За грань. Инструкция по работе с вампирами (СИ) [Анастасия Амери] (fb2) читать онлайн

За грань. Инструкция по работе с вампирами

Глава 1

Серебристый седан стремительно мчался по ночной трассе. Международный аэропорт Калгари находился в нескольких милях от небольшого городка затерянного где-то в провинции Альберта. Однако же, несмотря на свои размеры, этот городок для некоторых являлся отличнейшим курортом, уводящим в, своего рода, спокойствие, дарящим чувство защищенности и уверенности. Я дико устала после работы и перелета. Все чего сейчас желало мое изнывающее от тесного костюма тело так это горячей ванны и кружки капучино, но, увы, предстояло еще одно важное дело. Начальник не стал выслушивать все мои протесты, а просто запихнул меня в самолет. Ну, ничего, я потом добьюсь сверхурочных.

За своими размышлениями насчет несправедливой работы и такого же гадкого босса я не заметила, как мы заехали в город. Наступила осень и ночи теперь стали темнее, солнце садилось раньше, а прохладные ветра заставляли надевать пальто или ежиться, перебегая из здания в машину. Несмотря на довольно позднюю ночь, улицы были заполнены прохожими. И не потому, что он кишит ночными клубами или вроде того. Просто подавляющее большинство его обитателей бодрствовало только в это время суток. Дневной свет им противопоказан так же, как высокая радиация людям. Это город мертвых, город вампиров. Лишь первородные могут выносить и вполне комфортно чувствовать себя под солнечными лучами. Остальные же сгорают дотла. Сюда приезжают, чтобы умереть или жить нормально среди сородичей. Человек здесь редкий гость. Но те, кто попадает в этот город, грозят пропасть навсегда для мира живых. Лишь самые везучие удостаиваются бессмертия. Первородным и высшим вампирам не нужен рост мелких. Вампиры начали вырождаться, каждое новое поколение в разы слабее своих предшественников. У молодого поколения теперь даже нет выдвигающихся клыков, они, к своему позору, протыкают шею жертвы каким-нибудь подручным средством. Или того хуже — пьют кровь из донорских пакетов. Никаких тебе налитых кровью глаз и длинных когтей. Они слабы как обычные люди.

Шофер смотрел на меня через зеркало заднего вида с любопытством и легкой улыбкой на губах. Я нисколько не переживала насчет того, что во мне могут распознать живого человека. Такие, как он не могут чувствовать смертных, потому что были порождены не самыми сильными высшими вампирами или такими же низшими. Чем ниже вампир находился в цепочке от первородного, тем невыразительней были его силы. Только прикоснувшись и почувствовав тепло, они смело могут назвать, кто стоит перед ними.

— Первый раз в городе?

— Бывала, — равнодушно отозвалась я, глядя в окно на прохожих.

— Бизнес?

— Угадал. А как давно ты здесь?

Его светлые глаза оценивали меня, пытаясь понять, что я за фрукт. По одежде или манере поведения вычислить вампира тоже не удастся, ибо все мы, живые и «мертвые» существуем в одно время, мы все подвержены моде. Я же сейчас выглядела обычно: по-деловому. Каштановые волосы собраны на затылке в высокий длинный хвост, на мне обычный темно-синий костюм с юбкой, что на ладонь выше колен, совершенно обычная черная кожаная куртка и туфли на высоком каблуке.

— Некоторое время, — уклончиво ответил водитель. Он чуть помедлил. — Вы одна из нас?

Это звучало так по-детски, что на моих губах невольно проступила усмешка.

— Сам как думаешь? — я с вызовом посмотрела на него.

— Не могу понять, — честно признался водитель.

В ответ я лишь пожала плечами и снова поймала на себе заинтересованный взгляд.

Меня высадили у частного дома в богатом районе города, где редко появляются прохожие. Ночь пахла дождем. Где-то вдалеке послышался раскат грома. По виду домов трудно было сказать, что здесь обитал один из высших вампиров: двухэтажный, в колониальном стиле, с обилием света внутри, на лужайке перед домом росли красные и белые розы. Все описывалось одним словом — образцовость.

— Эй, девушка! — Водитель обаятельно улыбнулся. — Что делаешь завтра вечером?

Послав не менее привлекательную улыбку, я ответила:

— Видимо, с тобой встречаюсь.

— Тогда у старых часов около девяти. Знаешь, где это?

Я сказала ему, чтобы не волновался и ехал обратно. Машина скрылась за углом. Мы так и не узнали имен друг друга. Как только на улице вновь стало пустынно, я превратилась в деловую леди. Предстоял тяжелый разговор с одним из высших, и следовало собраться. Вообще это моя первая встреча с вампиром подобного уровня без начальника. Я постаралась запихать как можно глубже страх и панику, чтобы никоим образом не выдать себя. Страх способен убить. Йоан много раз повторял, что это первобытное чувство способно затуманить любой, даже самый пытливый ум.

Дом встретил меня огромным светлым холлом, с большим количеством ламп и позолоты. А вот здесь уже начинал чувствоваться стиль хозяина. Широкоплечая охрана тщательно меня осмотрела, после чего я со скрипом в зубах выложила свой короткий и плоский нож им на столик. Ребята многозначительно переглянулись и повторили обыск еще внимательнее, разве что, не залезая ко мне в трусики. От их прикосновений потом долго неприятно чесалась кожа. Меня повели вглубь дома по узкому темному коридору, вдоль стен которого тянулись бесчисленные портреты хозяина, здесь я невольно почувствовала себя овцой, запертой в клетке с волками. С портретов надменно смотрел круглолицый мужчина за пятьдесят с темными волосами и большими залысинами. Усы его были как у Эркюля Пуаро. На одной из картин он представал молодым мужчиной, одетым в костюм времен серебряного века. Как и сказал мой босс — ему чуть больше ста лет.

В комнате, следовавшей за коридором, мне сразу стало душно. В полумраке на мягких диванах и креслах сидели господа (именно так, другое слово здесь просто не подходило), которые при виде меня тут же перестали о чем-то шептаться. Единственное, что освещало интерьер это полыхающий камин. Многие части комнаты погрязли в густом мраке, а в воздухе витал тяжелый запах дорогих сигар и крови. Свет пламени отражаясь от лиц мужчин, придавал тем зловещий вид. Здесь собрались отнюдь не мелкие пешки, а серьезные игроки. Все высшие, может даже, и первородные почтили хозяина своим визитом.

— Оу, мисс Мэйер, а мы уже заждались вас, — раздался откуда-то сбоку липкий мужской голос с невероятно сильным английским акцентом.

Мои щеки ярко пылали от невыносимой духоты, но я старалась скрыть свое волнение за скучным выражением лица. Всем своим видом показывая, что на меня не действуют все эти спецэффекты.

— Как прелестно, — прямо передо мной возник пухловатый хозяин дома с усами Эркюля Пуаро, — жизнь — это так красиво. Только посмотрите, как алеют ваши щечки и губы!

Еле сдерживаясь, чтобы не пнуть этого недоделанного артиста, я дежурным деловым тоном начала:

— Рада, что вам понравилось, мистер Поппвел. Может, перейдем к делу? Мой босс хочет как можно быстрее закончить все это, — открыв сумку, я помахала перед носом хозяина бумагами. — У меня договор. Показывайте ваш товар и расходимся.

Хозяин дома деловито покрутил пальцами свои усы и пару раз хлопнул в ладоши.

— О, дорогая, мисс Мэйер, можно звать вас просто Соня? — я кивнула. — Соня, как вы привлекательны в своей игре в бесстрашную леди! Такая решительная и нетерпеливая, но такая хрупкая и живая.

Он облизнулся как бы невзначай и с гадкой улыбочкой оглянулся на своих гостей.

— Нет, я не собираюсь вас пугать! Ни в коем случае! Я просто говорю о том, что вашему хозяину повезло иметь такой прекрасный экземпляр.

Он попытался разглядеть на мне следы укусов, явно думая, что я очередная любовница или донор начальника. Дело в том, что первородные и высшие вампиры умеют гипнотизировать жертву, но если ты являешься уже чьей-то, как выражается одна моя знакомая «гипно-игрушкой», то остальные не в силах на тебя повлиять, чем мистер Поппвел с самого начала нашей беседы и занимался. Вампиру было невдомек, что природа наградила меня редким и полезным навыком — полной невосприимчивости к вампирским чарам. Даже мой начальник был не в силах что-то с этим сделать.

Немного раздражает, когда тебя держат за чью-то подстилку, но, увы, здесь мне пришлось подыграть, ибо это повышало шансы выйти из дома нетронутой.

— Мистер Йоан Стрэнд не оставляет укусы там, где их может увидеть всякий прохожий, — я вызывающе подняла бровь.

Имя моего босса прозвучало в этой тишине как гром среди ясного неба. Естественно все здесь его знали и боялись. Он был темной смертоносной лошадкой на доске расстановки сил, его ходы и интересы были мало кому доступны. Даже его главной подручной — то есть мне. Заигрывать с его «объектами собственности» очень опасно для шкуры. Мистер Поппвел резко изменился в лице и отошел от меня.

Включился свет, а вместе с ним в комнату привели трех девушек. Все как на подбор с ангельской внешностью.

Я подошла и оценивающе оглядела первую с вьющимися волосами цвета слоновой кости. Аккуратный носик чуть вздернут, небольшая россыпь веснушек на переносице, чистые зеленые глаза, пухлые алые губы. Высокая красивая грудь, тонкая талия. Она была одета в небесно-голубое платье до колен, походившее скорее на кукольное. Когда я захотела ощупать шею, то она отпрянула, испугано глядя на хозяина дома.

— Девушки, не бойтесь, она теперь ваша новая хозяйка, — пренебрежительно кинул мистер Поппвел, — отвечайте на все её вопросы честно и во всем подчиняйтесь.

Все трое кивнули.

Я заглянула в зеленые глаза первой:

— Тебя кусал кто-нибудь?

— Нет, госпожа, — чуть слышно ответила она.

— Ты девственница?

— Да, госпожа, — так же тихо.

— После твоего похищения тебе давали пить какое-нибудь лекарство?

Хозяин дома недовольно заворчал позади меня, но я не обратила на это никакого внимания. Да, стоило учесть все риски. Бывало, что таких кукол накачивали наркотиками или определенными веществами, которые не сразу могут распознать по запаху вампиры. Отравления, смерти и прочие неприятные последствия случались пусть и редко, но все же имели место быть.

— Нет, госпожа.

Я удовлетворительно кивнула и перешла к осмотру остального товара. Все девушки оказались чистыми и покорными. Люблю иметь дело с профессионалами. Пусть мне была неприятна, даже отвратительна деятельность перепродажи смертных, но поделать с этим я ничего не могла. Наша контора занималась этим ради статуса в вампирских кругах и хороших…очень хороших денег. Множество вампиров с хорошим достатком имеют своих тараканов в голове. Вот такие толстосумы и заказывают у нашей скромной конторки разномастный товар от старых, давно потерянных часов, до разного рода порно и вот таких доноров. Йоан говорил, что девственность девушки не влияет на вкусовые качества её крови, ведь девственность — скорее социальная норма, чем факт. Даже наличие или отсутствие плевы не говорит о том, что девушка девственна или нет. Но многие вампиры отмечают: осознание, того, что твой бутерброд никто до этого не облизывал дает приятные ощущения. Мне не хотелось даже представлять, что будет с этими «ангелочками».

Я просто выполняю свою работу.

— Что вы мне дадите за двух рыженьких и блондиночку? — крутя между пальцами свои усы, деловито поинтересовался Поппвел.

Я протянула ему договор. Он долго его проверял, а потом рассержено сказал:

— Соня, вы в курсе, что девственницы в нашем мире стоят дороже? Почему тогда только у одной цена выше, как же вторая?

— По договору нам была важна девственность именно белокурой девушки, а насчет остальных ничего не было сказано, — я пожала плечами.

Это была вовсе не моя проблема.

— Но… — если бы он был жив, то непременно задохнулся бы от возмущения.

— Мистер Поппвел, я вас умоляю, условия договора не могут быть переписаны. Мне вернуть вам товар обратно и лететь домой?

Хозяин дома отрывисто поставил свою подпись на двух экземплярах договора.

Глава 2

Солнце, как же я его люблю!

Я сидела на лавочке возле закусочной, единственной работающей в дневное время и впитывала в себя последние теплые лучи небесного светила в этом году. Кофе был премерзкий, но шедшая к нему булочка в подарок оказалось невероятно вкусной. На улице тишина и лишь шелест листьев, подгоняемых ветром по дороге, нарушал её. Впервые за долгое время меня посетило невероятное умиротворение и спокойствие. Утром у меня было слишком много дел, пришлось оформлять новых игрушек и переправлять новым хозяевам. Пусть девочки вели себя покладисто, однако такая вещь, как продажа смертных дико выматывала меня эмоционально.

И как подарок судьбы зазвонил мобильник.

«Флинн Доуэлл», — гласили слова на экране.

Я счастливо улыбнулась и ответила:

— Эй, Флинн, как дела?

— Привет, хорошо. Я слышал, сегодня отличный спектакль в театре намечается, что скажешь? — в его голосе сквозила надежда.

С Флинном Доуэллом я познакомилась пару месяцев назад — едва не сбила мужчину, когда он, задумавшись, решил прогуляться на красный свет. Тот день не задался у меня с самого начала, усталая и злая я неслась за рулем своего Порше и не заметила, что какой-то парень решил выскочить прямо под мои колеса. От трагедии уберегла его изворотливость. Флинн вовремя отпрыгнул и едва не стал жертвой моего гнева, когда я выскочила из-за руля, чтобы вбить ему в голову пару элементарных правил дорожного движения. Кончилось все тем, что я подвезла его до дома. Разговор был такой легкий, что я вмиг забыла все тягости, коими меня пытался добить босс в тот день. Флинн оказался глотком свежего воздуха в этом затхлом мире бессмертных. У нас никак не совпадали графики, потому мы успели побывать только на четырех свиданиях и последние несколько недель отчаянно пытались увидеться вновь.

— Я бы с радостью, но застряла в Канаде по работе, — надеюсь, он различил обреченность в моем голосе. — Наберу тебя, когда буду свободна. Ох, черт. Надеюсь, это не повиляет на мои баллы?

Флинн легко рассмеялся.

— Об этом, мисс, мы поговорим при встрече, — он немного помолчал, послышался неясный звук, что-то вроде скрипа. Кажется, он куда-то шел. — А что там, в Канаде?

— А, так, товар забрать…

Мобильник пискнул, оповещая, что со мной хотят связаться по второй линии. Я недоуменно поглядела на экран.

«Стрэнд»

Только вспомнишь о начальстве, оно тут как тут. Этот мужчина когда-нибудь сведет меня с ума. Некоторые люди способны неожиданно появляться в твоей жизни и переворачивать её к чертям с ног на голову. Я обреченно вздохнула и пообещала Флинну, что перезвоню позже. Не успела я нажать кнопку приема вызова, как из трубки раздался рассерженный голос начальника:

— Мэйер, какого черта ты поменяла обратный билет?

— Ну, э…возникли незначительные проблемы с товаром, хочу уладить все до конца.

Он немного поразмышлял. Я даже знать не хотела, что случится со мной, если вдруг весь обман раскроется.

— Что за проблемы? — уже немного спокойнее.

— Говорю же, незначительные, я все улажу.

— Помни, я твою задницу сейчас прикрыть не смогу. Будешь выкручиваться сама.

— Я не дура, Стрэнд, — теперь уже я была раздражена. — Ничего с твоей ищейкой не случится.

— Не сдохни, — пророкотал он и отключился.

Огромная, дурацкая и дурно пахнущая случайность привела нас когда-то в одно время и в одно место. Не мало девушек, задержавшись по делам до поздней ночи, возвращаясь домой по узким и темным улочкам, задумывались или представляли в своем сознании: а что, если сейчас за очередным поворотом встретится маньяк или куча пьяных мужиков, желающих весело продлить свой кутеж этой ночью? Я не была исключением и мысленно корила себя за то, что не вызвала такси на выходе из бара.

Алкоголь в крови пусть и давал легкое ощущение собственной неуязвимости и бесстрашия, однако страх все равно брал верх, когда я едва ли не бегом преодолевала особо опасные участки дороги домой. Нет, у меня не было травмирующего опыта в прошлом или чего-то подобного, но мама всегда говорила, что не стоит лишний раз давать судьбе шанс пнуть тебя под зад.

Потому, когда в очередной раз, свернув в узкий проход между домами и заметив, что оказалась здесь не одна, я едва ли не закричала, выхватывая трясущимися руками дешевый складной ножик из сумочки. Смешно, в восьмидесяти процентах случаев нападения на женщин, у которых был с собой оборонительный складной тычок, заканчивались плачевно именно для женщин. Ножи в неумелых руках и при разных расстановках сил могли послужить лишь катализатором более сильной агрессии. Но, конечно же, эту статистику я быстро забыла, увидев, как рыжеволосый подросток на вид лет пятнадцати, прижимал к каменной стене здания какого-то рослого старика. Тот активно пытался отодрать от себя паренька. Единственный, доживающий свое фонарь на той стороне прохода мерцал в предсмертной электрической агонии. Было темно, и с такой иллюминацией сцена выглядела куда страшнее, чем могла показаться в свете солнечного дня.

Все же кто знает, вдруг эти двое частенько развлекаются подобными играми? Увы, хрипение старика и слишком громкое чавканье парня пугали. Это вовсе не походило на милую встречу.

Я стала пятиться и меня заметили. Старик выпучил глаза, силясь что-то сказать, но из разорванной гортани было слышно лишь бесполезное бульканье. Рыжеволосый парнишка оторвался от трапезы и широко улыбнулся, обнажая пасть с острыми зубами. Его подбородок был залит кровью. Помнится, мне еще отстранённо подумалось, что мальчик питался как-то неаккуратно. Мужчина в его руках затрясся и мертвым телом свалился на грязный, мокрый асфальт. Рыжеволосый издал странный, звук, в котором с трудом можно было узнать смех, только этот смех больше походил на звон цепей. Подросток облизнулся, жадно пожирая меня глазами, но предпринять ничего не успел. Словно из ниоткуда, между нами, всем своим внушительным ростом встал четвертый участник этой сцены.

Конечно, это был Йоан, выискивающий, куда подевался его добрый смертный помощник. К сожалению, первородный не успел к тому моменту, когда старик умер. Злости его не было предела.

— Твоему подручному мешку с костями уже ничего не поможет, Стрэнд! — словно сумасшедший расхохотался парнишка, растирая пальцами кровь убитого по лицу.

Высокий светловолосый мужчина ничего ему не ответил, только на мгновение будто растворился в воздухе, а после прямо на моих глазах рука паренька отделилась от тела. Он и сам был поражен такой быстрой ампутации. Все происходило столь стремительно, что мой простой человеческий взор практически ничего не заметил, лишь уши слышали треск разрываемой ткани, ломающихся костей и жуткий, ни с чем несравнимый звук разрываемой плоти. Рыжий даже не успел вскрикнуть, как стал кровавым месивом. В нос ударил запах, какой сложно описать, одновременно сладковатый и острый. От него мне сделалось дурно, и я никак не могла заставить себя уйти, глядя на ужасающую картину, снившуюся мне еще очень долго в ночных кошмарах.

— Уйди и забудь все, — стальной голос с сокрушительной болью врезался в мое сознание, при этом его тонкие губы не дрогнули.

Я взвизгнула от его резкого появления прямо передо мной на расстоянии вытянутой руки и метнула несчастный нож за доллар с заправки. Йоан чуть отклонился и единственное, что давало мне ощущение хоть какой-то уверенности и защищенности с металлическим стуком упало где-то позади него. Несмотря на недавние действия, он практически не запачкался, лишь на его по-мужски красивом нордическом лице было несколько капель крови. О красоте или сексуальности этого мужчины, конечно же, в тот момент трезво думать я не могла. Это пришло гораздо позже.

— Отойди! — едва ли не в истерике выдохнула я, уже красочно представляя, как это существо с кристально-голубыми глазами, сверкавшими сейчас в полутьме, будет разрывать меня на кусочки.

«Уйди и забудь» — его голос более настойчиво надавил на мою голову, мне показалось, что череп раскалывается, я не сдержала стона, полного боли.

— Да, ты прав, я лучше пойду, подальше, своей дорогой, — просипела я, мгновенно взмокнув от тошнотворной мигрени.

Я развернулась и припустила, быстро стуча каблуками сапог по асфальту. Но, увы, я не знала, что это вампир и он пытался загипнотизировать меня, иначе вела бы себя куда спокойней, попытавшись подыграть. Естественно, отпускать меня никто не стал. Миг и меня схватили за горло.

— Чья ты игрушка? — злобно сверкнул глазами мой будущий босс, ища взглядом хоть какой-то намек на укус на моей коже.

Тогда я не поняла, что он имел в виду, но потом долго размышляла: его вопрос был логичным, раз я не поддалась гипнозу. Я вполне могла быть игрушкой того паренька или другого вампира, который желал бы подобраться поближе к Стрэнду — общества сородичей он, на самом деле не искал, жил достаточно обособленно и, по меркам других первородных крайне скромно. Будто не хотел светиться лишний раз.

Я вздохнула, откусывая булочку, наблюдая, как ветер несет по улице опавшие сухие листья. Тишина придавала какое-то умиротворение, хотя воспоминание о той ночи всегда тревожило меня и заставляло вновь вспоминать первую встречу со смертью, которая теперь стала неотъемлемой частью моей жизни.

Жаль, выбора особо тогда у меня не было: либо Йоан убивал меня, либо я вставала на замену убитого старика. Он служил первородному много лет и тогда, заметая следы ночной драки вместе с незнакомым, сумевшим запугать меня до чертиков вампиром, я дала себе обещание не умереть так же, как мой предшественник. Да, было время — я верила, что из сложившейся ситуации есть выход лучше смерти.

Как же я ошибалась.

* * *

— Какого хрена ты делаешь? — мужчина, все еще не веря в происходящее, даже не пытался освободиться.

Водитель, с которым у меня было назначено свидание, лежал попрек кровати, намертво замотанный в полиэтиленовую пленку и для пущей безопасности повязанный вокруг цепью с тяжелым амбарным замком. Пришлось изрядно попотеть, чтобы провернуть это с бессознательным мужчиной, но рука у меня была опытная. С каждым разом получалось все быстрее и лучше. Он только что пришел в себя и не до конца осознавал, что происходит.

Еще полчаса назад вампир был уверен, что сегодняшней ночью ему удастся разлечься со мной и заодно хорошенько подкрепиться. Когда он в первый раз коснулся меня и понял, что я все-таки отношусь к миру живых, то тут же просиял. Я же прикинулась двинутой вампирской нимфоманкой. Он подвернулся так кстати, мне даже не пришлось самой искать жертву.

Укол с серной кислотой прямо в шею способен вырубить кого угодно, даже молодого вампира на срок около получаса, но, увы, убить она его не может. Все-таки они отчасти бессмертны. Я бывала в вампирском городке не раз. Мне удалось накопить на неплохую квартирку здесь, благодаря щедрым дивидендам от босса и подработке. Конечно же, Йоан знал об этой недвижимости. Он лишь раз спросил на черта мне квартира, когда здесь есть замечательные отели, на что я, не моргнув глазом, ответила про пассивный доход от сдачи посуточно и то, что ненавижу спать в отелях. Этого оказалось достаточно, и Стрэнд не вдавался более в дело. Зачем ему знать, что я тут храню все, что нужно для своего небольшого бизнеса?

По моим подсчетам через несколько минут кислота должна полностью выветриться из организма вампира, так что время поболтать еще было.

— Прости, Джейки, но я не готова к мимолетным связям и не хочу делиться кровью, — я села на пол рядом с его шокированной головой и вздохнула. — Ты неплохой парень, правда, но мне нужна только твоя кровь.

То есть, его жизненная сила. Полностью опустошенный вампир может впасть в литургический сон на несколько недель, если повезет, то он очнется очень голодный и без единого намека на разум. С высшими так провернуть не получится. Во-первых, они не допустят подобного надругательства над собой. Во-вторых, жизненная сила у них на несколько порядков выше, чем у обычного вампира, поэтому они могут умирать веками. В-третьих, не факт, что они после опустошения отключатся и не смогут дать тебе по голове.

— Что ты имеешь в виду? — ужаснулся он и начал вяло дергаться, еще страдая от последствий инъекции.

— Я выкачаю из тебя всю кровь и продам ее старому богатому человеку. Просто работа, — пожала я плечами.

Скажете, что у меня не все дома, раз я даже не поступаюсь никакими моральными принципами и убиваю ни в чем невиновных вампиров? Может быть и так, но сама я недолго сопротивлялась предложению одной знакомой вампиршей в этом занимательном, пусть и опасном деле. Тем более невиновных вампиров не существует, кто его знает, сколько этот милый Джейк убил простых смертных в своей жизни?

Признаюсь, первые три раза мне было жутко и не по себе, но потом я также, как и в работе с Йоаном слегка очерствела и оправдывала это работой и деньгами. Самой себе я ни в чем не признавалась, лишь, бывало, не спала сутками, чтобы кошмары не донимали меня особо сильно.

— Ах ты, сраная дрянь! Психопатка чертова, отпусти меня! — он в гневе задергался, изо рта брызгала слюна.

Освободиться ему не удалось, не зря же я старалась.

— Джейки, не надо так громко кричать, — я страшно шикнула на него, что не возымело должного эффекта. Пришлось затыкать его рот кляпом и заклеивать поверх строительным скотчем. — Вот видишь, теперь ты даже слова сказать не сможешь.

Я нетерпеливо посмотрела на часы. Время пришло.

Джейк был тяжелым, я покраснела от натуги, стягивая его с постели. Теперь верхняя часть туловища вампира была наклонена вниз, хоть что-то. Конечно, лучше было бы подвесить его за ноги, но я была не такой дурой, чтобы устанавливать в собственной квартире, которую на самом деле сдавала, подвесную систему. Не каждый готов снимать бдсм-апартаменты.

Канцелярским ножом я с трудом вскрыла ему яремную вену. В это время он бился в ярости, старался освободиться и укокошить меня к чертям. Важно в такие моменты быть подготовленным. Кровь, найдя выход, полилась густым потоком вверх по его шее, волосам, прямо на пол, который уже был накрыт большим куском брезента. На меня полетели капли крови. Такое ощущение, что он нарочно хотел загадить все кругом. Я была одета в свои старые, уже проношенные джинсы и темную вытянутую толстовку, а волосы были забраны в хвост, поэтому я не страшилась испачкаться. С огромным трудом я вставила в начавшую затягиваться рану толстый катетер и направила его конец прямо в один из трех металлических термосов. Кровь вампира отличается от человеческой своей особой густотой, схожей, скорее с медом. Когда вампир питается, она немного разбавлялась и насыщала каждую клетку тела. У Джейка ее было мало — около двух литров — наверное, он давно не питался.

Джейк жил один, вся его семья погибла при взрыве бытового газа в одном из домов Калгари, сам он наткнулся на этот город совершенно случайно, когда его GPS в автомобиле накрылся. Здесь он не заимел ни друзей, ни девушку. Он отказался рассказывать, как стал таким. А мне было достаточно того, что его пропажу заметят не сразу, ибо на работе его не будут ждать в ближайшие два дня.

Я сочувственно гладила его по лбу. Он минут пятнадцать как затих, даже дыхание стало чуть слышным. Прошло уже два часа как я начала свою работу. Сначала мужчина неистово дергался, через полчаса он стал уставать, движения его сделались вялыми, еще час и он мог только вертеть глазами, да и то медленно. Сейчас же глаза Джейка остекленели, а кожа сделалась прозрачной и тонкой.

Еще немного и все было кончено.

* * *

— Мэлвин! — я радостно помахала чернокожему мужчине.

Это было здание почтамта. Немноголюдная конура без внешних окон, с двумя работающими кассами и тремя работниками. Мэлвин был хорошим другом нашей компании. Он спокойно мог организовать перевозку чего-либо, добыть разрешения на все, что угодно. Это был худощавый темнокожий в прямоугольных очках без оправы.

— Доброй ночи тебе, — он одарил меня белоснежной улыбкой. — Твой груз уже должно быть в Сакраменто. Но, ты тут. Что же тебя задержало?

Он облокотился на стойку кассы и подозрительно прищурился, будто пытаясь прочесть мысли. На секунду мне показалось, что Мэлвин все-таки способен на такой трюк, но он вдруг неожиданно расхохотался.

— Чего напряглась так? Мне дела до этого нет. Чем обязан?

Я водрузила на стойку коробку, в которой были бережно упакованы мои термосы с кровью водителя такси. Сейчас его тело уже должно было развеяться прахом в десяти километрах от города. Я потратила на это половину дня, радуясь, что вампиры в это время суток спят и не станут интересоваться, что это такое тяжелое их соседка тащит по лестнице.

— Оформи экспрессом на мое имя, — я протянула ему листок с адресом. — Решила себе сувениров набрать.

Есть такой удобный тип личностей, которым до лампочки все, что происходит вокруг них. Пусть даже на их глазах кого-то грабят или убивают, они просто проходят мимо, даже не подумав набрать полицию. И им плевать на твои чувства. И Мэлвин как раз относился к таким, что бесспорно было его преимуществом. Он никогда не спрашивал, что и зачем. Ему это попросту было не интересно. Он обеспечивал полную конфиденциальность любому клиенту, и это подходило моему маленькому бизнесу.

Посылка с уникальным содержимым быстро исчезла со стойки — Мэлвин оформлял все быстро, что и глазом моргнуть не успеешь. А после чернокожий потерял к моей персоне всякий интерес и, пребывая где-то на своей волне, скрылся за дверью в другой отдел. Делать здесь мне больше нечего. Я направилась ловить такси до аэропорта, чувствуя только усталость и раздражение. По идее бокал вина или горячая ванна — лучше всего, если в ней меня будет ждать Флинн Доуэлл — могли бы вернуть меня в хорошее расположение духа, но с тем графиком, какой выстроил Йоан, это было мечтой.

Стрэнд уже успел скинуть сообщением несколько задач с пометкой «очень срочно», а это значило, что я опять буду поднимать все наши связи и добывать очередную безделушку для богатого человека. И не факт, что все обойдется без посещения даркнета или закрытого аукциона.

Глава 3

Аэропорт Сакраменто как обычно встретил меня обилием света и стекла. Здесь никогда не останавливалась жизнь. Массы людей, поддаваясь общему ритму, следовали в разные направления, некоторые прощались навсегда, кто-то прилетал в грезах о новой, более хорошей жизни в Калифорнии. Ты словно находился на, своего рода, стыке между разными жизнями. Мой самолёт приземлился далеко за полночь и все, чего мне хотелось — спать, растянувшись в полный рост.

Она была на своем любимом месте в зале ожидания, там, где находилась «слепая зона» камер наблюдения — небольшая часть пространства размером в три метра. Девушка, закрыв глаза, сидела под огромным пляжным зонтом на полу и впитывала в себя окружающую энергию. Длинные карамельного цвета волосы были распущены, единственное, что их сдерживало это яркая повязка вокруг головы. На лице ни грамма макияжа, зато украшений на теле было не счесть: это и десятки плетеных из ткани браслетов на руках, и несколько подвесок на длинной цепочке со знаками мира и любви, серьги в ушах были огромными медными дисками с цветочной вязью по кромке, а на каждом пальце по паре колец. От нее пахло сигаретами. Светло-голубые джинсы-клеш идеально сочетались с бледно-желтой льняной рубашкой, пуговицы которой были расстёгнуты до самого пупка. И, конечно, на ней не было лифчика.

Прохожие огибали ее так, словно не замечали.

— Привет, — я остановилась напротив нее, нервно озираясь, в надежде, что нас не увидят вместе. — Ты все медитируешь в самом людном месте Сакраменто?

Она лениво приоткрыла свои серые глаза и туманно улыбнулась:

— Чувиха, я уже начала скучать по твоей размалеванной мордашке.

Марджори Мэнсон, а именно так звали её, даже не потрудилась встать, только лишь предложила сесть рядом, от чего я отказалась.

Мэнсон встретилась мне пару лет назад. Она сама нашла меня и предложила подзаработать. Да, она вампир, но старается быть вегетарианкой, то есть питается либо донорской кровью, либо своим любовником, который сейчас где-то отсутствовал. Марджори навечно застряла в семидесятых, и в своем двадцатилетии. Она старается не замечать других вампиров, ибо они убивают невинных людей, с которыми стоит любить общаться, нежели любить их кушать.

— Солнышко, как твоя работа в Канаде? — Лукаво проворковала вампирша.

И еще, Марджори знала все и про всех. Каким образом? Без понятия, но каждая сплетня или слух не укрывались от её острого вампирского чутья. Очень полезный навык, учитывая, то какой нелегальный бизнес мы вместе вели.

— Чудно, Мардж, — поправив ремень сумочки ответила я. — Подарок скоро дойдет старому знакомому.

— Вот и клёво, — она достала из кармана смятую пачку сигарет, вытащила одну и закурила. — Он все думает, что эта хрень может сделать его бессмертным. Дурак. Сигаретку будешь?

Я поморщилась.

— Нет, спасибо.

— Это чисто травы, ничего плохого. Сама делала. Точно не будешь?

Я еще раз отказалась. Знаю я её травы. Один раз все-таки попробовала и меня потом так сильно вставило, что начальник едва не сожрал меня, когда его подручная, пропустив два дня, явилась в офис насквозь провоняв подвальной сыростью. И не вызывало никакого желания рассказывать ему, что я обнаружила себя в неизвестном подвале в обнимку с каким-то престарелым бездомным. Нет у нас ничего не было, мы только варили суп из ромашек и пели песни под укулеле.

— Жаль, расслабиться в такое время не помешает, — длинная затяжка, в меня полетел клубок дыма.

— Это, в какое «такое»? — я непонимающе уставилась на нее.

Мардж оторвалась от сигареты и впервые за время нашего знакомства посмотрела на меня не затуманенным взглядом и, встав, подошла настолько близко, что я могла ощущать слабое тепло ее тела.

— Неужели ты не заметила? Вот уже месяц неспокойно. Низшие шалят, жрут людей на право и налево, — Мэнсон склонилась ко мне и продолжила. — Я слышала, они что-то замышляют, но пока мы можем только догадываться, что у этих шавок на уме. Смертные исчезают, полиции насрать, равно как и правительству. Сдается мне, солнышко, что кто-то влиятельный штампует мелочь. И это не только проблема города или всего штата, это обуяло почти всю Америку, детка. Они расползаются, словно метастазы.

Ее дыхание щекотало мое ухо, по телу пробежали мурашки, а в носу засвербело от аромата табака и дыма.

— Это хреновая новость, Мардж, — выдавила я.

Правда, в новостях и соцсетях не было ничего об исчезновениях или нападениях, патруль не усилился. Все будто бы было спокойно. Или я совсем перестала замечать, чем живет человеческий мир?

— Еще бы, — она хохотнула, и я поежилась, когда губы вампирши слегка задели мочку уха. — Первородные хотят собрать совет. Твой любимый начальник тоже должен будет отправиться туда, в эту холодную и скучную Шотландию, — она отодвинулась и быстро огляделась. Секунда и передо мной вновь сидела не обремененная никакой ответственностью девушка. — Кажется, нас ждет нечто весьма увлекательное.

Это что-то новенькое. Срэнд никогда не рассказывал о существовании какого-то совета. Нет, я предполагала какую-то централизованную власть, но на мои вопросы он не всегда хотел отвечать, убеждая, что это не должно волновать меня. Наши дорожки с так называемой властью не должны были пересекаться, ведь подобное знакомство стало бы для меня смертельным. Еще узнают, что Стрэнд так и не понял, как можно на меня воздействовать, кроме грубой силы. Он пытался, что уж там. Моя голова зудела от самых разных его приказов и попыток. Было время, босс считал, что мой рассудок нужно затуманить и тогда я пила, иногда нюхала, но даже в таком состоянии ему ничего не удавалось сделать с моим непрошибаемым барьером.

Может, я попросту пустоголовая дура?

Стало быть, некий Совет есть, и Стрэнд будет участвовать в его заседании. Интересно, как проходят такие мероприятия? Они встречаются как старые знакомые, сидят, попивают кровь из людей и буднично обсуждают дела насущные? Или это выглядит, как заседание парламента? Мне захотелось расспросить начальника об этом.

Меня сильно клонило в сон и думать о чем либо, кроме мягкого дивана мне не хотелось, поэтому я поскорее решила распрощаться с вампиршей.

— Надеюсь мне не надо тебе напоминать…

— Я тебя не знаю и, если что, ты будешь все отрицать. Девятая ячейка, — она кинула мне ключи. — Захочешь повеселиться, заходи.

И она снова затянулась, уходя в астрал. Пусть людей вокруг много, но кажется, так никто не обратил на нас внимания. При всей своей яркой внешности Марджори Мэнсон умела оставаться невидимой. Я поскорее направилась к ячейке, где меня ждали премиальные.

* * *

— Вот черт, — пробормотала я, находя себя утром не в собственной теплой и мягкой кровати, а на диване в офисе.

Солнце сквозь панорамные окна светило мне прямо в глаза, а тело ныло от неудобной позы, в которой я умудрилась уснуть. Вчера перед тем, как поехать домой, я заскочила в офис, чтобы оставить бумаги для пунктуального Стрэнда, этим я компенсировала свое отсутствие на работе. И, честно, мне хотелось быть налегке по дороге на работу. Но что-то пошло не так и, уставшая от пятичасового перелета, тяжелого дня, переправки игрушек клиентам, я задремала, едва коснувшись пятой точкой черного дивана.

Мне нравился наш большой офис, обставленный со вкусом, как в клиентской части, так и в рабочей. Стрэнд снимал помещение на двенадцатом этаже башни Кэпитал Молл. Это был модерн в графитовых тонах, с деревянными панелями и монолитными полками, геометрическими лампами и серым гранитом на полу. Начальник не желал, чтобы хоть что-то тут напоминало антикварную лавку, поэтому за высокой бесшовной дверью в тон стенам было расположено внушительное хранилище для картин, статуэток, часов и прочих редкостей, какие были еще в работе. Поэтому он часто рычал на меня, если я имела неосторожность принести лишний живой цветок, коих мама отправляла непомерно много, сильно тоскуя по старшей дочке, оставившей родной Реддинг несколько лет назад.

А теперь, когда и младшая из дочерей Мэйер — Элис — покинула родительское гнездышко, поступив в медицинский в штате Вашингтон, мама все чаще высылала цветочки и другие милые безделушки. Признаться, по сестре я скучала не меньше мамы.

Я села, чувствуя, как затекли мои мышцы, взглянула на экран телефона и выругалась. До начала рабочего дня оставалось меньше получаса, а это значит, домой я не успею ни при каких обстоятельствах. Придется освежаться здесь и ходить в той же одежде. Учитывая, что прямо с утра ожидалась важная встреча с одним французом, за которым мы охотились достаточно долго, и нам обоим пришлось приложить немало усилий в выходе на него, я попросту не могла ударить в грязь лицом.

Одно хорошо у меня не было коллег, которые могли увидеть мой конфуз от побудки в столь неподходящем месте. В компании числились только я и Стрэнд.

Я потянула носом, оглядываясь по сторонам. В воздухе витал аромат свежесваренного кофе. Желудок предательски заурчал. Кажется, босс уже на работе, а это значит, что стоило ожидать чего угодно. Смотря, удалось ли ему хорошо утолить свой вампирский голод, хотя Стрэнд никогда не жаловался на отсутствие порции хорошей крови. Можно было благодарить судьбу хотя бы за то, что он не кормился собственной подчиненной.

Я вошла в обеденную зону, пытаясь хоть как-то пригладить то темное, взлохмаченное гнездо, в какое превратились мои волосы за ночь на не удобном диване. Стрэнда здесь не было, лишь кофе и едва ощутимый аромат самого вампира. Спешу сказать, что, несмотря на свою принадлежность к кровососам Стрэнд не гнушался обычной человеческой еды, пусть и делал это крайне редко. Это было странно, даже в среде таких, как он. Первородные на самом деле могли есть обычную пищу, без последствия для своего нечеловеческого организма, только никогда не прибегали к ней. Кровь была куда лучшим способом насыщения и, что греха таить, наслаждением.

«Разбей чашку», — серебряный росчерк чужого стального сознания ударил внутри моей черепной коробки.

— Разобью, если ты не прекратишь, — схватившись за виски, зашипела я от такого варварского и неприятного проникновения в сознание. — Только это будет уже моя воля, а чашка полетит в твою голову, Стрэнд.

Начальник отпустил мой разум, и я с облегчением выдохнула, разворачиваясь, чтобы посмотреть на него. Высокий мужчина с густыми волосами цвета льна, несмотря на просторное помещение, казалось, занимал собой все пространство. От первородного всегда исходила странная едва ли не трещащая электричеством энергия, и сколько бы между нами не было метров расстояния, мне всегда казалось, что он находится непозволительно близко. Я с лёгкостью могла представить его королем какой-нибудь северной страны с этим высоким лбом, четко очерченными чертами лица, неизменно холодными льдистыми глазами и тонкими губами. Его неприлично светлая кожа мгновенно темнела, становясь бронзовой, когда лучи солнца попадали на нее. Стрэнд выглядел на лет восемь старше меня, оставаясь тридцатидвухлетним, бог знает сколько сотен лет. Признаюсь, иногда мне снились эротические сны с его участием, раньше они приходили гораздо чаще наряду с кошмарами после нашей первой встречи. Но чем больше мы работали вместе, тем сильнее кошмары отодвигали в сторону сексуальную заинтересованность моего подсознания.

Конечно же, ему об этом знать не следовало.

— Объясни, какие «незначительные» проблемы были в Канаде? — он сверкнул глазами, внимательно следя за моей реакцией.

Я была готова.

— Мистер Поппвел предоставил трех девственниц вместо одной, по этому поводу он запросил больше денег, — не моргнув глазом, быстро ответила я.

Вам, мистер Стрэнд вовсе не обязательно знать истинную причину моей задержки. Жизнь мне пока еще дорога.

— Судя по тому, что старый прохвост не стал мне назойливо звонить, ты смогла найти увесистые доводы, — он прищурился, подходя ближе, однако едва заметное напряжение сошло с его лица.

— Я же твой лучший сотрудник, Стрэнд, — я быстро отвернулась, начав делать себе кофе и не желая больше зрительного контакта с ним, боясь, что он может что-то разглядеть в моем взгляде. Несмотря на то, что почти год нашего «партнерства» научили меня хорошо скрывать эмоции. —Самый веский довод всегда — твое имя. Оно невообразимым образом действует на всех высших вампиров.

Он довольно хмыкнул прямо за моей спиной и поставил на стол пустую маленькую чашку из-под своего двойного или может даже тройного эспрессо. Я не понимала его вкусов, если я заставала его за едой, то это всегда было нечто с невыносимо ярким вкусом. Правда, это было всего несколько раз. Особенно меня удивил вид вампира, задумчиво жующего один из самых жгучих перцев в мире — дракон комодо. Я видела на летних фестивалях, что случается с простым человеком, вкусившим этот перчик, и не представляла, как можно так созерцательно грызть этого маленького демона, способного расплавить твой желудок. Впрочем, эксперименты с едой меня мало касались. Главное — это была не я.

Он кусал меня лишь однажды, через пару месяцев после знакомства. Все в рамках своего затянувшегося исследования природного ментального барьера простой смертной. Сопротивляться не было смысла. На самом деле я была его заложницей, лишь с небольшими попусками, но старательно делала вид, что все нормально. Это был мучительный и весьма болезненный опыт, который повторять не хотелось бы ни за какие деньги. Вся проблема в том, что он не мог заставить меня испытывать наслаждение во время укуса, и я едва не кричала от невыносимой боли, жгущими нитями сковавшей мое тело. Стрэнд полагал, что сможет повлиять на меня, погрузившись длинными клыками в плоть, но, увы, вместо победы он лишь добился моего полуобморочного состояния.

Правая рука начала зудеть в месте, где когда-то оказались его клыки. Я опустила взгляд на едва заметную темную линию почти у самого локтевого сгиба. Если не знать, то никогда не догадаешься от чего остался след. Он почти исчез, но ощущения до сих пор были малоприятными.

— Приведи себя в порядок, Мэйер, — лениво бросил он, все еще оставаясь рядом, кажется, он не собирался разрывать дистанцию. Я снова мысленно выругалась. Эта его манера мне совсем не нравилась. — На встрече мне нужна ищейка в нормальном состоянии.

Я развернулась и едва не уткнулась носом ему в грудь. Он не пользовался одеколоном, вообще никогда не душился, однако его собственный аромат был таким чистым и запоминающимся, что я с легкостью могла вспомнить о нем даже во сне. Словно море перед штормом, когда удаляешься далеко от берега, а сверху накатывают грозовые тучи.

— Ты уверен, что это тот самый клинок? — я так быстро взяла себя в руки, что мои щеки не успели предательски покраснеть. Раньше мне бы понадобилось гораздо больше времени.

— Нет, — в его взгляде невозможно было что-либо прочитать. — Дождусь твоего подтверждения.

Несколько месяцев мы охотились за ритуальным клинком, принадлежавшему одному из племен майя. По слухам именно им был убит самый древний первородный.

Еще одна немаловажная причина, почему он до сих пор оставляет меня рядом с собой — моя странная чувствительность к древним вампирским артефактам. Подобная генетическая патология встречается среди смертных, не чаще альбинизма. Люди не замечают, что у них есть эта способность, в основном потому, что не с каждым рядом есть сведущий в чарах первородный вампир с не самым простым характером. Бывает, кончики твоих пальцев начинает сильно покалывать без видимых на то причин или заболеваний. Просто в какой-то момент, скорее всего где-то в музее рядом с очередным древним хламом у тебя возникает странное чувство, будто ты знаешь, как пользовались этой штукой, в твоей голове проносятся картины прошлого, будто бы выдуманного твоей фантазией, а кончики пальцев колет сотней неострых игл.

Смею разочаровать: эти картины вовсе не игра фантазии, а генетическое знание. Это происходило на самом деле. И если так, значит кто-то из вампиров, умеющих пользоваться особой магией, наложил на предмет чары или же на него проливалась вампирская кровь. На самом деле за год я сама не сильно разобралась в том, как работает «вампирский детектор» и как получаются разные виды артефактов. В последнее время у высших вампиров пошел тренд на коллекционирование таких предметов, они гордо выставляют с виду безделушки на обозрение и готовы платить за них баснословные деньги. Будто бы это могло приблизить их к силе или статусу первородных вампиров.

Но клинок, был не чьим-то заказом, а личной целью Стрэнда.

— Надеюсь, нам не придется начинать все сначала. Не хочу снова окунаться в воды темной части интернета.

В даркнете можно было найти что угодно, купить или продать не только наркотики, запрещенные товары или личную информацию, но и органы, и бог его знает, что еще. Все ограничивалось лишь фантазией человека. Я поежилась, вспоминая какие слоты видела, пока копалась в самом грязном месте человечества.

— Что не так? — его улыбка была скорее хищной, нежели похожей на то, что его позабавили мои слова. — Ты должна была привыкнуть. Люди — самые извращенные и жестокие существа на планете. Вирусы, бактерии, призраки и кровожадные лесные твари не способны породить в своем сознании самые изощренные пытки. Они бесстрастны, и им нет смысла мучить жертву.

Я слышала это не первый раз. Все время, пока мы вместе Стрэнд говорил, что нужно быть готовой ко всему, быть сильнее своих эмоций и тех, кто может меня убить. Поэтому три раза в неделю — исключая командировки — я посещала его особняк в респектабельном районе, где он пытался вылепить из меня хоть что-то, способное огрызнуться хотя бы в сторону низшего вампира. Или ему просто нравилось планомерно меня избивать.

— То есть люди, страшнее вампиров? — с усмешкой поинтересовалась я.

— Вампиры когда-то все были людьми, — пожал он плечами. — Дай человеку взойти на ступень выше других и увидишь, что даже самые порядочные начинают жестокую кровавую игру.

— И ты был человеком? — тут же выпалила я, понимая, что это могло быть первым его откровением. Я жаждала узнать, чуть больше о Стрэнде и первородных, кроме того, чем он кормил меня все это время: «Первородные и высшие отличаются не только по силе. Высшие либо сами выбрали этот путь, испив крови первородного, либо это был выбор более сильного вампира, прервавшего человеческую жизнь. Мы же просто такими были с рождения».

Я не могла представить его маленьким мальчиком. Почему-то мой разум отказывался это делать. Казалось, он был таким всегда. Просто появился из какой-нибудь демонической дыры в земле и пошел изучать, что может подарить ему этот мир.

Он ничего не ответил, просто смерил меня взглядом, говорящим: «Тебе незачем знать, Мэйер. Я такой какой есть».

Я вздохнула, разрывая зрительный контакт, и вновь вернулась к своему капучино. Надо было прийти в себя. Не успела я моргнуть глазом, как он исчез из поля моего зрения, скорее всего, перебравшись со скоростью света в свой кабинет.

* * *

— Много кто хотел заполучить эту штуку, — мужчина передо мной самодовольно улыбался, ставя черный кейс на столик между нами. Прямо как в гангстерских фильмах. Европеец говорил практически без акцента, хоть и был уроженцем Франции.

На Луи я вышла неслучайно. Этот насквозь прожженный контрабандист каким-то чудом умудрился раздобыть стилет возрастом чуть больше трех тысяч лет, а может, чуда здесь вовсе и не было. Йоан рассказывал, что след этого древнего клинка под названием Танец Смерти (ха, как же его еще могли назвать?) потерялся во Франции более сорока лет назад и как бы Стрэнд не старался, упоминания о нем будто исчезли со всех радаров. Только четыре месяца назад очень похожий клинок майя появился в завещании старого миллиардера, данные которого кто-то слил за хорошие деньги в даркнет. Клинок должен был быть передан из частной коллекции почившего богача в Лувр, но пропал где-то по дроге. Жандармы и нацдиректорат разведки и таможенных расследований сбились с ног, до сих пор активно ведя расследование о пропаже столь редкого артефакта.

Лишь три недели назад Танец Смерти или то, что очень хорошо под него маскировалось, всплыл на закрытом онлайн-аукционе, о чем мне за несколько тысяч долларов поведал один торговец информацией. Стоило Йоану узнать об этом, как с устрашающей маниакальностью он начал дергать за какие-то свои ниточки. Так мы вышли на Луи — худощавого высокого француза с прекрасными темными локонами, собранными в хвост. В его взгляде ощущалась опасность, а по движениям было заметно, что с виду хилый мужчина, весьма ловок. Наверное, какой-нибудь керамбит в его руках был способен с невероятной быстротой расправиться с оппонентом. Я не имела ни малейшего понятия, как начальнику удалось заставить торговца, рискуя всем, пролететь над океаном и явиться к нам.

В тот момент Йоан, заметно сдерживая свое нетерпение, находился чуть поодаль. Скрестив руки на груди и облокотившись об одну из графитовых стен, он внимательно следил за Луи и его кейсом.

— Я хочу видеть товар, Луи, — я сидела, закинув ногу на ногу, и находилась в одном из образов деловой леди, который, честно, удавался пока лучше остальных.

Мне удалось придать себе более-менее сносный вид, правда, пришлось немного поработать со спутавшимися волосами и чуть помятым костюмом, но сейчас даже Стрэнд не мог придраться к моему внешнему виду.

— Мадам, — галантно улыбнулся вор и открыл кейс, — прошу. Самый настоящий хец'-наб [1].

Он развернул раскрытый кейс в мою сторону. Краем зрения я заметила, что первородный выпрямился, являя собой статую, полную нетерпения и ожидания.

Внутри в специальной мягкой выемке лежало нечто более похожее на наконечник копья. Узкое и длинное лезвие — скорее всего сплав золота и меди, как это было приятно у майя — потускнело со временем, но на нем все еще четко можно было различить письмена на древнем языке, значение которых я не знала. Они складывались в причудливые изображения быков, цветов, амфор и прочих вещей. Рукоятки не было, только металл.

Выглядело все точь-в-точь как описывал Йоан и то, что я видела в его книгах.

Но никаких ощущений. Ни образов из генетической памяти, ни покалывания, даже легкого головокружения не было. Странно.

— Я могу взять его в руки? — я приподняла бровь, не желая выказывать заранее свои подозрения.

— Только аккуратно, — француз откинулся на спинку дивана, все так же улыбаясь мне, впрочем, в его глазах не было ничего, кроме прохлады.

Стрэнд все же оказался рядом со мной, что немного обескуражило Луи, заставив контрабандиста невольно дернуться вперед и потянуться к поясу джинсов. Начальник всматривался в клинок, не касаясь его, а потом кивнул мне. Так, будто здесь не было стороннего наблюдателя.

Я чуть помедлила, но все же потянулась к стилету и взяла его в руки. Чем бы это ни было, оно точно не являлось подлинным Танцем Смерти. Стрэнд понял все без слов и с яростью уставился на Луи.

— Это подделка, — вразрез с пламенем в голубых глазах, голос начальника оставался холодным.

— Ты что эксперт по древностям? — я видела, как тот нервничал, не понимая, что за странный человек перед ним оказался.

Йоан одним своим видом и энергией излучал нечеловеческую силу. Он умел усиливать этот эффект и многие, даже бывалые люди сдавали под его взглядом.

— Нет, я эксперт по лжи, — вкрадчиво ответил Стрэнд. — Ты прекрасно знаешь, что это фуфло.

Начальник не сказал больше ни слова. В отличие от вампиров, с какими я встречалась, ему не нужны были слова, чтобы загипнотизировать жертву. Все приказы приходили невербально. Йоану даже не нужен был зрительный контакт. Лицо Луи сначала вытянулось в удивлении, а после все эмоции стерлись с его лица. Теперь это была послушная марионетка в руках умелого вампира. Допрос длился недолго, большую его часть я не могла слышать, лишь ответы посеревшего француза, из которых стало понятно, что он отвалил, огромные бабки за копию Танца Смерти и собирался нажиться на глупых американцах. Он не сказал. Как зовут настоящего покупатели — имени он не знал, ведал только то, что тот находится в Испании. После он отдал Йоану свой смартфон и, не прощаясь, вышел прочь.

Опыт подсказывал, что первородный не прощал лжецов вроде Луи и, скорее всего, по прилету обратно домой, вор пропадет или совершит суицид. По загривку прошлись холодные мурашки. Он ни в коем случае не должен узнать о моем бизнесе. Для Йоана я что-то вроде трофея или полезной игрушки. Навряд ли он будет рад, узнав, чем занимается его подручная и как бы я не была ему полезна: Стрэнд либо сразу же убьет меня, либо я лишусь всякой свободы. Будто бы мне было мало того, что за два года я осталась без друзей, родителей и сестры. Я не могла с ними увидеться. Не могла ходить нормально на свидания: все парни, с которыми я встречалась за это время, были лишь легкими мимолетными связями, и то их можно было пересчитать по пальцам одной руки. Мой кровавый бизнес был скорее протестом, а за Флинна Доуэлла я схватилась потому, что истосковалась по нормальному не-вампирскому общению. Мне нужен был парень, который способен вернуть ощущение того, что я не умираю для мира людей.

Йоан сидел на месте, с которого немногим раньше поднялся Луи и крутил в руках искусную подделку, о чем-то размышляя. Меня он, естественно, не собирался посвящать в собственные мысли. Не в его стиле, если это не касается моей работы или тех унизительных тренировок в его доме.

— Испания, — вдруг произнес он, невидяще смотря куда-то сквозь меня. Неужели это призраки прошлого отражаются в его отсутствующем взгляде?

— Хочешь туда наведаться?

Стрэнд пришел в себя и моргнул, будто только сейчас сообразил, где находится. Странно. Такое с ним бывало редко.

— Ты свободна, — он поднялся с дивана и, прокручивая клинок в руках, направился в сторону своего кабинета.

Я удивленно округлила глаза. Что он сейчас только что сказал?

— Что это значит? — я пыталась скрыть эмоции, но вышло плохо.

— Отдыхай, пока я не позову. Отмени все дела и поезжай домой, — он скрылся из поля моего зрения.

Но, что же мне делать? Я была так поражена, что задала вопрос вслух, на что он громко ответил, не желая возвращаться ко мне:

— Будь человеком.

Что же, я восприняла это как намек и поспешила домой, приводить себя в полный порядок. Потому что именно сейчас мне как никогда хотелось хорошего мужского внимания.

* * *

[1] Так майя называли ритуальный нож.

Глава 4

Я отнюдь не страдала сопливой болезнью и была достаточно опытна, чтобы не верить в романтическую любовь до гробовой доски и не строить замки из грез на пустом месте. После довольно сильного разочарования первой любви меня отвращала сама мысль о серьезных отношениях с кем-то. Но, черт меня дери, рядом с Флинном Доуэллом мне хотелось задуматься о большем, даже если это было невозможно из-за той жизни, какую я вела. Мне нравилось рассматривать его темные кудри, смуглое слегка продолговатое лицо и белоснежную улыбку. Взгляд его темных глаз был ясным и, казалось, что он способен заглянуть тебе в душу и, немаловажно, понять. Флинн был выше меня на голову, плечист и подтянут, что выдавало походы в тренажерный зал, но без экстрима. От него всегда приятно пахло и мне казалось, что само солнце вытапливает из меня лед вампирского мира. Флинн Доуэлл был самым уютным мужчиной на всей планете Земля, как бы по-глупому это не звучало.

И мне безумно хотелось этого уюта, даже на непродолжительное время. Я давно перестала питать иллюзии, что когда-то моя жизнь наладится и я смогу, как и все спокойно, жить, любить и быть частью человеческого общества. Из мира, в котором я оказалась, был только один путь — смерть. И лишь от меня зависело, насколько далеко я смогу отодвинуть финал. Уж поверьте, за почти год я хорошо это уяснила.

Мы шли словно дети, взявшись за руки и прогуливаясь в старой части города, где все здания передавали дух времен «золотой лихорадки». Здесь ты невольно ощущал себя героем вестерна, а вывески и интерьеры ресторанов так и манили зайти и разглядеть внутреннее убранство получше. Невольно поддаваясь течению людей по улицам, мы не замечали ничего вокруг, полностью погруженные в беседу друг с другом. Я полностью отпустила вожжи контроля, весело подставляя лицо калифорнийскому солнцу и слушая его мелодичный голос. Я давно по-настоящему не улыбалась. Будто бы не было той Сони Мэйер, подручной первородного, умеющей вскрывать глотки и выкачивающей жизненную силу из вампиров. Это была снова я, обычная женщина ищущая тепло и вкусную еду. Так, словно вся жизнь была впереди.

— Оу, мисс, — он вдруг остановился и придержал меня за талию, не давая по инерции уйти вперед, я была рада его сильным рукам и теплу тела. — Думаю, тебе надо получить еще дозу дофамина.

Чувственные губы изогнулись в лукавой ухмылке. Он указал на небольшую пиццерию, больше похожую на какой-то кусочек дома, чем на франшизу.

— Как думаешь, свидание в пиццерии, это сильно ударит по моим баллам? — Неловко поморщился он. Это тянулось у нас с первого свидания. В шутку мы начали давать друг другу баллы сексуальности. Тот, кто первым набирал сотню, был волен загадать любое желание, в пределах разумного, а второй должен был его выполнить. Мы сразу поняли, что привлекательны друг другу и интим был лишь вопросом времени. Так почему бы не устроить забавное соревнование перед этим? — Просто я считаю, что ты обязана попробовать самую вкусную пиццу на западном побережье.

— Я бы опасалась делать столь громкие заявления, Флинн, — прищурилась я, делая вид, что думаю над его баллами. — Пока это тянет на три из десяти возможных.

— Ты передумаешь, как только попробуешь их домашнюю пеперони, — он потянул меня внутрь, а я не собиралась сопротивляться.

Милая девушка, которая, судя по внешности, была родственницей стареющего мужчины за стойкой, принесла нам огромную тарелку ассорти пиццы. Я честно старалась попробовать все, но осилить такой объем я не смогла. Флинн даже заставил попробовать меня нечто с халапеньо несмотря на то, что острое мне было по душе. Глядя на улыбку и слушая невинные байки из его прошлого, я не могла отказать и, все боги, мне даже понравилось. Мы просидели там чуть более двух часов, а день к тому моменту клонился к закату. А я подняла его баллы до семи из десяти.

— Какая самая странная вещь тебе попадалась за все время работы в вашей фирме? — спросил он, когда мы вышли в сторону парка, оба ощущая приятную тяжесть в желудках.

Разумеется, я рассказала о месте своей работы, только старательно обходя все, что касалось вампиров или Стрэнда.

— Право, сложно так с маху сказать, — рассмеялась я.

Серьезно? Он спрашивал о простых вещах и ожидал, что это будет нечто вроде вставной челюсти прапрадеда или эзотерических писаний возрастом не младше трехсот лет. И я не могла рассказать, что была в моей практике карлица-циркачка, которую запросил один высший вампир, занимавший сейчас должность одного из директоров нефтяной компании. Или зажим для мошонки, который потерял около ста лет назад странный первородный с непроизносимым именем — он собирал вокруг себя ностальгические штуки, способные хоть на мгновение вернуть его в прошлое.

А может, вампирский артефакт, предназначения которого я не знала, но он будоражил интерес моего начальника настолько, что могли умереть люди? Вспомнив Луи, я нахмурилась.

Флинн расценил это по-своему и приобнял меня.

— Корпоративная тайна, я все понимаю.

— А почему ты решил стать юристом? — мне захотелось сменить вектор в его сторону.

Мы повернули на улицу, где было мало людей, узкую и наполненную приятным теплым светом. Здесь находилось несколько лавочек органической косметики, магазин сувениров и книг, а также пекарня с домашней выпечкой, откуда шли невероятные ароматы гастрономических изысков.

— Так вышло, — в его голосе сквозила грусть. — У моего отца своя фирма, что-то вроде семейного бизнеса. Я пытался поступить на физический факультет Калтеха, это в Пасадене. Получилось, но в тот момент у папы случился инфаркт, и я не стал сопротивляться, понимая, как важна для него вековая история Доуэллов-юристов и законников.

— Ты хотел учиться на физика? — не поверила я.

Трудно было представить этого сексуального мужчину в рядах ученых физиков перед кучами бумаг с бесчисленными формулами, решающего какую-нибудь сложную научную задачу.

— Удивлена? — Флинн снова рассмеялся, — это из детства. В двенадцать лет, насмотревшись Стар Трека, я подумал, что было бы круто создать варп-двигатель. Тогда-то я и решил, что хочу заниматься физикой. Ходил на дополнительные кружки в школе и штудировал научную литературу, участвовал в олимпиадах. Поначалу это было что-товроде увлечения, и родители не нажимали на тормоз, считая, что, повзрослев, я перестану заниматься фигней. Но детское увлечение переросло в желание стать частью науки и тогда они забили тревогу. Отец сильно переживал мое поступление на физический и у него случился инфаркт. Мама умоляла послушать отца и встать во главе семейного бизнеса.

