Третья мировая-в бестселлерах и не только [Борис Дмитриевич Пядышев] (fb2) читать онлайн

Annotation

Разве сотрется в памяти народной 22 июня 1941 года? Забудутся ли первые бомбежки и пожарища войны, испытания всех ее 1418 дней и ночей?

И как пережившие хотя бы малую толику этих Испытаний советские люди должны воспринимать сегодня разговоры о новой — третьей мировой войне? Причем разговоры не праздные, а вполне конкретные, ведущиеся языком гигантских военных приготовлений, политических и идеологических кампаний.

Обо всем этом рассказывает в своей книге известный советский публицист-международник, доктор исторических наук Б. Д. Пядышев.

ВСТУПЛЕНИЕ

КАК ЭТО БЫЛО

4 АВГУСТА

НЕЗАЧЕМ РУССКИМ ВОЙНА

«ГОТОВ ВЗОРВАТЬ ВЕСЬ МИР»

ПОЛИТИКА:

ЗОЛОТОЙ ДОЖДЬ

СНАЧАЛА СТРЕЛЯЮТ,

В ДВУХМЕРНОМ

МУДРОСТЬ ИЗ ЗАХОЛУСТЬЯ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В ИЗДАТЕЛЬСТВЕ «НАУКА» ГОТОВИТСЯ К ПЕЧАТИ:

INFO

notes

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

32

33

34

35

36

37

38

39

40

41

42

43

44

45

46

47

48

49

50

51

52

53

54

55

56

57

58

59

60

61

62

63

64

65

66

67

68

69

70

71

72

73

74

75

76

77

78

79

80

81

82

83

84

85

86

87

Б. Д. ПЯДЫШЕВ

ТРЕТЬЯ МИРОВАЯ –

В БЕСТСЕЛЛЕРАХ И НЕ ТОЛЬКО

*

Ответственный редактор

В. А. АЛЕКСАНДРОВ

Рецензент

доктор исторических наук

А. Д. НИКОНОВ

© Издательство «Наука», 1985 г.

ВСТУПЛЕНИЕ

Четыре десятилетия минуло после второй мировой войны. Чем дальше в историю уходят события, связанные с этой великой битвой против гитлеровского фашизма, тем глубже понимание беспримерности, величия подвига советского народа в Великой Отечественной войне. На советско-германском фронте решался в основном вопрос, отстоят ли народы свободу и независимость, или над миром возобладает диктат самых мрачных, человеконенавистнических сил, которые могло только породить эксплуататорское общество. Советский солдат одолел, в тяжелейших битвах опрокинул агрессора, добив его в Берлине. Человеческая цивилизация была спасена.

Уроки второй мировой войны учат многому, прежде всего тому, что нельзя допустить нового мирового пожара, который мог бы поставить под угрозу само существование человечества. Отмечая в 1985 г. сорокалетие великой Победы, советские люди, как никто другой, зная цену войне, полны решимости сохранить мир на земле. Выражая волю советского народа к миру, Коммунистическая партия Советского Союза и Советское правительство проводят последовательный ленинский курс на укрепление всеобщей безопасности, разоружение, на устранение опасности термоядерного конфликта. Этот курс встречает признание и поддержку в политических сферах и общественных кругах многих стран, среди народных масс по всей планете.

Приходится вместе с тем констатировать: ныне, четыре десятилетия спустя после последних залпов второй мировой войны, на человечество надвинулись густые предгрозовые облака. Какие ветры несут беду?

«К сожалению, — отмечал М. С. Горбачев — история повторяется. И сегодня — более чем когда-либо — речь идет о бдительности к проискам тех, кто толкает мир к пропасти, на этот раз — ядерной. Надо ясно и в полной мере представлять, откуда в паши дни исходит угроза человечеству. Советский Союз заявляет об этом и с той же силой, что и до войны, предупреждая о грозящей опасности. Говорить об этом приходится еще и потому, что и ныне в ходу злонамеренный миф о «советской военной угрозе», которым столь крикливо пользовался нацизм»^[1].

Милитаристская активность на Западе, сердцевиной которой служит невиданная гонка прежде всего ракетно-ядерных вооружений, сопровождается интенсивным идеологическим натиском, рассчитанным на то, чтобы в повестку духовной жизни нации поставить вопрос о третьей мирровой войне, приучить людей к мысли о ее неотвратимости и даже желательности. Стараются выветрить из памяти людской ужасы, с которыми была связана вторая мировая война, извратить цели и освободительную миссию Советского Союза в борьбе с гитлеровским фашизмом. Это что касается дел недавнего прошлого. Главное же в идеологической кампании военно-промышленного комплекса США — заставить людей потерять правильную ориентировку в вопросах войны и мира, внушить им, что война, в том числе термоядерный конфликт, является, мол, столь же нормальной и приемлемой перспективой, как и мирное развитие. Более того, она может быть даже желательной, ибо «есть вещи похуже войны». Пытаются убедить американцев, что им-де незачем страшиться ракетно-ядерной схватки, если она и будет фатальной. Пусть страшатся другие.

Расчеты на безопасный для США вариант третьей мировой войны, надежды выиграть ее не остаются уделом лишь фанатиков-антикоммунистов, они излагаются не только в бестселлерах и научных изысканиях отдельных политиков, ученых или литераторов. Такого рода иллюзии — в самой официальной политике Вашингтона. Громкоголосы за океаном пророки третьей мировой…

Вот почему в нынешней обстановке, когда на Западе с легкостью стали говорить о третьей мировой войне, важно помнить уроки второй мировой войны, держать в памяти то, как она началась и чем кончилась, ибо опыт прошлого немало может сказать о предстоящем.

Вот почему в наши дни особую актуальность имеет знание конкретных источников военной опасности — насколько глубоко милитаризм пророс в политике, экономике и идеологии, каковы те силы, круги и группировки в Америке, рвущиеся к мировому господству, кто эти пророки третьей мировой…

КАК ЭТО БЫЛО

22 июня 1941 г. вытянулось долгим днем. Началось оно войной, и, пока ночные сумерки, проплыв своим неспешливым ходом над всей Россией, дошли до литовского города Каунаса, минуло немало времени.

Солнце не торопилось уйти в этот самый длинный астрономический день года. Большая часть огромной страны еще не встревожилась взрывами, инерция мирной жизни не была прервана враз, яркое и долгое солнце воскресенья было кстати людям, еще никто не подозревал, что в миру живут последний денек.

В пограничной кромке и за ее пределами, куда доставали моторы германских самолетов, светило то же солнце, но уже не оно, а взрывы слепили глаза, закрыв их навеки первым тысячам из двадцати миллионов советских людей, унесенных войной.

Война объявила себя в Каунасе без замедленья, хотя в город сразу не вошла, не дав потому людям разобраться, что это был за грохот, который поднял их ни свет ни заря. В окна ничего не было видно, только занимающееся первым светом небо.

— Верно, опять танки на Зеленой горе, — сказала мать, когда мы сгрудились у окна, и, помолчав, добавила — Не сегодня-завтра начнется.

Она ошиблась. Уже началось.

Грохот стих, рассветное безмятежье, всколыхнутое им как камнем вода в колодце, скоро устоялось, снова сомкнувшись над городом. Успели заснуть, когда позвонил отец.

— Немцы перешли границу. Нет, не танки, это они разбомбили аэродром. Нужно быстро собраться и уезжать. Сейчас к вам приедут помочь. Увидимся у поезда.

Приехал военный, служивший вместе с отцом в войсках. Ничего из вещей брать нам было не велено, отлучка из дому предстояла всего на несколько дней — поживем пока на даче под Вильнюсом.

Сестра сняла с руки часы, которые ей накануне подарили родители, и аккуратно положила на стол в своей комнате. Часы, да еще иностранной марки, были для нее — девочки, приехавшей в Литву из Сталинграда, невидалью, пусть они полежат эти дни тут, неровен час, побьются в дороге. Так и остались они на столе.

Отца у поезда мы не увидели. Ни в тот день, ни потом. Только через три месяца беспутица войны с ее самыми невероятными ситуациями сделала счастливый для нас излом, дав несколько часов повидать отца.

В городе никакого секрета не было в том, что Германия нападет на Советский Союз. Этого ожидали со дня на день. Все чаще людей вспугивали учебные тревоги, к ним, впрочем, быстро привыкли. В школьном дворе открыли бомбоубежище, но только на один класс. Остальные же, когда завывала сирена, весело рассыпались среди могильных памятников соседствовавшего с русской школой кладбища. Однажды в школе раздали большие военные плакаты в картинках. Достался о том, как мыть и скрести лошадей в кавалерийских конюшнях. Плакат повесили дома: лошади статные и сильные напоминали о славной коннице-буденнице, которая, думали, и сейчас поспорит с броней на колесах.

Видно, по какому-то соглашению в город приехали на огромных грузовиках германские солдаты, то ли что-то забрать, то ли вернуть. В доме неподалеку от школы был их штаб, в окнах вывесили большие знамена со свастикой и портреты Гитлера. На время в магазинах пропала вкусная литовская колбаса и копчености, германцы все это скупили, забив свои грузовики. Солдаты ходили по городу группами, крепкие, дороги никому не уступали, шли как клин на Чудском озере. Я смотрел на своего отца — совсем не слабее.

На пионерских сборах и просто на переменах между уроками пели вслед за взрослыми:

Если завтра война,

Если завтра в поход,

Мы сегодня к походу готовы.

Не сложилось быть готовым сегодня, тогда как враг изготовился уже вчера. Из-за границы, а она была рукой подать, в нескольких десятках километров, давно несло железом. Там уже таились 190 германских дивизий с общим числом 5,5 млн. человек, 37 тыс. танков, 5 тыс. самолетов и тьма-тьмущая другой техники. Граница была вспорота ножевым ударом армий группы «Центр» под командованием генерал-фельдмаршала Ф. Бока, которые, пройдя с юга через Каунас и Вильнюс, отвернули на Минск. Выше оборону резала, целясь с литовского плацдарма на всю Прибалтику и дальше на Ленинград, группа армий «Север» под началом другого генерал-фельдмаршала В. Лееба. В боях с ними и затерялась воинская часть отца, 37-летнего майора с двумя шпалами на петлицах, для которой, вернее, для горстки оставшихся в живых, передышка наступила только под Великими Луками.

Сорок лет спустя была возможность посмотреть подшивки германских, английских, американских газет за июнь 1941 г. Странное дело, неизбежность нападения Гитлера на Советский Союз, которая чувствовалась и виделась, в мировой прессе не очень-то проглядывалась, Гитлеру удалась глобальная дезинформация, он заставил думать, что основные военные действия 1941 г. продолжатся против Англии, в Средиземноморье, на Ближнем Востоке. Главное же для него, сутью его сумасшедшей доктрины был поход на Восток. Занавес над периферийными военными театрами, включая английский, полагал он, можно будет опустить без труда, когда он того пожелает, между делом.

18 июня 1941 г., среда.

Стокгольм. Шведское телеграфное агентство: «Вся Англия похолодела, задаваясь вопросом: где Гитлер ударит завтра? Положение Британии становится хуже день ото дня. До сего времени военные действия против нее велись на чужой территории. Массированные передвижения германских войск в последние дни по всем фронтам ясно показывают, что вскоре германская пехота вступит на английскую землю».

Берлин. Германское телеграфное агентство: «Правительство рейха выразило возмущение переданной заместителем госсекретаря США Ч. Уэллсом посольству Германии нотой с требованием закрытия всех германских консульств, а также представительства агентства «Трансоцеан», германских железнодорожных и туристических бюро в США».

Рим. «Джорналс д’Италиа»: «Блокируя германские и итальянские представительства в США, американские поджигатели войны открыто объявили экономическую войну силам Оси. Италия встретила это с абсолютным спокойствием».

19 июня 1941 г., четверг.

Берлин. Германское телеграфное агентство: «Вчера вечером в 11 часов в Анкаре германский посол и министр иностранных дел Турции подписали договор о дружбе между Германией и Турцией».

Виши. Адмирал Дарлан с призывом по радио к французам, сражавшимся в Сирии в рядах генерала де Голля: «Еще не поздно признать свою ошибку. От имени маршала Петена, который готов вас простить, я призываю вас перейти на эту сторону огневого рубежа к своим братьям. Де Голлю и другим вашим предводителям не будет снисхождения. Они понесут суровое наказание».

Вашингтон. «Ассошиэйтед пресс»: «Министр финансов США Моргентау сообщил журналистам о начале переговоров с представителями СССР о размораживании советских авуаров в Америке в соответствии с решением президента Рузвельта».

20 июня 1941 г., пятница.

Берлин. Германское телеграфное агентство: «Посольству США в Германии вручена нота с требованием, чтобы чиновники американских консульств и бюро «Америкой экспресс компани» были отозваны из Германии, а также Норвегии, Голландии, Бельгии, Люксембурга, из оккупированных областей Франции, Сербии, Греции».

Нью-Йорк. «Нью-Йорк таймс»: «Военные действия в Северной Африке доказывают, что английские военно-воздушные силы, несмотря на все старания, не в состоянии действовать в тех же размерах и с такой же эффективностью, как и германские».

Москва. СЕП: «На Всесоюзной сельскохозяйственной выставке этого года демонстрируется 400 сельхозмашин различных видов. 60 из них — совсем новые конструкции, которые осенью впервые выйдут на поля».

21 июня 1941 г., суббота.

Рим. «Джорпале д’Италиа»: «Предстоящая неделя может принести сенсационные события».

Берлин. Германское телеграфное агентство: «Окончательный план уничтожения Англии готов».

В Москве английский посол Стаффорд Кирппс срочно запросил о встрече с И. В. Сталиным. Не спеша, паузами подчеркивая значимость говоримого им, посол стал читать личное письмо Черчилля: «Я располагаю достоверными сведениями от надежного агента, что, когда немцы сочли Югославию пойманной в свою сеть, то есть после 20 марта, они начали перебрасывать из Румынии в южную Польшу три из своих пяти танковых дивизий… Ваше превосходительство легко поймет значение этого факта».

Сталин понимал. Растолковывать азбуку ему было не нужно. На столе кремлевского кабинета лежали донесения из посольств и от резидентов о том, что Берлин скрытно и в больших масштабах стягивает к границе СССР ударные части своей армии. От Рихарда Зорге из Токио, Владимира Заимова из Софии и других советских разведчиков шли тревожные сообщения, назывались сроки начала «плана Барбароссы».

Взгляд пришелся на большой глобус, стоявший в кабинете. Над континентальной Европой, которую к тому времени впору было окрасить в коричневый цвет, не занятых фашистами мест оставалось всего ничего — держалась Англия, припаленная, однако, Дюнкерком и налетами люфтваффе. Соединенных Штатов видно не было, затаились по ту половину шара. Куда повернут англичане, если дело дойдет до дола, под какие ветры они подстроятся? И стронется ли с места североамериканская держава или, как и в первую мировую, будет до конца отсиживаться за горизонтом, чтобы потом стать выше других?

Информация Черчилля о переброске германских танков к советской границе, конечно же, была важной. Еще важнее был тон и сама суть послания. Впервые английский премьер-министр заговорил языком порядочного человека. Что ж, если Черчилль о сотрудничестве всерьез, Москва к этому готова давно.

Посол Криппс вышел из кабинета, на Ивановской площади перед Царь-пушкой его ждал автомобиль. Добираться до посольства было недолго. «Роллс-Ройс» выехал через Боровицкие ворота, поднялся через Каменный мост на ту сторону Москвы-реки, где на Софийской набережной окна в окна с кремлевскими дворцами и поныне стоит посольство Соединенного королевства Великобритании и Северной Ирландии. Несколькими днями позже Черчиллю доложили шифровку посла Криппса, в которой тот излагал свои впечатления от кремлевских встреч. Прочитав ее, премьер сказал:

— Советское правительство знает о грозящей ему опасности, а также о том, что мы нуждаемся в его помощи.

Надо бы начать поворачивать руль к сближению, Гитлер-то рядом, но дружбы с Россией все не получалось. У Англии нет друзей, есть только интересы, а большевистская Россия никак не вписывалась в интерес. Несколько месяцев назад — летом 1940 г. — опять распалились английские буржуа, на этот раз из-за Прибалтики. Как не укладывалось у них в голове, что литовцы, латыши, эстонцы могут настоять на своем праве воссоединиться с СССР, с народами которого связана вся их прошлая судьба. В Лондоне было объявлено о политико-экономических санкциях против Советского Союза, наложен арест на золотые авуары прибалтийских республик в английских банках, захвачено более 20 латвийских и эстонских судов, находившихся в английских портах. Лорд Бэкстон увлек полпарламента своим требованием заключить мир с Германией и снова ополчиться против русских коммунистов. Недвусмысленные сигналы из Берлина шлет заместитель Гитлера по партии Рудольф Гесс. Пришло агентурное донесение о том, что он собирается тайком вылететь в Англию для переговоров о мирном соглашении.

До самого последнего дня в Лондоне ловчили, отдаляя неизбежное — союз с Россией для отпора безжалостной нацистской агрессии. Вечером 22 июня Черчилль выступил по радио.

— Англия будет на стороне СССР в советско-германской войне, ибо этого настоятельно требуют ее высшие национальные интересы.

Только позднее узнали, что по радио выступал не сам Черчилль. Текст обращения к нации зачитал английский актер, искусно подделываясь под голос премьер-министра. Что же касается боевого англо-советского сотрудничества в трудные годы войны, оно было без подделки. 22 июня 1941 г. Черчилль принял самое правильное решение за всю свою долгую жизнь британского политика.

Совсем мало знали об Америке. К американцам теплились смутные симпатии. Американскую деловитость призывали соединить с русским революционным размахом. Чувствовалось, что эти внешние, неосознанные симпатии были взаимными. Американцам была понимаема огромная Советская страна, занятая, как когда-то и сама Америка, первооткрывательством, не сравнимым ни с чем социальным переустройством. Москвичи проходили мимо посольства США на Манеже, думая, что если в надвигающейся войне будет союзник, то им прежде всего может стать Америка.

За стенами этого едва ли не самого лучшего из числа новых зданий в Москве прикидывали по-другому. Посол США Штейнгардт играл в жесткую политику. О советско-американских отношениях «нельзя сказать ничего хорошего» — эту выдержку из доклада Советского правительства на VII сессии Верховного Совета СССР он направил в Вашингтон шифровкой, про себя думая, что многим там такое положение дел с Россией придется по душе.

Эмоции по поводу прибалтийского вопроса здесь, на Манеже, были совсем не тише, чем в английском посольстве по ту сторону Кремлевского холма. Дж. Кеннан и двое-трое молодых дипломатов, работавших в ту пору и посольстве США в Москве, не очень твердыми голосами советовали не горячиться так по поводу вхождения Литвы, Латвии и Эстонии в СССР. Но кто же их, зеленых, послушает. Штейнгардт со снисходительностью умудренного метра пожелал им и далее не скупиться на воображение.

— Но запомните крепко, коммунизм — враг, его надо сдерживать больше, чем любую другую опасность. Придет ваше время, вы станете послами, вам придется действовать так же.

Д. Кеннан запомнил. После войны он стал послом США в Москве и действовал точно в соответствии с этой схемой. В последующие годы этот здравомыслящий дуайен американской дипломатии не раз удивлялся, ol-кой же это гипноз окутал его так, что он за короткое время наделал в Москве столько антисоветских глупостей в духе «холодной войны» и был объявлен персоной пон-грата.

Прибалтийским вопросом в Соединенных Штатах постарались еще более затянуть «моральное эмбарго» против СССР, объявленное в декабре 1939 г. В американских банках были заморожены фонды *грех прибалтийских республик, задержано, а попросту говоря присвоено, золото, принадлежащее им. Уже в наши дни в Вашингтоне — «дожевывали» это ворованное золото, организуя на пего антисоветские козни.

В Берлине решенным делом считали намерение свести окончательные счеты с британцами, с конвейеров японских заводов сходили бомбы, которые вскоре полетят в американские корабли, а в Вашингтоне все маялись, нельзя ли поладить с Гитлером, сторговаться с Осью, да так, чтобы се агрессивное жало было направлено прежде всего против России. Пока не грянул гром, в Вашингтоне и Лондоне и не думали, что надо бы соединиться с Советским Союзом, ибо иначе не покончить с фашистским разбоем. Гром грянул в воскресное утро.

22 июня 1941 г., воскресенье.

Берлин. 5.30 утра, рейхсминистр Геббельс по радио с воззванием фюрера: «Германский народ, национал-социалисты! Я решил сегодня вложить судьбу Земли и будущее рейха в руки наших солдат. Да поможет бог в нашей судьбоносной борьбе».

Москва. Московское радио: «Внимание! Говорит Москва! Сегодня в четыре часа утра без всякого объявления войны германские вооруженные силы атаковали границы Советского Союза. Началась Великая Отечественная война советского народа против немецко-фашистских захватчиков. Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!»

23 июня 1941 г., понедельник.

Берлин. Германское телеграфное агентство: «Фронт, крестового похода» против большевизма составляет по прямой линии с севера на юг 2400 км».

Виши. Агентство «Гавас»: «Политические наблюдатели при правительстве маршала Петэна расценивают поход Германии против России как возвращение к доктрине, Майн кампф». Суть этой доктрины Адольфа Гитлера состоит в том, что рейх должен повернуть свои взоры от запада к востоку».

Токио. По данным военных экспертов, Германия может бросить против России 8 млн. солдат и 15 тыс. самолетов, тогда как Россия может выставить 6 млн. солдат и 7 тыс. самолетов, из которых 2 тыс. вынуждены держать на востоке.

24 июня 1941 г., вторник.

Вашингтон. Заместитель госсекретаря США С. Уэллс: «Подлое нападение Германии на Советский Союз доказывает, что правительство рейха не имеет представления о чести».

Нью-Йорк. «Нэшнл бродкастинг компани»: «В Москве вчера была объявлена первая воздушная тревога, которая длилась 25 минут. Группы молодежи из «Осоавиахима» и другие добровольцы занимают посты в различных пунктах города. Многие носят через плечо противогазы».

25 июня 1941 г., среда.

Вашингтон. Президент Рузвельт: «России будет оказана вся возможная помощь».

Стокгольм. Агентство «Гавас»: «В захвате старой крепости Каунаса на Немане вместе с германскими войсками участвовали литовские антибольшевистские группы во главе с воспитанником германской военной школы, бывшим начальником Генерального штаба генералом Райцикусом. Вчера в 13 ч 40 мин радио Каунаса передало и прокламацию, кончающуюся словами: «Да здравствует дружба с третьим рейхов! Да здравствует фюрер!»».

Нью-Йорк. «Ассошиэйтед пресс»: «Первая бомбардировка, которой германская авиация подвергла Ленинград, по силе равна десятку больших налетов на Лондон».

26 июня 1941 г., четверг.

Мадрид. «Арриба»: «Необъятная русская держава, с которой Наполеон в 1812 г. не сумел справиться, не составляет трудности для Гитлера в 1941 г. Германо-советская война будет завершена в пользу третьего рейха еще до начала осени».

Нью-Йорк. «Нью-Йорк дейли мейл»: «Нет оправдания заявлению президента Рузвельта о помощи России. Если Сталин победит, Европа станет коммунистической. Хотим ли мы, чтобы Великобритания стала коммунистической?».

27 июня 1941 г., пятница.

Москва. Сводка о ходе военных действий: «После тяжелых оборонительных боев линия фронта переместилась на 200 км на восток».

Москва. Агентство «Рейтер»: «В Москве введен комендантский час от полуночи до 4 часов утра. Въезд в город только по пропускам».

Рим. Агентство «Стефани»: «Муссолини, прибыв к месту на самолете, пилотируемым им самим, принял парад первой мотодивизии, отправляющейся на советский фронт. Обращаясь к солдатам, дуче воскликнул, что, воюя с Россией — смертельным врагом цивилизации, они покроют себя славой, невиданной со времен Ромула и Рема».

28 июня 1941 г., суббота.

Берлин. Германское телеграфное агентство: в то время как Германия, Италия и некоторых другие государства прямо объявили войну СССР, многие страны — Испания, Финляндия, Норвегия, Голландия, Португалия и другие заявили о желании участвовать в европейской войне против Советской России путем посылки на фронт добровольческих соединений.

Нью-Йорк. «Нэшнл бродкастинг систем»: «Взятие Минска — ключа к Москве — произвело сильное впечатление на американские военные круги. Для всего мира теперь нет сомнения в германской победе в этом монументальном походе».

Берлин. Германское телеграфное агентство: «Освобождение Литвы от большевиков даст большие выгоды для германского хозяйства. Для него особый интерес будет представлять лесная промышленность Литвы и вывоз сырой кожи. Мемельская область Литвы уже была причислена к рейху в 1939 г.».

Звуки войны сопровождали пас от Каунаса, но лица ее мы еще по-настоящему не видели. Увидели в Вильнюсе. На этот город, только что ставший столицей Литовской ССР, с самого утра, не особенно разбираясь, где военные цели, а где просто жилые дома, посыпались бомбы.

Поезд кое-как подошел к вокзалу. Ему бы подраздать пары, взять верхнюю скорость да выскочить из города. Но нет. Вагоны остановились, мы вышли на перрон. Никто пас, конечно, не встречал, немыслимо это было, и никогда после не было претензий к тому человеку, который должен был прийти встретить и не пришел. Город был в войне.

Скорее всего, жизни стоила бы эта поездка на дачу, отстань мы от поезда. Спасибо, подбежал военный, видно из вокзальной комендатуры. В руке он держал в огромной деревянной кобуре маузер — как в фильмах о Котовском и Пархоменко. Что-то он громко кричал, тыкая кобурой в небо, а потом, взяв детей в охапку, затолкал снова в вагон. Места наши были, понятно, заняты, и на долгие дни вперед. И столом, и кроватью стали чемоданы и узлы в вагонном проходе.

Когда поезд тронулся и круговерть немного спала, прослышали, а потом и увидели пассажира, какого может быть больше и не случалось в наших беженских поездах» Через два купе нижняя полка была как ширмой опоясана брезентом, за которым лежал немец.

Это был раненый фашист-летчик, сбитый под Вильнюсом. Его везли куда-нибудь подальше в тыл, чтобы там определить, что с ним делать. Может быть, это был один из самых первых пленных, завоевателей России, которых потом советские солдаты десятками и сотнями тысяч брали под Сталинградом, Курском, в Белоруссии. Но «кольца» и «котлы», бесславный марш по московским улицам многих тысяч пленных гитлеровцев были потом.

А сейчас это был один-единственный пленный немец среди женщин и детей, спасавшихся от более удачливых его собратьев-убийц. Немец лежал на полке, а рядом, притулившись на краешке, сидел охранявший его солдат. Поначалу солдат никому не разрешал заглядывать за брезент, но потом смягчился. Рана у немца была, видно, не весть какая большая, стонать он не стонал, вид у пего был перепуганный.

Злости к нему не было. Не успела она еще накипеть. Проехали несколько часов, несколько горевших поселков вдоль дороги, и солдат, достав из вещмешка еду, половину стал есть сам, а половину сунул за брезент. Солдату протянули кусок батона и колбасу. Снова половину он сунул за брезент. Ни у кого вокруг это не вызывало протеста. Вроде так и надо: немец, мол, он тоже человек.

Только пожилая женщина в углу, опуская лицо в шерстяной платок, негромко сказала:

— Он вас бомбами, жжет и убивает, а вы ему колбасу.

Злость, а с ней и ненависть пришли скоро.

На какой-то станции на следующий день с земли крикнули в наш вагон:

— Пленный здесь?

Немца ссадили, а та самая пожилая женщина в платке полуспросила солдата:

— Брезент-то не позабыл взять?

Солдат уже почти с земли — в дверном проеме была видна только его голова да ствол трехлинейки со штыком — ответил:

— Да пусть останется вам, гражданка.

— Да мне-то зачем, только бы доехать до Минска, а там я дома.

— Ну все же, может, сгодится, — с этими словами солдат исчез вовсе, и не зная, каким горьким пророком он стал.

Дальше ехали медленно, с частыми остановками. Километров за сто от Минска наш поезд, встав в хвост другим эшелонам, застрял, можно было судить, надолго. К нему в конец подстроился еще один товарняк. По людям пронеслось, что путь впереди разбомбили.

То, что скоро прилетели немцы, не было неожиданным. Редкие полдня в дороге проходили без того, чтобы они не появлялись в небе, то на восток, то возвращаясь. На этот раз, однако, их было слишком много, много было и вагонов, бездвижно стоявших на земле.

Люди побежали прочь от поезда в поле. Кто сколько успел, пока самолеты, сделав большую дугу, пошли на эшелоны. Мы отбежали довольно далеко и сбились в ложбинке под деревьями. На землю упали одновременно со взрывами бомб, словно ими поваленные, хотя это были еще не наши бомбы, они рвались у передних эшелонов.

Пришли и наши бомбы. Грохот, огонь, а сверх всего — страх вдавливал в землю. Но все же в какие-то мгновения, помимо воли, глаза смотрели в небо. Видно было все. Подлетела очередная волна самолетов. От каждого из них отрывалось по несколько бомб. Видно было, куда они летят, куда упадут. Одна такая пригоршня пошла на пас. Первая из бомб вонзилась в вагон позади нашего. Сначала она прошла его сверху вниз рвущим уши стоном, а потом — снизу вверх ослепляющим даже закрытые глаза пламенем. Вторая упала совсем рядом, как раз посредине между поездом и нашей ложбинкой.

Это сейчас люди настолько свыклись с газетными сообщениями о сверхоружии, что, говоря о бомбах меньше чем килотонна или мегатонна, в голову их не берут. А тогда были бомбы как бомбы. На пашу долю достались небольшие, но и их хватило чрез меру. Потом уже, много спустя, спрашивали друг друга, помнит ли кто, что было сразу после взрыва. Никто, ничего. Только взрыв. Он никого в нашей группе, к счастью, не побил, не поранил, но в каждом поселил страх. Даже придя в себя, боялись поднять голову, боялись пошевелиться, чтобы узнать, целы ли руки-ноги.

К вечеру люди потянулись из укрытий к поезду, к нему возвращались как к родному дому. Несколько вагонов отгорело в золу. Но оказалось, что, пока пассажиры таились в ложбинках и оврагах, отважно действовали железнодорожники и невесть откуда взявшиеся красноармейцы, тушившие огонь, не давая ему перекинуться на нетронутые вагоны. Красноармейцы же собирали убитых и раненых.

У нашего вагона на брошенном на землю брезенте лежала пожилая женщина в платке. Ее родственницы и сопутчицы уговорили бойцов не хоронить ее в поле, как всех убитых, а довезти до дому, до которого оставалось всего ничего. Красноармейцы внесли в вагон и положили на полку. Оказалась она той самой, на которой вчера ехал пленный немец. Полку снова отгородили брезентом, он, солдат, угадал — сгодился.

Так прошли первые из 1418 дней Великой Отечественной войны.

С ровесниками, которые в 1941 г. ходили в первый класс, да, может быть, прибавить сюда ребятишек на год-два помоложе, кончается то поколение, которое сохраняет осознанную память о начале войны. Так сказать, последние свидетельские показания. Дальше шли уже несмышленыши, которые, впрочем, раньше, чем научились читать-писать и видеть дальше мамкиного подола, знали, что впереди всех бед идет фашист.

Если спросить сегодня сверстников — людей, прошедших уже большую часть жизни, чему научила война, ответят, наверное, одинаково.

Враг может ошеломить поначалу коварным ударом, глумиться, отнять жизни у миллионов людей, спалить полгосударства, по победить Россию он не может. Советский Союз непобедим. Таков первый главный урок минувшей мировой войны.

В Берлине рассчитывали, а в других столицах подхваливали за это, завершить блицкриг в несколько месяцев. Несколько месяцев — и русским понадобилось, чтобы собраться с силами и волей, чтобы налиться священной ненавистью, а не делиться с пленным бандитом пайком. А когда уперлись спиной о Москву, стало ясно, что верх останется за советским солдатом. Будет, доотступались. После первой крупной победы в войне — под Москвой в декабре 1941 г. — появилось достоинство. От немца, даже превосходящего числом, не бегали, сами стремились улучить его.

Еще с Наполеона говорили, что в России бескрайние просторы заслоняют ее. Земля русская, верно, без конца и края, да главное в другом, главное — она непобедима своим народом.

Весной 1943 г. вернулись из зауральского Челябинска в столицу, враг держался еще близко, под Вязьмой и Ржевом. Москва была другой. Не разъятый болью и страхами город поздней осени 1941 г., когда отсюда уехали вместе с тысячами эвакуируемых москвичей, а по-солдатски спокойная, крепкая столица побеждающей державы. Бомбежки продолжались, но люди не спешили скрыться от бомб в подвалы. Ребятишки нашего дома на Тверском бульваре бежали не вниз в бомбоубежище, а вверх на крышу, с которой небо обшаривал военный прожектор, спаренный с зенитным пулеметом на соседней крыше старого здания ТАСС. От взрослых презрение к опасности передалось детям.

Войну кончали во весь рост. В мае 1945 г. Советская армия остановилась в Берлине такой силой, что, если бы пришлось продолжить, шагнула дальше неудержимо. Но дело, к счастью, было сделано, а иного интереса, кроме мира, у русских не было тогда, как нет сейчас.

И еще. Гитлер запалил пожарище на землях от Немана до Волги, какого свет не видел. Его войны в других местах мерцали на фоне этого огня так себе — как искры с железа и кремня на трут. Четыре года без передыху горело все: земля, люди. Ожог остался в народе таким глубоким, что кто скажет, через сколько поколений он зарубцуется.

Это не испуг. После Гитлера, после пережитого в поединке с ним русских уже не запугать. Это знание войны. Знание на себе, на своей коже и душе, что такое огонь. Таких университетов не прошел более никто. Вот почему в Советской стране никто не позволит себе легкомыслия в рассуждениях о войнах. Никто не затеет игру в будущую войну, дескать, не так уж страшна третья мировая, что нам до ракет и ядра, мы разобьем, развеем, разнесем. В России в глупые игры не играют.

Но есть где играют.

4 АВГУСТА

Снова хроника военных действий, на этот раз о воображаемых событиях в одно августовское утро в не так уж далеком будущем.

Из книги полковника армии США Д. Клегорна «Черная лошадь и Красная звезда. Американские танковые войска на войне»:

«Командир роты «Л» говорил в микрофон рации рано утром 4 августа. «Черная лошадь один-ноль, говорит Ковш-шесть. Подтверждаю, большое танковое соединение пересекло межгерманскую границу ноль-три — ноль-нять численностью до бригады. Состоит из Танго 76-х, Браво Танго Ромео 62-х и Танго 72-х. Конец». Глядя с холма 402 на пограничную зону, стелющуюся холмами к восточногерманскому городу Эйзенах, он видел десятки танков — передовую часть атакующего советского соединения, — быстро движущихся по обе стороны автобана. Пятнадцать легких танков роты «Л» с ракетами стояли в укрытии. Раньше чем командир опустил микрофон, прокричав «огонь! он услышал рев ракет, взмывших к целям, силуэты которых вырисовывались в сером свете утра».

Из журнала Военного колледжа армии США «Параметерс»:

«Первая волна западногерманских «Торнадо» вернулась на базу в Норвенич; только один был сбит. Часы показывали 09.30 4 августа. Вторая волна самолетов того же авиакрыла западногерманских ВВС должна быть сейчас над Восточной Германией, атакуя три аэродрома Варшавского Договора. Вернувшиеся самолеты готовились для новых вылетов».

Английская «Дейли мейл»:

«Шесть 175-мм самоходных орудий, М-107 первой средней батареи королевской артиллерии стреляли беспрерывно, три или четыре залпа в минуту, каждую минуту. Вся вселенная для Вильсона — солдата из орудийного расчета, свелась к гремящей пушке, клубящимся вокруг облакам пыли и дыма. Войне было не более трех часов. Огненный взрыв неподалеку, поднявший в воздух, словно перья, обломки металла, бросил Вильсона на землю. Страх обратился в безотчетную панику. Чьи-то руки подхватили и втащили его в теплое, пахнущее смазкой брюхо самоходки. Лязгая гусеницами, она пошла на запад на новую позицию.

…Доклады, подобные этим, показывают, каким мощным был гром, обрушившийся ранним утром 4 августа на наземные войска НАТО в центральном районе союзного командования в Европе. Паника была везде. Войска НАТО просто разламывались на куски и плавились. Первый день был кошмаром, но далеко не тотальной катастрофой».

Итак, третья мировая война началась утром 4 августа. Это утверждает генерал сэр Джон Хэккетт в романс «Третья мировая война»^[2], который он будто бы написал через несколько лет после ее окончания, так сказать, по горячим, радиоактивным следам отгремевшего побоища. Из романа взяты приведенные выше выдержки. (Вместе с сэром Джоном над книгой трудились главный маршал авиации сэр Джон Барраклоу, вице-адмирал сэр Иан Макгео, главный политический советник сэр Бернард Берроуз и ряд других сэров.) Годом раньше, годом позже в течение второй половины 1980-х годов обещают войну другие пророки из Соединенных Штатов, Англии, Японии, прочих близких и дальних государств.

Идет густой всход книг-предсказаний войны, начиная со схватки обычным оружием и кончая ракетно-ядерным светопреставлением. Сюжеты Апокалипсиса — кошмарных видений апостолом Иоанном битв между «воинством небесным» и антихристом, конца света и страшного суда — монтируются в перспективу международной жизни, да не просто так, не из-за любви к сочным библейским сказкам, а с увесистым умыслом и расчетом. До конца века, пишут и говорят пророки, случится катастрофа, если не забить в колокола, не опоясаться новыми рядами пушек и ракет. Если же позаботиться заранее, не считаясь с ценой и, добавим, здравым смыслом, то дело можно повернуть к выборочной заварухе так, чтобы в тартарары загремел не целый свет, а только его красная часть.

Помнится, время от времени на Спикере корнер в лондонском Гайд-парке появлялась старушка, божий одуванчик, которая, смастерив нехитрую трибуну из картонного ящика, начинала говорить о конце света. Корила она безбожников, несла всякую чушь, все это у нее получалось гладко и безобидно, хотя и без успеха у жидковатой публики. Вдруг проповедь прерывалась, старушка доставала из ящика большую жестянку и принималась с удалью Ринго Старра из «Биттлз» бить, как по барабану, ритм популярной тогда песенки «Желтая подводная лодка». Уровень жестяных децибелов не превышал норму, бдительный полисмен проходил мимо, а певунья, так же резко оборвав песню, продолжала запугивать погустевшую толпу вокруг байками о светопреставлении.

У сэра Джона умысел с Апокалипсисом другой, аудитория посолиднее. Его первым читателем стал британский премьер. Своими радостями первооткрывателя он поспешил поделиться с другими премьерами и президентами. На одном из совещаний «семерки» главных капиталистических стран глава правительства ее величества, поймав в перерыве за пуговицу пиджака американского президента, презентовал ему том с полыхающим земным шаром на обложке. Президент США не только принял презент, он принял генераловы пророчества близко к сердцу. Книга «Третья мировая война» Хэккетта была положена им рядом с Библией на рабочий стол в президентском Овальном кабинете Белого дома.

Прошел год-другой, и в разгар очередного международного кризиса в Белом доме опять вспомнили о сэре Джоне. Президент не удумал ничего лучшего, как сфотографироваться с его книгой: пусть, мол, другие знают, что в Овальномкабинете на короткой ноге с третьей мировой. Вышло новое издание, снова генеральская книга в числе бестселлеров. Президент Рейган, не очень-то жалующий литературу, выкроил время, чтобы перечитать роман, сказав потом журналистам, что из всего прочитанного за последнее время эта книга произвела на него наибольшее впечатление. Опять сэр Джон в фокусе внимания: как, дескать, третья мировая война не пододвинулась ближе? Именно на эту тему его интервьюировал журнал «Ю. С. Ньюс энд Уорлд рипорт». До фатального рубежа, обозначенного в книге, остается всего ничего, успеется ли с войной? Генерал успокоил: успеется.

Так что стоит задержаться на книге Д. Хэккетта и его соавторах, посмотреть, чем же она притягивает президентов, премьеров и чинов рангом попроще.

«Август 1988 г.» — так называется книга, принадлежащая перу другого высшего представителя НАТО, бывшего заместителя начальника британского генерального штаба генерала Д. Фрэйзера. К власти в Англии приходит правительство, приверженное идее одностороннего ядерного разоружения (видимо, тут намек на лейбористов), которое решает избавиться от ядерных арсеналов. Советский Союз тут же пользуется этим для вторжения в Великобританию, которая вынуждена капитулировать перед угрозой советских ядерных ракет^[3].

Достаточно широкое паблисити на Западе получила книга, вышедшая под названием — «Мировая война 3»^[4]. Ее авторы тоже люди неслучайные: член совета королевского института оборонных исследований Ш. Бидвелл: (редактор книги), контр-адмирал Е. Гериц, директор Британского атлантического комитета К. Хант, редактор известного военно-морского справочника «Джейнз файтинг шипс» Д. Мур и другие ученые и военные чины. В качестве информации к размышлению приведем перечень глав книги «Мировая война 3»: «В пропасть», «Последние месяцы мира», «Война на суше», «Война в воздухе», «Война на море», «Конец света». Как видно, уютное чтиво.

Бельгийский генерал Р, Клоз выпустил книгу «Европа без обороны?», которой на Западе придали характер сенсации. НАТО настолько немощно, что русские танки через 48 часов выкатываются через всю Западную Европу на рейнские берега. Перепаханная напраслина Клоза об агрессивности Советского Союза в натовских кругах, видно, в высоком спросе. Для генеральских баек о «русской опасности» постарались организовать трибуну посолиднее: Р. Клоза усилиями консерваторов протащили в депутаты бельгийского парламента.

Чисто европейский сценарий третьей мировой войны излагается в выпущенной парижским издательством «Медиа» книге «Евросима» капитана Канья в соавторстве с Дели и Фонтэном, в которой повествуется о ядерной схватке в Европе на манер американского атомного нападения на Хиросиму 6 августа 1945 г. Если Евросима разразится, пишут они, то надежд на США будет мало, американцы постараются отсидеться за океаном (вот в атом авторы правы). Поэтому западные европейцы сами должны позаботиться о себе, создать собственные ядерные силы. Не обходится у авторов без дежурных антисоветских заклинаний, будто кто-то сказал: без них, капитан, ты не будешь майором.

Пророки третьей мировой пишут и иероглифами. В Японии на эту тему издается серия, открывающаяся переведенной на японский язык «Третьей мировой войной» Д. Хэккетта. Далее идут книги японских авторов «Третья мировая война в Азии» и «Третья мировая война в Японии». Еще одна книга — у нее подзаголовок «Русские высадились!» — повествует о том, как советские солдаты нагрянули на японские острова, захватили Токио, установили оккупационный режим по примеру того, что сделал генерал Д. Макартур в 1945 г. Правительство и верхушка японского бизнеса, естественно, отправляются в Сибирь.

Перед предсказателями Судного дня человечества стоит нелегкая задача — начать третью мировую войну, причем так, чтобы Запад выглядел чистым и невинным, а социалистические страны, естественно, наоборот. Далее, «небесное воинство» НАТО должно взять верх в бою вад антихристом, да чтобы победа пришла не просто так, а как результат экстренных и огромных мер по наращиванию военной мощи атлантического блока в первой половине 1980-х годов. «Если бы кризис произошел в 4977–1978 гг., — говорится в книге «Третья мировая война», — то вряд ли можно было бы помешать плану Советов достичь Рейна, развалить НАТО и поразить Федеральную Республику Германию. Лишь те военные приготовления, которые были экстренно предприняты в годы, предшествовавшие войне, позволили избежать катастрофы».

Тут-то и зарыта собака. Не хотите русских танков на Рейне — заклинает атлантическую публику сэр Джон пятьюстами убористыми страницами своей книги — срочно вооружайтесь, и пропади пропадом разрядка. Эти заклинания как сладкая музыка для многих нынешних руководителей США и НАТО, которые более чем солидарны с оголтелыми призывами к бесшабашной гонке вооружений. Потому-то у романа и аналогичных книг не без помощи назойливой рекламы такая расхожесть на Западе. В них высказано заветное для вашингтонских политиков — сломать сложившийся в последние годы примерный стратегический паритет, добиться любой ценой военного превосходства над СССР, стать на вершине мира, взобравшись на нее, если придется, по пепелищу термоядерного конфликта, который будет фатальным для кого угодно, только не для Америки. Что у них на уме, то у Д. Хэккетта на языке.

Сэр Джон — наглый враг коммунизма, ему не подходит такая организация общества, где нет частного владения средствами производства, крупным капиталом, а следовательно, и людьми, у которых капиталу не слишком густо. О Советском Союзе у него с языка стекают хула, гадости и пошлости. Вроде бы с воспитанием у сэра все в порядке: выйдя в отставку с военной службы, преподает он Классическую поэзию в лондонском Кингз колледж, а от плохих слов так и не отучился. Никакого сравнения с чумазой девахой Элизой Дулитл из «Пигмалиона», за полгода выявившей свое первородное благородство. Третью мировую войну он зажигает с одной целью — пусть не будет больше коммунизма, пусть исчезнет Советский Союз, распадется на большие и мелкие осколки.

Конечно, в романе войну начинает Советский Союз, как, естественно, и во всех других такого рода сочинениях. Сэр-эрудит пишет: «Русские исходят из того, что западные капиталистические общества обречены перед лицом неотвратимого распространения марксизма-ленинизма и что вооруженные силы социалистических стран во главе с СССР должны сыграть главную роль в этом». Вот, мол, и мне не чуждо знание марксизма-ленинизма. На деле же, как говорится, слышал звон, да не знает, где он. Никогда и нигде марксисты-ленинцы не говорили и не могли говорить о том, чтобы оружием извне свалить капитализм. Никакого экспорта революции.

Как же натовские дальновидны вкатывают человечество в третью мировую войну?

Вариант сэра Джона.

…Победив на президентских выборах, в Белый дом въезжает новый хозяин, «южанин, а потому консерватор», губернатор Томпсон. Человек он до того был малоизвестный, но звучно провел избирательную кампанию, громя коммунизм и мягкотелый либерализм. Поскольку до переезда в Вашингтон интересы губернатора не шли дальше того, как бы половчее двинуть под ребро конкурентов в борьбе за власть в своем штате, в Белый дом была призвана команда ученых дядек из «фабрики мысли», к которым прибавили отставного госсекретаря. Этой публике было поручено составить доклады о перспективах предстоящих восьми лет, в течение которых Томпсон рассчитывал оставаться во главе администрации США.

Картина получилась неутешительная. Южную часть планеты тянут еще глубже вниз перенаселенность, голод и другие невзгоды. Во многих районах «бедного юга» бушуют войны, причем, как можно прочитать между строк докладов, они в большинстве случаев вспыхивали в результате ужесточения гегемонистского курса США в отношении стран Азии, Африки и Латинской Америки. На Ближнем Востоке левое правительство Египта воюет за создание новой богатой Объединенной арабской республики, включающей Саудовскую Аравию и Кувейт (в докладе добавляется, что провозглашение такой ОАР создаст «угрозу мировым поставкам нефти» и «тем самым оправдывает военную интервенцию США в этом районе»). Надежной опорой интересов США называется «Иран во главе с шахом». Идут войны между государствами, на которые распалась Южноафриканская республика, враждуют государства, составлявшие «бывший Индийский союз», готовится «коммунистическое нападение» на Мексику.

В докладе о перспективах «богатого севера» упор делается на «советскую угрозу». «Стратегически, — говорится в прогнозе бывшего госсекретаря, — новой администрации придется иметь дело с ситуацией советского ядерного превосходства и достигнутой Советами способности уничтожать спутники наблюдения и связи». Дескать, той бесшабашной гонки вооружений многих миллиардов долларов на ракеты и бомбы предшествовавших администраций было мало, и теперь США оказались, страшно подумать, в таком пиковом положении.

Сколько книг, столько вариантов. В книге «Мировая война 3» к власти в Белый дом приходит президент, который «не был изоляционистом в традиционном смысле)того слова», но для которого «проблемы внешней политики казались непривлекательными», поскольку «все его внимание концентрировалось на двух огромных проблемах — инфляция и энергетический кризис». Этого президента, которому «не хватало твердости Кеннеди и евангелизма Картера», те, кому была нужна новая война, без особого труда дожали, США вступили в мировой конфликт.

Обратим внимание на более важное в прогнозах западных специалистов, а именно на тенденцию, точнее, тенденциозность в моделировании будущего. Изо всех сил они стараются показать, что время работает против коммунизма, что великие беспорядки в мире происходят отнюдь не по вине капитализма. Они розово рисуют завтрашнюю политику НАТО, но при одном условии: если сегодня Соединенные Штаты и атлантические партнеры начнут, не считаясь с ценой, строить новую высоченную «позицию силы», в сравнении с которой «позиция силы» минувших лет покажется малым пригорком. Такая тенденциозность слепит глаза, не дает разглядеть даже некоторые очевидные вещи, под нее подстраивают предположения одно нелепее другого.

Нужно сказать, что классовая тенденциозность западных провидцев оборачивается в ряде случаев интересными признаниями.

