Один [Иван Лорд] (fb2) читать онлайн

Иван Лорд Один

Обращение автора

Дорогой читатель, я рад приветствовать тебя! История, которую я написал, никогда не происходила. Ну почти… Поэтому не пытайся судить о ней строго, ведь о фантазиях и мечтах не принято судить. Суждения — это участь научных теорий. Мой же роман — выдумка. Ну почти…

Я старался наполнить историю смыслами и идеями, интересными персонажами и увлекательными событиями, которые создают художественность (так всеми любимую) произведения. Уповаю на то, что тебе будет интересно, что ты с головой погрузишься в выдуманный мной мир. Я надеюсь, что ты полюбишь его также, как и я.

Буду тебе благодарен за отзыв и поддержку. И если пожелает твоё сердце, дорогой читатель, подпишись на мои ресурсы:

ВК https://vk.com/ivan_lord_lit

Телеграм https://t.me/poet_ivan

Эпизод 1. Перемены

Глава 1. Бессилие

«… самый страшный гнев, гнев бессилия.»

— Михаил Булгаков. Мастер и Маргарита.

В мастерской Горшечник вместе с Учеником лепил кувшин из белой глины. Это лучший кувшин, который когда-либо обжигался в печи. Горшечник был усерден и кропотлив. Он с особой любовью прикасался к каждой частице глины. С такой же заботой и трепетом он обжигал своё творение. После завершения работы Горшечник сказал, глядя на дело своих рук: «Весьма хорошо!» Ученик долго смотрел на весь процесс, пытаясь постичь суть мастерства своего учителя, и уже после работы он также пристально вглядывался в каждый изгиб кувшина. В Ученике рождалась зависть, потому что он понимал, что никогда не сможет сделать что-то подобное. Он начал замечать, как ему казалось, слабые стороны в творении своего наставника, ему не нравилась форма, толщина, цвет. Наконец, этот сосуд стал настолько ему отвратителен, что в гневе Ученик разбил его на мелкие осколки, а потом попытался растолочь их в пыль. Утром Горшечник вернулся и увидел ужасную картину: в центре разгромленной мастерской его Ученик с пеной у рта рьяно что-то толок в ступе, он пыхтел и выкрикивал ругательства. Горшечник осторожно подошёл и попытался успокоить мальчика, но Ученика уже полностью захлестнула злость. «Омерзительный кувшин мог сделать только омерзительный творец» — считал мальчик. Он выхватил нож и убил Горшечника. Брызги крови запачкали мастерскую. Всё вокруг начало вопить, звенеть и шуметь. Свет исчез и наступил мрак. Ученик превратился в когтистого монстра со светящимися алым светом глазами. Он закричал мёртвому Горшечнику: «Я сделаю лучше!»

Одис в полной тишине на берегу реки Мирянки проснулся от ужаса. Его сердце бешено колотилось. Тяжело дыша и смахивая пот со лба, Одис оглянулся: полная Луна освещала серебристую реку, трава слегка колыхалась от тёплого ночного ветра, и где-то вдали, ухая, летел филин. Одис постепенно успокоился, и его дыхание выровнялось. «Фух. Всего лишь кошмар».

Вдруг кто-то рядом зашевелился, Одис вздрогнул, но это была просто она. Люра. Единственная девушка, способная приковать его взгляд к себе. И он стал смотреть на то, как она спит, как вздымается её грудь, как шевелятся веки. «Хороша!» — подумал Одис, наслаждаясь видом горящих волос, лошадиным изяществом, красотой тонких губ, широкими бровями и ласковыми веснушками, её аккуратным, словно ягода, носом. Люра спокойно потянулась и открыла глаза, она заметила, что Одис очарованно смотрит на неё. Улыбаясь, она спросила:

— Ты чего, милый?

— Не знаю… Просто не могу наглядеться на тебя. Под лунным светом ты сияешь как Мирянка.

— Ой, ладно тебе, — зарделась Люра.

Одис наклонился к девушке и поцеловал её, потом лёг рядом и тяжело вздохнул.

— Мне приснился кошмар.

— Правда? Мама говорит, что кошмары — это предзнаменования богов о чём-то дурном, о чём-то ужасном, — Люра пристально посмотрела Одису в глаза. — Тебе нужно сходить к Огу, он объяснит значение сна.

— Нет уж, спасибо. Не люблю этого старика. От него всегда веет холодом и бросает в дрожь. Буду надеяться, что это всего лишь сон, а не предзнаменования богов.

— А что если нет?

— Если нет… Тогда я притворюсь калекой и скажу, что не слышал и не видел никаких предзнаменований.

Одис старался сдержаться, но всё же рассмеялся.

— Ты шутишь, Оди? — обиженно толкнулась Люра. — Я же серьёзно.

— Извини. Давай не будем об этом.

— Хорошо, не будем. Тогда давай о нас.

— А что о нас?

— Ну… Ты не думал о будущем? Мы же не сможем прятаться вечно.

— Ты права, не сможем.

— И?

— Что и?

— Ой, Оди, скажи честно, ты глупый? — расстроено, чуть не плача, сказала Люра. — Я хочу быть твоей и ничьей больше. Так, чтобы все знали.

— Ааааа… Ты об этом. Обещаю поговорить с отцом.

— Вот и славно.

Она обняла Одиса, и так, обнявшись, они уснули под звук тишины.

Утром Одис Энте̒ро вернулся в Кхмерку. На улицах поселения уже вовсю кипела жизнь: дети бегали и мешали взрослым, главы родов организовывали работу, женщины трудились в личных хозяйствах, а юноши шли тренироваться. Одис смотрел на Кхмерку, представлявшую собой нагромождение крепких изб, сараев и огородов, в центре которого стояла ратуша. В ратуше жил род Энте̒ро. Отец Одиса, Сиго̒р Энте̒ро, был вождём Кхмерки. И именно к нему сейчас шёл его наследник, которому прохожие кланялись, выказывая своё уважение.

Одис приблизился к дверям ратуши, пройдя по пыльным улицам и пережив множественные приветствия, которые так сильно смущали его. Двери, как и весь дом, были вытесаны из железного дерева, редкого и не горящего. Их украшали рисунки и символы, имеющие магическое значение: они должны были от чего-то защищать, что-то привлекать и о чём-то напоминать. Но вот от чего и что, уже давно никто не помнил.

В этот момент страх был внутри Одиса, как разлившаяся река. Он боялся войти и сказать отцу о своей любви к Люре. Он знал, что отец не одобрит такой союз, ведь она была дочерью бедного плотника. Однако Одис дал слово, и обратного пути для него не было. Он отворил двери и вошёл. Сиго̒р Энте̒ро грозно ждал своего сына. Этот мрачный человек стоял возле стола, рассматривая бумаги, весь вид вождя говорил Одису, что тот пребывал в крайней степени бешенства. Пожалуй, в этом не было ничего удивительного, но в этот раз чувствовалось какое-то особенное напряжение. Сигор услышал сына и развернулся. Улыбка расплылась по его лицу, и, раскинув руки, он зашагал к Одису.

— Сын мой! Оди, я рад тебя видеть. Где ты был этой ночью? — фальшиво-ласково спросил отец и столь крепко обнял юношу, что у того перехватило дыхание.

— Я… Я… Я был…

— Не мямли! Ты воин, а воины не мямлят! — уже искренне рявкнул отец. — Я знаю, где ты был. С девчонкой этого плотника Мирони. Как же её звали? — Сигор сделал вид, что задумался. — Ах, да. Люра.

Одис был, мягко говоря, удивлён. Его волнение возросло.

— Но… Как ты узнал?

— Неважно. Важно, что узнал не я один. Важно, что ты опозорил меня. Мой единственный сын — мой позор. Я думал, ты понимаешь значение своего положения, что связь до завета запрещена. Но нет же. Ты взял и наплевал на всё, чему я тебя учил.

— Прости отец. Просто я люблю её. Я хотел тебе рассказать…

— Любовь. Чушь это, а не любовь! Она непостоянна, как и всё в этом мире. Нет, я понимаю. Милое личико. Красивое тело. Ты захотел…

— Не говори так, Отец.

— А что? Правда некрасиво звучит? Я буду говорить так, как мне угодно. А вот ты послушай. Я не хочу, чтобы у меня за спиной все шептались о том, что мой сын — блудник, поэтому я женю тебя на дочери шамана, и только попробуй пойти мне наперекор или спутаться снова с той девчонкой. Убью и тебя, и её!

Одис обомлел от неожиданного поворота. Решительность отца напугала его, и он не успел ничего сказать.

— А теперь вон отсюда. Убирайся. Завтра утром пойдём к шаману.

Расстроенный и взбешённый от собственного бессилия Одис пошёл к своему другу Факею. Клокотала досада. «Что я скажу Люре? Как мне дальше быть? Что делать? Как отец может так поступить со мной? Да и откуда он узнал? Мы были скрытны». Эти вопросы будут мучить Одиса не одну ночь. Но сейчас размышления прервались, потому что Одис уже подошёл к домику на окраине Кхмерки. Здесь жил Факей, безродный. Домик был полусгнившим, полуразваленным. Огород был слишком мал, чтобы прокормить человека. А вот сарай, где Факей держал своё оружие и разделывал дичь, был отделан на славу. Одис постучал в дверь, и ему открыли. Растрёпанный Факей стоял на пороге в одной рубахе.

— Оди! Милый друг! — раскинув руки, воскликнул Факей. — Как давно я тебя не видел! Ты всё с этой девкой крутился, — уже чуть менее радостно сказал охотник.

— Да, извини меня, я увлёкся.

— Но ничего, главное, что ты вернулся. Проходи! Только осторожно, у меня здесь не убрано.

Одис прошёл в дом. Действительно, было не убрано: повсюду валялись куски грязи, паутина висела в каждом углу, стены были покрыты плесенью, и стоял резкий запах гнили. На кухне Одис увидел какую-то чумазую девушку, полуголую. Факей резко перегородил обзор и что-то прошипел этой девушке. Та смылась. Друзья прошли в зал, который, хоть и был самым приличным местом в доме, но всё же не излучал особой красоты и приятности. Одис и Факей улеглись на шкурах каких-то зверей. Наследник рассказал о своих переживаниях и обо всём, что с ним случилось. Он негодовал и плескал эмоциями так, будто был маленьким мальчиком. Факей же молча и внимательно выслушал его, как и следует приличному другу.

— Да, брат, интересно всё это. Но я тебе вот что скажу. Почему тебе не жениться на дочери шамана? Что в этом плохого? Она страсть как хороша. Я думаю, отец прекрасно позаботился о тебе.

— Да ну тебя. Я же серьёзно. Я люблю Люру. Я ей обещал.

Факей глубоко задумался. Время утекало, а он всё думал. Одису даже показалось, что тот уснул. Но, когда он собирался пихнуть своего друга, Факей вдруг просиял.

— Смотри. У меня есть предложение. Я давно хочу свалить из этой деревни. Мне здесь ловить нечего. Я изгой. А там, на просторах мира, я, может, в люди выбьюсь. Стану великим героем. Но в одного такое осилить сложно. Мне бы очень пригодилась помощь друга. А там и Люру захватить можно.

— Ты шутишь? И куда мы пойдём?

— Я лодку делаю, поплывём вниз по течению к Одинокой. Деревня такая на севере. А оттуда посмотрим, куда дальше.

— Ну, ты и выдумщик, Факей, — рассмеялся Одис.

— Смейся, смейся. Потом ещё услышишь о великом воине Факее, завидовать станешь…

— Ну извини, я не виноват, что твои идеи не вызывают во мне восторга.

Факей как-то лукаво посмотрел на Одиса. Но не стал ничего говорить. Остатки вечера друзья провели в воспоминаниях о том, какими озорниками они были в детстве. Их разговоры были наполнены приятными нотами ностальгии и чувством жажды, схожим с тем, как жаждешь воды в знойный день; отличие было лишь в том, что они жаждали не воды, а общения. Такое бывает между двумя давними друзьями, если они долго находились в разлуке. Одис и Факей пили сок Ивона, который дурманил их, постепенно погружая в сладкий сон. Они и не заметили, как стали храпеть, лёжа на старых мехах, и как тяжёлые веки открыли им двери в мир снов.

Глава 2. Старое-Новое

«Нового ничего не бывает. Но и то,

что было, также не повторяется.

Взгляд изменяет поступок. Переро-

дившийся взгляд изменяет старый поступок».

— Генрик Ибсен. Йун Габриэль Боркман.

Мрак. И ничего больше. Неожиданная вспышка яркого света обожгла глаза, и лучи рассекли тьму на тающие лоскуты. Сгусток света, похожий на маленькое солнце, приблизился и закричал: «Одис! Одис! Очнись!» Слова разлетелись звенящим эхо, и Одис проснулся, но не в своей комнате, а во сне. Сгусток света парил прямо перед ним.

— Кто ты? — спросил дрожащим голосом Одис.

— Я Светл, слуга Мун Кри, и зовут меня Свет.

— Эээ… К сожалению, мне это ни о чём не говорит.

— Глупый человек. Светлы — это духи, которые служат истинному и единственному богу этого мира, Мун Кри.

— Та-ак… Это же просто сон, верно? — Одис пребывал в полном недоумении от того, что видел и слышал.

— В своей сути да, но разум твой бодрствует, потому ты не спишь.

— Чего? — уже как-то посмеивался наследник вождя. Его чувство недоумения превратилось в чувство забавы, ведь это был всего лишь сон.

— Глупый человек. Я должен передать тебе, что Мун Кри призывает тебя на службу. Мир забыл своего творца, а отступники сеют зло. Ты должен стать инструментом Мун Кри в борьбе за новый мир. Он избрал тебя. Уходи из этой деревни далеко на Запад к Первограду, а оттуда через Холодное море к землям Сидона. Там в городе Арнон тебя ждёт твоя судьба, то, ради чего ты родился.

Одис молчал и смотрел на сияющую сферу. Он пытался осмыслить то, что ему говорили. Но почему-то смысл слов ускользал от него. Одис просто не мог сконцентрироваться на том, что слышал и видел.

— Светл Свет, пойми меня правильно, я не хочу обидеть твоего бога или тебя, но мне сложно поверить во всё то, что ты говоришь. Да, даже если бы и поверил. Я не могу оставить дом, у меня здесь семья, друзья, любимая, долг. Куда я пойду? И как? Поэтому найди кого-то другого. Лучше дай поспать.

— Глупый человек. Всё это не важно. Помни, что Мун Кри твой бог. Он поведёт тебя в любом случае. Тебе нужно лишь довериться ему. Другого пути не будет. Другой путь — мрак.

И Светл Свет исчез, испарился так, будто его и не было. Мрак вновь воцарился и окутал Одиса сном. Одис спал как никогда безмятежно, а когда проснулся, почувствовал себя так, будто ночью ничего не произошло. Одис забыл о Светле.

Сигор, как и обещал, с утра повёл своего сына к шаману, Огу Оверону, свататься за его дочь Клару. Одис шёл по улицам, ему радостно махали, звонко свистали и бодро кричали что-то хорошее. Это забавляло Одиса, потому что он не понимал, почему всем этим людям есть дело до него. Он смотрел на толпу, ликующую при его виде, и мечтал о том, как он станет их вождём и покажет, на что способен, о том, как он докажет своему отцу, что он не его позор, а его гордость. Он превратит Кхмерку в укреплённый город, создаст могучую армию, купцы всего мира будут стекаться сюда, чтобы торговать. Он будет великим и мудрым правителем. Все будут любить его, будут благоговеть перед ним. Да, чудесный план. Жаль только, что всё это БУДЕТ.

Вдруг что-то вырвало Одиса из мечтаний. Он увидел в толпе Люру, смотрящую на него испепеляющим взглядом. Она была очень плоха и очень грустна. «Дурак! Почему я вчера пошёл не к ней? Надо было всё объяснить. А сейчас? Что она обо мне подумает? Глупец! — разволновался Одис, но потом постарался успокоиться. — Так, спокойно, ещё не вечер. Я успею объясниться. Она всё поймёт. Она такая. Хорошая».

Скоро показались хоромы Ога. Они были мрачны и веяли холодом. Деревья, стоящие рядом, были высушены, а земля под ними голой. Сама жизнь отвергала это место. Одис заметил, как кто-то мелькнул в окне, и у него пошли мурашки по коже от одной мысли о том, что сейчас ему придётся зайти в этот дом.

* * *

Клара с самого утра была на ногах. Она готовилась к встрече (ещё вчера вечером к отцу пришли послы вождя и сообщили о намерениях наследника): примеряла разные наряды, рубашки и платья, сапожки, потом экспериментировала с разными причёсками и, наконец, занялась красками для лица. Её отец, Ог, в это время, как и всегда, сидел за книгами, таящими магические знания, и бормотал что-то себе под нос. Закончив наряжаться, прекрасная Клара села у окна в ожидании жениха. Она нервно теребила концы волос. Волнуясь, она пыталась представить, как всё будет. Ог заметил волнение дочери и оторвался от книг.

— Не волнуйся, дочь моя. Это всего лишь мальчишка. Не больше, не меньше, — хрипел старик.

— Я не волнуюсь, — сказала Клара, беря себя в руки.

— Ну, ну. Я ведь знаю тебя с малых лет и вижу твоё волнение. Но также я знаю, что ты умная и всегда исполняющая то, что тебе нужно исполнить. Уверен, ты покажешь себя с лучшей стороны, ведь тебе даже не придётся говорить. Просто сиди и хлопай глазками. А я всё решу. Этот союз нам очень важен, поэтому не оплошай, дочь моя.

— Хорошо, отец, не оплошаю.

Для Клары эта встреча была больше, чем просто важный союз. Это был шанс любить и быть любимой, это был путь на свободу от отца, путь в новый удивительный мир.

— И не волнуйся, ты очень красива. Одно это одурманит его, — ухмыльнулся Ог.

За окном послышался шум толпы, приближающейся к дому. Клара встрепенулась, а Ог спокойно продолжил читать. «Одис идёт», — прошептала Клара. Она вглядывалась в окно, чтобы разглядеть в толпе сына вождя, но ничего не увидела. Только разноцветный люд был у неё перед глазами. Тогда Клара подошла к чаше с водой, чтобы в последний раз убедиться в своей приятности. Убедившись, она села рядом с отцом.

Двери отворились, Ог отложил книгу, и вошёл Сигор вместе с сыном. Клара впервые взглянула на Одиса. Он был высоким и имел крепкое телосложение. Его тёмные орлиные глаза пристально бегали по комнате и остановились на Кларе. Она тут же отвела взгляд. Длинные волосы Одиса были собраны в хвост на макушке. Он от чего-то сутулился, но это не сильно портило его красоту. Он понравился Кларе, но ни один её мускул не выдал этого.

Сигор поклонился вставшему Огу, а затем и шаман склонился перед своим вождём.

— Ог, ты знаешь, зачем я здесь.

— О да, вся Кхмерка уже об этом знает, — усмехнулся Ог.

— Я прошу руки твоей дочери для своего сына. Он прекрасный воин и будущий вождь, а она дочь шамана, член сильного рода. Я уверен, что объединение наших родов послужит нам обоим.

— Всё верно, Сигор. Ты как всегда прав. Я, безусловно, согласен. Но вот согласна ли дочь? — Ог повернулся к Кларе, что-то хитрое было в его зрачках, что-то в его глазах странно шевелилось. Клара встала, посмотрела на Одиса, и что-то животное проснулось в ней. Её бросило в жар. Ладони вспотели. Сердце быстрее и быстрее разгонялось, будто бы участвовало в забеге насмерть. Фантазия трепетала, и глаза блестели. Это молодая любовь будоражила её.

— Я не знаю. Мне нужно подумать, — холодно ответила Клара.

Одис вскинул бровь от удивления, а Ог радостно повернулся обратно.

— Хорошо, дочь моя. Сигор, всем нам хорошо известно, что наша богиня Гайя давно установила, что если жених или невеста сомневаются, то их нужно оставлять целыми днями на протяжении недели наедине для общения, и уже потом заключать союз.

Сигор явно был этим недоволен, он нахмурился и погрузился в себя.

— Пусть будет так, — ответил Сигор вскоре. — Вот наши дары тебе в знак серьёзности наших намерений.

В зал внесли сундуки с мехами, благовониями и украшениями. Металлы и напитки занесли отдельно. Ог долго благодарил Сигора, а потом Энтеро ушли.

— Прекрасно, дочь моя. Ты чудесно справилась.

Клара уже не слушала отца. Она была погружена в другое — в новое чувство, ей неизвестное до сегодняшнего дня. Это чувство безумно жгло. Оно волновало всё тело и заставляло мучиться разум. Клара боялась этого нового, но также она дорожила им. В этом чувстве была весомость, значимость и неподдельная ценность, которой никогда раньше она не знала. Она была влюблена и не могла уснуть всю ночь, Клара думала о завтрашнем дне, когда лично встретится с Одисом. Она не знала, что будет говорить и что делать, но была уверена в том, что жаждет этой встречи так же, как вольная птица, запертая в клетке, жаждет свободы.

Для Одиса же приём у Ога вышел не совсем удачным, хотя и нельзя сказать, что совсем провальным. Одис не ожидал, что Клара, девушка, запертая на замок, будет не уверена в том, что ей следует заключить союз с сыном вождя. Её слова о том, что ей нужно подумать, кольнули его небольшое самолюбие. С другой стороны, оно и хорошо, ведь Одис и не планировал быть с Кларой. Однако тревожные мысли всё же посещали его разум. Клара была красива. Возможно даже красивее Люры. Она была чем-то новым и интересным. Он ощущал себя её спасителем. Такие размышления казались предательскими. Одис понимал, что это нехорошо, но также он понимал, что вряд ли понравился Кларе, а потому какая разница, что он думает. После встречи с Огом и его дочерью Одис отправился к дому Люры. Он был взволнован, ведь его явно ожидала дурная беседа.

Через несколько минут показалось хозяйство Мирони. Небольшой двухэтажный дом, сарай, огород и мастерская стояли на краю Кхмерки. Дом был хорошо отделан, территория вычищена, огород аккуратно высажен. Было видно, что за хозяйством ухаживали. Одис прошёл между огородом и главным входом, потом завернул налево на задний двор, там он поднял камешек и бросил в окно на втором этаже в самом углу дома. Ничего не произошло. Бросил ещё одни камешек. Ничего. И снова бросил. И опять ничего. «Да что же это такое? Куда она ушла?» Одис думал всего мгновение. Было только одно место, куда Люра могла уйти, и Одис прекрасно знал это место. Он отправился на берег Мирянки под дерево Ивон, широко раскидывающее свои ветви со сладкими жёлтыми плодами и густой фиолетовой листвой. Под этим деревом Одис и Люра провели много прекрасных ночей.

Она была там. Сидела, плавно качаясь на ветру. Одис решил напугать её, поэтому стал тихо красться. Наверное, дурная затея, но…

— Я знаю, что это ты, Оди, поэтому даже не пытайся, — как-то бессильно, не оборачиваясь, сказала Люра.

Одис аккуратно сел рядом. Он не знал, с чего начать, поэтому решил много не фантазировать, а просто использовать проверенную многими поколениями фразу.

— Как ты?

— Серьёзно? А как ты думаешь, Оди, как я себя чувствую? Как я могу себя чувствовать, когда ты сказал мне, что поговоришь с отцом о нашем союзе любви, а в итоге я узнаю, даже не от тебя, что теперь твоя невеста эта грязная дочь шамана? — голос Люры звучал нотами раздражения, гнева и досады. Она была до глубины души расстроена. Это и не удивительно. Любое предательство оскорбительно, а предательство любви наиболее болезненно.

Одис, казалось, понимал тяжесть своего положения, поэтому он склонил голову от стыда и как будто бы ещё больше ссутулился.

— Наверное, ты не очень хорошо себя чувствуешь, — коротко предположил юноша.

— Действительно, — резко хлопнула себя по бедру Люра и повернулась к Одису. — Молодец. Хоть что-то ты ещё понимаешь.

— Я могу всё объяснить, — Одис говорил это и в это же мгновение спешно пытался придумать красивые слова, которые бы исправили ситуацию.

— А… Вот как. А я, глупая, ничего не понимаю. Ну, давай, объясни мне, глупой, — несколько саркастически отвечала Люра. Однако она смотрела на Одиса и в её глазах сияла надежда.

Одис не обратил внимания и продолжил.

— Я, как и обещал, пошёл к отцу. Только вот возникла одна проблема. Я до сих пор не понимаю, как, но суть в том, что он узнал о нас и наших отношениях. Он был в гневе или даже бешенстве. Он винил меня в позоре для семьи. Приказал идти свататься за дочь шамана.

— А ты что?

— А я… Ничего, — грустно сказал Одис.

— Понятно, — фыркнула Люра, и надежда в её глазах погасла. — А зачем что-то говорить, да? Зачем тебе эта Люра? Она же просто дочь плотника. Да? Дочь шамана то куда интереснее, знатнее. Может ещё какие совершенства нашёл?

— Не говори так… Ты нужна мне, — неуверенно мычал Одис. Он всё ещё не знал, как выкрутиться. В его голове всё было поднято на тревогу. Мысли носились туда-сюда. Воспоминания мельтешили перед глазами. И вот Одис увидел спасение. Факей спас его.

— Ой, правда? Нужна? Тогда почему не пошёл ко мне? Объяснил бы сразу. А?

— Отец сказал, что если увидит нас снова вместе, то убьёт обоих. Поэтому я пошёл к Факею. Мы говорили. Он предложил сбежать из Кхмерки вместе. Тебе, мне и ему. Как можно дальше отсюда, туда, где мы будем свободны, — эта безумная идея, которую Одис отверг, сейчас расцвела новыми красками.

Люра встрепенулась. Она несколько мгновений переваривала услышанное. Потом повернулась и с недоверием спросила:

— Правда?

— Правда.

— Встань, — решительно приказала Люра.

Девушка и юноша встали друг напротив друга.

— Ты сбежишь, бросив дом и семью, оставив шанс стать вождём? Со мной?

— Да. Ради тебя, да.

Люра ещё несколько мгновений думала и смотрела в глаза Одису, пытаясь понять, искренен он или нет. Она любила его, поэтому не могла не поверить. Она взвизгнула от радости и кинулась на шею Одису. Он был рад перемене в настроении возлюбленной.

— Мой милый, мой хороший, Оди! Прости, что я сомневалась в тебе. Я сильно люблю тебя. Я согласна бежать с тобой хоть на край света. Только бы быть вместе. Я навечно твоя, Оди. Мой милый, мой хороший, я счастлива, что ты пришёл, — приговаривала Люра, попутно прижимаясь к Одису и теребя его волосы.

Так влюблённые очень долго стояли в обнимку. Ветер обдувал их. Трава шелестела под ними. Река Мирянка, не обращая на них внимания, всё также мерно текла вдаль. Небо оставалось всё таким же чистым. Деревья росли с той же скоростью, и солнце всё также стремилось спрятаться за горизонтом. И горизонт всё также скрывал целый мир за собой.

Глава 3. Солнце

«Этот мальчик прославился,

как первый и, на то время,

единственный человек, который

рискнул подняться к солнцу.

Подросток был сыном изобретателя

Дедала. Он помогал отцу

конструировать крылья из перьев

и воска. Поднявшись в небо, Икар

не послушался отца и решил взлететь

намного выше, к солнечному

светилу. Оно растопило воск,

и мальчик разбился, рухнув в воду».

— Дедал и Икар — миф о рухнувшей мечте.

Ночью Одису вновь снился кошмар о Мастере и его Ученике. Одис вновь просыпался в холодном поту с бешено колотящимся сердцем. «Боги, это вы?» — спрашивал он пустоту. Но ответа не было, и наследник продолжал спать. Однако стоило ему уснуть, как кошмар вновь начинался и пробуждал его.

Утром не выспавшийся, измученный Одис пошёл к Факею. Воспоминания о вчерашнем дне вызывали мурашки. «Кто меня за язык дёргал? А? Бежать из Кхмерки… Это же полный бред. Куда? Как? Я ничего не знаю. Но я пообещал. Люра так обрадовалась. Она теперь верит в это…» Одис боялся. Он боялся не справиться, боялся предать, отчаяться. Непреодолимое чувство бросить всё и спрятаться пыталось получить над ним власть. «С другой стороны, если мы успеем за неделю, тогда всё будет хорошо, тогда мы станем свободны, и никто уже не сможет нам указывать, как жить». Одис находил причины для собственной уверенности в затеянном, но даже они не могли его успокоить, так как истинные желания были другими. Одис не хотел никуда бежать, он хотел остаться здесь и быть вождём. Он хотел не бродяжничества с любимой, а власти, сделающей его свободным.

Одис уже был у дома Факея, но, когда он постучался, никто не открыл ему. Тогда Одис толкнул дверь. Она оказалась открытой, и сын вождя вошёл. После быстрого осмотра комнат Одис обнаружил, что Факей спал в зале. Одису пришлось приложить много сил, чтобы разбудить его. Он бил его по щекам, кричал, толкал, пнул пару раз. Наконец, Факей проснулся. Он громко зевнул и оглянулся. Увидел Одиса.

— Ты чего здесь трёшься? — как-то раздражённо спросил Факей.

— Доброе утро, соня. Мне нужно кое-что тебе сказать. Кое-что очень важное.

— Аааа. Поэтому ты вломился в мой дом? — саркастично спрашивал охотник. — Утро, кстати, не самое доброе, но да ладно. Говори, я слушаю.

— Помнишь, ты предложил бежать?

— Ну. Помню, — неохотно отвечал Факей из-за того, что он отчётливо помнил, как это предложение высмеяли.

— Да, прости… Я с Люрой подумал и… Мы согласны.

Факей тут же растворился в улыбке. Сон и раздражение смыло так, будто бы их и не было.

— Мой друг! Так с этого и надо было начинать. Хорошо, что ты передумал, а то мне не хватает пары рук. Отличная новость. Надо выпить за это.

Факей тяжело поднялся и стал шататься по комнате. Он суетился от волнения. Все меха и бутылки были пусты, но охотник не сдавался.

— Сейчас, сейчас. Погоди. Почти нашёл. Было где-то здесь.

— Факей, не надо, — сказал Одис, наблюдая за другом. Выпивки не было.

— Ну, не надо, так не надо, — облегчённо вздохнул Факей.

Он вернулся на своё место и громко плюхнулся в постель.

— Расскажи лучше, как скоро мы сможем отправиться в путь.

— А ты куда-то спешишь, а? — ухмыльнулся Факей. — Неужели испугался дочки шамана?

— Я? Испугался? Нет. Просто интересно.

— Да, ладно, я же шучу. Не волнуйся. Готово будет через неделю с вашей помощью, и если боги будут нам благоволить.

— Через неделю? Отлично.

— Ага. Как же хорошо, что ты передумал. Небось, Люра поспособствовала? — подмигнул Факей.

«Она самая», — подумал Одис, но сказал:

— Нет. Я сам всё решил.

— Хорошо. Ты безумно обрадовал меня, Оди.

Одис и Факей обнялись, пожали руки.

— Мне пора идти. Встреча с Кларой.

— Аааааа… понимаю, — улыбнулся Факей.

— Иди ты.

Одис вышел и направился в рощу деревьев Альбус (Дерево Альбус — абсолютно белоснежное дерево; тонкое и изящное; высота от 10 до 20 метров, или от 5 до 10 тул; плоды сладкие, дарящие бодрость и энергию, прозрачные; сок дерева прозрачный; деревья бессмертны сами по себе; расцветают раз в сто лет) на восточных окраинах Кхмерки. Там должны были проходить все встречи с Кларой. По рассказам, эта роща была посажена при основании самой Кхмерки. Первые кхмеры садили эти деревья в знак верности богам. И вот уже которое столетие Альбус стоят, принимая людей в своих покоях.

* * *

Клара не смыкала глаз всю ночь. Она была очень взволнована. С утра она нарядилась в голубое платье, её любимое, с помощью магии сделала длинные косы с разноцветными лентами, одела ободок, разукрасила лицо новыми красками. Клара была лучше, чем обычно. Это все заметили. В рощу она пришла сильно раньше Одиса, поэтому ей пришлось сидеть на лавке в ожидании. Клара не знала, что будет делать. Она никогда не говорила не то что с юношами, даже с девушками ей запрещалось дружить. Только отец и магия были её друзьями и утешениями. Часто на неё нагоняло тоску, когда она в детстве видела, как соседские дети играли на улице, веселились, дружили, а она была совсем одна. Теперь был шанс уничтожить одиночество, и Клара не планировала этот шанс терять.

Нервы сдавали, и от этого девушка теребила кончики кос. Это подбешивало её. «Ты чего Клара? Почему какой-то мальчишка так сильно тревожит тебя? Брось это. Не могла же ты влюбиться? Или могла? Не-ет. Не могла. Хотя он такой… Такой… Хороший». Клара расплылась в улыбке и стала вспоминать Одиса. «Ах. Как же он красив. Наверное, он очень сильный и умный. А как он уверенно вошёл, и стоял молча. Наверное, у него приятный голос». Волнение и размышления сделали время ожидания мимолётным.

Одис вошёл в рощу. Клара тут же отбросила косы, которые она только что теребила, и нацепила на себя, так хорошо ей знакомую, маску контроля и безразличия. Одис сел на лавку, стоящую напротив той лавки, на которой сидела Клара. Клара, затаив дыхание, уставилась на Одиса. Он был чудесен. Её сердце с бешеной скоростью мчалось, стремясь разорвать грудную клетку, всё её тело дрожало, а мысли суетились в страшной панике. Одис, вздохнув, начал первым.

— Мы с тобой мало знакомы. Я Одис.

Клара внутри визжала от восторга, от того, что сам Одис, сын вождя, заговорил с ней первым. «А! Заговорил! Со мной! Какой красивый голос!»

— Я Клара, — сухо отвечала девушка.

— Мне кажется, что я никогда не видел тебя на улице, да и вообще не видел. И должен признать, теперь жалею об этом. Ты очень красива, на тебя хочется смотреть и смотреть.

«Красива? Ах, я красива! И это он сказал. Я тоже жалею, что ты не видел меня. И я не видела тебя. Как ты красив! Ах, если б ты знал, как красив! Я бы многое отдала, чтобы смотреть на тебя, чтобы ты смотрел на меня» — дымились мысли внутри Клары.

— Да не видел. Не мог видеть. Меня не выпускают, — грустно сказала дочь шамана.

— От чего? — участливо интересовался Одис.

«Да от того, что боялись моей любви к тебе! Они знали, что когда я встречу тебя, то непременно сбегу! — рвалось сердце Клары. — Ах, о чём это я? Какая глупость!»

— Не знаю, лучше об этом не меня спрашивай, а моего отца, — грубо резанула Клара.

Одис не знал, что ответить, и между ними возникла долгая и неловкая пауза. Одису казалось, что дочь шамана не была настроена на беседу. Её ответы были коротки и отстранённы. В них не было запала. Клара не заметила ничего из этого, она была восхищена.

— Ты дочь шамана. Знаешь что-нибудь о магии? — вдруг нашёл тему для разговора Одис.

— Да, отец научил меня многому.

— О, хорошо. Можешь показать что-нибудь?

«Показать? Тебе? Да, да, конечно могу».

— Я не шутница, чтобы развлекать по запросам, — говорила Клара, как будто бы обидевшись.

— Извини, я не думал, что мои слова оскорбят тебя. Если не хочешь, я не настаиваю.

«Ах. Какой он милый. Извиняется». Вновь неловкая пауза. Теперь и Клара почувствовала, что она не сильно способствует диалогу.

— Тебе правда интересно?

— Да, очень.

«Ах! Я ему интересна! — радовалась Клара. — Так. Спокойно. Держи себя в руках».

— Хорошо, тогда покажу, мне не сложно.

Клара любила магию. Она захватывала дух и дарила ощущение силы. Это было невероятное искусство, невероятная красота. Дочь шамана сделала пару движений пальцами и из её ладони выпорхнула алая бабочка.

— Красотища, — заворожённо выдохнул Одис.

«Конечно красотища. Я только так и умею». Клара радовалась, что удивила Одиса. На мгновение она потеряла контроль, и её каменное лицо осветила улыбка. Одис впервые увидел на её лице свет и подметил, что ей это шло.

— Я могу многое показать, если захочешь, — как-то интригующе молвила Клара.

— Конечно хочу, давай.

Клара пересела на лавочку к Одису и стала рассказывать о типах заклинаний, о видах зелий, об артефактах, о великих колдунах, о мифических зверях, о первых чудотворцах. После каждого рассказа она демонстрировала свои умения на конкретных примерах: она поджигала, шумела, становилась невидимой, взлетала и творила невероятные вещи, описать которые не хватит духу и мастерства. Одис внимательно следил за движениями Клары, за тем, что она говорила, куда смотрела. Кларе казалось, что она нравится Одису. Пожалуй, так оно и было. «Ах! Как он смотрит на меня! Внимательно! Как неприлично. Ой, отвернулся. Повернись! Я пошутила. Смотри ещё».

Пару раз совершенно случайно Клара и Одис робко касались друг друга. И после каждого раза они оба смущались. Но смущение нисколько не мешало им. Клара уже потеряла контроль и была весела, улыбчива и открыта. Одис был рад этому, потому что сколь скоро засияла Клара, столь скоро же засияло всё вокруг. И сам наследник тоже сиял, вливаясь в темп рассказа новой подруги.

— Ты говоришь о магии, способной толковать сны. Ты обладаешь такой магией?

— Смешной, маги обладают всей магией, просто не всеми умениями. Я могу ей обучиться. Но зачем? Разве тебя что-то мучает?

— Да. Один кошмар.

— Расскажи.

Одис ни мгновение не сомневался в том, стоит ли доверять Кларе такое или нет. Он уже доверял ей, сам не знал почему, но доверял. Поэтому он рассказал ей весь свой сон.

— Хм. Интересно. Никогда раньше не занималась этим, но могу разобраться для тебя.

— Да, давай. Было бы славно.

Остаток дня Клара и Одис шутили и смеялись на самые разные темы. Клара сильнее влюблялась, а Одис открывал для себя новую и удивительную девушку, которая интриговала и манила его. Он пристально смотрел в её прекрасные глаза, которые были то совершенно тёмными, то серыми, то голубыми. Это смущало Клару и безумно ей нравилось. Они не заметили, как наступил вечер.

— Ну вот и всё, Одис, — расстроено сказала Клара.

— Да, действительно всё. Зови меня Оди. Так меня зовут друзья.

«Ах. Он считает меня другом! Какой же он… Хороший», — Клара смутилась.

— Хорошо, Оди. Я была рада нашей встрече.

— Я тоже.

Одис выходил из рощи. Он крайне хорошо себя чувствовал. «Интересная девушка. Жаль я раньше не встречал её. Я ей явно нравлюсь. Я был бы скорее всего рад, стань она моей женой, да и она была бы рада. Как она улыбалась сегодня… Как рассказывала… А как смотрела…» Эти мысли будоражили гордость внутри Одиса. Ему хотелось распушить свой павлиний хвост и красоваться, говоря: «Смотрите все сюда. Какая красота. Как я хорош. Ну посмотрите. Оцените. Я хорош».

Вдруг кто-то подхватил его под руку и вырвал из сладких размышлений. Это была Люра. Все мысли Одиса тут же улетучились, и пришёл стыд.

— Ну как? — ревниво спросила Люра.

— Что как?

— Как поболтал с этой?

— А. Да. Нормально, — чуть смутившись, держался Одис.

— Ой, и всё? Просто нормально? — уточняюще спросила Люра. Было видно, что она была рада такому ответу, но не до конца верила в него.

— А что ещё нужно?

— Ну не знаю… Всякое там… Что Факей сказал?

— Сказал, что через неделю всё будет готово.

— Так долго?

— Люра, нас увидят. Что будут говорить? — раздражённо шипел Одис, пытаясь отцепить её от себя.

— Ой, ну и что? — фыркнула Люра.

— Как что? Ты издеваешься? — Одис довольно резко вырвал руку из хватки Люры.

Люра в недоумении посмотрела на Одиса.

— Оди, всё хорошо? Ты не рад меня видеть? — начинала плакать Люра.

— Просто замечательно! — наследник резко зашагал прочь, он не хотел, чтобы кто-то из отцовских людей увидел его с Люрой. Это бы плохо закончилось.

— Прости! — кричала Люра вслед, сквозь слёзы.

Однако Одис не оборачивался и не останавливался. Он думал, что лучше так, чем, если бы их убили вдвоём.

До ратуши Одис шёл, думая о Кларе. Она была красивой и весёлой. Обладала магией. Была интересной. Она была особенной. Одис не заметил в ней недостатков. Она манила его. «Ужасно. Это не хорошо. Выбрось её из своей головы. Ты любишь другую». Но Одис не мог её выкинуть. Она крепко сидела в мыслях и не хотела уходить. Клара почему-то пыталась занять место, на котором уже сидела другая, в его голове. Одис пытался с этим бороться, но он будто бы оказался в трясине, где чем больше сопротивляешься, тем с большей вероятностью будешь затянут на дно.

Одис вошёл в ратушу, он надеялся, что хоть здесь сможет отвлечься. Отец сидел за столом и ничего не делал. Он просто сидел. Он заметил сына и обернулся.

— Как всё прошло, сын мой?

— Отлично, отец. Мы подружились.

— Правда?

— Вроде.

— Что значит «вроде»? Мне казалось, она от тебя не в восторге.

«Тебе показалось», — прошептал Одис.

— Что?

— Говорю, мне тоже.

— А. Понятно.

Разговор явно не клеился. Сигор думал о своём, Одис о своём. И ритмы их мыслей не могли сойтись.

— Мне донесли, ты вновь был с Люрой. Как это понимать?

«Чёрт. Узнал. Я же говорил ей!»

— Больше не повторится, мы просто прощались.

Сигор пристально посмотрел на сына. Он будто бы понял его и не стал ничего возражать.

— Ладно. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Одис расслабился и поднялся в свою комнату, лёг спать. Он долго ворочался, думая о Кларе. Она мучила его. Пробуждала страсть. Он хотел видеть её. Хотел ощущать рядом. Он отбрасывал эти мысли, но они с новой силой набегали и смывали оборону, которую Одис пытался возвести. Скоро наследник обессилел и сдался. Клара победила. Она стала новой мечтой, новым желанием. Однако Одис уснул и не заметил этого.

Ему приснился кошмар. Мальчик-монстр бегал по улицам и разрывал людей. Он пил их кровь, словно сок Ивона, и наслаждался их воплями, словно утренним пением птиц. Страшная картина не давала Одису возможности очнуться. Он видел Люру. Она винила его в чём-то. А потом монстр пришёл и за ней. Она кричала и звала на помощь. Одис был рядом, он бежал со всей силой, но не мог продвинутся ни на миллиметр. На его глазах Люра погибла. Одис очнулся с криком: «Не тронь её!» Потом понял. Это был сон. Он вздохнул с облегчением и случайно коснулся своего лица. Оно было мокрым. Слёзы текли из его глаз.

С этого дня прошли ещё пять дней, когда Одис всё также встречался с Кларой. Люра ревновала сильнее с каждой такой встречей. Она видела Одиса только в те дни, когда он приходил помогать Факею. Это успокаивало её на миг, но слабо. Ведь больше она не видела радости в Одисе при встрече с ней, он не смотрел на неё восторженно, он стал более груб и закрыт, он легко расставался с ней, и было ощущение, что он перестал любить её. Такие мысли стали причиной многих ночных слёз Люры. Но она надеялась, что как только они покинут Кхмерку, Одис станет прежним. Он вновь полюбит её.

Одис же ничего этого не замечал. Он влюблялся в Клару и ничего не мог поделать с собой. Хотя нельзя сказать, что он был совершенным негодяем. Были мгновения трезвости, когда Одис осознавал своё предательство. В такие моменты он сильно винил себя. Но стоило ему оказаться в объятьях Клары, как он понимал, что вся власть над ним была у неё. Одис забывал обо всём на свете вместе с ней. Ему было хорошо с колдуньей.

Для Клары же эти дни стали светом в её жизни. Она полностью и без остатка отдала всю свою любовь тому, кого считала своим спасителем из лап отца. Клара была штормовым морем без Одиса, где царил хаос, гром, ветер и огромные волны, стремящиеся потопить, но при встрече с ним она превращалась в штиль, где тишина и покой, благоговение и нежность, ровная морская гладь и светлое небо.

Одис и Клара были влюблены, влюблены страстью, но не решались признаться друг другу. Одис, потому что считал это предательством, Клара, потому что боялась нового.

Глава 4. Буря

«Буря мглою небо кроет,

Вихри снежные крутя;

То, как зверь, она завоет,

То заплачет, как дитя,

То по кровле обветшалой

Вдруг соломой зашумит,

То, как путник запоздалый,

К нам в окошко застучит».

— Александр Сергеевич Пушкин.

Одис проснулся от того, что кто-то стучал ему в окно. Он встал с кровати и подошёл к ставням, открыл их. За ними на подоконнике сидел Факей. Он ловко запрыгнул в комнату.

— Тебя никто не видел?

— Обижаешь.

— Хорошо, тогда выкладывай.

— Всё готово. Сегодня валим отсюда. Как только стемнеет, топай вместе с Люрой ко мне домой. Там лодка уже загружена всем необходимым, да ты и сам знаешь. Спустим её на воду, а там дальше вниз по течению, на север, как договаривались. Судьба зовёт нас, Оди. Зовёт, — подмигнул Факей.

«Судьба. Это слово вообще что-то значит? Люди так часто говорят о судьбе, но только лишь за тем, чтобы оправдать свои неудачи. Мол не судьба было. А какова она, судьба? Почему она решает то, как тебе жить? А если этот побег не судьба? Если судьба — это Клара?»

— Отлично, тогдажди нас, — ответил Одис.

Факей кивнул и ускакал, выпорхнув в окно. Одис сел на кровать и задумался. Он всё ещё не мог поверить в то, что ему придётся покинуть дом и семью. Неизвестность пугала его. Да и в общем-то Одис уже не сильно и хотел куда-то бежать. Здесь он станет вождём, у него будет прекрасная жена, здесь он всё знает, здесь ему хорошо. А там? Ради чего он хочет оставить комфорт? Ради любви девушки, которую, быть может, уже не любит. Нужно ли это ему на самом деле?

Тяжёлые мысли омрачали существование. Но Одис, как всегда, бежал в рощу Альбус, чтобы в последний раз встретиться с той, кто очень быстро захватил его, с той, кто делал его жизнь легче. Когда он пришёл, она уже была там. Все тяжести и мысли тут же испарились из головы Одиса, он забыл всё, что отвлекало его. Теперь для него было только здесь, и только с ней. Клара, увидев Одиса, радостно вскочила и, подбежав, обняла его.

