Современная война в эпоху разумных машин [Мануэль Деланда] (pdf) читать онлайн

ВОЙНА В ЭПОХУ
РА ЗУ М Н Ы Х М А Ш И Н

Manuel Delanda

WAR IN THE AGE
OF INTELLIGENT MACHINES

Armchair Scientist
Institute of Humanities Research
Ekaterinburg — Moscow
2014

Мануэль Деланда

ВОЙНА В ЭПОХУ
РАЗУМНЫХ МАШИН

Кабинетный ученый
Институт общегуманитарных исследований
Екатеринбург — Москва
2014

УДК 159.9
ББК 87
Д29

Originally published in the United States o f America
as War in theAge o f Intelligent Machines
© 1991 by Urzone, Inc. (Zone Books)

Перевод Дмитрия Кралечкина
Научный редактор Василий Кузнецов

Деланда, М.

Д29

Война в эпоху разумных машин / пер. с англ. Д. Кралечкин. — Ека­
теринбург ; Москва : Кабинетный ученый; Москва : Институт обще­
гуманитарных исследований, 2014. — 338 с. : илл.
ISBN 978-5-7525-2999-3 (Каб. ученый)
ISBN 978-5-88230-311-1 (ИОИ)
Книга американского философа, профессора Колумбийского уни­
верситета Мануэля Деланды (р. 1952) посвящена истории развития
военных технологий, военной теории, военного планирования
и штабных игр.
УДК 159.9
ББК 87

ISBN 978-5-7525-2999-3 (Каб. ученый)
ISBN 978-5-88230-311-1 (ИОИ)
© Manuel De Landa, 1991
© Кралечкин Д., перевод на русский язык, 2012
© «Кабинетный ученый», издание на русском языке, 2014
© Институт общегуманитарных исследований, издание на русском языке, 2014

Я хотел бы посвятить эту книгу моему брату Карлосу
Деланда, в тесном сотрудничестве с которым я раз­
рабатывал свои идеи. Также я хотел бы выразить
признательность моим редакторам в издательстве
«Zone Books» за их критический вклад — Сэнфорду
Квинтеру, Джонатану Крэри, Ренни Чилдресс, а за
подборку изображений — Мейган Гэйл. Наконец,
я должен выразить свои самые теплые чувства тем
людям, с которыми я годами обсуждал эти идеи, —
Джоан Брадерман, Джеймсу Кэллэнену, Кевину
Пархэму, Эми Таубин и Грэму Вейнбрену.

Введение
Образ «робота-убийцы» некогда принадлежал исключительно
миру научной фантастики. Пока в общем-то ничего не измени­
лось, но лишь в том случае, если иметь в виду человекоподобное
механическое устройство, вынашивающее планы завоевания
планеты. Новейшие системы вооружений, спроектированные
Пентагоном, не являются, однако, антропоморфными маши­
нами со «способностями хищника», — это беспилотные лета­
тельные аппараты и танки с автоматическим управлением, до­
статочно «умные», чтобы отбирать и уничтожать свои цели. Хотя
существующие прототипы роботизированного оружия, такие как
PROWLER или BRAVE 3000, еще не являются по-настоящему
автономными, эти новые виды вооружения демонстрируют: хотя
в настоящее время искусственный интеллект еще недостаточно
совершенен для создания настоящих «роботов-убийц», когда на
планете действительно появится синтезированный интеллект,
роль хищника будет уже приготовлена для него.
Так, PROWLER — это небольшой наземный вооруженный
аппарат, оснащенный примитивной формой «машинного зре­
ния» (способностью анализировать содержание видеокадра),
позволяющего ему маневрировать на поле боя и отличать друзей
от врагов. По крайней мере, такую цель поставили проекти­
ровщики этого робота. На самом деле PROWLER пока испы­
тывает трудности с резким и поворотам и и с передви ж ен и ем п о
пересеченной местности, а его способности различать друзей
и врагов слабы. По этим причинам он использовался только
для выполнения простых задач — например, патрулирования
военной базы по заранее намеченному маршруту. Мы не знаем,
открывал ли он когда-нибудь огонь по нарушителю без контроля
со стороны человека, но едва ли этому роботу в том виде, в ко­
тором он сейчас разработан, предоставлялось право самостоя­
тельно убивать людей. Скорее всего, телекамера, работающая

Введение

7

в качестве визуального датчика, соединена с оператором, и ум­
ные способности робота используются на «совещательном»,
а не на «распорядительном» уровне. Пока робот лишь упрощает
работу своего удаленного наводчика-человека, самостоятельно
осуществляя предварительную обработку части информации или
даже выполняя и передавая предварительную оценку событий,
происходящих в его зоне обзора.
Но именно различие между совещательными и распоряди­
тельными (исполнительными) способностями стирается в дру­
гих вариантах применения искусственного интеллекта (ИИ)
в военных целях. Возможно, самый лучший пример исчезаю­
щего различия между чисто совещательной и распорядитель­
ной ролью компьютеров можно найти в области военных игр.
В военных играх недавнего прошлого компьютеры исполняли
роль умных ассистентов: игроки сами принимали решения,
отражающиеся на передвижениях и действиях «войск» в игре,
тогда как компьютеры подсчитывали эффективность данной
атаки, используя такие понятия, как «показатель поражающего
действия», скорости продвижения тактических единиц, относи­
тельная сила данной оборонной позиции или эффективность
отдельного наступательного маневра.
С момента их изобретения в начале 19 века военные игры
давали своим участникам возможность сделать стратегические
выводы, а офицерам — приобрести «боевой опыт» в отсутствие
реальной войны. Эта функция стала еще более важной в слу­
чае ядерной войны, то есть войны, которая никогда не велась
и для которой возможна лишь такая подготовка. Но во время
игр личный состав снова и снова не решался переступить черту
ядерной войны. Как правило, люди сначала стремятся перебрать
все возможности переговоров, прежде чем нажимать на роковую
кнопку. Это привело разработчиков военных игр к созданию но­
вых вариантов этой технологии, в которых автоматы полностью
заменяют личный состав игроков: СЭМ (SAM) и ИВАН (IVAN),
как зовут этих роботов, не мешкают с развязыванием Третьей
мировой войны. Поскольку выводы, полученны е из наблю дений

за смоделированными армагеддонами, устроенными боевыми
роботами, попали даже в стратегические доктрины и планы
чрезвычайных ситуаций, можно сказать, что эти «роботизиро­
ванные события» уже начали размывать границу между чисто
совещательной и распорядительной ролью умных машин.

8

Введение

Теперь робототехнический интеллект прокладывает разные
пути в военные технологии, продвигаясь по ним с разной ско­
ростью. Традиционное применение компьютерных технологий
в военных целях (радиолокационные системы, радиосети для
контроля, управления и коммуникаций, навигационные и наво­
дящие устройства для ракет) становятся «умнее» с каждым новым
прорывом в сфере искусственного интеллекта. Механический
разум снова совершит «миграцию» в наступательное и оборо­
нительное вооружения, когда искусственный интеллект даст
машинам новые возможности, позволяющие им «обучаться» на
своем собственном опыте, планировать стратегии для решения
задач разной степени сложности и даже приобретать некоторый
«здравый смысл», помогающий исключать из рассуждения не
относящиеся к делу детали. Но не нужно воображать себе полно­
ценных человекоподобных роботов, заменяющих солдат на поле
боя, или командующих-роботов, которые заменят человеческий
разум в планировании и ведении военных действий. Две этих
технологии (автономные вооружения и системы управления бо­
евыми действиями) и в самом деле были объявлены Пентагоном
ключевыми целями в военных исследованиях 1980-х и 1990-х го­
дов. Но это заявление, сделанное в документе 1984 года под
названием «Стратегические компьютерные системы», было
не только маневром в области связей с общественностью, но
и указанием на то, какую роль однажды суждено сыграть ИИ.
Если мы на время отстранимся от того факта, что роботизи­
рованный интеллект, вероятно, не пойдет по пути антропоморф­
ного развития, подготовленного для него научной фантастикой,
мы сможем без особого труда представить будущее поколение
роботов-убийц, посвятивших себя осмыслению своего исто­
рического происхождения. Мы даже можем вообразить специ­
ализированных «роботов-историков», занятых отслеживанием
различных линий технологического развития, давших рождение
их виду. И мы можем представить, что такой робот-историк
напишет совсем не ту историю, что историк-человек. Если
историк-человек, возможно, попытается понять, каким образом
люди создали часовой механизм, моторы и другие физические
приспособления, историк-робот будет уделять больше внимания
тому, как машины влияли на развитие человека. Робот подчер­
кнул бы, например, следующее: когда часовые механизмы были
ведущей технологией на планете, люди представляли себе, будто

Введение

9

мир является системой винтиков и колесиков, похожей на часы.
Так, Солнечная система вплоть до 19 столетия изображалась
в виде часового механизма, то есть как система без двигателя,
извне приводимая Богом в движение. Позднее, когда появились
двигатели, люди стали осознавать, что многие естественные си­
стемы ведут себя скорее как моторы: они работают на внешнем
резервуаре ресурсов и эксплуатируют работу, выполняемую
циркулирующими потоками материи и энергии.
Конечно, историка-робота едва ли будет волновать тот факт,
что именно человек собрал первый мотор, ведь роль людей будет
рассматриваться всего лишь как роль трудолюбивых насекомых,
опыляющих независимый вид машин-цветов, которые на какомто этапе эволюции еще лишены собственных репродуктивных
органов. Точно так же, когда эти роботы-историки обратятся
к эволюции армий, чтобы проследить историю собственного
вооружения, люди будут рассматриваться ими в качестве всего
лишь деталей большой военно-промышленной машины, то есть
военной машины. На сборку этих машин, с такой точки зрения,
должны были повлиять преобладавшие в тот момент «машинные
парадигмы». Армии Фридриха Великого, таким образом, могут
быть представлены как один гигантский «часовой» механизм,
использующий наемников в качестве винтиков и колесиков.
Сходным образом армии Наполеона могли бы рассматриваться
как «мотор», питаемый из резервуара народов и националисти­
ческих чувств.
Точно так же роботам-историкам не понадобится приписы­
вать основную роль великим полководцам, поскольку последние
могут считаться всего лишь катализаторами для самосборки
военных машин. На такую сборку, скажет робот-историк,
отдельные индивиды влияют не больше, чем коллективные
силы — такие, как демографическая турбулентность, вызыва­
емая миграцией, крестовыми походами и нашествиями. Более
того, наш историк заметит, что некоторые из этих «машинных
предков» — например, конусовидная пуля 19 века — противи­
лись контролю со стороны человека в течение столетия. Именно
столько времени потребовалось военачальникам для того, чтобы
встроить силу огнестрельного оружия в четкую тактическую
доктрину. С тех пор, конечно, конусовидная пуля стала жить
собственной жизнью, показав себя в качестве одного из наи­
более опасных обитателей поля боя. В этом смысле можно

10

Введение

сказать, что технологическое развитие обладает собственной
движущей силой, поскольку очевидно, что оно не всегда руко­
водствуется потребностями человека. Как показывает простой
случай конусовидной пули, конкретная технология может даже
заставить людей по-новому сформулировать свои потребности:
точность новой пули заставила военачальников отказаться от
полного контроля за своими людьми, из-за которого они были
вынуждены сражаться сплоченными соединениями, и заменить
этот контроль более гибкими, «ориентированными на решение
задачи» тактиками, благодаря которым заранее оговаривается
только цель, а небольшой отряд солдат (взвод) берет на себя
инициативу, чтобы найти средства для ее достижения.
Когда наш робот-историк переключит свое внимание с во­
оружений на компьютеры, он, конечно, также будет стремиться
к тому, чтобы подчеркнуть роль нечеловеческого фактора в их
развитии. Он, например, признает, что логические структуры
компьютерного аппаратного обеспечения (или «железа») когдато были воплощены в человеческом теле в форме эмпирических
рецептов для решения задач. Совокупность этих рецептов из­
вестна как «эвристика» (от греческого слова, означающего «от­
крытие» и родственного слову «эврика») — к ним относятся эм­
пирические правила и кратчайшие пути, открытые методом проб
и ошибок, полезные умственные привычки, приобретенные из
опыта, а также профессиональные секреты, передававшиеся от
одного поколения практиков другому. Некоторые из ценных до­
гадок, воплощенные в эвристических ноу-хау или практических
знаниях, затем могут фиксироваться в обобщенном, «безотказ­
ном» рецепте решения задачи (известном как «алгоритм»). Когда
это происходит, мы можем сказать, что логические структуры
«мигрировали» из человеческого тела в правила, образующие
логическую систему формул (силлогизма, исчисления классов),
а оттуда — к электром еханическим переклю чателям и схемам.
С точки зрения робота, важна именно эта миграция, а не люди,
которые участвовали в ее реализации. Таким образом, робот под­
черкнет роль и других таких миграций, в том числе и миграций
через разные физические уровни, которые перенесли логические
структуры от вакуумных трубок к транзисторам, а затем к инте­
грированным микросхемам со все увеличивающейся емкостью
и постоянно уменьшающимися размерами. Эти две миграции
стали бы основной составляющей истории тела робота или, если

Введение

И

использовать более подходящие для данного случая термины,
его аппаратного обеспечения.
Далее я буду прослеживать, насколько это возможно, исто­
рию нескольких применений ИИ в военных целях с точки
зрения нашего гипотетического робота-историка. Иными сло­
вами, я попытаюсь сделать это в таком ракурсе, который под­
черкивает воздействие технологии на военную сферу, которая
и сама здесь понимается как упорядоченная машина «высокого
уровня» — машина, которая на самом деле соединяет в себе лю­
дей, аппараты и вооружение, рассматривая их в качестве своих
составляющих. В первой главе будут рассматриваться шесть
различных областей военной машины, на которых сказалось
появление компьютеров, — (крылатые) ракеты, радары, сети
управления, командования и коммуникаций, военные игры,
а также системы числового программного управления и ком­
пьютеризированной логистики. Эти системы, однако, будут
представлены не столько в плане технических деталей, сколько
с точки зрения их роли в функциональной организации армии.
Я попытаюсь поместить эти технологии в контекст истории
ведения войны, чтобы понять, какие военные функции они
однажды смогут на себя взять.
Иными словами, мы можем представить военный институт
как «машину», состоящую из нескольких разных уровней, каж­
дый из которых с древних времен был неотъемлемым компо­
нентом армии: это уровень вооружения и военного аппаратного
обеспечения; уровень тактики, на котором люди и вооружения
интегрированы в соединения; уровень стратегии, на котором
эти соединения сражаются, получая общую политическую цель;
и, наконец, уровень логистики, сетей снабжения и поставок, на
котором ведение войны связывается с сельскохозяйственными
и промышленными ресурсами, которые его питают. Эти отлич­
ные друг от друга уровни военной машины развивались своими
собственными темпами, хотя и зачастую взаимодействовали друг
с другом. Анализ упорядоченной истории их развития даст нам
ключ к пониманию того, что поставлено на карту в процессе их
компьютеризации.
Компьютеризированный радар, например, можно лучше
понять, если поместить его в контекст истории оборонной
технологии, вернувшись, по меньшей мере, в Средние века.
В этом контексте электромагнитные завесы радара могут рас­

12

Введение

сматриваться как современная мутация старых крепостных стен,
строившихся из земли и камня. Понимание умонастроений
осажденной цитадели и связанных с осадой проблем в органи­
зации и логистике имеет первоочередное значение для анализа
того, что происходит со страной, когда старые крепостные
стены при помощи радаров расширяются до континентальных
размеров. Точно так же роль систем радиосвязи может быть
полностью оценена только в историческом контексте, то есть
благодаря истории тактики и передачи информации в такти­
ческих формированиях от греческой фаланги до современного
взвода. Военные игры также должны изучаться как часть истории
стратегической военной мысли, то есть как часть исторических
процессов, благодаря которым армии приобрели институ­
циональный «мозг» (генеральный штаб), который затем был
дополнен его современной разновидностью — современным
аналитическим центром (think tank). Таким образом, первая
глава касается не столько компьютеров, сколько внутреннего
функционирования разных уровней военной машины в ходе ее
развития, начиная с 16 века.
Но если достижения в компьютерной технологии оказали
влияние на военную сферу, обратное тоже верно, и это будет из­
учаться во второй главе. Первые современные компьютеры были
собраны в горниле второй мировой войны, в пылу нескольких
военных соревнований: с одной стороны, криптографического
соревнования с шифровальными машинами нацистской Герма­
нии и Японии, а с другой — состязании с немецкими учеными
в том, кто быстрее создаст атомную бомбу. Война не только по­
родила новые машины, но и создала новые связи между научным
и военным сообществами. Никогда еще наука не применялась
в столь больших масштабах и к настолько разнообразным видам
военных задач. Результат этого сотрудничества, дисциплина,
известная как «исследование операций» (Operations Research),
эволюционировала в руках участников холодной войны и ана­
литических центров в более общую «науку управления» (или
системный анализ), которая, по сути, переносит контрольные
и командные структуры военной логистики на все остальное
общество и экономику. Действительно, вооруженные силы
вышли из войны полноценными «институциональными пред­
принимателями». В этой новой роли они поощряли развитие
ключевых компонентов компьютерной техники (например

Введение

13

транзисторов и интегральных схем) и, что еще важнее, навязали
крайне специфический путь развития этой технологической
области.
Ясно, однако, что военные — не единственный институт,
заинтересованны й в том, чтобы контролировать будущее
компьютеров. Военизированные структуры — такие, как ЦРУ
и Агентство национальной безопасности (АНБ) — также делают
высокие ставки в этой игре. В третьей и последней главе книги
два других применения ИИ — машинное зрение и машинный
перевод — будут представлены в контексте их использования
для надзора и наблюдения. Некоторые компоненты разведы­
вательных учреждений не являются по-настоящему военными,
но образуют, как я покажу, новый вид «религиозного ордена»,
в котором преклоняются перед секретностью как таковой. По­
скольку ЦРУ и АНБ разделяют свои роли в соответствии с той
частью электромагнитного спектра, за которой они ведут наблю­
дение, будут исследованы и оптические, и неоптические формы
наблюдения, а также роль, которую в нем играют компьютеры.
Вот вкратце темы, которые исследуются в данной книге.
Есть, однако, и другая, не столь очевидная проблематика. Ведь
компьютеры не только стали мощными инструментами угне­
тения в руках военных и военизированных учреждений, но и,
напротив, открыли новые окна, через которые можно увидеть
творческие процессы природы. За последние тридцать лет ком­
пьютеры, например, позволили ученым исследовать математи­
ческие основания природных процессов самоорганизации. Это
процессы, в которых порядок спонтанно рождается из хаоса.
Некоторые природные явления, которые считались лишенны­
ми какой бы то ни было структуры — например, турбулентный
поток быстро текущей жидкости — обладают, как выяснилось,
крайне сложной молекулярной организацией. Поскольку коор­
динация миллиардов молекул, необходимая для производства
вихрей и водоворотов, происходит внезапно и без какой-либо
очевидной причины, турбулентность теперь рассматривается как
процесс самоорганизации. Сходным образом некоторые химиче­
ские явления, которые когда-то считались не встречающимися
в природе, — например, спонтанная сборка «химических часов»
(химических реакций, которые следуют в точном соответствии
с меняющимися ритмами или циклами) — как теперь выясни­
лось, являются важнейшим компонентом устройства планеты.

