Мрак [Мартовский Кот] (fb2) читать онлайн

Мрак. Книга 1

Глава 1

23 сентября 2021 года, Новосибирск

Серый город навевал тоску. И немножко тревогу. Но последнюю могла давать выпитая вчера бутылка чудного армянского напитка с названием горы. Кроме этого, добавляла дискомфорта определенная тяжесть в голове, но сигарета в зубах и легкий ветерок выветривали ее.

Я стоял на балконе, задумчиво курил, смотрел на улицу и пытался собраться с мыслями. Сегодня у меня, вообще-то, предстоит ответственное и, что важно, весьма выгодное дело. А я вчера накидался. Не до поросячьего визга, конечно, но явно больше, чем стоило.

В наш прекрасный (в кавычках, конечно) город, прибывает некий важный перец из самих богоизбранных США. Коего надо встретить в аэропорту, проверить в меру собственных невеликих познаний его груз и транспортировать в НИИ Вектор в Кольцово. Звучало все очень легко, платили за него более чем солидно — по нашим-то скромным меркам, но, как и всегда, была одна закавыка. И звали эту закавыку Николай Петрович.

Под сигаретку, да на голодный желудок (что делает никотин примерно в тыщу раз слаще), в голове всплыл момент знакомства с ним. Я тогда, поняв, что пора играть по-крупному, решил поучаствовать в тендере того самого НИИ, предложив самый низкий из возможных ценников, благо — дело и правда было несложное. Даже удивляло, что очень мало конкурентов. И, когда моя заявка была выбрана победившей, поехал на подписание договора в Кольцово.

В приемной меня встретила премиленькая девица — стройная, с длинными темно-русыми волосами, ярко-зелеными глазищами и печатью пренебрежения ко всем людям, пришедшим не в костюмах, на лице. А я как раз был без оного — в своей любимой кожаной куртке, хоть под ней и были и достаточно цивильные рубашка, и брюки. Но уважения в глазах девицы сходу не заслужил — молча уставилась на меня без единой эмоции на не обезображенном интеллектом лице. Хоть и чертовски симпатичном.

— Добрый день. Я к Николаю Петровичу, на согласование договора, назначено на четырнадцать часов.

Снова получил взгляд зеленых глазищ, демонстративный вздох и вялый вопрос:

— Кто вы?

— Компания «Экипаж», Кирилл. Да у вас, наверное, записано — улыбнулся я. Милая девчина, хоть и бесючая.

— Ожидайте, вас пригласят — и тут же потеряла ко мне всяческий интерес, снова уткнувшись в монитор.

— А вас как зовут, прекрасная леди? — Закинул я удочку. Ну а что — у нее на пальчике нет кольца, у меня тоже. Хотя у меня есть небольшой багаж, в виде развода, но кто без греха.

— Ксения. Я вам сообщу, когда Николай Петрович будет готов вас принять. — Очень сухо ответила она, не удостоив даже взглядом.

Ну и шут с тобой. Я достал телефон и залез в интернет, листая ленту новостей. Там все было без изменений — клятый ковид шагал по планете, ставя новые рекорды. Вот же погань какая. Спустя несколько минут на столе секретарши курлыкнул телефон и раздался гнусавый голос:

— Ксюшенька, там доставка приехала?

— Доставка? — Девчонка перевела на меня глаза, и я явно увидел еще большее падение своего рейтинга. — А, Кирилл из «Экипажа» здесь, да, ожидает вас.

— Пригласи.

Тот самый случай, когда я могу заранее отнести человека к числу мудаков, даже без личного знакомства. Доставкой меня не обзывали еще. Нет, вы не подумайте, что я не уважаю доставщиков. Мне одинаково плевать на всех, кто мне не нужен и не интересен — будь то дворник или директор Газпрома. И хуже или лучше к человеку я от его должности не отношусь. Главное, чтобы человек был полезный. И не негр. Хехе.

— Проходите, Николай Петрович вас ждет. — Еще более похолодевшим тоном сказала Ксения.

— Да я слышал, спасибо — вздохнул я, поднимаясь, и направился к мощной двери местного начальника.

Был Николай Петрович лыс, пузат, чертовски солиден и чудовищно неприятен в общении. Но хватку имел бульдожью — мое намерение увеличить стоимость заказа отмел, как несущественное, мол — тендер мы выиграли с такой стоимостью и баста. И плевать он хотел, что не все условия тендера были озвучены заранее. Мысленно обозвав его всеми нехорошими словами, какие знал, я поскрипел зубами — тоже мысленно, конечно, но подписал договор и выслушал детали.

Сейчас, с легкого похмелья и с видом на серый унылый Новосибирск, эти воспоминания еще больше нагоняли тоски. Еще и ехать придется на такси, все-таки вчерашнее возлияние грозит проблемами, если встретятся гайцы. Хотя, на самом деле, обдумывал этот вариант и раньше, мой железный конь все-таки не очень подходит для важных гостей, а по техзаданию строгих условий, что я должен быть на своем транспорте, не было. Подумал, решил, что все это ерунда, погасил окурок и поежился — на улице совсем не лето все-таки.

Злобно плюнул за окно, назвал себя животным за это и пошел в душ. Долго поливал себя поочередно то ледяной водой, то кипятком, пока не выгнал всю хмарь из головы. Кинулся на кухню — всегда после попойки просыпается чудовищный аппетит с утра, хотя сколько людей знаю — все, наоборот, есть не могут.

Налил кофе, смастерил гигантский бутерброд из всего, что было в холодильнике — любимое блюдо холостяков — принес телефон и в голос выматерился. Забыл поставить на зарядку на ночь, и сейчас эта электронная сволочь злорадно показывала мне скудные три процента батарейки. Хорошо еще, что будильник сработал. Хотя, внутренние часы все-равно бы не дали проспать. Зря, что ли, столько лет их тренировал…

Поставив телефон на зарядку, набрал номер из контактов.

— Доброе утро, Ксения — Бодро поприветствовал я. — Вы как, едете? Все в силе?

— Кто это? — Сонно проворчал телефон.

— Это Кирилл, мы сегодня едем в аэропорт. — Я начал заводиться. Что за безалаберность.

— А, да, доброе. Я встаю, встаю — вздохнули с той стороны.

— Отлично, тогда я минут через тридцать-сорок буду у вас, маякну, как буду подъезжать.

Трубка буркнула что-то согласное и отключилась. Ну и славненько. Скоренько собрался, побрился и уже через минут десять катился в сторону попутчицы, под негромкое верещание радио. Там не очень четкий и очень занудный голос заверял всех, что новая волна клятого коронавируса уже достигла и нашего сибирского мегаполиса. А значит, пора снова покупать маски, невакцинированным — срочно вакцинироваться, вакцинированным — не менее срочно ревакцинироваться и всем вместе больше сидеть дома. С последним пожеланием я бы с удовольствием согласился, но кто б меня спрашивал…

Я незаметно задремал и проснулся от голоса водителя, который говорил, не первый, похоже, раз, что мы подъезжаем к промежуточному адресу. Покрутив головой и узнав местность, я написал своей сегодняшней попутчице, что мы через три минуты будем у ее подъезда и на какой машине. Очень емкое «ок» пришло тут же, и я, чтобы не задремать, снова вслушался в радио. Там все еще обсуждали пандемию. И как не надоедает? Сейчас вели диалог два голоса, один из которых, с сильным непонятным акцентом, утверждал, что российские вакцины практически бесполезны и надо колоться только зарубежными, а лучше одной конкретной, выпускаемой в Германии. Название звучало, похожее то ли на проклятье, то ли на звук зажигания на моей первой машине, но я его повторить не смог, хотя и попытался про себя пару раз.

Машина остановилась и дверь, на которую я опирался, резко распахнулась. Я, потеряв точку опоры, неловко взмахнул руками, одной вцепился в подголовник и затормозил, умудрившись не вывалиться окончательно. Прям перед моим носом стояла Ксения — в узких джинсах и светлом приталенном пуховичке. Еще более огромными, чем обычно, глазами, она с удивлением посмотрела на мои акробатические пируэты, заглянула в салон и отступила на шаг.

— А я думала, вы за рулем…

— И вам добрейшего утречка, Ксения. — Прокряхтел я. — У вас не очень хорошая память на лица, кажется.

— Да причем здесь память, я и не смотрела, увидела номер и пошла. А, да, здравствуйте.

Она, было, пошла уже обходить машину, но я остановил.

— Да садитесь, мы тут нагрели вам место как раз — и отодвинулся.

Девушка еще раз с удивлением заглянула внутрь:

— Вы не один?

— Мы — Кирилл Александрович, то есть.

Кажется, меня ждет очень интересное общение. Ну, зато не скучно, наверное. Ксения вздохнула отчего-то, но уселась все же.

— Еще кого-то ждем? — Повернулся водитель. Сегодня мне попался крупный чернявый мужик, с орлиным взором, неистребимым запахом беляшей и звучным именем Насрулла.

— Не, командир, поехали — отозвался я, и мы тронулись. Хорошо, что не умом. Пока.

— Как ваши дела? Выспались? — Снова обратил я свое внимание на попутчицу.

— Все хорошо, спасибо — та была как обычно многословна и общительна.

Да и тьфу на тебя, подумал я. Под бормотание двух мужиков на радио откинулся на спинку и решил еще подремать, благо до аэропорта нам ехать минимум минут сорок. Как решил — так и сделал, в таких вещах я четко придерживаюсь своих решений.

БАБАХ!!! Спереди что-то взорвалось, и послышались громкие ругательства, из которых я понял только «шайтан» и «сдох». Тело само начало заваливаться влево, правая рука нырнула подмышку и выдернула ПМ. Лежа на полу, я осмотрелся. Секретарша с открытым ртом и, немножко по-крабьи вытаращив глаза, смотрела на меня у своих ног, красный как помидор водитель заливисто ругался на своем. Не поднимаясь с пола, я галантно улыбнулся:

— Ксения, вы прекрасно выглядите с любого ракурса! Позвольте облобызать вашу ручку?

Ксения, не закрывая рта, и все с такими же выпученными глазами медленно-медленно протянула мне руку. Я выполнил обещанное лобызание и закряхтел, пытаясь выбраться. Водитель обернулся, увидел у меня в руке пистолет и мгновенно прекратил ругаться. Медленно начал поднимать руки и тихо-тихо сказал:

— Эээ, уважаемый, не надо беспредел, зачем хамишь, да, эээ?

Я закатил глаза. Что за день-то такой?

— Командир, спокойно, сон плохой приснился. На ствол разрешение есть, охранник я — пистолет спрятался в кобуру. — И бога ради, опусти руки на руль, я жить хочу! Что это бабахнуло?

Водитель, уже не красный, а бледный, схватился за руль и выдохнул:

— Да на фура колесо взорвалось впереди, ээ, носятся как угорелый, да, потом вот авария создают.

Тема его, очевидно, увлекла, потому что ближайшие минуты четыре мы наслаждались монологом на тему философии, религии и бесконечной человеческой тупости. Я его не слушал. Сердце билось как ненормальное, руки тряслись, в голове гулял ветер. Так, Саныч, успокойся. Вон, девушка до сих пор пародирует мистера Краббса, хороший повод снова попытаться пообщаться.

— Ксения, все в порядке? — Мягко спросил я и протянул ей бутылочку воды

Секретарша, не отводя от меня взгляда, кивнула, взяла бутылку, резко открутила крышку и сделала пару глотков. Глаза ее постепенно возвращались на свое законное место, да и я начал успокаиваться.

— Что это было? — Тоненьким голосом произнесла Ксюша

— Колесо у фуры взорвалось, говорят — я кивнул на водителя.

— А вы зачем пистолет выхватили? — Ты посмотри, сразу какая разговорчивая!

— Сон плохой снился, как будто тебя кто обидеть решил — мне показалось, что уже можно позволить себе перейти на «ты», и я залихватски подмигнул.

— А пистолет тебе зачем вообще? — Приняла она мои правила. Черт побери, да надо почаще так делать, явно удачная модель знакомства — упасть девушке в ноги с оружием в руках.

— С детства к нему привык, всегда со мной и все такое. — Не было у меня желания делиться с ней хоть сколько-то серьезными вещами. — Помнишь рекламу старую? Чупа-чупс, ты всегда со мной… — пропел я — Ну вот, кто-то леденцы с собой носит, а я вот пистолет. Все законно, не извольте беспокоиться. Да и босс твой сильно меня убеждал, что важный гость к вам едет, буду вам всем надежной защитой и опорой!

— Но ты же не охранник. Я вообще думала, что ты бухгалтер — Ксения, как будто даже немного с укоризной, смотрела на меня.

О господи. Что за контора у них? Один меня доставщиком обзывает, эта, вон, вообще в бухгалтеры записала.

— Бухгалтер-то почему? — Поинтересовался я.

— Ну, я когда договор копировала, там было что-то про учет доставляемого товара. А учет — это же про бухгалтеров как раз!

Я снова закатил глаза. Истина, что произведение ума девушки на ее красоту — есть величина постоянная, снова подтвердилась. Ну да бог с ней. Зато глаза у нее вон какие… Нельзя же просить, чтобы сразу все было в человеке.

— Нет, Ксюш, мы занимаемся разными перевозками. В том числе, и мелкого товара. А на отдельного охранника вам денег не выделили, по словам твоего Николая Петровича. И я не бухгалтер, я вообще руководитель местного филиала, просто именно сегодня, только я мог заняться вашим заказом, поэтому и поехал сам.

Можно было еще сказать, что дополнительной мотивацией было то, что в комплекте с заданием шла сама Ксения в качестве попутчика, но не стал. Не надо лишний раз поднимать чужую самооценку. Ксения о чем-то задумалась, видимо, повышая в голове мой рейтинг. Все же за несколько минут я вырос с бухгалтера до начальника, такое надо обдумать. А я отвернулся к окну. Мы проезжали Димитровский мост, за стеклом вдаль устремлялась серая лента Оби. Мелькнула мысль, что было бы здорово быть рекой. А что, на работу не надо, общаться с людьми не надо, просто существуй себе спокойно. А иногда и притопить можно какого-нибудь упыря, все какая-никакая радость. Разговор как-то увял, я пялился в окно, Ксения молчала, водитель тоже замолк. По радио ныла какая-то девица, жалуясь на неразделенную любовь. Все чем-то заняты, можно подремать еще, а то в виски начали постукивать молоточки — все же вчера перебрал.

Добрались мы на удивление быстро. По какой-то неведомой причине, площадь Энергетиков, в простонародье именуемая “кольцо дьявола”, сегодня не стояла колом, как обычно. В итоге приехали ощутимо раньше запланированного, Ксению я загнал в здание аэропорта, а сам достал и закурил сигарету. Хлопнул себя по лбу, завертел головой в поисках своего такси, увидел и рванул к нему. Добежал, забрал из багажника кейсы, отсалютовал водителю и пошел искать попутчицу.

На это много времени не потребовалось — моя общительная секретарша стояла возле входа и внимательно смотрела на входящих. «Меня ждет» мелькнуло в голове, и я расправил плечи и выпятил грудь. Ну да, не меня, а то ли бухгалтера, то ли доставщика, но слегка потешить самолюбие можно. Я помахал ей рукой и кивнул в сторону зала ожидания, мол — чего зря стоять, если можно зря сидеть. Ксения увидела меня, кивнула и направилась в указанную сторону. Дойдя до места, мы нашли свободные места и взгромоздились на них, на соседнее кресло я составил кейсы. Девушка обратила внимание и тут же спросила:

— А это что и зачем? — И даже улыбнулась! Наши котировки растут, господа!

— А это страшная и ужасная тайна! — Заговорщицким тоном прошептал я. — Если я расскажу, то мне придется…. - и замолк, уставившись на нее кровожадным взглядом.

Девушка поерзала, наклонилась ко мне, мило наморщила носик и почему-то тоже шепотом спросила:

— Я так и думала, что вы никакой не бухгалтер. И не перевозчик. Но кто вы?

Нет, мне все же не понять, что творится у нее в голове. И почему опять на «вы»?

— Шутка, Ксения, шутка. В инструкции от твоего босса было указано, что надо встретить некоего Джошуа и сопровождающего, от последнего получить некие боксы, переместить их в указанные кейсы, опечатать и доставить пред светлы очи Николая Петровича.

— Почему светлы очи? — Секретарша вскинула на меня глаза. — У него же темные глаза.

Это же она шутит? Да нет, кажется, абсолютно серьезна. Я мысленно вздохнул и пояснил:

— Это выражение такое. Когда человека сильно уважаешь, так говорится, что вот, очи у него светлые.

Да боже ж мой, она же мне верит! И это сотрудник НИИ? Пусть и секретарь? Интересно, какие там критерии устройства на работу были …

— Да, я тоже Николая Петровича уважаю! Он такой умный! Вы знаете, что его работы публикуются во всем мире, и одна из них даже хранится в Оксфорде? — Глаза Ксении загорелись, а я впервые в жизни позавидовал лысому, толстому, стареющему человеку.

— Вот и я про то же! — Мои глаза не горели, но сказал я это, надеюсь, достаточно почтительно, и предпочел перевести тему — а кого мы встречаем, знаешь? А то у меня почти никакой информации, только имя, да рожа его на фотке.

Ксения легко перешла на другую тему и затараторила. Интересно, она разговорилась, потому что проснулась, потому что мой статус подрос, или дело в чём-то еще?…

Встречали мы знатного ученого, как уже известно — из благословенных США. Не напрямую, конечно, к нам он летел из Нерезиновой, но сам все же оттуда. Ехал он сюда на консультации со светилом науки, тем самым Николаем Петровичем, который был все же настоящим ученым с мировым именем. Может, зря я на него взъелся? По словам Ксении, он был реально умнейшим человеком, многого добился, под его началом были изобретены несколько вакцин, в том числе, сейчас почти закончили разработку вакцины от всех видов коронавируса. Собственно, по этому поводу сюда и должен прилететь Джошуа, чтобы обменяться опытом. И поэтому же здесь находится Ксения — она будет переводчиком, ибо господин американец не сподобился изучить наш великий и могучий. Ну да бог в помощь им, лично мне вся эта свистопляска с пандемией надоела на второй день — больно уж раздражают меня маски. Интересно, а если маску надеть на Николая Петровича, даст ли двойной минус итоговый плюс? Проверить бы…

Оставшееся время мы довольно мило побеседовали, я угостил Ксению кофе, а она меня — еще одной улыбкой. Почти равноценный обмен вышел. Никакие пословицы я старался не использовать, и девушка отблагодарила меня ощущением, что она не такая уж и дура. За пятнадцать минут всего раз закатил глаза, растем! Нет, на самом деле — в тех делах, в которых она крутилась, она была достаточно умной, даже читала какие-то книги. В основном, правда, в виде глянцевых журналов или с картинками, но были упомянуты даже Достоевский и Гюго! Постоянно общаться с ней я бы не смог, моя психика все же не железная, но, в целом, поболтать можно.

Когда объявили, что прилетел самолет, мы встали и пошли встречать заморского гостя. Ксюша достала из сумочки какую-то разноцветную тряпку, раскатала ее… О господи! Там огромными алыми буквами на белом фоне было написано: Джошуа! На русском языке!

— Ксюш, золотце, это что за радость дальтоника? — Мой голос был тихий и хриплый, я еле сдерживался, чтобы не расхохотаться в голос. Ну, или разрыдаться, там уж как получится. За что мне все это?

— Николай Петрович сказал мне встретить важного гостя, я видела, что часто встречают именно так! — девушка сердито взглянула на меня — А цвета такие, чтобы было видно!

Я закашлялся. Не то, чтобы горло першило, но обижать этого чудного ребенка своим ржанием я не хотел. Ну не виновата же она, правда, хотела как лучше. Даже с тряпкой этой заморочилась… Я хотел спросить, читает ли Джошуа на русском, но не стал.

— Давай все же моим способом. Я знаю, как он выглядит, и с ним будет сопровождающий с какими-то ящиками — вряд ли мы запутаемся.

Не знаю, убедил ли я ее, но в этот момент из-за поворота появилась колоритная парочка. Высокий стройный мужчина лет тридцати пяти с деловой стильной сумкой, в легком сером пуховике, черноволосый, смуглый и весь какой-то неприятно смазливый. Рядом с ним шагал здоровенный бугай, с выражением глаз как у носорога — я под ноги не смотрю, но это вообще не мои проблемы. В руках у здорового были четыре небольших ящичка, каждый размером с автомобильную аптечку. Что-то мне подсказывает, что это наши клиенты. Я загородил спиной адское полотнище, которое продолжала держать Ксения, и помахал рукой.

Забугорные гости (а может, один только забугорный, а второй наш, российский продукт?) подошли, шкафоподобный верзила стоял молча, а второй протянул руку и быстро сказал что-то на английском.

— Mi English is very bad. I’m Kirill, а… — я покрутил головой и вытащил из-за спины недовольно пыхтящую Ксюшу — a she speak English, she is Ksenia.

Потратив на сей невеликий диалог большую часть дарованного мне богом и российской системой образования знаний языка Шекспира, я скромно отошел в сторонку. Спустя пару минут Ксения позвала меня, сказав, что все в порядке и могу принимать груз. Мы всей интернациональной кучкой отошли к креслам, мистер безымянный Шкафчик сложил стопкой свои ящички и начал их по очереди открывать. Внутри находились какие-то белые пенопластовые коробки. Я по инструкции осматривал каждую вместе с Ксюшей, находили, что она целая, и убирал в свои кейсы. Сначала хотел положить две коробки в первый кейс, но оказалось, что надо по одному, а из четырех ящичков наши только два. Разложив все, как положено, Шкаф запечатал и опломбировал кейсы, пожал руку смуглому и, так и не сказав ни слова, развернулся и утопал в обратном направлении. Не, это не шкаф, это скала! Не тот, что Дуэйн, а та, что каменная и молчаливая! Оставшийся гость снова подошел ко мне и протянул руку:

— Я есть Джошуа, я быть ээээ…. — он запнулся — я быть рад знакомству!

А нет, балакает по-нашему, чертов капиталист. Ну, раз ты быть рад знакомству, то и я не хуже!

— Я Кирилл, и я тоже быть рад знакомству! Отшень! — ну не смог сдержаться.

Джошуа оченьсолнечно улыбнулся, хлопнул меня по плечу, и что-то сказал Ксюше уже на своем. Та хмурилась после моего высокоинтеллектуального ответа, но тут же расцвела, заулыбалась и затараторила что-то в ответ. Кажется, мои акции снова рухнули. Но тут справедливо — он же заморский, еще и целый ученый, и вон какой весь ухоженный, смотреть противно. А во мне самое ухоженное — выбритое утром лицо. Голубки какие, тьфу на вас. Я, ни капли не смутившись, влез в их беседу:

— Ксения, нам надо ехать, давайте продолжите в пути?

Она снова нахмурилась — ну точно пропали все мои шансы — но кивнула и сказала ученому несколько слов. Тот посмотрел на меня, тоже кивнул, подхватил сумку и направился к выходу. Я взял свои чемоданчики и пошел за ними. Ну что, часть дела сделана, всех встретили, все пересчитали, остались доставить куда надо — и можно себя поздравить. Не самый сложный заказ, но для нашей компании весьма выгодный. И плевать, что нас выбрали только из-за абсолютно бросовой по сравнению с конкурентами цены, важен результат. И еще буду заочно считать себя причастным к победе на ковидом. Тоже приятно, знаете ли.

Дойдя практически до выхода, мне пришла в голову очень своевременная мысль. Почему я до сих пор не вызвал такси? Местные же сейчас заломят несусветную цену! Ладно, буду считать, что это американец виноват, не нравится он мне. Сбивает меня с мыслей. Я достал телефон и оперативно вызвал такси в приложении. Заказ мой приняли, и я с чистой совестью выдохнул — можно сказать, не опозорил родные осины некачественным сервисом.

Ксюша с Джошуа все также обсуждали что-то, убежав вперед, первыми вышли на воздух и обернулись ко мне. Я махнул рукой вправо — как будто здесь еще куда-то можно идти, ремонт чего-то оставил только неширокий проход вдоль жестяной стены и подъезд к аэропорту был возможен только в самой левой части здания. Англоговорящие товарищи все же дождались, пока я их догоню, и пошли дальше. Телефон пиликнул. Ага, наверное, ожидает нас карета. Вот было бы забавно, если бы нас вез опять Насрулла. Запах беляшей должен впечатлить нашего гостя до глубины души. Но, увы, не выйдет — тариф я выбрал комфорт, словно по старой российской привычке стараясь угодить всем этим приехавшим пижонам. И хотя вообще-то у меня была другая мотивация — чтобы Николай Петрович не выкатил мне претензию за экономию на заказе — но подтекст получался все-равно тот самый, из привычки.

Ожидал нас, как и ожидалось, не старый знакомый Насрулла, а совсем даже Сергей на вполне приличной Тойоте Камри. Я затолкал поглубже непонятно откуда вылезшее чувство гордости, мол — вот, смотри Американский Ученый, на чем мы тебя повезем! — и с приятной злопамятностью первый уселся на заднее сиденье, обогнав Ксению на полкорпуса. А нечего тут хвост распускать перед иностранцами, когда свое есть!

— Кирилл, не могли бы вы пересесть вперед? Мне бы хотелось еще о многом поговорить с Джошуа — Ксюша снова перешла на «вы».

Можно было бы задуматься, что же это значит, но уже неинтересно, знаете ли.

— Извините Ксения, но не могу, у меня ценный груз, и на заднем сидении он будет в большей сохранности — ответил я и демонстративно пристегнулся.

Секретарша дернула носом, резко отвернулась и ушла вперед, при этом изрядно грохнув дверью. Водитель скривился, как от зубной боли, и, повернувшись, начал, было:

— Девушка, можно… — остаток фразы он не договорил, увидев злющие глаза пассажирки, но очень быстро придумал другую концовку — ехать уже можно?

— Да — рыкнула секретарша, и мы медленно поехали.

Тишина провисела не больше минуты. Джошуа, молча наблюдавший за действием, что-то спросил у Ксении, та ответила ему уже нормальным голосом и спросила что-то сама. Ну и вот, какая ей разница, откуда говорить? Женщины… Оставшаяся часть поездки прошла достаточно скучно. Водитель молчал, я пялился в окно, а двое оставшихся не закрывали рты. И надо же, Джошуа даже ни разу не сделал покерфэйс и не закатил глаза! Может Ксения — американский шпион, и поэтому так тупит на русском?

Доехали до Вектора мы не сказать, чтобы быстро. Все же с аэропорта выехали в начале девятого утра, самое прекрасное время для езды по дорогам утреннего Новосибирска. Если вы любите пробки, конечно. А еще, аэропорт и Кольцово, где располагается тот самый НИИ — это вообще-то не в Новосибирске, а на расстоянии километров эдак пятнадцати от него. В строго противоположных сторонах от строго противоположных районов города. Во всей этой ситуации радовался только таксист — несмотря на использование приложения, цена там вылезла неприличная. Но все когда-то заканчивается, и наша поездка тоже.

Ксения и Джошуа, выйдя из машины, резко рванули в здание — на улице поднялся ветер и пошел дождь. Я же вежливо попрощался с водителем и бросился туда же. На входе меня ждали мои попутчики, Ксюша галопом протащила нас по нескольким коридорам и этажам, впихнула в кабинет с Николаем Петровичем, а сама скромненько осталась за нашими спинами.

***

Сегодня я с самого утра занимался подведением итогов месяца. Сидел в своем кабинете, закопавшись в бумаги по самую макушку, и, в целом, был доволен. Второй месяц подряд мы прилично росли, уже выйдя в итоговый плюс, и даже появились в городском рейтинге компаний на местном портале, занимая в своей нише позорное сорок шестое место из пятидесяти, но лиха беда начало! Скоро, скоро мы тут наведем шороху. Чувствуя справедливую гордость за свои труды, я выпрямился, размял затекшую шею и пошел за курткой. Считаю, честно заслужил перекур. В голове крутились мысли, что теперь можно будет еще чуть расширить штат, как минимум, взять секретаря — звонков становилось многовато и большую часть из них можно будет на кого-то свалить. Когда я почти дошел до шкафа, сзади зазвонил телефон, заставив меня слегка вздрогнуть от неожиданности. Вот любит он, скотина такая, все делать исподтишка и в момент, когда я не жду подвоха. Я вернулся к столу, посмотрел, кто звонит и изрядно удивился. На экране была приснопамятная Ксения, секретарь из Вектора. Ей работу предложить что ли? Очень вовремя звонит. Хехе.

— Ксения, добрый день! — поприветствовал я

— Кирилл, здравствуйте, вы не могли бы срочно приехать к нам в институт? — девушка на том конце провода слегка задыхалась, то ли была взволнована, то ли бегала перед звонком.

Глава 2

30 сентября 2021 года, Новосибирск

— Ксения, добрый день! — поприветствовал я

— Кирилл, здравствуйте, вы не могли бы срочно приехать к нам в институт? — девушка на том конце провода слегка задыхалась, то ли была взволнована, то ли бегала перед звонком.

Про нее я не то, чтобы забыл — не так много еще у нас клиентов, чтобы забыть события недельной давности — но и не вспоминал. В голове возникло сразу несколько вариантов, зачем я ей понадобился, самый приятный из которых был, что она просто хочет меня увидеть. Ага, в пятницу, посреди рабочего времени.

— Ээ, Ксения, я немного занят сейчас, а что случилось? — Сегодня и правда много дел, да и в любом случае пилить в Кольцово по первому звонку едва знакомой, пусть и хорошенькой, дамочки — увольте. Тем более, у нее там Джошуа есть, пусть его достает.

— Николай Петрович срочно попросил именно вам передать новый заказ, надо Джошуа увезти в аэропорт, Кирилл, пожалуйста, срочно! — В конце девушка даже немного сбилась на крик. Да что за заказ такой, что она на меня орет и так дергается?

— Наша фирма заказы день в день не принимает, и разве вам не проще просто посадить его на такси? Да и мы по договору работаем, а у вас же его согласовывать надо, то-сё. Могу отправить сотрудника с договором и актом, подпишите, и он увезет — я был удивлен и не пытался это скрыть.

— Кирилл, пожалуйста, приезжайте именно вы, договор согласован, а за срочность вам выплатим в тройном размере, пожалуйста! — И мне показалось, что она всхлипнула. Интересно девки пляшут. Мне стало неудобно, в конце концов, не так часто меня упрашивают. И тройной тариф — это тройной тариф.

— Хорошо, Ксения, скоро приеду. Сейчас счет и акт подготовлю и выдвигаюсь, минут через сорок, думаю, буду.

— Все готово уже, я все сделала и проверила, и не забудьте, пожалуйста, пистолет ваш, Николай Петрович просил передать — девушка уже точно всхлипывала. Может, ее Джошуа поматросил и бросил, а я должен за нее мстить?…

Ну-ну. Теперь мне стало еще интереснее.

— Все, выезжаю, ждите меня.

— Спасибо большое вам, только когда подъедете — позвоните мне, я вас встречу — и положила трубку.

Ок, надо позвонить — позвоним. Вот будет номер, если она выскочит и бросится на меня с объятиями перед окнами Джошуа. И с криком «смотри, что ты потерял, чертов янки!» А после мы садимся на белого коня и счастливые уезжаем в закат. Где брать коня, тем более белого, я не знаю, но мой верный (хоть и изрядно битый жизнью) красный Террано наверняка будет не хуже. А если и будет — мне плевать, ни на какого коня его не променяю.

Добрался до института я за двадцать минут и, остановившись на парковке, набрал номер Ксюши. Она ответила мгновенно, как будто только и ждала моего звонка.

— Алле, Кирилл — прозвучало в телефоне тихо-тихо.

— Я приехал, стою у входа, возле проходной, вы выйдете? Или мне зайти?

В трубке на какое-то время повисла тишина.

— Пройди, пожалуйста, в кабинет Николая Петровича, мы тебя здесь ждем — все так же тихо сказала девушка — и пистолет обязательно возьми с собой.

Вроде, собиралась же встретить. Эх, не будет горячих объятий, опять крах всех моих надежд. Ну и ладно. Зато меня мама любит.

— Хорошо, выхожу. Охрана меня пропустит? — Но в телефоне уже запикали короткие гудки.

Я пожал плечами, накинул и застегнул любимую кожаную куртку, чтобы не светить кобурой, и вылез из машины. Возле здания проходной было пусто, хотя в прошлый раз, даже под дождем, пара человек курила под небольшим навесом рядом со входом. Я взбежал по лестнице и зашел в тамбур. На стойке охраны никого не было, и вообще в здании было как-то тихо — никто не ходил по коридору, из кабинетов тоже не доносилось никаких звуков. Лишь откуда-то издали раздавался какой-то тихий скрежет. Выходной что ли у всех? Живут же люди государственные…

Поаукал, никого не дождался, и прошел через турникет. Тот противно запищал металлоискателем, и я снова остановился. А ну как сейчас как вылетят, как выбегут, и давай меня вязать. Но никто не выбежал и не вылетел. Мне стало как-то неуютно. Не должно быть так. Это же не школа в моей родной деревне, где заходи, да гуляй, кто хочет. Я вытащил телефон и снова набрал Ксению. Она вызов сразу сбросила, и скинула смс, что идет совещание, ждут все меня. Ну, нехорошо заставлять таких людей ждать. Я еще раз пожал плечами, и направился к означенному кабинету, благо еще помнил, где он находится — на второй этаж, и в конце Г-образного коридора последний кабинет справа. Шел неторопливо на всякий случай — вдруг вылезет охранник, а я бегу. Мало ли, что подумает. Мне только разборок не хватает перед получением заказа.

Поднялся по лестнице, все также никого не встретив. Но в паре кабинетов, мимо которых проходил, кто-то все же был — было слышно, что там ходят. На втором этаже мне стало еще неуютнее. Некоторые двери были открыты, в дальнем конце коридора на полу валялись какие-то бумаги. В прошлый мой визит здесь была стерильная чистота, закрытые двери и по коридору гулял не ветер, а люди. Я назвал себя параноиком, но все же расстегнул куртку и кобуру. И пошел потихоньку дальше. Специально не крался, но и не топал особо. Дошел до первой открытой двери, заглянул туда — пустота и бардак. Стол и стулья опрокинуты, по всему полу валяются бумаги. Что-то мне начинает казаться, что тут не выходной у всех. Но что — понятия не имею. Точно знаю, что в моем офисе мне было бы гораздо комфортнее.

Повертел начинающей побаливать головой по сторонам — все также никого в коридоре. А нет, вон на лестнице кто-то появился, но стоит на месте, меня тормозить не собирается. И не надо, нервничаю я, могу и нагрубить. Впереди были уже два кабинета с распахнутыми дверями, один слева, другой чуть дальше справа. Я перестроился на середину коридора и, так же не топая, направился дальше. В кабинете справа точно кто-то был, именно оттуда доносился тот самый негромкий скрежет, который я услышал еще на входе. Почти дошел до открытой двери слева, когда из правого кабинета показался щуплый мужчина в дорогом костюме и темной рубашке, чудовищно бледный, и…. Мать твою, да он весь в кровище! Его рубашка, с первого взгляда показавшаяся бордовой, была такой не от производителя, а потому что была вся залита кровью! Кровь была и на лице, на шее, на руках, да он весь был в ней! В этот момент мужчина полностью вышел из-за двери, и стала известна причина скрежета — его нога запуталась в компьютерных проводах и тащила за собой связку из монитора и доисторического вида белого системного блока.

Так, ребят, я в Хэллоуин не верю и не играю, поэтому пойду-ка я лучше в машину. Если ваш Джошуа и правду хочет уехать срочно, в чем я его начинаю понимать, то пусть лучше сам выходит. Согласен даже уменьшить тариф, черт с ним, с тройным. Я развернулся и выматерился. Мужик с лестницы был уже не на лестнице, а во всю ивановскую шагал ко мне. Шагал корявенько, хотелось думать, что как пьяный, но были уже определенные подозрения в этой версии. И был он не один, за ним шли трое, двое охранников и еще один в костюме. Оба охранника тоже были с Хэллоуина — все перемазаны кровью, бледные, как смерть, и какие-то страшные. Туда тоже не хочу идти. Нарушу людям праздничное настроение своей кислой и испуганной рожей. Посмотрел вперед. Щуплый мужик показывал недюжинную целеустремленность — несмотря на явно сильно мешающуюся ему связку электроники на ногах, он двигался в мою сторону. Тут он поднял на меня глаза, и мне совсем перестало быть смешно. Глаза у него были целиком блекло-белые, без зрачков, радужки и даже без капилляров. Не знаю почему, но именно его глаза добили всю мою смелость, я еще раз выматерился и рванул в ближайшую открытую дверь — ту самую, что была слева. Забежал, закрыл, выдохнул и выматерился в голос еще раз — я же без понятия, есть ли здесь кто! Прыжком ушел в сторону и развернулся, на лету выхватывая из кобуры ПМ. Но, хвала всем богам, кабинет был пустой.

Я уселся на ближайший стол и попытался успокоиться. Сердце выпрыгивало из груди, дыхание бешеное, в голове бардак, не хуже чем в кабинете. Попытался внушить себе, что все это может быть и не то, что мне думается. Корпоратив у них сегодня, например. Вот и ходят все не в себе. И на рубашке была не кровь, а, может, что-то пролил на себя. Или, может, даже костюмированный корпоратив. Внушалось как-то плохо. Я плюнул на правила приличия и противопожарной безопасности и достал сигарету — и душа, и тело в один голос просили закурить. Поднес сигарету ко рту и тут в дверь поскреблись. Сигарета выпала, а только начавшее успокаиваться сердце снова забилось, как ненормальное. Я на цыпочках подошел к двери, проверил, что она закрыта и срывающимся голосом сказал за дверь:

— Мужики, вы это, завязывайте. Мне на работу надо. И дома меня ждут. Котлеты, то-се.

Мне никто не ответил, но в дверь застучали еще громче.

— Да мать вашу! Не смешно! Если это у вас корпоратив или розыгрыш, я сейчас выйду и проломлю первому попавшемуся голову, а второму сломаю обе руки! — Сорвался я на крик. Ну невозможно! Это не может быть тем, о чем я думаю!

В ответ дверь загудела от сильного удара, а я отпрыгнул спиной вперед. Неловко приземлился на задницу, вляпавшись рукой во что-то липкое. Я поднес руки к лицу и в нос ударил хорошо знакомый медный запах крови. Как-то резко успокоился — ну а сколько можно нервничать, так сосудик какой в голове лопнет и все. Я поднялся, с грустью посмотрел на испорченные штаны и проследил, откуда натекла кровь. Натекла она из-под стола и, хотя мне ну очень не хотелось видеть что там, я все же обошел и заглянул. За столом лежало тело немолодой женщины в брючном костюме. Не надо быть следователем, чтобы установить причину смерти — у женщины вместо виска была кровавая дыра, уж не знаю — сама так упала или ребята с коридора постарались, но факт есть факт. Подкатила легкая тошнота. Повидал всякое, и трупы видел разные, но все же организму такие зрелища не нравятся. Отвернулся, сделал шаг к своему столу, но тут же вернулся и присел перед женщиной на корточки. Пощупал пульс — нет, точно готова — и зашарил по ее столу в поисках салфеток. Ни одна женщина не может без них жить, а мне надо хоть как-то оттереть брюки. В товарный вид я их не верну, но и ходить как сейчас нет желания. Нашел, начал усиленно вытирать кровь. В дверь продолжали скрестись, однако что-то мне подсказывало, что закрытую на защелку дверь они не откроют. Кое-как приведя себя в порядок, я закурил еще одну сигарету и, достав телефон, позвонил Ксении. В этот раз она трубку подняла:

— Але — и снова тихо-тихо. Кажется, понимаю почему.

— Ксюш, ты ничего не хочешь мне сказать? — Спросил я, выпуская клуб дыма.

— Кирилл, простиии — девушка явно плакала. Но мне почему-то совсем не было ее жалко. — Я не знала, как сказать тебе по-другому! Если бы я сказала, что здесь происходит, ты бы меня не забрал!

— А кто сказал, что я сейчас тебя буду забирать? Я все еще не понимаю, что за хрень здесь происходит, но мне гораздо проще свалить сейчас одному. Я сижу в кабинете ээээ… тетки в зеленом костюме и с очень короткой стрижкой, не знаю уж, как ее зовут. Вернее, звали. Так вот, до твоего кабинета мне еще добраться надо, а мне это зачем? Хотя… Что-то я туплю. Ты почему ментов не вызвала до сих пор?

Трубка опять помолчала какое-то время, раздавались только тихие всхлипы.

— Потому что меня посадяаааат — сквозь слезы донеслось до меня.

Мда, даже экстремальные случаи не всем людям помогают поумнеть.

— И тебяаа тоже — добавила трубка и я едва не подавился сигаретным дымом.

— Я-то тут с какого боку? — Спросил я — Я законопослушный гражданин, даже налоги плачу иногда, а то, что через дорогу иногда бегаю в неположенном месте — так это не уголовка.

— Кирииилл — заныло в телефоне снова — пожалуйста, иди сюда, тут за стенкой Николай Петрович, он очень страшный, пытается ко мне попасть, Кириииил… Я тебе все расскажу, здесь, я боюууусь…

Ну вот. Шанс почувствовать себя рыцарем, спасающим даму из лап дракона, по пути поубивав кучу злодейских монстров. После чего рыцаря самого закроют в башню лет на двадцать пять. Ну уж нет.

— Ксюша, ты где именно находишься? И вообще, что у вас тут случилось? — На второй вопрос была у меня догадка, но в моей голове она звучала диковато и неестественно. Я же тоже иногда ошибаюсь? Хоть бы и в этот раз… Я прикрикнул в телефон — Да соберись ты, мать твою, Ксюша!

Трубка снова помолчала, несколько раз вздохнула и выдохнула.

— Я в кабинете Николая Петровича, а он в приемной, пытается попасть ко мне сюда — девушка, кажется, и правда чуть успокоилась, хотя голос все еще заикался — Они с Джошуа были в лаборатории, потом он один прибежал сюда в панике с перебинтованной рукой и кричал, что это конец. Я ничего не поняла, потом он кому-то позвонил из кабинета, позвал меня и сказал, что объявляет карантин и никто не выходит из здания. Кирилл, пожалуйста, помоги мне, мне страшно… И полицию вызывать нельзя, нас сразу задержат, мы для них будем соучастники, и ты, и я, мне Николай Петрович это объяснил! Кириииил… — и она снова заныла.

Да твою мать. Легкий жирный заказ, покататься тридцать км, а денег как за три тысячи! Чтоб вас черти на самой горячей сковороде жарили, хреновы яйцеголовые! Что вы опять намудрили, скоты??? Я схватился рукой за стол и хотел на нервах перевернуть, но вспомнил о коридорных обитателях — опять же начнут долбиться, сволочи. Пусть дверь и не откроют, но раздражает. Да и страшно, чего врать-то себе. До чертиков страшно. Я лучше посижу рядом с трупом хоть сутки, чем еще раз посмотрю в эти пустые глаза.

Так, Саныч, отставить нытье. Надо подумать. Я бросил в трубку:

— Сиди тихо, как дохлая мышка, сейчас разберемся. И телефон держи под рукой! Все, отбой, наберу еще. — И отключился.

Итак, что мы имеем. Что здесь случилось — сейчас разбираться не хочу и не буду. Что бы это ни было, оно уже случилось и на это я никак не повлияю. Причем, есть ощущение, что как-то я на это повлиял неделю назад. Как там я думал? Буду причастен к победе над короной? Ну-ну. Хотя тоже чушь, моя роль там была не больше, чем у таксиста. Некстати вспомнился Насрулла и на разрыв шаблона захотелось беляшей. Боже мой, сижу рядом с трупом, за дверью какие-то окровавленные уроды, а я хочу беляш. Мрак… Отвлекся. Что я могу сделать? Самый очевидный вариант — звонить ментам, МЧС или еще кому и просить спасти нас, сирых и убогих. Свою догадку о причинах происходящего можно и нужно смело засунуть себе… куда-нибудь, потому что если я ее озвучу — пришлют, скорее, улыбчивых санитаров и смирительную рубашку.

Чем плох вариант с ментами? Ну, во-первых, из головы не выходит фраза Ксении, что нас посадят. Вряд ли она сама придумала, наверняка это Николай Петрович донес. Ее ладно, почти не жалко, а я не хочу. Да и филиал наш, без лишней скромности скажу, держится минимум на половину на моих плечах. А кроме работы у меня и нет ничего важного. Мама, конечно, есть еще, но она не одна и далеко, хотя ей тоже вряд ли это понравится. За что нас могут посадить? Тут вариантов не так много. Если за дверью результат работы Джошуа, а мне кажется именно так, то первое, что будет делать полиция — искать виноватого. Ксюшу не знаю,как приплетут, да и не интересно, опять же, а я — участвовал в доставке Джошуа и его пенопластовых коробочек. Шито белыми нитками, но Николай Петрович и многие другие сотрудники НИИ, как мне подсказывает пятая точка, уже не смогут быть обвиняемыми, а винить кого-то надо. Еще до кучи могут присовокупить и соседний трупик. Может, я и наговариваю на нашу доблестную полицию, но вот такой я человек. Не оптимист ни разу.

Еще варианты? Даже если и не посадят, то до выяснения задержат точно. А я и этого не хочу. Тут пока выяснять будут, черт знает что может случиться, ну его к лешему. Значит, надо что? Правильно, валить отсюда. Желательно тихонько, никого не убивая и не оставляя следов. Вдруг это все же не оно? Может, наркоманы они все тут. И тетка рядом тоже наркоман, вон какая бледная.

Куда валить, как валить, и одному это делать или все же с Ксюшей? А вот тут надо думать. Про окно подумал первым делом, но оно было забрано крупной решеткой. На кой хрен закрывать окно на втором этаже решеткой, скажите мне? Что тогда остается? Я подошел к двери, прислушался. С той стороны было тихо. Может, кончился сабантуй, они все сели в свои машины и разъехались? Или просто собрались в одном помещении и продолжают веселье? Угу. Меня перекосило, когда я представил, как именно они собираются и веселятся.

Я покрутил головой. Какая-то неадекватная у меня реакция на происходящее. Достал сигарету, понюхал — да нет, обычная. Почему я тогда сейчас так спокоен? А бог его знает, но и хорошо, что так. Визжащий и перепуганный я бы себе не нравился. Поскребся в дверь, проверяя реакцию. До этого мне казалось, что коридорные на звук реагировали. О, не ошибся! Реагируют, еще как! С той стороны зашебуршали в ответ, а потом несколько раз звучно ударили чем-то.

Ясно, здесь выходить не тянет. В кабинете есть еще одна дверь в боковой стене, но куда ведет — непонятно. Может, в туалет. Или в комнату, набитую кучей бледных и окровавленных людей. Подошел к ней, постучал тихонько. Оттуда ни звука. Все же туалет? Или балкон? Вот здорово будет! Ага, балкон, в середине здания… Задействуем помощь друга. Набрал Ксению:

— Ксюш, ты там как?

— Я в порядке, ты скоро меня заберешь? — Девушка совсем перестала хныкать, видимо, в ее голове я все же был рыцарем, который ее несомненно спасет. Ведь я же приехал! Так, стоп, а какого лешего она мне-то позвонила? Мы же почти незнакомы!

— Золотце, ответь мне на один вопрос, не терпящий отлагательств — вкрадчиво спросил я. — А почему ты мне позвонила? А не мамке/папке/друзьям? Какого такого хрена ты меня впутала во все это дерьмо?

В трубке снова засопело

— Только у тебя есть пистолет, я видела! А папок-мамок у меня нет, я детдомовская! — Девушка всхлипнула — Но ты же поможешь?

— Ты поняла, в каком я сейчас кабинете? По коридору налево, немолодая пухлая женщина, короткая стрижка — не стал отвечать я на ее вопрос.

— Это, наверное, Татьяны Сергеевны кабинет, а что?

— Тут в боковой стене есть дверь, куда она ведет?

— В соседний кабинет, там их несколько подряд идет, это все бухгалтерия наша, они проходные, а что? — снова повторила Ксения свой вопрос.

— А то, думаю, как до тебя добраться потише. А то в коридоре ваши сотрудники, и я им по-моему не нравлюсь — в трубке замолчало секунд на тридцать. Потом она чуток ожившим голосом начала вещать — Слушай, эти соединенные кабинеты идут до угла и заходят за него. Если в коридоре все зомби соберутся около твоего кабинета, то ты сможешь выйти рядом с моим, и там никого не будет в коридоре!

Зомби. Ну вот, слово, которого я боялся, прозвучало. Интересно, сама додумалась или начальник рассказал? Если первое — еще есть шанс ошибиться…

Я достал еще одну сигарету, закурил и начал составлять План Спасения Своей Тушки. Хотя первоначально это, получается, план спасения тушки Ксюши. Нашел на столе чистый лист, нарисовал по памяти коридор и задумался. Если у меня получится относительно тихо открыть все двери между смежными кабинетами, то где-то могут попасться окна без решетки. Тогда я сваливаю, или все же продолжу путешествие до секретарши? Я себя оценивал трезво, в рыцари всю сознательную жизнь не метил. За своих — само собой, полезу куда попало. Но она-то мне не своя. Но и сволочью совсем не был, чтобы бросить ее так. Хотя, почему сволочь? Если я не полезу — вызовет все же полицию, уж лучше ее посадят, чем ей отобедают. А почему я не воспользуюсь этим решением? А потому что я как колобок — меня и не посадят, и не отобедают, хехе. Нет, все же мысль уйти, оставляя девчонку здесь, как-то не нравилась мне. Тьфу ты! Ладно, может, еще и не будет окон без решеток, тогда без вариантов к ней двигаться — там должно быть поменьше коридорных. Пока буду их так называть.

Затык случился очень скоро. Я понятия не имел, сколько кабинетов я смогу пройти, где выйду, и как далеко оттуда будет кабинет Николая Петровича. И как выгнать самого Николая Петровича из приемной, чтобы добраться до Ксюши. И не будет ли в каком-то из кабинетов меня ожидать комитет по встрече. С караваями и солью, ага. Как раз пригодятся, мясо без соли и хлеба кушать — вредно для желудка. Тьфу ты! Что делать? Помощь друга конечно!

— Ксюша, если пойду по кабинетам, где я выйду?

В трубке помолчали, а потом неуверенно проговорили:

— Эм… В кабинете Ирины Анатольевны, она дольше всех работает, поэтому выбила себе место поближе к начальству!

Да, бесценная информация…

— Это очень мне помогло, спасибо. Это будет какая дверь по коридору? Как далеко от вашей двери? И дверь в твою приемную открыта или нет, знаешь?

Я прям через телефон услышал, как заскрипели шестеренки в темноволосой головке секретарши. Спустя секунд сорок пошли ответы:

— По коридору, если от поворота, это будет третья или четвертая дверь слева — ну, если бы она была справа, я бы удивился. — Наша дверь через две от нее и напротив. У нас, скорее всего, открыта, потому что я вызывала охрану, они прибегали а Николай Петрович их… — и в трубке снова зашмыгало носом. Не хочу я знать, что с ними там случилось. Буду считать, что их уволили там, в грубой категоричной форме.

— Спасибо, правда помогла. Я за тобой приду скоро, не реви — обнадежил я её, и положил трубку.

Ну твою мать! Кто меня за язык тянул, сказать, что я скоро приду?? А если уже в соседнем кабинете открытое настежь окно, а в следующей двери скребутся беспокойные соседи? Нет, я наверняка выпрыгну и уеду, но очень не люблю не держать свое слово! Услышал нюни, пошел защищать ребенка! Самец, мужик! Тьфу! В этот раз я в самом деле плюнул, едва не попав в лужу крови. Ну вот, теперь и ДНК мой тут есть. Если это все закончится приездом полиции, а меня тут не будет уже, могут быть неприятности… Интересно, а у нас умеют по ДНК искать? Черт его знает. На всякий случай растер слюну ботинком — там на подошве, поди, такое ДНК, что охренеют искать. Секунду подумал, подошел к двери и стер свои пальцы с ручки и защелки. Чушь, конечно, но пусть будет.

Ну что, надо двигаться. К спасению себя, как минимум, и Ксении — факультативно. Подошел к боковой двери, еще раз тихо постучал — нет, тихо. Вытащил из кобуры ПМ, снял с предохранителя и быстро распахнул дверь. Пустой кабинет. Ну да, бухгалтерия на корпоративы всегда первая мчится. Поморщился, подумав, что вот была бы хохма, если бы дверь была закрыта с этой стороны. Аккуратным перекатом с пятки на носок — чтобы ни одна подлая косточка не хрустнула в ноге, вдруг услышат — дошел до входной двери и закрыл ее на защелку. Ну вот, теперь у меня две комнаты есть. Живем. Закрыл пройденную дверь, также тихо дошел до следующей. Интересная планировка, было так или специально переделывали? На кой черт вообще институту столько бухгалтеров? Доберусь до главного их — надо спросить, хехе.

Снова встал около двери. Теперь сначала тихонько повернул ручку, и дверь бесшумно подалась на меня. А завхоз молодец, ни одна петля не скрипнула. Николаю Петровичу скажу, чтобы похвалил. Распахнул дверь, оглядел кабинет — пусто — ввалился внутрь боком, заглядывая за стоящий торцом огромный шкаф. Тоже пусто. Понял, что вспотел как мышь. Хотел снять свою куртку, но в голову пришла своевременная мысль, что кожу прокусить не легко, а коридорные коллеги могут этим делом увлекаться. Не факт конечно, но вдруг. Так что обожду еще немножко. И даже застегнулся по самое горло. Может, кого запахом адреналинового пота с ног сшибу, все на пользу.

До угла я дошел, так никого и не встретив. Как не встретил и окон без решеток. Может, они так мир защищают от бешеных бухгалтеров? Это же такие звери! В смысле, защищали. Ну вот, испортил натянутую шуточку…

В последнем в ряду кабинете было две двери в правой от меня стене. По логике, ближняя ко мне — в коридор, дальняя — в следующий кабинет. Но почему-то опять стало страшновато. Все-таки подошел к нужной, поскребся, подождал…. Тишина. Или нет??? Да точно нет, там что-то шевелится, я слышу! Сердце опять начало разгонять адреналин по телу. Кто там? Кто-то бледный и кровавый? Или чья-то собачка? Или мне показалось со страху?

Я замер около двери и даже перестал дышать. Ну не могло мне два раза послышаться. Неимоверно хотелось курить, но сейчас точно не стоит. Нет, тихо там. Я снова постучал по двери, выбив всем известный ритм «Спартак-чемпион», отошел на шаг и замер. Тишина… Тишина… И ответный тихий стук! И правду говорят, что Спартак самая популярная команда у нас — даже здесь их болельщики есть! Лезть в кабинет все еще не хотелось — а ну как и среди бледнолицых есть фанаты красно-белых — но и здесь сидеть не было смысла. Здесь одиноко, страшно, и не кормят совсем. А я, между прочим, с утра не жрамши. А время далеко за полдень…

Ладно, поскулили и будет. Идти надо. А как узнать, кто там со мной перестукивается? А обычно — ртом! Я снова подошел к двери и прошептал:

— Эй, есть кто? Энибади хоум? — Вдруг там Джошуа засел? Хотя, если там он, я сам его пристрелю. По-любому он виноват. Он и Обама, вот творцы всех несчастий рода человеческого! Еще дьявол тоже поучаствовал, но по сравнению с этими двумя он ребенок.

За дверью что-то снова зашебуршало. Раздался тихий голос:

— Да, я здесь. Вы человек? — Голос был женский, причем, явно в возрасте. Голос дрожал и всхлипывал, но походил на живой. Я хотел спросить в ответ то же самое, но засомневался — а точно ли можно бухгалтеров считать человеками? Поэтому ответил не так:

— Человек-человек. Дверь закрыта? Мне надо войти. И пройти мимо, вас не трону.

— Почему мимо? Молодой человек, вы должны помочь мне! — Голос окреп и набрал стервозные нотки. Захотелось выстрелить пару раз прямо сквозь дверь, но шума будет…

— Я вам ничего не должен, я здесь по своим делам. И не орите, ради бога! Дверь открыта? — прошипел я.

Дверь помолчала, а потом начала открываться. Инициатива, мать ее…

Я проскользнул в кабинет, еле протиснувшись мимо дородной тетки лет так за пятьдесят. Больше я никого не увидел, но переспросил:

— Вы одна здесь? Знаете, что происходит?

Тетка закивала головой, не отрывая взгляда от пистолета в моей руке. Ну да, вооруженный человек — это всегда вызывает определенные чувства. Тетка закрыла дверь, подошла ко мне и зашептала:

— Я здесь одна. Когда все началось, не знаю, но я слышала какие-то очень громкие крики. Сначала кричал Николай Иваныч, потом к нему прибежала охрана, и кричали уже они. Но я не знаю, что там у них случилось, я готовила квартальный отчет, а потом эти крики, беготня, потом Людочка пошла узнать и кричала, что их едят! Я думала, у меня инфаркт будет! Все девочки побежали на выручку, а у меня же отчет, понимаете, я осталась здесь, и никто не пришел, а потом вы постучались…

Ах ты ж мышь серая. Твоих подружек там жрут, а ты отчет делаешь. Ну-ну. Подошел к двери — она была закрыта на защелку. Тоже, поди, девочки закрылись… Интересно, снаружи на двери есть следы, что сюда пытались войти? Да шут с тобой, вот мне дела больше нет.

— Дальше в кабинетах кто-то есть? Ваши или бледные? Ну? — чуть повысил я голос, когда тетка молча смотрела на меня

— Но… Может, вы сначала меня спасете, а потом дальше пойдете? Что, если и меня как девочек…?

Тут я не сдержался. Не знаю чем, но эта женщина меня бесила до зубовного скрежета. Вроде, более-менее объяснимо все, и выглядит не то, чтобы сильно отталкивающе, но… Вот раздражала жутко. А я итак на нервах. Поднял пистолет, прислонил дуло к переносице женщины и, глядя в глаза, свистящим шепотом произнес:

— Дальше кто-то есть, падла ты старая?

Зрачки у нее расширились на всю радужку, и женщина икнула.

— Но… Как вы смеете… Я же женщина… Я не знаю!

Честно говоря, это даже вызывает определенное уважение. Под дулом пистолета, который держит незнакомый человек, пытаться качать права — это круто. Даже сволочи бывают с силой воли. Я опустил пистолет и подошелк двери. Обернулся на тетку:

— Почему полицию не вызвали?

— Но Николай Петрович сказал, что ни в коем случае нельзя, он сам со всем разберется…

Ага, разобрался уже. Как бы он там с секретаршей своей не разобрался, пока я тут беседую…

— Сидите здесь и ждите. Я вас позову, когда будет куда звать. Не вздумайте закрывать боковые двери, клянусь — открою и придушу.

Тетка мне поверила, ибо еще больше взбледнула с лица и попятилась от двери.

— Сидите я сказал! Сейчас споткнетесь, нашумите! — И она послушно уселась, где стояла. Ну вот, а то должен я ей что-то…

Следующие кабинеты порадовали пустотой и порядком. Повезло. Видимо, у бухгалтеров было принято закрывать за собой двери, за что им честь и хвала. Уселся в последнем кабинете по-турецки — не хотелось, чтобы скрипнувший подо мной стул или стол привлек чье-то внимание. Задумался. Рука потянулась к сигаретам, но я себя остановил — вдруг соседи еще и дым чуют. Ну его к лешему. Без сигареты думалось плохо. Позвонил Ксюше, выйдя в предыдущий кабинет — чтобы к этому вообще внимания не привлекать, даже если вдруг через дверь что-то слышно — та ответила сразу:

— Да!

— Как ты там?

— Так же. Николай Петрович затих, даже не знаю, в приемной ли он или уже ушел.

Вот бы ушел! А лучше уехал! Он точно был с кольцом, его же ждут дома! Хотя не, что я несу. Как бы неприятен мне ни был начальник Ксении, его семье я не желал бы с ним увидеться. Вот бы он уехал в Кремль на совещание! Вот тогда я был бы доволен любым исходом!

— Золотце, попробуй чуть пошуметь, только именно чуть, чтобы только в приемной тебя слышно было — попросил я.

Ксюша тут же заныла:

— Я боюсь, он когда ко мне ломился, я думала, описаюсь от страха! Он еще издает какие-то ужасные звуки! Нет, не хочу, пусть будет тихо!

Так-то я тоже боюсь. Но делать что-то надо. Мягко произнес:

— Ксень, если я не буду точно знать, где твой начальник, я не смогу к тебе прийти. Хочешь там посидеть подольше? Нет? Тогда чуток постучи в дверь, легонечко совсем.

Девушка очень жалостно захлюпала носом, но, кажется, послушала меня. В телефоне раздался легкий дробный стук и спустя пару секунд раздался громкий удар, который я услышал даже без телефона. Ни хрена себе, он там чем стучит? Таран соорудил?

— Ксюша, ты золото! — Поддержал я как мог собеседницу — Все, теперь снова сиди тихо как мышиный трупик, я уже рядом. А, нет, стоп! Твой босс там один?

В трубке несколько секунд помолчали:

— Да, скорей всего, один.

У меня в голове забрезжила идея.

— Чао, скоро буду. Белого коня не обещаю, но спасу тебя, моя принцесса — корявенько воодушевил я девушку, и стал просчитывать свой план. Ну а что, может и сработать. И даже запасная идея есть, страховочка моей, очень дорогой мне, тушки.

Я почти бегом добрался до тетки, которая так и сидела на полу, вихрем промчался мимо нее и скоро был в первом кабинете. С огромным удовольствием закурил сигарету и снова позвонил Ксюше.

— Слушай, есть мысль, как вытащить твоего босса от тебя, а заодно и всех остальных. Сейчас я буду шуметь в коридоре, а ты там даже не дыши и не клади телефон, слышишь?

— Да!

— Если услышишь, что он уходит, сразу говори мне — попросил я напоследок и закрутил головой. Обнаружил искомое- компьютер с колонками и уселся за него. Система была не заблокирована, я быстренько открыл браузер и скривился — к интернету подключения не было. Посмотрел по сторонам — ко всем системникам подходили сетевые шнуры, и мой не был исключением. Видимо, какая-то локальная сеть, без доступа к интернету. А на кой черт тогда колонки? Я открыл менюшку и хмыкнул — кто-то еще пользуется старым добрым проигрывателем AIMP2. Подгрузился плей-лист, и я уважительно присвистнул — Сектор Газа, КиШ, Цой, Rammstein, Kiss. Хороший был бухгалтер, уважаю. Выбрал немцев, всем известную Du hast, потушил бычок, и врубил песню на всю громкость. По двери сразу застучали. Сейчас главное — чтобы она выдержала. Но дверь была внушительная и пока от ударов снаружи только содрогалась. Подошел к мертвой женщине, снял с нее пиджак и вытер им кровь с пола — не уверен, что поможет, но пусть будет.

Я подхватил телефон, выбежал в соседний кабинет и спросил:

— Что там с начальником?

— Он очень громко ходит по комнате и скулит, но не уходит! Ничего не получилось? Ты же не оставишь меня здесь? — запричитала шепотом Ксюша

— Твой рыцарь скачет к тебе на выручку, не изволь сомневаться! — Я и правда не собирался бросать ее здесь. Ляпнул же, что помогу… — Продолжай сидеть тихо и, когда я скажу — открой дверь в приемную, и все!

— Но там же…

— Не будет его там, обещаю. Все, не отключайся!

Я на всех парах добежал до тетки, кивком позвал за собой и помчался дальше. Обернулся. Тетки не было. Пришлось вернуться. Женщина сидела на том же самом месте и ее била крупная дрожь. Мне невольно стало ее жалко. Ну да, наверное, та еще тварь в жизни, но вон сколько сегодня пережила. И мужиков сломать может. Присел перед ней на корточки.

— Вас как зовут?

— Любовь Михайловна — едва слышным голосом произнесла тетка

— Любовь Михайловна, нам надо идти. Понимаю, что вам страшно и непонятно, но надо. Или можете остаться и вызвать полицию…

Тетка сразу ожила:

— Нет, что вы, Николаша запретил же строго-настрого!

Николаша… Был уже у нас один Николаша, век назад, тоже очень погано кончил. И страну сгубил.

— Тогда пойдемте. — Я встал сам и подал руку новой знакомой — Мне нужна будет ваша помощь.

Вместе мы чуть медленнее, но все же добрались до последнего бухгалтерского кабинета, и я начал посвящать Любовь Михайловну в детали своей идеи. Она был простой, как пять копеек, и надежной, как топор, по крайней мере, я на это надеялся. Все действия напарницы заключались только в закрытии двери. Я бы и сам мог, конечно, но пусть тоже принимает участие в нашем спасении, полезно. Итак, три, два, один… Стартуем!

Я вернулся в предпоследний кабинет, тихонько подошел к входной двери и негромко постучал. Никто не отозвался. Надеюсь, все ребятки собрались у первого кабинета, чтобы послушать хорошую музыку. Тихо-тихо повернул замок на двери и начал ее открывать, молясь про себя, чтобы завхоз не схалтурил именно на ней. Но нет, открылась она так же без единого скрипа. Поковырял замок, чтобы закрылся при захлопывании. Выдохнул, мысленно перекрестился и выглянул в коридор. Красота, никого! Уже привычным перекатом стопы покатился до кабинета местного главного. Босс уровня, хехе. Оттуда доносились тяжелые торопливые шаги и какое-то сипение. Замер рядом с входом, прислушался. Сейчас ты отведаешь силушки богатырской, чудище поганое…

Судя по звукам, босс был в дальней части кабинета. Ну и хорошо. Быстро вышел из-за двери, негромко — чтобы ни в коем случае не долетело до начала коридора — сказал:

— Николай Петрович, не заняты? — Вякнул я — не пришло мне в голову какой-нибудь пафосной геройской фразы — и швырнул окровавленный пиджак Татьяны Сергеевны из первого кабинета в сторону собеседника.

Ученый, скорее всего, бывший, обрадовался компании и резко рванул в мою сторону. Мать твою, с хрена ли он такой шустрый? Мы так не договаривались! Я развернулся и со всех сил припустил к открытой двери предпоследнего кабинета. Притормозил, оглянулся — Николай Петрович как раз вылетел из дверей приемной, увидел меня и ускорился. Я нырнул в дверь, промчался в соседний кабинет и замер у двери в коридор. Спустя пару секунд из коридора раздался громкий удар. Эй, уважаемый, ты зачем там шумишь? Заходи в кабинет! Еще через несколько мгновений межкабинетная дверь сотряслась от сильного удара, но, к счастью, разваливаться не собиралась. Я пулей вылетел в коридор, добежал до двери кабинета с бушующим внутри ученым и закрыл ее. Возле двери на стене была вмятина. Это что он, так не вошел в поворот? Выдохнул. Что-то получилось.

Покрутил головой — в коридоре было пусто, у остальных местных обитателей продолжалась дискотека. Побежал назад — надо забрать Любовь Михайловну и вызволять несчастную Ксению. Первая часть плана прошла без сучка и задоринки — мадам бухгалтер, которая отвечала за закрытие межкабинетной двери, уже сама бодро торопилась в приемную, я догнал ее лишь у самого порога. И в этот момент дверь сзади вылетела от молодецкого удара изнутри. Ну твою мать, ну чертов ученый! Что ж тебе не сиделось в кабинете! Я нырнул в открытую дверь, захлопнул и зашарил по ней глазами, в поисках замка. Нашел, защелкнул, отошел в угол и выжатой тряпкой сполз по стене на пол.

Было очень страшно. Весь мой план основывался на том, что коридорные ребята были неторопливы и туповаты. Однако, Николай Петрович совсем не такой — он двигался ничуть не медленнее меня, а скорее, даже наоборот. И силушкой не обделен, я бы точно так не смог выбить дверь, они здесь все же не модные пластиковые, а вполне себе металлические. С дверью сюда, хочется думать, у него этот фокус не пройдет — открывается она наружу, дверная коробка тоже выглядит надежной. И что-то он затих как-то подозрительно, затевает там наверняка какую-нибудь га…

БАБАХ! Дверь сотряслась от могучего удара с той стороны! Сглазил, мать твою за ногу! Чем он там так лупит? Не рукой же, никакая рука не выдержит с такой силой бить по металлическому полотну двери! У меня, откуда ни возьмись, появились силы, чтобы подняться и начать ломиться к Ксении.

— Ксюха, открывай, медведь пришел! И не один! — Заорал я. Любовь Михайловна, наклонившись, стояла в углу и блевала, судя по звукам. И было от чего, в кабинете валялись несколько тел, изрядно обглоданных. — Твой начальник, сволочь, сейчас всю свою кодлу сюда соберет! Открывай!!!

— С кем ты? Как не один? — послышался из-за двери голос секретарши.

— Открывай, потом языки почешем, бля! — Я нервничал, потому что дверь содрогалась все сильнее, и мне казалось, что ребята с танцпола обязательно придут поинтересоваться, что здесь за шум. А еще тут кровавая тряпка, бывшая когда-то пиджаком бухгалтера из первого кабинета, и они могут наводиться на нее. Раньше я об этом не подумал — полагал, что босс этажа будет сидеть в бухгалтерии, и даже пооткрывал там все внутренние двери. Вот чего ему там не ходилось? Места много, музыку там слышно, опять же. Не ценят люди чужих стараний…

Дверь щелкнула замком, и я рванул ее на себя, открывая, а заодно выдернул из кабинета Ксению, как морковку из грядки. Девушка, не отпуская дверную ручку, неловко вылетела, взвизгнула и упала на пол. Я, не ожидавший таких пируэтов, лишь похлопал глазами, поднял ее и рявкнул бухгалтеру:

— Любовь Михайловна, подъем, потом домолитесь! Быстро в кабинет! — И закинул первой ласточкой Ксению.

Женщина встала и нетвердой походкой прошествовала следом. Покрутил головой — может, тут есть что полезное? Полезного ничего не было. В приемной стоял стол с компьютером и принтером сбоку, несколько шкафов, три стула, картина на стене и несколько трупов на полу, причем все — с сильными повреждениями головы. А если… Ну, хуже не будет. Обернулся к дамам:

— Так, прекрасные маркизы. Закрываете дверь и стоите возле нее. Я сейчас завалю входную дверь, лишним не будет. Если увижу, что не успеваю- буду ломиться к вам, не спите!

Ксения тупо смотрела на меня, Любовь Михайловна вообще не слушала. Я взял секретаршу за плечи, крепко встряхнул и заорал, в упор глядя в глаза:

— Эй, очнись, болезная! Нашла время потупить! Але, гараж!

Маленькое тельце в моих руках наконец-то сфокусировало на мне взгляд, всхлипнуло и пробормотало:

— Я испугалась, когда вы… ты выдернул дверь! И еще ударилась! — И она ткнула меня пальцем в грудь.

— Переживешь! Ты слышала, что я сказал? Закрываешь дверь, слушаешь меня, начну проситься внутрь — открываешь, ясно??

— Да, да, отпусти, мне больно!

Я отпустил девушку на пол и втолкнул в кабинет. Сам принялся за дело: сваливал шкафы, подтаскивал их к входу, нагромождал друг на друга, по очередности заталкивая в них мертвые тела для большего веса. Неприятное и грязное занятие, скажу я вам, но жить хотелось больше. Закончил минут за десять — страх и адреналин в крови придавали сил. Баррикада моя выглядела не особо надежно, но если дверь все же выломают, она задержит лезущих сюда. Ввалился в кабинет бывшего ученого, снял, наконец, куртку и уселся на стол.

Надо думать, что дальше делать. Я устал, я испуган, я не хочу верить, в то, что происходит… Но кому какое дело? Не знаю я, что делать. В голове только про полицию. Они же обязаны нас защищать, пусть работают. Ну, посадят — все лучше, чем здесь. Наверное…

А нет, сначала надо расспросить Ксюшу. Что-то же ей рассказал Николай Петрович, вот и мне надо это знать. Подошел к девушке. Она была вся зареванная, перепуганная, но, вроде бы, в истерику не впадала и пока не зависала.

— Ты как? Держишься?

Ксения посмотрела на меня затравленным взглядом, оглядела мои перепачканные кровью от трупов одежду и руки, ощутимо вздрогнула и кивнула.

— Это мы виноваты, Кирилл? Мы что-то сделали?

Эх, золотце, да мне-то откуда знать, вы это сделали или нет? И что именно вы сделали, сволочи умные…

— Брось, Ксюха, ни ты, ни я точно не виноваты. И даже Любовь Михална не виновата. Ведь так же, уважаемый бухгалтер? …

Знала секретарша не особо много. Из ее сбивчивого рассказа было понятно, что двое светил науки с самого утра были в лаборатории, потом Николай Петрович примчался с перебинтованной рукой, громко кричал, что это все ужасная ошибка и так не должно было быть. Ну это да, сомневаюсь я, что в своих планах он видел происходящее вокруг. Или он специально сделал себя Халком? Тоже здоровенный стал, как не знаю кто. Разослал всем строжайший запрет на вызов полиции и на выход с территории научного центра, как, оказывается, называется Вектор на самом деле. Потом он начал кому-то звонить и чего-то требовать, но чего именно — было непонятно, потому что он бегал по кабинету и приемной подобно бешеному зайцу. Тут я ее прервал, попросив перейти к сути — знает ли она, что это с людьми, почему так много трупов вокруг и почему она решила, что нас могут посадить?

Что с людьми она точно не знала, но была уверена, что это зомби. Почему? Потому что Николай Петрович умер на ее глазах. На очередном круге своего марафона по приемной, он замер и упал. На крик Ксюши прибежали двое работников, один из которых и заверил ее, что теперь она без начальника. И только он собрался звонить в скорую, как Николай Петрович схватил его рукой за шею и вгрызся в лицо. Второй работник попытался помешать произволу над трудящимися и кинулся оттаскивать начальство, но был пойман им же. Послышался хруст, и из трудящихся целой осталась одна Ксения, которая завизжала, нажала кнопку вызова охраны и убежала в кабинет, благоразумно закрыв за собой дверь. Что было дальше, она только слышала — прибежала сначала охрана (судя по следам на полу, кого-то из них успело стошнить, заметил при составлении баррикады), потом все остальные (чем, видимо, и объяснялись пустые кабинеты), попытались утихомирить ученого, но безуспешно. Кто-то точно смог бежать, потому что было слышно удаляющийся крик. Потом в приемной было слышно нескольких людей, как они странно скулят и толкаются у двери. Спустя какое-то время уже с разных концов здания доносились вопли, а потом наступила тишина. И она вспомнила о моем пистолете.

А то, что нас могут посадить — ей сказал начальник, когда она предложила вызвать полицию во время его беготни. Мол, органы не должны знать, он сам со всем разберется, а если они узнают — в его сейфе лежат документы, подтверждающие вину Ксении в том, что на территорию закрытого НИИ (буду его так называть, по привычке) попал американец с неизвестным содержимым в чемоданах. Именно от ее лица Джошуа был выписан пропуск в лабораторию, она его встречала в аэропорту, она его привезла в НИИ. Именно этот момент ей пришел в голову, когда она вызывала меня — на проходной я был записан вместе с ними как лицо, доставившеенекие кейсы и американца. А я подумал, что в акте выполненных работ именно я указан, как исполнитель. Может, и права она… Но, если не полиция, то как отсюда выбираться? Пристрелить всех в коридоре? Не хочется мне в людей стрелять. Даже если они и не люди, а это еще не доказано. И патронов у Макарова всего девять, а сколько там этих бледных — без понятия. Да и толпой задавят, плюс чертов Николай Петрович, не в меру прыткий…

Задал этот же вопрос вслух:

— Как нам выбраться из здания?

— Я хотела в окно вылезти, но там так высоко, я испугалась — тихо сказала Ксения.

— У вас тут нет решетки?? — Вскинулся я — Какого черта ты молчала? На хрена я эту баррикаду собирал, если мы можем отсюда убраться, Ксюша, мать твою??

Сборка конструкции из шкафов и трупов меня и правда впечатлила, как в плане нагрузки на тело, так и на психику. А тут оказывается, что я мог этого не делать! И сам не обратил внимания, благо, окно было скрыто за тяжелыми шторами.

— Но там же высоко — заныла секретарша — я не смогу!

— Не сможешь — останешься здесь, на охране кабинета и моей баррикады, а я валю! Любовь Михайловна, вы со мной или с ней остаетесь?

Глава 3

Эвакуация выдалась не особо сложной. Высота окна и правда была изрядной, но с помощью штор спустил сначала Ксению, потом, едва не надорвавшись, Любовь Михайловну, и выбрался сам. На улице было приятно тихо и пусто. Я покрутил головой, пытаясь понять, где мы находимся. Не понял. Сзади и спереди здание, справа забор, слева забор. Обернулся к Ксюше:

— Золотце, а мы где?

— Мы во дворе. Здесь часто проводятся собрания и корпоративные мероприятия.

Очередная бесценная информация.

— А как нам отсюда выбраться на парковку?

Секретарша махнула растрепанной головой на правый забор:

— Там есть выход в проходную.

Теперь надо, чтобы на проходной никого не было. Я хочу только тихонечко уехать отсюда, и забыть все, что видел. А стресса мне хватит на ближайшие пару лет, с запасом. Не было меня здесь и все.

— Милые дамы, нам пора! Поскакали на выход.

И мы поскакали. До забора дошли без проблем, только пару раз охала и хваталась за сердце Любовь Михайловна — в окнах, мимо которых мы проходили, периодически появлялись окровавленные рожи бывших коллег. Я головой по сторонам не крутил, не хотел смотреть на эти непотребства.

Подойдя к двери, ведущей в проходную, я постоял, достал на всякий случай ПМ и негромко постучал. Если там кто-то есть, то должны откликнуться. И тут же меня передернуло от проскочившей как молния мысли — а что если эта дверь закрыта? Так, спокойно, решаем проблемы по мере поступления… С той стороны никто не шумел, уже хорошо. Аккуратно потянул дверь на себя. Открыто, слава всем богам. На трехметровый забор с колючкой поверху я бы не хотел лезть. Вздохнул, открыл дверь нараспашку и отскочил — а ну как там сейчас выскочит все же какой тихоня? Нет, не выскочил. Заглянул — в тамбуре никого. Обернулся к стоящим за спиной секретарше и бухгалтеру, приложил палец к губам и помахал рукой, мол — айда на волю. Пошел первым. До самого выхода из проходной никого не встретил, лишь раздавалась музыка издалека, и показалось, что начинало пахнуть чем-то неприятным — то ли кровью, то ли еще чем. Но, может, и показалось. Прошел пост охраны, вышел на улицу и замер.

Думаю, любой на моем месте поступил бы так же — когда на тебя уставились сразу несколько автоматных стволов. Стволы были в руках у людей, одетых в симпатичные белые костюмы химзащиты. За их спинами стояли несколько невзрачных белых Газелей, возле которых находились еще несколько костюмированных. Либо Хэллоуин набирает обороты, либо меня сейчас будут вязать… Ближний ко мне человек в химзащите глухо проорал:

— Бросил ствол! Лег на землю! Руки на затылок!

Я не стал спорить, аккуратно положил своего Макарова на землю и улегся сам. За моей спиной выбрались из дверей проходной мои попутчицы и застыли столбиками. Я обернулся и рявкнул:

— Не тупить! Слушаться дядек!

Дядька снова заорал, впрочем, без особой фантазии:

— Обе на землю! Руки на затылок!

Спустя минут сорок всю нашу дружную троицу везли в закрытом кузове Газели. Куда везли — нам сообщить не посчитали нужным и даже не представились. Проверили только мое разрешение на ПМ, упаковали его, и запихнули нас в означенную Газель. Хорошо хоть сиденья были, хотя после НИИ я бы и на полу посидел, главное, подальше от самого института и его недружелюбных сотрудников.

Как это обычно и бывает, по крайней мере у меня, накатил отходняк. Только сейчас начало в голове укладываться, что же произошло. Твою-то мать, ну вот на хрена Ксения позвонила мне??? Сидел бы в офисе, работал себе спокойно. А тут какие-то страсти, зомби, и в итоге меня куда-то везут. И еще вспомнилось, как я чуть не пристрелил бухгалтершу. Нестерпимо захотелось курить, но и сигареты, и зажигалку у меня изъяли загадочные люди в химзащите. Я же ведь в самом деле хотел убить эту женщину. Что это было? Даже в мои худшие годы я за собой такого не замечал. Всякое бывало, но чтобы было такое жгучее желание выпустить пулю в лоб беззащитного человека… Ладно, потом буду в себе копаться.

— Есть у кого предположения, куда и зачем нас везут? — спросил я.

На какой-то вразумительный ответ особо не рассчитывал, но сидеть в гнетущей тишине становилось невозможно. Никто мне не ответил и я повысил голос:

— Эй, гражданочки, чего молчим?

— Кирилл! — Ксения, наконец, оторвала глаза от пола — Откуда мы можем знать? Что ты от нас-то хочешь?

— Поболтать хочу — буркнул я. — Неуютно мне в тишине, да неизвестности сидеть. Думается мне, что это те самые, кому звонил твой начальник. Попытайся вспомнить, что он говорил, Ксюш.

Снова повисла тишина. Спустя минуту, Ксения подала голос:

— Я, правда, не помню почти ничего. Он кричал, что никто из здания не выйдет, нужна помощь, и что-то про высокую вирусность или что-то наподобие… Мне уже тогда было страшно, потому что он кричал на всех, и охране запретил выпускать кого-либо, и на меня накричал без повода… Я его таким никогда не видела!

— Вирусность? Или вирулентность? — Мне очень не понравилось это ее воспоминание.

— Да, по-моему, второе слово! Ты знаешь, что оно значит? — Секретарша даже немножко ожила. Вот они, женщины, только дай повод поговорить.

— Странно, что ты этого не знаешь, из каждого утюга его через слово говорят. На дворе пандемия, вообще-то. А что говорят про последний штамм коронавируса?

Но ответила мне Любовь Михайловна, которая выглядела крайне плохо — очень бледная, под глазами черные круги, и как будто даже похудела.

— Вирулентность — это скорость распространения вируса, если упрощенно. Насколько легко он передается.

— Согласен с предыдущим оратором. Надеюсь, это он про коронавирус все же волновался… — вздохнул я.

— Молодой человек, хватит из себя дурака строить! — Каким-то не своим голосом глухо проговорила бухгалтер — Наш Николай Петрович не от коронавируса стал кидаться на людей. Эти умники что-то не то изобрели у себя в лаборатории. И от этого чего-то стали… — Она слегка заикнулась — Тем, что мы видели. А если высокая вирулентность — то несложно догадаться, куда нас везут и почему они в химзащите. И я бы предположила, что в ближайшее время нас никуда не отпустят.

Приятная перспективка, черт побери. Такие мысли и у меня крутились, но я их гнал, потому что развитие у них выходило очень уж неприятное… Хотел же на работу не ходить, вот — получите, распишитесь. Интересно, справку дадут для начальства?

***

Везли нас долго. Куда именно — определить никакой возможности не было, в кузове нашей Газели окна отсутствовали. Я еще порасспрашивал попутчиц о произошедшем, но самое полезное, что узнал — в последнее время Вектор сконцентрировался на разработке одной вакцины от разных видов коронавируса, который постоянно мутировал. Поведала мне об этом госпожа бывший бухгалтер, которая занималась бюджетом заведения, и там было очень заметно, что все остальные направления в последнее время практически не финансировались. Ну да, за последние пару лет весь мир на ковиде сконцентрировался, не то что региональный НИИ…

Когда тема была исчерпана, наша троица снова погрузилась в свои мысли. Мне было чертовски жаль свой Террано — сомневаюсь, что кто-то его забрал с парковки у проходной, а сам я туда ехать что-то не очень хочу. Да и когда меня отпустят — тоже вопрос. В голове сам собой возник вопрос «а отпустят ли вообще?», но его я гнал прочь.

Наконец, спустя часа полтора, машина остановилась, двигатель заглох и в открывшуюся боковую дверь заглянул костюмированный, на этот раз без автомата.

— По одному выходим, не дергаемся, встаем лицом к стене! — Прозвучало глухо из-под противогаза.

Я пошел первый.

— Командир, у нас там женщина в возрасте, на лицо проблемы с сердцем, посмотри какие круги под глазами, вы бы врача ей позвали…

Костюм никак не отреагировал на мои слова, и мне сильно захотелось пнуть его. Можно даже лежачего. Прошел к стене, покрутил головой — неподалеку стояли еще несколько человек с оружием в руках, но пока никто в меня не целился, что уже радует. Следом из машины появилась Ксения, молча встала рядом со мной. Затем с каким-то нездоровым хрипом вышла Любовь Михайловна, споткнулась и упала, не дойдя до нас пару шагов. Я краем глаза наблюдал за ней. Стоящие неподалеку тут же подняли оружие и прицелились в женщину, но она поднялась и, все так же молча, подошла к нам.

— Вы как? — поинтересовался я

— Все в порядке — ответила бухгалтерша, но по ее виду казалось обратное. Бледная, щеки впали, вокруг глаз черные круги. Да и поведение изменилось — она больше не пыталась качать свои права, как при встрече со мной. Хотя тут дело может быть и в другом — все же ребятки вокруг выглядят гораздо серьезнее меня.

Дальше нас завели в какую-то невзрачную дверь, провели по короткому коридору, в котором стало понятно, что мы в больнице — ее запах ни с чем не спутаешь — и втолкнули в помещение с одним окном на улицу и четырьмя койками. Я тут же занял дальнюю — подальше от двери и поближе к окну — улегся и предложил дамам последовать моему примеру. Они последовали совету и в палате снова наступила тишина.

Я все думал, кто эти люди. Почти уверен, что именно им звонил Николай Петрович, но кого он мог вызывать — вообще нет предположений. Какой-нибудь центр по контролю заболеваний, как в фильмах? Не слышал о таком в Новосибирске, да и вряд ли они с автоматами бегают. ФСБ? По поведению похожи. Какое они имеют отношение к Вектору? Ну, он все же государственный, работает на благо отечества, и там был иностранный гражданин. Которого привез я, кстати. Мне резко разонравилось здесь лежать, я подскочил и зашагал по комнате.

Что мне могут предъявить? Вроде бы, ничего противозаконного не совершал. Сопровождение было с договором, вся та чушь, которую несла мне Ксения в кабинете ученого, по трезвому размышлению не выдерживает никакой критики. И в договоре, и в акте выполненных работ русским по белому прописано, что я являюсь только сопровождающим, там даже про охрану ни слова нет. Жаль только, с собой нет никаких документов, но если будут обвинять, то выбью телефонный звонок и пригоню сюда одного из своих бойцов. Так что ко мне, думаю, особых претензий по нынешней ситуации быть не должно.

Ксению же, как мне кажется, Николай Петрович тупо развел. Какие могут быть пригласительные от ее лица, выданные иностранцу? Она же обычный секретарь! А вот ученый молодец, оперативно придумал версию и даже убедил этого ребенка в ней. Следующий интересный вопрос — зачем было закрывать всех внутри здания НИИ? Не зря же он запретил охране выпускать кого-либо?

Я уже немного успокоился на свой счет, снова уселся на койку и основательно задумался. Думалась всякая откровенная гадость. Высокая вирулентность, оживший ученый, куча окровавленных людей в здании НИИ и приехавшие в биохимзащите люди. Все вместе походило на то, что Любовь Михайловна была права — мы тоже могли заразиться тем же, чем и Николай Петрович. Но мы живы, и я, например, даже здоров. По крайней мере, не чувствую позывов умирать.

Снова подскочил на ноги, подошел к бухгалтерше. Та выглядела все так же нездорово, но тоже помирать не собиралась, кажется.

— Любовь Михайловна, вы как себя чувствуете?

— А, тоже думаешь, что я в зомби превращаюсь? — Усмехнулась одними губами бухгалтер. Ксения выпучила глаза и подпрыгнула на кровати. — Нет, молодой человек, пока не чувствую в себе позывов питаться вами, успокойся. Сердце колет очень сильно и у меня с собой нет моих таблеток. Но я сейчас полежу, успокоюсь, и все пройдет, ты не переживай.

Я и правда выдохнул, но полностью не расслаблялся — кто знает, как это все происходит. Может, у Николая Петровича все так же началось… Хотя Ксюша говорила, что он с перебинтованной рукой прибежал из лаборатории. Если доверять стереотипам — его кто-то там укусил и заразил. Или пробирку какую разбил и порезался, тоже подходит.

— Вас никто не кусал? — На всякий случай поинтересовался у бухгалтерши

— Нет, я же у себя в кабинете просидела все время, одна — ответила она и недовольно покосилась.

А я что? Я должен знать. Кивнул головой и направился к двери. Постучал, не дождался реакции и начал уже пинать ее ногой. В замке скрежетнул ключ и я отошел на пару шагов. В приоткрывшуюся дверь сначала заглянул автомат, а потом уже лицо в привычном противогазе.

— Че надо? — Не очень вежливо поинтересовалось лицо.

— У человека с сердцем проблемы, нужен или врач, или хотя бы таблетки какие! Если она здесь отъедет, я вас всех засужу нахрен, сволочей! — Меня понесло. Не люблю когда с людьми, особенно со мной, обращаются как со скотом. — А если через десять минут не будет таблеток, как минимум, я выломаю эту дверь и засуну твой автомат тебе же в задницу, ты понял меня, ублюдок? Ну?

Костюмированный, явно не ожидавший такого наезда, только кивнул и исчез за дверью. Впрочем ненадолго, буквально через несколько секунд снова заглянул:

— А какие таблетки нужны?

Любовь Михайловна хрипло сказала сосвоей кровати:

— Нитроглицерин подойдет.

Костюмированный опять исчез. Появился минут через пять, оставил на пороге небольшую коробочку и закрыл дверь. Едва я отнес бухгалтерше принесенное, как дверь снова приоткрылась и оттуда произнесли:

— Кому там к врачу, выходи.

Я пожал плечами — то ничего, то сразу и таблетки, и врача — и сел на свою кровать. Любовь Михайловна тяжело поднялась и, шоркая ногами, отправилась на выход. За время с момента нашего знакомства, она как будто лет на двадцать постарела. Доковыляла до двери, зачем-то подняла руки и вышла. Дверь за ней закрылась и мы остались вдвоем.

С момента, как ушла Любовь Михайловна, прошло уже минут двадцать. Я не особо беспокоился — прием врача может разное время занимать. Да и, откровенно говоря, мне не была интересна судьба бухгалтера — я и с Вектора не рвался ее выводить, начала бы сильно мешать или решила остаться в кабинете — бросил бы не раздумывая. А вот Ксения сильно нервничала, своей беготней и тупыми вопросами, вроде «куда ее увели?» и «что будет с нами?», доставала меня. Под конец я не выдержал и рявкнул на нее, попросив прижать свою симпатичную пятую точку и закрыть рот. Секретарша надулась, взобралась с ногами на кровать и затихла.

Вдруг из-за двери раздались выстрелы. Я подскочил с кровати, подбежал к двери и замер сбоку. Прислушался. Сначала через дверь ничего не было слышно, потом вдали опять сухо треснуло. Я окончательно перестал понимать, что происходит. Версия, что застрелили бухгалтершу, возникшая первым делом, рассыпалась — зачем на нее тратить столько пуль? Или… Она все же стала зомби? Но даже в этом случае первой очередью ее могли уложить. Не понимаю. Обернулся к Ксении и громким шепотом прорычал:

— Залезла под кровать и затихла!

Девушку снова крупно трясло. Ее можно понять — вроде, только выбрались из одной задницы, и опять что-то пошло не так. Из коридора снова прозвучал выстрел, затем кто-то дико и протяжно заорал. За ним еще один, но этот крик двигался. Я тоже захотел орать. Ни хрена не понимаю! Что сейчас делать? Ломиться в дверь? Там, мне кажется, ничего хорошего меня не ждет. Сидеть здесь? Чего ждать? Не люблю тупое ожидание, а интуиция проснулась и во весь голос орет мне, что надо что-то делать. А вот по поводу, что именно делать — не орет. Все же постучал в дверь ногой, неудобно вытащив ее из-за угла — не хотелось попасть под шальную пулю, если какой-то умник выстрелит в эту сторону.

За дверью была тишина. Никто больше не стрелял и не орал, но и на стук не отреагировали. Я чуть осмелел, вылез из-за угла и уже сильнее попинал несчастную дверь. В этот раз сработало, оттуда раздался невнятный голос:

— Сидите тихо, все под контролем!

— Какой нахер контроль, служивый? Выпусти меня отсюда, ублюдок! — Заорал я — Вы вообще кто? Че вы мне можете предъявить? По какому праву задержали, уроды?

— Будешь орать — я зайду и прострелю тебе колени, козел. — Все таким же глухим и спокойным голосом раздалось за дверью. — Кто мы такие, тебе объяснят позже. Ты влез куда не надо, так что сиди и не вякай, целее будешь.

Спокойствие голоса меня окончательно вывело из себя. Нестерпимо хотелось выйти и сломать собеседнику хотя бы челюсть. Но трезвая часть мозга меня тормозила — что я ему сделаю сейчас? Пока буду ломать дверь, пусть и хлипкую на вид, он, не напрягаясь, прямо через нее сможет меня пристрелить. А если…

— Так зайди, урод! — Опять заорал я. — Или только из-за двери тявкать можешь? На цепи там сидишь, пес?

Идея была банальная до ужаса, но других не было. Если он зайдет — я вполне могу попытаться забрать у него оружие. А с ним мне жить гораздо комфортнее. Вся эта ситуация по ту сторону двери мне живо напомнила то, что происходило в Векторе, в описании Ксении. И все больше казалось, что мне за нападение на сотрудника ничего не будет. А если и будет, плевать! Достало!

Но, к сожалению, идея не сработала. Служивый за дверью выматерился в голос и замолчал. Дрессированный все же. Или тоже фильмы смотрел.

Несколько минут за дверью стояла тишина. Ксения выбралась из-под койки и опять залезла на нее, сжавшись в комочек и трясясь. До колик хотелось курить, но просить у охранника было уже как-то неудобно, после сказанного-то, поэтому я ходил по палате кругами. Встал у окна, какое-то движение привлекло внимание. Во дворе какой-то мужик в белом халате неуклюже ковылял по парковке. Не сразу понял, что именно привлекло внимание, а когда догадался — застыл столбом. Мужик был в халате, хотя на улице было достаточно прохладно, и корявая походка была очень уж похожа на то, что я видел в НИИ. Не отрываясь, продолжил смотреть, что будет. И, как назло, не видно было костюмированных с автоматами.