— Мне жаль, — на ходу я сильней прижалась к нему.

Он замолчал. Я понимала Флинна и на самом деле сочувствовала. Ведь и мне пришлось поступиться мечтами и выбрать жизнь в среде вампиров и старинных вещей…таких как Стрэнд.

— Все хорошо, иначе, я бы не встретил, такую замечательную девушку, — ухмыльнулся Доуэлл и коснулся пальцами моего лица.

Это было так нежно и мило, что я позволила себе улыбку и небольшой румянец.

Мы еще долго гуляли, болтали на разные отстраненные темы, узнавая друг друга. С каждой минутой мне все сильнее казалось, что на свете нет человека, понимающего меня лучше остальных и разделяющего большую часть моих увлечений. Чем дальше наши разговоры заходили, тем сильнее нарастало странное, зудящее ощущение нереальности. Так, словно мы повстречались по чьей-то темной воле. Я не верила, что есть человек настолько свой, что казалось, будто его выдумали.

«Случайностей не бывает, Мэйер, — говорил мне как-то Стрэнд. — У судьбы нет никакого сценария, ее вообще нет. Если тебе кажется, что это подстава — так оно и есть».

Помнится, я тогда усмехнулась и покачала головой. Моя вера в судьбу и волю случая была практически непоколебимой. Тогда мне хотелось верить, что есть кто-то более могущественный, вроде бога, который косвенно влиял на твою жизнь, и ты был не в силах что-либо сделать.

«Научись брать ответственность за свой выбор, — качал головой Йоан, сидя на кресле передо мной в своем дорогом итальянском темно-сером костюме, который невероятно ему шел, — тогда поймешь, что так называемая „судьба“ зависит только от тебя».

«Но я же не по своему выбору оказалась тогда в переулке, я не хотела и не желала натыкаться на вашу вампирскую жизнь».

«Херня. Ты нашла то место только потому, что особо чувствительна к таким вещам, не так ли? Скорее всего, ты и раньше сталкивалась с ночными жителями, только не хотела замечать».

Угу, Стрэнд, уж я бы заметила, как на улице кто-то пожирает человека. Тут же подумалось, что даже сейчас, зная то, чему меня научил Йоан, я не замечала того, о чем говорила мне Марджори Мэнсон в нашу недавнюю встречу. Люди исчезали, погибали, но никто ничего не замечал.

Мне стало холодно от осознания, насколько я пропиталась своей жизнью в мире ночных хищников, работая на одного из них, являясь подопытной мышью, для его дурацких экспериментов с моим сознанием. Он не мог настолько впитаться в меня. Я все еще хотела быть той Соней, какой была до встречи с первородным. Хотела сбежать от всего.

К сожалению, за этот год я поняла, что это невозможно.

— Что-то случилось? — вклинился в мои раздумья обеспокоенный голос Флинна.

Мы находились в парке Мак-Кинли, где, несмотря на зарождающийся калифорнийский вечер, было совсем безлюдно. Здесь находились лишь тени от раскидистых деревьев, множество насаждений, среди которых гулял жаркий ветер, трепавший мое летнее платье, да утиная семья, плавающая в середине небольшого пруда.

— Нет, все хорошо, — я прогнала дурацкие мысли и образ Йоана, смотревшего на меня неодобрительного. Весь вид начальника говорил: «Дура ты, Мэйер».

Я взглянула на Флинна и увидела на его лице легкую улыбку, его глаза смотрели на меня так нежно, что все подозрения улетучились быстрее мысли. Он погладил меня по щеке, запустил пальцы в мои волосы, пропуская их между ними, и привлек меня к себе. Наши губы неумолимо слились в чувственном поцелуе. От него пахло пиццей и солнцем. Мне было плевать, что вокруг могли прогуливаться люди, важно было лишь упитываться тем, какое тепло и желание давали мне его мягкие и настойчивые губы. Бог его знает, сколько мы прижимались друг к другу, изучая тела руками. Будь здесь моя мама, она бы точно поразилась тому, как бесстыдно ведет себя ее старшая дочь. В прошлой жизни я бы предпочла более укромное место. Вспоминая все это сейчас, я понимаю, что просто торопилась жить.

— Десять очков Гриффиндору, — через какое-то время выдохнул Флинн мне прямо в губы, когда мы оторвались, чтобы вдохнуть хоть немного воздуха.

— Поехали ко мне, — вот и весь ответ, который я смогла выговорить, тяжело дыша.

На его лице расцвело счастливое удивление.

— Но, у тебя еще нет ста очков, — его припухших от поцелуя губ коснулась лукавая ухмылка.

Возможно, вы скажете, что я неприлично тороплю события? Или вы из того вида людей, считающих, что инициатива должна исходить со стороны мужчины? А может, вы и вовсе считаете, что секс должен быть только по большой любви или хотя бы в браке? Чтож, не мне вас осуждать и уж точно не вам осуждать меня. Посмотрим, как вы запоете, когда последний секс был у семь месяцев назад и тот опыт вы можете назвать только «нормальным». Я умела держать себя в руках, но так ли это нужно, когда человек — далеко не первый встречный — рядом мог сделать вас чуточку счастливее и живее?

— Тогда я даю тридцать…сколько там осталось? Тридцать восемь очков, Флинн, — быстро проговорила я. Глаза Доуэлла были темными от желания, он смотрел на меня так откровенно, что я невольно представила, как эти прекрасные губы будут ласкать меня. — Что скажешь?

Вместо ответа он подарил мне такой долгий и глубокий поцелуй, что у меня чуть не подкосились ноги, вмиг став ватными. Если бы не его сильные руки, я бы точно упала.

— Куда ехать?

* * *

Флинн присвистнул, увидев, куда привезло нас такси. Он никак не ожидал, что я могу позволить себе жить в новом жилом комплексе, где только плата домовладению за все удобства (парковку, бассейн, зал, винное хранилище и много других приятных вещей) обходилась в восемьсот долларов, помимо аренды. На улице почти стемнело, когда мы зашли в мою уютную квартиру.

Я постаралась обставить ее так, чтобы каждый метр служил напоминанием того, что я еще человек. Мне не хотелось стремиться к силе и доказывать кому-то из не-мертвых, что стою больше и не являюсь просто мелкой беспомощной сошкой. На людей многим вампирам было плевать, они не считались с нашим мнением, однако жизнь среди них пропитывала куда сильнее мышьяка. Поэтому квартира на десятом этаже комплекса должна была давать мне максимальное чувство комфорта и расслабления.

Сакраменто уже начал свою послезакатную жизнь за большими панорамными окнами, когда мы, не отрываясь друг от друга, слегка спотыкаясь, добрались до спальни. Флинн бросил меня на мою мягкую и удобную кровать. Я быстро включила светильник на тумбочке, чтобы полюбоваться, как он стоя стягивает с себя темно-серую футболку, мне хотелось видеть его глаза и туманную улыбку.

Он навалился сверху, вновь заставляя задыхаться от поцелуев, пока я блуждала по его тренированному торсу, едва ли не до писка ощупывая твердые мышцы, перекатывающиеся под загорелой кожей. Сквозь тонкое платье Флинн ласкал меня, то жарко сжимая бедра, то талию, исследуя каждый сантиметр тела. Мужчина стянул рукав платья, обнажая мое плечо, и горячими губами прошелся дорожкой по моим чувствительным ключицам. Чуть приподнявшись, я позволила ему стянуть верх платья вместе с бюстгальтером вниз. Мгновение, созерцая открывшуюся картину тяжелым от похоти взглядом, Доуэлл тут же припал к ней, хватая ртом сосок.

Я не смогла сдержать стона, когда его пальцы проникли в трусики, оперативно находя в складках клитор. Его губы вновь встретились с моими, и я жадно расстегнула молнию на его джинсах, чтобы поскорее ощутить в руках твердую горячую плоть.

— Повезло, — улыбнулась я прямо в его губы.

Часы на руке завибрировали — кто-то прислал мне сообщение. Я быстро глянула и едва не выругалась, видя, что это был Стрэнд.

«Черное платье с разрезом, шпильки…»

К черту, разберусь потом в его дебильном списке, в тот момент я отчаянно хотела сосредоточиться на Доуэлле и ощущениях от его языка на моем теле.

«Через полчаса»

Я не до конца понимала, что прочитала, зарываясь пальцами в мягкие кудрявые локоны Флинна. Мне было плевать на все, что происходит за пределами этой кровати. Весь мир сузился до нас двоих.

Зазвонил телефон. Мы не обратили на это никакого внимания, полностью поглощенные друг другом. Звонил Стренд и я уверяла себя, что ему надоест, а после я перезвоню сама. Вызов прекратился, стало куда проще концентрироваться на ощущениях. Не прошло минуты, как звонок повторился. Телефон беззвучно вибрировал на тумбе, часы неумолимо показывали, что это был снова Стрэнд.

«Только не сейчас», — молила про себя я, уже понимая, что отвечать придется.

На третий раз я с диким рыком оттолкнула Флинна и перекатилась по кровати так быстро, что Доуэлл не сразу понял это, удивленно смотря на руки и опустевшее место под собой.

— Да⁈ — у меня не получилось скрыть злость и раздражение.

— Какого хрена, Мэйер…? — Стрэнд вдруг замолчал. — Ты что, убегала от кого-то?

До меня не сразу дошел смысл его слов. Промедление он оценил по-своему.

— Возьми с собой лучшее черное платье и шпильки. Я буду через двадцать минут. Мы летим в Испанию.

* * *

Надо ли рассказывать, какой вид был у Флина, когда мне пришлось попросить его уйти. Расстались мы не в самом лучшем настроении. Он откровенно не понимал, почему начальник мог так просто вызывать меня среди ночи, и я даже не думала хоть немного спорить с ним. Его негодование можно было понять, но ничего с этим сделать я не могла, лишь надеялась, что Доуэлл после всего не откажется от следующего свидания.

Двадцать минут казались ничтожно сжатым временем для сборов. Мне требовался душ, ведь у моего начальника был отличный нюх, а лишних вопросов выслушивать не хотелось. К тому моменту, когда Стрэнд приехал за мной, я успела собрать сумку, кинув туда кроме платья и туфель, фен и косметичку. На укладку времени у меня не хватило. Я радовалась, что умудрилась накраситься и надеть подходящее белье.

Мое сердце замерло, когда я увидела на чем Стрэнд приехал за мной. Начальник любил быстрые и сексуальные спорткары или, по крайней мере, коллекционировал их. В его гараже можно было подавиться слюнями от вида как классических Ламборгини Авентадор, Лотус и МакЛаррен, так и новеньких Феррари Рома, Корвета двадцать второго года выпуска и других безумно красивых и милых способа умереть быстрой смертью. Увидев шильдики и сочные угольные черты машины я едва не запрыгала от радости.

Поймите, я люблю машины, люблю оценивать внешний вид, движок и салон. Я единственная в семье, которая вместо модных журналов читала и смотрела обзоры на авто и активно следила за Формула Дрифт…пока не встретилась с первородным. Маме грело душу, что мне передалась любовь отца к машинам, даже если его давно с нами не было.

Стрэнд увидел выражение моего лица и самодовольно оскалился сквозь стекло. Он открыл багажник, чтобы я могла кинуть туда сумку, а после я оказалась вместе с ним в салоне.

— Черт тебя дери, Йоан! Это же NSX Type S, — восторженно отозвалась я, падая на пассажирское сидение. — Их всего триста в штатах. Ты что салон поменял?

Я гладила красные строчки на дорогой коже салона, щупала углепластиковые вставки на панели и улыбалась как дура. Конечно, у него были средства на покупку такого авто, даже на изменения не самых удобных элементов в салоне. Здесь, например, была изменена мультимедиа и встроена беспроводная зарядка.

До меня не сразу дошло, что Стрэнд соблюдает необычайное молчание. И когда первые секунды удивления и счастья кончились я встретилась с ним взглядом и едва не пискнула от ужаса. Его глаза горели нечеловеческим огнем, в них было что-то животное и первобытное. Ярость? Сложно было понять, таким я его видела не часто. Точнее сказать, всего второй раз за время нашей работы.

Он шумно втянул носом воздух, блуждая по моему телу тем самым яростным и одновременно темным взглядом, что я пожалела о принятом решении надеть облегающий черный топ и джинсы в дорогу. Сразу захотелось как-то прикрыться.

— Ты трахалась? — в лоб спросил он.

— Какая тебе разница, Стрэнд? — раздражённо огрызнулась я. — Это моё личное дело.

Он молниеносно обхватил мою шею и притянул к себе. От его твёрдых стальных пальцев у меня тогда остались синяки.

— О, нет, милая, — прошипел он. — Неужели ты до сих пор не поняла, что у тебя не должно быть личных дел, о которых бы я не знал.

— Что предпочитаешь держать свечку? — я с вызовом встретила его взгляд. — Или ты хочешь, чтобы я звонила тебе перед тем, как пущу кого-то в свою постель? Может, ещё фотки присылать или видео? Насколько ты хочешь залезть в мою и без того мёртвую жизнь?

Последнюю фразу я едва не выплюнула ему в лицо. Еще немного и впилась бы в морду ногтями, но удержалась, ведь тогда мне не вылезти невредимой из этой машины.

— Не забывай о врагах, Мэйер, — лицо Йоана было так близко, что даже в темноте я могла различить крохотные мерцающие песчинки в его ледяной радужке. — Особенно сейчас, когда всплыл клинок, — он отпустил меня и резким движением вырулил на дорогу. Гибридный движок приятно заурчал за нашими сидениями. — В моем мире нет друзей, нет близких, а прежде, чем с кем-то трахаться убедись, что тебе не откусят член в процессе.

Я прищурилась, разглядывая его красивый профиль и размышляя о том, какой стремный этот его мир.

— То есть ты держишь целибат? — упустить такую возможность подколоть мне, увы, не удалось.

— Кто я, Мэйер? — казалось, он пропустил мимо ушей мою дурацкую шутку.

— Ммм…тот, кто просит справку перед тем, как залезть кому-то в трусики? — он грозно зыркнул на меня. Когда-нибудь его лимит благосклонности будет исчерпан, надеюсь, это произойдет не скоро. Хотя то, что иногда я позволяю себе огрызаться и по-детски шутить, должно приближать этот момент со скоростью, с какой мы сейчас неслись по улицам к аэропорту. — Ладно, ладно. Ты вампир, причем первородный. Хочешь сказать, что у тебя есть возможность накладывать чары, гипнотизировать тех, кто окажется у тебя в постели? Немного не честно, не находишь?

Мы свернули на трассу, которая уводила за город, к частному аэродрому. Я помнила свой первый полет на частном самолете и не могла поверить, что со мной это происходит. Никто меня не досматривал в аэропорту, не было очередей. Просто пришли, загрузились и полетели. Невероятно удобно. Моя воля, я бы летала так до конца жизни. Машины и удобство перелетов были одними из тех немногочисленных вещей, что радовали меня в обществе начальника.

— Я всегда знаю с кем сплю, а ты, Мэйер, знаешь?

— Да, — мне не нравился этот разговор, и я была возмущена тем, что он вторгался в мое личное пространство.

— Чушь. Ты смертная и не можешь до конца ничего знать.

— Говоришь, как старый дед. Никто не может знать все на свете.

— Ты не поймешь, что перед тобой марионетка, — устало вздохнул Йоан, будто это была такая же истина, как солнце на небе.

И это правда. Но мог ли Флинн быть чьей-то марионеткой? Скорее всего нет. Он был слишком живым, самостоятельным и на нем не было ни одного следа от укуса. Уж я-то успела рассмотреть его тело. Да и кому, черт подери, может прийти в голову мысль подослать ко мне свою игрушку? Все считают, что я мало чем отличаюсь от остальных, с той лишь поправкой, что всегда странный первородный дает мне немного пространства для маневра.

— И мне не нужен гипноз, чтобы привлечь женщину, — после недолгого молчания сказал Стрэнд.

Я сдержала смех. Это прозвучало так маскулинно, будто рядом со мной не древний вампир, а простой мужчина, которого оклеветали в нечестной игре и указали на недостатки в его общении с женщинами. Неужели я уязвила его гордость?

Лицо его было бесстрастно. Он просто констатировал факт.

— Охотно верю, — буркнула я.

А потом он сделал то, что удивило и напугало меня еще больше. Совсем нетипичное для него поведение.

Стрэнд рассмеялся.

Глава 5

Я не знала в чем причина моих ночных кошмаров. Почти каждый раз, когда мои глаза закрывались в сознании, рождались жуткие картины. Иногда я видела прошлое или моя совесть пыталась укорить за убийство низших или молодых вампиров, и я видела, как они умирают раз за разом, а потом восстают из мертвых. Иссушенная кожа свисала с их плоти, лица были обгоревшими и выражали муку и все как один вопрошали «за что»? Понимаю, кто-то скажет, что я сама виновата в этих кошмарах и будете правы. Что-то во мне точно сломалось в тот момент, когда Йоан взял меня под свою деспотичную опеку и начал делать то, что делал.

Иногда же картины приходили будто бы из ниоткуда. Я не знала откуда это взялось и почему сознание рождает видения никогда невидимых мной строений. До этих кошмаров мне никогда не попадалась подобная архитектура. Всегда замысловатая, с множеством мелких каменных элементов, завитков, иероглифов, высокими потолками и зеркальными полами. Сложно описать на что это было похоже, ведь на всей планете не существует или не сохранилось ничего подобного. Там древние чудовища, сотканные из тьмы, воровали людей за пределами своих строений, а после утаскивали в черные замки и проводили с ними такие метаморфозы, что даже сквозь сон я чувствовала тошноту и смрад о того, чем становились простые смертные. Они кричали, извивались, мучились. Агония казалась такой настоящей, что я плакала и в реальности мои глаза тоже увлажнялись. Я всегда подглядывала за страшными экспериментами из укрытия в стене. Старалась держаться тени, чтобы ужасные создания меня не обнаружили.

Но каждый раз, неизменно один из них в какой-то момент поворачивал то, что было его мордой в мою сторону и я видела его глаза. Черные, сияющие омуты, они завихрились и затягивали меня. А после, когда я была уже не в силах пошевелиться, существо бросалось ко мне и хватало в свои ледяные лапы.

С тяжелым судорожным вздохом я едва не подскочила на сидении. Сразу понять, где нахожусь было сложно, сознание постепенно возвращалось в реальность, но я до сих пор чувствовала прикосновения чудовища на своей коже, ощущала его затхлое дыхание.

Я огляделась, быстро вытирая слезы со щек. Макияж, скорее всего был испорчен.

Йоан в кресле напротив и озадаченно смотрел на меня.

— Что ты видела?

— У меня угнали Порше, — я не собиралась делиться своими снами. Хотя бы это должно было остаться личным.

Он хмыкнул, нисколько не поверив, но не стал допытываться и отвернулся к окну, о чем-то размышляя. В его руках покоился поддельный Танец Смерти. Сложно было сказать сколько сейчас времени и спала ли я вообще — небо за иллюминатором было темным, совсем как в момент вылета. Я посмотрела на часы: в Сакраменто сейчас два часа дня.

— Переоденься, — не отрываясь от созерцания вида, проговорил Стрэнд. — Скоро посадка.

— Мы же будем в Мадриде?

— Угу, — клинок крутанулся в его руках, достаточно умело, чтобы решить — ему не нужны сверхъестественные способности, чтобы навредить кому-то.

— Ты мог бы купить мне платье там.

Начальник уставился на меня так, словно в первый раз увидел.

— Не нравится то, что я подарил?

Я обернулась и взглянула на свое вечернее платье, которое предусмотрительно вытащила из сумки и повестила на вешалку. Оно было безусловно красивым, но абсолютно некомфортным и не оставляло никакого полета фантазии.

— Я выгляжу в нем, как…

— Дорогая шлюха, — закончил он за меня. — Поверь, Мэйер, сегодня ты должна выглядеть именно так.

Всю жизнь я носила что-то гораздо сдержаннее, предпочитала джинсы юбкам, кроссовки каблукам. Знаете, то, что удобнее. Это моя сестра имела большой гардероб, тщательно подбирала детали образа, и всегда поражалась, как я могу без всякой задней мысли надеть драные джинсы и футболку оверсайз идя с моим первым парнем на свидание. Да, за время работы со Стрэндом я успела привыкнуть к деловому стилю, к каблукам и украшениям. Только к такому я до сих пор относилась крайне подозрительно. Здорово ли, когда твоя грудь так и норовит выпрыгнуть из декольте, а при слишком быстром шаге в разрезе чуть выше середины бедра, окружающие могут увидеть твои трусики?

— Уже лучше, — Йоан прошелся взглядом по каждой детали и каждому изгибу моего тела, когда я вышла из туалета при полном параде.

Это мне в платье тоже не нравилось. То, как Стрэнд смотрит на меня. Хотелось провалиться на месте или выжечь из памяти вожделение в его глазах. Иногда думалось, что он делает это специально из вредности, видя мою реакцию. Может ему просто нравились разодетые как шлюхи женщины? Не знаю, но в прошлый раз я зареклась показываться при нем в таком виде. Увы, не вышло. Я чувствовала себя беззащитной с открытой шеей и плечами — рукава в платье были спущены. Так принято у игрушек. Хозяин должен был лакомиться в любое время.

— Мы будем в гостях у кого-то из твоих собратьев? — я повела плечами от неприятных ощущений и села на свое место.

Ткань съехала, открывая мои ноги чуть ли не до самой задницы. Я убеждала себя — главное держаться достойно, это то, что я умею лучше всего. Никакие оголения частей моего тела не изменят меня.

— Вроде того. Это единокровец одного из древних первородных. Сегодня у него прием.

— Тебе не кажется, что ловушка? Он недавно приобрел клинок. Может, этот вампир специально устраивает вечеринку?

Странно, что это не пришло мне на ум раньше. Только в тот момент, когда мы вот-вот должны были оказаться на месте. И я недоумевала, почему Йоан об этом не подумал или же не хотел высказывать подозрений.

— Определенно ловушка, — ответил он безразлично, так словно это было само собой разумеющимся. — Ему интересно посмотреть, кто охотится за егоприобретением, что готовы предложить и станут ли перегрызать друг другу глотки.

— Почему всем так важно заполучить клинок? Особенно тебе?

— Он обладает некоторыми свойствами, — чуть подумав, нехотя ответил начальник.

— Ты станешь грызть глотки ради него?

Вслух он не произнес больше ни слова до самой посадки, но его взгляд был красноречивым. Стрэнд не отступится ни перед чем, чтобы заполучить Танец Смерти. Темная уверенность в его глазах заставила меня ощутить такой холод и ужас, что я невольно отвела глаза и старалась больше не встречаться с ним взглядом.

* * *

К сожалению, мне не удалось увидеть ночной Мадрид. Я с жалостью смотрела как проносятся за окнами улицы и дома. Хотелось пройтись в теплом свете вечерних улиц, посмотреть на людей, поесть вкусную еду, зайти в несколько магазинов и выбрать что-нибудь себе. До этой ночи я не была здесь и вообще в Испании. Дело никогда не заводило меня в эту часть Европы, а жаль. Даже сейчас у нас не было времени остановиться и взглянуть на историческую часть города. Я не увидела достопримечательностей, даже в окно, ведь мы ехали по объездной дороге чуть дальше самого города. Хотя бы удалось прокатиться в Роллс Ройс, который за нами прислал гостеприимный Лоренцо — его имя Йоан мне успел поведать перед посадкой.

Стоило признать, что эта машина была создана для людей, которые привыкли, когда их касаются дорогие предметы или одежда. Я с удовольствием наглаживала мягкую кожу салона, панели на дверке и вдыхала такой приятный аромат, какой можно почувствовать только в дорогом авто.

В какой-то момент я поймала на себе взгляд Стрэнда, с усмешкой наблюдавшего за мной.

— Как легко тебя можно купить, — его улыбка была холодной, глаза сияли в полутьме салона, будто бы кто-то подсвечивал лазурную радужку с другой стороны.

— Ошибаешься, Стрэнд, — меня не задели его слова, да, мне нравилась роскошь подобного уровня, что скрывать. Кому бы не понравилась? — Я просто наслаждаюсь моментом. Купить меня даже ты не можешь.

— Ошибаешься, Мэйер, ты уже моя, — мне не понравилось то, что блеснуло в его взгляде.

«Ты уже моя»

Эта фраза заставила меня поежиться. Я знала, что она означает, но никак не могла отделаться от навязчивой мысли, как бы это прозвучало в постели. Чертово все! Меня слишком быстро выдернули из кровати. Я была наэлектризована, не получив желанной разрядки. Поэтому всякие глупости лезли в мою голову.

Я помедлила с ответом, прочистила горло, одергивая себя и прекращая поток образов, словно по волшебству влившихся в мою голову. Он говорил, что я его пленница, его ищейка, та, кто не сможет так просто выйти из игры однажды оказавшись не в том месте, не в то время. Иногда мне казалось, что он до сих пор считает меня чужим шпионом, но я не знала, чем могла быть вызвана такая паранойя и есть ли она вообще. Возможно, есть, ведь он так и не завел свой клан.

Поначалу я пыталась сбежать, я пряталась, я даже пыталась уехать обратно домой к маме в Реддинг, но он неумолимо каждый раз настигал меня и показывал, что следит за каждым моим шагом. В какой-то момент мне даже стало интересно сколько своего бесконечного времени первородный тратит на слежку за обычной смертной. Я несколько раз спрашивала его почему он просто не убьет меня, чтобы не тратить силы и время. И каждый раз знала ответ заранее. То, что говорил он в ту самую ночь, когда впервые привел в свой особняк.

* * *

Я хорошо запомнила ту ночь, в мельчайших деталях, ведь была напугана. Мой привычный мир перевернулся и разбился на сотню мелких осколков. Вампиры — существуют. И это ни черта не романтично и волнующе, как в романах. Это страшно. Они убивают, иногда без раздумий. Они чувствуют совсем иначе, их эмоции невозможно порой осознать и понять.

Йоан затащил меня в свой огромный холл, запер дверь и обходил вокруг, как акула перед нападением. Я в ужасе следила за его движениями, понимая, насколько обманчива эта грация и плавность. Видела раньше, что он может сделать за долю секунды. Он раз за разом спрашивал кто я и как оказалась рядом с тем вампиром. Я тогда не знала, что некоторые способны накладывать такие чары, которые не позволят простым смертным прервать трапезу, без желания вампира.

— Джин Грей, — говорила я, боясь, что он потом отследит меня по имени…если будет это самое «потом».

— Ложь, — бросал он и вновь задавал вопрос, кто я.

— Просто проходила мимо, — в один момент выпалила я.

Тут он задумался и неопределенно хмыкнул своим мыслям.

— Ты знала Этьена?

— Кто такой…?

«Ты его знала?» — в который раз за ночь металлически врезалось чужое сознание в мою черепную коробку.

Это было больно. Он наращивал темп и силу, с каждым мгновением. У меня уже раскалывалась голова.

— Прекрати это делать, — говорила, стискивая виски ладонями.

— Что делать? — он остановился напротив меня и скрестил руки на груди, светлая ткань его рубашки натянулась, очерчивая развитые мускулы.

— Это! — прорычала я, ведь свой вопрос он задал одновременно вслух и ментально.

— Почему ты не реагируешь? — прищурился он.

Я скривилась от боли и едва не упала на колени. Мне было плохо, меня начало мутить так, словно я страдала вселенским похмельем.

— Я не знаю, — тяжело произносить слова, когда твою голову пытаются вскрыть каждую минуту, от чего возникает ощущение, что твои мозги перемешивают огромной коктейльной ложкой. — Пожалуйста, я больше не могу.

И он перестал. Меня отпустили и от собственной слабости я все же позорно упала на колени перед вампиром. Хотя на тот момент мне было плевать, что кто-то может видеть меня такой уязвимой. В горле пересохло, на языке появился ощутимый привкус меди.

— Мать твою, ты что-то вроде Лестата или Эдварда? — да, я плохо соображала какое-то время после его грубых попыток гипноза.

— Что-то? — мрачно усмехнулся он, глядя на меня сверху вниз. — Забавно. Вопросы задаю я. Кто твои родители?

— Мама и папа.

— Правду, смертная.

Он нашел рычаги давления, снова врезаясь в мою голову.

— Мама учитель, а отец умер двадцать лет назад, — проговорила я сквозь стиснутые зубы.

— Как умер? — не заканчивал с вопросами Стрэнд.

— Автокатастрофа, — выплюнула я.

Мне было гадко, что я ему рассказываю. Я планировала молчать во что бы то ни стало, но он умел доставлять такую боль, что мои попытки молчать рухнули при первом же нажатии. Сейчас я научилась или, скорее, привыкла к такого роду боли. Да и Стрэнд перестал так напирать, делая попытки лишь по сложившейся привычке.

Тогда он долго расспрашивал меня, где я учусь, где работаю, куда шла и есть ли у меня в Сакраменто кто-то, кто забеспокоится, если я не вернусь домой. После изнуряющего и болезненного допроса, когда моя одежда пропиталась потом, а из носа закапала кровь прямо на его прекрасный персидский ковер, он вдруг остановился и долго изучал меня бездонно-черным взглядом. Я лежала на полу и устало смотрела в красиво расписанный причудливой фреской потолок, прощаясь с жизнью. Меня обдало прохладным ветерком, а после что-то зашуршало за границей моей видимость.

— Возьми, — он склонился надо мной и сунул в руку потрепанную книжку в кожаной обложке, она больше походила на старый дневник.

Тогда же я увидела прошлое предмета. Меня перенесло на много столетий назад в каменное подземелье. Нос щекотал запах плавленого воска и горящего фитиля. Кто-то скреб кровавыми чернилами светлые листы той же тетради, только она выглядела совсем новой. Неизвестный мужчина что-то бубнил себе под нос, но я никак не могла разобрать слов, язык был странный, невозможно было определить к какой группе он относится. Нечто гортанное и рычащее. Пальцы кололо сотней ледяных игл. Такое со мной случалось иногда, но то видение было первым, когда я будто бы физически ощутила себя в другом месте.

— Что ты видела?

— Подземелье, горящую свечу и красные чернила, — ответила я, не сразу понимая, что он больше не делал мне больно.

— Поздравляю, теперь ты работаешь на меня, — это была не просьба, он говорил так, будто бы это уже случилось и это неоспоримый факт.

— Почему ты просто не убьешь меня? — я, наконец, смогла сфокусировать взгляд на лице вампира.

Помню, как сверкнули его белоснежные зубы и острые клыки. Стрэнд ответил то, что потом не раз мне повторял.

— Ты не умрешь сегодня. Ты мой ценный трофей.

* * *

Я не любила то, во что превращалась в последние годы архитектура. Тренды на современные эргономичные дома, в стиле минимализм убивали всяческий индивидуализм. Каждый раз, как ты оказывался в одном из творений современного архитектора и дизайнеров, помешанных на четких линиях, бетоне и стекле, ты будто бы оказывался в мертвом помещении. Не было ни намека на присутствие здесь жильца или вроде того. Меня вовсе не впечатлила парящая монументальность огромного особняка Лоренцо. То, что я видела в помещениях для гостей мало походило на постоянную резиденцию.

Однако здесь была жизнь. Хотя бы на эту ночь. И это была та самая вампирская праздность, какую я не выносила. Громкая музыка, освещенная только неоном ночь, выкрученная на максимум температура, безвольно сидящие смертные, полностью голые. Люди с ничего не выражающими лицами ждали, когда кто-то соблаговолит к ним наведаться, испить крови или же воспользоваться телом. Почти всегда эти два желания шли рука об руку. И каждый раз это было смертельно.

Я старалась не смотреть в их сторону. Мужчины и женщины провожали нас с Йоаном взглядами, и я могла уловить в их глазах неподдельное желание. Все их существование теперь сводилось к тому, чтобы такие, как мой начальник обратили на них внимание, выбрали и иссушили до конца во всех смыслах. Я старательно выметала из головы возраст этих людей. Здесь были непозволительно молодые, почти дети. И сегодня ночью они должны будут умереть, даже не став игрушками.

Просто кормушки.

К своему удивлению, я узнала нескольких вампиров, скользивших между безвольных смертных, подбиравших более приятный вариант на какое-то время. Здесь были вампиры из дома мистера Поппвела, так же парочка клиентов, которые были вторым коленом своего клана. Один из них даже махнул нам, крепко прижимая к стене женщину, оторвавшись от ее шеи лишь на те несколько мгновений, отведенных для приветствия. Вместе с этим, он двигался в ней, мощными толчками выбивая из смертной стоны.

«Успокойся», — моя защита загудела от вмешательства Стрэнда.

Мы не первый раз были на подобном приеме, и даже не второй, но это каждый раз пыталось выбить меня из колеи. Мы ушли из ревущего пошлым фонком помещения и переместились за высокие в потолок белые глянцевые двери.

Здесь уже не было той духоты и темноты, больше похожих на мини-версию чистилища. Яркий теплый свет, льющийся с потолка, ароматы вина и сыра, приглушенные разговоры. Казалось, сюда не может проникнуть музыка из-за глянцевых дверей. Светлая невысокая лестница привела нас в такое же светлое помещение, которое, к сожалению, тоже не имело индивидуальности. Около тридцати пар глаз не уставились на нас, но я ощущала, что каждый вампир в этой комнате изучал нас, своим внутренним сверхчеловеческим взором.

Стрэнд сильнее прижал меня к себе. Я знала, как себя вести: молчи и повинуйся, но покажи, что у тебя есть разум. Сложность была в том, что мне не до конца было понятно, как чувствуют себя игрушки. Описания начальника сводились лишь к тому, что я должна вести себя так, будто бы он то единственное из-за чего я хочу умереть.

«Я умру за него», — вечно твердила я себе и понимала, что эта ложь никак не поможет мне казаться той, кем я должна быть в глазах вампиров. А вдруг есть кто-то, кто тоже может считывать ложь? Хрень собачья, я не готова была умирать ни за кого, кроме мамы и сестры.

Я пыталась почувствовать что-то вроде влюбленности или обожания, но и это было нечестным — организм отзывался волной противоречий. Я была просто смертной, которая умудрилась упасть в бассейн с акулами и не могла как следует притвориться чем-то неодушевленным. Рано или поздно одна из акул заметит, что я трепыхаюсь и сожрет меня не задумываясь.

— Мистер Стрэнд! — к нам, с совершенно человеческим жестом — разведенными в стороны руками, так словно он собирался обнять первородного — подкатил тот самый Лоренцо. — Польщен вашим визитом на мою скромную виллу.

Это был высокий, утонченный испанец, с резкими, будто высеченными чертами лица и острыми скулами. Его черные локоны, доходящие почти до плеч, были откинуты назад, открывая лицо. Он был не многим похож на вампира, с его бронзовой, будто только что из-под жаркого солнца кожей. Забавно, высшие не могли находиться под солнцем, оно выжигало их сущность и убивало, пусть и медленно.

— Давай без формальностей, Лоренцо, — лицо Йоана было непроницаемой маской высокомерия.

— Хорошо, — все дружелюбие испанца тут же испарилось. — За мной. Только вы. Это оставьте здесь.

Стрэнд напряженно кивнул и отстранился, от чего меня едва не захлестнуло ощущение собственной беспомощности, которое я, однако довольно быстро подавила.

«Ни с кем не разговаривай, изучай, все что только сможешь, ищи клинок», — я удержала мускулы на своем лице, чтобы не поморщиться от сильного и уверенного приказа первородного.

Вслух же он сказал:

— Развлекайся, — и быстро удалился с Лоренцо.

Я огляделась, не утаивая заинтересованного взгляда. Хозяин только что отпустил практически все поводки. Игрушка имела право развлекаться. Кстати, на счет игрушек: здесь я была отнюдь не одна. Другие девушки и парни — всего девять — безучастно смерили меня скучающим взглядом, находясь будто бы в особой зоне. Все они стянулись у дальней стенки, расположившись на двух диванах.

Игрушки слишком подозрительно косились на меня, не издавая ни звука, что выглядело достаточно жутко. Они могли видеть меня? Могли ли распознать во мне простого человека, который почему-то отказался от гипноза? В их глазах я видела обвинение.

Понимали ли они на самом деле, что происходит?

Потом, зная, что так не принято, я рассмотрела каждого вампира в светлом зале. Странная картина, я слышала легкую музыку, слышала их тихие переговоры, видела лица и то, как они двигаются. Некоторых я тоже знала. Многим мы доставляли людей для создания игрушек. Но, они выглядели…статично? В них не было ничего человеческого. По сути, самыми живыми на данный момент выглядели игрушки и Йоан с Лоренцо. Насколько стары эти вампиры? Они разглядывали меня с напряженным вниманием, так словно я странное и выбивающееся из общего уравнения неопределенное число. Напрямую их взгляды не были видны, но ощутимы физически. Они изучали меня, изучали игрушку одного из первородных-одиночек.

Не собираясь давать им повод, что-то заподозрить, я отправилась на прогулку. Раз Стрэнд сказал, что я надо развлечься и попутно все изучить, так и сделаю. Ему зачем-то нужен был этот клинок, Йоан практически был одержим им, и я никак не могла выяснить зачем. Боже, он даже не говорил, что из слухов о нем правда. Лишь это его скупое «обладает некоторыми свойствами». Я видела его описание в даркнете, искала его в древних легендах и нашла столько чуши, что сложно было понять, что там вымысел, а что имеет место быть. Кажется, Танец смерти, судя по некоторым источникам, мог даровать могущественным и выдающимся личностям возможность управлять не-мертвыми. В это с натяжкой можно было поверить, но зачем Йоану управлять сородичами? Другие источники утверждали, что клинок способен даровать невиданные силы и призывать демонов. Зачем сила моему боссу, я могла понять, но вот демоны. Зачем они ему? Кого-то запугивать? Или захватить власть на планете?

Я усмехнулась, разглядывая картину неизвестного авангардиста. Вот уж точно, чего не хочет Стрэнд — стать темным властелином мира.

Или хочет? Если так подумать, я могла представить его сидящим на троне из костей и мяса.

Видение меня напугало.

Кончики пальцев привычно закололо, и я быстренько прогнала все прочие мысли из головы, чтобы сосредоточиться на видении. Здесь явно был артефакт и не самый слабый. Во рту увлажнилось, я ощутила привкус чего-то сладкого, ягодного.

Меня звала маленькая, не замеченная мной ранее медная пиала. Она стояла на подсвеченной стеклянной полке практически в самом углу помещения, подальше от остальных. Со временем она немного потускнела, но я помнила, какой сияющей она была.

Я рассматривала тонкую вязь неизвестных мне иероглифов. Они были прекрасны, рождая собой изящные изгибы, тонкие линии и цветочные узоры. В этот момент мне захотелось провалиться в манящее видение.

Я/он аккуратно складываем в нее ягоды, наш рот издает прекрасные звуки. Мы поем песню скорби и возрождения. Мы верим, что боги возвращают все, что мы отдаем, иначе не может быть — это баланс всего сущего. Мы получаем в иной форме, не всем понятной, но неизменно нам отвечают. Травы, самые душистые, высушенные под жарким солнцем, ягоды, собранные на особой поляне и самое главное, наша кровь. Боги любят нашу кровь. Мы прикладываем к губам пиалу, наши сородичи поют прекрасную песню. Мы выпиваем перетертые с травой ягоды смерти, наша кровь становится вкусной и манящей. Неожиданно нас накрывает водной жара и похоти. Оно идет из желудка, такого горячего, что едва можно вынести. Наш член встает, и мы готовы принять свою судьбу. Боги всегда возвращают нам все, что мы отдаем.

— Ты мокрая, — кто-то горячо шепнул мне на ухо. Я бы вскрикнула от неожиданности, тем самым выдав себя с потрохами, но благо, все еще находилась в умиротворительном и возбуждающем видении. Только это спасло. — Ты игрушка Стрэнда?

Я не знала его. И этого вампира не было, когда мы зашли сюда. Я бы точно запомнила. Он возвышался надо мной, прекрасный, словно ангел или какой-то мифический бог. С изящными чертами лица, чувственным изгибом губ и длинными медными волосами. Сияющие золотистые глаза смотрели прямо в мою душу, а в разрезе полу распахнутой белой рубашки четко виднелись рельефные мускулы. Высокий, статный и гордый. От таких стоит бежать при первом же взгляде. Парни с внешностью бога легко влюбят в себя, хорошенько поимеют, растопчут и исчезнут так же быстро, как появились. Мне обманываться не хотелось вдвойне, так как это был кто-то из высшей касты вампиров. Его напускная учтивость и обещание жаркой ночи, плескавшиеся в глазах, так же быстро могли смениться безразличием или убийственной яростью. Убийственной — в прямом смысле слова.

Я мечтательно улыбнулась ему, так, словно имя моего начальника доставляло мне физическое удовольствие. «Ни с кем не разговаривать» — указания Стрэнда были четкими, а я была его лучшим сотрудником…не учитывая некоторых отклонений.

— Тебе нельзя разговаривать с другими? — лукавая улыбка. — То есть ты не сможешь позвать на помощь?

Его голос был бархатом, пронизывающим до самых кишок. Я изо всех сил старалась выглядеть, как все куклы, не хотела, чтобы паника от его вопроса хоть как-то выдалась в моем взгляде. Кто он такой и что ему нужно? Я видела его впервые, но складывалось ощущение, что он меня знает. А может всему виной пронизывающий взгляд?

— Невероятно, — хмыкнул медноволосый бог и заправил мне локон за ухо, от чего я едва не дернулась в отвращении. — Он так сильно защитил твой мозг от любых вмешательств, что я ничего не могу прочесть.

«Он здесь ради клинка?» — его гипноз был не такой стремительный и стальной, скорее горячий и извилистый. Он не бил наотмашь по сознанию, а ласкал его, как ласкают любовницу.

Конечно же, я не ответила, но дико возбудилась. Я заставила себя воображать, что занимаюсь сексом со Стрэндом, не просто пролистывать картинки нашей возможной связи, а на самом деле представлять все так, будто это все происходит в реальности сейчас. Что угодно, лишь бы не выдать эмоции. Этот странный вампир выбил меня из колеи. У меня должен быть слегка мечтательный взгляд, так словно я живу только ради того, чтобы служить своему господину.

Он цыкнул от разочарования.

Этот вампир тоже охотился за клинком? Еще один из тех. Кто готов грызть глотки? Я оценивающе его оглядела, пока он смотрел поверх моей головы, о чем-то размышляя. У меня впервые не было уверенности, что Стрэнд самый внушительный и сильный из тех, кого я видела.

— Элрой, — холодно раздалось рядом и, кажется, облегчение явно проступило на моем лице.

Будем надеяться, что это сочли моей одержимостью Йоаном.

Начальник по-хозяйски положил мне ладонь на талию и так припечатал к своему телу, что я шумно выдохнула. Если вампир с медными волосами казался мягким и бархатистым, то Стрэнд был сталью или бетонной стеной. Я считала, что иногда он забывает о хрупкости людей и неумышленно может причинить вред. У меня будут синяки.

— Стрэнд, — мед в глазах Элроя сделался ядом, а рот выплюнул имя, будто это какая-то гадость. — Опять раскидываешься игрушками там, где их могут сломать?

Опять? Он про старика или кого-то еще?

— Вижу, ты не преуспел, — его тон был холоден.

Секунду, глаза Элроя были прищурены, метали молнии и пытались ужалить тысячами змей. Другая секунда и он все так же надменно прекрасен. Сияющий полубог мягко улыбнулся и отступил, внимательно разглядывая меня. Йоан потянул меня куда-то, уводя в другое, новое помещение.

И уже нам в спины странный вампир негромко сказал:

— Следи за кошмарами, куколка.

— Что ты сказал? — я резко развернулась и впилась в него взглядом.

Откуда он мог знать про кошмары?

Элрой рассмеялся, а через мгновение его уже и след простыл. Остальные вампиры теперь напрямую смотрели на нас.

— Какого х*я ты делаешь, Мэйер? — зарычал на меня Стрэнд, когда мы оказались одни в длинном узком коридоре.

— Мне показалась странной его фраза, — между ним и стеной было слишком неуютно, — потому что…

Я быстро прикусила язык. Чуть было не проговорилась.

— Потому что, что? — нахмурился Стрэнд.

— Ничего, забудь, — это было глупо.

Крайне-крайне глупо, Соня. Если бы я так сглупила впервые с ним, то это можно было бы еще простить себе, назвать неопытностью. Но меня так вышиб с рельс медноволосый, что слова сами катились с языка. Когда ты повторяешь свою глупость, раз за разом, то, выходит, ты так ничему и не научился. Ты неперспективен.

Стоило придумать ответ получше.

Он схватил меня за горло. Я ударилась затылком о стену так, что зубы клацнули.

— Отвечай, когда я спрашиваю, — зубы опасно приблизились к моему лицу.

Сердце бешено колотилось. О, я помнила первобытный страх перед тем, как тебя кусает вампир, и во время. Увы, без гипноза я вольна почувствовать только страдания. Повторения мне не хотелось. Я была зажата между рассвирепевшим начальником и твердой стеной, рядом с нами не было никого, и он позволял себе эмоцию.

— Эмоции, Стренд — пустая трата времени, не так ли ты говорил? — просипела я, встретившись с ним взглядом. Я должна отбросить весь страх. Он меня не убьет, я его ценный трофей, ему зачем-то нужен этот клинок. — Ты ведь увидел его, так?

— Да, увидел, — процедил Йоан. — Перед тем, как пошел вытаскивать твою задницу из очередного приключения. Чего хотел Элрой?

— Узнать не ради ли клинка ты здесь.

— У него получилось? — хватка на горле ослабла.

— Что именно? Ах, ты про гипноз? Нет. Еще он сказал, что ничего не может прочесть.

— Кошмары, Мэйер. Я жду, — он сунул руки в карманы, но поза была напряженной. Он плохо сдерживал злость. Я понимала. Это была подстава с моей стороны. Из-за глупости я чуть было не выдала себя.

— Мне снятся кошмары.

— Удел всех смертных, — нетерпеливо пожал он плечами. — Почему ты отреагировала на это?

Я вздохнула, ощупывая шею. Могу ли я рассказать ему? Он так много знал про меня, что я хотела сохранить хотя бы эту частичку приватной. То, что было со мной всю жизнь, должно было остаться при мне. Это просто глупые сны, которые мама умела прогонять кружкой горячего шоколада с зефиром, а сестренка Элис своими теплыми объятиями, просмотром кино и фразой «Я рядом, спящая красавица».

Но могу ли я оставить это в тайне и не получить от Йоана за ложь?

— Иногда эти кошмары слишком реальны, вот и все. Они меня пугают.

Он вдохнул, запуская пальцы в волосы и, наконец, отходя от меня на то расстояние, при котором я не буду чувствовать себя загнанной ланью в одну клетку со львом.

— Элрой телепат, Мэйер. Он умеет дарить кошмарные сны. Это его обычное прощание.

— Ой, — я прижала пальцы ко рту.

— Ой, — передразнил меня.

Мы двинулись дальше, Йоан вел меня куда-то, ближе к клинку.

— Все равно это не объясняет, почему ты была так возбуждена, пока я не появился.

Мои щеки вспыхнули. Хрена с два я скажу ему о своей секретной технике лже-игрушки! Меня бесила сама мысль, что любой первородный или высший вампир может чувствовать мою возбужденность. Неужели женщина никогда не может рассчитывать хоть на какую-то приватность в их обществе?

— Не твое дело, — огрызнулась я. — На этот раз точно не твое.

На его губах играла хищная улыбка.

* * *

Вот теперь я видела, что у дома есть индивидуальность. Мы были в задних, жилых помещениях, куда отвел меня Стрэнд, здесь все было по-другому. Больше личных вещей, книг не из дизайнерского отдела по интерьеру, чуть больше беспорядка, чуть больше запахов. И чуть больше артефактов.

Я почувствовала клинок сразу же, как только мы вошли в кабинет Лоренцо. Просторный, светлый, с множеством деревянных панелей, с дорогим ковром посередине, личными бумагами на столе, будто собранном для самого Людовика XIV. С торшером, мягко освещавшим кабинет и множеством разноцветных книг, на высоких книжных стеллажах, уходящих под самый верх к потолку на трехметровой высоте.

— Право же, мистер Стрэнд, не стоило утруждаться, — Лоренцо на самом деле выглядел слегка смущенным. Хозяин дома стоял у противоположной стены, рядом с одной крайне известной картиной, о которой я, увы, не могу вам рассказать. — Она на самом деле была оценщиком?

Кто? Я?

— Лучшим из лучших. Ты же хотел знать, почему она до сих пор со мной.

Стрэнд подвел меня ближе к Лоренцо. Если раньше этот вампир смотрел на меня, как на пустое место, то теперь в его глазах вспыхнул интерес.

— Полезное приобретение, — пробормотал испанец. — Где ты ее откопал?

— Не важно. Картина, Лорнецо.

— Ах да, прошу, — он отошел чуть в сторону, предоставляя лучший обзор.

Почему картина? Я ощущала клинок. Пальцы покалывало. Разве не этим мы здесь? Почему проще не выставить его там, в комнате полной вампиров и посмотреть, кто потом останется в живых и заберет Танец Смерти себе. Пока я разглядывала картину, мазки художника, в голове роились вопросы. Неужели Лоренцо не боится, что кто-то более сильный может попросту отобрать его приобретение?

— Детка, — Стрэнд склонился ко мне, — мне нужно знать, подлинник это или нет.

Лоренцо за нашими спинами заскрежетал клыками от возмущения.

— Если это подделка, то я оторву челюсть одному торгашу, — прошипел испанец.

— Давай, будь собой, — босс мягко подтолкнул меня к картине.

Что мне делать? Я же ни черта не смыслю в живописи. Надо ли говорить, что у меня не хватило бы опыта и знаний, чтобы различить импрессионизм от постимпрессионизма. Я тупо смотрела на картину, не понимая, что должна сделать или сказать. Поймет ли Лоренцо, что я не та, за кого меня выдает начальник?

«Подлинник. Все получится. А если нет — умрешь».

Вот так просто. Мне поставили условия. Оплошаю и Стрэнд все же от меня откажется и кокнет. Я мало верила в его способность угрожать впустую. Мы уже у клинка, он знает это, ведь ранее я сжала его руку, показывая, что мы на верном пути.

Я тут же, словно по приказу ожила, начала двигаться более плавно, с деловым интересом осмотрела картину, подошла ближе, будто чтобы лучше увидеть мазки, отошла подальше, оглядывая ее полностью. К тому же, мне удалость вспомнить несколько документальных фильмов про живопись.

— Мне нужны результаты физико-химической экспертизы, сэр, — я обернулась и посмотрела прямо в карие глаза Лоренцо. Удовольствие, когда кто-то видит в тебе эксперта. Проговаривать фразу мне было приятно. — Одного визуального осмотра недостаточно.

Спасибо тебе, канал Дискавери.

Испанец хмыкнул. Отошел к рабочему столу, вытащил бумаги из верхнего ящика и секундой позже лениво протянул мне их.

Я с умным видом уставилась на полную белиберду. Я не понимала ни слова. Видела лишь знакомые сочетания элементов, инфографику, реакции на что-то.

— Когда я отвечал на ваш звонок, Стрэнд, мне показалось, что вы здесь ради стилета Танец Смерти, а не для того, чтобы пополнить коллекцию этим шедевром искусства.

— Я не отношу себя к тем, кто верит в его магические способности, — ответил Йоан, его голос звучал спокойно и уверенно. Я замерла, вслушиваясь в их разговор. — Может им на самом деле закололи самого первого, но за столько лет клинок так и не проявил себя.

— Не придерживаетесь религии Всеотца? — в голосе Лоренцо послышалось неподдельное уважение.

У вампиров есть религия? Стрэнд в их мире кто-то вроде атеиста? Мне жуть как захотелось узнать больше. Позже я обязательно его расспрошу об этом. Сейчас же я стояла, вчитывалась в сложные формулы и впитывала их разговор.

— А ты?

— Мне просто нравятся красивые вещи. Я их коллекционирую. Кстати, о красивых вещах, она трахается так же хорошо, как разбирается в искусстве?

Я чуть не поперхнулась от такого прямого вопроса.

— Это тоже еще одна причина, почему она еще жива.

«Сукин ты сын, Стрэнд», — злобно подумала я и приписала к нему несколько смачных эпитетов, мысленно послав заниматься рукоблудием до конца своей гребаной вечной жизни.

— Одолжите мне ее.

— Исключено.

— Немного крови, мистер Стрэнд, чтобы никого не обидеть.

— Я не делюсь, — медленно произнес начальник, за его спокойствием можно было различить угрозу.

— Господа, можно мне лупу? — я с вызовом уставилась на Лорнецо, который теперь хищно пожирал меня глазами. Сексуальная тенденция сегодняшней ночи меня окончательно доконала. Эти вампиры вели себя, как кучка сексуально озабоченных мужланов. — И я не позволю вам пить мою кровь, tronco [1].

* * *

[1] Tronco (исп.) — дословно «стебель», «бревно». В молодежном сленге при общении это значит «чувак». Соня использует слово, как нарицательное «дубина». Да, она назвала вампира дубиной.

***

Если бы Йоан Стрэнд мог прожигать взглядом, я давно бы стала кучкой пепла. Но я помнила, что он сказал вслух, когда подставлял меня к картине: «будь собой». И действовала ровно в рамках его приказа

— А без вожжей она дерзкая, — хохотнул Лоренцо.

— Лупу, пожалуйста. Я почти закончила, — нетерпеливо вытянула руку в их сторону.

Когда мне все же дали лупу, я раздраженно развернулась и начала делать вид, что осматриваю картину.

— Одним из условий продажи сего, несомненно, шедевра искусства станет ее кровь, — вдруг сказал хозяин дома и у меня по спине пробежали мурашки от его холодной расчетливой интонации.

— Испытываешь мое терпение, дитя?

В следующее мгновение случилось что-то странное. Меня окутала плотная, почти ощутимая тьма. Казалось, я в секунду полностью ослепла и попала в холодную версию ада. Холод этой тьмы пронзал насквозь, еще немного и я покроюсь корочкой льда. Ничего подобного ранее я не испытывала. Тьма была живой, настоящей, она пожрала весь свет и все звуки. Это снова видение? Сложно было разобрать, ведь со мной в одной комнате находился вампирский артефакт, пальцы постоянно покалывало. Но таких видений я еще не испытывала.

Это длилось недолго, всего какие-то три-четыре секунды. Паника не успела охватить меня, как все закончилось. Я снова стояла перед картиной, вновь видела свет, ощущала позади себя двух вампиров и слышала, как тикают напольные часы.

— Детка, — опять это мягкое обращение, — это подлинник?

Я развернулась. Внешне вроде бы ничего не изменилось, только Лоренцо потерял всю спесь и теперь нервно сжимал кулаки. Его так напугал тон Йоана? Все же первородные не любят, когда с ними играются.

— Несомненно, — лучезарно улыбнулась я.

— Я скину адрес, куда доставить. Завтра жди деньги, — Йоан подхватил меня под руку с такой быстротой, что я не сразу сообразила, что мы уже направляемся в сторону двери, а испанец держит в руках бумаги с результатами экспертизы и лупой.

Я смотрела на клинок, который так и остался в подставке на полке позади стола Лоренцо. Почему мы его не взяли с собой, зачем надо было проворачивать эту глупую сцену с картиной и покупать ненужную вещь? Наша цель была там, осталась у испанца.

— Какого хрена, Стрэнд? — зашипела я, когда мы шли по дорожке от дома, к машине. — Клинок остался у него, зачем тебе картина?

Он многозначительно посмотрел на меня, уголок его рта чуть приподнялся вверх. Самодовольство сквозило в нем. Я попыталась выбросить из головы все и поняла, что пальцы все еще покалывает. До меня дошло.

Мы только что сперли у Лоренцо клинок и подсунули ему подделку.

— Не слишком низко для вампира твоего статуса? — прищурилась я, скорее из вредности.

— Никогда и никому не позволяй пить свою кровь, — сказал он вдруг серьезно.

Я закатила глаза.

— Знаю. Мне будет больно, и они заметят…

— Нет, — перебил он. — Не только. Если вампир достаточно опытный, он почувствует, что ты ненормальная.

— То есть? — я остановилась и уставилась на него. Йоан впервые говорил об этом. — У меня какой-то не такой вкус?

Мы двинулись дальше. Роллс и его водитель, кстати, обычный человек, уже ждали нас.

— Сложно описать, — чуть подумав, ответил Стрэнд. — Как щекотка на кончике языка.

Гораздо позже, когда мы взмывали в воздух, покидая Европу, Йоан стоял посреди разрушенного интерьера борта самолета и безумным взглядом высматривал, чтобы еще сломать. Бортпроводница испуганно спряталась в туалете и, кажется, плакала. Я же сидела на полу, снова в своей одежде и держала в руках клинок. Пальцы покалывало и только. Никаких видений, ничего, что бы говорило о его необычном происхождении. Я оглянулась и увидела на полу, среди осколков бокалов ненавистное платье. Оно было разодрано в клочья.

Нам опять попалась подделка. Чертовски хорошая, умелая подделка.

Глава 6

Мне было шестнадцать, когда я впервые осознала, что такое беспомощность.

В весенние каникулы мы большой и шумной компанией отдыхали на озере Уикстаун, недалеко от Реддинга. Море закусок, лимонада, выпивки, вечером горящий костер и танцы практически до самого утра. Совершенно обычный школьный сабантуй. В шестнадцать я была уверенной в себе девушкой, считавшей, что могу справиться с любой задачей, которую преподнесет мне жизнь. Я была старшей сестрой и не имела права на слабость. Мы росли без отца, поэтому все невзгоды делили вместе. Никто не просил, но роль заступника я решила взвалить на себя, считая, что просто обязана быть сильной. Я дралась с обидчиками Элис, тащила маму в больницу, когда выяснилось, что мужчина, с которым она думала построить отношения, оказался банальным абьюзером, любящим колотить женщин. Однажды я даже разбила о его голову вазу, защищая маму. Я превратилась в банши, орала и угрожала, как самка орангутанга, защищавшая своего малыша. И я же вызывала полицию, когда он пьяным пытался потом проникнуть в наш дом, достучаться до мамы, желая прощения.

К своему шестнадцатилетию, я была уверенна — я преодолею все и никому не дам себя в обиду. Но жизнь та еще сука.

Мы поспорили с одноклассником — Томом Уокером, с которым у нас совпадали уроки испанского, что, если девушка достаточно сильная и проворная, ей удастся справиться с любым мужчиной. Как вы уже догадались, чуть позже, когда я отошла подальше от людей, ближе к деревьям и воде, Том Уокер напал на меня. Неожиданности дезориентируют, алкоголь — убивает внимательность. Он налетел стремительно для моего замутненного пивом сознания, повалил, ударив головой о землю, и закрыл рот рукой. К тому моменту, когда до меня дошло, что стоит вообще-то сопротивляться, он уже с силой прижимал меня к прохладной земле. Мои руки были за спиной, и под тяжестью двух тел, мне не удавалось освободиться, его рука с тонкими пальцами крепко сдерживала мои крики. Я долго дергалась и извивалась под ним, моя голова болела после удара. Том был горд собой, все повторял, что вот он справился с крутышкой Мэйер.

Наверное, он разозлился от бездумно брошенной мной насмешки о его худощавом телосложении. И когда ему, тощему, удалось уложить девушку, он начал имитировать поступательные движения так, словно насилует меня. И хоть на нас были джинсы, это принесло мне такую панику, что слезы катились по щекам, я не могла успокоиться и не пыталась освободиться. Страх сковал меня, беспомощность добила, и я сдалась. Тому понравилось, что девушка не может дать отпор и под воздействием всего, что он принимал тем вечером, ему показалось, что было бы круто на самом деле изнасиловать Соню Мэйер.

В самом деле, о таком мало кто говорит, навряд ли я побегу потом в полицию. Это же позорно. Он сказал мне об этом. Я мысленно уже прощалась с девственностью и собственным достоинством, когда его отодрали от меня парни из старшего класса, отошедшие вовремя пописать. Они услышали возню и буквально спасли мою честь. Том лишился зуба, а я уверенности, что всесильна.

Из этого я вынесла три вещи:

1. Всегда есть кто-то сильнее тебя

2. Нельзя позволить неожиданности дезориентировать

3. Я больше никогда не дам страху сковать себя, беспомощности добить, и я не сдамся. Лучше умереть с кровью на зубах, чем потом жить остаток жизни и жалеть, что не боролся, как следует.

Неожиданность — выбитая дверь среди ночи и три фигуры в масках. Беспомощность — все они были низшими вампирами. И да, они были сильнее меня, несмотря на происхождение.

Как только меня разбудил звук выбитой двери, мое тело на автомате скатилось с кровати. Я не стала сонно озираться — знала, что ни один порядочный гость не станет наносить визит так поздно и в столь грубой форме. Из защиты у меня только белая майка и трусы. Шкафчик с оружием был в моей спальне. До него ровно три шага. Но я не знала, кто мой гость и успею ли до него добраться, поэтому на всякий случай стянула с прикроватной тумбочки металлическую пилку. Я слышала шаги в гостиной, они скоро будут у меня.

В один удар сердца, я подскочила к шкафчику и открыла его. Семнадцатый глок приятной тяжестью лег в ладонь как раз в тот момент, когда меня обнаружили.

— Эта пукалка тебе не поможет, сучка, — глаза говорившего сверкнули в полумраке, стало понятно, с кем я имею дело.

Щелчок предохранителя.

Хлопок и назвавший меня сучкой замертво упал на пол, заливая прекрасный светлый ковер кровью. На стене за ним остались фрагменты мозга. Я умела стрелять и попала ему точно в глаз, несмотря на плохую видимость. Промазать было сложно. Единственная оплошность, какую я допустила — не проверила количество патронов в пистолете и не набрала Стрэнда.

Дружки убитого не стали ждать, когда я еще кому-нибудь вынесу мозги и бросились врассыпную: один обратно в гостиную, второй скрылся в моей ванной. Двигались они чуть быстрее обычного человека. Еще два выстрела, жаль смогла ранить только одного, в ногу. В спальне я осталась одна. Соседи, скорее всего, уже вызвали полицию, на что я тоже рассчитывала. Низшие никак не захотят попадаться им в руки. Надо было тянуть время и попытаться добраться до телефона — я с ним уснула в постели и визуально не могла найти на скомканном одеяле.

— Какого хера вам надо? — крикнула я, медленно продвигаясь к кровати и внимательно следя за двумя дверьми.

— Не дай ей вызвать его! — взревел нападавший, который скрылся в гостиной, именно его я подстрелила.

В тот же миг в дверях ванной показался вампир с зелеными глазами. Они горели в темноте, как напоминание, что у этих тварей есть одно огромное преимущество — ночное зрение. Я держала его на мушке, выстрелила сразу же, как заметила, но, увы, промахнулась. Он бросился на кровать, под оглушительные хлопки выстрелов.

Один, два, три, четыре.

Телефон полетел на пол, ночной визитер обмяк поперек кровати. Я не знала, были ли раны смертельными, но то, что это на какое-то время вывело его из строя, радовало. Если магазин был полный, то у меня осталось еще пять выстрелов. Должно хватить, чтобы попытаться завалить оставшегося.