14

Введение

Самоорганизующиеся процессы, изучаемые наукой «поряд­
ка из хаоса» (или просто «хаоса») и в самом деле изменили взгляд
ученых на неорганическую материю. Если раньше считалось,
что только биологические явления важны для изучения эволю­
ции, сегодня выясняется, что и инертная материя способна по­
рождать структуры, которые могут подвергаться естественному
отбору. Словно бы мы открыли некую форму «неорганической
жизни». Для ее осмысления я позаимствовал у философа Жиля
Делеза понятие «машинного филума (phylum)» — этот термин
он придумал для обозначения всей совокупности самоорга­
низующихся процессов во Вселенной. К ним относятся все
процессы, в которых группа ранее не связанных элементов
внезапно достигает критической точки, в которой они начинают
«кооперироваться», образуя единую сущность более высокого
уровня. Чтобы лучше понять эти процессы спонтанного «ко­
оперативного поведения», рассмотрим несколько примеров:
отдельные спины атомов в металле «кооперируются», намаг­
ничивая металл; отдельные молекулы в химической реакции
«кооперируются», создавая химические часы, отличающиеся
совершенным ритмом; клетки, составляющие колонию амеб,
«кооперируются» в определенных условиях, собирая организм
с дифференцированными органами; а разные термиты одной
колонии «кооперируются», строя гнездо. На первый взгляд,
трудно предположить, что столь различные процессы могут быть
связаны на каком-то более глубоком уровне. Однако недавние
успехи в области экспериментальной математики показали, что
начало всех этих процессов может быть описано одной и той
же, в сущности, математической моделью. Можно подумать,
что принципы, управляющие самосборкой этих «машин» (на­
пример химических часов, многоклеточных организмов или
коллективных насекомых, строящих гнезда), на некоем глу­
бинном уровне по существу своему схожи.
Вывод, утверждающий, что за самоорганизацией стоит «ма­
шинный филум», а за спонтанным возникновением порядка из
хаоса скрывается математическое подобие, вряд ли избежал бы
внимания нашего гипотетического робота-историка. В конце
концов, возникновение «роботизированного сознания» само
могло бы быть результатом подобного процесса самоорганиза­
ции. Как мы увидим, такие процессы наблюдались в больших
компьютерных сетях (и в малых нейронных). Кроме того, по­
нятие машинного филума стирает различие между органической

Введение

15

и неорганической жизнью, а именно к этому и стремился бы
робот-историк. С его точки зрения, как мы уже отметили, люди
выступали всего лишь в качестве суррогатных органов вос­
производства машин, пока роботы не приобрели собственные
способности самовоспроизводства. Однако, в конечном счете,
тела и роботов, и людей должны быть отнесены к общей фило­
генетической линии — к машинному филуму.
Робот заметил бы, что порядок возникает из хаоса только
в определенных критических точках потока материи и энергии:
когда достигается критическая точка концентрации опреде­
ленного химического вещества, колония термитов становится
«гнездостроительной» машиной; когда достигаются критические
точки реакции и диффузии, молекулы спонтанно собираются
вместе, образуя химические часы; а в некоторой критической
точке скорости случайный поток движущейся жидкости сме­
няется сложно организованными паттернами турбулентности.
Роботизированная или машинная история подчеркивала бы роль
этих порогов (скорости, температуры, давления, химической
концентрации, электрического заряда) в развитии технологии.
Люди-ремесленники изображались бы в ней как те, кто пользу­
ется ресурсами самоорганизующихся процессов, чтобы создать
особые генеалогические линии технологий.
Например, робот-историк рассматривал бы оружейного ма­
стера в качестве того, кто «отслеживает» эти критические точки
в металле и взрывчатых веществах и канализирует спонтанно
запускающиеся процессы, чтобы создать определенную тех­
нологию вооружения. Оружейный мастер должен отслеживать
и эксплуатировать точки плавления различных металлов, как
и точки их кристаллизации. Это ключевые температурные точ­
ки. Также он должен определить критическую точку давления,
при котором взрывается черный порох, точку детонации фуль­
минатов и порог вращения, после которого вращающаяся пуля
достигает нужных аэродинамических характеристик. Ситуация
выглядит так, словно бы люди (и эволюция в целом) отбирали
некоторые из этих критических точек, запускающих самоорга­
низацию, и канализировали их в определенную (искусственную
или естественную) технологию. Так же как мы рассматриваем
царство животных в качестве места, где природа «эксперименти­
ровала», создавая наш собственный сенсорный и двигательный
механизм, робот-историк счел бы процессы, в которых порядок
возникает из хаоса, своими настоящими предками, решив, что

16

Введение

люди-ремесленники играют роль исторически необходимых
«медиумов» «креативности» машинного филума.
И все же проще сказать, чем машинный филум не является,
чем точно его определить. Это не жизненная сила, поскольку
филум старше жизни, хотя он и образует определенную форму
неорганической жизни. Также это и не резервуар платоновских
сущностей, поскольку, как будет показано, машинный филум
собирается постепенно в эволюционное и историческое время.
Кроме того, следствия, запускаемые при достижении опреде­
ленной критической точки, не всегда «креативны» в очевидном
смысле слова. Например, турбулентный поток слагается из ие­
рархии вихрей и воронок, вложенных в другие вихри и воронки.
Эта сложная организация позволяет турбулентному потоку под­
держивать свой паттерн: он забирает энергию из своей среды,
перенаправляет и рассеивает ее через эту систему вложенных
вихрей. Но те самые процессы, которые позволяют этой форме
внутреннего порядка возникнуть словно бы из ниоткуда, вы­
зывают и беспорядок вовне: турбулентность в потоке будет за­
сасывать в него все, что движется через этот поток.
Точно так же и изысканная внутренняя структура турбулент­
ных метеорологических явлений (например, ураганов) относится
к примерам порядка, возникающего из хаоса. Но нам известны,
какие разрушения ураганы вызывают во внешней среде. Они яв­
ляются формой спонтанно возникающего порядка, создаваемого
в критических точках атмосферного потока, но в то же время
они — источник явного беспорядка в других системах. Похожая
ситуация обнаруживается и когда мы переходим (по аналогии)
к другим формам турбулентности, напрямую затрагивающим
войну, — например, к демографической турбулентности, вы­
званной миграциями, вторжениями или крестовыми походами.
Критические точки в росте городских масс, как известно, играли
определенную роль в запуске войн на протяжении всей ново­
временной истории. Как именно оценивать последствия демо­
графического давления — в качестве «креативных» или «деструк­
тивных» — зависит от нашей точки зрения. Они креативны в той
мере, в какой они влияют на сборку армий и на военные техно­
логии, но в плане конечных последствий они деструктивны. По­
добным образом, когда достигается определенная критическая
точка в численности компьютеров, соединенных в сеть (порог
связности), сеть получает возможность спонтанно генерировать
некоторые вычислительные процессы, не запланированные ее

Введение

17

создателями. Например, во многих компьютерных сетях (вроде
ARPANET — сети, обсуждаемой в первой главе), нет централь­
ного компьютера, который бы управлял трафиком сообщений.
Напротив, сообщения сами обладают достаточным «локальным
разумом», позволяющим найти путь в сети и достигнуть адресата.
В более современных схемах управления сетями сообщениям
не только позволяется путешествовать по собственной воле,
но и взаимодействовать друг с другом, торгуя и обмениваясь
ресурсами (компьютерной памятью, процессорным временем).
В таких интеракциях локальный разум, которым снабжены со­
общения, может спонтанно увеличиться, наделив их большей
инициативой, чем первоначально планировали программисты.
Как именно расценивать эти процессы — в качестве «креатив­
ных» или «деструктивных» — будет зависеть от того, как они
взаимодействуют с исходной функцией сети.
Два последних примера иллюстрируют стратегию, которой
я буду придерживаться в этой книге, чтобы проследить эффекты
машинного филума в области военного дела и компьютеров.
Хотя для процессов самоорганизации были построены мате­
матические модели разных масштабов — начиная с атомов
и заканчивая колониями насекомых — дальше этого они не
продвинулись. Предпринимались попытки смоделировать фе­
номен городского роста, как и некоторые аспекты экономики,
используя «математический аппарат» науки о хаосе. Однако эти
попытки оставались ограниченными, и даже их авторы допу­
скают, что рассуждают по аналогии с явлениями более низкого
уровня. По схожим причинам мой подход будет основываться,
скорее, на аналогии, чем на математике: я начну с картины,
имеющей очевидное физическое значение (например, с тур­
булентности), а затем по аналогии буду применять ее к войне
и компьютерам. Как мы увидим, создавались математические
модели развязывания войны, и они указывают на то, что начало
вооруженного конфликта (заметно) соотносится с инициацией
турбулентности в потоке жидкости. Однако эти попытки —всего
лишь начало, и сейчас важнее, видим о, создать грубую «карту»
всех областей военных сил, которые можно было бы изучать
при помощи науки о хаосе, даже если иногда для этого придется
покинуть область фактографического дискурса и углубиться
в мир спекуляций.
Что можно надеяться найти на такой карте? Поскольку
критические точки (скорости, температуры, заряда и т. д.)

18

Введение

возникают при запуске самоорганизации, эта карта должна
локализовать некоторые из критических точек, соотносящихся
с военным делом. С одной стороны, существуют физические
пороги, связанные с производством вооружений: точки плавки
и кристаллизации металлов; точки взрыва, детонации и рас­
щепления; пороги вращения и скорости. К той же категории
мы могли бы отнести также некоторые критические точки
метеорологического свойства (например, начало зимы), как
и географического: горный перевал, слияние двух рек, выгодный
плацдарм. С другой стороны, существуют критические точки,
действующие на более высоких уровнях сложности: тактических
формирований, битв, войн и т. д.
В этой книге я попытаюсь нарисовать подобную карту, на­
неся на нее как критические точки, в которых запускаются новые
процессы, так и петли обратной связи, подталкивающие обще­
ство к этим критическим точкам, а также обозначить роль коман­
диров в создании тактических, стратегических и логистических
систем, которые максимизируют рассеяние трения во время боя.
Эта карта в действительности станет «генеалогическим» древом,
которое наш гипотетический робот-историк нарисовал бы для
собственного рода. Благодаря такой схеме робот видел бы эволю­
цию армий как машин (часовых механизмов, моторов и сетей),
различных форм, в которых разум «мигрировал» от человеческих
тел, воплощаясь в физические аппараты, и процессов, благода­
ря которым искусственные формы восприятия (зрения, слуха)
стали синтезироваться и воплощаться в компьютерах.
Главное же, наш робот-историк больше всего усилий по­
тратил бы на продумывание эволюции в том смысле, в каком
она связана не только с органической жизнью (то есть той ли­
нией развития, к которой он, очевидно, не принадлежит), но
и с любым процессом, в котором порядок спонтанно возникает
из хаоса, то есть с неорганической жизнью, представленной
машинным филумом. Как я уже отмечал выше, маловероятно,
что роботы будут развиваться по антропоморфной линии, на
которой они в какой-то момент могли бы стать «историками».
Но в мире, где наше будущее зависит от создания «партнер­
ских отношений» с компьютерами и возможности сопряжения
траекторий людей и машин в симбиотическом отношении, по­
лезно будет, исследуя историю войны в эпоху разумных машин,
учитывать и точку зрения робота.

Глава 1. Курс на столкновение
Устойчивость преград в восточной и юго-западной Европе
менялась от столетия к столетию. Мир кочевников вращался
между этими зонами заброшенности, слабости и бдительности,
не всегда эффективной. Какой-то физический закон тянул их
то на запад, то на восток — в зависимости от того, где именно
взрывной силе их жизни было проще разгореться — в Евро­
пе, Исламском мире, Индии или Китае. Эдуард Фютер в сво­
ей классической работе привлек внимание к зоне циклона, ги­
гантской пустоте, распространившейся к 1494 году по раздро­
бленной Италии князьков и городов-республик. Всю Европу
тянуло к этой штормящей области низкого давления. Точно
так же ураганы гонят степные народы на запад или на восток
по линиям наименьшего сопротивления.
Ф ернан Б родель1

В истории человечества всегда было два способа ведения войны,
два первичных метода организации вооруженных сил. С одной
стороны, это военная машина, собираемая степными кочев­
никами — например, армии Чингисхана, которые вторглись
в Европу в 13 столетии; с другой, это машинерия военного дела,
изобретенная оседлыми народами — например, ассирийские,
греческие и римские армии, из которых затем развились и со­
временные армии.
Тактики кочевников основаны на комбинации психологиче­
ского шока и физической скорости. Они первыми объединили
быстрые и внезапные передвижения свободного строя конницы
со смертоносным воздействием интенсивного обстрела из ме­
тательного оружия. Кочевники совмещали навыки предельно
мобильных лучников и наездников с гибкой тактической док­
1
Braudel, Fernand. Capitalism and Material Life. New York: Harper & Row,
1967, vol. 1, p. 57. (Рус. пер.: Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика
и капитализм, 15-18 вв. T. 1. Структуры повседневности: возможное и невоз­
можное. М.: Прогресс, 1986.)

20

Глава 1. Курс на столкновение

триной, использовавшей любые качества поля боя для засады
и неожиданного нападения.
Но в армиях оседлых аграрных государств был развит со­
вершенно иной тип военной машины. Например, греки соз­
дали фалангу, устойчивый квадрат копьеносцев, оснащенных
тяжелой броней, состоящей из множества отдельных элементов.
Роль этих жестких квадратов тяжелой пехоты заключалась в том,
чтобы удержать определенный участок территории под натиском
вражеской конницы и затянуть пехоту врага в рукопашное сра­
жение. В противоположность предельной мобильности кочевой
армии и ее способности поддерживать множество скоордини­
рованных действий, у фаланги на поле боя были весьма ограни­
ченные возможности маневра, а потому командир, отдав приказ
о вступлении в бой с врагом, уже не мог ее контролировать2.
Несмотря на многочисленные усовершенствования, внесенные
римлянами в структуру фаланги, парадигма кочевников оста­
валась наиболее успешным способом ведения войны вплоть
до конца 15 века. Появившиеся в этот момент машины нового
рода — пороховая подвижная артиллерия — лишили воинов
степей военного преимущества. Отныне ландшафт войн будет
управляться оседлым военным делом.
1494 год служит поворотным моментом в истории конку­
ренции оседлых и кочевых армий, первой демонстрацией тех
драматических изменений, к которым в ближайшие столетия
приведет порох. В своей экспедиции в Италию в этом году
2
Оседлые военные машины всегда действовали за счет разбиения поля боя
(и любого другого пространства, где они обитали, — например, лагеря, гарнизона
и т. д.) на строго разделенные участки, образуемые в результате наложения за­
ранее заданной сетки стандартных тактических формирований на подходящую
основу. Тогда как кочевники активно использовали все качества территории,
позволяя топографическим свойствам поля боя определять конкретную форму
тактического развертывания. Это различие в использовании пространства
распространялось и за пределы поля боя: «Номадическая траектория напрасно
старается двигаться по уже проторенным следам или по привычным дорогам,
у нее нет функции оседлого пути — функции, состоящей в том, чтобы распреде­
лять закрытое пространство среди людей, назначая каждому его долю и управляя
коммуникацией между долями. Номадическая траектория делает противопо­
ложное: она распределяет людей (или зверей) в открытом пространстве... Оседлое
пространство является рифленым благодаря стенам, ограждениям и дорогам
между ограждениями, тогда как номадическое пространство — гладкое, отме­
ченное только “чертами”, которые стираются и перемещаются вместе с путем»
(Deleuze, Gilles; Guattari, Félix. A Thousand Plateaus. University o f Minnesota
Press, 1982, p. 380 (рус. пер.: Делез Ж., Гваттари Ф. Тысяча плато: Капитализм
и шизофрения. Екатеринбург: У-Фактория; М.: Астрель, 2010. С. 639—640).

Курс на столкновение

21

Карл VIII сумел объединить результаты 150 лет экспериментов
с артиллерией, создав аппарат разрушения, который оставил
свой след — и в физическом, и в психологическом смысле — на
укрепленных городах, лежавших перед ним:
[Передвижные] орудия принципиально новой конструкции со­
провождали французскую армию, которая вторглась в Италию
в 1494 году, чтобы подкрепить претензии Карла VIII на трон
Неаполя. Эффективность нового вооружения совершенно де­
морализовала итальянцев. Сначала Флоренция, а потом и Папа
сдались, оказав чисто символическое сопротивление; а в том
единственном случае, когда крепость на границе королевства
Неаполя попыталась воспротивиться захватчикам, француз­
ским артиллеристам понадобилось всего лишь восемь часов,
чтобы обратить ее стены в развалины. А между тем, незадолго
до этого именно эта крепость прославилась, продержавшись
под осадой семь лет3.
Хотя пушка существовала с 14 века, в своей разрушительной
силе она уступала конкурирующим метательным технологиям
(например, катапультам или требушетам), а из-за ограниченной
мобильности была привязана к осадному военному делу. В во­
енной кампании 1494 года пушка стала мобильной, а потому
появилась возможность использовать ее и для осадной, и для
полевой артиллерии. Важнее, однако, что артиллеристы натрени­
ровались быстро заряжать и нацеливать орудие, впервые объеди­
нив людей и вооружения на тактическом уровне. Но, возможно,
действительным знаком пришествия новой технологии стало ее
разрушительное воздействие на цели. Включение артиллерии
в военное искусство привело к краху всей парадигмы военной
архитектуры и ускорило выработку нового стиля в фортифи­
кациях. Если до 1495 года зймки использовали высоту стен для
того, чтобы остановить вторгающуюся армию, то теперь высокие
стены превратились в источник проблем, поскольку для пушек
они стали чрезвычайно удобной мишенью. Соответственно,
и старинная традиция оборонных технологий уступила новой
модели — высоту зам енила глубоко эш елонированная обор она.
Итак, применение пороха создало условия, благодаря кото­
рым оседлые армии лишили, наконец, кочевников степей много­
векового преимущества в искусстве ведения войны. Артиллерия
3
McNeill, William Н. The Pursuit of Power: Technology, Armed Force and Society
since A. D. 1000. Chicago: University o f Chicago Press, 1982, p. 89. (Рус. пер.: Мак­
Нил У. В погоне за мощью. М.: Издательский дом «Территория будущего», 2008.)

22

Глава 1. Курс на столкновение

дала тяжелой пехоте силы, которые нейтрализовали мобильность
кочевой конницы; стены металлических снарядов, производи­
мые залповой стрельбой, одержали верх над чистой скоростью
и неожиданностью. Порох, однако, лишь частично объясняет
«свержение» кочевников. Помимо разрушительного потенциала,
у артиллерии также была способность сосредотачивать богатства
в немногих крупных королевствах, то есть влиять на социаль­
ные условия за счет централизации власти. В действительности
именно это объединение новой породы «химических толчковых
механизмов» с экономической машиной раннего капитализма
привело к поражению кочевников. Если огнестрельное оружие
и повлекло падение кочевников, то:
...не обязательно по той причине, что те не умели им пользо­
ваться. Дело не только в том, что такие армии, как турецкая,
где сохраняются сильные кочевые традиции, сумеют нарастить
огромную огневую мощь, выйдя на новое пространство; еще
более характерно, что легкая артиллерия очень часто включалась
в мобильные формирования повозок, пиратских кораблей и т. д.
Если пушка и помечает предел кочевников, причина, напротив,
в том, что она предполагает экономические инвестиции, кото­
рые по силам только государственному аппарату (даже [средств]
торговых городов тут недостаточно)4.
В этой главе исследуется структура и развитие оседлой армии
и та роль, которую компьютерам суждено сыграть в ее внутрен­
нем функционировании. Хотя главной темой станут для нас
современные оседлые армии, определенное внимание будет
уделено и армиям кочевым. Кочевая военная машина была раз­
громлена артиллерией, но некоторые из ее элементов позднее
были включены в структуру современных армий. Например, это
произошло в условиях колониальных войн 19 века. Французские
солдаты переняли у своих африканских противников не только
одежду, но и тактику, так что их сила стала зависеть от «возмож­
ности приспособить “естественные” боевые качества и военные
стили бывшихврагов к махине французского колониального
завоевания»5.
4Deleuze and Guattari, A Thousand Plateaus, p. 404 (рус. пер.: Делез Ж., Гваттари Ф., Тысяча плато. С. 683; перевод изменен).
5Porch, Douglas. Begeaud, Gallieni, Lyautey: The development o f French Colonial
Warfare / / Paret, Peter; Craig Gordon A. (eds.), Makers o f Modem Strategy: From
Machiavelli to the Nuclear Age. Princeton: Princeton University Press, 1968, p. 377.

Курс на столкновение

23

В том же столетии синхронная «номадизация» оседлых армий
осуществилась на европейских полях сражений под давлением
увеличившейся точности и дальности нарезного огнестрельного
оружия. Армии были вынуждены отказаться от традицион­
ного сомкнутого строя, веками использовавшегося тяжелой
пехотой, и разработать более открытое распределение солдат
в пространстве сражения. Техники перестрелки, долгое время
подчинявшиеся тактикам залпового обстрела, стали главной
и едва ли не единственной формой атаки. Следовательно, со­
временная армия, которая вначале структурировала поле боя
в форме, прямо противоположной кочевой парадигме, позднее
под давлением одновременно колониальной и машинной войны
была вынуждена усвоить методы своего противника. Сомкнутый
строй и линейные тактики постепенно уступили более мелким
формированиям, способным проявлять местную инициативу
и проводить гибкие маневры6.
В цитате, с которой начинается эта глава, историк Фернан
Бродель использует крайне интересные метеорологические
метафоры для обозначения турбулентных демографических
движений, которые поддерживают сборку кочевых и оседлых
военных машин. Италия 1494 года — как огромный резервуар
богатства и квалифицированной рабочей силы, который пре­
терпевает политический распад, — называется «зоной циклона»,
притягивающей иностранные экспедиции. С другой стороны,
указывается, что в центральноазиатских регионах обитают
«ураганы», определявшие направление, в котором кочевые
племена атаковали своих оседлых врагов. Что это — всего лишь
метафоры, или же их можно понимать в буквальном смысле?
Что имеется в виду, когда говорят, что в создании данной армии
участвует запущенное определенным образом миграционное
движение? Могут ли турбулентные демографические явления
6«Тактики и стратегии [монголов] изучались Густавом Адольфом и Напо­
леоном... [Но] только с приходом механизированной войны монгольский гений
по-настоящему оценили, а тактические принципы монгольской армии, осно­
ванные на сочетании огневой мощи и мобильности, стали считаться столь же
основополагающими и вечными, как и принципы геометрии. Именно в армиях
Чингисхана “огонь и движение” впервые действительно стали “огнем в движе­
нии”... [Во время второй мировой войны] два главных апологета механизиро­
ванного сражения, Роммель и Паттон, выступили в качестве учеников Субэдэя
[легендарного командующего степных войск]» (Chambers, James. The Devil’s
Horseman: The Mongol Invasion o f Europe. New York: Atheneum, 1985, p. 66.).