Тут на ковыляющего мужика из-за стоящей скорой вышла тучная женщина, остановилась и замахала руками, видимо, что-то ему говоря. Это было зря — мужик как-то вдруг ускорился, подскочил к женщине и, недолго думая, вцепился ей зубами куда-то в район шеи. Брызнуло красным, и даже сквозь окно донесся безумный визг, который быстро прекратился. Кажется, добрался до горла.

Я стоял и наблюдал как завороженный, но тут завизжало у меня под ухом. Ксения пришла посмотреть, на что я уставился, и видела весь процесс. Ее визг вывел меня из ступора (и едва не контузил), я опять дернулся к двери, и только занес ногу для молодецкого пинка, как оттуда раздались выстрелы и крики. Были они издалека и я не стал сдерживаться, со всей силы саданул ногой в дверь и заорал пуще прежнего:

— Эй, за дверью, ваши коллеги на улице людей жрут! Все еще все под контролем, а??? Открой дверь, скотина!

За дверью несколько секунд была тишина, потом все тот же голос негромко произнес:

— Отойди от двери, я сейчас зайду.

Я отошел, но вбок, чтобы не попасться сразу на глаза. Дверь распахнулась, и к нам в палату влетел костюмированный. Впрочем, влетел он недалеко — я захлопнул дверь и коротким ударом чуть ниже затылка отправил его в нокаут. Первым делом взял выпавший из руки ключ и закрыл дверь на замок. Затем слежащего тела поднял хорошо знакомый «укорот» АКСУ-74^[1], он же «ксюха» и «огрызок». Был он весь ухоженный, с неродным черным цевьем, ствольной накладкой и совсем незнакомой пистолетной рукояткой. На душе потеплело. Не самое лучшее оружие, далеко, но как придает уверенности в завтрашнем дне! Быстренько связал костюмированному руки порванной наволочкой. Обшмонал, нашел на поясе ПММ^[2], рацию и два полных магазина к Калашникову. Перевесил пояс со всем богатством на себя, снял с лежащего противогаз и наотмашь хлестнул по щекам.

— Эй, служба, подъем!

Тот медленно разлепил глаза, мутным взором уставился на маячащий у носа Макаров и перевел взгляд на меня.

— Мужик, ты больной? Тебе за нападение на меня такое впаяют! По-хорошему, отпусти меня, верни стволы и я забуду, слово даю.

— Засунь свое слово себе в очко. Ты уже пообещал мне колени прострелить, до сих пор жду — бросил я ему в ответ. — Что тут у вас происходит, в курсе?

— Откуда, я все время у двери стоял. Стой! — Его голос сорвался на фальцет — Ты зачем с меня противогаз снял? Я же могу…

И затих, падла такая. Я снова с оттяжкой хлестнул его ладонью по щеке.

— Ты что же? Что ты знаешь? Хули ты заткнулся, выблядок, фильмов пересмотрел?

Видимо, он что-то увидел в моем лице, потому что сбивчиво залепетал:

— Мне сказали, что вы опасные зараженные и вас надо держать в этой палате и все, клянусь! Поэтому мы все были в противогазах и ОЗК^[3]! А я, правда, стоял только у двери и все, только увел на допрос третью зараженную!

— Ах ты паскуда. — Почти ласково прошипел я ему в лицо — К врачу же повел, говорил?

— Мне приказали так вам сказать, чтобы зря не волновались! — В голосе лежащего появились визгливые нотки. Я чуть отодвинул от его лба пистолет.

— Спасибо за заботу, родной. Вы кто такие? И что там случилось?

На самом деле думал уже, что можно и сваливать, но решил все же узнать, что нас там ждет.

— ВМС УФСБ^[4], знакомо? — в глазах лежащего начала появляться уверенность — ну как же, почти всемогущее ФСБ, пусть и не главное их управление — а это не дело. Я еще раз приложил его ладонью, так, что голова мотнулась, прижал ПММ ко лбу и прорычал.

— Знакомо, и мне похрен, ублюдок. Тут людей жрут другие люди, не до регалий. Что случилось, когда ты увел бабку от нас?

Тот снова мелко закивал.

— Я ее отвел в допросную и вернулся сюда. А потом оттуда передали, что она умерла, но я не знаю почему, просто слышал по рации! — И он кивнул на свой пояс. На бывший свой, потому что отдавать его я не собирался — Туда вызвали двоих санитаров с каталкой. Когда они пришли, оттуда раздались выстрелы, крики, потом кто-то выбегал, но я только слышал, это все за углом, я только охранял вас!

Ага, нас ты охранял, как же.

— Дальше что?

— А дальше вы слышали же, опять кто-то начал стрелять, причем, уже с разных сторон, и я решил, что тут будет надежнее… — И он обвел глазами помещение.

Тут ты, друг, не угадал. Больше он ничего не знал, хотя я и поспрашивал еще какое-то время, интересен мне не был, поэтому я отправил его в отключку и подсел к Ксении.

— Ксюх, соберись. Я сейчас валю отсюда, скорее всего, куда-то за город. Ты со мной или здесь останешься? Ментов можешь уже вызывать, но плети, что угодно, только чтобы они стреляли всех. Или только прибавляться будет… — я замялся. Как-то сложно давалось это слово, не укладывалось у меня в голове — Зомби этих. Или могу куда подбросить.

Не то, чтобы я собирался ее спасать, но и бросать не хотелось. И она знает меня, опять же, если все устаканится — может прикроет… Ну-ну.

Девушка тупыми коровьими глазами смотрела на меня. Опять зависла. Ну твою мать! Встал, тряхнул ее хорошенько, прошептал на ухо громко:

— Я поехал отсюда, ты со мной?

Если сейчас не отреагирует — оставлю, ну ее к черту. Так, где не надо зависнет — проблем не оберешься. Но нет, ожила:

— Я не хочу здесь оставаться! А куда ты поедешь? И на чем?

Ну вот, напомнила про мой Террано. Жалко его, привык я к нему.

***

— Идешь за мной, никуда не лезешь, не орешь, будет что-то важное — говори спокойно, поняла? Спасать тебя не подписывался, влезешь в какое дерьмо — с чистой совестью уеду один, будешь причитать и ныть — тоже уеду, андерстен? — Инструктировал я девушку.

Ксения смотрела на меня огромными глазами и мелко кивала, как китайская собачка на панели машины. Ну, допустим, поняла. Возиться с ней я и в самом деле не собирался. Чуть другие приоритеты у меня.

Покрутил головой, собираясь с мыслями, и опять подошел к окну, выглянул. Сейчас на парковке находилось уже двое сотрудников в белых халатах. Вернее, бывших сотрудников. А нет, трое, еще один крутится возле ворот. Все же туповатые они, до калитки метров пять всего от него, а он уперся в ворота и стоит, смотрит. Двое на парковке увлеченно жрали ту тучную женщину, что так неудачно вышла на первого. Расстояние не позволяло рассмотреть все в деталях, могло показаться, что просто двое врачей наклонились над упавшей, но характерные движения головы развеивали все сомнения.

Здесь вылезать? Или попробовать через коридор? Тут точно трое есть. А за дверью — черт его знает, сколько и кого. Может, еще и ФСБ-шники пристрелят, если попадусь под горячую руку. Нет, все же окно — мой выбор и в этот раз. Здесь штор не было, но можно по простыночке… Хотя нет, лишнее это. Не хочу возиться, да и пока буду спускать свою попутчицу, ее там сожрать могут. Так как-нибудь слезет, все же высота здесь смешная — метра три с небольшим. Обернулся к секретарше:

— Золотце, я сейчас спускаюсь в окно, ты за мной, аккуратненько.

— Как в окно? — Вскинулась девушка, — там же эти вон ходят! Давай лучше туда — она кивнула на дверь — Там же люди, вооруженные, тем более, это ФСБ! И его надо разбудить, нельзя же так оставить — и девушка не очень вежливо потыкала ногой в бок лежащего на полу гостя

— Не помню, чтобы я спрашивал твоего совета — рыкнул я. — Вали куда хочешь, но сначала я спущусь, а потом уже открывай двери, ясно? И этого тоже буди не раньше!

— Но Кирилл, нельзя же так! — В ее голосе появились истеричные нотки и громкость начала повышаться.

Ну нет, так мы каши не сварим. Я одним текучим движением приблизился к девушке, обхватил ее лицо руками и, глядя в глаза, тихо сказал:

— Еще раз ты вякнешь не по делу — я и тебя вырублю, дура. Сейчас я ухожу и не дай тебе боженька, если ты откроешь дверь или разбудишь вот этого — я показал глазами на пол — до моего исчезновения, я клянусь, прострелю тебе голову, поняла, красивая? Точно поняла?

Отпустил ее лицо и для большей наглядности достал из кобуры ПММ. Ксения стояла бледная и круглыми глазами смотрела на меня. Я подмигнул ей и вернулся к окну. Ситуация на улице поменялась не критично — двое продолжали питаться, а вот дальний все же нашел калитку, и сейчас уверенно чапал вдаль от больницы. Ох, не к добру это…

Открыл окно, посмотрел вниз — да даже трех метров нет, ерунда. Обернулся на секретаршу. Она все также стояла посреди палаты и смотрела на меня, как будто не веря, что я смогу ее оставить. Смогу, еще как смогу. Даже не в бою бросаю, в конце концов, тут спокойно, ничего ей не будет. Помахал ей рукой, спрятал пистолет назад в кобуру и взобрался на подоконник ногами. Сзади донеслось:

— Кирилл, я с тобой все же, можно? Отвези меня домой…

Я пожал плечами, не оборачиваясь, и спрыгнул. Приземлился тихо, как учили когда-то в прошлой жизни, тут же прижался к стене. Незачем отсвечивать. Сверху раздался тихий писк и я поднял голову. Из покинутого мной окна смотрела Ксюша, руками показывая, что тоже хочет вниз. Показал пантомиму, как она повисает на подоконнике на руках, а я ей помогу снизу, вроде поняла и исчезла. Спустя несколько мгновений оттуда показались ее ноги в обтягивающих джинсах, девушка заворочалась, и тут раздалась длинная автоматная очередь, отлично слышимая из открытого окна.

Мать твою! Ну не могли подождать? Сейчас, не дай бог, привлекут к нам внимание обедающих…

— Ксюха, прыгай быстро, поймаю, тут невысоко! — Бросил вверх, крутя головой и прихватывая девушку в районе голеней. Она послушно отпустила руки и я поставил ее на землю.

Обернулся и, привычным движением подняв АКСУ, выпустил короткую очередь по бегущему к нам окровавленному мужику в бывшем когда-то белым халате. Бежал он неожиданно быстро, почти как Николай Петрович в кабинете, и был уже на расстоянии метров двадцати от нас. Пули ударили в грудь бегущего, опрокидывая его назад, и я завертел головой в поисках второго. Не видно, но автомат я не опускал и, как оказалось, не зря. Бегун заворочался и резко подскочил на ноги, чем меня изрядно перепугал.

— Ты! Меня! Бесишь! — Заорал я, выпуская длинную очередь в него. В этот раз получилось не так кучно, но теперь он лежал и не шевелился. Я наверняка попал ему в голову, но полной уверенности не было, а подходить и проверять совсем не хотелось.

Автоматная стрельба в здании затихла, но спустя буквально несколько секунд сменилась дикими криками нескольких человек. Дебилы… Одной очередью выпустили весь магазин и наверняка сменить не успели. Обернулся, ища Ксению. Она сидела на корточках, зажав голову руками, и опять тряслась. «Бедолага, соплячка же совсем, а тут вон чего происходит вокруг» неожиданно подумалось мне. Встряхнулся, выкидывая всякую чушь из головы, похлопал ее по плечу, не прекращая шарить глазами вокруг.

— Пошли, Ксю, нам пора.

— Да-да, я иду, я иду! — сквозь всхлипы ответила девушка и встала.

— За мной шаг в шаг, молча — скомандовал я, и перебежал к стоящей рядом машине Скорой. Мелькнула мысль попытаться найти открытую и на ней уехать, но тут же отбросил — двери, может, кто и оставит открытыми, а вот ключи в зажигании — очень сомневаюсь. Так что своими ножками до калитки, а там разберемся. Где же напарник этого шустрого, сволочь такая? Если он будет таким же быстрым, то я не хочу с ним встречаться на близком расстоянии…

Присел на корточки, оперся на руки и заглянул под днище машины. Стояла она удачно, как бы отгораживая всю парковку от меня, поэтому угол обзора должен быть приличным. Ага, вон тетку видно, но возле нее больше никого нет. Куда ты делся, скотина? Может, тоже за калитку уже свалил? Ладно, в любом случае надо идти.

Поднялся, отошел на пару шагов от скорой и выскочил из-за нее, прижав Калаш к плечу и водя им по сторонам. Никого.

— Ходу, ходу! — прикрикнул я на секретаршу и рванул к выходу. В хорошем темпе добежали до калитки, никого не встретив, и покинули территорию. Охраны, к счастью, не было — то ли не предусмотрена, то ли еще что, но никто не остановил и ладно. Хотя, если бы была, то тот первый бы, может, не вышел с территории больницы. А это, вещает мне сердце, еще ох как аукнется…

Больница находилась точно где-то в городе — уже метрах в ста виднелись типовые пятиэтажные хрущевки. А значит — там есть жизнь, и наверняка можно поймать машину. Ехать я собирался на дачу одного из своих старых товарищей, что находилась в деревне Алексеевка недалеко от Новосибирска — чрезвычайно уединенное место, и без ниточек, ведущих ко мне. Сам товарищ постоянно мотался по командировкам и не то что на даче, в квартире-то бывал далеко не каждую неделю. Поморщился, представив сколько сдерут частники за поездку, и тут до меня дошло, что вообще-то у меня с собой нет абсолютно ничего. Господа из ФСБ меня обыскали и изъяли все еще возле НИИ. Я тогда, было, начал возмущаться, но была составлена даже опись, и я успокоился. И как я сейчас куда поеду, без кошелька, без телефона, и даже без ключей от дачи? Дверь там несложно выломать, конечно, но это все же чужое, некрасиво как-то.

Итого, что делать? Надо искать свое имущество. Где оно может быть? Я его сдавал сидящему в Газели перцу, и в этой же Газели нас везли сюда. Можно предположить, что все мое осталось в салоне. Закрутил головой в поисках места, где нас высаживали. Ага, похоже, вон та самая дверка, на углу здания, практически напротив моего нынешнего расположения. Неподалеку все также стояли пошарпанные микроавтобусы и, если я не ошибаюсь, то ближайший ко мне — это как раз то, что нужно. Ну что ж, еще пробегусь, полезно. Обернулся к спутнице:

— Я сейчас метнусь за вещами, ни хрена без них у нас не получится, ты со мной?

— Какие вещи?? — Девушка подняла на меня глаза — тебя же сожрать могут, какие могут быть вещи? И я одна здесь не останусь, мне страшно!

— Там кошелек, маленькая, как ты собралась отсюда выбираться без денег? Да и телефон я бы забрал свой, и ствол, и документы, нечего им тут делать.

— У тебя же есть автомат! — Ксения даже потыкала пальцем в указанный предмет.

— Ты предлагаешь мне еще и разбоем заняться? — я даже улыбнулся — Нет, обойдусь. И я не советуюсь с тобой, я только спросил, что ты будешь делать. А в общем, решай сама, я пошел, дела, понимаешь…

И в самом деле развернулся и пошел к машине. Шел быстро, но тихо и вертел головой на триста шестьдесят градусов — все же напарника убитого я так и не видел. Да и его самого не проконтролировал, что вообще-то никуда не годится. Старею… Сзади послышались торопливые шаги, и я скосил туда глаза. Меня быстро догоняла секретарша. Ну да, я бы на ее месте так же поступил — со мной безопасней, чем без меня. Умеет иногда правильно думать все же.

Добрался до Газели без помех, на парковке никого не было. Из здания больницы периодически доносились крики и редкая стрельба, но на улицу никто больше не лез, что меня очень радовало. Про обычных пациентов старался не думать — я ничем помочь не могу, да и не хочу, так зачем лишний раз мозг напрягать?

Передние двери машины были предсказуемо закрыты, но было уже не до церемоний, поэтому я просто высадил окно прикладом. Обернулся, сказал Ксении:

— Я внутрь, ты смотри по сторонам, если что — предупреждай сразу, не зависай пожалуйста.

И нырнул внутрь. Хоть тут мне повезло — аккуратный пакет с приклеенной описью снаружи и всем имуществом внутри был вбардачке. Там же лежали еще какие-то бумаги, и я, не глядя, смахнул их туда же в пакет — если там есть протокол задержания, то лучше пусть он будет у меня. Все, можно теперь уходить. Секунду подумал, снял АКСУ и ремень с кобурой, быстро протер их найденной тут же салфеткой и оставил в машине. У меня теперь есть законный свой ПМ, думаю, хватит. А лишние статьи мне ни к чему. Если еще дойдет до них, конечно…

Спрыгнул на землю, огляделся — нет, все так же тихо, если не считать криков из больницы — и коротко бросил секретарше:

— Все, на выход, и побыстрее — и сам первый последовал своему совету. Ксения пристроилась за мной, на ходу что-то тихо причитая себе под нос. Меня, поди, проклинает, но как-нибудь переживу. Я одной рукой цеплял на себя кобуру, не выпуская из второй верный ПМ. В голове роились мысли, пытаясь выстроить какой-нибудь стройный план действий, но получалось плохо, слишком уж странные вводные…

Боковое зрение уловило быстрое движение слева от меня, и я, не успев понять, уже оттолкнулся ногами и летел спиной вперед на Ксюшу. Рука сама сдернула пистолет с предохранителя и уже целилась по направлению взгляда. А взгляд был направлен на очередного окровавленного упыря, который как раз в этот момент оттолкнулся от крыши скорой, по которой бежал, и красиво летел примерно в ту точку, где я должен был находиться через пару секунд, если бы его не заметил. Ах ты гнида хитрая! На машине был, поэтому я твои ноги не видел!

Я упал на мягкое, то есть на секретаршу, дождался, пока прыгун приземлится, и тут же выстрелил в него четыре раза — два в голову, два в грудь. С расстояния в несколько метров промахнуться сложно, и мой противник как-то сразу сложился и замер. Я для контроля еще раз выстрелил в голову, но подходить все же не решился, страшно. Даже с учетом того, что я видел, как содержимое его черепной коробки расплескалось на асфальте серо-красной лужицей.

Подо мной заворочалась Ксения и я поспешил с нее слезть — я не жирный, но и семьдесят кг сверху мало кому понравится, тем более, худенькой девушке. Подал руку, помог подняться и только хотел посоветовать не смотреть по сторонам, как секретарша согнулась в рвотном порыве. Ну да, на любителя зрелище, тоже была похожая реакция, только там чуть другая ситуация была…

— Ксень, давай скорее, пошли уже. И не смотри ты на него, нет там ничего интересного, вот слово даю… Все, все, пошли, маленькая, не нравятся мне крики из здания — и, схватив девушку под локоток, потащил за собой на выход. Хватит приключений с меня.

Глава 4

Мы в хорошем темпе добрались до ближайших домов, так никого и не встретив. Из головы не выходил тот белохалатный, вышедший за калитку, поэтому я держал руку на кобуре, в которую спрятал пистолет — нечего по городу со стволом наперевес ходить. Но нам он не попался, уж не знаю, к добру или нет. Возле домов было тихо и пусто, наверняка слышали выстрелы и притихли все. На всякий случай прошли еще с квартал, и уселись на лавочке под раскидистым деревом. Достал сигареты, закурил.

— Дай и мне сигарету… — попросила Ксения.

— А я думал, ты не куришь — удивился, но достал пачку и протянул девушке. Она подкурила трясущимися руками, закашлялась, и ответила:

— Я и не курила раньше. Никогда.

Я пожал плечами, откинулся на спинку и уставился в небо. Опять навалилась усталость и страх. Ну это же бред, сказки, сон. Какие, нахрен, могут быть зомби? Нет, я помню историю про ожившего ученого, но сам я этого не видел. Может, это все бешенство какое? Вроде, там животные тоже кидаются на всех подряд и ведут себя неадекватно, похоже? Похоже. А я им головы прострелил…

Покрутил в голове подобные мысли еще пару минут, пока не докурил, и понял, что ничего не понятно. Но идея с дачей актуальна при любом развитии событий. Но перед этим надо сделать еще кое-что. Посмотрел на Ксению, которая с отвращением на лице делала очередную затяжку, и спросил:

— Ты домой сейчас?

— Я… Я не знаю, наверное, мне больше некуда…

— Ну как знаешь — снова пожал я плечами — пошли-ка найдем какой-нибудь торговый центр, мне надо кое-что прикупить.

Девушка кивнула, поправила волосы, и добавила уже чуть уверенней:

— А мне надо умыться хотя бы, страшно представить, как я выгляжу.

Ну конечно, вокруг могут хоть инопланетяне с динозаврами ходить, а внешний вид должен быть на высоте. Это и хорошо, на самом деле, пусть лучше об этом думает, чем будет истерить или тупить. По крайней мере, пока до дома не доберется — там уже мне не интересно. Достал телефон, зашел в карты. Увезли нас практически в центр Новосибирска, в инфекционную больницу на Некрасова. Вот молодцы! И те, кто в принципе подобное заведение в центре города держит, и те, кто привез сюда непонятно чем зараженных нас! Даже Ксения бы такое не вытворила…

Повертел головой по сторонам, увидел ларек, торгующий всякой всячиной, и скоренько купил две маски. Одну всучил девушке, вторую нацепил сам. На вопрос секретарши «зачем?» ответил, что так надо. Все же мы потенциально чем-то зараженные и надо хотя бы попытаться уменьшить вероятность распространения. Посмотрел на попутчицу, оглядел себя и вернулся в ларек, купил два непрозрачных дождевика — больно погано мы выглядим, хоть я и успел в кабинете Николая Петровича оттереть руки от крови, но одежда была в весьма непотребном виде. Следующим пунктом было посещение крупного ТЦ Галерея неподалеку. Когда уже шагали к нему, откуда-то сзади раздались завывания сирен. Ага, наверняка соседи вызвали ментов на выстрелы, ожидаемо. Правда, я хотел сделать это сам, но не со своей симкарты, однако не успел. Дай бог, чтобы там больше никто не пострадал.

В торговом центре я все же купил дешевенький телефон и к нему в подарок дали еще и симку. Я сказал, что паспорт дома, и назвал выдуманные данные, пригодится мне еще анонимная. Собственно, я и шел сюда потому что знал о том, что так можно, а в фирменных магазинах операторов — ни за что не продадут без документов. Тут же с этой симки вызвал такси на два адреса — Ксюшу высажу на Речном вокзале, а мне дальше. Затем уже со своего телефона позвонил на работу, сказал, что на ближайшие пару дней все переводятся на удаленку, а я заболел и побуду дома. Шефу решил пока ничего не говорить — все же наша работа не так сильно привязана к офису, наверняка даже не заметит, а мне так спокойнее будет.

Да, возможно, я параноик, и никто не будет меня искать. И, возможно, ничем я не заражен. И вообще, все закончится с приездом полиции. И тот тип в халате никуда не сбежал, а его удачно пристрелят. Или и вовсе они там не зомби. Но я категорически не верил, что для меня все может закончиться так легко — я, вообще-то, не очень везучий и хоть какая-то моя негативная версия точно будет правильной, а то и все. Поэтому лучше я пока уеду, посижу в одиночестве несколько дней и посмотрю за ситуацией со стороны. И опять же, заражать никого не буду, если я все же переносчик. Все на пользу обществу!

Тут появилась Ксения, которая успела умыться и теперь казалась совсем юной. Снова ощутил укол жалости. Ей же лет двадцать, двадцать дваот силы, а тут вон на нее сколько навалилось. И ничего, держится, вон, даже улыбку выдавливает. Пиликнул телефон, сообщая, что водитель прибыл. Я позвал секретаршу, которая уже стояла у стойки с телефонами, и пошел на выход.

В машине я, наконец, хоть немного расслабился. Все то время, начиная с НИИ, и заканчивая походом за телефоном, я постоянно был напряжен (к чему были, впрочем, поводы). Сейчас же накатило ощущение, что теперь я в безопасности и все закончилось. На самом деле, очень вредное ощущение, особенно в текущей ситуации, но заново загружаться мыслями не было ни сил, ни желания. В голове было изумительно пусто, лишь периодически мелькало, что надо все же покушать, а на даче всяко жрать нечего. Да и вообще домой надо заехать, забрать рюкзачок с самым необходимым, благо он у меня по старой привычке всегда собранный стоит. Я сообщил водителю, что добавляется еще один пункт в поездку. Тот покривился, накинул еще денег на стоимость и опять уткнулся в дорогу. Ну вот и хорошо, я кругом молодец…

***

Машина, слегка качнувшись, остановилась — доехали до Речного, в двух шагах от которого жила Ксюша. Я протянул ей руку:

— Пока, Ксюш, береги себя. И посиди пока пару дней дома, целее будешь. Еды набери, включи телек и не вылезай, хорошо? На работу тебе, кажется, не надо, отдыхай, водки попей, со стрессу-то…

Девушка неожиданно обняла меня и посмотрела в глаза. Совсем юная мордаха не сочеталась с дико уставшими и испуганными глазами.

— До свиданья, ты тоже береги себя. И — секретарша шмыгнула носом — спасибо, что приехал.

Я в ответ обнял ее, погладил по голове и подтолкнул к двери.

— Ну все, топай, деньги капают — хотел еще добавить, чтобы удалила мой номер, но передумал. Не оценит, думаю, шутку.

Ксения покинула машину, осторожно оглянулась по сторонам и быстро пошагала. Отлично, баба с возу — всем хорошо. А меня ждет растительное существование за городом.

Пока забрал самое нужное из дома, пока закупился в магазине продуктами на неделю, пока доехали, на улице совсем уже стемнело. Вкупе с пережитым, было совсем уж некомфортно выходить из машины в темноту, но выбора особого не было. Водитель такси итак заломил абсолютно сумасшедшую сумму, еще и недовольно косился всю дорогу. Чтобы он не прожег во мне дыру взглядом, я оперативно выгрузил все свои пожитки, расплатился и пошел открывать калитку. Темнота реально давила на нервы, пока прошел несколько метров до забора — весь издергался, и для успокоения вытащил из кобуры пистолет. Холодная рукоятка удобно устроилась в ладони, принося определенную уверенность. Правда, теперь только одна рука свободна и придется дольше ходить с вещами, но мое спокойствие для меня важнее, похожу.

Так, ведя в голове интересную беседу с самим собой, понемногу перетащил весь свой скарб на веранду, закрыл дверь на ключ, зашел в прихожую и упал в кресло. Все, сил нет совсем. Причем, не физических — моральных. Не готов я был к таким событиям в своей жизни…

Сон пришел сам, накрывая меня черным одеялом без каких-либо снов до самого утра. А утром я первым делом сходил в баню, где ополоснулся, и пошел гулять по полю, которое начиналось сразу за забором. Оно было огромным, до самого горизонта, покрыто пожухлой травкой и насквозь истоптано тропинками.

Гулять, на самом деле, я совсем не любил, но для меня именно такой метод был лучшим, чтобы собраться с мыслями и придумать, что же делать дальше. Итак, для начала надо попытаться разложить по полочкам, что же все-таки вчера было. Собственно, в том, что это были все же те самые, миллион раз упомянутые в книгах и фильмах зомби, я все еще не был уверен, хотя и склонялся к чему-то такому. На это указывали и слова Ксении, и тот прыгун на парковке возле больницы — у него отсутствовало горло, что, вообще-то, должно мешать обычному человеку активно двигаться. Да и тот первый, в которого я расстрелял половину магазина АКСУ, когда только поймал Ксюшу — после первых же попаданий в корпус должен был успокоиться, но нет, прыгал еще. Против версии выступало то, что, например, в приемной Николая Петровича я лично видел и даже носил самые обычные трупы, которые вовсе не собирались восставать и кидаться на людей. Поэтому пока примем за основу, что это какие-то помешанные, с признаками Ходячих. Во избежание эксцессов, к ним лучше не лезть и не попадаться. За отсутствием информации ничего другого придумать не смог.

Кое-как уложив в голове первый вопрос, я вознаградил себя сигареткой и задался следующим вопросом, уже факультативного плана — к чему это все может привести? С роду стратегом не был, и даже тактик из меня такой себе, всю жизнь я, скорее, человек действия и импульса, чем планирования. Но почему бы не погадать, пока перекур, верно? Самое главное — я на самом деле не знаю, как распространяется то, чем был заражен Николай Петрович. То, что именно он — нулевой пациент, я почти не сомневался, все же здесь Ксюше не было смысла врать. Возможно, кстати, он поэтому такой шустрый и был? А чем дальше от первого, тем медленнее и тупее будут? Хотя нет, на парковке тоже очень неплохо двигался прыгун. Так вот, если распространяется это все через укус — то это не так и плохо, как мне думается. Тут я точно чист, как минимум. В эту версию все пока укладывается — ученый подцепил вирус в лаборатории, от чего в скорости помер и пошел расширять ряды себе подобных…

А вон и не все! Любовь Михайловну же никто не кусал, а в том, что в больнице веселье началось именно из-за нашего появления — я не сомневался ни секунды. Соответственно, есть два логичных варианта — либо бухгалтерша все же была где-то укушена и скрывала, либо была заражена иным способом, померла по естественным причинам и восстала. Я, конечно, абсолютно не компетентен в психологии, но то, что она так долго скрывала, и потом еще врала в лицо, когда я ее напрямую спросил — как-то плохо верится.

Значит, похоже, что была заражена по-другому. Как? Ну например, воздушно-капельным путем, как тот же коронавирус — и тогда это ахтунг. Это, плюс высокая вирулентность, как упоминала бухгалтерша, равно писец. И для меня, и потенциально — для всей России, как минимум. Пока я шарахался по городу, по торговому центру, заезжал домой — сколько человек мог заразить? Ну твою мать…

Сигарета обожгла руку, я торопливо выбросил окурок и полез за новой — размышления затянули. Так, значит, есть вероятность, что я заразил кучу людей какой-то дрянью. Истерить и рвать на себе волосы я, конечно, не собирался, что сделано — то сделано. Задумался о том, могу ли я как-то исправить, но быстро выбросил эти мысли из головы. Можно было позвонить в органы, в СМИ, начать поднимать панику, но не было гарантий, что и меня на этом каким-то способом найдут, а на это я был не готов. И тем более, был же еще тот сбежавший с территории больницы условно «помешанный» в белом халате, и если я еще не факт, что чем-то заражен, то вот он уж точно. Так что и моей вины можно не искать, если начнется все же распространение. Это я для себя так решил, потому что если попадусь в цепкие ручонки органов — на меня повесят вообще все. В том числе, нападение в палате на сотрудника при исполнении, а он уж точно не будет меня прикрывать, с чего бы?

Нет, возможно, его тоже схарчили, но рассчитывать на это не стоит. Все же я не Шерлок Холмс и даже не профессор Мориарти, мою скромную личину распознают наверняка очень быстро, благо я последил изрядно. Поэтому сидим тихонько, не высовываемся, смотрим как будет развиваться ситуация. Что точно стоит сделать — предупредить всех своих о потенциально возможном северном зверьке. Пусть он и был пока только в моей не самой мудрой голове, но лучше уж перестрахуюсь…

Быстренько обзвонил все с той же новой сим-карты всех местных коллег, напел про то, что на улицах новый особо ядреный коронавирус — мол, в больнице сообщили — и велел максимально сидеть дома. Версию с зомби не решился сообщать, тут, скорее, мне посоветуют срочно обратиться к специалистам. Минутку посидел задумавшись, позвонил еще и матери, с той же новостью. Да, она отсюда очень далеко — аж в Красноярском крае, причем, даже не в краевом центре, а в шестистах км от него. Но если эта гадость передается по воздуху, то есть вероятность, что кто-то подцепит вирус здесь, уедет в Красноярск, и так далее. Ну его к лешему, пусть сидят там все дома. Подумал еще и набрал еще один номер, не сохраненный в телефоне, но намертво вбитый в подкорку.

— Але — раздался в телефоне женский голос, от которого что-то шевельнулось в груди. Все же столько лет вместе прожили…

— Лиса, привет, Кирилл. Можешь говорить?

— Какой Кири… — Начал говорить голос, но тут же осекся. — Если по делу и коротко — могу. Чего хотел?

Звонил я Алисе — бывшей жене, с которой благополучно развелся не так давно, года полтора назад. Мы иногда общались, бывало, даже встречались, постоянно ругались — в общем, одним словом наши отношения я охарактеризовать бы не смог. При всем этом она мне не чужой человек, и определенную ответственность за нее я все еще испытывал. Хотя и не понимал причины. Я коротко повторил свою версию про вирус и в ответ выслушал монолог, что работающему неофициально человеку на все возможные болезни чихать и плевать. Когда собеседница умолкла, несколько секунд помолчал и произнес:

— Лис, просто поверь мне, на такую болезнь тебе будет не плевать. Я не буду тебе сейчас объяснять, просто послушай меня.

В трубке была тишина.

— Знаешь, я почему-то хочу тебе верить. Вернее, не хочу, наоборот, но как будто верю. У тебя голос такой странный. Хорошо, я сегодня доработаю и возьму больничный.

— И еще, только сейчас без вопросов. Если к тебе придет кто-то из органов, то этого разговора не было, поняла? Для тебя же так лучше будет. — Насчет этой фразы я до последнего не был уверен, нужно ли говорить. Но все же сказал, думаю, и правда лучше будет ей сказать, что у нас минимальное общение — И придумай сразу, кто тебе звонил с новосибирского номера. Все, Лис, давай, береги себя. Телефон выключаю.

И отключился, хотя в телефоне Алиса явно начала что-то говорить. Бывшая жена меня знала достаточно хорошо, чтобы понять, что я не шучу, и, надеюсь, поступит, как я сказал. Как и обещал, выключил телефон, прогулялся еще немного и пошел в свое временное пристанище — надо разобрать вещи, да и печку бы протопить не помешало.

Глава 5

3 октября 2021 года, д. Алексеевка, Новосибирская обл.

Вот правильно говорят, что надо бояться своих желаний. Еще неделю назад я мечтал о том, чтобы пожить в одиночестве и без поездок на работу, однако вот — уже на третий день обитания на даче от скуки хотелось лезть на стену. Что, вообще-то, удивляло — всю сознательную жизнь я прекрасно проводил время один. Возможно, дело в том, что раньше у меня как-то не выпадало столько свободных дней подряд, и что у меня была возможность куда-то ходить. А здесь единственное, куда можно сходить — это небольшое озеро, на котором осенью делать вообще нечего, либо небольшая рощица возле этого же озера, где можно смотреть на деревья. Но это занятие меня привлекало еще меньше, чем сидение дома, поэтому я потихоньку начинал выть от безделья, практически не вылезая из интернета.

Ни на местных, ни на федеральных новостных сайтах про ситуацию в НИИ не писалось вообще ничего. Про стрельбу в районе центральной инфекционной больницы на городском портале была коротенькая статья, где обществу доносилось, якобы проводились учения. Ну да, когда у нас государство считало народ достойным знать правду? Куда уж нам, сиволапым — за нас все и продумают, и скажут, и укажут, что и как делать.

С одной стороны, это должно было бы радовать, и такие мысли периодически мелькали. Мешало одно большое НО — интернет был завален историями про каких-то неадекватов, которые появлялись в разных частях города и кидались на людей. И не вызывало сомнений, что эти неадекваты и мои старые приятели-помешанные есть одно и то же. И, в связи с этим, молчание властей уже изрядно напрягало, потому что только за сегодня, даром, что время только обед, писали уже минимум о восьми случаях нападений, одно из которых произошло возле нового автовокзала на Гусинобродском шоссе. То есть, с хорошей долей вероятности можно предположить, что зараза уже наверняка выбралась из пределов города — автовокзал междугородный и кто-то из присутствовавших наверняка все же уехал. Ох, что же будет…

Но была и хорошая новость. Меня никто не искал, ни дома, ни на работе, ни даже с Алисой не связывались. Ей я позвонил через день после памятного разговора, послушал историю о том, какой я козел и вообще невоспитанный мужлан, узнал, что она все же последовала моему совету и сидит дома, порадовался за нее и снова отключился. Налаживать отношения не тянуло совсем, ругаться — еще больше не хотелось, а просто так трепаться я никогда не любил. Тогда же позвонил матери и поругался с ней, так как она, наоборот, не прислушалась к моим словам и жила в обычном режиме. Напугал ее (по крайней мере мне так показалось) рассказом, что тут уже больше половины города болеет и, если она не заботится о себе, то пусть подумает о живущих с ней дочери и трех внуках, вроде, прислушалась и пообещала исправиться.

Отсутствие интереса ко мне удивляло. При любом раскладе меня искать были обязаны, как минимум, как свидетеля. И следы точно остались, все мои стирания отпечатков и растирание плевка были мелочью. Я абсолютно уверен, что в НИИ были камеры, как и в торговом центре возле больницы, и меня там прекрасно видели. А уж то, что мою рожу быстро найдут в определенных картотеках вообще не вызывало сомнений. Да и мой Террано на парковке тоже должен весьма четко указывать на меня. Но как я ни думал о причинах отсутствия поисков, ничего не придумал и решил просто радоваться.

Следующий день я слонялся по даче, топил баню, разок прогулялся до озера, где замерз, и в магазин, где купил очень полезный и согревающий напиток коньяк. Им убил вечер. И вот сегодня вспомнил про пакет с документами, который забрал из Газели, и начал его искать. Я точно помню, что привозил его, и когда утром разбирал пожитки, куда-то запихал и забыл. Перерыл весь дом и нашел искомое в самом очевидном месте — в диване. Как я туда-то умудрился засунуть? Хоть убей — не помню…

Достал из пакета ворох бумаг, начал перебирать, просматривая по диагонали. Протокол задержания мой, на Ксюшу, на Любовь Михайловну, приказ на задержание Кравченко Николая Петровича… Так, это чуть интереснее. Нет, не интереснее — просто приказ, до выяснения обстоятельств. Дальше…

Во всей кипе только один лист привлек внимание — инструкция по работе с «потенциально инфицированными объектами». Таковых следовало задерживать любыми способами, вплоть до стрельбы по конечностям, при этом стрелять в голову категорически запрещалось. И именно за это зацепился взгляд. В голове еще всплыло, что именно при попадании в голову те двое на парковке окончательно успокоились. А еще те трупы в кабинете ученого и тетка из первого кабинета в НИИ — у всех были так или иначе пробиты головы и они не собирались оживать. Что это дает? Ну, теперь при столкновении с мертвяками я буду сначала стрелять в голову, если все же придется стрелять.

А еще эта инструкция дает неожиданную мысль — откуда фэбсы могли это знать, если с момента, как началось веселье, прошло всего пара часов и до этого никаких зомби в мире не водилось? Очень интересно… Или водились, но никто не знал? Может, тот самый ухоженный Джошуа сюда приехал не для разработки вакцины, а привез с собой вот ЭТО?

Подумав об этом еще пару минут, я мысленно плюнул. На основе одной инструкции строить башни обвинений показалось глупым. И бесполезным, ибо как-то раскручивать своюидею с помощью тех же СМИ я не собирался, поозвученным выше причинам. Мое дело маленькое — остаться целым самому и помочь остаться целыми дорогим мне людям, коих вообще-то не так много, и уж точно это не все человечество и даже не отдельно взятый город Новосибирск. Который мне, кстати, не нравился — очень уж тут было всем власть предержащим плевать на город.

Сидение в четырех стенах давило на психику все больше и к вечеру я решил снова прогуляться до магазина. Стукнулась в голову мысль, что могу заразить местных, если я все же инфицирован, но ее я тоже выкинул. Что ж мне теперь, вообще дома законсервироваться? Нет уж. Да и поздно пить Боржоми, когда почки отказали — уже гулял ведь. Нацеплю маску, хоть и ненавижу их все больше, и не буду ни к кому близко подходить, а остальное уже на волю судьбы отдам. Я не при чем если что, хе-хе.

Как решил — так и сделал. Надел любимую кожанку, спрятал в кобуру пистолет, напялил презираемую маску и пошел. По пути никого не встретил, что не очень-то и удивило — домики вокруг больше использовались летом, а сейчас тут людей не так много.

В магазине меня встретила дородная девица юных лет. Причем, встретила буквально — дверь была закрыта, чего еще вчера не водилось, и пришлось стучаться, как велел приколотый листочек бумаги. Я задумался, но постучал. Спустя полминуты в окошко выглянула та самая девица, оглядела меня пристально и запустила внутрь. Ты посмотри, прям фейс-контроль завели. И даже замелькали догадки, что могло послужить причиной, и все как на подбор пакостные.

В магазине я вежливо поздоровался с девушкой и покрутил головой в поисках чего-нибудь, на что упадет глаз. Но толком повыбирать мне не дали — продавщица оказалась дамой словоохотливой и скучающей, вследствие чего на меня вывалили кучу информации. И, скажу вам, вовсе не бесполезной, по крайней мере, частично. Информацию о том, что последнее время очень упали продажи колбас, но выросли продажи алкоголя, я пропустил мимо ушей, лишь угукнув, и поинтересовался причиной закрытия дверей. До этого я бывал здесь не раз, но закрытым магазин был только по ночам, а сейчас только начало вечера. И эта причина была мне выложена очень охотно — оказывается, мои знакомые «помешанные» успешно добрались и сюда, что было, в общем-то, довольно предсказуемо — все же от Новосибирска тут не так и далеко. А конкретнее, буквально вчера двое товарищей приехали в Алексеевку попариться в бане одного из них, с некими девицами. И, после немереного возлияния алкоголя в бане (что само по себе очень плохая идея), один из товарищей по имени Михаил неожиданно помер. Девицы убежали в дом и вызвали скорую, в то время как второй, Константин, пытался привести первого в чувство. Затем из дома слышали громкие крики, от которых еще больше перепугались и закрыли двери, что и спасло несчастных девчонок, потому что вроде как умерший Михаил очень упорно, громко и страшно пытался попасть к ним, но с дверью не справился и ушел в закат. Ко времени приезда скорой помощи, куда-то исчез и Константин, но без работы медики не остались — им пришлось откачивать одну из девушек, которая оказалась особой впечатлительной. И, собственно, теперь все в деревне очень даже закрываются и смотрят кто к ним пришел, ибо ни Константина, ни Михаила так и не нашли, видели только огромную лужу крови в предбаннике. По следам читать тут никто не умел, кровь заканчивалась довольно скоро после выхода со двора, и приехавшая полиция пошла по пути наименьшего сопротивления — загрузила к себе девчонок, дом опечатала и поехала разбираться уже в своем отделении.

Одарив меня этой историей, продавщица внимательно и победно смотрела на меня, словно в ожидании чего-то. Молодая еще она, чувствует эту поганую гордость — быть причастной к какому-то большому событию, и радуется, дуреха. Я похвалил ее за осторожность, купил мороженое и бутылочку пива — просто ткнул в ближайшие ко мне полки — и, крепко задумавшись, пошел назад. Однако… Все идет по худшему из возможных сценариев, и моя идея пересидеть всю свистопляску в деревне уже кажется не такой и хорошей. И еще забила в голове набатом мысль о том, что надо обязательно полазить по форумам Красноярска, не добралась ли зараза туда. А если она выбралась из Новосибирска и пошла по России, то мне точно надо срочно домой, в Красноярск! Там есть люди, которые мне небезразличны, есть друзья, на которых я могу надеяться, и вообще я себя там буду чувствовать гораздо увереннее. И там Алиса. Я о ней беспокоюсь же. Да и что скрывать — скучаю и хочу к ней.

Озираясь по сторонам, опрометью добрался до дома и сразу полез в интернет. Вот я баран! Ну конечно! В Красноярских пабликах тоже было полным-полно информации о помешанных, причем, случаи нападений начались еще вчера! Скорость распространения поражала, но сидеть и охать по этому поводу не было ни времени, не желания.

Как туда добираться? Конечно, самый быстрый вариант — на самолете, но есть два останавливающих фактора: первое — это высокая скученность людей, что в нынешние времена может быть не очень полезным для здоровья, второе — если меня все же хоть как-то ищут, то там и на ЖД- и автовокзале наверняка будут ждать в первую очередь. Поэтому только авто, и желательно не попуткой — не любил их никогда и не собираюсь любить сейчас. Да и стремно ехать с кем-то, кто может по какой-то причине умереть и попытаться тебя сожрать, такие радости без меня. Значит, остается только своим ходом.

На несколько минут задумался о транспорте — забрать свой Ниссан от Вектора очень хотелось, я к нему и привык, и я ему доверяю, и в целом это моя машина, и бросать ее вот так не хотелось абсолютно. Но возле него меня также могут ждать. И еще вопрос, стоит ли он там, или уже на штрафстоянке где обитает. Как ни думал, идеального решения не нашел и решил все же ехать забирать, но с маневром.

Приняв решение, снова позвонил Алисе и матери. Первая была уже наслышана про появившихся психов, очень этим напугана, но благодарна мне — она в самом деле сидела все время дома и сейчас была полностью этому рада. Поинтересовалась у меня, не знаю ли чего-то о новой заразе, но я отделался дежурными фразами, и пообещал скоро приехать, чем изрядно шокировал. Объяснил, что знаю безопасное место, куда можно будет увезти ее. Девушка на некоторое время погрузилась в размышления, а потом ожидаемо спросила, можно ли будет туда же забрать ее родителей и лучшую подругу. Я легко ответил утвердительно, потому что никакого безопасного места не знал, но был уверен, что на месте разберусь. Я же уже говорил, что стратегия — это не про меня?

С матерью же разговор получился дольше и сложнее, но в итоге все же получилось убедить ее прислушаться к моим словам, а не к телевизору, в котором утверждалось, что у нас все стабильно. До их деревеньки зараза еще не добралась, и это заставило меня пока отложить планирование поездки туда, дабы не заносить вирус к родным. Мама в очередной раз пообещала сидеть дома всем, кроме Юли — моей сестры — которой надо было ходить на работу, либо увольняться. А увольняться она, понятное дело, не хочет.

Затем позвонил старому боевому товарищу Мише, с которым плотно дружил еще со студенческих времен. В двух словах обрисовал ситуацию, не вникая в детали, рассказал о своем варианте развития событий и порадовал новостью, что собираюсь приехать. Мишаня, человек крайне флегматичный, молча повнимал мне, посоветовал сходить к врачу, выслушал порцию мата и смирился, пообещав принять меры. Примерно в таком же ключе обзвонил и остальных двоих своих друзей. Реакция была разной, но по итогу все меня выслушали и, надеюсь, прислушались. Ну и хорошо, а мне пора собираться.

***

Посреди сборов про меня наконец вспомнило начальство. Оно, не мудрствуя лукаво, решило съездить в отпуск за границу, что было, конечно же, никак не связано ни с какими событиями в стране, просто так совпало. Я согласно похмыкал в трубку, оповестил, что перевел всех своих на удаленку, удостоился похвалы за заботу о коллективе, пожелал хорошего отдыха и положил трубку. Задумался, надо ли говорить, что я покидаю город, и все же перезвонил. Начальник был недоволен, но я не отступал и в конце даже собрался увольняться, что подействовало. В ответ пришлось пообещать, что все заявки будут отработаны. Конечно будут, куда ж они денутся… Все входящие звонки я еще в первый день пребывания на даче переадресовал на своего неофициального зама, пообещав прибавку в зарплате.

Когда сборы были завершены, уселся на стул и вызвал машину. Поразился цене, которая раза в три была выше любых моих представлений, а потом времени ожидания. Похоже, и эти заметили, что в городе что-то нехорошее происходит… Сначала была мысль дождаться утра, но все же решил ехать сейчас — думаю, вечером забрать машину незамеченным будет чуть проще. Маршрут был построен с учетом поиска моего старого знакомого Бориса, который был нетипичным бомжом. Нетипичным — потому что не вонял, не сквернословил, играл на губной гармошке, увлекался поэзией и, в целом, был очень интересным собеседником. А бомжом — потому что он на самом деле был бездомным, по каким-то причинам уже лет пятнадцать как выпнутым из дома своим сыном.

Познакомились мы еще летом, когда он, явно стесняясь, подошел ко мне и тихо попросил семнадцать рублей на хлеб. У меня в тот день было прекрасное настроение и вместо денег я тогда купил ему небольшой пакет продуктов, чем вызвал слезы и заикающиеся слова благодарности. Потом я с чувством выполненного долга стоял и курил, а Борис, в качестве благодарности решил сыграть мне любую мою любимую песню. И очень душевно исполнил бессмертную «Куклу колдуна» КиШа. После мы еще периодически пересекались, он тогда уже устроился на работу дворником и каждый раз благодарил меня за тот пакет то музыкой, то стихами, а я по возможности помогал ему с какими-то мелочами. К концу лета мы уже достаточно неплохо общались и я даже проникся определенным уважением к этому старому, сильно битому жизнью, но не сломленному человеку. А потом был заказ от Дома Милосердия с ночлежкой и я походатайствовал там за Бориса. Старик, когда я ему сообщил об этом, снова пустил скупую слезу и пообещал за меня молиться. Собственно, это был один из немногих моих знакомых в Новосибирске и единственный, кто был мне чем-то обязан, поэтому я о нем и вспомнил.

Телефоном Борис не пользовался принципиально, поэтому искать его следовало только по знакомым местам, благо, их было не так много — тот самый дом Милосердия, жилой комплекс, где он работал, либо Тимирязевский сквер, все на одном пятачке. А с учетом времени, я был почти уверен, что он не на работе и не на прогулке, поэтому поехал сразу на Ереванскую, где благополучно и нашел его. Пока ехал по городу, не покидало ощущение, что над улицами, домами, торговыми центрами висит что-то такое, нехорошее. Возможно, это мне кажется на фоне произошедших событий, но все же, все же… На улицах даже для позднего времени очень мало машин и практически нет людей, а уж на площади Калинина они были, по-моему, всегда. Зато на удивление много попадалось машин скорой помощи. А вот полиции не было совсем. Когда вылез из машины и шел в здание, сразу с нескольких сторон доносились завывания сирен. Дааа, это точно не к добру…

Когда я рассказал Борису свое предложение, вечный огонек благодарности в глазах старика пропал, но согласился он, не раздумывая. Мне же стало как-то неловко, хотя я был уверен, что ничем он не рискует, в худшем случае его подержат сутки в обезьяннике. И то сильно вряд ли. Собственно, вся идея была нехитрой, как и большинство моих планов — мы едем до Кольцово вместе, там высаживаемся, не доезжая до НИИ, через небольшой лесочек подходим к парковке и, если там никого нет, Борис садится в моего Террано и подбирает меня на обратном пути. Была еще возможность, что меня ждут на дальних подходах к Вектору, благо, дорога там одна мимо проходит, но именно поэтому я не собирался ехать на такси до парковки, а прогуляться где-то с километр пешком.

Доехали до назначенной точки мы очень быстро. Какие-то подозрения начали закрадываться почти сразу, как вылезли из такси. Очень сильно пахло гарью. Интересно… Но лесок был цел, встречающих не было и мы дружно потопали к парковке.

По пути возникла только одна закавыка — Борису, в силу возраста, было тяжеловато двигаться по лесу. Еще и темно было, а подсвечивать дорогу я запрещал. Поэтому шли мы долго, но все же добрались. А вот дальше мне подозрительно повезло. А зданию НИИ не очень — его просто не было, на месте проходной и ближнего корпуса еще слегка дымились остатки конструкции, остальное было пеплом и сажей. И чует моя интуиция, что не от молнии тут все горело. А повезло мне в том, что мой верный Ниссанчик стоял и ждал меня там, где я его и оставил — недалеко от входа, но, к моей великой радости, все же не вплотную, поэтому огонь не перекинулся на машину. Кроме моей, по парковке были раскиданы еще несколько машин, и я насторожился — может, это тех сотрудников, кто навсегда остался в НИИ, а может, меня ждут…

Еще раз напутствовал Бориса, что делать и что говорить, если его начнут вязать, и отправил его в обход, чтобы выходил на парковку не с моей стороны. А сам, просто на всякий случай, перебрался еще чуть в сторону и поглубже в лесок, но оставляя вид на происходящее. Я был чертовски напряжен, практически полностью уверен, что меня ждут, не могут не ждать, и замер статуей, готовый в любую секунду рвануть в сторону. Тем большим удивлением было, когда Борис спокойно доковылял до машины, завел и также спокойно уехал. Однако… Ничего не понимаю.

Встретившись в условленном месте, я сел за руль и аккуратно поехал в сторону города. Голова была забита непонятками, а меня это всегда очень бесит! И радоваться бы надо, что я никому не сдался, но как-то не тянет… Ладно, живем так, будто меня ищут, так завсегда надежнее.

Высадив Бориса на площади Калинина и посоветовав быть осторожнее, заехал на заправку, на которой была непривычно большая очередь. Еле продвигаясь, я начал обдумывать, что же конкретно хочу делать. До Красноярска, надеюсь, доберусь без особых проблем, а дальше? Собственно, на ум приходили только две версии — либо забирать Алису и с ней ехать, например, к матери, в глуши точно будет безопаснее. Все же населения там и десяти тысяч не наберется и хозяйство свое какое-никакое есть, всегда можно прожить. Второй вариант был пересидеть где-то поближе к городу, посмотреть, как будет развиваться обстановка, и уже от нее плясать. Там у меня есть хорошие знакомые, на которых можно опереться, вместе уж как-нибудь проживем. Если власть сумеет удержать ситуацию под контролем, то второй вариант — и хороший, и плохой. Для всех хороший, по очевидным причинам, лично для меня не очень — опять же, могут всплыть мои отношения с ФСБ. Конечно, не стоит на одну чашу весов ставить одного себя и всю страну, но это я так, умозрительно.

Однако, есть у меня сомнения, что власть продемонстрирует должное умение в борьбе с заразой. Готов поставить тельца против яйца, что до последнего будет замалчиваться вся ситуация, пока не станет слишком поздно. И даже более того, я вообще не уверен, что власть сейчас владеет всей информацией. Если фэбсы приложили руку к тому, что началось в НИИ — то очень вероятно, что они же сейчас и не дают распространиться информации. В том числе, и к первым лицам. И сгоревший институт — тоже их грязных ручонок дело, чтобы никто не нашел каких следов, ведущих к чекистам. Абсолютно не представляю, зачем им была нужна эта дрянь, и специально она выбралась за пределы НИИ или по нашей русской случайности, но в то, что ФСБ имеет к этому отношение, верю почти на сто процентов. И та подозрительная инструкция, по работе с инфицированными, и то, что Николай Петрович, судя по всему, им звонил, когда прибежал из лаборатории, и тот же пожар в институте. А еще можно присовокупить то, что нас, потенциально зараженных черт знает чем, привезли в центр огромного города. Да, наши сопровождающие были в защите, но логичней было бы наоборот нас упаковать! И вспомнился интересный момент — когда нас привезли в ту больницу, на улице стояло несколько вооруженных человек, а когда мы сбегали, да и не только мы, на парковке попалась только та невезучая женщина, сразу попавшая на обед к белохалатным. Возможно, конечно, все были к тому времени в здании, но все же странно…

В очереди я простоял добрых минут двадцать. Но все же заправился под крышку и поехал потихоньку в сторону родных пенат. Однако, и на выезде на Северный объезд меня ждал сюрприз в виде пробки, которой поздним вечером посреди недели не должно быть по определению. Похоже, народ тоже видит проблемы и как-то чует, что в городе становится опасно. Ну, дай им Бог всем здоровья и всяческих успехов, но не могли в другое время уезжать, а не на ночь глядя??

Минут через пятнадцать я заподозрил неладное, так как за это время не продвинулся ни на метр. Полез в телефон, в надежде, что всемогущий интернет подскажет, что происходит. Но и тут вселенная не спешила меня порадовать — связи не было от слова совсем. Все страньше и страньше… Еще минут через десять я уже собрался вылезти из машины и пойти посмотреть, что происходит, но в это время на встречной полосе показалась медленно едущая машина, из окна которой громко орал мужской голос:

— Мужики, там гайцы стоят, никого не пропускают! С ними Бэтр стоит! Разворачивайтесь, говорят, как минимум до утра выезд из города запрещен!

Проехал еще немного и снова заорал то же самое. Мда, похоже, я ошибался, и власть все же начала действовать, только почему без каких-либо объявлений? Точно же не было ничего! Или это не власть, а все те же чекисты? Но проверять я, конечно, не буду. Я лучше послушаюсь совета. Почесав затылок, выехал на встречную полосу, наплевав на двойную сплошную, и бодро поехал назад. Есть еще выезд на Гусинобродском, стоит проверить.

Когда отъехал на пару километров, пиликнул телефон. О, кажется, связь появилась, это радует. Но навевает определенные мысли, вроде «а какого, собственно, хрена, не было связи только что? А не стоит ли в БТРе глушилка?» И я даже знаю ответ на вопрос «зачем она там?» — а чтобы не поднимать панику. Хотя корявенько, конечно, отъехал немного — и поднимай, сколько душе влезет. Ну да ладно.

В телефоне я зарылся сразу в интернет, в поисках информации о выездах из города. И оказалось, что везде одно и то же — никого не выпускают, связь не работает, на посту обязательно есть БТР. А вообще-то, если что-то выглядит как БТР, звучит как БТР, и даже воняет как БТР, оно вовсе не обязательно им является, вполне может быть это и машина РЭБ^[5], у которой как раз куча оборудования для глушения связи и постановки помех. Симптоматично, знаете ли… Тут же в комментариях попадались новости из аэропорта — там тоже, как оказалось, сегодня начали переносить по времени все рейсы. Причем, если первый перенесли сначала на два часа, потом еще на два, потом на неопределенное время, то уже все вечерние — сразу на неопределенное, и что важно — без объяснения причин. Но там хоть связь осталась. Дело пахнет керосином, господа. Только не поздно ли спохватились?

Припарковался у обочины и вылез из-за руля на свежий воздух. Не люблю курить в салоне, а душа требовала порции никотина. Закурил, задумчиво уставившись в темное беззвездное небо. Что мы имеем? Выезды из города перекрыты, аэропорт закрыт, жд вокзал наверняка тоже не работает, да и сам не полезу, по озвученным выше причинам. А выбраться надо как-то, надоел мне Новосибирск хуже горькой редьки. Домой хочу, там меня покормят и даже, может быть, погладят. Покосился на железного коня. Террано у нас внедорожник, правильно? Рамный, все дела… Не зря же я его покупал когда-то, не только для езды по городу, да и кушает он дай бог каждому. Плюс одно время планировал заняться оффроудными покатушками и вложил энное количество денег в доработки, вроде шнорхеля, лебедки, силового обвеса по кругу и прочее. И благополучно забыл про намерение, когда отправился покорять столицу Сибири. Пришла пора отработать? Наверняка есть какие-то поля, которые никто не будет перегораживать, тем более ночью. Снова зарылся в телефон, в поисках таких мест, и очень быстро изумился собственной тупости. Зачем мне ехать через поля и буераки, если есть куча мелких дорожек, которые тоже с 99 % вероятностью не смогут оперативно перекрыть.

Покопался в карте еще немного и выбрал путь — через Каменку, вроде как, ведет узенькая дорожка, как раз то, что мне нужно. И там по нескольким поселкам смогу проехать изрядное расстояние, не выезжая на трассу. Однако, на всякий случай, лучше поеду тихонечко и без света, если все же стоят там и ждут меня, супостаты.

По дороге заехал еще в небольшой круглосуточный магазинчик, набив пакет сигаретами, водой и едой на пару перекусов — ехать мне такими путями не меньше суток, при хорошем раскладе, и мало ли где придется останавливаться. Затем в хорошем темпе добрался до поселка Восход, где начиналась та самая, так нужная мне, дорожка домой.

Как и собирался, ехал небыстро, свет выключил сразу, как покинул пределы города. Возможно, поэтому мое появление стало неожиданным для кучки людей, стоящих возле заведенного УАЗ Патриот, почти сразу за плавным поворотом. Я удивился гораздо меньше — все же их зажженные фары было видно издалека, но когда увидел их, чуть напрягся — восемь человек, из которых одна девушка, судя по фигуре, и семь довольно крепких парней. Нет, дело не в составе, а в том, что вообще-то в Патриот восемь человек не очень помещаются. Дело не мое, конечно, но где-то в голове забормотал голос, что надо бы прибавить газу. И именно так я и собирался поступить, но не успел — двое крепышей в черных куртках выбежали мне поперек дороги и активно замахали руками, требуя остановки. Давить людей пока не хотелось, я притормозил метров за пять до них и слегка опустил окно. Но первым разговор не начинал — они махали клешнями, им и говорить. А я посмотрю. И вытащил из кобуры ПМ для успокоения.

Один из двоих тормозивших подошел к моему окну, заглянул, дохнув крепким запахом перегара, и рявкнул:

— Браток, помощь твоя нужна! Глуши машину, пойдем поможешь!

Мне это предложение пришлось не по вкусу, и более того — показалось откровенно идиотским, и я замахал головой:

— Не, мужики, тороплюсь, жена рожает, вот-вот опоздаю, звиняйте. — И недвусмысленно начал закрывать окно.

— Эй, братан, не по-пацански так делать, слышь! Нельзя на трассе своих бросать — заорал крепыш и просунул руку, с забитыми татуировками пальцами, в не до конца закрывшееся окошко. А от компании в нашу сторону потянулись еще двое, один в кожанке, второй в пальто.

Так, ну это совсем никуда не годится. Какая, к чертям, трасса? От черты Новосибирска и километра нет. И это я молчу о том, что не очень понимаю, чем один могу помочь компании из семи здоровых лбов. Если только своей машиной, но я против. На долгие переговоры я не готов, поэтому сильным толчком распахнул дверь, откидывая собеседника, и вывалился из машины, на ходу поднимая пистолет.

— Твои братаны в овраге лошадь доедают! Я тебя сказал, что некогда, че непонятного? — Прорычал и выстрелил в воздух. Вообще-то, стрелять не собирался — рядом и город, и поселок, но сильно мне эта компания не нравилась, а я не супермен, чтобы одному против толпы выходить с голыми руками.

— Эй, ты проще базарь, фраер! — От стоящего УАЗика в мою сторону выдвинулся очень высокий и худой мужик, с худощавым костистым лицом матерого зэка. Такая себе компания для беседы, конечно. — И пукалку свою спрячь лучше, пока хуже не стало.

Говорил он очень уверенно и спокойно, не прекращая идти ко мне. На ходу сделал знак остальным, и Кожанка с Пальто замерли на своих местах. Внушает, серьезный дядька. Но и мы не лаптем щи хлебаем, знаете ли.

— За фраера ответишь! — Так же спокойно сказал ему я — И ты остановись-ка, где стоишь, не надо ко мне подходить. Стой, сказал! — Повысил голос я, когда тот проигнорировал мой посыл, и направил пистолет на него.

— Кирилл, это ты??? — Раздался откуда-то от УАЗика подозрительно и неприятно знакомый женский голос. Но его уже я проигнорировал.

— Еще шаг, и я прострелю тебе коленку — улыбнулся я дружелюбно шедшему ко мне явно главному в этой компании.

— Не прострелишь — все так же спокойно сказал он, и сделал еще шаг — я на тебяАААААА!

Заорал он, потому что я не стал дослушивать, что он со мной хочет сделать, и выполнил обещание, всадив пулю ему в левое колено. Главарь завалился на асфальт, не прекращая орать. Ну да, даже просто в кость если попасть — это очень больно, а в колено тем более. Особенно, тупоголовой пулей. Пихавший руку в окно жлоб рванулся ко мне, засовывая руку за пазуху, что было явно лишним в текущей ситуации. Для меня, конечно. Поэтому я, недолго думая, выстрелил и ему в область колена, но попал куда-то в пах — этот все же активно двигался. Жлоб как-то очень жалобно завыл, прижал руки к самому драгоценному и тоже опустился на асфальт.

— Всем стоять ровно — рявкнул я на остальных, водя по ним дулом пистолета. — Мне ничего от вас не надо, сейчас сяду и уеду, всосали?

— Командир, ты слова выбирай — как-то даже обиженно пробасил один из них.

— Кирилл, забери меня! — снова раздалось из-за спин стоявших. Ну твою мать, ну я же знаю кто это! И совсем не рад!

— Выходи уже — горько вздохнул я и прикрикнул — Выпустите девчонку! А ты отойди к своим, не нервируй меня! — это уже к так и не вернувшемуся в общую компанию крепышу, стоящему перед капотом Террано.

На дорогу выбралась взлохмаченная и даже отсюда видно, что дико злая Ксюша — мой незабвенный напарник по приключениям в НИИ и больнице. Как ее-то сюда занесло, к этим вот? Она вышла, оглянулась и быстро пошла в мою сторону. Я на нее особо не смотрел — и без этого хватало целей, лишь кивнул на машину и приказал:

— Лезь за руль, поведешь пока. Умеешь?

— Да, справлюсь как-нибудь — раздалось в ответ не очень уверенно

Сам же обошел машину, не опуская пистолет, и замер на подножке.

— Куда ехать? — задыхающимся и дрожащим голосом спросила попутчица

— Назад сдавай пока, дальше скажу.

Все время пока Ксюша очень медленно отъезжала, я не закрывал дверь, стоя на подножке и не опуская ПМ. Лишь за поворотом нырнул в машину и рявкнул:

— Газу, газу! Метров через пятьсот будет поворот налево, туда! И быстрее, золотце, быстрее, эти твои товарищи сейчас отойдут, и черт их знает, что они решат делать!

Интерлюдия 1

3 октября 2021 года, Новосибирск

После памятного бегства из больницы, Ксюша два дня не выходила из своей квартиры. В первый день она даже не спала, всю ночь пролежала с открытыми глазами, еле сдерживаясь от соблазна впасть в истерику — сегодня ее парень был на суточном дежурстве и ночевала она одна, поэтому ей было абсолютно не к кому обратиться за поддержкой. Но в детдоме нескладную девчонку с большими зелеными глазами и мягким характером научили держать свои эмоции при себе, даже в одиночестве.

Там ее как-то сразу невзлюбили остальные дети. Возможно, потому что в том коллективе нельзя было быть добрым, как она, возможно, потому что она попала в детдом уже будучи достаточно взрослой, почти в двенадцать лет, а остальные там находились уже долго. А возможно, потому, что она поначалу долго не могла отойти от смерти родителей и все корила себя, что они тогда в машине умерли, а она нет. Потом, спустя пару недель, ей приснился странный сон, где ее мама была живой, и ругала ее — мол, они все делали, чтобы Ксюшка жила и радовалась, даже удар страшного грузовика приняли на себя, а она ничего этого не ценит.

Утром девочка проснулась с забытым ощущением радости. Она подумала, что жить — это хорошо, и ее родители и правда будут счастливы, если и она будет радоваться этому дару. И когда в очередной раз она становилась объектом насмешек или издевательств — она даже жалела тех, кто это делал. Ведь они не виноваты, что оказались в таком обществе. Когда у нее получалось поговорить с обидчиками один на один — большинство вовсе не были такими зверятами, но когда собирались в стайку — каждый хотел выделиться и самоутвердиться. В основном, за счет тех, кто не мог или не хотел давать отпор, к коим относилась и Ксюша. А последние два года стало проще — у нее появилась подруга Аня, с которой они общались до сих пор.

И проживание в таком месте многому научило девушку, в том числе сдерживать себя, когда страшно и плохо, и, что ей очень пригодилось совсем недавно — уметь вовремя делать ноги, если становится опасно.

После детдома государство выделило Ксении квартиру, в которой она побывала один раз, и тут же решила ее сдавать хоть за сколько, но не жить там ни минуты. Мало того, что это был двухэтажный дом. Мало того, что место было ужасное — Юго-Западный микрорайон, славящийся криминалом и неухоженностью. Так еще и сразу при входе ее встретила дружная стайка алкашей, сначала пригласившая ее в свою компанию, а после отказа пославшая и обругавшая. Нет уж, в ЭТОМ жить она не будет. Государству спасибо за подарок, конечно, но лучше уж она будет снимать квартиру, чем тут. В итоге подарок Ксюше все же удалось сдать, пусть и за смешные деньги, а сама все время учебы снимала квартиру на МЖК, и вот недавно переехала на Речной Вокзал к парню.

Тогда, в кабинете Николая Петровича, когда он только прибежал с перебинтованной рукой, Ксюша сразу заподозрила что-то ОЧЕНЬ нехорошее. И дело тут не в интуиции вовсе — своего шефа девушка знала очень хорошо, и он всегда был спокойным и уравновешенным. Иногда она присутствовала на переговорах и совещаниях и, даже когда там что-то шло не по плану, Николай Петрович держал себя в руках. Но сейчас его будто подменили — ворвавшись в кабинет, ученый первым делом наорал на нее, затем на охрану, а потом и на всех сотрудников. Потом еще и запугал ее, на случай вызова полиции. А когда он умер, а потом восстал, девушка мгновенно оказалась в его кабинете, причем, сама не помнила как. Там она какое-то время просидела тихо, лишь беззвучно плача. Но когда стало понятно, что охранники не справились с ожившим бывшим начальником и он намерен попасть в свой кабинет, девушка была на грани обморока от страха. Страшно было и от самой ситуации, и еще более от того, что она абсолютно не знала, что делать. Звонить в полицию — страшно; оставаться и слушать, как Николай Петрович ломится в дверь — тоже страшно; в окно лезть она боялась ничуть не меньше.

Ксения решила позвонить своему парню Андрею, с которым встречалась уже почти три месяца, работавшему в пожарной охране, и который всегда ей казался одним из самых надежных людей. Был этот Андрей высок, накачан, говорил всегда веско и красиво. Но в отношениях увлекался скорее самолюбованием и обожанием себя любимого, а вот девушке хотелось уже создания полноценной ячейки общества. Но она была искренне благодарна ему, за то что практически сразу переехала жить в его квартиру, освободившись от немаленькой аренды, и могла чуть больше позволить себе. И хотя нередко в голову ей приходили мысли, что она достойна большего, чем просто позволения кого-то любить, девушка гнала от себя эти мысли. Ну в самом деле, он же ни разу руки не поднимал, не выгонял, не оскорблял, живет в его квартире опять же, этого разве мало? А то, что не выражает чувств никак — ну он же мужчина, у них, говорят, такое в не чести…

В тот момент Ксюша была уверена, что именно он может ее выручить — за время отношений слышала много историй, как он спасал людей, и даже не по работе, а по велению души. Однако парень ее ошарашил, сказав, что ехать к ней сейчас неудобно, у него куча своих дел, и если она хочет его увидеть, могла бы придумать причину попроще, а не выдумывать всякую ерунду. И положил трубку.

Какое-то время Ксюша тупо смотрела на телефон, не веря, что ее мужчина мог так поступить. Больше ей было не к кому обращаться, т. к. за свои пять месяцев после выпуска с техникума она не удосужилась обзавестись новыми друзьями и растеряла старых, которые появились во время учебы, и даже любовников не было. Оставалась только подруга Аня с детдома, но и та уехала в Иркутск и уже даже почти вышла замуж. Ксения усиленно строила карьеру и отношения, на все остальное у нее просто не было времени. Девушка опустилась на пол, и слезы снова побежали по ее щекам. Может быть, те, кому звонил шеф сейчас приедут и разберутся? Вполне может же быть такое! Это дает ей какие-то шансы, на то, чтобы выйти сухой из воды… Вот только когда они приедут, и приедут ли вообще?

На глаза попался сейф, стоящий в углу кабинета. Дверца была открыта нараспашку, хотя такого никогда раньше не было — ученый был чрезвычайно педантичный и любил порядок во всем. Ксения вспомнила о словах Николая Петровича, что у него есть документы, переводящие всю вину за начавшееся на нее. Может быть, они как раз в этом сейфе? Но это подождет, сначала надо придумать, как отсюда выбраться!

Тут в ее голову вплыло воспоминание о Кирилле, который тогда привез ее и Джошуа с аэропорта. Ведь у него было оружие и он казался человеком, который умеет с ним обращаться. Да, с первого взгляда он Ксении совсем не понравился — невысокий, худощавый, слегка сутулый, молодой, но при этом уже седой, он, в целом, производил впечатление обычного офисного планктона. Но потом, по дороге в аэропорт и обратно, девушка изменила свое мнение — было в нем что-то, что внушало уверенность. То ли его самообладание, то ли взгляд, который был всегда серьезен, даже когда они смеялись во время ожидания самолета. А еще его взгляд никогда долго не останавливался на чем-то одном, он всегда бегал по округе, и вот это девушке не очень нравилось, появлялось ощущение, что парень то ли чего-то боится, то ли просто хитрый.

Сначала Ксения хотела позвонить Кириллу, рассказать все, как есть, и попросить приехать за ней, но вовремя одернула себя — кто она ему, чтобы он бросал все свои дела и мчался ей на выручку? Поэтому она на скорую руку придумала версию про срочную доставку и достаточно успешно ее донесла до адресата…

После того, как Кирилл согласился, девушка снова обратила внимание на сейф. Чуть подумала и, мысленно махнув рукой, залезла в него, периодически вздрагивая от ударов в дверь и поскуливания бывшего начальника. В сейфе была куча документов на бумаге и несколько неподписанных DVD дисков. Последние Ксения сразу запихала себе в рюкзачок, который на автомате успела прихватить из приемной во время бегства, а бумаги начала перебирать в поисках чего-то, что может указать на ее вину в приглашении американца. Просматривала бегло, так как их было очень много, и откладывала все, где встречались либо английский язык, либо имя Джошуа. Однако все-равно не успела перебрать все, когда сначала позвонил, а вскоре и пришел за ней Кирилл. Поэтому она все, что отобрала и что не успела просмотреть, также закинула в свой рюкзак, решив просмотреть позже.

И вот сейчас, когда уже немного отошла от прошедших событий, Ксюша внимательно слушала своего парня. Он ей предлагал уезжать из города со своими, как он говорил, корешами, в какую-то отдаленную деревеньку, где у одного из них есть чуть ли не усадьба, со своим обслуживающим персоналом, охраной, хозяйством и даже складом со всем необходимым для проживания. По словам Андрея, этот его кореш был немного повернут на выживании и давно уже начал готовиться к чему-то подобному. Насчет зомби сам Андрей все еще не верил, полагая это следствием богатого воображения и увлечения фантастикой, но то, что в городе происходит что-то совсем не то — было очевидно всем.

Ксюша не знала никого из друзей Андрея, но другого выхода она не видела — сидеть почти в центре города, который все больше и больше становится похож на рассадник заразы, бессмысленно и опасно, ехать здесь ей больше не к кому, а своему парню она все же доверяла. После того, как Андрей приехал и услышал историю Ксюши, он смутился и даже извинился, сказав, что подумал, будто она хочет, чтобы он за ней приехал. Ксения не умела и не любила долго обижаться и уже в тот же день они вполне себе мирно общались, пошатнувшееся доверие снова восстановилось.

Особо долго девушка не думала, потому как выбор был небогат. Быстро собрала свои вещи в чемодан, с которым еще совсем недавно приехала в эту квартиру, выкинула все скоропортящиеся продукты из холодильника, выключила его и уже скоро сидела, ожидая Андрея. Он все это время разговаривал по телефону, судя по всему, с теми самыми корешами, потому что сейчас они обсуждали, где встретятся. Когда разговор завершился, Андрей улыбнулся девушке и помог ей вынести чемодан на улицу — такси уже ждало.

Пока ехали по городу, Ксюша изрядно натерпелась страху. Хотя было еще не поздно, на улицах было удивительно пусто, во многих домах большинство окон были темные и часто мелькали машины скорой помощи. Вот уж чьей работе сейчас точно не позавидуешь… А самое страшное случилось, когда они проезжали парк «Березовая Роща» — прям по дороге передвигались несколько фигур, волоча ноги и устремляясь за каждым проезжающим автомобилем. Двое таких направились и к их такси, неудачно подъезжающему к перекрестку на красный свет светофора. Девушка вгляделась в них и, еле удерживаясь от того, чтобы завизжать, зашептала Андрею:

— Смотри, это они, те зомби! Нельзя останавливаться!

Парень, до этого задумавшийся о чем-то, бросил взгляд на бредущих, которые были уже в нескольких метрах, и ощутимо вздрогнул. И было от чего — у одного наполовину отсутствовало лицо, как и одна рука, весь перемазан кровью и двигался он явно активней. Второй же был внешне почти цел, но одет лишь в остатки треников, что совсем не сочеталось с осенней погодой. И оба были жутко бледные и жутко страшные. Водитель испуганно крутил головой, но ехать на красный свет все еще боялся, все же правила ПДД у него пока побеждали инстинкт самосохранения. Андрей вцепился в переднее сиденье и заорал:

— Че ты сидишь смотришь, гони, ослеп что ли?

— Руки убери от сиденья — в ответ заорал водитель, обернувшись. — Куда я погоню, на красный что ли? Ты мне штраф оплачивать будешь?

За время короткого диалога более активный мертвяк добрался до их машины и стукнулся руками в переднее окно. И очень удачно получилось, что именно в этот момент водитель повернулся вперед и, заметив боковым взглядом руки на стекле, практически в упор уставился в белесые зенки ожившего трупа. Этого он уже не выдержал, заревел, как корабельный гудок, и надавил на газ. Слава богу, машина была с автоматической коробкой и не заглохла, как следовало бы по всем канонам, лишь недовольно дернулась и помчалась вперед.

Еще какое-то время в машине было слышно громкое и перепуганное дыхание всех троих и икание водителя. Через пару минут, доехав до Волочаевской, машина остановилась под фонарем и водитель снова обернулся назад.

— Так, голубки, пардоньте, но дальше я не еду. Впереди парк Дзержинского, а мне что-то очень не нравятся теперь парки и тому подобное, так что дальше сами. Второй раз за сегодня так натыкаюсь.

— В смысле ты не поедешь? — Набычился Андрей и сжал кулаки. — Я итак заплатил за эту поездку, будто на майбахе меня везешь в другую страну!

— И деньги не верну — кивнул водитель, и направил в лицо парню перцовый баллончик. — Я вообще, пожалуй, увольняюсь, заберу семью и поеду к теще на Алтай. И кулачки так не жми, здоровячок, я глазом не моргну, залью вас обоих перцовочкой и выкину из машины. Лучше по-хорошему забирайте вещички и топайте дальше сами.

Ксения с надеждой посмотрела на своего парня, ожидая, что он предпримет какие-то действия или хотя бы попробует убедить. Но Андрей опустил глаза и прошипел сквозь зубы:

— Сссука, а я еще таких как ты спасал каждый день…

— Понятия не имею, где ты нас спасал, щенок, но по-любому рисковать своей шкурой ради тебя я не собираюсь сейчас. И обсуждать свое решение не планирую, давайте валите! — прикрикнул в конце таксист.

Андрей зашевелился, явно собираясь послушаться, но Ксюша положила руку ему на колено и слегка нажала, усаживая на место. Она не знала конечной точки их маршрута, но даже сто метров идти по улице у нее не было ни малейшего желания.

— Давайте мы вам доплатим? — Жалобно произнесла девушка. — Ну как мы сейчас пойдем, вы же сами видите, что на улицах творится… Давайте договоримся, у нас есть деньги!

Таксист повернул лицо к ней, впрочем, не отводя баллончик от лица Андрея. Задумчиво пожевал губы, помолчал и, явно, нехотя бросил:

— Десятку давайте и поехали. Наличкой!

— Десять тысяч? — Охнул рядом Андрей — за пять минут езды? Ты не оборзел?

— Ты мне побазарь еще! — Рявкнул водитель — платите или валите пешком!

Ксения полезла за кошельком. Она насчитала у себя меньше четырех тысяч и подняла взгляд на парня. Тот горько вздохнул и достал кошелек. Вытащил две пятитысячные купюры и протянул одну из них водителю:

— Пять сейчас, пять когда доедем — и обратным движением спокойно выхватил у Ксюши ее скромные финансы, убрав их к себе.

Такое отношение на фоне рушащегося мира Ксюшу слегка покоробило, но выяснять отношения сейчас, тем более из-за денег, она не собиралась. А таксист тем временем опять пожевал губы, посверлил их взглядом, но все же развернулся и поехал дальше, часто бросая на них хмурый взгляд в зеркало. Как будто они могли сбежать, без вещей и сумок, которые были в багажнике…

Дальше ехали спокойно, даже когда проезжали парк Дзержинского никто на них не стал бросаться. Лишь возле одного из магазинов на первом этаже жилого дома была приличная толпа, но это точно были обычные люди — слышались крики, кто-то тащил какие-то коробки, кто-то, наоборот, пытался пробиться вглубь толпы.

— Животные — брезгливо бросил Андрей сквозь зубы — Пошли уже мародерить.

Ксюше снова было не очень приятно, что он так относится к абсолютно неизвестным ему людям. Ведь может быть миллион причин, что там происходит и почему! А он уже презирает их. Но отвечать и спорить не хотелось, и она промолчала. А вскоре уже и доехали до места назначения, хотя сначала Ксюша подумала, что водитель опять собирается их высадить — место было просто на дороге, посреди небольшого лесочка на выезде из черты Новосибирска.

Но Андрей спокойно кивнул водителю, отдал ему оставшуюся сумму и вышел из машины. Ксения не стала благодарить таксиста — да и с чего бы, столько заломить! — и последовала за парнем. Тот в это время уже вытаскивал из багажника их пожитки. Девушка помогла ему и они направились к стоящему неподалеку темному большому джипу.

Оттуда им навстречу вывалились четверо мужчин настораживающего вида — все лысые, крепкие, одеты в черные куртки, а у двоих еще и были забиты татуировками пальцы на руках. Такая компания Ксюше не очень понравилась, хотя она вообще-то считала себя человеком очень социальным. Но не бежать же сейчас!И она направилась вслед за Андреем.

— Костя где? — Спросил он, подойдя к джипу — Я с ним договаривался, что с вами еду.

— Э, малой, погоди, Костян говорил, что ты на своих колесах приедешь, а не в нашу ласточку маститься будешь! — Хриплым голосом проговорил самый здоровый из встречавших.

Интересно, почему «малой», подумала Ксения. Он точно не был маленьким, как минимум, не меньше своих собеседников. Она тихо стояла за спиной парня и благоразумно не лезла в разговор.

— Тачка моя в ремонте, только позавчера загнал, масло жрать начала — слегка извиняющимся тоном ответил Андрей. — Не успел забрать, да и не готова она еще точно…

— И куда ты к нам намылился, у нас тут че, автобус? Да еще и не один, а с лялькой — и здоровый сально ухмыльнулся Ксении. Она отвела взгляд. Ей было неприятно, но лезть в разговор она не хотела, Андрей должен все решить, это же его «кореша». — Ладно, щас растолкаю Костяна, сам с ним перетрешь, он там закемарил, пока тебя ждали.

И скрылся за задней дверью джипа. Вскоре с другой стороны вышел высокий мужчина в коротком пальто поверх дорогого костюма. Несмотря на деловой стиль одежды, сам он производил очень бандитское впечатление. И Ксюша первый раз на мгновение пожалела, что вообще связалась с Андреем и тем более согласилась с ним ехать. Но тут же отбросила эти мысли — по внешнему виду не судят! Совсем недавно она мысленно осуждала своего парня, что он презирает людей, которых не знает, и вот сейчас сама подумала точно так же! Мужчина потянулся, покрутил головой, разминая шею, и каким-то очень привычным хозяйским жестом помахал рукой в их сторону, явно приглашая подойти. Ксения снова подхватила чемодан, но Андрей остановил ее, сказав, что сам разберется, и торопливо подошел.

Разговаривали они тихо и девушка со своего места ничего не слышала. Но за время разговора мужчина несколько раз пристально смотрел на нее, от чего пробегали мурашки. Взгляд не был хамским, сальным, или даже раздевающим — к таким она привыкла, благо природа не обделила ее ни внешностью, ни фигурой. Нет, это был именно оценивающий взгляд, которым смотрят на мебель в магазине. Ксюша начинала нервничать — и стояние на ногах посреди дороги не добавляло спокойствия, и было непонятно, что происходит. И в голову девушки снова закралась мысль, что зря она поехала с Андреем, а может, даже и зря вообще с ним познакомилась…

Когда Андрей вернулся к девушке, она уже собиралась устроить ему скандал, чего не было ни разу. Но парень подошел, опустив глаза, тихо и невнятно пробормотал что-то извинительное, взял свои вещи и пошел к джипу. А к ней выдвинулись трое крепышей во главе с худым Костяном.

— Добрый вечер — бархатным голосом произнес последний, подходя почти вплотную — Вас же Ксения зовут, верно?

— Дддаа — слегка заикаясь ответила девушка. Она окончательно перестала понимать, что происходит.

— А меня зовут Константин — собеседник пожал ее руку — И так получилось, что я руководитель этой небольшой компании единомышленников. — И он обвел рукой заулыбавшихся парней.

Ксения беспомощно смотрела на него, не понимая, чего он от нее хочет.

— А куда Андрей пошел? И что вообще происходит? — все так же тихо почти прошептала она.

— Понимаете, Андрей не выполнил свои кое-какие обещания, и несет за это наказание — слова лились по-отечески мягко. — А вас, Ксения, он включил в свой пакет искупления за свой проступок.

Сначала девушка не поняла, что он говорит, но когда до нее дошел смысл сказанного, она отступила на шаг и выпалила:

— Что значит — включил в свой пакет? Вы что несете??

Но тут ее сзади прихватили под локти и поволокли в сторону стоявшего джипа. Она вырывалась и хотела закричать, но на ее лицо легла ладонь в кожаной перчатке, надежно закрывая рот. Уже в спину донеслись слова Константина:

— Эх, Андрюша, и тут солгал… Ты же обещал, что она спокойная и покорная будет. Но, может, так даже интереснее…

Глава 6

3 октября 2021 года, Новосибирск

Мы промчались до примеченного поворота, свернули туда и я выгнал секретаршу из-за руля. Водить она, вроде, и умела, но делала это крайне плохо и медленно, что было явно лишним. Я сомневался, что те ребята сейчас прыгнут в свой Патриот и помчатся за нами, но полностью исключать такое развитие событий нельзя, и поэтому стоит ехать побыстрее и подальше. Чем я и занялся, по мере возможностей бедного Ниссана.

Ксения, пересевшая на пассажирское сиденье, снова ревела и рассказывала о своем парне, который оказался редкостной скотиной. Иногда кажется, что какой бы парень ни был, но после расставания он все-равно будет козлом, скотиной, свиньей, и, может быть, даже импотентом. Но сейчас был случай, когда он и в самом деле был уродом, уж на что я себя к лучшим людям не причисляю, но рассказ девушки меня удивил. Я слушал ее вполуха, размышляя сразу о многом. Первое — какого черта я опять влез из-за нее в какие-то проблемы? Была бы она своей — одно дело, но она же мне вообще никто. Иногда я себя не понимаю. Давным-давно я уже сформировал свой образ жизни, в котором вовсе нет места для рыцарских чувств. Мой любимый принцип короткий, но понятный: спасение утопающего — дело рук самого утопающего. Этот принцип я применял и на себя — давно уже не привык рассчитывать на чью-то помощь. А тут на тебе, второй раз за неполные две недели впрягаюсь за какую-то незнакомую девчонку.

Ну да это ладно, проехали, в прямом и переносном смысле, хотя интересно, конечно. Вторая мысль была поважнее. Это за прошедшие несколько дней народ настолько охамел, что практически в городе может вот так запросто взять и, прямо говоря, похитить человека? Это я про приключения Ксюши. Нет, понятно, что те перцы — не самые умные представители рода человеческого. Понятно, что это уже формально область и дорога не самая проезжая. И даже понятно, что никто бы не дал девушке позвонить. Но, при всем этом, мы же не в Якутии живем, где один полицейский на полторы тысячи квадратных километров, у нас они могут и на дороге остановить, и тут… А кстати! Еще пока ездил за Террано, обратил внимание, что на улицах скорых полно, а вот полиции что-то не видать. С чего бы? Задал этот вопрос Ксении.

— А ты не слышал? — Удивленно округлила она на меня глаза и даже, вроде бы, перестала реветь.

— Не слышал что? — В ответ удивился я.

— Еще второго числа всей полиции объявили, что они назначаются на охрану нескольких особо важных объектов, а в городе будет добровольная дружина, на охране порядка и все такое. Вроде как, только гаишников поставили на всех выездах. Мне Андрей рассказал, у них в пожарке тоже некоторых вызвали туда. — И, вспомнив про бывшего, она снова заплакала, опустившись лицом на коленки. Ну беда…

Утешать Ксюшу я не собирался, но тема была интересная. В интернете что-то такое писали, но я как-то не обратил внимания. Хотя про дружину могло быть совсем небесполезно… Я потормошил девушку рукой.

— А что за объекты, объявляли? Оччень мне интересно… — В голове была догадка, куда именно всех собрали, но может я опять пессимист и т. д. и т. п., а они, например, ГЭС всякие охраняют… Брюнетка покачала головой.

— Нет, просто сказали, что на важные для города. Но Андрей — снова всхлип — говорил, что их там звали с семьями сразу на охрану всяких загородных домов ментовских и городских начальников. Не все согласились, но многие, почти все. Я не понимаю, почему он не согласился, мы же могли бы… Я же его люблю…

И снова захлебнулась слезами. Ну боже ж мой, что за детский сад. Нет, с такой сиреной я путешествовать не хочу. Мы ехали по какой-то совсем уже лесной дорожке, которая должна была вывести к поселку с забавным названием Витаминка, где я планировал разведать обстановку на трассе и, если все чисто — выбраться в итоге на Р255. Все же такими тропами ехать всю дорогу до Красноярска не хочется, если будет возможность ускориться по трассе. Я остановил машину и повернулся к Ксюше. Она до сих пор заливалась слезами и было непохоже, что собирается останавливаться. Положил руку ей на плечо, слегка сжал:

— Ксюх, завязывай истерить. Мало ли козлов в мире? Просто тебе попался один из миллионов, не он первый, не он последний. Воспринимай все жизненное дерьмо, как опыт, поверь, это работает — и замолчал. Но, кажется, сделал только хуже.

Девушка вздрогнула, подняла на меня зареванные глаза и прокричала, брызгая слюнями:

— Он! Был! У меня! Первый! И он не козел, он обо мне заботился! У них объявляли, что, если кто-то знает местонахождение сотрудников Вектора, то ему будет большая премия, а он меня не сдал! Его, наверное, заставили эти его дружки! — И даже замахнулась на меня рукой.

Так, ну это уже или истерика, или совсем шиза. Надеюсь, первое, тогда мы это сейчас махом поправим. Я легко перехватил ее руку, сам правой ладошкой хлестнул наотмашь по щекам, причем по левой получилось костяшками. Голова девушки мотнулась, как у китайского болванчика, но из глаз пропала искорка безумия. Ну слава богу, все же, вроде бы, истерика. А против нее первое средство — это хороший отеческий лещ.

Ксения смотрела на меня глазами побитого и брошенного щенка, не пытаясь вырвать правую руку из моей, а левую приложив к щеке. Слезы так и продолжали бежать из ее глаз, но уже без звукового сопровождения, что меня невероятно радовало. Отпустил руку, вытер с лица слюни и погладил девчонку по голове, отчего она еще раз вздрогнула. Ну вот, еще запугать ее не хватало…

— Все, успокоилась?

Девушка мелко закивала, не убирая руку от щеки.

— Если больно сделал — извини, но сейчас не время и не место для истерик. Давай пока ты в моей машине, обойдемся без вот этого, хорошо?

Снова кивки. Нет, она странная. Или просто молодая.

— Ксюш, я обещаю не делать тебе больно, если ты, конечно, сама не начнешь. И сейчас я тебя не собирался бить, но дать тебе впасть в истерику — еще хуже. Понимаешь? Мир? — И я, улыбнувшись, протянул ей мизинчик.

Она несмело протянула свой почти детский пальчик, сцепила его с моим и тихо проговорила:

— Мирись-мирись-мирись и больше не дерись!

Ну и хорошо. А то еще прирежет, как отвлекусь.

— А скажи-ка мне, подруга — начал я, и девушка снова напряглась, и посмотрела на меня жалостливо. Да что не так опять? — Что ты там кричала про премию за сотрудников Вектора?

Ксения отвела взгляд.

— Андрей рассказывал, что у них приезжали какие-то органы и обещали карьерный рост и премию, за сообщение о сотрудниках моего научного центра. Но он промолчал, потому что… — И замолчала. Мне и самому интересно — почему. В свете последних поступков, в заботу и любовь верится мало. Но это вторично, главное, что кто-то ищет их. И соответственно, у меня под боком та, кого хотят видеть власти, а мне оно надо? Хотя, если ищут ее, то могут и меня, опять же, просто как объявлять в розыск могли не знать. Не фоторобот с описанием же везде развешивать… Правда, тогда непонятно, почему не пробили кто я и не позвонили той же Алисе. Опять одни непонятки. Бесит!

Ладно, будем решать проблемы по мере поступления. Не выкидывать же теперь ее здесь из машины. А где выкидывать, кстати?

— Так, Ксю, а куда ты планируешь ехать? Я вот в Красноярск еду, сомневаюсь, что тебе туда же — хотел еще добавить, что я вообще попутчиков не искал, но не стал. Пусть отойдет. Ксения задумалась на какое-то время.

— Я не знаю, не думала еще. Я просто испугалась, а тут услышала твой голос, вспомнила, что ты меня тогда спас, и подумала… И вот. Не знаю… — И она опять повесила голову.

Задумался и я. Куда ее девать теперь? Нет, мои идиотские импульсивные поступки меня когда-нибудь в гроб загонят! Одна свадьба чего стоит…

Вышел из машины, полез за сигаретами, но сзади раздался писк Ксюши. Что опять?

— Что? — Недовольно спросил, открывая дверь.

