По прозвищу Чумной [Миранда Грин] (fb2) читать онлайн

По прозвищу Чумной

Пролог

Инквизитор не собирался убегать: не видел смысла тратить силы на заведомо провальную борьбу, предпочитая встретить смерть стоя и забрать с собой как можно больше магов. Желание с одной стороны похвальное, в духе кодекса, но в тоже время – порицаемое, ведь никаких высоких мыслей об общем благе в его голове в тот момент не было. Только глухая ярость, грозящая пожрать его душу раньше, чем та расстанется с телом – чувство, бывшее для инквизиторов под запретом.

“Ярость должна быть чистой и холодной, лишённой и намёка на месть, личный интерес или, упасите боги, удовольствие”. Он слышал это едва ли не каждый день, с того момента, как начал хоть немного понимать человеческую речь. Все эти дни приходилось делать вид, что он следует правилам, что он хороший, правильный инквизитор. Теперь, перед лицом смерти, можно было перестать притворяться. Пусть ему не так много лет по человеческим меркам, тела инквизитором изнашиваются быстрее, люди слабы и плохо переносят нисходящую на них божественную энергию. Болеют, разрушаются, умирают. В отличие от тех, кто сейчас идёт по его следу.

Маги, да отвернуться боги от своих потерявших стыд потомков, несли в себе каплю божественной крови. Всего каплю, иногда практически растворённую в человеческом наследии, но и её хватало, чтобы породить подобное чудовище. Маги жили невероятно долго и мнили себя новыми богами, из-за чего и впали в немилость у своих же прародителей. В храме всех божеств оказалось слишком тесно.

Инквизитор довольно оскалился, расслышав в коридоре наполовину разрушенного замка шаги и голоса, привалился к стене, позволяя себе пару раз вздохнуть, пока есть такая возможность. Сила, способная подавить магию, сделать из её пользователя простого смертного, стремительно закипала внутри, набирала мощь, от которой трещали кости. Ещё немного – и осколки рёбер вопьются в лёгкие, лишая надежды на выживание. Немеющие пальцы отработанным движением принимаются перебирать костяные бусины на запястье: слова ему уже не нужны, но успокоить радующийся последней битве разум просто необходимо. Он же не хочет уйти просто так, не оставшись самым страшным воспоминанием своих преследователей?

Он не был лучшим из инквизиторов. Жестоким? Был такой грешок. Принципиальным? Может быть. Азартным в своей охоте? Совершенно точно. Возможно, слишком азартным, что мешало ему быть просто правильным вопреки всем стараниям. Зато сейчас, когда можно было с чистой совестью отпустить себя, ему наконец-то удаётся поймать это состояние чистой ярости, о котором все твердили. Молодой мужчина с лицом старика улыбается совершенно счастливо. Наконец-то ему в этом благородном деле перестала мешать капля магической крови, доставшаяся от отца. Печально, борец с магической чумой и сам был в каком-то смысле магом. “Чумной” инквизитор, какая мерзость!

– Вот ты где! – из-за угла вылетает коротко стриженная девица.

Ведьма хороша, как и все представительницы этого проклятого племени. Настолько, что старинный, времён основания инквизиции, анекдот про “Хорошо, но потом – сжечь” анекдотом является от силы на треть. И не сказать, что сами колдуньи были против: кто-то надеялся обмануть наивный инквизиторский молодняк, обаять и влюбить в себя доверчивого юнца, а кто-то понимал весь кошмар ситуации и просто торговался за условия получше и смерть побыстрее. Нет, в семье, конечно, не без урода, были и случаи искренних влюблённостей, но они могли бы стоять в одном ряду с набожными колдунами. Исключение, подтверждающее общее правило. Всем известно, что наделённые магией любят только себя.

– Иди сюда, красивая, я хоть и устал, но на тебя меня хватит! – удерживать дробящую кости силу внутри становится всё тяжелее, но он должен подманить эту нелюдь поближе, чтобы всё получилось как надо.

Глаза ведьмы недобро вспыхивают, темнея практически до черноты, словно отражая её душу. Вернее, отсутствие души, всем известно, что у таких как она душ нет. Маги – воплощённый порок древних божеств, от которого они пытались избавиться, который принял человеческую форму, обманув небожителей. Магичка шагает к инквизитору, плавно, словно кошка, охотящаяся на слишком крупную и осторожную птицу. Мужчина бросает ещё пару похабных комментариев, уже не слишком понимая, что несёт, ему нужно лишь вывести её из себя, заставить пройти ещё пару шагов. Она должна желать снести ему голову лично.

В груди начинает булькать, но дрессированная воля не позволяет свалиться на пол, позорно сползти по стене. На его счастье, ведьмочка достаточно молода, чтобы вестись на такие провокации. Когда та оказывается совсем рядом, инквизитор сжимает на тоненьком запястье пальцы, хватку которых сможет расцепить только его смерть, до которой остались считанные минуты. Вторая рука ложиться на белое горло девицы, с удовольствием его сжимая. Он мог бы раздавить, заставить все хрящи осыпаться костяной крошкой, если бы сжал чуть сильнее, но ему нужно лишь, чтобы она хватала ртом воздух.

Собственная сила обжигает горло, будто он попытался выпить огонь, инквизитор облизывает пересохшие губы окровавленным языком, прежде чем впиться ими в распахнутый в поисках воздуха рот ведьмы. Он не успеет, не дождётся остальных, но стриженная брюнетка станет живой ловушкой для себеподобных. Она пытается отбиться от него свободной рукой, но теперь инквизиторская энергия сжигает их обоих, только вот ему скоро станет не больно, а она умрёт последней, сперва отравив весь свой ковен, с которым связана на уровне магии. От девицы тянет полынью и чем-то тяжёлым, присущим всем колдунам, инквизитор начинает различать запахи, когда последние капли сил его всё-таки покидают. У ведьмы получается оттолкнуть почти безжизненное тело, искривлённые в последней усмешке багровые губы отпечатываются в воспоминаниях тревожным предупреждением, страшным знаком, истолковать который она пока не может. Но старшие точно помогут ей с этим. Она посылает в грудь мужчины шаровую молнию, чтоб уж наверняка отправить его на тот свет, и спешит вернуться к своим.

Попадание заклинания инквизитор уже не ощущает, перед его глазами уже расстилается Серая Долина, в которой души ждут решения своей судьбы. В бесконечном ничто, лишённом и радости, и страданий, и боли. Ему жаль лишь одного, что он не успеет уловить, как вспыхнут на краю восприятия в последний раз и навек погаснут огни чужой магии.

В первые мгновения он ощущает лишь прохладный, похожий на пепел песок, вытягивающий из него даже фантом той боли, что сопровождала последние минуты жизни. Насладиться этим ощущением не даёт чужое недовольное бормотание буквально под боком. Приходится разлепить глаза, без особого на то желания, и повернуть восхитительно лёгкую голову на источник звука. Неожиданный сосед ещё хранит на себе отчётливый запах покинутой жизни, явно такой же свежий мертвец как и он сам. Вот только тянет от него магией и могилой.

О некромантах в их время только слышали, но последние три столетий не видели ни одного, и уж тем более известные истории не выглядели так… жалко. Этот был лет на десять младше инквизитора, тщедушный мальчишка с чёрными глазами, как у кочевников, и почему-то кроваво-красными волосами, неровно остриженными – так, абы каким образом, лишь бы срезать, обычно стригут заключённых. А ещё от него шёл практически канат из магии, связывающий с той стороной. Не живой. Не мёртвый.

– Оставь, ты уже тут, нет смысла бороться.

Игнорируя доброжелательнейший тон инквизитора, молодой некромант продолжает цепляться на связь с миром живых, но завеса по какой-то причине не пропускает его. То ли упокоили по всем правилам, то ли недостаточно силён, чтобы пробиться обратно. Инквизитор поставил бы на второе, но вот очевидный вариант не всегда самый правильный. Может красноволосая мелочь мелочью только кажется, по этим колдунам не поймёшь, у них и столетний дед может выглядеть на тридцать.

– Мне казалось, что по эту сторону у душ должно наблюдаться полное понимание речи друг друга…

– Что тебе нужно, жрец? – мальчишка развернулся, недовольно кривя изгрызенные в лохмотья губы. – Не мешай.

– И как же ты тут оказался? – инквизитор сел, опираясь на согнутую ногу. – Вас же, некромантов, хрен загонишь в могилу. Признавайся, кому дорогу перешёл. У мёртвых секретов друг от друга нет.

– Когда я выберусь, я вселю тебя в умертвие и буду использовать как учебное пособие! – в удивительно низком для такого тщедушного парня голосе прорезался странный акцент, будто какая-то связь с миром живых всё-таки осталась. – Отлично! Я зна… да твою мать!

Некроманта протащило по серому песку, нить связи истончилась, пусть и не исчезла окончательно. От раздражения и явно уязвлённого неспособностью вернуться самолюбия на глазах мальчишки – ему совершенно точно нет и полувека, так, личинка некроманта – выступают злые слёзы. Инквизитор удивлённо гнёт бровь: а говорили, что личность и чувства смываются песками долины, а вот погляди ж ты. Да и он сам пока не спешит расставаться со своим прошлым. Ведомый этой мыслью мужчина проходит несколько шагов до красноволосого, все силы которого теперь уходят на поддержание тонкой ниточки.

– Точно не хочешь поговорить? – в другое время он бы предпочёл добить колдуна, но в обозримом пространстве никого нет, а вечность без общения пугает сильнее, чем нарушение оставшегося в прошлой жизни кодекса. – Как тебя зовут?

– Никак, – некромант садится на холодный песок, прижимая ладонь к груди, будто это может остановить обрыв связи с телом. – Не знаю, как это происходит на твоей родине, а у нас за нарушение чужого права на смерть лишают имени. И, вот, медленно упокаивают!

Лицо его больше походило на вылепленную больным скульптором маску, связь с жизнью выгорала. Видимо, именно это заставляло личинку некроманта заходиться в нервном хохоте под тяжёлым взглядом застывшего над ним инквизитора. И уж на что у последнего были крепкие нервы, а сжавшиеся на ноге костлявые пальцы заставили вздрогнуть, пусть и не дали ни пнуть колдуна, ни сделать шаг назад.

– А хочешь жить, жрец? Меня-то обратно не пропустит, а ты вполне сможешь занять моё место, м? У меня там даже какое-то имущество имеется, пусть за него и пободаться придётся.

– Вот при жизни на сделки с колдунами я не соглашался, – инквизитор понимает, что должен сейчас отказаться, но жить ему действительно хочется.

Он прекрасно понимает, что новое перерождение не для него. Слишком уж привык отравлять жизнь окружающим, особенно магам. Жалко, конечно, будет стать одним из них, но тем приятнее будет отыграться на них за всё и сразу.

– Ну, не соглашался и что? Ты не затягивай, я это долго не продержу, – некромант кивает на оплетающие его пальцы нити.

– А в обмен? – у магов ничего не бывает по доброте душевной, исключительно выгода и собственные интересы. – Что ты хочешь взамен? Я должен знать, на что соглашаюсь.

– Я отдам тебе силу, память, права. Уйду вместо тебя на перерождение. Но ты превратишь жизнь каждого из королевской семейки в кошмар, – он заставил себя встать на ноги, хотя всё больше напоминал обтянутый кожей скелет. – Они выносили приговоры моей семье, вынесли и мне, не став выслушивать. Я хочу, чтобы ты выжил и заставил их рожи кривиться от одного упоминания.

Пальцы свободной руки некроманта осыпаются прахом, сливаясь с песками пустоши. Вот уж подумать никогда не мог, что после смерти всех ждёт ещё одна смерть, о таком ни одна книга не рассказывала. Инквизитор рассматривает кончики собственных пальцев, будто покрытые тонким слоем пепла, и решается. Хуже смерти точно ничего не будет, а так он может насытится второй жизнью. Тем более, что его так настоятельно просят демонстрировать все качества характера, не только положительные. Чумной видит, что некромант понял его решение, и оскаливается в такой же ухмылке в ответ.

Колдун рассыпается прахом, тяжёлым, залепляющим глаза, забивающимся в лёгкие, стремящимся заполнить собой всё восприятие. Грудь инквизитора второй раз разрывает болью, только теперь она несёт не смерть, а новое рождение, от которого закипает кровь – по крайней мере, ему так кажется. Мозг наполняют картинки чужой жизни, некроманты осознают себя ещё в утробе, пусть этот период и первые годы жизни со временем смазываются, становясь чёткими лишь в определённых условиях. Передача своей личности, самой своей сути, кому-то другому явно входит в их число.

Как мужчина не старается, услышать в воспоминаниях имя некроманта у него не выходит, там, где к нему обращаются, в воспоминаниях лишь гул, будто кто-то со всей силы ударил по клавишам органа. Мир сильно отличается от привычного инквизитору, перед ним буквально распахивается вселенная: бескрайняя чернота, наполненная звёздами, странные корабли самых разных очертаний. Непохожие друг на друга люди – и нелюди, которых заклинаний перемалывают в крупный фарш.

Холодная красота костяных садов Зиланделикса, родной планеты некроса, дома из серого камня и яркие витражи в окнах, цветастая одежда на бледных людях, похожих на кукол. Некроманту всего девять, когда он стоит в первом ряду у помоста, стирая с лица густые багровые капли трясущимися руками, полуслепым взглядом различая два красно-белых пятна на фоне тёмной фигуры: палач, как и положено, поднимает головы казнённых перед толпой. Чужая, совершенно недетская, ярость и жажда мести сливаются с его собственным отношением к магам. Он совершённо чётко видит каждого сидящего на высоком балконе в тени тяжёлых занавесов, защищающих от серого зиланделиксийского солнца. Некромант помнит их лица, Чумной инквизитор знает, как прекрасно хрустят ломаемые кости, когда магия покидает своего носителя, прекращает держать его среди живых.

Прочие воспоминания несутся ещё быстрее, словно некромант из другого мира стремится показать ему самое важное как можно быстрее, обратить на это всё внимание инквизитора, чтобы тот принял эти воспоминания как свои. Это – совсем свежее. Некрос пытается поднять стремительно уходящую на ту сторону соплеменницу. Сейчас Чумной точно знает, что удерживать среди живых умирающего некроманта или поднимать кого-то из них строжайше запрещено. Такие твари теряют свою настоящую личность, становясь искажёнными злобными тенями себя прежних, жаждущих лишь власти, крови и насилия. Что усугубляет положение парня, так это происхождение девицы. Угораздило же его связаться с одной из ненавистной ему правящей семьи…

– Удружил, сучёныш, – беззлобно усмехается инквизитор, ощущая, как его тянет куда-то, не то во все стороны, не то сворачивая в шар. – Хотя я буду рад избавить новый мир от пары десятков колдунов. Даже если для этого мне нужно будет стать одним из них. Но патлы твои я перекрашу в нормальный цвет.

Чумной мысленно сплёвывает. Себя тощим мальчишкой-заморышем он уже не помнит, а уж смазливым, как игрушка для утех из магического квартала, он и вовсе никогда не был. Некрос в его голове практически неслышен, но безразличное “Да делай ты что хочешь” возникает как собственная мысль инквизитора. Или же колдуна?

Забивающая лёгкие пыль ощущается слишком уж натурально, но это как будто бы не мешает, ему даже не хочется дышать, что странно. Что-то давит, сжимает со всех сторон, в живот будто кол воткнули, хотя боли как таковой и нет. Сознание постепенно успокаивается, проясняясь далеко не сразу, образ Серой Долины ещё какое-то время заполняет его, чтобы смениться простым осознанием.

Он лежит в могиле.

*

И помните, комментарий всегда лучше лайка, но лайк и библиотека тоже стимулируют желание писать и увеличивают количество знаков в минуту со стороны автора

Упокой, Господи...

В той жизни его назвали Алексеем, а вот фамилия и отчество младенцам, найденным у дверей инквизиторской службы Его Величества не положены. Вообще, младенцам с ведьминской кровью – а отметка на спине, родимое пятно вполне определённой формы, говорила именно об этом – даже шанс на жизнь не положен. С другой стороны, кем бы ни был человек, подбросивший его сюда весенней ночью, а простым его назвать никто бы не смог. И дело даже не в стоимости колыбельки и пелёнок, нет, деньги и у хорошего торгаша водятся. Но ребёнка не тронула ни магическая чума, вылезшая после схода снега, ни бесновавшаяся в тот год ночная нечисть, заходящая даже в столицу. Пожалуй, именно это и спасло мальчишку. А уж кто из благородных господ изволил поразвлечься с ведьмой, получить от неё бастарда и выжить после этого, они как-нибудь потом узнают, пока это не так важно.

Главный инквизитор Москвы и Московской губернии вспоминал то апрельское утро, стоя над едва узнаваемым телом воспитанника. Неузнаваемым, но всё ещё существующим, хотя после смерти Алексея должно было рассыпаться прахом.

– Всё хорошо? – подошёл к нему напарник погибшего.

– Я впервые не могу отдать указание захоронить. Он не здесь, но и душа его не ушла на ту сторону, словно утянуло куда-то мимо… Это странно. И неправильно.

– Ну, про мать-то его мы знаем.

– Даже чёрная кровь не застревает между жизнью и смертью. Давай так, Андрей. Мы спустим его вниз, в камеры для бесноватых, и проследим. Если рассыпается позже – всё хорошо. Если вдруг оживёт и проснётся не собой, то выйти не сможет.

– Может шамана позв…

– Нет. Ноги ни одного из этой братии здесь не будет. Те же колдуны.

Молодой инквизитор поднял руки, мол, сдаюсь, и первым ухватился за носилки, на которых лежало изломанное тело. В какой-то момент ему показалось, что то дёрнулось, аж перекреститься захотелось, но наваждение быстро спало, так что в темноту подземелий шагали уже молча и весьма бодро.

В камере было немногим теплее, чем на леднике. Одержимым холод был не страшен, а ресурсы на обогрев можно было не тратить. Андрей окинул взглядом “покойного” и, под понимающим, пусть и не слишком мягким, взглядом наставника укрыл то, что осталось от Алексея плащом. Невольно захотелось оправдаться, будто он сделал что-то не то.

– Ну, вдруг он всё-таки придёт в себя, да и бросать вот так… не по-людски это.

– Разве я тебе хоть слово против сказал? Просто постарайся не слишком тешить себя надеждами, будешь меньше расстраиваться. Пойдём, у меня ещё отчёт сегодня, маги из метро всё-таки заговорили…

Им наверняка показалось, что тело в камере вздохнуло, прежде чем снова затихнуть. Инквизиторы, не сговариваясь, обернулись, посмотрели на него одно долгое мгновение, и также синхронно вышли, запирая дверь покрепче. Если Алексей действительно вернётся, то он сможет распахнуть камеру. А всем прочим в подземелье и его переходах делать нечего.

*

Как-то раз, ещё на заре его инквизиторской карьеры, Алексей не то чтобы поймал заклинание, скорее, попал в поле его действия, бетон под ногами стал жидким как сметана, утягивая парня по грудь. Сейчас давно уже не мальчишка и совсем недавно не инквизитор ощущал себя точно также. С одной-единственной разницей, что вокруг был не бетон, а земля, и он находился в ней не по грудь, а с головой. Не ожидавшее такой подлянки сознание почти запаниковало, что они сейчас задохнуться, но быстро было взято под контроль.

Некроманты потребности в воздухе явно не испытывали. Пусть знания колдуна ещё не устаканились в его голове, но Алексей обнаружил для себя ещё пару забавных – если в такой ситуации что-то можно назвать забавным – моментов. Например, некроманты своих отступников хоронили так, как на его родине закапывали колдунов. Лицом вниз, чтоб если немертвый начинал копать землю, то зарывал себя ещё глубже. Здесь, правда, такая обманка не сработала бы, чувство направления было прекрасно развито. Да и зарыли его не слишком глубоко, будто не рассчитывали, что тот сможет вернуться в мир живых.

– Упоко, кхх, твою мать! – вместо слов и воздуха изо рта посыпалась земля, кладбищенская пыль забивала лёгкие.

Сколько он провёл в скрюченном положении, откашливая комья из дыхалки, инквизитор бы не сказал. Да и называть себя инквизитором следовало бы прекратить, мало ли. В службе дознавателей у него на родине имелись умельцы читать чужие мысли, вдруг и тут кто-то есть. Да и инквизиторской силы в этих краях точно нет, раз он не ощущает Присутствия, хотя вселение в чужое тело может забивать ощущения. В книгах о таком не писали.

Как не писали и о том, что делать, когда тело не слушается, путаясь в собственных конечностях, как в верёвочках детской игрушки. И лекций на эту тему не читали. Даже у старших товарищей такого опыта не было. А одержимые… ну, скажем так: сами они после подселенца как правило слюни пускали, а подселенцы ощущениями не делились. Да и опыта такого у них было достаточно, чтобы не испытывать проблем с координацией.

Кое-как удалось ощупать собственное лицо, черты которого будто менялись под руками. Кости и хрящи щёлкали, перестраивая внешность. “У некромантов нет своего лица”, всплыло где-то на задворках. Потом, об этом он подумает потом. Пальцы доползли до лба, в середине которого ощущалось нечто вроде шляпки гвоздя. С тяжёлым вздохом, он потянул это “нечто”, действительно оказавшееся длинным гвоздём-колышком, удивительно безболезненно выскользнувшим из глубокой раны в голове.

– Мозги?

Короткая вспышка боли настигла не сразу, проникая во все закоулки тела, заставляя замереть, пережидая. Что-то подсказывало, что обычный человек, даже самый выносливый, от такого загнулся бы, но у колдунов всегда всё было не как у людей. Зато после этого как будто бы выправилась координация, по крайней мере, он смог встать на ноги и осмотреться, пусть и слегка пошатываясь.

Самый натуральный некрополь, на сколько хватает глаз – сплошные надгробные плиты, покрытые чужеродными символами, от которых мурашки по коже. Ему нужно выбраться отсюда раньше, чем они высосут из него силы, лишив даже шанса на новую жизнь. Кто ж мог знать, что не все кладбища – места силы для некромантов.

Правда, Алексей позволил себе одну слабость – или это сделал тот, кто занимал тело до него? – и обернулся на надгробие, из-под которого выбрался. Видимо, думал, что увидит там своё имя. Но камень был пуст, идеально отполирован и пуст. Даже тут его лишили имени личного и родового.

– И ведь ни их, ни тебя осуждать не получается. Зиланделиксиец, значит? Будешь Ликсом. Мы оба будем Ликсом, надо привыкать.

*

За ворота он вывалился, ощутим разницу сразу же, настолько отличалась обстановка кладбища и просто мёртвой планеты. Чумной инквизитор рухнул на землю, рассматривая бесконечное небо, казавшееся невероятно далёким. На пробу, больше убеждаясь, что избавился от всей земли в лёгких, чем действительно в этом нуждаясь, медленно втянул воздух и также медленно выдохнул, не выпуская ни облачка пара, настолько холодным было собственное тело. Ошмётки чужой памяти подсказывали, что скоро, когда он отъестся и восстановится, он перестанет напоминать не слишком свежий труп, успешнее сливаясь с настоящими, живыми людьми, но кто угодно, мало-мальски чувствительный к магии, поймёт, что с ним что-то не так.

Зато звёзд было столько, сколько он в жизни своей не видел, даже когда ловил магов-нарушителей где-то за полярным кругом. Бывший инквизитор поднял костлявую руку, рассматривая белеющие на фоне обжигающе-ярких звёзд пальцы, будто сжимающиеся в попытке ухватить хоть одну искру из множества. Хорошо, красиво. Душа даже радуется.

Хриплый, кашляющий смех вырвался наружу. Вот раньше он сомневался, что имеет душу, про колдунов говорили же, что те и свои закладывают, и потомков своих. Зато после такого переселения можно быть уверенным, что душа у него всё же есть.

– …душу усопшего, – начал было Ликс, но текущая в густой, практически кисельной крови сила воспротивилась. – Понял, не упокой, так не упокой.

Но наличие хотя бы такой реакции радовало, значит есть шанс, что его занесло просто куда-то очень далеко, а не в другой мир. О множестве похожих друг на друга миров в империи знали. Одна беда, их мир, или, как говорили соседи “уровень”, был жёстко блокирован, любые выходы им законопачивали, считая угрозой для местного населения. Он причин для такого, как и другие инквизиторы, никогда не видел. Впрочем, там управляли маги, те же колдуны, и выкорчевыванию этой заразы даже неодарённое население активно сопротивлялось. Только на Рев пару столетий назад удалось отправить группу, но связи с ними не было очень давно. Видимо, местные-таки от них избавились.

Где-то рядом сухо клацнуло, будто кто-то щёлкнул всем позвоночником разом, разминая затёкшую спину. Некромант – Алексей, тьфу, Ликс, конечно же он Ликс, усилием воли заставлял себя думать, что теперь он именно это – повернул голову. Стараясь не представлять отвешивающего ему звучную затрещину наставника, он откатился в сторону с единственным вопросом:

– Что за ебанина?

Сплюнул, мысленно сам себе отвесил затрещину, пообещав, что не будет слишком распускать длинный язык и дурную привычку сквернословить, но в данный момент мат считал абсолютно оправданным. И дело даже не в том, что он выкопал сам себя из могилы. Перед ним стоял скелет, кажется, принадлежавший раньше собаке, и приветственно вилял хвостом. Именно хвост и издавал тот самый щёлкающий звук, привлёкший внимание воскресшего.

Зверь на неласковое приветствие совершенно не обиделся, подходя ближе и тычась голой черепушкой в бок некроманта. Всё ещё находящийся в весьма смешанных чувствах, он машинально поднял руку, пытаясь понять, как гладить это существо. И почесал череп где-то над глазницами, надеясь, что глаз у него не дёргается, а неприятного вида тварь не вцепится ему в руку.

Псина ещё активнее затрещала косточками хвоста, укладываясь рядом с единственной живой душой в округе и довольно скребя лапой по высохшей земле. Некромант-инквизитор со смирением наблюдал, как существо притирается к его боку.

– Вот если бы от тебя тепло шло, было бы куда приятнее. Или шкура тебя какая-нибудь покрывала бы. А так – сплошные кости.

Животное что-то клацнуло, стукнув крепкими зубами, но так и осталось лежать рядом. Выбрало себе нового хозяина, видимо. Что ж, может есть смысл не прогонять его хотя бы сейчас, мало ли, что тут ещё водится, а так хоть какие-то компания и охрана. Интересно, а в случае чего из её костей можно бульон сварить, или в пищу не сгодится?

Смотреть на звёзды, конечно, интересно, но надо двигаться дальше. Бывший инквизитор прикрыл глаза, пытаясь нащупать в своей голове память предшественника, и даже что-то действительно находя: подобие схемы планеты-кладбища, на которой упокаивали некросов со всей галактики. Здесь даже было что-то вроде космического порта, пусть и с большой натяжкой. Так, платформа и ремонтный отсек. Не полноценный вокзал, а полустанок, если сравнивать с железной дорогой.

Вставал Ликс с кряхтением, больше ожидаемым от переломанного в неплохую котлету Алексея, а это тело было достаточно целым. Костяной пёс вскочил следом за своим человеком – являются ли некроманты Зиланделикса людьми? Интересный вопрос – и двинулся по едва видимой тропинке первым, то и дело щёлкая белоснежными костями. Если забыть, что перед ним суповой набор, можно даже признать, что что-то красивое в этом зрелище есть. По-своему завораживающее. Тем более, что вёл зверь весьма уверенно, а издали как будто бы слегка пахло огнём и едой. Желудок, до того не подававший никаких признаков жизни, сжался в болезненном спазме, напоминая владельцу, что тот хоть и ходячий труп, а всё-таки биологические потребности есть и у него. И неплохо бы их утолить, хотя бы попытаться.

Свет от разведённого на прилётной площадке огня не покидал её пределов, искусственно ограниченный магией некросов, та не пропускала никакого света кроме звезд и отражённого от двух местных лун. Даже на условно солнечной стороне планеты-могильника царила вечная ночь. Ничто не должно было тревожить сон упокоенных здесь некромантов. Во имя всеобщего блага, разумеется.

Скрестившиеся после пробуждения рефлексы инквизитора и инстинкты некроса заставили сделать шаг от тропинки, словно с площадки можно было увидеть только происходящее на ней, а остальная территория была слепой зоной. Костяной пёс прижался к земле, принимаясь первым подкрадываться к небольшой группе людей. Или нелюдей, кто их разберёт, выглядели они человекообразно, а остальное уже детали. С площадки пахло жарящимся мясом – достаточно дорогим товаром в галактике, и жизнью. Если бы высохшее Ликса тело могло, оно бы захлебнулось слюной.

– Мародёрствуем, значит, – пробормотал, заметив лопаты и груду покрытых землёй вещей, на многих из которых имелись отметки семей, которым предметы принадлежали.

Кое-что ощущалось и как своё, вызывая в груди жжение, словно туда от души напихали ментоловой мази. Наглецов требовалось наказать, по возможности не слишком подставляясь самому. Магией от них практически не пахло, но это ещё ничего не значило. Могло сказать захоронение, чутье могло приглохнуть из-за большого количества мёртвой энергии. Всё, что угодно могло пойти не так. Вот если бы можно было что-то метнуть, выбить хотя бы одного из трёх…

В ответ на пожелание владельца, тело напрягает немногочисленные силы, Ликс слышит, как трещат, расщепляясь, кости, и выдаёт ему пару костяных дротиков, вылезающих из-под кожи. Не больно, но наблюдать, как из твоей руки лезет нечто, достаточно мерзко. Однако в пальцах неожиданное оружие лежит хорошо, и пусть это не привычный нож, а инквизиторов натаскивали избавляться от магов даже с помощью зубочистки, если будет необходимость. В теории, он мог метнуть кость кому-нибудь в горло и даже пробить его. В своём, привычном тренированном теле. А вот в этом хилом, да ещё и непривычное орудие… Но другого варианта нет, ещё одного шанса поесть и выбраться с планеты может и не быть.

Некрос подбирается ближе, примеряясь для броска. Попадание.

Исчезнувший за время полёта дротика костяной пёс обнаруживается среди мародёров. Зверь цепляется в ещё одного недо-некроманта, оставляя третьего на Ликса. Тот безошибочно определяет, с какой стороны прилетело, но лезть в темноту не рискует. Память предшественника подбрасывает Алексею, что до своей первой смерти уроженцы Зиланделикса мало чем отличаются от простых смертных. Даже тот красноволосый мальчишка, которого он встретил в междумирье умирал не впервые, был полноценным инициированным некросом, а эти трое – или не были допущены, или слишком боялись смерти, если среди их народа и такие. Зато покопать могилы были не прочь.

Некросу подходит к пятну света вплотную, но его не замечают, мертвеца среди мертвецов. Вот только скорости нового тела для единственного верного удара не хватает, как и веса, чтобы повалить ухватившего его за предплечье противника. Зато попытки удушить проходят мимо, давая прекрасный шанс ударить куда-то в шею. Раз, другой, третий.

Инквизитору было не привыкать захлёбываться кровью, насколько к этому был привычен некромант – неясно, но тело отвращением на заливающую лицо артериальную не отозвалось, он только прикрыл глаза свободной рукой. Хуже от того, что он заляпался как последняя свинья, ему уже не будет, одежда и так была в состоянии “проще выбросить, чем отстирать”. Если что, снимет с трупов, он не брезгливый.

– Молодец, животинка, – он потрепал костяного пса по голове. – Может тебя с собой забрать? Чем ты питаешься?

Вместо ответа странное существо принялось потрошить одного из мародёров. Что ж, более чем красноречивый ответ. А Ликс, пожалуй, не будет мешать чужой трапезе и займётся своей. Мясо на огне как раз дошло.

– Есть в этой жизни счастье.

Неунывающий

Старший инквизитор Московской губернии, названный родителями совершенно непопулярным в ни тогда ещё в двадцатом веке, ни в нынешнем двадцать первом, именем Афанасий, мерял шагами приёмную, ни много, ни мало, самого Михаила Алексеевича. Когда-то младший, а теперь единственный, из великих князей и раньше интересовался делами инквизиции на ниве защиты интересов родины, а в последнее время и вовсе предпочитал держать руку на пульсе всех крупных дел.

– Проходите, Михаил Алексеевич освободился и может вас принять, – секретарь князя, высокая широкоплечая девица внушительных статей, выглянула из кабинета начальника.

Как только инквизитор зашёл в весьма скромно обставленный кабинет, девушка получила от начальника кивок, выходя в коридор: охранять покой высокого начальства и его визитёра. Пройти мимо этой валькирии без борьбы – хотя бы исключительно словесной – не всегда удавалось даже императору, что уж говорить обо всех остальных. Из какой дыры империи мужчина вытащил это сокровище, никто не знал, но второе такое чудо организованности и преданности в одном флаконе заиметь себе мечтали многие. Михаил Романов молчал как на допросе.

В кабинете князя слабо пахло снегом – зима в одну из столиц в этом году пришла с заметным опозданием, практически в середине декабря. Для своих неполных пятидесяти великий князь выглядел на зависть многим, впрочем, последние два поколения правящей семьи в целом долго сохраняли молодость. Удивительно долго, и многие грешили этим на лояльность некоторых из их предков к магам. С другой стороны, лезть в дела Романовых – нужно быть идиотом, не ценящим свою голову. Афанасий себя таковым точно не считал и другим не советовал.

– Здравия желаю, Ваш…

– Афанасий, не на построении, оставь это, – Михаил качнул рукой, указывая инквизитору на кресло. – Это на официальных мероприятиях я “Императорское Высочество” даже для тех, кто меня из-под заклинаний вытаскивал. Уж здесь-то… Я уже знаю, что случилось. Много полегло?

– Больше, чем хотелось бы, но меньше, чем могло бы. Уж не знаю, как Алексей умудрился провернуть с ведьмой “поцелуй” с теми травмами, что у него были, но там всё фонило его силой. Упокой его душу…

– Рязанскому хватило сил на такое? – Михаил придвинул к себе чашку с чаем. – А по нему и не сказал бы…

– Не Рязанскому. Чумному.

– Племянница расстроится. Да и не только она. Тут уже не чай нужен, – князь щелкнул дверцей. – Коньяк будешь?

Афанасий кивнул. Инквизиторская служба, опасная и трудная, с которой уходили на кладбище в разы чаще, чем на пенсию, всё равно считалась элитной. Особенно, кхм, одиозные в своих трудах – хотя многие предпочитали более ёмкое “ёбнутые” – инквизиторы и вовсе имели некое подобие фан-клубов и обожателей даже среди аристократских детей. Единственная дочь нынешнего императора, Мария Константиновна, например, относилась как раз к поклонницам Чумного и не слишком это скрывала. Алексей, помнится, в единственную встречу краснел и запинался так, что коллеги невольно заподозрили сглаз, порчу и проклятие на всём, на чём можно. Впрочем, после исчезновения великой княжны из поля зрения, тот вернул себе знаменитый злой язык и отыгрался на всех сразу.

– Ещё кто? Сколько захоронений?

– Пятнадцать. Пятнадцать захоронений и шестнадцать человек, – он “подкрепил” чай коньяком, сжимая чашку так, что тонкие стенки не лопнули только чудом.

– Поясни, – Михаил замер, не успев донести чашку до рта.

– Чумной и тут отличился. Ты же помнишь, что мы должны рассыпаться прахом после убийства? А много ли знаешь случаев, когда этого не происходило?

– Два? – после заминки отозвался великий князь, между бровей залегла тонкая морщинка. – Да, кажется два. Один совсем давно, один при прадеде в сороковых, но там такой смешанной крови инквизитор был, что собрал и магов, и шаманов, и ещё кого-то от Благовещенска до Москвы точно. Даже воскреснуть умудрился через несколько часов. Не скажу, что ему сильно помогло…

В кабинете повисла тишина. Инквизиторы, маги, шаманы… на самом деле, разница между ними не так уж и велика, расхождения больше идейного плана, чем какого-либо ещё. Ну, если зарываться в детали, то и в особенностях пользования силой еще имеются различия, но тонкости и должны быть, именно они позволяют выделить специализацию. И некоторые врождённые особенности, передаваемые по наследству склонности. Афанасий шевельнул пальцами, суставы хрустнули. Они похожи гораздо сильнее, чем принято считать. По крайней мере между собой, людьми-то они не являлись в принципе, полукровки с людьми были бесплодны.

– Ты опять начал себя грызть?

– Не начинай, я прекрасно знаю, что больше половины инквизиторов не доживает до тридцати. Но в случае с Лёшкой успел поверить, что тот и здесь станет исключением. Искатель приключений на свою жопу…

– Весь в отца, – хмыкнул князь. – Ладно, мертвецам всё равно, а мы должны думать о живых. Давай, к делам нашим скорбным.

– Итак, по последнему случаю…

*

К рассвету на планете, если к этому подвешенному в космосе кладбищу и минимальной смене освещения на нём могло быть применено такое слово, тела мародёров уже почти рассыпались в песок. Не без помощи обглодавшего их пса, сейчас покрытого тонким слоем мышц и плешивой шкурой. Только кое-что из одежды, отобранное некромантом для себя уцелело, к его радости, потому что тряпки, в которых это тело закопали, явно не годились ни для чего, кроме расшаркивания на приёме. Костяной пёс внимательно наблюдал за переодеванием Ликса и в горящих в глубине глазниц огнях почему-то мерещилось осуждение.

– Что не так? Уж извини, мне они нужнее. Ну, хвостатый? – он присел на корточки, не сразу находя баланс. – Полетишь со мной?

За несколько спокойных часов значительная часть памяти предшественника улеглась в голове, позволяя выбрать несколько вариантом маршрута, теперь всё зависело от выносливости корыта, на котором прилетели три покойника. Животное с сомнением подошло к кораблю, понюхало трап, но всё же выразительно тявкнуло. В голове у бывшего инквизитора крутился вопрос: а может ли он запахи различать или там какие-то свои способы? С другой стороны, мясо же на него наросло, значит при должном питании это чудовище примет вид нормальной собаки.

– И отлично. Будешь помогать мне избавляться от следов, – он потрепал подошедшего ближе питомца по голове, отмечая короткую, жёсткую шерсть на лбу, больше похожую на кусок наждачки. – Может и отъешься до чего-то приличного. Пойдём.

Пёс прихватил одну из оставленных костей, занося свои пожитки в небольшой космический корабль, типичных для Зиланделикса угловатых очертаний. Предшественник Ликса с конкретно этой моделью дела не имел, многие некроманты весьма настороженно относились к управлению искусственным интеллектом, но общий принцип знал. Датчики на проникновение на борт двух условно живых существ отреагировали мягким, приглушенным светом, не раздражающим чувствительные после кладбищенской темноты глаза.

– С возвращением на борт. Ваши товарищи продолжат путешествие, или я могу начать предполётную подготовку?

– Начинай.

Ликс поправил на запястье широкий браслет контрольной системы. Модель специально для некромантов, ни пульса, ни дыхания у них не было, даже внешность те могли изменить достаточно быстро, если не были смертельно истощены, так что присутствие определялось по дополнительному датчику. Корявая система, которую было бы легко обмануть, если бы не единственное “но”: датчик снять можно было лишь с некромантского трупа, что значительно усложняло задачу.

Для его родины освоение космоса было мечтой. Да, космическая программа имелась у любой мало-мальски крупной и уважающей себя страны, но дальше Луны никто так и не улетел. Даже колонизация Марса снова и снова откладывалась на потом. А тут, подумать только, целые планеты были отведены под могильники. Когда воспоминания красноволосого мальчишки уложились в сознании занявшего его тело инквизитора, тот позволил себе отдельно посмаковать знания о бескрайней вселенной. Что ж, такое посмертие стоило того, чтобы превратиться в отбивную из-за собственной силы. Хотя он бы предпочёл для начала дожить своё дома, там ещё не всех магов перебили, пусть это и звучало как несбыточная мечта.

– Месть эта, конечно, тот ещё подрыв государственных основ… ладно, разберёмся. Когда выберемся отсюда. А вот собаку, похоже, стоило объесть… Фу, брось это, это точно не твои замашки, – он потряс головой, избавляясь от мерзкой мысли.

Нет, среди магов встречались каннибалы, хотя те и в магических кругах были отбросами. Мораль у колдунов вообще была с вывертом: пить кровь и приносить в жертву нормально, а вот подъедать остатки ритуала уже нет. Алексей за свои тринадцать лет активной службы – официально его допустили к работе ещё до совершеннолетия, не слишком частая практика, но и случай не единичный – с людоедами лицом к лицу не сталкивался. Зато видел записи и остатки трапез. И уж на что считал себя крепким, а в первый раз едва выполз на воздух и уже там, в стороне от улик, блевал дальше, чем видел. Справедливости ради, не он один, Андрея скручивало точно также в три погибели, но утешало это слабо. Зато сейчас вспоминалось даже с улыбкой. Жаль, что обратно ему путь заказан, только если по сибирской глуши прятаться, некроманта не то что в Москву не пустят, его ещё при попытке перейти Уральские горы почувствуют и отправят отряд по его душу.

Да и сильно он сомневается, что остался в том же мире, не могло ему настолько повезти. Так что стоит принять невозможность вернуться домой и строить новую жизнь из этих вводных. Ликс лишь чуть согнул ноги, когда пол под ними завибрировал. Костяной – хотя уже просто костлявый – пёс недовольно заурчал, укладываясь рядом с панелью ручного управления. Некромант с облегчением выдохнул, если вдруг разум машины решит “отдохнуть”, он не останется просто так висеть в космосе, в ожидании случайного пролёта кого-нибудь неравнодушного, не важно, к чужому горю или к наживе. Сам он к халяве тоже равнодушным не был и добычу своих недобровольных помощников перебрал, выгребя самое интересное и дорогое.

– Запомни, шерстяной: если ты не можешь что-то сделать сам, извернись заплатить тому, кто сможет сделать это за тебя. Но сначала мы с тобой уберёмся из Зиланды.

Само присутствие в системе пока что было весьма рискованным предприятием. В её пределах определить жив он или мёртв можно было без особых проблем, дальше артефакты некромантов не дотягивались. На панели отразились возможные места назначения, с указание сложность маршрута. Ликс склонился ближе, но пока что особой разницы, куда лететь, не было. “А вот интересно”, мысль скользнула в сторону внезапно, “а в космосекорабли летают или тоже ходят?”

Он тряхнул головой, отгоняя странное ощущение, слишком похожее на случающийся у инквизиторов срыв, когда у тех перемыкало в голове и они стремились вырезать всё живое и хоть немного фонящее магией в зоне досягаемости. Унаследованная память подсказывала, что у некромантом имеется аналогичное состояние, в котором те стремятся умертвить всё живое в зоне поражения, чтобы напитаться чужой силой. Херово. Теперь нужно выбирать наименее обитаемый сектор: и чтобы не вычислили сразу, и чтобы меньше страдать от угрызений совести. Это предшественник мог себе позволить оставить после себя ряд трупов, а ему инквизиторское прошлое не даст этого сделать, только если это не трупы магов.

– Мы подходим к краю системы Зиланда. Начинаю подготовку к прыжку. Прыжок сразу после выхода из пространства вокруг системы.

Ликс смазано кивнул, ощущая, как его внутренности скручивает узлом от голода. Это было в разы хуже того срыва, который однажды случился у Чумного. В разы хуже, хотя бы потому, что он не знал, что с ним делать, прошлый владелец тела через такое сам не проходил.

– Принудительная стыковка! Принудительная стыковка!

Пёс заворчал, когда набравший скорость корабль резко затормозил. Его бедовый компаньон, едва выкопавшийся из могилы, рухнул на пол, сворачиваясь в клубок, как больной щенок. Животное ткнуло владельца носом, когда волна некротической энергии, которую тот не был способен удержать в себе, затопила небольшой кораблик. Неизвестные, ухватившие их в последний момент, тут же сами сорвались в подпространство, не оставляя своей добыче возможности сбежать. И только после этого стылая некротика коснулась и их. Ликс удивительно плавным движением встал, вот только разума в оголодавшем после почти удачного упокоения некроманте уже не было.

Когда стыковка завершилась, экипаж “Неунывающего”, осознавший масштабы найденного на свою голову пиздеца, уже приготовился встречать врага плотным потоком плазмы, да и штатный маг что-то бормотал себе под нос. От корабля с характерными для Зиланделикса контурами шёл ощутимый даже сквозь слои металла фон, пугающий любое живое существо. Во всяком случае, находящееся в здравом уме и трезвой памяти. Небольшое, но крайне наглое, нежелающее делиться так и провоцирующее на разграбление, судно, несло в своих недрах некроманта с проклятой и забытой всеми богами планеты. На таких обычно гуляла местная молодёжь, которую до того они прекрасно обчищали, да и в этот раз на могильник спускались мелкие, ещё ни разу не умиравшие зиланделиксийцы. Вот только поднялось с планеты что-то другое.

Но за открывшейся дверью было пусто. Отчётливый запах холодной земли и крови проникал в стыковочный модуль, но его носителя не было даже слышно. Капитан нервно молился богине путей - про себя, чтобы не подрывать дух команды - и, признаться честно, был готов на всё, на любую сделку с совестью, нечеловеческими расами, да хоть мифическими черными духами, лишь бы зиланделиксиец не был истощён. При таком раскладе “Неунывающий” превратился был в космический могильник ещё до выхода в обычное пространство, их бы просто высосали. Вот говорила ему мама, что нужно трижды подумать, прежде чем лезть к труповодам, говорила! Ну, теперь у него есть шанс сказать ей, что она была права, лично. На том свете, если отыщет её среди мертвецов.

Секунды текли, но даже эхо шагов не доносилось с той стороны. Что ж… решение тяжелое, но придётся его принимать. Они вытянут жребий, кому-то придётся пройти через стыковку и увести смердящий мертвечиной корабль в сторону. Пожертвовав собой, но что поделать? Космос - это бесконечное ожидание смерти, в котором каждое возвращение на родину - практически невозможное чудо. Кому-то придётся заплатить за их коллективную жажду лёгкого богатства. А имя неудачника зафиксирует бортовой компьютер в особой книге памяти.

– Если бы от вас так вкусно не пахло жизнью, я бы подумал, что вы уже сдохли, – Ликс, отстранённый от управления тела древними инстинктами, удивлённо слушал собственный голос, так похожий интонациями на Чумного Алексея.

Слова некроса раздались… с потолка? Рука вывернута под неестественным углом, словно локтевой сустав выбит, не так давно обритая голова едва успела покрыться коротким ёжиком красных волос. От этого цвета сводило зубы, почему-то он доставался обладателям самых омерзительных характеров среди зиланделиксийцев – таких даже свои недолюбливали. Исчадье космоса сидело над их головами, словно искусственная гравитация корабля была какой-то шуткой

– Ну что, стрелять будем или как?

Корабельный маг не выдержал давления чужеродной силы первым, без команды сбрасывая с пальцев готовое заклинание.

“Разгерметизация корабля!”

Неудачник?

Кто бы что ни говорил, а Чумной всегда был тем ещё везучим сукиным сыном, что при жизни, что после своей смерти и внезапного перерождения. Выносливости нового тела хватило, чтобы добраться до своего – да, уведённый у недонекромантов корабль он считал своим по праву – корабля и задраить люк стыковочного модуля. Но вот отсоединить “Неунывающий” уже не вышло. Как на зло, тот ещё и вынырнул в обычное пространство не слишком удачно, слишком близко к планете, когда-то бывшей пристанищем всех космических приключенцев, а теперь совершенно пустой. Но всё ещё пригодной для жизни, и теперь летящий в неконтролируемо падающем из-за работающих у “похитителей” двигателей металлическом гробу Ликс молился всем существующим в этом мире силам, чтобы его не зарыло слишком глубоко в землю, не утянуло на глубину, и чтобы на поверхности планеты был хоть кто-то пригодный для поеданий. Встряска здорово прочистила мозги, теперь одна мысль о людоедстве вызывала стойкое отвращение.

Костяной пёс жался к хозяину, вцепившись крепкими зубами в открытое предплечье некроманта как в поручень, благо, тот боли не чувствовал, да и кровь из-под клыков не текла. Некрос, упираясь ногами и спиной в стены неширокого прохода, придерживал животное за загривок, чтобы то не отлетело в сторону и не оторвало руку. Он, конечно, знает, как её прирастить обратно, но не факт, что получится с первого раза, что разум инквизитора не затормозит наработанные рефлексы некроманта. Память зиланделиксийца что-то тревожно сигнализирует, но разобрать её за воплями аварийных систем и пошедшего в разнос искусственного интеллекта – он доберётся до его создателя и сделает из него разум для корабля! – мешает понять. Транспорт мотыляет ещё на подходе к атмосфере, а что будет творится там, страшно представить.

– Капсула будет спущена при прохождении атмосферы, через…

Вот! Вот оно!

Ликс заставляет себя встать на ноги, кое-как поудобнее перехватывая тощую тушку костяного пса, как-никак он в ответе за того, кого приручил, и пытается не пролететь мимо нужного поворота, времени на этот забег в обрез. Виднеющаяся в тупике капсула уже подмигивала сигнальными огнями, готовясь к закрытию, когда некрос закинул туда сперва костяного пса, а после влез сам, матерясь и на ходу возвращая на место пострадавшую во время срыва руку, с хрустом вправляя суставы. Благо, что болевой порог жителей Зиланделикса позволял проворачивать такой трюк, а недавняя “смерть” приглушала чувствительность до минимума.

Капсула закрылась, практически пнув его под зад, некрос пристегнул себя специальными ремнями, смутно ощущая, как пёс снова вцепился в него пастью. Ликс протянул ладонь, нащупывая шерстяную голову и успокаивающе трепля животное между ушами, получая в ответ нервное поскуливание.

– Вот уж не думал, что тебя что-то может напугать…

Пёс сжал зубы чуть крепче, прижимаясь к ногам некроса всем телом – корабль тряхнуло на входе в атмосферу планеты. Единственные условно живые существа на корабле закаменели, пытаясь понять, что с ними вообще происходит – перед отсоединением небольшие окна на капсуле затенились, чтобы избежать возможного ослепления пассажиров. Откуда-то, вероятно со стороны “Неунывающего” полыхнуло смертью, заставляя некроманта с удовольствием втянуть воздух. Ему не обязательно было убивать самому, видимо, нужно лишь находиться достаточно близко. Это радовало, если можно так сказать. Как инквизитор он старался избегать жертв среди обычных людей, пусть это и не всегда получалось, и мысль о том, что для выживания нужно устраивать резню, давила.

Голова взрывалась от перегрузок, было ли это дефектом капсулы, непредусмотренным моментом, или же какой-то индивидуальной реакцией некромантского организма, Чумной сказать не мог. Он лишь кое-как сжал виски, насколько позволяли удерживающие его ремни, в надежде, что его не вывернет наизнанку.

“Сбой системы приземления!”

– Твою же мать…

В момент удара капсулы о землю тело Алексея, всё ещё лежащее в камере, дёрнулось, падая с узкой койки.

*

– Интересно, как с таким качеством кораблестроения они умудрились освоить космос? – Ликс лежал рядом с раскуроченной капсулой.

Он почти уцелел. Почти – многострадальную руку всё-таки отрезало куском металла, и теперь некрос прохлаждался на земле, стараясь не смотреть, как конечность прирастает обратно, даже к ощущениям не прислушиваться, хотя те и были весьма отчётливыми и весьма неприятными. Прибившийся к нему пёс лежал у хозяина под боком, облизывая воняющую кровью и пеплом пасть. Некрос ещё не знал наверняка, чего именно тот нажрался: местной живности или останков бедолаг с почти похитившего их корабля, и пока что не видел смысла выяснять. Вот когда он соберётся в полный комплект и все конечности окажется на положенном им месте, тогда Ликс и займётся исследованием местности. Тем более, что если его животина не нервничает, то и ему можно немного расслабиться.

Руку до плеча прострелило, волокна продолжали срастаться, нервы восстанавливались, и вот как раз их заживление и давало настолько потрясающий набор ощущений. Вот убить некроманта достаточно сложно, но избавиться от угрозы в его лице точно можно с помощью расчленения. Ликс весьма живо представил себе, как его куски развозят по разным планетам, а то и просто сжигают, оставляя говорящую голову.

Ерунда какая. Лезет в голову непонятно что.