— Оди, ты пришёл!

— Конечно, куда мне деться.

— Ты помнишь? Сегодня последний день наших встреч.

— Помню. Ты уже решила, что скажешь?

— Да, решила. И уже давно. Я скажу «да». Ты этому рад?

— Очень.

Одис был, правда, рад этим словам. Обладание такой девушкой не могло не дурманить собственное самолюбие.

— Оди.

— Да, я слушаю.

— Давай сегодня сбежим из рощи? Погуляем по просторам этих земель… Я никогда не бывала на свободе… Никогда не видела ничего за пределами своего дома… Я бы очень этого хотела… Да и всё равно уже скоро мы обретём свободу.

— Но там же стражники, — отнекивался Одис.

— Неужели ты боишься?

— Я? Нет.

— Ха, а мне кажется да. Трус.

— Ладно. Хочешь погулять?

— Да хочу. Хочу летать свободно, как ласточка.

— Тогда истолкуй мой кошмар, как и обещала.

— Истолкую, как только выйдем отсюда. Так что всё в твоих интересах.

— Правда истолкуешь?

— Правда, — передразнила Клара.

Одис засмеялся. Его веселила перепалка с Кларой. Но ещё он надеялся разделаться с кошмаром.

— Хорошо, тогда пошли.

Одис и Клара встали и тихо приблизились к выходу из рощи. Стража стояла к ним спиной. Их было всего двое. Наследник вождя и колдунья осторожно подкрались к ним и неожиданно с силой толкнули их, тут же побежали что есть мочи. Ветер дул в лицо, сердце бешено колотилось, адреналин придавал сил. Кровь стала горячей. Дух азарта и веселья наполнял души влюблённых. Слова «Стой!» становились всё тише и тише, пока не исчезли вовсе. Когда Одис и Клара оторвались, они остановились, переводя дыхание.

— Ну… Вхвхв. Всё. Толкуй… Фффф…. Теперь.

— Погоди… Фуф. Глупый.

Несколько минут они дышали, склоняясь к земле. Наконец, восстановив дыхание, Клара сказала:

— Сначала надо найти тихое место. Я не могу проводить ритуал вот так.

— Ритуал?

— Да, боги покажут тебе значение, а я стану их проводником.

— Хорошо. Я помню, что где-то там должен быть грот с небольшим водопадом, — Одис указывал на юго-восток вверх по течению Мирянки.

— Пошли тогда.

И Одис с Кларой зашагали вдоль Мирянки. Клара всему удивлялась, она была очень рада прогулке. Столько нового и красивого она никогда не встречала. Ещё и вместе с тем, кого она безумно любила. Влюблённые шли и не замечали ни течения времени, ни перемены погоды. А было и то, и другое. Время перешагнуло за полдень, сгущались тучи, предвещая грядущую бурю.

* * *

Ог сидел в зале своего дома, читая свои тёмные книги. Но сегодня он почему-то не мог сконцентрироваться на том, что читал. Его мысли были сумбурны. Он был так близок к тому, чтобы стать родственником вождя, что не мог думать ни о чём другом. Ог надеялся, что Клара и Одис сделают всё так, как он того хочет. Он даже был уверен в том, что всё будет хорошо. Но какая-то необъяснимая тревога сегодня с самого утра щекотала его чувства.

Вдруг всё потемнело. Ог перестал видеть. Книга и кресло испарились. Он стоял один, во мраке, судорожно пытаясь разглядеть хоть что-то. «Что, чёрт возьми, происходит? Где я?» В дали зажглись два маленьких алых огонька. Ог остановился на них. Они стали приближаться, увеличиваясь в размерах. Раздалось странное чавканье, скрежет камней. Два огонька были глазами какого-то монстра. Красный свет освещал страшное лицо, напоминающее лицо мальчика, клыки, тело, покрытое чёрной шерстью и когти. Ог упал на землю, склоня голову.

— Пул Кра, мой повелитель!

— Подними-ис-сь, Ог, — скрипуче прорычал монстр. Он протягивал слова, словно ему было тяжело выговаривать каждую букву.

— Слушаюсь, мой повелитель.

— У меня для тебя но-ов-вости-и.

— Какие, мой повелитель?

— Печа-альные-е… Твоя до-очь. Ей нанесено огро-омное оскорбление.

— Какое, мой повелитель? — чуть взвизгнул Ог.

— С-сын Сигора нар-рушил пор-рядок. Он с-спуталс-ся-я с дочерью Мир-рони-и. А тепер-рь заключает завет с тобо-ой. Он ос-сквер-рняет твой-й р-род и бого-ов.

— Я так и думал! Это ужасно! Это возмутительно!

«Вот, что сегодня тревожило меня. Видимо, это боги пытались мне что-то рассказать, а я не мог услышать».

— Да-а, да-а, да-а… Ужасно-о…

— Но что мне делать, мой повелитель?

— Убей-й их всех-х. Род Мир-рони-и и Энте-ер-ро должен пасть. Убе-ей-й. Стань вож-ждё-ом Кхмер-рки. Боги поддер-ржат тебя. Убей-й. Их всех. Ты сделаешь лучше их-х. Ты будешь блюсти пор-рядок.

Эти слова ужаснули Ога. Но страх перед Пул Кра был сильнее.

— Хорошо, мой повелитель. Я всё сделаю. Я сделаю лучше.

— Чу-удно-о… Сла-авно-о… Потом приз-зови-и меня.

— Будет исполнено, мой повелитель.

Ог согнулся перед монстром. Тьма исчезла, и шаман всё также сидел в кресле, держа книгу в руках. Дрожь пробежала по коже колдуна. На улице громыхал гром. Ог встал и вышел из дома. Тучи закрывали всё небо. Было мрачно. Ветер усиливался. «Погода испортилась. Как назло. Так. Это же то, чего я хотел, верно? Я хотел власти. И вот, боги даруют её мне. Нужно лишь принять решение». Шаман подозвал одного из своих воинов.

— Скажи всем, кто верен роду Оверон и богам, собираться здесь. И приведи Клару. Довольно ей проводить время с этим блудником.

— Слушаюсь, господин. Только есть одна проблема…

— Что ещё?

— Говорят, что Клара сбежала из рощи вместе с наследником вождя.

— Что? Как это случилось? Почему мне никто не сказал? — заорал Ог.

— Не знаю, господин, простите.

— А кто знает? Глупец! Дурак! — хлопнул по голове воина Ог. — Простить… За такое надо казнить. Но да ладно, иди собирай воинов. С Кларой потом разберёмся.

* * *

Показался грот.

— Вон! Нам туда.

Тут же раздался гром. Клара вздрогнула. Прижалась к Одису от страха.

— Ты чего? Это же просто гром.

— Так гневаются боги.

— Я не верю в богов.

Клара отшатнулась.

— Не говори так! Это опасно, — её глаза были в полном ужасе.

Одис не ожидал, что его слова так подействуют и очень смутился.

— Хорошо, не буду. Только успокойся.

Гром грянул вновь и полил дождь. Страшный ливень. За несколько секунд Клара и Одис совершенно промокли.

— Бежим, — Одис схватил Клару за руку и потянул за собой. Она поначалу сопротивлялась, но потом успокоилась.

Наследник и колдунья спрятались в гроте. Он представлял собой небольшую пещеру на берегу Мирянки. Внутри было тихо, сухо и спокойно. Единственным звуком здесь была бушующая природа снаружи. Влюблённые не прогадали с местом. Они сели в углу, где было наиболее уютно. Там сквозь камни пробивались цветы. Вдруг Клара засмеялась, что крайне смутило Одиса.

— Ты чего?

— Мне никогда не было так весело. Я и представить себе не могла, что всё так получится. Мы бежали, потом шли. Увидели так много интересного. Потом промокли. И вот теперь мы здесь. В какой-то пещере. Кажется, что за всю жизнь со мной не происходило столько событий.

— А. Это хорошо, — улыбнулся Одис.

Несколько мгновений они молчали, вслушиваясь в то, что происходило вокруг.

— Хочешь наколдую солнце? Только надо очень сильно попросить, — подмигнула Клара.

— Нет, давай сначала сон истолкуй, а потом солнце. Ты обещала.

— Ах да, совсем забыла, — хихикнула Клара. — Сейчас всё будет.

Клара как-то хитро и игриво подошла к Одису и села рядом.

— Мне нужен доступ в твой разум. Но я надеюсь, что я уже там.

— Хорошо, мой разум полностью твой. Уже давно.

— Опасно говорить такое колдунье, — улыбнулась Клара и посмотрела прямо на Одиса. Её глаза блестели. Они были очень красивы, голубая радужка, казалось светилась, Одис был очарован. Клара потянулась руками к голове Одиса и обхватила своими пальцами его виски, затем она закрыла глаза и стала шептать какие-то непонятные слова, видимо заклинание.

Клара была так близко. Одис чувствовал её мокрые пальцы, волосы, одежду, её свежее и дурманящее дыхание. Запах Клары действовал на Одиса, как сок Ивона, он туманил разум. Одис всё ещё не понимал тех слов, что бормотала Клара, но её голос был настолько упоителен, что ему хотелось слушать её и слушать. Сын вождя смотрел на вздрагивающие веки с красивыми ресницами, на изящные губы, и что-то внутри у него просыпалось, что-то голодное и ненасытное. Одис опускал взгляд ниже… Голос Клары продолжал окутывать теплом и сладостью. Разум Одиса засыпал, а желания пробуждались, крича о своём. Клара открыла глаза.

— Что такое, Оди?

— Ничего, просто ты невероятна.

— Невероятна? — засмеялась девушка. — Ты мне льстишь.

— Нисколько.

Что-то сверкнуло в глазах Клары, словно комета, разрезающая звёздное небо. Клара потянулась к Одису, становясь всё ближе и ближе. И поцелуй, как и до этого гром, неожиданно накрыл их. Две разные души сплелись в единый венок, став одним целым.

Ливень лил всё с той же силой, и насекомые рядом ползли всё также по своим делам, трава, пробившаяся сквозь скалы, также искала света, и время… Оно всё также уходило.

Когда Одис и Клара остановились, легши рядом в обнимку, они не хотели выпускать друг друга. Клара теребила хвост Одиса, а он просто прижимался к ней, как котёнок.

— Мне так хорошо, Оди, я люблю тебя!

— Я тоже тебя люблю, Клара.

Одисом всё ещё владели желания. Всё остальное же спало. Одис наслаждался моментом, туман эмоций застилал глаза. «Да, вот она судьба. Судьба. Это когда тебе хорошо. А хорошо тебе тогда, когда твои желания спокойны, когда у тебя есть то, чего ты так сильно хочешь. Да. А я хочу…»

— Так и всё-таки? Ты хочешь узнать смысл кошмара?

— Да, конечно, хочу. Давай, Клара, я слушаю.

— О, а я уже думала, что тебе это не нужно. Но ладно. Смотри, твой сон — это послание богов, в которых ты не веришь.

— Послание? Так, хорошо. И что оно значит?

— Боги говорят об опасности. Если очень кратко, они кричат: «Беги!»

«Беги! Какое знакомое слово… Где я его слышал? Точно! Бежать! Побег!» Одис совсем забыл. Люра и Факей ждут его. Вся тяжесть мыслей тут же вернулась к нему. Он проснулся. «Что я наделал? Зачем? Глупец! Что теперь будет? Хотя плевать на это. Скорее собирайся». Одис вспомнил Светла Света, говорившего ему о том, что Мун Кри, истинный бог, призывает его бежать на Запад. Грусть и печаль охватили Одиса, страх и стыд заполнили его душу. Он вскочил и стал собираться.

— Эй! Ты куда? Что это значит? — крикнула в недоумении Клара.

— Прости Клара, мне пора бежать, ты сама сказала. Я рад нашей встрече.

Одис накинул всё ещё мокрую рубашку и побежал. Клара кричала ему вслед: «Оди! Что случилось? Не бросай меня!» Эти слова резали сердце, но делать было нечего.

Одис бежал под ливнем, под громом и молниями. Он боялся. Может и вправду есть гнев богов. Тогда его покарают за то, что он совершил. Чувство вины сосало душу. Страсть уже улетучилась. Она прошла, будто бы её и не было. Появилась тревога. «А вдруг я опоздаю? Неужели они уплывут без меня? Хотя это будет верным после того, что я сделал…»

Вечерело. Ноги подкашивались. Но Одис не останавливался. Он продолжал бежать. «Успеть. Я должен успеть. Люра ждёт меня». Люра была единственной причиной всей отчаянной затеи. Она была единственной, кто любил его, единственной значимой частью его жизни. Одис пытался вспомнить, как он мог забыть об этом, как он мог потерять то, что было ценнее всего на свете. Но вспомнить не получалось. Единственное что Одис теперь точно знал, это то, что он не любил Клару. Она была лишь мимолётным желанием, которое погубило его.

* * *

Люра сидела в своей комнате и ждала Одиса. «Где же он? Почему он опаздывает? Он же знает, как это важно. Неужели он снова с этой? Ужасно. За что, боги? За что? Почему всё так?»

Вдруг внизу раздался стук в дверь. «Ура! Это он! — чуть было не подорвалась с места Люра, но вовремя остановилась. — Хотя странно. Зачем Одис решил пойти снизу? Его же увидят». Девушка осторожно подошла к двери в свою комнату и прислушалась. Внизу открылась дверь, и Люра услышала визг своих сестёр, крик матери. Она резко распахнула дверь и побежала к лестнице, ведущей вниз.

Три воина зашли в дом, разрубили двух старших сестёр Люры, а третью оставили, чтоб изнасиловать. Один из воинов уже опрокинул эту бедную девочку на стол и подошёл со спины, поднимая её подол. Два других двигались на мать, забившуюся в угол. Взмах мечом. И… Голова покатилась по полу, ляпая всё вокруг. Люра закричала, и воины заметили её. В дом вбежал отец с палкой в руке. Видимо он услышал крики своей семьи, работая в мастерской. Он увидел мертвую жену и двух мёртвых дочерей, он увидел то, как насиловали его плачущую дочь, как другая дочь убегала вверх по лестнице. Гнев обуял его. Он с криком побежал на мерзавца, нависшего над его дочерью, и проломил ему башку. Двое других подбежали и вонзили клинки ему в живот, и внутренности посыпались на пол. Отец захрипел и умер. Тут же очередной взмах. И вот голова ещё одной сестры покатилась. Люра забежала к себе в комнату и закрылась на засов. Она горько плакала.

— От нас не уйдёшь, милая! — раздались шаги воинов.

— Она закрылась в спальне. Видимо хочет, чтобы мы развлеклись с ней, как с её сестрой, — громко смеялись злодеи, словно стая гиен.

Дверь стали толкать. Люра начала судорожно искать что-нибудь, чтобы защититься. Дверь трещала. Люра ничего не находила. Петли тряслись. Девушка была безоружна. Засов уже был готов вот-вот сломаться, и, наконец, Люра нашла стальное перо. «Ура! Может, я не спасусь, но глаз одному из них выколю точно». Люра крепко, до крови сжала перо в ладонях и села в угол, дрожа от страха. Вдруг толчки прекратились. Раздался звон стали. Что-то глухо упало. Потом ещё раз. Тишина. И вот раздался голос:

— Это я, Факей! Открывай!

— Факей? Что ты здесь делаешь? — недоверчиво спросила Люра.

— Тебя спасаю! Где Одис?

— Я не знаю.

— Это плохо.

Голос был определённо Факея. Люра обрадовалась и открыла дверь. Факей стоял в коридоре и вытирал свой меч от крови.

— Ты их убил?

— Да. А что? Следовало оставить живыми?

— Нет, — испугалась Люра.

— Да не бойся ты. Уже всё. Они мертвы. Впрочем, как и твоя семья…

Семья. Такое важное слово. Олицетворение любви, тепла и заботы. Но теперь это слово отзывалось в Люре ужасом и болью. Она вспомнила, как убили её сестёр, мать и отца. Она пошатнулась и отступила назад. Глаза стали наливаться слезами. Люра посмотрела на Факея и зарыдала. Её трясло, она кричала, и не могла остановиться, это было неконтролируемое излияние страданий. Ноги Люры подкосились и она упала.

— Тише, тише, — пытался успокоить Люру Факей, поднявший её с пола и усадивший на постель.

— Их убили! Всех убили! — кричала и билась Люра.

Факей не знал, что делать. Такое поведение Люры было необычным для него. Он растерялся, ведь ему никогда не приходилось утешать кого-то, а тем более после такого. Факей постарался сделать акцент на деле.

— Вставай. Нам нужно бежать. Помнишь? Ты, Одис и я.

— Одис бросил меня! Он не пришёл! Он оставил меня одну! — ещё больше истерила Люра.

Факея начинало выводить из себя такое состояние девушки.

— Люра. Хватит. Никто тебя не бросил. Я уверен, он всё объяснит, когда придёт. Поэтому вставай, нужно идти, здесь опасно. Я не знаю, почему воины Оверона напали. Но я слышал, что они сейчас по всему поселению ходят, поэтому пора сваливать.

Факей подхватил ревущую девушку подмышки и повёл её на улицу.

* * *

Дождь стучал по стёклам. Гром и молнии рассекали пространство, пугая всё вокруг. Ветер становился всё сильнее, будто бы он стремился вырвать поселение и унести его далеко-далеко. Сигор же, внешне спокойный, сидел и ужинал. Он до сих пор был в гневе от того, что Одис сбежал из рощи с дочерью Ога. Он раздражённо чавкал, отрывая куски мяса от кости. Также раздражённо запивал и вздыхал. «Убью его! Как он мог такое сделать! На глазах у всей Кхмерки! Ужасно. Какой позор». На улице послышался шум и какие-то крики.

«Опять что-то случилось!» — воскликнул Сигор. «Иди, посмотри, что там!» — сказал он своему слуге. Тот послушно пошёл. Минуту, две, три… Сигор потерял счёт времени. Шум не утихал, а слуги всё не было. «Чёрт бы вас всех побрал! Ничего сделать не можете!» — гневался вождь. Вдруг раздался звон стали. Сигору был прекрасно знаком этот звук. Он встревожился. Прислушался, чтобы убедиться, правильно ли он услышал. Истошный вопль пронзил пространство. Не было сомнений. Происходит что-то неладное. Такой вопль нельзя забыть. Так кричат те, кто умирает. Сигор встал из-за стола, выхватил меч и направился к выходу из ратуши. На ступенях к дому со стрелой в груди лежал его слуга. Ужасный ливень. Гром. Молнии. Все лужи и земля были в крови. На площади перед ратушей воины Сигора бились с… с воинами Оверона. «О боги! Что происходит?» Разгневанный Сигор ринулся в гущу боя, кромсая плоть врага направо и налево. Сигор кричал и рубил, кричал и рубил, «Изменники! Оверон!» и рубил. Вся Кхмерка кипела. Сторонники Сигора бились против предателей. Плач детей и вой собак, звон стали и свист стрел наполнили улицы Кхмерки.

* * *

Ог сидел в своих хоромах и пытался призвать Пул Кра. Ничего не получалось. Ог отчаялся и всё бросил. Сел в кресло и стал думать. «Странно. Я всё делаю правильно. Почему ничего не выходит?» Вдруг облако тьмы материализовалось в центре зала, и из него вышел он. Пул Кра. Он рычал и смотрел на Ога. Шаман молниеносно встал.

— Молодец-с. Ты-ы спр-ра-авилс-ся-а.

— Я рад служить тебе, мой повелитель, — воскликнул Ог и упал на землю, склонившись.

Пул Кра двинулся к шаману. Что-то внутри у него клокотало, булькало. Это была страшная ненависть. Не к чему-то конкретному. Просто ненависть. Ко всему: к жизни, к людям, к миру, к Огу и даже к самому себе. Ог испугался. И не зря. Пул Кра прыгнул на пятившегося назад шамана, опрокинул его и пастью вцепился ему в лицо. Ог не успел ничего сделать, ничего понять. Клыки и когти разорвали его на части. Пул Кра громко завыл и зарычал. Он выбежал на улицу и кинулся к соседним домам. Пул Кра был чистым злом, поэтому зло он и творил. Он врывался в дома и насыщался кровью и плотью. Захлёбываясь, он кричал: «Я сделаю лучше!»

Все, кто сражался… Хотя что там говорить… Все жители Кхмерки слышали вой монстра. Бои прекратились, суматоха закончилась. Воины замерли, насторожив свой слух. А вой становился ближе, звучал отчетливее и ужаснее. Непонимание, страх охватили воинов. Все чувствовали что-то дурное, но никто не мог понять этого чувства. Люди устремили свои взоры на вождя. Сейчас он был их единственной надеждой. Они хотели услышать от него понятное всем объяснение, которое бы принесло успокоение и уверенность. Сигор не заставил себя долго ждать. Он был лидером, поэтому знал, что делать. Он организовал боевые порядки для защиты от того, чего никто не понимал. Дождь бил по доспехам, а вой и крики доносились из мрака улиц Кхмерки. Сигор начал говорить, пытаясь заглушить эти страшные звуки, чтобы успокоить воинов.

— Братья, нас предали, и мы разберёмся с предателями. Но сейчас все мы чувствуем нечто страшное, нечто опасное, что движется к нам из тьмы. И нам необходимо сплотиться, чтобы не дрогнуть, перед этим страхом. Не бойтесь, нас много, и мы сильны. Не будем дрожать перед тем, чего не знаем, давайте дрожать, когда узнаем.

Наступила тишина. Воины успокоились и стали ждать. Скоро на свет перед воинами вышел мальчик. Все видели его впервые. Мальчик шёл бесстрашно, гордо задрав нос. На его лице была улыбка, но Сигор чувствовал в ней фальшь. Улыбка излучала ненависть, а не дружелюбие, она вопила о смерти, а не жизни.

— Кто ты? — крикнул Сигор, выйдя вперёд.

— Я Пу-ул Кра-а, — неестественно рычал мальчик. — Я ваш-ш бо-ог.

— У нас много богов, но тебя среди них я не припомню.

Пул Кра засмеялся.

— Вс-се-е они одно. Пу-ул Кра-а.

И Пул Кра, обратившись монстром, прыгнул на ряды воинов. Сигор попытался зацепить его своим мечом в полёте, но клинок разбился вдребезги о плоть монстра. Пул Кра махал когтями, разрывая доспехи и щиты, словно листья. Новые крики мучающихся раздались. Кровь полилась с новой силой. Агония. Паника. Кхмерка дрогнула. Очередная молния ударила в ратушу, и та загорелась. Сигор удивился, ведь железное дерево никогда не горело. Это было знаком. Знаком великой трагедии. Боги оставили Кхмерку. Воины умирали один за другим. Тварь не получала никаких ранений. Она была непобедима. Такое сражение бессмысленно. Сигор крикнул: «Бежим! Отступаем! Уходим!» Воины побежали врассыпную. Сигор бежал и думал о сыне. «Где он? Где мой Оди? Только бы он был жив».

* * *

Факей и Люра добрались до лодки. Одис сидел возле неё. Люра, увидев Одиса, радостно побежала к нему. Она врезалась ему в грудь, крепко прижимаясь к нему и ревя. Одис ошарашенно стоял и гладил её по голове, говоря: «Всё хорошо, Люра. Я здесь. Что случилось?»

— Что случилось? — непонимающе повторила Люра, отшатнувшись от Одиса. — Многое случилось! Мою семью убили, меня чуть не убили! А тебя не было! И очень долго не было! А мне нужен был ты! Где ты был?

Эти слова потрясли Одиса.

— Уб… Убили? Как? Кто? — дрожал он.

— Воины Оверона, отца этой… Они пришли к нам домой и…

Люра не сдержалась и вновь заревела, рухнув на землю. Одис прижал её к себе, поглаживая по голове.

— Где ты был? А? Где ты был? Говори! Где ты был? Почему ты оставил меня? Почему? — билась Люра.

— Я? Я был… Эээ… Были дела.

— Дела? Какие дела? — вырвалась Люра и посмотрела на Одиса.

Он виновато склонил голову, и она всё поняла.

— А. Понятно. Ты был с этой… С этой…

Люра закричала от боли и побежала прочь. Одис хотел пойти за ней, но Факей остановил его.

— Ей надо успокоиться. Оставь. Лучше мне помоги, а то лодка сама у реки не окажется.

Одис посчитал эти слова разумными, и вместе с Факеем он начал толкать лодку. Она была тяжёлой. Очень тяжёлой.

— Объясни хоть ты мне, что произошло. Я слышу какие-то кошмары.

— Люра не соврала. Оверон отправил своих воинов убить её. Она выжила, я спас её, а вот семья…

— Оверон? Зачем? Как он посмел?

— Не знаю, сегодня вечером его воины наполнили всю Кхмерку. Я сразу почувствовал что-то не ладное.

— Не ладное? Что происходит Факей?

— Оди, я боюсь, что Ог Оверон поднял восстание…

— Там же мой отец. И Люра, она побежала туда. Что ж ты молчал всё это время? А? Бросай лодку, нужно бежать помочь им.

— Одис, постой. Мы больше не часть этого места. Мы его покидаем, забыл? Пусть те, кто останется, сам о себе заботится.

Собравшийся было Одис сел. Он смотрел на Кхмерку, стоящую в центре бури. Борьба внутри него была невыносимой. Чувство вины, чувство долга, любви, страха и неуверенности смешались в ураган, разгоняемый бурей.

— А ты где был? — попытался отвлечься Факей.

— С Кларой, — сухо ответил Одис.

Он испытывал огромное чувство вины. Вина так сильно жгла его, что он жалел обо всём на свете. Он жалел о встрече с Кларой. О том, что оставил Люру. О том, что не стал спорить с отцом. О том, что не смог скрываться дольше. О том, что был глуп и ослеплён. О том, что так поздно всё понял.

Факей ничего не ответил. Он просто смотрел вперёд и толкал. Одис и не хотел, чтобы тот что либо говорил. Он понимал всё сам.

* * *

Люра шла и рыдала. Её рассудок был расшатан. Она видела сегодня страшные вещи. Они постоянно всплывали в голове. «Невыносимо. Ещё эта… Чертовка». Люра давно заметила перемены в Одисе. Он стал холоден к ней. И сегодня он её променял на неё. Когда он был нужен ей, он был с другой. А она так искренне ждала его. Ревность била колом в душу. Тоска с силой вгрызалась в сердце. Сосущая боль пустоты и отчаяния жгла тело. Скорбь, паника и печаль терзали. Всё, ради чего Люра жила, рассыпалось, повернулось против неё и вонзило нож ей в спину. Люра не заметила, как оказалась на улицах Кхмерки. Она уже не слышала ни криков, ни воев, ни слов пробегающих мимо воинов. Она уже не ощущала дождя и не вздрагивала от грома и молний. Люра думала лишь о том, как бы ей свободно вздохнуть, как бы остановить душевные муки, как бы прекратить всю ту боль, что режет и не даёт покоя. Слёзы прекратились. Лишь один ответ остался. Смерть. Она всё прекратит.

Вдруг из-за угла одного из домов выбежал воин. Он кричал. За ним мчался монстр. Люра остановилась. Она не боялась. Не моргая, она смотрела на то, как монстр догонял и разрывал человека. Она не вздрогнула даже тогда, когда эта тварь устремилась к ней. Люра была готова к смерти. Она ждала её. Жить было незачем. Люра желала тишины и покоя, лёгкости и свободы от бремени этого мира. Она закрыла глаза и стала ждать. Глубоко вздохнула. Монстр прыгнул, размахнулся и… Промах. Сигор, неизвестно откуда взявшийся, оттолкнул Люру и подставился под удар. Когти скользнули по груди. Броня разлетелась и кровь брызнула. Сигор захрипел. Толчок вождя заставил очнуться Люру. Она вновь почувствовала жажду к жизни, почувствовала страх. Она встала и оглянулась. Сигор изо всех сил пытался выжить. Он отпрыгивал от монстра. Уклонялся. Бился с ним как мог. Он хватался за каждую секунду жизни. Его глаза были полны страха перед смертью. Монстр бился яростно. Он хотел отнять жизнь. Люра знала, что Сигор сейчас умрёт, а тварь устремиться за ней, поэтому она встала и побежала прочь. Девушка была благодарна вождю. Он спас её, даровал жизнь, отдав свою взамен. И Люра бежала, бежала и бежала, а монстра всё не было. Наконец, она остановилась под лестницей одного из домов. Отдышалась. Огляделась. Никого вокруг не было. Вой монстра бушевал где-то в дали. Люра дрожала. «Спокойно. Спокойно. Я жива. Это самое главное. Нужно найти Одиса. Нужно идти к реке».

* * *

Факей и Одис стояли на берегу Мирянки севернее Кхмерки. Люры долго не было. Они стали волноваться. На берег из Кхмерки стали выбегать люди. Они кричали так, будто бы сама смерть гналась за ними. Что-то взорвалось, и дома Кхмерки вспыхнули. Поселение было охвачено пламенем. Столпы дыма поднимались в небеса, оскверняя покои богов.

— Садись в лодку! — рявкнул Факей.

— Что происходит? А как же Люра?

— Не знаю, подождём её в лодке.

— Нет, брат. Так не пойдёт.

— Ты хочешь жить?

— Да.

— Тогда полезай в лодку, — грозно шипел Факей.

На этот раз Одис послушался. Они сели в лодку и отплыли от берега. Кхмеры бежали в сторону парней. Вновь раздался вой. Из поселения выбежало что-то большое и чёрное. Оно гналось за людьми. Тут же с другой стороны Кхмерки выбежала Люра. Её было легко узнать по розовому платью.

— Вон! Смотри! Люра! — закричал Одис Факею.

Факей нервно смотрел на происходящее. Толпа и тварь приближались к ним. Люра что есть мочи бежала наперерез этой толпе. Факей понял, что девушка не успеет. Монстр окажется рядом с ними быстрее. Охотнику нужно было сделать выбор. Спасти Люру, рискнув своей жизнью. Или оставить её умирать, спокойно покинув это место. Выбор был сделан.

— Факей! Ты меня слышишь? Плыви к берегу! — кричал Одис, пытаясь прорваться сквозь гром и молнии.

Факей молча снял якорь, и лодка поплыла по течению.

— Гребём к берегу, нужно забрать Люру.

— Нет.

— В смысле нет?

— В том и смысле, что она не успеет. Плывём без неё.

— Ты совсем уже? Она же погибнет.

— Да. А так ещё и мы.

Одис смотрел Факею в глаза, пытаясь понять его. Но он ничего не увидел. Глаза были абсолютно стеклянны.

— Ты безумец! Так нельзя! Я доплыву сам.

Одис приготовился к прыжку в воду, но что-то тяжёлое ударило его сзади. Факей остановил его. Одис упал в лодку и отключился.

— Ничего, потом спасибо скажешь, — заботливо укладывал Одиса Факей.

Люра бежала. Задыхаясь она видела, как лодка с Одисом и Факеем тронулась. Страшная мысль скользнула в голове. «Неужели оставил». Шальная коряга выскочила из-под земли, и Люра распласталась в кустах. Скользя по грязи, она ударилась обо что-то головой. В глазах стало темнеть. Люра видела, как монстр догонял людей, разрывал их, видела, как лодка плыла на север без неё. Усталость и новая грусть накатили. Люра закрыла глаза. «Одис оставил меня. Теперь я одна», — было её последней мыслью.

Эпизод 2. Сталь из пламени

Глава 1. Одинокая

«— Тирион из дома Ланнистеров, королева-регент

обвиняет вас в убийстве короля. Вы убили короля

Джоффри?

— Нет.

— А ваша жена леди Санса?

— Мне это неизвестно.

— Как же, по-вашему, он умер?

— Подавился пирогом с голубями…

— Значит, вы обвиняете пекарей?

— Да хоть голубей, только меня оставьте в покое!»

— Игра престолов.

Одис вместе с Факеем неделю шли на лодке по Мирянке на север. За всё это время друзья не перекинулись ни единым словом. Было холодно. Запасы кончались. Одис грёб, тупо уставившись в потоки вод Мирянки. Он думал лишь об одном. О Люре. О том, как гадко он поступил с ней. Сначала предал, поддавшись животному желанию, хотя перед этим клялся в вечной любви. Потом оставил умирать. Совсем одну. Он бросил её тогда, когда был нужен ей. Много раз. Как только Одис не обзывал себя за это, как только не бил и не ругал себя, с какой силой только не кричал — ничего не помогало. Ненавистное чувство вины продолжало душить. И ладно если бы оно задушило его насмерть. Он бы смиренно принял смерть. Но оно всегда оставляло достаточно воздуха, чтобы он мог жить.

Одис не спал ночами. Образ Люры являлся и мучил его. Одис оброс, потускнел и иссох. Он смотрел на Факея и ненавидел его. Он гневался на друга за то, что тот не позволил ему тогда умереть в потоках Мирянки. «Лучше бы я умер тогда вместе с ней. Что толку теперь от этой жизни? Жизни мерзавца». Одис раздражался каждое утро и вечер. Его бесил свет и тьма. Он плевался от пищи и воды. Он ненавидел целый мир. Но эта ненависть была несравнимо мала с той ненавистью, которую он испытывал к себе.

Ненависть сменялась болью потери. Потери его единственной. Его любимой. «Наверное, она сейчас лежит под Кхмеркой растерзанная монстром. И с какой мыслью она умирала? С мыслью о том, что я предал её, что я её снова оставил. А что я? Я живой. Я ужасен. Я предатель. Убийца. Любодей. Я… Я… Я страшный злодей. Как же низко я поступил с ней. Как я мог? Я худший из худших. Боги, отнимите мою жизнь!» Одис отпустил вёсла и заплакал.

Факей удивлённо обернулся и уставился на друга. Тот сидел, скорчившись, и рыдал. Факей отпустил вёсла и сел возле Одиса, после чего осторожно обнял его и стал гладить товарища. Так они плыли по течению. Утешающий Факей и Одис, разрываемый печалью. Наследник не сопротивлялся. Его ненависть к другу улетучилась. Он простил его, потому что понимал, что вина не принадлежала ему. Факей лишь пытался спасти себя и друга. А Одис был виновен во всём.

— Оди, расскажи мне твою печаль.

— Люра. Я предал и убил её. Убил. Понимаешь?

— Убил? Хм. Я так не думаю. Оди, я уверен, она жива.

— Я предал её любовь. Она надеялась на меня. А я… Я оставил её. Совсем одну.

— Тише. Тише, мой друг. Кто из нас не делал ошибок? Уверен, она простит тебя.

— Простит? Меня? Нет. Она мертва вместе с остальными, вместе с моим отцом. Они все там погибли. Теперь я совсем один.

— Нет, нет, Оди, ты ошибаешься, ты не один. Я с тобой, друг мой.

До самой ночи Факей сидел с Одисом и утешал его. Удивительно, но Одис уснул впервые за долгое время. Факей аккуратно уложил его и укрыл. Затем он поставил лодку на якорь и тоже заснул.

На следующий день друзья уже разговаривали, хотя неловкость всё ещё сохранялась между ними. Факей боялся, что Одис всё ещё обижен на него, а сам Одис продолжал пребывать в великой печали. Кхмеры гребли с раннего утра, помогая течению Мирянки. По прогнозам Факея, вечером они уже должны были оказаться в Одинокой. Так оно и случилось. К вечеру пошёл снег, было мало что видно, но Факей всё же заметил вдали огонёк, который, безусловно, принадлежал пристани.

— Смотри! Мы приплыли! — радовался охотник.

— Угу, — как-то вяло и совершенно невоодушевлённо промычал Одис.

Факей расстроенно взглянул на друга и успокоился. Скоро друзья стояли на той самой пристани. Она была небольшой и представляла собой сколоченные доски, выпирающие из берега на вспомогательных брёвнах. Одис и Факей стали разгружать лодку. Они доставали мешки с вещами, мусор, остатки еды и воды, инструменты. Всё, что было нужно, влезло им в два рюкзака. Кхмеры присели передохнуть, и тут из метели вышли люди, во главе которых шёл молодой человек с кучерявыми волосами рыжего цвета. Они постепенно приближались и остановились на расстоянии пяти шагов. Факей и Одис встали.

— Кто вы такие? — крикнул рыжий. Его лицо, казалось, излучало мало дружелюбия.

Факей посмотрел на Одиса и подмигнул ему.

— Парни, я вижу вы хорошие люди. Давайте не будем ссориться. Мы всего лишь странники. Нам нужен кров и еда. Мы щедро заплатим, — с улыбкой на лице выступил вперёд Факей.

«Парням» явно что-то не понравилось, потому что рыжий подошёл к Факею и со всей силы ударил его по зубам. Брызнула кровь. Охотник почувствовал острую боль. Упал и схватился за губы.

— Гады! — крикнул он.

— Ну, ну — ухмыльнулся рыжий. — Мужики, забирайте всё ценное.

Мужики сделали пару шагов и остановились. Одис достал свой меч и направил его остриё в сторону врага. Рыжий шагнул назад, выхватывая из-за пазухи кинжал. Его приятели последовали его примеру. Факей поднялся и также пришёл во всеоружие.

— Двое против толпы. Интересно, — засмеялись мужики.

— Зато наши клинки длиннее, — выпалил Факей.

Смех смолк. Повисло напряжение. Мужики не решались напасть, а Одис и Факей стояли в обороне, готовясь к схватке. Никто не желал пролития собственной крови, поэтому все облегчённо выдохнули, когда послышался голос какого-то старика.

— Что происходит, Ила? — вышел маленький старичок из-за спин мужиков и обратился к рыжему.

— Чужаки, — виновато указал тот на наших друзей.

Старичок повернулся и посмотрел туда, куда указывал Ила. Он сделал удивлённое лицо, будто бы не заметил двух юнош сразу.

— Ах, Ила, зачем же так грубо с гостями? — всплеснул руками старичок. — Ты же видишь, что это достойные люди.

— Простите, старейшина, — склонился Ила и подал знак остальным, чтобы они убрали кинжалы.

Старичок зашагал к Одису и Факею, вытянув вперёд руку.

— Друзья! Я рад приветствовать вас. Простите этого дурака. Он обычный рыбак. Ничего не смыслит в гостеприимстве. Я Иоах, один из старейшин Одинокой.

Одис и Факей расслабились и убрали свои клинки в ножны. Они пожали руку старичку и представились. Рука Иоаха была сухой и тёплой.

— Нам очень приятно, что здесь ещё есть достойные люди, — улыбался Факей.

— Да, да, конечно. Но позвольте спросить. Что привело вас сюда?

Друзья переглянулись, и Факей стал отвечать.

— Мы странники с Юга. Вы не знаете тех мест. Ищем себе славы, путешествуем.

— Славы? Как интересно. Ой! Чего это я? Совсем старый стал. Ведь мороз же. Пошлите в мой дом, там всё и обсудим.

Старичок развернулся и зашагал за мужиками. Одис и Факей пошли рядом. Быть может, опасно было идти за незнакомцами, но Иоах не излучал никакой злобы или коварства, поэтому кхмеры решили, что могут доверять ему.

— Кстати, зря говорите, что я тех мест не знаю. Я знаю многое. В молодости я был заядлым путешественником. Эх. Какие времена были.

Иоах принялся рассказывать разные истории своей молодости, как это и свойственно старикам. Факей очень внимательно слушал, ну или по крайней мере делал вид, что слушал. А вот Одис не скрывал своего безразличия. Он думал совершенно о другом, чем оскорблял старичка, но тот не подавал виду. Одинокая отстояла в нескольких сотнях тул (тул — 1,8 метра) от Мирянки в лесу. Очень скоро она показалась.

Одинокая не имела забора и была значительно меньше Кхмерки. В небо поднимался дым от домов и работающих в них печей. Дома были просты и прочны на вид. Брёвна были некрасивы, обиты пухом и соломой. Улицы представляли собой тропинки, протоптанные в снегу. Метель уже практически замела их. Был поздний вечер, поэтому люди сидели по домам. Старичок провёл Одиса и Факея по, должно быть, главной улице. Вывел их к какой-то площади и подошёл к своей калитке. Забор был покосившимся, а двор неубран. Но в целом дом Иоаха ничем не отличался от других домов.

Старичок провёл гостей к входной двери. Они обстучали сапоги от снега о ступени. Дверь открылась, и приятный тёплый запах обдал лица Одиса и Факея. Все вошли и закрыли дверь изнутри.

— Располагайтесь, как вам будет удобно. Сейчас поужинаем, ребята, — заботился Иоах.

Факей и Одис стали снимать с себя шубы и мешки. Прихожая была небольшая. Она вмещала сундук, вешалку и некоторые инструменты. Прямо напротив входной двери была лестница, ведущая на второй этаж. Налево от лестницы была самая большая комната с печью. Здесь готовили, ели и спали. В центре комнаты стоял стол со стульями. Стол был укрыт белоснежной скатертью. Лоскуты такой же ткани, из которой была сделана скатерть, покрывали сундуки в углах комнаты.

Иоах разделся и стал подниматься на второй этаж, крича: «Ализа! У нас гости! Ализа!» Кхмеры осторожно прошли в комнату с печью. Пахло свежей пищей: хлебом, овощами и мясом.

— Что думаешь? — спросил Факей Одиса, видя его задумчивость.

— А?

— Говорю, о чём задумался?

— Да так. Неважно.

— Не верю я тебе, Оди. Не верю.

— Ну и не верь. Мне то что?

— Ты прав, тебе ничего, — чуть с досадой прошептал Факей. — Что думаешь об Иоахе?

— Хороший старик.

— Я тоже так считаю. Но вот деревня здесь странная. Какая-то мёртвая.

Послышался скрип ступеней. Кто-то спускался со второго этажа. Показался Иоах и девочка лет двенадцати. Её лицо было сереньким как у мышки.

— Здравствуйте, гости дорогие, — лепетала девочка. — Меня зовут Ализой.

— Очень приятно, Ализа. Я Факей, а это Одис, мы странники, — поклонились друзья.

— Ну что ж, ребятки, присаживайтесь за стол. Ализа сейчас нам чего-нибудь поставит отужинать.

Одис и Факей уселись за пустой стол. Старик присоединился к ним. А Ализа стала бегать туда-сюда по разным сундукам. Скоро на столе лежали ложки и стояли тарелки, кружки и кувшины с молоком и водой. Старик умилённо смотрел на девочку.

— Сирота, — прошептал он.

Друзья придвинулись к нему поближе, чтобы лучше слышать то, что он будет говорить. Ализа разогревала в печи ужин.

— Я взял её к себе ещё совсем маленькой. Ей тогда и года не было. Её родителей убили, — грустно шептал Иоах.

— Убили? Кто? — спрашивал Факей.

— Свистуны. Здешние разбойники. Они постоянно донимают нас своими нападениями. Они убивают мужчин и забирают женщин с провизией. Вот и в ту ночь мать Ализы похитили, а отца убили. Уже потом я нашёл эту девочку. Я вскармливал её козьим молоком. Вон кака вымахала. Красавица и умелица.

Факей с грустью опустил глаза и заметил, что Одис сидел и равнодушно теребил ложку, уставившись в стол.

— Эй, Оди, — прыснул Факей, — прояви хоть каплю уважения.

Одис не слышал друга. В его голове звучал один голос. Голос Люры. Он напоминал о былом счастье и ранил воспоминаниями о недавнем горе.

— Что с твоим другом? — заметил что-то неладное Иоах.

— Ах, — лукаво улыбнулся Факей, пребывая в крайнем чувстве неловкости, — мой друг, он немного умом не вышел. Видите ли, ему сильно не повезло с матерью, она была неопытной и часто роняла ребёнка.

— Ой, ой, ой! — участливо всплеснул руками Иоах. — Неужели и вправду часто роняли? И как он бедняжка живёт?

— Брешет, меня не роняли, — очнулся Одис. — Это он о себе рассказал.

— О, так ты всё слышишь? — взбесился Факей.

— Да, слышу. Удивлён?

Старичок рассмеялся и схватился за живот. Морщины на его лице заиграли. Они перемещались по всей поверхности кожи, чем позабавили ребят.

— Ладно, друзья. Не ссорьтесь. Ужин готов. Поэтому прошу, наслаждайтесь. Поверьте, такого вы ещё не ели.

Ализа с помощью ухвата тащила чугунок с овощным рагу. Было удивительно то, что такая, казалось бы, маленькая и хрупкая девочка была в силах поднять большой и тяжёлый кусок чугуна. Она подошла к столу и резко грохнула на него свою ношу. Одис и Факей подскочили на месте от неожиданности. Иоах рассмеялся.

— Не бойтесь, это всего лишь рагу.

Запах печёных кабачков, морковки, капусты и картошки полился по столу. У голодных гостей пробудились слюнки, и заурчали животы. Старичок взял большую ложку и стал раскладывать рагу. Пока он это делал, Ализа уже принесла хлеб и стала разливать горячее молоко. Трапеза началась. Так вкусно Одис и Факей и вправду давно не ели. Они были жадны по отношению к пище в этот вечер. Чавканье и причмокивание звенели весь вечер.

— Ализа, приготовь гостям постель, — шепнул старичок девочке.

Ализа послушно пошла на второй этаж. Одис заметил в её глазах грусть, которая тут же откликнулась в его сердце.

— Люблю её, всегда послушна, всегда умна, всегда всю работу по дому выполняет на ура. Она будет чудесной женой. Жениха надо бы только найти. Достойнаго. А достойных женихов то нынче мало. Одни недостойные остались. Вымираем, — делился своими переживаниями старичок.

— Рагу получилось хорошо. Мне бы такую жену, каждый день бы ел то, что она готовит, — облизывался Факей.

Иоах посмотрел на Факея и понял, что тому далеко до понимания тяжести тех проблем, что носят в себе другие. Несколько минут странники облизывали остатки, и скоро всё закончилось. Тогда они откинулись на стульях.

— Ну что ж, теперь можно и кое-что покрепче, — подмигнул Иоах.

— Можно и покрепче, — обрадовался Факей.

На столе появился кувшин с напитком, дурманящим разум одним только своим запахом. Это был сок Ивона. Старичок стал разливать сладкий жёлтый напиток. Все напились довольно скоро. Иоах икал, Факей улыбался и рассказывал что-то, а Одис просто сидел и смотрел на дно кружки, как будто бы видел там кого-то.

— Так и всё же, ик, кто вы, ик?

— Дед, мы же скызали, мы купцы, —объяснялся, яро размахивая руками, Факей.

— Не, друг. Ик, ты говорил, вы странники. Ик.

— Ну да, мы стрынники. А я что скызал? — задумался охотник.

