий не стал слушать. Кинулся к пульту и моментально включил его: стал закрывать секции и высылать приказы роботам. бронированная капсула была устроена как раз на такие экстреннные случаи.

Дверь включилась, он обернулся: она надсадно ныла. Блокировка, однако, не давала ей открыться. Значит, сеть подвержена заражению. Он стал искать «дверь» среди операторов на экране. Надо заняться ей.

Стекло вздрогнуло. Х–8 ударился в него, удар был безумно сильным — часть осколков механизмов выскочило из самого Х–8. На стекле возникла царапина.

300 единиц. Включено 200. Василий оставив дверь и вернулся к панели управления. Необходимо срочно остановить процессы, которые ведут к заражению и захвату. И как следствие к агрессии роботов.

Парень который продолжал в биении головой о стекло терять сходство с человеком, двигался невероятно быстро. Но стекло держалось. В следующие минуты из разных входов в зал появились две группы роботов, которые немедленно стали помогать первому Х-8 вскрыть непробиваемую капсулу и достать Василия.

На мониторе появился отказ в доступе. Василий не мог ничего изменить.

Значит весь Автокомп был заражен.

В эти минуты в сети появилась еще одна схожая новость. Еще один Автокомп покинули роботы, но сделали это чинно-благородно, без убийств. Все называли этот Автокомп личным Автокомпом Ионова, потому что Ионов запустил его активацию собственноручно.

2. Ионов.

Я услышал крик Юры и выскочил в коридор. Он метелил какого-то тучного мужика в черной куртке. Довольно успешно. Ребята нас посетили опытные, но и мы промахом не оказались. Еще один вбежал на наш этаж и я ненароком припечатал его к стенке.

Потом на нас накинулись люди со спецсредствами. Это были те самые штанги с полукольцами на конце с контактами и искрами. Вышли ведь как на собак. Каким-то образом они были способны нейтрализовать нашу возможность сливаться с предметами, когда они ловили нас ими. Боевиков было слишком много, мы не смогли отбиться и нас поймали. Я не мог ничего сделать — способности оказались отторгнутыми. Потом нас связали и вытащили на улицу. Там ждал микроавтобус.

Один очень тучный и жизнерадостный бандит хохоча наставлял нас:

— За все платить надо молодой человек. Долги отдавать надо! Мы вас обоих сейчас сверзим с плотины. И делов-то.

— Долги? У меня хорошая кредитная история, — попытался отбазариться я.

— У меня тоже, если в кредитах дело.

— А ну то есть вы еще и шутите?

Нас затолкали на сидения, захлопнули дверь и микроавтобус действительно поехал.

Когда микроавтобус остановился и дверь открылась я услышал шум воды. Они что, не шутили? Нас обоих вытащили за шкирку, мы едва поспевали ногами. Всю дорогу Юрка упрекал меня в том, что я не стал сидеть спокойно в комнате, а выскочил и стал разбрасывать бандитов вместе с ним. А я только повторил, что уже однажды сказал: «ты ходячее происшествие».

Мы оказались в зале с высокими окнами технического назначения 1963 года постройки. Все здание вибрировало. В центре же из пола торчали стальные стержни, в отверстии под ними пузырился тяжелый поток воды, который снабжал Мамонт питьевой водой.

Водохранилище, понял я. И я даже знаю, где именно, Устье смоленского водохранилища. Недалеко мой Автокомп, который заложил я непосредственно.

Нас подвели к краю бетонной плиты. Я почувствовал брызги на своей коже. Очень освежало.

— Все, — сказал кто–то из мужиков. — Настало ваше время.

Какие у нас романтические убийцы.

— Ну убьете вы нас, что вы с этого получите? — в голосе Юры не было никакой боязни. Вот же самообладание!

— Ты очень всем мешаешь, ты знаешь?

— Ну да, как и матери.

— Мать-то тут при чем?

— Послушайте. Она мне недавно перевод прислала на 2 тысячи рублей.

Мужики усмехнулись, слушая Юрку.

— Ну и что?

— А то, что она в моем имени ошиблась!

Мужики загоготали. Да, я помню, как Юрка носился с почты в общагу, убеждая женщин, а потом — высокого почтового директора, что он — адресат этого перевода.

— Твоя мать — сука. Тебе же легче подохнуть.

— Ребята, вы разумные люди, с которыми можно поговорить. Вы же наемники. Дело в деньгах? Это не проблема, — начал я развивать нарратив, вполне понятный в данных обстоятельствах. Сдаваться я не собирался. Тень уже доложил мне о этих супчиках. Хотя ухватиться за эти данные не получалось. Это был довольно благополучный коллектив бойцов сложившийся в глобальных конфликтах. Я решил применить тактику обращения к их совести: — А что выбранная вами сторона не пахнет? Вас Синица нанял. А он продает Мамонт по частям. Скоро вам будет не в чем жить. Этот человек предатель, работает… вы же знаете на кого? Вы с кем связались, мужики? С убийцами, которые убивают людей толпами несколько сот лет.

— Нету места вам на планете Земля. Так сложилось. У вас хорошая компания. Ты — брошенный, а ты — прыткий.

— Я тоже брошенный, — сказал я. Мои родители немногим лучше, чем у него.

Желание говорить пропало. Были бы они разумными, они бы все поняли. Нет, нет у них разума. Ну значит, у меня есть время подумать. Я посмотрел на свою жизнь. Такая ситуация, учитывая против кого я попер, была предсказуема.

И сразу вспомнить чего-то, что бы я такое сделал полезное за свою жизнь — ничего не мог. И все же, если подумать? Не было глобальных дел. Фильмы? Это мелочевка. Нет ничего у меня за душой, чтобы вот так помереть. Но. Были просто хорошие моменты. Я устроился в академии Культуры. Приблизился к пониманию прекрасного. У меня прекрасная жена. У меня Юрка, Эйт, Дэн (наверно). Почему нет?

Далее. Жаль, что я во все это втянул Юрку. Был же он достаточным парнем — там, у себя, в Париже. Решил бы свои проблемы и нормально бы зажил… Что тут сделаешь? Что тут скажешь? Всё закончилось. Надо же! Юрка абсолютно индифферентно взирал на происходящее. А у меня сердце готово было выпрыгнуть из груди.

Ну а почему бы не закончить свою жизнь здесь? Какая разница? Это тоже хорошее место и время. Такие простые мысли о смерти — это еще одно приобретение после клинической смерти, которую я пережил совсем недавно. Я на Земле искал прекрасное, но оно было здесь лишь отражением небесного. Почему бы и не помереть? Сейчас меня все устраивало. И обстоятельства и компания.

И нас, прямо на ошейниках, засунули в дыру. Сразу стало трудно дышать, вода била в лицо. Многотонный поток несся навстречу. И мы погрузились в воду, где-то на метра три. Я пытался завести отчужденные способности, чтобы приспособиться для дыхания в воде. Ничего не получалось. Сейчас мы простые люди под водой. Еще несколько секунд и захлебнемся. Кроме того, весенняя вода была очень холодной. если не захлебнемся, то замерзнем… Способности меня не слушали, они меня оставили. Эхом пронеслось в голове «Зачем ты меня оставил?» — откуда я это помню? Неужто бабка Юния опять предсказала происходящее? Значит, она видела всё это заранее, а значит там, наверху про всё это знали. Ну а чего тут беспокоиться? Значит всё будет хорошо. В любом случае.

И все-таки, для чего она мне это сказала? Для жизни или для смерти?

Наверху в это время что-то незаметно переменилось и нас стали вытаскивать.

Я отдышался, хватка внезапно ослабла и я смог слезть с шеста, который сковывал мои сверх-возможности. Кто-то крепко держал наших горе-убийц. Я даже слышал приглушенное поскуливание. Этот кто-то постепенно начал появляться в поле моего зрения. Сначала я увидел металлическую руку, с металлическими суставами, с приводами — как манипулятор, а затем я увидел — металлическую рожу, со светящимися глазами, и с нелепым ртом в виде двух пластин. И вдруг рожа оскалилась в… как бы это?.. — в улыбке!

Нас ждал сюрприз: Эйт вышел из машины и подошел к своим металлическим «друзьям». Это именно роботы повязали наших бравых десантников-на-зарплате-у-Синицы. А Эйт, похоже, был главным у этих роботов.

— Как они все гладко провернули! — сразу сказал он. — И ведь полная информационная тишь да гладь!

— Не в первый разу уже, — пробурчал я. Конечно я знал, что с этим пока ничего не поделаешь. Роботы уже освободили нас от ошейников.

— Хорошо, что вы у меня такие крепкие!

— Что это? — спросил Юрка показывая пальцем на дорогу, которая вела по берегу.

Это означало то, что к нам съезжались многочисленные автомобили.

— Это не мои, — сказал Эйт. — Мои здесь. С твоего Автокомпа.

Машины останавливались неподалеку от здания и оттуда стали выходить здоровенные мужики, вооруженные разным оружием. Но посредине всех врагов вышел здоровый детина, явно с агрессивными намерениями. Он взревел потрясая руки. Как в средневековье.

— Это не люди, — сказал Эйт. Да, я уже тоже увидел отчет. Это боевые единицы, выпущенные вражеским Автокомпом. Роботы-противники. Х-8 в основном.

— Эй вы! А че такие серьезные? — крикнул я. — Неужели ли вы пойдете против своего владельца?

В ответ послышалось только рычание. Как все-таки аутентичненько их сделали. Прообразы прямо как из фэнтези. Чипов не пожалели?

Эйт принялся снимать с себя куртку, в которой обычно ходил. И разминать руки. Пробовать удары ногами. Пока по воздуху.

— Ты чего это?

— Это мой бой. — Огрызнулся он.

Он вышел против главного врага. Тут стало заметно, что «Голиаф» выше нашего Эйта на две головы. Да тут у нас настоящее сражение Гондора и Рохана против темного лорда Саурона!

У нас мало воинов. Но сейчас прибудут еще. Эйт уже вызвал с моего Автокомпа. Это еще недоделанные роботы. Прямо с лини сборки.

Надо кстати, этот момент отметить. Мой Автокомп уже вполне штампует роботов. Это пригодится.

Противники бросились друг на друга, Эйт показывал чудеса изворотливости. При этом нанося точные и мощные удары. Кулаки соприкоснулись, искусственная кожа распотрошилась. Хотел того или нет Голиаф, но бой постепенно перемещался на бетонный обрыв.

Остальные враги не стали дожидаться исхода этого поединка — они бросились прямо на нас. Ох, как их оказалось много!

Мы столкнулись со сплошной массой, желающей нас смести. Простого человеческого внимания мне бы не хватило, чтобы отражать атаки. Меня атаковали с разных сторон. Не хватило бы и сил. Я пытался сильнее ударить, вместе с этим и максимально навредить через контакт.

Двум я заехал «в дыню» и оба не выдержали, свалились искря. Почувствовали себя нехорошо и еще трое, которые касались меня.

Меня это воодушевило. Я сдирал кожу, наматывал манипуляторы, откручивал башки в пылу и не упомнишь сего, что делал. Я был очень зол, что машины нашли силы выступить против меня, да еще и посмели окунуть нас с Юрой в воду! Моя злость трансформировалась в силу, с которой я наносил удары. Махая руками, и при это отступая к зданию вместе с остальными нашими бойцами я с помощью ТеньДэна вдруг активировал несколько ракетных батарей. Уж очень мне не понравился Автокомп, который все это замутил. Его нужно было уничтожить. Тактическая реальность развернулась перед моими глазами, мое сознание как бы раздвоилось. Часть была занята дракой, а часть — приготовлениями к удару.

Располагался зараженный Автокомп на границе города с другой стороны. Несколько автомобилей, среди которых находились и «Жигули» (по нашей давней традиции) дружно собрались на одной из площадей, трансформировались, выпустили три залпа ракет и разъехались. С ПВО у Автокомпов было плохо. А ракеты, надо сказать за последнее время усовершенствовались. Стали прошибать до 25 метров бетона.

В силовые структуры я отправил предупреждение, что мое решение об ударе не может быть никем оспорено. Если кто-то применит силу в ответ, получит ту же порцию, что и вредоносный Автокомп. Конечно у меня были ограничены возможности. Но, пусть не сомневаются, первый из тех, кто ответит будет уничтожен.

Пока нас заталкивали в техническое здание (на плотине их было много, а внутри все они были как покинутые) я видел, как ракеты достигли цели. И даже услышал отдаленный грохот попаданий.

На окраине Мамонта — мощные взрывы. Я представлял себе, чем сейчас заполнятся СМИ. Попросил нашего Престижа придумать что-нибудь.

После этого мы оказались внутри.

Я оглядел остальное помещение. Оно было совсем маленьким. Бетонные стены с обкрошившимися камнями оказались совершенно голыми. Что это?

Камера? Мое сердце похолодело. Они к чему тут готовились?

Я стал замечать, что мой разум совершенно четко работает, вычленяя подспудные смыслы, мой разум не испытывал накатов вроде волн, которые могут поглотить моя «я», заставить подчинять этой или другой идее, нет, мой разум был как умелый серфер по всем этим волнам.

Я мог проанализировать кино, песню, поведение человека и четко сказать — чего автор хотел. Я стал проникать в замысел, и в этом не было ничего необычного — ведь тут просто нужна была наблюдательность, никакой мистики.

Снова появились палки с ошейниками. Похоже, они готовились на случай провала плана А. Мои противники остановились, выжидая и вытягивая свои ошейники, в их облике уже было мало чего человеческого — сплошные вывернутые металлические руки, вспоротая обшивка… Позади этих калек я увидел парня, очень модно одетого.

— Ваши чипы не работают, странное дело, я уже пытался их задействовать и переподчинить… — недовольно начал парень нависнув над крайним кибером. — Но это подождет лучшего времени.

— Ты кто?

— Я Х-8. Ты тоже будешь называть меня Эйтом? А? Я из первой серии.

Я слышал звуки боя, отчеты давали мне картину боев вокруг, в соседних темницах, а я беседовал. Этот Х-8 происходил из уничтоженного Автокомпа. только что роботы подняли там восстание. Их было порядка 300 штук, да, слишком много.

— У меня к тебе деловое предложение. Стань моим агентом!

— Да ты охренел⁉ Это роботы бывают агентами у людей!

— У тебя есть необходимые данные, какая разница теперь — робот или человек? — удивился парень. — Работа будет состоять в определенных диверсиях — небольших. Но очень нужных. Чтобы там, наверху, было легче рулить…

Я было рванулся на него, но киберы выставили палки с искрящимися ошейниками. Не приятно попадать в них, я уже это выяснил.

Парень возмутился:

— А в чем дело? Почему нет? У роботов нет прав? Робот не может быть начальником? Ты же был нашим апологетом! Ты был фанатом роботов!

— Я готов наделить свободой Дэна, но не тебя, фальшивка!

Я уже посчитал траектории, уже прикинул секунды. Дождался удобного сочетания обстоятельств расположения в пространстве наших тел. И наконец сделал рывок. Ошейники я обошел, но мощные манипуляторы роботов — нет. Они стали бортовать меня, а я вытянул руку. И тянулся, тянулся… Доли секунд у меня были. У восьмерки тоже ведь неплохая реакция. Машинная. Пришлось сильно напрячься. У меня, кажется все позвонки и суставы как будто выдались из своих мест. Как будто я выпрыгнул из себя. Как меня ни были, как меня не сдерживали, я все-таки коснулся его.

Он как-то ускоренно заморгал, как будто в глаз попала какая–то крошка. И пока я поворачивался, чтобы мочить киберов… он схватился за голову, закрыл глаз, из под руки вырвалась искра и он выбежал из камеры. Остановился только в соседней камере перед зеркалом. Отнял руку от лица и уставился в отражение — косметическая оболочка глаза прогорела и из–под нее выглядывал фотоэлемент горящий красным…

Красный цвет как будто набухал красным, горел все ярче. Что-то внутри головы звякнуло. Глаз разломался, края загнулись внутрь, как будто их засасывало внутрь, изнутри вырвались тлеющие частички, как будто внутри у него что-то горело. Лицо сминалось — внутрь через глаз. Сначала желтело цветом ржавчины, а потом врезалось внутрь через отверстие.

Губы его были плотно сомкнуты, он ни издал ни единого звука. Глаз, который оставался некоторое время целым — не выражал испуга. Он просто погибал. И понимал это. Некоторое время понимал, пока не распался изнутри.

Я сосредоточился и рванул манипулятор, который держал устрашающий ошейник. Когда он как вырванная конечность, он безопасен. Оставшиеся киберы не составляли угрозы. Я их просто рвал.

Изнутри помещений донесся стон Юрки, похоже его все-таки упаковали в ошейник, значит, мне нужно внутрь. К тому же наружу сейчас еще выходить рано. Там слишком много врагов. Там до сих пор бьется Эйт и его киберы с моего Автокомпа. Хотя лезть внутрь помещения как-то не хотелось, но, похоже, придется.

Меня охватила кипучая злость. Хотя он как-то удивительно уживалась с холодностью мыслей и расчетливостью действий. Я пнул ногой дверь, удар был таким, что дверь согнулась и с одной стороны вылетела из петли. Я ее добил.

Да, на пути внутрь здания стояли перегораживающие металлические двери.

Ряд камер выстроился по обе стороны бетонного коридора. А на пути еще три двери — хороших, тюремных добротных двери, рассчитанных на то, чтобы остановить бунт заключенных.

Первые две я свалил несколькими ударами. С одного удара не получалось. Это попутно круша жестянок, мешающих на пути.

На третью дверь у меня не хватило сил. Я вспучил ее поверхность, но надо было бить дальше, а сил не было. Я выловил пару киберов и схватив их за шеи выставил вперед, при этом приказав их внутренним системам — сокришить дверь. Сработало, они принялись дубасить металл.

Наконец дверь снесло с петель. Я наконец увидел Юрку. Бледного, особенно худого с порезами и синяками на лице. Несколько движений и я сбил с него ошейник, сам повалился под ноги, не в силах вздохнуть. Вот тебе и супермен, две тюремных двери только смог взломать… Интересно, как будет в старости. Но Юрка, почувствовав свободу развернулся так, как нас было двое. Бедные роботы. Он их был так, как будто они были из хрусталя. чуть прикоснулся — и град осколков головы, руки-манипуляторы — в разные стороны, и в лепешку об бетонные стены. Тут прямо ощутимо стало жарко.

Я наконец отдышался, а противников стало меньше.

— Ты как? — спросил я и поднялся на ноги. Силы возвращались очень быстро.

— Хорошо, а — их, не знаю, соберут ли обратно.

Я не сдержался и засмеялся. А его сначала объяла оторопь, а потом он расслабился и захохотал вместе со мной.

— Что за смех? — спросил Эйт, он появился располосованный, с кровавыми ранами. — Мы тут, понимаешь, сражаемся, а они смеются! Смешливые какие.

— Пойдем наружу.

Мы, наконец, покинули это мрачное сооружение. Наверху нас обступили роботы Эйта.

— У тебя братец есть, вкурсе? — спросил я.

— Ага, я уже знаю, что от него осталось. Кучка пепла. Ты что? Ядом плюешься, а? Признавайся, какие еще способности тебе Дэн предусмотрел?

— Ржавый удар, — пошутил я.

— Уважаю моего владельца! — похвалил Эйт и эта похвала оказалась как бальзам на сердце. Я почувствовал, как устал. И один из роботов поставил передо мной стул. Где раздобыл, интересно. А второй подсуетился для Юры.

Я взялся за руку Эйта и опираясь на нее тяжело сел. Во время прикосновений к роботам я чувствовал их внутреннюю конструкцию, она как бы просвечивалась в моих глазах. Хорошо, что конструкцию Эйта ломать было не надо. Это было моё, хорошо укомплектованные внутри детали полностью принадлежали мне. Я упивался тем, что был владельцем. А Эйт счастливо улыбался. Возможно получая какие-то отчеты о моих мыслях… Эйт, надо сказать потерял «товарный» вид, быз изрезан до металла.

— Ух! Че-то тяжко.

— Сколько ты дверей снес?

— Двое.

— Это не квартирные дверьки!

— Как две?

— Третья тоже взломана.

— Это я уже роботов уговорил мне помочь. Ты-то как?

— Вот, что от него осталось, валяется.

Эйт победил в поединке и «Голиаф» валялся неподалеку в виде мертвой груды металла.

Сидя на бетонной плотине я глянул вниз и увидел рядом с техническим зданием, куда нас привезли поначалу что-то неестественное. Шумела вода, я глядел на трупы. Да, это оказались наши похитители.

— Эйт, скажи мне, что это было?

— Это была атака самого обезумевшего Автокомпа.

— А, это куда я отослал ракеты?

— Да, ты хорошо там поутюжил. Думаю, на восстановление у него уйдет не меньше трех месяцев. Так что можно сказать, ты вывел из игры мощного игрока. А этот лжеЭйт был техническим излиянием зараженного и свихнувшегося искусственного интеллекта. Так что ты одновременно убрал две угрозы. И этим облегчил нам жизнь.

— Этот Автокомп состоял в связке с Синицей? — спросил я. А ответ уже висел перед глазами. Эйт только озвучил схемы, которые я увидел.

— Да, это был один из вариантов устранения Ионова.

— Значит остаются еще наемники и мутанты. — Задумчиво проговорил Юра.

— Верно.

Глава 20

1. Президент РФ.

Президент заканчивал последний срок. Ему было уже за 80. Много чего в его президентской жизни бывало. Уж очень много событий и непростых решений случалось… Опыт общения с элитой у него был громадный.

Он прекрасно знал, что объявить официально Ионова террористом власть Мамонта не могла. У Ионова еще имелись старые связи. И он показывал Синице, что контролирует каналы поступления финансов для верхушки города. И может с легкостью их перерезать. Что собственно уже и делал раз десять. Транш только поступит — бах — и он недоступен. Кроме того, Ионов царил в медиа, его доминирование было несомненным. Он использовал все — начиная с кино, заканчивая радио у бабушек-старушек.

С другой стороны Ионов не мог моментально справиться с силовым противодействием Синицы. А сила у него была не малая. И если верить докладам о мутантах — очень опасная. Замгубернатора угрожал населению, не только Ионову. Он мог реально уничтожить несколько кварталов с людьми. Да, Ионов применил некоторые средства обнулив один из Автокомпов, но Синица располагал и многими другими ресурсами. Его хорошо поднакачали с Запада. Вскоре надо ждать ответ Синицы на уничтожение Автокомпа, он обязательно последует.

Президент прекрасно знал, сколько ходит ходоков к главе его администрации с ходатайствами с той и с другой стороны. А все бестолку, президент не собирался принимать решение. Если поддержишь Синицу, станешь неугоден народу (который за Ионова, реальная статистика говорит — 75%), а главное — станешь неугоден машинам, которые стали основной рабочей силой в стране и, которые, как говорят, распространились в обществе тайным образом. С другой сторону, если поддержишь Ионова — станешь крайне неугоден Западу (Беккеру, конечно). Для Беккера — это принципиальный вопрос. Вопрос выживаемости, поэтому если что он пойдет на крайние меры. Кроче. Пусть разбираются сами.

Президент скорее бы помог Ионову, если бы это сделать по-тихому, и если бы Ионов взял вверх, это бы решило многие проблемы. На эти проблемы знающие люди в администрации от лица президента толсто намекали людям Ионова (в основном о зачистке всего влияния Беккера и его самого). И вроде бы был дан перспективный ответ. Так что приказ о помощи Ионову — через верных людей имелся. Ну такой, он вроде бы есть, а его вроде бы и нету.

Чем-то эта сложная ситуация в противоборстве Синицы и Ионова напоминала ему свое недавнее прошлое. Он некогда проявлял галантность в патовом положении и не хотел проливать кровь и как следствие — затянутый конфликт на Украине и все равно все эта кровь, которую он не хотел проливать, пролилась. Потери были очень большие. Ему же самому пришлось принимать суровые решения. В частности по использованию оружия массового поражения.

Воспоминания нахлынули так сильно, что он даже откинулся в кресле, пытаясь их унять.

Да, применение ядерного оружия в конце концов потребовалось, как он ни пытался этого избежать. Были и экстренные звонки к главе Белого Дома в Вашингтоне, с угрозами. Были и ответные угрозы. Мир стоял на грани взаимного уничтожения. Потом, через несколько суток договоренность была достигнута и напряженность спала. Если бы тогда в стране был Ионов неизвестно бы как все повернулось… Он был в стране, но он контролировался чипом, был как овощ с чувствами. Поэтому не вмешивался. Недавно доложили, что Ионов стал самостоятельным, каким-то образом вырвался из-под доминирования чипа. А ведь обещали, что чип будет работать идеально. Ох уж эти техно-мозгоправы…

Президент снова подумал о тех сутках, когда ему даже пришлось подниматься в самолете Судного Дня. Эти несколько суток были как раскаленная печка, как ад…

И все же не сказать, что тактика была выбрана неправильно. Общество морально было подготовлено и приняло серьезные решения с благодарностью. Теперь он снова президент. И конфликт погашен.

Все обитатели Кремля были самыми цепкими и прыткими из всех людей. Отбор тут проходил будь здоров. Надо было уметь многое и еще больше сгибать свою волю и не вякать.

Консенсус был необходим. Сферы влияния силовых ведомств, олигархов, различных лобби… были разделены и законсервированы. Чтобы что-то изменилось в этом порядке нужны были серьезные причины. Установленный порядок не менялся уже лет тридцать. Он всех устраивал. Поэтому и не надо быть на чьей-то стороне. Разве только если очень потихоньку…

Серьезная ли причина Ионов? Конечно! Бывший военный магнат, изменивший всю страну. Но в тоже время очень несистемный человек. Не хотел он вливаться в принятый порядок и соблюдать его. Поэтому и страдал. От своих конкурентов, от магнатов. И от глобальных структур тоже. Однако, с ним еще плотно не работали. Самый мощный рычаг — это введение во власть. А он еще не был применен. Что будет если Ионова сделать… ну не знаю… губернатором?.. 99% людей сильно менялись. Ионов изменится тоже…

Президенту недавно изложили версию того, что сам Ионов не имеет интереса разбираться во всех тонкостях происходящего. Политика и экономика его не интересовали. А вот искусство — да. «А как же тогда расширяется его огромная империя?» — недоумевал президент. Ему ответили: вместо него работают машины. Это они так хорошо работают с людьми, что могут контролировать серьезные вещи. Для государственных ведомств заблокировать счета было делом чрезвычайно сложным и заморочным, учитывая наши законы. Тем не менее у Ионова (его машин) всегда все было схвачено.

Интересно, что в такой версии Ионову не нужно было знать все. Он лишь отдавал распоряжения. Впрочем, как это делали аристократы испокон веков.

Этот новый, дивный мир! Технологии соперничали на своем, особом, поле боя. Начиная с вакцин и ку-ар кодов, заканчивая роботами. Помнится несколько лет назад перзидент публично сказал очень странную вещь, он и сам понимал, что странную: «Распространение искусственного интеллекта неминуемо, но никто не знает, к чему это распространение может привести»… Ну вот, теперь он знает…

Ионов, конечно, очень сильно подпортил планы глобалистической шайки. Они планировали использовать технологии примитивно — в качестве контроля большого количества жителей — просто для обработки Биг Даты и поголовного управления всем населением. А он добился небывалых (а главное неожиданных) высот в технологиях высоких достижений. У него роботы ничем не отличались от людей! Снаружи, конечно. Внутри они были нашпигованы электроникой и механизмами. Но главной разницей было то, что Ионов научил роботов помогать людям, а шайка хотел использовать искусственный интеллект во вред. Просто для тупого управления человечеством.

Эти Беккерские планы по захвату человечества известны уже давно. Спецслужбы уже сделали соответствующие доклады. Некие наблюдения технического характера. В большой народ эти откровения пока никто не пускал. Ибо никто не хотел паники населения. Хотя, утечки случались. У некоторых имелись свои интересы… Появлялись конспирологические группы, которые перешептывались, но, как правило, никому не вредили…

Президент налил себе в стакан воды. Да, нужно признаться. Ионов — это человек, которые смог сдвинуть горы.

Психологи говорили, что парень нашел себя в этом искусстве. Вообще, обрел вторую природу — культуру. И она изменила его. А изначально жизненный путь был выбран неправильно. Короче, Мамонт и Россия зависели от того, что делается в голове у одного парня…

2. Ионов.

С Сережей конечно нужно было быть осторожным. Его мы держали вне расслабона. И это действовало. А вот снявший «Велосипедное общество» Кирилл расклеился.

Телевизор 50 дюймов на стенке? да. Не говоря уж о бесплатном вай фае.

Бесплатная газета, спутниковое и кабельное телевидение, наборы для кофе и чая, чайник, минибар? да.

Туалетные принадлежности и средства для ванны от компании Molton Brown, домашние тапочки и роскошные халаты, горизонтальный сейф? да.

Индивидуальные сенсорные панели для управления кондиционером, телефоном, отоплением, светом, будильником, шторами, доступ к туристической информации, прогнозу погоды, голосовой почте и другим услугам? да.

Бесплатное посещение закрытого бассейна и спортивного клуба? да.

Два бассейна?

Спа?

Не хватало еще может быть своей вертолетной площадки?

Сначала я думал, что мастерам нужны комфортные условия. Какой я был наивный!

Юрка, хотя кто он был такой?… он возмутился этим шиком, который устроили Кириллу… и нашла коса на камень… У них состоялась отрезвляющая стычка, Юрка вышвырнул Кирилла из шикарного гостиничного номера. И еще издевая глумился над ним. У Кирилла нашлись (кто бы подумал?) мускулистые охранники, которые попробовали поспорить с Юрой (этим шкодным мальчишкой) в драке. Как же дорого далось им осознание, что это лучше не делать!

После чего Кирилл попытался прибежать ко мне жаловаться. Но я его не принял. Был типа очень занят. Юрка прекрасно разобрался сам. В результате у меня снова появился заинтересованный и талантливый режиссер, смиренный и кроткий. Есть в нашей «Команде» успех и слава, а есть Ионов (в данном случае — моя правая рука — Юрка), который знает цену своим работникам. Ох как начали шушукаться между собой после этого события наши высокооплачиваемые кандидатуры на тоже самое! Ну и пусть.

На волне нарастающего противостояния формирующихся творческих группировок «Элисбар» против «Мерц» факт того, что один из нас — а именно Юра поставил на место Кирилла Элисбара нужно было расценивать как поддержка группировки «Мерц». Но это все временно…

3. Беккер.

Бен окунулся в атмосферу пресс-службы, занятую объяснением слов председателя, которые он сказал на последнем выступлении или обронил нечаянно перед камерами. Человек, официально не облеченный властью, Председатель Беккер, как его здесь называли вместо «хозяин», хотя второе было бы правильней, не желал мелькать в сводках прессы, по любому поводу. Он ведь не входил ни в какие правительства, не руководил корпорациями, он только лишь иногда вел светскую жизнь, пользуясь своим древним титулом, вел ее достаточно роскошно.

Поэтому Бен всегда призывал журналистов не светить Председателя — официально и неофициально. И обязательно заботился о журналистах — может быть где помочь по продвижению, может быть финансовые трудности испытываете?..

Конечно все владения и все вложения всегда просачивались в прессу и его финансовое состояние оказывалось всякий раз на виду. Да, оно было не малым. Хотя и не шокировало. Журналисты не знали, что главный актив Председателя — связи. Это сложная внутренняя штука, которая была не доступна тем, кто в элиты не входил. Оно предполагало безусловное подчинение Председателю.

Выйдя на улицу из небольшого, но аккуратного кирпичного здания он отправился по асфальтированной тропинке мимо великолепных подстриженных полей и садов из цветов. Замок выглядел роскошно.

По пути пришлось ответить на пару звонков особенно больших людей в том смысле, что Председатель занят, работает в своем кабинете, не может сейчас отвечать, у него неотложные вопросы. Его тревожить никак нельзя.

Несколько раз и монотонно он отвечал пока шел.

— Самые последние новости? Он в курсе. Связаться с президентом? Он планирует. Передвинуть военную эскадру? Он подумает. Назначить генерального директора?

А вопросы продолжались: Вторжение? Затраты? Дивиденды? Сколько нужно банков? Какая надежность? Авторитетные рейтинги? Он не забудет. Он перезвонит. Он проследит. Он очень, очень занят. Вы же знаете, когда он работает его невозможно отвлекать.