Некромант шевельнул пришедшей в порядок рукой, неуверенно на неё опираясь. Вспомнилось внезапно-очевидное, как он когда-то восстанавливался после первой серьёзной травмы: встретившийся маг тогда от души приложил его всем телом о стену перехода в метро. Инквизиторы, конечно, всегда были в разы крепче обычных людей, некоторыми можно было металлические двери выбивать, но ему, тогда ещё даже не полноценному члену отряда, так, мелкому воспитаннику, хватило и этого, чтобы на несколько роковых мгновений потерять ориентацию. Его схватили за шкирку и ударили о камень ещё несколько раз, пока не затрещали ломаемые кости. С “бешенным”, магом, которому в голову ударила сила, он тогда столкнулся в первый раз. Они не просто верили в своё всесилие, этим-то как раз и среди инквизиторов многие грешили в определённом возрасте, нет. Многие из бешенных, одержимых мелкими голодными духами, считали смыслом жизни истребление всех, кто не обладал магией, с особенным наслаждением охотясь на мелких инквизиторов, если те теряли бдительность.

Алексея тогда спасла доставшаяся от матери магия: вспышка выжгла пространство узкого перехода. После этого ни инквизиторской, ни колдовской силой парень не мог пользоваться ещё месяца три. Кости срастались примерно столько же.

Сейчас уже полноценного носителя магической чумы радовала своим наличием ускоренная регенерация. Убедившись, что все куски на своём месте, он осторожно осмотрелся, прислушиваясь к происходящему вокруг, прежде, чем встать в полный рост. И медленно поднялся на ноги, рассматривая пустырь, на котором оказался.

Зелёная трава, наверняка сочная, распаханная двумя рукотворными метеоритами, лилово-голубое небо над полем. И шум воды – где-то впереди, практически на горизонте, ввысь ударил гейзер. Достаточно близко, чтобы обострённый слух это уловил, но достаточно далеко, чтобы переживать из-за возможной опасности. Некрос принялся медленно выбираться из ямы, в которую его загнала рухнувшая капсула, помогая костяному псу, подсаживая того выше: разбрасываться таким преданным и полезным животным Ликс не собирался.

Суставы то и дело щёлкали, но пока что подводить своего обладателя не собирались, так что крутой склон некрос преодолел весьма бодро, с наслаждением касаясь действительно сочной, наполненной жизнью травы. Забавно, что ему понадобилось умереть, чтобы снова начать наслаждаться жизнью даже в такие моменты и в подобных мелочах. Вернее, особенно в таких обстоятельствах. Пёс, реагируя на настроение некроса, прокатился по траве – и снова нырнул в яму. Дёрнувшийся было Чумной живо вспомнил, что питомец, вообще-то, умудрился за время его отключки найти себе перекус, а значит выбраться сам вполне способен. Подтверждая, четвероногое чудо – или всё-таки чудовище? – выбралось обратно, виляя тощим хвостом.

– Пойдём. Надо посмотреть, что там с нашими, кхм, собратьями по несчастью. И кораблями… Не хотелось бы здесь застрять.

Костяной согласно залаял, ударяя по ногам тонким хлыстом, каким-то чудом не отваливающимся от ходящего ходуном костлявого зада. Некромант даже не вздрогнул, только нога в первый момент почти что подогнулась.

– Показывай давай, чем ты тут питался.

Пёс хрипло гавкнул, уносясь в сторону – спасибо, что не к упавшему кораблю – и вспугивая какую-то мелкую живность, чутьё явно говорило о бьющихся сердцах где-то поблизости, слишком маленьких, чтобы быть человеческими, но активно гонящих кровь. Их обладатели совершенно точно ощущали, что рядом с ними находится двуногая угроза, чудовище в кажущейся безопасной оболочке.

Костяной притащил в зубах нечто мелкое, уже не трепыхающееся. Чумной сравнил бы неведомое животное с кроликом или сусликом, но у тваринки был нежный и будто серебристо-лиловый мех, маленькие округлые ушки и длинный пушистый хвост. Охотиться на такое было бы откровенно жалко. По крайней мере только ради мяса, а вот шкурка могла бы представлять больший интерес. Что-то человеческое, не вытравленное инквизиторским воспитанием и слиянием с некромантом, шевельнулось на миг.

– Докатился, зверей жалею больше, чем людей… Да не ругаюсь я на тебя, не ругаюсь, – отозвался он на жалобный скулёж костяного пса.

Тот продолжил нести свою добычу в пасти, явно планируя накормить ею неразумного хозяина, неспособного самостоятельно позаботиться о своём пропитании. По крайней мере, какое-то решительное выражение на морде наводило именно на такие мысли. Некромант хмыкнул: как бы самому лаять не начать, если вынужденное общение исключительно с псом затянется.

Люк “Неунывающего” поддался со скрипом, и то только потому, что некрос умудрился подцепить его какой-то деталью, отвалившейся от корабля. Если бы не разгерметизация, то и не вскрыл бы, а так эта консервная банка была уже с пробоиной, позволяющей доковыряться до содержимого. Зато теперь он мог быть уверен, что пёс нажрался не человечины, пусть сейчас и порывался это сделать.

– Фу, нельзя! Я всё понимаю, но людей – не в моём присутствии.

“Хозяин совсем дурной стал, никак в себя не придёт”, явственно читалось на тощей морде, но послушаться некроманта животному всё-таки пришлось. Мало ли, оставят ещё где-нибудь, а ему так нравилось изучать новые места и охотится на новую живность! Всё лучше, чем на кладбище, где ни еды, ни развлечений. Пёс фыркнул, виляя хвостом, и пристроился сбоку от владельца, подстраиваясь под его шаг. То, что некрос выглядел тощим мальчишкой, его не смущало, костяной прекрасно чувствовал нутрянку. А внешность… знал он за века своей жизни нескольких некромантов, постоянно меняющих себе лицо, когда прежнее надоедало. С этой братией ориентироваться вообще можно было только на магический отпечаток. Ну, пожалуй кроме пары вожаков, по мнению пса, те почему-то менять лицо не умели.

– Чувствуешь? Нас кто-то ждёт.

Странное ощущение, вроде бы похожее на зов жизни, но в то же время им не являющееся, захватило внимание Ликса. От недобитка пахло магией, уж этот смрад бывший инквизитор – если инквизиторы, конечно, бывают бывшими – узнал бы среди сотен и тысяч. В памяти предшественничка нашлось и подходящее заклинание, на удивление простое, даже изящное, так что отказывать себе в удовольствии подстрелить двух зайцев сразу он не собирался. И подпитается чужими силами, и ещё одного мага, не первого, и даже не пятьдесят первого на своём счету отправит на встречу с предками. Сплошные плюсы, сплошные удовольствия и радости жизни.

Перед каждым поворотом некромант замирал, прислушиваясь к ощущениям, но других недобитков в корабле не было, кроме того, фонящего силой и травмами, ждущего, пока по его душу придёт перехваченное в космосе чудовище. Что-то мешало ему выбраться из помещения, в котором его заблокировали.

– Как думаешь, – Ликс обратился к псу, – это просто калечный маг или оператор?

Сама идея операторов казалась Чумному чем-то странным, с одной стороны крайне милосердным, а с другой – жестоким до абсурда. В кораблях, оснащённых полумагическими системами управления, размещали тяжелобольного, покалеченного мага, окутывая того системами жизнеобеспечения. Тот становился чем-то вроде второго интеллекта корабля, уже живым, а не искусственным. Получал возможность продлить своё существование, даже мир посмотреть, в некоторых случаях и родственникам за такое денежные отчисления шли. Но ни крушения судна, ни отсоединения от его систем тот уже пережить не мог. Да и повреждения корабля ощущались такими операторами как свои собственные.

Пёс согласно заворчал на второй вариант. Вот и Ликс больше склонялся к этому. Каюта оператора открылась сама, но заходить в неё некромант не спешил, пока из полумрака чего-то, похожего на медицинский блок, не раздалось хриплое:

– Сделай уже то, за чем пришёл. Добей меня.

– Какая покорность, – протянул некрос, привалившись плечом к проходу. – Настолько устал жить? Сколько твоему семейству обещано после твоей смерти?

– Раз я последняя на корабле, – протянули полувопросительно, продолжая только после кивка Ликса. – Тогда всё состояние “Неунывающего братства”. Я на такую удачу и не рассчитывала.

Только по окончаниям слов оператора удалось понять, что перед ним девушка. Или женщина. Сходу определить не получалось, настолько измотанным было тело, сухим, едва дышащим. Даже голос напоминал скорее шелест песка или тихий шорох наждачной бумаги, что-то невнятное. Что ж, добить в этой ситуации будет даже милосердно, хотя мысль о милосердии к магу, даже в таком формате, вызывала отвращение.

Ликс опустился на край койки, стараясь не запутаться в ворохе проводов, кое-как работающих на остатках батарей. Выглядела магичка откровенно жалко, ещё не настолько, чтобы начать испытывать брезгливость, но уже весьма близко к этому. Некрос протянул ладонь к худой груди, опуская ту ровно над сердцем. Оператор улыбалась ему с потрясающим спокойствием и смирением, с таким лицом уходили из жизни старые инквизиторы – с полной уверенностью, что сделали для человечества всё, что могли, и даже больше. Видеть подобное у магички было странно, обычно колдуны отправлялись в мир мёртвых с гримасой ненависти на лице.

– Давай уже. Я очень устала, а мои родители теперь смогут не выдавать сестру замуж, а дать её сперва возможность выучиться.

Ликс вздохнул, принимаясь читать подсказываемые памятью слова, ощущая, как магия сгущается вокруг, опускаясь на плечи потоком раскалённого металла, обжигая, растворяя в себе. Но не принося ему боли, скорее, странное удовольствие от поглощения чужой силы, которая пойдёт на его восстановление после неправильного воскрешения, слишком резкого, слишком тяжёлого, очень уж старались его упокоить раз и навсегда. Самостоятельного воскрешения! Где это видано, чтобы кому-то пришлось самому себя откапывать?

Смерть магички даже на вспышку не потянула, слишком уж давно та была одной ногой в Серой долине, так что ничто не могло отвлечь некроманта от переваривания чужой силы. Почти ничего, кроме смутно зудящего изменения в магическом поле планеты. Словно сюда направлялся кто-то крупный, какой-то хищник, с которым ему пока не по зубам справиться. Пока! Но до момента возможной победы ещё нужно дожить.

Следует ли ему выбраться из корабля и попытаться найти укрытие там, или лучше затаиться где-то в переходах “Неунывающего”? И в первом, и во втором случае что плюсы, что минусы были такими зыбкими, сомнительными, что Ликс не мог определиться. Пёс, которого он попытался отослать – уж тот-то с большей лёгкостью нашёл бы себе убежище – отказался покидать хозяина.

– Я не буду полагаться на инстинкты, я же не животное какое. Но вот покараулить нашего гостя я не откажусь. Посмотрим, кто же пришёл проверить потерпевших крушение, да, пёс?

Костяной согласно гавкнул, забираясь под койку, на которой рассыпалось прахом тело оператора. За проводами и аппаратурой животное видно не было, а вот некросу предстояло найти себе хоть какое-то убежище. Вот та балка под потолком выглядела весьма привлекательно. Главное, чтобы выдержала его вес до конца…

Новое знакомство

– Глейд, ты уверен, что стоит брать его на борт? – боец, помогавший командиру укладывать в карцер неожиданную находку и таскавшуюся следом тощую псину, нервно повёл плечом.

– Я тебе больше скажу, я уверен, что я пожалею об этом, – капитан “Галактической горгульи” обречённо вздохнул. – Но других вариантов у нас нет. Приведём в разум – от него будет и польза. Тем более, что мы давно искали штатного колдуна.

Матово блеснул лицевой щиток – Глейд нашёл взглядом свою неожиданную проблему. Не сказать, что от наполовину покрытой гейзерами планеты он ждал чего-то хорошего, но и некроманты в этой части космоса практически не появляются, предпочитают в последнее время сидеть у себя на Зиланделиксе. А он вот нашёл одного, да. Нашёл на свою голову…

В буквальном смысле на неё – когда “Горгульи” забрались в потерпевший крушение корабль, резко выделяющийся на поверхности планеты, с потолка упало нечто. Капитан мог бы подумать, что обвалилось что-то из обшивки модуля, если бы в следующий момент кто-то не попытался сорвать шлем с его головы, почти соскальзывая и цепляясь за части доспеха.

Рефлексы оказались быстрее разума, кости нападающего затрещали при ударе о стену, но тот не остановился, продолжая барахтаться как земной кот, соскользнувший в воду. Правда некрос оказался покруче реликтового зверя с родины человечества. Даже ушёл от пробных выстрелов, хрипя, как разъярённое животное. С другой стороны Глейд тоже не первый год по космосу скитался. Выживать умел. Да и броня позволяла отправить в забытье даже некроманта, если знать, куда бить. Зиланделиксиец обмяк, ещё не зная, что через пару часов его ждёт большой сюрприз.

Пришедший в себя Ликс сразу понял, что находится где-то в открытом космосе, возможно что и в подпространстве, но определить наверняка ему мешало отсутствие хоть какого-то обзора, он только безошибочно ощущал искусственную гравитацию. Костяной пёс под боком тоскливо заворчал, ему не нравилось тесное помещение, блокирующее магию, да ещё и отвратительный человек в железе весьма неаккуратно его сюда закинул. Некрос сел, рассматривая место – но смотреть было не на что, самый типичный карцер, разве что предназначенный специально для магов. На руках дополнительные подавители, видимо, чтобы точно не сбежал, те блокировали выброс магии из тела. Одна из стен отполирована так, что может служить зеркалом – и именно ей колдун воспользовался, чтобы привести слишком примечательную внешность в порядок, слепить из мальчишки что-то более похожее на прежнего Чумного, благо, что такие изменения не требуют выплеска магии наружу. Разве что короткий ёжик волос остался ярко-красным, почему-то справиться с самой раздражающей и самой приметной деталью некромантской внешности у него не вышло.

– Ну что, дружочек, – он потрепал пса по голове, пытаясь разобраться с гулом в ушах, после попытки проломить им стену, – будем разбираться, куда нам с тобой выдали билет…

– Зависит от твоего поведения, некрос.

Ликс через всё то же отражение наблюдал за прошедшим в люк человеком исполинского роста. Некромант не удержался, оскалив острые зубы в подобие улыбки: профессионал, накачанный зельями и чудесами медицинской промышленности по самые уши, а уж в доспехах и вовсе возвышающийся над людьми на пару-тройку голов. Чумной в своём прошлом теле наверняка бы смотрел на такого собеседника задрав голову. Что примечательно, магией от него вообще не пахло, скорее каким-то подобием инквизиторской силы. Своё, практически родное – и теперь обжигающее до самой сути.

– Смотря что от меня хотят. И кто хочет: официальный инквизиторий разумных рас или энтузиасты?

Содружество разумных рас, вообще-то, магов как класс не притесняло, уж об этом его предшественничек знал наверняка, но с поехавшими на фоне собственного величия разбирались сразу, безо всяких вторых шансов. Иногда проходясь по ближайшему окружению, из-за чего местные колдуны предпочитали проблемы со своими отступниками решать самостоятельно, не дожидаясь внешней помощи. В этом случае официальный инквизиторий довольствовался доказательствами решения проблемы, не вмешиваясь во внутренние разборки магических орденов и гильдий. А вот всякие вольные объединения уже руководствовались собственными соображениями, иногда выходящими за рамки законов Содружества. Но стоящий перед Ликсом боец явно представлял партию не совсем отбитых магоненавистников, раз ведёт с ним переговоры. Ну, или из него сейчас начнут выбивать информацию о других колдунах.

– О “Галактических горгульях” слышал? – Глейд похлопал по нашивке на плече.

– Наёмники из бывших инквизиторов, не ужившихся с высоким начальством? Слышал, – он облизал лопнувшую губу, отвлекаясь от рвущегося наружу комментария о бездарных идиотах, променявших благое служение на роль пусть и элитной, но всё же шлюхи.

– Как погляжу, некросы умеют общаться предметно, а не только говорить всем гадости, демонстрируя огромное эго?

– Боюсь, если мы займёмся писькомерством, то твое эго скукожится до размеров горошины, – Чумной не любил подобных реплик ещё в той жизни.

Как и комментариев “в никуда”, и тычков носом в собственные недостатки, и… Ладно, в каком-то смысле Алексей был практически эталонным зиланделиксийцем, уж в плане характера тоже. Хотя после пары-тройки… десятков зуботычин всё-таки научился вовремя закрывать рот. И ведь, казалось бы, смирению его должны были научить в первую очередь, но каким-то чудесным образом не срослось. Не иначе мерзотный характер матери-ведьмы дал о себе знать, не иначе. Наезжать на глыбу мяса, находясь в подавителях, было по меньшей мере глупо, однако “горгулья” только усмехнулся:

– Интересно, тебя как положено после первой смерти прикопали, чтобы потом как урожай вытащить обратно, или пытались избавиться за длинный язык? Ладно, – он посерьёзнел, – с этим потом разберёмся. Раз ты в курсе, чем горгульи занимаются, я могу перейти сразу к делу.

– Можешь не стараться, я согласен участвовать в любой сомнительной заварушке, если мне не будут мешать избавляться от соотечественников. Всех, кого достану.

Если прежний некромант и осел где-то на задворках его личности, то сейчас этот озлобленный мальчишка вылез на первый план, горя желанием осуществить свою месть, причём явно ещё кому-то, кроме собственно правящей семьи. Надо будет порыться в воспоминаниях внимательнее, когда появится время, а то не хватало ещё вляпаться из-за очередного бесконтрольного импульса, доставшегося по наследству. Часть, доставшаяся Ликсу от Чумного, в целом проблемы в присоединении к “Горгульям” не видела, их идеалы достаточно сильно совпадали с инквизиторскими, но ему не шестнадцать лет, чтобы вот так кидаться в авантюру сразу же, даже не поторговавшись.

– Удивительная сговорчивость для кого-то вроде тебя. Хотя я догадываюсь, что тебя подтолкнуло, Эл…

Глейд внезапно будто воздухом подавился. Ну да, лишение права на имя, оформленное полноценным магическим ритуалом – это вам не шутки. А с учётом того, что даже техника в этом мире тесно связана с магией, он и в базах данных теперь фигурирует исключительно под индивидуальным номером. Предшественник не знал наверняка, но вроде бы он в ближайшие пару лет даже новое имя себе придумать не сможет, а подавать заявку на восстановление имущественных прав на Зиланделиксе, кажется, ему запрещено в принципе. Содружество несколько столетий боролось с этой “дикостью и нарушением всяких прав разумных существ”, конец цитаты, но король планеты, до сих пор ею управляющий, кстати, заявил, новая цитата, “что эти смертные могут хоть усраться, а некроманты будут наказывать так, как считают нужным”, снова конец цитаты.

– Понял, конфликт какой-то серьёзный, – мужчина прочистил горло. – Сейчас давить не буду, но после всё равно спрошу. И, уж извини, подавители я с тебя не сниму, пока ты не принесёшь все нужные клятвы.

Сговорчивость некроманта могла бы удивить, если бы не доказательства такого серьёзного наказания – просто так в правах не поражают перед закапыванием. И пусть слухи о выскочке, полезшем в королевские дела, разошлись по галактике на сверхсветовой, детали зиланделиксийцы охраняли весьма надёжно. Ничего зазорного в том, чтобы воспользоваться ситуацией и с помощью беглеца проредить зазнавшихся колдунов Глейд не видел. В конце концов, у них действительно слишком давно нет штатного мага, а этого сдержат клятвы. Ну, и, конечно, его всегда можно будет прибить, если что-то пойдёт не так. Оптимальный вариант в их ситуации, раз инквизиторские выкормыши вертят носом, предпочитая свои обжитые планетки центра, а объединение магов считает зазорным сотрудничать с обычными смертными.

– О, я бы разочаровался, если бы меня отпустили вот так сразу. Можете звать меня…

Тело Ликса вдруг выгнулось дугой, а закатившиеся глаза начали вновь различать пусть весьма смутные, но всё-таки очертания междумирья, в котором он познакомился со своим предшественником. Что-то пыталось вырвать его душу из тела, разорвать связи, удерживающие некроса среди живых. И не будь на нём сейчас подавителей, у неизвестного бы могло получиться, всё-таки смерть колдуна всегда предполагает выплеск магии. Панический визг костяного пса и негромкие команды Глейда по внутренней связи он уже не слышал, поглощённый образами, пришедшими откуда-то издалека.

*

– Ну, что я могу тебе сказать, – инквизитор вынырнул из транса, – он жив, но не здесь. Я не могу понять, куда его занесло, но душа не ушла на новый круг. Он как бы и не мёртв, но и вернуть сюда его не получится, по крайней мере у меня. Да и вырывать принудительно из тела…

Потомок того самого инквизитора-воскрешенца из сороковых покачал головой. Пусть по внешнему виду Кира никто и предположить бы не смог, что тот как-то связан с шаманами, но в московском отделе инквизиции предпочитали обращаться именно к нему, если возникала необходимость в подобных практиках. Проще было закрыть глаза на некоторые отклонения от устава со стороны проверенного инквизитора, своего, родного, прошедшего с тобой огонь, воду и медные трубы, чем допустить до внутренних дел кого-то постороннего. КирМефодич, как все пятнадцать лет их знакомства звал его Чумной, убрал ладонь со лба младшего товарища. Пусть он и не был полноценным шаманом, и возраст у него по шаманским меркам был весьма юным, да и работа накладывала определённый отпечаток, отслеживать пути души вне тела он умел превосходно. И увиденное ему не нравилось.

От души Алексея тянуло могилой. Но не в том смысле, что он был мёртв, нет, у покойников, и зависших между жизнями, и ушедших на новый круг запах весьма ощутимо отличался от того пробирающего до костей духа некротики, который Кир уловил буквально только что. Даже если Чумной и вернётся, то… Вот уж действительно начнёт оправдывать прозвище, потому что избавить его от этой магической чумы получится только умертвив. Вообще-то в таком случае устав требовал сжечь тело, чтобы не дать вернуться уже магу в этот мир. Кир отвернулся от безжизненного лица, заставляя себя отвлечься, хотя бы пересобрать ослабший хвост, стянуть русую гриву потуже. Недошаман-полуинквизитор попытался прислушаться к немногочисленным духам этого места, попробовал почувствовать вероятное будущее, но всё словно тонуло в вязкой трясине. Не было ничего, что он мог бы сделать, как он мог бы повлиять на события, добиться их определённости. Что ж, тогда он не будет вмешиваться. Он скажет правду. Ту её часть, что не столкнёт лавину.

– Что-то почувствовал? – вертящийся у входа Андрей не выдержал тишины, готовый завалить вопросами, пока Афанасий не пришёл за полноценным отчётом.

– Ничего определённого. Он завис где-то там.

– И? – с намёком на какое-то решение, на более конкретный ответ протянул инквизитор.

– Что “и”? Нам остаётся только ждать, мы никак в это влезть не сможем. Только если кремировать и лишить возможности вернуться в этот мир. Рассматриваешь такой вариант? Добрый день, – Кир кивнул кому-то за спиной Андрея.

– Я пока что тоже такой вариант не рассматриваю, – главный инквизитор Москвы шагнул в камеру, дополняя свою первую фразу. – Если, конечно, есть гарантии, что кроме него никто занять тело не сможет.

– У души остались с ним связи, всё-таки при всех своих, кхм, особенностях, – аккуратно обходя слово “магия” отозвался молодой мужчина, – шаманом он не был, полностью отделиться ему не дано. На данном этапе мы можем быть свободны. Вот если начнут проявляться признаки разложения, тогда да… Можно начинать беспокоиться.

Инквизиторы посмотрели на неподвижное тело. Безжизненное, но ни капли не изменившееся с момента “смерти”, даже кости, как свидетельствовали обследования, потихоньку срастались, так что по решению Афанасия сегодня Чумного перенесут в закрытую палату. Может, восстановление родного тела как-то поможет перетянуть инквизитора в этот мир.

*

– Ты его пришиб что ли? – Гито заглянул через плечо командира, рассматривая лежащего в явно не самой естественной и удобной позе некроса.

– Приступ. Если верить справочнику, – Глейд кивнул на краткую выжимку, предоставленную корабельным медиком, – совершенно нормальное явление в первые недели после воскрешения. А этот, судя по сводкам, откопан был от силы пару дней назад.

Капитан “Горгулий” посмотрел на кончики собственных пальцев, с которых слезала кожа, не так мощно, как при возможной атаке магией, но взбунтовавшийся фон вокруг тела колдуна, которого Глейд нёс в медблок, всё-таки его задел. Благо, что ускоренная регенерация успешно с этим справлялась. Была ещё одна проблема, но больше бытового характера: пока он тащил некроманта по коридорам, удар сырой силой – а подавители пришлось снять, те разлетелись, не выдержав напряжения магии – зацепил пищевое хранилище. Убытки не критичные, но заметные. Он вывел на экран изображение из кухни, а рядом развернул окно обзора столовой.

Экипаж вяло ковырял мясное рагу. Впрочем, от мясного в нём было только название. И совсем немного - запах. Воспоминание о команде капитана вновь всплыло в головах поваров, почти начавших оправдываться. Те подобрались: недовольство начальство было страшнее недовольства вояк.

– Где мясо?!

– Нету.

– Как нету, если перед отправкой загрузили полный отсек?!

– Стухло.

– Да чёрную дыру тебе в жопу!

– Вот при прохождении через неё и стухло! Не приставай – специально в твою порцию плюну в следующий раз! – не выдержали чьи-то нервы.

Капитан прикрыл глаза, заставляя себя проглотить рвущуюся наружу матерную тираду. Ладно, на дополнительную изоляцию от пошедшего в разнос колдуна так и так пришлось бы потратиться, просто укреплять придётся ещё и кухню. На краю сознания маячили сомнения, действительно ли стоило брать с собой именно некроманта. Но он уже ввязался в эту историю и попробует выжать из нелюди максимум. Но для этого зиланделиксийца нужно привести в чувство. И не попасться на зуб его псине, которая от хозяина не отходила ни на шаг, внимательно наблюдая за манипуляциями врача с выражением старого профессора, принимающего экзамен. Взгляд у тощей твари был настолько осознанным, что Глейд впервые не стал отмахиваться от животного. И даже велел выделить ему что-то из еды, отношения надо налаживать. Глядишь, и подумает, прежде чем вцепиться ему в глотку. Мало ли что.

Псина, почувствовав внимание, повернула голову к капитану. И тут и он, и Гито готовы были поклясться на алтаре всех богов, что некромантская зверушка одобрительно кивнула. И даже подмигнула мутноватым глазом.

Оператор

– Да уж, подобрали вы конфетку, – грубоватый, но явно женский голос врезался в мозг Ликса, одновременно с возвращением в сознание. – Надеюсь, он хотя бы немой? А то знаете, как говорят: “Некроманта за двадцать не интересует твоя жопа. Его интересует твой мозг, потому что его хотя бы он сможет выебать”.

– О, детка, ради единственной дамы на этом судне я найду жертву для ритуала. И ты убедишься, что выебать я могу не только мозг, – некрос шевельнулся, едва ли не матерясь в голос.

Попытка вырвать из тела и странные видения из родного мира могли бы выбить его из колеи, если бы тот имел чуть большую склонность к рефлексии. По крайней мере, именно этим заумным словом Афанасий называл напрасные самокопания. Бывший инквизитор пошевелился, усилием воли загоняя позорную слабость подальше, и открыл глаза. Говорившая оказалась девицей на полголовы выше его нынешнего тела, обладательницей бритых висков с характерными пластинами, вживлёнными в голову. Местный оператор. Возможно, что не единственная, это мелкие банды по типу команды “Неунывающего” выжимали из них все соки, а крупные полулегальные братства вроде “Горгулий” могли себе позволить и десяток операторов, которых холили и лелеяли.

Но взгляд Чумного привлекла не бунтарская причёска, совершенно типичная для местных технопатов. Взгляд Чумного прикипел к внушительному бюсту. И пусть он видел девиц различной степени фигуристости вообще и сисястости в частности, а некоторых даже мацал – благо, что уставом не возбранялось – но ни в одном случае грудь не привлекала к себе столько внимания. Возможно потому, что в целом смотрелась очень… внезапно на технопатке в остальном выглядевшей как бульдозер. Нет, положа руку на сердце, кому-то оператор могла прийтись по вкусу, да и бульдозером она была больше на фоне тщедушной зиланделиксийской тушки, но первое впечатление было неоднозначным.

– Я, конечно, спишу, кхм, подкаты к моей дочери на неадекватность после воскрешения, но только на первый раз, – под взглядом Глейда продолжать в том же духе почему-то расхотелось.

Возможно потому, что у Чумного осталась какая-то часть инстинкта самосохранения, притащенная в этот мир после перерождения. Зато теперь он мог ясным взглядом сравнить стоящих перед ним людей, чтобы заметить очевидное сходство. Конечно, будь его нынешнее вместилище покрепче, он бы не стал отказывать себе в удовольствии отпустить пару комментариев, но у тощего некроманта шансов не было. По крайней мере, пока он не подгонит эту тушку под себя, что-то подсказывало, что есть методы. Возможно, что он даже сможет их найти в доставшейся по наследству памяти.

– Понял, не дурак, – но в воздухе так и повисло безмолвное “При тебе этого делать больше не буду”.

Глейд непроизнесённое явно уловил, но развивать тему не стал. Пока что. Хотя дочери кивнул на выход, рассматривая отцепляющего от себя датчики и капельницы некроса. Ликс с довольным вздохом избавился от последнего катетера, разминая руки: дальше он и сам восстановится, даже на минимальном пайке. Но вот чего-то всё равно не хватало, заставляя оглядывать палату.

– Что ищешь?

– Собаку свою.

Стоило ему упомянуть животное, как то выползло из под койки, укладывая морду на колени некроманта. Пёс успел отъесться, судя по наросшему мясу и сильно погустевшей шерсти, теперь уже длинной, непривычного дымчато-серого оттенка. Только под определённым углом освещения можно было рассмотреть, как переливаются более светлые участки, образуя узор вроде скелета. Надо бы подумать над кличкой, нормальной кличкой.

– Твоя животина – редкостная попрошайка, ты в курсе?

– Я даже не сомневался. Итак, на чём мы остановились до того как нас, кхм, прервали? – он выпрямился до хруста позвоночника, глядя в глаза Глейду.

– На том, что нам нужен колдун. Не оператор или целитель, а более-менее боевая единица. И, если ты забыл, то напомню, что ты практически согласился, – глава “Горгулий” тяжело опустился на стул.

Корабельная гравитация может и была слабее стандартной, но нагрузка на позвоночник у громадного мужчины всё равно была значительной, с ней приходилось считаться. Даже в броне, при кажущейся тяжести и неудобности, было легче – экзоскелет здорово упрощал жизнь, вот только Глейд хорошо помнил слова медиков и не злоупотреблял. Любая поддержка рано или поздно приведёт к тому, что собственные мышцы разленятся и не будут работать правильно, не будут держать тело. Хотя в последнее время всё чаще посещала мысль начать иногда и по кораблю в нём ходить.

– Я помню. И чем вы занимаетесь, и что в целом я согласился. С тем условием, что все соотечественники – моя добыча, – он едва удержал лицо, настолько ненависть предшественника к другим уроженцам Зиланделикса въелась в каждую клетку тела.

– До тех пор, пока это не является угрозой для “Горгулий”. Если твои личные разборки станут проблемой для нас, ты или наступаешь своим желаниям на глотку, или тебе на глотку наступаю я. В полной броне. Этот момент ясен? – капитан ссутулился, чтобы глаза оказались на одном уровне с некросом.

– Ясен. Я постараюсь, – Ликс выделил последнее слово максимально ярко, – не создавать проблем. В конце концов, у нас тут взаимная выгода.

– Рад, что мы поняли друг друга. А теперь, – Глейд откинулся на стену, рассматривая неожиданное “приобретение” уже более мягким взглядом, – расскажи о себе. И скажи, как к тебе обращаться, раз уж настоящим именем воспользоваться не удастся.

– Ликсом называй, – некрос отвлёкся на лезущего к нему наколени немаленького пса, уже весьма тяжёлого. – А это… Константин.

На губы колдуна наползла мрачная усмешка. Было что-то по-своему ироничное в том, чтобы назвать костяного пса именем нынешнего императора. Нет, против самого монарха Чумной ничего не имел, но подозревал, что причина у этого порыва есть. Может, дело в смешении желаний? Его и покойного некроманта? Но звучит, по крайней мере, весьма логично. Ликс потрепал густую шерсть, с удовольствием зарываясь в неё пальцами. Пёс заворчал, устраиваясь поудобнее, подставляясь под почёсывания.

– Итак, как же ты дошёл до жизни такой? Не считая попытки оживления королевской дочери.

– Ну, тяжёлое детство, каменные игрушки и люлька без дна. Всё как у всех.

– Поставлю вопрос иначе: есть что-то, о чём мне следует знать? Что-то, что хотя бы в перспективе может стать источником проблем? – Глейд прищурился, скрывая светлые, практически белёсые глаза за ресницами.

– Гипотетически, – некромант расслабленно откинулся на подушку, – если станет известно, что я жив, могут прийти по мою голову из-за делёжки наследства. Но тут даже не “если”, тут “когда”...

– Спасибо, что сказал сразу, – в голосе капитана послышалась лёгкая издёвка, впрочем, совершенно оправданная. – Ладно, разберёмся. Через сутки тебя выпишут, познакомлю с командой.

Ликс не обманывался спокойствием Глейда, более того, он буквально кожей чувствовал направленное на него откуда-то со стороны внимание, весьма концентрированное, к тому же. Вероятнее всего капитанская дочь пришла посмотреть на некроса живьём, чтобы координировать остальных операторов. Уединения на корабле он вряд ли дождётся, пока не заслужит доверие – но это как раз-таки естественное положение дел. Да и в целом его держат пока из принципа “враг моего врага”, у “Горгулий” исторически сложные отношения с некромантами, уходящие корнями ещё на пару столетий назад как минимум, к истокам братства. Впрочем, некроманты-отступники в таких объединениях уникальным явлением не были.

Некрос прикрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям, идущим от живых существ. Инквизиторы на его родине могли делать нечто подобное, но ощущали только магически одарённых, а здесь будто каждое бьющееся сердце было точкой на карте. Была одна штука в арсенале предшественника, которую хотелось опробовать, и раз уж есть время и силы…

Он сосредоточился на одном из сердец, для начала выбирая человека поближе, буквально через пару перегородок. Соседний медицинский блок. Ликс усилием воли сосредоточил всё внимание на сердцебиении, заставляя себя слышать только его, лишь спустя несколько ударов расширяя восприятие. Скрип мебели. Звон инструментов, укладываемых в стерилизатор, запах лекарств, щекочущий нос и глотку. Едва различимый шорох чужого дыхания, определяемый скорее ощущениями в теле, чем звуком. И тихая музыка, звучащая с потолка. Кажется, кто-то любит работать с сопровождением. Некромант довольно изогнул губы, возвращаясь в себя, пытаясь определить навскидку, сколько сил уходит на такое “подглядывание”.

Выходило, что не очень много, подцепиться к кому-то так и вовсе было проще, чем наоборот снова стать собой. Он даже продолжал слышать удары чужого сердца ещё несколько секунд. И ведь кто-то скажет, что несколько секунд – ничто. Вот только в бою они могут стать критичными. Да и выпадать из происходящего вокруг на время “подселения” тоже не слишком полезно. Что ж, ему нужно будет этим заняться. Но сперва – приведение тушки в порядок, Ликс пусть и убедился в собственной живучести, но каждый раз сращивать кости и восстанавливать поверждённые мышцы не слишком приятно. Он с куда большим удовольствием потратит время на выискивание других некросов, чем на лежание в медблоке без сознания, или, того хуже, закопанным под землю для лучшего восстановления.

С ростом поработать сейчас не получится, слишком истончаются при этом кости, нужно сперва массу набрать, а вот закончить перекраивать лицо он сможет и сейчас. Истощение несколько откатило полученные изменения, так что придётся приложить усилия для закрепления результата. С лепкой, правда, у Чумного были проблемы, зато он неплохо помнил своё настоящее лицо, пусть и больше на ощупь, так что что-то похожее у него должно выйти. Хотя бы отдалённо. Он хоть и не был визуально сильно старше своего предшественника, но и выслушивать про “конфетку” каждый раз было бы выше его сил.

– М-да, художник от слова… Ну, зато даже симметрично. И кажется почти похоже. Твою мать! – Ликс замер, пережидая, пока перестроятся зубы под новую челюсть.

В какой-то момент был даже уверен, что сейчас выплюнет весь набор и просто вырастит новый, но нет. Те пощёлкали, во рту остался отчётливый привкус крови, но после всё встало на свои места. Он даже пересчитал, дважды: сперва языком, а потом всё-таки засунул палец в рот, проверяя комплектность. Тридцать два, даже зубы мудрости в полном составе. Это радовало. Некромант ещё несколько раз пошевелил подбородком, в целом погримасничал, убеждаясь, что лицо работает правильно, рассматривая при этом своё отражение. Вроде бы получилось нормально. В конце концов, он просто поменял черты, а не добавил себе третий глаз, капитальных последствий быть не должно.

Пёс, всё ещё лежащий на ногах некроса насмешливо фыркнул. Люди такие странные.

*

А тем временем передел наследства был куда ближе, чем нашему герою могло показаться. И в то же время куда дальше. В кабинете главного инквизитора Москвы и Московской губернии сидели трое: непосредственно владелец кабинета, полуинквизитор-недошаман Кир и присланный Великим князем адвокат “очень широкого профиля”. Да и сам Михаил Алексеевич обещал присоединиться к обсуждению, как только закончит с делами за пределами города. Обладатель фамилии, вызывающей невольную усмешку, адвокат Иванов-Штольц, сперва к заявлению о происхождении одного из инквизиторов отнёсся весьма скептически. Да и интересы Афанасия вызывали у него закономерные для данной ситуации вопросы.

– Знаете, будь на вашем месте кто-то другой, я бы заподозрил личную выгоду. Но и сейчас у меня есть основания её подозревать. Допустим, происхождение мы подтвердим, на такой случай есть и банк образцов, и уже расшифрованные данные. Но заявление о застрявшей душе – это вздор. Заметьте, это говорю я, человек, у которого в семье самые разные религии сплелись!

– Можете вызвать шаманов из профильного ведомства, уж их-то квалификация у Вас точно вопросов не вызовет, – Кир понимал причину сомнений, но менее обидными эти слова из-за своей логичности не становились. – И они Вам подтвердят мои слова, что Чумной ещё жив, просто застрял между мирами.

– Кир, – Афанасий мягко осадил подчинённого взглядом, – никто не сомневается в твоих талантах, просто с точки зрения постороннего человека, не погружённого в нашу кухню, версия выглядит несколько странно. Им сложно подобное допустить, вот и всё. Прояви понимание.

Тот кивнул, но взгляд не смягчился, а рассматривающий инквизиторов адвокат лишь мысленно покачал головой: какая же противоречивая братия, эти борцы с колдунами! Способные одновременно и забыть о собственных интересах, и влезть в какую-нибудь авантюру ради выгоды. Вот и сейчас, казалось бы, зачем бодаться за наследство недавно почившего аристократа, даже если его бастарда когда-то подкинули на инквизиторский порог? Для состоящих на этой службе всё равно ведь есть ограничения по владению имуществом. Значительная часть просто опечатывается или блокируется, если речь идёт о счетах, до выхода на пенсию. Которого чаще всего и не происходит.

– Я прекрасно понимаю ваши переживания за судьбу товарища, но ведь даже не факт, что он придёт в себя! Вам так хочется из-за этой теоретической возможности бодаться с европейской ветвью семьи?

– Да. Почти тридцать лет назад я взял на себя обязательства заботиться о каждом инквизиторе, оказавшемся под моим руководством. И Алексей здесь не исключение.

– А не проще ли будет договориться с наследниками второго порядка? Разделить причитающееся, ему и десятой части хватит за глаза! С такой-то наследственностью с материнской стороны…

Он подавился словами под взглядами инквизиторов, хотя и о покойнике Иванов-Штольц мог бы сказать немало. Для него любители колдунов и ведьм были теми ещё извращенцами, да и приплод от них он за полноценных людей не считал, пусть иногда и приходилось держать свои взгляды при себе. Но до этого момента адвокат справедливо полагал, что в инквизитории должны придерживаться схожей позиции.

– А мне напомнить вам о количестве официально признанных носителей магии в правящей династии? – ядовито улыбнулся Афанасий, через мгновение вскакивая. – Михаил Алексеевич!

– Удивительная неосторожность для кого-то, работающего в нашей среде, – голос Великого князя раздался над головой позеленевшего адвоката. – Напомнить вам, что зарегистрированные законопослушные маги живут той же обычной жизнью, что и прочие подданные? И такое отношение к своим же согражданам отдаёт чем-то очень, очень нехорошим.

– Помилуйте, Михаил Алексеевич, я ничего подобного не…

– Вы уже не в первый раз на таких высказываниях попадаетесь. Возможно, этим вопросом следует заняться другой службе. И другом человеку – решением вопроса с наследством князя. Мне было бы даже жаль расставаться с вами, всё-таки столько дел с вами прошли, столько общих воспоминаний… Заберите, пообщаемся с ним отдельно. Господа инквизиторы, вы же пока проводите меня и представителей шаманского объединения к нашему, кхм, камню преткновения.

– Да-да, конечно, пройдёмте! – засуетился Афанасий, прихватывая с собой Кира.

Может шаманов, как и магов, инквизитор не слишком любил, но всё-таки в отличие от нарвавшегося адвоката умел разделять личное и служебное. Да и если подвернётся возможность спровадить Кира на обучение, он будет только рад. Может и в целом им стоит пересмотреть отношение к колдунам в своих рядах. Это будет вполне в духе времени.

Вам здесь не рады

– Здрасте, – только и выдавил из себя Ликс, войдя в столовую.

Найти-то её труда не составило, такое количество живых существ в одном месте, да и разведать обстановку своими “подселениями” он успел. Но одно дело знать, как выглядит место и где оно находится, а совершенно другое – заявиться к толпе посторонних существ, до сих пор фоня сырой некротикой. Обычно люди от такого пытаются в панике разбегаться, а эти ничего, держатся.

– Ликс! Иди сюда! – ему махнули рукой.

Глейд дал дочери типичное для центральных планет содружества имя Элиз, и, кажется, технопатка решила взять некроманта под своеобразную опеку. Обедали горгульи по расписанию, получая стандартную порцию – отклонения там возникали лишь по медицинским требованиям – так что от Ликса просто требовалось есть, что дают, и не уничтожать своей буйной энергией порции окружающих. Успокоившийся за сутки на больничной койке колдун в принципе взял себя под контроль и прекрасно справлялся с обеими задачами. Команда обвела его нечитаемыми взглядами, мрачно посмотрела на свои практически лишённые мяса порции, но ничего не сказала. Ликс посчитал это за хороший знак, начинать знакомство с драки, когда он не уверен в пределах своих способностей, было бы лишним.

Вообще, этот “больничный! здорово помог ему устаканиться в новом теле и сжиться со своей новой личностью. Именно новой, Чумной иллюзиями не страдал и прекрасно понимал, что пусть инквизитор и стал основой, но в некромантском теле уже живёт замес из Алексея и почившего колдуна. Если ничего не исправить, есть ли повод об этом переживать? По крайней мере, он был жив, цел, весьма бодр, а на горизонте маячила возможность и дальше заниматься делом всей жизни. Просить о большем было бы слишком нагло с его стороны, жизнь и так дала ему очень много.

Мысленно пожав плечами, некрос двинулся к забитому для него месту, он и раньше не слишком задумывался о чужом отношении к нему, даже со стороны большинства сослуживцев, сейчас и вовсе рано о таком переживать. Его новый отряд – это местные маги всех мастей, и с этим придётся мириться. Не так уж и сильно наступать себе на горло, на деле, тот же КирМефодьич шаманствовал и на службе в инквизиции. Ладно, раз уж стал тем, с кем боролся, не начинай себя за это грызть. Ликс посмотрел на содержимое тарелки: выглядит неплохо, явно съедобно, а изысков ему и не надо.

– Ты удивительно спокоен, – Элиз задала общий вопрос, переглянувшись ещё с парочкой операторов.

– А все рассчитывают, что я начну скакать по стенам как паук и кидаться на людей? Вынужден вас разочаровать, – некрос успел ополовинить тарелку, но голод будто бы только набирал обороты. – Не дождётесь.

Стадию “хочу есть” он прошёл ещё при выкапывании из земли. Теперь в ближайшие пару месяцев его будет преследовать стадия “хочу жрать”, при том, что у некромантов в принципе сумасшедший обмен веществ – поддерживать жизнь в немёртвом-то как-то надо, а уж на этапе восстановления колдуны и вовсе могли гвозди переваривать. И даже без негативных последствий. В желудке у уроженцев Зиланделикса плескалась какая-то ядрёная кислота. Вообще, насколько мог судить Чумной, местные некросы были теми ещё машинами для уничтожения всего живого в радиусе досягаемости. Как с со своим непомерным эго и практически бессмертием те ещё не превратили галактику в огромный могильник – большой вопрос, если смотреть со стороны обывателя. Впрочем, ответ для себя он дал: здравый смысл. При длительной войне, а она была бы обречена таковой стать, способы избавления от колдунов бы нашлись. А вот рождаемость у тех далеко не завидная, выкосили бы колдунов, и памяти бы не осталось.

– Ну и отлично. Познакомлю тебя сегодня с остальными операторами, для начала.

– Как скажешь. Всё равно планов у меня нет. На, держи, – последняя фраза предназначалась псу, сейчас ведущему себя как абсолютно нормальное домашнее животное, выклянчивающее у хозяина кусок повкуснее.

Под умилённым взглядом Элиз, Константин – эта кличка у пса всё ещё вызывала у некроманта улыбку – трещал вытащенной из супа костью. Девушка явно собиралась погладить животину, уж больно знакомым по прошлой жизни блеском у неё светились глаза, так что Ликс не смог умолчать:

– Чтобы вытащить нас с кладбища он прокусил две глотки и выжрал печень у трёх человек, – произнёс он с самой невинной улыбкой. – Ты знала, что эта порода может стальной прут перекусить без особых проблем?

– Умеешь ты испортить настроение, колдун, – она на всякий случай отодвинулась от пса. – Вы вот явно друг другу подходите, судя по этой характеристике.

Некрос улыбнулся ещё шире, всё-таки вызывая всеобщее напряжение: зиланделиксийцы не улыбаются, если не замыслили какую-то гадость, это все знают. Так что горгульи на всякий случай подобрались, кто-то даже проверил, легко из их положения до кобуры дотянуться. Но Ликс просто продолжил светить полным комплектом зубов, которых у некромантов оказалось тридцать шесть, на четыре больше стандартного человеческого набора. Деталь, на первый взгляд совершенно незаметная, но изменённая из-за этого улыбка, совсем чуть-чуть, добавляла лицу колдуна какой-то жути. Даже сам Чумной, рассматривая своё отражение в спокойной обстановке это признавал, ощущая подобие… как же это называлось? Зловещая долина? Да, кажется. Словом, все инстинкты человека вопили бы об угрозе, исходящей от существа.

– Ты поел? – Элиз принялась собираться. – У нас как раз скоро пересменок, успеешь познакомиться по-максимуму.

– Говорю сразу, память на имена у меня отвратительная.

– Ты, главное, когда прозвища подбирать будешь, думай головой, а не жопой, а то не посмотрят и свернут тебя в букву зю.

“Как из дома не умирал”, хотел сказать Ликс, но справедливо рассудил, что доставшееся по наследству знание языка скорее всего просто адаптирует ему местные выражения под нечто более привычное. Да и заявление вряд ли будет понято правильно. Колдун доскрёб остатки своей порции, ощущая себя так, словно та расщепляется уже на подлёте к желудку. Как бы действительно не начать на людей кидаться с голодухи. Пёс тут же вскочил следом за хозяином, подстраиваясь под шаг. На выходе из столовой животина обернулась через плечо и… звучно чихнула, в сторону оставшихся за столами, вызывая одновременно беззлобные смешки и закатывание глаз. Впрочем, костяной пёс, демонстрируя по-настоящему царское равнодушие к мнению челяди, даже ухом не повёл.

– Не отставайте. Потеряетесь.

– Ну, мы с Костом неплохо ориентируемся по запаху, – зверь согласно гавкнул. – Так что если и отстанем, то сможем вычислить твой путь.

– Какая прелесть, – протянула она не то ядовито, не то умилённо.

“Справедливости ради”, мимоходом думалось Чумному, “бульдозерша она только по местным меркам. Даже больше по меркам этого тщедушного некроса, привык к своим костлявым землячкам. Вид сзади у неё отменный”. К большому сожалению, шутки про исключительно церебральный секс в жизни некромантов шутками в большей степени не были. Ликс тяжело вздохнул, по крайней мере, ему так казалось, на деле грудная клетка еле шевельнулась, обозначая вздох. Идущий вплотную к некросу пёс понимающе вздохнул.

Если кто и считал инквизиторов аскетами, то этот человек явно жил далековато от столиц. Да и от центра Содружества тоже. Что местные братства, что инквизиция в империи, да продлятся дни её существования, не видели смысла отказывать своим адептам в радостях жизни: если человеку нравится на этом свете, он будет вылезать из любой жопы, чтобы тут подольше задержаться. Так что Чумной честно мог признать: грешил. И с каким же удовольствием! А теперь с радостями плоти возникнут проблемы, вот уж не думал, что блуд придётся заменить на чревоугодие.

– Все в сборе? Отлично! Итак, в нашем магическом сообществе пополнение, капитан нашёл нам некроманта. Это Ликс. Любить не прошу, но и жаловаться не надо.

– Жаловаться в целом вредно для здоровья, – он показал явно более длинные клыки.

С прежним скуластым лицом оскал и вовсе вышел бы впечатляющим, делающим лицо больше похожим на звериную морду, но и сейчас выразительности улыбки хватало. Один из операторов смерил некроса взглядом, весьма ясно показывающим: первое впечатление у него не задалось, не смотря на все попытки вести себя вежливо. То ли аура некроманта влияла, то ли он сам не заметил, как его понесло не в ту сторону, то ли еще что что, но справедливо полагавший себя обаятельным Чумной с удивлением обнаружил, что новые знакомые не спешат к нему проникаться. Тот же обладатель тяжёлого взгляда произнёс за всех:

– А кто-то считает себя бессмертным?

– Ну, – пожал плечами Ликс, – с учётом того, что я не так давно себя из могилы выкопал, у меня есть для этого все основания, не находишь?

– Хвалёная некромантская скромность, – он кивнул. – Меня зовут Зейл. А это…

Как некромант и предупреждал, имена проскочили мимо памяти почти сразу же после произнесения. Потом он, конечно, выучит всех, но запомнить с ходу десяток непривычных имен различной степени зубодробильности – не самая сильная его сторона.

*

– Он – что? – главный инквизитор Москвы вновь сидел в кабинете Великого князя.

В этот раз в личном кабинете, правда, а не в том для официальных приёмов в одном из зданий на берегу Москвы. Этот был гораздо меньше по размерам и пафосу, но куда уютнее. Такое место встречи для своих. Афанасий развалился в широком кресле, переваривая очередной суматошный рабочий день, приправленный новостями от старого товарища. Но приятными, надо сказать, приятными.

– Да, представляешь, сказать такое императору при свидетелях! – Михаил дёрнул душащий его ворот рубашки, позволяя себе наконец-то расслабиться. – Я думал, брат ему прямо там смертный вынесет и в исполнение приведёт! Машке, правда, чуть не досталось за подслушивание… Что уж тут поделаешь.

– Ну, её тоже можно понять. Алексей умудрился произвести на неё удивительно хорошее первое впечатление, хотя обычно девушки при первом знакомстве с ним крутят пальцем у виска. Итак, потомки Феликса пролетели мимо наследства? – инквизитор довольно улыбнулся. – И отлично, вернётся в себя – выпру на пенсию. С такими травмами списывают в инквизиторский запас.

– Моего брата, долгих лет ему жизни, удар от счастья хватит, – мужчина покачал головой. – Он согласия не даст, уже заявил, что второй раз Романовы с этой семейкой родниться не будут.