— Ты мне лжёшь. Ик. Откуда у вас такие мечи? Ик. Вы вообще кто? Ик.

— Ну, ладно, дед. Лажно. Тебя не прыведёшь. Мы… Ну эти. Воины. Мы так. Путешествуем. Ищим славы.

— Убиииил! — вдруг завыл Одис.

— Чего это он? Ик.

— Аааа, эт он прысто вспоминает.

— Он кого-то убил? Ик.

— Ну, да. Свою эту, как её там. Любимую.

— Какой кошмар! Ик.

— Да, жуткий кошмар. Вы бы знали, как всё было…

— И как… ик… всё было?

— Не говори ему.

— Он стесняется, — захихикал Факей.

— Весёлые вы ребята, ик. Нравитесь мне. Ик. Оствайтесь, ик, у меня.

— Дед, у тьба слывы не мнго. Поэтому, мы пойдём.

Они ещё разговаривали о чём-то, как это и свойственно пьяным. А потом Одис и Факей отправились в комнату на втором этаже, которую им подготовила Ализа. Они еле как поднялись по лестнице, несколько раз упав. Но всё же, наконец, оказались в постелях. Факей ещё что-то долго говорил и смеялся, потом уснул. Одис же не мог позволить себе такой роскоши. Ему было стыдно от мысли о том, что он сейчас здесь лежит сытый в тепле и комфорте, хотя совершенно не заслужил этого, ведь поступил с той, кого любит, как последняя скотина, а Люра сейчас в сырой земле бездыханная, хотя заслужила другого, ведь была с Одисом любящей и понимающей даже тогда, когда он был холоден к ней. «Ах, если б я мог вернуться! Да я бы всё перевернул. Я бы наплевал на отца и эту колдунью. Я был бы лишь с ней. А что теперь? Почему она умерла, а не я? Она должна жить и быть счастливой. А мне гнить в земле». Одис, расчувствовавшись, прослезился. Он рылся мыслями в своей голове, ища ответы, и сон незаметно окутал его.

Вспышка света снова ослепила Одиса. Сгусток света и энергии предстал перед ним.

— Одис! Как же долго я искал тебя. Что произошло? — зазвенел Светл.

— Опять ты? Чего хочешь?

— Глупый человек! Я посланник твоего бога, Мун Кри. Что случилось? Почему ты здесь?

— В Кхмерке многое произошло.

— Произошло? Глупый человек! Я же тебе говорил, что делать. Почему ты не послушался?

— Всё это не важно. Лю… Люра… Она… Она погибла, — слёзы опять выступили на лице Одиса.

— Погибла? Это ужасно. Дай взглянуть.

Светл Свет влетел в грудь Одису. Тот испугался, но ничего не почувствовал.

— Ты чего творишь?

Светл молчал, а потом стремительно вылетел из Одиса. Он визжал, а его свет потускнел, став красным.

— Ты видел его! Его! Ужасно! Я же говорил тебе уходить оттуда. Почему ты не слушал?

— Что случилось? Что ты увидел?

— Не важно, что я увидел. Важно то, почему ты всё ещё здесь, — постепенно успокаивался Светл, приходя в стабильное состояние. — Будь осторожнее.

— Осторожнее? Почему?

— Глупый человек, не задавай таких вопросов. Я здесь, чтобы учить тебя о другом.

— Учить? Меня? Зачем?

— Ты избранник Мун Кри. Он хочет, чтобы ты знал его.

Всё это начинало подбешивать Одиса. «Почему неизвестно кто говорит ему, что делать?»

— А что если мне плевать?

— Глупый человек. Будь осторожнее со словами. Твой язык станет тебе твоим приговором.

Одис не знал почему, но он правда стал осторожнее.

— Хорошо, говори, что ты там хотел мне сказать.

— Мун Кри любит тебя, как и всё своё творение. Ему больно от того, что все забыли его. Ты напомнишь миру о его боге. Мун Кри наделяет тебя великой силой и честью, тебе нужно лишь во всём доверять ему. Не делай ничего, без упования на своего бога. Иначе тебя ждёт погибель.

— И почему он выбрал меня?

— Это мне неизвестно. Мун Кри не советуется по поводу своих решений. Он действует, и его действие всегда верно.

— Хорошо, я тебя понял.

— Помни о семи вещах. Любовь. Справедливость. Верность. Истина. Прощение. Жертвенность и смирение.

— И что это?

— Это ценности твоего бога, а значит и твои тоже.

— Прости Светл, но Мун Кри не мой бог. У меня нет богов. Если бы он явил какое-нибудь чудо, тогда, быть может, я бы поверил. А пока что это всё для меня просто сон. Так что убирайся. Дай поспать.

— Глупый человек! Это невероятно! Царь всего мира дарует тебе такую честь, а ты ставишь ему условие? Чтобы он показал какое-нибудь чудо? Он не шут, а твой Создатель! Ты только по его великой милости всё ещё жив. Только его любовь к тебе спасает тебя от смерти. Ты отродье мрака и зла! Возмутительно! — Светл диаметрально увеличивался, начиная обжигать своим светом.

Одису было больно и страшно.

— Прости, я не хотел. Только перестань жечь.

Светл исчез.

Одис распахнул глаза. Солнце уже освещало комнату. Факей всё ещё спал. «Какой странный сон. Какой кошмар. Но он прав, я отродье мрака. Может и вправду Мун Кри мой бог? Тогда я огромный глупец. Но нет. Этого не может быть».

Почему в истину так тяжело поверить? Часто это происходит просто потому, что люди боятся правды. Правда ранит, колит, заставляет действовать и испытывать дискомфорт. Зачем она нужна? Лучше ложь. Она нам льстит и дарит покой, позволяет жить так, как нам хочется. Поэтому мы, глупые люди, часто истину зовём ложью, а ложь истиной. Но есть вариант ещё лучше, сказать, что истина относительна, что у каждого она своя. Как ловко придумано! А? Чушь, не имеющая никаких оснований. Истина не может быть абстрактной, она всегда конкретна. Два плюс два всегда четыре. Это истина. Если кто-то говорит, что получится не четыре, а пять, только потому, что он так считает, ведь истина у всех своя, то он глупец. Истина одна. В неё страшно поверить. Но это необходимо для того, чтобы жить. Но да ладно…

Одиса из размышлений вырвал дикий свист. Зазвенел колокол, который судя повсему предвещал беду. Очнулся Факей. Он сел в постели и огляделся. Посмотрел на Одиса.

— Что происходит?

— Не знаю, — развёл руки в стороны Одис.

Друзья подошли к окну и уставились на улицу. Страшная картина предстала перед ними.

Глава 2. Спасение

«До тех пор, пока вы не осознали

непрерывный закон умирания и рождения

вновь, вы просто смутный гость на этой Земле».

— Иоганн Вольфганг фон Гёте.

Люра лежала на земле лицом вниз, раскинув руки и ноги. Она медленно приподняла голову и раскрыла глаза. Солнце уже светило, пели птицы, и трава качалась от ветра. Люра аккуратно села. Резкая боль пронзила голову, и девушка схватилась за виски. «Ай! Хорошенько ударилась». Постепенно голова успокоилась, и Люра стала оглядываться: вокруг не было ни единой живой души, монстра не было тоже, пепелище Кхмерки возносило в небеса клубы дыма. Люра осторожно встала на ноги и попыталась собраться с мыслями. «Семья. Их убили. Факей. Одис. Монстр. Я бежала к лодке, а они бросили меня. Точно. Бросили! Как они могли? — Люра всё больше вспоминала, и с воспоминаниями возвращалась печаль. — Так, соберись. Не время для слёз. Ах, как же всё болит. Я сильная, спокойно. Нужно дойти до дома».

Люра постепенно стала приближаться к Кхмерке, ну или к тому, что от неё осталось. Каждый шаг давался с большим трудом, ведь тело ужасно болело, повсюду были синяки и ссадины, губа была разбита, волосы растрёпаны, платье было грязным и разодранным, царапины украшали руки, ноги, скулы и спину. Несмотря на боль, Люра медленно, но верно приближалась к пепелищу. Очень скоро она вошла туда, где раньше были прекрасные дома и улицы. Люра шла среди руин и куч пепла, было нелегко дышать. Она вспоминала, что эта груда мусора ещё вчера была мясной лавкой, где она покупала колбаски, а эти обугленные столбы, торчащие из земли, держали на себе дом её первой подруги, а там на перекрёстке стояло дерево, с которого она в детстве свалилась. Люра шла не среди руин или пепла, а среди воспоминаний о своей жизни. «Что за ужас со всеми нами случился? За что боги покарали нас? Мы просто жили, как могли. А теперь? Теперь от моего дома, семьи и друзей ничего не осталось. Даже Одис, и тот пропал. Как это могло произойти? Я ничего не понимаю. Это же просто невозможно. Невозможно. Да. Подходящее слово. Невозможно, чтобы наша Кхмерка сгорела до тла. Невозможно, чтобы моя семья была мертва. Невозможно, чтобы все кхмеры погибли. Невозможен тот монстр и то, что Одис бросил меня. Невозможно, чтобы я осталась совсем одна. Невозможно». Мысли пугали Люру. Она боялась того, что невозможное теперь стало реальностью. Наконец, показалось то, что ещё вчера утром было её домом. Забор сгорел, от него осталась лишь обугленная калитка, одиноко стоящая на входе.

Та самая калитка, возле которой Одис впервые поцеловал Люру. Это был её первый поцелуй. Она тогда очень смутилась и ударила Одиса, ведь это был опрометчивый поступок, их могли увидеть. Но потом ураган чувств закружил их вместе, и Люра больше ничего не боялась. «Тогда Одис любил меня. А теперь…» — ущипнули воспоминания, и по щеке девушки прокатилась прозрачная слезинка.

— Так, ты чего, глупая? Соберись, — тут же опомнилась она.

Люра вошла во двор. Земля была чёрной. Разрушенный и сожжённый дом погрёб под собой тела семьи Мирони. Последняя из них пыталась разгрести груды пепла, но ничего не вышло. Она лишь измазалась. Тогда, бросив эту затею, девушка встала напротив своего дома и закрыла глаза. «Простите, что не смогла похоронить вас. Я так люблю тебя мам, и тебя отец, и даже вас, моих сестёр. Я люблю вас. Помните праздничные вечера? Как тогда было хорошо… Как хорошо было жить. А теперь вы мертвы, и я не знаю, где вы оказались. Но надеюсь, вы пируете вместе с Гайей. Покойтесь же с миром».

Ещё некоторое время Люра оставалась неподвижна, потом же она пошла в мастерскую отца, которая была более сохранной, чем дом. Люра нашла топор и нож, они были в плохом состоянии, но выбирать было не из чего. В том месте, где раньше стояла кладовая, были обугленные куски хлеба. Люра взяла их. «Да, не очень аппетитно, но лучше, чем совсем ничего». Несколько минут девушка ходила по Кхмерке, но ничего не нашла. Больше здесь делать было нечего, и Люра пошла на берег.

Он был усыпан трупами, которые изрядно воняли. Рвотные позывы несколько раз одолевали девушку. Она скинула своё изодранное платье, ведь носить его не имело никакого смысла. Среди трупов были девушки и женщины. Люре удалось найти более-менее целые рубашку и юбку, даже плащ. С большим трудом она стянула их с трупов. Несколько раз Люра падала в обморок и блевала. Она отходила на расстояние, чтобы отдышаться, и, наконец, вещи были добыты. Они воняли и были грязными, поэтому их пришлось мыть в Мирянке. Люра помылась тоже. Она плескалась, окуналась и плавала. Прохладная вода чудесно действовала на ноющее тело девушки. Боль успокоилась, и пришли свежие силы. Люра надела на себя мокрую одежду, взяла то, что нашла у себя дома, и пошла к пристани. Она кое-что искала. Нечто важное.

В детстве отец учил Люру рыбачить. У неё хорошо получалось, чему он был очень рад. Она всегда благодарила отца за то время, что они проводили вместе на рыбалке. Это было чудесно. Люра понимала, что ей нужно что-то есть, и рыбалка была прекрасным вариантом прокормиться. Была необходима лишь удочка. И удача, несомненно, была на стороне Люры. Рыбаки всегда оставляли все свои инструменты в сарайчике возле пристани. Там она и нашла удочку. Однако в сарайчике было столько всего, что она решила осмотреться, вдруг нашла бы ещё что-то полезное. Палки, удочки и сети с какими-то ящиками были навалены кучами. Люра копалась в них и нашла… Сок Ивона! Он хранился в мехах. Она взяла его и выпила до дна. Приятная сладость и тепло разлились по всему телу. В пустые меха Люра набрала воды и пошла вдоль берега подальше от трупов и пепелища.

Сок быстро подействовал, и девушка опьянела. Она брела, шатаясь и бормоча себе что-то под нос. Пару раз Люра спотыкалась и падала от того, что её ноги заплетались. После каждого падения она ненадолго задерживалась в песке и истерично хихикала. Потом вставала и шла дальше. Через время Люра достигла того места, которого хотела. Огромное дерево Ивон покрывало своими широкими ветвями всё, что было под ним. Это был тот самый Ивон, под которым Люра провела много времени вместе с Одисом. Именно сюда она шла. Это укромное место было единственным, что у неё осталось. Люра села, облокотившись на ствол, вздохнула. Фиолетовая листва сияла, отражая солнечный свет. «Красота», — прошептала девушка и погрузилась в темноту.

Проснулась Люра вечером. Она съела хлеб. Он был ужасен: горек, твёрд и вонюч. Но голод был сильный, поэтому пришлось есть. Потом Люра выпила воды и взяла топор, чтобы нарубить веток и дров. Руки не слушались её. С каждым ударом топор становился тяжелее и тяжелее. Одной из палок она накопала червей. С большим трудом Люре удалось собрать дрова и разжечь костёр вовремя. Уже было темно. Звёздное небо возвышалось над девушкой, она восторгалась им. «Как чудесно! Звёзды, словно тысячи чистейших слезинок. Велики боги, сотворившие их». Люра подготовила удочку и забросила поплавок. Стала ждать. Она сидела возле костра, приятно трещавшего, вдыхала его аромат, подбрасывала дрова. Клёва не было. Люра была пуста. В ней не было ни тревог, ни покоя, она не думала, не пыталась что-либо понять. Она просто смотрела на звёзды, на пламя костра, на серебряную Мирянку, на листву Ивона и дышала.

Через некоторое время на небе упала звезда. Желудок заурчал, и холодный ветер потянул по спине. Люра больше укуталась в плащ. «Брррр, что такое?» — очнулась девушка от покоя. Мысли рванули в её пустую голову, стремясь всё заполнить собой.

Само место, где она сидела, напоминало ей о нём. Об Одисе. «Интересно, как он сейчас? Тепло ли ему? Сыт ли он? Жив ли? Здоров ли? Хотя о чём я. Вовсе не интересно. Мне плевать на тебя. Слышишь? Не слышит. А жаль. Я бы всё ему сказала. Ты бросил меня здесь! Оставил одну! Как ты мог? А? Я же люблю тебя! Ты же клялся мне! Что? Разлюбил? Это низко! Слышишь? Низко! Ты подлец! Мерзавец! Как ты мог?» — кричала Люра из последних сил. Потом, успокоившись, продолжала: «А, может, не любил? Может, он обманывал меня? Нет. Точно нет. Но тогда почему он оставил меня? Почему? Гайя! — уже плакала девушка, — Гайя! Ты слышишь меня? Почему всё это случилось со мной? Чем я провинилась? Я недостойна любви? Недостойна счастливой жизни? Ответь мне! За что ты так наказала меня? За что?» Люра скрючилась и громко зарыдала. Она била кулаком по песку и плакала.

Вдруг удочка дёрнулась. Люра замолчала и насторожилась. Ещё раз клюнуло. Люра встала, взяла крепко удочку и рванула её изо всех сил. Рыба была поймана. Люра скинула её на берег и ударила тяжёлым камнем, который подготовила заранее. Радость девушки было не описать. «Да! Я смогла! Смогла! Без чьей либо помощи! Сама справилась! Спасибо, Гайя!» Люра очистила рыбу от чешуи ножом, наткнула её на палку и стала жарить. Запах горелого мяса волновал желудок. Слюнки потекли. Наконец, рыба была готова. Обжигая пальцы, язык и губы, Люра жадно ела. Она аккуратно выплёвывала кости, языком собирала остатки мяса на зубах, причмокивала и дула. Рыба была съедена. Люра вымыла руки и легла спать. Приятное чувство сытости согревало лучше любого костра.

Утром вновь рыбалка накормила девушку. Затем Люра взобралась на верхушку Ивона и оттуда осмотрела берег. Он был пустынен на всей своей протяжённости. Однако вдали виднелось нечто яркое. Люра решила, что это то, что нужно, и направилась туда. Она шла по песчаному берегу Мирянки, ветер обдувал её лицо, солнце пекло, вода журчала, и всё было хорошо. Было невозможно поверить во всё то, что случилось день назад. Жизнь была прекрасна, в ней не было и намёка на что-то плохое. Яркое нечто вдали превратилось в цветочное поле вблизи. Люра была рада. «Как красиво!» — пропела она и нырнула в красное месиво цветов. Девушка впервые видела такое. Цветы были необычны, они чудесно пахли и радовали взгляд. Люра бегала и веселилась. Она собрала несколько букетов и сделала из них венки. Пару венков девушка кинула в реку. Это было красиво, Люра проводила уплывающие красные кольца взглядом и нацепила оставшийся венок себе на голову. Потом она легла вздремнуть. «Как хорошо! Прекрасный день. И почему я вчера была так несчастна? Как я могла подумать, что Одис бросил меня? Нет. Ему просто пришлось проплыть какое-то расстояние, чтобы выжить. Он не мог бросить меня. Нет. Он обязательно вернётся за мной. Я знаю. Он любит меня. Тогда буду ждать его в этих цветах. Он выйдет из лодки, посмотрит на меня и ахнет. Скажет, что я очень красивая с этими цветами, а я возмущусь, мол: «А без них? Некрасивая?», а он станет уверять меня, что без них я ещё красивее, и я растаю, мы поцелуемся и будем вместе. Да, чудесный план». Люра улыбнулась и задремала. Ей снилось нечто хорошее, потому что радость не спадала с её лица на протяжении всей дремоты.

Когда Люра проснулась, она пошла назад. К Ивону вернулась вечером. Тут же принялась рыбачить, потому что голод начинал буйствовать. Она успешно поужинала и спокойно прогулялась по ночному берегу. Она вспоминала, как когда-то вместе с Одисом часто уходила из дома по ночам. Никто не знал об этом. Как же было хорошо тогда. Нагулявшись, Люра уснула. Утром она вновь рыбачила. Девушка сидела и ждала. Ждала клёва и Одиса. Она глядела вдаль, туда, откуда, как она думала, он должен был прийти. Но ничего на горизонте не менялось. Рыба клевала. Люра ела. Рубила дрова. Потом опять рыбачила. Ела. Рубила. Спала. Ждала. Одиса не было. Дни тянулись один за другим. Они были до ужаса одинаковы. Люра уже не знала, сколько прошло времени с того ужасного вечера. На неё напала тоска, и радость надежды сменилась печалью. Ничего не менялось. Никто не приходил спасти её. Она была одна. И снова Люра сидела на берегу и смотрела вдаль. «Ну, ну давай. Где же ты? Я же жду тебя здесь. Никуда не ухожу. А тебя всё нет». Наступила очередная ночь, и Люра совсем отчаялась. «Ну и ладно, сам виноват! Потерял такую красавицу! Сама себя спасу! Ты мне не нужен! Нисколько!» — кричала девушка сквозь слёзы в пустоту. Люра была очень зла и обижена. Тоска стала её постоянным спутником. Теперь Люра нехотя просыпалась и нехотя ложилась спать, она очень медленно ела и пила, она не волновалась о рыбалке. Она просто была.

И вот, очередной серый вечер. Люра всё также молчаливо сидит под деревом у костра и ждёт клёва. Одежда на девушке стала очень грязной, да и сама девушка почернела от солнца, костра и земли. Её глаза совершенно ничего не отражают. Они стали серыми, как и жизнь. Люра подняла свои когда-то изумрудные стекляшки и посмотрела на серебряную реку, блестящую от лунного и звёздного света, на небо, на перелив волн, и кто-то стал шептать девушке на ухо. Осторожно так, но действенно. «Может, действительно, так будет лучше?» — подумала Люра над словами шёпота. Он стал уговаривать её, рассказывая, что другого пути нет. «Всё равно я никому не нужна. Никто и не заметит, как меня не станет. А я обрету покой вместе со своей семьёй. Да, ты прав. Лучшего варианта уже не будет». Люра встала и медленно зашагала к воде. Она осторожно коснулась ступнёй реки. «Ледяная». Но делать нечего. Шаг. Ещё шаг. И ещё. Вода по колено. Теперь по пояс. А вот уже по грудь. Холод захватывает дыхание и сводит мышцы. Вот горло погрузилось в воду, и с течением стало невозможно бороться. Вода оторвала девушку от дна и понесла вдаль. Во мрак. Люра стала захлёбываться, барахтаться. Она уже сожалела о принятом решении, она поняла, что всё же хотела жить даже несмотря на отчаяние, окутавшее её, но пути назад не было. Река была полностью властна над девушкой. Люра чувствовала, как ледяная вода наполняла её лёгкие, проходя в нос и горло. Она не пыталась кричать, потому что знала, что нет никого, кто услышал бы её. Страх. Смирение. Тело ослабело в борьбе за жизнь. И наконец всё кончилось, осталась только тьма.

* * *

— Глупый человек! Как так можно? — носился сгусток света над Люрой.

Девушка начала кашлять и очнулась. Всё там же, под деревом, возле костра. Она жадно дышала и оглядывалась. Она была жива. Жива! Невероятно. «Какой ужасный кошмар мне приснился». И тут какой-то светящийся шар пронёсся мимо. «Странно. При жизни такого не бывало. А что, если я всё же умерла? И это — то место, куда попадают потом? Надо спросить это странное создание».

— Господин! Господин! Скажите, пожалуйста, я умерла?

Сгусток света заметил, что девушка очнулась и зазвенел от радости.

— Умерла? Конечно же, нет. Ты жива! Жива! Хвала Мун Кри! Хотя ты, наверное, очень бы хотела быть мёртвой?

— Нет, что вы. Я рада, что жива. Но, простите, как? — не понимала Люра. — Я же захлебнулась в этой самой реке. Только что.

— Да, захлебнулась. Я спас тебя. Хвала Мун Кри! Как же я переживал! Глупый человек.

— Вы спасли меня?

— Да, я.

— Но как?

— Вырвал из реки и очистил от воды. Мун Кри вдохнул в тебя жизнь. Снова.

«Как странно. Какое-то маленькое солнце спасло меня от смерти. Ещё и Мун Кри, о котором он постоянно говорит. Чудеса какие-то».

— Простите меня, но я не знаю ни того, кто вы, ни того, кто такой ваш Мун Кри.

— Глупый человек! Какое невежество! Ни здравствуй, ни спасибо! — возмутился световой шар.

— Ой. Извините. Я и не думала обидеть вас. Спасибо вам за спасение! — кинулась на колени Люра.

— Глупый человек! Поднимись! На колени вставай только перед богом! Я Светл Свет, посланник твоего бога, Мун Кри.

«Мун Кри? Мой бог? Первый раз слышу о нём».

— Я знаю твои мысли. Ты молилась Гайе. Какое ужасное имя! Гайя выдуманный божок. Глупые люди придумали его, чтобы не слушаться Мун Кри. На твои молитвы отвечала не мёртвая Гайя, на них отвечал живой Мун Кри. Это он заботился о тебе каждый день, посылая рыбу. Он давал тебе жизнь. А ты так просто взяла и кинулась в воду, пустив весь его труд и заботу насмарку.

Теперь Люра всё поняла. Она ужаснулась того, что услышала. Это было невероятно. Она никогда не говорила с духовными существами.

— Простите, Светл Свет. Я не знала. Я лишь хотела унять боль. Я благодарю Мун Кри за его любовь ко мне. Хвала ему!

Светлу понравились слова Люры.

— Славно! Мудрый человек! Я рад, что спас тебя. Твой бог уготовил тебе великую судьбу. Он хочет подарить тебе вечность. Взамен он просит лишь твою верность ему.

— Хорошо, Светл, для меня это большая честь!

— Мудрый человек! Тогда слушай. Ты нужна Одису. Ты должна встретиться с ним. Иди в Первоград на западе. Через Мирянку есть мост, дорога от которого ведёт к поселению «Тихая». Оттуда ты легко найдёшь дорогу до нужного места.

— Хорошо, Светл Свет.

«Одис? Откуда он знает о нём? Хотя он же дух. Я нужна Одису! Он так сказал. Посланник бога же не станет обманывать? Конечно, не станет».

— Славно. Ты мудрее многих, кого я встречал на своём веку. Это хорошо. Это спасёт тебя. Помни, что Мун Кри всегда с тобой.

С этими словами Светл растворился. Люра снова осталась одна. «Ну и чудеса. Никогда бы не подумала, что стала бы иметь дело с таким. Сам бог говорил со мной. Правда через посредника, но ничего». В недоумении Люра провела всю ночь. Утром она встала и собралась. Она не хотела испытывать Мун Кри. Она верила, что то, что ей сказали, было истиной, и поступала в соответствии с этой верой. Она направилась к мосту, который должен был привести её в Тихую. Мост был широким и довольно длинным. Люра зашагала по нему. На середине пути она оглянулась. Сзади было её прошлое. Её дом, любовь, семья, детство. Здесь на мосту было настоящее. То, кем она стала и была сейчас. А там дальше, за мостом, было будущее, где Одису была нужна она. И хоть было страшно идти вперёд, туда, где никогда раньше Люра не была, она шла, уповая на милость нового бога.

К полудню девушка устала и присела на дороге отдохнуть. Было ужасно жарко. Люра тяжело дышала, капли пота скатывались по её лицу, и она слизывала их снизу. Вкус соли бодрил. Вдалеке Люра разглядела повозку. Она приближалась к ней. «Люди! Может, они помогут мне?» — радовалась девушка. Повозка остановилась возле Люры. Две лошади были измождёнными на вид. Ими управляли два мужика. Люра подошла поприветствовать их.

— Добрый день, славные люди. Не могли бы вы мне помочь.

Мужики как-то странно переглянулись. Они ничего не сказали и спрыгнули на землю. Люра поняла, что это были далеко не славные люди, и начала пятиться назад, доставая нож.

— Ты кто такая? — спросили они приближаясь.

— Путница.

— Путница? Такая молодая? Совсем одна?

Мужики захохотали.

— Конечно, мы поможем тебе. Как не помочь такой красавице? — расплылись они в коварной улыбке.

Трясущимися руками Люра вытянула вперёд нож.

— Не подходите! Езжайте дальше! — девушка пыталась сделать уверенный голос, но он подвёл её своей ужасной дрожью.

— Какая опасная, — рассмеялись злодеи.

Они резко кинулись на неё, а Люра от испуга подскочила и споткнулась о камень, из-за чего упала на землю.

Глава 3. Сражение

«А время — оно не лечит. Оно не заштопывает раны,

оно просто закрывает их сверху марлевой повязкой новых

впечатлений, новых ощущений, жизненного опыта.

И иногда, зацепившись за что-то, эта повязка слетает,

и свежий воздух попадает в рану, даря ей новую боль…

и новую жизнь… Время — плохой доктор. Заставляет

забыть о боли старых ран, нанося всё новые и новые…

Так и ползём по жизни, как её израненные солдаты…

И с каждым годом на душе всё растёт и растёт

количество плохо наложенных повязок…»

— Эрих Мария Ремарк.

Одис и Факей стояли у окна и смотрели наружу. Разношерстно одетые всадники громко свистели и гнали людей по улицам Одинокой. Жители пытались спрятаться по домам, но всадники спешивались и врывались во дворы, а затем и в жилища. Люди плакали и кричали на разбойников. Но те оставались непоколебимы. Они забирали пищу, богатства (если их так можно было называть, ведь в сути своей жители Одинокой были очень бедны), женщин и детей, вещи и всякие безделушки. В общем, грабили и делали это в большом количестве. Одис проследил взглядом двух всадников, направлявшихся в его сторону. Они вошли во двор к Иоаху и засвистели.

— Ну что? Покажем этим смельчакам, что скрывается на том свете? — весело спросил Факей.

— Можно, — без особого энтузиазма пробормотал Одис.

Кхмеры взяли свои клинки и спустились вниз. Иоах и Ализа спрятались за печкой.

— Не бойтесь, мы вас защитим, — успокаивал Факей.

— Ой, ребята, дай бог, дай бог. Только осторожно. Это те набежчики, о которых я вам говорил. Свистуны.

— Хорошо, будем.

В дверь стали стучать.

— Открывай! Убивать не будем!

Одис и Факей не стали ничего отвечать. Факей спрятался на втором этаже, а Одис в той же комнате, что и старичок с внучкой. Он притаился за углом от входа в комнату. Свистуны продолжали долбить дверь.

— Эй! Там есть кто?

Тишина. Треск дверных петель. Свистуны вошли.

— Ты иди наверх, а я тут посмотрю, — шептались они.

Одис сжал рукоять меча. Из-за угла медленно появилось вражеское лезвие. Вот кхмер занёс свой клинок над головой. Удар! Одис резко опустил свою сталь на сталь врага, выскочил и тут же нанёс следующий рубящий туда, где, как он думал, должна была находиться шея свистуна. Тёплая кровь брызнула, и тело разбойника глухо стукнулось об пол. Через мгновение сверху послышался такой же стук. Спустился радостный Факей, и Иоах вместе с Ализой выбрались из убежища.

— Ребята! Ловко вы их. Нам бы таких воинов! — приговаривал старичок.

Дикий свист снова заполнил пространство. Одис выбежал на улицу. Свистуны гнали прочь, набив свои карманы добром. А люди падали в отчаянии на колени, умоляя вернуть им членов семей. Одис видел среди них того рыжего с пристани. Кажется, его звали Ила. Он долго бежал за одним из всадников, на чьей лошади лежала связанная девушка. Он не смог догнать злодея. Одис вернулся в дом. Старичок какое-то время благодарил воинов, потом он печалился о том, что случилось. Наконец, Иоах усадил гостей обедать. Потом убрали трупы. И тишина опустилась на Одинокую. Но она была лжива. На самом деле Одинокая не молчала. Она скорбела. Плач поднимался в небеса. Весь день Иоах ходил по домам, утешая людей. Вечером он вернулся опустошённым. Он тяжело сел за стол. Факей и Одис с интересом смотрели на него.

— Ну что?

— Да что, что… Беда! Всё плохо. Всё очень плохо.

— Мы можем чем-нибудь помочь? — участливо вопрошал Факей.

— Вы? — Иоах задумался. Его ум явно смаковал какую-то идею, потому что лицо старейшины просияло после вопроса Факея. — Вы можете.

— Правда? Как?

— Я видел, как вы сегодня расправились с разбойниками. Среди нас нет никого, кто умел бы сражаться. Я был бы очень признателен вам, если бы вы обучили наших мужиков.

Одис и Факей посмотрели друг на друга смущённым взглядом. Просьба старика была интересной и необычной. Кхмеры понимали, что они не знали, куда им идти дальше, у них не было ни провизии, ни малейшего плана. А здесь их кормили и поили, само собой не бесплатно, но всё же. Так ещё и доброе дело можно совершить. Заработать славы. Прекрасный шанс. Поэтому друзья долго не думали и быстро согласились.

— Чудно! Ребята, спасибо вам! — воскликнул старик, потирая руки. — Вы наше спасение! Приглашаю вас сегодня на совет старейшин. Он будет с минуты на минуту. Вся Одинокая будет там.

Совет проходил на главной площади перед домом Иоаха. Одису и Факею не пришлось долго идти. Люди уже собрались, образовав круг, внутри которого сидели старейшины. Одис протискивался между жителями Одинокой вслед за старичком. Мимолётом кхмер осматривал тех, кого расталкивал. Это были люди с серыми лицами, их глаза были полны глубокой боли. Но они не боялись, напротив, решимость и жажда отмщения горела в них. Когда Иоах добрался до круга со старейшинами, он поставил Одиса и Факея по краям, поздоровался с каждым коллегой и вышел в самый центр. Он окинул взглядом толпу, глубоко вдохнул и закричал.

— Друзья! Мы собрались, чтобы обсудить то, что сегодня стряслось с каждым из нас. Свистуны! Эти разбойники снова напали на нас, а мы как всегда оказались беззащитны. Я смотрю на вас и вижу мужей, потерявших жён и дочерей, я вижу братьев, детей, сестёр, жён и матерей, потерявших сегодня членов семьи. Нашим душам нет покоя, потому что они раздираемы скорбью. Но я нашёл выход! В нашу деревню прибыло два воина. Замечательные ребята! Я лично видел, как они убили двух злодеев. Они умеют сражаться! Я предложил им обучить нас, и они согласились. Теперь у нас не будет слабости, мы сможем защитить себя. Одинокая, я тебя не слышу! Ты согласна с этим? Ты хочешь, чтобы тебя учили?

Толпа радостно заревела и заулюлюкала. Иоах подошёл к Одису и Факею, вывел их в центр. Старейшины по очереди подходили к ним и благодарили. Потом сами жители пошли поприветствовать гостей. К кхмерам подходили и радостно хлопали их по плечам. Когда всё закончилось, Иоах снова повёл друзей в дом.

— Прекрасно ребята! Всё вышло просто превосходно! Ещё раз спасибо вам, — пожимал руки Иоах, его глаза были мокрыми.

— Ничего, нам не сложно.

После ужина друзья отправились в комнату спать. Они уже лежали, как вдруг Факей заговорил.

— Жаль этих людей.

— Согласен. Но мы не более счастливы, чем они… У нас тоже много потерь.

— У тебя их много. У меня никогда никого не было. В этом моя сила. Я не способен терять.

Одис не стал ничего на это отвечать. Он знал, что тема семьи и близких была очень болезненна для Факея, поэтому он постарался сменить ход разговора.

— Как думаешь, у нас всё получится? Я никогда никого не учил.

— Конечно, получится, мы же не какие-нибудь олухи. Да и посмотри на здешних мужиков. Крепкие ребята. Из них выйдут замечательные воины.

— Твои слова обнадёживают… — как-то неуверенно сказал Одис.

Как это ни странно, эту ночь Оди провёл спокойно. Ничто не тревожило его. Поэтому на следующий день он был полон сил. Старейшины выделили ему и Факею учеников, человек сто мужчин и женщин. Занятия проходили на главной площади. Тренироваться в условиях холода было тяжело. Но Одис выкручивался, как мог. Первый месяц посвятили физической подготовке. Будущие воины бегали, прыгали, отжимались, чистили снег, ремонтировали дома и занимались всякой физической нагрузкой. В итоге за этот месяц Одинокая преобразилась. Дома были обновлены, тропинки в сугробах превратились в настоящие широкие дороги. Люди окрепли и были готовы к следующему этапу. Второй месяц заняла отработка разных ударов. Одис и Факей подобрали палки, вес которых был схож с весом их мечей, и заставили своих подопечных дни и ночи отрабатывать удары. Колющие, рубящие, блоки и парирования. При рубящих ударах было важно выстраивать кисть, локоть и лезвие в одной плоскости с местом нанесения урона противнику. Было необходимо научиться балансу, чтобы не терять равновесие во время боя, ведь это было смертельно опасно. Одис смотрел на жителей Одинокой, дерущихся палками, и вспоминал, как отец учил его в детстве боевому искусству. Сигор не жалел своего сына. Он хотел вырастить в нём великого воина. Сурового и непоколебимого. Но Одису почему-то никогда не нравилось это дело. Хотя сейчас он благодарил отца и с любовью вспоминал то время.

За два месяца Одис и Факей сделали из обычных людей крепких бойцов. Да, они не были совершенными воинами, но сопротивление они определённо уже могли оказать. И ещё один месяц был посвящён оттачиванию и закреплению полученных навыков. Добавилась стрельба из лука. Одиса и Факея уважали. Все без исключения любили их. Даже Ила, который в самом начале ударил Факея по зубам, теперь был одним из самых близких ему друзей. Именно Ила предложил возвести укрепления для деревни. Его все поддержали. Сначала нарубили брёвен, из которых сколотили стены, башни и ворота. Потом вырыли ров по периметру и насадили в нём частокол. Мёрзлую землю было очень тяжело рыть. Приходилось часами вгрызаться в неё, портя множество инструментов и вещей. Но укрепления всё же были построены. Они были не совершенны, но всем требованиям соответствовали.

Близилось время, когда, по прогнозам старейшин, должны были вновь вернуться свистуны. Поэтому жители Одинокой бросили все свои силы на изготовление оружия. В деревне остался всего один кузнец, который никогда не ковал мечей. Он смотрел на клинки Одиса и Факея и учился всему на ходу. Женщины вырезали луки, натягивали тетивы и изготовляли стрелы. Через десяток дней Одис и Факей стояли в центре укреплений перед воинами, вооружёнными клинками и луками. Это были крепкие мужчины и женщины, которые были полностью готовы к обороне. Кхмеры смотрели на них и радовались результату своей работы.

— Мы все много трудились! И со всем успешно справились! — кричал толпе Одис. Ему ответили весёлым рокотом. — Теперь вы самый настоящий гарнизон, но вам нужен командир! Я предлагаю Илу, потому что он лучше всех вас умеет обращаться с оружием, вы все его знаете и уважаете.

Воины одобрительно закричали. Ила вышел вперёд. Ему дали красный плащ, символизирующий его главенство. Уже этой ночью Ила организовал дежурство на стенах. У него был талант к руководству. Это все замечали. Одис сидел в будке возле ворот вместе с новоиспечённым командиром, нервно постукивающим пальцами по столу.

— Волнуешься? — поднял брови Одис.

— Нет, что ты. Просто мне не терпится обезглавить этих гадов, — в глазах Илы сверкнула страшная злоба.

Одис немного смутился, он знал, что в тот набег свистуны отняли молодую жену Илы. Месяца не прошло с того момента, как они заключили завет.

— Ты убивал раньше?

— Я? — задумался Одис. — Да, убивал, — с некоторым сожалением ответил он.

— И что ты тогда чувствовал?

— Ужас. Я блювал ночами, просыпаясь в агониях. Я никогда не забуду лиц тех, кого убил. Никогда. Какими бы ужасными людьми они не были. Они оставались людьми, и не мне было лишать их жизни.

Ила задумался.

— Скорее всего, ты сделал всё правильно. Плохие люди не достойны жизни. И кто-то должен это решать. Если не мы, тогда кто?

— Боги, это их власть, не наша, — почему-то ответил Одис, хотя не верил в богов.

— Хм, боги… Я не встречал ни одного из них. Если они и есть, то они явно забыли о нас.

Одис хмыкнул и не стал ничего отвечать. «А вот я возможно встречал. Да только, как-то не верится. Это невозможно».

Дни ожиданий нападения тянулись долго. Невыносимо долго. Дни складывались в недели, которые наступали вдруг и проходили невзначай. Прошёл месяц. Свистунов всё не было. Одинокая была на взводе. Она так ждала часа отмщения, что захлёбывалась в своём горе. Тренировки не прекращались, часовые каждый день были на стенах. И вот, однажды вечером тишина рухнула под натиском свиста. Это было то, чего все так долго ждали. Все воины собрались у ворот. Лучницы подготовили стрелы, остальные построились. Одис стоял на стене и смотрел во тьму, он приказал потушить весь свет. Только небесное воинство продолжало свою работу. Источник звука не хотел показываться. Он таился далеко, там, где никто ничего не видел. Свист становился громче. Шум приближался к стене. И вот, наконец-то, показались! Огоньки горели меж лесных деревьев и быстро приближались. Это были факелы всадников. Скоро каждого из свистунов можно было разглядеть. Они были в капюшонах, как всегда разнородны. Однако в этот раз их было немного. Человек двадцать, максимум тридцать. Защитники Одинокой притаили дыхание. Свистуны приблизились к стене. Их лиц было не видно, но Одис представлял изумление, которое было на них.

— Убирайтесь отсюда! Одинокая теперь под защитой! — кричал Ила. Он подал знак, и лучники натянули тетивы.

Один из свистунов вышел вперёд. Внешне он ничем не отличался от остальных. Его плащ был зелёным, а на голове красовался венок из сухих веток.

— Я Рабсак! Сын Рабсариха! Сына Рабсана! Одинокая всегда была под защитой. Под нашей защитой. И за это мы брали то, что по праву было нашим. Кто ты, кричащий мне убираться?

— Я Ила! Тот, чью жену вы, гады, забрали у меня. И за это я заберу ваши жизни!

Свистуны стали шептаться и смеяться.

— Не волнуйся! — крикнул Рабсак. — С твоей женой хорошо обращались! Её ласкал каждый мужчина нашего народа! Она не вспоминала тебя!

Одис видел, как лицо Илы стало красным от гнева. Командир отдал приказ, и стрелы полетели в сторону свистунов. Половина всадников упала замертво. Рабсак остался жив со стрелой в плече. Свистуны стали разворачиваться.

— Я вернусь! И возьму плату кровью! — кричал убегающий Рабсак.

Воины радовались маленькой победе. Факей и Одис тоже были довольны. Они отправились к Иоаху спать. Старик бодрствовал, сидя за столом. Он ждал.

— Ребята! Наконец, пришли! Я ждал вас. Ну, рассказывайте, как всё было.

Кхмеры сели.

— Да там и рассказывать нечего, наши легко со всем справились. Мы всадили несколько десятков стрел в тела разбойников, и они убежали, — с ноткой задора делился Факей.

— Ну, чудеса! Спасибо вам, друзья мои! Не знаю, что бы мы без вас делали.

Иоах поболтал о всяком, а потом отпустил Одиса и Факея спать.

— Знаешь, я так подумал, а надо ли нам куда-то уходить? — начал Факей, лёжа на постели.

— Конечно надо, нам нужно назад, в Кхмерку. Я хочу убедиться, что Люра мертва.

— Не поздно ты о ней вспомнил?

— Я никогда не забывал, чтоб вспоминать. Просто я тоже думал и понял, что не успокоюсь, пока не увижу её. Я всё ещё люблю.

— Да, брат. Жаль мне тебя. Любовь, глупость это, а не любовь. Оставь всё в прошлом и просто двигайся дальше. Таких как она тысячи.

— Тысячи, не тысячи. Не важно. Она та единственная, кто мне нужен. Когда встретишь свою, поймёшь.

— Ладно. Давай ещё денёк, другой подумаем и определимся?

— Хорошо, давай.

Одис не соврал. Он действительно не забывал Люру. Она, как и прежде, занимала его мысли. Ему всё также было тяжело из-за чувства вины. Он жаждал встречи с любимой. Он не мог без неё. Дни были невыносимы из-за того, что вся душа Одиса была расколота на части. И Люра была тем связующим звеном, которое, как думал Одис, должно было спасти его.

* * *

Тряска разбудила Одиса. Кто-то с силой толкал его плечо.

— Вставай! Вставай! На нас напали! — кричал ему в самое ухо Факей.

— Что? Напали? — постепенно просыпался Одис. — Напали?! — дошло до него. — Напали!

Одис вскочил с постели и стал одеваться.

— Наконец-то… Я думал, что уже не разбужу тебя.

— Кто напал? Когда? Что происходит? — носился Одис. — Ну не молчи же!

— О как завёлся! То не разбудишь его никакими средствами, а то он ещё подгоняет тебя.

— Факей! Я не шучу!

— Да ладно, ладно… После вчерашнего, часовые расслабились. И пока они спали, свистуны расчистили ров возле ворот. Ила поднял тревогу и почти все воины вышли. А ещё одна группа свистунов проделала брешь в стене на обратной стороне. Они уже идут по Одинокой, пока все наши воины стоят у ворот. Я отправил посыльного, чтобы он привёл хоть кого-нибудь. А пока, мы с тобой вдвоём.

— Ясно. Пошли.

Одис выбежал на площадь. Люди в панике носились. Факей повёл Одиса в сторону прорыва. Они бежали между домов с обнажёнными мечами. Показались первые свистуны. Их было немного, и они были без лошадей. Видимо кони не смогли пролезть сквозь стену. Это было для них большим упущением. Одис налетел на первого свистуна и легко сразил его. Очень скоро кхмер понял, что разбойники никудышные воины. Они даже мечи держали неправильно, из-за чего теряли их под натиском Одиса и Факея. Одис рубил одного, второго, третьего. Его удары лишали жизни глупцов. Скоро пришла подмога в виде пяти воинов. И тогда дело пошло ещё легче. Свистунам было нечего противопоставить новым защитникам Одинокой. Они все умерли. Тогда кхмеры и воины побежали к воротам. Там дело обстояло гораздо хуже. Большинство лучниц были убиты, потому что свистуны как-то пробрались к ним. Да и сами свистуны были здесь покрепче. Снег у ворот был превращён в кровавое месиво. Свистуны вот-вот были готовы прорвать оборону, которую организовал Ила. Одис увидел Рабсака и кинулся к нему. По пути ему удалось заколоть пару разбойников. Очень скоро он был рядом с главарём. Одис сразу же атаковал его сдвоенным рубящим ударом. Сначала меч рухнул сверху вниз, а потом Одис аккуратно его переложил и уже бил в обратном направлении. Рабсак ловко отразил удары и, отскочив, перегруппировался для контратаки. Он сражался гораздо увереннее всех своих сообщников. Дважды уколы разбойника были близки к цели, но Одису удавалось в последний момент или отвести удар, или уклониться. Рабсак рубил и колол, наступал и напрыгивал. Но всё в пустую. А кхмер готовился исполнить свой коронный приём, он только ждал момента, когда противник ошибётся. И ошибка была допущена. Рабсак неуверенно отпрыгнул, стал ловить равновесие и забыл о защите, тогда Одис сделал выпад вперёд и перевёл колющий удар в замах для рубящего. Однако при замахе Одис поскользнулся и упал.«Конец», — подумал он. Он смотрел на Рабсака, делающего замах, как вдруг что-то ослепило его. Когда зрение вернулось, главарь свистунов уже лежал рядом с ним. Не долго думая, Одис очутился на противнике сверху. Он занёс свой клинок и со всей силой вонзил его Рабсаку в грудь. Рёбра захрустели, брызнула кровь и свистун умер, хрипя и захлёбываясь собственной жижей.