24

Глава 1. Курс на столкновение

(например, миграции, крестовые походы, вторжения) обладать
подобным «креативным» эффектом?
К вопросу о влиянии турбулентности можно подойти с раз­
ных сторон. С одной —у турбулентных потоков разрушительные
последствия, поэтому подобные явления стали усмирять и по­
давлять еще во времена Римской империи, известной своими
инженерными достижениями. С другой стороны, в последнее
время больше внимания стали обращать на сложную внутрен­
нюю структуру и динамику турбулентности — этой теме в три
поеледних десятилетия было посвящено множество научных ис­
следований, так что в результате она оформилась в дисциплину
под названием «исследования хаоса»:
Практическая заинтересованность в турбулентности всегда
была на переднем плане [исследований этого феномена], но
такой практический интерес обычно однобок —турбулентность
требовалось устранить. В некоторых прикладных технологиях
турбулентность желательна — например, внутри реактивного
двигателя, где эффективное сгорание зависит от быстрого обра­
зования смеси. Но в большинстве случаев турбулентность озна­
чает катастрофу. Турбулентный воздушный поток, проходящий
через крыло, разрушает его. Турбулентный поток в нефтепроводе
существенно замедляет скорость. Огромное количество государ­
ственных и корпоративных денег тратится на конструирование
летательных аппаратов, турбин, гребных винтов, корпусов
подводных лодок и других форм, которые передвигаются через
текучие среды. Ученые озабочены формой и развитием взрывов.
А также воронками и водоворотами, пламенем и ударными вол­
нами. В теории, проект создания атомной бомбы во время второй
мировой войны был проблемой ядерной физики. На самом же
деле задачи ядерной физики были в основном решены еще до
начала этого проекта, так что ученые, собранные в Лос-Аламосе,
занимались проблемами гидроаэродинамики7.
Итак, интерес военных к турбулентным явлениям сосредо­
точен на вопросе их негативного влияния на эффективность
систем вооружения, а также воздействия аэродинамического
сопротивления на снаряды и гидродинамического сопротивле­
ния — на подводные лодки. Но для наших целей нам понадо­
биться образ не внешнего воздействия турбулентных потоков,
а их внутренней структуры. Нам важны здесь не разрушительные
7Gleick, James. Chaos: Making o f a New Science. New York: Viking, 1987, p. 122.
(Рус. пер.: Глейк Д. Хаос. Создание новой науки. СПб.: Амфора, 2001.)

Курс на столкновение

25

последствия, к которым, к примеру, может привести ураган,
а сложные паттерны воронок и вихрей, определяющие его вну­
треннюю структуру. Нам даже не обязательно представлять та­
кую сложную систему, как ураган; мы можем просто изобразить,
что происходит, когда та или иная спокойно текущая жидкость
становится турбулентной. Чтобы лучше понять турбулентность,
мы должны сначала освободиться от мысли, будто турбулентное
поведение представляет собой некую форму хаоса:
Долгое время турбулентность отождествляли с беспорядком или
шумом. Сегодня нам известно, что это неверно. Действитель­
но, хотя на макроскопическом уровне турбулентное движение
представляется иррегулярным или хаотическим, на микроско­
пическом уровне оно, напротив, в высшей степени организо­
вано. Множественные пространственные и временные шкалы,
соотносимые с турбулентностью, соответствуют когерентному
поведению миллионов и миллионов молекул. В этом смысле
переход от ламинарного [то есть нетурбулентного или спокой­
ного] потока к турбулентности —это процесс самоорганизации8.
Например, турбулентное поведение жидкостей с их изы­
сканной структурой вложенных водоворотов и вихрей, каждый
из которых содержит другой или содержится в нем, стали рас­
сматривать в качестве необычайно упорядоченного процесса.
Но, как отмечено в приведенной цитате, важнее не само турбу­
лентное поведение, а особый, единичный момент, с которого
турбулентность начинается. Неподвижная жидкость или же
жидкость, перемещающаяся с низкой скоростью, находится
в относительно неупорядоченном состоянии: молекулы, из
которых она складывается, движутся бесцельно, случайно стал­
киваясь друг с другом. Однако, когда достигается определенный
порог скорости, движущаяся жидкость проходит через процесс
самоорганизации: ее молекулы начинают двигаться согласован­
но, производя крайне сложные паттерны. Подобные переходы,
называемые «сингулярностями»9, — в них порядок спонтанно
возникает из хаоса — стали в последние три десятилетия пред­
метом интенсивных научных изысканий. Эти точки или пороги
в скорости потока материи и энергии называются «сингуляр­
8Prigogine, Ilya; Stengers, Isabelle. Order Out o f Chaos. New York: Bantam, 1984,
p. 141. (Рус. пер.: Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог
человека с природой. М.: Прогресс, 1986.)
9В этой книге я буду использовать общий термин «сингулярность» для обозна­
чения определенного множества математических понятий. Если бы развиваемая

26

Глава 1. Курс на столкновение

ными», поскольку они редко встречаются и обладают особой
природой. Например, на достаточно большом промежутке тем­
пературной шкалы поведение жидкого вещества не меняется по
мере его охлаждения или нагревания. Такой промежуток состоит
мной аргументация зависела от более тонких различий, тогда я использовал бы
более детализированную теорию машинного филума, в которой разводились
бы разные виды математических сингулярностей (бифуркации, аттракторы,
репеллеры и т. д.). Для тех, кто интересуется этими вопросами, я разъясню здесь
некоторые из технических моментов, связанных с математикой сингулярностей.
Для начала следует отметить, что компьютеры можно использовать для
изучения поведения самоорганизующихся процессов (и физических процессов
вообще) именно потому, что можно построить математические модели подоб­
ных процессов в виде системы уравнений. Пуанкаре открыл, что если действия
данной физической системы можно смоделировать в таком виде, значит ее по­
ведение можно отобразить в визуальной репрезентации, получившей название
«фазового портрета». Создание и изучение сложных фазовых портретов, во
времена Пуанкаре представлявшееся почти невыполнимой задачей, сегодня
стало благодаря компьютерам вполне обычной практикой.
Первый шаг в создании фазового портрета — выделение в моделируемой
физической системе релевантных аспектов ее поведения. Например, было бы
невозможно построить модель печи или термостата, изучая каждый из множества
атомов, из которых они состоят. Вместо этого мы отметаем все нерелевантные
детали и рассматриваем только один аспект печи, который имеет значение,
а именно — ее температуру. Подобным образом и при моделировании маят­
ника старинных часов с гирями можно отбросить все детали, за исключением
скорости и положения качающегося маятника. Если использовать технические
термины, мы скажем, что у печи «одна степень свободы» — значимы только
ее температурные изменения. А у маятника две степени свободы, поскольку
изменяется только его скорость и положение. Если бы мы захотели построить
модель велосипеда, учитывая скоординированное движение всех его деталей
(руля, заднего и переднего колес, левой и правой педалей и т. д.), мы в итоге
получили бы систему с примерно десятью степенями свободы.
Идея фазового портрета сводится к созданию абстрактного пространства
с количеством измерений, совпадающим с количеством степеней свобод того
или иного моделируемого объекта. Для печи достаточно было бы одномерного
пространства (линии). Для маятника понадобилось бы двумерное пространство
(плоскость). Система с тремя степенями свободы требует трехмерного объемного
пространства, и то же самое можно распространить и на более сложные системы.
В таком фазовом пространстве состояние системы в любой момент времени пред­
ставляется определенной точкой. То есть всю значимую информацию о системе
в тот или иной момент времени можно свести к одной точке — точке на линии
в случае печи, точке на плоскости в случае маятника, точке в десятимерном
пространстве в случае велосипеда. Поведение системы во времени представляет
траектория, прочерчиваемая этой точкой при движении в фазовом пространстве.
Например, если изучаемая система тяготеет к колебанию между двух экстрему­
мов, как маятник, ее траектория в фазовом пространстве будет выглядеть как
замкнутая петля — замкнутая траектория представляет систему, которая снова
и снова проходит через последовательность состояний (различных положений
маятника). Маятник, который толкают, а потом он постепенно останавливается,

Курс на столкновение

27

из несингулярных точек. Предположим, однако, что жидкость
медленно остывает, — внезапно, когда температура достигает
критической отметки, все молекулы жидкости претерпевают ра­
дикальную трансформацию и складываются в кристаллическое
в фазовом потрете выглядит как спираль, закручивающаяся вниз — по мере того,
как маятник замедляется и останавливается. Более сложные системы будут пред­
ставляться более сложными траекториями в фазовом пространстве.
Далее: одно дело — моделировать систему через систему уравнений, и совсем
другое — решать эти уравнения, чтобы получить количественные предсказания
о будущем поведении системы. Иногда, когда уравнения, моделирующие систе­
му, настолько сложны, что их невозможно использовать для определения по­
ведения системы, ученые все же могут кое-что узнать о ней, исследуя ее фазовый
портрет: они не могут применять его для получения точных количественных
предсказаний относительно системы, однако он подходит для выработки ка­
чественных представлений об общих характеристиках, проявляемых в долго­
срочных тенденциях данной системы. В частности, в фазовом пространстве
существуют определенные места, которые обычно притягивают (или отталкива­
ют) все близко проходящие траектории к себе или от себя. То есть, независимо
от того, где именно начинается траектория, она будет стремится сместиться
к определенным точкам (называемым «аттракторами») или же отстраниться от
каких-то иных точек (называемых «репеллерами»).
Поскольку такие траектории представляют поведение реальных физических
систем, аттракторы и репеллеры в фазовом потрете отображают долгосрочные
тенденции системы, те формы поведения, к которым система по всей вероятно­
сти придет через какое-то продолжительное время. Например, шар, катящийся
по склону холма, всегда стремится «найти» самую нижнюю точку склона. Если
его немного подтолкнуть вверх, он снова покатится к этой самой нижней точке.
Его фазовый потрет включает «точечный аттрактор»: небольшие флуктуации (на­
пример небольшой толчок шара вверх) сдвигают траекторию (представляющую
шар) в сторону от аттрактора, однако затем траектория обычно возвращается
к нему. Или возьмем другой пример: предположим, у нас есть электрический
переключатель с двумя положениями («включено» и «отключено»). Если это
хороший переключатель, он всегда будет стремиться занять одно из этих двух
положений. Если небольшое воздействие приводит его в какое-то третье (про­
межуточное) положение, он естественным образом стремится вернуться к одной
из своих равновесных точек. В случае катящегося шара его стремление найти са­
мую нижнюю точку склона представляется на фазовом потрете в виде точечного
аттрактора. Подобным образом фазовый портрет электрического переключателя
показывает два таких точечных аттрактора, по одному на каждое стабильное со­
стояние. Мы можем многое узнать об определенной физической системе (о ее
долгосрочных тенденциях), просто изучая аттракторы на ее фазовом портрете.
Аттракторы — не обязательно точки, они могут быть и линиями. Напри­
мер, аттрактор в форме замкнутой петли (также называемый «периодическим
аттрактором» или «циклом колебаний с постоянной амплитудой и периодом»)
будет заставлять любую траекторию, проходящую рядом с ним, «огибать его»,
то есть входить в колебательное состояние, как маятник. Если фазовый пор­
трет определенной физической системы включает один из таких аттракторов,
нам известно, что, как бы ни воздействовать на поведение системы, она будет
стремиться вернуться к колебанию между двух экстремумов. Даже если мы не

28

Глава 1. Курс на столкновение

образование. Жидкость затвердевает в этой сингулярной темпе­
ратурной точке. То же самое верно и в случае других «фазовых
переходов». Критические точки, в которых металл переходит от
немагнитного состояния к магнитному или свет лазера из некоможем точно предсказать, когда система начнет колебаться (для такого пред­
сказания потребовалось бы решить сложные уравнения, моделирующие ее), мы
знаем, что рано или поздно это произойдет. То есть определенная визуальная
характеристика таких абстрактных ландшафтов (аттрактор в форме замкнутой
петли) позволяет нам выяснить долгосрочные тенденции в поведении данной
системы еще до того, как мы действительно проследим ее траекторию в фазовом
пространстве. Неважно, где начинается эта траектория, она неизбежно будет
притягиваться к этой уникальной круговой черте своего фазового портрета.
До наступления цифровой эпохи были известны аттракторы лишь двух этих
типов. Но когда компьютерные экраны стали «окнами» в фазовое пространство,
выяснилось, что в этом пространстве обитает множество гораздо более странных
созданий. В частности, были открыты аттракторы с необычайно изломанными
формами, которые получили название «странных» или «хаотических» аттракто­
ров. Как нам сегодня известно, они представляют турбулентное поведение в при­
роде. К тому же, если даже фазовый потрет содержит лишь простые аттракторы,
«области притяжения аттракторов» (зоны фазового пространства, составляющие
сферы влияния аттракторов) могут разделяться невероятно сложными («хаоти­
ческими») границами. Нам еще неизвестно, как связать друг с другом эти об­
разования. В частности, мы не знаем, действительно ли термин «хаотический»
является подходящим, поскольку известно, что странные аттракторы обладают
крайне сложной фрактальной внутренней структурой.
С точки зрения самоорганизации, другие черты фазового пространства
важнее аттракторов. Это так называемые нарушающие симметрию бифуркации.
Бифуркации представляют события в фазовом пространстве, в которых аттрактор
одного типа (например, точка) превращается в другой (например, круг). Такая
бифуркация (от точки к кругу) обычно представляет тот факт, что физическая
система, которая исходно стремилась к движению в сторону точки равновесия,
внезапно и спонтанно начала колебаться между двумя экстремумами. Например,
такая бифуркация представляет самосборку химических часов. Или другой при­
мер: запуск турбулентности в движущейся жидкости (или когерентности в луче
лазера) представляется в фазовом пространстве в виде каскада бифуркаций, кото­
рый получает на входе форму круга (цикла колебаний с постоянной амплитудой
и периодом) и через последовательные удвоения преобразует его в странный ат­
трактор. В общем, можно сказать, что все феномены самоорганизации происходят
тогда, когда имеет место бифуркация, то есть когда в фазовом портрете системы
появляется новый аттрактор или когда аттракторы системы меняют свой тип.
Хотя детализированное математическое описание аттракторов и бифуркаций
намного сложнее, этих немногих замечаний будет вполне достаточно для наших
целей, то есть для определения понятия «машинного филума». Поводя итог этому
краткому экскурсу, можно сказать, что существует три различных «сущности»,
живущих в фазовом пространстве — отдельные траектории, соответствующие
объектам реального мира; аттракторы, соответствующие долгосрочным тенден­
циям этим систем; и бифуркации, соответствующие спонтанным изменениям
долгосрочных тенденций этих объектов. В конце 1960-х годов Жиль Делез понял
философский смысл трех этих уровней фазового пространства. Он подчеркнул

Курс на столкновение

29

герентного становится когерентным, — это также сингулярные
пороги, отмечающие возникновение порядка из хаоса.
Удивительно, что все эти различные процессы, запускаю­
щие самоорганизацию, обладают, как выяснилось, сходной
онтологическое различие между «актуальными ф изическими системами»
(представляемыми траекториями в фазовом пространстве) и «виртуальными
физическими системами», представленными аттракторами и репеллерами. Хотя
он не использовал сам термин «бифуркации», он развивал ту мысль, что особые
события могли бы производить «испускание сингулярностей», то есть внезапно
создавать набор аттракторов и репеллеров.
В терминологии Делеза, определенный набор аттракторов и репеллеров
составляет «виртуальную» или «абстрактную» машину, тогда как отдельные
траектории в фазовом пространстве представляют «конкретные воплощения»
этой абстрактной машины. Например, круговой аттрактор представляет «аб­
страктный осциллятор», который физически может воплощаться в разных
формах — в маятнике часов, в вибрирующей струне гитары, в колеблющихся
кристаллах радара и радио, в электронных и биологических часах. И так же, как
один и тот же аттрактор может воплощаться во множестве физических устройств,
одна и та же бифуркация может воплощаться в различных самоорганизующихся
процессах: старт когерентного поведения в текущей жидкости или запуск ко­
герентного излучения в лазере — это воплощения одной и той же бифуркации.
Итак, у нас есть два уровня «виртуальных машин» — аттракторы и бифурка­
ции. Аттракторы — это виртуальные машины, которые при воплощении дают
конкретную физическую систему. Тогда как бифуркации воплощаются за счет
влияния на сами аттракторы, то есть дают изменение в физической системе,
определенной этими аттракторами. Если мир аттракторов определяет более или
менее стабильные и постоянные черты реальности (ее долгосрочные тенденции),
мир бифуркаций представляет источник креативности и вариативности в при­
роде. По этой причине процесс воплощения бифуркаций в аттракторах, а послед­
них — в конкретных физических системах получил название «стратификации»,
означающей создание стабильных геологических, химических и органических
страт, составляющих реальность. Теория Делеза пытается выяснить один и тот
же принцип, скрывающийся за формированием всех страт. Похоже на то, что
литосфера, атмосфера и биосфера являются всего лишь аспектами одной и той же
«механосферы». Или, если в другой формулировке, ситуация такова, словно бы
через все филогенетические линии, произведенные эволюцией (позвоночные,
моллюски, а также облака и реки), проходил один и тот же машинный филум.
Более подробное изложение этих идей см. в: DeLanda, Manuel. Non-organic
Life / / Zone 6: Incorporations Zone Books, 1992. Больше деталей можно найти
в работах: Stewart, Ian. Does God Play Dice? The Mathematics of Chaos. New York:
Basil Blackwell, 1989; Abraham, Ralph; Shaw, Christopher. Dynamics: The Geometry
of Behavior/ / The Visual Mathematics Library, 3. vols. Santa Cruz, CA: Aerial Press.
Позиция Делеза по онтологическому различию между решениями уравне­
ний (траекториями в фазовом пространстве) и топологическими качествами
векторного поля (аттракторами) излагается в: Deleuze, Gilles. Logic of Sense, tr.
Mark Kester, ed. Constantin V. Boundas. New York: Columbia University Press, 1990
(рус. пер.: Делез Ж. Логика смысла. М.: Академический проект, 2011.), гл. 15.
Свое понимание идеи онтологического различия он связывает с работой Альбера
Лотмана: Lautman, Albert. Le Problème du temps.

30

Глава 1. Курс на столкновение

математической структурой. Процесс, в котором фотоны лазера
претерпевают спонтанную организацию и становятся когерент­
ными (когда все они «кооперируются» в испускании светового
луча в одной и той же фазе), оказался по своей сущности весьма
сходным с тем процессом, при котором молекулы жидкости
«кооперируются», образуя воронки и вихри, как и еще одному
процессу — образованию кристаллических структур. Поскольку
реальная цепочка событий, которая ведет к спонтанному фор­
мированию новых паттернов и структур в разных средах, должна
быть каждый раз совершенно иной, все эти переходы от хаоса
к порядку характеризуются как «независимые от механизма»10.
Если рассматривать исключительно самоорганизацию как
результат этих переходов, тогда имеет значение лишь их мате­
матическая структура, а не конкретный способ осуществления
организации молекул (или фотонов). По этой причине незави­
симые от механизма, структур-образующие сингулярности были
описаны на концептуальном уровне в качестве «абстрактных
машин», то есть единичных «математических механизмов»,
способных воплощаться в совершенно разных физических
механизмах.
10Haken, Hermann. Synergetics: An Approach to Self Organization / / Yates,
Eugene (ed.), Self-Oiganizing Systems: The Emergence of Order. New York: Plenum,
1987. Понимание того, что многоразличные процессы самоорганизации могут
представляться одной и той же математической моделью, закрепилось только
после того, как эмпирические исследования показали буквальное, а не просто
метафорическое значение этой идеи. Когда начинались исследования по само­
организации (то есть изучение переходов от жидкого состояния к твердому или от
магнитного к немагнитному), ученые считали представление о самоорганизации,
«независимой от механизма», просто полезной аналогией, эвристикой, направ­
ляющей исследования, но не более: «В своем движении исследование фазовых
переходов опиралось на аналогию: фазовый переход от магнитного состояния
к немагнитному оказался сходным с переходом от твердого состояния к газоо­
бразному. Переход от жидкого состояния к сверхтекучему похож на переход от
проводимости к сверхпроводимости. Математика одного эксперимента применя­
лась ко многим другим экспериментам... Применение техник, использовавшихся
для изучения фазового перехода, [к исследованиям старта турбулентности] не
было ни слишком оригинальной, ни слишком очевидной идеей. Не слишком
оригинальной, поскольку великие первопроходцы гидродинамики, Рейнольдс
и Рэлей, как и их последователи в 20 веке, отмечали, что тщательно контролируе­
мый эксперимент с жидкостью приводит к изменению в качестве движения... Это
не был и слишком очевидный эксперимент, поскольку, в отличие от реальных
фазовых переходов, эти бифуркации в жидких средах не влекли изменения са­
мого вещества. Они лишь добавляли новый элемент — движение. Неподвижная
жидкость становится движущейся. Почему математика такого изменения должна
соответствовать математике конденсации пара?» (Gleick, Chaos, р. 127).