– Я не думаю, что у Чумного есть такие планы, или что они могут возникнуть. Уж извини, но она – не его типаж. Стоит всех перетасканных им в казармы девиц вспомнить…

*

Чумной распахнул глаза, выныривая из подобия транса, в котором пытался разобраться со своей памятью. Пока же по ощущениям выходило, что где-то активно мусолили его имя, но определиться с обсуждающими он не мог. Вот только это до жути злило, потому что отвлекало от более важной задачи. Память некроса срабатывала отлично, пока он не начинал задумываться о чём-то целенаправленно, после этого резко наступал ступор, выбраться из которого было достаточно сложно, половинки новой личности будто расслаивались.

Ликс снова глубоко вздохнул, прикрывая мерцающие в темноте глаза как у кошки. Он должен навести в собственной голове порядок, ещё в инквизитории ему говорили, что беспокойство ума – первый шаг к собственной смерти. “Горгульи” вот-вот должны были накрыть какую-то группу колдунов на планете где-то в жопе галактики, и к этому времени он должен прийти хоть в какое-то подобие формы. Уж быть обузой в этой жизни он не собирается. Да и растрачивать такой ресурс было бы грешно: тело некроса, уступая в габаритах визуально, могло дать фору его прошлому телу. Меньшая восприимчивость к боли, крепкие кости, гибкое, куда более выносливое. Бывший инквизитор прекрасно понимал, что он с возрастом потерял эту лёгкость движений, которую вновь получил сейчас: старые травмы давали о себе знать, да и в целом инквизиторские нагрузки превращали большинство из них в шкафов типа Глейда. Кир пытался объяснить это с точки зрения влияния магии на тело, но махнул рукой. Что примечательно: полукровное происхождение Чумного делало того менее громоздким на фоне товарищей. В открытую шаманствующий КирМефодич и вовсе в свои тридцать пять казался мальчишкой даже рядом с Алексеем. Так что возможно что-то в этом было.

В этот раз получилось чуть лучше. Ладно, гораздо лучше. Лёгкость, с которой сила некроса ему отзывалась, одновременно восхищала и пугала. Ликс как наяву видел два бушующих внутри потока силы. Слиться в один они не смогли бы ни за что в этом мире, но вот упорядочить их течение было вполне в его силах. По крайней мере, так казалось в первый момент: поворачивать потоки магии в собственном теле было также сложно, как менять русла рек в одиночку. Но он не зря был тем ещё упёртым бараном. Пусть при “перемещении” казалось, что от напряжения сейчас начнут трещать мышцы, процесс медленно шёл. Перед глазами вспыхивали фрагменты своей и чужой памяти, но колдун больше не давил их, просто пропуская мимо себя, позволяя им быть.

А во внешнем, реальном мире рядом нервничал костяной пёс, наблюдающий за тем, как его хозяина выкручивает собственная сила. Зверь крутился по каюте, не зная, что ему делать. Подойти ближе мешал плотный кокон магии, а кого вести на помощь, он не знал – вокруг были пока что чужаки, которых явно следовало опасаться. На всякий случай. Хотя медики вроде бы ничего плохого не сделали… Константин едва слышно проскулил и всё-таки стукнул лапой по сенсору на стене, наловчившись открывать двери ещё за время в медблоке. Но выйти не успел, хозяина отпустило и тот затих на полу, где до этого сидел в странной неудобной позе. Пёс подошёл ближе, тычась мордой в бок некроманта.

– Да всё со мной в порядке, не переживай, – тот потрепал питомца по густому меху на шее.

Зверь согласен не был, но кто он такой, чтобы настаивать и спорить? Хозяин изменился, не столько внешне, только окраска у того поменялась, теперь привычная псу ярко-красная “шерсть” была спрятана под совершенно обычной тёмной. Ну, наверное же так лучше, будет проще маскироваться?

Сам Ликс подозревал, что теперь покраснение волос можно будет использовать как сигнал – некротика рвётся из него наружу. Как у многих животных яркая окраска – признак ядовитости, или псеводоядовитости, чтобы их не трогали. Некромант полежал на полу ещё немного, прислушиваясь к ощущениям, нет ли перекоса, не идёт ли энергетика в разнос, не хотелось бы сорваться вдруг на окружающих. Самоконтроль, всё-таки – великая добродетель, и отказываться от этого принципа из-за перерождения в новом мире Чумной не собирался.

– Чувствую себя древним стариком, которого ещё и неблагодарные потомки отпинали по почкам. Ты, кстати, знал, что почки в организме по сути дела мотыляются как говно в проруби? Нет? Ну, вот теперь знаешь, хотя ума не приложу, для чего тебе этот факт. А я теперь понимаю людей, заводящих себе сорок кошек... Иногда хочется с кем-то поговорить.

Пёс насмешливо фыркнул. В его понимании сорок кошек – это история про дикий извращённый мазохизм, не иначе. Видел он на могильнике пару этих мелких зверюг. Такие толпой и местного капитана завалят и на кусочки исполосуют. Константин встряхнулся, укладываясь рядом со своим некромантом. Нет уж, если его человек хочет с кем-то поговорить, то пусть разговаривает с ним, а не тащит сюда всякую мелкую пакость.

С почином

– Ты уверен, что тебе не нужна хотя бы маска? – Глейд рассматривал некроманта, налегке стоявшего у опущенного трапа.

Ликс же чувствовал себя как на первом самостоятельном инквизиторском задании: в теории он знаёт всё, почти всё отработано на практике под присмотром старших, но он всё равно нихера не уверен в собственных силах. Правда, говорить об этом капитану Горгулий он не собирался, тот и так по мере приближения к планете всё больше превращался для своего миниатюрного войска – а Горгульи на фоне других подобных орденов были малочисленны, пусть и весьма успешны – в подобие курицы-наседки. Огромной бронированной наседки, попытавшейся отговорить его от вылазки, когда медики подтвердили активно идущую трансформацию тела, запущенную недовольным собой некросом.

– Уверен. Мне, в отличие от всех вас, дышать не обязательно. Если ты забыл, я сам себя из могилы выкапывал, а там с воздухом большие проблемы, особенно если тебя не в гробу зарыли, а просто в яму сбросили. Перестань паниковать.

Кто бы ему самому это сказал, конечно. Как говориться, себе свой совет посоветуй. Ликс попытался пригладить пятернёй беспорядок на голове, пусть и получилось не слишком удачно. Пока все вокруг занимались сборами, он наглаживал пса по голове, пытаясь убедить самого себя, что сможет воспользоваться силой в бою.

Конечно, за последние дни он провёл пару спаррингов, напросившись к бойцам Глейда. Вот только те явно велись на разницу в габаритах, а потому жалели своего единственного штатного колдуна. Медики-то и операторы магами в полном смысле слова не являлись, так, чуть более чувствительные к силам люди, полноценных адептов магии в таких орденах было слишком мало. Ликс умом понимал причины, огонь по своим, все дела, но дух у него был инквизиторский. И остановить Чумного в его желании сократить поголовье колдунов, тем более нечеловеческой расы, не смог бы и прямой императорский приказ. И капитану Горгулий тем более было весьма далеко до этой степени авторитета. Нет, Ликс, конечно, не зарекается, может однажды он и проникнется искренним уважением, но пока колдун собирался гнуть свою линию.

Атмосфера планетки на окраине небольшой системы отличалась слабой пригодностью для дыхания, по крайней мере для тех, кто нуждался в кислороде, как подавляющее большинство родственных человеку рас. Так что теперь Горгульи основательно готовились к высадке, а вот уже не слишком живой, а потому не дышащий без реальной потребности в кислороде, некрос молча наблюдал за суетой. И даже почти успешно делал вид, что совершенно спокоен, на что купилась вся команда. Только Глейд продолжал сомневаться, напоминая этим Чумному почему-то Андрея, также беспокоящегося о каждом инквизиторе в отряде, даже если они были только что к нему приписаны.

Стоп, хватит. Думать о прошлой жизни бессмысленно, а перед спуском на незнакомую планету ещё и рискованно. Вот так отвлечёшься, и будешь сам себе голову пришивать, если ею в футбол не поиграют и не загонят куда-нибудь. Представив эту картину, Ликс некрасиво хрюкнул, оскаливаясь в улыбке. Да уж, будет неприятно, если выбирать мягкое красивое слово.

– Что тебя так развеселило? – Глейд смерил его взглядом с высоты брони.

Теперь он не просто возвышался над некросом на полторы головы – зиланделиксиец едва доходил до груди облачённому в полный комплект капитану. Попытка заиметь и себе подобную игрушку успехом не увенчалась, такой мелкой брони просто не делали, так что приходилось довольствоваться укреплённой особым образом тканью. Ну и поработать над казёной одёжкой уже самостоятельно, отвоёвывая у памяти защитные плетения, которые пришлось царапать ногтями, обильно поливая своей кровью, или ею же вырисовывать на тканных частях.

– Представил игры с собственной головой как с мячом. Как догоняю собственную черепушку, как ребёнок бегает за игрушкой. Есть в этом что-то забавное.

– Ничего смешного в этом не вижу, – он замер, не донеся шлем до головы.

– Ты ещё слишком живой для понимания таких шуток, вот и всё. И слишком юный.

– Мне сорок шесть, Ликс.

– А мне – девяносто два.

Он даже почти не врал, разве что просто сложил возраст Чумного с годами некроманта. Тот оказался значительно старше Алексея, просто сроки молодости у жителей Зиланделикса были сильно растянуты, так что пересчёт практически полувека, не слишком насыщенного событиями, позволил более точно установить собственный возраст.

– Извините, дедушка, не заметил, хорошо сохранились, – Глейд закатил глаза. – Но это не повод лезть под выстрелы, Ликс. Ты сейчас – часть Горгулий. А я взял на себя за них ответственность.

– Убавь градус пафоса, может я и отбитый, но инстинкт самосохранения даже у некромантов входит в базовый комплект.

Глейд покачал головой, но натянул на себя шлем. Чуткий некромантский слух уловил тихое шипение, с которым тот состыковался с основной бронёй, обеспечивая герметичность. Колдуну было велено держаться рядом с кем-то из старших горгулий и не лезть вперёд: пока что речь шла лишь о восстановлении формы после воскрешения, хотя с учётом юного по мерка расы возраста даже больше о её наработке. Ликс же – вернее та часть, что досталась ему от Чумного – краем сознания подозревал, что шаг влево или шаг вправо, и от него тут же избавятся, как от ненадёжного. По крайней мере в ближайшие месяцы, а то и годы. Его не слишком загоняли в рамки, но Глейд наверняка не оценит откровенное пренебрежение приказами. В принципе, ничего нового. Типичная работа на репутацию в новом коллективе.

Правда и совсем уж ломать себя об колено он не собирался разношёрстный инквизиторий его родного мира наглядно показывал, что даже в таких структурах можно оставаться собой. Со всеми нюансами и недостатками. Хотя Глейд, как успел заметить некрос, и не требовал от подчинённых превращения в одинаковые болванки. Дисциплину иногда вбивал зуботычинами и затрещинами – так куда без этого? Они в замкнутом пространстве посреди космоса, прям как на подводной лодке, тут личные хотелки всегда будут уступать потребностям большинства. Чумной чувствовал себя почти что в своей тарелке, если не считать того, что теперь немного больше нелюдь, чем был раньше.

Пса решили оставить на корабле – Ликс не был уверен в том, что питомец нормально перенесёт спуск на планету, не знал наверняка, как состав атмосферы и почвы скажется на животном, всё-таки костяных псов не слишком активно исследовали, да и к некросам те выходили достаточно редко, только если сами выбирали себе хозяина, иногда буквально выкапывая того из могилы. Зато в собственной безопасности он был абсолютно уверен, со стороны окружающей среды так точно.

– Иногда вся галактика в этом крайне сомневается. Особенно когда вы лезете в чужие разборки на окраине Содружества.

– Что поделать? – он пожал плечами. – Иногда и среди нас появляются дефектные…

Чумной, правда, считал дефектным весь биологический вид некромантов, уж больно много вопросов вызывало то, что они до сих пор не вымерли. Просто всё в их жизни было подвязано на ритуалы: смерть, жизнь, продолжение рода, само существование некроманта было одним бесконечным ритуалом с кровавыми жертвами во имя двуликой богини, жестокой и милостивой одновременно. Сам он может и не ощутил пока что ни влияния, ни зова, но стопроцентной уверенности в том, что за новую жизнь не придётся расплачиваться с кем-то из местных не было. Впрочем, уроженцы Зиланделикса активно приносили в жертву разумных существ, так что он при случае – если таковой возникнет, разумеется – попробует откупиться теми колдунами, на которых ведут охоту Горгульи.

– Не кисни, нежить, сегодня душу отведёшь, – ударил его по плечу подошедший Зейл. – Или что там у вас вместо неё?

– Ну, вообще-то у некромантов тоже есть душа, просто спрятана весьма, кхм, глубоко, чтобы докопаться до неё, нужно нас знатно расковырять, – фыркнул Ликс.

– Ну, тогда будем надеяться, что до твоей сегодня не докопают, – и повернулся к капитану. – Глейд, пара вопросов перед отправкой.

Ликса ненадолго оставили одного, чему тот был даже рад. Странное, тревожное предчувствие, его не оставляло.

*

– Гипотетически, Глейд, – некромант посмотрел на рассматривающих их со скалы крепких существ, похожих на пришитый к лошадиному туловищу труп обезьяны, – оно съедобно?

– Это всё, что тебя волнует? – вокодер шлема убирал посторонние шумы, оставляя чистый голос, но Ликс мог побиться об заклад, что капитан усмехается.

– Да я-то их в любом случае переварю, команда, говорю, есть это сможет?

– Духи знают, но можем взять парочку на опыты.

Ликс кивнул, делая пару шагов назад. Здесь, на планете, где воздух обжигал кожу, а небо было вечно затянуто облаками пыли, он впервые ощутил, как вскипает от мертвенно-ледяной магии некроманта кровь. Это не походило на ту вспышку на могильнике или на “Неунывающем”, нет, всё это ощущалось совершенно иначе. Больше всего волна магии напоминала инквизиторский охотничий азарт, и только эта ассоциация помогла некросу осознать происходящее, не сорваться в это ощущение с головой. Но он всё равно слышал, как бьются сердца вокруг него – и над ним. Тонкое чутьё хищника быстро различило, где свои, где чужие, и теперь он даже в запале не спутает Горгулий с непонятными тварями, сверлящими его взглядами.

Первое пущенное в их сторону заклинание не долетело, опалив землю в десятке шагов от отряда. Будь некросу хотя бы полтора столетия, можно было бы дотянуться с помощью силы, остановить чужое сердце одним жестом, но сейчас он такой трюк не потянет, не с такого расстояния так точно. Но вот прислушаться к происходящему на той стороне он сможет и так, благо, что натренировался.

– …Великому Клыку! В консервной банке всегда много мяса!

– Вот тебе и травоядное, – некрос встряхнул головой, отгоняя от себя гул чужой речи, слишком уж мощно била такая связь по разуму, всё-таки последствия от подслушивания колдунов всегда были ощутимее.

– Ну, травоядное они только снизу.

– Кто такой этот Большой Клык? Есть ощущение, что нас собрались ему скормить.

– Местный колдун, возомнивший себя божеством. Не знаю, как это работает у вас, – боец прервался на выстрел, – но у многих разумных видов колдуна от божества отличает только уровень силы и способность питаться чужой верой.

– Да кто уж скажет, была ли Двуликая когда-то одной из нас или нет, слишком много лет прошло… Но мы ещё пободаемся, – Ликс позволил себе на миг отпустить контроль, вспыхивая в восприятии даже не звездой, а ледяным провалом чёрной дыры.

Слышавший этот разговор краем уха Глейд не стал уточнять, с кем именно колдун собирается бодаться: с Двуликой или с местным Клыком, его больше интересовало, не надорвётся ли некрос в процессе, не нужно ли на всякий случай начать поиск нового штатного мага. Капитан Горгулий уже почти сделал шаг, выходя с утоптанной площадки на более густой растительный покров, когда Ликс застыл, шипя:

– Замрите!

Если раньше Чумной просто чувствовал магию, то теперь эти чувства будто умножили на десятку минимум. Там, в глубине травы, ютилось нечто опасное, специально загнанное сюда местными. Эти самые местные, кстати, обходили их по скале, но та теперь мешала стрелять обеим сторонам.

– Думал, что я тебе не услышу, да? – некромант плавно наклонил голову к плечу, отпуская мёртвую энергетику.

Двигаясь текуче, будто медуза в воде, он подошёл к краю поляны, прислушиваясь к ощущениям. Может колдуны Зиланделикса и не испытывают сексуального возбуждения, но это чувство, сейчас наполняющее каждую клетку тела, больше всего напоминало именно его. Ликс чувствовал, что живое существо в густой траве, даже скорее под землёй, считает себя опасным, да и является опасным – для других живых существ. Но не для некроманта. Колдун широко, куда шире обычных людей, улыбнулся, проходясь кончиком длинного языка по пересохшим от эмоций губам. Разум плавно делал несколько шагов назад, на второй-третий план, уступая место инстинктам. Некрос опустил кончики пальцев в холодную жирную землю, будто пропитанную кровью и слизью, нервно вздыхающую от прикосновения немёртвого. И коснулся магией того, что ждало их здесь.

Интерес к местным мутантам пропал после этого сразу же: из почвы выхлестнулось шупальце, попытавшееся переломить тощую тушку пополам, но нарвавшееся на её избыточную крепость. Мимо пролетел сгусток плазмы – Горгульи начали стрельбу и по твари, и по первым коне-обезьянам, показавшимся в долине. Ликс же, получивший удар по корпусу и дозу твариной слизи, захохотал: то, что должно было вызвать адские муки у любого нормального живого существа, вызывало у колдуна только эйфорию. Впрочем, ни нормальным, ни живым существом, как мы помним, он всё-таки не был. А полоснувшее его щупальце осыпалось жирным пеплом. Некромант довольно оскалился:

– Давай-ка обнимемся пожарче, детка! – и распахнул широко руки, делая несколько шагов по направлению к тому, что ощущалось сердцем твари.

Сочащаяся из раны кровь заставляла чернеть траву в том месте, куда она попадала, но Ликсу было всё равно. Будь он менее крепким, кишки бы уже волочились за ним, но вот это ему не светило, хотя кто знает, какие последствия будут от пары-тройки-десятка таких ударов? Кто-то из Горгулий попытался пойти за ним, прикрыть, но был вынужден отступить под напором щупальца. Где-то впереди остановилась пара сердец, всё-таки в таких вещах технологии были надёжнее магии, да и аура Ликса была слишком уж противна местному магическому полю.

Глейд где-то в стороне тихо матерился, стараясь не упускать из вида зиланделиксийца. Конечно, с его покрасневшей шевелюрой это было несложно, но и мишенью он теперь стал отменной. Самого колдуна это не слишком волновало. Вернее, не волновало местную половину, внезапно ощутивший странное раздвоение сознания Алексей с нервным прикуриванием наблюдал со стороны, как его тело несётся к огромной каракатице, вылезшей из земли. И ведь уворачивается, сукин сын, от всех выстрелов – как лично в него, так и просто шальных. Если бы он в своей инквизиторской жизни вытворил нечто подобное, его бы уже в больничке собирали бы по кусочкам. А этому хоть бы что.

Одно из заклинаний всё-таки задевает его по касательной – и раздражённый рык, напитанный сырой силой, заставляет завять всю растительность на пару метров вокруг. Ещё три щупальца неведомой твари осыпаются на землю. Ликс подходит совсем близко, пропуская ещё пару попаданий по себе, но боли нет. В жизни некроманта вообще нет боли. Сердце твари где-то под землёй, он может достать его только один мощным заклинанием, другого шанса у него не будет. Почему-то приходит понимание, что бьётся мотор существа в унисон с нападающими. Большой Клык?

– О великая Тёмная мать, из чрева которой мы вышли когда-то давно, пищей для чьих розовых садов мы однажды станем! Да будет моя рука твёрдой, а ярость – праведной! Жертвую тебе это ложное божество, не о милости, но о справедливости прося взамен!

Разлом между некромантом и инквизитором на миг стал глубже, Алексея, теперь совершенно чётко осознающего половинки личности Ликса, могло бы скрутить в рвотных позывах, будь у него тело. Если до этого он сомневался в реальности Двуликой, то теперь мог точно сказать – уж это божество существует. И в родном мире ему доводилось сталкиваться с божками, но не такой мощи.

От выплеска магии захрустели кости рук, перемалываясь под этим потоком. Угасающее сознание Ликса, обе его половины, боролись с подступающим холодом той стороны – самоуверенный некромант перестарался, не учёл их общего состояния, и теперь имел все шансы упокоить повторно. Где-то сбоку полыхнуло раздражением, но среагировать некрос уже не успел, только сгустил вокруг себя силу, не позволяя последнему, отчаянному рывку умирающей твари сделать из себя фарш.

Ну, здрасьте, приятного вам аппетита

В подсознании боль тела не ощущается, так что кулак в ухмылающееся лицо он впечатывает с огромным удовольствием, ощущая, как дробятся хрящи. В инквизитории банальный мордобой не поощряли, пусть рукопашке и отводилось достаточно времени в программе. Но как-то негласно считалось, что любовь помахать кулаками – прямой сигнал о потере контроля над собой, зато сейчас Алексей мог себе это позволить. Проблема в том, что некромант только хохотал, булькая стекающей в глотку кровью, и что-то говорило Чумному, что стоит тому захотеть, как он восстановится в тот же миг. Он прекрасно это понимал, но не мог остановиться, вымещая злость и напряжение, продолжая месить кулаками колдуна, сорвавшись со всех предохранителей.

– Когда мы с тобой договаривались, сучёныш, речи не шло о твоём присутствии в моей голове. Да и о твоём божестве тоже. Не кажется, что не взаимовыгодная сделка вышла?

– А ты забыл, что колдунам верить нельзя? – некрос без проблем скинул с себя превосходящего по габаритам инквизитора, действительно одним движением ладони приводя лицо в порядок. – Ты, так-то, тоже неторопишься свою часть сделки выполнять, прибился к этим истребителям и рад.

Колдун с хрустом собрал обратно нос, погримасничал, проверяя, всё ли встало на место, работает ли лицо так, как должно. Пусть по количеству прожитых лет тот и был вдвое старше инквизитора, но всё ещё оставался едва вошедшим в силу мальчишкой, что по меркам сородичей, что по поведению. Было ли Чумному совестно? Да ни капли, страдать угрызениями совести в адрес мага, уже причинявшего зло людям он бы не смог, каким бы молодым колдун не был.

– А ты собирался в одно лицо избавляться от земляков? Тогда не удивительно, что тебя так скоро упокоили, искусственный отбор от законченных идиотов – благое дело.

– Да и божество их от него явно отвернулось, раз его так разнесло после попытки жертвоприношения, – голос Кира зазвучал ровно за мгновение но превращения черноты вокруг в лесную поляну. – Надо же, не думал, что получится дотянуться… Так, ты, – он указал на некроманта, – не отсвечивай, а то в нижний мир отправлю, а ты, Алексей, слушай меня внимательно, я не знаю, сколько этот отрав продействует…

Чумной не стал обращать внимания на оговорку товарища, тем более, что она очень чёткое показывала его отношение к шаманским отварам. Некрос было вскинулся, но всё-таки он потратил слишком много сил за получение власти над телом, так что теперь скорее хорохорился, чем представлял собой реальную угрозу. Инквизитор же был до чёртиков рад товарищу, хотя скорее удавился бы, чем это показал. И работало это утверждение как в сторону Кира, так и в сторону Алексея.

– Пока вы оба сюда проваливались, я успел пообщаться с местными духами, ну, насколько мы друг друга поняли.

– Как ты вообще…

– Не перебивай! – он отвесил Чумному несильную затрещину, повторил уже более мощную на некроманте, съёжившемся от шаманской энергетики. – Я вообще планировал тебя вернуть на родину, но пока что не получится.

– Но варианты есть.

– Есть. Тебе придётся исполнить свою часть сделки: избавиться от местного некромантского королька. Ну и от этой приблуды заодно, – он кивнул на колдуна.

– Я не приблуда! – тот вскочил, колыхнув энергию вокруг, но Кир был куда живее, сил в нём было больше, он припечатал некроманта к земле.

– Ну и ещё кое-что, что тебе не понравится. С местной придётся всё-таки догов… Твою мать!

То, что недавно выглядело поляной, начало стремительно затягиваться чёрным туманом, растворяющим всё в себе. Инквизитор и некромант снова остались один на один в подрагивающей черноте, но теперь уже никто не пытался нападать. Всё ещё оглушённый избытком жизни рядом с собой – а шаманы работали именно с живыми духами и душами – зиланделиксиец рассматривал своего “соседа”, которого не так давно попытался обмануть. Алексей же косился на колдуна прикидывая, что с ним делать.

Вообще, в том, что он наковырял в некромантской памяти, пока тот был в отключке от истощения, было ритуальное поглощение врага. Думать в эту сторону не хотелось, понятно, что это настоящее поедание разумного существа, но даже так звучало мерзко. Зато некрос прекрасно почувствовал настрой Чумного, теперь опасливо на него поглядывая:

– Может всё-таки договоримся?

– Ты думаешь я тебе поверю после такой подставы? – инквизитор покрутил головой, словно у него был шанс осмотреться в этом ничто.

– Ну, без этого мы отсюда не выберемся. К тому же твой приятель был прав в одной очень важной вещи, Двуликая от меня действительно отвернулась. А тебе придётся или сожрать меня, или рано или поздно начать жрать окружающих, – колдун как будто резко постарел, принимая груз реальности. – Но ты можешь подождать, проконсультироваться с этим шаманом, если мне не веришь. Только вот не факт, что он ещё раз дозовётся. А я вот тут, и даже заинтересован в выполнении твоей части сделки.

– Ты сегодня мало получил? Лучше б ты в выполнении своей был заинтересован.

– Так я и заинтересован, как минимум в том, чтобы подмену не заметили раньше времени, – он поднял голову, прислушиваясь к чему-то. – Но сейчас тебе пора возвращаться в реальный мир. Поговорим потом.

Оба, и колдун, и инквизитор, поплыли, снова сливаясь в Ликса, но теперь Чумной более отчётливо различал, где начинается он, а где идёт зловредный некромант. Даже мысли будто бы обрели два отдельных голоса. Не сказать, что приятное ощущение, начинаешь думать о себе как об одержимом, а то и сумасшедшем. Однако очнулся он ещё даже не на корабле, хотя вокруг и ощущался холод металла. Лицо чесалось из-за покрывающей его кровавой корки, трескающейся от каждой гримасы. Холодное нечто вокруг него покачивалось, словно при ходьбе, и Ликс – уже снова Ликс, граница после пробуждения поплыла ещё сильнее – прислушался к ближайшему сердцебиению.

Его нёс Глейд, недовольно матерящийся за шлемом. При выключенном вокодере команда бы не услышала цветастых выражений, которыми тот крыл колдуна, но Ликс прекрасно улавливал и через слой брони. Короткий смешок стал причиной волны боли, кишки-то может в нём и остались, но ощущения от регенерации и переработки организмом яда никуда не делись. Да и рёбра всё ещё со скрипом вставали на место.

– Какой счёт?

Руки капитана всё-таки дрогнули, даже броня на это среагировала. Тот замер, шлем немного шевельнулся, его явно рассматривали весьма внимательно. Однако умирать в очередной раз некрос явно не планировал, так что Глейд вновь двинулся вперёд, всё-таки отвечая:

– Два – ноль в нашу пользу. Я считаю тварь и местных отдельными пунктами.

– Поставь меня на землю, а? Я хоть глаза спокойно разлеплю.

– Так они у тебя открыты…

– Блядь, – единственное, что смог ответить Ликс.

Потеря зрения – это хреново. Значит по голове ему всё же изрядно досталось, так что на корабле всё-таки обколется капельницами и уйдёт в затяжную медитацию. Решать что-то с ударным восстановлением до приличной формы нужно срочно, он не может после каждого боя превращаться в беспомощную амёбу, он же сам себя уважать после такого не будет. Колдун неверной рукой силой опустил веки, переживая весь спектр ощущений от пересохших глаз. Слёзы по лицу наверняка потекли тоже кровавые, картина маслом. В инквизитории его бы после такого ещё долго бы ни к одному серьёзному делу не допустили бы.

– Ты мне лучше расскажи, давно ли я принцессу в обмороке изображаю? Не скажу, что против таскания меня на руках, но я бы предпочёл, чтобы это были рыдающие слезами обожания рабы, а не мужик в броне.

– Ну и замашки у тебя, колдун, – Глейд шагнул на трап. – Прям даже не знаю, что наше скромное братство сможет предложить в таком случае его Светлости в изгнании.

– Сейчас меня вполне устроит возможность отмыться и пожрать. И пара канистр питательных растворов на время медитации.

По эху шагов Ликс определил, что они уже на корабле. Теперь оставалось лишь считать повороты по звуку, дожидаясь попадания в медицинский блок. Шагал Глейд весьма бодро, так что очень скоро чуткие нос и уши уловили ароматы стерилизатора, тоскливые вздохи пса где-то внизу и ошарашенный мат медиков.

– Больше тяжело раненных нет, – отозвался капитан, передавая свою ношу врачам. – Если что-то ещё будет нужно, передавайте запрос.

Сидящий на краю койки некрос и сам бы справился с установкой капельницы, но ещё не восстановившийся мозг влиял на координацию движений, так что приходилось терпеть суету вокруг и осторожность, с которой с него стягивали ошмётки костюма и смывали кровь. На попытку шевельнуться и поменять положение самостоятельно он получал поток раздражённого шипения и обещания привязать его к постели. Ликс шипел и ругался в ответ, но уболтал только на то, чтобы его посадили, а не укладывали. Капельницы заняли свои места, досталось не только венам на локтях, но и всем относительно подходящим местам, спасибо, что под ключицу ставить не стали.

Тем мерзотнее было чувство собственной беспомощности, чем сильнее начинало размываться сознание. В темноте перед глазами замелькали цветные пятна, но вот только не от возвращения зрения, отнюдь. Просто инквизитор и некромант снова разделились на две самостоятельные единицы.

– У тебя как с рвотным рефлексом? А, ладно, тело моё, у меня его нет, – произнёс колдун, ковыряя запястье удлинившимися когтями. – Может я в чём-то и просчитался. Жри давай, а то мы загнёмся от истощения раньше.

– Я похож на вампира? – инквизитор почти отшатнулся от сунутой под нос окровавленной руки.

– Ты похож на долбоёба, который не принимает помощь. Пей, я не хочу растворяться здесь, уж не знаю, как мы будем решать общую проблемку, но для этого наша тушка должна быть живой.

– Некромант, боящийся смерти, это тот ещё анекдот… Много?

– Пока не знаю.

Чумной скривился, делая первый глоток. В принципе, ничего критичного в этом не было, да и кровь у колдуна заметно отличалась от обычной человеческой на вкус, слишком насыщенная магией, похожая скорее на смесь спирта с каким-то ядрёным перцем. Человеческий желудок от такого бы скукожился в трубочку, но сейчас такой исход ему не грозил. Острота даже слёз не вышибла. А через пару глотков обжигающее пламя сменилось мёртвым холодом, в котором растворились отголоски физической боли. Некромант тут же отобрал руку, заживляя рану. Выглядел он не слишком хорошо, даже его отражение в этом ничто будто побледнело, потеряло яркость и краски.

– Живой?

– Иди уже, живой и сочувствующий! – некрос посмотрел куда-то за его плечо, но обернувшийся Алексей ничего не увидел, однако сделал пару шагов, будто бы улавливая размытый силуэт, на полтона светлее окружающей тьмы. – Не подходи к ней!

Инквизитор замер, теперь различая бледную девушку, слабо улыбающуюся неожиданным свидетелям её присутствия. Кажется, он даже видел её раньше, да, точно, в воспоминаниях колдуна. И теперь у некроманта имелось к нему несколько вопросов. Раз уж они тут пока сидят все вместе, можно воспользоваться неожиданной эмоциональностью “соседа”, и задать их:

– Так ты хотел отомстить или избавиться от помех и воскресить спокойно?

– Она бы не оценила второго, но это я понял уже здесь… Фу, это ты на меня так отвратительно влияешь. Иди уже отсюда в реальность, мне надо подумать, что делать дальше.

– Ты не обнаглел? Мы планировали, что ты упокоишься, так сейчас самое время это сделать. А то ты превращаешься в хренового книжного злодея, которого возвращают раз за разом, просто чтобы герою жизнь малиной не казалась.

– Не знаю, что такое малина, но смысл я понял. Но ты меня сейчас упокоить не сможешь, – он сел в пустоте. – Потому что для этого новому обитателю тела в великом ничто нужно съесть его предыдущего владельца. Так что тебе придётся подождать моего растворения в твоём, кхм, прошу прощения, нашем подсознании.

Колдун развёл руками, всё сильнее бледнея. Инквизитор ничего не понимал, совсем как в речах КирМефодича о шаманской картине мира, но основную суть уловил. И заниматься пожиранием соседа действительно не имел никакого желания. Ладно, тот, кажется, присмирел, так что пока что можно подставы не ждать. Хмыкнув, что кто-то с таким трудом переносит даже малейшее подозрение в человечности, Чумной выныривает в реальность, чтобы встретиться взглядом – уже достаточно ясным, пусть и всего одного глаза – с Элиз. Технопатка с ехидной ухмылкой медленно перевела глаза на дёрнувшиеся непослушные руки и сама, таким же медленным плавным движением поправила сползшую с колдуна простынь. Если она надеялась его смутить, то не на того напала – ни полупокойный некромант, ни сам Чумной таким глупым смущением не страдали.

Рядом с Элиз стоял поднос, от которого тянуло мясом и чем-то приторно-сладким, таким, что аж язык к нёбу прилипал.

– За заслуги при высадке на планету и для ускорения восстановления, капитан выделил усиленное питание. А чтобы врачам не пришлось больше необходимого терпеть твой характер, я взывалась покормить.

– Я и сам в состоянии справиться с приёмом пищи.

Нет, в другой ситуации он бы позволил девушке в его вкусе за ним, слёгшим после очередного геройства на больничную койку, поухаживать. Но уже как минимум тот факт, что она – дочь его непосредственного начальника была достаточно весомым, чтобы остудить пыл. Так что придётся побыть слепым к чужим намёкам бревном, хотя, видят боги, не заглядывать в вырез расстёгнутого комбинезона весьма нелегко.

А ехидные, прозрачно-светлые глаза технопатки, весьма отчётливо говорили: получается у него из рук вон плохо. Да и мнение о способности поесть самостоятельно выражали тоже весьма нелестное. Будь у инквизитора чуть более высокое самомнение и чуть более нежное эго, его бы задело. Но сейчас он только пожал плечом, второе ещё не слишком отзывалось, и кивнул, признавая правоту девушки. Даже позволяя себя покормить. И пусть полученная от “соседа” магия уже почти усвоилась, подстёгивая регенерацию, стоит ли ей об этом говорить? Хотя возвращение в норму второго глаза она скоро заметит, тот уже различает отдельные цветные пятна.

– Отец-то ругаться не будет? Мне переживать за нотации от Глейда? – всё-таки спросил Ликс, когда Элиз пересела ближе, прижимаясь мягким бедром.

– А мы разве делаем что-то неприличное? Тем более, мне запрещено спать с бойцами Горгулий. Но не с колдунами.

– Убийственная прямота.

– Это я тебе ещё не сказала, что технопат может смотреть через все камеры на корабле. А в душевых они тоже есть.

– Я даже не знаю, рад ли я тому, что ты это сказала, или теперь у меня разовьётся паранойя. Если до этого её ещё не было. Кхм, – он отхлебнул сладкий настой из чашки, Глейд явно расщедрился, – хотел спросить, но теперь не буду, пожалуй. А мясо чьё? Не могу определить…

– Тех самых тварей с планеты. Анализ показал, что оно не только пригодно в пищу, но и весьма питательно, так что твоя непреднамеренная порча провианта практически забыта.

– А они разве не считаются разумным видом?

– О, как давно кто-то не следил за новостями, – она с какой-то чрезмерной аккуратностью промокнула губы некроса салфеткой, хотя скорее затыкала от лишних комментариев, и произнесла ласково, будто говорила с неразумным ребёнком. – Все разумные виды входят в Содружество. И только разумных видов касается запрет на употребление в пищу.

Элиз подхватила поднос, покидая палату. Ликс завис, глядя вслед. Вот это женщина… Теперь точно придётся следить за собой, чтобы не получить по хребтине от Глейда.

Предки

Он бежит по коридорам давно закрытого магического университета в Москве. Алексей не понимает, как там оказался, ведь здание было запечатано намертво, одно время даже шли разговоры о сносе и выжигании земли под ним, но трогать памятник архитектуры всё же не стали. Но этот вопрос волновал Чумного куда меньше, чем то, как он всё-таки вернулся домой. Ну и от кого он всё-таки сейчас убегал. Он не имел ни малейшего представления о том, кто там пыхтит у него за спиной, но знал, что если его схватят – случится что-то, что ему не понравится. Тело само входило в нужные повороты, но об этом инквизитор тем более не задумывался, прекрасно зная, что стоит начать осознавать рефлексы – они тут же начнут тебя подводить. Да и провалы в памяти от магии случались регулярно, так что если ты вдруг осознал себя, бегущим от неведомой хтони – лучше продолжай бежать. Потом подумаешь, как ты вообще в эту ситуацию попал.

– Басманов! – раздалось за спиной.

От недоумения инквизитор почти споткнулся, но в последний момент всё-таки заставил себя продолжить бежать. Тело отзывалось на обычную в общему-то нагрузку горящими лёгкими, словно ему снова тринадцать лет. Последствия долгого “отсутствия”, всё-таки он пока не помнит, сколько времени пробыл в далёкой-далёкой галактике в теле некроманта, может успел выполнить свою часть сделки и вернулся на родину. Думать о том, как кого-то из представителей многократно проклятого, но такого живучего рода колдунов занесло в Россию, не хотелось. Нет, раньше в стране была местная ветвь, уже много поколений, ещё века с семнадцатого бывшая на ножах с европейскими родственниками – знатный был скандал в благородном семействе, на фоне событий на Нулевом уровне. Здесь Басмановы пережили и семнадцатый век, и двадцатый, но вот о двадцать первый российская часть семьи споткнулась, тем неожиданнее было услышать эту фамилию тут.

– Стой, холера, всё равно же догоню.

– Ага, ещё я сам подставляться буду, – прорычало тело, тряхнув волосами.

По спине ударила короткая коса, в которой бряцнуло что-то металлическое. Чумной сразу же понял, что зря жаловался на красные зиланделиксийские патлы, осознавая какая причёска теперь красуется на его голове. Такая была лишь у узкой прослойки боевых магов, обычно самых жестоких чернушников и некромантов, каких только порождала земля. Откуда они вели эту традицию никто не знал, но после убийства такого колдуна косы стали отсекать. Не на трофей – ладно, не только на трофей – в первую очередь для того, чтобы избыток магии, накопленный в волосах не дал погани воскреснуть.

Осознание того, что уж он-то никак не может быть обладателем подобного, заставило сбиться с ритма, ноги зацепили край ковра на лестнице и Алексей рухнул вниз. Если бы это был сон, он бы наверняка проснулся, но вместо этого пересчитал все рёбра и ступеньки, прежде чем смогу собраться и вскочить на ноги. Вот только преследователь успел его догнать, хватая за высокий воротник формы. Чумной успел заметить лишь, что за окном даже проводов ещё не видно, хотя электричество с Нулевого скопировали практически сразу же.

Первый порыв – послать кулак в лицо напротив, но картинка внезапно словно замедляется, а после и вовсе встаёт на паузу. Теперь Алексей смотрит на происходящее со стороны, прежде чем вернуться в темноту медитации. Выждать несколько ленивых ударов некромантского сердца – и вернуться в реальность, постепенно начиная вновь её осознавать. По корабельному времени сейчас глубокая ночь, а он вот решил покопаться в событиях прошлого, совмещая оговорки, когда-то сделанные Киром, и воспоминания своего “соседа”. Не рассчитывал, что получится, но при запросе на видение явно допустил какую-то ошибку. Пёс поднимает голову, внимательно глядя на хозяина:

– Пойдём погуляем что ли, Кост…

Тот довольно фыркает, поднимаясь следом за босоногим Ликсом. Некрос неслышно выскальзывает в коридор, двигаясь к смотровой площадке, единственному участку корабля, где видно космос. У себя на родине он никогда не видел такого количества звёзд, да ещё и так близко, ни на северах, ни в южных горах, ни в глубине сибирских лесов. Нигде, а уж за годы службы он успел помотаться по стране.

Уединения не получилось, на площадке обнаружился Глейд, в этот раз абсолютно домашний – без брони, даже без оружия, хотя Ликс был уверен, что капитан с ним даже спит и в душ ходит. Они обменялись кивками, замирая у прозрачной стены, отделяющей их от ледяного вакуума. Пёс замер между ними, удивительно осознанными глазами рассматривая звёздную реку.

– Как самочувствие? – всё-таки нарушил тишину Глейд.

– Жить буду, – оскалился своему отражению Ликс.

Дурацкие патлы отросли до лопаток, спасибо, что не были теперь вызывающе-красного оттенка. Впрочем, как заметил Чумной, здесь, в мирах Содружества, длинные волосы были у всех, даже некоторые горгульи щеголяли хвостами, хотя убирать их под шлем и было целой задачей. Дома гривы отращивали в основном маги и шаманы, это позволяло копить силы. Невольно вспоминались косных Чёрных, он как-то ведь видел такую в музее. Мало того, что длины в ней было метра полтора, так ещё и волос как проволока, вся косища в его руку толщиной. И всяческих железных колечек, подвесок, бусин и прочей дребедени в ней было не счесть. Кажется, ему здесь придётся обзаводиться чем-то подобным. На краю сознания в ответ на эту мысль ехидно хмыкнули. Ну да, предшественника-то не просто так обрили налысо, прежде чем прикопать.

– Когда ты так улыбаешься, хочется спросить, а ел ли ты сегодня?

– Кормили ли крокодила?

– Угу. Через две недели будем на базе. Познакомишься с остальными отрядами. Постарайся вести себя прилично. Мне не нужен заикающийся зам.

– А что ж он у тебя такой чувствительный? – некромант снова показал клыки.

– Ликс.

Вот так просто. Ни повышения голоса, ни угроз. Просто чуть сменить интонацию, и инквизиторское прошлое тут же заставляет вспомнить о субординации. Да уж, влияние полученной магии слишком ударило ему по голове.

– Я понял, не переживай.

*

– Я не понимаю, как ты меня на это уговорил! – Зейл вместе с Ликсом тащил из холодильника в пустое подсобное помещение труп.

Вернее его верхнюю, гуманоидную половину, конскую часть туши давно отделили, да и не уволокли бы его даже при помощи пса. Технопат под конец дежурства увидел Ликса в холодильном отсеке и, переживая о судьбе провианта, отправился проверить лично. И ведь даже не стал поднимать тревогу, когда действительно обнаружил некроса, тянущего с ледника промороженную тушу. На намекающее покашливание за спиной колдун даже не обернулся, только бросил через плечо:

– Помогай давай. Я бы мог попрактиковаться здесь, но есть шансы, что всё стухнет. И на твоей совести будет лежать голодание всей команды.

– Сволочь ты, колдун. Просто фантастическая.

– Ну да, попросту потрясающая.

– Трясёт от тебя знатно, это точно! – на выдохе произнёс Зейл. – Да на чём они такие выросли-то здоровые?

Туша действительно весила как оба мага вместе взятые, да и в высоту похожая на обезьяну часть ксеноса была почти с Зейла. Благо, что переть её нужно было всего через три коридора. “Всего”, правда, обросло кавычками ещё до первого поворота, когда крепкий технопат и способный потягаться с облачённым в броню Глейдом некрос обнаружили, что еле тащат стремительно оттаивающую дрянь, синхронно проникаясь уважением к тем, кто её на корабль доставлял.

Ликс нервно хихикнул, но от вопросительного взгляда сообщника отмахнулся: не объяснять же, что капитан наверняка тащил его на себе только потому, что не хотел впрягаться в переноску этого провианта. Колдун остановился, щёлкая плечами, и обернулся. Следом за их процессией тянулась отчётливая кровавая полоса. М-да, интересно, поднимет ли тревогу дежурный технопат сразу, как увидит этот след, или сперва проверит, что происходит. В принципе, некрос в разумность операторов искренне верил, так что мог бы и поставить на второй вариант. А вот чем обернётся обнаружение кровавой полосы кем-то из другие обитателей корабля – большой вопрос. Те же техники иногда бывали редкостными паникёрами, в отличие от медиков, с интересом наблюдавших, как Ликс сам себе складывает и сращивает раздробленные во время тренировки кости.

– Кост, метнись за помывочником, уберись, а? – некрос повернулся к рассматривающему кровавые лужи псу.

Тот фыркнул, едва ли глаза не закатив, но куда-то убежал. В целом, помывочный робот был достаточно самостоятельной конструкцией, с которой и собака бы справилась, тем более такая умная. Так что маги с чистой совестью вписались в следующий поворот, уже видя на горизонте нужное помещение, когда за углом раздались шаги и приглушенные, неразличимые отсюда голоса. Ликс остановился, прислушиваясь к своему восприятию. Да уж, стать свидетелем семейных разборок ему хотелось меньше всего, так что целенаправленно громко уронил конечность своего будущего эксперимента, привлекая внимание Глейда и Элиз.

Возмутившийся было технопат сразу понял причину, когда капитан с дочерью показались в коридоре. Зейл наблюдал взаимоотношения Глейда и Элиз немного дольше, но придерживался того же мнения – в семейных делах начальства лучше не становиться даже случайным свидетелем.

– У меня так много вопросов, – в этот раз предводитель Горгулий был в облегчённом варианте брони, явно гонял подчинённых, чтобы жиром не заплывали. – На внеплановый обед не похоже. Не говори, что собирался его поднимать без подстраховки.

– Хорошо, буду молчать как вмороженный в лёд.

– Где ж я так нагрешил-то, боги путей? – он повернулся к дочери. – После продолжим.

И вместе с магами потащил оттаявшее тело в пустое помещение под осуждающим взглядом Элиз. Впрочем, уходить технопатка не спешила, так и стояла в проходе, сложив руки под грудью. Только когда отец преградил ей проход, весьма толсто намекая, что присутствовать при этом сомнительном мероприятии ей не позволит, девушка закатила глаза до белков и ушла прочь, намеренно громыхая ботинками.

Глейд нажал что-то на своём наруче, и под потолком активировалось несколько огневых точек. Ликс довольно кивнул, чутьё его не подвело, когда он выбирал именно это место для опыта. Конечно, его наверняка ждёт головомойка, но сейчас капитан не собирался его останавливать, прекрасно понимая, что контролирующий свои силы и знающий их лимит некрос – и в его интересах тоже.

– А вы так и будете смотреть?

– А ты стесняешься? – Зейл пристроился у двери, подальше от некроманта, нарезающего круги вокруг трупа.

– Да ты вроде не симпатичная девица, а мне давно не шестнадцать лет, чтобы стесняться. Просто от твоего взгляда резко падает количество магии в округе.

Глейд поджал губы, пряча улыбку. А Ликс тем временем всё-таки поймал точку равновесия, в которой две изначальные личности не перекрывали одна другую. Колдун опустился на колени рядом с головой “подопытного”, складывая ладони так, чтобы при разведении рук заострившиеся ногти на больших пальцах распороли обе ладони. Стоило проступить первым каплям крови, как он снова ощутил пристальный взгляд. В горле начали зарождаться слова, и почему-то части разума, доставшейся от Чумного, казалось, что он уже слышал их от кого-то из колдунов. Но сейчас думать об этом – только всё запороть.

– Великая тёмная мать, из чрева которой я вышел много перерождения назад, следящая за мной сквозь мерцающие в темноте глаза. К тебе взываю и о милости твоей прошу.

Шумные вздохи Глейда и Зейла, подавившихся резко потяжелевшим ледяным воздухом, он уже не слышал. Отросшие волосы взъерошила чья-то властная рука, и Ликс почувствовал, как его и без того едва тёплая кровь превращается даже не в лёд – в жидкий азот. По крайней мере, именно эти слова он подберёт, когда выйдет из этого потока. Окровавленные когти легли на широкую грудную клетку трупа, пробивая мышцы, позволяя магии смешиваться с кровью, помогая ей заполнить “подопытного”.

Тело шевельнулось не сразу, но когда магии в нём оказалось достаточно, Глейд схватился за оружие. Над ухом у некроса довольно хмыкнул низкий, но всё-таки отчётливо женский голос:

– Неужели разбавленная кровь впервые за столько веков породила кого-то одарённого, способного пережить первую смерть? – пальцы мимолётно погладили его по голове, скорее покровительственно, чем заботливо. – Не разочаруй меня, мальчик, и сможешь рассчитывать на мою помощь. Умоешь врагов их собственной кровью – в обоих мирах, Ликс. Или ты всё-таки предпочитаешь, чтобы тебя звали Алексеем?

Его толкнули в плечо – и поток силы иссяк, разлагая использованное для эксперимента тело, не оставляя и следа. Слух вернулся, где-то за спиной матерились Горгульи, но сам Чумной наслаждался потрясающей чёткостью сознания. И полнейшим пониманием того, что ему нужно делать дальше. Вообще забавно, что у воплощённой смерти было женское обличье. Забавно, и до жути ожидаемо. Хотя ровнять суть божества только к одному аспекту глупо и недальновидно. Ликс поднялся на ноги, ощущая, как по щиколоткам проходится сквозняк от открывшегося люка. Он прибавил в росте за одно только обращение, хотя до того боролся с собственным организмом неделями. Капитан отметил этот факт мимоходом, потом пнёт колдуна в сторону складов одежды, сейчас это не самое важное дело в списке.

– Почему мне кажется, что теперь при каждой высадке следует ожидать бойню в его исполнении? – поёжился Зейл, когда некромант прошёл мимо с совершенно стеклянным и при этом потрясающе осознанным взглядом, преисполненным в познании мира.

– Потому что тебе, скорее всего, не кажется. Пойду прослежу, чтобы он без последствия до каюты дошёл. Не хватало ещё кому из ребят подставиться. Передай пока на базу, чтобы приготовили экранированное помещение. Нас ждут большие перемены в образе жизни.

Глейд не стал дожидаться кивка, уверенный в выполнении своего указания. Ликс, до того шедший ровно, в тёплом коридоре поплыл, будто резко опьянел. В принципе, нормальное состояние после контакта с божеством, жрецы часто не могли ходить по-прямой после службы, путаясь в ногах и теряя способность ясно выражать свои мысли. Так что за колдуна он был спокоен, ему ничего не угрожает. Да и если бы тем были недовольны, он бы уже знал об этом, тревожные звоночки точно проявились бы сразу. Так что можно было немного расслабиться. Но на базе он точно позволит себе нажраться, у него из-за некроманта и так впечатлений за последние недели больше, чем за предыдущие несколько лет.

Но вот убедиться, насколько оправдались или нет предчувствия технопата им предстоит нескоро, если, конечно, Ликс не устроит на базе чего-то этакого. Главное не начать седеть. С другой стороны, не Глейд ли жаловался пару месяцев назад на то, что ему до жути скучно стало жить. У богов всегда было весьма специфическое чувство юмора и странное понимание просьб молящихся. Так что и средство избавления от скуки вышло соответствующее. Не ему теперь жаловаться. Получите и распишитесь, товарищ капитан, у вас теперь ещё один ребёнок на попечении, пусть он и старше вас вдвое. Кстати о детях... Беседу с Элиз стоит продолжить сегодня же. И предупредить о некроманте, не хватало ему ещё интрижки единственной дочери с зиланделиксийцем, а то говорят, что те в пылу страсти вырезают всё живое вокруг, разогревая кровь. Иначе у них, видите ли, не стоит, без бойни-то...

*

– А вот за это можно и головы лишится, Андрей! – вернувшийся всего пару часов назад Кир, прикрыл глаза рукой.

Младший инквизитор, присевший товарищу на уши, в вечернем сумраке засомневался, что тот его слушает, и решил проверить. Включил свет ровно посреди предложения и теперь сомневался, за что из этих двух вещей он может расстаться с жизнью. Взгляд Кира не предвещал ничего хорошего, так что Андрей предпочёл считать угрозой именно его, а уж с раздражением неофициального шамана он справляться умел. Главное просто не нагнетать, переждать, не подавая признаков жизни. И висеть чучелком, если тебя начнут трясти за шкирку – тогда Мефодич усовестится и максимум затрещину отвесит.