Стрэнд мне в любом случае нужен.

Оставшийся кровосос, как оказалось, был старше и сильнее. Его нога полностью пришла в порядок и в момент, когда я добралась до телефона, он врезался в меня на полном ходу. Вместе мы впечатались в кровать. Я почувствовала, как что-то хрустнуло у меня внутри, но боли не было. Пистолет упал на пол, телефон тоже — я с облегчением успела заметить, что там уже идет вызов.

— Ах ты, сука, — злобно прорычал вампир, наваливаясь на меня сверху.

Он ударил в живот, и это вышибло из меня весь воздух. Я едва не задохнулась от боли. Потом он попытался укусить меня, удерживая голову и плечо.

— Мэйер? — словно издалека я услышала голос Йоана.

— Мпф! — нападавший отвлекся, в попытке закрыть мне рот.

Надо было, во что бы то ни стало подать хоть какой-то сигнал. Я нашарила рукой выпавшую пилку и воткнула вампиру куда-то в лицо. Он заорал и скатился с меня, пытаясь вытащить опасный предмет женской косметички.

— На меня напали! — выкрикнула я, как только появилась возможность.

* * *

Стрэнд злобно сжимал руль, черты его лица ожесточились, а езда стала куда агрессивнее. Ему не нравилось, когда трогали его вещи. Не нравилось, когда планы не удавались.

Он поразительно быстро оказался в моей квартире. Можно было подумать, что Стрэнд подкарауливал где-то за углом соседнего дома. К сожалению, когда он залетел размытой тенью в мою гостиную, от единственного выжившего уже и след простыл. Низший смылся сразу же, как услышал мой крик. Своя жизнь была ему куда дороже призрачной возможности убить меня.

Стрэнд решил, что для безопасности лучше будет, если я поживу у него какое-то время. Начальник не стал слушать возражения и приказал мне собирать сумку. Теперь мы направлялись туда, где каждый понедельник, среду и пятницу меняизбивал первородный вампир. Мне было не по себе от одной мысли, что я останусь с ним под одной крышей дольше, чем на несколько часов.

— Гребаные уе*ки! — выругался он и резко выкрутил руль, вписываясь в крутой поворот.

— Много вынесли? — мое настроение было не лучше.

Вампиры вторглись в мою зону комфорта, в мой дом, где было уютно и здорово. А теперь там все в крови и по заказу начальника работает какая-то специальная клининговая бригада.

Хуже всего, что наш офис тоже посетили некие низшие вампиры в масках. Им не повезло больше — охранные чары, наложенные Йоаном по периметру офиса — о наличии которых, я, кстати, не знала — сработали сразу же, как вампиры пересекли без разрешения контур. Первородный разобрался с ними быстро и крайне болезненно. Потому он оказался так быстро у меня — я жила недалеко от работы.

— Них*я, — выплюнул он. — Ублюдки устроили разгром после того, как не смогли пробраться в хранилище. Долбаные фанатики.

Низшие искали Танец Смерти и даже под пытками не выдали, кому и зачем он понадобился. Стрэнд был в ярости, об этом говорило хотя бы наличие в его речи мата. Ясно было одно, что все они были последователями Всеотца.

— Что за Всеотец? — спросила я, потирая ушибленный живот и надеясь, что все органы остались в порядке.

За окнами проносились дома, стоимостью больше четырех миллионов, мы заехали в респектабельный район. Значит, до дома Йоана осталось не больше пяти минут.

— Одна из теорий того, откуда появились первородные, — нехотя проговорил Стрэнд.

— То есть, ты сам не знаешь, откуда взялся? — ужаснулась я.

Разве могло быть так, чтобы не понимать, как ты появился на земле? Мой человеческий мозг отказывался представлять что-то кроме известных ему констант: ты рождаешься, у тебя есть детство, юность, ты взрослеешь. Нельзя так просто взять и появиться из ничего.

— Я таким родился.

— Ты был клыкастым ребенком и пил кровь ребят, с которыми играл в салочки? — я хотела ответов, но он опять зашел на территорию, где не утруждался рассказывать о себе что-то более конкретное.

Он смерил меня тяжелым взглядом.

— Всеотец — тот, кто нас создал, — он проигнорировал шутку и просто продолжил тему. — Некоторые считают, что это один из могущественных демонов, который сеял свое семя среди рода человеческого, пытаясь вывести себе подобных существ. Ему интересен мир людей, он первый из своей расы сумел пробраться в другой мир и повлиять на него. Зная о своем могуществе и превосходстве, ему интересно сделать Землю своим собственным миром. Видишь ли, у него есть один большой недостаток — он демон. Создание чуждое миру людей, каждый раз оказываясь в вашей реальности он испытывает давление. Мир пытается его вытолкнуть обратно. Всеединый не может находиться долго в вашем мире. Чтобы закрепиться и дать миру привыкнуть к своей сущности, он начал смешивать себя и людей.

— То есть вампиры — полукровки, смесь человека и демона? — это было за гранью нормального человеческого понимания. — Ты веришь в это?

Мгновение босс молчал, задумчиво глядя на дорогу.

— Не важно, во что я верю. Последователи Всеотца ждут его пришествия и хотят как можно скорее приблизить тот день, когда демон сможет находиться в этом мире достаточно долго, чтобы передать знания своим детям. Верят, что он подскажет, что нужно сделать с этим миром, чтобы он мог принять его сущность.

— А клинок? Причем тут он?

— Им был убит самый старший сын, первый в своем роде. Якобы он был самым похожим на своего отца, самым совершенным вампиром. Клинок впитал в себя кровь первого сына и часть его способностей. В крови есть память об отце. Это значит, что с помощью него, вроде как можно призвать Всеединого или открыть знания ранее недоступные вампирам.

То есть ключ к таинствам и могуществу вампиров. Понятно. Этакий философский камень для жителей ночи, смысл всего. Черт его знает, зачем он понадобился Стрэнду, но явно не для того, чтобы просто поставить где-то в кабинете и любоваться на древний артефакт. Ему нужны были знания? И что еще хранит в себе клинок, если кровь самого лучшего из вампиров была им впитана? Надо ли помогать первородному заполучить то, что может привести в наш мир демона? Этот парень явно не цветами и любовью решит захватить планету.

— А зачем клинок тебе, Стрэнд? — прищурилась я. — Из-за Всеотца или тебе нужны его темные знания?

— Ни то, ни другое, — напряженно ответил он.

— Что тогда?

— Не твое дело, Мэйер.

— Еще как мое! Я должна знать зачем тебе помогаю с этим. Вдруг ты решишь выпустить демона в наш мир или поработить его?

Он странно на меня посмотрел.

— Я не собираюсь делать ничего из того, что ты сказала.

— Как я могу тебе верить?

— Никак, — просто сказал Стрэнд. — Можешь не верить, но ты поможешь мне его найти.

— Вот уж нет, — я ткнула пальцем в плечо Стрэнда.

Стрэнд устало вздохнул, будто разговаривал с глупым ребёнком.

— Ты жива только благодаря мне. Верь хотя бы этому. В ту ночь я спас твою жизнь.

— Ты посадил меня на цепь. Я бросила учебу, работу, друзей, перестала видеться с родными. Я теперь боюсь привести с собой смерть, которая идет рука об руку с вашим народом.

Мгновение он молчал, отблеск приборной панели и быстро мелькающих фонарей за окнами освещали его бледное лицо. В таком призрачном свете, его черты меньше всего напоминали человеческие. Слишком жесткие, острые и хищные.

— Ты бы предпочла, чтобы я дал Этьену тебя убить?

— Нет, но ты мог меня отпустить.

— И ты бы смогла все забыть? Точно так же встречаться с друзьями в баре вечером, идти домой поздно? Не стали бы тебя мучить подозрения, что очередной таксист может оказаться таким же как тот парень из проулка?

Я молчала, ведь в какой-то степени он был прав. Я бы всю оставшуюся жизнь озиралась по сторонам с приходом темноты и, зная себя, начала бы копаться в том, что увидела. Я бы захотела узнать больше. И, кто знает, куда бы меня завела эта дорожка? К другому вампиру, который предпочел бы сожрать меня, а не разговаривать? Стрэнд хотел сказать, что мне повезло, когда мы встретились, но верить в это я не собиралась.

Я не стала его больше расспрашивать, уйдя в свои мысли.

Сложно признать, но я влюбилась в особняк Йоана Стрэнда с того самого момента, как оказалась в нем. Вразрез с офисом нашей скромной компании, он выглядел, как дорогая, хорошо ухоженная реликвия времен королевы Виктории, из светлого камня в четыре этажа, с огромным открытым балконом, застекленной террасой, пристроем-башенкой, широкой парадной лестницей, ведущей прямо к огромным входным дверям. Он выглядел внушительно и в то же время мягко. Раньше мне казалось, что в таких домах может жить только английская аристократия. Внутри было просторно и точно так, как ожидаешь, увидя дом снаружи. Дерево, кожа, тяжелые богатые портьеры с кисточками, огромные окна, где-то витражи, много теплых оттенков, ковров, картины в больших резных рамах и прекрасные высокие потолки с металлическими, королевскими люстрами.

Я никогда ему не признаюсь, что каждый раз после тренировки захожу в его библиотеку просто поглазеть, представить, что я кто-то другой, в другом мире и в других обстоятельствах. Я мечтала о такой обширной и прекрасной библиотеке.

— А сюда не могут нагрянуть такие же ночные визитеры, как ко мне? — спросила я, когда он вел меня вверх по лестнице в гостевую спальню.

— Нет, без моего приглашения в дом никто не сможет зайти.

— Забавно, — усмехнулась я, глядя на его спину в темно-сером пиджаке.

— Что? — он на мгновение обернулся, льдистые глаза сверкнули в полумраке.

— Обычно вампиры не могут зайти в дом, пока смертные не пригласят их.

На это он ничего не ответил. Пару минут спустя Стрэнд открыл передо мной дверь и пропустил внутрь комнаты, которая станет моим домом на протяжении какого-то времени. Здесь был камин, рабочий стол, огромная, просто гигантских размеров кровать с балдахином. Я подошла к кровати, кинула на нее сумку — все то, что я посчитала нужным взять из дома — сумка потерялась. Почему-то я именно так и представляла кровать в доме Стрэнда: широкая с высокой резной спинкой, черным шелковым бельем, морем подушек и таким же черным, как ночь балдахином.

— Завтра в девять вечера жду в зале, — сказал Стрэнд за моей спиной.

Когда я повернулась, его уже не было. Он исчез внезапно, закрыв за собой дверь. Мне вдруг стало неуютно одной. Пытаясь прогнать дурацкие мысли, я переоделась в пижаму и зарылась в одеяло, обложившись кучей подушек. Даже я терялась на кровати. Здесь было крайне много места, чтобы оставаться одной. Недолго ворочаясь, я заснула с надеждой, что смогу выспаться и никто не потревожит мой сон.

Глава 7

Мой сон на самом деле никто не потревожил, кроме меня самой. Я просыпалась каждые два или три часа, в тщетных попытках вспомнить кто я и где нахожусь. Под утро ко мне вновь пришел тот кошмар с подземельем и черными духами. Я проснулась изрядно вспотевшая, от собственного крика. В окна бил яркий свет, витраж в верхней части придавал солнечным лучам прекрасный желтоватый оттенок.

До меня дошло не сразу, что я не в своей кровати, и не в своей квартире, а в особняке у Стрэнда. На часах было что-то около полудня. Я проспала так долго? Наверное, мой организм пытался восполнить энергию после бурной и эмоциональной ночи. Я встала и приняла душ, который по счастью был индивидуальным. Не представляю, как бы мне пришлось бежать по коридору завернутой в полотенце и пытаться не попасться хозяину дома на глаза.

Интересно, чем занимается первородный вампир днем, когда не работает?

В животе заурчало и я решилась пойти на поиски кухни. Несмотря на то, что я часто бывала в этом доме, мне так и не удалось побывать во всех его частях. Вообще, была ли кухня у вампира? Несмотря на то, что Стрэнд иногда ел обычную пищу, не думаю, что ему нужна такая пустая тягость. Разве что холодильник, в котором он складировал самые острые перцы во вселенной.

— Стрэнд? — позвала я начальника.

Увы, я оказалась в большом особняке одна. Это и пугало, и воодушевляло одновременно. Я смогу беспрепятственно изучить его, чуть дольше зависнуть в библиотеке, заглянуть в кабинет к Йоану, пробежаться пальцами по привлекательной коллекции холодного оружия.

На моем лице играла улыбка, а в беспроводных наушниках Тэйлор Момсен пела о прощении, подталкивая мальчика быть мужчиной и не искать ответы в могиле [1]. Первым делом я исследовала этаж, на котором жила. Множество дверей попросту были заперты, там, куда удалось попасть было либо пусто, либо мебель была завешена чехлами.

В этом месте одиночество чувствовалось острее, огромные пространства требовали хоть какого-то движения, какой-то жизни. Как Стрэнд мог проживать свое бессмертие так одиноко и обособленно? Что он скрывал в стенах своего маленького мира? В какой-то момент мне начало казаться, что краем глаза могу различить чье-то движение. То штора колыхнется, потревоженная неведомом кем, то щелка в приоткрытой двери станет чуть шире, то воздух вдруг легко завихрится, будто от движения. Но когда я смотрела на шторы, двери и пыталась вглядеться в окружение, оно оставалось статичным, замершим во времени.

По коже пробежали мурашки. А существуют ли призраки? Если есть вампиры, то, можно полагать, что другие сверхъестественные твари могут бродить по свету, жить в больших домах или выть ночью на луну.

Я даже отключила музыку, чтобы вслушаться, не скрипнет ли где половица. Казалось, что я слышу чей-то хриплый стон или шепот. Но видение быстро прошло.

— Стрэнд, это ты? — знаю, вопрос был глупым, но, а что мне еще оставалось думать?

Так с играющим со мной воображением я все же умудрилась найти кухню на первом этаже недалеко от застекленной террасы. На большом острове, с мраморной столешницей я увидела бумажный пакет с прикрепленной к нему запиской «Твой завтрак, Мэйер. Ужин заказываешь сама». В пакете оказалась китайская еда. Только вампир мог заказать на завтрак острую китайскую лапшу с говядиной, от которой мой рот мог расплавиться в буквальном смысле этого слова.

Я сделала себе кофе и, размышляя, получится ли курьеру доставить прямо к дверям что-то получше острой смерти, если приглашение будет исходить от меня, направилась дальше изучать дом.

* * *

— Ты трогала мой меч, — сказал Стрэнд вместо приветствия.

Он появился после заката, нашел меня на диване возле камина в библиотеке. Я разложила вокруг себя разные книги по мистике и пыталась найти в них хоть что-то что говорилось о призраках. Но в коллекции Йоана было мало книг об этих эфемерных созданиях. Складывалось впечатление, что призраки это просто иллюзия человеческого мозга или эффект от чар вампира.

Жаль я не нашла книг о вампирах, написанных вампирами.

— Прости, я только попробовала его вес, — я подняла голову, чтобы встретиться с ним взглядом.

Он выглядел необычно: волосы, которые он всегда укладывал назад, сейчас находились в легком беспорядке, свисая вдоль лица, светлые пряди челки упали на глаза. Йоан был одет в простую черную футболку и спортивные штаны. Первородный остановился у дивана, в круге света от торшера, и внимательно разглядывал томики вокруг меня.

— Желаешь найти чему-то объяснение?

— Призраки существуют? — скрывать свой интерес я не стала.

Стрэнд усмехнулся.

— Если существуют, то я с ними не встречался.

Я вздохнула и захлопнула книгу, лежавшую до этого у меня на коленях. Не стоило утруждаться, надо было просто дождаться начальника. Но, хотя бы скоротала время.

— Офис в порядке?

— Кровь не отстиралась с диванов, — поморщился он. — Придется заменить некоторую мебель.

Про клинок я не стала спрашивать. Сегодня почувствовала его на втором этаже, за одной из закрытых дверей, где, как я полагала, располагался кабинет Стрэнда. Удивительно, что кто-то настолько запарился с подделкой вампирского артефакта, некто сильно не хотел, чтобы настоящий Танец Смерти был найден.

— Стрэнд, а это правда, что в последнее время стало слишком много низших вампиров? Люди пропадают, а полиции нет до этого никакого дела?

В глазах первородного вспыхнул интерес. Возможно, он не ожидал услышать о моей осведомленности.

— Ты разговаривала с Мэнсон?

Сердце пропустило удар. Он, что ее знает? Хотя, конечно же должен. Он единственный первородный в этом городе, ему необходимо быть сведущим о жизни других вампиров на его территории.

— Да.

Отрицание — не самая умная тактика в общении со Стрэндом. Тем более его опыт в распознавании лжи быстро мог вывести меня на чистую воду и тогда прости, прощай, Соня, ты отправишься к праотцам быстрее, чем успеешь сказать «термосы с кровью».

— Когда?

— Сразу после Канады, в аэропорту.

— Она рассказала о Шотландии?

— Только то, что ты должен будешь там присутствовать на каком-то Совете.

Вампир прошел мимо меня и остановился у камина. В нем не горел огонь, ведь несмотря на осень, ночи были до сих пор жаркими. Его лицо оказалось в тени. Кто знает, о чем он размышлял. Пауза затянулась. Может быть, Йоан ушел в воспоминания или просто не счел нужным как-либо продолжать разговор?

Я решила, что пора убрать книги на место, поэтому встала и начала собирать их в стопку.

— Ты поедешь со мной, — вдруг сказал он.

— Разве я не должна опасаться вашего Совета? — я замерла, с прижатыми к груди книгами.

— Плевать, я должен узнать будет ли там клинок.

— А что, если нет?

Он развернулся и прищурился.

— «Если» — меня не интересует.

* * *

[1] Здесь говорится о песне Absolution группы The Pretty Reckless.

* * *

То, что Йоан называл гордым словом «тренировка», как по мне было одним сплошным издевательством. Как только я стала его подручной, и он понял, что мои природные таланты можно направить в правильное русло, он решил обезопасить свой трофей, дать ему немного когтей и клыков. С высшим вампиром я не могла справиться без автомата или гранатомета, но вот выстоять в схватке с низшими или совсем молодым вампиром имела все шансы. Это показал опыт ночного налета на мою квартиру.

Однако Стрэнд был не доволен тем, что я уложила не всех и дала уйти одному из нападавших. Плюсом ко всему у меня расцвела отличнейшая гематома под грудью. Я позволила себя ударить.

Все наши тренировки практически всегда сводились к тому, что я должна была как можно дольше уходить от атак, не вести прямой бой, «ранить» противника и быстро сбежать. Стрэнд для чистоты сильно сдерживал себя и двигался чуть быстрее обычного человека.

Я упала на пол и перевернулась на спину, тяжело дыша и обливаясь потом. Мои мышцы горели, место, куда ударил меня низший отдавалось тупой болью, только теперь к этому прибавилась тянущий жар в боку, после встречи с локтем начальника. Это был унизительный тычок, после которого я едва не потеряла равновесие.

— Вставай, даже Бен, не давал себе упасть, а ему было почти семьдесят лет, — Йоан склонился надо мной, раздраженно скрестив руки на груди. К сожалению, он даже не вспотел, если вообще умел это делать.

Вампир говорил о его предыдущем подручном, том самом, которого убил рыжеволосый парнишка. Бен работал на Стрэнда всю свою жизнь, он вырос со знанием, что должен служить хозяину. Многие высшие и первородные имели в услужении целые поколения семей, поклявшихся быть рядом с величием бессмертных. Старик Бен был как раз из такого рода, но его семья настолько истощилась, что старик остался последним наследником, но так и не заимел детей. Набирать в услужение новую семью Стрэнду показалось пошлым, он пережил те времена.

А вот найти ищейку для вампирских артефактов и посадить ее на поводок — другое дело.

— Я сегодня не в настроении, — отмахнулась я от вампира, пытаясь перевести дух.

Мы кружили по залу — читайте, большой комнате без мебели и какой-либо декорации — последние полчаса. Я устала постоянно промахиваться ножом и после его очередной подножки позволила себе рухнуть на передышку.

— А когда ты будешь в настроении, Мэйер? Когда тебе сломают шею или выпотрошат, как рыбку? — издевательски усмехнулся босс. — Вставай, лентяйка.

— Иди ты, Стрэнд, это не справедливо, — огрызнулась я, садясь на задницу и подбирая выпавший из руки большой кухонный нож. — Ты вампир, я простой человек. И я устала. Все, на сегодня мы закончили.

— Жизнь вообще несправедливая сука. И если будешь постоянно ныть, что устала — тебя быстро сожрут.

Я поднялась на ноги, ощущая вселенскую тяжесть. Кажется, боец во мне сегодня умер, не просыпаясь. Стоило ли оценивать свое состояние? Я больше не могла ощущать себя защищенной в собственной квартире, мне не нравилось это чувство, будто забрали что-то важное и ценное — спокойствие и уверенность. С офисом такая же ситуация. Дом у Йоана на самом деле был замечательный, но оставаться здесь постоянно я не могла. Мне до безумия захотелось повидать маму в Реддинге, но не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понимать — те, кому нужен клинок могут отследить меня и тогда я уже не смогу сомкнуть глаз от переживаний о маме. О моем месте силы знает только Стрэнд. В Сакраменто никто не был в курсе, что у меня за семья и где находятся ее члены. Даже бывшие друзья и сокурсники.

Весь день, что я бродила по особняку, вчитывалась в книги, слушала музыку меня не покидало ощущение чьего-то незримого присутствия. Нечто наблюдало за мной из теней. К тому моменту, как Йоан появился дома я успела смириться с тем, что я не одна и, по крайней мере мое воображение, не давало мне расслабиться.

— У меня есть пистолет. И, если ты не помнишь, он помог мне прошлой ночью, — я заправила за ухо выбившийся из хвоста локон и направилась к выходу из зала.

«Мы не закончили», — на этот раз его приказ был такой же сильный как тогда, в мое первое появление в этом доме.

Головная боль размером с Техас заставила меня остановиться на месте и сжимать между ладоней виски.

— Может случиться так, что у тебя не будет возможности выстрелить, — Стрэнд не двигался, но не стоило обманываться — еще шаг в сторону двери и он перехватит меня. Будет ли он при этом галантным? Навряд ли.

— Знаю, — выдохнула я, понимая, что этой ночью мне вновь будет тяжело спать.

Меня напрягало то, с какой периодичностью мои детские кошмары стали проявляться в последнее время. И головные боли от попыток воздействовать на мое сознание были благодатной почвой для их появления.

— Положи нож и садись на пол, — судя по его тону — ослушаться, значило несколько болезненных минут после.

Я села, приняв позу лотоса. Стрэнд опустился напротив, повторив мою позу. Сел он настолько близко, что мои колени касались его ног. Напряжение стало только сильнее.

— Загипнотизируй меня.

— Что? — я глупо моргнула. — Как⁈

— Ты знаешь те ощущения, когда тебя пытаются загипнотизировать. Проделай со мной то же самое.

Отлично, очередной эксперимент от Йоана Стрэнда. Стоило порадоваться, что он не пытается меня напоить, пустить кровь или, того хуже, воткнуть клыки под кожу.

— Но, я же смертная. В смысле, у меня нет ваших способностей.

— И все же, даже мне не удалось пока найти ключ к твоей голове, Мэйер, — мягко и спокойно проговорил первородный. — Воспроизведи те ощущения, когда чувствуешь давление на сознание и опробуй послать мне похожий сигнал. Визуализируй его.

— Но…ладно, попробую, — пожала я плечами.

Какое-то время я старалась представить стену, толкала ее в сторону Йоана, представляла, что сношу его барьеры, но, естественно, ничего не выходило. Я чувствовала себя глупой. Ведь даже не знала, что конкретно нужно визуализировать. Ни стена, ни прут, ни меч, мне не помогли, от напряжения я вновь взмокла. Стрэнд так и продолжал скучно на меня смотреть.

— Расслабься. Чем больше напрягаешься, тем меньше у тебя шансов сдвинуться с мертвой точки. Процесс должен быть естественным.

— Издеваешься? Естественный процесс — дыхание, а не гипноз первородного. Ни один вампир не способен повлиять на твою голову, как же тогда смертная сможет?

Мои слова его не впечатлили. Стрэнд все еще ждал.

— Ты слишком много думаешь о том, кто я и кто ты.

— Но ты постоянно твердишь…

— А сейчас забудь, — нетерпеливо перебил он. — Черт, Мэйер, в данный момент тебя сковывает то, что ты знаешь. Твои легкие не осознают, что они такое, они просто есть и просто дышат. Гипноз такая же естественная вещь, это просто инструмент, как дыхание. Гипноз не знает кому принадлежит, он просто есть.

Я задумалась. Такое объяснение еще больше меня запутало.

— Гипноз — инструмент вампиров, никак не людей. Нет, конечно, знаю, что есть практики и люди, умеющие вводить других в это состояние, но то, что ощущаю я — другое. Это совсем нечеловеческая вещь.

— Вообще-то нет. Человек может этому научиться, нужно только слушать, а не препираться, Мэйер.

Недоверие было четко написано на моем лице. Неужели Йоан знал кого-то кто смог научиться этому? Верилось с трудом. Я ощущала вампирские чары, могла им противостоять и каждый раз, когда кто-то пытался меня загипнотизировать процесс ощущался по-разному. Иногда я даже не замечала воздействия, если вампир был недостаточно сильным или опытным, кто-то ощущался, как легкая щекотка. И только два вампира источали такую силу, что, даже не достигая цели гипноза, они влияли на меня и мое состояние. Йоан — стальная стена и боль, а мой новый знакомый Элрой — бархат и вожделение.

Я попыталась снова. Ничего не вышло. Я не могла заставить себя забыть о том, кем был он и кем была я. Границы в моей голове не стерлись, а лишь ужесточились: он — первородный вампир, я — смертная женщина. Вот и все. Никогда границы, между нами, не сотрутся. И если это когда-то все же случится, я либо умру, либо буду всю свою жизнь бежать опасаясь, что мне может это понравиться.

Пока мы молча сидели друг напротив друга, я вдруг осознала, что не должна пытаться на него влиять. Понимание пришло само собой, как те тени из моих кошмаров или невидимый демон, наблюдавший из всякой плотной тени в этом особняке. Она просто была, всегда со мной. Такая простая и очевидная мысль, что раньше я не придавала ей значения и не замечала.

Равно, как и Стрэнд.

Моя рука потянулась к его бледному лицу. Вампиры на ощупь не были холодными, как утверждали некоторые писатели или телешоу. Они были теплыми, иногда горячими, но никогда ледяными. С трудом можно было поверить, что они когда-то погибли при своем перерождении.

Кожа Стрэнда была мягкой и неожиданно горячей. Будто у него лихорадка. Раньше за ним я такого не замечала. Мне стало интересно, в зависимости от чего меняется его температура тела. Да еще и так мгновенно. Я заметила, как едва уловимо его брови дернулись. Он нахмурился, но не стал обрывать меня.

Я всей душой потянулась к нему, представляя, как рушу в голове барьеры, как сминаю стены, разрываю оковы и снимаю с себя всю защиту. Я точно не понимала, что делаю, лишь хотела, чтобы хотя бы на мгновение у него получилось. Несмотря на страх потерять контроль и себя, я изо всех сил пыталась открыться.

«Сними футболку», — это не было сбивающим приказом, моя голова не загудела от боли, не было ни зуда, ни какого-либо другого раздражающего фактора. Это просто раздалось у меня в голове. С таким же эффектом он мог просто сказать это в слух.

Боли не было. Неужели маленькая победа?

— Хочешь видеть меня без нее? — я приподняла бровь.

Он не ответил, но во взгляде легко можно было прочитать: «А почему бы и нет?».

— Не дождешься, Стрэнд, — усмехнулась я. — Ты последний мужчина на Земле, кому я по своей воле захочу показать грудь.

Меня раззадорила новость, что я могу снимать боль от влияния, но при этом не поддаваться на приказы. Можно было начинать практиковать это в повседневности и теперь не опасаться, что Стрэнд может уничтожить мою голову только одними своими попытками, а Элрой — я сильно надеялась, что больше никогда его не увижу — не заставит меня возбудиться без своего на то желания.

— О, я уже мужчина, — в его хищной белоснежной усмешке показались клыки, — не просто вампир.

«Сними футболку», — я ощутила небольшое давление, но не там, где планировала.

Мои щеки тут же вспыхнули. Это было ненормально. На секунду мне на самом деле показалось интересным, потянуться к краю футболки и стянуть ее через голову. Даже произнеси Стрэнд это вслух, не стараясь подчинить меня, а прояви хоть капельку нежности, я бы не задумываясь сняла с себя всю одежду.

Сложившийся в голове образ меня испугал. Какого черта? Это его чары работают или мое воображение?

Во рту пересохло и мой взгляд невольно остановился на его тонких и жестких губах. Мне захотелось коснуться их.

— Мэйер? — его взгляд потемнел, Стрэнд внимательно следил за мной.

— Ой, да иди ты, — я резко отняла руку от его лица и поднялась на ноги.

Мне стало страшно. Я начала терять контроль, чего я не собиралась делать ни под какими угрозами. С него станется тут же покопаться в моих мозгах и сделать послушной игрушкой. Каждый раз, когда он пытался пробить мою защиту я боялась, что потеряю все при успехе. Открываться было чертовски глупо. Никогда не стоило забывать кто он и кто я.

Я уверена, что он почувствовал — мне удалось. Он начнет копать в этом направлении и не отстанет, пока не добьется своего.

Мне захотелось позорно сбежать, но уже на выходе из зала меня догнал его приказ.

«Возьми нож. Мы не закончили».

Я схватилась за голову, едва не упав в обморок. Боль вернулась и стала еще невыносимее.

Глава 8

Ближе к полуночи я в изнеможении рухнула на кровать в своей комнате, даже не потрудившись высушить волосы после душа. Стрэнд гонял меня добрых два часа и после такой тренировки стоило огромных усилий подняться наверх. Ноги подгибались, а тело требовало расслабления. Увы, душ не помог. Но, зато я хотя бы не пахла, как бомж.

Я посильнее зарылась в подушки, подмяв под себя одну и уткнувшись в нее носом. От наволочки приятно пахло чистотой и лавандовой свежестью. Будто начальник знал, что я окажусь у него и заранее подготовил спальню. Я представила себе, как первородный занимается стиркой и уборкой: с важным видом пылесосит пол, отхлопывает подушки, стирает и гладит белье. Все это казалось настолько сюрреалистичным, что даже в воображении в какой-то момент он просто стоял где-то в тени, пока послушные люди убираются для него.

Содержать такой дом должно стоило многих усилий. Первородный точно не станет носиться с тряпкой по этажам, смахивая пыль. Раз у него нет преданной смертной семьи, значит здесь частенько работает клининговая компания. Интересно, мог ли кто-то подослать свою игрушку или преданного смертного вместе с такой бригадой и распознает ли это Стрэнд? Навряд ли он сканирует каждого смертного.

«Да пофиг», — я едва не застонала от ощущения, как расслабляются мышцы.

Сейчас я хотела одного — забыться сном. Теплая, мягкая чернота кровати укутывала, захотелось задернуть еще балдахин, чтобы остаться в абсолютной темноте и уплыть по волнам сонной неги, надеясь, что на этот раз ночь пройдет без сновидений, в сладком забытие. На мне была светлая пижама и мое тело на кровати казалось чужеродным, слишком светлым пятном на фоне ночи.

И все же мысли о Танце Смерти и моей сегодняшней кратковременной потере контроля не давали расслабиться окончательно. Становилось ясно, что надо было во что бы то ни стало сопротивляться ему, не дать первородному проникнуть в мою голову и постараться не подпускать к клинку, если будет такая возможность. Что за темные знания ему нужны, если он с таким рвением ищет его?

Мне уже начали видеться неясные, расплывчатые образы. Ночь поглощала меня, топила в предчувствии чего-то ужасающего. Наверное, все скатилось бы в один из тех кошмаров, что все чаще посещали мои сны, но телефон, оставленный на краю кровати, завибрировал. До меня не сразу дошло, что это был вызов. Чертовски не хотелось ни с кем разговаривать, тем более в столь позднее время. Еле разлепив один глаз, я поднесла ноющее запястье в поле зрения. Часы показывали, что вызывал Флинн.

Мы не перекинулись даже сообщением с того момента, как я выставила его за дверь несколько дней назад. Эфирное молчание можно было понять — не каждому мужчине понравится, когда в разгар вспыхнувшей страсти девушка по одному кличу своего начальника выталкивает его из постели.

Пока я тянулась за телефоном, пробираясь сквозь множество подушек, Доуэлл сбросил вызов. Но сразу же прилетело сообщение.

ФД: Спишь?

Я закусила нижнюю губу. Перезванивать казалось неуютным — вдруг все мои разговоры не могут быть приватными в доме первородного? Черт знает, насколько хорош его слух.

Я: Почти. Ты меня разбудил.

ФД: Ты оставила меня со стояком. Считай, это месть:)

— Справедливо, — вздохнула я, чуть подумав.

ФД: Говорить можешь?

Я: Предпочитаю переписку.

ФД: Ты дома?

Я: Нет, уехала по работе. А что?

ФД: Все размышлял, как ты относишься к неожиданным визитам и возможно ли задобрить тебя вкусняшками после полуночи?

Если визит, не несет под собой срывание двери с петель и угрозы моей жизни, то я не против того, чтобы Флинн когда-нибудь заглянул ко мне ночью. Этого я, естественно, не написала.

Я: Смотря, что это будут за вкусняшки. И только не пиши, что это ты: D

ФД: Не напишу. Когда ты вернешься?

Я: Надеюсь, скоро. Мы не закончили.

ФД: Ты очень наблюдательна, Соня. Мои сто очков все еще при мне.

Я: Безусловно.

ФД: Так и быть, буду вежливым и принесу бутылку вина.

Я: А сыр?

ФД: И сыр. Ужин?

Я: Не волнуйся, ужин на мне.

ФД: Закажешь в ресторане?

Я: Безусловно.

ФД: Жду, не дождусь.

Я: Черт, мне хочется начать сексуальную переписку. Не стоило тебе упоминать свой стояк.

Наверное, Флинн писал ответ слишком долго, ведь пока я наблюдала за иконкой набора, веки отяжелели, и я позорно вырубилась.

* * *

Мы созванивались с мамой крайне редко, даже сообщения писали друг другу раз в неделю. Наши отношения были теплыми лишь на расстоянии. Да, она скучала по мне, я скучала по мне, но мы никогда бы не решились сдвинуть наши графики, чтобы проехать час на машине и постучаться в двери. Возможно, я подсознательно винила мать за то, что мой подростковый возраст был омрачен ее абъюзивными отношениями с каким-то мудаком, тем, что после смерти отца она закрылась от меня, но с Элис продолжала ворковать и нежить. Однажды, она сказала, что не может смотреть мне в глаза, ведь это его глаза и ей неуютно от этого.

Не подумайте, я любила маму, просто наши отношения были…сложными. Я знала, что они с Элис созванивались практически каждый день, сплетничали про парней и шмотки. Они были, как подружки и я невольно чувствовала себя отщепенцем. Теперь под руководством Йоана Стрэнда это ощущение усилилось вдвойне. И я понимала, что по одному пункту зря на него наезжала. Я не могла увидеться с родными, когда за хочу, я и раньше не могла, еще до него. Мы виделись только с сестрой, когда она приезжала потусоваться в Сакраменто.

Но в это утро я все же решила ее набрать. Меня не отпускала тревога, после крайне дурацкого сна. Он не был похож на все мои кошмары, будто простое воспоминание, которое вытянуло мое подсознание и исказило до тревожной неузнаваемости.

— Что-то случилось? — раздалось в трубке вместо приветствия.

Да, ей бы понравился Стрэнд, который тоже крайне редко отвечал привествием. А ведь это такая простая вежливость, почему нельзя быть вежливым хотя бы с родной дочерью?

— Почему ты решила, что что-то случилось? — раздраженно протянула я.

— Ты не звонишь по утрам. Последний раз это было, когда ты выпила в том месяце, — мама тоже была не в восторге.

Надеюсь, теперь вы понимаете, почему я редко с ней общаюсь?

— Просто…– я вздохнула, надо было просто спросить и покончить с разговором. — Просто хотела кое-что узнать у тебя про папу.

Она молчала. Я рассылала неясное шуршание на той стороне.

— Что ты хочешь знать? — наконец со вздохом спросила она.

— Он не был странным? В смысле, тебе не казалось, что на стороне у него есть другая жизнь или, может, он что-то скрывал от тебя? Не было ощущения, что он изменился в какой-то момент?

— Нет. Господи, Соня, почему ты спрашиваешь такое у меня?

Я прикусила нижнюю губу, в раздумьях пожевывая ее.

— Мне кое-что приснилось, вот и не могу отделаться от навязчивых мыслей, — все же созналась я.

— Ты обдолбилась?

Я застонала:

— Мам! Ты можешь хоть раз не быть такой токсичной? Я же твоя дочь.

Вивьен Мэйер могла быть невыносимой. Это говорили даже наши соседи. Она вела себя так со многими, даже со мной, но никогда с Элис. Захотелось бросить трубку, но я должна была узнать хоть что-то.

Сон был тревожный. В нем отец что-то упорно вдалбливал мне в голову, он повторял одно и то же, раз за разом. Мы сидели в нашей гостиной совсем поздно и ждали, пока мама придет с девичника своей школьной подруги. Элис уже спала, а он вдруг спросил меня не чувствую ли я, когда проливается кровь вампиров. Я удивилась, но ответила, что нет, не чувствую. Затем он сказал, что руны на моем черепе должны давать мне такую возможность. Я ужаснулась, спросила зачем он это сделал со мной, но он лишь посмеялся, что всему свое время. Затем он достал Танец Смерти и перерезал спящей на его коленях Элис горло. Я не испугалась, просто подумала, что он так запачкает мамины подушки. Затем в плотной темноте вспыхнули потусторонним светом знакомые льдистые глаза, и я проснулась.

Я была практически уверена, что все это лишь смешанное с моей реальностью воспоминание из детства. Стрэнд никак не мог быть там и наблюдать из тени, отец сдувал пылинки с маленькой Элис и до безумия ее любил, чтобы хоть как-то обидеть и на мем черепе не было рун.

На счет черепа я все же задумалась.

— Ох, Соня, он был моим миром, — горько, спустя какое-то время, ответила мама. — Я любила его, а он любил меня. Мы не скрывали ничего друг от друга, и он всегда оставался любящим отцом. Не делай мне больно расспрашивая о той любви, которую я потеряла. Это нечестно.

Прошло много лет, но она все так же начинала плакать, когда вспоминала о нем. Он был молодым, сильным и погиб неожиданно для всех. Впрочем, смерть часто приходит неожиданно, без предупреждения вырывая тебя из привычного мира. Иногда это происходит в солнечный день, по дороге домой, на знакомой трассе, когда ты уверен, что все у тебя под контролем.

— Ладно, прости мам. Ты как? Как Элис?

— Иди ты в задницу, Соня. Напишу позже, а сейчас я, пожалуй, выпью бурбон.

И она отключилась, оставив меня с ощущением, что иногда я спонсирую мамин алкоголизм. Я тяжело выдохнула и провела ладонью по лицу.

Мне удалось отыскать комнату с аудиосистемой и небольшим кинотеатром. До звонка маме, я хотела выяснить, что же слушает Стрэнд, но теперь настроение в задницу пропало. Меня подмывало выехать в город, но начальник убедительно просил остаться в доме. Ну, как просил, рано утром он просто зло зыркнул на меня, когда я начала упираться, а после исчез. Отказы не принимаются. Как сказал, так и будет.

Стрэнд предупредил, что его не будет несколько дней и дом в полном моем распоряжении. Поэтому я без зазрения совести пошла изучать его гараж. Посидела в каждой сексуальной тачке и, как настоящий наркоман, вдыхала полной грудью их аромат. Забредала туда, куда он просил меня не ходить — в его жилю часть. Но любопытство было сильнее, тем более что еще делать одинокой девушке, когда в город нельзя, работа встала на месте — я гордо отвечала всем клиентам, что у меня отпуск — а в доме одиноко и нельзя пристать с вопросами к начальнику?

Я вновь тяжело вздохнула. Маме не удалось развеять мою тревожность — напротив я уже несколько раз успела прокрутить в голове пугающие образы.

— Гребаное все, — я бросила телефон на одно из больших кресел для просмотра кино.

Интересно, Стрэнд приводил сюда кого-нибудь? Он говорил, что в его мире нет друзей, но зачем тогда несколько кресел, большой экран и целая навороченная аудиосистема? Загадка, которая останется без ответа.

Надрывный вокал Трента Резнора взорвал тишину помещения. Звук был выкручен на полную мощность, поэтому я подпрыгнула сразу же, как нажала плэй на панели.

Советую присмотреться получше, потому что я полон дерьма.

Я пытался поверить в это каждым ударом сердца.

Можешь приукрашивать действительность, притворяться,

Но ты ничего не изменишь.

В конце концов ты ничего не изменишь.

Разве ты, б**дь, не знаешь, что ты такое? [1]

Я рассмеялась. Почему-то именно такое ожидаешь от Стрэнда. Этот старичок слушал пошлый индастриал. Я постаралась представить, как Йоан Стрэнд подпевает или танцует песне. Он вообще умеет танцевать? Даже в мыслях сложно представить. После была пара треков в стиле ретровейв, затем Linkin Park, классический блюз и прекрасный голос Нины Симон.

— О, это я знаю, — улыбнулась я, когда в динамиках заиграл очередной трек.

В какой-то мере песня была знаковой, ведь после того, как мы с Диланом Хантом громко подпевали ее, встречая закат в его пикапе на возвышенности, с которой был виден весь Реддинг, я лишилась девственности. Через месяц Дилан улетел за океан и больше мы с ним никогда не виделись. Но я была благодарна ему, что мой первый опыт не относился к разряду травмирующих. Тот месяц был прекрасным и теплым событием. Поэтому мне нравилась эта песня — несмотря на мрачное содержание, я просто вспоминала беззаботные деньки.

— Пронзите колом моё сердце, швырните меня под солнечный свет. Сделайте всё, что нужно, лишь бы кончилась эта вечная ночь! — громко запела я припев вместе с вокалистом, эпично поднимая кулак вверх. — Сделайте всё, что нужно, лишь бы кончилась моя боль! Без неё вечность — это ад [2].

На последних строках я замерла.

Это была самая вампирская песня, из тех, что я успела услышать. История об утраченной любви, где двухсотлетний вампир предлагает свою кровь смертной возлюбленной и, сделав глоток, она погибает, оставляя его одного. Он хочет умереть, потому что больше не может жить без нее и ненавидит свою проклятую кровь.

А что, если клинок нужен Йоану за тем, чтобы убить себя? Я не знала его истории, он никогда не говорил мне о прошлом, оставался один много лет, не имел клана. Могла ли эта затесавшаяся песня хоть немного отражать его? Пытался ли он создать свой клан, поил ли кого-нибудь своей кровью? Убивал ли он кого-то кого любил?

Верилось с трудом.

Я нажала дальше, не желая углубляться в подобные мысли. В любом случае, я не дам ему заполучить эту чертову штуку.

Покраснев, я вырубила систему. К такому я была не готова. Это точно было что-то из плейлиста для секса, если таковой вообще имелся у Стрэнда.

У меня зазвонил телефон.

— Что ты делаешь, Мэйер? — босс говорил ровным, спокойным тоном, по крайней мере так слышалось через телефон.

— Так, отдыхаю. Ты же мне запретил выбираться в город.

— Ползаешь там, где не положено?

— С чего ты взял? — нахмурилась я.

Нет, он не мог знать, раньше таких талантов я за ним не замечала. Разве что он мог предполагать практически со стопроцентной точностью. Но сейчас он ничего не докажет.

— Поверни голову направо и посмотри вверх.

Я повернула и выругалась. Там была камера наблюдения. Чертов вампир!

— И сколько у тебя камер по дому? В моей спальне тоже есть?

— Проверь, — что-то у него на заднем фоне упало, раздался звук бьющегося стекла.

— Ты где?

— Хочу кое-что выяснить. Вылезай оттуда и не ходи в эту часть дома — я увижу.

Я поморщилась. Ну разве можно быть еще более противным?

— Ты хочешь умереть? — я посмотрела прямо в камеру, выпаливая свою мысль.

Он замолчал на какое-то время.

— И что же твоя прелестная головка надумала обо мне? — кажется, ему было весело.

— Ты любил, она умерла, ты страдаешь.

Стрэнд низко рассмеялся. Это был глубокий, рокочущий смех. У меня пошли мурашки по телу.

— Вот что за песню ты пела, — сказал он и я покраснела. Хотя бы было понятно, что звук она не передает. — Нет, Мэйер, это сантименты, я к ним не расположен.

— Не удивлена. Ты и любовь — вещи несовместимые, как я не догадалась, — издевательски процедила я сквозь зубы.

— Уходи оттуда, — бросил он и отключился.

— Мать твою, — я поспешила в свою комнату, мне нужно было проверить нет ли там установленных камер.

Если есть, я надеру задницу этому кровососу…ну, хотя бы попытаюсь.

* * *

[1] Nine inch Nails — You know what you are? (альбом With teeth)

[2] Соня поет Blue Oyster Cult — Tainted Blood

* * *

Что-то было не так. Я сразу поняла это, как только открыла глаза. Мной овладела странная паника, видимых причин которой не было. Это не был эффект, как после кошмара. Демоны не гнались за мной, чернота не обволакивала, отец не являлся и не говорил, что мой череп испещрен рунами. Никаких предпосылок для паники. Однако же мое сердце колотилось так, будто я только что пробежала марафон.

«Опасность!» — вопила внутренняя чуйка.

Но откуда она исходит? Я взглянула на часы. Без пятнадцати три. Ночь. В доме никого. Может, это из-за одиночества? Все два дня я умирала от скуки и одиночества. Даже созвонилась с Элис, выслушала ее тираду на счет того, что я не должна была расспрашивать маму об отце. Несмотря на ее недовольство мы мило поговорили, она рассказала о своем новом парне и том, как здорово учиться, даже если времени на душ и сон было ничтожно мало. С Флином мы говорили по несколько часов, он хоть как-то скрасил мою скуку.

Нет, навряд ли это одиночество. Но, что тогда?

Я тихо сползла с кровати в своей светлой пижаме, состоящей из рубашки и укороченных брюк. Подошла к двери и прислушалась. Тишина. Но тревога не унималась, она росла с ужасающей прогрессией. Дернув дверь на себя, стало понятно, что никакие монстры не пробрались в дом. Все было до ужаса спокойно.

Наверное.

Мое сердце не унималось, поэтому в качестве весомого аргумента и для своего спокойствия, я взяла из сумки любимый глок. Этот пистолет уже спас меня однажды, стоило надеяться, что он так же не подведет и сейчас, если вдруг нечто все же гуляет по дому Стрэнда. Я как никогда почувствовала себя одинокой. В огромном доме это ощущалось куда острее, нежели в квартире.

Я двигалась неспеша, обходя этаж за этажом. Понадобилось больше сорока минут прежде, чем я спустилась в холл. Пока я шагала по лестнице вниз, осматривая, погруженное во мрак помещение, все думала не стоило ли мне набрать начальника? Да, это могут быть пустые опасения, но мне надо было убедиться, что у него хорошая защита.

Одна из теней выглядела особенно плотно так, что я, повинуясь неясным инстинктам направила в ее сторону пистолет. Ничего. Замерев на месте, я всматривалась в нее, силясь различить хоть что-то. Видимо, это была самая темная часть дома. Потом мое внимание привлек небольшой столик у входа, и я остолбенела.

— Б*дь, — одними губами выругалась я и начала медленно спускаться, приведя все свои чувства в режим полной готовности.

Волнения были ненапрасными. Кажется, смерть пришла за мной.

Это были три металлических термоса. Я прекрасно знала их, ведь еще недавно отправляла экспресс-доставкой. Мои маленькие металлические помощники. Что они тут делали? Пальцы коснулись прохладной глади. Да, это те самые, с последнего заказа Мардж. Я провела подушечками по металлу, впадая в панику и отчаяние.

Я огляделась. Где же Стрэнд? Только он мог их тут оставить. Когда и где мне ждать смерть?

— Мать твою, — снова выругалась я, едва дыша.

Кажется, мои легкие застыли на грани гипервентиляции.

Стрэнд все узнал и, скорее всего, планировал утром предъявить эту находку мне. Я сглотнула. Чертовски плохо, Соня! Чертовски!

Или не утром?

Рядом в самой густой тени вспыхнули глаза босса. Они кипели яростью, в них не было ничего человеческого, лишь всепоглощающее доисторическое чувство. Не думая, я выстрелила, метя прямо ему промеж глаз. Конечно, обычный пистолет от первородного не спасет, зато даст мне микроскопическую фору.

Забавно, когда нас прижимают к стенке, когда надежды на спасение нет, мы находим в себе такие силы, о которых раньше не подозревали. Готовы драться, рвать и грызть, не обращая внимание на то, что наши руки заливает кровью. Люди все же тоже животные.

Стрэнд взревел. Я слышала рокот в его груди. Это не было сравнимо ни с одним зверем или человеком. Воздух вокруг сотрясся от этого вопля.

Хлопок. Раз, два, три, четыре. Я стреляла в тень, но глаза все так же горели.

И тогда она снова явилась — абсолютная тьма. Прямо как в доме Лоренцо. Я ничего не видела и не слышала. Руки все еще сжимали пистолет, разгоряченный от частой стрельбы, но я не видела дальше собственного носа. Стало чертовски холодно. Время растянулось в бесконечность. Несколько мгновений в этой тьме казались мучительно долгими, нереальными.

Это способность Стрэнда? Тьма?

Чертовски пугающая дрянь.

Что-то с силой врезалось в меня и впечатало в стену. Стальные руки схватили, вывернули запястье и пистолет выпал из рук. Я закричала от боли. Кажется, рука была сломана. На меня надавили и вжали в стену. Стрэнд был камнем/бетоном/сталью. Не было никакой возможности его сдвинуть. Сопротивление отдавалось еще большей болью.

Когда он позволил мне вновь видеть, я с ужасом смотрела прямо ему в глаза, расположенные напротив моих. Он сжимал меня, казалось, хотел сломать пополам. Я чувствовала его твердые мышцы и задыхалась от ужаса. Ничто меня не спасет. Это было видно по его выражению лица.

— Как ты хочешь умереть, Мэйер? — пророкотал он, показывая клыки. — Я переломаю все твои кости, выну внутренности и продам на черном рынке. Как тебе? Буду действовать твоими же методами.

Я могла лишь глупо хватать ртом воздух. Слова остались позади. Я — добыча. Мои мантры по самоконтролю и «сражаться до конца» пшикнули, исчезли в волне страха. Он не шутил. Вампир мог это сделать.

— Думала я не узнаю? — пальцами свободной руки он сдавил мои щеки и опасно приблизил свое лицо.

Я смотрела на его клыки и едва не забилась в истерике. Его дыхание было горячим, оно обжигало меня и говорило, что сейчас я испытаю такую боль, какой еще в жизни не доводилось. На его щеке прямо на глазах затягивалась рваная рана. Я смогла его задеть, но это никак не помогло.

— Йоан, — все, что я смогла из себя выдавить это писклявый всхлип.

— Не смей меня так называть! — оглушительно взревел первородный. — Ты не представляешь, какую кучу дерьма натворила! Ты заплатишь за глупость кровью.

Я была намертво зажата между ним и стеной. Стрэнд наклонился к моей шее.

— Нет! Умоляю не надо!

Он схватился за ворот моей рубашки и резко потянул в стороны. Пуговицы застучали по дубовому полу, две половинки, бывшие когда-то пижамой, упали нам под ноги. Я спала без белья, но в тот момент мне было абсолютно плевать, что он видит мою обнаженную грудь. Все сознание затопил такой страх надвигающейся боли и смерти, что связно мыслить уже не представлялось возможным.

Я бесполезно уперлась ладонями в его грудь. Кажется, умоляла сделать со мной что угодно, только не кусать. На что он зло рассмеялся и прошелся горячим языком по моей коже, там, где яростно пульсировала яремная вена.

Стрэнд с хрустом вогнал в меня клыки. Тело пронзила адская боль, выворачивающая и сжигающая все внутренности. Я кричала, билась и царапала вампира. Это было невыносимо. Где-то за гранью сознания, плывшего по волнам мук, я слышала ужасный чавкающий звук.

Мои руки быстро ослабли, жизнь стремительно покидала тело. Стрэнд держал меня за бедра навесу, вжимая в стену всем своим телом. Сквозь штаны я чувствовала его эрекцию. Первородный явно наслаждался трапезой. Он застонал и сознание стало уноситься куда-то прочь. Из последних сил я схватилась за его голову, запуская пальцы в волосы, впиваясь ногтями в кожу на затылке. Зачем-то подумалось, что у него приятные шелковистые волосы.

Кончики пальцев закололо, и я увидела размытый образ. Совсем не понимая, что делаю, ухватилась за него, как за спасательный плот, надеясь, что жизнь моя кончится быстрее агонии.

Мы бежим, прорываясь сквозь ветки и кустарники. Зверь позади нас ревет. Он совсем близко. Нам так плохо — странная лихорадка мучила уже пятый день. Мы знаем — наше тело умирает. Скоро конец. У нас нет наследников, некому будет передать земли, род прервется на нас. Зверь достает когтями нашу спину, боль такая сильная, что кажется, будто на кожу вылили кипящее масло. Мы падаем навзничь и успеваем обернуться в момент, когда медведь вгрызается в наше горло. Мы молим богов окончить мучение как можно скорее, но нас не слышат. Мы чувствуем острые зубы, раздирающие нашу плоть.

Это агония, это смерть. Конец всего. Но вдруг тело наливается силой, мы из последних сил хватаем зверя за пасть и мысленно тянемся к чему-то новому в нашей голове. И тогда мы впервые выпускаем ее — абсолютную тьму.

Видение начало наслаиваться на реальность. Я одновременно была в мужском теле, раздираемом огромным медведем и здесь, между Стрэндом и стеной. Видение было ярким, таким же болезненным как укус. Йоан вдруг отстранился и, со смесью удивления и шока, уставился на меня. Его подбородок был залит кровью, казавшейся в темноте совсем черной.

Моя кровь.

— Что ты мать твою такое? — хрипло выдохнул он.

Мне показалось или голос Стрэнда дрожал? Трудно сказать. Мне сделалось дурно, я обмякла в его руках. Голова упала на плечо вампиру. Тьма окутывала, ласкала и мне стало абсолютно безразлично, что случится потом. Я не чувствовала тела, голова была легкой.

— Б*дь, — почему он ругался, я не понимала, да и было уже как-то безразлично.

Где же ты смерть? Забери меня и пусть вампиры никогда не коснутся моей мамы и сестры.

Мир качнулся и в следующий миг я увидела занятную фреску надо мной. Потолок? Я лежала на полу?

— Ни хера, Соня, ты мне еще нужна, — бормотал мужской голос у моей шеи.

Стрэнд опять пил кровь? Боли не было. Наверное, я на самом деле умирала.

Нет. Он…лизал меня? Место укуса, которое я на несколько минут перестала ощущать, вновь было чувствительным.

— Что…ты? — слабо просипела я, начиная потихоньку приходить в себя.

— Заткнись.

Теперь я уже четче ощущала язык Стрэнда на моей шее. Горячий и влажный. Он будто зализывал рану. С особым усердием. До меня дошло, что я вообще-то частично обнажена и из небытия вылезло смущение. Моя грудь была залита кровью, я это чувствовала, а Стрэнд начал спускаться ниже, уже слизывая ценную жидкость с ключицы.

— Прекрати, — руки были тяжелыми, будто кто-то прикрепил к ним утяжелители по десять килограмм. Мне все же удалось поднять одну и попытаться отодвинуть его морду. — Стрэнд, хватит.

Начальник отстранился и поднялся. Он довольно облизнулся, провел тыльной стороной ладони по подбородку и слизнул кровь оттуда. Пока он проделывал это странный ритуал, я приподнялась на руках и попыталась прикрыться, ища глазами пистолет. Голова кружилась, поэтому мне сложно было сконцентрироваться на чем-то.

Стрэнд наблюдал за мной. В его глазах не было никакого сожаления. Да и откуда ему взяться? Я убивала его слабых сородичей и продавала кровь старым миллионерам, жаждущим продления жизни.

— Она жива? — уточнять я не стала, но прекрасно поняла, что он вышел на меня через Мэнсон.

— Ты беспокоишься о ней? — удивления в его тоне вовсе не было. — Скажем так, я преподал ей небольшой урок. Заниматься такими делами на моей территории — как минимум глупо. Что ты видела, Мэйер?

Я резко втянула воздух в легкие. Он понял?

— Ты о чем?

— Не прикидывайся, — раздраженно зарычал Стрэнд. — Я могу различить, когда кто-то заползает в мою голову.

— Ничего конкретного.

— Ложь, — зашипел Стрэнд. Он оттолкнул одной ногой пистолет, за которым я старалась незаметно тянуться. Если бы не необходимость закрывать одной рукой грудь, то возможно, у меня бы вышло. — Отлично, прямо рядом со мной вырос маленький монстр. Как ты объяснишь свой поступок? — вампир чуть склонился, нависая надо мной. — Ты у нас с каким-то расстройством? Кончаешь, когда отбираешь жизнь? Будь это смертные ты бы так же поступала? В чем твой резон, кроме денег?

Я сглотнула, горло отдалось болью. Своими криками, кажется, повредила связки.

— Мы продаем живых людей, Йоан, — мой охрипший голос звучал жалко, но я не обращала на это внимание. — Достаем твоим сородичам всякую дичь для более изощренного секса со смертными или их убийства, иногда все в одном. Не надо читать мне мораль. Это деньги и просто работа, на которую я согласилась.

Его лицо исказила кривая ухмылка.

— Главное слово «согласилась». Ты ведь сама говорила, что я не оставил тебе выбора. Да, мы делаем много грязных вещей, даём инструменты. Но убийство, растление, насилие — никогда. Ты же, Мэйер, сама выбрала убийство, как способ достижения цели. Уничтожаешь разумное существо…для чего? Ты не лучше самых чокнутых представителей моего народа. Не лучше Этьена.

Я поджала губы. Всё его слова неприятно отдавались в груди. Во взгляде Стрэнда читалось презрение и разочарование. Худшее отношение. На мгновение мне захотелось снова увидеть его в гневе. Лучше так, чем вот это.

— Я… — нечего было сказать.

Мне жаль? Это только сильнее опустит мою персону в его глазах. Мне не было жаль. Я убивала и считала себя особенной. Кто ещё способен на такое? Выкачивать кровь из тех, кто был сильнее, быстрее и опаснее тебя.

— Мне…

— Довольно, Мэйер, — взмахнул он рукой и выпрямился. — Теперь ты лишь ищейка, без прав и без свободы. Я приказываю — ты исполняешь. Скажу сидеть — сядешь, скажу прыгать — будешь прыгать, прикажу молчать — не заговоришь, пока я не разрешу.

— Ты не посмеешь, — тут же выпалила я.

— Мне плевать, если тебе что-то может нанести травму или моральный ущерб. С этого момента только я решаю, когда и как ты умрешь, — мужчина засунул руки в карманы домашних штанов. Это была одна из тех нарочито расслабленных поз, которым не стоит доверять. — Надеюсь, ты в состоянии понять хотя бы это.

Он развернулся и направился вверх по лестнице так, будто бы только что ничего не произошло. Просто еще один обыденный вечер первородного. Стоило ли его винить? Я была в замешательстве, все мои чувства вопили взять пистолет и всадить в него всю оставшуюся обойму. Его слова были неприятными. Меня колотило не только от потери крови и пережитой боли, но и немало от обиды.

Я лишь просто заигравшийся ребенок, чьи действия могут сильно подставить Стрэнда на предстоящем собрании. Помимо моего маленького бизнеса в его городе тоже росло число низших вампиров. Пытался ли он вычислить неизвестного, плодившего самую отвратительную и бесполезную касту вампиров?

Зачем это вообще кому-то?

— Йоан, — позвала я, садясь на задницу и сгибая в коленях еле поддающиеся ноги.

Он резко затормозил у самого верха лестницы.

­ — Я же сказал не называть меня так, — приподнял он одну бровь.

— Мне на самом деле доставляет удовольствие убивать вампиров, — признание вышло легким, словно ждало своего часа, оно охотно скатилось по моему языку. Я не должна была признавать этого. Именно в холодности и была вся штука…игра, если можно так назвать. — Они сильнее и скорее всего уже убивали кого-то.

Стрэнд смерил меня странным взглядом. Сложно было прочитать какие-либо эмоции на его лице.

— И я убивал, так почему ты все еще не пустила по моим венам серную кислоту? — мрачно усмехнулся начальник. — Роль мстителя тебе не идет, Мэйер. Сними маску и посмотри на себя.

С этими словами он удалился, оставив меня топлес в главном холле его дома. Я подобрала то, что когда-то было моей рубашкой и, пошатываясь, тоже поплелась в свою комнату.

Глава 9

Невозможно было не влюбиться в Эдинбург. Так, по крайней мере, подумала я, впервые увидев город, окутанный густым, как молоко, туманом. Камень, влажность и та самая атмосфера старого света. Здесь всё дышало историей, куда более глубокой, древней культурой. Шотландская осень встретила нас пасмурным небом и уморительной влажностью, какую в Сакраменто было сложно найти и в летний период.

На этот раз мы ехали по городу, не огибая его по окружной, чему я втайне радовалась, едва ли не прилипнув к окну, как первый раз выбравшийся за пределы родного штата ребёнок.

Стрэнд элегантно не обращал на меня внимание, точнее уделял не больше нужного, обращаясь лишь по необходимости. Впрочем, я сама не искала его расположения или беседы, переживая, что вампиру может захотеться что-либо приказать мне. И я не ослушаюсь. Так длилось уже около четырех дней. Странно, но за это время он всего пару раз давал мне четкие указания. В большом доме не приходится искать одиночество, оно само тебя находит в любой удобный момент. Мы почти не виделись перед вылетом в Шотландию. Чему я была на самом деле рада.

В задумчивости я легонько коснулась шеи. К удивлению, там остался весьма аккуратный след укуса. Вздрогнув, вспомнила ту ночь. Ощущения были куда хуже последствий. Следующие сутки я не вылезала из кровати. Слабость, тошнота и ужасная мигрень были моими спутниками и впервые мне не хотелось от них избавиться, ведь это все было куда лучше клыков. Когда я смывала собственную кровь, мне было страшно прикасаться к шее, я заставила посмотреть себя в зеркало, ожидая увидеть там ужасные рваные следы. Но нет.

Вампир, кусавший меня, был опытным, что уж тут говорить.