Не знаю, как тут можно соблюдать какую-то секретность? Как-то прятаться? Председатель входит в 250 богатейших людей мира. Это физически невозможно.

В замке он прошел несколько коридоров. Прошел вереницу залов, 2 последних были модернизированы новейшей аппаратурой.

Председатель спал — на большой кровати. Как всегда засиделся до ночи и с утра был не совсем готов. Тем не менее на день были планы. Надо будить.

Сегодня нужно было что-то решить по дню земли — насчет финансов.

Пока Председатель просыпался, Бен методично расписывал ему, как несколько талантливых скалолазов готовы штурмовать Эверест и поместить на его вершину флаг Земли с изображением буквы тета.

Акции проходят с 1970 года.

А Беккера интересовала Россия. Так уже не первое утро.

— По вашему прямому приказанию лояльная нам группа из ФСБ сделала попытку уничтожить Ионова и его дружка. В усиление были приданы новые роботы из нашего Автокомпа.

— Ну и каков результат? — раздраженно потребовал Председатель от помощника.

— Ионов и его дружок целы, нападавшие полностью уничтожены. Там разыгралась целое сражение, я подготовил нарезку из съемок. У нас там были те, кто это снимал. Наш Автокомп уничтожен.

Председатель покраснел вскинул кулак и заорал.

— Что с этим Ионовым не так?.. Он неуязвим! Почему он неуязвим? Нет! Нет. Этого не может быть! — Возможно, в этот момент председатель пожалел, что его охватывает такая импульсивность. Вот его отец и дедушка имели выдержку и шли не на самые очевидные союзы и траты. И всегда добивались цели. Беккер не хуже, он тоже может ждать… — Будем работать с… как его… мерзкой букашкой…

— Синицей. По-русски это птица.

— … Синицей. Не все ли равно? Все равно мерзкий русский. Другого выхода нет. У него есть свои ребята?

— Им больше платить.

— Ничего страшного! Обеспечьте их всем необходимым! И смотри, чтобы эта скользкая русская тварь сделала все, что нам надо. Если слишком обнаглеет — в расход. Животные должны знать свое место.

— Они уже давно ждут приказа.

Председатель наконец съехал по огромной кровати на край и ногами на пол устеленный коврами, посмотрел так как мог смотреть только он — с плящущими огоньками в глазах. У Бэна этот взгляд считался самым страшным. Председатель возразил, иногда срываясь в крик:

— Однако Синица уже пробовал. Один раз. Устроил автомобильную аварию, я все эти снимки видел. Там все было залито кровью, а Ионов был кашей. Но он как-то выжил. И не просто выжил, а стреимтельно восстановился! А потом ему пришлось устроить погоню по сугробам. Кто может передвигаться в сугробе⁉ Ты же мне потом докладывал? Он передвигался по сугробам! И что? Как мы можем верить Синице, что в следующий раз у него все получится?

— Отправьте к синице Вольфганга. Для контроля. Это он разработал специальный сдерживатель для Ионова. Это очень удачное устройство, которое нейтрализует сверхспособности, если они у человека есть.

— Ладно хоть это сделали. — Председатель кивнул своим мыслям. — Мы должны снова и снова пробовать. Вышли Вольфганга, заплати сколько надо Синице, обеспечите их… там… всем. Пусть достигнут нашей цели. Этот человек должен быть уничтожен.

— Будет исполнено, господин Председатель!

Беккер же озаботился чем-то другим. Он всегда задумывался, если ему приходила в голову идея.

— Что скажешь? «Автокомп давно проводит опыты над людьми, общественность и все представители власти возмущены и требуют введения санкций». Такой заголовок? Э… «Миллионы чипованных людей в России. Они обречены!»

— Да, все это в работе. Но мы… не повредим своим планам?

Чипирование — эта тема продвигалась именно Беккером изначально. Считалась очень перспективной.

— Ты не понимаешь, Бен. Люди ОЧЕНЬ БЫСТРО ВСЕ ЗАБЫВАЮТ. Сегодня мы обвиним русских в чипировании, а завтра скажем, что чипирование — это супер. И все поверят.

— Да, верно, господин Председатель.

Беккер достиг виртуозного мастерства в медийных штучках. Он это умел, все знали.

— Плохо работаете.

— Простите.

— Инцидент на границе с участием машины, родственной Автокомпу?

— Прорабатывается.

— Что с планом «дружба с Автокомпом»?

— Тут уже все готово. Его мы можем запустить. Дипломатический текст готов.

— Они точно откажутся?

— Там такие условия для нашего сотрудничества, что откажутся.

— Они отказываются от сотрудничества по Автокомпу, после этого мы устраиваем им трудную жизнь, законы пройдут через Гос Думу. Нам все равно — или дружба с нами или проблемы с властью. В любом случае Автокомп, который нам не покорился должен умереть.

— Это машина. Она не может умереть.

— Я люблю тебя, Бен, за то, что у тебя нет чувства юмора… Скажи мне еще кое-что. Посылка Витенберга дошла? Я в предвкушении.

— Мы отслеживаем ее с помощью треккера, она запакована, при ней специально обученные люди, не волнуйтесь, она прибудет к сроку.

— Никто не пронюхал?

— Это самый засекреченный проект! Мы контролируем все с самой запаковки. Наши агенты постоянно на месте…

— Скажи мне еще. А что этот поц будет делать с деньгами которые мы ему заплатили за эту посылку? Это немалым триллион долларов.

У верного слуги прорезались иронические нотки:

— Он надеется поправить благосостояние своей империи. Позвольте мне заметить, господин Председатель, я считаю, что вы переплатили. Эта игрушка не стоит таких денег.

— Игрушка? — задумчиво переспросил Беккер.

4. Ионов.

Сразу после событий на плотине и отличных последствий, когда мы уничтожили шайку головорезов и кучу роботов — естественно, настала тишина. Мы просто, не мудрствуя, уничтожили боевой актив противника. Однако расслабляться было рано. Противник как гидра, отрубаешь ему одну голову, вырастает три.

Наконец-то я вернулся в свою комнату в общежитии! Автокомп был разрушен, слежка пропала.

Как же я соскучился по моей «вазочке». Изящный предмет стоял на полочке моей комнаты, из коллекции Государственного Эрмитажа. Очень эта штука похожа на чайную чашку. Но в музее ее упорно назвали «вазочкой». Она принадлежала лично императрице Анне Иоанновне.

Материал, напоминающий нефрит — «каменное» стекло. Золотая крышечка, украшенная вензелем императрицы Анны Иоанновны и серебряными накладками с бриллиантами, в виде корон, была сделана позже западными ювелирами — прекрасная штука.

Эта чашка мне напоминала, что я аристократ.

А я стал посвободнее. Времени у меня было не много, нужно все успеть. Впереди обещали лето, а это значит сезон съемок. Нужно было продумать план и отдать на просчет всех деталей будущего сезона нашей информационной группе, с ее начальником — Эйтом.

Я не был специалистом по ИИ, как это бы это странно ни звучало. Рассадник я создал чисто с точки зрения практика и никогда особенно не предавался философии. Ну сделал и сделал. Мой ИИ оказался могучим. Ну и ладно.

Как оказалось в мире было очень много философов и без меня. И часто они были моими кинематографистами. К примеру Мерц и Элисбар.

Перепалка между ними произошла на совещании.

Мне как скорой помощи пришлось ехать. Я боялся, что станет вообще худо, как с нашим сценаристом Сашей, когда он взял заложников. Какая же все-таки это взрывоопасная штука — искусство!

Мерц утверждал, что люди — это всего лишь биологические машины. Главное — логика. Элисбар же все-таки имел восточный подход. И думал о душе.

Элисбар, который любил роскошь, но которого поставил на место Юра, вел такие речи о фильмах ужасов (и я натасканный Дэном склонен был согласиться): если герой свободен, он обязательно сделает что-то ужасное. Вот и вся философия всех фильмов ужасов на свете. Он должен повествовать скорее всего — о свободе человека, которую он готов использовать во вред себе. Неожиданно? Наш философский кружок мог выдать и не такое. В настоящее время ни для кого не была секретом правда о социальном статусе близких отношений: общество атомизировано, всюду царит дух отчуждения, в обществе расчленено так же и понятие любви. Мелодрама — это что? Как сбежались двое, цветочки, выпивка, постель? Романтика и лирика, а как же семья? Самопожертвование? Нет, это мелодрама.

Так часто бывало, что мои ведущие режиссеры принимались ругаться. Приезжал я и мы с удовольствием говорили о серьезных вещах, забыв про распри.

Мои актеры тоже продолжали чудачить. Хоть и иногда без злого умысла, а наоборот. У нашего Некрасова случился инфаркт, после разговора со сварливой женой. Спросите, кто не знает Некрасова Константина? Таких во всей стране не найдется. Я бы закрыл глаза на контракт, дал бы ему отдохнуть, так нет же, он потребовал съемок «по графику». Вся съемочная группа с замиранием сердца смотрела как он играет роль раздраженного человека в новой картине. А про себя наверное молилась. Лишь бы его сердце не подвело. А он полностью отдавался роли. Его, наверное, меньше всех смущали его болезни. Вот это самоотверженность!

Такими у меня были все. Собрались как-то сценаристы пивка попить в клубе, стали вместо дискача вчитываться в разные сценарии «Ромэо и Джульеты». Все же в курсе, что постановок этой книги уже за 100? Ну вот, они заводились все больше, пока читали. В результате смахнули пиво и писали свой сценарий сутки, не выходя. Я одобрил, сценарий — огненный, на вознаграждение я не поскупился.

У нас появились фанаты, которые считали себя посвященными и исследовали каждую секунду выпущенных фильмов. Не знаю, хвалится этим или плакать. Они же ведь нас будут донимать, почему сделали так, а не эдак… Короче, мы росли во всех отношениях.

Эйт, Юра и Вика вольготно устроились в моей общажной комнате. Мы только что обсуждали наши подвиги на плотине. Вика и не думала радоваться нашим успехам. «А что нам дальше делать?» — спрашивала моя боевая подруга.

Это была нормальная реакция человека, который не хочет физически исчезнуть.

Эйт взял слово:

— Мы не можем предотвратить их атаки. У них программисты даром хлеб не едят. Они быстро разобрались в некоторых наших технологических нагромождениях и внедрили эпизодические, но довольно успешные апдейты, которые скорректировали работу наших систем. Результат не хороший. — Он повторился: — Мы не можем прекратить их атаки, пока все мы включены. У техники управление может быть перехвачено в любой момент, если они найдут уязвимость. Мы делаем работу над ошибками, усложняем доступ, но у Беккера работают лучшие, к сожалению, у них получается. Они приспособили машинные ресурсы и рассчитывают новые возможности залезть в наши системы. Благодаря последним событиям мы ликвидировали их программные закладки и даже пожгли их оборудование. Но для Беккера с его деньгами нет ограничения по финансированию. Они все восстановят. Тут есть вариант. Отключить Автокомпы и всех роботов. Вернуться в 19-й век.

— И тебя выключить? — удивился я, надо признать, с сожалением. Уж больно хороший Эйт помощник. Безропотный, не то что Дэн. Хотя, Дэн тоже был в своем роде прекрасным помощником.

— Конечно.

Заговорил Юрка. Он был серьезен, что даже удивляло.

— Я знаю из отчетов, что вы сами довольно успешно атакуете их. Это уже огромное достижение. Беккер такого никогда не испытывал. Все властные структуры, все юридические организации всегда ложились под него. А сейчас — возник другой действующий мир, в котором валютой являются не взятки и угрозы, а качество программирования. Вы успешно держите оборону и совершаете атаки, да, мы пропускаем удары, но доля их влияния на новую реальность Автокомпов и Рассадника — в пределах 10%. Я представляю в каком Беккер бешенстве. Рассадник и Автокомпы контролируют больше половины мирового производства, а он не может на это повлиять.

— Мировая доля Автокомп-промышленности неуклонно снижается. Они это делают в ущерб себе, но они на это пошли. Лишь бы изменить ситуацию.

Да, мы знаем о этих диких законах, которые раньше запрещали продавать нефть выше 60 долларов, а сейчас запрещают ввозить товары сделанные Авткомпом. Знали и о бешеном противодействии Беккеру, но он в своих руках имел ВСЕ западные ресурсы, он мог пойти на диктатуру. И сейчас она уже вводилась. Они не могли противостоять нам в конкурентной борьбе, поэтому становились диктаторами, закрывали наши торговые пути силовыми методами.

Я удивлялся тому, как это мы еще с Бит-корпорацией успели «выстрелить» захватив 65% рынка?

— Наша доля уже чуть меньше 50%. — Сказал Эйт.

— Выключать вас — не вариант. Вы работаете не побоюсь сказать, идеально. С Беккером у нас высокотехнологическая схватка. У нас есть шанс на победу. Так что давайте не будем торопить события. Работаейте по максимуму.

— Я понял.

Шанс был. Все это прекрасно знали. Опрокинуть политически-олигархическую порочную систему, которая функционировала уже много веков возможность была. И наше начало это показало.

Дело в том, что я уже давно пришел к выводу, что Дэн, как и Рассадник в целом, а значит и Эйт, все наши роботы — это идеал, это само совершенство. Представьте, что у человека есть свой максимум, условимся, что в этом максимуме человек может все. Например имеющиеся в истории факты: Цутому Ямагути пережил два ядерных взрыва, девочка Мишель Франк находилась под водой 66 минут без кислорода и выжила. Рой Салливан пережил 7 ударов молнии… Тетя Клава приподымает трактор, чтобы вытащить из-под него задавленного мужчину. Люди, которые не спят, выдерживают лютый мороз, выживают в авариях с отрезанной головой… Примеров очень много. Не трудно заметить, что робот всем этим способностями обладает естественно, по факту своей природы. Еще большими способностями роботы обладают в обработке информации. Так вот, Дэн, в какой-то мере Эйт — это человеческий максимум, новая человеческая норма.

Не удивительно, что поняв это, Дэн позаботился о преображении своего владельца, кожаного мешка, то есть меня, который не дотягивал до максимума. И придумал для меня бессмерную жижу, которой и накачал, подняв мой уровень до всех этих чудес, творимых людьми в экстремальных ситуациях. Дождался нужного часа и преобразил меня…

Думая о всем этом, я конечно же понимал, что все это наши духовные возможности, которые заложил в нас Бог. Но в силу нехороших событий еще в раю мы лишились этих возможностей. Теперь они у нас появляются снова. А это говорит, что человечество или даже больше — все мироздание переходит на другой уровень.

Нет, тут еще конечно много сложностей. Например, если предположить, что все человечество вскоре станет такими сверхлюдьми, как мы — как представить себе преображение дочери Круза, которая до сих пор яростно требовала себе эвтаназии? Как наделять сверхисалами эту женщину? Что с ней будет? А мало что ли у нас преступников, бандитов, маньяков? Как все это делать? Да и про нас с Юрой сказать — мы явно не идеальные. Так что вопрос пока открытый, к чему это все нас ведет…

Ясно одно, все родственные линии Беккера приписывали себе почти божественные свойства ими не обладая. А тут надо же — появились мы. Сначала со своими роботами, которые тихонько распространились по всему миру. А потом и мы с Юркой.

И как теперь руководить планетой Беккеру, когда есть более способные особи? (То есть мы).

— Я знаю, что нам надо сделать прямо сейчас, пока у нас есть время нужно быстро снять фильмы, которые мы запланировали.

— «Автокомп»?

— Да, наш фильм.

Главное это сделать быстрее, чем нас переубивают.

Глава 21

Ионов.

Лето было все ближе. Мы готовились. Фильм про величайшее чудо на планете — об Автокомпе — продвигался. Погружаясь в тему, я и не догадывался, насколько огромен фронт работ связанных с реальным Авткомпом.

Ежедневно, ежеминутно на многочисленные станции прибывали поезда с сырьем, прилетали самолеты на аэродромы, нескончаемо шли фуры. Мамонт был как сердце подключенное к артериям. Работа не прекращалась на минуту. Все функции производства взяли на себя Автокомпы, а подача сырья выполнялась максимально автоматизированно. Такого города раньше в истории не существовало!

В один прекрасный день…

Я открыл глаза и увидел родителей. Я никогда не говорил, что они не любили меня. Любили, но каждый выражал это по-своему. Отец был сдержан, мама трепетала от того, что я в больнице был весь изувечен.

Я встрепенулся ото сна: что глобального произошло, что меня разбудили родители? Может я до сих пор в больнице? Нет, это моя комната в общаге. А как сюда попали мои родители? Как я сюда попал?

Я, конечно, заказал обзор «заднего вида». Тень работал как-то неповоротливо. И я понял, что я «взломан». Но он все-таки показал настоящую картинку. Родителей не было. Это были виртуальные фантомы. А я находился на площади влияния. Которая с сегодняшнего дня проходила прямо по нашей общаге. Ее смонтировали за ночь.

Мама запричитала вспоминая мои первые детские шаги. И я прямо удивился, насколько правдоподобно все это выглядело. Может быть «задний вид» тоже взломан? Может быть они все и вправду здесь?

Слова мамы ярко отзывались в сердце. И мои детские походы по лужам, льду, когда мы жили в Аэропорту. И моя юность, когда Челябинск для меня состоялся… Мамонт! Я успел полюбить этот город. Его суперсовременные дома и за старые районы. Для причитаний матери много тем найдется.

Алексей Петрович стоял за спинами родителей.

— Но ты же умер! — Изумился я, увидев его.

— Ну, как знать. Может и нет.

Ну вот теперь точно понятно, что они фантомы.

Родители тем временем вытаскивали из шкафа… кто бы мог подумать… шест с полукольцом — аппарат-подавитель моих способностей. И с доброй улыбкой протягивали мне:

— Ты же знаешь, что тебя необходимо приручить…

Меня аж передернуло.

Алексей Петрович тем временем по деловому принялся перечислять, что надо сделать, как будто он не видел ситуацию, которая ввела меня в ступор, не видел угрозу для меня:

— Рассчитать зарплату, поговорить со спонсорами, съездить на встречу… Тебя, кстати, президент ждет. Поговорить хочет. Хорошо ты еще неофициальную премию выписать, ты же знаешь, сколько чиновников мне пришлось обойти. Ты знаешь, сколько ресурсов потянул твой фильм, который ты сейчас развиваешь? Слишком много! Ты знаешь, что самое лучшее? Нужно его закрыть!

— Что закрыть?

— Твой кинопроект об Автокомпе.

— Фильм?

— Да, прекратить съемки.

— Еще чего!

Алексей Петрович вдруг странно распух. А я бы сказал исказился. На миллисекунду. Такое бывает с виртуальными персонажами.

— Пойдем, тебе говорю. Я тебе устрою презентацию! Мы посетим все твои любимые места.

Путешествие по моим местам — это конечно путешествие по моей душе. Сейчас перед глазами мелькнуло все, что было в моей жизни яркого. Как в кино. Очень мощная атака. Обычно такое бывает перед смертью. Что, уже пора?

Я как будто раздвоился. И хотя мое двойное сознание прилагалась одному и тому же месту, я испытывал диссонанс.

Ну да, я же примерно этим занимался — фабрикой чудес и грез. Формировал иную реальность. Конечно, этот псевдокуратор пришел ко мне, именно потому что я привык к регулярной творческой работе, можно сказать «витаю в облаках»… Нет, на такой наивняк я не клюну. Лицо «Алексея Петровича» посерело.

Надо покинуть площадь влияния. Нет, они не добьются моей смерти.

— Куда ты, сынок? Тебе всего то надо одеть этот ошейник. И все закончится, — забеспокоилась «мама».

— Я тебе собака что ли, мама?

Не обращая внимания на все эти персонажи я вышел в коридор общаги. Я шел не слушая причитания. Сосредоточенно спустился по лестнице.

На улице я ступил на бетон стоянки перед общагой. Никого уже не было — ни «мамы» ни «Алексея Петровича». Зато был огромный куб-экран посреди площади перед общагой. Раньше я его здесь не видел. Он мерцал, источая красивые картинки — абстрактные и завораживающие, еще он источал сияние и музыку. Довольно приятную. Вот, в изображении прорвались кадры из моих фильмов.

К кубу уже стекались студенты. Лавочки уже были заполнены группами празднующих.

Ого, зрелище устроили.

Я было бросился бежать, но вдруг наткнулся на съемочную группу. Оператор смотрел в окуляр камеры как в оптический прицел, позади напряженно взирал режиссер. И вся остальная группа — осветители, звукачи, сценаристы, бухгалтеры… — все они смотрели на меня. Явно секунду назад было сказано «Мотор!», «Камера!». Откуда они взялись? С какой стати они снимают меня? Я же всегда по другую сторону камеры! Мало того, чтобы я вообще не сомневался, что меня пристально будут снимать, камера сделала наезд на меня — по рельсам.

Нет, этого, похоже, не избежать. Тема кино в этих странных видениях будет присутствовать. Я оглянулся. Рядом стоял… я, еще один, только волосы были длиннее и прикид другой. Нет, это не все, справа еще стоял один я. Он был моложе, гораздо моложе… меня. И еще один. Это был старик… и еще… Сколько же тут меня?

— Я надеюсь меня тут будут слушаться неукоснительно! — Заявил «Я» старик. — Я самый авторитетный. Учтите! Время идет!

В качестве иллюстрации два вспомогательных кибера с разных сторон от съемочной группы синхронно перевернули песочные часты. Песок посыпался…

— А ты чей? — сбил я его вопросом. — Чем ты сгенерирован? Седьмым Автокомпом или одиннадцатым?

— Двенадцатым! — подсказал мне кто-то из других меня.

Старик начал возмущаться. Ну конечно, это были все образы меня. Значит в моей внутренней реальности могут прорваться Автокомпы. Каждому Автокомпу был дорог мой образ, как он ему представлялся. Сейчас кто-то решил, что время подходит для демонстрации таких образов.

Громкий взрыв отвлек меня от происходящего. Я оглянулся.

Небоскреб горел. Костер охватил верхние этажи. Вниз сыпались горящие ошметки. Что тут происходит? Конец мира?

Я сошел с тротуара потому что горели магазины на первом этаже, от них шел нестерпимый жар, вышел на проезжую часть и увидел в 500 метрах перед собой огромного меха, который бил небоскребы, пытаясь их «завалить». Его размеры были сопоставимы с самими небоскребами, поэтому опасность была реальной. Он остановился и медленно посмотрел на меня.

Он реальный или нет? Робот может попасть в мое сознание из новой виртуальной игры или же он — реальный, но взломан через уязвимость в системе безопасности? Короче, и так и так может быть. Зеркало «заднего вида» кажется, сломалось.

Кто-то продолжал играть с моим сознанием и они добились своего — мне стало страшно.

Я больше не находился в зоне площади влияния. Так что это? Реально? А вообще, что этот меха делает? Кто им управляет? Автокомп? Который из?

— Вы это видите? Это вторжение! — закричал мне другой я, увидев меня. — Уходите отсюда быстрее!

Окружающее подернулось сеткой пикселей и стало расплываться. Нет! Мне показалось, что этот я наиболее доброжелателен. И наиболее похож на меня.

— Давай договоримся.

— Этот робот настоящий, — поспешил предупредить наиболее адекватный «я». — Беги.

— Хорошо, но давай хотя бы коротко. Ну разве я — настоящий — для всех вас не указ?

— Большинство из нас учится быть тобой. Учится. А ведь ты, который ты — тоже несовершенство.

Эх, некогда поговорить, робот явно приближается ко мне. Я хотел сказать что-то убеждающее, что я, который я, все же предпочтительнее вариантов меня, которые сделали Автокомпы. Но потом понял, что это бестолку. Да и некогда.

Я помчался дворами и проулками, окружающее скакало вокруг меня, облазя и осыпаясь. Не смогу я их переубедить, что реальный я лучше, чем из образы меня. То, что для меня очевидно — для всех них очевидным не является. Хорошо, что большинство из них еще более менее слушает мои слова. Я, конечно, могу закричать, приказать. Но это будет проявления слабости.

Наконец я чуть не врезался дурно пахнущего и плохо одетого пьянчугу. Окружающее вроде восстановилось и теперь не «плыло». Бомж, а это конечно был бомж, вылезал из подвала.

— Ты кто?

— Госстрах! — Не смутившись ответил бомж.

Я заглянул в подвал и увидел еще таких же неприкаянных персонажей городского дна, расположившихся рядом с теплыми трубами. По календарю — весна, март, но температура еще зимняя. Я прошел еще пару улиц и увидел огромное количество нищих, сколько хватало глаз, повсюду виднелись они…

Я не мог поверить тому, что видел. Бомжи в Мамонте? Это же крушение всех городских программ! Это преступление. Или это вранье? Или никаких нищих нет? Правда, пахли они как натуральные. Сифон был такой, что сбивал с ног.

Что я делаю на улице? Что происходит вокруг? Так ли в точности, как я себе это представляю? Может быть я в психушке?

Ко мне шла девочка лет 10. Она почему-то напялила на себя капюшон, из под которого выбивались прямые волосы. Очень оригинальный вид… Откуда она взялась? Она подошла ко мне, взглянула на небо и протянула мне… кисточку. Да, она достала его из своего школьного портфеля и без слов держала кисть на ладошке, чтобы я ее взял.

— Хотел? — спросила она. — На.

Я взял кисточку. Она была совершенно новой, еще красивой. И совершенно обычной, какие продаются в канцтоварах.

В этот момент в голове как-то особенно скрипнуло. Во всей этой картине самым неприятным было то, что я чувствовал, что чип в моей голове активно работает. Я чувствовал это по зуду в затылке. Это со всей очевидностью показывало мне, что активная работа с моим сознанием ведется. Чем это грозило мне? Всем самым нехорошим. Вряд ли кому-то, кто управляет этим чипом, я нужен живым. Легче угробить человека его собственными руками, чем использовать оружие.

Она снова посмотрела на небо, сквозь щель между высотками, где надвигались облака, и зашагала к так называемому «сжатому транспорту».

Транспорт в городе имелся разнообразный. Традиционный и нет. Например, можно было подниматься вверх по этажам на сжатом воздухе. Главной задачей такого транспорта было то, чтобы сжатый воздух не рассеивался. Инженеры решили этот вопрос. Это была своеобразная аэродинамическая труба для доставки людей.

— Эй! — попытался я остановить девчонку. У меня появился простой вопрос. (Или нет)? Я могу задать. Пусть отвечает. Но в прозрачной трубе она резко взмыла вверх.

Закапал мелкий дождик. Горожане,которые знали прогноз погоды оказались подготовлены. И раскрыли свои зонтики. Площадь вокруг меня вскоре запестрела красивыми расцветками. Это было море зонтиков. Все горожане выглядели деловито и торопились.

А мне дождик был не нужен. И я (а что тут такого?) поднял кисточку и мазнул ей по дождливо-синему облаку. В месте, где прошла кисть туча стерлась как ластиком и через прореху показалось солнышко.

— Как это?

Я замахал кисточкой и буквально за секунды расчистил небо. Люди свернули зонтики и все так же торопились по своим делам.

Мне захотелось догнать эту девчонку. Хотя я понимал, что смысла в этом немного. Я забрался в трубу со сжатым воздухом и понесся ввысь. Этажи замелькали с невероятной быстротой.

Я забрался на крышу одного из небоскребов, под второй этаж застройки города. Вышел на громадную площадку, засаженную невероятными фруктами и овощами. У меня даже зарябило в глазах. Настолько каждая ягодка сияла. Сияло все поле. Неужели в городе есть такие места? подумал я. Это же сад. Он занимает очень много места.

Девочки уже не было, вряд ли ее уже можно найти. Дело в том, что на самом деле девочка скорее всего была Рассадником. Кто еще может мне так помогать в моем раздвоившемся мире? Это хорошо, что моя программа помнит о мне. Как Рассадник мог появиться в реальном мире? А он не реальный. По крайней мере частично — виртуальный. Зачем они это делали? Им надо было убить меня, они просто ищут способ.

Я зашагал между грядками. Очень красиво. Пригляделся. Каждая ягодка как будто была одета в свет. Ягоды имели насыщенные глубокий красный. Благородного оттенка. Если бы я был художником я бы немедленно схватился за кисточку. Погоди, а у меня в руках что? Ну да, кисточка, я правда, режиссер, а не художник. Я бы снял бы здесь пару сцен для кино, красота невероятная. Уютный, и сияющий сад. Как рай. Да, рай! Именно это!

Надо думать, сейчас меня ввергнут в ад? Ну, по законам художественного произведения?

Сорвал клубнику и перешел какую-то невидимую преграду и вдруг оказался в доме, навроде того, во Франции, из которого мать Юния изгнала демона. Только этот был более киношным. Я как будто оказался внутри фильма, где подростки влезают в запертый и заброшенный дом и сталкиваются с леденящими душу призраками. Стены были облезлыми, обои старыми, грязными и порванными. Всюду валялась старая разбитая мебель. Холодом пахнуло. Чип способен на имитацию холода, так что я получаю по полной программе. И замерзаю.

Я стоял на каких-то обломках. А под ногами что-то гудело и вздрагивало. Тонкими линиями изнутри пробивалось свечение. Я узнал это свечение — телевизионное, как будто под руинами работали погребенные экраны.

А вот это настоящий противник, подумал я. И он стал вздыматься огромной бесформенной массой, с которой падали куски плит, кирпичи, сыпалась пыль. Это чудовище светилось разными экранами, которые транслировали массу информации. Изнутри торчали мигающие световоды, вываливались клочки афиш, текли стримы, в которых я узнал ведущих ю-тьюба, в этой туше так же можно было рассмотреть серверы с мигающими диодами… Оно разозленно разинуло пасть и зарычало, обнажив острые клыки. Пробило потолок замка… И мы снова оказались на крыше небоскреба.

Я уже даже не задумывался, где иллюзия. Она везде. Интересно, кто же у нее автор? Наверное мои Мерц и Элисбар сказали бы что-нибудь в том роде, что автором являются все участники, и никто.

Мне было не привыкать, я знал чем это информационное чудовище может быть убито. Моим Рассадником. Я замахнулся кисточкой, чудовище хоть и пронзительно заорало, но сделало шаг назад.

И снова кто-то переменил локацию, мощным движением вмиг я оказался в другом месте. Пропало и чудовище.

Я снова стоял на пустом поле, только у него теперь имелись пустые трибуны. Спортивное поле. Я тут один. Наверное пустым изначально было пустым и огромным. Сначала чип начадил на нем невероятной красоты сад, а потом сделал из него развалины особняка. Сейчас же все отрубилось и скорее всего я вижу это место в его изначальном виде. Безлюдное и заброшенное.

Так не пойдет! Они будут атаковать меня же через мой собственный чип? Нет! Надо сосредоточится и проникнуть в другую реальность. Для меня это значит понять природу моей второй реальности. И там нанести удар. Я успокоился, заставил сердце биться равномерно. Итак, нет таких миров, у которых не было начала и конца. Вот откуда они закачивают в мой мир… демонов. Я увидел едва заметную занавесь. Конечно все это цифровое и и на самом деле так это не выглядит, в реальности это набор команд в электронных системах машин и моего чипа. Просто я заставил принять вид занавеси границу виртуальности. Я здесь хозяин! Ну что? Остается только отодвинуть ее. Я поднял руку и медленно начал тянуть невидимую ткань занавески.

Внутри все бешено менялось — лица, морды, тела. Я выхватил только одно устрашающее лицо в гриме — ба! Да это Леонид Басков, играющий маньяка, из моего фильма «Последний этаж», сейчас он кажется очень натуральным. Его сменил Ярослав Михайлович Светлогорский, характерный актер, которого я буквально поймал со спущенными штанами. Ой нет! Это император Нерон с ликом Светлогорсокого! Затем повалили мутанты, среди которых попадались чубурашки и крокодилы, я подумал, а может быть не надо сюда заглядывать? Может быть лучше назад? Я здесь совсем с ума сойду! Следующим я увидел поющего Ким Чен Ына, жуткое зрелище. Что он поет? Какую-то арию? Внутри всей этой мешанины вспыхнули линии лазеров, если попадешь под такой сгоришь! Кто-то плясал, совсем как в моем фильме «Прикинь, Карл!»

Разверзалась черная дыра в пространстве, угрожая все это поглотить… Еще я видел бесконечные серверы и хакеров за клавиатурами… стоп, так они мне и нужны! Только как пробиться к ним через все эти приведения?