Вот и сейчас Воронов просто метнул в него подушку, с недовольным ворчанием садясь на кровати. Вымотанный дорогой и растрёпанный он прекрасно олицетворял собственную фамилию. Растирая помятое лицо, Кир попытался не упасть обратно на покрывало, сил прибить эту занозу в заднице всё равно не было.

– Да кто там за ним смотрит? Полторы калеки из отставных?

– Андрей, а ты не думал, что если бы полторы калеки следили за библиотекой, то маги бы давно её обнесли? Нет там ничего значимого. А вот к стенке нас поставят, если туда полезем.

– Если нас поймают, ты хотел сказать, – не оставлял надежды Андрей, заставляя Кира пожалеть о том, что тот поделился видением.

Напарник Чумного и сам был той ещё заразой, и Воронов назвал бы Андрея энцефалитом. По его мнению, тому прекрасно подошло бы, парень сперва вцеплялся словно клещ, а после этого у тебя отчётливо начинал сдавать мозг. Кир всё-таки проиграл борьбу с собственным организмом, со стоном откидываясь на кровать. Будь он чуть более юным и чуть менее осторожным – может и согласился бы залезть в запечатанный магический университет, чтобы поискать там что-то полезное да и просто интересное. После того, как Кир уловил ту сцену травли – наверняка именно её, чем ещё этот загон одинокой жертвы мог быть? – он полез в архивы, уверенный, что сможет определить действующие лица. Увы, пока далеко не все его видения были “озвучены”, чаще всего приходилось радоваться отдельным картинкам.

С другой стороны… внезапная, но такая простая и логичная мысль, заставила недошамана распахнуть глаза. Что мешает ему пойти с этими видениями к начальнику? Афанасий был личностью весьма понимающей, тем более, что это напрямую касается дела, в котором они все трое уже замешаны. А главный инквизитор ещё с армии водил дружбу с Великим Князем, может и сможет добыть разрешение на вход. В конце концов, зачем планировать сомнительную авантюру, если есть реальная возможность сделать всё легально?

– У меня есть вариант получше. Но это утром.

– Какое утро, Кир, весь вечер и вся ночь впереди!

– Которые ты не переживёшь, если не дашь мне выспаться! Иди отсюда, а то придушу, – он всё-таки поднялся с кровати, чтобы забрать у Андрея подушку и уже в обнимку с ней рухнуть обратно. – Если я не просплю ближайшие восемь часов – я буду убивать. Меня можно будить только если на нас нападут. Всё.

Младший инквизитор хотел было что-то сказать, но просвистевший мимо головы шаманский нож вынудил пробормотать что-то согласное и поскорее скрыться за дверью. Проведший сутки в дороге Воронов прислушался к происходящему в коридоре, недовольного сопения там не услышал и с чистой совестью позволил себе отключиться, лишь в последний момент сдёрнув резинку с хвоста.

Остро

– Режь смелее, как будто в первый раз! – некрос в раздражении закатывал глаза, наблюдая за Чумным, примеряющимся к его руке. – Будто до этого магов не резал, а!

– Целенаправленным потрошением я не занимался. Это вообще обязательно?

– Интересно, тебя от крови не тошнит, не? Я и так выбрал самый щадящий для вас, смертных, вариант! Дорабатывал тут ритуал сидел! Если твой дружок ещё раз тут объявится, можешь у него спросить про классический, вряд ли бы теперь понравилось наживую жрать сердце.

Алексей представил себе эту картину, скривился и принялся по размеченному вырезать линии на некроманте. Наверное, мальчишку было даже жалко: дожить едва ли до совершеннолетия по меркам своего народа и устать от жизни настолько, что видеть выходом только смерть – разве что врагу и пожелаешь. И усталость от своей полужизни некромант выражал весьма ярко, заставляя наполняющую тело магию выходить из-под контроля, так что Глейд принял решение накачать некроса препаратами и закрыть в капсулу до прибытия на базу. Тело-то отключилось, а вот сознание то выныривало в темноту, кружа в путанных мыслях, то погружалось вглубь, разделясь на две личности. Что дёрнуло Чумного в ответ на очередную порцию нытья сказать “Так придумай что-нибудь”, он не знал. А вот зиланделиксиец придумал.

И даже сам занялся подготовкой, умудрившись создать в общем подсознании пространство ритуального зала. Пока корабль шёл через пространство Алексей молча сидел в углу, наблюдая за необычно воодушевлённым соседом. Тот, впрочем, его игнорировал, но то и дело смотрел куда-то “сквозь”, видя несколько больше, чем слишком живой инквизитор. Ненадолго, правда, скоро тому предстоит полностью получить силу и отпечаток личности, а некромант счастливо умчится прочь.

– Что тебе мешало сделать это сразу?

– Я надеялся, что ты окажешься менее живучим и мне удастся уговорить Двуликую оказать мне небольшую милость.

– Вернуть покойницу в мир живых – это по-твоему “небольшая”? Я вообще удивлён, как меня вместе с тобой под шумок не угрохали.

– Мой тебе совет, наследничек, – последнее слово некрос прошипел, Алексей всё ещё продолжал вырезать необходимые символы, перейдя с рук на плечи, – разберись со своим происхождением в том мире. Как минимум, Двуликая посчитала тебя достойным не только жизни, но и своих даров. Не проебись.

– Кто бы говорил… Сколько крови мне будет нужно?

– За головой чашу видишь? Вот то что от заполнения алтаря останется – всё твоё, инквизитор. И не кривись так, один раз потерпишь. Главное, не промахнись мне по шее и не блевани в процессе, а там все будет хорошо, я пойду дальше, а ты будешь разгребать все эти проблемы. Режь.

Чумной замер, оглядывая сочащегося кровью некроманта, не веря, что позволил себя на это уговорить, что вообще собирается это делать. Обвел взглядом висящий в темноте каменный алтарь, покрытый тонкими канавками, продолжающими рисунок на теле некроса. Посмотрел на нож, которым – коллеги его не видят! – вырезал на зиланделиксийце рассчитанную им формулу. И вот сейчас ему предстоит окончательно сравняться с теми, кого он клялся уничтожать. Пальцы дрогнули, едва не отпуская рукоять. С другой стороны…

С другой стороны, он ведь уже похоронил себя прошлого, так с чего бы теперь начинать сомневаться? Если уж падать в эту бездну, то со свистом ветра в ушах и восторженным криком адреналинового наркомана. Зиланделиксиец, лежащий на камне, расслабляется, запрокидывая голову, открывая тощую, практически мальчишескую шею. Алексей не даёт себе времени на раздумья, вспарывая глотку одним движением. Кровь, которая должна была ударить фонтаном, заливая ему лицо и руки, застывает в воздухе, подчиняясь колышащейся вокруг силе, заполняя собой алтарь. Этот же пресс магии не даёт телу некроманта шевельнуться. Инквизитор со странной смесью сожаления и понимания наблюдал, как некрос с облегчением на лице обмякает, как закатываются глаза, пока кровь покидает тело.

Странно обострившимся чутьём он улавливает, когда ленивое сердце зиланделиксийца бьётся в последний раз. Его собственное в этот момент сбивается с ритма, подстраиваясь, замедляясь. Кровь в чаше колышется, намекая, что лучше выпить её сразу. Чумной спешно, лишь бы не передумать, опрокидывает её в себя – ему досталось не так много, как кажется, всего несколько глотков. Бывший – уже окончательно бывший – инквизитор утирает ладонью окровавленные губы, глядя в застывшие, но всё ещё лукаво мерцающие глаза. Проводит по ним, закрывая. Из внешнего мира пробивается тревожный сигнал капсулы.

*

– Если вы мне опишите увиденные помещения, – Михаил Алексеевич повернулся к инквизиторам, – то я смогу быстрее сориентироваться и нам не придётся обыскивать все щели в огромном здании.

Кир обвёл глазами огромный холл, воскрешая в памяти обрывочное видение. Когда он шёл к главному инквизитору, то даже не надеялся, что к его словам отнесутся так серьёзно, но вопрос с возвращением – или упокоением Чумного требовал решения, так что за зацепку ухватились сразу же. И вот теперь Воронову предстояло напрячь мозги, чутьё и глаза, чтобы найти тот самый, напитанный силой предмет, способный вернуть Алексея обратно в тело. Руку жгла печать о неразглашении, под которую ему рассказали о происхождении товарища.

Он мог только присвистнуть: семейство и на Нулевом уровне засветилось, но давно прервалось, а вот среди магов просуществовало достаточно долго. Но тут же возник следующий вопрос, озвучить который вслух он пока не решался. Что могло потомка целой плеяды чернушников, не скрывающего своей магической одарённости – пусть и поставившего её на службу Империи – Петра Басманова отречься от сына? В конце концов, официальной жены у него не было, но сейчас на нагулянных холостяками детей и смотрели мягче.

– Лестница, но явно не парадная, слишком узкая для этого, но и не служебная. Скорее вроде той, что в жилом корпусе инквизитория, – Кир, наконец, поймал нужный образ. – Ковёр, сильно затоптанный, даже бытовая магия уже не справляется. Окна на площадь или сквер, там было плохо видно, что-то такое.

– Скорее всего общежитие, или малый учебный корпус. Но если забег был ночью, то общежитие вероятнее. Пойдёмте посмотрим, – Великий Князь сверился со схемой помещений. – Всегда поражался, сколько талантов скрывается за стенами инквизитория.

– Среди отступников не меньше, – Воронов пристроился за плечом Михаила Алексеевича, на полшага позади. – Хотя могло бы.

– Вам-то что с того? У шаманов официальные объединения имеются, – он даже не обернулся, но подначивать молодёжь всегда интересно.

– У магов – нет.

– Проявляете милосердие к врагам?

– Не гребу всех под одну гребёнку, Ваше Императорское Высочество, – спохватился Кир, подозревая, что начинает наглеть и на всякий случай заставляя себя сбавить обороты.

– Можно просто по имени-отчеству, по крайней мере в такой, кхм, неформальной обстановке.

– Я учту, Михаил Алексеевич.

Он пробормотал что-то похожее на “Учтите-учтите, молодой человек” и замер, рассматривая расходящиеся коридоры. Помещение явно не сходилось с планом, не говоря уже о том, что кто-то от души в нём похозяйничал. Инквизитор тут же, по въевшейся под кожу привычке, делает несколько шагов, обгоняя своего “подопечного”. Вряд ли здесь сейчас кто-то есть, но во внештатной ситуации он подставляется под удар первым. Кир прислушивается, прищуривая помутневшие после прошлой командировки глаза, сейчас совсем тёмные, будто у ворона. Мир подёргивается пеленой, наполненной почти затёртыми отпечатками царившей тут раньше магии, среди которых слишком ярко светится свежий след.

За спиной тоже ощущается слабое мерцание магии, но хватает короткого взгляда через плечо, чтобы хмыкнуть про себя: ну да, не колдуны они, совсем нет. Впрочем, не его это дело – иногда выборочная слепота здорово продлевает жизнь. Но вот свежий, пылающий расплавленным золотом след пропустить нельзя. Тем более, что до острого слуха доносится всхлип.

Кир беззвучно вытягивает небольшой нож, точно также сияющий между мирами. Верить слезам магов глупо, по крайней мере, верить безоговорочно в такой ситуации: на закрытой от колдунов территории, имея за спиной представителя императорской фамилии. Его, кажется, тоже почуяли, потому что плач прекратился, а за углом – кто-то высадил стену, сокращая путь в жилой корпус – раздались шаги. Воронов был быстрее, да и рефлексы за годы в инквизиции выработались в полном комплекте, так что невысокую женскую фигуру, ту самую ведьму, чья магия оставляла такой явный след, он вздёрнул в воздух без особых проблем. Его собственная сила окутала их коконом, приглушая способности колдуньи, пытающейся отцепить пальцы от своего горла.

– Будешь дёргаться – действительно начну душить, или порежешься случайно, – энергетика одновременно намоленного и заговорённого металла, пошедшего на инквизиторское оружие, жгла бок.

– Марина? – голос Великого Князя не заставил инквизитора разжать пальцы, но всё-таки стал причиной чуть ослабить хватку, в нём было только удивление, но злости Кир не услышал, так что и опустил женщину на пыльный паркет,готовый сразу же поймать, если та подозрительно дёрнется, да и нож обратно не возвращал. – Признаться, я тебя похоронил, лет тридцать назад.

– Где он? – ведьма кинулась к Романову сразу после того, как ноги коснулись пола, но была перехвачена инквизитором, на которого тут же переключилась. – Да отпусти ты меня, мальчишка!

– Пусти, она нас не тронет. Даже поможет, – он уже рассмотрел блестящий ободок на безымянном пальце. – Да, Басманова? И ведь умудрился ото всех скрывать… Я надеюсь, что ты ответишь на все вопросы сразу и честно. Где здесь можно присесть?

*

– Я даже не хочу знать, чем ты в капсуле занимался, – произнёс Глейд, когда Ликса всё-таки выпустили. – Сам себя сожрать что ли пытался?

– И тебе не болеть, – пробормотал некрос.

Тот лежал на полу в экранированной комнате, впервые за долгое время ощущая себя просто человеком – практически забытое чувство из детства, из тех времён, когда в инквизитории не раскачивали его способности. Никакого контакта с силой, никакого шума в голове из-за этого, тишь, гладь да благодать. Для полного счастья не хватало только спального мешка, но это был вполне выполнимый пункт.

Капитан Горгулий возвышался над ним в полной броне – предшествующие несколько часов Глейд посвятил решению возникших за время экспедиции вопросов, переодеться не успел. Но был даже этому рад, если бы Ликс не пришёл в себя, у капитана были бы шансы выжить. Здесь мужчина самообманом не занимался, некрос и без магии вполне мог его покалечить, а то и убить, физическая крепость-то никуда не девалась. Но тот просто валялся рядом с капсулой, щурясь на неяркий свет, и всё-таки получая вполне видимое удовольствие от своего положения.

– Расскажешь, что произошло?

– Занимался самоедством. Искал гармонию с собой.

– Нашёл?

– Наверное. Пока не понятно. Есть дело?

– Да вот думаю, знакомить тебя с замом или пока подождать. Впрочем, пока посидишь тут, чтобы наверняка.

– Я только “за”. Собаку кормить не забывайте.

– Про него забудешь…

Дверь скрипнула, свет снова погас, и Ликс плавно сел, ему темнота не мешала – под потолком горел инфракрасный прожектор, оставить его без наблюдения точно не могли. Теоретически, он мог развить у своего организма и тепловое зрение, но для этого нужно было покинуть изолятор. Пришлось довольствоваться тем, что досталось в наследство. Он отошёл от капсулы к середине помещения, прислушиваясь к телу: если раньше то ощущалось несколько… чужеродно, назовём это так, то сейчас все оно отзывалось с лёгкостью, даже преследовавшие после переселения фантомные боли пропали, словно их и не было. Разве что плечо остаточно ныло, но он мог и в капсуле приложиться, всё-таки его так выкручивало в процессе слияния, даже слоновьи дозы препаратов разложились сразу же.

Ликс потянулся размять, но пальцы наткнулись на влажную ткань одежды. Кровь? Странно, что Глейд не заметил. Хотя, лежал-то он к капитану другой стороной. А вот то, что сам не почувствовал – неприятный звоночек, так и отрубание конечностей проморгает. Ещё и отросшие от прилива магии волосы слиплись в колтун. Некромант попытался разодрать его пальцами, но почти сразу наткнулся на впутанное в окровавленные пряди нечто. С шипением вытащил предмет, чтобы рассмотреть его в неверном красном освещении.

– Где-то я это уже видел…

На ладони колдуна лежала подвеска по типу той, что была в его видении. Заточенный кусочек металла фонил холодной потусторонней силой даже здесь, в отрезанном от тонкого мира изоляторе.

*

– Я рада, что мне не вынесли смертный приговор на месте, но меня больше интересует, где мой сын, – ведьма вскинула голову, без страха рассматривая собеседников.

Кир, рассматривающий её в куда более спокойной обстановке, сейчас прекрасно мог сравнить её с Чумным и заметить очевидное сходство. Ну да, говорят, хорошая примета, когда сын похож на мать. Воронов нервно растирал горящую на руке печать, рассматривая князя и колдунью, вполне комфортно чувствующих себя в одном помещении, и не мог избавиться от чувства, что где-то что-то пошло не так. Впрочем, подумает он об этом позже, сейчас от него ждут ответа и инквизитор должен подобрать максимально аккуратные и точные слова, чтобы донести до Басмановой ситуацию. Вид у ведьмы весьма потрёпанный, впрочем, оговорка про “сидение тут безвылазно” наводила на мысль, что последние десятилетия она жила именно в запечатанном университете. В принципе, местные теплицы ещё функционировали, Кир это рассмотрел, так что хоть какое-то питание у неё было.

– Вы ведь знаете, что наш мир не единственный? И я сейчас не о слоях говорю.

– Параллельные миры с другими формами жизни, я знаю. От тебя лесом тянет, путешественник, – она наклонила коротко стриженную голову к худому плечу. – И как Алексей с этим связан? У нас в роду таких не было.

– Мы не знаем наверняка, потому что после такого выплеска силы он должен был умереть. Но тело осталось нетронутым, мы начали разбираться… Он застрял на другой параллели и вытащить его сюда пока не получается, – он опустил сознательно момент о соседе Чумного. – А в последние дни я даже на связь выйти не могу, будто пелена закрывает.

– Ты что-то недоговариваешь, – она не спрашивала, утверждала, голос приобрёл обманчиво мягкие нотки, – не лги мне, мальчик.

Кир переглянулся с довольно улыбающимся Михаилом Алексеевичем, но тот только кивнул, мол, рассказывай уж ей всё, раз мы завели эту тему. Понимая в хитросплетениях отношений ещё меньше, Воронов мысленно сплюнул – не полезет он в это, не его дело, а за слишком длинный нос можно и с головой расстаться. С тяжёлым вздохом инквизитор вытащил из кармана рисунок – тот самый предмет, который они надеялись отыскать в огромном здании. Марина Басманова кончиками пальцев ухватилась за край, всматриваясь, но блеск глаз выдавал узнавание. Она наверняка знала, что это.

– Великая Тёмная Мать… вот уж действительно, такое никаким инквизиторием не вытравишь, как бы ни старались. Моё маленькое чудовище…

А Кир внезапно вспомнил, что уже видел её раньше. И далеко не один раз, ведьма явно весьма внимательно следила за жизнью своего ребёнка, пусть и вмешиваться напрямую не могла. Или… уж больно много в биографии Чумного было какого-то потрясающего везения, слишком невероятного, будто неприятности не просто сами по себе проходили стороной, а их отводили. То же проклятие, заставляющее кровь вскипать, в норме оно не проходит само, его снимают, делят с кем-то, в идеале – с кровным родственником из числа магов. И много других моментов, которые внезапно обретали вполне логичное обоснование, переходя из разряда “везучий сукин сын” в разряд “не удивительно, с такой-то матерью”. А от Басмановой, сейчас, когда она перестала маскироваться, тянуло силой, холодной, оседающей в горле.

Та широко улыбнулась, безошибочно считывая перемены в лице парня. Воронов тут же принялся закрываться, ощущая прикосновение чужой силы, и Марина довольно захохотала:

– Какой хороший мальчик. Не бойся, я тебя не съем, так, понадкусываю.

– Марина! – с укором покачал головой Романов, наблюдавший за этой сценой. – Лучше расскажи, что ты об этой вещице знаешь. Помимо общеизвестных фактов, пожалуйста.

– А что мне за это будет? – женщина обвела взглядом своих собеседников.

– Она ещё и торгуется? – изумлённый инквизитор повернулся к Великому князю.

– А ты чего хотел? – мужчина вздохнул, потирая занывший висок, оборачиваясь к ведьме. – И что ты хочешь?

– Мне тут так тоскливо, так одиноко, – начала она издалека, а вот у Кира внутри шевельнулось предчувствие, – никто ко мне не ходит, не греет… Ладно, не буду, а то у кого-то уши сейчас вспыхнут. Восстановление в правах хочу.

Кир прикрыл глаза – наглость ведьмы, конечно, границ не знала. Но вопрос прав – уже не его полномочия, его дело – вытащить Чумного обратно, желательно, при этом, в здравом уме. А мог бы сейчас магов ловить… Воронов прищурился, обводя взглядом коридор, двери в этой комнате не было, так что обзор у инквизитора был прекрасный. Через пару десятков шагов начиналось такое плотное облако магии, что рассмотреть хоть что-то не выходило. Обычное зрение тоже мало что различало в той темноте. Зато слух улавливал негромкий женский смех, от которого по позвоночнику шёл холод. Инквизитор вгляделся старательнее, но различил только мелькнувший за углом край одежды. Зато прекрасно опознал характер сгустившейся магии.

– А некромантией Вы баловались, или…

– Или. Это остаточный фон, там крыло, в котором их обучали. До сих пор фонит. Мне-то почти ничего, я жена и мать некроманта, но зато никто не лезет, даже близко не подходит.

– И всё-таки там кто-то есть.

– Скорее всего ты просто тени путаешь с живыми, не обращай внимания, если не хочешь, чтобы они тебя запутали и увели. Ты мне ещё нужен среди живых.

Кир понятливо кивнул. Он и сам не горел желанием выходить на зов тихого голоса, видимо, как и все живые существа подчиняясь инстинкту самосохранения. Инквизитор шагнул обратно в освещённую часть помещения, тут же отрезая себя от восприятия тонкого мира. Хотя здесь это и было достаточно сложно – слишком уж много раз местные некроманты открывали завесу между мирами. В обсуждение юридических тонкостей Воронов уже не вслушивался.

Зам.капитана

– Мне кажется, или там кто-то молится? – Ликса наконец-то выпустили из изолятора, и теперь тот шёл к жилому блоку в компании Зейла.

Звуки действительно напоминали сбивчивую, но весьма искреннюю молитву, уж такого в своей прошлой жизни некромант наслушался вдоволь. Только ни слова разобрать не мог, то ли толстые стены глушили, то ли языка он не знал. Но от слов по спине как наждачкой проводили, заставляя дёргать плечом – а после и вовсе перейти на другую сторону коридора, словно перегородка, за которой всё происходило, была раскалена до предела.

– Это Кодэх. Замкапитана у нас весьма, – технопат попытался подобрать более-менее аккуратное слово, – твёрд в своих убеждениях. Как и все его соотечественники.

Уж в этом Ликс не сомневался: только сильная вера могла породить подобной мощи божество. И явно не смерти или тьме поклонялись на родине Кодэха, это нечто обладало полностью противоположной окраской силы, такой, что одно прикосновение к ней обжигало зиланделиксийца. Кажется, поддевать этого человека она не рискнёт, что ни говори, а Глейд до сих пор производил впечатление скорее дипломата. Вооружённого, способного вести диалог с позиции силы, но дипломата. Кодэх же… скажем так, оставайся Чумной по-прежнему инквизитором, он бы нашёл с ним общий язык, с удовольствием встав бы плечом к плечу с таким искоренителем магической заразы. Сейчас же желание жить перевешивало, вынуждало пересмотреть свои взгляды на мир. В конце концов, ни одно убеждение, по его мнению, не стоит того, чтобы за него умирать. Какие-то другие вещи – может быть. Но не убеждения, которым свойственно меняться, разбиваться вдребезги о реальность, отмирать.

Зейл понимающе кивнул в сторону нужного ответвления, также не слишком горя желанием находится здесь. Пусть ему разливающаяся из молитвенного зала энергия и не причиняла особой боли или вреда, но он, как и многие технопаты, с предубеждением относился к особо верующим. Даже на Ликса косился с подозрением, но тот всё-таки молчал о своих взглядах, только отвечая на вопросы интересующихся – чем добавлял себе очков в глазах Зейла. Но некросы и не стремились никогда расширять влияние своей покровительницы. “Смерть и так везде, за плечом у каждого”. И пожимали плечами, считая такое объяснение достаточным.

Не сказать, что они сильно ошибались.

От жилого блока раздалось цоканье когтей по покрытию, и Ликса едва не снесла гора меха, по какой-то причине зовущаяся псом. Константин радостно вертелся вокруг хозяина, мешаясь под ногами у магов, сотрясая воздух хрипловатым лаем. Пожалуй, некромант улыбался животине вполне искренне, как минимум потому, что был обязан питомцу жизнью. Заледеневшие в изоляторе пальцы трепали густой мех, ощущая вполне живое тепло – больше иллюзия жизни, конечно, но можно было немного пообманываться.

Никаких задач некросу поставлено не было, так что тот с чистой совестью отправился разведывать местность. И пусть Зейл не упустил шанса подколоть по поводу прогулок у пищеблока, Ликс был в восхитительном настроении, чтобы на что-то обижаться. У шеи, под отросшими волосами, холодил кожу артефакт, сейчас практически не фонящий некротикой во внешний мир. Нужно было знать, что искать, чтобы обнаружить подвеску на теле некроманта, настолько качественно она сливалась с аурой владельца, по сути дела заставляя её сжиматься вокруг, а не отпугивать своей силой всё живое.

На базе Горгулий обнаружился настоящий сад. На Зиланделиксе нормальной живой растительности не было, не считая той части планеты, где колдуны жили до первой смерти. После – только постукивающие на ветру кости, белые, выжженные солнцем до чистого, ослепительного цвета. Некрос к таким зарослям относился настороженно, а вот Алексей зелень любил, только в подобной обстановке ощущая себя по-настоящему существующим. Кажется, тут даже водились какие-то мелкие зверьки, по крайней мере Кост с щенячьим лаем умчался куда-то вперёд. Ликс сошёл с дорожки, замирая на холодной траве, довольно прикрывая глаза.

– Держу тебя в курсе, что если ты порежешься – тебя скрутят судороги и ты умрёшь примерно через пятнадцать часов. Это гибрид с Миирэли.

– Я чувствую. У меня уже начали вырабатываться антитела. Или как это правильно называется? Словом, через пару десятков часов я буду к ней абсолютно невосприимчив, – он стёр рукавом выступившую испарину, оборачиваясь на неожиданного собеседника.

От человека – хотя что-то говорило некромантскому чутью, что разумный напротив не был в полной мере человеком – не тянуло магией. Зато исследовательским интересом – более чем. У зиланделиксийца дёргалась нога, судороги всё-таки начинались, но он точно знал, что не умрёт от этого. Так что просто вернулся на дорожку, с отстранённым любопытством рассматривая, как поджимаются пальцы на ноге, ощущая растущее натяжение мышц. Впрочем, выше левого колена ничего не пошло, так что колдун снова перевёл взгляд на наблюдателя, протягивая подрагивающую руку:

– Ликс.

– Оййох. Ответственный за медблок. Значит, тот самый некрос? – при рукопожатии мужчина неопределённого возраста мельком проверил пульс и общее состояние организм, Ликс ощутил характерный укол в запястье.

– Получается, что так. Ридал? Не думал, что увижу кого-то из вас так далеком от родного сегмента.

– Взаимно. Не планировал работать с некромантом, так-то.

Некрос наконец-то понял, что его смущало в лице ридальца: тот не моргал. Сросшееся прозрачное веко как у рептилии делало взгляд немного стеклянным, заставляя большинство людей испытывать те же смешанные чувства, как при встрече с зиланделиксийцем. Но колдун хотя бы моргал, да и мимика у него в целом была несколько ближе к человеческой. Ну, пока он не улыбался. Первая попытка перестроить челюсть провалилась, дополнительные зубы всё равно вылезали, портя настроение. У Оййоха их было столько же, это Ликс знал, но ридальцы, как и некоторые другие разумные виды, имели в далёких предках весьма специфических хищников, так что в глаза бросался двойной набор клыков.

– Ну, раз мы всё равно пересеклись, приглашаю в мою обитель. Тебе в любом случае пришлось бы проходить медобследование. Можем заняться этим прямо сейчас.

– Как всё серьёзно-то… Кост! Пошли, хватит живность гонять!

Ликс двигался к зданию не слишком твёрдо, за время в капсуле успел приблизиться к привычной внешности, но разлад в моторике всё ещё случался, да и всё ещё гуляющий по организму яд давал о себе знать. Некромант не расстраивался: с возрастом он должен производить такие перемены всё быстрее, да и восстановление после первой смерти может быть весьма длительным, а он уже давал себе такие серьёзные нагрузки. Оййох не стал поддерживать колдуна, чтобы не раздражать – прекрасно видел по лицу, что зиланделиксиец был из тех, кто “всё сам” – но был готов ловить, в случае чего. Хотя походка у него начала по капле выравниваться, так что медик сделал себе мысленную пометку взять образец крови на создание антидота. Хотя в случае с этой братией лучше сначала подумать над противоядием от некротики.

– Держу в курсе, что без согласия использовать мою кровь не получится, она станет страшным, – он наигранно выпучил глаза на это слове, – ядом. Так, к сведению.

– А поучаствовать в работе на благо науки не хочешь? Ну, раз заняться тебе тут всё равно нечем, у нас даже кладбища на территории нет.

– Я подумаю. Не слишком люблю людей, а всеобщее благо вообще считаю чем-то, – он пощёлкал пальцами, – условным. Из разряда идеальных физических тел в описании теорий. Что-то максимально оторванное от реальной жизни.

– Как ты с таким подходом в ордене-то оказался? – ридалец хохотнул, касаясь замка исследовательской части медблока.

– На почве того, что людей я просто не люблю, плевать мне на них, а вот магов в подавляющей части я с большим удовольствием передушил бы лично.

– Не удивлён. У вас это какое-то повальное явление, ненависть к себеподобным. Давай в сканер.

Ликс устроился на платформе, размеренно дыша, чтобы всколыхнувшаяся магия не разнесла кабинет – ну что поделать, если у его организма рефлекторная реакция на такое пристальное внимание? Когда Оййох показал иглу для забора крови, колдун понятливо закатал рукав, самостоятельно накладывая жгут и прокалывая кожу. Не хотелось рисковать и проверять устойчивость главы медблока к полётам в стену, слишком уж некроманта раздражал сперва контакт с чужими молитвами, а теперь ещё и слишком медленно перемалываемый организмом яд. Но если быть объективным, процесс всё-таки шёл, это было видно даже по образцам.

Кровь в первой пробирке была слишком густой даже по меркам зиланделиксийцев. Она перекатывалась от стенки к стенке как сгусток слизи или кусок подтаявшего желе. Во второй уже напоминала скорее кисель. Оййох чему-то кивал, делая пометки и задумчиво прикусывая стилус, клыки оставляли на корпусе тонкие царапины. Некромант в размышления медика не лез – у него окончательно отпустило ноги и теперь Ликс наслаждался ощущениями. Вот уж точно, хочешь сделать человеку хорошо, тогда сперва сделай плохо, а потом верни как было. К самому себе это тоже работает.

– Ну, что я могу сказать…

– Да говорите уже, доктор, – он начал паясничать, – буду ли я жить?

– А твоё нынешнее состояние жизнью считается или нет?

– Ну, я мыслю, значит, существую. Живу.

– Ни за что бы не заподозрил у тебя такой любви к древней классической философии… Но при таком раскладе – будете, пациент, будете. Если не полезете в пекло – то даже долго. И может быть счастливо.

Некромант довольно улыбнулся, по жесту покидая сканер и заглядывая в записи. То, что для Алексея было бы китайскими иероглифами, для Ликс обретало смысл, было логичным и вполне понятным. Чувство резкого поумнения грело, что и отрицать.

*

Кто именно шёл ему навстречу и вот-вот должен был вынырнуть из-за угла Ликс ощущал всем своим существом. Ему в любом случае пришлось бы познакомиться с заместителем Глейда, но некрос предпочёл бы, чтобы это событие произошло несколько позже, когда он будет в лучшей форме. Но Кодэх был здесь и сейчас, а разворачиваться за три шага до нужного коридора и идти в обход – по меньшей мере глупо. Придётся встречаться лицом к лицу и постараться не слишком кривиться от обжигающего света.

Зам капитана выныривает из-за угла раньше некроманта и сразу разворачивается к нему. Понятно, придётся разговоры разговаривать. Колдун стягивает силу поближе к телу, будто в плед заматывается, старательно подтыкая все края, лишь бы чужая магия не проникла внутрь, как мороз под неосторожно откинутое ночью одеяло. Кажется, Кодэх был выше даже Глейда, без брони возвышаясь над Ликсом на полторы головы – и это при том, что тот заметно вытянулся, получив несколько недель спокойной жизни, организм восстанавливался ударными темпами, компенсируя детство и юность. Да и перестройка шла по образцу Чумного, с поправкой на местные средние габариты. И всё-таки Ликс всё равно был ниже большинства Горгулий. Привыкшего быть в числе самых высоких инквизиторов это задевало. Не всерьёз, но всё-таки… неприятно.

– Колдун…

Ликс вдруг вспомнил прежнего себя, уж с больно похожей интонацией произносил это слово Кодэх. И не сказать, что звучало приятно, когда было обращено к тебе. Некромант даже напрягся, хоть и понимал, что с ходу от него вряд ли попытаются избавиться. Коротко стриженный, рыжий настолько, что голова кажется объятой пламенем. Костры инквизиции, не меньше. Прямо-таки физическое воплощение очищающего огня, ожидающего зловредных магов.

– Заместитель Глейда, я так понимаю? – всё-таки он чертовски не любит смотреть на кого-то снизу вверх, когда аж голову запрокидывать приходится.

– Кодэх, – он кивнул, но руки не протянул. – Я думал, что брешут про зиланделиксийца. Считал, что Глейд не потащит падаль на базу.

– Да мне как-то тоже казалось, что капитан не из тех, кто взрывчатые вещества в жилом блоке хранит, – колдун широко улыбнулся в ответ, демонстративно скрещивая руки на груди.

– С порога хамишь?

– Ничуть. Поддерживаю заданный тон общения.

Он наверняка об этом пожалеет, но сдерживаться было выше его сил. Но тут уж звёзды так встали, что не слишком лёгкий характер инквизитора наложился на некромантскую натуру, порождая перепады между всплесками человечности и приступами максимальной мразотности. Что-то подобное должно было случиться раньше или позже, просто отряд Глейда отличался толстокожестью, а вот при встрече с Кодэхом нашла коса на камень. Окружающий зама нестерпимый свет заставлял Ликса нервно поводить плечами, пусть и едва заметно, но всё-таки отмахнуться не получается. Ощущение, что тебя скребут железной мочалкой, не добавляет хорошего настроения, и будь его аура чуть тоньше, на коже вполне могли бы появиться ожоги: сдерживать свою силу Кодэх точно не планировал.

Неизвестно, чем бы всё могло закончится, но ситуацию спасла выползшая из блока технопатов Элиз, выглядящая немногим живее, чем Ликс в начале их знакомства. Девушка зажимала нос, но всё равно оставляла за собой цепочку кровавых капель, да и нетвёрдая походка в комплекте с застывшими глазами однозначно говорили: та ничего не видит.

– Что случилось? – Ликс переключился на неё, проскальзывая между Кодэхом и стеной. – Убери руку, дай мне посмотреть…

– Сенсорная перегрузка. Попыталась подключиться, тьфу, блядь, – она сплюнула затёкшую в рот кровь, – подключиться к новой системе наблюдения. Пропускной мощности мне не хватает.

– Так, сейчас будет холодно, но кровь я остановлю, и мы аккуратненько дойдём то медблока. Идти сможешь или тебя на руки взять?

– А ты не…

– Пошутишь про “надорвёшься” и я специально потащу тебя туда по полу за ноги, понятно? – всё ещё раздражённым голосом произнёс некрос.

Лёгкий магический ожог он всё-таки получил, силу ведь пришлось немного отпустить, чтобы заняться лечением, так что поводов для недовольства прибавилось. Заместитель Глейда всё ещё стоял у него за спиной. Зиланделиксиец не выдержал, оборачиваясь через плечо:

– Ты или как-то помогай, или не мешай, не фони тут своей радиацией.

– Не боишься доболтаться?

Ликс резко успокаивается, прекрасно понимая, что мужчина всё ещё не совсем воспринимает реальность, перебор божественной энергией на лицо. Что скрывать, и с некоторыми инквизиторами такое случалось, так что не ему судить, но сейчас Элиз нужна медицинская помощь – некроманты не лечат толком, есть весьма ограниченный спектр манипуляций, на который они способны. А тут нужен Оййох, так что Чумной принимает решение хамить до конца и давить авторитетом. Пусть и чужим.

– А не боишься объясняться с Глейдом, почему ты мешал оказывать его дочери медицинскую помощь? – он без проблем подхватывает далеко не миниатюрную технопатку на руки, всё таки некросы куда крепче, чем кажутся. – Отойди с дороги, Кодэх.

Тот хмыкает, и выражение глаз неуловимо меняется, когда зам.капитана делает шаг в сторону, даже будто ауру свою чуть приглушает, но Ликсу не до этого: он уже уверенно шагает в нужную сторону. Сердце Элиз сбивается с ритма, и он на всякий случай готовиться удерживать её на этом свете, надеясь, что до этого всё-таки не дойдёт.

*

– Представляешь, Йох? – Элиз уже улыбалась, пересказывая медику события до своего попадания на больничную койку.

Оййох, наблюдающий за работой стажёров, только кивал, приглядывая за некромантом, нацелившимся на ящик с кровью. Ридалец прекрасно понимал, что цели у колдуна исключительно гастрономические, некроманты в принципе тратили много энергии и жрали всё подряд, лишь бы оно было органическим. Его уже ныне покойный прадед как-то рассказывал, что после вооружённой заварушки зиланделиксийцы иногда прямо на месте поджирали своих же. Но Ликс его удивил – двинулся не к донорской и искусственной крови, а безошибочно нашёл спрятанный от посторонних глаз служебный холодильник, выковыривая из его недр перемороженную печень какой-то живности, забытую там кучу времени назад.

– Никто ж не против, если я…? – он взмахнул лотком.

– Не знаю, откуда ты это выкопал, но ешь, если уверен. Кажется, это ещё от кого-то из бывших осталось, сейчас здесь сыроедов нет.

Только сейчас медик рассмотрел потемневшие ногти колдуна, чуть загнувшиеся на манер птичьих когтей. Ликс проколол угол ровно по метке – упаковка тут же разморозилась – и в один глоток, кривясь, вылакал оттуда кровь. Нахмурился, облизываясь, но всё-таки пожал плечам, принимаясь за поедание сырой печёнки. Спасибо, что не чавкал при этом. Оййох задумался над тем, чтобы напичкать некроманта датчиками – вышла бы прекрасная тема для докторской степени, всё-таки уроженцы Зиланделикса мало исследованы, а такая работа точно не прошла бы незамеченной. Осталось уговорить на это колдуна, но не сейчас, а то ещё откусит ему голову.

Некрос же пытался понять, почему теперь ни вкус крови, ни вкус сырого мяса не кажутся ему омерзительными. Скорее всего дело было в расовых особенностях, ни Зиланделиксе в пищу действительно шла вся органика, до какой получалось дотянуться, так что животноводство принесло бы огромные деньги, если бы кто-то решился с ним зайти на планету. Бешеный обмен веществ у некромантов порождал неуёмный аппетит, словно в желудке у каждого скрывалась чёрная дыра. Сам Ликс по меркам планеты разъелся до далеко не средних размеров, пусть и оставался весьма худым по общечеловеческим меркам. Но это волновало его во вторую очередь. На переднем плане билось желание как-то уравновесить этот оплот света другим алтарём.

– Я пойду прогуляюсь…

Мысль об алтаре ему не слишком понравилась: хотя бы потому, что личность Чумного в получившейся после ритуала смеси преобладала. Уже не слыша обращённые к его спине слова колдун мчался по коридорам в сторону сада. Где-то там в густых зарослях поджирал ядовитые плоды костяной пёс: для него они представляли ещё меньше угрозы, чем для некроса. Когда последний задался вопросом, зачем было высаживать именно эту пакость, Оййох только ухмыльнулся: иначе эти любящие поваляться на травке шкафы погубят источник кислорода. После обвёл взглядом Ликса и пришедшего к хозяину питомца и едва слышно понадеялся, что кто-то не станет перекапывать сад.

В лицо ударил поток воздуха, но всё-таки это не слишком его остудило: магия внутри взбунтовалась, пусть пока и не начала плескать во все стороны. Колдун медленно вдыхал через сжатые зубы, стараясь думать о чём-то нейтральном, о шелестящих ветках, например. Он готов смириться с магией, ему и так пришлось учиться с ней уживаться в прошлой жизни, но жречеством он точно не намерен заниматься.

И сейчас он почти рад Кодэху, аура которого обрушилась на площадку как волна, обрубая восприятие. Ликс приоткрыл один глаз, щурясь будто от яркого солнца, вот только выражение лица у замкапитана стало куда мягче, чем в первую встречу. Бездоспешный, он легко прислонился к перилам, не боясь вместе с ними ухнуть вниз, прямо в колючие заросли. Смысл слов колдун уловил не сразу:

– Не сопротивляйся ей.

– Что?

– Не мы выбираем, какой силе служить, это решают за нас те, кому видно больше и дальше. Я прекрасно могу понять, когда кто-то не воспринимает свою судьбу как должное. Некромант, отрицающий волю смерти, конечно, ситуация из ряда вон.

– Жизни учить пришёл?

– Упаси Боже, – он всплеснул руками. – Вообще извиниться хотел. Не планировал сразу начать выжигать, но после контакта иногда случается… Не мне тебе объяснять.

Некрос кивнул, замечая подкравшегося к нему Константина. Пёс улёгся на хозяйские ноги, тыча влажным носом в лежащую рядом ладонь и довольно сопя, когда неразумный двуногий всё-таки понял и занялся делом: принялся перебирать пальцами густую шерсть. Ликсу же нужно было время подумать и принять решение. Не по поводу Кодэха, нет, сейчас-то, на адекватную голову – на обе относительно адекватные головы, если честно – он тоже был готов оставить инцидент позади. Но вот насчёт всего остального…

– Что такое случилось, что ты решил против собственной природы пойти?

– Прошлую жизнь вспомнил, – фыркнул колдун, зная, что здесь существование такого феномена допускается, пусть оно и не доказано.

– Сочувствую. Некоторые, говорят, вообще умом повреждаются, когда такое происходит. К счастью, их не так много.

– Ну да… судьба такая, видимо. Мне нужно подумать, если ты не против, – он спихнул пса с себя, вставая на ноги. – Такие решения на раз-два не принимаются.

– Понимаешь, Ликс. Тут дело не в том, согласишься ты или нет, а в том, на каких условиях ты своей покровительнице служить будешь. Лучше не сопротивляйся, а сразу начни торговаться. Больше получишь. Потому что иначе в один момент у тебя случится провал в памяти, а когда ты очнёшься – вокруг будут трупы самых близких существ.

– Я учту.

*

Кладбищенская земля здорово остужала голову, да и магию в неё можно было отдавать без страха получить по ушам за порчу орденского имущества. Традиционных, привычных ему могил здесь не было, только огромная стена с замурованными в неё урнами с прахом, и это было даже лучше. По крайней мере, кремированные молчали, а не вздыхали из-под земли, не делились своими прижизненными мыслями, так что Ликс могу вполне спокойно помедитировать. Чумной и в “прошлой жизни” предпочитал подобными методами брать под контроль взбунтовавшуюся магию, а уж сейчас и вовсе от этого было никуда не деться. И без того неярко освещённое пространство перед глазами погружалось в темноту, а колонны вдоль кладбищенской дорожки превратились в высокие стволы деревьев.

– Всё-таки живой, – голос Кира заставил дёрнутся в поисках его владельца. – Как ты?

– Это пиздец какой-то, Кир, – Чумной пересел ближе к огню, рассматривая весьма бодрого товарища. – Если бы я знал, что всё так обернётся, наверное предпочёл бы умереть.

– С твоим происхождением смерть вряд ли бы стала выходом… У тебя достаточно времени? Тут оно, конечно, идёт иначе, но рассказ всё равно может затянуться. Больше из-за твоих вопросов, правда, но всё-таки…

– Мамаша-ведьма в добавок оказалась некроманткой? Ну, это много объясняет, с чего мне теперь приходится на кладбище сидеть, потому что тут я хотя бы никого прибить по случайности не могу.

– Если ты не знал, женщины некромантами не бывают, полноценными, по крайней мере. Этот дар по мужской линии передаётся.

Пальцы Ликса машинально нащупали спрятанный под волосами амулет. Вопрос Кир легко прочитал по губам, подтверждая, что да, именно эта примечательная фамилия, одно время бывшая ругательством как среди инквизиторов, так и среди магов. Некромант прикрыл глаза ладонью: не то, что он хотел услышать, не то, кем хотел быть. Почему-то вспомнилась история о льве, воспитанном среди овечек, и стало совсем тошно. Он всю жизнь был не просто магом, с этим то можно было смириться, но он от рождения оказался самым мерзким из них. Просто для того, чтобы узнать об этом, ему пришлось умереть – в лучших традициях своего вида.

Воронов пересел ближе, сжимая плечо. Что именно сейчас ощущал бывший инквизитор можно было себе только вообразить, но держался неплохо, по крайней мере сейчас. Кир принюхался, ощущая от друга странную нотку, но никак не мог понять, к чему это относится, пока сознание не подкинуло странный образ: то ли вырубленное в настоящем камне, то ли сделанное под пещеру помещение, в центре которого находилась грубо вылепленная женская фигура. Лицо в неверном свете единственной свечи постоянно менялось, от нежного и манящего, до пугающей маски. Всё остальное скорее угадывалось, комната состояла из сплошных оттенков чёрного.

– Знаешь, что забавно? Некроманток не бывает, но Смерть – женщина.

– Наверняка есть какое-то философское обоснование или своя форма служения для женщин. Не знаю. Мы пока не придумали, как вернуть тебя, но работаем над этим…

– Понятно. Буду тогда налаживать жизнь тут. Передавай приветы, что ли… Хотя я и не знаю теперь, есть ли смысл возвращаться. Чтобы по ту сторону баррикад оказаться? Так оно мне нахер не надо.

– Я думаю, что смертный приговор тебе выносить не будут. Есть у меня пара подозрений.

– Делиться ими как всегда не будешь, пока не убедишься окончательно? – Чумной хмыкнул. – Хоть что-то стабильно.

– Так и радуйся! Но могу сказать, что маман твоя, кхм… Жуткая женщина.

– Я слышу восхищение в твоём голосе. Не знаю даже, хочу ли я знать, при каких обстоятельствах ты умудрился с ней познакомиться, но если вдруг ты к моему возвращению окажешься моим отчимом – я тебя на ремни пущу. Стоило умереть на пару месяцев, как вы там бедлам устроили. Что дальше, императорская семья магами окажется? Ну, не просто одарёнными, я имею в виду, а полноценными.

– Есть у меня подозрение…

– Всё! Молчи! Просто заткнись, Кир! Дай мне немного пожить с нормальной картиной мира, мне хватило того, что тут не маги выбирают, кому служить, а магов выбирают Силы.

Воронов усмехнулся, отвешивая ему несильную затрещину. Чумной в ответ пихнул товарища плечом, спихивая с бревна, но был утянут следом, к тому же, Кир успел извернуться и тут же принялся шутливо его мутузить. В конце концов, иногда дружеская потасовка это именно то, что нужно, чтобы отвлечься от неприятностей и переключиться. Ликс брыкался, пытаясь скинуть шамана или хотя бы пнуть его в ответ, хохотал как безумный и впервые за последние недели чувствовал себя прежним. Живым. Настоящим. А не умертвием, поднятым чужой волей.

В новый путь

Ликс сидел посреди изолированной комнаты, которую ему выделил Глейд. Весьма благоразумно — в максимально далёкой от молельни Кодэха части базы. Сюда колдун приходил уже третьи сутки подряд, пытаясь понять, что вообще должен делать. Он ощущал направленное на себя внимание, не пристальное, как бывает при ритуалах, но всё равно весьма давящее на плечи неподъёмным камнем. Могильным, можно сказать. Шутки шутками, а вот с чего-то подобного можно было бы начать.

Некромант ощущал себя студентом на сессии, пытающимся по взгляду экзаменатора понять, в ту ли вообще степь его тянет или он уже начал нести пургу. Имеющиеся в унаследованной памяти картинки других алтарей задачу не облегчали, каждый был уникальным, отражением взаимоотношений между жрецом и божеством-покровителем. У него же они пока были весьма натянутыми, если не сказать грубее. Но после разговора с Киром он немного смирился с этой участью, понимая, что если уж от этого никуда не деться, то можно хотя бы получить условия повыгоднее. Не ликвидацию, а торжественную сдачу. Ликс повернулся было к своему основному собеседнику, но пёс остался за дверью, ни в какую не желая переступать порог комнаты. Тоже показательный момент, на самом деле.

— Вряд ли мне любое надгробие подойдёт... А можно, — он машинально запрокинул голову в потолок, повышая голос, — мне хоть знак какой-то подать что ли? Сон вещий хотя бы, не знаю, чем тут принято пользоваться? А?!

Чувствуя себя полным идиотом, некрос простоял в такой позе несуразно долгую минуту, прежде чем сойти с места. Махнул рукой, направляясь к выходу: потом разберётся, сейчас его ждёт увлекательнейшее путешествие в какую-то галактическую задницу, где начали фиксировать следы жертвоприношений разумных существ. И перспектива подобной охоты нравилась Ликсу куда больше, чем необходимость как-то договариваться с капризничающей Двуликой. Уже выходя из комнаты он вдруг нервно дёрнул плечом, оборачиваясь, но ничего странного не увидел. Да и тихий женский смешок его слух не уловил, так что навстречу приключениям он мчался без всяких предчувствий.

— Не забудь, — произнёс Зейл, кидая в замершего в дверях колдуна респиратор. — Не хватало ещё нового искать...

— Да не нужно мне дышать. мне от газов ничего не будет, я и так дохлый! — он закатил глаза, если бы мог, то те и вовсе бы провернулись в глазницах, сделали б полный оборот. — Нет смысла тратить расходники.

— Зато ты можешь в своих лёгких какую-нибудь хрень притащить. Носитель всего и сразу.

— Даже в этом случае мне нужно будет или плюнуть в чашку, или в дёсна облабызать. Очереди из желающих меня засосать на базе не наблюдается.

— Упасите боги...

— Долго языками чесать собираетесь? — идущие к месту сбора Горгульи показались в проёме.

Некрос на ходу закрепил поверх брони сумку. Если приподнять клапан, то от фона некротики можно подумать, что ты на кладбище, но там лишь лежали камни, отколотые временем от местных надгробий. Ликс то и дело запускал в сумку пальцы, чтобы ощутить прохладную, успокаивающую волну магии. Может он и не смирился с собственной смертью до конца, но определённо был на пути к принятию этого факта. С остальными Горгульями в последние дни общался лишь по необходимости, но сплетни в замкнутом пространстве разносятся сверхбыстро, так что о неудавшемся первом знакомстве с Кодэхом знали уже через пару часов — и на всякий случай обходили стороной обоих. Колдун, правда, попадался реже, предпочитая проводить время или на кладбище, или среди ядовитой растительности, вызывая у «любителей поваляться на травке» жгучую зависть. Ещё и забирался в самые заросли, чтобы уж точно не достали.

Лететь предстояло с зам.капитана, Глейд планировал разгребать накопившиеся дела здесь, так что орденцы нервно посматривали на две полярные по своей природе силы, создавая вокруг Ликса и Кодэха свободное пространство, просто на всякий случай, чтобы в первые секунды не угодить под удар. Но они лишь поздоровались с самыми нейтральными выражениями лиц. И, казалось бы, тут можно и расслабиться, но вместо этого команда лишь сильнее напряглась, прикидывая самые негативные развития событий.

— Если будет в мёртвых системах, мне нужно будет на могильник.

— Копать, что там тебе нужно, сам будешь.

— Естественно, такое кому попало не доверяют. Ещё перепутаете мне комплектность костей, притащите вторую жопу вместо головы...

То тут, то там раздались смешки, обстановка немного разрядилась., так то мёртвые зоны постепенно превратились в несовсем оживлённые, а там и вовсе смазались, когда Горгульи принялись грузиться на борт «Синей птицы». Ликс на секунду отвлёкся, чтобы наклониться к пришедшему проводить его псу. Зверя решил оставить на базе, так что Кост тоскливо поскуливал, тычась влажным носом в ладони.