Я резко отняла руку от места укуса, заметив, что начальник пристально наблюдает за мной. Тут же захотелось вжаться в дверку посильнее. Мы ехали в такси, и темная энергетика Стрэнда не давала мне покоя. Он заполнял собой все тесное пространство автомобиля и мне хотелось спрятаться куда подальше. Мне было сложно дышать, но я умоляла себя сохранять ровное дыхание. Сложно сказать, на меня так действовал недавний опыт кормушки и теперь, свойственно любой жертве я боялась хищника рядом или же это нечто иное. Но я вовсе не была жертвой, не в моем характере отступать, прятаться и вызывать жалость. На краткий миг я с ужасом поймала себя на мысли, что хочу повторить, заставить его впиться в меня, пока сама проникала бы ему в голову. Мне хотелось знать больше.

То ощущение болезни, а следом мгновенного могущества опьяняло.

— Жалеешь себя, Мэйер? — обычно льдистые и сверкающие глаза сейчас казались серыми, как шотландское небо.

— Не имею привычки, — я отвернулась, чтобы не видеть его, смотрела на улицы Эдинбурга и мечтала оказаться простой туристкой или студенткой колледжа, спешащей сейчас на лекцию. Хотелось, чтобы все мои проблемы были сконцентрированы вокруг учебы, работы или отношений с парнем. ­– Скорее, негодую. Ты не мог быть более аккуратным?

Да, я намекала на его некомпетентность чисто из вредности и желания хоть как-то задеть. Головой прекрасно понимая, что на самом деле сильно подставила Стрэнда и, скорее всего больше никогда не восстановлю доверие начальника, если таковое, конечно было.

— Ты мне расскажешь, что видела, как только мы окажемся в номере, — он пропустил мимо ушей подкол.

— Не понимаю, о чем ты, — выдохнула я и маленький кружочек стекла запотел.

Я вдруг ощутила его пальцы на своей шее и резко посмотрела на него, шлепнув по запястью.

— Снова ложь, — тон его был спокойным, руки от меня он не убрал и провел указательным пальцем по светлому следу. — Хочешь повторения?

Я поджала губы, по коже волной пробежали ледяные мурашки, но я не отпрянула, а продолжала твердо смотреть прямо ему в глаза.

— А ты?

Он прищурился. Стрэнд смотрел не на меня, а на мою шею, взгляд на мгновение потемнел. Хотел, но черта с два я позволю ему снова так бесцеремонно вгрызаться. На краткий миг мне показалось, что сейчас он не сдержится и, плевав на водителя впереди, просто возьмет то, что предназначается ему по праву сильнейшего.

— Кому ты делаешь лучше, покрываясь ложью и недомолвками?

— Ты что, психотерапевт? — огрызнулась я.

Меня раздражали его пальцы на коже. Они были теплыми, изучающими, никакой стали, лишь приятные касания. Казалось, что тело меня предает, отзываясь на ничего не значащие прикосновения. Стиснув челюсти, я заставила себя думать о разбитой матери, о жизни Элис далеко от дома, я представляла, что было бы, если отец остался жив. Каким бы я была человеком? Вспоминала многое, чтобы отвлечься.

Стрэнд качнул головой, будто до этого вел внутренний диалог, убрал руку и отвернулся. В молчании мы доехали до отеля в самом сердце Эдинбурга. Мое дыхание едва не остановилось, когда я увидела невероятной красоты холл в черном исполнении. Да, меня все еще можно было удивить. Сложно было представить сколько стоила ночь в этом отеле, но, судя по всему, весьма круглую сумму, о чем я быстро перестала думать, ведь начальник платил за все.

Стрэнд пропустил меня внутрь номера и закрыл за нами дверь. Мы остались наедине в абсолютной мягкой тишине, среди буржуазного интерьера в ар-деко. Нет, мы вовсе не впервые оставались в одном номере, но именно сейчас я буквально спиной чувствовала вампира. Воздух между нами наэлектризовался так, что мелкие волоски на теле встали дыбом. Место укуса горело, будто призывая вновь приложиться к вене.

— Выберу комнату, — спутанно бросила я вмиг пересохшими губами и быстро влетела в гостиную, осмотрелась и прыгнула за первую попавшуюся дверь, спешно захлопывая ее за собой.

Сердце гулко отбивало быстрый ритм. Я не могла разобрать, что со мной, чувствуя одновременно панику и странное возбуждение, покалывающее на кончиках пальцев, как перед битвой.

— Что за черт? — даже шепот дрожал.

Голова не разбирала, что происходит вокруг, я не понимала, где нахожусь. Размытые образы, чьи-то крики врезались в голову и выбивали стаккато в висках. Покалывание в пальцах усилилось и стало по-настоящему страшно. Я впервые ощущала настолько мощный артефакт и сделалось мне дурно не от присутствия начальника, а еще в холле, когда мне показалось, что в латунных бликах огромной люстры вижу образы, от которых начало немного мутить. Поняла я это только сейчас.

Во рту было сухо, жажда буквально убивала меня, горло саднило. Все случилось слишком быстро. Не успев сесть на кровать, я скатилась с нее и упала на колени. Трудно сказать, то ли образы прошлого настолько сильно охватывали меня, то ли мое тело само реагировало на близость артефакта.

Я попыталась позвать Стрэнда, но изо рта вырвалось только сдавленное сипение. Горячий влажный ветер обдувал мою кожу, но мне было зябко, словно температура тела мгновенно повысилась от какой-то болезни.

***

Мужской нечеловеческий крик едва не рвет мои перепонки. Он кричит от безысходности, боли и жажды. Они достали его.

Мне удалось издать громкий стон. Я ползла обратно к двери, казавшейся спасительной еще буквально полминуты назад. Теперь я хотела, чтобы Стрэнд нашел меня, схватил и не дал провалиться в тьму чужих воспоминаний.

— Мэйер? — твердая прохладная рука коснулась моего раскаленного плеча, и я вновь застонала от раздирающей грудь боли. Наша жизнь уходит. — Это оно? Клинок здесь?

Я бы рухнула лицом прямо в ковер, но вампир вовремя схватил меня и перевернул. За расплывчатыми, слишком страшными образами удалось различить напряженное и сосредоточенное лицо босса.

— П…п-помог-ги, — меня трясло в лихорадке.

Нашу силу забирают.

— Где он? — он сдавил мои щеки, заставляя смотреть прямо в глаза, и я поняла, что мы сейчас на полу, а он уложил мою голову себе на колени. — Говори!

Грудная клетка разламывается. Они берут наше сердце в руки.

Я мотала головой, пытаясь избавиться от видений, схватилась за виски — казалось так я смогу выдавить из головы образы и боль. Слишком сильно. Кожа покрылась испариной, а следующее мгновение все резко прекратилось. Настолько, что будто бы и не было тех нескольких минут агонии умирающего существа.

— Мэйер, говори, мать твою, — зарычал босс прямо мне в лицо.

Тепло волнами вновь наполняло мое тело, чему можно было только несказанно радоваться. Я растерянно уставилась на лицо Йоана, осознавая, что так близко при свете дня еще никогда его не видела. Босс нависал надо мной, светлые волосы щекотали кожу, глаза искрились вампирской силой, губы являли собой жесткую линию. Стрэнд был одержим.

— Да, он был здесь, — во рту стало липко и горько, хотелось воды, но меня бы не отпустили без ответов. — Не могу сказать точно в здании или на улице, но такого я еще не испытывала. Не может быть сомнений — Танец Смерти в Эдинбурге.

Я подтвердила его мысли, в глазах Йоана появился намек на надежду. Трудноуловимый момент мрачной одержимой радости. Да что же, черт подери двигало им?

— Сейчас ты его чувствуешь? — его горячее дыхание щекотало кожу.

— Нет, — легко соврала я, а он не распознал за собственными мыслями.

Пальцы до сих пор покалывало, клинок был явно далеко, но ощутим. Если начать движение в его сторону, то, скорее всего у меня будет новый приступ. Говорить об этом Стрэнду я не собиралась, ведь до конца не знала на что он пойдет, чтобы заполучить его. Первородный не поступится ничем, особенно моим самочувствием, чтобы выследить древний стилет майя. Мы были так близко. Невероятное везение, не так ли? Время сбора Совета и появление клинка в Шотландии. Некто уже владел им. Я бы хотела сама выяснить кто, чтобы отобрать эту темную вещицу и запрятать так далеко, чтобы ни один вампир не нашел.

Стрэнд прищурился, внимательно вглядываясь в мое лицо, будто пытался увидеть в нем какой-то подвох.

— Ты почувствовала его, как только мы вошли в отель?

— Думаю да, только поняла не сразу.

Он отпустил меня и поднялся. В его движениях можно было уловить нетерпение. Я села, разминая пальцы, покалывание никуда не ушло, но от боли не осталось и следа.

— Клинок удалился или просто пропал? — требовательно посмотрел на меня вампир.

— Сложно сказать. Наверное…

— Меня не интересует «наверное». Подумай — прошипел начальник, показывая клыки.

Я внутренне съежилась, вспоминая боль, которую они могут причинить.

— Просто пропал, — все еще сидя, всплеснула я руками. — Думаешь он в отеле?

— Не знаю, — он запустил пальцы в волосы и растрепал их. Такой чистый человеческий жест, что я засмотрелась, еще ни разу не видев его таким взволнованным. — Здесь несколько других первородных, но у них его просто не может быть.

Стрэнд смерил меня испытующим взглядом, явно прикидывая как пустить мой талант на благо делу.

— Пойдешь сегодня со мной.

— Куда?

— На вечеринку, но прежде мы обшарим несколько номеров.

Недобрый блеск в его глазах мне вовсе не понравился.

* * *

Мощный синтвейв бил в уши набатом, сложно было поверить, что прямо в центре Эдинбурга за невзрачным входом, под землей первородные и высшие вампиры устроили кровавую вечеринку. Удивительно, неужели столь громкая музыка и сильный бас не раздражали их четкий слух? На мне было так мало ткани, что по дороге в этот забытый богом и всеми святыми клуб, я не переставала одергивать короткий атласный подол бесспорно красивого, но слишком маленького и узкого темного мерцающего платья. Узкие бретельки придавали абсолютно беззащитный вид, впрочем, так я себя и чувствовала. Но прежде, чем сесть в такси, я в этом наряде вместе со Стрэндом нагрянула в пять номеров нашего отеля, занятых первородными.

Ничего, никакого намека на Танец Смерти. Только куча хлама, да одинокий мужчина-игрушка, оставленный хозяином в номере. Пришлось отвлекать его глупым щебетанием в дверях.

Еще раз украдкой я взглянула на Стрэнда. Если не моя бурная реакция на клинок, то даже окажись мы с ним в одной комнате, рассказала бы я об этом Стрэнду? Резонно ли стараться самой провернуть кражу или же стоит поверить в слова начальника, что он ему нужен не для власти и темных знаний. Эти мысли крутились в голове постоянно. С одной стороны, он прав, я должна была ему доверять хотя бы потому, что он когда-то сохранил мне жизнь и даже чему-то немного учил.

Я так и не решилась рассказать, что все же продолжаю чувствовать клинок, хотя не понимаю как далеко он. Мы были в одном городе и мое тело, отчего-то отзывалось на него.

Мы прибыли непозволительно поздно, но Стрэнду было плевать на это. По его словам, он ненавидел дурацкую традицию балов перед серьезными заседаниями, сохранявшуюся веками, в которой единственным изменением была музыка, да наряды.

— Будь максимально осторожна, — говорил Йоан, склонившись к моему уху, пока мы спускались под руку по узкой черной лестнице. — Несмотря на все, здесь за тобой будут неусыпно наблюдать. Выкинешь номер и будешь молить, чтобы твоим карателем и убийцей стал я.

Первородный не изменял себе и был в превосходном, сшитым на заказ темно-сером костюме, на рубашке слегка поблескивали неброские, строгие золотые запонки. Всем своим видом он выдавал свое высокое происхождение, от уложенных назад льняных волос и хищной уверенностью на лице, до электрической энергетики и силы в каждом движении. Он крепко держал меня под руку и говорил приглушенно, чтобы лишние уши не могли услышать его слов.

— Надо полагать тут собралось слишком много вампиров? — шепнула я, зная, что начальник расслышит.

— Увидишь, — выдохнул он мне прямо в ухо, и я поежилась, поправляя маленькую сумочку на длинной цепочке — один из гарантов спокойствия.

Ведь в ней был нож-бабочка.

Я специально заколола свои каштановые волосы, открывая обзор на шею, чтобы каждый мог видеть — у меня есть хозяин. Сейчас я радовалась следу укуса. Он был моей броней и единственным, что теоретически могло защитить от посягательств. Имя Стрэнда всегда вселяло в некоторых вампиров либо ужас, либо неприязнь, либо благоговение, несмотря на чувства, все, как один признавали его силу и попросту не хотели связываться лишний раз. Что за прошлое так возвысило первородного в глазах других вампиров мне было не ведомо, но на тот момент это было не важно.

Как только перед нами открылись тяжелые железные створки, я тут же инстинктивно прижалась к Стрэнду.

— Что за х**? — впрочем, я сама не расслышала собственного голоса, громкая музыка быстро поглотила испуг и возмущение.

— Вампирский пафос, — прокричал мне в ухо Стрэнд, можно было почувствовать его раздражение. — Держи истерику при себе.

— Все нормально, — получилось процедить сквозь зубы.

Нос щекотал влажный медный запах с сильной примесью чего-то горького. Неоновая полутьма не пыталась скрыть развернувшейся вакханалии. Наверное, чем дольше ты существуешь в мире смертных, тем безоговорочнее чувствуется твое преимущество и тем прозрачнее рамки морали. Если у вампиров она, конечно, есть. Все походило на один огромный БДСМ-клочок. В разных частях большого помещения было слишком много различного непотребства, чтобы мозг мог оценить это адекватно. То, что мы видели в доме Лоренцо, было лишь пробником. Здесь лилось слишком много крови и было крайне много секса.

Невозможно было разобрать, где вампиры, где люди, пока не посмотришь кому-то в глаза. Несколько человек, кажется, смертных лежало без сознания на сцене, их потихоньку стаскивали с постаментов, отвязывая от расположенных в полу петель. Их место сразу же заняли другие. Судя по поведению, они были против того, что с ними делали. Двое мужчин, абсолютно голых, в одних лишь цепях были насильно приведены на постаменты, они упирались, но слабо. Цепи закрепили в петлях и резко потянули вниз. Жертвы упали на колени. Кровососы, которые их привели, полностью облаченные в бордовые мантии подняли вверх черные, тускло блеснувшие в клубных сумерках ножи и толпа, танцующая у самой сцены, радостно заулюлюкала, поднимая вверх пластиковые стаканчики.

Когда мужчинам вспарывали горло, я едва не вскрикнула, понимая, что это вовсе не смертные, а вампиры. Их глаза горели, клыки были только подкреплением моей догадки. И люди со стаканчиками…

— Это смертные! — пораженно проговорила я, наблюдая, как совершенно обычные люди, подгоняемые адреналином и кайфом, проталкиваются к желобкам по краям сцены, откуда стекала вампирская кровь. — И ты посмел что-то предъявлять мне, Стрэнд?

Я ткнула его в плечо, точнее попыталась, он быстро перехватил мое запястье с такой силой, что на мгновение мне показалось — он его сломает.

— Эмоции, Мэйер, уйми их, — прошипел он, снова склоняясь ко мне, задевая теплыми губами мочку уха. — Это казнь. Все, кроме первородных несут наказание кровью. Сегодня особый случай — Совет, поэтому такая обстановка и множество смертных. Это преступники, не достойные находиться в нашем сообществе. Их просто скормят наркоманам, которые если доживут, на утро уже ничего не вспомнят.

Мне не надо было рассказывать, как вампирская кровь, отнятая силой влияет на смертных. Я торговала ей. Это чистейшее удовольствие, секундное ощущение силы и наполненной жизни. К сожалению, она быстро выветривалась из организма смертного, а после приносила лишь похмелье. Но если кто-то из жителей ночи решит по доброй воле напоить кого-то своей жизненной силой — только тогда была возможность присоединиться к кормильцу в вечности. Поэтому я не боялась, отсылая огромное количество клиентам Мэнсон. Они никогда уже не смогут слезть с этого.

— На утро их вынесут под солнце?

— Нет. Здесь есть специальная комната. Те, кого сняли, наверное, уже получили свою дозу ультрафиолета.

— А как же тогда казнят первородных?

Он отстранился и странно прищурился.

— Лучше тебе не знать.

Ужасно то, что смертные находились здесь добровольно, в отличие от игрушек, которые резко выделялись на фоне переполненной похотью и сверкающей весельем толпы. Для них даже выделили отдельное место — стеклянное помещение на небольшом возвышении неподалеку от сцены, где палачи в красных мантиях вновь и вновь перерезали глотки приговоренным вампирам. Те уже не кричали, не дергались, лишь скалились, от чего иссушенная кожа на их лицах начинала трескаться.

Я слишком хорошо знала, как умирают клыкастые. Иногда мне нравилось наблюдать за тем, как жизнь покидает сильнейших, но сейчас сделалось дурно. Это было унижение. Мои жертвы в последний момент получали разговор и спокойную смерть.

Йоан наблюдал за мной. Я заметила это не сразу, ведь мое внимание было сконцентрировано на казни. Он ничего не сказал. Красные вспышки неона делали его похожим больше на демона из преисподней, вкупе с подсвеченной голубой радужкой глаз у него пропал всякий намек на хоть-что-то человеческое. Каждый раз, видя его ночью я напоминала себе, что он такое.

Стрэнд отвел взгляд, брезгливо поморщился при виде сцены.

— Йоан? — позвала я, мне срочно захотелось его кое о чем спросить.

«Иди к своим», — мощный ментальный приказ сдавил виски. — «Не выделяйся».

Босс легонько толкнул меня в спину по направлению к чертовому аквариуму с полоумными смертными и просто растворился. Я осталась одна. Стало слишком неуютно, будто с меня сняли бронежилет и каску на стрельбище.

В стеклянной комнате было гораздо тише. Здесь стоял длинный глянцевый черный стол, имелась, как ни странно, еда и напитки. Порядка пятнадцати пар глаз скучно посмотрели на меня, когда я вошла. Кто-то просто кивнул и вернулся к трапезе, некоторые просто отведи взгляд, а двое на другом конце комнаты вообще проигнорировали мое присутствие.

В углу сидел мрачный худой парень с длинными черными волосами. Неестественно выпрямившись, он немигая уставился в пространство перед собой. Девушка блондинка в элегантном белом костюме была ко мне спиной и, сидя на углу стола, наблюдала за всеми, кто веселился сейчас в клубе. Она была единственной, кто был мне знаком. Еще на подходе на мгновение я застыла, словно увидев призрака.

К ней-то я и направилась, перед этим поправив цепочку от сумки на плече. Этим я напоминала себе, что у меня есть минимальная защита.

— Привет! — она поздоровалась первой, не отрываясь от созерцания толпы. — Я думала ты умерла. Нет, не так: надеялась, что умерла.

Я сжала челюсти, но быстро взяла себя в руки. Да, в какой-то мере ее нынешнее положение было частично и моей виной.

— А ты выжила. Это радует, — ответ был в тон ее уколу.

Та самая девушка, одна из трех, что последними предоставил мистер Поппвел. Невинный ангелочек в светлом платье заказчика которой так сильно интересовала ее девственность.

Она улыбнулась совсем по-детски и повернула свое красивое лицо ко мне.

— Скажи, а чем ты полезна своему хозяину? Почему ты так долго остаешься в живых? Он слаб и сентиментален?

— Я отличный оценщик, а это полезно его бизнесу, — вспомнила я то, как представлял меня Стрэнд Лоренцо.

Она легко рассмеялась и потянулась к бокалу, стоявшему рядом на столе.

— Слышала, он на побегушках у остальных вампиров, выискивает всякую чушь за копейки, — блондинка затянулась вином и заурчала от удовольствия.

Должна ли я, как предполагаемая игрушка Йоана защищать его перед простой смертной? Мне были известные некоторые источники его доходов, но далеко не все. И это к первородному бежали, готовые на все бессмертные и смертные, чтобы раздобыть то, что может только он. Пришлось тут же отдернуть себя. Не хотелось мыслить, как игрушка, но мне не понравилось, как она отзывалась о моем начальнике.

— И чем же полезна твоя персона, милая? — я вернула ей полную яда улыбку.

— Голос. Я красиво пою, его это забавляет…пока что. Но, думаю, мне недолго осталось, — она жутко улыбнулась. — У него новые увлечения и скоро будет новая игрушка, а может и две.

Она так спокойно об этом говорила, как прогноз погоды. Хозяева запрещали им бояться, ломали и подчиняли волю. Каждый вампир по-своему. Но я не знала чувствуют ли смертные что-то при этом или абсолютная каждая клеточка их организма после воздействия хочет служить хозяину.

Йоан говорил, что обладание смертными на протяжении какого-то периода времени — давняя традиция. И несмотря на то, что все первородные и многие высшие вампиры могут очаровать любую жертву и хоть каждый день менять себе смертного, чаще все же предпочитают не нарушать сложившихся традиций.

Эта блондинка была удачной игрушкой. Насколько помнила, она сирота. Невинная, чистая, без багажа со смертными. Никто под солнечным светом не заметит ее исчезновения.

— Твой головной пленник нормально относится к тому, что ты делаешь? — после небольшой паузы поинтересовалась девушка.

— Головной пленник? — я непонимающе моргнула.

— Я так зову прежнюю часть сознания. Ну, знаешь, та, что, когда-то была личностью. Моя вечно плачет и ненавидит тебя.

Отвечать на это не было смысла. Я сделала вид, что подобное не в моих интересах, но сделала пометку в голове: часть сознания куклы остается, скорее всего она даже осознает, что происходит, но ничего не может сделать. Несмотря на весьма высокую температуру в помещении, по моей спине пробежал холодок. Как же ужасно, когда ты не отвечаешь за свои действия и являешься в собственном теле сторонним наблюдателем. Пленником, по сути.

И я могла стать такой.

— А с ним что? — кивнула я на мрачного парня.

Она снова неприятно рассмеялась и легонько спрыгнула со стола.

— О, наверное, его хозяйка или хозяин очень ревнив, — девушка приблизилась к молчуну и присела перед ним на колени. Он никак не отреагировал. — Не позволяет ему шевелиться и разговаривать в его отсутствии.

Я еще раз, но уже гораздо внимательней окинула парня взглядом. Он был молод и красив…когда-то. Возможно, даже был моделью, но сейчас на его лице залегла вселенская усталость и истощение. Кожа, будто иссохла, под глазами залегли тени, а губы истрескались. Волосы висели грязными темными сосульками.

— Нет, — от осознания мне сделалось не по себе, — он надоел хозяину, скорее всего это его последняя ночь.

На долю секунды объект нашего интереса, не меняя положения головы, поднял взгляд, в котором читалось столько боли и отчаяния, что мне не удалось вынести этого и я позорно отвернулась.

Девушка рассмеялась колокольчиком и щелкнула парня по носу, нисколько не проявив хоть капли сострадания. Видимо, хозяин заставил ее забыть о чувстве или ряде чувств, чтобы не усложняла жизнь. Она еще немного посидела, весело водя пальцами по изможденному лицу чужой игрушки, а потом встала и прижалась носом к стеклу. Судя по всему, ей нравилось наблюдать за инфернальным весельем разнузданной толпы.

Неожиданно блондинка подняла руку и активно замахала кому-то. Я подошла ближе и пронаблюдала за ее взглядом. Никого, кто бы смотрел в нашу сторону.

— Кого-то узнала? — без особого интереса спросила я.

— Я люблю его, — выдохнула кукла и стекло запотело от горячего дыхания. — Хочу его постоянно. Мне нравятся те грязные и кровавые вещи, какие он творит со мной. Та боль и порезы. Я все это хочу снова и снова, — едва дыша, завороженно щебетала она. — Думаю, он самый лучший любовник и самая лучшая смерть.

«Лучшая смерть», — жаром пронеслось по телу, голова вдруг приятно закружилась, как после вина.

Кто-то пытался меня загипнотизировать. Я почувствовала нажим на сознание. Горячий и бархатный. Короткий призыв, но этого хватило, чтобы все тело напряглось, в ожидании чего-то чувственного. Соски болезненно напряглись.

— Кто твой хозяин? — мой тон был растерянным, а вопрос глупым и ненужным.

Я и так успела понять.

— Элрой, — со стоном вырвалось имя из приоткрытых пухлых губ блондинки. — Интересно, он заставит нас ласкать друг друга?

— Что? — опешила я и в этот самый момент разглядела медную макушку моего нового знакомого вампира.

Он стоял там, среди толпы танцующих смертных, неподвижно, словно какой-то маньяк, наблюдая за нами.

— Он сказал, что сегодня отберет тебя у Стрэнда, — звонкий смех блондинки привлек мое внимание. — Он отберет у него все, как еще недавно твой хозяин отобрал у него младшего брата.

Я застыла. Волосы чуть светлее, в золотистую рыжину, рост пониже, телосложение тоньше, добавить хищный оскал и кровь на лице. Странно, что до меня только сейчас дошло, насколько два вампира были похожи. Какое невероятно удачное совпадение. Вот почему во взгляде Элроя, тогда вИспании четко читалась ненависть. Но неужели такое возможно, чтобы родственники были вампирами? Хотя, вполне возможно, если один обратил другого. Этьен выглядел помешанным подростком тогда, когда его старший брат благородным маньяком с внешностью бога.

Знал ли он, что я была там и видела смерть его чокнутого брата? И как потом убирала останки?

К горлу подступила тошнота. Отберет меня, значит?

— Надеется, что его чары будут куда сильнее чар Стрэнда? — усмехнулась я без всякого веселья.

— У него свои методы, — загадочно ответила блондинка, засунув руки в карманы белых брюк.

Только благодаря реакции после множества тренировок с Йоаном я почувствовала, как кто-то подходит ко мне сзади. Тепло человеческого тела гораздо проще ощутить загривком, нежели сдерживающего себя вампира. Я резко развернулась и отскочила, поморщившись от того, как от этого маневра неудобно впились завязки высоких босоножек. Мой наряд не располагал к активным физическим движениям. Какой-то амбал, которого я не заметила, когда входила попытался схватить меня за плечи.

— Держи ее, Джо, — холодно приказала блондинка и тоже шагнула в мою сторону.

— Только троньте, — прошипела я, профессионально выуживая из сумочки нож и раскрывая его. Металлический блеск и щелчок немного отвлекли обоих, заставив остановиться. — Целыми не уйдете.

С разочарованием я заметила, как за их спинами поднимается на ноги еще несколько игрушек. Остальным было глубоко без разницы, что здесь намечается заварушка. Неужели они нападут на меня так просто вот здесь, на глазах у всех?

Что же, так просто я им не дамся.

* * *

Я буквально летела в сторону туалета, активно распихивая локтями разгоряченную толпу. Необходимо было срочно спрятаться хоть куда-то до прибытия Стрэнда. На моих руках красовались брызги чужой крови. Они выглядели зловеще в неоновых сумерках клуба. Я впервые серьезно ранила смертного, пусть тот не отвечал за свои действия. Раньше против кого-то из своих я никогда не поднимала руку, но господа, подосланные Элроем и его безумной куклой вынудили меня обороняться.

Не думаю, что начальник погладит меня по головке, когда узнает, что произошло в гребаном аквариуме для игрушек.

Амбалу не стоило пытаться схватить меня за шею, мне не стоило огрызаться ножом. Блондинка не должна была хватать меня за волосы и портить прическу, а я не должна была ударять ее каблуком по коленке. Другой парень не заслуживал глубокого пореза на лице, в то время как я не заслужила тычок кулаком под дых. Им не стоило налетать на меня, тогда я бы не стала отвечать. Но ни они, ни Элрой недооценили мою тягу к жизни.

Где же черт носил Стрэнда? Я пыталась отправить ему сообщение, но по какой-то причине здесь не было ни связи, ни местного интернета, ничего, что давало бы возможность связаться с внешним миром. Сообщения не уходили, а звонки тут же прерывались из-за неполадок в сети.

«Тебе никто не поможет», — словно пальцы любовника ласкал приказ Элроя.

— Пошел в жопу, — буркнула я, не уверенная, что он расслышит за громкой музыкой.

На какое-то время, показалось, что наконец удалось от него укрыться в людской массе. Первородный перестал давить на мысли, от чего сразу же сделалось гораздо легче. Черт бы побрал жуткий эффект от его гипноза. Я привыкла к стали Йоана, поэтому легкие, но настойчивые касания сбивали с толку. Невидимая, непонятная мне защита словно сама стремилась поддаться. И это пугало до чертиков.

Головной попутчик.

Не та роль, к какой я стремилась.

В туалете несколько смертных, подкрепленных кайфом от вампирской крови, испуганно шарахнулись в стороны, заметив меня. Я не сразу осознала, что выгляжу достаточно инфернально, чтобы оставаться просто куклой или очередной вампирской наркоманкой. Та девушка с безумным взглядом и мелкими каплями крови на лице не должна была быть мной. Она не была похожа на человека.

— Что, слишком много приняла? — незнакомка в короткой кожаной юбке и блестящим от возбуждения взглядом хмыкнула со знанием дела. — Сунь пальцы в рот.

— Пошли нахрен отсюда, — злобно прошипела я, смотря на нее и ее спутников через отражение.

— Эй, какого…

Они замолчали, увидев все еще стиснутый в окровавленных кулаках нож-бабочку.

Повторять не пришлось. Смертные быстро свалили из помещения оставляя меня наедине с тем существом в зеркале.

«Маленький монстр», — назвал меня Стрэнд.

Я тогда выглядела так же?

Интересно, что видели мои жертвы перед смертью. Похожа ли я была на ту дикую Соню, которая сейчас скалилась в отражении?

Я взглянула на свои руки и стиснула крепче челюсти. Какого хрена я творю? Когда кончится эта кровь? Мысли об этом не приходили раньше. Могла ли я смириться с мыслью, что образ жизни, который веду останется неизменным до конца жизни?

Я включила воду и начала с маниакальной тщательностью смывать с рук и ножа чужую кровь. В какой-то момент движения стали столь отрывистыми и сильными, что кожа грозила болезненно покраснеть. Ледяная вода не приносила легкости и никак не отрезвляла.

— Мать твою, мать твою, мать твою, — сдавленно вырывалось изо рта.

«Тебе не отмыться, смертная», — мысленный приказ заставил меня прерывисто вздохнуть.

Ноги стали ватными, но мне удалось удержаться на них только потому, что я схватилась за раковину. Нож выпал из руки и с неприятным металлическим скрипом заплясал на эмали.

Я посмотрела сквозь отражение и с ужасом заметила Элроя позади меня. Вампир высокомерно усмехался. Его распущенные длинные медные волосы красиво ниспадали на плечи и грудь. В разрезе белоснежной, застегнутой только на половину пуговиц рубашки виден рельеф мускулов под бронзовой кожей.

— Черт.

— Зови меня просто…хозяин, — сверкнул он белоснежным оскалом и незаметно для человеческого глаза подался вперед.

В следующее мгновение моя спина врезалась в его грудь. Он крепко держал меня в своих объятиях, сдавливая пятерней шею.

Вода из крана перестала брызгать в стороны, потому что я убрала руки от сенсора. Мой взгляд метнулся к ножу в раковине, но дотянуться до него не было никакой возможности. Сейчас казалось смешным, что мне вообще вздумалось, будто у меня получиться сбежать от первородного. Опыт работы со Стрэндом показал, что это была невыполнимая задача.

— Давай поиграем, — бархатным ядом пророкотал вампир.

Я дернулась, но тщетно, от этого стало лишь больнее.

— Мой хозяин…

— Твой хозяин сейчас занят, — Элрой прошелся горячим языком по мочке моего уха. — Мы пока поиграем. Не против?

— Против, — тут же выдала я, кривясь от отвращения.

— Смешная, — рассмеялся он. — Где клинок, сладкая?

— Иди в задницу, — с каждым мгновением он все сильнее сжимал пальцы, становилось все труднее дышать, потому я не говорила, а лишь шевелила губами.

— Могу расценить, как приглашение.

Мое лицо сделалось красным. В отражении легко можно было прочитать зарождающуюся во мне панику. Я вцепилась ногтями в его запястья, но с таким же успехом можно было хватать бетонный блок — только маникюр попортишь. Однако, мне не свойственно было отступать, иначе мои кости давно бы поколись под землей. Я соображала, как можно дотянуться до ножа.

— Вы украли клинок у Лоренцо, — меня бесило насколько спокойным и вкрадчивым был голос Элроя. — Стрэнд взял его с собой или оставил в доме? Говори по-хорошему, милая, или я больше не буду столь галантен с тобой и припомню, что ты сделала с одной из моих игрушек.

Пока вампир говорил, удерживая меня за шею одной рукой, второй он бесстыдно шарил по телу. Сквозь тонкую ткань общупал грудь, уделив особе внимание левой, под которой, скорее всего ощущал, как отчаянно бьется сердце. Водил ладонью по бокам низу живота. Я закряхтела и предприняла очередную провальную попытку вырваться, когда его прохладные пальцы пробежались по внутренней стороне бедра. От недостатка воздуха начинала сильно кружиться голова еще немного и сознание грозило покинуть меня. Кровь стучала в висках, а в ушах нарастал звон.

Ужасно то, что я не только ощущала весь спектр стыда, унижения и боли, но и наблюдала за всем через зеркало. И выглядело это ровно так же отвратительно, как чувствовалось. Несмотря на довольное лицо Элроя, глаза его оставались холодны. И все же, ему доставляло необычайное веселье издеваться надо мной. Я изо всех сил сдержала слезы, когда вампир проник в мои трусики и по-свойски, грязно, начал поглаживать между складками, с силой давя на клитор.

«Не показывать слабости. Я многое переживу», — в уплывающем в темную негу забытия сознании я старалась убеждать себя.

— Интересно, — со скучающим интересом Элрой наблюдал за моим багровым лицом, — ты сначала потеряешь сознание или испытаешь оргазм? В любом случае, твое тело тебя предаст. Так бывает со всеми смертными. А потом ты предашь этого ублюдка.

Элрой протолкнул в меня два пальца, сил бороться совсем не осталось. Главное не терять сознание. Сила покидала мои руки, а настойчивые ласки не прекращались.

Я слышала много историй от тех, кто подвергся сексуальному насилию. Еще в выпускных классах у нас была серия лекций о преступлениях против человека, где мы рассматривали всяческие их виды: начиная от харрасмента и притеснений по разным признакам, заканчивая тяжкими, вроде дел серийных убийц и маньяков. Помимо видео-интервью с выжившими жертвами, психолог рассказывал, что при изнасиловании немалая доля жертв испытывала болезненную двойственность, которая после приводила к тяжелым психическим последствиям. Многие начинили ненавидеть себя и свое тело, потому что в момент изнасилования оно естественно реагировало на определенный действия. Некоторые жертвы даже испытывали оргазм. Складывалось ощущение, что тело на самом деле способно на предательство, с чем жертвы сексуального насилия жили после инцидента всю жизнь, стыдясь и ненавидя податливое тело.

Гребаный вампир с внешностью бога знал о чем говорил и тихо рассмеялся, когда я начала извиваться, сипло постанывая от удовольствия и стыда. Сознание почти ушло, когда он резко толкнул меня вперед и наклонил над раковиной. Я закашлялась от раздираемой боли в глотке — воздух с хрипом вновь врывался в легкие. Сознание неохотно приходило в норму. Перед глазами мелькало нечто металлическое, то, что я еще недавно хотела больше всего. Элрой задрал подол моего платья.

Сейчас меня изнасилуют, а после я умру где-то далеко отсюда. Будет ли Стрэнд мстить за меня, опечалится ли хоть на долю секунды? Скорее всего, ведь я ценный трофей. Мостик к Танцу Смерти, который бог весть зачем нужен ему.

Где же Йоан? Нет, я не ждала его помощи, но было бы очень здорово, если бы он остановил медноволосого засранца.

Наверное, худшее происходило со мной сейчас.

Звук расстегиваемой ширинки привел меня в чувства. Я свободна и прямо перед моими глазами был нож.

Схватив из раковины бабочку, я резко развернулась и с хрустом вонзила лезвие прямо в шею вампиру. Элрой был в таком шоке, что мне удалось изо всех сил надавить на лезвие и протянуть его на несколько сантиметров вдоль. Мышцы и связки сильно сопротивлялись, но за отчаянием и страхом всегда кроется настоящая безумная сила.

Рубиновая жидкость хлестнула во все стороны, забрызгивая ненавистное мини-платье, раковину и меня, заливая его белоснежную рубашку и грудь.

— Ах ты сука, — рвано и надломлено вскрикнул он, выдергивая из себя металл и откидывая его в сторону.

То, что последовало дальше было закономерностью. Его клыки оказались стремительны, понимание достигло мозгла только тогда, когда он уже впился в меня. Туда, где совсем недавно Стрэнд оставил след. Чертова агония застелила зрение алыми пульсирующими росчерками. По сравнению с Элроем Стрэнд оказался весьма нежным и аккуратным вампиром, по крайней мере его клыки не были такими беспощадными. Возможно, мне лишь казалось.

Элрой отстранился так же молниеносно, как и напал. Наконец, в его глазах засверкало удивление и интерес.

— Ха, Элрой, ты опять падок на чужие объедки? — раздалось неподалеку и мы оба повернули головы к говорившему.

Высокий, стройный и гибкий азиат — стоял у входа, скрестив руки на груди. Я видела его в первый раз. Черные вьющиеся волосы шапкой покрывали голову, правильные, мягкие черты лица, раскосые глаза и самодовольная ухмылочка. Его темная радужка подсвечивалась, словно тлеющие угли. Еще один, мать его вампир. Высший или первородный — сложно было понять. Однако он не был одет ни в костюм, ни в рубашку, на нем была простая черная футболка и джинсы. Он будто вышел на прогулку летним днем.

— Не тебе заботиться, Ин. Убирайся, я занят, — махнул рукой Элрой, сменив тон на более спокойный.

Что-то мелькнуло на лице чертового бога. Страх или осторожность?

— Кажется, это тебе пора уходить или хочешь встретиться с ее хозяином? — лениво поинтересовался азиат. — Тогда погоди, я принесу девушке попкорн, мы постоим в сторонке, посмотрим кто кого обезглавит первым.

Элрой усмехнулся, как от глупой шутки, но было заметно, насколько он стиснул челюсти. Все чего мне хотелось в тот момент — исчезнуть, раствориться или иметь способность Стрэнда навлекать тьму. С радостью ушла бы под ее покровом подальше от них…от всего вампирского мира.

— Следи за кошмарами, смертная, — вдруг бросил вампир с медными волосами и удалился, толкнув плечом все такого же расслабленного азиата.

Нельзя было его отпускать так просто, но что я могла сделать? Он попробовал мою кровь, о чем Стрэнд предупреждал. Скорее всего, он понял, что что мной что-то не так.

Дверь за вампиром захлопнулась и какое-то время я насторожено наблюдала за новым действующим лицом. Мне удалось одернуть подол платья, пока они обменивались любезностями, поэтому хотя бы кусочек самоуверенности был сейчас очень кстати. Откровенно не хотелось терять самообладание при посторонних.

Но я была на грани.

— Черт подери, Соня, ты в порядке? — ленивое безразличие вмиг слетело с лица оставшегося вампира.

Он оказался рядом и первым делом попытался осмотреть мою шею, но я дернулась, как от огня и оскалилась.

— Ты кто такой? — на церемонии и вежливые приветствия у меня не осталось ни сил, ни желания.

— Я Люн Ин, — его взгляд был сосредоточен на том месте, куда только что кусал Элрой, но не было в нем того, что говорило бы хоть о какой-то жажде. — Йоан попросил приглядеть за тобой.

— Кажется, ты облажался.

— Согласен, — вздохнул Люн и протянул ко мне руки. — Я взгляну? — Я отрицательно покачала головой. Он вздохнул. — Тогда приведи себя в порядок.

Трясущимися руками я смывала с кожи кровавые разводы, не забывая хорошенько промакивать все бумажными полотенцами. Повезло, что Элрой, скорее всего по привычке, лизнул ранки на шее и теперь не стоило опасаться истечь кровью. Каким-то шестым чувством я догадывалась, что этот инцидент не пройдет бесследно. Что-то надломилось внутри, но трещина даст о себе знать не сейчас, позже. Скорее всего, когда я останусь одна.

— Стрэнд говорил, что ты можешь укусить, — Люн Ин брезгливо поднял двумя пальцами нож-бабочку с пола. Тот был измазан в крови Элроя и мне стало тепло от мысли, что его шкура была подпорчена моей рукой. — Но, чтобы сначала изрезать несколько игрушек, а потом не слишком изящно, но удачно ткнуть первородного. Ты на самом деле ходячая проблема.

В ответ я лишь молчала, продолжая методично стирать с себя следы потасовки и унизительной встречи с гребаным психопатом Элроем. И я не верила ни в единое слово китайца. Почему мне не доводилось раньше слышать о нем? Если они со Стрэндом так неплохо общались, что можно было доверить кому-то на попечение ценный трофей, почему же начальник никогда не упоминал об этом вампире даже мельком?

— Где Стрэнд? — мой голос дрогнул, и я оперлась ладонями по обе стороны от раковины.

— Скоро будет здесь…вот незадача!

Я не сразу поняла, что падаю, только с удивлением заметила, что мир перед глазами покачнулся и стал уходить в туман, расплываться. Люн вовремя подхватил меня подмышки и оттащил в кабинку, усаживая на закрытую крышку унитаза. Меня сильно мутило, голова стала тяжелой, налившись свинцом боли.

— Эй, давай, не раскисай, — китаец шлепал меня по щекам, приводя в чувства.

Какой позор.

— Кто ты такой? — снова задала я вопрос.

— Я Люн Ин, друг Йоана, — медленно, разбирая по слогам проговорил вампир.

— Чушь, — язык плохо слушался, — у него нет друзей. Он никогда не говорил о тебе.

— А Стрэнд обычно много о себе рассказывает? — выгнул он одну бровь, присаживаясь напротив на корточки.

— Он говорил, что в вашем мире не может быть дружбы…

— Ох, — закатил он глаза, — он как всегда слишком драматичен.

Договорить он не успел, дверь кабинки распахнулась. Стрэнд возвышался над нами гневной горой.

— Какое из слов «не выделяйся», ты, мать твою, не поняла, Мэйер? — начальник был на грани перехода в кипящий режим.

Но как только он получше разглядел представшую перед ним картину — тут же шумно втянул в себя воздух носом. Его взгляд лихорадочно оценивал мое состояние, потом он метнул яростный взгляд в сторону Люна. Босс ненавидел, когда его вещи трогали.

— Ты облажался.

— Знаю-знаю, — капитулирующее поднял вверх руки китаец.

— Йоан, — шепнула я и на глазах выступили слезы.

Мне хотелось потянуться к нему, прижаться. За столько месяцев я привыкла к начальнику и почти всегда была уверена, что он не совершит со мной ничего такого, что мог бы сделать другой вампир. Например, такой как Элрой. Потому я едва не разрыдалась увидев его. Он вдруг показался мне плотом безопасности, несмотря на то что держал в заложниках.

— Увези ее отсюда, — тихо и злобно приказал Стрэнд.

— Эй, я не твой лакей, — возмутился Люн Ин. Но начальник смерил его таким тяжелым взглядом, что китайцу не оставалось ничего, кроме как вздохнуть и согласиться. — Хорошо. А ты что будешь делать?

Йоан не ответил, бросил на меня странный взгляд, в котором сложно было что-либо разобрать и покинул нас.

Глава 10

Думаю, вы уже поняли, что я не из робкого десятка. Жизнь без отца и роль защитницы семьи, казалось, была лишь первой ступенькой к тому, что ждало меня в подлунном мире. Лишения и огорчения прошлого не давали скатиться в бездонное озеро уныния и печали всего, что со мной происходило последние дни. Будь я чуточку слабее, позволь эмоциям хоть ненадолго завладеть разумом — мне крышка. Мне правда хотелось забиться подальше и немного поплакать о несправедливой бесправной роли смертной в вампирском сообществе. Я была бы не против запереться в ванной и стирать мочалкой кожу до крови, чтобы забыть о едких, отравленных прикосновениях Элроя. Но вместо того я лишь тихо радовалась, что выходка вампира с внешностью древнего бога не осталась безнаказанной. И все, о чем я переживала — не приведет ли небольшая стычка с куклами вышеупомянутого клыкастого ублюдка скорую смерть к моему порогу?

Но у любой отваги или стойкости бывает свой лимит. Не мне вам объяснять. Скорее всего каждый так или иначе ощущал абсолютную потерю контроля над собой, давящую горло панику. Когда ты не уверен в том, что твое завтра вообще наступит. А если наступит, то будет ли оно здоровым, не ломающим психику?

Что же. Мой лимит оказался гораздо ближе, чем я предполагала.

Я бежала по бескрайнему зимнему лесу. Изо рта вырывался пар, тут же оседая на моих губах и щеках мелкими капельками льда. Легкие горели от продолжительного бега, босые ступни онемели от холода. Но я не могла остановиться. Почему? Понятия не имею. Знала я лишь одно — мне нужно спешить куда-то вперед. Причем, ощущения складывались такие, что времени не осталось. Я опаздывала.

Вдруг впереди между совершенно одинаковых деревьев я заметила чью-то фигуру. Человек тоже бежал, полы его пиджака развивались от сильного ветра и бега. Я кричала ему, просила подождать, но он будто не слышал. Тогда я ускорила темп, не замечая боли и усталости. Когда мы оказались в странной рощице с черной травой и кустами, мужчина остановился и резко обернулся.

— Папа? — боль сдавила сердце.

Да, это был он. Такой, каким я его помнила с детства. Высокий, улыбчивый мужчина с вечно спутанными темными кудрями. Он распростер свои объятия, и я влетела в них, не сбавляя хода. И вот я снова маленькая девочка, считавшая, что мужчина рядом самый сильный и храбрый человек на свете. Тот, на кого стоит ровняться. Машины я любила тоже из-за него.

— Право же, дьяволенок, перестань дрожать, — голос его ни сколь не изменился, все такой же ласковый и бархатистый.

Он даже назвал меня дьяволенок — прозвище, которое он дал мне в пять лет, когда я умудрилась разнести деревянным мечом половину домашней керамики, заигравшись в рыцаря. Отец умер так внезапно, что это надолго заставило меня онеметь. Помню, я смотрела на его гроб и злилась, что он не смог выжить. Будто предал всю мою веру в него. Злость прожигала и отбирала все слова.

— Я не попрощалась, — всхлипнула я, утыкаясь носом в темно-синюю рубашку на его груди.

— Соня, я же говорил тебе, что эмоции — глупость для детей, разве ты уже не взрослая девочка? — от тона отца мне сделалось не по себе. Он говорил так…раздраженно.

Я подняла глаза и вместо леса и звездного неба увидела вокруг салон автомобиля. Он морщил нос, держась за руль. Мы больше не обнимались.

— Разбудишь свою сестру. Разве ты хочешь, чтобы она начала плакать? Дай ей выспаться, старшая.

Я повернула голову в сторону, заметив, что сижу на заднем сидении, а рядом, свернувшись в клубочек лежала моя двухлетняя сестренка Элис, унаследовавшая от папы такой же темный оттенок волос и легкие кудри.

— Куда ты нас везешь?

— Разве имеет значение, дьяволенок? Мы путешествуем вместе, будем кушать вкусную еду, покатаемся на аттракционах, но это после того, как заедем к папе на работу.

— В старую церковь? — почему-то обрадовалась я.

— Ага, а если будешь вести себя хорошо, то я куплю вам с Элис по большому шоколадному рожку. И это будет наш секрет, хорошо?

Картинка мгновенно переменилась и последние слова папа говорил уже в каком-то полуподвальном помещении. Вокруг зеленоватые влажные камни, лампа наверху ослепляла меня, а самый родной человек водил по мне кисточкой, отчего было щекотно, и я иногда смеялась. Я чуть приподнимаю голову и вижу, как он рисует на моем животе какие-то кроваво-красные каракули. Как только он отрывал кисть, они сразу пропадали, будто впитываясь.

— Какие странные штуки, — сказала я, завороженно глядя на исчезающие рисунки.

— Руническая магия вообще странная сама по себе, — хмыкнул он. — Твой вампир тоже ей пользуется иногда, но, увы, он далеко не такой специалист, как я.

Я подумала о Стрэнде. Не этим ли он защищал свой дом от непрошенных гостей? Он упоминал что-то про некие охранные чары и по периметру офиса. Могли ли это быть руны?

— Ты защищаешь меня? — улыбнулась я папе.

Он улыбнулся, но ничего не ответил. Я была уверена, что он делает мне добро. Неужели папа что-то знал о вампирах задолго до моего знакомства с Йоаном? Может, он на самом деле хотел защитить меня и Элис от воздействия? Вдруг он знал, что у меня, а возможно и у сестры есть та самая способность чувствовать вампирские артефакты, таким образом он решил защитить нас? Ведь он так любил своих девочек. Я уверила себя, что так оно и есть.

— До поры до времени, — странно тихо проговорил отец и я взглянула на его лицо.

В следующий миг я закричала. Его лицо было размазано в кашу, будто кто-то долго бил его бейсбольной битой или что-то вроде того. На нем не было живого места. Все лицо — сплошной окровавленный кусок мяса. Нижняя челюсть изломана, зубы перемешались с плотью и белыми жемчужинами украшали все, что когда-то было лицом. Нос вбит глубоко в череп, кожа сдернута, открывая мышцы и лишь глаза. Прекрасные, цвета свежей травы осмысленно смотрели на меня.

— Уже скоро, — искаженно прошипел он и меня понесло куда-то, реальность будто вода выталкивала меня в другое место.

И вновь, я оказалась в странном огромном помещении с отполированным до блеска каменным полом. Видела свое отражение в серой тверди и безумно оглядывалась, ожидая вновь увидеть, как чудища, сотканные из тьмы и тумана, проводят свои извращенные, ужасные эксперименты над людьми. Но на этот раз зал, который никто и никогда не видел был пуст. Лишь липкий белый туман стелился по полу, все больше окутывая мои щиколотки.

Я немного прошлась, двигаясь к тому месту, откуда обычно наблюдала за монстрами. Мои шаги глухо раздавались в той полутьме, куда я угодила. Тишина, спокойствие и больше ничего.

Туман густел у моих ног, сворачивался и, к моему ужасу становился будто бы разумным. Я вновь побежала со всех ног, почему-то уверенная, что скоро выбегу все в тот же заснеженный лес с одинаковыми деревьями и сон пойдет по кругу.

Нет, этого не случится.

Белое молоко тумана начало смешиваться с тьмой. Передо мной резко возник тот самый монстр, пытавший людей во всех моих кошмарах. Его бездонные черные провалы, которые были его глазами, с безразличием вечности взирали на меня. Я была всего лишь еще одним человеком. Никем.

Он схватил меня неожиданно плотными и сильными конечностями и взвыл расщепленным на сотню других голосом.

Я в ужасе вторила ему, ощущая, как по щекам текут слезы осознания неминуемой смерти. Тьма прожигала меня, вены горели, мышцы сокращались и не было спасения. На этот раз меня поймали и должны были довести все до конца. Что хуже, я поняла — это всего лишь половина желания твари. Вторая половина находилась далеко от меня, в тысячах миль. В Сиэтле. Ему нужна была Элис.

— Пусти, — взревела я в агонии, понимая, что эта же участь может ждать и мою маленькую невинную сестренку. — Нет, хватит!

Я ощутила, как что-то мелкой щекоткой бежит по моему телу, змеится и проступает на коже. Монстр замер. Вечность перестала меня поглощать, несмотря на это боль все еще сводила с ума, я извивалась в чужих крепких руках, вопила и боролась.

— Отстань! Не надо! — я потеряла голову настолько, что сама решилась напасть.

Я вонзила в то место, где у монстра предполагалась голова ногти и сжала с силой, желая выцарапать хотя бы кусок безразличной вечной темноты.

— Бл*дь, Мэйер, какого хера? — выругалась тьма, перехватывая мои руки. — Успокойся, мать твою!

Я попыталась боднуть чудище, но не вышло, оно повалило меня на кровать, крепко удерживая руки над головой.

— Ты подавишься мной, урод! — взвизгнула я, извиваясь всем телом. — Отпусти!

— Как только прекратишь буянить! Возьми себя в руки, дура, — монстр вдруг растворился, мне показалось, что он выглядел…раздосадованным?

Я все еще тяжело дышала, тело взмокло, ткань длинной вытянутой футболки Led Zeppelin прилипла к телу, несколько спутавшихся локонов липли к лицу, пока я приходила в себя. По щекам катились слезы, но ни тьмы, ни зала, ничего больше не осталось вокруг. Лишь мягкая кровать, да стальная хватка на запястьях прямо над головой. Я растерянно смотрела в лицо начальнику, склонившемуся надо мной. Был предрассветный час и мне удалось разглядеть, как на его лице затягиваются легкие царапины, очевидно оставленные мной.

Он нависал, уперев колени по обе стороны, сжимая мои ноги. Ладонями Стрэнд удерживал руки. Отличная клетка, мне было никак не пошевелиться.

— Что ты делаешь? — я опять задавала глупые вопросы, но в голову как-то ничего другого не пришло, когда я заметила, что на Йоане были только домашние штаны.

Я вовсе не была готова видеть его в таком облике, жадно изучая испещренную мелкими шрамами бледную кожу, под которой заметно напряглись мускулы. Наверное, при жизни он был воином или занимался физическим трудом, иначе такой рельеф я не знала откуда можно было получить во времена, когда еще не были придуманы фитнес-залы. Наверное, все же воин, иначе откуда взялись эти шрамы?

— Закончила? — привлек он мое внимание. — Кричать больше не будешь?

— Да, я…я в порядке.

Ни черта я не в порядке.

Вампир прищурился и несколько мгновений внимательно изучал мое лицо. После вздохнул и переместился, присев рядом на кровать.

— Объяснись, — голос Стрэнда казался уставшим. — Давно это с тобой?

Я смотрела на его красивый профиль и размышляла стоит ли вообще хоть что-то рассказывать. Впрочем, если откажусь, он может использовать другие методы, чтобы выудить информацию, чего мне бы не хотелось.

— По сути, — начала я чуть хрипло — горло саднило после криков, — всю жизнь, только в последнее время это стало повторяться чаще. Я имею ввиду, кошмары. Практически каждую ночь. И, я боюсь, это не просто кошмары.

Он странно посмотрел на меня, сдвинув брови, не понимая куда я клоню. Знала ли я сама, что вижу не простые сны? Эта мысль давно закралась в голову и озвучивать было страшно, но сегодняшний сон. Отец и то, что он со мной делал. Мог ли Йоан хоть как-то прояснить то, что происходило в моей голове? Иногда, казалось, что это точно такие же видения прошлого, генетическая память и те монстры на самом деле существовали миллионы лет назад. Но такое допустить было страшно, учитывая, что они имели надо мной странную власть.

— Это связано с клинком? — он согнул ногу и поудобнее сел на кровати.

— Не знаю. Не уверена, — призналась я, поднимаясь с подушки и обхватывая собственные голые колени, будто ища поддержки. — Это сложно объяснить.

— Я не смог тебя сразу разбудить, — святящиеся в полутьме светло-голубые радужки смотрели на меня. — Точнее, ты не спала. Было больше похоже на припадок.

— Такое со мной впервые, — вздохнула я, разглядывая свои сцепленные пальцы.

Почему-то вовсе не смущало, что начальник видит мои голые до середины бедра ноги, возможно белье и мрачную задумчивость. Я только что билась под ним в истерике, недавно Стрэнд видел мою залитую кровью грудь, не раз наблюдал за мной в чересчур открытых платьях. Какое тут может быть стеснение, когда хотелось только одного — понять, что происходит с моей гребаной жизнью.

И я поведала ему в подробностях, что видела во сне. Про отца, руны, поездку и монстров. Он внимательно слушал лишь изредка чуть прищуриваясь, будто узнавал какую-то деталь. Вампир услышал и о предыдущих эпизодах, о том, что отец рассказывал о рунах на моем черепе и как он убивал клинком Элис, как я видела Йоана, наблюдавшего их темноты.

— Эти руны…правда? — я прикусила нижнюю губу, задавая вопрос. Наверное, мне было известно, каким будет ответ, но слышать его так не хотелось. Долю секунды я мысленно молила Стрэнда соврать.

— Да, такая практика есть, — он больше не смотрел на меня, а куда-то мимо, о чем-то размышляя. — Магия древнее меня.

Пришлось прикрыть глаза, чтобы осознать все. Это было на самом деле, разве не так? Но почему именно сейчас? Потому что клинок рядом или то самое «до поры до времени» наступило? Почему я и кем был мой отец? Я сжала виски, стараясь сосредоточиться и выудить из памяти что-то еще, но хоть убей, не могла точно сказать, когда случилась та поездка, где мы были и что еще могло быть правдой.

Момент, когда земля по-настоящему начала уходить из-под ног. Мгновение, когда осознание того, что ты не совсем человек могло подкосить и свести с ума. В моей жизни были аксиомы, в которые я верила всей душой: отец был простым банковским служащим, мы с Элис были людьми и никогда раньше не касались вампирского мира или чего-то мистического.

Две аксиомы оказались и не аксиомами вовсе, они подверглись серьезному сомнению.

— Я видела огромного медведя, — вдруг созналась я и Стрэнд вскинулся. — Он напал на тебя. Ты был сильно болен, а после выпустил тьму.

Я исподлобья наблюдала за ним. Человеческая эмоция, чистая и неподдельная отразилась на его лице. Поражение, удивление. Пальцы покалывало, руки дрожали, а сердце стучало у самого горла. Ошеломленная собственной смелостью, я привстала, подгибая ноги под себя и потянулась к нему. Мне хотелось увидеть это собственными глазами. Стрэнд не шевелился, замер, наблюдая за моими движениями.

Четыре неровные светлые полосы шрамов рассекали его спину. Я провела по ним подушечками пальцев. Кожа под ними оказалась горячей.

— Это последние раны, которые ты получил, будучи смертным, они не затянулись до конца и стали отметинами. Когда зверь вцепился в горло, — я сглотнула, чуть переместившись, показывая на его шею, — ты уже совершил переход. Поэтому ничего не осталось.

Йоан перехватил мою ладонь, крепко сжимая пальцы.

— Прекрати, — выдавил он.

— Ты сам хотел узнать, что я видела.

Он покачал головой.

— Я ожидал чего угодно, но не этого. Ты залезла в мою память. Как?

Мы смотрели друг на друга: он ждал, а я на самом деле задумалась. Какая часть сознания смогла такое провернуть, что предшествовало проникновению и с какого хрена это вышло интуитивно, будто бы мне было не впервой?

— Не знаю, — во рту вдруг пересохло. — Просто схватилась за образ.

Первородный вдруг усмехнулся.

— Ты не человек, Мэйер.

Я тихонько рассмеялась. В смехе не было ничего веселого, истерические нотки пополам с горечью.

— Чушь. Меня легко ранить, легко убить, — я качала головой. — Ты пил мою кровь, кому как не тебе это знать?

Йоан по-прежнему держал мою ладонь, его взгляд опустился ниже. В глазах вспыхнула злость, на лице заходили желваки. Ему не нравилось то, что он видел — не самый изящный, позорный след чужих клыков. Мне хотелось его срезать, когда я стояла в душе, ощущая слабость и одновременно ярость. Даже Люн Ин по дороге в отель отметил, что Элрой редкая сволочь, раз оставил на моем теле явный вызов хозяину.

— Что он с тобой сделал?

Пожала плечами, это и так было очевидно. Вспоминать что-то больше я была не готова и уж тем более рассказывать Стрэнду. Ответ, а точнее его отсутствие явно не понравилось начальнику, и я с изумлением и трепетом услышала утробное рычание, напоминавшее лишний раз, кто рядом со мной.

— Кроме этого, — он кивнул на след от укуса, — что еще?

— Йоан, пожалуйста…

В один миг он дернул меня вперед и схватил лицо в ладони, приближая к себе так близко, что небольшое движение, пара сантиметров и наши носы бы соприкоснулись. Такое резкое движение и близость Стрэнда заставили меня задохнуться и во все глаза уставиться в его мерцающую искрами радужку.

— Вслух, четко и ясно, Мэйер, — его дыхание обожгло губы и я поборола желание смущенно отвести взгляд.

— Душил, — шепнула я.

Держать под контролем эмоции и страх — вот что было сейчас одним из самых важных дел. Не позволю лавине горя унижения затопить меня и свести с ума. Было и было, ничего не изменить.

— Что еще? — не унимался он, мои губы против воли задрожали.

На теле я отчетливо ощутила все места, которых касался Элрой. Они горели, казались липкими, неприятными, отталкивающими.

— Он держал меня крепко, душил и… — я сбилась и Йоан зарычал, требуя продолжения, — засунул в меня пальцы. Хотел, чтобы тело подвело меня, чтобы я кончила.

— Ты дала себя трахнуть? — тихо и злобно.

— Нет.

— Что ты сделала?

— Воткнула в шею ублюдка нож. Он разозлился и кинулся на меня. И если ты спросишь сделала бы я это еще раз? Мой ответ будет: да, я бы повторила, но выбрала бы глаза, а не шею. Знаешь, что я еще скажу? Ты был занят, пока меня пытались похитить и изнасиловать. Ты сплоховал, Стрэнд, — сердце бешено колотилось в груди, я почти чувствовала его губы.

Мне хотелось, чтобы Йоан на миллиметр подался вперед, чтобы отреагировал не просто злобой.

— Знаю.

Не возьмусь оценивать кто из нас сдался первым. Слово потонуло между наших губ. Его движения были горячими и требовательными, они сминали меня в сильном и страстном поцелуе, от которого голова вмиг закружилась, а внизу живота появилось знакомое приятное томление. Наша постоянная выдержка слетела с петель, как от взрыва бомбы. Вдруг кристально стало ясно, что Стрэнд не меньше меня хотел этого. Все это гребаное время мы скрывали друг от друга в какой-то дурацкой игре свою заинтересованность. Я могла поклясться всеми святыми, что ощущала такую же накопленную болезненную страсть в каждом его прикосновении. Мы так сильно жались и впивались друг в друга, что воздух казался чем-то несущественным, скучным рудиментом или ненужным элементом в наших отношениях.

Я тряслась от мысли, что мы в одной кровати и Стрэнд хочет меня, пока с особой тщательностью изучала руками его тело, осязая каждый шрам, каждый мускул и каждую родинку на горячей коже. Чертовски хорошо чувствовать его язык глубоко во рту, я едва не застонала, когда он грубо протолкнул его внутрь и повалил меня на спину, раздвигая мои ноги. В какой-то миг трусики пропали и мне вовсе не хотелось анализировать этот факт, потому что сразу после Стрэнд накрыл ладонью мою промежность, заставляя выгнуться навстречу, застонать в желании почувствовать его внутри. Я судорожно, с хрипом вдохнула в легкие немного воздуха, когда его губы и язык переместились ниже, к самой шее.