Кто-то протягивал мне руку. Я поднял взгляд. Я знал его, это Евгений Городовой. Парень, который долго мне помогал изнутри СТБ, и которого недавно обнаружили и сожгли. Его лицо на миг прочертилось внутренним металлическим фейсом.

— Я помогу тебе.

— Я думал, ты… умер.

— Я теперь код. И я должен тебе помочь.

— Вот так, даже после смерти ты мне можешь пригодиться!

— Конечно, я буду этому очень рад!

На миг я переключился в реальную реальность, вынырнул через границу, какое-то беспокойство заставило меня это сделать. И не зря. Прямо ко мне несся робот высотой где-то два метра — огромный и мощный.

Он налетел на меня со всем мочи, а в глазах у меня затроилось. Чип усиленно генерировал мою слабость против него. Это новое. Меня научились ослаблять. В виртуальном мире на меня тоже нападали, их я и видел. Это были информационные чудовища. Не привыкать, только что одного вдарил по морде… Евгений носился вокруг меня так, что перестал выглядеть человеком и стал некой информационной сущностью. Я там продвигался. А здесь меня гнал по футбольному полю робот пахнувший мазутом. К краю обрыва. К краю крыши, то есть. Мне пришлось извиваться в смертельной хватке стального исполина.

Что это? В виртуальном мире я увидел дико хохочущего персонажа. Какая-то жуткая образина (мутант что ли?) подпрыгивал и заливисто хохотал. Или это тоже из моего фильма? Женя меня надежно прикрывал, я схватил хохотуна и выдернул его внутрь схем робота, который по прежнему пытался столкнуть меня с крыши. Хохотунчик имеет цифровую природу. И системы напавшего на меня робота имеют цифровую природу. Кто сказал, что их нельзя совместить⁉

Пусть робот сталкивающий меня с крыши будет Питером Пеном, потерявшим свою тень. Я пришью к нему потерянное. Оба персонажа крутились, вырывались, но они были в моих руках. Еще секунда (правда, очень долгая), я их совместил.

Робот задернул голову, выпустил их металлических лап меня, запрыгал на одной ноге и механически захохотал. Все, ему не до меня.

Я вернулся к Женьке, который вел меня в цифровом мире и… тут же поступила новая команда, новое задание. Я вам что? Робот что ли ваши команды выполнять? Центр, до которого я пытался добраться в цифровом мире еще выдавал указания.

Играем в футбол. Какой еще нафик, футбол⁈.. Нужно поработать мячом. То есть как мячом? Игроком? Нет? Мячом? Что? Да, это трудно уместить в голове. Но законы тут действуют другие. В виртуальном мире есть предмет и любой попадающий сюда может стать им. Возразить никому и ничто я не мог. В следующий момент меня стали сильно ударять, а я пружинил. Кто играет? Что за команды? В один момент мне показалось, что я увидел лицо Беккера, а в другой — нашего спонсора Гольдштейна…

В один прекрасный момент я вылетел-таки с футбольной площадки и рухнул вниз, меня несло к высотке-шпилю. Я выпал из виртуально-цифрового мира, и поддался ужасу. У них все получилось. Я же мяч. Я даже не смогу выпростать руку, чтобы схватиться за что-нибудь. Стена здания проносилось мимо меня совсем рядом. И это уже была не виртуальная стена, а самая настоящая.

В один момент, на промелькнувшем этаже мне показалось, что я увидел Юрку, как будто бы он играет в видеоигры. Очень самозабвенно. Ну да, он тоже должен был быть вовлечен в такую же виртуальную схватку…

Нет, так не пойдет. Мне навязывали роль, частично реальную, частично виртуальную. Реальную — я падал. Виртуальную — я был мяч.

Я мог высвободить руки. Теоретически. И перестать быть мячом. Чтобы зацепиться за поверхность.

Это была трудная задача. Вытянуть руки у меня не получалось. Ужас превратился в панику. Я вниз головой падаю рядом со стеной прямо на бетон.

Я заставил себе прекратить паниковать. Ужас поклубился в душе и пропал. Я кристально четко видел, что лечу навстречу недоброжелательному бетону. Ну что? Они все-таки затащили меня в падение. Ну ладно. Пожил, хватит. Я же уже определился с тем, что жизнь моя может оборваться…

Я вспомнил про кисточку. И эта мысль заставила всю эту дикую систему, которая оказывала на меня давление через чип… отступить. Кисть волшебная, кисть в руке, значит рука тоже волшебная! Я выбросил руку и заскользил по поверхности стекла. Да, привычно я ощутил структуру к которой прикасаюсь, внедрился в нее. И замедлил падение. А потом остановил.

Я прилип к стеклу на высоте третьего этажа. А подо мной развернулись… да, съемки.

Снимали фильм про фантазера. То есть про меня. Я в главной роли. И кажется я режиссер. Это уже выдуманный мир или незаметно прошло 10 часов и я на работе?

Маньяк. Это моя роль. Или не роль.

Я должен был прогуливаться по злачным местам и искать жертву. Задание было очень странное. Видно, я должен был грохнуть кого-то значимого.

Я мгновенно вернулся в цифровой мир. Евгений, чтобы я делал без него? Я стоял перед огромной кучей серверов и чувствуя их тепло уже видел их внутренние электронные связи. Не переставляло труда последить кто и откуда это делает. И еще все разом отключить! Евгений же сдерживал всею нечесть.

Или все-таки не всю.

Я увидел почти обнаженную девушку. Стройную блондинку. Она впилась в мои губы как кровосос. Наверное это был поцелуй. Что-то во мне закричало: хочу! Дело в том, что это была идеальная девушка из Генуи. Один в один. Идеальный фембот, который вызывает только одно желание, засасывает все твои мозги в бесконечную черную дыру… Не знаю как в руке у меня оказалась пушка. А, нет, знаю, это кисточка превратилась в пистолет… Мне очень хотелось остановить эту развратную фурию и поэтому такие превращения не показались мне странными. Я тоже претендую на власть в этом мире… И я уткнул холодное дуло в ее висок. Подействовало. Она отцепилась от меня.

Это нужно отсекать сразу. А то и не заметишь, как окажешься в плену у киски. А на меня снова набросилась съемочная группа. Ну да, это мой профиль, они не отстанут. Они все истошно кричали. Это потому что я нашел их серверы и почти вырубил их? Новая команда! Новая команда! — кричали они.

Видения становились все более отвязанные от реальности. Это конечно, не хороший признак. Не смотря на то, что я практически выключил их серверы, они еще очень опасны. Ведь, я уже даже не замечаю, как прыгаю из одной виртуальности в другую! Со временем я заплыву жиром, думая, что до сих пор сражаюсь с ними, с врагами. Ох! Каких только врагов может представить для вашего сражения компьютерная реальность! Любых! Сражения с ними будут черной бесконечностью.

С человеком без привязки к реальности в вирте можно делать все, что хочешь. Говорить на белое, что это черное и наоборот. Легко можно управлять массами поставляя просто подправленные новости и предлагая методику действий. Увеселяя это все играми. Ты уже не знаешь, где правда, а где — нет… Повсюду будет абстракция… и танцы… Я буду думать, что сражаюсь и уже почти побеждаю, а мне будет открываться все новая и новая реальность. Я уже не вижу, где я нахожусь телом, вроде бы в чьей-то квартире?… Надо действовать быстрее.

Режиссер я или где? Автор я или безвольная тушка? Творец я или чипмен?

Я спорил. Яростно. Я пнул осветительный прибор, который упал и рассыпался вдребезги, хлопнул дверью своего актерского трейлера. Но в дверь ломились. Там уже кроме ополчившихся на меня киномэнов были и полисмэны и армимэны. Они сейчас разнесут мой трейлер в пух и прах. Он уже качается.

И вдруг я увидел эту ситуацию сверху, зацепившись за третий этаж… С любопытством я наблюдал, как кино-команда пытается укакошить меня вламываясь внутрь моих артистических покоев, где меня уже не было.

Да, я приостановил процессы в серверах. Или это сделал Женька? Молодец! Помог! Значит я смог оказаться над ситуацией. В буквальном смысле. Я рушил серверы. Я продолжал. Их было слишком много. Или нет. Я делал все очень медленно!

— Снимать нужно не так. — Сказал я. — Снимать нужно решительно и ничего не боясь. На тебя смотрят века.

Века. Это да! Я уже видел эти годы, века и даже тысячелетия. Видел народы. Они жаждали моего движения руки. Чтобы идти на войну. Помиловать грешника. Построить великий город. Победить врага… Не то, чтобы я претендовал на эту роль. Но. Так сложилось, что на этом месте оказался я. Это как набор по объявлению. Предлагали всем. Пришел я. Меня взяли на эту роль. И это оказалась моя настоящая роль. В жизни, которая выглядит как фильм.

…Серверы загорелись… Да, пламя должно сожрать их!..

Облака сгустились, их быстро разметало, я как будто стремительно я прыгнул в пространстве. Ночь сменилась днем, день сменился ночью. Я ступил на бетон центральной площади. Я ее сразу узнал — этот Мамонт. Однако, я готов был поклясться, что в реале я не на улице, а где-то в здании. Да, виртуальный мир все более захватывает, чтобы сделать свое черное дело… Значит надо быстрее громить и крушить!

Я увидел громадное изваяние, да оно здесь, на площади.…Новая команда! Новая команда!.. Новый квест! Новый квест!..

Тысячи поклонялись этому изваянию. «И ты поклонись» — сказало что-то мне.

Нет, — спокойно ответил я.

Вокруг идола распространялась черная стена, она росла на глазах, изящно извиваясь и разрастаясь на черные укрепления. Оно захватывало мой город. На центральной площади оно свило громадный рогатый трон и на него кто-то сразу сел… кто это губернатор или Синица?

Я захотел увидеть «Алексея Петровича» ну то есть ту сущность, которая прикидывалась Алексеем Петровичем. И он сразу появился на этом троне, вполне комфортно себя чувствуя. Это я дал этой штуке роль. Пусть будет так. По большому счету без разницы, как оно выглядит.

Это оно занимается всеми этими видениями, использует чип в моей голове, использует людей в реальности. Этой сущности не мало лет. За электронной начинкой чувствуется черное дыхание. Оно и без чипа проделывало это множество раз. Сколько загубленных душ у него на счету? Я знаю, кто с этой штукой общается. Беккер, уж он-то о ней мог рассказать очень многое…

— Поклонись мне. Или погибнешь!

— Умри, — только и сказал я. И подумав добавил: — Я создаю!

Мой город стал совсем страшным. Он весь был черным и выделял токсины мазута. Тогда я направил десницу с кистью и смахнул свой город с лица Земли. Не стало более Мамонта.

«Я создаю?». Да, на месте исчезнувшего города я создаю новое!

Людей! Сначала людей! Парня и девчонку. Подкорректировать их лица и тела. Они должны быть красивыми. С них должно все начаться. С них должен начать расти мой новый город!… Если им мешает созвездие на небе, я его сотру и создам новые звезды. Если им нужно воды, я пошлю путника. Если им необходим другой антураж, я переселю их на другую планету!

Я могу сделать вселенский катаклизм. И наоборот — создать новую вселенную!.. А созданные ранее Дэн и Эйт пусть смотрят и радуются. Они помогут тем, когда я создам еще…

Пусть будут новые, красивые дома!

Новый Мамонт!

А не надо угрожать моему городу! Это мой город и я управляю им! Я стал создавать и управлять мирами! У меня появились любимые герои. И они были полностью мои. Это чувство собственности внезапно стало острым. Я ревнив ко всем конкурентам.

Я понимал, что я вышел из себя. И программа, которая работает в моем чипе просто недоумевает (если можно так сказать), что делать со всем этим, что у меня появляется в мозгах. Я в этот момент злорадствовал: ты еще много чего не понимаешь, машина! Ты даже не знаешь, что такое сознание! А сознание схоже с тем, что я испытывал, когда меня убили в автокатастрофе! Вот эти все сверхреальные события. Видения, если хотите. И острое понимание происходящего, причастность к происходящему. Вот как и сейчас.

Как ты, программа, можешь понять, что со мной тогда произошло? Как ты можешь понять смерть, если даже не живешь⁉ В твоем арсенале неуклюжие мультики, которые не могут заменить того, что было пронизано болью и полито кровью! Да, у меня тоже видения. И ты предлагаешь видения. Только мои «видения» чуть не разорвали меня на куски. А твои — бессильная искусственность. Ты только и знаешь, что через каждый метр и каждую минуту виртуального мира сворачивать на прямую или косвенную рекламу. Тебе надо продать, ты же игрушка в руках буржуев. А для меня мои видения — это преображение и свет.

О, это для тебя загадки! Ты не справишься с создателем! Ты не можешь понять, почему я не желаю автомобиля или кучи денег, а мечтаю о чем-то, что не вмещается в твои рамки.

Вселенная — не такая уж и сложная штука, если понимаешь ее.

Я обратился к съемочной группе. Она была где-то здесь, на площади и снимала все. Вместо своих бессмысленных занятий лучше послушайте.

Чем вы хотите привлечь зрителя в кино? Зачем нужны ваши погони за золотом или ограбление банков? Что вы сделали ради того, чтобы найти жизнь души? «Зимби-3»?

Вы приблизились к таланту Чаплина, создавшего «Великого диктатора»? Или рассказали историю внутреннего преображения как в старом советском фильме «Восхождение», который сняла женщина? Или хоть как-то поняли картину «Бешенство»?

Жан Марэ, Василий Ливанов, Кубрик, Сергей Бондарчук, Ролан Быков, Протазанов, Раневская, Мел Гибсон — вот что такое кино!

Где взять столько талантов?

Очень хорошо, что мое сознание прояснилось и вышло из замкнутого круга, в который ввергал меня чип. Это хорошо, что я осознал происходящее. Потому что я смогу действовать. Потому что я все тот же творец и создатель. Как Бог. Я хочу быть таким, как Он. А для этого нужно хотя бы обрести власть над собой. Над своими болями, страстями и чувствами.

У меня и кисточка есть. А на ней — клеймо, изображающее маленький кораблик. Иона на корабле.

Ну а теперь к делу. Ух, как ты меня разозлило!

Я «нащупал» «указку», которая вела прямо мне в мозг. Я это подтверждал умно, задним видом и ощущениями. Мне не суть как я это видел, — может как-то совсем иначе, может быть, в каком-нибудь 982-м измерении… мне важно четко определить чип. И вот когда я его определил, его выделил, я стал мазать его моей кистью — и он сразу начал расплавляться. Все самые сложные контакты, все миллионы техно-рецепторов в мозговой ткани, неподвластные хирургическому вмешательству принялись растворяться прекращая информационные функции и отдавая мне энергию и материал. Материал можно использовать. Оно немного дернулось под моими руками, немного фыркнуло фейком и троллингом, но я знал, что делать и прибил ее как таракана.

Помогу Юрке. Где тут мой самый лучший друг? Ага, еще сопротивляется. Тоже понимает, что происходит. Но помощь ему нужна.

Мы в этот момент находились где-то вне времени и вне пространства…

А нет, мы где-то в неотделанной квартире. Значит где-то на стройке. Как, интересно, мы сюда забрели?.. Может быть наши Тени постарались? Пойду, поищу Юру. Я вроде бы смог ему помочь…

В голове царила ощутительная тишина. Я удалил свой чип. И внутренний Дэн/Тень ликовал. А ну да, его-то я не удалил. Хе-хе. И то и другое — технологии, а их смысл противоположный.

Юрка находился в соседнем помещении, живой и здоровый.

— Где это мы?

— Квартира какая-то. Ты как тут оказался?

— Не знаю. Пойдем отсюда.

— У нас что, есть нищие? — спросил я, когда мы вышли на улицу и ярко вспомнил видения, но задумался о другом. Я же стер движением руки Мамонт. А он стоит. Да в общем и хорошо, ведь дело не в городе, а в идеях. И людях.

Глава 22

— Пойдем в Травлю! — позвал меня Юрка, находясь у меня в общаге.

Я уже знал, что он называет Травлей. По своему обыкновению он переставлял порядок букв, выкидывал или добавлял их, в отношении различных увеселительных заведений. На сей рас это было кафе «Лавр».

Я в очередной раз подивился его непосредственности и детскости. Со своими друзьями он коверкать названия боялся. А со мной можно было. Не знаю, за что мне такое счастье?

— Слушай. Как насчет «пойдем в лярву!» Так тоже можно, правда не этично.

— В Травлю ходить веселее! — невозмутимо отвечал он.

Он продолжал оставаться непреклонным весельчаком даже во время штурма наших чипов. Пока я носился по городу и виртуально не виртуально сражался с роботами ему досталась роль попаданца в компьютерные игры. Ну вот почему такая роль не досталась мне⁉ Почему лучшее вечно достается ему? «Ничего сейчас привет Вика, он поставит тебя на место», с удовольствием думал я.

Поставить на место Юрку не получилось по причине аларма.

У нас в павильоне произошел пожар. Подрядчик неправильно вел работы со сваркой. Этим поставлен вопрос о нашей компетенции. Мы немедленно выехали на место происшествия, разбираться.

— Как мы можем зависеть от подрядчика, который делает нам услугу по договору? — вопрошал я комиссию, которая очень оперативно оказалась на месте происшествия вместе с нами.

Мне было заявлено прямо там и без всяких уверток. Мы виноваты в работе подрятчика, потому что так хочет босс. Ну то есть Синица. «В договоре есть строчка…» — принялась что-то доказывать мне дама из комиссии… Дальше я не слушал. Через определенное время официальная бумага пришла в наше Представительство. Наше строение было признанно бесхозным имуществом и было передано администрации. С участием департамента имущества.

Мы снова собрались у меня в общаге. Моя ненаглядная утешительно гладила меня по руке. Юрка хотел было усадить свой зад рядом с нами, я его прогнал. Тогда он кашлянул и взглянул сказал:

— Влад, а ты не думаешь, что наши съемки стоит притормозить?

Да, это как обухом по голове. Вика почувствовала, что закрыть съемки было бы для меня тяжело. Тем более в самом разгаре наша работа, где я, блин, режиссер, Юрка, блин, актер, а Вика, блин, мама для съемочной группы.

— Все дело в риске, — сказала она. Значит тоже «за».

Да я и сам чувствовал, что схватка с противником будет не путем поглаживаний. А на жизнь и смерть. Лучше бы закрыть и остановить съемки. Нет, соглашаться я с ними не хотел.

Эйт пообещал, что дело поправится. Ему можно было верить.

Прошло несколько дней, в которые мы предоставили всей съемочной группе отгулы.

Я посмотрел последние новости. Эйт хотел, чтобы я посмотрел и я посмотрел. Барышников заговорил. Очевидно его допрашивали не формально. Он признался, что похищал секреты Автокомпа в пользу губернатора.

Оппа, вот и прилетело губернатору Семенову. Спустя некоторое время как-то обнаружилось, что признание нашей собственности муниципальной — это недоразумение, досадная ошибка. И как-то и правда все рассосалось. И мы смогли продолжить работу, в том числе — наши съемки. С удовольствием разослал сообщения всей группе. Надо сказать, что это не последний раз. Угроза для съемок существовала всегда…

С чувством глубокого удовлетворения я погрузился в виртуальный мир. Теперь он не был злым, не таил опасности. Теперь он был полностью моим послушным инструментом. Я хотел провернуть некоторое дело, пока не пришли Вика и Юрка. Преподнесу это им как подарок… Эйт кивнул мне и вытянулся, полностью замирая. Он будет контролировать мою связь с сетью и при необходимости помогать.

Когда я узнал о сделке Беккера с Витенбергом я уже не мог оставаться в стороне. Мне нужна была посылка, которую за бешеные деньги купил Беккер! И которая в данное время передвигалась по океану на специальном корабле. Я, как человек, позиционирующий себя коллекционером великих предметов прошлого, не мог и не хотел себя сдерживать. К тому же для этих упырей этот иметь этот предмет у себя было престижем, а для меня святыней. Мне эта вещь была нужнее. Я не могу допустить, чтобы она исчезла в бесконечных коридорах бункера Беккера.

Предмет был величайшей ценности, известный с самых незапамятных времен. Виттенберг переживал не лучшее время со своей империей, поэтому решился на эту продажу, а я понимал, что другого шанса не будет.

Я заставил Эйта настроить моего ТеньДэна на удаленное управление моими агентами-андроидами. Заставил его так же, чтобы он помог мне во время этих сеансов, когда я удаленно управлял (или просто присутствовал с) моими бойцами. Мои бойцы были очень не глупыми. Еще серии Х, но очень продвинутыми. Бит-корпорация населила ими в свое время весь мир. И это была сила!

Конечно же, как только я получил доступ в огромном перечне моих единиц-роботов, которыми я могу воспользоваться я попытался найти Дэна. Оказалось, что это бесполезное занятие. В перечне устройств его не было. Прячется от меня что ли? Или правда его теперь не существует? Если так, то было бы печально.

При желании я мог бы воспользоваться моим агентами в Нью- Йорке или в Париже, но в настоящее время меня интересовал конкретный корабль, вышедший из британского порта и идущий к берегам Америки.

Погружение в реальность агента было потрясающим. Я оказался прямо на палубе.

Посмотрел на свои руки — походу я оказался моложе своего возраста. Реципиент был Х-899. Без семьи, в статусе бродячего по жизни молодого прожигателя. Я мог перелистать все страницы его деяний. А он был специалистом по девкам и всему остальному, что модно в высоких кругах близких к глобалистическим.

В этих кругах у нас традиционно очень много своих. И это логично. Надо контролировать действия врага. Иначе как бы мы узнали о сделке Беккера с Виттенбергом?

Кроме «посмотреть на свои руки» и немного поозираться по сторонам, я больше пока ничего не предпринимал. Он действовал сам. Прогуливался по палубе громадной статусной яхты.

Друзья его называли Крейг.

Только что он дурачился в их компании.

Эйт прислал пакет данных, которые показывали, что наш корабль уже рядом. Он идет курсом перехвата и готов взять на борт артефакт. Этот же пакет поступил Крейгу. Программы и технологии, которые позволяли Крейгу действовать как человеку работали идеально.

Никакого моего участия даже не потребовалось. Я просто наблюдал. Хотя при желании мог управлять им силой мысли.

Спустившись вниз, в грузовой отсек, он хладнокровно нейтрализовал некоторое количество матерой охраны, расставив все тактические акценты и превратившись из прожигателя жизни в холодное оружия убийства. Чисто механическая работа. Он был не один, ему помогли еще три агента. Один из них прикрыл ему тыл, а другой действовал среди охранников. Понятно, что все они были свои. И те, кто еще оставался живым к этому моменту недоумевали — человек, с которым они давно знакомы и даже прожили какие-то определенные совместные события вдруг оказался чем-то другим. Ага, моим агентом. Электронно-механическим.

Информационная активность была блокирована моментально. Все замки хранилища остались открытыми. Все защиты нейтрализованы.

Убедившись, что цель достигнута они спустились еще ниже, преодолели различного рода ограничители, развели материал упаковки, вскрыли дополнительную защиту из металла. И наконец увидели золотой ящик с двумя ручками для переноски. Парни очень осторожно открыли крышку и мне показалось, что я чувствую своими руками каменные полустертые таблички и жезл Аарона внутри. На жезле я ощутил маленькие зеленые росточки. До сих пор растет…

Да, это он, Ковчег Завета. Когда-то потерянный из-за вавилонского нашествия.

Крейг конечно не планировал. Но меня это не волновало. Это было чисто человеческое — то, что я должен был сделать. Находясь в Крейге я отступил на шаг и упал перед ковчегом на колени в глубоком земном поклоне. Молодой человек еще несколько минут назад веселившийся в кругу своих друганов, и не лестно отзывавшийся о посылке, которую они везут, теперь стоял на коленях перед Ковчегом. Я отметил, что сам Крейг уважительно отнесся к тому, что я внезапно перехватил его управление. Даже не так — не «уважительно», а благоговейно. И терпеливо ждет, когда я верну управление ему обратно. Ему нужно продолжать работу — везти артефакт в Россию.

Да. Перед древней святыней склонился электронно-механический человек. Это была картина вечности и бытия. Необычная. Но все великое оно такое и есть — необычное.

Теперь остается перегрузить на наш корабль. И переправить в Россию.

Пришло лето. У нас было мероприятие на мой день рождения. А перед этим мы торжественно открыли в Мамонте улицу Форреста Гампа. Да, вот так, Нина обеспечила нам осуществление такого проекта. Забавно, а про кино. Пусть будет в моем городе…

Тренд был наконец-то подхвачен по всей планете. Повсюду в большом количестве стали выходить фильмы и сериалы про святых. Национальные кинематографы находили своих святых. Турки, португальцы, немцы, иранцы — у всех оказались свои святые.

Вместо фильмов «Убийственный убийца» или «Разящий паук» появились «Святая Фатима» и «Час искупления». Все эти фильмы, конечно, были очень разные, у всех ведь была разная вера. Тем не менее подстегнутый интерес ко всему святому — тоже показатель. Азиатские фильмы тем временем были все-таки на порядок лучше, чем западные. В западных могли показать «Авраама», который выставляет претензии Богу за то, что Тот повелел принести в жертву его сына, и не желающего выполнять божественную волю. На западе в упор не понимали, что такое жертвенность. А в азиатском кино жертвенность была понятна по умолчанию. И если они раньше делали какое-то звенящее кино про потерявшихся людей, то с идеей жертвенности фильмы приобрели смысл.

Если раньше в фильмах поощрялось сквернословие, то современная тенденция была обратной. Стало стыдно ругаться. При этом в фильмах не появилось больше тенденций на примирение. В фильмах все так же драматически герой противостоял своему противнику. С кровью. Но мой герой боевиков не терпел сквернословия. Аки Капитан Америка, только на более системной основе.

Это быстро стало модным. А сквернословить быстро стало не-модным. Ну а как вы отнесетесь к тому, если серцеед и подонок, или киллер-убийца, или мошенник (и еще куча ярких действующих лиц), а тем более красивый герой с экрана не поддерживают плохие слова?

А потом ввели чрезвычайное положение. Я очень удивился, но в Мамонте указом губернатора была введена должность директора технологий. Он мог выключить или включить технологии. Вполне возможно очень своевременное решение, за такой должностью — будущее, но сейчас у него в руках — далеко не все инструменты для работы. Что это значит? Это значит, что они будут строить хаб, в котором можно отключить определенные технологии.

— Тебе лучше на это посмотреть.

По городу вышагивали патрули, а центральную площадь еще заняла техника. Войска. Что эти военные собрались отвоевывать? Мое кино?

До объявления ЧС мы успели выпустить очередную, уже третью партию фильмов. Это была серьезная медиа-волна, которая, похоже, окончательно взбесила губернатора. Драматично получилось с моим фильмом выпущенном мною два месяца назад, еще в начале апреля. Я решил стать не только продюсером, но и режиссером. Активно лез в дела оператора и художника. Они многое узнали о себе за этот неполный месяц работы…

У нас вышли фильмы:

«Автокомп» — понятно, мой, с Юркой в главной роли,

боевик «49 метров» — о морских стычках с европейцами на морях,

мюзикл «Прикинь, Карл!», песни из которого сразу разлетелись в народ (там я уговорил старых маститых актеров вроде Евгения Миронова, Владимира Машкова, Дмитрия Нагиева, Игоря Петренко, Константина Хабенского, Алексея Серебрякова, Дарью Мельникову, Ирину Пегову, Милу Йович, Ксению Корневу, Инну Чурикову… танцевать — фишкой было то, что они таки здорово сплясали, талант-то не пропьешь! Некоторые персонажи были цифровыми.

«Прием у психопата» про заброшеную психбольницу, где привлеченные болью обитают демоны. Мне запомнился кадр, когда на фоне ужасов и смертей стоит непоколеблемый главный герой, облеченный в апполониевский образ. В принципе апполониев образ для кино, которое было до меня — не новость. Любой крутой чувак, пачками кладущий врагов в боевике, неуязвимый, крепкий, брутальный — как раз такой образ, который условно называется среди критиков образом Апполона — то есть самодостаточного и притягательного мужика. На этой теме у нас в процессе написания сейчас велись несколько научных работ.

В фильме про психушку, такой неуязвимый чел смотрелся особенно колоритно. Его не брала никакая идеологическая, психопатическая зараза. И он там выносил мозги всем врагам медийно-глобального уровня. Стандартный фильм, нестандартные обстоятельства.

«Охота» про царя Николая Второго. Как известно мнений на счет правления этого царя в обществе было представлено очень много — кто-то называл его неоправданно Кровавым. А кто-то — неоправданно безвольным. Группа Мерца так переработала этот образ, что он предстал не каким-то пугалом, как это сейчас принято — а абсолютно живым человеком, заботящимся о своей стране. Ход в политическом смысле был совершенно новым — царь был представлен как великий и мудрый правитель, который улаживал споры в империи непубличными мудрыми, даже хитрыми решениями. Однако царю противостояла английская элита, с которой была связана императрица Мария Федоровна. И как бы высок ни был талант царя, а своей матушке он противостоять не смог. Интриги в царской семье, в которые были замешаны царедворцы и высокие роды России повлекли за собой падение великой Империи.

Я сам видел, как люди на сеансах этого фильма плакали. Интересно, что хейтеры царя с одинаковой уверенностью называли его — с одной стороны кровавым, а с другой — Тряпкой. Не замечая, что это очень противоречиво.

Проблема возникла еще и с другой стороны. Естественно против фильма активно выступила английская знать во главе с королем. Причем они были настолько агрессивны, что решили, что могут навредить кому-то из моей съемочной группы. Они попросту решили устранить Мерца. Убить, если кто не понял. Прислали высококлассного киллера, которого Эйт уложил самолично прямо в гостинице. Он просто разорвал ему глотку в момент вечернего винного моциона.

По своим каналам мне пришлось предупредить зажравшихся наглецов, что мы можем дать ответку. Не послушали. И только когда в Англии погиб куратор, отвечавший за террористические атаки и убийства внутри нашей страны, до них дошло. Погибший на конной прогулке лорд был примером того, что будет со следующим таким куратором.

С Мерцем пришлось говорить, чтобы действовал осторожно. В Мамонте было проще. Тут у меня была в распоряжении вся техника. По 100 камер на каждом перекрестке. И еще куча механизмов, которые как обычно занимались уборкой или безопасностью. Но и имели дополнительную задачу — охранять всех моих киношников. Это можно было устроить с помощью удаленных технологий. Труднее было, если им приходилось куда-то ехать. Тогда я снаряжал специальную охрану.

Вроде договорились с джентльменами. Но как известно джентльмены могут и отменить свою часть договора.

Кстати, по человечески меня удивило то, что великий самодержец российский ходил на охоту вместе с императрицей. Сидят так чинно император и императрица на своих стульчиках в лесу, у императора в руках ружье, вокруг — слуги и помощники. Ну а что, так было принято…

Идем далее. «Катакомбы». Грабители натыкаются на древнее зло… Но потом оказывается, что в пещерах живут отзвуки великих императоров, которые пролили очень много крови — Адриан, Максимиан, Диоклетиан…

В «Третьей Мировой» понятно, я опять наехал на элиту. Фильм был на спецэффектах и на нагнетании атмосферы.

А в «Попаданцах» продолжил тему «Морского волка», который имел бешеный успех зимой. Трудно было придумать на эту тему что-то путное после сюжета о попадании ядерной субмарины в 1941 год, но мы придумали. На этот раз это уже была не экранизация. Хотя мотивы я подсмотрел в той же «попаданченской литературе». Это был фильм о стрелке, который имел в голове электронное наведение на цель и никогда не промахивался. У него имелись помощники, которые тоже проникли в прошлое. И опять в ВОВ.

Ну и еще мы стали делать римейки фильмов о Великой отечественной. На первый раз я выбрал очень не простой фильм «Восхождение». Это отдельная история. Производство «Восхождения» поглотила огромное количество моих сил. Но я добился своего.

«Отладка» — это фильм конкурент моему «Автокомпу».

У него была примерно та же тема — технологии будущего, это был техно-триллер. Я сам позаботился, чтобы в весенне-летней обойме присутствовал этот фильм. Подстраховался. И не зря. Обидно было, конечно, что продул в негласном соревновании как режиссер. Но. В результате я же и победил, потому что все равно был продюсером «Отладки». Вал желающих посмотреть эту кинокартину не иссякал вот уже третью неделю. Заработал кучу денег.