— Извини, дружище, но в этот раз я тебя с собой взять не могу. Но я скоро вернусь, ладно? Это всего на пару недель. А ты пока здесь за порядком последишь. Главное, не забывай вытаскивать Элиз на воздух и не давай Оййоху себя исследовать, понял?

Костяной пёс согласно фыркнул, мол, понял я тебя, но всё ещё продолжал тревожно топтаться, не горя желанием отходить от некроманта в сторону, будто планируя удержать его на базе или не дать улететь без него. И только после прямого приказа побрёл к выходу с площадки, то и дело оглядываясь через плечо: а вдруг Ликс передумает.

— Интересно, такое будет каждый раз происходить?

— Кроме тех случаев, когда ты будешь пса брать с собой. Точно не хочешь?

— Мне показалось, у него с Кодэхом некоторое... взаимное недолюбливание.

— Тебе показалось. Командир живность обожает, просто не знает, как к чужой собаке подступиться.

Некромант обернулся на зам.капитана, обменивающегося последними репликами с Глейдом, но имя своё в чужом разговоре уловившего. Как раз в очередной раз замерший костяной пёс фразу «да бери уже свою псину» по губам прочитал быстрее хозяина, со всех лап рванувшись к Ликсу. Колдуна с ног не сбил, но очень попытался, хоть и был перехвачен тем ещё в полёте.

Капитан, кстати, с облегчением выдохнул, когда увидел Константина, семенящего за владельцем на борт «Синей птицы». Зверь гулко стучал хвостом по стенам, мог бы и под ногами мельтешить, но крепкая хватка на ошейнике заставляли идти рядом. Но это не умаляло искренней, практически щенячьей, радости, переходившей на всех остальных. На морде слишком разумного пса явно читалось, как он счастлив, что его взяли с собой, что он непременно поймает самого крупного мага и вообще без него двуногие пропадут, если окажутся так далеко от дома. Кожаных же вообще нельзя без присмотра оставлять: не попадутся хищникам, так с голода помрут. Некромант только улыбался, глядя на поведение питомца. А команда выдыхала: влияние животного на настроение колдуна оценить успели, как и их эмоциональную связь, Кост действовал на Ликса как живое успокоительное, во многом потому, что отжирался на волнах магии, лезшей из хозяина на эмоциях, забирая себе и то, и другое.

— Почему у меня ощущение, что нас ждёт очередное потрясающее приключение? — Зейл показался на борту «Синей птицы» последним, заслужив осуждающий взгляд. — Что? Моя смена следующая, сейчас корабельными системами заправляет Кор.

— Должна же была Элиз лететь, настолько надорвалась?

— Оййох посчитал, что не может допустить её к полётам. Так что она остаётся на базе до полного восстановления. А что, кто-то не рад моей компании?

— Да уж, полёт точно будет потрясающий, — с намёком на одновременное присутствие на борту Кодэха, Ликса иЗейла протянул боец, — потому что от него явно будет трясти.

Ликс тихо рассмеялся, направляясь к своей каюте. Ближайшие дни они проведут в подпространстве, прежде чем выйдут на ближайшую точку маршрута. Как раз успеет разобраться с мыслями по поводу алтаря. Хочет он или нет, нравится ему это или не очень, а что-то делать придётся. И всегда лучше выполнять требования самостоятельно, а не из-под палки, которой потом ещё по хребтине и огреют.

Зато за эту вылазку он точно привыкнет к светлой ауре Кодэха, может даже получать от неё ожоги перестанет окончательно. Сейчас заместитель Глейда уже не фонил так сильно и его свечение не грозило выжечь глаза, но после встреч с ним некромант всё равно предпочитал прогуливаться до кладбища, чтобы восстановиться. Рука снова оказалась в сумке с могильными камнями, подпитка ещё немного укрепила холодный кокон мёртвой энергии вокруг него. Забавно, что при всём этом он себя воспринимает живым, даже более живым, чем раньше, пусть и не забывает ткнуть окружающих в то, что давно умер.

— Не хочешь размяться? Интересно сравнить свои силы с кем-то одарённым, — Кодэх вынырнул из-за угла внезапно, будто в коридоре рухнула стена.

— Через пару часов. Всё-таки это ты у нас, хех, намоленный.

— Я тебя услышал. Тогда после прыжка, не будем создавать помехи на входе.

Зиланделиксиец кивнул: у него было немного времени на сбор силы. К тому же, ему тоже было интересно сравнить себя с кем-то посильнее рядовых бойцов. Обычных людей он отпугивал чисто аурой, естественный для живых существ страх, особенно для обладателей не слишком крепкой воли. А вот зам был более крупной величиной, инквизитор же признавал значимость более сильного противника как повода для роста над собой.

Уже в каюте вытащил из вещей мешочек с могильной землёй: та, подчиняясь его воле, образовала идеальный круг, в который Ликс и уселся, скрестив ноги. Не совсем привычные способы, но выбирать не приходится. По шее ударила не слишком толстая и совсем короткая коса, волосы пришлось отрастить искусственно, потому что даже на цепочке под одеждой амулет переставал давать силы, превращаясь в пустое украшение. Зато после вплетения казалось, что он весит слишком много для своих габаритов. Похоже, волосы отращивали просто для того, чтобы те могли удерживать эту тяжесть, чтобы не дать амулетам превратить голову колдуна в плешивый шар.

Некромант медленно задышал, не чувствуя, как на несколько градусов падает температура в помещении. У сильных колдунов с Зиланделикса в комнате для медитации иногда локальная зима наступала, а у него пока так, даже не заморозки. Зато ощущение чьих-то пальцев было слишком чётким. Кир успел рассказать достаточно интересных деталей о взаимоотношениях божеств и жрецов, но для понимания местной специфики следовало бы поговорить с Кодэхом. Только Ликс пока не знал, как к нему подступиться. Пусть они и соблюдали нейтралитет, но воспоминания о первой встрече были слишком свежими. Да и силы-покровители были противоположными.

Всё, хватит. Слишком много думает.

Магия раскармливает эго, превращая своего адепта в раба.

Магия становится слугой там, где эго умирает.

Пожалуй, этот же принцип можно переложить на отношения с разумными силами. Если ты стремишься к ним для достижения своих целей, они подсаживают тебя на свою энергию, не давая возможности уйти. Если ты следуешь их воле по собственному почину, без поиска выгоды — они расплачиваются с тобой мирскими благами.

Ощущение чужого присутствия становится слишком явным, а мертвенно-холодные пальцы, схватившиеся за волосы, заставляют запрокинуть голову. Он не может раскрыть глаз, но даже через закрытые веки видит Её. Двуликая злится, и сейчас на него смотрит жуткая старуха, классическая ведьма из ужастиков.

— Мальчишка... И вот что мне с тобой делать?

— Понять и простить? — вырывается вперёд разума и Ликс просто надеется, что ему сейчас не отгрызут лицо. — Был не прав, действовал на эмоциях, обещаю исправиться.

— Испугался? — голос становится скорее сухим, чем раздражённым, но и выдирать клока волос из него больше не пытаются. — И правильно, таким как ты положено бояться смерти. Уже окончательной...

— Есть такое... Могу я как-то, — извиняться всегда тяжело, а уж тут и вовсе слова приходится из себя давить волевым усилием, — загладить свою вину?

— Наглец, — Двуликая молодеет визуально лет на тридцать, — но я подумаю.

Она исчезает, резко обрывая поток силы, до того заполнявшей помещение, будто пробки вышибло. Ликс, однако, чувствует себя переполненным некротикой до краёв, словно он сам по себе — огромный могильник. Нечто, стоящее одной ногой в мире живых, а другой — в мире мёртвых. Хотя сравнение не совсем верное, но чувство причастности к какому-то огромному, бесконечному потоку одуряет. Теперь он хоть немного понимает, к чему стремился предшественник. Что ж, ему дали шанс, и шанс надо не просрать.

Земля возвращается обратно в мешочек, теперь тоже напитанная энергией, сдержать которую покрытая глифами ткань не может.

Его трясет, мышцы горят как после огромной нагрузки, полученной без малейшей подготовки, даже без разминки по сути. Ликс даже распрямить ноги не может, пока в голове не всплывают слова Кодэха о том, что нужно перестать сопротивляться силе. И он позволяет себе обмякнуть, растекаясь на полу, пока перед до боли сомкнутыми веками мелькают картинки отдельных ритуалов, слова заклинаний, врезающиеся в память раскалённым железом. Некромантов обучает сама сила, которой они служат. Нет, какую-то базу, конечно, сородичи преподают, больше подготавливая сознание к приёму знаний напрямую, но степень посвящений зависит только от Двуликой. Иногда в семьях, где множество поколений были приближёнными жрецами, рождается отвергнутый, неспособный вернуться в этот мир после первой смерти, не пришедшийся по вкусу божеству.

А иногда в опальных семьях по типу его собственной рождаются вот такие. Почему, как предугадать и добиться нужного результата — не знает никто. Вот и остаётся хорошо служить и надеяться, что повезёт именно тебе.

В бытность Чумным его могло бы и вывернуть от некоторых образов, да и ритуальный нож бы вряд ли лёг в руку, хотя он и не пробовал, может кровь Басмановых взяла бы верх. Но сейчас он более чем уверен, что сможет если не с первого, то максимум с десятого раза воспроизвести всё в точности.

Нажравшийся дармовой энергии Константин сыто ворчит. Пёс заметно прибавил в габаритах, а вот шерсть местами словно поседела до костяной белизны. Он устраивается у рухнувшего на спину Ликса под боком, чтобы не пропустить ни капли из той энергии, что ему нужно будет сбросить. Потом, когда возникнет необходимость, питомец вернёт её хозяину, а пока будет хранить и приумножать, используя на их общее благо. Например, на защиту такого пока слабого двуногого. До некромантов древности тому ещё слишком далеко, но Кост проследит, чтобы его новый владелец благополучно добрался до этого времени. Он не зря его выбрал и имеет полное право возлагать надежды. Тем более, что Двуликая тоже решила дать мелкому наглецу шанс, а это что-то значит для её верного создания. Кто он такой, в конце концов, чтобы оспаривать подобные решения? Всего лишь полуразумный элементаль, слуга, который должен нести волю Покровительницы и направлять на путь истинный как её последователей, так и неразумных, не познавших её величия.

— Как думаешь, у меня есть возможность всё-таки получить прощение? А что делать, если я всё-таки вернусь в прежний мир?

Константин многозначительно фыркнул, глядя на колдуна тяжёлым взглядом. Мол, от меня-то ты чего хочешь, ты из нас двоих своими мозгами и волей наделён, ты вот и думай. А я так, прослежу, чтобы ты не убился. Ну, или сам добью, если на то воля Двуликой будет. Там посмотрим, до чего доживём. Пока же могу и поспать.

*

– Ты уверен, что щиты корабля выдержат?

– Если не будем заниматься призывами, то да. В конце концов, у меня нет желания размазывать тебя по обшивке. Стены отмывать ещё потом…

– А что так? Мы такие нежные, что от кишочков воротит? – Ликс сделал шаг в сторону, рассматривая Кодэха.

У некромантов тело крепче и разница в габаритах о разнице в силе ничего не говорит. На верхней площадке собрались незанятые члены отряда, Зейл наверняка контролировал происходящее через корабельные системы. Технопат наверняка не упустит возможности окатить их чем-нибудь из систем тушения. Или включить подавители в отдельном помещении.

– А ты так уверен, что сам себя зашить сможешь?

– Я тебя ещё и кишками в процессе придушу, если нужно будет, – некрос поднырнул под руку.

Только вот дотянуться и обозначить тычок окутанной магией ладонью не смог, пришлось уворачиваться от бронированного локтя. Обычному человеку такой удар, даже попавший вскользь, мог бы раздробить пару ребёр, впечатывая осколки в лёгкие. У Ликса может остаться синяк, и то больше от того, что Кодэх опять светился, окутанный энергией своего божества. А уж от того, как бронированные туши Горгулий метелили друг друга страшно становилось даже ему, знающему, чего ожидать. Задумавшись, чуть не получает в голову.

С рыком стягивает энергию к рукам – сила слушается всё ещё недостаточно хорошо, чтобы тягаться с Кодэхом в голой мощи, да и тот скорее только разминается, действуя даже не в четверть способностей. По крайней мере. со стороны некроса это выглядит именно так, он всё ещё помнит, каким взрывом сверхновой тот может быть. Тяжёлая мощь в комплекте с неожиданной для таких габаритов ловкостью заставляет чувствовать себя котом, сцепившимся с волкодавом. За пару минут обмена выпадами и кружения по площадке Ликс только один раз дотягивается до Горгульи: для этого приходится буквально перелететь через мужчину. Некроманту удаётся подцепить наплечник, выдёргивая тот из креплений и обжигая Кодэха выплеском магии, но и только. Тот лишь задерживается на долю мгновения, а после зиланделиксийцу вновь приходится уворачиваться и уходить в глухую оборону. К своему удивлению, Ликс понимает, что сражаться с непонятной тварью было проще, чем с зам.капитана, может потому, что магия у той вибрировала на одних частотах, да и думать о несмертельности атаки было не нужно. Состояния вообще напоминало подступающую лихорадку, Кодэх не стеснялся давить на колдуна аурой и служителя светлого бога, и инквизиторской.

Некромант отскочил к стене, но поток силы всё равно его догнал, пусть и впечатал уже не так ощутимо. Подниматься Ликс не стал, дождался пока Кодэх подойдёт его проверить, и захлестнул того оставшийся магией, собрав в подобие жгута. Рухнувший рядом заместитель Глейда только захохотал:

– Подловил! Я уже переживать начал, что ты так просто сдашься.

– Ну, мне явно есть куда расти, – некрос кое-как смог встать на четвереньки, прежде чем зацепиться за стену и по ней подняться на ноги. – И работы точно непочатый край.

– Не скажи, – раздалось сверху, перемежаясь с овациями. – Пятнадцать стандартных минут, конечно, не рекорд, но однозначно второе место после Глейда.

– Для ослабленного тёмного вообще хорошо держался, раз пришлось начать тебя откровенно давить. И мне страшно представить, каким чудовищем ты будешь, когда войдёшь в силу. В конце концов, возраст-то у тебя, если я не ошибаюсь, по меркам некросов вообще юный?

– Совершеннолетие наступает в восемьдесят пять. Морально легче мне от собственной слабости не становится.

Сверху фыркают, но никак не комментируют. Колдун молча покидает помещение. Похвала кажется незаслуженной и противный привкус этой “недостойности” вяжет рот. В прошлой жизни он таким честолюбивым не был, в вершины инквизиторий не рвался, но сейчас-то что изменилось? Дурная кровь что ли взыграла?

Отражающая пластина в каюте показывает совершенно безумные глаза, чернеющие на мертвенно-белом лице. Усвоенная память предшественника подкидывает чьи-то слова и от них становится только мерзее. “Единственный верный исход некромантского боя – смерть. Никаких тренировочных поединков с другими расами, никакой добровольной сдачи. Если после твоего появления на поле никто не умер – ты не зиланделиксиец, так, смертный, возомнивший себя некросом”.

– И где ты сам сейчас, а? – он обращается к колдуну из воспоминаний. – Тебе ведь даже умереть не дали, твои собственные ученики так ненавидели тебя, что закопали куски на разных планетах, привязывая душу к этому миру. Ни сдохнуть, ни переродиться, ни вернуться в этот мир. Но даже так ты умудряешься отравлять всем жизнь… Считал, что даже обучать меня смысла нет?! – он в ярости бьёт кулаками по поплывшему отражению. – Так я найду тебя, слышишь?! Найду и заставлю твою душу мне служить!

Новое воспоминание едва не рушит хрупкий самоконтроль. В личный список “дел” на нахождение в этом мире добавляется не только правитель Зиланделикса, но и старый учитель этой тушки. Чумной знал, что ученичество у магов – почти рабство, но это за гранью добра и зла. Не можешь или не хочешь научить – не порть материал, отдай другим. Но нет, нужно было попытаться подожрать мелкого некроманта, чтобы магические травмы не дали ему войти в силу. Действительно, последыш опального семейства, зачем церемониться?

Чумной расхохотался: какие прекрасные, похожие судьбы в двух мирах. Только вот там у него есть шансы, что всё сложится, а тут… тут придётся брать всё в свои руки.

– Надо заняться ревизией воспоминаний. Не хватало ещё, чтобы это вышло боком… Так, Ликс, соберись. Ты всё сможешь. Главное не давай этому затмить твои мозги.

Пёс в углу понимающе фыркнул. Что бы не произошло, хозяин, кажется, решил начать вести себя как правильный некромант, а не вот эта человеческая размазня. От врагов избавляться надо, а не прощать. Кост зевнул, громко клацнув зубами.

Приехали-1

— Нравится? — обратился Кодэх к вошедшему в зал собраний некроманту, кивая на голограмму.

Ликс обвёл взглядом изображение с камер на планете, бывшей их целью. На первый взгляд, ничего особенного, да и он прекрасно мог сказать, что следы ритуалов заключаются не в материальных объектах, длях их обнаружения нужно спускаться на планету, ощущать местный магический фон. Но местная грубая архитектура что-то напоминала. Некромант присмотрелся, разглядывая очертания ритуальных залов внимательнее. Кажется, у него что-то с памятью, не может же это быть...

— Нет никаких вариантов, кто из моих соплеменников может там быть?

— Ни одного некроса не зафиксировано. Даже некротика... вспышками, как при службах. Но то ли алтарь не постоянный, то ли ещё что, с расстояния определить не удаётся... Словом, ничего конкретного, только ворох косвенных признаков и догадок.

Колдун замер, рассматривая снимки уже спокойнее. Ну да, попытка повторить архитектуру Зиланделикса. Как будто у кого-то на поверхности этого куска камня тоска по родине разыгралась. Ликсу даже сперва показалось, что на поверхности планеты имеется костяной сад, но увеличение изображения его разочаровало — грубая копия из камня, пусть и белого, словно кость. К тому же, с явным нарушением анатомии, если про такую растительность можно говорить с использованием слова «анатомия». Кодэх внимательно следил за переменами на лице некроманта, гадая, как тот всё-таки поведёт себя в этой ситуации. Не сбежит ли к «своим»? Глейд сомневался, слишком уж серьёзный конфликт был у штатного колдуна с земляками.

На лице некроса промелькнуло узнавание, смешанное с сомнением. Казалось, ему в чём-то очень повезло, настолько сильно, что он сомневается: не принимает ли желаемое за действительное. У самого Кодэха такое выражение бывало, когда он чуял перешедших границу магов. Это предвкушение охоты, когда нет ещё никаких доказательств, но ты уже знаешь, что здесь есть какие-то проблемы. Этот тонкий душок преступления, разлитое в воздухе напряжение... разгоняющий кровь азарт, с которым ты вот-вот примешься лезть в каждую щель самой захолустной планетки, лишь бы найти источник этой гнили.

— Ликс?

— Кодэх?

— Ты ведь знаешь, что у тебя очень подвижное лицо?

— Это возрастное, лет через двести пройдёт. Ты можешь спросить.

— Ты ведь что-то узнал, — он не спрашивал, и так всё понятно.

Некромант опёрся локтями на стол, не отрывая глаз от изображения. Как рассказать человеку, не знакомому с нравами Зиланделикса, о сути произошедшего? Чистых некромантов не так много, тех, у кого отец был инициированным колдуном, пережившим свою первую смерть и вернувшимся в этот мир, а мать — носительницей колдовской крови. Их количество резко сократилось после налаживания отношений с остальным космосом. Правительство призывало таких беречь, но у нынешнего короля были личные счёты к его отцу — и после смерти родителей тогда ещё не Ликса отдали в ученичество к самой редкостной мрази, которую можно было найти в секторе.

Колдуны и без того были с причудами, а этот и вовсе зачатками здравого смысла не обладал. Да, те, кто выживал у него в доме, выходили в мир действительно умелыми магами. Но большинство или сходило с ума, таких потом пускали под нож, чтобы не несли угрозу обществу, либо становились для ублюдка батарейками, умирая, будто простые смертные. В случае Ликса явно надеялись на последнее. Не предположили даже, что тот попытается сбежать, не без помощи зиланделиксийской принцессы. Часть, доставшаяся от Чумного, хмыкнула: такие себе колдовские Ромео и Джульетта.

Некроса после этого добили. Хотели вернуть батарейкой к спятившему старику, но воодушевлённые его побегом прочие ученики едва не надорвались, но разделали наставника на куски, развозя по разным планетам. Это уже на корабле Горгулий Ликс узнал, что пролежал в земле три года, между мирами-то время идёт иначе. И теперь ему нужно было как-то поделиться этим с командой.

— Я не знаю, оказался ли он тут совсем недавно, или ещё до моей смерти, но этот знак, вон, над входом... Это личная метка колдуна, которому меня сдали «в ученичество», — тёмная волна всколыхнулась вокруг, вызывая лёгкую слабость у живых. — Странное чувство... колдун, который должен был помочь мне стать сильнее, превратил меня в противоположность имени.

— У некросов дают значащие имена?

— Ну, несколько, одно из них считается предсказательным, пророческим. Отражение родительских надежд на судьбу чада. Мать с отцом надеялись, что я стану «Чёрным солнцем», силой, с которой приходится считаться, последней надеждой растворяющейся во тьме семьи, — стол под ладонями погружающегося в тоску колдуна заледенел, — буду хлестать магией во все стороны. А стал чёрной дырой, пожирающей всё, до чего дотянется.

— Ну, чёрные дыры так-то тоже что-то да излучают...

— Только это мёртвые звёзды, мёртвые солнца... Ладно, я отвлёкся. Если он действительно там, я с удовольствием, — в голосе послышалось предвкушение заправского садиста, — поздороваюсь со старым учителем.

— Осилишь?

— С учётом фона — не подавлюсь так точно. Он явно всё ещё в расчленённом состоянии, так что сильных проблем не доставит. Уже не должен, — и, едва уловив вдох перед вопросом, добавил. — Ты точно хочешь узнавать детали? Вы и так некросов считаете поехавшими исчадьями бездны, и, я должен признать, вполне заслужено в некоторых случаях, но такие тонкости взаимоотношений внутренних... Тебе не понравится.

Кодэх счёл за лучшее действительно не спрашивать. Вдруг на самом деле не понравится. Но пометку всё-таки найти в галактической сети какие-то упоминания зиланделиксийских имён и случая с Ликсом себе сделал. Хотя бы потому, что язык колдунов, поклоняющихся Двуликой, точно изобиловал какими-то тонкостями, где чуть ли не направление завитушки в иероглифе при том же чтении могло менять смысл на противоположный. Некрос рассматривал съёмку с планеты, к сожалению, только с орбиты, их-то с поверхности видно не было, а вот безоблачность помешала бы подвести аппарат достаточно близко. Но ему хватало и этого.

— Стоп. Сделай ближе, — он наклонился вплотную к изображению. — Ещё!

— Ближе не получится, это предел, — отозвался через динамики Зейл. — Что увидел-то?

— Где подвох? — в воздухе запахло гнилью, пока ещё не удушливо, но уже достаточно ощутимо. — Мне не может так повезти, не после... Интересно, а подо что закапывали? Использовали потом как алтарь, или... да не, должны были использовать, как бы он питался иначе?

— Мы так-то тоже ещё здесь, — напомнил о себе технопат.

Некрос кружил вокруг голограммы, словно хищник вокруг крупной добычи. Пока ещё слишком молодой, неуверенный в том, что потянет такого противника. Обращённых к себе слов он не слышал, так что Кодэх немного придавил колдуна аурой, прочищая голову. Ликс сперва вскинулся, но всё-таки кивнул, приходя в себя. Если он сделает всё правильно, то получит разом и первый кусочек мести, и прилив сил. Накосячит — и его сожрут, он станет вместилищем спятившего старика. Как назло, дозваться до общей памяти некромантом не получалось, он даже не мог себе представить, что его может ждать и какой ритуал может потребоваться. Но руки дрожали от предвкушения.

— Если это поможет, я на мгновение перехватил местную камеру. Они вынесли голову на подносе. И давайте, наверное, пока уйдём на ту сторону планеты, мне не нравится местный фон.

— Он и так знает, что мы здесь. Чувствует каждое живое существо, как я ощущаю шевеление жизни в этой каменистой почве. Мне нужно подумать, а пока, знакомьтесь с моим, хех, наставником. Учитель Астрелис...

— Это не его лет двести назад Совет передавал для захоронения? Это дело до сих пор изучают, даже на базовых курсах по праву...

— Кстати, из-за этого он головой и поехал. Прежде, чем ты скажешь, что он и до того больной был: я не отрицаю. Но окончательный сдвиг случился именно из-за неправильного погребения. Вроде как Совет следил, чтобы его хоронили без ритуалов, но он не был мёртв до конца, да и смерть у него была не первая. Он сам себя оживил и выполз уже в таком виде... Зейл?

— М? Не лезь слишком близко. Перехватит взгляд — полезет в голову. Раньше мог, по крайней мере...

Кодэх кивнул. О том, что иногда некроманты рождаются с какими-то дополнительными талантами, он слышал. Но некрос-телепат... выходило совсем страшно, особенно, если для охоты на технопата ему было достаточно камеры. Горгулья повернулся к Ликсу, теперь уже с сомнением рассматривая колдуна. Действительно ли потянет? Нарастающую неуверенность можно было ощутить кожей, но некрос молчал. Отговорившись тем, что ему нужно подумать и освежить воспоминания об учителе, зиланделиксиец поспешил скрыться. Его пёс, которого до того никто особо не замечал, посеменил следом.

На предложение помощника сходить за колдуном, зам.капитана покачал головой. Ему действительно нужно побыть одному. Зейл присмотрит, раз уж у них какое-никакое взаимопонимание возникло. Технопат фыркнул, но оставил заявление без комментариев. На его взгляд, у колдуна пока что ни с кем взаимопонимания не было, даже с самим собой или со своим божеством, но знать об этом Кодэху не обязательно. У того тоже с покровителем отношения не лучшие, в том плане, что не совсем здоровые. Но когда мнение Зейла кого-то волновало? Правильно, никогда. Но присмотрит он за всеми, в конце концов, это его работа — смотреть и присматривать. Технопат всегда в какой-то степени ещё и нянька для команды.

Приехали-2

— Надо же, каким сговорчивым ты становишься, если тебе что-то надо...

Ласковый голос Двуликой не мог обмануть хотя бы потому, что её сила давила сверху так, что трещали кости, казалось, он пытается удержать на плечах пару крупных космических кораблей. От чужой магии Ликс мог бы закрыться, но не от той, что была и его частью тоже, приходилось держать язык за плотно сцепленными зубами, пока богиня орудовала в его сознании. Вряд ли ей так уж нужно было лично просматривать его воспоминания, она прекрасно знала, чем занимаются её «подопечные», но оставить бунтующего колдуна без наказания тоже не могла.

Впрочем, для неё некрос при всех своих прожитых годах был лишь мальчишкой, одолеваемым глупыми, почти детскими, желаниями — не первый и не последний, так что и слишком сильно зверствовать она не собиралась. В конце концов, и фрагменты разума она перебирала весьма деликатно, куда мягче, чем это делал бы тот же Астрелис или судебные дознаватели. Просто демонстрация превосходства, чтобы щенок не забывал, кто главный в этой стае. Немного потрепать, чтобы успокоился и пошёл на своё место.

— Что поделать, иногда приходится, — кажется, она перестаралась и ребро всё-таки не выдержало, протыкая лёгкое, слишком уж характерно он булькнул при этих словах, — слушать не «хочу», а «надо».

— Хороший мальчик, — она потрепала его по голове, словно начавшую выполнять команды собаку, по крайней мере, эта волна силы ощущалась именно так. — Вот так бы сразу, а то характер показывал там, где не надо... Будешь себя и дальше хорошо вести?

— Буду...

— Как тебе это не нравится-то... Впрочем, Смерть — это то, чего ты избежать никак не сможешь. Пусть не по естественным причинам, так от чужой руки.

— Как будто смерть от железяки в сердце — не естественная, — прохрипел Ликс, кости которого с щелчками принялись вставать на место. — А я думал, что мне больно уже не будет в этой жизни...

— Не будет. Только если со мной спорить не начнёшь. Тебе досталось много сил, мой хороший, отличная подобралась кровь в обоих мирах, — если бы у Двуликой было физическое воплощение, то она бы опустилась рядом с ним на холодный пол, — но вот ума и выдержки тебе иногда... не достаёт.

— Даже не буду спорить с очевидным фактом, — он попытался приподняться на локтях, но узкая ледяная ладонь надавила на плечо.

— Принесёшь мне голову Астрелиса, я тебя щедро награжу. Твой учитель задержался среди живых. Принесёшь — и я подумаю над помощью в твоих поисках. А пока придётся справляться своими силами. Впрочем, их у тебя достаточно и по рождению.

Присутствие исчезло, будто Двуликой тут и не было. В каюту ломились, стуча бронированным кулаком, но Ликс смог только повернуться к камере, прекрасно зная, что за ним наблюдают — не было такого фона, чтобы встревожить Кодэха. Не было у него причины сюда мчаться. А значит технопаты подняли тревогу, когда он начал вести себя странно. Вытянувшийся на полу некромант обречённо рассуждал, что пока он может тягаться только с людьми, но ещё даже не с другими колдунами. Такая вот груша для битья для одарённых. Ранило ли это самооценку? Пожалуй, что да. Даже при том, что у Чумного она никогда не была слишком уж болезненно высокой.

К удивлению Ликса, заходить в открывшуюся дверь никто не спешил. Убеждаются, что он не сошёл с ума и не будет кидаться на команду? Пёс берёт инициативу в свои лапы, сперва пихая владельца в бок, а после подходя к «посетителям». Оййох заглядывает внутрь первым, не замечая со стороны колдуна даже минимальных признаков жизни, типичных для большинства разумных. Впрочем, кости тихо щёлкают, вставая на место, значит, живой.

— Ликс?

— Всё в порядке. Дайте мне пару минут. Почему всё в этом мире пытается меня убить?

— Ты уже мёртвый.

— Да? Ну, спасибо, что успокоил.

Колдун рывком сел, не замечая, как у медика начинает подёргиваться глаз. Что ни говори, а общение с некромантами, всегда оставляло неизгладимые впечатления. Хотя для медика такое знакомство представляло скорее исследовательский интерес и нежелание потерять прекрасный образец. Сговорчивый и заинтересованный в успехе изучения. Самостоятельно сейчас поставивший себе капельницу с той бурдой, которая заменяла зиланделиксийцам кровь и подстёгивала регенерацию.

— Я прослежу, идите, — Оййох повернулся к прибежавшим вместе с ним Горгульям. — Кодэху передайте, что всё в порядке.

Он опустился на край койки, рассматривая застывшего в медитативной позе некроманта, и пару датчиков, передающих сведения на главный компьютер, к нему всё-таки прицепил. Ликс приоткрыт мутноватый глаз, но ничего не сказал. Ему и самому были интересны пределы выносливости, заложенные природой, чтобы знать, когда действительно подходит к собственному лимиту, а когда влияет оставшееся человеческое восприятие. Восстановление собственного организма колдун отслеживал по движению магии в теле, в местах травм концентрация силы повышалась, чтобы ускорить заживление, и он осознанно нагнетал энергию именно туда.

Хотя никогда бы не подумал, что это раздражающее занятие, медитация, ему когда-то настолько пригодится. Дома он на дух её не переносил, хотя даже в его родном мире инквизиторы использовали огромное количество методов, требующих спокойствия и сидения на одном месте. Афанасий всегда лишь головой качал, глядя на воспитанника, неспособного и полчаса усидеть на одном месте — шило в заднице у Чумного с годами никуда не делось, только немного притупилось о здравый смысл. Сам он это недостатком не считал, скорее, нюансом, который нужно учитывать при планировании и командной работе. Ликс медленно открыл глаза, рассматривая руки — свои, послушные, но всё ещё непривычные. Да и в зеркале было нечто промежуточное, хотя другие маги узнавали его по характерной ауре. Для Горгулий же некрос менялся достаточно плавно, чтобы те успевали привыкнуть.

— О чём задумался, чудовище? — медик вытянулся на его кровати, заложив руки за голову.

— Обо всём и сразу. Давно я так?

— С момента припадка или с моего появления?

— Оба.

— Три и два часа соответственно, не так долго. Придумал, что будешь делать, если это действительно твой знакомый?

Ликс плавно пожал плечами, усилием разгоняя волну магии по телу в последний раз, убеждаясь, что всё в порядке и никаких заторов энергии не наблюдается. Он сумел восстановить общие черты нужного ритуала, но не мог знать наверняка, хватит ли ему сил. Но времени на долгую подготовку не было, так что некромант заменил капельницу и снова глубоко задышал — теперь уже для того, чтобы максимально восполнить резерв.

*

— Жаль, что тяжёлого вооружения у нас нет... можно было бы просто выжечь здесь землю на пару километров в глубину ко всем демонам, — он рассматривал приближающуюся поверхность планеты мрачным взглядом, словно надеялся на внезапную смертоносность своего взгляда.

Горгульи молчали: колдун с утра был мрачен и горел желанием убивать. Повезло ещё, что кухню заблаговременно экранировали от магического воздействия, после того случая, так что испортить Ликс мог только недоеденные порции и настроение окружающим. Высказывать недовольство не стал даже Кодэх, после того, как рядом со споткнувшимся о собственные ноги колдуном рассыпался ржавой пылью стул. Даже Кост к хозяину подходил осторожно и не из слепой зоны.

Вот и сейчас некрос постоянно поправлял крепления брони, на которую согласился с первого раза, то и дело что-то проверяя в сумке. Тишину нарушало только постукивание могильных камней, уже фонящих даже через своё хранилище, и бряцанье амулета в туго заплетённых волосах. Кроваво-красных, как сигнал опасности. От вычерченных на пластинах брони знаков немного подташнивало, и далеко не потому, что Ликс выводил их собственной кровью. Просто то количество силы, которое вошло в них при прорисовывании, влияло на живых.

— Помнишь, о чём мы говорили? — осторожно произнёс Кодэх, прикрывая стоящих рядом Горгулий от волны некротики.

— Далеко не уходить, я помню. Постараюсь. Если сорвусь в погоню — по маячку найдёте. Если он там ещё работать будет... У нас, если что, найдётся погрузочное оборудование?

— Придумаем что-нибудь. Ты только размеры грузового отсека учитывай.

— Угу...

Костяной пёс напряженно замер, прислушиваясь к происходящему снаружи. Зверь держался за спиной хозяина, на расстоянии, чтобы тот даже случайно о него не споткнулся. Ему тоже хотелось выйти на охоту, но первой задачей Константина было оберегать своего двуногого, чтобы тот не полез в пекло и не убился. Богиня не оценит, слишком уж она с этим мальчишкой возится.

Едва опустившийся на поверхность корабль встретил поток магии, ударивший его в бок, но проглоченный щитами. Ликс оскалился во весь свой внушительный набор: пушечное мясо. Горгульи и сами бы его смели без особых проблем, но потратили бы время на перемалывание этого фарша. Интересно, сколько чужих сердце он сможет остановить за раз? Магия, до того окружавшая тело коконом, выстреливает несколько десятков щупалец. Они парами захватывают сердца, бьющиеся по ту сторону, сжимая их. У тех, что послабее духом, пульс останавливается от ужаса, сразу после контакта с жуткой энергией, вызывая у некроманта недоумение: их настолько в последний момент набрали, что они ещё не сталкивались с главой этой секты? Сердца остальных он останавливает сам, ощущая волны от чужих смертей.

Хорошо...

Волна энергии проходится по нему, как ласковое море, наконец-то успокаивая взвинченные до предела нервы. Хочется ещё. Он с большим удовольствием остановит ещё несколько сердец. Несколько... десятков. Некромант с огромным трудом заставляет себя не рваться впереди всех, а идти рядом с Горгульями. Но по пути всё равно успевает снять нескольких атакующих, с удивительной ясностью по пульсу и каким-то импульсам в их мышцах понимая, кто именно и в какой момент готовится на них напасть. Сознание плыло, позволяя только различать, где свои, а где чужие, но и это чутьё подвело, когда Кодэх попытался его остановить, не пустить ниже. Но Ликс при всём желании не смог бы остановиться, в воспалённое сознание прорывался голос старого наставника, дразнящий, издевающийся, прямо-таки провоцирующий на то, чтобы его бывший ученик спустился и лично выразил свою «благодарность». Ударившая в доспех волна магии стала для Горгульи неприятным сюрпризом. Пусть это пока и не было полноценной атакой, но намёк оказался достаточно явным, чтобы мужчина отступил.

Замер, на несколько секунд, прикидывая возможные последствия. В целом, часть магов пусть и ушла, но вряд ли вернётся, они завалили за собой проходы, а с остальным бойцы и сами справятся, не лезть в фонящие магией места и не трогать сомнительные ёмкости они приучены. Но вот за дурным некромантом кто-то должен проследить. И желательно — лично Кодэх, потому что остальных тот просто сметёт и не заметит.

— Я же знаю, что ты тут... Соскучился? Боишься, а, старик?

До того плавные движения колдуна становятся неловкими, будто тот потерял координацию и путается в собственных конечностях. Ликс ведёт ладонью по стене, уверенно следуя по одному ему видимому маршруту, для него и только для него в этих бесконечных коридорах горит маяк. Путеводная звезда — искра чужого дара. Кодэх же словно сквозь желе пробирается, для него воздух превращается в ледяное месиво и только смутное ощущение, что он должен там быть заставляет Горгулью продолжать. Не плюнуть и подождать исхода тут, а ползти улиточным шагом за рвущимся к цели некросом.

— Я уже близко, Астрелис, я доделаю то, что не смогли остальные. Обидно, наверное, быть упокоенным своим самым слабым учеником? Ты ведь таким меня считал? Радовался, наверное, когда меня поразили в правах? Ну, ничего... Я уничтожу тебя, а потом доберусь до остальных. Даже если мне придётся превратить Зиланделикс в огромный могильник и самому лечь в него последним трупом.

Кодэха передёрнуло. Такого безумия он от таких молодых магов не слышал. Только от глубоких стариков, помешавшихся на власти. Под ногами захрустели кости, на первый взгляд — животные, но дальше всё больше человеческих останков открывалось глазу. Вот и доказательства. Что ж, уже не зря слетали, камера шлема пишет изображение, можно будет предоставить совету. За Ликса в этом плане мужчина не переживал — Совет явно одобрит его планы, уж больно поперёк горла стоит всем родная планета некроманта со своей нынешней политикой. Даже если он не справится, но хотя бы организует колдунам гражданскую войну, они уже будут довольны. Пока зиланделиксийцы станут резать друг друга, им явно будет не до остальной галактики.

— Тварь! Отпечаток оставил, да?! Унесли! Унесли! Унесли! — Ликс с рыком пронёсся по пустому помещению, в которое Горгулью не пропустила магия. — Я найду тебя, слышишь?! Всю галактику переверну, на каждый мёртвый камень залезу!

Кодэх надеялся, что тот не попытается устроить резню и не зацепит бойцов. Или не станет рваться выпотрошить захваченных культистов. Пока же некромант бесновался, не замечая, как вокруг него сгущается облако магии и пыли. Инквизитора-то прикрывала собственная светлая аура, да и респиратор пока исправно работал, а вот Ликс инстинктивно вдохнул, тут же замирая. Чудовище в теле мальчишки словно приходит в себя, поворачиваясь к Кодэху с огромными глазами, и Горгулья леденеет. Если уж некромант осознал что-то, от чего пришёл в ужас, то ему и подавно следует напрячься. Колдун кашляет, словно пытается избавиться от чего-то в лёгких, а Кодэх слышит под ногами щёлканье костей.

— Не смей! — пытавшееся ожить нечто раздражённо кидается на некроса, рассеивая в воздухе споры, прожигающие всё, чего касаются, а Ликс поднимает голову на Горгулью. — Уйди к началу лестницы! Я-то какое-то время протяну, а тебя оно сожрёт сразу.

Колдун сдёргивает уже бесполезный шлем, принимаясь кашлять активнее, и Кодэх замечает сперва просто капли крови, а после и кровавые ошмётки. Зиландская чума. Зиланд был планетой-прародиной некромантов, выкошенной заболеванием, которое, как считалось, победили тысячелетия назад. Искусственная болезнь должна была поражать только некросов, но уничтожала всё живое. Колдуны смерти же с ней могли протянуть достаточно долго и исцелиться, вопреки задумке.

Страшная сказка о созданной из магии пыли, обращающей в прах всё, чего касается. Горгулья понимает, что ему повезло как никогда в жизни — небольшое количество некротики на лестнице переварило благословение божества, а под прямую атаку ему не дал попасть Ликс, переманив взбесившийся труп на себя. Теперь колдун пытался разложить на составляющие и принять в себя ошмётки энергии, чтобы не развалиться на куски.

— А всё потому, что полез, на поводу у эмоций, в заготовленную ловушку. Самоуверенный., кхах, дурак! — он согнулся, опираясь на каменный алтарь, единственный оставшийся тут предмет.

Кодэх видел, так пытаются облегчить своё состояние больные с воспалением лёгких.

— Уходи из здания, — колдун булькал словами между приступами, — и остальных уводи, прояви милосердие, Двуликая! Вход завалите... Почувствуешь, что из щелей повалила некротика — уходите. Если переварю — выйду сам.

— Ликс... Может мы чем-то помочь...

-...если хочешь быть полезен, — Кодэх видит, что даже костяной пёс не рвётся вперёд к хозяину, а тоскливо смотрит на его мучения с верхней ступеньки, — отойди и не мешай. Я справлюсь.

Ликс действительно знал подходящий способ. По иронии судьбы — как раз от Астрелиса. И он намеревался пережить эту проверку от богини, уроки которой никогда не были лёгкими.

Чума - 1

— Средняя скорость регенерации некроманта в сорок раз превышает стандартную человеческую, — Ликс лежал на алтарной плите, рассматривая потрескавшийся каменный свод. — Средняя скорость разложения плоти Зиландской Чумой превышает этот показатель на одну десятую часть. Достаточно, чтобы убить. Недостаточно, чтобы убить быстро. Зато галлюцинации начинаются уже в первые сутки.

— Не думал, что ты сдашься так сразу, — отражение Кира сидело на том же камне, куда можно было без проблем ещё пару Горгулий разместить.

— Я экономлю энергию. Все магические сгустки этой заразы и так стекаются ко мне, нет смысла напрягаться. В целом, я даже неплохо её перевариваю. Ну, если не считать разлагающихся ног. Но это такая мелочь, можно отрастить... Или железные приделать. У тебя, кстати, засос на шее. Кто эта темпераментная дама?

— Вы с ней не знакомы, вроде, — Воронов замялся, не зная, как лучше сказать в этой деликатной ситуации.

В какой момент восстановленная в правах после принесения всех положенных клятв Басманова развела такую бурную деятельность и теперь была практически везде, инквизитор не знал. Но так или иначе сотрудничать с ней приходилось, да и коллегами застрявшего в ином мире Алексея она интересовалась. Может даже слишком, потому что хоть отражение полушамана и было затянуто в форму и застёгнуто на все пуговицы, тело его лежало в постели в чём мать родила, а рядом дремала Марина. Ведьма пользовалась случаем, подглядывая видения Кира сквозь зыбкий сон, от всей души наслаждаясь возвращением «в мир», после того как покойный муж в попытке защитить запер её в бывшем университете. Воронову приходилось ещё и контролировать проникновение в своё сознание, чтобы не получилось неловкости.

— Тогда познакомишь, после возвращения. Если оно случится...

— Ты же вроде успешно справляешься...

— Да дело даже не в чуме, — колдун шевельнулся и ошмётки разлагающейся плоти колыхнулись. — Просто... я не уверен, что мне следует возвращаться. Я иногда не знаю, кто я. Слишком крепко в меня вросли осколки чужой личности, слишком уж я привык за это время считать себя зиланделиксийским изгнанником. И я не знаю, куда вильнёт этот бешенный поезд, содержимое моих мозгов, не хочу никем рисковать. Это здесь меня, если что, скрутят...

Кир понимающе кивнул, одновременно не подпуская ведьму ближе к границе миров, не давая ей проявиться. Чумной — теперь по-настоящему чумной! — был слишком сосредоточен на борьбе с колдовской заразой, чтобы заметить по лицу товарища какие-то сомнения или отвлечение на внешний мир. Тем более, что магический фон в гробнице в очередной раз колыхнулся, когда в переходах обвалилась ещё одна стена, выпуская замурованную «бомбу». Ликс хрипло вздохнул, втягивая в себя очередную порцию заразы. Даже для некромантского организма нагрузка была высока, и ощущалась борьба с чумой весьма болезненно. Разложенную на магические составляющие, её ещё нужно было усвоить, а сила там по определению была злобной, чужеродной, так что в какой-то момент он просто перестал ощущать собственное тело. А до появления Кира малодушно подумывал, что окончательная смерть, возможно, не худший вариант.

И пусть предшественничек делает с ним что хочет на той стороне, уже ничего изменить не сможет. То, как Воронов недовольно крутит головой, прошло мимо. А в реальности инквизитора разворачивалась настоящая борьба.

— Ты не можешь дать ему просто так сдаться! Дай мне с ним поговорить! —Басманова села на кровати, рассматривая Кира сверху вниз.

— Как ты собираешься с ним объясняться? Тебе не кажется, что это не самый подходящий момент для знакомства? — инквизитор тоже поднялся, с усилием удерживаясь между мирами. — А с учётом того, что когда я упомянул о твоём существовании, он грозился меня прибить, если...

Кир замолк, но глаза его загорелись. Кажется, он знает, чем подстегнуть приятеля к борьбе за жизнь. Марина уловила весьма громкую мысль и улыбнулась, по-ведьмински: весело и развратно. Даже коротко не то поцеловала, не то лизнула в губы любовника.

Воронов, не прекращая довольно улыбаться, сосредоточился на мире, в котором застрял Чумной. За несколько минут тот успел заметно побелеть, теряя контроль над окружающей его магией. Если колдун сейчас не возьмёт себя в руки, планета может стать новым могильником, с озлобленным от чумы духом, а это никому не надо. Даже при условии, что это случится в другом мире, ну не мог он подвергать разумных такой опасности со стороны магии. А значит придётся рискнуть нормальными отношениями с другом, в худшем случае и своей шеей, потому что Алексей его предупреждал.

— Я сплю с твоей матерью!

Чумной замер, и на миг Кир испугался, что у того сердце остановилось, если в случае с некромантами такое возможно. А после от колдуна хлынула волна силы, заполняя собой помещение, будто тот разом присвоил себе всю висящую в гробнице магию. Ликс медленно, из-за нарушенной Зиладнской чумой координации, приподнялся на локте, рассматривая инквизитора. Рывком сел.

— Повтори.

— Ты прекрасно слышал, — отражение молодого мужчины вскочило на ноги, чтобы замерцать и возникнуть в другой части помещения.

— Просто, возможно, мне послышалось, но ты сказал, что спишь с моей матерью?

— Тебе не послышалось, — в голосе Воронова зазвучали истерические нотки. — Марина тебе, кстати, привет передаёт, жаждет встретиться лично, и готова при случае объяснить, почему вообще всё так выш...

— Я тебя убью! — балансируя на удерживаемых магией костях ног, он вскочил с алтарной плиты. — Я, сука, найду путь обратно и... и я пока не знаю, что я с тобой сделаю!

Кир подозревал, что во многом такая яркая реакция связанна с воспоминаниями местного колдуна, тот-то как раз мать свою знал и был к ней привязан, вот после слияния Ликс и переносит на Басманову это наследство. Ведьма на краю его создания захохотала, всё ещё наблюдая за попыткой сына проткнуть её любовника первой подвернувшейся под руку костью, но отражение неизменно ускользало. Только хрустнувшее колено заставило некроманта сесть и продолжить сверлить шамана взглядом уже с места.

Колдун обвёл помещение неожиданно прояснившимся взглядом, нашёл в углу оставленные Кодэхом перед уходом вещи: походную рацию, пару накопителей из корабельных запасов и притащенную псом сменную одежду с аптечкой. Сам Кост лежал где-то на верхних ярусах, ожидая хозяина. Кое-как некрос доковылял, вспоминая галактическую дату в день их спуска на планету. Неделя, не так много. Надо бы подать признаки жизни, но пока он не будет уверен, что болезнь не вернётся, открывать подземную сеть нельзя.

— Мы с тобой потом поговорим! — подцепил рацию, которую поспешил аккуратно уложить на алтарь, но успел заметить, как начало истончаться отражение. — Кир?

— Да?

— Какая она?

— Как тебе сказать... темперамент у вас точно очень похожий. Да и внешне местами... Помнишь, у тебя волосы отросли и ты ходил кудрявый, тебя ещё то цыганом, то бараном дразнили?

— Вспомнишь тоже! — выражение его лица смягчилось. — Я обязательно вернусь, слышишь?

— Я в этом не сомневаюсь.

— Но рожу я тебе всё-таки разобью.

— Если захочешь — пожалуйста. Я постараюсь подкопить сил и ещё раз проявиться. Держись тут. Будет жаль, если ты сдохнешь окончательно.

— Не дождёшься.

— Узнаю прежнего Чумного, — произнёс Воронов прежде, чем исчезнуть.

Ликс устроился на камне, рассматривая вновь начавшие распадаться ноги. Ему нужна ещё неделя, чтобы переварить всё это. Он просто не имеет права сдаться, не теперь, когда жизнь начала делать такие повороты. Сам колдун с Кодэхом не связывается, вернее, не произносит ни слова, но после получения сигнала об установке связи отбивает специальным кодом короткое «Я жив. Ещё болен», и снова оказывается в полной изоляции. Его ждут ещё семь бесконечно долгих дней. Может появление старого товарища и дало ему толчок к восстановлению, но он всё ещё нездоров и представляет угрозу для окружающих, у него просто нет морального права даже порываться выйти на поверхность. Да и принесённые сюда вещи нужно будет оставить в этом могильнике, прежде чем выжечь его ко всем демонам.

Света осталось совсем мало, он невольно выжирал магию даже из светильников, чтобы получить возможность практически безболезненно переваривать чуму. Безболезненно в сравнении с тем, как это должно было ощущаться в полной мере. Накопители тоже закончились, а значит его ждёт неделя настоящей боли. Чтобы не рухнуть с алтаря, Ликс сполз на пол, прижимаясь спиной к каменной плите, глубоко вздохнул. Последнее было скорее машинальным, чем действительно необходимым, просто оставшаяся от прошлой жизни привычка, вздох, словно перед прыжком в ледяную воду. По капле, по «порции», если так можно выразиться. Сил на самом деле осталось не так много, хотя он и держался перед Киром.

Боль была ожидаема. Первую вспышку он даже встретил улыбкой, она практически не отличалась от того, что Ликс испытывал всю прошлую неделю. А после она начала накатывать волнами, то резко возрастая, то практически исчезая, словно какой-то садист-исследователь крутил регулятор в разные стороны, наблюдая, как такой перепад скажется на подопытном некроманте. Чумному уже было плевать на сохранность внешности, он восстановит себе лицо, отрастит конечности. Главное — сохранить мозг и максимум нервной ткани. Голосовые связки сдаются первыми, радуя колдуна тем, что снаружи не услышат его вопли, хотя обострившийся от боли слух улавливает нервное скуление пса где-то недалеко, всего в нескольких коридорах от него. Отлично, если Кост смог подойти ближе, значит, заразы в коридорах стало меньше, она вся собирается к нему. Некромант свернулся в клубок, заваливаясь на бок.

— Надо же, ещё не сдох... Ну, я подожду.

— Я выживу, старик...

Отражение Астрелиса замерло рядом с ним, качнув ногой, словно желая попинать неподвижный труп. Ликс проигнорировал: пусть «наставник» позлорадствует, пусть не считает его угрозой. Чего младший некрос не ждал, так это того, что его схватят за волосы, до этого отражения не могли взаимодействовать с реальным миром, даже Кир уворачивался от магии, а не от захвата. И такой сюрприз...

— Нет, мальчишка. Ты сдохнешь. Окажешься там, где и вся твоя погнанная семейка — на помойке истории. Есть что-то ироничное в твоей смерти именно от чумы.