— Твое возбуждение пахнет охеренно, — почему-то злобно прорычал он после того, как глубоко потянул носом в месте, где шея переходит в плечо.

От чего же он злился?

Мне нечего было на это ответить, потому что его пальцы оказались во мне, и я задрожала от удовольствия. Йоан дернул мою футболку вверх, к самому горлу и вдруг замер. Не понимая, что заставило его остановиться, я сама посмотрела вниз на себя.

— Гребаное все, — наконец, выговорил он.

Пальцы вампира все еще находились во мне, только перестали с силой вбиваться, движения прекратились из-за одной ужасной детали. Кожа на животе и под грудью была исписана странными, неизвестными мне символами. Кроваво-красные чернила явно проступали на коже, казалось, что письмена медленно пульсируют, плывут. Я чувствовала, как они извиваются, чуть щекоча кожу, словно насекомые.

— Вот же дерьмо, — буркнула я, стаскивая с себя футболку, в желании увидеть, где еще проступили эти странные штуки.

— Развернись, — я была дико мокрой и пальцы Йоана покинули мое тело с характерным чавкающим звуком. Под его тяжелым и темным от похоти взглядом я перевернулась на живот, вздрогнув, когда он коснулся меня под левой лопаткой. — Здесь тоже. И здесь, — он провел ладонью до поясницы, но я не могла думать больше не о чем, как о его руках и собственном колотящемся сердце. — Тут, — Стрэнд сдавил обе ягодицы. — Ты как гребаная жертва тату-мастера. Они везде. Некоторые мне знакомы.

— И что же делать? — выдохнула я в простыни.

Все сильнее заливаясь краской и не веря в то, что на самом деле осмелилась на такое, приподняла вверх попку, как бы намекая на то, каким должен быть его ответ. В список своих маленьких побед над Стрэндом я записала и тот нечеловеческий звук, который он издал, заметив движение. Зашуршала ткань, я могла лишь слышать, как он стягивает с себя штаны и это мне показалось безумно волнующим моментом.

— Разберемся потом, — решительно раздалось позади и, неожиданно схватив за бедра, он подтянул меня к себе, от чего, не сдержавшись взвизгнула.

Я ощутила сильное давление, Йоан чуть толкнулся вперед и стало понятно, что мне не сразу удастся принять его. Он что-то недовольно забурчал, вышел, потерся головкой о набухший от желания клитор и вновь попытался протолкнуться вперед.

— Ты вообще, когда последний раз занималась сексом? — наверное, его клыки удлинились, потому что речь стала чуть искаженной.

— Давно, — закусив нижнюю губу, я подалась ему навстречу.

— А как же…

— Боже мой, Йоан, ты собираешься поговорить о другом мужике или трахнуть меня? — я не просто говорила, а рычала, желая получить его всего и не думать пока ни о чем, не вспоминать, не чувствовать.

Мне нужен был примитивный секс и мне хотелось верить, что Стрэнд даст мне это, но он медлил и это выводило из себя. Я попыталась шевелить бедрами, но он крепко схватил меня и полностью вышел.

— Черт тебя дери, говнюк, — он заключил в кулак мои растрепанные в припадке после кошмара волосы, и я зашипела, выгибаясь еще сильнее.

— Так было или нет?

Неужели это было для него важно? Никогда бы не подумала, что кто-то вроде Стрэнда может переживать о такой мелочи, как секс, точнее о том, что я могу проводить с кем-то ночи. Возможно, это было такое своеобразное проявление собственничества. Ведь я только его трофей. Скорее всего, в понимании первородного, только он мог иметь меня…во всех смыслах.

— Ни хрена не было, мы просто целовались, а потом ты позвонил и мне пришлось выставит его за дверь, — рассвирепев от того, что я могла на самом деле оказаться для него только забавной игрушкой, с которой можно и поохотиться за артефактами, и заняться сексом, я дернулась, пытаясь высвободиться.

Гребаный вампир, гребаный клинок, гребаное все. Сколько еще можно меня унижать и пытать?

— Умница, — в его голосе сквозила улыбка, но я никак не могла повернуть голову и увидеть лицо Стрэнда.

В следующий миг он мощно толкнулся в меня, и я задохнулась от переполнявших чувств. Злость, страсть и удовольствие от того, как он начал скользить внутри, наполняя до отказа, так как никто раньше, смешались и вытеснили все дурацкие и ненужные мысли. Сузив мир только до этой кровати, до нас двоих. Какая-то новая, дикая часть меня вырывалась наружу с каждым стоном, с каждым толчком. Ей так нравилось, что ее волосы намотаны на кулак, ей было плевать на всякие условности и моральные принципы. Наверное, она способна на более яростное и изощренное убийство. Эта Соня будет рада возможности мстить и резать глотки. Эта Соня, возможно еще напугает меня, но в тот момент мне она нравилась. Нравилось, как она движется и не пытается казаться красивой или сексуальной. Эта женщина просто трахалась, отдаваясь этому на все сто процентов.

И только она могла попросить о том, чего я боялась, как огня:

— Укуси меня, — нет, этот голос, низкий и хриплый вовсе не мог быть моим.

— Тебе будет плохо, — выговорил Стрэнд, и я едва не кончила от того, какие доисторические дикие нотки были в его тоне.

Кажется, сейчас мы оба были не теми, кем привыкли видеть друг друга.

— Насрать, я хочу тебя и теперь я знаю, что ты хочешь. Так давай же.

Последнее предложение я уже говорила ему прямо в лицо. Он на мгновение покинул меня, от чего тут же сделалось одиноко, перевернул на спину и опустился сверху. В его светящихся глазах можно было различить многое: похоть, страсть, от чего-то ярость и, самое главное, жажду.Дикая Соня знала его так же, как один зверь знает другого зверя. А ему, этому зверю напротив нужна была кровь. Моя кровь.

— Давай, — сквозь стиснутые зубы прорычала я, хватая его лицо ладонями, находя губы вампира в поцелуе.

Внутри словно начала натягиваться тугая пружина, оргазм был чертовски близок. В тот момент казалось, что его тело идеально подходит мне. Да и не только тело. Та звериная сторона Сони, которая любила царапины и кровь, была уверена, что наш общий аромат, создающийся под чувственные и звонкие шлепки наших тел, являлся чем-то новым, уникальным. Как новый найденный элемент в таблице Менделеева. От чего возбуждение не только держалось в пиковой форме, но и возрастало в такую степень, что становилось страшно. Кто бы мог подумать, что секс может разрушать сознание, сносить к черту башку. Йоан словно знал обо все, давил, гладил, лизал и покусывал ровно там, где мое тело было максимально чувствительным.

Забавно, в какой-то момент подумалось, что я бы поставила его член на постамент и молилась бы ему — настолько он был нужного размера и изогнут так, что задевал важные чувствительные зоны глубоко во мне. Я бы рассмеялась собственным глупым и примитивным мыслям, которые не были чем-то осознанным, как верования первобытных людей, но была слишком занята, чтобы думать о чем-то большем нежели как дышать или продолжать двигаться.

Кажется, я забыла, что мой рот способен на связную речь, на что он то ли утробно рассмеялся, то ли зарычал. Плевать. Выгнув в удовольствии шею, я пытались сказать что-то нечленораздельно, но все, что удавалось, это кричать. За пару мгновений до того, как меня накрыло лавиной мощного оргазма он все же впился в меня, прожигая каждую вену огнем, продолжая вбиваться так, словно мы переживаем последние мгновения нашей жизни.

Несколько часов пролетели, как несколько минут, солнце давно взошло из-за горизонта, но мы все продолжали. Есть что-то чертовски прекрасное в том, что твой любовник неутомим. Только ты или твое тело решаете, когда удовольствие должно закончиться. К собственному ужасу или чести (смотря какая сторона личности сейчас была активна), усталость не стояла за дверью, поджидая, как маньяк с ножом из картины Хичкока, она будто испарилась. Лишь когда я сидела верхом к нему лицом, а лучи дневного светила пронзали полупрозрачные шторы и падали на нас, на меня накатила слабость. Скорее всего от потери крови. Он питался мной несколько раз. Немного, чтобы я не потеряла сознание, хотя ему давалось это с большим трудом.

Я скользнула руками по его груди, наблюдая за выражением лица, изучая его, а после вновь поцеловала, едва ли не всхлипывая от удовольствия и накатившего вдруг одиночества. Не желая хвататься за проступавшие мысли, страхи и немую ярость хотя бы еще несколько минут, я рассталась с ним, приподняв задницу. И переместилась вниз, обхватывая руками его напряженную плоть. Стрэнд обхватил мою голову и чуть прикрыл глаза, наблюдая за мной сквозь узкие щелки, прикрытые ресницами.

Вкус был волнующим. Мы смешались, и я слизывала, посасывала, глубоко глотала, понимая, что скорее всего через какое-то время возненавижу себя. Было в этом что-то неправильное. Мы воспользовались минутной слабостью друг друга, если Стрэнд вообще имел хоть что-то отдаленно связанное с этим понятием. Сознание возвращалось, неумолимо подкидывая отравляющие мысли.

«Он просто хотел стереть со своей вещи отпечатки другого», — я взяла глубже, почти давясь, кашляя. — «Теперь я не только ношу его клеймо на шее, но и пахну им».

Меня раздражали эти мысли. Едкие и колющие. Почему обязательно надо все усложнять?

Стрэнд тяжело вздохнул, каждый мускул на его лице напрягся, если бы не отрава в голове, я бы почувствовала, как пульсирует его член. Горячее, тягучее семя заполнило рот, хватка на затылке ослабла и несмотря на то, что я уже полностью отдавала себе отчет в происходящем, наблюдая за как солнце заставляет его кожу становиться бронзовой, я все же не сплюнула.

Откинувшись на скомканные простыни, я прикрыла глаза, совершенно не стесняясь собственной наготы. Мышцы ныли, губы стерлись и теперь болезненно пульсировали и, кажется, на теле останутся синяки, но мне было попросту плевать. Матрас прогнулся, тело чуть качнуло. Начальник поднимался, оставляя меня одну. Отчего-то было страшно открыть глаза и посмотреть на него.

Но все же я справилась с глупыми опасениями.

Стрэнд стоял рядом с кроватью ища что-то взглядом на полу. Потом наклонился и поднял штаны. Посмотрел на меня и угрюмо покачал головой. Смешно, мог ли первородный сожалеть о случившемся? Может и так.

— Не останешься? — сипло в полудреме поинтересовалась я, понимая, что от вида его обнаженного тела у меня не к месту захватывало дух.

— Нет, ­– коротко ответил вампир, его взор цепко прошелся по моему телу.

— Мне пойти с тобой?

— Нет, ни к чему. Спи.

Я прикусила до крови губу изнутри. Что и требовалось доказать.

— Ладно, — я гадко улыбнулась ему, — с тебя прибавка к зарплате, Стрэнд.

Казалось, его молчание было…удивленным, ошарашенным? Эти слова были погрязнее всего того, что мы делали здесь последние несколько часов. Ведь они говорили о том, что для меня это тоже значило не так много, как его желание убрать любое упоминание Элроя с моего тела. Трофеи не могут чувствовать. Черт подери, я ненавидела свои ужасные мысли, но ни на что другое это не было похоже. Или нет?

— Я заплачу только после того, как найдешь клинок, Мэйер, — холодно ответил он. — А потом катись на все четыре стороны.

Я закрыла глаза, не желая больше его видеть. Вот и поговорили. Мои тараканы и его холод не самые лучшие коллеги.

Он вышел, прикрыв дверь, оставляя меня в тишине.

«Что же, зато это был хороший опыт. Секс с вампиром на самом деле может быть лучшим времяпрепровождением», — злые мысли обжигали.

Повернув ноющее, уставшее от сексуальной скачки тело на бок, я нашла одеяло, подтянула к себе и сгребла в охапку, обхватывая ногами и руками, зарывая лицо в теплые складки, еще пахнущие нашей страстью. И заплакала. Тихо, так, чтобы первородный не мог услышать.

Глава 11

Меня забрал сон вплоть до самого заката. Последние лучи уходящего за горизонт солнца пробивались сквозь плотную викторианскую застройку, когда я села на кровати, ощущая тошноту и убивающую тяжесть в голове. Ни холодная, ни горячая вода в душе не помогала, заказанная мной еда в номер стояла нетронутая на столике. Я передвигалась строго по стеночке, держась за предметы, в боязни упасть от пробирающей до костей слабости.

Закон равновесия во вселенной работал слишком безотказно: мне было плохо ровно настолько, насколько было хорошо еще совсем недавно. На коже проступили синяки. Они были под грудью, на бедрах, заднице, на плечах и вовсе можно было почти четко различить следы рук Стрэнда. Я мысленно абстрагировалась от этого факта и старалась никак не реагировать. Просто отметины, которые ничего не значат.

Постельное белье с кровати почти сразу же, после моего подъема отдано в стирку и теперь не осталось никаких намеков на нашу близость. Кроме слишком чувствительного к прикосновениям тела. Пришлось не надевать лифчик, потому что синяки на ребрах начинали мешать. Горничная была невозмутима, снимая смятое белье с капельками крови, которое — я была в этом уверена — пропахло сексом. Даже до моего носа доносился аромат бурной ночи. Хотя, возможно, все это лишь мне казалось.

Несколько раз я брала в руки телефон и видела два пропущенных от Флинна. Теплый, солнечный калифорнийский мужчина вдруг сделался таким далеким и немного горьким воспоминанием. Мне хотелось его набрать, честно, но было не по себе от одной мысли, что услышу его непосредственный тон.

Можно ли произошедшее считать изменой, если, по сути, мы не связывали друг друга обязательствами? Мы лишь вели забавную игру и хорошо проводили время вместе.

Босс сказал, что после поимки Танца Смерти я могу катиться на все четыре стороны. Неужели, он на самом деле отпустит меня? Перестанет преследовать и пытаться вновь пролезть в голову? Я смогу выбирать дальнейший путь. Просто жить.

Да вот только как это у меня получится? Зная о том, что есть вампиры, их игрушки, артефакты и вообще другая сторона жизни, удастся ли бросить это все? Потом придя в бывший офис, застану ли я любимый диван или Стрэнда? Или нарвусь на пустое помещение, которое останется тенью того неполного года, что я проработала в нем.

Я сидела на диване в гостиной и безразлично листала ленту одной известной социальной сети, наблюдая за обычной человеческой жизнью, когда в дверь номера постучались. Странно, я не вызывала работников отеля, не заказывала еду, а Стрэнд бы просто зашел. Начальник отсутствовал все это время, чему можно было только порадоваться. Не знаю, смогу ли я так же спокойно на него смотреть и дальше.

— Ты жутко бледная, Соня, — вместо приветствия криво улыбнулся Люн Ин.

Он был все так же просто одет, только сегодня на нем была белая футболка и черная кожаная косуха. Волосы влажные и небрежно взъерошены, так словно он попал под небольшой дождь и пытался уложить прическу пальцами. Наверное, я не заметила, как на улице испортилась погода. В руках он держал картонную подставку с кофе и пончиком.

— Ты ешь обычную еду? — выгнула я бровь.

— Нет, — поморщился китаец. — Но люди вроде пьют кофе?

«Друг» Йоана протянул мне подстаканник. Живот заурчал, когда я почувствовала аромат горячего кофе с корицей.

— Стрэнда нет, — вздохнула я и приняла угощение, пропуская вампира в номер.

Я не боялась его. Если бы Люн хотел сделать что-то нехорошее, то это случилось бы еще прошлой ночью, когда он вез меня в отель. А так мы лишь перекинулись парой фраз и попрощались у двери.

— Знаю, решил подождать его тут, — он уже по-свойски развалился на диване, широко расставив ноги, пока я шла обратно в огромную светлую гостиную.

— Заходи, располагайся, — хмуро бросила я и села в не совсем удобное узкое кресло с низкой спинкой.

Мне не нужно было вести себя с ним, как обычная безмозглая игрушка. Еще по дороге из клуба выяснилось, что он был посвящен в мою историю, что, не скрою, сильно поразило меня. Все же Стрэнд имел таких знакомых, с которыми можно было обсуждать опасные темы. Я была уверена, что если хорошо надавить или схитрить, то из Люна можно вытянуть что-нибудь важное о начальнике.

Гость внимательно проследил за тем, как я отпиваю кофе. Хорошо, горячий напиток наполнил мой пустой желудок и теплом разлился по телу. Наверное, этого мне и не хватало с самого пробуждения.

— Как кофе? — вид его был отчего-то хитрым.

Я подозрительно посмотрела на пластиковый стаканчик. Вроде ничего необычного.

— Хорош, — медленно произнесла я, ища какого-то подвоха, но ни что его не выдавало. — Спасибо, Люн.

В ответ он лишь пожал плечами, продолжая наблюдать за мной. Взгляд его черных глаз не упустил ни мою бледность, ни несколько укусов на шее, ни отсутствие под светлой футболкой бюстгальтера.

— Как ты угадал с корицей? — спросила я больше для того, чтобы скрыть собственную неловкость от повисшего между нами молчания.

Он осклабился, показывая ровные белые зубы с немного выступающими клыками. Что-то изменилось, незримо потянуло в воздухе, и корица сменилась миндалем. Я даже сняла пластиковую крышку, чтобы удостоверится, что мне не чудится. Нет, внутри стаканчика был все тот же простой черный кофе, но, можно было поклясться, пах он как миндальный раф, который я терпеть не могла.

— Какого черта? — я быстро поставила стакан с кофе на стеклянный столик и воззрела на него, как на какую-то неведомую инфернальную тварь.

— Йоану это не понравится, — судя по самодовольной ухмылке, Люн первым же делом сообщит Стрэнду, чтобы посмотреть на реакцию. — Я был прав.

— Ты сейчас о чем? — прищурилась я, скрещивая руки на груди.

Китаец встал слишком быстро, чтобы мои глаза успели уловить движение и в следующее мгновение уже расхаживал в другой части гостиной, разглядывая причудливую напольную лампу.

— Я как-то предположил в одном из наших разговоров, что смогу влиять на твои чувства и ощущения, несмотря на то что ты не подвержена вампирским чарам и телепатии, вроде той, что владеет Элрой, — от упоминания имени первородного у меня по спине пробежался холодок. — Потому что чары направлены на сознательную часть, а мои способности напротив, бьют по химической составляющей организма, которая у тебя оказалась незащищенной.

Сделалось жутко от одной мысли, что кто-то все же способен на такое, но, вроде как мой собеседник не ставил своей целью возможность воздействовать на меня. Чем, на самом деле, обескураживал. Все вампиры, кого я встречала на своем пути считали нужным хотя бы попытаться загипнотизировать, поработить сознание. Но Люн Ин резко отличался от них.

— Химической? — повторила я. — Ты имеешь ввиду, что можешь каким-то образом влиять на гормоны? Как это объясняет трюк с кофе?

— Все просто, Соня, — он обернулся и вновь послал улыбку. Странный он. — Я способен увеличивать число определенных нейромедиаторов, а также властен над количеством гормонов. Я буквально могу разжечь в тебе различные эмоции, заставить ощутить определенный аромат или вкус, потому что могу изменять импульсы какие рецепторы посылают в твой мозг. Я что-то вроде короля синапсов, заклинателя эффекторных клеток и повелитель везикул.

— Ты очень скромный Люн, — мне не удалось сдержать хохот. Из глаз брызнули слезы, и я схватилась за живот, едва не умирая от сильнейшего приступа безудержного смеха. — Повелитель везикул, такого я еще не слышала, — приходилось держаться за подлокотники, чтобы не свалиться с кресла. — Боже, Люн, прекрати!

Я покатывалась со смеху, на самом деле испытывая веселье, какого давно не ощущала. Это было здорово и одновременно ужасно. Реакция была неестественно бурной. Да, слова его показались мне веселыми, но не настолько, чтобы ощущать каждую мышцу пресса и уливаться слезами, в тщетной попытке остановиться.

Он все еще ухмылялся, когда волна смеха начала медленно спадать, а потом и вовсе прекратилась. Дыхание вернулось в норму, но скулы до сих пор сводило. Это было мощно.

— Серотонин, эндорфин и дофамин, — просто поведал Люн, запуская пятерню в свои вьющиеся черные волосы, — двигатели твоего веселья.

— Ты можешь вызвать любое чувство? — опасливо спросила я, все еще похихикивая по инерции.

— Я могу только подтолкнуть. Чувства нельзя разогнать на пустом месте, — пожал он плечами. — Пришлось специально говорить забавно, чтобы стимулировать твои синапсы, а там я уже подхватил нужные нейромедиаторы и увеличил их численность в разы. Так просто ни одно ощущение не возникает. Скажем, я не смогу заставить ощутить влюбленность или возбуждение, если моя персона изначально тебе не интересна.

— Наверное, ты самый опасный вампир, с каким я встречалась, — это было неожиданное и честное признание.

Непривычно, когда твоя защита дает сбой и кто-то вроде Люна может крутить чувствами, как ему угодно. Возможно, Стрэнд только поэтому не познакомил нас раньше, ведь этот странный улыбчивый китаец со смазливым лицом мог переманить меня на свою сторону, просто играясь с этими…я не понимала, о чем он вообще говорил. Поэтому просто назвала это чувствами.

— Оу, я бы так уверенно не говорил, — снова эта дружелюбная улыбка. — Есть ребята куда пострашнее, но спасибо за столь высокую оценку. Я польщен.

— Можешь сделать так, чтобы это было просто кофе? — спросила я, указывая на стаканчик.

Люн кивнул и следующие несколько минут мы провели в молчании, слушая, как по окнам барабанил разошедшийся ливень, а гул жизни улиц Эдинбурга долетал до нас свистом шин об асфальт, криками подвыпивших людей и звуком клаксонов на разные лады. С кем-то вроде Люн Ина было комфортно молчать. Он просто находился рядом, рассматривая то рассматривая разные детали интерьера, то прозаически глядя в окно. Вампир не привык сдерживать себя и часто двигался слишком быстро, становясь лишь тенью, мелькая то тут, то там. Или на него так влияло мое присутствие. Черт его знает.

— Где Стрэнд? — все же спросила я, когда покончила с кофе и пончиком.

— Там, где он есть, — он снова в слишком по-человечески пожал плечами. — Посвящать в планы — не в его привычках.

— Слышал про Танец Смерти?

— Да. Предвидя твой следующий вопрос — я не тот, кому он нужен.

Я хмыкнула. Он рассказывал так все просто. Стоило попытаться.

— Зачем он нужен Йоану?

Глаза вампира блеснули алыми искрами.

— Так он тебе не рассказал?

— Рассказал, только мне сложно понять, как он ему поможет в этом, — без тени стыда я мгновенно соврала.

Люн Ин прищурился и покачал головой.

— Ты не знаешь. Соня, не лезь в это, а просто помоги ему.

Зубы скрипнули. Конечно, куда мне тягаться во лжи с вампиром, который бог невесть сколько существует в этом мире?

— Как я могу верить, если не знаю зачем ему нужен этот долбаный старый клинок? Что если я своими же руками приближу кончину этого мира? Спасибо, не хочу быть приспешницей всадника апокалипсиса.

В нем вдруг проснулась злость и раздражение, какие я замечала в Стрэнде, когда речь заходила о моей роли в поимке стилета майя.

— Знаешь, Йоан мог бы обойтись с тобой гораздо хуже. Он может заставить безоговорочно сотрудничать и более…жестокими методами, о чем я не раз ему говорил. Ты ходячая проблема, Соня. И не сильно мне нравишься, а он с тобой возится, как с неразумным ребенком.

— Так зачем ему клинок? — не поведя и бровью спросила я снова, мне не запугать, особенно такими простыми словами.

— Спроси сама.

— Он не говорит, — поморщилась я.

— Значит, не твое дело.

Хотелось сказать многое в ответ, но тут мой телефон зазвонил, и я заметила на экране лицо Элис. Сердце пропустило удар. Моя дорогая сестренка не звонила просто так посреди дня — а в Сиэтле сейчас примерно был обед. Я бы сбросила, не желая общаться с ней при представителе вампирской расы. Мной всегда овладевало особое, больное желание защищать ее, в первую очередь от представителей подлунного мира. Участь, какая постигла меня не должна была никогда коснуться ее. Я умру за нее, если придется.

— Думаю, это важный звонок, — ухмылка азиата вышла кровожадной.

Я схватила телефон со стола и решительно направилась в спальню. Элис набрала меня во фейс тайму, а это означало только одно — случилось что-то экстраординарное. Возможно, у нее появился парень или она могла провалить какой-то из экзаменов (во что сложно было поверить, ведь она та еще зубрила).

Но я никак не ожидала увидеть бледное, словно замученное болезнью лицо. Оно было почти полным моим отражением.

— Привет старшая, — надтреснутый голос, мешки под глазами: либо сессия, либо парень, точно. — Можешь говорить?

— Конечно, Элис. Как ты? Как Сиэтл? — я всегда старалась выглядеть собранной и радостной, но видя свое, не менее бледное, уставшее лицо, я поняла, что нет смысла играть.

Она огляделась отчего ее темные локоны выпали из наскоро сделанного хвоста.

— Пожалуйста, не думай, что я сошла с ума, хорошо? — сестра говорила быстро и тихо, так, словно ее могли подслушать.

Таким тоном она всегда выдавала свои сокровенные тайны. Например, когда начала встречаться с Эдди Берном и вместо вечеринки у одноклассницы провела ночь в его кровати или так она просила не рассказывать, что именно она оставила на машине отца, какую мама лелеяла больше жизни, глубокую царапину, когда неправильно припарковалась у Волмарта.

— И не подумаю, цветочек, — это было наше кодовое обращение, обозначающее, что сейчас я могла ее выслушать и что тайна будет похоронена вместе со мной.

— В общем со мной кое-что произошло. Я даже отпросилась с лекций, сославшись на недомогание… Это было что-то сверхъестественное, — она не видела, как мои челюсти с силой сжались, потому что была на грани какого-то отчаяния. — В общем, вот…

Она переместила камеру ниже и задрала футболку, оголяя живот. Я подавила желание вскрикнуть. Это были руны. Точно такие же, какие сейчас оставались на моем теле.

После того, как я заставила свое ноющее и истощенное тело доползти до ванной и принять душ, я долго рассматривала себя в зеркало, пытаясь понять, что значат кроваво-красные руны, проступившие на моем теле после встречи с демоном из кошмаров. Стрэнд сказал, что некоторые ему знакомы. Мой отец рисовал их, когда я была маленькой — по крайней мере так было во сне. И вот теперь моя сестренка показывает мне то же самое.

Неужели и она? Я не могла допустить, чтобы вампирский мир хоть как-то коснулся ее. Боже, как же я могла ей помочь?

— Этот не тату, клянусь!

Сверхъестественное и Элис плохо сочетались. Точнее, вообще никак и никаким боком. Но на её лице была такая паника, такой испуг и растерянность, что я могла буквально читать её мысли минуя много тысяч километров.

Она не стала говорить никому, ни маме, ни подругам, ни своему психотерапевту. Она верила, что понять и не осудить могу только я. Та, кто дралась за неё всю жизнь. Элис была уверена, что не услышит от меня фразу: «ты просто напилась и над тобой подшутили». Нет, она ждала от меня какого-то действия, утешения и уверенной фразы, что всё нормально.

Но могла ли я сказать ей?

Могла ли моя любовь заставить лгать куда сильнее, чем раньше? Я не позволяла ей приезжать в гости, потому что боялась за нее и врала так много о своей работе и жизни, что самой становилось стыдно.

— Соня? — она ждала, смотрела на меня с надеждой. — Поверишь ли ты, что они просто появились сами собой?

Да, поверю, цветочек. Ты такая же как я. И тебе ни в коем случае не стоит искать моей помощи, иначе…сама станешь игрушкой.

— Я видела во сне папу, — она скрыла эмоции за слишком резким взмахом руки и поправила выпавшие пряди, но я знала её как облупленную. Элис была на грани и могла расплакаться в любую секунду. — Странно, почему? Я не помню его лица, только с фотографий в детстве, пока мама не избавилась от всех.

Я не должна была оставлять её одну в таком состоянии, но ничего не поделать. Следующие слова дались мне с большой тяжестью и ощущались пеплом на языке.

— Это такой хэллоуинский прикол? — хохотнула я, глядя на ее растерянность. Сердце обливалось кровью за младшую. — Слушай, не пила бы ты в незнакомой компании.

— Соня, черт тебя дери! Я говорю правду! Я видела отца, за мной гнались какие-то монстры, а потом эти штуки просто появились на теле. Это не ложь! — она все же расплакалась.

Элис осталась одна в своем замешательстве и страхе, даже старшая сестра, с которой можно было обсуждать все на свете отвернулась от нее.

— Я не скажу маме, цветочек, — улыбнулась я, забивая еще один гвоздь в крышку гроба наших доверительных отношений. — Просто будь осторожна, хорошо? Я приеду, как смогу.

Она тут же закрылась, ощетинилась и начала смотреть исподлобья, явно костеря себя за откровенность со мной. Я бы расплакалась вместе с ней, но не могла себе такого позволить. Хоть один намек и ее размеренная, продуманная до мелочей жизнь попросту полетит в бездонную пропасть горя и отчаяния.

— Ладно, забей, — фыркнула она и покачала головой. — Работа важнее, да и я просто так панику навела. Наверное, это и правда чья-то шутка.

Она сама в это не верила. Элис ЗНАЛА, что с ней произошло нечто не поддающееся логическому объяснению.

— Вот и хорошо. Знаешь, когда я приеду…

— Это что твой парень? — вдруг прищурилась она.

— Что? — глупо моргнула и заметила, что позади мелькает морда Люн Ина.

— Это твоя миленькая сестричка? — на губах вампира играла веселая улыбка.

Я резко развернулась и треснула кулаком по его груди. Люн сдавленно рассмеялся, конечно же не ощутив моего гнева.

— Это новый сотрудник, — затараторила я. — Ладно, мне пора. Звони, если случится снова что-то странное и береги себя.

Я не дослушала ее прощания, потому что поспешно отключилась и с яростью уставилась на гребаного вампира, не умеющего соблюдать личные границы. Иначе, зачем врываться в спальню? Дождь все сильнее бил в окна, а я была готова кинуться на него с любым острым предметом. Элис была моей тайной, а Люн украл ее с этой нахальной ухмылкой. И, я была уверена, слышал все до единого слова. Моя вина, моя слабость, что позволила себе ответить на ее вызов.

— Ты, скотина, да как ты посмел? — взревела я, хватая совершенно не сопротивляющегося вампира за грудки.

— Так она такая же, да? — хитро прищурился друг Стрэнда, от чего захотелось ударить по его смазливому лицу. — Она может чувствовать артефакты и не подвластна чарам?

— Я тебя прикончу, — взревела я, понимая, что не смогу на самом деле причинить ему никакого ущерба.

Просто…Элис была моим слабым местом.

— О, я бы посмотрел, как ты попробуешь, — недобро осклабился Люн Ин и схватил меня за лицо, сдавливая щеки прохладными, но сильными пальцами. Глаза вампира полыхнули пламенем.

— Простите, что помешал вашим играм, — раздался холодный до боли знакомый голос, у меня невольно подкосились ноги и если бы не китаец, я бы осела на пол.

Память слишком избирательна и иногда рождает не то, что ты ее просил. Вот и сейчас услышав голос Стрэнда я отчетливо вспомнила, как он рычал на ухо всякие грязные штуки, пока находился глубоко во мне. Впору возненавидеть себя за слабость, которую он породил одним своим голосом и присутствием.

Соски напряглись, когда я шумно втянула воздух через нос, глядя на Люн Ина. Он быстро уловил мое настроение и отпустил, отдаляясь на безопасное расстояние.

Я бы на его месте стушевалась под тяжелым и темным взглядом Йоана, но Люн напротив, лишь выгнул бровь и уставился на него с вызовом. Совершенно ребяческий маневр. Так обычно смотрят на старших, желая показать, что раболепие осталось далеко позади. Интересно, что за отношения их связывали? Непосредственный Ин и холодный Стрэнд.

Стрэнд сменил свой вечный костюм на черную водолазку и джинсы, и выглядел не менее растрепано, чем гость. Волосы цвета льна потемнели от влаги и мокрыми прядями откинуты назад, чтобы не мешать обзору. В отличите от волос одежда его была почти сухой, не считая влажных пятен внизу на джинсах. Он стоял в дверях моей спальни и только одним присутствием будто заполнял собой все пространство.

— Каков результат? — сложно было разобрать эмоции Стрэнда, если они вообще были.

Люн, к которому обращался начальник просиял.

— Получилось.

— Понятно, — бесцветно протянул первородный. — Теперь выметайся и даже не думай повторять.

Люн Ин примирительно поднял ладони вверх и пожал плечами.

— Ничего не могу гарантировать, Йоан. Если девушка не против…

— Вон! — рыкнул Стрэнд, и я невольно подскочила на месте от этого нечеловеческого звука.

Китаец сощурился.

— Иногда ты просто мерзкий дубина. Не забывай, я и твои чувства знаю, — азиат повернулся в мою сторону, коротко кивнул и в следующее мгновение я расслышала как хлопнула входная дверь.

Мы вновь остались наедине с начальником. Вдруг захотелось, чтобы шумный вампир вернулся и не оставлял меня вместе со львом в одной клетке. Напряжение чувствовалось в воздухе. Тяжелое, горькое и, мать его, волнующее.

— Йоан…

— Соня…

Вопреки всему, мои щеки предательски покраснели. Он звал меня по имени только в определенные моменты, вспоминать которые вовсе не хотелось, но образы сами лезли в голову. Что ж, с этим я могла жить. В любом случае, Земля не остановилась, а наши роли не переменились. Я — ищейка, он — работодатель. Все остальное — никому ненужные усложнения.

— Где клинок? — Стрэнду точно было плевать на мои чувства.

Вот так он просто перешел к делу.

— Не могу точно сказать, — пожала я плечами и, отзеркаливая его движение, скрестила на груди руки. — Если найду клинок…я правда свободна?

Начальник прищурился, внимательно глядя прямо в глаза, словно проверяя мои убеждения.

— Да.

От такого короткого и уверенного ответа в груди появилась дыра. Что же с тобой, Соня? Ведь ты столько помышляла о собственной воле, о друзьях, нормальной работе, о любви и маме с сестрой. Не надо будет больше вынужденно общаться с вампирами, не надо будет совершать ночные сделки, продавать людей, искать древние реликвии и, самое главное, подвергать себя опасности. Не этого ли я хотела все это время? Ответ оказался неоднозначным.

— Отлично, — я заставила свои губы изогнуться в победной ухмылке. — Мне нужна машина.

— Как хорошо, что я как раз взял нужное напрокат, — оскалил вампир клыки, тем же отвечая мне. — Одевайся потеплее, Мэйер. Если не заметила, там идет дождь.

Ох, я чертовски хорошо это уловила. Пальцы буквально зудели от желания прикоснуться к его влажным волосам, но я мастерски забросила желание куда подальше.

— Я поведу.

— Исключено.

— Либо так, либо сам ищи свой клинок, — фыркнула я и потянула светлую футболку вверх, как бы желая снять через голову. Подарком стал его потемневший в предвкушении взгляд. Я остановилась, не дойдя до сладкого и ответила самым строгим взглядом, на какой была способна. — Выйди, Стрэнд.

Какая-то часть меня просила его остаться и просто сорвать с меня всю одежду, чтобы просто продолжить все в любом уголке номера. Поэтому я во все глаза следила за его реакцией, замерев в компрометирующей позе, с полу поднятой деталью одежды.

Во благо или нет, но он просто вышел, оставив меня в одиночестве.

* * *

Я с каким-то маниакальным удовольствием сжимала кожаный переплет руля, пытаясь привыкнуть к местному неспешному левостороннему движению. Несмотря на дождь, трафик на дорогах был плотный, гудящий и временами ослепляющий. Понадобилась пара часов, чтобы объехать окружавшие нас улочки по кругу и понять — клинок на самом деле можно отследить. В какой-то момент пальцы едва заметно начало колоть сильнее, и я вывернула руль, уводя машину на Колдер-роуд. Ниточка, за которую зацепилась вела куда-то за город.

Всю дорогу мы сохраняли молчание, слушая, как по радио очень неразборчиво обсуждают последние светские новости. Один неизвестный мне актер, ударил другого неизвестного актера на церемонии вручения БАФТА. Потом обсуждали пропавшую несколько недель назад певицу. Все решили, что она попросту ушла в очередной наркотический трип и должна была вернуться где-то через месяц.

Откровенно надоело слушать чепуху, переключила станцию, но это слабо помогло. На радио не было в этот час ничего хорошего, даже музыка не внушала хоть какого-то спокойствия. Через несколько станций я сдалась и вовсе отключила радио. Стрэнд, казалось, вообще не обращал внимание ни на мою сдавленную ругань, ни на дурацкое радио, он просто задумчиво глядел в окно, вновь теряя свое человеческое лицо в полумраке.

— Если обладатель клинка не станет так просто отдавать его? — я сломала напряженную тишину, когда мы миновали большую развилку и направились в сторону Ливингстона, по крайней мере так говорили указатели.

Дождь и ночь, казалось, поглотили все кроме самой дороги и машин. В погожий денек, при свете дня мы могли бы видеть широкие зеленые поля и небольшие холмы, сейчас различить что-либо было невозможно.

— Посмотрим по обстоятельствам. Мы еще не знаем кто им владеет, — ответил он, оторвавшись от созерцания непроглядной — скорее всего для человеческого глаза — ночи. — Мэйер, а если у тебя будет припадок?

— Ну, будет больно, возможно смертельно, но тебе-то переживать не о чем, — согласна, на тот момент мое веселье было мрачноватым. Я посмотрела на него и криво ухмыльнулась. — Уверена, ты что-нибудь придумаешь.

Йоан долго меня изучал странным взглядом.

— Давай, я кое-что проясню, — очень спокойно и медленно начал он. — Если сейчас или потом ты каким-либо образом выходишь из строя, например, попадаешь в аварию из-за того, что не способна защитить себя от воздействия клинка, сильно калечишься или умираешь, то понимай, что следующая, к кому я обращусь будет Элис. Уверен, что невинное, розовое и абсолютно беззубое создание будет сотрудничать куда охотнее тебя.

Я ударила по тормозам, сзади сигналили другие авто, водители негодовали, что кто-то решился в столь плохую погоду резко съехать на обочину.

— Ты, сволочь, пальцем ее не тронешь! — я не взревела, нет. Гнев отнял у меня возможность кричать, от распирающих чувств можно было только злобно шипеть. — Никогда и ни за что. Я не дам тебе и у нее отнять жизнь. Только попробуй и я приду к тебе с галлоном серной кислоты.

Стрэнд перехватил мой палец, который я собиралась ткнуть ему в плечо, и сдавил со страшной силой. Я пискнула и попыталась вырвать руку, не вышло.

— Не угрожай тому, кого не знаешь, как убить, — оскалился он, показывая клыки, тон вампира был крайне спокойным и вместе с тем зловещим, — или не можешь ранить. Подумай о сохранении своей жизни, ведь иначе, — Йоан наклонился ко мне, — я доберусь до нее и навряд ли захочу тратить время на любезности.

Мысли не поспевали за телом. Я была лишь сгустком эмоций, в основном ярости. Гнев — нечто стабильное, то, что может быть долговечным, контролируемым, но вот ярость живет мгновения, она разгорается и тухнет. Вот и сейчас я вспыхнула, как спичка об коробок. Бросилась вперед, на ходу отстегивая ремень безопасности, и ударила тем единственным, что было близко к его наглой вампирской морде — головой. От удара реальность закружилась, а лоб взорвался обжигающей болью, но я задела его. Вмазала прямо носу и мне было абсолютно плевать, что подобное для него пустяки. Моя ярость требовала крови. Никто не имел права угрожать Элис.

Голова Стрэнда дернулась назад под его сдавленное «уф». Совсем рассвирепев, я выбросила вперед свободную от его захвата руку и вновь не встретила препятствий. Костяшки врезались в скулу вампира. В следующее мгновение он схватил и потянул меня на себя. Рычаг автоматической коробки передач больно врезался под ребра. Мое лицо прижали к ноге, руку надежно зафиксировали и из-за неудобного положения, каждое движение отдавалось болью.

Я зашипела в безрезультатных попытках обрести контроль над телом. Хуже всего, меня грызла совесть, что в момент слабости я самолично рассказала ему о ней, о том, что не только меня хотят видеть в своих чертогах монстры. Не стоило сомневаться про сестру он знал давно, да только кое-кто принес ему на блюдечке зацепку к возможным способностям Элис.

— Пусти, гад, — сквозь стиснутые зубы рычала я, понимая унизительность позы, глядя на мужской пах напротив моего лица.

— Ты должна остыть, — невозмутимо произнес Йоан. — Дернешься — рука сломается. Оно тебе надо?

— Это не так-то просто. Есть вещи, которые лучше не делать. Например, угрожать моей сестре. Элис — точка невозврата и если твои намерения серьезны, то, клянусь, я сделаю что угодно, лишь бы ты не нашел треклятый клинок.

Хватка ослабла, и я со стоном поднялась, усаживаясь обратно. Мимо проезжали вереницы авто, мы остановились в неположенном месте, но в такую погоду всем было плевать.

Стрэнд хмыкнул и провел подушечкой указательного пальца под носом. Я все же пустила кровь и, казалось, мы оба удивлены этим фактом.

— Ты как маленький дьявол, — задумчиво произнес вампир, разглядывая багряные капли на пальцах.

Занятно, отец звал меня точно так же.

— Это все твое пагубное влияние, — мрачно выдала я, трогаясь с места. — Пообещай, что не тронешь Элис.

— Пообещай, что не умрешь, — пожал он плечами, возвращая мне просьбу.

Мы уезжали прочь от Эдинбурга, тонкая линия, которую я научилась различать, уверенно вела во тьму. Количество машин заметно сократилось, за окнами начинали мелькать каменные полуразрушенные стены, призраками выплывающие из хмурой ночи, Мы проехали пару маленьких деревенек, где даже свет в домах не горел. Ливень все бил в лобовое стекло, сильно ухудшая видимость. Приходилось ехать очень аккуратно.

Чем дальше я ехала, тем чаще Йоан посматривал в мою сторону, ожидая очередного припадка. На самом деле, надежда, что я смогу предугадать заранее и обезопаситься от сильнейшей волны генетической памяти Танца Смерти, была единственным внутренним ресурсом. Возможно, на самом деле было глупо самой садиться за руль. Однако отсутствие по мере приближения — а мы точно двигались в нужном направлении — какой-либо реакции все больше начинало меня беспокоить. Мы близко, но все, что беспокоило — покалывание в пальцах и привкус затхлой сырости.

— Что-то не так, — все же высказала я свои опасения.

— Мэйер? — тут же напрягся вампир.

— Это…это не он. Не клинок, — меня пробрал холод, несмотря на то что я накинула сверху кожаную куртку. — Хуже.

— Говори.

Я остановила машину, заглушила двигатель, выключила фары, силясь разглядеть во мраке знакомые очертания. Небольшая калитка, каменная арка, длинная дорожка, высокие кусты и маленькая, подернутая мхом часовня. Я не видела этого, но точно знала, что кроется там, в глубине заросшего за столько лет сада. То место светилось в моих воспоминаниях. Сейчас оно было зловещим, наполненным болью, смертью и бог знает, чем еще. Мои чувства вопили бежать, на губах стойкий привкус крови. Неправильный, ломающий, едкий.

Отголоски мягко касались сознания. То трель какого-то музыкального инструмента, то детский смех, то песнопения прихожан, а еще кровь, много крови. Не человеческой. Это место было одним огромным артефактом, когда-то обагренным жизненной силой многих вампиров.

Место папиной работы.

— Мэйер, какого хрена происходит? — Стрэнд последовал за мной под холодные капли плачущего неба.

— Это оно, Йоан, — приходилось говорить громко, дождь с силой барабанил по асфальту, машине и глушил любые другие звуки. — Место из кошмаров. Сюда отец возил нас с Элис.

— Ты пойдешь за ответами? — он был расстроен потраченным временем, по глазам я видела, что вампир готов затолкнуть меня обратно в машину, но медлил.

С полминуты мы стояли под ливнем, вымокли насквозь, а после я решительно двинулась вперед и Йоан не остановил меня. Он пошел следом, двигаясь огромной тенью позади, давая пройти путь самой.

К сожалению, я так до конца и не понимала, каким будет этот путь.

Глава 12

Невероятно, насколько удобно иметь рядом вампира. Вдруг становятся открытыми любые двери, даже те, которые были заперты десятки лет. Стрэнд без труда снял цепь с калитки, проломил своим телом кусты и с легкостью сломал тяжелый амбарный замок на входе в старую часовню. Все происходящее казалось не больше, чем сном. Это не могло быть правдой, мозг отказывался верить, но я стойко шла вперед, ведомая скрытой памятью и другой, более мощной силой. Крыша в часовне давно обвалилась, но я знала, что помещение с алтарем — не главная достопримечательность. В какой-то момент все, что можно было заметить — горящие вампирской силой глаза первородного. В свете фонарика от телефона появилось бледное и мокрое от дождя лицо вампира.

— Сюда, — повела я начальника за собой к потайной двери за полусгнивший алтарем.

— Здесь дурно, — повел носом Стрэнд, но я не стала вдаваться в подробности и просто шла туда, где, как мне казалось, я уже бывала.

Искомая дверь отыскалась почти сразу слева в стене от места, где задолго до нашего визита священник произносил речь, дальше была глубокая винтовая лестница.

Кое-где капли дождя зловеще шлепались о камень, рождая ощущение спертой каменной глубины. Свет фонарика выхватывал заплесневелые стены, мох, а где-то и вовсе корни деревьев.

Стрэнд все время немного опережал, не давая первой входить в помещения и, честно, во мне росла уверенность в собственных шагах только благодаря его широкой спине впереди. Этой ночью он не даст меня в обиду. Я верила в его непобедимость.

Не знаю сколько точно, но спускались мы долго, пока не достигли дна, где дождевая или грунтовые воды подмывали строение и уровень был на полпальца меньше, чем по щиколотку. Под землей мне сделалось дурно, масса будто давила на макушку, не давая связно мыслить. Это было похоже на приступ клаустрофобии, которой я раньше не страдала.

Стены были покрыты вязкой зеленой субстанцией больше похожей на странную помесь водорослей и плесени.

— Лаборатория? — нахмурилась я, пытаясь вспомнить то, как это место виделось мне в кошмаре.

Возможно, сон все же был сном, потому что некоторые детали попросту были не видны в грезах. Например, множество листков, прилепленных по всему периметру комнаты; на них красовались анатомические зарисовки, выполненные умелой рукой, или множество склянок и колб, аккуратно выставленных на столе, давно подернутых пылью. Широкий стол прямо посередине — он был сколочен из грубо обработанных досок — весь в темных пятнах, подтеках.

— Тут, — я подошла ближе, провела пальцами по потемневшему от времени дереву, потом посмотрела на верх. — Здесь была лампа — большая операционная, на столе лежала я. Там, — указала в угол на невысокий столик, где стоял скелет какой-то птицы, — сидела Элис.

Но Стрэнд не обратил внимание и сохранял молчание, уставившись на стол с подтеками.

— Что такое? — спросила я, направив на него луч света.

— Это кровь. Не человека, — мерцающие льдистые радужки будто разгорелись сильнее.

Я сглотнула. Откуда-то мне было это известно. Кажется, нам с Элис не раз доводилось становиться свидетелями того, как здесь совершаются некие страшные вещи, но вспомнить что-то четко было крайне сложно. Память избирательная штука, не так ли? Не думаю, что ребенок сознательно хочет знать, что его отец способен на разные инфернальные вещи, пусть и ради защиты собственных детей.

Не считайте меня глупой или наивной, но тогда я на самом деле уверовала в то, что отец хотел нас защитить, возможно, зная о врожденных способностях. Да, оказалось, он не банковский клерк и его вотчина не расчеты, сухие цифры и курсы, а это странное место и знания о сверхъестественной части нашего мира.

Я коснулась пятен и до меня донеслись отголоски, обрывки фраз и женский крик. Образов не было, только звуки. В ужасе отдернула руку.

— Мне нужно видеть твой живот, — вдруг сказал Йоан.

— Что? — растерялась я.

— Руны, Мэйер, покажи их.

Я сняла куртку, положила ее на стол рядом с телефоном и задрала футболку ровно на столько, чтобы показать только руны. Стрэнд внимательно изучал представленное. Казалось, его вовсе не беспокоила насквозь промокшая одежда. По лицу стекали капли влаги с волос, водолазкаприлипла к телу, джинсы от воды стали на два тона темнее. Вампир выглядел сосредоточено и естественно, словно ему было комфортно и так. Я же напротив ощущала холод, кожа покрылась заметными мурашками, ногти на руках посинели и меня начинало мелко потряхивать от озноба. Запоздало подумалось, что я тут единственная, кто может простыть от таких прогулок.

Он попросил меня развернуться и, подойдя ближе, задрал футболку на спине до самой шеи — мне едва удалось придержать влажную ткань руками, чтобы грудь не выскочила из-под нее. Я зашипела, когда он задел крупный синяк на талии. первородный резко отстранился и ушел куда-то во тьму, потом вернулся и положил на стол несколько пожелтевших листков.

— Может, объяснишь? — поежилась я, вновь натягивая футболку и куртку, тепла от нее больше не стало.

— Думаю, есть смысл в том, на какую точку тела наносили письмена, — отозвался он уже из другой части лаборатории. Через двадцать секунд на столе были аккуратно разложены одиннадцать листов, со странными закорючками. — Это те, которые совпадают с символами на тебе. «Нум», — он пододвинул один из листков ближе, чтобы я лучше могла его разглядеть. Это был знак больше похожий на Q только с тремя косыми черточками внутри. — Обычно его использую в связке с другим символом, которого нет ни на тебе, ни здесь. Эта руна должна скрывать предмет от любого способа поиска, включая особое чутье.

— Но я не предмет, — мне не понравилась его формулировка.

— Умная ремарка, Мэйер, — сухо вставил Йоан, судя по взгляду, сам он так вовсе не считал. — В любом случае, это сложная система, которая не терпит отклонений, но тот, кто писал их, делал все играючи. Возможно, «Нум» использовался как раз для того, чтобы скрыть твое сознание от посягательств. Поэтому он расположен выше остальных.

— Что на счет других?

— Не знаю, — просто ответил он.

— То есть, ты не знаешь? — Йоан должен был знать все или хотя бы многое.

— Знания об этой магии были утеряны задолго до моего обращения, остались лишь крупицы, которыми никто не хочет делиться, — вампиру самому было неуютно от того, что он чего-то не понимает.

— Но, как простой смертный может знать такое? –я запустила пальцы в мокрые волосы, чтобы открытие не смогло подкосить. Мне нужно было любое действие.

— Хотел бы я знать.

Неужели смертные могли пользоваться магией, учиться ей? Как в такое можно поверить? Если особые умения вампиров и вообще их существование стали чем-то более-менее привычным и отдельным от понятия волшебства, то факт того, что отец сделал это с нами, будучи — я была уверена на все сто — простым человеком бил по привычной картине мира. Стоило задаться вопросом: что же еще существует здесь?

— Зачем ты это делаешь? — так тихо, что я не сразу поняла, что Стрэнд вообще что-то говорил.

— Что ты сказал?

— Я сказал: «хотел бы я знать», — начальник непонимающе нахмурился.

— Нет, после, — виски заломило, и я поморщилась, растирая их пальцами.

— Я молчал, — Стрэнд скрестил руки на груди и склонил голову на бок. — Ты в порядке, Мэйер?

— Не смеши, идиот, не выйдет, — снова тот же шепот.

— Не уверена, — пульсация стала невыносимой, пришлось прикрыть глаза, так как ощущения были такие, словно глазные яблоки сейчас попросту лопнут. — Кто-то говорит.

— Здесь больше никого…

Я скован. Сижу десяти метрах под землей, там, куда солнечные лучи точно не достанут, но мне страшно. Тот, кому я доверял, обездвижил меня, вколол что-то сильное и я на какое-то время способность шевелиться покинула меня. Эта штука в его руках пугает меня. Смешно, я ведь ничего не боюсь уже три сотни лет. Ничто не способно убить меня, кроме солнца, которого здесь, конечно же быть не может. Понимаю, я должен бороться, но сила возвращается неохотно, отравленная какой-то кислотой или щелочью ­– не могу сказать точно. Я знаю, он меня не убьет, но зачем притащил сюда, зачем связал цепями, которые скоро все равно будут бесполезны?

Я мелко затряслась, во рту стало горько. Сильные руки ухватили за плечи, не давая слабости в ногах упасть в воду на полу.

— Что ты видишь? — потребовал голос.

Тело разделилось надвое. Я была другим, сильным существом, на краю паники и была собой, продрогшей до самых костей.

— С ним что-то не так, — пролепетали губы, наверное, слишком неразборчиво для его понимания.

— С кем, Мэйер?

— Там, — я указала на стену за тем, кто постоянно делает мне больно.

— Но, там ничего нет, — растерянность в голосе мне не понравилась.

Значит, он потерял контроль над ситуацией. Так не должно быть.

Он меня убьет. Странная мысль для того, кто практически бессмертен. Режь, ломай, сжигай — смерть не наступит, пока меня не выкинут под солнечные лучи или в комнату с ультрафиолетовыми лампами…хотя, комната не способна убить вампира с полной жизненной силой. Друг мой слишком глуп и беспечен, слишком самонадеян. Думает, что сможет вертеть всем вампирским миром, если у него получится воспользоваться этим…не знаю, чем, древние легенды первородных меня всегда мало волновали.

— Ты сумасшедший, — говорю я, осознавая, что еще пара минут и мне станет совсем хорошо.

— Нет, мне просто нужно кое-что проверить.

— Он там, там, Йоан, я клянусь. Я его слышу, — моя вытянутая рука тряслась, указывая точно в стену. — С ним что-то не то…что-то случилось.

Почему все должно быть именно так? Почему моя реакция и отголоски, которые я видела, были столь сильны? Особенно, те, которые касаются клинка. Стрэнд оставил меня и устремился к стене, внимательно ощупывая камерную стену. Вампир вдруг озадаченно хмыкнул.

— Вот оно что, — его тон был задумчивый.

Что-то щелкнуло. Босс открыл потайную дверь, искусно имитирующую стену.

— Мать твою! — страх на лице Йоана был мне в новинку.

Но я не стала бы его винить, потому что поняла, что он там найдет еще до того, как дверь открылась. Вторая часть та самая, которая была сильной и могущественной вдруг разверзлась агонией. В нас воткнули нечто сильное, страшное, иссушающее, все наши силы ушли на нет, кожа съеживалась прямо у нас на глазах. И мы стали вдруг никем.

— Это то, что я думаю? — Стрэнд мгновенно взял себя в руки и говорил уже сдержанно и отстраненно.

— Да, его убили, — пошатываясь я подошла к нему ближе, заглядывая в крохотное помещение два на два метра.

Там сидело иссохшее тело в совершенно свежей одежде. Истончившаяся кожа обтянула череп, глаза были широко открыты и подернуты белой пеленой. На груди, сверху не светлом костюме виделся всего одно отверстие, обагренное засохшей кровью. Лицо застыло в удивленном оскале. Удлиненные, выставленные на показ, словно в музее клыки говорили о том, что убитый не был человеком.

Вампир.

— Даррен, — Йоан присел рядом и осмотрел рану на убитом.

— Ты его знал?

— Да. Это один из старших высших вампиров, — Стрэнд повернул в мою сторону голову, в холодном свете фонарика его черты стали острыми, а кожа бледной, таким растерянным я его еще не видела. — Я общался с ним…вчера.

* * *

Сложно было назвать нашу поездку продуктивной. Что же мы узнали? Не так уж и много на самом деле. Йоан прихватил с собой все полезные записи, какие смог найти. Самое главное, что удалось вынести из этой мокрой ночной вылазки — клинок был прошлой ночью в часовне. Это неоспоримо, я чувствовала его, видела смерть другого вампира, ощущала на кончиках своих пальцев.

Клинок способен убить вампира. Рана была несмертельной даже для простого человека, но почему-то оказалась фатальной для одного из сильных высших вампиров.

— Ты знал? — я все еще сжимала виски, сидя на пассажирском кресле — вести машину не представлялось возможным.

Ну, хотя бы сознание было все еще со мной. Голова кружилась, словно от большого количества выпитого алкоголя, собрать расползающиеся мысли было крайне сложно. Дождь за время нашей небольшой экспедиции кончился, но небо все равно было затянуто тучами и вокруг была одна лишь темнота. Впрочем, пейзажи и даже мокрая одежда были мне безразличны. Все силы отнимала борьба с тошнотой и состоянием близким к обмороку.

Ну, когда уже это закончится? Мне так нравилось просто охотиться за незначительными артефактами или предметами роскоши, антиквариатом. Слышать больше не хотелось ни про какой Танец Смерти.

Йоан молчал, о чем-то размышляя, будто не расслышав мой вопрос. С самого обнаружения некого Даррена мой босс находился в странном состоянии, какое я не наблюдала еще за ним.

— Он убивает вампиров, простым тычком, — надо было отвлечься хотя бы на разговор. — Но ты и без того трупа знал это, так?

— Предполагал, — сдавленно и коротко ответил Йоан. Ему точно не понравилось то, что он увидел, но я могла дать голову на отсечение, что во всем его виде, в позе и во взгляде читалось…предвкушение?

Мрачная готовность, уверенность и непонятная мне надежда. Задавать вопросы как всегда бесполезно. Кто я такая, чтобы знать истинные мотивы первородного? Возможно, мне не представится даже случая узнать. Либо я буду вести свою прекрасную, спокойную человеческую жизнь, либо погибну в попытках ее обрести. В смертную жизнь верилось с трудом.

Еще раз расплывающимся взором внимательно прошлась по неестественной позе Стрэнда. Спина прямая, руки напряжены, волосы растрепаны, на лице ходят желваки, а движения резкие и энергичные. Звенящее мрачное предвкушение. Он только губы не облизывал и не трясся от какого-то открытия. Недавняя догадка, которая ему показалась глупой вновь всплыла в моем больном мозгу.

— Ты ищешь смерть? — голова все сильнее раскалывалась, но я держалась из последних сил.

— Разве похоже, что я стремлюсь к смерти?

— Не знаю.

— Не романтизируй, Мэйер, — фыркнул Стрэнд, и я порадовалась, что он не смотрит в мою сторону. Вид у меня должен был быть просто ужасный. — Я отдельный вид твари, которой нравится то, кто она есть и где есть. И если умирать, то я буду последним.

— Смелое заявление, учитывая, что мы сегодня видели, — мои кулаки сжались, я терпела, знала, что мы близко.

Совсем рядом, я ощущала это каждой клеткой организма, вздох за вдохом легкие, словно стягивало тугим ремнем и воздух огнем врывался, наполняя агонией каждую альвеолу. Глаза увлажнились. Иисусе, когда это закончится? Клинок здесь, но я молчала. Меня обуял страх того, что я могу не пережить встречи с ним. Приближение выкручивало внутренности, заставляло раз за разом видеть чужую смерть, теперь не только того, первого, но и знакомого Стрэнда. Как только начальник узнает направление, то незамедлительно ринется за ним, что станет фатальным поворотом для меня. Потому я держалась.

Хватит с меня страданий, боли, непонимания, я просто хотела вернуться в номер, снять мокрые вещи, простоять под горчим душем столько времени, сколько понадобиться, чтобы ощутить, как липкая, мерзкая грязь последних часов не смывается вместе с водой в слив.

— … использовать? — обрывок фразы долетел до моих ушей, и я осознала, что не различала слов и того, где нахожусь уже продолжительное время.

— Ч-что? — унять дрожь не получилось.

Йоан, наконец, обратил на меня внимание и прищурился.

Черт.

— Мэйер? Ты ничего не хочешь мне сказать? — вкрадчиво поинтересовался он.

— Н-нет. Я…надо срочно в…о-о-от-т-тел-л-лль, — во рту стало липко, с трудом удавалось вообще говорить.

— Где? — сверкнули глаза начальника.

Я лишь мотала головой из стороны в сторону. От движения стало еще хуже. Пришлось крепко сжать челюсти и губы, чтобы скудное содержимое желудка не испачкало салон прокатной машины.

Не заставляй меня, пожалуйста.

«Где⁈», — будто бы близость с клинком была недостаточной для полной агонии, Стрэнд надавил на сознание. — «Говори немедленно!»

Из носа потоком хлынула кровь. Я с глупым удивлением, пыталась ее сдержать пальцами. Поток был таким сильным, что все проступало через пальцы, заливало подбородок и капало на футболку. В глазах двоилось, видимый мир перестал иметь четкие очертания. Все плыло, словно неумелый художник работает акварелью по мокрому листу. Символы на теле пришли в движение. Они змеились, множились, растекались липким и горячим маревом. Само тело изменялось, выворачивалось, темнело и ломало.

Клинок светлой молнией мелькнул в темноте салона прямо перед моим лицом. Его древнее, но до сих пор острое лезвие вонзилось под ребра, так резко, что не было даже шанса вздохнуть. Я успела издать лишь жалкий писк и схватилась за рукоятку, но было уже поздно.

Перед тем, как провалиться в благодатную пустоту, я различила разъяренное лицо Йоана, который что-то кричал, вероятно, обезумев от того, что ценный трофей так глупо погибает.

* * *

Думаю, вы все правильно поняли — я вовсе не умирала сидя рядом с Йоаном в машине. Меня разъедал отголосок от столь близкого нахождения с клинком и его очередной жертвой, смерть которой, собственно, я и видела. Не знаю, сколько провела в бессознательном состоянии, но очнулась уже в номере отеля, в своей кровати…полностью раздетая.

Не сказать, что данный факт меня нисколько не смутил, однако я была благодарна Стрэнду, что он стянул с меня мокрые вещи и укрыл одеялом. Иначе, черт знает в каком состоянии я бы была сейчас.

— Он сменил владельца, — вампир сидел на подоконнике, видимо, ожидая моего пробуждения.

Первородный сменил одежду на штаны и простую темно-серую футболку. Я даже не пыталась прочитать его эмоции, они плотно скрывались за непроницаемой маской отчуждения. Только радужка подсвечивалась искрами в полумраке.

— Что произошло? — мой голос был сиплым, так словно я долго кричала.

Голова еще отдавалась остатками боли, была тяжелой, как надгробная плита. Мне еле удалось сесть, слабость была неимоверной, даже стон, с каким я поднялась вышел больным и утомленным. Я заглянула под оделяло и ощупала ребра под самой грудью, все было цело, никаких ран, только…

— Да, теперь их стало гораздо больше, — спокойно поведал Йоан, заметив мой испуг.

Не просто больше. Это выглядело ужасно. Слово метастазы эти мелкие твари расползлись по всему телу. Живот теперь был полностью темным, будто грязным, руны плотным рисунком ушли до самых колен, расползлись вверх теперь покрывая грудь и плечи. Хотелось смыть их или срезать, да что угодно, потому что я не вынесу больше подобных изменений.