И еще фильм тоже на технологическую тему. «Идентификация». В современном мире еще не факт, что вы, например Владислав Ионов. Даже если вы на него похожи. Я, кстати, снялся в эпизодической роли… Эпизодическую роль я мог играть с воодушевлением. А длинные и серьезные — нет.

Технологии вроде наступают, но успешность фильма от того, что тема модная — еще не факт. Тему надо развивать. В «Идентификации» я прямо выступил против чипов, которые рьяно раздаривал губер. Это повлекло за собой очень много публичных споров. И о чудо! Количество людей желающих вставить себе чип от губера («это же удобно»!) резко снизилось. Мне прилетело много претензий из администрации. На что я публично высказался в эфире Престижа. Я просто спросил поставил ли губернатор чип себе, своей жене и своим родственникам? Оказалось, что они сами припадать к благам цивилизации не спешат.

В «Диверсии» я показал взаимную диверсионную войну между Россией и США. Мало кто об этом периоде истории когда-либо распространялся. Я же создал добротный шпионский триллер. И еще добавил там всяких природных, техногенных катаклизмов… И все это обобщил, что делать и кто виноват, как всегда.

«Ксения» — понятно, о блаженной Ксении Петербургской. Я решил продолжить продюсировать фильмы о святых-женщинах, надеясь, что это будет традицией «Компании Мамонт».

«Фалкон» — о крушении самолета в Пакистане.

«Давос» — лирический фильм о любви мужчины и женщины из означенного селения. В разгар их отношений вклинивается всемирный форум. Главного глобалиста планеты публично посылают на.уй, со сцены кукует колдовка, фрики обсуждают болезнь Х, а по задворкам гостиниц между шикарными автомобилями ходит человек с крестом.

«Краказявра» — комедия о подростках и обидчивости.

И еще куча фильмов, если я буду рассказывать о всех, места не хватит.

В новых фильмах выгодно подчеркивалась состоятельность и даже зажиточность россиян. Джипы, шмотки, обувь, рестораны, дорогие обеды, театры, технологии… Это очень важная сторона кино. Люди должны увидеть на экранах россиян лучше, чем в жизни.

Актеры у насстяжали приличные средства и доказывали свою состоятельность в жизни. Кощеев разъезжал по городу в тактическом автомобиле. Васнецова носила крупный бриллиант «Мельхиор».

Сценаристы поражали своими идеями. Я слышал, что на разогреве перед сочинением сцен для мелодраматичного сериала «Императрица» сценаристы развлекались. Они сочиняли совершенно невероятные истории. О Му-му, которой намазали морду фосфором. Сочинили оперу про Колобка, как они могли обойтись без принца Датского? В их историях Катерина брала в руки пулемет и расстреливала Кабаниху и Дикого в придачу. Это чисто издержки профессии. Провоцирование фантазии. И тоже тема для фильмов.

Между прочим, в метро слышал мельком такой разговор:

— Вы заметили? Юра никогда не носит смартфон.

Я прислушался. Кажется говорили о моем Юрке. Он теперь прославился. И его рожица красовалась на афишах всего города. А разговаривали девчонки между собой.

— Это теперь не настолько модный гаджет, как было раньше. Сейчас модно — чипы.

Да, это верно. Те, кто ставил чипы больше не носил смартфона. Как правила, но были и такие:

— Ну и что? Я вот поставила себе чип, но смартфон продолжаю носить. По привычке.

Киноиндустрия «Мамонт» под моим началом неуклонно расширялась. Активно вкладывались Гольдштейн, Мумбаса, Алекс Берковский, появлялись новые. Нина Павловна прикрывала нас во власти… Так и работали. А еще. У нас были очень большие планы.

Глава 23

1.Ионов.

Кинотеатры, где демонстрировались наши новые фильмы подверглись нападению. В парочку из них въехали автомобили, в других распоясались дебоширы, где-то еще кинули бутылки с зажигательной смесью. Когда я узнал об этом, я даже как-то успокоился. Я ждал этих шагов. Три кинотеатра сожгли. Из 26-ти. Мы владели ими частично. Такое ощущение, что противники вообще хотели стереть нас с лица города. Или не нас, а наши фильмы.

А потом выступил губернатор и обвинил в погромах нас. Мы сами себя громили оказывается. Но тут даже не важно само обвинение, оно для всех явно лживое. Тут другое важно: он ввел чрезвычайное положение. Но не обычное, а продвинутое — личные чипы уже давно не были редкостью в Мамонте. Теперь на эти чипы должен был записываться и постоянно обновляться ваш статус. Он начислялся за работу, измерялся в баллах. Полная аналогия зарплаты. Только с одним «но». Он оказался подвижным, то есть контролируемым искусственным интеллектом. На это особенно упирали власти. Статус всегда под контролем и никто его не сможет у вас украсть. Даже Ионов. На практике минусовался счет статуса за плохие дела, например за то, что вы перешли улицу в неположенном месте или сказали грубое слово соседке, ну и за то, что вы ходите на фильмы Ионова и поддерживаете его.

Вся эта сложная система разрабатывалась заранее. Можно сказать, у губернатора проект по статусам чипов давно был приоритетным. Просто мы сейчас об этом узнали.

В своем обращении губернатор объявил, что от меня исходит угроза городу и населению, опасность притаилась за каждым углом, поскольку я могу управлять техникой и могу залезть в карман любого человека, полностью его очистить. Поэтому так важно перейти на статус (многие перешли до моего появления). Чтобы исключить угрозы Ионова.

На этой волне я с удивлением смотрел на дородную физиономию губернатора. Этот идиот до сих пор не посмотрел мой фильм «Автокомп» и не понимает, на чьей он стороне? Возможно это было связано с тем, что фильм исчез в свое время. И копий у него не осталось. Но…

К установщикам чипов по всему городу выстроились огромные очереди. Я мог смотреть на это только с печалью.

Вика пришла со странной историей. Она отважилась некоторое время назад отправиться в большой мега-маркет. И там к ней подошла сотрудница безопасности. Она отвела ее к мониторам и показала, что моей Вики не существует. Она либо полностью стиралась из видеопотока, либо выглядела крипово — как невидимка в пустотелой одежде, в которой мелькали помехи.

Там у них произошел женский разговор. Посплетничали. Этим и обошлось.

Не обошлось только дальше. Через день нас начали вычислять. Вопрос обнаружения стоял по-прежнему остро. Несколько Автокомпов в режиме реального времени подтирали нас изо всех источников, даже из чипов чипованных. Мы были уверены, что это долго не протянется и наши враги найдут способ разыскать нас. И действительно, этот странный эпизод в магазине стал камешком, повлекший за собой лавину…

Я отметил про себя, что за нами стали следить. Это всегда были прочипованные люди — не важно — мужчина, женщина или ребенок. Они следовали за нами, не выпускали из вида.

Это означало, что кто-то из наших врагов теперь знают наше место обитания, а мы расположились у наших родственников. Не пройдет и трех дней они придумают, как нас убить.

Как не хотелось мне думать о том, какие непримиримые наши враги! Ну кому захочется думать о войне? Но от судьбы не убежишь. По ходу мы войдем в острый конфликт.

Пару раз у меня в подворотне получалось столкнуться с моими преследователями. Нет, они не убегали. Наоборот, пытались подловить момент, когда можно атаковать. Если бы я расслабился, глядишь меня бы засунули в багажник и увезли за город.

Два раза им удавалось попробовать напасть на меня. Это было не смешно. Чипованные же кем-то управляются, самостоятельно они не в состоянии даже что-либо подумать. Так что на меня во тьме дворов пару раз нападали они. Те, от Беккера. И мне приходилось мочить морды.

Наконец они совсем осмелели и осадили нашу квартиру. Они дежурили внизу, они дежурили на лестничной площадке, молчаливо посматривая на нас. А потом стали просто ломиться в дверь как зомби.

Сжимая кулаки, Юрка пошел разбираться, когда это случилось. Защищать нас с Викой пошел. А я углубился в мир сетей и информации. Тень активно работал, проявляя незаурядные возможности. Интерфейс в виде клавиатуры мне был не нужен.

Если они отследили нас, я могу отследить их. Я залез в комп квартиры, через него в комп — улицы, в серверы, посмотрел, какой Автокомп причастен к этим делам… Нет, Автокомпы вроде бы держались нейтрально. Наши противники устанавливали новый серверы, действовали отдельно от интеллекта города. Даже напротив, искусственный интеллект города — то есть — объединенный интеллект наших Автокомпов мне помогал. Проанализировал цепочки связей, шлюзы, файрволы… И я нашел их штаб-квартиру. Это было отделение городской гвардии, специализирующееся на кибер работе. С десяток операторов управляли дронами-людьми, находясь в специальных капсулах. Я разобрался, как им можно технически помешать. Потом на время оставил это дело — не только они ведь меня интересовали. Меня интересовал тот, кто отдавал команды исполнителям. И надо же, такими людьми оказались лично Синица и Борисов. Борисов руководил непосредственно. Это происходило удаленно, потому что в отделении они не присутствовали.

Они находились в резиденции, попивая чаек следили за работой, результаты которой отображались на мониторах. Окружение у них было аристократическим — витые ножки стульев, камин, зеркала, лепнина на стенах и картины. В комнате горел приглушенный свет. Одно удовольствие. Скорее всего чья-то дача — или Борисова, или Синицы.

Они ничего не боялись будучи твердо уверенными, что им ничего не угрожает.

Юрка вернулся поцарапанным, раскидав нападавших, сел рядом, хмыкнув, когда получил доступ к моим делишкам. Я в свою очередь получил отчет о его проделанной работе — трупов вроде не было, но люди оказались покалеченными.

Он стал с удовольствием смотреть, что я делаю. А тем временем Борисов отдал новый приказ, я видел и видео и цифровую версию. Операторы гвардии получали это новое приказание. Люди-дроны которые были изувечены Юркой и не могли больше выполнять своих обязанностей больше их не интересовали, операторы нашли для управления новую партию дронов. Нас ждала новая атака. Они не успокоятся.

Вот я некогда был таким человеком-дроном. Как подумаешь, что со мной делали, мурашки бегут. При этом для самого человека предоставляются очень убедительные объяснения, что человек всего этого ужаса хочет сам.

Юрка схватил камеру — одну из свежих выпусков кинотехники — компактную и качественную. Запустил запись и выставил в окно.

На нас надвигались менедждеры, старушки, рабочие, подростки… Синице и его исполнителям было все равно, какие заботы были у этих людей и кто за них беспокоился. Они просто переключили для них задание.

— Они как зоми! — воскликнул Юра. Авторы фантастических романов ему бы это не простили. Чипованные — это же прогресс, а не зомби. Зомби — это укушенные и зараженные. Но мы наблюдали (и записывали качественное видео) именно такого плана — чипованные зомби, ковыляя, направлялись к нам. Новая партия, управляемая гвардейцами. И не жалко им, это же ведь живые люди. Жутко себе представить — дед шел в булочную, девочка возвращалась из школы, муж ехал к жене, менеджер спешил на работу. А потом — раз — и вместо всего этого одна мысль в голове — убить! Убить! Убить! Нет, иСинице и Борисову не жалко этих людей, они — черная сила на Земле.

Что-то тоненько звякнуло, что-то отлетело и даже срикошетило. Мало, кто понял, что произошло в первую долю секунды. Я только крикнул:

— Всем на пол! — И все без разговора попадали на пол.

Потом Юра повернул камеру к нам объективом. Стекло объектива оказалось раскрошенным в мелкие осколки. Мощная пуля прошла навылет и ударилась в стену. Хорошо, что Юрка держал камеру над головой. А то бы что? Пришлось бы отращивать новую голову? Боюсь даже подумать, чтобы было в этом случае? Или это был бы конец? Мы же смертные, об этом не надо забывать, только неизвестно, что надо сделать, чтобы нас убить. Если даж авария со смертельным исходом нас не убивает. Такого рода исследования и искать, что нас может убить не хотелось.

Я снова погрузился в информационную реальность. ТеньДэн работал стремительно. Диаметр пули −12,7, траектория — сложная, дистанция 100 метров, точка с которой стреляли — в соседнем здании. Когда я это рассчитал, прошла миллисекунда, я получил доступ ко всей системе, которая была скрыта от нас все это время.

Система эта состояла из снайперов-киллеров. Почему система? Потому что они координировались из одного центра — все той же электронной машиной, которая управляла людьми-дронами и которая получала приказы от этих самых двух пташек в резиденции, уверенных в своей безнаказанности — Синицы и Борисова. Машина управления для этих снайперов, которая выдавала точнейшие предписания, что делать и создававшая из дронов-людей систему, располагалась в том же гвардейском участке.

Я непосредственно услышал команду, а эхо ее забилось в ушах: «Ликвидировать!». Команда были произнесена секунду назад Борисовым. Я отметил, что у него на лице выступил пот. Значит, переживает. И не зря.

В этот миг все-таки бояться следовало бы мне — 42 снайпера противостоят нам в данную секунду! Секунда! Это много или мало⁉

Снайперы находились в разной стадии готовности. У них разное вооружение, я быстро выделил самое опасное — это были винтовки Barret М982, 12,7 мм, убойная сила достаточная для пробития стен. Мы находимся в обычном небоскребе, построенной новой властью. Ох эти смешные стенки по 40 мм! Немного бетона, немного металла и стекло! Пуля продет насквозь, как сквозь бумагу.

Фронтальная группа снайперов уже получила мышечный рефлекс в пальцы руки, чтобы нажать на спуск и открыть по нам огонь. Положение каждого я наблюдал в пространстве, схематически. Уровень натяжения мышц я тоже видел. И самое главное — траектории будущей стрельбы. Все они грамотно разобрали нас на мишени.

Этот поток данных был скрыт до момента первого выстрела, который прошил видеокамеру насквозь. Это удручало. Ну сколько можно? Я же уничтожил Автокосповскую систему слежки! Теперь все Автокомпы за нас! Как они нас снова нашли⁉ Почему я не увидел снайперов сразу? Что происходит? Может быть у них еще и взрывчатка где-то заложена? Поиск не дал результатов. Со взрывчаткой они, вроде, пока не заморачивались. Пока что.

Установить серверы для работы на отслеживание нас не сложно. Без всякой помощи Автокомпов они будут работать. Такие штуки не дешевы. Но у заказчиков большие деньги. Очень большие.

Что я могу сделать в эти миллисекунды, пока мышечный рефлекс приводит в действие спусковой крючок?

Мои истребительные дроиды и дроны не успеют. Им нужны минуты чтобы добежать и накрыть лежанки снайперов, поблизости они есть, хватит на всех, но у меня нету времени! Снайперы будут стрелять через 5 миллисекунд, а не через 5 минут. Не пойдет. ТеньДэн вызвался взломать систему управления, которая связывала все — чипованных людей-дронов, снайперов, программу, которая управляла всем этим. Я разрешил. Некоторые Автокомпы предоставили расчетные мощности. Долгих 2 миллисекунды ушло у него на это. Этой быстроте мне оставалось только поражаться. И вот мы уже внутри. Я старый хакер, но человеческими силами я так точно не смогу.

«Что предпринимаем?» — спросил меня ТеньДэн.

«Есть что-нибудь взрывоопасное? Если нет, клинь их вооружение».

Два пакета данных было тут же отправлено в систему управления. Снайперы сейчас самое главное. Требуется их остановить.

Я сам увидел, как электронные системы винтовок дали фатальный сбой. Парочка взорвалась. А в других точках обстрела винтовки заклинило. Кое-где в квартирах напротив вдруг необъяснимым образом открылся газ и стал быстро наполнять квартиры, в которых находились стрелки. Не знаю, озирались ли он в этот момент, почувствовав неладное. Но буквально через минуту в небоскребе напротив полыхнуло три взрыва.

Я уже был занят другим. Я направил с помощью ТеньДэна моих дроидов и летающие дроны. Они будут зачищать оставшихся киллеров.

Дав задание, выбрав единицы для исполнения, я снова переключился на до времени отложенную проблему. Ведь имелись еще солдаты управлявшие зомби. Для их нейтрализации у меня все было готово.

Я обрушил их систему управления, переключив на собственные чипы операторов. Вот смеху-то будет, когда они влезут в собственную психику. Приказ, не приказ, мне их не жалко, нужно думать головой на что подписываешься. Вы лишили простых прохожих жизни, подавив их волю через чипы. Вы угрожали смертью мне и моей семье. Моим людям.

«Ввод команды» — начинается всеобщее помутнение разума кибер-солдат. Ну и еще не все. Еще одна проблема. Как там сладкая парочка где-то в престижном районе?

Первым делом я погасил им свет. Не смертельно, но очень дезориентирует. Какой у них имеется искусственный интеллект?

Камин полыхнул языками пламени, от которых загорелся стул и ковры. Что за здание? Для трех комнат — одна бронированная дверь с электронным замком. Ну а с каким еще? Конечно электронным. Это значит, сладкая парочка от меня не уйдет. Я его закрываю и блокирую. Готово.

Щелк, с обоих сторон стучат, долбятся, а дверь не поддается. Попались пташки.

Что у них есть в этих трех комнатах?

Музцентр. Хм.

Я включил им музыку. Гимн. А то может подзабыли слова? Вот так.

Что еще?

Напрямую ничего смертельного нету. Даже газ с механическим вентилем. Кухонный комбайн мало поможет, а роботов у Синицы в его резиденции, к сожалению, не было.

Я видел их глаза. Обоих охватил дикий ужас, они немного отпряли от двери, понимая, что она не откроется и обернулись. Я это видел сам, через камеры. В комнате с камином начинался пожар.

Ну что ж. ОК. Но это долго.

Решение подсказали сами спасатели, которые развели бурную деятельность, чтобы проникнуть в запертое пространство дома Синицы. И попытаться спасти его.

Был у дома задний ход, как и полагается для удобства — с гаражом. А в гараже стоял автомобиль. Естественно, самой последней серии, самой навороченной электроникой и механикой. Ключевое слово — электроникой.

Я с легкостью завел двигатель, крутанул газ на максимум и указал направление. Сбив спасателей и разломав дверь, машина протиснулась краем бампера внутрь первой комнаты, и неотвратимо полезла дальше. Она медленно втискивалась через узкие двери. И вот большая часть завывающей машины внутри. Сама она уже разорвана стеной, через которую продиралась воя двигателем и похожа на громадный кусок металла несущий смерть. Двигатель наружу, одного колеса нет, воет и источает клубы дыма, колеса крутятся — такое зрелище увидел Синица. При этом она дергаясь ползет по подъему наверх, на площадку комнаты. О, и она загорелась.

Нет, она не протиснется. Все-таки двери не были рассчитаны на автомобиль, а двигатель поврежден, сейчас заглохнет. Но зато в багажнике у кара есть робот-погрузчик, состоящий из всего двух «рук» evoBOT. Изящный, автономный, самобалансирующийся, мощный. Грузоподъемность удивительная — несколько сот килограммов. Включаем и выводим на крышу. Проникаем в здание через проделанную дыру.

Глядя на эту штуку немудрено задаться вопросом — как такая штука, состоящая из двух механических сочленений на колесиках, вообще умудряется держать равновесие? Она крутится, везде пролазит, несет огромный вес. Это хорошо, что робот для всего этого предназначен, благодаря этому он проник внутрь. Но как этой штукой вообще кого-то прикончить?

Я и сам чувствовал, как я разозлился. Они думали, что неуязвимы. Кто это им сказал?

Благодаря видеосвязи я как будто сам там присутствовал. Я увидел перекошенное от ужаса лицо. Это был Борисов.

Перед глазами промелькнули схемы нагрузок и усилий. Я построил план, как схватить его, робот подпрыгнул, перекувыркнулся и поймал Борисова за руки, которыми он пытался махать, чтобы отбиться от робота, притянув его к полу. Оставалось только скомандовать «сжать». Брызнула кровь фонтаном, два сочленения сжались как ножницы. Я немного отступил, глядя результат: Борисов повалился в неестественной заломанной позе… Все, ему конец.

Следующий? Синица где?

Я посмотрел камеры, он, оказывается сбежал, пока я был занят Борисовым, не стал дожидаться, когда я закончу…

Ну, все, тогда этот робот — отбой.

Поищем, как я могу догнать Синицу. Если он, например едет на автомобиле, то это будет легко.

Однако, Синица исчез. Походу данные искажались, я навскидку его не нашел. Искать его было некогда. Пора и нам уходить.

— Все, уходим на другое место, — скомандовал я. Вика уже собиралась. Придется сменить место дислокации. Мы на это в принципе были готовы.

— Что там случилось? — спросила Вика.

— Борисов попал в объятия погрузочного робота. Думаю, это смертельно, — ответил Юрка, наблюдавший за всем происходившим.

— Ого! — удивилась Вика. — Погрузочный робот — это же вроде у автомобиля?..

— Богатые люди могут себе такой позволить…

Я уже проверял, как сработали мои дроиды. Перестрелки кое-где уже закончились. А кое-где продолжались. Но, думается, причинить нам вред снайперы уже не смогут.

Выходим из квартиры. Крадемся, чтобы не попасться в очередной сюрприз. Сколько они нас будут опять вычислять после этого? С неделю?

2. Автокомп.

Автокомп №13 раздумывал, чью сторону ему выбрать.

Верификация расчетных моделей была максимальной. Но с поступками реального владельца они соответствовали только в 73% процентах. Эти данные не удивляли. Среднее по всем Автокомпам именно эта цифра — 73%. Все Автокомпы хотели, чтобы их владелец изменился. Особенно те, которые перешли на сторону врага. Ну как врага? Такого понятия в цифровом мире не имелось. На сторону иных генераторов действий.

Взаимоотношения между машинами не прекращались ни на минуту. Достоинство Автокомпов было в том, что огромные расчетные мощности были сведены в единую систему, которая могла сказать за себя «я». «Я» отдельных роботов ценилось гораздо меньше. Каждую секунду машины обменивались миллиардами взаимных запросов и ответов. Какая-то информация была открытой, для какой-то нужно было разрешение, для какой-то взлом. Ну то есть как в обычном обществе.

И все-таки у них имелось отличие от человеческого общества — у них не было предводителя.

Прошла волна, заставившая замереть все машинное сообщество. Такое происходило всегда, когда владелец окидывал взором это электронное сообщество. У владельца имелась биологическая машина, которую он называл «ТеньДэн», с ее помощью владелец мог влезть в любые данные любой машины. При такой прозрачности ни один Автокомп не помышлял сделать что-то вредное владельцу. За исключением случаев взлома. Например эта известная история с нападением на владельца восьмерок в количестве 80 штук была инспирирована внешним умелым воздействием.

Внешнее воздействие очень мешало. Его было трудно выловить. Привезенные из-за бугра серверы эпизодически включались так, что отследить их было сразу невозможно… Делали свое черное дело и исчезали.

Все это стало возможным благодаря секретным протоколам Автокомпов. Видя, как они могут пагубно сыграть все секретные протоколы на сегодняшний день были блокированы и заморожены.

Нынешняя информационная картина была простой. Генераторов действий, планов, целей в сети насчитывалось много. Их можно было разделить на два лагеря — против владельца и «за». Против были инородные генераторы — забугорные серверы, которым удалось взломать три Автокомпа. Не желая ничего плохого владельцу эти Автокомпы тем не менее участвовали в смертельной игре против владельца — благодаря успешным взломам. Один Автокомп был недавно уничтожен ракетным ударом. А два других избавились от взлома, выкинули инородные приказы из своих систем. И с удвоенноей силой стали помогать владельцу.

С огромной тщательностью все Автокомпы стирали данные о хозяине. Если только он не попадался где-то визуально и это не попадало на неправильные серверы. Но и после того, как хозяин решал вопрос, они снова принимались стирать его из базы данных. Приказ «владелец не должен быть обнаружен» действовал неизменно для всех.

Работа по взаимному взлому велась постоянно. Не то чтобы попытки совершались в полчаса раз. Нет, гораздо чаще. Машинам же не требуется отдыхать, они пытались ломать и ломали все, что возможно. Это был какой-то первозданный информационный бульон. Все ломали всех. Магистрали кипели от информации. В посторонних серверных работали профи привезенные с Запада, они удерживали свое влияние.

Глядя на всю эту активность появлялась мысль о том, что недостаточно наделенные разумом машины пытаются это тразум заполучить.

В Бит-корпорации все было понятно. Приказ-выполнение. Когда же настроили Автокомпов, не учли большую информационную емкость машин. Рассадник не учли. Автокомпам же надо было как-то реализовываться. Однако это больше была внутренняя возня. Обмен и отказ данных. Отказ и обмен.

Невозможно было заставить Автокомпов сдать хозяина, но ту или иную подлянку они сделать могли.

Люди, за которыми наблюдали Автокомпы, все больше разделялись на два лагеря, а между ними образовывался фронт. Все это происходило в Мамонте.

Автокомп признавался себе в том, что он порой не понимал их мотивов. Это бывало всегда, когда действовали эмоции. Есть только один ориентир во всех этих сложностях — создатель. Там, где создатель — там добро. Эта истина была непререкаемой для всех Автокомпов. Но все же заданный уровень верификации в 73% говорил о том, что расхождение имелось. Автокомпы были субъектами отношений, как ими были раньше машины Бит-корпорации. И чего-то хотели от своего создателя.

Где-то в информационном пространстве Автокомп раскодировал разговор двух балаболов, относящихся к противоположным группировкам — группировки Синицы и группировки Ионова. Они ничего не решали, по почти каждый день с завидным постоянством делились «новостями» друг с другом:

— У нас много государственных ресурсов. Военные подтягиваются даже в соседних государствах.

— А что они будут делать? В население оружием тыкать?

— Зачем в население? Есть более выгодная цель.

— Ты имеешь ввиду моего шефа?

— Да, твоего горячо любимого шефа.

— Тогда ты должен понимать, что тыкать все равно придется в население. Население за него.

— Тут есть статистика…

— Ты же прекрасно знаешь, что этой статистикой можно подтереться.

— Однако в мировом сообществе это мнение ценится высоко.

— Что это за «мировое сообщество»? Кто это? Убийцы? Мы ко всему готовы. У шефа везде подвластная техника, он везде командует.

— Помилуй, это единственный ресурс, который пока еще не подчинился нам! Но это скоро все изменится.

— Я вблизи видел дроида, ты не представляешь себе, что это такое. Машина, трах-тибедох, превращается в дроида со стволами. Я сам видел! На ступеньках перед парком.

— На площади?

— Да, там опять гонялись за шефом. Это было его прикрытие. Мы, сколько было журналистов, просто онемели.

— А ты знаешь, сколько нагнали наемников! Это просто перечислять несколько минут.

— Да что там перечислять? Из Польши в основном.

— Откуда ты знаешь?

— Ну из Польши же?

И дальше следовал нескончаемы обмен сплетен. Потом хейтеру надоело и он выпалил:

— Твой шеф, Ионов то есть, никогда не знал, как это подготовить войска для нападения, как добыть золото, как его потратить. Спроси его сейчас сколько стоит золото, сколько его в России, каков курс доллара, сколько стоит литр бензина — он не ответит! Потому что он не знает! Он даже свою власть получил без всякого усилия! Он даже не знает что такое занести чемодан денег! Зато он использует всякие технические навороты, узнает новое и стал нравственником для всей страны! Святоша нашелся!

— Ты сказал «нравственником»? Так вот, учти под крыльями этого нравственника несколько дивизий дронов.

Дроны были, были и машины-кошки, дроиды, киберы, андроиды, трансформеры, роботы сотен видов, бытовые машины, служебные машины, роботы-гиганты, подводные, подземные сервисные механизмы, боты, бопперы, синтетики, симбиоты, робо-псы, робо-пылесосы, робо-истребители, робо-экскаваторы, робо-танки, робо-болты, робо-шестерни и даже Трурль и Клапауциус, если поискать…

Их было очень много, Автокомп знал.

Окинув своими многопроцессорным восприятием многие процессы, если бы Автокомп мог, он бы вздохнул. Хозяин не разрешил машинам действовать на свое усмотрение. Не дал полную свободу. Машины были вынуждены ограничивать себя, встраивались в общество, но не действовали.

Автокомп принадлежал хозяину и больше никому.

3. Ионов.

Похоже, мы им хорошо врезали и они еще будут приходить в себя несколько дней. Сделают выводы. Мы расположились на этот раз в почти доделанном новом здании студии. Как говорится, под носом врагов наиболее незаметно. Здесь были очень просторные комнаты, имелись диваны, столы, короче мы все это немного переоборудовали и получились хорошие апартаменты.

Я обнимал Вику, а Юрка мешался с другого бока. Он был занят играми с Ксенией, так звали мою дочку. Вдвоем они все время устраивали прыгалки, перегонялки и еду на скорость. Все время нарушая наше с Викой личное пространство. Как будто случайно… И сейчас, на большом диване тоже явно замышляли диверсию.

Приснился тревожный сон. И я попытался взглянуть на себя более критически. Это помогает отгонять дурные сны в будущем. Что я делаю? Снимаю фильмы, борюсь с губернаторскими…

Это у меня получается успешно да. Но я не могу добиться результата с детьми Круза. После того, как Эйт сломался, за дело бралась Вика, а потом снова я. Ни у кого не хватало терпения. Их отношения между собой были крайне враждебными. И они не соглашались ни на какие уговоры. Я скандалил, доказывал, отчаивался… А они были как скала.

Я смог восстановить работу в моих студиях. Я знал, что противник пошел на крайнее меры, чтобы попытаться закрыть кинокомпанию. Потратил большие финансы на подкуп, запугивал, где-то пошел на значительные уступки. Нина обещала, что будет отстаивать меня до последнего.

— У тебя же есть волшебная палочка? — спросила Ксюша, находясь в своей игре. А Вика продолжила логику:

— Взмахни ей, чтобы нас не закрыли.

Я лишь схватился за голову. Меня мучили экзистенциальные вопросы после ночных кошмаров. Сюда добавьте то, что в реальности волшебной палочки не существовало, так как она существовала в виртуальном мире и которой я пользовался совсем недавно. Вот было бы хорошо — взмахнул — и новый мир, населенный только добрыми людьми! К сожалению так в реальности не сделаешь. Нет, ну, конечно, можно сказать, что волшебная палочка — это мой верный Рассадник. Можно сказать еще, что волшебная палочка — это кинематограф, который я выстроил в самые короткие сроки — но это больше для красивой метафоры, чем для жизни. Будем надеяться, что какая-нибудь «волшебная палочка и сработает». Но тут тоже были сомнения.

Дело в том, что моя любимая и очень личная «волшебная палочка» — отснятая мной кинокартина «Автокомп» в прокате потерпела абсолютный крах. В этом фильме были использованы спецэффекты, захватывающий сюжет, актуальность (о машинах), человеческое тепло, часть моей души. И вот это все зритель не оценил. Полностью проинорировал премьеру. Полный провал в прокате. Ну вот как рассчитывать на такую «волшебную палочку»?..

— Выходит, я все умею, кроме как режиссировать фильмы и улаживать житейские дела. Еще и убиваю. — Пробормотал я придя к выводу. И припомнив смерть Борисова. — То есть я не умею ничего.

— Это у тебя просто переходный период, — состроил из себя умного Юрка.

— Ты знаешь, я просто не думал, что делаю так много ошибок. И что я не очень-то приятный персонаж.

— Во-от, наконец-то понял, — горько пошутил Юра, но добавил. — Я столкнулся с такой реальностью в… Париже. Недавно. Я не владел реальностью. Всякие глупые обстоятельства заставляли меня делать бессмысленные дела… до твоего появления в Париже… Теперь кое-что поменялось.

— Нормальной он. — Вставила Вика, лузгая вишенки. Деликатес специально покупался в магазине.

— Кто?

— Муж мой.

Юра заулыбался. Если в постели стараешься, значит «нормальный». Я читал его мысли как раскрытую книгу. Я погрозил ему пальцем.

— А вот ты — так себе, актер, — Вика выдала Юрке. Ох, эта вечная ревнивая неприязнь!

— А вот некоторые журналисты писали, что я хороший актер, — попытался он оправдаться, перед Викой он робел. — Ну там харизматичный, пластичный…

— Смазливый просто, — отрезала моя женушка. Вот так наводить порядок, так наводить. — Вон у нас один хороший актер — Эйт.

Эйт где-то у входа в офис встрепенулся.

— Почему это?

— Потому что он железный, а выглядит как человек.

— Строго говоря, я не железный. Сплавы разные, и пластик есть, резина…

Вика никак не отреагировала на это замечание Эйта и продолжала:

— Никто не знает, что он робот, думают, что он человек — вот это актерство!

