Сказка #35 [Леонид Грунский] (fb2) читать постранично, страница - 3

давно она умерла?

— А точно никто и не знает, — фермеру явно не нравилась именно эта часть разговора. — Год назад, тепло было. Да, наверно в конце прошлого лета.

И ещё, говорили местные мальчишки, кормила его грудью чуть ли не до совершеннолетия. Они видели это, когда бродили ещё безбоязненно, — он сделал небольшую паузу задумавшись. — Спать с собственной матерью, да как это так! — вырвалось у него негодование и непонимание.

Ходят слухи, что когда она почила, он занимался с ней этим ещё две недели, прежде чем узнали, что её больше нет.

— В какое время года это было, можете сказать точнее?

— Август, наверно.

— В такую жару она пролежала в доме две недели?!

— Кто его знает, офицер, — собрав все отвращение у себя во рту, фермер плюнул на пыльную землю в стороне от себя.

— Когда он задерживался где-то на работе, — продолжил он, — мать приходила и прогоняла его домой, ругаясь на чём свет стоит. Поносила всё и вся. Буквально проклинала всех, кто находился рядом. Старая ведьма. А потом запирала его в своём амбаре. Вот из этих её проклятий мы и слышали, что это он виноват в пропаже его сестры. Кори. Да, кажется её звали Кори.

Однажды я слышал, как мой отец рассказал матери, что эта старая выдра, ругая своего урода, заговорила на каком-то непонятном языке. Тот среагировал незамедлительно. И это был не единственный случай. В такие моменты он за секунду становился послушным и, обмякший, шёл за ней, бросая любую недоделанную работу, инструменты, везде, где она его бы не застала. Слышал, что они приехали в Америку из какой-то страны на севере Европы.

А труп забрали в августе. Нашли её с раскоряченными ногами и рядом, вы не поверите, стояла горячая миска супа, приготовленная для трапезы. А она давно уже труп, начинала разлагаться.

— Но это слухи?

— Нет, офицер, — снова вытертый лоб и плевок в пыль. — Там, в качестве понятых, были мои знакомые и родственники, не доверять которым я не имею права.

— А как вообще возникло подозрение, что она уже не жива?

— Кто-то из соседей указал на то, что сынок её, этот выродок, работал несколько дней без остановки, не уходя на ночь. И она за ним не приходила. Так и подумали.

— А электричество в доме есть? — поинтересовался коп.

— Откуда, — ухмыльнулся фермер, — там со времён колонистов нет даже колодца. Уж не знаю, где и как они добывают воду, а света отродясь не было. Там из удобств только большой амбар и многокомнатный дом. Небось и туалета даже нет.

— Сейчас май, — уточнил коп, — и ночи ещё прохладны. Как вы думаете, вот тот еле видный дымок, что вырывается из трубы окна дома, говорит о том, что он сейчас прибывает там?

— Мы всё реже видим его, — фермер повернулся в сторону дома. — Поговаривают, что стали чаще видеть его шатающимся в сумерках. Сейчас, видимо, дома. На работу не приходит.

— У вас есть какие-то догадки по поводу пропажи его сестры?

— Ревность брата, правда раньше я так не думал. Девчонка была хорошенькая, братец её люто ненавидел. Их даже вместе никогда играющими не видели.

— Спасибо вам большое, — и офицер протянул руку.

— Наведите здесь порядок, — и протянул руку в ответ. — Очень вас прошу. Иначе быть беде.

— Я оставлю вам номер телефона?

— Спасибо. Совсем нет времени. Много работы. Простите.

Две машины завелись и тронулись в разных направлениях и вряд ли кто-то из мужчин видел, как от одного из оконных проёмов дома, о котором говорили мужчины, отошла чёрная тень и стала на её место широкая, серо-чёрная, выгоревшая на солнце, доска.

Жаркий день подходил к концу, солнце делало первые попытки спрятаться за невысоки постройками пригорода. Тени удлинялись и всё окрашивалось в яркий цвет апельсинового сока.

Офицер поднялся в свой небольшой кабинет, заваленный ненавистными бумагами дел. В окне его кабинета уже было темно. Белый, холодный и яркий свет заполнял всё пространство кабинета.

На столе лежала принесённая в отсутствие офицера папка с делом о смерти матери и ещё более ветхая папка, о пропаже дочери. В отдельных кармашках обеих папок, всего по несколько фотографий. Общее фото дома, с большой когда-то, пристроенной верандой, большие двойные двери при входе. Фото обнаженного трупа с раскинутыми в сторону ногами, — «Неприятное зрелище» — подумал коп. На обороте одной из фотографий от руки набросок плана дома. «Всё верно, шесть комнат, — рассуждал он, — а с виду не скажешь».

В участке была полная тишина, лишь изредка доносились диалоги остроумных дежурных, проводящих время где-то в помещении первого этажа.

Раздался телефонный звонок. Послышались громкие шлепки шагов и на первом этаже подняли трубку. Мгновение спустя раздался звонок в кабинете.

Офицер поднял трубку:

— Я слушаю.

— Это дежурный офицер, сэр, — бубнил запыхавшийся голос, — вам поступил звонок. Сказали срочно.

— Конечно, соединяй.

На другой стороне провода послышалось тяжёлое дыхание и резкий, громкий «Алло! Алло! Офицер. Приезжайте,