Будущее американо-натовской политики они представляют не иначе, как в виде имперского разбойного курса, при котором все дозволено, все можно. В прогнозах Соединенные Штаты возвращаются к даллесовской политике «освобождения», в Вашингтоне открыто толкуют о вмешательстве во внутренние дела стран Восточной Европы, составляющих прочное содружество реального социализма. Президент Томпсон налево и направо сыплет подстрекательскими заявлениями о том, что, мол, вставайте против социализма, а Америка поможет. В этом не только не видят ничего предосудительного, но прямо-таки мечтают о том, чтобы пришли такие времена, когда вашингтонские лидеры наяву смогли бы действовать так, как поступают их прототипы на книжных страницах.

Фитиль третьей мировой войны подпаливается на Балканах. Сэр Джон осуществил вторжение в этот район советских дивизий по воздуху и по суше. Происходит столкновение с войсками США. Как американцы оказались на балканской земле? Для президента Томпсона, пославшего туда свои войска, такого вопроса не встает. То, что делают другие, — это «вторжение», то, что творят Соединенные Штаты, — это божья благодать. Американская морская пехота и воздушно-десантные части высадились на Балканах без снросу-разрешения, по своему усмотрению «для защиты свободы».

Поело сараевского выстрела, возвестившего начало первой мировой войны в 1914 г., в горячечной фантазии Д. Хэккетта прозвучал еще один, ставший прологом к сверхсхватке. Вне Европы занимались другие очаги конфликта — в Карибском бассейне, в Южной Африке и на Среднем Востоке. Дело шло к большой войне. Президент Томпсон подписывает указ о мобилизации. В ФРГ всеобщая мобилизация началась днем раньше, а в Англии — спустя два дня. «По всему европейскому театру военные формирования НАТО занимали оперативные позиции. Штабы СЕЦТАГ (Центральной группы армий) с американским начальником в Гейдельберге, НОРТАГ (Северной группы армий) под английским командованием в Рейндалене, АФСЕНТ (Союзных сил в Центральной Европе) с западногерманским генералом во главе в Голландии и СХАПЕ (Верховный штаб союзных держав в Европе) во главе с американским главнокомандующим в Монсе (Бельгия) были готовы к передвижению на боевые позиции… К полуночи 3 августа 90 процентов союзной авиации находилось в боевом состоянии, с оружием на борту, в укрепленных укрытиях».

Тут-то и наступило утро 4 августа. Нужно сказать, что автор не очень внятно объясняет причины, почему все же этим августовским утром «Варшавский Договор начал генеральное наступление против вооруженных сил Атлантического союза».

По логике его сочинения, если есть таковая, в ответ на провоцирующие действия президента Томпсона в духе политики «освобождения» Советы приложили усилия дать урок американцам на Ближнем Востоке и в других периферийных районах мира. Этого показалось им маловато, и было, дескать, решено ударить не по окраине, а прямо «использовать действительное преимущество Советов в грозной способности к неядерной атаке в Европе». «Цель войны, — заявляет Д. Хэккетт, — была прежде всего в основном политическая — воспользоваться слабостью Запада в обычном оружии с тем, чтобы унизить Соединенные Штаты и восстановить абсолютизм». Аргументация, прямо сказать, выдает нищету мысли, желчность ярого антикоммуниста.

В книге английских генералов «Мировая война 3» объяснения тоже не менее вздорные: «Классы, формирующие общественное мнение в Америке, громко осуждали новое появление неонацизма в Западной Германии… Западногерманский ученый раскрыл, что ФРГ уже располагает эффективным ядерным оружием… Не только русские, но и другие члены НАТО встревожены, увидев, что Западная Германия имеет независимое ядерное оружие…». Происходит ограниченное предупредительное вторжение в Западную Германию обычных сил Варшавского Договора с целью захвата и уничтожения ядерных объектов… В 23 часа в день «Д-1» советские послы вручили правительствам, при которых были аккредитованы, заявления с разъяснением целей операции… Первый ответ пришел от Франции — французские лидеры принимали советские официальные разъяснения… Президент США выжидал… Британский кабинет решил, что части английской армии на Рейне (британские войска в ФРГ) остаются в казармах и не участвуют на стороне западных немцев в случае боев между бундесвером и советскими войсками. Перерастание ограниченной операции во всеобщую схватку происходит простенько, В английском секторе при встрече войсковых колонн кто-то кому-то не уступил дороги, началась пальба, а в результате — «в несколько минут весь фронт был объят огнем… Мировая война 3 началась».

Повествование о том, как развивались военные действия в августовские дни, Д. Хэккетт ведет в провоцирующей манере: в ситуации каждого дня войны он показывает, как было бы плохо, если бы НАТО следовало политике разрядки, и как помогают выкрутиться из беды меры, срочно предпринятые, когда детант был отброшен натовскими лидерами. Этим книга в основном и привлекает западных президентов и премьеров. «В Европе 4 августа, даже всего лишь через неделю после объявления мобилизации в НАТО, союзное командование было в бесспорно лучшем положении для встречи вызова, чем оно могло бы оказаться несколько лет назад, придерживаясь фальшивого детанта». Сочинение сэра Джона представляет собой детальную программу дополнительных военных приготовлений для НАТО в целом и для каждого участника блока в отдельности. Манифест милитаризма и шантажа, выписанный с изощренной профессиональной скрупулезностью.

Смотрите, дескать, уважаемые в Белом доме и на Уайтхолле: что-то не успели доделать, не выжали из налогоплательщика больше долларов и фунтов на гонку вооружений — и в результате с 4 по 12 августа сплошное отступление натовских войск. Пол-Западной Германии потеряно. С резервами туго. Стрелять нечем. На президента США со всех сторон нажимают, чтобы он разрешил использовать тактическое атомное оружие, но тот колеблется, зная, что «не избежать ядерной атаки по городам США, раз в ход на поле боя будет пущено атомное оружие».

Впрочем, западные авторы констатируют, что соскользнуть на атомный характер битвы проще простого. И дело здесь не в «бородатых русских», сделать это может любой натовский чин, имеющий доступ к ядерным зарядам. Вот свидетельство из книги «Мировая война 3».

«Штабной офицер распахнул дверь в кабинет президента США.

— Сэр, — сказал он, — у меня важная информация: пилот АТАФ (Союзные тактические ВВС) видел четыре ядерных взрыва в британском секторе.

— Боже мой, русские первыми использовали ядерные бомбы. Но почему сейчас, когда они почти выиграли войну?

— Сэр, это не советские бомбы. Мы перехватили часть радиоразговора командира второй английской дивизии. Бомбы наши. Три по одной килотонне и одна — 10 килотонн».

Кто-то из пентагоновцев пальнул ядерными бомбами по британским союзникам. Возможно, шизофреник, а скорее всего, расчетливый поджигатель большой термоядерной схватки.

Вернемся, однако, к повествованию Д. Хэккетта, которое оставили в критической для натовцев фазе войны. 12 августа, как не без иронии заметил в рецензии на книгу бывший помощник министра обороны США М. Халперин, «русские зачем-то останавливают свое наступление, хотя именно в тот момент у стран НАТО кончаются боеприпасы».

Кино начинает крутиться в другую сторону. У натовцев появилось чем стрелять, и к 18 августа они вернулись в свои прежние границы. Но нельзя же не поставить радиоактивной точки в конце повествования об августовской войне. Спутник слежения над Индийским океаном фиксирует запуск советской ракеты. Это не было неожиданностью, о нем накануне шел разговор по «горячей линии». Компьютеры быстро рассчитывают траекторию, электронный люминесцентный зеленый круг с крестом в центре ложится на Бирмингам. Через 114 секунд — взрыв. На часах 10.30 утра 20 августа. Еще несколько минут спустя — взрывы двух ракет, запущенных с американской и английской подводных лодок, над Минском… Война кончается крупными неприятностями для Варшавского Договора и, конечно, торжеством НАТО.

Заканчивается война — надо делить земли. Д. Хэккетт и его коллеги и тут поспевают со своими прогнозами и рекомендациями. Протягивается цепь конференций по послевоенному переустройству мира. Больно уж хочется оттащить в сторону Украину, Белоруссию, другие союзные республики. Как в Бресте в 1918 г., когда ошалевший от стрельбы и преступлений германский империализм навязал было молодому Советскому государству «архитяжкий мир», «похабнейший мир», да рухнул сам наземь. Или в Версале на конференции после первой мировой войны, когда Ллойд-Джордж и Клемансо со своими лондонскими и парижскими министрами и советниками ползали, сняв сюртуки, по карте России, причитая: «Это — нам и это — нам, а это — снова нам». И очень они тогда озлились на Ленина, который сказал: вам, господа, ничего, а все — трудящимся, русским, украинцам, белорусам и другим народам и нациям, сплотившимся в великий Союз. Вышло, однако, по-ленински, не по-версальски, а ведь какая сила была у Антанты!

Да и после второй мировой войны в западных столицах немало ждали-надеялись, что Россия обломится победой, подожмется тяжестью перенесенных невзгод и ранами разрухи. Президент Трумэн зачитывался в ту пору секретным докладом: «Колоссальные разрушения, причиненные войной, физическое и духовное истощение советского народа» грозят в одну ночь превратить его «в одну из слабейших и самых жалких наций». Соединенные Штаты, добавлял доклад, «располагают возможностями для огромного усиления того напряжения, в условиях которого осуществляется советская политика, чтобы… способствовать росту тенденций, которые должны в конце концов найти себе выход либо в свержении, либо в постепенном ослаблении советского режима».

Все это мы уже проходили.

НЕЗАЧЕМ РУССКИМ ВОЙНА

Все же возможно ли, что в одно прекрасное августовское утро стрельба снова разорвет тишину, закружит заметелится в атмосфере и космосе электроника, пугая данными о том, что к государственным границам движется массированный поток укрытых броней войск, а бомбардировщики с воздуха готовы сбросить первые бомбы что из шахт показались макушки средних и дальни? ракет?

Во всяком случае, не по тем причинам и не с таким оборотом, как об этом повествуют Д. Хэккетт и другие западные авторы сценариев третьей мировой войны.

Для дружбы нужны двое, а драку затеять может один, Такой один в сегодняшнем мире может отыскаться.

Им не будет русский.

Когда советские руководители говорят: быть войны не- должно никогда, это честные и искренние слова, выражающие суть миролюбивой политики КПСС, курса, основы которого заложены Лениным в историческом Декрете о мире.

Когда простой советский человек говорит: мы за мир, это правда 275-миллионного советского народа, который против войны, помня ее варварство, которому новая война — поперек ясного и навсегда избранного пути строительства коммунизма.

Председатель одного из профсоюзов США Эйб Фейнгласс сам подошел к группе участников Всемирного парламента народов за мир в Софии, чтобы поделиться своим открытием: Советскому Союзу война действительно не нужна. И вот почему.

Первое. Воюют из-за земель. Слава богу, ваша страна просторами не обделена. К тому же из 22 млн. квадратных километров Восточная Сибирь и некоторые другие районы еще не обжиты. Так что чужих земель вам не надо.

Второе. Воюют и сколько еще будут воевать из-за нефти и другого сырья. Тут судьба вас тоже не обидела. Всего у вас в достатке, по нефти, газу, другим подземным богатствам вы среди первых в мире. Не России воевать за чужое, а скорее наоборот — многие с вожделением поглядывают на ее богатство.

Третье. В России нет военно-промышленного комплекса. Есть, конечно, мощная военная индустрия, генералы и полковники, гражданские сферы, связанные с обороной. Но никто из них не заинтересован лично в войне, не кладет в свой карман миллионы рублей, нажитые на подготовке к ней.

Четвертое. Многое говорится, что опасность войны вытекает из революционной идеологии коммунизма, поддержки освободительных движений. Я старый человек и за всю жизнь не помню, чтобы московские коммунисты навязывали другим свою веру оружием. Кто же из разумных людей скажет, что Москва экспортировала апрельскую революцию в Афганистан, сандинистскую победу в Никарагуа и тем более мусульманскую революцию в Иране?

Убедительно? Да. Четыре пункта Фейнгласса можно дополнить другими аргументами и рассуждениями, но и эти соображения старого американского профсоюзного деятеля вполне ясно говорят — незачем Советскому Союзу война.

Возьмем еще одно свидетельство, на этот раз наблюдения представителя солидных американских политических кругов, так называемого истэблишмента.

Бывший посол США, а потом ученый влиятельного Брукингского института Р. Гартофф — один из самых авторитетных на Западе специалистов в области современных международных отношений, в частности политики СССР. В ряде обстоятельных статей и исследований он приходит к выводу, что военная сила всегда рассматривалась Москвой как средство «защиты социалистического дела» и не считалась «решающим элементом для продвижения вперед исторического процесса». Ныне советские лидеры убеждены, что «разрядка и ослабление напряженности отвечают интересам Советского Союза и что, по их мнению, нельзя допустить ядерную войну». Что же касается военно-политических деятелей США, то, констатирует Р. Гартофф, слишком часто они принимают решения в военной области на базе сомнительных данных и умозаключений о намерении Советского Союза, используя нередко принцип «зеркального отражения», в соответствии с которым противной стороне приписываются планы и намерения, присущие самим лидерам вашингтонских кругов.

Какую бы напраслину ни возводили лидеры США на политику Советского Союза, истина остается истиной: в сегодняшнем мире главным источником военной опасности является империализм, и прежде всего американский агрессивный империализм. Вызывающее пренебрежение к другим народам, да и к немалой части населения самой Америки, эйфория всесилия кулака густым облаком обволакивают верх вашингтонской пирамиды власти, не давая оттуда разглядеть как следует, что же происходит на грешной земле, куда идет жизнь.

Да и нет охоты приглядываться. Пусть другие равняются на Вашингтон, а если что не так — покараем, нагрянем, отлучим. Вот и палят чуть ли не во всем белом свете пушки американских линкоров, рвутся ракеты авиации США. Солдаты Пентагона, впервые после Вьетнама, участвуют в широких военных действиях против целых народов. Если дело пойдет и дальше так, как ему старается задать темп и тон рейгановская администрация США, то в оставшиеся годы XX века человечество может быть поставлено перед крупными испытаниями. Ради достижения своих имперских целей она действует таким образом, что нельзя не усомниться, существуют ли у Вашингтона вообще какие-то тормоза, чтобы не перейти черту, перед которой должен остановиться любой мыслящий человек. «На первых рубежах военной угрозы человечеству находится американский милитаризм. Политика США приобретает все более воинственный характер, стала постоянным негативным фактором международных отношений…»^[5]

Такой образ мышления Белого дома проявляется во многих практических действиях администрации, официальных и неофициальных заявлениях и высказываниях ее главы и представителей. Со зловещей прямотой это раскрылось в пресловутом ядерном откровении президента Рейгана. «Мои соотечественники — американцы! — сказал он 11 августа 1984 г. во время звуковой пробы перед микрофоном, — Я рад сообщить вам, что только что подписал законодательный акт, который навсегда ставит Россию вне закона. Бомбардировка начинается через пять минут».

В Белом доме пытались представить дело так, будто глава администрации США всего лишь позволил себе «пошутить». Действительно, подобного закона Р. Рейган по подписывал и приказов о бомбардировке на этот раз не отдавал. Однако не случайно сказанное президентом было воспринято и в Соединенных Штатах, и в других странах с серьезной озабоченностью.

«Шутка Рейгана, — констатировал редактор «Нью-Йорк таймс» Д. Оукс, — отражает его инстинктивное чувство, что хороший русский — это мертвый русский, а это весьма опасное мнение для президента в эпоху, когда мир и без того стоит на грани ядерной катастрофы. Это высказывание свидетельствует о том, что у президента отсутствует какое-либо чувство ответственности»^[6].

В этом эпизоде вполне справедливо усматривают проявление тех самых умонастроений, которые были официально сформулированы в призывах к «крестовому походу», в доктринах ограниченной и затяжной ядерной войны, в военно-политических планах обретения господствующего положения США в мире. «В Советском Союзе, — подчеркивалось в заявлении ТАСС в этой связи, — с осуждением относятся к беспрецедентно враждебному в отношений СССР, опасному для дела мира выпаду президента США. Подобное поведение несовместимо с высокой ответственностью, которую несут руководители государств, прежде всего обладающих ядерным оружием, за судьбы собственных народов, за судьбы человечества»^[7].

Рейганизм соединяет в себе многое из минувших эпох истории Соединенных Штатов, причем прежде всего то, что связано с философией исключительности американской нации, ее мессианской роли в мире, с экспансией, завоеваниями. Из истории США берут то, что сегодня может поспособствовать политической риторике, которой прикрывается агрессивный курс вашингтонской администрации в мировых делах.

Сложная это вещь — история США. Два с лишком века минуло с того дня — 4 июля 1776 г., когда делегаты английских колоний, собравшись в Филадельфии, провозгласили Декларацию независимости Соединенных Штатов Америки. В мировое сообщество государств вошла энергичная, с невиданным для той поры демократизмом республика, Которая потому и была встречена господствовавшими тогда в мире королевскими и императорскими дворами с настороженностью, подозрительностью, а то и открытой враждебностью.

Ключ к верной, принципиальной оценке крайне противоречивого двухвекового развития Соединенных Штатов дают ленинские суждения о судьбах этой страны. «История новейшей, цивилизованной Америки, — указывал В. И. Ленин в знаменитом «Письме к американским рабочим», — открывается одной из тех великих, действительно освободительных, действительно революционных войн, которых было так немного среди громадной массы грабительских войн». Воздав должное славному прошлому американского народа, В. И. Ленин, как никто умевший видеть самую суть явления, диалектическую связь его различных сторон, здесь же рисует картину того, как далеко правящий класс США той поры, когда писалось письмо американским рабочим, угнел от этого славного былого. «Они, — констатировал В. И. Ленин, давая уничтожающую характеристику политике американских миллиардеров, — сделали своими данниками все, даже самые богатые страны. Они награбили сотни миллиардов долларов… На каждом долларе — ком грязи от «доходных военных поставок… На каждом долларе следы крови»^[8].

И вот сегодня с охотой шуршат теми страницами американского прошлого, которые ложатся в строку с нынешними настроениями в Белом доме: Америка всесильна, всемогуща, всебогата, янки — господь бог на земле, сметем, купим, сокрушим каждого, кто посмеет перечить. Снова замелькал «Манифест судьбы», в котором сто лет назад идеолог молодого американского империализма Дж. Фиске провозглашал, что самой судьбой Соединенным Штатам «предопределено» властвовать над миром. Причем не в баре со стаканом «скоча» в руке толкуют о нем. «Манифест судьбы», если посмотреть на свет, на фоне иных официальных вашингтонских бумаг, просвечивается как водяные знаки.

Берут из прошлого постулаты другого глашатая раннего империализма США Д. Стронга: «Американская раса обладает непревзойденной энергией… является носительницей великих свобод, чистого христианства и наивысшей цивилизации. Эта раса разовьет особые агрессивные черты, рассчитанные на то, чтобы привить свои учреждения всему человечеству и распространить свое господство на весь земной шар».

Умиляются, как это ловко, без пыли удалось в 1803 г. приобрести по дешевке, всего за 15 млн. долл., огромную территорию Луизианы, принадлежавшую Франции, которой ничего не оставалось, как ударить по рукам мировую с янки. Те крепко сжали свою руку в кулак, который все равно бы шмякнул по этой французской колонии. Вспоминают, как после этого прирезали себе в 1811 г. испанскую Флориду, а затем территорию Орегона, включавшую нынешние штаты Орегон, Вашингтон, Айдахо, частично Монтану и Вайоминг.

Бросая косые взгляды на своих предшественников в Белом доме, — как это они, дескать, допустили революции в Кубе и Никарагуа, крупное ослабление позиций США в других латиноамериканских странах, — зачитываются описаниями того, как в 1846 г. президент Д. Тейлер разделался в Мексикой» Это была первая в истории США большая, открыто захватническая война. Американская армия шла на мексиканскую столицу так же, как за 300 лет до этого шел Кортес с армадой испанских завоевателей. У Мексики отобрали огромную территорию, включавшую нынешние штаты Техас, Калифорнию, Аризону, Неваду, Юту, Нью-Мексико, Колорадо. А еще раньше, в 1823 г., была провозглашена «доктрина Монро» — не столько против стремления европейских держав сохранить свои колонии в Америке, сколько против борьбы народов Латинской Америки за независимость и целостность своих стран, которым все больше угрожала агрессия с севера. Лозунг «Америка для американцев», провозглашенный этой доктриной, на деле означал «Америка для янки».

Стараются нынче освежить дух «границы» — чисто американское понятие. Самозванно возвестив, что на западе Америки естественной границей США является Тихий океан, уже с обжитых восточных штатов в прошлом веке двинулись заселять, захватывать, перезахватывать свободные земли (точнее, территории, принадлежавшие коренным жителям — индейцам, которые, конечно, в расчет не принимались). Полоса свободных земель постепенно сужалась на запад, пока не сомкнулась с линией побережья Тихого океана. Вот уж погуляла в период «границы» молодецкая сила, вот уж постреляли и порезали, понатешились кулачным правом. США стали державой развитого капитализма с громадной концентрацией капитала в руках трестов и синдикатов.

Позади остались времена, когда Америка манила идеалистов-реформаторов из Европы вроде Роберта Оуэна, пытавшегося за океаном найти, но так и не нашедшего, претворение своих утопических проектов общественного переустройства. Искатели общественной справедливости в стране Вашингтона и Линкольна столкнулись в Новом Свете с суровой действительностью. Перед их глазами открылась страна невиданных ранее общественных контрастов, страна безработицы и нищеты миллионов людей, страна ловких авантюристов, прибирающих к своим рукам огромные богатства, перед которыми детскими забавами выглядели сокровища самых старых правящих европейских династий, страна со многими миллионами белых и черных рабов. США перестали быть страной обетованной.

Когда к последнему десятилетию XIX в. «граница» исчерпалась, ее дух перенесли вовне США. В перечне «Главнейших кризисов в международной политике великих держав после 1870–1871 годов» В. И. Ленин упоминает США впервые применительно к 1889 г., и из 14 записей с этого времени до 1914 г. в шести кризисах названы Соединенные Штаты:

«1889: Грабеж островов Самоа (совместно Англией, Германией и Соединенными Штатами).

1898: Испано-американская война. (Грабят Кубу и Филиппины)…

1899: «Трения» между Германией, Англией и Соединенными Штатами из-за Самоа. Угрозы войной. Конфликт. Договор о «дележе» этих островов: 14.XI.1899…

1908: Договор Японии с Соединенными Штатами (28.XI) о гарантии «владений» обеих держав в Тихом океане…»^[9].

Первую в истории человечества империалистическую войну начал империализм США, развязав в 1898 г. агрессию против Испании под жалким предлогом, что испанцы якобы взорвали американский военный корабль «Мейн» (что произошло на корабле, до сих пор толком неизвестно). Насквозь прогнившая испанская монархия не могла оказать сопротивления молодому хищнику, и в состав империи американских финансовых магнатов насильственно были включены Пуэрто-Рико, Гуам, Филиппины и фактически Куба, которая формально объявлялась «независимой».

Не последнее место в территориальной экспансии капитализма США на протяжении XIX в. принадлежит так называемой купле у царского правительства России Аляски (1867 г.). Эта сделка, помимо прочего, продемонстрировала пренебрежение царизма к национальным интересам России. Аляска была приобретена Соединенными Штатами за смехотворно низкую цену — 7,2 млн. долл.^[10].

Один из основателей республики Т. Джефферсон обращался к потомкам: «Если существует принцип, который нужно внедрить в сознание американцев глубже, чем какой-либо другой, то он состоит в том, что мы не должны иметь ничего общего с завоеваниями». Лучшая часть американского общества пыталась и пытается хранить верность этому, всегда оставаясь в ничтожном меньшинстве. После некоторого первоначального периода, когда для США было характерно сравнительно небольшое развитие милитаризма и военщины, Соединенные Штаты, подчеркивал В. И. Ленин, «скатились вполне в общеевропейское грязное, кровавое болото бюрократически-военных учреждений, все себе подчиняющих, все собой подавляющих»^[11]. Так что и об этом джефферсоновском завете — не хвататься чуть что за оружие, не творить разбой на чужих землях — мало кто вспомнит в нынешней Америке.

В результате территория Соединенных Штатов увеличилась в 10 раз. Редко можно обнаружить в истории этой страны даже короткий отрезок времени, когда американское оружие не пускалось бы в ход.

Вот это был размах, вот это была решительность. В наше время в Белом доме и в других квартирах политической и финансовой власти США, колдуя над доктриной «что хочу, то и ворочу», не упускают из виду того, как бы традиционное для истории Америки воззрение «мирового лидерства» поудачнее приспособить к современным условиям на планете. И уж совсем близки, можно сказать, душевно неразлучны нынешние вашингтонские лидеры с философией и доктринами «холодной войны» и политики «с позиции силы», которые в послевоенный период выдвигались предшествовавшими правительствами США. Рейган как-то сказал, что он преклоняется перед президентом Г. Трумэном.

Что ж, удивительного здесь ничего нет. Президентство Трумэна, как и сменившего его республиканского президента Д. Эйзенхауэра, приходится на тот период, когда в США как о вполне реальном и выполнимом деле рассуждали об «американском веке», об утверждении мирового господства Америки. Основные соперники из числа империалистических держав — Германия и Япония были повержены, Англия и Франция вышли из войны сильно истощенными и не могли претендовать на первые роли. Европейский капитализм остро нуждался в помощи США.

Американские оккупационные войска держали рубеж в важнейших районах Европы и Азии, Многие слаборазвитые страны оказались после войны под влиянием США. Американская империя, казалось, складывалась сама собой — нужно было только не упускать шанса, твердо, с размахом вести дело к утверждению своего лидерства, использовать все арсеналы военных, политических, экономических, идеологических средств, направляя их прежде всего против Советского Союза и социалистических государств, которые были главным барьером на пути притязаний на мировое господство финансово-промышленных магнатов, политиканов и военщины США. Концепции политического руководства США относительно способов ведения войны, использования атомного и обычного оружия практически полностью совпадали тогда с доктринами военщины, носившими откровенно агрессивный характер.

Для янки все представлялось просто. «Нет страны более сильной, чем Соединенные Штаты. Обладая такой силой, мы должны взять на себя руководство миром», заявил своим согражданам президент Г. Трумэн, и не сомневайтесь, готовьте «крестовый поход» против антихристов в Советском Союзе и других социалистических странах. Всех одолеем, всех победим. Были люди, правда, наподобие министра Уоллеса, которые пытались поднять голос разума. Вымели их железными метлами охотники на ведьм, затравили маккартизмом. Так что ряды тесно сбиты, иноверцев на Олимпе власти нет, марш вперед на коммунистических нехристей, не считаясь с ценой.

У Соединенных Штатов монополия на атомное оружие, похвалялись в трумэновской администрации, а это уже почти все в схватке с коммунизмом. Наращивание атомного превосходства стало генеральной линией политики силы. Американцы «были загипнотизированы огромной и необычной силой атомной бомбы, — писал о тех временах известный буржуазный исследователь Р. Осгуд. — Правительство США проявило почти слепую веру в монополию на это оружие»^[12]. Тем большее разочарование постигло американских милитаристов после сообщения ТАСС 25 сентября 1949 г. о том, что Советским Союзом была решена проблема атомного оружия.

Оставалась, еще бодрилась тогда в Вашингтоне другая монополия США — превосходство в средствах доставки, атомного и обычного оружия. Американские ВВС приспосабливались к ведению ядерной войны, в широких масштабах налаживалось производство новых моделей бомбардировщиков.

В 1947 г. создается стратегическое авиационное командование (САК), в июне следующего года конгресс принял закон об увеличении численности ВВС США до 70 авиакрыльев, вместо 55, рекомендованных ранее. Расчет был на то, чтобы «зажать коммунистический мир в крокодиловой пасти разветвленной цепи баз, снабженных межконтинентальными бомбардировщиками, а позднее — ракетами, способными доставить атомные бомбы в любое место Советского Союза»^[13]. Летом 1948 г. с разрешения британского правительства 60 американских бомбардировщиков были размещены в Англии. Это был первый крупный зарубежный плацдарм стратегической авиации США. Год спустя, после образования Североатлантического блока, американская военщина приступила к созданию новых баз в других западноевропейских странах, протянулась цепь опорных пунктов Пентагона вдоль границ социалистического лагеря, в странах Европы и Азии, вырастали военные базы в Африке и Латинской Америке.

Вашингтонские лидеры самоуверенно полагали, что сохраняется монополия неуязвимости, что территория Америки недосягаема для ответного удара. В Пентагоне разрабатывали планы истребительной войны за тысячи миль от берегов Америки, причем такой, которая строилась на нанесении по Советскому Союзу неожиданного удара. Атомная бомба в сочетании со стратегической авиацией гарантировала, не сомневались в Пентагоне, «успешный молниеносный удар». Пусть вдали полыхает пламя войны, а янки опять отсидятся за океаном.

Если у Америки такое превосходство, то незачем иметь нормальные межгосударственные отношения со странами, принадлежащими к различным социальным системам. В Вашингтоне утверждали, что враждебность исходит исключительно от коммунистическойидеологии.

Советско-американские отношения того периода были сведены к силовому противоборству, мероприятиям, рассчитанным на то, чтобы продемонстрировать превосходство США в области атомного оружия, средств его доставки, наличия разветвленной системы военных баз и блоков. Между двумя крупнейшими державами не велось каких-либо крупных политических переговоров, резко уменьшилась торговля. Была введена почти всеохватывающая система лицензирования экспорта в СССР, а поставки «стратегических товаров», к которым отнесена и значительная часть продукции мирного назначения, вообще запрещены. Последовали аннулирование торгового соглашения с СССР и повышение тарифов на импорт советских товаров, закрытие консульства в Нью-Йорке, провокации против «Армторга». Как это напоминает ситуацию 1980-х годов!

Американской «холодной войне» активно поддакивали, а то и подталкивали на рискованные шаги некоторые западноевропейские политики. Выступая 5 марта 1946 г. в небольшом американском городке Фултоне, бывший премьер-министр Великобритании У. Черчилль выдвинул в адрес Советского государства ставшие впоследствии стандартными обвинения в «агрессивности» СССР. Наиболее реакционные деятели, оказавшие в ту пору серьезное влияние на положение дел Вашингтона, интерпретировали фултонскую речь как обращенный к Соединенным Штатам призыв со стороны «свободного мира» взять на себя ведущую роль в борьбе с коммунизмом.

В администрации Г. Трумэна были убеждены, что дипломатия без опоры на превосходящую силу является простым умиротворением. 12 марта 1947 г. провозглашается «доктрина Трумэна» — первая в ряду многих последующих внешнеполитических доктрин США, нацеленных на достижение мирового лидерства Вашингтона. Г. Трумэн говорил вроде бы об ограниченном районе, о двух странах — Греции и Турции, где, по оценкам военно-политических экспортов, складывалось критическое положение для позиций местных реакционных кругов. «С падением Греции и Турции, — бил тревогу президент, — смятение и беспорядок могли бы распространиться на весь Средний Восток и даже на другие районы. Американская безопасность зависит от сохранения такого международного порядка, при котором свободные народы смогут поддерживать свои свободные институты и свою национальную целостность против агрессивных движений, стремящихся навязать им тоталитарные режимы». Эту выдержку из старого документа привели здесь для того, чтобы показать, в каком близком родстве с манифестом империализма, каким несомненно являлась «доктрина Трумэна», состоят декларации Белого дома последнего времени о «зонах жизненных интересов США» в Персидском заливе, на Ближнем и Среднем Востоке и во всех других районах, куда падает взор Вашингтона.

«Доктрина Трумэна» отнюдь не носила регионального характера, речь шла не столько о положении в Греции и Турции, сколько о реакционных философских основах глобальной политики США: агрессивность но отношению к Советскому Союзу, силам социализма и национально-освободительному движению, стремление к сохранению и поддержанию реакционных режимов, стабилизации капиталистической системы. Коммунизм — враг, против него нужно вести тотальную борьбу, заставлять всех других участвовать в этой борьбе. В этом состояла суть философии доктрины, определившей внешнюю политику США на последующие десятилетия.

За «доктриной Трумэна» потянулись «план Маршалла», создание НАТО и целая серия других крупных внешнеполитических акций, которые круто изменили характер международных отношений, толкнули Америку на путь многих военных авантюр и конфликтов. И тем не менее демократическая администрация Г. Трумэна к концу своей деятельности оказалась под огнем суровой критики. Неудачи политики «сдерживания», провал корейской авантюры вызвали среди генералитета, фабрикантов оружия, политиканов недовольство по поводу не слишком энергичного, по их мнению, использования «преобладающей силы» в борьбе против Советского Союза. Г. Трумэна упрекали в «мягкости», «пассивности» по отношению к коммунизму. В развернувшейся предвыборной борьбе 1952 г. военно-промышленным кругам импонировали лозунги избирательной программы республиканской группировки Эйзенхауэра и антикоммуниста Д. Даллеса с обещаниями принять самые срочные меры для повышения боеготовности США, усилить гонку вооружений и т. д.

Милитаристы подхватывали демагогические заявления Даллеса о том, что Америка «прилагает усилия, приносит жертвы и расходует средства, но не для избавления от коммунистической опасности, а для сосуществования с ней, предположительно всегда». Задачей же американской политики, по словам Д. Даллеса, должно быть «не примирение на неопределенный срок с фактом наличия коммунистической угрозы», а ликвидация ее.

С одобрением американские милитаристы восприняли внешнеполитическую программу руководства республиканцев, которой было дано претенциозное наименование — политика «освобождения», Речь по-прежнему шла о попытке добиться расширения сферы господства американского капитала в мире за счет социалистической системы. От предыдущего внешнеполитического курса США политика «освобождения» унаследовала агрессивность, авантюризм.

В книге «Американская стратегия в атомный век» реакционный исследователь Рейнхардт доказывал: «Политика «освобождения» должна опираться на реальные и стратегически целесообразно дислоцированные вооруженные силы, которые в нужный момент могли вторгнуться на территорию той или иной страны социалистического лагеря. Советский Союз не придет на помощь стране, подвергшейся нападению, и отступит перед угрозой возникновения мировой войны с применением ядерного оружия». Другой идеолог милитаризма Д. Бэрнхэм призывал не колебаться в применении оружия для достижения целей «освобождения плененных народов», реставрации капитализма в странах социализма, в расчленении Советского Союза и раздроблении социалистического лагеря на соперничающие между собой государства.

Если правящие круги США пытались нагло действовать на Европейском континенте — за тридевять земель от собственной территории, то, уж совсем забыв всякие нормы морали и международного права, Вашингтон орудовал в Латинской Америке. Переворот в Гватемале в июне 1954 г. стал «моделью» американской политики, которая должна была показать всем государствам полушария: вот так беспардонно, с помощью бомб и штыков морской пехоты, янки будут и впредь пресекать всякие попытки неповиновения.

Три десятилетия спустя в Нью-Йорке вышла книга «Горький плод. Нерассказанная история американского заговора в Гватемале», авторы которой С. Шлесинджер и С. Канзер, получив доступ к секретным документам, нарисовали детальную картину того, как Соединенные Штаты расправились с законным правительством президента Арбенса. Авторы отмечают, что действия США в Гватемале в 1954 г. как две капли воды смахивают на агрессивные действия Вашингтона в наши дни против Кубы, Никарагуа, сальвадорских патриотов и других латиноамериканских стран.

Поводом для вторжения США в Гватемалу послужило решение правительства Арбенса экспроприировать часть неиспользуемых земель у крупных лендлордов. (В то время, впрочем как и сейчас, ничтожная кучка богачей — 2,5 % населения — владела 70 % всей обрабатываемой земли.) Все, может быть, и обошлось бы благополучно для правительства, по под экспроприацию подпала часть земли «Юнайтед фрут компапи». Эта американская компания со штаб-квартирой в городе Бостоне была подлинным хозяином Гватемалы, ей принадлежали все гватемальские телеграфные, телефонные и железнодорожные системы, единственный атлантический порт, весь экспорт бананов. Покровители «Юнайтед фрут компани» в Вашингтоне восприняли решение правительства Арбенса как «непереносимый вызов» Соединенным Штатам.

Госсекретарь США Даллес обвинил правительство Арбенса в установлении «коммунистического правления террора», в том, что «Гватемала продалась советскому блоку». Госдепартамент опубликовал несколько «белых книг» о том, что, дескать, Гватемала «вооружалась сверх своих оборонительных потребностей». В соседних латиноамериканских странах банды «борцов за свободу» готовились для вторжения. ЦРУ подвергло бомбардировкам аэродромы в Гондурасе, распустив версию, что это, дескать, дело рук гватемальских коммунистов. В гватемальской столице был установлен мощный громкоговоритель, по ночам разносивший по всему городу звуки пулеметной стрельбы, взрывов гранат и бомб, которые должны были показать гватемальцам, что «антикоммунистические патриоты» уже начали вооруженные действия против правительства. Наконец, Вашингтон послал авиацию, которая разбомбила президентский Национальный дворец, президент Арбенс вынужден был искать убежище в мексиканском посольстве. Посол США Д. Пьюрифой лично провозгласил полковника Армаса новым президентом. Выбор пал на Армаса только потому, что он слыл «наиболее ярым антикоммунистом». Госсекретарь Д. Даллес выступил по радио, объявив, что в истории западного полушария началась «новая и славная глава». Всесилие «Юнайтед фрут Компани» было восстановлено, политические партии запрещены, концлагеря переполнены невинными жертвами, запылали костры из подрывных книг, включая романы Виктора Гюго и Ф. М. Достоевского.

Авторы книги «Горький плод» в заключение пишут: «Заговор 1954 г. показал другим странам Центральной Америки, что Соединенные Штаты заинтересованы в покорных, а не демократических союзниках. Как результат заговора движение к мирным реформам в регионе было отброшено назад. Диктаторы стали получать еще более солидную поддержку и поощрение».

В современной истории период 50-х годов остается одним из самых напряженных. В результате действий реакционных заправил монополистических кругов и военщины США мир не раз оказывался на грани термоядерного конфликта. В сенсационном интервью журналу «Лайф» в 1955 г. Д. Даллес по-домашнему ровным голосом рассказал о нескольких случаях, когда Соединенные Штаты «подошли к грани и смотрели прямо в лицо ядерной войны», Правда, что-то там помешало сделать маленький шажок за грань, а то полетели бы все вниз головой в пропасть. И это не было шамканье рехнувшегося старика. Это был сознательный курс. Угроза развязать мировую войну была превращена в метод достижения внешнеполитических целей Америки.

Все это делалось с убежденностью фанатиков — участников крестового похода против коммунизма, за американскую веру. Самим господом богом Америка была призвана встать у вершины мира. Уже в паши дни американский историк Р. Леверинг в книге «Общественность и внешняя политика США, 1918–1978 гг.», проштудировав результаты опросов общественного мнения, официальные документы и прессу, констатирует: «Практически все активисты из сферы внешнеполитических дел в период после второй мировой войны были убеждены, что Соединенные Штаты — самая выдающаяся нация — должны играть главную роль в поддержании мирового порядка». Вот они и старались, не зная меры.

Политика конфронтации проводилась правительством США в годы, когда возникли реальные предпосылки для сдвига от «холодной войны». Советское государство, осуществляя в своей политике решения XX съезда КПСС, настойчиво вело борьбу за разрядку напряженности. В 1955 г. правительство СССР добилось заключения мирного договора с Австрией. По инициативе СССР в Женеве состоялась встреча советских и западных руководителей, сыгравшая известную положительную роль. Было принято решение сократить численность вооруженных сил СССР на 640 тыс. человек в целях установления доверия между государствами. 25 января 1956 г. Советское правительство обратилось к правительству США с предложением заключить между СССР и США договор о дружбе и сотрудничестве.

Правительство США вынуждено было пойти на некоторые, хотя и весьма ограниченные шаги в области установления контактов с Советским Союзом по актуальным вопросам. Незадолго до своей смерти Д. Даллес в ряде публичных выступлений признавал, что не все внешнеполитические установки США реальны, в частности относительно невозможности ведения переговоров и достижения договоренности с Советским Союзом. В речи 6 июня 1958 г. в сенатской комиссии по иностранным делам, например, не исключалась возможность достижения существенных соглашений с СССР в определенных областях взаимного интереса. Даллес говорил, что обе державы — СССР и США — хотели бы уменьшить экономическое бремя современных вооружений. Мы, заключил он, верим, что при нынешних условиях Советский Союз не желает войны. Это было нечто новое в устах главного приверженца политики с позиции силы, которое явно расходилось с его обычными декларациями, а также заявлениями других лидеров, категорически исключавших возможность и допустимость не только мирного сосуществования, но даже заключения отдельных соглашений с Советским Союзом.

В 1959 г. Соединенные Штаты посетил Председатель Совета Министров СССР. На следующий год намечался визит в СССР президента Соединенных Штатов. Впервые в сфере советско-американских отношений стали проглядывать определенные возможности нормализации и сотрудничества. Не случилось этого.

В воздушное пространство СССР в мае 1960 г. был направлен самолет-шпион «У-2». Самолет был сбит. Вместе с ним рухнули надежды на скорые перемены.

Но как бы то ни было, для самих вашингтонских деятелей становился все более очевидным факт, давно уже признаваемый многими за пределами Америки: в мире складывалась новая военно-политическая ситуация, в которой теряли смысл всякие американские монополии на ядерные бомбы, на стратегические средства доставки ядерного оружия, недосягаемость США. Наиболее ярким выражением этого факта стал запущенный 4 октября 1957 г. первый советский спутник, который протрезвил головы в Вашингтоне, до того заполненные туманом всемогущества Америки. Стали думать о цене войны, ранее американским политикам этот вопрос на ум приходил редко. Рядом с «крестоносцами» стали появляться прагматики. Единый фронт воителей стал расслаиваться.

Пришедшие на рубеже 1960—х годов к руководству американской политикой прагматики, нельзя сказать, что существенно, но все же отличались от «крестоносцев». Не должно быть никаких недомолвок насчет того, что их главная цель и смысл политической карьеры те же — защита интересов монополистического капитала, борьба за мировое лидерство США. Но методы иные. «Крестоносец» будет до умопомрачения настаивать на засевших у него в голове догмах, таких в первую очередь, как «лучше быть мертвым, чем красным». Для него нет неясностей в политике, даже когда появляются альтернативы, он их не хочет видеть. Если факты не укладываются в его философию, тем хуже для фактов. Знать он не знает о разумных компромиссах, взаимности. Его метод — жесткость, нахрапистость, сила. «Крестоносец» возвещает о намерении улучшить мир, в действительности оставляет его после себя в худшем виде. Для публики «крестоносец» герой, он расточает флюиды уверенности, действенности, с шашкой наголо — вперед в атаку.

Прагматики понимают необходимость строить политику, сообразуясь с фактами. Видя спектр альтернатив по избранному курсу, они прикидывают «за» и «против», стараясь найти наилучший вариант достижения близких и дальних целей. Прагматики не запрут себя в капкан проигрышной политики, если надо, они могут изменить направление. Многие из них начинали как участники «крестового похода», затем обстоятельства вразумили их смотреть на мир реалистичнее, но в душе так и осталась тоска по всемогуществу, всезнайству Америки. Переменчивы они, как мартовская погода. Одни начинают с размахивания кулаками, потом переходят к разумным поступкам. Другие начинают с более или менее сносных слов и дел, кончают банкротами в толпе крикунов о советской угрозе.

На весах вашингтонской политики «крестоносцы» с лихвой перетягивают прагматиков. Когда в политике США, случалось, брали верх прагматические соображения, делались определенные шаги к нормализации отношений с СССР в духе мирного сосуществования, заключались соглашения с целью уменьшить опасность войны, немедля крестоносцы, трубя тревогу, наваливали завалы, выхолащивали или вообще рубили договоренности не только в зародыше, по и уже подписанные президентом соглашения и договоры. Надо ли говорить, что симпатии Белого дома на их стороне целиком и полностью.

Пришедший в Белый дом после выборов 1960 г Джон Кеннеди начал было лихо, совсем в духе «крестоносцев». Вступая на пост президента США, он самонадеянно провозгласил с трибуны возле вашингтонского Капитолия: «Мы заплатим любую цену, вынесем любое бремя, переживем любые лишения, поддержим любого друга и выступим против любого противника, чтобы обеспечить сохранение и успех свободы». В этой декларации, а также в других выступлениях Кеннеди и Джонсона (сначала вице-президента, а с ноября 1963 г. — президента) о лидерстве Америки в борьбе за свободу без труда проглядывались стремления активизировать борьбу против идей коммунизма и национального освобождения. Здесь было много от политической философии и практики предшествующих правительств, которые глубоко втянули страну в кризисные ситуации в Индокитае, вокруг Кубы, в германском вопросе, передали в наследство пресловутые декларации об «освобождении порабощенных народов».

Но времена, однако, были уже не те. Лидерам американского империализма приходилось думать об обороне перед лицом исторического процесса укрепления сил социального прогресса. В доктрину «новых рубежей», провозглашенную Д. Кеннеди, президент закладывал свои, отличные от предшественников, взгляды на характер действий Америки на международной арене. Если предшествовавшие правительства Америки, по существу, сводили взаимоотношения между США и СССР к военному противостоянию, то на новом этапе их приходилось делать более разнообразными. Наряду с военными методами начали практиковаться средства дипломатии, экономики в рамках напряженного, но мирного соревнования.

Вскоре, однако, еще раз подтвердилось, что если даешь волю милитаристам, то, хотя ты и в Белом доме, перестаешь быть хозяином в американской политике. Президенту навязали план вторжения на Кубу, разработанный ЦРУ и Пентагоном при правительстве Эйзенхауэра. Как чувствовал Кеннеди, что ему подсовывают свинью в заливе свиней, где планировалась высадка американских наемников. После совещания 29 марта 1961 г. советник президента А. Шлезингер записал в дневнике: «Окончательное решение должно быть сделано 4 апреля. У меня такое впечатление, что настроение президента против проекта».

Лидеры военщины все-таки дожали президента. Реализация разработанного плана даст надежный шанс для конечного успеха, уверяли генералы из Пентагона. Директор ЦРУ Аллен Даллес заявлял о том, что «он чувствует себя более уверенным в успехе, чем в дни подготовки вторжения в Гватемалу, где операция ЦРУ свергла левое правительство в 1954 г.». В крайнем случае, если нападение окажется неудачным и интервенты будут разбиты на берегу, они могут легко «раствориться» в горах и продолжать вооруженные действия против правительства Ф. Кастро.

Президент отступил. На совещании 4 апреля было принято решение о нападении на революционную Кубу.

Позорным провалом в заливе свиней дело не кончилось. Усилиями реакционной военщины и правого крыла вашингтонских политиков было спровоцировано самое опасное осложнение международной обстановки последнего времени — карибский кризис 1962 г. Распространялась версия о ликвидации к лету 1962 г. «ракетного разрыва» и серьезном укреплении ракетно-ядерного потенциала США. Поэтому, утверждали в Пентагоне, нельзя, мол, упустить случая провести «испытание воли» в стратегически выгодном для США районе, удаленном на десятки тысяч километров от границ Советского Союза.

На подступах к Кубе началась форсированная концентрация крупных соединений военно-морского флота, ВВС, парашютных частей, морской пехоты. 22 октября президент Кеннеди объявил о блокаде Кубы. В боевую готовность были приведены вооруженные силы США и войска НАТО. Над миром нависла угроза термоядерной войны.

Брат президента и министр юстиции США Роберт Кеннеди неторопливым взглядом прошелся по лицам 10 или 12 человек, который уж день сидевших вместе с президентом за столом в Овальном кабинете, обсуждая один за другим варианты действий в октябрьском кризисе.

— Все это способные и энергичные люди, — думал он, — но каждый себе на уме. Будь половина из них президентом США, мир, скорее всего, рухнул в катастрофическую войну.

Американцам повезло, что президентом США был Джон Кеннеди. А что если на его месте был бы, скажем, Л. Джонсон, тогдашний вице-президент? Вопрос из разряда гаданий «если бы, да кабы». Впрочем, не совсем. Разве не видно было, как вице-президент при поддержке некоторых других участников обсуждений нажимает на президента, требуя «разбомбить советские базы» на Кубе?

Возникшую тогда опасность мировой войны удалось предотвратить за счет гибких мер Советского Союза, направленных на сохранение мира, а также в результате проявления благоразумия со стороны президента Д. Кеннеди. Карибский кризис, роль «крестоносцев» в его провоцировании не прошли бесследно для Америки и высших руководящих сфер страны. Карибские события стали для Д. Кеннеди отправным моментом переосмысливания внешней политики США.

10 июня 1963 г. президент Д. Кеннеди произнес свою известную речь в Американском университете в Вашингтоне, которая явилась признанием необходимости мирного сосуществования: «Я говорю о подлинном мире… потому что у войны новое лицо. Тотальная война не имеет никакого смысла в век, когда великие державы могут держать большие и сравнительно неуязвимые ядерные силы». Примерно через год после карибского кризиса, в октябре 1963 г., в действие вступил Московский договор о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, космическом пространстве и под водой, разработанный при активном взаимодействии советской и американской сторон. Впервые за долгие годы «холодной войны» государствам Востока и Запада удалось прийти к соглашению по важному международному вопросу.