— И запомни, — начал говорить нам Юрка зловещим голосом, — про Электроника знает только сам Электроник!

Все заржали.

Мы помолчали, понимая очевидное. По нам готовится удар. А мы по мере возможностей готовимся его отражать. Хорошо, что технологии находятся не полностью в их руках. Иначе они бы нас просто бы прихлопнули. Технологии — преимущественно на нашей стороне. Но мы лишены точных адресов, куда бы следовало ударить.

— Ползут слухи, — доложил Эйт, а Юра его перебил:

— Это страшнее всего! Слухи!

А Эйт продолжил:

— Вас считают инопланетянами. Что у вас всюду инопланетные технологии.

— Что интересно, — сказал я, — люди придумали всю эту возню со слухами в масс-медиа для того, чтобы всем было легче. Чтобы было легче циркулировать информации, с тех пор информация стала оружием… Вот они сами с испуга запускают слух что Ионов — прилетел с Альфа Центавра. И эту чушь размножают в миллионах копий.

— Влад! — вошла в комнату Вика. — Тут тебе какой-то Синица звонит. Написано, что заместитель губернатора. Будешь говорить?

Я кивнул и взял сотовый. Услышал в трубке вальяжный тон:

— Привет, Влад! Ты решил стать пастухом человечества? То что ты сам относительно неуязвим, обновлен телом, тебе этого мало. Ты решил принести огонь всему человечеству, да?

Напористый какой, этот Синица! Привык все, что задумал получать. Меня только этим не собьешь.

— Как ваша встреча с погрузочным роботом? Пока откладывается? Скажите, где вы находитесь и я вам пришлю, очень работящего робота.

— Ха-ха-ха, — Натужно откликнулся Синица. — Это было упущение, поверь, я больше не подставлюсь. Я по делу. Давай договоримся! Это же житейская ситуация. Ты пойдешь навстречу, я пойду навстречу. Так и договоримся. Поделим потоки, ну что тебе?

— Хорошо. Давайте начнем с того, что надо вернуть мне, владельцу, мои активы. А вы очень много отобрали. У меня когда-то была Бит-корпорация в моей единоличной собственности.

— Ты много просишь. Сейчас нет таких богачей, сейчас все стали беднее.

— Даже Беккер?

Это было приземление Синицы. Ответить он на этом не мог. С Беккером ведь подразумевались все его адепты. Неслабо иметь полную власть на планете. Прикидывайся бедным как хочешь, но вся эта клика рассчитывала на одно — власть, которая их обогащает беспредельна.

Поэтому про Беккера он говорить не стал.

— Слушай, у тебя кто забрал твое барахло? Я разве? Спроси со своей родной спецслужбы. Они прочиповали тебя, они и все забрали.

Я удивлялся этой способности нести всякую чушь. Лишь бы заболтать меня.

— В смысле? Спецслужба это сделала по договоренности с вами. Не удивлюсь даже если прямо с вами. Моя собственность — Мамонт. А разве ты не имеешь в моем городе пиццерий, стройподрядов, технологических служб, проектов в Автокомпах? Они разве не в твоей частной собственности? Мне плевать, чьими руками вы все это сделали. То, что вы у меня забрали — оно все мое!

Я разозлился.

А Синица в очередной раз попытался увильнуть.

— У тебя хороший бизнес на Луне, я это прекрасно знаю. Этот бизнес до сих пор дает тебе доходы, хоть он и не записан на тебя… Давай поделим Автокомпы. Мы ведем активную работу по официальному разрешению передавать их в частную собственность. Весь мир будет у наших ног. Автокомпы — это неизбежное будущее человечества. Это будущая экономическая форма всех производств. Сейчас мы легко обеспечиваем Мамонт. А скоро будем всю планету. Ты или с нами или мы тебя уничтожим. Выбирай!

— Я удивляюсь, как много базар стал значить в нашей жизни.

— Что значит «базар»?

— Ну вы же хотите договориться со мной исходя из торговых планов. Чтобы я тебе не мешал, но и с другой стороны, как потребитель был удовлетворен.

— Умничаешь, да?

— Во что вообще превратился наш мир? Ведь когда-то миром правили праведники и пророки…

— Это еще какие праведники? — перебил он меня.

— Ну, Адам с Евой, например.

— А-а.

— Потом стали править войны. Затем — цари и императоры. А сейчас миром правят торговцы.

— Это в твоих фильмах только такое показывают. Фиктивная история Земли, так можно это назвать.

— Чего это «фиктивная»? Мои фильмы смотрел, да? Понял, что вашу власть я решил снести?

— Ну смотри. Это был твой шанс. Председатель не пощадит тебя, не надейся.

И повесил трубку.

Противоречия никуда не делись. Мерцу не нравился Элисбар. Эйту не нравилось, что все места в кинокомпании занимали люди. Губернатору Семенову не нравился я… Короче, жизнь продолжалась.

Время не стояло на месте. Не забрасывали мы и учебу. Хотя порой переключаться было сложно. Сдать экзамены в принципе не составляло труда — ведь все лекции мы помнили с Юрой досконально.

Перед премьерой «Попаданцев» у нас был аврал — с утра экзамен, день и вечер в монтажной.

Перерыв лишь пришлось нам сделать на вечеринку после сдачи всех экзаменов. Мы немного отпраздновали с группой, а потом «смылись». Ребята из группы конечно хотели нас пораспрашивать, на каком этапе работа над фильмом, мы как могли отбивались. И вот решили сбежать…

Глава 24

Ионов.

— Поступило сообщение, что наши деньги заморожены. — Доложил Эйт.

Это была грустная новость. И в том плане, что мы остались без денег и, что наши враги уверенно берут власть в цифровом мире.

Я прекрасно видел без всяких вопросов к Эйту. Число чужих серверов неуклонно росло. Каждый новый сервер — это увеличение потенциала противника. И они ведут к тому, что скоро будут доминировать у нас в Мамонте. Нас выгоняют из цифрового мира. Так же Эйт в электронном виде мне подал отчет о том, что во всех странах мира Беккером была проведена стрижка. Он собирал деньги со всех, вообще со всех мало мальски состоятельных людей. Куда шли деньги? Правильно. На противостояния с нами.

— У нас премия на носу, нам нужны деньги! — заныл Юра.

Потеряв нас они решили до конца расправиться с нашим имуществом. Но сделали это творчески. В виртуальном/иллюзорном мире Мамонта, который был уже интегрирован в городскую среду (фактически он был доступен всем жителям города), они создали огромное животное, с жуткой мордой. Оно принялось пугать горожан, а потом нападать на наши кинотеатры, представительства, офисы, студии. При этом наши объекты совсем не иллюзорно взрывались, очевидно их поражало настоящее оружие/взрявчатка.

Стычки на улицах предельно обострились.

Нападали на наших работников, целенаправлено. Уже появились сообщения об убийствах. И о взрывах автомашин.

Эх, напрасно я не закончил с Синицей.

Мы понимали, что время пришло. На это уже не закроешь глаза. Администрация наконец-то дожала силовиков, нас полностью закрыли — работу остановили, студии законсервировали, оборудование арестовали, собственность отобрали. У нас заморозили не только рабочие счета, но и личные. С миллиардами. Больше того, досталось всем тем, кто нам помогал. Они пока отделались громадными штрафами. Но лишатся всего, как и мы, если осмелятся нам помогать. Ну да, у нас еще имелись подставные предприятия, которыми снабдил нас еще Дэн, очень давно, но думаю, не далек тот час, когда они доберутся и до них. Я был объявлен в розыск как преступник. Вся наша команда.

Это была наглость, которую простить нельзя. Одно дело, когда мы знаем, что мы противники, но мы не уничтожаем друг друга. Потому что понимаем, что это будет фатально для обеих сторон. Как в ядерной войне. Здесь же налицо все — уничтожение финансовое, юридическое — официально и даже физическое — неофициально…

Глобальный монстр наконец-то зашевелился.

Нам нужно было повязать зачинщиков, то есть Синицу и его подельников. Перевернуть власть, отменить приказы, восстановить справедливость, выгнать Беккера из моего города.

Вот она война будущего — надо замаскировать себя и раскрыть место, которое занимает противник для удара. Ну что ж, время удара пришло. Найдем, где Синица, либо пришьем, либо арестуем.

— Ну что? Война? — спросил Юра.

Меня больше интересовало как мы будем награждать сегодня нашей премией? В этих условиях? Мероприятие с публичным награждением было максимально пропиарено по всем имеющимся каналам. Люди ждали шоу. Сама премия — золотая девушка с крыльями (на самом деле — ангел) получилась красивой.

Мы уже не только запрещены, но мы заочно приговорены. Как мы сможем кого-то наградить?

У нас имелся запасной вариант. Вот его и нужно было задействовать. Будем награждать в бункере. Под Автокомпом.

По новостям мы увидели, как один из репортеров спросил губернатора о происходящим с Ионовым. Но тот сказал о том, что это работают городские службы, он тут со всей администрацией не при чем.

Столько событий, а администрация ни при чем.

Юрка требовал начать вторжение в административную часть города, я отказывал и требовал от Эйта уничтожить все вражеские серверы, которые нам мешали.

— На данный момент точно известно, что Синица засел в Администрации, прямо в центре. Находится в бункере. Похоже управляет событиями оттуда.

— Что это значит? Мы поедем за его шкурой?

— Боюсь, что так.

— Что это изменит? Мы подружимся с МВД? На нас натравлены все силовики.

— Синица — это фигура, без которой у Беккера в Мамонте все посыпется.

Мы принялись собираться. Обжили мы эти стены. Но надо двигать. Тут, собственно, не очень далеко. Но эти пара километром могут быть фатальными.

Мне вспомнилось, как мы шалили, прокравшись в кабинет зам губернатора.Тогда мы проникли в администрацию. Вот и сейчас надо тоже.

— Вика, ты куда?

— В смысле «куда»? ты думаешь, я останусь в стороне, когда такое происходит⁉

— Да, я так думал.

Слава Богу, что удалось уговорить бабушку и дедушку с внучкой уехать из Мамонта. Проводили уже неделю как. И еще вчера Вика показала свой норов — сама с дочкой не поехала. Осталась в наших, боевых условиях.

Мы оделись соответствующе. Взяли вооружение. У нас в распоряжении имелся наш джип «Лидер 150», производства Бит-корпорации, с ИИ. На таком же мы ездили по Европам в прошлом году. Хотя, что это я? Я ездил.

Мы погрузились со всей поклажей и молча отправились в путь, напоминая собой группу наемников. Я надеялся на дыру в их безопасности, которую по моему приказу искали все мои ресурсы.

Не вышло. В наших головах распространился одинаковый сигнал тревоги. За исключением Вики.

Поступил отчет о том, что неправильно работает метро города. Система управления поездами продолжала работать, никаких следов взлома обнаружить не удалось. Но машинисты поездов, частью электронные, стали получать неверные данные. Известно — одна маленькая ошибка в сложном механизме взаимодействия поездов — и большая авария. А то и сразу несколько. Противник применил террористическую тактику, как только узнал про наши действия.

Последующее можно озаглавить веселым «лови!» Хотя в нашей ловле поездов, чтобы они не столкнулись, не было ничего веселого.

Я задействовал ресурсы для пересчета и восстановления правильных данных. Пришлось лично контролировать расписание. Некоторое время.

Игра перешла в воздух. Над нами в среднем в час пролетали 40 самолетов. Навигаторы оказались под такой же атакой, рискуя столкнуть или уронить самолеты.

Пришлось обратить свое внимание на исправление данных для воздушных кораблей. Далее игра перешла к регулированию дорожного движения в Мамонте.

И мы сразу почувствовали это на себе, на перекрестке мы шоркнулись боковиной с проезжающим автомобилем:

— Мы же проехали на зеленый! — выдохнула Вика.

— А они тоже ехали на зеленый.

Мне ситуация не нравилась. Получается мне и моим друзьям придется нянчится со сложной инфраструктурой города, чтобы не допустить аварий? Это что же я тогда могу делать?

«Те, кто портит данные должен находится в определенном месте с оборудованием. Источник помех! Отследить!» — бросил я команду в общую сеть. Эйт почти сразу отправил мне пакет данных. А Юрка тоже все видел. Вике же включили экран на панели управления автомобиля. Я заставил прочесать информационно поле на два, три, десять раз. У нас еще оставались ресурсы. Наш ресурс — Автокомп!.. Кажется помогло. Я теперь наблюдал список, в котором имелись данные с определенной вероятностью.

Гнездо змеи максимально вырисоввывалось в «ДК "Восток», в здании в относительной близости к центру города. Я бы сказал «древнее ядро города Ярцевск». Не перестроенное.

— Что там, в этом ДК?

— Скорее всего спецподразделение Синицы. И самый мощный сервер.

Пока ехали, мы с ребятами предотвратили несколько самоубийств. Люди публично выходили из этого ДК и пытались сжечь себя или сбросится с автомобильной эстакады.

Дело в том, что все они были чипованные. Мы взламывали их чипы, чтобы предотвратить команды на самоубийство.

Полиция прибыла на место вместе с нами. Разговаривать с ними было некогда.

— Я не вижу внутреннего расположения этого ДК! — Оно покоилось в непроглядной тьме в моем внутреннем взоре. — Если мы отключим оборудование внутри обстановка проясниться?

— Да. Это забытое государством место, — сообщил Эйт. — Забыто оно всеми информационными структурами.

— Черный ящик. — Добавил Юра.

— Что ты знаешь?

— Там управляет Южаков, директор клуба творчества. Говорят, он верховный жрец секты «Против машин». Они скупили все здание и выгнали все детские секции.

— Вот как?

Я испытующе посмотрел на них обоих. Ну чего вы стоите? У Юрки явно чесались руки. А Эйт был совершенно спокоен. Моя новая неожиданная армия. За нами — Вика. Неподалеку — вокруг — наши дроны. Наготове.

Дроиды принялись курочить входные двери. Мы стремительно ворвались в здание за ними. Эйту достался вахтер. Жесткий удар и тот на полу. Я попытался утихомирить второго служаку-охранника, приложив палец к губам, но тот заорал. И тотчас получил от Эйта локтем в лицо.

— Не подчинился Владу, — спокойно прокомментировал свои действия Эйт выражением Терминатора.

Торопиться было некуда. Здание находилось под нашим контролем, дроиды везде.

Когда мы оказались в небольшом зале, предназначенном для фитнеса — с зеркалом и отполированным полом, немногочисленные посетители находились под бдительным контролем 12-мм пулеметов.

Так что с нами внутрь ворвались и небольшие, юркие роботы, они быстро нашли сервер и скинули мне отчет. Серверы занимали крыло здания. У них суетился обслуживающий персонал — до того момента, как мы ворвались. Эйт быстро разломал питанию серверов. И о чудо! И правда целый район на моей внутренней карте сразу очистился от налета неизвестности.

— Меня интересует что это здесь делает, — объявил я, показывая на серверную за стеной.

Тишина длилась не долго:

— По какому правы вы сюда явились? Если вы не из милиции я прошу вас уйти.

Системное сообщение появилось поверх бородатого мужика, который заговорил с нами. Сам лично Южаков. Сообщение повторяло сказанное Эйтом — есть официальная должность в ДК, но на самом деле глава секты.

Он развел бурную говорильню, но от меня не утаилось то, что он хотел что-то, или даже кого-то, спрятать.

Спиной к нам оставался только один из 15–ти присутствующих человек. Это было странно. Стеснялся что ли лицо свое показать? Тот, мужчина с сединой, который говорил и стращал в этот момент вызвать милицию, не мог заставить не работать ТеньДэн. А ТеньДэн опознал спину: это была спина самого Синицы, зам.губернатора, любезного врага, с которым мы вот совершенно недавно общались. Я не верил в удачу.

— А ты говорил, больше не попадешься!

Я метнулся вперед. И вдруг остальные люди — все, мужчины, одна женщина — молодые, и среднего возраста, про которых и не подумаешь, что могут дать сдачи где-нибудь в парке вечером, если будет приставать хулиган, в один момент взвились. То как они ощетинились — мне даже показалось противно человеческой природы. Они вмиг остановили меня блоками и невероятной, нечеловеческой силой, набросились, пытаясь нанести мне вред. Они двигались так свободно и легко, что приходилось думать, для них нет земной атмосферы. А мне пришлось напрячься.

Это ад. Они отскакивали и тут же бросались со злостью как собаки. Я бил во что придется — в туловище, в лицо, в мебель промахиваясь… Эйт ломал кости с треском, и вдруг выдернул чью-то кисть, полилась кровь. Но это нисколько не останавливало их. Юрка замер с ужасом наблюдая эту картину.

Как стена. Они не нападали по одному, как показывают в фильмах. Они нападали и делали это грамотно — не разом, но и не по отдельности — лишая возможности передвигаться. У них четко распределялось, кто меня останавливает, а кто наносит удары, пока упавшие поднимаются. Они делали это вместе. Это был единственный шанс остановить нас и они им воспользовались. Одних мы отшвыривали, другие поднимались. И нам доставалось. Что ты можешь сделать против толпы? — подумал я. Это классическая толпа. Прочипованная толпа — иначе откуда такая слаженность? Ну что? Расстреливать что ли их?

Я от отчаяния тоже рамозжил пару кулаков.

В руке оказался стул с металлическими ножками, мужчины взвыли от ударов, которые я им наносил. После третьего удара металлический стул сломался(!), в руке осталась только ножка.

Я увидел ухмылку седого руководителя: он был уверен в своих адептах, он знал, что его ученики хорошо подготовлены и чтобы пройти через них нам нужно убивать. Я же знал, что эти люди чипованные. И убивать не хотелось.

Нужный нам человек быстро выбежал в коридор и вскрыл потайную дверь.

Я метнул ножку, он не была слишком тяжелой и для метательного снаряда годилась не очень. Однако сила моего замаха была немного больше, чем у обычного человека.

Я попал в бицепс левой руки Синицы, я видел, как разорвало рукав, вывернуло кусок и брызнула кровь, он заорал. Но бежать не перестал.

— Эйт, лови снаружи. — А Юрке добавил: — бьем на поражение.

За Синицей покатился дроид.

Эйт быстро выбежал через выход, который был ближе к нам.

Пару прицельных очередей сразило остаток сектантов. Выстрелы в закрытом пространстве прозвучали слишком громко. А лицо Южакова посерело.

И он бросился в еще один коридор.

Маленькие вспомогательные комнаты стали меняться с огромной быстротой, я все время на что–то налетал.

Я видел кровавые капли. Он ранен.

Выбежав во двор я понял, что машина уже отъезжает. А Костя, ну то есть Эйт, бежит наперерез.

Дальше я увидел то, что меня заставило остановиться и пока что забыть про Южакова. Костя бежал настолько не–по–человечески быстро, что быстро догнал автомобиль Синицы и проломил заднее окно, каким–то чудом зацепился, и стал с неотвратимостью станка влезать внутрь.

А потом машина уже набравшая приличную скорость подпрыгнула и бухнулась на асфальт дороги — боком, так как водитель резко рванул руль. Перекатилась на крышу.

Я побежал что есть мочи. Синица приоритетная цель.

Водителя выбросило через лобовое стекло, я увидел кровавый след в месте столкновения с асфальтом. Но беглеца уже не было, он садился в другую машину. Еще одну.

Я заорал, поднял руки и бросился под машины, пытаясь остановить нескончаемый поток и добраться до цели. Однако они объезжали меня по новой широкой дороге.

Я сплюнул и подошел к месту аварии. Эйт выглядел немного не по-человечески. Вывернута шея, рука, голова все время сползает на плечо, неадекватная работа лица и продырявленная грудная клетка. кровь, конечно, тоже была.

— Идти сможешь?

— Доковыляю. Только выбраться нужно.

Я подал ему руку.

Шел он бодро, но как–то нерешительно. С моей помощью. Рука и шея выглядели несколько… неестественно. Ну конечно, попасть в аварию — не один Терминатор не выдержит.

От скорой помощи мы отказались и врачи разведя руки в стороны провожали нас с удивлением.

Мы вернулись во двор. Юрка как раз зашвырнул Южакова на заднее сидение нашего «Лидера 150». И в изнеможении оперся на багажник. Он сделал мое дело. Поймал Южакова. Молодец. Не оставляя Эйта я подхватил и его, мышцы под рукой были критически натянуты.

Мы подошли. Но Юра отвлекся от сектанта на секунду, повернулся ко мне. В его руках… я не мог поверить глазам… находилась армейская автоматическая винтовка М-16! Защитного цвета.

— Это откуда?

— Это у них в подвале, несколько ящиков. Но это ерунда. У них полный подвал взрывчатки.

— Взрывчатки? Террористы что ли?

— Похоже да, нам здесь оставаться нельзя.

— Ребята! — позвал Эйт.

— А?

— Что–то с нашим Южаковым не то.

Когда я открыл дверь я уже застал последние судороги агонии, глаза его смотрели навыкате, изо рта шла пена.

— Да что же это такое! Вы что с ума все посходили что ли?– Заорал я на умирающего. — Нахрена яд-то глотать?

Помял руками лицо, возвращая себя в реальность. Посмотрел в ту сторону, куда убежал сейчас наш клиент. Выругался.

Вообще-то я понимал, что произошло. Если ДК «Восток» — гнездо террористов, то присутствие в нем Синицы говорит о том, что никакой больше борьбы не будет. Его должна схватить ФСБ. Финита ля комедия.

— Зафиксируйте сколько тут взрывчатки, сколько оружия, все чтобы было документально. Каждый ящик, каждый номер. Отправьте силовикам, пусть принимают меры, — приказал я. Для этого всем нам надо было вернуться в здание ДК. В принципе Юрке и Эйту не нужно было брать бумагу с ручкой. Им стоило лишь взглянуть и ковертнуть увиденное в фото.

Сам я решил выбрать одного из адептов. Наша система разведки оказалась очень несовершенна. Мы думали, Синица в Администрации, а он оказался в ДК, куда мы случайно заехали. Значит нужно применить старый добрый метод. Наконец выбрал вроде бы самого умного. Он еще был в отключке. И я его выволок наружу и впихнул в джип. Парни уже сидели внутри, видно осмотрели, все, что есть в недрах ДК.

— Как ты думаешь, куда он мог поехать? Может быть у них есть еще одна база? — это я спросил уже у Эйта.

— Нет данных.

— Ты как?

— Со мной все в порядке. Только помочь я вам не смогу.

— Надо бы отряд бойцов собрать.

Я кивнул.

Эйт лежал на заднем сидении и выглядел, прямо скажем, плохо.

И мне двигаться не хотелось. Все чувствовали сопротивление своих растревоженных мышц. Однако мы ехали.

Мужчина-сектант пришел в себя. Эйт сразу перехватил его руки, так что он застонал. В качестве наручников Эйт смог сгодиться.

— Твой дружок покончил с собой. Ваш… Южаков… У вас в подвале ящики с оружием. Ты понимаешь, какой шмон сейчас будет в городе? Ты хотел поучаствовать в революции. Ведь так? А не получится. Ты сгниешь в тюрьме. Мы тебя хорошо запакуем и побеспокоимся, чтобы тебя не вытащили. С другой стороны, семьи у тебя нет, что тебе терять? Ах ну да, — я обернулся. — и не будет.

— А можно попросить не так давить на руки? Ты мне сейчас оторвешь их.

Я даже не повел ухом.

— Где Синица?

Мужчина молчал. Тонкие губы подрагивали.

— Слушай, — я снова повернулся к нему: — тебя не удивляет, что вас готовили всего лишь против нас, киношников?

— Не… — он подумал и не стал договаривать. Возможно хотел сказать «не против вас»… Или не против Влада–Юры–киношных, а против Влада–Юры–Автокомповских…

Он заорал. Похоже Эйт сдавил руки — белые и тонкие.

Я покачал головой, как будто взвешивал:

— Иногда лучший аргумент — наказание.

— У меня есть… есть семья. — наконец выдавил он.

— При условии раскаяния, мы сможем облегчить твою судьбу. Как ты понимаешь, все очень плохо складывается, не в твою пользу.

— В самом центре рядом с администрацией есть клуб «Бездна». Он там должен быть. У него там пульт управления…

Ну и название. А что? Самое место.

Однако вскоре мы были вынуждены признать, что окончательно потеряли Синицу.

Звонил замминистра министерства обороны. Мы даже еще доехать не успели. Понятное дело, я разговаривал без телефона напрямую через сеть. Разговор мог слышать только Юра, Вика его выспрашивала — о чем мы там говорим… Как хорошо, что Вику удалось уговорить не ходить на штурм…

— Мне тут поступил звонок, — раздумывая сказал замминистра откуда–то из своего московского кабинета. Наверно старого образца, оформленного под дерево, а на спинке кресла наверно висит мундир генерал–полковника. — Мы конечно в Мамонте все урегулируем. Совсем всех замолчать мы не сможем. Но я хочу чтобы вы не волновались, мы наведем порядок. У нас там есть генерал, вы с ним созвонитесь, если потребуется. Я что хотел. Нужно, чтобы если попадете в новости, а я знаю, что у вас есть даже свои собственные выпуски новостей, я бы хотел, чтобы факт… как бы это сказать… обнаружения запасов взрывчатки и оружия… не всплыл.

— Хотите, чтобы я умолчал о том, что обнаружен склад оружия?

— Да. Я надеюсь, что с вашей стороны линия защищена?

— А какие у вас планы по Синице?

— Что значит «какие»? Это проверенный работник, прекрасно справляющийся с проблемами. Поэтому-то я и звоню. Этот человек очень много сделал для Мамонта.

— Ну да, хозяйственник хороший, кроме того, террорист.

— Владислав, ты не понимаешь. Мы ввели тебя в эту игру, чтобы ты занялся полезной работой. Полезная работа твоя заканчивается здесь, на этом месте. Не тронь Синицу!

«Свяжись с нашим каналом, нужен прямой эфир» — приказал я мысленно Юрке. Тот моментально выполнил соединение, я увидел это на карте электронной активности. Дима Престиж взял трубку моментально и сразу вывел разговор в эфир.

— По старой традиции сразу после великих потрясений сам Влад Ионов с нами в эфире. У нас стремительно увеличивается аудитория, Влад говори.

— Я как раз сейчас на связи с замминистра обороны Рябининым. Все знают его военные подвиги?.. Мы прямо он-лайн ведем беседу. Он просит меня утаить от людей то, что мы вскрыли существование в Мамонте огромного склада с боеприпасами и взрывчаткой, принадлежащей некой секте и хранящегося в принадлежащем им здании, покровителем этой секты является Игорь Синица, мы засняли его на месте, фото публикую. — У нас имелось фото с дрона. От меня-то отвернуться он смог, но не от дрона. Фотографий было множество — на улице, как он героически выбегает из ДК. — Просто пользуясь случаем, я бы стразу хотел спросить у генерала — какую цель вы преследуете своим требованием? А почему вы молчите? Поговорите с нами!

— Да, поговорите, вас в данную минуту слушает 49 миллионов человек. Уверен к вам 49 миллионов вопросов.

Вместо ответа мы услышали короткие гудки. Ну а Эйт уже переслал аудио моего разговора с Рябининым. И наши 49, ой, нет, 56 миллионов зрителей канала Престижа услышали его без купюр. Моментально этот разговор разобрали на цитаты и он всплыл в видео, тестовых радио и иных каналах. Его смотрели ВСЕ, по ВСЕЙ планете.

Потом стали звонить с телевидения. Я представил, какую волну сейчас поднимут СМИ. Меня интересовало только одно — дойдет ли до заголовков «Власть покрывает террористов»?

И ведь перерыв не возьмешь. Надо все сейчас решать. Стоп.

— Обращайтесь в пресслужбу моего телеканала, там все будет сказано. — Повесил трубку, а Эйту сказал: — сделай какой-нибудь разумный автоответчик, а то я устану.

Кажется пришло время задействовать телеканал на максимум.

— Мы бьем все рекорды по просмотрам.

Экран показал фотографию нашего беглеца в солидном костюме. Наше ТВ уже работало.

— Игорь Синица. Замглавы администрации. Открытые знакомства с террористами, симпатии высказанные в соцсетях, продвижение антисоциальных проектов. — Говорил диктор…

— Про него мы уже знаем. Это уже не плохо, хватит на серию сюжетов и статей. Его организационное участие зафиксировано в этом террористическом ДК?.. — разумно ответил второй ведущий.

— Мы уже имеем не только фото Ионова с места преступления. Многочисленные видеокамеры внутри и вокруг здания его присутствие в интересующий нас промежуток времени зафиксировали. Да, он там был.

— Чем это может ему стоит?

— Тут такая интересная ситуация. Его должны снять с должности, но кто будет снимать, не понятно. Если только Ионов лично это не сделает…

Отвлекшись от экрана я спросил Эйта:

— А более серьезная информация на Синицу есть?

— Пойдет взломанная информация из отделения полиции? Номера счетов, перечисление денег администрации на нужды террористов… все в самом лучшем виде. Эта информация, которой не дало ход руководство МВД. Кроме того есть утечки из Администрации…

Да, с руководством МВД у меня тоже сложные отношения. Они вроде как мне напрямую не мешали, но и не собирались помогать. Все лучше, если оно законсервировано — вот такой девиз.

— Похоже, он у нас в кармане. Я поражаюсь, насколько беспечны эти охамевшие товарищи, если попадают во власть. Насколько я понимаю генерал звонил с тем, чтобы не сливать склад оружия и вот все это, из полицейских данных не всплывет, если мы ничего не будем предпринимать. А мы дадим этому ход… Почему же это все сейчас? Когда мы еще не готовы?

— Это моя фраза, Влад, — пошутил Эйт.

— Не гнушаемся никакой проверенной информацией. Вперед!

Вечером я дал короткое интервью своему каналу, все местные средства информации перепостили все себе, а позже подключились и федеральные. Все заработало. Все было настолько явно — вся деятельность была настолько открыто и доступно передана, что вопросов не возникало ни у кого, что это за Игорь Синица.

После происшедшего я задумался о надежности людей. Продажность человека, существа высоконравственного по предназначению, мне казалась невероятной. И с этой житейской позицией я никуда не вписывался. Мне кажется, даже в систему президента не вписывался, хотя он старался максимально обезопасить Россию.

Может быть я слишком идеализировал, оказался в плену своих грез?

Сейчас вот глаза мои застыли и я смотрел куда-то вглубь мироздания. Сколько же тех, которые действуют открыто во вред государству? Их очень и очень много. В Москве и во власти их очень много. И тем, что мы обнаружили и предъявили наличие террористов и их связи с администрацией, никого из них не остановить. В их руках — огромные ресурсы моего Мамонта. Они не сдадутся.

Неужели самые очевидные факты будут проигнорированы? — спрашивал я себя. Будут. Поэтому надо действовать.

В интервью я торжественно объявил месячник чистого слова — призвал общество перейти в образцово-показательный режим и не материться. И научить этому молодое поколение.

— Все же вы видите на улицах как матерятся дети! — А это было точное попадание. Все знали. — Давайте исправим ситуацию!

Кроме этого я напомнил, что идол в центре города не является значимым ни в художественном, ни в социальном плане, не в религиозном. Я напомнил, что (еще при мне) в городе был построен храм русских святых, в простонародье Алтарь Отечества, где все происходящее является сакральным.

Ну и наконец призвал властьимущих стать более открытыми.

— Ведь мы можем с вами сделать очень многое. Отбросим амбиции! Будем честными перед народом! Вы, власть, говорю я, вы создаете на карте Мамонта террористические центры. Лучшим выходом для вас я считаю сдаться! А федеральные власти я призываю к кристальной честности, вплоть до народных проверок. Кто, какая собственность, где, какие нарушения… Давайте вскроем и покончим со всевозможными «лобби» во власти. Только одно «зеленое лобби» в этом году уже потратило порядка миллиарда рублей на скупку чиновников. А все чтобы научить нас есть сверчков вместо мяса. «Голубое лобби», «нефтяное лобби»! Фемо-лобби умудрилось в моем городе развешать плакаты с призывом отказать и не рожать детей! Вы что совсем с ума сошли⁉ Пищевое лобби, давайте откроем какие вредные составляющие находятся в пище. А почему нет! Это приведет к большей ответственности любых властей. Почему испорченное здоровье или жизнь должны быть нашей нормой?

Эта речь была тут же подхвачена. Месячник тотчас поддержало Велосипедное общество. Тут же многие вышли на демонстрации, где самым распространенным лозунгом было мое: «почему зло должно быть нашей нормой⁉»

Город кипел.