— Мы проезжали Березовую Рощу, и там среди деревьев было много зомби, вдруг тут их тоже полно? И таксист что-то такое говорил про лес — тонким голосом тихо прошептала Ксюша, показывая за мою спину — Я за тебя боюсь! И за себя…

Интересно, мне даже в голову не приходило такое. Откровенно говоря, я сильно сомневаюсь, что в этом лесу может быть так же, но курить в машине не так уж и плохо. И тепло там… Поддерживая себя такими мыслями, залез назад, тронулся и спросил, глазами показав на ее колени, где стоял симпатичный фиолетовый рюкзачок:

— А ты чего, с одним этим мини-ранцем в бега подалась?

У Ксюши мгновенно расширились глаза, она затараторила:

— Ой! Я же чемодан! И сумка! На дороге! Там все мои вещи! — Взгляд сменился на умоляющий — А мы далеко уехали?

Я аж подавился дымом. Серьезно? Мне прям интересно стало.

— Да нет, минут двадцать только, хоть и неслись как угорелые, а что? — Неужели предложит вернуться и забрать?

Похоже, до нее стало доходить. Она поскучнела и тихо сказала, отводя глаза в сторону:

— Ну, может, ты бы мог опять пистолетом их припугнуть… Мне даже переодеться не во что будет… И щетка зубная там…

Господи, я что, в прошлой жизни был каким-то садистом-палачом? Это ж не просто так мне досталось это чудо.

— Нет, золотце, не поеду я туда. Второй раз их не напугаешь. И в этот раз-то это было на грани, сработало только из-за их уверенности в своих силах и недооценки противника. Подозреваю, что и у них стволы были, так что второй раз сунемся — сразу шмальнут, с одним Макаровым много не повоюешь. Да и вряд ли они там до сих пор стоят, у них двое раненых. Так что придется тебе пока пожить без сменной одежды и зубной щетки. Нет, если сильно надо, могу выделить что-то из своих шмоток, но вот щеткой делиться не буду, это слишком интимно. — Я улыбнулся и слегка щелкнул ее по носу.

Ксюша слегка вздрогнула, потом несмело улыбнулась.

— Надо будет заехать в какой-нибудь магазин, мужские вещи мне не идут.

Ну да, ну да. Сейчас, как доберемся до первого торгового центра — отправимся на шопинг, как красивая молодая пара. Она — красивая и молодая, а я — пара.

— Только у меня и денег совсем нет — грустно вздохнула Ксюша. — Я за такси помогла рассчитаться…

Я не выдержал и расхохотался. Девушка сначала непонимающе смотрела на меня, но потом присоединилась, хотя не уверен, что она поняла причину веселья. Отсмеявшись, я вытер выступившие слезы и потрепал ее по голове.

— Эх, Ксю, запомни эту ситуацию. Вот так обычно на мужика ярмо и накидывают. И выражение лица с интонацией запомни, потом тебе пригодится — разжалобишь даже… — Тут я чуть сбился. Хотел сказать покойника, но в свете творящегося вокруг не хотелось это слово использовать. Быстро нашелся с заменой — Старую корягу. Вещи не обещаю, но щетку тебе точно купим, слово даю.

— Ничего я не накидываю и не выпрашиваю, вот — она показала мне пустой кошелек — правда нету ничего!

— Эх, ребенок ты, ребенок. Верю я тебе про деньги, но совета послушай. Правда, пригодится, какого-нибудь богатея так потом раскрутишь на яхту. И про меня добрым словом вспомнишь, и пришлешь открытку — я еще раз потрепал девушку по голове. — Ну все, все, не кипятись. Шучу я так, это правда забавно выглядит. И щетку тебе купим. Или украдем, на крайний случай. В общем, ты пока думай, куда тебе надо, если будет рядом с моим маршрутом — то подвезу, если нет — ничего не обещаю.

Вскоре мы доехали до означенного поселка Витаминка, где недолго покатались по пустым улицам, коих здесь было целых три, в поисках людей. Людей ночью не было, даже свет нигде не горел, отчего возникало ощущение заброшенности. Пришлось выезжать и ехать в соседний поселок Ленинский, который был покрупнее, почему я изначально в него и не хотел. Насколько знаю, там даже участковый есть, а любая власть для меня не очень желательна. Хоть, вроде как, и не ищут меня, но я всегда предпочту перестраховаться, чем рисковать на пустом месте.

Почти сразу возникла небольшая проблема. Прямого проезда до Ленинского из Витаминки не было, надо было выезжать на трассу, чего я всячески старался избегать, по крайней мере пока. По карте расстояние, отделяющее поселки друг от друга, было метров пятьсот, но что там — было совершенно неясно. Опытным путем выяснил, что там поле, покрытое пожухлой травой и редкими кустиками. Ну что, Ниссан, все же придется тебе показать свои способности на бездорожье.

И Террано, слава японским инженерам, не подвел. Лишь раз провалился в какую-то яму и забуксовал вывешенным колесом, но заблокированный дифференциал помог, и дальше доехали спокойно. Поселок имени вождя пролетариата не разочаровал — здесь уже была видна какая-никакая жизнь, даже проехали пару машин, но настоящим подарком оказался круглосуточный универсам. Ксюша при виде его счастливо взвизгнула и замахала руками, но потом, видимо, вспомнила о своих финансах и притихла. Я про себя усмехнулся, но свернул туда — обещал же щетку купить. Да и информацию по обстановке на трассе там наверняка узнать можно.

В магазине прошли уже почти привычную систему деревенского фейс-контроля, с выглядыванием в окно, и пока Ксюша смотрела, что ей нужно, я пообщался с продавщицей. Тетка сначала подозрительно поинтересовалась, кто мы такие, мол, не видела нас раньше, но я ловко выкрутился, что был в гостях у некоего Сереги, и сейчас вот решил, что пора домой, в Иркутск, к матери, еще и на работе в больнице, мол, усиленно просят выйти из отпуска. Тетка сразу значительно подобрела и поведала много интересного. Новости были нерадостные. На трассе так же стояли какие-то невнятные ребята в форме, которые тормозили всех выезжающих. То ли гаишники, то ли еще кто — но выезд был прикрыт и здесь. А еще они, как заговорщицки прошептала мне тетка, заехали в местный аналог американского мотеля — маленькие съемные домики возле трассы, рассчитанные на дальнобойщиков и иже с ними. И совсем не платили за аренду, что вызывало праведное возмущение всех местных, но против никто не выступал — все же какая-никакая власть. А у меня вызвало ощущение, что как-то совсем уж быстро все теряют чувство закона и живут как хотят, а не как положено.

Я тяжко вздохнул, всем видом показывая, как тяжело мне без материнской любви и ежедневной помощи больным согражданам, и душа сердобольной продавщицы не выдержала — она поделилась хорошо известным для местных маршрутом проезда по лесам аж до Мошково. Раньше там были вырубки, которые сейчас заброшены, но вполне себе проезжие, и местные частенько по ним катаются с не совсем законными целями — привезти себе бесплатных дров, например, или не в совсем трезвом состоянии добраться до места продолжения банкета. Я рассыпался в благодарностях продавщице и купил ей большую шоколадку. Затем сам прошелся вдоль прилавков, быстренько закупился всякой всячиной для длительного путешествия, оплатил покупки свои и Ксюши, сгреб ее в охапку и вышел на воздух.

Ну что, какой-то расклад ясен. На трассу соваться смысла точно теперь нет. До Мошково доедем по просекам, дай бог, там все чисто, но надо подумать, как быть дальше. У нас тут не европейская часть России, где из любой деревни в любую соседнюю можно проехать напрямик, у нас тут расстояния совсем другие, и дорожки никто делать не будет, есть какая-нибудь региональная дорога — и радуйтесь. И машинка моя на самом деле вовсе не танк, по полю или по раскисшей колее проедет наверняка, а вот по лесу — сомневаюсь. Карту я посмотрел еще при описании маршрута продавщицей, и там, конечно же, не было ни упомянутых делянок, ни маршрута вне трассы от Мошково в нужную мне сторону. Но я, как уже упоминалось ранее, не стратег и не тактик. Есть куда ехать сейчас — едем, а там разберемся. В драке ведь главное что, как говорили классики? Красиво в нее ворваться!

Ясно одно — пробираться я наверняка буду окольными тропами и это займет достаточно долгое время, а меня ждут. Ехать сломя голову не собираюсь — уж лучше я приеду позже, чем не приеду вовсе. А значит, надо приготовиться к ночевке в машине и предупредить своих красноярских ждунов. Первое я выполнил еще в универсаме, а вторым занялся сразу, не откладывая дело в долгий ящик.

В городе на Енисее меня все еще ждали. Миша сидел на чемоданах, коих у него был целый один, размером со средний школьный рюкзак — человек он был крайне легкий на сборы. Услышав, что я задерживаюсь он лишь хмыкнул в трубку, пробурчав «ну а что от такого раздолбая еще ждать», спросил, куда я собираюсь ехать первым делом и предложил интересную мысль. Пока я тут занимался своими делами, он нашел, что в аренду срочно сдается квартира в моем доме, на этаж ниже той, где проживает Алиса. И за совсем смешные деньги, хотя это-то как раз легко объяснимо. Я повертел эту мысль так и эдак, не нашел в ней изъянов и выдал свое согласие, вкупе с финансовым соучастием в деле. Мне и в самом деле понравилась идея — о бывшей жене я все еще волнуюсь, а тут рядом будет старый и надежный как молоток товарищ, всем хорошо. Более того, квартира была трешкой, и Мишаня предложил еще кого-нибудь к нему подселить, коли будут желающие — благо, он заядлый холостяк, а чем больше народу, тем безопаснее.

И тут я задумался. Первой мыслью было, конечно про Андрюху и Валерку — двух братов-акробатов, с которыми и дружил достаточно давно и доверял им. Но оба были людьми семейными и даже с детьми, и согласятся ли все съехаться в одну хрущевскую трешку — большой вопрос. Второй мыслью было про родителей и подругу Алисы, которых она собиралась притащить к себе, а там двушка. Вот уж они бы порадовались. Но вторую мысль я додумывать не стал — на всех этих людей мое волнение не распространялось, пользы от них я не видел, а вот Андрей и Валера — вполне себе могут пригодиться. Коротко ответил Мише, что идея понята и в разработке, деньги за квартиру привезу лично денька эдак через два-три, и мы с ним знатно отметим сие событие. Выслушал в ответ, что я старый больной алкоголик, но выпьет он со мной с радостью, а деньги я могу засунуть в … и тут я отключился, так как было не очень интересно куда именно.

Затем созвонился с братьями, которые сначала как под копирку восприняли мою идею в штыки, но, после того, как я сказал, что там будет Миша, а у Миши будет оружие, и он умеет и имеет право им пользоваться — задумались и пообещали перезвонить. Поди, пошли друг с другом созваниваться.

Позвонил матери. До моей деревеньки пока все еще не добралась эта зараза, либо она ничего не знала. Однако, даже она уже слышала про случаи нападений в Красноярске, а не особо умный ее внук вываливал на нее каждый день тонны информации из интернета по происходящему. Там, как оказалось, уже все чаще называют нападающих не психами, а вполне себе зомби. И это сыграло злую шутку — мама, человек старого образца, ни в каких зомби не верила и не собиралась верить, потому что все это — «выдумки Голливуда» и поначалу вообще думала, что это все специально разыграно некими заграничными спецслужбами, чтобы разрушить Россию. И хотя я в чем-то иногда думал так же, одного заграничного даже лично привез, но итог был в корне неверный — ни черта это не розыгрыш и даже не попытка цветной революции. Хвала всевышнему, что у родительницы заиграло чувство самосохранения и на всякий случай они тоже закупились всем необходимым и дальше двора не выходили, даже сестра взяла на работе больничный и сидела дома.

Повертел телефон в руках, подумал-подумал, но все же позвонил и Алисе. Почему-то не хотелось звонить совсем, но точно было надо — и про Мишу предупредить, а то он своей экспрессией и непосредственностью легко с ума свести может бывшую супружницу, и беспокоился я за нее, чего уж там.

И этот звонок изрядно меня озадачил. Лиса была непривычно эмоциональна, сначала сильно обрадовалась моему звонку и тому, что я уже еду. Потом я ее порадовал грядущими соседями, она не очень-то и обрадовалась, а в конце, с явно слышимым всхлипом, негромко пробормотала в трубку:

— Коть, приезжай скорее. Я соскучилась. Мне страшно без тебя.

Вот это меня и шокировало, и озадачило, и насторожило. Но короткий допрос ничего не показал — ничего у нее не случилось, просто отвыкла сидеть сутками в четырех стенах, да и поток новостей навевал депрессию. В итоге я пообещал торопиться, как мог, и, все еще озадаченный, положил трубку.

Со скрипом почесал затылок, но время поджимало, поэтому по привычке отложил и эту загадку на потом и полез в машину. Завел двигатель, тронулся и подумал, что надо бы еще заехать на заправку и залить солярки в канистры — хоть и дизель у меня, но до Красноярска около восьмисот километров, на одном баке даже по прямой мог бы не доехать, а уж объездными путями и раза в два больше может выйти. Снова залез в телефон, вбил в поиск заправки и вслух выматерился — все ближайшие были вдоль трассы. Либо назад в Новосибирск возвращаться. И оба варианта одинаково неподходящие. Я еще раз выматерился, яростно запихал телефон в карман, велел Ксюше сидеть в машине, а сам пошел назад в магазин — чай, продавщица и советом поможет.

Положительно, сегодня у меня на диво удачный день. Продавщица на самом деле подсказала как быть — соляркой тут у них торговало полдеревни, благо, работали в основном по разбросанным вокруг совхозам и автобазам, а не украсть с работы хоть что-то — для русского человека невозможно. Да и зарплаты не поражали воображение, а слитая солярка как раз эту несправедливость частично исправляла. Одна беда, сейчас никто нам ее не продаст, потому что на дворе ночь, и весь честной народ спит. При словах «честной народ» я хмыкнул, но возразить было нечего, придется ждать. Тетка предложила переночевать в том самом аналоге мотеля под названием «Место» недалеко от Р255, мол, менты на трассу выезжать не дают, но туда доехать можно без проблем. Поблагодарил еще раз и ушел, задумавшись.

Ехать ни в какое «Место» я, само собой, не собирался. Очень уж господа в форме обрадуются такому визиту. Изначально еще, только при самом планировании поездки, предполагал ночевать иногда в машине — и спальник у меня там есть, и сиденья передние не родные, раскладываются во вполне терпимое спальное место, и не замерзну. Что смущает — так это то, что не очень хочется спать в машине возле магазина или посреди поселка. Можно выехать из поселка, вон лес вокруг, там наверняка ни одной живой души. Вот именно, что живой, а если версия, что мертвяки кучкуются в лесу — правда? Хотя, тогда бы их местные наверняка видели, а по словам болтливой продавщицы здесь про них пока только слышали и читали. Да, пожалуй, все же в лес. И закрыть все двери, на всякий случай.

Когда сообщил своей нечаянной попутчице, где и как мы будет ночевать, она сначала нахохлилась и что-то забурчала себе под нос, а потом зыркала на меня со своего сиденья из-под насупленных бровей. И молчала все минут десять, пока мы выбирались из поселка в близлежащий лесок. И хотя ее молчание меня более чем устраивало, но вот поза и злые и немного напуганные глазенки настораживали.

— Свет очей моих, что тебе не нравится сейчас? — спросил я девушку, смотря на нее краем глаза.

Та молчала, продолжая сверлить меня взглядом.

— Нет, так у нас дружба не сладится. Колись, дитя природы, что ты там напридумывала в своей юной голове? Напомню, я тебя не держу, более того — я до сих пор понятия не имею, куда ты едешь.

Девушка немного сдулась и пробормотала:

— Я боюсь с тобой в машине спать, мало ли, что ты себе там позволишь!

Нет, это не лечится. Я покрутил головой, поражаясь ходу мыслей.

— Слушай, я не собираюсь к тебе приставать. Ты, безусловно, симпатяга и все такое, но вот секс сейчас — это последнее, о чем я думаю.

— Ага, значит, все-таки думаешь! — Ее палец обвиняющее вытянулся в мою сторону. — Правильно мне говорили, что вам всем только одно надо! Да я с таким, как ты, никогда!

Достала. Я резко нажал на тормоз, перегнулся через девушку и открыл дверь.

— Ксения, прошу прощения за отнятое время, но вы раскусили мои коварные планы и теперь я вынужден стыдливо ретироваться под гнетом вашей справедливой критики. За сим прошу освободить мое транспортное средство, которое, к слову, тоже недостойно возить вашу проницательную личность — и, достав с заднего сиденья пакет с чем-то, купленным в универсаме, протянул ей в руки. — А это прошу принять от меня в дар как компенсацию моих злодейских планов на вашу честь.

И активно затряс второй рукой, показывая, в каком направлении ей стоит выметаться. Ксения смотрела на меня огромными испуганными глазами, которые активно намокали, но выходить не торопилась.

— Ксения, уж не знаю как вас по батюшке, вы чего ждете? — поинтересовался я — Красных дорожек тут отродясь не водилось, моя потрепанная личность тоже не предусмотрела общения с коронованными особами, поэтому уж будьте добры выместись сами по обычной русской землице. Не заставляй, блядь, выкидывать тебя!

В конце я психанул и от души рявкнул. Так-то я толстокожий и плевать мне, кто что думает и говорит, но почему-то ее фраза «с таким как ты» неприятно резанула. Наверное, это от стресса. Ксюша сидела все так же, не шевелясь и даже не моргая, только по щекам пробежали мокрые дорожки от слез.

— Королевы не плачут! — Чуть тише продолжил я. — Чего ждешь?

Девушка неожиданно потянулась ко мне, обняла, уткнулась лицом в плечо и сквозь слезы выдавила:

— Кирилл, прости дуру, сама не не понимаю, что несу. Не гони меня, пожалуйста, и не кричи, я боюсь тебя, когда ты кричишь!

— А мне-то на кой хрен вся эта информация? — Я не успокаивался. — Негоже с таким, как я, поди, в одной машине находиться-то? Может, мне выйти??

Ксюшу били рыдания. Она продолжала меня обнимать и заливать ключицу слезами, что вообще-то было неприятно.

— Я больше не буду, правдаааа — проныла она мне куда-то в плечо. — Вообще всю дорогу молчать буду, вот увидиииишь. Ну куда я пойду, мне страшнооо…

Я все же чуть отошел, выдохнул и предложил неплохой для себя компромисс:

— Могу подкинуть чуть ближе к отелю, дам денег, там останешься, все в большей безопасности, чем со мной в машине ночевать.

Девчонка заскребла зачем-то у меня по спине руками — то ли в замок их цепляла, то ли пыталась ребра вырвать, потом произнесла, все так же захлебываясь в слезах:

— Я все поняла, не буду, обещаююю! И в отель не хочу, мне с тобой безопаснооооо.

Тьфу ты. А такой шанс был сбагрить. Я опустил правую руку на голову Ксюше и аккуратно провел по волосам — а то случайно выдерну один, а она меня всего потом выщипает.

— Все, мир, отлипай от меня. И прекращай реветь, сейчас всю деревню разбудишь, подумают черт знает что…

Спустя минут двадцать я уже спокойно засыпал. Мне и до этого не раз приходилось ночевать в машине, поэтому чувствовал я себя вполне терпимо. А вот Ксюша долго крутилась, пыхтела и бубнила себе под нос проклятья, пока я не пообещал выкинуть ее прямо в спальнике на улицу. Помогло и она затихла, хотя, судя по неровному дыханию, так и не уснула, но это меня уже мало заботило.

Проснулся от того, что мне что-то щекотало лицо. Открыл один глаз и чуть не заорал — надо мной нависала Ксюша собственной персоной, в сантиметрах пятнадцати от моего лица, и смотрела прямо мне в глаза. Я дернулся и зарычал:

— Ты вообще ненормальная, скажи мне? Или это и правда боженька мне тебя послал за грехи мои тяжкие??

— Я не могу уснуть — очень просто информировала меня девушка. — А ты еще и храпишь. Я хотела заткнуть тебе одну ноздрю, где-то читала, что тогда люди перестают храпеть.

Я отодвинул ее от себя подальше и согнулся, садясь.

— Найдешь, где это прочитала — сожги к чертям собачьим. Люди тогда перестают храпеть, потому что перестают дышать. Мы во сне дышим одной ноздрей в основном, а ты ее закрыть хочешь. И не могла толкнуть меня? А если бы я тебя стукнул спросонья?

— Ты бы не стукнул, ты не такой — очень уверенно поведала мне малолетний психолог. — Ты бы не ударил.

— Вообще-то я уже ударял тебя, буквально несколько часов назад.

— Ну, тогда ты это сделал для меня же, чтобы вывести меня из истерики.

Мда, за несколько часов она меня уже дважды раскусила, ты посмотри. Прям в корень зрит всегда.

— Так, крошка Ксю, не занимайся ерундой и ложись спать. Если буду храпеть — толкни меня посильнее, я проснусь, а так больше не делай, поняла? — И откинулся назад на спинку. Эх, жаль ноги не вытянуть, совсем бы хорошо было…

— Ну Кирилл, мне не спится совсем. Я сегодня столько всего перенесла, что вообще не хочу спать! Поговори со мной!

— Будешь жужжать — отправишься спать на улицу. Как раз мой спальник испытаешь, я его ни разу не использовал на холоде. Утром сообщишь, как оно. Все, рота отбой!

И закрыл глаза. Слева еще пару минут слышалось шебуршание и пыхтение, потом затихло. Но теперь у меня сна ни в одному глазу не было. Ну твою мать, а так хорошо заснул! Чертова баба!

Пролежал так еще несколько минут, посчитал овец, потом баранов, потом представил почему-то как наш премьер-министр с президентом играют в чехарду, прыгая друг через друга. Но сон не шел. Я тяжело выдохнул и тихонько спросил:

— Эй, наказание божье, спишь?

Ксюша буквально подпрыгнула на месте, что в спальнике было очень похоже на испуганную гусеницу.

— Нет! Ты решил со мной поговорить?

Господи, что за человек? Час назад она меня обзывала, потом ревела, сейчас уже чем-то довольна так, что аж светится.

— Нет, поговорить я почти никогда не хочу. Я хочу покурить.

Снова уселся, закурил в приоткрытое окно.

Слева подползла гусеница-Ксюша, так и не вылезшая из спальника.

— Угостите даму сигаретой, молодой человек — томным голосом произнесла она, а потом не выдержала и прыснула смехом. — Ты слышал да? Я как настоящая леди умею разговаривать!

— Вот это здорово, вот это повезло тебе, ты молодец! — восхитился я, протягивая сигарету и зажигалку. — Только вы, леди Ксюша, имейте ввиду, если прожжете мне мой спальный мешок, я вас придушу обеих — и леди, и Ксюшу.

Гусеница отползла к своему окну, немного приоткрыла его и неумело закурила.

— Ну и на черта ты куришь, если не умеешь?

— А я за компанию, ведь вместе все делать веселей! — Все тем же смеющимся голосом ответила она и повернулась ко мне. — А расскажи о себе? А то нам ехать еще далеко и долго, а я о тебе ничего не знаю, кроме места работы.

— Помнится мне, что кто-то обещал молчать всю дорогу — хмуро проворчал я в ответ. — И с чего ты такая веселая? Спать пора, а ты развеселилась!

— Ты иногда напоминаешь мне старого деда, так же брюзжишь и всем недоволен постоянно! — Не осталась в долгу Ксения.

— А я и есть дед, по сравнению с тобой. И прекращай огрызаться и ложись спать. А то все же выкину тебя на улицу, как раз, говорят, на холоде спится отлично.

Откровенно говоря, я не очень рассчитывал, что поможет, но почему-то подействовало. Девчонка надулась, отвернулась к окну и запыхтела как паровоз, даже дым присутствовал. Я спокойно докурил, закрыл окно, и улегся на место. Но, как ни крутился, уснуть не мог. Теперь начал задумываться, что, возможно, поездка окажется чуть сложнее, чем я думал, плюс рядом находится уже точно объект поиска каких-то служб, корил себя, что опять не составил никакого плана, и так сам себя накручивал. В итоге через какое-то время психанул, и произнес негромко:

— Прекращай дуться, мне теперь тоже не спится. Решила, куда едешь?

Глава 7

4 октября 2021 года Новосибирская обл.

Продавщица не обманула — дорога по вырубленным делянкам и правда наличествовала. Хотя дорогой это можно было назвать только в нашей стране — просто довольно глубокая колея, местами заросшая уже пожухлой травой. Тут я в очередной раз порадовался выбору машины — Ниссан пер, как по шоссе, с поправкой на скорость, конечно. За окнами уже темнело, хотя отъехали от гостеприимной деревеньки хорошо, если километров на пятнадцать — я уснул только когда небо уже начало светлеть, а Ксюша еще позже. Как раз тогда я подумал, что вот, мол, рассвет, сейчас деревня начнет просыпаться и можно возвращаться к универсаму, за инструкциями по добыче топлива. Но как-то очень долго моргнул и открыл глаза уже после обеда. Пока растолкал Ксюшу, пока перекусили, пока нашли нужного человека, заправились, еще раз перекусили, и так получилось, что выехали почти в девять вечера. Впрочем, особой проблемы я в этом не видел — фары решил, что можно включать, организм бодр, вчерашние сомнения отступили, как и не было.

Всю ночь мы протрепались на абсолютно разные темы. Ксюша поведала мне всю свою жизнь, я похлопал ее по плечу, поддерживая, и сказал фирменное «прорвемся». В ответ на вопрос дежурно рассказал о себе — тридцать пять лет, был женат, еду в Красноярск и, может быть, дальше. На вопрос о бывшей жене отвечать не стал, а снова спросил, куда собирается она. Ксюша надумала добраться до Иркутска, к своей подруге, которая, как оказалось, ее уже ждет. Это новость вызвала у меня легкую оторопь — тут ее чуть ли не в розыск объявили, вокруг как бы не апокалипсис начинается, а она решила автостопом проехать чертову гору километров. Но разубеждать не стал — не маленькая девочка, какая-то голова на плечах есть, вот и пусть решает. Ей, кстати, оказалось двадцать лет — сразу после школы-интерната пошла в техникум, а оттуда в злосчастный Вектор, где проработала меньше года. Вот так карьеры и рушатся, вместе с миром.

Впрочем, про мир это я так, иносказательно. То, что в одной конкретной области все пойдет наперекосяк — я вообще не сомневался. И в соседних наверняка не намного лучше будет. Но вот что это перекинется в каких-то опасных масштабах в европейскую часть России даже — уже верил гораздо меньше. Хоть я и крайне скептически отношусь к нашим «элитам», но в умении охранять свою власть им не откажешь. А если вся страна превратится в оживший могильник, над кем властвовать? Мертвякам и законы ваши, и налоги — все по боку. А это недопустимо, show must go on, как говорится. Думаю, даже могут по Уральскому хребту отгородиться, но там, у себя — не допустят такого. Вопрос, конечно, сколько инфицированных уже успело улететь или уехать туда, но все же, думаю, не такое количество, чтобы все полетело в тартарары совсем.

И сейчас мы бодро катили в сторону Мошково, загруженные топливом в канистрах, обернутых в целлофан — чтобы меньше воняло, кучей всякой всячины для проживания на природе, и отдельно стоящим пакетом с чипсами, сыром косичкой и mm’s. Последний был приобретением секретарши, которая минут на пять зависла около витрины со всей этой дрянью. А когда я подошел, сделала умильные щенячьи глазки и попросила купить вот это, это, это и это — раньше она блюла фигуру, а сейчас уже, вроде как, и можно. Я почувствовал, что ярмо надевается все крепче, но купил — у девчонки жизнь не сахар, можно и побаловать. Тем более, что деньги — это зло, а рот попутчицы, занятый едой, а не болтовней — бесценно. К сожалению, второго спальника раздобыть не удалось, но пару дней уж поживу без него, а там уже и до Красноярска доберусь. Надеюсь.

Дорога была на удивление мягкой, хоть и с колеей — подросшая за лето трава и накопившиеся за годы почти забвения листва и иголки делали поездку комфортной, почти как на хорошей машине по хорошей дороге, лишь иногда покачивали тяжелый внедорожник на кочках. Вокруг был лес, может, даже пели птички, которых заглушало тарахтение дизеля, Ксюша тихо клевала носом на соседнем сиденье, и на меня накатило какое-то непонятное умиротворение.

Так продолжалось, как мне показалось, бесконечно долго, пока сопение секретарши вкупе с темнотой за окном и напряженными предыдущими днями не заставили меня зевать. Бросил взгляд на часы — начало второго ночи. Залез в карты, поморщился. Вроде бы, ехали около четырех часов, пусть даже со средней скоростью километров двадцать в час, но делянки и вырубки петляли по лесу, пару раз я заезжал в тупички и приходилось выбираться назад, и в итоге позади только полпути, а то и и меньше. Это по прямой от Ленинского до Мошково километров сорок, а моими путями я уже за шестьдесят накрутил, навскидку. Подумал, что можно было бы и весь путь за одну ночь проделать, и уже там отоспаться как следует, но махнул рукой. В конце концов, в Красноярске все спокойно, перед выездом узнавал — Миша заселился в квартиру под Алисой, браты-акробаты отзвонились и сказали, что тоже на днях приедут — зараза и там набирала ход, и случаи нападений на улицах бывали все чаще. Я пожелал им всем успехов, Михаилу поведал об одном очень тайном шкафчике, где хранится кое-что не менее тайное, и успокоился.

И поэтому сейчас с чистой совестью выехал на первую попавшуюся полянку, чтобы не перегораживать колею — ну вдруг кто поедет, и собрался спать. Но сначала растолкал совсем разомлевшую Ксюшу, посоветовал ей справить естественные потребности и откинуть сиденье, если утром не хочет разучиться стоять на ногах — хоть у меня и неродные передние кресла, но спать в них сидя все-равно удовольствие сомнительное. Та недовольно зыркнула на меня, но послушалась. Так же поступил и я, добавив, конечно же, сигаретку на свежем воздухе — вонь в машине раздражала, а за несколько часов езды по лесу не попалось ни одного мертвяка, поэтому я чуть расслабился. Но перед сном все же заблокировал все двери.

Утро порадовало чудной погодой с ярким солнцем, орущими пичугами и странными гостями. Были эти гости одеты в какие-то нелепые темные плащи, с накинутыми на голову капюшонами, и сидели они вокруг костра на нашей полянке, метрах в пятнадцати от машины. Над костром виднелся парящий котелок и первая ассоциация, которая у меня возникла — это что-то про ведьм и их зелья. Тряхнул головой, выкидывая чушь из головы. Разбудил секретаршу, на всякий случай расстегнул кобуру и вылез из машины, разминая затекшее тело. Сидящие у костра обернулись на звук хлопнувшей двери, оглядели меня и приветливо махнули руками. Двое были сильно в возрасте, седые, с усами и бородами, а один, наоборот, совсем юный, на глаз — лет пятнадцати. Я помахал в ответ, но подходить не торопился, все же утро, есть дела поважнее знакомства.

Через пару минут я вышел из леса, дымя сигаретой, достал из Ниссана банку энергетика и направился к костру. Откровенно говоря, особого желания общаться эта троица не вызывала, но они явно были местными, и могли подсказать, как еще подольше ехать подобными путями. А меня нынешний способ перемещения устраивал, несмотря на сомнительную скорость. На полпути перехватила взлохмаченная Ксюша, стрельнула у меня сигарету и утопала в лес, а я подошел к костру и присел на лежавшую сухую лесину.

— Доброе утро, не помешаю?

— Здрав будь, добрый человек! — Странновато поприветствовал меня самый старый на вид из сидящих дед, но крепкий, поджарый — Мы всегда рады разделить трапезу с гостем. Отведаешь ли чаю нашего лесного?

В голове опять замелькали мысли про сказочных созданий — ну там, лешие и всякое такое. Больно уж непривычно звучала речь.

— Да у меня свое питье, но спасибо за предложение, добрые люди — в тон ответил я и помахал зеленой бутылкой. — Не подскажите ли,куда ведет эта дорога? А то вчера, кажется, немного сбился с пути.

В лоб задавать вопрос как объехать трассу казалось неуместным, поэтому зашел издалека.

— Как же ты это сбился, нешто без навигатора да смартфона ехал? — прищурился все тот же сухой старичок.

— Да с навигатором, конечно, но он эту просеку не знает же, просто лес показывает. А мне с девушкой в Юргу надо, к родителям — прибегнул я уже к знакомой легенде, чуть удлинив маршрут от Мошково.

— Это ты правду говоришь, мил человек, не знают ваши эти приблуды электронные лесов наших и никогда не смогут узнать — степенно проговорил старик, а двое остальных согласно закивали головами. — Но до Юрги так не добраться вам, к югу вас судьба увела, а она севернее. По этой стежке два дня пути до Горного. Видать, и правда заплутали вы с девчиной, что и не удивительно — кто ж ночами по лесу путешествует? Для этого светлый день есть, а ночь — время для сна и отдыха.

Меня напрягала его витиеватость, про направление подсказал и хватит. Дальше сам разберусь. Начал подниматься, но тут сзади на плечи опустились маленькие ручки и в ухо промурчал голос Ксюши:

— Дорогой, я так устала в машине, давай передохнем сначала?

Вообще-то я не собирался дальше разыгрывать комедию про пару, но посмотрел в глаза девушки, где плясали веселые бесенята, и подумал, что заталкивание ее сейчас в машину будет не лучшим решением. Опустился назад, отхлебнул из бутылки.

— Ну давай, отдыхай, зай. Разомнись, например, а то нам еще назад возвращаться, искать, где не туда свернули — и злорадно посмотрел на девушку. Та опустилась рядом на бревно и положила голову мне на плечо. Ну ни дать, ни взять, счастливая молодая пара на отдыхе. Я ткнул ее локтем:

— Зай, ты же устала в машине, так давай, вставай. А насидеться успеешь. Давай-давай, сделай разминку, там, поотжимайся, полезно тебе, молодой. Кровь разогнать, то-сё. — И столкнул ее с бревна. А нехрен лезть в мои планы, которые, вообще-то, нас обоих касаются!

Троица хмуро посмотрела на меня из-под капюшонов, молодой даже укоряюще покачал головой, но промолчали. Ксюша и правда встала и начала делать зарядку, размахивая руками, как бешеная мельница. Молодой наклонился к разговорчивому старику и что-то прошептал ему на ухо. Мне это не понравилось, и я решил уже плюнуть на все и ехать, но старик заговорил:

— Добрые путники, может, отведаете все же чайку нашего славного? Он вам в пути бодрости добавит и ум острее будет. И нам приятно будет, все же день будет не зря прожит, если путнику помог. — Я уже начал качать головой, намереваясь отказаться, но он добавил — А после я вам и дорожку покажу, как вам до Юрги добраться, чтобы назад не сильно далеко вертаться. А от развилки вы далече уехали, версты на четыре, все ж время сэкономите. Вы же, современные, постоянно куда-то торопитесь, спешите, а время-то, оно же все быстрее мимо вас бежит. А вы и рады. Не цените вы его, а потом обижаетесь, когда оно заканчивается вдруг — и с грустью опустил голову.

Мне он не нравился все больше, особенно с последней фразой, про вдруг закончившееся время, и я опять начал вставать, но снова влезла Ксения. Однако, нам нужно будет еще раз поговорить, и куда более серьезно. И пусть хоть до обезвоживания изноется, но это никуда не годится.

— Да, конечно, мы с удовольствием выпьем с вами чаю, уважаемые — задорным голосом едва ли не выкрикнула она. — А за подсказ о дороге вдвойне благодарны будем!

Я схватил ее за руку, прижал к себе и прошипел на ухо:

— Ты че творишь, убогая? Ты сейчас одна здесь останешься чаевничать, без меня!

Ксюша замерла у меня в руках, улыбка пропала с ее губ.

— Негоже на девку руку-то поднимать, добрый человек — елейным голосом произнес все тот же старик и протянул мне кружку с ароматно пахнущим настоем. — Вот, испей чаю. Он и для нервов пользой немалой обладает. — Пахло смородиной, земляникой и чем-то еще, так, что слюни сами побежали. Но мой взгляд за что-то зацепился, и я не мог понять за что. Отпустил Ксюшу, взял алюминиевую посудину, и покачал в руках. Первым пить это я не собирался, как бы замечательно не пахло. Знаю я таких лесных жителей. У них частенько примесь мухомора считается или лечебной, или духовной. А непривычного человека с ног может сшибить только так. Старик следом взял еще одну кружу из рядка, наполнил ее варевом, протянул Ксюше и потянулся за еще одной тарой. Я внимательно смотрел за его руками, но догадка, что же привлекло мое внимание, как обычно в моей жизни, пришла слишком поздно. Кружки было четыре!

Но когда я это понял, кто-то вдруг выключил для меня мир.

***

Придя в себя, я не торопился открывать глаза. Хотя сильно болела голова, руки и ноги были связаны, авокруг явно происходило что-то интересное — что-то скрипело, поверхность подо мной слегка тряслась, а где-то за ногами вещал все тот же клятый старикан. А лежал я на чем-то твердом, со связанными за спиной руками.

— И поэтому они и падут, дочка. Их жизнь — это большая ошибка богов. И теперь-то боги эту ошибку решили исправить. — он как-то очень счастливо вздохнул. — Али не прав я, и видишь ты своим иным взглядом, что это я ошибаюсь, а, Оксанушка?

На какое-то время повисла тишина, а потом знакомый голос секретарши медленно ответил:

— Я не со всем из сказанного вами согласна, но, в целом, сложно не признать правоту — в ее голосе слышалась непривычная задумчивость. — В той жизни и правда каждый любит только себя, а на окружающих всем плевать. А уж на природу — тем более. Вот только я не поняла, чего вы от нас-то хотите?

— От вас — ничего, а вот от тебя и от него — хотим чего-то. Иль вы, все же, и правда пара, и не соврал мне это шут гороховый?

Что-то за совсем недолгий период знакомства у меня уже столько профессий сменилось. И доставщиком был, и бухгалтером, и шутом вот представили. Ксюша опять помолчала с минуту, но потом все же ответила правду.

— Нет, мы не пара. И он не шут, он мне дважды очень сильно помог, а потом еще целую сумку всяких вкусняшек купил. Он хороший, на самом деле. — тут я чуть не хмыкнул. Нет, не понять мне ее. Девушка продолжила — а от меня и него вы что хотите?

— Тебя, дочка, я приму в нашу веру. Вижу я, что у тебя доброе сердце и чистая душа. Только тебе надо будет постараться, конечно, не всяк вхож в наш круг, и прибавится у тебя и хлопот, и ограничений, но ты сильная. А спутника твоего я сейчас попрошу вон в той луже на пару минут оставить, лицом вниз — последнее предложение прозвучало ощутимо громче, что мне не очень понравилось.

— Но за что? Он же вам ничего не сделал. Я не осуждаю ваше решение, мне просто интересно — Ксюша говорила очень спокойно. Настолько, что подозревалось всякое нехорошее. — И почему он шут?

— А потому что притворяться дюже любит, поэтому и шут. И в лужу поэтому же, и чтобы неповадно было подслушивать чужие разговоры, аки тать какой в ночи.

Пришлось проснуться официально. Глупо было бы и дальше изображать, если прямым текстом говорят, что заметили как я пришел в себя.

— А ты, старче, не по годам внимателен, скажу я тебе — прокряхтел я, переваливаясь на спину. — Как понял-то, что я очухался? Колдун что ль?

— Да тьфу на тебя, язык как помело, доедем — заставлю с мылом вымыть, нелюдь поганая — с чего-то психанул старик. — Не твоего скудного умишки дело, как я что замечаю, ты лучше помолчи да полюбуйся, какая красота вокруг! Поди, никогда в настоящем лесу-то и не был, горожанин! — Последнее слово он с омерзением выплюнул, будто навозную муху, залетевшую в рот.

— Не угадал ты, батя, вот совсем. Я и похлеще леса видал, настоящую тайгу даже. В деревне я родился, старый, так что навидался всяких деревьев на всю жизнь.

Я абсолютно не понимал, что происходит, кроме того, что все снова пошло не по плану. Ну, а когда у меня иначе-то было? Огляделся вокруг, слегка округлил глаза. Снаружи и правда был лес, светлый и какой-то весь чистый. Но удивился я другому — меня везли на настоящей телеге, запряженной бурой лошадкой. Это что еще за новости? Лошадей я в своей жизни повидал, телег тоже, но чтобы это было вместе и применялось для перевозки — это было чем-то новеньким.

— Деда, а вы, случаем, не эти, не реконструкторы? Или, может, толкиенисты какие? Ну, там, мечи, алебарды, рыцари, и все вот это вот? Что-то транспорт у вас какой-то несовременный. — Не слышал о таких вблизи Новосибирска, но я такими вещами на родине и не интересовался никогда. А потом пришло в голову, что они вообще-то очень похожи на магов из Хоббита, тоже в плащах, двое бородатые, седые. И пока никто не ответил, я продолжил. — Да точно! Вы же, наверное, Гендальф и Саруман, да?

Сам не понимал почему, но страха не было. Хотя ситуация была, как минимум, необычная. Но лежать, молчать и бояться не хотелось совершенно, наоборот — накатило ощущение какой-то бесшабашной лихости, как бывало изредка ранее. И никогда это ничем хорошим не заканчивалось. Не закончилось и сейчас — надо мной протопал какой-то мужик, которого было совсем не разглядеть снизу вверх, да на фоне солнца, а потом мир опять выключили. Уже видя летящий в голову дрын, успел подумать, что хоть голова сейчас перестанет болеть, тоже плюсик.

В следующий раз я пришел в себя в темнице. Да-да, в самой настоящей темнице, которая явно находилась ниже уровня земли, судя по сырости и прохладе. Наверху-то еще потеплее было… Для начала я решил осмотреть себя. Из очевидно недостающего — на мне не было моей одежды, вместо которой напялили какой-то балахон из грубой ткани, как бы даже не мешковины. Хорошо хоть трусы оставили, а то страшно представить, если бы совсем на голое тело такое надеть… Еще из внешнего осмотра — на сильно болящей голове в разных местах две приличные шишки (скоты, могли бы в одно место бить), руки уже в наручниках и на ногах была самая настоящая короткая цепь, соединенная навесным замком. Бог ты мой, что здесь происходит? Я где? Робин, бедный Робин, куда же ты попал…

И правда, где я? Свет поступал из мутного окошка на потолке, где, как я подозревал, и есть выход отсюда. Стены были кирпичные, пол на ощупь бетонный, и я бы совсем околел, если бы не деревянный лежак, на тонких цепочках откинутый от стены, на котором я и очнулся. В углу стояло металлическое ведро с понятным назначением. Тщательнее ощупал, как мог, железяки на ногах, нашел место соединения, выматерился. Была легкая надежда, что там будут болты и получится их раскрутить или расшатать, но нет — как и следует по канонам, там были клепки. Ты посмотри, какая историческая достоверность! Вот только сомневаюсь, что всамделишный кузнец клепки ставил, там бы я наверняка пришел в себя, так что наверняка вполне себе современным инструментом пользовались. Если увижу их бога — пожалуюсь на отход от канона, как минимум, за наручники.

Уселся на лежак, потом улегся и уставился в потолок, задумавшись. Кто это такие? И почему такие наглые? Неужели и сюда анархия докатилась? Но ведь еще в Ленинском было вполне себе прилично. А кто это — тем более не представляю. За все время проживания в столице Западной Сибири, я никогда не интересовался жизнью за пределами города. Даже в самом городе, на самом деле, тоже не очень интересовался — львиную доли времени съедала работа, помимо нее лишь несколько раз ходил в бары, пару раз в клубы, да по достопримечательностям — зоопарк, аквапарк, планетарий. Поэтому, что за чудики могут жить в паре часов езды от города, не имел ни малейшего представления. Из услышанного похожи либо на тех же реконструкторов, но для них очень уж они резкие, да и не слышал я, чтобы те вот так кого-то постороннего вязали и увозили черт знает куда. Либо на староверов, но, насколько я их знал, эти были ребята ниже воды и тише травы, для которых в принципе самое главное в жизни — чтобы их никто не трогал. Был у меня опыт общения с культистами, но у нас давно их разогнали, уже лет двадцать ничего не слышал. Не могли же за несколько дней они и собраться, и охаметь так…

И самый главный вопрос какого, собственно, хрена происходит? На кой черт им ловить меня и девчонку? Дорогу перейти я им нигде не успел… Разве что припарковался в каком-то их заповедном месте? Так там обычная полянка была, возле какой-никакой дороги, не думаю, что был там первым. Да и знаки бы какие тогда поставили, лесники чертовы. В версию, что они по заказу тех же ФСБ или еще кого из этой неприятной братии, верилось еще сложнее. Если все же культ, то возможны самые поганые варианты, но именно эта версия мне казалась наименее вероятной. Подумав обо всем этом еще какое-то время, я плюнул, не придя ни к какому решению, и незаметно задремал.

Проснулся от льющегося сверху голоса, к сожалению, совсем не ангельского.

— Эй, ты! — Повелительно крикнул кто-то незнакомый. — Брат Феоктист тебя на беседу вызывает, давай поднимайся! Да не вздумай сопротивляться, мигом тебя взад полетать отправим!

Голос был до омерзения бодрый и уверенный в своей безнаказанности, от чего безумно захотелось сделать ему очень-очень больно. И брату Феоктисту заодно, кто бы он ни был. Но со спутанными ногами и руками это было сложновато, поэтому я пока последовал приказу и встал. Потянулся до хруста костей, и мелкими шагами (а другими не позволяла короткая цепь на ногах) прошлепал к появившейся лестнице, ведущей в потолок. Посмотрел на редкие ступеньки, на ноги, и заорал вверх:

— Брат какой-то, а как я по вашей лестнице-то поднимусь, если у меня ноги в цепях? Хоть бы подлинее сделали, я ж даже до первой ступеньки так не дотянусь, умники! Так и окочурусь здесь, вам назло! И брат Феоктист без беседы со мной останется!

Наверху на минуту наступила тишина, потом раздались тихие голоса, вселяя в меня легкую надежду — а вдруг сейчас освободят ноги хотя бы? Тогда уже и побарахтаться можно попробовать! Но снова надежды не оправдались, сверху раздалось:

— А ты руками цепляйся покрепче, да подтягивайся пошибче, так и поднимешься. Чай, не баре, чтоб тебя кто поднимал, или, тем паче, расковывал. Давай, милок, вылазь на свет божий. А будешь себя хорошо вести — после беседы еще и отобедаешь с нами, и даже водицы дадим.

При словах о воде в горле запершило — все же я не пил как минимум полсуток, а то и поболе, отчего жажда напоминала о себе все сильнее.

— Ну давай попробуем, что вы там придумали, акробаты хреновы — сказал я вверх и потянулся руками к верхней перекладинке.

— За сквернословие — будем наказывать, милок, уж не обессудь. Один раз я сделаю вид, что ничего не слышал, а в следующий уже будешь получать палками по пяткам, а это дюже больно, уж поверь мне.

Я скрипнул зубами, но продолжил свой корявый подъем. Подтянуться руками — поставить ноги — подтянуться руками… и так метра четыре. Когда моя голова поднялась над землей, я прищурился от ударившего в глаза света и сморгнул набежавшую слезу. Передо мной стоят давешний старик, который все молчал, а по бокам два дюжих парня, с дубинами в руках. Средневековье какое-то. Выбрался на поверхность целиком, как мог отряхнулся и выпрямился, смотря в глаза старику.

— Ну-ну, не прожигай меня своим взглядом, нет в тебе силы такой, милок — дед улыбнулся и похлопал меня по плечу. — А коли боги тебе ума дадут, так ты еще и благодарить всех будешь, что мы тебе на дороге попались, да на путь истинный наставили. Ну шагай, шагай, вооон в ту избу тебе, там тебя брат Феоктист ждет. А славные наши молодцы тебя проводит, чтоб не заплутал ты где по дороге.

И поганый старикан так по-отечески прям погладил меня по голове, с такой открытой и доброй улыбкой, что захотелось плюнуть на все и садануть ему со всей дури прям в говорливое лицо. Ненавижу вот таких добрячков, которые сладко поют и улыбаются, но делают все совсем не так и такими методами, что иным и Чикатило позавидует. Кое-как сдержался, кивнул и потопал в указанном направлении — к высокой нарядной избе, с резными и цветными наличниками, украшенным коньком и фигурным крылечком. Смотрелось, правда, здорово, и если бы не обстоятельства — я бы обязательно рассмотрел повнимательнее.

В избе меня провели в небольшую комнату и оставили одного стоять посреди помещения, лишь у порога замер один из сопровождающих. В комнате был стол со стульями и две лавки под окном. Стоять я не хотел, поэтому прошел к стене и уселся на низенькую лавочку. Здоровяк у входа проводил меня косым взглядом, но с места не сдвинулся. Ишь ты, служба!

Спустя несколько минут в комнату пожаловали двое — паскудный разговорчивый старик с поляны и с ним здоровенный детина в маске. Маска мне не понравилась сразу, больно уж ассоциации нехорошие возникли. Вставать и приветствовать не стал, много чести, просто проводил обоих взглядом. Заявившиеся степенно прошествовали к столу, старикан сел во главе стола, а хрен в маске остался стоять за его спиной. Помолчали. Наконец, старик произнес:

— Присаживайся к столу, человече. Беседовать будем. — Голос его был абсолютно безэмоционален, как у пылесоса.

Я секунду подумал, но все же встал и пересел за стол.

— О чем же будет наша беседа, старче? — Все это напоминало мне заигравшихся актеров, и желчь сама рвалась из моего рта.

Старик молча смотрел на меня, даже не моргая. Потом кивнул и жлоб за его спиной неожиданно резко шагнул ко мне, уронил с лавки и навалился всем своим немалым весом, аж дыхалку сбил. Я немного поплыл, а через минуту меня уже тащили под руки в другую комнату, где втроем одолели мое сопротивление и пристегнули к вбитым в стену крюкам, зафиксировав на весу.

— Будешь ли ты, заблудшая душа, еще сопротивляться, перечить, аль неуважительно разговаривать? Или еще попросить Василька тебя приложить? — Все так же без эмоций проговорил мне в лицо пакостный старикан. Василек — это здоровяк? Какое на редкость неподходящее имя. Васильки должны быть милыми, домашними, а не жлобами под два метра ростом и весом далеко за сто кило.

— Я готов побеседовать, но дальше обещать ничего не могу — пропыхтел я, пытаясь восстановить дыхание.

— Пока и я тебя ничем блазнить не буду, но мне уже не по душе твой нрав — дед смотрел на меня оценивающе, прищурив один глаз.

— Это вас не делает уникальным, уж поверьте — Увидев, что ко мне опять направился гребаный Василек, добавил — Это не оскорбление, это на самом деле так. Уж не наделила природа характером, нравящимся всем, что поделать. Нет, если вы хотите только лести и лжи, то я, конечно, могу попробовать, но смысл такой беседы?

Дед махнул рукой и здоровяк вернулся в свой угол.

— Я сразу подумал, что ты не глупец и не трус, Кирилл. Еще на поляне. И именно поэтому ты здесь. И спутница твоя у нас и даже с нами, но пока готовится к вступлению, а вот ты, мне кажется, не готов еще — из речи старика пропали архаизмы и даже проявились какие-то эмоции. — И нам нужны такие как ты. В свете наступающего часа зла наша община нуждаются в людях дела. А ты у нас найдешь кров и пищу, безопасность и тепло. Но! — Опять сбился он на пафос и артистизм. Пауза затянулась и я спросил:

— Но что?

— Но ты должен отринуть ложного бога и принять истинную Веру! — В глазах у старика что-то мелькнуло, но непонятно что. Может, отсвет той самой Веры с большой буквы, может, начинающееся безумие, что для меня очень близкие понятие. Я кашлянул и ответил:

— Я, конечно, извиняюсь, но о какой вере речь? И кто, собственно, вы? Я вот православный, зовут Кирилл, вы это знаете, а я ничего ни о вас, ни о вашем вероисповедании знать не знаю.

Старик отодвинулся от меня, задумчиво посмотрел и уселся на лавочку — копию той, на которой сидел я совсем недавно.

— Я Феоктист, жрец Бога Рода, Бога Коляды, Ярило, Даждьбога и Сварога! — Теперь пафос в его голосе просто зашкаливал, аж захотелось оглядеться в поисках камер. Но, боюсь, тут вовсе не съемки идут.

— А разве не должен быть у каждого бога свой жрец? Я не специалист, конечно, но так кажется — поинтересовался я.

— Ты юн и ты дитя тварного мира тела, поэтому и не знаешь очевидного, человече. Даждьбог, Коляда, Ярило и Сварог — это все один бог, Бог Солнца нашего светлого! А Род — верховный бог, жрец любого бога является и жрецом верховного!

— Спасибо за пояснения — я кивнул. — Наверное, мне стоило бы задать вопрос, что мне даст переход в вашу веру, и с чего вы взяли, что наступает час зла, и что мне будет за отказ, вот только у меня тоже есть одно Но. Я крещен уже лет как двадцать, и хотя меня сложно назвать истовым христианином, но все же вот так взять и переметнуться в миг? Нет, спасибо. Да откровенно говоря, не думаю, что у нас бы в принципе дружба получилась, вы же вон, и живете по законам божьим, и говорите своеобразно, а я, вы правы — дитя тварного мира. Насчет тела не уверен, но, в целом, оно так.

Старик задумчиво и как будто даже одобрительно смотрел на меня. На этот раз молчание затянулось, потом он подозвал Василька, что-то ему сказал, отчего я слегка напрягся, но тот принес парящую кружку и снова вышел из комнаты.

— Мне нравится на самом деле твой ответ, Кирюша — опять вернулся Феоктист к нормальной речи. — И именно такие люди нам и нужны. Мне хватает безмозглых верующих, которые ловят каждое мое слово и включают голову лишь три раза в день — для еды. Но те как меня слушают, так и других будут слушать, не задумываясь. И толку от них никакого, если к нам опять забредут мертвяки какие. Ну, от большинства, по крайней мере. А ты, я вижу, если будешь верен нашему делу, то так просто не предашь, и сам думать сможешь, и о себе, и о общине нашей. Я не требую от тебя уже завтра абсолютного разделения наших взглядов на мир и богов, ты к этому сам придешь обязательно, обещаю. Но если ты хочешь выйти отсюда своими ногами, то должен на общем вече отречься от Христа и признать нашу Веру! — в конце в его речи скрежетнуло железо.

Теперь замолчал я и думал так же долго.

— Знаете, я бы мог вам сейчас сказать, что все, согласен, а потом попытаться извернуться. Но во-первых, опять же, не люблю предавать. Во-вторых, интуиция мне подсказывает, что вы не такой уж наивный, чтобы вот взять и тут же меня освободить. Но и выйти своими ногами как-то хочется. Поэтому хотелось бы подумать. И еще, если не сложно, воды — очень уж жажда мучит.

Феоктист улыбнулся, словно получил приятный подарок.

— Я рад, что ты ответил именно так, как я и думал. Если бы ты сразу согласился, то и веры бы тебе не было никакой. Кто легко предал одного бога, тот так же легко отречется и от наших, и тем более — от общины. И я дам тебе время подумать. До вечера завтрашнего, как раз будем Вече проводить. А чтобы тебе легче думалось… — и затих, нагнетая саспенса. Интрига растягивалась и старик уже начал хмуриться, когда в комнату вернулся Василек. И вернулся он, держа в длинных щипцах раскаленную добела металлическую хреновину в виде трехпалой птичьей лапки. Что-то этот Василек мне все больше не нравится!

— А чтобы тебе легче смекалось, мы немедля одарим тебя руной Мир. Она даст тебе духовную защиту и силу, чтобы принять верное решение! — Продолжил старик. — Ставь Василек! А ты не дергайся, хуже придется, может, еще спервоначалу и не выйдет, ежели смажешь печать!

Дергаться мне было достаточно проблематично — я был растянут на крюках так, что только головой мог шевелить. Но и спокойно смотреть не хотелось. Я начал напрягать конечности, в попытке освободиться, но куда там. И я не Илья Муромец, и руки с ногами были скованы на совесть. Но все же, когда поганый здоровяк протянул ко мне раскаленный металл, получилось чуть изогнуться, и вместо груди руна вписалась в ребра под рукой. Вообще-то у меня с детства достаточно высокий болевой порог, но тут прохватило так, что искры из глаз посыпались, однако я сдержался и не заорал, лишь скрипнув зубами.

— Ну вот, а я говорил тебе, не вертись! Кто ж ставит печать божью на кости? Мы же не изверги какие! Никонор, Игорь! — Выкрикнул жрец, и в в комнату заглянули двое сопровождавших меня от темницы. — А прихватите-ка, молодцы, гостя нашего, а то он аки змея какая вертится, работать Васильку мешает.

И эти скоты прихватили меня, окончательно лишив свободы движения. Но прижигание на груди и в самом деле было не таким болезненным, как на ребрах, и я уже собрался расслабиться, как поганый старик добавил:

— И на спине добавьте-ка ему благословений. А то ежели до вечера не надумает, то там они ему помогут — в голосе его явно слышалась насмешка и радость человека, получившего власть. Ну подожди, ублюдок, еще посмотрим, чьи в лесу шишки…

Меня сняли со стены, не очень вежливо уронили на пол лицом вниз и прижали руки-ноги, чтобы не дергался. Я глухо матерился сквозь зубы, но держали на совесть. Перед лицом возникли ножищи Василька, и спину на лопатках дважды обожгло. Отдышавшись, я прошипел сквозь зубы:

— Вы же не изверги, да, старче, чтобы на костях клейма ставить? Странная у вас вера, если к ней принуждать надо пытками.

— Какие пытки, человече? Это и не пытки вовсе! И никто тебя не принуждает совсем — по голосу слышалось, что старик улыбается. — Это мы так тебе показываем всю неправильность жития телом. Вы, нонешние, всегда полагаете, что человек — это тело, и это есть грубейшая ошибка. Человек — это душа. Ведь тело есть у каждой твари, но лишь человек соприкоснулся с богами и достиг высот. И поэтому, чем раньше ты отринешь главенство плоти, тем раньше ты придешь к истинной вере. Ибо дух должен управлять плотью, а не наоборот! А вы об этом забыли в своем тварном мире. А моя задача пред Богами — привести как можно большее количество душ к истине. А с прозрением душ, они познают и настоящее счастье жития с настоящими Богами и в ладу с окружающим миром!

После меня сопроводили назад, в такую уютную и милую темницу, где было чудесно, по причине отсутствия там кого бы то ни было. Со стороны она выглядела, как вход в уличный погреб — в детстве часто видел такие в деревне. Лишь выделялось затянутое чем-то почти непрозрачным световое окно в крышке. Вниз спускаться было чуть легче и уже вскоре я приземлился на лежанку. Потом попробовал улечься, но обожженные спина и ребра этому активно мешали, поэтому снова принял сидячее положение и задумался, пытаясь отвлечься от все усиливающейся боли в местах «благословений».

Теперь есть чуть больше данных, которые, впрочем, не сильно радуют. Все же это какая-то быстро оскотинившаяся версия староверов. Возможно, конечно, что они и раньше были такими, но контроль государства не давал им проявить свою натуру. А тут почуяли или узнали как-то, что тем же ментам не до них — и пошли творить добро на свой лад. Кот из дома — мыши в пляс, все как обычно. Такие вот падлы обычно первыми и чуют, когда вокруг начинается что-то очень нехорошее, и распоясываются, того же Мавроди вспомнить. Тот, конечно, людей не похищал и не пытал, но тоже свою веру основал. И, в любом случае, это все чуть лучше, чем если бы это были культисты как у нас в девяностых или на соседнем континенте и сейчас…

Однако, несмотря на появившуюся определенную ясность с теми, кто меня удерживает, вопрос «как выбраться?» оставался животрепещущим и даже засверкал новыми красками. В то, что я завтра вечером перейду к их вере, меня тут же примут в ряды и освободят, не верилось совершенно — и я не соглашусь, да и Феоктист этот совсем не дурак. Гнида, хитрая и харизматичная — да, но не дурак. А еще он вскользь упомянул, что к ним заходили мертвяки, что тоже интересно. Как справились? Кольями да дубинами своими? Так тем же плевать на все это, стоит вспомнить, как возле больнички тот шустряк с двумя пулями в груди вполне себе лихо подскочил. Так что думаю, все же есть у них где огнестрел.

И еще интересно, причем крайне, что там с Ксюшей. Последний раз я ее слышал еще лежа на повозке, а когда это было… Помню, что вроде как Феоктист тогда обещал ее принять в свою веру. Почему она так легко согласилась? Она-то стопроцентно городской житель, для нее все эти боги, верования, да и сама жизнь по правилам староверов должна быть совсем дикой, но она тогда и пол слова против не сказала. Еще и спокойная такая была. Запугали? Вкололи что-то? Еще как-то повлияли? Непонятно

Что-то я как-то неправильно думаю. Чем больше напрягаю извилины, тем больше не понимаю, а по идее должно быть наоборот. Но судьба девчонки мне была небезразлична. Нет, никаких планов на нее я не строил, боже упаси. Лезть в отношения с двадцатилетним ребенком, тем более таким эмоциональным и хм… индивидуально развитым, для мужика, разменявшего четвертый десяток — это легкая форма садомазо для своей психики. При этом я чувствовал, что она мне не совсем безразлична, как котенок, которого приручаешь, и потом уже не можешь вот так взять, и выбросить. Поэтому при сваливании — а я ни на секунду не сомневался в этом — надо учитывать и ее. Открытый вопрос, конечно, что будет, если она сама решила тут остаться, и будет сопротивляться, но принцип «решаем проблемы по мере поступления» прекрасно работал и в этом случае. Наверное…

За всякими такими мыслями я просидел по ощущениям очень долго, борясь с жаждой и накатывающей волнами болью от ожогов. Еще раз обшарил все помещение, но не нашел абсолютно ничего полезного, ни для использования в качестве оружия, ни для снятия пут. Через какое-то время спина утихла и я провалился в сон.

Потом проснулся, помаялся бездельем и жаждой, чуть размялся, подивился, что почти не мучают ожоги, поразвлекал себя мыслями, что буду делать со жрецом, когда выберусь. И, когда наверху загремело, сам себе наказал — найти и незаметно реквизировать себе хоть что-то, что можно использовать для освобождения. Эх, были бы у меня длинные волосы, я бы в них носил заколку, а сейчас бы с ее помощью освободился…. А в мой короткий ежик даже булавку не спрячешь.

Крышка в потолке открылась, но светлее стало не сильно, судя по всему, снаружи был вечер. И сейчас меня поведут на повторную беседу. А я так и не придумал, как мне отмазаться от смены веры. И дело вовсе не моей христианско-православной натуре, верующим я был далеко не самым лучшим. Но вот так при первой угрозе предавать то, во что я по-своему, но верил уже больше половины жизни, не хотелось совершенно. Мне же потом как-то в зеркало еще смотреться. Принципов у меня было совсем немного, по пальцам одной руки плохого фрезеровщика можно пересчитать, но презрение к предательству я в себе холил и лелеял всегда. Так что до последнего буду упираться. Из потолка высунулась лестница, опустилась на пол, и кто-то заорал:

— Эй, горожанин, подь сюды! Да веди себя по-людски, рот свой поганый не раскрывай зря!

Этому-то я что сказал? Я же даже не знаю хозяина этого голоса, а он меня затыкает. Ну ничего-ничего, отольются кошке мышкины слезки. Вы все, суки страшные, у меня еще посмотрите. Я вас научу собирать выбитые зубы сломанными пальцами. Так, бормоча себе под нос ругательства и проклятья, проковылял к лестнице и уже почти привычным способом начал подниматься. В этот раз давалось сложнее — и только начавшие затягиваться ожоги давали о себе знать, и силы не прибавлялись, без еды-то и воды уже сутки наверное сижу. А то и поболе. Но кое-как добрался до верха, с ненавистью уставившись на стоящего сухонького деда с выцветшими глазами и длинными седыми волосами. Смена караула была что ли? Да плевать, все они сволочи. Дед смотрел на меня каким-то одновременно и смиренным, и презрительным взглядом, чем бесил невероятно. Встряхнул головой, отгоняя накатывающую волну бешенства, и выпрямился.

Глава 8

6 октября 2021 года Новосибирская обл.

— Здравы будьте, братья и сестры. Мы снова собрались под сенью родителя нашего Отца Леса, под зорким оком бога нашего, ныне властвующего на небе, Коляды, на теле Матери нашей Земли. Сегодня повод для вече — принятие нового члена в лоно нашей семьи!

Община, в количестве человек эдак тридцати, дружно склонила головы перед вдохновенно вещающим Феоктистом. Они все стояли на коленях и до этого, с момента как поганый старик вышел на маленький помост возле огромного костра, бросающего искры на пару метров вокруг, и теперь приняли совсем уж унизительные позиции — и на коленях, и головы преклонили. Можно было бы сказать, что это очень красивое и торжественное зрелище, но мне было не до восхищения — я стоял, закованный в настоящую деревянную колодку. В ней были закреплены моя дурная голова и руки, на ногах все так же болталась цепь. И стоял я в этой жутко неудобной и унизительной позе лицом к происходящему действу, что меня не особо радовало, впрочем. Но мнения моего никто не спрашивал и, более того, когда с рук сняли цепь, чтобы закрепить руки в колодке, я умудрился вырваться и знатно приложил двоих охранников. Одному ударил костяшками пальцев в горло, а второго припечатал коленом в пах, а затем захватил цепью на ногах за шею. И придушил бы, если бы не сбежались еще человек пять, кое-как оторвавшие меня от него.

На самом деле, сейчас я жалел о том, что кинулся в драку. Никаких шансов у меня не было — цепь на ногах, голые руки, вокруг куча противников, а я не Джеки Чан совсем. И даже не Стивен Сигал. Но кипящее внутри бешенство вырвалось само, стоило телу почуять, что руки свободны. И в итоге, я сам себе осложнил жизнь до невозможности — теперь точно не может быть и мысли, что меня примут в свои ряды эти бесноватые, работать я на них тоже не буду, а зачем им просто так держать меня? Так что перспективы не ахти. Дело явно пахнет керосином, и если меня сейчас тут начнут резать на ленточки, то я абсолютно ничего не смогу сделать. И это сильно раздражает. Помимо того, что, вообще-то, меня от души отбуцкали и теперь, кроме не перестающих ныть головы и ожогов, болит и все остальное тело. Но, как говорил кто-то мудрый — пока ты жив, жива и надежда, так что не вешаем нос!

Пока я думал о своем, толпа перед помостом чуть расступилась, образовав узенький проход к помосту, в котором показалась девичья фигурка в белом одеянии, а за ней шествовали два мужика, в знакомых по первой встрече хламидах. Походило это все на свадебное шествие — также закрыто лицо у девушки, также все смотрят с восторгом, только Мендельсона не хватает. Дойдя до помоста, девушка встала на колени и склонила голову, как и все. Один из идущих за ней подошел, аккуратно откинул назад платок с лица девушки, взял за руку и встал слева от нее на одно колено, второй также сделал с правой стороны. Девушкой предсказуемо оказалась Ксюша, но выглядела она не очень здоровой — бледная, похудевшая, глаза смотрят в одну и точку и даже моргает как-то замедленно. Все-таки, похоже, что она под какими-то веществами. Не видно, что ее сюда волокли силой, и вид у нее скорее какой-то умиротворенный.

Феоктист оглядел подошедшую троицу, довольно покивал сам себе и задержал взгляд на Ксюше. И смотрел он на нее совсем не как на брата по вере, что было легко объяснимо — во всей кучке людей, стоящих сейчас перед стариком, женщин было всего штук восемь, и все далеко не молодые. Так что секретарша явно выделялась на их фоне, даже с нынешним не самым лучшим видом.

— Братья и сестры! — Снова громыхнул над поляной голос жреца. Умеет говорить, скотина. — В нашу семью, осененную вниманием истинных богов, пришло новое дитя! Аксинья была ослеплена бытием во грехе и смраде города, этого рассадника тьмы на лоне нашей Матушки, но Боги сплели нити ее судьбы так, что она пришла к нам! И в тот же день она отреклась от лжи и порока, в которых жила, дабы уразуметь праведную жизнь! И жить, как ведано нам издревле!

Старикан продолжал заливаться соловьем, а сам не сводил взгляда с девчонки. А та все так же стояла на коленях, не поднимая взгляда, как и все остальные. Один я лицезрел все происходящее. Речь продолжалась еще минут пять, а когда закончилась, Ксюша встала и ушла в общие ряды, а двое ее сопровождающих встали за спиной Феоктиста. Или ее теперь надо называть Аксинья? Нет, мне по-старому больше нравится. Жрец на какое-то время замолк, затем обратил свой горящий взор на меня.

— Встаньте братья и сестры. Пришло время решить, что делать с тем, кто убил одного из нас, и едва не убил второго! — О как. Это кто из тех двоих отъехал? Первый, наверное, ему-то я хорошо попал, а второго явно не додушил. Толпа зашумела недовольно — Вот вы мне скажете — Феоктист, он отнял жизнь у нашего брата, и мы должны отнять его жизнь взамен. Нет, скажу я вам! Не смерть за смерть, а жизнь за жизнь! Он заменит нашего павшего брата Кондратия пред нами и пред богами! Лишь службой не за жизнь, а за совесть он искупит свой грех! — Голос старика все крепчал и сейчас гремел над поляной. Даже меня пробирает. — Есть ли среди нас те, кто не согласен?

Люди мгновенно затихли. Лишь спустя несколько секунд на ноги поднялся мелкий костлявый мужчина, седой, всклокоченный и с полубезумными глазами, которыми он уставился на меня. Мужик ткнул в меня пальцем и с ненавистью прохрипел:

— Жрец! Но этот мерзавец напал на наших братьев! Как сможем мы принять его? Как сможем простить убийство? Разве мудрый Сварог не отвернется от своих детей, которые оставляют безнаказанным такое? — В конце его голос поднялся практически до визга. А мне происходящее все больше напоминало какую-то сцену из дешевого театра.

— Ты прав и не прав, Павел! — Величаво произнес Феоктист. — Мы не оставим убийство и нападение безнаказанным! Мы не примем его в нашу общину! Мы не простим его! Но мы заставим его заменить того, на кого он поднял свою поганую руку! И пока он своей работой и своим телом не искупит вину, он будет бесправным животным!

Я не выдержал и хмыкнул. Вроде, не так уж и громко, но старик услышал и снова повернулся ко мне.

— Тебе все еще смешно?

— Вовсе нет. Просто горло пересохло — как мог искренне произнес я. Еще больше усугублять не хотелось совершенно. — Мне бы водички…

— Если ты сам, своей волей, согласишься искупить свою вину, то будет тебе вода! — Все так же торжественно пообещал Феоктист, взмахом руки отправляя мужичка на место.

— Это в смысле соглашусь стать безвольным животным и что-то там про искупление телом? Ну уж нет, увольте. Даже знать не хочу, что это значит.

Старик нахмурился, но не очень естественно, было похоже, что такого ответа он и ожидал. Пристально посмотрел на меня, затем все же ответил:

— Это мы еще посмотрим, человече, это мы еще посмотрим. А что такое искупление телом, ты сейчас и сам поймешь — и, посмотрев мне за спину, гаркнул — Василек! Приступай!

У меня неприятно все замерло в груди. Ну а подумайте сами — стою в позе одного хитинового создания с клешнями, руки и голова зажаты в колоде, абсолютно без шансов выбраться, а клятый Василек сзади к чему-то может приступать. Даже лягнуть толком не получится — цепь же. Но я на всякий случай напряг ноги, готовый ими отбиваться, и лучше сломать шею в колодке, потеряв опору. А вместо этого услышал свист, затем спину обожгло. Это вызвало неоднозначные эмоции — было очень больно, еще и поверх ожогов-то, но все же это не худший вариант. Поэтому я стиснул зубы и лишь шипел сквозь них, пока мог. После пятого удара в глазах начало плыть, ноги подкашивались, спина нестерпимо горела, но я все еще не орал. Еще пару ударов спустя наступила блаженная передышка, которую испортил Феоктист, подошедший к моему лицу и участливо поинтересовавшийся:

— Больно, милок? Это и есть искупление телом. И ты его еще не прошел. Да и не пройдешь, пожалуй, ежели молчать будешь. Ты попроси прощения у общины, за смерть брата нашего, да прими судьбу свою дальнейшую. И Христа отринь. И все кончится. И я даже лично тебе водицы колодезной принесу, слово тебе даю!

В голове гулял красный туман, но кое-как я воспринимал слова этого ублюдка. А при словах про воду, понял, что готов убить полмира за кружку воды, хоть даже и не колодезной. Полмира убить готов, а просить прощения у этих имбицилов — нет. Через прокушенные до крови губы выдавил:

— Меня мама в детстве сильнее ладошкой по жопе била. Василек, хилый ты обмудок, тебя кто учил плетями пользоваться? Машешь, как девка пятилетняя!

Если бы кто спросил меня, зачем я нарываюсь еще больше — я бы не ответил. И сил особо не было, и сам не понимал. Но соглашаться на их условия не буду точно. Я себя знаю, я и из этой жопы выберусь, и припомню. Я не злопамятный, но зло помню хорошо. Хехе. Главное, сейчас здесь не сдохнуть, но, думаю, жрец и сам этого не хочет. Он же ведь мог и меня чем-то напичкать, чтобы я податливый был, как Ксюша, но нет, этой скотине надо сломать меня. А хер ему на всю рожу, сам кого хочешь сломаю. Ну или сдохну, тоже возможно такое.

Старик с истинно отцовским укором в глазах посмотрел на меня, покачал головой и кивнул Васильку. Того дважды просить не надо было — снова засвистело и снова на мою несчастную спину посыпались удары. На этот раз я потерял счет после третьего — дальше в голове билась только одна мысль «не орать, не просить! Не просить, не орать!»

И, спустя пару веков, это все же кончилось. Но к тому времени я уже слабо воспринимал окружающую действительность. Слегка пришел в себя, когда в лицо брызнули изумительно холодной и прекрасной водой, несколько капель которой попало и в рот. Приоткрыл глаза. Я лежал на земле возле места экзекуции, на руках снова были наручники, на ногах цепь и последней деталью моего гардероба были чудом пережившие происходящее трусы. И, надеюсь, никто не будет мне предлагать надеть тот чудный костюм из мешковины — на разодранную-то спину, это похуже розог будет…

Перед глазами у меня стояли все те же — проклятый старик Феоктист, а за его спиной все остальные, уже поднявшиеся с колен. Ксюшу видно не было, но оно, наверное, и хорошо — незачем ей на такое смотреть, если она в себе. А если нет — тоже незачем. И все же, что с ней? Тьфу, вот время подумать о бабах…

— Ты силен, человече. И ты по духу воин. Нам нужны такие, как ты. И с нами ты сможешь добиться большего. Я тебе еще раз предлагаю подумать о том, зачем ты живешь и зачем ты был создан Богами. А сейчас… — И жрец на несколько секунд задумался — а сейчас каждый член нашей семьи волен сделать с тобой все, что захочет! Это будет справедливым наказанием, за потерю ими своего брата!

Толпа загудела одобрительно. Один голос выкрикнул:

— Вообще все, великий жрец?

— Кроме убийства! — Громыхнул Феоктист. — Этот человек нужен нам!

Дальше было очень больно и неприятно. Ко мне подходили, кто-то просто плевал, кто-то пинал или бил руками, нашлись изобретатели, которые сыпали на разодранную спину землю. Но я молчал, представляя, как вернусь за каждым из них… Вырежу поголовно всю деревню. До последней старухи. И ни одна гнида не умрет быстро. Я вспомню все заветы долбаного садиста Армандо из Боливии. Я заставлю рыдать от зависти на том свете Калигулу и Нерона. Но вернусь сюда. И дольше всех будет умирать сраный жрец…

Когда по ощущениям каждый житель деревни прошелся по мне раз по пять, от сладостных размышлений отвлек громкий окрик:

— Пересвет! Проводи! — Да боже ж мой, еще и Пересвет тут есть! На Руси были же и нормальные имена, что за гротеск?? И Ксюху (интересно, она принимала участие в наказаниименя?), вон, переименовали уже в Аксинью. Вот у людей проблемы, поди, находить такие имена дурацкие.

Тем временем, ко мне подошел крепкий молодой парень, во вполне себе современном камуфляже, но с длинными русыми волосами, густой бородой до груди и пышными усами. Все вместе смотрелось забавно, вот только мое состояние не позволяло веселиться. Он помог мне подняться и кивком головы указал направление. Я поплелся, еле переставляя ноги и свесив голову. Шаря при этом глазами на триста шестьдесят градусов. И, проходя мимо какого-то то ли заборчика, то ли загончика, обтянутого подозрительно знакомой мешковиной, запнулся о кочку. И кубарем полетел на эту самую мешковину лицом вперед, достаточно больно приложившись. А чертова ткань оторвалась и упала колючим покрывалом на мою расхлестанную спину. В очередной раз еле удержался от крика, только выматерился негромко и забился, пытаясь выбраться из этого адского капкана. На помощь пришел конвоир, отбросив материю и снова подняв меня на ноги. Мне даже на секунду захотелось его поблагодарить, но это очень быстро прошло.

Дальше до своего зиндана я доковылял без происшествий, не произнеся ни звука. Спуск вниз дался очень тяжело — сгибаться и разгибаться было чудовищно больно, но я все же не выдал ни одного слова и минут через пять мучений уже уселся на почти родную койку. Отдышался, посмотрел по сторонам и, не увидев ни соседей, ни камер, вытащил изо рта то, ради чего падал по дороге — обычные строительные скобы, которыми была прибита мешковина к заборчику. Удалось заныкать аж две штуки — одна удачно попалась прям под зубами, вторая лежала возле груди и ее я незаметно сунул в рот, пока ворочался под материей. Так, уже что-то есть. Теперь вот эдак их скрутить… Водички бы, а… Полцарства и принцессу за полкружки воды, теплой, старой, хоть какой! Суки страшные, вырежу всех ведь… Ага, получилось. И вот так, эть! Это они непривычно жесткие или я настолько слабее стал за несколько лет? Хотя из скоб я, конечно, никогда не крутил отмычек, но казалось, что они как-то более мягкие.

Спустя минут двадцать старания мои увенчались успехом — в ладони лежала кривая металлическая хреновина, лишь по очень большой пьяни способная сойти за ключ. Ну да мне внешность и не важна, слава Ктулху. Теперь главное, чтобы руки не подвели. Но этим займусь позже, в так любимый всеми диверсантами и разведкой «час волка» — около четырех часов утра, когда сон самый сладкий. И буду молиться, чтобы охрана хоть как-то отреагировала на мои действия. И моя идея в целом оказалась жизнеспособной. Я ведь уже говорил, что из меня такой себе стратег?

Примерно в три часа, согласно внутреннему будильнику, наверху раздался легкий шум, совершенно неожиданный. Как и любое дерьмо в моей жизни, собственно. Я напрягся, вытащил самодельную отмычку и быстренько снял наручник с одной руки, на вторую не стал тратить время. Так же шустро поковырялся в замке на ножной цепи, стараясь не звякнуть металлом, удачно скинул его и улегся на свое место. Прислушался. Шум наверху прекратился на какое-то время, а потом явно начала открываться крышка. Кто это там в гости ко мне собрался? Вот было бы здорово, если сам Феоктист, да в одиночестве! Вот бы порадовал он мою душеньку! Я совсем затих и даже начал посвистывать носом, для большей достоверности.

Крышка откинулась, опустилась лестница и вниз кто-то начал спускаться. Я приоткрыл один глаз — вряд ли кто-то это увидит, ночью, да в погребе-то, и чуть не распахнул оба глаза от удивления. По приставной лесенке спускалась Ксения! В своем старом белом пуховичке, в котором я подобрал ее на выезде из Новосибирска, она хорошо виднелась в льющемся сверху призрачном лунном свете. Однако радоваться я не спешил — кто знает, с какой целью она здесь. Может, решила добить, чтоб не мучился… Поэтому продолжил изображать спящего. Спустившись, девушкаогляделась, подбежала ко мне, прошептала «Кирилл» и потрясла за плечо. За плечо, по которому сегодня несколько раз прилетали удары розги! У меня искры из глаз посыпались и сквозь зубы вырвался свист.

— Ой, прости-прости-прости — шепотом заблажила Ксюша — я забыла совсем!

— Привет, Ксю — прошептал я в ответ, отдышавшись — что тебя привело в мою скромную обитель? Будешь тоже убеждать перейти в ваши дружные ряды?

— Нет, нет, я хочу сбежать с тобой! — Горячо забормотала она мне в ухо — Я сегодня смогла избавиться от их напитка и, когда увидела, как тебя избивают, поняла, что нам тут не место! И вещи твои я принесла, наверху оставила.

В такое везение как-то даже не верилось. То я собрался сам бежать, с кое-как состряпанным на коленке планом, а тут меня спасают, считай. Нечасто меня жизнь балует хорошими подарками. Хотя сложно назвать совсем уж везением ситуацию, в которой у меня разодрана как бы не до ребер спина, я черт знает где и надо как-то добраться до машины, которая тоже черт знает где. Но, как бы то ни было, такое начало лучше того, о котором думал я. Поэтому мысленно поблагодарил Бога (вот так и становятся верующими!) и начал подниматься, стараясь не греметь цепями. Если это еще не ловушка какая хитроумная конечно, но в чем смысл такой хитрости — я не придумал.

— А что с охраной? Он там точно должен быть, я видел, эти скоты там даже стульчик поставили — спросил у Ксюши.

— Он спит, пьяный, я и ключ у него вытащила — а он даже не проснулся — услышал в ответ от уже удаляющейся в сторону лестницы спины.

Ну, что будет пьянка, я и сам думал — после таких сборищ у всех этих язычников такое всегда в ходу. Только не думал, что и охранник будет участвовать, это они непредусмотрительно, конечно. А может на замок понадеялись. А еще после подобных вече свальный грех часто, вроде как, присутствует, но тут достаточно сильный перекос в демографии, на мой взгляд, так что… Хотя, может, я не всех видел. А даже если и всех, то возможны варианты… А еще Ксения… Понял, о чем задумался и аж передернулся от отвращения и выбросил из головы эти мысли. Поспешил за секретаршей и задрал голову вверх, невольно засмотревшись на очень симпатичные ноги в узких джинсах.

Неловко переступил с ноги на ноги и тихо-тихо полез, стараясь не поднимать взгляд. И вскоре уже голова показалась над уровнем земли. Быстро огляделся вокруг — Ксюша стоит рядом, смотря в сторону ближнего дома, с другой стороны на земле возле стула спит давешний знакомый Пересвет, звонко храпящий и посвистывающий носом. Затем выбрался целиком и первым делом подошел к спящему охраннику. Скоренько осмотрел его, с превеликой осторожностью снял с пояса нож и короткий топорик, секунду поборолся с желанием перерезать ему горло, схватил с земли ворох своей одежды и развернулся к ждущей меня девушке.

— Помнишь, откуда нас привезли?

***

Я сидел на чудной полянке у ручья, образовавшего небольшую лужицу у корней какого-то куста, и не мог напиться. Как оказалось, с момента встречи в лесу шел уже третий день, и я все это время пробыл без глотка воды. И сейчас специально пил потихоньку и не вдоволь, потому что впереди еще неизвестно какой путь. Есть, что удивительно, не хотелось совершенно, зато жажда не проходила и жутко чесалась спина.

Из деревни староверов мы выбрались по дорожке, на которой виднелись свежие следы телеги. Всего там было две, но одна явно использовалась редко. Допрос Ксюши на тему «откуда мы ехали» результатов не дал, с момента встречи Феоктиста на поляне она все помнила смутно по ее словам. Как меня шарахнули по голове и я отключился, а затем ее заставили выпить той бурды из котелка — помнила прекрасно, все остальное, как каша в голове, по ее словам. Еще помнила, что обязательным мероприятием у язычников каждое утро был завтрак, на котором все добровольно-принудительно пили «лесной чай», и ужин с ним же, видимо, и дававшим всем такую веру к словам самопровозглашенного жреца Сварога и кого-то там еще. А может, и не всем давал, но вот секретарше он напрочь отрубал критическое мышление, делая из нее удобную марионетку.

В день принятия ее в общину, он же день порки меня, Ксюшу с утра мутило. В целом, это малоприятное явление, но именно это очень сильно помогло в итоге нам бежать. После общего завтрака Ксюша, при отправлении естественных надобностей, не выдержала сочетания тошноты и деревенского туалета типа «скворечник», с присущими ему ароматами, и благополучно проблевалась. И уже к обеду к ней вернулось более-менее ясное мышление и она решила потихоньку закругляться с пребыванием в гостях. И даже не забыла обо мне. Вернее, в каком-то смысле забыла — после поездки на телеге она меня не видела больше, но была полна решимости найти меня и уже вместе делать ноги. Молодец, одним слово, не бросает старых друзей. Затем посмотрела как меня лупят плетью, потом походила вместе со всеми возле меня (но, вроде как, не била и не пинала), посидела за праздничным столом, незаметно выплескивая на землю некую «хреновуху», а когда все уснули — полезла меня выручать.

Я от души поблагодарил девчонку, а потом поинтересовался — все ли на празднике пили? И еще смутил какой-то резкий переход, вот все пьют вечером и вот тут же уже ночью она идет за мной. На первый вопрос Ксения ответила утвердительно — мол, и Феоктист, и его ближники еще как заливали за воротник, только сторожа тормозили, и то безуспешно, судя по всему. А вот на второй вопрос она замялась. Повздыхала, попыхтела, опустила глаза в землю и пробормотала:

— Нууу понимаешь… Они после застолья еще это… Ну…

— Что ты мнешься? — Поторопил я. Интерес был не досужий, есть кое-какие мысли.

— Ну трахались там все со всеми… — выпалила Ксюша, не отрывая глаз от земли — это омерзительно!

Я скрипнул зубами, неожиданно для самого себя. Сердце отчего-то забилось чаще.

— Тебя не тронули? — Как мог, спокойно спросил, представляя как буду вырезать из каждого разные занятные поделки, если ответит «да».

— Нет, нет! — Девчонка даже замахала руками — Феоксист сказал сразу, что мне нельзя, пока… — и снова замялась — ну, пока у меня волосы не вырастут.

Я громко выдохнул. Все же и в завихрениях психики полоумного жреца есть плюсы. Это вера, наверное, не позволяет? Хотя больше склоняюсь к мысли, что помимо веры старик не хотел делиться ни с кем молодой девчатинкой. Вслух же хмыкнул:

— Ну, могла такие подробности уже не рассказывать. Не тронули — и хорошо. Но все-равно надо нам найти мой Ниссанчик и вернуться туда с гостинцами. Негоже уйти от таких гостеприимных хозяев не попрощавшись, а? — И подмигнул девушке, чего она в темноте не увидела, впрочем.

— Ты с ума сошел? Какой вернуться? Второй раз нас уже не отпустят! Тебе, может, голову ушибли? — Слова из нее полились просто водопадом. — Я не пойду туда больше!

— Эй, эй, брэйк! Все учтено могучим ураганом. Сначала надо найти машину, а там уже все обсудим и решим — чушь конечно, я все уже решил. Безнаказанность порождает вседозволенность, как говорил кто-то мудрый. А я против, чтобы у таких ублюдков была вседозволенность, значит что? Значит, надо наказать. Но сейчас девчонке об этом говорить будет лишним, потом порадую…

И вот, пройдя на глаз километра четыре вдоль той самой дорожки, я услышал тихое журчание и бросился на поиски этого чудесного звука. И сейчас сидел и наслаждался водой, поглощая ее маленькими глоточками. Вода была изумительно вкусная и холодная настолько, что аж ломило зубы. А с учетом, что на улице уже октябрь, вокруг Сибирь, а я с голым торсом, мне стало совсем уж зябко и я, стиснув зубы, накинул на плечи куртку. Удивительно, но спина отреагировала терпимо — только зачесалась пуще прежнего, но особой боли не почувствовал, хотя, по всему, она должна была быть. Ну да и слава богу. Может, адреналин еще гуляет. Осторожно вдел руки в рукава и застегнулся, стало гораздо комфортнее. Эх, еще бы обувь, но вот ее Ксюша впопыхах не увидела, а искать не стала. Ну да ладно, портянки я себе соорудил из бывшей рубашки, пока пойдет, а там что-нибудь придумаю. И мой верный Макарка тоже где-то там остался…

Еще несколько минут посидев, мы поднялись на ноги и потопали дальше. Сколько мы в тот раз ехали Ксюша не помнила, но зато у нее отложилось в памяти, что приехали до обеда. А обед обычно раньше был в полдень. Проснулся я тогда почти в девять часов утра — помню, что смотрел время, соответственно, можно сделать вывод, что ехали не больше трех часов. А вероятно и меньше. По ощущениям от езды на телеге, двигались мы совсем не торопясь, вряд ли сильно быстрее скорости обычного пешехода, прикидочно можно посчитать, что километров пятнадцать, край двадцать тогда проехали. Приличный такой крюк, если пешком-то… Но альтернативу мне никто не предлагает, пешком — так пешком, это полезно, в общем-то. Главное, чтобы дорога была та самая. В конце концов, и пешком можно добраться до обитаемых мест, но очень уж не хочется и ноги глушить, и отходить от планов по возвращению в обитель поганого старца.

Шли в основном в тишине — и я запрещал много болтать, в целях маскировки, экономии дыхалки и сохранения собственной психики, и говорить пока было особо не о чем. По крайней мере, мне, секретарша бы наверняка нашла тему, но сейчас не время и не место. А я шел, боролся с накатывавшим после утоления жажды голодом и нестерпимым желанием курить. И хотя сигареты были в куртке, как и все остальное, пока не давал себе воли. Опять же, не время и не место. Забивал голову мыслями.

И думалось откровенно плохо. Нет, соображалка работала примерно как обычно, но количество непонятных действий вокруг продолжает удивлять. То, что в Новосибирске все развивается по не самому лучшему сценарию — это понятно. Однако, когда я оттуда выезжал, еще вовсе не было ощущения, что вокруг анархия, беспорядки и прочие прелести апокалипсиса — нет, в целом, город продолжал жить. Да, вроде как, полиции на улицах почти не стало, кое-где потихоньку мародерили, даже неприятная атмосфера как-то ощущалась, но глобального звиздеца точно не было. А тут за пару дней два приключения с потерявшими всякие берега товарищами — одни на дороге гоп-стопом занимаются в открытую, вторые людей похищают средь бела дня. Еще и пичкают чем-то и на свою веру сажают вдобавок. Вот это уже анархия полная как будто. Может, я что-то пропустил? Надо будет радио послушать, хотя веры ему, конечно, немного.

А еще есть вытекающий вывод. К каждому встречному отныне стоит относиться с опаской. Сразу стрелять в переносицу первому попавшемуся не стоит, наверное, но и поворачиваться спиной не надо. Целее буду. А меня ждут, между прочим. По крайней мере, я сильно надеюсь, что ждут. Продуктами они точно затарятся, оружие на всякий случай в тайничке там есть, да и парни сами по себе они надежные — что Миша, что браты. Но все-равно я обязательно туда доеду, назло всем этим сраным Феоктистам и Василькам.

Поймал себя на мысли, что впервые за очень долгое время у меня появилась какая-то цель, не связанная с заработком денег. Покрутил эту информацию в голове, но не нашел ее какой-то очень уж радостной. Я вообще сам по себе прагматик и циник, и все вот эти разговоры, о том, что у каждого человека в жизни должна быть Цель (именно так, с большой буквы) — воспринимал скептически. Жизнь надо жить, а не придумывать себе морковку, за которой будешь постоянно бежать, подобно ослику. Было время, когда и я строил какие-то глобальные планы, но оказалось, что жизнь иногда категорически против каких бы то ни было прогнозов. С тех пор строго усвоил истину: хочешь насмешить Бога — расскажи ему о своих планах.

Вообще, для меня эти речи о «цели жизни» примерно на том же уровне, что и ставшие сейчас дико популярными целые учения на тему «если ты чего-то хочешь искренне, то сама Вселенная идет тебе навстречу». Вот не так давно один блогер искренне уверял, что когда ты делаешь какой-то поступок в своей жизни, то вся Вселенная (обязательно с придыханием говорить!) будет подстраиваться под твои действия. Ха, два раза. Чушь все это полнейшая, ответственно заявляю. Плевать хотела и Вселенная, и судьба на каждого человека в частности и все человечество в целом. Когда ты делаешь какой-то поступок — не все под тебя подстраивается, а ты встраиваешься заново. Вот вам пример. Мальчик Вася купил себе собаку. Ну или подобрал, не суть важно. Как вселенная под него подстроилась? А никак! Это Вася теперь встает на полчаса раньше, а ложится на полчаса позже, чтобы выгулять питомца, переезжает с квартиры, где хозяйка против проживания с животными, урезает какие-то одни свои траты в пользу питомца… И так до бесконечности, абсолютно с любым примером. Лучшее, что я слышал на эту тему, это бог знает чья цитата «задача сделать человека счастливым не входила в план сотворения вселенной».

Впрочем, даже само понятие человеческого счастья я понимал как-то эфемерно. Тут у меня нет такой уверенности, как по поводу вселенной, но все же мне кажется, что именно счастье долгим не бывает. По крайней мере так, как его понимаю я. Вот у меня в жизни было лишь несколько моментов, когда я могу сказать, что был на самом деле счастлив — это когда со службы вернулся, полдня, когда Локомотив выиграл чемпионат впервые за четырнадцать лет — может, сутки тогда, и один день с чудной девушкой в жутком городе Новокузнецке. Само собой, были и другие приятные моменты, и радовался я, и восторгался, но вот чтобы потом вспоминать и понимать, что именно это и было оно, счастье— нет. Поэтому я никогда не понимал, когда говорят, что вот, мол, прожили в браке (или после/до брака, не важно) в счастье долгие годы — не верю. В согласии и любви еще может быть, но как быть счастливым хотя бы неделю подряд — не представляю абсолютно.