Д. Кеннеди не дали сделать большего. 22 ноября 1963 г. его убили в Далласе. Аккуратно постреляли и многих свидетелей, которые могли бы пролить свет, только ли один Освальд сделал фатальный выстрел, как это утверждается в официальном докладе, и был ли вообще Освальд. В американском фильме «Задание: действовать», в ряде книг и исследований убедительно излагается версия широкого заговора правых, которым Кеннеди не подходил своей философией. Дискуссия вокруг обстоятельств и причин убийства Кеннеди не затихает. В вышедшей недавно книге Д. Лифтона «Лучшее свидетельство» снова утверждалось, что президент стал жертвой заговора.

Зато у правого крыла американских деятелей почти не было претензий к сменившему Д. Кеннеди в Белом доме президенту Л. Джонсону. Мы не будем сидеть беззаботно в кресле-качалке и наблюдать, как коммунисты захватывают власть, говорил тот, намекая на «пассивность» Д. Кеннеди. Он заявлял, что не допустит отхода от твердой линии, не соблазнится на «либеральное баловство» в политике. Как не отвечающий целям американской реакции был отвергнут тезис Кеннеди о том, что мощь Америки «имеет свои лимиты» с точки зрения возможностей США влиять на международные события.

Налево и направо посыпались президентские декларации о «руководящем призвании США». В вашингтонских коридорах власти утверждалось о наступивших благоприятных условиях для контрнаступления на коммунизм, вынашивалась мысль попытаться потеснить его с позиции силы.

Дело решилось во Вьетнаме. К этому времени милитаризм США довел эскалацию агрессии в Индокитае до высшей точки. 5 августа 1964 г. американские корабли совершили провокационное нападение на сторожевые катера Демократической Республики Вьетнам. Выли обстреляны прибрежные районы ДРВ. Американская авиация подвергла бомбардировке несколько населенных пунктов севернее 17-й параллели. Началась открытая агрессия США против Демократической Республики Вьетнам. 1 апреля 1965 г. военно-политическое руководство Соединенных Штатов приняло решение о массовом использовании сухопутных американских войск в Индокитае.

Индокитайская карта Белого дома была бита. Мужественная борьба вьетнамских патриотов, опиравшаяся на помощь СССР и братских социалистических стран, успешное наступление в Южном Вьетнаме в начале 1968 г. «подорвали уверенность в конечном исходе войны». Президент Джонсон встал перед необходимостью, говоря языком пентагоновских документов, «пересмотра вьетнамской политики от «А» до, Я»». Заявив 31 марта 1968 г. о своем отказе вновь баллотироваться на президентский пост, он объявил также о прекращении бомбардировок ДРВ и о согласии начать обсуждение вьетнамской проблемы за столом переговоров.

И снова крестоносцы рассудили по-своему. Ставка на военное решение индокитайской проблемы, упрямое сопротивление милитаристских кругов США идее политического урегулирования затянули агонию американской политики во Вьетнаме еще на четыре долгих года.

В этот период блок военщины и монополистического капитала прочно оформился во влиятельную силу, с которой не могли не считаться высшие руководители США. Милитаристы старались придать правительственным решениям агрессивность, брали под обстрел вынужденное маневрирование Белого дома, добивались неукоснительного следования линии на эскалацию агрессии и усиление военных приготовлений. Авантюра на Плайя Хирон, карибский кризис в октябре 1962 г., гонка вооружений в НАТО, эскалация агрессии во Вьетнаме и другие опасные события свидетельствовали о том, что в Вашингтоне требования и расчеты генералитета оказывали на официальный курс существенное влияние.

Как бы то ни было, смысл итогов, с которыми США подошли к началу 70-х годов, состоял в том, что глубокие трещины дала концепция мессианской роли Америки в мире, согласно которой почти любая форма волнений за рубежом — в большой или малой стране, возникли ли они в результате внешних или внутренних причин, — требовала интервенции Соединенных Штатов. От этой концепции начали отходить — вынужденно, неохотно, вопреки желанию, не упуская возможности при случае снова, как это происходит в президентство Р. Рейгана, возвестить о мессианском призвании Америки.

Уже в первых заявлениях президента Р. Никсона, пришедшего в 1968 г. в Белый дом во главе республиканской администрации, подчеркивалось: «Послевоенного порядка международных отношений — конфигурации сил, родившихся в результате второй мировой войны, — уже больше не существует». Квалифицировалось как непригодное заявление Д. Кеннеди о «глобальной ответственности» Америки, о готовности США «заплатить любую цену за гарантированный успех свободы» и т. д. В нынешнем миро Америка отдаляется от того периода, когда она «зачастую выступала в роли международного полицейского».

В 1970-е годы в Белом доме было три президента — помимо выигравших выборы Р. Никсона и Д. Картера, там на время поселился Д. Форд, выигравший на отставке Р. Никсона после Уотергейта. Как положено, каждый из них выдвигал свою «доктрину». У Р. Никсона это была «гуамская доктрина», провозглашенная 25 июля 1969 г., у Д. Форда — «тихоокеанская», у Картера — «скромно» им же самим названная «доктрина Картера». Все эти доктрины имеют общие черты, являясь в определенной степени компромиссом между позициями правого милитаристского крыла и требованиями адаптации к новой международной реальности. Впервые в политике США появился важным элемент — «готовность вести переговоры». В партнерстве с союзниками Америка, заявляли в Белом доме, готова достичь «договоренности об урегулировании конфликтов и преодолении соперничества». С самого начала это было воспринято с настороженностью наиболее реакционной частью крупного капитала, лидерами Пентагона и политиками правого толка. Когда президент США в июле 1969 г. впервые изложил свою идею «сокращения прямого вмешательства США в мировые проблемы», американские военные и разведывательные круги не только не поддержали эту концепцию, но были готовы обвинить администрацию в отступничестве, «в пренебрежении к ограждению и расширению американских позиций в мире».

Часть политических деятелей США, включая тех, кто занимал официальные посты в Вашингтоне, понимали, что необходимо избегать излишнего обострения отношений с Советским Союзом, не допускать перерастания существующих противоречий в прямой военный конфликт, в котором «не было бы победителей», сохранять постоянно открытой возможность контактов и переговоров, а также отдельных соглашений, когда для этого складывается взаимоприемлемая основа. На состоявшейся в мае 1972 г. в Москве встрече руководителей СССР и США был принят важный программный документ — «Основы взаимоотношений между Союзом Советских Социалистических Республик и Соединенными Штатами Америки». В нем стороны высказали убежденность в том, что в ядерный век нет иной основы для поддержания отношений между ними, кроме мирного сосуществования. СССР и США взяли на себя обязательство делать все возможное, чтобы избегать военных конфронтаций.

Большое значение не только в плане двусторонних отношений, но и в более широком смысле имеет подписанное 22 июня 1973 г. Соглашение между СССР и США о предотвращении ядерной войны. Начало движения к взаимному лимитированию стратегических арсеналов СССР и США было положено в мае 1972 г., когда, наряду с Договором об ограничении систем противоракетной обороны, было заключено Временное соглашение о некоторых мерах в области ограничения стратегических наступательных вооружений.

В 1972 г. между СССР и США были подписаны первые соглашения о торговле, об урегулировании расчетов по ленд-лизу и взаимном предоставлении кредитов. Соглашение о торговле предусматривало предоставление сторонам на условиях взаимности режима наибольшего благоприятствования в торговле. Соглашение об урегулировании расчетов по ленд-лизу устанавливало, что Советский Союз будет производить платежи в счет погашения ленд-лиза лишь в случае предоставления ему режима наибольшего благоприятствования в торговле. Товарооборот между СССР и США в течение трех следующих лет должен был возрасти до 2–3 млрд, рублей. Собравшись в середине июля 1973 г. в Вашингтоне, представители 23 крупнейших компаний и банков США приняли решение о создании советско-американской торговой палаты.

В последующие годы на новых советско-американских встречах в Вашингтоне, Москве, Владивостоке, Хельсинки, Вене был достигнут ряд соглашений между СССР и США относительно сотрудничества в области сдерживания ракетно-ядерных вооружений, в сфере науки, техники и торговли. Открылись новые возможности в объединении усилий по сохранению окружающей среды. Договоренность о сотрудничестве в области медицины и здравоохранения могла положить начало совместному наступлению на общих врагов человечества — болезни и недуги, такие, как сердечно-сосудистые и раковые заболевания. Создавались предпосылки для развития сотрудничества в области энергетики, коммуникаций, сельского хозяйства, высшего образования. Венцом мирного сотрудничества стал блестящий успех ЭПАС — совместного полета космических кораблей «Аполлон» и «Союз» летом 1975 г.

Казалось бы, направление и темп были заданы. Если Советский Союз и Соединенные Штаты могут достичь соглашения, позволяющего нашим космонавтам согласовать сложнейшее научное оборудование, работать совместно и пожать друг другу руки в космосе, на высоте 137 миль, то наш долг как государственных деятелей делать то же самое на Земле, говорил, выступая в Хельсинки, президент Дж. Форд. Другое было на уме у «крестоносцев», через плечо президента следивших за тем, чтобы в Белом доме не слишком увлекались разрядкой.

Уже при обсуждении в конгрессе США заключенных в Москве советско-американских Договора об ограничении систем противоракетной обороны и Временного соглашения о некоторых мерах в области ограничения стратегических наступательных вооружений стало ясно, что президент США не волен определять американскую политику, вопреки интересам военно-промышленного комплекса. Было заявлено, что сенат не одобрит соглашения, если не будет принята резолюция, уполномочивающая правительство США развертывать и дальше гонку стратегических вооружений, и если не будет решено выделить дополнительно 25 млрд, долл, в течение ближайшего десятилетия на развитие наступательного оружия. «Можно выбросить на свалку соглашения об ограничении стратегических вооружений, — заявил министр обороны США М. Лэйрд, — если не будет поддержано предложение о модернизации американских наступательных стратегических сил».

3 августа 1972 г. американский сенат проголосовал за Московский договор между СССР и США об ограничении систем противоракетной обороны. (88 сенаторов высказались «за» и лишь 2 ультраправых деятеля проголосовали «против».) Лидер демократов в сенате Мэнсфилд заявил, что сенат одобрил самый важный договор за многие годы, а может быть и десятилетия. Но и крестоносцы не остались внакладе. Пентагону были обещаны дополнительные огромные суммы ассигнований на гонку вооружений, крестоносцы стали готовить почву для генеральною сражения против ратификации Договора об ограничении стратегических вооружений (ОСВ-2).

Такое сражение готовилось исподволь. Не успел Картер еще как следует пообвыкнуться в Белом доме, поселившись там в 1977 г., как ему недвусмысленно было показано, что от него ждут на влиятельном правом фланге американской политики. Под заголовком «Указания для Картера» были опубликованы выводы вашингтонской организации «Потомак ассошиэйтс», отражающие как в фокусе линию действий, которую милитаристские круги хотели бы навязать президенту США.

Ссылаясь на результаты изучения настроений различных слоев населения, руководители «Потомак ассошиэйтс» утверждали, что в стране произошел сдвиг, контрастирующий с настроениями предыдущих лет. «Американцы чувствуют себя обманутыми реальностью разрядки». В качестве неотложного курса действий правительству США предлагалось следующее.

Во-первых, Соединенные Штаты должны утвердить свое бесспорное положение на вершине мира. Америка не может допустить ослабления своих мировых позиций.

Во-вторых, следует «драматически увеличить» военные расходы. Если четыре года назад более половины американцев высказывались в пользу сокращения или даже полного прекращения оборонных ассигнований, то ныне подавляющее большинство поддерживает текущий бюджет Пентагона или выступает за его увеличение.

В-третьих, расширить программу американских зарубежных военных баз, расширить военную помощь партнерам и увеличить военное сотрудничество с союзниками по НАТО.

В качестве общего вывода авторы «указаний для Картера» констатировали: для правительства США. «будут приемлемы сильные меры для обеспечения национальных интересов — вплоть до применения оружия… Всякие действия правительства, которые будут напоминать умиротворение, немедленно доставят новому президенту массу трудностей».

Президентство Картера было противоречивым и каким-то суматошным. После черноты Уотергейта Вашингтону позарез нужно было что-нибудь побелее, тут и вышел на арену с белозубой улыбкой бывший губернатор штата Джорджия. Человек набожный, не затронутый на поверхности столичной коррупцией, ни добра, ни худа про него сказать было нельзя. Не пришло, однако, время для светлых в Вашингтоне. В избирательную кампанию Картер пообещал сократить военный бюджет на 5 млрд. долл. Но, став президентом, «забыл» предвыборные клятвы.

Начался креп вправо, в сторону от разрядки. На майской сессии НАТО в 1978 г. приняли решение о ежегодном, в течение 15 лет, увеличении военных бюджетов атлантических союзников. Объявили пятилетнюю военную программу с огромными ассигнованиями на вооружение. Стали готовить размещение на западноевропейских землях американских средних ракет. Затеяли неумную кампанию с «правами человека». С нелегкой руки Бжезинского вопросы советско-американских отношений, которые, как всем ясно, стержень мировой политики, пытались затерять где-то среди других второстепенных проблем.

В «президентской директиве № 10» было заложено требование Бжезинского «отказаться от чрезмерного упора на американо-советские отношения, который мог породить лишь неоправданно эйфорические ожидания американо-советского партнерства… Нельзя было превращать Советский Союз в центральный элемент американских интересов в ущерб остальным элементам нашей глобальной программы». «Наконец… я, — откровенничает Бжезинский в своих мемуарах, — видел в правах человека средство заставить Советский Союз перейти к обороне в идеологической сфере»^[14].

Лидеры правых политических и военно-промышленных кругов никогда не принимали политику разрядки. «Сколько же можно повторять, что разрядка мертва?» — без устали твердил сенатор Г. Джексон. Деятели Института современных исследований издали тогда коллективную книгу «Защищая Америку», добавив к этому названию подзаголовок «К новой роли в мире после конца детанта». Дескать, хватит баловаться с разрядкой, с ней покончено. Один из авторов книги тогдашний министр энергетики США Д. Шлессинджер требовал «выбросить за борт оказавшиеся необоснованными надежды, связанные с разрядкой», чтобы, упаси боже, люди больше о них и не вспоминали.

При всем том летом 1979 г. состоялась встреча в Вене. Главы двух великих государств — СССР и США подписали Договор об ограничении стратегических вооружений (ОСВ-2). Этот документ вырабатывали в течение долгих лет, при нескольких американских президентах, взвешивали и балансировали его с аптекарской точностью, чтобы ни одна из сторон не получила перевеса в совокупной ракетно-ядерной ударной мощности.

После возвращения президента и его команды из Вены в Вашингтон сотрудники посольства США в Австрии получили письма из Белого дома: «Большая благодарность за вашу помощь в организации визита президента в Германию». Посольский люд протер глаза, взглянул в окошко — убедился, что на улице по-прежнему Австрия, тогда как из благодарности президента следует, что там должна быть Германия^[15]. Видно, сильное смятение началось в Белом доме после подписания договора ОСВ-2.

Правоцентристская коалиция рассчитывает превратить новый договор ОСВ-2 в заложника ради увеличения военных расходов. Г. Киссинджер, выступая на слушаниях в сенате, потребовал «безусловной увязки» ратификации с повой пятилетней программой расширенных военных приготовлений. Генерал А. Хейг призвал сенат не проводить голосование до тех пор, пока правительство не подбавит новых дрожжей в пентагоновское тесто. Группа влиятельных консерваторов на Капитолийском холме во главе с сенатором С. Нашюм выставила в письме президенту условие увеличения военного бюджета на 5 % в качестве платы за голосование. Всполошившись, 12 сенаторов-либералов направили президенту контрписьмо, в котором здраво сказали, что «пакетная сделка» Киссинджера — Нанна просто-напросто «формула эскалации гонки вооружений», что консерваторы набивают «неприемлемую цену» за договор, ведут дело к «ядерному сумасшествию». Куда там, о здравом смысле большинство на Капитолийском холме и думать позабыли.

В первые дни 1980 г. в Белом доме выбросили белый флаг, капитуляция перед милитаристскими кругами была полная. Картер начал свой крестовый поход. «Я, — провозгласил он, — начал употреблять термин, лидер». Мы должны быть руководителем среди стран мира». В Вашингтоне объявили «10 пунктов», которые стоит привести как документ людей, забывших не только географию, но и какой нынче год на дворе.

Кооперация в военных делах с Китаем.

Эскалация военного присутствия США на Ближнем Востоке.

Возобновление поставок оружия Пакистану.

Эмбарго на продажу Советскому Союзу 17 млн. тонн зерна.

Запрет на поставку передовой технологии.

Запрет советского рыболовства в американских водах.

Отмена открытия советского консульства в Нью-Йорке и американского — в Киеве.

Сокращение числа полетов «Аэрофлота» в США.

Мораторий на культурные и другие обмены.

Неофициальный бойкот советских кораблей в портах США.

Чуть позже Картер полюбопытствовал у американского посла в Москве: как бы еще побольше ущемить русских, не начать ли бойкот предстоящих Олимпийских игр в Москве?

И к «10 пунктам» добавили одиннадцатый — стали «хватать за трусы и майки» спортсменов, не пуская на грандиозный праздник в Москве, заталкивать их в штурмокоманды, занимавшиеся наскоками на политику разрядки.

Кто поразумнее, предостерегал: милитаристский ажиотаж в США, усугубляемый, как писал умудренный газетный обозреватель Дж. Рестон, «возбужденной атмосферой президентских выборов», это — совсем не та обстановка, в которой следует выдвигать долгосрочную программу. Но куда там. Предостережениями пренебрегли.

Вот картина того времени. Подполковник морской пехоты А. Брилл вошел в бар вокзала «Гранд Сентрал стейшн» в Нью-Йорке. Бармен, окинув взглядом его военную форму, крикнул: «Первая рюмка за мой счет». Брилл был ошарашен. Такого отношения к военным он не помнил многие годы. Страну захлестнула волна милитаризма и ура-патриотизма, искусственно нагнетаемая ссылками на события в Афганистане и Иране. До этих событий, вспоминает государственный секретарь картеровского правительства С. Вэнс, «разногласия в администрации, хотя они и были временами острыми, удавалось сдерживать ценой отказа от действительнопоследовательной политики. После событий сохранять коалицию становилось все труднее… Хрупкий баланс между антисоветизмом и попытками регулировать опасное соперничество уже не удавалось поддерживать. Чаши весов клонились в пользу сторонников конфронтации»^[16].

В этой обстановке Белый дом принял одно из самых постыдных решений в американской истории — отложить ратификацию Договора ОСВ-2, а практически поставить крест на этом важнейшем международном документе. А ведь всего годом раньше, 13 мая 1979 г., президент Картер произнес следующие слова: если бы США, подписав договор об ОСВ 2, отказались его ратифицировать, они оказались бы «в роли поджигателя войны, отказавшегося принять участие в совместной попытке ограничить распространение наиболее разрушительного оружия, какое когда-либо знало человечество».

Повторим — в роли поджигателя войны.

Так что и в далекие, и в близкие времена в США разве не тешились самообольщением относительно призвания Америки руководить остальным миром, разве правительство не играло в поддавки с военно-промышленным комплексом, уступая ему один миллиард долларов за другим? В рейгановское правление, однако, все это углубилось, приобрело нечто новое.

«ГОТОВ ВЗОРВАТЬ ВЕСЬ МИР»

«Нынешняя администрация представляет собой ясно выраженный возврат к мессианским взглядам во внешней политике США». Видный американский историк А. Шлезингер имел основания для такого суждения^[17]. В стране не только сохранена, во и усилена великодержавная, воинственно-шовинистическая атмосфера, на волне которой администрация пришла к власти и продолжила деятельность после выборов 1984 г. Густо пошли заявления, сильно схожие с декларациями идеологов раннего американского империализма, с предопределенной судьбой миссии Америки руководить миром.

Риторика такого рода, впрочем, безостановочно струилась из Белого дома при всех последних правительствах США. Однако претензии рейгановского Вашингтона на верховенство в мире имеют несравнимо откровенный и грубый характер, делаются они с одержимостью и безапелляционностью. Причем это не только слова, за ними следуют многие и в высшей степени опасные для мира действия.

По какому праву, ради чего?

Может быть, другие народы и страны просили Вашингтон взойти на мировой престол, управлять ими по своему усмотрению? Нет, не просили. Напротив, повсюду заметен рост антиамериканизма, стремление избавиться от политического и экономического диктата США. Может быть, Соединенные Штаты настолько могущественны в экономике, богаты деньгами, зловеще сильны оружием, что другим государствам некуда податься, кроме признания превосходства Америки? Снова нет. Даже такой приверженец перестройки мира по вашингтонскому образу и подобию, как Р. Никсон, и тот сетует на уменьшающиеся возможности США, которых явно нынче недостаточно для реализации идеи мессианства. Он напоминает, что доля США в мировом промышленном производстве за последние 35 лет сократилась с более чем половины до менее трети, что прошла эра американского стратегического превосходства.

Над аргументацией голову не ломают. Оказывается, самим господом богом определено Америке быть лучше и выше всех. Соединенные Штаты, проникшись «божественным замыслом», возродились в 1980-е годы пред миром, чтобы выполнить роль его спасителя, и будут эту роль вести, не считаясь ни с чем. «Я всегда верил, — объявил президент Рейган, — что Америка, эта богом помазанная земля, была обособлена от всего мира каким-то удивительным образом. Божественный замысел поместил этот огромный континент здесь между океанами для того, чтобы его могли найти люди из каждого уголка земли, которые питают особую любовь к вере и свободе»^[18].

Если же отодвинуть в сторону мистическую шелуху, определить, что стоит за «возвратом к мессианским взглядам» во внешней политике США, то вывод будет однозначным: стремление монополистического капитала Америки резко активизировать попытки переломить неблагоприятные для капитализма тенденции в мировом развитии, расширить сферу своего влияния на новые районы всех континентов, укрепить политическое и экономическое господство над другими государствами. Эти традиционные для Вашингтона цели приобрели еще большую обостренность как следствие того факта, что рейгановский Белый дом представляет не просто американский капитал, а главным образом его верхушку, сверкающую сверхбогатством, надменностью власти.

Белый дом 1980-х годов, более чем в предшествовавшие периоды, связан с юго-западной, калифорнийской группировкой аэрокосмических, электронных и иных военных концернов. Эти монополии сравнительно недавно бурно вырвались на политическую арену США, все их существо ассоциируется с напористостью, наглостью, открытой агрессивностью, безудержной, ничем не лимитируемой гонкой вооружений. Они-то и стали ведущим генератором агрессивных начал политики, от них политика черпает кулачные, разбойные правы, пренебрежение к законным правам других народов.

От предыдущих правительств, которые в разной степени, но в общем широко давали простор государственно-монополистическим тенденциям, нынешняя администрация отличается тем, что при ней налицо попытки ограничить вмешательство правительства в дела частного бизнеса. Поощряется «стихия рынка», жесткая конкуренция, где прав тот, кому удается перегрызть горло сопернику, безмилостное отношение к неудачникам, прежде всего к миллионам американцев нижнего слоя общества, которым в вину ставится неумение использовать возможности свободного предпринимательства.

В презираемую толпу превращают значительную часть американской нации. В книге «Правящий класс Рейгана» констатируется: первая администрация Рейгана, в которой шесть, включая самого президента, мультимиллионеров, более 40 из 100 ее высших деятелей — миллионеры, представляет Америку богачей, неизмеримо далеких от нужд рядовых граждан, неспособных понять эти нужды и фактически не желающих делать этого. Высокопоставленные члены администрации Рейгана с неохотой встречаются с простыми людьми. Их выезды из Вашингтона неизменно предпринимаются для выступлений либо перед меценатами, жертвующими в фонд партий, либо перед аудиториями предпринимателей. Президент и его окружение «искренне полагают, что богачи наделены большими талантами и способностями, чем обыкновенные люди». Выражения сострадания рассматриваются здесь как признак мягкости, они не в моде. «Философия заключается в том, что небольшая группа людей, которые преуспели в жизни, должны править простыми смертными»^[19].

В духе «чистого капитализма» дела в Америке повернуты администрацией таким образом, чтобы богатые становились богаче, а бедные — беднее. 1980-е годы стали временем самой большой безработицы за последние четыре десятилетия: работу терял каждый десятый человек. Реальной угрозой для миллионов стала проблема голода, пришлось срочно раскидывать палаточные городки для бездомных. Словно из романа Д. Стейнбека «Гроздья гнева» в сегодняшнюю Америку перенесли длинные караваны старых автомобилей с мичиганскими номерами, везущих теряющих веру в жизнь людей на заработки в Техас. Все это сознательная политика. Америка, мол, чудесная страна, для всех шансы равны, ничто не должно мешать тем, кто умеет распорядиться судьбой. В послании «О положении страны» Р. Рейган назвал «героями 80-х годов» бизнесменов, подобных некоему К. Пересу, «у которого было всего 28 долларов и мечта и который создал прибыльное торговое предприятие во Флориде»^[20]. Много ли таких счастливчиков, которым удается так лихо делать деньги? И как много обездоленных, которых на самое дно бросила рейгановская политика грубого наступления на жизненный уровень и социальные права трудового люда Америки ради того, чтобы создать максимально благоприятные условия для большого бизнеса.

У рейганизма, как экономико-политической философии, мало единомышленников даже в Западной Европе — но считая английских консерваторов, западногерманских христианских демократов и других явных представителей толстосумов, тяготеющих к классическим формам капитализма. Классово он подозрителен ко многому из социальных реформ в экономике, скажем лейбористской Англии или Франции социалистов. Время от времени на поверхность прорывается малоскрываемое пренебрежение к другим капиталистическим государствам Европы и к Японии — это, дескать, «гражданские культуры, приспособившиеся к такому состоянию, когда их защищают другие». В руководстве США не хотят делить с кем-либо, даже ближайшими партнерами по НАТО, право решать мировые дела. Нравится это нам или нет, заявляют в Вашингтоне, нынешняя структура мировой политики такова, что сейчас Америка — единственная великая держава, обладающая достаточными ресурсами для того, чтобы участвовать в серьезной игре с «позиции силы».

Американскую модель экономического развития навязывают государствам Азии, Африки и Латинской Америки, пытаются заставить их следовать тем путем, который выгоден корыстным интересам монополистического капитала США. Президент США утверждает, что Соединенные Штаты, дескать, дают третьему миру «ключ» к быстрому решению проблем экономики и что таким ключом является «чудо свободного рынка», который обеспечивает рост частного предпринимательства и, отметил президент, «гарантирует более справедливые условия деятельности там американских компании»^[21].

Навязываемое американцами «чудо» является одним из главных направлений внешней экспансии империализма США, с которым связаны расчеты подчинить экономически и политически государства третьего мира. Ставка делается на то, чтобы увековечить в этих государствах резкую грань между пребывающим в нищете большинством населения и противостоящей ему местной правящей верхушкой, зависимой от США. «Свободный рынок» означает, что будут широко распахнуты двери этих стран для экспансии американских капиталов и товаров, для беспрепятственного хозяйствования там американского бизнеса. И одновременно — для втягивания этих стран в военные планы Пентагона, создания там военных баз и плацдармов США. Всего этого Вашингтон намерен добиваться, не останавливаясь перед применением военной силы, как это Соединенные Штаты делают на Ближнем Востоке, в Центральной Америке и в других районах. Надо ли говорить, что навязываемая американцами «модель» сопряжена с тяжелыми, может быть, даже катастрофическими последствиями для социально-экономического будущего государств третьего мира.

И уж, конечно, органически, куда в большей степени, чем другие вашингтонские философии, рейганизм враждебен коммунистической организации общества, всему, что олицетворяет собой Советский Союз. Вашингтон был бы готов вообще отбросить всякое взаимодействие с СССР, подвергнуть остракизму советскую социальную систему. После московской встречи в верхах в мае 1972 г. американское руководство стало говорить о «международном стратегическом и психологическом паритете СССР с Соединенными Штатами». Договор ОСВ-2 зафиксировал стратегическое равенство двух держав. Из паритета исходили президенты Никсон и Картер, заявляя, что, хотя «эра противоборства» с Советским Союзом не минула в прошлое и соперничество по всем линиям будет вестись, больше внимания придется направлять на переговоры и иные мирные средства решения споров.

При Рейгане концепция паритета осуждается как капитулянтская. В качестве главной цели объявлено «достижение всестороннего военного и технологического превосходства над Советским Союзом», «регенерация американской силы», вывод Соединенных Штатов на позиции единоличного стратегического лидерства. «Цель администрации Рейгана, — свидетельствует американский публицист С. Карноу, — состоит в том, чтобы поставить свою внешнюю политику на колеса внушающей ужас военной машины»^[22].

Президент и его окружение стали напористо говорить о том, что, мол, «без силы нет мира», «без силы не может быть эффективной дипломатии и переговоров»^[23]. Причем в виду имеют грубую военную силу. Под политику агрессии, гонки вооружений, международного разбоя, которая приобретает несравненные масштабы, пытаются подвести теоретический базис. Мол, все, что администрация, прибегая к силе, делала, — правильно. И правильно, если в будущем США эту линию не только продолжат, но и будут наращивать силу. Послушать, то получается, что будущее капиталистического общества зависит исключительно от того, как прочно оно опояшется новыми слоями брони вооружений, покроется ракетно-ядерными редутами и базами. Но это выявляет лишь неверие вашингтонских деятелей в реальность и перспективность того капиталистического пути развития, который они объявляют лучшим из лучших и пытаются навязать другим народам.

В минувшие годы шла бешеная работа по созданию материальной базы для реализации цели достижения военного превосходства над СССР, и прежде всего по наращиванию американских ядерных и обычных вооружений, включая средства первого удара. Белый дом провел через конгресс программы, в частности производства межконтинентальных ракет (МБР) «МХ», бомбардировщика «Б-1», а также следующего поколения систем стратегического оружия — МБР «Миджитмен», бомбардировщика «Стелт», баллистической ракеты на подводной лодке (БРПЛ) «Трайдент-2». Рейган открыл новый канал гонки вооружений, приступив к разработке планов создания крупномасштабной системы противоракетной обороны на основе дальнейшей милитаризации космоса. Планы эти названы Белым домом «стратегической оборонительной инициативой», на деле речь идет о превращении космического пространства в плацдарм агрессии.

Четвертым ракетно-ядерным острием, направленным против Советского Союза, становятся — наряду с МБР, БРПЛ и стратегической авиацией — размещаемые в некоторых странах Западной Европы ракеты «Першннг-2» и крылатые ракеты. Пентагоновская триада превращается в ракетно-ядерную квадригу. Причем, если кто-то в США решится на безумный шаг агрессии, может получиться так, что американские ракеты, посланные из Европы, дадут первые взрывы в атомном конфликте. Ведь при синхронном запуске европейских ракет США, а также «Минитменов», «Поларисов» и «В-52» самый короткий путь до взрыва будет у «Першинга-2». Конечно, большой вопрос — долетят ли они до цели?

Впервые после эвакуации из Италии и Турции во второй половине 1960-х годов довольно несовершенных американских средних ракет «Тор» и «Юпитер» на западноевропейских землях НАТО располагаются американские ракеты, способные достичь территории Советского Союза. У НАТО и до того были ядерные силы европейского театра военных действий, имевшие по отношению к СССР стратегический характер, — более 850 носителей ядерного оружия, включавшие соответствующие самолеты США и Франции, баллистические, ракеты на английских и французских подводных лодках, французские ракеты средней дальности наземного базирования. Все они обладали и обладают способностью наносить удары в глубине территории Советского Союза. Разумеется, со стороны СССР и его союзников по Варшавскому Договору нужно было предпринять все необходимое, чтобы противостоять и этой угрозе. До сего времени между НАТО и ОВД сложился и поддерживался в этом отношении паритет.

Развертывание «Першингов-2» и крылатых ракет, начавшееся с декабря 1983 г., меняет дело. Натовские ядерные силы опасно расширяют потенциал нанесения ударов по глубинным районам Советского Союза. Нарушается существовавшее стратегическое равновесие, это вынудило СССР и некоторые союзные страны принять в целях его восстановления ответные меры.

Не только лихорадочно нагромождают горы вооружений — разрабатывают максимально опасные планы их использования. Выдвинутая еще Никсоном военная стратегия «полутора войн» (одна большая война в Европе или Азии и малая война в другом районе мира) отвергнута как «не слишком решительная», «оппортунистическая», не дающая Пентагону возможности вдоволь поиграть всеми своими мускулами. В Белом доме сформулирована новая «стратегия одной войны» против СССР и социалистических, да и не только социалистических, стран, которая состояла бы из целой серии военных конфликтов на евразиатском массиве, а также на других континентах. Стратегия гигантской «одной войны» — это воистину сценарий ядерного апокалипсиса, на подготовку к нему Пентагон требует ни мало ни много как 12–15 % валового национального продукта США^[24]. Эта стратегия породила опасения, отмечал журнал «Ньюсуик», что «впервые американское правительство считает немыслимое мыслимым».

В избирательной платформе демократической партии США на выборах 1984 г. указывалось, что Рейган — первый президент со времени «холодной войны», при котором произошел полный развал всех переговоров с Советским Союзом по ядерным вооружениям, он способствовал упадку советско-американских отношений до опасного предела. В документе демократов отмечалось, что администрация гонится за развертыванием новых систем оружия, которые «дестабилизируют ситуацию», размещает стратегические вооружения в космосе, которые обойдутся в триллион долларов, продвигает многомиллионные программы подготовки к химической войне. Рейган осуждался демократами за «отказ от договора ОСВ-2», за то, чго поставил под вопрос договор по ПРО, за отказ от всеобщего и полного прекращения ядерных испытаний.

Конечно, говоря такие острые слова в адрес администрации, лидеры демократической партии не в последнюю очередь имели в виду собственные предвыборные соображения: как сыграть на обеспокоенности массы американцев растущей военной угрозой. Но как бы то ни было, в таком авторитетном документе, каковым является платформа партии демократов, достаточно точно обозначены опасные аспекты курса администрации.

В подспорье политики наращивания военной силы превратилась дипломатия США. Отодвинуты далеко в сторону такие основные цели, как поиски мирного урегулирования споров, наведение мостов согласия между государствами. Дипломатическая служба Вашингтона озабочена другим — как международные переговоры и другие методы дипломатии употребить для подкрепления силового курса, как приспособить их к линии на навязывание своих нравов и порядков другим народам. Особенно цинично это проявляется в важнейших вопросах ограничения и сокращения ракетно-ядерных вооружений.

Известный американский публицист С. Тэлботт в книге «Русские и Рейган» пишет, что в этих вопросах администрация восприняла «новую и глубоко тревожащую» философию. Исходит она из нарочито алармистской предпосылки о том, что «Соединенные Штаты были слабее Советского Союза в военном отношении». Следующее положение рейгановской философии в вопросах ограничения и сокращения ракетно-ядерных вооружений: «…в прошлом контроль над вооружениями способствовал американской военной слабости; в будущем, если такие переговоры продолжатся, Соединенные Штаты будут обречены вечно на роль второразрядной державы». Далее, «поскольку США отстали и поскольку виною тому частично — контроль лад вооружениями, лучший курс состоит в том, чтобы заблокировать двусторонние обсуждения и сконцентрироваться на одностороннем перевооружении Америки». Перевооружившись, США «смогут возобновить переговоры и вести их с позиции силы»^[25].

И еще один краеугольный камень подхода администрации к советско-американским отношениям. «Соединенные Штаты должны настаивать на резких сокращениях в наиболее современных и мощных видах советских вооружений. Не допускать сравнимых сокращений в существующих американских силах. Результатом соглашений о контроле над вооружениями должна стать по меньшей мере перекройка с головы до пог советских арсеналов и обеспечение таких изменений в ядерном балансе, которых Соединенные Штаты не смогли добиться усилиями своей собственной военной программы»^[26].

Анализируя характер дипломатической деятельности США и тех целей, которые ставятся в сфере советско-американских переговоров и контактов, С. Тэлботт приходит к красноречивому заключению. «С тех пор, как у власти встала администрация Рейгана, главная цель контроля над вооружениями свелась к тому, чтобы навязывать СССР совсем новую структуру арсеналов, которая отвечала бы больше американскому вкусу и которая потребовала бы того, чтобы Советы пустили на металлолом свое новейшее, дорогостоящее, мощное и наиболее ценное оружие»^[27]. Свидетельства близкого к высшим вашингтонским сферам обозревателя неплохо передают цинизм в подходе к актуальнейшим международным проблемам. Как видно, и мысли нет, чтобы заняться серьезной и честной работой за столом переговоров. Дипломатия нужна лишь для того, чтобы камуфлировать пентагоновскую гонку вооружений, да для того, чтобы попытаться навязать Советскому Союзу такие условия соглашений, которые повели бы к существенному ослаблению его оборонительного потенциала.

Все последние годы Белый дом только тем и занимался, что подтачивал, а то и сплеча рубил достигнутые между СССР и США договоренности в сфере разоружения и ограничения вооружений. Представители администрации постоянно распространяются о том, что дальнейшее соблюдение прежних соглашений о контроле над вооружениями «уже не отвечает американским интересам». В Белом доме говорят, что будущие ограничения по целому ряду категорий ядерных и других вооружений проблематичны ввиду невозможности осуществлять эффективную проверку соблюдения каких бы то ни было предложенных соглашений. Министр обороны К. Уайнбергер заявил, что он «никогда не был сторонником договора о ПРО». Советник президента но научным вопросам призвал конгресс не допустить, чтобы предыдущие или будущие договорные обязательства помешали осуществлению плана Рейгана по созданию космической противоракетной обороны или другим видам деятельности в области космического оружия. США не должны допускать, говорил он, чтобы имеющиеся варианты развертывания оружия в космосе были «блокированы предыдущими хаотичными договорными обязательствами». Помощник министра обороны Р. Перл прямо оповестил, что он против соглашений о контроле над вооружениями, даже если они будут поддаваться проверке.

«Ясно, что действия администрации Рейгана ведут к подрыву всего, что было достигнуто, и к уничтожению того, что уцелело от процесса переговоров… Если правительство не изменит свой курс в скором времени, история отметит, что последняя надежда на договорные отношения между сверхдержавами в области контроля над ядерными вооружениями была уничтожена Рональдом Рейганом», — с тревогой констатировал бывший директор Агентства по контролю над вооружениями и разоружению Д. Смит ^[28].

Администрация США немало постаралась, чтобы превратить Женевские переговоры по важнейшим проблемам в прикрытие своих истинных целей. Утром 14 ноября 1983 г. в Англии, на военной базе Гринэм-Коммон, приземлился военно-транспортный самолет «Старлифтер» ВВС США. Из его чрева на землю Европы были выгружены контейнеры с деталями для американских крылатых ракет. Несколькими днями позже в другую западноевропейскую страну, ФРГ, на авиабазу Рамштейн, прибыла из-за океана первая партия компонентов для американских ракет «Першинг-2». Вслед за тем компоненты для крылатых ракет были доставлены и в Италию, на американскую базу на острове Сицилия. Так была поставлена последняя точка в курсе Вашингтона на сознательный срыв проходивших в Женеве с осени 1980 г. советско-американских переговоров по ядерному оружию средней дальности в Европе. Стало предельно ясно, что Вашингтону женевские переговоры нужны были лишь для камуфляжа планов выдвижения американского ядерного арсенала непосредственно к границам СССР и других государств Варшавского Договора.

Размещение американских средних ракет в Европе нанесло серьезный удар и по другим переговорам — об ограничении и сокращении стратегических вооружений. Ввиду позиции США пришлось прервать и эти переговоры, также проходившие в Женеве. Серьезных намерений в этом отношении не было, на принципе равенства и одинаковой безопасности администрация США договариваться не хотела.

Когда Соединенные Штаты огласили в 1984 г. с большой помпой в Женеве «принципиально новую концепцию» по химическому оружию, выявилось, что Вашингтон не только не продвинулся вперед, но отступил назад в этом важном вопросе. В американском документе содержались нереалистические, неприемлемые требования инспекции, в которых явно виден «двойной стандарт»: тотальный контроль в социалистических странах и вывод из-под контроля могущественных частных химических концернов в США и западных государствах. По какой-то невероятной, рассчитанной, видимо, на простаков логике пытаются уверить, что дипломатический процесс пойдет тем успешнее, чем сильнее будут крутиться в Америке жернова гонки вооружений.

Президент Рейган «не только позволил советско-американским отношениям серьезно ухудшиться… но он также создавал впечатление, особенно на протяжении первых двух лет пребывания в Белом доме, что эти отношения должны быть плохими»^[29]. Начиная с выступления президента 16 января 1984 г., посвященного советско-американским отношениям, в Вашингтоне стали рассуждать о диалоге с Советским Союзом.

Рассуждения эти были больше адресованы не Москве, а американскому избирателю, который в преддверии президентских выборов высказывал озабоченность напряженностью ситуации в мире. К этому времени были разорваны многие из связей, которые были наведены в последние годы и в практическом плане служили советско-американскому диалогу. Некогда довольно разветвленная система соглашений об обменах сократилась до минимума (сотрудничество в области атомной энергии сельского хозяйства, рыболовства, охраны окружающее среды и в некоторых других). Стоимость товарообороте между США и СССР в 1983 г. уменьшилась до 1,9 млрд долл. Факты подтверждают немалую заинтересованность американского частного бизнеса в торговле с советскими партнерами. Однако администрация так нажимно держит свою руку в торговых делах, что рассчитывать на изменения к лучшему здесь не приходится ^[30].

В Соединенных Штатах при участии Белого дома в крупных масштабах и острых формах раздувается антисоветская кампания. В пропагандистском иезуитстве используется все, что подвернется под руку: южнокорейский самолет, засланный с разведывательной целью в советское воздушное пространство, возня вокруг разноге рода отщепенцев, Олимпийские игры в Лос-Анджелесе, где была создана обстановка, исключившая возможность участия в них спортсменов ряда стран. Играя на ура-патриотизме обывательской массы, ловко манипулируя лозунгами «возрождения сильной Америки», «превосходства американской системы», другой пропагандой, антисоветчики сумели во многом запугать несогласных с «твердой» политикой администрации. Демократическая партия фактически выступает в роли лишь «лояльной оппозиции». Конгресс США во всех главных вопросах идет в русле рейгановской политики.

Для политической философии и практических действий нынешней администрации Рейгана характерны беспрецедентная враждебность к социалистическим странам, высокомерие, стремление вести дело с силовых позиций, стараясь всеми способами разобщить, внести разлад во взаимоотношения государств социалистического содружества.

В своей конфронтационной политике администрация зашла так далеко, что, по существу, предпринимается попытка замахнуться на послевоенное политическое устройство Европы и государственные границы социалистических стран. В выступлениях президент Рейган постоянно позволяет себе ставить под сомнение решения состоявшейся в Ялте в феврале 1945 г. конференции руководителей трех союзных держав — СССР, США и Англии, на которой были достигнуты совершенно определенные на этот счет договоренности. Призывая фактически к ревизии решений Ялтинской и Потсдамской конференций, а также Заключительного акта Совещания в Хельсинки, президент заявлял, что «пассивное согласие» на нынешнюю ситуацию в Европе «не является приемлемой альтернативой» для Вашингтона. В этом же смысле государственный секретарь США Шульц говорил о том, что Соединенные Штаты не признают законности искусственно навязанного разделения Европы.

В Вашингтоне чуть ли не в открытую предъявляют ультиматумы о том, что объем и характер взаимоотношений с отдельными социалистическими странами будут определяться американцами в зависимости от того, насколько та или иная страна отступит под нажимом, пойдет навстречу «дифференцированным требованиям» США. За всем этим стоит циничная ставка на раскол братского содружества, противопоставление их друг другу и Советскому Союзу, расчет на то, чтобы создать условия для широкого вмешательства во внутренние дела суверенных социалистических государств. Пытаются расслоить позиции социалистического содружества в международных делах. Это, пожалуй, главная цель американских дипломатических маневров последнего времени.

Именно такая линия предусмотрена секретным документом администрации — директивой о курсе национальной безопасности в Восточной Европе (NSDD-54). Основное содержание директивы было изложено в вызывающей по своему характеру речи вице-президента США Д. Буша в сентябре 1983 г. в Вене, куда он прибыл после поездки в Венгрию, Румынию и Югославию. Без обиняков вице-президент США заявил: «Политика США — это политика дифференциации, которая означает, что США смотрят, в какой степени страны Восточной Европы проводят автономную внешнюю политику… и в какой степени они ускоряют внутреннюю либерализацию»^[31]. Продолжая изложение манифеста грубого вмешательства во внутренние дела социалистических государств, он заявил, что Соединенные Штаты будут поощрять все движения в этих государствах. При этом в зарубежной прессе обратили внимание на то, что вице-президент не счел нужным хотя бы для приличия к слову «движения» добавить оговорку «мирные».

Немало усилий рейгановская администрация прилагает для того, чтобы выпирающую агрессивными углами внешнюю политику США прикрыть маскировочной сетью, сплетенной из разных, но неизменно лживых версий о миролюбии Вашингтона. Среди них особенно расхожими в последнее время стали рассуждения о приверженности Соединенных Штатов делу «борьбы с международным терроризмом», который, дескать, поддерживают социалистические страны.

И в этом вопросе у вашингтонских деятелей, казалось бы, самые ясные понятия наполнены противоположным смыслом. Там, где говорят о «заботе» Вашингтона положить конец международному терроризму, отчетливо проступает намерение хищника причинить зло каждому, кто не согласен с великодержавными претензиями США быть вершителем судеб мира. «Борцы за свободу», в поддержку которых ратуют президент и его окружение, оказываются элементарными бандитами, басмачами, контрреволюционерами, отвергнутыми своими народами. И наоборот, «террористами» называют тех, кто добивается независимости и самостоятельности своих стран. Вашингтонские разглагольствования никак не скроют того непреложного факта, что в современном мире очагом насилия являются Соединенные Штаты. «Сегодня в политике США, — подчеркивает А. А. Громыко, — имеет место какой-то культ терроризма, во всех его проявлениях»^[32].

Начать с главного. Практические действия и сама философия, которую исповедует рейгановская администрация с ее мессианским замахом, ставкой на грубую силу как на чуть ли не единственный метод ведения политики, раскалили воздух, обострили до крайности мировую ситуацию. Как злой дух, политика США активизировала самые темные силы и инстинкты тех, кто, строя свою власть и благополучие на подавлении и угнетении других, попирает законные права суверенных государств, насаждает идеологию расовой и национальной ненависти, поддерживает реакционные диктаторские режимы, держащиеся только с помощью террора, ведет линию на рост напряженности в мире. Как дамоклов меч висит над человечеством зловещая громада стратегических ракетно-ядерных вооружений Пентагона, масштабы которых многократно превосходят потребности национальной обороны Соединенных Штатов. Повернуть мировые дела так, чтобы под американским прицелом оказались континенты и народы, чтобы они попали в положение заложников, судьба которых зависела бы от США, — вот ведь чего добиваются в Белом доме.

Это и есть глобальный терроризм Соединенных Штатов, объектом которого становятся и отдельные личности и целые народы.

Звоня в фальшивые колокола «борьбы с терроризмом», против кого же затевают поход в Вашингтоне?

Этот вопрос решается там с вызывающим пренебрежением к международному праву. В соответствии с внесенным в конгресс законопроектом S-2626 для того, чтобы объявить любое государство или организацию «террористическими», достаточно всего-навсего соответствующего заявления государственного секретаря США о том, что их деятельность идет, по мнению администрации, вразрез с национальными интересами США. Вразрез — и баста. Появись сейчас, скажем, Джордж Вашингтон и другие «отцы-основатели», возглавившие освободительную борьбу американских колоний, то они по смыслу законопроекта попали бы в разряд террористов, ибо их деятельность оказалась бы сугубо подозрительной нынешним «отцам» США.

Подобное беззаконие вызвало возражения даже на Капитолийском холме. Председатель подкомиссии по конституционным и гражданским правам палаты представителей заявил о противоречии такого законодательства с положениями конституции, так как «госсекретарь может практически сам создать состав преступления». Председатель комиссии палаты представителей по иностранным делам добавил, что составленный таким методом «любой список террористических групп или стран будет произвольным», предложив администрации попытаться сформировать критерии повразумительнее. Правительству США как раз и нужна произвольность и невразумительность. Госсекретарь Шульц в своем выступлении на созванной в Вашингтоне международной конференции по вопросам борьбы с терроризмом огласил состав «террористической лиги», в которую включил Ливию, Сирию, КНДР, Организацию Освобождения Палестины, Народную организацию Юго-Западной Африки (СВАПО). Словом, страны и движения, которые выступают против американского империализма.

А как насчет тех, кто действительно творит произвол и насилие? В какую лигу зачисляют, в частности, Израиль, который открыто проводит политику террора в отношении арабов, учинил кровавую резню в палестинских лагерях Сабра и Шатила, разбойничает в Ливане? Израильских террористов не только всячески оправдывают, их действия возводят чуть ли не в образец того, как следует расправляться с непокорными. Директор ЦРУ У. Кейси заявил, что в дальнейшем Соединенным Штатам следует без особого разбора, подобно Израилю, наносить ответные удары, которые причиняют ущерб интересам стран, поддерживающих терроризм. С этим согласен и госсекретарь США, хотя он и «сражается с собственной совестью». Оказывается, госсекретарь «выступает за применение силы», по пока колеблется в отношении «ответных операций в израильском стиле», когда страдают и виновные, и ни в чем не повинные люди^[33].