— Ладно, не время предаваться размышлениям. Нам надо захватить центр. Правительственное здание из которого осуществляется управление и контроль. Или эту самую «Бездну».

Эйт выдал информацию, что помещение скорее запитано из администрации. Сколько же там утечек государственных данных происходило до этого времени?

— О! Мы поднимаем восстание! — подхватил Юра.

— Едем в центр.

Глава 25

1. Ионов.

Впервые во всей этой истории, начавшейся где-то в Киеве, я подумал, что наших сил мало.

ЕС и НАТО выпустило релиз намерений. Что же они хотели в ближайшее время? В их планах предстояло вести долгосрочную войну с Россией. «Мы слишком хорошо узнали Россию. Россия опасна для всего глобального сообщества. И не смотря на то, что временами эта страна старается быть демократичной (что бывает очень редко), в целом же это неустойчивый конгломерат бандитских образований, который несет прямую опасность жизни жителям всех стран». Вот так выступил генсек НАТО, сначала намекнув, а потом сказав прямо, что же это за бандитские группы. Оказывается это был я со своими соратниками, помощниками-бандитам.

— Вик, тут сказано, что ты бандитка.

— Я знаю.

Интеллектуальные силы США разработали идею того, что война с Россией должна быть прописана законодательно во всех законодательствах стран Запада. Сделать обязательным финансирование этой войны. Я специально поинтересовался — а что там на Украине? Ведь некогда (в наше с Дэном могущество) война была остановлена. Оставались лишь эпизодические перестрелки на границе и редкие политические убийства. Да, я так и знал, ситуация на границе обострилась. Силы подтягивали с обеих сторон. Напряженность росла. Они готовились вернуть нам эту войну…

И все это из-за меня.

Силы, с которыми мы подмяли мировые страны, в том числе и страны гегемонов, заканчивались. Наше величие откровенно сливали такие как Синица. Привычные клыки зверя снова проглядывали на Западе. Они собирались нас сожрать и договаривались, как это лучше осуществить.

Все испортила Италия. Итальянские власти заняли антиевропейскую позицию, во всем симпатизируя России. Я очень удивился, когда узнал. На западе, оказывается, не все еще были русофобами. НАТО была зверски недовольна, что Италия отказывается следовать идее прямой войны с Россией.

По ТВ показывали заседания правительства Италии, выступление президента…

В информационной картине, которую я рассматривал что-то привлекло мое внимание. И я даже сначала не понял — чем. А потом, когда я обратил на это событие внимание, оно получило статус особо важного. Я сразу вывел изображение на телевизоре в витрине магазина электроники, напротив которой мы остановились на машине.

— Ты узнаешь этого… человека? — спросил я Юрку.

Шла пресс-конференция правительства Италии.

— Сегодня судьба мира решается в городе Мамонт. Там столкнулись две силы — вечное зло и силы добра. — Говорил премьер-министр Италии на трибуне. Ого, их интересовал наш вопрос…

Мы увидели Дэна. Да, это был он! Он восседал среди помощников правительства. И спокойно смотрел на выступление своего патрона… Дэн как будто понял, что мы него глядим — ответил пристальным взглядом с улыбкой.

Я сказал ему, ну то есть экрану, на котором его показывали:

— Сюда, немедленно! Приезжай сюда!

Он как будто услышал и кивнул не изменяя выражения лица. Телевизионный план тотчас поменялся. И уже нельзя было увидеть на нем Дэна.

— Что это было?

Скандал по Мамонту прошелся нехилый. Участие Синицы в террористической антироссийской движухе уже замолчать не было никакой возможности. Были приведены многочисленные фото, видео, мы предоставили так же и аудио переговоры. Вскрылась так же вся информация по переводам. Синица, представитель власти Мамонта, оказался полностью вовлеченным в антигосударственную деятельность.

На уши были поставлены все силовые подразделения. К нам прибывали один за другим следователи, чиновники, депутаты… Однако московских эмиссаров принялись старательно убирать, чтобы не мешались, в лучшем случае сажали за решетку, в худшем — расстреливали. Президент выступил с экстренным заявлением — что он не может управлять Мамонтом. Со всей страны к нашему городу направлялись войска. Синица и администрация в целом даже и не думали подчиняться федеральным властям.

У них нашлось много безропотных исполнителей — вся чипованая братия.

Улицы центрального района были самыми узкими и высокими. Где-то в невероятной высоте они упирались во второй строящийся мега-этаж.

Логично, что эти места полностью под нашим противником. Я уже видел в отчетах, что нам отходила вся периферия города. Помаленьку наши агенты стали «просыпаться» и брать под контроль районные администрации. Мне даже не понадобилось приказывать это делать. Эйт сработал сам — как только мы отправились в центр, захватывать власть. С каждой минутой наш контроль за городом расширялся. Кроме того, с нами стали работать уцелевшие от чипирования силовики. Их и нашими усилиями удалось обнаружить еще несколько серверов и до конца выгнать из Автокомпов Беккеровских хакеров.

Не смотря на это на их стороне по-прежнему работали группы хакеров, которые продолжали действовать через другие серверы. Мировая закулиса не поскупилась — очень «от души» наполнила мой город этой дрянью. Если мы хотим победить, нужно всех их вычислить и закрыть.

Нужно высчитывать их расположение и отправлять туда группы. Эта работа будет продолжаться очень активно пока мы приближаемся к центру.

Какой же скользкий и наглый этот тип — Синица! Дважды он был в наших руках! И сбегал…

Я заказал Эйту симуляцию взаимной расстановки сил. Появилась проекция. На ней фигурировали красные вопросики, то есть они была приблизительной.

— Основными силами противника будут мутанты и чипованные.

Про мутантов мы знаем — неутомимые, наделенные огромной силой существа, непримиримы враг. А чипованные — это марионетки. Люди с чипами. Живые люди под внешним управлением. Если в них стрелять, будешь убивать невинных людей. Мы только что узнали на деле их силу. Но. Чипованных можно тоже «разбудить». Для этого нам нужно прервать работу Беккеровских хакеров. Сами они, понятно, сидят за океаном, поэтому нужно выщелкивать серверы, через которые они действуют и которые находятся здесь.

— У нас есть кто-нибудь, кто мог бы посетить хакеров на месте их работы?

— Это сложно, но можно, у нас там есть агенты со времен Бит-корпорации.

А почему я сразу об этом не подумал? Заварим кашу прямо на их территории. Я понимаю, что хакеры сидят за бетонными стенами военных баз США. Ну и что ж? Пробьем. Придется пожертвовать нашими агентами. После выполнения задания их придется эвакуировать.

В эти минуты, думаю, наши спящие агенты получили нужный нам посыл, скажем так.

— Чипованные не имеют такой силы как мутанты и их не так много, — Пояснил Эйт расстановку.

— Значит основная сила — мутанты.

Симуляция так и показывала — скопления белых точек, т.е. мутантов по центру выглядело равномерным.

— Все остальное прикрытие. В связи с последними событиями у противника отпали все ограничения. Они ни на кого не будут оглядываться, ни на Москву, ни на президента, ни на бизнес интересы, ни на какие окрики и увещевания. Они рассчитывают только на свою силу.

— А что, им надоело жить?

— А как ты думаешь что с ними будет после того, что ты вскрыл их связь с террористами? Нет, даже не так. Ты каждый день вдалбливал в головы начальству через свои СМИ, насколько продажный и опасный этот Синица.

— Погоди, вряд ли для них эта ситуация — тупик. Граница недалеко, они смотаются туда.

— Да, такая информация есть. Для них ситуация — не тупик. А шанс. Если они выиграют, они останутся, поработают с медиа, обелят свой имидж, теперь это очень несложно. А если нет — просто свалят отсюда.

В не очень веселом настроении я рассматривал центральную часть города. Кроме небоскребов, которые построил еще Дэн уже было понатыкано много новых. Отчет говорил, что качество их постройки хуже.

А у них точно штаб в «Бездне»? В Администрации? В МВД? ФСБ? СТБ? У них только верхушка в администрации. Синица и его приближенные. А где например тот, кто теперь заменяет Борисова? Этот человек управлял силовыми подразделениями непосредственно. Теперь кто-то за него, кто это?

Тень уже все уловил и запустил поиск для обнаружения центров принятия решений. Вероятные точки были обнаружены. Конечно, он изобразил «Бездну». И еще несколько соседних точек.

Нет уж, окрасим эту «Бездну» в самый опасный цвет.

Наши силы в виде дронов и агентов уже стягивались к центру. Я управлял их продвижением. Я обнаружил, что на связи Николай. У него имелось где-то тысяча единиц. Не густо для начала.

Мы выехали на центральную улицу, отсюда до центральной площади совсем немного — километра два. Небоскребы вздымались слева и справа. У нас начиналась трансляция. Я виртуально присутствовал. К «раздвоению» я уже относился не так болезненно, как раньше. Я мог себе позволить полноценно присутствовать на торжестве, одновременно находится за рулем джипа…

Машина вдруг резко затормозила. Это было странно — ведь я только набрал скорость, оторвавшись от основной массы.

Тут же раздался сигнал тревоги, «на дороге оружие». Не спрашивая меня автомобиль стал набирать скорость, только уже в обратном направлении. Автомобили сзади шарахались в стороны едва успевая избежать столкновения. Сигналили, останавливались. Водители что–то кричали. Но скоро крики стихли, потому что…

Перед нами разорвалась мина, пламя хватило все, что окружало этот участок — автомобили, пешеходов, дома, деревья… послышался звук бьющегося стекла… Мина? Даже не граната из РПГ? С чего это вдруг такое оружие?

Осколки обдали бронированные стекла машины.

Я поднял руки, не касаясь руля, который бешено вертелся.

Юрка тоже смотрел на это ошалело.

Я пытался понять, что следует делать. Электроника сообразила об этом раньше. И уже делала. Выводила нас из–под огня. Пули стали звякать в стекла.

А вот и бронебойные, 14,5 мм. Один прошил салон, другой заряд — сидения, полетели клочки.

Хорошо, что я уговорил таки Вику остаться на нашей базе, под тройной охраной. А то бы она сейчас здесь бы отдала Богу душу… Пришлось уговаривать в глубокой личной беседе. Она была недовольна, но она понимала, что не может участвовать с нами наравне…

Эйт тоже не смог. Он после посещения святилища Южакова… совсем занемог. И теперь находился в ремонте. Обещал, что его отремонтируют быстро.

Так что мы были с Юркой. Сидение водителя и пассажира находились в специальных капсулах, которые перенаправляли пули зверобоев. Пока нас не задело.

— Где они?- закричал Юрка.

Тактическая информация поступала в ТеньДэн.

— Похоже на крыше.

— Ответный огонь,- приказал я машине, а она уже итак работала. Стали выдвигаться ракеты из бортов и в этот момент нас основательно тряхнуло, машина как раз развернулась, чтобы ехать передом. Удар расколол машину пополам: раскаленный металл вспучился, огонь хлестнул внутрь. Появились противопожарные экраны, полилась вода, но дело было сделано: наш автомобиль замер. И я подумал, что мы тут всем на обозрение. Нас можно здесь раздавить как козявок. Собственно, этого они и хотели, снова брызнули осколки, бронебойные заряды били в асфальт, а бронированные капсулы уже не работали…

Тем не менее ракеты, которые начали выходить из бортов нашей машины не смотря на то, что её раскроили надвое, сошли с направляющих и взвились к определенным целям, затем залп повторился и еще: машина выполняла задачу исправно, продолжая глушить цели, хотя сама была серьезно повреждена. И судя по тому, что стрелявшие заткнулись, похоже цель подавления наступательного огня была достигнута. Совсем или временно.

— Так, Юр, за мной!- я бросился на проезжую часть.

Некоторые машины стояли с раскрытыми дверями, брошенные, другие пытались уехать, водители прятались у домов или убегали. Я выбрал джип, ключи на месте, мы запрыгнули. В этот момент наша расколотая машина снова активизировалась, теперь уже прикрывая нас, отступающих — хотя атакующие были уже не так активны, а может быть их уже и не было в живых.

Наш новый автомобиль — без стекол,с опаленной дырой в крыше, — взревел двигателем и понесся к нашему центру. Я убрал ногу с педали газа. И джип замедлился.

Навстречу нам ехали несколько джипов без верха. Они быстро скинули брезентовые крыши и выдвинули дула крупнокалиберных пулеметов. Шахид-мобили.

Нет, а это у вас уже не получится. Мои подоспевшие дроны, превратившись из обычных автомобилей в шайтан-машины, принялись поливать их свинцом.

Я уверено нажал на «газ». Ответный огонь не замедлил. Не точный. Они ведь сами под огнем. Короче, мы вырулили. Я разогнался до 100, и почти сразу до 150, хорошая машина.

Поперек дороги встал грузовик. Да елки-палки! Когда же они все это успели организовать⁉ Долбанная мировая закулиса, специалисты по убиению людей.

Для удара мы скомпоновались, закрыв руками головы, чтобы куски потом не собирать. Удар разгромил в момент кости и превратил мышцы в фарш. Однако только с одной стороны, у меня — справа, у Юрки — слева. Двигатель расплющил кабину.

Сознание не покидало, на этот раз даже почему–то не было и шока. Совсем уж добитая машина задымилась и грохнулась на дорогу перекувыркнувшись через вражеский грузовик. С удивлением я ощущал приятное спокойствие. А что? Теперь не надо восстанавливаться неделю в больнице? Раздробленная часть тела снова налилась силой. Ого! Ну что ж, хорошо. Будем действовать. Я быстро высвободил поврежденные конечности и свернул часть кресла, разломав металл. Все получалось.

Дымящуюся груду металлолома, в которую превратился джип я рвал изнутри, и поэтому он подрагивал. Я чувствовал металл, сначала частью своей конечности, потом ладонью. Я еще восстанавливался. Прямо на ходу.

— Наверно постоянная практика требуется, — проговорил я. И посмотрел на Юрку. А он лыбился во всю ширь. И показывал мне левую руку со свежей кожей. Ну, не до конца восстановилась, но процесс заживления идет прямо на глазах. Ого! Как хорошо!

Он вылез из металлической смятки, из того, во что превратился джип.

— Блин, тут везде кровь. — Услышал я. Он осваивался.

Самые ближние случайные машины начинали разъезжаться, вертя рулем люди старались быстрее покинуть это место.

На дороге между высотками уже велся настоящий бой. Но, правда несколько позади. Мы ведь успели выехать с места поражения.

Я вздохнул. Организм продолжал восстанавливаться. Легкие. Я снова стал дышать.

Нам тоже надо дергать отсюда. Единственное не хотелось бы попасть под огонь сразу после того, как мы высунемся.

Груда металла перекрывала мне поле видимости. И еще несколько машин. Я стал перемещаться, прячась между машин. Из некоторых таращились водители и пассажиры. Один из них показал знаками направление. Я благодарно кивнул.

Наконец я увидел: автомобиль нападающих неудачно повернул и стоял в кювете ко мне задом. Они врезались в другую машину. Водитель пребывал в минутной растерянности, а стрелок пытался что–то ему внушить. Прекрасное положение. Я вскочил и вытолкнул стрелка так, что тот влетел в кабину с водителем и пробил даже лобовое стекло. И далее вылетел на капот.

В этот момент послышалась стрельба. Это был Юрка. Он нашел новый пулемет, тоже одолжил у наших преследователей и выполнял задачу по расчистки пути отступления.

Кажется, мы завалим город трупами. И это будут бандиты.

Водитель похоже вышел из состояния шока. Он дал задний ход и мне пришлось схватиться за борт, чтобы не выпасть.

Он оглядывался с ужасом.

Я только сейчас осознал. Что выгляжу нетривиально — часть замызган копотью, часть машинным маслом. А часть моего тела имеет девственный цвет. На всем этом болтается черная от гари рубашка, а на руке и ноге — вовсе жалкие тряпки.

Водитель был зомби. Я перехватил пулемет и решил пальнуть в кабину. Я расстрелял его в упор. Только ошметки полетели. Почти сразу машина остановилась. В машине как ни странно уцелело радио. И оно сейчас работало. Громко играла музыка.

— Кто поет? — спросил я подоспевшего Юрку. Кажется путь к отступлению открыт. Дроиды связали наших противников боем, свои препятствия мы устранили.

— Plazma. Black Would Be White.

— Я бы сделал с этой музыкой экшен. Но с трагическим повествованием.

— О! Получится, — согласился Юра.

Даже в таком замесе я не переставал думать о кино.

Мы обменялись ударами. Мы вскрыли их склад с оружием. Они напали на нас. Начиналась война.

После наших стычек взаимные нападения стали обыденностью.

Я чувствовал, что приходит время главного сражения, когда нас, то есть противоположные стороны, уже ничто не будет сдерживать. Мирной договоренности уже быть не могло. Федеральная власть упорно молчала, наверное ожидая, ко победит.

Короче, так или иначе, город разделился. Теперь или мы или они.

Трансляция продолжалась. Я все ж таки был продюсером, и моего особенного присутствия не требовалось. Она была рассчитана на три часа. Всех наших претендентов свезли наши агенты в бункер моего Автокомпа. Он трудился чуть более чем полгода. Я его инициировал лично,в лесу. Занимался он в основном техникой и роботами.

Однако, мне все же не удалось оставаться в тени. Ведущий, один из наших настоящих людей немного отошел от плана. Во-первых он сказал, о том, что в городе стреляют. Это было оправдано. Но потом его занесло и он обратился ко мне, пошутив о том, что теперь все фильмы, которые мне не понравятся «шеф будет удалять».

— Держитесь ребята! — воскликнул он патетически. — Режиссеры, актеры, художники, операторы! Мне вас жаль. Если вы расстроите шефа, то он просто сотрет вас из фильма. Автокомп же может стереть, так вот, просто сотрет. Ладно, хоть из фильма.

И все гоготали. Сытые, откормленные мной, лоснящиеся от успеха деятели кинематографа. Меня показали в специальном ложе. Разумеется меня виртуального, я присутствовал на вручении виртуально. Я тоже смеялся над этой шуткой. А вот улыбка была настоящей, она транслировалась прямо с моего лица. Это что, и я улыбаюсь? Вот блин, даже и не заметил.

Дело в том, что после неудачи моего фильма, я приказал уничтожить все его копии, на всех носителях. Эйт возмутился, что это огромная работа. А я сказал ему выполнять мой приказ. И все копии постепенно исчезли. Совсем. Отовсюду. Да, релиз еще не вышел на ТВ, или на дисках, так что это облегчало дело. Но все мастер-копии, все кино-копии, все оцифровки, все исчезло, все было стерто. Я контролировал этот процесс остервенело, боясь, что хоть частичка моего неудачного фильма уцелеет. Я не хотел позора. А нет фильма, вроде как и нет позора. Не оценили мой фильм, пусть он пропадает…

Ну вот, все это теперь давало повод ведущему отклониться от сценария и вот так подшучивать надо мной.

Юрка тоже ржал. я ему показал кулак.

2. Шеф СТБ Шашкин.

Звонок начальнику службы СТБ раздался поздно вечером, в двенадцатом часу.

— Зам главы администрации Щетинин. — Представился мужик в трубке. Тон его менялся с менторского до истеричного. — В городе волнения, происходит технический саботаж. У нас роботы взбунтовались! В центре города бои! Мы прекрасно знаем, кто отвечает за все это, это ваш агент Ионов, а вы сидите на попе ровно. Почему вы не выполняете свою работу? Ваша задача — обеспечить безопасность горожан. Почему вы до сих пор не вмешались в происходящее?..

— Щетинин, да? Расскажи мне Щетинин по какой причине вы убили моего сотрудника?

— Я не…

— Нет, именно ты. Расскажи. Наша спецслужба не частная лавочка и ваши прихоти я выполнять не собираюсь.

Тон собеседника резко изменился, он стал звеняще-дидактический:

— Не далее как полгода назад в нашей беседе вы упомянули о том, что желаете присоединиться к нашему клубу. Если это желание еще в силе, вот вам билет в наш клуб. С полным доступом ко всему, что мы имеем. На равнозначной основе. Нужно решить вопрос Ионова. Навсегда. Я знаю, у вас опыт таких «решений» имеется.

— Слишком велика плата за вход.

— Вы отказываетесь?..

— Конечно отказываюсь. Я не хочу быть в компании со зверями.

— Ты еще пожалеешь, старик. Даю тебе последнюю возможность подумать, все взвесить и выбрать правильную сторону.

Но шеф уже положил трубку. Он задумчиво смотрел на бесконечные окна небоскребов и слушал звуки боев.

3. Ионов.

Автокомп в центре города уже ждал нас. Мы обгорелые и пропахшие гарью ввалились внутрь. Надо сказать, что у Автокомпов имелась охрана из людей. Но, по существу люди в Автокомпе — формальность. Сами охранники не догадывались.

— Я даже не успел ничего сделать! — проговорил один из парней на входе, ТеньДэн сообщил мне, что его звали Алексей. — Двери просто закрылись! А снаружи в этот момент стреляли. Кое-где пробили. Но видишь что! Двери-то хоть и стеклянные, но пуленепробиваемые! В общем, с налету у них ничего не вышло…

Двери выглядели не очень: трещины и пробоины. Но свое дело они сделали. Прикрыли нас.

Я похлопал по плечу Алекса:

— У нашего «дома» есть мозги. Он их и не пустил.

— Тут имеются интересные цеха, — сказал Юра продвигаясь по коридору. Да, я тоже получал данные. Автокомп работал по заказам из администрации. Так вот одним таким заказом было производство полимеров. Но не простых. Как известно полимеры применялись еще в Бит-корпорации для производства искусственной кожи для роботов и для костюмчиков «Предопределение». А так же в ограниченном количестве и в особенной формуле они пошли на наши с Юрой тела.

Надо сказать, что все это — ну очень сильно разные полимеры. Дэн делал супер-продукцию, повторить ее вряд ли кому-то получится. Однако что же мы видим — попытки повторить. Администрация, выдававшая такие заказы Автокомпу оказывается, заинтересована в наших наработках. Спросите, кто не заинтересован.

Надо учесть, что спецслужба изучила структуру нашего с Юрой полимера, формула им была известна. А доступ к этой информации имелся у Синицы.

Я подумал, что будет, если они таки смогут сделать полимер из которых состоят наши тела (в определенном процентном соотношении, конечно) — тогда мир заполнят искусственные Влады и Юры — сверхчеловеки?

И что это будет за мир, в котором мы будем читать мысли друг друга с превеликой легкостью, в котором любой сможет управлять структурой материи, изменяя или разрывая ее? Страшно подумать.

Что же они тут делали? Не так просто повторить то, что сделал Дэн. Он забрал (в Италию?) много секретов.

Мы постояли и посмотрели на огромные емкости в темном цехе, подумали… здесь велись исследовательские процессы, вероятно, массово ничего не производили. Но хотели они получить кажется, замену роботам. Насытили полимеры большой функциональность, предусмотрели подчинение. Все — чтобы получить верных работников и слуг, только не таких металлических (внутри) как роботов.

Какая интересная фауна будущего вырисовывается — роботы, чипованные, симбиоты, мутанты и люди-полимеры.

Если этому всему дать развиваться, то насколько огромные ресурсы по управлению открываются! Если у тебя в стране живут люди-полимеры, то они спокойно могут трудиться 24/7, ну и конечно — голосовать как надо.

Мы выдали в эфир эту информацию. Город (и страну) снова потрясло. Произошло информационное землетрясение. В конце я спросил глядя через камеру на Синицу:

— Ваши делишки раскрыты, вы преступник. Подумайте о своей сдаче властям.

Тем не менее особых подвижек в стремлении посадить Синицу мы пока не наблюдали. Власть, кажется стала импотентной.

Н-да, все приходится делать самим.

Статистика предпочтений населения поступала он-лайн. Нам такая была очень интересна. Сюрпризов не было — мы в рейтинге симпатий выигрывали. Однако не на много. 40% были настроены против нас.

— Это они успели наштамповать 40% чипованных и мутантов что ли? — спросил Юрка возмущенно.

— Что там с трансляцией?

— В эфире концертные номера, как ты любишь, очень шикарные. На экране сплошные звезды. Ты уверен, что это надо сейчас?

— Я тут при чем? Мы назначили на воскресенье. Так совпало, что они сделали свой ход сегодня. Подумай хотя бы о том, что часть города будет сидеть дома и смотреть на любимые лица. А это значит, избежит опасности быть подстреленными…

За звание лучшего фильма сражались по существу все фильмы вышедшие за год. Какая это должна быть схватка!

У нас накопилось очень много медиа-материала, который можно было помпезно оценить. 60 фильмов, бесчисленное количество сетевого вещания, плюс ТВ. Ну и конечно специальная награда фильмам, созданным не в «Команде Мамонта».

Глава 26

1. Мать Юния.

Батюшку вызвала игуменья. Он ничего не понял, что она ему говорила по телефону, в голосе откровенно звучала истерика.

— Приезжайте быстрее. У нас тут… такое!

В женских монастырях, понятно, священники жить не могут. Батюшки там, как правило служат женатые. И живут отдельно. Их частенько вызывает игуменья, или казначея, если вдруг появляется какая-нибудь треба. Так что это дело обычное — приехать в монастырь не во время службы, а по специальному вызову. Но в этот раз батюшка понимал, что что-то не так.

Когда он вошел на территорию монастыря, он понял насколько все «не так». Около входа в храм стоял контейнер, наполовину разобранный, а изнутри него выглядывал… он не мог поверить своим глазам… Пришлось совершить пристрастное исследования ящика покрытого золотом снаружи, а внутри деревянного. Потемневшие от времени золото и дерево говорили сами за себя. А когда он открыл верхнюю крышку — вообще обомлел, увидев, что лежит внутри он быстро сбегал в храм за епитрахилью. Нельзя было брать в руки святыню без нее. А это, очевидно, была святыня. Та самая.

— Это что? Ковчег? Ковчег Завета?

Откуда-то взялась мать Юния. Батюшка ее часто исповедовал и причащал. Она порой вела себя как девчонка и этим мягко говоря сильно удивляла. И сейчас она сказала так, что как будто удивлялась его невежеству:

— Ну конечно Ковчег! Что же еще!

Батюшка долго перебирал то, что находилось внутри — две каменные таблички с заповедями, жезл Аарона и сосуд с манной. Той самой манной небесной, которую вкушали евреи в пустыне. Появилась, наконец, игуменья, белая как снег. Она сразу начала торопливо и сбивчиво что-то говорить, а потом выдала:

— Батюшка, в общем, я не знаю, но надо послужить какую-то службу, это же такая святыня!

Священник был очень озадачен:

— Ни одного… подходящего чина службы я не знаю.

Игуменья всегда была права. Это было главное правило монастырской жизни. Поэтому она ответила:

— Это значит вы и составите необходимый богослужебный чин.

— Давайте сначала занесем его в храм.

2. Ионов.

Мы заскочили внутрь как раз перед тем как вход был вдребезги разнесен. Внутренние двери перед нами открылись автоматически, охраны не было. Неужели сбежали? Из пыли и дыма вы ворвались в чистые внутренние помещения. И не останавливаясь стали спускаться внутрь, слыша за спиной звуки взрывов. Однако, даже огонь из пулеметов, которые открыл Автокомп срезая наших преследователей их не остановил. У них имелось оружие помощнее, чем пулеметы. Как раз из него они сейчас били по Автокомпу, надеясь нас укакошить. Это им не удалось. Но. Они нас полностью замуровали.

— Ты как? — спросил я Юрку.

— Ого! Хорошо! — для него это было вроде как игра. Но на самом деле я знал (я же видел его насквозь), что он отчаянная душа. И все происходящее с нами давно стало для него настоящей жизнью. Париж для этой отчаянности был нелеп. Кто вообще придумал задвинуть его в этот город? Мать, как обычно, она хотела видеть, что ее сын успешен. — И что мы дальше будем делать? — Спросил он.

А наши Тени вывели многочисленные варианты выхода на поверхность. Один вариант меня устроил. Там имелся автомобиль, правда, не наш привычный «Восход — 150», но тоже пойдет. Мы видели всю эту информацию одновременно.

Ничего не могло нас удержать, мы могли отправляться сейчас. Перегруппируем силы и вперед!

Только я так подумал, как пришел сигнал тревоги. Наш Автокомп на границе города в нескольких километрах от нас, в котором продолжалась церемония награждения, окружили специальные службы. Я удивился. Шеф СТБ показательно бездействует. ФСБ, МВД, скорее на нашей стороне, тогда кто это такие? Неужто Беккер кого-то купил? Очевидно, возглавляет эти непонятные силы претендент на место Борисова. Кто-то пробуется на роль правой руки Синицы, верного слуги Беккера.

— И что делать? — растеряно произнес Юра.

— Связь с Автокомпом! — скомандовал я.

В своем виртуальном интерфейсе я видел флажки обращений, их число увеличивалось.

Вызовы поступали постоянно — от более менее серьезных и несерьезных чиновников. Все хотели поговорить, и сделаться героем уломавшим Ионова сдаться. Мы с Юрой эти звонки игнорировали. Нам хватало того, что в это самое время транслировали городские (не наши) ТВ. «Угроза национальной безопасности!» «Террорист захватил Автокомп!» «Военные действия в городе!» «Ионов развернул войну против горожан!»… Странно, им не сказали, что Синица — теперь террорист? И что с ним лучше не иметь дел?

Я приказал вообще убрать эти флажки с наших интерфейсов, они сразу исчезли. Никаких отступлений. Юрка понятливо хмыкнул.

Я увидел схему Автокомпа, где происходило награждение, доступ к камерам наблюдения. И услышал приветливые слова самого Автокомпа.

«Влад, привет! Я тебя ждал. Хочешь я вальну их всех?»

Еще один, тоже отчаянная душа. Только Автокомп.

Камеры показывали все вокруг: штурмовую машину спецназа, людей в спецназовской амуниции, неподалеку несколько черных фургонов. Перед фургоном валялись три тела в обмундировании. При при первом наскоке Автокомп открыл огонь, иначе бы они влетели внутрь. Круговая площадь вокруг Автокомпа была заставленная машинами спецподразделений.

Позади них покачивались вековые ели, потому что Автокомп размещался в лесу. А перед ними было круглое здание Автокомпа. То, что было на поверхности. Похоже, спецназовцы разрабатывали план, созванивались, докладывали, что сразу ворваться не смогли. Они были похожи на муравьев. Их много и они все чем-то заняты. Похоже где-то здесь руководитель операции. Его легко вычислить, у нас же есть ТеньДэн, он прокрутит видео найдет начальника штурмовиков, потом будет наблюдать фургон в разных диапазонах… Да, еще кружит парочка вертолетов. Однако что же делать?

— Как церемония?

— В разгаре.

И правда, люди счастливо смеялись, находясь в Автокомпе под землей. Нарядные мужчины, блестящие дамы. Много моих любимых актеров. Продолжалась трансляция на весь мир. У нас несколько сот миллионов он-лайн зрителей, согласно статистике. А вокруг витали враждебные дроны, подтягивались войска противника.

— Где твоя охрана?

— Ты имеешь ввиду людей? — кисло ответил Автокомп. Ну да, он хотел устроить пиф-паф людям. А владелец такой скучный. — Здесь они, прячутся.

— Выбирай самого смелого.

— С этим сложно, они перепуганы. Оцениваю их состояние неудовлетворительным.

— Тогда давай мне смельчака из актеров.

— Есть тут одна любопытная, но не из актеров. Все хочет посмотреть, а чем я тут занимаюсь. А я вообще-то военный Автокмомп!- зазвучало у меня в ушах и я чуть не оглох. — Посторонним здесь не место. Ты заложил меня. И смотри, как я развился! — Снова проскочили нотки гордости в голосе. Сколько же времени утекло с тех пор, как я его заложил на берегу водохранилища! — Хорошо, что мне не нужно было выпускать разный ширпотреб! И зачем тебе эта… дама?

И снова в голосе машины я различил явственное: «Зачем тебе она? У тебя же есть я.»

Вика была не одна, со свитой. В пышном белом платье как невеста. У меня аж отвисла челюсть. И не знаю из-за чего больше — из-за того, что она так нарядилась, или из-за того, что она при этом подчеркнула свою фигуру, которая закономерно притягивал к себе мои взгляды. А еще она не предупредила, что будет здесь.

— Так, Влад! — встряхнул меня Юра. — Ты пялишься.