Курс на столкновение

31

Ила. 1—3. Окна в машинный филум. Турбулентный поток, долгое
время считавшийся формой хаоса, как теперь известно, обладает
сложной структурой вихрей и воронок, вложенных друг в друга
{см. рисунок сверху). Пространственная структура турбулент­
ности, как и любого иного образования, состоящего из малых
копий самого себя, обладает так называемой «фрактальной»
природой. Многие математические структуры демонстрируют
это (фрактальное) свойство самоподобия {снизу слева). Недавно
при помощи компьютеров события, происходящие при старте
турбулентности, были смоделированы в математическом виде
(в качестве каскадов бифуркаций удвоения периода), — и эта
модель, как выяснилось, демонстрирует фрактальные свойства
{внизу справа). Удивительно, что тот же математический аппарат
применим и для моделирования совершенно иных физических
ситуаций — например, когерентного лазерного излучения или
же начала межнационального вооруженного конфликта. Соз­
датели компьютерных военных игр вскоре включат математику
турбулентности в собственный арсенал техник моделирования,
чтобы не только понять, как разгораются войны, но и проана-

32

Глава 1. Курс на столкновение

лизировать такие проблемы, как устойчивость компьютерных
систем радиоуправления в боевой обстановке. Подобно воронке,
поддерживающей свою форму, несмотря на то, что она является
частью бурно движущейся жидкости, командная система в бою
должна представлять собой островок устойчивости среди окру­
жающего ее хаоса, островок, созданный теми же силами, что
производят сумятицу вокруг него.
О точной природе этих математических сингулярностей мало
что известно, поэтому, как всегда, когда наука выходит на новый
уровень, существует много предложений относительно того, как
рассматривать эти сущности (например, в качестве «морфогене­
тических полей»11, «параметров порядка» и т. д.). В частности,
нет и консенсуса по поводу того, можно ли считать их абстракт­
ными машинами, которые, воплотившись, порождают порядок
из хаоса. Есть много эмпирических данных, подтверждающих ту
идею, что в окрестности определенной сингулярности (то есть
вблизи критической точки) совокупность ранее не связанных
элементов складывается в синергетическое целое. Но намного
меньше данных, которые подтверждали бы, что сингулярности
сами играют каузальную роль в этом процессе. Кажется, что они
являются просто внутренними качествами глобальной динами­
ки определенной популяции12. На вопрос о том, чем именно
являются сингулярности и какую роль они играют в самоорга­
низации, невозможно ответить без дальнейших эмпирических
исследований; тем не менее, мы можем дать обзор того, что
известно по этой новой теме, чтобы наполнить наше слишком
абстрактное понятие машинного филума каким-то содержанием.
Сингулярности вовлечены в процессы самоорганизации на
многих физических уровнях и уровнях сложности. На первом
уровне, уровне физики, есть фазовые переходы в неоргани­
ческой материи. Это критические точки, которые нам сейчас
интересны, поскольку они выступают истоком развития тех110 понятии «морфогенетического поля» см.: Sheldrake, Rupert. A New
Science of Life. London: Anthony Blond, 1985. (Рус. пер.: Шелдрейк P. Новая на­
ука о жизни. М.: РИПОЛ классик, 2005.)
12
Если говорить в более технических терминах, любой поток материи или
энергии, динамика которого является нелинейной, способен на спонтанное
порождение стабильных состояний (аттракторов) или переключение между
стабильными состояниями разных типов (бифуркацию). Нелинейный про­
цесс — тот, чье моделирующее уравнение содержит члены, взаимодействующие
друг с другом. Большинство природных процессов являются нелинейными.

Курс на столкновение

33

нологических линий — например, огнестрельного оружия.
Но сингулярности, действующие на более высоких уровнях
(химии, биологии — в частности, в генеалогических линиях
животных), участвуют в создании программного обеспечения
военной машины — тела солдата.
На уровне химии мы обнаруживаем сингулярности, запуска­
ющие спонтанную сборку химических часов. Это химические
реакции, в которых миллиарды молекул внезапно начинают
колебаться в едином ритме:
Предположим, у нас есть [в сосуде] два вида молекул — «крас­
ные» и «синие». Из-за хаотического движения молекул можно
было бы ожидать, что в [любой] момент времени... сосуд будет
выглядеть для нас «фиолетовым» с беспорядочными пробле­
сками «красного» и «синего». Но в химических часах все не так;
в этом случае сначала вся система синяя, затем она внезапно
меняет свой цвет на красный, а после —снова на синий... Подоб­
ный уровень порядка, возникающего из действий миллиардов
молекул, кажется невероятным, и, по сути, если бы химические
часы реально не наблюдались, никто бы не поверил, что такой
процесс возможен. Молекулам, чтобы изменить свой общий
цвет, надо иметь возможность «общаться». Система должна
действовать как целое13.
Наряду с химическими часами, демонстрирующими ко­
герентное поведение во времени, существуют когерентные
пространственные паттерны — например, химические волны.
Спонтанно собираемые часы и волны обеспечивают, в свою оче­
редь, субстрат для самоорганизации на биологическом уровне.
Развивающийся эмбрион, начинающийся с одного-единственного яйца, требует невероятной последовательности формообра­
зующих (или морфогенетических) процессов. Согласно «теории
катастроф» (являющейся ответвлением «дифференциальной
топологии»), всего существует семь разных сингулярностей
и особых морфогенетических операций, связанных с каждой
из них. Например, одна сингулярность представляет форми­
рование границы; другая — создание сгиба или сдвига. Другие
сингулярности отвечают за формирование разломов или борозд,
впадин, карманов и пунктированных структур — например,
пиков или волос14.
13Prigogine and Stengers, Order Out of Chaos, p. 148.
14Sounders P.T. An Introduction to Catastrophe Theory. New York: Cambridge
University Press, 1986, pp. 118-119.

34

Глава 7. Курс на столкновение

Понятие сингулярности было рождено в малопонятных об­
ластях чистой математики, особенно в дисциплине, известной
под именем «топологии». Однако его современное возрождение
и включение в прикладную математику отчасти стало результа­
том той роли, которую сингулярности сыграли в анализе ударной
волны и ядерной турбулентности в Манхэттенском проекте15.
В частности, необходимо было определить критическую точку
массы, определяющую старт расщепления, для разных веществ
(например, урана и плутония), а также разработать разные
способы инициации расщепления (то есть актуализации этих
абстрактных машин)16. Но если, в определенном смысле, сингу­
лярности и приобрели свой сегодняшний статус благодаря роли,
сыгранной ими в исследовании вооружений, в другом смысле
они всегда были связаны с производством оружия.
Разница в том, что, если современные ученые отслеживают
сингулярности при помощи компьютеров, раньше оружейник
должен был вычислять их, так сказать, «на слух», ориентируясь
на различные «выразительные черты» (физические качества),
которыми эти точки наделяют материю, и подключая их мор­
фогенетические способности к процессу производства данного
вооружения. Можно считать, что ремесленник и изобретатель
отбирали несколько сингулярностей, а затем определенными,
следовавшими друг за другом действиями заставляли их мор­
фогенетический потенциал работать на производство данной
15Например, в работе Станислава Улама. См.: Cooper, Necia. (ed.), From
Cardinals to Chaos: Reflection on the Life and Legacy of Stanislaw Ulam. Cambridge
Eng.: Cambridge University Press, 1989.
16Wyden, Peter. Day One. New York: Simon & Schuster, 1984, p. 54. В Манхэттен­
ском проекте сингулярность, отмечающая критическую массу урана и плутония,
определила конструкцию пускового механизма атомной бомбы. Говорят, что
эскимосы различают много видов снега, но даже мы, не обладая столь тонкими
различительными способностями, можем понять, что есть несколько способов
перехода «границы замерзания» воды, то есть той сингулярной температурной
точки, в которой жидкость превращается в твердое тело. Различные пути через
эту операцию производят замерзшую воду с разными физическими качествами —
лед или снег. Подобным образом и различные характеристики «границы взрыва»
в расщепляемых веществах определяют результат: если урановую бомбу и можно
сделать по старой «пушечной модели», то плутоний просто не разгорится, если
взрыв инициируется столкновением двух подкритических масс. Поэтому по­
надобился весь математический гений Джона фон Неймана, чтобы разработать
взрывные линзы, которые создают почти совершенную симметричную ударную
волну, сжимающую массу плутония до критической точки и реализующую
сингулярность, связанную с запуском деления.

Курс на столкновение

35

формы технологии. Таким образом, согласно Делезу и Гваттари,
машинный филум планеты разделяется на много филумов, на
различные «филогенетические линии», соответствующие раз­
ным технологиям:
Давайте вернемся к примеру с саблей или, скорее, к стали,
выплавляемой в горне — он предполагает актуализацию пер­
вой сингулярности, а именно: плавление железа при высокой
температуре; а затем вторую сингулярность, отсылающую к по­
следовательному обезуглероживанию; этим сингулярностям
соответствуют черты выражения [такие как твердость, острота,
глянец]... Железный меч отсылает совсем к другим сингулярно­
стям, ибо он выкован, а не выплавлен, не закален и не охлажден
на воздухе, он производится по частям, изготавливаемым [па­
раллельно], а не последовательно; его выразительные черты,
с необходимостью, крайне отличаются, ибо он протыкает, а не
рубит, атакует фронтально, а не наискось... Мы можем говорить
о машинном филуме, или о технологической преемственности
каждый раз, когда обнаруживаем совокупность сингулярностей,
продолжающихся благодаря определенным операциям, —сингуляр­
ностей, сходящихся и вынуждающих эти операции сходиться на
одной или нескольких определимых выразительных чертах17.
Таким образом, есть два разных значения термина «ма­
шинный филум»: в более общем смысле он обозначает любой
процесс, в котором порядок возникает из хаоса в результате
нелинейной динамики — это реки и цунами в гидросфере, пат­
терны ветров и системы штормов в атмосфере и т. д. Все эти про­
цессы зависят от критических точек в скорости потока материи
и энергии, так что машинный филум можно определить в общем
виде как «поток материи-движения, поток материи в непре­
рывной вариации, носитель сингулярностей и выразительных
черт»18. Я буду использовать термин «машинный филум» для
обозначения и процессов самоорганизации в целом, и частных
сборок, к которым может привлекаться сила этих процессов.
В одном смысле термин обозначает любую популяцию (ато­
мов, молекул, клеток, насекомых), чья глобальная динамика
управляется сингулярностями (бифуркациями и аттракторами);
в другом смысле он обозначает соединение множества элементов
17
Deleuze and Guattari, A Thousand Plateaus, p. 406 (рус. пер.: Делез Ж., Гваттари Ф. Тысяча плато. С. 686).
18/Ш ., р. 406 (рус. пер.: там же, с. 687).

36

Глава 1. Курс на столкновение

в единую сборку, которая больше суммы своих частей, то есть
проявляет глобальные качества, которыми не обладают ее от­
дельные компоненты.
Применение этих понятий в исследовании истории человече­
ства остается спорным вопросом19. Тем не менее, метеорологиче­
ские метафоры («зоны циклонов», «ураганы»), использованные
Броделем в отрывке, вынесенном в эпиграф, указывают на
растущее понимание историками той роли, которую машинный
филум играет в эволюции армий. Например, журнал «Scientific
American» недавно сообщил, что математическая модель, раз­
работанная Элвином Саперштейном (позже уточненная Гот­
фридом Майером-Крессом), «указывает на то, что математика,
описывающая переход струи воды от ламинарного состояния
к турбулентному, может применяться и для описания начала
войны, разгорающейся между разными нациями... [Они] раз­
работали модель, позволяющую рассчитать, как развертывание
космической противоракетной обороны — такой как “Страте­
гическая оборонная инициатива”, предложенная Рональдом
Рейганом, — могло бы повлиять на отношения между США
и Советским союзом». Как сообщается в статье, Пентагон инте­
ресуется этим исследованием не только ради создания моделей
«традиционных военных сценариев, но также и в силу вопросов,
“не обусловленных огневой мощью ”... Нелинейный метод Май­
ера-Кресса мог бы помочь Пентагону обнаружить уязвимости
в своей сети командования и контроля — как и в сети Советов...
[Разведывательное управление Министерства обороны] также
может использовать метод в секретных исследованиях влияния
СПИДа на устойчивость правительств Третьего мира, как и воз­
действия военного вмешательства на наркоторговлю...»20.
Следовательно, этот недавно открытый универсум абстракт­
ных машин начинает менять не только взгляд ученых на мир,
но и подходы военных к проблеме ведения войны — начало
вооруженного конфликта, если говорить на языке математи­
ки, связано с событиями, запускающими турбулентность21.
19Woodcock, Alexander; Davis, Monte. Catastrophe Theory. New York: Dutton,
1978, ch. 4.
20Nonlinear Thinking: Pentagon Strategists Take Heed of a Dove’s Chaotic Theo­
ries / / Scientific American, 1985, June, p. 26.
21 Обратим внимание также на этот отрывок из Глейка: «Когда Митчелл
Фейгенбаум [значительно развивший классификацию сингулярностей] начал
размышлять о хаосе в Лос-Аламосе [в 1970-х], он был лишь одним из горстки

Курс на столкновение

37

Критические точки в метеорологических паттернах, в размере
городского населения или же в распределении политической
и экономической власти могут оказаться среди факторов, внес­
ших свой вклад в «самосборку» различных армий, известных
истории человечества. Один из историков, изучающий кочев­
ников, выражает эту мысль так:
Сельские сообщества, возделывающие плодородные желтоземы
северного Китая, сады Ирана или же богатый чернозем Киева,
были окружены поясом бедных пастбищ, где нередко царили
тяжелейшие климатические условия, так что каждые десять лет
высыхали все водопои, трава сгорала, а скот погибал — а с ним
и сами кочевники. В этих обстоятельствах периодические на­
беги кочевников на культивируемые области были природным
законом22.
Итак, в случае кочевников циклическая сингулярность в по­
годных условиях (называемая «периодическим аттрактором»)
указывала на запуск турбулентного поведения. Подобным обра­
зом и европейские оседлые армии часто приводились в движение
критическими точками в общем равновесии сил на континенте.
В 1494 году:
...Европа рвалась в бой, ей не сиделось на месте. Политические
силы, собиравшиеся столетиями, вот-вот должны были кри­
сталлизоваться в раздувшуюся и обновленную копию Древней
Греции, превратившись в рваное лоскутное одеяло региональ­
ных властей, увязших в междоусобных битвах и в то же время
кипящих политической энергией, стремящейся к заморской
экспансии... В силу нескольких причин, к числу которых от­
носятся право первородства, резкий рост городского населения
и влияние локальных войн, в последние десятилетия 15 века
в Европе было полно военных людей. Швейцарские пикинеры,
немецкие ландскнехты, ирландские и английские авантюристы,
французские отставные жандармы, крепкие кастильские пехо­
разрозненных ученых, в большинстве случаев не знакомых друг с другом...
Десятилетием позже хаос стал паролем быстро растущего движения, которое
изменяет саму структуру наших научных знаний... Руководители правитель­
ственных программ, ответственные за исследовательские бюджеты армии, ЦРУ
и министерства энергетики, стали выделять все большие суммы на исследования
хаоса и создали специальные бюрократические органы, распоряжающиеся этим
финансированием» {Chaos, р. 4)
22Grousset, René. The Empire o f the Steppes. New Brunswick, NJ: Rutgers Uni­
versity Press, 1970, p. ix.

38

Глава 1. Курс на столкновение

тинцы, —они прибывали со всех сторон континента, чтобы при­
соединиться к битве... В геополитическом отношении Европа
в этот момент была далека от завершения. Однако к 1500 году не­
которые из ключевых культурно-территориальных образований
сплотились в достаточной мере, чтобы дать своим правителям
военные ресурсы и политическую энергию, которым суждено
сыграть ведущую роль в трансконтинентальных процессах.
[С другой стороны] зоны раздробленностисохранялись — на­
пример, Италия и Германия23.
Ситуация выглядит так, словно бы кочевые общества суще­
ствовали в более или менее «твердом» состоянии до тех пор,
пока метеорологическая сингулярность не расплавляла их,
после чего их поток обрушивался на оседлых соседей. И наобо­
рот, Европа 1494 года претерпевала процесс «затвердевания»,
словно бы различные политические структуры, составлявшие
Европу, существовали в жидком виде, а теперь начали кристал­
лизоваться, приобретая твердую форму. В противоположность
конкурирующим империям (Китайской, Оттоманской), кото­
рые, по причинам географического и религиозного характера,
сложились в почти однообразный «кристалл», Европа никогда
не затвердевала в виде единого куска, а скорее принимала форму
разрозненного конгломерата с подвижными границами. Когда
же в зоне этих разломов и трещин накапливалось «напряжение»,
оно снималось через вооруженный конфликт, распространяю­
щийся по линиям наименьшего сопротивления. Но именно ди­
намическая природа этого «разломанного кристалла» позволила
западным обществам превзойти Китай и Ислам в конкуренции
за завоевание мира.
Не заменили ли мы просто-напросто один набор метафор
другим? Вместо «ураганов» и «зон циклонов» у нас теперь есть
«фазовые переходы» от «твердых» к «жидким» формам соци­
альной организации. К счастью, есть теория фазовых пере­
ходов в человеческих обществах, способная обосновать такие
метафоры. Ф изик Артур Иберол разработал модель истории
человечества, в которой общества изображаются в качестве
совокупности потоков и резервуаров — воды, метаболической
энергии, давления обязательств, способов действий, населения,
торговли, технологии. Он стремится не заменить стандартные
описания развития человечества, но лишь «подчеркнуть роль
23 O’Connell, Robert. O f Arms and Men. New York: Oxford University Press,
1989, pp. 110-112.

Курс на столкновение

39

потоков и фазовых переходов в определении стабильности со­
циального поля». Далее он развивает эту мысль:
Разрывы, проявляемые социальным развитием при появлении
обществ, производящих пищу (например, при переходе от охо­
ты и собирательства к огородничеству и сельскому хозяйству),
я рассматриваю в качестве свидетельства внутренней пере­
стройки, новых связей и конфигураций, новой фазовой кон­
денсации — словно бы газообразная фаза материи становилась
жидкой или же затвердевала... Вначале современный человек
жил, видимо, в группах охотников, действующих на террито­
рии, соответствующей размеру человека и его метаболизму...
Если у человека, как можно судить по его массе, был типичный
для млекопитающего метаболизм, а средняя величина пере­
движений за день составляла 25 миль, культуры, разделенные
дистанцией порядка 50 миль, почти не взаимодействовали друг
с другом... Разделение популяций расстоянием в 70—100 миль,
как указывают эмпирические данные, демонстрирует наличие
системы со слабыми, «газообразными» взаимодействиями...
Распространение ранних малых популяций можно рассматри­
вать в качестве газообразного движения... Я предполагаю, что
падение уровня требуемых потенциалов (температуры, воды,
пищи) привело к конденсации (сжижению) небольших групп
в фиксированных центрах популяции... Природа социальной
фазовой конденсации зависит, однако, от возможности уси­
ления, обеспечиваемой технологией. Вместе с двумя этими
главными потенциалами — обеспечением водой и технологией
(инструментами) — пришли изменения и в образе жизни, усо­
вершенствовалось использование водных ресурсов, началось
локализованное социальное развитие, связанное с одомашни­
ванием растений и животных...
Наконец, эти «жидкие» социальные формации кристаллизо­
вались в виде стратифицированных цивилизаций:
На основании археологических данных я прихожу к тому выво­
ду, что цивилизации формировались тогда, когда складывалась
обширная торговля (конвекционный поток) среди скоплений
(конденсатов) населения. Городские центры накапливали на­
селение общей численностью более 2 500 человек, причем они
были составными группами. Пороговый размер можно оценить
по отсутствию сложных культур в более мелкой популяции24.
24Iberall, Arthur. A Physics for the Study o f Civilizations / / Yates E. (ed.), SelfOrganizing Systems, pp. 531—533.