За такими филисофскими мыслями я не заметил, как понемногу начало светать. Небо в просветах между деревьев по правую руку стало уже темно-синим, вместо матово-черного с брызгами звезд, а еловые участки стали выглядеть еще страшнее. Вы были когда-нибудь именно в диком ельнике на рассвете? Если у вас есть воображение, и вы любите острые ощущения — рекомендую. А к моменту, когда уже солнышко начало показывать свой румяный бок из-за горизонта, мы-таки дошагали до перекрестка с более широкой дорогой. И тут я впал в ступор. Наша дорожка вписывалась в нее под прямым углом, и в обе стороны уходили абсолютно одинаковые колеи. Видимо, язычники периодически катаются в обе стороны. И как определить откуда привезли нас? И стоит ли? Может, там и нет уже никакого Ниссана, притопили в каком болоте и все, хрен кто чего найдет во веки веков. И тогда стоит искать не откуда привезли, а где поближе селения какие…

Нет, ерунда все это. Сначала я проверю, что точно не найду машину, а потом буду думать о других вариантах. Присел под дерево рядом с Ксюшей, которая упала кулем туда сразу, как я скомандовал остановку. А она молодец, видно, что уже невмоготу идти, но молча топала дальше. Я сам по дороге пару раз устраивал короткий привал, но больше для нее — когда совсем уж начинала волочить ноги. Да, ходьба по лесу — это вам не утром пробежаться пару километров по асфальту, тут по-другому мышцы работают. И пусть мы шли по обочине дорожки, а не по бурелому, но она-то абсолютно городской житель, непривычный к природе вообще, да и сама обочина была условной. Еще и местность здесь была изрядно холмистая — дорога то карабкалась в гору, то сбегала с нее, забирая изрядно сил даже у меня, хотя я более-менее к такому привычен, по крайней мере лет так несколько назад был.

Снова приступил к допросу попутчицы, спрашивал с какой стороны было солнце, когда ехали, не заметила ли в какую сторону поворачивали и всякое такое. Кое-как выяснилось, что солнце светило в глаза. Значит, скорее всего, ехали слева, так как было утро, а солнышко у нас справа. Еще чуть передохнув и выкурив все-таки сигарету, я поднялся, протянул руку девушке и смело пошел налево. И спустя минут сорок хода с удовлетворенно выдохнул — нашлась пропажа! На той самой полянке стоят мой железный конь, грустными фарами укоряюще смотрящий на меня. Подошел к нему, похлопал по крылу и внимательно осмотрел со всех сторон — может, какие сюрпризы где-то оставили. Но нет, машина стояла даже не закрытая и хвала всевышнему, что никто не проезжал мимо и не позарился на ничейный транспорт.

Первым делом достал из багажника старые резиновые сапоги, которые возил уже несколько лет, а надевал всего пару раз, все не выпадало случая. Сразу стало гораздо лучше жить, обутый человек себя совсем по другому ощущает. Потом с невероятным удовольствием уселся за руль и с легким замиранием сердца повернул ключ. Простенький дизель затарахтел сразу, словно и сам соскучился по работе. Оставил двигатель работать, а сам полез в пакет — желудок не переставал подавать знаки, что в нем уже давненько ничего не было. Нашел там пакетик с быстрорастворимым супом, воткнул в прикуриватель походный чайник и посмотрел на Ксюшу, усевшуюся на соседнее сиденье:

— Будешь есть?

— Только не эту гадость! — Едва не зашипела секретарша, кивая на «горячую кружку». — Там же сплошная химия! Лучше бы ту же тушенку открыл или кашу!

— Ага, вот у меня кишки-то порадуются такой еде после двух дней диеты. Я тебе какое плохое зло сделал-то? — Хмыкнул я. — Нет уж, пусть лучше химия. Был бы настоящий куриный бульончик — с радостью бы поменялся, но, вроде, нет его. Или у тебя где припасен?

Девушка посмотрела на меня, как на полоумного, и покачала головой.

— Я же с одной сумочкой к тебе в машину села, откуда?

Я закатил глаза. Опять начинается…

— Ну, может, у своей новообретенной семьи позаимствовала — и, увидев открывающийся рот, поднял руки. — Все, все, брэйк, шутка не удалась. Тебе открыть тушенку? Или кашу будешь?

***

На скорую руку позавтракав и отъехав на десяток километров по дороге назад, бросили машину на просеке, а сами отошли в дальний конец и укрылись под деревьями. Была мысль плюнуть и рвануть вперед, но решил не отходить от своего же плана. И еще бы хорошо было вызнать путь до Юрги, о котором заикался Феоктист. А если будет преследование, в чем я сомневался, и они по следам доберутся сюда, то даже хорошо. Во-первых, точно поедут не всей деревней, а разделить противника — это уже замечательно! И даже соорудил кое-какие укрепления, в виде небольшого углубления за поваленным стволом. Практически как по учебнику — идеальная позиция для стрельбы лежа. Был еще какой-то шанс, что язычники — последователи Дерсу Узала и умеют ходить по лесу бесшумно, аки тени, но я счел это маловероятным.

После того как позавтракали, я залез под машину и достал из-под заднего бампера увесистый сверток. Ксюша тут же сунула любопытный нос:

— Что там?

— Подарки от дедушки Мороза. Ты хорошо вела себя в этом году?

Девушка задумалась, с полминуты что-то вспоминала, а потом энергично махнула головой.

— Да! Давай подарок!

Я усмехнулся и начал разворачивать сумку. Щелкнул по носу Ксюшу, нависавшую над плечом:

— Стишок рассказывай и будет тебе подарок.

Ксюша забралась на подножку и трогательно-детским голосом начала декламировать:

— Гой ты Русь моя родная…

Честно говоря, я заслушался. Вот что-что, а читать стихи она умела — ярко, эмоционально, красиво. Я дослушал, поаплодировал и пошел на оборудованное место, где и занялся распаковкой. Сначала достал из свертка несколько пакетов чуть меньшего размера, из которых вытряхнул на подложенный пакет кучу табака и очередной пакет. Ксения тут же поинтересовавшись:

— А это что? И зачем столько табака? Воняет же — и очень мило сморщила нос.

— Это, сеньорита Ксю, наш с тобой секретный сюрприз почитателям истинных богов! — Патетично произнес я — а табак от собак. Средство древнейшее, но не подводило ни разу. Мотай на ус. И табачок будь добра назад засыпать, еще пригодиться может.

Следом достал из вакуумного пакета разобранный АКМ — на мой взгляд, один из лучших автоматов всех времен. В свое время успел пострелять и из старенького 47 Калаша, и из обычного 74 на 5,45, и даже АК12 побывал у меня в руках — правда, еще не серийный — но как-то все не то. В АК-47 калибр как положено, 7,62, но кучности нет от слова совсем, даже метрах на ста попасть больше одного раза уже проблематично, жутко неудобный предохранитель, невозможность установки глушителя, да и приклад неудобный. В 74 5,45 калибр не радует, кучность подросла, конечно, но в условиях городского боя она не критична. АК12 совсем не порадовал надежностью и ненужной усложненностью. В песках клинил на ура, даже с натянутым на ствол презервативом, и чистить его замучаешься в поле. Так что если не собираетесь работать снайпером, то смело выбирайте АКМ — по точности он все еще не лучший, но приемлемый, плюс мощный патрон, плюс сумасшедшая надежность. Но не стоит верить легендам, что пуля из Калаша пробивает рельсу (сам слышал такое), или что можно извалять автомат в грязи, присыпать его сверху пылью и ничего ему не будет (сам смотрел видео). Чушь все это — рельсу не пробьет и пулемет более серьезного калибра, а после грязи и пыли стрелять — это чистая лотерея. Может, выстрелит, а может, и нет. А может, отстреляешь полмагазина и потом заклинит. Если уж поваляли оружие где не надо — будьте добры почистить, а не издеваться.

А я свой АКМ еще и доработал, относительно бюджетно — добавил недорогой коллиматор, поменял приклад на телескопический с мягким упором, добавил штурмовую рукоятку и хороший глушитель от американской компании Viktor Arms. Было сильное желание сэкономить и поставить привычный ПБС^[6], но с ним бы пришлось покупать и дозвуковые патроны, а американец позволял использовать обычные. Еще он не мешал установке подствольника, но его у меня не было — и просили за него немерено, и не видел я в нем необходимости. Ну и, само собой, магазины были неродные, пластиковые черные — рыжие бакелитовые я оставил в подарок продавцу, с ними даже сибирским летом бывало, что патроны грелись. В планах была еще замена ствольной коробки и цевья, с жестким креплением ствола, но все руки не доходили. А сейчас уже и не дойдут, подозреваю. В итоге всех манипуляций, старый-добрый АКМ стал выглядеть гораздо современнее и, что главное — стал гораздо удобнее в обращении.

Ксюша вытаращила глаза и просипела:

— Это мне подарок?? Он настоящий? Но откуда у тебя? И зачем мне он?

— Не, это мне пока — успокоил я девушку. — Настоящий, я тоже себя хорошо вел и мне подарили. А тебе вот что, эть! — И я вывалил из другого пакета ПСС^[7] — небольшой бесшумный пистолет. — Владей!

Секретарша замахала руками и отодвинулась от меня.

— Не надо мне таких подарков! Я не умею и вообще боюсь оружия! И выстрелить я ни в кого не смогу!

— Даже если на тебя будет переть тот же Феоктист или Василек?

Девушка на секунду задумалась и замахала головой:

— Даже тогда! Я лучше убегу!

Мда. Это чуть меняет дело. Вообще-то я собирался оставить ее на полянке и одному выдвинуться к деревушке, проведать гостеприимных хозяев. А сейчас уже не уверен, вдруг, пока меня не будет, еще кто забредет сюда… И что делать?

— Так, дорогая подруга, в общем слушай и запоминай — я протянул девушке ПСС — это называется пистолет специальный бесшумный, стреляет недалеко и неточно, но для самозащиты хватит.

Ксения еще дальше отодвинулась от меня и снова помахала головой так, что волосы хлестнули по лицу:

— Нет, нет! Я не буду ни в кого стрелять! Ни за что!

Я придвинулся к ней вплотную и, глядя прямо в глаза, негромко и убедительно произнес:

— Ксюха, это для тебя же. Хочешь ты или нет, но я сегодня вернусь в ту сказочную деревушку, есть там один незаконченный разговор. В деревню я пойду один, а ты остаешься в машине. И когда я вернусь, я хочу видеть тебя, целую и невредимую, вместе с машиной и всем имуществом, это понятно?

Девушка медленно кивнула.

— А если, пока меня не будет, к тебе на огонек заглянут недобрые прохожие, которые с ходу начнут тебе угрожать, ты что будешь делать?

— Я закроюсь в машине и уеду — проблеяла тихонько Ксюша, не отводя глаза от моих.

— Ну спасибо, а мне куда потом возвращаться? Или если они вокруг машины стоят? И парочка из них, к примеру, уже расстегивает ширинки? — Девчонка вздрогнула. — Короче, Ксю, прекращай свой пацифизм и слушай. Я сам буду искренне рад, если все будет тихо и ты никого не увидишь. Но в нынешние времена точно не бесполезно уметь обращаться с оружием. Так что смотри внимательно и мотай на ус.

Следующие полчаса я учил ее обращаться с пистолетом. Потом заставил его разобрать, почистить и собрать. Под конец даже показалось, что ей уже нравится, но, само собой, ничего такого она мне не сказала. Параллельно почистил свой АКМ, достал патроны и протянул Ксюше ее часть.

— А почему ты сразу их не вставил? — Подняла она на меня взгляд.

— Потому что в магазинах используется пружина, которая при долгом хранении в снаряженном состоянии слабнет, а это может привести к перекосу патрона в стволе и, как следствие — оружие клинит — пояснил я, не отрываясь от дела.

— Но всегда же везде показывают, что магазины везде прям так лежат, с патронами.

— Ты больше смотри, что тебе по телеку показывают, ага. Там еще всякие дегенераты при стрельбе зачем-то держат оружие наискосок, я всегда с этого веселюсь. Увижу, что ты так держишь — выкину к чертям собачьим весь твой пакет сникерсов, будешь со мной сидеть на нормальной еде.

Помолчали. Девушка снарядила магазин, со звонким щелчком вставила его в пистолет и прицелилась в меня.

— Кирилл, а ты кто такой?

Интерлюдия 2

30 сентября 2021 года

Этот день у Максима с самого утра пошел как-то сильно не так. Сначала утюг ни с того ни сего прилип к рубашке, спалив ее в итоге, и пришлось экстренно доставать из стирки старую. Потом не завелась машина, а такси ехало аж пятнадцать минут вместо обещанных четырех. Как следствие этих двух событий было опоздание на работу, чего шеф категорически не любил, охрана доблестно стучала ему даже о двух минутах, а Максим приехал на целых полчаса позже. Еще повезло, что с самого утра и Кравченко — начальник, и приехавший заграничный эксперт убыли в лабораторию, и сейчас никто ничего не предъявил, но не было ни капли сомнений, что это лишь отложенная пытка. Не физическая, само собой, но как минимум получасовое брюзжание шефа Максима каждый раз выводило из себя, заставляя усомниться в выборе профессии.

Но выволочки всегда заканчивались, а по истечению месяца приходила зарплата и она обрубала на корню вялые мысли об увольнении. Ну а в самом деле, где еще он, человек без высшего образования, не умеющий принимать решения, пусть и идеально исполняющий решения чужие сможет получать суммы, позволяющие жить пусть и не шикуя, но и не ограничивая себя в мелочах? Вот и Максим думал, что нигде. Да и сама работа была не сказать, что тяжелой. Зачастую муторной, почти всегда непонятной, частенько вызывающей рвотный рефлекс (особенно когда приходилось помогать препарировать трупы животных), но точно не тяжелой. Перед этим Максим успел поработать в сети электроники, со всем знакомым бело-красным логотипом, и после той работы нынешняя казалась подарком небес, особенно, после заслуженного повышения. Но только до момента вызова «на ковер» шефа, тогда все приятные мысли пропадали, словно он ходил не к начальнику, а к какому-то дементору…

Однако, до самого обеда шеф не появлялся в своем кабинете, чем принес немалую радость всему рабочему люду. В голове успела созреть идея, что он же опоздал не так уж и надолго, может, хоть на этот раз все закончится без внушений и поруганий? Но как раз в момент возникновения этих мыслей, мимо открытой двери кабинета промчался взмыленный начальник в белом лабораторном халате и в очередной раз настроение перескочило в резко депрессивный диапазон. Максим тяжело вдохнул и приготовился идти в кабинет Кравченко — не было ни капли сомнений, что тот в курсе об опоздании подчиненного. Он всегда обо всем в курсе…

Но, вопреки ожиданиям, никто Максима никуда не звал. Так прошло с четверть часа, после чего в рабочий чат пришло сообщение, что всем работникам запрещается покидать территорию центра. И это вызвало определенное недоумение. Макс работал здесь уже больше двух лет, и не помнил ни одного случая, чтобы подобное было хоть раз. Святое право покурить блюлось в их центре свято, но на территории комплекса это было запрещено, поэтому абсолютно в любой момент времени возле наружных ворот НИИ были курящие. Такое резкое изменение привычных констант заставило поджилки напрячься, а мозг работать в ускоренном режиме. Если в островке стабильности что-то категорически меняется — само по себе повод задуматься. А если этот островок еще и госучреждение со специфичной направленностью, то даже самому тупому покажется, что дело пахнет керосином.

И когда из коридора раздался женский визг, потом топот и уже несколько разноголосых криков, Максим, недолго думая, подскочил к двери и закрыл ее. И дело не в трусости, а в адекватности — из двери ему было прекрасно видно, как в сторону кабинета шефа пробежали двое охранников, а спустя пару минут они начали орать на все здание. Орали недолго, но почему-то это совсем не успокаивало, совсем даже наоборот. И уж если двое дюжих парней там огребают от кого-то, то один Макс тем более ничем не поможет, поэтому он замер у двери, вслушиваясь в происходящее за дверью. Спустя буквально минуту в ту же сторону протопали еще несколько ног и в голову пришла мысль, что сейчас идеальное время, чтобы узнать, что там. Предположение в голове появилось и требовало подтверждения. Потом Максим не раз вспоминал это решение и не мог объяснить его ничем иным, как кратковременным помешательством, но сейчас были даже логичные аргументы — прошло явно несколько человек, за ними будет безопасно. Парень выскользнул из кабинета и свернул направо, за угол. В нескольких метрах перед ним бежали Павел и Семен Евгеньевич — охранники, которые сегодня фиксировали его опоздание. А за ними шустро поспешала Лариса, одна из плеяды бухгалтеров, дамочка непонятного возраста и жутчайшего характера. Максим зашагал в ту же сторону, поддерживая себе мыслью, что если что — убежать всегда успеет, даже сейчас уже может, но шеф же уволит за нарушение запрета. А терять это место ну никак нельзя.

Охранники добежали до открытой двери начальника и нырнули в нее. Павел тут же в голос выматерился, отскочил из проема назад и потащил дубинку изчехла на поясе, а Семен Евгеньевич пятился назад, вытирая рот рукой. Лариса затормозила, не доходя до них и явно выбирая между любопытством и инстинктом самосохранения. Максим тоже замер в нерешительности, не понимая, что же там такого увидели. И в этот момент из двери выскочило что-то в знакомом белом халате, одним ударом оторвало голову замершему возле двери Павлу, отчего кровь фонтанчиком ударила вверх, схватило Семена Евгеньевича, безуспешно попытавшегося бежать, и утащило его в кабинет. Обезглавленное тело младшего охранника еще секунду постояло, словно отказываясь верить в происходящее, а потом грузно осело на пол, заливая его неправдоподобно красной в лучах искусственного света кровью. Из кабинета раздавались безумные крики, разнесшиеся, казалось, на всю территорию НИИ. Лариса потихоньку осыпалась на пол, а Максим стоял и смотрел на все происходящее вытаращенными глазами. Даже страшно не было. Просто все происходящее не могло быть на самом деле, это наверняка дурной сон. Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда. Если его предположение о происходящем верно и это все же привезенный заграничным гостем материал выбрался из лаборатории, то действовать на людей он не должен, а если и действует, то точно не так! Парень потянулся, чтобы ущипнуть себя, но тут крик Семена Евгеньевича прекратился и он остановился — не бывает снов с такой детализацией, запахами и прочими атрибутами. Подумалось, что его начальник — а это точно был он в халате, грузноватую фигуру Николая Петровича с лысым черепом он узнал мгновенно — расправился с орущим и теперь может снова выйти на охоту.

От этой мысли мозги заработали как положено, и Максим ясно понял, что сейчас — оптимальное время для того, чтобы делать ноги отсюда. Охранников в их корпусе было четверо, двое пробежали сразу, остальные двое тоже прибежали, на свою голову. И приказ шефа не покидать здание теперь точно можно проигнорировать. А если все утрясется, всегда можно что-то придумать, главное, сейчас остаться в живых. На таком фоне и потеря работы не кажется чем-то страшным… Парень развернулся и со всех ног припустил назад, лишь уже около выхода поняв, что все это время он что-то неразборчиво кричал.

Как он добрался домой и что делал почти три дня, Максим помнил плохо. Память как будто нарезали на кадры и перемешали и сейчас в голове они никак не могли сложиться в правильный порядок. Он помнил, что приехал домой, даже по дороге успел зайти в магазин, где набрал полную сумку выпивки и закуски. И ушел в запой впервые в жизни. Сначала Максим пытался выпивать цивилизованно — налил стопку, закусил, но, когда после третьей рюмки понял, что водка проваливается как вода, приложился к горлышку и залил в себя граммов сто пятьдесят. Из глаз потекли слезы, дыхание сбилось, но в голове приятно зашумело. А потом пошло-поехало. Вышел из прекрасного состояния беспамятства Максим только когда проснулся, а купленная водка кончилась. Он собрался идти в магазин за продолжением, пошел умываться, посмотрел в зеркало и передумал. Из зеркала на него смотрел какой-то бомж, с унынием в глазах, трясущейся нижней губой и такими же трясущимися руками. В голове что-то щелкнуло и продолжать борьбу с алкоголем посредством его уничтожения в желудочном соке перехотелось. Максим умылся, что далось тяжело — руки никак не хотели смыкаться, чтобы набрать воду, прополоскал рот и тут до него начал доходить идущий он него запах. Нет, даже не запах, это была уже вонь. Макса передернуло от отвращения к самому себе и он полез под душ. Долго истязал себя им, гоняя то кипяток, то ледяную, но минут через пятнадцать все же счел, что достаточно пришел в себя, и вылез.

Наскоро прибравшись и выпив кофе, Максим нашел телефон и включил его на зарядку. Сразу после включения пришло оповещение, что ему семнадцать раз звонила и несчетное количество раз писала во всех мессенджерах мама и сердце тревожно заныло в ожидании плохих новостей. С хорошими столько раз за три дня, даже, можно сказать, два с половиной, не звонят и не пишут. Несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь, и набрал номер. С той стороны ответили мгновенно и сразу же завалили его кучей упреков и новостей.

После разговора Максим пребывал, как говорили классики, в расстроенных чувствах. У матери ничего не случилось, что радовало, но прогрессивная родительница насмотрелась различных публикаций в интернете, и вовсю била тревогу. И было от чего — Макс после разговора сам полазил на разных страничках и форумах и насмотрелся такого, что кровь стыла в жилах. А самое главное, он примерно представлял, из-за чего все это началось. И представлял, к чему это может привести — недаром Николай Петрович, его уже наверняка бывший начальник, отвел под исследования нового материала самую новую их лабораторию, аж с тремя контурами защиты. Но, видимо, и это не помогло.

Всю прошедшую неделю Максим ежедневно работал в этой самой лаборатории, в качестве помощника ученого, не доверившего работу остальным и изучавшим материал лично. И Николай Петрович лично препарировал крыс и кроликов, что вообще было делом невиданным за последние лет десять. За эти несколько дней парень наслушался различной информации, зачастую не предназначавшейся для его ушей — Кравченко больше разговаривал с «мистером Макдэвидом», как представили приезжего специалиста. Неплохое знание английского языка помогало в целом понимать, о чем ведут разговор двое светил науки. И то, что Максим слышал и видел, внушало ему определенные опасения, заставляя быть необычайно осторожным. Однако то, что материал попадет из лаборатории наружу, невозможно было представить.

Животные в клетках, предварительно зараженные различными штаммами коронавируса, при введении им вакцины на основе привезенного материала, в девяносто трех процентах случаев благополучно излечивались от ковида, но уже на следующий день все сто процентов дохли от сотни разных причин, не поддававшихся никакой классификации. А заодно помирали и остальные животные в помещении, которые не участвовали в экспериментах. Это невероятно бесило Николая Петровича, с каждым днем все и больше времени проводившего в лаборатории в поисках нужного состава для вакцины. Сумасшедшая вирулентность и непредсказуемость вакцины пугала всех, от чего меры безопасности усиливались каждый день.

Вечером перед событиями, когда Максим уже выходил из лаборатории, ученый пронесся мимо с радостными возгласами «это же было очевидно!». Тогда парень пожал плечами — ему вовсе не было что-то очевидно — и отправился домой. Но, скорее всего, это означает, что уже завтра Николай Петрович перестанет жить в лаборатории, а значит, и у Максима уменьшится количество времени рядом с пугающим материалом. Но завтра все пошло совсем не так и сейчас парень был рад тому опозданию — ведь он наверняка был бы в лаборатории вместе с ученым в то утро, и кто знает, как бы тогда все повернулось.

И сейчас Максим сидел на своем диване, уставившись в одну точку на стене, и напряженно пытался собрать мысли в одну кучку. Не вызывало никаких сомнений, что все происходящее — следствие их работ с вакциной и тем материалом, но было непонятно, что же такого в последний момент сделал Николай Петрович, что в корне изменило эффект. Ведь те же подопытные животные вовсе не становились агрессивными в абсолютном большинстве случаев, они просто тихо и мирно помирали на следующий день. И не воскресали. Сначала он пытался понять, насколько вероятно, что он тоже заражен, но так и не пришел к единому выводу. В пользу этой версии говорил предыдущий опыт обращения с вакциной, а против — что он, собственно, до сих пор жив и вполне прекрасно себя чувствует, не считая легкого абстинентного синдрома. В итоге Максим плюнул на эти размышления и перешел к следующему — что делать. На этот извечный российский вопрос ответ нужен был обязательно.

Одно было понятно точно — сидеть в городе, который становится похож на большую коллективную могилу, явно не стоит. Куда ехать тоже более-менее понятно — мать уже сказала, что ждет его в ближайшее время. Однако проблема была в отсутствии собственного транспорта и страхе. Да, ему было очень страшно выйти из дома — легко представлялось, как подобные Николаю Петровичу (в последней его версии) существа набрасываются на него и так же одним движением отрывают голову. А может, и еще что похуже.

Глава 9

7 октября 2021 годаНовосибирская обл.

Я посмотрел в неприветливое дуло, потом в серьезные глаза секретарши, шутовски поднял руки вверх и ответил:

— Кротов Кирилл Александрович, тридцать пять лет, рожден в селе Богучаны Красноярского края, судимостей нет, разведен, офисный работник. — Чуть помолчал и добавил — Рыба. Тигр

— Что рыба? Что тигр? — не поняла девушка.

— Я рыба. Знак зодиака такой есть. Рожден в год тигра. Теперь у тебя есть полная информация обо мне, герр штандартенфюрер, разрешите опустить руки?

— Кирилл, я правда хочу знать, кто ты такой! — Девушка тряхнула головой, отчего пистолет в ее руке сменил направление. Это прекрасно можно было использовать, но смысл? — Я не дура и понимаю, что у обычного человека не может быть настоящего оружия в машине просто так! И офисные работники не ведут себя, как ты! Расскажи все, я хочу знать, с кем еду! Или ты не веришь, что я смогу выстрелить?

Я тяжело вздохнул и опустил руки, не сводя взгляда с пистолета.

— Ксюша, Ксюша, вот не дура ты говоришь, да? Ну стреляй давай.

Девушка напряглась и забегала глазами, но руку не опускала. В тишине просидели с полминуты, потом все же она опустила пистолет и повесила голову.

— Ты был так уверен, что я в тебя не выстрелю? — Негромко спросила она, глядя в землю.

— Неа — легкомысленно ответил я, подошел к ней, забрал пистолет и направил на нее. Девушка подняла голову и уставилась в дуло. Я несколько раз нажал на курок, но, кроме щелчков, ничего не произошло. — А теперь скажи мне сама, почему ты дура?

Лицо у Ксюши было бледнее мела. Трясущимися руками она пощупала свою милую головку, словно не веря, что та на месте, и посмотрела мне в глаза.

— Что не так? Я же и с предохранителя сняла, обойму вставила…

— Бестолочь ты. Во-первых, никогда не направляй пистолет на человека, если не умеешь им пользоваться. Я тебе пять минут назад все показал, а ты… Эх. Обойму ты вставила, а патрон в патронник не дослала. Во-вторых, просто не направляй оружие на человека, если не готова стрелять, это портит твою репутацию. — Я задумчиво покачал головой. — Ну и в-третьих, пойдем-ка в лес, учить тебя буду кой-чему.

Девчонка отпрянула от меня, глаза снова испуганно заблестели.

— Чему учить? Я бы не стала стрелять ни в коем случае, Кирилл! Ты же видел!

— Учить стрелять! — Негромко рявкнул я, начиная закипать от непонятливости попутчицы. — Чему еще я тебя могу учить, горе луковое?

— Ааа, стрелять — выдохнула та, явно расслабляясь. — Просто у нас воспиталка так говорила, когда вела на наказание, вспомнилось…

— Ты мне на жалость не дави — попросил я — но идти учиться я все же передумал. Будем прямо здесь грызть гранит науки, теоретически. В общем, смотри, держишь пистолет в вытянутой руке, левую подкладываешь под правую, так меньше трястись будет. Конкретно с этого ты далеко не постреляешь, но, в дальнейшем, старайся держать большой палец прямым, вытянутым в сторону цели — так рука сама будет наводиться и стрельба будет точнее…

Минут десять я рассказывал и показывал все, что знал о стрельбе из пистолета, и Ксюша, на радость мне, внимательно слушала. Проскочившую мысль о том, чтобы несколько патронов отстрелять в лесочке, отойдя от поляны, я отмел — все же даже этот словно игрушечный пистолетик не абсолютно бесшумный, а если по наши души выдвинулись ребята из деревни и сейчас где-то рядом, не хочется привлекать их шумом. Да и от полянки отходить не хотелось по той же причине — если нас ищут, то, скорее всего, придут со стороны дороги. И надо наблюдать за подходами. Поэтому объяснил и показал на пальцах, вроде, усвоила. Пару раз получила по рукам, пытаясь наклонить пистолет, и выслушала длинную и нудную отповедь, почему нужно целиться двумя глазами.

После окончания краткого обучения, я решил, что пора бы уже заняться и спиной, которая подозрительно тихо себя вела — почти не болела, слегка чесалась и, в целом, не было ощущения, что вчера ее всю исполосовали плетью. Аптечку я благоразумно захватил из машины и, зябко поеживаясь — середина осени как-никак, и не на югах далеко, на улице градусов восемь по ощущениям — аккуратно снял куртку и попросил секретаршу посмотреть, что там с ранами. Та посмотрела, округлила глаза, потерла их, встряхнула головой и посмотрела еще раз, чуть ли не вплотную. Одним глазом наблюдая за ней, а вторым за полянкой, я подивился странному обряду и спросил:

— Ты там крылья увидела?

— Что? Какие еще крылья? — Итак распахнутые глаза Ксюши открылись еще шире, хотя казалось, что уже некуда.

— Ну белые такие, с перьями. Я же ангел во плоти, просто раньше скрывал это от тебя, человеческий детеныш — последние слова произнес нараспев, как разговаривали ангелы в моем представлении. Девушка фыркнула и потыкала в мою спину пальцем, отчего я зажмурился, но на удивление больно не было.

— Человеческий детеныш- это из Маугли вообще-то, при чем здесь ангелы — кажется, ребенок взрослеет и начинает понимать юмор. — У тебя, ангелок, на спине только шрамы и никаких ран. И шрамы эти, как минимум, недельной давности, а то и больше. Ничего не хочешь мне рассказать?

Тут уже у меня глаза округлились. Какие шрамы, абсолютно точно вчера еще там было разбито до мяса, а может, и до ребер. Надо проверить, потому что пока сам не увижу — не поверю. Достал телефон, так и лежавший во внутреннем кармане куртки, включил его и попросил Ксюшу снять все на камеру. Та все сделала и уже через минуту я любовался собственной отнюдь не широкой спиной. На которой и в самом деле были заметны покрывшиеся коркой клейма с рунами и бугристые шрамы, протянувшиеся от шеи до самой пятой точки. Они густо покрывали всю спину, но при этом они никак не могли быть вчерашними, я бы сказал, что они даже не недельной давности, а побольше — уже и кожей покрылись, не видно ни одной открытой ранки. И это вызывает сильное недоумение и подспудную тревогу. Недоумение — понятно почему, так не бывает, я же не ящерица какая и даже не Росомаха из замечательного американского фильма. А тревогу — потому что все непонятное меня всегда настораживает, особенно, если это касается меня. А еще и потому, что в раны мне добрые деревенские жители сыпали что попало, вроде земли, и терзают меня смутные сомнения, что это безвредно. И если заросло прям поверх оставшейся в ранах дряни, то как это скажется на мне? По видео не видно нагноений никаких, хвала всевышнему, но надо бы быть поосторожнее и смотреть за своим состоянием.

Я покачал головой и спрятал телефон в карман. Надел куртку назад и потрепал улегшуюся рядом Ксюшу по голове:

— Сеньорита, мне нечего вам ответить, я сам в полнейшем ах… недоумении. Оставим пока этот вопрос открытым, а лично я буду тихонько радоваться, и самочувствию, и экономии тех же бинтов. Ты как себя чувствуешь? — Чудовищным усилием воли я подавил зевок.

Ксюша пожала плечами:

— Хорошо чувствую, а что? Не должна?

— Понятия не имею, что ты кому должна, но вот я очень сильно хочу спать. Поэтому предлагаю тебе пока остаться на дежурстве, а я покемарю часика четыре, справишься?

— Не поняла, справлюсь с чем? Что за дежурство? — Девушка нахмурила брови.

— В первую очередь, тебе надо справиться в борьбе со сном. Ближайшие четыре часа лежишь здесь, никуда не ходишь, услышишь или увидишь что-то подозрительное — будишь меня, хорошо? Если почувствуешь, что засыпаешь — тоже буди. Если уснешь на дежурстве, я… — И задумался, сходу не придумав что я ей могу сделать. Ну не душить же ее… — То могут приехать твои братья по вере и снова захомутают и тебя, и меня. Поэтому делай, что хочешь, но не спи, лады?

— А почему вставать нельзя? А вдруг я по маленькому захочу? — Она продолжила забивать гвозди в крышку гроба моей психики.

— Потому что пока ты лежишь, тебя не видно, а встаешь — начинаешь выделяться на фоне нашей полянки, если смотреть со стороны леса. А как пойдешь куда-то, то с любой стороны тебя спалят, горизонтальное движение в лесу очень даже хорошо различается! — Терпеливо пояснял я, уже не скрывая зевоту — Если есть позывы — иди сейчас, пока я не в мире грез и пока рядом никого нет наверняка. Но все же пригнись, как встанешь, учись не отсвечивать по лесу.

— И все же, Кирилл, кто ты? Откуда все это знаешь? — Ксюша вернулась на уже прошедшую тему.

— Рыба я, сказал же. Ксюха, я родился в деревне посреди тайги, там каждый новорожденный все это знает еще в роддоме — я отмахнулся и уставился в сторону дороги, по которой мы сюда приехали, всем видом показывая, что тема закрыта.

— Ага, и у каждого новорожденного из этой твоей Бугульмы полная сумка автоматов и пистолетов валяется — пробурчала Ксюша, но все же встала и, пригнувшись, направилась в лес.

— Но-но, попрошу не оскорблять родные места. Не Бугульма, а Богучаны! — Негромко сказал я в спину девушке, на что она уже никак не отреагировала.

***

Я совсем не понимаю, как мыслят Феоктист и Ко. Может, это то пойло так действует? У них сбежали двое людей, которые много чего видели и слышали, а эти олухи даже никак охрану не усилили. По пространству между домов и лесом ходил один человек, не было ни секретов на подходах, ни еще каких мер безопасности. Возможно, конечно, что кто-то затихарился с той стороны поляны, на дереве, например, но это глупо — расстояние от леса до домов смешное, метров тридцать, если его пройти незамеченным, то для предполагаемого стрелка из-за домов мы попадем в мертвую зону.

Наблюдал я уже второй час и пока только удивлялся беспечности язычников. Сюда добирались долго, еще при свете выехали, немного не доехав до поворота к деревушке загнал машину в лес и как мог замаскировал и ее саму, и следы съезда. А потом бодрым маршем направился в сторону поселения по лесу. Однако далеко не ушел, был остановлен писком секретарши — она с ошалелыми глазами бежала за мной. Я про себя выматерился, но остановился, дожидаясь.

— Что случилось, дитя анархии?

Ксюша подбежала ко мне и слегка задыхающимся от бега голосом выпалила:

— Кирилл, мне одной страшно оставаться! Тут же лес, темно, вдруг…

— Так сиди в машине, хрен кто тебя там достанет. Не отсвечивай зря, ложись спать и все, утром я уже вернусь — раздраженно ответил я. Время еще не поджимало, в гости я собирался только под утро, но хотелось дойти до деревни еще до темноты.

— В машине кажется, что кто-то ходит вокруг! И в ней ничего не видно, потому что ты ее завалил ветками, а от этого еще страшнее становится! — Девушка потихоньку переходила на ультразвук, все повышая тональность.

— Не пищи, как комар! — Буркнул я. — Что ты хочешь? Со мной пойти? Я пойду быстро и по лесу, ты ж через километр сдохнешь — увидел, как она вскинула глаза, и поправился — фигурально, дыхалка в смысле. Да и я туда не чаи гонять иду, ты уверена, что хочешь это все видеть?

— Не хочу! Но здесь сидеть еще страшнее! Я лучше тебя там на опушке где-нибудь подожду! И не сдохну, я раньше легкой атлетикой занималась!

— Ага, а вот там-то, даже без машины, тебе не страшно будет? Или тебя под сенью лесов твой Даждьбог прикрывает? — Невесело пошутил я, проигнорировав фразу про атлетику. Это же вообще разное…

Спустя минут пять разговоров и убеждений, она все же направилась за мной. И, в общем, почти не замедлила темпов моего движения, лишь раз попросив остановиться, хотя, ради справедливости — она шла по прямой, а я метался по широкой синусоиде в поисках удаленных постов, правда, безуспешно. Но привычка брать на все время с запасом сработала на пользу и сейчас — добрались засветло и до темноты я даже успел обойти деревню кругом, петлями прошмыгнув по самым опасным на мой взгляд местам. И никого не нашел, отчего до сих пор пребывал в недоумении. Потом засел в лесочке у окраины, в точке с удобным обзором на всю деревушку, пристроил тут же Ксюшу и занимался наблюдением. Дело это было чудовищно скучное — после наступления темноты жизнь в поселение замерла, лишь бродил один сторож, нагло нарушая все правила устава гарнизонно-караульной службы — он постоянно курил, отходил в лес для справления нужды (чем ему не угодил туалет непонятно, но, наверное, так романтичней), иногда усаживался на табуретку около моей бывшей темницы, а около двух часов ночи и вовсе сходил в дом и вышел оттуда с подносом еды, устроив себе пикник на природе. Причем, сделал это буквально в сорока шагах от нашего лежбища, на самой опушке. Был сильнейший соблазн убрать его уже сейчас, но я себя остановил — и рано еще, может, у них проверка как раз посреди дежурства, и шуметь не хотелось. Тот же хлопок из ПСС вполне могут услышать в доме, если кого мучает бессонница, нож кидать — без гарантий, а подойти по лесу не хрустнув веткой — это не ко мне, я ж не Винни Ту, вождь апачей. Поэтому так и сидел, носом втягивая очень аппетитный запах жареной картошки.

Около четырех часов ночи я решил, что никто уже его проверять не будет и пора действовать. Дождался, когда этот недосторож уйдет на дальний край полянки, как мог тихо подобрался к опушке в месте, куда он ходил отлить, и притаился. Сюда он не заходил давно, так что скоро должен вернуться в помеченное место — судя по прежнему наблюдению, в течение ближайшего получаса. И он не подвел, еще раз прогулялся вдоль домов, присел на стульчик, посидел минутку и направился в мою сторону. Я напрягся и осторожно выпрямился за стволом широченной сосны. Каждый раз он останавливался примерно в одном и том же месте, но там были совсем молодые деревца, за которыми не укроешься, поэтому я выбрал сосну метрах в трех, удачно растущую сбоку от стихийного нужника. Мужик подошел, напевая какой-то заунывный мотив, и завозился с застежками на штанах, расположившись ко мне строго боком. В этот раз он почему-то сменил позицию — я рассчитывал, что он будет ко мне спиной, но так тоже неплохо.

Отклеился от дерева и, коротко размахнувшись, отправил в полет свой любимый нож Катран-1С, который достать было сложнее, чем огнестрел. Нож не подвел и в этот раз — вошел в висок как по маслу. Одна из причин, почему я его люблю, помимо хорошего качества стали и удобной ручки — он реально тяжелый. Кто скажет, что эта серия вообще-то не предназначена для метания — тот будет абсолютно прав, но по секрету могу поведать, что даже саперные лопатки в умелых руках летают как надо. Вообще, Катраны, вся серия, даже охотничьи — самые удобные из бывших в моих руках, а за счет веса при метании пробивают каску старого образца. Правда, надо привыкнуть к смещенному центру тяжести, но это дело времени.

Неудачливый сторож начал оседать назад, я подскочил и успел придержать его, смягчив падение. На всякий случай, проверил пульс — нет, идет к нитке, как и следовало ожидать. С такой дырищей в голове сложно придерживаться нормального сердцебиения. Посидел еще с минутку, дождался, когда точно пропадет пульс, и вытащил нож, тут же вытерев его об одежду покойника. Ну вот, уже минус один у ублюдков, а вечер только начинается.

Со стороны леса раздалось какое-то шебуршание и я метнулсявбок, а потом к оставленной лежке. Но тут все было почти в порядке, просто мадам секретарша изволили блевать. Безумно захотелось понудить, вроде «а я тебе говорил, бестолковая твоя голова — сиди в машине, будешь целая и невредимая!» А сейчас и потная вся от пробежки, и вон, весь ужин извергла из себя. Зря только целую банки тушенки потратили… Но сейчас явно было не лучшее время и место для подобных диалогов, поэтому я только похлопал ее по плечу и направился в сторону ближайшего дома.

Былая ненависть ко всем, здесь живущим, понемногу сошла на нет, осталась лишь к двум персонажам — Феоктисту и Васильку. Вот они-то мне сейчас и нужны в первую очередь. Изначально я планировал их вытащить, а остальных или прирезать тихонько, или дома поджечь, но сейчас остыл и вырезать всю деревеньку казалось уже явным перебором. Потому что… Потому что. Я, может, и злой, но отходчивый. Следственно, надо посетить только второй дом — заранее у Ксюши спросил, кто где обитает, и очень кстати оказалось, что и Феоктист, и Василек бытуют в одной избе и, вроде как, только вдвоем.

Тихонько добрался до нужного дома, поднялся на изукрашенное крыльцо и потянул на себя дверь. Как и ожидалось, та не поддалась — та же Ксюша говорила, что все в деревне дома не закрывали, за исключением жреца и палача, исполняющего обязанности его личной охраны. Навевает пакостные мысли, кстати. Катран помог и в этот раз — отжал им немного дверь в бок, в щель просунул второй нож, нащупал и приподнял им щеколду. Нет, есть в этой патриархальности плюсы, есть. Не знаю, как для жителей, но вот для меня точно.

Дверь открылась без единого скрипа, чем меня порадовала до глубины души. Прошмыгнул внутрь, не закрывая дверь насовсем, замер, давая глазам привыкнуть к темноте, и прислушался. Откуда-то из глубины доносился мощный храп. Если я правильно помню свой визит сюда, то я сейчас в прихожей, прямо будет большая комната, левее комната поменьше, а слева — кухня. Когда глаза привыкли к скудному освещению, поступающему от луны через окна, огляделся и замер. Василек, падла такая, спал в прихожей, буквально в двух метрах от меня. А я полагал, что он храпит в меньшей комнате. Хотя, в принципе, это ничего не меняет, ни в его судьбе, ни в моих планах. Тихо-тихо разулся, прошел к нему, в очередной раз порадовавшись, что ничего не скрипит, и коротким ударом ножа под подбородок превратил его сон в вечный. Снова замер. Все такой же храп и больше никаких звуков.

Так же тихо направился в комнату. В голове боролись две мысли — просто прикончить старика и уйти, за что отвечала рациональная часть мозга, а со второй стороны не хотелось, чтобы он так легко покинул это мир. В итоге победила вторая часть и, подойдя вплотную, я одной рукой зажал жрецу рот, а вытянутыми пальцами второй ударил в сонную артерию, отправляя старика в нокаут на пару часов. Снял с пояса заранее заготовленную веревку, скрутил спящему руки и ноги, запихал кляп из портянки, закинул, кряхтя, его на плечо и отправился назад. Под двойным весом пару раз скрипнули половицы и меня бросило в пот — а вдруг во второй комнате или в кухне еще кто-то есть? Но пронесло, никто не выбежал мне навстречу. Обулся, забросил безвольное тело на плечо и только потянулся к двери, как снаружи раздался знакомый тихий хлопок ПСС, крик и еще два кашляющих выстрела.

Ну твою мать! Выглянул в незакрытую дверь. Видно пока никого не было. Деревня явно просыпалась, было слышно, как в одном из домов что-то громко обсуждают, но на улицу не высовывались, за что им мое безмерное уважение. Еще раз выглянул в дверь, огляделся, пригибаясь под тяжестью жреца обогнул дом и припустил в сторону оставленной секретарши. Пока бежал, взмок, хоть и было буквально метров сто пятьдесят — нет, все же офисная работа совсем не располагает к поддержанию формы.

Ксюша лежала на своем месте, бледная как смерть, и перепуганными глазами смотрела на меня. Что мне не очень понравилось — ствол ПСС тоже следил за мной и, судя по прозвучавшим выстрелам — в этот раз она патрон в патронник дослала. Но не выстрелила все же, а я доковылял до нее, аккуратно (не из желания сохранить жреца, а чтобы не шуметь) положил Феоктиста на землю и сам завалился рядом.

— Чего шумим? — Тихо прошептал на ухе Ксюше, бегая глазами по пространству перед домами. Там появились первые жители, почти одновременно вышедшие из двух домов и сейчас активно переговаривающиеся и крутящие головами.

— Я… Я убила человека… — Задыхающимся голосом прошелестела в ответ девушка. — Пока ты был в доме, из ближнего дома вышел Митрофан, ну, которого мы тогда с Феоктистом на поляне встретили, молодой, и зачем-то пошел сюда… А тут же тот лежит, которого ты убил… Я подумала, что он поднимет тревогу, и выстрелила, но сначала плохо попала, он закричал и я еще стреляла, а потом он упал и затих… Я убила его! Кирилл!

Ее начало трясти, еле слышный вначале шепот становился громче, глаза были безумные. Да, первый раз он такой, девочка… Вот только сейчас никак нельзя впадать в истерику. Поэтому я зажал ей рот ладонью, навалился сверху и, достав нож, поводил перед ее глазами, которые стали еще больше. Свистящим шепотом прошипел в ухо:

— Заткнись, дура, что за истерику ты мне здесь устраиваешь? Если бы ты его не убила, сейчас мы с тобой оба бы уже были в гостях у них и, вполне возможно, что ты бы побывала на моем месте в колодке! Хочешь попробовать, каково это — когда плетями хлещут? А? Или когда каленым железом по костям прижигают? Или по кругу бы пошла! Убила и убила, потом погорюешь, а сейчас замолкни нахрен!

Теперь девчонку затрясло еще больше, но из глаз пропала та искорка истерики. Клин клином вышибают, давно известная истина. Нет, можно было конечно и ее выключить на полчасика, но тогда я бы остался один на ногах и со мной два тела, которые я точно не упру по лесу, если нас бросятся ловить всей деревней. А бросать Феоктиста я не собирался, дико чешущаяся спина меня не поймет и не простит.

— Все, пришла в себя? — Уже спокойно прошептал я, дождался подтверждающего кивка и перевалился с девушки. — Ксюх, я потом тебе устрою сеанс психотерапии, чесслово, сейчас просто терпи и лежи тихо, хорошо? Больно уж соседи у нас беспокойные…

Девушка кивнула, не глядя на меня, и отвернулась в сторону. Может, обиделась, может, не хочет смотреть на два тела, лежащих совсем недалеко от нас, кто ее поймет. Я пожал плечами и замер, вглядываясь в происходящее в деревушке. А там события развивались динамично — народу на улице было уже полно, как бы не все население, и как раз в этот момент кто-то заметил, что дверь в избе их жреца не заперта, постучался в нее и вошел. Через несколько секунд вылетел оттуда бомбой и заорал:

— Феоктиста нет! А Василек мертв! Его кто-то зарезал!

Сразу несколько голосов на разные лады заорали, кто-то требовал немедленно собираться и бросаться на поиски, кто-то просто орал, а одна женщина даже упала на колени и всерьез рыдала в голос. Эва как. Интересно, по кому из двух? Вот ведь, даже таких ублюдков кто-то любит, надо же.

— А чего мы ждем? — подала голос Ксюша — нам же надо скорее отсюда уходить! Как раз пока у них там неразбериха!

— Неа — помотал я головой. — Тоже об этом думал, но нет. Сначала посмотрим, что они решат. А по лесу ночью, да со жрецом на плечах мы так нашумим, что нас быстро найдут и догонят. Да и ждут от нас этого, а противника всегда надо удивлять.

Девушка помолчала немного и снова зашептала:

— А ты что хочешь делать?

— Не знаю еще. Лежим, смотрим, думаем. Если сейчас все бросятся в погоню, то я отстреляю половину, остальные наверняка по домам разбегутся и тогда уже уходим. А если нет — то ждем, пока все разойдутся по домам, и тогда сматываемся.

— То есть, половину отстреляешь? Они же безоружные! Как тебе не жалко людей??

— Ты мне этот пацифизм бросай. И жалость лишнюю тоже. Все, прекращай болтать, давай смотреть за деревней.

Девушка надулась и опять отвернулась. Вот человек все же, голова два уха. Еще заботится о них…. А в деревне, тем временем, нарастал гвалт, пока через какое-то время не разнесся неуловимо знакомый высокий голос:

— Братья и сестры! Послушайте меня!

Гвалт быстро затих и тот же голос уже чуть тише начал вещать. И вещал он добрых минут десять. До меня долетало не все, но общую суть можно было уловить — некто определил, что Феоктист сам ушел, перед эти убив Василька во сне и прихватив с собой двоих верных только ему людей. Оказывается, последнее время политика жреца сильно поменялась и не всем это было по нраву, о чем уже неоднократно говорилось на их вече и предлагались варианты со сменой власти, на что Феоктист был не согласен, само собой. И вот из всего этого голос делал вывод, что жрец ушел, предварительно прирезав Василька, как одного из тех, кто выдвигал ему претензии. На мой взгляд, версия была дерьмовая, но жители слушали молча. Лишь когда оратор заткнулся, раздался визгливый женский голос:

— Наш Жрец не мог нас оставить! Он был послан нам Богами для наставления на пусть истинный!

Опять начался гвалт, который вскоре опять прервал тот голос. Но в этот раз он говорил уже тише и было не слышно уже почти ничего, только отдельные слова долетали. Неплановое собрание продолжалось еще около часа, по его завершению народ разошелся по своим домам, продолжая что-то обсуждать. Какие-то выводы они все же сделали, потому что теперь оставили на страже уже двоих людей. Но вот дисциплине никто не обучался, вследствие чего служба неслась на отвали — первые полчаса еще сторожа ходили в разнобой и молча, но потом они встретились на середине, разговорились и дальше курсировали уже вместе. А где-то около шести утра, по моему внутреннему будильнику, и вовсе учудили. Сначала прошлись около домов, явно прислушиваясь к происходящему внутри, затем направились в сторону так и стоящей пустой избы Феоктиста. Оттуда даже труп не убирали, видимо, оставили на день. Чуть помялись перед дверью, пошептались и один скрылся внутри, а через минуту за ним последовал и второй.

Ну да, если жрец ушел, то теперь можно с чистой совестью прикарманить чего-нибудь из его имущества. И Бог им в помощь, тут важно другое — пока они внутри у нас появился отличный шанс тихонько убраться, думаю, минимум несколько минут они проведут в доме. Толкнул Ксюшу, мотнул головой и, снова забросив на плечо жреца двинулся в сторону от деревни. Шагал очень осторожно, раздвигая ногой ветки и сучки — хоть и в избе сторожа, и расстояние немаленькое, но на улице ночь и тишина, вдруг услышат. Так, пройдя метров пятьсот, на что потратили не меньше двадцати минут, забрал вправо и ускорил шаг. Я был мокрый, как мышь, дыхалка тоже уже начинала подводить — все же такой способ передвижения и сам по себе выматывает, а тут еще и жреца тащу, и рюкзак, и автомат. Секунду подумав, притормозил, дождался Ксюшу и вручил рюкзак ей, ибо нечего налегке так идти. Хотел и автомат отдать, но не решился — а вдруг все же или встретим кого, или кто-то нас услышит и бросится догонять. Последнее было маловероятно, но все же…

Вскоре вышли на ту самую дорожку, ведущую от деревни, и дальше идти стало попроще, все не по лесу. А минут через тридцать у меня на плече задергался жрец. Крепкий, сволочь, я думал подольше побудет без сознания. Сбросил его на землю, снова отправил поспать и решил устроить короткий привал, благо, на километр- полтора мы точно удалились. Уселся под ближайшее дерево, дождался Ксюшу, отобрал у нее рюкзак и достал из него фляжку. Посмотрел на запыхавшуюся секретаршу, кулем свалившуюся рядом, и отдал ей. Она выхватила фляжку и надолго присосалась, мне даже пришлось ее тормозить.

— Эй, отдай, там еще одна есть, я видела! — Жалобно простонала девушка и протянула руку.

— Там есть, все верно. Но нам чапать еще пару часов таким темпом. Да и ты сейчас напьешься, идти не сможешь нормально, бок колоть будет — я не стал хлебать воду, сначала прополоскал рот, потом сделал пару глотков и закрыл флягу. С последней службы со мной путешествует. — Ты как? Дойдешь?

Ксюша что-то невнятно пробормотала и стекла на землю, растянувшись во весь рост. Потом все же членораздельно сказала:

— Наверное… Что ты там напихал в свой рюкзак? Он весит тонну!

— Да всего понемногу, даже пожрать прихватил, вдруг мы заблудимся. Привычка такая очень полезная, знаете ли — собрался … в лес на день — запасись на неделю. — Чуть не ляпнул лишнего, но девчонка не заметила, продолжая лежать звездочкой и смотреть в небо.

Нет, не нравится мне такое положение дел. Надо уменьшать груз, или так до обеда не дойдем, а я вообще-то не на прогулке, а еду в Красноярск. И так несколько дней потеряли. Поднялся, размял руки и плечи и присел к секретарше. Та не поменяла позы, только скосила глаза на меня.

— Что, пора идти? Дай еще пять минуточек, садист…

— Не угадала. Отойди-ка по этой дорожке назад до поворота и заляг там, только не на виду, посмотри, чтобы никто не шел за нами. Как раз минут пять и полежишь, как хотела. А я кое-что сделаю и пойдем дальше, нам еще черт знает сколько ехать.

Вспомнил, что, по большому счету, только отъехали от Новосибирска и уже застряли, три дня коту под хвост. Может, уже где-то рядом с Красноярском был бы, а может, даже уже и доехал бы… Тут же вспомнилось и как именно я провел эти дни, от чего внутри опять начало закипать бешенство. Ксюша посмотрела мне в глаза, видимо, что-то там увидела, молча поднялась и направилась в указанную сторону. А я вернулся к жрецу, поднял и закинул его на гудящие от усталости плечи, и пошел в лес, где погуще. Отойдя метров на пятьдесят, скинул его и принялся от души хлестать по щекам, приводя в чувство. Впрочем, когда он очнулся, не отказал себе в удовольствии пару раз приложиться еще. Старик быстро оценил ситуацию, выпучил глаза, побледнел так, что даже в темноте стало заметно, и начал что-то активно угукать в мой самодельный кляп.

— Что старче, пообщаться захотелось? Вот ты мне, наверное, не поверишь, но и я бы с радостью с тобой поговорил, да некогда. А тащить тебя дальше уже неудобно стало — я достал нож и сделал у него на лице длинный разрез от одной щеки до второй, в конце еще отхватив ухо. Кровь, черная в окружающей темноте, начала заливать жрецу лицо, но я заботливо вытер ему глаза. Пусть смотрит, падаль. — А так мы бы с тобой поговорили, ох ты попел бы у меня, Басков бы завидовал. Дюже мне интересно многое из твоей жизни.

Всю подобную сволочь я не любил еще с прошлой жизни, когда было несколько дел с культами. Там, конечно, это выглядело совсем иначе, и поклонялись те ребятки в основном темным богам, и своими деревнями не жили. И еще куча отличий, вплоть до цвета кожи. Но главное одно — всегда находилась какая-то падла, которая начинала все это, и всегда, в ста процентах случаев, эта падла имела свою выгоду с происходящего — кто тешил свое эго вот таким суррогатом власти, кто всякие наклонности удовлетворял, кто получал денежки от разных источников, а кто-то и пользовался напропалую одним из сопутствующих явлений — бесконтрольным доступом к девчатинке. И, судя по словам Ксюши, что этот сморчок не употребил ее сразу по причине «отсутствия волос», я относил его к категории последних. Хотя и остальное не исключается. И именно такие меня всегда бесили больше всего, а если еще припомнить и те «божьи печати», и плети, то мой разговор бы затянулся ой как надолго… Но увы и ах, снова обстоятельства.

— Но тебе повезло на самом деле, старче. Ты, конечно, сдохнешь, и даже не безболезненно совсем, но достаточно быстро. Не буду, пожалуй, пояснять за что, по-любому ты еще больше причин знаешь, чем я. — Тут мне на глаза попался небольшой холмик шагах в пяти отсюда. Мое лицо озарила радостная улыбка, я потрепал старика по голове и добавил — а может, и не быстро, мать-природа тебе тут гостинцев прислала.

Поднялся на ноги, подошел к холму и нагнулся, рассматривая. Разворошил и еще раз улыбнулся. Лесные муравьи! Очень полезные создания! Вернулся к жрецу, глаза которого уже вылазили из орбит. Принюхался.

— Дед, ну твою мать, ну мог хоть сдохнуть как мужчина… — Брезгливо пробормотал, зажимая нос. Старик и правда очень боялся, настолько, что теперь под ним растекалась лужа. — Ладно, старче, привет богам! Хотя какие боги, тебя ж на самой страшной сковородке вот-вот жарить будут и, надеюсь, что жарить во всех смыслах … В общем, мне пора, и тебе пора.

С этим словами перевернул его с бока на спину, прижал коленом, чтобы не трепыхался, и двумя короткими движениями вскрыл ему живот. Кровь стала заливать все вокруг, но я уже подбежал к муравейнику, разворошил его поглубже и погрузил в него руки. По мне сразу забегали толпы мелких созданий. Эх, было бы светло, я бы и личинок нашел, да закинул старому в кишки, мураши бы все туда ломанулись… Но и так тоже неплохо. Вообще-то, я сначала планировал устроить короткий урок по фигурному вырезанию на человеке, но идея с муравейником была удобнее и времени меньше занимала. Эту идею я почерпнул на черном континенте, правда, там муравьи совсем другие — кочевники, но принцип тот же. Там эти насекомые могли появиться абсолютно в любом месте, кроме больших городов, часто устраивали набеги на небольшие селения в поисках пищи для своей орды, но, самое интересное — труп человека они обгладывали до костей за несколько дней. Ньяс, наш местный гид, тогда еще утверждал, что особо крупная колония может и за день справиться, но он вообще любил приврать. Сам я видел, что за три дня справлялись. А еще интереснее, что их солдаты, твари в несколько раз больше обычных рабочих, были абсолютно безбашенные и стоило их разозлить (а это совсем не сложно, поверьте) бросались на нарушителя спокойствия с отвагой самураев-суицидников. И если обычный человек мог легко отбиться или сбежать, на крайний случай, то вот связанный или раненый был обречен на долгую и мучительную смерть. Эх, жаль тут не такие… Но, надеюсь, и наш, исконно русский лесной мураш даст прикурить…

Подождав еще несколько секунд, достал руки из муравейника, полюбовался на покрывающих их бегающих насекомых и, вместе с полными ладошками чего-то, что попалось там в руки (а вдруг повезет, и именно там личинки?) дошел до хрипящего жреца, высыпал содержимое ладоней и стряхнул муравьев с рук в раны. Посмотрел в лицо Феоктиста — не собирается ли потерять сознание? Нам такое не надо, я даже брюхо ему вскрыл не очень глубоко, чтоб подольше помучался. Ибо нехрен проезжих ловить, пытать, к своей вере принуждать, еще и пить не давать столько времени. Старик был в сознании, он плакал и, кажется, даже стал проявлять признаки разума — активно шевелил ногами и руками, пытаясь перевернуться со спины. Ну это ты зря, а как же братья наши меньшие? Ведь впереди зима, а им надо заново отстраивать порушенное из-за тебя жилье и запасать провизию! Снова подошел к жрецу, одной подошвой наступил на грудь и быстро перерезал сухожилия на левой руке, потом таким же образом на правой. Старик уже выл и захлебывался, что, впрочем, никакого эффекта на меня не произвело. Перешел к ногам, сделал по два надреза над коленями и два под, лишая и эти конечности сухожилий. Хрен ты подвигаешься теперь, господин первожрец. Вытер нож об одежду Феоктиста — что-то вроде женской ночнушки до пят, в которой я и тащил его все это время — и, больше не оглядываясь, устремился назад. Василек труп, этот в ближайшие полчаса тоже будет в стране вечной охоты — или от потери крови, или от болевого шока отъедет — можно считать мои два дня в зиндане отплаченными.

Теперь надо быстро и без приключений добраться до Террано и валить — валить — валить, меня ждут, вообще-то. По крайней мере, я на это надеюсь. Сегодня пытался позвонить, но со связью тут было совсем грустно, поэтому просто написал смс и отправил — чай, где сеть появится, там и уйдет. Сообщение Алисе было короткое: «Я в пути, чуть застрял. Еду. Связь дрянь. Как ты?» Такие же отправил и Мише с братами, для надежности. А потом и матери, заменив начало на «Еду в Красноярск. Я в порядке» — она же сразу себе навыдумывает, не надо ей беспокоиться зря.

Бодро добрался до поворота, огляделся — Ксюшу видно не было. Удовлетворенно хмыкнул — молодец, не на виду расположилась — и позвал ее:

— Ксю, ты где? Нам пора!

Метрах в трех от дороги поднялся силуэт и направился в мою сторону. Дождался, когда девушка со мной поравняется, и направился к месту стоянки. Молча дошли, я навьючил на себя рюкзак, и так же молча направились дальше. Ксюша лишь покрутила головой, видимо, в поисках жреца, но ничего не сказала. Однако хватило ее ненадолго, уже минут через десять хода она догнала меня и спросила:

— А где Феоктист?

— Погулять отпросился, скоро вернется. Ксю, ну что за дурацкие вопросы? — Я посмотрел ей в глаза. — Он отправился на свидание со своими богами.

Девушка снова замолкла на несколько минут, а потом удивила меня:

— Знаешь, так ему и надо. Я же видела, как он на меня пялился, да и на остальных своих людей тоже — для него все были только материалом. Надеюсь, ты его помучил?

Я как раз в этот момент доставал сигарету из пачки и от такого вопроса выронил ее из рук. Подобрал, наклонившись, и одной рукой обнял за плечи девушку, притянув ее к себе на ходу.

— Было дело. Гарантирую, что ему не понравилось. И до сих пор не нравится, наверное, так что будь спокойна.

После чего убрал руку с плеч Ксюши и отодвинулся, пытаясь закурить, а девушка наоборот качнулась в мою сторону. В силу того, что это происходило на ходу, ее повело в сторону и она начала заваливаться прямо мне под ноги, я рефлекторно протянул руку, чтобы ее поймать, и у меня даже получилось. Однако одной рукой удержать не смог и тоже стал заваливаться, еще и рюкзак предательски перетягивал, и в итоге Ксюша с тихим писком разлеглась передо мной, а я падал на нее сверху. Лишь в последний момент успел выставить руки, чтобы не упасть всем немалым весом (а с учетом рюкзака там уже за центнер переваливало, навскидку) на девчонку. На секунду замер, повиснув на хрустнувших руках над секретаршей, потом отвалился в сторону и неожиданно даже для самого себя расхохотался, еле сдерживаясь, чтобы не сделать это во весь голос. Спустя какое-то время ко мне присоединилась и Ксюша. Так мы провалялись где-то с минуту, пока у меня не заболел живот от смеха.

Кое-как успокоился, уселся и потеребил продолжающую заливаться звонким смехом девчонку.

— Пошли уже, пингвин неуклюжий.

— Ты бы видел свое лицо, когда ты падал, это так смешно, — пробулькала Ксюша сквозь смех — ой, не могу!

Я снова похихикал, представив это зрелище, но уже поспокойнее. Это все от стресса, даже полезно, на самом деле, вот так прохохотаться. Тем не менее, я поднялся и протянул руку секретарше.

— Пошли уже, правда, нам пора. Вот дойдем до машины, там продолжишь ржать над моим лицом — и легко поднял так и продолжающую покатываться со смеха девушку. — Давай за мной, ускоряемся. До рассвета хотелось бы выйти уже.

И я направился дальше, не обращая внимания на короткие хохотки сзади и обвинения в скучности и душности. Это она меня пьяненьким не видела, вот где я становлюсь веселым… Ускорил ход, потому что и правда хотелось уже поскорее ехать дальше, а всю историю с язычниками забыть, как страшный сон. Пусть и с памятками в виде «божьих печатей» и следов на спине. По дороге дальше остановились лишь раз, когда Ксюша совсем уже обессилела и просто рухнула прям на дороге. Потратил минут десять на приведение ее в форму, помассировав ноги и напоив водой, забрал пистолет и нож, которые она так и носила — все чуть легче ей будет, потом еще пять минут просто повалялись, задрав ноги и давая им отдых. И направились дальше, успев, примерно как я и рассчитывал — вышли к месту, где оставил машину, когда рассвет едва-едва начинался.

Вот только появилась небольшая проблема. На месте машины была лишь куча веток, которыми я маскировал ее.

Интерлюдия 3

3 октября 2021 года

На первое «дело» собрались ехать все. После долгих обсуждений и споров, решили, что сейчас самое важное — это разжиться огнестрелом. Нет, и у Стаса, и у его товарищей были, конечно, биты, пара «травматов», а у одного, с забавным именем Ростислав, был даже почти настоящий меч, который он любовно величал катаной, хотя от японского меча там не было абсолютно ничего. Но все же с таким оружием особо не повоюешь, уже был опыт — только вчера к гаражу у дома, где находилась компания, забрел один из мертвяков и смело направился к мангалу, у которого все собрались и жарили шашлык. Хорошо, что Стас всегда держал руку на пульсе происходящих в городе событий и быстро сообразил, что это вовсе не очередной алкаш. Но, даже с учетом того, что все подскочили и были готовы к встрече — еле отбились. Стас лично перебил обе ноги незваному гостю, благо, тот был не особо расторопный, но это помогло мало — мертвяк продолжал ползти на них, пока Рост не пробил ему череп своей легендарной катаной.

Это событие сильно повлияло на общее решение. Сначала, правда, Миша убежал блевать на улицу, но потом вернулся и присоединился к общему хору голосов, активно обсуждающему, что холодняком с такими вот гостями воевать — удовольствие на любителя. И под конец Стас на правах главного подвел итог — нужны стволы. И нужно решить, где их можно добыть, учитывая, что финансов было не так много, желания их тратить — еще меньше и, самое главное — ни у кого не было разрешения на ношение. Снова посыпались разнообразные версии, начиная от сказочных — мол, надо напасть на отделение полиции, все-равно же никого нет на улицах, а в тамошних оружейках, может, и осталось чего, и заканчивая адекватными, но затратными — у Миши были знакомые азеры, втихую приторговывающие разными незаконными товарами, в том числе и оружием. По крайней мере, самому Мише не так давно они предлагали купить пару «Макаровых», за вполне разумные деньги. Но в этом случае надо было либо платить, чего не хотел Стас, либо пытаться их ограбить, что попахивало самоубийством.

Максим все это время сидел молча — все же он к пацанам присоединился только вчера и большую часть из них практически не знал. После того памятного пробуждения и выхода из короткого запоя, парень связался со Стасом — хорошим знакомым, с которым с первого класса были лучшими друзьями. Вместе учились, вместе пошли в техникум, вместе закончили, потом судьба на год разделила — оба уходили в армию, но по возвращению все вернулось на круги своя. Вот только после службы Стас стал более резким, жестким и властным. Если раньше они всегда были равны в своей дружбе, то по приходу Максим явно становился ведомым. Но даже это было не главное, вокруг Стаса скоро собралась компания, которую язык сам рвался назвать «бандой». Нет, разбоем они не занимались, да и вообще ни о каких серьезных преступлениях поначалу даже не думали, но жили по принципу: что они могут взять — они возьмут. В этом еще помогал отец Ростислава, бывший в высоком чине, что помогало отмазывать непутевых чад от закона, если те попадались. И то, что начиналось относительно безобидно — подраться в каком-нибудь клубе или отжать пару телефонов, постепенно становилось все более злым и жестоким. И пару лет назад одна из многих пьянок закончилась сначала зверским избиением бомжа, неудачно попавшегося на их пути, а потом Стас прицепился к девушке в парке и едва не изнасиловал ее — помогло только то, что парк был оживленный и набежавшие люди хорошо так избили всю компанию. А затем и сдали приехавшему наряду. Могучий папа и на этот раз все замял, но для себя Макс решил, что больше ему со Стасом и Ко не по пути.

Общаться они не перестали — все же столько лет одним днем не забываются — и продолжали созваниваться и иногда даже встречаться. Но уже без совместных прогулок и больших застолий, так, встретились, поболтали и разбежались, каждый торить свой путь. А потом Максим сменил работу, уйдя в Вектор, там за счет хорошо подвешенного языка скоро подрос в должности исвободного времени стало еще меньше и общение стало почти исключительно виртуальным. Но в момент, когда вокруг запахло жареным, именно о Стасе Макс подумал первым делом. При всей своей жестокости и властности, Кент, как стали называть Стаса, был из тех людей, которые точно умеют выживать и постоять за себя. Старый друг не стал кочевряжиться и припоминать уход Максима, сразу пригласив его в берлогу, как он называл свой съемный коттедж. И уже в тот же вечер заехал за ним на двух машинах. Серьезность подхода впечатляла — из транспорта высыпали аж пять человек и замерли, уставившись в разные стороны. Ну да, Стас и раньше всегда был в курсе любых событий в городе, а сейчас уже и грех не знать, что происходит.

А уже на следующий день случилось то нападение у гаража. Выслушав всех, Максим откашлялся и вставил:

— Пацаны, а че если нам оружейный магазин обнести? Это всяко лучше, чем в мусарню лезть или на азеров … Тем более, я сомневаюсь, что менты что-то оставили в оружейках, если сами свалили все.

Стас задумался и промолчал, но тут же ответил Миша — самый молодой из компании, вертлявый и резкий парень двадцати лет, успевший отсидеть по малолетке:

— Ты гонишь! Посреди города магазины бомбить предлагаешь? Фуфло идея, надо пробовать какое-нибудь зачуханное отделение вскрывать, типа, как у ипподрома — они там на отшибе стоят и работало там мало легавых, могли не все растащить!

Максим недовольно поморщился, но продолжил:

— Да понятно, что не в городе. В промке на Станционной, за Затоном, есть очень уединенный магазин, я там несколько раз бывал рядом, когда шефу в кабинет мебель новую заказывали. Там же тьма-тьмущая всяких вот таких мелких контор. И народу там мало трется. А может, вообще лучше ночью поехать, да вскрыть, главное — быстро действовать.

— Слушай, а неплохая идея — задумчиво протянул Стас. — Уж точно лучше, чем предыдущие. Маакс, а варит башка-то у тебя! Не зря приехал! Покажешь, где тот магазинчик? Сегодня бы и наведались, все-равно делать нечего особо…

Но в тот день не получилось — сначала мучительно долго решали, как с минимальными усилиями вскрыть дверь, которая явно не самая простая, потом думали, кто поедет, и так далее. Пока неожиданно Серега, один из старожилов группы, не вспомнил, что у него отчим в лохматые годы был «медвежатником» и даже успел отсидеть, потом забросил это дело, но навыки не потерял. Потом полдня потратили на уговоры самого отчима, привлечение его к разработке плана по вскрытию оружейного и, когда все завершилось — разошлись по разным комнатам, досыпать остаток ночи. Выезд был запланирован на следующую ночь, а утром на место отправлялись двое бойцов на разведку.

На «дело» поехали всем кагалом, все же и волнительно было — как-никак первое серьезное мероприятие, да и безопаснее так, кто знает, что сейчас творится в той промзоне. Выезжали уже по темноте, собрав целую процессию из четырех машин — три японских внедорожника и заслуженный ветеран родного автопрома — пошарпанная пассажирская Газель, собственность Ильича, отчима Сереги. Путь от Элитного, где находилась «берлога» Стаса, предстоял не особо близкий — надо было пересечь практически весь левый берег, но на улицах было непривычно даже для ночи пусто и домчались до места назначения быстро. Настолько, что на въезде в промзону пришлось тормозить и отправлять вперед разведку, с целью посмотреть обстановку — рассчитывали доехать за полночь, а на часах была только половина двенадцатого. Рост взял разведку на себя, как уже побывавший там и знающий дорогу.

Не было его около получаса и Стас даже начал нервничать и названивать, но Рост трубку не брал, чем еще больше подкидывал поводов для волнения. И когда он вернулся, первым делом получил знатного леща от Стаса — и за долгое отсутствие, и за игнорирование звонков. В оправдание заявил, что сначала заблудился, ибо в темноте все же промзона выглядит по другому, а потом нарвались на кучку мертвяков в одном из закоулков. И хоть и была машина, и в ней четверо немаленьких лбов — но струхнули все неслабо, дали по газам и заблудились еще раз. А на телефон не отвечал, потому что после скоростного ралли по разбитым дорогам промзоны телефон выпал из кармана под сиденье и его вибрацию слышно не было. Но самое главное он узнал — магазин стоял закрытый, как и соседние здания. И не менее важно, что где-то там могут попасться мертвяки и помешать операции — Ильичу требовалось минимум двадцать минут, чтобы вскрыть замки, даже если там простенькая сигнализация, и это время он должен спокойно работать. А скорее всего, и значительно больше времени, все же вряд ли хозяева магазина так наплевательски отнеслись к своему имуществу.

В результате короткого совещания ничего гениального не придумали, но какую-то тактику выработали: Газель стоит с задними дверями нараспашку, на случай экстренной эвакуации, Ильич занимается своим делом, экипаж машины Стаса занимается его охраной, еще две машины разъезжаются в сторону сторожить подъезды к месту, и одна машины остается в резерве «верховного главнокомандующего», как окрестил себя Стас. У каждой группы было при себе дистанционное оружие — удалось разжиться тремя шокерами, а у Стаса и Лехи, прикрывавших дорогу от города, имелись травматические пистолеты. Другой вопрос был, насколько это поможет, если появятся зомби, на них никто не проверял. Поэтому, на всякий случай, все сидели в машинах, с заглушенными двигателями и открытыми окнами — в темноте разглядеть что-то было сложнее, чем услышать.

Проблемы начались практически сразу — Ильич повозился с какой-то коробочкой с индикаторами, и сообщил, что на магазине установлены две разных сигнализации, и если одну он отключить сможет быстро, то вот со второй вопрос, так как они могут быть завязаны друг на друга. А отключить сразу обе невозможно. Стас чуть подумал и решил, что надо делать тогда ставку на скорость, плевать на шум — ментов в городе почти не видно, и если сюда и поедут, то наверняка не сразу, а если примчатся хозяева, то с ними уж как-нибудь разберутся. Ильич пожал плечами и занялся делом — не стал возиться с сигнализацией, а сразу приступил к двери. Через полчаса успешно ее вскрыл, под визг сигнализации посветил внутрь фонариком и скривился — после короткого тамбура шла еще одна дверь, не менее массивная, чем входная. Тут же поспешил к ней, присел, разложил инструменты и только занялся замком, как дверь открылась. Какой подарок! Выглянул наружу и, под непрекращающийся вой сигнализации, махнул рукой стоявшим невдалеке коллегам.

Стас рванулся первым, на пару корпусов обошел всех и влетел в дверь, на ходу раскрывая огромную спортивную сумку. В магазине было темно, поэтому все достали фонари и лучи света забегали по стенам.

— Красотааа… — Громко протянул кто-то от двери.

— Потом полюбуютесь, бля, быстро все грузим и валим! — Рявкнул Стас, не оборачиваясь и уже закидывая все подряд в свой баул…

Через полчаса они, довольные, как слоны, ехали обратно. Все прошло пусть и не идеально гладко — и сигнализация нервы попортила, и на одну из машин «дальнего дозора» вышла кучка мертвяков, направляющихся на вой от той же сигнализации, и в суматохе чуть не забыли самое главное — патроны. Но вспомнили и вырвали немаленький сейф из пола с мясом, чтобы не терять времени на его вскрытие в магазине. С мертвяками тоже разобрались — парни сначала посбивали их прям на машине, чему немало поспособствовал мощный кенгурятник на их стареньком Ланд Крузере Прадо, а потом добили уже лежачих. Выезжать решили другим путем, через Вторую Станционную, на случай, если на сработавшую сигналку кто-то приедет — так была гораздо меньше вероятность встретить. Так и доехали назад, по пути заскочив в работающий круглосуточный магазин и затарившись там разнообразными горячительными напитками и закусками, для обмывания успешного «дела».

В «берлоге» первым делом перетаскали все привезенное из гаража в дом, кроме сейфа — он весил килограмм сто пятьдесят, чем доставил немало хлопот при погрузке, и второй раз никто не хотел надрываться. Поэтому Ильич приступил к его вскрытию, а остальные пошли считать добытое. И к моменту, когда все было посчитано, сдался и сейф. Ильич заглянул внутрь и его глаза полезли на лоб. Он судорожно вздохнул и рванул в дом.

— Кент! Кент! — Запалено позвал он главного. — Кент, ты где? Пошли, порадую!

— Вскрыл-таки? — Стас подошел и похлопал его по плечу. — Ну, я в тебе не сомневался! Патроны там? Много?

— Да какие патроны, пошли уже! — И Ильич потащил главного за собой в гараж.

— Нуууу, теперь мы живем — присвистнул Стас, заглянув внутрь.

Все нижние полки были заполнены коробками, коробочками и цинками с патронами, но самое главное было на двух верхних — там валялись толстые пачки пятитысячных банкнот. Все было разбросано, часть патронов рассыпалась из коробок, деньги тоже были перемешаны — выдергивание сейфа машиной и его перевозка в трясучей Газели не способствует порядку — но даже так было понятно, что денег много. Стас собрал и пересчитал — оказалось чуть больше пятидесяти миллионов рублей. А под пачками денег нашлись и два необычно больших пистолета.

— Немаленькая сумма. И стволы не гражданские совсем. — Задумчиво пробормотал он, ни к кому не обращаясь. — Откуда столько в этом магазине? Не поверю в жизнь, что это он столько может принести…

— Не знаю, Кент, не знаю, — так же медленно протянул Ильич — Может фальшивки? Что-то мне вообще не по себе стало, как бы нам за эти бабки головы не пооткручивали…

— Брось, Ильич, ерунда. Во-первых, мы теперь не безоружные, сами кому угодно, что угодно открутим. Во-вторых, если уж на то пошло, то и без бабок были бы желающие нам башку свернуть, хоть бы даже за стволы. А на фальшивки не похоже, но тут я не спец, всех нюансов могу не знать. Завтра проверим.

А потом была гульба до утра. Стас вызвонил «ночных бабочек», которые приятно разбавили мужской коллектив. Правда, их было намного меньше, чем желающих воспользоваться их услугами — по словам сутенера, многие перестали выходить на работу, боятся. Но и тут красненькие бумажки, перекочевавшие в карманы девочек, помогли договориться. И уже спустя пару часов на ногах были только Максим, который выпил самую малость — после того небольшого запоя пить совсем не хотелось, и сам Стас. Он был непривычно задумчив и тих, практически не заметен за столом, и даже не претендовал на более чем доступный женский пол, чем изрядно удивлял всех остальных — обычно в таких делах Кент своего не упускал.

— Братка, а ты чего от коллектива отрываешься? — Похлопал Стас Максима по плечу. — Все уже в угаре, один ты чаи гоняешь.

— Да я тут на днях уже перестарался с этим делом, смотреть не могу — скривился Макс. — Но ты-то тоже, вон, трезвехонький. Вот от тебя не ожидал. Что, годы без меня тебя так изменили?

— Шутник, шутник, я оценил… — Одними губами улыбнулся Стас — Да неспокойно на душе, братка. Кошки прям скребут, мать их за ногу.

В поддержке людей Максим не разбирался совсем, поэтому просто молча приобнял старого друга за плечо.

— А че ты паришься-то? Что нашумели со стволами?

— Да хер с ними, стволами этими! — Рыкнул Стас. — Нам без них никак было! И прибарахлились нормально!

Потом на какое-то время замолчал и потянул Макса за рукав в гараж.

— Пойдем, кой-чего покажу. Ты будешь третьим, кто увидит…

От увиденного Максим выпучил глаза и уронил челюсть.

— Сколько здесь? — Наконец ожил он.

— Около полтинника, в лимонах, конечно.

— Ну и че ты паришься, это же такие бабки! Да мы теперь со стволами, да лавэ такого шухеру наведем!

— Макс, вруби башку, ты же не дурак! — Стас схватил друга за плечи и уставился в глаза. — Не могла такая сумма оказаться в той дыре просто так! И уж всяко это не тот магазинчик столько принес. Как бы нам не предъявил кто за все это…

— Да не гони, Стасян! У нас же щас и бабки есть, и стволы, отмахаемся!

— Фу, Макс, ну твою мать! Ты же не пил! Тебе бабки все мозги что ли затуманили? Приди в себя! — И он тряхнул хорошенько друга. — Да хер даже с бабками, тут два «Стечкина»^[8] валяются, тебя это не смущает?

Максим высвободился из его хватки и чуть более спокойно произнес:

— Понятия не имею, что за «Стечкины» и почему они должны смущать меня. И не понимаю, что ты вообще имеешь в виду, а тем более, не понимаю, что ты предлагаешь? Назад все увезти?

Стас сплюнул и отвернулся. Успокоив дыхание, быстро сказал:

— Стечкин — это автоматический пистолет, их на “гражданке” хрен достанешь, если у тебя нет серьезных подвязок. А в сумме с бабками, у меня закрадывается мысль, что мы вломились на полянку сильно не своего уровня.

— И? Что ты предлагаешь-то? Ну давай всех растолкаем, увезем назад, делов-то. Там еще можно подождать хозяев, извинимся.

— Макс, не неси херню пожалуйста. Я весь вечер думаю, что делать. И думаю… — Он громко выдохнул. — Валить надо.

— В смысле валить? Куда?

— В первую очередь, не куда, а кого — голос Стаса помертвел — всех, Макс, всех. Я не сомневаюсь, что если серьезные люди на нас полезут, то мы не отмахаемся ни хера. А я, как бы это банально ни было, еще побегать хочу, водки попить, баб повалять. А нас спалят, братка, сто процентов, если уже не пропалили.

— В смысле всех? Стас, ты совсем ебанулся? — Обычно Максим старался не материться, но тут не выдержал. — Это ж твои пацаны? Да и на хрена? Нас тут получается под два десятка! Ну и найдут нас, полезут внутрь — как дадим со всех стволов, так и вылезут! Стас! Ты под чем-то что ли? Или это проверка?

— Не зуди, Макс, не жена. И не рассказывай мне за моих пацанов! Большая часть из них меня продаст за двадцать баксов. Это ж шавки. И тем более, тебе-то че за них париться, ты их знаешь два дня. Если приедут серьезные дяденьки, нас тут перещелкают за полчаса. Короче, я решил все уже. — Он поднял руку с пистолетом, нацелив ее ровно в переносицу Максиму. — И тебе пора.

Максим резко побледнел.

— А? Что пора? — Прошептал он непослушными губами.

— Решить пора, Максимка. Либо ты со мной, либо ты с ними. А я еду в Кемерово. И матушка твоя там же до сих пор живет, насколько я знаю? Вот, еще одна причина тебе, чтобы выбрать правильную сторону.

— Но зачем всех валить? Просто давай уедем тогда и все. Один хрен, никто ничего не услышит.

— За шкафом! — Опять не выдержал Стас. — Они знают многовато! Ну? Ты со мной?

***

Через два часа они уже ехали на «Тундре» Стаса в сторону выезда из города. В «берлоге» все прошло быстро и почти без проблем — Стас сам прошелся по всем комнатам, перерезая глотки и бывшим своим коллегам, и проституткам. Небольшая заминка вышла только с Ильичем, весьма неудачно вставшим куда-то посреди ночи. Его Кент сначала вырубил хорошо поставленным ударом в челюсть и только потом уже отправил к праотцам. Впрочем, это можно было считать проблемой только для Максима — он стоял в коридоре «на стреме» и наблюдал происходящее буквально в паре метров от себя. От увиденного он тут же согнулся в рвотных позывах, но пара тычков по ребрам быстро привели в чувство.

— Потом понежничаешь, сука, стой и смотри за лестницей! — Прошипел ему в ухо Стас.

Когда в доме в живых остались только двое, они максимально быстро перетаскали в здоровенный пикап Стаса отобранное оружие и патроны под него, все деньги, а также продукты и пару бутылок виски из холодильника. Забросились в машину сами и рванули через пустой город. Отъехав совсем недалеко, Стас бросил слегка дрожащим голосом:

— Дай вискарь!

Максим перегнулся на заднее сиденье, отыскал там бутылку «Блэк Лэйбл», открутил крышку и протянул водителю. Тот отхлебнул раз, другой, протяжно выматерился, отдал бутылку и закурил сигарету.

— Че, сукой меня считаешь, да, дружище?

Максим покачал бутылку в руке, сделал из нее пару глотков, но так и не нашелся с ответом.

— Херня это все, Макс. Это был единственный вариант, понимаешь? Либо нас бы всех положили, либо вот так. И я знаю, что ты думаешь, но тебя бы я не пустил в расход, слово. В худшем случае бы вырубил и все-равно увез. — Выпитый алкоголь и стресс развязали Стасу язык. — И этих резать мне совсем не легко было. Но они…

Он снова отобрал бутылку, приложился к ней и только потом продолжил:

— Они на самом деле были дешевками, братка. Если бы приехали какие-нибудь серьезные ребята, они бы все побежали к ним с задранными ручками, потому что их выручит папка Ростика. А сейчас он ни хера никого не выручит, ты понимаешь? И всех бы положили. И оставлять их нельзя было — сдадут сразу. Потому что дешевки.

— А всем уехать нельзя было? Тачек бы хватило, стволов и бабок тоже до хрена.

— Куда уехать? Они бы бабки увидели, хрен бы куда собрались, пока все бы не просрали на шлюхах и наркоте. Ты уж мне поверь, я их хорошо выучил. Да и поехали бы — куда ты их потащишь? Пустит твоя мамка их пожить?

— С бабками вопрос «где пожить» вообще бы не встал — в сторону произнес Максим, которого до сих пор не отпустило.

— Я тебе говорю, они бы эти бабки спустили за месяц максимум. И че потом? На большую дорогу выходить? Нет уж, хватит.

— То есть… — Начал говорить Макс, но Стас его сразу перебил:

— Все, я сказал! Тема закрыта! Не нравится, что я сделал — вали нахрен из машины, хоть прям сейчас. Ты-то, думаю, меня не сдашь, ежели чего.

Дальше ехали молча. А спустя полчаса Максим откинул спинку и заворочался, устраиваясь — несмотря на адреналин, все еще гуляющий в крови, глаза начинали слипаться. И благополучно задремал.

Проснулся от раздавшегося грохота, сразу затем машина запрыгала по ухабам на бешеной скорости, а за рулем азартно матерился Стас. При очередном кульбите Максим свалился с сиденья и заорал:

— Ты куда несешься? Перепил что ли, придурок?

— Отвали, не до тебя сейчас!

Максим кое-как забрался на свое место, пристегнулся и вернул спинку в нормальное положение. Машину бросало из стороны в сторону и, чтобы не вылететь, приходилось держаться обеими руками за что попало. Стас мчался как сумасшедший, не жалея ни себя, ни машину, ни пассажира. Он несколько раз сворачивал в еле заметные ответвления от дороги, пока не выехал на какую-то совсем заброшенную колею, густо заросшую травой и кустарником. Проехав по ней еще с километр, заглушил двигатель и вылез из-за руля.

— Макс, вот это экшен! Ты видел, как я этих козлов уделал??

— Кого ты уделал? Что это было? — Максим тоже выбрался из машины и сейчас пытался унять тошноту.

— Да я же первый пост мусоров своими тропинками объехал, потом за Мочищами на трассу сунулся, а там еще одни стоят, давай меня к обочине прижимать, ну я и дал по газам! — Энергия из Стаса так и била. — А тут Бэтр рыло высунул, да как дал очередь! Я уж думал все, хана! Но ни хрена он не попал, а я рванул прям через обочину в лес, хорошо там была дорожка. А эти поперли за мной каким-то хреном, на своих «козлах»^[9], вот я и гнал! Не, ну какой драйв! И ты дрыхнешь, хоть бы хны, пока шмалять не начали, даже не шевельнулся, ну ты могешь!

Энтузиазм старого друга совсем не передавался Максиму, наоборот — по коже пробежал мороз, от осознания того, что вот только что по ним стреляли и вполне могли убить. Нырнул назад в машину, достал бутылку виски, так и не допитую Стасом, и приложился к ней. Алкоголь обжег горло, но, спустя пару минут, все же дал эффект — руки перестали трястись, а по телу разлилось приятное тепло.

— Ты куда нас завез-то? Сам хоть представляешь? — Уже почти спокойно спросил он Стаса, аж притоптывающего на месте от переполнявших его эмоций.

— А тебе не похрен? Раз есть дорога — значит, она куда-то ведет! Так что не ссы, не заблудимся! — Он подошел, забрал у Максима бутылку и одним долгим глотком допил остатки. После чего длинно выдохнул и двинул собеседнику кулаком в плечо. — Выше нос, дружище! Сейчас мухой долетим до твоей матушки и заживешь припеваючи, с такими-то бабками!

Макс пожал плечами и отвернулся. Не было ни сил, ни желанияразговаривать ни о чем — внутри словно что-то надломилось. И до этого он держался, только говоря себе, что на самом деле он не имеет никакого отношения к вирусу. А потом добавилась ночная резня в коттедже, а теперь еще и пришедшее ощущение промахнувшейся на какие-то миллиметры старухи с косой. Хотелось снова напиться до беспамятства. Максим даже пошел к машине и начал искать новую бутылку с чем-нибудь крепким, но тут вмешался Стас.

— Что, хреново, братка? Гони тоску, все лучшее у нас точно впереди! Знаешь, что есть хорошего в том, что все это дерьмо случилось?

— В нем есть что-то хорошее? — Поднял Максим глаза.

— Обязательно есть! Во всем всегда есть что-то хорошее! — Стас схватил его за плечи и несколько раз встряхнул. — А конкретно сейчас хорошо то, что оно все уже случилось! И еще лучше, вообще прекрасно даже, то, что мы-то с тобой живы, братка! Живы, здоровы, у нас есть транспорт, бабки и цель! Так нам ли грустить? Давай, оживай и поперли дальше, тебя мать ждет, а меня лучший в городе бордель!

Урок психологии помог не сильно — настроение осталось на том же уровне, но напиваться перехотелось. У него и правда есть цель, надо сейчас сосредоточиться на этом, а залиться алкоголем можно будет уже и там. Максим натянуто улыбнулся, хлопнул Стаса по плечу и направился в лес — естественные потребности давали о себе знать.

Дальше ехали уже неторопливо, Стас не опускал руки и продолжал бодрить собеседника, а когда и у него начали слипаться глаза, свернул на первую попавшуюся полянку. И на ней фары высветили наваленную кучу веток, под которой было видно старый Ниссановский джип Террано.

— А мы тут не первые, прикинь, — присвистнул Стас, подъезжая почти вплотную. Остановился, взял с заднего сидения «Сайгу»^[10] и вылез из-за руля — ну пойдем, поглядим, дружище, кто тут кроме нас еще…

Машина стояла пустая и закрытая. Стас побродил вокруг нее, пару раз одобрительно цокнул языком, попинал колеса и вернулся к Максиму, так и стоящему около Тундры.

— Ну что, старик, сдается мне, что сон откладывается. Нельзя такую красоту бросать, никак нельзя…

— Угнать что ли хочешь? — Вяло спросил Максим. — А если тут хозяева за кустиками лежат с винтовкой?

— Да ну, чушь какая — Стас отмахнулся. — С чего бы они тогда ее пытались замаскировать? Учапали куда-то, факт. А мы не насколько щедрые, чтобы мимо проехать. Ты водить-то умеешь?

Водить Макс умел, а Стас умел вскрывать замки и заводить машину без ключа. И уже через несколько минут две машины на приличной скорости удалялись от полянки.

Глава 10

8 октября 2021 года Новосибирская обл.

С минуту стою, разглядывая то место, где всего несколько часов назад стоял Террано. А когда окончательно понимаю, что мне не кажется и я не перепутал место — вон куча веток, которыми я на скорую руку закидывал машину — просто молча опускаюсь на землю и бездумно пялюсь в небо. Впрочем, полежать в тишине получается недолго, уже через минуту подошла Ксюша, и началось…

— А где машина? Почему ты лежишь? Кирилл! Ну вставай, чего ты разлегся! Мы, наверное, перепутали место, пойдем еще пройдем!

И так на протяжении чудовищно долгой минуты. Потом все же психологическая атака на мои уши и мозг закончилась, девушка растянулась рядом со мной и захлюпала носом. Я все так же лежал молча — не было ни сил, ни эмоций, разборка со жрецом и марш-бросок сюда высосали все силы. В тишине, разбавленной всхлипами Ксении, пролежали несколько минут, потом она негромко спросила:

— Это из-за меня, да? Но я машину закрыла, на ту штучку на двери внутри, и даже подергала ручку. На сигнализацию не ставила только, но ты же и не оставил мне ключи…

— Ага, не оставил — протянул я. — И не собирался ставить ее на сигналку вообще. Ночь, звуки далеко разносятся, лось какой-нибудь бабахнул бы — всю деревню бы на уши поставили.

Помолчал, вздохнул и начал подниматься.

— А тебя бы выпороть, конечно, за самовольное оставление места службы, да чего уж теперь. Сам тоже хорош. Давай, поднимай свою пятую точку, нас ждут чудные свершения. В первую очередь — еще один бросок на максимальной скорости, от деревни надо максимально удалиться.

Девушка заворочалась, не переставая хныкать. Встала, заглянула мне в глаза и спросила:

— Куда мы теперь? У нас же ничего почти нет…

— Все туда же. Только теперь еще посетим ближайший населенный пункт, надо разживаться транспортом, всю дорогу до Красноярска я не хочу на своих двоих переть. Да и времени столько нет. Насколько помню, где-то впереди будет Мошнино, вот туда и наведаемся, если раньше не попадется чего подходящего. И попрошу заметить — это у тебя ничего нет, а у меня есть рюкзак, а в нем всякое разное, так что не сгинем. Да и осень, не пропадем в лесу — и зверь жирный, и те же грибы еще есть. Так что выше нос! Дня за два-три дойдем куда-нибудь. Давай, поскакали!