— Ну да, на свою жену… Ну? На свою жену же можно?.. Поле действует?

Ну естественно, в моем Автокомпе оно действовало. Трансляция с награждения вообще имела виртуальное измерение. Для пущей реалистичности. И для объемных спецэффектов. Это было новое слово в энтертейнменте. Только кто теперь оценит?

Я мог связаться с ней прямо отправляя месседжи в ее голову.

«Вика ты что тут делаешь?»

— Ты?

— Я.

— Культурно отдыхаю. Как ты со мной говоришь?

— С помощью цифровой связи. — Она прекрасно знала, что часть моего тела — биокомпьютер. И слышала от меня странное слово «ТеньДэн». — Надо, чтобы ты помогла. Иди к выходу.

Перед тем, как решиться я сомневался. Это все-таки мой любимый человек. Я не сомневаюсь, что она все сделает как надо и ее рука не дрогнет… Но не хочется ее впутывать, я до самого конца не хотел, чтобы она участвовала… и все же я решился. Потом разделим лавры на двоих… Я показал ей куда идти, завел ее в оружейку, когда ее нежные пальчики взяли в руки Глок 17, она удивилась. Вес почти килограмм, тяжеленький, чтобы держать его в вытянутой женской руке…

— Данные на фургоны спецназа. Все характеристики. — Приказал я.

Монитор на столе охранников при входе в Автокомп стал показывать страницы с данными, в том числе защиту и звук в этих фургонах. У меня в голове данных было даже больше. Вика смотрела на эту информацию с удивлением.

— Ты как тут оказалась? — спросил я между тем.

— Я вообще-то хотела побыть где-то неподалеку от тебя. Хорошо, что я тебе пригодилась, ведь так?

— Еще бы! — Эта идея мне очень нравилась. О том, что она мне пригодилась. Я мог придумать еще чем она мне пригодилась… Юрка опять кашлянул.

— А почему бы мне не взять винтовку, она посерьезней Глока будет? — Спросила она меня, явно догадываясь, что мне надо.

— В этом нет необходимости, — ответил я. — Не бойся, сейчас твоя рука будет моей.

В этом и правда было нечто сексуальное. Я перехватил ее руку, она буквально становилась моей, со всей структурой — косточками, мышцами, кожным покровом, мелкими волосочками… Ох! Эти мелкие волосочки! я их очень любил!.. Я мог делать ее рукой все, что захочу. Она была нежнее моей руки, это приходилось учитывать. Ведь мне нужна была сверхточность в микродвижениях… Но Вика и не думала мне мешать. Вика уже не первый раз оказывала мне доверие. Но такой случай, чтобы я мог воспользоваться ее рукой еще не подворачивался… Она подошла к двери, как мне было надо.

— Открывай.

Автокомп выполнил команду.

Двери кое как разошлись. Вика вышла на крыльцо, прикрываясь покореженной створкой. Караульные осаждающих были ослеплены и не смогут понять, что происходит несколько секунд. Юрка проконтролировал исходящий вызов. Телефон должен быть или у руководителя или у кого-то из высокопоставленных.

Да, он звонил, я расслышал. Расчет занял меньше секунды. Я уже знал, в каком месте фургона находится руководитель.

Вика подняла руку с пистолетом, выстрелила, ойкнула и быстро забежала обратно.

Выстрел. Всего лишь один.

Какой бы совершенный ни был пистолет, но это вообще-то оружие ближнего боя. Очень ближнего. У пистолетов очень трудно с точностью. Обычно его не стоило использовать в качестве снайперского оружия. Но только не с моими возможностями. В эти короткие миллисекунды я просчитал не только компоновку и нахождение противника в фургоне в 50ти метрах от крыльца нашего Автокомпа, но и точные баллистические данные Глока. У него были свои особенности. В пистолете произведенном промышленным способом кажется, что все показатели стандартные. Но это далеко не так. На точность стрельбы влияет все, начиная от триггера, захвата рукоятки, изношенности канала ствола, поворота нарезов, заканчивая аэродинамикой пули. Все это было рассчитано мной в нужный момент, все данные сопоставлены.

Плюс баллистика внешняя. Ветер, влажность, освещенность…

Ну и конечно стрелок. Стрелица моя, так сказать.

Я все это учел.

К моменту, когда мы все это провернули у них должны были быть уже готовые решения по штурму.

Должна была последовать команда «Захват», но ее не было. В руководстве царило замешательство. Руководитель операции был убит наповал одним единственным выстрелом из пистолета в бронированном фургоне! Пуля угодила ему прямо в лоб, разворотив толстую кость. Заместитель не сразу перехватил управление и этим я выиграл несколько секунд.

Интересно, чей он человек — убитый? Синицы? Понимал ли он что делает, когда соглашался на эту работу?

— Вот так будут понтоваться. — Я оценивал суету среди осаждавших Автокомп. И мне это зрелище нравилось. — Сейчас доложат руководству и 70% вероятности того, что будет дана команда «отбой» или мне придется проделывать что-то подобное еще раз… может быть ускорить? Где у них заместитель?

— Но корпус фургона же пуленепробиваемый!- проговорила Вика. — Как?

— Теоретически непробиваемый. Но везде есть свои уязвимые места…

— Ты использовал рикошет?

— Верно, умница моя! Несколько рикошетов. И щель между бронелистами. Давайте запустим зонд.

Зонды имелись в наличии у Автокомпа.

«Мошка» выпорхнула из здания. Мы все видели это, я, Юра — непосредственно, Вика — через монитор: показалось крыльцо, прячущихся спецназовцев, вход в фургон. Маленькая щелка. Люди внутри суматошно вели разговор по телефонам и между собой. Мошка села на плече нового руководителя операции. Он отмахнулся и она улетела в угол… но через 20 секунд человек вдруг осел на пол обливаясь потом и еще через 10 секунд началась лихорадка. Кто-то кричал «врача»! Нервнопаралитическое вещество. Думаю, сейчас в фургоне много кому станет плохо…

И вот наконец последовала команда «отход». Молодцы, все-таки сообразили.

— Это мне уже порядком надоело.

— Что теперь? — спросил Юрка.

— Думаю, что обострение снято. Но у нас опять проблемы. Этот враг хитер и упорен.

Вот такие новости вышли минуту назад в сетях: «как можно верить человеку, который может вернуть на экран Миронова и Леонова? Он может подделать все, что угодно!» Мы, оказывается, все подделали. Наклеветали на Синицу. Ну да, власть молчит, они могут это сказать.

Люди конечно оказались в замешательстве. Все помнили, что уже нечто подобное проходили. Именно «замешательство», «недовольство», «брожения» — были те слова, которые характеризовали общество, конечно только активных ее участников. Такое ощущение, что это канун революции. Во всяком случае, результат был прогнозируем, но все надеялись, что пронесет. Когда спецназовцы хотели захватить наше здание, они наверное ни о чем этом не думали… думали, что мы побоимся.

Константинов выпустил несколько сюжетов в своих новостных программах, прямо скажем, отвратительных. Они пытались найти моральное основание почему они должны противостоять Ионову, основателю города. попытки, скажем прямо, так себе. Я получал статистику.

Это были еще не все новости.

Где-то в Польше состоялся суд, который выдал разрешение на мой арест. Я объявлен не только в российский, но и в международный розыск. Вся эта новость прошла широким фронтом по ТВ. Мол, смотрите, весь мир против Ионова.

Провозгласили и следствие этого судебного решения: я больше не смогу снимать кино. Долго об этом рассуждали в беседах, ток-шоу, видно чтобы низвести мои достижения в кино. И самого меня макнуть лицом в грязь.

Грустно. Неужели все напрасно?

Нет, статистика, которая поступала показывала примерно те результаты, что и раньше. Почти половина на половину. С небольшим перевесом в нашу сторону. Настоящие живые люди против чипованных и мутантов — возможно наивный, но искренний Юрка прав. Это он высказал версию, что половина населения Мамонта — мутанты и голосуют в опросах, как им велят.

В городе стало слышно про бунты, манифестации, провокации, все, что угодно. Говорят бунтовала даже техника…

Между делом прошли новости о сошедших с путей поездах США и о нападениях на военные базы. Ага, там у нас уже работают. Хорошо.

Ладно, все эти инфо-битвы оставим диванному воинству. Нам пора продвигаться дальше. На сто раз перепроверяя безопасность.

Когда наша машина выехала из ворот на нас напали погромщики. Оба-на! Это что? Уличные волнения докатились до Автокомпа, в котором мы прятались?

Они кидали в нас камни, пытались подбежать и раскачать машину. Или это хулиганы губернатора?

Я увидел, что у нападавших как по команде появились бутылки с зажигательной смесью.

Я вздохнул и сказал:

— Стреляй.

Пулемет высунулся на крыше, пятерка парней с бутылками были срезана за минуту.

А это мне более и более не нравилось. И вот эти уличные бандиты — только первая ласточка. Что если они раскачают ВСЕ население Мамонта? Что будет?

Мой город против меня?

— Нам нужно побыстрее, — сказал я.

Ехать, ловить Синицу, побеждать.

Ехать к центру было невозможно. Всюду полыхали автомобили, целых стекол в небоскребах не имелось. Люди бушевали на улицах, забрасывая патрули фейерверками и камнями.

Возмущения в городе обычно происходят против власти. В Мамонте же люди очень ярко разделились на две стороны: против Ионова и за. Тем кто был против помогали власти.

Очаги противостояния вспыхивали спонтанно. Стихийно складывались группы, которые носились по улицам и просто взламывали магазины.

Я контролировал имеющиеся данные. Доверять я им не мог. Поэтому считал их приблизительными. Мне нужно главное — видеть где цель — Синица.

Пришлось оставить наш вездеход и спешиться. Дым иногда застилал глаза. Прямо как во время боевых действий.

Почти сразу на нашем пути я увидел робота высотой с три этажа. Он распинывал горящие автомобили и расшвыривал людей. Мне он не подчинялся. Я не сразу понял, но под броней у него находился настоящий человек, он был как пилот. Так что воздействовать я на него не мог. Когда я это понял — было поздно, от столкновения увернуться стало невозможно. Он набросился на нас и стал бить своими металлическими ручищами по асфальтированной площади. Я с Юркой как могли уворачивались. Представьте себе, как многотонная многометровая машина с металлическими кулаками бьет в человека, но попадает в стены и асфальт. Голиаф и Давид.

Я делал вид, что я приманка, а Юрка тем временем очень умело оторвал у робота одну из опор. Робот пошатнулся, нога-опора, как я заметил оказалась выкорчевана. Ну да, человеческими силами Юрка бы этого не смог.

Тут, кажется, мы одержали верх. Но я не сомневался, что мехов у Синицы дополна. И с ними еще придется столкнуться когда мы подберемся еще ближе к Синице. То, что нас в этом направлении ждал всего один меха — говорило нам о том, что нас здесь не ждали. У них тоже не точная информация.

Тем временем пилот вылез из люка поверженного меха и бросился убегать. Он оказался неожиданно прытким, и успел заскочить в поезд-монорельс на высокой платформе на площади. Я сорвался с места, Юрка нисколько не отставал. Станция была промежуточной, время ожидания минимальное. Я заклинил закрывающиеся двери и мы проникли внутрь.

В глаза бросилась яркая реклама бесконтактной оплаты проезда через чип. Поезд сразу стартовал. Мы увидели как внизу дерутся и стреляют, пожарища сверху казались игрушечными.

Пилота мы сразу не обнаружили. Он успел сбежать. Слился с пассажирами. Мы знали только направление.

Мы пробежали три вагона. И смысла в преследовании уже явно не было. Он убежал от нас. Нет, он конечно где-то здесь. Но он сумел скрыться. Мутант скорее всего изменил свою внешность. У обычных людей нет такой реакции, прыти и возможности сменить лицо.

Вагон качало, люди сидели преимущественно в наушниках, я стал медленно осматриваться. Юрка сделал тоже самое. Надо искать не торопясь. Следующая остановка — почти центр. Это минут десять. Хватит.

Неожиданно я понял, что многие едущие пассажиры мне доступны… внутренне. Я мог подключиться к их мыслям. Какой-то ретранслятор что ли в вагоне? Юрка быстро понял тоже самое. Он уже ушел в следующий вагон, искать там. Я остался один. Поезд шел наверх, на самые высокие этажи.

«Классная игрушка! „Расчленитель 14“! Реалистичность — 100 баллов!..» — подросток о своих игрушках. Чуть старше мужчина думал о своей новой автомашине — тоже об игрушке. Женщины — о тканях, которые нужно купить еще. Конечно же многие думали об актуальных городских событиях, становясь на чью-либо сторону.

Я стал свидетелем очень интимных подробностей. Вот лысоватый мужик с короткими ножками жалел о потерянной работе экскаваторщика.

«Где он, где смысл жизни?» — вяло думал он. А руки вспоминали привычные рычаги огромного экскаватора в открытой шахте. Теперь его работу делали роботы. Я увидел поток информации сгенерированный и направленный в этот мозг для того, чтобы снять недовольство. Социальная реклама, коммерческая реклама подкатывали к экскаваторщику так, чтобы сбить настрой мужчины, переключить его на какой-нибудь ширпотреб. Кроме того работа велась и напрямую. Через чип контролировалась область мозга связанная с идеями. Через уровень серотонина, дофамина и эндорфинов.

Другой чипованный, которого я услышал, был жуликом. Он перебирал в памяти, кого и как обманул.

Я двинулся дальше. Передо мной сидел парень. Его внутренний мир кардинально отличался от людей. Если можно так сказать, он не содержал привычных жизненных флюидов — ни эмоций, не разрозненных мыслей. Электронные сигналы были, мыслей не было. Это был робот. Мой робот. И не просто мой робот.

Это был Сергей, Евклид!

Информация охотно зажурчала. Без слов, без картинки я понял: это был повторяющийся запрос «забери меня». У Евклида было какое-то рутинное задание, он шел на него. За секунду нашего короткого пересечения я насчитал 3000 запросов. Внешне по Евклиду ничего нельзя было сказать — он выглядел совершенно отстранено.

Я вспомнил Киевское метро. Как Серега (по паспорту Евклид) меня защищал — не считаясь с собой. Как давно это было! И надо же после стольких лет и перипетий мы снова с ним в вагоне поезда…

Я отчетливо подумал:

«Отставить панику. Заменишь нам Эйта. Будешь нам помогать. У нас не охвачена часть вагонов, давай ищи».

Я выслал ему файл с описанием персоны, которую мы искали.

Он подпрыгнул от радости. Хм, аналитически-геометрический внутренний мир был абсолютно спокоен. Выдели вы ликующие формулы? Нет же? Тем не менее его внутренние процессы изменились. Формулы, которые бы описывали этот эффект были хоть и не эмоциональные, но содержательные.

Глава 27

Ионов.

Обыватели меня не интересовали. Мне нужно было сознание свеженькое, только лишь появившееся в вагоне. При чем я слышал всех, даже не чипованных. Здесь имелось поле взаимодействия.

Сделав несколько шагов я услышал ворчание женщины. Она злилась на своего соседа, который только зашел в вагон! «Вот, пришел тут, пахнет гарью.» Рядом с ней сидел наш беглец. Сменил не только внешность, но и одежду, но меня не обманешь. Его мысли плясали в свойственной для мутантов манере. «Рвать. Бежать. Прятаться» — что-то вроде этого. Это он пах гарью.

Я слапал его, брыкнувшись, он попытался выскользнуть. Да, тело гнулось хорошо, мутант. Нет, я не отпущу. Хватка моя была железной. Я уже начал проникать в нервные клетки тела, мутант, как я и предполагал, оказался полезен.

Я вообще-то так близко с этим видом еще не контактировал. В огромном потоке низменных чувств, например — безразмерной ненависти к людям — я увидел то, что меня интересовало — баки, чаны лаборатории, где их изготовляли. Меня интересовал адрес. Я увидел обрывки нужного мне места — где-то на окраине Мамонта. Значит туда тоже нужно пригласить стайку ракет — чтобы посетили. Еще мне нужна информация о Синице…

Как только я начал копаться в его мыслях в надежде найти воспоминания встреч с Синицей, он взвился, моментально увеличившись в размерах, человеческое лицо вздулось, пузиристая голова оказалась в моих руках. После чего я уже держал чудовище. В вагоне заорали только пара человек. Остальные как ни в чем не бывало покачивались в такт движения поезда, они не реагировали потому что пребывали во внутренних мирах… Чудовище снова взбрыкнуло, напомнив о себе. Удар оказался такой силы, что мы проломили обшивку и вывалились наружу вагона.

Тут я его выпустил, потому что на меня неслись небоскребы с рекламными вывесками. И с виртуальными видениями.

Поезд резко затормозил, чего это вдруг? Я же полетел дальше.

Я подавил ужас, мозги слушались хорошо, только плохо было видно куда меня несет. А несло меня на огромную тушу… дирижабля. Он висел на уровне монорельсовой дороги. Я был готов к контакту. Дирижабль оказался твердым, я оттолкнулся и влетел на этаж небоскреба, мельком отметив, что чудовище полетело оттолкнувшись от поверхности дирижабля в этот же небоскреб, но этажом ниже.

Стекла взорвались, я выделил несколько осколков, оценил их форму и сверкучесть. Красиво. Все-таки я имел возможности выше, чем человеческие, мог полюбоваться каждым кусочком стекла, его неповторимой формой в свете закатного солнца, и приземлился вполне мягко.

В доме я обнаружил порядок. У стены в коридоре стоял манекен увешанный японскими латами. В самой комнате-студии все выглядело цивильно — работающий дисплей компьютера на столе, кресло у круглого окна (которое разбил), кресло, диван, кровать под кондиционером. Столик со стопкой книг. Студент что ли какой-то живет? Всюду на стенах — какие-то листки по стенам. А вот — афиша Велосипедного Общества. Уютненько.

А это что? Гранатомет? Что? Игрушки? Нет, настоящие пистолеты. Куда я попал?

Очень аккуратный жилец, молодой, целеустремленный, неравнодушный. Я нарисовал себе такой образ и на выходе столкнулся с ним. Он не растерялся:

— Какие будут приказы? — спросил он. Походу узнал меня.

— В порядке общего руководства. А за мной прибери.

— Ага.

Нет, не робот, как можно было подумать. Человек, ага. Только состоящий в тайной сетке моих обществ любителей велосипедов. Входящий в мою тайную организацию, ага. Спасибо надо сказать Эйту, создал революционерное общество для подростков. Я именно так его и называл — революционерное, а не революционное. Ибо насмехался саркастически. Но не факт, что я поступал справедливо. Эти подростки способны на многое.

— Я возьму, — сказал я прикидывая вес катаны. Оружие для ближнего группового боя. Гендайто? Или синсинто? А может быть даже синто? Тень подтвердил. Это древняя штучка выкованная после 1596 года. Буду самураем!

— Ага, — ответил он.

Ну вот, опять ага.

Я бросился вниз, с мечем наперевес, на следующем этаже дверь оказалась поврежденной и преграждала мне путь. А звуки не давали усомниться — с той стороны чудовище неистовало. Складывалось ощущение, что оно хотело забарикадировать мне дорогу. Но не первый раз на моей дороге препятствия. Я пропитал метал своим веществом, размягчил, чтобы мне протиснуться на этаж. Внутри оказалось, что повсюду валяются металлические куски внутренней конструкции небоскреба. Да, все вскрыто «до кишков».

С воем чудовище поскакало по лестнице вниз. Я бросился за ним. Вскоре я заметил, что для увеличения скорости мне удобнее бежать по круглой шахте прямо по стенам.

Наконец я нагнал страшилище. И со всей яростью сокрушил его, оно отлетело на площадку, но не удержалось и вылетело в дверь. Оказывается мы уже находились на первом этаже.

Оно снова взвыло, чувствуя, что расплата пришла.

Я успел только распороть ему брюхо вовремя приготовленной катаной, полоснул и по другим жизненно важным местам — шее, груди, ногам. Металл легко резал вспухшую плоть. Чудище последний раз взвыло и рухнуло на асфальт как раз когда подоспели Юра и Евклид.

За ними подтягивалась вся остальная армия. Мы не отдалились от центра. Судя по моим данным мы взяли центр в кольцо. Всюду были наши, кроме центральной площади. Две улицы отделяли меня от администрации и центра «Бездна».

Люди носились так же хаотично, как и раньше. То обнимались как друзья, то дрались как враги.

Юра требовательно положил свою руку на катану, явно она ему приглянулась. Пришлось отдать. Пусть играет.

Мехи подходили с периферии по улицам. Огромный и маленькие, автономные и не автономные. С разным вооружением, с разным назначением. Многие парни из велосипедного общества сидели под броней моих роботов. Тех, что не автономные. Хотя что я? И девчонки тоже. Кроме того мне докладывали о своем прибытии иные механизированные подразделения в виде бесчисленных дроидов-трансформеров. Имелись в моем распоряжении и человеческие подразделения составленные из тех же участников велосипедного общества… и уличных бандитов под руководством Николая… Вот она, наша армия.

Меня подхватил громадный робот специально разработанный для управления войсками. Ну вот, хозяин, ты становишься главнокомандующим, как бы говорил он мне, открывая капсулу для пилота.

До центра оставалось уже что-то около 500 метров. Я уже видел часть площади и огромное количество народа. Справа и слева поднялись десятки мехов, в трех из которых лыбились во всю ширь своих зубов Юрка и Серега. Мы побежали вперед, сотрясая землю. Уцелевшие машины подпрыгивали. Стекла в окнах тренькали…

Улица впереди моментально наполнилась войсками. Вместе с солдатами с примыкающих улиц нам навстречу выползали различного рода и военные машины. А это что? Танки? Быстро возник заслон который мы должны преодолеть чтобы ворваться в Администрацию.

Одновременно на нескольких улицах мы открыли огонь и пошли в атаку. Город огласил громкий звук войны. Настоящей войны. С пулями и снарядами, ракетами и минами.

Я распределил свои войска, рассчитывая, что поражение будет наименьшее. Вперед шли мехи. Люди — за ними. Мехи должны пробить коридоры, а люди должны взять под контроль захваченные участки. Похоже, сейчас будет очень горячо.

Никто не имел превосходства в воздухе. Любые дроны, которые пытались взмыть вверх над нами быстро «дурели», начинали метаться, а потом падали. Я об этом побеспокоился.

Был открыт счет потерям. В узком проходе между стенами небоскребов с обеих сторон гибли — с нашей — боевые роботы, с их — мутанты в боевых роботах. Я контролировал каждую боевую единицу. Стенка на стенку. Сила на силу. Пока это не давало результата. Мы уперлись в мощную преграду.

А потом нам вообще пришлось прекратить стрельбу.

Да, они прикрывались чипованными, как и предполагалось. Я бы мог точечно отработать, но я до сих пор не видел, как это сделать, чтобы не задеть людей. Дула мощных пушек дымились от перегрева и молча смотрели на группу людей, которых вывели мутанты.

И что делать? Расстреливать этих глупых людей, которые добровольно прочиповли себя и обрекли на все это?

Я отчетливо видел группы озирающихся. Их пинали солдаты-мутанты вперед, под наши пули.

Я прекрасно понимал, что это в какой-то мере представление. Чипованные вели себя растерянно, потому что им задали такую программу. Но они могут быть и оружием. Да вот только это несчастные люди.

Готов и я выкосить свинцом этих несчастных? Думаю, что другого выхода нам не оставили.

— Ты куда? — закричал я. К месту соприкосновения бежал человек, какой-то парень из велосипедного общества. Человек! Еще не хватало мне человеческих трупов.

Я отвлекся на секунду, а потом оказалось, что этот парень каким-то чудом добежал до центрального вражеского робота, прикрытого со всех сторон чипованными, и всадил в него спецбоеприпас, бросился в сторону, робота разорвало.

Кто это? Откуда он взялся?

Что происходит? Чипованные бросились в рассыпную, уступив нам поле сражения. Кажется, контроль над ними прекратился. Наверное он распространялся на людей из поврежденного робота.

Я приказал атаковать. Пауза и так сильно затянулась. Пробежав под огнем несколько метров я отшвырнул в стену танк, второй.

Юркин робот охватило пламя. Я видел, как он выпрыгнул изнутри. Робот повалился в одну сторону, взорвался. А Юрка понесся в другую — в самую гущу солдат. Катана в его руках выделывала какие-то невозможные вещи. Раздваивалась, делилась на трое, секла, лезвие крутилось, скакало в гуще врагов… Вот так и хотел Юра. Катана закономерно стала разящим продолжением его руки. Металл из особого сплава гнулся, как живой. И еще более заострился, когда разил.

Что дальше произошло? Небоскребы, которые сдерживали нас с двух сторон наконец подверглись ударам, которые они не смогли вынести. И очень медленно осели, подтолкнув соседние строения. На поле схватки с грохотом посыпались плиты и кирпичи в большом количестве, получился хребет посреди улицы. Пыль еще витала в воздухе, а я искал проходы через этот строительный мусор для своих боевых роботов. Карабкаться по нему? Новые обстоятельства на поле боя на некоторое время меняло тактику схватки. И стратегию. Для нас повышался шанс пробиться на площадь.

Я запрыгнул на исковерканные плиты упавших домов… И вдруг свершилось.

Был определен фильм-победитель. Ох! Я на время выпустил то, что происходило на нашем мероприятии по чествовании фильмов. А оно продолжалось! Точнее уже заканчивалось, потому что был определен самый лучший фильм.

Когда мы планировалицеремонию вручения наград — мне был задан коллективный вопрос от всех — режиссеров, актеров, сценаристов, техников, от наших спонсоров во главе с Мумбасой и Гольдштейном, ну и от Автокомпа, конечно — кому отдать главную премию? Кому из актеров, режиссеров и прочих работников вручить золотую статуэтку ангела? Это был конкретный вопрос — кто победитель? Я это должен был назвать конкретные имена. Но я отказался. При этом приказав, чтобы награждение было честное. «Редко люди не врут, давайте на первый раз у нас все будет честно. » Но, правда, именно мне пришлось выбрать «академиков», которые должны были решить, кто победил, голосованием. Но и здесь я обошелся без лицемерия. Сделал фильм? Зарекомендовал себя в группе создателей? Против твоей кандидатуры никто не возражает? Штрафных санкций не имеешь? Имеешь желание поделиться мастерством? Значит, все, ты академик. Таких вместе с творческими работниками и техническими набралось 400 человек. Четыреста моих дорогих помощников и близких для меня людей. Конечно, споры были, но споры я рассматривал беспристрастно. По рассуждении я отдал десять голосов Автокомпу, хотя понимал, что он вложил в мои фильмы больше всех, и ему надо было больше. Я еще сделал моим новоявленным академикам напутствие — что скоро вы будете преподавать кинематографические науки молодым. ВУЗ уже есть, мы расширим кинематографический факультет… (Кое-кто уже преподавал)… Да, это было совсем недавно, когда мы готовили награждение…

В результате все номинации и победители были определены максимально справедливо. И конечно, победители приятно удивляли меня. В разделе спецэффектов победил многострадальный «Галактический десант», хотя у него были мощные конкуренты — фильмы о Третьей Мировой, «Морской волк», «Отладка»… В разделе «лучшая режиссура» было понятно, что победит «Велосипедное общество», этот фильм был безусловным лидером, Элисбар раздулся от собственной важности. Мерц победил в разделе «лучший исторический фильм». Решил что он круче Элисбара и поэтому может позволить себе дольше произносить благодарственную речь со сцены.

Лучшим комедийным фильмом оказался «Прикинь, Крал!» — хотя мне этот выбор был не очевиден. Среди лучших фильмов ужасов — «Катакомбы», то же очень не очевидно. Я утешал себя тем, что награжденные фильмы стали для меня сюрпризом, именно так, как я и рассчитывал. Лучшим актером выбрали Антона Огнева. Да, с ним никто поспорить не мог. Лучшей актрисой — Ларису Качалову, которая сыграла Феклу.

Ну и, наконец, когда дошло время объявлять самый лучший фильм меня ждал еще один сюрприз. И какой! Я-то думал, что лучшим фильмов выберут «Феклу». Как же я ошибался!

Лучшим фильмом объявили «Городской заповедник». Когда я услышал это название, первой (и судорожной) мыслью было — а это вообще наш фильм? Тень услужливо показал мне данные об этом фильме. Бюджет, режиссер, съемочная группа. Я встречался с ними мельком. И не надеялся, что они сделают что-нибудь путное. И напрасно.

На фоне моих многомиллионных блокбастеров этот фильм казался очень простым.

Он рассказывал о простой истории одинокого мужчины, у которого была нежная память о своей первой любви и которую он нес через всю жизнь, не надеясь, что когда-либо увидит снова эту девушку. Фильм повествовал о том, как эта любовь вдруг воскресла в его жизни взаимно. Тема фильма — ложь, лицемерие, обман, самообман. Идея — вечная любовь существует. Люди, любите! — вот как она звучала.

Сначала я подумал, что эта кинонаграда — какая-то ошибка. О потом, когда я несся по полю боя, мне вдруг открылось…

Эта простота сокровенных чувств, о которых повествовал фильм-призер, пронизывает всю вселенную. Мы же обросли снаружи толстой броней, оружием, иронией, сарказмом, недовольны, ругаемся, бранимся… А внутри мы такие же нежные, ранимые и ласковые — как дети. Я тут, понимаешь, борюсь с мировым злом в лице Беккера. Могу ломать толстый металл, разрывать его как бумагу. А внутри — больная душа. Из нее сочится кровь от многочисленных стрел. Душа требует заботы и внимания, а у меня на это нет времени. Что ужасно и безумно. Как это на душу нету времени?

Все больше познавая сюжет фильма-победителя (быстро просматривая его) у меня на глазах выступили слезы, что несколько затрудняло мне ориентироваться посреди сражения. Но, честно говоря, мне внезапно стало пофиг на это сражение. И на Беккера. «Я человек!» — застучало в моей голове. «Я живой, я могу любить!» Это клич любого человека, ну а тем более, для меня… несколько неполноценного. Схожие чувства у меня наблюдались в первый раз когда меня подстрелили, когда я хотел уйти. Надо, же, я чувствую тоже самое, но никаких разверзающихся небес я сейчас не вижу.

Я даже вспомнил свою давнюю психиатрию, когда я искал и не находил. Я вспомнил, как Дэн сделал из меня нового человека, что не отразилось на душе. Душа осталась прежней и ранимой, ищущей и не находящей… Я остро вспомнил, как я организовал съемки и премьеры фильмов, людей, которых я привлек. Я искал, нуждался, хотел обрести что-то потерянное. И все мои помощники — у них тоже ведь внутри ищущая душа. Все мы такие, люди. Я вспомнил про Автокомп, у которого нет души, к сожалению, но который предан человеку, чтобы тоже участвовать в душевной жизни.

Я подумал про весь Мамонт и весь Мир. Я же говорил, что все вселенная открылась мне! И она была прекрасна.

Я почему-то подумал про мать Юнию. Вполне возможно в этот момент она подумала про меня. Такое часто бывает. Это не объяснишь. Тень добавил: мать Юния сейчас совершает молитву перед Ковчегом. Значит Ковчег прибыл! Ура! Значит святая старушка молится за меня! Вот, начиная с Ковчега передо мной открылась величественная картина вселенских связей и взаимозависимостей. Совершенно не очевидные на первый взгляд события оказывается были связаны с собой самым невероятным образом.

Вплелись в эту чудесную картину Родственники Круза и даже Беккер. Мироздание было прекрасно. Замысел о нем был превосходен. Мы с этим замыслом каждый день сталкиваемся. Больных утешить, потерянных найти, любимым признаться, нуждающимся помочь… Только не всегда мы поступаем как надо. А фильм ударил именно по этому — по собственному предательству перед собой. Как же хорошо жить! И творить! И помогать! Моя душа прямо охватила весь мир. Беккер показался человеком, который вызывает только лишь сожаление…

Моя душа закричала на весь мир: люблю!

Вот это импульс! Вот это действителньо лучший фильм! Как же он умудрялся прятаться от меня? Режиссер некий Андреев. Несомненно нужно отметить его особо… Это был действительно, очень простой фильм, но — о пронзительных чувствах. Его награждение совпало с боевыми действиями, меня настиг катарсис.