40

Глава 1. Курс на столкновение

Итак, можно провести более точную аналогию между есте­
ственными процессами самоорганизации, представленными
фазовыми переходами, и историческими переходами от кочевых
обществ к оседлым. И хотя применение таких аналогий пока
позволяет лишь наметить общую карту подобных изменений,
картина, созданная Иберолом, указывает на то, что сборка
кочевых и оседлых армий может рассматриваться в качестве
результата фазовых переходов (сжижения и кристаллизации)
в соответствующих социальных организациях.
Однако эта точка зрения позволяет нам изображать лишь без­
личные силы, задействованные в сборке армий. Как же в таком
случае учесть в наших моделях роль особых индивидов — на­
пример, таких великих лидеров, как Чингисхан или Наполеон?
Один из вариантов решения этой проблемы — изображать роль
командующего по аналогии с ролью ремесленника-оружейника.
Например, в эволюции огнестрельного оружия определенные
сингулярные точки должны отслеживаться оружейным масте­
ром, который заставляет их сойтись, создавая работающее ору­
жие. Командующий, как мы увидим, также должен отслеживать
критические точки — например, ту, в которой боевые силы
способны рассеивать «трение» (задержки, заторы, шумы), произ­
водимые неопределенностью боевой обстановки. Следователь­
но, сингулярности влияют на сборку армий извне (например,
в качестве давления населения, голода), но также и изнутри —
благодаря действиям оружейников и полевых командиров.
Существует много точек соприкосновения между военными
машинами и машинным филумом. Чтобы построить график
распределения этих точек, мы будем считать, что та или иная
военная машина составлена из иерархии уровней, из цепочки
компонентов, действующих на множестве вертикально вы­
строенных уровней физической размерности и организации.
На самом нижнем уровне находятся вооружения — как насту­
пательные, так и оборонительные. Уровнем выше мы встречаем
тактику, искусство сборки людей и оружия в формирования
с целью выиграть те или иные единичные битвы. Следующий
уровень — стратегический, уровень искусства сборки отдельных
битв в согласованную войну с определенной политической
целью. Наконец, мы доходим до уровня логистики, искусства
военного обеспечения и поставок, который, можно считать,
собирает вместе войну и ресурсы планеты (фураж, зерно, инду­

Курс на столкновение

41

стриальные силы), обеспечивающие саму ее возможность. Сле­
довательно, машины, производимые на выходе каждого уровня
(вооружения, битвы, войны и т. д.), могут считаться единицами,
вовлекаемыми в сборку на следующем уровне.
Каждый уровень подчиняется своим особым «законам».
Действительно, задача главнокомандующего — открытие и при­
менение законов каждого уровня с целью создания взаимосвя­
занного целого. Используя только что введенную терминологию
и стремясь избежать неверного впечатления, будто существуют
некие «вечные законы войны», мы могли бы сказать, что задача,
с которой генералы сталкивались во все времена, — сделать так,
чтобы машинный филум «прошел сквозь» каждый из этих по­
следовательных уровней. Прослеживая историю современной
военной машины на каждом из этих уровней (вооружения,
тактики, стратегии и логистики), мы сможем понять ту роль,
которую компьютерная технология стала играть в автоматизации
задач командиров.
Давайте начнем с самого низа, с уровня технического обе­
спечения войны, а потом будем продвигаться вверх. Функция
огнестрельного оружия в соответствии с целями нашего иссле­
дования может быть разделена на три отдельных компонента или
«стадии»: стадию толчка, включающую в себя все события, пред­
шествующие выбросу снаряда из дула; баллистическую стадию,
охватывающую все события, происходящие с момента отделения
снаряда от дула и вплоть до его соприкосновения с мишенью;
наконец, стадию поражения, которая описывает воздействие
снаряда, ударившего по мишени. (Последняя стадия особенно
важна в нашем контексте, но не столько сама по себе, сколько
в силу влияния ее развития на оборонные технологии.) Каждая
из этих стадий демонстрирует определенное аналитическое от­
личие, которое, в свою очередь, позволит нам изучить историю
различных компьютерных технологий.
После исследования военного оборудования мы передвинем­
ся на шаг выше по иерархии и перейдем к уровню тактики. Здесь
будут описываться различные формы сборки людей и оружия
в тактические формирования, применяемые командирами. На
тактическом уровне машинный филум связан с проблемой «во­
енного трения» — этот термин обозначает самые разные явления,
начиная с несчастных случаев и заторов и заканчивая влиянием
боевого духа на упорство собственных войск или вражеских.

42

Глава 1. Курс на столкновение

На следующем уровне иерархии история стратегии позволит
нам взглянуть на развитие технологии современных военных
игр — начиная с рельефных моделей 19 века и до современных
компьютерных систем. В итоге мы сможем проанализировать
еще один аспект машинного филума. Например, двое или не­
сколько людей, участвующих в переговорах по прекращению
войны, образуют динамическую систему; и также, как порядок
возникает из хаоса, когда машинный филум «проходит сквозь»
определенную популяцию (атомов, клеток или насекомых),
кооперация спонтанно возникает из конфликта в группах,
представляющих стороны переговоров. Военные игры, как вы­
яснится, искусственно блокируют пути к кооперации в области
переговоров по ядерному вооружению.
Наконец, я перейду к самому высокому уровню иерархии
и буду исследовать развитие логистики мирного времени,
которая постепенно превратилась в военно-промышленный
комплекс, а также военных логистических систем и систем
обеспечения разных армий на разных этапах истории. В этом
разделе я проанализирую общие проблемы, с которыми стал­
киваются военные при организации сетей (будь то железные
дороги, телефоны или компьютеры), через которые должны
передвигаться грузы и информация. Это тоже динамические
системы, и в таком качестве они управляются сингулярностями,
которые порождают новые формы поведения.
Начнем наше исследование разных уровней организации
современной армии с самого нижнего уровня — уровня произ­
водства огнестрельного оружия.

Толчок
Работа метательного механизма может быть разделена на три
разные стадии: (1) стадию толчка, состоящую из процессов,
благодаря которым снаряду придается импульс и задается на­
правление; (2) баллистическую стадию, относящуюся к собы­
тиям, которые влияют на траекторию снаряда во время полета;
и (3) стадию поражения, охватывающую воздействие снаряда
на мишень.
Если говорить о производстве огнестрельного оружия, наи­
более важна стадия толчка. Все события, связанные с первой
стадией, происходят, пока снаряд находится внутри оружия:

Толчок

43

зажигание пороха, взрыв, производимый изоляцией его газов
и разгоняющий снаряд, вращение пули, позволяющее улучшить
ее летные характеристики. Если говорить в более технических
терминах, стадия толчка определена эволюцией трех разных
механизмов — заправки, зажигания и наведения. В свою оче­
редь, каждый из этих механизмов соотносится с теми критиче­
скими точками в потоке энергии и материи, которые я назвал
«сингулярностями»: с инициацией сверхзвуковой ударной
волны, которая определяет «детонацию»; порогом давления,
достигаемого пороховыми газами внутри замкнутой камеры,
определяющей «взрыв»; минимальным числом оборотов или
порогом вращения, после которого аэродинамические свойства
снаряда меняются с некогерентных на когерентные.
Чтобы лучше понять стадию толчка, мы можем разбить ее
на три компонента или механизма, указанных выше: заправку,
соответствующую акту заряжения оружия; зажигание, соот­
ветствующее акту спуска; и наведение, задание более или менее
определенного направления снаряду.
Механизмы, обеспечивающие каждую из этих функций,
развивались независимо друг от друга и часто производились
разными мастерами. Однако точка зрелости огнестрельного
оружия, отмеченная появлением в 19 веке нарезного оружия,
зависела от тесного сопряжения всех трех компонентов. Все они
должны были достигнуть определенной степени завершенности,
прежде чем смогла появиться конусовидная пуля.
У первого огнестрельного оружия, ручницы 14 века, не
была специального механизма ни для одной из этих функций.
Гладкий ствол служил единственным механизмом наведения,
так что остальная часть процесса зависела от меткости стрелка.
Функция заправки ограничивалась процедурой заряжения —
либо с дульной части, либо с казенной, — а также практической
сноровкой и эмпирическими знаниями о поведении пороха.
В первой ручной пушке не было даже механизма зажигания.
Стрелок должен был использовать левую руку для того, чтобы
зажечь запал, что препятствовало дальнейшему развитию этой
формы оружия. Затем в 1424 году:
.. .появляется первое механическое устройство для произведения
выстрела из оружия. До этого времени размеры ручной пушки
были ограниченными, поскольку она была, по существу, ору­
жием, которое держали одной рукой... Другая рука должна была

44

Глава 1. Курс на столкновение

обязательно оставаться свободной, чтобы можно было вставить
медленно горящий фитиль в затравочное отверстие. Если при­
нять это во внимание, можно понять, что первые ручные пушки
неизбежно оставались достаточно тяжелыми (по отношению
к их калибру), чтобы ими можно было нормально управлять.
Длина ствола также ограничивалась соображениями удобства,
и только после изобретения и внедрения спускового «рычагасерпентина» или курка, державшего фитиль, стрелок получил
возможность двумя руками держать и нацеливать оружие....
Внедрение пальцевого устройства производства выстрела можно
считать моментом, когда появляется настоящий пистолет, раз­
вившийся из рудиментарной формы ручницы. Таким устрой­
ством становится фитильный замок25.
Фитильный замок стал первым механическим механизмом
зажигания, но еще не был автоматическим. Дальнейшее раз­
витие механизма зажигания требовало отслеживания сингу­
лярностей, которые определяют горение некоторых веществ.
Пирит был первым таким веществом (колесцовый замок), затем
появился кремний (кремневый замок), а потом, значительно
позже, — фульминаты металлов (ударный замок). П ринци­
пы действия двух первых замков, колесцового и кремневого,
сходны, поскольку в обоих используется сталь, чтобы высечь
из вещества поток искр. Однако «искровое поведение» пирита
и кремния совершенно разное. Если кремний искрит при уда­
ре стальной болванки, пирит лучше всего искрит при трении
или скольжении при относительно небольшом давлении. Не­
линейности, управляющие искрением этих веществ, должны
были выясняться путем проб и ошибок, благодаря медленному
совершенствованию конструкции механизма. Следующий шаг
был сделан с открытием еще одной сингулярности — той, что
определяет порог детонации фульминатов металлов, сингуляр­
ности столь чувствительной, что она может быть актуализиро­
вана без пламени — исключительно за счет воздействия удара.
Это позволило создать ударный замок.
Поведение фульминатов при взрыве были известно более
столетия, однако эти субстанции были слишком опасными,
чтобы их можно было использовать в качестве метательного
взрывчатого вещества. Затем, в 1807 году, Александр Форсайт
сумел обуздать их силу, используя их не в качестве заменителя
25Pollard H. B. С. A History o f Firearms. New York: Lenox Hill, 1973, p. 6.

Толчок

45

пороха как горючего, а для механизма зажигания. Если черный
порох взрывается только в том случае, когда он ограничен
замкнутым пространством, в котором его дымовые газы могут
создать высокое давление, то фульминаты сильно взрывают­
ся даже в незамкнутом пространстве. То есть у нас есть две
разных сингулярности: одна достигается как порог давления,
а другая — как детонация (то есть испускание сверхзвуковой
ударной волны в результате высвобождения энергии в особых
химических реакциях). Сила детонирующих веществ затем
была использована в снарядах, когда стали создавать воору­
жения с повышенной взрывоопасностью, необходимые для
разрушения железобетонных укреплений конца 19 века. Но до
второй мировой войны реальное поведение детонационной
ударной волны не было понято. В М анхэттенском проекте
пришлось использовать взрывные линзы, предназначенные
для зажигания плутония через направленный взрыв. Это были
первые в истории человечества устройства, в которых точная
форма ударной волны была сконструирована математиче­
скими средствами. До этого наука о взрывах продвигалась
вперед наугад и наудачу, хотя эмпирический опыт позволил
получить достаточно знаний, чтобы управлять поведением
этих веществ.
Компонент заправки, входящий в стадию толчка, развивался
медленнее, чем механизм зажигания. Проблема была в вы­
боре между оружием, заряжающимся с дула и заряжающимся
с казенной части. Хотя второе в конце концов победило, изза сингулярностей черного пороха долгое время преобладали
конструкции с заряжением с дульной части. Поскольку порох
как горючее требует ограничения его дымовых газов, иначе он
не взорвется, заряжение с казенной части не применялось до
разработки металлической патронной гильзы, поскольку оно
неизбежно приводило к тому, что некоторые пороховые газы
выходили через заднюю часть оружия:
Какой бы совершенной ни была конструкция казенной части,
она оставалась бесполезной до изобретения запирающего газ
устройства металлической гильзы. После ее введения механиз­
мы заряжения с казны можно было начать сравнивать по силе,
простоте обращения и, прежде всего, надежности извлечения26.
26Ibid., р. 155.

46

Глава 1. Курс на столкновение

После многих веков абсолютного преобладания вооружение,
заряжавшееся с дульной части, исчезло с поля боя. Крымская
война была последней европейской войной, когда оно еще при­
менялось. В американской Гражданской войне применялись
оба типа оружия, но к Франко-Прусской войне 1870-1871 гг.
все воюющие стороны перешли на орудия, заряжавшиеся с ка­
зенной части.
Третий элемент стадии толчка — механизм наведения —
зависел в своем развитии от компонента заправки. Точное
нарезное оружие не могло получить развития, пока не была
разработана успешная конструкция зарядки снаряда с казны.
Нарезной ствол, в противоположность гладкому, оснащен же­
лобками, по которым должен пойти снаряд, что заставляет его
вращаться. Заряжение орудия с дула означало, что снаряд двига­
ется против таких желобков, что было не только неудобным, но,
главное, уменьшало реальную скорость обстрела. Хотя военные
могли оценить возросшую точность, связанную с улучшенными
летными характеристиками вращающейся пули, в тактике точ­
ность не играла особой роли вплоть до середины 19 века. Ог­
нестрельное оружие использовалось коллективно для создания
стены летящего металла, поэтому прицельная стрельба, если
не брать случай колониальной войны, практически никогда
не требовалась27.
В основном, давление, заставлявшее развивать механизм
наведения, шло от охотников и дуэлянтов. Дуэльные пистолеты
достигли почти совершенной точности, при этом они стали по­
лем для экспериментов по небольшим улучшениям двух других
механизмов. Ударная форма зажигания, например, долгое время
обгоняла старый кремневый замок лишь на доли секунды, одна­
ко на дуэли доля секунды может быть делом жизни или смерти,
поэтому новая конструкция нашла здесь свою нишу. Точность
также была сильно востребована и в области охотничьего ору­
жия. Поэтому нарезное оружие сначала получило развитие за
пределами собственно армии.
27 «К 1775 году разум военных еще не свыкся с идеей точности. Никому
и в голову не приходила такая странная мысль — целиться в отдельного человека
и стрелять в него, если он находился на расстоянии более 60 ярдов. Снайпер­
ство или точная стрельба были неизвестны, или же их считали проявлением
вероломства, одним из ужасов войны. Мушкетный огонь представлял собой
залповую стрельбу, направляемую на линию или квадрат противника до пере­
хода к штыковой схватке» {ibid., р. 9).

Толчок

47

В этом случае сингулярности, которые приходилось от­
слеживать, были связаны с минимальным числом оборотов,
которые должна получить пуля, чтобы выйти на стабильные
летные характеристики. Этот порог вращения, после которого
свойства снаряда спонтанно меняются, переходя со случайного
поведения к когерентному в соотношении с воздухом, через ко­
торый он летит, можно считать «аэродинамической абстрактной
машиной». Другими словами, это машина, которая получает
в качестве своих входных данных снаряд с некогерентным лет­
ным поведением, а на выходе производит снаряд с хорошими
летными характеристиками. Подобным образом и в случае
оружия, стреляющего многими дробинками, а не единичными
пулями, нелинейности, управляющие взаимодействием дроби­
нок после того, как они вылетели из дула, определяют скорость
их рассеивания по отношению к мишени. Оружейный мастер
нуждался в «концентрирующей абстрактной машине», которая
наделяла бы дробь корректными летными характеристиками,
заставляя ее сходиться к мишени.
Эту сингулярность отслеживали очень долго, прежде чем
удалось выполнить ее в форме «чок-бора»:
Еще в самые давние времена оружейники разных стран заявля­
ли, что открыли методы, позволяющие делать ружья, концен­
трирующие заряд выстрела в определенной области... Процент
дроби, сконцентрированной подобным образом, варьируется
в широких пределах, а изменение диаметра ствола на несколь­
ко тысячных дюйма приводит к весьма существенной разнице
в результатах... Чок создается за счет сужения диаметра ствола
непосредственно перед дулом28.
Когда поведение системы частиц меняется с некогерент­
ного на когерентное или с рассеянного на концентрированное
вследствие небольших вариаций исходных условий (например,
в результате ничтожных изменений размера чока), это четкий
показатель того, что мы имеем дело с сингулярностью29. Можно
считать, что оружейный мастер — тот, кто тщательно опреде­
ляет точную величину сужения ствола, которая актуализирует
сингулярность.
Хотя история огнестрельного оружия в деталях гораздо более
сложна, эти и иные сингулярности, управляющие компонента­
28 Ibid., р. 223.
29 Gleick, Chaos, рр. 67—68.

48

Глава 1. Курс на столкновение

ми зажигания, заправки и наведения, составляющими стадию
толчка, задают ее общие контуры. Все эти три механизма долгое
время производились разными ремесленниками, и каждый
из них зависел от разных ограничивающих и побуждающих
факторов. Три компонента стадии толчка медленно сходились
друг с другом, а затем ловко объединились, образовав метал­
лическую гильзу, которая стала малой машиной, содержащей
сам снаряд вместе с механизмами зажигания и разгона. А это,
в свою очередь, подстегнуло развитие формы пули. Для быстрого
заряжения орудия с дульной части лучше всего подходили пло­
ские снаряды, и именно они наиболее широко применялись.
Плоская форма означала плохие летные характеристики, но
это было не очень важно в эпоху залпового огня. Как только
благодаря конвергенции трех компонентов добились настоящего
заряжения с казенной части, снаряд смог перейти к свободному
развитию своей формы, достигнув в итоге знакомого нам кону­
сообразного вида.
По мере продвижения к своей окончательной форме кону­
совидная пуля показала себя в качестве самого смертоносного
из всех военных изобретений, созданных за многие столетия.
Тревор Дюпюи, создатель широко используемой математиче­
ской модели войны и первопроходец в области количественной
оценки поражающего действия вооружений, связывает с новым
снарядом радикальные перемены в организации ведения войны
в 19 веке:
Никакое другое технологическое изменение в вооружениях ни
до, ни после не оказало столь заметного и неоспоримого воз­
действия на поле боя... В период французских революционных
и наполеоновских войн... артиллерия отвечала за 50 и более
процентов боевых потерь... В основных войнах 19 века после
1860 года... артиллерия отвечала уже не более, чем за 10% по­
терь... Объясняется это тем, что конусовидная пуля настолько
увеличила дальность и точность нарезного оружия, что пехо­
тинцы получили возможность стрелять так же далеко и точно,
как и артиллерия30.
Развитие металлической гильзы и стрелкового оружия, за­
ряжающегося с казенной части, привело к революции в тактике,
которую военные командиры переваривали более сотни лет.
30Dupuy, Trevor. Understanding War. New York: Paragon, 1987, p. 201.

Толчок

49

Появление нарезного оружия означало также завершение целой
экономической эры производства вооружений. Методы инди­
видуального оружейного мастера были заменены техниками
массового производства, первооткрывателями которых стали
военные инженеры, начинавшие работать на американских
оружейных фабриках в первой половине 19 века. Чтобы лучше
понять ключевые моменты в истории производства вооружений,
давайте сравним разные подходы к созданию огнестрельного
оружия, представляемые ремесленниками и инженерами.
Первым делом встает вопрос сырья. Большинство металлов
присутствовали в Земле на протяжении всей ее истории, со­
ставляющей 4,6 миллиарда лет. Но если бы железо или медь
оставались заперты в металлическом ядре планеты или же были
рассеяны по ее поверхности, они бы не оказали столь реши­
тельного влияния на историю человечества. Металлы должны
были мигрировать наверх и скопиться в концентрациях, в мил­
лионы раз превышающих их исходное распределение31. Можно
сказать, что залежи металлов созданы самоорганизующимися
очистительными заводами — потоки магмы выносят металлы
на поверхность, где сильный температурный градиент позволяет
им рассортироваться по своим сингулярностям (когда каждый
металл кристаллизуется в собственном порядке). Сети раз­
ломов в поверхности скал (которые сами являются продуктом
определенной сингулярности — бифуркации между эластичным
и пластичным состояниями) формируются в процессе концен­
трации и придают залежам их характерный и знакомый нам вид
жил. Ремесленник должен отыскать эти залежи, расшифровав
изменения в поверхности земли по таким красноречивым при­
знакам, как окрашивание скал следами ярких минералов, со­
провождающих эти металлы32. Определив месторасположение
жил, ремесленник следует за ними, прокладывая шахту точно
в их направлении.
Отслеживание филума также включает в себя открытие
«эмерджентных свойств» различных комбинаций материалов, то
есть любого физического свойства, которое возникает из соеди­
нения частей, но не присутствует в этих частях по отдельности.
В случае металлов можно говорить о синергетических свойствах
31 Brimhall, George. The Genesis of Ores / / Scientific American, 1991, 264:5.
32 Bisacre, M ichael et al. (eds.), The Illustrated Encyclopedia o f the Earth’s
Resources. New York: Exeter Books, 1984, p. 28.