И мы поскакали. Пару километров до поворота и столько же после махнули в очень хорошем темпе, стараясь удалиться как можно дальше. Дальше пошли спокойнее и к обеду, по моим расчетам, отмахали километров не меньше пятнадцати, что можно было считать хорошим результатом. Плохо было, что неизвестно куда — навигация на телефоне без сети отказывалась работать, и дорога вела, ориентируясь по солнышку, примерно в направлении на восток-северо-восток. Еще совсем не радовала живность — за несколько часов попадались только белки и бурундуки, даже банального зайца не было ни одного. Хотя я точно знал, что здесь есть и они, да и покрупнее животные должны быть. А еды в рюкзаке, по-хорошему, на два-три дня хватит, если на двоих делить. Ближе к обеду стал даже посматривать вверх, в поисках какой-нибудь съедобной птички, но и там было пусто. В конце концов, плюнул и объявил привал. На сухом спирте разогрел две банки тушенки, их и употребили, вприкуску с хлебом. Запили водой из родничка, наполнили фляжки и двинулись дальше. Накатывал сон, но я решил максимально использовать светлое время суток, поэтому как мог бодрился сам и подбадривал Ксюшу.

Потом шли почти без остановок до начала сумерек. Шагали молча, сил на разговоры уже не оставалось. И, благодаря тишине, я услышал знакомое пощелкивание со стороны осинника, мимо которого мы как раз проходили. Поймал Ксюшу за руку, приложил палец к губам и тихонечко поставил рюкзак на землю.

— Сиди тут тихо, даже не дыши! — Прошептал ей в ухо/ — Папка мамонта добывать пошел.

Девушка удивленно подняла брови, но промолчала и медленно опустилась на землю. А я снял с плеча автомат, перевел на одиночную стрельбу и замер, прислушиваясь. Глухарь — а это точно он щелкал клювом — тоже затих, сволочь такая. Достал свой старый туристический бинокль, начал осматривать осинник, до которого в этом месте было метров сорок от дороги. Подходить ближе не хотел — глухарь, скотина, хоть и выглядит как пень, но видит и слышит прекрасно, и в любой сезон, кроме весны, шугается всего на свете. Сейчас поздняя осень, он наверняка днем нагуливал жирок на зиму и сейчас должен устраиваться на ночевку, а значит, проявит себя. Так и получилось, птица еще какое-то время просидела тихо, потом захлопала крыльями и перелетела с дерева на дерево. Расстояние до него было небольшое — метров шестьдесят-семьдесят — и я сел на колено, опирая руку. Коллиматор был у меня простенький закрытый, без осветления и приближения, пожалел в свое время денег, но сумерки только начинались и темная тушка глухаря выделялась на фоне светлых стволов. Прицелился, глухо кашлянул глушитель и неудачливая птица свалилась вниз.

— Папка молодец, папка свежего мяса добыл — похвалил я себя, радуясь, что с первого выстрела хорошо попал. Глухари очень крепки на рану, могут еще полчаса потом кружить по лесу, а мне этого совсем не хотелось.

Шустро добежал до места падения и подобрал птицу — здоровую, килограмма на четыре веса. Вернулся назад, подобрал рюкзак, а глухаря отдал Ксюше.

— Неси, лесная дива, будет нам свежатинка сегодня.

Она брезгливо подняла тушку за ноги, скривилась, но молча пошла за мной. Растет ребенок, приятно посмотреть прям. Ну, или устала тоже. А раньше бы точно не промолчала.

До темноты успели пройти еще с километр, пока не дошли до места, где дорога резко сворачивала влево. Отошли подальше, я высмотрел небольшую прогалину в стороне и занялся устройством ночлега. Нарубил лапника, соорудил из него шалаш под ветками разлапистой ели, на землю накидал еще еловых веток, сверху накрыв сосновыми, чтобы не так кололось. Не бог весть что, но переночевать можно, все лучше, чем под открытым небом. Еще хорошо, что зима не пожаловала раньше времени, а то совсем грустно было бы… Затем посадил Ксюшу разделывать добычу, а сам выкопал неглубокую ямку под костер — хоть мы никого и не встретили за весь день, но не хотелось бы этого и в дальнейшем. А по темноте огонь виден за несколько километров. Я бы и вообще от костра отказался, но запасы надо было экономить, а жрать птицу сырой я был пока не готов.

Наспех пожарил кое-как ощипанного глухаря, продев через него толстую ветку, и объявил отбой. На сон я отвел десять часов. Было бы здорово, если бы целиком, но спать обоим было страшновато, поэтому разбил ночь на две части. Как раз солнце встает около восьми часов, а сейчас десять вечера и уже ночь, по пять часов на нос будет достаточно. Да и на улице как-никак октябрь, особо не разоспишься. Первой спать отправил Ксюшу — ее поход вымотал гораздо больше, чем меня, так что сомневаюсь, что она бы не уснула на посту.

Когда девушка забралась в шалаш и засопела, я поднялся на ноги, отошел в сторону и отвернулся от почти потухших углей. Если кто и появится — нечего сидеть на свету и зрение приучать к нему. Присел, облокотившись на дерево, но понял, что глаза слипаются и подскочил — хорош буду караульный, только заступил на дежурство, а уже спит! Начал нарезать круги вокруг полянки, иногда поливая себе лицо холоднющей водой из фляжки. Когда подошло время, отправился будить Ксюшу, но она так мило сопела и хныкала во сне, что рука не поднялась. В итоге дал ей поспать еще, а когда через час уже понял, что сон меня одолевает, безжалостно растормошил девчонку.

Та подскочила, как ужаленная, и завертела головой, явно не отойдя еще от сна. Потом все же сообразила и тут же заныла:

— Я же только легла! Ты меня рано разбудил!

Я не стал реагировать на такой наглый поклеп, залез внутрь и протянул часы.

— В половину восьмого буди меня, позавтракаем и отправимся дальше — начал я инструктаж. — Не вздумай спать, мало ли кого вынесет к нам. На месте не сиди, уснешь, лучше ходи все время. Да и теплее так будет, на улице холодает. Если будешь засыпать — умывайся, вода во фляжке хорошо бодрит, только всю не вылей за раз. Все поняла?

— Может, костер развести? И погреться можно будет, и звери, вроде как, боятся огня.

— Нет. Возле маленького не согреешься, а большой будет видно издалека. Да и запах костра можно учуять с приличного расстояния. А нам гостей не надо совсем. Зверей можешь не бояться, сейчас никто к человеку не подойдет, даже если тут и есть кто. Если только собаки одичавшие могли бы, но я о таких здесь не слышал, да и они сытые. Осенняя тайга — она дружелюбная, если сам не дурак. И самое главное — внимательно слушай. Ночью слуху больше веры, чем глазам.

Девушка, наконец, вылезла на свежий воздух, поежилась и обернулась:

— Вас поняла, сэр, — она дурашливо приложила руку к голове и отсалютовала — рядовая Глебова к несению службы готова!

Я тяжело вздохнул, но промолчал. Закутался поплотнее в куртку, накинул капюшон и, по-моему, уснул раньше, чем принял горизонтальное положение.

Проснулся я от того, что очень замерз. На улице было еще темно, но дальше спать было невозможно, и я с кряхтением полез наружу. Ксюша тут же подошла, поинтересовалась:

— Ты чего проснулся? Рано же еще.

— Выспался — проворчал я, постукивая зубами. — Труба зовет в путь, спать не могу, как рвусь. Как дежурство?

Девушка развела руками:

— Да никак, тишина и пустота. Лучше бы спала дальше…

Я хотел побубнить, что она успела хоть шесть часов поспать, в отличии от меня, но не стал — сам же пожалел, так что нечего тут разводить. Вместо этого пошел собирать хворост, горячий чай мне сейчас был необходим. Да и поесть надо, хоть я и не ел по утрам раньше, до начала всей этой свистопляски. Но сейчас не до капризов — до обеда точно будем идти без больших привалов, а организму калории нужны.

На улице сильно похолодало. Еще вчера точно была плюсовая температура, а сейчас явно упало градусов до минус пяти, а то и ниже. Пока ходил и собирал сухие ветки, чуть согрелся и натолкнулся на родничок, бьющий из-под дерева и почти сразу теряющийся в кустах. Тихо порадовался — можно и запас воды пополнить, и чаю вдоволь напиться. Тут же рядом обнаружились заросли черники, уже изрядно подвядшие и без ягод, но нарвал листьев — все на пользу. И тонизируют они неплохо.

Вернулся к месту ночевки, развел небольшой костер и поставил греться воду в котелке. Тут же рядом приземлилась секретарша, протянув к огню свои маленькие лапки.

— Рядовая Глебова, ваш караул не окончен вообще-то — проворчал я в ее сторону. — Шагом марш на пост. Ночь еще на дворе.

— Садист! Дай руки погреть! Никого всю ночь не было, а вот именно сейчас появятся, думаешь?

— Именно так я и думаю — не смутился я. — Сейчас у нас костер, могут увидеть или учуять и пожаловать в гости. А мы тут сидим оба на свету, стреляй издалека. Так что шуруй давай. И на костер не смотри, ни черта потом в темноте не увидишь.

— Ты садист и параноик — подытожила Ксюша, но встала и пошла от костра.

Потом я подогрел остатки вчерашнего глухаря, оперативно перекусил и пригласил девушку на завтрак, а сам отправился гулять по полянке и слушать. Она все еще дулась, но ни от еды, ни от чая не отказалась, даже сказала «спасибо». А потом я потушил костер, собрал наши небогатые пожитки и мы пошли дальше. Тот поворот, до которого мы дошли перед ночевкой, уходил влево, и мог вести как к деревне, так и к трассе, но мне бы подошли оба варианта — в обоих местах наверняка можно разжиться транспортом. Второй раз ночевать в лесу меня совсем не прельщало. Некстати вспомнил, что так и не узнал у Феоктиста дорогу до Ояша, и скрипнул зубами. Конечно, он мог и приврать, что знает этот путь, но я должен был спросить. И даже то, что я торопился — не отмазка, выделил бы несколько минут на экспресс-допрос. Но что сделано — то сделано, фарш назад не провернешь. В конце концов, тут не Эвенкия и не Якутия, тут все же поселков вокруг хватает, куда-нибудь да выйдем.

Если не считать похолодания, то сегодняшний день почти ничем не отличался от предыдущего. Пообедали тушенкой на берегу маленькой речушки, набрали во фляжки свежей воды и пошли дальше. Никакой более-менее вменяемой добычи не попадалось, что меня изрядно нервировало. Но ближе к вечеру на глаза попался свежий помет барсука и вот тут я насторожился. Барсук — это не только подлая скотина, которая очень любит покопаться в чужих вещах, если набредет на лагерь людей в их отсутствие, но и вкусное мясо и очень полезный жир. А еще он далеко не отходит обычно от своей берлоги, и если он тут наследил — то, скорее всего, нора его где-то рядом.

Я поставил рюкзак на место, посадил Ксюшу отдыхать, а сам отправился искать нору этого полосатого хищника. Следопытом я был аховым, поэтому искал не по следам, а, скорее, по памяти о местах обитания — вроде бы, они любят жить либо у оврагов, либо у воды, но на сухой местности. И самое главное — норы барсуков вполне себе серьезные по размеру, если знать, что ищешь — то не перепутаешь. Полчаса кружил по лесу расходящейся спиралью, но обнаружил искомое — дыру в полметра диаметром в пологом холмике. То, что это точно она было ясно — к ней вела протоптанная тропинка, хорошо заметная в пожухлой траве, и скатанные «затычки», которые зверь приготовил к зимовке. Так, уже хорошо. Теперь надо найти второй выход, что может быть не намного легче. А насколько я помню, их может быть даже и не два, а три и больше, именно поэтому Игнат, с которым мы как-то месяц прожили недалеко от Кавказских гор, не любил барсуков, хотя их там было много — само жилище найти несложно, но вот перекрыть все выходы… Прикинул по направлению в какую сторону откопана нора, и направился в ту сторону. Задача осложнялась тем, что запасные выходы могли быть на очень разном расстоянии, и к ним не вели никакие тропинки, как к главному входу. И вообще он мог их уже позакрывать на зиму, но, думаю, для этого еще рановато.

В итоге потратил еще почти час, найдя два выхода. Нашел по характерным кучкам земли и иголок — видимо, зверь перед зимовкой почистил нору. А вот самих выходов, собственно, видно почти и не было — уже замуровался. И это с одной стороны радует — выкурить его будет гораздо проще, а вот с другой — вовсе нет. Барсук — животина очень умная и погоду всегда предсказывает безошибочно. И если он уже собрался зимовать, то, значит, вот-вот можно ждать настоящих морозов. Но я потешил себя надеждой, что максимум еще за пару дней мы точно выйдем к обитаемым местам, и отправился за Ксюшей — тут без нее не обойтись.

Сам процесс охоты был несложным. Я раскопал один из запасных выходов, соорудил небольшой костер у него, поставил там Ксюшу и наказал ей:

— Когда скажу — поджигай, потом травы сверху накидай, чтобы дыма побольше. И старайся, чтобы дым в нору тянуло, хоть дуй туда. — И, на всякий случай, велел держать заряженный пистолет в руке. Любой зверь в такой ситуации может быть опасным, а барсук — это хищник, и зубки у него ого-го какие.

А сам отправился к основному входу. Зверь должен ломануться именно сюда, а стреляю я всяко лучше секретарши. И чуть не сглазил — когда из норы потянуло дымом, едва не прозевал момент, как черно-белый зверь выскочил и устремился в лес мимо меня. Но все же успел попасть, потратив на животное весом килограмм в пятнадцать четыре выстрела. Пуля попала, судя по всему, в позвоночник — зверек бешено вращал глазами и скалил зубы, но вот тело не двигалось. Я передернулся — всегда почему-то такие зрелища на меня плохо влияют — и добил животное выстрелом в голову. Про себя тихо хмыкнул — эх, терминатор, на барсука пять пуль потратил!

По традиции добычу отдал Ксюше, которая так же по традиции поморщилась, но взяла зверя за задние лапы и пошла за мной. Время подходило к ночи, но оставаться тут не очень хотелось — хоть и с глушителем стрелял, но это вовсе не бесшумно, тем более патроны были обычные, а не дозвуковые. А раз пошумел, то стоит отойти от этого места, мало ли еще каких язычников принесет. Поэтому прошагали еще с километр и остановились на берегу широкого ручья. Или неширокой речушки, как посмотреть.

Вообще, я искал место с крупными камнями, или хотя бы средними, но ничего похожего не попалось, а идти дальше по наступающей темноте уже не хотелось. Ксюше поручил разделать барсука, вкратце описав как это делать и вручив свой Катран — ну да, тяжеловат, но заточен на совесть. А сам занялся устройством ночлега. При минусовой температуре за бортом спать на одном лапнике уже не получится, так, скорее, воспаление легких заработаешь. Поэтому выкопал у ствола старой сосны (хотелось бы елку, но не было рядом, у сосны больно уж высоко ветки на землей) неглубокую, длинную и узкую траншею в земле и развел в ней костер. Потом срубил молодую березку неподалеку и, уложив ее в костер, засыпал по всей длине мелкими сухими ветками, чтобы разгорелась. Ксюша, вся перемазанная кровью и выглядящая в отблесках костра несколько пугающе, вяло поинтересовалась:

— А сегодня мы уже не прячемся ни от кого? Костер вон какой развел…

— А сегодня мы не хотим мерзнуть. И костер не такой уж заметный, не умничай, а скоро и его не будет. А ты иди умойся лучше, ты меня пугаешь своим видом — хмыкнул я.

Девчонка обиженно дернула носом, но отправилась умываться. А я снова отправился в лес в поисках хорошей елки — она незаменима при обустройстве ночевки. У сосны, например, хвоя жидкая, да и ветви свои она часто задирает очень высоко, один плюс — иголки мягкие. А лиственные деревья все уже голые стоят. Следующие полчаса таскал лапник и срубленные молодые деревца к месту ночлега, образовав хорошую такую кучу. Ксюшу посадил на готовку, жарить барсучье мясо и кипятить воду для чая. Когда все было готово, поужинали, секретаршу я погнал на караул, а сам принялся расширять траншею в сторону от сосны. В итоге получился прямоугольник глубиной сантиметров в тридцать, чуть меньше двух метров длиной и метра полтора шириной. Распределил по нему непрогоревшие угли, подкинул весь оставшийся хворост, чуть подождал и закопал вырытой только что еще горячей землей. Сверху уложил срубленные деревца, потом еловые лапы, сверху сосновые, и завершил постройкой поверх всего этого шалаша. Строение получилось корявое, маленькое — я точно не вытянусь, да и Ксюша тоже, но, главное, теплое. Эх, была бы еще хоть одна плащ-палатка, я бы тут почти царские хоромы обустроил…

Позвал Ксюшу. Она молча пришла и села рядом, смотря в землю. Мне весь сегодняшний день не нравилось ее поведение — вместо привычной болтливости и эмоциональности она была тише травы и ниже воды, и это уже немного пугало.

— Ты как? — Спросил я, приобняв ее одной рукой. — Все в порядке? Ничего не беспокоит?

— Да, все нормально — не поднимая глаз пробормотала девушка. — Я пойду спать?

— Так дело не пойдет — я слегка встряхнул ее. — Колись, что ты приуныла? Мне нужна боевая напарница, а не унылая субстанция. Колись давай. А то на всю ночь поставлю дежурной.

Ксюша вздохнула, помолчала, а потом подняла на меня абсолютно сухие и непривычно взрослые глаза.

— Я думаю, это все из-за меня.

***

Я сидел, крутил головой по сторонам и напряженно слушал. Однозначно, рядом кто-то был — уже несколько раз с одного и того же направления раздавались похрустывания веток. Но абсолютно ничего не видел, хоть ночь была и лунная. На всякий случай, снял с предохранителя автомат и дослал патрон. В тишине просидел еще несколько минут, до рези в глазах всматриваясь в темноту окружающего леса. Не нравится мне, что все затихло. Зверь какой, может? Услышал щелчок предохранителя и затих? Да и бояться людей они здесь должны, все же не так далеко от населенных мест.

Когда еще несколько минут ничего не происходило, я чуть расслабился и решил размять ноги, затекшие от сидения. Встал, несколько раз присел и снова услышал хруст, все с той же стороны. Сердце заколотилось чаще, а я в очередной раз пожалел, что не разжился каким-нибудь ночником, хоть бы даже вместо коллиматора. Подумал, не разбудить ли Ксюшу, но решил не тратить время — пока растормошу, может, гости как раз и пожалуют. Пусть спит ребенок… Вышел на середину полянки, замер. Нет, точно кто-то двигается в моюсторону.

И когда гость показался из леса, я испытал двоякое чувство. Первым была радость — ненавижу неопределенность и ожидание, а тут, все же, какая-никакая, а ясность. Второе — омерзение и нервозность, потому что под свет луны выперся изрядно попорченный зомби, по которым я совершенно не скучал. Мертвяк был явно не особо свежим и нещадно битым жизнью — у него отсутствовала левая рука, на гниющем лице не хватало нижней челюсти и обеих щек, а на голом торсе было несколько следов от пуль. Передвигался он очень плохо, прихрамывая на обе ноги, и особой угрозы я в нем не видел. Вопрос только — откуда он здесь? И кто его так пострелял? Некстати вспомнилась брошенная Ксюшей фраза, что мертвяки любят собираться в парках, а лес ведь, по сути, тоже очень большой парк.

Дождался, когда он подойдет ко мне поближе и выстрелил ему в череп. Отреагировал мертвяк, как и положено — упал и затих, а я снова прислушался, вдруг и правда он здесь не один? Как чуял — в лесу продолжились шорохи и хруст веток. Бочком-бочком дошел до шалаша и попинал его ногой. Жалко, конечно, конструкцию, она этого не выдержит, но будить Ксению надо, а лезть внутрь и вежливо тормошить нет времени. Продолжил свое дело, пока изнутри не раздалось сонное «да-да, я встаю», и поторопил:

— У нас гости, подъем, потом накрасишься!

Сработало, практически тут же из шалаша вылетела сначала пышная ветка, заменяющая дверь, а следом колобком выкатилась взлохмаченная секретарша с пистолетом в руке. А молодец, не забыла оружие. У нас, бывало, поначалу при такой побудке выбегали в одних трусах. Глаза безумные, на голове хаос, но смотрит по сторонам и ерзает пальчиком по курку пистолета. Я смотрел за ней краем глаза, не отвлекаясь от той стороны, откуда раздавался шум.

— Какие гости? Ты опять меня пугаешь? — Шепотом запричитала Ксюша.

— Неа. Только что застрелил одного дохляка, а в лесу еще шумят. Так что продирай глазки и иди за мной, потом доспишь — ответил я, продолжая крутить головой по сторонам и не опуская ствола автомата.

Девушка подскочила на ноги, а я направился на прежнее место, на середину полянки — подальше от леса.

— Стоишь у меня за спиной, контролируешь заднюю полусферу, если буду не справляться со своей стороны — скажу. Стреляй либо в голову, либо по конечностям, если не уверена, что попадешь в голову. Андерстен?

— Что контролирую? — Ксюша уставилась на меня с недоумением в глазах — заднюю что?

— Тыл, в общем — я мысленно закатил глаза — смотришь и слушаешь, чтобы к нам сзади никто не подошел. Если кто появится — зови, главное, не дай никому незамеченным подобраться.

Вскоре показались те, кто шумел — мертвяки, очень похожие по состоянию на уже повторно умершего собрата. Тоже со следами от пуль и несвежие. Сначала из леса вышел один, за ним еще двое, и замыкали шествие еще пара совсем уж в грустном состоянии — все битые-перебитые, а один и вовсе без ступни, от чего он ковылял совсем медленно и неуклюже. Развернувшись, бросил взгляд за спину, на Ксюшу — она стояла напряженная, поджав губы, и я повернулся к себе. В этот раз не стал ждать, пока мертвяки подойдут вплотную — все же не одиночная цель, начал их отстреливать. Мешала их корявая походка, из-за которой они покачивались, но успел прострелить головы всем пятерым, хоть и потратил на это неприличное количество патронов — последний ускорился, заставив меня нервничать и всадить в него две короткие очереди.

Снова обернулся назад — никого, а Ксюша стоит с вытянутым пистолетом и водит им по сторонам. Нет, она все же у меня молодец! Прислушался, но ничего не услышал. Пошел посмотреть на гостей, все же непонятно мне было их появление. В результате беглого осмотра снова почувствовал рвотные позывы — очень уж неприятно они воняли, да и выглядели не лучше — но сдержался и крепко задумался, на автомате сменив магазин в АКМе на полный. Не хватало нормальной разгрузки, где можно было бы все уложить, поэтому носил и запасные магазины, и все остальное в больших карманах куртки, а это неудобно — и доставать долго, и сами по себе оттопыриваются и мешают.

Все пришедшие на огонек были наверняка убиты примерно в одно и то же время и из одинакового оружия, раны от родного калибра 5,45*39, обычные «калашовские» патроны. И постреляли по ним наверняка не хулиганы с улицы — у троих были только по две раны на груди, то есть кто-то вполне себе уверенно стрелял на поражение. Причем, стреляли их еще живых, потому что зомби так не убьешь. И какой из всего этого вывод? Предварительно — где-то рядом есть серьезные ребята, которые умеют и могут стрелять. И, скорее всего, где-то рядом есть еще и поселение, не думаю, что эти бедолаги ушли бы далеко от него, нечего им в лесу делать. Или их увезли? Да нет, вряд ли, кто повезет зомби куда-то. Если только в самосвале, но это уже чушь какая-то…

— Ты как? — Подошел я к секретарше. — Вроде, все спокойно, сейчас по лесу еще прошвырнусь, осмотрюсь, и можешь дальше спать.

Проспала она совсем немного, лишь чуть больше трех часов — вчера перед сном мне удалось ее все же разговорить. Эта дуреха вбила себе в голову, что все наши несчастья из-за нее — мол, если бы она осталась в машине, то мы бы сейчас спокойно ехали дальше, а до этого именно она захотела отдохнуть у костра с язычниками, а еще до этого… И так далее, доведя в итоге мысль, что если бы ее не было — то все было бы чудесно. И хотя доля истины в ее словах была, но такое состояние девушки мне совсем не нравилось и я коротко и аргументированно разбил ее версию в пух и прах. Не скажу, что после моей речи в ее глазах загорелся огонь, но все же девчонка ожила и даже пару раз несмело улыбнулась. А потом мы еще около часа сидели и трепались обо всем на свете, я даже забил на осторожность и сам немного расслабился. Только тогда почувствовал, что все это время был в напряжении, постоянно гоняя в голове планы и идеи по выживанию и способам максимально безопасно добраться до Красноярска. И за этот час болтовни словно забыл обо всем этом и даже про караул, слушая Ксюшины истории и рассказывая некоторые свои. А когда девчонка ушла, напоследок неожиданно чмокнув меня в щеку, почувствовал даже некое грустное одиночество, от чего неприятно удивился. Знаю я эти признаки, и ни к чему хорошему они не ведут. Тихо встал и направился на обход. Через пару шагов понял — жду окрика из шалаша, что меня позовут к себе, хотя бы просто поболтать дальше. Эта мысль меня напугала, и я мысленно надавал себе по щекам. А потом отправился вокруг полянки, аккуратно ставя ноги, чтобы не хрустеть ветками.

И сейчас она сидела хмурая, все так же не отпуская пистолета, и крутила головой по сторонам. Подняла взгляд на меня:

— Да какой тут спать, точно не усну уже. Иди ты ложись, только это… — Она чуть замялась — не мог бы ты убрать всех вот этих подальше? Воняют они ужасно…

— Хорошо — легко согласился я. И сам об этом думал — ладно, что они воняют, но они еще и выглядят так, что утренний визг был бы мне обеспечен, это сейчас их в темноте она особо не разглядела.

Тут же этим и занялся — оттащил по одному все трупы в лес метров на пятьдесят, умылся в речушке, залез в кое-как стоящий шалаш, свернувшись калачиком, и закрыл вход разлапистой еловой веткой. Земля все еще была теплая, воздух тоже скоро нагрелся от дыхания, и уже через несколько минут я уснул без единого сна….

— Кирилл, помогииии — раздалось из-за стенки, от чего я подскочил, как ужаленный, и вытянутыми ногами пробил стенку, что повлекло крушение всех веток на меня. Я перекатился вбок, встал на ноги, отряхнувшись, и закрутил по сторонам дулом автомата, который и во сне держал под рукой.

На улице уже начинало светать, а в нескольких шагах от меня покатывалась от смеха Ксюша. Я, спросонья не поняв очевидного, еще несколько секунд поозирался, а когда дошло — подошел к девушке и присел возле нее на корточки.

— И что это было?

— Ооооой, — простонала она, не прекращая хохотать — ну ты иногда такой забавный!

— А еще иногда спросонья у меня появляется забавная привычка стрелять на звук. — Я не улыбался. Вот такие побудки меня всегда бесили невероятно. — Ксюх, завязывай ржать. И больше так не делай, в следующий раз я реально могу что-то неадекватное сделать. И, может быть, даже буду жалеть потом, но это потом.

— Ну смешно же — девушка на глазах успокаивалась, не видя поддержки. — Все-равно тебе скоро вставать надо было бы, время восемь… Вот я и решила сделать это весело!

— Весело-весело. А если бы у меня сердце остановилось? Я же в возрасте, как-никак — меня чуть отпустило, и я улыбнулся — за следующую такую шутку я сниму ремень и набью чью-то беспокойную задницу!

— А может, мне понравится? — Вот как они чуют изменения настроения, а? Только что она за секунды становилась серьезной, а уже опять в глазах чертенята пляшут! — Хоть не так скучно будет!

— Не провоцируй меня лучше — я взял ее голову в захват и постучал по макушке. — Таракан- таракан, уходи! Адекватность приходи!

Девушка снова зашлась звонким смехом, а я отпустил ее и пошел за дровами. День предстоит длинный, надо подкрепиться хорошенько. Да и чаю попить надо, к утру земля остыла и я проснулся изрядно замерзшим.

Дальше шли с удвоенной осторожностью — мне не давали покоя вчерашние мертвяки, отчего я свернул с дороги на несколько метров в лес. И незадолго до обеда одна из вчерашних догадок подтвердилась — где-то рядом были люди, о чем свидетельствовала вялая стрельба, раздающаяся на изрядном удалении откуда-то с северо-востока от нас.

При первых звуках стрельбы я замер и сделал знак Ксюше, чтобы и она остановилась. Присел, вслушиваясь. Стреляли явно из автоматического оружия, что еще раз напомнило вчерашних гостей — там тоже наверняка были АК-74. Пару минут стояла тишина, я махнул рукой Ксюше и направился дальше, еще больше усилив бдительность. Мелькнула мысль посадить девушку под кусточек, а идти одному, но отбросил ее — пусть рядом будет, мне так спокойнее.

Спустя полчаса очень неспешного хода мы приблизились к месту, откуда шла стрельба. На слух, метрах в ста от нас явно что-то происходило — там ревел двигатель какой-то техники, кажется БТР, раздавались громкие голоса людей и продолжали раздаваться редкие короткие очереди. Я задумался — пройти мимо и побыстрее, или разведать? Склонился ко второму варианту — не хотелось оставлять за спиной непонятно что. Может, вообще стоит пока затихариться где-то в чащобе.

Сейчас уже Ксюшу не потащил за собой, уложил ее возле поваленного дерева, оставил ей рюкзак, а сам максимально тихо направился в сторону шума. Внимательно смотрел под ноги, тщательно выбирая место, куда ставить ноги, чтобы не хрустнула ни одна веточка — не смотря на шум, могут и услышать. Так добрался до опушки под деревом и уставился на происходящее.

А там происходила что-то непонятное. Селение было лишь немногим больше недавно покинутой деревни староверов — дворов на пятнадцать. И в деревне были люди, явно не все местные — на окраине стояли два восьмидесятых БТР, старый сто тридцать первый ЗИЛ с КУНГом и УАЗик военного образца. А возле них стояли люди в военной же форме и вооруженные автоматами. Интереееесно, как говорил один забавный персонаж из старой книги…

Достал бинокль и начал рассматривать происходящее в деталях. Бликов не боялся — солнце светило мне в спину. Картинка резко приблизилась. О как! Вояки все были из славных войск РВСН. Эти-то здесь откуда? Они же в Пашино стоят. Да и вообще, что может быть нужно ракетчикам в этой занюханной деревеньке? Повел взглядом дальше. На дальнем краю проходили, очевидно, учебные стрельбы — под руководством двоих в форме шестеро гражданских стреляли по невидимым мне мишеням. А практически в центре несколько вояк от души пинали парочку гражданских, уже лежащих на земле. Больше движения видно не было.

Так, первичная информация у меня есть, надо думать. И делать это лучше подальше отсюда, одно точно понятно — рядом с этими ребятами я находиться не хочу. Ни мне от них ничего не надо, ни им от меня, надеюсь. Хотя, УАЗик я бы позаимствовал, но попытка его угнать будет актом суицида. Медленно поднялся и сделал шаг назад, но тут в дерево возле моей головы ударила пуля и молодой голос откуда-то сверху сзади весело спросил:

— Чего высмотрел?

Глава 11

11 октября 2021 года Новосибирская обл.

Ну твою мать… Мог бы и сам догадаться, что вояки дозор могут выставить. Но нет, смотрел только под ноги, а эта сволочь по-любому где-то на дереве сидит и любуется на меня. Но, вроде бы, рядом, соответственно, Ксюшу он мог и не увидеть. И что это мне дает? А ни черта не дает…

— Ручки будьте добры в гору задрать, господин хороший. — Продолжил тем временем голос. — А то нынче времена странные, да нервные, следующая пуля может и в голову прилететь. И мне даже ничего не будет за это.

Сопляк ведь совсем, точно. Развлекается, сученок, почувствовал власть над ситуацией. Но, ради справедливости, она у него и правда есть. Поэтому я послушно замер и поднял руки.

— Дальше что? — Миролюбиво спросил я. — Вы, вообще, кто такие?

Сзади зашумело и раздался легкий удар о землю, видимо, дозорный слез с дерева. Ой дурак… У нас бы его за такое били всем скопом… Ну да ладно, мне так даже и лучше может быть.

— А дальше стой ровно и будешь целым — хмыкнул голос уже вплотную за мной и на левой руке защелкнулся браслет наручника.

Нет, этот совсем дурной какой-то. Я резко увел руку вниз и перехватил клешню солдата, одновременно танцующим движением разворачиваясь в два шага, в результате чего оказался за его спиной. Правой рукой тут же обхватил шею, левой усилил блок, и солдатик задергался, потеряв доступ воздуха. И правда, совсем молодой, лет двадцать максимум.

— Шшш, не шуми, хорошо? — Негромко попросил я его, говоря прям в ухо. — Брось оружие и сможешь вздохнуть.

Неудачливый дозорный так и поступил. Но я его не выпустил, наоборот — одной рукой вытащил ПМ и выставил его вперед, высунув из-под руки парня. Вообще-то, я не собирался с ним ничего делать, отправил бы поспать ненадолго, а сам бы на максимальной скорости удалился, но опять моим планам было не суждено сбыться. От опушки к нам уже направлялись несколько солдат, держа меня на прицеле АК-74, на вид каких-то потертых и сильно не новых. На выстрел этого скудоумного рванули, видать. Но я пока был прикрыт их бойцом, поэтому пауза затягивалась — они молча шли на меня, я потихоньку пятился назад, молясь, чтобы Ксюша сейчас никуда не вылезла. Начинать разговор первым никогда не любил и сейчас не буду.

— Отпусти молодого. — Очень низким голосом сказал, наконец, самый здоровый из вояк. — Задушишь же. А мы представляем государство, вообще-то

— Не задушу, не учи ученого. Не смотри, что он ноги волочит, он дремлет. — Фразу про государство я решил проигнорировать. Нечего лезть в эти дебри.

— Ну да, дремлет. Очень удобно это делать у тебя в руках — здоровяк хмыкнул, не опуская ствола. — Куда ты его прешь-то?

— Никуда, не включай дурака, служивый. Вы бы шли по своим делам, а я по своим. Коллегу вашего я скоренько брошу и забуду вас. — Мне начинало надоедать это действо. Во-первых, солдатик уже успел оттянуть руки, во-вторых, мне сильно не нравилось спокойствие собеседника.

Впрочем, вопрос со спокойствием прояснился буквально через несколько секунд. Я не дождался ответа, бросил короткий взгляд за спину, чтобы не наткнуться спиной ни на что, и уперся глазами в вороненый ствол АКСУ-74. И этот выглядел гораздо более ухоженным. А был он в руках невысокого и невзрачного мужика, в глазах которого читалась скука и презрение, а на погонах красовались капитанские звездочки.

— Отпустил бойца, бросил оружие, поднял руки — голос у него был очень подходящий к внешности, сухой, безжизненный и блеклый.

Я задумался, было, но капитан продолжил:

— Девчонку тоже взяли. Если ты еще не понял, мы — военные, и в текущей ситуации в регионе мы обладаем всей полнотой власти. Но если вы не совершили никаких преступлений, вам бояться нечего. Опусти оружие и отпусти нашего человека.

Тут показалась и Ксюша, которую вели еще двое бойцов в «лохматых» камуфляжах. Шла она без наручников, на вид целая, но явно не очень веселая — уткнулась взглядом в землю и шагала механически. Я еще секунду подумал, но все же отпустил бойца, отбросил ПМ и второй раз за несколько минут поднял руки вверх.

***

Напротив меня за стол уселся тот же невзрачный капитан, положил блокнот и спросил, не поднимая на меня глаз:

— Фамилия, имя, отчество?

— Кротов Кирилл Александрович. Я уже говорил. А вы кто?

— Здесь я задаю вопросы — не меняя интонации, бросил тот. — Девушка?

— Глебова Ксения Владимировна — прошелестела секретарша.

С момента задержания она опять впала в уныние и не проронила ни слова, послушно исполняя все, что ей говорили. Собственно, и прошло-то не так много времени — навскидку, около часа где-то. Точнее сказать не могу, у меня опять отобрали все, включая часы и телефон. После того, как в лесу я поднял руки, на меня надели все же наручники, на этот раз уже страхуя друг друга. Капитан коротко меня допросил и вместе с секретаршей нас увели в нынешнее место — обычную комнату в одном из домов, в которой из мебели был большой стол, несколько стульев, диван и огромный шкаф во всю стену. Там мы и просидели, в ожидании допроса, обещанного непонятным капитаном. Пытался разговаривать с Ксюшей, но та отвечала односложно. А что-то серьезное обсуждать было неуместно — на входе стоял один из бойцов, не убирающий из рук автомат.

— Что вы делали в месте проведения операции?

— Понятия не имею ни о какой операции — я не стал поддаваться на провокацию. Знаю я их, сейчас сразу покажешь, что понял, о чем речь, так потом и не отвертишься, что по незнанке влез.

— Кирилл Александрович, вы прекрасно поняли, о чем я. Что вы делали в том месте, где были задержаны?

Я поведал ему краткую историю о пропаже машины, само собой, без упоминания о староверах. Капитан похмыкал и продолжил:

— Ну, допустим… — Рыбьи глаза капитана все же поднялись на меня. — Итак. Кротов Кирилл Александрович, тридцать пять лет от роду, не судим, службу в доблестной армии России не проходил по состоянию здоровья, в разводе, уже три года числитесь как безработный, постоянно проживающий в городе Красноярске. Я ничего не забыл?

Мне сильно не понравилась его интонация. Что-то нарыл, скотина?

— Все так, в общем. Можно еще добавить, что я по знаку зодиака рыба, но это не очень важно, кажется — осторожно ответил я ему, гадая, что он приготовил.

— А как же это вы без работы-то? Да и на больного вы не похожи, чтобы в армию не взяли…

— Нууу, я ж не совсем уж без работы. Подработки всякие, знаете, дрова там поколоть кому надо, сантехнику починить. Кручусь, в общем. — Меня этот разговор начал откровенно напрягать. По-любому какую-то гадость приготовил же, морда государственная. А состояние здоровья вообще его волновать не должно.

— Ну да, ну да. В Новосибирске как раз очень популярно это — дрова колоть. — На лице капитана появилось бледное подобие улыбки. — И вас зовут, еще раз, Кротов Кирилл Александрович?

— Абсолютно верно. Будьте добры пояснить, к чему вы ведете.

— Знаете, Кирилл Александрович, кто я? — Он снова поднял на меня глаза. И в них плескалась радость.

— Нет, но мне жутко интересно.

— Сергиенко Артем Антонович, капитан службы внутренней безопасности ФСБ. И я покопался кое-где, кое с кем пообщался, и оказалось, что такой человек, как Кротов Кирилл Александрович, появился в России всего лишь восемь лет назад. А вы не похожи на восьмилетнего.

То-то ты мне не понравился сразу. В принципе фэйсов не люблю, а еще и сб их вообще не перевариваю. Даже чисто женский коллектив рядом с ними кажется чудным и дружным местом. Все они даже друг друга жрут там с удовольствием и причмокиванием, только дай зацепку. А если кого со стороны смогут закопать, то вообще это праздник для них. Еще и та история в НИИ, там же тоже чекисты были, хоть и из другого управления. Неужели что-то нарыл?

— Честно, не понимаю о чем вы. Мне не восемь лет, конечно, ровно на двадцать семь больше, и откуда взялась эта цифра я не представляю — бежмятежно сказал я, смотря в глаза собеседнику. — У меня и паспорт выдан даже далеко не восемь лет назад, так что это к вам вопрос, что вы там нашли.

— А фамилия Котов вам ни о чем не говорит? — Капитан прищурился и даже наклонился ко мне.

Вот ведь сволочь. Точно нарыл. Но если он ждет от меня признания — хрен ему по всей блеклой морде.

— Нет, к сожалению. Вы мне можете объяснить, что вы от меня хотите-то? — Я в ответ наклонился к нему.

— Я хочу понять, что вы здесь делаете, Кирилл Александрович. Насколько я знаю, вы и подобные вам частенько слетают с катушек и творят всякое разное нехорошее. А вы сейчас находитесь на территории, за которую я, в том числе, несу ответственность.

— Он правда Кротов, я сама все видела! — Неожиданно вклинилась в разговор Ксюша, про которую я как-то и подзабыл. — Я составляла документы и видела его паспорт!

— О, девушка, а ваше наличие вместе с этим субъектом у меня вызывает еще больший интерес. Ведь вы же являлись сотрудником научного центра Вектор, правильно? Который сразу после начала эпидемии сгорел, кстати. Я еще не нашел специализации вашего попутчика, но не удивлюсь, если там будет как раз что-то вроде «подрывник» или «минер». А после данного пожара вы и ваш спутник неожиданно попадаетесь при попытке покинуть карантинную зону. Не находите ничего странного?

Ксюша подняла на меня глаза:

— Кирилл, о чем он говорит? Ты же даже не служил?

— Затмение на него нашло, не обращай внимания — бросил я ей, и обратился к чекисту. — Карантинная зона? Вы о чем? Мы, когда покидали город, не слышали ничего ни о каких карантинах.

— Тогда я бы мог спросить, почему вы так долго ехали, если карантин введен и озвучен уже как три дня, а вы до сих пор не покинули даже область, но мне это неинтересно. В любом случае, незнание закона не освобождает от ответственности. А вы, Кирилл Александрович, в моих глазах явно за что-то ответственны, не бывает столько совпадений.

Этот хрен выводит все совсем в ненужную сторону. До этого я думал, что нас допросят и, либо отправят в штаб вч, где я наверняка вывернусь, либо и вовсе на месте сам разберусь. Все же вояки, не гопота какая. Однако я не предполагал, что тут и фэйсы нарисуются, тем более такие, которые могут что-то на меня накопать. И главное — что делать? Нет, этого я почти наверняка смогу вырубить, даже в наручниках. А дальше? Мы в деревне, в которой полно солдат. Черт!

Капитан внимательно следил за мной, видимо, понимая, что творится у меня в голове, и наслаждаясь ситуацией. А может, и примеривая на себя майорские погоны.

— Думаете, Кирилл Александрович? Думайте, это полезно. А я пока пообщаюсь с вашей попутчицей.

Ну это он зря. Сам же и пожалеет. Я продолжал шевелить извилинами, одним ухом прислушиваясь к беседе. Ксюша честно рассказала все, что обо мне знала, и правильно, в общем, сделала — никаких секретов я ей не рассказывал, так что пусть делится. Однако капитан внимательно выслушал, улыбнулся своей рыбьей улыбкой и, скосив глаза на меня, уверенно произнес:

— На самом деле, Ксения, тут был только один правдивый факт. Ваш попутчик был женат. А фамилия его Котов. Я уж не знаю, сам он решил так минимально фамилию менять, или посоветовал кто, но вышла промашка. И был наш многоуважаемый Кирилл Александрович в рядах славной ЧВК с романтичным названием «Черная Вода».

Чертов Вячеславыч. Что он там наворотил-то? Вот так всегда, меня окружают одни сволочи и вруны. И вообще-то, сейчас называется Академия, а не Блэк Уотер.

— ЧВК? Черная Вода? Вы о чем вообще? — Ксюша захлопала глазами, переводя глаза с капитана на меня.

— Ксю, у собеседника весеннее обострение. Товарищ капитан, я понятия не имею, о чем вы тут говорили. Я законопослушный гражданин, у меня угнали машину…

— Кирилл Александрович, прекратите ломать комедию. Тем более, это уже и не смешно. И легко доказуемо. — Перебил меня невзрачный и повернулся к секретарше. — Так вот, по вашим вопросам. Ваш попутчик был наемником, в американской частной военной компании, а у нас это уголовно наказуемо. И это я молчу еще про его паспорт, который, как бы это помягче сказать… Не совсем законный.

— Вы мне какие-то доказательства или обвинения тогда предъявите, товарищ капитан. Или у вас нынче можно просто наговорить на человека и держать его, где попало? — Влез в разговор я, решив отпираться до последнего.

— А это уже с вами в штабе поговорят. У меня тоже есть начальство и оно пожелало лично вас видеть.

— И в чем смысл тогда всего вот этого действа? — Я покрутил головой вокруг, имея ввиду это подобие допроса. Капитан меня понял:

— А это инициатива на местах — и осклабился своей поганой полумертвой улыбкой. — Мне и самому, знаете, очень уж интересно. Не каждый день попадаются подобные вам персонажи, да еще и с сотрудником научного центра, в котором сразу после начала эпидемии случился пожар.

И коротко взглянул на левое плечо. Майорские звездочки уже примеряет, точно. А до меня только сейчас дошло, что он уже второй раз говорит про пожар в Векторе, но сваливает на меня. А я был уверен, что это как раз ФСБ подсуетилось. Нет, возможно, конечно, что он просто хочет все скинуть на меня, дабы обелить репутацию родной конторы, но как-то не похоже. По глазам видно — верит в мою причастность. Кто тогда? Или тут важно, что там было другое управление фэйсов, и у них правая рука не знает, что творит левая? В принципе, возможно, при каких-нибудь нетиповых ситуациях у них часто возникала неразбериха. Кроме, пожалуй, их спецназа — приходилось работать, вот там все отлажено. Но опять же, мы с ними тогда в автономке были, а в ППД^[11], может, и у них бардак.

Внутри начала закипать злость. Я уже сбился со счета, какой день мы в пути, но кажется, что очень долго. И при этом, не проехали и трети пути. И все из-за каких-то мудаков, которых никто не трогал. Почувствовав, что начинают подрагивать руки и хочется сломать капитану шею, усилием воли подавил вспышку злости и поднял на капитана глаза.

— Тарщ капитан, угостите табаком. И зажигалкой, а то мне дюже неудобно, с вашими украшениями. — И позвенел наручниками за спиной.

Тот прищурил один глаз, подумал несколько секунд, но все же достал из кармана пачку «Кэмела» и протянул мне сигарету. Потом подкурил и снова уставился на меня каким-то змеиным немигающим взглядом.

— Ну, раз меня ждут в вашем штабе, то чего мы ждем? Я, вообще-то, домой направлялся, в чудный город Красноярск. А то тут подработка же закончилась, понимаете — сделав пару затяжек спросил я.

Капитан тоже достал и закурил сигарету, задумчиво выдохнул дым в потолок и протянул:

— Если вы не забыли, Кирилл Александрович, то мы здесь были до вашего появления еще, и с определенными целями. Как все выполним, так и поедем. Вы куда-то торопитесь?

— Не люблю неопределенности, тем более, когда мне предъявляют какую-то ерунду — пожал я плечами.

Капитан не снизошел до ответа, встал и молча вышел из комнаты. Интересно, что за цели у них здесь? Набирают себе рекрутов из деревенских? Похоже на то, не зря же стрельбище оборудовали. Сцена в центре поселка, правда, не вписывается — хорошо помню, как там кого-то буцкали бравые вояки. Такая себя мотивация для набора, по-моему… Хотя, какое мне дело.

Пожевал почти докуренную сигарету, сделал последний затяг и осмотрелся в поисках пепельницы, чтобы выкинуть. Я не самый хорошо воспитанный человек, но на ковер бычки кидать как-то не хотелось. Обернулся к двери и крикнул уголком рта:

— Эээй, военные! Дело есть! Я созрел раскрыть все тайные пароли и явки!

В дверь заглянул солдат с автоматом в руках, тот же самый, что цеплял на меня наручники.

— Какие явки? Ты че несешь, ущербный?

— Ты выражения подбирай, салага. Пепельницу мне дай, а то я сейчас бычок-то уроню и спалю всю вашу деревню, а ты потом огребешь. Если еще сам здесь со мной не останешься.

Если до этого я не собирался хамить, то после оскорблений передумал. Солдат посверкал на меня глазами, но все же ушел и принес кружку, швырнув ее на стол передо мной.

— Встретился бы ты мне, а не Музафарову, я бы тебя там и положил, разговорчивого такого… — Бросил он через спину, уже выходя из комнаты.

— Если бы у бабушки были колеса, то была бы не бабушка, а самокат — не полез я в карман за словом, выплюнув окурок. Солдат фыркнул, но не стал реагировать, заняв свое место у двери.

Следующий час мы провели в бездарном ничегонеделании. Ксюша поначалу пристала с вопросами, по поводу моего прошлого, но я отбрехался — мол, чушь все это, а товарищ капитан явно личность пьющая. Даже если бы я и собрался ей что-то рассказать, то точно не в такой ситуации.

Я все время крутил в голове мысли о том, как выбираться из сложившейся задницы. Если бы здесь были только ракетчики, то можно было бы в штабе у них выпросить звонок, а тот же Вячеславыч меня бы прикрыл. Наверное. Хотя, учитывая, что происходит в Новосибирске, уже нет полной уверенности. Но вот наличие ФСБ меня сильно смущает. Как они спелись-то?

И еще отдельный вопрос — в принципе, что они все здесь делают? Принимая во внимание, что мое общение с этими гражданами может затянуться, эта информация уже не кажется лишней. Я слабо верю в то, что наша великая и непобедимая армия просто ездит по всей области и вооружает людей, попутно научив их стрелять. Должны понимать, что все это обучение и оружие в любой момент может обратиться против них же. А то и против правительства, а у современной армии защита власти, по-моему, вбита в подкорку.

Поэтому за рабочую версию можно принять набор рекрутов. В связи с чем возникает следующий вопрос — на кой черт? Я слышал про Пашинскую часть РВСН, и она, слава богу, никакая не кадрированная, вполне себе в полном составе, и даже городок у них там приличный. И даже новомодный спецназ свой у них завелся. Плюс, судя по всему, какие-то чекисты к ним присоединились, вряд ли капитан один. Итого — штатка у них должна быть переполнена, а часть стоит не на складах Росрезерва, как, например, в Козельске. И получается, что я не понимаю — зачем им набирать народ, если в нем нет необходимости, его надо кормить, а в условиях карантина у части могут начаться проблемы с продовольствием?

Можно предположить, что зомби каким-то чудом добрались и до вояк. Но не могу представить, чтобы они могли там сильно набедокурить — все же не сельская дискотека, а вполне себе действующее подразделение, опять же, даже со спецназом. Не понимаю! А может быть…

Но додумать мне не дали. У двери невнятно что-то прошипела рация, стоящий там солдат бросил короткое «есть» и подошел ко мне.

— Подъем, карета прибыла!

— Да ты начитанный, я посмотрю — пропыхтел я, поднимаясь. От резкого подъема покачнулся, автоматически оперся на стоящего за спиной юмориста сцепленными за спиной руками и коротко выдохнул — руки затекли и по ним пробежали колючие мурашки. Я пожаловался — Ослабь браслеты, служба, видишь, затек весь

Солдат глухо матернулся, но делать ничего не стал. Ксюша поднялась сама, без приключений — у нее руки были скованы спереди и сидеть ей было удобнее.

Нас вывели и отконвоировали в дальний угол деревеньки, мимо уже заведенной техники вояк. Интересно, думал, на ней и поедем. Однако, дойдя до последнего дома, я удивился еще больше — за ним стоят мой родной Террано, у водительской двери которого стоял совсем невысокий крепкий боец с лычками младшего сержанта.

— Эй, военный, а где фэйс ваш? — Спросил я у сопровождающего, повернув к нему через плечо голову. — Тут моя пропажа нашлась!

— Рот закрыл. Нет тут ничего твоего больше, все общее — вяло гоготнул тот.

У меня, если честно, руки буквально зачесались — так захотелось сделать что-то плохое этому дураку. Но стерпел, всему свое время. Если он поедет с нами в одной машине — я ему припомню обязательно, а пока лишь прошипел:

— Ничто не бережет ваши зубы лучше, чем вежливое отношение к окружающим.

Солдат презрительно хмыкнул, но продолжать не стал. Ну и молодец. Хоть и дурак, конечно. Капитан, как оказалось, был уже в Ниссане, сидел себе спокойно на переднем сидении и курил. Вот скотина, я даже себе такого почти не позволял! Конвоир услужливо открыл передо мной дверь и не вежливо поторопил тычком в шею. Вот все же нарывается он… Не люблю таких вот, которые обожают демонстрировать свою силушку богатырскую на тех, кто заведомо не может дать сдачи. Ну да ладно, Бог даст — не последний раз видимся.

И Бог дал — этот персонаж залез сразу за мной, так же невежливо сдвинув меня от края. В общем, достаточно предсказуемо — даже дураки должны понимать, что нельзя возить задержанного у двери. Правда, тогда получается, что Ксюша возле двери поедет, она как раз справа от меня сейчас села… Но тут меня военные снова удивили — следом за ней полез еще один боец, пытаясь сдвинуть девушку.

— Эй, это не автобус! — Возмутился я — тут втроем-то не удобно сидеть, куда ты четвертым лезешь!

— Рот закрыл, я сказал! Твоего мнения тут никто не спрашивал! — Гаркнул мой конвоир и двинул мне локтем в грудь.

Двинул умеючи, сука, дыхание сразу сбилось, и я согнулся, в попытке глотнуть воздуха. Тем временем, четвертый все же влез и закрыл дверь. Бедную Ксюшу совсем зажало, и тут же раздалось с обеих сторон:

— Малышка, может, на колени ко мне сядешь?

Тут уже не выдержал капитан и рявкнул, развернувшись:

— Ну-ка заткнулись оба! Вы сейчас в бэтр отправитесь, там в десанте покатаетесь, обезьяны! — И похлопал меня по плечу — Жив, Котов-Кротов?

— Жив-жив, не дождетесь — просипел я. — А что это вы, товарищ капитан, такое лицо делали, когда я описывал, какую машину у меня угнали, а? А сами тут ее приватизировали тихонечко?

— На время введенной чрезвычайной ситуации и военного положения, армия может изымать у населения автотранспортные средства — как по учебнику ответил капитан и развернулся вперед.

Ксюша первые несколько минут так и ерзала, пытаясь устроиться хоть как-то, пока я на нее не рявкнул. В итоге она мило покраснела и забралась на мои колени, что, впрочем, не вызвало у меня ровным счетом никаких эмоций — вообще не до эротики сейчас. Руки у меня так и оставались за спиной, что было бы жутко неудобно, но именно сейчас играло мне на руку. Почему? Потому что сопровождающий меня с самого начала солдат — дурак. Он, после того, как благополучно надел на меня браслеты, ключи положил в один из карманов на разгрузке, расположенный на пузе. В общем-то, для военного человека простительно, сам всегда распихивал все похожим образом. Но дурак он потому что, когда я оперся на него, вставая со стола, он поморщился, но даже не заметил, как я эти ключи прикарманил. Был бы он гэбистом — был бы поумнее, а так махровая военщина. Ну да и слава Посейдону, в общем-то, все мне во благо.

Руки, прижатые двойным весом — моим и Ксюшиным — шевелились неохотно, плюс, я еще старался делать это незаметно. Но, спустя несколько минут, все же один наручник подался, а на второй я не стал тратить время — нехай так, даже полезно может быть. Дальше я сидел и ждал подходящего момента. Водитель молчал, сосредоточенно крутя баранку, чекист что-то черкал в записной книжке, а сопровождающие вояки негромко перешучивались, не забывая пройтись по секретарше на моих ногах, которая притихла, усевшись максимально неудобно — только на одну ногу и немного пригнув голову. Я посмотрел на ее муки, на все больше краснеющее лицо, и не выдержал:

— Ксю, расслабься. Можешь даже откинуться, гарантирую отсутствие приставаний с моей стороны.

— А тебе и в радость, да? Смешно, поди? — Она повернула на меня пылающие злобой глаза. Честно, мне даже несколько страшно стало.

— Нет, но ты отдавила мне правую ногу. А если ты сядешь по-человечески, а не на пол булки, то твой вес распределится более равномерно.

— А ты только о себе и думаешь! Мне, как будто удобно! — Прошипела девушка.

Да что на нее нашло? Еще полчаса назад она сидела как рыба, а сейчас просто пылает злобой!

— Так, хорош на меня ядом брызгать. Сядь как удобно, и всем будет хорошо — негромко сказал я ей. — Что ты психуешь? Сиди спокойно, сейчас в штабе все решим. И еще перед нами извинятся, вернут машинку и отпустят восвояси…

— Ага, а еще накормим, напоим, и спать уложим — хохотнул боец справа.

— Заметь, это не я вас с нечистой силой сравнил — хмыкнул я в ответ. — А, еще забыл. Товарищ капитан обязательно мне расскажет, как эта замечательная во всех смыслах машина оказалась у него.

Ксения еще с полминуты посидела молча, продолжая пыхтеть, но потом все же прислушалась и уселась нормально, а потом и откинулась на меня. На секунду показалось, что она тихонько шмыгнула носом. Но сейчас точно не время для сантиментов, потом разберемся. А мне и в самом деле стало сидеть существенно удобнее, и самое главное — снизилось давление на ноги и получилось чуть размять затекающие руки, они мне понадобятся скоро.

Я притих, невзначай поглядывая на дорогу и по сторонам, в ожидании удачного момента. Впереди нас метрах в тридцати изрыгал черный дым БТР, а дальше за ним ехала остальная техника, и сейчас дергаться будет плохой затеей. Я надеялся, что в какой-то момент мы либо подотстанем от основной колонны, либо наоборот ускоримся, что казалось более вероятным — все же Ниссан заведомо гораздо более шустрая машина, и многие бы не захотели двигаться в одной колонне с еле плетущимися БТР-ми, а тем более, сразу позади них, нюхая вонючий выхлоп.

До трассы доехали все тем же порядком, что, впрочем, неудивительно — лесная дорожка не давала ни одной возможности обогнать. А вот на трассе меня ждал сюрприз. Колонна свернула налево и молодой сержантик поехал за ними, но неожиданно вмешался ФСБ-шник:

— Леонов, едем в штаб сейчас.

— Но товарищ капитан, а распоряжение…

Чекист очень картинно медленно повернул к нему голову и своим привычным безэмоциональным голосом спросил:

— Сержант Леонов, я что-то непонятно сказал?

— Никак нет — сержант за рулем даже принял какое-то подобие сидячей позы «смирно». — Но товарищ полковник же приказал не покидать колонн…

— Сержант Леонов, едем в штаб, это приказ — ни тон, ни громкость голоса капитана не изменились, но в воздухе отчетливо запахло неприятностями.

— Вообще-то вы не наш командир — негромко произнес правый конвоир, но тут же заткнулся и отвернулся, когда ФСБ-шник обернулся и посмотрел ему в глаза.

Ох, как мне это нравилось! Причем, при любом развитии событий. В идеале, конечно, чтобы они тут все друг друга перебили, при этом не задев ни меня, ни Ксюшу. Но это вряд ли, наверное. Водитель поскреб в голове и, справедливо решив, что полковник — это, конечно, фигура, но он далеко, а капитан рядом, к тому же, он из ФСБ. Которых всякий военный недолюбливает, но уважает по определению. И принял хорошее решение — развернулся и поехал в обратную сторону.

У водителя впереди ожила рация и проскрипела:

— Леонов, ты куда поехал? Воткнулся в колонну!

— На связи капитан Сергиенко. Кто говорит?

— Капитан Володин. Почему покинули колонну?

— Получил приказ немедленно доставить арестованных в штаб. Приказ лично от полковника Ефимова.

На той стороне помолчали, видимо, переваривали информацию. Потом прозвучало:

— Отбой связи.

В машине повисла тишина и дальнейший путь продолжали молча. Атмосферка была напряженная, но мне было на это плевать. Спустя минут пятнадцать, по ощущениям, машина снова свернула с трассы и покатилась по однополосной асфальтовой дороге, петляющей по редкому лесочку.

Я напрягся. Пяткой чую, эта дорога ведет к части. А туда я что-то совсем не хотел уже, пока ехали — в голове некоторые моменты сложились в неприятную цепочку, вдобавок к уже имеющимся фактам. Аккуратно, стараясь не привлечь внимания, начал разводить руки по сторонам. Когда получилось, в самое ухо еле слышно прошептал Ксюше:

— Когда толкну — молча падай вперед. Если поняла, поерзай.

Девушка сначала вздрогнула, потом замерла, но все же через несколько секунд пошевелилась, что я счел подтверждением. Глубоко вздохнул, унимая бешено стучащее сердце, сжал-разжал кулаки и слегка толкнул Ксюшу. Та молча завалилась вперед, как кулек картошки, в пространство между передними сиденьями. Бойцы по бокам от меня предсказуемо дернулись за ней — то ли чтобы помочь, то ли еще зачем, но уже неважно. Тому, что был слева и не так сильно бесил меня, я ребром ладони без затей двинул в кадык, ломая трахею и все, что за ней. Правый меня оскорблял и всячески обижал, отчего мне хотелось сделать ему побольнее, поэтому ему я из своей, очень неудобной, между прочим, позы, сначала локтем зарядил в грудь, а потом добавил этим же локтем по затылку, отправляя ненадолго в отключку. Выхватил у него из кобуры «ТТ», одним движением дослал патрон в патронник и снял с предохранителя, выстрелил в висок водителя, а обратным движением рубанул рукояткой в висок капитана, только начавшего поворачиваться назад. Больше стрелять в машине не хотелось, поэтому открыл левую дверь и выпустил пулю в череп конвоира, под таким углом, чтобы при вылете не задела ничего внутри. Нельзя такие дела, как контроль, оставлять на самотек…

Затем перегнулся через Ксюшу, затянул ручник и перекинул рычаг коробки. Бешеным колобком выкатился из машины, предварительно вытолкнув еще живого соседа справа и по пути добавив ему еще раз по голове, чтобы не очнулся в ближайшие минуты. Следом вытащил из машины капитана, повторил процедуру и приступил к быстрому обыску. Снял с него точно такой же, как и у меня в руках, ТТ, два запасных магазина к нему и еще два к Калашникову, который остался валяться на полу в машине, а так же приватизировал компактную рацию с пояса. Мне нужнее, в конце концов. Вернувшись к предыдущему пациенту, обшарил и его, еще пополнив запасы магазинов.

Уже не так торопливо вернулся к машине и заглянул внутрь. Мдаа…. Воняло там отвратительно — подгоревшим сцеплением, порохом, кровью и страхом. Не знаю как это объяснить, но пахло именно так. Еще и в водительском боковом окне дырочка появилась, заклеить надо будут чем-то. Ксюша скукожилась на полу перед задним рядом сидений и мелко тряслась, закрыв голову руками. Опять стало ее жалко. Ребенок же, считай, а тут ей впечатления жизнь подкидывает одно за одним…

Аккуратно погладил ее по голове, от чего она вздрогнула, и как можно мягче произнес:

— Мисс Глебова, все кончилось. Вылезай на воздух, проветрись.

Реакция последовала быстрая, но неожиданная — девушка резко вскинулась и полоснула ногтями по мне. Точнее, почти полоснула — я вовремя отпрянул, отодвинув лицо, благодаря чему скрюченныепальцы пролетели буквально в нескольких сантиметрах. Эк ее разобрало-то… Я, на всякий случай, отодвинулся еще на пару шагов и неуверенно сказал:

— Ксюх, все свои, спокойно! Все плохие повержены, добро восторжествовало, то-се…

Глава 12

11 октября 2021 года Новосибирская обл.

Девчонка подняла на меня странно сухие глаза, что-то неразборчиво курлыкнула и снова выкинула вперед свою худенькую лапку. Ну твою мать! Опять у нее истерика! Я все понимаю — непреходящее состояние стресса, да еще на фоне совсем недавней тихой и мирной жизни, но сколько можно-то? Я же сказал, что как будет возможность — устрою ей сеанс психотерапии, не может потерпеть что ли?

В последний момент остановил свою уже замахнувшуюся руку. Причем, показалось, что она, рука то есть, начала замах сама, без моего участия. И тут же поймал себя на мысли, что не хочу останавливаться. Безмерно хотелось претворить в жизнь снова тот самый, исторически проверенный, метод успокоения истерик — хороший отеческий лещ. Но было чувство, что одного будет мало и безумно тянуло начать и не останавливаться.

На какое-то время завис, лишь уворачиваясь от неумелых ударов Ксюши. Внутренняя борьба закончилась победой трезвой части разума — я опустил руки, скользнул к девчонке, крепко обнял ее и зашептал ей в макушку что-то малопонятное. но успокоительное и примирительное. Да-да, я все еще не отказываюсь от своих слов про леща, но тот метод тоже подходит не всегда. Тем более, к девушкам. Но трясущиеся от бешенства руки все еще жили своей жизнью.

Секретарша еще какое-то время подрыгалась у меня в руках, пытаясь вырваться, но все же успокоилась и тихо разревелась, активно пуская слезы (надеюсь, что это они) куда-то в район моей груди. Я побаюкал ее в руках еще с полминуты, потом отодвинулся и так же негромко прошептал на ухо:

— Ксюх, отойди на пару минут назад по дорожке, я тут сейчас кое-что доделаю и подберу тебя, хорошо? — и вроде даже голосом не выдал, что у меня сейчас бурлило внутри.

Кажется, она меня услышала, но или поняла не так, или наоборот, так. Девушка еще глубже воткнулась мне в грудь своей мордашкой и уже сама обняла меня. Блин, ну правда, надо как-то с ней поговорить, успокоить. Я, конечно, тот еще психолог (а если между нами — и человек я не самый лучший), но каким-то азам учили, да и опыт есть работы с людьми. Посмотрел на свои руки, которые сами сжимались в какое-то корявое подобие кулаков, и подумал, что мне и самому бы не помешал психолог…

Все же кое-как отлепился от секретарши, придерживая ее на вытянутых руках, наклонился к зареванному и ставшему уже не таким красивым лицу и сказал, заглядывая в глаза:

— Нам, правда, надо торопиться. Бог знает, как далеко отсюда часть, если слышали выстрелы — могли и выслать сюда кого, а нам это вот вообще ни к чему. Поэтому давай, шагом марш по направлению прямо, скоро догоню. Не успеешь соскучиться — и залихватски подмигнул. Ну, или мне показалось, что залихватски.

— Ты их всех убешь? — Тихо прошелестела Ксюша, не поднимая глаз от земли.

Что-то внутри меня кричало: “ДА! Да, и каждый будет умирать не лучше, чем сраный Феоктист!”, но я сдержался.

— Такая игра, золотце. Тут или ты жрешь всех или тебя — покачал головой я.

— Но они же ничего нам не сделали? И они военные, с ними безопасно было бы — зареванная мордашка наконец подняла на меня глаза — Или тот офицер был прав? И ты, правда, наемник из этой, как там оно называлось?

— Маленькая, я тебе клянусь, что это неправда — тут я был откровенен. Не люблю врать без необходимости. — Когда мы отсюда уберемся, обещаю, расскажу тебе, что смогу. А сейчас беги, ибо если ребятки очнутся, они-то точно ни на секунду не задумаются и пристрелял нас обоих за милую душу.

Под конец чуток скрежетнул зубами — сдерживать рвущуюся наружу лютую злость становилось все сложнее.

— Но Кирилл — тут она заглянула мне в глаза и, кажется, что-то увидела — Ой. Давай все же просто уедем и…

Договорить я ей не дал. Уже не сдерживаясь, толкнул ее в нужную сторону и придал ускорения неслабым шлепком пониже спины. Девчонка обернулась, явно собираясь что-то сказать, но снова посмотрела мне в глаза и молча пошагала по дороге. Ну и слава Зевсу, а мне еще дела предстоят. И тут я не буду сдерживаться.

Тихий шепоток в голове что-то вякнул про то, что эти вояки и правда ничего особо плохого нам не сделали, и девчонка в чем-то права, но кто б его слушал… Я точно знал — свои хвосты надо всегда подчищать. Даже если капитан ни с кем ничем не делился, в чем я сомневаюсь, он в любом случае лишний. Остальные, может, и не при делах, но оставлять их сейчас — бред. Они знают многовато, для того, чтобы жить. А если вдруг случилось чудо, и капитан никому не сказал обо мне — то и подавно.

Некстати вспомнились все те скользкие ухмылки, шутки и взгляды, которые сопровождающие бросали на Ксюшу. А еще досмотр ее же прям передо мной, и досмотр был излишне пристальный. А еще как невежливо меня усаживали. И как Террано отжали, откровенно говоря. А еще…

Понял, что стою на одном колене над тем солдатом, что ехал справа от меня и сейчас лежал, неуклюже перекрутившись. Стою и примеряюсь как буду его резать, причем начать я (я ли?) решил с ушей, одно из которых было зажато у меня в левой руке. Мысленно надавал себе по щекам и быстро и без затей свернул ему шею, еле сдерживаясь, чтобы не перерезать горло — ей-Богу, руки буквально чесались. Но нельзя, он же всю машину кровищей зальет. Потом подошел к капитану, проверил — жив, чертяка! — коротким тычком в шею продлил его сон еще на час-полтора и связал ему его же ремнем руки, а ремнем предыдущего покойника — ноги. Смерчем пролетел вокруг машины, собирая все полезное, затем проконтролировал все трупы выстрелом в голову и усадил их на заднее сиденье (предварительно накрытое их же бушлатами, ибо мне еще пилить в этом салоне Бог знает сколько), туда же капитана, снял надоевшие наручники со второй руки и рванул назад. А то утопает сейчас куда-нибудь горе мое…

Ксюша предсказуемо долго верещала и ни в какую не хотела садиться в машину с покойниками. И даже то, что сейчас тут поровну живых и не живых ее не убедило почему-то. А с ней так и вовсе перевес был бы на нашей стороне. Лишь когда я плюнул на уговоры и пошел в машину, твердо уверенный, что уеду без нее, бросила мне в спину:

— Ты вообще человек? Как ты можешь быть таким бессердечным??? — Не дождалась ответа и все же проследовала в машину.

С места я рванул, как никогда до этого. В текущей ситуации, соседство с военной частью — это бомба с часовым механизмом, даже если никто и не слышал выстрелов, то все равно кто-то куда-то поедет, а тут мы. Ну их всех к лешему. Я рожден почти в лесу, туда я и сейчас поеду….

Следующие полтора часа я усиленно углублялся в лес, в направлении на юго-восток, находя совсем уж еле заметные тропинки. Благо, Террано пер аки танк и на вполне приличной скорости. Не надо быть гением, чтобы понять, что мы оставляем за собой следы, по которым выйти на нас будет не так сложно, и тут скорость была важнее всего — если за нами поедут на УАЗиках, то на такой скорости они себе все языки пооткусывают, как минимум. А БТРы по ширине не везде пролезут, мне порой приходилось буквально втискиваться между деревьев.

Все это время я пытался понять, что со мной происходит и как с этим бороться, благо, секретарша сидела молча, даже не смотрела в мою сторону. Что за скачки жестокости и кровожадности? Припомнилось и с какой радостью я прострелил коленку тому дураку возле Патриота, и безумное желание вырезать всю деревню староверов, и тот момент, когда я дуром бросился на своих тюремщиков, хотя понимал всю бесперспективность мероприятия. И вот последняя стычка. Ну, для вояк последняя. Хехе. А еще вспомнил, как хотел пристрелить ту бухгалтершу в Векторе. Хорошо, что хоть с ней сдержался. И что ещё деревушку не сжег, как хотел. Откровенно, я был почти уверен, что и сейчас мог обойтись без двухсотых, навыков бы хватило, чтобы всех сопровождающих просто вырубить, но тут опять не мог сдержаться. Как и тогда у староверов, но хотя бы с лучшим для меня исходом.

Нет, убивать людей приходилось, и даже пытать довелось пару раз, по методу незабвенного Лаврентия Палыча, но никогда мне это не нравилось, наоборот — всегда пытался этого избежать. После убийств, особенно если это происходило шумно и ярко — там да, я думаю, у многих может падать планка, когда на адреналине прешь вперед и все кажется по плечу и в радость. У меня еще всегда как будто шум какой-то в голове появляется, но, может, это и кажется. Адреналин же… Но это можно притянуть только к последней бойне. А в предыдущих не было никаких адреналиновых взрывов! Даже не считая, что последние пару лет прошлой жизни я вообще от них избавился!

Как говорил глубокоуважаемый Рысь, терять контроль над ситуацией — очень плохо, но такое бывает. Но если теряешь контроль над собой — можешь сразу застрелиться. Не так стыдно, мол. А сейчас я именно что теряю контроль — достаточно вспомнить, что абсолютно не помнил момента, как подходил к тому бойцу, которому собирался резать уши. И с этим надо что-то делать. Так мы доиграемся до полноценной шизы, и это в лучшем случае.

О причинах этого безобразия тоже думал, но, как и всегда в последнее время — ни к чему окончательному не пришел. Сама собой напрашивалась мысль, что это все следствие нервного стресса, все же не только на Ксюшу навалилось, а я, как бы ни хотелось, не дерево, тоже какие-никакие гормоны и эмоции есть. И опять же, в кои-то веки, вроде как, появилась цель, какая-никакая, а тут каждая гнида мешает…

На этой мысли обернулся проведать капитана — он сейчас возлегал на заднем сиденьи в гордом одиночестве, его незадачливые сослуживцы покинули наше общество еще с час назад — в тот момент буквально передернуло при мысли, что они оживут в машине, несмотря на контроль. Да и, думаю, достаточно удалились в лес, чтобы они не попались на глаза случайно проезжающим. В машине сразу стало как-то уютнее и вонь поуменьшилась. А заодно и окно заклеил кое-как валявшимся в бардачке скотчем. Выглядит страшно, но хоть не дует. Капитана я тогда еще раз проверил и продлил ему сон, но уже пора бы и очухиваться, не балерина кисейная. Однако, внешне он не подавал никаких признаков жизни, хотя мне казалось, что какие-то звуки с его стороны вот только что раздавались. Стало беспокойно. А ну как он по моему примеру сейчас распутается, да и придушит меня тем же ремнем. А я только почуял ветер свободы, не хочу я душиться. Не фанат, знаете ли. Хехе.

Свернул в первую попавшуюся прогалину в лесу, бросил взгляд на секретаршу, хмыкнул — та все так же сидела, нахохлившись и не смотря на меня — и вылез сам, а потом и вытащил капитана на свежий воздух. Проверил — нет, и правда еще не пришел в себя. Ну это легко поправимо. Хлестнул его наотмашь по щекам, чуток тряхнул, заглянул в глаза — точно, очухивается. Оставил его пока в покое, пара минут ему точно понадобится, все же человеческий мозг не очень хорошо переносит вот такие экстренные “выключения”, а уж тем более, если два подряд. Даже, можно сказать, два с половиной — столкновение виска с рукояткой ТТ тоже его выключило, хоть там и чуть другая механика.

Быстро справил естественные потребности, закурил (Боже, кажется, вечность не курил!) и подсел к уже явно пришедшему в себя фсб-шнику.

— Жив, цел, орел, тарщ капитан? — Поинтересовался я — водички, может?

Тот, не отрываясь, смотрел мне в глаза и пакостно щурился. Чем-то похож на приснопамятного майора Цебалко со времен срочной службы, но тот-то был еще старой советской закалки, еще в самом КГБ успел послужить, чем всегда и объяснял свой пакостный характер и бульдожью хватку.

— Ну нет, так нет, мне больше достанется — пожал я плечами. Схватив его за волосы, резко задрал голову вверх, чтобы заходящее солнышко прям в глаза светило, и негромко, но убедительно прошипел в ухо — Товарищ капитан, мне кажется, вы понимаете, что у меня нет особо много времени возиться с вами. А вопросики у меня есть, тоже, поди, догадываетесь. И я тебе обещаю, капитан, что ты мне на них ответишь. Чай, ты не Зоя Космодемьянская, не привык к жизни, когда тебе ну очень плохо.

Отпустил волосы и отодвинулся, достал еще одну сигарету. Голова капитана упала на грудь, но тут же поднялась и он снова уставился мне в лицо своим немигающим рыбьим взглядом.

— Но при всем этом, воду я вам предлагал серьезно. И даже сигаретку могу дать, ежели не погнушаетесь — тот покачал головой. Эх, кажется, быстро и безболезненно не выйдет. Опять Ксюша гулять пойдет… — Ну как знаете. Итак, я, пожалуй, начну. Скажи мне, капитан, что ты успел поведать в штаб, или куда ты там нас вез?

Обожаю вот так перескакивать с “вы” на “ты” с людьми, которые мне не нравятся. Спокойный человек может и не обратить на такое внимание, но те, кто мне не нравятся, обычно не спокойные. И это прыганье может довести до белого каления. А уж тут сам Бог велел, гэбэшник точно не спокоен, хоть и пытается это показать.

— Ты, дикий гусь, немного на себя взял? — Почти не дрожащим голосом спросил капитан после короткого молчания. — Ты не смотри, что сейчас вокруг творится, Контора за своих тебя порвет и скажет, что так и былО.

Контора порвет, конечно. Отметил в голове, как именно он это произнес — именно с большой буквы, что выдавало изрядный стаж. Последнее время, вроде, стало у них уходить это словечко, а раньше все при любом удобном случае тыкали каждому встречному этим произношением. Сам не застал тех времен, но Сантехник как-то поделился этим наблюдением, когда мы три дня сидели в горах в наблюдении. Скука была страшнейшая, вот и травили байки по восемь часов, пока сидели на “бодрянке” по двое.

— Я же говорил уже, товарищ гэбист, я к вашей Black Water никакого отношения не имел и не имею. Соприкосновения были, не спорю, но вовсе не такие, как ты думаешь. Мы, скорее, конкурентами были. Так что плохо у вас обстоят с информацией дела, плохо. Ну а порвет меня контора, не порвет — это дела будущего, а до него еще дожить надо, так? Поэтому я второй и последний раз повторю свой вопрос: что ты, сука штабная, успел сообщить обо мне?

Почему штабная — не знаю, само вырвалось. Подсознательное, наверное. В прошлой жизни очень уж привилась нелюбовь в ФСБ в любых проявлениях. Кроме, пожалуй, их спецназа, к тем вопросов нет, такие же рабочие лошади, как и вояки, и как мы. Мотивация, конечно, разная, но сути не меняет. А этот явно не из спецназа — дохловат, причем во всех смыслах. Вон как глазки забегали, когда я рявкнул последнюю фразу…

Хоть и дохловат был капитан, но двадцать минут я на него потратил. Ксюшу решил никуда не отправлять — мало ли, кого встретит, поэтому велел сидеть в машине и закрыть уши, во избежание нового стресса. А сам вернулся к капитану с пассатижами и молоточком, которые всегда валялись в бардачке. Держался капитан дольше, чем я ожидал — думал, обойдется одним-двумя ногтями, а пришлось ободрать всю руку и еще один зуб прибавить к коллекции сомнительных сувениров. Где-то в душе даже немного зауважал капитана, но тут же выбросил это из головы. Или я — или меня. Все как всегда.

Информации было не особо много, но крайне полезная. Самое главное — капитан в штаб не доложил, кого именно он везет. Боялся, что кто-то отнимет его минуту славы и хотел лично привезти и меня, и Ксюшу к начальству. Типа сюрприз. Ненавижу сюрпризы по жизни, но вот этот порадовал. Был еще от него запрос в картотеки по моему личному делу, но электронный, а ноут его у меня в Террано валяется. Нет, возможно, у них сохраняются логи, кто и о чем запрашивал, но не думаю, что быстро до этого дойдут. Звонил и проверял меня он вообще бывшему сослуживцу из моего родного Красноярского края, и эта ниточка тоже, думаю, должна затеряться. Но, в любом случае, это не повод расслабляться, надо как можно быстрее валить отсюда и подальше. Да и ждут меня, в конце концов.

Еще из полезного было то, что официально в розыске ни меня, не Ксюши не значилось. Лишь была ориентировка на всех сотрудников бывшего Вектора, пришедшая с самого верха, чуть ли не от самого Бортникова. Туда же прилагалась записка, что всех сопровождающих лиц тоже задерживать до выяснения, однако ни одной отсылки на меня не было от слова “совсем”. Это, конечно, радовало, но и удивляло безмерно, как и то, что не было списка сотрудников самого научного центра. У этого бардака точно есть объяснение, но сейчас не вижу смысла морщить мозг. Нам же лучше.

Напоследок капитан порадовал новостью, что в Красноярском крае тоже вот-вот введут карантин и режим чс, а то и военное положение, как тут. А в соседней Кемеровской области уже ввели. Какое отношение происходящий ахтунг имеет к военному положению он не знал, поступил приказ — все взяли под козырек. Тоже странно, вообще-то оно вводится только в случае явной внешней или внутренней агрессии, а у нас как бы зомби-апокалипсис…

Оставлять тело капитана просто валяться очень не хотелось — он умер как мужик, и не его вина, что судьба вот так повернулась. На самом деле, хотел и вовсе отключить его еще разок и ехать дальше, но все вбитые в подкорку правила кричали — нет! Теперь — тем более нет! Да и сам фсб-шник это понимал, читалось по глазам… И хоть и было чертовски жаль времени, я закрыл ему глаза и отправился к машине, где в багажнике всегда каталась небольшая лопата. Давненько копать ничего не приходилось.

Однако, сегодняшний день не перестает меня удивлять. Когда я открыл багажник, на меня уставился перепуганными глазами какой-то парень, в порванной одежде и с жутко разбитым лицом.

— Э… — икнул я — А ты кто?

***

Неожиданно пиликнул телефон. Потом еще раз. А потом еще много-много раз подряд. Непрекращающееся треньканье наложилось на и без того весьма поганое настроение, отчего кто-то в голове настойчиво зашептал мне, что обе мои причины для расстройств решаются очень легко — выкидыванием из машины, желательно на ходу. Вежливо сам себе поулыбался, но достал телефон и полез проверять сообщения. Благо, дорога стала чуть шире, даже с накатанной колеей, что, кстати, говорило о близости к какому-нибудь поселку. Тоже надо подумать — заезжать или нет?

От прочитанных сообщений на душе чуток потеплело — все же меня ждали. Что браты, что Миша, ежедневно пытались до меня дозвониться и писали смс-ки, с короткими отчетами, что там у них происходит. А происходило все не сказать, что радужно — Красноярск стремительно превращался в вотчину мертвяков. Все уже открыто называли их зомби и, более того — не скрываясь их отстреливали. Сам город пустел, кто мог уехать — или уже уехал, или вот-вот это сделает. В доме, где собрались все мои, осталось буквально несколько семей, остальные уже благополучно (наверное) покинули родные пенаты в неизвестных направлениях.

Миша, как человек крайне хозяйственный, практичный и не особо законопослушный, занял все остальные квартиры на обоих этажах и поставил какую-то дополнительную дверь в подъезде, благодаря чему их микрообщина пополнилась еще одной семьей, той самой подругой Лисы, в комплекте с мужем. Всем необходимым успели затариться, тайничок мой вскрыли, но, хвала Юпитеру, пользоваться по назначению еще не пришлось — из дома они практически не выходили.

Сама Алиса тоже отметилась пачкой сообщений, причем сначала она ярковыраженно скучала и ждала, а в конце весьма сухо интересовалась, когда я приеду. Ну да и шут с ней, даже думать не хочу, за что опять проголосовали тараканы в ее рыжей голове. Может, чует, что я с другой гарной дивчиной тут время провожу и по старой памяти ревнует? Хехе, два раза. Поймал себя на мысли, что вообще-то, где-то в глубине души, ее сухость неприятно царапнула. Ведь что бы там я не говорил всем, и себе в том числе, что еду к друзьям, с ними надежнее и т. п. — в первую очередь я ехал к ней.

Да-да, мы развелись, расстались и все такое, но… Но вот как-то так. Все же она как родная. И тот вечер, когда показалось что-то про Ксюшу — ерунда это все. Вечер, костер, куча времени бок о бок, там и не такое могло примерещиться.

На да это ладно. Всем коротко отписался, мол, все пучком, снова вернулся на маршрут и еду. Только матери позвонил, успокоил, как мог, поинтересовался делами — до них до сих пор толком не дошла зараза, чему я очень порадовался — и с чистой совестью полез в карты.

Тут откровенно повезло, до этого были подозрения, что могли забраться слишком сильно на юг, а где-то там течет Иня. И через нее перебраться бы не факт, что вышло — хоть речушка и неширокая совсем, но местами вполне себе глубокая. А Ниссан, по недоработке узкоглазых инженеров, плавать не умеет совсем. Но нет, хорошо забрали в нужную сторону, благополучно миновали Мошнино и теперь были не так далеко от деревушки Верх-Балта, куда, по всей видимости, и вела нынешняя дорожка.

Что-то мне все больше не нравятся скопления людей, в лесу-то куда лучше. Только спать, как попало, надоело, но это куда легче переносится, чем пуля в бестолковой голове. Или те же розги вдоль хребта. Спина, кстати, никак о себе знать не давала, что несомненно радовало, но исподволь беспокоило. Потом обязательно надо озадачиться. Ох, что-то дел-то поднакопил. Хоть бы это “потом” и не наступало, что ли. Очень грустное “Хехе”.

Особенно вера в людей пошатнулась в свете рассказанных нежданным пассажиром новостей. Как оказалось, это был тот самый перец, который угнал с полянки мой транспорт. И, когда я вытащил его из багажника Террано, бледного и перепуганного до икоты (он-то слышал, как капитан орал) сначала не мог сказать ни слова. Лишь после выкуренной сигареты чуть ожил и поведал о себе. А угон валил, скотина такая, на какого-то бывшего попутчика — мол, не оставил выбора, грозился в лесу бросить. Ну-ну. Но самое интересное было то, что он рассказал о военных, чему я поверил чуть легче — внешний вид Максима служил неплохим доказательством. По его словам, на вояк он наткнулся возле той же деревни, что и мы. Вот только его ярко выраженная радость от встречи и надежда на то, что государевы люди тут же бросятся ему помогать, несколько не оправдалась. Государевы люди сначала вежливо поинтересовались, кто он такой, откуда и куда путь держит, а выслушав — принялись активно разочаровывать. Для начала в профилактических целях слегка отбуцкали, а затем предложили на добровольных началах пойти работником в их часть, в обмен на кров, питание и защиту.

Работу предлагали несложную — делать все, что скажут старшие, а когда Максим спросил, что значит “все”, отбуцкали еще раз. А потом еще раз, когда он возмутился произволом и пообещал жаловаться в прокуратуру. На что ему, уже лежащему и почти на все согласному, поведали, что у них больше нет прокуратур, нет судов, и вообще почти ни черта нет. Зато есть их часть, которая становится чуть ли не городом, и только у тех, кто в ней, есть шансы пожить еще чуток на этой земле. И вообще-то, Максим мог бы и поблагодарить своих спасителей, потому что мистер Писец уже шагает по всей стране, а ему предлагают шанс спастись. Точнее, предлагали, потому что после последнего сеанса побоев спасители решили, что такой стойкий парень может работать и без согласия, заботливо связали его, заткнули кляп и закинули в багажник. Где он и пролежал несколько часов, пока я его не обнаружил.

На самом деле, мне было бы очень интересно с ним пообщаться и побольше, и поподробнее, тем более, что он и не пытался ничего скрыть. Информация очень полезная и где-то даже приятная — то мерзкое чувство от смерти капитана как-то поуменьшилось. Но время поджимало, все же с вояк станется организовать и полноценную погоню — хоть я и увез все трупы и улики с места бойни, но и кровь, и стреляные гильзы остались на месте, и наверняка там смогут сложить два и два и понять, что произошло. Вопрос только, когда заметят? На момент прошиб пот, при мысли, что они могут задействовать вертолеты, но быстро успокоился — не слышал я, чтобы у РВСН собственная авиация была.

— Его ты тоже убьешь потом? — Ледяным тоном поинтересовалась неожиданно Ксюша. С момента, как я похоронил капитана, она произнесла буквально пару фраз, смысл которых заключался в том, что я монстр, убийца, и, в целом, социально опасная личность. Причем, без единого мата, чем вызвала уважение. Я пытался ей что-то объяснить, но потом плюнул — все-равно ни черта не слышит, потом побеседуем.

— Подумаю — серьезно ответил я. — Но, вообще-то, пока не собирался. Ксюх, я тебя в сто первый раз говорю — так надо было. Ты пойми, я так делаю не потому что я так уж ненавижу всех людей. Тебя вон, например, сколько уже времени терплю, ни разу не убил еще…

— Еще! — Тут же вцепилась она. — Да потому что тебе пока удобно со мной!

Вот тут я удивился, хотя казалось, что это невозможно.

— Это в чем мое удобство? Не сочти за критику, но вообще не понял.

— Ночью я дежурю! Готовить помогаю! Глухарей и скунсов твоих вонючих таскаю! А ты весь такой самец, ни черта не замечаешь!

Я коротко хохотнул. Хотя, наверное, зря.

— Скунсов у нас не водится, мадам Глебова. Это был барсук. Прости, что не оценил, правда башка постоянно совсем другим забита. Спасибо тебе — я слегка потрепал ее по плечу. Никогда не умел выражать эмоции. — Но я не о том. Тут же все просто. Я еду домой, где меня ждут и где я нужен. И где находятся люди, которые нужны мне. И ты едешь со мной. А все вот эти ублюдки — они мешают нам делать свое дело, то есть они помехи. А с помехами что делают?

— Но они в первую очередь люди! Такие же, как ты или как я! И их тоже где-то ждут и кому-то они нужны! — Похоже, девчонка за время молчания накопила слов выше своего запаса терпения. Но это хорошо, пусть лучше выговорится, чем в себе копит — так потом бабахнуть могло бы, что ты. Хватит мне истерик.

— Ты почти права. Они люди, ага, и наверняка их кто-то где-то ждал. Вот только они не такие как мы. И не потому, что мы сейчас живые, а они нет. — Ксения снова нахмурилась. Ну да, нашел время юморить. — Извини, неудачная шутка. Разница в том, что мы никому не мешаем и никого не трогаем. Знаешь, на флоте есть интересная комбинация флагов, которая расшифровывается очень легко, но жутко: “следую своим курсом”.

— Что за комбинация флагов? И что это значит?

Эх, ну что за молодежь, ничем не интересуется…

— На флоте с незапамятных времен есть способ общения с помощью различных флагов. Еще есть система семафонирования, но сейчас не про нее. Каждый флаг или их комбинация обозначают какое-то действие, ну там, терплю бедствие, провожу стрельбы и так далее.

— И что? — Влезла секретарша. — Это здесь причем?

— Сейчас доберусь. И есть такая комбинация — “следую своим курсом”. А страшная она, потому что корабль с ней просто идет, не обращая ни на что внимания.

— Ну и что в этом страшного? Это, типа, мы такие? — Специально сделал паузу, в которую снова влезла Ксения. Пусть ребенок беседует, все меньше сама себе напридумывает.

— Соль в том, что корабль вообще ни на что не обращает внимание — по левому борту может тонуть лайнер, полный беременных женщин и детей, по правому борту пытается уплыть от акулы мама капитана, сзади враг бомбит родной город всего экипажа — но корабль идет своим курсом. И да, это типа мы такие. Только у нас нет рядом беременных женщин, мам с акулами, а родной город — это и есть наш курс. И мы туда доберемся, я тебе обещаю. А кто под наш кораблик бросается — тот сам дурак. Следуем своим курсом…

— Любой ценой? — Тихо спросила Ксюша.

— Нет, не любой. И вообще не люблю эти слова. Я не знаю ничего, чего бы я хотел любой ценой. И тебе советую не говорить такую погань, и уж, тем более, не думать так.

На какое-то время повисла тишина.

— Почему?

— Потому что есть вещи, на которые я не пойду никогда. Вот помнишь песню, “ведь нам нужна одна победа, одна на всех мы за ценой не постоим?” — Девушка кивнула, не отрывая глаз от дороги. — Всю сознательную жизнь пытался понять, смог ли бы я так думать. И понял, что не знаю. Ведь цена — она может быть такой разной. Например, я хочу добраться до своих, но если ценой этого будет, например, что с кем-то из близких что-то эдакое случится — готов я пойти на такое?

— А ради своей жизни? — Негромко, почти шепотом, спросила Ксюша. — Любую цену готов платить?

— А ты думаешь, я сильно за нее цепляюсь? — Я невесело хмыкнул. — Не разбрасываюсь, но и пойду не на все. Наверное.

Повисла тишина. Потом сбоку от меня раздалось:

— Кажется, я поняла, про что ты. В человеке-пауке было похожее, когда он должен был выбрать, кого спасать…

— И в нем, и в Темном Рыцаре. Бывают ситуации, когда нет хорошего выбора. И я надеюсь, что у меня таких не будет. Это в кино все супермены и все заканчивается хорошо, а жизнь-то такая погань…

— И все же, я не хочу, чтобы ты убивал всех подряд. Феоктист — да. Но эти солдаты… И его не надо… — И без слов было понятно, про кого она.

— Я же сказал уже, что не собираюсь с ним ничего делать. Тем более, что мне с ним еще и пообщаться хочется, очень интересные вещи рассказывает.

— Эй, я вообще-то все слышу — обиженно пропыхтел с заднего сиденья Максим. — И если что, я вам никак не мешаю. Отпустите — вообще никому ничего не скажу. Только можно где-нибудь поближе к цивилизации?

Я хмыкнул, посмотрел на него в зеркало:

— Вообще-то ты уже помешал. Кто тачку мою угнал? — Он отвел взгляд. — Вот-вот. Сиди, не трясись. Высадим где-нибудь подальше, но потом. Поговорим только сначала, и высадим. Целиком и живого, на что ты мне дохлый нужен.

Лицо парня вытянулось. Нет, положительно, с моим чувством юмора сегодня что-то не так. Максим все так же был в наручниках и со связанными ногами — я посчитал, что не настолько я ему доверяю, чтобы освободить. Вернее, я ему вообще не доверяю, но Ксю в чем-то права — хватит уже смертей. Не мое это, хватит. Пусть пока покатается с нами, а потом я его и правда оставлю неподалеку от какого-нибудь поселка. Чтобы эдак за денек добрался — и мы подальше уедем, и будет знать, как чужое имущество приватизировать. А вообще, быстро он пришел в себя, полчаса только прошло, как он умолял меня освободить руки и отпустить его в лес буквально на пару минут. Мол, в туалет его не выпускали как минимум несколько часов. Наручники я оставил и в лес не отпустил- нечего, кто тут на него смотрит, не отходя от дороги пописал. А сейчас вон, шутить пытается. А раз ожил — можно и пообщаться дальше.

— Ты, угонщик, поведай-ка лучше еще и поподробнее, что ты успел от вояк послушать. У нас с ними как-то не очень общение задалось. И про работу расскажи еще разок — бросил я назад.