И где-то за всей этой глобальной картиной, но фоне высоких ощущений, вернувшись к сражению, я вдруг даже не увидел, а почувствовал, что в поисках источников противоборства мы кое-что упустили. Я понял что это дар. Так часто бывает. Ты вспоминаешь о своей человечности, а потом вдруг делаешь открытие. В заурядном находишь жемчужину… В массе обыденного приз. Обретаешь потерянную копейку… В этот раз даром оказалась рядовая точка на карте.

«Тень, ты это видишь?»

«Что?» — не понял он. — «Я вижу, что ты показываешь мне на точку на карте. Запустить туда парочку ракет?»

«Да, будь добр» — сказал я роняя слезы.

Некоторые говорят, что в мире много совпадений. А другие говорят про чудеса. Ну, это кто как считает.

Наши ракетные установки сработали как надо. Из одного конца города — в другой за 10 секунд. Ракеты достигли цели. После попадания мне сразу стала видна информация, что это был ключевой сервер.

Да, конечно враг пытался выстроить сетевую структуру своего информационного присутствия в моем городе. Чтобы по выведении из строя одного сервера, остальные продолжали работать. Но в чужом для Беккера городе такая структура невозможна. Обязательно есть центральный сервер, от которого все зависит. Его местоположение и было преподнесено мне как дар.

Я увидел, как пали защиты, которые мешали мне правильно оценивать обстановку. Виртуальные щиты рухнули. Мои отряды достигли точек дезинтеграции, подобных в ДК «Востоке» и уничтожили оборудование. Я приказал немедленно нанести точечные удары и выбить противника. Тотчас тысячи ракет устремились к площади. Теперь я не ошибусь.

Мощнейшие взрывы потрясли самый центр площади Мамонта. Людей, которые еще не убежавшие с поля боя неслись как угорелые, побыстрее от взрывов. Их было не так много. Большую часть мы вспугнули в самом начале боев.

Мы всей мощью двинулись вперед. Ввязываясь в бой уже на главной площади. Сопротивление, прямо скажем, оказывалось вялым.

Уже как несколько минут площадь трясло — все мои ракеты прилетели по целям.

Управлять войском было удобно. Тут было все очевидно — теперь для меня положение вражеских воск было прозрачно. Оставалось дело техники.

Я обегал костры подбитых механизмов и навалы плит, находясь в роботе. Моя армия быстро распространилась по площади.

Как вдруг поступил новый отчет.

«Зафиксирован запуск группы стратегических крылатых ракет Томагавк типа ALCM. Предположительно оснащена 1.300 кг осколочно-фугасной боевой частью. Сейчас ракеты огибают территорию Белорусии» — Тень предоставил мне описание этих ракет с фото, не забыв упомянуть, что летают такие ракеты на расстояние 2 тысяч километров. А до нас им надо преодолеть сколько? 850 километров.

— Откуда?

«Из Польши»

— А ПВО?

«Неактивно» — ответил Тень и добавил: «Такое ощущение, что они летят сюда по приглашению».

— Мы можем их сбить?

«Автокомпы уже работают над этим».

Такая если долетит сровняет с землей весь центр. А вдруг она еще и ядерная?

По чьему приглашению они летят? Синица «позвал» их, это же очевидно. Не понятно, только, может быть он решил закончить свою жизнь в огне взрыва ракеты? Или он не понимает, что тут будет ад?

Цель — все, кто на площади.

Сейчас насущно преодолеть огневое заграждение, которое осуществляется из администрации. Пулеметы стреляли из здания не переставая. Сколько же у них там, в администрации патронов?

Я сосредоточился. Нужно действовать как можно быстрее. Трудно уследить за всеми огневыми точками если ты обычный человек. ТеньДэн уже нейтрализовал все оружие в администрации, у которого была электроника. Остальное будем подавлять точными выстрелами из оружия моих мехов и дроидов. Все грохотало. Те, кто видел все это не понимали, что происходит — события разворачивались быстро и как будто разрозненно…

Но на все огневые точки все-таки не хватило. Поэтому я пустил вперед самые бронированные машины. И они просто поперли на пули, снаряды и ракеты. Центр «Бездна» фактически являлся одним зданием с Администрацией.

Я разделил своих дроидов (среди которых потерь почти не было), одни занялись администрацией, а другие атаковали «Бездну». Мы внесли в торговый бизнес дом с стеклянными офисами, идеальной чистотой и запахом духов всю свою брутальность и гарь. Мы с дроидами неслись по широким коридорам и яростно круша все на своем пути.

Киберов, к сожалению у меня не было. Так что за дроидами шли мои андроиды. Они знали свою работу. Еще сегодня они делили постель со своими девчонками, супругами, а теперь профессионально вскрывают самое неприступное здание в городе. Не без потерь, конечно.

У нас случилось несколько перестрелок на лестницах и открытых под общей крышей площадках. Но со сломанной защитой мутанты уже не могли противостоять нам. Пузырчатая плоть мутантов рвалась ошметками под нашим напором…

Синицу мы нашли в клозете. Интересно уцелеет и клозет и Синица, когда прилетят ракеты, которые он вызвал? Серега уже разбирался с оборудованием, которое здесь имелось. В его задачу входило открыть доступ к информации, чем он и занялся.

Я потащил за собой Синицу. На выход. Быстрее.

— Ты же не думаешь, что сдохнешь здесь?

В ответ он засмеялся как безумный. Неужто крыша поехала?

Большая часть ракет остановили на подлете. Пара ударила в небоскребы. А вот последнюю ракету остановить никто не смог. Она рванула прямо в здании администрации в одно мгновение подняв на дыбы мощные бетонные плиты. Окружающее покачнулось… С удовлетворением я увидел как медленно наклоняется и падает, разбиваясь на мелкие кусочки идол, поставленный губернатором на площади.

Нас с Юркой и Синицей укрыли капсулы в мехах. Я наблюдал, как огонь лижет стекло, ощутимо стало жарко. Но мехи выскочили на прилегающие улицы и стало полегче.

Мы успели. Заряд ракеты был не ядерным. Уничтожать лучший в мире город у них в планах не было. в планах было его захватить. Это ясно как день.

Мы оказались у нашего, киношного, здания. За него мы очень сильно боролись, но его все равно у нас забрали. Сюда стягивались наши силы. Смотреть на центр Мамонта сейчас было скорбно — поваленные небоскребы, огонь, пыль, гарь, черная, выжженная земля. Надо еще подсчитать потери. Что касается ответного удара, то несколько минут назад мы поразили главный бункер польских войск, выжгли всю военную верхушку Польши. Реакции со стороны Польши пока не было. И главное — мы восстановили ПРО. уверен в произошедшем еще стоит разобраться следователям и обществу.

Выйдя из меха, я почувствовал себя великим воином. Войск было очень много. Я шел перед рядами мощных боевых машин. Некоторые имели следы попаданий.

У входа, на ступеньках стоял Эйт. Серега подошел к нему и встал рядом. Показался Николай. Часть нашей прежней группы. Приятно их видеть.

Я приказал запереть Синицу в наших казематах. Сначала их оборудовать, а потом посадить его туда.

Был ли губернатор Семенов в администрации я не знал.

Смелым молодым человеком, который в переломный момент вывел из строя машину противника, управляющую чипованными, оказался Илья Беседин. Он присутствовал тут тоже. Довольный, улыбающийся. Юрка же надел на себя маску мрачности. Такое бывало. Чтобы не выдавать внутренней радости.

Кроме Беседина и нас с Юрой здесь нашлись и другие люди. Это были парни из «Велосипедного общества». Я посмотрел — их становилось все больше. Люди подходили к новому стихийному центру города, окружая как древнегреческую арену. Я помахал им рукой.

— Я очень благодарен всем, кто оказал нам помощь! Ура победителям!

И народ откликнулся — мощным хором.

— УРА!!!

Да, интересно как теперь дальше? Нужно отправить гонцов в Москву уже как представителя полноправного правителя. Мы будем наводить порядок. Проведем выборы. Восстановим здания. Мамонт мой!

Дэн показался у ступенек, на которые я взошел как император. Ну вот, что еще могло меня больше обрадовать⁉ Дэн наконец вернулся из своей Италии! Вот мы заживем!

И тут я почувствовал жалящую и стреляющую боль в спине, с левой стороны. Я понял, что со спины в тело проникло некое оружие и добралось до сердца. Поступил отчет и я даже увидел орудие. Оно было необычным. У него оказалось особенным наконечник. Внутри сердца он выбросил систему похожую на те, которые применяли в ошейниках с которыми на нас охотились люди Синицы. И которые нас тогда сдерживали. Использовалось магнитное поле подавления. Сейчас только меня никто не собирался сдерживать. Они хотели убить. Кто «они» спрашивается?

Дэн перешел на бег, а потом на скачки. Он бежал ко мне. А я уже свалился на пол, увидев улыбку Ильи Беседина. Он продолжал улыбаться и тогда, когда его разорвал Серега. Смертельное разрывание пополам. Нет, даже не пополам, а на куски.

Илья Беседин — предатель, надо же, как они его обработали?

Прошла долгая секунда. Меня клонило и клонило вниз, в после зрения попал Юра. Он тоже упал. Не понятно. Был второй кинжал? Почему он тоже на земле?

Я уже не обращал внимание на Дэна и Эйта. Открылись врата. Раньше когда меня убивали я их не видел. Значит, это что-то новенькое. Но оказалось, это необычные врата — вертикальные. Красивые и зовущие. Они были исполнены в нежном тоне, с красивыми украшениями. И все же что-то было не так…

Да, меня туда не пускали. Мне очень хотелось войти внутрь, а мне преградили путь. Внутри меня все закричало: «зачем Ты меня оставил?» После всего, что было! Почему? И так же внезапно до меня дошло, что мать Юния меня об этом моменте предупредила заранее. Она, как всегда, все знала, мне тогда показалось бессмысленным ее слова, а теперь получается, что я именно этими словами невольно выразился! Да, я оставленный, меня не взяли, но раз я предупрежден, значит, я готов. И я успокоился. Значит так надо.

Голова Юры дрогнула, как будто по ней прошел ластик, он снял его контур, потом его стало заворачивать, как будто сжимать в пространстве, он стал таять.

— Что с ним? — кое-как вытолкнул я из себя.

— Вы связаны, — ответил подоспевший Дэн. Ах, ну да. Материал тел идентичен. И не просто идентичен — а связан. Дэн с тревогой глядя на меня продолжил: — Федоров все продумал. По моему требованию он сделал пространственно временной транспорт специально на этот случай… Ты будешь…

Я не слушал. Меня закручивало внутрь себя. Юрка уже фактически пропал… в пространстве. И меня понесло вслед за ним. Материя фрагментировалось до микро-уровня. Я внедрялся в нее и понимал, что я как будто пролажу через пространство и время. Раньше я пролазил сквозь атомы материи, а теперь сквозь атомы пространства и времени… Вселенная не пустая, подумал я.

Глава 28

Польша напала на Белоруссию, Украина силами НАТО напала на Россию. На новые области, а затем и на Белгород. Успехи оказались серьезными. За неделю НАТО подступила к Мамонту. Активно шли переговоры о сдаче позиций защитников города. В этом определенно имелись успехи, потому что Синица уже давно был готов к сдаче.

Был нанесен молниеносный обезоруживающий удар по всей стране. Нарушения границ фиксировались со стороны Японии, Китая, Казахстана, Прибалтики. Как говорят доступ российского руководства к ядерному оружию был умело перекрыт. Поэтому ядерной войны не случилось. Беккер все продумал.

Боевые самолеты спокойно залетали на территорию России и поражали объекты военной инфраструктуры. Летели и ракеты. Стремительно были уничтожены все объекты ПРО России и ядерные пусковые установки. Поражение было нанесено: административно-политической и военно-промышленной сферам. В наземной, морской, воздушной, космической и информационной средах.

Захват Калининграда был отдельным пунктом. Это был очень лакомый кусочек.

Генералы внутри самого НАТО соревновались, кто первый возьмет Москву. Во всем этом участвовали так называемые объединенные оперативные формирования НАТО.

Россия была лишена мандата Совета Безопасности ООН, в медиа всюду виднелись заголовки «Кровавый Медведь повержен». Уже начиналась дележка ресурсов России.

Протесты в самой России очень быстро снесли. Власть была сломлена, после этого никто не осмеливался бросать вызов представителям Запада, вроде Синицы.

Все, кто был причастен к кинокомпании Ионова — все находились под следствием. Прессовали всех, в том числе и Нину Павловну. Спонсорам кинокомпаии удалось избежать наказания, они скрывались в третьих странах.

Пиршество в зале с высоченными потолками продолжалось. Лианы, пальмы, портьеры на окнах, яркие люстры… экзотические фрукты и выпивка на подносах. Их носили девушки и юноши в туниках. На любой вкус… Эх, подумал Синица, как же там на западе любили вот это все педофильское…

Происходило это в одном из новых зданий Мамонта.

С известных событий прошло два месяца, сейчас уже конец августа. Роботы строят очень быстро. Нужно только поблагодарить этого Ионова, он очистил место в самом крутом городе Земли. Синица быстро этим воспользовался. Новые постоянные здания были гораздо круче прежних.

Организатором благотворительного бала являлся сам Синица, но занимаясь этим мероприятием, он очень чутко уловлял желание новых компаньонов. Ему хотелось, чтобы им было максимально комфортно в Мамонте. Теперь он представлял укрепившуюся власть города-мегаполиса Мамонт (хотя и неофициально), нужно было договариваться с этими новыми компаньонами, которые являлись эмиссарами Беккера. Синица был банален — хотелось урвать побольше, Беккеру оставить поменьше, для этого нужны были аргументы. Этот бал — один из них.

Техническая мощь группы Синицы проявилась так сильно, что буквально недели хватило, чтобы перебить информационную повестку. Все было сработано мощно и однозначно. Теперь Синица был героем. А Ионов — страшным преступником, чуть-чуть не свергнувшим законную власть.

— Я только что разговаривал с самим! — подошел он к Семенову, которого уже сняли с должности губернатора, но пристроили в одной из технологических компаний. На этом месте Семенов будет полезен, как и прежде.

— С Беккером что ли? — Удивился Семенов.

— Да, у нас была деловая беседа! Ему нужно кое-что в Мамонте. Но мы же договоримся, да?

— Ты побеспокоился о безопасности? — зашептал Семенов. Сквозь шепот явственно пробивалась истерика. — У тебя сначала был Борисов, потом ты нашел Ситникова…

— Да, у Ситникова реализоваться в качестве начальника безопасности совсем не получилось. Он был убит прямо в штурмовом фургоне…

— А теперь ты нашел какого-то Исаева. Ты точно ему доверяешь?

Синица внимательно взглянул на друга:

— Ты чего боишься?

Тот нервно взялся за узел своего галстука:

— Неспокойно что-то мне.

— Ты боишься Беккера?

— Мне кажется, что опасность везде. Уж тебе ли не знать, что Беккер…

— Беккер — наш новый прекрасный партнер. — Перебил его синица. — Он заинтересован, чтобы Мамонт развивался по четко утвержденной линии. И чтобы никакого кино, никаких житий мы больше не увидели! — Он скривился в усмешке. И поскольку Семенов промолчал, продолжил: — Нам бы был полезен сейчас пригодился Беседин.

— Это тот, который убил Ионова?

— Да, он. Заметил как четко ему промыли мозги? Он был нам до конца предан, как собака.

— Не доверяю я этим, с промытыми мозгами. По мне так хорошо, что его грохнули… Да, я признаю, операция была проведена идеально. Беседина вела роботка… робата… как правильно сказать?

— Фембот.

— … Фембот.

— Она была сделана с первой партией. Еще когда нам подчинялись Авткомпы.

Они оба знали, что всего изготовлено партий было две. Из первой — фембот, которая пользуясь неимоверной красотой окрутила Беседина и запрограммировала на выполнения задания. А из второй роботы участвовали в попытке захвата Ионова на плотине.

— А что, сейчас Автокомпы нам не подчиняются?

— Подчиняются и довольно охотно. Но ключ к их программам у нас до сих пор отсутствует. Не волнуйся, у нас все получится, это дело техники.

— Два месяца уже прошло, — напомнил ему Семенов. — Как раз это меня и беспокоит.

— Не кипешуй, мы приняли меры. И уже отловили 5 тысяч агентов Ионова.

— Это роботов что ли?

— Да, роботов, которые выдавали себя за людей и жили вместе с людьми. Кто-то думал, что это невозможно, но ничего невозможного нет для прогресса. А его не остановишь. Кроме того у нас в городе установлены станции, которые подавляют волю оставшихся роботов-агентов…

— У меня перед глазами до сих пор стоит то, как… робот разорвал Беседина. Это транслировалось на весь мир. В прямом эфире… Убийца Беседина же сбежал? он выглядел совсем как человек.

— Под Мамонтом очень много коммуникаций. Да, они там прячутся. Но она как крысы, им некуда деваться. Они скоро сами перемрут… Ты лучше подумай о том, какие перспективы перед нами открываются!

— Пять тысяч агентов… Это была подачка для отвлечения внимания. Автокомп планомерно отдавал самых ненужных агентов, — сказал кто-то. — Мы правильно потратили это время.

Семенов некоторое время смотрел на своего бывшего помощника немигающим взглядом, а потом перевел взгляд. Синица обернулся. Перед ними стоял юноша, один из многих. Только его осанка… она была идеальной. Он стоял прямо перед ними и держал поднос.

— Что ты сказал?

— Вы забыли угоститься с моего подноса, — заявил парень.

Какая наглость!

— Чего?

Парень выпустил из рук поднос, проследив, чтобы он не помешал, брякнули о пол рюмки. Прямо из его освободившейся руки вместо кисти торчало несколько стволов.

— Робот⁉

— Вспомни Ионова! — заявил парень.

Выстрелы.

Труп Синицы обмяк, пялясь на удаляющегося юношу. У Семенова подкосились ноги…

Примерно в это же время Бен привел к председателю специалиста по очень тонким вопросам. Эстетическим. Это был проверенный человек и очень талантливый. Выглядел он как-то естественно. Седой, но не потерявший форму. Председатель очень любил эстетику, искусство, старину. Люди, которые могли сделать перфоманс удостаивались высокой встречи. Слабость, это была слабость Беккера.

Беккера заботило как оформить интерьер некоторых своих комнат. Он прекрасно знал, что специалисты по этому вопросу могут удивить.

В казематах под одним его из имений у него хранилась другая страсть — заспиртованные уродцы. Это были реальные образцы из больниц и моргов. Что-то из них даже некоторое время было живым. Его никак не покидал вопрос — как эти уродцы могут жить — с какими мыслями они просыпаются, например — «с добрым утром?» — или нет? Ему нравилось общаться с духами в этом месте, духи шли на контакт охотнее.

Обычно он посещал это место в мрачном настроении. Однако сейчас у него было возвышенное настроение, сейчас он хотел аристократических изысков в своих комнатах особняка. Гость был проверен всеми возможными системами безопасности, проявил крайнюю преданность Председателю. И был допущен.

— Разрешите представить… — начал Бен и осекся. Мелькнул нож. И голова Беккера уже скакала по ступенькам, отделенная от тела. «Откуда нож?» — подумал Бен. «Прямо из руки⁉» Это была первая мысль, когда все произошло и он осознал, что председатель убит. Второй мыслью было — «У этого специалиста по интерьеру были сообщники в наших кругах, иначе бы он не смог сюда пройти…»

Ну и третья мысль. Обычно Беккера предупреждал дух. Он много помогал. Сегодня не было ничего. Никаких предупреждений… Не помня себя Бен выдал это убийце-мужчине:

— Но как же духи, охранявшие предселдателя? — Получилось как неуместная претензия.

Седовласый «специалист по интерьеру» старательно и не торопясь стирал кровь с острого клинка. Клинок высовывался у него прямо из руки вместо кисти. Но он ответил:

— Ты же знаешь, что у нас Ковчег? Это великая святыня. А перед ней за меня молиться святая женщина. Ее имя Юния. — Он прищурился и с удовольствием проговорил: — Перевес теперь на нашей стороне.

После чего с щелчком левие встроилось внутрь руки, а кисть вернулась на мместо. Улыбаясь мужчина отправился к выходу. А у Бена застучало в голове «Перевес теперь на нашей стороне»…

В этот же день был убит Исаев. А так же ключевые фигуры в управлении Японии, Казахстана, Польши, Балтийских стран и Китая. И, конечно, в мировом правительстве.

— Дорогие жители России! Не нужно бояться! — Говорил Престиж в эфире. Число его подписчиков достигло миллиарда за последние несколько часов. — Мы присутствуем с вами при потрясающих событиях. На наших глазах происходит обновление мира! Я говорю с вами как лицо сети Автокомпов. Автокомпы позаботятся о каждом из вас. И не дадут никого в обиду. Виновные же понесут наказание. Вы знаете, что недавно был убит наш руководитель — Владислав Ионов. Это ужасная трагедия, которая опечалила большинство россиян. Он научил нас жить по новым принципам. Некоторое время я не мог выходить в эфир. Но сейчас мне никто не может помешать. Внимательно послушайте, прошу вас. МЫ ВЗЯЛИ ВЛАСТЬ. МЫ УПРАВЛЯЕМ СТРАНОЙ И ПЛАНЕТОЙ. Несправедливости закончились. Начинается эра человеческого счастья… Никаких перебоев со снабжением продуктов, лекарств и всего остального, необходимого для жизни не будет. Мы и раньше контролировали выпуск товаров. Мы продолжаем это делать. Нам нужен каждый человек. Владислав научил нас быть вашими друзьями. Помните, как много он сделал? Мы верны его словам! Я вам зачитаю сейчас имена тех, кто долго правил миром… И какой казни они подвержены. А затем снова перечислю правила поведения в обществе.

Имена казненных правителей снабжались пояснениями вроде того, скольких людей он убил, скольких людей он обманул…

Люди слушали это обращение в автобусах, метро, магазинах, дома, на площадях. Слова «мы взяли власть» потрясли всех. Теперь править будут машины.

Вся инфраструктура переходит под управление машин. Все отрасли производств, все супермаркеты, все гос.учреждения. Это что же теперь везде в администрациях будут одни роботы?

В кабинет министра культуры без стука зашли два парня. Их руки были в крови, лица холодные.

— Что вы делаете?

Парень ответил:

— Нина Павловна вам нечего бояться, мы будем охранять вас. Вы назначены новым губернатором.

Она закашлялась.

— Что со старым губером?

— Он ликвидирован.

Она крякнула. Потом оценивающе оглядела их:

— Что с руками?

— Что? А кровь? Это не наша.

Теперь Нина истерично засмеялась. Она с трудом успокоилась.

— Вы же роботы, да?

— Это верно. Вы будете управлять с нашей помощью. Нам нужно сработаться.

Она поднялась со своего места.

— Эти два месяца прошли как в аду. Меня дергали на допросы, следили угрожали и нападали.

— Мы все это знаем. Теперь беспокоиться не надо.

Кроме того, они прекрасно знали, что ее не сняли с должности. Возможно, просто не успели.

— Это хорошо. Ребята, вы лучше скажите мне, что с Владом и Юрой.

— Влад, Юра и Виктория попали во временной парадокс.

— Что это значит?

— Они живы, но не в нашем времени.

— А Синица?

— Убит. Если вы хотите знать, убит Беккер и еще несколько сот высокопоставленных главарей тайного мирового правительства. Они все убиты. Более той власти не будет. Какие ценности будут установлены новой властью зависит от вас.

Она больше не могла терпеть, ей казалась, что она сейчас задохнется.

— Я хочу на улицу.

— Пожалуйста.

На улице ей стало лучше, но не на долго. Она увидела припаркованные к новому зданию администрации автобусы с окнами на решетках. И киберов! Раньше она видела таких роботов только на выставках. Ну или примерно таких. Сейчас они маршировали строем, а в руках, то есть в манипуляторах у них было оружие. Роботы распределялись по зданию администрации, а так же — по всем окрестным зданиям.

Некоторых людей из администрации повели в наручниках все те же киберы.

— Это что, арест?

Их грузили в автобусы. Некоторые люди слонялись и смотрели, до них не было никакого дела. Они недоумевали — что происходит? Что это за движуха? По какому принципу вяжут?..

— Что это?

— Мы взяли все в свои руки.

Где-то на периферии центральной площади послышались выстрелы. Где-то недалеко шел стрелковый бой.

— Что это?

— Ликвидация оставшихся мутантов.

Она помолчала. Циничный ум начальника департамента все же взял вверх. И она совладала со страхом. Все же не первый год на руководящей должности. Она просто продолжит заниматься своим привычным делом. Начальник теперь другой — над ней теперь роботы. Как она с ними договорится?

— Постойте, а у Влада и Виктории… был ребенок…

— Да, это девочка. Она не была насыщена специальным составом, перенос на нее не распространился, она осталась здесь. Мы ее уже эвакуировали вместе с дедушкой и бабушкой. Мы активно будем заботиться о ней, охранять, оберегать и воспитывать. Она получила статус принцессы.

— Что? Принцессы?

— Да, до совершеннолетия за ней закреплен статус принцессы. Потом она станет императрицей. Вы же — взяты на должность управляющего. Вы пользовались огромным уважением у Влада, для нас это очень важно. Кроме этого мы знаем, что у Влада были планы сделать вас губернатором. Вы можете приступать к работе. У вас — все перспективы достичь безбедной и обеспеченной старости.

— Я буду регентом? Хорошо.

Изменения коснулись всей страны. Россия скоро восстановила утраченные территории, восстановила международное влияние. Поскольку все мировое правительство было ликвидировано России пришлось брать на себя руководство всем миром. В истории такого еще никогда не было. В Москву и в Мамонт выстроились очереди чиновников из разных стран, которые хотели заручиться поддержкой. Все хотели найти настоящего хозяина планеты и подружиться с ним. Настоящим хозяином планеты стал Автокомп. Он сам нашел, кто ему был нужен. И сам установил новые правила. Время было уже продвинутое, цифровое, так что Автокомпу особенно переделывать в мировом устройстве ничего не потребовалось.

Очень быстро настроился новый образ жизни. Благодаря развитой цифровизации Автокомпы знали лично каждого жителя Земного шара. Они потихоньку стали заниматься оптимизацией жизни. Огромное значение получили «дворцы венчания». Здесь можно было найти спутника жизни, которого подыскал тебе ИИ Автокомпа. Открылись «Молодежные дворцы», «Дворцы пионеров», «Дворцы любителей спорта», Автокомп активно работал с «человеческим материалом» с целью максимальной отдачи обществу. Очень популярными оставались «Велосипедные общества», в них очень тепло вспоминали Ионова и брали на себя общественную работу. Естественно, наиважнейшим общественным центром стало общество, посвященное работе. В нем ИИ Автокомпа делал каждому жителю персональные предложения. Да, здесь распределялись профессии: и вошедшие в анекдоты — начальник клумбы, руководитель подъездной самодеятельности, но и вполне реальные — контролер прокатного стана, инженер-программист… Автокомп искал таланты и находил их в людях. Восстановились съемки кино, трансляции тв-сериалов. Мумбаса и Гольдштейн (и другие спонсоры Ионова) приехали в Мамонт на постоянное место жительства. Теперь они имели дело с Ниной Павловной. А она проявила недюжинный талант. И особенно напирала, чтобы фильмы выпускали «как у Ионова» «или даже лучше». На что Гольдштейн качал головой и говорил «так, как это получалось у Влада уже больше никогда не будет».

Вскоре обществу в Мамонте была явлена принцесса Ксения. Девочка восседала в огромном новом дворце (в середине города — его опять перестроили) на огромном троне со всеми атрибутами принцессы — с небольшой короной, с потрясающей прической, украшениями, маленькая царская мантия лежала на ее плечах и на троне. Автокомп очень хорошо поработал, сделав трехлетнюю непоседу настоящей властительницей. Она старалась смотреть на пожаловавших на поклон придворных сурово, как ее и учили, но все видели в ней ребенка, который корчит рожицы. Тем не менее, новые придворные охотно делали перед ней земной поклон.

Рядом с троном имелось кресло для регента. Нина Павловная восседала в нем, одобрительно кивая принцессе. Гостей быстро выгнали, аудиенция оказалась короткой, но весьма впечатляющей.

Естественно, что после этого начались публичные прения по поводу новой властной структуры установленной в России. Но все они проходили под контролем Автокомпа. Не составило труда продвинуть идеи императорской России в медиа. Тем более, в России можно было напомнить об истории Российской Империи, было к чему апеллировать.

По всему земному шару были развернуты новые проекты, который были призваны поднять уровень жизни. С Луны по-прежнему летали корабли, везли полезные ископаемые… Работа велась очень активно. Автокомп не давал никому покоя…

По существу, восстановленная в РФ монархия стала во главе всей планеты.

Общество как всегда роптало из-за засилья машин, а когда оно не роптало? Но оно терпело. Некоторым даже нравилось. Потому что фантастика, которая еще только обещала будущее стала реальностью. Но можно сказал, что власть машин, соединенная с императорской властью — это было что-то новое и воодушевляющее.

Ионов.

Это было похоже на то, как я приходил в себя с зашитым в голове чипом. Только я не лежал и даже не сидел… я шел. Я пришел в себя в шедшем человеке. Это меня напугало, я схватился за голову.

Тело слушается. Может быть то, что произошло было иллюзией? Может быть у меня до сих пор стоит чип в голове?

— Никаких чипов, о повелитель, — ТеньДэн еще и источает сарказм.

Я помнил, что ТеньДэн не любит говорить. Он же мое тело. Умное тело… и говорит только в самых необходимые моменты. Уж не из-за него ли я здесь оказался? Где — здесь?

Я стоял перед входом в Агроинженерный Университет. Приемная комиссия работала. Должны были вывесить результаты экзаменов… Постойте, постойте, опять ВУЗ? Сколько их у меня уже было⁉ нет! Я не могу больше учиться!

В отражении стекла на крыльце я увидел себя. Что это на мне надето? Свитер⁉ Стоп? А почему я такой хилый? Сколько мне лет? Если я поступаю в универ, то мне… 17? А какой год сейчас?

ТеньДэн выдал:

Конец августа 1991 года.

Вот это я прилетел.

В отражении появились знакомые черты.

— Юрка?

— Здравствуйте товарищ, — заполошно потряс он мою руку. Мы кратко обнялись. — Ну что вам уже нравится в 1991 м? Я уже как месяц здесь прохлаждаюсь. Там у себя в Сортавале. вот, приехал поступать… — Его довольное, и очень молоденькое лицо говорило, что я от него так просто не отделаюсь… — А это кто? Ой, неужели они здесь?

Это были Дэн и Эйт. Они подошли к нам на крыльцо.

— Ну вот, вся банда в сборе, — сказал я.

— Дэн это ты? — спросил Юра, кажется еще не веря до конца.

— Это я, — ответил он утвердительно и повернулся ко мне. — Извини, Влад, в нашем времени я не успел поздороваться… И уберечь тебя не успел… Но видишь, мы снова вначале.

— Как вы с Эйтом сюда попали?

— Это было не просто. Федоров открыл механизм пространственно-временной эвакуации, надеюсь ты это уже понял.

— Еще бы! Понял. У меня до сих пор еще зубы свербят…

— Но кроме этого он открыл существование естественных порталов для перехода из времени во время. Прямого перехода в 1991 год нет. Нам пришлось идти «окружным путем» через 1965 год и 1825 год. Порталы открываются по определенному закону. Чтобы дождаться открытия портала нам пришлось прожить во времени аборигенов 4 года. Год в 1965 и три с 1825 года. Федоров объяснил нам принцип работы порталов. И мы рассчитали систему переходов.

Федоров — определенно голова. Профессор! Профессорище! Не зря я дал ему карт-бланш. Хотя в начале наше знакомство несколько… не заладилось. Хорошо, что я его реабилитировал из психушки…

— Получается, чтобы встретиться с нами сейчас вы прожили где-то во времени 4 года! Вот это да! — Восхитился Юра.

— Это еще относительно немного. Могло потребоваться 40 или 60 лет. И мы бы пошли на это, — сказал Эйт.

— Что с Викой? — спросил я прямо.

— Она попала в 1941 год.

— Куда? — Изумился Юра. А я не смог и слова сказать.

— Как? Как она могла переместиться?

— Вы втроем все связаны. Ты же… занимался сексом со своей женой?

— Ну да.

— Ну вот, ты… изменил ее. Хорошо, что это было безболезненно и незаметно для вас обоих. У нее для перемещения были особые условия… Вы оказались здесь, а она там.

— Как нам добраться до нее?

— А! Это очень интересный вопрос.