На словах в Вашингтоне кто-то, может быть, и «колеблется», но на деле Пентагон и ЦРУ вовсю развертывают террористические действия, тайные войны, секретные операции против суверенных государств и национальных деятелей. Опыта им в этом не занимать. Еще в 60–70-х годах в результате разработанных американскими спецслужбами операций были убиты П. Лумумба, Э. Мондлане, А. Кабрал, Дж. Кариуки, С. Тольберт, С. Бандаранаике, М. Рахман. Эти же спецслужбы приложили руку к убийству выдающегося латиноамериканского революционера Че Гевары, президента Чили С. Альенде, находившихся в эмиграции в США члена правительства Народного единства Чили О. Летельера и его секретаря Р. Моффит. Обоснованные подозрения выдвигаются против тех же спецслужб и в случае с гибелью лидера национально-демократического процесса в Панаме, президента О. Торрихоса.

Правительство Рейгана резко активизировало акции в духе «плаща и кинжала». Соединенные Штаты проводят за рубежом около полдюжины крупномасштабных секретных операций, число более мелких тайных акций достигает 50. По линии ЦРУ израсходованы большие суммы денег на то, чтобы сколотить отряды бандитов, терроризирующих население Никарагуа. В Афганистане ЦРУ, свидетельствует журнал «Ю. С. ньюс энд уорлд рипорт», расширяет масштабы тайной поддержки мятежникам; на оружие и боеприпасы афганским душманам ежегодно расходуется десятки миллионов долларов.

В Сальвадоре правительственными войсками, действия которых направляются американскими советниками, лишь за несколько месяцев, по данным организации «Америкас уотч», убиты более 1330 безвинных жителей.

При всем том американский закон оправдывает любое преступление спецслужб США, если оно прикрывается ссылками на «борьбу с террористами». В Капитолии в этой связи высказывались опасения, что тем самым увеличивается бесконтрольность действий ЦРУ в Центральной Америке и других районах мира. Представители «Американского союза гражданских свобод» указывали, что пострадает от этого и сам американский народ, поскольку для репрессивных органов в США открываются новые возможности ущемления нрав и свобод американских граждан.

Деятели рейгановской администрации не останавливаются перед наглыми выпадами в адрес СССР и социалистических стран, твердя о том, что они, мол, «предоставляют террористам по всему миру финансовую и материальную поддержку». В таких выпадах выражена продуманная провокационная линия на то, чтобы попытаться бросить тень на страны реального социализма, их миролюбивый международный курс.

Особенно вызывающая провокация организована вокруг беспочвенного обвинения болгарского гражданина С. Антонова в причастности к покушению на Иоанна Павла II. Между тем имеется достаточно фактов, свидетельствующих о том, что агенты ЦРУ были связаны с турецким террористом Агджой и до его выстрела на римской площади св. Петра в мае 1981 г., и после, когда террорист, явно по подсказке извне, сфабриковал версию о «болгарском следе». Эта выдумка широко используется для пропагандистских нападок на Народную Болгарию и другие социалистические страны.

Под предлогом мнимого участия в покушении на папу римского сенат США принял дискриминационные меры, ограничивающие торговлю с НРБ. Госдепартамент издал директиву, запрещающую поездки в НРБ представителей правительственных ведомств, если будет признано, что такие поездки не носят «существенного» характера.

В палате представителей комиссия по иностранным делам затеяла провокационные слушания об «участии Болгарии в международной контрабанде наркотиков и оружия», «болгарской связи с терроризмом». В конгрессе дошли до того, что выдвигали требования «разрыва дипломатических отношений США с Болгарией», «отказа от всех двусторонних соглашений» с НРБ, призывали другие страны «пересмотреть свою политику в отношении Болгарии», «поставить в ООН вопрос о роли Болгарии в террористических актах». «Болгария, — подчеркивала в этой связи газета «Работническо дело», — категорически отвергает все подобные измышления. НРБ всегда настойчиво выступала против терроризма как средства для достижения целей в международных делах. Этого, однако, не может сказать о себе администрация Рейгана, которая возвела терроризм в ранг государственной политики»^[34].

Болгарской газетой метко определена суть рейгановского политического курса. Словесные ухищрения, сколь бы часто они ни повторялись в Белом доме, не затушуют того факта, что Соединенные Штаты взяли терроризм, насилие во всех его формах в качестве постоянного метода ведения своих международных дел.

Куда же вывезет кривая требований превзойти всех в силе, быть «лучше всех», «мудрее всех»? Какой будет американская политика, если материализуются закладываемые в нее с начала 1980-х годов программы? Картина будущего может оказаться тревожной.

Мировая политическая жизнь. Отношения государств с различными социальными системами сведены к постоянной конфронтации. События балансируют по острой грани, того гляди соскользнут вниз. Из сферы межгосударственных отношений изымается конструктивный политический диалог, равноправное торгово-экономическое, культурное и иное мирное сотрудничество, и всю эту сферу США сводят к опасным силовым акциям в духе «крестового похода». Целые районы планеты провозглашены зоной «жизненных интересов», на которую в Вашингтоне поглядывают как на контуры новой американской империи. Огненные взоры негодования мечутся в адрес СССР и стран социалистического содружества. Так бы и спалить красных этим огнем.

Мировая экономическая жизнь. Над планетой — темная туча гонки вооружений, которая дает военно-промышленному комплексу США и НАТО огромные прибыли, финансовую и политическую власть, надежду на стратегическое превосходство над социализмом. Провоцируются новые циклы гонки вооружении, одни системы оружия сменяются другими, все более разрушительными. Все более жесткими становятся требования к западноевропейским партнерам Вашингтона относительно увеличения военных расходов. Политика США прямо деструктивна по отношению к задаче консолидации общих ресурсов для решения глобальных проблем, стоящих перед человечеством, — обеспечение огромных масс населения Земли, которое к концу века возрастет до 6 млрд, человек, продовольствием, сырьем, источниками энергии, сохранение окружающей природы. Положение в так называемом третьем мире в результате не только не улучшилось, напротив, стало еще сложнее.

Мировая стратегическаяситуация. Не оправдались расчеты США нарушить существовавшее в начале 1980-х годов стратегическое равновесие и добиться превосходства в области ракетно-ядерных и обычных средств и за счет новых рывков в гонке вооружений. В достижении такого превосходства по-прежнему видят гарантию не столько национального существования Америки, которой никто не угрожает, сколько средство к реализации планов мирового господства. Появление новых видов оружия усиливает опасность возникновения всеобщего конфликта. Планы ограниченных войн сопряжены с конкретной угрозой агрессий, вооруженных интервенций, карательных акций в зоне освободительных движений, против тех государств, где в последние годы народы выбросили реакционные прозападные режимы и пошли путем независимого развития. Гонка космических вооружений в соответствии с начатой администрацией Рейгана программой «звездной войны» ставит под вопрос существование всего живого на Земле.

Если и дальше вашингтонскую политику будут толкать на такую дорогу, то рукой подать до ситуации, более опасной, чем даллесовское балансирование на грани войны. Человечеству придется постоянно «смотреть в лицо ядерной войне». Здесь-то и нужно бить тревогу всем, не в последнюю очередь союзникам Вашингтона и самим американцам.

Конечно, не все просто и однозначно в политической жизни США. В вашингтонском небе преобладают свинцовые тона, это верно. Но вместе с тем проглядывается медленное движение в умах многих американцев в сторону меньшей непримиримости из-за идеологии, в сторону прагматизма. Пробивает себе дорогу мысль: «Живи и давай жить другим», зреет «проблема выживаемости» в термоядерном конфликте, которая ранее американцам была неведома.

Играет роль и то обстоятельство, что политика с позиции силы не дает практических результатов. Оккупация крошечной Гренады — вот, собственно, и все «достижения» администрации. Но зато с какими издержками для Америки связано проведение такой политики в Центральной Америке, на Ближнем Востоке, а главное — во взаимоотношениях с Советским Союзом. Последнее беспокоит американцев особо. Не случайно Белый дом не упускает случая, чтобы успокоить Америку: отношения с Советским Союзом плохи, но не фатальны, ничего страшного в этом, дескать, нет. Нужно сказать, что президента тревожит сложившееся в стране мнение о его неспособности вести дела с русскими, о том, что у него «чешутся руки» и он «готов взорвать весь мир»^[35]. Советско-американские отношения остаются существенным фактором внутриполитической жизни в США, и администрации это приходится учитывать.

Повсюду в мире серьезные надежды связывают с начавшимися в 1985 г. по инициативе Советского Союза советско-американскими переговорами по ядерным и космическим вооружениям. Речь идет о совершенно новых переговорах, которые охватывают как вопрос предотвращения милитаризации космоса, так и вопросы ядерных вооружений (и стратегических, и средней дальности), причем решаться они должны во взаимности. Такой комплексный подход вызван необходимостью срочных и действенных мер по недопущению дальнейшей дестабилизации стратегической ситуации, по предотвращению новых витков гонки вооружений. Ключевое значение при этом в силу объективных причин имеет решение вопроса о космических вооружениях.

Успех на переговорах зависит и на этот раз от того, займут ли США реалистическую позицию.

Обозревая прошлое советско-американских связей, президент Д. Кеннеди в свое время заметил: «Почти уникальным в отношениях между крупнейшими державами мира является тот факт, что наши страны никогда не воевали друг с другом». Точности ради напомним об участии США в интервенции против молодого Советского государства, по в целом прежде Россия и Америка не очень-то часто встречались на перепутьях мировой политики, Ныне, какой международный вопрос ни взять, советская позиция сталкивается с американской позицией, которая по меньшой мере существенно отличается, а во многих случаях прямо противостоит ей.

Советская внешняя политика ведет дело так, чтобы международные разногласия, споры и конфликты, сколь бы остры они ни были, не выливались в военные схватки, решались мирными средствами. Вспомним известные ответы В. И. Ленина на вопрос американского корреспондента: каковы «основы мира с Америкой?». «Пусть американские капиталисты, — заявил В, И. Ленин в феврале 1920 г., четко и ясно выражая саму суть политики мирного сосуществования, — не трогают нас. Мы их не тронем»^[36].

Это полностью верно и сегодня.

ПОЛИТИКА:

ДЕЛО БОЛЕЕ ЧЕМ РИСКОВАННОЕ

Американская политика в основных своих проявлениях аморальна, цинично высокомерна, опасна.

Таковой она была практически на всех этапах истории Соединенных Штатов. В правление нынешней администрации США эти стороны политики стали еще более обнаженными.

Некоторые исследователи в анализе обстоятельств, из которых складывался характер американской политики, указывают на своеобразие исторического развития США. Что ж, такое объяснение имеет свой резон. До сих пор рябью расходится по Америке ее история и все не может успокоиться. И сейчас не сообразовались еще ни глубинные, ни срединные ее слои и потоки. Америка действительно еще не нация. Возможно, потребуется новая пара сотен лет, чтобы стать нацией. И уж, конечно, понадобится пара сотен лет, чтобы стать цивилизацией. Так утверждает популярный в США романист У. Стегпер. С ним согласны и другие знающие специалисты, которые тоже констатируют, что в плавильном тигле, в Америке, еще не все, перемешавшись, устоялось, как надо.

Это одна сторона дела. Другая, и более существенная, состоит в классовой природе политики США. Авантюристичность курса Вашингтона в международных делах прямо вытекает из алчного, своекорыстного существа целей и устремлений монополий США. Были времена, когда политику Америки практически полностью делали деньги северо-востока США, сгрудившиеся в узкой улочке в Нью-Йорке — Уолл-стрите. Уолл-стритовскую группировку стали поджимать молодые бизнесмены юга США, у которых своя алчность, которым нью-йоркская улочка тесновата: у них собственные планы прогулок по белу свету. В последние же годы сложился новый мощный эпицентр финансовой власти в юго-западных штатах Америки, в первую очередь в Калифорнии. С таким звоном стали там ворочать деньгой, что слышен он по всей стране, во всей американской политике.

Процесс новообразований всегда сейсмически рискован. Американскую политику трясет постоянно, часто непредсказуемо. Как в торговых рядах нью-йоркского Даун-тауна, где сделки, купля-продажа веками идут по правилам «не обманешь, не продашь», так и в штаб-квартирах могущественных финансово-промышленных корпораций, в самых высших правительственных сферах дела стараются вести по тому же правилу. В эпоху политики «с позиции силы» беспринципность стала принципом. Чужих интересов, традиций не видят в упор. Отказаться от своего слова — проще простого. Не выполнить обещания, забыть о договоренности и даже подписанном соглашении — в порядке вещей.

Долго люди будут вспоминать, как же это могло случиться, что президент США подписал Договор ОСВ-2, а чуть ли не на следующий день в Вашингтоне заудивлялись: какой договор, не было никакого договора. При трех администрациях шла разработка этого важнейшего документа, переговоры шли и при республиканцах, и при демократах, делегацию США возглавляли и гражданские, и военные, и ястребы, и полуястребы. На вашингтонской кухне, в котле, где готовилась позиция США, щепотки своих специй и приправ бросали и Пентагон, и государственный департамент, и ЦРУ. Согласовывали-пересогласовывали с конгрессом. Казалось, блюдо должно быть всем но вкусу. И на вот тебе — будто ничего этого не было.

Миллионы людей во многих странах видели в телепередаче из Венского дворца 18 июня 1979 г., как, поставив подпись под договором, президент Картер дал бурно выплеснуться наружу своим чувствам удовлетворенности.

Прямо с самолета из Вены президент отправился в конгресс, где произнес речь о достоинствах договора ОСВ-2, его жизненной важности для безопасности Америки. Сенаторы и конгрессмены внимательно слушали, во многих местах, судя по стенограмме, одобрительно хлопали в ладоши. Вроде бы путь к ратификации открыт. Не тут-то было. Заурчали, заскрежетали молчавшие до того времени шестерни в машине американской политики, запрыгали на табло стоп-сигналы, для многих самих американцев неведомо откуда взявшиеся. В сенате устроили судилище над договором. Зачем, почему? Если президент подписал в Вене международный документ, то каждому ясно, что сделал он это не лично от себя. Ведь речь шла не о частной сделке по продаже арахиса с картеровской фермы в штате Джорджия. Если перечеркивают его подпись под соглашением огромного значения не только для США и СССР, но и для всех других стран, то какие же порядки в американской политике?

Правильно было сказано: «Пренебрегая нормами международного права, своими обязательствами перед другими странами, США выступают как ненадежный, если не сказать капризный, партнер»^[37]. В мире все более отчетливо складывается представление о Соединенных Штатах как о государстве, руководство которого, побуждаемое какими-либо прихотями или эмоциональными вспышками, либо же соображениями узкопонимаемой сиюминутной выгоды, способно в любой момент нарушить взятые на себя международные обязательства.

История с договором ОСВ-2 может быть самая красноречивая и памятная, но далеко не единственная в длинной цепи примеров того, как Вашингтон систематически нарушает свои международные обязательства, отказывается от собственных обещаний и заверений, беззастенчиво прибегая к большой и малой лжи в отношении политики других государств. Рейгановское правительство взяло за моду действовать на внешнеполитической арене по сумасбродному правилу: чего хочу, то и ворочу. Международные договоры, соглашения, нормы и обычаи, видно, стоят на пути его авантюристических устремлений, поэтому такого рода ограничители на пути к военному превосходству, диктату в отношениях с другими государствами, к великодержавным целям обеспечения «жизненных интересов» пытаются отбросить.

Проголосовав за резолюции Совета Безопасности, требующие немедленного вывода войск израильского агрессора из Ливана, США вместо того, чтобы способствовать их выполнению, помогли Израилю легализовать оккупацию части ливанской территории, а затем и вовсе пошли в 1983–1984 гг. на собственные агрессивные акции против ливанского народа. Вашингтон сам стал открыто выполнять роль оккупанта в Ливане, откуда американским солдатам, впрочем, пришлось убраться восвояси.

В кричащем разладе с Уставом ООН, нормами международного права находятся такие действия США, как необъявленная война против Никарагуа, варварская агрессия против Гренады, кампании провокаций и запугивания против Кубы, Сирии, Ливии и многих других стран, бесцеремонное вмешательство в дела Сальвадора, Гондураса, Гватемалы и в других местах. Правительство США сделало террор орудием государственной политики, американский президент как о чем-то само собой разумеющемся говорит о «праве» Соединенных Штатов осуществлять преступные тайные операции против независимых государств, вести подрывную деятельность против правительств, с которыми США поддерживают дипломатические отношения.

Соединенные Штаты идут на всевозможные ухищрения, чтобы подорвать процесс упрочения безопасности и развития сотрудничества в Европе, выхолостить сущность хельсинкского Заключительного акта. Что может быть ущербнее для европейской безопасности, для благополучия народов. Европы, чем завоз в западноевропейские страны американских «Першингов» и крылатых ракет? Понятно, почему большинство населения этих стран выступает против размещения американских ракет. Не прекращаются действия США, направленные на то, чтобы вопреки международному праву заставить суверенные государства Западной Европы и Японию подчиниться указаниям из Вашингтона, предписывающим, с кем и как эти государства могут развивать экономические связи. Вашингтон вообще хотел бы, чтобы были разорваны торговые и прочие контакты Востока и Запада в Европе, хотя по хельсинкскому Заключительному акту США обязались содействовать развитию торгово-экономических и других связей.

Дав заверения, что будет вести дело к осуществлению решений ООН по урегулированию намибийской проблемы, включая резолюцию Совета Безопасности о предоставлении независимости народу Намибии, Вашингтон затем стал делать все, чтобы саботировать выполнение этих решений, Усилия ООН оказались отброшенными к положению худшему, чем к началу американского «посредничества». Широко развивая свои связи с расистским режимом ЮАР, Вашингтон идет против ясно выраженной воли народов, осудивших апартеид как позорное явление, а действия Претории в отношении соседних государств — как агрессивные и преступные. США наносят политический и моральный ущерб ООН, не говоря уже о том, что американская политика способствует продлению незаконной и бесчеловечной оккупации расистами Намибии и части независимой Анголы. Оказались перечеркнутыми Вашингтоном такие важные международные документы, как Конвенция о предупреждении геноцида и наказании за него, международная конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации, международный пакт об экономических, социальных и культурных правах.

Не остались вне реестра грубые нарушения Вашингтоном международных договоров. В течение многих лет государства, включая на первых этапах и США, разрабатывали международную конвенцию по морскому праву, которая регулировала бы деятельность стран в Мировом океане. Однако, когда документ был согласован, США открыто противопоставили себя абсолютному большинству стран мира, выступили против важнейших положений согласованной конвенции, фактически заявив о намерении самолично, хищнически эксплуатировать ресурсы морского дна, не считаясь с интересами других государств.

Генеральной Ассамблеей ООН была принята резолюция, призывающая исключить космос из сферы гонки вооружений. Поддержкой международного сообщества увенчалась инициатива Советского Союза, предложившего в качестве важного и срочного рассмотреть вопрос «Об использовании космического пространства исключительно в мирных целях, на благо человечества». За принятие резолюции высказались делегации 150 государств. Лишь одна страна из числа принимавших участке в голосовании воздержалась — США.

Американская сторона, по существу, без всяких объяснений ушла с целого ряда переговоров с Советским Союзом, преследовавших цель ограничения военной деятельности и вооружений, несмотря на то что на них открывались перспективы для достижения договоренностей. Ею были прекращены в одностороннем порядке переговоры по Индийскому океану, о запрещении разработки, производства и накопления химического оружия и уничтожения его запасов, о полном и всеобщем запрещении испытаний ядерного оружия, об ограничении продажи и поставок обычных вооружений, о противоспутниковых системах. Не введены в действие по вине США важные договоры об ограничении подземных испытаний ядерного оружия 1974 г. и о подземных ядерных взрывах в мирных целях 1976 г.

«Нью-Йорк таймс» вынуждена констатировать, что Соединенные Штаты переступили все лимиты порядочности в мировых делах. «Рейган, — отмечает газета, — выступает против буквально всех прошлых соглашений в области контроля над вооружениями. Он не просил сенат ратифицировать Договор об ограничении стратегических вооружений ОСВ-2 или Договор об ограничении подземных испытаний ядерного оружия. Рейган ушел с переговоров о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний и упустил возможность запретить противоспутниковые вооружения. Предложенная им система обороны, так называемые «космические войны», практически означала бы аннулирование договора об ограничении систем ПРО. Это смертельно опасные итоги»^[38].

Репутацию США как ненадежного партнера, не держащего своего слова, подкрепляют многочисленные произвольные и самоуправные действия в области двусторонних контактов и связей — экономических, торговых, культурных, научных и других. Не делает чести американской стороне и ее послужной список в части выполнения Венской конвенции о дипломатических сношениях, этого общепризнанного кодекса общения между государствами. В США никто до сих пор не понес наказания за многочисленные акты террора и провокаций, творимых в отношении советских учреждений и граждан, работающих в советских дипломатических и иных представительствах.

По всему видно, Соединенные Штаты пытаются поставить себя выше международных законов и обычаев, не считаются с интересами мирового сообщества, проводят эгоистическую, империалистическую политику, когда мерилом правоты и справедливости служит голая сила.

Когда говоришь с американцами, многие из них не преминут похвалиться совершенством политической системы, созданной отцами-основателями республики. Все, дескать, в ней отрегулировано, «десижн мейкинг», принятие решений оплетено паутиной балансов и балластов. Так что ни один блок в механизме политики не заработает быстрее, не вырвется вперед. Пару веков, может быть, так было, сейчас нет. Механизм вашингтонской политики — дело запутанное, ненадежное, и думать нечего, чтобы оно прошло техосмотр даже по заниженным стандартам. Паутина балансов стала скорее паутиной пауков, постоянно цапающихся между собой, чтобы быть наверху: конгресс. Пентагон, ЦРУ, госдепартамент. Можно, однако. заметить закономерность. Чаще всего верх берет тот, кто бросается на коллегу справа.

На вершине пирамиды — президент США. В демократической Америке в руках одного человека такая концентрация власти, что напрашивается сравнение с диктатурой. Не банальная узурпация власти, а хорошо обструганный, отполированный личный режим.

Как-то президент Линкольн остался в одиночестве на заседании кабинета. Выход им был найден просто: семь «нет», одно «да», будем считать, что «да». Трумэн говорил, что в его руках власти больше, чем у Чингизхана, Тамерлана, монгольских императоров, великого багдадского халифа. Бывший долгие годы в рузвельтовской администрации госсекретарем К. Хэлл писал в мемуарах: «Президент, используя функции руководителя внешней политики и главнокомандующего, всегда может ввергнуть Америку в войну путем враждебных действий на дипломатической арене или провоцирования инцидентов с участием военных или морских соединений».

Когда мемуары вышли три десятка лет назад, только сам Хэлл и еще немногие люди знали расшифровку этих слов. Сейчас в них тайны нет. В 1980 г. опубликованы личные дневники Г. Трумэна, и можно убедиться, как диктаторский хозяин Белого дома легко играл в войну. Наедине с собой президент не таился, не стеснялся в выражениях. Скажем, запись в дневнике 9 декабря 1950 г., содержащая 23 строчки. Первые 17 касаются скандально известного концерта дочери президента Маргарет (папаша сам поигрывал на пианино и был убежден, что дочь поет на уровне звезды Ла Скала) содержат ругательные слова Трумэна о саркастической рецензии на концерт в газете «Вашингтон пост». Затем сразу, не переведя дух, Трумэн мрачно говорит о мировой ситуации: «…все похоже на то, что третья мировая война уже началась». Читателю нужно выждать паузу, перечитать строчки президентского дневника, чтобы убедиться, что не критик из «Вашингтон пост» стал причиной войны.

О ядерной войне Г. Трумэн мыслил вполне конкретно. 27 января 1952 г. президент писал в дневнике: «Мне кажется, что сейчас целесообразным решением был бы десятидневный ультиматум, коим Москва извещалась бы, что мы намерены блокировать китайское побережье от корейской границы до Индокитая и что мы намерены уничтожить все военные базы в Маньчжурии, в том числе базы подводных лодок, имеющимися сейчас в нашем распоряжении средствами, и что, если вмешательство не будет прекращено, мы уничтожим все порты или города, необходимые для достижения наших мирных целей». 18 мая 1952 г. новый прилив ядерной истерии. «Это, — сказал сам себе Г. Трумэн, — означает тотальную войну. Это означает, что Москва, Санкт-Петербург (какая эрудиция! — Б. П.), Мукден, Владивосток, Пекин, Шанхай, Порт-Артур, Дайрен, Одесса, Сталинград и все промышленные предприятия в Китае и Советском Союзе будут уничтожены. Это — последний шанс советского правительства решить, желает ли оно существовать или нет».

В американской истории немало примеров самоличных решений президента, ставивших мир на опасную грань. Вдосталь их случалось при Д. Эйзенхауэре, Д. Кеннеди, Л. Джонсоне. В один из апрельских вечеров 1961 г. Д. Кеннеди созвал несколько самых ответственных вашингтонских деятелей для того, чтобы обсудить, как ответить на космический триумф русских — два дня назад Юрий Гагарин стал первым человеком в космосе. 43-летний президент не очень внимательно слушал научно-технические выкладки, зафиксировал в уме, что программа гонки в космосе возьмет 10 лет и 40 млрд, долл., отметил про себя, что большинство созванных людей не симпатизируют его космическим амбициям. Вспомнил ли он или нет тогда линкольновское: семь «нет», одно «да», будем считать, что «да», но, встав из-за стола, сказал: «Нас не остановит ничто». И тогда, и потом говорили, что в этой программе не было необходимости, связанной с безопасностью или другими потребностями нации. Голое президентское тщеславие. В реальном исчислении оно стоило несколько новых витков гонки ракетно-ядерных вооружений.

Нынешняя правительственная структура США в основных чертах остается такой, какой она была закреплена еще Г. Трумэном в Акте о национальной безопасности 1947 г., в соответствии с которым был создан Совет национальной безопасности, учреждены министерство обороны и Центральное разведывательное управление. Традиционные формы руководства внешней политикой, с которыми Соединенные Штаты вошли в послевоенный мир, не соответствовали требованиям широкой экспансионистской программы финансовых кругов Америки. Предпринятая в тот период серьезная перестройка механизма управления внешнеполитическими делами преследовала цель создания верховного аппарата по координации деятельности различных ведомств во имя политики с позиции силы. Реорганизация в 1947 г. означала подготовку правящими кругами Соединенных Штатов военно-политической машины, к активному использованию ее в послевоенном мире. На различных этапах в сформированный тогда высший механизм руководства внешней и военной политикой США вносились изменения, но всегда этот механизм в целом исправно представлял интересы и расчеты крестоносного направления.

В американской политике сложилось и не без умысла поощряются два или три — временами больше, временами меньше — центра, где идет разработка и реализация решений. Это госдепартамент, аппарат Белого дома, Пентагон. Между ними идет постоянное соперничество за влияние на президента. Подстегивается конфронтация, инсценируются личные столкновения. Разноголосица оркеструется. Круги вращаются в разном темпе и в разных плоскостях, но в целом движение идет в одном направлении. Такая форма процесса «десижн мейкинг», такие методы функционирования политического механизма удобны верховным хозяевам политики США.

При всем том предпочтительные шансы имеет тот, кто проталкивается к Овальному кабинету с позиции антикоммунистического авантюризма и негативизма. Ведь почему схватки кончались чаще нокдауном и даже нокаутом госдепартамента? Позиции и взгляды американского дипломатического корпуса известны, они однозначны: это — защита средствами дипломатии интересов монополистического капитала США. Вместе с тем профессиональный дипломат не может рубить сгоряча, иначе закрывай министерство иностранных дел за ненадобностью.

В других местах относительно проще. Скажем, Пентагону и ЦРУ мало дела до многих факторов, составляющих внешнюю политику. Их лидерам нечего особенно маяться, как предлагаемая ими акция скажется на общемировой ситуации. Да и многовариантность решений им ни к чему. Еще никто в Пентагоне и ЦРУ не был наказа! за то, что не предвидел какую-либо хорошую возможность улучшить отношения с другими государствами. Лидеры военщины и разведки знают только одно: выступать со зловещими предупреждениями в основном о «советское угрозе». Для них это безошибочная позиция, которая находит симпатию в верховном руководстве Америки. Пустив по накатанному желобу шар своих требований, они почти уверены, что он пробьет все на своем бегу.

С некоторых пор важную роль в механизме политики США стал играть аппарат советников в Белом доме. Можно точно сказать — с президентства Кеннеди, который создал при себе «мозговой трест» (М. Банди, Т. Соренсен, братья Ростоу, А. Шлезингер). При Р. Никсоне взошла звезда Г. Киссинджера, которого по совету семейства Рокфеллеров взяли в Белый дом советником президента по вопросам национальной безопасности. Тогда же началась негласная, а чаще видимая всеми тяжба с госсекретарем У. Роджерсом за большую близость к президенту во внешнеполитических делах. Г. Киссинджер взял верх, а через некоторое время, когда его конкурент вынужден был уйти в отставку, прибрал к рукам и дипломатическое ведомство, став госсекретарем. В мемуарах «Годы в Белом доме» он окончательно свел счеты с У. Роджерсом, сказав, что если у того и были качества руководителя внешней политики США, то они сводились к двум: холодные стальные глаза, необходимые для переговоров с русскими, и полное профанство в истории и современной дипломатии.

В Америке да и по всему свету продолжают по сей день тешиться информацией о стычках между советниками президента. Сколько метров от Овального кабинета до кабинета каждого, кто сколько раз на день разговаривает с президентом. Скандально складывались взаимоотношения 3. Бжезинского и госсекретаря С. Вэнса в картеровском правительстве. Перипетии их схваток за позиции поближе к Овальному кабинету можно оставить в стороне, хотя они весьма любопытны. Речь идет о более существенном: разногласия касались важных политических вопросов, прежде всего советско-американских отношений, и верх здесь взял 3. Бжезинский. Он настаивал на жестком курсе, лживо заявляя на заседаниях СНБ, что «Советы стремились любой ценой как можно быстрее получить от президента соглашение по ОСВ на выгодных им условиях» и что Советский Союз «хотел заставить США принять разрядку в качестве главного приоритета американской внешней политики».

В качестве предлога для проталкивания идеи «жесткого подхода» к переговорам с СССР Бжезинский избрал события в районе Африканского Рога летом 1977 г., выдвинув тезис о некоей «советской угрозе Саудовской Аравии», которая возникла вследствие укрепления дружественных связей СССР с демократической Эфиопией. Он признает, что «с согласия президента начал информировать прессу о растущем советско-кубинском военном присутствии в Эфиопии», добился «ужесточения языка» выступления президента. В меморандумах Картеру Бжезинский доказывал, что происходит «ухудшение стратегической ситуации» Соединенных Штатов и виною тому, дескать, была политика разрядки, налаживание конструктивных отношений с Советским Союзом.

С. Вэнсу не был чужд более осторожный, сбалансированный подход к отношениям с СССР, он полагал, что «стабильные американо-советские отношения могли бы помочь созданию международной обстановки, благоприятствующей достижению других наших внешнеполитических целей». Поэтому, в частности, как отмечает С. Вэнс, срочной проблемой был выбор линии действий правительства США на переговорах по ОСВ-2, затормозившихся почти на год из-за предвыборной кампании в Америке^[39].

После одного из совещаний, в котором участвовали Картер, вице-президент Мондейл, директор агентства по контролю над вооружениями и разоружению Уорнке, Бжезинский с раздражением писал в дневнике: «… ни они, ни президент не понимают всей глубины враждебности Советов нашему предложению и силы их стремления оказать давление на США»^[40].

В результате острых дискуссий, констатирует С. Вэнс, «к началу 1978 г. в администрации возникли первые серьезные разногласия по вопросу о действиях СССР и Кубы в районе Африканского Рога и о том, как мы должны реагировать на них. Эти разногласия возникли в основном между Бжезинским и мной». Государственный секретарь считал, что «реализм требовал от нас рассматривать эти проблемы в локальном контексте». Помощник президента по национальной безопасности настаивал на «более широком» подходе к эфиопо-сомалийскому конфликту. В меморандумах Картеру Бжезинский доказывал: «Ситуация в Эфиопии в сочетании с…признаками растущей политической нестабильности в Западной Европе, а также наша неспособность извлечь политическую выгоду из благоприятного положения в треугольнике США — СССР— КНР — все это может привести к дальнейшему ухудшению глобальных позиций Соединенных Штатов»^[41].

Бжезинский требовал, вспоминает Вэнс, «продемонстрировать силу США» в районе Африканского Рога, «противодействовать советской и кубинской помощи Эфиопии, введя в оборот другие аспекты глобальных отношений США и СССР». Предлагалось увязать с событиями на Африканском Роге торможение переговоров по ОСВ и по другим вопросам ограничения вооружений, ограничения экономических отношений, контактов на высоком уровне и обменов. С. Вэнс, выступая в принципе за то, чтобы «дать понять СССР, что его поведение подрывает нашу способность проводить сбалансированную политику» и что «в США нарастала враждебность», предупреждал правительство, что «развитие идеи увязки сверх этого было чревато серьезными последствиями»^[42]. Обстановка в картеровской администрации стала, однако, такой, что разумный голос слушать не захотели. Хозяевами положения стали те, кто ратовал за свертывание разрядки. Человек с достоинством, С. Вэнс подал в отставку, когда узнал, что президентская рать во главе с З. Бжезинским провела его как мальчонку, скрыв от него подготовку вооруженной авантюры по освобождению американских заложников в Иране в 1980 г.

Сменивший его Э. Маски начал было бодро, демонстрируя, что он главный во внешней политике. И его «прокатили на вороных». За спиной госсекретаря люди из Белого дома вместе с министром обороны разработали и провели через президента директиву № 59, меняющую военно-политическую концепцию США. Госсекретаря решили не утруждать не только участием, но даже знанием о ведущейся разработке. О директиве Э. Маски прочитал лишь в газетах.

Один французский дипломат заметил по поводу окружения президента Картера: «При укомплектовании штата сотрудников Белого дома у них очень быстро кончились выходцы из Джорджии, которые умеют читать и писать». Французы шутить умеют. Главным координационным звеном в механизме американской политики при Картере были завтраки по пятницам в Белом доме с участием вице-президента У. Мондейла, госсекретаря С. Вэнса, а затем Э. Маски, министра обороны X. Брауна и президентских советников 3. Бжезинского и X. Джордана. Знающие люди говорили, что пятницы проходили «в острых дебатах, даже с личными выпадами», это нравилось президенту. «После каждого завтрака щепетильный президент рассылал каждому из участников счет на 1 доллар 75 центов за кофе и сэндвичи, поглощенные во время принятия важных решений»^[43]. Президент Р. Рейган установил аналогичный порядок работы. В прессе, правда, не появилось указаний, взыскивают ли и сколько за трапезу. Из-за девальвации сумма могла стать выше, уровень же принимаемых решений остался, судя по практическим шагам Вашингтона, прежним и даже более рискованным.

Не успели расположиться по кабинетам люди Р. Рейгана, как свара началась и между ними. Расставил было локти советник по вопросам национальной безопасности Р. Аллен, правда ненадолго — еще пришлось убрать из Белого дома. Затем ушел с поста госсекретаря А. Хейг, солдафонские методы которого оказались неподходящими даже в той атмосфере, которая установилась в президентском окружении. Пришли новые люди, дело на этом не успокоилось, дальше-больше. Для публики такие стычки, может быть, и потеха, но вся штука в том, что это сказывается на практическом курсе США, усугубляя в нем черты авантюристичности и непредсказуемости.

Многое на этот счет рассказывает А. Хейг в своих мемуарах «Предупреждение. Реализм. Рейган и внешняя политика»^[44]. Не раз случалось, что в кризисные моменты американская политика буквально раздиралась между группировками из окружения президента. Во время ливанских событий в 1982 г. и в других вопросах, сообщает бывший госсекретарь США, «советник по национальной безопасности У. Кларк, казалось, проводил вторую внешнюю политику США, используя сепаратные каналы связи. В Вашингтоне группа по кризисам во главе с вице-президентом Бушем собиралась на совещания, полностью обходя госдепартамент. Такая система не могла не повести к провалам, так вскоре и произошло».

А. Хейг повествует о своих жалобах президенту на «сумбур» в управлении внешней политикой. Во время одной встречи он в сердцах выпалил Рейгану: «Мистер президент, я хочу, чтобы Вы поняли, что происходит вокруг Вас. Это слишком опасно». В ответ госсекретарь получил «обезоруживающую президентскую улыбку», дескать, все в порядке, берегите свои нервы. «Для меня, — пишет А. Хейг, — Белый дом был столь же мистическим, как корабль-призрак. Вы слышите шелест парусов и скрип дерева и иногда даже видите силуэты экипажа на палубе. Но кто из экипажа держит руку на штурвале?»

Не случайно многие американцы бьют тревогу: доколе в американской внешней политике будет царить разноголосица? «В результате широкого изучения вопросов, — говорится в докладе, подготовленном журналом «Ю. С. Ньюс энд Уорлд рипорт», — вырисовывается такая картина: разрабатывающий политику аппарат в полном замешательстве и его раздирает междоусобица, возникло огромное множество ведомств, настаивающих на своих конкретных внешнеполитических акциях, и происходит неумолимый распад профессионального дипломатического корпуса».

Можно, конечно, сказать, что это — заботы американцев, пусть сами разбираются, какой иметь порядок в правительственной структуре. Неуклюжесть внешнеполитического механизма США может, однако, самым рискованным образом отозваться на всей мировой обстановке. Такие случаи бывали не раз и не два. А. Хейг, в частности, описывает, какая возникла неразбериха и острая схватка в высшем руководстве США 30 марта 1981 г., после того, как выстрелами покушавшегося в Вашингтоне был ранен президент Рейган^[45].

В 2 ч 35 мин того дня командный центр госдепартамента информировал А, Хейга о том, что телевидение сообщило о покушении на президента. Госсекретарь немедля отправился в Белый дом. Из старших помощников президента там никого не было, все они умчались в госпиталь. «Сообщили ли о случившемся вице-президенту?» — спросил Л. Хейг. Ответ: «Нет». Буш в это время был в самолете где-то между Далласом и Остином.

А. Хейг приказал созвать в Ситуационную комнату Белого дома министров обороны, юстиции и финансов, а также помощников президента Аллена и директора ЦРУ. Министр обороны Уайнбергер приехал последним. «Я приказал объявить состояние тревоги в наших вооруженных силах», — сказал он.

«Я, — пишет А. Хейг, — был поражен Любой такой шаг быстро был бы зафиксирован Советским Союзом. В ответ русские могли бы объявить тревогу в своих войсках, и это могло бы вызвать дальнейшую эскалацию с американской стороны. Более того, в советском руководстве с основанием могли прийти к заключению, что США в состоянии отчаяния верят в причастность Советского Союза к попытке покушения на президента. Иначе для чего же американцам поднимать по тревоге свои вооруженные силы?»

«Кэп, — обратился А. Хейг к Уайнбергеру, — что вы имеете в виду? Видно было, что министру было трудно сказать точно, какой же приказ он отдал. В конце концов он неуверенно сказал, что речь идет о приказе пилотам стратегической авиации явиться на свои базы».

А. Хейг сказал, что в таком случае объявлена не тревога, а «ситуация обороны». Уайнбергер с этим не согласился. «Это подняло температуру разговора. Я стал подозревать, что Уайнбергер не знает, что он сделал». Тот покинул комнату, чтобы в одиночку поговорить по телефону. Вернувшись через десяток минут, министр сказал, что тревоги он, оказывается, не объявлял, а просто направил информацию в командования о положении в Вашингтоне.

Тут Хейг заметил, что по телевидению шла пресс-конференция представителя Белого дома. Журналисты спросили его: кто руководит правительством в момент национального кризиса? Официальный представитель Белого дома ответил: не знаю. Тогда его спросили: кто в этот момент стоит во главе обороны страны? Ответ был снова: не знаю.

Хейг вместе с Алленом помчались из Ситуационной комнаты в тот отсек Белого дома, где проходила пресс-конференция. Журналисты встретили их тем же вопросом: кто в данный момент принимает решения от имели правительства? И тут Хейг сделал следующее заявление: «По конституции у нас установлен порядок — президент, вице-президент и госсекретарь, и, если президент решит, что он хочет передать кормило правления вице-президенту, он это сделает. Он этого пока не сделал. На нынешний момент я осуществляю контроль здесь, в Белом доме.

Когда Хейг вернулся в Ситуационную комнату, его там встретили насупленными взорами. Кое-кто из присутствовавших сам претендовал на власть и вовсе не собирался уступать ее госсекретарю. Особенно негодовал Уайнбергер, для которого Хейг был не более чем самозванцем, действовавшим незаконно. Он пытался сам был пробиться к штурвалу, заявив, что президентский помощник Миз сказал ему, что министр обороны являете) третьим в руководстве США после президента и вице президента. Но не тут-то было. Госсекретарь, видно вспомнив свои генеральские годы, прочно расставил круговую оборону, отбив наскоки конкурентов.

Все это продолжалось три-четыре часа, но сколько произошло событий, каждое из которых могло бы повеет! к самым острым последствиям. Министр обороны объявляет тревогу, потом выясняется, что он сам толком не знает, какой отдал приказ. В Белом доме суматоха, неизвестно, как и кем управляется страна. В этой обстановке кто смел, тот и сумел: вперед вырваться может любой, если у него нахрапистый нрав и острые локти, чтобы or толкнуть других. Так, собственно, и произошло, когда отставной генерал, ставший госсекретарем, объявил, что парадом командует он. Объявил без всякого на то права, ибо ссылка на конституцию в его заявлении перед журналистами была полной «липой»^[46]. Впрочем, как оказалось, никто из собравшихся в Ситуационной комнате, законов США достаточно хорошо не знал. Но зато сколько было элементарной грызни в высшем руководстве США, которую кризисная ситуация выплеснула на поверхность вашингтонской политики.

Ненадежность американской политики усугубляет аморальность атмосферы, в которой она делается.

Президент Р. Рейган на одной из пресс-конференций в Белом доме, наговорив сорок коробов грубостей в адрес советских людей, нажимал на то, что им, мол, нельзя доверять, что у них изъяны в морали, а все это оттого, что «они не верят в загробную жизнь», «не верят в бога».

Может быть, в вашингтонских кругах кто-то верит в загробную жизнь, но еще больше — в земную. Изо всех сил урывают у нее кто что может. Кто повыше, у кого возможностей побольше — действует напролом. Кто пониже, старается не отстать. Приходится слышать высказывания: копни любого американского политика, посмотри на свет — и он наверняка окажется со следами разной степени густоты нечистоплотности, махинаций, поступков, не укладывающихся в кодекс морали и законов. Со свободой политических нравов зашли так далеко, что удивляются, когда им говорят о достоинстве, о простой человеческой честности. Наперебой показывают набожность, а как далеки от элементарных понятий — «не укради», «не убий», «не обмани».

Власть разлагает. Абсолютная власть разлагает абсолютно. Полистаем еще раз личные дневники президента Г. Трумэна. Ничего святого, если судить по записям, для пего не было. Честил он всех и вся. Франклина Делано Рузвельта — действительно выдающегося президента США, по милости которого Г. Трумэн, собственно, и оказался в Белом доме, он презрительно зовет «факиром». Госсекретарь Д. Бэрнс — предатель наподобие Брута, другой госсекретарь Э. Стеттиниус «никогда не имел ни одной мыслишки новой или старой», министр финансов X. Моргентау — «квадратная башка», министр внутренних дел X. Иккес «запросто перегрыз бы глотку Рузвельту или мне». Однажды Г. Трумэн, видно, задумался, как беспардонно он действует, какие низкие моральные стандарты завелись в Белом доме, и, как самопризнание, записал в дневнике, что власть может коррумпировать и будущих хозяев Белого дома.

До сего времени Америка не отошла полностью от шока уотергейтского дела. Уотергейт стал символом аморальности в самых высоких политических сферах таких преступлений, как взломы, взятки, лжесвидетельство, подслушивание телефонных разговоров, распродажа высокопоставленных постов, вымогательство. Разоблачения, связанные с уотергейтским делом, способствовали усилению цинизма и недоверия американцев к своим политическим руководителям.

Как начался уотергейтский скандал? Политические барометры показывали, что в избирательной кампании 1972 г, главным будет вопрос о кровопролитной и бессмысленной войне, которую Соединенные Штаты вели в Юго-Восточной Азии. Публикация секретных документов Пентагона, разоблачив подлый обман, к которому прибегали правящие круги, чтобы втянуть страну в войну,подлила масла в огонь. Массовые антивоенные демонстрации и митинги в столице и других городах требовали прекращения кровопролития. Студенческие забастовки охватили университетские городки от Атлантики до Тихого океана. Капитаны республиканской партии опасались, что Никсону не удастся выстоять шторм и добиться переизбрания на пост президента в ноябре. И в самом деле, опросы общественного мнения показывали, что Никсон отстает в популярности от ведущих претендентов на выдвижение их кандидатами на пост президента от демократической партии.

26 января 1972 г. в кабинете министра юстиции Митчелла состоялось секретное совещание. Митчелл был не только членом кабинета министров, он также возглавлял комитет республиканской партии за переизбрание президента. В совещании участвовали Д. Дин — адвокат президента, Д. Магрудер — бывший сотрудник Белого дома, ставший заместителем председателя комитета за переизбрание президента, и Г. Лидди — адвокат и бывший агент ФБР, возглавлявший в комитете за переизбрание президента отдел разведки и «грязных трюков».

Чуть ли не каждый из ведущих участников уотергейтского преступления подробно отписался, как и где и что они делали по команде из Белого дома. Д. Магрудер первым выпустил книгу-исповедь «Американская жизнь: путь одного человека к уотергейтскому делу». Последним, уже в начале 1980-х годов, прорезался голос Г. Лидди, который оказался самым упорным, не спешил раскрываться, играя роль загадочно-молчаливого сфинкса. Его книга «Воля» вызвала в Америке бурную реакцию. Помимо деталей грязной операции, книга повествует, как этот профессиональный убийца цепкой хваткой держал самых высших деятелей никсоновского окружения, как они юлили перед ним, стараясь высвободиться из расставленных им сетей шантажа. Вот несколько комментариев к книге. Д. Рисделл (Нью-Йорк): «Г. Лидди родился не вовремя. Появись на свет году в 1915, он был бы на верном месте и в верное время, чтобы участвовать в безумиях Гитлера». П. Келли (штат Массачусетс): «Интересный вопрос не в том, как лунатики становятся лунатиками, а как они достигают позиций власти». Ф. Форд (Кливленд): «Уотергейтский Г. Лидди — это робот, запрограммированный сеять смерть, разрушения, несчастья».

Вот этот самый робот играл первую скрипку на совещании 26 января в кабинете министра юстиции Митчелла, целью которого было обсуждение плана под названием «Джемстоун», составленного Лидди, дабы повысить шансы республиканской партии на победу на выборах в ноябре. Первый раздел плана «Джемстоун» предусматривал меры, связанные с «самой серьезной заботой Митчелла», — срыв намерений активистов, выступающих против войны, провести во время национального съезда республиканской партии по выдвижению кандидата на пост президента гигантскую антивоенную демонстрацию.

В книге Лидди «Воля» и появившихся в последнее время в Соединенных Штатах новых публикациях проливается дополнительный свет на то, с какой циничностью готовился и осуществлялся уотергейтский заговор с участием самых высших вашингтонских деятелей. Лидди заявил на совещании: «Мы должны принять превентивные меры, чтобы разогнать демонстрации прежде, чем они попадут в ноле зрения телевизионных камер. Я могу договориться насчет услуг высококвалифицированных отвлекающих отрядов из людей, успешно принимавших участие по линии ЦРУ в уличных схватках. Это высоко дисциплинированные люди, не раз принимавшие участие в таких действиях, что будет весьма полезным для нас». Лидди предложил установить связь с ФБР и ЦРУ. Он добавил, что будет собирать свою собственную информацию путем засылки в антивоенные организации платных осведомителей. Предполагалось похищение и обработка наркотиками некоторых руководителей антивоенного движения, переправка их в Мексику до тех пор, пока не закончится съезд республиканской партии.

Второй раздел программы «Джемстоун» предусматривал меры по проникновению в штаб-квартиры ведущих претендентов на пост президента от демократической партии и по установке средств электронного наблюдения и аппаратов для подслушивания телефонных разговоров в штаб-квартире демократов. В соответствии с другим проектом, группа Лидди должна была установить на яхте неподалеку от Майами-Бич аппаратуру для звукозаписи и фотографирования и, воспользовавшись услугами проституток, заманить на борт яхты делегатов на съезд демократической партии, подстроив им ловушку. Лидди подсчитал, что программа «Джемстоун» обойдется примерно в один миллион долларов. Министр юстиции Митчелл сказал, что это, пожалуй, чересчур много, и предложил, чтобы Лидди изменил свою программу. Не то чтобы министр возражал против преступных планов Лидди по соображениям морали или законности. Просто они показались Митчеллу слишком накладными.