50

Глава 1. Курс на столкновение

сплавов. Бронза, ключевой ингредиент в истории артиллерии,
является смесью меди и олова; предел ее прочности на рас­
тяжение выше, чем сумма пределов двух компонентов, взятых
по отдельности. Экспериментальное определение правильной
пропорции компонентов, дающей эмерджентные качества, —
это, следовательно, еще одна форма следования за машинным
филумом33.
Наконец, обрабатывая металл, чтобы придать ему ту или
иную форму, ремесленник должен также следовать случайным
отклонениям и локальным капризам данного куска металла. Он
должен позволить материалу сказать свое слово в производстве
окончательной формы. А это требует чувственного взаимодей­
ствия с металлами, такого применения инструмента, которое не
борется с металлом, а идет у него на поводу. Можно привести
слова металлурга Сирила Стэнли Смита:
Практически все сведения о металлах и сплавах, которые можно
было получить, используя известные материалы и жар древес­
ного угля, были открыты и стали применяться по меньшей
мере за тысячу лет до того, как философы классической Греции
начали нащупывать путь к их объяснению. Это было не интел­
лектуальное знание, поскольку приобреталось оно на уровне
чувств, однако оно позволило создать множество материалов,
которые безотказно удовлетворяли все нужды человека в воен­
ном деле, искусстве и инженерии вплоть до конца 19 века нашей
эры... Любопытство, подпитываемое эстетическими мотивами,
представляется наиболее важным стимулом открытий... Это
чувственное понимание свойств материалов сформировалось
гораздо раньше даосской философии и дзэна, в которые оно
было формально встроено34.
33 Fuller, R. Buckminster. Synergetics. New York: Macmillan, 1975, p. 6. Фуллер
обсуждает сплав хрома с никелем и сталью (ключевой материал в производстве
реактивных двигателей) и показывает, что, хотя сумма прочностей на разрыв
отдельных компонентов составляет 260 000 фунтов на квадратный дюйм, их
синергетическая комбинация позволяет достичь значения в 350 000 фунтов на
квадратный дюйм.
34 Smith, Cyril Stanley. A Search for Structure. Cambridge, MA: MIT Press, 1982,
p. 112. См. также: Deleuze and Guattari, p. 409 (рус. пер.: Делез Ж., Гваттари Ф.
Тысяча плато, С. 690,692). «Речь идет о том, чтобы подчиниться дереву, следовать
за деревом, соединяя операции с материальностью, вместо того чтобы навязывать
форму некоей материи... [За машинным филумом] можно только следовать. Не­
сомненно, операция, состоящая в таком следовании, может быть осуществлена
на одном месте — плотник, строгая, следует за деревом, за волокнами дерева, не
меняя своего местоположения... [Но] ремесленник вынужден также следовать

Толчок

51

Использование огня для работы с металлами было, естествен­
но, лишь одной из многих «пиротехник», применяемых ору­
жейным мастером для создания нового оружия. Исследовались
и свойства таких горючих веществ, как порох, — открывались
залежи сырья, выяснялись точные пропорции смесей, опреде­
лялись формы, которые приводят к наилучшим взрывам. Если
мыслить взрыв или детонацию в качестве самоорганизующегося
процесса, в таком случае задача ремесленника заключалась
в том, чтобы попытаться осуществить эту сингулярность в наи­
более чистом виде. Больше века после рождения артиллерии
(около 1320 г.) осуществляемые взрывы были в действительности
достаточно слабыми, а это означало, что пушка как метательная
машина уступала своим соперникам — катапульте и требушету.
Успех пришел благодаря другой выразительной черте пороха —
громкий шум, производимый взрывом, заметно влиял на боевой
дух противника.
Ремесленники должны были отслеживать филум, чтобы по­
степенно добиваться все более мощных взрывов. Во-первых,
нужно было создать ингредиенты пороха. Ключевой компо­
нент — селитра — производится естественным путем при взаи­
модействии определенных бактерий, встречающихся в навозе
или некоторых видах почв, с известью и мочой. Путем проб
и ошибок ремесленник должен был выяснить, как запускать
эту химическую реакцию или же как собирать селитру в стойлах
и других местах ее скопления. Затем встает вопрос соединения
трех компонентов пороха (селитры, серы и древесного угля)
в правильных соотношениях. Для их определения было прове­
дено много экспериментов —исходная формула Роджера Бэкона
(41% селитры, 29,5% серы, 29,5% угля) постепенно приобрела
свой современный вид (75:10:15). Следующий вопрос — как
смешивать компоненты. В течение примерно века их растира­
ли в порошок, а затем смешивали. В результате порошок горел
довольно медленно, уменьшая силу взрыва. Необходимо было
создать гранулы пороха, чтобы воздух мог проникнуть в зазоры
между ними, ускоряя горение. Этот результат был достигнут
(опять же чисто эмпирически) за счет смешивания компонентов
во влажном состоянии. После того, как компоненты, высыхая,
совершали фазовый переход, они превращались в твердую массу,
и иным способом, то есть идти искать дерево туда, где оно есть, искать дерево,
у которого нужные волокна».

52

Глава 1. Курс на столкновение

которую можно было разбивать на гранулы. Наконец, необходи­
мо было подогнать форму пушки под форму взрыва —надо было
увеличить толщину критической области пушки, где происходит
взрыв и где образуется максимальное давление. К жерлу орудия
толщина оружейного металла могла снижаться в соответствии
с падением давления. Машинному филуму во всех этих раз­
личных смыслах необходимо было следовать на уровне чувств,
а материалам обязательно давали сказать последнее слово в про­
изводстве окончательной формы.
В начале 19 века чувственные отношения с материей, вы­
ступавшие основой ремесленного мастерства, стали посте­
пенно замещаться механизированным производством. Всем
нам знакомы различия между характерной формой предмета,
сделанного вручную, и стандартизированной формой про­
дукта массового производства. Менее известно, что исходный
толчок, ведущий к таким изменениям в методах производства,
исходил не из гражданской сферы, а из военной. Именно на
французских и американских оружейных заводах была введена
стандартизация и рутинизация практик производства. Действи­
тельно, стремление военных 19 века создать оружие с полностью
сменными деталями отметило начало эпохи рационализации
трудовых процессов. Структуры управления, развитые на ору­
жейных заводах в этот период, позже были экспортированы
в гражданский сектор в виде техник «научного управления».
За этим стремлением к единообразию стояли логистические
потребности, связанные с проблемами ремонта оружия, обе­
спечения им и его поставок.
Хотя это логистическое движение шло из Европы, поскольку
его провозвестником стал французский военный инженер Жан
Батист Грибоваль, именно на американских оружейных заводах
и арсеналах этот проект был действительно институциализирован. Отсутствие единообразного оружия привело к логистиче­
скому кошмару, который едва не стоил американской армии
поражения в войне 1812 года. По этой причине стремление
к милитаризации процессов производства вскоре стало при­
оритетом артиллерийской отрасли:
Многое было написано о Топографическом бюро (Topographical
Bureau) и Инженерном корпусе (Corps of Engineers), чьи обшир­
ные исследования, геодезические съемки и строительные работы
позволили создать впечатляющее собрание научных данных,

Толчок

53

а также дали толчок множеству гражданских проектов. Гораздо
меньше известно о свершениях Артиллерийско-технического
управления (Ordnance Department) и особенно о его участии
в одном из величайших технологических прорывов 19 века,
обычно называемом «американской системой» производства...
[Эта система предполагала определенную схему] разделения
труда и применения машин в производстве огнестрельного
оружия со сменными деталями35.
Артиллерийско-техническое управление пришло к пони­
манию того, что для единообразия недостаточно разработать
инженерную стратегию — необходим непрерывный процесс
координации и мониторинга. К 1839 году общие контуры этого
проекта были приняты, соответственно была создана система
исследования и разработки, руководившая развитием военной
технологии в период до Гражданской войны36. Стандарты, за­
данные в этих практиках мониторинга, позднее перешли в граж­
данскую промышленность благодаря контрактной системе.
Строгие методы учета, необходимые для контроля за потоком
поставок, были затем разработаны военными инженерами и для
первых железнодорожных сетей. Возникшие и в арсеналах, и на
железных дорогах проблемы контроля, который требовалось
осуществлять на больших географических расстояниях, приве­
ли к формированию знаний в области регулирования потоков,
масштаб и сложность которых были незнакомы гражданскому
сектору. Помимо разработки процедур управления потоками,
35 Smith, МегШ Roe. Army Ordnance and the ‘American System’ of Manufacturing,
1815—1861 / / Smith M. R. (ed.), Military Enterprise and Technological Change.
Cambridge, MA: MIT Press, 1987, p. 41. Смит далее утверждает: «Чиновники
управления опирались на два метода надзора за работой на оружейных заводах.
Один был связан, в основном, с бюджетными вопросами и требовал строгой от­
четности; другой же был нацелен на контроль качества и требовал тщательного
инспектирования произведенного огнестрельного оружия... Точная бухгалтерия
позволила контролировать и координировать оружейные запасы в рамках всей
сети оружейных заводов... Точная информация по месторасположению, распро­
странению и состоянию оборудования, относящегося к сильно удаленным друг
от друга оружейным заводам, служила стратегическим целям. В чрезвычайных
ситуациях такие знания позволяли чиновникам направлять вооружения и сна­
ряжение туда, где в них больше всего нуждались». С другой стороны, методы,
разработанные для контроля качества, «обозначили собой конец ремесленни­
ческих процедур инспектирования и начало новой механической традиции.
Начиная с этого момента затвердевшие стальные инструменты стали заменять
человеческие навыки в процессе проверки и оценки боевой техники».
36 Ibid., р. 70.

54

Глава 1. Курс на столкновение

военным нужно было внедрить процедуры контроля качества.
Таким образом, в 19 веке военные приказы были, в конечном
счете, «отлиты в бронзе», приняв форму металлических приборов
и шаблонов, схем и креплений, которые заменили человеческие
навыки отслеживания сингулярностей стандартизованными
процедурами управления единообразными качествами компо­
нентов вооружения. Это позволило военным распространить
свою структуру управления на всевозможные области производ­
ственного процесса, а также на трудовые отношения на уровне
непосредственно сборочного цеха.
Военные стремились избежать зависимости от человеческих
навыков, а потому инициировали научные исследования не син­
гулярных качеств металлов, а, скорее, их единообразных качеств.
Порождение заданной формы путем отслеживания локальных
особенностей данного куска материала было замещено схема­
ми, позволяющими гарантированно создавать «единообразную
форму» на всех линиях вариаций:
Наибольшее затруднение [в создании единообразия в артилле­
рийских конструкциях] связывалось с необходимостью найти
более унифицированные методы производства пушек. Интерес­
но, что решение этой проблемы потребовало от Артиллерийскотехнического управления долгих исследований, нацеленных на
определение «единообразных» качеств железа... Поиски унифи­
цированных практик литья растянулись больше чем на двадцать
лет, при этом они были направлены на несколько разных, хотя
и взаимосвязанных проблем, соотносимых с сопротивлением
материалов. Исследования начались весной 1841 года [под
руководством тогдашнего начальника управления — Уильяма
Уэйда]... В течение следующих десяти лет и вплоть до своей от­
ставки в 1854 году Уэйд потратил бессчетное количество часов
на сравнительные тесты пушек, построение различных инстру­
ментов и машин для испытаний, исследуя треснувшие образцы
железа с целью установить корреляции между их прочностями
на растяжение, скручивание и сгиб, их специфической плот­
ностью и долговечностью артиллерийских орудий в условиях
непрерывного огня37.
37
М. R. Smith, Army Ordnance, р. 71. Когда внутри оружия происходит взрыв,
стенки ствола подвергаются сильному расширяющему давлению. Результирую­
щее сотрясение распространяется по внутренней поверхности оружия и в этом
распределении можно выделить определенные сингулярные точки особенно
сильного давления. В зависимости от соответствующего распределения, такие

Толчок

55

Однако одной инженерии материалов было бы недостаточно,
чтобы отобрать контроль над процессом у ремесленника-оружейника. Его тело также следовало подвергнуть инженерной
обработке, чтобы оно соответствовало требованиям управления.
Его навыки следовало извлечь из тела и перенести в машину.
Таким образом, на американских оружейных фабриках началась
борьба за контроль над процессом труда. А через несколько эта­
пов, довольно важным из которых было формирование «тейло­
ризма» в конце 19 века, началась компьютерная эра. Современ­
ным отображением стремления 20 века к единообразию является
система числового управления (ЧУ) — продукт исследований,
финансируемых в 1950-е годы ВВС. Числовое управление, под­
стегнутое войной в Корее, обеспечило перевод спецификаций
отдельных деталей в математическую информацию:
Архитекторы революции ЧУ были нацелены на нечто гораздо
большее, чем автоматическое производство сложных деталей;
задача состояла в устранении вмешательства человека —то есть
в сокращении командной цепочки и сведении оставшегося пер­
сонала кроли исполнителей неквалифицированных, рутинных,
строго регулируемых задач... ЧУ — это огромный шаг в том же
направлении [что и стремление к единообразию, проявившее­
ся в 19 веке]; в этом случае управление получает возможность
обойти работника и общаться непосредственно с машиной че­
рез ленты или прямые компьютерные соединения. Машина же
затем получает возможность задавать ритм действий рабочего
и дисциплинировать его38.
Важно подчеркнуть, что современное военное решение ло­
гистической проблемы снабжения и поставок оружия было не
самым эффективным. Конкурентные технологии, по-разному
сингулярности могут либо обеспечить действие оружия, либо, напротив, сломать
его.Традиционно ремесленники отслеживали эти и иные сингулярности, по­
лагаясь на свой собственный опыт и направляя развитие механизмов заправки,
зажигания и наведения, составляющих стадию толчка. Конфигурация сингуляр­
ностей, определяющая процесс производства определенного оружия, задает,
как можно было бы сказать, «синтаксис» машины, точно так же как таблица
поведения специфицирует функциональный синтаксис абстрактных машин,
обсуждаемых в следующей главе. Наложение логистической решетки на металлы
может рассматриваться в этом смысле как способ навязывания огнестрельному
оружию другого синтаксиса, того, что воплощает в себе идеалы командования
и управления, свойственные определенному военному институту.
38
Noble, David F. Command Performance: A Perspective on Military Enterprise
and Technological Change / / Smith, Military Enterprise, p. 332—333.

Глава L Курс на столкновение

56

соединяющие человеческие навыки с силой компьютера, суще­
ствовали, но были оттеснены ЧУ, поскольку альтернативные
человеко-машинные интерфейсы не обеспечивали того уров­
ня контроля и управления, который был необходим в системе
логистики. Что ЧУ не было самым лучшим методом, можно
понять по тому факту, что немцы и японцы, сосредоточивши­
еся на самых дешевых и самых эффективных методах, сегодня
обогнали США по производительности, так что в результате
США в 1978 году, впервые после 19 века, начали импортировать
станочное оборудование39.
Проблема в данном случае не в создании промышленного
предмета особого типа. Например, поддержка Наполеоном ин­
дустрии консервированных продуктов в момент ее зарождения,
возможно, пошла на пользу как гражданскому, так и военному
миру, и то же самое можно сказать о других предметах, берущих
начало в военной сфере. Проблема в переносе не предметов,
а индустриальных процессов в гражданский сектор. На уровне
предметов тяга к единообразию, сформировавшаяся в американ­
ской армии, оказала малозначительное влияние. Потребность
в предметах с полностью сменными деталями на гражданских
рынках была минимальной. С другой стороны, механизирован­
ное производство подобных предметов, когда оно было усвоено
гражданской промышленностью, привело к переносу на нее всей
сети контроля и управления. Благодаря контрактной системе,
позволившей навязать эти методы поставщикам, военные со­
средоточились на капиталоемких методах, централизованном
принятии решений, строгих процедурах мониторинга и надзора,
постепенно распространяя все эти методы с непосредственных
поставщиков вооружений на всю остальную промышленность40.
Система ЧУ — всего лишь одна из составляющих мечты
ВВС о фабрике, полностью контролируемой компьютерами.
Однако проблема — не в самой компьютерной автоматизации.
Появление микрокомпьютеров должно, в теории, дать рабочим
возможность в определенной мере восстановить контроль над
процессом, поскольку они смогут самостоятельно программи­
ровать машины и управлять их работой. Однако все эти тех­
нологические возможности блокируются военными, которые
видят в альтернативном человеко-машинном интерфейсе угрозу
своей жесткой логистической системе. Как показали две по­
39 Ibid, р. 344.
40 Ibid., р. 334.

Полет

57

следние большие войны, победы добивается та нация, которая
наиболее успешна в мобилизации своей промышленной мощи.
Войны стали больше зависеть от непомерной логистической
координации усилий, а не от тактических или стратегических
новшеств. Считается, что лучший способ подготовки к моби­
лизации ресурсов в военное время — навязать производству
жесткую систему контроля и управления уже в мирное время.
Творческое взаимодействие с компьютерами, хотя оно и может
повысить производительность, рассматривается в таком случае
в качестве угрозы постоянной боеготовности, характерной для
периода холодной войны.
Таковы некоторые из методов, благодаря которым военным
удалось запрячь в свой собственный грузопоток турбулентные
энергии машинного филума. Морфогенетический потенциал
сингулярностей, которые «обитают» в металлах, взрывчатых
веществах и других материалах, был подчинен методам обеспе­
чения единообразного поведения материи. Навыки отслежива­
ния, некогда применяемые ремесленниками для схватывания
морфогенетических способностей, были заменены командами,
«отлитыми» в виде металлических приборов и шаблонов, а также
стандартного испытания и процедур измерения. Стадия толчка
метательного оружия, включающая в себя операции заправки,
нацеливания и произведения выстрела, была полностью автома­
тизирована на уровне собственно производства. Однако для пол­
ной автоматизации использования самого оружия нужно было
дождаться изобретения ракет с тепловым наведением и ком­
пьютерных систем нацеливания и навигации. Но эти и иные
шаги относятся уже к следующей стадии в работе метательного
оружия — к моменту полета или баллистической стадии.