Ликс сосредоточился, сгустком наполовину переработанной магии отбиваясь от колдуна. Отражение дрогнуло, раздражённо шипя. В воздухе сильнее запахло гнилью. Вряд ли зараза таким образом прицепиться к нему, но хотя бы такое моральное удовлетворение он получит. Астрелис отшатнулся, и Чумной смог ненадолго прикрыть глаза, наслаждаясь мгновением облегчения. Через прикрытые веки уловил что-то подозрительное, принимаясь рассматривать заинтересовавшую его деталь уже куда внимательнее. Наставничек-то был здесь в чьём-то теле, он присутствовал материально, просто кокон магии отвлекал от этого внимание.

— Когда-то я уже стал Чумным, пусть это и было скорее иронией. Кто б тогда знал, что прозвище станет пророческим... Кост! — пусть связок у него и не было, он всё ещё прекрасно «думал вслух», транслируя мысли окружающим.

Тем, кто был настроен его услышать, и уж костяной пёс точно входил в их число. Идея пришла в голову внезапно, но вполне могла сработать. В конце концов, в ритуалах можно задействовать и висящую вокруг магию в любой форме.

Зверь сбил с ног не ожидавшего такого манёвра «носителя» старого некроманта, чуть придушивая, ровно настолько, чтобы тот не слишком сопротивлялся, но остался живым. Ликс давил остатками сил, не давая отражению ускользнуть, хоть и понимал, что после начала обряда Астрелис исчезнет, оставив ему лишь исполнителя. Ну, ничего, для начала ему хватит и этого. А Двуликая получит разумную жертву. Для Совета же... кого волнует, какой смертью погиб нарушитель? Пусть от этого количество убийц в мире не поменяется, но с Горгулий спрос другой.

— Великая тёмная мать, из чрева которой я вышел много перерождений назад, следящая за мной сквозь мерцающие в темноте глаза. К тебе взываю и о милости твоей прошу.

Из острых предметов у Ликса был только обломок собственной кости. Сгущающаяся вокруг магия, погружающая гробницу в холод, придавала сил стоять ровно на кое-как скреплённых костях ног, пока навалившийся на жертву пёс не давал «носителю» Астрелиса ускользнуть. А Ликс впервые за две смешанные в сознании жизни молился настолько искренне. Посиневшие губы некроманта раскрылись в оскале, улыбкой это назвать можно было только издали и с перепоя.

— Той, что карает и милует, отдаю эту душу, — боль в собственном теле отошла на второй, а то и на третий план, оставляя лишь кристальную ясность ума и ощущение пристального внимания.

Настолько пристального, что казалось, будто Двуликая стоит прямо у него за спиной, через плечо рассматривая предлагаемую жертву. Ликс мог поклясться, что ощущает на себе неживое, мертвенно-холодное прикосновение, слышит смешок прямо у уха. Алексей-инквизитор внутри него бился то ли в истерике, то ли в агонии, искренне считая убийство в бою и жертвоприношение совершенно разными вещами. Некромант с Зиланделикса, продолжатель линий и правителей Зиланда, и предателей, создавших Зиландскую чуму, чувствовал волю богини, ощущал узкую ладонь, направляющую его руку. Где-то между ними, на месте сплавления двух личностей, зарождался Алексей Басманов, последний в практически уничтоженном семействе, ещё не знавший крови, отрезанный от того, что должно было стать его сутью.

— Принимаю, — шёпот на ухо стал совсем реальным. — Бей!

Рука опускается сама, на острие обломанной кости собирается какое-то невероятное для такой площади количество магии. Край сознания засекает время: он почему-то особенно чётко видит цифры на чудом не сброшенной на пол рации. Отдача от выброшенной жертвоприношением силы могла бы переломать кости, если бы у Ликса осталась к этому моменту хоть одна целая часть тела. Он регенерирует, но в этот момент с тоской вспоминает своё разложение заживо — оно была не настолько мучительно, как эта жестокая милость богини. Женский смех оглушает, перекрывает собой всё, даже собственный крик и скуление нервно тыкающегося носом в его лицо пса. Рация трещит, когда боль начинает отступать, колдун даже различает голос Зейла. Видимо, уловили вспышку внутри. Ответить не может, но ткнувший по устройству лапой пёс подталкивает его ближе к хозяину, и некрос надеется, что по его хрипам поймут: он жив. Всё ещё жив. Взгляд снова цепляется за время: на всё ушло меньше минуты.

Думается, Глейд был не так уж не прав, когда спрашивал, не придётся ли Ликса после каждой вылазки доставлять на базу по кускам. Колдун надеется, что на корабле найдётся изоляционный бокс и пара огнемётов. Ящик-то он изнутри закроет, а вот пространство вокруг него придётся сперва выжечь, а после от души приложить кодэховским благословением, чтобы уж наверняка ничего не притащить. А его обработкой займутся на базе в специальном боксе. Нужно только попросить, чтобы в ящик для перевозки положили еды и накопителей, если таковые остались. И выбрали побольше, ему нужно вместе с псом туда поместиться. Но об этом он расскажет позже. Пока ему нужно прийти в себя и убедиться, что результаты жертвоприношения ему не привиделись. Может, мозг всё-таки начал разлагаться и это галлюцинации, которые скрашивают его агонию. Но позже. Немного позже.

Чума - 2

— Ликс, всё готово! — голос Кодэха отзывался в голове кое-как оправившегося мага тупой болью — Ты уверен, что не будет проблем?

— Удержать вирус, если что-то осталось, в себе я смогу. А на базе в изоляторе или Оййох поможет, или сам потихоньку переварю. Не переживай, искать новую планету Горгульям не придётся, — по крайней мере он старался в это верить и убедить окружающих. Теоретически, всё было в порядке, но кто знает, чем обернётся практика.

— Ты же понимаешь, что если вдруг случится разгерметизация изолятора, на придётся скинуть тебя в открытый космос? — напряжение в голове зам.капитана наверняка просто послышалось.

— Ты так говоришь, словно это представляет для меня смертельную опасность. Можете в принципе на внешней платформе закрепить, чтобы уж наверняка. Всё, я пошёл зашиваться. Рацию оставлю в гробнице. Жаль, что плиту отсюда забрать не выйдет, она такая наработанная, что бросать не хочется.

— Мы потом найдём тебе что-нибудь менее опасное, давай уже, собирайся. И так задержался в этой гробнице, — и прервал связь раньше, чем некрос успел распознать эмоциональную окраску слов.

Фыркнувший Ликс распаковал притащенный Костом с поверхности пакет: медицинская игла, специально укреплённая, для видов с повышенной прочностью тела, и моток ниток. Некромант ощущал, как внутри него, в глубине почти неработающих лёгких, ещё живут остатки заразы. Уже не полноценная Зиландская чума, но всё ещё что-то опасно-непредсказуемое, больше для обычных людей, чем для колдуна, но всё-таки. Подвергать команду опасности не хотелось. А значит ему придётся сознательно себя изувечить, пусть и временно, благо, что воздух ему не нужен, как таковой, даже идущая к носу часть дыхательной системы практически всегда была «отключена», перекрыта, во много из-за того, что внутри некроманта могла сформироваться целая лаборатория по производству биологического оружия. Но в его ситуации был риск случайно выдохнуть вирус при разговоре, а значит придётся зашивать рот.

— Сколько человек об этом мечтало! И не сосчитаешь ведь уже... Ну, чтобы икалось всем, кто этого хотел!

Для некроса это было скорее необходимостью. Неприятной, но всё-таки необходимостью. Тем более, что в стационарном изоляторе на планете-базе, вынесенном за пределы жилого комплекса, он сможет снять швы. Ликс вообще планировал время перелёта провести во сне-медитации, чтобы скоротать время. Кост должен был остаться с ним в изолированном ящике. Во-первых, пёс запросто мог нацеплять чего-то ненужного на свою шубу, во-вторых, за компанию. Чтобы некроманту совсем уж тоскливо не было.

Стараясь не думать о том, как происходящее выглядит со стороны, колдун принялся накладывать стежок за стежком, желая уже поскорее выйти из этого склепа на поверхность планеты, а там и до ядовитых садов базы недалеко. В любом случае это будет приятнее, чем толща камня вокруг и бесконечная пыль. Даже если он останется в изоляторе за пределами базы. Там хотя бы будет нормальный свет и какая-никакая галактическая связь. Уже развлечение. Пёс сидел на верхней площадке лестницы, то и дело поскуливая в нетерпении: он, конечно, выглядывал из разгромленного убежища, но близко к Горгульям не подходил. Хотя бойцы то и дело подкидывали ему что-то из еды, дальность мощных бросков позволяла не приближаться к опасной зоне, но куски мяса и кости оказывались достаточно близко к тоскующему животному. Глейд ждал новостей, раз уж Кодэх решил задержаться дольше запланированного, но основным источником информации оставался Зейл, хотя далеко не все системы базы пережили зачистку. Но кое-что работало, вспышки магии фиксировались, да и по поведению Коста какие-то выводы делать получалось, тот с хозяином хоть как-то обменивался сигналами.

С тоской погладил плиту, шикарный бы вышел из неё алтарь, но уж не судьба! И двинулся к лестнице. Ноги слушались не идеально, но для ходьбы вполне хватало, даже редкие судороги в заново наросших мышцах не мешали. Здание не фонило, будто вместе с заложенным в стены вирусом колдун забрал и бывшие здесь магию и жизнь. Ликс с удивлением рассмотрел заметно подросшего в холке костяного пса, теперь достававшего ему до пояса, и ухватился за густой мех на загривке, опираясь при каждом нетвёрдом шаге на питомца. Кост шёл с ним шаг в шаг, поддерживая, не давая рухнуть и загреметь костями по каменным плитам, особенно на верхних ярусах, когда отвыкший от яркого света некрос практически ослеп, щуря воспалённые глаза.

— Заряд мне в глотку, — раздалось где-то в стороне, вырывая у колдуна невольный смешок, хотя улыбаться и было слишком больно, нитки врезались в губы. — А это обязательно было?

— Ну, ты же не хочешь на себе проверять, всю ли заразу он переварил? — фыркнул Кодэх, рассматривая колдуна, складывающего остатки брони и одежды у входа в подземный комплекс. — Готовьте огнемёты. Как изолятор закроется — выжигаем.

Вообще, стандартный изолирующий блок не предполагал мягкой обивки, но за время «переваривания» некромантом чумы Горгульи успели раздобыть такой куб для особо хрупких предметов, так что колдун мог свернуться калачиком и чувствовать себя вполне уютно. Если к подобной ситуации это слово вообще применимо. Ликс прижал к себе пса, наслаждаясь теплом и кратковременным прикосновением свежего воздуха. «Гробница», в которой он находился до этого, была одновременно душной и холодной, так что подобная перемена колдуна радовала. Стенка изолятора поднялась, герметично закрываясь, отрезая зиланделиксийца от внешнего мира в очередной раз, даже звуков не было, кроме тех, что издавал пёс, благо, что им обоим кислород для дыхания не нужен.

Инквизиторы снаружи по кивку принялись зачищать площадку от возможных заражённых частиц. Кодэх сложил руки перед грудью в знак концентрации, потоком силы припечатывая всё пространство да так, что даже Ликс в изоляторе вздрогнул. Не столько потому, что ощутил светлое прикосновение, сколько из-за покачнувшегося куба. Кост ткнул хозяина носом в щёку, мол, не переживая, кожаный, всё у нас будет хорошо, прежде чем вместе с ним погрузиться в зыбкий транс. Некромант мог понять, что его куда-то несут, но старался размыть у себя чувство времени, чтобы не взвыть с тоски за время перелёта. Обивка и мех грели, и пусть для некросов тепло не было чем-то жизненно важным — если было в их существовании хоть что-то действительно необходимое для жизни — но всё равно это было приятнее ночёвки в морозильнике или чём-то подобном. Колдун усилием воли замедлил пульс, погружаясь в подобие анабиоза. Интересно, некросы ближе к лягушкам или...

*

— Мать вашу, свет! — прохрипел бы колдун, когда блок раскрылся в не слишком просторном, но достаточном для жизни изолированном помещении, но из-за зашитого рта вышло только недовольное мычание.

— На столе лежит скальпель, на всякий случай, не знаю, ты собирался ногтями швы снимать, отторгать нитки, или что ещё. Зеркало там же. Не спеши. Прийди в себя и будем решать, что с тобой делать дальше, — отозвался Оййох, одновременно приглушая свет за обзорным окном.

Некромант лежал на полу относительно недолго и весьма активно, больше потому, что разминался, прежде чем открыть глаза и сесть. Что ж, на базу его довезли, не выкинув в открытый космос, уже хорошо, уже заметно возвращает надежду на лучшее. За зеркало и конверт со стерильным инструментом взгляд зацепился сразу же. Стежков было наложено не слишком много, так что справился он быстро. Наконец-то! Как же приятно размять измученные мышцы лица и погримасничать, ощущая, как восстанавливается чувствительность занемевшего рта.

— И оденься что ли. На дежурстве сегодня Элиз, она-то может и не против посозерцать твой голый зад, но Глейд может не оценить ситуацию. Знаешь, для отцов их дочери всегда нежные принцессы, а весь мужской пол вокруг — наглые и недостойные.

— Да уж, здесь от него я никуда не убегу, — колдун аккуратно поднимается на ноги, рассматривая сложенную на кровати стопку одежды, и без капризов принимается натягивать её на себя. — Давно я здесь?

— Около суток. Как себя чувствуешь? — медик был в управляющему блоке изолятора один.

— Удивительно неплохо. В желудке, правда, чёрная дыра, но это ожидаемо.

— Использовать стандартное оборудование, чтобы взять у тебя анализы, я не решился, так что собери сам пару пробирок крови, там в углу установлен анализатор попроще, чтобы в случае чего утилизировать было не жалко. Но Кодэх сказал, что магически ты ничем подозрительным не фонишь, впрочем, он не знает, нормально ли это для твоего вида в таком состоянии, или даже в трансе все изменения должны ощущаться.

— По идее — должны, если там что-то серьёзное, — некромант снял жгут, замедляя ток крови до прежних значений. — То, что во мне циркулирует, если ещё не разложилось, уже совершенно точно не зиландская чума. Но я не знаю, как это скажется на остальных.

— Благоразумный колдун, какая прелесть! — раздался под потолком женский голос. — Привет, рада, что ты ещё с нами!

— Давно подглядываешь?

— Достаточно, — уклончиво произнесла технопатка. — Что, через сколько выписка?

— Через пару недель — не раньше! — Оййох рассматривал ровные столбцы данных. — Слишком больше расхождение с результатами прошлого замера, который можно принять за условно нормальные значения... Так, сейчас отправлю тебе постоянную версию, найди артерию, на которой сможешь без проблем закрепить. Нам обоим так будет удобнее. И — завтрак!

— Скорее обед, — фыркнула Элиз.

— У тебя другой работы нет? — Оййох посмотрел куда-то в угол, под потолок, словно через камеру пытался заглянуть ей в глаза.

— Ой, ладно, пойду я от вас!

Ликс, не долго думая, зафиксировал небольшой анализатор на шее, буквально вживляя его под кожу. Наблюдающий за этим медик только головой покачал, то ли поражаясь очередным удивительным возможностям некромантского организма, то ли в глубине души завидуя такой живучести. Несколько недель без нормального питания, насыщение магией можно в расчёт не брать, однако колдун весьма бодр, да и пёс его активно своего хозяина объедает. Надо будет увеличить этим двоим порции. Что ж, некрос явно был чертовски удачлив, а с учётом всем известной покровительницы — скорее всего у божества Зиланделикса есть на него свои планы. Пусть Оййох и был учёным, отрицать существование как магии, так и различных божеств он не мог, это были доказанные много поколений назад факты.

— Ну, что я могу тебе сказать хорошего, — он дождался, когда некромант закончит с едой. — Жить ты будешь.

— Спасибо, доктор. А вокруг меня кто-нибудь жить будет?

— Родственники точно, если таковые имеются. Я ещё проведу несколько проверок, но, кажется, у тебя генетически повышенная устойчивость к конкретно этой чуме. Не абсолютный иммунитет, но шансы её пережить в разы выше, чем у всех остальных. Что думаешь?

— Скорее всего так и есть. Мои предки с материнской стороны её и создали. Странно, что Астрелис пытался меня уничтожить именно ею, не думаю, что ему не сказали, чей я потомок, когда на обучение спихивали. Хотя... могли и замолчать.

— Драма в благородном семействе? — лезть ридалец не стал, справедливо полагая, что как только колдун захочет выговориться, то сам расскажет, а напрасное любопытство иногда стоит жизни. В случае с некромантами же порой и посмертия.

— Что-то вроде того.

«Причём дважды. В обоих мирах», подумал Ликс, принимаясь вслушиваться в рассуждений Оййоха о составе его крови. Эти мысли были куда приятнее и не грузили голову.

*

— Ваше Императорское Высочество, инквизитор Воронов по Вашему приказанию прибыл! — Кир стоял на вытяжку перед Великим Князем, в глубине души мечтая лишь поскорее выйти из кабинета и вылезти из душащей его парадной формы.

— Присаживайтесь, Кирилл, — он махнул инквизитору на место за столом, медленно прикрывая глаза, как делают люди, у которых страшно болит голова, и которые старательно от этой боли отмахиваются ради дел, вертеть головой не хотелось, так что место инквизитору он предложил как раз исходя из этого, напрямую в поле зрения.

— Кир, Михаил Алексеевич. Это полное имя. Воронов Кир Мефодьевич. Родители решили своеобразную оригинальность проявить, — он послушно занял указанный стул, пусть держат ровную спину стоя было значительно легче.

— Ну, хотя бы что-то адекватное, — принял к сведенью мужчина. — Итак, рассказывайте, как продвигается дело Басманова. Я так понимаю, вы пока единственный, кому удалось выйти с ним на связь?

— На данный момент — да. При переносе души произошло вселение в местного некроманта, так что вернуть его сразу не получится. Воскрешение уже произошло, да и...

— «Да и» что? — он говорил всё медленнее и спокойнее. — Мне из вас слова клещами вытаскивать или подкреплённый приказ отдавать? Что там такое страшное случилось, инквизитор Воронов, что вы не хотите мне об этом рассказывать.

— Когда мне в последний раз удалось связаться с Алексеем, он боролся с местной магической разновидностью чумы. Вроде бы успешно, но, сами понимаете, такие вещи могут быть непредсказуемы, и значительное ухудшение состояния может произойти и на пороге исцеления.

— Эта болезнь может как-то перейти за ним сюда?

— Не имею ни малейшего представления. Если она подвязывается к ауре или магической структуре высоких уровней, то да. Если к телу и внешним оболочкам — то не должна. Подозреваю, что второе, раз её можно было «законсервировать» в ловушках. Да и магические болезни первого типа, как правило, настраиваются индивидуально под будущую жертву.

— Тогда продолжаем работать в том же направлении, — покивал Великий Князь. — Скажите, Воронов, как по-вашему проходит адаптация Марины Басмановой? Нет тревожных сигналов?

— Не скажу, что провожу с ней много времени, но лично я ничего сомнительного не заметил, — он сел ещё прямее под смеющимися глазами Романова.

— Ну идите-идите. Если что-то изменится в состоянии Алексея — докладывайте сразу. Можете и без предварительной записи. Пока для вас эта задача приоритетна. Есть какие-то вопросы?

— Не уверен. Но я обращусь в следующий раз, если таковые возникнут.

— Свободны, Кир Мефодьевич.

Инквизитор вылетел из кабинета, по крайней мере ощущалось это именно так. На деле же он старательно держал себя в руках до самого крыльца, где позволил себе ослабить верхнюю пуговицу и застыть, глубоко дыша. Ну, Чумной, подкинул свинью! Какой простой была жизнь до этих его приключений! И ведь теперь не напьёшься, потому что алкоголь мешает выходить на связь и контролировать этот процесс. На пьяную голову есть шанс укатиться не туда, заблудиться в других мирах и измерениях, и не факт, что тебя вернуть смогут. Значит — домой. Если домом можно назвать комнату в инквизиторской казарме, пусть и свою, индивидуальную, за личные заслуги полученную.

— Инквизитор Воронов, что заставило вас так глубоко задуматься, что вы даже не слышите ничего вокруг? — Марина вышла после еженедельной проверки, вроде бы как и всегда безупречная, но Кир отлично видел накинутые на лицо косметические чары.

— Работа, всё о работе и ни о чём другом может думать приличный инквизитор, Марина Александровна!

— Проводишь? — она аккуратно ухватилась за локоть, увлекая Кира за собой к кованым воротам.

— С удовольствием. Мой рабочий день как раз подошёл к концу, так что я могу составить вам компанию.

Наблюдающий за ними из окна Михаил Алексеевич только головой покачал: кто же знал, что так всё обернётся. И за кого ему теперь переживать больше? Выходило, что за инквизитора, у того от этой связи сплошные риски. Впрочем, связанная клятвами Басманова не рискнёт делать что-то сомнительное.

Исцели себя сам - 1

— Как ты себя чувствуешь? — Глейд появился за обзорным окном изолятора, привлекая к себе внимание некроманта.

— Бывало и лучше. Хотя хуже тоже бывало. Жаль, проконсультироваться не с кем, бывают ли у нас остаточные явления. Но вроде бы никаких странных вирусов в крови не гуляет, да, Оййох? — некромант вытер покрытый испариной лоб.

— С моей точки зрения он совершенно здоров. Если что и происходит с организмом Ликса, то это отражения магических процессов, не физиологических. Так что тут вопрос к нему самому. Ликс? Ликс! Ты меня слышишь?! — медик посмотрел на неподвижно застывшего колдуна, раскачивающегося из стороны в сторону.

— Слышу, слышу. Просто такое чувство, будто вокруг меня толпой стоят четыре хора, каждый из которых поёт что-то своё. Но это абсолютно нормально...

— Нормально? — сарказм в голосе Глейда можно было по бочкам разливать.

— Ну, почти. Должно быть не так громко, насколько я знаю от старших. Видимо, сказывается истощение после чумы, вот новый скачок в силе и даёт о себе знать именно таким образом.

— Ты знаешь, что делать?

— Угу, только мне придётся ставить капельницы и искать нужный голос в этом хоре. Может затянуться.

— Объяснить-то нам, далёким от вашей магии, не хочешь? — Оййох покосился на данные на экране, но по всем показателям тело некроманта было совершенно здорово, здоровее даже Глейда или Кодэха, а уж те были едва ли не эталонами в этом вопросе.

— Тебе нужны тонкости религиозного характера? Вот прямо сейчас? Или ты просто дашь мне сделать, что нужно? — он сжал виски, стараясь отрешиться от шума, но выходило ужасно, практически никак, ему нужно было погрузиться во всё это и разобраться, а лишние вопросы только раздражали.

Живые в целом раздражают своей суетой, совершенно не по делу, абсолютно напрасной и лишней в таком тонком вопросе как некромантия. Краем сознания Ликс понимал, что начинает звучать как старый некромант, у которых при контактах с чужаками всегда была позиция «Фу, живые», но пока ничего не мог с этим поделать. А вопрос «общения» с хором на деле не был необходимостью, просто школа, к которой принадлежал Астрелис, а следом за ним и Ликс, придерживалась того, что нужно найти в этой толпе посредника, который будет преградой между тобой и ними. Будет выслушивать и передавать самое важное. Такой вот призрачный секретарь.

Оййох, в плюс ему, не стал продолжать расспросы, просто спуская колдуну шланг капельницы, позволяя почти сразу погрузиться в транс. Сначала Ликсу показалось, что он очутился в толпе, где каждый пытается до него дотянуться, ухватить, обжечь холодом той стороны, пробирающим даже некросов. Но после заблудшие души расступились, образуя неширокий проход, в конце которого маячила незнакомая фигура. Вернее, всё-таки смутно узнаваемая, хотя бы по тяжёлой звенящей косе и общим с ним чертам лица. Не с зиланделиксийским некромантом, а именно с Алексеем. Мужчина осмотрел его с головы до ног, явно видя сквозь местную личину.

— Ну, здравствуй, потомок. Не думал уже, что кто-нибудь ко мне придёт. Как зовут-то?

— Алексеем, — кромешная темнота и отсутствие ориентиров давили.

— Александр, — он кивнул, амулеты зазвенели. — Что ж, пойдём прогуляемся что ли, раз уж сам сюда явился...

Покойник двинулся вперёд, и чернота дрогнула, будто краску принялись разбавлять, словно где-то всходило невидимое солнце. Вокруг наступили синие сумерки, в которых вполне различались очертания растений. Некроманты шли молча, Чумной осматривался, вдыхая приторно-сладкие ароматы полной грудью. Внутри покалывало, для простых людей эта пыльца была бы смертельно ядовитой.

— Хочешь о чём-нибудь спросить?

— Даже не знаю, на самом деле. Я нырял, чтобы они от меня отстали...

— Тебя хоть чему-нибудь учили, ребёнок? — Александр кивнул на поваленное дерево, первым приземляясь на толстый ствол.

— Инквизиторскому делу.

— Даже так, — протянул маг, разглядывая что-то в густых тенях, но Чумной увидеть объект интереса не мог. — А в поглощённой памяти было что-то толковое?

— Если бы я знал, что искать...

— Можно я посмотрю?

Дождавшись кивка, Басманов-старший погрузился в память потомка, очень осторожно, куда там штатным менталистам. Алексей даже не заметил, как его сознание аккуратно прошерстили и также незаметно покинули. Старший колдун задумался, переваривая увиденное. Да уж, традиции Зиланделикса заметно отличались от привычного ему обращения с силой. Здесь к смерти отношение было несколько утилитарное, циничное, чего только стоят города из костей. Не такой судьбы он своим потомкам хотел, далеко не такой. Александр повернулся к Чумному, но тот всё ещё был где-то в своих мыслях. Только на звук собственного имени среагировал.

— ...да? — и заморгал, пытаясь прийти в себя.

— Если хочешь, я могу взять на себя роль посредника, — хотя бы так у него получится оградить от дурного влияния.

— Тебе настолько скучно в моих садах?

За спинами скрипнула ветка, повинуясь движению качелей, которых до этого момента там не было. Басмановы развернулись через плечо, чтобы тут же вскочить, опуская головы. Сегодня Смерть выбрала совсем юное, почти детское обличие, но смотреть этому «ребёнку» в глаза не каждый взрослый бы смог. Чернота, лишённая белков, зато полная вспыхивающих звёздами искр, давила, затягивая в воронку. Она перестала раскачиваться, замирая, в ожидании ответа.

— Ну?

— Как Вам сказать... я бы предпочёл быть полезным. Тем более, что впервые с моей смерти кто-то из моей семьи дошёл сюда.

— Неупокоенный старик с молодым лицом и настроенный против самого себя мальчишка, застрявший между мирами, прекрасный дуэт... Хотя, это может быть интересно. Я даже знаю, что может повлиять на моё решение. Пройдёте на ту сторону сада — выйдете в мир. Может я и ходить туда-сюда разрешу. Ненадолго.

— Почему мне чуется подвох? — выдохнул Чумной, но его услышали.

— Потому что он есть. Расскажешь своему прапра сам. Только перед уходом качели подтолкните.

Стоило Алексею взяться за верёвку, как та обожгла его руки могильным холодом, зато его предок никаких неудобств не замечал. Басманов-старший утянул пришельца вглубь сада, уводя подальше от что-то недоговорившей покровительницы. Он и сам видел, что Чумной ещё слишком жив, слишком цепляется за эту иллюзию, но это свойственно всем молодым некромантам. Да и немолодым тоже, сохранение способности чувствовать вкус жизни — залог того, что они протянут долго, не захотят прервать своё существование. Но у него была версия, почему часть Алексея словно сопротивляется собственной силе.

Он не проходил через свою смерть осознанно. В родном мире — потерял сознание. Здесь — вселился в уже зарытое тело. Так что Александр прекрасно знает, что нужно, для наступления баланса, но как объяснить это? Как сказать, что для того, чтобы пройти через сад и вернуться, нужно перестать бороться?

— Так в чём подвох?

— Чтобы выйти отсюда, нужно быть готовым умереть.

— Так просто? — Чумной замер, ища что-то в лице собеседника.

— Тебе кажется, что это просто. Нужно не просто быть готовым к тому, что однажды тебя не станет. Нужно прожить каждое мгновение, осознавая, не теряя сознания, не лишаясь разума. Прочувствовать, как остатки жизнь покидают твоё тело. Может ты и умирал дважды, в каком-то смысле, но ты не прошёл через это полноценно.

— А неделя агонии от чумы не считается?

— Ты боролся за жизнь, — хмыкнул мужчина. — Не считается. Так что... у нас несколько дорог. Хочешь — в воду, хочешь — ядовитые растения и змеи. Чуть дальше — община палачей. Что предпочтёшь? Предупреждаю сразу, что ни одна из них лёгкой и быстрой не будет, так что выбирай. С учётом твоего опыта для полного комплекта нужно озеро.

— Я плавать умею.

— Тут тебя это не спасёт. Пойдём, покажу. Не бойся, выдержит, — он кивнул на тонкую плёнку заклинания, обозначающую дорогу к середине озера.

Ликс двинулся по тускло мерцающей поверхности, настороженно глядя под ноги. Что-то явно плескалось в воде, матово блестящей, как будто даже густой словно нефть. И это что-то никак не могло быть рыбой. На небольшой площадке некрос всё-таки осмотрелся, чтобы понять — путь обратно исчез.

— Прекрасно... Надеюсь, подталкивать меня в воду вы не будете?

— Можешь мне тыкать. Не буду. Просто потому, что нырнёшь ты сам. У тебя других вариантов нет. Обратно нас не пустят они, в любом случае, — Александр кивнул на шевелящееся в темноте нечто.

Белое, даже на вид склизкое, похожее на рыбье брюхо, никогда не видевшее солнечного света. Только слишком длинное для рыбы.

— Что это?

— Я до сих пор не знаю названия. Но у них и щупальца, и руки, и в целом я не уверен, что они относятся к одному виду. Слишком уж разных форм. Но хватка у них цепкая, по себе знаю. С тобой нырнуть? Или может подтолкнуть надо? — он крепко сжал плечо Ликса.

— Нет. Я сам.

— Тогда увидимся на той стороне.

Старший некромант дождался, когда его потомок рухнет в тёмную воду. Сам он успел побывать в каждом углу сада, проходя через все спрятанные тут испытания. Просто в какой-то момент надеялся, что это поможет ему развеяться, уйти на перерождение, но неизменно оказывался на поляне у входа, пока не научился смирению перед Смертью. Всё-таки некроманты склонны считать себя особенными, даже больше иных магов. Такая воспитательная порка им даже полезна.

Александр зашагал к берегу, стараясь не прощупывать магией происходящее внизу. А вот Алексей боролся с собой, чтобы не попытаться потоком магии уложить всех белёсых существ, тянущих его за ноги на дно. Именно здесь остро ощущалась разница между «Мне не нужно дышать» на поверхности и под водой. Лёгкие действительно не горели, но остатки человеческих инстинктов требовали открыть род и сделать вдох, наполнить лёгкие водой.

«Иди сюда, я помогу тебе. Дам тебе покой. Возможность уйти навсегда, словно тебя и не было».

Попытка не сопротивляться провалилась. Некромант затрепыхался в хватке. Ну уж нет! Он был готов умереть в очередной раз, тем более, что погружение на самое дно ни в какое сравнение не шло с недавно пережитой нагрузкой. Что такое обволакивающая прохлада против разложения изнутри? Смешно! Но вот к забвению он был не готов.

Он может расстаться с жизнью, но не с памятью. Пальцы сжимаются на чём-то твёрдом, Алексей тянет предмет — тяжёлый нож, по виду — что-то ритуальное. Видимо кто-то из проваливших проверку оставил здесь. Некоторые магические артефакты настолько сливаются с владельцем, что их отпечатки намертво прикипают к душе носителя. Выждать момент, подобраться достаточно близко, чтобы нанести удар, а там — будь, что будет. Щупальце, такое же холодное, как и остальные, но холодное иначе, тянется к нему, осторожно тащит тело колдуна к себе, туда, где должна быть пасть, а значит и голова. Что-то нашёптывает сразу в сознание, но Ликсу стоит огромных усилий не поддаваться этим убаюкивающим речам. Ещё немного. Ещё чуть ближе.

Удар он наносит почти рефлекторно, выбрасывая одновременно с этим накопленную магию — и к собственному удивлению ощущает не только ставшую привычной некротику, доставшуюся от предков в обоих мирах, но и привычное облако инквизиторской силы, освоенной за годы обучения и практики. Скалится, хотя от ментального вопля начинает истекать кровью. Это его не пугает. Он даже не сопротивляется вернувшейся хватке мелких существ, волочащих его по дну, но пальцы на рукояти не разжимаются, в случайно найденное оружие он цепляется так, что не отнимешь. Его! Его добыча! Вода над головой светлеет, дальше его выталкивают неожиданно сильные, явно не природные волны, совершенно чужеродные для озера.

— Ты посмотри, — женский голос сливается со звуками природы, — и тут успел побарахтаться. А говорят, у инквизиторов жажду славы вытравливают...

— Никому не хочется быть забытым, ничего не поделаешь. Но озеро его отпустило, а значит он прошёл.

— Отпущу я вас, так и быть. Но не в родной мир. Моё условие о голове Астрелиса ещё в силе, уж больно этот мальчишка, — ну да, для Смерти все они мальчишки, неразумные дети, возомнившие о себе невесть что, — обнаглел. Ладно бы личные силы развивал, жертвы приносил, нет же, тянет из других... Алексей, как ты себя чувствуешь?

— Восхитительно. Вспомнил, почему не люблю плавать в открытых водоёмах. Особенно в незнакомых. Можно будет забрать? — он покачал рукой с зажатой в ней рукоятью ритуального ножа.

— Забирай, — девичий голос будто стал старше. — И не забудь о нашем уговоре.

Его вздёрнули на ноги, в глазах всё ещё была пелена, но тихое позвякивание амулетов в косе колдуна он прекрасно услышал. И охотно волочился, куда вели, лишь бы дойти до выхода, благо, что зрение начало проясняться уже через сотню метров.

— Почему ты не сказал, что на тебе была такая куча магических болячек?

— А я разве не сказал про чуму? — после кивка застыл. — Странно, мне казалось, что я... а, уже не важно. А что такое?

— Да ничего... Но, думаю, вернёшься ты уже в более здоровом состоянии. Озеро вымывает всё лишнее, хотя про твои инквизиторские замашки пока ничего сказать не могу.

— На самом деле я уже смирился, что не смогу этой силой пользоваться без риска для себя. Такая вспышка и для меня удивительна. Но я не расстроюсь, если она больше не повториться. Наверное. Пока не решил. Сколько нам ещё идти?

— Видишь, светлое пятно вдали?

— Прилично...

Некроманты двинулись дальше, молча. С каждым шагом Чумному становилось всё легче, так что вскоре он мог двигаться без поддержки, тем более, что возвращение в реальность манило. А ещё жутко хотелось кого-нибудь оживить. Ну, или упокоить, как придётся. Силы внутри вдруг стало удивительно много и магия требовала выхода. Александр на это только посмеивался, да уж, подпитался, теперь шило колется. Всё-таки возраст для некроса у него совсем юный, в некоторых тёмных семьях в эти годы только обучать начинали, постепенно увеличивая контакты с энергией. Если у других магов ранее начало обучения было предпочтительно, чем раньше, тем больше шансов успешно овладеть магией, то у чернушников зрелость, как физическая, так и душевная, была основой. Самоконтроль, ясный разум, иначе неизвестно, чем для окружающих могла закончится вспышка у такого колдуна.

— Пришли. Готов?

— Всегда. Уже хочется вернуться.

— А уж мне-то...

— Давно не был в реальном мире?

— Пару веков. А в таком, как твой новый, вообще ни разу. Так что мне очень интересно посмотреть.

Они шагнули в арку, и Ликс поспешил прикрыть глаза ладонью, хотя света в изоляторе так и осталось немного. Глейда за обзорным окном уже не было, только Оййох, неотрывно глядящий на показатели датчиков.

— Я вернулся.

— Ликс, твою мать! Зачем такпугать-то! — медик подскочил на кресле. — Как самочувствие?

— Прекрасно. А что там так увлечённо рассматриваешь?

— Я никогда не видел, чтобы за пару часов в организме вырабатывался иммунитет вообще ко всему. Из тебя препараты от всех болезней можно готовить, ты знаешь?

— Разделывать себя не дам! — он вытащил иглу капельницы, а после кивка и зафиксированные на теле датчики. — Когда мне можно будет вернуться в большой мир?

— Давай ещё пару дней понаблюдаем — и если всё будет в порядке, то я тебя выпущу. Лови, — в руки колдуну упало что-то мелкое, — кажется, от избытка силы ты совсем оброс. Не знал, что бывают кудрявые некросы. Ты похож на шерстеносных с моей планеты.

Некромант закатил глаза, сравнения с бараном давно не задевали, а вот от прилива магии волосы действительно отросли до плеч и теперь вились и лезли в глаза. На краю сознания хмыкнул Александр. Потомок-то ещё не знает, что проще голову отрубить, чем подстричь это великолепие.

Исцели себя сам - 2

— Ли-и-икс, — раздалось из динамика, пока колдун плавно перекатывался из стойки в стойку под комментарии видимого только ему родственничка. — Не хочешь послужить на благо науки?

— Сколько ещё моей крови тебе нужно, упырь в халате? — некромант досадливо сморщился, когда щелкнуло, подворачиваясь, колено и принялся вправлять сустав на место.

Наблюдающий за этим Басманов только фыркнул. Потомок, в лучших традициях, злился на комментарии предка, но, не имея возможности полноценно ему ответить, изливал яд на окружающих в материальном мире. Повезло ещё, что Оййох на слова не реагировал и вообще отличался изрядной толстокожестью, практически нездоровым похуизмом. Может профессия сказывалась, а может — жизненный опыт. В любом случае, за эти два дня Ликсу так и не удалось вывести медика из себя.

— Ты понимаешь, что рука должна быть выше? — вклинился в мозг голос Александра.

— Понимаю, — так же мысленно отозвался Чумной. — Я не виноват, что этому телу мои навыки не передались, а развитием бедолаги никто нормально не занимался. А сам я боролся за жизнеспособность этой тушки, было не до того.

— Ну, теперь ты в надёжных руках, — призрак носком сапога ткнул младшего некроса в голень, и к удивлению последнего вышло по-настоящему ощутимо, — и ногах.

Следующие полчаса Алексей не знал, радоваться за такую повышенную материальность предка или плакать из-за неё же. В инквизиции физической подготовкой занимались с самого детства, а потом он был лишён всех радостей растяжки и наработки мышц. Сейчас же недостаточность для приличной формы просто хороших природных данных была очевидна. Бывший инквизитор пыхтел, сжимая зубы, выжимая из себя всё, что мог в этом состоянии, пока Басманов-старший не махнул рукой: хватит с тебя. Подопечный — хотя тот себя скорее подопытным бы назвал — тут же рухнул на пол, разгоняя силу по ноющему телу. Некротика холодная, боль снимает превосходно. Призрак обошёл растянутую на полу тушку, позвякивая косой при каждом шаге. Опустился рядом с еле шевелящимся потомком на колени, широко улыбаясь, так, что у Чумного поджался бы хвост, если бы имелся.

— Регенерация у этого вместилища, конечно, потрясающая. И ты даже умеешь её подстёгивать. Вот только лечить, как и калечить, нужно уметь. И желательно делать это осознанно. Что у тебя со знаниями анатомии?

— На базовом уровне. Что-то досталось в наследство от предшественника, но...

— ...но целенаправленно изучать ты не планировал, не так ли? Знаешь, какой вариант обучения традиционно считается наиболее эффективным, особенно в такой прикладной науке как магия? — очень мягко, почти ласково и очень, очень страшно.

— Практика? — даже мысленный голос превратился в сдавленный писк.

До Александра Басманова далеко было всем: и старику Афанасию, и всем виденным Романовым, и Глейду с Кодэхом! Сейчас Чумной не мог вообразить никого страшнее неупокоенного некроманта, даже при том, что пугать потомка тот и не планировал. Наоборот, казалось бы, радуйся, мало кто готов делиться знаниями и опытом даже с собственными детьми, а тебе всё это предлагают практически за здорово живёшь.

— Правильно, Лёшка, практика, — заметив, как скривился младший некрос от формы имени, лишь приподнял бровь. — Что такое?

— «Алексей — это имя, Алёшенька — это диагноз», — процитировал кого-то колдун. — Предпочитаю исключительно полную форму.

— До Алексея у тебя пока нос не дорос. Мне поставили задачу сделать из личинки некроманта приличную бабочку — я это сделаю. Возмущения ученика меня мало волнуют. А поскольку разумные склонны жалеть в первую очередь себя, и основы медицины ты будешь отрабатывать на себе...

— Вскрывать-то мне себя не придётся? — он попытался отодвинуться от прапра.

— Будешь хорошо учиться — нет. А пока попроси у своего «упыря в халате» анатомический атлас. Начнём с некоторого объёма теории.

Если Оййоха просьба и удивила, то вида он не подал, а Ликс зарылся в описания и голограммы, с облегчением обнаруживая в памяти от предшественника какие-никакие знания, в целом, после понимания анализов удивлять не должно было, но расстраивало, что всплывают те только по необходимости. Если он видит перед собой картинку, то в совместную память «перезаписывается» информация, а если он просто сидит и думает «а как устроена рука», то получает пустоту в ответ. Медик же с интересом рассматривал на первый взгляд неподвижное лицо зиланделиксийца. По нему, на самом деле, весьма ясно можно было понять: некрос с кем-то общается, пусть и не произносит слова вслух. Слишком внимательный взгляд, едва заметные движения головы, по которым получалось примерно понять, где находится невидимый собеседник. Но влезать в происходящее ридалец не рискнул, хотя пообещал себе, что в случае тревожных звоночков обязательно расскажет капитану. Впрочем, пока больше походило на то, что неизвестный мучает некроманта лекциями. Оййох ещё помнил годы своей учёбы и борьбу с основой основ.

— Да всё равно придётся, — обречённо выдохнул некрос, переводя разговор в нормальную речь, а после поднял глаза на обзорное окно. — Спрашивай, не сверли во мне дырку.

— С кем ты разговариваешь?

— С родственником. Мне приставили, кхм, наставника.

— Мне начинать переживать? — подобрался в кресле мужчина.

— Разве что за меня. Всё, не отвлекай, пожалуйста. Мне грозились ломать неправильно заученные кости.

— Какой крутой нрав... Ладно, не буду мешать. Если что-то понадобится — зови. Только, Ликс, если после выписки надумаете изучать иммунную систему и всякие вирусы — скажи заранее, чтобы я тебе изолятор разблокировал сразу.

— Мы учтём, — странно позеленел некрос, глядя в сторону.

Ридальцу оставалось только думать, что же там за личность прячется, что не слишком-то страшащийся старших Горгулий колдун настолько притих и не рвётся резать на ленточки. Ведь о своём первом наставнике тот отзывался исключительно матом, там что такая смена настроения удивляла. И что-то говорило Оййоху, что знакомиться с этим выдающимся со всех сторон некромантом он не слишком-то и хочет. Своя голова ему слишком дорога. А колдуны и более мирных специализаций не любили, когда неодарённые чужаки лезли в их дела, что уж говорить про магов смерти. От них и на тот свет не уйдёшь, если совсем сильно обидишь.

*

Собирать мелкие кости ступни было, мягко говоря, неприятно, но Ликс терпел, сопел и всё-таки продолжал сращивать каждую, предварительно давая правильное название и описывая её местоположение и окружение. Всего одной повторной ошибки хватило, чтобы все осевшие на дне мозга знания принялись всплывать — два перелома удобно лечить на большой кости, но никак не на фаланге пальца. Мнения колдуна о методах обучения никто не спрашивал, да и возмущаться смысла не было: Басманов-старший вышел из тех времён, когда и в обычных учебных заведениях ещё пороли, а у магов и инквизиторов обучение всегда было куда жёстче. Зато гораздо эффективнее, с этим не поспоришь. За трое суток уложить в голове такой объём информации его раньше заставила бы только вероятность мучительной смерти. Да и сейчас тоже главную роль сыграла именно она.

— Можешь же, если хочешь. Что, возмущений о садизме и непедагогичности не будет?

— Чтобы нарваться на рассказ «а вот в моё время мы сорок вёрст через лес ходили, отбиваясь от волков осиновой щепкой»? — он пошевелил восстановленной ногой, проверяя, всё ли в порядке. — Спасибо, обойдусь. Тем более, что мне не пятнадцать лет.

— И хвала богам!

— Что, не любишь детей? — Ликс устроил голову на подползшем ближе псе.

— Не люблю. Людей в целом.

— Я даже не удивлён... Что? — вопрос предназначался Оййоху, покашливание которого отвлекло некромантов.

— Контрольный анализ, последние пробы, и если всё хорошо — на выход.

— Как хорошо, что я боли от всего этого не чувствую, а... Давай уже, я тут скоро дуреть начну в четырёх стенах.

— Как будто в сорока четырёх ты не начнёшь этого делать...

Некрос терпеливо выдержал все процедуры, принимаясь расхаживать по изолятору в ожидании результатов. Места проколов заживали, а неспокойный любопытный предок прошёл через окно, чтобы заглянуть через плечо Оййоха в данные о здоровье. Может по меркам своего времени он и был большим знатоком, но прогресс на месте не стоял и в их мире, да и касались его познания преимущественно человеческой природы, с поправками на изменения магией, не настолько значительные, как могло показаться постороннему. Местные некроманты же ушли в своей эволюции ещё дальше. Александр знал, что осознанная смерть является обязательной для всех представителей их магической области, но привык, что имеется в виду нечто... фигуральное. Контролируемые клинические смерти, рискованные ситуации, смерть духа в Садах, если на то пошло! Да даже обрядовые похороны бы подошли, вроде тех, что проводили для некромантских невест, смешивая со свадебными обрядами. Но никак не натуральное умерщвление с последующим зарыванием в землю, иногда даже без нормальной могилы, как случилось с предшественником Алексея.

Они ведь даже живыми существами после этого полноценно не были! Качественными разумными умертвиями, нежитью — да. Но не живыми существами. Не удивительно, что у них такая проблем с рождаемостью и грызня за силу и наследство. Сам Басманов может детей не слишком любил — детей в принципе — но своих отпрысков ценил и в их становление как магов вкладывался по-полной. И, ладно, наверное как-то по-своему всё таки умудрялся их любить. Не даром у него их было восемь. И внуков только при жизни — пятнадцать штук. А после смерти досталось вот это... сокровище. Хотя, не ему жаловаться на посмертие, когда почти тридцать лет назад в садах показался последний известный миру Басманов, некромант был уверен, что станет первым призраком с инфарктом. Не стал. И получил подарок от судьбы — живого потомка, по прямой линии, а не через дочерей и внучек, ушедших в другие семьи. Да и милость от покровительницы тоже, та ведь вполне могла поставить присматривать за ним кого-то другого.

— Можешь собираться.

— Я уже готов! — Ликс вскочил на ноги, оглядываясь в поисках выхода.

— Шмотки оставь здесь, сожгу. Снаружи лежит стерильный комплект. И запомни: любое сомнительное ощущение — сразу ко мне на проверку. Ты понял? Ликс?

— Да-да, по любому чиху бежать к тебе! Где дверь-то? — засуетился колдун, не обращая внимания на треск ткани.

Из изолятора некрос вылетел быстрее пса, подрезав последнего уже в дверном проёме и чудом увернувшись от клацнувших рядом зубов. Наконец-то, свобода! Даже воздух за пределами стерильной комнаты пах иначе. По подсвеченному коридору в основную часть базы Ликс бежал, сопровождаемый хохотом наблюдателей, проскочил несколько переходов — и выскочил в сад, падая на траву. Яркое солнце за куполом слепило глаза, но всё равно было куда приятнее, чем мягкий искусственный свет в помещении. Догнавший хозяина Кост тоже довольно катался по газону, визгливо подгавкивая, как разыгравшийся щенок. Но, нарезвившись, оба довольно прикрыли глаза, наслаждаясь относительно свежим воздухом.

На лицо упала тень — человек явно стоял на дорожке, ближе подойти можно было бы лишь в броне, а за такое легко получил бы по ушам кто угодно. Кроме колдуна, но тот и большого урона растительности нанести не мог, наоборот, ядовитая пакость на его энергетике разрасталась и цвела, благо, что пыльца у неё опасности не представляла.

— Тебя можно поздравить? — голос Элиз он узнал сразу.

— Нет, я проломил стену, убил Оййоха и сбежал, а вся база вымрет в течение суток.

— Дурак ты, — закатила глаза.

— Не без этого. А что, соскучилась что ли? — некрос повернул к ней голову, рассматривая из-под отросшей чёлки, которую попытался сдуть, но после первой неудачной попытки сдался.

— Не надейся. За собаку переживала, — фыркнула девушка, заметно меняясь в лице.

Присоединившийся к компании в саду призрак только улыбку спрятал, исчезнув из поля зрения. Но, как только технопатка прошла дальше в сад, всё-таки расхохотался, привлекая к себе внимание потомка. Отдышавшийся, если можно так сказать, Басманов сперва попробовал отмахнуться, но при виде лица Ликса снова зашёлся в смехе. Чумному пришлось ждать, пока у вернувшегося — пусть и весьма условно — в мир живых колдуна закончатся поводы для смеха. Александр рухнул на траву, гремя покрывающим его железом и утирая несуществующие слёзы:

— Ты б присмотрелся к ней, а? Характер у девицы — как раз выводком колдунов командовать.

— Вас просто послать или аргументированно, уважаемый предок? — маг даже глаз не открыл.

— Давай аргументировано, я прям послушать хочу.

Ликс потрепал пса по холке. Что ж, с аргументами, так с аргументами. Поднимает ладонь, готовясь считать и загибать пальцы:

— Во-первых, в местных некромантских семьях даже два ребёнка — это огромная редкость. А о «выводке» даже говорить не приходится. Уже пожелание было мимо. Во-вторых, Глейд не оценит. Очень не оценит, а мне повторно умирать и расставаться с телом не хочется. Ну и в-третьих... в-третьих я не планировал задерживаться в этом мире навсегда. Я не могу не вернуться домой.

— Заметь, — задумчиво начал Александр, — ты не сказал, что она тебе не нравится. Как девушка.

— Я её и не рассматривал с этой стороны. Не до того было. Да и смысла в этом нет. Как я уже сказал, задерживаться здесь я не планирую.

— Ну, может оно и правильно, лучше так, чем если бы ты наобещал ей с три короба и свалил в туман. Я вот о другом спросить хотел, что ты планируешь делать после возвращения? — колдун убрал за спину увешанную амулетами косу.

Чумной задумчиво проследил за сизым облаком, тень от которого на миг скользнула по лицу. Вообще, он планировал продолжить службу, может, немного в ином формате. Но сидеть ровно и ничего не делать он точно не сможет. Ему нужна погоня, нужен азарт и горячая кровь, так что беготня за магами продолжится.

— Продолжу в том же духе.

— Уверен? После твоей смерти в Садах клятвы и присяги слетели, ты свободен словно ветер.

— Я начинаю понимать, на ком у нас стала портится репутация... Уверен, — он рывком сел. — Если мои клятвы слетели и это подтвердится после возвращения, то я принесу их снова.

— Как знаешь. Отговаривать я тебя, конечно, не буду, но маг, борющийся с магами — такая себе картина. С гнильцой.

— А то, что я сейчас должен резать магов, не смущает? Я всегда защищал стабильность и неодарённых от тех, кто на фоне силы поехал умом, и я продолжу это делать. Кто бы что ни говорил.

— Что ж, я переживал, что тебе сила и возможности ударят в голову. Я рад, что я ошибся, — Басманов-старший поднялся на ноги, всё ещё звеня, как мешок с мелочью, обвёл взглядом Чумного и сделал шаг в сторону.

Призрак растворился в пространстве, оставляя Ликса в одиночестве. Некромант покачал головой, но с травы поднялся, направляясь в сторону пищеблока — время как раз подходило к обеду. Он разберётся со всеми проблемами потом, на полный желудок, да и пёс вертится под ногами в предвкушении, его-то вечно подкармливают. Все, кому не лень. Вот он и рвётся в столовую. Некромант улыбается, глядя на ходящий туда-сюда хвост, то и дело попадающий под колени идущим рядом Горгульям. Кост радостно повизгивает, требуя внимания, которое ему уделяют: если бы костяной пёс был чуть понаглее, то путь до столовой проделал бы на руках у бойцов ордена, переходя от одного к другому. Кроме него животных на базе не было, вот он и пользовался.