— Рабсак мёртв! — кричали свистуны и бежали прочь. Одинокая победила. Воины кричали «Ура!» и обнимались. Одис сидел на враге и тяжело дышал. «Что это было? Удача? Или благоволение богов?» Он откинул капюшон главаря и посмотрел на того, кто был под ним. Юноша, куда более младший, чем Одис, смотрел на него мертвецким взором. «Всего лишь парниша. Зачем? Зачем он пришёл сюда?» Одис плохо себя чувствовал. У него закружилась голова, и он упал в холодный снег. Сильные руки подхватили его и подняли.

— Всё кончилось, Оди! Мы победили!

«Факей», — улыбнулся Одис.

Друг усадил кхмера у стены и заглянул ему в глаза.

— Да, брат. Ты совсем плох. Чего это с тобой?

— Это я так. Не позавтракал. Сейчас посижу и пройдёт.

До самого вечера жители Одинокой приводили всё в порядок: разгребали трупы, мыли улицы, собирали оружие, чистились, меняли одежды, оплакивали мёртвых. Огонь умерших горел ярко и красиво. Ила сказал речь.

— Сегодня мы впервые смогли защитить себя и свои семьи! Этот день столь же радостный, сколь печальный, ведь наши товарищи заплатили своими жизнями за победу! Отдадим же им свою честь! Пусть они всегда будут сиять на небе.

«Как же коротка наша жизнь, — думал Одис. — Вот она приходит и уходит. И ты не знаешь, когда».

Одис долго размышлял и не заметил, как все разошлись. Факей подошёл к одинокому другу.

— Эй, что-то случилось?

Одис замешкался.

— Ничего. Ничего не случилось.

— Ясно, — не поверил Факей. — В таверне устраивают большой праздник, поминальный и победный одновременно. Пошли, повеселимся.

Глава 4. Враг

«Нет врага более жестокого, чем прежний

друг. Чтобы оправдать в собственных

глазах плохой поступок, он с удовольствием

чернит того, кого предаёт».

— А. Моруа.

Люра судорожно отползала на ладонях по земле от двух мужиков, которые наступали на неё. Острые дорожные камни впивались в ладони. Стресс глушил боль. Люре удалось схватить нож, который она выронила после падения, но было поздно. Мужики уже стояли рядом, они тут же выбили оружие у неё из рук, подхватили её подмышки и поволокли к своей повозке.

— Ты не бойся. Мы с тобой аккуратно, — шептал один из злодеев девушке на ухо.

Люра кричала и билась, брыкалась и царапалась. Но всё бестолку. Противник был сильнее.

— Какая боевая!

— Ага, прямо воительница!

— Позже обязательно нужно с ней позабавиться.

— Ага, посмотрим на её мастерство.

Разбойники хохотали и лапали девушку. Возле самого входа в повозку они ударили её, чтобы было легче затащить вовнутрь. Люра действительно успокоилась после удара. Её голова кружилась. В глазах потемнело. Девушка уже мало что понимала. Мужики привязали её к решётке в повозке, накрытой тканью. Потом вышли, отвратно смеясь. Повозка сдвинулась с места, и звук колёс трущихся и стукающихся о дорогу заполнил свободное пространство. Люра сидела с выгнутыми назад руками, плечи и запястья ужасно болели. Девушка попыталась осмотреться. Повозка была очень маленькой, так что свободного места не было. Вещи и люди в ней располагались впритык друг к другу. В углу сидел тощий юноша с длинными грязными волосами, он с любопытством смотрел на новенькую, рядом с Люрой сидела девочка лет двенадцати с множеством белых косичек, в которые были вплетены красные ленты, она спала, и прямо перед ней сидела… О боже! Это была она! Та, что причинила так много боли и переживаний, та, что разрушила счастливую мечту. Перед Люрой сидела, свесив голову, Клара. Её когда-то прекрасные волосы теперь были растрёпаны и грязны, её когда-то радостное лицо теперь было измождённым и заплаканным. Но даже так, Люра не могла не отметить красоты ведьмы. Она пнула своего врага.

— Эй! Ты спишь?

Клара медленно подняла голову и уставилась на Люру. Её взгляд был ослабленным и безразличным. Несколько мгновений она разглядывала знакомый объект, а потом голова рухнула в былое положение. На миг Люра почувствовала жалость, но быстро отогнала это странное чувство. Она ещё раз пнула ведьму.

— Эй! Я с тобой говорю!

Клара вновь открыла глаза и пригляделась. Было странно ощущать на себе взгляд этой девушки. Он был скользким и прохладным. Люра невольно отводила взгляд. Вдруг лицо Клары просветлело.

— О, это ты, — вяло сказала она.

— Да, я. Что ты здесь делаешь? — слегка обрадовалась Люра тому, что её узнали.

— Отстань.

Клара снова свесила голову, разорвав зрительный контакт.

— Подожди! Ты столько сделала, а теперь говоришь мне «отстань»? Говори! Что случилось? — разозлилась Люра и ещё раз пнула Клару.

И очень зря. Потому что колдунья взорвалась от этого в словесном монологе.

— Что случилось? Ты мне скажи, что случилось. Как ты здесь оказалась? А? Неужели твой ненаглядный тебя бросил? Оставил одну? Я угадала? Ай, ай, ай… какая жалость. А знаешь, почему он тебя оставил? Да потому, что ты ему не нужна. Да и кому нужна такая некрасивая и глупая. Помнишь тот день, когда всё случилось? Так вот, в тот день Одис был со мной. О, как хорошо мы провели тот день. Он так сильно любил меня тогда. Нам было очень хорошо вдвоём. А потом он убежал. К тебе. Только вот ты здесь. А его я не вижу. Видимо, ему не нужна ни ты, ни я. Хах… какая жалость. Довольна? Теперь отвали! — на последних словах грусть отразилась в глазах Клары и она померкла.

Слова ведьмы ранили. Они били в самое сердце, задевали всё живое. Люра пыталась сдержаться, но не смогла. Слёзы рванули водопадом. Старая боль и ревность вернулись. «Как он мог? Он ведь клялся мне! Он любил меня! И этот Светл говорит, я нужна ему… Не нужна! Видишь? Не нужна! Ненавижу его! Как он мог?» Клару, как и всех остальных, очень смутили слёзы девушки. Но она не подала тому никакого вида.

— Люра, не плачь. Ты так выглядишь ещё хуже. Невозможно смотреть, — дразнила ведьма.

— Зачем ты обижаешь её? — вступилась девочка с лентами.

— А тебе то какое дело? Хочу, обижаю, — немного удивилась Клара.

— Так нельзя.

— Кто тебе такое сказал?

— Эмм. Никто. Это все знают, — задумалась девочка над вопросом и продолжила уверенно. — Так нельзя.

— Хорошо, нельзя, так нельзя.

Клара уже устала, поэтому спор был ей неинтересен. Она свесила голову и продолжила спать. А девочка стала успокаивать плачущую Люру.

— Не плач. Ты очень красивая.

— Спасибо, — улыбнулась Люра.

— Как тебя зовут?

— Люра. А тебя?

— Меня родители назвали Либа.

— Хорошее имя.

— Ага, мне тоже нравится.

Эта девочка с белыми кудрями удивила Люру своей простотой. И это удивление отвлекло её от печали. В Либе было нечто необычное, что интересовало и увлекало. Её интересная мимика, её светло-карие глаза, её красота. Они были милы и чисты.

— Почему ты плакала?

— Один мальчик, которого я люблю, оставил меня.

— Оставил? Значит, он тебя недостоин, не дари ему свои слёзы, — очень легко и быстро, будто бы что-то очевидное и всем известное, сказала Либа.

— Если бы всё было так просто… Не могу, он мне нужен. Я люблю его. И мой бог говорит, что я тоже ему нужна.

Либа не знала, что сказать, потому что была мало сведуща в вопросах любви. Ей это чувство казалось странным, так как всех, кого она видела с этим чувством, постигала одна участь. Боль. Поэтому Либа просто молчала и смотрела на свою новую знакомую ласковым взглядом, пытаясь понять её.

— Как ты сюда попала, Либа?

Девочка вздохнула и пролепетала: «Родители продали меня в уплату долгов».

— Мне очень жаль… Я бы обняла тебя, если бы мои руки не были связаны.

Либа улыбнулась. Это было что-то особенное, трогающее, вызывающее неловкость. Улыбка этой девочки осветила тьму у Люры внутри, разогнала тучи.

— А что случилось с тобой?

— Это очень странно… Мой бог отправил меня сюда. А до этого я потеряла всю свою семью и город, и дом тоже. В общем, очень долгая и грустная история.

— Правда? Это ужасно! Как такое случилось?

— Злые люди, у которых была сила, пожелали моей семье смерти. А как пал целый город я и сама не знаю. Мне понятно только одно, он пал из-за очень тёмных сил.

Девочка задумалась над сказанным. Было смешно наблюдать, как что-то в её голове шевелилось, пыталось найти ответы и понять сказанное.

— Ты сказала, тебя отправил бог. Кто твой бог?

— Единственный настоящий. Его зовут Мун Кри. Он спас меня от смерти. Теперь я принадлежу ему.

— Единственный? У тебя глупый бог, ведь есть другие боги. Значит, он не единственный.

Эти слова поставили Люру в неловкое положение. «А ведь действительно были и другие боги. Но почему он сказал, что он единственный?» Ответ был прост.

— Он единственный настоящий бог. Живой. Другие боги вырезаются из камней и дерева. Этот же говорит с небес.

Либа задумалась над аргументом, и, видимо, он её удовлетворил.

— Хмм, я никогда не встречала живого бога. А можешь меня с ним познакомить?

— Познакомить? Не знаю. Уверена, ты сама встретишь его.

Не успела Люра закончить фразу, как повозка резко остановилась, и всех внутри сильно тряхнуло. Люра услышала, как мужики спрыгнули на землю и прошептали: «Что за чёрт? Кто это?» Потом отчётливо звучали удаляющиеся шаги. А после наступила тишина. Клара очнулась от резкой остановки, она подняла голову и спросила:

— Что случилось?

— Не знаю. Остановили повозку и ушли куда-то.

Все напряжённо сидели и вслушивались, пытаясь понять суть происходящего. Парень в углу впервые заговорил.

— Наверняка ещё кого-то поймали. Вот и всё. Чего разволновались то?

Никто не обратил на него внимания, что явно вызвало в нём раздражение. Вдруг послышались шаги. Они приближались. Вот они подошли к лошадям, вот они оказались возле повозки и стали обходить её, и, наконец, встали у входа. Девушки задержали дыхание и замерли. Ткань повозки распахнули. Ослепительный свет рванул вовнутрь. Снаружи стоял молодой мужчина. У него были длинные каштановые волосы, которые лежали на крепких плечах. Одет он был в чёрный плащ.

— Здравствуйте! Как вы? — крикнул он всем.

— Здравствуй! Как видишь плохо, — огрызнулась Клара.

— Простите. Сейчас станет легче, — улыбнулся незнакомец.

Он выхватил нож и ловко запрыгнул в повозку. Он огляделся, и его взгляд остановился на Люре. Его красивые тёмные глаза смотрели на неё и пронзали душу. Девушка смутилась. Незнакомец же спокойно наклонился к ней и разрезал путы. Девушка была освобождена. Она с радостью зашевелила свободными руками, разминая затёкшие суставы.

— Спасибо, — скромно сказала она и вылезла наружу, наслаждаясь воздухом и свободой.

— Не стоит, я всегда рад помочь прекрасной девушке, — поклонился незнакомец и принялся за остальных.

Скоро все были освобождены.

— Ненавижу работорговцев, — плевался юноша, сидевший в углу.

— Хорошо, что я оказался поблизости, — хмыкнул незнакомец.

— Но кто вы? — спросила Люра.

— Я странник. Меня зовут Пул Кра, — незнакомец протянул руку Люре.

Она пожала её и поклонилась.

— Я Люра.

— Чудесное имя, — вновь уставился Пул Кра.

Дальше странник обратился к Либе, Кларе и юноше, сидевшему в углу. Оказалось, его звали Ли-а.

— Ну что ж, друзья, я рад нашему знакомству. Я запрягу свою лошадь в эту повозку. Так она станет ещё быстрее, и мы доедем до одного поселения, которое называется «Тихая», за считанные дни. Там мы и расстанемся. Все согласны?

— А с чего нам доверять тебе? На этой дороге много нехороших людей.

— Но я спас вас, — улыбнулся Пул Кра. — Будь я злодеем, я бы убил вас.

Все согласились с этим логичным заявлением, поэтому было решено ехать. Странник довольно быстро запряг свою лошадь, и все стали рассаживаться.

— Люра, садись со мной. Я хочу познакомиться, — сказал Пул Кра.

Люра удивилась, но почему-то послушно села рядом со странником. Он дёрнул поводья и повозка тронулась. В нескольких тулах (тул — мера измерения Новатерры, равная 1 метру 80 см) от места остановки в траве на обочине Люра увидела двух разбойников. Их тела были обезглавлены, а всё вокруг залито кровью.

— Откуда ты, Люра? — начал разговор Пул Кра, заметив переживания девушки.

— Я из Кхмерки.

— О, чудное место. Часто бывал там, мне всегда были рады.

— Правда? Никогда не встречала вас.

— Не встречала, верно. И я тебя не встречал, о чём теперь сожалею. Ведь я пропустил такую красоту.

Люра вновь смутилась и ничего не ответила. Ей было странно слышать комплименты от незнакомца. Да ещё и такого странного.

— А вы откуда?

— Я из прекрасного места, где не бывает тьмы и холода. Когда-то и я был прекрасен. Теперь же вынужден скитаться.

— Что с вами произошло?

— Меня предали. Мой господин, он изгнал меня и сменил на другого. Это было трагедией. Но я справился. Когда-нибудь я отомщу.

— Сочувствую вам.

— Не стоит. Сочувствие не поможет мне.

— А что тогда поможет?

— О, чудесный вопрос. Что поможет? Перед этим нужно ответить на вопрос: «А что я хочу?» Я хочу вернуться назад. В то прекрасное место. Но господин меня не пустит. Ведь он слишком зол и коварен. Поэтому я должен его победить. А для победы мне нужна армия… А потом война…

— Вы говорите страшные вещи.

— Не более страшные, чем наша жизнь. Люди страдают, умирая в нищете и голоде, болезнях и одиночестве. Всё в этом мире страшно, и страшно потому, что господин наш зол. Это я и хочу изменить.

— Боюсь, я вас не понимаю…

— Как и все.

Пул Кра посмотрел Люре в глаза. Его взгляд был проницателен, глубок, он вызывал краски на лице девушки. Его глаза были красивы и умны, они были гораздо старше самого Пул Кра. Люре казалось, что он видит её, как дно прозрачного ручья, что она понятна ему также, как звёздное небо волхвам. И это чувство наготы пугало и притягивало одновременно. Люра не сдержалась и отвела взгляд.

Очень скоро стемнело, и все задумались о месте для ночлега. Пул Кра нашёл небольшую рощу на обочине дороги, там и решили сделать привал. Для костра были необходимы дрова. Поэтому странник и Ли-а отправились за ними, а девушки остались наедине.

— О чём говорили? — спросила Клара.

— О всяком. Он был достойным человеком, а господин предал его. Теперь он вынужден скитаться. Он совсем один, — говорила Люра с жалостью.

— Забавная история.

— Ничего не забавная. Мне так жаль его.

— Дурочка. Я так тебе скажу, я не знаю, кто он и откуда, но знаю одно. Мои чувства мне никогда не врали. И сейчас они встревожены. Поэтому будь осторожна с ним. От него веет бедой.

— Ты просто завидуешь.

— Думай, как хочешь. Я всё сказала.

Дальше они сидели и молчали. Суровая тишина давила на всех. Было темно, а Ли-а и Пул Кра всё не возвращались. Но наконец, он появился. Стоп. Почему лишь он? Пул Кра. Он был один. Он нёс охапку брёвен.

— А где Ли-а? — спросила Клара.

— Он ушёл. Сказал, что сам доберётся, — как-то небрежно отвечал странник.

Клара не поверила, но промолчала. Люра тоже не стала ничего говорить, хотя, надо признаться, тень сомнения промелькнула и в её голове. Странник очень быстро разжёг костёр, поэтому все уснули в тепле. Либа легла рядом с Люрой. Им было лучше вместе.

— Либа, чем ты занималась у себя дома?

— Я работала. Мама каждый день заставляла меня носить воду, кормить животных и стирать одежду. Иногда я помогала отцу пасти овец. Иногда готовила и убиралась. Мы жили небогато. Трудиться нужно было каждый день. А каким было твоё детство?

— Моя семья тоже не была богатой. Мой отец плотник. Он помогал в строительстве и вырезал всякие красивые штуки. Но в детстве я не много работала. Я самая младшая. Меня все любили, холили и лелеяли. Оказалось, что это плохо… Мои сёстры мне завидовали, их никогда так не ценили, поэтому они возненавидели меня. Их шутки и издевательства были единственным злом в моей жизни. Но я их не осуждала, я понимала их боль. Я любила их.

— Это очень грустно…

У Люры покатилась слеза по щеке, и она её быстро вытерла.

— Грустно, да. Но было и много хорошего. Были дни, когда я с отцом рано утром отправлялась на рыбалку. Он учил меня ловить рыбу…

— Да ты что? И как это было? Расскажи, я никогда не рыбачила.

— О, это было чудесно. Пока все спали, мы шли на берег. Где друзья отца уже были готовы. Мы отплывали на лодке и закидывали удочки, специальные палки с леской и крючком на конце. И так мы сидели. Ждали улов. За это время всегда можно было поговорить с отцом. Он рассказывал о своей молодости. Он отлично шутил. Я хохотала так, что говорили, что я всю рыбу распугаю. Но я помню, что я всегда что-то ловила. Потом мы возвращались домой, где готовили свежую рыбу. Ужин был особенно вкусным в те дни, мы собирались всей семьёй и веселились. Тогда я даже забывала о вражде с сёстрами. Но теперь… теперь… их нет. Никого. Их всех убили.

Люра заплакала. Либа обнимала и гладила её, пытаясь утешить. Но это было невозможно. Она успокоилась сама со временем.

— Мой отец, когда я ему жаловалась на боль в ногах, — пыталась сказать что-то утешающее Либа, — говорил, что чтобы жить, нужно страдать.

Люра ничего не ответила, лишь задумалась. Ещё несколько мгновений подруги разговаривали, но потом сон окутал их. Они видели, как Пул Кра сидел возле костра и следил за ними своим томным взором. Но никто не стал придавать странностям этого человека никакого значения.

Люре снился Одис. Во сне он не оставил её. Он был вместе с ней, на лодке. Они плыли и смотрели друг на друга. Одис любил её, заботился о ней. Он целовал её, её одну. И никого больше. Люра смеялась и улыбалась с ним. Было солнечно и безветренно. Кусты на берегах реки расцветали, когда лодка проплывала мимо. Влюблённые обнимались и разговаривали. Люре были сладки слова Одиса, ей льстило его внимание. Но потом всё стало исчезать. Яркая картинка стала расползаться. Люра пыталась хвататься за лоскутки сновидения, она не хотела возвращаться в реальность. Но вот всё померкло, и снова одиночество. Холодное и пустое. Но так лишь казалось. Одинокой Люра не была. Вспышка света озарила тьму. Это Светл Свет пришёл.

— Привет, Свет! — обрадовалась Люра.

— Мир тебе, дитя! — звенел в ответ Светл.

— Зачем ты пришёл?

— Предупредить, что ты в опасности. Этот странник, что он сказал тебе? Кто он?

— Странник? Ох, Свет, тебе не стоит о нём беспокоиться. Это чудесный человек, он спас меня.

— В этом мире полно лжецов. Но такой искусный, как он, лишь один.

— О чём ты говоришь? Я не понимаю.

— Этот странник — владыка мрака. Повелитель зла. Он ужасен. Это он напал на твою деревню.

Слова Светла испугали Люру. Он говорил страшные вещи.

— Не может быть, Свет! Я не верю тебе. Ты должно быть ошибся, — закричала девушка.

— Это так, Люра. Тебе нужно бежать. Мун Кри беспокоится, — спокойно звенел Светл.

Дух стал исчезать, и Люра поспешно выкрикнула:

— Постой! Девочка, Либа, она хочет познакомиться с Мун Кри.

Но, видимо, дух не услышал девушку и исчез. Люра очнулась. Над ней стояла Либа. Она трясла её за плечи.

— Вставай, пора ехать. Все уже давно встали.

Люра медленно приподнялась на ладонях. Солнце озаряло мир своим светом. Птицы свободно летали. «Что это было? Неужели Светл прав? Пул Кра злодей?» Люра посмотрела на странника, который запрягал лошадей. Он был красив, а его движения изящны. Он гладил лошадей за их гривы и давал им какие-то угощения. «Не может быть. Он не злодей. Наверное, Светл ошибся», — убеждала себя Люра. Либа помогла ей встать, потом дала поесть из того, что осталось. Затем они пошли к повозке.

— Люра, доброе утро. Рад, что ты выспалась, — крикнул Пул Кра.

— Доброе утро, спасибо, — неуверенно отвечала девушка.

Всё же сомнение не уходило. Люра теперь не могла смотреть на странника без опасения. Он казался ей ненастоящим. Слишком хорошим. Отряхнувшись, Люра вместе с Либой залезла в повозку. Клара уже сидела в ней.

— Доброе утро, мой герой, — передразнила она.

— Не смешно.

— Не смешно, конечно.

— Все готовы? — спросил странник из-за стенки.

— Да, — отозвались все хором.

— Чудно. Тогда в добрый путь.

Тронулись. Колёса застучали, и земля потекла. «Если он злодей, тогда зачем ему всё это? Что тогда случилось с Ли-а? Бррр. Нет. Не может этого быть. Это не так. Монстр в деревне был другим. Он был ужасен». Люра весь день наблюдала за Пул Кра, но ничто не выдавало в нём зло. Он был весел, учтив, обычен. Во время водопоя Пул Кра подарил Люре цветы. «Разве зло такое? Нет, не такое. Разве зло дарит подарки? Нет, не дарит. Но всё же Светл не мог ошибиться», — терзали сомнения Люру. Девушка оставалась осторожной. Её взгляды и волнение были заметны всем. В том числе и Пул Кра. Но он ничего не говорил, он делал вид, что ничего не замечает. Люре из-за этого было ещё неудобнее. Ей казалось, что она обижает хорошего человека. Но день прошёл, как прошли дни до, и как пройдут после. Пул Кра развёл костёр. Все отужинали и стали отдыхать. Люра лежала и смотрела на пламя костра. Дрова трещали, и речушка, которая протекала рядом, успокаивала своим журчанием. Пул Кра подошёл к Люре и сел рядом. Девушка встрепенулась. Её сердце забилось в панике.

— Ты избегала меня весь день. Что-то случилось? — заглядывал в глаза Люре странник.

— А? Что? Нет. Всё в порядке, — рассеянно отвечала девушка.

— Тогда, может, прогуляемся? Я хотел поговорить.

— Можно, — промямлила Люра.

Девушка боялась. Она не знала, зачем согласилась на прогулку. Это было дурное решение. Но оно возникло как любое другое дурное решение до этого момента. Жажда знать. Как часто любопытство толкает нас на рискованные поступки. Внутри нас есть это стремление к поиску, к приключениям. Все мечтали о том, чтобы найти клад. Но клад таится среди джунглей, в пещерах, горах или, быть может, на необитаемом острове, он окутан тьмой и опасностью. И только риск развеет эту тьму. Только непреодолимое чувство любопытства толкнёт тебя вперёд к открытиям. Вот и теперь Люра лишь хотела знать, кто этот человек. Поэтому она рискнула, поэтому она пошла. На берегу речушки было поваленное дерево. Странник и девушка подошли к нему и сели. Несколько минут они молчали, но потом странник заговорил.

— Люра. Я хочу тебе кое-что сказать. Вчера, когда я увидел тебя, я тут же влюбился. Во мне заклокотала жажда любви. Твои прекрасные глаза. О! Как они вожделенны для меня. Сделай меня счастливым, молю тебя! Подари мне хотя бы каплю твоей любви.

Люра была в ужасе от этих слов. Пул Кра сидел рядом с ней и дрожал. Его глаза были безумны. Девушка осторожно отодвинулась от странника.

— Простите, но вы говорите глупости. Зря мы пошли сюда, — голос был испещрён рябью, что выдавало волнение, которое Пул Кра явно заметил.

— Подожди, Люра, — придвинулся странник и схватил девушку за руку. — Мы только что пришли. Неужели ты не хочешь напоить меня? Неужели ты не испытываешь того же? Я не верю тебе.

— Нет, не испытываю. Прошу, пойдёмте, — умоляюще шептала Люра.

Но Пул Кра было не остановить. Он облизнулся, обнажив клыки, и попытался поцеловать девушку.

— Что вы делаете? — Люра с силой ударила его и закричала. От неожиданности хват преступника ослаб, и девушка вырвалась. Пул Кра наклонился, держась руками за лицо.

— Ка-ак ты-ы с-сме-ешь? — протянул злодей.

Его лицо было искажено. Теперь он не был красив. Он был страшен. И его глаза горели злобой. Злобой монстра.

— Ты пожале-еш-шь об этом! — клокотал владыка тьмы.

Он встал и кинулся на девушку, широко раскрыв пасть.

* * *

Клара сидела возле костра, лениво ковыряя палкой землю. Было пора спать, но чувство волнения не давало покоя. «Почему они так долго? Неужели они того? Нет. Люра не дура». Вдруг кто-то похлопал колдунью по плечу, чем вырвал её из раздумий. Это была Либа.

— Идут, они идут, — шепнула она на ухо.

Клара подняла свой взгляд и прислушалась. Действительно, кто-то шёл. Из тьмы показалась одинокая фигура странника. Он был один. Без Люры.

— Он вернулся без неё, — шептала Либа.

— Знаю, лучше молчи.

Пул Кра молча подошёл и сел возле костра, уставившись на его пламя. Клара была взволнованна. Либа ещё больше. Лицо странника было другим. Его искажала ненависть. Глаза были красными. Одежда стала разодранной. Пул Кра тяжело дышал.

— Что ты с ней сделал, ублюдок? — крикнула Клара.

Пул Кра ничего не ответил. Он даже не пошевелился, будто бы ничего вокруг него не происходило.

— Эй! Я тебе говорю!

В ответ ничего. Клара стала паниковать. Её сердце бешено колотилось. Вся её внутренность кричала ей: «Беги!»

— Вставай. Уходим.

Клара взяла Либу за руку и решительно зашагала прочь. Один шаг, два, три…

— С-сто-ой, — прорычал Пул Кра неестественным голосом.

И Клара замерла, хотя не хотела этого. Тело повиновалось не колдунье, а страннику. «Чёрт. Что такое?» — прошипела Клара. Её рука продолжала сжимать ладонь Либы. Девочка обернулась, не понимая того, что происходило.

— Ты чего? Не слушай его.

— Не могу.

Клара смотрела на Либу, и в её глазах сверкал страх. Либа пыталась вырваться, но хватка была крепкой.

— Подойди-и, — продолжал рычать Пул Кра.

Клара послушно развернулась и, таща за собой Либу, села возле костра на своё старое место. Пул Кра продолжал смотреть в пламя. Несколько мгновений он молчал. Потом снова заговорил, но уже прежним спокойным и приятным голосом.

— Тебе не кажется несправедливым то, что мы сейчас сидим здесь, прячась от опасностей, голодные и измождённые, в то время как другие купаются в роскоши и изобилии? Нет?

Клара молчала, она не знала, что говорить. Либа пыхтела рядом и билась, царапалась, но не могла вырваться.

— Пусти! Пусти! Пусти! — кричала она.

— Ах, прости. Я слышал, ты хочешь встретиться с Мун Кри. Зря. Это гордый, жестокий и бесчестный бог. Он обманет тебя также, как и меня.

Девочка хотела возразить что-то, но злодей остановил её.

— Чш-ш… Спи.

И Либа уснула.

— Так вот, — продолжал Пул Кра, — я нахожу этот мир крайне несправедливым. Почему одним ничего, а другим всё? Неправильно как-то, не находишь? Впрочем, это и глупцу ясно, что мир несправедлив. Но вот почему? Почему, скажи мне, так много зла? Почему какой-то ничтожный бог решает то, как нам всем жить? Разве мы не более достойны? Мы бы управились с этим миром куда лучше его. Мы бы сделали царство благоденствия и веселья. У нас бы не было горя и зла. Согласна?

Клара ошарашено моргала глазами, пытаясь понять суть происходящего.

— Ну не молчи. Я серьёзно. Что, если бы можно было убить бога и встать на его место? А? Как тебе мысль? Только представь себя на небесах. Ты в золотых одеждах взмахиваешь рукой, и мир встаёт на колени пред тобой. А затем ты повелеваешь, и тебе повинуются. Исполняют всё. До самой мелочи. Чувствуешь эту силу? Силу уничтожить и сотворить? Власть, которую нельзя оспорить? Чувствуешь?

Пул Кра пристально уставился на Клару, ожидая ответа. Колдунья спешно пыталась собрать ответ. Она ничего не понимала, не того, кто сидел перед ней, не того, почему она не владеет своим телом, не того, о чём вообще говорит Пул Кра. Но она решила ответить честно на вопрос.

— Да, чувствую. Я бы хотела этого.

Странник засмеялся.

— Люблю вас за это. Вы, люди, такие гордые. Готовы поставить себя на место бога без малейших раздумий. Похвально. Но только вот хватит ли тебе силы? Не хватит. Ты слаба. Твою жизнь легко отнять.

— Кто ты такой?

— Я? Ты так и не поняла? Твой властелин.

— Не знаю такого, — решила съязвить Клара.

— Узнаешь, — рявкнул Пул Кра.

Ненависть снова разлилась по его лицу, и глаза зажглись. Голос стал рёвом, и холод рассёк кожу девушки.

— Твой-й отец мой-й. Он бы-ыл мне вер-рен. Твоя магий-йя-а мой-йя-а. Ты с раннего детства ей польз-зовалас-сь. Ты каждый день взыва-ала ко мне-э. На тебе мой-йя-а печа-ать. Твои-и сила и жизнь мой-йи. Поэтому и ты мой-йя-а. Ты полностью подвла-астна мне-э.

Бриллианты покатились по щекам Клары. Она почувствовала, что Пул Кра говорит правду. Контроль над телом вернулся ей, и она склонилась перед владыкой мрака.

* * *

Клара кралась в темноте по улицам Тихой. Она смотрела в окна домов. Там тихо спали семьи. Им было спокойно и тепло. Они были вместе. Они не ведали о том, что происходило снаружи. Они ничего не знали о боли и одиночестве. Эти люди не думали о плохом. Они просто жили, заботясь о пустом, о том, чтобы прожить лишний день. Это были счастливые люди. Но они не знали об этом. Клара завидовала им. Она ненавидела их за то, как они жили. «Почему они счастливы, а не я? Почему я должна страдать от одиночества и пустоты? Почему я должна пить чашу мрака?» Вот уже неделю Клара служит Пул Кра. Он сушит её каждый день. Наполняет тьмой, вязкой и мерзкой. Клара стала изменяться, становиться жестокой и злой. И эти перемены не приносили ей ничего кроме печали.

— Клар-ра… — прошептал голос.

Девушка остановилась.

— Я здесь, повелитель.

— Где ты шля-яеш-шьс-ся-а?

— Я ходила пить, повелитель.

— До-олго-о.

— Простите, повелитель.

— Иди-и ко мне-э.

— Слушаюсь, повелитель.

Клара поклонилась, встала и зашагала к дому шамана Тихой. У Пул Кра был какой-то план, но Клара не знала точно, какой. Очень скоро показалась хлипкая холупа, стоящая среди зарослей. Внутри горел тусклый свет. На пороге на ступенях сидел Пул Кра. Он беседовал с Либой. Клара не слышала о чем. Она лишь видела, как мрак трепал девочку по волосам.

— В чё-ом состои-ит су-уть жи-изни-и?

— В том, чтобы после умереть.

— Пр-равильно, де-эвочка. Но ес-сли бог даё-от нам жизнь лишь для того-о, чтобы потом отня-ать, то не ка-ажется ли тебе э-это неразу-умным?

— Кажется, повелитель.

— Чу-удно, девочка. Получа-ается, Мун Кри одура-ачил всех нас. Он со-оздал жи-изнь, чтобы мы тряслись над ней, не размышляя о смысле. Он обвиня-яет нас в злодея-яния-ах, которые са-ам попустил, чтобы каза-алось, что у него-о е-эсть пра-аво отнять нашу жизнь. Какое коварство!

— Верно, повелитель. Вы правы, Мун Кри опасен.

— Да-а, да-а. Я о том и говорю. Поду-умай, что можно с этим сделать.

Владыка мрака одобрительно потрепал Либу за волосы. Девочка изменилась. Её глаза стали тёмными, кожа поблекла, и голос стал жестяным. Пул Кра увидел колдунью и встал. Он был ужасен. Он заживо гнил, его плоть была тёмной и грязной, кости виднелись то тут, то там. И ужасный запах перехватывал дыхание, заставляя слезиться глаза. Клара дрожала от жара красных глаз владыки. Он сделал взмах рукой, и колдунья подошла к нему, склонившись.

— Я здесь, повелитель.

— Чу-удно. Ты хо-очешь уви-идеть, как справедли-ивость зашага-ает по просто-ор-рам Новатерры?

— Да, повелитель, хочу.

— Чу-удно. Тогда-а ты уви-идишь. И даже бо-олее, ты са-ама с-станешь с-справедливостью. Марш начнётс-ся-а здесь. Отс-сю-уда наше во-оинство зашага-ает и принес-сёт вс-сему миру и-истину.

— Я пока не понимаю, повелитель.

— Поймёш-шь, а теперь пош-шли. Мне нужно но-овое тело, это уже не выде-эрживает. Нам ненадо-олго. Уже о-очень скоро я обрету с-свой ис-стинный облик.

Пул Кра ужасно тянул слова, рычал и шипел. Клара мучилась пока слушала его. Владыка мрака отворил дверь в холупу, и Либа вместе с Люрой последовали за ним. Логово шамана внутри было исписано словами на языке магии, богохульствами, злобными ругательствами и проклятиями. Атмосфера этого дома была пропитана ненавистью и гневом. Кларе и Либе стало не по себе, они взялись за руки. Пул Кра обернулся.

— Сла-абые-э. Че-эрпайте во мра-аке с-силу.

Колющая боль пробежала по телу девушек и они расцепились. Пул Кра продолжил идти. Клара чувствовала, как тьма входила в неё, кончиком каждой клетки своего тела. Всё самое дурное обволакивало её, наполняло, вело. Клара задыхалась от смрада и захлёбывалась от ярости. Наконец, они достигли центрального зала. Он был хуже, чем всё остальное. На стенах красовалась кровь, в углах лежали трупы и кости, пол был усыпан тараканами и червями, гниль и вонь царствовали в этом месте. Одинокие свечи стояли по разным углам. А в центре сидел шаман. На нём не было одежды. Он был молод и красив. Его тело скрывалось за толстым слоем татуировок. Его уста шептали. Пул Кра приблизился к шаману и положил руку ему на плечо. Шаман открыл глаза и завопил от страха. Он отскочил и забился в угол.

— Кто, кто вы? — дрожал его голос.

— Я-я тот, кому ты-ы так мно-ого моли-ился, то-от, к кому ты так до-олго взыва-ал, то-от чьей си-илой ты по-ользовался. Я-я тво-ой бо-ог.

Пул Кра зарычал и стал приближаться к шаману. Тело владыки мрака рассыпалось, и остался только скусток тьмы. Шаман стал плакать и молиться, но тьма поглотила его. Пул Кра завладел его телом. И теперь шамана не было. Был только Пул Кра. Его голос стал нормальным, и состояние улучшилось.

— Чудно. Новое тело просто замечательно. Теперь мы многое можем сделать.

Владыка ухмыльнулся и подошёл к Кларе.

— Я вижу, тебя терзает какой-то вопрос. Спрашивай.

Вопрос был. Но Клара боялась спрашивать. Она боялась своего повелителя и того, что он мог сделать.

— Что теперь с шаманом? Он мёртв?

— Тебя волнует его судьба? Тебе жаль его?

— Нет.

— Лгунья!

Пул Кра закричал, и ужасная боль сковала Клару. Девушка упала, трясясь в судорогах. Раскалённые иглы пронзали её. Пена пошла изо рта. Она стала задыхаться. Пул Кра смотрел и наслаждался. Либа отвернулась в страхе. Клара кричала и извивалась, её кости выламывало неестественным образом, её жгло и резало. Владыка мрака до самого утра мучил её. И когда всё закончилось, он сказал.

— Никогда, никого не жалей и ни о ком не заботься. Беспокойся только о себе.

Клара была цела, несмотря на всё то, что с ней произошло. Она поднялась, ухватившись за руку, которую ей протянул Пул Кра.

— Нам пора действовать. Довольно скрываться в тени.

Повелитель материализовал на себе плащ и вышел на улицу. Клара и Либа вышли следом. Люди уже не спали. Они суетились. Бегали туда-сюда. Работали. Стирали. Готовили. Ухаживали. Они не ведали о том, что притаилось рядом с ними. Пул Кра подошёл к одному из жителей Тихой и шепнул ему что-то на ухо. Тот человек куда-то побежал. Владыка мрака зашагал в сторону площади. Пока он шёл он неоднократно шептал прохожим что-то на ухо. Клара видела, когда они приближались, что центральная площадь заполнена людьми. Старейшины и воины поселения суетились, шныряя между плотными рядами людей. Они были растеряны. Когда появился Пул Кра, все обернулись и образовали коридор, по которому он пошёл к сцене. Пул Кра забрался как можно выше, а его слуги в лице Клары и Либы оставались рядом. Толпа гудела, кричала и находилась в движении. Пул Кра взмахнул рукой. Все смолкли.

— Люди! Все вы уже знаете, что я, ваш шаман, обнаружил нечто удивительное. Сегодня боги спустились к нам. И они вселились в меня. Сейчас они говорят через меня. Поэтому слушайте!

Вдруг из толпы на сцену поднялся один из старейшин вместе с десятком воинов и прокричал.

— Постойте! Откуда нам знать, что ты говоришь истину? Откуда нам знать, что боги и правда в тебя вселились, что ты не лжёшь?

Пул Кра продолжал говорить так, будто и вовсе не заметил старейшину.

— Вы все знаете, что власть богов состоит в том, чтобы творить и уничтожать. Им достаточно взмахнуть рукой, чтобы отнять жизни сотен людей.

На этих словах Пул Кра взмахнул рукой, и старейшина вместе со своим десятком воинов рассыпались в прах. Ветер подул, и праха не осталось. Толпа в ужасе стала переговариваться.

— Так вот, друзья. Мы, боги, пришли не чтобы вас уничтожить, но чтобы освободить вас. Как часто вы сталкиваетесь с несправедливостью, со злом? Ваших жён насиловали? Ваши мужья погибали на войне? Вы голодали? Болели? Вы бедны? А какой-то дурак богат? Судьи несправедливо осудили вас? Вынесли оправдание преступнику? Вас ограбили? Вашу семью убили? Вы одиноки?

Толпа положительно отвечала на все вопросы.

— Люди! Мы понимаем вас и видим вашу боль. Мы пришли освободить вас от этого. Убейте тех, кто, по-вашему, несправедлив! Убейте прямо сейчас! Убейте тех, кто богат! Отнимите то, что ваше по праву! Мы не шутим! Убейте! Убейте судей! Убейте старейшин! Всех убейте!

Толпа неуверенно переглядывалась. Никто ничего не понимал. Но появились первые хитрые глаза. Кто-то в толпе выхватил нож и убил рядом стоящего старейшину. Этому примеру последовали остальные. Скоро вся Тихая наполнилась кровью и болью.

Глава 5. Сказка

«Надо остерегаться грёз, овладевающих

нами против нашей воли. Мечта обладает

таинственностью и неуловимостью аромата.

По отношению к мысли она — то же, что

благоухание туберозы. Порою она одурманивает,

словно ядовитый аромат, и проникает в мысли,

словно угар. Грёзами можно отравиться

так же, как цветами. Упоительное самоубийство,

восхитительное и ужасное!»

— Виктор Гюго. Человек, который смеётся.

Со всех ног Люра бежала сквозь лесную чащу. Ветви деревьев хлестали её по лицу и плечам, кустарники впивались своими шипами в ноги. Но, несмотря ни на что, Люра не останавливалась, ведь сзади был он. Владыка тьмы. Он бежал следом, стремясь воплотить в реальность мечты его внутренней ненависти. И поэтому Люра продолжала бежать. Постепенно силы кончались. Воздуха становилось мало. Ноги пытались упасть. Безумное желание остановиться и отдохнуть всё навязчивей шептало на ухо. «Нет. Нельзя. Он догонит, а потом убьёт. Бегите ноги. Бегите. Давайте, я знаю, у вас ещё есть силы». Люра плакала, но бежала. Она плакала от боли, от страха, от отчаяния и бессилия. Но эта девушка не могла сдаться. Из последних сил она двигала ноги, устремляясь сквозь лес вперёд. Она бежала так быстро, как только могла. Вдруг резкая и острая боль обожгла левую ногу (корень, торчащий из земли, стал причиной этого несчастья), и Люра упала, покатившись по земле. Сердце бешено колотилось, лёгкие разрывались. Страх не оставлял времени на осмысление боли. Люра быстро поднялась и стала судорожно вслушиваться в пустоту. Ничего. Тишина. Только ночные насекомые, деревья да речка издавали звуки. Никто не бежал за девушкой. Она вырвала свою жизнь из пасти врага. Люра облегчённо облокотилась на ствол дерева. Пот струился сильнее любой реки. Дыхание постепенно восстанавливалось. Тело болело. Люра истерически рассмеялась. «Ха-ха-ха, да! Я смогла! Я убежала! Так тебе, мерзкий Пул Кра! Что? Не смог догнать быстрейшую из быстрейших?» Однако постепенно улыбка сменилась тревогой. «Что теперь делать? Куда мне идти? Не знаю. А ещё Либа и Клара, что будет с ними? Светл! Где ты? Мне нужна твоя помощь». Его не было. «Найду дорогу, а по ней дойду до ближайшего поселения. Мне нужна пища и вода». Это решение было последним, которое Люра приняла в тот день. Нега сна обняла её, и она уснула.

Её сон был тревожен. Ей снился Одис, предающий её смерти, семья, которую настигла трагедия, и Пул Кра, злодей, пытавшийся искусить её. Всю ночь девушка ворочалась и мёрзла. Она то и дело просыпалась в ужасе. Ей не было покоя.

Утро стало для Люры спасением от ночного кошмара и источником новых бед. Тело чертовски болело, хотелось спать, есть и пить. Речка была рядом, поэтому напиться получилось. Заодно девушка окунулась в прохладную воду, чтобы унять телесные терзания и отмыться от грязи, крови и пота. Дальше Люра пошла наугад. Туда, где, как ей казалось, была дорога. Она последовательно двигалась между деревьями и мхом, в тени деревьев было прохладно, пахло лесом, сыростью и гнилой листвой. Птицы пели, а насекомые трудились. Продвигаться вперёд было неимоверно трудно. Тропы не было, а всевозможные травы и кусты постоянно норовили причинить боль. Пару раз путь пересекал кролик или лиса. Люра шла и думала о том, что произошло, и не могла поверить во всё происходящее. «Как? Как всё так резко изменилось? Ведь совсем недавно я жила так хорошо и спокойно. А теперь? Мои сёстры мертвы. Моего дома нет. Мой жених сбежал. И я, иду совершенно одна, в местах, мне не знакомых. Что со мной происходит, Мун Кри? Почему всё это навалилось на меня? Почему ты говоришь, что я нужна Одису? Он ведь бросил меня! Куда я теперь иду? Зачем? Какая глупость. Я слушаю тебя, неизвестного мне бога. Ты думаешь, я должна простить Одиса? Прибежать к нему, как какая-то дворняжка, моля о помощи? Легко сказать. Я не прощу его! Слышишь? Я не могу его простить. Это невозможно. Он причинил мне столько боли. Из-за него я совсем одна. Я так устала». Люра упала на землю от усталости и изнеможения. Раздражение бушевало в ней. «О, я так голодна. Может наесться травой. Звери едят траву. Чем я хуже?» Люра наклонилась и оторвала несколько травинок, положила их в рот и стала жевать. «Тьфу. Какая горечь». Она выплюнула всё. «Получается звери глупые, раз едят такое. Это же просто невыносимо. Я умнее их, поэтому не стану такое есть. Пища должна быть сладкой, она должна приносить хоть какое-то удовольствие. А что это? Сплошное неудовольствие». Дальше Люра шла с мыслями о том, какой должна быть пища. Она фантазировала, слюнки текли, и желудок урчанием вторил ей, поддерживая все её идеи.

Фантазии были столь чудесны, что Люра не заметила того момента, когда показалась дорога. Увидя её, Люра побежала к ней. И когда выбежала, закричала от радости. Она благодарила и славила небеса, прильнув к земле и целуя её. «Ах, спасибо тебе, Мун Кри! Прости меня за мои слова. Я была не в себе. Конечно же, я прощу Одиса, я исполню твою волю, какой бы она ни была. Я навеки твоя! Благодарю тебя! Спасибо! Слава тебе, Мун Кри». Ободрённая, Люра зашагала по дороге. Теперь идти было легко и свободно. Ноги сами несли девушку вперёд, можно было спокойно дышать полной грудью. Скоро Люра увидела старика с телегой. Он возился возле колёс, а лошадь щипала траву у дороги рядом. Люра просто хотела пройти мимо (опыт подсказывал ей, что дорожные встречи редко оказываются приятными), но старик заметил её.

— Девушка! Девушка! Постой! — крикнул он.

Люра остановилась.

— Чего вам, дедушка? — спросила она ласково.

— У меня колесо соскочило. Если б кто приподнял телегу, я бы быстро его вернул на место.

— Боюсь, у меня не хватит сил.

— Ничего не бойся. Смотри. Вот палка. Её используй как рычаг, тогда будет легче. Обещаю, что отблагодарю, как следует.

Люра металась. «Старик как старик. Ничего необычного. Может помочь? Ничего же страшного не случится, если я помогу дедушке?» Однако что-то всё же было тревожное в этом старике.Неуловимое, но тревожное. Что-то мелькало и пропадало. Это нечто никак не хотело быть раскрытым.

— Хорошо, дедушка, давайте вашу палку.

Люра подошла, взялась за рычаг и со всей силы надавила на него. Телега поднялась, и старик ловко накинул колесо на ось.

— Славно. Спасибо тебе. Выручила, — радовался дедушка, вскидывая руки.