Про работу — это уже для Ксюши. Первый-то раз я с ним на улице общался — мало ли что придется делать, а отмывать багажник не хотелось. Как и нюхать опять медный запах крови. Пусть девушка послушает, может, чуть меньшим монстром меня считать будет. Максима-то точно далеко не повезу, а вот с ней еще ехать и ехать. Так взбредет ей чего в голову, придушит посреди ночи. Или утопит в своем ледяном презрении. Хехе.

Новый попутчик повторил свою историю про очень агрессивных хэдхантеров, отчего Ксюша слегка поменялась в лице. Это правильно, пора взрослеть и привыкать к простой истине — в условиях окружающего нас ахтунга, нет у нас вокруг ни друзей, ни защитников. И уж тем более — справедливости, о которой она как-то перидоически упоминает. В таких ситуациях самое правильное считать, что весь мир против тебя — дольше проживешь. Хотя, учитывая в какое время мы живем, это и раньше всегда стоило держать в уме…

Собственно, больше ничего особо интересного и полезного я не услышал — Максим все самое ценное выложил при первом разговоре. Поэтому я слушал его одним ухом, пытаясь принять решение насчет заезда в деревню. Все еще не хотел этого, но дорога была без малейших вариантов съехать куда-либо. Да и припасы бы хотелось пополнить — бравые солдаты благополучно сожрали все запасы и сперли все полезное, не тронули только спальник, который жил в багажнике и выглядел в чехле очень непрезентабельно.

Из всего, что было раньше, остались лишь малюсенький Ксюшин рюкзачок, с которым она не расставалась, и мой ранец. Как он оказался в машине — без понятия, видимо, хотели доставить в штаб вместе со мной. Зато прибавилось разнообразного огнестрела — аж три старых добрых ТТ, два АКСУ, один чужой АКС и один свой, почти родной уже АКМ, которому обрадовался почти как брату. И еще куда-то забросил рацию, а вообще-то стоило бы ее погонять в режиме сканера — вдруг кого поймаю, полезно могло бы быть.

А еще к людям бы заглянуть ради информации — надо спросить, что вообще происходит. И ситуацию на трассе бы разузнать, все же, если там свободно, то так гораздо быстрее можно добраться. По лесу тоже, вон, не так уж и безопасно получается, а уж от скорости продвижения даже черепаха бы удавилась. Нет, надо к людям, надо, хоть и несколько боязно.

Дожились, боюсь к людям выходить. Так скоро обратно эволюционирую, в какого-нибудь неандертальца. Только пещеру найти осталось, хехе.

Глава 13

13 октября 2021 года Новосибирская обл.

В Верх-Балте было тихо и спокойно. Не видно ни оживших мертвяков, ни военных. Деревня жила своей жизнью — ходили люди, проехал доисторического вида ЗИЛ с полным кузовом дров, возле одного из домов во дворе играли детишки. Словно ничего и не происходит вокруг.

Наблюдал я эту благодать с дерева, весьма удачно росшего на небольшом холме у самой окраины поселка. Итогом моих вчерашних размышлений стал компромиссный вариант — до самой деревни не доехали, оставив машину примерно в километре отсюда, а сам перед рассветом пешком отправился на разведку. И нашел эту самую сосну, приютившую меня с биноклем.

Просидел в своем гнезде пару часов, но так ничего подозрительного и не заметил. Решил все же выйти в люди, а то и правда скоро в какого лесного человека превращусь… Будет местным новая достопримечательность — сибирский йети. С двумя ТТ, по-уродски засунутыми за пояс, рюкзаком и АКМом за спиной, хехе.

Обратный путь до оставленного железного коня проделал в ритме марш-броска — как-то резко начало ощущаться время, которое я бездарно трачу. А домой сильно хотелось уже. Там меня покормят и даже, может быть, погладят. Хотя последнее не точно, конечно.

На месте импровизированного кемпинга меня ждала чудная в свой наивности и доброте картина — Максим свободно гулял вокруг машины, сверкая на солнце всеми синяками на лице, покуривая сигарету и даже тихонько напевая что-то себе под нос. А Ксения спокойно сидела на заднем сиденье, свесив ноги наружу, и увлеченно рылась в своем рюкзачке. Ну это бардак, саботаж и неприкрытое хамство. Уходя, я прицепил незадачливого угонщика к ручке двери, а секретарше наказал приглядывать за ним, во избежание эксцессов. И даже оставил один пистолет, взамен утерянного ПСС.

Шел не особенно таясь, но все-равно остался незамеченным. Вышел из леса, спокойно подошел к Ксюше вплотную и только тогда она меня заметила и испуганно подняла глаза. И тут же дернула рукой, в которой был зажат ТТ. Ну хоть тут молодец, отбросила свой пацифизм.

— Ксения, свет очей моих, не поведаешь, почему вон тот субъект изменил свое положение в пространстве? — Спросил я, аккуратно отобрав ствол. А ну как шмальнет сдуру…

— Ой! Чего пугаешь? — Взгляд девушки тут же сменился на сердитый. — Он в туалет попросился, не пойду же я с ним! Да и вообще, он нормальный парень, так же как и мы попался тем военным, а ты его как в плену держишь!

Ну и что ты будешь с ней делать?

— И этого достаточно, чтобы стать нормальным? Или для того, чтобы ему верить? — Холодно поинтересовался я. — И даже черт с ним, с доверием, ты какого хрена ослушалась моего прямого приказа? Пусть хоть в штаны ссыт, если терпеть не научили!

— Послушай… — ачал было подошедший Максим, но я не дал ему договорить, приставив ствол забранного ТТ к переносице.

— Захлопни клюв и не лезь!

Ксюша сузила глаза и с вызовом ответила:

— А с чего ты раскомандовался? То, что я девушка, еще не делает тебя старшим у нас в команде, и у меня тоже есть право голоса!

— Ты не девушка, золотце, ты дура, ответственно заявляю. И я даже не хочу тебе объяснять ни почему я так думаю, ни почему ты должна слушаться того, что я говорю. Андерстен, Ксения? И если тебя это не устраивает, то не смею задерживать. Как раз рядом люди есть, не пропадешь. И этого — махнул головой в сторону тихо стоящего рядом Максима — можешь прихватить. И какой, нахрен, команде, окстись, родимая! Кина пересмотрела что ли?

В самых уголках глаз девчонки что-то заблестело, а голос чуть задрожал.

— Мудак ты, Кирилл — бросила она — командир сраный. Я-то думала…

— А ты не думай, очевидно у тебя это хреново получается — перебил я ее, не собираясь жалеть. — За тебя все продумано. Сейчас я еду в деревню, там у тебя есть шанс соскочить с этого экспресса и избавиться от моего мудачьего и командирского общества. За помощь спасибо, ценю, люблю и уважаю, но если ты поедешь со мной дальше — это последний раз когда ты позволяешь себе откровенно забить хрен на мои слова. Все понятно?

— Пошел ты! — Теперь из глаз секретарши уже точно бежали слезы. Ну и ладно, поменьше пописает. Она отвернулась, закинула ноги в машину и так шарахнула дверью, что у меня зубы свело. Женщины…

— Теперь ты — повернулся я к попутчику, не опуская ствола. — С тобой я еще меньше разговаривать хочу. Все слышал?

Максим кивнул, с непонятным прищуром глядя мне в глаза.

— Молодец. Тебя касается ровно так же. Пока ты едешь со мной — слушаешься беспрекословно. Нет — можешь валить на все четыре стороны, но не сейчас, уж не обессудь. Чуть подальше могу высадить, потом прогуляешься.

— Все понял, командир, виноват — спокойно ответил парень. — Но я бы с тобой до Кемерово доехал, если по пути.

— Посмотрим — проворчал я, успокаиваясь, и спрятал ТТ за пояс.

Верх-Балта и изнутри была практически идиллическая, из всех упоминаний про зомби встретились только пару объявлений про набор дружины для коллективной обороны. А так, даже в магазин вход был свободный. В нем мы с Ксюшей, вроде, чуть успокоившейся, закупились всем необходимым, потратив почти весь остаток средств на моей карте — берег наличные, думаю, есть хороший шанс, что скоро вся эта карточная система может накрыться медным тазом. Еще повезло, что кошелек таскал всегда с собой, а то оставь в машине — уже бы не нашел…

Там же, в магазине, уже привычно поинтересовался обстановкой на дорогах, но желания поделиться ценной информацией не встретил. Пришлось распотрошить скудные запасы наличности, что сработало — продавщица, дама неопределенных лет с волосами чудного салатового цвета, поведала, что трасса до сих пор перекрыта, как на выездах с поселков, так и в районе Вороново. А вот дальше, вроде как, свободно почти до самой Юрги… До упомянутого Вороново можно было добраться аж двумя путями — как по трассе, собственно, так и по вполне себе хорошей грунтовке вдоль железнодорожных путей. Но вот беда, и там, и там стояли симпатичные ребята в форме и с неизменным БТР в компании.

Я, было, задумался уже о возвращении в лес, но тут тетка негромко упомянула, что местные мужики что-то говорили про объезд, но она уже и не помнит кто это был, да и где их искать… И говорила это с таким простецким лицом, что становилось обидно за столичные театры — такой талант пропадает. Пришлось опять облегчать кошелек и потом еще ждать полчаса, пока придет колоритный абориген — в старом армейском бушлате и резиновых сапогах — но оно того стоило. В трех километрах на юго-восток, почти сразу за еще одной деревней Тасино, шла полоса ЛЭП, с вполне себе проезжей для большинства машин полосой вырубки вдоль нее.

Тут же полез в телефон, открыл карты. Сориентировавшись, повернул телефон к аборигену.

— Это вот здесь, так? — кивок. — Но она же проходит над путями железнодорожными?

Снова невозмутимый кивок.

— И там наверняка нет переезда?

Опять кивок. Я начинал сатанеть.

— И куда я поеду, без переезда? Там танк не проедет, тут же везде насыпи полутораметровые!

Мужик прищурил глаз, хитро покосился и пробасил:

— А у меня кран есть, пятитонник. И стрела двадцать три метра, с запасом хватает.

Я мысленно застонал. Это не деревня, это какое-то казино…

Спустя полчаса мы, всей вовсе не дружной троицей, довольно неспешно катились по очередной грунтовке необычно широкой и высокой. Как объяснил местный дядь Миша — строили ее как дублер шоссе, а потом забросили, на радость местным и нам. Операция по переправке несчастного Террано через железнодорожную насыпь прошла на удивление гладко — я-то по привычке ожидал, что и здесь что-то обязательно пойдет не так, но нет — спокойно подъехали, кран, на базе старого Исудзу, так же спокойно расставил лапы и перенес машину уже на другую сторону. А дальше я рассчитался, не обращая внимания на косые взгляды аборигена на закованного в наручники Максима, и мы поехали.

Атмосфера в машине стояла не особо дружелюбная — Ксюша все еще на что-то дулась, Максим тоже — видимо, на то, что не расставался с наручниками. А я и не пытался лезть никому в душу — все острее чувствовалось, как быстро уходит время. Никогда не доверял предчувствиям, но сейчас по внутренностям буквально сквозило какое-то леденящее и неприятное ощущение, которое изрядно беспокоило.

Пока Террано перекидывали через пути, позвонил в Красноярск, дозвонился только до Мишы — по какой-то причине там уже работала мобильная связь только Билайн. Надо же, всю жизнь его не любил, а в лихую годину они единственные молодцы. И, что интересно — тут такого пока не замечалось, Мегафон вполне себе работает, только интернет просел, но это простительно — вокруг апокалипсис как-никак. Хехе. Но там, в Красноярске, все было спокойно, все живы-здоровы, обсуждают, что будут делать после того, как я доеду. Голос у Мишы был отчего-то то ли виноватый, то ли усталый, но на прямой вопрос он привычно обвинил меня в паранойе и пообещал найти психолога как раз к приезду. А если не найдет, то есть у него одно верное средство — он с братьями, ничтоже сумняшеся, по утру совершили пиратский набег на соседний магазинчик, разжившись запасами провизии еще на неделю минимум, а так же изрядным количеством алкоголя. На вопрос об Алисе получил ответ, что она сейчас спит, ибо с утра была “дежурной по подъезду”, что бы это ни значило. Ну и ладно, ну и хорошо…

Звонок матери тоже не принес ясности по поводу непонятного беспокойства — у них глава поселка оказался мужиком хватким, что было неожиданно, и своей волей объявил карантин и набор дружины. Как оказалось, пара случаев зомбирования в поселке уже была, но, благодаря задержке по времени, местные успели подготовиться. Дополнительно ввели ограничения на покупку и получение многого из того, что завозилось, но, благо, мои успели изрядно закупиться и сейчас сидели дома, как в осажденной крепости.Выбирались лишь во двор, на проветривание спиногрызов.

А это поганенькое чувство внутри никак не хотело проходить. Как ни прикидывал — не мог понять, что еще может оно означать. Ругань с секретаршей? Неприятно, но не более. Количество смертей на пути? Давно отвык переживать по этому поводу более одного вечера. Мне кажется, у каждого человека, за которым есть собственное кладбище, в какой-то момент и вовсе атрофируется чувство жалости к чужим смертям. Да, после действа, когда проходит угар схватки и приходит понимание — еще бывают какие-то эмоции, но и те редко. Да и не в каждом случае — только если понимаешь, что это было не обязательно или человек умер посторонний, не причастный к каким-то играм. А таковых на моем пути последнее время не попадается.

Чтобы как-то отвлечься, снова погонял радио, которое до этого работало чудовищно — станции находились, но работали с такими помехами, что начинала болеть голова. И удивительно, но худо-бедно оно заработало. Кроме местных станций, что объяснимо — кому там работать, все жизнь спасают… А вот интересно, может быть это связано с тем, что мы пересекли трассу? Если предположить, что кто-то целенаправленно глушит волны в Новосибирске — то очень даже все укладывается. Как раз по трассе, если расставить несколько “Жителей” (это, если кто не знает, система РЭБ), и все, никто не смотрит телевизоров, никто не слушает радио, никто не пользуется радиоуправляемыми игрушками. И частоты мобильной связи “Житель” как раз не цепляет. Но если это так, то какого черта все же происходит?…

— Останови — неожиданно сказала Ксюша.

— Только что же была куча времени, — проворчал я — не могла все свои дела там сделать?

— Я назад пересяду! — Рыкнула секретарша.

Да боже ж мой, опять свои нервы мне показывает. В самом деле, на ближайшей остановке надо будет с ней поговорить. В чем-то ее можно понять и даже простить — на неподготовленного человека вся эта дорога могла и похлеще повлиять, а тут все же девчонка, считай, соплячка совсем. Да и обещал же ей сеанс психотерапии… Может, поэтому и ослушалась приказа? Или я сам ищу ей оправдания? Так-то я человек неконфликтный.

Я покладисто затормозил, повернулся к ней:

— Ксюх, я все понимаю, нервы, стресс и все такое. Но давай вот доберемся до привала и все обсудим? А то что-то наши отношения совсем разладились.

— Какие еще отношения? — Девушки вскинула на меня полыхнувшие злобой глаза. — Ты командир, я подчиненная, и точка! Будут приказания, товарищ командующий? — Последние слова она буквально прошипела.

Я поморщился:

— Давай без вот этого всего. Ту ситуацию мы обсудили и я тешу себя надеждой, что ты все поняла, не хочу возвращаться к этой теме. А сейчас, хочешь — иди пересаживайся.

Девчонка еще раз окатила меня злобным взглядом, подхватила рюкзачок и вывалилась из машины, что-то негромко бурча под нос. Мне показалось, или там было слово “Алиса”? Тьфу ты. Чертовы бабы… Ксюша пересела назад, но к Максиму особо не жалась, что по неисповедимой причине меня порадовало. Нет, уселась возле двери и уставилась в окно. Ну, поехали дальше…

Сам не знаю, что сработало — то ли подсознание что-то подсказало, то ли уловил блик, то ли чуйка с прошлой жизни сработала — заорал во весь голос:

— На пол оба! Быстро! Засада! — А сам скрючился так, чтобы над приборкой не торчать, затормозил и попытался рвануть назад.

Не успел. Те, кто был в засаде, видимо, что-то заподозрили и решили не дожидаться, пока мы подъедем поближе, и открыли огонь. Лающий грохот стегнул по ушам, посыпались осколки ветрового стекла, а я ожесточенно жал на газ. Движок пару раз коротко взвыл, чихнул и умолк, успев откатить нас всего на несколько метров назад. Скоты поганые.

По звуку было понятно, что стреляют из РПК^[12], что неприятно, но не смертельно в текущей ситуации — засада спереди, от нее меня закрывает уже наверняка дохлый двигатель, который с этой машинки не пробьют, если я не совсем уж невезучий. Однако борт подставлять нельзя, это только в кино неубиваемые полицейские прячутся за открытой дверью и это помогает — в жизни даже мой ТТ с такого расстоянии прошьет и дверь, и дебила копа, и еще следующему может достаться. И если меня кое-как еще прикроет трансмиссионный тоннель, то вот пассажиров моих постругают в секунды…

А эта сволочь садит длинными очередями, почти без остановок. Похоже, с барабанным питанием, магазин бы уже кончился, судя по времени. Дегенераты, РПК такого обращения не любит, там же ствол под замену… Однако тупость противника мне сейчас помогала мало — точно надо было выбираться наружу и разбираться с новой проблемой. Идею притвориться дохлыми и встретить здесь отмел как бредовую — если среди стреляющих есть хоть один адекватный, нас проконтролируют, не подходя вплотную. А мне этого очень не хочется отчего-то.

Все это промелькнуло в голове за секунду. Придя к решению, рявкнул назад:

— Головы не поднимать и сместитесь к правой двери быстро! После меня нахер из машины и сидеть в лесу обоим! — Не знаю, услышали они меня или нет, но проверять не было времени.

Чуть повернул руль, заставляя еле движущийся по инерции назад Ниссан подставить под пули левый бок, выкатился из машины в противоположную сторону, отбил короткую очередь из автомата в сторону засады, бешеным колобком нырнул в придорожные кусты и негромко охнул от боли в колене. Ну да, предсказуемо, хоть и поддерживал форму все это время, но так, для проформы, общее состояние-то точно далеко от лучших времен… Поохав еще про себя, глянул на бегущих в лес попутчиков, согнувшихся в три погибели, и метнулся в сторону. Сейчас у них есть два варианта — либо напрячь булки и ждать меня там, либо рвануть навстречу. Но, судя по тому, как стреляли и как вообще повели себя — рискну предположить, что там никак не кадровые военные даже, а, скорее, какие-то местные, решившие в лихую годину выйти на большую дорогу. Кстати, есть даже предположение, кто конкретно… А если обычные деревенские так промышляют, то наверняка выберут первый вариант. Они ж не знают, что тут только одно боеспособное лицо, так что разумно. Надеюсь, что я не ошибся.

Вот не люблю я воевать днем. Да еще и с противником, который тебя ждет. Шумно, грязно, опасно. Моя стихия — это прийти и кому-нибудь напакостить. Ну или на худой конец что-то защищать, этому нас тоже учили, и учили хорошо, земля пухом СтепанВанычу. Хороший был мужик, и жизнь, и смерть повидавший во всех проявлениях. А вот нападать на ждущего тебя противника гораздо сложнее. Впрочем, все это нытье, чтобы пожалеть себя любимого — нынче враг был никакой, и этих, судя по всему, вообще никто ничему не учил.

Обогнув бегом по широкой дуге нападавших, вышел к обратной стороне. Разулся, оставив на ногах лишь носки, и, внимательно выбирая куда ставить ногу, тихо, но быстро направился к засаде. Остановился метрах в тридцати, устроившись под разлапистой елкой на небольшой возвышенности.

Сидели они тут явно не первый день — местечко было оборудовано с любовью и истинно деревенским прилежанием: п-образный заборчик, высотой с человеческий рост, со смотровыми щелями на уровне глаз, заботливо укрытый со стороны дороги кучей веток и небольших деревьев, навес, стол и скамейки, явно построенные здесь же. С размахом устроились. И эти тоже как-то быстро организовались.

В наличии в засаде были аж восемь человек, по крайней мере, тех, кого я видел. По территории импровизированного бивака они распределились относительно равномерно — двое наблюдали за дорогой, двое по сторонам, один назад, еще трое сидели под навесом и бурно что-то обсуждали. Все с оружием — в основном охотничьи ружья, только у главаря в руках старенький АКСУ и возле дальней от меня стенки прислонен РПК. Многовато, хоть и дураки…

Я ждал, не появится ли еще кто. Никто не появился, но ждал не зря — спустя несколько минут эти лихоимцы собрались в кучу и начали что-то бурно обсуждать. На постах остался только один, смотрящий за дорогой, и я, воспользовавшись шумом, подобрался поближе.

Коллективным разумом собрание решило, что пассажиры свалили, но надо идти проверять добычу и добить оставшихся, по необходимости. А потом обсуждалали, кто пойдет к машине, а кто останется здесь. Не знаю уж, в чем разница, но рвались все, однако один, с кустистой бородой, брежневскими бровями и голосом как из бочки, своим решением оставил троих здесь. Одного, в том числе, за то, что повредил машину, в которых они нуждались. А если окажется, что повредил серьезно, то он и вовсе останется здесь еще на смену. Вахтовики хреновы…

Про себя я тихо порадовался, что они разделяются — как-никак, я не Рембо какой, чтоб восьмерых одним махом побивахом. Только бы те не наткнулись на Ксюшу с Максимом. Макса не жалко, он мне, что есть, что нет — один черт, обуза, а Ксюху жаль, привык я к ней. Хотя, чай, не убьют сразу, все же красивая деваха, даже без макияжа, как сейчас, а там я подоспею. Если не нарвусь тут сам, конечно.

Пока они спорили, тихонько отполз за угол заборчика, чтобы не увидели при выходе, споро обулся и замер. Подумав, отложил автомат — тут лучше будет обойтись без стрельбы, чтобы не всполошить ушедших. А то навалятся все сразу, не отмахаюсь.

Еще минуты через три “добытчики” покинули лагерь и я, выждав с минуту, тихонько встал, зажал в зубах нож и одним молодецким прыжком перемахнул через заборчик. Оставшаяся троица так и стояли рядом, негромко что-то обсуждая, видимо, жалуясь друг друг на несправедливость жизни. Я эту идиому подтвердил — шагнув ближе, без затей пробил одному шею Катраном, увидел круглые глаза второго, ему обратным движением ножа саданул рукояткой в висок, а третьего, оказавшегося от меня слева, двинул коленом в живот, перехватил за шею левой рукой и дернул вверх, пока там что-то тихо и страшно не хрустнуло.

Вся акция заняла несколько секунд. Обожаю эффект неожиданности. Могу ручаться, что ушедшие ничего не услышали. Огляделся вокруг — лагерь был обжит и тут есть чем поживиться, особенно, учитывая, что есть шанс снова стать пешеходами. С сомнением посмотрел на оружие в руках одного из лежащих рядом, совсем молодого мальчишки, белобрысого и вихрастого — точно РПК, уже относительно свежего образца, под патрон 5,45*39. Мне такое не надо, но в дальнейшем может пригодиться, на обмен хотя бы. Но все это не сейчас, сначала надо ту пятерку догнать.

Для собственного спокойствия, проконтролировал всех троих короткими ударами Катраном в висок — мне еще не хватало, чтобы кто-то из них ожил и напал сзади. Спасибо, такие удовольствия без меня. Вытер нож об одежду белобрысого, вернулся за своим автоматом и рванул в сторону ушедшей пятерки.

И опять чуть не нарвался. Все-таки какие-то элементарные знания по тактике или дисциплине у кого-то из противников были — я, уверенный, что все потрошат машину, и даже слышавший их переругивания, неожиданно вылетел на двоих мужиков, стоявших на небольшом удалении от дороги с ружьями наперевес. Еще повезло, что с этой стороны они подлянки не ждали, от чего один, верзила в старом камуфляже, спокойно смотрел в мою сторону — видимо, услышал мои шаги, но ожидал кого-то из своих, оставленных в лагере.

А я и не скрывался особо, в надежде, что за звуком собственных голосов не услышат. Но, увидев вытягивающееся лицо дылды с ружьем, разочаровался в своих надеждах и на ходу выпустил короткую очередь в грудь противника, затем перевел ствол на спину второго, только начавшего поворачиваться, и выпустил вторую очередь. С такого расстоянии промахнуться невозможно, две фигуры медленно завалились вниз, а я щучкой нырнул за ствол дерева.

От дороги слышались крики — кто-то орал про нападение и звал Ильнура. Ну да, хоть и с глушителем у меня АК, но патроны обычные, не дозвуковые, поэтому его все же слышно, и затвор тоже лязгает будь здоров. Другой вопрос, что они сейчас будут делать? Во встречный бой с тремя лбами я очень не хочу вписываться… Если по уму будут действовать, засядут на той стороне дороги или доберутся до лагеря — замучаюсь воевать. Но и просто уходить нельзя — возможно, у них есть какой-то транспорт рядышком, не пешком же они сюда ходят. Хоть я и готов продолжить путь своим ходом, но время, время…

Крики затихли, послышались короткие рубленые приказы, по голосу, кажется, от того заросшего. Приняв решение, выкатился из-за ствола дерева, присел на колено, огляделся. Рядом никого, но дорогу не видно. Вихляя, как пьяный заяц, рванул в ту сторону. И оказался прав — за Ниссаном стоял уже один невысокий мужичок, спина второго как раз мелькнула на той стороне дороги, скрываясь за деревьями. Раздались выстрелы, сначала от Ниссана, затем из леса — грамотно, суки, прикрывают друг друга, не совсем уж деревянные.

Рвануло болью левое предплечье — несмотря на мои зигзаги, все же зацепили. Ерунда, кость, вроде, не задели, чай, до свадьбы заживет. Куртку жалко… Бросился на землю, перекатился, оказавшись за очередным деревом, высунулся. Ага, вовремя — мужичок, дурила, отступал от Ниссана спиной вперед, водя стволом по сторонам. Точно не этот грамотный, в таких ситуациях только скорость спасает. Ну или удача. А у него ни того, ни того, так что получай, фашист, гранату. Руки слегка тряслись — все-таки, давненько не было у меня ничего вот эдакого — поэтому стрелял с упора, быстрым дублем добавив противнику дополнительные отверстия в тупой голове.

Так, осталось двое, что ровно на два больше чем нужно. Опять всплыло желание достать этих ублюдков, и кромсать, кромсать на куски, пока не затихнут их визги. Но пока направился к уже готовым — негоже оставлять без контроля. Уже почти привычно воспользовался Катраном, вернулся к прежнему месту и задумался…

Сзади что-то хрустнуло, от чего я завалился на бок, взвыл про себя — упал прямо на раненую руку, про которую успел забыть в пылу схватки — развернулся и едва удержался от выстрела. В мою сторону ползла Ксюша, очень смешно и неуклюже выставив вверх пятую точку.

— Можешь на корточки подняться, нас дорога прикрывает сейчас — негромко посоветовал я, снова оборачиваюсь в сторону противника. Легкая дрожь в руках еще оставалась, а бешенство словно чуть спало от вида попутчицы. — Тебя что принесло сюда? Сказал же, сидеть в лесу!

— Я подумала, что, может, тебе помощь какая нужна. — Раздалось позади меня. — С моего места было видно, что их тут много, а ты один.

Она слегка задыхалась, то ли от волнения, то ли от ползания, и я бросил на нее взгляд. Лицо мокрое, совсем детское, в глазах страх плещется — а лезет помогать. Нет, все же можно с ней иногда дело иметь. Ну, раз хочет — пусть, есть дело…

— Нужна помощь, спасибо — я легко потрепал ее по голове. — Вот, держи автомат и когда скажу …

— У тебя кровь! Ты ранен! — Шепотом пискнула Ксюша — надо же…

— Шшш, царапина — я прижал палец к ее губам. Другой рукой всучил я свой АКМ — Все потом. Сейчас когда я скажу, стреляешь короткими очередями вооон туда, чуть правее транспорта нашего. Только сама не высовывайся, никуда попадать тебе не надо, только прижми. И то, если они еще там…

Погладил ее по голове, шепнул “спасибо” и тихо и быстро рванул к дороге, стараясь, чтобы между мной и предполагаемым противником были или деревья, или машина. Уже у самой дороги рявкнул “давай”, выскочил на грунтовку, все еще прикрываясь мертвым телом Ниссана, и, под аккомпанемент длинной очереди (ну да, а кто бы ее учил отсекать, учитель), в три прыжка преодолел открытое пространство и ввалился в лес. Ну теперь повоюем, суки…

Повоевать не вышло. Пока я, все еще тихонько матерясь про себя от подергивающей боли в руке, метался по лесу в поисках противника, где-то впереди раздался звук заведенного двигателя. Тут же бросился к дороге, в надежде, что поедут тут, но куда там, не совсем же дебилы… Звук быстро удалился, а я направился назад, шаря по карманам в поисках сигарет. Как назло, и их не было — видимо, где-то выронил, пока акробатикой занимался.

Добрался в расстроенных чувствах до дороги, крикнул Ксюше, чтобы не шмальнула ненароком, и направился к Ниссану, уже заранее зная, что ничем ему не помогу. Так и вышло — двигатель был пробит в нескольких местах, а значит, надо срочно искать, где разжиться транспортом. Клятое ощущение, что что-то происходит, а я телюсь тут до сих пор, которое отхлынуло во время боя, снова вернулось и требовало мчаться никак не пешком.

Человеческая смерть — это всегда некрасиво и страшно. Даже когда ты повидал трупов не один десяток, и хорошая часть из них — дело твоих рук. Возможно, так не у всех, но у подавляющего большинства моего окружения из прошлой жизни мысли на этот счет сходятся. А может быть, это как раз и есть следствие специфики профессии. Помнится, тот доктор из Чили, с безумными глазами психопата, что-то такое рассказывал — мол, такое частенько случается, если человек сильно погружается в свое дело, то воспринимает его гораздо ярче окружающих. В итоге, правда, оказалось, что сам этот персонаж изрядно погружался в свое дело, причем, в буквальном смысле — в силу специфики региона, пользовал, в самом что ни на есть эротическом смысле, своих пациенток напропалую, и в большинстве случаев — без их ведома. Сволочь-то сволочь, но гипнозом владел. Хотя, ради правды сказать, против пудового кулачищи Сантьяги его гипноз почему-то не помог.

И я, вернувшись к лагерю нападавших, слегка завис над трупами. Было в них что-то отталкивающее, как-то подсознательно пугающее, хотя головой понимал, что ЭТИХ можно уже не бояться. И опять выползло из каких-то глубин это скребущее чувство, что старая тварь с косой меня преследует, но каждый раз немного промахивается. Сплюнул и принялся собирать, что пригодится.

После подведения итогов перестрелки, захотелось найти тех двоих, успевших сбежать, и максимально жестоко над ними поглумиться — помимо отдавшего душу своим железным богам Ниссана, туда же отправился и мой телефон, который я где-то умудрился раздавить. И, как назло, ни у одного из полегших тут не было телефонов при себе. То ли маскировались, то ли еще почему, но я остался без связи. Хотя, откровенно говоря, кое-чем другим вместо этого разжились — я все же забрал тот РПК, а так же набил найденный там же вещмешок найденными припасами, который с чистой совестью навьючил на Максима — пусть пользу приносит. Пулемет, конечно, ему не доверил, закинул себе за спину — чай, не НСВТ^[13] какой, вполне себе переносимая машинка. Только барабаны с патронами отсоединил — мне он не для войны, а для обмена, а при переноске на спине они очень уж неудобны. Для войны, после использования этими дебилами, не хочется, а запасного ствола на нашел.

Ксюша, ушедшая после моего возвращения в лес, и, подозреваю, ревевшая или блевавшая там, вернулась и присоединилась к сборам, опустошив свой рюкзачок и пакуя туда остатки автомобильной аптечки — почти весь бинт и полбутылки перекиси ушли на перемотку моего плеча. Рана там была совсем неглубокая, но сильно неудобная — пуля прошла наискосок, войдя в районе подмышки, а выйдя почти у локтя, чудом не зацепив ничего важного. По крайней мере, я никаких последствий не ощущал, кроме легкой боли. Под шумок заставил Ксюшу осмотреть мне спину, которая вела себя удивительно — даже не чесалась, словно и не было ничего каких-то пару дней назад. В ответ получил уверения, что жить буду, ибо остались только небольшие шрамы от плетей и “божьи печати”. Услышав про последние, скрипнул зубами — надеюсь, сраный Феоктист сейчас на самой горячей сковородке ублажает самого страшного черта с самым большим… эээ, ну пусть будет с самым большим хлыстом.

Услышав мое недоумение по поводу скорости заживления спины, рядом покашлял Максим:

— Ну вообще, это, скорее всего, следствие вируса…

— Тааак — протянул я, поворачивая к нему голову — а теперь подробнее.

***

До сумерек успели добраться до поселка с жизнерадостным названием Радуга, который я присмотрел заранее — все же по ночам на улице уже изрядно подмораживало, а там наверняка можно найти ночлег. И даже расплатиться найдется чем — напоследок я прихватил из Ниссана, земля ему пухом, трофейные АКСУ и АКМ, думаю, в нынешних условиях это вполне себе ценная валюта. Взвалил их на Ксюшу, несмотря на ее недовольные взгляды — Максу я еще не готов был доверять, сам итак тащил и рюкзак, и пулемет, и свой автомат. Темп движения от этого, конечно, просел, но, судя по карте, найденной у незадавшихся разбойников с большой дороги — до поселка, с учетом огибания Вороново, было около одиннадцати километров, так что должны были дойти. Ну и дошли, собственно, остановились на опушке у границы поселка в только-только начинающейся темноте.

Секретарша, вроде бы, пришла в себя. В моральном плане, конечно, в физическом наоборот, едва ли язык на плечо не вывесила, хотя на полпути я все же отдал ружья Максиму. Без патронов, естественно, это все богатство путешествовало в моем рюкзаке. Мы с ней, наверное, с полчаса проговорили, отойдя немного от места побоища — там все же атмосфера не располагала совсем к откровениям. Хотя, проговорили — это не то слово. Скорее, проговорила — я в основном слушал, лишь изредка вставляя междометия и качая головой. А в конце даже не выдержал и обнял ее, ревущую в голос, и немного побаюкал в руках. Тот же СтепанВаныч (в узких кругах известный как Сантехник, благодаря отчеству) всегда утверждал, что психология — лженаука, а простое умение выслушать человека и позволить ему выговориться — это как раз то, на чем бездельники-психологи делают свои деньги.

Ксюха все-таки молодец у меня. Не сдается, не ломается, даже почти не истерит. Кремень-девка. Помню, Папай после первой стрельбы пил два дня не просыхая, хотя сам ни разу ни в кого даже не попал, кроме бедного Адольфа. Адольфом у нас был шлем, залитый бетоном изнутри — когда Муха потерял за неделю два шлема, наш старшина выдал ему этот и приказал ни на одну операцию без него не выходить, ибо иначе не сдержится и придушит непутевого татарина его же ремнем. А старшина был бравый, прошедший и Афган, и Чечню, и в Таджикистане успевший караваны с наркотой покошмарить. И, что немаловажно — дважды контуженный, отчего его угрозы вполне могли быть исполнены. На следующий день, правда, он выдал Мухе и нормальный шлем, но тот все-равно приказал везде таскать с собой. Ну и таскал его Муха, пока Папай не раздолбил его прямой очередью из АКМ. На кой черт он туда стрелял — не мог ответить ни сразу, ни потом. А Адольф тогда валялся сзади нас, Муха его бросил, как только начался бой.

Так, что-то меня на воспоминания потянуло. Мысленно встряхнулся и снова уставился на поселок. Был он небольшой, с десяток трехэтажных домов, школа и какие-то строения вокруг, то ли совсем крохотные дачи, то ли что. И ни одного человека, ни одного горящего окошка, и, что самое обидное — ни одной машины на улицах. А я на них рассчитывал вообще-то. Пусть и умирает поселок, но в жизни не поверю, что тут не было ни одного автовладельца.

Откровенно говоря, тишина и темнота в поселке меня отчего-то совсем не радовали. И дело даже не в отсутствии машин, хотя это, безусловно, печалило. Было что-то неправильное, что-то крутилось в голове, но никак не мог поймать мысль. Снова обвел взглядом все невеликое пространство — несколько домов, школа, пустота и темнота. Все уехали? Можно понять. Если в соседнем Вороново обосновались вояки — наверняка там безопаснее, все-таки человек — скотина стадная и в случае больших проблем старается сбиваться в кучки. И военные, опять же, наверняка какой-то порядок поддерживают. Не думаю, что все такие тираны, как те ракетчики, но, даже если и так — уверен, многие выберут жить с тиранами, но под защитой. Хех, собственно, это же и есть короткое описание большинства форм правления…

Но все же, что режет глаз? Или не глаз? Так, вроде, тишина стоит. Только собаки полаивают, но много ли им причин надо.

Так. Собаки лают. Вот что царапало мой мозг. Если отсюда все уехали, то должны были и собак прибрать, verdad^[14]? Логично, по-моему. И лают, похоже, не уличные — на улицах как раз ни одной нет. А что это может значить, вкупе с отсутствием света? Либо тут все померли и сейчас отчитываются перед апостолом Петром, либо тоже померли, но не до конца, либо прячутся. Но, если бы прятались — тогда бы и тех же собак уняли. Наверное. А если бы не до конца померли — то шатались бы по улицам, насколько я успел понять их привычки. Но в любом случае все три варианта мне не нравятся.

Глава 14

14 октября 2021 года Новосибирская обл.

Соваться в деревню отчаянно не хотелось, оставаться ночевать в лесу не хотелось еще больше, мысль переться куда-то по темноте тоже не вызывала восторга. И было бы лето — черт бы с ним, отошли бы назад и переночевали под любым кустиком, но сейчас-то уже холодно, зима уже ощутимо дохнула морозом, а снова сооружать теплую стоянку не было ни сил, ни желания, ни возможности — соседство с непонятной деревней все-равно бы не дало нормально жить. Как ни скрипел извилинами, не придумал ничего лучше, чем добраться всей гурьбой до ближайшего здания и там заночевать.

Собственно, зданий было даже несколько на выбор — явно давно заброшенное кирпичное трехэтажное строение непонятного назначения, два вытянутых домишки рядом, либо с другой стороны от дороги обычный деревянный дом, который нравился своей обособленностью. Все же лезть в трехэтажную домину ночью и непонятно с кем внутри — это же явный суицид. А я как-то пока не тороплюсь на тот свет, всяко меня там ничего хорошего не ждет…

Тихонько отполз назад, к двоим оставшимся в лесу попутчикам. Те сидели там, где я их и оставил — у поваленной сосны, которая удачно прикрывала и от лишних взглядов, буде такие есть все же вокруг, и от поднявшегося к вечеру ветра. Ксюхе было чуть проще, она была во вполне себе зимнем пуховичке, правда, уже изрядно замызганном, но это и к лучшему — так меньше заметно. А вот Максим был в осенней куртке, от чего его заметно потряхивало. Ну ничего, сейчас согреетесь у меня.

Поднял их на ноги, всучил обоим весь имеющийся груз, кроме личного оружия и рюкзака, и погнал вперед, к примеченному дому. Сам был налегке — непонятно, что ждет по дороге и в самом доме, поэтому мне нужна мобильность. А мелькнувшую мысль предварительно все разведать одному, отбросил после недолгого размышления — не хотел их тут оставлять без пригляда. Мало ли кого вынесет с того же поселка, а надежды на них особо нет. Опять же — Макса не жалко, а вот к Ксюхе привык. Да и как грузчики они вполне ничего. Хехе.

В хорошем темпе перебрались через дорогу, ни на кого не наткнувшись, продвинулись на расстояние метров пятидесяти от дома и тут остановились. Подождал, пока секретарша успокоит дыхание, все время вертя головой на триста шестьдесят градусов в поисках какой вражины. Дождался, присел рядом на корточки.

— Ксю, я сейчас метнусь в домик, проверю и вернусь. Ты за старшую, на охране и обороне нажитого имущества — слегка приобнял ее для ободрения. — Поэтому доставай оружие и будь, пожалуйста, внимательна. И поглядывай в мою сторону, чтобы кто еще не вломился вслед за мной, хорошо?

Девчонка уже полезла к своему ТТ, так и жившему у нее за поясом, но при последних моих словах повернулась ко мне и коротко кивнула. Задержала взгляд и тихонько шепнула:

— Будь там аккуратен, пожалуйста — и, кажется, чуть хлюпнула носом. А может, мне показалось.

Снова положил руки ей на плечи и посмотрел в глаза. В темноте мордашка казалась совсем детской и очень замученной. Эх, дать бы ей отдохнуть нормально, да как? Или самому ночь подежурить, а она пусть спит? Сам утром пару часов сна перехвачу и хватит. Чай, мне такие приключения не впервой, хоть и подотвык…

— Маленький, все нормально будет. Ты тут за собой смотри, главное, за мной вторично. Помнишь же, я как колобок? И от дедушки Феоктиста ушел, и от бабушки с косой уйду. А лис тут не водится. — и легонько щелкнул ее по носу.

Было приятно, конечно, но совсем некстати — я в принципе не мастак на эмоции, а уж тем более на людях. Этот самый людь сейчас стоял чуть в стороне и, кажется, косился в нашу сторону, но уверен я не был — все же ночь на дворе. Вот не нравится он мне, не знаю почему. Словно поняв, что я о нем думаю, подошел и поинтересовался:

— Командир, я возьму тоже оружие? По-любому два ствола лучше будет, чем один. А я и послужить успел, чуток умею обращаться.

И таким голосом сказал, что у меня и капли сомнений не возникло. Осмелел мальчик. Почувствовал, что нужен мне, что ли?

— Неа — легкомысленно ответил я, без удовольствия отведя взгляд от Ксюши. Ну правда, на нее смотреть всяко приятнее, чем на что-либо доступное для взгляда сейчас. Без какого-либо подтекста, чисто визуально. — Но спасибо, что напомнил, ты пока побудешь в наручниках. Ничего личного, но вот не верю я тебе, уж не обессудь.

— Да с хрена ли, начальник — его голос стал еще более ядовитым. — Я ведь тебе выложил все, что знал, за тачку извинился, реально же по незнанке и от безысходности взял. Или сам бы пешком остался. Ты бы на моем месте так же сделал.

После того погрома у засады, он и правда много чего рассказал. И про институт, где, оказывается, они были даже знакомы с Ксюшей, просто побои на лице не дали ей узнать его. Да и не обращала она особо внимания на коллег, тем более он в основном в лаборатории находился, а она в кабинете. А он ее просто не узнал, по его словам. Что, кстати, тоже не казалось правдоподобным — сомневаюсь, что там было много симпатичных молодых девчонок, но не стал докапываться. Не узнал и не узнал, нехай с ним.

Было там и интересное. Даже очень интересное, я бы сказал — в первую очередь, про начало происходящего ахтунга. Работал Максим с Николаем Петровичем, бывал в лаборатории и своими глазами наблюдал эксперименты с привезенной Джошуа вакциной. И, что интересно в прикладном плане — у всех животных после инфицирования в разы более ярко проявлялись свойственные им ранее черты характера: агрессивные особи становились еще более агрессивными, покладистые становились совсем безвольными, и так далее. А кролики, кстати, бросались размножаться, как ненормальные. Еще было предположение, что либо вакцина, либо какая-то ее производная включали какие-то скрытые механизмы, подстегивающие регенерацию, но ее проверить не успевали — на следующий день все подопытные дохли. Версия с регенерацией очень сильно подходила к моей спине, но я не дох пока. Чему, впрочем, очень радовался.

Но все эти откровения мне не добавили доверия к Максиму. Да и с чего бы, собственно, о себе ничего особо интересного он и не поведал. А уж последние фразы и тон и вовсе отбили желание даже пытаться ему доверять.

— Вот и с хрена ли. Потому что я так решил. Ты не на моем месте, я не на твоем месте, и это есть факт. Еще вопросы, комментарии, предложения? — пришлось все же убрать руки от секретарши.

— Хотелось бы пояснений, босс. То есть мы, вроде как, в одной упряжке, вещи я таскаю вместе со всеми, но чуть что — сразу браслетики опять? — Глаза его я не видел в темноте, но был уверен, что они мне не понравились бы.

Долго разговаривать не было ни сил, ни желания. Поэтому я сдвинул Ксюшу в сторону, одним скользящим шагом перетек к Максиму и двинул ему коленом в грудь, сверху добавив локтем. Наклонился к упавшему на колени парню и, не повышая голоса, поинтересовался:

— Такие пояснения устроят? — Ответа не стал дожидаться, только молча надел наручники. Повернулся к Ксюше — Золотко, ты присматривай, пожалуй, за ним тоже. И спиной не поворачивайся. В мою сторону можешь не смотреть, тут важнее.

— За что ты его? Что он тебе сделал-то? — Уже совсем другим голосом спросила та. Захотелось еще добавить Максиму — ну какая же скотина, только что ведь она была совсем другой. Как тогда, у костерка и шалаша. Но сдержался.

— За неподчинение приказу. За непонравившийся мне голос. За то, что влез в чужой разговор. Имя мне еще его не нравится. Мне продолжать? Я так долго могу…

Девушка покачала головой, но ничего не сказала.

— Ксюх, по поводу присматривать за ним — это не просьба. Это тоже приказ. И ты уж поверь моему опыту, не стоит разбрасываться своим доверием. Никогда это ничем хорошим не заканчивается. Гарантирую, что оно когда-нибудь тебе же вернется топором в спине. Андерстен?

— Ты псих. Нельзя так жить, когда вокруг кажется только плохое. Какого же цвета ты видишь мир, Кирилл?

Да, вот сейчас самое лучшее время для философских диспутов.

— Коричневого, золотце. На ассоциациях. И ты его таким будешь видить, как очечки свои снимешь. Все, солдат Джейн, я пошел, а дискуссию мы продолжим уже, надеюсь, под крышей и, если повезет — в тепле. Оружие зарядить, стрелять без предупреждения, не спать и смотреть по сторонам.

Отвернулся и пошагал в сторону домика. Был он старенький, неказистый, но с виду целый, по крайней мере, окна стояли на месте, с дощатым невысоким забором по бокам и штакетником спереди. Бежать не стал — в эту сторону все-равно нет окон, дверь закрыта плотно, так что шального выстрела, пожалуй, можно не ждать. Поднявшись на низенькое крылечко, встал сбоку от двери и потянул ее на себя. Нет, заперто. И непонятно, хорошо это или плохо… Принюхался. Как будто слегка тянет дымом, но непонятно откуда — из печной трубы точно не шел, заранее обратил внимание, благо, ночь достаточно ясная и лунная. Самая поганая для диверсантов, кстати, им бы, душегубцам, все дождь, да туман.

Негромко постучал — а вдруг есть кто? Может, вообще тут все прекрасно, просто спать все легли, а я ломиться буду… Но нет, никакой реакции не последовало. Присел, оглядел внимательно дверь в поисках замка и не нашел. Интерееесно… Но закрыта же, точно? Точно, подергал еще раз. И что это значит? Нет, понятно, что, скорее всего, внутри закрыто на крючок, у меня у матушки в деревне тоже так, ничего в этом странного нет. Но это же значит, что кто-то его закрыл? И что теперь? В остальную часть поселка все-равно не пойду, там темно и страшно. И собаки лают. Тут тоже, но здесь хотя бы рядом лес, куда всегда можно оперативно отступить, а ежели там навалятся со всех сторон — то и не отмахаюсь. Так что будем преступать закон методом вскрытия чужой собственности. А если там кто есть — то посмотрим. Зря не обижу никого. Наверное.

Бегом вернулся к Ксюше, которая стояла и крутила головой по сторонам, с автоматом в руках. Мельком умилился — амазонка, фурия, серена! Гроза живых и мертвых! Мимоходом потрепал ее по плечу, отобрал нож и уже через пару минут снова был у двери. Уже проверенным способом отжал Катраном старенькую деревянную дверь, вторым ножом нащупал крючок и откинул его. Ну все, кто не спрятался — я не виноват. Хехе.

За дверью меня встретила веранда, темная, с одиноким диваном у стены и пахнущая нафталином, едой и жильем. И еще чуть усилился запах дыма. Кажется, тут занято… Ну а что поделать. На крайний случай, поинтересуюсь обстановкой вокруг. Или будем делить берлогу, надоело мне на земле спать. Да и Ксюшке отдохнуть бы по-человечески… Кстати, может ее сюда позвать? Чай, помещения всегда вдвоем гораздо сподручнее зачищать. Да и мне спокойнее.

На секунду застыл, обдумывая мысль, но тут же выбросил ее из головы. В темноте, да необученная, она скорее во мне лишних дырок наделает, чем прикроет. А у меня, так с детства повелось, дырок в теле ровно столько, сколько мне нужно, ни одной лишней бы не хотелось. Да и Максима с вещами без присмотра не оставишь. Не думаю, что здесь кто-то серьезный сидит, так что и зачищать-то, наверное, не придется. Серьезные люди щи не варят, а тут отчетливо ими пахнет…

Дверь в дом была попрочнее, еще и дерматином обитая. И прилегала плотнее. Снова постучал, но снова без какой-то реакции. Может, там все померли? С щей, например. С этой преградой пришлось повозиться — поддеть ножом дверь не получалось, поэтому пришлось искать петли и на ощупь все тем же Катраном откручивать саморезы. Я уже говорил, как я люблю свой нож? Он хоть и не “тысяча в одном”, как новомодные швейцарские приблуды, но в прямых руках тоже много чего может. Даже кашу с ним варить можно — берешь его обратным хватом, подходишь к скупой бабке, кладешь ей руку на плечо, чтобы лезвие упиралось в шейный позвонок — и вуаля, и каша с маслом тебе, и ночлег, и все, что угодно. Неправильно тот солдат топором пользовался, он тоже так может. Хехе.

Последний саморез никак не хотел выкручиваться, сволочь, я уже сорвал ему все грани, но так и не выкрутил. Под конец психанул, засунул нож под уже отходящую петлю и рванул, что есть сил. С диким хрустом и скрипом петля отлетела, а я мысленно плюнул — вся моя маскировка к чертям полетела. Уже не таясь, от души дернул дверь, повисшую на крючке наискосок прохода, и щучкой нырнул в проем, сразу перекатившись в угол. Кувырком принял сидячее положение, про себя выматерившись на стрельнувшие болью руку и колено, огляделся. Большая квадратная прихожая, кое-какая мебель, скорее, угадывается, чем видится — света луны через окно попадало немного. А еще, гораздо сильнее пахло дымом.

Бросился в следующую комнату, оказавшуюся проходной кухней. Большая печь в углу, обеденный стол, гарнитур, холодильник, плита, и тоже ни души. С этой стороны луна светила в окна и было видно гораздо лучше. Сунулся в следующую дверь — спальня и никого. Вернулся в прихожую, откуда была еще одна дверь в совсем темную комнату, видимо, с закрытыми шторами. Отчего-то по спине пробежали мурашки. Интуиция? Чушь, никогда ее не было. И в темноте этой никого нет, был бы кто — уже бы проявился, благо, двери тут — это просто проемы, самих межкомнатных дверей тут не устанавливали. Помотал головой, отгоняя неприятное ощущение, и полез за зажигалкой, на которой был фонарик.

Вот он, непризнанный гений безвестных китайских инженеров! Впервые в жизни этот фонарик кому-то и в самом деле пригодился. Пусть тебе благоволит твой боженька, изобретатель этого прекрасного дуэта. Фонарик был чудовищно слабым, конечно, но как-то светил — в темной комнате стояла двухъярусная кровать, письменный стол и большой шкаф. Чуток кольнуло в груди — кажется, это детская была. Снова тряхнул головой — была и была, что теперь. Самому бы в разряд “был” не перебраться… Никого не увидев, подошел к окну и отдернул шторы, сразу пропало ощущение какой-то жути, хотя все-равно было темно. Еще раз, уже с фонариком, правда, не поднимая его выше уровня окон — чтобы с улицы заметно не было — прошелся по дому. Так никого и не встретил, но признаки жизни тут были налицо — и сильно теплее, чем на улице, и запах щей, опять же, причем не старый, и возле раковины стояла чистенькая посуда, со следами недавней мойки.

Можно было предположить, что кто-то ходит сюда только на обед или, например, проходили мимо, перекусили и пошли дальше — но двери-то были закрыты изнутри! Трупов тоже не наблюдалось. Я даже шкаф в детской проверил, но ожидаемо никого не нашел. Так, в любом случае надо звать сюда попутчиков, тут хоть в тепле и под приглядом будут. Хотя Макса я бы и там оставил, но секретарша же сожрет меня потом. С костями и всем остальным содержимым.

Вышел на крыльцо, негромко свистнул. Заранее не договаривались ни о каких условных знаках, не подумал, но Ксюха среагировала — ее силуэт дернулся и направился в мою сторону.

— Золотце, бери Макса и тащите все сюда — сказал ей, когда приблизилась. — Что-то здесь непонятное, не хочу отсюда уходить.

Девчонка недовольно покосилась на меня и пробурчала себе под нос:

— Ну конечно, не хочешь уходить, не хочешь вещи таскать, не хочешь на мороз, что ж тут непонятного — и отвернулась, направившись назад.

Далеко не ушла, я ее остановил, дернув за плечо.

— Так, ствол у тебя есть, иди в дом и осмотри там все внимательно. На, — сунул ей зажигалку в руки — но выше уровня окон не поднимай. Подозреваю, что там кто-то есть, но ничего не нашел, может, ты свежим взглядом чего увидишь.

— Да Кирилл… — Начала, было, Ксюша, но я ее перебил, глядя в глаза.

— Так надо. И я не психанул, может, так даже и лучше, и правда, может, увидишь чего, в самом деле. Но я тебя умоляю, будь осторожна, чуть что — стреляй в башку. Ну или куда попадешь, я рядом, если что.

— Максима не трогай, пожалуйста — чуть слышно попросила она и скрылась в проеме. Больно он мне нужен… Но, ради правды, ударить его захотелось посильнее. Но не до бешенства, не как у засады, так, ради удовольствия.

Сдержался, конечно. Быстро подошел к месту стоянки, закинул за плечо рюкзак поверх своего, с которым не расставался по старой привычке, и взял, что поместилось в руку — вторую не хотел занимать, а ну как чего случится. Бросил Максиму, тихо сидевшему на корточках:

— Бери, что сможешь, пошли в дом, там теплее.

— Командир, ты это — промямлил тот. — Не обессудь. Я не знаю, что это было, возможно, из-за вируса все. Реально иногда само это дерьмо выбивается…

— И? — Обернулся я, остановившись.

— Сними браслетки, а? Мне еще Ксюха нравится, а я ж вижу, что она к тебе липнет, а ты как собачонку ее шпыняешь, вот и бомбануло. Бля буду, не повторится!

— Думаешь? Так ты ж не знаешь, как это получается, что ж обещаешь? Не, друг, ходить тебе пока с украшениями. И не тяни кота за яйца, там ребенок один остался, схарчуют ее, пока ты мне изливаешь душу — на твоей совести будет. Давай, нагружайся и вперед! Или не нагружайся, но тогда на еду не рассчитывай, нахлебников не держим.

И, не оборачиваясь, направился к домику. Ну не верю я ему, вот ни на грамм. Скорее, поверю, что попытается броситься сейчас, пока я один и спиной к нему. Но и тут не угадал — сзади раздался вздох, тихий матерок, а потом зашуршало — видимо, сработала угроза про еду. Или я наговариваю на него? Да и черт с ним, по ходу дела разберемся. Не мешается — и ладно, все на пользу…

В доме меня встретила Ксюша, с загадочным видом замершая посреди кухни.

— У какого животного четыре коленки? — Спросил я, сбрасывая ношу.

— А? — Выпучила глаза секретарша. — Ты про что?

— Вот, узнаю тебя, а то стояла с лицом, как у Шерлока Холмса. Что удумала, горюшко?

— Не удумала, а догадалась! — Надулась она. — А ты постоянно говоришь, что я тупая!

— Ложь и провокация — не согласился я, оборачиваясь. Сзади в дом вошел Максим, сгрузил вещи, постоял и пошел назад, за остатками, наверное. Барахла-то с засады на себе перли прилично… — Ни разу я не называл тебя тупой. Дурой — да, но это вообще не одно и то же.

— Ой, иди ты! — Похоже, догадка ей приподняла настроение. Девушка подошла ко мне вплотную и прошептала — я, кажется, знаю, куда делись люди!

— Если скажешь, что их украли пришельцы, то это будет очень подходить к твоему заговорщицкому шепоту, но не поверю — так же тихо прошептал я ей, почти касаясь ее уха губами.

Вот тоже удивительно, сколько дней уже по лесам шаримся, немытые и нечесаные толком, от меня и Макса потом разит, как от хорошего коня, а у этой —ничего. Нет, понятно, что какой-то санитарный минимум выполнялся у речушек и ручьев, но нам-то это никак не помогает. Колдунство, не иначе.

— Неа. Они тут! — Глаза девчонки сделали полный оборот, непонятно, что имея ввиду.

— Дура! — Тихо рявкнул я, задвигая ее за спину и выхватывая пистолет. Неудобно в помещении автоматом крутить, хоть он и висел прям под рукой, на натовский манер, болтаясь на коротком ремне стволом вниз. — Где?

— Сам дурак — раздалось шепотом из-за спины. — Я думаю, они в подполе!

Тьфу ты. Полы я осмотрел, но бегло, очевидных люков не видел.

— Как догадалась? — Я обернулся к попутчице и потрепал ее по голове. — Нет, ты молодец у меня все же иногда!

В глазах Ксюши что-то мелькнуло, но сразу пропало, и она снова надулась.

— Я споткнулась и упала, там нащупала ручку, вон, видишь — она посветила вниз.

Возле обеденного стола на полу лежал старенький круглый коврик, у которого сейчас был отогнут край, из-под которого виднелась металлическая ручка. Ну да, поэтому и не заметил.

— Не проверяла, надеюсь?

— Нет, конечно, я ж не совсем дура! — Сверкнула глазами секретарша. — Вдруг там зомби какие! Вот ты и проверишь, как самый умный!

Я хмыкнул, но спорить не стал. А что, так все и есть — и проверять я буду, и самый умный тоже я. Не во всем, само собой, например, в готовке я — вообще почти полный ноль, даже с минусом. Могу сварить что-то простенькое, вроде курицы в подливе, или картошки пожарить, и все, на этом мои познания в кулинарии заканчиваются. Единственное исключение — здорово умею готовить чахохбили, был у нас одно время прикомандированный Анзор, так он научил. Но это исключение лишь подтверждает правило.

Дождался, пока вернется Максим, пристегнул его к батарее и скинул, наконец, изрядно надоевший личный рюкзак. В нем были все наши патроны, всякая необходимая мелочь и НЗ — неприкосновенный запас, который с момента начала ахтунга далеко от себя не отпускал — запас еды на пару дней, вода, аптечка, карта, честно смародеренная с места засады, и один ТТ. Вдруг получится так, что придется откуда-то быстро валить, так хоть это останется с собой. Полезная привычка. А на косящихся Максима и Ксюшу мне плевать, не дам я ему приблизиться к оружию и все. Диктатор я или кто?

Оторвал коврик — благо, был он явно примастрячен сюда недавно и наспех, держался на честном слове — и увидел аккуратную деревянную крышку. Лег на нее, прижался ухом, прислушался… Тишина. Или все померли там, опять же, или притихли. Что логично — если там есть живые, всяко они нас слышали. Отодвинул стол, шепотом сказал Ксюхе, что делать, и замер. Девчонка резко рванула вверх ручку и та поддалась неожиданно легко, отчего секретарша с вытаращенными глазами отлетела к стене, но мне было не до нее. Не дождавшись оттуда гостей, снова включил фонарик, встал и вытянутой вбок рукой посветил в темноту подполья. И конечно, ни черта не увидел — вниз спускалась крутая лестница, упиравшаяся в стену, влево уходил проход. Черт, ну как не хочется туда лезть, слепые эти углы — это такой кошмар…

— Эй, есть кто живой? — Присев и наклонившись, кринул я вниз. — Выходи, не тронем!

Тишина.

— Считаю до трех и бросаю гранату!

Ксюха снова выпучила на меня глаза, беззвучно шевеля губами. То ли проклинала меня за редкостную наглость для гостя, то ли говорила, что у нас нет гранат.

— Раз. Дваа — протянул я и тут снизу послышался шорох и тихий девчачий голос.

— Не надо гранату!

— Ну так выходите все — я напрягся. Жизнь как-то отучила радоваться людям.

— Нас тут трое, но выйти можем только вдвоем! — Пропищал тот же голос.

— А подняться только один? — Я хмыкнул. — Что за шарады?

— Третий деда, он спит, мы пытались его разбудить!

— Нуу, выходите вдвоем, а там посмотрим — мне надоел этот бессмысленный диалог.

— Мы боимся! — Еще тише прошуршал голос. — До этого тут тоже ходили люди, они убили папу!

— Так! — Рявкнул я, но тут влезла Ксюша, весьма нагло закрыв мне рот своей лапкой.

— Девочка, выходи, мы вас не тронем!

Я под нос проворчал:

— Говорите за себя, мадемуазель.

Однако, женский голос, кажется, сработал — из прохода на свет показалась чумазая рожица девочки лет четырнадцати, несмело покрутила головой и медленно начала подниматься по лестнице. Когда голова показалось над полом, увидела меня, так и не убравшего из рук ТТ, пискнула и чуть не свалилась назад, хорошо, Ксюха успела поймать за тонкую ручку.

— Все нормально, он тоже вас не тронет и не обидит! — Запричитила секретарша, не отпуская руки. — Просто мы думали, что там зомби! Он на самом деле хороший, просто пытается казаться злым и плохим!

Тут уже у меня чуть не выпали глаза. Это что за сеанс психологии? Да еще как к месту! Но, как ни удивительно, что-то из этой сумбурной речи сработало — девчушка посмотрела на меня еще раз, покачала головой и вылезла все же. Как они это делают? Я бы в жизни такой чуши не поверил…

— Ты говорила “мы”? — Спросил я появившуюся.

Ксюха тем временем уже обняла ее и что-то тихо шептала на ухо. Наверное, признается, что соврала, и на самом деле я — редкостный козел, мудак и вообще тиран.

— Эй, подруги, потом пошепчетесь — еще раз рыкнул я, но тут из прохода показалась еще одна девочка, сильно похожая на первую, но еще чуть младше, точно не старше лет двенадцати. И такая же чумазая и худая.

Несмело вышла в скудную полосу света, задрала глаза, поморщилась и спросила, подняв голову вверх:

— Вы не тронули Машу?

Упомянутая Маша прерывающимся голосом мявкнула что-то, абсолютно непонятное мне, но, видимо, понятное новенькой, и та тоже поднялась по лестнице. Я осторожно заглянул в подпол, предсказуемо ничего нового не увидел и повернулся к девчонкам. Старшая из них все громче всхлипывала на плече у Ксюши, а вторая неловко стояла рядом.

— Что там насчет спящего деда вы говорили?

Старшая зыркнула на меня и снова отвернулась, младшая задумалась, но все же ответила:

— Там деда спит. Он… Он устал сильно… Мы пытались его разбудить, когда вас услышали, но он не просыпается. А мы боялись сильно шуметь — и тоже шмыгнула носом.

Ну беда. Сейчас утопят нас тут своими слезами.

— Так, юные дамы, ну-ка прекратили нытье! — Шикнул я. — Чего вы развели тут?

— А вы нас не тронете? — Обернулась опять старшая.

— А зачем? — Я хмыкнул. Ну да, может, и цинично, но пусть привыкают, что жизнь не сахар. — Что с вас взять-то?

— Кирилл, они же дети! — Возмутилась Ксюша, уже прижимающая к себе и вторую девчонку.

— Он же ребенок, ну-ну. Так, ну-ка, вы обе в комнату и не высовываться, пока не разрешу. А ты — я обернулся к секретарше — пистолет в руки и не убирать его.

— Кирилл! Они всего лишь дети, тем более, девочки!

Когда она злилась, была чудо как хороша — глаза бешеные, ноздри раздуваются. Амазонка! Еще бы не спорила, цены бы ей не было.

— Либо так, либо я их привяжу, выбирай, о спасительница на белом коне — я наклонился к ней вплотную. — И это, ты не поверишь, приказ! Я не оставлю тебя одну с ними вот так.

— Как? — С вызовом бросила она мне в лицо.

— Жопой об косяк! Выполнять приказ! — Рявкнул я, уже не сдерживаясь.

Девчонки рванули в ближнюю спальню, а Ксюша посверкала на меня глазами, но вытащила пистолет и уселась, демонстративно отвернувшись от меня. И тут же обругала, не оборачиваясь:

— Ты псих и параноик! Еще бы обыскал их!

— Первое уже было, ты повторяешься — я вздохнул. — А было бы надо — обыскал бы, не постеснялся. Но они ж в одних пижамках, куда там что прятать. Все, я вниз, посмотрю на деда, а ты тут за главную!

— Может, я прикрою? — Неуверенно раздалось из угла с Максимом.

— Не может, как ты прикрывать-то будешь, пристегнутый? — Удивился я. В ответ послышалось невнятное бурчание, но новых идей не прозвучало.

Аккуратно спустившись, встал у угла, прислушался. И правда, слышен только храп. А еще здорово несет перегаром. Приятная обстановочка у девчонок-то была. Он их, случаем, не в заложниках тут держал? Ладно, это потом…

По максимальной дуге обогнув угол — а вдруг там злодей какой стоит и ждет, так хоть шаг ему надо будет сделать до меня — заглянул в проход. Ого, да это не подпол, тут на целый подвал тянет. В тусклом свете фонарика проступили побеленные бетонные стены, образующие вполне себе комнатку, навскидку, не меньше чем три на четыре метра. У дальней стены стояли какие-то лари, небольшой шкаф, слева прямо на полу были набросаны одеяла, справа, на узком возвышении вроде топчана, поверх еще одного одеяла в одних трусах спал означенный дед, еще дальше, в самом углу, стояла маленькая печка-буржуйка.

Ну а чего, вполне себе жилище. Всяко лучше, чем у нас последнее время. Пригляделся, увидел на шкафчике переносную лампу, включил. Сразу стало как-то уютнее, но начали закрадываться не очень приятные мысли — повсюду были развешаны и разбросаны разные элементы женского белья, бутылки из-под и с алкоголем, да и сам дед вызывал не лучшие впечатление — на глазок, лет за шестьдесят, но еще вполне сухой и не выглядящий развалиной. И в дрова пьяный.

Толкнул его ногой раз, другой. Ноль реакции. Потратил с минуту, пытаясь растолкать, впрочем, не убирая руки с пистолета — нет, бесполезно. Разорвал валявшуюся рядом грязно-белую майку-алкоголичку, перевернул деда на спину и связал ему сначала руки, а потом и ноги. Да-да, псих и параноик, я ж и не спорю…

Вернулся назад, прошел по дому. Наверху все было спокойно — девчонки уселись на кровати с ногами, Максим облокотился о стену и, кажется, дремал. Подошел к Ксюхе, злобно зыркающей на меня исподлобья.

— Так, маленький, у меня там закралось подозрение, что тот деда — никакой не деда этим ссыкухам. Ты бы как-то вежливо поинтересовалась у них, не приставал ли, еще чего. Я, со своей рожей и своими манерами, боюсь в такие дела лезть.

— В смысле? — Ксюша распахнула глаза. — Что ты там увидел?

— Да ничего особенного, но понять можно всяко. Если что, я его там придушить могу, без малейших душевных терзаний. — Помолчал. — Как они себя вели?

— Они опять перепугались! Когда Маша только поднялась, она уже отошла, а ты опять их запугал!

— Ну ничего страшного — уже знает, как зовут, ты ж смотри. — Сейчас даже полезно бояться, поживут подольше. Давай, иди к ним, пообщайся, если что — я на веранде, буду дверь назад ставить, а то все тепло выйдет. Но всегда к вашим услугам — и по старой памяти облобызал ручку.

Ксюха дернулась, сверкнула глазами и ушла в спальню, откуда вскоре послышался негромкий разговор. Я закрыл люк в подвал и отправился чинить дверь, которая так и стояла, прислоненная к косяку.

***

— Ожил, деда? — Спросил я, вытаскивая голову собеседника из ведра с водой.

Тот что-то невнятно, но явно злобно прохрипел и я еще раз окунул его. Ведро это я набрал из бочки, незамеченной мной на веранде, а притащили его Маша и Марина, те самые две сестрички. Мой собеседник оказался их настоящим дедом, никак не трогал, по их словам, и даже более того — спасал, как мог. А что белье разбросано везде — так он сегодня как раз притащил ворох всякого, вот они и копались, пока он спал.

Ксюхе получилось девчонок успокоить и разговорить. Как оказалось, сидели они тут уже несколько дней, почти с самого начала происходящего звиздеца. Зараза сюда добралась быстро, что не особо удивляет — все же по нормальному времени езды от Новосибирска сюда часа полтора максимум. И не намного медленнее в поселке нарисовались некие люди в форме, которые набирали людей себе в работники. Кого добровольно, кого не особо, например, людей полезных профессий, вроде врачей. Отец этих девочек успел спрятать деда и дочек в погреб, а сам пошел разбираться с ними. Ну и разобрался — когда дед Семен вылез и пошел проверять, нашел его уже остывающего и тут же похоронил. А сам практически заперся в подвале и выходил только ранним утром, за дровами и в поисках какой еды. Так-то в подполе было полно снеди — картошку выкопали недавно, соленья всякие, но вот с мясом было туго. А дом обнесли подчистую.

Тот же дед изобрел мудреный способ как топить печку, но не особо светиться по округе — топил только хорошо просушенными дровами и вывел трубу в дом, где дым более-менее рассеивался и выходил отовсюду потихоньку, не привлекая внимания. Правда, он не был уверен, что те милые ребята в форме все еще рядом крутятся, но рисковать не хотел.

Послушав эту занимательную историю я и отправился будить старика. И это, правда, было именно с целью пробуждения, и в мыслях не было его мучить, пока не за что же…

Осмысленное похлопывание по руке отвлекло меня от мыслей и я снова вытащил голову деда из воды, поинтересовался:

— Ну, как состояние?

Старик отряхнулся и уставился на меня с ненавистью в глазах.

— Нашли, суки! Куда девчонок дел, гнида? Забери меня, отпусти их! Малые же еще совсем!

— Да нужны мне твои девки больно, дед, окстись. И ты не нужен. Наверху они сидят, с моей занозой в заднице воркуют.

Дед поумерил ненависть во взгляде и недоверчиво протянул:

— То есть, как это — не нужны? А ты кто есть?

— Никто я. Я из этих, из мимопроходилов.

— Из кого? — Все еще несколько нетрезвым голосом с сомнением буркнул старик.

— Мимо проходил я. — Не сдержавшись, чуть рыкнул. — И не уперлись мне ни ты, ни девчонки твои. Сидите дальше тут, играйтесь в Сталкеров. Поговорим и тоже поднимешься, там объединитесь. Только сначала ответь мне на несколько вопросов.

До него, кажется, дошло, что я не тот, о ком он думал. Сразу распрямился, ощерился и дохнул мне перегаром в лицо:

— Я понял! Ты нас спасать пришел! Неужто власти зачесались, сколько тянули-то…

— Деда, ты дурак? Я никого спасать не собираюсь, сказал же — я проходил мимо, на огонек заглянул! Завтра дальше мимо пойду! — Мне захотелось еще раз окунуть его в воду, кажется, не до конца пришел в себя. — И власти на тебя сейчас еще больше плевать, чем всегда! Сам живи, сам крутись, никто тебе не поможет! Иди к военным, в конце концов, там хоть в тепле и не голодные будете!

Отчего-то выбесил он меня. Что за люди, видят, что вокруг происходит и все-равно надеются, что кто-то придет и спасет его, бедного и несчастного. И уж тем более, на власть рассчитывают. Пятый класс вторая четверть. А вся голова, вон, седая уже. Правду говорят, что не всегда мудрость приходит со старостью, часто старость приходит в одиночестве.

— Как это? — Он уставился на меня, явно не понимая. — Куда я к военным пойду, с двумя девками-то? Ты сам представь, что их там ждет?

— Все, старый, о твоих делах мы потом еще поговорим. Расскажи-ка мне лучше, что ты знаешь об округе…

Старик поупирался, но потом все же рассказал, что знал. Правда, знал он немного — живых в поселке почти не было, за исключением кого-то серьезного, окопавшегося у дальней границы в немаленьком коттедже, да маленькой общины в одной из трехэтажек, состоящей из стариков, старух и местного дурачка. Ну и собак, конечно, никто их не забирал никуда. На мое предложение объединиться с общиной — всяко выживать в группе проще — ответил, что у них с едой еще хуже, а делиться своими припасами на всех — значит, остаться вообще без оных уже через пару месяцев. Рационально, что ж. Ну да его дело, не маленький. А вот мертвяки водились, хоть и совсем немного и все весьма вялые — даже не особо шустрый Семен успевал удрать.

Транспорта, который меня шибко интересовал, в округе не было, за исключением окопавшегося в коттедже — по слухам от общины, они регулярно видели, что оттуда ездят машины, даже было что-то серьезное, то ли БТР, то ли БРДМ, но точно броня и на колесах. Все остальные либо успели разъехаться, либо были утащены рачительными людьми в форме — они тут вообще прошлись мелким гребнем, выгребая все более-менее полезное. Даже все припасы из домов повывезли.

Напоследок, по своей инициативе рассказал, что на самом деле его сын, Саша, отец Маши и Марины (Мария и Марина, родители, фантазеры, конечно), вовсе не был убит, и, тем более, похоронен. Когда военные ушли из их дома, Семен вылез из погреба, велев внучкам сидеть тише мыши под веником, и бросился на веранду, где успел услышать, что Саша решил добровольно примкнуть к воякам. Мол, тут ничего не держит, парень он холостой и бездетный, свой вклад в общее дело внес, путем пожертвования всего имущества из дома, и хотел бы защищенной и спокойной жизни. Старика тогда едва удар не хватил, но сдержался, утер горючую слезу и полез к внучкам назад. Правду рассказать побоялся — кто знает, как они бы перенесли новость, что родной отец от них вот так мимоходом отказался. И ляпнул первое, что пришло в голову.

Так они и выживали, питаясь в основном тем, что было под рукой, а по утрам дед ходил “на охоту” — лазил по ближним домам в поисках чего полезного. Но повезло лишь однажды, буквально сегодня утром — нашел в одном морозильнике две вмерзшие куриные голени, которыми предыдущие обходчики, видимо, побрезговали. Или поленились отрывать. А Семен не поленился, отковырял, принес домой и сварил те самые щи, которые я учуял еще на веранде. А с радости и напился, благо, была и своя самогонка, да и с охоты много чего притащил такого — алкоголь вояки почти не трогали.

Что мне делать с этой бесценной информацией я не знал, поэтому понимающе хмыкнул, развязал его и велел идти впереди. Слегка трясущимися с похмелья ногами старик поднялся наверх и отправился к девчонкам. Я шел позади, мне нужна была Ксюша.

Глава 15

14 октября 2021 года Новосибирская обл.

Я сидел и, чтобы не уснуть, чесал в ухе Катраном. Действо, между прочим, требующее максимального сосредоточения. А все чертов Козел. В смысле, темный Велкопоповицкий Козел, а не животное или один из нашего брата. Увидел я его в нычке Семена, и так мне захотелось пивка, что я не выдержал и чуть ли не в два глотка оприходовал бутылочку. О чем уже дважды пожалел — во-первых, как всегда, у меня, по крайней мере, одна выпитая бутылка сработала как хорошее снотворное, глаза тут же начали слипаться и пришлось экстренно пить крепчайший кофе. Что, кстати, после пива чудовищно невкусно. Благо, и запасы его были у деда, и электрическая плитка работала, хвала тем людям, кто продолжает следить за ГЭС, ТЭЦ и прочими такими аббревиатурами.

Второй повод для сожаления был как раз в том, где я сейчас находился. И было это место баней. Да-да, когда Ксюша подплыла ко мне и на серьезных щах предложила сходить прямо сейчас — ночью и после изрядно напряженного дня — в баню, дабы утолить гигиенические потребности, я сначала подумал, что мне послышалось. К сожалению, нет. На мой логичный вопрос, в себе ли она и не употребляла ли чего запрещенного, ответа не получил. Оказалось, сестрички, дай им бог здоровья, поведали секретарше, что недалече от нашего нынешнего ПВД^[15] есть небольшая база отдыха, буквально в десяти минутах хода. И на этой базе отдыха есть совершенно замечательная баня, даже с бассейном. Как-то поняв, что я стал на шаг ближе к инфаркту, Ксюша тут же добавила, что, мол, конечно, никто баню топить не собирается, да и бассейн она просто так упомянула, но на этой базе есть и вполне себе приличные душевые и, что самое важное — там центральное отопление, почему дед с внучками туда раз в два дня и ходили по ночам, ибо дома мыться или холодно, или страшно. И сегодня должны были, но Семен вошел в алкогольный штопор.

Потом была долгая процедура убеждения меня, где использовались такие фразы, как: “ну от нас же воняет, ну, то есть от вас, а от меня скоро начнет!”, “так и вши скоро заведутся” и “ну я же девочка, мне обязательно надо регулярно мыться!”. Я держался, как мог, но напоследок Ксюша приготовила тяжелую артиллерию — сказала, что выполнит два моих любых желания, кроме эротических. И так она меня достала, да еще и от пива было такое благодушное настроение, что я согласился. Тут же попробовал обходной маневр и произнес первое желание — никуда сегодня не ходить, а хотя бы завтра днем. Но уже удаляющаяся довольная победой Ксюша через плечо бросила мне, что днем туда ходить может быть небезопасно — там бывают люди, а вот по ночам никого ни разу не было. Я вздохнул, но принял поражение в этой дуэли с честью и пошел делать еще один кофе.

И вот теперь я сидел в холле той самой бани, скучал и боролся со сном. Пришли сюда всей разношерстной бандой, уже здесь разделившись — тут были две зоны с душевыми кабинками, так что мальчики отправились налево, а девочки направо. Я сначала, конечно, проверил тут все, заранее приватизировав у деда очень неплохой фонарик, и никого не нашел, как и говорилось. Тоже, в принципе, объяснимо — база была посреди леса, на берегу меленькой речушки, и даже в лучшие времена использовалась далеко на каждый день. Ксюше сразу велел особо не рассусоливать, потому что тоже хотел помыться нормально, коли уж выдалась такая оказия, а никому, кроме нее, я охрану доверять не собирался. Она опять назвала меня параноиком, но схватила чистую одежду, которой с ней поделились сестрички, и ушла.

Из правой двери, где скрылась женская половина нашего социума, раздался глухой удар, еще один и звонкий крик Ксюши, потом чуть потише стон и причитания. Сука! Неужели плохо проверил? Да быть не может, не было там никого! А может, какая зомби-крыса или еще что? Думал я это все уже на бегу. Влетел в помещение, освещаемое переносным светильником, огляделся в поисках секретарши. Кабинки тут были выстроены в ряд, отгорожены друг от друга матовыми стеклами, а от внешнего мира — пластиковыми дверками, не доходящими до пола сантиметров сорок. На полу в третьей от входа кабинке виднелась лежащая и что-то бормочущая Ксюша. Поскользнувшись на мокром полу, рванул к ней, дернул на себя дверку — закрыто! — рванул второй раз, уже со всей силы, вырвал ее вместе с хлипкими петлями, отбросил и наклонился над девушкой.

— Что случилось?

Та смотрела на меня расширившимися глазами и даже не делала попытки прикрыться. Мельком оглядел ее — худенькая совсем, небольшая грудь, где-то между первым и вторым размером, с маленькими и очень светлыми сосками и забавным загаром в виде морской звезды, плоский животик. Так, вроде, целая, чего орала тогда? Та, наконец, пришла в себя, скукожилась еще больше, закрывая все интересное, и проверещала:

— Не смотри! Я просто поскользнулась! И локтем очень больно ударилась об пол! — Похоже, даже слезу пустила, но видно не было — итак вся мокрая.

— Ну конечно же, где Ксюша — там всегда нелепые падения — выдохнул я, покачав головой. Из соседней кабинки высунулась голова Маши, старшей из сестричек. Я на нее шикнул и голова спряталась.

— Прекрати на меня пялиться! Я стесняюсь! — Выпалила Ксюша, не сводя с меня глаз.

— Да вовсе я и не пялился, думал, может, какая крыса тебя укусила, помочь летел — я отвел взгляд.

— Какая еще крыса? — Девчонка аж подпрыгнула на месте и заозиралась. При этом, опустив руки на пол. Я снова полюбовался.

— Да показалось, забудь. И нечего тебе стесняться, все как надо и где надо.

Шлеп! Маленькая мокрая ладошка со скоростью света впечаталась мне в правую щеку.

— Извращенец! Иди на свои стволы пялься!

Мда. Неоднозначная фразочка у нее получилась, но она, похоже, даже не заметила. Я поднял руки и пошел назад, через плечо бросив:

— Да я же вообще-то комплимент хотел сделать…

— Извращенец! — Повторили мне вслед с хорошо ощутимым чувством превосходства.

После бесславной капитуляции, я просидел в одиночестве несколько минут. Первым вышел из душа Семен и почти сразу после него Макс. Обоих я тут же пристегнул наручниками, кои таскал с собой со времен разборок с капитаном, к батарее, но заботливо, возле дивана, чтобы зря ноги не глушили. Макс, впрочем, моей заботы не оценил — недовольно бухтел что-то себе под нос и пару раз пытался доказать, что он мне не враг. А я не слушал, ибо и я себе не враг. Ведь даже если я и в самом деле параноик — это же не означает, что меня не окружают одни скоты, правильно?

Дождался Ксюшу, посмотрел на шоу с тяжелым вздохом и закатывающимися глазами — так она оценила пристегнутых — передал ей охрану и отправился на банные процедуры. Когда вернулся, застал почти идиллию — сестрички облепили деда с двух сторон, Максим дремал, а Ксюша во весь рот зевала, но свой ПММ держала в руке. Растет чадо, прям приятно посмотреть. Напоследок обшарил помещение и, по подсказке Семена, нашел несколько одеял, кои с чистой совестью вручил попутчикам.

Уже вернувшись в дом, я отправил Ксюшу почивать в спальню, Макса в зал, не забыв его пристегнуть, но на две пары наручников, сцепленные одни к другим, чтобы хоть как-то мог шевелиться, и всучив обоим по порции одеял — все же дома совсем не жарко было, грудусов около десяти, навскидку — а хозяев дома в подвал. Похоже, все уже смирились с моим поганым характером и никто не спорил. А сам всю ночь бродил по дому, всячески стараясь не уснуть, под утро уже прибегнул к крайней мере — окунанию головы в леденющую воду из бочки. Это помогало, но ненадолго.

Вот так не спать, когда особо нечем заняться — то еще испытание, скажу я вам. Когда-то в прошлой жизни у меня был опыт и по три дня без сна обходиться и при этом вполне сносно себя чувствовать, но всегда это было связано с какими-то активными действиями, поэтому переносилось терпимо. Однажды даже пять суток не спали, но, правда, с определенным допингом. Мы тогда очень грязно и шумно сработали в одной из стран бывшего Союза, а местные носатые жители оказались крайне недовольны нашим появлением. И эвакуатор не мог прилететь, ибо аборигены почему-то решили объявить режим контртеррористической операции и закрыли к чертям свое небо. В итоге мы шарашили больше двухсот километров до самой границы, да по горам еще, да пытаясь не выходить на известные тропы, чтобы не светиться. И, когда на третий день все уже валились с ног от усталости и дикого недосыпа, наш лекарь, чертов экспериментатор, вколол каждому по чудному препарату с красивым названием “Рассвет-Э”. Почему “Рассвет”, никто не знал, а вот “Э” обозначало экспериментальный. И после него в течение двенадцати-пятнадцати часов, смотря какая масса тела, мы не могли не то, что спать — там сидеть было невозможно. Потом он повторил свои процедуры и в итоге мы благополучно убрались из такой негостеприимной страны, причем, без потерь, но спали потом, как убитые, больше суток. Я так даже почти двое. И тогда же у меня появились первые седые волосы, у Марса — аллергия на все цитрусы, Муха ушел в запой на четыре дня, а сам лекарь облысел, причем везде. Эксперимент, можно сказать, выявил определенные недостатки препарата. Хотя Мухин запой мог быть и не связан с препаратом, он так всегда делал.

В районе половины восьмого утра, когда я уже всерьез думал о том, чтобы вставить в глаза спички, в спальне зашебуршало и оттуда появилась Ксюша, завернутая в одеяло. Была она какая-то очень домашняя, растрепанная и вообще походила на плюшевую игрушку. Которой точно не место в условиях апокалипсиса, пусть и сугубо регионального. Хотя это не точно, насчет региональности.

— Ты куда? — Шепнул я, когда она поравнялась со мной. — У тебя еще полчаса есть, спи.

— Я писать пошла, потом досплю — в отвел мяукнула секретарша и прошла мимо.

Минимальные удобства здесь были в доме, но ограничивались только самим унитазом и раковиной с ледяной водой из колонки. Через пару минут она подошла ко мне сбоку, уже более осмысленным взглядом посмотрела в глаза и прошептала:

— А ты чего не будишь меня? На улице уже светает, я же всю ночь продрыхла…

— А пришла такая блажь вот, маразм, наверное — хмыкнул я, прислушиваясь. — Да я же видел, как ты вымоталась, сам сейчас пару часиков подремлю и хватит. Нас ждут великие дела!

— Ой, ты иногда такой хорош… — Начала она, но я шикнул и прижал палец к губам. Послышалось или нет? Повернул голову, прислушался еще раз. Нет, тихо, Макс, наверное, ворочается. Повернулся к Ксюше.

Она привстала на цыпочки и тянулась ко мне, видимо, чтобы чмокнуть меня в щеку. И так замерла, когда я шикнул. И сейчас в упор смотрела на меня.

Я осторожно прикоснулся к ее губам своими, отодвинулся и прошептал.

— Да нет, золотце, хороших и плохих, все мы…

Но тут уже она меня перебила.

— Тебе когда-нибудь говорили, что ты бываешь жутким занудой?

— А как же, ровно четыре тысячи пятьсот тридцать два раза. И всегда ошибались.

— Дурак — девчонка фыркнула и снова привстала на носочки. — Ну-ка поцелуй меня еще раз, я не распробовала…

… От полноты чувств я курил прямо в кровати. И Ксюша тоже курила, положив свою прелестную головку в район моих воображаемых кубиков пресса.

— Это что было, Кирилл? — Тихо спросила она. А смысл шептать, после такого концерта? Не знаю насчет подпола, но Макс наверняка все слышал, даже если спал. На редкость эмоциональная девушка.

— Не уверен, но, вроде бы, это называется секс. — Я стряхнул пепел в пустую пачку. — На возвышенном языке, занятие любовью, на низменном — потрахушки. У собак случка. Про богомолов только не хочу вспоминать…

— Ой, дурак ты… — Секретарша боднула меня затылком. — Почему это было так… Так сумасшедше?

— Не знаю, маленький. Честно, у себя тоже такого не припомню давненько. — Чистая правда. Сначала, было, мелькнула легкая боязнь оскандалиться, но быстро прошла.

— У меня не то, что давненько, у меня точно никогда такого не было. Ты же, правда, у меня всего второй… А в чем-то и первый — было все еще темно, но уверен, что она покраснела. Я опешил.

— Ну ты отчаянная. И ты чудо, правда — погладил ее по волосам. — Может, это как-то с вирусом связано? Макс же что-то говорил, что он усиливает какие-то главные качества, или что-то такое. Про кроликов вот запомнилось. У тебя сексуальность, случаем, не главное качество?

Девушка задумалась. Я уже думал на эту тему, но тогда списал свои вспышки ярости на этот эффект, хотя вообще-то я не особо злой. Прямой и оттого грубоватый — наверняка, но не злой. А сегодня вот еще что-то усилилось.

— Да нет… Я не фригидная, конечно, но и близко такого не испытывала раньше. А может, это потому что мы так подходим друг другу?

Она докурила, затушила бычок и забралась на меня сверху.

— Мадам, если вы хотите продолжения, то прошу пощады и уважения к моему возрасту. Боюсь, сердечко не выдержит. — Ушел я от ответа.

Секретарша молча смотрела на меня и чему-то хмурилась. Причем, смотрела как глазами, так и остренькими сосками. Я обнял ее и прижал к себе.

— Ну и что тебя сейчас беспокоит, луна моего сердца?

Она снова выпрямилась, уставилась на меня, покусала губы и тихо спросила.

— Скажи, только честно. — Я напрягся. Одно из самых поганых выражений, которое можно услышать от девушки. — Ты едешь к Алисе?

Эх. Надо было сразу отворачиваться и спать. Или выпустить себе пулю в висок. Все лучше, чем такие разговоры…

— Отвечать будет Александр Друзь! — Я снова прижал к себе начавшую кусаться девушку и погладил по спине. — Да шучу-шучу. Честно, я и сам не знаю. Вроде бы да, но черт его знает, что там будет. Но точно могу сказать, что сейчас неподходящий момент для таких разговоров, не находишь? Какими-то извращениями попахивает…

— Сам ты извращенец! — Возмутилась Ксюша — чего ты вломился сегодня в душ? Хотел на меня попялиться, признавайся!

Она опять укусила меня за плечо. Я в ответ ущипнул ее пониже спины.

— Да ты ж там пищала, гремела, ну я и подумал, может, кто там опять тебя обижает.

— Ага, ври дальше. Сам же проверял все. Пошляк и наглый изврат! — Она укоряюще потыкала меня в грудь пальцем.

— Да-да, вы в очередной раз раскусили мои гнусные планы, проницательная мадам детектив. Так, давай-ка вставай с меня, надо идти мыться…

На этот раз удалось легко соскочить с очень скользкой темы. И кстати, откуда она вообще про Алису знает? При разговоре по телефону я всегда отходил подальше, по старой привычке, сам ее имя точно не называл. Вот как они умудряются всегда знать то, что им знать не положено? Зато саморезы некоторые до сих пор кучерявыми гвоздями называют. Но без женщин было бы сильно скучнее, конечно, тут не поспоришь.

Оперативно выбрался из кровати, умылся в туалете, едва не повизгивая от ледяной воды и совсем не южной температуры в доме в целом, и едва успел перехватить Ксюшу, уже выходящую из дома.

— Эй-эй, дитя анархии, ты куда?

Она покраснела, отвернулась и пробурчала:

— В туалет. И нет, дома я не пойду, даже не спрашивай почему, сам виноват.

Я промолчал, но накинул куртку и вышел следом. Мало ли что, да и курить на свежем воздухе куда приятней чем дома. За ночь на улице выпал снег, укрыв все белой пушистой шубой. Следов никаких видно не было, но я все же дождался, пока Ксюша, прячущая от меня глаза, вернется и зашел за ней. И отправился освобождать Максима, активно подающего знаки, что тоже проснулся и имеет естественные потребности. На секунду стало перед ним чуть неловко за устроенный концерт, а он же еще совсем недавно мне говорил, что Ксюха ему нравится. Но что теперь, я точно не планировал такого развития событий, оно как-то само все получилось…

Макс смотрел на меня, как на предателя и еще какого преступника, но что-то объяснять ему и в мыслях не было. Дождался, пока он сделает свои дела, нацепил наручники и с чистой совестью отправился спать отмеренные два часа, напоследок дав наставление Ксюше нещадно будить меня, в отношении остальных не принимать никаких мер, разве что девчонок можно выпустить в туалет, если попросятся, и быть очень осторожной. Сон, отступивший, было, снова навалился на меня и я заснул, еще не донеся голову до подушки.

Пробуждение было совсем не таким, как я думал. Меня никто не будил, а проснулся я от светящего прямо в глаз солнца. Зевнул, прислушался. С соседней кухни доносился голос Ксюши. Твою мать. Надеюсь, это у нее окончательно засвистела фляжка и она разговаривает сама с собой, но что-то мне подсказывает, что я ошибаюсь. Вылез из-под одеял, потянулся и вышел на кухню, где в меня сразу уперлись три взгляда — неуловимо поменявшийся Ксюшин и напуганный — обеих сестричек. Не самый плохой вариант, но все-равно — какого черта??

— Так, вы обе — брысь в спальню и не высовываться — я посмотрел на сестер. Те без единого звука скрылись в указанном направлении. — А ты, Ксения Владимировна, будь добра пояснить, почему опять нарушила приказы.

Взгромоздился на табурет и уставился на нее.

— Какие?

— Разбудить меня через два часа ровно и не выпускать никого никуда.

— Кирилл, но они же совсем дети, что они мне могут сделать! И пистолет у меня под рукой всегда, даже если вдруг чего! И я решила дать тебе чуть больше поспать, тем более ты переспал всего-то на полчаса! — Попыталась отбрехаться секретарша, даже не пытаясь признать вину.

— За заботу спасибо, ценю и уважаю, но давай даже в таких случаях ты не будешь решать, а просто послушаешь меня, хорошо? — Мягко сказал я. После проведенной ночи рычать не хотелось. — А что касается “они же дети”… Хочешь одну занятную историю?

— У тебя глаза очень страшные… Не хочу… — Совсем тихо прошептала Ксюша.

— А неважно. Ты послушай, может, научит чему. Жил-был один славный парень по имени Уго. В целом, был он неплохим — работящий, крепкий, верный, как собачонка. Но была у него одна невероятно паскудная в его профессии черта характера — он считал себя хорошим парнем, который плохие дела делает только по работе. Погоди, потом все вопросы! — Повысил я голос, увидев как Ксюша начала открывать рот. — Так-то он даже не дурак был, если не считать, что в двадцать два года успел двоих детей родить, ну да не суть. И однажды, в один прекрасный день, а если точнее — в одну сырую и туманную ночь, Уго стоял на дежурстве, охраняя товарищей.

Ксюша хмыкнула.