Вновь Чумной - 1

— Как у тебя с самоиронией? — Кодэх подсел к колдуну, внимательно рассматривая неубиваемого.

— Мёртвые не только сраму не имут, — на краю сознания хмыкнул предок, — но и чувств стыда и совести. Так что?

— Тебе просто позывной в базу внесли...

— А тебя прислали, чтобы я случайно в порыве возмущения никого не прибил? Дай угадаю, — почему-то он был уверен, что уже знает, какое слово ему внесли в качестве позывного, — что-то вроде «Чумной»?

Кодэх посмотрел на него слишком внимательно, даже с каким-то подозрением. Вот только некромант лучился какой-то странной радостью, совершенно неожиданной для человека, к которому прилепили напоминание о едва пережитой им смертельной болезни. Ликс же скалился, будто ему сделали лучший подарок в жизни. Горгулья наклонил голову, с сомнением, медленно, почти нараспев произнося:

— Что-то из прошлого?

— Можно и так сказать. Тебя только зря дёргали. Меня устраивает. Кому благодарность высказать?

— Зейл... тьфу, не важно, Ликс!

Зам.капитана мысленно костерил себя: надо же так глупо попасться! Теперь лишь остаётся надеяться на то, что технопату удастся уболтать колдуна и уйти от него целым. Ну, или хотя бы живым, всё остальное Оййох поправит. Впрочем, некрос спокойно вернулся к еде, всем своим видом показывая, что мчаться на разборки с Зейлом не собирается и прозвище «Чумной» действительно обидным не считает. Кодэх уже собрался было что-то сказать, но был перебит на вздохе:

— Не собираюсь я его трогать, тебя только зря гоняли. Чувство юмора у него, конечно, ещё более сомнительное, чем у меня, — он улыбнулся какому-то воспоминанию, — но не настолько, чтобы я помчался это исправлять. Так что обедай спокойно. Заодно расскажешь мне, когда меня планируют в следующий раз с планеты выпустить.

— На зачистку — точно не скоро, сам понимаешь. Результативность у тебя, конечно, прекрасная, но то, что после этого ты постоянно одной ногой в могиле, несколько усложняет планирование. Так что пока ты летаешь только на планеты с перспективой серьёзных проблем. Ну, либо на исследовательские миссии, которые мы иногда берём.

— Терпимо.

— Глейд с ребятами кое-что привезли из мёртвого сектора, посмотришь. Может и подойдёт.

Некромант кивнул, заканчивая со своей порцией. Ему было не до еды, в компании предка он потрошил доставшуюся по наследству память в попытках вычислить, где нужно искать Астрелиса. Полагаться на удачу больше не следовало, хотя в бесконечных звёздных скоплениях, пожалуй, именно она и была основной определяющей силой. Но чтобы удача повернулась к тебе и даже принялась догонять, сперва нужно хорошенечко пнуть её под зад, чем колдун и собирался заняться.

Но сперва — привезённое из мёртвого сектора. За плечом вновь ощущалось присутствие Александра, призрак старался не показываться рядом с Кодэхом, не зная предела его возможностей, ещё развеет его случайно. Конечно, Басманов не был уверен в этом наверняка, но такой риск оставался, а заново закреплять связь с материальным миром неприятно даже для покойника. Неизвестно, насколько это растянется, а оставлять живучего и, вопреки своим приключениям, всё равно чертовски удачливого потомка без присмотра он был не готов. В конце концов, позаботиться о будущем своей семьи это его непосредственный долг. И Басманов будет выполнять его до конца, даже в посмертии.

Из-за закрытой двери фонило, слишком неразличимо из коридора. Но сам факт, что фон пробивался сквозь стены, был достаточно говорящим — магии в объекте много. Ликс приложил ладонь к замку, дожидаясь подтверждающего сигнала, и с любопытством огляделся. Магия притащенного из мёртвого сектора обволакивала словно тёплое одеяло, но с ходу определить источник не удавалось.

— Шестой стеллаж, Чумной, — на последнем слове Зейл всё-таки не сдержал усмешки. — Всё привезённое с прошлого вылета там.

— И без тебя знаю... оно фонит так, что лишённый магии почувствует.

— Глейд грозился, что если ты не удержишь эту пакость под контролем, он на последнем издыхании затолкает её тебе в глотку.

— Я учту, — колдун уже жадно вцепился в небольшой огранённый пирамидкой осколок кровавого камня.

Александр за его плечом наклонился к полке, с таким же алчным блеском вглядываясь в находку Горгулий, щедро изливающую силу в пространство. На первый взгляд, таким можно было пару... сотен мощных ритуалов запитать и ещё бы осталось. В их родном мире таких камней было немного, просто не накопилось на одной планете, едва начавший покорение космоса, столько смертей, сколько в целом развитом секторе, явно уничтоженном за сравнительно короткое время. Басманов с наслаждением втянула в себя немного сырой силы, укрепляя связь с реальностью. В целом, с помощью такого можно и божество воплотить с тонкого плана на материальный, на пару часов так точно.

Даже если бы кто-то попытался сейчас отобрать камень у Ликса, ему бы пришлось разделать некроманта на куски, причём руку — буквально покрошить. Пусть это не было алтарной плитой, пригодной для ритуалов, сама связь этого камня со смертью была достаточной, чтобы превратить в место служения любое помещение. Колдуны переглянулись.

— Если хочешь... я знаю один метод, на стыке некромантии и шаманизма, которым балуется твой дружок. С примесью ещё пары забытых школ... Можно будет не организовывать полноценный алтарь, не привязываться к месту, а получить компактную «точку связи», — призрак обвёл глазами Чумного, — правда, его придётся вживлять в себя.

— Помощь Оййоха понадобится?

— Нет, там свои методы. Правда, часов десять нужно, чтобы никто не беспокоил. Ну, и место, которое потом не жалко выжечь, чтобы фон живым не мешал...

— Интересно, — Ликс не удержался от смешка, — Глейд уже пожалел, что притащил меня сюда?

— Об этом он должен был переживать раньше.

— Ну да, почки уже отвалились...

Ликс глубоко вздохнул и двинулся было на поиски капитана, но вовремя остановился, поднимая глаза на камеру над входом. Зейл хмыкнул, но любезно просветил штатного колдуна, что Глейд сейчас в медблоке, так что он ещё успевает застать его там. Если немного поторопится. Чумной убрал находку в сумку, чтобы совсем уж не распугивать народ густым фоном магии, и нырнул в ставшие привычными коридоры. В вотчину Оййоха тоже влетел без стука, за что чуть не получил датчиком в глаз — некоторые из ассистентов были весьма нервными. На взгляд некроса — непозволительная роскошь для медика. Впрочем, если Оййоха всё в них устраивало — кто он такой, чтобы возмущаться? Ликс при всей своей магической одарённости не стал бы ругаться с ридальцем.

— Ты вовремя, я как раз планировал вызвать тебя на осмотр. Ну, и замеры провести.

— Замеры чего? — колдун так и замер на пороге. — Я вообще Глейда искал...

— Никуда он не денется. Дайте ему датчики, мне нужен только общий уровень фона, хочу сравнить с данными из изолятора...

— Чего хотел-то? — голос капитана раздавался откуда-то из-за ширмы, уж Глейд-то терпеливо сносил все манипуляции.

— Есть место, которое не жалко?

— Что-то задумал? Под алтарь-то вроде...

— У меня эксперимент с риском прорыва той стороны.

— Я всё ещё могу его прибить, всё ещё могу попросить Кодэха, всё ещё, — Ликс едва уловил тяжёлый выдох.

— Увы, теперь тебе остаётся только надеяться на то, что я убьюсь сам. А это, как ты мог заметит, весьма проблематично осуществить — жить мне нравится, да и биологически я та ещё живучая скотина.

— Тебе же кислород не нужен? — обреченно спросил Глейд. — Зейл, выдай ему походный комплект и выпроводи за пределы базы. Тут такой едкий фон, что все следы разъест и без нашей помощи. Умрёшь — обратно не приходи.

На последних словах все, находящиеся в медблоке, в том числе наблюдающий за происходящим Зейл, дружно фыркнули. Уж некроса-то собственная смерть от возвращения не остановит. Колдун, подгоняемый энтузиазмом предка, еле дождался окончания замера и сорвался с места. Уж больно ему не терпелось попробовать что-то новое. Стоит признать, что смирившись с собственной магической сутью он словно второе дыхание к жизни получил. Ему хотелось жить, дышать, узнавать новое. А вот инстинкт самосохранения — и это Чумной признавал с прискорбием — сделал ручкой и свалил куда-то в ебеня. Впрочем, он и до этого не часто его навещал, так что не сказать, что колдун потерял так уж много.

Под ногами вертелся Кост, рассматривающий то хозяина, то маячащего у него за плечом призрака, уж связанный со смертью зверь его видел прекрасно. Ликс ухватился обеими руками за густой мех, удерживая пса на месте. Заглянул в слишком разумные для простой собаки глаза:

— Тебе со мной нельзя, слышишь? Нужно будет подождать меня тут. Сходи к Кодэху, хорошо? — он потрепал его между ушами.

Может Константин и не был согласен с таким положением дел, но спрашивать его никто не собирался, так что костяному псу оставалось лишь смириться. Зверя мучило странное предчувствие, так что он стремился проводить с хозяином как можно больше времени, даже ночевал рядом с ним. Не просто на полу у койки, а прямо под боком у своего двуногого. Ликс сперва возмущался, а потом привык — Кост был гораздо теплее его самого, так что от живой грелки хладнокровный некромант отказываться не стал.

За территорию маг выходил со странным предвкушением, камень будто обжигал даже через сумку, а сердце колотилось — по меркам зиланделиксийцев, конечно, до обычного человеческого пульса это всё равно не дотягивало. Но кровь горячило и заставляло несколько нервничать. Даже по мнению Александра опыт был рискованным, пусть и стоящим своего риска. Плюс, в момент единения с покровительствующей силой можно было заглянуть в любой уголок подвластного ей мира, а уж от Смерти уйти невозможно. Чумной планировал отыскать Астрелиса

— Вроде бы достаточно далеко ушли, что скажешь?

— В других условиях можно было бы ещё пройтись, но тут действительно специфический фон, — призрак поёжился. — Будь я послабее, меня бы уже выкинуло за грань.

— Начинаем?

— Верх тогда снимай. Так точнее место приживления подберём. Учти, что вся эта шушера вокруг будет орать, на время установки связи ты застрянешь между мирами, так что снова начнёшь их слышать. Увы, нужные растения тут не водятся, так что без обезболивающего.

— Мне кажется, что после гниения заживо меня сложно впечатлить. Даже не знаю, чем меня нужно начать пытать.

— Тоже верно. Камень сразу напротив сердца устрой, пока в сознании находишься. Так ему не придётся по тебе ползать. Я возьму на себя расчерчивание символов, а ты пока запоминай формулировку...

Призрак принялся проговаривать слова, часть из которых Алексей узнавал — что-то слышал от коллег, но заклинание явно было какой-то жуткой смесью языков, слишком сложной, чтобы вычленить что-то конкретное. Слишком много наречий было намешано, но в память они впаявались намертво, даже если бы он захотел, то не смог бы забыть. По мере расчерчивания Басмановым-старшим смутно узнаваемых символов, значение некоторых Алексей знал из общего курса магической теории, облако магии вокруг будто сгущалось.

Колдун в очередной раз повторил продиктованную предком магическую формулу, как раз после завершения рисунка, и захрипел, повисая в странном пограничном состоянии. Он как будто бы ещё оставался в собственном теле, но разум расширился до невообразимых пределов, хор нескольких тысяч покойных, пожранных планетой-базой в незапамятные времена, голоса тех, чьи жизни запитали кровавый камень, довольный хохот Двуликой. А после наступила потрясающая ясность, перебить которую какофония звуков уже не смогла: некромант взял след, звёзды проносились перед глазами, будь он обычным человеком со слабым вестибулярным аппаратом, его бы затошнило, но некрос лишь прикрыл глаза. Внутри разгорался ледяной огонь — это камень начал встраиваться в его магическую систему, запитывая, связываясь с носителем намертво. Так, что даже перерождение не разлучит, если, конечно, некромант выдержит до конца.

— Давай, Лёшка, я в тебя верю! Осилишь — я подумаю над тем, чтобы всё-таки называть тебя Алексеем! — старший маг захохотал, перезвон амулетов, как и звучание нелюбимой формы имени, придал ясности сознанию, не давая соскользнуть в пучину голосов.

— Вот ты где...

Он знал эту планету. Зиланд. Прародина некромантов, пустая, безжизненная, которую даже сами колдуны, поклоняющиеся Смерти, обходят за много световых лет в суеверном ужасе. Что ж... символично. Осталось убедить Глейда отпустить его туда. Даже если в сопровождении, хотя Горгульи пусть и безбашенные, но не самоубийцы, он сомневался, что найдутся добровольцы для такого. Но он должен хотя бы попробовать. Камень запульсировал, словно крохотное сердце, разгоняя магию по организму. И выкидывая в реальность. От резкого перепада Ликс качнулся, зато часы сразу оказались перед носом.

— Нихера... пятнадцать часов? Я думал, ну минут сорок прошло...

— У тебя были все шансы раствориться в этой эйфории всезнания и не вернуться. Мозг от перегрузки начинает искажать время, Алексей, — призрак убрал с лица потомка растрепавшиеся волосы. — Не шевелись пока. Тебе кажется, что ты способен звёзды зажигать и гасить, а по факту — тебя сейчас и ребёнок пристрелит.

— Почему никто не пользовался таким? Я не помню случаев...

— Ну, хотя бы потому, что у нас на родине таких камней и нет толком. Настолько сильных, только пара крошек. На моей памяти никому не выдавали, но говорят, что один из предков от тогда ещё князя получил в подарок такой. Но хроники не сохранились. А сейчас — в правящей семья хранятся, но большего я не знаю. Сам понимаешь, что создавать настолько мощное разумное оружие — рискованно. Мало ли, во взглядах не сойдётесь. Только, я тебя умоляю, молчи об этом, когда вернёшься. Вживление не найдут, не должны, но проблем не оберёшься, если кто-то узнает.

— Он действительно срастается с душой? Мне в какой-то момент показалось, что это так... я не знаю, как описать ощущение.

— Да. По крайней мере, так считается. А уж насколько это правда — никто не знает. Всё по тем же причинам. Отдыхай, мелкий. А потом на базе начнём практику на трупах, вряд ли на Зиланд нас отпустят сразу. Да и я хочу, чтобы к встрече со стариком ты был готов. Я допускаю, что ты можешь уложить его голой силой, но...

— ...что такое голая сила, в сравнении с большим мастерством, я помню. Если меня измотают, то камень не поможет, я прекрасно это понимаю. И пусть мне хочется поскорее закончить всё это, лезть в пекло я не буду.

— Вот и молодец, чудовище, отдыхай, можешь вздремнуть.

— Мне не спится. Так что можешь продолжать мне что-нибудь рассказывать.

— Лучше ты расскажи, чего так рвёшься обратно.

— Уже не знаю, на самом деле... хотя, тут я не чувствую себя дома. Казалось бы, я обжился, врос буквально в этот мир, а всё равно не то. Да и ждут меня там. В конце концов, я обещал разбить лицо Киру! Представляешь, он затащил в постель мою мать, а ещё друг! Да и Андрей без меня там точно подставится. И...

— И поклонница там у кого-то, да? И тебе она, кажется, тоже нравится?

— Кто мне даст даже подышать в её сторону?

— Ну, когда—то мы уже с Романовыми роднились, достаточно давно, так почему бы не повторить? Они весьма сильные маги, да и клятва на верность родине их питает, пока они её соблюдают. В любом случае, ты теперь не инквизитор безродный, так что пошлют далеко не сразу. Так что не раскисай, не растекайся мне тут соплями. Не ты, так хоть дети твои в короне походят.

— Сколько амбиций... Ты слишком рано начал планы строить. Ещё не факт, что мы домой вернёмся, или что меня не казнят на подлёте, или что Мария ещё сохранила какой-то интерес ко мне... слишком много вопросов. Слишком много всего может пойти не так. Поэтому давай подождём. А я всё-таки попробую поспать...

— Отдыхай, чудовище. Я посторожу. Мне тоже сил перепало, так что прикрыть тебя смогу.

Младший из некромантов согласно кивнул, прикрывая глаза. Полноценно он сейчас выспаться не сможет, скорее, это что-то вроде не слишком глубокого транса, просто чтобы дать телу возможность отдохнуть, а магическим потокам — распределиться. Сейчас нагружаться не стоит, конечно, увеличившийся резерв, когда приживётся, подстегнёт восстановление организма, да и укрепит его ещё сильнее, но всё-таки нельзя нестись сломя голову, думая, что это случится в один момент.

Вновь Чумной - 2

Чумной снова видел бесконечную серую степь, в которой оказался после своей смерти. Только в этот раз она не задержалась перед глазами, стоило ему сфокусировать зрение, как видение исчезло, сменившись кромешной тьмой. Впрочем, он быстро понял, что просто-напросто не может открыть глаза, веки будто склеились. А фон вокруг насыщенней, чем на базе Горгулий, и очень, очень знакомый. Как и звучащий рядом голос, хотя Алексей готов поклясться, что никогда в своей сознательной жизни его не слышал.

– Возвращайся, мой хороший. У нас и без того слишком много времени упущено…

– Ты ведь понимаешь, что он тебя не слышит? – а вот это полное смирение с судьбой… он точно знает, кому принадлежит голос.

Воронов. А второй голос? Неужели мать? С какого вообще возраста человек может хоть что-то помнить? Вряд ли же с младенчества, правда? Но на этот зов ему действительно хочется откликнуться, только вот тело ощущается балластом, мёртвым грузом. Кажется, он даже вдохнуть глубже не может, чтобы это заметили. Просто не способен подать сигнал, что он здесь, заперт в собственном теле, всё ещё привязан к тому миру, пока не выполнит данное обещание.

– Понимаю, но…

– Марин, он ведь и сам говорил, что пока не разгребётся там – сюда его не отпустят. Пусть он и был всегда удачливым засранцем, уходящим даже от смерти, я сильно сомневаюсь, что даже он способен из таких размеров задницы вылезти без проблем.

“Как ты рядом с ней слова-то подбираешь”, подумалось некроманту, “меня бы уже матом крыл”. Очень хотелось начать подначивать друга чем-то в духе “влюблённый волк – уже не хищник”, но для этого нужно было хотя бы открыть рот. У Алексея такой возможности сейчас не было, на счастье товарища. Да и в целом восприятие мира начинало размываться, вот и ощущение пограничья вернулось. А через мгновение голоса стихли, и он всё же смог открыть глаза.

На планете-базе.

Чумной с трудом привстал на локтях. Магии в нём было много, прямо-таки на зависть, но от неё, как от сытного обеда, клонило в сон. Призрак так и сидел с ним рядом, скрестив ноги. Сам Ликс лежал головой на призраке, ставшем за эти несколько часов удивительно материальным. Басманов-старший трепал потомка по волосам словно пригревшегося кота, но едва тот вернулся в сознание, рука замерла.

– Давно я так?

– Я переложил тебя спустя четверть часа. А прошло… часов шесть, наверное. Не вскакивай, – он всё-таки вернулся к своему занятию. – Мы вроде как никуда не спешим.

– Как всё прошло?

– Ты молодец, ребёнок, я тобой горжусь.

Чумной закаменел, до хруста стискивая кулаки. Афанасий на похвалу был скуп, от него можно было иногда получить довольный кивок, но не пару слов, даже простого “молодец” некромант не помнил. Слова поддержки от друзей и приятелей – совершенно не то. Они тешат самолюбие, да, но до души не доходят. Как и женские восторги.

– Повтори, – голос неожиданно сел, звуки приходилось тащить сквозь сжатое спазмами горло, – пожлст…

– Ты большой молодец и я тобой горжусь. Не каждый сможет принять весь кровавый камень, не отторгнув его. Я очень рад, что ты мой потомок. И мне очень жаль, что ни один из моих сыновей не был похож на тебя.

Маг не выдержал. До этого дня даже не подозревая, что ему настолько нужно услышать эти слова, он пытался не дышать, не моргать, вообще не подавать признаков жизни, не зная, что именно станет последней каплей. Кажется, он в сознательном возрасте ревел только один раз, когда ему впервые заклинанием сращивали открытый перелом, лет в семь, наверное. И уж точно никогда – от простых слов. Горло сдавливало так, будто на нём сжимал пальцы Глейд, а глаза позорно намокли. Ликс попытался рывком сесть, так, чтобы призрак не заметил, но всё-таки вырвавшийся вздох выдал его с головой.

– Мальчишка… рано выкинутый во взрослый мир ребёнок.

Мог ли он подумать, что укладывающий целые отряды голыми руками колдун может так мягко, так успокаивающе гладить кого-то по голове? Некрос привык считать, что слёзы – не просто слабость, а нечто недопустимое, практически позорное. В инквизитории многие так считали и не стеснялись говорить об этом вслух. А теперь колдун, которым на ночь пугали, его утешает…

– Не сдерживайся. Если хочется покричать – кричи. Ничего нельзя держать в себе. Ни радость, ни злость, ни жажду чужой крови. Ни, тем более, обиду и боль. Иначе всё это превратится в кислоту, медленно тебя разъедающую.

И Ликс закричал.

Закричал так, что даже оставленное в прошлом мире тело дёрнулось, пугая сидящих рядом с ним людей. От наполненного магией и накопленной обидой вопля шевельнулись тени брошенного Зиланда, всё ещё ждущего своих хозяев. Даже на Зиланделиксе задумчиво сидящий у окна правитель нервно потёр висок, ощущая эхо от всколыхнувшейся где-то далеко магии.

Закричал, цепляясь за призрака, грозя то ли развеять его, то ли воплотить в этот мир. В какой-то момент связки дали сбой, кажется, он сорвал-таки голос. И теперь просто трясся в крепкой хватке колдуна, утирающего с его лица пошедшую от напряжения кровь.

*

– Видок у тебя, – протянул Кодэх, подбирая сравнение, но только махнул рукой, вновь переключаясь на проверку брони.

– В гроб краше кладут, знаю, – Ликс безбожно сипел, связки только начали восстанавливаться, а кровавые подтёки под глазами, вместе со следами от ушей переходящие в засохшую багровую корку под носом и такие же ржавые разводы на щеках и подбородке, красоты не добавляли. – Я пойду…

– А ну стоять! – Горгулья всё-таки присмотрелся к колдуну внимательнее. – Ты с чем там таким экспериментировал? От тебя, извини за прямоту, прямо воняет магией сейчас.

– Что привезли, над тем опыты и ставил, – некросу хотелось просто залезть в очиститель и после срочно рухнуть лицом в постель. – Я могу идти?

Держался прямо он не столько на чувстве гордости, сколько за счёт крепкой хватки призрака, сейчас прячущегося в его ауре от находящегося слишком близко инквизитора. С другой стороны, теперь Кодэх не ощущался таким обжигающе ярким, вполне возможно, что по голому резерву некрос теперь его превосходил. Но вот тонкости, контроля ему, конечно, ещё не доставало. Но это дело поправимое. Нарабатываемое. Ликс дождался кивка, спиной ощущая, как пристально ему смотрят вслед. Забьёт тревогу? Или нет? Всё-таки он ему жизнью обязан, если бы некромант тогда не отрегировал вовремя, Кодэх уже бы благополучно сгнил. Можно понадеяться на чужое благородство хоть раз в жизни.

– Я бы, конечно, не стал полагаться на высокие идеалы инквизиторов. Сейчас ты у них штатный колдун, а завтра – мишень для натаскивания молодняка. Ещё и качественная такая, неубиваемая.

– Ты в курсе, что ты параноик? – младший некрос на мгновение привалился к стене, давая себе передышку, но почти сразу же двинулся дальше.

– Зато прожил практически двести лет. Наверное, у меня есть какой-никакой жизненный опыт, которым я могу тыкать окружающих в лицо.

– С этим не поспоришь. Мой ты плюшевый!

Последняя фраза предназначалась радостно встречающему хозяина Косту. Пёс повизгивал, успев ощутить в какой-то момент, что его двуногий ушёл из этого мира. Тоскливый вой, наполнивший комнату, здорово напугал Элиз, сегодня находящуюся на дежурстве. Впрочем, залитое кровью лицо колдуна впечатляло не меньше. Но отвлекать некроса от приведения себя в порядок девушка не стала. Неподходящий для этого момент, чуть позже она его обо всём спросит.

Колдун уткнулся лбом в стенку кабинки, ощущая, как с него слезает застывшая кровавая корка. Шевелиться не хотелось совсем, он бы и заснул прямо тут, если бы не нежелание потом рухнуть на пол. Состояние было странным: вроде бы он полон энергии, разум удивительно ясен, но при этом тело будто ногами пинали, так что наличие хоть какой-то координации движений – уже удивительно само по себе. Возможно, он держится на чистом упрямстве.

– Это вообще нормально, что меня теперь валит с ног?

– Да. Меня в целом поражает твоя бодрость, обычно маги в твоём детском возрасте и от меньших нагрузок спят неделями, всё-таки усталость от использования сил в разы превосходит усталость от физических упражнений, и уходит она медленнее. А ты будто задался целью перешагнуть все мыслимые и немыслимые лимиты, ну, либо заморить себя. Вот то, что у тебя кости без вскрытия можно пересчитать – это ненормально. Даже для некроманта.

– Мне нельзя останавливаться. У меня есть цель – и я к ней иду. Я не хочу здесь надолго задерживаться, – Чумной вывалился из кабинки, по стене двигаясь в сторону кровати, стараясь не путаться в ногах и со стороны наверняка напоминая собаку, которой в первый раз нацепили ботинки.

– Это похвально. Но это точно не повод себя истощать. Так что отсыпайся. Я посторожу, – призрак присел на край кровати.

Конечно, для него в этом особого смысла не было, но вот его вполне себе материальному и практически живому потомку вряд ли было бы уютно спать, когда кто-то стоит над душой. Сам Александр живым был очень и очень давно, но всё-таки старался наблюдать за потомками не только в мёртвых садах, но и в их мире, чтобы не потерять это ощущение жизни, не забыть её вкус, не превратиться в умертвие по типу местных некромантов. От представленной перспективы колдуна буквально передёрнуло. Он бы сам себя уважать перестал, если бы опустился до такого, стал бы подобной мерзостью. Нет уж,местных собратьев по искусству нужно от души проредить, и не обязательно своими руками. В конце концов, у них целый орден инквизиторов под боком, пусть действительно неадекватных магов режут, чем к ним лезут.

Алексей почти сразу провалился в сон, призрак выждал ещё несколько минут и принялся мерить шагами комнату. Ему слишком не нравилось, как на его подопечного смотрел этот, как же его называли… Кодэх. Конечно, Ликс спас его жизнь, с этим спорить не приходится, но люди – существа неблагодарные, в этом он убедился достаточно давно. А от этого ещё и тянет горелым, как от костра. У Басманова-то на родине такой массовой охоты на магов не было, как у соседей, не будем показывать пальцами, но в своих путешествиях он успел застать парочку процессов. Запах палёной плоти совершенно точно не входит в число его любимых. Так что надо потомка из этого общества вытаскивать, и чем раньше, тем лучше, чтобы потом лишних проблем не было. Но сначала – Зиланд. Нечего какому-то недоколдуну мир коптить.

– Ничего… мы соберём здесь всё, что возможно, и домой вернёмся с трофеями. Всё будет хорошо…

– У? – подошедший ближе пёс с интересом наклонил голову, рассматривая мага.

– Да, Кост? Алексей, конечно, разошёлся, назвать пса в честь нынешнего императора. Хотя… могу понять. Тот ведь и сам маг, а такое давление на магов развернул. Ну, ничего, с теми, кто вредит моей семье всегда может случиться несчастный случай, правда? В конце концов, это Лёшка давал присягу, а не я, моя слетела после смерти. Да и к потенциальным мужьям Великих Княгинь не так много требований, как к супругам будущих императриц…

– Р-р-р!

– Ладно, ладно, обещаю планировать переворот только в самом крайнем случае. Какой ты… твёрдый во взглядах зверь!

– Ну, должна же у кого-то из нас троих всё-таки быть совесть? – Ликс перевернулся на спину.

– Чего не спишь? – призрак потрепал такого же восприимчивого к его прикосновениям костяного пса, возвращаясь на прежнее место.

– С вами заснёшь, – он потянулся. – Такое чувство, будто я влил в себя пару литров кофе и решил после этого лечь. Мерзотное состояние, конечно… А ещё меня раздражает, что я сижу тут и ничего не делаю. Мне тупого сидения на жопе ровно хватило ещё в изоляторе.

Колдун сел, пытаясь продышаться и привести себя в порядок. Избыток магии в организме не давал замереть на одном месте, даже сон не шёл, все попытки “лечь и заснуть” разбивались о бушующее внутри море. Ликс внезапно напомнил себе самого себя лет в тринадцать-пятнадцать, когда его раздражало буквально всё. Особенно – наставления других инквизиторов. Тогда тоже идущая в разнос магия влияла на характер самым отвратительным образом, он буквально дурел от смеси магии и гормонов, бьющих по мозгам. Кажется, сейчас у него был второй пубертатный период.

– У тебя пульс почти к нормальному человеческому сейчас пришёл.

– Я и чувствую себя удивительно живым. Почти норма? То есть мне кажется сейчас, что со мной что-то не то?

Призрак кивнул, давая младшему некросу время переварить и проанализировать собственные ощущения. Ликс подтянул колени к груди, сворачиваясь в клубок, о том, чтобы жестом приглушить свет в комнате он даже не подумал. Зато Элиз, снова заглянувшая к колдуну через камеры, воспользовалась своим контролем над системами и обеспечила ему приятный полумрак. Но некромант на это только приподнял голову:

– Кто сегодня дежурит? Чья сейчас смена-то?

– Моя. Я подумала, что слишком яркий свет сейчас может быть для тебя дополнительным раздражителем. У меня от высоких нагрузок со стороны техники такое случается, когда в голову поступает избыток информации.

– Спасибо. Слушай, а какие у тебя планы на вечер? Когда заканчивается дежурство?

– Через шесть часов. Скорее всего, отсыпаться я буду прямо здесь, в блоке, но потом у меня три свободных дня. А что? Есть какое-то предложение? – неловкость в голосе, скрываемая самоуверенностью, была слышна даже не слишком понимающему в тонкостях взаимоотношений Ликсу.

А уж Александр уловил её ещё раньше, чем Элиз дошла до середины фразы. Немёртвый некрос успел прогуляться по базе и местную зазнобу потомка оценил в полной мере. Даже с тоской вспомнил собственную жену, давно ушедшую на следующий круг, в новую жизнь. Вот уж кто всю семью держал железной рукой. Колдун и не заметил, как расплылся в улыбке, вспоминая как на него рухнуло небо, он не мог иначе описать давление ауры Натальи, когда та держала у горла совсем ещё зелёного мага нож. “Или ты женишься, или я этим ножом тебе голову отпилю”. М-да, сильные женщины, видимо, это семейная история.

– Хорошо. Тогда найду тебя через сутки, – он каким-то чутьём уловил, что внимание технопатки переключилось куда-то ещё, и перевёл взгляд на предка. – Ты такой довольный, что хочется предложить тебе луковицу.

– Вспомнилось хорошее.

– Не поделишься?

– Да так… Элиз твоя на мою Наталью чем-то похожа.

– Она не моя…

– А, то есть ты собрался девку поматросить и бросить? – призрак недовольно дёрнул головой, наполняя небольшое помещение бряцаньем железа. – Тогда может оставишь её в покое? Самого ничего не смущает?

– Так я ей, по-моему, ещё в вечной любви не клялся и никаких обещаний не давал! – вскинулся Ликс.

– Алексей? – призрак изогнул бровь, стараясь заглянуть потомку в глаза.

– Да понял я, понял, ничего такого не будет. И лапшу ей на уши я вешать не собирался. Не начинай мне мозги полоскать, а? И без тебя голова гудит.

– Голова гудит, говоришь? Избыток дурных мыслей прекрасно компенсируется физической нагрузкой. Давай, поднимай задницу и принимайся за работу. И не вздумай халтурить, а то пару пинков получишь.

Чумной с тяжёлым вздохом встал с кровати, принимаясь разминаться. Александр бывал порой невыносим, а приказной наставнический тон ясно дал понять, что душевность закончилась, жалость тоже и теперь он снова будет пахать как не в себя. Ну да ладно, в чём-то Басманов может и прав. Когда тело занято делом, на дурные мысли остаётся не так уж много сил. Да и сам некрос жаловался, что зиланделиксийская тушка слишком неразвитая, а руки до работы над ней всё не доходили. Такие задатки нужно использовать, а не надеяться на милость природы.

Старые знакомые - 1

Мало мы в детстве били деда.

– Ты успеваешь себя перекраивать быстрее, чем я привыкаю к новой внешности! Ликс, ну серьёзно! Как можно за месяц вымахать на целую голову? – Элиз впервые за долгое время находилась рядом с колдуном лицом к лицу и теперь с удивлением смотрела на него практически снизу вверх.

– Раскачка резерва и не такое позволяет сделать. Я сильно шагнул вперёд в магическом развитии, вот и пришлось подгонять тело, чтобы самому себе при колдовстве кости избытком силы не ломать.

Они рассматривали базу с площадки второго этажа, а бдительный призрак сверлил их спины взглядом. Технопатка может и не видела его, но направленное на себя внимание прекрасно ощущала. Впрочем, раз уж Ликс не реагировал на присутствие немёртвого духа, значит она имела полное право считать его неопасным, верно же? Некромант был на удивление расслаблен, разительно отличаясь от себя же времён начала знакомства: не язвил, двигался удивительно плавно, как ридальские кошки перед прыжком, даже тон голоса словно изменился, стал вкрадчивее и мягче.

Александр наклонил голову к плечу: сам маг может и не осознаёт, но вокруг него явно что-то закручивается, исход ситуации становится с каждым шагом всё ближе и ближе. И Ликс – вот же прилипла дурацкая собачья кличка! – явно балансировал между мирами, удерживаемый здесь разве что невыполненным обещанием. Кстати, не одним. Услышав тихий смешок, призрак шагнул в сторону, оставляя потомка и его зазнобу-не-зазнобу наедине.

– Мне кажется, вы оба расслабились.

– Я бы вообще потянул ещё лет десять хотя бы, ему и так перепало трансформаций больше, чем многим за век, – но голову колдун всё же склонил, хотя и хотелось с вызовом посмотреть собеседнице в глаза.

– Интересно, он вообще помнит, что здесь его удерживает не только должок передо мной?

– Я спрошу. А нет варианта как-то обойтись ещё и без этого?

– Нет. Это – было условием его выживания. Вот пусть и соблюдает, держит данное слово. Я подумаю над тем, чтобы разрешить ему ходить туда-сюда, но, – магия Двуликой падает на плечи призрака неподъёмным грузом, заставляя упасть на колени, – если он вдруг решит, что может вернуться домой и про всё забыть… Твоё, лично твоё посмертие, Александр, превратиться в кошмар. Любой Ад, какой не возьми, будет казаться курортом. Будешь умолять меня развеять твою душу. Понял?

– Да, – все силы призрака уходили на то, чтобы заставить себя держать спину ровно, – я Вас услышал.

– Вот и молодец. Хороший мальчик…

Она исчезла – и прячущийся в тенях неупокоенный некромант позволил себе рухнуть на пол. Вот уж не думал, что после смерти сможет испытать и волны ноющей тупой боли, и нехватку воздуха. Зато Алексей порадовал, впервые смог подкрасться к духу предка незаметно. Элиз вызвал отец, так что Ликс, оставшись один, принялся искать призрака, застав его как раз безвольно оседающим. Неуверенный, как следует поступить, “живой” некромант устроился в той же нише, вдали от камер, касаясь плеча как будто потерявшего краски Басманова. И принюхался: уж слишком знакомой силой пахло в этом месте. Вывод напрашивался один:

– Мы сделали что-то не то? В честь чего это явление с такими, кхм, последствиями?

– Всё в порядке, Алексей.

– Мне-то может врать не будешь? Профилактические пугалки так не проводят! Поделиться силами? – и, не дожидаясь ответа, посылает призраку волну.

Он бы и хотел удержаться, но вздох облегчения всё-таки вырывается позорным признаком собственной слабости. На мгновение даже хочется поделиться с мальчишкой произошедшим – но он отметает это желание в сторону. Впрочем, Ликс слишком уж внимательно сверлит его взглядом:

– Говори. Где я накосячил?

– Почему ты так уверен, что это сделал ты?

– Из своего косяка ты бы уже сделал назидательную историю. А ты явно бережёшь мои нежные чуйства, на случай если у меня таковые имеются.

– Я не хочу, чтобы это на тебя давило.

– А то, что ты как мальчик для битья огребаешь из-за меня, по-твоему, давить на меня не должно?! – ругаться шёпотом сложно, но у него выходит. – Мне как будто легче становится от того, что я не знаю, за какой мой чих может прилететь единственному существу в этом мире, которому на меня не плевать?

– Ну, не единственному…

– Элиз я интерес лишь пока я не попал к ней в постель. Может кому-то из инквизиторов в том мире на меня не плевать, тому же Киру, но это пока они не понимают в полной мере, что я такое. Мать… Будь уверен, этот порыв заботы пройдёт, когда нарисованная в голове картинка столкнётся с реальностью. А ты – здесь. Так что не соскальзывай с темы!

– А ты не повышай голос на старших! Нос не дорос, – он ткнул потомка в лоб. – Но… ладно, пойдём, расскажу.

Он тяжело поднялся, получив ещё один тревожный взгляд от потомка, вскочившего на ноги следом. Раздражение буквально изливалось из призрака, много лет назад отвыкшего от такой слабости. Только пошли они не в сторону жилого блока, а принялись спускаться в сад, где говорить можно было гораздо спокойнее.

Вот только навстречу им шагала высокая фигура с объятой пламенем головой – под неожиданно ярким солнце казалось, что Кодэх вспыхнул. Александр, и без того весьма ярко ощущающий неудовольствие своего божества, шагнул за плечо Ликса, прячась в ауре, но взгляд инквизитора то и дело соскальзывал на невидимого ему колдуна. Зато вот ощущал неживую энергию он прекрасно.

– Ты что-то притащил с собой что ли? Кого-то, – под потемневшим взглядом некроса поправился замкапитана.

– Привёл, – некрос, при всём своём неплохом отношении к Горгулье, собрал силу в плотный кокон, прикрывающий и его самого, и призрака за его спиной, не хватало ещё, чтобы того случайно развеяли.

– Привёл, ладно… У меня есть повод готовиться к изгнанию? – Кодэх всё равно нависал над колдуном, был значительно выше.

– Нет. И я бы попросил тебя не создавать моему, хм, спутнику напрасных проблем.

– У вас магия пахнет одинаково. Родственник? – он сделал полшага назад, прекращая слепить своим светом стоящих одной ногой в могиле магов.

– Да.

– Тогда не буду. Но если что…

– Обойдётся без “если что”.

– Хорошо. Тогда завтра утром увидимся. Глейд разрешил взять тебя на вылет. Так что если тебе нужно подготовить к погрузке что-то специфическое – займись этим.

– Угу. И, Кодэх…

– Да?

– Должен признать, что изначально был о тебе худшего мнения.

– Я о тебе тоже. По-прежнему считаю некромантию богомерзкой, но тебе готов сделать скидку. Пока ты работаешь с нами, – правильное лицо инквизитора осталось почти бесстрастным.

– Взаимно.

Кодэх двинулся дальше вглубь базы, пропуская некромантов в сад. Призрак за спиной Ликса с облегчением вздохнул. Местные деревья он вполне ощущал, и запах цветения, и щекотные травинки под ногами, даже если они проходили сквозь него. Чумной вообще с интересом рассматривал дух предка, пытаясь понять пределы его взаимодействия с миром вокруг, в его понимании призрак и самого некроса-то не должен был касаться, однако пинки, тычки и подзатыльники раздавал только в путь.

– Рассказывай, – он рухнул на траву, с наслаждением перекатываясь с бока на бок, как иногда делал Кост.

– Тебе в подробностях или по существу?

– Всю значимую информацию, пожалуйста, не хотелось бы лажануть просто потому, что чего-то не знал.

– Я хочу, чтобы ты помнил: в любом случае ты должен делать выбор исходя из своей жизни, хорошо?

– Мне уже не нравится начало твоей речи, – Ликс приоткрыл глаз.

– Что ты планируешь делать после того, как избавишься от Астрелиса? – Александр привалился к дереву.

– Домой вернуться. А что?

– А дела на Зиланделиксе?

– Твою мать… Совсем забыл! – он поскрёб висок. – Чем она грозилась за невыполнение?

– Для тебя – ничем.

– Мне из тебя слова силой выбивать, я не понимаю?

– Цитирую: “если он вдруг решит, что может вернуться домой и про всё забыть… Твоё, лично твоё посмертие, Александр, превратиться в кошмар. Будешь умолять меня развеять твою душу”. Конец цитаты.

Ликс сел, рассматривая снова неподвижное лицо родственника. Как бы ему ни хотелось вернуться обратно и попытаться жить как прежде, глупо было бы отрицать, что “как прежде” уже не будет, хотя бы потому, что он сам слишком изменился. Старший некрос продолжал молчать, глядя куда-то перед собой, а младший – спрятал лицо в ладонях, совершенно детский, дурацкий жест, но на мгновение стало легче. Надо что-то решать, что-то делать…

– Ладно. Надо разбираться. Возвращение домой, видимо, откладывается. Удружил меня мелкий поганец, ладно бы просто отомстить, но нет, вернуть положение…

– Собираешься всё-таки заняться местными делами.

– Естественно! – с выражение оскорблённой невинности на лице встрепенулся маг. – Если ты думаешь, что я плюну и оставлю тебя мучаться, то ты сильно ошибаешься.

– Спасибо…

– Да было бы за что…

Он рухнул обратно на траву, рассматривая пробивающееся сквозь листву солнце. Дело грозило затянуться хотя бы потому, что спокойно свалить он сможет лишь после появления законного продолжателя династии. Родственников, насколько он знал, у этого тела не было, а значит придётся делать продолжателя фамилии самостоятельно. Был, конечно, ещё один вариант, в конце концов, нынешнему королю должна была наследовать вторая дочь, единственный его живой ребёнок. Близнец покойной, к слову.

– Чувствую себя мудаком. Ну, ещё не, но собираюсь им стать, определённо. Человека с таким послужным списком никто иначе и не назовёт.

– Поясни.

– Кручу голову одной, думаю о закреплении прав на верхушку власти через заделывание ребёнка другой, а рвусь в прежний мир вообще к третьей. И вроде монахом я никогда не был, но это уже совсем через чур…

– Решил не вырезать полностью местную магическую власть?

– Угу. Так, проредить… И, чтобы не шалили, оставить Кодэха за ними следить. Он настолько не любит чернушников, что согласится. И вроде бы план может сработать, и звучит вполне в духе принятых у местных некромантов традиций, но почему я так отвратительно себя из-за этого чувствую? Я в инквизиторские годы такими угрызениями совести к магам не мучался, что сейчас-то случилось? И что мне с этим делать?

– Я даже не знаю, что тебе посоветовать. Смириться, закрыть прошлое и заниматься чисто этой жизнью ты вряд ли согласишься, так что даже не предлагаю… Слушай, – и без того выглядящий едва на сорок колдун за мгновение будто помолодел лет на пять, настолько загорелся идеей, – а давай изгоним из тела зиланделиксийской девицы душу, и подселим туда твою зазнобу, а? Ну, организуем ей на той стороне какой-нибудь несчастный случай?

– Меня пугает твой энтузиазм, осмелюсь напомнить, что покушение на представителя императорской фамилии – преступление, предполагающее смертную казнь. А, да, прости, тебе, конечно, уже не страшно, но…

– Есть вариант с её добровольным переселением! Если девушка это всё, что тебя туда тянет – можем перевезти её сюда! – Александр вскочил на ноги, закусывая губу и принимаясь за расчёт ритуала. – Нужно только передать ей, но твой дружок наверняка справится…

– Как будто я ей нужен…

– То есть, если она согласится…

– Да не согласится она! Всё, хватит!

– Так, дружок, садишься в медитативную позу и пытаешься достучаться до своего шаманского приятеля. Он за время наших разборок с недоучителем твоей тушки как-нибудь уж извернётся поговорить с…

– Марией Константиновной, да, боги, это бесполез…

– …с Марией Константиновной, а там, ежели девица согласна, мы начнём готовить ритуал и прорежать несогласных на нашем пути! И себе заодно присмотрю вместилище, я не планирую вечность висеть призраком! Не кисни, потомок!

– Кажется, у кого-то от долгой нежизни шарики за ролики поехали…

Впрочем, радоваться перспективам и строить планы Чумной не в меру активному предку не мешал. Пусть занимается мозговым штурмом, может и придёт в итоге к чему-то более адекватному, без кучи допущений. Так что некрос продолжил наслаждаться природой, негромкий бубнёж призрака совершенно не мешал, Ликс даже умудрялся вклинивать комментарии в этом обрывистый монолог. Может и правда, стоит подумать наконец-то о собственных желаниях? Побыть немного эгоистом? Впрочем, думать об этом нужно позже, первостепенная задача для него сейчас – добыча головы врага, чтоб его черти… кхм, чтоб устроили ему на той стороне весёлую жизнь.

Некромант сдул с лица упавшую на глаза прядь. С тем, что скоро и он обзаведётся модной среди местных длинной причёской, Чумной всё-таки смирился, после того, как угробил две пары ножниц, в попытке организовать себе короткую стрижку. И ладно бы на голове росло что-то вменяемое, вроде идеально прямых, тяжёлых волос Александра. Нет, Алексей пошёл в мать – и теперь по утрам ему казалось, что собственное отражение скоро начнёт бекать или мекать, он как-то резко забыл, что там бараны делают. Наблюдавший за этим Зейл только хихикал, не рискуя отвешивать нервничающему колдуну комментарии, а ну как проклянёт. Но дал единственный дельный совет – обратиться к Оййоху.

Медик, правда, пожал плечами: зиланделиксиец был тем ещё мутантом, так что с гривой проще смириться, чем привести в порядок. Даже лазерный резак не помог. Ликс побубнил и принялся перенимать у предка ещё одно искусство, совершенно немагическое: ему пришлось учиться плести косу.

Правда, всё ещё оставался при убеждении, что длинные волосы в бою будут исключительно помехой. Горгульи, патлатые через одного, только посмеивались, когда видели, с каким зверским выражением лица штатный колдун отмахивается от лезущей в глаза чёлки. И тоже советовали просто смириться и отрастить, чтобы можно было убрать назад и не морочиться из-за неё. Ликс закатывал глаза, фыркал, но другого варианта у него не было.

– Ты может тоже начнёшь варианты предлагать? – Басманов замер над залипшим потомком.

Чумной посмотрел на него сквозь ресницы: вроде бы он оставался весьма плотно "изображённым", а с другой стороны свет через него всё-таки проходил, создавая странное ощущение чего-то нереального. Впрочем, он и со смертью своей практически успел смириться. Надо было принимать как факт, что он не вернётся, не строить лишних иллюзий и, может, не откликаться на зов шамана из того мира. Вот только вцепившийся в идею его возвращения Кир, подначиваемый неожиданно живой матерью, теперь не даст ему просто остаться тут.

– Если ты так из-за всего этого переживаешь... насколько я успел полазить по местным базам знаний, существуют портальные миры, можно организовать завоевание галактики некромантами и...

– ...и это, конечно, очень эффектный, амбициозный, но слишком далеко идущий план. Да и я сильно сомневаюсь, что кто-то на такое согласится, это у меня выбора не было... Ладно, давай не будем сейчас об этом, будем надеяться на лучшее, но готовиться к худшему, Астрелис вполне может извернуться и меня упокоить. Так что смысла пока в этом нет. Может я повторно умру в ближайший год, без шансов вернуться хоть в какое-то из двух тел?

– Ты пессимист, конечно. Ладно, пока я от тебя отстану с этой идеей, но это не значит, что забуду. В любом случае, просто махнуть рукой на прежний мир нам не даст как минимум один беспокойный шаман, гуляющий туда сюда. Странно, что он в инквизитории оказался, такие таланты обычно при рождении заметны...

– В семье не думали, что спустя столько поколений родится кто-то вроде него, – Ликс пожал плечами, вспоминая редкие обмолвки Воронова о родственниках. – Вот и получилось, что получилось. В любом случае, сначала – Астрелис, а потом уже всё остальное. Пойдём лучше поищем труп для опытов...

Старые знакомые - 2

– Твою мать! – Кодэх, вынырнувший из коридора вместе с Зейлом, шагнул назад, оттаскивая и технопата. – Это что?

– Рубрика “Ээээксперименты”! – пародируя известного в его мире телеведущего произнёс некромант. – Можете делать ставки на победителя в этом забеге. Кто доползёт на улицу, не развалившись по пути и не угробившись под ярким солнцем. Я сшивал их разными методами, мне нужно знать эффективность.

– Как закончишь – сходи к Глейду, он с тобой поговорить хотел.

– Обязательно… Шевелитесь, куски мяса!

– Развлекайся, – Кодэх перешагнул странных пауков, сшитых из различных конечностей, косясь на них с брезгливым любопытством.

Зейл молча повторил манёвр заместителя капитана, рассматривая плоды некромантии без брезгливости – она успела поутихнуть, пока технопат наблюдал за процессом подбора материала. Откуда у Оййоха в лаборатории такое разнообразие запчастей – вопрос открытый, впрочем, это явно не его ума дела. Капитану в отчёт он строчку об этом добавил, пусть у Глейда голова болит. А Зейл просто посмотрит за очередной серией этого увлекательного шоу.

– Ну, слушай, всё неплохо, есть только одно “но”, – Александр привалился плечом к стене, рассматривая творение беспокойных рук и ума своего ученика.

– Я внимательно слушаю.

– Почему у одного из них все конечности левые, а у второго – все правые?

– Потому что я задумался и накосячил. А перешивать было уже лень. Шевелимся, шевелимся, ещё три коридора, а то пинками подгонять начну!

– Ты же понимаешь, что они не воспринимают речь?

– Я не настолько наивный и тупой, прекрасно понимаю. Но мне от этого легче становится. Как думаешь, кто победит? Правые или левые ноги?

– Левые, у них конечности примерно одной длины, с равновесием получше. Хотя правые сшиты покрепче, – признал призрак, рассматривая “пауков”. – Задание, правда, было заставить их шевелиться, а не сшивать в кучки и устраивать гонки.

– Ой, да ладно, весело же!

– Весело, да, юность…

–Старичок, не начинай, – Ликс обогнул своих порождений и распахнул дверь на улицу. – Вперёд, мои будущие верные кони!

– А ты не нервируй дедушку, мальчик. У дедушки скоро старческий маразм разовьётся, он и забыть о родстве может.

К своему возрасту Басманов относился с принятием, не отказываясь и поддержать шутки на эту тему, правда, перегибать тоже не давал, своевременно напоминая, что возраст – не только болячки и потеря былой силы, но и опыт. А в случае с призраками – только он. Есть всё-таки свои плюсы в такой бесплотной жизни.

Алексеевские пауки тем временем преодолели порог, всё-таки путаясь в самих себе не лестнице и кубарем вылетая на яркое дневное солнце, заставляя вздрогнуть редких отдыхающих бойцов, решивших подышать свежим воздухом, но выдержки, чтобы не расстрелять чудовищ, им хватило, тем более, что снова пылающая насыщенным бордовым цветом голова некроманта уже виднелась из-за двери. Ликс на самовольно сменившуюся окраску может и злился, но ничего поделать с ней не мог – это была реакция на некротический фон, чем больше было некротики вокруг, тем ярче становился цвет. Рядом с призраком это было заметно только на солнце, а вот если его сейчас закинуть на могильник – колдун станет прекрасной мишенью.

– Ну, я думал больше отвалится…

– Ликс! – голос капитана раздался с балкона над его головой. – Ты закончил? Собирай свои запчасти и иди сюда. Только без этого супового набора, пожалуйста. В первом хранилище есть свободный ледник, можешь занять.

– Уже иду! – некрос подхватил отвалившиеся конечности, часть из них закидывая на самих “пауков”. – Своё таскаем сами, товарищи!