— Элис, — прошептала я, начиная оглядываться в поисках телефона. — Она же тоже…

— Не звонила. Телефон в гостиной.

Я запустила пальцы в спутанные полосы. Младшая не скоро простит меня за тот цирк и явное насмехательство. Второй день подряд она испытывала то, что считала странным и страшным, а я никак не могла ей помочь. Себе-то не могла.

— Как ты догадался, что клинок сменил владельца?

— Нашел труп предыдущего, прямо рядом с кейсом, в котором его переносили.

— Кто мог это сделать? — я устала и, на самом деле, плевать хотела, где эта штука находится — лишь бы подальше от меня.

— Ни одной хреновой идеи, я потерял след, — он посмотрел на меня. — Тем более продолжать было опасно. Я не был уверен, что ты переживешь встречу без последствий.

Жутковато терять контроль над ситуацией и собственным телом. Пока я была в отключке, Стрэнд носился где-то, выискивая древний артефакт, успел найти мертвого вампира и попытаться догнать того, кто присвоил себе демонову вещь. Интересно, он передвигался со мной на руках или оставил в машине без присмотра?

— Как долго я была не в себе? — осторожно поинтересовалась я.

— Некоторое время, ­– чуть подумав ответил вампир и поднялся со своего места, уверенно устремляясь куда-то в другую часть номера.

Буквально за мгновение до того, как некто постучался в двери, Йоан уже открыл и неразборчиво для моего человеческого слуха что-то сказал посетителю. Зашуршали пакеты, что-то пикнуло и дверь вновь захлопнулась. В спальню вернулся Стрэнд, держа в руках бумажный пакет, от которого сильно разило картошкой, сыром и чем-то мясным. Желудок предательски заурчал, и я поняла, что за последние сутки во мне был только стакан кофе и пончик, принесенный Люн Ином.

Я удивлённо посмотрела на Йоана.

— Тебе надо поесть, — он сунул мне в руки пакет и поставил на прикроватную тумбу бутылку с газировкой. — В это время открыты только бары и рестораны с фастфудом, так что выбор был ограничен.

— Спасибо, — хмыкнула я, заглядывая внутрь пакета. — Наверное, лучше поем в гостиной.

Несколько минут спустя, натянув футболку и закутавшись в одеяло едва ли не по самые уши, я сидела на диванчике и слишком жадно для воспитанной девушки поглощала фатальную дозу калорий. Та трапеза казалась мне одной из самых вкусных и долгожданных несмотря на то, что еще днем я даже не могла смотреть в сторону еды. Стрэнд сдержанно ожидал, пока я закончу, что-то читая на своем смартфоне.

— Что мы имеем, Стрэнд? — спросила я с набитым ртом, не желая больше слушать давящей тишины и собственного голодного чавканья. — Клинок способен убивать вашего брата, быстро и болезненно, уж я-то ощутила. Кто-то стащил его у другого вампира. Напомню, того, который предположительно кокнул твоего знакомого чисто ради интереса. Все это произошло в заброшенной часовне, куда отец возил меня в детстве, где все пропитано вампирской кровью, а на стенах развешаны листы с рунами. Теми же, которые сейчас уродуют мое тело и тело младшей сестры.

— Добавь к своему монологу фразу о том, что руны на теле были отрисованы с помощью крови первородного, — не отрываясь от чтения вставил начальник.

— Что? — я застыла, так и не донеся до рта очередной кусочек картошки. — Как ты узнал?

— Запах, — просто ответил он и внимательно на меня посмотрел. — Когда рун стало больше твой запах немного изменился. Теперь он совпадает с ароматом тех пятен крови в часовне.

— Не знала, что у тебя настолько острый нюх, — мое искреннее поражение вызвало на его лице намек на улыбку. — И что с этим делать?

— Я не знаю.

— Черт, Стрэнд, в последнее время ты слишком часто это говоришь. Мне это не нравится.

Первородный поморщился.

— Мне тоже.

— Ты же все знаешь! — возмутилась я, вновь приступая к еде.

— Знаю, но не в случае с тобой.

Я смущенно замолчала, закидывая в рот ломтик жареного сыра. Казалось, Йоан несколько раздражен подобным фактом или просто мне так хотелось думать. Он поджал губы и быстро отвел от меня взгляд, снова утыкаясь в телефон. Такое ощущение, что он сам испытал некую неловкость после этих слов. Но ведь такого просто не может быть, да?

Мы снова замолчали. Голова, наконец, начала понемногу проходить, слабость теперь не была вселенской. Банальное ощущение усталости и только. Еда на самом деле помогала. Я потеряла слишком много крови за маленький период времени, плюс потрясения тоже влияли на состояние.

Нервы были к чертям расшатаны. Мягко сказать, что открытия последний дней шокировали меня. Отец не был клерком, он занимался странными темными вещами и впутывал нас с Элис в свои игры. Светлая память о родном человеке ощущалась предательством. Мне хотелось верить, что он был добрым и любящим отцом, но вдруг все было не так? Что он делал? Для кого и почему? Он умер, не оставив ни одной записки, ни одного ответа. Его покореженное, уже иссохшее тело лежит где-то там под двумя метрами земли на кладбище Реддинга.

Если он умел делать такие штуки, то почему не смог защитить себя? Почему не рассказал ничего маме или мог бы оставить подсказки хотя бы для меня? И почему я забыла такие важные моменты детства? Мне было шесть. Я должна была помнить хоть что-то.

Гребаное все.

— Ты всегда был один? — я все же решила попытать удачи, узнать хоть что-нибудь, раз не о себе или об отце, то может Стрэнд снизойдет до простого разговора.

— Нет, — вампир насторожился, отложив телефон в сторону. — Ты видела что-то еще?

Я помотала головой, открывая газировку.

— Просто спрашиваю. У тебя был клан или какой-то спутник…спутница?

Интересно, что так напрягло Йоана? Что я могла увидеть в его воспоминаниях такого, о чем он не хотел распространяться? Господи Иисусе, у меня был миллион вопросов, и сегодняшняя вылазка породила второй миллион. Интересно, это когда-нибудь закончится? Вот и еще один вопрос подъехал.

— Завтрашней ночью состоится собрание Совета первородных, — вместо ответа сказал Стрэнд, видя, что я покончила с едой.

Лишние вопросы тут же вылетели из головы.

— Вот черт, — выдохнула я и невольно вспомнила недавний инцидент. — Элрой может знать, что со мной что-то не так. Это будет проблемой?

— Еще какой, — Стрэнд встал с дивана и подошел к окну, за которым жил ночной полудремой Эдинбург. — От таких, как ты принято избавляться. Если вампиры не способны что-то покорить, они это истребляют, потому что подобное может внести ненужные неизвестные переменные в тот порядок, какому все мы придерживаемся. Истребляется вся ветка, в твоем случае: сестра и мать, были бы дети — от них тоже бы избавились…

— Погоди, — я прервала его, ошеломленная услышанным. Сердце гулко колотилось в груди. Я не заметила, как выставила руку вперед и теперь застыла в неудобной позе, а одеяло скатилось по моим плечам. — То есть, если тебе не удастся взломать мою голову, ты меня просто убьешь? Потом поедешь к Элис, навестишь маму?

Он засунул руки в карманы штанов и кивнул, поворачиваясь в мою сторону. Как зловещее предзнаменование, черное небо в окне на миг озарилось вспышкой молнии. Грянул гром и в окна вновь забарабанил дождь.

— Такое правило, Мэйер…

— Но я тебе пока еще нужна, — самой не верилось, что я это произнесла, но признайтесь, вы бы тоже ухватились за малюсенький шанс продлить свою жизнь. — Как только мы найдем клинок, ты от меня избавишься?

Лицо вампира задело мрачное веселье. Не понимаю, что тут может быть веселого? Ты только что сказал человеку, что по всем правилам ему нельзя оставаться в живых. Как вообще это понимать?

— Ты не самый удобный трофей, но я уже говорил, что спас тебя и со мной лучше сотрудничать. Жизнь останется при тебе. По счастью я не стремлюсь следовать наставлениям совета. Сейчас основная проблема в Элрое. Мне не удалось отыскать его временное пристанище, несмотря на то, что я знатно прошарил каждый угол, где засветились несколько его подставных имен, — если Стрэнд и испытывал какие-то эмоции, то они не отразились на его лице.

Так значит после того, как вампир с внешностью бога напал на меня, он отправился по его следу? И днем его не было по этому же поводу?

— Он будет на Совете и может рассказать обо мне, — я перестала таращиться на вампира и сильнее закуталась в одеяло. Озноб прошиб до костей. — Но на одних догадках ничего не строится.

— Верно, им придется на время одолжить тебя и проверить. Уж поверь там есть те, кто смогут расколоть если не твое сознание, то тебя в два счета. И тогда узнают не только о том, что сделал с тобой отец, но и более грязные факты. Например, о маленьком бизнесе.

Серебристая молния осветила небо и на краткий миг все погрузилось во тьму. Свет моргнул. Глаза Йоана горели.

— И что делать? Я не могу просто сидеть и ждать.

— Ему тоже нужен клинок, и он считает, что реликвия у меня. Элрой может как рассказать все сразу Совету, а может выступить с предложением в частности, что для него выгодней, учитывая нездоровую репутацию среди своих. Пока спрячем тебя, а после будем действовать по обстоятельствам.

Глава 13

Темные и сырые стены подвалов навевали скуку, плесневелая многолетняя сырость каменной кладки неприятно щекотала ноздри и заставляла вспоминать о прошлом. Те воспоминания отвратной черной тучей нависали над душой, даже спустя сотни лет, не давая до конца вздохнуть полной грудью. Начать жить дальше оказалось весьма и весьма сложно несмотря на то, что с обращением некоторые эмоции стали ему недоступны.

Каждое собрание, на котором присутствовал, Люн Ин помышлял: за каким демоном многие выбирали подобные древние, сырые и темные места? Неужели происхождение первородного не давало многим здесь возможность собираться в любое время в любом месте? Есть столько прекрасных мест на земле, вполне уединенных и закрытых от взоров простых смертных. Нет бы собрать всех, вывезти на остров и в милой солнечной обстановке обсуждать насущные дела? Сдавалось, что в основном своем вампиры, даже имея иммунитет к солнечным лучам, все же склонны к мрачной обстановке сырых подвалов.

Здание, где собрались практически все первородные снаружи выглядело скучной бетонной, абсолютно безликой постройкой годов, наверное, семидесятых. Но, как и многое в Эдинбурге здание стояло на старом фундаменте викторианской эпохи, который покоил в себе слишком много истории. Он усмехнулся, видя серьезные и надменные лица сородичей. Всем по меньшей мере несколько сотен лет — самый младший первородный, каким являлся сам Люн Ин, переродился почти четыреста лет назад. После не было никого. Странная аномалия закончилась и вампиры начали плодить свою расу, отыскивая выдающихся, богатых смертных, выкупая за бессмертие земли, умножая богатство. А для чего? Чтобы плести свои скучные интриги. Наращивать кланы и их влияние, уничтожать других.

Вампирская раса, словно метастазы глубоко проросла в мире людей, потихоньку запуская пальцы во все инфраструктуры человеческой жизни. Им всем нужно было тихое господство.

Но, Люн Ин стремился к другому. Господство было чем-то гнилым, тленным для него. Нет, у него совсем другие цели. Подчинение — не выход. Может быть, именно поэтому он так редко прибегал к чарам в общении со смертными? Или просто слишком сильно полагался на свои способности, которые многие старшие сородичи, впрочем, презирали.

Вампир не должен быть эмпатичным. Эмоции — смерть для рассудка. Крайне острый ум и рассудок — вот отличительная черта всего высшего звена эволюции.

— Пафосные морды, — скривился Люн Ин, поравнявшись в жидкой процессии со своим единственным другом (по крайней мере, Йоан позволял так ему считать). — Я бы предложил свалить, но опять ведь Кенджи начнет вопить.

Йоан, как всегда, источал свою особую темную энергию. Люн хорошо его чувствовал, но никогда об этом не говорил, считая, что в таком случае Падший король откажется от его скромного общества. За стальным холодом и невозмутимостью, Стрэнд скрывал бушующий океан презрения и острого желания возмездия, каждый раз, когда оказывался среди тех, кто уронил с его головы костяную корону.

Поэтичное прозвище досталось другу не просто так, но упоминать его не стоило рядом со Стрэндом.

— Как трофей? — глаза китайца хитро сверкнули.

— Нормально, — односложно ответил Йоан не выказывая никаких эмоций.

Друг искал глазами Элроя. Может для того, чтобы убить или покалечить, но что бы там не скрывалось в его мыслях, он точно не был настроен дружелюбно. Если ты трогаешь чужие трофеи, когда-то для тебя это может стать фатальной ошибкой. Нарвешься на кого-то вроде Йоана. Этьен тому доказательство.

— У меня нехорошее предчувствие, — признался Люн Ин, когда они миновали поворот в основной зал и наткнулись на близнецов.

Эти ребята были странными даже для той разношерстной бессмертной компании, которая в эту ни сколь не приятную ночь собралась в подземельях Эдинбурга. Низкие, плечистые с разрисованными причудливыми татуировками лицами они смотрели на всех с плохо скрываемым безумием и жаждой крови. Для первородных они казались слишком непредсказуемыми, утверждение Кенджи про эмоции и рассудок, какое он часто вставлял в свои речи, относилось к ним меньше всего. Под лысой темной кожей головы виднелись неестественные бугры и узоры — костяные импланты, какими они снабдили не только себя, но и весь свой немалый клан.

Люн ни за что бы не решился перейти им дорогу, даже с поддержкой своих вампиров.

— И что говорит твое предчувствие? — спросил Йоан, впрочем, совсем не ожидая ответа.

Люн буквально на клыках ощутил возросшую настороженность друга, впрочем, не относящуюся к его словам.

— Забей, — махнул китаец. — Просто не люблю собрания. У меня дома восемь сумасшедших женщин и два унылых новообращенных, так что я бы с радостью отправился туда и решил парочку проблем своего клана.

— Это те монахи, которые пролезли в твое логово? — Стрэнд первым прошел в низкий узкий проем и оказался в широком зале с невысокими потолками.

— Да, хотели меня убить. Уже целых пятьдесят лет прошло, а они никак не простят, — вздохнул, пробираясь в зал Люн.

— Зачем вообще обратил?

— Да по приколу, — пожал плечами Ин, пытаясь найти место подальше от Кенджи. — Они забавные ребята и трюки всякие делают.

Друг замотал головой, как бы не веря в то, что первородный может быть настолько недальновидным главой клана. Но китайцу было без разницы, что о нем подумают другие. Все же вечность дана ему не для того, чтобы переживать по таким пустякам. Это его клан и строил он его так, как чувствовал. Его девочки очень талантливы и могут успокоить целую армию, если как следует соберутся с силами и прекратят вечно ссориться друг с другом, Цуки вообще предпочитала сидеть от всех в сторонке и писать прекрасные сонеты, а между делами умудрялась издавать неплохие бульварные романчики, аргументируя хобби тем, что ей надо иногда разгружать мозг.

Когда Люн Ин обратил Цуки, Йоан долгое время потешался над решением китайца отдать часть своей силы простой торговке из Киото. Увы, Стрэнд не видел смысла в такой растрате сил, ведь клан должен быть сильным и полезным. Но какая радость от умелых воинов или дипломатов, когда некому написать для тебя пару интересных историй?

Впрочем, после тех ужасных событий, Йоан вообще перестал разговаривать на тему управления. Король оплакивал жертв и не торопился, да и скорее всего никогда не поторопится обзавестись кем-то еще, кроме своего темного и бушующего эго. И никакой клинок ему не поможет. Скорее всего, старший друг и сам прекрасно это понимал.

Может эта странная Соня? Она достаточно долго продержалась рядом, демон пойми как выдерживая характер Йоана. Хотя, тут скорее играл роль сам вампир, не желавший выпускать из рук такой интересный экземпляр. Судя по тому, что успел увидеть Люн, у них была связь, которую ранее отрицал Стрэнд. Интересно, что же у них переменилось?

Широкий зал напоминал амфитеатр: лавки и столы из мореного дуба почти в полный многоярусный круг обставляли мраморную сцену посередине. Что же проходило в этих подземельях годы ранее? Собрания масонов?

— Да ты шутишь, опять? — зашипел Люн Ин, видя, что бессменный вот уже третий десяток фамильяр Кенджи — простой смертный — внес в зал наполненную до краев огромную серебряную чашу.

Мертвая кровь холодным жужевом покачивалась в стремительно слабевших с каждым годом руках мужчины. Казалось бы, только вчера Кенджи появился с молодым веселым брюнетом в приличном обществе, а уже сегодня этот самый веселый парень уже порос сединой и обзавелся глубокими морщинами, выдававших в нем того, кто часто смеется.

— Ты десятый раз на собрании и до сих пор не привык к нашей традиции? — Йоан выгнул бровь.

— Как тут можно привыкнуть? Кровь мертвецов не тот вкус, к какому хочется возвращаться.

— Согласен, — поморщился Йоан, только взглянув на чашу.

Холодная, липкая, выжигающая в тебе дыру мертвая кровь, отнимала возможность какое-то время пользоваться способностями. К такому первородные пришли после одного из первых заседаний полтора тысячелетия назад, когда многие решили воспользоваться возможностью убить старых врагов и решить конфликты своим методом. Теперь каждый раз они вынуждены пить отравленную кровь, чтобы не иметь более соблазнов.

Всего в зале сейчас было двадцать девять первородных, отсутствовал самый главный и самый древний вампир — Кенджи и Элрой, которого так старательно ожидал Йоан. Казалось, что все тяжело вздохнули единым фронтом, предвкушая отвратительную трапезу. Люн Ин долго оплевывался после трех (как велели правила) крупных глотков. Покойник был крайне неприятным, да еще и вроде как страдал каким-то хроническим заболеванием. Оставалось надеяться, что это был не сифилис или что-то вроде того. Пусть вампиры, не считая самых низших, не способны подхватить заразу из крови, но вкус у той заразы может быть крайне отвратным.

Друг рядом сдержано вытер платком губы от почти черной жидкости и откинул его подальше, как испачканный грязью. По телу прошлись противные мурашки. Половину чувств сразу обрубило и Люн Ин вновь сморщился.

В этот момент в зале появился тридцатый первородный, а следом за ним сразу же, плохо скрывая ярость вошел Кенджи. Люн Ин бросил обеспокоенный взгляд на друга и заметил, как посерело лицо Стрэнда.

* * *

Это страх? Нет, ничего подобного не исходило от Йоана. С вампирами сложнее, если у смертных отлично чувствуются все нейромедиаторы, аминокислоты, будто покрывая клыки тонкой пыльцой вкусов. Эмоции и настроения вампиров чувствовались немного по-другому, не как набор химических элементов, имеющих свой вкус и осязание, а скорее больше образ плюс осознание, размытое муаром грузом столетий каждого. Иногда неприятно, иногда слишком расплывчато, а когда-то остро и энергично.

Таким был мир Люн Ина — набором вкусов и осязаний, палитрой настроений и красками вспышек нейронов. В современном мире у всего начинали появляться названия, но после самого обращения описывать свои ощущения и силу ему не представлялось возможным, это было чем-то вроде дыхания — естественным и, признаться, он уже и не помнил, как ограничены в чувствах другие.

Жгучий гнев Кенджи зудил небо, даже после отпитой крови и притупленной силы. На кого он был направлен — непонятно. Йоан рядом не мигая, следил вовсе не за главным, а за Элроем, который невозмутимо принял кубок с остатками отравленной крови, демонстративно отпил и уселся на самый первый ряд, напротив них. Дерзкий взгляд, посланный вверх в их сторону, был слишком самодовольным. Люн расценил бы его даже как зловещий. Этот засранец что-то знал или задумал. Иначе быть не могло.

Элрой боялся выступить напрямую против Стрэнда. Он и после смерти Этьена не особо стремился к возмездию, скорее сильнее затих, понимая, что младший сумасшедший братец не по случайности напал на подручного Йоана. Дело даже не рассматривали. Всего лишь еще один высший вампир канул в лету. Смерть же первородного так просто бы не оставили. Их осталось слишком мало для того, чтобы закрывать глаза.

— Опустим приветствия, — на чистейшем английском начал Кенджи, взмахом руки выпроводив из зала свой фамильяр — тот склонился и вынес пустую чашу, не забыв запереть за собой дверь. — Внеочередное собрание было последний раз во время второй мировой, не так давно, чтобы вы все забыли протокол.

Он вышел в центр, как всегда, изящный, с виду молодой и прекрасный, но внутри давно прогнивший и почерневший. Люн, мягко говоря, недолюбливал главу их небольшой общины. Многие из собравшихся уставились на Йоана, который стоически не замечал общего внимания. В прошлый раз он косвенно являлся виновником собрания. А вампиры не та раса, которая склонна к забывчивости.

— Многие в курсе, что по северной Америке расползаются сети низших вампиров. Замечено несколько крупных очагов в Онтарио и Монреале — Канада и на западном побережье США. Насколько нам известно: Санта Моника за последние сутки превратилась в город мертвецов. Думаю, многие из вас понимают, чем это всем нам грозить. Будет не только раскрытие тайны существования, но и потеря контроля над территориями. Низших стало слишком много, безродные думают о себе слишком высокомерно и не факт, что мы уже сможем их остановить.

— И поэтому мы тут сидим и лясы точим, когда надо идти и действовать? — курносая девчонка на вид не старше семнадцати фыркнула и откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди.

Бейти предпочитала действие любым словам, так было сколько он себя помнил. Неугомонная и зачастую резкая, она первой кидалась грудью на амбразуру.

— Пойманные нами не раскололись, стало лишь понятно, что они следуют за верой Всеотца, — грубо пробасил самый широкий, толстоватый вампир со светлыми, как снег волосами. — Стрэнд, у тебя так же?

— Да, Билл. Даже пытки не смогли развязать их языки, — отозвался Йоан твердо и уверенно.

Те, кто был не в курсе, перевели укоризненные взгляды на Элроя. Кенджи не шелохнулся, продолжая источать злобу и раздосадованность.

— Да ладно вам, идиоты, — поморщился Элрой, поднимаясь с места и откидывая назад длинные медные волосы. Он даже вышел на мраморную сцену рядом с Кенджи и недовольно огляделся. — Вы сами приложили к этому усилия. Культ давно мертв, разве что кто-то не решился вновь его возродить.

— Кому нужна эта хрень, Элрой? Всеотец — байка, порожденная парочкой воспаленных умов, от которых мы успешно избавились. Только твой чокнутый брат верил в него, — выкрикнул не самый приятный первородный, обитавший в этом столетии в Индии.

— Ну так скажем спасибо Стрэнду, который нас избавил от Этьена, — издевательски прошипел Элрой, его ярость на мгновение пробилась даже сквозь подтупленную отравой реакцию Люн Ина. — Но вы не можете отрицать, что это единственная логичная теория, что у нас есть…

— Демонов и параллельных миров не существует, — сдержано прервал вампира Кенджи, словно тот был маленьким ребенком, а не древним первородным. — Культ был слишком агрессивен, потому не имел право на существование.

Люн Ину не было дело до дурацких культов и их остатков. Если дело не касалось его девочек и клана, то к черту все, они выживут в любом случае. Воздух наэлектризовался от одновременного нахождения здесь всех оставшихся первородных.

— Согласен, но вместе с культом давайте вспомним, какова главная цель его последователей? — золотистые глаза Элроя ярко засияли, словно он не мог сдержаться от предвкушения.

— Клинок у Лоренцо, под надежной защитой, — раздалось из дальнего конца зала. — Мое дитя внимательно наблюдает за ним.

Элрой гадко рассмеялся. Кенджи аккуратно отодвинул его от себя. Правильно, Люн бы еще ему и по голове да чем-нибудь тяжелым.

— Я так не думаю. Среди нас есть жалкий вор…

— Как и предатель, Элрой, — главный вновь оборвал, так и не начавшуюся горячую речь медноволосого. — Тот, кто сеет хаос в человеческом мире и плодит низших. Наши дети не способны на такое, а значит, это делает кто-то из нас и, скорее всего не один.

— Этому вампиру нужен Танец Смерти, Кенджи, не глупи. Тот, у кого главная реликвия последователей Всеотца, тот и создатель, — прошипел засранец и неприкрыто посмотрел на Йоана.

— Не вижу связи, мальчик, — тонкая морщинка залегла между бровей Кармиллы, сидевшей по правую руку от Стрэнда. Ее узкое алебастровое лицо не выражали ничего, кроме скуки.

Элрой фыркнул.

— Ты вообще мало чего видишь из-за своей груди, милая, — его слова ядом отразились от низких сводов залов.

— Не советую меня злить, — она обнажила клыки.

Пожалуй, самая опасная женщина здесь. Ей не нужны были способности — которые, впрочем, впечатляли многих присутствующих — она прекрасно обходилась и той базовой силой, которая уже более семисот лет текла в высоком и гибком теле.

— Ты и сам ищешь клинок, — вставила Бейти хищно сверкая зелеными огоньками глаз. — Так что по твоей логике, ты можешь тоже быть тем самым заводчиком.

— Клинок у Стрэнда, — пресекая все перемолвки громко выдал Элрой. В зале повисла тишина, кто-то тихо рассмеялся. — Он украл его у Лоренцо, оставил подделку и вместе со своей всем известной ассистенткой вывез в штаты, чтобы попытаться вызвать сами знаете кого. Все началось с Калифорнии, разве не так? Бывшая юрисдикция клана Стрэнда, не так ли?

— Чушь, — выплюнул друг с каменным лицом.

Правда, мало кто способен поверить в подобное. Тот, кто когда-то боролся с культом навряд ли мог сам дать новый виток его истории.

— У Лорнецо изначально была подделка, я проверяла, — бесстрастно сказала Кармилла и поднялась на ноги.

— Что? Как это может быть? — возмущенный оклик создателя Лоренцо прокатился по залу.

— Хорошая подделка. Не вини себя, Дьямин, — алый рот вампирши исказился в жутком подобии ухмылки.

Кенджи на удивление сохранял спокойствие. Он успел взять себя в руки и теперь просто наблюдал за тем, как первородные начинают препираться.

— А мы просто спросим у его подстилки, — пожал плечами Элрой и свистнул.

Ребята из клана Кенджи втащили кого-то в помещение. Маленькая упирающаяся фигурка изо всех сил пыталась вырваться, но силы были не то, что не равны — пропасть между видами была размером в континент. Темные, каштановые волосы взметнулись ореолом над головой и упали прямо на лицо Мэйер. Вся в черном, с бледным запуганным лицом. Ее паника и боль легли на клыки Люн Ина пеплом и горечью.

— Демоново отродье, — признаться, его удивили, Люн Ин прищурившись наблюдал за странной картиной внизу.

Он быстро посмотрел на друга, но тот сохранял поразительное спокойствие. Океан бушевал внутри. Все повторялось снова.

Соню без каких-либо усилий уронили на колени. Двое встали по обе стороны от нее и расставили руки, крепко держа смертное создание в неудобной позе.

Девушка подняла лицо и напряженно огляделась, судя по всему, ища глазами Йоана. Нашла. Сердце ее стучало сильно и быстро, словно птица в клетке. Что-то было не так. Она пыталась показать это одним взглядом, но почему-то не могла сказать ничего.

Люн Ин едва заметно подался вперед, пытаясь сообразить, что же не так с девчонкой. Те эмоции на ее лице были ничем иным, как отчаяние, но какое-то смазанное, прикрытое и болезненное. Ранее друг сказал, что его трофей в норме, но то, что видел перед собой самый молодой первородный никак не походило на норму. А значит, он явно не планировал такого исхода. Сейчас девчонку начнут пытаться подчинить и…придется другу расстаться с Мэйер раз и навсегда.

— Позвольте спросить, что моя ассистентка делает здесь? По правилам смертный не имеет права находиться на собрании, разве не так? — Стрэнд скрестил руки на груди и хмуро сдвинул брови.

Нет, девчонка не нравилась Люну. От нее за версту разило неприятностями, сейчас она могла выдать куда больше нужного, но Йоан прав, смертный здесь — соблазн для многих, испивших отравы из кубка.

— Согласна, к чему это представление, Элрой? — Кармилла уперлась руками об узкую столешницу передсобой и прищурилась.

Она была заснеженными пиками гор, пронизывающим ледяным ветром и бескрайним снегом. В общем бесчувственной и малоинтересной заразой. Когда-то Люн был увлечен древней и непокорной женщиной, потерявшей всяческое человеческое чувство, но не теперь. Ничего там внутри, кроме льда и скуки нет.

— Ну, просто я прекрасно знаю, кто из нас предатель, а это мое доказательство…

— Ты просто обиделся, что эта игрушка порезала твоих марионеток, — фыркнула Бейти, с весельем глядя на приходящего с каждой секундой в некое подобие безумия вампира. — А по некоторым слухам и тебя самого.

Люну всегда было интересно, что же за кошка пробежала между ними много лет назад, раз Бейти не упускала возможности посмеяться над Элроем.

Новоявленный оратор зашипел было в сторону язвы, но быстро взял себя в руки.

— Вы, просто сборище слепых идиотов.

— По-твоему я предатель? — вампир рядом поднялся во весь свой немалый рост, глаза друга угрожающе сверкнули. — Просто так взял и решил плодить низкопробных вампиров?

— Да, — немедля ответил Элрой.

— Почему это должно быть мне интересно?

— У тебя отняли все, ты презираешь каждого в этом зале, так почему бы не отомстить? — в нависшей тишине голос Элроя эхом разносился в широком амфитеатре. — Попробовать создать собственную полоумную армию, напичкать их верой в вознесение до высшей ступени, найти клинок и попытаться захватить власть, растоптать всех, кто принимал тогда решение, так? И как удачно тебе подвернулась эта девка, которая чувствует артефакты и реликвии нашей расы, будучи простой смертной. Только вот жаль, что она не поддается гипнозу.

Йоан усмехнулся, смотря на оппонента, как на неразумное дитя.

— В твоих словах слышится вовсе не моя история, Элрой. Не мой брат пускал слюни на теорию Всеотца и не терся столетиями с культом, подливая в их безумные теории деньги и человеческие ресурсы. Если хочешь обвинять, то твои доказательства должны быть посерьезнее какой-то смертной.

— Ее слова станут доказательством, — серьезно ответил вампир в центре.

— Ты утверждаешь, что на нее нельзя повлиять. Откуда тогда нам знать, что она говорит правду? И если она все же моя марионетка, то скажет все, что нужно будет мне. Найди аргументы посерьезнее.

— Элрой, ты чокнулся. Убери это отсюда и посиди в прохладном уголочке, успокой голову, — гадко рассмеялась Бейти.

— Я бы не торопился в насмешках, — вдруг вмешался Кенджи, оттесняя к краю мраморной сцены медноволосого. — Дай сюда, — приказал он одному из своих вампиров.

Сверкнул металл и в длинных изящных пальцах главного первородного показался небольшой термос. Люн нахмурился, не понимая зачем эта штука понадобилась японцу. Вампир в центре одним движением свинтил крышку, откупорил колбу и вытянул руку с термосом перед собой.

Тонкий и разъедающий шлейф смерти пошел по залу. Первородные зашипели и отстранились, обнажая клыки. Никому не нравилось, чувствовать последние мгновения жизни себе подобных. Бессмертные куда острее ощущают смерть сородичей. И то, что когда-то было внутри этого термоса было самым важным и ценным ресурсом в мире вампиров — жизненной силой. Кровью собрата. Отнятой силой и без предварительного приговора.

Только один Йоан никак не отреагировал, будто бы содержимое никак его не удивило.

— Не затягивай с объяснениями, Кенджи, — если бы Люн Ин не знал Кармиллу, то решил бы, что ее сейчас стошнит.

Если бы не мерзкий душный аромат, китаец бы усмехнулся, но все, что сейчас занимало его мысли: фигурка на коленях в центре и термос. Достаточно очевидная связь, чтобы игнорировать.

От Люна не укрылось, что Стрэнд быстро пробежался быстрым взглядом по собравшимся, словно пытаясь оценить обстановку, есть ли опасность для него самого. Но далеко не все торопились с выводами, как и сам Люн Ин. Существовала большая вероятность банальной подставы со стороны Элроя или Кенджи, который давно хотел избавиться от него, но серьезной на то причины не было. Да и Стрэнд был вынужденной силой в их мире.

Поклеп ли это или милый полезный трофей с зубками на самом деле могла отнимать жизни их сородичей. Если так, то девчонка умрет прямо здесь.

— Около семи вампиров-одиночек пропало в провинции Альберта в Канаде за последние полгода, — главный, наконец, закрыл термос и послышался всеобщий выдох облегчения. — Мэр города, где все они трудились, сообщил мне о данном факте. Кто-то якобы захотел эмигрировать, а кто-то просто не вышел на работу, на что жаловались работодатели.

— Я думала мы собрались, чтобы обсудить проблему куда посерьезнее, — нетерпеливая Бейти вновь подала голос. — Да, случай вопиющий, но времени разбирать такое нет, тем более полным составом. Если смертная виновна — просто убейте мерзавку, замуруйте в голодном замке Стрэнда на лет пятьдесят и дело с концом. Давайте разбираться с более серьезными вещами, пока смертные не взбунтовались и не объявили на нас охоту.

Ни один мускул не дрогнул на лице главного первородного, он без каких-либо эмоций обратил внимание на Бейти, но за безразличием скрывалось нечто страшное. Люн Ин почувствовал это за долю секунды: кипящий порыв, в объятиях гнева и желания просто преподать урок. Бейти замерла на последнем слове, вмиг посерела и крепко стиснула клыки. Из ее вздернутого носа потекла тонкая струйка крови. Больше она не решится прервать речь Кенджи.

Ин поежился. У главного было право не пить отравленную кровь, но даже если бы у всех было такое право, то Кенджи все равно оставался бы одним из самых пугающих и сильнейших первородных. Он управлял любым существом, в котором была кровь. Он мог разогнать ее по венам, вскипятить одним взглядом, вытянуть из тела лишь по одной приходи и раздавить любого одним усилием мысли. Японец даже питался не так как все, ему было достаточно поманить ценную жидкость и кровь сама попадала ему на язык.

— Спасибо за замечание, — холодно произнес Кенджи, заправляя длинную прядь своих черных волос за ухо. — Элрой заявляет, что это именно она убивала наших сородичей, стоящих чуть ниже на ступенях. Данный сосуд, где хранилась кровь был обнаружен, якобы был обнаружен в квартире, где до недавнего времени жила смертная. Давай подытожим, мальчик мой, — японец взглянул на странно притихшего Элроя и прищурился. — Ты говоришь, что она не поддается чарам, чувствует реликвии, убивает вампиров и помогает Йоану распространить ложную веру? — Элрой лишь коротко кивнул. — Йоан?

Кенджи впился пронизывающим взглядом в друга, но в Стрэнде не было ни капли паники или страха, все тот же бушующий смертоносный океан. Что же творилось?

— Все верно, — Люн Ин отдал бы все за то, чтобы уметь так хорошо держать эмоции под замком, как его друг. — Смертная не поддается чарам и чувствует реликвии, но, — Стрэнд усмехнулся, — убийство младших сородичей? Ты серьезно? Кенджи, посмотри на нее. Она слабая человеческая женщина. Скажи, она способна справиться с вампиром? А предположения про меня, клинок и веру во Всеотца даже ребенок назвал бы глупостью. Ты зря тратишь время, Кенджи, слушая того, кто давно точит на меня клык и это не станет очередным поводом упечь меня в голод.

Повисло молчание. Даже Элрой не торопился защищаться и приводить новые аргументы. На самом деле, Люн заметил, что глаза у засранца странно поблескивают, а в его теле искрилось…воодушевление? Оно ощущалось, как колючий снег в солнечный день, кисло-сладко скрипело на нёбе. Это нарастало в нем с самого появления в зале. Свет бликовал в его медовых глазах от чего казалось, что вампир одержим странной лихорадкой.

Интересно, кто-нибудь еще заметил?

Кенджи помолчал какое-то время, никто больше не пытался прервать даже его размышления.

— Почему ты не сообщил о ее отклонении?

— Решил разобраться сам. Ты меня знаешь.

— И как успехи?

— Почти решил головоломку, — сверкнул клыками Йоан.

Неожиданно Соня застонала, и парни из клана Кенджи отпустили смертную. Девушка рухнула вперед, чудом успев выставить перед собой руки и не разбить лицо о мраморный пол. Несколько красных капель упало прямо перед Мэйер, которая слабо поднималась на руках. Люн потянул носом. Запахло человеческой кровью. Сладко и маняще. Кончик языка покалывало от голода и возбуждения. Всего-то и нужно, что потянуться и взять, что принадлежит по праву.

Судя по явному оживлению среди сородичей не, он один сейчас страдал острой необходимостью перебить вкус отравленной крови на губах.

— Пожалуй, я сам с ней поговорю, — Кенджи загорелся мертвым предвкушением.

Мэйер вскрикнула и напряглась, поднимая вверх лицо и слепо шаря перед собой. На бледной коже под носом можно было легко разглядеть струйку крови. Главный опустил на смертную свою силу.

— Он ее убьет, — тихо шепнул Люн Ин так, что его мог расслышать только Йоан.

— Знаю, — одними губами произнес друг.

— Ты убивала вампиров? — Кенджи был спокоен как удав.

Девушка замотала головой, давясь слезами и болью. Что-то шло не так потому что в следующий миг главный нахмурился и подошел чуть ближе к смертной.

— Говори.

— Н-н-нет, — голос сорвался на крик.

— Кто тебе помогал? — старший первородный вытянул руку в ее сторону, на лице отразилась странная смесь непонимания и ужаса.

Она что, слабо реагировала на его силу? Люн облизал вмиг пересохшие губы. Творилось что-то интересное и из ряда вон выходящее. Китаец не любил чужие страдания, даже будучи бессмертным и лишенным некоторых чувств, он все еще презирал всякое насилие ради насилия.

Мэйер все же упала на пол и начала извиваться на холодном мраморе, переходя с крика в громкий плачь и обратно. И все же, она стоически отрицала свое причастие к убийствам. Стрэнд напрягся, когда белки широко распахнутых глаз девушки окрасились багровым, как от обширного кровоизлияния. Люн еле успел схватить его за локоть. За мгновение уловив, как друг уже тянется к своей тьме. Не сейчас. Да и мертвая кровь не даст воспользоваться силой.

Признаться, Ин до чертиков боялся того небытия, куда мог отправлять всех его друг. И боялся он не черного нечто, за пределы которого не выбирались даже фотоны, а того, что могло в этом самом мраке обитать. Никто не знал, и никто не хотел с этим сталкиваться.

— Он…он! — Соне, наконец, удалось связно что-то выкрикнуть. — Он!

— Кто? — Кенджи шагнул еще ближе к смертной.

— Он у него! — взвизгнула Мэйер, хватаясь за голову.

На светлой коже запястий из-под рукавов ее водолазки начало что-то проступать. Странные кроваво-красные символы заструились к ее пальцам. Побежали по шее вверх к лицу, а тело выгнулось дугой.

— Кенджи, сзади! — вспрыгнул с места Йоан, но было уже поздно.

Нечто светлое, сияющее сверкнуло в руках Элроя, который, пока все отвлеклись на страдания смертной и ее кровь, оказался прямо за спиной главного. Медноволосый воткнул широкий, испещренный множеством символов клинок прямо тому в спину. Кенджи вскрикнул, его глаза раскрылись в ужасе. Кожа на его лице мгновенно натянулась, стала истончаться так, будто из него высасывали все соки. Тело старейшего вампира ссохлось в считанные мгновения, глаза, ставшие на фоне обтянутого кожей черепа, казались большими, они лихорадочно крутились в разные стороны.

Голова Люна взорвалась страшной болью, кровь прилила к вискам, начала гулко пульсировать в венах. Казалось, что она сейчас взорвется, как стиснутая между пальцев виноградина. Его обильно затошнило кровью, он едва мог держаться в сознании, чтобы наблюдать страшную картину собственными глазами.

Последнее, что успел совершить Кенджи — всколыхнуть мощную волну собственной силы. Многие первородные отключились, падая на пол, как безвольные куклы. Кармилла что-то крикнула и достала не пойми откуда свою излюбленный двуручный меч и теперь пыталась устоять на ногах, размазывая по лицу кровавые слезы.

— Убить Элроя! — хрипло крикнула она, но мало кто ее поддержал.

Мэйер уже стояла на коленях абсолютно точно повторяя позу Кенджи, протирая руки к первородным. Она агонизировала, что-то кричала, но многим было уже плевать.

— Люн! — Стрэнд схватил его за лицо и несколько раз похлопал по щекам.

— Йоан? — собственный голос казался слабым и далеким.

Он закашлялся, давясь багровой жидкостью. Ин не понимал какого хрена Стрэнд все еще способен стоять. Из его глаз, как и у Кармиллы текли кровавые слезы.

— Беги, мальчик, — голос друга был тверд, — как можно скорее. Сейчас!

И все поглотила непроглядная тьма. А потом явились они и ночной кошмар ожил.

Глава 14

Мир вокруг остановился. Перестал существовать, исчез в вакууме небытия. Жар, боль, вгрызающиеся в сознание десятки чужих пальцев, кипящая кровь и полная слепота. Все это исчезло, словно по волшебству. Кто-то очень сильный и умный просто дернул рубильник и меня не стало. Прекрасное, тихое неведение. Темнота, в которой не было ничего, даже меня. Вся личность расщепилась на сотни атомов и разлетелась в никуда. Все, что было — спокойствие.

Жизнь остановилась. И не было ни радости, ни горя, ни боли, ни страсти.

Я — ничто.

Ничто отдыхало. Наконец, за большой период времени ничего не могло потревожить или задеть. Эта безопасность манила и заставляла оставаться в том состоянии расщепления.

Но, память, эмоциональный опыт и стремления — редко когда оставляют нас, даже на той, другой стороне. Из черноты выплыла картина того, как кто-то очень важный для меня уходит, оставляя одну в квартирке на углу Вьюфорт и Брантсфилд плейс, снятой буквально за полчаса на Airbnb. Этот кто-то понимал, что за нами могут следить, но все равно оставил. В ушах эхом отдавался голос, глубокий и бархатный: «Ты, не умрешь, а станешь сильнее. Двигайся и борись до самого конца». Странно, а стоит ли бороться, если это причиняет боль и разочарование?

Они ворвались внутрь. Стремительные и смертоносные. За окнами был вечер. Я стреляла, но против таких как они — бесполезно. Мы переполошили всех соседей. Пожилые жильцы дома, наверное, после обратились к медикам за помощью. Кто-то ударил меня в живот. Больно, но не страшно. Чей-то щелчок и я отключилась. А после…что же было после?

Боль? Меня держали, рот слипся, кровь застыла в жилах. Мне хотелось умереть.

Так это произошло? Нет, погодите. Я не могла вот так просто все оставить. Это было бы верхом свинства. Мне было важно что-то сказать, но кто-то сильно древний запретил мне этой делать.

Да, я вспомнила лицо Йоана. Такое спокойное, сосредоточенное и красивое. Я ослепла на какое-то время, а потом почувствовала клинок. Эта штука мучила меня, привязывала к себе и стирала личность. Почему-то он так влиял не только на меня, но и на того, кто держал его в руках. Я ощущала триумф вовсе не Элроя. Это был триумф чего-то настолько древнего и могущественного, что какой-то там первородный не мог сдержать его суть, не мог противиться его жажде крови. Танец Смерти сам выбирал жертву, сам вел руку, в которой лежал. Он впитал в себя столько высшей крови, что сам стал личностью. А я по какой-то причине была его марионеткой.

И я стремилась к нему ничуть не меньше, чем Элрой и Йоан. Я хотела его. Пальцы зудели от желания схватить его обжигающе холодный металл и выпустить то, что давно рвалось наружу. А вот это уже было страшно.

И тогда, когда я сконцентрировалась на памяти и ощущениях, то поняла, что до сих пор лежу ничком на ледяном полу. Все мышцы болят и стонут, словно после восхождения на Эверест. Я так измотана и выжата, что не было ни капли уверенности, что я смогу когда-либо встать. Потом послышались звуки. Кто-то кричал…нет, голосов было много. Чье-то рычание, странные шелестящие звуки, чавканье и бог его знает, что еще. Все складывалось в одну большую и ужасную симфонию битвы. Той битвы, из какой никто не уйдет живым. Ни смертный, ни вампир. Множественный рев, который точно не мог принадлежать существам из этого мира, периодически заглушал все вокруг.

Мое лицо правой стороной лежало в какой-то вязкой луже.

«Пей», — шепнул ласковый голос в голове.

«Но, что это?» — мысли были такими же тягучими, как лужа на полу.

«Ты знаешь. Тебе станет легче»

— Нет, — странной жидкости было так много, что воздух, вырвавшийся из приоткрытого рта вместе с ответом, булькнул субстанцией.

Это кровь. Точно, кто-то умер рядом со мной. И не тот странный тип азиатской внешности с длинными волосами. Кровь у того не текла, ее впитал в себя клинок, отбирая все, что было у него, отбирая будущее. Кому-то отрубили голову и горячая кровь брызнула в лицо, пока я думала, что умерла. Потом явилась тьма и теперь у меня остался лишь слух и осязание.

Если тьма есть, то это значит, что Стрэнд еще жив. Но, где он?

«Мэйер, двигайся!» — снова этот сильный удар, вонзившийся серебряным росчерком в череп.

Больно. Отрезвляюще.

Но я не могла. Мое тело отказывалось подчиняться. Все мускулы почему-то атрофировались. Я устала. Моя оболочка ныла и была мертва, но я почему-то еще продолжала мыслить.

«Двигайся, черт тебя дери!» — снова приказал Йоан.

Тогда пришло осознание. Кровь. Я лежала прямо в луже чужой крови. Это ценная жидкость первородного, их жизненная сила. И если от крови простых вампиров ловишь кайф, то что будет, если ты попробуешь немного отнятой насильно крови первородного?

Я вытянула губы и втянула в себя невероятно горькую и острую жидкость. Закашлялась чуть ли не до тошноты и снова начала собирать губами и языком все, до чего могла дотянуться. Не знаю, что за наитие вело меня в тот момент, но больше ничего не оставалось.

Лежать и ждать помощи — бессмысленно. Я сейчас была самой желанной жертвой для многих и пока тьма прикрывала меня, оставался шанс выжить. Надо было хватать все, что дает мне судьба. Ха, Йоан в нее не верил. Но только не я.

Это случилось спустя долгие, бесконечные секунды. Сначала сложно понять, что с тобой вообще что-то происходит, а потом, мозг опутывают сотни сверкающих холодных нитей, воздух с силой врывается в легкие, а твое тело выгибается в экстазе. Чистый кайф, чистая сила. Мышцы вдруг обрели твердость, мысли стали яснее и пришли в некое подобие порядка и спокойствия. Стало как никогда четко понятно, что следует делать. Вместе с кристальностью сознания я обрела нечто вроде прозрения. Вокруг виделась уже не тьма, а практически черный, но все же различимый графитовый мир, где сновали пугающие тени с угольками глаз.

Пока я приходила в себя, накачанная кровью мертвого первородного, кто-то все же добрался до меня и схватил за волосы, волоча, как мне показалось, к выходу из зала.

— Будет так, будет так, будет так, — полубезумно шептал похититель и я узнала его голос.

Неужели клинок способен менять сознание? Или Элрой до этого очень удачно скрывал свое безумие?

Я пыталась ухватиться хоть за что-то, ощущения были такие, что с меня сейчас сдерут скальп. Волосы трещали от бесцеремонного обращения, но вампир не замечал и фанатично повторял одну и ту же фразу, просто оттаскивая меня подальше.

Мне все же удалось изловчиться и вырваться из цепкой хватки, оставляя туго соображающего Элроя с клоком волос в руках.

Бежать! Быстро!

Сильно повезло: неясная, бугристая тень с оглушительным воем накрыла вампира и тот заорал, явно испытывая нечеловеческие муки. В этот момент, стиснув зубы и пошатываясь, я поднялась на ноги. Забыв о боли, отсекая от себя это понятие, кинулась к выходу, кое-как выделяющемуся на фоне антрацитовых стен. Дверь поддалась не сразу, но все же мне удалось выбежать в длинный подземный коридор.

Наверное, тьма Йоана распространялась не на все здание, а лишь на помещение, в котором он находился, ведь в коридоре, в тусклом свете старых электрических ламп накаливания уже можно было различить предметы.

И как же мне выбраться? Я совсем не знала дороги, а впереди каменное нутро здания петляло и разветвлялось. Хуже всего, на встречу мне бросилось несколько высших вампиров из свиты убитого Элроем первородного.

— Дерьмо, — только и успела сказать я, когда за спиной послышался короткий до ужаса знакомый вскрик и тьма пропала.

Я оглянулась назад. Йоан стоял на коленях лицом ко мне, а в его груди зияла огромная дыра. Начальник выглядел таким удивленным и растерянным, ощупывая себя, пытаясь прикрыть смертельную рану. Рядом с ним, сверкая кровожадным взглядом стоял низкорослый лысый мужчина с татуировками на лице, рука его была по локоть измазана в крови. И мне стало ясно чьей. Йоан завалился на бок, будто кто-то обрезал у марионетки нити.

Я закричала. Потому что развернувшаяся сцена была столь нереальной и неправильной. Кто угодно мог погибнуть, но не Стрэнд. Это не вписывалось в мою картину мира, это сводило с ума и пугало до чертиков.

Первородные в зале замерли, сначала тупо глядя на распластанного Йоана, а потом на меня. Я привлекла их своим криком. Хреново. Полное подземелье голодных вампиров было одним из худших кошмаров, нарду с погребением заживо и смертью близких. Убийца Стрэнда оскалился и в следующий миг лишился головы — высокая и гибкая женщина с невероятно длинными, блестящими волосами цвета первого снега, сейчас обагренными чужой кровью, ловко прыгнула к нему и снесла голову длинным большим мечом.

Голова гулко ударилась о пол и покатилась в сторону, все с таким же пугающим оскалом.

Элрой был ближе всех ко мне. Потрепанный, с множеством ссадин, царапин и кровоточащих ран, но, сволочь, живой. Он поменял хват древнего клинка и ощетинился, стоя ко мне спиной. Никто ничего не успел предпринять, потому что в то же мгновение все вокруг взорвалось удушающей, плотной, как желе тьмой. Она холодным вихрем сбила меня с ног.

Ледяные длинные пальцы схватили за руку, дернули вверх и неизвестное существо потащило меня подальше от заварушки бессмертных. Вокруг ничего не было видно, ни стен, ни очертаний предметов, ни других вампиров, ни света их нечеловеческих глаз.

Перед глазами стояло видение смерти Йоана. Такое болезненное, что хотелось выжечь глаза и все забыть. Не было ни слез, ни горя, ничего. Будто бы установки, которые босс вкладывал в меня работали. Для сантиментов не было времени. Да и густая чернота, сквозь которую вело существо дарила надежду, что ничего не кончено и я еще успею пожалеть, о том, что вампир с не самым простым характером выжил.

Несколько минут в съедающей всякие звуки тишине, несколько отчаянных рывков и ощущение чуждого всему живому и неживому создания стоили того, чтобы вновь вдохнуть полной грудью прохладный и влажный воздух Шотландии. Меня буквально вытолкнуло на улицу под противную морось. Несмотря на то, что широкая парковка у здания была освещена всего лишь одним фонарным столбом, ночь показалась мне ослепительно яркой и светлой. На миг я зажмурилась, чтобы не ослепнуть после мрака в коридорах под землей.

И что дальше?

Вспомнив про моего темного попутчика, я обернулась, глядя на чернеющий дверной проем. Не знаю, чего ждала, глупо стоя на открытом пространстве, подставляя себя под возможную угрозу. Не факт, что только вампиры Кенджи были здесь, у других тоже были кланы, скорее всего и слуги. Кажется, у Йоана тоже он когда-то был.

Я стиснула зубы, борясь с горьким комом в горле и не переставала пялиться туда, откуда только что вышла. Это было так глупо. Бред. Мне хотелось в это верить, хотелось, чтобы все оказалось лишь дурным сном. Щелчок и я открою глаза в нашем офисе, едва выспавшаяся после поездки в Канаду.

Так что я ожидаю, глядя в чернеющую пустоту? Выйдет Йоан, смерит тяжелым взглядом и назовет полной дурой? Смешно. С таким же успехом я могу дождаться Элроя и, наконец, выяснить, куда он пытался меня утащить. Надо ли мне погибать точно так же, как сотня других смертных, соприкоснувшихся с миром вампиров?

Нет.

Мучительно тяжело мне далось отвести взгляд и заставить себя двигаться. Что-то подсказывало — эффект от принятой мной крови временный и совсем скоро сойдет на нет и мое тело вновь испытает всю палитру страданий. Лучше это будет где-то подальше от этого места. От одного только стойкого привкуса, до сих пор облеплявшим небо, чуть не вырвало. До чего же ты опустилась, Мэйер?

Выживание обычно не заставляет тебя делить черное и белое. В его рамках нет ни плохого, ни хорошего, есть лишь цель, которую не достичь, если мучиться совестью или брезгливостью. К черту кровь, к черту вампиров, к черту все. Мне надо просто сесть в машину и уехать так далеко, как смогу, а после, буду думать, как вернуться в Штаты.

— Эй! — отдаленный окрик заставил коротко вскрикнуть.

— Дерьмо, — я тут же присела и бросилась к ближайшему припаркованному авто.

— Заходи с другой стороны! — послышался приказ.

Мать твою. Это что, низшие вампиры? И что они тут делали? Явно не люди, но и не представители благородных веток, иначе, меня бы уже поймали. Это могли быть только те, чья кровь разбавлена настолько, что у них не было ничего кроме долголетия и чуть ускоренной реакции и регенерации. Скорее всего, они даже не слышали меня и не чувствовали кровь, в которой я была перемазана с ног до головы.

Н-да, копам лучше не попадаться в таком виде.

Я аккуратно и как можно тише передвигалась между плотно припаркованных тачек. Теперь отсутствие обуви — вы же не думали, что клыкастые стали бы ждать, пока я надену ботинки? — стало приятным преимуществом. Передвижения сделались тише, и я молила всех известных богов, чтобы ни у одной и машин не сработала сигнализация.

— Выходи, тебе бежать некуда! — выкрикнул мужчина.

К сожалению, мне не удалось запомнить сколько их было. Впопыхах я заметила только двух, но полной уверенности не было. Идиоты были столь шумными, что я отчетливо слышала их шаги. А может, это не глупость, лишь полная уверенность в своих силах.

Здание мелко задрожало, словно от землетрясения. Первородные бились серьезно. Неужели гниду с лицом бога так сложно было урезонить? Или же у него были сообщники?

— Ну дела, — голос раздался слишком близко.

— Хозяин сказал, что разберется, не дергайся. Лучше девку ищи. У меня с ней счеты.

Какие, мать его, еще счеты? Поблизости не было ничего, что могло бы хоть немного мне помочь выбраться из ситуации. Пистолет остался там же, откуда меня забрали несколько часов назад. Полезного мусора на парковке тоже не водилось, о чем я впервые сетовала, костеря европейцев за чистоту. Происходи дело в Сан-Франциско, Филадельфии или Лос-Анджелесе, то что-нибудь более-менее подходящее для обороны точно бы нашлось.

Понимая, что сейчас меня найдут, ведь тяжелые шаги были совсем близко, я попыталась перебраться подальше, но как только повернулась в другую сторону от шагов, то уткнулась прямо в пояс второго вампира. Как оказалось он тоже умел быть бесшумным и все было лишь глупым представлением. Наверное, низший любил драму или любую другую театральную хрень.

Голову поднять и посмотреть на лицо оппонента я не успела, удар прилетел сбоку, и моя голова дернулась в сторону, влетев в холодный металлический бок машины. На миг перед глазами заплясали искры. Тяжелый ботинок прилетел мне в грудь, я упала на влажный асфальт и, наконец, разглядела нападавшего. Узкое лицо мужчины не выражало ничего кроме злости, на щеке красовался темный след…от пилки. Значит, регенерация у них крайне слабая.

— Надо же, ты все еще жива, сучка, — скрипуче хохотнул единственный, кто сумел дать деру из моей квартиры.

— Иди к черту, — я попыталась ударить его по голени, но вампир со смехом увернулся и пнул меня в ответ, уже по бедру. — Будет больно.

Потом случилось то, чего никто и никак не ожидал. Я бы сказала, что с меня достаточно потрясений за одну ночь, однако, когда голова моего знакомого низшего вдруг слетела с плеч под истошный крик его дружка, мое злорадство было за гранью добра и зла. Нападавший лишился головы настолько быстро, что еще несколько секунд стоял на ногах и продолжал жестикулировать. Кошмарное зрелище.

— Я так не думаю, — уставший, немного подрагивающий и хриплый голос заставил мой рот невольно растянуться в широкой улыбке.

— Йоан! — от радости не хватило воздуха на крик, поэтому я смогла издать только сдавленный шепот.

Не стану объяснять, что испытала в тот момент, потому что горе и опустошение не успели как следует поселиться во мне, как все надежды подтвердились и Стрэнд доказал, что тот еще живучий гад. Мне хотелось растрепать его прическу, попрыгать на месте, вскидывая кулак вверх в победном жесте, может быть, даже расцеловать его, но я сдержалась. Обстановка была, мягко говоря, неподходящая. И его вид вовсе не внушал трепет перед могущественной силой.

Первородный выглядел хреново: слишком бледный со впавшими щеками, синими тенями под глазами, истонченной кожей и потрескавшимися губами. Он едва стоял на ногах — это легко читалось по тому, как он покачивался и менял опорную ногу. Правой рукой он придерживал то месиво, во что превратилась его грудь.

— Машина, — он шумно втянул носом воздух и едва разомкнул губы.

Я проследила за его взглядом и выругалась. Прятки можно было быстро завершить, заметь я припаркованную в соседнем ряду всего в двух авто от меня, машину, которую снял на время начальник. Я кивнула и поднялась настолько быстро, насколько позволяло стремительно устающее тело. Кровь переставала действовать.

Всего доля секунды. Мне показалось, что я просто моргнула дольше обычного, непроглядный мрак заволок все вокруг, а в следующий миг приятель обезглавленного исчез. На месте, где он стоял была лишь небольшое алое пятно. Оно расползалось от усиливающегося дождя.

Когда я предложила повести арендованную машину Йоан лишь рыкнул на меня и уселся за руль, спорить на такое я не стала, лишь сильнее вжалась в кресло, когда он слишком сильно сдал назад и врезался в другую тачку.

— Ты уверен, что все в норме? — все же решилась спросить я, когда нас едва не занесло на, казалось бы, безобидном повороте на выезде из города.

Он давил газ слишком сильно и практически не сбавлял ход.

— Заткнись, — прошипел Стрэнд сквозь стиснутые зубы.

Мы ехали непойми куда. Когда плотность движения снизилась до нашей машины, вампир прибавил скорость, давя буквально в отсечку. С учетом узкой дороги поездка производила впечатление больше смертельного аттракциона, нежели поездки за город. Неужели за нами гнались?

Я рассматривала свои руки, только сейчас заметив, что руны добрались до кистей, на обоих безымянных пальцах они доходили до средней фаланги. Похоже, что скоро эта хрень меня пожрет. Что будет, если не останется ни одного кусочка кожи свободного от кровавых символов? Что случится со мной тогда? Может быть, я умру или сойду с ума. Возможно, самым худшим из последствий станет невозможность показываться на людях с такой странной расцветкой. На самом деле, я была бы рада такому исходу, всяко лучше, чем забыться и пребывать в агонии больного сознания или вовсе умереть.

— Что произошло? — у меня было так много вопросов, что сложно было выбрать хоть один более приоритетный.

Йоан сжимал руль и сосредоточенно вглядывался в дорогу. Он ответил не сразу, будто не расслышал слова.

— Мы в дерьме, — выдохнул вампир.

Речь давалась ему тяжело. Слишком удлинившиеся клыки мешали дикции.

— Элрой был не один, так ведь?

— Угу. Еще шестеро.

— За нами погоня?

— Не знаю, — признался он. — У нас было три-четыре минуты, пока эти ублюдки крошили друг друга.

Ублюдки. Он говорил так, будто ему не было дела до других, оставшихся рядом с клинком, способным одним касанием убить кого угодно.

— Куда мы едем?

— Мэйер, можешь помолчать? — прорычал начальник. — Я сейчас пытаюсь сохранить сознание.

— Разговор может в этом помочь, Йоан…

— Ты не поняла. Я не отключусь. Я стану другим. И лучше тебе этого никогда не видеть.

Взгляд, посланный мне, был полон гнева, боли и нечеловеческого голода. На самом деле, сейчас он выглядел полубезумно. Наверное, ему требовалось питание. Йоан потерял много крови и его повреждения не выглядели так, словно он может излечиться от них.

В голове родилась достаточно глупая идея, чтобы понять — мой допинг закончился. Руки безжизненно лежали на коленях, голова начинала кружиться, виски ломило. Ужаснейшее похмелье нависло надо мной, как дамоклов меч.

— Возьми мою кровь, иначе, зачем взял с собой?

— Не за этим, — коротко выдохнул босс и облизнулся.

То, что я сделала потом было ничем иным, как сумасшествием. Я сошла с ума от пережитого, не иначе. Ведь в любое другое время такая дичь не пришла бы мне в голову. Я придвинулась ближе к Йоану и оттянула ворот черной кофты.

Вампир затормозил так резко, что машину закрутило на дороге, лишь чудом мы не вылетели на обочину. Стрэнд метнулся ко мне, забывая обо всем, разрывая сильными руками ворот. Ткань затрещала, и я вскрикнула, когда он уткнулся носом в место, где соединялось плечо и шея. Йоан тяжело дышал, обжигая кожу горячим воздухом. Согласна, опрометчивое решение.

Стрэнд до хрипа в легких вдыхал мой запах, но не торопился впиваться. Я была готова к боли, зажмурившись, вжимаясь в пассажирское кресло.

— Никогда…– от его губ, коснувшихся шеи, у меня пошли мурашки по телу. — Никогда. Так. Не. Делай. Дура.

— Я хотела помочь…

— Ты умрешь. Сейчас ты умрешь. Одного смертного мне мало, — Стрэнд отстранился. Можно было заметить, как к нему с трудом возвращается самообладание. Его лицо было прямо напротив моего, я смотрела в его сверкающие ледяными искрами глаза. — Я хочу тебя. Ты мать твою не представляешь как, но тогда я заберу все, до последней капли. Так что, Соня, закрой свой гребаный сладкий рот и постарайся стать как можно незаметнее. Ответы получишь позже.

Первородный выпрямился, сев обратно, и снова рванул с места авто. Я же, все еще завороженно следя за ним, последовала совету, не желая больше вызывать такой бурной реакции. Незаметность? Да легко. Вопросы и правда могли подождать.