О деньгах подрядились, и «Джемстоун» замерцал мрачным светом позора. Ранним утром 17 июня 1972 г. полиция арестовала пять человек в момент проникновения со взломом в штаб-квартиру Национального комитета демократической партии в здании отеля «Уотергейт» в Вашингтоне. Четверо из них были кубинские «гуоанос» — контрреволюционеры, принимавшие участие в вторжении в Заливе кочинос на Кубе за 11 лет до этого и продолжавшие поддерживать контакт с ЦРУ. Пятым человеком был Д. Маккорд — старый агент ЦРУ, который стал главным координатором по вопросам безопасности комитета республиканской партии за переизбрание президента. Лидди вместе с Хантом следили за операцией по взлому из гостиницы, расположенной напротив здания «Уотергейт». (Хант был агентом ЦРУ в течение двадцати лет и участвовал в свержении демократического правительства Арбенса в Гватемале, а также во вторжении в Заливе кочинос.)

Одним из мотивов налета на «Уотергейт» было стремление убедиться, получает ли председатель Национального комитета демократической партии Л. О’Брайан как консультант деньги от миллиардера Г. Хьюза, приумножившего свое состояние посредством выгодных договоров с ЦРУ. Стратеги республиканской партии полагали, что такое доказательство нанесло бы ущерб демократам в ходе избирательной кампании, В этой затее республиканцев была изрядная доля горькой иронии, ибо Хьюз делал значительные взносы в фонд республиканской партии. Впрочем, чего же здесь необычного: американские финансовые магнаты, как правило, ставят и на «осла» и на «слона», делают одновременно денежные взносы в фонд республиканской и демократической партий, ожидая вознаграждения, какая бы партия ни одержала победу.

Арест уотергейтских взломщиков вызвал цепную реакцию. Председатель Национального комитета демократической партии О’Брайан быстро возбудил судебное дело против председателя финансовой комиссии комитета республиканской партии за переизбрание. 1 июля, через две недоли после налета на «Уотергейт», Митчелл подал в отставку с поста председателя комитета за переизбрание. Однако должностные лица администрации и аппарата республиканской партии упорно старались убедить общественность, что уотергейтское» дело — это лишь «третьестепенное преступление со взломом», которое произошло без их ведома. Они делали вид, что чрезвычайно возмущены всем этим делом. Примерно 200 тыс. долл, из секретных фондов было выдано Ханту и меньшие суммы — другим уотергейтским взломщикам, чтобы купить их молчание.

На какое-то время тактика замять дело сработала. К осени возмущение по поводу уотергейтского дела улеглось. В ноябре Никсон был вновь избран на пост президента, получив огромное большинство голосов в значительной мере благодаря популярности соглашений, заключенных им с СССР на совещании в верхах в Москве в мае.

Контуры уотергейтского заговора начали проступать наружу после выборов. 23 марта 1973 г. Маккорд — координатор по вопросам безопасности комитета за переизбрание, которого признали виновным в налете со взломом и но другим обвинениям, — направил в суд письмо, в котором заявил, что на пего был оказан «политический нажим», чтобы он признал себя виновным и хранил молчание. Он заявил, что за молчание выплачивались «деньги, предназначенные для того, чтобы замять скандал», и что к налетам на «Уотергейт» причастны «более высокопоставленные лица». Очень уж Маккорду не хотелось садиться в тюрьму в одиночку, в то время как главные организаторы заговора по-прежнему наслаждались жизнью и властью. «Плотина начинает давать трещины», — заявил Д. Дин, когда он узнал о письме Маккорда.

Через щели в печать начало просачиваться все больше подробностей о причастности высших должностных лиц к налету на «Уотергейт», о взятках Ханту и другим лицам, о банковских операциях с тем, чтобы скрыть официальные источники фондов, предназначенных для «вознаграждения». Нараставший скандал достиг таких масштабов, что 30 апреля президент Никсон объявил об отставке трех своих главных помощников: начальника штаба сотрудников Белого дома Холдемана, помощника президента по внутренним делам Эрлихмана и советника президента Дина. Все они были сильно запачканы грязью уотергейтского дела, Митчеллу также пришлась уйти с поста министра. Его преемник на посту министра юстиции Клайндинст также подал в отставку 30 апреля, сочтя за благо быть подальше от этого позора.

Небезынтересная деталь. Когда Холдеман и Эрлихман были на полдороге между Белым домом и тюрьмой, Никсон пригласил их последний раз откушать в президентской резиденции Кэмп Дэвид. Гулять так гулять. Заказали 10 фунтов крабов, которые были доставлены из Майами Бич на президентском реактивном самолете. Не считая стоимости самолетного топлива, блюда из крабов на их последнем вечере с президентом обошлись налогоплательщику по 500 долл, за фунт.

Белый дом предпринял еще одну отчаянную попытку разорвать сгущающуюся черноту. Выступая по телевидению, президент Никсон заверил страну, что, хотя он не играл никакой роли в уотергейтском деле, он как «человек, возглавляющий организацию», берет на себя полную ответственность за тех «людей, усердие которых вышло за рамки здравого смысла». Президентского покаяния оказалось недостаточно.

Уотергейтское дело и связанные с ним скандалы раскручивались дальше. В то время как эти события происходили в Вашингтоне, бывший сотрудник правительства Эллсберг предстал перед федеральным судом в Лос-Анджелесе по обвинению в шпионаже и похищении правительственных документов. Криминал Эллсберга заключался в том, что он предоставил «Нью-Йорк таймс», «Вашингтон пост» и другим газетам копии «пентагоновских документов», проливающих свет на преступления Вашингтона в Юго-Восточной Азии. В ходе процесса было установлено, что еще до налета на отель «Уотергейт» Лидди и Хаит совершили кражу со взломом в кабинете психиатра, у которого лечился Эллсберг, и выкрали медицинскую карту Эллсберга в целях его дискредитации. В ходе процесса Хант заявил на секретному заседании большого жюри, что сотрудники Белого дома запланировали и финансировали этот заговор со взломом. Политические работодатели Ханта, видно, не слишком щедро вознаградили его за молчание. Суд отклонил обвинения, выдвинутые против Эллсберга.

Плотина дала совсем уж глубокую трещину в середине мая, когда специальная сенатская комиссия начала расследование уотергейтского дела и связанных с ним вопросов. Комиссия вызвала в качестве свидетелей бывшего министра юстиции Митчелла, Холдемана, Эрлихмана, Дина, Магрудера и других бывших сотрудников Белого дома. Некоторые из свидетелей раскрывали одну за другой детали и подробности политической безнравственности и преступлений в высших кругах. Они, в частности Дин, считали, что благодаря чистосердечному признанию будут приговорены к меньшим срокам тюремного заключения. Столпы буржуазного общества не обрели еще того чувства преданности шайке, как это заведено у уголовников из мафии. Наперебой они клепали друг на друга, стараясь спасти свою шкуру.

Казавшаяся еще недавно монолитной и всевластной группировка вокруг президента распалась на кидающихся друг на друга людей. Таким и должен быть итог той атмосферы, о которой пишет Д. Дин в книге «Слепая амбиция»: «Прослужив 1000 дней советником президента, я понял, что для того, чтобы проложить себе дорогу вверх, до позиций доверенного и влиятельного человека, нужно пройти сквозь борьбу внутренних партийных клик и группировок, через коррупцию и явные преступления. В Белом доме дороги, ведущие вверх и вниз, расходились или сливались в зависимости от того, кто больше изловчится. Медленно, но неуклонно я был обречен спуститься до моральной бездны людей из приближенного к президенту круга, до тех пор, пока не попаду в нее. Воображая, что я на пути к вершине, я внезапно начал сознавать, что достигаю дна».

Стремительный поток грязи с грохотом прорвал уотергейтскую плотину. 25 июня 1973 г. Дин сообщил сенатской комиссии, что существовал заговор с участием высокопоставленных сотрудников Белого дома, комитета республиканской партии за переизбрание и министерства юстиции с целью скрыть цели и главных организаторов уотергейтского заговора. 16 июля Калмбах, юрист и главный сборщик средств в фонд республиканской партии, признался комиссии в том, что он уплатил 220 тыс. долл. Ханту и его сообщникам по взлому. В тот же самый день бывший помощник президента Баттерфилд заявил, что начиная с марта 1971 г. все разговоры в кабинете президента Никсона записывались на магнитофонную лепту, о чем приходившие к президенту посетители обычно не подозревали. Некоторые из этих магнитофонных записей, которые впоследствии были обнародованы, показали, что сам президент знал о «попытках замять» уотергейтское дело. Эти записи явились основанием для внесения на следующий год в палате представителей предложения начать процесс импичмента президента, который кончился тем, что президент Никсон, прижатый к стене, подал в отставку 9 августа 1974 г.

На поверхность всплывали и другие скандалы, некоторые из них связанные, а некоторые не связанные с уотергейтским делом, но все они еще убедительнее демонстрировали продажность и безнравственность политической жизни американской буржуазии. Осенью 1973 г. вице-президент Агню был привлечен к суду за уклонение от уплаты налогов за суммы, которые он за разного рода «услуги» получал от бизнесменов. Проворовавшийся вице-президент был приговорен всего-навсего к штрафу в 10 тыс. долл, и условно тюремному заключению на три года. В истории о том, как ему удалось выскользнуть из-под правосудия, много темного. В опубликованной десять лет спустя своей книге «Уходи тихо… или» Агню расписывает страсти насчет того, как его вынудили уйти в отставку, пригрозив убийством. «Я, — пишет Агню, — стал бояться за свою жизнь. Если было принято решение ликвидировать меня — путем автокатастрофы, имитации самоубийства и как-то еще, никаких следов, ведущих обратно к Белому дому, не найти».

Неуютно чувствовал себя в те времена бывший президент США Л. Джонсон. Когда в Вашингтоне на одну из высоких должностей, имеющих отношение к расследованию преступления, был назначен человек, с которым у экс-президента были давние нелады, Л. Джонсон всполошился не на шутку. «Черт побери! Этот сукин сын накроет всех нас. Мы загремим в тюрьму». Видно, он в бытность свою в Белом доме был небезгрешен, что пришлось так опасаться за свои прошлые деяния.

Тогда же, в связи с уотергейтским делом министр финансов Д. Коннэлли был обвинен в получении денег от молочной корпорации за использование своего политического влияния с целью взвинчивания цен на молоко для американских потребителей. И снова как с гуся вода, Коннэлли отделался легким испугом. Больше того, на выборах 1980 г. он домогался президентства. Выдвиженцем от республиканцев Коннэлли не стал, его оттер Рейган, по в истории вакханалий американской избирательной кампании место себе обеспечил, установив рекорд: Коннэлли потратил 14 месяцев энергичных усилий и 11 млн. долл, на предвыборную борьбу, а в результате на съезде республиканцев получил… один голос.

Развязка уотергейтского преступления покрыта туманом. Как в случае с убийством Д. Кеннеди, другими типичными для Америки преступлениями, так и здесь — концы в воду, до истины не докопаться. Кончился Уотергейт, как и должно в Америке, сделкой. Детали ее публике неизвестны и известны не будут. Все остались при своих. На поверхности тремя участниками сделки были прогоревший президент, нежданно оказавшийся вице-президентом Д. Форд (после смерти вице-президента Н. Рокфеллера) и помощник президента генерал Хейг. Форд помиловал Никсона, тот на время ушел под корягу, притих. Уйдя по сделке прощенным из Белого дома, Никсон освободил там место Форду. Генерал Хейг поехал в Европу командовать войсками НАТО и готовиться к схваткам за новые позиции в Вашингтоне.

Началось все не с Уотергейта, им не кончилось. Копнули деятелей из правительства Картера — и снова скандал за скандалом. Банкиру из штата Джорджия Б. Лэнсу, закадычному другу президента, помогавшему Картеру деньгами, а потом и получившему пост директора Административно-бюджетного управления в картеровской администрации, было предъявлено 33 обвинения в злоупотреблении банковскими средствами и в представлении ложных финансовых деклараций.

Копнули других из «святых» в администрации Рейгана — и все то же: дремучее пренебрежение к морали, крупные и мелкие аферы, преступные деяния, чтобы набить мошну, укрепить политические позиции в Вашингтоне. Это уже неизлечимо. За первые четыре года рейгановской администрации в общей сложности 101 официальный ее представитель уличен в различного рода незаконных действиях, в том числе прямых преступлениях и злоупотреблении властью.

Среди них — ближайшие советники президента Рейгана, а также члены его кабинета: директор ЦРУ У. Кейси, министр юстиции США У. Смит. Кейси, в частности, обвинялся в утаивании от следователей данных о своих капиталовложениях, а также о своих связях с частными компаниями. Нечистыми на руку оказались бывший помощник президента по национальной безопасности Р. Аллен, министр торговли М. Болдридж, бывший министр внутренних дел Дж. Уотт, директор ЮСИА Ч. Уик. Обвинения в связях с мафией были выдвинуты против министра труда Р. Донована, которому из министерского кресла пришлось пересесть на более жесткую скамью подсудимого.

Ряд официальных представителей администрации также обвинялись в том, что они использовали свое служебное положение в интересах различных корпораций. Среди них — помощник министра обороны Р. Перл, бывший директор Агентства по охране окружающей среды Э. Бэр-форд и бывший министр внутренних дел Дж. Уотт. В использовании служебного положения в целях личной наживы обвинялся заместитель руководителя аппарата сотрудников Белого дома М. Дивер.

В фокусе очередного громкого скандала в Вашингтоне оказался ближайший помощник президента Э. Миз, о котором журнал «Тайм» писал, что «в Белом доме он являлся почти братом президенту».

Когда Миз переселился из Калифорнии в Вашингтон, заняв должность главного политического советника президента, он не стал терять времени и без раскачки принялся делать деньги, используя для этого возможности одного из команды в Белом доме. Первая финансовая махинация была проведена с помощью калифорнийского спекулянта недвижимостью, который организовал продажу калифорнийского дома Э. Миза с большой для него выгодой. Другой финансист из Калифорнии отвалил земляку 60 тыс. долл, и благородно не напоминал о них. Банк «Грейт Америкэн» предоставил Мизу заем почти на полмиллиона долларов и продолжал давать ему крупные суммы денег. Миз не остался в долгу. Все благодетели получили престижные и влиятельные посты в новой администрации. Один из них был назначен на должность помощника министра внутренних дел. Другой стал председателем совета директоров почтовой службы США. А председатель правления банка «Грейт Америкэн» попал в состав делегации США в ООН. Обычное дело — главный политический советник президента расплачивался с кредиторами правительственными назначениями. Некрасиво, конечно, но чем же Миз отличается от большинства других членов команды, вселившихся в правительственные кабинеты Вашингтона.

При утверждении Э. Миза на пост министра юстиции США в 1984 г. выяснилось, что он руководил «рейган-гейтом» — хищением бумаг из картеровского Белого дома в период предыдущей избирательной кампании. Именно через него шел поток выкраденных секретных бумаг, а также памятных записок, адресованных Рейгану, о том, как лучше использовать в борьбе за президентское кресло похищенные документы, как эффективнее направлять деятельность целой сети «шпионов», запущенных в лагерь соперника.

Угрызения совести этих людей не мучают. Один из представителей вашингтонской элиты У. Хенри III рассуждает: что, собственно, плохого, аморального в «рейган-гейт»? Нет в том ничего предосудительного. В Америке крали всегда и всегда будут красть. Не нужно, поучает Хенри III, из каждого случая делать историю, не нужно быть чрезмерно деликатным.

Деликатность, сетует Хенри III, погубила Америку во Вьетнаме. Деликатность, продолжает он, мешает Америке в Центральной Америке и других районах.

Бог с ней, с деликатностью, это неамериканское понятие. Появись перспектива получить солидный денежный куш — и буржуазные политики готовы попрать все законы. Аморальность государственной машины, расшатывание нравственных норм стимулируют рост злоупотребления властью, преступности в сфере политического бизнеса, подрывают институты буржуазной демократии, буржуазные политические партии. В условиях господства государственно-монополистической системы монополии стремятся добиться преимуществ в конкурентной борьбе, вовлекая в нее коррумпированный государственный аппарат. В свою очередь, госаппарат, зная, что не только доллары дают власть, но и власть дает доллары, используют монополии для проведения своей линии, употребляя в политической борьбе те же приемы, которые доказали свою пригодность в сфере экономической конкуренции.

Наглухо затянутый узел политики и мафии в США показан с холодящей душу силой в фильме американского режиссера Кополлы «Крестный отец». Глава фамильной мафии — царь и бог во всей округе. К нему, а не к властям идут люди с мольбами и просьбами, для них он «крестный отец», который может, чего не могут губернатор и мэр. Сенаторами и прочими должностными лицами «крестный отец» крутит как хочет. Он и сам готовится стать сенатором, а там поглядим и насчет Белого дома.

На Капитолийском холме, окажись там «крестный отец», его многие могли бы встретить как своего. Скандалы здесь бьют фонтаном. Громким делом была связь конгрессменов с агентом сеульской разведки, которое по аналогии окрестили «Кореягейт». Речь и здесь шла все о том же щедром взяткодательстве и беззастенчивом взяткопринимательстве. Всего по этому делу оказалось под следствием три десятка конгрессменов, но только троим из них был высказан выговор за «принятие» денег. Обвинительное заключение в отношении других было аннулировано.

Пробовали было поставить плотину. Приняли акт об этике в правительстве, по которому конгрессмены должны информировать о своих побочных доходах. Первая же проверка выявила небезынтересное. Из 535 законодателей в обеих палатах конгресса только 2 сенатора и 16 членов палаты представителей жили на зарплату, остальные имели левые заработки, кто где мог. Сенатор Талмэдж, например, прирабатывал в восьми местах. Когда только хватало времени хотя бы накоротко забегать на сенатские заседания.

Решились на отчаянное. В Вашингтоне появился общительный и сказочно богатый нефтяной шейх Камбир Рахман, к которому, как мотыльки на свет, быстро потянулись конгрессмены и другие державные чины. Так началась операция «Абскам» (от английского слова, которое приблизительно означает «скандал с арабами»), запланированная Федеральным бюро расследования. Продолжалась она 23 месяца, стоила казне 800 тыс. долл, и труда около 100 федеральных агентов, участвовавших в таинственных играх с театральной развязкой.

Шейх, роль которого играл смуглолицый агент ФБР, представлялся членам конгресса по-разному — из Омана, Ливана, Объединенных арабских эмиратов. Он охотно показывал документы владельца фирмы «Абдул энтерпрайсиз», зазывал гостей в двухэтажное изысканное здание в колониальном стиле в богатом районе Вашингтона. Резиденция была украшена антикварными вещами, взятыми напрокат в институте «Смитсопиэн». 25 тыс. долл, ухлопали на ремонт, устройство системы сигнализации, чтобы посетители ненароком не увели антиквариат, и на фальшивый потолок, под которым были скрыты телевизионные камеры и микрофоны.

Первым клюнул сенатор от штата Нью-Джерси. Шейх поведал ему, что хотел бы вложить в некое дело часть своих миллионов, а также не прочь открыть казино в Атлантик-сити. Телевизионные камеры засняли сцену, в которой сенатор, согласившись помочь шейху за 400 тыс. долл., принял 25 тыс. наличными. Позже он посетил «Абдул энтерпрайсиз» и положил в карман еще 100 тыс. долл. Не ведал бедолага, что и это было запечатлено на видеопленку. О шейхе, желавшем вложить свои деньги в американские предприятия и щедро вознаградить тех, кто согласится помочь им, заговорили уже не шепотом, а вслух. Еще четыре члена конгресса попались на удочку ФБР. Среди них оказался член палаты представителей Ф. Томпсон, по вашингтонским стандартам — с безукоризненной репутацией. Очередь жаждущих конгрессменов удлинялась. Брали взятки по 50 тыс. долл., некоторым давалось больше.

«Абскам» скандальными разоблачениями перехлестнул сценарий ФБР. Его срочно стали свертывать. Было, однако, поздно, огласка стала такой, что дела нужно было передавать в суд. В карман фиктивных арабских авуаров запустили руку один сенатор, семь членов палаты представителей и более двадцати служащих государственных органов власти. А сколько еще были готовы, по просто не успели.

Дела обвиняемых по «Абскаму», затянувшись, продолжались в начале 1980-х годов. Один из конгрессменов оправдывался, что, когда он встречался с «арабами», его голова была не совсем в порядке, так как накануне ему дали какое-то зелье. Сенатор от штата Нью-Джерси заявил, что взял 10 тыс. долл., но объявил сумму «законной таксой». Другой конгрессмен признал, что взял деньги, но утверждал, что после этого большую их часть отдал ФБР. А зачем взял? Решил, дескать, сделать собственное расследование, так как подозревал, но люди ФБР вмешались и развалили его планы. Видно, джентльмен с воображением. Репутация конгресса, и без того подмоченная операцией «Абскам», упала беспрецедентно низко.

Одного из известных в США специалистов по вопросам общественной морали Сисселу Бок, советника министерства здравоохранения, образования и благосостояния, журналисты осадили вопросами: что же делается с вашингтонскими политиками? Ничего утешительного эта женщина, издавшая книгу «Ложь и мораль в общественной и частной жизни», сказать не могла.

«В последние 15 лет люди стали несравненно более подозрительными к правительству США. Они чувствуют, что политические лидеры лгут им сверх всякой меры».

«Доверие к политическим лидерам достигло в Америке самого низкого уровня. Доверие — это социальное достояние, как воздух и вода. Если оно становится загрязненным, процесс трудно повернуть вспять. Упадок доверия — трагедия для пашей страны».

Так-то вот. Воздух, оказывается, пропитан грязью лжи и обмана. Чем же дышать?

В удушливой атмосфере аморальности делается большая политика. Накладывает ли эта атмосфера свой губительный отпечаток на ход мыслей и принимаемые решения но вопросам внешней политики? Конечно. Трудно представить, чтобы человек сумел так ловко раздвоиться, чтобы вести себя но-одному в ситуациях, подобных Уотергейту, «рейгангейту» или «Абскаму», и по-другому — в ситуациях с международными проблемами, с другими странами и народами. Какая уж там нравственность в мировой политике, если в самой Америке катком раскатывают в блин демократические нормы, в Вашингтоне кощунствуют и лгут, рукой подать до форменного преступления.

С тем большим усердием неприглядные дела в империалистической политике США старательно прикрывают демагогией о защите свободы и прав человека, фальшью о гуманных устремлениях, обманом, клеветой на тех, кто решительно выступает против произвола, агрессии, угнетения. Правительство президента Рейгана широкой кампанией славословия своих деяний пытается камуфлировать открыто милитаристский курс на международной арене и антидемократические меры внутри страны, жестко задевающие права и условия существования миллионов американцев. Пропагандистские барабаны Белого дома стучат шумно, лицемерие так и сочится из выступлений вашингтонских руководителей. Топ в этом задает сам президент США. От своего шефа стараются не отстать другие высшие деятели администрации.

Много говорят в США о политике страны, действующей «по принципам высокой морали», о том, что эти американские «принципы» должны стать уделом других близких и далеких государств. Не важно, хотят они того или нет. Америка — «самая сильная из свободных стран» — об этом она позаботится, как это делала и до сего времени, пытаясь навязать другим народам свою волю оружием, политическим шантажом, экономическим нажимом.

Наряду с традиционной демагогией двуличия у рейгановской администрации появился сравнительно новый прием. Предыдущие правительства, в частности картеровское, концентрируя залпы пропаганды вокруг «прав человека» против социалистических стран, нет-нет да пускали стрелы в сторону диктаторских режимов в Латинской Америке, Азии и Африке, с которыми Вашингтон водят крепкую дружбу. Стрелы были безвредные, с резиновыми наконечниками. Использовались они исключительно для того, чтобы пустить дым в глаза общественности. Смотрите, мол, какие мы, в Белом доме, принципиальные, поблажки не делаем даже приятелям.

Теперь отказываются и от этой малости. Диктаторов, давящих свои народы, оберегают, лелеют. Как в недавние времена Ф. Рузвельт сказал об одном из латиноамериканских каудильо: «он — сукин сын, но наш сукин сын». На них крепится американская политика.

Слова вашингтонских деятелей о приверженности «принципам высокой морали» находятся в разительном контрасте с их практическими делами, с подавлением демократических свобод и попранием прав человека, которые ведутся при прямом содействии Соединенных Штатов в целом ряде государств. Каждый день на улицах городов и деревень Сальвадора на ходят изуродованные пытками трупы людей, которые стали жертвами «эскадронов смерти». «Пули летят в любого сальвадорца, не разучившегося думать» — так один из иностранных дипломатов обрисовал картину тотального террора в этой центральноамериканской стране. Кто же стоит за «эскадронами смерти»? Почему убийцы вершат свои кровавые дела безнаказанно? Да потому что ко всему этому причастны государственные службы Соединенных Штатов. «Вашингтон пост» напоминает, что «крестным отцом» «эскадронов смерти», появившихся еще в середине 50-х годов, было ЦРУ США. С американскими разведслужбами тесно связаны главари сальвадорских ультраправых, которые непосредственно заправляют действиями «эскадронов смерти». В Сальвадоре множество американских военных советников. Щедро текут американские деньги сальвадорским марионеткам, а страну захлестывает высокая волна политических убийств, репрессий, жестоких расправ с ни в чем не повинными людьми.

Президент Рейган, совершив официальное посещение Южной Кореи, во время встречи с сеульским диктатором заверил сеульца в том, что «Америка — ваш друг, и мы с вами». Вашингтонских радетелей прав человека ничуть не задело, что в это самое время в тюрьмы были брошены сотни политических оппонентов режима, запрещена деятельность профсоюзов, наброшена грубая узда на прессу, в пыль растерты основные гражданские права и свободы. В самое последнее время репрессии против инакомыслящих стали еще более жестокими и массовыми. Что же касается Вашингтона, то там продолжают, используя слова госсекретаря Дж. Шульца, высказывать «высокую оценку достигнутому президентом Южной Кореи в области прав человека».

Слышал ли кто хотя бы намек на осуждение со стороны США расистского правительства ЮАР? Нет, южноафриканские реакционеры, какие бы бесчинства они ни творили, наделены Вашингтоном прочным иммунитетом против критики. Накануне приезда в Пакистан с визитом министра обороны США К. Уайнбергера 30 человек, принимавших участие в мирной демонстрации против репрессивной политики режима, были расстреляны правительственными войсками. Всего же военными властями Пакистана было убито несколько сот человек и около 20 тыс. арестовано. Как и следовало ожидать, у главы Пентагона не нашлось слов осуждения этой кровавой расправы, напротив, обращаясь к лидерам режима, он с пафосом говорил об «общих целях и чаяниях». Продолжает бесчинства фашистский чилийский диктатор Пиночет. Израильские агрессоры лишают палестинский народ элементарного права на существование. Да мало ли других примеров, когда — где с явной, где со скрытой поддержкой США — живут и здравствуют антинародные режимы.

И разве уйдет из памяти наглая агрессия, начатая 25 октября 1983 г, империализмом США против крошечного карибского государства Гренады. Па острове установили режим оккупации, людей убивали, бросали в тюрьмы и концентрационные лагеря, террор и насилие стали тотальными. Вот чем обернулась «спасительная миссия» США ради «восстановления демократии» и защиты «жизненных интересов» США на острове. Правительство Вашингтона продемонстрировало полное презрение к общепринятым нормам международного права, втоптало в грязь принципы Устава Организации Объединенных Наций, еще раз показало, насколько мало ценит оно такие священные для каждого народа идеалы, как свобода, независимость, человеческое достоинство.

Куда как неверно, что в американской внешней политике сплошные прорехи, в вашингтонском механизме одни сбои, шестерни наползают друг на друга. Политика проводится такая, какая требуется господствующему классу. Механизм сконструирован такой, какой нужен этой политике. В последние годы механизм отлаживают, подвинчивают, прилаживают к тем условиям, в которых нынче приходится действовать американскому империализму. Другое дело, что многое там зиждется на авантюризме, нахрапистости, беспринципности. Моральные тормоза стесались, угрызения совести не сдерживают. Дух Уотергейта здравствует. Ничего не стоит соскользнуть к крайности, к локальному, по вашингтонским меркам, военному конфликту, а все это питает угрозу термоядерной войны.

ЗОЛОТОЙ ДОЖДЬ

Американские политики — это только одна из колонн крестового похода. Рядом с нею — колонна военного бизнеса. Тут же, тесня других, печатает шаг военщина. За ними поспевает колонна тех, кто делает в Америке общественное мнение, создает подходящую идеологическую погоду.

Точнее сказать, строгих колонн нет, идут толпой. Но шаг от этого не сбивается. Идут ходко, норовя напролом. В январе 1961 г., когда и толпа была пореже, и напор поменьше, уходивший из Белого дома президент — генерал Д. Эйзенхауэр первым сказал о военно-промышленном комплексе. И сейчас трудно определить, что тогда осенило президента, что заставило его сказать тревожные слова об опасностях того огромного конгломерата сил, частью которого он сам был всю свою жизнь, чему служил верой и правдой. Эйзенхауэра пугало «экономическое, политическое и даже духовное влияние военно-промышленного комплекса, которое ощущается в каждом городе, в каждом штате, в любом кабинете федерального правительства». Он предостерегал американцев о «катастрофическом потенциале» и «грозных последствиях» клубка огромного военного ведомства и промышленности, производящей средства уничтожения^[47].

За минувшее с той поры время немало изменилось в военно-промышленном комплексе США, выросли его возможности влиять на американскую политику. Еще более массивным стало состоящее из монополий и военщины ядро, вокруг которого концентрируются силы, группировки, в разной степени связанные с военно-промышленным комплексом и неизменно обслуживающие его интересы. К нему примыкают круги милитаристски настроенных конгрессменов, ультраправых политиканов, реакционное руководство профсоюзов, теоретики-политологи и целая сеть научно-исследовательских учреждений, средства массовой информации, выражающие взгляды наиболее агрессивной части буржуазии Америки.

Природа этого союза крупнейших монополий с военщиной в государственном аппарате выявлена полно и глубоко в документах КПСС и других братских партий, в материалах мирового коммунистического движения. Он выпукло олицетворяет отмеченный В. И. Лениным факт того, что милитаризм — жизненное проявление капитализма, который на высшей стадии «по экономическим его коренным свойствам отличается наименьшим миролюбием и свободолюбием, наибольшим и повсеместным развитием военщиньг>.

Военно-промышленные концерны идут в голове процесса развития государственно-монополистического капитала в Соединенных Штатах. Раскрывая особенности военного производства, В. И. Ленин указывал, что без опоры на государство военный бизнес не может развиваться на широкую ногу. «Когда капиталисты работают на оборону, т. е. на казну, это уже — ясное дело — не «чистый» капитализм, а особый вид народного хозяйства. Чистый капитализм есть товарное производство. Товарное производство есть работа на неизвестный и свободный рынок. А «работающий» на оборону капиталист «работает» вовсе не на рынок, а по заказу казны»^[48].

В военно-промышленном комплексе самым непосредственным образом связаны ненасытная погоня за максимальной прибылью и угроза самому существованию человечества. Расширение его власти в США является следствием общей ориентации международного курса правящих кругов США на действия с позиции силы, стремления добиться, не считаясь с ценой, военного превосходства над Советским Союзом и странами Варшавского оборонительного пакта. Бесконечные войны и конфликты последнего времени, в которых прямо или косвенно участвовала американская военщина, расширяли плацдармы военно-промышленного комплекса в политике, экономике и идеологии страны. Даже поражения, провалы военных авантюр милитаристские круги США использовали для нового укрепления своих позиций, утверждая, что, дескать, «политические соображения» сдерживали генералов Пентагона и, добиваясь, чтобы лидерам военщины была предоставлена полная свобода рук.

Монополии военного бизнеса сегодня в американской политике представляют силу, куда более значительную, чем два или три десятилетия назад. Это отражает динамику изменений внутри монополистического капитала Соединенных Штатов, перемещение центра могущества от одних финансово-промышленных группировок к новым, сравнительно недавно сложившимся и постоянно набирающим силу объединениям, действующим в основном в области производства современных вооружений.

На протяжении всего периода после вступления Соединенных Штатов в эпоху империализма первыми людьми в американской политике были Морганы, Рокфеллеры, Дюпоны. Эти сросшиеся с финансовым капиталом стальные, нефтяные, химические и другие традиционные группировки американского капитала были генератором постоянной агрессивности в политике США, инициатором многих разбойничьих войн ради захвата рынков сбыта и сфер влияния, хотя они действовали и продолжают действовать в сфере, скажем условно, «мирного бизнеса», прямо в больших масштабах не связанного с изготовлением оружия. Могущество и сущность деятельности этих группировок американской олигархии, которые концентрируются в основном вокруг Уолл-стрита, сохраняется, появившиеся позже могущественные. монополии на юге и западе не могли в целом поколебать этого положения.

При всем том на авансцену в последние годы все определеннее выходят мощные военные монополии, представляющие аэрокосмическую, электронную, атомную и другие новые отрасли промышленности, практически целиком связанные с работой по контрактам Пентагона. Район их действия главным образом приходится на юго-запад, прежде всего штат Калифорния. Даже от военного бизнеса сравнительно недавнего времени второй мировой войны и первых послевоенных лет они отличаются гигантскими масштабами, качественно новой структурой организации, самыми прочными связями с министерством обороны и другими правительственными ведомствами Вашингтона. Эти монополии перехватили роль генератора агрессивных начал в международном курсе США. Сама природа их деятельности адекватна гонке вооружений, нагнетанию опасной напряженности, провоцированию военной конфронтации.

От государства военный бизнес практически берет все, что хочет. Разве монополистические объединения невоенных отраслей промышленности могут похвастаться даже долей тех огромных ассигнований из государственной казны, которые получают ракетные, авиационные и прочие военные концерны?

Не угонишься за цифрами военного бюджета США. Они устаревают раньше, чем застывает фиксирующая их типографская краска, их перешагивают более крупные цифры. Президент Д. Кеннеди в свое время отдал распоряжение отбросить всякие ограничения военному бизнесу: «Наши вооружения должны быть достаточны, чтобы обеспечить выполнение наших обязательств и нашу безопасность, без установления ограничительного потолка для бюджета. Наша страна может позволить себе быть сильной». Позволили, взвинтили военный бюджет, но славы особой не добились. Политика новых рубежей поросла лопухами. В 1966 г. Л. Джонсон потянул туда же: «Мы являемся богатой нацией и сумеем добиваться прогресса дома, выполняя обязательства за рубежом… По этой причине я не приостановил прогресс в новой и важной программе «великого общества» для того,чтобы финансировать стоимость наших усилий в Юго-Восточной Азии». Богатая-то богатая, по в Юго-Восточной Азии увязли, «великое общество» — под откос.

И при последующих президентах картина та же. Р. Рейган, придя в Белый дом, долго негодовал по поводу военного бюджета своего предшественника, который При всех своих миллиардах долларов, оказывается, отражал «беззаботное отношение к нуждам» военно-промышленного комплекса. Составили новый, в котором столбцы цифр распирало до крайности. Многие в Америке прокомментировали это примерно таким образом: «Президенту нужно показать, что он сильный, воинственный лидер. Но нельзя же играть так азартно».

Минуло время, и тот первый военный бюджет Рейгана уже выглядит скромным по сравнению с ассигнованиями на 1986 г. — свыше 300 млрд. долл, на нужды Пентагона и военного бизнеса. Рейгановская администрация постаралась придать такую сильную инерцию военным расходам, которую трудно будет остановить будущим правительствам США, даже если они того и пожелают.

Сколь ни велики цифры официального военного бюджета США, они не отражают полностью действительных расходов на гонку вооружений. Немалая доля финансирования министерства обороны США идет по скрытым каналам, без огласки. В конгрессе США был проведен анализ стоимости различных программ Пентагона в области создания стратегического оружия за период с 1946 по 1984 г. Выявилось, что оценки, которыми оперирует администрация при представлении конгрессу своих ежегодных запросов о выделении ассигнований на стратегические силы США, являются явно заниженными^[49]. Реальные расходы на эти цели должны, по крайней мере, вдвое превысить официальные цифры, объявленные администрацией. В частности, по военному бюджету США на 1984 финансовый год эти ассигнования составили бы не 26 млрд, долл., как об этом сообщается в бюджетных документах, а 57 млрд., или 21 % от всей суммы расходов на национальную оборону США.

Оказалось далее, что в официальный бюджет Пентагона регулярно не включаются средства на модернизацию стратегических вооружений, выделяемые по военной части бюджета министерства энергетики США (на разработку и производство новых ядерных боеголовок, на программы «повышения надежности» стратегических вооружений и т. д.). Умышленно не учитываются ассигнования на совершенствование средств связи, командования и управления стратегическими силами, на гражданскую оборону, модернизацию ядерных сил передового базирования (в том числе на ядерные крылатые ракеты наземного базирования и ракеты «Першинг-2»). Не учитываются ряд важных программ Пентагона в области обычных вооружений, предназначенных исключительно для решения стратегических задач, военные исследования и разработки ко смежным направлениям, программы специальной подготовки личного состава стратегических сил США. Вот и получается, что официальный военный бюджет США — это только видимая часть айсберга, многие миллиарды долларов, идущие Пентагону, скрыты от глаз общественности.

Трудно поэтому, а то и просто невозможно определить, сколько же в действительности военный бизнес выкачивает средств из государственной казны по каналам, видимым на поверхности и скрытым толщей секретности. Американские эксперты высказывают различные оценки. Официальные источники утверждают, что доля военных расходов в валовом национальном продукте США снизилась до 5–7 %. Немало авторитетных американских экспертов констатируют, что эта доля приближается к уровню 10 % валового национального продукта. Они ближе к истине.

Для чего такая уйма денег? Построим ракеты, корабли, космические «шаттлы», смастерим и то, ц это, будем с этой насыпи оружия смотреть на мир. Д. Хэккетт в своей «Третьей мировой войне» не зашел так далеко, как практические дела людей из Белого дома, вручивших открытый лист военному бизнесу.

Миллиардные суммы идут на производство межконтинентальных баллистических ракет «МХ», на строительство бомбардировщиков «В-1», ракет «Першинг-2», на разработку новых бомбардировщиков «Стелзс», крылатых ракет, танков «М-1», ядерных подводных ракетоносцев «Трайдент-2». Новый источник обогащения корпораций — работы по созданию широкомасштабной системы противоракетной обороны с элементами космического базирования. Белый дом не случайно осенила идея «звездных войн» в космических высях.

После того как были выделены сотни и сотни миллиардов для гонки вооружений по всем мыслимым «традиционным» направлениям — и в области стратегических, и в области европейских ядерных вооружений, и в области обычного и химического оружия, — в Вашингтоне открыли еще одну «золотую жилу», которую спешат предложить для извлечения сверхприбылей калифорнийским, техасским и прочим магнатам военно-промышленного бизнеса. Хотят осчастливить их военными заказами таких масштабов и на такую перспективу, о которых раньше и не грезилось, запрограммировать на многие десятилетия вперед курс США на безудержную милитаризацию космоса. Политический обозреватель «Нью-Йорк таймс» Флора Льюис, указывая на абсурдность происходящего в Вашингтоне, писала: «Военную телегу ставят впереди лошади национальной безопасности. Мы хотим сначала отхватить все, что можно, и только после этого заняться внешнеполитическими решениями о том, как все это употребить. Право формировать внешнюю политику мы предоставляем вооружениям».

Цель гонки вооружений против социализма не только в том, чтобы добиться нарушения стратегического равновесия. Гонку вооружений рассматривают также как средство экономического изматывания Советского Союза и других стран социалистического содружества. Расчет делается на якобы большую способность экономики США, чем СССР, выдержать ускоренную гонку вооружений, на то, чтобы вынудить Советский Союз отвлекать больше средств на нужды обороны. В одном из документов Пентагона, ставшем известным как «директива Уайнбергера», прямо рекомендовалось «создать максимальную нагрузку для советской экономики» и даже «объявить Советскому Союзу экономическую и техническую войну».

Да и сам президент не раз излагал свои расчеты измотать Советский Союз в новом раунде гонки вооружений, задавшись целью замедлить с помощью этого «соревнования» темпы социального развития всех стран социалистического содружества.

В прошлом, как известно, подобные попытки военно-политических кругов США добиться военного превосходства путем отдельных рывков в гонке вооружений всегда терпели провал. Тем более безнадежно рассчитывать на это в нынешних условиях, когда Советский Союз располагает мощным экономическим потенциалом. Планомерное развитие народного хозяйства и взаимного сотрудничества стран — членов СЭВ, отмечалось в Заявлении Экономического совещания на высшем уровне этих стран, состоявшегося в 1984 г. в Москве, позволило противодействовать агрессивному курсу империалистических кругов, попыткам США и некоторых их союзников проводить политику нажима и дискриминации. Так будет и впредь^[50].

Деньги к деньгам. Могущественные военные корпорации становятся еще более могущественными. Ядро американского военного бизнеса составляют гигантские корпорации, объем заказов от Пентагона у каждой из которых составляет от 6,8 до 2,7 млрд. долл.

Впереди всех — «Дженерал дайнэмикс». Еще в 1975 г. в списке поставщиков министерства обороны она занимала всего лишь скромное шестое место. Эта компания, основанная под названием «Электрик боут», в первые годы столетия финансировалась английской судостроительной компанией «Виккерс». В 50-х годах «Электрик боут» поглотила ряд компаний, и в том числе авиационную компанию «Конэйр», образовав крупный трест под нынешним названием «Дженерал дайнэмикс». Главная контора компании находится в штате Миссури, поэтому компания долгое время пользовалась поддержкой С. Саймингтона, сенатора и влиятельного члена многих комиссий конгресса. Огромных прибылей «Дженерал дайнэмикс» добилась на строительстве истребителя с изменяющейся геометрией крыла, а также самолета «F-16». Биржевые прогнозы предсказывают для «Дженерал дайнэмикс» настоящий золотой дождь в связи с военной программой на 1980-е годы, особенно в области военной авиации. Мощности и персонал основного завода в штате Техас увеличен вдвое, едва поспевают спускать с конвейера боевые самолеты, а Пентагон требует все новые. Дым коромыслом на верфях «Дженерал дайнэмикс» в штате Коннектикут. Здесь сгребают барыши от заказов на гигантскую подводную лодку «Охайо», а кроме того, на атомные подлодки меньшего размера.

Далее гиганты военного бизнеса расположились в следующем порядке.

«Макдоннел-Дуглас» — производство реактивных самолетов, ракет и космических систем.

«Роккуэлл интернэшнл» — бомбардировщик «В-1», электроника, космические корабли.

«Дженерал электрик» — ядерные реакторы для кораблей, реактивные двигатели, компоненты для управляемых ракет и космических кораблей.

«Боинг» — бомбардировщики «В-52» и «Е-ЗА», транспортные самолеты «С-135», самолеты электронной разведки «АВАКС», ракетные системы.

«Локхид» — транспортные самолеты «С-5 Гэлэкси», «С-130 Геркулес» и «Р-3 Орион», ракетные системы «Трайдент» и «Поларис».

«Юнайтед текнолоджиз» — вертолеты, реактивные двигатели.

Кстати об этом концерне. В 1979 г. председателем совета директоров стал генерал А. Хейг, ушедший накануне с поста главнокомандующего вооруженными силами НАТО в Европе. С приходом его дела пошли еще веселее, оборот фирмы возрос вполовину. В «Юнайтед текнолоджиз» А. Хейгу положили годовую зарплату 600 тыс. долл. Это в три раза больше зарплаты министра и вдвое больше оклада президента США. Задача для первоклассника: если человек получает такие баснословные деньги на гонке вооружений, если он знает, что убыстрит гонку, то и деньги будут больше, останется ли в голове этого человека место для мысли о сокращении военных приготовлений, уменьшении военных расходов? Останется ли в голове заправил военно-промышленного комплекса США уголок, где могла бы зацепиться мысль о том, сколь самоубийственно скольжение по льду «холодной войны»?

Восьмое место среди гигантов военного бизнеса занимает «Теннеско» — авианосцы, ядерные подводные лодки. Этому концерну достался самый большой куш программы гонки вооружений — подряд на строительство нового ядерного авианосца класса «Нимиц». Проект, рассчитанный на 8 лет, обойдется казне по первоначальным наметкам около 4 млрд, долл., в действительности же гораздо больше. Еще несколько лет назад «Теннеско» не входил в первую десятку, ныне с помощью Пентагона резво идет в гору.

«Хьюз эйркрафт» — ракетное оружие, радары.

«Рейтеон» — ракеты «Патриот», «Хок», «Спэрроу», «Сайдуиндер», электронное оборудование^[51].

Внутри военного бизнеса идет жестокая борьба за более доходные заказы. Теряют свои былые позиции одни военно-промышленные гиганты, вперед выходят другие корпорации. Выигрывают те, кто имеет более прочные связи с Пентагоном, конгрессом, кому удается заручиться поддержкой правительственных властей.

Вместе с тем состав корпораций, образующих верхушку военного бизнеса, меняется сравнительно мало: в числе 25 крупнейших военных корпораций снова оказались 18 фирм, входивших в это число десять лет назад. Относительно небольшое обновление среди крупнейших компаний проистекает главным образом из того, что существуют мощные барьеры как на пути к входу, так и на пути к выходу с основного рынка вооружений. Помимо необходимости в значительных субсидиях, входные барьеры чаще всего приобретают форму научных и инженерных возможностей, требуемых для проектирования и производства современного аэрокосмического оружия. Спасательные средства, помогающие крупнейшим корпорациям удержаться на плаву, — это огромный индустриальный и научно-технический потенциал корпораций, их тесные связи с Пентагоном, готовность властей оказать содействие ведущим поставщикам вооружений.

Несравненно большие жертвы несут меньшие по размаху деятельности военные компании. Из корпораций, занимавших с 25-го по 100-е места, более половины не входили десятилетие назад в первую сотню крупнейших поставщиков Пентагона.

Внутри военно-промышленного комплекса США поддерживаются такие порядки, которые на руку могущественным монополиям. В Белом доме не прочь поговорить, что распределение правительственных контрактов должно происходить в обстановке свободной конкуренции между заказчиками. Еще президент Г. Трумэн издал в свое время директиву, запрещающую министерству обороны вступать в. прямые переговоры с компаниями. Был перечислен ряд исключений из общего правила обязательности открытой конкуренции при распределении военных заказов. В сегодняшней Америке исключения, о которых говорил Г. Трумэн, стали широко распространенным в практике законом. В военном бюджете бизнеса широко распространены нравы «ты — мне, я — тебе», закулисные сделки, в ходе которых самые жирные заказы перепадают наиболее могущественным концернам.

Пятидесятые годы явились рубежом, с которого резко возросли масштабы вовлечения американской науки в дела военно-промышленного комплекса. Запуск первого советского спутника Земли был воспринят Пентагоном как вызов, на который нужно было ответить новой, еще большей концентрацией усилий в научно-технической сфере. Пентагон полагался до того времени на частные фирмы в производстве вооружений, осуществляя своими силами исследовательские работы. Выявилось, однако, что порознь собственных возможностей министерства обороны и частного бизнеса в области научных исследований недостаточно, чтобы обеспечить разработку и создание новых, не виданных прежде по сложности и стоимости поколений оружия. Возникла необходимость возложить на частный сектор задачи проектирования и разработки систем вооружений, размещая в военной промышленности многомиллиардные заказы на разработку проектов современного оружия.

Ныне в США существует немало исследовательских корпораций, «фабрик мысли», не принадлежащих правительству, но работающих по подрядам Пентагона. В рамках военно-промышленного комплекса видное место занимает элита технократов, «гражданских милитаристов» — ученых-специалистов в области точных наук, техники, историков, философов, социологов, тесно связавших свою деятельность с заданиями министерства обороны.

Военные научные исследования и разработки в США превратились в крупную и специфическую отрасль, она слагается из звеньев, которые но своим финансовым и технологическим возможностям сравнимы с крупными промышленными компаниями. Еще в годы второй мировой войны был создан так называемый «манхэттенский проект» для работ над атомной бомбой. Адмирал X. Риковер руководил аналогичным проектом по созданию атомной подводной лодки (одно время с ним в этом сотрудничал будущий президент США Д. Картер). Ныне организуются мощные целевые объединения для разработки отдельных систем оружия, в частности космических. Работая по контрактам Пентагона, Массачусетский институт технологии (МИТ) превратился в крупную компанию, входящую в число 25 ведущих военных концернов США. Крупными научными центрами, выполняющими заказы Пентагона, стали Стэнфордский научно-исследовательский институт, университет Джона Гопкинса, Институт оборонных анализов, «Митр корпорейшн» и другие научные учреждения США.

В последнее время происходят существенные изменения в географии военно-промышленного комплекса. Десятку ведущих в военном бизнесе штатов, на долю которых приходится 70 % всех заказов министерства обороны, замыкает Мэриленд (3,5 млрд. долл.). А открывает — Калифорния.

Еще до прихода в Белый дом бывшего губернатора штата Калифорния Рейгана этот штат превратился в главный плацдарм военного бизнеса, получая военных заказов почти вдвое больше, чем Нью-Йорк и Техас, занимавших второе и третье места среди штатов-подрядчиков Пентагона. Гигантским концернам Калифорнии принадлежит ведущее место в производстве ракетного оружия и космических систем, военно-строительного оборудования, электронных и телекоммуникационных приборов, авиационных компонентов. Никого не удивило, что при правительстве Рейгана связи Пентагона с этим штатом еще более расширились к выгоде оружейных магнатов — они получают свыше 26 млрд. долл, военных контрактов^[52]. Лишь концерн «Роккуэлл», основные заводы которого расположены в Калифорнии, вчетверо увеличил персонал и производство после того, как выяснилось, что республиканская администрация намерена передать ему проект стратегического бомбардировщика «В-1» стоимостью в 2,5 млрд. долл.