С укладкой своих опытов в холодные шкафы колдун справился быстро, благо, что это твари даже близко разумными не были, управляемые исключительно магией и желанием колдуна, так что долго ждать Глейду не пришлось. Некромант ухватился взглядом за висящую над столом капитана проекцию документа, пока что скрытую от посторонних наблюдателей

– На твоего бывшего учителя от Совета пришёл заказ. По всем орденам, – он замер, рассматривая потемневшие глаза колдуна. – Пока его никто не взял. Я тоже не планировал, но…

– Ты же понимаешь, что я не могу позволить какому-то… кому-то постороннему, – он выплюнул из себя это слово, – забрать мою месть? Мне даже плевать на то, сколько за него предлагают, мне нужна его голова.

Магия некроманта встрепенулась, заполняя просторный кабинет, от чего Глейд утомлённо прикрыл глаза, а Александр с наслаждением “вдохнул”, напитываясь силой. Вот уж не думал при жизни, что превратится в паразита, но тут уж ничего не поделаешь. Зато постоянные фоновые магические нагрузки на потомка здорово стимулировали и без того значительный магический резерв. Басманов вообще был готов найти на той стороне его отца, чтобы накрутить уши – такое сокровище отдавать в инквизиторий… это кощунство. В его время мага за такое бы не просто позором заклеймили, а натурально разорвали бы. А уж мстительность Алексея, не важно, своя или полученная от местного колдуна, и вовсе грела душу некроса. Призрак желание отплатить за прошлые обиды всячески поощрял, тем более и сам в юности успел получить чужих тумаков. Правда, обидчики, практически все, в землю легли раньше него, да и семьи их прервались или измельчали… В принципе, он мог считать себя отомщённым.

– Но одного я тебя отпустить не могу.

– Ты ведь не просто решил мне об этом сказать? Не подраконить ведь решил? Ты ведь понимаешь, Глейд, – Чумной наклонился, опираясь на стол и сгущая ауру, – что если я захочу уйти – ты меня не удержишь?

– Упасите боги у тебя на пути вставать! Я на тебя и раньше не давил, а сейчас и вовсе с тобой бодаться не собираюсь. Я вообще хотел спросить твоего мнения, куда Астрелис мог спрятаться. Нам нужно планировать экспедицию.

– Его голова…

– Да пожалуйста, Ликс, сколько угодно! С ним в комплекте идёт ещё некоторое количество подконтрактных колдунов, так что на нашу долю хватит. Даже Совет прекрасно понимает, что лезть в разборки некромантов – себе дороже. Старики знали, что никто не возьмётся, но не оставить заказ не могли, это было бы нарушением.

– Зиланд. Скорее всего, он там.

– Там же…

– Он научился до определённой степени контролировать чуму. Только не учёл моего родства с её создателями. Я точно знаю, что хранилища заразы на спутниках пусты, он ещё во время моего ученичества хвастал, что вывез оттуда всё, что мог. А с планеты ничего не забрать без разрешения. Ну, и я сильно сомневаюсь, что он сможет защитить достаточно много своих прихлебателей от неё, так что…

– Мы займёмся спутниками, а тебя скинем в капсуле на Зиланд? А забирать как?

– Спущусь в корабле сам, а уж очистить челнок от следов чумы мне хватит сил. И вернусь самостоятельно, повишу в космосе, пока остаточный фон не развеется.

– Сколько уверенности в своих силах…

– Дома и стены помогают, – пожал плечами Ликс под смешок призрака. – Я справлюсь, Глейд. Не имею права не справиться. А потом займусь Зиланделиксом.

– Бросаешь нас?

– Почему же? У нас всё ещё совпадают цели, просто теперь я не переношу не магов вообще, а отдельных представителей магической братии. Тем более, ты ведь прекрасно знал, кого берёшь с собой.

– И что тебе будет тесно в рядах Горгулий – тоже предполагал. Впрочем, не думал, что ты развернёшься настолько. Некросы всегда амбициозны, но чтобы в одиночку бороться со всей системой…

– Не в одиночку – от вас-то я ещё никуда не ухожу, – Ликс улыбнулся. – А после помощи в установке нормальных дипломатических отношений с Зиланделиксом, я уверен, популярность ордена взлетит.

– У тебя странное понимание дипломатии, потомок, – фыркнул призрак. – Или делаете как я сказал, или я вас всех чумой положу – это угрозы и шантаж. Хотя… у дипломатов примерно такие же процессы, только в более изящных формулировках. Но мне нравится, что у тебя есть какая-то большая цель на жизнь после мести.

– Я над этим подумаю, – Глейд улыбается в ответ. – Я вот до сих пор не могу определиться, молиться на тот день, когда ты свалился мне на голову, или проклинать. Но такое определённо не забудется.

– Звучит как прощание.

– Я совершенно точно надеюсь, что мы оттуда вернёмся относительно полным составом, но… скажем так, у меня предчувствие. Пусть оно мне и не нравится, но его наличия это не отменит.

– Ну да, есть ведь шансы, что ты или в садах окажешься, или тебя домой закинет. Мы не можем предугадать решение Смерти.

– Утешил, – отвечает Чумной одновременно и Горгулье, и Басманову. – Ладно, раз мы решили, что я совершенно точно лечу на Зиланд, совершенно официально и без необходимости пиздить корабль – пойду готовиться. Двух недель полёта мне явно будет маловато на сбор сил и прикидывание планов.

– Ликс.

– М?

– Я, конечно, тебе это ещё повторю, но не рискуй лишний раз. Очень не хочется утешать Элиз над урной с твоим прахом.

– Я не…

– Я знаю. Думаю, и она это прекрасно понимает. Но от оплакивания её это не остановит. Ладно, иди, не буду тебя задерживать.

– Да ты нарасхват…

Из кабинета капитана Чумной вышел в смешанных чувствах, не слыша комментария бредущего следом за ним призрака. Глейд казался Ликс очень… рациональным человеком, так будет лучше сказать, и внезапный разговор о предчувствии заставлял нервничать, слишком уж невовремя он случился. Во многом потому, что и сам колдун ощущал повисшее в пространстве напряжение, чередуя практику с медитациями, у некромантов были свои “провидческие” техники, но результатов сейчас они не давали. В эфир мира будто белый шум запустили, даже Кир пробиться не смог, пусть и был практически профессионалом в этой области. Ликс успел лишь ощутить зов, а потом его снова затянуло в реальность.

Некрос старался не показывать, но был более чем уверен: предок наверняка видит его волнения. Сложно не заметить, когда кто-то вместо нормального сна, даже если это типичные для колдунов четыре часа, по ночам то круги по комнате нарезает как запертый в клетке зверь, то блуждает по пустым коридорам базы.

Ликсу же казалось, что он заново переживает собственную смерть, только растянутую во времени. Он не смог бы объяснить, что именно натолкнуло на такую мысль, но чувство уходящей по капли жизни было удивительно отчётливым. От него хотелось выть, но вот спрятаться от растекающегося внутри холода никуда бы не вышло. Наблюдающий за учеником Александр только качал головой: он такого в своей богатой жизни не видел, да и всё это могло бы быть подарочком от местного некромантского тела. Оно им скорее всего и было: всё-таки местные собратья по искусству были именно что нежитью. Сложной, порождённой магией, разумной, но нежитью, а не полноценными людьми. Они рождались и недолго жили, чтобы умереть и воскреснуть. Так что пока Басманов решил считать происходящее нормальной реакцией живой психики на напитывание смертью. Даже почти пошёл в разрез с воспитанием и едва не посоветовал Алексею отвлечься и покувыркаться с кем-то из немногочисленных женщин на базе. Вовремя вспомнил, что для неживого тела такой вариант не подходит, и не стал нервировать потомка ещё сильнее.

– Что мне делать, а? – шёпотом спросил Ликс, благо, что в коридоре никого не было.

– Я мог бы посоветовать корове хуй приделать, но сейчас явно не тот момент. Выспаться тебе надо, желательно ещё на этом свете. Правда, не знаю, в какой дозе этому телу нужно колоть снотворное. Мне-то, по моим прикидкам, понадобилась бы как минимум тройная, даже если бы я сам был готов отключиться, а тут сопротивление всякой химии явно повыше будет. Вы с Оййохом вроде бы что-то высчитывали, самое время проверить на практике. С капельницей и под наблюдением.

Колдун застыл на середине шага, а после всё-таки развернулся в сторону медблока. Лечится он не любил, но это вроде как и не лечение, так, приведение себя в боеспособное состояние, так что не считается.

Оййоху хватило одного взгляда. Ликс и без того не радовал глаз живым и здоровым румянцем, но заметно запавшие щёки и темнота под глазами заставили ридальца только кивнуть на свободную кушетку. Соседние были уже заняты, кажется, не один некромант страдал от странных проблем со сном, что немного успокаивало. Это не вечный слабак, а вокруг странное происходит. Тем более, что лежали здесь в основном технопаты, тоже достаточно восприимчивые к происходящему вокруг. Будь в ордене свои прорицатели, телепаты или медиумы – и те бы пластом лежали, как ещё более чувствительные к информационному и энергетическому шуму.

– Я тебе концентрат поставлю.

– Датчики сразу приклей, а то научная степень не приблизится, – тухло пошутил колдун.

– Обязательно, как же без этого. Тем более, что после твоих опытов за пределами базы мы не проводили повторных замеров.

– Я просто хочу наконец-то поспать…

– Я посижу с тобой, – призрак устроился у стены, машинально поджимая ноги, будто кто-то мог о них споткнуться. – Можешь спать спокойно, присмотрю.

– Спасибо, – вышло вслух, но Оййох как раз закончил с капельницей и датчиками, так что и медик, и колдун кивнули одновременно.

Ликс поплыл в странное зыбкое забытье, всё равно сквозь него слыша негромкую возню ридальца и позвякивание амулетов, которыми был обвешан Александр. Странная полуматериальность призрака личного для него удивляла, но Чумной успел к ней привыкнуть. Так что теперь и не представлял, что могло бы быть иначе. На нахмуренный лоб опустилась едва тёплая ладонь, практически сразу же исчезнувшая. Некромант заворочался: полноценный сон, в котором отдыхает и разум, к нем не шёл, но и вынырнуть обратно уже не получалось. Ликс барахтался в этом мареве как в липкой паутине, пока не почувствовал, что игла покидает вену.

– Ликс, проснись! – его явно трясли за плечо, он пытался ухватиться за это ощущение как за соломинку, но как сперва не мог уснуть, так теперь не получалось и проснуться.

– Алексей, просыпайся, а то Астрелиса упокоит кто-то другой! – а вот эти убедительные аргументы явно принадлежат предку.

И действуют на некроманта как путеводная звезда, заставляя всё-таки открыть глаза, чтобы увидеть склонённых над собой Оййоха и Александра.

– Знаешь, пожалуй, экспериментировать со снотворным мы больше не будем. И с успокоительными пока тоже, – медик задумчиво посмотрел на капельницу. – На тебя они как-то странно влияют. У вас, магов, в целом в последнее время какие-то странности с головой, но ты переплюнул всех. Мне кажется, где-то идёт крупный ритуал, вот до вас эхо и доходит... Такое же может быть?

– Вполне. С учётом того, что ощутили первыми технопаты с их чуткими мозгами, то это очень вероятно.

– Твой предок разбушевался. Капельницу отцепить от тебя не смог, так принялся привлекать внимание, заставляя сбоить датчики. Тут же больше никого нет, ты не нашёл себе ещё одного невидимого собеседника?

– Нет. Мне и этого хватает, – некрос пошевелился, разгоняя кровь. – Что случилось? В честь чего такой переполох?

– Ты чуть на тот свет не отошёл, если такое возможно. Мне пришлось тебя буквально реанимировать. В итоге на твою разбушевавшуюся магию пришёл Кодэх и дал мне возможность провести нужные процедуры, просто придавив тебя своей аурой. Сказал, что кому-то очень хотелось, чтобы ты не очнулся.

– Этот рыжий едва меня не развоплотил. Не знаю, кому он там молится, но его можно на дикие могильники пускать, чтобы местность расчищал. Или последствия ритуалов с его помощью прятать. В общем, Алексей, я бы тебе посоветовал сохранить с ним хорошие отношения. Никогда не знаешь, где пригодится обладатель противоположной силы.

– Можно я просто кого-нибудь выпотрошу для подпитки. Или в землю закопаюсь.

– По пути на Зиланд будет могильник.

– Отлично. Никогда так не хотел на кладбище.

Старые знакомые - 3

– Ты уверен? – Кодэх задумчиво опирался на лопату, глядя в яму в его собственный немалый рост.

– Как “Оставь меня, я переболею чумой и сам вылезу”, так ты не сомневаешься, – лежащий в яме Ликс закатил глаза, – а как прикопать меня на пару-тройку метров, так сразу спрашиваешь, уверен ли я. Закапывай уже. Голяком на открытом воздухе, знаешь ли, холодно.

Стерегущий вещи Кост фыркнул, когда оставшийся с ним призрак, тоже весьма охотно тянущий силы из местного кладбища, первым сбросил горсть земли на лежащего в импровизированной могиле некроманта. Басманова-старшего изрядно раздражало, что помехи вокруг них никак не развеивались, было даже весьма отчётливое ощущение, что они движутся к центру этой воронки, а значит, были огромные шансы, что ритуал шёл где-то на Зиланде.

Да, он считал, что усиление камнем сделало Алексея одним из самых одарённых по голой мощи некромантов этого мира. Но, во-первых, силы мало не бывает, а во-вторых, при борьбе с более опытным противником недостаток реальных сражений и наработанного длительной практикой контроля может сыграть злую шутку в самый неподходящий момент. Так что никакая подпитка лишней не будет, они с псом ещё и подходящие напитанные камни и растения тут пособирают, пока Ликс будет лежать под землёй.

Кодэх, наконец-то, смирился с необходимостью, понадеялся, что некрос ведает, что творит, и принялся засыпать того землёй, то и дело косясь то на удивительно спокойного пса, то на проступившего здесь в видимом спектре призрака. Заместителя капитана сюда потащили только потому, что его бронебойно светлая аура защищала Горгулью от местной энергетики и желающих полакомиться чужой жизнью обитателей, пылая костром в тёмном мрачном лесу. Обитатели могильника кружили вокруг площадки, на которой и происходило действо, но не рисковали приблизиться.

Чумной же прислушивался к ощущениям, пытаясь определить, при каких обстоятельствах он бы согласился на повторение этого печального опыта. Выходило, что опыт не настолько печальный, насколько раздражающий: ни пошевелиться нормально, пока тебя не напитает местный фон и ты с ним не сравняешься по вибрациям, ни возможности быстро выбраться – закапывали некромантов исключительно без гробов, так что отмываться от набившейся во все дыры земли он будет до конца перелёта. Очень хотелось потратить время "захоронения" на медитацию, но эхо черномагического ритуала здесь ощущалось ещё ярче. Хотя закрывший Ликса в изоляторе в порядке эксперимента Кодэх отмечал, что так белый шум на корабле сходит практически на ноль. Так что воздействовали целенаправленно на мага, а тот уже ретранслировал воздействие окружающим, в том числе технопатам. Просто сам был более устойчив, а потому ощутил не сразу. И теперь Алексей надеялся, что ритуальная смерть, даже такая короткая, поможет сбросить хотя бы часть чужой работы.

На поверхности же обстановка после закапывания несколько... накалилась. Кодэх в открытую рассматривал призрака, присутствие которого до этого ощущал практически постоянно, но просить Ликса о знакомстве с ним не стал. Александр же машинально трепал густой мех на загривке у костяного пса, думая о том, с какой вероятностью придётся будить местных обитателей, если жрец вдруг решит избавиться от соседства в его лице.

– Честно говоря, я не думал, что мне так "повезёт", что я столкнусь с призраком некроса.

– А я не думал, что мой потомок свяжет свою жизнь с инквизицией. Впрочем, решение было принято другими, так что лично к нему у меня претензий нет.

– Почему не кто-то из этого мира? Я знаю, что он помнит прошлого себя, но ни разу не слышал, чтобы при перерождении связи с семьями из других реальностей сохранялись.

– После смерти ограничения снимаются. Все некроманты в каком-то смысле родственники. По божественной линии, – Басманов скривил губы в подобие улыбки. – Пойду прогуляюсь. Кост, стереги.

Пёс проурчал что-то понимающе-согласное, устраивая голову на аккуратной стопке вещей и на всякий случай сразу показывая крупные зубы, мол, у меня есть своё, природное, оружие и я не побоюсь пустить его в ход. Колдун фыркнул, перед уходом ещё раз потрепав животное между ушей.

За Ликса-то он мог быть спокоен, а вот за себя… бытность призраком учит некоторой осторожности, что поделать. Хотя окажись он тут воплощённым, всё было бы совершенно иначе. Но пока об этом остаётся лишь мечтать.

– Надеешься, что он останется в новом мире и подберёт для тебя вместилище?

– Это так заметно? – произнёс Александр, когда заметил короткое движение пальцев, разрешающее ему поднятьголову.

Сегодня Смерть выглядела на человеческое “настолько хорошо за тридцать, что уже явно под сорок”, в тёмных волосах кровавыми сгустками блестели тёмные камни, неразличимые в полумраке могильника. Некромантские планеты-кладбища существовали на границе между бесконечной ночью и вечными сумерками, впрочем, самим магам это не мешало.

– Твое желание жить? Конечно. Особенно мне. В конце концов, между “не бояться смерти” и “не желать жить” лежит настоящая пропасть, в которую мои дети не стремятся прыгать. Вкус к радостям жизни всегда отличал некромантов от остальных нескованных сроком человеческого существования. Вы слишком хорошо знаете, что ждёт вас Там, чтобы не устать от нахождения Здесь.

– Его ведь уже ждут? Ну, на Зиланде?

– А за себя не переживаешь? – она первой двинулась по сплетению кладбищенских дорожек.

– Мне не страшно возвращаться, в конце концов, основные планы на жизнь, касательно себя самого так точно, я выполнил. А вот Алексей… ему ещё слишком мало лет, чтобы уходить в небытие.

– В моих планах нет намерения как-то ему вредить. Но и помогать вам двоим… я тоже не собираюсь. Справляться будете сами.

– Я и не думал просить.

– Я знаю, – она вдруг совершенно по-девичьи хихикнула, – ты из тех, кто скорее удавится, чем попросит о помощи. Хотя вашей эмоциональной сценой я была приятно удивлена.

– А я был приятно удивлён, что хоть кто-то после меня оказался действительно сильным. И готовым к этой силе.

– А его отец? – если бы глаза Смерти не были абсолютно чёрными в этой темноте, то они бы лукаво блеснули.

– Вы ведь его прекрасно помните. Он и жить-то боялся, а уж когда узнал об одарённости собственного ребёнка… Для старых семей рождение сильного мага в это время ограничений – благословение, а он подкинул его инквизиторам!

– Забавно, что Марина по духу больше Басманова, чем он сам, да?

– Да…

Призрак даже моргнуть не успел, когда собеседница растворилась, оставив его у камня. С надгробия на Александра смотрел он сам, а земля под ногами колдуна вибрировала, готовясь разойтись и поглотить его, будто дух был чем-то материальным. Сделать шаг назад у Басманова уже не вышло, ноги провалились по щиколотку в могилу, и его продолжало рывком затягивать вглубь. Понимая, что сопротивляться бессмысленно, мужчина просто позволил себе провалиться, чтобы через мгновение его прошила давно забытая, оставленная в материальной жизнь боль. Рождение в мир, особенно в новый мир, никогда не было приятным процессом, становление связей между душой и телом походило на пытку, особенно такое, неожиданное, без подготовки, после длительного разрыва. Алексею при попадании сюда было проще, его предшественника закопали не так давно, и сам он ещё помнил себя живым.

А после погребальная яма исторгла его из своего нутра. Надгробие рассыпалось отдельными камнями, быстро превращаясь в песок. Вот тебе и “не буду вмешиваться”.

– Славься, Великая Мать…

Он провел ладонью по лицу, стирая прилипший комок земли. Проверять силу внезапно обретённого тела не хотелось, было элементарно страшно, что он окажется таким же бесполезным, как Ликс после пробуждения здесь в первый день, но где-то вдали гудела магия потомка, готового вот-вот вновь выползти на свет. Нужно было встретить.

– Твою мать…

– Ты про Мать лучше лишний раз не вспоминай, – отозвался колдун, пытающийся привести в порядок волосы. – Давно не помню такой лёгкой головы.

Примечательная коса, держащая на себе вес амулетов, укоротилась втрое, едва спускаясь ниже лопаток – перерождение дало о себе знать. Звенящие от железа волосы висели на согнутой руке, бряцая при каждом шаге. Свежезарытая земля мелко дрожала, исторгая из себя ещё одного некроманта.

– Тебя не было шесть часов.

– Я рад.

– Если бы ты не вернулся к пробуждению Ликса, мы бы улетели без тебя.

– А то я не понял.

– Кажется я знаю, в кого у него такой характер.

– Лучший из моих потомков, честно. Как ты себя чувствуешь? – последняя фраза уже предназначалась лежащему на земле Чумному.

– Как будто, кхах, я горшок с землёй.

– Ну, в них обычно что-нибудь, да растёт. Давай руку.

Он вздёрнул некроса на ноги, но тот, приняв устойчивое положение, предка не отпустил, удивлённо распахивая глаза и довольно улыбаясь после кивка. Хотя и выглядел Александр сейчас не его далёким предком, как опасался Чумной, рассчитывая ритуал воплощения, а, скорее, старшим братом. И так было гораздо комфортнее.

– Боже, их теперь двое…

– Да, теперь меня развеять не получится.

Кодэх старался не думать, как будет объяснять Глейду увеличение количества колдунов в команде, причем некромантов. Да и вообще… Ликс его из какой-то бездны вытащил – пусть он и отдувается. А у Кодэха и своей головной боли хватает, пусть некроманты между собой сами разбираются.

Тем более, что о вспышке силы внизу капитану явно доложили сразу, иначе он бы не встречал их в стыковочном модуле, внимательно рассматривая неучтённое лицо. На полголовы выше уже привычного зиланделиксийца, заметно крепче и шире в плечах, но в лицах проскальзывают схожие черты, а наспех обрезанные волосы, пусть и гораздо более тёмные, точно также вьются и норовят выбиться из причёски. Оййох упоминал, что Ликс призвал какого-то родственника с той стороны, но не думал, что некроманту хватит сил вернуть его в мир живых полноценно. И если младший из колдунов ещё хоть как-то пытался изобразить раскаяние в “дополнительных неудобствах”, то старший, в лучших традициях чернушников, себя неудобством явно не считал.

– Под твою ответственность. Иначе обоих скину в капсуле на Зиланд и там забуду.

– Угу, – дёрганно кивнул Ликс, всё ещё дезориентированный после могилы. – Ну, мы пойдём?

– Вещи на складе подберёте.

– Угу.

Некроманты растворились в переходах основного корабля Горгулий, сопровождаемые внимательными взглядами команды. Элиз, подсоединённая сейчас к системам корабля, молча подсветила нужную полку, глазомер у технопатки был отличный, так что подходящая одежда для внезапного второго колдуна нашлась достаточно быстро. Ликс благодарно кивнул, утаскивая родственника в свой блок: ему были нужны детали чудесного возвращения в мир живых и корректировка плана борьбы с Астрелисом. И поздний ужин, или, если судить по корабельному времени, уже ранний завтрак, так что пока Басманов-старший разбирался с очистителем, Чумной отправился отбивать двойной паёк. Один Кост ни о чём не думал, пёс просто радовался суете вокруг, старательно подавляя желание лечь посреди прохода.

– Ты уверен, что это всё сейчас на твоей голове поместится? – Алексей смерил взглядом лежащую на столе кучу заговорённого железа.

– Мне всё и не нужно, значительная часть разрядилась ещё в момент моей смерти, так что я отберу только то, в чём осталась хоть капля силы, а остальное оставлю на потом. Хотя… вот это и вот это лучше возьми себе. Тебе от него будет больше толку, – он зарылся в многочисленные подвески, отодвигая в сторону снятые перед помывкой кольца. – А вот это можно к одежде с изнанки пришить.

– Я тоже буду звенеть как мешок с мелочью?

– С возрастом – да, – без намёка на улыбку кивнул колдун. – Чем старше мы становимся, тем сложнее нам удерживаться в физическом теле, избыток силы тянет на тот свет даже самых горящих желанием жить. Приходится заземляться… Так что наслаждайся молодостью, пока можешь.

– Да была бы разница между молодостью и старостью с местными особенностями…

Александр молча подвинул ещё одну железяку с характерной вязью по краю. Алексей также молча кивнул, сгребая предложенное в карман. Раз уж предлагают, да ещё и безвозмездно, то есть даром, то надо брать, а то больше шанса может и не быть. Пока предок поглощал паёк, Ликс зарылся в имеющиеся в базе планы Зиланда, сверяя их с доставшейся памятью и прикидывая, где можно поискать бывшего горе-учителя.

Мест выходило немного, но мысли почему-то неуклонно возвращались к бывшему ритуальному залу, совмещённому с бывшим же тронным залом. Что-то в этом было.

– В любом случае проверить стоит. Такие места обычно хорошо питаются от источников и надёжно защищены, так что заглянуть не помешает.

– Думаешь, он мог попытаться претендовать? Так у него кровного родства нет…

– Или он рассчитывает занять твоё тело, у тебя-то оно есть. Прозвучу как старый дед, помещанный на сохранении положения семьи, но я рад, что тебя не закинуло в какого-нибудь местного простачка. Изгнание изгнанием, поражение в правах – поражением, а кровь никуда не денешь. На Зиланделиксе же полноценной монархии так и не вышло? Выборный правитель, которого просто в дань традиции зовут королём? Тогда старые клятвы, скорее всего, ещё действуют. Можешь подавить через них… Но будем разбираться на месте. В любом случае, я теперь не только советом помочь могу, так что старику придётся подвинуться.

– “Старику”? – иронично хмыкнул младший колдун.

– Дошутишься. Но вообще, судя по найденной мной информации, ему лет на триста больше, чем мне.

– Ебать он древний. Ай! За что! – некрос потёр затылок.

– За то, что выражаешься. За речью следи.

– У нас что, в воспитательный процесс добавляются физические наказания или что? Так и будешь мне затрещины отвешивать, чтобы толк вышел.

– Главное, чтобы когда выйдет толк, бестолочь тоже не оставалась.

– Ну, тут уже на этот исход только молиться остаётся. Но я надеюсь, что мы всё это переживём. А там уже будем решать. Хотя, конечно, мне не нравится, что он смог меня достать через половину галактики.

– А это отрицательный момент твоего родства с местной правящей династией. Видимо, в тронном зале или где-то во дворце имеется нечто, содержащее кровь. Так что через неё вполне возможно дотянуться. И если это хотя бы что-то в том духе, что я знаю, из знакомых мне ритуалов, то разница в происхождении души и тела здорово сгладила эффект. Могло бы быть в разы хуже. Ешь давай, сядем медитировать, я попробую дотянуться до твоего приятеля, пусть кое-что полезное сделает там.

– Передай, что обещание открутить уши я не забыл.

– Обязательно передам твоему потенциальному отчиму, что лучше ему подумать трижды, – паскудно улыбнулся колдун.

Ликс лишь закатил глаза, со злостью вгрызаясь в свою порцию. Нет, за Александра он, конечно, был рад, но возвращение в материальный мир давало некроманту больше шансов издеваться над окружающими. Впрочем, и сам Чумной был слеплен из того же теста, так что либо они будут упражняться друг на друге, либо очень скоро при их появлении вокруг будет образовываться мёртвая зона. И пока он даже не знает, что из этого хуже.

С другой стороны, пока Басманов не спешил показывать характер в сторону капитана, пусть с замом они явно успели переброситься парой колкостей, так что оставались надежды на умение чернушника держать язык за зубами. Хотя бы во имя того, чтобы подольше остаться по эту сторону жизни и насладиться её благами.

Старые знакомые - 4

— Меня пугает это довольное выражение на твоём лице. Знаешь, из разряда «сделал гадость — сердцу радость», что-то такое, и ведь даже не скрываешь!

Колдуны грузились в капсулу, в которой их вскоре должны были спустить на поверхность Зиланда, но вот Александр пугал счастливой улыбкой всех вокруг, включая собственного потомка. Алексей косился на некроманта, удивительно радостного для такой ситуации. Он знал наверняка, что родственнику удалось пробиться через помехи и дозваться до Кира, но о чём маги пообщались — так и осталось огромным секретом. Басманов загадочно улыбался и обещал в случае «успешного усекновения» Астрелиса какой-то огромный сюрприз. Интуиция Чумного вопила дурниной, что их ждёт вселенского масштаба подстава, но сделать он ничего не мог. Да и разобраться с инициативами родственничка явно будет попроще, чем с прошлым недоучителем.

— Не переживай. Ничего опасного я не задумал. Ну, для тебя, для окружающих не знаю, зависит от крепости их нервных систем.

— Богиня милосердная, — прикрыл глаза Ликс, повторяя подсмотренный у Кодэха жест, — надеюсь, что задействованные в этом люди участвую по обоюдному согласию?

— Непосредственные участники — да.

— И на том спасибо. Я хочу знать детали?

— Зачем они тебе? — колдун тряхнул непривычно лёгкой головой. — Меньше знаешь — крепче спишь.

— Действительно... Ладно, я всё-таки предпочту блаженное неведение. Как думаешь, пса стоит с собой брать?

— Мне кажется, лишним не будет. Тем более, если с тобой что-то случится, он может и озвереть, пожалей команду.

Если Чумному и хотелось спросить, давно ли сам Александр окружающих жалеть начал, то не стал. Предок, конечно, был местами тем ещё козлом, но ничто человеческое ему всё-таки не чуждо. К тому же Кост явно бы не дал им уйти без него, пёс не отходил ни на шаг, так что отгонять его пришлось бы импульсом энергии, отшвыривать от себя буквально, а остатки совести не давали некромантам так поступить с животным. А вот с кем-нибудь из людей они вполне могли бы обойтись подобным образом.

В дальней части отсека маячила Элиз. Ликс... стыдно признаться, но Ликс от неё бегал уже почти трое суток после кривой попытки объясниться. Он не был уверен, что его поняли правильно, а подойти повторно и окончательно всё прояснить оказалось выше его сил. Басманов-старший, если его и осуждал, то делал это молча, искренне убеждённый, что с какими бы добрыми намерениями ты не лез в чужие отношения, всё равно останешься крайним, так что лучше не надо. Не маленькие дети, сами как-нибудь разберутся, свои шишки не такие обидные, как огребание за чужие косяки. А ещё они куда нагляднее в плане обучения.

— Ликс, — технопатка всё-таки подошла ближе. — Я хотела удачи пожелать...

— Скорее попрощаться. Если всё закончится так, как мы запланировали, я продолжу помогать Горгульям, но не на постоянной основе. Так что, — он пожал плечами. — Это, скорее, прощание.

— Дурак ты, Ликс, — Элиз покачала головой и развернулась к выходу, даже через плечо не оглянулась.

— Как думаешь, — заговорил некрос, едва девушка скрылась в глубине корабля, — она обиделась?

— Не могу утверждать, что я большой знаток человеческих душ, особенно женских, но, кажется, да.

— Это хорошо... Это просто замечательно.

*

— Интересно, как живётся некромантам с клаустрофобией? Вообще, бывает ли она у них? — Алексей размеренно дышал, ощущая гул проходящей сквозь атмосферу капсулы, скоро падение замедлится и они окажутся на поверхности Зиланда, совсем скоро.

— Не слышал о таком. Думаю, что наша природа сама по себе исключает подобный поворот, мы в принципе не можем чувствовать себя некомфортно в гробу или под землёй. Или в каком-нибудь склепе в окружении мертвецов. Так что вряд ли. А что?

— Я внезапно понял, что мне не слишком нравится в капсуле.

— Ну, фобия — это иррациональный страх. Ничего иррационального в дискомфорте от нахождения в недрах летящей вниз металлической коробки я не вижу. Это нормальное желание жить, как бы издевательски в нашей ситуации это не звучало. Просто расслабься. Можешь рассказать мне механизм чувства страха с точки зрения физиологии.

Чумной фыркнул, но фыркнул с благодарностью, отвлекаясь, вытаскивая из памяти нужную информацию, заодно расщепляя собственное состояние и успокаиваясь. Странно, что раньше его шанс собственной смерти так не волновал, даже в садах Покровительницы, когда он вынужден был перестать бороться, его не пугала перспектива. Сейчас же становилось тошно от мысли о том, что ему придётся расстаться с телом и снова уйти на перерождение, или вселиться в кого-нибудь в ином мире, или бесправным духом служить Астрелису... точно. Вот та вероятность, которая выворачивала его наизнанку. Что ж, придётся постараться, чтобы она не наступила.

— В общем, практически всё в нашей физической жизни — гормональный всплеск. А после смерти как? По привычке?

— Угу. Правда за длительный срок без подкрепления настоящими эмоциями или подпитки от живых и воплощённых и она уходит. В норме — лет через пятьдесят. Но бывает и быстрее. Хотя и медленнее тоже бывает.

— А ты? — он всё-таки приоткрыл глаз, рассматривая предка.

— А что я? Я был не в меру активен при жизни, так что на посмертие у меня осталось весьма много топлива. Вот и протянул дольше, но я скорее исключение из правила. Будь готов к атаке сразу на выходе из капсулы. Если этот колдун так активно готовился к нашему прибытию и давал о себе знать — вряд ли нам придётся его долго разыскивать по развалинам.

— Мне от этой мысли не легче.

— Ты слишком себя накручиваешь. Уж тебя в числе умерших сегодня точно не будет, — Александр повёл плечами.

В капсуле колдуну было тесновато, если когда-то в сопливой юности он и был тщедушным, то вместе с магической силой набрал и массу, так что по габаритам вполне мог тягаться не только с Алексеем в прошлой жизни на пике формы, но и с местными динозаврами вроде Кодэха и Глейда.

— А ещё ты стал гораздо меньше сквернословить, что меня радует. Теперь тебя не стыдно людям показывать, — некромант явно знал, как отвлечь беспокойного ученика от переживаний.

— Тебя б послать, да вижу — ты оттуда, — Ликс закатил глаза, один из них сделал полный оборот в глазнице.

Совершенно бесполезный трюк, но зато весьма эффектный. Правда, проворачивать такое синхронно обоими глазами пока что не получалось. Зато сращивать свои и чужие кости Чумной научился достаточно быстро, на тренировках Басманов-старший бил без жалости, не жалея ни потомка, ни Горгулий. Последние и служили дополнительным учебным пособием, считая некромантское лечение достаточно неприятной процедурой, чтобы как можно усерднее избегать ударов. Капитан и его зам сперва выражали недовольство, но за неполную неделю перелёта уровень бойцов вырос скачкообразно, воплощённый колдун атаковал и в коридорах, восстанавливая собственную форму, так что приходилось не терять бдительность. Единственное, что свято соблюдалось — режим питания и сна, в эти часы все вздыхали свободнее, позволяли себе немного расслабиться.

— Дальше садов смерти послать всё равно не выйдет, а оттуда я вернулся, так что не трать силы и слова, — улыбнулся, рассматривая тяжёлые облака за маленьким обзорным окном капсулы. — Здесь всегда такая неприветливая погода?

— С учётом того, что местные колдуны — буквально мертвы, а на строительство шли кости животных и рабов? У тебя правда были надежды на голубое небо и яркое солнышко?

— Строительство из костей — потрясающая пошлость. Ещё и ненадёжная. В подобном единственный смысл — чтобы материал для оживления всегда был под рукой, и только.

— Ну, может когда-то так и было, сейчас мы уже не узнаем. Далеко там до земли?

— Сам посмотри. Падение уже замедлилось, так что скоро поверхность. Вон, Кост тоже уже сгруппировался и готовиться к приземлению.

— Я рад за него... Мне кажется, или ты помрачнел.

— Тебе не кажется. Правда, я не уверен в увиденном, далековато да и облака низко, и в целом будет лучше, если я ошибся. Уж больно знакомое лицо там промелькнуло.

— И чем это плохо?

— Тем, что мне придётся увести у тебя твою месть, Алексей. У нас с этим человеком достаточно долгая история вражды, так что — в очередь, ребёнок.

— Дедок нашёлся... Ладно, не смотри на меня так, не полезу первым, я понял. Ты только с ходу его насмерть не убивай, я же не зря ритуал рассчитывал.

Некромант кивнул, но был уже слишком глубоко в своих мыслях. Ликс выхватывал в видах Зиланда смутно знакомые очертания, словно когда-то уже был на этой забытой не только богами, но и всеми живыми и разумными существами планете, и теперь возвращался после долгого отсутствия. Застывший на полу пёс тяжело вздохнул, нелюбовь владельца к уходу почвы из-под ног он всячески разделал, так что теперь жался к своим двуногим и ждал, когда же его выпустят.

Удар был слабее, чем рисовало воображение Чумного, но всё ещё весьма ощутим. По восприятию колдунов тут же скользнуло чужое внимание, и от Ликса не укрылось, как на долю секунды исказилось лицо предка, дрогнуло, чтобы скривиться в гневной гримасе, но почти сразу же стало неподвижным. Всё-таки оказался прав? Александр едва дождался открытия капсулы, первым вылетая на остатки городской площади, через потрескавшуюся брусчатку которой пробивались бледные, едва живые травинки. Странно вообще, что те проросли в этой атмосфере, впрочем, в садах Смерти ведь тоже есть какая-то зелень...

Следом выскочил пёс, тут же принявшийся с шумом втягивать воздух новой планеты. Или, вернее, хорошо забытой старой, у их вида память предков передавалась от родителей к щенку, так что очень скоро эти улицы, каждый камешек стали казаться давно знакомыми. Он бы никогда здесь не заблудился, как бы далеко в необжитую часть Зиладна его бы не закинула судьба.

— О, какие люди! — вышедшее из переулка тело двигалось почти плавно, почти естественно, но шрам на шее выдавал чужеродность пришитой к нему головы. К тому же, фонило магией от него знатно, и, к удивлению колдунов, даже далеко не некротикой.

— Всё-таки Феликс. Давно не виделись.

— Ну да, в прошлый раз, помнится, я знатно погонял тебя по самым вонючим закоулкам.

— Это ты про тот момент, когда ты в итоге напоролся на мой нож. Сколько раз? Восемь? — даже глядя в спину Александра, Ликс по одной интонации прекрасно понимал, что на лице колдуна расплывается кровожадная улыбка, от которой даже Кост готов поджать хвост и скрыться в темноте зиландской столицы.

— Девять, мразь...

— О, так может добавим десятый для ровного счёта? — некрос повёл рукой, буквально вырывая из земли длинную кость, на мгновение переключаясь на неё. — Даже так? Какой прекрасный состав.

Ликс успел отдёрнуть пса в сторону и вместе с ним рыбкой нырнуть за капсулу, лишь бы уйти от столкновения двух давно не видевших друг друга однокурсников. Выпадами на импровизированных костяных клинках некроманты обменялись лишь на пробу, видимо, посчитав их неподходящим оружием для тёплой дружеской встречи. А вот банальный мордобой оказался куда ближе, особенно с применением бьющих по площадям заклинаний.

— Как думаешь, Кост, мне влезть или пусть сами перебесятся? Чувствую себя главным героем какой-нибудь четвёртой-пятой части фильма, когда появляется легенда из первых эпизодов. И он просто становится героем второго плана... Пойду пока посм...

— Не лезь! — рявкнули в два горла, прежде, чем остатки фонтана обратились в прах.

— Посиди там, мальчишка, пока я разогреюсь перед твоим убийством! — прорычал некрос. — Я зря что ли столько лет ждал, пока сюда переселится кто-нибудь из выблядков!

— Подбирай слова, когда говоришь о моей семье, отщепенец!

Ликс всё-таки выглянул из-за капсулы, как раз чтобы увидеть прицельный пинок по колену — и услышать хруст костей. Басманову тоже досталось — противник, пытаясь восстановить равновесие, ухватился за его плечо, дробя сустав. Рука повисла плетью, но некроманта это не остановило, лишь раздраконило сильнее. Силы уцелевшей руки хватило, чтобы откинуть Феликса к капсуле. Та вошла в землю под углом, создавая неглубокий тупиковый тоннель, едва в человеческий рост.

Кост кидается колдуну под ноги, заставляя потерять без того едва обретённый баланс. Хрящи и осколки костей, конечно, хрустят, вставая на место, но процесс этот — не моментальный, особенно в такой ситуации, где каждая секунда на счету. Ликс выныривает из своего укрытия, в которое его загнали против воли, с уже окутанными голой силой руками, но осколок кости входит в грудную клетку раньше, чем он успевает дотянуться. Для удара заклинанием не хватило пары жалких сантиметров. Он помнил сходящего с ума дряхлого старика, питающегося чужой силой, но колдун перед ним на голову выше — и буквально в том числе — и куда быстрее Астрелиса из воспоминаний.

— Как думаешь, ты переживёшь, если я на твоих глазах высушу твоего щенка? Ты ни одно серьёзное заклинание не сплетёшь, пока нервы не восстановятся, а я выжег много...

— Не боишься, что отдача замучает? — колдун жадно черпал силу на восстановление из амулетов, на глазах покрывающихся коррозией и опадающих за его спиной.

— Не успеешь. Знал бы, что именно в этого мальчишку притянется, придумал бы что иное, не стал бы закапывать...

— Ты ведь застал Зиландскую Чуму? — Ликс, ощущая себя бабочкой на булавке, попытался сняться с торчащего из груди кола.

— Я помню переселение с этой планеты, если ты об этом.

— Ты так много внимания уделяешь разуму, духу, что забываешь кое-что очень важное. Мне казалось, что ты должен был это учесть, но я, видимо, переоценил. Привык мерить чужие планы по окружающим умным людям, — голос булькал, пока кровь с импровизированного орудия казни стекала в сухую землю. — Все Зиландцы приносили клятву на крови, помнишь об этом? Знаешь, что случается с её предателями?

Он чувствовал, как кожу обжигает куда более пристальный взгляд, чем у любого встреченного колдуна, что здесь, что в этом мире. Госпожа ждёт исполнения его части сделки, но из ран пока не натекло достаточно, чтобы запустить откат.

Чумной не помнил об этом, пока занимался расчётами, и подозревал, что вряд ли бы вспомнил, если бы не прилетел сюда, на эту планету. В конце концов, не только у костяных псов часть знаний подвязана на место и происхождение, у местных некромантов тоже. Ликс дёрнулся, срываясь с осколка, хрипя и булькая кровью. Если кто-то думает, что разборки некросов — это полчища поднятых трупов, хруст костей и стенания неупокоев, он сильно ошибается. Всё это — лишь мелкие ссоры, показуха. Настоящая магия творится в тишине алтарных комнат, в храмовых залах, на кладбищах. С огромным количеством крови — прежде всего своей собственной.

— У нарушителя вассальной клятвы нет шанса на посмертие, нет возможности призвать кого-то себе на помощь в короткий миг выхода их тела.

— Мне сказали, что твоя родня создала чуму...

— А что одна сторона семьи создавала её для другой? Прослушал? — ноги и руки начали подрагивать, рана не закрывалась, правда, к этому приходилось прилагать усилия. — Помоги мне встать...

Александр вздёрнул его за ворот, поднимая на ноги. Аккуратнее бы не вышло, не одной рукой, но зато придержать — хватит и этого.

— Мы ещё можем договориться...

— За покушение, даже за неудачное, наказание только одно. И, поверь, смерть твоя не будет быстрой или лёгкой. Наша Мать слишком зла на тебя. А ты ведь не собирался просто мне угрожать, нет, ты хотел меня убить.

— Какой целеустремлённый ребёнок, — женский смех был слишком чужеродным в этом царстве кости, — а главное, очень послушный.

Домой?

Волна магии, поднявшаяся от напитанной кровью земли, развеяла прахом чужое, присвоенное некромантом, тело, заставляя голову прокатиться вглубь распахнутой капсулы. Ликс осел следом, наконец позволяя ранам затягиваться, пережидая бунт скрученного болью организма, пока всё ещё однорукий Басманов шагнул к голове старого, ещё буквально школьного, врага. Кост, недовольный тем, что такое увлекательное и весёлое метание заклинаний так быстро закончилось, заурчал, наклоняясь к багровой луже под хозяйскими коленями, принимаясь лакать.

– Тебе дай волю, ты и меня сожрёшь что ли? – колдун потянул животное за густую шерсть на загривке.

– Силы не трать. Тебе ещё его окончательно развоплощать.

Александр держал голову, словно заядлый баскетболист – мяч, и в целом выглядел заметно живее остальных. Как ни странно, даже при прямом столкновении, досталось ему меньше всех. Во внутреннем рейтинге Чумного предводители Горгулий низводились до ранга зубров, а гордое звание динозавра намертво – лучше слова и не подберёшь, да? – закреплялось за колдуном.

– Прямо сейчас? Я этот ритуальный круг сейчас разве что своей кровью и потрохами выложить могу. Блядское ребро!

– Что там?

– Осколки из лёгкого дрейфуют. Сейчас, две минуты, выйдут и я встану.

– Мы вроде не слишком спешим, да, Феликс? – мужчина обратился к голове.

– Вот ты как был сукой – сукой и остался. И ты тоже, – недобитый некромант скосил глаза на младшего в их внезапной тройке. – Надо было придушить, когда была возможность.

– Хорошая мысля, как известно, приходит опосля, – вместо обычной ухмылки у Ликса получилась болезненная гримаса, а тяжёлый кровяной дух забил и нос, и горло. – Как говорил один мой товарищ, то, что нас не убивает, однажды пожалеет, что всё-таки оставило в живых. Подозреваю, что Андрей цитировал, но хуже от этого выражение не становится.

– Проклясть бы вас обоих, – голос у Феликса был тихий и дребезжащий, пусть и очень злой, голосовые связки ему повредили знатно.

– Опять же, надо было раньше об этом думать, – произнёс Александр, тяжело усаживаясь плечом к плечу с Чумным. Голову заклятого врага он устроил рядом, специально или нет – но лицом в землю. – Надо же, а казалось, что всего ничего прошло…

Ликс нашёл взглядом хронометр внутри капсулы. Ну да, по его ощущения они приземлились с полчаса назад, а выходило, что прошло раз в пять больше. Всё-таки сильной стороной некросов было чувство направления, но никак не времени.

– На самом деле, я не думал, что земля мне отзовётся. Слишком давно никто тут не жил из нас…

– Возможно, предки проводили какие-то ритуалы, обеспечивая контакт. Хватило бы даже пары горстей местной почвы, чтобы сохранять “связь с родиной”.

Алексей кивнул, прикрывая глаза. Боль практически отступила, всё-таки он по природе своей был куда более вынослив, да и в прошлой жизни магическая одарённость сказывалась, но вряд ли бы тогда он смог с пробитым лёгким и раздробленными рёбрами сказать что-то в духе “сейчас я немножко посижу и пойду проводить затратный обряд, секунду только подождите”. Кровопотеря давалась тяжелее, с восстановлением её запасов у некросов наблюдались некоторые проблемы, так что когда их заберут отсюда, он сам пойдёт к Оййоху под капельницы. Магия магией, а достижениями медицины лучше не пренебрегать.

Вставал держась за своды “кратера” от капсулы, но от помощи предка отмахивался. Его манил к себе виднеющийся в отдалении бывший королевский замок, похожий скорее на мрачный склеп, чем на место проживания правящей семьи.

– Ты имя своего предшественника знаешь? – Басманов оправился быстрее и теперь был готов ловить шатающегося как пьяница в запое потомка, всё-таки пробудить давно заснувшую клятвы – это вам не в тапки нассать.

– Я не помню, под каким он проходил. Права на него его лишили. Зато местные колдуны следуют очень древней традиции называть страну по имени династии-основательницы.

– Зиланд?

– Зиланделикс.

– В местных исторических событиях я понимаю всё меньше, – улыбнулся Александр, подумавая над тем, чтобы допинать голову Феликса до места ритуала как футбольный мяч, но вбитые в голову правила скорее приличия, чем морали, всё-таки победили.

– Я тоже. Но будет время разобраться. Сейчас главное упокоить вот это…

– Я не “вот это”!

Впрочем, былого запала в голосе некроманта-переселенца уже и не слышалось, то ли смирился, то ли всё-таки устал жить и бороться за жизнь – всякое бывает, тут не угадаешь. А спрашивать никто не хотел. Ликс, ведомый зовом крови, повёл Басманова по узким дорожкам заброшенного сада с белой словно кости травой. Подходящее место пряталось не в подвалах, им оказалась правильной формы площадка между склепами, где лежали как сами представители династии, так и их самые близкие и преданные помощники.

Рисовалось легко, земля здесь откликалась ещё охотнее, рисунок проступал сразу на мелких камешках, которыми была выложена площадка, те меняли цвет. Александр, стоящий на краю тропинки, пробормотал что-то про оригинальное и весьма удобное решение. Такие линии точно не затрутся сапогами. Слова, исходящие от потомка, старый некромант не узнавал, язык был ему чужд, но почему-то общий смысл угадывался на уровне ощущений, зато Феликс кривился. Но не брезгливо, а скорее недоверчиво, будто не понимал, откуда в недоучке, которому он старательно скармливал лишь жалкие обрывки знаний, взялось всё это.

– Давай его сюда, – руки Чумного заметно дрожали, вызывая сомнения в готовности проводить призыв.

По правде говоря, Басманова терзали сомнения и в необходимости ритуала, уж слишком явным было Её присутствие, но останавливать прущего к своей цели потомка? Он не имеет права вмешиваться там, где колдуна буквально ведёт сама сила, и потом лишь молча передаёт голову.

Слова так и остались неразличимыми, так что Александр лишь отошёл в тень, чтобы ненароком не сбить, не вмешаться. Здесь всё слишком напоминало сады, может и грань с тем миром была тоньше, ему почём знать? Некрос задумчиво рассматривал начитывающего заклинания потомка, прикидывая его дальнейшую судьбу. Что ни говори, какие обещания не давай, а правителя из парня не выйдет, может, раньше и можно было слепить, а сейчас уже время упущено. Так что, если он остаётся тут, ему срочно нужно будет подбирать супругу. Вернее, сосуд для неё. Вот уж не думал, что в такой семье может появиться на свет такая безрассудная девица. Мария на авантюру с переселением согласилась моментально. Вот на Зиланделиксе перетрухнут, когда давно закопанная “принцесса” откопается.

Дело за малым – за согласием Матери, но, думается, та не откажет.

А вообще открытие в Чумном такого талантливого ритуалиста – огромный сюрприз. Уж неизвестно, почему, но Мать явно была к нему благосклоннее, чем ко многим, даже к самому Александру. Как ни странно, но ревности к божеству не было.

–...домой? – голос Алексея вырвал из раздумий.

– У меня есть идея получше, – Смерть всегда внезапна, зачастую и пугающе удивительна, так что интересно послушать её решение. – Не знаю, сказал ли тебе твой предок, но к тебе одна сумасбродная девица рвётся в этот мир…

Басманов-младший пристально посмотрел на предка, но промолчал, прекрасно понимая, о ком идёт речь. Он мог бы злиться за авантюру за его спиной, вот только не получалось.

– Хочешь возможность ходить туда-сюда между своими телами? Старое-то вместилище ещё ждёт.

– А так можно?

– Ну, если я предлагаю, – покровительница вдруг стала выглядеть совсем юной, – значит можно.

– Тогда…

Что ж, на этой прекрасной ноте мы заканчиваем первый том)

Я даю неделю себе на перерыв - и занятие другими историями, а то есть у меня задумка на конкурс попаданцев. А вам - на обратную связь, ведь именно от неё будет зависеть, как скоро появится второй том, и будет ли он вообще. Что решит Ликс?

Оглавление

Пролог

Упокой, Господи...

Неунывающий

Неудачник?

Новое знакомство

Оператор

Вам здесь не рады

С почином

Ну, здрасьте, приятного вам аппетита

Предки

Остро

Зам.капитана

В новый путь

Приехали-1

Приехали-2

Чума - 1

Чума - 2

Исцели себя сам - 1

Исцели себя сам - 2

Вновь Чумной - 1

Вновь Чумной - 2

Старые знакомые - 1

Старые знакомые - 2

Старые знакомые - 3

Старые знакомые - 4

Домой?