— Ты не смейся, там мало смешного. И вот, на этого Уго вышли непонятно откуда два совсем сопленыша, лет по двенадцать, а то и меньше. Но Уго подумал, что они же дети, ослушался приказа и на легком матерном английском сказал, чтобы эти онижедети скрылись и больше никогда в жизни ему не показывались. И дал слабенького поджопника одному из них. На что второй отчего-то сильно обиделся, достал самодельный нож и начал тыкать им Уго куда попало. Наш герой изрядно удивился, особенно когда почувствовал активно льющуюся по ногам кровь — командир у них был не дурак и заставлял всех носить бронежилет даже во сне, но вот ноги тот не защищал — тут же поймал этого недоросля и шустро свернул ему шею. Но в это время со спины подобрался второй, точно с таким же ножом, и продолжил начатое напарником дело, заодно диким визгом переполошив всю округу. Уго и его тут же перевел неживое состояние, но было поздно. Случилось самое страшное — проснулся командир. И этот командир хотел отстрелить Уго яйца, потому что такие дебилы не должны продолжать род. Спасло лишь то, что он все-таки уже успел размножиться до этого.

Я кашлянул. Не очень люблю эту историю, она длинная. А я не сказать, что особо словоохотлив.

— У Уго оказались перерезаны обе бедренные артерии, что самое грустное. Ему, конечно, тут же наложили жгуты и кровь остановили, но неожиданно оказалось, что совсем неподалеку находится селение, откуда были те двое шкетов. И это селение активно спешило им на выручку. А нам ну никак нельзя было воевать. Поэтому отряд снялся и рванул со всех ног по горам и лесам. И тут командир снова захотел что-нибудь отстрелить Уго, потому что тот, помимо всего вышеперечисленного, еще ощутимо снижал мобильность отряда и лишал его троих бойцов — самого Уго и двоих, несших его. Местные преследовали отряд практически до следующего вечера, поэтому жгуты на ногах Уго снимать было абсолютно некогда, из-за чего к моменту, когда смогли остановиться, ноги его стали приятного сине-черного оттенка. И снимать жгут уже было несколько опасно. Поэтому пришлось ему ноги отрезать.

Ксюша вздрогнула, в уголках глаз блеснула влага. Она смотрела на меня, не отрываясь и почти не моргая.

— Так как отряд был совсем небольшой и не планировал воевать, штатного медика не было. И пришлось это делать все тому же командиру. Он мне рассказывал потом, что запах гниющего человеческого мяса не сравним ни с чем. И человеческая кость на самом деле белая-белая. — Я помолчал. Вздохнул. — Уго тогда выжил, пацаны его доперли на себе до точки. Только потом очень долго боялся и ненавидел всех детей, даже своих. Ты поняла мораль?

Девушка огромными глазами смотрела на меня. Медленно кивнула и задала неожиданный вопрос:

— Ты тоже был там?

— С чего ты взяла, говорю же, рассказывали мне… — Я махнул головой.

— Ты сказал “Нам нельзя было воевать”.

Вот и скажи, что дура. Что не надо — так всегда слышит.

— Был. Это я и был командир. — Хмуро кивнул ей. — И честное слово, от всей души хотел пристрелить этого придурка там же. Но, ради правды, я же потом и не сдал его командованию, провели как боевое ранение. Его было вообще не жалко, но детишки-то не виноваты, что папа имбицил. А так бы его и пособия лишили.

— Я поняла мораль — отводя глаза в сторону, сказала Ксюша. — Но что он, должен был сразу убить их? Если они ничего еще не сделали?

— Не самый плохой вариант. И что-то они сделали — они его увидели. У Уго был простой приказ — не светиться и охранять. Но мог и просто вырубить их, там в обоих веса было килограмм шестьдесят на двоих, с одного удара бы легли до утра. А там бы уже и наш след простыл.

— И ты поэтому никому не веришь?

— И поэтому тоже. Но только не никому, есть люди, кому я доверяю. Ты поняла меня, Ксюш? Мораль не в том, что надо убивать всех встречных-поперечных, а в том, что каждый встречный-поперечный может убить тебя, особенно сейчас.

— И даже… — начала, было, девушка, но я перебил.

— И даже эти ссыкухи. Никому нельзя верить.

— Я не это хотела сказать! — Она подняла на меня глаза — и даже ты?

— Хм, подловила. Мне можно верить, я нормальный. И я не встречный, я попутный. Хотел бы — давно бы уже придумал, как от тебя избавиться. Да и от тех ублюдков со жрецом ты меня вытащила, а я все же существо благодарное…

Девушка непонятным взглядом смотрела на меня, молчала и о чем-то думала. Я продолжил:

— А сейчас у меня есть мысль, как попытаться раздобыть транспорт, поэтому часик всем на утренний туалет и завтрак, потом я уйду ненадолго, а ты здесь за старшую. Макса и старика не освобождать, даже в туалет, потерпят. Сестричек можно, но ненадолго и под присмотром, без дружеских посиделок. Самой не спать, пока я не вернусь. Договорились?

Ксюша задумчиво кивнула, отвернулась и куда-то в окно сказала:

— Знаешь… Я бы не хотела быть такой, как ты. Так же невозможно жить, когда всех вокруг подозреваешь.

— Дай бог, чтобы ты и не стала такой как я. Ты мне нравишься такой, как есть. — Я невесело хмыкнул. — Но вообще, пессимистом быть удобно. Как говорил капитан Зеленый — ты всегда или прав, или приятно удивлен.

— И все же, кто ты такой? Может, уже расскажешь? Точно же не простой офисник, постоянно, вон, то капитанов вспоминаешь, то еще кого-то военного… — Девушка снова посмотрела мне в глаза. После моей истории она как будто посерьезнела. Неужто сработало?

— Ксюх, это прекрасный советский мультик, “Тайна третьей планеты”, оттуда капитан Зеленый. А кто я… Да какая, в сущности, разница? Последние годы я — офисный планктон. А прямо сейчас я, да и ты, и все вокруг — просто человеки, пытающиеся выжить.

— Ты обещал рассказать! — Она ткнула в меня пальцем.

— Ну я хозяин своему слову, захотел — дал, захотел — забрал обратно. — Я ухмыльнулся. Девушка нахмурилась и запыхтела, как паровоз — да шучу, расскажу. Когда будет время. А сейчас утренние процедуры! Там Семен, наверное, лопнет скоро…

***

Моя идея по простому способу добычи транспорта разбилась, как волны об утес. Причем, даже до начала претворения в жизнь. Встроенная осторожность заставила сначала присмотреться к цели издалека, и это оказалось как нельзя кстати.

Я сидел в заброшенной трехэтажке и любовался на тот самый коттедж. В нем вовсю кипела жизнь — ходили люди, бегали детишки во дворе, копался ров и строился высоченный, метра в три, забор вокруг имения. Причем, захватывал он и несколько соседних участков, благо, хозяев там не было, уж не знаю по какой причине. Может, естественной, а может, они были против, кто теперь разберет. И люди в в этом коттедже были не особо добродушными — те, кто строили забор и копали ров, были сильно не похожи на добровольцев — всегда рядом терлись пара-тройка вооруженных молодцев, которые не гнушались поторапливать их с помощью плетей и кулаков. При виде плетки зачесалась спина и невыносимо захотелось кого-нибудь хотя бы пнуть — слишком свежи еще воспоминания о Феоктисте и сраном Васильке. И обед им принесли не особо вежливо — поставили ведро с чем-то и бросили на землю кружки. И ничего, ели в основной массе, лишь один парень отказывался, за что былнещадно бит ногами и все же приступил к приему пищи.

Так-то не сказать, что сильно неожиданно. Это развивается человечество всегда со скрипом, а вот скатиться в рабовладение — это всегда за милую душу, только дай повод. И, собственно, не так уж я их и осуждаю. Прямо говоря, мне плевать и на рабов, и на господ. Каждый отвечает за себя сам, те же рабочие всяко могли бы собраться и кинуться на надсмотрщиков, их там всегда раз в десять-пятнадцать больше. Ну да, часть бы наверняка склеила ласты, но даже это вряд ли сильно хуже такой жизни. Но нет, терпят. Значит, устраивает.

Но вот то, что местные хозяева вряд ли согласятся махнуть какой-нибудь транспорт на излишки оружия, скопившиеся у меня, вызывало сильные сомнения, и это печалило. Эх, а как было бы прекрасно… Но когда у меня все получалось легко и непринужденно?

Просидел на своей точке почти до четырех часов и отправился назад. Есть мысли, но надо еще понаблюдать, хотя бы день. Все же даже два-три дня наблюдений, при условии добычи транспорта, все-равно в итоге сэкономят мне прилично времени — сосущее под ложечкой чувство, что время уходит, не пропадало…

Ходил на свой пост я еще два дня, как на работу — и утром, и вечером. Надо было и изучить распорядок жизни обитателей коттеджа, придумать, как действовать, и самое главное — так получалось отвертеться от Ксюши, с ее бесконечными вопросами. Нет, я, конечно, не динамил ее по поводу близости и всякого такого — мы регулярно оказывались в койке, но вот после девчонку тянуло на откровения, а мне этого совсем не хотелось никогда. Как-то не привык я изливать душу никому.

Жизнь в домике тоже более-менее устоялась. Сестрички все же проводили теперь дни наверху, как и дед, держать их сутками в подполе мне казалось чрезмерным. Но Ксюша была строго-настрого предупреждена, ни в коем случае не сидеть с ними на расстоянии удара, а лучше и вовсе издалека общаться. Пару раз неожиданно проверял — девчушки сидели в комнате, а Ксюха на кухне, так что как-то успокоился по этому поводу. Семена и Максима я перестал пристегивать к дому, но вот наручники снимал только в своем присутствии. Дед поначалу еще кряхтел и ворчал, но потом, вроде, понял и перестал. А Макс сразу оценил, что так намного лучше, чем проводить по полдня на кровати, и всячески старался приносить пользу — то дров принесет, то приготовит, то кофе сделает. Может, и выйдет из него толк. Ага, толк выйдет, а бестолочь останется. Хехе.

После трех дней наблюдения решил действовать. Дальше сидеть и наблюдать не было сил совсем, внутри все потроха выжрал тот червячок, ноющий про уходящее время. Как обычно, я повторил Ксюше все наставления, но предупредил, что в этот раз могу задержаться. Ответил на быстрый поцелуй, выслушал наставления “возвращаться поскорее и не по частям”, умилился и ушел в надвигавшиеся вечерние сумерки.

Во главе коттеджа, или во главе его охраны, почти наверняка был или военный, или полицейский. Даже, скорее всего, кто-то из ГУФСИН или ВВ. Слишком все упорядоченно, слишком правильно. И это было на руку тем, кто замыслил что-то недоброе, то есть мне. Каждый вечер, ровно в семь часов, из ворот выезжала одна УАЗовская “Буханка” с тремя членами экипажа, а возвращалась через три часа и почти всегда — с пополнением. Пополнение это было всегда разное, но это уже неважно. Думаю, рабочую силу где-то набирают или покупают. Даже более вероятно последнее, поэтому и всегда в одно время.

Так было и сегодня. Я успел добраться до примеченного заранее местечка в полутора километрах от выезда из поселка. Тут был весьма удобный поворот, мимо которого они никак не могли проехать и на котором они точно будут крайне удачно расположены для стрельбы с фронта. Лобовое жаль, конечно… Была даже мысль свалить какое дерево, чтобы они вылезли из машины и там уже их перещелкать, но как его свалишь-то без шума. И камни вытащить — или объедут, или могут на базу доложить, если связь есть, а нам это совсем не надо.

Время в ожидании тянулось невыносимо медленно. Ненавижу ждать. Вот был у нас штатный снайпер Лекс, так тот мог так часами лежать и в ус не дуть. Хотя, вообще-то, его звали вполне русским именем Миша, но у кого там оставались-то имена… А я вот так не могу. Вернее, могу, но не люблю. Жутко раздражает.

Но все же дождался. Издалека послышался негромкий звук двигателя, замелькали фары в надвигающейся темноте и я напрягся. Несколько раз вдохнул-выдохнул, успокаивая сердечко, поплевал в глушитель — черт его знает, работает или нет это, но от привычки уже не избавишься — и занял позицию.

Скользкий момент был только в третьем члене экипажа. Двое всегда ездили на передних сиденьях и их я сниму быстро, тут без вопросов — перед поворотом была прямая метров в сто, даже упреждение брать не надо. А вот третьего я видел только один раз вчера, когда лежал на этом же месте. И вчера он был в салоне, но прекрасно виден в передней проекции, однако непонятно, всегда он так ездил или нет. Все же по передним двум хотя бы три дня понаблюдал, а этого только раз видел — позавчера я их вел с трехэтажки в поселке.

Не знаю, было там самое удобное место или опять так было предназначено их порядками, но сидели все трое как и вчера. При виде спереди — практически идеальные мишени. Черт, как же надоело это… Хочу домик в лесу, пышку-жену и выращивать гладиолусы… Почему именно их? Потому что гладиолус! Хехе.

Калашников глухо кашлянул несколько раз, выпуская короткие очереди по три патрона. Лобовое стекло покрылось трещинами, УАЗик натужно взревел, дернулся, прокатился по дороге еще несколько метров и заглох. Первым снял дальнего, за него можно не беспокоиться, водитель тоже наверняка отъехал, а вот в последнего стрелял уже, скорее, наугад — сквозь разбитое стекло видно уже не было. Поэтому откатился со своего места, перебежал по лесу на другую точку, всмотрелся в коллиматор. Да, он не приближает и даже не осветляет, но все же взгляд концентрируется.

Пассажир был пока жив, но абсолютно безопасен, даже если у них была связь. Пули попали ему в горло и стесали кожу с черепа, но не убили. И сейчас он хрипел и бился в судорогах, явно в агонии. По спине пробежали мурашки. Извини, мужик, я не хотел вот так… Подбежал к машине, открыл дверь, выдернул тело и добил его ударом ножа. Вот и еще один котел мне в аду добавился. Добивать — еще хуже, чем ждать. Ненавижу.

Красная пелена начала застилать глаза, руки начало потряхивать, снова подкатило желание кромсать и убивать. Напряг последние остатки воли и ткнул себя ножом в ладонь, пропахав ее поперек. Резкая боль вернула трезвость мысли. Встряхнул головой, заглянул в машину — нет, эти двое точно готовы, водителю вообще удачно попал, чуть выше правого глаза. Третий член экипажа расположился в салоне лицом вниз, отчего его состояние не вызывало никаких сомнений. Вот уж точно человек пораскинул мозгами…

Тяжело вздохнув, замотал руку бинтом из аптечки, закинул в салон тело с земли, проконтролировал все троих еще раз, на всякий случай, закидал следы крови грязью и поехал к заранее примеченной прогалине в лесу, которая уходила в сторону обжитого нами дома. Дорога здесь уже никак не просматривалась с поселка, стрелял я с глушителем, поэтому, смею надеяться, моя маленькая диверсия осталась никем незамеченной. Удалившись от дороги, выкинул трупы из машины, наскоро забросав их ветками, кое-как оттер кровь, где смог, и грустно посмотрел на лобовое стекло. Как ни жаль, но с таким ездить невозможно, не видно ни черта, все в паутине трещин. Сюда-то ехал, высунувшись из окошка… Эх, а так хотелось в комфорте ехать. Хотя комфорт и “Буханка”, конечно, понятия несовместимые.

Доехал до конца прогалины, бросил машину и со всех ног рванул к дому. Да, три часа у меня должно быть, и связи у покойных никакой не было, не проверят, но все-равно нечего терять время. Итак просрал кучу. А чертово поганое чувство под ложечкой все не унимается.

Все дни до этого подходил к дому с одной и той же стороны, из рощицы с северо-востока, дабы быть максимально незаметным со всех точек. Но сегодня плюнул, да и не думаю все же, что кто-то тут слежением за всем поселком занимается, поэтому направился по прямой. Шел по жухлой траве, отчего почти не издавал звуков, и уже у самого дома, где высокий забор переходил в низенький палисадник, услышал негромкий разговор. Невольно прислушался. Или вольно, что уж там.

— …не смогу. Давай лучше поговорим! — Голос Ксюши был напряжен и явно не очень доволен. Так-так, что-то интересное. Неужели приставать вздумал кто-то?

— Да не будет он разговаривать! Ты что, не видишь какой он? Это же робот! — Максим, наоборот, был очень заряжен и прям бурлил энергией в голосе. — Никого он не будет слушать! Разве ты сама не замечаешь, что мы все для него — лишь инструменты? Хотя, конечно, ты ж молоденькая совсем, это я таких уже повидал, знаю. Вот он тобой и пользуется напропалую, наивной дурочкой. А ты и рада.

Послышалось пыхтение Ксюхи. Времени было чертовски жаль, но я должен знать, как она отреагирует. С этим полудурком все понятно и так, а вот с ней вопрос открытый. Судя по всему, стояли они на крыльце и, вполне возможно, высматривали меня. Сюрприз вам будет…

— Ну не дуйся, солнце, ты ведь и сама должна это понимать. Просто правда часто бывает неприятна и жестока. Поэтому, поверь мне, он просто пользуется тобой. Что я, не слышал, что он тебе слова хорошего не сказал ни разу? Ты, просто-напросто, для него удобная, вот и все. И положиться на тебя можно, ты-то точно никого не кинешь, и липнешь сама к нему, а он… — Голос лился как ручеек. И ведь как говорит красиво, сволочь. Самое лучшее вранье — это когда оно перемежается с частичками правды. Ему бы в депутаты, те так всю карьеру делают. — А он кинет тебя при первой возможности. Ты же сама говорила, что он там к какой-то Алисе едет, думаешь, ты ему нужна будешь? Нет? Ну вот видишь, сама же все понимаешь. Выкинет тебя по дороге где-то, когда не нужна будешь, и это еще в лучшем случае. А то и грохнет, чтобы лишнего не болтала. А мне ты нужна. Увидишь, наконец, каково это, когда к тебе относятся соответствующе…

Нет, Ксюше точно надо будет подрезать язык. Много болтает с кем попало и о чем попало. Но Макс-то каков оказался, а был же такой тихоня, только раз попробовал вякнуть…

— Вообще, не удивлюсь, если он прямо сейчас ушел нас всех продать тем же блатным с коттеджа. Где еще он тут может машину взять?

— Нет! Кирилл не такой! Он меня два раза уже спасал!

— Ой, да ты же сама говорила, что случайно получилось. Не собирался он тебя спасать, просто так карта легла. Я-то уж знаю таких уродов, они, кроме себя, никого не ценят. А ты была инвестицией, которая уже окупилась. А сейчас сдаст нас в рабство, а сам дальше почешет, только посмеиваться будет. Ксюшенька, солнце, ты пойми, я только добра желаю и тебе, и всем нам. А с этим зверем добра нигде не будет. Сама же видишь, он нас всех как слуг держит. Хоть бы раз сказал спасибо, когда готовил или даже кофе ему приносил, нет. Замечала ведь, заюш?

Фу, как отвратительно лизоблюдски и неестественно звучит. Представил, что он тянет к секретарше свои грабли — и еле сдержался, чтобы тут же не прострелить ему голову. Где-то внутри начал набухать колючий ком злобы. Но рано, мне надо услышать ответ…

— Я тебя о многом не прошу, просто сними с меня наручники и все. Дальше я сам все сделаю. Это он только с закованными смелый, а так пару раз в бубен получит — сразу свой гонор поумерит. Я даже могу сказать, что я сам освободился, если ты его боишься, козла старого — чего это я старый-то? Он всего лет на семь меня моложе. — А за твои страхи я его еще дополнительно приложу. Я же все вижу, как ты бегаешь за ним, а он тобой помыкает только, как собачкой. Даже зовет тебя “маленький”, как щенка какого-то.

Видимо, на этом его аргументы закончились и наступила тишина. Вскоре, впрочем, прервавшаяся довольно громким криком Ксюши:

— Пошел ты! Пошли вы все! Вам всем от меня только что-то надо! Сволочи! Все мужики — сволочи! Ненавижу! И тебе я ничего не дам! Вот придет он, с ним разбирайтесь, а меня вы все достали, валите отсюда все!

Девчонка ревела и кричала в голос, уже даже не пытаясь быть тише. Что ж ты, мудак, наделал, девке же итак в жизни досталось… На глаза снова падала красная пелена бешенства и не было сил больше сдерживаться. Поэтому я одним прыжком перемахнул невысокий забор палисадника и направился к дому. Двор был засыпан щебнем и мое появление не осталось незамеченным. Ксюша распахнула рот и, кажется, даже перестала рыдать, только слезинки бежали по щекам. Максим повернулся и в миг побледнел.

— Зайди в дом и не отсвечивай — не своим голосом прокаркал я, посмотрев на секретаршу. — И собирайся, мы уезжаем отсюда.

Девчонка посмотрела мне в глаза, что-то там увидела и начала разворачиваться.

— Стой! Ключи от наручников дай!

Их оставлял всегда у нее — мало ли где выроню, потом ковыряться с отмычками, ну его. А ей уже доверял кое-как. Девчонка обернулась и снова посмотрела мне в лицо, робко спросила.

— Правда уезжаем? Ты меня не бросишь?

— Да и да. — Кое-как сдержался, чтобы не рычать на нее. — Скройся!

Я забрал ключи и поторопил ее шлепком пониже спины. В дверях она еще раз обернулась, посмотрела на меня, на Макса… Шмыгнула носом и скрылась внутри. Я тем временем подошел к Максиму, но он шарахнулся в сторону.

— Это нечестно… Итак тебе все само дается, даже бабы липнут, а кому-то… — Он прерывисто вздохнул — Грохнешь меня? Нечестно…

— Заткнись. Руки. — Говорить было тяжело, бешенство буквально физически душило.

Максим, все так же не отрываясь, смотрел на меня, но, кажется, понял, что его не будут сразу убивать, воспрял духом и сменил тон:

— Начальник, да бля буду, и в мыслях не было. Просто перед телкой хвост распустил и браслетки надоели. Давай поговорим? А? — И попытался заглянуть мне в глаза, для чего ему пришлось чуть наклониться.

Пришлось слегка расквасить ему нос, двинув лбом. Не смертельно абсолютно, даже кровушка не побежала, но обидно, наверное. Где-то глубоко внутри трезвая часть мозга пыталась что-то вякнуть про то, что надо просто пристрелить его и дело с концом, но куда там… Слишком много дерьма накопилось у меня внутри. И количество необязательных трупов за спиной. И потерянное время. И тот мужик, которого пришлось добивать. И то, что этот мудак довел Ксюшу. Вообще, было какое-то странное ощущение двойственности восприятия — с одной стороны меня душила злоба, заставляя поступать не в своих принципах, но где-то в подкорке еще крутились вполне адекватные мысли, вот только доступа к управлению телом у них не было.

— Руки давай, падаль, пока я тебя так не удавил! — От окрика парень чуть вздрогнул, сгорбился и протянул ко мне руки.

Не успел я повернуть ключ в наручниках, как тут же ушел перекатом влево и назад — и правильно сделал, не зря ждал чего-то такого. Больно ненатурально он сутулился и играл побитую собаку. Макс не стал долго думать и тут же попытался двинуть мне в ухо. И, скорее всего, мне бы этого хватило — благо, был он ощутимо крупнее меня, где-то метр восемьдесят пять ростом и под девяносто кило весом. Против моих-то сто семьдесят пять и семьдесят. И как Ксюха меня выбрала, кстати? Тьфу, вот самое время подумать…

Мир словно разделился — одна часть меня будто наблюдала за происходящим со стороны, а вторая стремилась выместить всю злобу, накатывающую волнами. Первая часть успевала анализировать. Кулаками махать он явно умел, причем, чувствовалась неплохая школа. Не ниндзя, конечно, скорее, что-то эдакое, советское-военное. Войска дяди Васи Таманские? Помню, был у нас оттуда парнище, очень похожая техника… Точно не ГРУ и не Альфа и им подобные, тех не драться учат, а убивать. А этот вон, почти танцует. Но быстр, скотина.

На пару минут я ушел в глухую оборону. Не ради наблюдений, плевать мне уже было на него, просто после выхода из переката он завалил меня градом ударов, не давая сосредоточиться. Даже, как будто, бешенство чуть улеглось, но лишь чуть. Удалось разорвать дистанцию, и я замер напротив соперника. Макс стоял набычившись, сжав кулаки и громко дыша. Ну что, ляпнет что-нибудь пафосное?

Не ляпнул. Молча бросился вперед, умело уходя от встречного грязненького удара по корпусу. А я через какое-то время понял, что надо бросать курить — дыхалка уже работала не идеально, глаза заливал пот, а достать этого коня толком так и не получилось — так, раз вскользь задел ногой по ребрам и неплохо попал по печени, но не критично. Надо завязывать, ведь Макс даже дыхалку еще не сбил, сволочь. И он явно быстрее меня, я-то уже сколько ничем таким не занимался, а он, видимо, нет-нет, да посещал занятия.

Черт! Сам пропустил сильный удар в сторону печени, в последний момент еле успел прикрыться рукой, которая сразу повисла плетью. Здоров, чертяка. Но не перелом, просто отсушил, переживем. Разорвал дистанцию, давая руке вернуть чувствительность. Сделал замах ногой, тут же поставил ее на землю и всем телом вложился в удар левой. Сссука, не попал, ушел. А вот так? А такого ты не знаешь, гнида, получи и распишись…

Мы кружили по двору, как два бойцовых пса. Максим был здоровее, моложе и тренированнее. За мной был опыт, но в затянувшейся драке его шансы выглядели предпочтительнее, хоть он и пропустил несколько ударов, но все не серьезные. А мне под его приемчики попадать крайне нежелательно, я старый больной человек… За спиной раздался негромкий вскрик Ксюши:

— Кирилл!

Взгляд Макса метнулся в ту сторону и такое прощать никак нельзя. Если ты что-то делаешь — то делай это до конца, не отвлекаясь. Скользнул ближе, пропустил над собой явно опаздывающий молодецкий хук и от всей души впечатал кулак в “солнышко”, перекатился вбок, встал. Максим как-то медленно оседал на землю, держась за грудь и пытаясь вздохнуть. Не получится уже, дружок. Итак время потратил на это тупое действо, надо было просто пристрелить. А потом уже не дал бы времени, чтобы вытащить оружие.

— Зайди в дом! — рявкнул Ксюхе, не оборачиваясь, а сам в два шага приблизился вплотную к парню и приложил его коленом в голову. Veni vidi vici, сука.

Бросил взгляд на крыльцо — пусто. Отвлекся на секунду, но этого хватило, чтобы Максим чуть пришел в себя и лягнул меня в колено, отчего ногу прострелило болью и трезвая часть мозга отключилась окончательно…

Пришел в себя, только когда почувствовал теплые руки, обнимающие меня сзади и пытающиеся оттащить. Потом до ушей долетел крик Ксюши:

— Стоп! Хватит, Кирилл, пожалуйста!

Я сидел, одно колено поставив Максу на грудь и обеими руками превращал его лицо в кровавую кашу. Из груди у меня раздавалось какое-то клокотание и свист, а вот противник уже даже не хрипел. Отпрянув, встал и обернулся, посмотрел на захлебывающуюся в рыданиях Ксюшу.

— Маленький, зайди в дом. Спасибо… — Я, правда, был ей благодарен.

На девчонке не было лица — она стояла бледнее мела и явно боялась меня. Черт, надо что-то делать с этими приступами, так переклинит когда не надо — проблемы могут быть. Хотел обнять Ксюшу, но она отскочила. Посмотрел на руки — они были все в крови. Надеюсь, из-за этого она шарахнулась в сторону.

— Все, Ксюш, я в норме. Правда спасибо, переклинило меня. Беги собирайся, я сейчас зайду.

Девушка недоверчиво посмотрела на меня, потом кивнула и исчезла в доме. А я повернулся к тому, что совсем недавно было Максимом. Пощупал пульс — жив еще, но это уже не имеет значения. Быстро свернул ему шею, проконтролировал ударом Катрана в висок, подхватил тело за шкирку и уволок в баню. Прости дед, останется тебе сувенир, не обессудь. Я этого не планировал, но и поступить по-другому не мог.

Вытерся об одежду покойника и со все еще слегка подрагивающими руками заглянул в дом. От увиденного сердце опять забухало как бешеное и рука сама выхватила из-за пояса ТТ.

Глава 16

18 октября 2021 года Новосибирская обл.

— Старый, ты-то куда собрался? — Мой голос просто звенел от еле сдерживаемой злобы.

Увиденная в доме картина не предполагала двоякого толкования — Ксюша сидела чуть в сторонке, собранная и нахохлившаяся, и смотрела на меня. А на кухне, тоже собранные и навьюченные какими-то мешками, сидели Семен и сестрички. И дай-то Бог, чтобы они просто решили сменить место дислокации или даже прибиться к кому-то, но вот вещует мне сердце, что не просто так такое совпадение…

— Так это, Кирилл — дед снял шапку и неловко мял ее в руках. — С Ксюшкой мы поговорили, хотел бы с вами поехать. Я-то ладно, пожил свое, а девки малые же совсем, как нам здесь оставаться? Того и гляди, набредет кто. Тем более, тебя могли заметить, пока ты тут выслеживал кого-то, придут к нам — и что мы им сделаем?

— С Ксюшей мы это обязательно обсудим, но ты в себя-то приди, деда — я даже не пытался скрыть душащую меня злобу. — Я не спасательная экспедиция, я тебе с первого дня это твержу. Девки малые, но ты-то нет, придумай, что делать! Нечего на меня перекладывать свои проблемы, своих полон рот! В подарок оставлю тебе пару стволов, в лесу на юге потом найдешь патроны. Пойдешь за мной — пристрелю, не задумываясь.

Повернулся к секретарше:

— А ты, ме бонита^[16], вещи в руки и на выход!

Ксюха все еще ревела, не знаю уж отчего. Много ли ей надо. Подняла на меня взгляд и замотала головой:

— Кирилл, ну мы же не можем их оставить тут! Так нельзя! Они же обычные хорошие люди!

— Да плевать мне на всех людей, и хороших, и плохих! — Рявкнул я — Наш корабль отходит, мест нет! Ксюша, мать твою, хоть ты не еби мне голову! Быстро на выход!

Девчонка сидела и все так же качала головой, по юной мордашке ручьем бежали слезы.

— Выходит, Максим был прав? Тебе плевать на всех, кроме себя?

— Дура, блядь, было бы мне на тебя плевать — уже уехал бы один, а не возился тут с тобой! — Краем глаза заметил сестричек, те тоже сидели и тихо плакали, видимо, за компанию с Ксюшей. Ну или оттого, что ТТ все еще был направлен на Семена.

Ксюша встала, но пошла вовсе не в нужную сторону — пересела к девочкам и обняла их.

— Едь один, а мы тут останемся — сквозь всхлипы сказала она, не оборачиваясь — Только мой пистолет тоже оставь.

— Дура! Идиотка малолетняя! Куда нам их брать, а? Ты сама еще черт знает куда едешь, куда этих бедолаг-то потащим? Кому они нужны сейчас? — Я практически орал в голос, еле сдерживаясь, чтобы не выпустить весь магазин в потолок. Ну не могу я ее оставить, не могу!

— Если по дороге попадется какая-нибудь деревня с нормальными жителями, там мы и выйдем — Семен сделал ко мне еще шаг, и еще.

Я снова поднял опущенный, было, пистолет и практически упер его в лоб старику.

— А и стреляй, сынок. Хоть быстро умру, и первым, уже не так плохо. А ты ж все-равно девчонок не бросишь, ты хоть и сволочь, но не совсем уж бессердечн…

Договорить я ему не дал. Без размаха двинул ему в челюсть — не чтобы сломать, просто от избытка эмоций. Тут же подорвались сестрички, но я уже отошел на шаг назад.

— Сссука, засунь свои психологию и философию себе в задницу. Быстро собрались и бегом за мной! Кто отстанет — тот остается здесь, ждать никого не буду!

Развернулся и вышел на улицу. Нет, ну какого хрена??? Ксюша, дура бесхребетная, язык вырву! Вскоре на свет божий показались все остальные — первая секретарша, за ней Семен и последними сестрички. И все побросали с трудом нажитые стволы в доме!

— Вы адекватные вообще? — Взревел я — Выбросите нахрен свои трусы и картошку, что вы там набили в мешки свои сраные! Подхватили стволы и рюкзак Макса, убогие! Да куда ты — это уже к Ксюше, начавшей разворачиваться. Она была единственная, кто был нагружен нашим имуществом. — Эти пусть тащат, хоть какая-то польза!

— Но… — начал, было, Семен, но я тут же перебил.

— Говно! Взяли и бегом за мной!

Путь до оставленного УАЗика был близкий, но все время приходилось ждать кого-то — что дед, что девчонки не поражали формой и расстояние примерно в километр мы преодолевали минут десять. Ей-богу, руки чесались начать отвешивать поджопников, но держал себя в руках, нарезая широкие круги вокруг отряда. Отряд, тьфу… Скорее, на французов под Москвой похожи. Вот бы мне сюда Муху вместо них…

В машину залез последним, дождавшись когда все загрузят поклажу и залезут сами — мало ли, кто вылезет, обидно было бы нарваться в самый последний момент. Бешенство потихоньку отступало, хоть и не до конца, но хотя бы пропало желание кого-нибудь покалечить. Запрыгнул за руль, натянул перчатки, позаимствованные из запасов старика — все же на улице зима, абез лобового руль стал ледяным. Завелась машины с полпинка, хрустнул коробкой…

— А где Максим? — Раздался сзади голос одной из сестричек, которые до этого не проронили ни звука, даже когда я матерился по дороге на черепаший темп.

— Он осознал свои ошибки и решил, что больше нам не по пути — буркнул я и все же тронулся.

Спустя пару минут подал голос Семен:

— Сынок…

— Пошел в задницу! — Тут же перебил я его. Не уперлись мне ни его благодарности, ни извинения.

Дед помолчал, но опять начал:

— Погоди, сынок, дай сказать! — И даже чуть повысил голос в конце. — По делу я.

— Ну?

— Нельзя нам на трассу выезжать, никак нельзя! — Старик для убедительности даже затряс головой мне в зеркало.

— Почему? Я доходил до выезда, там никого нет, а кордон стоит правее, где развилка.

— Там, может, и есть, но основные силы в другой стороне, на мосту через Анюшку, в километре отсюда. Знают, сволочи, что там с дороги не съехать и не объехать никак…

— И что ты предлагаешь? Назад поехать, зимовать у тебя? И откуда вообще знаешь? — Засыпал я его вопросами. Даже почти перехотелось его стукнуть.

— К той общине в “трешке” прибился не так давно парнишка, так его как раз там и остановили и машину забрали, он рассказывал. И его бы забрали, да он инвалид одноногий. Не знаю я, что предложить, но вот так точно нельзя. И машину отберут, и самих в неволю угонят. Разве что пешком по лесу обойти, на машине точно не проедем никак…

Сука! Налево я как раз далеко не ходил на разведку, потому что там нечего было смотреть, как я думал. Все же на стыке двух довольно крупных трасс стратегически более выгодная позиция, но мост меняет дело. Но хрен там я брошу машину, не для этого я столько времени терял…

— Как там они расположились, знаешь, старый?

— Да откуда мне! Так, слышал только, что перегородили мост и всех тормозят, а уж как стоят мне и не говорили, да и не интересно. А что ты удумал?

— Не твое дело — весьма невежливо бросил я и задумался.

Сейчас я вспомнил мост, видел на карте, его и правда никак не объехать. Хоть он совсем крошечный, как и речушка — метров пять шириной максимум, но не зря всегда мосты и переправы считались стратегическими объектами. Но непонятно, как там вояки расположились, надо идти смотреть, а там уже на месте чего-нибудь придумаю. Как раз уже почти темно и облачно. Только вот несколько боязно тут попутчиков оставлять. Можно ли теперь доверять Ксюше? Или опять выберет не мою сторону? Да нет, не думаю. Все ж Макс тоже пытался ее склонить на свою сторону, а то что ехать отказалась — так это, скорее, добросердечная дура, не вижу я в ней предательницу. И с собой ее брать не хочу, черт его знает, что я там придумаю.

До выезда на трассу доехал на самых низких оборотах и без фар, чтобы не заметили ни откуда, и съехал в лесок, чтобы посреди дороги не светиться… Дал наставления секретарше, всех остальных пристегнул наручниками и велел сидеть тихо, а сам отправился на разведку. Надеюсь, мертвяков хоть здесь не попадется, а то неловко получится.

Мертвяк попался. Но абсолютно не помешал — он сидел на цепи у блок-поста на мосту и всячески пытался достать до клетки с запертым там здоровенным бородатым парнем, который никак не реагировал на него, только обхватил себя руками и сидел, покачиваясь. Ну да, хоть и в пуховике, но замерз, поди, в одном положении находиться.

Впрочем, блок-постом это можно было назвать весьма условно — просто дорогу перегораживал самосвал КамАЗ, вставший поперек злополучного моста, и чуть ближе на обочине стояли старый ЗИЛ-131 с КУНГом и полугрузовой УАЗ-”буханка” цвета хаки. И с лобовым, кстати… Блин, заманчиво, особенно КУНГ, там же вполне можно жить, и зомби, поди, не страшны.

Оборвал эти мысли — рано еще, непонятно, что будет и как тут все поставлено. Я устроился метрах в пятидесяти от машин на опушке леса и наблюдал их вполне сносно — и ЗИЛ, и КамАЗ стояли с включенными фарами и явно никого не боялись и не стеснялись. Ну конечно, почти власть же, кто им будет угрожать, дураков нет. А вот и не угадали, есть дураки. Один, как минимум.

Мне не нравилось ни то, что они в принципе перегородили дорогу, ни то, что они держат в клетке человека, причем, явно с целью запугать — иначе зачем бы ставили клетку возле зомби — ни даже то, что они держат мертвяка на цепи. Что за барские замашки?

Другой вопрос, насколько же тут бардак. Пока картина радовала глаз. Я насчитал шесть человек — двое в самосвале сидят и постоянно курят, один в кабине ЗИЛа и трое прошли из УАЗа в КУНГ, но вот есть ли там кто еще — непонятно. На улице постоянно никто не находится и, более того, те трое, прошедших в КУНГ, показались мне сильно навеселе — средний вообще еле шел, повиснув на товарищах, а тех тоже вполне симптоматично шатало из стороны в сторону. А времени особо нет, уже через пару часов те ребята в коттедже могут начать суетиться по поводу отсутствия уехавших. Так бы подождал часов до четырех утрах, да тихонько вырезал всех — сомневаюсь, что тут по ночам полноценный караул выставляют.

Придется рисковать и шуметь. А я очень уж не люблю ни того, ни того, а особенно — учитывая, что не так далеко расположены коллеги местных ребят, которым вряд ли понравится стрельба здесь. По ночи-то звуки далеко разносятся, да и не ездит никто, тишина вокруг. А значит, будет очень мало времени на разборки и на то, чтобы отсюда убраться. Какое тут расстояние? Километров десять, не больше, пока соберутся, пока доедут — максимум минут пятнадцать-двадцать, не больше. Здорово было бы, если бы никто не успел ни разу выстрелить в меня, тогда бы вышло гораздо тише — все же мою стрельбу с глушителем те точно не услышат, но тут уже как получится.

Убрался назад, в темпе марш-броска добрался до машины и первым делом полез греться у печки. Как и в любом УАЗе, была она полумертвая, но всяко лучше, чем ничего, все же замерз, пока валялся и наблюдал.

— Так, слушай мою команду — повернулся я к Ксюхе, которую как раз и отогнал от печки. Это дед с внучками утеплились по максимуму, хотя и им, вроде, не особо комфортно, а секретарша все в том же своем пуховичке. Который симпатичный и приталенный, но даже на вид не сильно теплый. — Я сейчас снова ухожу и ровно через через час ты должна подобрать меня у моста. Стрельбы не бойся, если будет. Хотя…

Я задумался. А если меня там все-таки положат? Чай, не бессмертный, и даже не девять жизней. Черт, не люблю такие мысли перед делом, но надо быть объективным.

— Отставить. Через пятьдесят пять минут заводишь машину и ждешь. Если можно будет ехать — услышишь три подряд одиночных выстрела и очередь, тогда едешь к мосту и подбираешь меня. Если не услышишь — бросаете машину здесь а сами убираетесь назад, к старику домой, и там ждете меня, тут может быть опасно, подмога поедет — могут найти вас. Если до утра не появлюсь — значит, вообще не ждите, там уже сами решайте как быть. Все ясно?

Семен и сестрички внимательно смотрели на меня и молчали, а у Ксюши снова начали намокать глаза. Да что за человек такой, только дай повод слезу пустить…

— Тебя там могут убить, думаешь? — Тихо спросила она, не отводя от меня взгляд.

— Ну, знаешь ли, можно и с унитаза упасть, шею сломать. Как было у Булгакова — вся соль человеческой жизни не в том, что человек смертен, а в том, что он неожиданно смертен, так что нельзя исключать такой вариант. Но вообще я планирую еще пожить, как-то привык уже. Водки еще сколько не выпито…

Однако мой бодрый голос почему-то не помог. Девчонка уткнулась в меня лицом и захныкала, тихо и очень жалобно. Ну вот и как на нее злиться?

— Не уходи, пожалуйста, как мы без тебя…

— Ну-ну, бросай это дело. — Я неловко погладил ее по шапке и приобнял. — Все пучком будет. Помнишь же, я как колобок?

Поднял ее лицо, легко поцеловал в губы и прошептал:

— Все, золотце, не кисни. Скоро поедем дальше. Все запомнила?…

И все-таки, отсутствие порядка — это благо. Правда, не для тех, у кого он отсутствует, а для их противников. Например, сейчас бардак у вояк на блокпосту играл мне очень руку — там сейчас на виду были всего трое, по одному в ЗИЛе и КамАзе, плюс один наверняка еще дрыхнет в нем же, в прошлый раз их там было двое, и один индивидуум шатался между машин. И он мешал больше всего. Но вскоре покачивающееся тело направилось в мою сторону с неясными целями, что заставило меня напрячься и начать щупать спусковой крючокАКМа. Обошлось, мужик нетвердыми шагами вышел из освещенной области, покачнулся, показал средний палец дернувшемуся в его сторону мертвяку на цепи и завозился с ширинкой. Происходило это метрах в пятнадцати от меня и наводило на мысли, что неплохо бы взять языка. Пусть и в таком состоянии, на безрыбье и рыбу раком…

Дела у мужика не ладились. Он глухо матерился, достал сигарету, звучно высморкался и все же справился с ширинкой и зажурчал. И, помахивая рукой с зажженной сигаретой, направился в мою сторону, не прекращая своего грязного дела. Черт, если так и будет идти, то без вариантов его глушить. Военный остановился метрах в пяти от меня, когда я уже собрался выскакивать, снова завозился с ширинкой и начал материть некоего Игнатьева.

Когда он закончил и развернулся, я одним прыжком вылетел на дорогу, приблизился к нему и приложил прикладом в удачно подставленный висок, когда мужик начал разворачиваться. Ну да, не Чингачкук я ни разу, чтобы бесшумно двигаться… Ему хватило — тело сразу обмякло и пришлось придержать, чтобы не гремел по асфальту. Взвалил его не плечи и со всех ног бросился назад. На посту точно ни черта не заметили — у них там светло и движки тарахтят, а тут темень и не шумел я сильно, но все же тянуть не стоило. А ну как хватятся.

Мужик оказался целым капитаном и был здесь уже вторые сутки, в наказание за пьянство. Вот ничему жизнь людей не учит! Сначала он поупирался, но так, скорее, для приличия. Всего два сломанных пальца добавили ему общительности, а приложенный к горлу “Катран” служил неплохим регулятором громкости — все же убрался я не так далеко. Как выяснилось, всего на посту было отделение из трех человек с лейтенантом во главе, один прихвостень из местных, плюс, собственно, сам капитан и его помощник, который добровольно отправился в “ссылку” с начальством. Впрочем, ссылкой, да и наказанием вообще, это можно было назвать весьма условно. Основная задача была в ловле людей, которые нет-нет, да катались еще по дорогам, и часть из них как-то миновала пост на перекрестке трасс. А бывали и приезжие извне, но, правда, категорически редко.

Людей ловили все по тому же принципу — военный городок становился полноценным городом, которому срочно требовалось разнообразное население. А также транспорт, желательно гражданский, в идеале — покруче да подороже. Зачем? Их полковник, успешно переживший начало звиздеца, после того, как организовал народ и создал, в целом, неплохо функционирующую структуру, понял, что кататься на казенном “Патриоте” ему больше не в жилу, и даже личная “Ниссан Теана” стала казаться мелковатой для новообразованного государя нано-государства. И вполне логично затребовал себе что-то помажористей. А за ним и остальные командиры выразили желание поднять класс своих жоповозок.

Принадлежали они ранее к Росгвардии, но начавшийся ахтунг внес корректировки в назначение, и большая часть военнослужащих присоединились к весьма трезвому призыву командира — забить болт на спасение города, коли уж это бессмысленно, и спасать себя и своих близких. Нет, пару дней они добросовестно пытались поддерживать порядок в городе, но это и в самом деле было бессмысленно и опасно — отстреливать “объекты” было запрещено, а на все остальное этим объектам было чихать, и пошли жертвы. Поэтому на третий день командир запретил всем выход в город, кроме как по крайней необходимости. И абсолютное большинство солдат и офицеров его поддержало, только неместные тут же полезли отпрашиваться по домам и были отправлены. Впрочем, некоторые из них скоро вернулись, когда поняли, что так просто из области не выбраться.

Вот, собственно, поэтому часть раскинула во все стороны щупальца-посты, чтобы набирали штат и транспорт. Удивительно, но почему-то идти к ним хотели далеко не все из останавливаемых. Кого-то ломали быстро, благо опыта нахватались уже, а некоторые, особо упертые, сопротивлялись до последнего. Один из таких и сидел до сих пор в клетке — был он человеком ценнейшей профессии, сиречь стоматологом. Почему его, собственно, и не били особо — нужен он был целым, а что немного померзнет и понервничает — так ничего страшного. Не сахарный.

Что самое важное — сейчас в более-менее адекватном состоянии были всего трое человек, причем, капитан к таким отнес и себя. То есть двое, можно считать. Остальные культурно отдыхали в КУНГе и употребляли всякое разное, в том числе и парочку свежепойманных девок. Остальные же пленные сидели в УАЗе.

Отправив словоохотливого капитана в Вальгаллу, я на минуту задумался, окончательно прикидывая, что делать. Первоначальный план пришлось поменять, но так даже лучше. Споро снял с капитана его бушлат и форменную шапку-ушанку, напялил на себя и смело направился на пост. Шел, опустив голову и пьяно шатаясь, стараясь походить на капитана и не светить лицом. Войдя в круг света, внутренне напрягся в ожидании окрика, но не дождался. Дошел до ЗИЛа и поскребся в дверь. Спустя несколько секунд скрипнуло окно и голос сверху спросил:

— Тарщкаптан, я на посту! Не сплю никак!

Я внутренне хмыкнул и постучал еще раз, для убедительности покачнувшись. Нельзя его трогать в кабине, из КамАЗа могут увидеть… Сверху послышалось что-то, вроде “вот же нажрался, скотина”, но дверь открылась и вниз спрыгнул солдат, совсем еще молодой, дай бог если лет двадцать есть, но уже с лычками старшего сержанта. Увидев мое поднятое лицо, он дернулся, но сделать ничего уже не успел — я схватил его за ворот бушлата, притянул к себе и воткнул верный “Катран” в висок. Готов.

Обойдя машину, все тем же шатающимся шагом подошел к КамАЗу и повторил сцену. Тут пришлось стучаться дольше, видимо, солдат все же задремал внутри. Но после третьего стука тот вылетел из кабины, на лету пытаясь оправдываться, но напоролся подбородком на нож и затих. Взлетел в кабину, держа наготове АКМ, выпустил две очереди в только начавшего поднимать голову солдата на пассажирском сиденьи. Минус три. Черт, люблю раздолбаев, с ними всегда приятно воевать. Будь здесь нормальный начкар^[17], хрен бы я так легко действовал.

Остался вопрос с КУНГом. И, по-хорошему, стоило бы просто закинуть туда пару гранат, коих я набрал аж четыре штуки у убитых только что, но смущало два момента — во-первых, это точно будет шумно, а пока все получается совсем тихо, что не может не радовать, и хотелось бы и дальше действовать в таком же духе. А во-вторых, там были пленные, с которыми господа офицеры изволили развлекаться. Так-то, конечно, плевать на них, своя рубашка всяко важнее, но лишних жертв хотелось бы избегать.

Вернулся к ЗИЛу, замер у дверей, ведущих в кузов, прислушался. Изнутри глухо доносились звуки веселья. Черт, с автоматом внутри не очень удобно будет, а ТТ нашумит. ПСС, отобранный у Ксюхи фсб-шником и сгинувший где-то, тут был бы как нельзя кстати. Но что есть, с тем и будем воевать, не впервой. Хорошо, что хоть что-то есть, а то бывали, знаете, прецеденты.

Сбросил бушлат, который был не по размеру и мешался, поднялся по лестнице и открыл дверь в КУНГ, сразу туда входя. Армия России, бля, национальная гвардия… Только за один этот вид, допущенный людьми в погонах, их стоило пристрелить на месте, как минимум. А лучше, усадить на электрический стул, да такой, чтоб подольше мучились…

Кузов ЗИЛа был оборудован, как жилой, что было вполне логично и удобно — вдоль стен четыре койки, в конце крохотная кухонька с раковиной и холодильником., справа от меня какой-то закуток, скорее всего, с печкой. Верхняя левая койка прижата к стене, на верхней правой громко храпел мужик в форме, возле холодильника сидит голая девчонка, со следами побоев на лице и на теле. А на левой нижней полке творилось форменное безобразие — там совокуплялись двое оставшихся вояк и одна темноволосая женщина. Причем, не было ощущения, что ее насилуют — даже беглого взгляда (а точнее, слуха) хватило, чтобы понять, что ей происходящее весьма нравится. Ну или она актриса неплохая. И никто не обратил на меня внимания. Служба…

АКМ тихо кашлянул два раза, упокаивая горе-любовников, потом еще раз, в спящего, уже под визг женщины, на которую брызнули мозги и кровь из верхнего туловища. Следом пришлось приложить прикладом и ее, пока от ора у меня кровь из ушей не пошла. Огляделся, подошел к так и сидящей в углу девушке, присел рядом, не опуская ствола.

— Жива?

В ответ на меня поднялись глаза, в которых совсем не было жизни. Нет, не зомби. Но как бы не хуже.

— Меня тоже убьешь? — Разбитыми губами еле слышно прошелестела она. — Только не больно, пожалуйста, мне уже хватит…

Разглядел ее получше — молодая совсем, почти девчонка, даже восемнадцати нет, наверное, только глаза многое повидавшего человека. Длинные светлые волосы, правильные черты лица, развитое и спортивное тело, тут и там с кровоподтеками… И кровь, засохшая на внутренней стороне бедер. Вот же скоты. Гвардия, сука.

— Да нет, живи. Раньше бы увидел — дал бы тебе пострелять, чесслово. — Я осторожно опустил ствол автомата. — Ты это, умойся, да приходи в себя. Вся жизнь впе…

— Дай пострелять — перебила она меня. — Я эту мразь старую пристрелю. А не дашь — я ее все-равно убью.

Говорила абсолютно ровным тоном, который ну никак не подходил ей и таким словам. Но вызывал уважение.

— Ты про нее? — Я кивнул в сторону лежащей на полу женщины и дождался кивка. — Давай-ка я сам, надо оно тебе, руки марать. А мне не тяжело совсем.

— Дай. Мне. Ствол. — Все еще слегка шепелявя, раздельно произнесла девчонка, не отрывая взгляда от лежащего тела. — Это из-за нее меня первой по кругу пустили. А она сидела и советовала, как кому больше удовольствия получить. Даже мне говорила, как расслабиться и кайфовать.

— Все я понимаю. Жизнь дерьмо, и людей-дерьма тоже вокруг хватает. — Мне хотелось ее отговорить, сам не знаю почему. — Поверь, я тоже бывал в ситуациях, когда хотелось творить всякуюдичь, но…

— Ты бывал в ситуации когда тебя втроем во все щели трахают? — Снова перебив уже чуть окрепшим голосом, она перевела на меня глаза. В них, наконец-то, появились проблески жизни, но вот черт его знает, к добру ли это. — А ты еще и целка до этого была? И когда твоя тетка родная помогает этим ублюдкам пихать в тебя их достоинства? Бывал? Ну и заткнись тогда и либо дай мне пушку, либо вали нахер отсюда, сама все сделаю!

Я покачал головой. С этим сраным миром явно что-то не так. Насколько бы я ни был пессимистом, но то, что рассказывает девчонка — это совсем за гранью.

— Тебя как звать, чадо?

— Катя. И? — Она начала подниматься.

— Вот что, Катя. — Я решился. Чисто по-человечески, я ее более чем понимал. — Ты умеешь пользоваться-то оружием? Нет? Ну смотри…

Экспресс-курс по стрельбе из ТТ занял буквально несколько минут, благо, ничего сверхъестественного там не было. Потом подумал и рассказал, как пользоваться АКМ, но совсем коротко, буквально — как выстрелить в одну цель. Его я ей оставлять не собирался, просто пришло в голову, что дать ей сейчас стрелять из ТТ — это лишнее, слишком шумно может получиться. Потом ей оставлю, всяко в жизни пригодится. И не жалко почти — все-равно на посту было больше оружия, чем нам надо.

Потом я отошел в угол и уселся на пол, на всякий случай держа девчонку под прицелом. Не думаю, что кинется на меня, но вдруг. Явно же там с головой не все в порядке. Катя, с моим АКМом в руках, подошла к женщине и с размаху пнула ее в лицо. Та застонала и заворочалась, закрыла голову. Но удары посыпались один за другим — в лицо, живот, по ногам. Зрелище на редкость неприятное, скажу я вам, но девчонка в своем праве. Женщина уже переходила со стонов на крик и визг, отчего мне пришлось вмешаться:

— Катя — она повернула лицо ко мне, похожая на демоницу — глаза горят, ноздри раздуваются, скулы играют. — Заканчивай концерт, не надо сильно шуметь.

Девчонка еще пару секунд посмотрела на меня, кивнула и с неприятной усмешкой повернулась к своей жертве.

— А хочешь, теперь я тебе скажу, как приятнее? А, сука? Ты, конечно, не кончишь, но ведь и я не смогла, несмотря на твои советы. Сдохни, мразь!

АКМ захекал очередью, разом выпустив все оставшиеся патроны, но девчонка продолжала жать на курок. Я окликнул ее, не дождался ответа, подошел и положил руку на плечо. Она тут же дернулась, отскочила и навела автомат на меня.

— Не трогай меня! Никто теперь не дотронется до меня! — Похоже, у Кати все-таки фляжка окончательно засвистела. Но оно и понятно — и до этого приключения, и сейчас, вон, вид разлетевшейся головы тетки не особо положительно на психику влияет.

— Все нормально, я тебя не трогаю. — Я развел руки в сторону. Не от боязни — я точно знал, что у нее нет патронов, сам оставил в магазине только шесть штук. — И не причиню тебе вреда. И вообще, тебе бы умыться, да выпить чего покрепче, поможет.

Катя все так же тыкала в меня стволом АКМа, но, спустя какое-то время, бросила его на пол, посмотрела на остатки женщины на полу и шустро убежала блевать, приоткрыв дверь из КУНГа. Ну и слава богу, не хотелось бы с ней что-то делать. Когда она вернулась, кивнул ей на раковину:

— Ты давай умывайся, приводи себя в порядок, а я сейчас вот это все непотребство отсюда уберу, и приведу остальных пленных сюда. Ты за старшую останешься.

Катя бочком-бочком обошла тело и повернулась ко мне:

— Зачем ты сюда всех приведешь?

— Мне нужен УАЗик. И желательно пустой, своих лишних пассажиров девать некуда…

— Постой — она подошла ко мне еще чуть ближе. — Так ты не заберешь меня?

Я аж поперхнулся. Только подумал, что она в себя начала приходить.

— Не-не, я компанию ни ищу, скорее, наоборот, могу вам тут еще оставить троих персонажей бесполезных.

Девчонка дернула носом и отвернулась.

— Ну конечно, я же теперь порченная, все от меня шарахаться будете. А и ладно, так даже лучше, сама никого не подпущу!

— Так, Катерина, мать твою — я резко тряхнул ее за плечо. — Ты эту хрень из башки выкини. И не надо мне на жалость давить, своих забот полна котомочка.

— Засунь свою жалость… — Начала, было, Катя, но я закрыл ей рот рукой. Сейчас она почему-то так не реагировала на мои прикосновения. И слава Юпитеру, впрочем.

— И перебивать меня не надо. Я тебя не спрашиваю и не советуюсь, я тебе говорю, как будет. И по доброте душевной предлагаю сделать лучше для тебя же, но хочешь голенькой и в крови встречать остальных бедолаг — твое дело, мне плевать. — Только тут до нее, кажется, дошло, что она все еще в чем мать родила и девчонка сразу попыталась прикрыться ладонями.

А я поднял брошенный ей АКМ, сменил в нем магазин, закинул за спину и начал по одному вытаскивать трупы, попутно обыскивая их, и относить их в сторону леса. Катя еще с полминуты постояла молча, но потом все же послушалась совета и пошла умываться в раковине. К моменту, как я приступил к возне с теткой — в нее все-таки в упор выпустили несколько пуль весьма крупного калибра, и разлетелась она прилично — ко мне присоединилась девица. Она нашла где-то швабру с тряпкой и приступила к мойке пола. Периодически издавая очень неприятные звуки, когда ей попадались частички черепа или мозгов. Сама виновата, кто ж так делает-то…

Освобождение пленных прошло достаточно буднично, хотя они сначала перепугались и не хотели вылезать из теплых недр “Буханки”. Тут помогла Катя, появившаяся из-моей спины и подтвердившая, что предыдущие их хозяева пали в неравной битве с алкоголем, а я, вроде как, не совсем урод и скоро уеду и оставлю их. Причем, про урода — это дословно. Ну да ладно, в общем-то, не соврала же. Ее узнали и, кажется, поверили, после чего полезли из машины. Улов был небогатый — трое разноформатных молодых парней, невероятно презентабельно выглядящий мужичок в дорогом пальто поверх костюма и две женщины. Один из парней тут же рванул к Кате, причем быстро и без предупреждения, так, что мне пришлось даже взять его не прицел. Но обошлось, лишь девчонка в очередной раз то ли поразила, то ли порадовала меня — она с маху зарядила ногой бегущему между ног, а потом добавила второй ногой в голову. У меня аж у самого все свело.

— Надо было так бежать, когда меня вытаскивали оттуда, козел, а не сейчас ко мне лапы свои вонючие тянуть! — Прошипела она, наклонившись над парнем.

Это зря она так. Все-таки им, скорее всего, дальше как-то пытаться объединиться и выживать, по одному их переловят рыбы покрупнее. Даже если им останется оружие — все-равно это совсем не панацея. Я покачал головой, но промолчал, не мое дело. Пока они разбирались, освободил совсем задубевшего стоматолога из клетки, попутно упокоив так и дергавшегося на цепи мертвяка. Когда все вылезли, загнал их в КУНГ вместе с Катей, посоветовав ее не трогать, ибо головы пооткручиваю, замотал дверь найденным тросом, чтобы не вылезли, и скоренько обыскал все трупы. Нашел еще несколько гранат, их забрал себе, и пару ПМ, которые закинул в общую кучу не нужного оружия. Местные потом разберут, дай бог пригодится. И, самое главное — нашел ключи от УАЗа, кои тут же и пустил в дело.

До оставленных попутчиков добрался буквально за несколько минут, остановился, немного не доезжая, и продолжил путь пешком — мало ли, у Ксюхи чего переклинит и начнет стрелять по незнакомому авто. Бегом добрался до них, застав всю честную компанию изрядно продрогшими — все ж на улице холодало и печка совсем не справлялась, особенно с пристегнутыми в салоне пассажирами. Ну и нехрен было с нами ломиться, сидели бы у себя дома, в тепле и комфорте, злорадно подумал я.

Ксюха меня заметила, все-таки шел я не скрываясь, и даже выбежала навстречу. Кинулась обниматься, мелко дрожа от холода, услышала про нормальную машину с целым лобовым — и прям расцвела на глазах. Затем мы оперативно перекидали все нажитое имущество и рванули на пост.

Там, оставив всю компанию отогреваться в машине, первым делом полез проверять местное население, не давала покоя мысль, что Катерина может чего отчебучить. Ожидания не оправдались — в КУНГе было, в общем, спокойно. Вся компания сидела кучкой на койках, за исключением Кати и благообразного мужичка в костюме — одна, уже одетая и более-менее прилично выглядящая, замерла возле холодильника, второй был в проходе. Оглядев их, кивнул девчонке:

— Можете расслабиться, сейчас я тут соберу, что мне нужно, и через полчаса-час покину вас, сможете обустраивать дальнейшую жизнь. Советую в Новосиб не лезть, нет там ни черта хорошего, опять кому-то попадетесь.

Мужик в костюме тут же открыл рот:

— Уважаемый, не знаю как зовут вас, в первую очередь, от лица правительства Кемеровской области, хотел бы выразить благодарность за помощь в трудной ситуации…

Ей-богу, у меня челюсть отпала. Это откуда такой перец взялся? Он, тем временем, продолжил:

— Так же, в свою очередь, хотел бы предложить вам обеспечить транспортировку и безопасность власти, в моем лице, и сопроводить меня до указанной точки, за что вы, несомненно, будете отблагодарены.

Я помотал головой и ткнул стволом в сторону говорящего.

— Мужик, ты в себе? Какая, нахер, власть? Чесслово, я сейчас, скорее, отмудохать тебя хочу, по старой любви. Как, подозреваю, и большая часть населения страны. Так что завязывай, пока тебе окружающие кости не пересчитали.

Мужичок сразу как-то сник и побледнел, заозирался вокруг. А мне пришла в голову очень интересная мысль и я оглядел всех остальных.

— Так, господа Джанги, этого перца пока не трогайте. Он мне пригодится. И еще мне сейчас нужен вот ты — я ткнул пальцем в одного из парней, что покрепче.

Тот переглянулся с соседями и отодвинулся подальше. Из дальнего угла послышался смешок Кати.

— Мужчины, защитники, называется — ядовито обронила она и повернулась ко мне. — Чего нужно? Может, я помогу?

— Да-да, и я могу помочь — вякнул костюм. — Ну и потом, у меня все же будет к вам деловое предложение.

— Ну пойдемте, добровольцы. И с тобой мы поговорим, тоже есть разговор — я кивнул мужику.

Мужик задумался, но все же направился за мной, по-джентльменски пропустив вперед Катю. Ну, или чтобы попялиться на нее сзади, но искренне рекомендовал бы ему делать это максимально незаметно, ибо последствия могут быть очень неприятными. Выйдя на свежий воздух, раздал им указания — сливать бензин из ЗИЛа в канистры. Мужик занялся добычей топлива, а девчонка стояла и озиралась вокруг, словно могла чем-то помочь.

Впрочем, скоро она бросила это неблагодарное дело и подошла ко мне, сидящему с сигаретой у кучки оружия, собранного на посту.

— А тебя как зовут?

— Меня не зовут, я сам прихожу — лениво откликнулся я. Честно, не до нее было, никак не мог решить, что из найденного мне не нужно.

— Господин Самприхожук, подарите девушке, чего не жалко. А то времена наступают неспокойные да страшные — сказала она, подходя ко мне еще ближе.

Я поднял голову и посмотрел на нее — голос был совсем незнакомый, и вообще не подходящей такой соплюхе. Но нет, внешне все такая же, вроде.

— Что смотришь? Нравлюсь? — Она хихикнула, а я понял причину изменившегося голоса. Бахнула, видимо, чего покрепче, послушав моего совета. Ну да и слава богу, все на пользу.

— А то ж! — Расплывчато ответил я и вернулся к осматриванию кучи добра. Чертов еврейчик внутри никак не мог решиться оставить хоть что-то. — Оставлю я вам кое-чего, но потом, как уеду — здесь подберете. Мне еще не хватало, чтобы или по мне, или друг в друга шмалять начали. Последнее — сколько угодно, в принципе, но без меня, пожалуйста. Все дураков меньше будет.

— Мне почему-то кажется, что у тебя совсем нет друзей, с таким мерзким характером — девчонка присела рядом на корточки и дохнула на меня перегаром. — Ты всегда говоришь все в лицо?

— Стараюсь. По работе вот не всегда получалось. Ты чего хотела-то? Оружие оставлю, сказал же.

Катя отвернулась, зашарила по карманам и вытащила початую бутылку “Мягкоff”. Приложилась к ней сама, закашлялась и протянула мне:

— Будешь, Самприхожук?

— Не буду. И ты завязывай, мала еще водку с горла хлестать, еще и без закуски. — Я все-таки отвернулся от имущества и посмотрел ей в глаза. — Кать, я тебе абсолютно серьезно говорю — дальше сами. Не надо рассчитывать ни на меня, на на правительство, ни на кого еще. Тачки у вас остаются, в том же ЗИЛе вполне можете добраться куда угодно, только бензин найдите, ибо этот — мой, законный. Ну да, тесно, но зато в тепле и каком-никаком комфорте.

— Да не останусь я с ними! — Девчонка мотнула головой и длинные волосы, выбившиеся из-под шапки, стегнули ее по лицу. — Там сыночек той мрази сидит, братец мой двоюродный. Так что либо я его грохну, либо он меня. И хорошо еще, если просто грохнет, там шкаф два на полтора…

Она сникла голосом и отвела взгляд. Присела на корточки в паре метров от меня, потом продолжила:

— Даже со стволом я с ними не останусь, не могу же я вообще не спать…

— Ты сейчас что хочешь-то? — Я догадывался, конечно, но надеялся, что не прав.

— Возьми с собой, а? Явно же ты куда-то едешь, а я мешать не буду, прикинусь мебелью… Все-равно никого не осталось, всех… — Она запнулась и скрипнула зубами — Сожрали всех. И папку, и мамку, одна та падла осталась…

— Э, нет, дорогая, на моих авиалиниях мест нет… — начал, было, я, но она сразу перебила.

— Ну хочешь, я и тебе отдамся? А? Уже опытная…

— Еще раз скажешь такую ересь — буду бить. — Ровно ответил я. — Ты пойми, я не торгуюсь и не набиваю себе цену. Все, что мне тут надо — я итак возьму, но вот твое тельце мне не нужно совсем, уж извини за прямоту.

Тут сбоку раздались шаги. Я повернул голову — к нам шел тот мужик в костюме, держа в руках две канистры, судя по всему — полные. Подошел, поставил их на землю, аккуратно вытер руки платочком, вынутым из кармана пальто, и наклонился к Кате.

— Девочка, а может…

Договорить не успел — девчонка, после моих слов повесившая голову, распрямилась как пружина и со всего маху зарядила мужику локтем промеж ног.

— Никогда! Не подходи! Ко мне! — Рявкнула она, стоя над сложившимся у ее ног пострадавшим.

Ну вот, только подумал, что она пришла в себя, а нет. С другой стороны грохнула дверь и в нашу сторону направилась Ксюша. Этой-то что надо? Сейчас еще эту бедолагу захочет приютить! Хотя… Ну это же супер идея! И волки сыты, и овцы целы, и пастуху вечная память!

Глава 17

18 октября 2021 года Новосибирская обл.

Иногда моя гениальность просто превосходит все возможные границы. Как сейчас, например. Я сложил в голове лишнюю компанию, в виде Семена с внучками, и эту пигалицу, ищущую себе попутчиков, добавил наличие транспорта рядом, и итог мне так понравился, что я даже погладил себя по голове. А что — одним махом избавляюсь от кучи проблем!

Черт. А если Ксюха с ними захочет? С одной стороны, оно и лучше — баба с возу и все такое. Но как-то я к ней привязался. Пусть и доводит она меня периодически до белого каления, но все же она абсолютно точно добавляет в мою жизнь красок. А еще готовит, помогает сторожить на ночевках и вкусно пахнет. И на ощупь ничего…

Тряхнул головой. Ерунда все это. Решит остаться — пусть, в самом деле, так проще может быть. Не решит — еще лучше, чего голову ломать, сейчас как раз и спрошу, благо, вот она, как раз топает в мою сторону. Приблизившись, секретарша недовольно покосилась на сидящую рядом Катю, на все еще скорчившегося костюмированного, потом на меня и разыграла свою любимую сценку, с закатыванием глаз.

— Что? Это не ко мне! — Отреагировал я и кивнул на Катю — вон, к ней все вопросы, я этого перца пальцем не тронул.

— Ну, значит, было за что — очень логично буркнула Ксюша. — Ты скоро? Сам же говорил, что скоро могут начать искать нашу машину.

— Час еще есть, не меньше, не кипишуй. Не в службу, в дружбу, приведи, пожалуйста, сюда наших пассажиров. Есть тут одна мыслишка…

— Какая? — Тут же распахнула глаза девчонка.

— Вот приведешь и расскажу, не попугай, по пять раз все повторять.

Ксюша скривилась, но развернулась и отправилась обратно. Я посмотрел ей вслед и вздохнул. Мужик в костюме, охая, встал, подумал, буркнул что-то, вроде “потом подойду” и направился, было, назад к ЗИЛу, но я его усадил напротив, чтобы перед глазами был.

— Девушка твоя? — Подала голос Катя — красивая.

— Заноза моя в заднице, а не девушка — еще раз вздохнул я и повернулся. — Нашел я тебе компанию.

Девчонка вскинула на меня глаза и затарахтела:

— А меня ты спросить не забыл? Я что тебе, игрушка, взял и определил куда и с кем мне ехать?

— Так, стоп, вороные! Ты мне не игрушка, все верно, ты мне никто. И скажи спасибо, что вообще о тебе думаю! — Она скорчила совсем неблагодарную рожицу, но промолчала. — Не нравится мое предложение — вон, все дороги открыты, не смею задерживать.

— Да посмотрю уж, кого ты там мне втюхиваешь — пробурчало это недоразумение и обиженно задрало нос.

С самооценкой у нее явно проблем не было. Или это приключения так повлияли? Да черт с ней, молодая, психика еще гибкая должна быть.

— Вообще-то, это я тебя, скорее, им втюхиваю — оставил я последнее слово за собой.

Через пару минут подошли Ксюша и дед с внучками, с любопытством уставившимися на нас. А Семен брел, опустив плечи и вперив взгляд в землю. Чего это он?

— Вот, товарищи, знакомьтесь — я привстал и замахал руками. — Семен, Маша, Марина, Катя…

— Владимир Игоревич — вставил мужик, задрав руку, как на уроке.

— Не скажу, что приятно, но пусть так. И Володя, но он тут для массовки — тот сморщился. — Нет тут отчеств, у нас как в бане, все равны. Так вот, господа. Есть рациональное предложение…

Собственно, как думал, так и изложил, только не стал, само собой, рассказывать историю Кати. Деда потом предупрежу, чтобы присматривал, на всякий случай, но вообще она не вызывает ощущение совсем уж психопатки. Идея была, как и все мои предложения, максимально простой, легковыполнимой и оттого гениальной — дед, внучки и Катя берут любой из оставшихся транспортов, заключают пакт о мире и дружбе и катятся куда глаза глядят. Главное, чтобы не со мной. Как только я закончил, в голос заговорили все сразу, кроме Володи — он единственный поднял руку и сидел молча. Ты посмотри, как положительно влияет всего один удар по яйцам. А ведь совсем недавно он так громко что-то про правительство говорил.

— Ну-ка замолкли все! — Рыкнул я и голоса стихли. — Володя, как самый воспитанный, первый может высказаться. Но коротко и по делу, время — деньги.

— Я хотел сказать, что тут не весь транспорт вы видите — хорошо поставленным голосом сказал Володя и махнул рукой в сторону мостика. — Там еще несколько гражданских машин есть, и мой Крузер там же. И хотел еще раз предложить сопроводить и защитить меня до Кемерово…

— Это мы потом обсудим — перебил я его. — Так-то интересно может быть.

— А может, и мы с вами тогда? — Сказал дед — все ж надежнее и безопаснее, чем разделяться.

— Семен, ну е-мое, хватит на кого-то надеяться, ищите свое место в мире, а? — Вздохнул я. — Ты можешь ехать за нами, кто тебе помешает, но смысл? Нечего в городах делать, а мы именно туда. Если вы от нас отстанете — клянусь, получите оружие и даже научу пользоваться, отобьетесь уж как-нибудь. И ищите к кому прибиться, хрен вы маленькой такой кучкой долго просуществуете. По-любому, где-то есть нормальные люди, но уж точно не в больших городах, слишком много там полезного, за которое все будут рвать друг другу глотки.

— А мне-то они зачем? Один сморчок и две малолетки, толку-то с них? — Опять влезла Катя. — Я с тобой хочу, ты хоть что-то можешь!

— И это ты мне что-то говорила про характер? — Покрутил я головой. А Семен и девчонки уставились на говорившую, открыв рты. — Ну, если на то пошло — а ты мне зачем? С тебя какой толк? И у меня мест нет, все вакансии заняты, еще раз говорю! Так что либо одна, либо с ними, даже Володю не отдам, он мне нужен, наверное.

Володя страдальчески поморщился, но стерпел. Зато ожил старик.

— Да мне вообще-то тоже эта девица не нужна, больно много говорит! — У него аж усы встопорщились. — Отдашь УАЗик, Кирилл? Ежели сам на Крузере поедешь. Мне гражданских машин и не надо, этот куда лучше будет. И наш еще зацепил бы на запчасти, зря, чтоль, полжизни механиком оттрубил. Найдем уж, где осесть, перебедуем как-нибудь. А тебе все ж спасибо, сынок. Не бросил, не обидел…

— Да брось, дед, Ксюхе говори спасибо.

Секретарша так и стояла возле меня, набычившись и переводя глаза то на меня, то на Катю. Неужели ревнушки? Экая чушь. Я подвинулся, освобождая место на бревне, на котором сидел, и постучал рукой, не занятой пистолетом:

— Садись, свет очей моих, в ногах правды нет. У тебя есть какие-то комментарии, пожелания по ситуации?

Ксюша чуть подумала, но уселась и сразу обозначила свою собственность, положив голову мне на плечи.

— Я не знаю. Мы же поделимся оружием с ними? — И кивнула в сторону деда, все еще стоявшего.

— Поделимся, сказал же. Не свое, не жалко — покривил я душой. Еще как жалко, хотя мне столько барахла не нужно, но все же. — И даже местным оставим. Итого, Катерина, я тебе последний раз предлагаю прибиться к адекватным попутчикам. И еще попросить их об этом, ибо заставлять и уговаривать я никого не буду.

Девчонка покривлялась, повздыхала, но потом все же подошла к деду, извинилась за свой язык без костей и рассказала, чем может быть полезна. Правда, там оказалось совсем немного умений — она умела готовить, шить, танцевать (очень полезно сейчас, думаю, именно это и сработало), и в конце, запнувшись, добавила что уже умеет убивать и пользоваться оружием. Ну-ну, умеет она, когда все на блюдечке перед ней разложено. Дед, в свою очередь, тоже немного понадувал щеки, но смилостивился и принял ее к себе.

А затем был короткий, но емкий урок по пользованию доступным оружием, коего на посту было по количеству много, но разнообразие не поражало — несколько АКС-74, пара “укоротов”, девять ПМ и один ПКМ* с полным коробом, а также весьма богато к ним патронов — два полных и один распакованный цинк автоматных и один целый — пулеметных, только не нашел машинки по снаряжению ленты. Пулемет я без капли сомнений забрал себе, пригодится в хозяйстве, а вот как обращаться с “Калашами” и “Макаровыми” показал, благо, что тот, что тот были машинками простыми в обращении донельзя. Весь урок занял полчаса и я начал торопиться — три часа, на которые из коттеджа уезжала “Буханка”, скоро закончатся, и можно ждать гостей. Поэтому отобрал все патроны и магазины, сказав остающимся, что найдут их возле дороги в полукилометре отсюда, сложил их кучкой у ног Ксюши и отправился проверить все машины вояк в поисках чего полезного. Хоть и разобрались и договорились со всеми, но надо быть всегда начеку, мало ли у кого в голове чего стрельнет.

Поиски принесли мне карту, с кучей разных отметок, в которых я не стал сейчас разбираться, набитый всякой снедью туристический рюкзак и, самое главное — Р-168, достаточно современную и очень функциональную радиостанцию, а к ней целых четыре рации. Насколько знаю, она может даже шифровать по заданному коду, но вот как именно это делать — без понятия, ибо связистом я никогда не был. Да и не нужно это, пока, по крайней мере. В кабине ЗИЛа нашел связку ключей от машин, бросил их в карман, не разбирая. И в нем же совершенно случайно обнаружил ящик под пассажирским сиденьем, который порадовал еще четырьмя гранатами РГН* и совершенно неожиданным здесь АПС. Чей-то личный, видимо. Забросил все это к себе в рюкзак, оперативно отогнал КамАЗ, перегораживавший дорогу и бегом вернулся назад — времени оставалось совсем немного.

Катя пересела к деду и о чем-то достаточно оживленно беседовала с сестричками, дед все еще косился на нее, а Володя так и сидел на своем месте. Увидев подходящего меня, он и Катя одновременно подскочили, отчего я автоматически схватился за автомат, а Ксюша пренебрежительно хмыкнула. Володя тут же уселся назад, а Катерина то ли не заметила моего движения, то ли не придала значения, но приблизилась почти вплотную и зашептала, не обращая внимания на направленный ей в пузо ствол АКМа:

— Слушай, а можно мы одного парня возьмем отсюда? Мы с Семой поговорили, он же хочет забрать второй УАЗик, а вести его некому, и прицепить нечем, вроде как.

— Да бога ради, забирайте, если он сам против не будет — отмахнулся я. — Рабство только мне здесь не разводите повторно. Ну и если доверяете, вам же жить.

Девчонка неожиданно обняла меня, чмокнула в щеку и, услышав шипение со стороны Ксюши, развернулась и показала ей язык, сразу умчавшись к деду. Я покрутил головой, сделал знак секретарше, чтобы вставала, и подошел ко всей честной компании.

— В общем так, господа присяжные. Я свои дела здесь сделал, желаю вам счастливо оставаться, а также счастья, здоровья и всех благ. Ксения и Володя, хватаем имущество и по коням. Володя, да что ты, патроны и магазины бери, все! — Прикрикнул я на мужика, который потянулся к автоматам. — Этого добра у нас хватает своего, сейчас по дороге захватим из машины.

Неожиданно подошел дед, протянул руку, а потом даже полез обниматься и что-то бурчал, благодарное и чуть ли не слезливое. Я в ответ тихо прошептал ему, чтобы за Катей присматривал, потому что там может быть не все в порядке с головенкой, но в детали вдаваться не стал. И посоветовал не лезть за тем УАЗиком, хотя бы пока, ибо совсем скоро могут быть гости, хоть и неточно. Уже громче добавил, что патроны оставим сразу за мостом, на месте стоянки — чтобы тоже много времени не теряли, пока на трассе найдут. Все же не думаю, что они тут же ринутся в погоню за нами и начнут шмалять почем зря. Следом потянулись сестрички, но я отпрянул — хватит с меня обнимашек, так совсем затискают. Они быстро сменили цель и полезли обниматься с Ксюшей, которая оказалась совсем не против, и, кажется, даже пустила слезу. Но, после моего окрика, она все же собралась и направилась за мной к УАЗику.

Уже отойдя на несколько шагов, хлопнул себя по лбу, остановил Володю и достал ворох ключей. Тот быстро нашел свой, а остальные я отдал Семену, бегом вернувшись назад. На “буханке” перебрались через мост и остановились у недлинного ряда машин, среди которых выделялся здоровенный черный Тойота Ланд Крузер 200.

Володя тут же бросился к нему, буквально прилипнув к капоту, так что пришлось рявкнуть на него — нечего тут сопли разводить. Сначала я, конечно, оперативно проверил салон, не нашел там ничего опасного, но обратил внимание на множество отметин от пуль по кузову и толстенные стекла, и отдал ключи мужику. Пусть впереди едет, так надежнее. Перекидали все барахло в багажник, забив его почти до упора, усадили Володю за руль, несмотря на его вялое сопротивление, и рванули в сторону Кемерово, впрочем, не забыв оставить цинки с автоматными патронами и магазины на месте, где стояла Тойота.

Первым делом решил выслушать нашего водителя, что там у него за предложение. Как оказалось, был он всамделишным областным депутатом и начало звиздеца застал в своем загородном доме, в окружении личной охраны и прислуги. Там и остался, и постепенно туда же съехались многие из властьимущих — благо, дом находился в охраняемом поселке и позволял вместить в себя изрядное количество народа. А постепенно, по мере увеличения приезжающих были экспроприированы и несколько окружающих поместий, но, вроде как, бывших пустыми, без насилия и выселения. И, таким образом, вскоре областная власть воссоединилась в одном месте, собрали там же часть лояльных силовиков и, после энного количества пьянок и загулов, решили, что пора бы остановиться и снова заявить свои права на город.

Поначалу все шло достаточно легко — левый берег подмяли под себя за какие-то пару дней с помощью прибившихся силовиков, среди которых был и спецназ, и даже немного приросли оставшимися в городе анклавами — несколько отделений полиции забаррикадировались у себя и выживали, как могли. Впрочем, на этом этапе и сопротивления особо не встречали, так, покошмарили мародеров, повесили пару поджигателей, да развесили везде частоты для связи с новым-старым руководством, ибо теперь город должен был дышать только по их указке. Но вот на правом берегу споткнулись — там организовались промышленники, скооперировавшиеся с парой воинских частей, располагавшихся рядом. Получив по зубам и потеряв приличное количество народа — все же спецназа было не так много, а военные были априори лучше вооружены — сели за стол переговоров и поделили город на две неравные части. Впрочем, обе стороны остались довольны — да, большая часть города осталась за областным начальством, но вот промышленность была на правом берегу, а там и коксохимический, и угольные разрезы неподалеку, и даже какое-никакое машиностроение. Хотя, когда Володя про это говорил, сквозило в голосе что-то такое, завистливо-жадное, так что, думаю, быть там еще переделу сфер влияния.

Но пока в городе царило равновесие и нейтралитет. Правда, по словам Володи, города, как такового, особо и не осталось — тут зараза разошлась не в пример более бурно, чем в Новосибирске, буквально за пару дней практически опустошив весьма немаленький населенный пункт. Почему так — вопрос открытый, но, предполагаю, потому что все насмотрелись на соседний регион, поняли, что противодействовать этому невозможно, и сразу решили спасаться кто как может. И уже на второй день в городе остались считанные единицы жителей, развернулось глобальное мародерство и пошли пожары, на которые никто уже не приезжал.

Договорившись о мире и разделе территории, областные собрались, было, решать дальнейшую судьбу, но прибыли гости — немаленькая колонна из Юрги, с бывшими тамошними начальниками города и органов. Приехали с миром, ибо там совсем все печально стало, а еще докучали разнообразные бандиты. Договорились быстро, ибо приезжие оказались людьми адекватными и нужными — все же количество бесхозных земель вокруг позволяло приютить еще и не столько народу.

Так, вобрав в себя еще людей, решили налаживать и новую связь с окружающим миром, первым делом отправив Володю, как самого дипломатически подкованного, в Новосибирск, для установления разнообразных связей. Но они нарвались дважды — сначала их по дороге кто-то обстрелял из леса, и тут собеседника спасло, что его Крузер был бронированный, а вот машина сопровождения где-то там и осталась. А потом остановились у военных, совсем недавно покинутых нами, и тут Володя пошел договариваться о сотрудничестве и взаимодействии, но был бит. А его водитель, он же охранник, выскочивший из-за руля с оружием в руках, успел дважды выстрелить, за что тут же поплатился головой. И переговоры стали окончательно невозможны, да еще и бронированный Крузер так понравился военным, что его тут же забрали, а самого Володю определили во вполне работоспособные кадры и запихали в УАЗик. А потом пришел я и все испортил.

Собственно, он хотел предложить мне сопроводить его назад и защитить от возможных опасностей. Правда, он подразумевал, что я за рулем буду, но тут уж ошибочка вышла. Не понравился он мне сразу, да и теперь ничего не изменилось, поэтому спиной я к нему не повернусь. На мой закономерный вопрос — от кого его защищать, если он итак почти как в танке, и дорогу уже знает — Володя замолчал, подумал, покряхтел, но поведал, что по слухам, около Юрги разбежалось несколько зон, которые теперь шалят на дорогах. Собственно, и обстрел из леса он валил на них. И если по пути назад кто-то догадается не просто пострелять по машине, а хотя бы перегородить дорогу, то вот тут ему и может понадобиться моя помощь. И снова замолчал, косясь на меня в зеркало.

Теперь задумался я. Вообще-то у меня в голове была немного другая картинка, без обстрелов по дороге и развлекающихся зэков, и поэтому я думал оперативно добраться до Кемерово уже по нормальной дороге. Представлялось, что раз он сюда добрался целый и невредимый, то и обратно мы так же попадем, а там уже задействуем админресурс и проскочим город насквозь, так кактолкового объезда там так и не построили. А с новыми вводными получалось, что либо пробовать продолжать ехать лесными тропками, либо через Томск. Второй вариант откинул сразу — это намного дольше, да и гарантий, что там все гладко выйдет, никаких нет. А по лесу… Да тоже нет, точно такие же шансы напороться на кого-то, по трассе хоть на скорость можно рассчитывать. И на то, что с крупного калибра не начнуть стрелять, сомневаюсь, что Крузер такое выдержит, не танк все-таки. А может быть, за меня все решил тот червячок, который зудел внутри и тыкал харей в часы, не поясняя причин.

— У вас с другим берегом сообщение как, осталось? — Спросил я после паузы.

— А? — Володя не сразу среагировал, но быстро допер — а, да, конечно. На обоих мостах, конечно, стоят посты, но это, скорее, для галочки и от мертвяков. И зеленые, это мы так тех называем, и мы вполне мирно сосуществуем, никаких препятствий друг другу не чиним, общаемся и обсуждаем многие моменты, все ж таки в одном городе обитаем, можно сказать.

— Да плевать мне на ваше общение, мне надо проехать дальше, Владимир, что ты дурака включаешь — пришлось повысить голос. — Военные ваши как, не тормозят проезжающих? Вообще, они вменяемые или как здесь, строят рабовладельческое общество новое?

— Да что вы, что вы! Я о таком даже не слышал, у них там за главного же Лесовой, а он патриот до мозга костей! — Володя даже замахал рукой. — Это местные, собаки такие, совсем обнаглели! А у наших там наоборот, полный порядок, как в армии! Или как в совке, можно сказать! Так бы от них весь народ к нам сбежал, у нас же все-таки гораздо более демократично все, да вот только ресурсов у них там больше гораздо, еще и склады Росрезерва, говорят, они под себя подмяли. У нас никого не осталось, кто бы знал, где они находятся, но, вроде как, все на том берегу. А еще говорят, что Лесовой до сих пор ждет, когда Москва пришлет распоряжение о том, что делать, а то и подмогу какую.

— О как! — Удивился я и обнял Ксюшу, которая прикорнула на моем плече. — Интересно! А что Москва? Ей-богу, с начала всего этого ничего про них не слышно. Хотя у меня и доступа к новостям давненько не было…

— А ничего, в чем и фокус! По крайней мере, последнее, что до нас доходило — это приказ о военном положении и закрытии границ региона, причем, лично губера бывшего назначили ответственным за границы под страхом расстрела. И все, потом ни они нам не звонили, не писали, ни мы им не можем. Похоже, в вольное плавание нас отпустили. А как все устаканится — прискачет какой-нибудь министр или генерал, с кучей орденов до пупа, и скажет, что именно его действия помогли стабилизировать обстановку. Вот только обстановка совсем не стабилизируется, да и у них там новости не фонтан. Да и губера никто уж несколько дней как не видел, то ли свалил куда, то ли его свалили, он все сам по себе был.

Володя был чрезвычайно словоохотлив, чуть ли не захлебывался, а мне только оно и надо. Хоть узнаю, что в мире происходит.

— Ага, и чего там в новостях? — Поторопил я его.

— Ну, в официальных — все как всегда, мы делаем все, что нужно и держим ситуацию под контролем. Но вот в интернете все совсем не так. Москва с областью, Питер, Ростов, Нижний и Казань еще держатся, хоть и там много зараженных, но туда согнали все окрестные части и кое-как наводят порядок. Это из крупных. Так еще в Архангельске, вроде как, тишина и спокойствие, но он итак всю жизнь на отшибе. А вот в остальной европейской части не намного лучше, чем у нас. Города не пустые, конечно, там все-таки Москва близко и такого бардака, как у нас, нет, но и не мирно совсем.

— Занятно… — Протянул я и вспомнил, о чем вообще спрашивал — Володя, так ты мне не ответил — коллеги ваши пропустят меня на тот берег? И не к себе в гости, а чтобы мимо проехать, желательно без остановок лишних. А в идеале, чтоб еще подсказали как там дальше обстановка…

— Так я ж и говорю — без проблем пропустят, у них там беспредела нет. Только пошлину надо будет заплатить, и это… — Он замялся и бросил жалобный взгляд в зеркало.

— Ну что ты как девка, говори уже. По-любому же гадость какую скажешь, такое уж лучше сразу вываливать. И про пошлину поподробнее — недовольно буркнул я в ожидании проблем.

— Ну… Пошлина — это что-то ценное, там есть определенный список, что они принимают, начиная от оружия, хотя его не очень любят, и заканчивая водкой с пивом. Но самое главное- они вас с заложником не пропустят, там осмотр тщательный, на въезде и выезде.

— А кто заложник? — Я даже сразу не понял, о чем он. — Аа, ты про себя что ли? Да не нужен ты мне, там и высадим где-нибудь, ты только проведи по городу, да подсоби в переговорах.

Мужик закряхтел, покрутился, снова посмотрел на меня и выдавил:

— А машинку мою? Она все ж на мне числится, да и привык я к ней. И безопасно, сами понимаете, какие времена нынче…

Вот тут вопрос. Как-то я совсем не подумал, что имущество-то нынче не совсем мое. Нет, можно будет, конечно, просто выкинуть его из машины на въезде в город, или возле вояк, или вовсе удавить тихонько, но себе же хуже можно сделать. Так есть уверенность, что он поможет нам в целости и сохранности добраться хотя бы до военных, а может, и с ними в переговорах поспособствует, а без него любой патруль на этом берегу может нас разнести, машинка-то приметная. А объехать Кемерово никак не выйдет, только насквозь его проезжать.

Так что как ни жаль, но, похоже, просто взять и подарить мне Крузер Володя отчего-то не горит желанием. Эх…

— Если доставим тебя целеньким и здоровеньким до Кемерово — подаришь мне машину? — В лоб спросил я.

— Нет-нет, что вы, я не могу, она же даже не моя по документам! Это правительственная, из кортежа! — Мужик возопил и снова замахал руками от избытка чувств. Потом добавил уже тише — да и вообще, собственно говоря, пока больше похоже, что это я вас доставляю. Я же не дурак, понимаю, что водитель всегда первым умирает.

— Но зато ты целый и здоровый пока, разве не это самое главное? — Пришлось надавить голосом.

— Ну так-то оно так, конечно, но не могу я отдать, не моя она, говорю же! Мне самому потом голову снимут! — Володя сделал жалостливые глаза в зеркале. — Тогда уж пристрелите сразу, хоть безболезненно будет, а там-то такие звери у нас, что вы!

— Так, прекращай выкать, дипломат. Что тогда предлагаешь? Сам должен понимать, что на ногах передвигаться нет желания. И на улицах заводить брошенное не умею.

— Да, конечно, я понимаю. Могу предложить по дороге заскочить ко мне на другую дачу, ну, в смысле на дачу тещи, конечно! — Володя запнулся и забегал глазами. — Это совсем недалеко от места, куда мне надо, и вот там у меня, то есть у тещи, есть еще пара машин, вполне себе современных, вы не подумайте, не барахло какое! Вы себе возьмете какую-нибудь, а дальше я вас и провожу до моста, сам потом дальше поеду, по городу-то уж доберусь, там не так опасно, ребята работают…

— Да прекрати ты выкать, надоел — задумчиво протянул я. — Мысль понятна, но есть тут одна закавыка. Если мы будем в разных машинах, а ты еще и в бронированной — чего бы тебе не бросить нас и не рвануть по своим делам, а, друг?

Депутат очень натурально надулся и затараторил:

— Да что вы… Ты такое говоришь! Я, как представитель власти, всегда отвечаю за свои слова!

Честно, я не помню когда последний раз так смеялся. Даже Ксюшка, при всех ее розовых очках, негромко булькала рядом. Володя же, кажется, обиделся. Ну да и черт с ним, кто ему виноват, что в такую сферу пошел, где любовь и доверие населения — это удел фантастов и федеральных каналов. Отсмеявшись, я выдохнул и сказал:

— Ты, Володя, не обижайся, но оставь эти речи для предвыборных дебатов, если еще будут такие, конечно. Ты поедешь с нами, это не обсуждается. На одной машине. Как компромисс, я сяду за руль, если ты так боишься, а ты как барин поедешь сзади, правда, в наручниках.

— А можно я сейчас пересяду назад? В городе-то не так страшно, там только мертвяки повсюду, но на машине почти всегда можно проехать, а тут очень боюсь.

— Тормози — я вздохнул. — Так и быть, помни мою доброту…

***

Гараж “тещи” Володи, да и вся “дача” в целом, впечатляли. Настолько, что принадлежность всего этого богатства таинственной родственнице депутата тут же встала под сомнение. Здоровенный кирпичный дом в три этажа, с пристроенным теплым гаражом на четыре машины, немаленькая парковка под навесом, некогда ухоженный газон перед домом — все это невольно наводило на мысли, вроде “а существует ли эта самая теща?” Да и расположение в достаточно дорогом коттеджном поселке тоже вынуждало сомневаться. Правда, здесь, в отличие от того места, где обосновался сам Володя, людей было немного, большинство домов стояли пустые. Но и мертвяков почти не было, как оказалось, видимо, потому что от города тут расстояние приличное.