Люру умиляла искренность старика.

— Ничего такого, мне было не трудно, — скромничала девушка.

— Как же, без тебя не знаю, как долго бы мне пришлось тут сидеть. Ну, как и обещал, в долгу не останусь. Как тебя зовут?

— Люра.

— Красивое имя. Следуй за мной.

Старик залез в телегу и достал бумажный свёрток. Запахло вяленым мясом, слюнки обильно потекли, и желудок громко и жадно заурчал. Люра быстро приняла свёрток трясущимися руками. Она безумно смотрела на подарок, и язык неконтролируемо ходил влево, вправо, облизывая сухие губы.

— О, так ты голодна, — воскликнул старик и жалостливо посмотрел на девушку. — Подожди, сейчас накормим.

Старик засуетился. Прямо в телеге он организовал обед. Накрыл простыню и поставил на неё хлеб, мясо, сыр и овощи. «Вкуснота!» Люра сидела и ела. А старик умилённо смотрел на неё, потирая запястья.

— Кушай, кушай. Вот молочка ещё испей. Козье. Хорошее. Своё.

И Люра пила молоко, сладкое и жирное. Благодатная сытость приходила, заполняя собой тело и ум.

— Я вижу, девушка ты хорошая, — начал старик, видя, что Люра заканчивала есть. — И хотел спросить, куда ты путь держишь совсем одна? В наше время нельзя одной быть.

— Не знаю, иду по дороге до первого поселения. Там наберу провизии и дальше до Первограда.

— Хм. До Первограда? А что там?

— Там мой жених.

— Жених? Как интересно.

Какое-то время старик сидел в раздумьях, а потом решительно продолжил.

— Ты не очень выглядишь. Усталая, забитая. Платье вон твоё, всё изорвано. Мало ли за кого тебя по пути воспримут. Всякое может случиться. И не дождётся тебя твой жених. А у меня поместье недалеко отсюда. Я был бы рад гостям. Ты по дому работай, а я тебе кров и пищу. Привёл бы тебя в порядок, а ты потом, как поправилась бы, рванула, куда тебе надо. Я бы тебе и провизию дал, и лошадей.

Старик пристально уставился на девушку, ожидая ответа. Повисла неловкость. Люра не знала, что сказать. Предложение было странное, но заманчивое. Она всё равно не знала, куда идёт. Старик был прав, она пребывала в ужасном состоянии тела и духа. Да и дедушка этот не представлял ничего дурного.

— Хорошо, дедушка, я буду рада погостить у вас. Но вы не сказали своего имени…

— Урия. Меня зовут Урия, — расползся в улыбке старик.

Телега покатилась, а вместе с ней Урия и Люра. Дедушка всю дорогу рассказывал истории и шутил. Люра хохотала, ей нравились слова старика, да и сам старик был хорош. Через час они въезжали на территорию поместья. Посреди леса стоял длинный и высокий дубовый забор с такими же огромными воротами. Постройка была массивна и внушительна. Под впечатлением Люра молчала. Урия махнул рукой, и ворота бесшумно распахнулись, впустив хозяина с гостьей внутрь. И это «внутрь» было ещё более чудесно. Конюшни, псарни, птичники, колодцы, огороды, сады, баня и бассейны блистали своей красотой и изысканностью. Удивительная чистота двора и прелесть запахов удивляли Люру. Она осматривалась и не могла ничего сказать. Всё было как во сне, как в сказках, которые мама рассказывала ей в детстве.

— У вас здесь очень красиво, — еле выговорила Люра.

— Правда? Рад, что тебе нравится, — довольно свободно и просто ухмыльнулся старик.

Телега остановилась у крыльца величественной избы. Она была покрыта резными узорами, различными красками и лаками. Изба возвышалась и шла широко влево и вправо. Крыльцо было достаточно просторным, но пустым.

— За мной, девица, — сказал Урия и подошёл к двери.

Входная дверь была красной и простой. От всего дома её отличало то, что на ней не было ни одного узора, она была гладкой и прямой. Идеальной настолько, что даже ручки у двери не было. Урия прошептал что-то, дверь отворилась, и старик с гостьей вошли. Внутри изба была ещё более огромна, чем снаружи. По крайней мере, так казалось. Основной коридор был длинным и широким, он соединял все комнаты, а также первый этаж со вторым, второй с третьим и так далее. Стены были отделаны красной тканью, золотые светильники располагались на таком расстоянии от пола, чтобы освещать как можно больше пространства. Тумбочки со всякими яркими цветами и растениями стояли так, чтобы радовать глаз и не мешать проходу одновременно. Несколько мгновений Люра осматривала всю эту красоту, а потом Урия взял её за руку и повёл дальше. Старик показал каждую комнату, рассказал обо всём, что висело, лежало, стояло и выполняло любое другое действие. Он заводил свою гостью в многочисленные залы, наполненные разным добром: мехами, драгоценностями и мебелью, украшенной росписью, золотом, серебром, рубинами и сапфирами, аметистами и лаком. Каждая комната была уникальна, она блистала по-своему и создавала определённую, только ей свойственную атмосферу. Люра восторгалась каждый раз, когда видела новые богатства. Она подходила к золотым фигурам и долго рассматривала их, водя своими пальцами по их изгибам. Люра слушала Урию и наслаждалась ароматами благовоний, рассматривая разноцветные стёкла, садясь в бархатные кресла и на мягкие диваны. После того, как Урия показал весь дом, он повёл Люру в спальню, которая предназначалась ей.

— Устраивайся и отдыхай, а я сготовлю ужин, — ласково сказал старик и вышел.

— Хорошо, спасибо, Урия, — прошептала девушка вдогонку.

— Не стоит, не стоит, — уже за дверью подумал Урия, улыбаясь и потирая запястья.

Люра, расслабившись, откинулась на кровать, которая быстро приняла такую форму, чтобы девушке было наиболее удобно. Постель пахла цветами. В комнате стояли красные кресла, шкафы и столики. Широкие окна пускали много света. Шторы были из шёлка, и светильники блестели чистым серебром. «Интересно, кто этот старик? Откуда у него столько богатства? И что за фокусы он показывал? Он что, маг? И почему он один? Как в одиночку он содержит такое поместье?» Это действительно было странно. За всё это время Люра не встретила ни одной живой души, ни одного слуги, хотя, казалось бы, их здесь должно было быть очень много. «Но мне здесь нравится. Я никогда не видела такого. Столько прекрасных вещей снилось мне только во снах. Ах, чудесный день. И Урия тоже хороший старичок. В нём чувствуется добро. Но всё же странно…» Люра не успела подумать о том, что было странно, она уснула.

Когда Люра проснулась, на её кровати лежало красивое, розовое платье. То самое, которое она всегда носила в Кхмерке и которое так сильно любила. «Невероятно, откуда оно здесь?» Люра радостно взяла его и стала рассматривать. Оно было аккуратно сшито из нежной ткани и являло собой лучшую версию себя, так как по всем параметрам превосходило то, что Люра когда-то носила. Очень резво и весело девушка поменяла свой плащ и грязную одежду на новое розовое платье. Люра подошла к зеркалу и покрутилась около него, рассматривая себя. «Ах, как хороша! Жаль Одис не видит. Он бы оценил». Наглядевшись вдоволь на свою красоту, Люра вышла из комнаты. Тут же её голова закружилась, и коридоры стали удлиняться. «Ох, что происходит?» — схватилась она за голову, закрыв глаза. Люра попыталась вернуться в комнату, но дверь больше не открывалась. Тогда девушка решила пойти дальше. Во всём доме не было ни звука. Его блистательность давила. Люра шла, пытаясь ловить баланс, так как головокружение усиливалось, и девушку шатало. Коридорам не было конца. Новые комнаты и пути открывались, ведя Люру в новом неизвестном направлении. Она звала Урию. Но её крики тонули в пространстве. Стены смотрели на неё, поглощая каждый вздох. Они шептали Люре что-то на непонятном ей языке. Люра вслушивалась, пытаясь понять хоть один звук, но это приводило только к усилению головокружения и появлению боли в голове. Люра решила ускорить шаг. Она стала бегать, но и это не помогло ей. Атмосфера была какой-то приторной, вязкой. Люра смотрела на огни светильников, на дым курений и начинала зевать. Веки хотели закрыться, чтобы больше не видеть круговорота всех этих бесполезных вещей. Люра присела, облокотившись на стену, огляделась, и что-то снова мелькнуло, как при первой встрече со стариком. Люра старалась сосредоточиться на том, что ускользало от неё. В глазах стало рябить, и режущая боль проползла по голове. Люра закрыла глаза и стала тереть их, чтобы расслабить. Потом открыла. «Ах!» — воскликнула она. Коридоры стали ещё краше и ослепительнее. Свет сиял сильнее, ароматы благовоний набегали упорнее. Но кое-что выбивалось из общей картины.

Дверь. Чёрная дверь. Она была сгустком мрака во всей этой пышности света. От неё тянуло чем-то злым и ужасным. Люра впервые почувствовала страх в этом царстве покоя и благости. Она подошла и отворила дверь. Холод и запах гнили, стоящий внутри, вырвались и обдали всей своей массой девушку. Люра закрыла нос и вошла. Она оказалась во тьме. Она шла по холодному и гладкому полу изо льда. Скоро показались клетки. Сотни клеток. Они стояли, вмёрзшие в пол. А внутри сидели девушки. Люра подошла, чтобы разглядеть их. Большинство были голыми, а иные были одеты в лохмотья. Девушки заметили Люру, стали бить по решёткам и кричать. Одни вопили: «Спаси нас!». Другие шептали: «Беги, здесь погибель». Ужас стал стучаться к Люре. «Что это за место? Неужели я всё ещё сплю? Ах, какой кошмар!» Люра смотрела на измотанные, грязные тела, на глаза, полные отчаяния, и слёзы невольно покатились по её разгорячённым щекам. Страх сжимал её сердце и вёл прочь. Люра выбежала оттуда и закрыла за собой дверь. Холод, вонь, головокружение и крики закончились. Вновь тепло и красиво. Вновь спокойно.

— Люра, где ты была? — спросил голос из-за спины.

Это был Урия. Люра вздрогнула, обернулась и робко встала. Чёрной двери уже не было. Она испарилась. Коридоры вернулись в своё нормальное состояние.

— Я заплутала, простите, — склонила голову Люра.

Она не знала, как говорить с этим стариком после всего, что видела.

— Ничего, хорошо, что я нашёл тебя, — отозвался доброй улыбкой Урия. — Ужин готов, пошли.

Урия открыл дверь перед собой и вошёл, Люра за ним.

— Кто вы? — спросила она взволнованно.

— Я? Я обычный помещик, — не придал значения вопросу Урия.

— А где ваши слуги?

— Слуги? У меня их нет.

— А как тогда вы всё содержите? — уже более настырно спрашивала Люра.

— Упорством и трудом, — после некоторого замешательства ответил Урия, было видно, что вопросы гостьи стали волновать его. — У тебя точно всё хорошо? — спросил старик.

— У меня всё просто замечательно, благодаря вам! — наигранно воскликнула Люра. — Спасибо вам за платье, оно чудесно!

Урия смутился, но ему понравились слова Люры. Он взглянул на неё, рассматривая свой подарок.

— И правда, оно чудесно.

Люра думала, но не находила в ответах старика ничего подозрительного. «Наверное, мне привиделось. Видимо, я слишком устала», — решила она. Зал, где должен был пройти ужин, был огромен. Стол из меди был усыпан едой: лепёшками, соками, мясом, рыбой, икрой, фруктами, овощами и всевозможными блюдами, которые Люра видела впервые.

— Нравится? — заискивающе спросил Урия.

— Очень! Вы чудесный повар!

— Кх, — поперхнулся старик. — Что ж, тогда приступим к ужину.

Люра уселась за стол и стала есть. Новые вкусы и ароматы восхищали. Люра ела, причмокивая и мыча. Жареное мясо растекалось сладостью во рту, соки освежали, фрукты приятно обволакивали язык. Когда блюда или напитки заканчивались, тут же из ниоткуда подлетали новые порции того и этого. Кувшины сами наполняли бокалы. Тянуться далеко не приходилось, было достаточно протянуть руки, и еда сама шла к тебе.

— Чудеса! Вы колдун? — восторгалась Люра.

— Нет. Просто немного использую магию, — улыбнулся Урия. — Ещё я прекрасно играю на флейте. Хочешь послушать?

— Да, конечно хочу, — обрадовалась Люра. — Я люблю музыку.

В руках у Урии оказалась флейта, и он заиграл. Мелодия, похожая на журчание ручья и пение птиц, полилась ощутимой струёй. Музыка была настолько материальной, что её можно было ощущать всем своим телом. Люра слушала и качалась в такт. Дурман опускался на неё откуда-то сверху. Скоро в голове девушки была только мелодия. Она видела только пальцы, перебирающие отверстия флейты. Веки закрывались, голова клонилась к столу, покой и тепло, сытость и сон приходили. Люра ложилась на них, как на мягкую подушку. И она уснула, не заметив того.

— Кто эта нищенка? — надменно воскликнула одна из девушек.

— Псс, тише ты. Ты ничем не лучше, — одёрнула её другая. — Лучше помоги другим найти тряпки, чтобы одеть её.

— Помочь найти тряпки? Фи, я что, рабыня?

— Ой, делай, что хочешь, — прошептал более грубый женский голос, чем те, что были до этого.

В полном мраке несколько девушек копошилось, ища тряпки для того, чтобы одеть голую незнакомку, лежащую и спящую рядом с ними.

— Я нашла, — сказал кто-то робко.

— Отлично, Фрида. Кто-нибудь ещё? — шептал второй голос.

— Да, — хором отозвались остальные.

Девушки быстро смастерили из того, что у них было, лохмотья и натянули их на незнакомку.

— Как думаешь, откуда она? — спрашивал робкий голос.

— Не знать, выглядеть хорошо. Наверное, быть богатая, — лепетал ласковый голос с акцентом.

— Илана, она случаем не твоих кровей?

— Нет, не моих. Я не простушка, — звучал всё тот же надменный голос.

— Так, замолкните. Кажется, она просыпается, — прошипела одна из девушек решительно.

Люра очнулась в полной темноте на холодном и гладком полу изо льда. Кто-то рядом с ней шептался. Ничего не было видно.

— Эй! Кто здесь? — крикнула Люра и, аккуратно приподнявшись, села.

— Псс. Тише. Глупая. Нас услышат.

— Услышат? Кто? — прошептала Люра.

— Смешная, — хихикнула одна из девушек.

— Нас услышат черти. Они пожирают души.

И тут, будто бы в подтверждение слов незнакомки, во тьме зажглись два красных глаза. Раздался рык. Глаза стали приближаться. Необъяснимый ужас сжал горло. Все молчали. И через некоторое время глаза потухли.

— Здесь, говори только шёпотом, — нравоучительно говорила первая девушка Люре.

— Кто ты? — спросила другая.

— Я? — почему-то засмущалась Люра.

«Ах, а кто я?» — думала Люра. И вдруг воспоминания взрывной волной пронеслись по разуму. «Ужас. Как я ничего не заметила? Дура. Зачем я пошла за ним? Этот Урия. Снова обманщик. Ах, как же так? Что теперь будет?»

— Я Люра. А вы все кто?

— Я Элиана, можно просто Эли, — сказала одна из девушек.

Её голос был самым приятным и уверенным. Она протянула руку. Её ладонь была тёплой и гладкой, кожа была упругой.

— А я Бина, — у этой голос был грубый, а рука тяжёлой и толстой.

— Меня Иланой зовут, — звучали нотки высокомерия, — можно просто Госпожа.

Эта руку не протянула. Люра услышала смешки, и как кто-то кого-то пихнул.

— Я Фрида, — сказал кто-то робко.

Её рука была холодной и жёсткой.

— А меня называть Нурит, то есть «лютик», — захихикал следующий голос.

Он был значительно моложе и веселее остальных.

— Мне очень приятно.

— И нам. Однако наше знакомство вряд ли поможет нам. Мы все обречены. Отсюда нет выхода, кроме смерти, — говорила Эли.

— Довольно оптимистично. Но, признаться, я не понимаю, где мы?

— Мы во тьме Долора, царства зла и мрака. Это его верхние этажи. Самые близкие к поверхности, — сказала Бина.

— Да, всё верно.

«Долор? Ах, это ужасно. Не может быть. Такое бывает?»

— Хорошо, допустим, — смирилась Люра. — Но как вы сюда попали? — этот вопрос, вероятно, был глуп, ведь в целом понятно, как сюда можно попасть.

— Я была дочерью купца, знатного и богатого, — начала Элиана. — Однажды отец отправил меня с караваном, набитым золотом, в какой-то город для торговли. На нас напали, а старик, его звали Урия, спас меня. Он привёл меня домой и уложил спать. Очнулась я уже здесь. Меня встретила Бина.

— Сожалею, — сказала Люра.

И тут тьма расступилась, Люра стала видеть. Элиана, красивая смуглая девушка, сидела напротив и смотрела на Люру своими золотыми глазами. Она была аккуратно сложена. Другие девушки сидели рядом и хлопали её по плечу. Одна была толстой и совсем некрасивой, но глаза у неё были умными. Другая сидела, как бы в стороне ото всех. Она была белоснежна и нежна на вид, но её взгляд высокомерно стелился по полу. Вероятно, это была Илана. Третья была ничем не примечательна. Проста и сера. Скорее всего Фрида. И четвёртая. Чёрная, как сама тьма. Но прекрасная, как ночь. Нурит. Люра внимательно всех разглядывала.

— Ты хорошо? — спросила Нурит.

— Я вижу.

— Видишь? Уже? — удивилась Эли. — Странно. Обычно к мраку привыкают несколько дней. Я целую неделю не могла ничего разглядеть, а ты так быстро…

— Может, ты особенная какая? — посмотрела на Люру Бина.

— Нет, я самая обычная.

— Ха, я так и думала. Обычная, — острила Илана.

Люра огляделась. Она сидела в клетке, вмёрзшей в лёд, который был полом. Это было то самое место, куда она входила сквозь чёрную дверь. Вокруг всё также стояли сотни других клеток, в которых также сидели другие девушки.

— Я уже была здесь.

— Что? Когда? — прошептала Эли.

— Сегодня. Ну или вчера. Я шла по коридорам дома Урии. А потом я наткнулась на дверь. Чёрную дверь. За ней было всё это.

— Чёрная дверь? Интересно. Никто из нас не видел ничего подобного. Наверное, ты всё же особенная, — размышляла Бина.

«И правда. Возможно, я особенная. Но почему? Что во мне такого? Хотя, впрочем, моя особенность никак мне не помогает».

— Вы не пробовали сбежать?

— Мы нет, другие да. Их поглотила тьма, — как-то легко и в то же время с нотками досады и грусти ответила Эли.

Люра понимающе склонила голову. Она посмотрела в сторону других клеток с другими девушками. Они сидели и тоже что-то говорили. Элиана проследила взгляд Люры и сказала:

— Они не слышат нас, также как и мы их. Мы можем лишь видеть друг друга.

— Жаль, — грустно сказала Люра, будто бы слова Эли разрушили её планы. — Кажется, я не дослушала… Ваши истории.

— Да, точно. Мы отвлеклись. Девочки, продолжайте.

— Я была маленькой, у меня не было друзей. Мне было ужасно одиноко и тоскливо. Тогда появился он, Урия. Он похитил меня, после того, как притворился другом. Я здесь уже много лет.

— Это ужасно, Бина. Сожалею.

— Да, ужасно, зато здесь кормят исправно.

Эти слова вызвали раздражение в Люре. Она не знала почему. В них была какая-то слабость, нечто мерзкое и противное той, что жаждет свободы. Эти слова были словами не человека с сильной волей, это были слова покорённого животного.

— Хорошо. А что насчёт тебя? — обратилась Люра к Фриде.

— Я вспахивала поля. Тогда я заметила странного старика. Он сидел возле забора и пристально смотрел на меня. Я сказала мужу, и он прогнал его. Потом пошёл дождь, муж в это время был на другом конце поля, поэтому я побежала в укрытие, поскользнулась на грязи, и вот я здесь.

— Ужасно. А ты, Илана? Что насчёт тебя?

Люра пыталась быть вежливой, чтобы смягчить своенравие этой особы, но ничего не вышло.

— Не важно, — холодно отрезала она.

Девушки осуждающе посмотрели на неё за это.

— Не обращай внимания, она всегда такая, — говорила Эли.

— Хорошо, понимаю. А что случилось с тобой? — посмотрела Люра в голубые глаза Нурит.

— Я была рабыня. Хозяин торговать меня на рынок. И там ходил этот негодяй. Урия. Он покупать меня и вести далеко. В поместье. Он ухаживать за меня. А потом я быть здесь.

В словах Нурит было много боли, также как и в словах остальных. Но именно эта красивая голубоглазая девушка почему-то восхищала Люру.

Ещё некоторое время девушки разговаривали, обсуждая свои истории. Люра рассказала свою, ей посочувствовали. А потом наступило молчание. Все просто сидели и ждали чего-то. Время двигалось также медленно, как ленивец перемещается по ветке. Люра составила в своей голове образ каждой девушки. Элиана уверенная и приятная, Бина умная и сломленная, Фрида простая и робкая, Нурит весёлая и обворожительная. Илана гордая. Она единственная не нравилась Люре.

Девушки не заметили, как появился Урия. Он медленно шёл между клетками, останавливался возле каждой, взмахивал рукой, и пища материализовалась внутри. Красавицы ели, а Урия смотрел, затем шёл дальше. Вскоре он приблизился к Люре. Еда появилась и у них. Эли, Бина, Нурит, Фрида и Илана стали есть. Люра не притрагивалась. Она смотрела на Урию.

— Почему не ешь? — спросил он.

— Так быстрее умру. Как вы могли?

— Что мог?

— Заточить всех нас. Разве в вас нет хоть капли сострадания?

— Ха, ха, ха. Сострадания? Нет. Изволь, оно меня уже не спасёт. Раньше я был молод. Тогда я мог предаваться плотским утехам с девушками, мог наслаждаться их телами. А теперь могу лишь смотреть. Я зло. Признаю. Но мне нечего делать. Моя душа давно сгнила.

Урия пошёл дальше, не желая продолжать разговор. Люра смотрела ему вслед, пока он не растворился во мраке. Затем она тоже перекусила. Еда была приятна. Это радовало. Люра ждала, что Урия вернётся, но, видимо, он возвращался иным путём. «Интересно, как широка тьма?» — думала Люра, вглядываясь в разные стороны. Она сидела и размышляла о том, как выбраться из клетки. И всё больше она приходила к выводу о том, что никак. Слишком крепки были прутья решётки. Слишком прочна была тьма. Было слишком холодно и слишком мерзко. Было слишком страшно попасться чертям. Мрак начинал обжигать глаза, которые так сильно старались видеть. Холод постепенно заставлял дрожать тело. Час, день, неделя или месяц… Неизвестно, сколько времени прошло. Урия всё также кормил. Тьма всё также была. Холод всё также сковывал. В камере сидели те же девушки. Люра была измучена и физически, и морально. Скрючившись, она сидела на льду и прижималась к остальным девушкам, растирая коченеющее тело. Вместе было не так холодно. Вместе они согревали друг друга. Но однажды кое-что изменилось. Тьму разрезала вспышка света и обожгла всех, кто так долго сидел во тьме. Все девушки испугались и зажмурились. Свет был невыносим. Постепенно девушки открывали глаза, привыкая к яркости. Появился Светл Свет.

— Люра! Люра! Люра! — тревожно звенел Светл.

— Я здесь, — вскочила девушка.

— О, какая радость видеть тебя! Ты жива! Как ты оказалась в этом ужасном месте?

— Долгая история, — виновато мямлила Люра. — Я убежала от Пул Кра, как ты и говорил. А потом встретила старика, он заточил меня здесь.

— Глупый человек! Как долго ты будешь верить отродьям зла? Я же точно говорил тебе, куда нужно идти. Никогда больше не сворачивай с пути. Это же Долор! Царство мрака! Зачем ты здесь? Я отправлял тебя не сюда! Видишь, к чему ведёт твоё неповиновение?

— Вижу. Ты можешь помочь? — с надеждой обратилась Люра.

— Да, но мой свет здесь гаснет, — и вправду, Светл Свет был уже не так ярок, тьма будто бы пила его свет. — Я вытащу тебя отсюда, будь готова, — Светл Свет исчез.

— Кто это был? — удивлённо спросила Эли.

— Светл, слуга бога Мун Кри.

— Мун Кри? Первый раз слышу, — фыркнула Илана.

— Мой бог, Ашер, — мечтательно пролепетала Нурит.

— У нас у всех свои боги. Но я слышала о Мун Кри. Те, кто верит в него, имеют нестандартные представления о жизни. Они говорят, что он единственный верный. Что другие боги ложь, что сейчас идёт некая война со злом, в которой их победа неизбежна, — говорила Бина.

— Да, богов много, только вот наши не спасают нас. Тебе вот так являлся твой бог? Мне нет, — огорчилась Эли и обратилась к Люре. — Расскажи о своём боге. Если он спасёт нас, я навеки его раба.

— Я сама мало о нём знаю. Мне известно лишь то, что это Творец всего мира. Всей Новатерры. Он единственный истинный бог, как уже сказала Бина. Он уже спасал меня. И вот он снова со мной. Мун Кри хочет, чтобы я была с моим возлюбленным, который предал меня.

Никто ничего не ответил на это. Все просто погрузились в свои мысли. У каждой были какие-то переживания и сомнения. Для всех наступило время, когда нужно было ждать. Дни тянулись один за другим. Безумно долго. Светл не приходил. И Люра боялась, что он оставил её.

— Похоже, твой бог тоже мёртв, — говорили сокамерницы через некоторое время.

Эти слова огорчали Люру, но она продолжала верить, что Светл придёт. И он пришёл. Был обычный мрак. И неожиданный свет ослепил всех. Светл был ярче обычного. Энерго-лучами, как щупальцами, он ударил по клеткам, и те рассыпались.

— Вставайте! — звенел Светл Свет.

Всё было так сумбурно и неожиданно. Мало кто понимал суть происходящего. Все девушки собрались в кучу возле Светла.

— Я выведу вас отсюда! Идите за мной и будете спасены, — звенел он.

И тут Светл устремился во тьму. Люра, не долго думая, ринулась следом, крича: «За мной!» Она видела, как кто-то замешкался и остался на месте, его уже не было видно. Рядом с Люрой бежали Эли, Фрида, Нурит, Илана и десятки других незнакомых девушек. Бины не было. Она не стала бежать. Она понимала, что это бессмысленно для неё. Она даже не пыталась сделать хотя бы одного шага в сторону спасения. Люра не могла смотреть на ослепительного Светла, но она знала, что он парит над ней, охраняя от тьмы.

— Ты пришёл.

— А ты сомневалась? Мун Кри всегда держит слово.

— Спасибо, тебе. Без тебя мы бы все погибли.

Раздался страшный вой. Светл остановился, а вместе с ним и девушки. У всех на устах было одно слово. Черти. Люра вслушивалась, пытаясь осознать, сколько было тварей. Но донесся лишь истошный вопль тех девушек, что остались стоять на месте. И тут скользкий и холодный страх червяком прополз по спине между лопаток. Люра вглядывалась во тьму, но ничего не было видно. Вдруг на неё из пустоты прыгнула тварь. Красная голая кожа обтягивала кости, глазницы были пусты, хотя сияли алым светом, рот был наполнен клыками, и голова была усыпана мелкими рожками. Люра вскрикнула, а Светл хлестанул светом, словно плетью, врага. Черть рассыпался в прах.

— Я гасну, нужно бежать.

И Светл вновь стал мчаться. Девушки бежали за ним. Черти рычали и выли. Криков становилось больше. Они то и дело прыгали в зону света, но Светл разрубал их. Твари были повсюду. Свет тускнел, и тогда те, кто не попадал в его спасительную ауру, тут же ичезал во тьме. Громыхал смертный крик, рёв чертей и хруст костей и плоти.

— Быстрее! — звенел Светл Свет.

Девушки ускорялись, пока свет не погас совсем. Светл пропал. Тьма и страх охватили всех.

— Люра! Что нам делать? — кричали все в страшной панике.

Новые и новые черти напрыгивали и утаскивали красавиц, полчища тварей постепенно сгущались. Элиана крикнула:

— Не стоим на месте! Бежим!

И оставшаяся горсть людей побежала вновь. Это был забег, где финишем должна была стать жизнь. Рык, рёв, вопли, хруст леденили душу. Люра видела, как девушек поглощала тьма. Одну за одной.

— Дверь! — крикнула Эли.

И правда, среди тьмы была дверь. Та самая, в которую Люра входила и выходила. За ней должно было быть спасение. Девушки подбежали и стали дёргать ручку. Дверь не поддавалась. В панике Люра и Эли бились с замком кулаками и ногами, нанося удары по доскам, но ничего не помогало им. Орда чертей была рядом. Когтистая лапа больно резанула по лодыжке, и Люра упала. Её поволокло прочь от двери. Она видела, как остальных тоже настигла тьма, в живых оставались единицы. Тогда, отчаявшись, Люра закричала: «Мун Кри! Спаси нас!» И в ту же секунду свет озарил всё вокруг. Черти рассыпались. Светл Свет вновь был здесь. Люра была под его защитой. Своим свечением он испепелил чертей, что были слишком близко. Эли изодрали спину, но она была жива. А Фрида и Нурит были практически целы.

— Где Илана?

Люра огляделась, её нигде не было. Никого больше не было.

— Простите, я думал, мне хватит света, — грустно брякнул Светл.

Он ударил по двери, и та открылась. Девушки шагнули внутрь. Они упали в том самом коридоре, где когда-то блуждали в неведении об опасности. Но теперь это был обычный коридор. Светл Свет влетел следом и захлопнул дверь. Тишина и свет радовали. Эли, Люра, Фрида и Нурит обнялись.

— Мы живы!

— Спасибо тебе, Светл!

— Спасибо, Мун Кри! Мы навеки твои слуги.

Слёзы текли ручьями от счастья. Как хорошо быть живой и свободной. Как хорошо видеть цвет и дышать приятным и тёплым воздухом.

— Но что будет с остальными? — тревожно и печально спросила Люра.

— Не волнуйся, уверяю тебя, что те, кто побежал за мной, уже общаются с Мун Кри в небесном городе. А те, кто остался на месте, стали слугами Долора.

Несколько минут девушки сидели, скорбя о тех, кто погиб.

— И что теперь? — спросила Эли.

— Всё также. В Первоград. И там, полагаю, вы встретите то, что вам уготовил Мун Кри.

— Кх, кх. Что происходит? — Урия стоял на другом конце коридора с огромными от удивления глазами.

Глава 6. Это всего лишь сон

«Сны более чем реальны, когда мы в них

находимся, и, только проснувшись,

осознаём, насколько они необычны».

— Доминик «Дом» Кобб.

Одис сидел за столом и пил сок Ивона. Вокруг кружились хохот, топот, визг, шум, гам, запах пищи и напитков, разговоры и… — одним словом веселье. Но наш герой не был частью этого. Он просто не мог быть частью этого. Его всё ещё гложило чувство вины, раскаянья и тоски. «Люра. Где ты? Где ты, Люра? Ты мне так нужна», — проговаривал он в своей голове. Одис пил и раззадоривал чувства. Они становились ярче, сильнее и тяжелее. Одиса иногда потряхивало от их накала. Его глаза были влажными и красными.

— Эй! Друг! Ты чего такой кислый? — еле выговаривал пьяный Факей, подсевший к другу.

Одис сделал очередной глоток и повернулся к нему с поддельной улыбкой.

— Я? Я вовсе не кислый. Знаешь, я очень весел, — Одис поднял свой бокал и крикнул. — За победу!

Зал поддержал его своим рёвом и овациями.

— А тут хорошо… — мечтательно продолжал Факей.

— Да, ты прав, хорошо.

— Так, может, останемся здесь? Здесь мы будем военачальниками, а там? А там мы никто.

Одис задумался. Мысль была заманчивой, но… Он не мог принять этого. Люра звала его. Он хотел отправиться за ней, чтобы помнить, а не оставаться на месте, чтобы забыть. Но почему-то ответ Одиса не соответствовал ходу его мыслей. Быть может, это сок Ивона подействовал, а может другая сила.

— Знаешь, ты прав. Давай останемся здесь. Будем пировать каждый день и предаваться забвению.

— Да, брат. Хорош. Наконец, верные слова.

Друзья обнялись. Их решение было спонтанным и пьяным. Как, впрочем, и всё, что происходило в таверне. Факей продолжил веселиться, удалившись в глубину зала. Одис наблюдал за ним, наблюдал за тем, как тот смеялся и пил, рассказывал что-то окружающим и слушал их. Во всём этом было что-то пустое, неважное, бессмысленное. Будто бы все старались показать то, как им было весело, но на самом деле никто не испытывал в этот момент счастья или веселья. Сплошную ложь и маски, скрывающие глубокие раны и переживания, видел Одис. Он также видел, как к Факею подошли две девушки, одетые вполне прилично, но вот их лица были лишены всякого приличия. Они излучали жажду получить опыт греховного. Девушки шепнули Факею что-то и захихикали. Факей улыбнулся и прошептал в ответ. Им понравилось. Они подхватили его под руки и повели прочь из таверны. Одис остался один. Он сидел и наблюдал за окружающими. Постепенно гул пьянства превращался в скрип оргий. Стоны и безумный хохот тяготили слух. Одису стало невыносимо. Он хотел встать и уйти. Но был уже слишком пьян для этого, к сожалению.

И тут среди представления Одис увидел Илу. Этот командир сидел в углу. Он был также печален, как и Одис. Он также смотрел на всё вокруг и презирал это. Ила был лишён любого намёка на веселье. И это показалось странным кхмеру, ведь Ила хотел отомстить и отомстил, по идее он должен был быть весел, но, пожалуй, логика бессильна там, где управляют страсти, будь то жажда мести, насыщаемая яростью, или любовь, разжигаемая собственным эго. Одис вглядывался в Илу, пытаясь понять его мысли, и он их понял, когда Ила взглянул прямо ему в глаза. Одис увидел лютую ненависть. Это была та самая ненависть, которую он видел в нём каждый день подготовок к обороне против свистунов. Но теперь она была сильнее. И вдруг обзор перегородили. К Одису подсела девушка вызывающей наружности.

— Привет, мой герой, — улыбнулась она, широко смотря Одису в глаза.

— Здравствуй, тебе чего? — хмурился кхмер.

— Мне ничего. Я думала, тебе что-то нужно, — подмигнула девушка и взяла ладонь Одиса.

Одис отдёрнулся.

— Ты что? Дурная? Отстань.

— Как грубо! — наигранно возмутилась девушка, но всё же встала и ушла.

Одис продолжил сидеть и пить. Он рассматривал жёлтую жидкость в своём бокале и думал, — «Люра. Любимая. Где ты? Ты так нужна мне. Я не могу без тебя. Прости. Прости за всё. Люра. Люра. Люра. Где ты? Люра». Слеза упала в бокал, смешавшись с соком Ивона. И Одис громко зарыдал. Его всхлипы горя звучали среди звуков веселья, а потому не были слышны. Он поднял взгляд от бокала и увидел девушку, которая недавно сидела рядом с ним. Она хитро смотрела на него и улыбалась. И эта улыбка была последним, что он видел перед тем, как погрузиться в обитель сна.

* * *

Одис проснулся в мягкой кровати. Белоснежный потолок сиял от уже давно вставшего солнца. Золотые стены украшали комнату. Одис повернулся набок. Рядом лежала Люра. Её огненные волосы чудесно пахли, поэтому он зарылся в них. Одис глубоко вдохнул, — «Как хорошо!» — и выдохнул. Затем он обнял Люру, она казалась такой нежной и хрупкой, будто бы если сдавить чуть сильнее, то она треснет, как хрусталь. Она была, как лепесток розы. Такая же мягкая и прекрасная. Вставать не хотелось, ведь было чудесно обнимать свою любовь. Но скоро девушка проснулась. Она повернулась к Одису, и её изумруды заблестели для него. Она улыбнулась и протянула руку к его лицу, чтобы погладить.

— Доброе утро, Оди.

— Доброе, ты выспалась?

— Да, мне снились чудесные сны, — тянула Люра, зевая и потягиваясь.

— И какие же? — хмыкнул Одис.

— О, я не помню конкретно, в моей голове от них осталось лишь послевкусие. Это было что-то радостное и светлое.

— Хорошо. А мне вот ничего не снилось. Но да ладно, уже пора вставать.

— Верно.

Одис чмокнул Люру, и они встали, накинули халаты и вышли из комнаты. В коридоре их уже ждали слуги. Старик Севна повёл Одиса умываться.

— Господин, как прошла ночь?

— Изумительно. Знаешь, иметь любовь — это бесценно. Только она одна приносит много счастья.

— Да, господин, вы правы. Я тоже когда-то любил и был счастлив. Но у всех монет есть обратная сторона.

Одис пропустил эти слова мимо ушей, будто бы не могло быть обратной стороны, и будто бы сама мысль о ней была безумна. Он омылся в бассейне, а Севна отёр его полотенцами, одев в золотую мантию. Дальше Одис зашагал по коридорам своего дворца к месту завтрака. Он шёл по коридору с белоснежным мраморным полом, с расписными сводами и золотыми стенами. За окнами располагался райский пейзаж всевозможных садов. «Хорошо», — оценивал Одис свои владения. На входе в зал для завтрака он встретил Люру. Она была в платье, сотканном из роз. Её улыбка блистала ярче любого бриллианта. Волосы были заплетены в две роскошные косы, которые своим пламенем обжигали суть души.

— Ты прекрасна! — ахнул Одис, подходя. — Нет, ты лучше! Ты чудеснее всего на свете! — воскликнул он и, подхватив её руку, поцеловал.

— Оди, ты ослеплён любовью? — краснела Люра.

— Ослеплён? Нет, наоборот, мои глаза открылись благодаря любви.

— Ну а я ослеплена любовью к тебе, Оди. Ослеплена, — зачарованно смотрела Люра.

Одис приобнял её, и они вошли в зал. За столом уже сидел бравый Факей, одетый в изодранные доспехи. Он грозно завтракал.

— Факей! Друг мой! Я рад тебя видеть! Ты с новостями? — воскликнул Одис, раскинув руки.

Факей не ответил и даже не взглянул. Одис и Люра сели за стол рядом с ним.

— Генерал, вы сегодня молчаливы и загадочны. Но всё же я хочу услышать ответ на свой вопрос.

— Да, с новостями. Мы терпим поражение за поражением на южных рубежах обороны. Наши солдаты захлёбываются кровью своих братьев. Они голодают, их одежда пришла в негодность, а запасы не пополняются. А ты сидишь здесь, и ничего не делаешь.

Одис выслушал Факея и повернулся к Люре.

— Не слушай его, любовь моя. Он шутит. У нас всё прекрасно.

Одис взял Люру за руку и сказал, глядя ей в глаза: «Я люблю тебя!»

— Также как любил Клару? — прорычал генерал. — Одис, очнись! Мрак сгущается! Наши люди гибнут! Мун Кри взывает к тебе, но ты не слушаешь его! Напыщенный глупец! Бог не станет повторять дважды. Он говорит один раз, но слышать его слова ты будешь вечность.

Слова Факея ужалили Одиса. В них было что-то плохое, что-то, что никак не сочеталось с его положением. И тут пламя охватило зал. Дворец, стол, Люра и Факей сгорели. Перед Одисом расцвело поле боя. Небо было красным и нечистым. Гром и молнии сокрушали его. Одис стоял на коленях в грязи, смешанной с кровью. Воины вокруг сражались. Скрежет стали и зубов сливался в единый грохот. Воздух закипал. Боевые кличи раздавались то тут, то там. Сердцебиение участилось. Одис не понимал того, что видел. Это было страшно. И вдруг перед ним рухнул боец. Его броня была изрублена. Лицо было в ужасе. Оно было молодо и красиво. Его глаза горели, и он говорил: «Бойся Мун Кри!» Небеса рухнули на землю. Одиса обдало жаром, холодом, болью. Он видел города, на которые с неба сходил огонь и сера. Он видел войны, болезни и голод, что вычищали землю. Плач и слова скорби врывались в уши. Одис видел смерть и падение мира. А через мгновение он вновь сидел во дворце.

— Видишь? Твоё бездействие и неверие — погибель! Смирись, Одис! Смирись! Или всё будет потеряно. Всё, что ты имеешь, Мун Кри заберёт из-за твоего непокорства, — шептал Факей.

Одис взглянул на Люру. Она плакала и страшно смотрела на него.

— Что случилось? — взволнованно спросил Одис.

Люра ничего не ответила. Она покосилась и упала на пол. Одис вскрикнул и подбежал к ней. Люра держалась за живот, и пятно крови окрашивало, расползаясь, розы. Лицо Люры побледнело. Одис подхватил её голову и обнял за плечи.

— Что с тобой, любовь моя?

— А, — кричала Люра и извивалась от боли. — Оди, спаси меня! Спаси! Я умираю.

— Люра! Сейчас, постой.

Одис паниковал, он не понимал происходящего. Всё было слишком сумбурно и страшно.

— Лекаря! Срочно! Лекаря! — завопил он во весь голос.

Но никого не было. Никто не пришёл. Подул ветер, дворец рассыпался в прах. Теперь лишь пустыня и солнце были вокруг.

— Оди, ты убил меня, — шептала Люра.

— Нет, не говори это. Ты будешь жить, — плакал Одис.

— Я люблю тебя, Оди.

— Я тоже сильно тебя люблю.

Люра стала хрипеть и её губы окрасились алым цветом. Глаза опустели. И она умерла. Одиса тронула страшная боль. Он прижимал любовь к себе сильнее, боясь потерять. Но она превратилась в песок, пройдя сквозь пальцы.

— Нет, не уходи! Молю тебя, — пытался зачерпнуть песок Одис.

Подул ветер, и песок смешался с песком пустыни. Одис сидел и бил кулаком себя в грудь. Он рвал свои волосы и одежду, и кричал.

— Это нечестно! Я не согласен! Верни её! Верни!

Никто не ответил ему. Постепенно Одис высох и смешался с пустыней. «Жизнь так коротка. Как пар появляется и исчезает она. А что потом? Пустота? Нет. Не может быть. Потом вечность. Но какая? Вечность, полная мук и страданий? Или же вечность, насыщенная счастьем и блаженством? Выбор за нами. То, во что мы верим, определит то, какой будет наша вечность».

* * *

Одис шёл по саду, держа прохладную руку Люры, она весело болтала ей. «Какой ужасный сон. И чего я так испугался? Ведь знаю же, что всё это чушь, а всё равно верю».

— Оди, ты сегодня хмурый…

— Да, дурной сон.

— Сон? Что за сон?

— Не важно, любовь моя, это всего лишь сон.

Люра остановилась и заглянула Одису в глаза. Её изумруды блестели и завораживали. Она смотрела вглубь души. Одис не смущался. Он наслаждался глазами Люры. Они были бездонны, их радужка переливалась на свету, зрачок плавно расширялся и сужался, зелёное свечение было таким прелестным, что хотелось погрузиться в него.

— Нет, важно. Тебя это тревожит, значит, важно. Расскажи мне, — твёрдо сказала Люра.

— Хорошо. Во сне я теряю тебя.

«И зачем мы говорим об этом? Это всего лишь сон. Ничего серьёзного», — почему-то раздражался Одис. Он боялся, что тот может стать реальностью. Люра ласково посмотрела на Одиса и обняла его.

— О, Оди… Не тревожься. Я всегда буду только с тобой. Ты никогда меня не потеряешь.

Она пахла цветами и свежестью. Её объятия были, как удобно занятая поза на кровати перед сном. Такие же желанные и такие же восхитительные. Одису стало тепло и спокойно.

— Одис, — прошипел куст у Люры за спиной. — Очнись! Ты не достоин этого! Ты изменник! Предатель! Убийца! Лжец! Ты так мало любил, и так много ненавидел! Ты достоин лишь смерти! Не любви, а смерти!

Сад испарился. Одис поднялся на вершину какой-то горы, откуда он увидел людей, полных злых мыслей, разврата и безумия, города, где рядом со святынями росли воровство, алчность, неверность, коварство и надменность. Пред Одисом предстали царские палаты, где злоба, зависть, клевета и распутство держали торжество. Это было ужасно. Злу не было конца и края. А через мгновение зеркало. И в отражении он увидел себя. Люра стояла посреди сада и задыхалась.

— Одис, очнись! Смирись пред Мун Кри! Он твой бог! В тебе только зло, и лишь свет Мун Кри тебя очистит! Иначе смерть! — вопил куст.

Одис стоял над Люрой, корчившейся в предсмертной агонии. Он не слушал того, что говорил ему куст. Он слышал только то, как умирала та, кого он любил. Эта боль утраты была невыносима. Ощущение было подобно тому, как сотни стрел впиваются в плоть. Одис упал на колени и долго смотрел в бледные глаза Люры. В них отражался он и его собственная смерть. Он видел миры, переполненные злом, но не видел себя. Он винил других, вынося им смертный приговор. Но никогда он не думал о себе. А зло было и в нём. Зло в каждом из нас. Мы лжецы и изменники. Мы ненавидим людей. Мы рвём глотки, крича о чужих грехах, но не видим, что наша святость поддельна. А прежде всего надо смотреть на себя. Я зол. Я коварен. Я распутен. Я недостоин любви, но достоин смерти.

И сад превратился в тлен, унеся с собой Одиса.

* * *

Одис мчался на лошади за лисой. Ветер обдувал лицо. Охота разгоняла азарт. «Какой чудесный день! Сегодня, я обязательно её поймаю». Вслед за Одисомскакали его слуги. Все охотились за ней. Рыжей плутовкой. Лиса была шустрой. Она весело виляла хвостом, маня охотников за собой. У неё была огненная шёрстка и глаза-изумруды. В этот раз лиса допустила ошибку. Она выбежала в открытое поле, где её было легче разглядеть и поймать. Одис уже натянул тетиву и целился. «Вот, почти. Давай. Ещё чуть-чуть. Совсем немного». Выдох и… Лиса покатилась кубарем со стрелой в боку. Одис радостно спешился и зашагал к добыче в траве. Он подошёл и упал на колени. Радость сменилась непониманием и болью. На месте лисы была Люра. Она истекала кровью. Одис взял её руку и, дрожа, стал сжимать её. «Нет! Милая! Нет! Только не это! Нет!»

— Люра, как ты здесь оказалась? Что происходит? Я не понимаю.