Глава 15

Я стояла, подставляя лицо горячим струям воды. Несмотря на выкрученную до отказа температуру, мне никак не удавалось согреться. Озноб пробрал до самых костей, въелся в плоть и мысли. Усталость не смывалась вместе с водой и даже гель для душа с ароматом кокоса, казалось, отдавался тленом в носу. Будущее от чего-то виделось мрачным, беспокойным и неумолимо смертельным.

— Все когда-нибудь умрут, — тихо проговорила в никуда, опуская голову и наблюдая, как розоватую воду поглощал слив.

Будто бы чужая кровь впиталась в кожу и больше мне никогда не быть чистой.

Это была чужая ванная. Голубой мелкий кафель, старая чугунная ванна, чуть ржавая лейка для душа и дешевая шторка с синими цветочками. Это был чужой дом. Владельцев ни я, ни Йоан не знали. Пожилая пара и их сорокалетний безработный сын, который, судя по внешнему виду, крайне редко выбирался из дома и вел затворнический образ жизни.

Так просто захватить чужое пространство, чужие умы и жизни, когда ты вампир. Стрэнд остановился у маленького старого каменного коттеджа, ориентируясь на понятные только ему паттерны местности. Здесь было много земли, внушительных размеров сарай и с десяток овец в хлеву. Они испуганно заблеяли, когда наша машина приблизилась и вампир размытой тенью проник в дом. Я же отогнала авто за сарай, чтобы с дороги его не было видно и осторожно вошла в дом через приоткрытую дверь.

К тому моменту, когда я оказалась внутри, Йоан успел промыть мозги жильцам, заставив их приготовить нам спальню и еду для меня. Пожилая пышная леди с отсутствующим взглядом протянула чистую одежду, полотенца и показала, где у них ванная комната. Стрэнд коротко велел мне идти приводить себя в порядок, а сам направился по своим делам. Наверное, восполнять потерю крови.

Не знаю, что чувствовать по этому поводу. Хорошо ли это, плохо ли, когда практически на глазах, с твоего немого дозволения кто-то питается такими же людьми, как ты? Я постаралась не думать об этом. Апатия нахлынула, словно защищая здравый рассудок. Я не чувствовала. Просто стояла под горячим душем и пыталась собрать множество разрозненных крупинок информации в единое существо понимания. Но мозг отказывался работать, после яркой вспышки от принятия крови первородного. Это был самый настоящий отходняк, как после употребления веществ.

Я задумчиво провела большим пальцем по талии. Оттереть плотно начертанные руны уже не входило в мои планы, попытки были тщетны и бессмысленны. Отдаленно подумалось, что так хотя бы не сильно видно синяки, от которых буквально ныло все тело. Близость с Йоаном, нападение в съемной квартире, совет, низшие вампиры на парковке. Без разницы. Главное — я осталась жива. А синяки, гематомы, ссадины и другие повреждения рано или поздно пройдут.

Мою меланхолию прервал какой-то металлический щелчок. Я замерла, пытаясь понять, что происходит, а потом заметила высокий силуэт прямо за шторкой. Интересно, Хичкок придумал свою знаменитую сцену из «Психо» после того, как к нему в ванную тоже кто-то вот так ворвался? В отличие от Мэрион я точно знала, кто стоит по ту сторону. И у него не было ножа…кое-что похуже.

Стрэнд медленно отодвинул штору и на краткий миг показалось, что это последний момент в моей жизни. Это был не тот ворчливый начальник, к которому можно было со скрипом, но привыкнуть. В его взгляде не читалось ничего, кроме пустого голода. Ни единого намека на личность и сознание. В уголках его губ и на подбородке была кровь.

Кажется, его ранение было куда серьезнее, чтобы трое смертных могли хоть как-то помочь ему восстановиться. И теперь за неимением другой живой кормушки на несколько сотен метров вокруг, голод переключил его на меня.

— Они живы? — зачем-то спросила я, крепко сжимая кулаки.

Он не ответил, просто продолжал стоять, безразлично осматривая тело, так как это делают погрязшие в рутине работы патологоанатомы, прогоняя в голове нужный алгоритм. Это просто тело, его нужно вскрыть. Вот и все.

— Йоан, смертные…они живы? — более твердо повторила я свой вопрос.

Стрэнд посмотрел мне в глаза и пожал плечами. Нет, ясного сознания в этом существе напротив не было ни грамма. Вдруг оказалось, что страха не было. Лишь полное принятие неизбежного. Черт знает, почему именно сейчас я не была готова драться, сражаться за жизнь, хотя бы попытаться выжить. Возможно, что виной всему стали потрясения, выбившие из меня всякие эмоции. Захотелось, чтобы все кончилось. И пусть так.

Кошмарные мысли, неправда ли?

Жаль, что в последние мгновения жизни я буду испытывать раздирающую вены боль, а не наслаждение, какое предшествует гибели простого смертного от рук вампира. Но, кто сказал, что смерть вообще безболезненный процесс?

— Рубашку хоть что ли сними, — вздохнула я, удивленно отмечая, как ровно и спокойно бьется сердце.

Нет, у меня точно помутился рассудок. В прошлый раз перед тем, как Стрэнд кинулся на меня, переполненный яростью к тому, что творилось за его спиной, я была в ужасе, кричала и молила о пощаде. А сейчас…ничего.

Вампир растерянно моргнул, опустил взгляд на свою окровавленную грудь и разорванную белую рубашку. Казалось, он только сейчас вспомнил, что вообще-то ранен. Провел пальцами по кровавому пятну и хмыкнул. Йоана сейчас только что позабавило то месиво, во что лысый татуированный первородный превратил его тело?

Неожиданно, он потянулся к оставшимся пуговицам, аккуратно расстегнул их и скинул на пол рубашку, подобно грязной тряпке. За рубашкой последовали туфли, носки и брюки с трусами. Он просто свалил одежду кучей прямо у своих ног и без какого-либо стыда — откуда у вампира вообще может быть стыд? — предстал передо мной во всей своей голой красе.

Я прижалась спиной к холодному кафелю, когда он полез в ванну. Места с его появлением оказалось крайне мало, но Йоана это ни капли не смутило. Он высился надо мной как гора. Несмотря на горячие струи воды, аромат геля для душа и сладковато горький, душный запах крови и смерти, я все еще чувствовала тот океанский шторм, сопровождавший его постоянно. То, что не смыть и не перекрыть ничем. Лучший естественный парфюм, какой мне доводилось ощущать.

В узком пространстве он плотно притиснулся ко мне всем телом, уперев по обе стороны руки. Его кожа была необыкновенно прохладной и твердой. Горячие струи воды били Стрэнду в плечо, и я невольно скосила глаза на серьезное ранение. Успевшая образоваться запекшаяся корка размокла и хлопьями стекала вместе с водой вниз по бледному торсу, теряясь где-то между нами. Месиво оказалось не таким уж и страшным, каким-то чудом — не иначе с помощью хозяев этого дома — дыра и обрывки плоти теперь срослись и напоминали какой-то крупный старый шрам, нежели свежую рану. Удивительная способность к регенерации.

Йоан по-прежнему не говорил ни слова, просто смотрел на меня льдистыми глазами, а я пыталась разглядеть в них проблески сознания. Ведь если он до сих пор не впился в меня, значит, есть хотя бы небольшая вероятность того, что голодный зверь терял хватку и мог уступить место Стрэнду? Мне захотелось убрать застывшую багровыми сосульками челку с его глаз, чтобы лучше видеть их, но разум подсказывал — любое движение могло лишь ускорить смерть. Потому я просто стояла ожидая, пока судьба распорядится на мой счет.

Йоан глубоко втянул носом воздух и чуть ближе склонился к моему лицу. Прохладные пальцы коснулись правой скулы, прошлись вниз по щеке и подбородку. Он будто изучал меня, вглядываясь и исследуя мое лицо. Когда большой палец коснулся нижней, чуть припухшей после нападения губы я, сама того не понимая, обхватила его ртом, чем спровоцировала рычание. Стрэнд мягко, но требовательно схватил меня за подбородок и отодвинул мое лицо в сторону, давая себе лучший доступ к незащищенной шее.

Клыки оцарапали кожу, а после раскаленными прутьями вонзились, разрывая плоть. Я вскрикнула, помимо воли впиваясь ногтями в бока вампира. Нестерпимая боль, от которой кружилась голова и пропадал здравый рассудок. Огонь в моих венах выжигал каждую живую клетку моего организма. Захватывал тело и разрушал существование. В легких перехватило дыхание, и я глупо захрипела, что-то проговаривая одними губами. Из моих глаз текли слезы, в ушах шумело от участившегося сердцебиения, а тело постепенно теряло только-только обретенную силу.

Ноги подкосились и Йоан подхватил меня за бедра, вжимая в ледяную мокрую стену, причмокивая и постанывая от удовольствия. Перед глазами заплясали белые пятна, и я умоляла всехизвестных богов, чтобы мне даровали скорое забвение. Но долгожданный обморок не приходил, заставляя все отчетливо чувствовать и поскуливать в муках.

Окружающая реальность будто начала просеиваться сквозь мелкие песчинки угля и гравия. Вот оно, скоро придет долгожданная темнота. Но в этих песчинках не было той легкости и спокойствия, какое ожидаешь перед смертью. Каждая крупица была наполнена страданием, на этот раз не моим. И я поняла, что вновь проваливаюсь в его воспоминания.

Мы слабы и голодны. Не пошевелить ни мускулом, ни даже глазами. Наше тело застыло, плотно укутанное бетоном. Они научились делать такой состав, который застывал в считанные часы и у нас есть только сантиметр свободного пространства — мы старались шевелиться, пока нас, обессиленных, истощенных заливали цементом и мелким щебнем. Даже этот сантиметр спустя много недель кажется подарком судьбы, свободой и для связанного тела. Тьма молчит. Соратники, сотканные из чистой энергии — наши демоны не приходят к слабым. У нас отобрали все. Власть, силу и клан. Здесь в темноте, в нашей голодной тюрьме мы снова и снова видим, как погибают все те, кто оступился. Те кто просто попал под раздачу не будучи сильным. Те, кого мы любили и вели к процветанию.

Мы подвели их. Они подвели нас. Предательство кислотой разъедает нашу суть и мысли. Все светлые моменты, вся любовь портятся от осознания, что самый родной и близкий воткнул тысячу ножей прямо в спину. Уж лучше тело превратится в решето, чем каждое мгновение видеть агонию и смерть. Столько веков на ветер. Может, не стоило давать нашему заточению срок? Возможно, мы сможем все же умереть? Как сильно мы сойдем с ума за эти двадцать пять лет голода и одиночества?

Длинные шелковистые волосы блестят золотом в лучах солнца — последнее, что мы помним о ней. «Не надо!» — звучат в ушах последние слова. Ведь можно было поступить иначе. Столько жизней потрачено и ради чего? Мнимой справедливости? Справедливости ли?

Ненависть — то, чем мы станем. Она поведет нас через все эти годы, не даст упасть в безумие, не даст забыть.

Возвращение было подобно глотку свежего воздуха. Скованность пропала, плотный бетонный гроб перестал давить на каждый сантиметр тела. По щекам текли слезы вовсе не боли, а горя. Бездонного и всеобъемлющего.

Вода шумела, брызги, встречаясь с кожей вампира, разлетались жгучими каплями. Мгновения. Всего несколько миллисекунд я блуждала в его памяти. За это время Стрэнд успел отстраниться. Светло-голубые глаза напротив пристально изучали мою скромную персону. Головокружение немного сбивало с мыслей, но это было не важно.

Ладони сами собой обхватили его лицо.

— Гребаный мрак, — тихо прошептала я, не отводя взгляда.

Там, за завесой голода и пеленой мрачных воспоминаний промелькнуло что-то знакомое. Йоан был тут. Неожиданно уязвимый и удивленный. Увидев болезненную крупицу его долгой жизни, я не собиралась его жалеть. Стрэнд в этом не нуждался.

Я потянулась к нему и поцеловала, ощущая на губах кисловато-медный вкус собственной крови. Йоан не раздумывая ответил, горячо сминая меня в объятиях.

— Сначала смоем эту дрянь, окей? — пробормотала я в секунду между поцелуями и ощутила губами его туманную улыбку.

* * *

Не хочу анализировать тему моральных устоев или нормальности человеческой психики, но, как бы подумала я прежняя, еще не хватившая жизни и общения с представителями иной стороны жизни (точнее бессмертия) — у меня однозначно поехала крыша.

Зачем позволять кому-то, кто на протяжении многих месяцев истязал мой разум, нервы и душу, трогать меня, целовать, ласкать? К чему испытывать теплоту к тому, для кого я лишь средство в получении желаемого?

Тем не менее я во все глаза смотрела на склонившегося сверху Йоана, крепко державшего мое лицо в ладонях. Вода с его волос мелкими каплями падала на мое лицо, заставляя щуриться временами. Уж мы постарались отмыться от всей той грязи, какую притащили на себе из древних подвалов Эдинбурга. Совместный душ оказался самым интимным моментом в наших с ним странных отношениях. Как иначе, когда начальник предстал передо мной раненый, уязвленный, открытый? Полакомившись, Стрэнд быстро пришел в себя — наверное, все же, благоговейной жидкости хватило на практически полное восстановление. И, когда это случилось, Йоан обнаружил себя в крайне унизительном состоянии.

Не думаю, что он был готов показать эту свою сторону когда-либо. Полностью лишенный своей брони отчужденности, высокомерия и раздражительности. То есть без налета на самоконтроль. Наверное, контроль, было одним из главных движущих и важных элементов вампирской жизни. Не важно, будь то контроль над смертными или самим собой.

Черт его знает, но я еще не скоро забуду смягчившиеся черты лица и растерянный взгляд.

Какой уж там «Стрэнд», когда последняя эмоциональная стена между нами пала?

Знать бы, что кроется за этими светящимися в ночи глазами. Темень в подготовленной для нас комнате была непроглядной. Простыни пахли легкой затхлостью, будто успели прилично полежать в шкафу, прежде чем старушка вытащила их по приказу первородного. Мы оказались в спальне так стремительно, что до меня не сразу дошло — в мгновение ока Йоан донес меня до кровати по узкому коридору в неглиже.

Кажется, он нарычал на пришедшего в себя сына старой четы. Приказал тому скрыться в комнате и спать до следующей ночи.

Слабое, вьющееся на подкорке, облегчение о судьбе смертных, скинуло с души приличный камень.

Босс обходительно включил прикроватный светильник с дурацким пожелтевшим абажуром в ромашку, потому что я отказалась оставаться с ним наедине в темноте. Не из-за стыда или страха — нет. Жгучее желание видеть его, понимать — ну, хотя бы стараться понять — выражение лица и просто наблюдать за порочными вещами, какими мы однозначно собрались заняться.

Он накрыл мои губы тягучим и долгим поцелуем, поглаживая руками талию, сминая бедра. Под его прикосновениями кожа стала невероятно чувствительной. Шероховатые пальцы распаляли, стирали тревоги, разглаживали сомнения. Казалось, Йоан был везде и сразу, не упуская ни сантиметра доступного тела, а я сгорала от непривычной для него ласки. Прошлая близость была яростной, испепеляющей, какой-то полубольной, но сейчас, признаться, я с трудом узнавала его за мягкими и вместе с тем требовательными движениями. Они сводили с ума, будто я заглядывала в комнату синей бороды через замочную скважину. Моя грудь вздымалась, задевая сосками его кожу, и я бы вырвала глотку любому, кто сейчас осмелился бы потревожить нас.

Уверена, Йоан в тот момент был единодушен со мной в этом вопросе.

— Ты несколько раз чуть не погибла, — вампир прижал губы к моему правому уху, сразу после того, как помог мне смыть шампунь с головы. — Я возьму тебя.

— С охотой не буду сопротивляться, — весело фыркнула я, внутренне содрогаясь от такого простого и порочного утверждения.

И он бы взял, прямо там в душе, но мне вскрылась крайне щекотливая особенность мужчин-вампиров. Если они испытывали сильный голод или восстанавливались от серьезных повреждений — на хорошую, уверенную эрекцию рассчитывать не стоило. Кровообращение, мать его. Об этом без всякого смущения, словно зачитывал учебник по биологии, поведал мне сам Йоан.

Как оказалось Стрэнд восстанавливался крайне быстро и свидетельство его сытости/относительного здоровья сейчас упиралось в мое обнаженное бедро.

Губы его стали горячими, мертвенная практически синяя белизна кожи приобрела тот привычный молочный оттенок, с которым он щеголял добрую часть времени, пока не попадал под прямые солнечные лучи.

Я выгнула шею, навстречу его губам, давая лучший доступ. Он запечатлел на каждом следе посягательства на мою кровь поцелуй, будто мог забрать непритязательные отметины, которые будут еще долго служить напоминанием о всем, что приключилось за последние дни.

Йоан спустился ниже, исследуя поцелуями мое тело, без какого-либо намека на клыки. Почувствовав его жаркое дыхание внизу живота и сильные руки, поглаживающие внутреннюю сторону бедра, я закусила губу, изнывая от желания поскорее ощутить влажный и горячий язык между ног.

Касание губ нежной кожи бедра, уверенные руки сильнее раздвинувшие ноги и горящий страстью взгляд, посланный снизу, заставили смотреть. Разорвать зрительную связь, казалось, физически невозможно. Стрэнд накрыл ртом промежность, языком раздвигая складки и уверенно находя набухший от желания клитор. Он пробовал, посасывал, надавливал сильным языком на чувствительную точку, посылая дрожь удовольствия во все тело. Глаза сами собой закатились, закрылись в сильных ощущениях, зрительный контакт разорвался и мне не оставалось ничего кроме, как запустить пальцы в его влажные волосы, пытаясь удержаться в этом наслаждении.

Слова исчезли, воздуха стало крайне мало, несмотря на то что я до боли вдыхала его, едва ли не разрывая легкие. Щеки пылали, пока я бесстыдно стонала под ласками, запрокидывая голову и подаваясь Йоану навстречу.

— Черт, — давление, трение, легкое скольжение внутрь и все по новой, заставили сначала сжаться, больно кусая губы, а после в высвобождении содрогнуться всем телом. Мощно, обильно. — Гребаное вс…

Влажные от моего возбуждения губы быстро накрыли рот, забирая слова, которые без всякого размышления вырвались наружу. Я не успела даже вздохнуть, но в тот момент это казалось чем-то ненужным и глупым. Зачем дышать, когда можно упиваться друг другом, без устали смакуя растянувшийся момент.

Ощутив у входа головку, я подалась вперед, всеми фибрами стремясь соединиться с этим Йоаном — чутким и требовательным, до одурения нежным. Растворится ли все это с восходом солнца, как сахарная вата в воде или же останется еще на столько, сколько мне отведено в этом мире? Хотелось бы верить в лучшее. Ведь можно? Хотя бы сейчас?

Стрэнд разорвал поцелуй, отстранился, обхватив ладонями мое лицо и ловя взгляд. Льдистые глаза мерцали тысячами мелких песчинок, они хаотично вспыхивали и вместе рождали то самое сияние, к которому я привыкла за неполный год. Никогда так внимательно не вглядывалась в них. Впрочем, подумать раньше о том, чтобы мы вот так открыто могли бы смотреть друг на друга, изучать каждый сантиметр кожи, подмечать мелкие морщинки и бледные, почти незаметные веснушки, было чем-то сродни падению метеорита — крайне редкой и почти несбыточной штукой. Несколько некрупных точек, всего на полтона темнее кожи в уголках глаз стали для меня неожиданным и крайне милым открытием в облике Йоана. Мне захотелось поцеловать их.

Он резко вошел в меня, не отрывая взгляда. Держал лицо в руках, наблюдал за эмоциями и, казалось, упивался этим. Йоан продолжал смотреть, методично двигая бедрами, словно заставляя толкаться ему навстречу, задавать свой ритм. Пытка, одним словом. Если бы все пытки сводились к этому, то тюрьмы переполнились бы правонарушителями. Я поддалась и вскоре не смогла бы выговорить уже ни слова, ведь вся превратилась в одно сплошное нервное окончание. Я стонала, кусала губы, пока он крепко держал меня за бедра, вбиваясь все быстрее, сильнее и неистовей. Так, словно завтра уже никогда не наступит.

Я ощущала, как Стрэнд сдерживает себя, стараясь не навредить моей слабой человеческой плоти. Казалось, его это не особо беспокоило, он полностью сконцентрировался на мне, ловя каждый вздох, меняя темп под меня и, будто зная, что именно сейчас мне нужно. Руны змеились под кожей, наверное, пробудившиеся от обуявших эмоций и ощущений. Было мать его чертовски прекрасно, каждая клеточка утопала в наслаждении. Временами он губами хватал мои громкие, полные истомы крики, и я чувствовала его улыбку, от чего заводилась только сильнее, стремясь навстречу, насаживаясь сильнее.

Стоило Йоану просто перехватить мои ноги, сгибая в коленях и едва ли не сложив меня пополам, как я заметалась, не в силах выдержать столь сильных чувств. Скольжение, трение, ощущение наполненности были столь сокрушающими, что хотелось плакать. Еще сексуальней было слышать его сдавленные стоны. Зона, которую он бесконечно задевал глубоко внутри меня, электрическими разрядами отдавалась в груди. Мир разлетелся на тысячу осколков, ослепляя и даруя блаженство…еще не раз за ту ночь.

Гораздо позже мы лежали, сплетя ноги, болтали о какой-то незначительной чуши, которая потом стерлась из памяти. А я ловила себя на мысли, что мне приятно вот так просто нагишом валяться рядом с ним, не боясь его желания оставить меня, забыв о всяком смущении и неловкости. Будет так, как будет, а счастливые уютные мгновения никогда не сотрутся из моей памяти и их стоило ловить, пока все не скатилось в жуткую пучину мрака и смерти.

В мире вампиров у смертного не так уж много выбора, но мы вольны хотя бы радоваться мелочам и моментам вроде тех, где мы проводим сладкие мгновения с небезразличными нам сущностями.

— Сколько тебе лет? — я широко зевнула, вырисовывая пальцем на его груди никому не понятные символы.

— Достаточно, чтобы помнить падение нескольких империй, — Стрэнд крутил между пальцами мои волосы, все же не собираясь оставлять меня, как в прошлый раз.

— Мать твою, Йоан, ты не можешь хоть иногда отвечать просто: «мне больше трехсот» или «я встречался с Елизаветой Тюдор».

— Ну, — он хмыкнул, — мне больше трехсот.

Я застыла, ведь раньше даже не бралась гадать. Его возраст был для меня чем-то вроде числа бесконечность, которая вроде есть, но у тебя мозгов не хватает, чтобы до конца осознать ее.

— Вот черт, — я приподняла голову и всмотрелась в его лицо. — Тебе не надоело? В смысле, это же…много. Я бы не сказала, что общение с тобой похоже на общение с древним старикашкой.

Вампир тихо рассмеялся, потешаясь над моей наивностью.

— Когда ты перестаешь быть человеком: сознание меняется, восприятие мира тоже. Некоторые из нас порой ведут себя неразумней нынешних подростков. Потому что, как мне кажется, мы даже мысленно не стареем.

— То есть, не бывает, что какой-то особо древний вампир может устать от своего существования? — мысль была такой интересной, что захотелось обмусолить как можно подробнее.

Стрэнд задумался ненадолго, а я слушала как медленно бьется его сердце.

— Есть те, кто хотел бы покончить с бессмертием. Как у людей, я думаю. Когда под грузом воспоминаний, опыта, потерь и нестабильного психического состояния некоторые готовы лезть на стену, отрубать себе головы и лежать под солнцем часами.

— А ты? — осторожно спросила я.

— Что я? — нахмурился вампир.

— У тебя нет груза, который подтолкнул тебя к безрассудной кончине? — я вспомнила его ощущения там, в душе, когда снова неведомым образом пробралась в его голову.

Светлые волосы, сияющие на солнце, любовь и боль от предательства. Какая-то женщина умерла, и он оплакивал ее. Нет, я вовсе не ревновала его за любовь к кому-то, мне было грустно вместе с ним. Нас заливали бетоном и нам хотелось на краткий миг, остаться в нем навечно. Ужасающе разрушительные чувства. И все из-за любви.

— Я не самоубийца, если ты об этом, — так же осторожно ответил Йоан, тоже о чем-то размышляя.

— Знаю, — выдохнула я, видя, как за маленьким оконцем разгорается рассвет, не испорченный хмурым небом. — А зачем тебе клинок?

Я задавала, казалось, сотни раз этот вопрос. Однако, он никогда не удостаивал меня ответом. Вот и тогда, в затянувшемся молчании я плюнула, уже не ожидая никакого ответа. Но тут он втянул в себя воздух и спокойно проговорил:

— Убить женщину, которую люблю.

Глава 16

Высокая стройная женщина с волосами цвета выбеленной бумаги, сидела напротив и внимательно следила за мной, закинув ногу на ногу. Некую настороженность можно было заметить и во взглядах других вампиров, то и дело обращавших в нашу сторону разноцветные сверкающие радужки своих глаз. Я оказалась заперта в алюминиевом чреве частного самолета с несколькими первородными. Пятнадцать тысяч метров над землей давали мне большую мотивацию не сбежать от слишком древних и слишком странных существ, населявших наш человеческий мир. Однако, чувство, что пора бежать и прятаться никак не покидало. Наверное, это естественное желание при столкновении с малопонятным.

— Кто сделал это с тобой? — она многозначительно посмотрела на кисти моих рук, где до сих пор змеились живой пульсацией руны.

— Человек, — ответила я, не собираясь до конца посвящать ее в свою историю.

Нам удалось избежать неприятных последствий от обвинения в мою сторону. Все решили, что Элрой изначально все подстроил и я на самом деле не выгляжу той, кто способна справиться с ночным жителем. Одна лишь Кармилла проявляла скептицизм и считала, что подобная выдумка не могла основываться лишь на чистой фантазии слетевшего с катушек медноволосого. Благо, в моем наказании и смерти она видела не больше смысла, чем в крысиных бегах. В любом случае это было куда большей мелочью по сравнению с тем, что творилось сейчас в Калифорнии.

Настоящие уличные беспорядки, в которых пропадают и гибнут люди. Неведомо каким образом в соцсетях и на телевидении странные человеческие волнения связывали с недавним убийством молодого чернокожего паренька на улицах Сан-Франциско. Якобы полиция стреляла без предупреждения и патрульные даже не дали подростку сказать и слова в свою защиту. Конечно, все это было чистой воды враньем и каждый, кто соприкасался с подлунным, бессмертным миром, видели тщательно приложенную когтистую вампирскую лапу. Все, ради того, чтобы люди не начали задумываться над истинными причинами беспорядков.

Вампиры дали смертным волю выплеснуть злость на улицах, в паническом желании скрыть свое существование и то, что в Сакраменто творятся по-настоящему темные дела.

Я видела, как Стрэнда раздирает немая, тихая ярость. Его город, место, где он когда-то обосновался с кланом и когда-то принадлежал ему. Прямо под носом Элрой и еще шестеро вампиров устроили конвейер по производству низших. Как им это удалось? К сожалению, меня в таинства превращения людей в самых слабых и не факт, что бессмертных жителей ночи не посвятили.

— Думаю, клинок способен управлять сознанием, — задумчиво проговорила я, смутно припоминая странный блеск в глазах Элроя и торжество, которое присутствовало в той агонии, какая поглотила меня с убийством главного первородного.

Оглядев тех, кто летел с нами над Атлантикой, в голове невольно прорезался вопрос. Когда бессмертный видит, насколько быстро можно его лишить существования и сил, то испытывает ли он страх или трепет перед осознанием собственной уязвимости? Наверное, на их месте меня съедал бы ужас. Потерять все от одной жалкой царапины — нелепо и кошмарно.

— У меня были такие же мысли, — протянула Кармилла и, наконец, отвела от меня взгляд, уронив подбородок на собственную ладонь и прикрыв глаза. — Еще меня заинтересовало то, что ты, — вампирша вновь открыла глаза и хищно сверкнула взором на Йоана, сидевшего по правую руку от меня, — смог призвать тьму, несмотря на то что перед советом мы все выпили отравленную кровь. Признайся, ты обдурил Кенджи, не так ли?

Не знаю, та ли это Кармилла, о которой писал Ле Фаню, но она определенно внушала то неприятное, холодное и липкое волнение, какое посещает тебя при встрече с неизведанным и неопределимым. В ее синих глазах можно было прочитать бесконечную усталость, скуку и голод. А может быть, мне все это просто казалось. В любом случае рядом с ней мне было неуютно, как под микроскопом.

— Предпочитаю оставаться при своей силе среди врагов, — выражение лица Стрэнда невозможно было прочитать.

Маска безразличия и спокойствия, какое даже я видела лишь изредка. Он сказал это так буднично, как прописную истину.

— Давай без излишнего драматизма, Йоан…

— Значит, смерть целого клана теперь для тебя, — он задумался, словно пробуя слова на вкус, — излишний драматизм?

Уголок алых губ вампирши дернулся вверх лишь на долю секунды, но это не укрылось ни от меня, ни от Стрэнда. Надо отдать ему должное — босс никак не отреагировал на это. А я вспомнила, что говорил Элрой там, в подземелье. Конечно, мой разум был сильно затуманен близким присутствием клинка и его скрежетом о мою черепную коробку, но то, что когда-то по решению совета первородных был истреблен клан Йоана — я запомнила четко, как никогда.

На его месте я бы прописала ей в морду.

И, наверное, быстро умерла от своего глупого поступка.

— Твои дети были виновны. А ты был слеп к тому, до чего довели жалкие прихоти Летицию. И сейчас ты был слеп к тому, что творилось в городе. Я думаю, ты слаб и сломлен, а значит, не имеешь права на какой-либо голос. Не имеешь права на клан и должен был целовать руки Кенджи после того, как он решил все же вытащить тебя на свет из голодного замка и проявить благосклонность оставив за тобой сбережения и место в совете.

Повисло тяжелое молчание, которое я бы ни за что не решилась нарушить, понимая, что, скорее всего, моя голова в следующий миг полетит на пол.

— Ох, господи боже, Кармилла, — простонала незнакомая мне вампирша выглядывая из-за сидения позади оппонентки Стрэнда. На вид ей не дашь больше шестнадцати лет. Яркие зеленые глаза и вздернутый небольшой нос придавали ей еще больше юношеской дерзости. — Ты обычно просто холодная тварь, а сейчас ты еще и мерзкая. То, что вы переспали пару раз и теперь ты бесишься, плещешь ядом только потому, что от этих двоих разит сексом на весь салон, не дает тебе никакого нахрен права мешать нам восстанавливать силы после гребаной тяжелой ночки. Неужели тебя не мутит от проклятой крови?

Новости все интереснее. Интересно, как Стрэнд ушел целым после Кармиллы? Если кто-то скажет, что у нее между ног в комплекте с вагиной идут острые зубы — я поверю не задумываясь. Но, судя по тому, что член все еще был при моем начальнике — уж я-то еще как видела — Кармилла не особо стремилась сожрать его.

Странная мысль, пришедшая в голову, едва не заставила рассмеяться, но я умудрилась сдержаться и, как мне показалось, ничем не выдать себя.

— Захлопни варежку, Бейти, — Кармилла оскалилась. — Детей никто не спрашивал.

— Да иди ты, я постарше многих, и ты это знаешь. Не корчи суку и дай мне отдохнуть — заткни свою варежку.

— Ты в моем самолете, детка, — вскинула бровь вампирша с белыми, как снег в горах волосами.

— Да пофиг, — поморщилась Бейти. — На самом деле, — зеленые глаза уставились на Стрэнда, — я считаю, что мы тогда все решили правильно. Вы провинились и понесли наказание. Какой бы классной не была Летиция, все имеет свои границы…

— Еще хоть слово про границы, Летицию или никому не нужная «экспертная» оценка меня — и мы с Мэйер приземлимся в Америке вдвоем, не считая пилотов. Если есть что сказать по делу — пожалуйста, можем обсудить стратегию, если же хочется помолоть кости, как базарные дуры, буду вынужден…хм…лишить вас света. Навечно.

Если бы было возможно, то холод в словах Йоана мог бы заморозить озеро Мичиган.

Я на несколько минут прикрыла глаза, не желая никого видеть. Голова слегка кружилась и это настораживало. Мое тело почти полностью было покрыто рунами, даже на лице проявилось несколько. Все они оставались живыми, если так можно выразиться, каждая отзывалась зудом, будто кто-то щекотал кожу. Странно, ведь подобный эффект вызывало лишь близкое присутствие Танца Смерти. Но сейчас Элрой и клинок были где-то там за океаном. Так почему я до сих пор чувствовала его? Конечно, не так болезненно, но все же.

Что-то близится.

Мои мысли были далеко. В Сиэтле. Я переживала за Элис и хотела быть рядом с ней, объяснить, что происходит, почему она так хреново себя чувствует, откуда у нее на теле точно такие же кроваво-красные письмена. Но эта задача была невыполнимой. Какой-то частью сознания я понимала — нам нельзя встречаться сейчас. Нельзя находиться в одном месте. Потому что тогда случится нечто непоправимое. Сказать более точно не было никакой возможности.

Мы сойдем с ума? Или сотканные из тьмы демоны надут нас и уволокут в свой мир и время? Или клинок пожрет наши души?

К сожалению, оставалось лишь надеяться, что Люн Ину удастся ненавязчиво проследить за ней и, в случае реальной угрозы, суметь защитить мою маленькую ни в чем неповинную сестренку. В отличие от меня у нее были все шансы прожить долго и счастливо.

— Мне надо в уборную, — несмотря на то, что выражение лица сохраняло спокойствие и невозмутимость, внутри натягивались струны беспокойства и леденящего предчувствия.

Прохладная вода не принесла облегчения. Я вгляделась в свое отражение в зеркале над умывальником и не смогла узнать саму себя. Изможденное лицо, заметные темные круги под глазами, припухшие губы и бледная кожа. Что же, теперь видок был под стать вампирам. Не хватало клыков и голодного блеска в глазах.

Я вновь побрызгала прохладной водой на лицо, стараясь унять тревогу. Она мне сейчас не поможет. Как сказал Йоан сегодня утром — оставалось лишь ждать. Моей главной задачей во всем этом деле было банальное ожидание в особняке Стрэнда. Неизвестно, что означает мое состояние и не соизволит ли Элрой попытаться достать меня.

В дверь постучали и я невольно поморщилась. Неужели я не могу побыть в одиночестве хотя бы десять минут?

Это оказался Йоан, который сразу, как только дверь открылась, протиснулся внутрь. Первородный занимал собой большую часть пространства, возвышаясь надо мной. Я втянула носом его аромат — шторм в океане — мне он нравился еще с того момента, когда вампир впервые привел меня в свой офис. Перепуганную и дезориентированную событиями в темной подворотне.

— Мэйер, ты в порядке? Выглядишь…

— Как дерьмо, — закончила за него и слабо улыбнулась. — Да, знаю.

— Клинок?

— Однозначно, — вздохнула я, понимая — скрывать что-либо сейчас не было ни капли смысла. — Черт знает, что происходит, — его настороженный взгляд на мгновение скользнул к моему подбородку. — Только не говори, что появилась новая руна, — нахмурилась я.

Стрэнд не ответил, только коротко кивнул от чего-то поджав губы. Как только солнце уверенно встало над горизонтом, разгоняя утренний прохладный и густой туман, мне стали заметны странные взгляды, брошенные им будто исподтишка. Поведение Йоана неуловимо изменилось. С виду он оставался таким же вредным, частенько брюзжащим вампиром, но странное, непонятная мне тень отчаяния появлялась в его задумчивом состоянии, когда Стрэнд думал, что я его не вижу. Это вполне могла быть игра моего воображения или его обеспокоенность тем фактом, что клинок сейчас принадлежал Элрою.

Короче говоря, эти взгляды и легкие перемены заставляли меня нервничать.

Вот и сейчас, когда я отвернулась к зеркалу, задумчиво ковыряя ногтем новую закорючку, похожую на сдвоенную букву «S», то заметила, как он посмотрел на меня.

Так, смотрят на неизлечимо больного человека. Помню, как мама проводила часами рядом с кроватью бабушки. Рак буквально за полтора года выжег нашу веселую старушку, большую любительницу мартини и сладких пирогов. Мы не успели попрощаться с отцом, поэтому, когда через два года после его смерти, бабуле диагностировали рак шейки матки, то мама все свободное время старалась проводить с ней рядом. Особенно на терминальной стадии, когда каждый день отдавался в измученном теле болью, несмотря на тонны таблеток, всяких пластырей и дополнительных доз морфина. Мама смотрела так, будто хотела запомнить старушку. Чтобы потом, когда ее не станет стараться вспоминать лицо и слова, что она говорила.

Так почему же взгляд Стрэнда был сейчас так похож на тот же?

Потому, что я человек и в его понимании быстро состарюсь и умру? Или же я действительно была чем-то неизлечимо больна? Любой из вариантов говорил об одном — кажется, для него я не просто удобный инструмент по поиску артефактов.

«Да уж, Мэйер, воображение у тебя хорошее», — я усмехнулась.

Если бы я была ему больше, чем просто симпатична, то Стрэнд бы меня убил. Ведь женщина, которую он любит, по его мнению, заслуживала смерти.

Я не стала расспрашивать, кто она такая, почему он хочет ее убить, причем с таким маниакальным желанием, что готов был идти по головам. Это показалось мне пустым, тем, что Йоан расскажет сам, если захочет. Известно было только одно — эта женщина была вампиром, скорее всего тоже первородной, ведь любого другого он бы давно уже с легкостью перемолол в муку. И если подумать, то неизвестная Летиция, звучание имени которой заставило Стрэнда чуть дернуть верхней губой, вполне могла быть той самой.

— Стрэнд, — я смотрела на начальника сквозь зеркало, — можешь мне кое-что пообещать?

— Смотря что, Мэйер, — его лицо вновь стало непроницаемой маской.

Я хотела улыбнуться, потому что хорошо помнила на этом красивом лице ярость, усталость, веселье, страсть и неожиданную нежность. И мне бы не хотелось, чтобы Йоан смотрел на меня с обреченностью. Только поэтому я не смогла показать улыбку, моя просьба была слишком серьезной и важной.

— Пообещай, что не дашь мне умереть, — развернувшись посмотрела ему прямо в льдистые глаза.

— Я ведь уже говорил, что…

— Пообещай.

Он подарил мне долгий изучающий взгляд, выражение его лица стало еще более настороженным. Тогда, не говоря больше ни слова, он приблизился и потянулся к крану за моей спиной и включил воду. В этот момент наши тела ненадолго соприкоснулись и мне захотелось тут же стянуть с него брюки, чтобы повторить в этом тесном туалете то, что мы делали прошлой ночью. Возможно, это мимолетное желание посетило не только меня, ведь Йоан продолжал стоять так близко, что я слышала его дыхание и ощущала тепло тела.

— Ты сейчас просишь обратить тебя? — тихо проговорил он, склонившись к моему уху, как я поняла, чтобы пресечь любую возможность подслушать нас.

Меня словно молнией поразило, ледяная волна прошлась от макушки до кончиков пальцев на ногах. О таком вовсе не думалось, но озвученные им вслух слова вдруг заставили вообразить, что было бы, решись Стрэнд на подобный шаг. Сама мысль ужасала, ведь тогда можно будет забыть про солнце, вкусную еду и всех, кого я знала раньше, оставаясь бесконечно долго связанной с Йоаном.

— Нет, что ты, — испуганно зашептала я. — Мне по душе моя смертность.

— Признаюсь, мне тоже, — усмехнулся вампир и его дыхание защекотало мне шею. — Я еще не раскусил, как можно сломать твою защиту.

— Я боюсь, что у тебя получится, — мое дыхание сбилось и стало как-то жалко, что на нас все еще есть одежда. — Кажется, мне останется лишь надеяться на твое благоразумие.

— Твое сознание останется с тобой, если ты об этом.

— Ты не пообещал, — я с трудом увернулась от его поцелуя. — Пожалуйста, не дай мне умереть.

Он вздохнул.

— Обещаю, что не дам тебе умереть, — сказал он, глядя прямо в глаза и заключая мое лицо в свои ладони.

А после мы забыли, что находимся в нескольких метрах от других первородных вампиров.

* * *

— Какой бы век на дворе не стоял, а люди все не меняются, — с прозаичной мрачностью проговорила Бейти, затягиваясь сигаретой.

Я задержала дыхание, когда облачко дыма ударило в ноздри.

— Не кури эту дрянь, — сосредоточенно ответила ей Марджори Мэнсон, сворачивая на дорогу к району, в котором жил Стрэнд. — В бардачке есть кое-что получше.

Неожиданная компания подобралась сразу после прилета. Я с удивлением обнаружила Марджори на парковке у аэропорта. Она стояла рядом со стареньким синими пикапом и нетерпеливо притоптывала ногой. Мы не виделись после моего возвращения из Канады. После того как Стрэнд раскрыл существование нашего небольшого дела, я все же немного переживала за целостность вампирши-хиппи. Но, как оказалось, она была не только цела, но и полностью лишена своего обычного расслабленного состояния. Все в ней выдавало напряжение и крайнюю нервозность, особенно при приближении Стрэнда.

Мэнсон сосредоточенно смотрела себе под ноги, когда Йоан объяснял ей, что следует делать и почему важно выполнять все четко по его инструкции, будто пыталась запомнить каждое его слово. Не знаю, что за историю у этих двоих, но, судя по всему, они знали друг друга еще задолго до моего рождения. И Мардж безоговорочно принимала его превосходство.

Бейти не сильно обрадовалась тому, что ее оставляют за бортом основного действия, в котором будут принимать участие собравшиеся первородные. Признаться было их не так много, но даже я, простая смертная, ощущала искрящуюся и давящую энергетику от этих созданий. На ум приходило не самое приятное сравнение, но никак иначе не удавалось описать то, когда вся расслабленность, сопровождавшая их во время перелета, исчезла с первым шагом на твердой земле.

Вместе они напоминали тех, сотканных из темноты и жуткой потусторонней силы демонов из моих кошмаров.

Мэнсон и Бейти должны были отвезти меня в дом Стрэнда, а точнее высадить прямо у ворот и проследить, чтобы я без приключений вошла на территорию. Сами вампирши пойти вместе со мной не могли, как бы не хотели. Упрутся ли они в невидимый барьер или за проникновением последует какая-то страшная расплата — было доподлинно неизвестно. Однако начальник несколько раз повторил, чтобы я ни под каким предлогом не давала им разрешения входить во владения.

— Даже если это вопрос жизни и смерти — не давай никаких разрешений, — сказал он мне перед тем, как усадить в пикап.

Теперь я ехала в его особняк, сидя между подозрительно трезвой Марджори и раздраженной, но смиренной первородной с детским лицом.

Иногда сложно понять и принять, как знакомые тебе места могут измениться до неузнаваемости за крайне короткий срок. Наверное, для некоторых вампиров изменения мира людей казались такими же быстрыми, но черт подери, меня не было меньше пяти дней, однако малоэтажный Сакраменто предстал в атмосфере приближающейся катастрофы. Мы не ехали центром, держась в основном подальше, но даже здесь в неплохих и обычно безопасных районах, где люди никогда не думали про установку решеток на окна, царила если не разруха, то самый настоящий бардак.

Контейнеры с мусором перевернуты и их зловонное содержимое просто лежало на обочинах и дороге. Ветер подхватывал бумажки и раскрытые газеты, неся их дальше по улицам. Нам попалось несколько опрокинутых фонарных столбов, забитые фанерой окна на первых этажах зданий, закрытые магазинчики и кафе. В такое время они должны были еще работать и принимать посетителей, но даже вывески были отключены. Несколько патрульных машин пронеслось мимо нас в сторону даунтауна и Мардж рассказала, что там до сих пор бушуют протесты. Люди скандировали «долой полицейский произвол» и били все стеклянные поверхности, какие видели, жгли плакаты, флаги…в общем, делали все то, что хорошо умеют. Будто бы мы вернулись в те времена, когда бандитизм, крэк и другие наркотики пожирали Америку настолько, что в истории мы назвали это «эпидемией крэка».

— Думаю, все быстро бы улеглось, не будь у смертных интернета, — Бейти вновь затянулась сигаретой, дожигая ее до фильтра. С этой штукой в руках она походила на дерзкую школьницу, курящей прямо перед окнами кабинета директора. — Это их стадное чувство и желание поддерживать любую дичь, лишь бы быть в потоке вместе с остальными никогда не даст им стать кем-то большим.

Я странно посмотрела на нее, но не стала ни спорить, ни спрашивать, чем же продиктовано ее умозаключение.

— Это их мир, дорогая, — проговорила Мардж, въезжая в респектабельный район, где дома заметно стали богаче, а мусора заметно меньше. — Вы можете только подсказать им направление, вот и все.

— Бейти, что вы собираетесь делать? — я провернула голову в сторону первородной.

— Как что? — она лениво посмотрела на меня. — Поймаем Элроя, укокошим его приспешников, а потом придадим суду.

— То есть казните, — подытожила Мардж. — Вот и приехали.

Она повернула на тупиковую длинную улицу, где располагался особняк Стрэнда. Я вновь бросила взгляд на Бейти. Вопрос, повисший в голове не давал мне покоя с того самого момента, как я поняла, что буду находиться в машине одновременно с той, кто знает практически любую сплетню или новость — Марджори, и той, кто, кажется, тоже в курсе многого. Вопрос даже частично заглушал мигрень и тошноту. Мне не нравилось то любопытство, с каким я размышляла о личной жизни Йоана, но ничего не могла с этим поделать.

— Кто такая Летиция? — все же решилась спросить я, понимая, что скорее всего больше не увижусь с Бейти.

До дома Стрэнда оставалось всего ничего. Уже можно было увидеть каменный забор в конце улицы. На самом деле, перспектива вновь остаться одной в огромном особняке, где постоянно возникало ощущение, что кто-то прячется в тенях и наблюдает за тобой, немного пугала, как и возможность вновь встретится с Элроем или клинком.

— Спроси у Стрэнда сама, — вздохнула Бейти и ее лицо вдруг стало мрачным. — Со стороны Кармиллы было тупо упоминать ее имя. Она иногда бывает той еще стервой.

— Летиция — та женщина, которую он любит? — вопрос получился смазанным, потому что в этот момент у меня сильно закружилась голова и резь в глазах стала просто невыносимой.

— Определенно, — хмыкнула первородная, но потом вдруг осеклась. — Ты хотела сказать «любил»?

— Он четко говорил в настоящем времени, — еле процедила сквозь зубы, мое самообладание исчезло вместе с пронзившей головной болью.

Я буквально сложилась пополам, уронив голову на панель перед собой и слабо застонала. Создавалось ощущение, что зубы сейчас попросту раскрошатся от того, как сильно пришлось сжимать челюсти, чтобы хоть как-то вынести боль. Сознание раскалывалось от мучения.

— Солнышко, что с тобой? — забеспокоилась Мардж.

— Эй, ты уверена, что Стрэнд сказал в настоящем времени? — Бейти схватила меня за предплечье и тряхнула. — Говори!

— Не видишь ей плохо, — зарычала Марджори, давя на газ.

Их слова казались мне далекими и бессмысленными. Они говорили что-то еще, пока я пыталась оставаться в сознании, вдавливая собственный лоб как можно сильнее в теплую панель передо мной. Что-то явно творилось с клинком. Элрой убил кого-то еще? Интересно, если это будет Йоан, насколько разрушительной станет для меня его смерть?

Кажется, Бейти приказывала мне разрешить ей зайти внутрь дома, она даже пыталась использовать гипноз, но все было тщетно. Откуда-то вдруг в ней возникло маниакальное, почти безумное желание оказаться у Йоана в особняке. В тот момент всякие логические рассуждения отошли на второй план, хотя реакция вампирши должна была навести на определенные мысли. Все, что я могла — пытаться сохранять ровное дыхание. Глубокий вдох и выдох. Раз за разом.

Я не успела, да и не сумела бы убрать сильную хватку Бейти с руки, как поздний вечер разразил оглушительный выстрел. Лобовое стекло пошло трещинами, а кровь и мозги первородной, вперемежку с фрагментами черепа брызнули во все стороны. До меня не сразу дошло, что именно произошло — пришлось разлепить глаза и оглянуться на нее. Тело Бейти с кровавым ошметком вместо головы конвульсивно дернулось и безжизненно повалилось прямо на меня.

Собственный крик ужаса и паники заглушали ругань Марджори. Мэнсон попыталась резко вывернуть руль, но буквально с промежутком меньше секунды прогремел новый выстрел. Ее нижняя челюсть и большая часть лица превратилась в окровавленный кусок мяса. Оставшийся левый глаз Мардж налился кровью и закатился. Последнее, что она успела сделать уже просто по инерции — резко надавила на газ и крутанула руль вправо.

— Мардж! — взвизгнула я и мир пошел кувырком.

Пикап, не удержавшись на дороге, несколько раз перевернулся и чудом встал обратно на колеса, но это никоим образом не придавало облегчения. Повсюду были осколки стекла, пластика, кровь и ошметки. Мир все еще кружился перед глазами. Тошнота подошла к самому горлу и содержимое желудка грозило вот-вот вырваться прямо на джинсы. В ушах стоял звон и, не думаю, что в тот момент я вообще могла слышать что-либо, кроме этого.

Первое, что я четко осознала — мои руки в мелких порезах. Я смотрела на свои ладони, расписанные рунами, и заметила, как несколько стеклышек впились в них. Боли почему-то не было.

Дышать. Дышать. Дышать.

Мысль пульсировала в голове, вместе с ударами сердца, отдававшимися где-то в горле. Я тяжело, с хрипом втянула в себя воздух и громко застонала. Кажется, ремень безопасности в какой-то момент настолько сильно впился в мое тело, что создавалось впечатление, будто правая ключица сломана.

— Марджори, — еле выдохнула я имя своей подельницы и с трудом повернула голову.

Расплывающимся зрением я увидела, что она не шевелится, голова безвольно опрокинута на грудь. На самом деле сложно было судить являлся ли выстрел смертельным для нее. Она не была первородной, боялась солнечного света, однако оставалась для меня некой непоколебимой константой, которая всегда была, есть и будет.

Наверное, галлюцинации завладели моим сознанием, ведь в воздухе вокруг зависли мелкие капельки крови. Они медленно вращались, сливались в более крупные капли и медленно двигались в сторону тела Бейти.

Так вот что бывает, если первородному выстрелишь в голову.

Следующая связная мысль была о стрелке. Кто-то стрелял, находясь вне поля зрения прямо перед нами. Скорее всего выстрел произвели из винтовки, ведь иначе вампиры должны были заметить или почуять опасность. Он был где-то недалеко и лишь вопрос времени: как скоро доберутся до меня. Не надо быть крутым детективом, чтобы понять — я нужна ему живой. Только поэтому моя голова еще цела…относительно.

Ждать, когда первородная восстановится было бы не только глупо, но и опасно, учитывая, что ей могла понадобиться кровь, от чего человечность могла дать трещину. Встречаться с голодной кровопийцей вновь не входило в мои планы, как и попадаться в руки тем, кто затеял всю эту пальбу.

Кто мог знать, куда мы направимся и что это случится именно сегодня вечером?

Пальцы плохо слушались, но мне удалось отстегнуть ремень. Дом Йоана находился не дальше, чем в ста пятидесяти метрах от места, где остановилась машина. Успею ли? И как помогут его стены спасти от раздирающей боли?

В любом случае, оставаться на месте было опасно. Сквозь боль и звон в ушах, я расслышала свист шин по асфальту и рев мотора. Уверенность в том, что сейчас меня похитят в считанных метрах отспасительной крепости Стрэнда, придала мне сил двигаться. Дверь со стороны Бейти была сильно повреждена и казалось, не сможет открыться, поэтому пришлось буквально переползать через тело Марджори Мэнсон. Еще теплое, но совершенно бездвижное.

Как только дверь поддалась, я буквально вывалилась на дорогу, больно ударяясь коленями. Как бы не приходилось сдерживаться, но все же желудок избавился от скудного содержимого и меня болезненно вырвало на асфальт.

Дальше были лишь стоп-кадры.

Свет фар и появление черного фургона вначале улицы.

Я на ногах.

Улица расплывалась перед глазами, но я уверенно бежала в сторону особняка.

Высокая фигура в черном мелькнула на краю зрения.

Человек в черном на полном ходу врезался в меня и сбил с ног.

Дуло винтовки чуть ли не уткнулось в лицо, пока мужчина сидел сверху, придавливая своим весом.

Знакомые темные глаза и чувственные губы, которые еще пару недель назад целовали меня, заставили замереть. Затаить в ужасе тяжелое дыхание и раскрыть глаза. Самый уютный мужчина не Земле, тот, кто давал мне хоть и слабое, но ощущение нормальной, отдельной от вампиров жизни сейчас целился прямо мне в голову.

— Флин? — шевельнулись губы, но звука не последовало.

— Тебя сложно вытащить на свидание, знаешь ли.

Глава 17

Наверное, если более опытный и скрытный индивид, который множество лет живет среди людей и других гадов советует тебе несколько раз перепроверить того, с кем пытаешься построить хоть какое-то подобие отношений, то, наверное, стоит прислушаться к словам. Когда Йоан вспыхнув от гнева заявлял, что простая смертная не может до конца знать, с кем ложится в постель, мне стоило не усмехаться и сетовать на ограничение свободы, рассуждая, какой мой босс придурок и любитель взять справку перед тем, как переспать с кем-то. Следовало, черт возьми задуматься, использовать связи и выудить у торговцев информацией все, что они могли нарыть на Флина Доуэлла.

Если его на самом деле так звали.

Я бы не оказалась в этом моменте, лежащей на асфальте под дулом винтовки, из которой Флин только что застрелил двух вампиров. Либо он прекрасно знал, с кем я появлюсь, либо был долбанным психопатом, плевавшим на чужие жизни.

— Кто ты такой? — первый шок мгновенно прошел, и я постаралась вложить в свой голос как можно меньше эмоций и больше силы.

Темный фургон приближался.

— Прости, хотел все обставить по-хорошему, — на его лице не было ни намека на жалость.

— Кажется, тебя стоит лишить всех очков, — я пыталась отыскать способ вырваться, избежать всего, но ничего хорошего не приходило в голову. У меня не было ничего, что могло бы послужить хоть каким-то оружием.

— Печалиться я не стану.

— Кто твой хозяин?

Он усмехнулся, будто вопрос оказался слишком глупым и во мне оборвалась какая-то струна. Последняя, пусть и призрачная надежда, что Флинн окажется каким-нибудь охотником на вампиров раскрошилась горьким разочарованием и паникой. Знаю, я не должна была позволять наивной мысли позволять оставаться на краю сознания, но когда увидела лицо и поняла, кто передо мной — дурацкие надежды проскользнули, в мгновение ока нарисовав картину, пытаясь оправдать его: он был здесь лишь за тем, чтобы меня похитить, выведать все вампирские секреты, слабости. Чтобы вытянуть моего босса и попытаться с ним сразиться.

Горький смех вырвался из моих легких и охватил едва ли не истерикой. Я всего лишь хотела хотя бы частичку обычной человеческой жизни, а Флинн Доуэлл забрал у меня даже это.

— Ты же часть человечества, — я заерзала под ним. — Готов мириться с тем, что делает этот чокнутый?

Я понимала, что пытаться переубедить или воззвать к совести у кого-то вроде него невозможно, но просто молчать казалось преступным. Впрочем, он не ответил, наблюдая за тем, как со свистом фургон тормозит в нескольких десятках метрах от нас.

— Флинн! Элрой сошел с ума! Я не знаю как именно, но клинок его изменил!

Из фургона вышло несколько человек, точно в такой же одежде, как на Доуэлле. Он будто избегал смотреть на меня. На смуглом лице застыла мрачная решительность и полная уверенность в своей правоте. Неожиданно для него, я схватила винтовку двумя руками, наконец, привлекая внимание Флинна.

— Соня…

— Лучше убей, — закричала я, приставляя лоб к неожиданно ледяному дулу винтовки. — Флинн, лучше, мать твою, грохни меня! Это лучше, чем оказаться у твоего, гребанного хозяина.

— Ты нам нужна живой, — говорил он так, словно это прописная истина, вроде того, что ночью не видно солнца. — Ты все поймешь, когда увидишь Говарда. Ты и твоя сестра были созданы только для этого момента. Скоро ты с ней воссоединишься.

— Чт…? — мое сердце забилось чаще.

— В данный момент она должна быть на полпути к нам, — он холодно улыбнулся и поднялся, когда его товарищи оказались рядом.

Несколько рук потянули меня вверх, крепко держа за предплечья. Но я ничего не замечала вокруг, в ужасе уставившись на Флинна. Смысл сказанных им слов не сразу дошел до меня.

— Ты врешь.

— Грузите ее, — равнодушно бросил он, опуская оружие. — У нас мало времени.

Многие мужчины зачастую недооценивают женщин. Особенно тех, кто любят кого-то больше себя. Человек вообще способен многое, когда его припирают к стенке. Элис была моим криптонитом, моей маленькой целеустремленной сестренкой, она же была и эликсиром берсерка. Частые тренировки Йоана сделали свое дело. Я с такой силой, не замечая боль в выворачиваемых суставах дернулась вперед, что умудрилась выскользнуть из чужих рук. Кулак с размаху встретился с лицом Флинна Доуэлла. Его пошатнуло.

— Ублюдок! — меня уже схватили куда крепче прежнего. — Нет!

Что-то тяжелое ударило по голове и мир заполнила лишь темнота.

* * *

Сознание приходило ко мне урывками. Кажется, один из пленителей не поскупился на силу удара. Даже в том темном и глухом месте, где пребывал мой разум ощущался тягучий жар у основания черепа. В любом случае, это была не столько большая проблема, как вероятность того, что мою сестру точно так же варварски сдерут с места. Мог ли Люн Ин достаточно постоять за нее? После того, как на моих глазах так легко расправились с двумя вампирами уверенности во мне поубавилось.

Первый раз, после похищения я на краткий миг открыла глаза, когда кто-то закинул меня на плечо. В поле зрения попала широкая спина и зад. Потом снова была тьма и пульсирующая боль. Затем меня пробудил резкий аромат тухлого мяса, но веки были столь тяжелыми, что не удалось их разлепить. Картинки, запахи и звуки доносились словно через водную толщь. Я оставалась в своих темных водах, плыла никуда, мимо тысячи и одной мысли, мимо картинок прошлого. В момент, когда я почти забылась, ускользая в глубокий сон или видение, меня вытолкнуло наружу в этот яркий мир.

Помещение, где я очнулась оказалось без окон с высокими потолками. Длинный прямоугольный зал, чем-то напоминавший школьный, только с одним отличием: он был полностью каменным. Пол, стены, потолок все словно находилось внутри огромного монолита. Камень был хорошо отполирован. К своему ужасу я заметила, что на его поверхности везде, куда простирался взгляд выщерблены руны. Сотни и тысячи копий тех, что сейчас покрывали мое тело. Они не были кровавыми.

«Наверное, им еще предстоит наполнится кровью», — леденящее, кристальное осознание заставило на несколько секунд забыть, что я способна дышать.

Я лежала практически у самого входа — низкой стальной двери, больше напоминавшей корабельную, нежели обычную. Несмотря на отсутствие окон или видимой проводки, свет здесь лился от десятка напольных фонарей, которые скорее всего были заряжены ранее, потому как я не заметила в зале какого-либо намека на провода. Призрачный и холодный свет придавал выщербленным письменами еще большей зловещности.

Сколько же я была в отключке?

Вдруг откуда-то раздался едва слышный стон. Такой, что можно было бы принять его за собственное воображение. Тяжело сев, я огляделась получше. Противоположный конец зала утопал во мраке. Мне чудились неясное тени и чей-то тихий шепот или дыхание. Будто бы я здесь была не одна.

— Эй? — да, мне чертовски стало не по себе, как в особняке Стрэнда, где постоянно ощущалось чье-то незримое присутствие.

Ответом мне была все та же, шелестящая тишина. Возможно, это просто шумело у меня в голове, но все же я решилась посмотреть в лицо страху. Ведь, всегда лучше знать, что может тебя убить, чем сидеть с закрытыми глазами, не ведая об опасности.

Стиснув зубы и преодолевая ужасную слабость, я поднялась на ноги. Странно, но здесь письмена на моем теле успокоились, стали статичными, а зудящая боль от присутствия клинка исчезла. Ощущались только порезы от стекла на ладонях, ушибленная ключица, грудь, голова, да синяки по всему телу, но ни намека на выворачивающую суставы и расплавляющую мозг агонию.

Я схватила самый ближайший ко мне фонарь и, чуть пошатываясь, пошла рассмотреть, что таил в себе мрак в дальнем конце зала. По мере приближения стало понятно, что тени не были плодом воображения, это были живые люди. Они сидели на полу, прижимая колени к груди, так плотно друг к другу, что яблоку негде было упасть. Из лица ничего не выражали, а глаза были пустыми.

— Эй, вы меня слышите? — я подошла к самому крайнему, чуть полноватому мужчине средних лет и потрепала его за плечо.

Бессмысленно. Я поняла это сразу, как увидела безвольность на их лицах. Людей было много, около двадцати. Это их дыхание и тяжелые вздохи, прорывавшиеся сквозь пелену вампирских чар, создавали устрашающий звук потустороннего шепота.

Это что, чей-то стратегический запас или…я похолодела. Неужели это жертвы для…кого?

Я подняла фонарь выше, чтобы лучше оглядеть толпу и тут же прикрыла рот рукой, пребывая в шоке. Помимо взрослых и стариков, среди мирно ожидающих оказалось несколько детей возрастом не старше лет семи.

— Вот черт, — знакомая белокурая голова с ангельским лицом вдруг повернулась на свет фонаря и слегка прищурилась. — И ты здесь?

Правая щека блондинки была изуродована длинным и глубоким, воспалившимся порезом. Черные корки запекшейся крови неровно выступали из раны. Но, она как будто не замечала, что с порезом не все хорошо, а просто смотрела на меня. Без эмоций, без злобы, без мыслей. Почти мертвое лицо. Рядом с ней были все те, кто напал на меня в клубе. Угрызений совести по поводу того, что я ранила и, возможно изуродовала на всю оставшуюся жизнь, увы я не чувствовала.

К сожалению, помочь смертным я никак не могла. Как бы не старалась — чары всегда окажутся сильней. Не видя смысла и дальше стоять рядом с ничего не соображающими людьми — и все же я помнила то, как блондинка говорила о своей настоящей личности — я двинулась изучать помещение дальше.

На самом деле, все от пола до потолка было исписано рунами. Некоторые были уже мне знакомы, о них говорил Йоан, а еще те, значение которых он не знал, но абсолютно все повторялись на моей коже.

«Кажется, это место станет моей могилой», – отчаянно подумала я, разглядывая тонкие желобки между рунами в центре зала.

Оказывается, прямо по центру было похожее на огромную чашу углубление. У него не было бортиков, поэтому я чуть не грохнулась в него, но вовремя заметила, что с полом что-то не так.