Если вспомнить, несколько ранее обильный поток военных заказов захлестнул штат Джорджия, который по численности населения невелик, но всегда входил в десятку штатов, поглощающих самые большие военные кредиты. Председателями комиссий по делам вооруженных сил сената и палаты представителей длительное время были политики из этого штата. Когда же в Белый дом въехал Д. Картер, то дела его земляков-бизнесменов пошли еще лучше. Джорджия фигурирует в числе 9 штатов, где военные контракты ежегодно составляют свыше 200 долл, на одного жителя. Это третий штат по числу расквартированных в нем военнослужащих. Стали говорить, что еще одна новая военная база — и штат провалится от перегрузки сквозь землю.

Получается многозначительная картина. С джорджийского плацдарма военно-промышленного комплекса в Белый дом вознесся один президент. Четыре года спустя калифорнийские импульсы с густыми тонами военного бизнеса помогли другому. Не становится ли определяющей роль ракетных королей в решении того, кому надлежит занять вершину власти в Америке?

Военные заказы размещены почти в 400 из 435 избирательных округов США. 85 % членов конгресса имеют в своих округах крупные военные предприятия. Конгрессмены заинтересованы в военных программах и лично, многие из них являются держателями акций предприятий, работающих по контрактам Пентагона. Около половины членов комиссии по делам вооруженных сил были акционерами компаний, входящих в первую сотню крупных подрядчиков министерства обороны. Чего же удивляться, если на Капитолии не жалеют сил, чтобы добиться от правительства больше заказов для промышленников.

После затяжных слушаний в комиссии палаты представителей по делам вооруженных сил (которая ассигновала несколько миллионов долларов на закупки вертолетов типа «Кобра») один из конгрессменов спросил, какой же, черт возьми, вид орудия представляет из себя «Кобра»? «Этот вопрос, хотя и незабываемо глупый, — комментирует бывший помощник министра армии США Р. Фокс, — по крайней мере, был искренним. Большинство же вопросов, задаваемых членами военных комиссий, заранее готовятся Пентагоном вместе с готовыми ответами»^[53]. Военный бизнес совместно с Пентагоном не знает преград на Капитолийском холме. Ои-то своего добьется. Если в конгрессе возникает какая-либо заминка, то Капитолий подвергается атаке наподобие «высадки десанта морской пехоты». Генералы, адмиралы, высшие гражданские чины «устремляются на Капитолийский холм», готовые устранить всякие препятствия на пути планов военщины и фабрикантов оружия^[54].

Бывший министр обороны Лэйрд на одной из пресс-конференций заявил от своего имени и от имени Комитета начальников штабов, что конгресс «оказывает 100-процентную поддержку каждой важной просьбе» министерства обороны. Сколько было случаев, когда конгрессмены добивались, по подсказке военно-промышленного комплекса, больших ассигнований на гонку вооружений, чем того требовало официально министерство обороны.

В 1984 г. конгресс добавил к бюджету 4,6 млрд. долл, на танки, самолеты и другие вооружения, которые министерство обороны не запрашивало. Даже те законодатели, которые обычно выступают за сокращение военных расходов, прилагают немало сил, чтобы выбивать ассигнования для своих штатов. Сенатор К. Левин (демократ от штата Мичиган), обычно критически выступающий по вопросу о военных расходах, настоял на дополнительных средствах для закупки 120 танков «М-1», производимых в его штате. Сплошь и рядом добиваются ассигнований на устаревшие системы, к которым даже вооруженные силы относятся прохладно, но дальнейшее производство которых способствует «деловой активности» в родном штате влиятельного законодателя. Председатель подкомиссии палаты представителей по ассигнованиям на оборону добавил к бюджету 360 млн. долл, на закупку 20 штурмовиков старой модели, все достоинство которых в том, что они производятся компанией, находящейся в его избирательном округе.

Законодатели яростно отстаивают сохранение тех военных объектов, расположенных в их штатах, которые Пентагон из-за ненадобности хочет закрыть. Двадцать лет армия добивается закрытия Форта Дуглас в штате Юта, но не может сделать этого. В бюджете 1984 г. конгресс выделил 910 тыс. долл, на расширение подъездных путей к этой базе. Как-то министр обороны США объявил о намерении закрыть 95 устаревших военных баз. У него в оффисе за полдня раздалось 169 телефонных звонков от разъяренных конгрессменов. Согласно сведениям комиссии, созданной по указанию президента Рейгана для изучения вопроса о неэффективном расходовании правительственных средств, действия конгресса против упорядочения системы военных баз обходятся налогоплательщикам в 2 млрд. долл, каждый год. Законодатели «решительно выступают за сохранение объема средств, запрашиваемых на базы на местах, независимо от их военной необходимости и финансовой оправданности».

Уж как рейгановская администрация раскидалась миллиардами долларов на гонку вооружений, а сенаторы все твердят: мало, давайте добавим еще. Случается, в Пентагоне не всегда знают, куда приложить уже выделенные фантастические ассигнования, а тут еще новые сверх бюджета. В министерстве обороны США, забили в Вашингтоне тревогу, создался крупнейший со времен вьетнамской войны запас неизрасходованных фондов, что создает для Пентагона и конгресса бюджетные и административные проблемы. Согласно официальным правительственным данным, за период с 1981 по 1983 г. денежные средства, которые были утверждены конгрессом, но для реализации которых еще необходимо найти подрядчика, возросли на 79 % — до 43 млрд. долл. Впрочем, не было такого случая, чтобы военный бизнес, хотя и давясь, не заглатывал любые суммы.

Финансовое и экономическое положение США отнюдь не настолько благополучно, чтобы с одержимостью сжигать миллиарды долларов в топке гонки вооружений. В одном из выступлений президент Р. Рейган констатировал, что государственный долг США составляет триллион долларов, добавив, что если эту сумму сложить 1000-долларовыми банкнотами, то получится стопка высотой в 60 миль. Бюджетное бюро внесло поправку — в 67 миль. В другой раз Р. Рейган показал на телеэкране 37 центов, до которых в результате инфляции «похудел» доллар 1960 г. 25-центовую монету, гривенник и 2 цента президент, пошарив по карманам и не найдя мелочи, взял у своего помощника. Даже непонятливому человеку видно, что финансово-экономические дела США складываются затруднительно. Пытаются сэкономить за счет целого ряда социальных программ. С лихвой, однако, эту экономию перекрывают постоянными огромными прибавками к бюджету Пентагона.

Не все, конечно, даже в политических кругах США согласны с вакханалией гонки вооружений. Раздаются голоса, что страна, в которой многие миллионы человек живут ниже официального уровня бедности, едва ли может позволить себе такое колоссальное увеличение военных расходов. Тех миллиардов долларов, которые требуются на строительство одного нового ядерного авианосца, говорит член палаты представителей Шроудер, хватило бы на содержание 1000 школ в Нью-Йорке в течение года. Даже тех 60 млн. долл., которые нужны на строительство одного транспортного самолета «С-5А», было бы достаточно, чтобы прокормить в течение года 12 тыс. семей. Шроудер спрашивает: «Как можно допустить все это?». Сенатор Э. Кеннеди предостерег от попытки «требовать от бедноты, больных, от молодежи и безработных, чтобы они приняли на себя непропорционально большую долю военных расходов».

На пагубность гонки вооружений для экономической ситуации в США указывают представители той части американского бизнеса, которая прямо не связана с военным производством. Один из крупных американских бизнесменов Г. Уилленс, выражая взгляды этих деловых кругов Америки, подчеркивает: мифом являются рассуждения о том, что растущие военные расходы способствуют процветанию экономики США. Напротив, они «прямо ведут к экономическим потрясениям. Продолжающаяся эскалация гонки вооружений прямо сказывается на главных аспектах экономических проблем, которые продолжают преследовать Америку: безработица, иностранная конкуренция, низкая производительность и медленный технологический прогресс»^[55].

В современной Америке, однако, мало что ограничивает деятельность военно-промышленного комплекса. Между верхушкой американской военщины и частным бизнесом сложилась и исправно действует к выгоде и тех и других сложная и разветвленная система взаимоотношений, контактов, совместных действий по распределению заказов и прибылей, по оказанию давления на правительство и общественность США в вопросах внутренней и внешней политики. Военно-промышленный комплекс — вот главный планировщик военной политики США Крупный капитал стоял у колыбели военного ведомства Америки. Еще до создания министерства обороны США в 1947 г. в финансово-промышленных кругах Америки шли острые столкновения по вопросу о характере, структуре и назначении единой военной организации. Верх взяли не локальные финансовые группировки, а самые могущественные круги монополистического капитала, требовавшие создания мощной милитаристской машины с централизованным управлением, развертывания гигантской индустрии вооружений, ассигнования на нее многих миллиардов долларов из госбюджета страны.

Президент Д. Эйзенхауэр поручил в 1953 г. комитету во главе с миллиардером Нельсоном Рокфеллером задачу разработки проекта новой структуры Пентагона, и предложенный проект был положен в основу реорганизации военного ведомства. Правительство и после этого не раз прибегало к услугам крупнейших финансистов, когда возникал вопрос о перестройке военной машины США; бизнес плотно держит под своим контролем положение дел в военной области. Высшая верхушка министерства обороны США является плоть от плоти финансово-промышленных кругов. За все время существования министерства обороны Соединенных Штатов практически всегда должности министра, его заместителей и помощников, занимаемые по закону гражданскими лицами, отдавались представителям монополистического капитала. Почти все министры обороны приходили в Пентагон прямо из кабинетов могущественных промышленных корпораций или банков. Собственно, сам Пентагон — это крупнейший в Америке бизнес.

Дела в военно-промышленном комплексе без помех извне ныне определяют лидеры военщины и военных корпораций. «Администрация Рейгана, — писал известный общественный деятель и экономист Дж. Гэлбрейт, — отказалась от каких-либо попыток установить контроль, предоставив ключевые должности в министерстве обороны лицам, представляющим фирмы по производству оружия, или же ставленникам из вашингтонских представителей или лоббистов, которых сейчас вежливо называют консультантами. Это не гражданский контроль, а весьма извращенное управление военно-промышленного комплекса самим военно-промышленным комплексом в интересах того же военно-промышленного комплекса»^[56].

Только лишь корпорация «Боинг компани» за прошедшее десятилетие «откомандировала» на различные посты министерства обороны США 388 своих сотрудников. Из ее штаб-квартиры перекочевали в кабинеты пятигранника на Потомаке помощник заместителя министра обороны по научным исследованиям и разработкам, заместитель директора управления министерства обороны по политике в области разведки и космоса, заместитель министра ВМС, На пост заместителя руководителя аппарата сотрудников президента также был назначен представитель компании. Пост помощника министра обороны, отвечающего за планирование политики в области международной безопасности, получил Р. Перл, известный давними тесными связями с «Боинг компани». В результате уже через год «Боинг компани» записала в свой актив пентагоновские заказы на общую сумму 3,2 милл. долл. Функции федеральных агентов корпораций сводятся не только к тому, чтобы следить, не «худеет» ли портфель военных заказов. Их установки намного шире и долгосрочное, хотя и остаются тесно увязанными с проблемой сверхприбылей. Речь идет о широком участии военно-промышленного комплекса в выработке внешней политики США, о придании ей милитаристского характера.

В какую крупную военную корпорацию США не постучишь, обязательно откликнется генерал. Отставные офицеры охотно принимают предложения начать работу в военно-промышленных компаниях. Ценность бывших деятелей министерства обороны очевидна: сохраняющиеся связи в Пентагоне и правительственных кругах. Нанимая отставных генералов, руководители корпорации видят в них «толкачей», с помощью которых можно получить в министерстве выгодные военные заказы. Один из крупнейших авиационных промышленников Шенк заявлял но атому поводу: «После второй мировой войны родился новый тип промышленного деятеля — менеджер. Это — военный человек, обычно со звездами на плечах, который несет ответственность за помощь в управлении самыми большими деловыми операциями… Вместе с собой в гражданскую сферу он приносит огромные знания и целеустремленность».

Возникнув прежде всего в сфере производства вооружений, государственно-монополистический капитализм развивается в пей превосходящими в сравнении с другими отраслями экономики темпами. Ни в одной другой экономической области нет такого прямого участия государственной казны, такого переплетения взаимных интересов, контактов, обоюдных выгод заправил частного бизнеса и госаппарата, как в рамках военно-промышленного комплекса Соединенных Штатов. Министерство обороны является единственным покупателем огромной массы продукции, производимой могущественными военными корпорациями. А ведь, например, в такой гигантской корпорации, как «Дженерал дайнемикс», около 90 % всего производства — военный бизнес. Пентагон берет на себя, Прямо или косвенно, многие из важных функций по определению не только того, какой вид продукции выпускать. Он определяет капитальные фонды, решает вопрос о внутренних операциях фирм и т. д. Так что даже гигантские военные концерны прикованы прочной цепью к Пентагону.

Здесь-то и говорят свое слово отлаженные связи частного бизнеса с Пентагоном. В 1982 г. около 2600 высокопоставленных военных должностных лиц вышли в отставку и начали работать на военных подрядчиков. Многие приняли предложение работать в тех компаниях, которые эти военные чины курировали в министерстве обороны. Компания «Хьюз эйркрафт», например, «наняла целую армию из людей», занимавшихся в Пентагоне разработкой ракеты «Маверик». С помощью этих людей производство ракеты, ранее «связанное с многочисленными проблемами», пошло гораздо быстрее^[57].

Сенатору У. Проксмайру удалось как-то получить данные об участии отставных офицеров в деятельности 100 крупнейших компаний, связанных с выполнением военных заказов. Выяснилось, что в них работали многие тысячи высших офицеров. В первой десятке гигантов военного бизнеса число используемых высших офицеров было в три раза больше, чем десятилетие назад.

История военного бизнеса полна неприглядных примеров коррупции, злоупотребления властью, политических и экономических афер пентагоновских бизнесменов. Назначенный в правительстве Никсона заместителем министра обороны Д. Паккард сохранил деловые контакты со своей фирмой «Хьюллет-Паккард», поднялся политический скандал, Д. Паккард счел за благо подать в отставку. Р. Гилпатрик, бывший заместителем Макнамары в 1960-е годы, получал «за услуги», оказываемые компании «Дженерал дайнемикс», ежегодно 20 тыс. долл. Не дослужил своего срока в Пентагоне министр флота США Ф. Корт, уйдя в отставку после раскрытия махинаций о военными поставками для «Континентал нэйшнл бэнк».

Под аккомпанемент политического скандала досрочно закончил свою службу в Пентагоне министр авиации Г. Тэлботт. Он собственноручно выписывал военные заказы для компании, в которой оставался «специальным партнером». Концерн «Литтон индастриз» в короткий срок увеличил в три раза объем военного производства. Чему же удивляться, если помощником министра ВМС по вопросам сооружений и снабжения был Т. Моррис, сохранивший деловые связи с концерном. Неблаговидные дела Морриса всплыли на поверхность, он сменял оффис в Пентагоне на кабинет в той же «Литтон индастриз».

Переплетение своекорыстных интересов военщины и бизнесменов, сложившиеся порядки и правы в военно-промышленном комплексе ведут к мошенническим операциям гигантских размеров, заключению контрактов на виды оружия, которые нужны неведомо кому, а нередко и просто заведомо устаревшие. Льни» бы прибыль. В конгрессе были оглашены данные правительственного органа, ведающего вопросами контроля над исполнением федерального бюджета, согласно которым расходы по 38 главным системам вооружений, находившимся в производстве, превысили на 20 млрд, долл., или на половину по сравнению с их истинной стоимостью.

Проект строительства гигантских подводных кораблей типа «Трайдент» сопровождался аферой с перерасходованном 13 млрд. долл, сверх бюджета. В свое время «Джеперал дайнемикс» правдами и неправдами вырвала этот жирный заказ, пообещав построить подлодку «Охайо» системы «Трайдент» стоимостью 943 млн. долл. Минуло три года после условленного срока окончания строительства, цена подскочила до 1,2 млрд, за штуку. Министр ВМС Д. Леман ревел как раненый тигр, грозил концерну всеми карами, требуя выполнить заказ, а куда торопиться людям «Джеперал дайнемикс» — контракт в кармане, деньги им шли исправно, какую новую цену ни заломят, концерну все платят. Министр стонал, что качество строительства ни к черту, «в доках глотают наркотики и дерутся на кулаках», в 126 тыс. узлах «Трайдентов» использованы не те сорта стали, а чтобы просверлить простую дырку, компания требует от Пентагона 7 тыс. долл. Министр грозил передать заказ иностранной фирме, создать собственную пентагоновскую фирму для строительства «Охайо», а в «Дженерал дайнемикс» только усмехались. И свое взяли.

Когда была объявлена баснословная по масштабам военная программа рейгановской администрации, в оружейных монополиях загалдели — берем все, все сделаем, все выполним. Военный гигант «Макдонелл-Дуглас» заявил: «Программа Рейгана дает нам заказ одновременно на три огромных проекта, такого еще не бывало». Правительству даются любые заверения и авансы, врут без зазрения совести — только дайте контракт нам, а не конкуренту» Положив контракт в карман, можно будет по-иному разговаривать с правительством, выбить из него дополнительные миллионы и миллиарды. Как это делал «Дженерал дайнемикс» с «Трайдентом», как это всегда было в американском военном бизнесе.

Грязные нравы не ограничиваются самой Америкой, они, как жирное масляное пятно, расплываются по многим странам. Концерн «Локхид» взамен на обещания помочь сбыть продукцию раздавал взятки премьер-министру и министру обороны Италии, супругу королевы Нидерландов, японскому премьеру, лидеру западногерманского Христианско-социального союза и другим деятелям. Кое-кто из этой иностранной знати сел за решетку, кого по-монаршичьи пожурили, а с американских взяткодателей — как с гуся вода.

Конечно, в американской военной промышленности используется новейшая техника, в аэрокосмической, электронной и других отраслях производство отличается высокой эффективностью, с конвейеров сходит самое современное ракетно-ядерное и обычное оружие. Но при всем этом природа военно-промышленного комплекса, паразитическая суть самого капиталистического общества делают неизбежным массовые злоупотребления, финансовые аферы во имя обогащения монополистическо-генеральской верхушки.

Аморальность в политических кругах, аморальность в военно-промышленных кругах — откуда же взяться солидарности и надежности во внешнеполитическом курсе Америки?

Фабриканты оружия деньги гребут огромные. Военно-промышленный комплекс старается утаить подлинные размеры своих барышей, делаются попытки принизить доходы военных промышленников. В официальном докладе, подготовленном руководством Пентагона для Белого дома, с невинным видом говорилось, что слишком частые разговоры о прибылях могут отвлечь внимание от других вопросов военного производства, поэтому в интересах дела лучше не заострять этого вопроса. И вообще, пора унять критику военно-промышленного комплекса. Старик Эйзенхауэр под занавес карьеры брякнул невпопад насчет угрозы, исходящей от блока военщины и военного бизнеса, оставим это прошлому. Сейчас военно-промышленный комплекс — это совокупность патриотических граждан, которые дескать готовы поступиться своими собственными интересами ради общественных интересов. Вступая во второй срок своего президентства, Р. Рейган назвал военно-промышленный комплекс «арсеналом демократии». Сенатор Б. Голдуотер добавил, что надо «хвалить небеса за существование комплекса».

Сплошь и рядом выявляются случаи скандально высоких даже для военно-промышленного комплекса прибылей. Оружейные короли получают на 20–30 % прибылей больше компаний, производящих невоенную продукцию. Как не вспомнить слова В. И. Ленина о «золотом дожде», льющемся прямо в карманы тех в мире капитала, кто «составляют тесную международную шайку, подстрекающую народы к соревнованью в деле вооружений»^[58].

Чистая прибыль корпорации «Дженерал электрик», производящей энергетические установки для атомных подводных лодок и различные компоненты ракет, составила в 1983 г. более 2 млрд. долл. Доходы компании «Дженерал дайнэмикс»., выполняющей подряд на производство атомных подводных лодок «Трайдент» и крылатых ракет «Томагавк», возросли за год более чем в два раза. Прибыли «Юнайтед текнолоджиз», специализирующейся на разработке противоспутниковых систем AGAT, превысили 500 млн. долл. Столько же получил концерн «Рокуэлл интернэшнл» на производстве компонентов стратегического бомбардировщика «В-1В». В полтора раза возросла чистая прибыль корпорации «Мартин-Мариетта», производящей ракеты «Першинг-2». В общей сложности прибыли 9 крупнейших корпораций военно-промышленного комплекса составили в 1983 г. около 5 млрд, долл.^[59].

Один цикл гонки вооружений сменяется другим, ассигнуются дополнительные миллиарды долларов, в руки военных концернов сметают все, что можно оторвать от других статей государственного бюджета США, прежде всего от социальных программ, здравоохранения, образования.

СНАЧАЛА СТРЕЛЯЮТ,

ПОТОМ СПРАШИВАЮТ — ЗАЧЕМ?

В Болом доме прикидывают «за» или «против», а сами поглядывают на оружейных королей — согласны ли те. Том более никому в голову не придет задумать что-либо, ire спросив генералов. Да и те постараются не допустить, чтобы ни президент, ни госсекретарь, никто другой не стал бы действовать без их ведома. Американская военщина, ее генеральская верхушка прочно и цепко держат важные рычаги политики США. Не обойти., не объехать пятиугольную громаду Пентагона на вашингтонском берегу реки Потомак, где с 1947 г. забаррикадировалось министерство обороны США.

Из Пентагона смотрят не на собственные государственные границы. Смотреть туда нечего — никто им не угрожает. Некому — ни с севера, ни с юга. Не ждать же вторжения от Канады, которая сама вынесла и продолжает выносить столько бед от американцев. Незачем Вашингтону втыкать в землю сторожевые вышки на южной границе. Если мексиканцы и пересекают ее, то ради куска хлеба. Таких называют «мокрые спины», потому что переплывают пограничную реку Рио-Негро. Крадутся они по ночам в поисках работы на плантациях юга США.

Предположения о нападении соседей на США давно уже стали сюжетом для юмористических рассказов и кинофильмов. В одном из них — «Мышь, которая рычала», — солдаты некоего латиноамериканского государства высаживаются в Нью-Йорке, они машут автоматами, пристают к прохожим, те отмахиваются от них — не мешайте, мол, занятым людям. «Агрессорам» так и не удалось никого убедить, что они агрессоры, никто всерьез их не принял, пришлось им в обиде и разочаровании отчалить восвояси. Не было за всю историю США и нет сейчас вокруг Вашингтона никого, от кого шла бы опасность.

Пентагоновская рать смотрит поверх границ на чужие земли. Это у нее в крови. Вся стратегия и военные планы Вашингтона обращены не на защиту американских границ, а на захваты на стороне.

Исследователи из американского университета Тафтс подсчитали, что в период после окончания второй мировой войны и до середины 1980-х годов около 300 раз вооруженные силы США использовались для достижения внешнеполитических целей правящей группировки. Соединенные Штаты в среднем одни раз в каждые два месяца начинали войны, чинили разбой в чужих землях, грозили оружием. Ни одна из войн не была оборонительной. Не от кого Америке обороняться, другим ждать от нее беды. Вашингтон хватался за оружие всякий раз, когда в других странах происходили политические изменения не по его вкусу. Имперские вожделения США были и остаются главным источником военной опасности.

Набив до отказа военные арсеналы, Америка уже не может быть независимой от них. Вместо расширения выбора вариантов действий на международной арене, американскаяполитика оказалась затиснутой в узкое русло с односторонним движением. Регулировщиком в нем часто становится военщина, направляющая поток туда, куда надо Пентагону, и не обязательно туда, куда хотела бы официальная политика. У американской военщины есть свои собственные, клановые интересы, которые в сути своей никак, разумеется, не расходятся с целями общего политического курса. Бывало и так: у политиков — одни расчеты, но генералы настаивали на других решениях, ведя дело к тому, чтобы придать внешнеполитическому курсу США еще большую обостренность.

Замечено, что военная активность США связана с положением дел внутри страны. Кривая военных угроз особенно часто идет вверх, когда скользит вниз экономическая ситуация, падает популярность администрации. Внутренние кризисы в Америке стараются компенсировать шумом вокруг военных авантюр, которые, впрочем, в последнее время особых лавров Вашингтону не приносят.

В прошлом чуть ли не каждый второй год Соединенные Штаты прибегали к ядерной угрозе, призрак войны с использованием самого разрушительного оружия готов был стать реальностью. США пытались угрожать СССР ядерным оружием во время суэцкого кризиса, событий в Ливане, кубинского кризиса, октябрьской войны 1973 г. на Ближнем Востоке. Не раз они направляли к границам СССР свои стратегические бомбардировщики с ядерным оружием.

Политика канонерок снова была пущена в ход, когда в 1979 г. седьмому флоту США было приказано занять позицию в Индийском океане, вблизи Ирана, где произошла антишахская революция. Крупная вооруженная интервенция США, окончившаяся провалом, была совершена Соединенными Штатами в Ливане в 1983–1984 гг. Тогда же Вашингтон совершил бандитское нападение на Гренаду.

Сенатская комиссия по иностранным делам опубликовала долго хранившиеся в архиве секретные документы, из которых следует, что Соединенные Штаты были готовы развязать ядерную войну из-за Западного Берлина.

«Мы в превосходном положении, чтобы прибегнуть к последней угрозе», — заявил госсекретарь США К. Гертер на закрытом заседании сената 10 мая 1959 г.

«Когда Вы говорите «последняя угроза», имеете ли Вы в виду ядерную бомбардировку?» — полюбопытствовал сенатор М. Мэнсфилд.

«Речь идет именно об этом», — последовал ответ госсекретаря^[60].

Но мере усиления обороноспособности СССР и социалистического содружества, по мере того, как в мировом балансе сил складывался паритет, вашингтонские политики были вынуждены с большей осмотрительностью подходить к использованию вооруженных сил в качестве инструмента внешней политики. Люди, которые поразумнее, рассуждали, что поскольку США не могут уже воевать с прежней безнаказанностью, то пора охладить свои военные планы. Нет, говорят генералы и их твердолобые партнеры по военно-промышленному комплексу, воинственный пыл которых не остывает. Америка должна добиться нового перевеса над Россией, вернуться к былым временам, когда американское оружие звенело над планетой, сея страх в ближних и дальних землях. Иначе в мире не будет порядка, другие страны начнут, чего доброго, жить по-своему, не оглядываясь на Вашингтон.

Так рассуждали в Пентагоне при старых администрациях, так толкуют при нынешней и, судя по всему, так же намерены рассуждать и далее. Свидетельств достаточно. Желая пригрозить Советскому Союзу, заместитель начальника штаба корпуса морской пехоты генерал Трэйнор заявил, что, по мнению военных лидеров Пентагона, «ограниченная война с Советским Союзом является почти неизбежной вероятностью еще при жизни нынешнего поколения» и США «готовы одержать победу в такой войне». Разоткровенничавшийся генерал фактически не скрывал, что такую ограниченную войну должны будут начать Соединенные Штаты, поскольку СССР «бросает им вызов, расширяя присутствие» своих войск и флота на мировом океане и «вторгается в районы, по праву принадлежащие Америке»^[61], в то время как у Советского Союза таких прав нет.

В Белом доме поспешили затуманить генеральскую декларацию, сказав, что тот, дескать, излагал свои собственные взгляды. Министр обороны Уайнбергер недвусмысленно дал попять, что мнение генерала не так уж расходится с позицией Пентагона. Серьезность последствий угроз возрастает, ведь американские генералы угрожают новейшим смертоносным оружием.

Пентагон давно стал центром, где сплетаются воедино интересы генералов, промышленников, политиков правого толка. Министерство обороны приобрело положение главного правительственного ведомства, в этом пятиграннике часто находится ключ к решениям Вашингтона по международным проблемам. Военщина прочно заняла основные рубежи в политике, генералы и офицеры — свои люди в вашингтонских «коридорах власти».

Еще в начале 1950-х годов американский буржуазный исследователь Р. Миллс жаловался, что впервые в истории Америки «военные заправилы Вашингтона вошли в состав власти, заняли твердое положение среди властвующей элиты нашего времени». В те времена 150 высших военных чипов занимали важнейшие посты в гражданских ведомствах Америки. Две трети служащих, находившихся за границей, представляли Пентагон. Другой буржуазный автор Г. Тагуэлл в книге «Хроника опасности» констатировал, что, «когда генерал Маршалл сменил Бирнса на посту государственного секретаря, военно-финансовая хунта уверенно захватила весь контроль в государственном департаменте и приступила к проведению опасной агрессивной политики». Из 20 ведущих должностей государственного департамента в те дни половина приходилась на долю военных, генералам было отдано немалое число посольских постов. Маршалл, занимавший в американском правительстве посты министра обороны и государственного секретаря, говорил, что он не может припомнить ни одного случая, когда бы Трумэн в вопросах, относящихся к компетенции госдепартамента, действовал вопреки мнению начальников штабов и министра обороны.

Да и сам Г, Трумэн признавал, что голос генералитета был решающим, в том числе в германском вопросе, в острых событиях в Северном Иране, при провозглашении «программы помощи» Греции и Турции, рассчитанной на закрепление этих стран в качестве плацдармов агрессивной политики США. Назначение военных на политические посты не означало простую замену одних чиновников другими. Смена генеральского мундира на фрак дипломата не меняла образа мышления, милитаристскую философию вчерашние генералы переносили в сферу международных отношении. В правительстве Д. Эйзенхауэра на гражданских постах в различных вашингтонских министерствах находилось около 200 генералов и адмиралов, более 1300 полковников и около 6 тыс. офицеров других званий — военные занимали больше политических постов, чем политики.

Генералы оставались первыми людьми в американской политике при всех последующих президентах. Оглядываясь на свои годы в Белом доме, Дж. Картер сетовал, что когда он был президентом, его поражали ложные утверждения военачальников о том, что американцы слабы, а русские сильны. Это очень серьезное искажение факта, США не уступают Советскому Союзу, если давать сбалансированную оценку. Почти по всем элементам военной мощи мы так же сильны, как русские, но для того, чтобы добиться увеличения бюджетных ассигнований, военачальники всегда склонны говорить: «Нам это нужно», «У нас нет денег» или «Мы отстаем от Советского Союза, нам нужно больше ракет, кораблей, самолетов, танков, новой электроники, противотанкового оружия и т. д.» Это делает свое дело, генералы берут верх.

Раздольно чувствуют себя генералы при рейгановской администрации. «В Вашингтоне, — констатирует «Вашингтон пост», — сейчас сложилось исторически курьезное положение. Впервые три высших поста в Совете национальной безопасности занимают военные — два выпускника Военно-морской академик и один выпускник Военной академии в Уэст-Пойнте. Этот факт вызывает тревогу»^[62].

В государственном департаменте насчитывается большое, даже по вашингтонским представлениям, число военных на руководящих постах — Пентагон «одолжил» внешнеполитическому ведомству 18 человек. По данным журнала «Армд форсиз джорнэл», большинство из нынешних членов сената были в прошлом кадровыми военными. В рядах армии служили 40 сенаторов, в ВМС и ВВС — 29. Старший но воинскому званию — генерал-майор резерва Б. Голдуотер, а по занимаемому в прошлом посту — Дж. Чэфи, бывший в свое время министром ВМС. Особенно много бывших кадровых военнослужащих в комиссиях сената, которые занимаются вопросами ассигнований на производство и закупку вооружений. В ключевой комиссии по делам вооруженных сил их 15 из 18 ее членов^[63]. «Можно утверждать, — подчеркивает, Вашингтон пост», — что военные, занимающие посты гражданских лиц, оказывают значительное влияние на политику администрации Рейгана. Насколько можно судить, нынешняя администрация действительно зачарована военными решениями международных проблем»^[64].

Генералитет постоянно держит правительственную политику под прессом своих намерений, жестко навязывает собственные взгляды, когда обнаруживаются расхождения в подходе к проблемам. Так было, когда командовавший американскими войсками на Дальнем Востоке в период корейской войны генерал Макартур объявил даже форменную войну администрации, так как ему показалось, что в Белом доме не настроены слишком решительно. Генерал требовал стратегии «уничтожения военной мощи противника и достижения в корейской кампании победного конца в кратчайший срок» и любой цепом, включая атомную бомбардировку. С того момента, когда дело доходит до воины, заявлял генерал, политика должна отступать на задний план и начинает господствовать военная сила. Администрация пыталась было приструнить зарвавшегося атомщика, в 1951 г. его освободили от занимаемой должности, по сделать это президенту удалось лишь после того, как он склонил на свою сторону министра обороны и председателя объединенного комитета начальников штабов. Макартура же объявили «национальным героем», его до сих пор вспоминают как пример истинного солдата, бросившего вызов умиротворителям из администрации.

Призрак Макартура живуч в Америке. Как война, так вспоминают его требование: генералы — вперед, политики — прочь с дороги. Хотят, чтобы армии было дозволено действовать по простому принципу дикого Запада. Сначала стреляют, потом спрашивают — зачем? Задним числом оправдывая позорное поражение во Вьетнаме, Пентагон утверждает, что политические соображения, дескать, мешали на всю катушку развернуть агрессию, добиться победы. Трещат планы порабощения других народов — опять виноваты политики, которые своей умиротворенческой позицией связывают военных по рукам и ногам. И это про тех вашингтонских политиков, для которых любимая мелодия — разбойный посвист.

Острая перепалка в таком духе снова вспыхнула в Вашингтоне после провала американской интервенции в Ливане в 1984 г. В адрес военного руководства США выдвинуты серьезные претензии, говорилось, что за четверть века после десанта в Инчопе во время корейской войны вооруженные силы США не имели стоящих успехов. Пентагону припомнили позорную неудачу операции по спасению американских заложников в Иране в 1980 г., когда из-за ошибок планирования операции Пентагоном погибли 8 американских солдат и несколько вертолетов. Пятью годами ранее, опять же по вине Пентагона, был убит 41 американский солдат при попытке освободить экипаж из 39 человек на корабле «Майагес» в индокитайских водах. В Бейруте в результате взрыва в американской казарме США за один октябрьский день 1983 г. потеряли 241 морского пехотинца, «Почему же дорогостоящие вооруженные силы США не могут победить ни в одной битве?»^[65] Может ли кто-нибудь в Пентагоне руководить войной?

Провалы пытаются объяснить разными причинами. Указывают на чрезмерную бюрократизацию управления вооруженными силами, устарелость системы военного командования во главе с Объединенным комитетом начальников штабов, в котором каждый член ОКНШ в основном заботится, как бы отхватить побольше кусок бюджетного «пирога» для своего вида вооруженных сил. Здравые американские наблюдатели подчеркивают, что в Пентагоне забыли простую истину: «войну, несмотря на прогресс техники и оружия, выигрывают прежде всего люди», а с человеческим фактором — идейной убежденностью, моралью, подготовкой, сплоченностью в войсках Соединенных Штатов далеко не благополучно, так признавалась газета «Вашингтон пост» не далее как в 1984 г.

Генералов такими доводами не сбить, хотя кое-что в этих рассуждениях признается ими справедливым. Корень неудач, утверждают они, опять-таки в том, что в политическом руководстве США недостаточно полно следуют требованиям профессиональных военных. В Пентагоне пытались даже встать в позу, что, дескать, генералы более сдержанно относились к планам использования американских войск на Ближнем Востоке, чем госдепартамент США.

Ливанский урок Пентагон снова обернул в свою пользу. Чуть ли не в ультимативной форме генералы заявили, что, если Америка не хочет быть «униженной», дело в случае принятия решения об использовании войск должно полностью перейти в руки военных. Военные убеждены, что, если задача поставлена, нужно действовать, и действовать без помех со стороны гражданских деятелей. В результате Пентагону была предоставлена дополнительная свобода действия, расширились его возможности влияния на американскую политику.

Не упустили генералы шанса вытребовать у правительства новых ассигнований на укрепление военной машины США. Стали сетовать на то, что «блеск новых систем оружия ослепил глаза, заставив забыть о менее броских статьях бюджета на боеготовность, зарплату военным, запчасти и боеприпасы»^[66]. Ассигнования Пентагону на эти цели были существенно увеличены.

Накануне выборов 1984 г. Комиссия по ассигнованиям палаты представителей конгресса опубликовала доклад «Боеготовность вооруженных сил США», в котором лицемерно запричитала насчет того, что общее состояние вооруженных сил США «в целом неудовлетворительно» и нуждается в «существенном улучшении». Утверждалось, что сухопутные силы США, дескать, не в состоянии вести длительные боевые действия одновременно на различных фронтах, а военно-морской флот в случае войны вообще не продержался бы и неделю. В докладе делался вывод, что для успешного ведения двух с половиной войн, как это предусматривается стратегической доктриной, армии США, в частности, нужно иметь почти вдвое больше дивизий, чем она имеет сейчас. На это потребовалось бы дополнительных затрат в размере около 150 млрд» долл.

Администрация постаралась отбить эту атаку справа на свою военную политику, выступив о заявлениями, что ею было сделано «максимум возможного» для повышения боеготовности вооруженных сил США, «исправляя халатность» в этом вопросе предыдущего правительства. Что же касается дополнительных затрат на нужды Пентагона, то тут администрацию просить не надо, это она делает всегда с готовностью.

Вооруженные силы США составляют 3,1 млн. человек, из которых в регулярных войсках — 2,1 млн. и в организованном резерве — около 1 млн. человек. В Пентагоне также занято свыше 1 млн. гражданских служащих. Эго огромное чудовище войны не только не вызывает симпатии у самих американцев, но рождает в американском обществе недоверие, подозрение и страх. Что же касается народов других стран, то там вооруженные силы США давно стали символом всего самого мрачного, враждебного, ненавистного.

Вооруженные силы США состоят из сухопутных войск. ВВС и ВМС. К ним в качестве самостоятельной силы добавляется корпус морской пехоты.

Американской военной машине придана подчеркнутая агрессивная направленность. По расчетам руководства США, она должна обеспечить способность ведения войн глобального масштаба в коалиции с американскими союзниками с целью уничтожения СССР и других стран Варшавского Договора как общественной системы.

Вооруженные силы США подразделены на стратегические силы, силы общего назначения, силы и средства стратегической переброски войск и резервы. Кроме того, они разбиты на шесть объединенных и три специальных командования. Эти командования созданы для руководства и подготовки определенных группировок вооруженных сил к войне, разработки планов проведения стратегических операций на театрах войны. В их распоряжении — стратегические ядерные средства, ядерные и ракетные средства меньшего радиуса действия, оперативные соединения сухопутных войск, ВВС и ВМС, оснащенные самым современным вооружением и укомплектованные по штатам военного времени. Четыре объединенных командования из шести уже в мирное время развернуты за пределами США: в Европейской зоне, зонах Атлантического и Тихого океанов, Центральной и Южной Америки. Две наиболее мощные группировки размещены в непосредственной близости от границ СССР на Западе и Востоке. Так называемому Центральному объединенному командованию (СЕНТКОМ) выделена зона, охватывающая 19 государств Ближнего и Среднего Востока, Северной и Восточной Африки.

Агрессивное острие военной машины США — стратегические наступательные силы. Они включают межконтинентальные баллистические ракеты, стратегическую авиацию и атомные ракетные подводные лодки. Это и есть стратегическая триада, главный трезубец Пентагона. Мощь в нем заключена огромная. В стратегических наступательных силах США насчитывается 2 тыс. носителей ядерного оружия. Эти средства могут поднять в одном пуске около 10 тыс. ядерных боеприпасов мощностью от 100 килотонн до 10 мегатонн. Если к этому прибавить находящиеся в резерве и законсервированные тяжелые бомбардировщики, то получится, что Соединенные Штаты имеют в стратегических наступательных силах свыше 2300 средств доставки ядерного оружия, практически все из которых относятся к категории вооружений межконтинентальной дальности. Все это, конечно, не для обороны, все это средства первого ядерного удара. Как видно, над миром занесена смертоносная угроза.

В составе ВВС США на вооружении имеются межконтинентальные баллистические ракеты, оснащенные мощными ядерными боеголовками и размещенные в шахтных пусковых установках. В боевом составе МБР находится 1041 пусковая установка, в том числе: 550-ПУ МБР «Минитмен-3», 450-ПУ МБР «Титан-2»^[67]. Главным направлением развития сил МБР США считается принятие на вооружение повой ракетной системы «МХ», оснащенной головной частью с 10 боеголовками индивидуального наведения. В дополнение к этому идет разработка легкой МБР «Миджитмэн» — трехступенчатой, оснащенной моноблочной боеголовкой мощностью до 600 килотонн.

В стратегической авиации США сосредоточено свыше 320 бомбардировщиков разных типов, способных наносить ядерные удары на дальних расстояниях. В Пентагоне рассчитывают, что оснащение стратегической авиация крылатыми ракетами, а также ввод в действие в 1985 г. новых сверхзвуковых бомбардировщиков «В-1 В» повысят ее боевые возможности. Группировка стратегической авиации дислоцирована на континентальной части США и частично на о. Гуам в зоне Тихого океана, 65 средних бомбардировщиков специально предназначены для действия на европейском континенте.

Стратегические ракетные силы морского базирования располагают 38 атомными подводными лодками с 632 пусковыми установками ракет «Трайдент-1», «Посейдон С-3» и «Поларис А-3». Более половины атомных ракетоносцев постоянно находятся в боевом патрулировании в районах, обеспечивающих нанесение с различных направлений ядерных ударов по объектам, расположенным в глубине территории СССР.

В рамках стратегических сил США наряду с наступательными созданы стратегические оборонительные силы. Они включают средства сухопутных войск, ВВС и ВМС, подчиненные командованию воздушно-космической обороны. Составляющие их части противоракетной, противокосмической, противосамолетной обороны и системы предупреждения о ракетно-ядерном ударе дополняют потенциал стратегических наступательных сил. Они должны непрерывно обеспечивать военно-политическое руководство США данными о воздушно-космической обстановке в глобальном масштабе; предназначены для использования при организации стратегических ядерных ударов и других действий Пентагона.

Силы общего назначения, включающие сухопутные войска, тактическую авиацию ВВС и военно-морские силы (без атомных ракетных подводных лодок), являются главным компонентом вооруженных сил США на заморских территориях. В соответствии с концепциями «горизонтальной (географической) эскалации конфликта» и «продолжительной войны» им отводится основная роль при ведении войны с применением обычных средств поражения. Эти силы призваны обеспечить еще в мирное время достижение глобальных политических целей Соединенных Штатов, проведение операций на сухопутных и морских театрах войны, участие в вооруженных интервенциях в поддержку реакционных режимов, против национально-освободительных движений.

Силы общего назначения — опасный кулак Пентагона, они обладают высокой ударной и огневой мощью и мобильностью. Их строительство ведется с учетом того, что армия США должна быть готовой к ведению интенсивных боевых действий одновременно в нескольких районах мира с применением как обычного оружия, так и ядерных средств, причем предусматривается использование ядерного оружия первыми.

В Вашингтоне рассматривают морскую пехоту США как один из самых боеспособных компонентов вооруженных сил, который держится в постоянной готовности к вторжению на территории других стран.

Основные группировки сил общего назначения развернуты вне пределов территории Соединенных Штатов Америки. Самая мощная из них размещена в Европе. Она насчитывает свыше 300 тыс. человек личного состава, оснащена самым современным наступательным оружием и военной техникой, обладает высокой огневой мощью и вместе с войсками ФРГ является главной ударной силой объединенных вооруженных сил НАТО, нацеленных против СССР и других стран Варшавского Договора.

В Тихом океане развернута вторая по размерам группировка сил общего назначения. Около 450 тыс. человек личного состава, 140 боевых кораблей, свыше 1100 боевых самолетов, составляющих эту группировку, в основном находятся в западной части Тихого океана, в непосредственной близости от Советского Дальнего Востока, в том числе в Южной Корее и Японии.

Крупная группировка военно-морских сил Соединенных Штатов развернута в Индийском океане. Основу ее составляют авианосные группы из состава 6-го и 7-го флотов США. 20 боевых кораблей, включая авианосцы, на» палубах которых базируется до 180 боевых самолетов, в том числе с ядерным оружием, грозной тенью нависли над районом Ближнего и Среднего Востока.

Все моря и океаны, заливы и проливы, мечтают в Вашингтоне, должны стать внутренними водами Америки, как Миссисипи, безмятежно шумящая меж срединных американских земель. «Превосходство на мировых морях и океанах для США — необходимость», — заявил президент Рейган на церемонии введения в строй линкора «Ныо-Джерси», который позже вписал позорную страницу в историю вооруженных сил США варварскими бомбардировками Бейрута и других ливанских районов.

В зоне Центральной и Южной Америки расположена еще одна группировка вооруженных сил США. Цель ее — удержание под контролем Панамского канала, обеспечение американского военного присутствия и противодействие национально-освободительному движению в этом регионе.

Часть сил общего назначения оставлена на континентальной части США. Это — стратегический резерв, предназначенный главным образом для усиления группировок американских вооруженных сил за рубежом. Солдаты этой группировки используются и внутри страны, когда властям нужна расправа с народными выступлениями. 150 тыс. солдат карательного воинства были брошены на подавление восстания негритянского населения в городе Уоттсе. В 1967 г. на улицах американских городов вели боевые действия 32 тыс. солдат, а в течение одного месяца — в апреле 1968 г., после убийства М. Кинга, против мирных жителей направили штыки 70 тыс. солдат и 40 тыс. приведены в боевую готовность. Американский солдат с ружьем, противогазом, гранатами становится привычным на улицах городов США. Мэр города Детройта Д. Каванг заявил после одной из очередных операций против мирных жителей: «Пет ничего более ужасного для города и всей нации, чем длительное присутствие солдат на наших улицах. Если национальные гвардейцы станут частью нашей каждодневной жизни, наша свобода обречена на гибель»^[68].

Исходя из основной стратегической цели рейгановской администрации — достижения «неоспоримого и полного военного превосходства» над СССР, военно-политическое руководство Вашингтона приняло стратегию, которая предусматривает эскалацию военных приготовлений США вплоть до ядерного конфликта. В директивах министра обороны США относительно развития американских вооруженных сил ставится задача в течение 1983–1987 гг. создать такие силы, которые могли бы обеспечить различные варианты использования ракетно-ядерного арсенала — от ограниченных ядерных ударов до массированного применения ядерного оружия. На это оружие делается главная ставка в вашингтонских расчетах. Гонка ядерных вооружений занимает приоритетное место в военно-политических программах администрации США.

Вашингтон был зачинателем всех витков гонки ядер-пых вооружений во все послевоенные десятилетия. Ядерное оружие было создано первыми Соединенными Штатами, США оказались единственным государством, которое применило его в войне.

Почти четыре десятилетия пролежал в архивах Йельского университета любопытный документ — приватный меморандум министра войны США Г. Стимсона президенту Г, Трумэну, написанный 11 сентября 1945 г., вскоре после того, как две американские атомные бомбы сожгли дотла Хиросиму и Нагасаки.

Умудренный долгой политической жизнью Г. Стимсон в этом последнем своем документе (через несколько дней он после 40 лет службы ушел в отставку) предупреждал президента о рискованности полагаться на атомную бомбу, на атомную монополию как на средство нажима и шантажа Советской России. Если США «последуют старой привычке секретности и националистического характера», «отношения с Россией могут быть, возможно, непоправимо испорчены»^[69]. Г. Стимсон предлагал президенту: договориться с русскими о контроле и лимите над использованием атомной бомбы как инструмента войны и направить развитие атомной энергии в мирных и общечеловеческих целях.

Главный урок, по снопам Г. Стимсона, который он усвоил за длинную жизнь, состоит в том, что единственный путь завоевать доверие человека — доверять ему; и верный путь сделать человека ненадежным — не доверять ему и показывать это недоверие. Советы политика-реалиста никогда не были поняты в Белом доме. Г. Трумэн, а затем все последующие президенты США ядерное оружие сделали сердцевиной американских военных планов, на основе которых велись военное строительство, обучение и подготовка вооруженных сил США с 1945 г.

В 50-х годах под фальшивыми предлогами защиты от «советской угрозы» США создали полуторатысячную армаду стратегических бомбардировщиков. В ноябре 1957 г. Комитет начальников штабов потребовал ассигнования сверх бюджета 1,5 млрд. долл, на проекты развития управляемых снарядов дальнего действия и стратегической авиации. Программа ракетного оружия в США приобрела чрезвычайный характер. Выступая тогда же в сенате, министр обороны Н. Макэлрой объявил о решении начать производство сразу двух баллистических ракет средней дальности «Тор» и «Юпитер» (к тому времени было завершено лишь около 10 % предварительных работ), хотя нужна-то была одна. О деньгах не думали, лишь бы успеть подпереть политику силы.

Первое успешное испытание американской межконтинентальной ракеты было произведено в ноябре 1958 г. Не имея еще готовых ракет, военное командование США тем не менее приступило к интенсивному строительству ракетных баз в шести штатах Америки. На декабрьской сессии Совета НАТО в 1957 г. западноевропейским партнерам был навязан план размещения на их территории американских ракетных установок. Партнеры Вашингтона полностью передавали право применения баллистических ракет командованию стратегической авиации Соединенных Штатов, которое в этом вопросе было ответственно лишь перед президентом США. Первое соглашение о размещении американского ракетного оружия было подписано в начале 1958 г. с Англией.