— Оди, ты убил меня. Снова.

— Я? Нет. Что ты такое говоришь? Я не убивал тебя. Я бы не смог. Никогда.

— Оди, Мун Кри всё знает. Он зовёт тебя. Просто смирись. Послушай его. Он простит и изобильно тебя наградит. Не будь упрямцем.

— Люра, нет, не умирай.

И она умерла. Снова. И снова боль со слезами. И снова раздирающее жжение. Снова скрежет непокорства. Снова. Это ужасное слово. Снова.

— Мун Кри! Почему я? Я не хочу этого больше. Я не могу видеть её смерть. Не могу. Слышишь? Мун Кри, прости меня! Я глупец! Ты открылся мне, ты избрал меня, а я не понял, не воспринял всерьёз. Я слепец. Прости меня. Мун Кри, ты прав. Я злодей, изменник, убийца. Я недостоин её. Прошу, дай ей жить. Забери мою жизнь, но оставь её. Молю тебя. Я навеки твой. Я исполню твою волю, какой бы она не была. Мун Кри, теперь я вижу, ты бог! Ты мой бог!

* * *

Одис сидел на коленях, уткнувшись головой в пол. Он плакал. Рядом на стуле сидела та девушка из таверны. Одис поднял голову. Он был в какой-то каменной комнате. Его лицо выражало изумление.

— Что происходит? Кто ты такая? Где я?

— Я Света. А насчёт того, что происходит. Мун Кри взывал к тебе. Ты отвергал его замыслы, и ему пришлось говорить с тобой более ясно.

— Не понимаю.

— Неудивительно. Это были видения. Более реальные, чем сама реальность. Всё, что ты видел правда. Это был твой диалог с Мун Кри. Теперь внимательно слушай. Ты должен идти в Тралитас. Лес дриад на северо-западе. А потом Первоград. Оттуда ты пойдёшь в новые земли. В страну Сидон. Советую подчиниться. Мун Кри любит тебя. Он лишь хочет, чтобы ты был ему послушен. И да, Люра жива. Она будет ждать тебя в Первограде.

Одис не успел ничего ответить. Света засияла и исчезла. А он оказался в таверне. Было пусто. Одис вышел на улицу. Никого не было. Кхмер отправился к Иоаху. Он чувствовал себя по-новому, обновлённым и полным сил. «Люра жива! Невозможно. Жива. Какое счастье. Спасибо тебе, Мун Кри. Спасибо. Жива. Поверить невозможно». Теперь Одис знал, что там, на небе, есть тот, кто знает его, кто следит за ним, кто слушает его. Это было необъяснимо. Теперь Одис верил. Теперь он был готов подчиниться. Его гордыня была сломлена, чудесные видения показали ему истину. А истина была в том, что всё обречено на погибель за то зло, что царит в мире. И есть лишь один путь избавиться от смерти. Идти за своим богом, решающим, кому жить, а кому нет. Дом Иоаха всё ещё стоял. Одис вошёл.

— О, Одис. Наш герой. Где ты был? — спросил старик.

— Простите. Вчера выпил лишнего.

— Ха-ха. Ничего, мой друг, все мы вчера выпили лишнего. Садись, пообедай.

Одис без лишних слов сел за стол и принялся за пищу. Он был очень голоден.

— Вы не видели Факея?

— А то, как же, видел. Сегодня утром пришёл и лёг спать. И слова ласкового не сказал.

— Хорошо, спасибо.

Одис поднялся на второй этаж и разбудил Факея.

— Вставай и собирайся. Нам пора.

— Что? Одис, это ты? Что случилось? — пытался открыть глаза Факей.

— Говорю же, нам пора идти.

— Идти? Куда? Мы же решили остаться.

— Я был пьян и сморозил глупость. Одевайся же, если хочешь жить. Со мной говорил Мун Кри.

— Мун Кри? Это кто? — выразил полное недоумение Факей.

— Бог.

— Да. Одис, ну ты даёшь. Какой бог? О чём ты?

— Люра жива! Нам нужно в Тралитас, а потом в Первоград. Она ждёт.

— Что? Честно, мне не понятно ни одно твоё слово. Впрочем, не имею ничего против. Мне здесь ловить больше нечего. Представляешь, оказалось, что я вчера позабавился с дочками здешних старейшин. Меня хотят женить. А я не очень этого хочу.

— Понятно, — ты как всегда. — Знаешь, я тебе советую забыть о женщинах. То, что ты делаешь, нехорошо.

— Нехорошо? Хочешь совет? Не учи меня, как мне жить. Но в целом ты прав, нужно с ними поосторожней.

Одис и Факей собрались и спустились.

— Ребята, вы куда? — остановил их Иоах.

— Нам пора, спасибо за гостеприимство, — неловко объяснялись Одис и Факей.

— Как пора? Куда? Дайте хоть угощения вам дадим. Ализа! Собери узелок чего-нибудь вкусненького.

Ализа спешно забегала по дому.

— Что же это такое? К чему такая спешка?

— Появились новые планы и дела. Здесь мы своё сделали.

— Хм, не нравится мне это. Но ладно. Дело ваше.

Ализа подала Одису узелок, излучающий ароматы выпечки, и мешок, приятно звенящий монетами.

— Спасибо, — сдержанно проговорил Одис и спрятал подарки в свою сумку.

— Вам спасибо. Вы спасли нас, — прослезился старик и начал обнимать своих гостей.

Иоах поцеловал Одиса, затем Факея. Он долго пожимал каждому руки и говорил тёплые слова.

Друзья вышли, и мороз защипал их лица.

— А славный был старик, — сказал Факей.

— Славный. Ты прав. Ну а теперь в путь.

Глава 7. Свободный раб

«Многие думают, что покупают наслаждение,

а сами продают себя ему в рабство».

— Бенджамин Франклин.

Клара кралась во тьме, перемещаясь как кошка. Небо пристально следило за каждым её движением, оценивая и обдумывая его. Звёзды пребывали в волнении, они шептали луне, мол «посмотри, какой кошмар, что она задумала». Клара должна была кое-что сделать. Аккуратно она перелезла через забор и очутилась во дворе одного из домов Тихой. Это был не самый бедный дом. Он был вполне себе ничего. Сад был аккуратным, тропинки проложены, постройки стояли ровно и прочно. Несмотря на глубокую ночь в доме горел свет. Клара осторожно приблизилась к окнам и заглянула в них одним глазком так, чтобы никто не заметил её. Внутри за одним столом сидел мужчина, женщина и две девочки. Семья. Они ужинали и смеялись, обсуждая что-то. Жена была красивой, она влюблённо смотрела на мужа и на то, как он трепал своих дочек по голове. Даже через стекло атмосфера семейной любви просачивалась и била Клару в самое сердце. Ей было невыносимо смотреть на эту… На эту… На эту семью. Это было также невыносимо, как если бы она смотрела на солнце. Глаза Клары стали мокрыми. Она тут же вытерла их. Реакция её тела вызвала в ней раздражение. «Ты плачешь? Зачем? От чего? Пустышка. Не плачь. Соберись. Ты сильная». Клара тряхнула головой и подошла к двери, протянула руку и сказала: «Йолод комаз!» Дверь вырвало вместе с петлями, и Клара вошла. Отец семейства встал, его дочки закричали от испуга, жена стала успокаивать их. А сам муж направился в сторону Клары.

— Что происходит? Кто вы? Зачем вы врываетесь в мой дом? — возмущался глава семейства.

— На колени перед адептом Пул Кра, — спокойно проговорила Клара и взмахом руки силой склонила мужчину. — Ты мошенник над мошенниками. Сотни людей были обмануты и втянуты в долги тобой. Ты преступник, а за это — смерть. Тебе и твоей семье.

Глаза мужчины расширились от страха.

— Что? Нет! Прошу, не надо! Я всё исправлю, клянусь. Только не мои девочки! Не надо. Убейте меня, но их не троньте. Молю.

* * *

Клара вышла из дома, и тот запылал.

— Пожар! — закричали соседи, и с улиц стали стекаться люди.

Клара шла, удаляясь далеко во мрак. Она чувствовала, как в ней клокотала досада, обида и злость. «Ненавижу, — думала она. — Зачем я убила их?» Она знала, что те причины убийства, что она назвала, были пустым звуком. Пул Кра не поэтому приказал ей убить. Причина их гибели была в том, что этот безымянный мужчина решил воспротивиться власти тёмного владыки. А Пул Кра ненавидел всех, кто был его противником. И это понимание было тяжёлым грузом на плечах колдуньи. Клара смотрела на свои руки. Именно ими она совершила зло. Они тряслись от адреналина, страха и ярости. А ведь когда-то эти руки делали чудесные вещи. В памяти Клары теперь навсегда отпечатались слёзы девочек, то, как их мать пыталась защитить их, крики, глаза полные отчаяния и детские мольбы о пощаде. Эти воспоминания стали очередным сгустком тьмы, жгущим сердце каждый день изнутри.

Вдруг Клара схватилась за живот и присела на пенёк. Она оглянулась назад. Тот дом был уже очень далеко. Лишь дым, поднимающийся в ночное небо, был виден ей. Клара успокоилась и стала ощупывать свой живот. «Вот опять. Опять. Толкнулся». Она была беременна. И был лишь один человек, который мог бы быть причиной этого. Одис. Именно он был её первой и единственной страстью, как она считала. Клара ещё не видела ребёнка, но сама мысль о том, что она может сотворить живого человека, радовала и пугала её одновременно.

Клара вспомнила девочек, которых она убила. Только что она отняла их жизни, будто бы они им и не принадлежали. И зачем? Только потому, что он сказал. «Как странно. Я способна отнять жизнь и сотворить её. Будто бы я богиня», — эта мысль почему-то вызвала улыбку на лице Клары. Но в то же мгновение, как она появилась, она исчезла. Было кое-что печальное в этой беременности. Пул Кра не хотел, чтобы она рожала. Он приказал убить ребёнка. В это мгновение Клара ненавидела своего владыку как никогда сильно. Она ненавидела себя за то, что делала. Она ненавидела свою жизнь, свою слабость и беспомощность перед мраком. И мрак давил так сильно, как только мог. Он причинял боль, душил и резал. Он шептал об одиночестве и смерти. И не было того, кто утешил бы Клару, кто обнял бы её и пожалел, кто разогнал бы своим светом тьму. Не было ни друзей, ни семьи, не было никого во всём мире, кто спас бы её. И Клара это тоже ненавидела. Так со всеми своими переживаниями она сидела до самого утра на пеньке и от тоски искусала себе все губы и пальцы до крови. Почему-то это успокаивало её. Почему-то вкус крови не давал забыться. На рассвете же она встала и пошла к Пул Кра.

Он сидел в доме, где раньше жил вождь Тихой. Раньше, потому что теперь не живёт. И не только в этом доме. Не живёт вообще. Пул Кра убил его за противление. Теперь люди Тихой ходят на поклон лишь к новому владыке. Они боятся его из-за той силы, которой он обладает. И их страх питает их ненависть к нему. С приходом Пул Кра Тихая погрузилась во мрак. Убийцы и воры стали свободно щеголять по улицам. Хаос стал новым порядком. Конечно же, воины никуда не делись. Они просто стали очередным видом преступников. Они также грабят и насилуют, как и те, кого они должны усмирять.

Каждое утро Пул Кра сидел под их защитой и судил тех, кто приходил к нему за судом. Его приговор всегда был одним. Рабство. Отличия были лишь в том, кому он выносил его. Пострадавшему или обвиняемому. Зачастую приговор не был справедлив. Пул Кра делал своим рабом того, кто наиболее был ему противен. Такого человека он отправлял в Долор, где зло поглощало беднягу, делая его чертом — рабом Пул Кра. Вот и в это утро владыка мрака занимался тем же. Когда Клара вошла, он прогнал всех посторонних, чтобы остаться с ней наедине.

Колдунья приближалась к трону, шагая по просторам огромного зала, сделанного из дерева и камня. Колонны образовывали коридор, ведущий к месту восседания Пул Кра. Тёмный владыка сидел на различных мехах, закинув одну из ног на подлокотник трона и откинувшись на другой подлокотник всем телом. Молодое тело шамана шло ему. Уверенность, нахальство и сила — вот то, что оно излучало. Клара остановилась в пяти шагах от Пул Кра и встала на колени. Несколько минут повелитель мрака смотрел на своего адепта. Он оценивал, смотрел на мысли, на сердце, он разглядывал душу колдуньи своими жадными, гневливыми и пламенными глазами. Наконец, удостоверившись в том, что было ему нужно, он задал вопрос.

— Ты справилась?

— Да, повелитель. Все они мертвы.

— Кроме ребёнка. Почему ты всё ещё носишь его? Я же сказал избавиться от дитя Энтеро Одиса. Ты хочешь, чтобы я сам разобрался? — вспыхнул Пул Кра.

Его глаза зажглись ещё ярче чем прежде, и он принял другую позу. Из расслабленной она превратилась в собранную и напряжённую. Теперь он сидел ровно, расставив ноги в стороны, откинувшись на спинку и положив руки на подлокотники.

— Не… Не… Нет, повелитель. Пр… Про… Простите меня, я всё ис… ис… исправлю, — трепетала Клара, всё также стоя на коленях и смотря в пол.

— Когда?

— Сегодня, повелитель.

— Сегодня? Хорошо. Если же нет, я отниму и твою жизнь, и его жизнь. Не подведи меня, Клара. Не оскверняй себя этой кровью.

— Да, повелитель.

— И ещё. У меня для тебя есть новое дело. Найди мне три новых адепта. Они должны быть моими. Надеюсь, ты понимаешь, о чём я. Найди их к завтрашнему утру. Уже очень скоро мы начнём новую эру.

— Хорошо, повелитель.

— Ну всё, ступай.

Клара встала с колен и направилась к выходу. У самой двери Пул Кра окликнул её.

— Позови ко мне Либу, сейчас же.

Клара кивнула и вышла. Её трясло. Трясло от страха. Трясло от гнева. Трясло от несправедливости. Она шла к Либе, пытаясь успокоиться. За эти месяцы с Пул Кра девочка изменилась. Её волосы почернели, кожа выцвела. Она стала говорить; мыслить и поступать как Пул Кра. Она стала его тенью. И Пул Кра любил эту девочку. Это было странно, потому что Клара была уверена в том, что он не мог никого любить, но правда была в ином. Рядом с Либой Пул Кра был другим. Он был осторожен с ней. Он баловал её. Он всегда добрел и становился ласковее при одном её появлении. Он любил Либу. Вопрос лишь в том, почему? И Клара не знала ответа. Либа жила недалеко от Пул Кра. В соседнем домике. Её жильё было аккуратно и чисто. Клара подошла к входной двери и постучалась.

— Либа!

— Чего тебе? — донеслось из-за двери.

— Не хочешь открыть?

— Не-а, не хочу. Говори так.

— Пул Кра зовёт тебя к себе.

— Опять? Зачем?

— Он мне не отчитывается.

— Ясно. Я тебя услышала, можешь идти.

Клара продолжала стоять возле двери и собиралась с силами. Она давно заметила, что Либе было нелегко, что эта девочка сломлена. Клара всегда хотела поговорить с Либой откровенно, по душам. Но юная злодейка была неприступна. Она всю свою внутренность скрывала под толстым слоем мрака. И Клара понимала это, ведь она была абсолютно такой же. Сломленной и скрывающей эту самую сломленность. И потому Клара жаждала помочь Либе, думая: «Мне никто не помог. И это ужасно. Я знаю эту боль и не могу оставить кого-то один на один с ней. Я должна помочь Либе, чего бы мне это не стоило».

— Либа, у тебя всё хорошо?

— Да, всё замечательно. А тебе то что?

— Ничего, я так. Просто знай, что всегда можешь обратиться ко мне. Я помогу и выслушаю.

Либа несколько минут молчала, и Клара уже собралась уходить, как вдруг из-за двери донёсся шёпот. Клара прислонилась к доскам, чтобы лучше слышать.

— Хорошо, Клара. Спасибо. Я ценю это. Правда.

Клара улыбнулась и пошла прочь. Она была рада, что смогла смягчить это надменное сердечко. Теперь же предстояло решить вопрос с ребёнком. Она знала заклинание для избавления от него. Но сама мысль о том, что его придётся применить, вызывала рвоту. «Как можно убить дитя? Невинное. Ещё не видевшее свет. Одно дело убивать подлецов, другое детей». Но выбора нет, когда ты совсем один, когда ты во власти мрака. Кто спасёт тебя от гнева владыки? Никто. Ты сама по себе. Одиночка. И всё, что у тебя есть, это сила, данная тебе злом. И ты раб этой силы, ведь не ты используешь её, а она тебя. «Однако… Ведь необязательно же убивать? Можно избавиться другим способом. Родить и отдать». Именно так Клара и хотела поступить.

Она направлялась в поля за Тихой. Там она должна была кое с кем встретиться. Дело в том, что Кларе удалось найти очень древнее заклинание, способное значительно ускорить рост плода. С этим заклинанием Клара могла родить за считанные минуты. Однако у этого была цена. Ускорение производилось за счёт энергии чужой жизни, соответственно, кто-то должен был умереть. Но Клара решила эту проблему довольно просто. Однажды Пул Кра приказал ей убить очередную семью. Уже тогда колдунья знала о своей беременности и искала заклинание. Так вот, семья та была бедная. Молодая Авдотья и её муж Карим были выходцами из рабов. Они смогли купить себе свободу. И теперь они стали ремесленниками в Тихой. У них была маленькая дочка. Асия. Кларе было очень жаль убивать их. И они так молили её, что она просто не смогла. Но Клара помнила, что для такого заклятия было нужно нечто важное. Поэтому она заключила сделку. В обмен на пощаду она требовала, чтобы Авдотья и Карим отдали жизнь своей дочки и забрали себе ребёнка колдуньи. И вот теперь, когда Клара знала заклинание, которое, кстати, нашла довольно интересным и опасным способом, она могла исполнить весь свой замысел.

В полях среди травы уже сидели родители с дочкой и ждали печального часа. Они прощались со своим дитём, обнимая его. Девочка ничего не понимала, ей было около трёх лет. Она ещё не знала значения слова «смерть». Однако видела, что родителей это слово пугает. От того и сама она плакала вместе с ними. Скоро Клара присоединилась к ним.

— Всё готово? Вы сделали, что я говорила? — взволнованно спрашивала она.

— Да, да, конечно, — отвечала Авдотья.

— Отлично, тогда приступим.

Авдотья и Карим связали Асию и поставили её на колени рядом с Кларой по левую руку от неё. Справа поставили корзину с покрывалом. Клара также встала на колени. Она левой рукой прикоснулась к голове девочки, а правую в кулаке занесла над корзиной. Клара начала читать заклинание. Тут же она почувствовала прилив какой-то силы. Асия закричала и затряслась. «Бедная девочка. Прости меня. Прости, прошу. Я не могу иначе. Иначе моё дитя погибнет. Прости меня, Асия. Я не хотела этого», — думала Клара, и маленькая слезинка прокатилась по щеке вниз к подбородку, откуда упала на землю. Клара смотрела на родителей, сидящих в обнимку и страдающих, на их дитя, кричащее от боли. «Что же я делаю? Что?» Сердце колдуньи скорбело, но уста продолжали проговаривать смертельные слова. Клара испытывала ужасную жалость. Она уже думала остановиться, и пару раз порывалась отнять руку от дитя, но тут же вспоминала, что случится с её ребёнком, если она ничего не сделает. Поэтому всё продолжалось. Очень скоро и Клара начала испытывать адскую боль. Её кулак, занесённый над корзинкой, налился кровью, которая стремительно стала струиться на покрывало, образовывая очертания ребёнка. Клара вопила также сильно, как до этого Асия. Но любым страданиям приходит конец. Пришёл и этим.

Вот уже колдунья сидит на траве и держит в руках ребёнка. Мальчика. Он плачет и еле открывает глаза. Он такой маленький и слабый. И Клара испытывает к этому мальчику сильное чувство любви. Она умиляется и улыбается. Всё её тело трепещет от столь хрупкого и нежного создания. Клара уже не понимает, как можно было даже подумать о том, чтобы убить его. «Пул Кра очень жесток. Ненавижу его. Как он может желать смерть столь невинному и беззащитному существу?» — думала она. В её голове появлялись безумные мысли: «Как же он хорош. Мой мальчик. Я оставлю его себе. Плевать на Пул Кра. Заберу и сбегу отсюда. И никто не найдёт меня. Никогда. Буду жить одна, далеко ото всех. Я сделаю из этого мальчика великого человека. Это мой сын. Мой. И ничей больше. Я буду любить его». Но тут всхлипы Авдотьи вырвали колдунью из мечтаний. Реальность обожгла её. Она вспомнила, что от Пул Кра не скрыться, что она не знает, как растить ребёнка, что она принадлежит тьме и не может ослушаться. Клара положила ребёнка в корзинку и встала. Она хотела быстрее уйти, чтобы не привязываться к ребёнку, чтобы забыть его.

— Всё кончено, забирайте его и уходите отсюда как можно дальше.

— Хорошо, только дай нам похоронить дочку.

— Да, конечно.

Карим стал копать землю. Авдотья сидела рядом и качалась, обнимая свою дочь. Она всхлипывала над этим тельцем. Наверное, она вспоминала её живой, как эта девочка дышала, ела, спала, двигалась. Возможно, сейчас в памяти Авдотьи всплывали её бессонные ночи, когда она ласкала свою дочь, пытаясь успокоить. Но всё это лишь воспоминания. А воспоминаниям свойственно быть в прошлом. Они были, а теперь уже нет. Теперь уже всё иначе. Теперь успокаивать некого. Теперь некого обнимать и кормить. Теперь уже не о ком заботиться. И вдруг. Совершенно неожиданно. Когда Карим стал погружать свою дочь в ямку. Она вдруг зашевелилась. Все в полном недоумении, в том числе и Клара, уставились на девочку. Она задышала и открыла глаза. «Не может быть. Жива», — подумала Клара.

— Жива! Карим, она жива! Наша девочка жива! — радовалась Авдотья.

Она выхватила дочь из ямки и стала целовать её, обнимая и трепя по голове. Карим тоже радовался, но ничего не говорил от шока. Он просто обнимал свою жену и дочь. Клара не понимала, почему девочка не умерла. Она с сомнением смотрела на своего сына, пытаясь понять, точно ли заклинание сработало. Её ребёнок был жив и здоров, поэтому она успокоилась и собралась уходить.

— Постой, как ты его назовёшь? — спросила Авдотья сквозь слёзы радости.

Клара задумалась: «А ведь и правда, как я его назову?» Ответ не заставил себя долго ждать. Он ясно всплыл в сознании.

— Ог, назовите его Ог.

Авдотья и Карим одобрительно кивнули, и Клара зашагала обратно в Тихую. Она чувствовала себя неопределённо. Вроде бы она сделала то, что должна была сделать, и потому теперь чувствовала облегчённость. Бремя спало. С другой стороны, она сделала не то, чего она хотела. Она хотела, чтобы ребёнок был с ней. Был её сыном. А теперь он будет далеко-далеко, там, где она никогда не найдёт его. А ведь так хочется видеть, как твой ребёнок растёт.

* * *

Вечером ближе к ночи Клара вернулась в поселение. Ночью в Тихой наступал ад. Воры, убийцы, мошенники и насильники выходили на улицы и вершили зло. Ночью мрак обретал всю полноту своей силы. Он пускал свои корни глубоко и раскидывал свои щупальца широко. Клара ненавидела каждого, кто подчинялся корням и щупальцам. Но она сама была под их властью, поэтому лицемерие стало для неё обычным делом. Пул Кра ничего не делал. Он просто смотрел и наслаждался плодами своего труда. Он видел расцвет тьмы и радовался ему. Он управлял глупцами, водимыми злом, и питался ими. И этой ночью ничего не изменилось. Всё было также темно и озлобленно. Клара села за стол в одной из забегаловок под названием «Сон Купца», заказала ужин и стала наблюдать за окружающими. Она видела, как юная воровка очаровала какого-то толстосума и тихо украла его золотые украшения, он даже ничего не понял, бедняга. Она видела, как какого-то паренька два мужика вывели из заведения. Видимо, он нарвался на проблемы. Она видела девушек, зарабатывающих своими телами, видела мошенников, шулеров, пьяниц и изменников, а также иных мерзостных людей. Когда Клара приступила к еде, к ней подсел какой-то человек. Он был отвратителен на вид: кривые зубы и вонь изо рта, грязь на шее и треснувшие губы, кислый голос и серые глаза, язвы и прыщи.

— Приятного аппетита, госпожа. Не хотите купить амулет от злых сил? — прошуршал он.

— Нет, — отрезала Клара.

Она изо всех сил старалась скрыть своё отвращение, но её то и дело передёргивало.

— Зря, госпожа. Времена нынче неспокойные, зло повсюду. Того и гляди, обманут, обворуют. Убьют. А мои амулеты от всех напастей спасают.

— Тебе не нравятся времена?

— Нет, что вы, госпожа. Пул Кра прекрасный правитель, с ним нам гораздо лучше. Теперь у нас расцвет свободы и справедливости. Теперь мы всегда сыты, и жажда наша утолена. Теперь мы…

— Довольно, — Клара знала истинные мысли этого человека.

Он лгал. Он был мошенником. Он хотел обмануть её. Она раздражала его, как и все вокруг. Он не любил людей, это поселение и тем более Пул Кра и его порядок. Он чувствовал себя ущербным и обделённым. От этого его злость росла. Он ненавидел себя и своё дело. Его бесило то, что каждый день ему приходилось унижаться за гроши, чтобы жить. Он ненавидел мать-блудницу, ненавидел то место, где родился, ненавидел отца-вора, он ненавидел свет, потому что тот показывал его во всей красе, и тьму ненавидел тоже, потому что она вселяла страх. И каждый день этот человек вставал, надевая маску, и ненавидел. Он жаждал величия и никак не мог его достичь. И он ненавидел эту неспособность. Грязь оставалась его домом. И он ненавидел свой дом. Это было как раз то, что подходило Пул Кра. Он считал таких людей чем-то прекрасным, потому что только у них хватало сил и решимости совершать перемены, идти до конца. Только такие люди оставались верными до самой смерти тому, кто спас их из обители ущемлений.

— Как тебя зовут? — спросила Клара.

— Янис, госпожа.

— Ты будешь служить Пул Кра. Завтра приходи утром в его дом.

— Простите, госпожа, но я не могу… — лепетал Янис, не понимая смысла слов.

— Ишид ен, — сказала Клара, и Янис стал задыхаться.

Он хватался за горло и извивался, кряхтел и царапал стол.

— Ишид, — сказала Клара, выждав нужное количество времени.

Янис задышал. Он судорожно глотал воздух.

— Завтра утром у Пул Кра. Это не просьба и не предложение. Ты уже давно избрал тьму. Теперь она избирает тебя.

Янис ничего не ответил. Он был до смерти испуган. В спешке он покинул заведение. Клара спокойно доела и вышла на улицу. Она была уверена, что этот никчёмный человек придёт. Он не посмеет ослушаться её, ведь он был слишком труслив и слаб для этого. Один был готов. Оставалось найти ещё двух. И Клара знала, где их взять. Она направилась в тёмные переулки, надеясь кое-кого встретить. Её надежды оправдались. На неё напал мужчина лет сорока. Насильник и убийца. Асаф. Клара легко с ним справилась, используя магию. Она обожгла его огнём, поэтому сейчас он лежал на земле и корчился от боли. Клара наклонилась к нему и шепнула на ухо: «Утром Пул Кра ждёт тебя. Тьма хочет вернуть должок». Асаф посмотрел Кларе прямо в глаза и испугался. Он пытался что-то возразить, но был от рождения немым, поэтому колдунья услышала лишь мычания да хрипы.

Дальше Клара зашагала по улице, где были расположены притоны разврата. Проходя мимо одного из домов, она уловила нотки отчаяния и горя. На пороге этого дома сидела молоденькая девушка, лет шестнадцати, легко одетая. Она рыдала. Клара подошла и села рядом.

— Чудесный вечер, — издалека начала она.

Девушка изумлённо подняла голову и стала рассматривать сидящую перед ней Клару.

— Вам чего? — как-то отчаянно нахально проговорила девушка.

— Мне? Ничего. Я хотела спросить тебя о том же.

— Что вы имеете в виду?

— Чего ты хочешь? Почему сидишь здесь и плачешь?

— Моего отца убили, и я осталась одна. А жить то надо на что-то, вот я и пошла сюда. А это невозможно. Я здесь мучаюсь каждый день. Лучше мне умереть, чем жить так. Я хочу смерти, потому что жизнь мне невыносима, она — сплошная боль, — очень рьяно стала отвечать девушка, видимо не умея больше сдерживать свои чувства. Она решила открыться прохожей, так как больше было некому.

— Тише, он может услышать, — прошептала Клара. — Я поняла тебя. Ты хочешь свободы. Пул Кра даст её тебе. Приходи завтра утром к нему. Ты получишь власть и силу. Богатства и славу. Ты будешь адептом тьмы, и тьма освободит тебя от боли.

* * *

Клара уверенно приближалась к дому Пул Кра. Те, кого она позвала, уже должны были быть там. Утро было чудесным: птички пели свою удивительную трель, свежесть и ароматы природы разливались приятным потоком по пространствам Тихой, ощущалась лёгкость и радость, что бывало редко. И будто бы всей тьмы, что существовала здесь, не было, но… Издалека Клара увидела, что, действительно, Янис, Асаф и девушка стояли на пороге назначенного места. Все они были взволнованны. Янис дрожал и смотрел куда-то вдаль. Асаф не двигался и смотрел в землю, сцепив руки за спиной. И девушка (Клара забыла спросить её имя) ходила вперёд-назад, что-то шепча и бормоча. Клара подошла к ним, и они незамедлительно склонились. «Бедолаги», — подумала она.

— Как тебя зовут? — обратилась колдунья к девушке.

— Мирьям, госпожа.

— Хорошо, поднимайтесь.

Клара в последний раз осмотрела Яниса, Асафа и Мирьям. Она была недовольна их видом. Они были в грязной, изодранной одежде. Лишь Мирьям была приятна на вид. Но, пожалуй, иначе и быть не могло.

— Когда войдём, молчите. Говорите лишь тогда, когда вас будут спрашивать. Ясно?

— Да, госпожа, конечно ясно.

— Мыммымы.

— Да, госпожа.

— Хорошо, и ещё. Перед Пул Кра на колени до самой земли.

Клара отворила дверь, и бедолаги устремились за ней, как утята за уткой. Пул Кра уже был готов. Либа стояла по правую руку от него. Эти двое пристально стали разглядывать приближающихся к ним людей. Клара подвела избранных к Пул Кра и упала на колени. Бедолаги последовали её примеру.

— Повелитель, я выполнила ваше задание. Вот три человека, готовых служить вам.

Пул Кра встал и подошёл к избранным. Он стал рассматривать их по очереди. Он подходил, поднимал им головы и смотрел в глаза. Он читал их души, пытаясь понять то, кто они, то, почему они здесь. Пул Кра изучал мотивы и цели, он рассматривал каждую мысль, каждую деталь личности. Наконец, он закончил.

— Чудесно, Клара. Ты прекрасно справилась. Что насчёт ребёнка? Он мёртв?

— Да, повелитель, я всё решила.

Пул Кра взглянул на Клару, и та задрожала. Его огненные глаза жгли, они искали истину. Клара боялась, что найдут. Но Пул Кра ничего не сказал, он лишь одобрительно кивнул.

— Вставайте, — приказал владыка.

Все встали.

— Я вижу, вы достойные люди. Я могу дать вам свободу, силу и власть. То, о чём каждый из вас мечтает. Взамен я потребую лишь вашу преданность и покорность. Если есть те, кто против данного предложения, то прошу вас высказаться прямо и тогда я убью вас. Выбор за вами. Он всегда только за вами, кому покоряться и кому служить.

Янис, Асаф и Мирьям стояли неподвижно. Никто из них даже не думал о том, чтобы отказаться. Клара видела их. Они были отчаянны и злы.

— Чудно. Тогда немедленно приступим к подготовке. Нас ждут свершения, и свершения великие.

* * *

Целую неделю Пул Кра готовил своих адептов. Каждый день он учил их, он разговаривал с ними, он обновлял их, давая им силу мрака. Очень скоро эти люди из трусливых и никчёмных бедолаг превратились в самоуверенных и злых адептов мрака. Янис подчинил себе всех воров и мошенников города, Асаф насильников и убийц. А Мирьям превратила дома разврата в места, где похоть стала огромной роскошью. Она нашла всех своих обидчиков и убила их.

Клара и Либа так и не поговорили по душам. Пул Кра беседовал с ними. Он ожесточил и их сердца. Теперь у него было пять верных ему одному адепта. Пул Кра рассказывал своё понимание будущего, свою философию. Он объяснял то, кем он был; то, кем он стал; то, кем он будет. И Клара ужасалась каждый раз, когда узнавала своего повелителя ближе. Он был ещё более тёмен, чем она предполагала. Ещё более жесток и безумен. Но теперь и она стала такой же. Она стала его тенью, его отражением. Теперь Пул Кра был в каждом из своих адептов.

Неделя прошла, и Пул Кра собрал их у себя. Янис, Асаф, Мирьям, Либа и Клара стояли перед своим повелителем на коленях. Они были хорошо одеты и ухожены. Теперь они не воняли. Они были красивы. Пул Кра давал им новое задание. Очень важное. Он приказал скакать на конях в разные концы Новатерры, возвещая весть о том, что новый владыка устраивает чудесный пир. Пир, куда приглашает каждого, и бедного, и богатого, и безродного, и родовитого, и бесславного, и знаменитого. Адепты должны были обольстить и похитить тысячи людей. Привести их в Тихую на заклание, как скот. И они поскакали, каждый в своём направлении.

Глава 8. Первоград

«В этом городе все любят одиночество,

а даже если и не любят, всё равно одиноки.»

— Януш Леон Вишневский.

Когда Люра выбралась из Долора, Светл испепелил Урию. Злодей умер, а Люра вместе с Элианой, Нурит и Фридой стали отдыхать в его доме. У старика были огромные запасы еды и питья, поэтому девушки не страдали ни голодом, ни жаждой. Каждый день Люра, как и остальные, пыталась осознать то, что пережила, справиться с эмоциями и сомнениями. Светл Свет был ей наставником и утешителем. Он ободрял Люру, объяснял ей то, как устроен мир, рассказывал о целях и мотивах. Он помогал Люре понимать слова Мун Кри, его идеи. Он научил её видеть и молиться. Молитва была способом напрямую обратиться к Мун Кри. Сила этого действия должна была стать чем-то великим.

— Это ужасно, Свет. Просто ужасно. Почему Мун Кри просто не уничтожит всё это зло?

— Он уничтожит, но лишь тогда, когда придёт время. А пока мы должны следовать его воле.

— Но как понять его волю? Какова она?

— Слушай его голос. Ты узнаешь его из тысячи. И поймёшь, что воля его проста. Он желает, чтобы его творение было с ним в мире, желает, чтобы мир был очищен от зла, чтобы Новатерра сияла.

— И как мне следовать этому? Свет, я не понимаю…

— Глупый человек, просто верь. Верь твоему богу, и он спасёт тебя. Он омоет тебя, и ты станешь чистой. Он создаст новый мир, где не будет зла, где все насладятся жизнью. И обязательно расскажи всей Новатерре об этом. Все должны знать, что зло будет уничтожено, а вместе с ним и все, кто ему принадлежит.

Люра передавала свои знания и мысли подругам. Каждый вечер девушки собирались в зале возле камина и делились своими мыслями. Они ободряли друг друга, поддерживали и пытались восстановить своё моральное здоровье. Мун Кри был среди них, хотя они и не видели его. Он исцелял их и учил каждый миг.

Люру всё ещё мучило чувство ревности. Она не могла забыть поступка Одиса. Не могла и всё, как бы она не старалась. Но в один из вечеров Мун Кри научил её прощать. Он подарил ей эту способность.

— Люра, мы же видим, что тебя что-то гложет. Расскажи нам. Станет легче, — говорила Эли, сидя у камина.

Люра мешкалась. Ей было тяжело рассказывать о подобном даже несмотря на то, что она всецело доверяла своим новым подругам. Но наконец, она собралась и на одном дыхании всё рассказала.

— Одис, мой возлюбленный, изменил мне. Я очень зла на него за это. Очень зла. Но дело в том, что Мун Кри говорит, я нужна ему, он направляет меня к нему. И мне нужно простить Одиса, чтобы вновь любить его полной и сильной любовью. Но я не могу. У меня не выходит забыть. Не выходит простить.

Девушки задумались над словами Люры. Она всех сильно озадачила. Вопрос был нелёгким, а проблема довольно щепетильная. Необходимо было подобрать слова, которые бы помогли, а не ранили больше. Первой, кто начал, стала Фрида, это было неожиданно, ведь обычно она была молчалива.

— Люра, я понимаю твою боль. Мой муж постоянно мне изменял. Каждый день он был с другими. И это было тяжело. Я рыдала днями и ночами. И рыдала ещё больше от того, что любила. Он меня всю изранил. И вот однажды я пришла домой и вновь застала его не одного. Я не знаю, что тогда со мной произошло, но меня захватила страшная ярость. Я не понимала, что творила. Я просто хотела унять свою боль. Я взялась за кухонный нож и накинулась на него. Кто знает, что могло произойти, но ему удалось меня остановить. Он схватил мою руку и вынул из неё нож. Потом сел и посмотрел мне в глаза. Я билась и кричала, насколько помню. Я оскорбляла его и пыталась ударить. Но он крепко держал мои руки. До самого вечера я плакала. А когда успокоилась села на пол и просто уставилась в окно, в нём был виден закат. Потом пришёл муж, он уходил в поля. И не поверишь, он упал к моим ногам. Он плакал и молил о прощении. Он во всём раскаялся. Я была шокирована, я не верила ему. Но он объяснил всё тем, что увидел меня ужасной в тот день, полной боли и ненависти к нему. Это он меня в такую превратил. И это изменило его. С тех пор он ни разу мне не изменял, он даже не смел смотреть на других. Он любил только меня одну. Ну и вот. К чему я. Я очень долго не могла простить его. Я продолжала его ненавидеть за то, что он сделал. Но постепенно моя любовь к нему возвращалась. И когда она вернулась во всей полноте, я простила его. Любовь прощает. Поэтому просто найди в себе эту любовь и дай ей дорогу. Она сама всё сделает. Вот.

Эли и Нурит удивлённо смотрели на Фриду, пытаясь осознать всё, что она сказала. Они так раскрыли свои глаза, что казалось, в них бы поместились пшеничные поля, и место бы ещё осталось. Было тяжело поверить в услышанное.

Люра же сидела и пыталась найти в себе ответы на вопросы, которые подняла Фрида. «Любовь прощает». Эти слова были просты на первый взгляд. Но на самом деле в них очень много скрывалось смысла. Для прощения нужна любовь. «Любовь. Это же целая история. Это большое чувство подобное цветку, состоящему из десятков лепестков; лишь имея все, оно прекрасно и полноценно. Нужно найти эту любовь. Собрать лепестки». И Люра искала. Тщательно искала. Но что-то не позволяло ей всё найти. Ненависть, а не любовь, была в тайнике, какой бы Люра не осмелилась открыть. Отчаяние начинало приходить. Люра подумала, что в ней нет той любви, которая была когда-то, что остался лишь гнев и озлобленность. «Неужели всё, конец? Неужели ничего не получится? Нет, этого не может быть. Мун Кри, мне нужна твоя помощь. Я не справлюсь сама». И вдруг кто-то указал Люре на уголок, который она не замечала. В нём сидела она. Любовь. Маленькая и нежная, завёрнутая в алые лепестки. Она улыбнулась Люре. «Нашла! Нашла!» — ликовала девушка. Она подбежала к любви и обняла её. Маленькая любовь расцвела, превратившись в бурный поток. Люра вспомнила, как ей было хорошо с Одисом. Она вспомнила свою любовь. Свеча разгорелась и стала обширным пожаром. Холодный гнев растопился, став неприятным воспоминанием.

Теперь Люра была уверена, она любит Одиса, она простит его. Больше никогда она не вспомнит о плохом прошлом. Теперь она устремлена вперёд, а не назад. И это стремление породило жажду увидеть Одиса. Люра заулыбалась. Неожиданно бремя спало, и душа выпрямилась, вздохнув свободно.

* * *

Прошла неделя. Вчера Люра вместе с подругами целый день готовилась к поездке. Они собирались в Первоград. Туда, куда им велел идти Мун Кри. Люра готовила одежду и телегу, Фрида и Нурит запасались едой и питьём, а Элиана искала оружие. К вечеру всё было готово. Эли выдала каждой по кинжалу.

— Держи вот так, — показывала она правила обращения с оружием. — Потом вот так бей в самое сердце, или можно перехватить по другому и перерезать глотку.

Люра осторожно попробовала сделать несколько движений, которые показала Эли, и убедилась, что быть воином не её. Кинжал был довольно тяжёлым и красивым. Рубины украшали его серебряную рукоять, а отполированный клинок приятно блестел.

После ужина, девушки начали петь песни. Они долго веселились, будто бы в последний раз. К полуночи они заснули, полностью успокоившись и отдавшись предстоящей дороге.

Утром подруги сели в уже всем знакомую телегу и покатили прочь от дома Урии. Перед этим они всё зажгли, чтобы от этого тёмного места ничего не осталось. Удаляясь, Люра смотрела на полыхающее поместье, и радовалась тому, что больше не будет тех, кто попадётся в оковы Урии.

Девушки ехали день, другой. Поля, леса и небо не изменялись, они везде были одинаковы. Постепенно пейзажи наскучивали, появлялись сомнения по поводу того, в правильном ли они направлении едут. Люра, Эли, Фрида и Нурит молились каждый вечер своему богу. Они молили его о водительстве и поддержке. Около недели подруги двигались по дороге, делая привалы и ночлеги. И однажды они увидели то, что так долго ждали.

Когда Люра была измождена, когда запасы кончались, когда уже казалось, что всё потеряно, на горизонте заблестели величественные башни Первограда, возвышающиеся над крепостными стенами города.

— Ах, посмотрите! Это должно быть Первоград! Мы почти у цели! Смотрите! — кричала от радости Люра.

Элиана вместе с остальными пристально уставились туда, куда указывала их подруга. Они увидели его. Увидели блеск башен великого города. Несомненно, это был он. Это был Первоград. Девушки восторженно закричали и запели. В таком бурном настроении они продолжили свой путь. К вечеру они уже были у стен великого города.

Он был белоснежен и массивен. Мощные стены окружали многочисленное население внутри. Сотни страж перемещались по их верхам, наблюдая за теми, кто был внутри и снаружи. Девушки встали в очередь на въезд в город. Поток людей был огромен. Здесь были самые разные представители человечества: бедняки и богатые, купцы и ремесленники, торговцы, семьи, наёмники и посланники, колдуны и целители, мудрецы, философы и многие другие, кого нельзя называть. И у каждого были свои цели и задачи. Каждый хотел получить что-то от города. Каждый мечтал стать частью этого великого мира.

Люра ахала и охала, когда въезжала в ворота. Они были выкованы из чистого золота и удивительно отражали алый закат. Их высота была невообразима. На въезде стоял гарнизон из воинов, облачённых в белые мантии. Они проверяли всех, кто въезжал и выезжал. Девушек легко пропустили. И вот уже Люра едет по одной из главных улиц Первограда, которая как ручеёк разрезает полотно, состоящее из домов. Все постройки были выполнены из белого камня. Повсюду горели огни, и раздавался шум веселья. Золотые башни были столь высоки, что казалось, они пронзают небо своими острыми концами.

— Чудесный город! — шептала Люра.

— Ага, невероятно…

Постепенно телега приближалась к центру города. И чем ближе она к нему была, тем чудеснее открывались виды, тем громче становилась музыка и смех, тем отчётливее виднелись прелести жизни в этом месте.

Но вдруг какие-то воины в белых мантиях перегородили дорогу телеге. Их лиц не было видно. Они были замотаны белыми платками. Золотые шлема и эмблемы, на которых была изображена башня, говорили о высоком статусе этих воинов.

— Кто вы такие? — прорычал командир отряда.

— Мы путницы, только и всего, — ласково отвечала Эли, быстро хлопая глазками.

— Где ваш покровитель?

— Покровитель? С нами такого нет.

— Вы одни? Вылезайте из телеги.

— Но нас пропустили у ворот, и ничего нам не сказали, — пыталась хоть что-то возразить Люра.

— И что? Они сделали всё верно. Непонятно почему вы здесь оказались, а не в храме любви.

И тут Люру посетило странное чувство. Было что-то неладное. Она переглянулась с подругами, и они схватились за рукоятки кинжалов. Воины выхватили мечи.

— Командир, что-то случилось? — прозвучал новый голос.

Стражи оглянулись. За их спинами находился всадник. Он былоблачён в красные одежды и сидел на белом коне. Его лицо было молодо и красиво, он улыбался, его глаза светились чем-то тёплым и добрым. Воины встали перед ним на колени, и командир покорно заговорил.

— Ничего, господин, простите.

— Эти девушки со мной, оставьте их.

— Слушаюсь, господин.

Стражи поспешно встали и удалились в глубь толпы. Всадник приблизился к девушкам и кивнул в знак приветствия.

— Простите, что так долго искал вас. Я рад, что ничего не случилось.

— Спасибо вам, но, не сочтите за грубость, мы не знаем, кто вы такой, — собиралась с мыслями Элиана.

— Ах, да. Совсем забыл представиться. Я Сеннахирим из клана Джаафар, верный слуга Мун Кри. Он велел мне встретить вас, поэтому прошу за мной. Скоро наступит ночь, а ночью здесь не безопасно, если вы без покровителя.

Все девушки сильно удивились. Вообще вся ситуация изначально была странной. А тут ещё этот незнакомец, объявляющий себя слугой их бога. Но Мун Кри не говорил, что кто-то должен их встретить. Да и опыт путешествий подсказывал, что незнакомцам доверять нельзя. Поэтому ответ Эли был таков.

— Извините нас за бестактность, но мы вам не верим и не можем верить. Чем вы можете доказать то, что вы слуга Мун Кри?

Сеннахирим, не долго думая, ответил, было видно, что он ожидал такого вопроса.

— Я знаю Светла Света и то, что он вызволил вас из Долора, в который, по-моему, вы попали через дом Урии. Думаю, эту информацию знают только единицы, — Сеннахирим сказал это и подмигнул.

Неловкая пауза. Девушки стали шептаться.