Полет
Только что рассмотренные компоненты стадии точка образуют
серию механизмов, включенных в физическую машину — на­
пример, винтовку или пулемет. Баллистическая стадия, начина­
ющаяся с момента вылета снаряда из дула и заканчивающаяся
моментом, непосредственно предшествующим столкновению
с целью, предполагает иную «машину» — динамическую систе­
му, состоящую из летящего твердого тела и вязкой среды (воды,
воздуха и т. д.), через которую оно передвигается. И если при
анализе стадии толчка нам были важны процессы, отвечающие

58

Глава 1. Курс на столкновение

за выброс снаряда из орудия, баллистическая стадия связана
с событиями, влияющими на траекторию снаряда в полете.
Динамическая система, состоящая из твердого тела и среды
его полета, хотя и кажется крайне простой, тем не менее, если
к ней добавить эффекты турбулентности (например, влияние
сопротивления воздуха), она проявляет способность к удиви­
тельно разнообразному поведению. Но традиционно эффекты
сопротивления воздуха и трения не принимались в расчет,
а динамические системы математически моделировались при
помощи дифференциального исчисления. Операторы исчисле­
ния играют существенную роль в изучении траекторий снарядов,
а потому нет ничего странного в тесных связях между военными
и созданием механической версии этих операторов. Первые
компьютеры, включавшие в себя механические калькуляторы
вместе с армиями мужчин и женщин, которые работали на них,
широко применялись для создания артиллерийских таблиц
стрельбы, помогавших стрелкам в расчете правильных траек­
торий полета снарядов.
В этом разделе мы будем заниматься некоторыми из ар­
мейских мотивов, скрывавшихся за механизацией процесса
создания артиллерийских таблиц стрельбы. Также мы будем
изучать, как после создания таблиц работа стрелка была авто­
матизирована небольшим компьютером («прибором управления
артиллерийским огнем»), который стал напрямую использовать
данные таблицы для наведения орудия. Мы можем сказать, что
примитивная форма разума «мигрировала» с тела стрелка на
пусковую платформу. В результате развития цифровых компью­
теров эта миграция сделала еще один шаг, так что механический
разум соединился с самим снарядом, а кульминацией этой линии
развития оказывается следующее поколения самонаводящихся
снарядов, которые сами вычисляют собственные траектории.
При обсуждении стадии толчка я указал на фигуру военного
инженера как агента, который внедрил автоматизацию в произ­
водство огнестрельного оружия. Но полностью роль этого пер­
сонажа раскрывается в автоматизации вычисления траекторий
снарядов и в переносе этой способности на сам снаряд. Одной из
главных сил, движущих развитием компьютеров для исследова­
ния баллистики, был Вэнивар Буш, технократ-провидец, руко­
водившей мобилизацией научных ресурсов во время последней
глобальной войны. Созданная Бушем во время второй мировой

Полет

59

войны институция (Управление научных исследований и раз­
работок; Office of Scientific Research and Development), сыграла
роль моста, связывающего два сообщества, которые обычно от­
носились друг к другу с изрядной подозрительностью, — с одной
стороны, изобретателей и ученых, а с другой — военных.
Первые военные инженеры строили укрепления и проек­
тировали артиллерийское вооружение. (Своим названием их
профессия обязана тем разрушительным устройствам (engines),
которые они создавали.) Но, помимо своей функциональной
роли в военной машине, они исполняли также и роль «пере­
водчиков», посредников между языками науки и военного дела.
И хотя исход решающей битвы может определить будущее той
или иной системы вооружений, чаще мы видим длительный про­
цесс ассимиляции, который завершается встраиванием новой
технологии в армию. Такова, к примеру, история с технологией
радиосвязи в американском военном флоте. Флот сопротивлялся
внедрению командования по радио, и не только потому, что это
изобретение принадлежало иностранцу (Маркони), но и потому,
что оно угрожало традиционной автономии военно-морского
командования:
Отношение военно-морского флота к радио решительно из­
менилось в период между 1900 и 1917 годами. Две совершенно
разных позиции оказались разделены не только периодом почти
в двадцать лет, но и непростым процессом технической и инсти­
туциональной перестройки. Какова ее природа и как она про­
изошла?.. Хью Эйткин предположил, что в период технической
неопределенности, когда информационные обмены между сфе­
рами науки, технологии и экономики еще не были бюрократизи­
рованы, индивидуумы, которых он называет «переводчиками»,
переносили информацию между ориентированными на разные
стандарты и подчас антагонистическими секторами общества.
Такие люди были «билингвами» в том смысле, что они понима­
ли язык и запросы не только одной области, и эта способность
сделала их незаменимыми для процесса инновации41.
41
Douglas, Susan J. The Navy Adopts the Radio, 1899—1919 / / M.R.Smith, Military
Enterprise, p. 28. В наши дни фантастических военных бюджетов, направляемых
на исследования и разработки, трудно поверить в то, что военно-морскому
флоту понадобился специальный «переводчик», чтобы принять технологию
радио. Но не будем забывать, что военно-м орской флот в 19 веке обладал
более децентрализованной структурой, а потому новое изобретение угрожало
традиционной автономии морского командования. Кроме того, это было не
внутреннее изобретение, в отличие от инновационных техник стального про­

60

Глава 1. Курс на столкновение

Изучая стадию толчка метательного оружия, мы начали
с описания элементов задействованного машинного филума,
чтобы представить себе, какие силы надо было покорить ради
автоматизации производства огнестрельного оружия. Теперь же
краткий обзор сингулярностей, участвующих в баллистической
стадии, поможет нам лучше разобраться в институциональном
давлении, влиявшем на автоматизацию расчета траекторий сна­
рядов. Баллистические сингулярности в большинстве случаев
представляют собой пороги скорости, то есть точки, в которых
поведение летящего предмета внезапно меняется. В 1940-х годах
многие пилоты-испытатели военно-воздушных сил разбивались
в этих точках, наталкиваясь на звуковой барьер. В этой сингу­
лярной точке движущийся предмет (в данном случае —• крыло
самолета) начинает испускать энергию в виде ударных волн, так
что в итоге количество энергии, необходимой для удержания
самолета, внезапно повышается. Если летательный аппарат не
способен выдать эту дополнительную энергию при переходе
такого порога, он неизбежно разобьется. Не столь драматичные,
но не менее важные изменения происходят в способах передви­
жения животных при различных скоростях. При передвижении
по суше изменения в аллюре — переход от ходьбы к рыси, а за­
тем — к бегу, происходят у разных видов при достижении той
или иной критической точки в скорости. То же самое верно
в случае летательных или плавательных машин. Такие крити­
изводства, которыми флот в те времена занимался. Когда несколькими годами
раньше изобретатель обстрела с непрерывным определением параметров цели
представил свое изобретение военно-морским властям, он также столкнулся
с поразительным сопротивлением, которого бы не было, если бы изобретение
пришло из недр Главного управления вооружения.
М. Р. Смит приводит список американских военных инженеров, которые
сыграли роль «переводчиков», направивших научные ресурсы в военную ма­
шину: «Стэнфорд К. Хупер, первый морской офицер радиосвязи ВМФ, а затем
директор службы Управления коммуникаций. Хупер не был изобретателем
в техническом смысле этого слова. Скорее, у него получалось совмещать разные
элементы в определенных конфигурациях, создавая среду, в которой новая тех­
нология [радио] могла пустить корни, а со временем и расцвести. То же самое
можно сказать о других людях, отличавшихся, разумеется, своим собственным
стилем, и их делах: о полковнике Джордже Бомфорде и “американской системе
производства’”, о капитане Уильяме Н. Джефферсе и возрождении американ­
ского военного флота... о генерале Лесли Грувсе и Манхэттенском проекте, об
адмирале Хаймане Риковере и ядерном флоте, наконец, об адмиралах Уильяме
Ф. Рейборне и Леверинге Смите и системе разработки “Поляриса” [атомной
подводной лодки]» (Smith, Introduction, Military Enterprise, p. 28).

Полет

61

ческие точки — пороги не абсолютной скорости, а особого вида
«относительной» скорости, то есть скорости движущегося тела
относительно вязкости среды, каковое отношение измеряется
числами Рейнольдса42.
Число Рейнольдса — это просто отношение двух сил: инерт­
ных сил движущегося тела и сил вязкости среды, через которую
оно движется. Таким образом, оно схватывает всю ситуацию
тела/текучей среды/потока. Числа Рейнольдса особенно важны
в исследованиях вооружений, поскольку они используются для
создания реалистических моделей снарядов или движущихся
аппаратов в уменьшенном масштабе, при помощи которых из­
учается действительная величина торможения, которое снаряд
будет испытывать в среде, через которую он движется:
[Один из] примеров —проблема подводной лодки, для которой,
как было выяснено, коэффициент торможения представляет
собой специфическую функцию числа Рейнольдса. Можно
показать, что подводные лодки с похожей геометрией при од­
ном и том же числе Рейнольдса не только имеют один и тот же
коэффициент торможения, но и одинаковый спектр обтекания
оболочки и одинаковую (при поправке на размеры) схему дав­
ления на поверхность43.
Числа Рейнольдса (как и другие «нефиксированные» величи­
ны, например число Фруда, представляющее собой отношение
инерционных сил к гравитационным) тесно связаны с машин­
ным филумом. Они могут использоваться для определения
сингулярностей в самоорганизующихся процессах. Например,
сингулярность, запускающая образование турбулентного пото­
ка, происходит при числе Рейнольдса 2100. В целом, эти пороги
«относительных скоростей» разделяют мир на регионы — в со­
ответствии с масштабами и текучими средами. В таких регионах
у животных могут развиться только определенные типы дви­
гательного аппарата, а потому эволюционный успех данного
устройства в одном регионе не означает его пригодности для
другого: «Сперматозоид не смог бы никуда попасть, если бы пы­
тался плыть как кит, ведь в силу своего низкого числа Рейнольдса
он не может использовать инерцию воды для проталкивания
самого себя... По сходным причинам мошка не может парить как
42 McMahon Thomas A.; Bonner, John Tyler. On Size and Life. Washington, DC:
Scientific American Library, 1983, p. 92.
43 Ibid., p. 98.

Глава 1. Курс на столкновение

62

орел»44. Форма крыла и техники полета, конструкции гребного
винта и техники плавания — вся биологическая машинерия
планеты развивалась в соответствии с этими порогами. То или
иное животное может эволюционировать только по направле­
нию, заданному регионом, к которому оно приписано в соответ­
ствии со своим числом Рейнольдса (или Фруда). Если животное
большое, будут преобладать инерционные силы, а конструкции
двигательного аппарата будут отбираться в зависимости от того,
насколько хорошо животное эти силы использует. Если обра­
титься к другому краю спектра, то бактерии живут в мире, где
силы вязкости их плавательной среды преобладают над весом
их тела, поэтому они выработали механизмы передвижения, ис­
пользуемые не для толкания или скольжения, а для медленного
передвижения за счет постоянной работы их двигателей.
Пороги скорости, отмечаемые числами Рейнольдса, управ­
ляют и поведением технологий вооружения, а потому широко
применяются в армии для создания моделей в уменьшенном
масштабе. Впрочем, возможно, что скорость связана с военной
машиной еще более непосредственно. Некоторые философы
войны усмотрели в скорости саму сущность военной машины.
Масса людей, переходящая определенный порог скорости,
приобретает, к примеру, атакующую силу, которая превращает
ее в потенциальную военную машину. Но не следует допускать
ошибку, которая состояла бы в трактовке той скорости, которая
вовлечена в военную машину, в качестве «абсолютной скоро­
сти». Напротив, если речь идет о войне, только относительные
скорости имеют значение. Силу армии придает не абсолютная
скорость ее хода, а быстрота ее продвижения по отношению
к скорости неприятеля. Точно так же на войне имеет значение
не абсолютная скорость, с которой информация передвигается
по каналам коммуникации, а ее отношение к скорости развер­
тывания событий.
То же самое можно сказать о значении скорости в развитии
машинерии животных. Значима именно скорость хищника по
отношению к скорости жертвы, а не их абсолютные скорости.
Те спаренные ритмы изменений, в которых увеличение скоро­
сти хищника вызывает ответ в двигательном аппарате жертвы,
представляют собой важный аспект развития биологического
машинного филума. Естественная система хищник—жертва
44 Ibid., р. 119.

Полет

63

действует подобно динамической системе. В этом аппарате со­
ответствующие биомассы двух видов связаны системой простых
уравнений, известных в математической биологии как модель
Лотки—Вольтерра. В этой динамической системе между хищни­
ком и жертвой развивается естественный аналог нашей гонки
вооружений, а согласно зоологу Ричарду Докинзу, взаимная
стимуляция в таких парах, как броня/когти или острота зрения/
камуфляж, — и есть то, что объясняет сложную и высокоспе­
циализированную машинерию, которой обладают животные
и растения45.
Первые люди-охотники были частью природного мира, а по­
тому оставались связаны с этим машинным филумом. Первые
приспособления и привычки охотников постепенно развивались
естественным путем из этой части филума. Однако охотничьи
орудия стали военным вооружением не вследствие животной
эволюции. Военная машина, в которой орудие становится ору­
жием, предполагала определенные социальные компоненты,
такие как экономические механизмы пастбищной жизни, а они
относятся уже к собственно человеческой истории. Так же, как
оружейный мастер сперва должен был отследить сингулярности
и свести их вместе в том или ином оружии, кочевники должны
были вычислить результаты замены естественной эволюции
породами, выведенными человеком:
45
Dawkins, Richard. The Blind Watchmaker. New York: Norton, 1987, p. 181.
(Рус. пер.: Докинз P. Слепой часовщик. M.: МИР, 1993.) К числу различных
векторов или направлений, по которым может пойти гонка вооружений хищника
и жертвы, мы можем отнести скорость охотника, внезапное нападение, засаду,
приманивание, остроту зрения, когти, зубы, жала, ядовитые клыки и т. д. А на
стороне жертвы мы обнаруживаем скорость, бдительность, броню, практики
закапывания, ночной образ жизни, ядовитые выделения, тошнотворный вкус
и камуфляж. Любая генетическая мутация, приводящая к изменению одного из
этих векторов, в обычном случае будет отбираться и при прочих равных усло­
виях станет еще одним витком раскручивающейся спирали естественной гонки
вооружений. Как можно заметить, единственный вектор, включенный в оба
списка, — это «скорость». Он-то как раз и был высвобожден или абстрагирован
скотоводческой военной машиной кочевников: «В первом приближении оружие
имеет привилегированное отношение к метанию. Все, что выбрасывается или
запускается, — это, прежде всего, оружие, а двигатель — его существенный
момент. Оружие является баллистическим... Верно, что метательное оружие,
в строгом смысле, — будь то выбрасываемое или выбрасывающее, — является
лишь одним видом среди других; но даже ручное оружие требует другого употре­
бления руки и кисти, нежели инструменты, — метательного употребления, о чем
свидетельствуют военные искусства» (Deleuze and Guattari, A Thousand Plateaus,
p. 395 (рус. пер.: Делез Ж., Гваттари Ф. Тысяча плато. С. 667; перевод изменен).

64

Глава 1. Курс на столкновение

Переход от жизни охотника и собирателя к аграрному обществу,
хотя и является весьма важным, для людей не был сложным.
Чтобы добиться этого изменения, им сначала надо было при­
способить свое поведение к поведению видов, которые они
хотели одомашнить (например, в качестве кочевников, сле­
дующих за стадами мигрирующих животных). Затем им надо
было подвергнуть селекционному давлению воспроизводство
отобранных видов, чтобы ускорить их адаптацию к требовани­
ям человека. Результаты были достигнуты за период времени,
гораздо меньший, чем потребовалось бы при случайном, то есть
естественном эволюционном отборе. Человеческие эпигенети­
ческие [культурные] процессы отличаются временной шкалой
порядка 1 000-2 000 лет, а потому они в 100-1000 раз быстрее,
чем генетические эволюционные процессы, действующие на
уровне видов46.
Например, двигательный аппарат лошадей естественным
образом развивался в ходе эволюции — отчасти как функция
региона, к которому лошади приписаны в соответствии со своим
числом Рейнольдса (и другими динамическими ограничениями
на мутации), отчасти же вследствие стимуляции прогрессом
в машинерии хищников (и другими формами селективного
давления). Для первых людей-охотников лошади могли быть
жертвой, и в таком качестве они рассматривались как источник
белка. Однако для первых людей-воинов лошадь стала оружи­
ем — не источником потребляемого топлива, а транспортным
средством, которое можно усовершенствовать путем тщательной
селекции. Таким образом, кочевники создали особые породы
лошадей, выносливость, смелость и скорость которых ис­
кусственно отбирались и улучшались. Если говорить словами
теоретика войны Поля Вирильо, «наездник соединяется с этим
движением, ориентируя его и вызывая его ускорение... Верховая
езда была первым метательным аппаратом воина, его первой
системой вооружений»47. Ранее в этой главе огнестрельное
оружие характеризовалось в качестве «химического толчкового
механизма». В этом отношении оно относится к технологиче­
ским генеалогическим линиям, связанным с фейерверками
и техниками литья колоколов. А баллистическая стадия связана
с более старой линией, которая началась, когда люди и лошади
46 Iberall, A Physics, р. 531.
47 Поль Вирильо, цит. по: Deleuze and Guattari, A Thousand Plateaus, p. 396
(рус. пер.: Делез Ж., Гваттари Ф. Тысяча плато. С. 669; перевод изменен).

Полет

65

стали снарядами, а сама скорость — первым оружием. Семейство
машин, рожденное этим актом (и включающее такие метатель­
ные машины, как лук, катапульта, требушет), характеризуется
некоторыми общими техническими проблемами, многие из
которых связаны с определением специфической траектории
снаряда. После прохождения определенного порога физического
масштаба детальное задание этой траектории невозможно свести
к одной лишь меткости стрелков. По этой причине разработка
математических аппаратов для расчета траекторий стала главной
задачей военных инженеров и ученых, которых они подключили
к военной машине в начале 17 столетия.
Галилей, преподававший искусство фортификации в Падуе
и участвовавший в ранних проектах военного образования, ве­
роятно, первым стал использовать научный анализ для решения
проблемы определения траектории снаряда:
В развитии артиллерии наблюдалось то же взаимодействие [что
и в построений укреплений] научных навыков и военных потреб­
ностей, сложившееся в 16 и 17 веках. Работа Бирингуччо «De la
pirotechnia» ( 1540), сегодня считающаяся в истории химии клас­
сической, долгое время оставалась авторитетным руководством
по пиротехнике, приготовлению оружейного пороха, а также
пушечной металлургии. Теория внешней баллистики примерно
так же разрабатывалась отцами современной динамики — Тарталья и Галилеем. Возможно, не будет преувеличением сказать,
что основы современной физики были побочным продуктом
решения фундаментальной баллистической проблемы. Тарталья
пришел к своей критике аристотелевской динамики вследствие
экспериментов... над отношением между углом обстрела и даль­
ностью. Его результаты, в том числе и открытие того, что угол
максимальной дальности стрельбы составляет сорок пять гра­
дусов, привели к повсеместному применению артиллерийского
квадрата или квадранта. Однако Галилею мы обязаны фунда­
ментальным открытием, гласящим, что траектория снаряда...
должна быть параболической. Оно стало возможным только
благодаря его трем основным открытиям в области динамики —
принципу инерции, закону свободно падающих тел и принципу
сложения скоростей. На этих открытиях, ставших этапами его
баллистических исследований, последователи Галилея возвели
все здание классической физики48.
48
Guerlac, Henry. Vauban: The Impact o f Science of War / / Paret and Craig,
Makers of Modem Strategy, p. 70. Потребовалось более столетия активных военных

66

Глава 1. Курс на столкновение

Для изучения траекторий инженерам надо было создать
упрощенные модели динамической системы, состоящей из
движущегося тела и вязкой среды, через которую оно движется.
Главное, им приходилось пренебрегать влиянием аэродинами­
ческого сопротивления и трения. Вплоть до начала 20 века на­
учные методы определения дальности артиллерийской стрельбы
то и дело становились негодными в результате изобретения того
или иного нового оружия. Такова, к примеру, история с «Боль­
шой Бертой» в первой мировой войне —длинноствольной пуш­
кой, которая обстреливала Париж с беспрецедентно большого
расстояния (а затем и с «суперпушками», спроектированными
инженером и торговцем вооружениями Джеральдом Буллом).
Каждая новая машина позволяла выявлять все новые и новые
упрощения, которые ученые были вынуждены принимать для
формулировки баллистических задач посредством тех численных
методов, которые были доступны на тот момент:
действий и математических исследований, прежде чем Эйлер смог сформулиро­
вать уравнения движения твердых тел вообще и снарядов в частности. Это стало
возможным благодаря превращению древнегреческого эвристического метода
в то, что сегодня мы называем «дифференциальным исчислением». Переоткрытие старого «метода исчерпывания» произошло благодаря ориентированным на
инженерию математикам, таким как Тарталья и Стевин, которых не смущали
философские проблемы операций с бесконечно малыми величинами. Торри­
челли первым стал применять этот измерительный, по своему существу, метод
к таким кинетическим проблемам, как оценка мгновенной скорости снаряда
в любой точке его траектории. Понадобится гений Ньютона и Лейбница, чтобы
увидеть в этом методе основу для совершенно отдельного направления матема­
тики, как и для разработки универсального алгоритма, заменяющего множество
эвристических техник, в которые развилась древнегреческая методика.
Для Ньютона движение снаряда также выступает наиболее важным при­
мером физического процесса. Действительно, понятие траектории можно
считать центральным понятием классической физики вплоть до появления на­
уки о тепле, известной как термодинамика. В следующей главе мы увидим, что
в мире науки произошли глубокие изменения, когда в машинный филум вступил
паровой двигатель. Теории стали строить уже не образцу часов, а как двигатели.
Так же и понятие «траектории», обязательно предполагающее «обратимость»,
постепенно было заменено понятием необратимого процесса. Снаряд перестал
выступать центральным объектом физики и был замещен взрывом, будь то
управляемый взрыв, движущий поршнем мотора, или же неуправляемый взрыв,
применяющийся во все более эффективных разрушительных устройствах. Хотя
в современной науке стала господствовать физика необратимых процессов, осо­
бенно после того, как новая физика была применена в Манхэттенском проекте,
вопросы, поставленные обратимыми траекториями, веками господствовали на
поле военной баллистики. О замене «обратимого» времени «необратимым» см.:
Prigogine and Stengers, Order Out of Chaos, pp. 208-209.