В начале 60-х годов, отчаянно спекулируя на советской «военной угрозе», США первыми приступили к массовому развертыванию межконтинентальных баллистических ракет наземного базирования и подводных лодок-ракетоносцев.

70-е годы, когда зародилась и стала распространяться в мире политика разрядки, Пентагоном были использованы для дальнейшего укрепления стратегических наступательных сил. На вооружение были приняты новые типы ракет: «Минитмен-3», «Поларис А-3», «Посейдон С-3» с разделяющимися головными частями, обладающими повышенной точностью, стратегические бомбардировщики оснащались новыми ракетами «Срэм». США вышли на нынешний уровень стратегических вооружений по количеству носителей ядерного оружия. В это время они построили 41 атомную подводную лодку с баллистическими ракетами, хотя в тот период подобных лодок ни у кого в мире не было. Вашингтон первым стал оснащать баллистические ракеты стратегического назначения высокоточными многозарядными разделяющимися головными частями индивидуального наведения.

Каждый день в вооруженные силы США в 70-х годах поступало в среднем по 3 ядерных заряда. Если в 1960 г. стратегические ракетно-авиационные средства США могли доставить к целям 2 тыс. ядерных зарядов, то в 70-х годах — более 5 тыс., а в настоящее время — свыше 12 тыс. США ускоренными темпами первыми начали разработку стратегических крылатых ракет, а затем приступили к реализации планов развертывания многих тысяч таких ракет воздушного, морского и наземного базирования. Параллельно шло обновление американских средств передового базирования, которые выполняют функцию стратегического оружия при использовании средств средней дальности. Были утверждены программы, рассчитанные на использование оружия передового базирования для применения в первом упреждающем ударе. Частью этих программ стали решения по «довооружению» других участников военного блока НАТО и размещению в Западной Европе новых американских ядерных ракет.

Наивно было думать, что Советский Союз допустит отставание в жизненно важных для него вопросах обеспечения безопасности. Усилия СССР по поддержанию своего оборонительного потенциала были ответом на внешнюю угрозу.

Советскому Союзу ничего не оставалось, как пойти на новые гигантские усилия. Гений И. В. Курчатова, талант ученых, специалистов сделали дело. В 1947 г. в печати было объявлено, что СССР овладел секретом атомной бомбы. Через пять лет американская Комиссия по атомной энергии была вынуждена объявить: в СССР проведен «на высоком техническом уровне водородный взрыв». 20 августа 1953 г. в советской прессе опубликовали правительственное сообщение о том, что в СССР произведен взрыв одного из видов водородного оружия. В сообщении говорилось, что Советское правительство по-прежнему твердо стоит на позиции необходимости запрещения атомного и других видов оружия массового уничтожения и сокращения обычных вооружений и вооруженных сил. Рубежи СССР и его союзников становились еще более прочными.

Когда же в августе 1957 г. в СССР были успешно проведены испытания межконтинентальной баллистической ракеты, а 4 октября 1957 г. запущен первый искусственный спутник Земли, всему миру стало ясно: никакие усилия не смогут более обеспечить Соединенным Штатам перевес в военной мощи. И тогда, и тем более сейчас русские показали, что они — люди не из простаков. Они не любят задираться первыми, но и не дадут себя в обиду, не позволят обогнать себя в делах, от которых зависит судьба их Родины, судьбы их братьев по убеждению.

Здесь бы Вашингтону взяться за ум, взглянуть трезво в лицо мировой реальности да начать наконец серьезные переговоры. Соединенные Штаты каждый раз начинают другое — новые витки гонки ракетно-ядерного оружия.

Наиболее опасный из них — в космосе. США провозгласили взятую будто из фантастических книг программу милитаризации космического пространства. В 1984 г. президент Рейган подписал директиву под номером 119, которой предписывается начать осуществление расширенных научных исследований по созданию в космосе новых систем оружия. Пентагон стал готовиться к звездной войне.

В основу военных расчетов США в космосе положена концепция создания широкомасштабной противоракетной обороны, включая ее космический эшелон. Эта концепция неоднократно возникала в течение последних десятилетий и отвергалась по научно-техническим, военно-экономическим или политическим соображениям.

Рейгановская администрация, однако, решила идти напролом. Разрабатываются планы размещения в космосе оружия, систем целеуказания, наведения высочайшей точности. Их задачей должно стать поражение ракет, стартующих в любой точке земного шара.

Пентагон не смущает тот становящийся все более очевидным факт, что попытка создания в космосе так называемого «оборонительного оружия» в действительности мало что может дать Соединенным Штатам, поскольку оно будет неспособно защитить подавляющее большинство населения при ответной массированной ядерной атаке. Использование противоракетного оружия рассчитано не столько на оборону, сколько на нападение с целью уменьшить мощность ответного удара. Милитаризацию космоса американские стратеги рассматривают как одно из средств для обеспечения за собой первого ядерного удара.

Еще одно, рассчитанное на более короткие сроки, направление готовящейся США гонки вооружений в космосе связано с созданием противоспутникового оружия. В январе 1984 г. США приступили к испытаниям компонентов новой противоспутниковой системы (на базе истребителя-бомбардировщика «Ф-15» и специальной двухступенчатой ракеты). Планы администрации США разместить ударное оружие в космосе, использовать околоземное космическое пространство в качестве плацдарма для ведения глобальных боевых действий строятся и реализуются без учета расстановки сил на международной арене, возможностей другой стороны предпринять ответные меры. Разве не очевидно из фактов истории создания ядерного и ракетного оружия, что Советский Союз располагает таким экономическим и научно-техническим потенциалом, который позволяет в кратчайшие сроки ответить адекватным образом на любую угрозу его безопасности?

И в больших и в малых войнах генералы Пентагона готовы не только убивать и жечь, сбрасывая на головы людей мегатонны ядерных зарядов, используя другие средства массового уничтожения. Они готовы травить людей газами, отравляющими веществами, от которых ломятся склады химической службы вооруженных сил США. В этих складах зловеще чернеют миллионы артиллерийских снарядов, тысячи авиабомб, сотни тысяч мин, начиненных отравляющими веществами.

Химическое оружие заслано на многие военные базы США по всему свету. Как явствует из опубликованного лондонской газетой «Гардиан» секретного документа Пентагона, Англия, в частности, рассматривается в США как основной партнер по наращиванию запасов химического оружия и как наиболее приемлемая база для складирования нового поколения американского химического оружия дальнего радиуса действия в Западной Европе.

Рейгановская администрация выдвинула программу развития химического оружия стоимостью в 10 млрд, долл. Сенатор М. Хэтфилд направил письмо президенту, в котором констатировал, что накопленное химическое оружие «становится громадной опасностью скорее для самих пас, нежели для нашего потенциального противника»^[70].

Сенатор не преувеличивает. Применение химического оружия может привести к самым трагическим последствиям для той стороны, которая первая пустит его в ход. Опасно оно даже в мирное время. Сами военные чипы признают, что за последние годы в США произошли сотни утечек со складов химического оружия, вызвавших «определенные симптомы отравления» у людей. На одном из крупнейших хранилищ этого оружия, расположенном в Орегоне, за последнее время произошло 60 аварий. Содержимого этого склада вполне достаточно, чтобы в кратчайший срок уничтожить все население штата. Город Денвер расположен буквально на пентагоновском химическом погребе. «Я даже не могу и вообразить, сколько в городе погибнет людей, если произойдет крупная авария»^[71], — осенило одного из генералов Пентагона.

Составными частями военной машины в Пентагоне считают и вооруженные силы своих партнеров по военным блокам, прежде всего НАТО. Правящие круги США добиваются, чтобы наращивание военного потенциала Запада отвечало установкам американской стратегии, обеспечивало претворение в жизнь ставки на достижение превосходства над государствами Варшавского Договора.

Р. Никсон, рассматривая в книге «Реальный мир» ситуацию в НАТО, констатирует, что американские гарантии для натовских союзников ныне, в условиях потери Соединенными Штатами стратегического превосходства, утратили свою надежность. Размещение новых американских ракет в Западной Европе, будущее развертывание ракет «МХ» «несколько исправит» ядерный баланс в Европе и стратегический баланс. Но этого, оказывается, недостаточно, следует призыв: усилить наращивание сил НАТО, увеличить, прежде всего усилиями западноевропейцев, «дисбаланс» в области обычных вооруженных сил и вооружении обычного назначения.

Выдвинутая в 1982 г. «доктрина Роджерса» (по имени американского главнокомандующего объединенными вооруженными силами НАТО в Европе) в соответствии с новой стратегической концепцией США «Эйрлэнд бэттл» (воздушно-наземное сражение) ориентирует на создание таких сил общего назначения, которые были бы способны к ведению длительной войны обычными средствами против государств Варшавского Договора, на усиление наступательных возможностей этих сил, на нанесение ими ударов по глубоким тылам противника. Для практического осуществления этой доктрины, якобы отодвигающей перспективу использования ядерного оружия, Вашингтон требует дальнейшего прироста военных бюджетов стран НАТО. Ключевые идеи «доктрины Роджерса» были одобрены руководящими органами Североатлантического блока. Однако большинство союзников заявили о неприемлемости для них перспективы увеличения военных расходов в предлагавшихся Вашингтоном масштабах. Многие политические лидеры Западной Европы сомневаются в реальности «советской угрозы», чтобы оправдать огромные расходы, которых от них требуют на производство новых танков, орудий, самолетов. К тому же распространяется точка зрения, согласно которой США не пе слишком-то заботятся о безопасности союзников, руководствуясь стратегическими концепциями, чуждыми интересам западноевропейцев. Таким образом расценивают, в частности, допускаемую Пентагоном возможность обмена тактическими ядерными ударами по войскам на поле боя европейского театра военных действий без последующей эскалации к стратегическому конфликту.

Это заявление президента США западноевропейцы расценили как отражение бытующих в Белом доме намерений строить планы ядерной войны таким образом, чтобы она была ограничена европейским континентом и не затрагивала территорию Америки. Словом, других в пепел, а самим ускользнуть от огня.

Администрация США стремится еще более нажать на союзников в целях наращивания странами НАТО боевых возможностей для использования за пределами зоны действия Североатлантического договора, в развивающемся мире. Аргумент знакомый — «советская угроза». «Западный Союз должен осознать, — пишет Никсон, — что советские продвижения в третьем мире угрожают жизненно важным артериям каждой державы Запада. Даже если это происходит в Афганистане, Йемене, Эфиопии или Анголе, это все равно такое же нападение на Западный Союз, как если бы это происходило в Европе… Получается, что мы, используя ядерные и обычные силы, построили линию Мажино вдоль границы Западной Европы, в то время как Советский Союз научился использовать свои силы в обход этих границ и под ними. В результате Запад сталкивается с опасностью обхода с флангов»^[72].

Вместе с атлантическими союзниками, а еще больше в одиночку Вашингтон активизировал блоковую и базовую политику, прежде всего в Азии «от Персидского залива до Алеутских островов». По замыслу Пентагона, Азия и омывающие ее Тихий и Индийский океаны должны стать таким же рубежом развертывания ядерных средств передового базирования, как Западная Европа и прилегающая к ней Атлантика. Имеется в виду максимально приблизить оружие первого удара к советским границам, вдоль всего их периметра, а заодно использовать союзников на западе и на востоке в качестве громоотводов, которые отвлекали бы на себя возмездие.

Стремясь к тому, чтобы у Атлантического блока появился некий тихоокеанский двойник, США приступили к созданию в регионе новой военно-политической структуры. Этот замысел предполагает «натоизировать» Японию, возложить на нее такие же военные обязательства, какие несут западноевропейские члены НАТО. Вопреки конституции она все глубже втягивается в глобальную антисоветскую стратегию США. Японским «силам самообороны» перепоручается часть оперативных функций 7-го флота США в западной части Тихого океана, в частности патрулирование морских коммуникаций на удалении до 1000 миль от японских берегов, а также блокирование международных проливов.

Соединенные Штаты добиваются того, чтобы замкнуть в «треугольник»двусторонние военные соглашения Вашингтона с Токио и Сеулом. Их цель — теснее подключить к планам Пентагона, в частности к милитаризации Индийского океана, партнеров по блоку АНЗЮС. В Вашингтоне хотели бы проложить путь к созданию «тихоокеанского сообщества», в которое, кроме США, Японии, Канады, Австралии, Новой Зеландии, Южной Кореи, задумано вовлечь также Ассоциацию государств Юго-Восточной Азии. Правящие круги США рассматривают азиатско-тихоокеанский регион как вторую по важности арену военно-политической конфронтации с СССР.

Разумеется, все это направлено не только против интересов Советского Союза и государств социалистического содружества. Милитаристские планы США нацеливают Североатлантический блок и другие военные группировки, в которых верховодят американцы, на действия против освободительных движений, против растущих тенденций в странах третьего мира к большей политической и экономической независимости. Общность классовых позиций делает правящие круги США естественными союзниками крупной буржуазии Западной Европы в тех случаях, когда она сталкивается с необходимостью силой оружия предотвращать дальнейший распад своих заморских владений и сфер интересов.

По прошествии времени выявились факты, стали известны бывшие доселе секретными документы о том, что Соединенные Штаты самым активным образом участвовали в фолклендской войне между Англией и Аргентиной в 1982 г. Ни одно подразделение вооруженных сил США не участвовало в военных действиях, но на деле вовлеченность Вашингтона в конфликт на стороне англичан была весьма большой. Причем все это делалось скрытно, об этом знали лишь в узких кругах американских и английских деятелей.

США тайно снабжали Великобританию самыми современными ракетами, которые предопределили исход боевых действий в воздухе, поставляли большое количество авиационного топлива, нехватка которого потенциально имела бы для Англии тяжелые последствия. США удовлетворили важнейшие потребности Великобритании в запасных частях и боеприпасах. Когда был потерян один из двух английских десантных кораблей, в качестве замены был предложен корабль ВМС США «Гуам». США изменили орбиту своего шпионского спутника, израсходовав ограниченные ресурсы топлива и тем самым сократив срок его эксплуатации в космосе, для того чтобы в интересах Великобритании улучшить наблюдение за передвижением аргентинских вооруженных сил. Американская разведывательная информация предупредила Великобританию о нападении Аргентины на английский военный флот, дала многие другие важнейшие сведения военного характера.

«Без помощи США, — констатирует английский журнал «Экономист», — Великобритания не только не смогла бы победить, по и даже организовать операцию по возвращению Фолклендских островов в 1982 г.». Все это происходило в то время, когда госсекретарь А. Хейг сновал между Лондоном и Буэнос-Айресом, изображая беспристрастного посредника, а Д. Киркпатрик провозглашала «нейтралитет» США.

Появившиеся позже документы свидетельствуют, что главное слово в определении линии действий США в фолклендской войне принадлежало Пентагону: «По сути дела это была внешняя политика самого К. Уайнбергера», опасавшегося, что поражение Англии скажется на состоянии сил НАТО в Атлантике. Участие США в фолклендской войне выявило, «как легко само правительство Соединенных Штатов может втянуться в конфликты, не соответствующие воле американской общественности, под нажимом своих военных кругов»^[73].

В ДВУХМЕРНОМ

ЧЕРНО-БЕЛОМ МИРЕ

Здравый смысл, исторический опыт мирового сообщества государств, наконец, простой инстинкт самосохранения человечества говорят: мирное сосуществование между государствами с различными общественными системами возможно. Более того, оно необходимо, без него конец свету. Что же до борьбы идеологической, то перемирия здесь быть не может. С тех пор как в стародавние времена, когда родовой строй сменился рабовладельческим, когда появились люди имущие и неимущие, эксплуататоры и эксплуатируемые, — какое же здесь могло быть сосуществование идей. Все дело в том, как свое идеи отстаивать, продвигать.

Марксисты убеждены в правоте идей социализма и коммунизма. Правду свою советские коммунисты, коммунисты других братских стран социалистического содружества несут примером. Исторические факты последнего времени показывают: социализм увлекает, и немалое число народов на всех континентах. Будущее принадлежит коммунизму, однако кулаками навязывать другим свои идеи советские люди не собираются.

У нынешних лидеров крупного капитала США на уме иное. Свои идеи они намерены повесить на шею других любой ценой: ракетами, пушками, танками. В средние века крестоносцы двинули за тридевять земель в кровавые походы покарать чужих, заставить других думать по-своему. Так сейчас готовы действовать в Белом доме.

Крупным заблуждением думать, что классовым врагом американская верхушка считает лишь Советский Союз и реальный социализм. Правящий класс Америки идеологически враждебен, непримирим к тем в Европе, Азии, Африке, Латинской Америке, кто хотя бы на гран отклоняется от ого представлений о миростроении и социальном устройстве общества.

Враждебность коммунизму переносится в сферу межгосударственных отношений, трансформируется в теорию невозможности мирного сосуществования государств с различными социальными системами, а следовательно — невозможности нормализации отношений и налаживания сотрудничества между США и Советским Союзом. Вашингтонские идеологи путают межгосударственные отношения с непримиримостью идеологий. Коммунизм, будь то идеология, будь то государство, надо уничтожать, и никаких сомнений.

Если мирное сосуществование и возможно, то только при условии капитуляции другой идеологии. Откажитесь от поддержки революционных и освободительных движений народов Азии, Африки и Латинской Америки. Сделайте вид, что в буржуазных странах не существует классового расслоения и не продолжается извечная борьба между трудом и капиталом. Откажитесь от марксизма-ленинизма, соглашайтесь на переход в веру, где главное божество — доллар, — таковы требования, предъявляемые к СССР и социалистическим странам. Иначе никакого мира на земле не будет, лидеры монополистического капитала Америки не согласны на мировой порядок, при котором параллельно развивалась бы иная общественная система.

В Вашингтоне твердят, что новой формой опасности со стороны социализма является разрядка. За годы, когда проявился процесс ослабления международной напряженности, мир, дескать, отнюдь не стал лучше, принципы мирного сосуществования оказались на руку только Советскому Союзу, а на Запад и особенно США налагали, дескать, односторонние ограничения, вели к изменениям, выгодным Советскому Союзу и его союзникам».

Коль скоро невозможно мирное сосуществование, если рискованна разрядка, то только военная мощь может быть надежным средством ведения мировых дел. Эта идея — основа основ политических программ и практических действий всех администраций США. Военное превосходство над Советским Союзом и социалистическими странами должно, по их убеждению, стать тараном, пробивающим путь к решению международных проблем в интересах правящей верхушки США. Концепции бронированного кулака разрабатываются, оснащаются благообразными и псевдонаучными формулами на самых различных уровнях — в политических сферах, в генеральских кругах, в исследованиях гражданских милитаристов-ученых. За пределами политики с позиции силы, а еще лучше — «стратегии победы» над коммунизмом, мол, нет иного курса, которого мог бы придерживаться Запад. С высоты военного превосходства нагрянем на русских и их союзников, сомнем их силовым нажимом, а то и развязыванием вооруженных конфликтов, вплоть до тотального;

Докрасна раскалился от сумасшедшего вращения маховик гонки вооружений, а «крестоносцам» все кажется, что военная мощь США растет недостаточно. В Вашингтоне тешат себя расчетами на то, что Соединенным Штатам удастся сломать, существенно изменить в свою пользу сложившийся примерный баланс военных сил между СССР и США, между Варшавским Договором и НАТО. Не будет этого. Советский народ не допустит, чтобы сторона, представители которой открыто грозятся забросать Россию ядерными бомбами, получила подавляющее военное превосходство и безнаказанно вершила свой неправый суд. Пора уже знать советского человека. Он пойдет на многие лишения, но позаботится о том, чтобы родной дом, дома братьев были надежно защищены. Он сделает все, чтобы охотникам до чужого добра было неповадно без спроса-приглашения наведываться в ту огромную зону земного шара, на которой утвердился реальный социализм.

Духовная жизнь Америки прошита, прострочена, как ватное одеяло, догмами идеологической нетерпимости, классовой враждебности, всемогущества Америки. Они прочно засели в головах многих на разных этажах американского общества. Ядовитая трава антикоммунизма, шовинизма, агрессии пустила глубокие корпи, легким ветром ее, к сожалению, не сдуешь.

Вопрос об идеологической окраске политики и ее классовой направленности приобретает особую, тревожащую остроту при нынешней администрации. «Президентство Рейгана, возможно, несет максимально выразительную печать идеологии больше, чем любое из правительств нынешнего столетия»^[74]. На ход мирового развития, характер взаимоотношений с другими государствами, прежде всего СССР, из Белого дома смотрят через призму не столько исторического опыта и современных реальностей, сколько сквозь жесткие классовые догмы нетерпимости к иному мировоззрению.

Ради защиты веры финансовых королей Америки президент США объявил «крестовый поход против коммунизма». Неотвратимый ход истории, в процессе которого ушли в прошлое несколько социально-экономических формаций, а на очереди — замена капитализма более совершенным коммунистическим обществом, — этот неотвратимый ход истории пытаются затормозить, задержать, преградить острием ракет. В Белом доме подбадривают себя, что недалек, дескать, день, когда Америка сумеет «списать коммунизм как печальную и болезненную главу в истории человечества».

Простенькая, но чрезвычайно опасная нить рассуждений в Белом доме сводится к тому, что в мире идет борьба между добром и злом. Олицетворением добра являются, конечно, США, Советский Союз — «средоточие зла». Время от времени следовали заявления, что в Вашингтоне «больше не будут прибегать к таким квалификациям». Выдерживалась пауза, и снова возвращались к лексикону крестоносцев. Что же касается существа курса Вашингтона, то в его антисоветском развитии пауз не было. Переговоры со злом бесплодны и даже опасны, Советскому Союзу нельзя доверять, твердят в Белом доме.

Или вот еще один из президентских призывов: «Давайте не будем заблуждаться, Советский Союз стоит за всеми беспорядками, которые происходят в мире. Если бы они не участвовали в этой игре в домино, в мире не было бы горячих мест». Есть вещи поважнее, чем мир. Есть вещи похуже, чем война, — это тоже из словаря Белого дома.

«Безопасность лежит только в установлении бесспорного военного доминирования Соединенных Штатов, включая способность к первому удару. Если это означает ядерную гонку вооружений, это будет вина Москвы, а не Вашингтона, так как сердце Америки чисто. В любом случае ядерное оружие следует использовать, а ядерные войны можно выиграть. Америка возьмет верх»^[75]. Такова в изложении авторитетного историка А. Шлезинджера идеологическая основа внешней политики рейгановской администрации. Свои позиции Белый дом обозначил предельно четко, как говорится, дальше некуда. По этим направлениям идет массированная пропагандистская активность правительственного аппарата, кругов военно-промышленного комплекса, средств массовой информации США. Президентские откровения служат базой для развертываемой психологической войны против СССР и реального социализма. В свою очередь, милитаристские круги активно ведут идеологическую обработку общественности США, их теории рассчитаны на то, чтобы оказать соответствующее воздействие на политику Белого дома.

Господствующий поток американской идеологии слагается из многих струй и ручейков различного напора и окраски. В рамках одного классового подхода к долговременным целям империализма США в среде американских буржуазных политиков существуют, отражая не во всем совпадающие интересы различных политических сил и социальных групп внутри господствующего класса, две тенденции в понимании путей и методов осуществления этих целей — воинственно-агрессивная и более сдержанная. Очевидно, однако, что ныне на всех направлениях американской идеологии, пропаганды, культуры несомненный крен в поддержку военщины, в поддержку устремлений наиболее агрессивной части правящего класса США. Людей пытаются уверить, что в трудные времена более выгодно и безопасно сдвинуться вправо, проявлять жесткость. Утверждают, что такая позиция патриотична, хотя в ядерный век именно она способна навлечь на страну наибольшие беды. Убеждают, что такая позиция более реалистична, хотя ныне величайшее из заблуждений — надежда на обеспечение своей безопасности лежит на пути гонки вооружений и применения силы.

Никак не хотят да, видно, и не могут избавиться от инертности мышления, неспособности сбросить груз представлений, порожденных «колодной войной». Том, кто в Америке определяет духовный климат, удобнее придерживаться этих соблазнительно простых представлений, позволяющих, оставаясь в двухмерном, черно-белом мире, апеллировать к шовинистическим чувствам, ксенофобии, враждебности к тем, кто живет и выглядит иначе, к комплексу национального превосходства. Мыслить широко, проявлять терпимость, понимать необходимость и желательность сосуществования и сотрудничества между странами, которые качественно отличаются друг от друга по своему социальному строю, политическим институтам, ценностям, симпатиям и антипатиям, в Вашингтоне, видно, не желают и не могут. Не хотят в Вашингтоне также и осознавать, что отношения между странами не есть игра, где выигрыш одной стороны всегда означает точно такой же проигрыш другой, и что, несмотря на все противоречия между ними, они все же могут иметь очень важные общие интересы. Еще труднее понимать, что источник проблем — не всегда противоположная сторона, а собственные ошибки и просчеты, не говоря уже о событиях и силах, которые находятся вне контроля обеих сторон. Надо также уяснить, что такие качества, как сдержанность, умеренность, готовность к компромиссу, требующие не только мудрости, по и политической смелости, предпочтительнее беспредельной самоуверенности, высокомерия и бравирования силой. Наконец, необходимо пытаться понять другую сторону, задаваться вопросом: как может выглядеть ваша политика с ее точки зрения?^[76]

Все это отклоняется господствующей в США идеологией. Взамен выдвигается другое. Проповеди идеологической нетерпимости, враждебности к странам реального социализма, призывы накапливать силы для «схватки со злом» и «не поддаваться на обман» разрядки и практических предложений, выдвигаемых СССР во имя нормализации международной обстановки, с особой навязчивостью вбиваются в головы американцев. На заседании одной из сенатских комиссий конгресса США се председатель С. Тэрмонд ребром поставил вопрос перед начальником Управления информации министерства ВМФ США контр-адмиралом Д. Смитом.

Сенатор Тэрмонд: Коммунизм является общим врагом Соединенных Штатов и свободного мира, и каждый истинный патриот обязан бороться с ним, не так ли?

Адмирал Смит: Да, сэр.

Как видно, последовал адмиральский ответ прямо под ребро тем в Америке, кто не разделяет поджигательскую философию «истинных патриотов».

Напористыми пропагандистами силовой политики выступают отставные и резиденты, госсекретари, министры обороны. Иной раз впечатление такое, что не успевают занять высокий пост в Вашингтоне, как тут же раскладывают на служебном столе бумаги для будущих мемуаров. На книжном рынке их появились сотни, и во многих книгах — о третьей мировой.

Исходная линия рассуждений, например, Р. Никсона: «…третья мировая война уже началась, и США проигрывают ее». Подробности грядущего светопреставления изложены им в книге «Реальная война», которую он написал, оставшись не у дел, после того как уотергейтские «волны» выплеснули его из Белого дома. Порасслабившись на калифорнийском пляже в Сан-Клементе, где запасливо в годы президентства построил «западный Белый дом» (половила денег — собственные, а половина, как водится в Америке, из государственной казны), он принялся открывать людям глаза. «Третья мировая война началась прежде, чем закончилась вторая мировая», бушует она уже треть века, и конца и края ей не видать. Стрелять друг в друга ядерными ракетами пока не стреляют, но от этого не легче. «Запад ныне перешагнул порог периода острейшего кризиса, который ставит под вопрос его выживание в XXI в.»^[77]

Бывший госсекретарь Г. Киссинджер обрушил на читателя два толстенных тома «Годы в Белом доме», а З. Бжезинский выпустил мемуары «Политика и принцип». Политическому цинизму в этих книгах меры нет. Для Киссинджера и Бжезинского нет более презренных людей, чем те люди в США, которые в 1970-е годы делали полезное дело по расширению процесса разрядки и советско-американских отношений. Краска стыда разливается у них до лицу из-за своего участия в этом процессе, вес сделанное в направлении разрядки перечеркивается напрочь. В мемуарах А. Хенга «Предупреждение» излагаются крестоносные взгляды такой махровости, что автору кажутся «недостаточными» некоторые аспекты милитаристского курса рейгановской администрации.

На американском идеологическом рынке с правой стороны занимает место влиятельная и громогласная группа авторов из числа генералов и прочих военных, а также гражданских милитаристов — конгрессмены, профессура университетов, обозреватели, высшие чиновники госучреждений. Общим для них является утверждение о том, что, мол, при нынешнем уровне развития ракетно-ядерного оружия война уже не есть, как говорил Клаузевиц, продолжение политики иными средствами. Военный фактор, твердят они, идет в голове, играет главенствующую по сравнению с политикой роль, определяет направление и характер деятельности на международной арене. Отсюда требование предоставить военщине лидирующие позиции в государстве, всю политику подчинить достижению военного господства США над другими странами. Эти мысли развивает бывший начальник штаба армии США генерал М. Тэйлор в своей книге «Ненадежная безопасность».

Главной целью политики США в оставшиеся годы XX в. М. Тэйлор считает «восстановление американской позиции и власти в мировых делах», проведение «твердой программы регенерации» Америки, ее волн «использовать все виды военной и экономической силы». Рецепты старого ястреба даже в буржуазных кругах США были расценены как чрезмерные. Обозреватель «Нью-Йорк таймс» Д. Финни, указывая на опасность тзйлоровской программы, констатирует, что Америка уже не в силах восстановить свои позиции в качестве мировой власти, иными словами — роль мирового полицейского. Сам же Тэйлор, заключает обозреватель, «ничто иное, как эхо минувшего времени».

Такое эхо многоголосо грохочет, однако, в Америке. Экстремистские взгляды традиционно высказывают генералы ВВС. Они ратуют за наступательную стратегию со ставкой на молниеносную воздушную войну. В книге «План спасения» бывший командующий стратегической авиацией США Т. Пауэр развивает мысли о превентивной войне. Бывший начальник штаба ВВС К. Лимэй, кредо которого состояло в призыве «вбомбить Вьетнам в каменный век», резко выступает против нормализации советско-американских отношений. Занимавший в свое время пост председателя Комитета начальников штабов США авиационный генерал Н. Туайнинг в книге «Ни свободы, ни безопасности» требовал, чтобы США порвали дипломатические отношения с СССР в качестве первого шага в проповедуемой им «стратегии инициативы».

Адмиралы, оспаривая пальму первенства у авиационных генералов, заверяют, как это делал контр-адмирал А. Мэхэн в прошлом веке, что путь к могуществу США лежит через господство на океанах. Подобные мотивы развиваются в книгах и выступлениях адмиралов Э. Зумвольта, А. Бэрка, У. Андерсона и других представителей ВМФ США. В свою очередь, армейские генералы пишут о необходимости выдвижения сухопутных сил на передний план в общей структуре военной машины США. Взятая же вместе генеральско-адмиральская продукция составляет самую горючую часть американской идеологической кампании.

Что касается гражданских милитаристов, то диапазон их выступлений широк, он охватывает как общие вопросы военно-политической ситуации, соотношения мировых сил, так и более конкретные аспекты международных проблем, стратегии, строительства вооруженных сил. Авторы, занимающие позиции на крайне правом крыле политики США, подстегивая алармистские настроения, совместно с лидерами военщины активно выступают против процесса отхода от «холодной войны». Среди них — один из лидеров республиканской партии сенатор Б. Голдуотер, изложивший свое кредо в книге «Почему не победа?». «Победа над коммунизмом должна произойти раньше, чем будет установлен прочный мир», — заявил он. Сначала уничтожить коммунизм и установить мировое господство финансовой олигархии США, а только потом думать о мире. Политика воинственного антикоммунизма проповедуется С. Нанном, Д. Хелмсом, С. Тэрмондом и другими деятелями Капитолия.

В книге «Стратегия на завтра», в которой один пз теоретиков американского милитаризма X. Болдуин подвел итог своего многолетнего сотрудничества с Пентагоном, констатируется, что «американские легионы, подобно древнеримским, слишком растянуты», чтобы обеспечить надежную защиту позиций монополистического капитала США. Автор сетует, что не удалось добиться «завоевания мира или господства над миром в короткую эру ядерной монополии США». Теперь, по словам X. Болдуин на, США не могут подчинить Россию своей воле без «неприемлемой цепы и ущерба самим себе и окружающему миру». В качестве рецепта на остающиеся годы XX в. предлагается попробовать «наступательный курс в международных действиях. X. Болдуин настаивает на «активном участии — политическом, экономическом и военном — в мировых делах с целью защиты важных интересов США и интересов глобальной стабильности».

Р. Страус-Хюпе, У. Кинтнер и С. Поссони являлись наиболее видными представителями школы «стратегии передовых рубежей», известной своей агрессивностью. Крупные имена в школе «политического анализа», возникшей в условиях милитаризации внешней политики; У. Кауфман, А. Уолстеттер, М. Гэлперин, К. Норр, Р. Таккер, — заняты разработкой вариантов силового курса США. Среди гражданских милитаристов свое место занимают авторы, которых называют «модернистами». Они проводят исследования с помощью логическо-математических средств и электронно-вычислительной техники. Один из них, Т. Шеллинг, утверждает, что «самая большая опасность в советско-американских отношениях лежит в их улучшении». Он пытается доказать, что напряженность в отношениях между СССР и США позволяет этим странам «постоянно находиться начеку» в отношении друг друга и тем самым, дескать, исключает непосредственный конфликт между ними. Улучшение отношений, рассуждает Шеллинг, поведет к тому, что обе страны станут «беззаботными», чувство постоянной опасности притупится, и не заметят, как вспыхнет война. Так что лучше висеть над ядерной пропастью.

Идеологический нажим справа достигает своего. Под его воздействием формируется духовная жизнь в Америке, ему податлива официальная политика. Один из представителей правого крыла американской политической жизни Н. Подгорец опубликовал опус «Страдания неоконсерваторов до поводу рейгановской внешней политики». В нем содержалась резкая критика администрации за то, что та недостаточно, мол, энергично осуществляет конфронтацию с Советским Союзом, все еще не добилась размещения американских сухопутных войск в Персидском заливе, позволила «вынудить себя к обороне в Центральной Америке» и т. д. Неоконсерваторы находятся от всего этого «в состоянии почти политического отчаяния». Подгорец, впрочем, заявил, что они не теряют «надежду на чудо», на то, что администрация Рейгана скорректирует свои ошибки. За спиной Подгореца стояли, видно, столь могущественные силы, что президент Рейган лично позвонил автору, заверив, что американская политика— это не политика разрядки, что администрация «устранит последствия беззаботности последнего десятилетия» и сделает Америку среди всех сильных самой сильной.

Идеология крестового похода соединяет воедино клевету с невежеством, философию силы — с демагогическими призывами к «миру» и «сотрудничеству». Уходят от честного, правдивого изложения фактов, становятся на путь грубейших фальсификаций. Все средства хороши. На пресс-конференции 20 января 1983 г. в Белом доме президент обвинил русских в том, что они-де сохраняют за собой право нарушать обещания, менять свой курс, быть нечестными и т. д., если это содействует успеху дела социализма. Переведя дух, оратор окинул взором аудиторию. Журналисты интереса к президентской риторике явно не проявляли. На днях, ринулся далее президент, рассчитывая оживить зевающую публику, кто-то из вас писал об этом и цитировал десять заповедей Ленина, которые он опубликовал как десять принципов, руководящих принципов коммунизма. В этом они все, эти обещания, как корочка пирога: их дают для того, чтобы сломать.

Публика действительно оживилась. Никто из вашингтонских корреспондентов никогда не писал о «десяти заповедях». Репортеры запросили Белый дом: где источники цитат? Помощники президента дали такое замечательное разъяснение: Рейган когда-то прочитал какую-то вырезку из какой-то газеты, присланную кем-то из его друзей-единомышленников.

Журналисты обратились в библиотеку конгресса США: есть ли в Собрании сочинений В. И. Ленина что-нибудь похожее на «десять заповедей»? Ничего подобного нет, ответили там. «Нью-Йорк таймс», не удержавшись от сарказма, констатировала: «Продолжаются поиски десяти заповедей Ленина. Белый дом отказывается дать ссылку на статью, которую президент процитировал». Тем не менее эта выдумка была вновь повторена президентом год спустя^[78].

У Ленина о таких бессовестных приемах буржуазных политиканов яркие оценки: «Лги, шуми, кричи, повторяй ложь — что-нибудь останется». Сказано будто про нынешних вашингтонских деятелей.

Белый дом постоянно ловят за руку, уличая в недобросовестности, а то и прямой лжи. Особенно часто это случается, когда речь заходит о милитаристских планах, о новом затеваемом витке гонки вооружений. Как ни высока и мрачна гора всяческого оружия, напластованная Пентагоном, Белый дом готов обнаружить в ней катастрофические трещины, чтобы призвать к новому спурту в гонке вооружений. Объявляя в первый срок своего президентства о плане модернизации стратегических ядерных сил, Рейган говорил с трагическими нотками: открывается «окно уязвимости», которое создало бы угрозу не только нашим надеждам на серьезные продуктивные переговоры по ограничению вооружений, по и нашим надеждам на мир и свободу. Точно так же как за большой ложью об отставании США от СССР по тяжелым бомбардировщикам и баллистическим ракетам в 50–60-х годах в Америке последовала новая гонка вооружений, так и на сей раз ложь Белого дома прикрывала гигантскую программу производства ракет «МХ», новых ракет морского базирования, стратегических бомбардировщиков, крылатых ракет всех видов, космического оружия.

Лицемерные причитания администрации насчет того, что Америка вывалится через «окно уязвимости» и отобъет себе бока, если не развернуть новые системы вооружений, убедили далеко не всех. Даже в военных кругах заговорили, что президент слишком уж загнул насчет беззащитности Америки: что же получается, из года в год раскручивали гонку вооружений — и вот вам пожалуйста — «окна уязвимости». Тем же в американских кругах, кто способен давать объективные оценки, не стоило большого труда поставить под сомнение президентские утверждения. Вашингтонский центр информации по вопросам обороны, в частности, выдвинул следующие контраргументы в связи с выступлением президента об «окне уязвимости». Рейган заявил: «В то время как Советский Союз продолжает гонку ядерных вооружений, США этого не делают». Это утверждение, возразил Центр, не соответствует действительности, ибо «Советский Союз располагает большим количеством пусковых установок, но у США больше боеголовок, которыми оснащены бомбардировщики и ракеты. США в состоянии подорвать на территории СССР более 12 тыс. ядерных боеприпасов, а Советский Союз на американской земле — 8 тыс.»

Рейган говорит: «В реальном выражении наши расходы на оборону в 70-е годы были сокращены», в то время как расходы СССР «непрерывно растут». Центр вносит Коррективу, поясняя, что «расходы НАТО в 1971–1980 гг. на 300 млрд. долл, превысили соответствующие расходы Варшавского Договора».

Рейган утверждает, будто в течение 20 лет Соединенные Штаты не ввели на вооружение новые стратегические бомбардировщики, в то время как Советский Союз выпустил бомбардировщик «Бэкфайер». Снова грубая передержка. По данным Центра, «в 1966–1976 гг. Соединенные Штаты построили 76 стратегических бомбардировщиков и 356 тактических бомбардировщиков-носителей ядерного оружия. К тому же советский бомбардировщик «Бэкфайер», не имеет «межконтинентального радиуса действия».

Рейган заявил, что большая часть стратегических бомбардировщиков США в настоящее время старше по возрасту, чем пилоты, которые ими управляют. Правды в атом нет, замечает Центр, в действительности Соединенные Штаты произвели более 10 улучшений самолета «Б-52» и осуществляют перевооружение других самолетов крылатыми ракетами.

Не преувеличивая субъективных факторов, личных взглядов президента США и его окружения, нельзя в то же время не обратить внимания на то, что они, видимо, сказываются на идеологическом микроклимате в Белом доме, а следовательно — на формировании и проведении милитаристского курса администрации. Крупный техасский издатель Р. Даггер в книге «О Рейгане — человеке и президенте» на основе документированных бесед с реакционным проповедником Фолуэллом и другими «духовными пастырями» президента делает вывод о том, что Рейган искренне верит в предстоящую в скором времени, как это записано в Библии, «последнюю битву между добром и злом», в ходе которой «безбожники» будут повержены «ядерным мечом», а правоверные американцы, мол, спасутся за каким-то «божьим щитом». Это «пророчество», дескать, разделяет и другой «примерный христианин» — министр обороны Уайнбергер^[79].

Такое в Вашингтоне не в новинку, и ранее случались разговоры, что некоторые решения в Белом доме, мол, принимаются по совету свыше, по рекомендации самого господа-бога. Президент Л. Джонсон, свидетельствовал редактор газеты «Обсервер», доверительно поведал одному из своих собеседников, что его, Линдона Джонсона, «посещал бог в виде святого привидения в ранние утренние часы, когда он получал доклады о вьетнамской войне». Конечно, в этой мистике — обычное для американских политиканов позерство, игра на чувствах религиозной Америки. Но ведь все дело в том, что эта игра ведется для того, чтобы вытрясти из американцев миллиарды долларов на вооружение, представить как божье дело курс на подготовку войны.

В популярной на Западе книге английского писателя Орвелла «1984» описано некое государство, где все наоборот — министерство войны называется министерством мира, министерство лжи — министерством правды и т. д. Минул 1984 год. Выяснилось, что это «государство наоборот» сильно смахивает на Соединенные Штаты. Особенно в том, что касается идеологии. Создается гигантский аппарат лжи, а называют его «проектом истины», «программой демократии и публичной дипломатии». В Белом доме встревожены тем, что открытая и честная политика мира и сотрудничества СССР находит все больше и больше своих сторонников. И наоборот, в Западной Европе и в других районах не очень-то принимают военные планы Пентагона, сильна оппозиция дислокации на европейских землях американских ракет, ширится антивоенное движение.

Идеологическая война против СССР, других стран социалистического содружества приобрела статус государственной политики, ведется изощренными методами, с использованием всех форм дезинформации. Ее возглавляет президент США, в ней участвуют государственный департамент, Пентагон, руководители ряда стран НАТО. Этот курс сочетает стратегию глобального наступления на социализм как общественную систему с тактикой дифференцированного подхода к отдельным социалистическим странам с целью их ослабления и разобщения.

Газетные и журнальные полосы, радио и телепрограммы, кинофильмы, программы «паблик рилейшнз» служат плацдармами, с которых разворачиваются пропагандистские кампании за умы людей, за то, чтобы повернуть в свою пользу настроения общества, разжечь в стране шовинистические страсти и милитаристский психоз. Тон в этом задает Белый дом. В провинциальных цирках любили в свое время звонкие выражения вроде: «всемирный маг и иллюзионист, любимец публики весь вечер на арене». Про деятелей Белого дома нельзя сказать, что они любимцы публики, но с новостями они исправно выступают целые вечера. Прямо-таки чудеса на экранах телевизоров и газетных полосах творил Р. Рейган. Президент и его окружение нередко воспринимают мир, возникающие проблемы и события, саму политику как чисто пропагандистские категории. Неприятные для правительства США события сплошь и рядом истолковываются ими как результаты чьей-то зловредной пропаганды. Ответ на эти события, естественно, дается как правило, в виде очередной шумной кампании. Впрочем, в этом мало удивительного, многие из вашингтонских лидеров являются в определенной степени продуктом буржуазной пропаганды, они одержимы ею, погружены в пропаганду.

Как писала «Вашингтон пост», при Рейгане Овальный кабинет превратился в киностудию «Метро-Голдуин-Мейер», «Уорнер бразерс» и «Твентис Сенчури-Фокс». В этих словах не так уж много преувеличения. По подсчетам Дикина, автора книги «Репортеры, Белый дом и правда», до 85 % сотрудников Белого дома, т. е. около 500 человек, задействованы в сфере рекламы, занимаясь значительную часть своего рабочего времени восхвалением президента и прославлением его достоинств. Высоко* поставленные представители администрации занимаются тем, что подбирают надлежащий фон для выступлений президента. Заместитель руководителя аппарата сотрудников Белого дома, совершив специальную поездку, подыскивал «надлежащий фон» для посещения Рейганом позиций американских войск около демилитаризованной зоны в Южной Корее. Он же подбирал «фон» у берлинской стены, у великой китайской стены и т. д. Причем, как отмечает «Нью-Йорк тайме мэгэзин», основным требованием, предъявляемым к тому или иному месту, является то, «как это будет выглядеть по телевидению». «При Рейгане, — продолжает журнал, — телевидение приобрело невиданное прежде значение для администрации. Прилагаются все усилия к тому, чтобы обеспечить постоянный поток позитивной информации из Белого дома».

Крайне активно и эффективно ведется работа Белого дома со средствами массовой информации. Пресс-конференции Рейгана планируются с максимальной тщательностью. Составляется список вопросов, которые могут быть заданы президенту, и ответы на них, проводится репетиция пресс-конференции, в которой принимают участие ведущие сотрудники Белого дома. Принимаются меры к тому, чтобы максимально оградить президента от случайных «неприятных» вопросов, которые могут показать президента как человека ограниченных знаний. Для этого, в частности, переоборудовали пресс-комнаты Белого дома. Там, где раньше были диваны и журнальные столики, теперь — восемь рядов кресел по шесть в каждом ряду. На креслах — медная табличка с названием того органа печати, за представителем которого закреплено это место. Первый ряд, откуда легче всего задавать вопросы, отдан агентствам ЮПИ, АП, Рейтер и трем американским телекомпаниям.

«Ряды кресел намертво прикреплены к полу. Журналисты уже не сидят, как прежде, на полу или, развалившись, на диванах, когда, чувствуя себя по-домашнему, они могли задавать невесть какие вопросы». Продолжительность большинства пресс-конференций не превышает полчаса. За это время вопросов удается задать немного, в президентских пресс-конференциях принимают активное участие чуть больше десятка журналистов. Так организуются условия для максимального распространения публичных рассуждений президента США о том, что «военная сила — в прямом и переносном выражении — должна оставаться одним из возможных элементов американской внешней политики… Мир на основе силы — отнюдь не лозунг, а жизненный факт». Так готовится почва для призывов, обращенных ко всем «истинно верующим», к «священной войне».

Заметно расширилось участие Пентагона в идеологической деятельности, в пропаганде политических установок господствующей верхушки Америки. Если судить ко содержанию выступлений министра обороны и государственного секретаря США, то иногда невозможно сказать, где кончается лидер военного ведомства и начинается руководитель министерства иностранных дел. Министр обороны США сплошь и рядом берет на себя функции госдепартамента, излагает в публичных заявлениях официальную линию Соединенных Штатов на мировой арене. «Пентагон, — писала, Нью-Йорк таймс», — играет более значительную роль в заявлениях о внешней политике и в проведении внешней политики США, чем когда-либо прежде».

Лидеров американских реакционно-милитаристских кругов, несмотря на утверждения Белого дома, все же беспокоит вопрос; «Может ли Америка выиграть следующую войну?». Именно так озаглавил свою книгу выразитель взглядов американского милитаризма Д. Миддлтон. Если у Пентагона есть отставание или недостатки в области вооружений и прочей военной техники, то с ними можно справиться, поднажав на конгресс и правительство, выбив новые миллиарды долларов на гонку вооружений. Но как обстоит дело с идеологической надежностью тылов? «Военная позиция Соединенных Штатов, — констатирует Д. Миддлтон, — в любой конфронтации с наследниками Ленина зависит от состояния здоровья американского народа и общества».

Здоровье же это вызывает у Пентагона разочарование. «Желание американцев верить в разрядку» не выветрилось окончательно. Люди не забыли еще вьетнамской трагедии, которая «изменила в худшую сторону отношения американцев к военным». Широкие антивоенные движения, бьют тревогу в Пентагоне, «отнюдь не цементируют национальную волю к победе в войне».

Милитаристский угар вдалбливается в голову американцев широко и непрерывно. Пентагон вовсю использует бурное развитие технических средств массовой информации, которое привело газеты, радио, телевидение во все американские семьи, позволило сделать практически каждого человека объектом духовного воздействия. Милитаристская тематика неизменно присутствует в большинстве из издающихся в США 1500 ежедневных газет, тысяч журналов и других периодических публикаций. Рупором военно-промышленного комплекса служат многие органы американской печати, от солидного издания «Юнайтед Стейтс Ньюс энд Уорлд рипорт» до журнала «Солдат удачи», прославляющего одну из самых омерзительных профессий современного капиталистического мира — профессию наемника, платного убийцы. («Став наемником, — гласит рекламное объявление журнала, — вы сможете посетить экзотические места, познакомиться с интересными людьми и убить их».)

Вооруженные силы США имеют около сотни собственных радиостанций и телевизионных центров в различных районах мира. Министерство обороны издает множество различных видов политических брошюр, книг, журналов; периодические пресс-релизы регулярно рассылаются почти 150 военным газетам. Министерство армии имеет собственную программу производства фильмов стоимостью почти в несколько миллионов долларов в год. Армейская кино- и телепродукция используется сотнями телестанций в США и десятками трансляционных станций американских вооруженных сил за рубежом. Телевизионная постановка «Дождь террора», скажем, преследовала сугубо конкретную цель: оправдать миллиардные ассигнования, выделенные в США на производство бинарного химического оружия. Лента, повествовавшая о «применении русскими» химического оружия, насквозь фальшива, но замыслы ее создателей были достигнуты, еще больше была сгущена удушливая атмосфера военной истерии.