— Откуда он знать это?

— Вот не знаю, но это явное доказательство. Вот посудите сами, разве может простой человек знать это?

— Простой не может, а непростой может.

— Я думаю, что нужно ему довериться, выбора у нас всё равно нет. Без него у нас здесь будут проблемы. Поэтому идём за ним, — подытожила Люра.

Секунду все думали, а потом кивнули.

— Вот и славно, — улыбнулся Сеннахирим.

Довольно быстро Сеннахирим провёл своих гостей через главную площадь и вывел их к западной стене у моря. Там среди домов был его дворец. Когда они подъехали к входным воротам, уже была ночь. Повсюду горели огни, и царила относительная тишина. Ворота были довольно просты: выполнены из дерева и обиты бронзовыми щитами. Сеннахирим впервые подал голос с момента первой встречи. Он крикнул кому-то: «Ави, открывай!» Затем он обернулся, посмотрел на девушек, улыбнулся им и жестом пригласил за собой. Ворота открылись и все въехали внутрь.

Двор был достаточно просторным, в центре стояли фонтаны. За ними располагалась лестница, ведущая во дворец. Во двор выходил балкон, на котором стояли стражники в красных доспехах. Сеннахирим спрыгнул со своего белого коня и отдал какому-то пареньку, видимо это был Ави. Тот увёл животное и вернулся. Ави распряг телегу девушек и также увёл лошадь. Девушки молча проследили за тем, куда он её увёл, и вылезли из телеги.

— Не волнуйтесь, Ави отведёт вашу лошадь к остальным, он накормит и напоит её. Она не пропадёт. А вы отправляйтесь во дворец, я дам вам служанку, она покажет вашу комнату и проводит на ужин. Там и поговорим.

Сеннахирим подошёл к одной из девушек, стоящей у каких-то растений в углу, шепнул ей что-то, и она направилась к гостьям.

— Тут красиво, — молвила Фрида.

— Да, как и во весь город.

— Что думаете о нём? — спросила Люра.

— Пока ничего, мало известно, там посмотрим. Но одно ясно, он славный, — почему-то сияла Эли.

— Хорошо.

Служанка подошла и поклонилась.

— Я Ора, к вашим услугам.

— Приятно познакомиться, Ора. Я Люра. Это Элиана. Это Фрида, а это Нурит.

— Да, мне тоже приятно. Прошу за мной.

Ора быстро зашагала во дворец. Люра еле поспевала за ней. Когда они вошли, Люра стала внимательно всё рассматривать. Всё было довольно просто, но красиво. Полы были выложены белой плиткой, горели фонари, стояли кувшины с растениями. Ора привела девушек в комнату на первом этаже в самом дальнем углу. Комната делилась на две комнаты, в каждой из которых было по две кровати. Люра и Эли остались в правой, а Фрида и Нурит направились в левую. Ора быстро показала, как и чем пользоваться, показала одежду и средства для ухода. Комнаты тоже были просты. Белый камень был основным ресурсом при строительстве. Красные ковры и покрывала — единственное, что хоть как-то выделяло данный дворец. Однако всё было аккуратно и красиво, поэтому нельзя было жаловаться на эту простоту. Она была изысканной.

Дальше Ора повела девушек в купальню, где они хорошенько отмылись. Она показала им туалет, сделала каждой причёску, помогла одеться и воспользоваться украшениями. Ора иногда смеялась, потому что девушки вели себя как дикарки. Они никогда не видели таких средств и вещей, они всегда были небогаты, поэтому роскошь выводила их из равновесия. Они всему удивлялись и радовались. Люра постоянно благодарила Ору, а Нурит и Фрида постоянно всё рассматривали. Каждую вещицу и безделушку они изучали до мельчайших деталей. Эли единственная, кто делал вид, что всё это уже видел. Однако, когда Ора показала масла с нардом, ирисом, ладанником, розой, мятой, миртом, гиацинтом и другими ароматами, Элиана совершенно не поняла, зачем они были нужны. Оре пришлось объяснять ей, что эти масла нужно втирать в кожу для того, чтобы приятно пахнуть. Эли была очень удивлена.

Потом, когда все были готовы, Ора повела девушек на ужин. Люра по пути ненавязчиво расспрашивала её о Сеннахириме.

— Ора, что ты думаешь о нём?

— О ком?

— О твоём господине.

— А, он хороший. Все его любят. Он не жесток и не глуп. Его уважают. Вам повезло, что он сегодня нашёл вас.

Люра внимательно выслушала Ору, кивнула и продолжила расспросы.

— А кто он? Чем занимается?

— Он вам не рассказал? Он Джаафар. Это влиятельный клан на всём побережье Холодного моря. Он занимается торговлей оружием, которое выковывается в личных кузнях под эмблемами клана. В общем, это влиятельный человек. Думаю, он о себе сам расскажет более подробно.

— Хорошо, спасибо, Ора.

Люра была довольна полученной информацией. Всё говорило о том, что Сеннахирим достойный человек. По-настоящему достойный. А, значит, бояться было нечего. Девушки прошли по коридорам и оказались в зале для приёма пищи. Сеннахирим уже сидел за столом и ожидал своих гостий. Когда они вошли, он обрадовался, встал и пошёл им навстречу. Он пожал руку каждой и усадил за стол. Затем он приказал всем лишним выйти и остался наедине с гостями.

— Я всё ещё пребываю в крайней степени радости от того, что сумел отыскать вас. Это очень важно. Думаю, вы понимаете и разделяете мою радость.

— Да, конечно.

— Вижу, вы голодны, поэтому не стану отвлекать вас. Прошу не стесняйтесь, всё, что вы видите на столе приготовлено для вас.

Люра благодарно кивнула и принялась есть. Мясо и хлеб быстро насытили изголодавшиеся тела, соки утолили жажду, а фрукты просто были приятны. Когда Сеннахирим удостоверился в том, что все наелись, он начал беседу.

— Что ж, думаю, нам стоит познакомиться. Начну с себя, вы не против?

— Нет, что ты, — ответила Эли.

Остальные поддержали её, и Сеннахирим начал свой рассказ.

— Я родился богатым и знатным. С того самого дня, как я впервые увидел свет, я обладал всем, о чём только можно мечтать. Мои родители лелеяли меня, у меня не было ни братьев, ни сестёр. Поэтому, вы можете догадаться, что я рос очень избалованным ребёнком. Если я чего-то хотел, то я незамедлительно получал это. И я никогда не думал о том, каким трудом я всё получаю. Мне было лет шестнадцать, когда отец вместе с матерью отправился на корабле в долгое путешествие. Они не вернулись. Шторм отнял их жизни. И я стал единственным наследником богатств клана Джаафар. На меня тут же свалилось множество обязанностей и проблем. Я не был готов. Меня тогда заботили мелкие личные дела. Но никак не дела семьи. Всё, что мой род создавал веками, рушилось на моих глазах по моей вине. Я пытался всё исправить, но ничего не выходило. Меня предавали и бросали, моя продукция перестала иметь спрос, конкуренты вытеснили и уничтожили меня. Я всё потерял. Почти всё. И вот, когда я совсем отчаялся и уже решил покончить со всем этим, ко мне пришёл он. Ко мне пришёл Светл. Это было что-то удивительное. Я никогда не верил в богов. Все они были безделушками, на которых мастера зарабатывали состояния. Я никогда не видел живого бога. Я никогда не знал его. Но это создание, этот дух, служащий живому богу, перевернул всю мою жизнь. Он многому меня научил, он рассказал о Мун Кри. Он объяснил мне, что этот мир отвернулся от своего творца и наполнился злом, что все до единого обречены на погибель из-за своего бунтарного духа. Он показал мне моё несовершенство, мою обречённость. Светл Свет сказал, что Мун Кри не хочет, чтобы все погибли, ведь он любит своё творение. Он хочет всех спасти. И он пообещал, что если я буду верен ему, если я поклянусь служить Мун Кри, то он простит меня и спасёт от гибели. И я согласился. С тех пор мои дела идут в гору. Я возродил и преумножил богатства своей семьи. Каждый день на протяжении пяти лет я общался с Мун Кри через Светла. Я питался его мудростью, он учил меня. А месяц назад Мун Кри сказал мне, что времена меняются, что грядёт нечто ужасное и великое. Он объяснил мне, что я должен встретить его учениц в этом городе, в этот день. И я нашёл вас. Также мне было сказано, что скоро явится избранник Мун Кри. Тот, кто будет его правой рукой. Его мы должны ожидать здесь. Надеюсь, мой рассказ был вам понятен, — закончил Сеннахирим и подмигнул.

На протяжении всего рассказа девушки очень внимательно слушали его. И сейчас каждая у себя внутри анализировала то, что услышала. «Ах, какая необычная история, какая удивительная жизнь. Я думаю, он не лгал. Не мог лгать. Такое не придумать так просто и так точно. Хорошо, что Мун Кри позаботился о нас через него. Очень хорошо. Спасибо тебе, Мун Кри», — думала Люра. Она посмотрела на своих подруг. Эли была довольно спокойна и внимательна, Нурит весела, а вид Фриды был изумлённым. «Хорошо. Они думают то же, что и я», — заключила Люра.

— Что ж, думаю, теперь стоит вам рассказать о себе.

— О да, с большим удовольствием, — улыбнулась Эли.

Было что-то странное в улыбке этой девушки, но Люра не стала об этом думать. По очереди, начиная с Элианы, девушки рассказали свои истории, то, как они оказались здесь, то, как Мун Кри спас их. Сеннахирим очень внимательно слушал каждую девушку. Он всегда внимательно смотрел в глаза рассказчице, чем, безусловно, смущал, но вызывал доверие. Сеннахирим будто бы пытался прочесть в глазах истину, он будто бы мало верил словам, но много верил глазам. И что-то он прочитал. Потому что после того, как все закончили, он восторженно воскликнул.

— Прекрасно! Просто замечательно! Я рад, что нас всех объединил Мун Кри. Уверен, что вместе мы сможем лучше со всем справиться. Я услышал, что вы пришли сюда, потому что Мун Кри повёл вас, а если быть конкретнее, потому что Одис, его избранник, как я понимаю, идёт сюда и сильно нуждается в тебе, Люра. Верно?

— Всё верно, — ответила Люра.

— Хорошо, тогда, пока вы ждёте его, я готов предоставить вам все удобства, какие могу предоставить. И я убеждён, что, когда он появится, мы услышим весь план Мун Кри. Должно будет начаться что-то необычайное, невиданное.

Остаток ночи теперь уже друзья беседовали и веселились. Сеннахирим оказался воистину удивительным человеком с удивительным жизненным опытом. Он многое знал и понимал. Он многое рассказал. Люра наблюдала за реакцией своих подруг на него, и её внимание остановилось на Эли. В глазах Элианы Люра увидела тот самый блеск, который появлялся в её глазах когда-то давно, когда она встречала Одиса. Было понятно, что Сеннахирим вызывал в Эли тёплые чувства. Это почему-то умилило Люру, заставило улыбнуться. И с этой улыбкой она легла спать.

Со следующего дня начался долгий месяц ожидания. Все ждали его. Одиса. Дни проходили незаметно. Один за другим. Сеннахирим постоянно был в разъездах. Люра наблюдала за тем, как его отношения с Эли развивались. Было ясно, что они влюблены друг в друга. Довольно скоро они заключили союз. Эли стала его женой. В тот день Сеннахирим закатил огромный пир для всего Первограда. Торжество было слишком шикарно даже для этого города. На праздник пришли многие знатные и влиятельные люди, от командиров патрулей до самого градоначальника Первограда. Люра радовалась тому, что Эли смогла обрести счастье в любви. Она стала с ней крепкими подругами. Но после торжества начали происходить странные вещи.

Люра стала видеть пророческие сны, мелкие, но всё же. Ей снилось то, что случится завтра или послезавтра. Даже наяву Люра видела какие-то образы. Она взывала к Мун Кри, чтобы он объяснил ей то, что она видела, но он молчал. Люра видела войну, великую войну. Войну небес с землёй. И видения пугали девушку. Ей становилось не по себе, от того, что даже днём при солнечном свете перед ней представали тысячи видений, облачённых в боевые доспехи. Но и это прошло. Всё нормализовалось. Месяц подходил к концу. Наступала новая глава.

Глава 9. Тралитас

«Нелегко перекинуть мост через пропасть,

созданную гордостью.»

— Джон Голсуорси.

Уже неделю Одис вместе со своим другом брёл по ледяной пустыне. Ей не было ни конца, ни края. Ветер и мороз пронизывали одежду и тела до самых костей. Лица покрылись слоем инея и льда. Снегопад был настолько сильным, что ничего не было видно на расстоянии большем, чем расстояние вытянутой руки. Но Одис не отчаивался. У него была цель, у него была мотивация, задача. У него была жажда, которая согревала его. Жажда увидеть Люру, которая была где-то там, далеко отсюда.

— О-оди-ис-с, — прошептал ветер.

Вот уже целый день кто-то взывал к нему. Мерзкий и скрипучий шёпот тянул каждую букву, стараясь достучаться до Одиса. Но тот старался не обращать внимания, несмотря на то, что это его сильно раздражало. Ноги заплетались, Одис споткнулся и упал в снег. Он попытался встать, но слабость и груз давили его обратно к сугробам. Одис снова рухнул. В гневе он стал биться с невидимым врагом.

— Чего тебе? Кто ты? — закричал он.

Факей удивлённо на него уставился. Было довольно странно видеть Одиса, барахтающегося в снегу и вопящего что-то в пространство.

— Ты это кому? — осторожно спросил Факей.

Одис замолчал и остановился. Он повернулся и посмотрел на друга. Ему стало очень неловко и смешно, потому что он представил себя со стороны.

— А, да, никому, — отмахнулся Одис, — просто я устал.

Факей недоверчиво кивнул и помог другу встать на ноги. И снова суровый путь, путь вперёд, где не видно конца и не видно края.

— О-оди-ис-с, — вновь шептал ветер. — Отдохни-и…

Одис остановился и тряхнул головой. Голос звучал всё навязчивей, всё громче, всё внушительнее.

— О-оди-ис-с, Му-ун Кри-и отправил тебя-а умирать. О-он зло-ой бо-ог. Отдохни-и. Скло-онис-сь предо мной, я с-спас-су тебя.

— Кто ты? — закричал Одис.

— Пу-ул Кра-а, — отвечал ветер.

— Пул Кра? Мне это не о чём не говорит. Ты лжёшь мне, Мун Кри спас меня, с чего бы ему убивать меня теперь.

— Да с кем ты, чёрт возьми, разговариваешь? — спросил Факей.

— Подожди, не мешай, — вновь отмахнулся Одис. Он продолжал спорить с кем-то.

Факей неожиданно отключился и рухнул в снег. Одис обернулся, вскрикнул и подбежал к другу.

— Факей! Всё хорошо? Что с тобой?

Факей приподнялся, открыл глаза и посмотрел на Одиса. Одис испугался, потому что глаза Факея горели. Они были не его. Факей открыл рот и начал говорить, он шептал точно так же, как до этого шептал ветер.

— Я ус-стал. Да-ава-ай отдохнё-ом. Вс-сё из-за тебя. Это ты повё-ол нас-с сюда-а умира-ать. Заче-эм мы пос-слу-уш-шали-и Му-ун Кри-и? Я же-э говори-ил тебе-э, что бого-ов не-эт.

Факей встал на ноги и стал надвигаться на Одиса. Тот в свою очередь пятился назад.

— Факей? Очнись! Факей! Это я. Что ты говоришь? Что происходит?

— О-оди-ис-с, склони-ис-ссь, я с-спас-су тебя-а и твоего-о дру-уга-а, сде-элаю-у тебя-а велича-айшим из царей. Я… Я… Я могу-у сделать тебя-а богатым, я могу-у с-согреть тебя-а.

— Нет. Я не склонюсь, все твои слова — ложь. Убирайся! — боролся Одис.

Лицо Факея исказилось ненавистью, и он накинулся на Одиса. Факей с силой схватился за воротник его полушубка, но Одис резко повернулся и массой своего тела перебросил спятившего друга через себя. Друзья упали в снег и стали тонуть в нём, борясь друг с другом. Факей кричал и пытался схватить Одиса за горло, вцепиться ему в глаза, а Одис всячески уворачивался и останавливал своего друга.

— Факей! Приди в себя! Очнись! — орал Одис и отвешивал пощёчины Факею.

Через некоторое время это сработало. Факей остановился и пришёл в себя. Одис сел рядом с ним. Оба тяжёло дышали, пар растворялся во вьюге.

— Чёрт, что это было? — спросил Факей.

— Не знаю, что-то странное. Нужно продолжать путь. Ты как?

— Вроде цел.

Когда они отдышались, Одис встал и вновь пошёл вперёд. Факей последовал его примеру. Одис не стал разговаривать о том, что случилось, потому что он не знал, что можно обсуждать, если ничего не понятно. Одис знал одно, то, что было, было чем-то нехорошим, и хорошо, что оно прошло. Факей же переживал, что обидел своего друга. Он не понимал, что на него нашло. Факей помнил, что ничего не контролировал в тот момент, кто-то вытеснил его из рубки управления телом. Он был лишь сторонним наблюдателем, пытающимся вернуть контроль. И самым страшным было то, что не он вернул контроль своей борьбой, а этот некто просто отдал управление ему назад по собственной воле. «А если бы не отдал? — задавал себе вопрос Факей. — Что тогда? Неужели бы я никогда не вернулся?»

* * *

Показался мост. Одис и Факей облегчённо вздохнули и побежали к нему. Мост был наполовину покрыт льдом и снегом, это была та половина, которая шла от ледяной пустыни, откуда пришли Одис и Факей, другая же половина была обычной. Там на другой стороне реки начиналось тепло и свет, там холод и тьма кончались. Поэтому Одис и Факей незамедлительно перешли на другую сторону.

— Удивительно, впервые вижу такое, — смотрел Факей на резкий перепад погоды.

— Да, я тоже, — Одис скинул всю тёплую одежду, потому что теперь было очень жарко, Факей последовал его примеру. — Смотри, кто-то идёт сюда.

Из леса выходил какой-то незнакомец в зелёном плаще и решительно надвигался в сторону Одиса. Он подошёл и поклонился. Факей с опаской на него смотрел. Его уши были остры, губы тонкие, кожа переливалась, как вода на свету, глаза были очень необычные, тоже зелёные, а волосы были длинными настолько, что волочились по земле вслед за своим хозяином.

— Приветствую вас, я дриад Элиаким, — представился незнакомец. — Мун Кри сказал нам, что вы будете здесь. Всё давным-давно готово.

Одис и Факей поклонились в ответ и представились.

— Элиаким, и мы приветствуем тебя. Я Одис, а это мой друг Факей. Позволь спросить тебя, что значит дриад? И что давно готово? — спросил Одис.

— Мы дриады — жители и защитники леса. А давно готово торжество! Весь Тралитас готов встречать вас, ведь вы избранники самого бога. Мы закатим пир на весь лес, все дриады от мала до велика будут веселиться сегодня с вами! — восторженно рассказал Элиаким.

Одис переглянулся с Факеем. Факей сиял, он был рад любому празднику, а тем более после того, что он пережил.

— Ну что ж, тогда веди нас, — сказал Факей дриаду и похлопал Одиса по плечу, улыбнувшись ему, как бы говоря: «Не зря я пошёл за тобой, ты был прав, Мун Кри истинный бог».

Однако Одис отчётливо видел насмешку в глазах друга, и она сильно ранила его. Но кхмер не подал никакого вида, он лишь улыбнулся в ответ и пошёл за дриадом.

Элиаким повёл их в лес. Он был прекрасен. Невиданные деревья и кустарники сами расступались перед гостями и смыкались за ними. Звуки насекомых и птиц раздавались повсюду, гармония и покой чувствовались в каждом вздохе дриада, он был дружен с лесом. Прохлада в тени древесного свода была очень приятна, она гладила кожу лица и освежала тело.

— Ваш путь был тяжёлым, я знаю. Как вы всё пережили? — спросил Элиаким.

— Не знаю, Мун Кри вёл нас. Я думаю, что это он заботился обо мне и о Факее. Наш дом разрушен, это отчасти заставило нас его покинуть. Нам встретились добрые люди, которые помогли нам, а потом мы оказались в ледяной пустыне, где произошли странности. Но мы живы и здоровы по милости Мун Кри.

— А я думаю, что, чёрт возьми, просто мы весьма хороши. Нам никакая трудность не помеха.

Дриад внимательно оглядел своих спутников и хмыкнул. Деревья расступились в последний раз, и Одис оказался на поляне возле какого-то пруда.

— Что это? — спросил он.

— Нас ожидает встреча с верховным дриадом. Вы должны быть готовы к ней. Омойтесь в этом пруду, чтобы очиститься.

Одис не стал задавать лишних вопросов, так как знал, что получит ответы тогда, когда придёт время. Поэтому он разделся и прыгнул в воду. Факей проделал всё то же самое, но только с большей опаской. Пока гости мылись, дриад выкинул их одежду и подготовил новую. Одис с радостью одел её, потому что она была гораздо лучше прошлой. Лёгкая, прочная и красивая. Сделанная из какой-то зелёной кожи подстать наряду дриада. Одис поблагодарил Элиакима за такой чудесный подарок.

Дриад уже собрался идти дальше, как вдруг поднялся сильный ветер. Опавшие листья закружились, завертелись и сформировали подобие человеческого тела. Дриад склонился перед ним и потащил за собой Одиса с Факеем.

— Приветствую вас, друзья! Я дух этого леса. Я сам Тралитас. Позвольте пожать ваши руки, — говорил громкий и жёсткий голос.

Он звучал из самого воздуха, он был повсюду. Одис и Факей встали и, по очереди представившись, пожали руки. Было довольно необычно сжимать в своей ладони руку, состоящую из листьев, она была мягкой, но в то же время упругой. Листья приятно щекотали кожу. От этого Одис заулыбался. Однако Факей был угрюм.

— Я рад, что увидел избранника. Это большая радость, видеть источник будущих перемен. Вот уже сотни лет я существую, и мир всё больше погружается во тьму. Чаши всё быстрее наполняются кровью, вытесняющей добрый эль. Пора бороться с этим. Да благословит вас Мун Кри.

— Для нас это тоже великая радость, встретить тебя Тралитас, — поклонился Одис.

Листья осыпались, и образ исчез.

— Это было большой честью! — радовался Элиаким. — Тралитас очень редко показывается кому-либо. Видимо, вы действительно избранники Мун Кри, — говорил Элиаким так, будто бы до этого у него были какие-то сомнения.

Одис просто улыбался. Для него всё было слишком необычным. Он не мог поверить в то, что видел. Ему казалось, что глаза обманывают его.

— Теперь мы направимся к верховному дриаду. Он познакомится с вами, а затем начнётся пир. Прошу за мной, не отставайте.

Дриад перемещался быстрее, чем некоторое время назад. Он словно плыл по земле. Было довольно трудно поспевать за ним. Поэтому, когда проводник и его спутники добрались до нужного места, Одис и Факей были запыхавшимися, тогда как Элиаким был абсолютно спокоен. Он привёл их в очередное странное место. Некий каменный помост среди чащи леса, с резьбой и странным цветом. Колонны из камня тянулись высоко вверх, как бы подпирая свод из крон деревьев. В центре стоял верховный дриад. Он был высоким, около двух тул (тул — единица измерения Новатерры равная примерно 1, 8 м). Он был полностью зелен, и местами из него торчали ветки. Он улыбнулся и подошёл к гостям. Те поклонились вслед за Элиакимом.

— Одис, избранник Мун Кри, я рад видеть тебя и твоего друга. Для меня большая честь встречать вас в своём доме. Прошу встаньте, спасибо тебе Элиаким. Меня зовут Ярден, вот уже сотни лет я управляю народом дриад в этом лесе. Были времена расцвета и времена упадка. Но теперь же близится время, когда наступит тьма. И я рад, что Мун Кри не забыл нас, но нашёл того, кто всех спасёт. Спасибо тебе Одис, за твоё решение идти за нашим богом. Мы этого никогда не забудем, — закончил Ярден и поклонился.

— О, не стоит. Для меня всё, что происходит, удивительно. Я не достоин и малого из того, что теперь имею.

— Прекрасные слова, мой друг. Все мы не достойны того, что имеем. Но то, что имеем, имеем по его милости.

Под «его» Ярден очевидно подразумевал Мун Кри, и эта идея явно не понравилась Факею. Он хотел что-то возразить, но Одис благоразумно остановил его.

— Каковы ваши дальнейшие планы? Куда вы направитесь? Что будете делать? — с любопытством расспрашивал верховный дриад.

— Мы направимся в Первоград, а оттуда дальше на Восток. Через Холодное море мы перейдём в страну Сидон. А дальше Мун Кри покажет нам, что делать.

— О, как далеко… Зачем же он отправляет вас туда? Разве не здесь нужно бороться с тьмой?

— Не знаю, я уповаю на Мун Кри и его замысел. Уверен, у него прекрасный план.

— Верно, верно, друг мой, всё верно, — заулыбался дриад.

Видно было, что Одис понравился ему.

— Рад нашей встрече, не буду вас более отвлекать, вы наверняка очень сильно устали, поэтому прошу, отдыхайте и веселитесь. Сегодня весь Тралитас в вашем распоряжении.

— Благодарим тебя, Ярден, — смиренно склонил голову Одис.

Элиаким повёл друзей вновь в чащу леса.

— Какой-то он странный, — шептал Факей. — Он мне совсем не понравился.

— Не понимаю, о чём ты, лично я нахожу его приятным.

Факею было очень обидно, что Ярден обошёлся с ним, как с жалким придатком Одиса, он даже не смог поговорить с ним. Это довольно сильно било по его самолюбию, ведь до этого он считал себя довольно важным. Факей в своих мыслях называл себя лидером, а Одиса придатком, другом лидера. А тут вдруг все его ожидания перевернулись. И он даже не смог ничего сделать. Это было крайне обидно. «Ничего. Чёрт, да я же хорош, ещё всем покажу, и чего я расстроился?» — думал охотник. Он шёл сзади, а Одис и Элиаким впереди. Они о чём-то весело разговаривали. И это тоже почему-то задело Факея, он почувствовал непреодолимое чувство ревности. Однако оно улетучилось, когда он увидел то, что готовил народ дриад для него с Одисом.

Одис и Факей шли по заранее подготовленной дорожке из лепестков каких-то чудесных цветов. Девушки и дети дриады подходили и надевали то на Одиса, то на Факея венки и ожерелья из различных растений. Ароматы, шум и гам наполняли дух. Толпы дриад кричали от радости и стремились подойти и поздороваться с гостями. Одис не успевал отвечать на вопросы и улыбаться. Он радовался и восхищался тем, что видел и слышал. Дома на деревьях были соединены мостиками, они были изящны и интересны на вид. Меж ними взрывались какие-то огни, которые по-началу пугали Одиса, но вскоре он привык и с искренним восторгом смотрел на магическое пламя, бушующее под сводом листвы. Красивая музыка, сотканная из натуральных звуков, звучала, веселя сердце. Животные тоже были тут. Медведи встречали избранников громким рёвом, птицы пели свою трель, копытные стучали и визжали. Животные были говорящие. После своих криков, они подходили и также здоровались с гостями. Это было ещё более удивительно для Одиса. Гостей привели в ротонд, сделанный из деревьев, где было место для отдых, где были напитки и еда. Весь Тралитас шумел и ликовал веселием своего сердца. Не было ни одной капли Ивона, что печалило Факея, но это никак не мешало радости. Весь день и всю ночь длилось торжество, и следующий день, и следующую ночь тоже…

Но скоро наступил конец. Веселье осталось лишь в памяти. Одис с возвышенным настроением вместе с другом, отправился дальше, оставив, так полюбившийся ему, лес. Тралитас стал ему новым и радостным домом. И Одис боялся, что больше он не будет счастлив так, как был здесь. Он боялся, что то, что было впереди, было настолько ужасно, что уничтожит его. Но в то же время он понимал, что Мун Кри с ним, что он не оставит его.

Глава 10. Мила

«Если человек умер, его нельзя перестать

любить, чёрт возьми. Особенно если он

был лучше всех живых, понимаешь?»

— Джером Дэвид Сэлинджер «Над пропастью во ржи».

Ила сидел в гарнизонной комнате и ужинал при свечах. В последнее время ему снилась его молодая жена. Она снилась ему живой в плену Свистунов. Каждую ночь она звала его на помощь. Каждую ночь он мучился, ворочаясь в поту и слезах, порываясь спасти свою любовь. Но она каждый раз растворялась в прошедшем сне. Ила пытался вернуться в него, он хотел вновь оказаться в нём, чтобы только увидеть свою жену. Прошлой ночью всё изменилось. Жена не приснилась. И это вызвало бурю эмоций в командире. Он волновался и дрожал. Ила не мог перестать думать о ней. Размышления о жене стали чем-то привычным, чем-то жизненно необходимым, словно дыхание, вода или пища. А когда ты лишаешься чего-то столь важного, как дыхание, ты задыхаешься и уже больше не можешь жить. Свечи неожиданно потухли. Ила оказался один в темноте. Страшно. Очень страшно быть совсем одному во тьме. Поэтому командир поспешно встал, чтобы зажечь свечи вновь. Раздался звук загорающейся спички, затем свечи зажглись, и Ила дунул на спичку, чтобы потушить её. Снова свет. Ободряющий. Успокаивающий. Свет.

— И-ила… — вдруг прорычал голос во тьме.

Командир вздрогнул и вскрикнул от неожиданности.

— Кто здесь?

— Я. Пу-ул Кра-а, — зажглись во тьме два глаза.

— Пул Кра? Кто ты? Покажись.

— Я бо-ог. И я-а могу тебе-э помочь.

— Мне не нужна помощь богов. Убирайся из моего дома.

— О-о, я та-ак не ду-умаю. Твоя жена-а жива-а, она-а всё ещё-о ждё-от, что-о ты придё-ошь за не-эй и спасё-ошь её.

— Откуда ты знаешь? Ты мне лжёшь, она уже давно мертва.

— О, не-эт. Сны, что теб-эе снилис-сь, реальность. Ты и с-сам это знаеш-шь.

«Я так и думал. Я знал, что она жива. И другие… Они скорее всего тоже живы. А ведь я предлагал совету отправиться в лагерь Свистунов. Но они не послушали меня. Они не верят в то, что кто-то выжил», — думал Ила, заворожено разглядывая горящие глаза во тьме.

— Послуш-шай меня, тебе не с-следуе-эт подчиняться трус-сли-ивым старикам, чья жизнь уже на зака-ате. Я зна-аю, что ты будешь вели-иким вождё-ом, что ты поведёшь за собой огро-омное воинство. Твоя не-энависть к врагу-у сде-элает тебя вели-иким.

— Если не подчиняться им, тогда что же делать?

— Прос-сто возьми-и власть. Я-а помогу-у. Никто-о не станет тебе пере-эчить. Прос-сто убей всех старейш-шин и объяви с-себя вож-ждём.

Глаза погасли. Слова Пул Кра были соблазнительны. Ила давно думал об этом, но ему казалось, что это неправильно. Теперь же всё было ясно. Он ошибался. Давно было нужно действовать решительно. Пул Кра лишь подтолкнул командира к этому. Ила накинул доспехи, взял оружие и вышел на улицу. Он хотел успеть до рассвета. Ила направился к воротам, где должны были стоять запасные дежурные.

— Чудная ночь, — сказал Ила, подойдя к своим подчинённым.

— Да, командир.

— Созывайте всех наших, сюда к воротам. Срочно и тихо.

Солдаты переглянулись с явным непониманием. Но голос Илы звучал грозно и уверенно. Им было сложно перечить ему.

— Зачем? Что-то случилось, Ила? — тревожились солдаты.

— Не важно, просто выполняйте, — надавил командир.

— Хорошо.

Неуверенно запасные побежали вглубь деревни. Скоро все солдаты стояли перед Илой в строю. Они были недовольны, что их разбудили.

— Эй, Ила, зачем мы здесь? Что случилось? — то и дело выкрикивали воины.

Ила не отвечал им, он ждал, когда все успокоятся. И как только все смолкли, он закричал.

— Друзья! Я понимаю ваше недовольство. Но оно должно быть гораздо больше. Я знаю вас. Знаю каждого из вас, — громогласно заявлял Ила, чётко акцентируя внимание на своих словах, то повышая интонации, то понижая их. — Мне известны ваши потери. Но также я убеждён в том, что все наши близкие живы. Нам давно надо было отправиться освободить их. Убедиться в том, что они мертвы, похоронить их с достоинством. Но наш совет, состоящий из трусливых стариков, не одобрил этого. Они помеха, которая стоит на нашем пути воссоединения с родными, возможно уже мёртвыми, ведь мы слишком долго мешкали, — тут Ила замолчал, пристально оценивая реакцию своих солдат. Они шептались и переглядывались, но в целом, атмосфера была благосклонна, поэтому Ила продолжил. — У меня есть решение. Мы убьём всех старейшин. Я стану вашим вождём. И вместе мы направимся в лагерь Свистунов. Вместе мы спасём тех, кого любим.

Ила видел, как в глазах многих проскочил ужас от его предложения, но в то же время он увидел в них надежду. Вдруг кто-то из строя сделал шаг вперёд и спросил:

— Зачем убивать? Можно просто попросить их.

— Мы просили, много раз. И все разы об нас вытирали ноги, они не хотели слушать и понимать. Им всем плевать на нашу боль. Только их смерть освободит нас, даст нам власть. Поэтому я спрошу всех вас. Кто со мной? — проорал Ила.

Воин, который делал шаг вперёд, первым бросил свой меч на снег и сказал:

— Я никогда не пойду на убийство своих людей.

Он стал уходить, но его задержали. Никто не поддержал его. Все как один встали на сторону Илы, ведь он был прав. Каждое его слово коснулось сердец солдат. Каждый воин уже давно был готов к тому, чтобы пойти и сделать то, что все посчитают нужным ради блага, ради любви и жизни. Они пронзили предателя и зашагали в Одинокую. Дома старейшин разразились криками, а после они сгорели дотла.

Утром вся независимая Одинокая пришла к дому Илы. Гарнизон охранял его. Ряды солдат сдерживали разъярённую толпу, которая в основном состояла из вдов, стариков и инвалидов. Ведь большинство мужчин были солдатами, семьи которых или отсутствовали, или были неполными. Также и женщины, многие из которых были лучницами, просто не могли быть против Илы. Поэтому ничего страшного в этой ситуации не было.

— Ила, выходи, предатель! Не бойся, мы с тобой поступим также, как ты с нашими старейшинами, — кричал какой-то старик.

Ила вышел. На его лице не было ни капли страха. Он был уверен в своей силе.

— Теперь у вас нет старейшин, — начал он. — Но есть вождь. Если хотите жить, убирайтесь отсюда. Я намерен отомстить за наших людей. Я знаю, что ваши сердца также, как и моё, жаждут мести. Я дам вам её.

— Тебе не быть вождём! — заревела толпа.

Это очень раздражило Илу. Он не понимал, как эти слабаки могут что-то кричать ему. Ему, у кого есть сила и власть убить их с лёгкостью. Он вынул клинок. Его воины поступили также.

— Я сказал, убирайтесь! Или и вы отправитесь вслед за своими старейшинами.

Кто-то осмелился пнуть одного из воинов, и его тут же пронзила сталь. Это был тот смелый старичок, что кричал в начале. Женщины закричали и стали разбегаться. Воины двинулись на людей, разбивая их массу на жалкие осколки. Скоро в Одинокой установилась тишина.

К вечеру Ила собрал своих солдат. Они переночевали и утром двинулись в лес. Весь день они плутали в снегах меж бесконечным множеством деревьев и уже потеряли надежду найти разбойников, но удача была на их стороне.

Один из солдат заметил какое-то движение в кустах. Воины тихо окружили это нечто и набросились на него. Оказалось, это был ребёнок. Они поймали мальчика, который со слезами на глазах всё рассказал. Он был дитём Свистунов. Очень просто его запугали и заставили проводить в лагерь.

Вечером, когда было уже темно, они добрались. Лагерь разбойников не имел никаких укреплений. Это были просто палатки из кожи и меха зверей, внутри которых горели огни. Воины Илы окружили их и стали ждать команды. Ила разглядывал каждый шатёр. Он был внимателен, как птица, что охотится за маленьким зверьком. И он увидел палатку, которая была в его снах. Именно в этой палатке Иле снилась его жена. Он узнал её по причудливой форме и цвету, что отличали её от остальных. Ила дал команду, и воины с криком ринулись в лагерь. Они не встретили никакого сопротивления. Очень быстро большинство Свистунов было связано. Их выстроили в ряд и поставили на колени. Боя не произошло, так как, видимо, абсолютная часть солдат погибла под стенами Одинокой. Были лишь женщины да дети со стариками, которые не могли ничего противопоставить подготовленным воинам.

Часть солдат осталась сторожить пленных, а часть пошла по шатрам искать своих и чужих родных, жителей Одинокой. Ила вошёл в палатку, где должна была быть его жена. Его сердце дрогнуло. Она сидела связанная, измождённая, побитая и окровавленная, но живая. Ила стал рубить верёвки. Он подхватил освобождённое тело своей жены, обнял её и заглянул в глаза. Она слегка приоткрыла их. И они были также прекрасны, как в тот день, когда Ила впервые увидел их.

— Мила, дорогая, я здесь. Я пришёл за тобой, — взволнованно шептал командир и гладил голову жены.

Мила улыбнулась, и слеза покатилась по её щеке.

— Ила, дорогой, ты пришёл… Я так долго ждала… Слишком… — с большим трудом говорила жена.

— Родная, да, да, это я. Я так люблю тебя. Прошу, вставай. Нам нужно уходить.

— Прости. Я… Я… Не могу. Люблю… Я тоже. Я тоже люблю… Тебя, — с усилием проговаривала Мила.

Она подняла свою трясущуюся руку к лицу мужа и прикоснулась к его лицу. Ила заплакал и поцеловал эту руку. Он сжал её, боясь отпустить.

— Мила, прошу. Пойдём отсюда. Обещаю тебе, больше никто и никогда не посмеет тебя у меня отнять. Прошу, вставай.

Мила вновь улыбнулась.

— Ила, поцелуй… На прощание… Меня… Я… Я… Я так скучала… По тебе…

— Да, конечно, конечно.

Ила осторожно приподнял голову жены и нежно поцеловал её в губы. Они были также горячи и приятны, как и в день их союза. Ила смотрел в глаза жены, и они сияли. Она была счастлива, она дарила всю свою любовь этим взглядом.

И вот дыхание её остановилось. Она не смогла пережить физических страданий. Её тело обмякло и глаза опустели. Лишь улыбка сохранилась на её лице. Ила закрыл ей глаза, зарыдал и закричал. Он бился в гневе и смотрел на счастливое лицо своей любви. Теперь она была мертва. Ила вышел из шатра. Он ненавидел всех в этот момент. У свистунов не было защитников, Ила направился к ним. Большинство его солдат уже закончили осмотр. Никто не нашёл своих близких живыми. Все были мертвы.

— Убить! Убить их всех! — кричал Ила, подходя к строю пленных. Воины кричали вместе с ним. Это был крик ужасной боли. Ила подошёл к женщине, скукожившейся в комок и прячущей своего ребёнка. Она просила о пощаде. Но Илу уже захлестнуло злобой.

Он не дрогнул и рассёк пополам женщину и её дитя, а затем пошёл дальше. Он подходил к беззащитным пленникам и убивал их. Его сталь впивалась в их плоть и окрашивалась красным. Воины поступали также. Надежда погибла, а вместе с этим родилась страшная злость. Ила махал мечом, пятная себя кровью и лишая жизней. Его сердце скорбело, оно плакало. Он сам плакал. Его переполняла ненависть, ярость и гнев. Он ужасно хотел пить. И водой была месть. Ила пил и не мог утолить жажду. Его товарищи пили вместе с ним и тоже не могли напиться. Они не оставили ни одного живого, а потом сожгли всё. От лагеря Свистунов ничего не осталось. Лишь тёмное воспоминание.

Утром воины вернулись в Одинокую. Каждый пребывал в печали. Ила вошёл в ворота с телом своей жены в руках. Тела других одиноких также несли. Народ Одинокой встречал солдат плачем, ища своих близких. Все скорбели вновь. Семьи хоронили своих родных снова, только по-настоящему.

Ила хоронил свою жену в одиночестве. Он удалился за пределы деревни. Выкопал яму и положил в неё тело возлюбленной. Он смотрел на её красивое лицо. Оно улыбалось. Перед самой смертью Мила видела мужа, который любил её. Минута этого счастья отразилась на её лице. И это счастье хоть немного, но радовало Илу. Он стоял над мёртвым телом и плакал. Он вспоминал всё, что было: «Помнишь, нашу первую встречу? Я рыбачил в тот день, а тебя вместе с другими девушками отправили принести обед, нам, рыбакам. Ты тогда так скромно подошла ко мне и протянула то, что приготовила. И ты тогда так робко посмотрела на меня, что я смутился. Я посмотрел в твои прекрасные глаза и был пленён ими. Твой обед тогда был самым вкусным, что я ел. А потом, помнишь, мы каждый вечер встречались в тайне ото всех? Помнишь, как мы боялись, что нас раскроют? Мила, я так люблю тебя. Мне так не хватает тебя. Твоего смеха, твоего взгляда, твоего тепла. Мне не хватает твоей любви. Мне больно. Очень. Мне кажется, что в тебе умерла и моя жизнь. Помнишь, нашу клятву? Быть вместе до самой смерти. И вот ты умерла. Ты пошла за смертью, а меня оставила здесь. Одного».

Ила закопал свою любовь под слоем мёрзлой земли и снега. Он сидел и долго смотрел на бугорок, который скрывал так много. Он смотрел и думал о чём-то, пока к нему не подошёл кто-то и не похлопал его по плечу, присев рядом.

Ила посмотрел на незнакомца. Это был какой-то парень в кожаной и чёрной одежде, плащ накрывал его голову.

— Кто ты? — спросил Ила.

— Ты не узнал меня? — как будто бы расстроился незнакомый парень.

— Нет, с чего бы мне знать тебя?

— А, да, подожди секунду.

Глаза незнакомца зажглись огнём. Ила узнал их. Он всё понял и заплакал.

— Ты обещал мне, что она будет жива! — кричал Ила.

— И она была, — спокойно отвечал Пул Кра.

— Но теперь, теперь в ней нет жизни. Почему? Почему ты позволил ей умереть? Почему ты не спас её? Ты обещал, что поможешь. Ты сказал, что ты бог, что ты пришёл помочь мне. Я ненавижу их. Их всех. Я убил каждого. И убил бы снова. Я убивал бы их каждый день. Ненавижу! Ненавижу тебя! Почему мне так больно? Почему меня разрывает на части? Мне не найти покоя.

Ила упал на колени и закричал в небо, вырывая свои волосы и царапая своё лицо. Он бил кулаками себя и землю. Он кусал свои губы до крови, плевался и сквернословил.

— Мне незачем жить, — вдруг сказал он спокойно, остановившись.

Ила достал кинжал и вытянул руки напротив груди.

— О, нет. Ты должен жить ради неё. Ради памяти о ней.

— Но мне невыносимо стоять на ногах и дышать, понимать, что я живой, а она нет. Она была моей душой, моей жизнью. Я так любил её. А теперь… Теперь она не знает моей любви и меня. Она во тьме. Совсем одна, как и я. И я хочу к ней, я хочу видеть её глаза. Ты не понимаешь. Ты всего лишь бог. Тебе никогда не понять моей боли, моих страданий.

— Напротив, я как никто другой понимаю тебя, но это неважно. Ты должен показать всем свою боль. Они должны понять то, что причинили тебе. Они должны знать тебя и твой гнев. Служи мне, и я заберу твои страдания. Просто излей всему миру своё горе. Он должен знать, кто такая Мила, почему тебе так печально. Расскажи всем, я помогу тебе, — покойно шептал Пул Кра.

Ила долго думал, его руки дрожали. Дрожь передавалась всему телу. Ила уже не знал, что делать. Наконец он откинул кинжал и склонился.

— Я твой. Твой слуга. Только молю тебя, забери мою боль. Забери её, — умолял Ила Пул Кра.

— Чудно.Славно. Я заберу её. Но ты должен завоевать весь Север. Ты должен объединить разрозненные деревни и повести их в бой. Ты должен создать сильную армию и покарать тех, кто встанет перед тобой, гордо задрав голову. Вместе мы уничтожим того, кто допустил смерть твоей жены. Вместе мы расскажем твою историю. Весь мир узнает о тебе и твоей любви, — улыбался Пул Кра.

— Слушаюсь, повелитель.

Новый горизонт

Глава 1. Святой

«Самые важные встречи устраивают души,

Ещё прежде, чем встретятся телесные оболочки.»

— Пауло Коэльо.

Одис осторожно продвигался по улицам Первограда, внимательно рассматривая прохожих и дома. Одис искал кое-что важное, но людей было так много, что увидеть в этой толпе что-либо было практически невозможно.

— Ты уверен, что мы найдём её? — спросил Факей.

— Уверен. Она точно где-то здесь. Я это чувствую.

— Не обижайся, но мне кажется, что, чтобы кого-то здесь найти, мало одного чувства.

Одис старался не обращать внимания на переживания своего друга. Он продолжал двигаться в уличном потоке из людей, как ястреб рыская глазами.

Через некоторое время он вышел на рыночную площадь. Здесь стоял гул, состоящий из криков торговцев, разговоров, просьб попрошаек и звона монет. Запахи специй смешивались с ароматами цветов, выпечки и мяса. Всеобщая пыльность и яркость мешали сконцентрироваться на чём-то конкретном. От жары голова кружилась и пот застилал глаза. Одис тряхнул головой и краем глаза кое-что заметил. Он тут же сконцентрировал все свои усилия на том месте, где промелькнуло нечто знакомое. Девушка в розовых одеждах покупала фрукты. Она стояла спиной. Одис пристально следил за ней в надежде увидать лицо, и девушка повернулась. Блеснули два изумруда, и загорелись волосы. Одис дрогнул, его мышцы затрепетали, мысли спутались, ноги подкосились. Не было никаких сомнений. То была она. Люра.

Одис не знал, что делать. То ли бежать за ней, то ли кричать с места, а может просто смотреть… До этого момента Одис очень долго думал над тем, что скажет и как поступит, когда увидит Люру, но теперь все его мысли на этот счёт казались ему глупыми и даже абсурдными. Единственное, что Одис понимал, так это то, что он обязан предстать перед ней, а как он этого достигнет было уже не важно. Одис сорвался с места и побежал сквозь толпу к Люре. Однако она испарилась, ушла, смешавшись с людьми. И как бы Одис не старался отыскать её вновь, он не находил того, чего хотел.