Добрались мы до этого поселка очень быстро, если не считать ночевки после отъезда с того памятного блок-поста. Сначала, было, хотел на всех парах мчаться вперед, но, трезво пораскинув мозгами, решил в ночь, еще и с начавшимся мелким дождем, не ехать — очень уж заметны были бы. А без света ехать тоже не вариант, можно по темноте напороться на что-нибудь. Поэтому я, по старой привычке, свернул в лес, заехал под деревья и начал укладываться, даже плюнув на дежурство — один черт ничего снаружи не увидим, а дежурить внутри машины — совсем уж бред. Володя начал возмущаться и просить его отстегнуть, но я сводил его на вечерние процедуры, а потом просто зажал ему венку на шее и отправил в царство Морфея. Надеюсь, до утра, а то развоняется же… На укоряющий взгляд Ксюши пожал плечами и, чуть подумав, усадил ее спереди, а сам устроился на заднем сиденьи — если депутат проснется, пусть лучше я буду рядом.

А утром рванули вперед, но легкой поездка была совсем недолго, около часа. Сначала нас обстреляли у поворота на Томск, но очень бестолково — издалека и сильно мимо, из длиннющей очереди на весь в магазин в корпус “Крузера” попали раза два всего. Видимо, какие-то шальные бригады из леса решили развлечься. Но мне этого хватило, чтобы понять — тут только прорываться на скорости, ибо мы в любом случае как бельмо на глазу посреди трассы, и любой уважающий себя злодей просто обязан будет до нас докопаться. Культурно выражаясь. Поэтому я втопил газу и про себя молился, чтобы никто не догадался раскидать по дороге “ежи”, потому что это прямой путь или в плен, или сразу на тот свет. “Ежей” не встретили, но напоролись на очередной блок-пост, уже на развилке в Юргу. Этот был не пример более скромный, чем тот, где мы подобрали Володю, но нам бы хватило и его — поперек дороги стоял здоровенный китайский самосвал, а с нашей стороны на обочине были припаркованы новенькая “Ауди А6” и “Гелендеваген”, у которого из люка в крыше торчал здоровый пулемет насошках. Издалека модель не разобрал, но в любом случае это плохая новость.

Володя застонал, что-то жалобно забормотал и стек вниз, как-то уместившись между сиденьями, Ксюша забегала глазами, переводя их то на меня, то на засаду, а я… А я, поняв, что нас заметили — что несложно, трафик тут отсутствует как явление — выматерился и начал скидывать скорость, поморгав фарами и попутно объясняя секретарше, что делать. Собственно, тут только одно и можно было придумать. И дай-то Бог, чтобы пулемет был только один…

Навстречу вышли трое с автоматами наперевес, еще один высунулся из люка “Гелендевагена”, но за пулемет не хватался, просто наблюдал. Когда до них оставалось метров тридцать, я для убедительности даже высунул в окно руку и задрал ее вверх, всячески показывая, что я проблем не ищу и вообще человек крайне мирный. Бросил быстрый взгляд в зеркало — Ксюша скукожилась внизу, ее не должны заметить, а депутат так и не вылез со своего места. Ну и хорошо. Чуть повернул руль влево, поворачивая Ксюшину сторону к стоящим машинам, и рявкнул:

— Бей!

Секретарша поднялась, высунула в заранее открытое окно ствол АКС и завела очередь. Первые пули уши абсолютно в молоко, но уже следующие (мельком умилился — научилась отсекать очереди, хоть и не по три патрона, но все-равно прогресс!) полетели куда нужно — в сторону Мерседеса и пулемета, даже, вроде бы, различил пару попаданий, хоть и не в пулеметчика, тот сразу нырнул в салон. Идущие к нам мужики тоже при звуках еще первых выстрелов упали на дорогу, последний даже успел откатиться под брюхо “Гелендевагена”, но главное — никакой угрозы сейчас не представляли.

— Володя, держи девку, чтобы не выпала, ралли начинается! Случится с ней что — гланды вырву! — Рявкнул я, не оборачиваясь, одновременно утопив педаль газа в пол и выкручивая руль.

Главная ошибка встречающих была в выбранном месте — они стояли на трассе посреди поля. И сама дорога хоть и возвышалась над окружающей местностью, но совсем немного, даже какой-нибудь паркетник вполне мог бы соскочить. А уж “Крузеру” — это и вовсе было, как отобрать конфетку у ребенка. Главная проблема для нас была в пулемете: даже если бы там обычнейший РПК или его производные (хотя уже издали по размерам было понятно, что минимум ПКМ) — не факт, что броня депутатского джипа бы выдержала. А сейчас уже видно, что там старый добрый “Утес”^[18], который у нас резко разлюбили в девяностых годах, но сам-то он от этого хуже не стал. И бедный “Крузер” он бы разобрал на атомы. Даже обычными “зажигалками”, а уж если у них есть любые “Б-шки”^[19] — то вообще бы не заметил. Поэтому Ксюша должна была прижать пулеметчика, о чем я ей и поведал. Даже попадать никуда не надо было, главное, чтобы он носа не высунул, пока мы не уйдем в сторону, а там хрен он попадет — любой пулемет на сошках — штука, которая может стрелять в весьма ограниченном секторе, это вам не башенка. А тяжеленный НСВТ так просто еще и не перебросишь.

Тяжелый внедорожник взревел мотором, легко спрыгнул с дороги и помчался в сторону березок, которые, видимо, когда-то были высажены, чтобы отгораживать окружающие поселения от шума с трассы. Или сами так росли, черт их знает, но торчали очень удобно — за ними можно было на какое-время спрятаться от погони. Не факт, что она будет, но лучше перебдеть. Земля была покрыта тонким слоем снега и, что особенно радовало, уже успела подмерзнуть, а то если бы все таяло — неизвестно еще, как далеко бы мы уехали.

Но вырвались. Через несколько минут вернулся на трассу — все боялся завязнуть в какой-нибудь яме или еще куда угодить, а этого мастодонта не вытолкаешь — и обернулся назад. Ксюша свернулась клубочком на сиденьи, тряслась и беззвучно шевелила губами, а Володя держал ее за бедра.

— Господин депутат, если ты сейчас не уберешь от нее руки, я сломаю тебе все пальцы, даже на ногах — с непонятной самому себе злобой прошипел я.

Тот дернулся, посмотрел на меня, опустил взгляд на руки и резко поднял их, тут же запричитав:

— Это… Это не то, что вы подумали! Я все понимаю, ваша женщина, у меня и в мыслях не было! Но вы же сказали держать ее, вот я и держал, не за волосы же мне ее хватать было!

— Принимается — буркнул я. — Ксю, ты там как?

Девчонка завозилась, села и мутным взором посмотрела на меня, встретившись взглядом в зеркале.

— Я никого… Ни в кого не попала же? — В глазах у нее сквозила легкая паника, но, вроде бы, в истерику впадать не собиралась, слава макаронному монстру.

— Да нет конечно, твои руки чисты, как попка младенца — улыбнулся я ей.

— Фу, Кирилл, как слезы младенца, нет поговорок про попки младенцев! — Она аж поперхнулась.

— Ой, да какая разница! И кто тут еще зануда. Главное, что все всё поняли. — Я покрутил головой. — Ты сильно не расслабляйся, найди в моем рюкзаке бинокль и смотри назад, вполне могут броситься в погоню те ребятки.

Но они не погнались. Ради успокоения, километра через полтора я съехал в лесок и с полчаса просидел с пулеметом у дороги, в ожидании преследователей, но так никто и не появился. Наверное, решили подождать менее зубастую добычу. Ну и молодцы, всем бы еще по пути так передали, чтобы нас никто не трогал, тогда и мы никого не тронем. Так-то мы добрые, если не задевать. Как то самое, которое не тронь — оно и вонять не будет. Хехе.

Дальнейшая дорога была пуста и мы за час добрались до поворота к поселку с дачей тещи Володи. Я, конечно, чертовски радовался наконец-то появившемуся явному продвижению вперед — за один сегодняшний день мы проехали примерно столько же, сколько за все время до этого — но внутри билась мысль, что, может, зря я до этого не лез на трассу? Так бы уже, наверное, в Красноярске давно сидел, чай пил… Но я отгонял эти мысли — в принципе ненавижу эти размышления из сферы “а что, если бы…”, “а может быть тогда…” и все такое. Нет в них смысла. Все есть так, как уже есть, даже если это было неверное решение — оно уже сделано, и всю ответственность за него я понес. И буду нести. Так что нечего тут забивать голову. Да и решил я так не ради прикола — были весомые причины поступить именно так, а не иначе.

Коттеджный поселок, куда мы направлялись, когда-то тоже охранялся — на въезде стояла будка и даже были ворота. Правда, самого охранника не было и открывать-закрывать эти самые ворота пришлось самим. Володя просился помочь с открытием, но остался сидеть в машине — а ну как сбежит куда, а он еще нужен. Поэтому выбрались из машины вдвоем с секретаршей, она крутила по сторонам головой и пистолетом, а я тягал достаточно тяжелые створки. Раньше они, похоже, были с электроприводом, но в будке охранника был погром, поэтому пришлось справляться своими руками. Открыл все же, осмотрелся еще раз внутри, загнали машину, закрыли ворота и покатили по указаниям Володи.

Сама “дача” располагалась в дальнем конце, так что мы проехали через весь немаленький поселок. Кое-где встречались явно жилые дома — со светом в окнах и прочими атрибутами жизни. И ехали спокойно, не привлекая, надеюсь, ничьего внимания, пока из калитки одного из домов на нас не вышел человек. Вернее, сначала показалось, что человек, и я даже сбросил скорость, но тут же передумал — это существо подняло опущенное до этого лицо вниз и посмотрело мне в глаза. Сразу накатил какой-то иррациональный страх, я чуть не заорал и утопил педаль газа в пол. Пока шлялись по лесам, успел подзабыть, какой эффект на меня оказывают эти странные, не живые и не мертвые буркала. Аж прошибло холодным потом. “Крузер” дернулся, взревел, прокрутил колеса на месте и швырнул нас вперед. Сзади послышался вскрик Ксюши, но мне было не до нее — мертвяк успел отпрыгнуть из-под колес в сторону, подпрыгнул вверх и, оттолкнувшись ногами от угла забора, выстрелил собой нам вдогонку. Я судорожно доставал одной рукой ТТ из кобуры, в зеркало наблюдая как эта сволочь догоняет машину. И это при том, что на спидометре сейчас было уже пятьдесят! Да что, мать вашу, с вами случилось за несколько дней! Даже те “скоростные”, которые попадались в Новосибирске, этому и в подметки не годились!

Догнал он нас за какие-то пару секунд. Запрыгнул на крышу “Крузера” и начал отчаянно долбиться внутрь. И, судя по силе ударов — обычную машину он бы вскрыл легко. И есть ощущение, что тут лучше не ТТ, а что-то посерьезнее. Схватил с соседнего сиденья свой АКМ, рявкнул назад, чтобы держались, и вдавил в пол педаль тормоза, одновременно поворачивая руль. Застрекотала антиблокировочная система, постукивая меня в ногу, загорелась какая-то лампочка на приборке, но машина повела себя, как я и хотел — резко затормозила, уходя юзом вправо. А урод с крыши, очевидно не ожидавший такой подлости, вылетел вперед, но уже в полете успел сгруппироваться и на землю приземлился на четыре кости метрах в десяти от меня, заскрежетав по мерзлому асфальту чем-то на ногах. Но я не зря крутил руль — как раз с этой стороны из окна и торчал ствол “Калашникова”, который тут же застрекотал, выпуская стройные группки пуль. Скорость была уже никакая, поэтому укладывал кучно, с такого-то расстояния, да еще и с упора. Первые две очереди урод как будто не заметил — успел выпрямиться и рвануть ко мне, но вот попадания в ноги сработали, как и положено, он упал, задергался. Попытался еще раз вскочить, но не успел — я всадил в него весь оставшийся магазин и на этот раз, кажется, все же попал в голову. Метился в нее изначально, но эта тварь дергала башкой, как припадочная, поэтому сделал ставку на ноги.

Трясущимися руками сменил магазин, огляделся — больше никого нет — прикрикнул на Ксюшу, чтобы взяла себя в руки и вышла со мной, и вывалился на улицу. Стояли мы сейчас на чем-то, вроде площади, так что округа просматривалась прилично и можно было не ждать, что кто-то нападет неожиданно. Я еще раз огляделся, сделал пару шагов ближе к трупу дохлого ублюдка и разнес из автомата голову. Теперь точно не оживет. Надеюсь.

Сзади послышались звуки, по которым я уже безошибочно мог угадать “кто это делает?” Ксения Владимировна снова изволили блевать. Тьфу ты, ну сколько можно, пора бы привыкнуть.

— Ксюх, соберись, ты мне нужна!

Она что-то неразборчиво ответила, но скоро подбежала, вытирая рот и старательно не смотря в сторону трупа.

— Чего? Зачем мы остановились, поехали дальше, страшно! Вдруг еще один такой вылезет!

— Мне тоже страшно, но я хочу знать, что это за тварь. Боюсь, это может быть не единичный экземпляр, поэтому надо хоть как-то знать, с кем воюем. Ты на страже, крути головой на триста шестьдесят, чуть что увидишь, или даже покажется — говори, только не ори. Хотя можешь и орать, итак нашумели…

Тварь точно была человеком. Даже нельзя сказать, что раньше — и сейчас передо мной лежал почти обычный человеческий труп. Из внешних отличий были только странно удлиненные ногти на руках, причем, именно ногти — они совсем не походили на звериные, именно человеческие ногти, но словно их не стригли несколько лет и при этом укрепляли по мере сил и зачем-то покрасили в темно-коричневый цвет — и непонятные образования на ногах. Как противно не было, но пришлось разрезать штаны, очень уж было интересно. Вся нижняя часть ног, от колена, была покрыта чем-то странным, на вид что-то вроде крокодиловой кожи, но точно не она. При этом очень плотная и твердая — нож не брал. А на ступнях и вовсе было подобие копыт. То-то его приземление мне показалось слишком громким для босоногого человека. Возможно, еще что-то бы еще увидел на лице или черепе, но ни того, ни другого уже не было.

Закончив осмотр, я кое-как задвинул на место отвалившуюся челюсть и полез в машину, пропустив вперед секретаршу. Это что же тут творится, господа?

Отсюда до “дачи” было уже рукой подать и буквально через несколько минут я уже подъезжал к добротным воротам в высоченном заборе. Только собрался идти открывать, как совершенно неожиданно открылась калитка и нам навстречу вывалился бомжеватого вида мужик, рыжий, всклокоченный и в синем рабочем костюме.

— Володя, что за хрен? — Спросил я, взяв в руки АКМ.

Депутат высунулся между сидений, как-то непонятно вздохнул и поведал:

— А, это Степаныч, он тут сторожил и присматривал. Тещенька-то моя все больше по заграницам катается, не мила ей родная земля отчего-то. Вот только я про него и забыл совсем, зарплату-то не выдавал, чего это он здесь…

Мужик слегка нетвердой походкой направился к машине и, подойдя к водительской двери, постучал по стеклу, всматриваясь. Ну да, тут же все тонированное, ни черта не видит, поди. Оружия я у него не заметил, да и в целом я не чувствовал от него угрозы, поэтому опустил стекло и выглянул. Не забыв высунуть предварительно ствол автомата.

— Витька, т… — Степаныч сбился, не договорив, и, словно загипнотизированный, уставился в дуло АКМа, находящееся как раз на уровне его глаз.

— Ты чего здесь делаешь, любезный? — Вежливо поинтересовался я.

Мужик не отреагировал. Я покачал стволом автомата — тот водил глазами следом за дулом.

— Володя, у тебя сторож сломался. Может, застрелить, чтоб не мучился? — И демонстративно передернул затвор, на лету поймав вылетевший патрон. Ну да, ну да, нельзя носить оружие с патроном в стволе, но кто мне запретит?

Это привело мужика в чувство. Он наконец оторвался от дула и посмотрел на меня, попытался заглянуть внутрь.

— Это машина Владимира Игоревича, вы новый водитель?

— Водитель, водитель. Игоревич твой сзади почивает. Ты чего здесь делаешь, еще раз спрашиваю?

— Я буду говорить только с Владимиром Игоревичем!

Тьфу, дурак какой. Даже бить не хотелось. Не оборачиваясь, сказал через плечо:

— Володя, да подай ты уже голос, не видишь — тут человек верность проявляет. Или наоборот, накосячил чего.

Депутат опустил свое окно и осторожно проговорил:

— Степаныч, все в порядке. Ты почему здесь? Я ж не оплачивал тебе за этот месяц.

— Дык это… Я же тут неподалеку живу… То есть жил… И как это вот началось… Ну и вот — замямлил мужик, сняв шапку и вертя ее в руках. — Решил присмотреть, на случ чего. И вам звонил, но вы ж не отвечаете все… А деньги, ну их…

Из длинной и не очень связной речи стало понятно, что, когда начался ахтунг, Степаныч не стал возвращаться в свою деревню, которая была в паре километров отсюда, и решил остаться в гораздо более комфортном доме Володи. По его версии — чтобы присматривать за имуществом дорогого работодателя, но понятно было, что просто не захотел покидать эти хоромы. Да и по любому тут безопаснее было. И по дороге могли его схарчить, тоже аргумент. Но, ради правды — в доме был порядок, только пыльно слегка, что лишь подтверждало честность Степаныча. Сам он обитал в гостевой комнате, да кухню посещал. И даже почти не пьянствовал — Володя не досчитался лишь пары бутылок какого-то французского вина, за что удостоил сторожа такого взгляда, что тот сжался в комок и начал блеять что-то невразумительное на тему того, что “эту кислятину нормальные люди бы и пить не стали”. А он, получается, принял удар на себя. Можно сказать, герой.

Володя предложил остаться здесь и отдохнуть, а завтра уже ехать дальше, но тут же заткнулся, увидев мой взгляд. Ну правда — время только обеденное, до Кемерово час-полтора езды, какая может быть ночевка. Уступил только в плане обеда — Степаныч оперативно приготовил макароны по-флотски, мы их употребили, млея от наконец-то нормальной еды, и пошли с Володей выбирать транспорт.

В гараже сомнения по поводу наличия тещи слегка развеялись, но вот то, что это все она заработала своим горбом — очень сомневаюсь. Там стоял темно-синий пикап “Ниссан-Навара”, красный кабриолет “Мазда” и то, к чему мой взгляд прилип и не мог оторваться — “Додж Челленджер”, еще старый, из эпохи расцвета маслкаров. Ну какой же мальчишка не мечтал о чем-то таком — старые “Мустанги”, “Камаро”, “Барракуда”. Подобрав слюни, я походил вокруг, похлопал машину и обернулся на Володю, выражая глазами всю грусть еврейского народа.

— Правда, классный? — Депутат гордо подошел к машине и любовно погладил ее по крылу — специально заказывал из Штатов. Полностью оригинал, “Хэми”^[20] движок на 7 литров, не машина — зверь! Вот только когда она теперь сможет погулять…

Тут до него, видимо, дошло, что не самый подходящий момент хвалить машину и он дернулся, посмотрел на меня с недоверием.

— Да успокойся, не нужна она мне. Точно пристрелят на первом же посту, только из-за нее — поморщился я. — Но какая красота…

Мы еще несколько минут походили вокруг, я даже посидел за рулем — не очень-то удобно, кстати, сиденье мягковато и посадка совсем не спортивная, но все же, мечта, а не машина — и я полез в “Навару”. Тут уже комплектация была простая, без кожи в салоне и всякого такого, только над кузовом установлен пластиковый колпак. По словам Володи, использовалась она как утилитарная дачная машина “привези-увези”, но мне шик и не нужен. По технической части, главное, все было идеально.

Потом втроем — с Володей и Степанычем — скоренько перекидали все честно нажитое имущество, попутно я провел инвентаризацию — пока есть возможность, можно чем-то разжиться у депутата. Из самого ценного были у нас, помимо моих личных АКМа с ТТ и Ксюшиных АКСУ и ПММ, три АКС, ПКМ, РПК, битый жизнью и тупыми предыдущими владельцами, и целая россыпь ТТ И ПМ, которые я все планировал использовать как относительно доступную валюту. И несколько гранат, но это точно никому не отдам и не продам, карманная артиллерия всегда пригодится самому. Разбавлялось все это изрядным количеством магазинов и двумя цинками — с автоматными и пулеметными патронами. Даже на сердце потеплело. Ну люблю я оружие, что поделать. Пользоваться — не люблю, а вот владеть и любоваться — сколько угодно. Вообще, голубая мечта детства — обустроить комнату, целиком увешанную оружием разных эпох, начиная с мечей и заканчивая какими-нибудь Лобаевыми^[21]. Мечты-мечты…

Помимо оружия, имелся небольшой запас провизии, две фляжки с водой, которую я регулярно обновлял, радиостанция и Ксюшин рюкзачок бог знает с чем. Проверять не полез, не имею такой привычки, шариться по чужим сумкам. Чуток подумав, я позвал Ксюшу и озвучил ей, что нужно позаимствовать на наши нужды у гостеприимного хозяина, в основном, всякое питание, которое долго хранится в любых условиях, а также несколько бутылок алкоголя. И себе пригодится когда-нибудь, и как валюта, опять же. Зря, что ли, мы — одна из самых пьющих стран…

— Володя, друг дорогой, имею два вопроса. Первый — Степаныч умеет водить?

— Дда, а что? — как-то неуверенно откликнулся депутат.

— Тогда пусть едет за нами на твоем “Крузере”, как раз подберет тебя, как доберемся до вояк. Годится? Годится, ты умница, Владимир. Второй вопрос — Степаныч давеча обронил фразу, что пытался звонить тебе. Не значит ли это, что тут есть связь, а у Степаныча — мобильник?

Глава 18

19 октября 2021 года Новосибирская обл.

Кемерово давило атмосферой. Сложно описать, но уже на въезде что-то такое наваливалось и не отпускало. Город умер и это чувствовалось где-то под кожей. Даже не так, город не умер, его убили. И сожрали. Несмотря на заявления Володи, вовсе не было ощущения спокойствия даже на окраинах — то там, то там виднелись дымы пожаров, по улицам повсюду бродили мертвяки и зудело ощущение, что людям тут больше не место. Еще недавно мы были здесь хозяева, но, как всегда — сами все испортили и больше нас тут не ждут и не любят. Или наоборот, любят, но в качестве десерта.

А когда выехали из частного сектора в район многоэтажек, стало еще и страшно. Сильно. До холодного пота по спине и стадами бегающих мурашек. Мертвяки, что до этого только провожали машину взглядами, теперь собирались кучками и бросались наперерез или вдогонку. Пару раз встретили мародеров, но, видимо, “аккредитованных” — на машинах были яркие желтые флажки на антеннах, которыми местная власть выделяла тех, кому разрешается посещать город для таких целей. Нам вот такого не дали, у нас был синий, который заявлял о неприкосновенности, хотя в дальнейшем патрули на нас обращали внимание, но минимально, скорее, для галочки.

Хорошо, что дороги были относительно расчищены от машин, видимо, кто-то прошелся тяжелой техникой и раскидал все пробки по обочинам. Так бы можно было основательно прилипнуть. Даже мне, при всей моей толстокожести, было до одури страшно, а тот же Володя почти всю дорогу ехал с закрытыми глазами и, кажется, тихонько молился про себя. А Ксюшу вовсе трясло так, что я с водительского места слышал, как стучат ее зубы.

Как оказалось, депутат сам тут практически не бывал, он заведовал дипломатией и в основном сидел в своем дворце, как стали называть их коттеджи. А поселок негласно переименовали в Кремль. Вот оно, глубинно-потаенное тщеславие. Интересно, когда они созреют для того, чтобы назваться отдельной страной? Ну или княжеством. И еще интереснее, что будет, если потом приедет Большой Папа и покажет всем, кто тут настоящий князь. Так-то Кемеровская область дюже полезна для страны, это же, насколько я помню, главной источник угля. И добывать его здесь проще, открытым способом даже можно, если для потребностей только страны — за глаза хватит. А вот нефть и газ могут быстро стать сильно дефицитными, там-то добыча не в пример сложнее.

За нами практически в упор ехал Степаныч на “Крузере”. Вообще-то Володя был категорически не согласен с таким положением дел и всячески пытался меня убедить, что там должен быть он, а бедного сторожа предлагал в заложники. Отчего Степаныч, присутствующий при этом разговоре, начал по-крабьи отходить в бок. Но я не согласился, ибо не доверял народному избраннику — почти уверен, что он тут же умчался бы в закат, наплевав и на обещания, и на заложника. Итогом переговоров стал разумный компромисс — Володя ехал с нами, а Степаныч на “Крузере”. Впрочем, депутат был не согласен и с формулировкой, что это компромисс, по его словам все вышло по-моему. Ну да и шут с ним, все-то ему не нравится всегда.

Единственную поблажку я сделал в том, что теперь Володя сидел без украшений в виде наручников — он клялся, что на въезде в город везде стоят посты их силовиков и, если они увидят его в таком виде — могут наворотить дел. И, вроде, в этот раз был искренним. Поэтому он ехал свободно, только Ксюше я велел не сводить с него пистолета, прикрытого его курточкой, чтобы в глаза не бросалось. Как оказалось, главный областной дипломат не соврал, и даже чуть преуменьшил — и на въезде в город нам попался стационарный пост с вполне серьезно выглядящими ребятами в городском камуфляже и даже с приданной БМП-1^[22], и еще в городе попадались патрули. Но особо не приставали, да и Володя вел себя хорошо — отправил их колесить дальше, поэтому пропускали без задержек. Только повязали кусок тряпки, гордо именуемый “флагом”, о котором уже упоминалось выше.

Несмотря на совсем невысокую скорость, через всю эту часть города до моста проехали буквально за сорок минут. И, что поражало — без единой проблемы. Честное слово, когда въехали на мост, где должны были перебраться на сторону военных, я поплевал через плечо и постучал по голове, за неимением другого дерева рядом — не верилось, что можно вот так спокойно ездить. Сами собой лезли в голову мысли, что за это расплатой будут сами вояки. Или сраные ФСБ, может, к ним прибились. Хотя Володя уверял, что они вместе с остальными “синими” остались на этом берегу, и это логично — армейские все же никогда их не любили, но я, вроде, про это уже упоминал.

На самом мосту было аж два поста — от каждого из берегов. С “нашей” стороны меня напрягал больше, однако и тут проехали буквально за минуту — Володя высунулся в окно, рявкнул на, судя по всему, главного тут, и бойцы зашевелились, оперативно оттащив перегораживающие дорогу “ежи”. Мне даже стало несколько стыдно — ведь я Володе до сих пор не верил и, будь моя воля — он все еще был бы в наручниках. А он вон, вроде как, от всей души помогает. Хотя, он ведь помогает выпроводить меня подальше со своей территории, так что все логично.

Дальше по мосту были разбросаны бетонные блоки, чтобы какой-нибудь псих не смог разогнаться и протаранить ни один из постов. Отчего мы плелись с черепашьей скоростью, а с середины моста еще и четко различил, что на нас наведены спаренные пулеметы одного из двух стоявших на том берегу БТР-ов, кажется, “восьмидесятых”. Стало неуютно. Как даст сейчас со своего КПВТ, так полетят клочки по закоулочкам, ищи потом на небесах, кому пожаловаться.

— Володя, а чего это они такие недружелюбные кажутся? Ты ж говорил, что мир и дружба у вас — не оборачиваясь, поинтересовался я, продолжая обруливать препятствия.

— Про дружбу я слова не сказал, — огрызнулся депутат, тоже явно нервничающий. — Я говорил, что вооруженный нейтралитет. И я точно знаю, что туда проезжают люди. И возвращаются. Да и Самойлов бы предупредил, будь что не так, я тут все-таки не последний человек, меня любят и ценят, не допустили бы риска…

— Ты точно мне это говоришь или себя успокаиваешь? — Покосился я на него в зеркало. — А может, пока тебя не было, тут произошла революция и все тебя вот таким образом приговорили, просто не хотят руки марать?

— Да что вы такое говорите! — Взвизгнул Володя. Буквально взвизгнул. Экий он чувствительный… — Если бы не я, тут бы вообще черте что творилось! Именно я организовал новое правительство!

Честно, было немного жаль его, но он так забавно истерил. А я уже успокоился — БТР, оказавшийся все-таки “семидесяткой” (издалека их хрен отличишь, но у обоих одинаковые пулеметы КПВТ калибром 14,5 мм, так что нам бы никакой разницы не было), уже отвернул башню. Похоже, между берегами есть связь, и “наши” сообщили воякам кто тут и куда.

— Ну ты же должен знать, товарищ, революция всегда пожирает своих детей? А вы, собственно, именно революцию и устроили. Вспомните первых сподвижников Ильича и как погано они кончили. А у тебя, тем более, и отжать есть чего, тоже, кстати, на благо революции и нового пролетариата, в виде твоих вчерашних товарищей…

Кажется, я перегнул палку. Или это еще картины мертвого города, совсем недавно бывшего домом Володи, так повлияли на него, а я лишь стал последней соломинкой. Депутат сидел и хватался за сердце, одновременно выпучив на меня глаза и хватая ртом воздух. Я даже забеспокоился, как бы он тут не отъехал. Не то, чтобы жалко его, но вот объясняться придется, а это — ну его к лешему. Или, еще хуже — умрет и восстанет здесь, вообще проблем не оберемся. Тьфу ты, даже в мыслях звучит как какая-то чушь — умрет и восстанет. Дожились…

— Володя, я шучу, прекращай инфаркт призывать. Ты еще слишком молод, да и нужен пока своим людям. На, вот, хлебни — я взял с пассажирского сиденья початую бутылку какого-то незнакомого пойла и протянул ему. — Все фигня, Владимир, где наша не пропадала…

Депутат приложился к бутылке, сделал несколько звучных глотков, выдохнул и выдал длинную тираду по поводу моего чувства юмора и в целом моих человеческих качеств. А я и не спорил — и прав он, и мы уже подъезжали к вполне серьезно оборудованному блок-посту по эту сторону моста. Сразу видно — люди военные, кое-чего понимают. Помимо разбросанных на мосту блоков, перед постом еще стояли все те же противотанковые “ежи”, перемотанные колючей проволокой, сразу за ними была стена из газоблока с бойницами, а по разные стороны от проезжей части были оборудованы вполне приличные “ДОТы”^[23] с теми же КПВТ, судя по торчащим дулам. Еще чуть дальше два строения из кирпича и с трубами, из которых шел дым — видимо, помещение для наряда и что-то еще. И плюс БТРы, которые против легковооруженных противников тоже могли выполнять роль ДОТов, с еще двумя крупнокалиберными пулеметами. В общем, нахрапом я бы сюда не поехал — разберут за секунды любой транспорт, кроме танка. Впрочем, думается мне, что вполне могли припасти и на такой случай что-нибудь, уж какой-нибудь завалящий РПГ-7^[24] всяко у них найдется. А то и чего посовременней.

Несмотря на предупреждение, встретили нас не сказать, что очень уж гостеприимно — выставленными в бойницы стволами разнообразного огнестрела в количестве не менее пяти штук. Плюс, не забываем про два КПВТ в ДОТах. Поэтому приказ подошедшего сухощавого парня с погонами младшего сержанта выйти из машины я и сам беспрекословно выполнил, и велел остальным поступать аналогично, как все и сделали, кроме Степаныча, к которому направился еще один боец. Не думаю, что он чего отчудит.

— Кто такие? Цель прибытия? Конечная точка маршрута? — Пролаял сержант, не сводя с меня ствола АКСа.

— Калики перехожие, проездом в вашем милом городке, ничего не надо у вас, только проехать — максимально дружелюбно оскалился я.

— Я Севостьянов Владимир Игоревич, один из глав той части Кемерово! — Влез Володя. Но впечатления не произвел, даже Калашников на него не повернулся. — Вас должны были предупредить о моем прибытии, но я дальше не еду, только сопровождаю этих господ!

— Всех господ еще век назад по фонарям развешали — к нам подошел еще один военный, уже в звании прапорщика и с петлицами танковых войск. Без оружия в руках, что не могло не радовать. — Вы мне тут сержанта моего авторитетом не давите, у него свое начальство.

Он присмотрелся к депутату и кивнул.

— Да, Владимир Игоревич, узнал. Видел вас на переговорах. Но это, в принципе, и не так важно, если вы не собираетесь на нашу территорию. Но вот ваших спутников я опросить обязан, сами понимаете, времена нынче нелегкие.

К нам привели Степаныча. А я молчал и вглядывался в одного из солдат, который вышел из-за стенки и сейчас крутил в руках автомат.

— Мои спутники — мирные, едут в Красноярск, помогли мне в… одном неприятном деле с бывшими вашими коллегами из Новосибирской области. — Важно произнес Володя и замахал руками. — Кирилл и Ксения. Вооружены, конечно, тоже, думаю, понимаете, но адекватны и нормальным людям угрозы не представляют.

Стукнулась снова в голову мысль, что стоило бы поблагодарить его. Но я уже видел то, что должно мне помочь, причем, сильно. Впрочем, Володе я спасибо обязательно скажу, но потом.

— Товарищ прапорщик — громко сказал я, так, чтобы донеслось до стены с бойницами — не сочтите за непрошенный совет, но я бы вон тому белобрысому персонажу оружие доверял бы осторожнее, есть у него манера стрелять куда попало.

Наступила тишина, в которой очень четко раздались хорошо знакомые щелчки досылаемых патронов, прапор отошел на шаг назад, положил руку на кобуру и обернулся на указанного мной солдата, а потом раздался давно знакомый хриплый голос.

— Мрак, ты что ли? Сволота, когда же ты забудешь! Может пристрелить тебя, пока такой шанс выпал?

***

Вы не представляете, какое удовольствие может принести обычная панцирная койка в теплой квартире. Хотя насчет квартиры я, может, и поторопился, тут больше похоже на коммуналку — куча небольших комнат с двумя раздельными санузлами на этаже. Даже кухни не наблюдалось, тут она была, как и в любойвоинской части — отдельно стоящим зданием. Эх, еще бы по-человечески в душ сходить, но отцы-командиры распорядились экономить ресурсы и в казармы горячая вода подавалась только после ужина. И страшно представить, какие там очереди, тут же не меньше ста человек на этаже, а ванных комнаты — две…

Находился я в казарме той танковой части, к которой относились дежурившие в тот день на КПП прапорщик и его наряд. А заодно и мой старый знакомец Папай, тот самый, что раздолбал из автомата Адольфа, сиречь залитый бетоном шлем, находящийся в тот момент у нас за спинами. Несмотря на ярко выраженную огорченность моей памятью, он был искренне рад видеть меня. И это было взаимно. Все же вот такие, по настоящему боевые товарищи — это совсем не тоже самое, что любые друзья на “гражданке”.

Папай, как человек крайне раздолбайского характера и не очень любящий учиться, но вдоволь наевшийся нашей прошлой работой (в чем я его категорически понимаю, хоть и пробыл там на два года больше), перешел в доблестную Армию России. Нет, сначала хотел, конечно, вообще соскочить с любой военщины и пошел в охранное агентство, откуда был с позором изгнан за попытки привить свои правила коллегам — ну, наподобие: “сначала стреляй, а потом проверяй, в самом деле человек тянулся за оружием или просто хотел достать мобильник” — потом полгода побыл в Росгвардии, откуда сам сбежал, плюясь и матерясь во все горло. И, свесив буйную головушку, отправился к тем, кого совсем недавно называл всякими уничижительными словами. И прижился, вот только все тот же характер не позволял никак начать расти по карьерной лестнице. И поэтому он до сих пор щеголял погонами старшего сержанта — и это при выслуге почти пять лет и возрасте тридцать два года. И это я молчу про предыдущее звание, но его наверняка и не знают нигде.

После встречи, бесчеловечных объятий (в Папае весу было далеко за сто кило и вот вам зуб — ни один из этих кило не был жиром) и представления меня прапору, нас все-равно осмотрели, опросили, опечатали оружие — ибо не положено по территории шляться с оружием, если ты не входишь в вооруженные силы новообразованного микрогосударства — и, под присмотром моего давнего товарища, отправили в расположение. Уже тут Папай расстарался (но это неточно) и выбил нам отдельную комнату на втором этаже. Причем, комнату малюсенькую, буквально три на три, с двумя уставными кроватями, уставными же блевотными прикроватными тумбочками и совершенно неуставным Икеевским шкафом, который был честно украден с какого-то мебельного магазина. И с до отвращения знакомым уставным постельным бельем с одеялом “три полоски”. Ну хоть ровнять не заставляют и подушки отбивать, уже хорошо…

Оставив меня и секретаршу, почти все время молчавшую и лишь крутившую головой по сторонам, тут, Папай улетучился, пообещав вечером навестить, после развода, который тут проводился перед ужином, то есть в шесть часов. А мы свалили все барахло, которое взяли с собой из “Ниссана”, сходили умылись ледяной водой, и завалились на кровати. Ксюша что-то мяукнула про то, что мы одни на этаже, в тепле и безопасности, и сейчас самое время заняться чем-нибудь интересным, но у меня словно выдернули стержень. Сил не было совсем и как-то разом навалилось вся та усталость, что копилась черт знает сколько. Поэтому я промычал нечто невразумительное, закрыл глаза и мгновенно отключился.

Пробуждение было не самым приятным. И дело не в личных предпочтениях — сомневаюсь, что хоть кому-то понравится, когда ему на лицо льют леденющую воду, при этом громко матерясь и всячески выражая свое, никому не нужное, мнение, по поводу моей безалаберности. Конечно же, это был Папай. Ксюша бы со мной так не поступила, да и не материлась она — за все время ни одного слова из обсценной лексики не слышал. А это исчадие ада и в период нашей прошлой совместной работы было таким, и сейчас не особо изменилось. Все такой же придурок.

Очень невежливо попросив его пойти совокупляться с себе подобными в грубой извращенной форме, я услышал довольный смех и новую порцию ледяной воды в лицо. Пришлось подскочить, но поймать этого скота не успел. Эх, а раньше у него реакция на порядок хуже была. Стареем, господа.

— Батуева на тебя нет, он бы тебе все табуретки в роте разбил об голову, за то, что одетый на шконку завалился! — Прогоготал Папай, отойдя на безопасное расстояние. — Вставай давай, воин, нынче на ужин рыбу обещают, тебе точно понравится! А если повезет — еще и с бигусом, вообще пальчики оближешь!

Я застонал и завалился назад. Я лучше останусь голодным, причем, навсегда, чем опять есть ЭТО. Вы когда-нибудь пробовали армейский бигус? Это когда в тарелке воды плавает от трех до пяти листочков капусты и, возможно, частички обжаренного лука, но последнее сильно не всегда. А в комбинации с рыбой это блюдо становится совершенно особенным, из тех, что запоминаются на всю жизнь. Даже не считая, что я с детства рыбу ем только с пивом. Не в смысле, что я с детства пиво глушу, а… Ай, да ладно, надеюсь, понятно. А если нет — считайте меня прирожденным алкоголиком.

— Вставай, воин! — Повторил Папай, издалека брызгая на меня водой. — Да расслабься, нынче гражданские готовят, у них даже бигус съедобный. А на крайняк возле столовки есть чипок, там пожрем. Правда, там сейчас с валютой непонятки, а я на мели, но ты же не бросишь в беде старого друга?

— Да когда ж ты был не на мели-то, пес смердячий? — Проворчал я, опять поднимаясь. Все-равно не усну уже. — Даже через два дня после зарплаты ты уже чуть ли милостыню не просил по роте.

— Фу ты ну ты, мистер вечно недовольное хлебало снова с нами! Давно не слышали вашего ворчанья и еще бы столько не слышать! — Придурок все не мог успокоиться — ну ничего, вот угостишь меня по-царски и это принесет в твою жизнь вселенскую гармонию, радость и безраздельное счастье, и тогда-то уж окружающие наконец полюбуются тем, чего не видела ни одна живая душа!

— Чем? — Робко вставила Ксюша, которая спряталась под одеяло и высунула оттуда только нос и огромные глазищи.

— Улыбкой! Вот вы, прекраснейшая мадемуазель, знаете, что этот неприятный тип за всю нашу с ним достаточно длительную историю общения раздавал окружающим только тонны сарказма, нравоучений и недовольства? И его как-то терпели, хотя окна в помещении мгновенно открывали нараспашку в его присутствии — в первую же минуту становилось настолько душно, что те, кто послабже, падали в обмороки! И это он еще рот не успевал раскрыть, а уж когда это случалось — там вообще хоть святых выноси!

— Трепло. — Беззлобно проворчал я и запустил в него подушкой.

— Все пошли жрать, нет мочи терпеть! Кишка кишке уже всю башку отбила! — Засучил ногами по полу Папай.

— Опять же — как и всегда. Ты вообще не меняешься, как был желудком самоходным, так и остался. Жди, сначала умоюсь со сна. — Отмахнувшись, протянул руку Ксюше — Пойдем, луноликая заноза моего седалища, провожу тебя, а то мало ли. А на этого не обращай внимания, воспринимай как радио.

— А кто из нас не самоходный желудок-то, если поразмыслить? Все мы только и созданы, чтобы драгоценнейшую пищу в удобрения переводить — философски протянул уже мне в спину собеседник и даже вздохнул.

— Ну лично я создан для красоты — оставил я последнее слово за собой.

На ужин были… Макароны по-флотски. Вот уж повезло, два дня подряд на них попадаем, причем в разных локациях. Впрочем, грех жаловаться — и приготовлено было вполне ничего себе и, в любом случае — это на три головы лучше клятого бигуса. Даже без рыбы. А уже после ужина Папай затащил нас куда-то, наподобие деревенской кафешки, и, осторожно косясь на Ксюху, спросил:

— Я могу при ней эээ… вспоминать?

Я вздохнул и только хотел помахать головой, как под ребра впился маленький кулачок и на ухо прошептали:

— Ты мне уже давно обещал рассказать, когда будет время! Вот, время, безопасность! Не смей опять увиливать и скрывать от меня все! — Голос был явно заведенный и прямо звенел от сдерживаемых эмоций. Еще бы понять, каких…

— Ксюш, да там правда, нет ничего интересного. Или полезного. Более того, после этого, может, вообще захочешь от меня сбежать, а как же я без тебя…

Неумелая попытка лести не сработала. Или сработала, но не так. В общем, желаемого результата не принесла.

— Тогда я тем более хочу знать! Может, ты маньячелло какой-то, а я одна с тобой шарахаюсь по лесам!

— Вообще не был, но общение с тобой активно подталкивает ступить на эту дорожку — снова горько вздохнул я и повернулся к молча наблюдающему за нами Папаю. — Вещай уже, она зеленая.

Зелеными мы называли тех, кому можно доверять, но что-то свое, не защищенное никакими страшными грифами, типа “особой важности” и все такое. Впрочем, у меня ничего такого давно уже не было, а этому охламону вряд ли бы доверили что-то, важнее несения караульной службы. А лично я бы и ее не доверил, хехе. Шутка, так-то он боец хороший. Только придурок.

— Ну, в общем, это… — Замялся Папай. — Я с КПП связался же с начразведки, он тут у меня за главного, обрисовал ситуацию. Рассказал, кто ты и что ты…

— А кто он и что он? — Влезла Ксюша.

— Нуу… Служили мы вместе как-то, давно уже, правда — вот и скажи, что дурак. Чего-то понимает все же. — И он был не самый бесполезный во взводе…

— Ага, а сначала говорил, что вообще не служил! — Ксюша снова ткнула меня кулаком в бок. — Вот и как мне тебе верить?

— Не помню, чтобы я от тебя этого просил — с кислой рожей пробормотал я. — И вообще, я как-то уже обмолвился, что был грешок, поносила судьба по всякому.

— Но сначала же соврал! — Не успокаивалась секретарша.

— Так! Мадемуазель! — Рявкнул Папай. — Если вы планируете каждую мою фразу перебивать, я лучше этого персонажа вызову к начальству и там с ним поговорю! Только ради него же и решил заранее обкашлять!

Ксюша тут же сдулась. Не умеет она, когда на нее голос повышают. А мой старый товарищ продолжил:

— Короче, есть идея предложить тебе место у нас. Тут же гражданских уже за двадцать тысяч только в нашем городке, причем, в основном женщины, дети, да старики. А нас и тысячи не наберется, а их надо и защищать, и кормить, и одевать. Может быть, даже не рядовым поставят. Сам понимаешь, тесты-шместы, психологи. Прикинь, реально психологи есть. Наши-то все сразу при пиз…. При звиздеце, в смысле, растеклись, как понос сквозь пальцы, но ничего, из местных набрали, вполне себе способные. Оружие только на дух не переносят, один даже икать сразу начинает, но мы их вдалеке от ЛБС^[25] держим, как-то справляются. Хотя отцы-командиры, конечно, когда их видят — скрипят зубами на весь ППД, мол, с какими убогими приходится работать. Так о чем это я…

— Что место мне предложить кто-то хочет.

— А, да! Так вот! Если все тесты пройдешь хотя бы на “уд”, могут сразу и сержевские погоны налепить!

— Вот радость-то — буркнул я — и содержание в семьсот сорок рублей, поди, обеспечат?

— Да хоть во все рубли мира, кушай, не обляпайся! — Папай даже взмахнул руками. — Кому они нужны-то, бумажки эти еб… сра… Бумажки эти, короче! Но на довольствие поставят, жить будешь хоть и по уставу, но зато в тепле, сыт, здоров и нос в табаке!

— Очень, конечно, привлекательно. Папай, конь ты шахматный, это ты вольной жизни не видел, а я-то успел пожить. И мне сейчас под ваш устав запрягаться снова — это ну совсем не в жилу. — Обронил я, не поднимая головы. Отчего-то было как-то стыдно. — И это даже не считая, что я тут вообще-то не на экскурсии. Я домой еду.

— Да куда ты едешь? Кому ты нужен? — Искренность и прямота неприятно резанула. — И, если уж откровенкапошла, разве тебе кто-то нужен? Я тебя, конечно, давно в лицо не видел, но что-то мне подсказывает, что не сильно ты поменялся.

— Хорош! — Я рыкнул, даже не пытаясь сдержаться. — Тоже, что ли, в психологи подался? Можешь свое мнение на этот счет написать на бумажке, а дальше сам знаешь, что с ней сделать!

— Да-да, свернуть трубочкой и засунуть туда, где никогда не светит солнце. Мрак, ну правда…

— Я Кирилл!

— Кирилл, ну правда. — Он даже не сбился с тона. Все-таки, не прав я был, даже этот чудик повзрослел и научился играть в жизнь. — Куда ты собрался? Вся Сибирь и ДВ навернулись, даже наш солнцеликий командир уже, кажется, не верит, что все вернется, как было. Это новый мир, брат. И жить мы в нем будем по-новому, уж прости за пафос. Мир, где твой опыт пригодится, а у нас ты реально сможешь быть полезным и нужным. Тут ты нам пригодишься, а мы пригодимся тебе, у тебя будет надежный тыл. И даже прикроем тебя от некоторых особо любопытных персонажей в красивой городской униформе…

— Что? — Я вскинул глаза, рука сама скользнула к поясу, где, конечно, не было уже привычной кобуры. — Что ты знаешь?

— Брат, успокойся. — Мне на плечо легла рука, которую очень захотелось сломать. Но сдержался, конечно. — Командир поделился, что фэйсы ищут кого-то, подозрительно похожего на тебя, но ты же знаешь, как мы к ним относимся. Срать на их пожелания с высокой колокольни. Вприсядку и с задорными песнями. И ты не подумай, что мы тебя так к себе тащим, ни боже мой! Если ты сейчас даже прострелишь мне яйца и уедешь в закат со своей принцессой, принципиально тебя никто из наших не сдаст.

— Про яйца ты очень кстати сказал, чего-то такого мне и хочется, когда слышу, как ты разговаривать научился. Может, тебя подменили? Где тот придурошный Папай, который из всех русских слов знал только “жрать”, “курить” и “еще”?

— Хаха, очень смешно. Мра… Кир, прошла уже херова гора лет. Я тоже умею взрослеть, оказывается. И жизнь — та еще сложная хрень, и медведя заставит на лисапеде кататься, не то, что я.

— Да не неси чушь. — Поморщился я. — Не жизнь сложная, а люди. Жизнь-то простая, увидел мамонта — убил, сожрал. А вот мы наворотили дел. Ну да не суть. Ты уж не обессудь, но мимо кассы предложение. Я еду домой. Как минимум, у меня там родственники и друзья.

— И Алиса — тихо и ядовито прошелестело сбоку. Но это я проигнорировал, ибо не знал как реагировать.

— С каких пор ты стал таким примерным семьянином? Ты ж тогда за три года слова про родственников не сказал. — Увидев, как я набычился, Папай тут же добавил — да я не к тому, что ты говно человек, но просто некоторым не дано вот это все — любить, скучать, родственники и прочая ересь. Тебе ж никогда никто был не нужен. Я и сам такой, чего уж там. И спорим, вспоминая о друзьях, ты думал не “как я по ним соскучился” или “как я им помогу”, а что тебе даст их наличие? А? Ну вот, кривишься, прав я…

— Пошел. В задницу. Ублюдок. — Тихо и отчетливо произнес я. — И свой психологический разбор можешь прихватить. Я. Еду. Домой. Есть вопросы? Или поэтому и стволы опечатали?

— Да нет, братка, реально такие правила. И никто тебя тормозить не будет, тут Лесовой же расстреляет за такое. Он правильный до зубовного скрежета. Ему начштаба давно уже предложил тот берег прихватить, нет, все не хочет жертв лишних, итак, мол, полегло народу. Один умник тут заявил, что выжило от десяти до пятнадцати процентов населения. Только проверить некому. Хотя, по ощущениям, как-то так и есть. А, ну и вот, если мы тебя тут задерживать станем, нас Папа самих выпнет. Да так, что кости не соберем. Вот принял бы ты присягу…

— Принимал уже, чет не принесло мне это счастья никакого.

— А сейчас…

— Все, Серый, разговор окончен. Я не пойду опять в это болото. Верь-не верь, но у меня есть дела поважнее. И, пожалуй, покину я вас уже завтра утречком. Спасибо за приют и кормежку, потом скажешь, сколько должен.

Папай сидел и молча смотрел мне в глаза, покачивая головой в такт каким-то своим мыслям. Я смотрел в ответ. Даже Ксюша перестала шуршать и лишь тихонько сопела на соседней табуретке.

— Ты все такой же, Кир. Нет, не Кир, Мрак. Мудак. Упертый тупой мудак, который, глядя вперед, видит только свой нос. Поэтому ты никогда и в шахматы играть не умел.

— Ваши замечания будут учтены и внесены в список на рассмотрение. Еще есть, что добавить?

— Да пошел ты. Я тут за тебя распинался перед командованием, просил и уговаривал, а ты…

— А я тебя не просил. — Отрезал я. — Надеюсь, прочь не погонишь теперь, поспать в комфорте дадите?

— Я бы с огромной радостью сам тебя спать отправил, прям здесь и сейчас, но Лесовой же блюдет. Он потом меня самого спать отправит, навечно. Но ты подумай, брат. Если в самом деле есть кто-то важный — черт с ним, привози сюда. Не надо сейчас ничего отвечать, но ты подумай. И с тебя бутылка Джека, видел я у тебя в машине парочку.

Он допил свой компот, поднялся и ушел, напоследок бросив на меня скорбный взгляд.

— Ничего, что я тут присутствовала? — Ядовито поинтересовалась секретарша.

— Да нет, кто я тебе, чтобы что-то запрещать. — Я пожал плечами. — Захотела послушать — слушай.

Она покраснела и начала жать кулачки.

— Ты… Ты такой… Мудак! Прав был… — и тут замолчала.

— Ну-ну, продолжай? Хотя, чего это я, кто бы это ни говорил — прав был. На все сто. И заметь, я и не спорю. Вот только вопрос — ты чего завелась-то сейчас?

Оказалось, бедного ребенка покоробило, что тут при ней обсуждалось, что у меня есть кто-то важный и этого кого-то я привезу сюда, соответственно автоматически они переходит в разряд неважных. К своему изумлению, я даже находил в этом определенную логику, но все это от бедности и собственной низкой самооценки. То, что она вообще-то собиралась в Иркутск, уже как-то и не обсуждалось, причем, как само собой разумеющееся. А в разряд важных для себя людей я бы отнес далеко не в первую очередь дела амурные, а товарищей. Да и матушку с прочей родней, вот только как их сюда допрешь-то… Надо думать.

Ксюха все еще дулась, а я не стал лезть с утешениями. Не мое это, никогда не умел. И тем более, не хотел врать, а честно сказать пока было нечего — ибо я и в самом деле абсолютно не знаю, как буду разруливать всю эту ситуацию с бабами. Ксюха — она, конечно, и хорошая, и молодец, и все такое, но… Но где-то глубоко внутри я рвался к Алисе. И то, что не было связи уже несколько дней, мне уже выжрало все потроха.

У Степаныча я телефон все же отжал, прям перед отъездом с дачи Володи. И даже связь тут наличествовала. Вот только ни дозвониться, ни дописаться ни до кого из Красноярска я не мог — везде бездушная женщина говорила, что абонент не абонент. Порадовали, разве что, несколько сообщений, видимо, отправленных ранее — несколько от Миши и братьев, и пара от Алисы. Последние были очень разные и по сути, и по наполнению — одно пространное, где через строки проглядывала… Скука? Тоска? Сожаление? Бог его знает, в общем, но в нем она поведала, что они всей разношерстной компанией будут до последней возможности ждать меня там и искренне надеются, что со мной все в порядке. А второе было чрезвычайно сухое, несло только подсказку на место, где их искать, если к моему приезду они все же будут вынуждены покинуть дом. И даже пожелание здоровья и удачи никак не меняло общее впечатление.

Ксюха, конечно, заметила мою возню с телефоном — что несложно, потому что я и не скрывался, только при попытке звонка отошел — и притихла, а потом начала понемногу показывать свой характер. И это не нравилось уже мне, но при посторонних выяснять отношения никогда не любил. Так, шикнул и напомнил про негласную субординацию, чуток помогло. Но потом ждет меня разговор. И так мне и надо. Сам дебил, куда полез, на двадцатилетнюю девчонку без царя в голове, чертов суицидник…

Мы еще немного посидели, помолчали, потом я сходил за стойку и взял два пива и сухариков. Жаль, семечек не было, со студенчества как-то эти два продукта у меня сложились в одно цельное и очень гармоничное блюдо. В казарме все-равно делать нечего, а тут какая-никакая цивилизация, можно расслабиться. Рассчитался патронами, которые здесь приняли вид хоть сколько-то твердой валюты. Что достаточно логично, мало что еще сейчас может быть более ценным. А местным бойцам, чтобы не тратили казенное имущество на всякое-разное, ввели отчетные книжки, куда записывали все их расходы и потом сверяли — свои, честно заработанные, боец тратит или со службы умыкнул, сволочь такая?

Пиво было дрянным, но на безрыбье шло хорошо. Даже немного разморило и настроило на благостное настроение. Ксюха тоже еще чуть понадувала щеки, но уже к середине бутылки смотрела на меня вполне благосклонно. Но я молчал, предоставляя ей право начать диалог. И зря.

— Ты мне все-равно ничего о себе не рассказал. Кто ты такой, Кирилл? Или мне тебя лучше Мрак называть? Что вообще за кличка такая?

— Клички у собак — огрызнулся я. Ну блин, мог предположить, что с этого и начнется. — Нормальный позывной. Короткий и понятный. Образовался от Марта, днюха там у меня. А все остальное…

— А еще от вечно кислой рожи и кучи критики в адрес любого, кто ниже по званию! — Сзади донеслись шаги и знакомый голос. Недалеко он ушел.

— Вот не надо клеветы, критика была в адрес и старших по званию, просто они откровенную дичь вытворяли несравнимо реже, чем ваш взвод раздолбаев.

Я обернулся. Со стороны подсобки ко мне двигался Папай, в сопровождении какого-то седого мужика в гражданской форме, но стопроцентно военного, причем, в приличном звании — это чувствовалось. На секунду даже откуда-то из подкорки вылезло желание встать, вытянуться во фрунт и отдать воинское приветствие, но быстро прошло. Я тут как гражданский и менять этот статус не планирую.

Седой направился к нашему столу, что-то шепнув Папаю, и тот отошел к барной стойке.

— Кирилл, Ксения, здравия желаю. — Мужик подошел и вежливо остановился, не садясь. — Не возражаете, если присяду?

— Да пожалуйста — пожал я плечами. — Подозреваю, что это мы тут должны у вас на все разрешения спрашивать, verdad?

— No, amigos, no es cierto^[26]! — Легко поддержал он. — Это гражданское заведение, хоть и находится на территории нашей славной в/ч, и мы все здесь абсолютно гражданские лица. О, прошу простить, я не представился. Меня зовут Олег Петрович Фоменко. Я тут за главного по… некоторым вопросам, в частности, по кадровым, так это назовем. Так получилось, что…

— Олег Петрович, вы уж простите, что перебиваю, но можно к сути? У меня выдалась поганая неделька, а то и поболе, и ваши вот эти расшаркивания — я их безмерно ценю и уважаю, но вот, ей-Богу, жалко времени. У меня тут чудесная девушка, какое-никакое пиво, сухарики вон, с признаками аромата холодца. Так что прошу вас, давайте по делу?

— Ну, так оно и в самом деле лучше. — Мужик переменился в секунду. Вместо добренького дядечки, хоть и с военной выправкой, сидел настоящий боевой офицер. — Тоже, знаете ли, школ высокого слова не кончали…

— А вот и ваш заказ, тарщ полковник! — Зычно гаркнул Папай, ставя на стол еще две кружки пива и тарелочку с пивным ассорти, ну там — фисташки, колбаски и прочая радость гастрита.

— Папанов, ты можешь мое пиво себе взять, и даже всю закуску тоже, но чтобы я от тебя даже звука не слышал. Понял? — Мужик обернулся и так посмотрел на Папая, что мне опять захотелось принять стойку “смирно”. Мощный дядька. Получив утвердительный кивок, он обернулся назад на меня. — Так вот, собственно, товарищ Кирилл. Вот этот одноклеточный организм — кивок в сторону присосавшегося к пиву Папая — мне сегодня доложил, что к нам неведомым чудом в расположение прибыл некто Кирилл, с которым он успел послужить в небезызвестных войсках…

— Да что вы все какими-то недомолвками и полутонами разговариваете! Где он служил? Что за гадские такие тайные войска? — Неожиданно вскинулась Ксюша, чем вызвала полные изумления взгляды у всех нас. Даже барменша высунула любопытный нос, но увидела Фоменко за нашим столом и тут же скрылась. А больше никого и не было, благо, будни.

— Хммм… — Полковник прочистил горло. — Гражданочка, вы уж простите, я знать не знал, что у вас тут какие-то секреты, мой орангутан доложил, что Кирилл вам доверяет.

— Орангутан? — Секретарша распахнула глазищи.

— Ну вот этот же, который одноклеточный и бесполезный. — Фоменко снова кивнул на Папая — но хоть безвредный почти, только жрет, как лошадь.

— Да за что вы так его — Неожиданно вступилась Ксюша. — Нормальный же он. Почти. Вроде…

— Вот то-то и оно, что “почти”, “вроде” и еще “изредка”. То есть, почти никогда.

— Так кто-нибудь мне расскажет, чем таким занимался мой… попутчик? Сам он только завтраками кормит, ваш этот…. орангутан одноклеточный, тоже мне зубы заговаривал, да увиливал. — О как. Это когда? Неужто, пока я спал? — А мне с ним, вообще-то, еще чертову кучу километров ехать вдвоем!

— Хмм… — Снова кашлянул полковник, явно сбившись с настроя — ну я как-то и не знаю почти ничего.

— Все, хорош комедию ломать. Ксюш, я был наемником, в Вагнерах, наша частная военная компания, которая как бы есть, а официально как бы почти и нет. И вообще у нас наемничество запрещено. Поэтому не афиширую. Было настолько давно, что уже почти и неправда. И баста. Все, устроит тебя такой ответ? А теперь давай выслушаем товарища Олега Петровича, чует мое сердце, что он не просто языками почесать к нам присел…

Само собой, полковник пришел не просто так. Он еще раз заверил меня в практически вечной и нерушимой дружбе, с какого-то непонятного перепугу — и в такой же нерушимой нелюбви к гэбистам, и во вторую часть я поверил легче. А потом все же поинтересовался причинами, по которым он решил поделиться со мной этими наблюдениями. На что полковник поведал, что их часть сильно нуждается в опытных боевых кадрах, ибо все понимают, что времена грядут страшноватые и кровавые, даже если вдруг все зомби решат вымереть или замерзнуть. Это у них один ученый такую идею выдвинул, мол — сердце у них не работает, соответственно, кровь по телу не разгоняется, и от этого они, подобно хладнокровным гадам, зимой активность поумерят. Вот только даже я, со своим совсем небогатым опытом общения с мертвяками, заметил, что у них кровь вообще почти не льется, даже из серьезных ран. Достаточно вспомнить того урода у дачи Володи, ему тогда и морозец не мешал, и крови не было почти.

Ну да не суть. Так вот, даже если случится чудо и зомби куда-то все денутся, все понимали, что спокойной жизни больше не видать. Слишком много всякого успело произойти и теперь хорошая часть людей не захочет жить, как раньше. Как оказалось, совсем недалеко, на севере Кемеровской области, кто-то успел в первые дни ахтунга под шумок взять штурмом одну из старых кадрированных частей. И хоть и была она артиллерийской и почти забыта благословенным МО^[27] настолько, что самым свежим орудием там была древняя “Гвоздика”^[28] аж семьдесят четвертого года, но вот всякого стрелкового там, согласно положенной численности на момент развертывания, было на полноценную бригаду. Что самое интересное — все окружающие части узнали об этом постфактум, хотя с первых дней звиздеца какую-то связь поддерживали. И местное руководство это списало на разбежавшихся зэков, хотя вообще-то даты не сходились. Но, в любом случае, меры безопасности все усилили.

Вот на фоне всего этого и для сохранения гражданского населения, кое обещал защищать по мере сил, полковник и решил всячески укреплять боевую составляющую новообразованного государства. Причем, как я понял, не особо ставя в известность высшее начальство — вообще, складывалось ощущение, что местный командир какой-то немного блаженный, что ли. Все еще верил, что вот-вот прилетит кто-то серьезный из Москвы и снимет с него тяжкое бремя принятия решений. Ну или хотя бы приказ какой. Поэтому Фоменко потихоньку создавал гвардию, частично чуть ли не лично муштруя самых перспективных бойцов, частично набирая новых. А уж всех с боевым опытом греб, не глядя. В какой-то момент и вовсе показалось, что седовласый полковник все это делает лично для себя — то ли хочет сместить нынешнее командование, то ли просто планирует свободное плавание. Сквозило что-то эдакое, двусмысленное во многих формулировках. Но не уверен, может, это моя паранойя опять.

На мой мгновенный отказ вставать опять в ряды какого бы то ни было войска, Фоменко мягко улыбнулся и попросил не давать ответ сейчас, а подумать хотя бы до утра. И начал сыпать сладкими обещаниями. Причем, в самом деле было достаточно сладко — обеспечение собственным и качественным жильем, полное содержание вместе с семьей (тут он посмотрел на Ксюшу, и у той что-то очень непонятное загорелось в глазах), сумасшедший карьерный рост — начиная с лейтенанта сразу и в перспективе капитан через полгода максимум, и, что зацепило больше всего — выделение боевой группы на броне на дорогу до Красноярска и обратно. С понятной целью — привезти сюда кого надо. Заикнулся даже про самолет, благо успели их собрать на местных аэродромах, но вот тут было без гарантий — и сбить могли (причем, вроде как, уже был такой случай, как раз на севере Кемеровской области, где обнесли артиллерийскую часть), и не факт, что получится приземлиться в Красноярске, ибо что там происходит в аэропорту и аэродроме никто не знал. А прыгать с парашютом в замертвяченный город я почему-то не хотел.

Тут я призадумался. И думал долго, даже когда полковник с Папаем ушли, оплатив и наш счет, я продолжал сидеть и крутить в руках уже теплое и еще более отвратительное пиво. Ксюша что-то жужжала под ухом, но я лишь отмахнулся. Вставать опять под ружье совсем не хотелось, до зубовного скрежета. Ведь там в чем самая соль, которая бесила меня всегда — приказ командира не обсуждается и точка. А я повидал очень разных командиров, уж поверьте, и далеко не все из них были хоть сколько-то адекватными. Дай бог, если каждый третий мог умело командовать, зная и понимая, что делает он и его подчиненные. И снова в это ввязываться… В тот-то раз еле разрулили, чтобы под суд не уйти. А то и в лесу по частям мог проснуться.

Но зато это гарантированно быстрый и почти безопасный способ добраться до такой желаемой точки назначения. То зудящее чувство, что я опаздываю на что-то важное, так никуда и не делось, и даже более того — разодрало все внутренности. А еще добавилось, что нет никакой связи. А там Лиса. Черт. И тут Ксюха. Что с ними делать-то? Ну вот на кой хрен полез, чертов альфач. А что, если…

— Ксения Владимировна, а вы не хотите ли остаться здесь? — Я поднял голову и посмотрел на зевающую секретаршу.

— А? — Она даже подавилась. — В смысле? Ты хочешь меня здесь бросить и уехать? Но ты же….

— Тпру, вороные! Затарахтела, как пулемет! — Поднял я руки — просто спросил. Здесь безопасно, спокойно, мужиков, вон, полно, найдешь себе кого нормального…

Еле успел увернуться от пощечины.

— За что? — Искренне изумился я.

— Я тебе что, проститутка какая-то? Мужиков менять, как перчатки! И ты обещал меня не бросать!

Ну да, когда с Максом разбирались, что-то такое ляпнул. Но это же не было в смысле “никогда”. Но и говорить такое сейчас показалось неуместным.

— Да я же еще, может, и не насовсем…

— Может? Ну тогда и я, может, останусь, надо подумать! — Ксюша хлопнула себя по коленям. — Ой, подумала, не останусь! Да и как ты один поедешь-то?…

В итоге долгих переговоров мы как-то незаметно накачались пивом и мне пришлось переть Ксюшу на своем горбу в выделенную комнатку, а была она, на секундочку, на третьем этаже. Она на весу отбивалась и что-то бурчала, что уже никуда я от нее не денусь и это звучало как незавуалированная угроза. И мне приходилось постоянно ловить разошедшуюся девчонку, когда она пыталась спрыгнуть с плеча. Особенно неловко вышло на лестнице, когда она зацепилась обеими руками за перила и, словно змея, соскользнула с меня. Поймать я ее успел, перехватив за талию сзади и качнувшись вперед — все же тоже изрядно принял на грудь — отчего девчонка оказалась зажата между мной и перилами в весьма недвусмысленной позе. И это сподвигло ее некрепкую голову сначала на игривый лад, потом, когда я кое-как ее успокоил, на обиды, а в конце даже куда-то в сторону тихо пробормотала что-то, вроде “ловлю его, крота”. Или “набью себе скота”. Я предпочел не вслушиваться, дотащил, уложил ее в койку, а сам пошел умываться.

Глава 19

20 октября 2021 года Новосибирская обл.

— Ну я поехал. Ты это, не грусти, не поминай лихом. Я оставлю тебе часть стволов, бухлишка, там, на первое время обустроиться хватит, а там устроишься. Да и Папая попрошу приглядывать, не даст тебе сгинуть тут с голоду. И еще, самое главное, ты пить бросай, так и до алкоголизма недалеко. Вон, уже похожа, собственно говоря…

— Ты… Ты же не всерьез? Как это ты поехал? И на кого я похожа?? — Глаза секретарши, еще припухшие спросонья (или от вчерашнего возлияния, что тоже очень вероятно) забегали с меня на рюкзак, уже собранный, и снова на меня.

— А то ж! Я всегда серьезный. Даже сам себе в зеркало не улыбаюсь. А с алкоголиками мне не по пути, сама должна понимать, вдруг где попадется выпивка — и сама забухаешь, и меня еще споишь. А я человек отзывчивый все-таки… — Посмотрев, как у девчонки начинают набухать слезинки, тяжело вздохнул. — Ну вот что ты за человек такой, чуть что — сразу в слезы. Собирайся, золотце, нам пора.

Ксюша подскочила, покачнулась, но тут же запрыгнула на меня, обхватив за пояс ногами, и радостно что-то невнятное провизжала практически мне в ухо. Кажется, мое воспитание не пошло впрок. Я ее пытался разбудить битых полчаса, сначала вежливо, потом уже безжалостно расталкивая, но все время слышал только бурчание, что ей плохо и она будет спать дальше. Лишь мои слова про то, что она меня достала и я уезжаю один, заставили ее подскочить, ошалело крутя головой по сторонам. А что было потом вы уже в курсе.

Оторвав худенькое тельце от себя, что стоило немалых трудов (в первую очередь потому, что она почивала в чем мать родила, даже не знаю, когда умудрилась раздеться — укладывал я ее одетую), отправил ее умываться, а сам сел за снаряжение магазинов. С самого приезда выщелкнул все патроны из них, чтобы дать пружине отдохнуть, теперь вот время собирать камни. Сами стволы, опломбированные, хранились тут же, в том самом икеевском шкафу, в котором было оборудовано что-то, вроде оружейки — крепления для автоматов, полочки для пистолетов и прочих приблуд.

Закончив с этим гораздо быстрее, чем Ксения с утренними процедурами, снарядил и ее магазины, еще раз вздохнул и начал собирать ее имущество. Достал из-под кровати каким-то чудом сохранившийся до сих пор некогда фиолетовый рюкзачок, ныне принявший вид камуфляжного в стиле “арт-хаус” — то есть с черными, зелеными и бурыми разводами, вещмешок с самым необходимым, который она собрала по моему наущению, и, собственно, оружие — АКСУ и ПММ. Их Ксюша все еще не любила, но потихоньку привыкала и уже всегда держала под рукой. Так, глядишь, и выйдет с нее толк. Если я раньше не придушу. Очень задумчивое хехе.

Когда я уже всерьез подумывал идти искать непутевую секретаршу, а возможно — и начать приводить в исполнение удушение, она все же появилась. Умытая, свеженькая, как огурчик, и даже почти не похожая на алкоголика. Даже голову умудрилась как-то помыть, в ледяной-то воде.

— Что? — Она уставилась на меня, смотрящего максимально укоряющим взором. — Я пока воды нагрела, пока нашла тазик, пока отмыла его! Это вам хорошо, вы же как обезьяны, подмышки помыли и вперед, за бананами!

От такого напора я аж поперхнулся. Еще вопрос, как ее дневальные не погнали, мы же тут вообще на птичьих правах. Помотал головой, снова вздохнул и поднялся.

— Пошли уже, горюшко. Нам еще пилить бог знает сколько, а еще бы перекусить неплохо, пока кормят на халяву…

На завтрак мы успели. Сегодня там подавали сечку, от одного взгляда на которую аппетит пропадал навсегда, горячую сладкую бурду под кодовым названием “чай” и хоть что-то съедобное — очень вкусный белый хлеб с маслом и вареное яйцо. У меня так даже все в двойном размере, ибо Ксюша посмотрела на это все, покривила высокомерно личико и умчалась в соседнее кафе, оно же чипок, если старое название еще в ходу. Правда, в ее защиту стоит сказать, что сначала спросила, сколько может потратить патронов. На что я разрешил использовать не больше одного магазины ПМ-вских, благо их у нас было сильно с запасом, при том, что сильно этой пукалкой не повоюешь.

Под чисто армейский завтрак накатила легкая ностальгия, даже чай не казался таким уж омерзительным. Даже на секунду мелькнула мысль все же взять чертову сечку, для полной гармонии. Но быстро прошла, хвала Юпитеру. Или Юпитер был уже? А, черт с ним.

Доев, поднялся, унес разнос и глухо выматерился. Ксюша, создание ада, благоразумно оставила все свое барахло, кроме автомата и пистолета, тут, очевидно поленившись переть это все в кафе. И что-то я сомневаюсь, что она вернется сюда за ним, по-любому будет сидеть там и ждать, пока я не принесу. Ведьма. Однозначно. Только что не рыжая, но глаза точно ведьминские, зеленющие.

Покряхтев, забросил на себя свое имущество, кое-как пристроил вещмешок и рюкзачок девчонки и направился к выходу. Застал секретаршу, сидящую за кружкой весьма ароматного кофе, уже доедающей какое-то пирожное. Вот молодцы местные, вокруг черт знает что, а тут нате вам — пироженки, кофеек свежесваренный. Впрочем, тут же одернул себя — даже если все совсем везде навернется, это совсем не повод отказывать себе в маленьких удовольствиях. Коих итак в жизни, особенно теперь, совсем небогато, кстати…

Сбросил сумки на пол, отобрал с боем кофе и сделал глоток, зажмурившись — и вкусно, и чтобы Ксюша глаза не выцарапала. Потом все же отдал назад, сходил и заказал такой же в таре с собой. В оплату попросили всего два “Калашовских” патрона или четыре “Макаровских”. Отсчитал вторые, ибо опять же — не жалко..

На пути обратно увидел влетевшего внутрь старого знакомца, Папая. Был он лохмат, небрит и, в целом, выглядел несколько пугающе. Огляделся мутным взором, поводил носом и безошибочно навелся на меня. Ну да, еще в той жизни у него нюх был как у хорошей собаки.

— Дай! Дай! А то придушу и скажу, что так и былО! — Это недоразумение подлетело ко мне и пыталось отобрать честно купленный кофе, который я всячески укрывал своим телом.

— Да отвали, чудище! — Взвыл я, продолжая отбиваться. — Вон дама стоит, у нее еще есть, иди закажи!

— У меня не на что! — Пролаял Папай. — Я человек государственный, да не чиновный, нас всегда в черном теле держали, вот и сейчас не балуют!

— Ой трепло! — Простонал я, сдаваясь. Картонный стаканчик в мгновение ока исчез в огромной клешне захватчика. — Вот ставлю тельца против яйца, что ты опять всю зарплату пропиваешь да на шл… на дам с низкой ответственностью спускаешь!

Вчерашний разговор я, само собой не забыл. И то, что Папай — на самом деле, не такой уж одноклеточный, тоже понимал. Но эта информация была новой и размытой, а годами привычный стиль общения так быстро не меняется. Да и не видно, что сам Папай изменил поведение, по крайней мере, на людях. Понятно, что это маска, но кто у нас нынче всегда такой, какой он есть? Вот и я не знаю. Хорошо, если масок хотя бы три — когда человек один, когда с близкими и когда со всеми остальными, но у абсолютного большинства людей этих масок гораздо больше. Я вот тешу себя надеждой, что мои образа не кардинально разные, но черт его знает, как оно снаружи…

Вот и маска Папая, та, которая “не в кругу прям своих”, она все такая же, как и годы назад. Был случай убедиться, что где-то там, под коркой недалекого придурка-балагура, сидит вообще-то очень даже не дурак, с золотой медалью и почти с красным дипломом, но из-за постоянных побоев решивший и, что намного сложнее, смогший поменять свою жизнь коренным образом и ушедший в армию, а потом и к нам. Вот и вчера что-то такое проглянулось, так что не сказать, что я был так уж шокирован. Разве что раньше он никогда при чужих и слова умного не говорил, да и даже при своих не всех.

— Тьфу на вас — сморщился Папай, в два глотка оприходовав кофе. — Нет у нас тут таких дам, к сожалению. Все только по любви и никак иначе!

— Тяжело тебе, поди, приходится, ты ж слово “любить” только с едой и выпивкой можешь ассоциировать. — Усмехнулся я.

— Тьфу на вас еще раз. Я еще спать люблю. И когда спину чешут. И…

— Все-все, не продолжай. Чего примчался-то? На халяву чей-нибудь напиток отжать?

— Это само получилось, попутная радость, так сказать. Ты, скотина серенькая, хотел уехать не попрощавшись? — Он нахмурил брови, впрочем, не очень натурально. Хотя смотрелось все-равно угрожающе.

— Не-не, не надо вот. Как раз отсюда думал заехать к вашему Фоменко, дневальный сказал, что он в штабе.

— А я?

— А ты — вот он. Тебя искать не надо. Беда всегда приходит сама.

— Хаха. Очень смешно. Слушай, я и в самом деле по делу. Ты как, с возвратом?

Ничего обещать я ему не стал. Потому что и сам не знаю. В конце концов, не за детьми несмышлеными еду, с ними тоже надо будет посоветоваться. Поэтому же вынужден отказаться и от брони, ибо это станет определенный обязательством, а я ну очень уж не люблю их. С божьей помощью сами уж как-нибудь доберемся, может, и не так быстро и безопасно, как могли бы — но зато и должен никому ничего не буду.

Грустно покивав, Папай порадовал, что Фоменко нынче не в штабе, а в полях, но пообещал передать мои слова, за что я был очень благодарен. Избавил меня от очередной порции чувства собственной вины непонятного за что. Потом предложил пожить тут еще восемь дней — мол, командование планирует отправить тяжелую колонну как минимум до Мариинска, с целью разведки и даже возможного восстановления железнодорожного сообщения. Там тоже было не все гладко — некоторые станции были давно захвачены неизвестными, а кое-где и повреждены пути. Кто это сделал — не было ни малейшего понятия ни у кого, но таких активных соседей командование благоразумно решило проверить. И даже выделяло на это дело броню.

Это было тоже очень интересно — все же, считай, полпути можно было проехать под прикрытием, но время, время… Восемь дней — я или сопьюсь, или придушу кого-то, или еще чего неадекватное сделаю. Нет мочи терпеть. Ксюша, слышавшая весь разговор — мы уселись к ней за столик — сначала расцвела, когда услышала предложение Папая остаться на время тут, потом резко погрустнела и отвернулась, услышав мой категорический отказ. Нет, все-таки надо что-то с этим делать. Вечная привычка отпускать мелочи на самотек — мол, ближе к делу разберемся — в этот раз может вылезти ой каким боком. Да и не мелочь это, если уж откровенно…

Напоследок старый товарищ еще поделился наблюдением, подслушанным у разведки — они катаются по области и много чего видят и слышат. И по их словам, первые пятьдесят километров можно ехать хоть играя на гармошке — тишь, гладь, да божья благодать. Поначалу еще попадались всякие элементы, вырезающие то деревни, то проезжих, но их быстро отучили соваться на эту территорию методом тотального уничтожения и развешивания трупов вдоль трассы. Помогло. Но вот дальше совались редко, буквально — два раза, и то в нашу сторону только один, до поселка Красный Яр. Вроде как, там находились очень важные люди, которых надо было вывезти. А заодно вывезли и почти всех остальных людей. И по дороге ничего особенного не заметили, но это было почти самое начало ахтунга, поэтому не показатель.

В задумчивости вывалился на улицу, отдал Папаю обещанный виски и порулил на выезд. Выпустили нас без вопросов, видимо, предупреждены были. Сняли пломбы с оружия, пожелали счастливого пути и с завистью посмотрели на бутылки с алкоголем, отобранные еще у Володи. Служите, бойцы, успеете свою канистру спирта выпить, какие ваши годы…

Ксюша все еще сидела надутая и я себе пообещал, что на ближайшем же привале все с ней решу. А по дороге до привала надо решить с собой. Вот нашел себе проблему… Но что теперь? Сказать, что все кончено и все такое — не могу. Я ж и не говорил, что что-то начиналось. Да и, в принципе, никогда не умел вот это вот все. Сразу совсем уж сволочью себя чувствовал. Однако, и к Алисе меня тянуло со страшной силой. Даже, может быть, не как к женщине, а как к чему-то старому, надежному, какому-то кусочку той моей, не такой уж и долгой, но однозначно мирной и очень уютной жизни. И если я хочу опять такого — то там точно не место никому третьему. Точнее, третьей. И Лиса, похоже, чувствует что-то похожее, думаю, именно это сквозило у нее в разговоре и в некоторых сообщениях. Но сама, конечно, не скажет, женщина же, царица. Первая не звонит и в чувствах не признается, если это чувство — не голод. Хехе.

Но это я понял давно, разве что вот так складно до этого не укладывал в своей голове. Не такой уж и умной кстати. А вот куда девать вот это чудо природы, сопящее справа и иногда кидающее на меня уничижительные взгляды? Не хочу ее обижать, она же и правда как ребенок, открытый и незащищенный. И ведь сама тоже все понимает и ждет моего решения. Черт! Захотелось материться в голос и куда-то выместить злобу на собственную тупость. Или слабость. Встреться сейчас по пути какой-нибудь зомби — я бы с радостным визгом побежал поливать его пулями из автомата.

Но никто не встретился. В голову пришла неожиданно трезвая мысль — а с чего это Ксюша так ко мне прицепилась? Нет, понятно, что я ее спас, можно сказать, два раза, так периодически балую, восемнадцать — плюс, опять же, сближает, но первое-то время она вовсе не выражала ничего и близко похожего ни на какие эмоции. А потрухушки — это и вовсе следствие, точно не причина.

Логично предположить, что это все последствия того, что мы чертову тучу времени проводим вместе в очень узком кругу. А такое сближает. Плюс, постоянный стресс, горы новых впечатлений, организму требуется разрядка, как физическая, так и эмоциональная. И все это так удачно сложилось, что в итоге мы видим то, что мы видим. То есть надутые щеки и обиженные глаза.

А все это к тому, что как приедем — там появятся и новые люди в окружении, и количество стресса должно поуменьшиться, а следовательно, и то, что, как ей кажется, сейчас испытывает ко мне девчонка — вполне может перекинуться на другой объект. Тот же Миша, он и побрутальнее, и рукастый, на зависть всем, и ловелас еще тот. И тогда все бы сложилось как нельзя лучше. За Мишу я не переживал — он из любой задницы выкрутится, есть у нас с ним тут что-то общее. И Лису мою вытащит. Да и браты там тоже не совсем уж бесполезные, перебедуют как-нибудь до моего приезда, надеюсь, уже недолго осталось.

Осталось только придумать как это преподнести Ксюше и как заставить их мирно сосуществовать с Алисой хотя бы первое время, пока фокус внимания секретарши не сместится. Но уже какие-то наметки есть, это ли не повод перекурить?

— А твой друг не мог с нами поехать? — Неожиданно буркнула Ксюша, когда я только вытащил сигарету.

— А зачем ему это? — Удивился я. — Он там вполне себе удобно устроился, чего ему дергаться куда-то?

— Ну, вы же, вроде как, друзья и все такое.

— Хм. Знаешь — я затянулся и задумчиво выпустил дым в приоткрытое окно. — У испанцев есть очень жизненная поговорка “Los muertos e idos no tienen amigos”, что переводится как “у мертвых и уходящих нет друзей”. И я с ней полностью согласен. Мы ушли, вернемся — будем снова дружить и пьянствовать, это уж как пить дать. Уехали — и нет нас. Жизнь итак штука не особо длинная, чтобы ее дополнительно сокращать в попытке всем помочь.

— И все же ты ужасный пессимист. — Ксюша громко вздохнула. — Хоть вы и всячески его обзывали, но мне Папай показался хорошим человеком. И если бы ты попросил помочь, он бы не отказался, наверное.

— Наверное, не отказался бы, угу. Беда в том, что я ненавижу просить. А насчет хороший… Херня же все это. Вот я думаю, что я чертовски хороший человек, вообще один из лучших. — Девчонка хмыкнула, не поворачиваясь. — Вот, а для кого-то я могу быть исчадием ада. Так что ерунда все это. Нет ни хороших, не плохих, все зависит от точки зрения. Даже сраный Феоктист наверняка считал себя хорошим человеком. А Гитлер? Однозначно же он видел себя рыцарем, спасающим свой народ от несправедливого Версальского мира, а заодно и принеся ему заслуженное место в мире.

— Что? Да как ты вообще можешь про него такое говорить? — Ксюша обернулась на меня и уставилась широко распахнутыми глазами. — Он же был монстр!

— Это со стороны. И я не оправдываю, упаси господь, у меня бабушка блокадница была, наслушался. Тут же вопрос не про объективизацию, а про понятия. Не читал его мемуаров, но уверен — не видел он себя плохим человеком, вот клянусь тебе. Что делал плохие вещи — наверняка осознавал, все же он совсем не дурак был. Но вот ради чего он это делал — совсем другое дело. Благими намерениями, как говорится, устлан путь в ад.

— Я не согласна. Это ты притягиваешь все к своему вот этому, что весь мир серый или коричневый. А на самом деле есть добро и зло. И каждый человек однажды выбирает, как он хочет жить.

— Да ну чушь же, Ксюх. Есть миллиард примеров, когда для благих целей делались такие вещи, что волосы дыбом встают. Просто, что добро для одного — вовсе не обязательно будет добро для всех.

Мы ехали по трассе, также расчищенной от машин, валяющихся смятыми грудами металла по обочинам. Скорость особо не повышал — а ну как что-то случится, надо успеть среагировать. Движения не было никакого — за прошедшие минут тридцать, как покинули часть, не встретили не единой души, даже мертвяков было всего парочку, и те вялые совсем. Надо было поинтересоваться, кстати, их манерами и поведением, все же, если осяду в Красноярске — информация пригодится. Но уже поздно, в любом случае. Зато выспался.

За продолжением философского диспута проехали еще минут десять, и Ксюша все пыталась мне доказать, что добро и зло — это что-то жизненное. Я лишь посмеивался с ее детских аргументов, приводя примеры из жизни, которые доказывали несостоятельность ее теории…

— Мы должны остановиться! Посмотри сам! Им надо помочь!

— Да с хрена бы! — Я стиснул зубы и приложил к глазам бинокль, отобранный у секретарши. — А ты возьми в руки автомат и будь готова стрелять!

— В кого?! — Воскликнула Ксюша — Ты что, не видишь, что это они нас боятся!

— Автомат в руки, сука! — Рявкнул я, не пытаясь сдержаться и готовясь обрулить по максимально возможной дуге возникшее препятствие. — И при моей команде стреляй! Это все может быть приманкой на жалостливых дурачков!

Навстречу нам по обочине двигалась жалкая процессия. Впереди шла закутанная в древнее пальто крупная женщина, за ней двигался не менее древний дед, кативший перед собой тележку с сидящими на ней замотанными в разноцветное тряпье детскими фигурками, замыкала шествие женская фигура с несоразмерно огромным рюкзаком за плечами. Никаких эмоций, кроме жалости, они не вызывали, но именно это и насторожило меня — слишком все картинно, бедные селяне спасают себя и дитяток от большой беды. И очень сильно допускаю, что они попытаются отжать наш Ниссан. В том числе, с помощью оружия, хоть я его и не видел пока, но как-то же они сюда добрались?

Немного не доезжая до них, соскочил на обочину, отдалившись метров на тридцать от дороги — дальше не позволял ландшафт. Дед, заметив нас, бросился наперерез, размахивая руками и что-то крича, но слышно не было. Пришлось высунуть в окно автомат и выпустить в воздух очередь — помогло, он остановился, посмотрел на нас и махнул рукой, тут же развернувшись и уйдя назад. Ксюша, сжимающая в руках свой АКСУ, послушно проводила его стволом, шипя под нос что-то явно ругательное в мой адрес. Опять, поди, параноиком обзывает. Ну и ладно, не помру.

— Как ты можешь так жить? — Проныла секретарша, когда мы отдалились от процессии и вернулись на трассу. — Ты всего боишься!

— Да, собственно, я поэтому и дожил до своих лет, что всего боялся. Хотя формулировка мне не нравится, но не суть. Никого не боятся только мертвые, слышала такое? — Благодушно произнес я, не отрывая взгляда от дороги.

— Ой, да иди ты. Это бесполезно… — Ксюша буркнула и повернулась ко мне — останови, я назад пересяду, спать буду!

Я легко выполнил просьбу (будем считать, что это была именно она), — ночью, значит, первая дежурить останется, если потребуется. Дальше ехали молча — я снова вернулся к мыслям о том, как разрулить сложившуюся идиотскую ситуацию с гаремом, а секретарша и в самом деле, кажется, задремала.

В наколенном кармане пиликнул телефон. Это было так неожиданно, что я аж вздрогнул. Полез за ним, неловко скривившись за рулем — все же Навара не самый просторный для водителя транспорт. Завозился, достал вместе с ворохом ключей — и тут же выронил. Тихонько выматерился и нагнулся, буквально на секунду. А когда выпрямился — увидел на лобовом стекле чертовски знакомую паутину трещин.

Тут же, не раздумывая, рявкнул назад:

— На пол! И не высовывайся!

Соскочил в кювет и, вихляя, как ненормальный, рванул обратно. Прикрываясь невысокой насыпью-дорогой, рванул в обратную сторону, пригибаясь на всякий случай.

Отъехав километра на полтора до неприметной прогалины в лесу у дороги, остановился, обернулся — больно тихо себя вела Ксюша. Она, как и было велено, скатилась на пол между сидений. Вот только не факт, что сама — на светлой кофте расплывалось огромное красное пятно.

В первые мгновения не мог поверить. Потом увидел ее распахнутые глаза и кривящиеся губы, бомбой подлетел к заднему ряду и наклонился над девушкой. Убрал волосы с лица, аккуратно, как самое хрупкое вещество в мире, поднял на сиденье, прошептал:

— Тихо, тихо, маленькая, сейчас все разрулим, ты же меня знаешь. Мы же с тобой как колобки, помнишь?

Ксюша беззвучно всхлипнула, нащупала мою руку и сжала. На удивление, сейчас она даже не пыталась плакать. Просто молча следила за мной глазами. А изо рта текла тонкой струйкой кровь.

Я потихоньку, стараясь почти не шевелить девушку, снял с нее свитер, потом тоненькую белую майку. И внутренне застонал. Это все. Входное отверстие было около правой груди. И это, сука, даже не 5,45, хотя и от него было бы не намного лучше. Пробито легкое, к бабке не ходи. И если входное отверстие аккуратное, то вот со спины… Как же ей больно, наверное. И я тут ничем не помогу.

Сука. Сука! Сука!!! Я мысленно выл в голос, руками продолжая вытирать с нее кровь и шепча что-то успокаивающее. Полез в аптечку. Она снова поймала мою руку и сжала. Я посмотрел на девушку. Она шевелила губами, пуская кровавые пузыри, но говорила очень тихо. Наклонился.

— Я… все?

— Да брось, даже кость не задета, сейчас перебинтую, в части подлечим тебя и будешьлучше, чем раньше — я попытался придать голосу бодрости.

— Ты врешь… — Еле слышно прошелестела Ксюша. — Ты… не умеешь врать…

— Нет! — Чуть повысил голос я. — Есть же еще регенерация, как с моей спиной!

— Дай… договорить… дурак. Мне очень… больно… — Лицо девушки скривила гримаса боли. — Может… так оно… и лучше… а?

Она попыталась мне подмигнуть, но снова скривилась в болезненной судороге.

— Не неси ерунду, маленькая, ты… — Она снова сжала мою руку — ты мне нужна.

— Не дай… мне встать… пожалуйста… — совсем тихо прошептала она и закрыла глаза. — Очень… больно… всю жизнь…

Я все же достал аптечку, залез в нее и тупо смотрел внутрь, одной рукой продолжая держать маленькую лапку Ксюши. Она еще была жива, но я абсолютно не знал, что я могу сделать.

— Обними… меня… дурак… — Скорее, уловил я, чем услышал.

Выбросил бесполезную аптечку и прижался к Ксюше. Последнее, что услышал — повторение просьбы не дать ей встать.

***

В голове была звенящая пустота. Не было ни тоски, ни злости, ни жалости. Даже то чувство, что надо куда-то спешить, растворилось, словно его и не было. Осталось только одна мысль. И эта мысль обещала много беспокойных дней мне — и очень много страданий некоторым людям. А может быть, и очень многим.

Примечания

1

АКСУ— автомат Калашникова образца 1974 года складной укороченный, принят на вооружение в 1980 году.

(обратно)

2

ПММ — пистолет Макарова модернизированный.

(обратно)

3

АКСУ— автомат Калашникова образца 1974 года складной укороченный, принят на вооружение в 1980 году.

(обратно)

4

ВМС УФСБ — Военно-медицинская служба областного управления ФСБ

(обратно)

5

РЭБ — радио-электронная борьба

(обратно)

6

ПБС — Прибор бесшумной стрельбы

(обратно)

7

ПСС — пистолет самозарядный специальный, отличается компактностью и низким уровнем шума.

(обратно)

8

Стечкин — автоматический пистолет Стечкина

(обратно)

9

“Козел” — народное прозвище УАЗ-469 и его производных

(обратно)

10

Сайга — семейство охотничьих карабинов, представляют из себя в различной степени видоизмененные автоматы Калашникова.

(обратно)

11

ППД — пункт постоянной дислокации

(обратно)

12

РПК — ручной пулемет Калашникова. Подразумевается версия РПК-74, версия 1974 года под патрон 5,45*39

(обратно)

13

НСВТ — станковый пулемет Никитина, Соколова и Волкова. Для контекста важно — калибр у этого монстра 12,7 и масса пустого порядка 13 кг.

(обратно)

14

Verdad? — верно (испанский)

(обратно)

15

ПВД — пункт временной дислокации

(обратно)

16

Me bonita (исп) — моя красотка

(обратно)

17

Начкар — начальник караула

(обратно)

18

Утес, он же НСВ и НСВТ — 12,7 мм пулемет, активно применявшийся в советской и российской армии, но после развала СССР производство оказалось в Казахстане, вследствие чего был заменен на “Корд”

(обратно)

19

“Зажигалки” и “Б-шки” — типы патронов на “Утес”. Зажигалки — зажигательные, имеют относительно невысокую бронепробиваемость, Б — бронебойные.

(обратно)

20

Хэми” — двигатели с полусферической камерой сгорания, самые мощные из устанавливаемых на продукцию “Крайслера” в то время.

(обратно)

21

“Лобаев” — отечественный бренд высокоточных винтовок, широкого распространения пока не получили, т. к. производство мелкосерийное, а у некоторых моделей и вовсе штучное.

(обратно)

22

БМП-1 — боевая машина пехоты первого поколения, вооружена 73-мм орудием и спаренным 7-62 мм пулеметом

(обратно)

23

ДОТ — долговременная огневая точка

(обратно)

24

РПГ-7 — ручной противотанковый гранатомет

(обратно)

25

ЛБС — линия боевого соприкосновения

(обратно)

26

No, amigos, no es cierto (исп) — нет, друзья, это не так

(обратно)

27

МО — Министерство Обороны

(обратно)

28

“Гвоздика” — самоходная артиллерийская установка калибра 122 мм, принята на вооружение в 1971 году.

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Интерлюдия 1

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Интерлюдия 2

Глава 9

Интерлюдия 3

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

*** Примечания ***