Трудно было определить сколько времени прошло. Смешавшийся в страшный шепот дыхание множества смертных, полутьма, фонари, ни одного намека на окно, странные символы. Ощущение реальности начинало ускользать, словно песок сквозь пальцы. Я не могла не думать о Марджори. Выжила ли она. Судя по всему, что бы не сделали с Бейти она все равно через какое-то время восстановится. Капли крови летали по всему искореженному салону, возвращаясь к хозяйке. А вот Мардж. Я вздохнула. Она мне нравилась, и я никогда не желала ей смерти.

Я думала о Йоане, воображая, где он мог сейчас находится. Узнали ли о том, что мне не удалось попасть в его дом под надежную защиту рун и заклинаний? Взбесится ли он и будет ли переживать обо мне больше, чем о отличном детекторе артефактов? Кажется, наш секс ему тоже крайне нравился, но…

Я вновь вздохнула, на этот раз тяжелее. Черт подери, Йоан был мне не безразличен. Я думала о нем, хотела его и на самом деле переживала. Особенно теперь, когда знала, что есть орудие способное несерьезным повреждением иссушить древнего вампира до последней капли крови.

— Мать твою, — я запустила пальцы в волосы и обхватила свою голову.

Время тянулось. В зале становилось очень душно. Здесь не было вентиляции и такое количество человек быстро расходовали кислород. Наверное, поэтому использовались зарядные светильника вместо более доступных свечей. Люди нужны были Элрою живыми.

Дверь со скрежетом начала открываться, и я подскочила на месте, понимая, что на мгновение задремала. Поэтому нарушенная тишина заставила меня собрать все свои силы и занять боевую стойку. Прямо как учил Йоан.

Я хорошо вспотела, на лице выступила испарина и я чествовала, как к щекам от духоты прилила кровь.

Чуть пригибаясь, в помещение зашел сначала Флинн, а за ним и сам Элрой.

На до боли прекрасном лице играла зловещая ухмылка. Глаза буравили меня, оценивая с ног до головы. На нем была все та же белая рубашка с подвернутыми рукавами и расстёгнутыми до пупа пуговицами. Медные шелковистые волосы рассыпались по плечам, вот только на шее был темный след, словно от когтей. Странно, что на нем подобное повреждение не заживало. Пока он шел ко мне, я успела заметить, что его запястья тоже покрыты отметинами. Только они выглядели гораздо хуже. Алебастровая кожа будто воспалилась и припухла у самых краев.

Могли ли те демоны из тьмы оставить такое?

— Я рад, что ты заглянула к нам, — оскалился он, кладя пальцы мой подбородок и приближая лицо.

Когда он вплотную приблизился, то я, наконец, разглядела своим человеческим зрением то, как плохо выглядел Элрой. Слишком бледный, с синими кругами под глазами, можно было разглядеть даже морщины в уголках губ, а его клыки были серыми. Так же от него неприятно пахло чем-то затхлым, как долго пролежавшая в ящике тряпка.

— Ты был так настойчив, — сквозь зубы процедила я, ощущая одновременно и страх, и ярость.

Вампир криво ухмыльнулся и слишком молниеносно схватил меня за шею. В следующий миг тело пронзила уже знакомая, сжигающая все вены боль. Я вскрикнула и задергалась в его стальных и холодных объятьях. Мне показалось, что Флинн стыдливо отвел глаза в сторону, пока его хозяин с хрустом и рычанием вгрызался в мое горло.

Гребаное все! Меня пили в последнее время столько раз, что оставалось только удивляться, как во мне вообще оставалась кровь. Признаюсь, клыки Йоана ощущались совсем иначе. Не так обидно и больно, как оказалось. Элрой плевать хотел на меня, поэтому не проявлял ни капли аккуратности.

— Господин, помните, что каждая капля ее крови бесценна, — раздалось где-то за гранью моего расплывающегося от агонии зрения. — Не усердствуйте.

Говорил мужчина вовсе не раболепно или покорно, как свойственно всем марионеткам. Скорее это было хриплое неодобрительное ворчание.

Странно, но вампир тут же отпустил меня, не беспокоясь, что я начала падать на пол. Он не придержал меня, просто отступил на пару шагов и наблюдал, как его жертва ослабленно шлепается на пол, еле успев выставить перед собой руки, чтобы не разбить о каменный пол лицо. Мое дыхание стало тяжелым, духота вкупе с потерянной кровью и тем, что я пережила раньше вечером, отобрали слишком много сил.

— Ну, наконец-то, Говард, — голос первородного лился медом, словно кот, утащивший у хозяйки сливки или кусок отборного мяса. Я пыталась подавить слезы унижения, какое испытала, когда мной так пренебрежительно перекусили. — Я лишь немного пригубил, чтобы скучно не было.

Я подняла глаза и посмотрела на новое действующее лицо. Мужчина, чуть ниже Флинна ростом, стоял в дверях, держа в руке увесистый с виду металлический чемодан. Он хмуро смотрел на своего господина, отчего носогубные складки казались черными глубокими полосами, будто грим. Лицо будто обветрено, красноватые щеки и неряшливая небритость. Ему было около шестидесяти, лицо его хранило былую привлекательность, только теперь на ней был налет многих лет и скорее всего, тяжелой работы и бескрайней усталости.

И за всем этим я узнала его. Глубокая душевная рана вновь вскрылась и боль ударила вновь.

— Папа? — голос предательски дрогнул.

Глава 18

Когда отец погиб в автокатастрофе мне было всего шесть лет. Я мало что осознавала и долго верила, что папа скоро вернется и все это одна большая и ужасная ошибка. Потребовалось много времени, чтобы ребенком я поняла, что такое смерть. Это когда ты исчезаешь из мира и нет ничего больше. Ни желаний, ни увлечений, ни будущего. Он лишь жил в моей памяти, во снах, но когда я просыпалась, то реальность долго и упорно напоминала — отец не войдет в комнату, не расскажет историю перед сном, не свозит на озеро, не купит мороженого, после твоего неудачного падения, не заберет тебя и сестренку на выходные в поездку.

Я помнила его любящим и добрым отцом, но то, что видела сейчас перед собой никак не вязалось с его образом, приукрашенным бескорыстной детской любовью. Он хмурился и будто бы с разочарованием смотрел на меня.

— Жаль, что не удалось найти тебя раньше, — помотал он головой, ставя чемодан на пол. — Не было бы столько проблем.

— Ты ведь…какого хрена происходит?

Мне было трудно собрать воедино разум и чувства. Меня растерзали на тысячу кусочков. Сложно поверить. Настолько, что я почти признала, что брежу в предсмертных муках после укуса Элроя.

Как вообще все это могло быть правдой? На глаза невольно навернулись слезы печали и непонимания. Осознание ножом ударило в сердце.

— Мама до сих пор страдает, — сказала я, глядя прямо в серые глаза отца. — Мы столько всего пережили, ты не представляешь. Я буквально в одиночку воспитывала Элис первые годы, после похорон, а ты, оказывается, сбежал? Мама…она сломлена из-за тебя.

Мне хотелось громко рыдать, но я позволяла слезам только горячо течь по щекам, сдерживая все те эмоции, какие могли помешать мне ясно выразить мысль вслух. Элроя забавляла ситуация, он просто стоял, скрестив руки и наблюдая за сценой. В его золотистых глазах плескалось веселье.

— Жаль, удобная была женщина…

— Что⁈

Хотелось начать тираду насчет всего, что думаю об этом. Мне было плевать, что я сижу на полу и ощущаю вселенскую слабость. Я готова была встать и потрясти отца за грудки вот только заметила, полное безразличие на его лице. Ему было плевать на все, что я ему скажу.

Надо же столько лет прошло, мы так долго не виделись, всей семьей считали его мертвым, а теперь выходит, что все было зря. Ведь человек, который шесть лет изображал отца, оказался…кем?

— Все, хватит сантиментов, — хлопнул в ладоши Элрой. — У нас не так много времени. Надо подготовить ее к ритуалу. Говард, давай, за дело, а то у нас на хвосте несколько моих разгневанных собратьев.

— Эй! Какой еще ритуал? — вопрос был резонным.

— Тебе знать незачем, сучка…

— Нет уж, стой, — злобно зашипела я, сгорая от желания несколько раз хорошенько пнуть человека, по которому горевала много лет. — Наверное перед смертью мне полагается хоть немного правды, не думаешь?

Элрой фыркнул.

— Нет. Возможно, если бы ты вела себя послушно в Эдинбурге, я был бы более лоялен…

— Я знаю, зачем Стренду клинок, — выпалила я, надеясь на удачу.

И это сработало. Элрой прищурился, внимательно изучая меня, будто пытаясь найти намек на ложь.

— Плевать, клинок мой, — прозвучало довольно неуверенно для того, чтобы попытаться еще раз привлечь его внимание и выудить ответы.

— Да, твой. Но вот Стрэнд прошлой ночью рассказал мне кое-что важное об этом артефакте и Летиции.

Все, что я говорила на самом деле не являлось ложью. Это были лишь мои догадки, собранные из обрывков фраз, недомолвок и странного поведения Бейти, когда она решила, что я спутала времена. Но и говорить об истинных целях Йоана я не собиралась, даже если бы знала, поэтому просто пыталась собрать этакого монстра Франкенштейна, чтобы выбить ответы хотя бы на несколько своих вопросов. Ну, потянуть время тоже стоило.

«Говори», — чужое сознание с силой врезалось в мои мысли, но я устояла.

Стрэнд в своих попытках прорвать защиту был куда страшнее и опаснее.

Я лишь поморщилась.

— Слишком просто, Элрой, — улыбка вышла кривой и вымученной. — Давай: история на историю.

Верхняя губа вампира, на которой еще остались следы моей крови, приподнялась, обнажая посеревшие клыки. Первородному явно не понравилось, что кто-то мог диктовать условия. Особенно смертная. И я очень надеялась, что ему нужная эта информация больше, чем злость за унижение.

— Хорошо, — он вдруг переменился в настроении, Элрой озарился довольной улыбкой. — Ты сама этого захотела, так что, надеюсь, разочарование в собственной ничтожной жизни не отпустит тебя до самого конца.

Эта высказанная надежда могла бы быть воспринята, как желание вампира побольнее задеть меня или показать свою важность, в общем все, чтобы я продолжала ощущать себя такой же никчемной, простой смертной. Но было в этой надежде, в его словах что-то, что заставило содрогнуться. Будто услышу сейчас то, что не хотела бы слышать вовсе.

Но мне нужна была правда. Любая, даже самая гадкая. Наверное, весь путь стоил этого.

— Так уж вышло, что ты, глупая смертная девка, принадлежишь мне, — легкое, почти юношеское озорство на долю секунды мелькнуло в его глазах, да погасло, укрываемое скучной неприязнью. — Говард с рождения служит мне, как и его родители, как родители его родителей.

Я вспомнила Бэна, последнего смертного из рода тех, кто служил Йоану или, как оказалось, его клану. Это была давняя традиция — давать защиту, деньги и многие другие блага смертным, в обмен на беспрекословное служение в лучах солнца и в ночи. Всем полезно и выгодно. Но, насколько я помнила, свежую кровь не брали и если и остались смертные, которые без всяких чар служат вампирам, то это были давние, можно даже сказать, столетние договоры. А это значит…

Я взглянула на Говарда — называть его отцом, даже про себя казалось неправильным — спокойно смотрящего на меня. Ни капли радости от встречи, нет опасений за мою жизнь, нет разочарования. Ничего. Лишь сухой взгляд ожидавшего своего часа верного пса.

— Вижу, знаешь о традиции прислужного рода, — осклабился довольный эффектом Элрой. Клыки сверкнули в полумраке. Безвольные куклы, околдованные чарами, продолжали тяжело дышать. Шорох и белый шум разносились по залу. — Теперь понимаешь, что даже одного этого достаточно, чтобы я заявил на тебя свои права. Твои предки связали этим договором всех, кто был до тебя и будет потом. Стрэнд не имеет никакого права на тебя.

— При первой нашей встрече, ты что-то не спешил сказать ему это прямо глаза. — Прошипела я, садясь ровнее, но все еще испытывая слабость и тошноту.

С самого моего знакомства с Йоаном многое из их мира казалось мне бредом, чем-то диким и нереальным. Поверить в такое, оказалось достаточно сложно. Как же так может быть? Мама точно не знала ничего о темной, ночной стороне жизни. О чарах, вампирах и артефактах. И если так…если мама не знала и не принадлежала этому миру, то я была лишь частью его.

Если она не знала. И если Говард вообще был моим отцом.

— Пока твоя кровь не попала мне на язык, я и не ведал, что глупая подстилка, которой Стрэнд дает крайне много свободы и есть дочурка Говарда, — Элрой скрестил руки на груди сделав шаг в мою сторону, щурясь словно хищник. — А после на совете, я лишь подтвердил догадки, увидев, как ты реагируешь на клинок. Давай, папаша, — он повернул голову к человеку с чемоданом, — расскажи ей все.

Мужчина шмыгнул носом и потер заросший подбородок.

— Принеси стул, — сурово посмотрел Говард на Флинна.

Доуэлл кивнул и поспешил выйти из душного помещения. Сложно было разобрать, съедают ли его какие-либо эмоции или же мужчине, который еще недавно казался мне лучиком тепла в холодном вампирском мире, было ровно так же плевать на мою судьбу.

— Ты очень сильно реагируешь на артефакты, не так ли? Слышишь отголоски прошлого, можешь видеть отдельные сцены из жизни артефакта? — спросил Говард, когда меня силой усадили на железный стул. Мужчина присел рядом и начал внимательно ощупывать мое лицо. Он был собран и методичен, как профессионал своего дела. Я лишь коротко кивнула. — Мы называем это явление вестигий. Я такой же, только не способен видеть прошлое, лишь ощущения, звуки и определенные знания. Способность ищейки передается из поколения в поколение, но у двух ищеек, увы, не может родиться ребенок, который тоже способен улавливать эманации — вестигии от артефактов бессмертных.

Отец говорил монотонно, скучно, будто зачитывает по бумажке никому не нужную речь. Словно бы перед смертью я не нуждалась в ответах, и он это делал лишь из-за приказа своего хозяина. Прохладными шершавыми пальцами, он ощупывал руны на моей коже и, кажется, читал их. Проверял, все ли на месте.

— Филипп вышел неудачным, он не способен почувствовать ничего, даже если сунуть Танец Смерти ему прямо под нос.

Стоящий чуть поодаль Флинн, потупился, будто услышанное было для него чем-то неприятным, болезненным. Элрой же напротив продолжал хищно сверлить взглядом.

— Филипп? — нахмурилась я, откидывая от себя руку Говарда, решившего заглянуть под мою кофту.

Отец смерил меня недовольным взглядом, как неразумное дитя, совершающее большую глупость. Мужчина передо мной был лишь бледной тенью того, кто воспитывал меня. А может, это попросту мое воображение? Я была слишком мала, когда мы похоронили его. Детская память редко знает злость или несправедливость. Вдруг, все, что помнится мне светлого — редкие моменты, когда человек, называвшийся отцом был в хорошем расположении духа?

— Мой старший сын и твой брат, Соня, — прозвучало столь обыденно, что я не сразу сообразила, что Говард говорит о Флинне.

— Чего? — я в ужасе уставилась на человека, с которым едва не переспала.

— Он мой настоящий сын, преданный роду, а ты…ты просто удачный эксперимент, как и вторая девочка.

Эта фраза ударила куда сильнее, нежели несчастные попытки медноволосого гипнотизировать меня. «Настоящий сын» и «вторая девочка» отлично иллюстрировали наплевательское и бездушное отношение к нам с Элис. Ненависть вскипела внутри, как масло во фритюре. Но ответы еще не были получены. По крайней мере не до конца.

— Тогда, зачем нужны мы?

Говард на мгновение замялся, обернулся к хозяину и, дождавшись, пока тот с улыбкой кивнет, начал долгую тираду:

— Существует древнее знание. Столь древнее, что самые старшие первородные с трудом его помнят. Оно гласит, что Всеотцу нужны два сосуда, близких друг другу по крови, способных читать вещи, которых коснулась кровь его детей. И должны они быть отмечены сами кровью его детей. И отмечены они должны быть рукой смертной, знающей и ведающей каждый символ его языка. Господин Этьен и Элрой крепко верят, как и все мы, в то, что Всеотец принесет мир и истинный порядок вещей в земной мир. Всеотцу необходимо помочь в его пребывании здесь, ибо он не может долго обитать под небом, покуда не найдет подходящий сосуд для своей огромной и могущественной сущности. Как только стало понятно, что Филлип бесполезен и следующий ребенок тоже должен родиться без способностей, мы стали искать женщину, не принадлежавшую роду, ту, которая не знает о существовании более высшей формы жизни.

— Тут стоит сказать, что клинок, который мы считали утерянным в веках, удачно всплыл у одного коллекционера, — перебил рассказ Говарда Элрой. — Тогда-то мы с братом и культом Всеотца начали подготовку. Тогда стали обучать древним знаниям мальчишку-ищейку, чтобы в будущем, тот смог свершить то, что необходимо для призыва нашего папочки. Сорок лет назад мы распространили слух о волшебном клинке. Кто-то лишь смеялся, а кто-то повелся. Продолжай, смертный.

Говард прочистил горло и странным, компульсивным движением выровнял ящик рядом с моими ногами, так, чтобы он был параллельно стулу.

— Твою мать я встретил в баре, а время спустя родились вы с сестрой. Я так обрадовался, когда понял, что вы подходите, для воплощения Всеотца, что тут же упросил господина дать мне позволение начать подготовку.

— Гребаный фанатик, — невольно и зло вырвалось у меня.

Но свинцово-серые глаза Говарда смотрели сквозь меня. Его не задели слова. Не думаю, что он их даже услышал.

— И так удачно, что Летиция, искала способ возвысить себя над братом, — клокочущий, больше похожий на кашель смех Элроя многократно отразился от стен зала. — И я не преминул возможностью раздобыть кровь для вас с сестрой. Подставить ее перед советом оказалось так просто, что, когда они свершили свой суд, я едва не потерял уникальную возможность наполнить пиалы ее бессмертной кровью. Говард быстро разрисовал дочурок и оставалось только ждать.

Я слушала и не могла заставить себя поверить во все то, что говорили эти двое.

Как выяснилось, что Элис и я оказались слишком чувствительны не только к артефактам, но и к происхождению отца. После всего того, что он сделал с нами в детстве в Эдинбурге, покрывая наши тела рунами, начертанными кровью погибшей Летиции, мы стали видеть странные, пугающие сны, когда отец оставался с нами. Элис заливалась слезами и просила его уйти каждый раз, как Говард пытался остаться с ней наедине, чтобы проверить, насколько кровавые руны впитались в ее тело. Сестренка словно чувствовала знания Говарда и понимала, что они слишком темные, ужасающие. Элис опасалась его на подсознательном уровне. Поэтому было решено подстроить смерть, чтобы у подрастающих дочерей не возникало никаких вопросов.

— Забавно, что мы оставили свой проект без присмотра буквально на несколько дней, как вы бесследно исчезли, — первородный уже находился рядом со мной. Присев на корточки он рассказывал обо всем, что касается нашей семьи. Буквально только что он отказывался это делать, но стоило потянуть за ниточку, как он начал распускать целый ковер. — Ваша мать украла у меня крайне ценные души и решила, что вправе распоряжаться вами. А тем временем вы обе мои. Мои! Поняла ты⁈ — Элрой приблизил свое лицо. Зловонное дыхание, полное болезни и разложения ударило в лицо. — Эта дура сменила фамилию и увезла вас в другой штат. Я искал свое дико дорогое вложение почти двадцать лет. И знаешь что? Какого же было мое удивление, когда я понял, что девка Стрэнда и есть мой пропавший сосуд. Вот же ирония. Я отобрал у него сестру, а он завладел моим детищем, сам того не понимая. Может, учуял родную кровь? Плевать. Больше не будет Стрэнда, не будет тебя и Всеотец заплатит мне всем миром за преданность.

— Ты…ты чокнулся окончательно, Элрой. Нет никакого Всеотца! — Вторила я его яростному тону. — Только твари, пожирающие все на своем пути. Меня, тебя и все живое, до чего могут дотянуться. Они старше всего. Старше любой цивилизации…

Хлесткая, обжигающая пощечина обожгла левую сторону лица. Голова дернулась, как безвольная, мир поплыл перед глазами. Вампир ударил еще раз, сдержано, чтобы не убить, однако обидно и больно.

— Ты ничего не знаешь. Ты просто глупая овца, созданная по моей прихоти для заклания, — Первородный выпрямился. — Приступай. Надо подготовить ее к приезду второй.

В этот момент Говард, наконец, раскрыл свой металлический чемодан и мое тело пронзили тысячи раскаленных игл. Вестигии — как назвал это отец — накрыли с головой. Во рту мгновенно стало горько и солоно, медный, кровавый муар заполнил всю мою сущность. Тысячи лет сложились в одно предложение и одновременно растянулись в миллиарды картин. На какое время я ослепла, запрокинув голову. Чей-то крик резал уши и терзал душу.

Мой крик.

Это я поняла не сразу. Только тогда, когда чья-то сильная рука накрыла рот и начала трясти голову. Как ни странно, это немного отрезвило, и я смогла вдохнуть немного спертого затхлого воздуха.

Сухая ладонь исчезла, и я смогла опустить голову, чтобы взглянуть на то, что лежало в ящике.

Танец Смерти. Настолько близко к этому артефакту я еще не была.

Смешно. Я так стремилась услышать ответы, но больше запуталась. Иногда правда это всего лишь призрак контроля, безудержного человеческого желания прикоснуться к истине. Ведь на самом деле смертные настолько ничтожны в своих познаниях, что ищут ту самую правду даже там, где не стоило. И та правда, которой наделил меня Элрой и Говард была ничем иным, как ненужным элементом уравнения.

— Что со мной будет? — пересохшими, искусанными в кровь губами проговорила я.

— Твое тело и тело твоей сестры станет единым, когда мы призовем Всеотца в наш мир.

Я — человек и люблю свои сестру. Мы были и есть друг у друга. А все остальное пускай катится к черту.

А самое главное меня настигло осознание, что терять больше нечего. Здесь нет тех, кто готов был позаботиться обо мне или хотя бы на каплю своей черной души переживал за мое будущее.

Решение пришло быстро и почему-то появилось знание, что пути назад не будет. Я умру здесь, сольюсь с тенью и будет кровавая жатва. Но зато Элис останется жить свою прекрасную, полную человеческую жизнь.

— Соня, стой! — крикнул Флинн или как его там, но было уже поздно.

Клинок был так близко, что даже Элрой не успел помешать мне. Обжигающе холодный металл лег в ладонь, словно родной. Кости вспыхнули мукой, по телу побежала дрожь и руны плотным узором завились по коже. А после меня поглотила кровожадная тьма и я стала чем-то другим.

Глава 19

Сотканные из тьмы демоны, которых я так боялась, завладели мной. Они терзали друг друга за право хоть ненадолго взять под контроль слабое человеческое тело. Моя голова разрывалась от их беззвучной перепалки, а тело выгнулось в неестественной позе. Дикий, животный страх в глазах родного отца, того, кто так запросто оставил нас и даже не жалел о содеянном, был бальзамом на мою израненную душу. Человек, оказавшийся старшим братом ринулся к выходу из зала, но смотреть дальше мне не дали. Демоны, наконец, разобрались, что такими спорами они не продвинутся ни на метр. А ведь они жаждали крови. Причем крови бессмертной. Той, что стала отравленной, ослабла в тени безумия и слишком жирной, сытной жизни.

В следующий миг я превратилась в стремительный черный смерч. Тело вдруг стало сильным, быстрым, смертельным. Таким, каким должны были быть вампиры изначально, теперь же забывшие свою суть и виновные во всех своих бедах. Вырождающиеся создания. Даже люди и те стали куда просветленней и умнее. Теперь смертные правят миром. Они научились выживать практически во всех средах, увеличили продолжительность существования и продолжают развиваться так, как и не снилось когда-то вампирам.

И кто тут высшая ступень эволюции?

Длинные, узкие коридоры, трубы, провода, слабый свет от электрических ламп и сырость, пропитавшая бетон. Эти слова не знакомы им, они берут их из моей памяти, моего знания.

«Питать клинок», — говорили они мне, делясь своими знаниями в благодарность.

Питать, пока их сила не сожрет мои внутренности без остатка.

Первым пал старик со свинцовыми глазами просто потому, что он не нравился лично мне. Клинок вошел в его тело с чавканьем, горячая человеческая кровь хлынула на пол, и наши руки. Они знали, что он для меня что-то значит, и именно его безразличие питало решимость, впустившую их в этот мир позабавиться. Последний подарок для смертной, да и только.

Из зала исчез тот, с длинными волосами. Тот, которого они хотели с большим удовольствием насадить на саму смерть, выпить из него всю ценную жидкость, всю жизнь и отдать ее в дань древней силе, породившей и их — демонов — и вампиров.

Мои слова были правдой. Нет никакого Всеотца. А точнее, ему нет дела ни до какой земли, в его распоряжении сотни миров и тысячи созданных видов. Он не придет на зов одних из тысячи. Причем, не самых удачных его творений. С изъяном и глупыми чувствами.

Здесь есть только их старшие братья, голодные и обозленные.

Я не могла видеть всего, не могла заставить тело подчиняться моей воле. Всего лишь попутчик. Кожа стала антрацитовой, словно вымазанной в нефти, блестящей и поглощающей все, что попадется на пути. Рот не издавал ни звука. Я двигалась столь бесшумно, что многие вампиры, попавшиеся на пути, даже не успели понять, что их настигла смерть.

Кажется, это был огромный подземный комплекс, где обитала внушительная часть низших вампиров и всех тех, кто был причастен к их появлению. Низшие не знали, что в последующие дни после предполагаемого появления Всеотца их должны были отдать ему на растерзание. За этим Элрой и другие верующие первородные штамповали бракованных и слабых кровососов — для корма.

Они даже умирали, как обычные люди. Никакой ценности для клинка. Моя рука стала карающей дланью.

Что-то переменилось. Чем выше мы поднимались, тем беспокойнее становилось в бесконечных одинаковых коридорах и комнатах. Паника легла на плечи новорожденным вампирам, низшим и глупым высшим.

Другие первородные нашли это место и теперь вершили свой кровавый суд, оставляя только тех, кто когда-то был в их рядах. Мои демоны подсказали мне. Мы читали мысли тех, кто решился скрыться от правосудия в глубине коридоров. Вот только мы были куда более грозной и ужасающей силой, чем кучка младших собратьев.

Стрэнд, наверное, тоже был здесь. Эта мысль на мгновение согрела, а потом низвергла до состояния ужаса. Они справятся и с ним. Не будет больше Йоана, клинок пожрет и его.

Удар был сильным, настолько, что даже тени, древние демоны, окутавшие мое тело, запротестовали и потеряли оружие ярости. Нас лишили его. Как только некто мощным и прицельным ударом выбил кинжал из рук, я практически сразу вернула себе контроль над телом. Дыхание сбилось, я хватала воздух ртом, как выброшенная на берег рыба и с ужасом осознала, что методично вырезала несколько десятков вампиров. Мои руки были в крови, мое лицо было запачкано, зубы плотно сжаты, а ненависть нехотя улеглась, исчезала и испарялась.

— Ты все испортила, — на лице вампира, который выбил кинжал не было ни обиды, ни злости, лишь спокойствие.

— Не думаю, Элрой, — пришлось опереться о стену рукой, чтобы не упасть. Внутренности жгло огнем, мышцы ныли, а голова так сильно кружилась, что Элроя было сразу три. — Ты сам во всем виноват.

Демоны выпили меня почти до дна. Кажется, осталось мне совсем немного.

— Мир был бы лучше, если бы Всеотец забрал тебя и твою сестру. Две ничтожные смертные жизни, ради блага миллиарда.

Меня начало трясти от смеха. Полубезумного и злого. Он был так глуп и слеп в своей вере, потратил так много ресурсов и десятилетий буквально ни на что. И это знание заставляло меня содрогаться, хвататься за живот и истошно ржать.

— Все кончено, никто не придет в этот мир. Сдайся совету, — я утирала слезы безумного смеха. — Ничего нет. Всеотцу на всех вас насрать. Его нет, смирись, придурок.

Инстинкты самосохранения исчезли, потому что вымотана я была так, что любой отдых был бы сейчас для меня спасением. Даже смерть.

Вот же дура. В тот момент я ошибалась, как никогда. Смерть не станет излечением, не даст спокойствия. Смерть — ничто.

Лицо Элроя исказила горькая ухмылка. Казалось, он готов расплакаться кровавыми слезами, но вместо слов, вместо всяких угроз, он просто бросился вперед. Размытый силуэт и только. Затем последовал удар в живот. Сначала я подумала, что он врезал мне кулаком, но, когда медноволосый прекрасный вампир, с ликом разлагающегося после встречи с тьмой Стрэнда ангела вновь нанес удар, я ощутила жгучую боль, выворачивающую кишки. Это был клинок. Тот самый, каким вершили кровавую жатву демоны.

Раз. Два. Три. Четыре.

Не знаю сколько он бил. Я могла лишь смотреть в его налитые кровью глаза. Пустое лицо и такие живые глаза. Не к месту думалось, что они безумно притягательны и захоти он создать свой культ, то множество женщин и мужчин потянулись бы за ним. Скорее всего так и произошло здесь, в метрах под землей.

Живот, грудь, живот, бок.

Он втыкал клинок куда придется. Моя агония началась после четвертого удара. А дальше мгновения растянулись в вечность. В какой-то миг я оказалась на полу. Окружение покачнулось, увязло в желе этого бренного мира, даже звуки перестали существовать. Элрой, что-то говорил, но я могла лишь смотреть в его глаза. Гул в ушах нарастал. Кто-то бил в барабаны и мне хотелось просто опустить веки, чтобы отдохнуть. Пропала даже боль.

Неужели я дождалась? Последние недели я так мучилась и мечтала о ее прекращении, что сейчас неожиданно захотелось поблагодарить Элроя за избавление.

— Он не сможет тебя обратить, если у тебя не будет головы, — донеслось до меня, словно из другого измерения.

Что значили эти слова? Было как-то уже без разницы.

Сверкнул металл и со звуком рвущейся мокрой тряпки, Элрой начал резать. Легкие были пробиты, я и без его действий захлебывалась собственной липкой и соленой кровью. Она была везде: во рту, в носу, в ушах. Она окрасила меня в багровый с ног до головы. Все будто происходило не со мной. Кто-то другой лежал на полу, пока его голова дергалась от движений клинка по горлу. Скрежет древнего лезвия по костям пробивался даже сквозь набат в ушах.

Нет-нет-нет. Еще рано. Я не должна была вот так умереть.

Но ничем иным это не было. Несколько минут и меня не станет вовсе. И никто. Нкиому не под силу будет вернуть меня. Все закончено.

Почему я еще не отключилась? Почему не умирала, а бесполезно цеплялась даже в тот момент, когда было ясно — смерть неизбежна. Теперь уже и обращение невозможно. Мгновения растянулись в часы. Элрой, казалось, резал очень медленно, будто кто-то провел по экрану и снизил скорость практически до нуля. Может, я подсознательно ждала Йоана? Верила, что он найдет меня и что-то быстро придумает, даже если поделать было уже ничего нельзя.

В глазах заплясали солнечные зайчики, свежий ветер обдувал меня, а я вдыхала полной грудью свежий луговой аромат. Видение было таким настоящим, что вмиг захотелось уйти в него и пролежать так в спокойствии вечность.

Мозг умирал. Это были предвестники гибели. Почему-то я это тоже знала и больше не испытывала страха.

До меня слабодоносились какие-то звуки. Что-то вроде рычания, крика, переходящего в визг. Да, кажется, это я и слышала, но вот осознать уже не могла, что происходит и кому принадлежит голос. Бархатистый, раскатистый, глубокий. Можно, я заберу его с собой? И буду лежать на лугу, слушая его.

— Соня…

Он звал меня. Но не было в том голосе ни ласки, ни счастья, ни спокойствия — один лишь страх и отчаяние. Странно, я не помнила его таким. Никогда голос не звучал вот так, будто страшное неумолимое прощание.

Мне захотелось посмотреть на него. Увидеть в последний раз и быть счастливой, что меня не оставили здесь, под землей погибать глупой смертью. Хотя бы проводят в последний путь.

Йоан склонился надо мной. Его светлые волосы обрамляли бледное лицо, которое могло бы принадлежать какому-нибудь северному королю или викингу. Мне хотелось поднять руку, чтобы в последний раз провести по бледным скулам, задеть узкие губы, но вместо этого я лишь закашлялась кровью, давясь ей, без надежды на вдох. Рубиновые капли замарали его, но он не отпрянул, лишь безумно уставился на меня льдистыми глазами. Кажется, пытался запомнить.

«Останься еще на секунду, мне больше не надо. Я ухожу», — думала я, не понимая, как смогу передать ему хоть что-то.

Многое хотелось сказать, но в том состоянии это было невозможно.

— Ты не можешь смотреть на меня так, а потом сдохнуть, — прорычал он. — Не позволю.

«Даже ты ничего уже не сделаешь», — тело перестало для меня существовать.

Только его глаза полные безумной решимости.

Нет, ничего он не сможет.

Странные слова полились из его рта. Рокочущие, древние, красивые. Мозг уже не понимал был ли это какой-то древний язык или просто набор звуков, но эта речь настолько заворожила меня, что природное любопытство выиграло у смерти еще пару драгоценных секунд.

— … по собственной воле, — закончил он уже на английском. — Сейчас будет невыносимо больно.

Я бы рассмеялась, но уже уплывала далеко, меня несло на волнах бесконечной реки смерти. Все осталось позади. Удар в грудь я уже не почувствовала. Не ощутила, как умелые пальцы раздвигают ребра, как покрывает мои внутренности густая вампирская кровь, отданная первородным по собственной воле.

Время было упущено.

Эпилог

Смерть никогда не бывает красивой. И редко бывает легкой. К сожалению, в смерти мы одиноки. Сколько бы людей не обступало наше предсмертное ложе, уходим мы в одиночестве. Что смертные, что вампиры. Лишь бесконечные сущности вроде демонов тьмы были, есть и будут. Падут цивилизации, разрушатся миры, а они так и останутся в своем скучном обиталище под названием — ничто.

В этом ничто пребываю и я. Точнее меня там вроде, как и нет, знаю это точно, но в то же время, мои мысли ясны. Я могу чувствовать темные сущности, которым вдруг стало интересно, что делает здесь такая как я.

Если это смерть и все люди попадают сюда, то, признаюсь, место крайне скучное и разочаровывающее.

Память возвращала мне образ Йоана раз за разом. Неужели он на самом деле решился поделиться со мной своей кровью?

Странно, от этого слова у меня теплеет на языке и покалывает губы. И ощущение, что я неправильно думаю о ней. Это жизненная сила. Кровь — звучит слишком банально и не так всеобъемлюще. Четкое знание, что от количества жизненной силы зависит все в моей жизни, вдруг отрезвляет.

У меня есть язык и губы. Наверное, если прислушаться к себе. То можно обнаружить и тело. Странное, измененное не то, каким я его помню. И все же, оно есть. Плавает здесь со мной в этом беспристрастном ничто. Рядом копошатся демоны и мелкие тени. Они с интересом наблюдают за мной, но отчего-то боятся приблизиться, пощупать, понюхать или заговорить. Эти сущности могут говорить, могут вести беседы любой сложности, но держатся от таких как я обособленно. Ведь я могу приказывать им.

Знание просто есть во мне. Никто не учил меня этому, не рассказывал секреты темной ночью. Вместе с кровью знания передались мне, питались в органы, захватили разум и теперь лишь вечность рассудит, что из этого всего мне пригодится.

Я быстро вспоминаю, что тело мое изранено, а Йоан где-то рядом, бессмысленно пытается исполнить свое обещание — не дать умереть мне. Вот только нет ни боли, ни холода, ничего. Сердце пусть и бьется медленно, но уверенно, не пытаясь урвать хотя бы несколько секунд жизни. Нет. Все такое…стабильное.

Неужели у него получилось?

Я открываю глаза безо всяких усилий и смотрю в незнакомый потолок. Так просто, что не верится. Дыхание ровное, более глубокое. Я не могу надышаться. Казалось, что произошедшее в бесчисленных подземных коридорах случилось только что и глаза оставались закрытыми не дольше нескольких минут. Но сводчатый потолок из красно-коричневого кирпича намекает, что понадобилось куда больше времени, чем я думаю.

Что-то щекочет глаза и виски. Словно неведанные ранее насекомые пробегают по лицу. Я дотрагиваюсь до них и смотрю на собственные кисти рук. Подушечки пальцев окрасились в бордовый. Кровавые слезы. Так значит, я не сплю и не нахожусь в предсмертном бреду.

Резко сажусь, снова не ощутив ни грамма тяжести в теле, и ощупываю языком ровный ряд зубов. Удивления не случилось. Все же я ждала ощутить во рту два длинных и острых клыка. Жаль, что нельзя понять это собственные зубы меняются подобным образом или прежние клыки выпадают и на их месте появляются новые? В горле слегка першит, как при простуде, но я не обращаю на это внимания.

Там, где я нахожусь нет освещения. Только напольный светильник, рядом с викторианским ушастым креслом, и тот отключен. Кресло придвинуто к больничной, вполне удобной кровати, на которой я провела…сколько? Окон тоже нет. Я содрогнулась осознавая, что солнечный свет для меня теперь так же опасен, как падение в пробудившийся вулкан. Кажется, здесь должна царить полная темнота, но все детали предстают передо мной так же четко в своих графитовых и темно-зеленых обличиях, как если бы я смотрела через очки ночного видения.

Вот объемный длинный деревянный стол у противоположной стены, там же стеллаж с какими-то склянками и пластиковыми контейнерами. В дальнем углу раковина, а над ней совершенно обычное зеркало, которое пугает до чертиков. Мне так хочется посмотреть на себя новую и вместе с тем, я испытываю страх перед тем, что увижу. Забавно, будто это проведет окончательную черту под человеческой жизнью. И все прежнее умрет навсегда.

Нечто алое, теплое начинает пульсировать в голове. Тонкая нить уходит куда-то за пределы небольшой комнатки без окон и света. И я точно знаю, что он понял, почувствовал, как я пробудилась.

— Кровь от крови, — губы сами собой произносят то, что пониманием сидит в сознании. — Жизнь от жизни.

Теперь мы неразлучно связаны на свою маленькую вечность. И это осознание греет куда сильнее нежели солнце или вкусная еда. Все прежние страхи кажутся смешными и мелочными. Я спускаюсь с кровати, босыми ногами ступая по тонкому, жесткому ковру. Темно-серая футболка спадает почти до самых колен.

Близко.

Я подхожу к железной двери и встаю напротив, ожидая первородного, ставшего для меня чем-то гораздо большим, нежели вредным начальником, властным хозяином или ужасающим вампиром. Он ощущается даже сквозь толстые стены, сквозь металл и кирпич. Сильный, штормовой и все равно теплый.

Йоан останавливается за дверью. Скрип металла, одно движение руки и мы видимся, будто через столетия. Мы изменились друг для друга. В новом зрении, в новом обличие. Я вижу облегчение в его глазах, будто на протяжении долгого времени он не был уверен в том, что сделал. Выживу ли я или все же начну разлагаться, или стану бездушной бессмертной куклой без капли сознания. Все это так явно отражается в нем, что я просто улыбаюсь и подаюсь на встречу. Позволяя ощутить себе твердость и силу его тела. Он реален также, как реальна я сама.

Утыкаюсь носом в его грудь и глубоко вдыхаю такой знакомый аромат, который теперь стал еще яснее.

— Долго? — спрашиваю я, не зная, что же еще сказать.

— Чертовски, — выдыхает он в мою макушку и сильнее стискивает в своих объятьях.

* * *

Оказывается, меня на самом деле не было крайне долго и Йоан уже не предполагал, когда я смогу выйти из комы и выйду ли вообще. Даже в тяжелых случаях обращение не затягивается больше трех суток — не считая, естественно перевоплощения первородных. Со мной все оказалось иначе. На целых две с половиной недели я подвисла в пограничном состоянии. Были дни, когда от меня начинало пахнуть разложением, но он раз за разом поил меня собственной кровью и тлен отступал.

Стрэнд поведал это между поцелуями, пока я стягивала с него рубашку. Меня буквально разъедала навязчивая мысль, что я не прикасалась к нему целую вечность. От того позабылась скромность и все дурацкие сомнения.

Я провожу пальцами по тонкому белому шраму на шее, исследую каждый след от удара клинком на молочной коже. Больше никаких рун, только шрамы. Жемчужными, где-то уродливыми буграми покрывавшие тело. Я насчитываю двадцать и качаю головой. Элрой просто вымещал гнев, а мне теперь жить с этим. Но надо ли сетовать на отметины, когда ты можешь продолжать дышать?

Мы все еще находимся в кирпичном мешке комнаты, где я очнулась. Связь со временем потерялась, стоило нам оказаться рядом. Да и не важно сколько провели мы в ставшей уютной и родной темноте. Точнее теперь это и не темнота вовсе.

Сложно узнать женщину в зеркале. Черты лица стали чуть острее, как у хищника, кожа столь бледная, будто и не было никакого калифорнийского, южного загара. Серые, так похожие на отца глаза теперь взирают ярко-серебристыми ореолами. Сотни песчинок искрят в глубине радужки.

Стрэнд включает светильник, и я понимаю, что вампиры практически не различают желтый свет. Не думаю, что это какая-то форма дальтонизма, потому что все остальные предметы кажутся верными, просто желтый стал куда тусклее для моих глаз.

— Это нормально?

— Что? — спрашивает он, натягивая нижнее белье.

Мне хочется попросить его остаться без одежды пока мы рядом, но сдерживаю очередной порыв страсти, ведь нам о многом стоить поговорить.

— Ты тоже не видишь желтый цвет?

На краткий миг он застывает, в задумчивости. Его внимательный взгляд скользит по мне, по предметам в комнате, напольной лампе, а потом вновь возвращается ко мне.

— Не знаю, — наконец произносит он и уголки его губ чуть приподнимаются, словно это веселит его.

Йоан надевает брюки, и я готова застонать от разочарования. Но я держу в голове множество важных вопросов и намерена узнать обо всем в ближайшее время.

— Он мертв?

Знаю, что вопрос глупый, но мне так важно услышать ответ, что кулаки крепко сжимаются и я невольно оказываюсь рядом с ним, даже не заметив того, насколько быстро мне удалось преодолеть расстояние от зеркала до кровати.

— Нет, — говорит Йоан, но паника и непонимание на моем лице заставляют его быстро добавить: — Это ненадолго. Скоро состоится суд.

— Но…

— Не думаю, что он может что-то предпринять, лишившись рук и ног, — его ладони ложатся на мои обнаженные плечи и я замечаю, как Стрэнд задерживает взгляд на белой неровной полосе на шее, которая навечно останется со мной. — Ему повезло, что я вспомнил о законе обязательного придания суду.

Оказалось, что уже много столетий стоит мораторий на убийство первородного без предварительного суда. За это другому вампиру грозит несколько лет в голодной камере, залитым бетоном. Я вспоминаю то видение, которое удалось выцепить из обуянного голодной лихорадкой первородного там, под струями горячей воды в незнакомом мне месте. Но Йоан долго молчит, когда я рассказываю о том, что видела. Эпизод остается без ответа, но меня это не сильно волнует. Если будет нужно, когда-нибудь он расскажет.

На мой вопрос о том, почему после убийства Этьена его не приговорили к такому наказанию, Йоан отвечает, что брат Элроя вовсе не был первородным. Повернутый на Всеотце вампир напоил младшего брата своей кровью практически сразу, как только совершил переход.

Раньше я бы спросила, как только обращенный может понимать, что делать с кровью и как распоряжаться силой, но сейчас это кристально ясно, как знание что если быстрее передвигать ногами — можно побежать. Оно приходит к тебе с кровью твоего создателя, шепчет на ухо верные вещи и многое ты можешь делать по наитию. Чем опытнее и сильнее вампир, тем больше передается тебе.

Кровь от крови.

Сейчас сложно сказать, насколько сильно раздвинулись рамки моего сознания, что ведомо, а что нет. Но глубокая уверенность в том, что будет время разобраться со всем, придает сил и дарит надежду. Если закрылась одна дверь, значит, где-то открылась другая. Простое человеческое будущее с мужем, ребенком, внуками и солнечными пляжами с вкусной едой умерло вместе с первым ударом клинка. Признаться, мне бы хотелось испытать все это. У меня будет время погоревать об этом. Но, благодаря Йоану теперь передо мной бескрайний мир, полный новых знаний. Можно переключиться хотя бы на это, а что поставить целью…что же, у меня и на это будет полно времени.

— Тебе надо поесть, — говорит он прежде, чем я успеваю спросить о клинке. — Сейчас начнется и лучше утолить голод как можно скорее.

Все вопросы застревают в горле, как только начальник напоминает об этом. И то, что поначалу показалось обычным першением разрастается до иссушающего жара в глотке. Клыки с кровавой болью удлиняются так, что я даже могу слышать костный скрежет в челюсти. И какого же мое удивление, когда понимаю, что в остальном мне уже знаком вампирский голод. Вены горят, тело ноет. Все в точности так же, как при укусе.

Я вновь в футболке, шлепаю босыми ногами по каменному полу, который должен был бы показаться смертной Соне ледяным, но ощущения холода нет, только понимание. Меня колет тревога, когда он выводит меня в коридор. Кажется, что мы все еще там, в неизвестном где-то, которое под землей построил Элрой. Но я быстро понимаю, что это подземная часть особняка Стрэнда. Это тоже просто приходит ко мне с первым вдохом воздуха, узнаванием аромата первородного, ненавязчиво пропитавшего все нутро дома.

Новая, жгучая ниточка ведет меня вперед. Я ощущаю смертного всеми порами и все, о чем может сейчас думать мой мозг это «Есть». Все существо занято лишь желанием впитать жизненную силу. Мысль, что за этим может последовать человеческая смерть не пугает, она блекнет и испаряется с каждым новым шагом навстречу теплой жизни впереди. Рот наполняется слюной, а тело трепещет от предвкушения.

Еще немного. Дальний конец коридора. Последняя дверь в тупике.

Не говоря ни слова, он отпирает очередную металлическую дверь, больше похожую на тюремную, с прорезанным узким окошком на высоте глаз. Запах немытого тела и страха ударяет в нос, как только я делаю шаг внутрь. Но участившийся пульс, разгоняющий сладкую смертную кровь по венам, затмевает зловоние.

Мужчина сидит на грязном матрасе, подтянув колени к густо заросшему подбородку. Руки его не скованы, но он будто боится пошевелиться, держит их на виду. Рядом на полу стоит пустая тарелка. Наверное, Йоан кормил его все то время, пока я не приду в себя. Губы сами собой растянулись в улыбку.

Наверное, это была крайне острая еда.

Заключенный, призванный стать моим первым вампирским ужином, был одет также, как и при последней нашей встрече — во все черное, словно гребаный ниндзя. Только одежда теперь воняла и загрязнилась. А сам он уже не был таким уверенным, от него разило страхом, пусть и смотрел на нас в упор, не отводя взгляда.

— Все-таки ты выжила, — говорит Флинн Доуэлл, выпрямляя ноги. В нем появляется смирение.

— Он мой брат, — не в укор, а просто в качестве информации рассказываю Йоану, пусть даже во рту сводит так, что речь становится непонятной.

— Знаю.

— Он притворялся моим парнем, и мы чуть не переспали.

— Он рассказал.

Скорее всего под большим давлением или под чарами. Уверена Стрэнд получил удовольствие вытягивая из него все, что тот знает.

— Я убила нашего отца.

— Дерьмо случается, так? — криво ухмыляется Йоан, но его взгляд остается серьезным. — Это мой тебе подарок. Сойдет?

— Еще как. Спасибо.

Все человеческое во мне исчезает, растворяется в красном мареве сухого жара. Движение и я уже рядом с ним, знаю, что и как стоит делать. Провожу по заросшей щеке ладонью, смотрю прямо в глаза, так похожие на мои собственные человеческие. Как же раньше я этого не заметила?

— Лучше ты, чем…

Договорить он не успевает. Лицо Флинна расслабляется, становится проще. Чужое сознание поддается, ломается, как высушенная скорлупка и полностью отдается моей воле.

«Боли нет», — приказываю я ему, точно зная, как это делать.

С первым укусом и первой жертвой ты четко осознаешь, почему вампиры зовут кровь жизненной силой. Ведь это не только жизненно необходимое пропитание, это самый лучший источник энергии. Мозг вампира требует гораздо больше энергии от тела, нежели мозг смертного. Он научился быть другим, давать больше способностей, наделять мышцы силой, усиливать разум и даже давать власть над другими существами. Но для этого требуется непомерное количество энергии, которую вампиры берут из крови смертных. И если ты теряешь жизненную силу, то твои способности и тело уже не способны так же хорошо работать, они сжирают тебя. Не убивают, но ощущения весьма неприятные. Все вертится вокруг жизненной силы.

Сложно описать то, что происходит с тобой, когда языка касается первая капля. Эйфория? Слишком банально. Удовольствие? Тоже не то слово. Оргазм? Тоже не то слово. Каждая клеточка организма будто оживает, и живительная теплая сила наполняет тебя. Как солнце и вода питают растения, так и кровь возрождает тебя и избавляет от боли. Мне не стыдно вжиматься в податливое мужское тело, со стонами удовольствия глотать жизнь, которая сама услужливо льется тебе в рот.

Йоан не останавливает меня, дает завершить начатое, пока Флинн, он же Филипп не падает бездыханный на матрас. Пока я слизываю кровь с губ, то ощущаю, как тени вокруг слушаются и ликуют вместе со мной. Потянись, прикажи и они сделают что угодно. Все, кроме одной. Давно наблюдавшей за нами из темного уголка камеры. Эту тень я не знала, но чувствовала раньше, еще в своей смертной жизни. И она меня пугает.

* * *

Солнце пугает меня. Мне хочется сжаться как можно сильнее, забиться за задние сидения и не вылезать, пока тьма не опустится на город. Прошла неделя с того момента, как я очнулась в подвале у Йоана. За это время я успела понять, что сделаю все возможное, чтобы не встретится с его испепеляющим светом. Пусть я не погибну сразу и в принципе, если быстро уберусь от прямых лучей, то выживу, но даже сама перспектива поджариться вселяет в меня животный страх.

И тем забавнее, что мои собственные похороны проходят в яркий солнечный день.

Официально считается, что я погибла при волнениях в городе. Какой-то проходящий мимо парень пырнул меня ножом и угнал машину, к которой я шла из магазина. Мой Порше нашли разбитым брошенным в даунтауне, а неизвестный скрылся, не попав ни на одну камеру.

Если бы какая-нибудь камера смогла бы засечь быстро мчащегося первородного, то это был бы нонсенс. Однако, Йоан все грамотно обставил. Даже мой телефон, который по последней геолокации отобразился в Эдинбурге и был утерян мной, когда люди Элроя пришли за мной на съемную квартиру, его знакомый вампир подчистил и продал какому-то барыге. Того быстро повязала местная полиция и передала телефон сначала в полицейский департамент в Сакраменто, а после моей сестре.

Стрэнд хотел, чтобы я осталась в доме, но я настояла на том, что должна хотя бы мельком увидеть сестру и маму. Последний раз посмотреть на них и попытаться отпустить, что даже сейчас кажется мне невыполнимой задачей.

Таким образом я издалека, наблюдала за процессией, всех тех, кто пришел проститься со мной. И я даже радовалась, что нельзя подогнать машину Йоана ближе, чтобы не видеть горе на лицах моих родственников и знакомых.

Йоан ушел под солнечные лучи, чтобы побыть немного человеком. Все же начальник, в глазах остальных должен был проститься с лучшим работником. Я долго вслушивалась в то, что происходит на кладбище. Теперь слух позволял мне это, но это дурацкое желание тут же разилось о звук рыданий моей мамы, и я возненавидела себя.

Я здесь. Я жива.

Но теперь, когда я изменилась встреча была невозможна. Совет запретил мне, новому продолжению клана Йоана контактировать со всеми теми, кто знал меня при смертной жизни. Никаких исключений, никакого обмана. Для них я мертва. Только с этим условием мне позволили остаться и закрыли глаза на то, что мое перевоплощение проходило без заключенного раньше соглашения с кучкой великовозрастных первородных.

Спустя томительные, наполненные рыданиями матери минуты, чувствую, что Стрэнд возвращается. Идет по дорожке, оставляя гроб с точной моей копией позади. Не знаю, как это удалось, но кажется, кто-то из лояльных к нам первородных помог подделать чужой женский труп.

Слышу, как за его уверенными шагами слышится еще чей-то шаг. Быстрый, яростный. Будто его обладатель сердит и пытается догнать моего босса. Когда первородный почти доходит до машины его останавливает окрик моей сестры.

— Стрэнд! — болезненный надлом чувствуется в ее голосе.

Кажется, я не была готова услышать ее. Он был прав, лучше надо было оставаться в доме. Я чуть приподнимаюсь, все еще опасаясь солнца, но вкруг затонированная машина дает надежду, что такой глупой смерти со мной не будет.

Моя маленькая сестренка грозно смотрит на вампира. Она так успела измениться. Истончилась, взгляд стал стальным, без намека на слезы. Наверное, Элис выплакала все и теперь перешла в режим злости. Я смотрю, как эта храбрая малютка наступает на Йоана, тычет ему в грудь указательным пальцем. Знаю, сколько ей надо для подобного смелости и силы, чтобы тягаться с той звенящей, электрической энергетикой, какая всегда исходит от Стрэнда.

— Не верю ни единому слову, — Элис целит слова сквозь зубы, в ее глазах ярость сплетается с угрозой. — Ты, ублюдок, тут замешан. Я это докажу!

— Мисс Мэйер, — спокойно отзывается Йоан, — сожалею о вашей утрате, но прошу больше не донимать меня звонками и пустыми обвинениями. Ваша сестра просто работала в моем агентстве. Я знал ее лишь как хорошую, трудолюбивую сотрудницу. Мне бы хотелось как-то вам помочь, но я на самом деле ничего не могу сделать.

Если моя сестра обжигающий огонек, то Стрэнд кажется ледяной глыбой.

— Черта с два! — выпаливает она, но быстро прикусывает язык, понимая, что пустословить на похоронах на самом деле попахивает огромнейшей ошибкой.

Взгляд ее изумрудных глаз скользит по машине, в которой я скрываюсь. Будь моя воля, то непременно бы выскочила и обняла ее, горячо прося простить и поверить, что я на самом деле жива и это не было нападение кого-то неизвестного. Мне до безумия хочется обнять свою малышку. Пальцы зудят, в неимоверном желании, но я давно дала себе установку.

Элис никогда не окажется в той части мира, где правят тени, деньги и кровь.

— Прошу прощения, мисс Мэйер. Мне пора удалиться. Еще раз, примите мои искренние соболезнования.

Стрэнд разворачивается на каблуках и уверенно шагает к машине, где я прячусь и во все глаза наблюдаю из-за тонированных стекол за Элис. Которую видела в последний раз. По щекам потекли кровавые слезы. Еще одна дурацкая особенность вампиров.

Моя храбрая и любимая девочка выросла.

Стрэнд уселся за руль, вздохнул и завел мотор. Моя сестренка следит за машиной, пока мы не скрываемся за поворотом.

Кажется, она так просто это не оставит.

* * *

Ночью нас навещает Люн Ин в компании с Бейти, что не становится для меня сюрпризом. Йоан предупредил в тот же день, когда я очнулась. Когда мы впускаем их внутрь большого холла, то я краем глаза вновь замечаю незнакомую мне тень. За эту неделю я успеваю понять, что могу потихоньку управлять тенями, приказывать им, делать материальными, но пока это дается с большим трудом. Создатель говорит, что мне нужна практика и время, чтобы научиться справляться с контролем. Только вот его тьма мне так и не поддалась. И не поддастся, потому что это нечто иное, чуждое этому миру.

Как тень, постоянно выглядывающая из-за каждого уголка, из каждой маленькой щелки. И я не могу понять нравлюсь ли я ей или же это лишь игра моего воображения.

— Привет, — я широко улыбаюсь Люн Ину и крепко обнимаю его, от чего он тяжело охает.

— А ты сильная, — кряхтит он в объятиях, но я тоже слышу улыбку на его губах.

— Спасибо, — слова благодарности искренние.

Я бесконечно благодарна ему за то, что в нудный момент был рядом с моей сестрой. Как рассказал мне Йоан, то его другу пришлось несладко, когда два первородных, с которыми Элрой сколотил целый подпольный цех по производству низкопробных вампиров, явились в кампус моей сестры.

Ему пришлось быстро уводить ничего не подозревающую Элис в другой корпус, притворяясь секретарем декана, которому срочно понадобилось письменно опросить молодую студентку. Она была так истощена от мучительной боли и тем, что с ее телом происходят странные метаморфозы, вроде сотни непонятных кровавых закорючек на теле, что она легко поддалась на его манипуляции с гормонами. Пока сестра подписывала сотни никому ненужных бумаг и проходила банальный психологический тест в пустом зале, Люну удалось надолго вырубить обоих, обрушив на первородных все свои силы по управлению настроением. А после, истощенный он долго был рядом с Элис, пока она, не помня себя корчилась в муках на полу.

Итог — Элис осталась жива, даже не подозревая, что по ее душу приходили неизвестные, а после той ночи руны на наших телах исчезли сами собой. Никто не знает почему и надолго ли.

— Милая сцена, — закатила глаза Бейти, вполне себе живая и целая.

Первородные практически бессмертны: солнце не убивает их, отсечение головы тоже не помогает, как и полное обескровливание. Убийство первородных крайне тяжелый и почти невыполнимый процесс. Вот и Бейти после выстрела в голову смогла восстановиться и теперь об ужасном инциденте напоминал лишь неровный цвет кожи на ее лице.

Что касается Марджори — моей хорошей знакомой и подельницы больше нет. Она не была первородной, не была и высшей вампиршей, лишь «талантливой одиночкой» — как назвал ее Стрэнд.

— Прошу, — вдруг позвал Стрэнд.

В нем всем чувствовалась болезненная нетерпеливость. Он едва мог оторвать взгляд от объемного металлического чемоданчика в руках у бессмертной вампирши.

— Да, времени у нас в обрез. Остальные против, чтобы эта штука задерживалась тут, — кивнула она. — Веди. Я…– она отчего-то запнулась и нервно сглотнула. — Я тоже должна проститься. Сам понимаешь.

— Да, Бейти, знаю.

Это была скорбная процессия, прямо как там на кладбище, но гораздо в меньшем составе. Я знала, куда мы идем и что собираемся сделать и все же не могла себя заставить смотреть на Йоана. Весь прошлый день мы проговорили о том, что предстоит этой ночью. Я долго обнимала его, не зная, как унять все то, что бушевало внутри моего создателя. Но ничто не способно успокоить его, кроме клинка, надежно спрятанного в металлическом кейсе.

Того, что будет способен убить женщину, которую он любит так сильно, что готов пойти на многое, лишь бы прекратить ее страдания, которые длятся непозволительно давно.

Тень тихо преследует нас переплетаясь с предметами, оседая на стульях и портерах, прячась за поворотом. Она знает, что настало ее время. Время избавления.

Я впервые вижу Летицию и едва могу сдержать слезы. Голова, плечи и жалкий обрубок правой руки — вот и все, что осталось от младшей сестры Йоана Стрэнда. Такой же первородной. Говорят, это было невероятное везение — в одной семье появиться двум первородным. Я смотрю в ее единственный голубой глаз, подернутый пеленой долгих лет мук. Второй еще очень давно лопнул и вытек от огромного жара. Наверное, когда-то она была прекрасной. Такой же, как и ее брат. Но сейчас это лишь обгоревший кусок плоти постоянно кровоточащий, безголосый и почти слепой.

Неудавшаяся казнь за то, что поддалась вере во Всеотца и пыталась вместе с их культом призвать его в этот мир, желая, чтобы он подарил ей простую смертную жизнь. Из-за своих способностей к улучшенной, даже для вампиров регенерации, после того, как из нее выкачали всю кровь, изрубили на куски и подожгли под палящим солнцем, она удивительно выжила, но к сожалению, так и не смогла хоть немного восстановиться, навсегда зависнув в том состоянии, в каком нашел ее Йоан прямо перед тем, как его должны были залить бетоном на долгие годы.

Больше пятидесяти лет. Мне сложно представить, как можно так долго выносить свое существование.

Йоан перепробовал многое, но ничто не смогло убить ее. Она продолжала цепляться за жизнь, контактируя теперь с внешним от мира только с помощью своей слабой проекции в виде тени. Той, что я ощущала, когда впервые оказалась здесь одна. Летиция безмолвно наблюдала за мной все это время.

Единственный целый глаз смотрит на кейс в руках Бейти и в нем я вижу надежду. Надежду на избавление.

— Открывай, — командует Стрэнд, и я внутренне сжимаюсь, опасаясь новой встречи с Танцем Смерти.

Но ничего не происходит, когда чемоданчик открывается и орудие ярости, с которым я слилась перед смертью больше не бьет меня болью, не бросает вестигии. Вот только…

— Не может быть, — выдыхаю я, с удивлением глядя на собственные пальцы.

— Что? — бурчит Люн, который печально смотрит в спину своему другу.

— Я чувствую артефакты, — покалывание в пальцах ни с чем нельзя сравнить. — Все еще.

Йоан никак не отреагировал, застывший над единственной вещью, которая способна убить первородного быстро. Он весь превратился в натянутый нерв.

Летиция, лежащая на небольшой кроватке что-то шипит, но никто из нас не понимает слов. Только тень прикасается к брату, и я впервые замечаю, что у нее есть руки. Они гладят его по голове, будто успокаивая и говоря, что все будет хорошо.

Мне хочется плакать. Так же, как Бейти не стесняться эмоций. Наверное, для этой дерзкой вампирши Летиция тоже что-то значила, ведь сейчас она позволяла кровавым слезам течь по чуть пухлым подростковым щекам.

Ради Йоана я сдерживаюсь и подхожу ближе, вставая по другую сторону от тени. Вспоминаю, что это ее кровью отец рисовал на мне руны. Благодаря ей ни один вампир так и не смог сломать мое сознание.

Клинок легко скользит в сильную руку. Стрэнд морщится, плотно сжимает челюсти и смотрит на сестру. Легкая, едва заметная улыбка касается ее губ, приглашая его завершить то, к чему он так стремился много лет.

Удар.

По телу волной проходит электрический импульс. Я тяжело вздыхаю и почти что оседаю на пол, но меня подхватывает Люн Ин и держит в своих руках.

Ее больше нет, и я чувствую это так же, как и Йоан.

Наконец на его лице появляется спокойное облегчение.

Клинок скрывается в кейсе, а Стрэнд тянется ко мне.

Теперь у него не осталось боли.

Теперь у него новый клан. И этот клан я.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Эпилог