Чувство досады окутало Одиса. Разъярённый он пошёл назад и случайно столкнулся с незнакомцами.

— Эй, ты чего творишь? Смотри, куда идёшь.

— Сам смотри, — огрызнулся Одис.

Незнакомцев передёрнуло от наглости, но они прошли мимо, не став связываться с, как им показалось, безумцем.

Скоро Факей нашёл Одиса.

— Ты что творишь? Куда ты так рванул? Я думал, ты совсем спятил. Я еле тебя нашёл.

— Это всё не важно, — буркнул Одис, будто бы Факей был виновен в его неудаче.

— Чёрт возьми, что это значит? Не важно, Одис? Мы держимся вместе или как?

— Ладно, ладно. Успокойся. Ты прав. Это важно. Я видел её.

— Что? Люру? Ты видел Люру?

— Да.

— Чёрт, это же круто! И как? Как она?

— Выглядела хорошо.

— Стоп, ты не подошёл к ней? Где она?

— Не успел…

— Ох… Это грустно.

Факей похлопал Одиса по плечу, а тот лишь недовольно и устало взглянул, дав понять, что это не просто грустно, это ужасно.

— Ладно, дружище, — попытался обнять Одиса Факей, — не расстраивайся. Главное, что мы теперь знаем, что она жива и что она здесь. Остаётся только поймать её. Ну а пока нам нужно найти ночлег и отдохнуть.

— Нет, мы должны встретить её сегодня.

Одис хотел вырваться из объятий друга и пойти дальше, но Факей остановил его.

— Постой, Оди. Я всё понимаю. Но нам правда нужно отдохнуть, мы не ели, мы целый день носимся по этому городу. Ты устал, я вижу. И я устал. Ты не сможешь её сейчас найти. Она наверняка уже в каком-то из домов. Давай не торопиться. Я прошу тебя.

Одис недоверчиво посмотрел на Факея. Но в итоге согласился, и друзья пошли по улицам Первограда в поисках места, где они могли бы отдохнуть. Скоро они нашли дом, где сдавались комнаты. И хотя там не было ничего сверхудобного или прекрасного, даже наоборот, комната была ужасна. Голые полы, запах плесени, сырость и несколько стопок соломы вместо постелей. Но Одис и Факей так устали, что никакие неприятности не могли помешать их сну. Факей отключился мгновенно, Одис чуть позже. Он ещё думал о Люре, когда раздался храп. Одис прокручивал в своей голове то, что сегодня видел, свою встречу с ней на рынке. «Всё такая же… Такая же… Красивая», — думал он.

Утром, ближе к обеду Одис встал. Он умылся в колодце во дворе и перекусил в столовой. Факей ещё спал. Одис не стал его будить, а отправился в одиночку на поиски. Он подошёл к той лавке, где вчера видел Люру. Одис провёл рукой по полкам с фруктами и овощами, вдохнул воздух и подумал: «Должно быть, она вчера также стояла здесь, дышала этим воздухом, прикасалась к этим самым плодам, стояла на этом же месте».

— Брать будешь? — недовольно спросил торговец (Одис показался ему вором, который ждал подходящего момента).

— Я? Нет, не буду, — спокойно отвечал Одис, выпадая из размышлений.

— Не будешь? Тогда, что ты здесь делаешь? — взбесился торговец, чьи подозрения, в его понимании, начали оправдываться.

— Я просто осматриваюсь, — как будто бы нарочно Одис не замечал гнева торговца.

— Ах, ты осматриваешься, значит… А я сейчас сюда позову белых (так называли белую стражу), если ты сейчас же не уберёшься отсюда.

Одис не стал испытывать торговца и отошёл. До самого вечера он был на рынке, ожидая встретить Люру. Но её не было. Разочарованный Одис пошёл домой. «Мун Кри, слава тебе и величие! Выслушай меня, молю. Ты отправил меня сюда, и я повиновался тебе. Ты обещал, что здесь я встречу её. Но я не встретил и не могу найти её. Мун Кри, умоляю тебя всем своим сердцем и всей душой покажи мне Люру, дай мне встретиться с ней. Мун Кри, умоляю помоги».

И в тот же миг, когда Одис проговорил у себя в голове последние слова, он увидел розовый плащ, плывущий сквозь серую толпу. Одис ринулся за ним. Уже было темно, только уличные фонари дарили тусклый свет. Но Одису удавалось не терять плащ из виду. Гонка шла несколько минут, пока тот, кто убегал, не остановился возле каких-то ворот и не постучал в них. Плащ уже собирался войти в распростёртые двери, как вдруг Одис крикнул:

— Люра!

Люра повернулась, пытаясь разглядеть в толпе того, кто звал её столь знакомым голосом. Одис смотрел ей прямо в глаза, когда и Люра посмотрела на него, их взгляды пересеклись, они оба всё поняли.

Одис не мог сдержать слёз, они бесконтрольно лились. Он побежал к Люре и упал к её ногам. Прохожие с удивлением смотрели на происходящее. Одис плакал, обнимал и целовал ступни своей возлюбленной. Люра стояла в полном оцепенении, её губы дрожали, лицо было красным, глаза мокрыми. Она ничего не могла сделать, поэтому просто смотрела и слушала.

— Люра, милая моя, прости меня. Прошу прости. Я так виноват перед тобой. Люра, любовь моя, молю тебя прости. Прости меня. Я был глупцом. Я не ведал того, что творил. Я был бездушным безумцем. Прости меня. Люра, прошу прости. Я причинил тебе столько боли… Прости меня. Я не хотел и не думал. Люра, прости… — умолял Одис, попутно продолжая целовать её ноги и склоняясь перед ней.

Одис сам не ожидал от себя такой реакции. И хоть то, что он сейчас делал, считалось унизительным, он был к этому безразличен. Вся его боль, всё его чувство вины, всё его раскаяние и сожаление были лавиной, которую остановить было нельзя. Люра стояла и плакала. Её боль тоже лилась сейчас. Её скорбь и память о прошлом тоже были источником слёз. Но Люра опустилась к Одису, схватила его за плечи и подняла.

— Оди, — начала она нежно, — ну что же ты? — голос Люры дрожал. — Я давно простила тебя. Я прощаю тебя снова. Я очень рада, что ты здесь. О, ты бы знал, как я ждала тебя. Оди, милый, я люблю тебя.

Люра заплакала вновь и сильно обняла Одиса за его большие плечи. «Люблю тебя», — разносилось эхом в голове Одиса. «Она всё ещё любит меня! Невероятно. Спасибо, боже! Спасибо».

Одис боялся смотреть Люре в глаза, он лишь благодарно обнимал её в ответ.

— Люра, я тебя тоже люблю. Всей своей душой. Всем своим сердцем.

Несколько мгновений Одис и Люра стояли в обнимку. Они не хотели ничего говорить. Любые разговоры сейчас были бы пусты, и они оба понимали это. Сейчас было важно то, что они встретились, было важно то, что они чувствовали, важность имело лишь то, как бились их сердца. Объятия сейчас были единственным, что имело важность. Поток людей протекал мимо этих объятий, он не понимал и не мог понимать того, что было действительно важно.

Люра отстранилась и ласково сказала: «Оди, пошли со мной». Люра указывала на раскрытые ворота, ведущие во двор чьего-то дворца. Без лишних слов Одис согласился и пошёл за Люрой, ворота за ними закрылись. Двор был очень красив и прост одновременно. Люра привела Одиса в какой-то зал и усадила в кресло.

— Сейчас, я позову остальных, — улыбнулась она.

— Остальных?

— Не переживай, они мои друзья.

Люра ушла. Одис сидел в недоумении и разглядывал зал. Стены были украшены чем-то красным, белые колонны подпирали потолок по углам, было лишь одно маленькое окно под самым потолком, а основное освещение было за счёт ламп. В центре стоял огромный и массивный стол, который окружали кресла и диваны из камня, обитые подушками и красным бархатом. «Симпатично», — заключил Одис.

«Почему Люра ушла? Нам же нужно столько всего обсудить» — размышлял он. Дело в том, что Одис не понимал состояния Люры. Она была счастлива встрече, но не могла в неё поверить. Люра была сильно шокирована появлением того, кого она так долго ждала, кого она уже привыкла ощущать лишь в голове. А теперь он стал реальностью, неожиданно ворвавшейся в жизнь. Люра не знала, что говорить и о чём. Поэтому она решила позвать друзей, которые сами ожидали Одиса, которые, как она считала, помогут разрядить обстановку.

Вскоре раздались чьи-то шаги, и в комнату вошла Люра, за ней прошла чёрная девушка с глазами, словно звёздная ночь, затем обычная и ничем непримечательная, а после вошёл какой-то мужчина, ведущий под руку девушку с золотыми глазами. Они все улыбались Одису, который встал в знак приветствия.

— Знакомься, это Нурит, — указала Люра на чёрную девушку.

— Я Одис, очень приятно, — поклонился Одис.

— Это Фрида, а это Элиана, ну и наконец…

— Я Сеннахирим, — перебил Люру мужчина. — Я хозяин этого дома.

Сеннахирим подошёл к Одису и крепко пожал ему руку, пристально смотря в глаза и улыбаясь. Одис немного смутился.

— Присаживайтесь, — пригласил всех Сеннахирим.

Одис сел и стал смотреть на этого человека, излучающего силу, как и его отец когда-то…

— Мы все долго ждали тебя, — обратился он к Одису.

— Ждали? Меня? Почему?

— Ну как же, ты избранник Мун Кри.

— Хм, верно. Откуда вы об этом знаете? — смутился Одис.

— Твой и наш бог рассказал нам об этом. Ты поведёшь нас вперёд за Мун Кри. Как я рад, что ты наконец-то пришёл. — Я из клана Джаафар, когда я был ребёнком…

Одис внимательно выслушал истории новых знакомых. Затем они расспросили его о себе. Одис неуверенно поглядывал на Люру, и её нежные изумруды успокаивали его, поэтому он смог спокойно обо всём рассказать. Под конец рассказа обстановка уже была совершенно дружеской. Все смеялись и чувствовали себя свободно, говорили, не тая собственных мыслей.

— Я рад нашему знакомству, но дело в том, что я пришёл не один в этот город, — вдруг вставил Одис. — Мне нужно идти за другом.

— Не стоит, я отправлю за ним одного из моих слуг, просто скажи, где вы остановились.

Одис всё объяснил, и Сеннахирим послал за Факеем.

— Скажи, Мун Кри говорил тебе, что будет дальше? — спросила Элиана Одиса.

— Только в общих чертах. Дальше я отправлюсь в Сидон, за Холодным морем.

— О, я что-то слышала об этом. Но это было очень давно, не могу вспомнить. А что будет там?

— Э… Я не знаю, — с сожалением ответил Одис. — Но уверен, что Мун Кри покажет нам, что нам делать.

— Верно, мой друг, верно. Расскажи, что думаешь о…

Дальше беседа шла о Мун Кри, о том, кто всех здесь собрал. Одиса радовало то, что он был не один, что рядом с ним теперь были те, кто также как и он верили в Мун Кри, шли за ним. Во время разговоров Одис и Люра часто пересекались взглядами, от чего смущались, все видели это, от чего те смущались ещё больше. Но Люра не говорила, она просто наблюдала, ей до сих пор было тяжело восстановиться.

В какой-то момент в зал вошёл Факей. Он был злой и раздражённый.

— Одис, что, чёрт возьми, происходит? Почему меня сюда привели? — кричал он.

Однако он быстро успокоился, увидев Люру.

— А, теперь понимаю. Извините за мою грубость.

Факей поклонился и представился. Началась новая цепочка знакомств. Скоро Факей тоже освоился в новой компании. Однако оказалось, что то, что до этого всех объединяло, стало тем, что сильно отторгало Факея. Он не верил в существование никаких богов, и Мун Кри тоже.

— Мун Кри? Одис говорил мне об этом. Но мне это не представляется возможным. Скажите мне, как мы могли забыть о том, кто нас сотворил? Сказки про богов красивы, я не спорю, но они лишь сказки.

Факею пытались возражать, но он никого не слушал. Наконец все сдались, и остаток вечера закончился хорошим ужином.

— Ну что ж, ладно. Было очень приятно с вами познакомиться, но мне пора, — сказал Факей, вставая из-за стола.

— О, конечно. Вас проводят в ваши комнаты для сна.

Факей вышел из зала. Тут же прогремела вспышка, появился Светл Свет.

— Приветствую вас, друзья! — звенел Светл.

Как всегда дух появился неожиданно, поэтому большинству требовалось время, чтобы протереть ослеплённые глаза. Когда же все поняли, кто был перед ними, они обрадовались и начали тепло приветствовать божественного гостя.

— Одис, рад, что ты избрал верный путь и добрался.

— Да, я тоже этому рад. Зачем же ты пришёл Свет?

— Я, как всегда, по делу, — с небольшой грустью отвечал Светл. — Через несколько дней состоится небесный пир. Мун Кри приглашает каждого из вас, кто сейчас в этой комнате. Вы будете благословлены самим богом для служения ему.

— Для нас это великая честь Светл Свет, — поклонился Сеннахирим.

— А что насчёт Факея? — спросил Одис.

— К сожалению, он не принял приглашения, отвергнув Мун Кри.

— Неужели нельзя ничего сделать для него?

— Сожалею, но нет.

Одис очень огорчился этим. Он любил Факея несмотря ни на что, это был его самый верный друг.

— А куда нам идти, Свет, и как себя вести? Как это будет? — спросила Люра.

— Не волнуйся, в назначенный день я приду за вами. Ведите себя там так, как вели бы себя перед богом, ведь перед ним вы и будете.

— Хорошо, Свет, — мы будем ждать.

Сгусток света продолжал парить, будто бы хотел ещё что-то сказать, но мешкался.

— Знаете, я так рад, что вы здесь. Я рад, что есть мудрые люди! Это великое счастье. Я хорошо знаю каждого из вас, ведь был с вами с каждым, наблюдал и вёл вас. И хочу спросить вас. Как ваши дела?

— О, Свет, как это мило с твоей стороны, — улыбнулась Люра.

Ещё некоторое время друзья общались, но потом Светл исчез, а избранники разошлись по комнатам и уснули.

Утром после завтрака Одис отправился искать Люру. Им было необходимо поговорить, он знал это. Несколько минут он плутал по коридорам дворца, пока не увидел Люру в саду.

— Люра, доброе утро, — поклонился он, подойдя к ней.

— Доброе утро, Оди, — улыбнулась она.

— Ты занята?

— Я? Нет, какие у меня могут быть занятия?

— Отлично, тогда, может, прогуляемся?

— Я согласна.

Одис и Люра вышли за ворота. Они двигались по улицам утреннего Первограда.

— Как ты добралась сюда?

— О, это был долгий путь, Оди. Столько всего было. Начать сначала?

— Да, конечно, мне интересно.

— Ну, всё началось, когда я очнулась после того страшного события. Я думала ты оставил меня, я была разбита, думала умереть… А потом нас встретил Сеннахирим в этом городе, он был нам послан богом. Я ждала тебя, и ты пришёл. А каков был твой путь?

— Люра, я очень сожалею, что меня не было с тобой, но обещаю, что больше не оставлю тебя. А мой путь был не менее опасен. С Факеем я, как и планировал, добрался до Одинокой. Я чувствовал себя ужасно, считал, что ты погибла…

Когда Одис закончил свой рассказ, восстановилась тишина. Теперь каждый понимал, что должно было произойти дальше.

«Так, давай, нужно просто сказать, а что если она не согласится? Ужасно. Хотя не должна, она вчера говорила, что любит меня. Значит, она скорее всего согласится. Ну а если нет? Ужасно…» — боролись голоса в голове Одиса.

«Ах, должно быть он сейчас спросит. И что я отвечу? Конечно да. Я отвечу ему да. Давай Оди, ну же, не томи. Говори скорее, я разрываюсь», — кипела и замирала Люра внутри.

— Люра, расскажи, как тебе Первоград, лучше нашей Кхмерки? — почему-то спросил совсем не то, что хотел, Одис.

«И всё? Оди, ты чего? Я же не кусаюсь. Может что-то не так? Ах, если он меня больше не любит?» — ужаснулась Люра.

— О, Оди, Кхмерка была моим домом, я люблю её, хотя теперь она связана со страшными воспоминаниями…

«Это так грустно. Жаль меня не было с ней. Глупец. Зачем я вообще об этом напомнил? Нужно сменить тему на что-то хорошее».

— Прости, Люра, я не думал обидеть тебя.

— Ничего.

Снова наступила неловкая пауза, когда оба не знали, что сказать, или просто не умели сказать то единственно важное, что от них требовалось. Вокруг летала суета. Прохожие то и дело толкали Одиса или Люру. Один «боров» чуть не сшиб Люру с ног, но Одис успел среагировать, он обнял хрупкую девушку и закрыл её спиной, удар был не очень сильным, поэтому Одис легко его выдержал. Одис крикнул что-то вдогонку этому нахалу и взглянул на Люру. Её изумруды на миг заворожили его, и он забыл отпустить девушку. Люре это мгновением показалось странным, но она не сопротивлялась.

— Оди, — шепнула она, — идём.

Одис очнулся и отпустил Люру. Молчание продолжалось до того момента, пока Одис и Люра не пришли на Утёс, возвышающийся над Холодным морем. По дороге Одис всё думал: «Так, надо сказать ей. Надо. Но как? Мун Кри, почему это так сложно? Прошу тебя, дай мне сил. Она, верно, сейчас тоже волнуется, — глядел он на Люру, — а я ещё больше её тревожу. Ничего. Сейчас спрошу». Но мысли почему-то никак не хотели мириться с тем, что им нужно что-то спрашивать. Они расползались, разбредались. И как бы Одис не старался, он не мог их собрать. Волнение росло. И оно было нелепо. И Одис, и Люра понимали это также, как они понимали то, что было у них обоих на языках. Но они оба помнили то, что было причиной их расхождения. Спешка. Люре казалось, что Одис был неуверен в своих чувствах, а Одис считал, что Люра не могла простить его. Заблуждение было причиной их молчания. Они ждали какого-то знака, который бы разрушил их сомнения, но его не было.

Однако Люру посетила странная идея. Они уже подходили к Утёсу, когда вдруг она побежала.

— Кто последний, тот ребёнок корлицы (ребёнок корли или корлицы — это обидное детское обзывательство. Дети этого среднего по размерам животного с голубой голой кожей были беспомощны, слюнявы и отвратительны. Они неприятно пахли).

Люра крикнула условия на бегу, поэтому Одису было тяжело догнать её. Но во время бега его сердце тоже наполнилось азартом. Он кричал о несправедливости, а она смеялась. Вся неловкость и молчание ушли. Люра остановилась у самого края утёса так, что, когда Одис догнал её, он чуть не сбил её вниз на скалы, что означало бы неминуемый конец.

— Ах! — воскликнула Люра, наслаждаясь открывшимся видом.

Далеко, там, где был горизонт, небо сливалось с морем. Огромные просторы были величественны и свободны. Волны качались в такт, рассказывая о настроении моря, облака плыли неспешно, сонно, передавая свой покой. Лёгкий ветерок с приятным запахом гниющих водорослей освежал, позволяя вдохнуть полной грудью. Люра стояла на самом краю Утёса, она взглянула вниз: неописуемая высота, и страшные волны, вгрызающиеся в острые скалы, на которых вили гнёзда птицы, испугали её. У Люры закружилась голова, она потеряла равновесие и стала падать.

Но она падала не вперёд на скалы, а назад на траву. Одис успел среагировать и поймал девушку, однако она была слишком расслаблена, из-за чего Одис потерял баланс и тоже упал, хотя и смягчил падение Люры. Одис оказался под девушкой. Их глаза встретились. Люра покраснела и улыбнулась. Одис смотрел на её красивое лицо и глаза, ему открылась её шея и плечи, он чувствовал, как горячее тело трепетало, ощущал её запах и чувствовал её дыхание, волны возбуждения прокатились по его телу и снесли все преграды и сомнения.

Запинаясь, Одис начал говорить.

— Люра, я… Знаешь, давно хотел тебе сказать… С самого утра сегодня… — тут Одис замялся.

— Ну, давай, говори, Оди, — порывисто выдохнула Люра от волнения.

— В общем, Люра, я хочу заключить с тобой союз любви.

— Ах, да, Оди. Да. Я согласна. Конечно, да, — практически визжала Люра. Радость переполняла её. Она приблизилась к Одису и поцеловала его.

* * *

Одис проснулся рано утром. Люра лежала рядом с ним. Одис провёл своей ладонью по её гладкому плечу и улыбнулся. «Чудесная ночь. Хорошо. Спасибо тебе, Мун Кри, за то, что был со мной, за то, что так наградил меня… Так, что было вчера? Ах, да, церемония. Помню, все собрались здесь во дворе. Сеннахирим всё подготовил. Я стоял справа от него, а Люра слева. Факей мне тогда подмигнул, а её подруги просто улыбались. Да, Сеннахирим что-то говорил, но я не мог его слушать, я смотрел на неё. Она так мило и так искренне улыбалась мне, кажется, её глаза сияли ярче чем обычно. Потом я взял её ладонь. Какая же она была мягкая и приятная, её тонкие пальцы. Она была осторожна и нежна. Сеннахирим связал наши руки белой лентой. Мы поцеловались. Вновь. Да, её губы лучшее, что только может быть. Потом мы веселились. Хах, это я уже помню не так отчётливо. Но зато потом я помню… Чудесная ночь. Да, хорошо».

Вдруг в дверь комнаты постучали.

— Да? Мы слушаем, — крикнул Одис.

— Одевайтесь. Быстро. Светл пришёл, — сказал Сеннахирим за дверью.

Одис стал будить Люру, она нехотя открыла глаза.

— Оди, доброе утро, — улыбалась она спросонья. — Что-то случилось? Куда ты так торопишься?

— Да, случилось. Светл пришёл. Нам пора.

Люра просияла и вскочила с постели, начав одеваться.

— Оди, ну чего же ты медлишь, давай быстрее.

«И правда, чего это я? Просто удивительно как ты быстро взбодрилась». Одис стал собираться ещё быстрее, и через некоторое время он вместе с Люрой и другими уже стоял в зале. Девушки стояли в своём кругу, Одис слышал, как они обсуждали свои наряды.

— Эли, Фрида, я хорошо выглядеть? — волновалась Нурит.

— Да, замечательно. Вот тебе прям к лицу этот цветок (Нурит приколола к волосам голубой большой цветок).

— Фрида права, ты очень красива.

Светл всех поприветствовал и собрал воедино. Он коротко объяснил то, что сейчас будет происходить: «Я открою проход, вы войдёте. Не пугайтесь сразу, возможно вы почувствуете что-то странное или увидите, но это нормально. В любом случае всегда идите вперёд и ничего не бойтесь. Вы окажетесь в небесном дворце, где сегодня состоится великий пир. Вам нужно будет только веселиться и наслаждаться временем радости, потому что скоро у вас уже не будет такой возможности». После этих слов Светл Свет сформировал брешь в пространстве, куда вошли все приглашённые. Сначала прошёл Сеннахирим, потом Эли, Нурит, Фрида и Люра. Последним шагнул Одис. Тут же его обдало приятной свежестью и теплом, ароматами цветов и чего-то неуловимого, похожего на запах ванили. Вокруг всё сияло белым светом, Одис ничего не видел, но двигался легко и свободно. Время в этом месте текло необычно. Одис то думал, что прошли тысячелетия, то ему казалось, что он стоит на месте, замерев во времени. В какой-то из этих моментов он услышал голос Светла: «Одис, тебя ждёт Мун Кри, ты выйдешь не там, где выйдут остальные». Одис понял смысл сказанного только тогда, когда оказался в пустынном зале. Белые мраморные полы и колонны из белого камня держали золотой потолок, испещрённый всевозможным узорами, составляющими одну большую историю.

В центре потолка была дыра, откуда свет сочился, образовывая круг, в залу. Стены были без входов и выходов, без окон и дверей. Одис сделал несколько шагов вперёд, чтобы лучше осмотреться, как вдруг отовсюду донесся громогласный голос. Он был добр и властен, он вызывал трепет и благоговение, он звучал как тысячный хор или оркестр, собранный из одних труб.

— Одис, я рад тебя видеть.

Свет из отверстия на потолке стал ярче и ослепил Одиса, который уже упал на колени, склонившись. Он не мог произнести ни единого слова.

— Встань, я хочу говорить с тобой.

— Не могу, Мун Кри, если увижу тебя, погибну.

— Не бойся, не погибнешь, но освободишься от тьмы, что терзает тебя и делает слепым.

И Одис поднялся, он взглянул наверх в самый центр света. Приятное жжение сковало глаза, несколько слёз упало на мрамор, и Одис почувствовал себя свободным. Страх и трепет ушли. Теперь он свободно смотрел на сияние бога и слушал.

— Одис, я избрал тебя потому, что обещал твоему предку, абсолютно верному мне, взять из его рода человека для великого дела. Время пришло, и вот ты здесь. Предо мной. Знай, что мне известно всё, я знаю каждую мысль и полумысль, мне доступны для понимания любые знания, я наблюдаю за всем, что происходит в этом мире. Новатерра — моё творение, ей я дал право выбирать, и теперь каждый день я вижу, как она избирает зло. Я жажду уничтожить зло, сжечь всё дотла. Но я люблю этот мир, смех детей, зелёные поля и отвесные скалы, мне дорог ветер и моря, я люблю людей, дриад и зверей. Я не могу всё просто уничтожить. Ты поможешь мне спасти тех, кто сохранил верность истине.

— Но, Мун Кри, я глуп и слаб для этого…

— Не бойся, я дам тебе и мудрость, и силу и многое другое, о чём ты даже не подозреваешь. Ты можешь мне помочь, поверь мне, но я не заставляю тебя быть кем-то. От тебя нужна лишь верность мне, а остальное я сделаю сам. Я сам спасу своё творение от своего же гнева.

— Хорошо, Мун Кри, я клянусь тебе в верности до самого своего последнего вздоха.

— Меня это радует. Ну а теперь о деле…

* * *

Люра прошла сквозь портал и оказалась на входе в сияющий город. Его стены были из чистого золота, ворота из серебра. Везде сверкали тысячи драгоценных камней. Сеннахирим держал Эли за руку, Нурит и Фрида стояли чуть в стороне. Люра оглянулась, но Одиса не было, а портал был закрыт.

— У него другая задача, он с Мун Кри, — понял переживание Люры Светл.

Люра кивнула в знак понимания.

— Ну, что ж друзья мои, прошу пить, есть и веселиться.

После этих слов ворота открылись, и гости вошли внутрь. Тут же волны чудесного пения сшибли их с ног. Дыхание перехватило, мысли спутались, тела задрожали. Светл вёл избранников к центральной площади города. Бесконечное множество других светлов парили вокруг, сверкали и пели. Это было ни на что не похоже. Люра вздрогнула, когда в небе что-то взорвалось, и начался дождь из разных огоньков искр, не вредящих тем, на кого они падают. Светлы то и дело подлетали к избранникам и шептали им теплые слова. Люра радовалась, она смотрела на лица подруг и видела такую же радость на них, сияющие глаза и улыбки до ушей, восторг и удивление. На главной площади начались представления, подали напитки и еду, и закружилось веселье, в котором не было ни дурмана, ни безумства, ни похоти, ни зла. Была чистая радость.

Глава 2. Зло

«Восстаний век и полководцев славных,

Век бунтующих крестьян-рабов,

Сегодня же век искушений разных,

Не требующих цепи и оков.»

— Ирэн Огински.

Клара стояла на помосте. Она смотрела на то, как толпы стекались на площадь Тихой. Сегодня Пул Кра устраивал торжество в честь начала новой эпохи, как он считал. Вожди и старейшины всех окрестных городов и поселений шли к нему на поклон. Пул Кра обещал им земли, богатства и свободу. Самые отпетые разбойники и убийцы были среди толпы, закостенелые воины, воры, наёмники и жрицы любви, здесь были чернокнижники, волхвы и шаманы. Самый омерзительный сброд. Самые сильные мира сего.

Вечером, когда стемнело, зажгли светильники и Пул Кра предстал перед гостями.

— Друзья! — начал он. — Мы все собрались здесь, чтобы заключить союз, скрепив его собственной кровью. Я рад, что вы все откликнулись на мой зов. Зов незнакомца. Думаю, молва обо мне во многом убедила вас в том, что я не мошенник, что я правда обладаю силой, способной возвысить вас всех. Мы все жаждем свободы! И мы завоюем её! Мир дрогнет, когда мы зашагаем! Бог ужаснётся, когда мы постучимся в его обитель!

К Пул Кра подвели голую девчонку лет 16. Она плакала и дрожала.

— Эта девушка невинна. Её кровь, как и она сама чиста. Выпьем же её, поклянемся в верности друг другу, в готовности умереть за свободу. Умереть за Пул Кра!

Пул Кра сделал знак Кларе, и она достала свой кинжал, подошла к девчонке и поставила её на колени. Толпа заревела, заулюлюкала и заржала, как стая гиен. Клара поставила чашу у колен девушки, запрокинула её голову и посмотрела в её глаза. Они были стеклянными. Они будто бы замерли в ожидании смерти, застыли от страха и ужаса. В отражении этих стёкл Клара видела свой кровожадный лик. Она ухмылялась. Клара кинжалом провела по шее девушки, оставив тонкую красную линию, из которой через мгновение полилась, брызнув, кровь. Когда чаша наполнилась, Клара подняла её и подала Пул Кра. Он сделал глоток и передал остальным вождям.

— Ешь, пей, веселись! — крикнул тёмный владыка, когда церемония была закончена.

Еду и напитки разнесли, потекли разговоры, истории и шутки. Толпа галдела. Толпа кипела. Клара сидела на троне рядом с Пул Кра во главе. Он медленно пил, пристально глядя на тех, кто танцевал перед ним.

— Что ты видишь? — вдруг спросил он.

Клара задумалась.

— Вижу людей, повелитель.

— Верно. Людей. Убийц, проституток, воров и лжецов. Людей. А ведь я когда-то думал, что люди это что-то другое, что-то хорошее, светлое и доброе. Что это совершенное творение бога. Но здесь я вижу только тьму.

— Не все люди такие, повелитель.

— Ха, ты знаешь? Все люди такие. Кто-то в мыслях, а кто-то наяву. Их просто необходимо сжать, как фрукты, и тогда вся их сущность польётся как сок. Ты думаешь, эти не были когда-то добры? Были. Только вот их доброта почему-то сломалась. И теперь мы видим то, что видим. Мы видим зло.

Пул Кра улыбнулся, взглянув на Клару.

— Они все мои рабы, также как и ты.

Очень скоро напитки одурманили головы людей. Где-то завязалась драка, где-то брызнула кровь, где-то, сбросив одежду, похоть поглотила любовь. Удары окрасились красным, смерть спелась с проклятьем, крики оргий, ненависть и ложь стали единым платьем. Одним словом, тьма, кромешная тьма полилась из сердец. А Пул Кра сидел в стороне и смотрел, как люди клялись ему в верности вновь и вновь. Пул Кра встал и топнул. Земля затряслась и разверзлась. Весь смрад и всё зловоние пали в пропасть. Шум и рокот вырвались из глубин Долора. Тысячи злых духов обрели тела и свободу. Земли из пепла и праха поползли наверх. Ужасный свист и вой запел славу повелителю. И он облачился в огонь и холод, обретя своё мёртвое тело.

Глава 3. Холодное море

«Море внешне безжизненно, но оно

полно чудовищной жизни, которую

не дано постичь, пока не пойдёшь на дно.»

— Иосиф Александрович Бродский.

Неделя прошла после встречи Одиса и Мун Кри. Творец Новатерры объяснил своему избраннику, что тому следует делать.

Одис сидел в зале, ожидая начала собрания, на котором нужно было окончательно обсудить все вопросы, ведь уже завтра он отправлялся в путь. Рядом с Одисом сидела Люра, опрокинув свою голову на его плечо и теребя его косу. Напротив сидели Нурит, Фрида и Факей, который уже давно был хмур. Его досадовало то, что он был лишним.

Сеннахирим вошёл с Элианой в зал.

— Быстро же ты, — улыбнулся Одис.

— Прошу прощения, возникли непредвиденные трудности.

— Трудности?

— У меня появились дела на родине. Кто-то мешает производству, боюсь, что это люди, приближенные к королю и жаждущие моего падения. Мне пришли сообщения, что кто-то нападает на мои караваны. Я и Эли не сможем отправиться с вами. Мне очень жаль.

Одис, как и остальные, был удивлён.

— Это плохо. Но ничего, я понимаю. Хоть нам и будет не хватать твоей помощи, но каждый сам избирает свой путь. Надеюсь, у тебя всё получится.

— Спасибо, Одис.

— Не переживайте, — обратилась Эли к своим подругам. — Обещаю, мы обязательно ещё встретимся.

— О, Эли, нам всё равно так грустно расставаться, даже зная о том, что увидимся.

Несколько мгновений все молчали.

— Что ж, — начал Сеннахирим, — приступим. Завтра утром вы все отправляетесь в страну Сидон. О ней известно не много, это королевство на Западном материке, где правят, насколько мне известно, жрецы. Верно, Одис?

— Да всё правильно. Эти жрецы правят избранным народом, заточённым в рабство. И наша миссия — освободить этот народ.

— Провизия и всё необходимое готово. Этой ночью корабль «Вифезда» загрузят и завтра мой капитан и команда будут ждать вас.

— Что за капитан?

— Бен Ом, можете в нём не сомневаться. Он служит моему роду уже более 20 лет. Ни разу он не подводил меня. И вас не подведёт. Опытнейший человек.

— Хорошо, спасибо тебе, что так много заботишься о нас.

— Не стоит, всё это во славу Мун Кри.

— во славу Мун Кри, — повторили все.

— А сколько мы будем туда плыть? — как-то встревожено спросила Фрида (дело в том, что она никогда не была на корабле, её это сильно пугало).

— Не волнуйся, Фрида, плыть придётся около месяца.

Фрида сглотнула и задрожала. Остальные улыбнулись, а Нурит обняла подругу и стала её успокаивать.

— Друзья, хотелось бы сказать о том, что мы делаем. Мы служим Мун Кри, реальному и истинному богу. Там, в чужой стране нас будут ждать тяжёлые испытания. Смерть, голод и жажда. Поверьте мне, мы будем страдать. Но всё это будет. А потом пройдёт. Настанет новое солнце. Помните, что пока вы верны Мун Кри, вы бессмертны, вас ожидает вечное блаженство. Но если потеряете верность, погибнете, от вас не останется ни следа. Так давайте же быть друг другу опорой. Во славу Мун Кри!

— Во славу Мун Кри!

Факей не смог сдержать своей улыбки на этих словах. Он не до конца понимал то, что делает, куда идёт. Он просто хотел помочь другу, да и, как будто бы, другого пути не было.

Уже почти месяц корабль под названием «Вифезда» шёл в страну Сидон, рассекая чёрные воды Холодного моря. Было раннее утро, когда Одис лежал в своей каюте. Он не спал всю ночь. Не мог спать. Его волновало то, что ему предстояло совершить. Он боялся не справиться. Одис встал с постели и по качающимся полам направился на верхнюю палубу. Он встал у правого борта, облокотился на перила и стал смотреть. Чёрная бездна облизывала сладкий клочок дерева, парусины и металла. Волны врезались в корпус судна, стремясь его сломить, они сталкивались и между собой, будто бы пытались поглотить друг друга. На горизонте ничего не было. Бездна сливалась с синим, тёмным небом, образуя единое полотно, которому нет ни конца, ни края.

Чья-то рука скользнула по спине Одиса и обвила его шею. Он не вздрогнул, потому что по запаху сразу понял, чья была эта рука. Она принадлежала Люре. Одис положил свою ладонь на запястье Люры и улыбнулся.

— Ты не спишь? — прошептала девушка, склонив свою голову на его плечо.

— Не сплю, — задумчиво отвечал Одис.

— Твои переживания напрасны, Оди. Мун Кри избрал тебя. Он не мог ошибиться. Да и разве ты не чувствуешь его присутствия с нами? Нужно просто довериться ему.

— Я доверяю, но не могу успокоиться. Понимаешь, даже зная день своей смерти, человек всё же трепещет перед ней. Также и я. Я знаю, что всё свершится так, как должно, я доверяю богу, но оно только свершится. Когда-нибудь, где-то там… И я боюсь… боюсь ошибиться.

— Понимаю, Оди. Я тоже об этом думала. И я до сих пор не могу поверить в то, что сейчас происходит. Я с тобой на безумном расстоянии от Кхмерки, на корабле. Мы идём в неизвестную нам страну, которая находится на другом материке. И это только потому, что Мун Кри нам открылся. Это страшно и кажется безумным. Мне порой думается, что всё это сон, который вот-вот растает, и окажется, что я умерла на том берегу. Но нет, я просыпаюсь и понимаю, что это реальность, которой не дано измениться. И во всём этом меня успокаивает одно. Доверие Мун Кри. Я знаю, что он живой и что он позаботится обо мне. Он всё исполнит, и на заре времён мы будем пировать в новом мире, который он создаст.

Несколько мгновений Одис размышлял над словами Люры.

— Ты права, — наконец заключил он. — Теперь я в большем спокойствии.

Одис обернулся и посмотрел в глаза Люры, они всё также блестели.

— Рада, что помогла, — моргнула она.

Вдруг на палубе пробежал один из матросов, потом ещё один и ещё. Поднялась суматоха.

— Что происходит?

— Сейчас узнаем. Эй! — подозвал какого-то моряка Одис. — Что случилось? Почему такой шум?

— Так мы. Это. Приближаемся. К этой. Как её. Цепи.

— Цепи?

— Ну, да. Там. Э. Будет холодно. Очень. И опасно. Я могу сбегать вам и госпоже за тёплой одеждой.

— Хорошо, спасибо. Мы будем тебе признательны.

Скоро тепло одетые Одис и Люра поднимались к штурвалу над капитанской каютой. Факей и Бен Ом, капитан, что-то бурно обсуждали.

— Позвольте, на большой скорости мы потеряем в манёвренности. Это опасно, учитывая многочисленные ледяные глыбы, могущие погубить и наш корабль, и вместе с ним всех нас.

— Нет, это вы позвольте. Вы дурак! На медленной скорости нас сожрут быстрее, чем мы нарвёмся на айсберг. Живоглоты беспощадны. Нам придётся рисковать, чтобы выжить.

— Кх, кх.

Бен Ом и Факей обернулись. Одис стоял и приветливо глядел на них.

— Господин, — поклонился Бен Ом.

— А, Оди, рад тебя видеть, — расплылся в улыбке Факей.

— Бен Ом, я говорил, не зови меня так.

— Слушаюсь.

— Друг, скоро мы будем проплывать над опасным местом. Над древним разломом, из-за которого, говорят, море и стало Холодным. Разлом зовут Цепью. В нём кроются тысячи тварей, живоглотов, способных и жаждущих нас разорвать.

— Факей, откуда у тебя такие познания? Я удивлён.

— Не важно, друг мой, не важно. Это совершенно не имеет никакого значения. Важно другое. Я предлагаю идти на максимальной скорости, чтобы избежать печального удела, а этот, — Факей приблизился к Одису и громко прошептал, так, чтобы все слышали, — дурак, мягко говоря, хочет всех нас погубить.

— Факей, не стоит так грубо.

— Ой, ладно тебе.

— Господ… то есть Одис, я категорически не согласен с этим человеком. И мне крайне досадно, что я вынужден повторяться, хотя всем известно, что я знаю эти моря, что у меня богатый опыт и что я не намерен никого губить. Шансов выжить куда больше, если мы не получим пробоину. А если мы будем на высокой скорости, то мы точно её получим. Тогда мы сядем на один из айсбергов и погибнем. От живоглотов же есть шанс отбиться. У нас сотня крепких моряков. Они справятся.

— Хорошо, вы так уже действовали?

— Нет, но мои верные друзья да, и, по их словам, это лучший вариант.

— Тогда, капитан, действуйте.

— Благодарю, Одис.

Тут Факей взорвался.

— Ты серьёзно? Ты глупец, Оди. Глупец! И безумец! Мы все погибнем из-за вас обоих.

— Факей, тебе нужно остыть. Просто отдышись. Нам сейчас не нужна паника.

— Остыть? Хорошо, Оди, я тебя понял, — насупившись, Факей отошёл в сторону.

Вскоре поднялся сильный холодный ветер. Пошёл плотный снег, было мало что различимо. Бен Ом использовал известный ему метод прохождения препятствия. Его команда с помощью фонарей освещала пространство вокруг корабля. Свет, попадая на айсберг, отражался и сообщал об опасности.

Одис смотрел на матросов, бегавших по палубе, выполнявших приказы. Он видел испуг и встревоженность. Страх невольно передавался и ему.

— Люра, тебе лучше спрятаться на нижней палубе или в каютах.

— Хорошо, — сказала Люра, взглянув на Одиса. Ей тоже было страшно, она улыбнулась, пытаясь это скрыть, но Одис всё увидел.

Люра ещё только спускалась по лестнице, как вдруг раздался страшный ни на что не похожий шум. Море выло, свистело, из его глубин рвался кровожадный рёв. Одис и Факей подбежали к бортам и посмотрели вниз: в чёрной воде копошились сотни ужасных белых чудовищ, полностью облепивших дно корабля.

— Я говорил, нам не избежать их на малой скорости.

— Я помню. Что ж, тогда пора готовиться к бою.

Капитан отдал команду, и все матросы выхватили клинки, построившись у бортов судна. Одис тоже достал свой меч. Твари кричали сильнее. И вдруг они ринулись вверх по корпусу Вифезды. У живоглотов было по 4 длинных тонких лапы, которые крепились к маленькому толстому телу. У них было что-то наподобие хвоста, согнутого к животу; а морды были с огромными пастями без зубов. Их чёрный глаза были как море. Холод пробежал по спине Одиса. Они были белы как снег, и не имели шерсти. Длинные и острые когти позволяли им вгрызаться в деревянную обшивку и ползти наверх. Некоторые монстры уже вскарабкались и мёртвыми упали обратно вниз. Чёрная как вода кровь уже была на клинках матросов.

Чудовищ становилось всё больше. Сдерживать их было всё сложней. Перед Одисом оказалось сразу две твари. Одна попыталась прыгнуть ему за спину, но меч рассёк её надвое в полёте. Другой живоглот напал напрямую. Но Одис и тут изловчился и вонзил сталь в пузо твари, перед этим отрезав ей одну из конечностей.

На палубе уже был полный беспорядок, цепи матросов были разбиты. Живоглоты то и дело отлавливали невезунчиков и разрывали их на части, глотая куски плоти целиком. Отдельные группы моряков держались вместе спиной к спине и отражали нападения тварей. Но их становилось всё меньше. Одис и Факей старались защитить капитана. Они прыгали и уворачивались. Одис рубил и колол, топтал ногами и резал. Он был полностью в чёрной лежяной крови, просачивавшейся через меха и сковывавшей движения.

Люра сбежала на нижнюю палубу и встретила подруг.

— Как ты? — спросила Фрида.

— Цела, а вы?

— Мы в порядке.

Стены корпуса Вифезды трещали. Видимо монстры старались пробиться внутрь. Моряки настороженновслушивались в происходящее наверху и за стенами.

— Все сюда! — закричал один из матросов.

Дело в том, что один из живоглотов уже успел проделать брешь в корпусе и стремился проникнуть внутрь. Но звать всех, а тем более всем бежать на этот зов, было явной ошибкой, потому что очень скоро брешей стало больше одной. Десятки живоглотов оказались внутри. Люра, Фрида и Нурит в страхе бежали в каюты, где они успешно заперлись.

Девушки достали собственные кинжалы и спрятались среди коек. Снаружи раздавался рык монстров и крик людей. Люра дрожала.

Живоглоты были омерзительны. Корабль был полностью охвачен ими. Одис продолжал сражаться. Факей оставался рядом с ним.

— Почти выбрались, — крикнул Бен Ом.

И правда. Одис заметил, что снега стало меньше и ветер начал затихать. Вдруг корабль затрясся, и раздался страшный треск снизу. Корабль встал. Одис взглянул на Бен Ома и понял: «айсберг. Мы попали на айсберг. Нет. Этого не может быть. Мы не можем погибнуть». Но это было так. Спасение было так близко, и так скоро оно оказалось далеко.

Люра тоже слышала треск и тоже всё поняла без взгляда капитана. Монстры уже прорывались и к ней. Дверь шаталась, лапы торчали из неё, пытаясь её разорвать.

— Фрида, Нурит, — обратилась Люра к подругам. — Молитесь. Это единственное, что нас спасёт.

Девушки откинули клинки и стали взывать к Мун Кри. Они рыдали, уткнувшись лицами в пол, и молили о спасении.

Одис сражался и внезапно заметил, что монстры стали прыгать назад в бездну. Твари бежали по непонятным причинам. Скоро корабль был чист.

— Куда это они?

— Не знаю.

— Как-то всё это неправильно. Думаю, не стоит расслабляться, они могут вернуться, а мы сели на айсберг.

Тут корабль затрясся и поплыл вперёд.

— Чудеса! — воскликнул Факей, уже смирившийся со смертью.

Матросы радовались, обнимались и целовались.

— Братцы, мы живы! Живы, братцы! Ура!

Одис и Факей тоже обнимались в порыве счастья.

— Хе-хей! Да, брат! У нас получилось, ура!

Но скоро мысли Одиса смутились. «Люра. Где она? Жива ли?» Одис побежал на нижнюю палубу. Он нашёл свою любовь целой и невредимой.

Уже наступил рассвет. Тепло и покой вернулись. Смотрящий фок-мачты воскликнул:

— Земля! Я вижу землю!

Продолжение следует…

Оглавление

Обращение автора

Эпизод 1. Перемены

  Глава 1. Бессилие

  Глава 2. Старое-Новое

  Глава 3. Солнце

  Глава 4. Буря

Эпизод 2. Сталь из пламени

  Глава 1. Одинокая

  Глава 2. Спасение

  Глава 3. Сражение

  Глава 4. Враг

  Глава 5. Сказка

  Глава 6. Это всего лишь сон

  Глава 7. Свободный раб

  Глава 8. Первоград

  Глава 9. Тралитас

  Глава 10. Мила

Новый горизонт

  Глава 1. Святой

  Глава 2. Зло

  Глава 3. Холодное море