При министерстве обороны США аккредитовано множество корреспондентов. В так называемом «именном списке» Пентагона — только особо доверенные репортеры, которых оповещают прежде всего о происходящих событиях. Эта пентагоновская журналистская элита обеспечивает публикацию солидных статей и обзоров с изложением позиций военно-промышленного комплекса.

После того как в некоторых американских газетах появились критические материалы в связи с бесчинствами военщины США во время вторжения на Гренаду, в Пентагоне было принято решение создать «роту пропаганды» на «дисциплинированных репортеров для освещения будущих военных операций США за рубежом». Все каналы информации в Пентагоне находятся под самым пристальным вниманием военных властей, наглухо перекрыты те из них, по которым возможно распространение данных, нежелательных генералам и военным фабрикантам. Существует целый набор репрессивных мер,применяемых против журналистов, переступающих грань дозволенного. Например, после публикации газетой «Нью-Йорк таймс» материала, вызвавшего недовольство генералитета, ее корреспондента в течение многих месяцев «не пускали на порог Пентагона, даже по самым обычным делам». Против авторов разоблачительных материалов организуется кампания клеветы и преследований, их обвиняют в «предательстве нации», «пособничестве врагам Америки», втягивают в судебные процессы. Полицейскими методами крепко держат в повиновении «свободную печать».

Дежурным блюдом на пропагандистской кухне Пентагона стала выбрасываемая периодически на американский и западноевропейский книжный рынок брошюра «Советская военная мощь». Это набор измышлений и дешевых подтасовок. Представляя очередное издание брошюр на специально созванной пресс-конференции в 1984 г., Уайнбергер битый час возбужденно водил указкой по картам и схемам, пытаясь доказать, будто Советский Союз стремится к «мировому господству», безудержно наращивает свои вооружения, чтобы нанести удар по Западу. США же, оказывается, стремятся к существенным сокращениям вооружений, своими нынешними программами гонки вооружений лишь «выправляют нарушенный баланс».

Мораль не интересует высшие военные сферы Вашингтона. Там считают, что информация должна быть тенденциозна, вплоть до прямого введения общественности в заблуждение. «Информационным органам американского правительства, — заявил однажды помощник министра обороны США по связям с общественностью Сильверстер, — принадлежит право лгать и обманывать свой собственный народ во имя национального спасения». Тут у набожных лицемеров в военной форме не без расчета. Американцы, мол, нс должны возмущаться, ведь в самой библии сказано: ложь во спасение. Гулдинг, также занимавший пост помощника министра обороны США по делам общественности, признавал в книге «Подтверди или опровергни», что в течение четырех лет он «много раз вводил в заблуждение и дезинформировал американцев».

Большой ложью сопровождалась американская агрессия во Вьетнаме. Решение правительства США о начале массированных бомбардировок территории ДРВ и о прямом участии многотысячной армии США в боевых действиях до сего времени не забыто как образец политического коварства правящих кругов Америки. Оно маскировалось целым рядом политических и пропагандистских маневров, частью которых была провокация в Тонкинском заливе, когда якобы «два эсминца США подвергались атаке севере вьетнамцев». Так на свет появилась Тонкинская резолюция конгресса США — позорный документ, который по праву может занять место в черном историческом реестре рядом с печально знаменитой «эмской депешей» Бисмарка, с провокацией гитлеровцев против радиостанции в Гливице и другими актами разбоя и насилия. Ссылаясь на «права», вытекающие из Тонкинской резолюции, правительство США начало в первые дни 1965 г. массированные бомбардировки территории ДРВ и продолжало вести их в последующие годы с нарастающей жестокостью. «Обман, обман, и ничего, кроме обмана. Всюду лицемерие и ложь, и это, конечно, подрывает доверие народа США к правительству», — с горечью говорил сенатор Д. Макговорп о нравах джунглей в правящей верхушке Вашингтона, когда много лет спустя стали известны факты тонкинской провокации.

Собственно, по милитаристской партитуре играет по только политическая пропаганда. Художественная литература, кино, теледраматургия, другие виды искусства дружно участвуют в подрядных работах администрации США по «укреплению здоровья» американцев, готовя их к новым авантюристическим поворотам по пропаганде великодержавных целей политики господствующего класса Америки.

Пропагандистской деятельностью стараются пошире охватить другие страны. Только на нужды пропаганды за рубежом Соединенными Штатами ежегодно расходуется около 5 млн. долл., а занято в этой сфере более 350 тыс. человек. Особое положение в системе пропаганды занимает агентство ЮСИА. В его подразделениях занято более восьми тысяч сотрудников, в 129 странах создано свыше 200 постов ЮСИА. Ежегодно выпускается около двух тыс. телепрограмм^[80]. Радиостанция «Голос Америки» выступает одним из главных рупоров информационно-пропагандистской интервенции, вмешательства во внутренние дела других государств, а нередко и прямым участником в проведении подрывных акций.

Руководство агентства и «Голоса Америки» рьяно подхватывает призывы администрации к развертыванию «крестового похода» против социализма, к проведению политики «агрессивного антикоммунизма». Американские пропагандистские службы, нагнетая антисоветизм, пытаются вбить в сознание людей стереотипы о «советской военной угрозе», «экспансионистских устремлениях СССР», «экспорте революций», в кривом зеркале представить реальный социализм. В ход идут различные приемы манипулирования сознанием: дезинформация, ложь, клевета, апелляции к различного рода политическим предрассудкам и невежественным представлениям. Они стали неотъемлемой частью политики Вашингтона.

Белым домом, другими центрами финансово-политической власти поддерживается такой духовный климат в Америке, в котором можно было бы без помех проводить политику конфронтации, вооруженных схваток и интервенций. Идеологическую жизнь стараются приспособить, и немало в этом преуспевают, к тому, чтобы способствовать рискованным, хотя и самоубийственным для самой Америки планам: распахнуть над планетой «окно уязвимости», чтобы через пего в любой момент могли бы вылететь американские ракеты, угрожая разнести в щепы противника.

МУДРОСТЬ ИЗ ЗАХОЛУСТЬЯ

Огромная масса людей в Америке, гипнотизируемая внушениями о мессианской роли США в современном мире, взбудоражена официальным вздором о «сове ежой угрозе», тревогами перед ядерным светопреставлением, закрыться от которого- можно, дескать, только новым вооружением. Из Белого дома без устали предупреждают: «Русские идут!».

Русские никуда не идут и идти не собираются. Им всего в достатке в собственном доме, в нем они и намерены оставаться, занимаясь своими делами. Двести с лишним лет назад легендарный американец Поль Ревере поднял в ружье своих сограждан тревожной вестью: «Англичане идут!», получив исторический патент на эти слова. Тогда англичане действительно шли усмирить взбунтовавшиеся колонии. В наши дни переиначиваемая применительно к русским фраза Ревере остается плохим плагиатом, пустой по сути, катастрофической для нравственного здоровья американской нации. И тем не менее она в неснижающемся темпе множится миллионами экземпляров в выступлениях президента, министров, сенаторов и конгрессменов, генералов, журналистов. Эта публика добивается своего. А и впрямь, не идут ли русские? — начинает сверлить в головах американцев.

Призывают точить ножи не только против красных. В последнее время все громче разносится тревога: «Черные идут!», «Латиноамериканцы идут!», «Азиаты идут!». Идут, говорят американские буржуа, чтобы забрать наши богатства. Всем известно, что немалая часть этих богатств накоплена за счет угнетения Соединенными Штатами народов развивающегося мира. Бедные в южном полушарии потому и бедны, что богаты богатые капиталистические страны на Севере.

Даже малой толикой своих богатств, стертой денежкой не поделятся с нуждающимися просто так, без корысти, без того, чтобы не нажиться еще более на нужде. Громада американских армейских соединений в чужих землях, флотов в чужих морях, клещи военных блоков и баз изготовились к тому, чтобы разбойными акциями сделать еще тучнее сейфы, банковские счета хозяев Америки.

Идеология шовинизма янки и милитаризма проповедуется не только пророками из Вашингтона. Не такая уж редкость, когда многочисленные в Америке организации ультра, рассеянные по всей стране, провоцируют приливы массового военного психоза, нагнетают грозовую атмосферу, выступают с прямо-таки оголтелыми призывами к третьей мировой войне. Корни «травы насилия» глубоко проросли по всей Америке.

Рейгановская внешняя политика и внутриполитическое развитие Соединенных Штатов в 1980-х годах создали как нельзя более благоприятные возможности для активизации традиционных праворадикальных и консервативных движений, а также для укрепления «новых правых», которые сравнительно недавно взошли на американскую арену мощной силой. Их циничная, опасная и демагогическая платформа отражала глубокое разочарование масс американского населения бесконечной цепью провалов и неудач на международной арене, громких политических скандалов в высших кругах США. Мучительное чувство неопределенности и неуверенности распространяется по всей стране, экономические спады и нарастающие мировые проблемы затрагивают все больше семей. Несмотря на бодрящие прогнозы официальных властей, повсюду — в больших городах, в сельских поселках, в пригородах, в университетских городках — большинство американцев не надеются, что в ближайшее время положение улучшится. Большинство жителей США считают «неправильным тот путь, по которому идет страна».

Этим настроениям стараются придать вполне определенное направление: их уводят в сторону от житейских невзгод, корень которых — в американской капиталистической системе, и фокусируют на внешних неблагоприятных для Америки факторах, среди которых на первый план выдвигается «угроза коммунизма». Движение ультра поддерживается военными корпорациями Калифорнии, Техаса и другими финансовыми группировками США. Не будь такой поддержки, правый экстремизм не сумел бы набрать той силы, какую он приобрел, перейдя от маккартистских бесчинств, учинявшихся сравнительно небольшой группой реакционеров, к широким действиям по всей стране.

На южную и юго-западную зоны военно-промышленного комплекса приходится основное количество из существующих сегодня в Соединенных Штатах многих сотен ультраправых организаций. Это самые разношерстные по составу, разные по численности, составу и лозунгам комитеты, конвенты, союзы. Их членами, тю словам американского буржуазного писателя Р. Бэрлингейма, состоят «самозванные антикоммунисты, распространяющие страх и подозрения среди американского народа, натравливающие друзей и соседей друг на друга, насаждающие методы полицейского государства и пытающиеся подавить свободу слова и свободу собраний».

Военно-промышленный комплекс явился «крестным отцом» крупнейшей организации ультра — «Общества Джона Бэрча». Бэрчисты, по существу, действуют как военизированная организация. Свою цель они видят в создании «тайных террористических групп», используемых «в операциях по уничтожению измены». «Общество Джона Бэрча» распространило среди своих членов брошюру, призывающую приобретать оружие и боеприпасы, знакомиться с методами подпольной борьбы. Комментируя эти планы лидеров бэрчистов, флоридская газета «Таймс» писала, что открытыми призывами к оружию бэрчисты перешли границы дозволенного. Это уже анархия, призыв к применению силы, к насилию».

Так называемые минитмены учатся военным действие ям, считая себя последней линией обороны против коммунизма. Надо прекратить раздумывать, начнется ли третья мировая война и когда. Она уже началась, мы завязли в ней по уши, заявляет один из их лидеров.

Преступный характер носит деятельность «Лиги защиты евреев» и других реакционных еврейских организаций в Америке. При поддержке властей в период Олимпийских игр в Лос-Анджелесе вовсю бесчинствовала коалиция «Запретим Советы», выпустившая, помимо прочего, для продажи значок «убей русского». Создавший американскую нацистскую партию некто Роккуэлл, объявив себя последователем Гитлера, кривлялся, что если бы прочитал гитлеровскую «Майи Кампф», когда началась война с Германией, «то пошел бы к своим начальникам и попросил переправить его на германскую сторону». Несколько раз нацистские молодчики пытались выставлять свои кандидатуры на выборах в штатах, претендовали даже на президентский пост.

Границы «невидимой империи» ку-клукс-клана расширяются на запад и север. Впрочем, расизм пронизывает программы многих группировок правых. Ультра в США могут расходиться во взглядах по прочим вопросам, по в области расизма у них, за редким исключением, согласие. «Христианский антикоммунистический крестовый поход» провел в штате Оклахома специальный семинар по расовым проблемам, на котором один из выступавших заявил, будто белая раса на многие тысячелетия обогнала негритянскую расу по цивилизации. Различия между белыми и неграми требуют сегрегации. Введение совместного расового обучения в школах — это научная фальсификация нынешнего столетия, осуществленная под влиянием коммунистов.

Философия насилия разливается по Америке под прикрытием антикоммунистического тумана. На коммунизм списывают все: внутренние невзгоды и провалы, беспрецедентные милитаристские программы. Лидеры провинциальных правых, набравших силу в период рейгановского правления, ополчаются и на своих. Вашингтонский истэблишмент обвиняется ими в предательстве интересов Соединенных Штатов, поскольку, дескать, «недостаточно решительно» проводится «курс на полное уничтожение коммунизма». За такого рода обвинениями в измене кроются вполне ясные расчеты: коль скоро нынешняя система правления не поможет уберечь Соединенные Штаты от цепи провалов на международной арене и внутри страны, ее следует заменить другой, «более действенной формой» правления. Буржуазная демократия, даже в том урезанном виде, в каком она существует сегодня в США, раздражает. Устаревшую концепцию выборного правления нужно заменить диктатурой «сильного человека», властью Милитаристской финансовой олигархии.

Откровенные ультра составляют передний край американской реакции. За ними следует публика посолиднее: политические деятели, банкиры, духовные пастыри. «Интересы респектабельных правых и ультра, — пишет американский исследователь Ф. Кук, — сливаются в один всепоглощающий поток и сводятся к поискам формулы, как повернуть часы истории назад. Внешне так называемые респектабельные — миллионеры и бизнесмены, газетные магнаты, влиятельные политики — стараются избегать идиотских обвинений выдающихся американцев в том, что они убежденные коммунисты. Но на более низком уровне, где идиотизм менее заметен, они часто применяют теорию ультра относительно угрозы заговора и методы охоты за ведьмами. В целом для них ультра представляют незаменимый рупор, используя который, можно играть на эмоциях публики, нагнетая страх и панику».

Основатель движения «Моральное большинство» Д. Фолуэлл стал хозяином целой финансовой империи, ежегодный оборот которой составляет десятки миллионов долларов. Сотни каналов телевидения и более чем 500 радиостанций доставляют американцам на дом его проповеди. В одной из брошюр Д. Фолуэлла «Армагеддон и будущая война с Россией» предрекается: «И выйдет сатана обольщать народы. Но ниспал огонь с неба и пожрал их. Да возрадуйтесь, дети мои. Святой огонь навсегда покончит с коммунистической угрозой!».

Этот пророк пользуется немалым влиянием не только в провинциальной Америке, его проповеди созвучны с верованиями в «последнюю битву добра и зла», которых не скрывают в Белом доме.

В одной из речей в военной академии Уэст-Пойнт президент Рейган поведал, что нация должна верить не в договоры и соглашения, а в оружие. Он сослался на книги некоего Л. Бейленсона «Договорная западня» и «Выживание и мир в ядерный век». Журналисты разыскали этого неведомого авторитета. Им оказался восьмидесятидвухлетний отставной адвокат, закадычный приятель Рейгана с тех времен, когда они, еще до появления на политической сцене сенатора Дж. Маккарти, вместе расправлялись с «красными» в Голливуде. Бодрый старец подтвердил, что «ядерная война неизбежна», что «мы должны свергнуть все коммунистические правительства», что всем, кто готов бороться с коммунистами, надо открыто предлагать деньги.

У таких захолустных мыслителей черпают мудрость в Белом доме и не стыдятся в этом открыто признаться.

Выяснилось, что даже самые сокровенные мысли в Белом доме рождаются не без влияния ультраправых идеологов. В 1984 г. президент США наградил медалью почета умершего еще два десятилетия назад У. Чемберса, реакционера и провокатора, сыгравшего в свое время грязную роль в организации «охоты за ведьмами». Оказалось, что он давно духовно сродни хозяину Белого дома, который неоднократно в своих речах восхваляет «теологическое и апокалиптическое понимание борьбы против коммунизма». Более того, печально известное заявление президента о том, что Советский Союз — «фокус зла», является не чем иным, как простым заимствованием: У. Чемберс неоднократно называл коммунизм «фокусом концентрированного зла».

Наиболее влиятельные из респектабельных правых сгруппировались вокруг Комитета по существующей опасности, который был создан в 1976 г., чтобы добиться «твердой позиции против Советского Союза». В первой рейгановской администрации было около 30 его участников, они в самых высших органах правительства США. Богатства и влияния членам Комитета по существующей опасности не занимать. Два его сопредседателя, помимо калифорнийских интересов, тесно связаны с главными силами Уолл-стрита. Третьим сопредседателем стал глава американских профсоюзов АФТ-КПП. Генералитет блистал в составе Комитета многозвездными именами: два бывших главнокомандующих войсками НАТО в Европе, два заместителя министра обороны, начальники штабов армии и военно-морского флота, не говоря уже о генералах помельче.

Оказавшись на важнейших правительственных постах, деятели Комитета получили солидные шансы блокировать саму возможность предпринимать шаги в направлении мира, сотрудничества и разоружения. Главными опорными пунктами этих людей стали Совет национальной безопасности США, Пентагон и Центральное разведывательное управление. Член Комитета У. Кейси возглавил ЦРУ. Пост министра ВМС занял еще один — Дж. Леман, который любит рассуждать о «колоссальной полезности ядерного оружия как в плане разрушительной силы, так и в психологическом смысле». Помощник министра обороны по вопросам международной безопасности Р. Перл, состоя членом Комитета по существующей опасности, стал одним из авторов крупнейшей в последнее время идеологической милитаристской провокации в США, связанной с так называемым «докладом команды Б». Фальсификация соотношения сил между СССР и США в этом докладе является исходным рубежом атаки на президента Д. Картера, несмотря на то что он под залпами милитаристов не только смахнул со стола в Овальном кабинете предвыборные обещания сократить на 5 млрд. долл, бюджет Пентагона, но внес свою лепту в гонку вооружений.

Как видно, «новые правые», особенно из числа членов Комитета по существующей опасности, разгуливают по самому верхнему этажу американской политики, запросто захаживая и подолгу засиживаясь в президентском кабинете. На других этажах правых не только новых, но и старых также предостаточно.

Традиционно емким резервуаром реакционных идей была армия. Из среды военщины в прошлом не раз выходили президенты ратовавших за установление военной диктатуры в США, В разгар маккартизма была создана милитаристская организация «За Америку», которая стала средоточием самых реакционных представителей американской военщины и финансовых кругов, не скрывавших своих профашистских взглядов. Программа организации «За Америку» сводилась к ликвидации буржуазных свобод в стране и насаждению диктаторских порядков. В области внешней политики организация выступала за развязывание войны против «безбожного коммунизма». Маккартистам активно подыгрывал целый ряд других группировок военщины, в том числе созданный при покровительстве адмирала А. Рэдфорда комитет «Воинственная свобода» под лозунгом: «Победа будет за теми, кто воинствен в своих желаниях».

Уже в паше время журнал «Ньюсуик» провел опрос среди генералов и адмиралов всех видов вооруженных сил США (отмечается, что ото был «первый когда-либо предпринимавшийся опрос такого рода») с целью пролить свет на вопрос, каковы умонастроения этих людей? Каковы взгляды «американской военной элиты — 299 тыс. офицеров армии, военно-морского флата, ВВС и морской пехоты, — которая, несмотря на традицию гражданского контроля к тщательно разработанную систему гарантий, может начать ядерную войну без фактического вмешательства со стороны избранных руководителей страны»?^[81]

Еще раз подтвердилось, что Пентагон остается бастионом реакционной, милитаристской философии. 85 % опрошенных назвали себя «консерваторами»» Военные лидеры неодобрительно относятся к демократической партии (лишь 4 % назвали себя демократами), зато 97 % генералов и адмиралов «восхищены Р. Рейганом», в котором «Пентагон нашел своего самого верного друга за многие годы». Разумеется, военные дружно выступили за наращивание гонки вооружений, оправдывая ее «советской угрозой»: 91 % опрошенных заявили, что отставание США от Советского Союза в ядерных вооружениях усилит риск ядерной войны, а поэтому, дескать, для Америки необходимо сделать все, чтобы быть впереди во всех видах оружия. Так рассуждают в высших слоях Пентагона, ниже — взгляды куда примитивнее. Американский легион, насчитывающий более 2 млн. членов, продолжает, заявляют его лидеры, оставаться непримиримым противником коммунизма и других неамериканских течений и гордиться тем, что известен в качестве самого опасного и последовательного врага коммунизма. Ассоциация офицеров-резервистов провозгласила своей программой «поддержку такой военной политики для США, которая обеспечит надежную национальную безопасность». «Ветераны иностранных войн» (численностью 1,5 млн. отставных военных) свою главную цель, подобно «легионерам», видят в утверждении «подлинного патриотизма» и защите Америки от «всех ее врагов».

Взгляды военщины перемешиваются с истерией местных ультра, образуя опасную смесь. С помощью военных организуют по всей стране сборища, посвященные «стратегии выживания в обстановке угрозы со стороны коммунизма». В городе Питтсбурге под руководством помощника военного министра США проводился семинар «Война в четвертом измерении», посвященный «подрывной деятельности советского блока против Соединенных Штатов Америки». В программу семинара был включен список предложений под общим заголовком: «Что вы можете сделать в борьбе против коммунизма». Присутствовавшим, в частности, предлагалось:

— выискивать сочувствующих коммунизму в своем кругу, проявлять бдительность в отношении лиц, формирующих общественное мнение и мировоззрение молодежи;

— прежде чем вступить в члены той или иной организации или давать свою подпись под любым документом, проверять благонадежность этой организации, прибегать для этого к помощи местных органов разведки;

— разоблачать должностных лиц, проявляющих мягкотелость по отношению к коммунизму, требовать от них патриотических взглядов.

Когда в еще не столь отдаленном прошлом в США заходила речь о растущей угрозе справа, традиционный ответ сводился к самоуспокоительной формуле: «У нас это невозможно». Так называлась популярная в предвоенные годы книга Синклера о попытке фашистского переворота в США. Сегодня не решаются утверждать столь категорично. Суть правой опасности состоит не столько в угрозе фашистского переворота в США, сколько в том, что милитаристский экстремизм отравляет общий политический климат в стране, подталкивает к опасным акциям на международной арене, возрождает атмосферу «холодной войны», придает осязаемые контуры угрозе третьей мировой войне.

Американский подросток к 14 годам успевает посмотреть на телеэкране, в кинохронике и постановках около одиннадцати тысяч убийств. После такого зрелища насилия американец не видит в убийстве ничего противоестественного, его сознание должно стать невосприимчивым к жестокости в жизни. Этого и добиваются уже от детей взрослые дяди из Пентагона. В герои предлагается супермен, преподающий наглядные уроки «чисто американского» решения мучительных проблем повседневной жизни путем безжалостной расправы с недругами или конкурентами. Действительность жестока и бесчеловечна. Бесчеловечны и пути избавления от всех бед. Супермен перешагивает через страдания других, он презирает чужую боль, ему неведомы жалость, сочувствие. Призывают чинить разбой в чужих странах. Модный ныне в США жанр о грядущем апокалипсисе без хитростей приспособлен к тому, чтобы оправдать беззастенчивую ложь о «советской военной угрозе».

Убивают на экранах и в книгах, убивают в жизни. Агентство «Ассошиэйтед пресс» опубликовало краткое сообщение: «За два десятилетия после 22 ноября 1963 г., когда президент Джон Кеннеди был смертельно ранен выстрелом из засады, более 440 тыс. американцев погибли от огнестрельного оружия в их собственной стране». Такого количества жертв не было даже в Гражданской войне 120 лет тому назад. В дополнение к этим цифрам официальные данные свидетельствуют, что за те же два десятилетия огнестрельным оружием ранено 1 млн. 700 тыс. человек, ограблено под угрозой применения пистолета 2 млн. 700 тыс. человек. Жертвы холодного оружия в счет не идут. Американское общество находится в состоянии войны с самим собою, любят повторять в американских статьях и комментариях о свирепствующей преступности, связанной с насилием и смертью. Немногие авторы, однако, идут до конца при анализе причин, немногие отваживаются обнажить социально-политические и морально-психологические корни насилия в обществе, пораженном культом кулака, восхвалением силы, расовой непримиримостью, угрозами расправы. А разве всем не очевидно, с каких высот: с куполов Белого дома, Капитолия, с других крыш других высоких учреждений стекают вниз на страницы газет и книг, экраны кино и телевидения, прямо в улицы городов и поселков Америки мутные потоки агрессивных повадок, инстинктов враждебности, рефлексов уничтожения.

Лидеры правых не желают, чтобы приобретшие на американской почве особую махровость такие качества, как нетерпимость, высокомерие, склонность к так называемым простым решениям, из которых самое ходовое — палить чуть что с бедра, оставались уделом только дискуссий на сборищах провинциальных воителей против коммунизма или джентльменов из числа респектабельных правых. Этим качествам стараются придать глобальный размах, вмонтировать их наглухо во внешнеполитический курс Белого дома. Делают все, чтобы затушевать бесчеловечные и отталкивающие аспекты войны ссылками на «высшие моральные принципы» — «защиту свободы», сопротивление «коммунистической агрессии».

Защитники политики грубой силы спекулируют на фальшивом тезисе о том, будто война исстари является и будет вечно составлять органическую часть человеческой жизни. Американские историки, философы, футурологи, социологи из числа консерваторов предпринимают рейды в прошлое, проецируют модели будущего человеческого общества, лишь бы доказать — войны не избежать. «Судя по прошедшему и результатам изучения человеческой природы, — пишет X. Болдуин, — ясно: война — это качество, присущее человеку и составляющее настолько большую часть традиций, истории, морали, привычек и инстинктов, что, кажется, вооруженные конфликты между группами людей останутся на неопределенное время, возможно навсегда, пока существует человек»^[82]. Главное в человеческой природе, пишет американский социолог Р. Ардри, состоит в агрессивности. Война «представляет самую натуральную форму человеческого поведения»^[83].

Если США, проводя политику балансирования на грани войны, свалятся в пропасть термоядерного конфликта, большой беды, дескать, не будет, Америка выживет в любой перепалке. Военный специалист П. Фрэнк выпустил книгу «Как можно уцелеть от водородной бомбы». Полковник М. Морене заверил американцев: «Вы можете уцелеть от бомбы» (таков заголовок его книги). Публицист Ф. Фриклэнд заявил о том, что «гибнет больше людей от автомобилей и сигаретного дыма, чем будет убито или покалечено в результате всемирного выпадения осадков после ядерной войны». Директор Гудзоновского института Г. Кан в своих ранних книгах «О термоядерной войне» и «Мысли о немыслимом» рассматривал различные по масштабам варианты ядерного конфликта, стремясь занизить последствия участия в нем Америки. США, по его расчетам, могли бы осуществить планы термоядерной войны таким образом, что ответным ударом будет уничтожено лишь 5 % промышленных районов из 53 главных центров Соединенных Штатов. Этот вариант явно базировался на идее превентивной войны. Поражение даже 53 главных районов США, утверждал Кан, также не будет губительной для Америки перспективой. Даже если 100 районов Америки будут испепелены, писал он, Соединенные Штаты все равно не потеряют жизнеспособности.

«Третья мировая война, в которой могли бы погибнуть от 100 миллионов до одного миллиарда человек, не означала бы гибель человечества. Оно могло бы пережить такую войну». Это циничное мнение высказал в интервью западногерманскому журналу «Штерн» «фанатичный антикоммунист» Э. Теллер, которого, указывает журнал, Вашингтон использует для «нападок на антивоенное движение в США».

Известный американский телевизионный фильм «На следующий день» о катастрофических для США последствиях ядерной войны исходит из гипотетического, но опасного предположения, что люди переживут такую войну, хотя с огромными жертвами, страданиями и горем. Тем не менее фильм вызвал волну протестов против политики, опирающейся на ядерное оружие. Не случайно, что сразу же после показа фильма «На следующий день» в Соединенных Штатах государственный секретарь Дж. Шульц предъявил претензии создателям фильма за возбуждение страха перед ядерным оружием и обвинил их в «однобокости», так как в картине не была показана роль ядерных арсеналов НАТО как «средства сдерживания войны».

Время от времени в Вашингтоне устраивают шоу — как, мол, на практике можно выскользнуть из-под ядерного удара. Поспешно взмывает вверх вертолет с лужайки перед Белым домом, увозя президента в специальное убежище. Пулей вылетают из пятигранника высшие пентагоновские начальники и сломя голову несутся к вертолетам. Вскакивают с кресел руководители некоторых других правительственных ведомств и мчатся к выходу. Хлопают двери за именитыми обитателями офисов на Капитолийском холме. Оторопевшие люди вокруг попять не могут, бежать ли им самим вслед за боссами?

Нет, бежать не надо. Оказалось, что спасали только сливки столичного «истэблишмента». Вывозили лишь высший люд из Белого дома, Пентагона, министров, да и тех брали на выбор. «Ястребы» взмыли в небо, «голубей» оставили на земле. Умеренные законодатели с негодованием узнали, что их списали со счета. О рядовых вашингтонцах и говорить нечего. Им оставалось только глядеть вслед разлетавшимся в разные стороны вертолетам. Боссы, заварившие атомную кашу, — по убежищам, а все остальные — пропадай пропадом. Так сказать, спасение утопающих — дело рук самих утопающих.

Крестоносцам в верхних этажах американской политики паломничество в горы нужно для проталкивания своих высоких планов. Деятели и дельцы, у которых труба пониже и дым пожиже, ставят цели поменьше. Возник процветающий бизнес, предоставляющий в распоряжение запуганных людей все, начиная от справочных бюллетеней, дающих людям советы, как выжить, и земельных участков для строительства убежищ и кончая продажей им пакетов, содержащих двухгодичный запас продовольствия.

У. Бакли, политик из стана ультра, был растревожен тем, что в солидном американском журнале, в разделе «Разное», натолкнулся на сообщение: «Книга о выживании в ядерную войну» — откровенная, детальная информация плюс важные инструкции, которые защитят вашу семью во время ядерного светопреставления! Вы не можете позволить себе ждать. Возврат денег гарантируется».

У. Бакли растревожился потому, что эта реклама затерялась в конце журнала среди других коротких информаций, тогда как ее следовало бы пустить на первые страницы. Президент США, по его мнению, сделает большую ошибку, если не одобрит федеральную программу субсидий для покупки «Книги о выживании в ядерную войну» семьями с низким доходом.

У. Бакли зря тревожится. Если не эта, то десятки других книг и брошюр осыпают американцев липкими тревогами о неминуемости войны, советами, куда бежать, в какой горной расщелине грызть сухари; например книга бывшего биржевого маклера «экономического евангелиста» Г. Рафа «Как обеспечить свое процветание в грядущие плохие годы», содержащая советы «людям, желающим выжить», разошедшаяся тиражом в два с половиной миллиона экземпляров. Еженедельная телевизионная передача на эту тему собирает двухмиллионную аудиторию. Наконец, издаваемый бюллетень все на ту же тему «Раф-таймс» также дает ему немалый доход.

Людей загоняют в угол безысходности военным психозом. «Так же как в старину верили в светопреставление, так и сейчас примерно миллион или более американцев убеждены в неизбежности гибели западной цивилизации», — сообщает журнал «Тайм». Повсюду, свидетельствует журнал «Ньюсуик», от горных вершин Сьерра Невады до песчаных дюн побережья Мэриленда, люди, желающие выжить, «накапливают запасы продовольствия, задраиваются, прячутся от будущих пожаров… Уцелеть во всеобщем пожаре можно, говорят им, если укрыться где-нибудь в глуши: там враг не достанет».

Выживать так выживать. На одних консервах далеко не уедешь, не позабыть бы и об оружии. Издатель «Пособия для людей, желающих выжить», советует запуганным горемыкам, что для начала арсенал «должен состоять из автомата, которым пользуются десантники», автоматического пистолета сорок пятого калибра, карабина, охотничьего ружья, крупнокалиберного револьвера и обычной коллекции оружия двадцать второго калибра». Автор практического руководства «Джеймс Бонд для бедных» дает инструкции, как самому изготовить огнестрельное оружие, слезоточивый газ, взрывчатку и даже огнемет. У самого автора имеется в доме шесть самодельных винтовок. Только за один год этот «борец за выживание» заработал на своих советах 100 тыс. долл.

Это примеры самодеятельной игры на страхе. Опасную эту игру постоянно подстегивает администрация. 25-минутный телефильм, изготовленный федеральным агентством по управлению страной в кризисных ситуациях, пытается убедить американцев в том, что ядерная война якобы не приведет к серьезным последствиям для Соединенных Штатов. Словом, американцев официально заверяют, что в ядерной войне можно выжить.

Аналогичные россказни в книге «На следующий день после мировой войны III», выпущенной тем же ведомством. Остается добавить, что директор федерального агентства по управлению страной в кризисных ситуациях Ф. Вилела не только мастер пускать пыль в глаза, по и нечист на руку. Его привлекли к ответственности по обвинению в незаконном присвоении 400 тыс. долл. Как видно, бизнес делается на всем, что плохо лежит, чем можно оболванить людей^[84].

Вашингтонские власти пытаются отмахнуться от предупреждений ученых, в том числе и американских, о том, что ядерный конфликт может привести к гибели человечества. Эти предупреждения вскрывают самоубийственный характер вынашиваемых Пентагоном планов развязывания ядерной войны. «Мало что может быть опаснее, — заявляет А. Шлезингер, — чем нынешние фантазии о контролируемой и постадийной войне, в которой генералы определяют масштаб ядерной эскалации… Давайте не позволим одурачить себя такими моделями. Если ядерный порог переступили, игра окончена»^[85].

Известный американский астроном К. Саган и другие ученые высказали предположение, что взрыв ядерных боеголовок общей мощностью 5 тыс. мегатонн (5 миллиардов тонн тротилового эквивалента) приведет к пожарам чрезвычайной силы в городах и лесах. Образовавшиеся при этом дым и пыль в течение месяцев будут препятствовать проникновению солнечных лучей через атмосферу. Температура понизится на 24 градуса по Цельсию сначала в северном полушарии, а затем понижение температуры, сопровождаемое сильными ветрами, будет распространяться к югу.

Это предположение ученых о так называемой «ядерной зиме» получило широкое распространение, вызвало в политических и общественных кругах США и других стран естественную глубокую тревогу за судьбы планеты. Правительство Соединенных Штатов «приняло во внимание» эту тревогу, создав специальную комиссию с участием Пентагона для изучения последствий термоядерного конфликта. Однако даже такого рода исследование лидеры военщины вывернули наоборот: как приспособить практические аспекты «ядерной зимы» к целям пентагоновской стратегии термоядерной войны. Пентагон пытался, в частности, прикинуть, каков должен быть первый ядерный удар, чтобы его сила была чуть ниже порога «ядерной зимы», чтобы на земле разразились «ядерные заморозки», но до полной катастрофы дело не дошло.

Вот ведь куда поворачивают огромную тревогу общественности последствиями термоядерного конфликта — к разработке новых варварских концепций ядерного апокалипсиса, в котором, дескать, агрессор останется безнаказанным.

В распаляемой «крестоносцами» в Вашингтоне и провинциальными ультра духовной атмосфере Америки могут произойти вещи самые невероятные. Не случайно поведение людей в вашингтонских сферах стало привлекать профессиональное внимание американских ученых-психологов и психиатров. Очень уж иррациональными, непредвиденными, с элементами явного умственного нездоровья кажутся многие принимаемые там решения. Профессор М. Дейч в своем послании Международному обществу политической психологии тревожится по поводу того, что в руках вашингтонских лидеров сосредоточена огромная масса ядерного оружия, использование которого «психологически соблазнительно», поскольку они могут оказаться во власти иллюзий, одним ударом решить дело, пустив это оружие в ход. Профессор Гарвардского университета Р. Фишер, изверившись в возможность оградить человечество от опасности вашингтонского политиканства, предложил имплантировать шифр, в соответствии с которым приводится в действие ядерное оружие США, рядом с сердцем добровольца, повсюду сопровождающего президента. Если президент США захочет начать ядерную войну, ему сначала придется убить этого человека: может быть, кровь невинного человека на ковре Белого дома заставит президента подумать дважды, прежде чем нажать кнопку ядерного побоища.

И наконец, факт из американской глубинки, которому нельзя не поверить, если бы о нем не сообщил журнал «Ньюсуик». Руководитель одного из курсов но «защите Америки» поучает слушателей: набейте все свободные углы вашего дома боеприпасами, не надейтесь на соседей. Помните, что в критический момент они могут оказаться худшим врагом и в них придется стрелять. Угрызения совести пройдут, а вы останетесь в живых. Должен ведь кто-то остаться живым в Америке?

О, Америка, как же далеко в беге к пещерным временам занесло некоторых твоих граждан! Если бы это не выходило за границы США, можно было бы лишь покачать головой, сказав, что это домашнее дело янки. Но ведь нет, эта публика не хочет сходить с ума в одиночку, за своим забором, она отравляет воздух вокруг планеты, не давая уйти призракам войны.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Вернемся снова к тому августовскому утру, когда, как у Д. Хэккета и его коллег из США, землю обжигает огонь третьей мировой войны. Сопоставим сценарий Апокалипсиса, рисуемый их воображением, с реальностями нашего времени, от которого зависит: случится ли худшее, а если да, то кто первым высечет фатальную искру?

Как видим, фантазия западных авторов льется потоками, далека от реальностей сегодняшнего дня и имеет вполне определенный смысл: укрыть истину о том, что угроза миру исходит от милитаризма США, внушить, что «на следующий день» для Америки ничего страшного не случится, если уже нынче, не медля и не сомневаясь, поднажать еще более на гонку вооружений.

Да и разве можно ждать иного от тех, кто сам по себе является частью огромного механизма и процесса подготовки третьей мировой войны?

Ясно, с каких дальних океанских берегов, доставая самые дальние страны и народы, постоянно накатываются волны циничных угроз установить в мире, если надо грубой силой, свои порядки, покарать непокорных, заставить других жить так, как того желают власть имущие. Традиционный шовинизм янки смешивается с философией мессианства у нынешних лидеров крестоносцев, становясь от того еще более опасным. Идеологическая нетерпимость, враждебность к тому, что не вписывается в стандарты американского мироздания, достаточно густо пропитывают слои средней и мелкой буржуазии, рабочей аристократии. На авантюризме, аморальности, нахрапистости зиждется многое в конфронтационной политике.

Вот из этого-то и других проявлений и факторов действительности, о которых рассказывалось выше, и вырастает угроза третьей мировой войны. Угроза реальная, а не та мифическая, дескать исходящая от СССР, которая фабрикуется западными политиканами и литераторами. Против этой угрозы, против политики тех кругов в НАТО, которые расчетливыми действиями придают очертания опасности термоядерного мирового конфликта, и следует энергично направлять усилия всем, кого заботят судьбы мира.

Диалектика подвела человечество к такому этапу, когда сохранение и выживание цивилизации, как никогда, оказалось тесно связанным с возможностями, которыми располагает Советский Союз и его союзники. В соответствии с оборонительным характером своей военной доктрины СССР никогда не применит первым ядерного оружия. Но, учитывая крайне опасное развитие событий, жизненно необходимопротивостоять возможности внезапного нападения. Актуальны ленинские слова о том, что «паши шаги к миру мы должны сопровождать напряжением всей нашей военной готовности…»^[86]. Именно поэтому народы Советского Союза и государств социалистического содружества проявляют заботу об укреплении безопасности. Главный вывод, следующий из ленинского учения о защите социалистического Отечества, — это необходимость быть настолько сильными, насколько этого потребуют обстоятельства, и так долго, как это будет нужно^[87].

История распорядилась так, что Советский Союз и США оказались разведенными на противоположные полюсы современной политической жизни, социально-экономического уклада. Различия между ними коренные. Это, однако, не значит, что невозможно поддержание стабильных нормальных взаимоотношений. Для этого необходима политическая воля, сдержанность как в делах двусторонних, так и международных. У СССР такая воля есть. Позитивного перелома требуют не только интересы двух государств. Этого, учитывая ответственность СССР и США за судьбы мира, требуют интересы других государств Земли. Есть вполне реальные возможности перевести отношения в русло мирного взаимодействия.

Из второй мировой войны русский человек извлек суровые уроки. Помня опыт прошлого, советские люди делают все, чтобы катастрофа не повторилась. На Земле должно быть все в порядке, должны уйти страхи насчет того, как и что будет «на следующий день».

В ИЗДАТЕЛЬСТВЕ «НАУКА» ГОТОВИТСЯ К ПЕЧАТИ:

ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА СТРАН ВАРШАВСКОГО ДОГОВОРА

15 л., 1 р. 50 к.

В монографии рассматриваются вопросы укрепления социалистического содружества, его роль в международных отношениях. Подробно освещены основные направления всестороннего сотрудничества социалистических государств с развивающимися странами, поддержка национально-освободительных движений. Охарактеризованы главные проблемы взаимоотношений с капиталистическими странами, борьба за оздоровление международной обстановки и предотвращение угрозы войны.

Для международников, преподавателей-обществоведов и читателей, интересующихся внешней политикой стран социализма.

ГРАДОБИТОВА Л. Д., ПИСКУЛОВ Ю. В.

Экономика и дипломатия. 9,3 л. 55 к.

Авторы в популярной форме рассказывают о роли экономики в дипломатии и использовании дипломатии для достижения внешнеэкономических и внешнеполитических целей капиталистических стран, приводят многочисленные факты из далекого и близкого прошлого, не свидетельствующие о высоких моральных принципах буржуазной дипломатии. Стремление поправить свои дела за счет партнера по-прежнему неистребимо в дипломатии «деловых людей». Переплетение экономики и дипломатии рассматривается как в плане отношений Восток — Запад, так и на примере Скандинавских стран. Для широкого, круга читателей, интересующихся международными отношениями.

INFO

П99 Пядышев Б. Д. Третья мировая — в бестселлерах и не только. — М.: Наука, 1985.— 192 с. — (Серия «История и современность»)

П 0800000000-336/054(02)-85*КБ-23-11–1985

Борис Дмитриевич Пядышев

ТРЕТЬЯ МИРОВАЯ –

В БЕСТСЕЛЛЕРАХ

И НЕ ТОЛЬКО

Утверждено к печати

Редколлегией серии научно-популярных изданий АН СССР

Редактор издательства Г. С. Тихонов

Художник А. А. Кущенко

Художественный редактор И. А. Фильчагина

Технический редактор Т. В. Калинина

Корректоры В. А. Алешкина, О. В. Лаврова

ИВ № 29824

Сдано в набор 10.06.85

Подписано к печати 09.09.85

Т-14921. Формат 84x108 1/32

Бумага типографская К» 2

Гарнитура обыкновенная

Печать высокая

Усл. печ. л. 10,08 Усл. кр. отт. 10, 29 Уч. изд. л. 11.

Тираж 38 800 экз. Тип. зак. 1502

Цена 65 коп.

Ордена Трудового Красного Знамени

издательство «Наука»

117864, ГСП-7, Москва, В-485,

Профсоюзная ул., 90

2-я типография издательства «Наука»

121099, Москва, Г-99, Шубинский пер., 6

…………………..

Scan, OCR, Djvuing: Legion, 2013.

FB2 — mefysto, 2024

notes

Примечания

1

Сорокалетие Победы советского народа в Великой Отечественной войне. Документы и материалы. М., 1985.

2

Hackett J. The Third World War. L., 1983.

3

Frazer D. August 1988. L., 1983.

4

World War 3. L., 1979.

5

Горбачев М. С. Бессмертный подвиг советского народа. — Правда, 1985, 9 мая.

6

New York Times, 1984, Aug. 18.

7

Правда, 1984, 16 авг.

8

Ленин В. И. Полн. собр. соч., т, 37, с. 48, 50.

9

Ленин В. И. Полн. собр. соя., т. 28, с. 669.

10

Громыко А. А. Внешняя экспансия капитала: История и современность. М.: Мысль, 1982, с. 54.

11

Ленин В. И. Полн. собр. соч., т, 33, c. 28.

12

Осгуд Р. Ограниченная война, М., 1958, с. 40.

13

Tugwell R. A chronicle of jeopardy, 1945–1955, N. Y., 1960, p. 460.

14

Btzezinsky Zb. Power and principle. Memoire of the National Security Adviser, 1977–1981. N. Y., 1983, p. 49.

15

Time, 1979, Aug. 17.

16

Vance С. Hard choices. Four Critic years in Managing America’s Foreign Policy. N. Y., 1983, p. 394.

17

Schlesinger А. Foreign policy and the American Character; Foreign Affairs. Fall, 1983.

18

Цит. во: Foreign affairs. Fall, 1983,

19

Brownstein R., Easton N. Reagan’s ruling class. N. Y., 1983.

20

New York Times, 1984, Jan. 23.

21

Выступление президента Р. Рейгана в Джорджтаунском университете. См.: Key foreign policy statements of tho Reagan administration. US Department of State. Wash. (D. G.), 1984, May, p. 10–15.

22

International Herald Tribune, 1982, Mar. 6.

23

Выступление президента Р. Рейгана в Джорджтаунском университете. См. Key Foreign Policy Statements…

24

Washington Post, 1982, Mar. 29.

25

Talbott S. The Russians and Reagan. N. Y., 1984, p. 51–52.

26

Ibid., p. 52.

27

Talbott S. Op. cit., p. 53.

28

Washington Post, 1984, June 17.

29

Talbott S. Op. cit., р. 60, р. 107–109.

30

Бывший до 1984 г. председателем американо-советского экономического совета президент «Армко стил корпорейшн» У. Верити заявил, что американские компании теряют 10 млрд. долл, в год на товарах, которые могли бы быть проданы Советскому Союзу, но не были проданы вследствие ограничений, введенных правительством США. См.: New York Times, 1984, May 26.

31

Garthoff R. Eastern Europe in the context of U. S. — Soviet Relations. N. Y., 1984, p. 338.

32

Правда, 1984, 3 июля.

33

New York Times, 1984, June 6.

34

Работническо дело, 1984, 3 июля.

35

New York Times, 1984, June 29.

36

Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 40, с. 145.

37

Правда, 1981, 31 дек.

38

New York Times, 1984, Sept. 13.

39

Vance S. Hard Choices. N. Y., 1982, p. 45.

40

Brzezinsky Z. Power and Principle, 1983, p. 165.

41

Brzezinsky Z. Op. cit., р. 185.

42

Vance S. Op. oil., p. 85.

43

International Herald Tribune, 1979, Jul. 17.

44

Haig A. Caveat: Realism, Reagan and Foreign Policy. N. Y., 1984, p. 384.

45

Op. cit., р. 39–40.

46

На самом деле не конституция США, а акт 1947 г. о порядке замещения президента устанавливал, что после вице-президента президентские полномочия переходят к спикеру палаты представителей, затем к временному председателю сената, затем — к госсекретарю и далее к другим членам кабинета.

47

New York Times, 1961, Jan. 21.

48

Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 32, с. 318–319.

49

Washington Post, 1984, Sept, 11.

50

См.: Правда, 1984, 16 июня.

51

Данные по: U. S. News and World Report, 1984, Маг. 12.

52

U. S. News and World Report, 1984, Mar. 12.

53

Fox R. Arming America. Harvard, 1975, p. 70,

54

Yarmolinsky A. The Military Establishment N, Y., 1971, p. 251.

55

Willens II. The Trim lab Factor, N. Y., 1984, p. 55.

56

New York Times, February 7, 1984.

57

U. S. News and World Report, 1984, Jun. 4.

58

Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 23, с. 175.

59

Fortune, Apr. 1984.

60

International Herald Tribune, 1981, July 4.

61

Washington Post, 1984, Jun. 22.

62

Washington Post, 1984, Jan. 17.

63

Armed Forces Journal, 1984, May.

64

Washington Post, 1984, Jan. 17.

65

Washington Post, 1984, Jan. 29.

66

New York Times, 1984, Mar. 5.

67

Здесь и далее данные о вооруженных силах США — на январь 1985 г.

68

Цит. по: Yarmollnsky A. The Military Establishment. N. Y., 1971, p. 337.

69

International Herald Tribune, 1983, Jul. 21.

70

Washington Post, 1981, Sept. 13.

71

Ibid.

72

Nixon R. Real Place, р. 1.

73

International Herald Tribune, 1984, Mar. 12.

74

Newsweek, 1981, Febr, 6.

75

Foreign Affairs, Fall, 1983, р. 5.

76

См.: Арбатов Г., Олтман В. Вступая в 80-е… М., 1983, с. 30.

77

Nixon R. The Real War. N. Y., 1980, p. 6.

78

Washington Post, 1984, Jan. 29,

79

Ibid., 1984, Apr. 8.

80

См.: Замятин. Л. Крестовый поход продолжается. — Лит. газ. 1984, 18 июня.

81

Newsweek, 1984, Jul. 9.

82

Baldwin Н. Strategy for Tomorrow. N. Y., 1970, p. 8.

83

Ardrey R. Territorial Imperative. N, Y., 1966, p, 323,

84

International Herald Tribune, 1984, Jul. 24.

85

Foreign Affairs, Fall 1983.

86

Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 40, с. 248,

87

См.: Правда, 1984, 29 июня.