Полет

67

Одна из центральных проблем баллистики — определение
драг-функции или функции лобового сопротивления, то есть
замедляющего действия воздуха как функции скорости. Над
этой проблемой работали разные физики и математики, начиная
с Ньютона. В середине 19 века точный метод был разработан
Фрэнсисом Бэшфордом в Англии. Используя его идеи, раз­
личные баллистики определили эмпирически подтверждав­
шиеся данные по сопротивлению, а за двадцать лет — с 1880
по 1900 год — комиссия, работавшая во французском Гавре,
объединила эти результаты, получив то, что стало называться
G-функцией. Эта функция задала основную драг-функцию, ис­
пользовавшуюся во время первой мировой войны практически
для всех артиллерийских снарядов, хотя для многих их типов
она оставалась довольно слабой аппроксимацией49.
Начиная с Ньютона основным математическим инструмен­
том, применявшимся для исследования траекторий снарядов,
было дифференциальное исчисление. Отчасти под давлением
военных операторы исчисления (то есть дифференцирование
и интегрирование) были воплощены в физических приборах.
Как эти абстрактные операторы приобрели физическое тело?
Возможно, мы сможем лучше понять этот процесс, если рас­
смотрим более простой случай, операторы сложения и ум­
ножения в арифметике. Когда мы учились использовать эти
операторы в школе, что-то мы выучили на память (таблицу
умножения), но, самое главное, нас учили определенному
рецепту: последовательности шагов, показывающих, как ис­
пользовать для счета собственные пальцы, как переносить
числа и т. д. Поскольку же эти рецепты, по сути, — последова­
тельности шагов, которым нужно более или менее механически
следовать, их можно физически реализовать в виде цепочки
зубцов и шестерней.
Арифметические операторы («сложение» и «умножение»)
получили механическую форму в 17 веке благодаря отображению
соответствующих рецептов на отношения между зубцами и ше­
стернями. Подобным образом, операторы «интегрирование»
и «дифференцирование» (первый используется для выведения
траектории из набора точек, а второй — для локализации точек
на этих траекториях) были механизированы благодаря отобра­
49
Goldstine, Herman Н. The Computer: From Pascal to Von Neumann. Princeton:
Princeton University Press, 1972, p. 74.

68

Глава 1. Курс на столкновение

жению соответствующих рецептов в отношения длин колес без
зубчатой передачи50.
На момент всех этих достижений, то есть к концу 19 века,
термин «компьютер» означал человека, работающего с каль­
кулятором. Организация больших групп таких «компьютеров»
(в основном женщин) для выполнения масштабных вычис­
50
«Ближе к концу 19 века физики разработали достаточно изощренную
математическую технику, позволяющую описывать в виде математических
уравнений поведение весьма сложных механизмов. Также они научились вы­
полнять и обратную операцию — отправляясь от данной системы уравнений,
строить машину или аппарат, чье движение согласуется с этими уравнениями.
Во почему такие машины называются аналоговыми. Конструктор аналогового
устройства решает, какие операции ему нужно выполнить, а затем ищет физи­
ческий аппарат, чьи законы движения аналогичны тем действиям, которые он
хочет осуществлять» (ibid., р. 50).
Это различие между аналоговыми и цифровыми механическими вычис­
лениями весьма важно для истории компьютеров, даже если в конечном счете
машина Тьюринга ознаменовала собой триумф цифровой их разновидности, по­
скольку дала последней возможность симулировать эквивалентные аналоговые
аппараты. Первым цифровым калькулятором, первой попыткой механизировать
человеческую практику «подсчета вещей», стали счеты. Механические кальку­
ляторы, разработанные Паскалем и Лейбницем в 17 веке, отмечают следующую
стадию в развитии цифровых машин. Они моделировали арифметические
операции сложения и умножения, отображая числа на последовательность
дискретных механических событий. С арифметизацией дедуктивной логики,
выполненной двумя веками позже, когда, соответственно, операции «сложение»
и «умножение» стали логическими связками «И» и «ИЛИ», аппаратные решения,
применяемые для цифровых калькуляторов, стали доступны и для логических
машин. Эта стадия зафиксирована работами Буля и Бэббиджа.
Между тем, аналоговые компьютеры представляют числа не в качестве дис­
кретных событий, а как непрерывные физические качества — такие, как длина
штанги, вращательное движение зубчатого колеса и т. д. Например, для опреде­
ления выходных данных той или иной операции требуется не подсчитать число
произошедших дискретных событий, а измерить длину штанги или же объем
вращения колеса. Хорошим примером этого рода вычислительных устройств
является логарифмическая линейка, действующая путем отображения чисел
на длины, что позволяет складывать две длины благодаря бегунку. Кодируя
числа логарифмически, такой механический оператор «сложение» выполняет
работу оператора «умножение». Операторы математического анализа — «диф­
ференцирование» и «интегрирование» — также были реализованы в подобных
«непрерывных» аналоговых машинах.
Хотя математический анализ прошел через тот же процесс арифметизации,
что и дедуктивная логика, именно его старая геометрическая интерпретация
подсказала, как реализовать его в механическом аппарате. В геометрическом
смысле значение интеграла кривой дано площадью области под этой кривой.
Если можно было разработать механическое устройство для измерения площа­
дей, соответственно, его можно было применить и для механической реализации
оператора интегрирования.

Полет

69

лений представляла собой задачу, которую часто приходи­
лось решать в баллистическом анализе и в других военных
операциях, зависящих от большого объема вычислительной
работы. Даже в 20 веке такие великие математики, как Джон
фон Нейман, работали над разбиением сложных задач на от­
дельные подзадачи, которые могли решаться большой армией
таких людей-компьютеров. В действительности именно запрос
со стороны военных на дешевую вычислительную силу моти­
вировал исследования в области автоматизации вычислений.
Устройства, автоматически выполнявшие интегрирование
(например, «предсказатель приливов», построенный лордом
Кельвином в 1855 году), первыми стали делать за человека его
вычислительную работу.
Главная проблема первых механических версий операто­
ров исчисления состояла в том, что они отображали числа на
вращательное движение, а потому их точность была напрямую
связана со способностью машины передавать это вращательное
движение. Если говорить в технических терминах, вращающий
момент, то есть способность одного вала вращать другой, нуж­
но было увеличить. Нужно было дождаться Вэнивара Буша,
чтобы он создал усилитель вращающего момента и разработал
окончательный вариант механического выполнения оператора
«интегрирование». Во время первой мировой войны Буш рабо­
тал над приборами обнаружения подводных лодок, а во время
второй мировой — руководил общенациональными програм­
мами по исследованиям и разработкам, курируя проекты по
дистанционному взрывателю (первый датчик цели для ракет),
по микроволновому радару и атомной бомбе51.
Выступая в роли «переводчика», Буш использовал свое на­
учное образование и связи в академическом сообществе для того,
чтобы выстроить отношения между самыми разными учеными
и военной машиной. Его профессия — электроинженерия —
долгое время была точкой встречи между учеными-прикладниками и математиками, с одной стороны, и техниками и изобре­
тателями — с другой. Это была отрасль инженерии с наиболее
сложным математическим фундаментом, обусловленным тем
фактом, что многие физики 19 века (Генри, Кельвин, Максвелл)
интересовались практическим применением рождающейся на­
уки электричества. Когда Буш в 1935 году закончил свою меха­
51 Ibid., ch. 10.

Глава 1. Курс на столкновение

70

ническую машину, реализующую оператор «интегрирование»,
он установил ее в «Лаборатории баллистических исследований»
в Абердине, где ее активно эксплуатировали для создания ар­
тиллерийских таблиц стрельбы.
Прежде чем электроинженеры начали заполнять пропасть
между наукой и военной машиной, эту задачу многие века вы­
полняли именно баллистики. Две фигуры представляют эту
отрасль военной инженерии США, которая сформировалась во
время первой мировой войны, — Форест Рей Мультон и Освальд
Веблен. Мультон отвечал за внедрение точных численных мето­
дов астрономии в баллистические исследования и за разработку
экспериментальных методов проверки его теорий — например,
таких, как аэродинамическая труба, затем широко применявша­
яся. Как мы уже предполагали, создавая уменьшенные модели
снарядов с таким же числом Рейнольдса, как и у оригинала,
можно изучать летные свойства реальных снарядов, экспери­
ментируя с моделью в аэродинамической трубе. Это позволило
инженерам разрабатывать снаряды в соответствии с научными
принципами. И Мультон, и Веблен собрали вокруг себя груп­
пы известных математиков, чтобы сделать эти дисциплины
действительно строгими. Веблен привез в Америку некоторых
из величайших ученых европейской науки (Вигнера, фон Ней­
мана), а также помог врожденному таланту Норберта Винера
включиться в военные исследования52.
Когда силу компьютера Буша соединили с математическими
и экспериментальными техниками, разработанными баллисти­
ками, задача по создания артиллерийский таблиц стрельбы была,
по сути, автоматизирована. Армии людей с калькуляторами, ис­
пользовавшиеся для создания таких таблиц, были «выведены из
цикла». Следующая стадия этого процесса предполагала перенос
вычислительных навыков артиллериста на пусковую платформу,
благодаря чему и он исключался из цикла принятия решений.
Артиллерийские таблицы стрельбы, производимые автоматиче­
скими устройствами, «закладывались в качестве программ в ана­
логовые компьютеры, которые назывались “приборами управле­
ния артиллерийским огнем”. Такие компьютеры взяли на себя
работу по просчитыванию траекторий, ранее выполнявшуюся
человеком-зенитчиком. С. временем приборы управления ар­
тиллерийским огнем были объединены с радиолокационными
52 Ibid., р . 76.

Полет

71

системами, передававшими информацию и месторасположении
цели непосредственно на управление орудиями»53.
Одна из проблем, с которой в начале второй мировой войны
столкнулись армии, заключалась в увеличении скорости и ма­
невренности вражеских самолетов. Невозможно было навести
пушки непосредственно на цель — их нужно было направлять
на точку впереди цели. Артиллерист должен был предсказывать,
где именно впереди от быстро движущегося самолета была та
точка, которую следует принять за мишень, чтобы траектории
его снаряда и самолета пересеклись именно в ней. Эта работа
по предсказанию была переложена на следящие механизмы ав­
томатического регулирования (работающие на обратной связи):
Одна из характеристик проблемы противовоздушной обороны
состояла в цикле, включающем обратную связь, —информация
с радарного экрана обрабатывается для вычисления настроек
системы управления орудием, что обеспечивает лучшее на­
целивание; эффективность настройки оценивается на опыте
и передается обратно через радар, эта новая информация снова
используется для повторной настройки нацеливания орудия
и т. д. Если вычисления автоматизированы, значит перед нами
устройство с автоматическим управлением54.
Участвуя в этих исследованиях, Норберт Винер создал науку
кибернетику, ставшую предвестницей современной компью­
терной науки. Военные же, в свою очередь, первыми поняли,
на что способны компьютеры, когда они исключают людей из
цикла принятия решений. Умные устройства начали проникать
не только на пусковые платформы (как в случае приборов управ­
ления артиллерийским огнем), но и в механизм доставки заряда,
то есть в сам снаряд. Первым шагом в этом направлении стал
дистанционный взрыватель, созданный в Англии во время вто­
рой мировой войны, однако это устройство работало благодаря
радиосигналам, отражаемым от мишени, но не предполагало на­
личия той или иной встроенной системы «разумной» обработки.
Только когда миниатюризация электронных деталей достигла
стадии интегральных схем, компьютерные устройства наведения
53 Edwards, Paul. A History of Computers and Weapon Systems / / Beilin, David;
Chapman, Gary (eds.), Computers in Battle: Will They Work? New York: Harcourt,
Brace, Jovanovich, 1987, p. 51.
54 Heims, Steve J. John Von Neumann and Norbert Wiener: From Mathematics
to the Technologies o f Life and Death. Cambridge, MA: MIT Press, 1984, p. 184.

72

Глава 1. Курс на столкновение

и навигации были встроены в снаряды, что привело к созданию
первого поколения «умного» вооружения в 1960-е годы.
Умные бомбы, введенные во время Вьетнамской войны,
работали благодаря лазерному лучу, нацеливаемому человекомоператором на определенную мишень. Последняя затем отра­
жала частьэтого луча, создавая «лазерную подпись», которую
встроенная в запущенный снаряд система наведения захваты­
вала, чтобы преследовать заданную мишень. В противотанковой
версии управляемого оружия человеческий глаз был нужен не
только для первоначальной локализации цели, но и для того,
чтобы цель удерживалась на мушке после выстрела. Механизм
наведения, чтобы поразить мишень, должен был следовать за
линией взгляда стрелка. Следующий этап того же развития был
представлен самонаводящимися вооружениями в стиле «вы­
стрелил и забыл», которые зависели от человека только в момент
запуска, поскольку приобрели достаточно интеллекта, чтобы
автоматически захватывать мишени55. Последнюю стадию про­
цесса, на которой глаз человека будет окончательно исключен
из цикла принятия решений, придется ждать двадцать лет, пока
искусственный интеллект не создаст технику, необходимую
для построения автономных систем вооружения, наделенных
собственными хищническими способностями. Как мы увидим
в следующей главе, робота-хищника можно считать кульмина­
цией длительного процесса «наведения мостов», запущенного
электроинженерами и баллистиками во время второй мировой
войны и нацеленного на использование научных познаний
в создании снарядов, чья эффективность все меньше зависит
от человеческих навыков.
До развития автономных систем вооружений высшая степень
автоматизации баллистической стадии огнестрельного оружия
была представлена крылатой ракетой. Крылатые ракеты — это
летающие бомбы с небольшими реактивными двигателями,
оснащенные компьютерной системой наведения, позволяющей
им уклоняться от радаров за счет того, что они летят на предель­
но низкой высоте, «огибая» контуры территории. Они несут
бортовые системы инерциального наведения, напоминающие
те, что были на старых межконтинентальных баллистических
ракетах. У этих систем нет сколько-нибудь значительного
«механического интеллекта», поскольку они построены на тех55 Edwards, Computers and Weapon Systems, p. 69.

Полет

73

Илл. 4—5. Самый смертоносный из обитателей поля боя. Так же,
как критическая точка скорости может отмечать старт турбу­
лентности, новая критическая технология способна привести
к таким изменениям в искусстве войны, на которые уходят
многие десятилетия. Современные компьютерные сети, на­
пример, заставляют военных пойти на децентрализацию схем
управления, также как конусовидная пуля в 19 веке вынудила их
децентрализовать свои тактические схемы. Когда заряжающееся
с казенной части нарезное оружие и его вращающиеся пули по­
явились на поле боя (сверху), они позволили пехоте потеснить
артиллерию, нарушив складывавшееся веками равновесие сил,
а также заставили командиров разработать новые тактические
доктрины. До появления конусовидной пули пехоте не позво­
лялось проявлять инициативу на поле боя, а индивидуальным
стрелковым искусством пренебрегали, отдавая предпочтение
синхронизированным коллективным залпам огня. С винтовкой
индивидуальная инициатива вернулась на поле боя, в результате
в новой тактике возросла роль снайперов и застрельщиков. По­
хожим образом и современные командные сети, ранее исполь­
зовавшие центральный компьютер для регулировки трафика
сообщений, теперь вынуждены предоставлять сообщениям
«локальную ответственность» —в ARPANET {внизу) сообщения
сами находят своих адресатов.

74

Глава 1. Курс на столкновение

нологии гироскопа. Однако в крылатых ракетах используются
и другие методы определения траектории, поскольку системы
инерциального наведения обычно отклоняются от своего курса
на несколько десятых мили каждый час:
Крылатая ракета, летящая со скоростью 500 миль в час, может
достичь цели за три часа, а этого времени достаточно, чтобы она
промахнулась примерно на милю. Поэтому военные инженеры
и специалисты по компьютерной науке давно работают над
особой схемой, так называемой системой наведения по рельефу
местности (или TERCOM —terrain contour matching)... Хотя кон­
цепция наведения по рельефу достаточно проста, осуществить
ее было сложно, а на совершенствование этой системы ушло
почти три десятилетия. TERCOM зависит от взаимодействия
компьютера и радарного альтиметра. Память компьютера со­
держит оцифрованные карты, отображающие рельеф местности
в определенных точках траектории, над которыми ракета прой­
дет во время полета. Когда ракета достигает приблизительного
местонахождения той или иной точки траектории... [радарный
альтиметр используется для создания] карты местности, нахо­
дящейся внизу. Актуальная карта затем сравнивается с картой
в памяти, а компьютер выдает поправки к курсу, необходимые,
чтобы совместить две этих карты56.
Вполне возможно, что летающие машины-хищники (такие
как BRAVE 3000) долгое время будут оставаться просто вари­
антом крылатых ракет. В таком случае люди останутся в цикле
принятия решений, то есть будут определять, что вообще считать
целью. Но в тот момент, когда автономные вооружения начнут
самостоятельно отбирать мишени, а ответственность за опреде­
ление того, кем является данный человек —другом или врагом,
будет отдана машине, мы переступим порог, и для машинного
филума начнется новая эра.
Итак, мы рассмотрели два компонента из трех составляю­
щих работы метательного оружия, — стадию толчка и балли­
стическую стадию. В истории обоих в исследованиях сначала
главенствовало свободное экспериментирование, которое на
более поздних этапах было встроено в военную машину. Третий
компонент работы метательного оружия — момент поражения —
столь же многообразен, как различные формы смертоносного
заряда, который может доставляться снарядом. Но более важно,
что все машины, определяющие этот третий компонент, живут
56 The Military Frontier. New York: Time/Life Books, 1988, p. 78.

Поражение

75

в пространстве между снарядом и целью: это щиты, броня,
укрепления. Исследовав в двух предыдущих разделах некоторые
стороны наступательных военных машин, займемся теперь из­
учением машинного филума оборонной технологии.

Поражение
Момент поражения снарядом может быть простым — как попа­
дание стрелы в тело человека, или же чрезвычайно сложным —
как цепная ядерная реакция, бьющая по телу планеты и разру­
шающая все живое субатомными микроснарядами. Между этими
крайностями находится множество вариантов проникновения
снаряда через плоть, броню или укрепленные стены:
Главным метательным оружием прошлого была стрела с древ­
ком — проникающий снаряд, который создавал относительно
чистую рану в месте прокола. У стрелы арбалета репутация была
намного хуже, а самая плохая —у пули... Стрела арбалета была
тупее, короче и тяжелее стрелы лука, и при обычной дальности
стрельбы она отличалась большей ударной силой. Ударное дей­
ствие... получалось больше, а раны, как следствие, — опаснее.
Пуля не только обладает этим качеством сильного ударного дей­
ствия, но и не создает отдельной точечной зоны проникновения.
Она просто пробивает дыру и заносит в рану фрагменты брони,
одежды и всех слоев материала, через которые она проходит57.
Дальнейшее развитие конусовидной пули принесло с собой
новые формы ранений. Вращающиеся пули обычно рикошетят
внутри тела под различными углами, создавая намного более
опасные ранения. (В действительности эксперименты с ди­
намической системой, образованной пулей и человеческой
плотью, привели к появлению поколения пуль, специально раз­
работанных для созданий ударных волн, которые разрывают все
внутренние органы.) Старые разрывные пули «дум-дум» и другие
снаряды, которые раскалываются при поражении, приводили
к столь ужасным ранениям, что были запрещены междуна­
родным договором. Примерно так же Папа запретил арбалет
в12 веке, посчитав его оружием, не подходящим для войн, кото­
рые вели друг с другом христианские народы58. В обоих случаях
описание поражающего действия определенного оружия стало
частью этического учения, старающегося заблокировать путь
57 Pollard, A History o f Firearms, р. 19.
58 M cNeill, Pursuit o f Power, p. 68.

76

Глава 1. Курс на столкновение

к возросшей жестокости. С той же ситуацией мы сталкиваемся
и сегодня, когда смертоносный заряд, доставляемый снарядом,
химический или биологический. По разным причинам подобные
запреты и ограничения никогда не были особенно эффектив­
ными и не могли остановить развитие вооружений, особенно
когда их гонка набрала достаточную скорость.
Вооружения никогда не проявляли особой нежности к че­
ловеческой плоти, однако руководящим принципом кон­
струирования обычно не был максимальный уровень боли
и ущерба, которые они способны причинить... [Моральная
обеспокоенность] служила для ограничения заведомо варвар­
ских моментов в конструкции. Некоторые из таких моральных
соображений — заставляющих, к примеру, выступать против
ядовитого газа и разрывных пуль, — были кодифицированы
и получили международную силу благодаря Гаагской конвенции
1899 года; однако развитие вооружения, «убивающего вещи»,
а не людей, —например, тяжелой артиллерии, чьи побочные по­
следствия означали для людей огромные страдания и множество
увечий, —обесценило эти ограничения. В результате их пустили
по ветру, и сегодня обычно стремятся к тому, чтобы оружие,
убивающее людей, во многих случаях наносило как можно более
страшные и ужасающие раны. Например, противопехотная мина
направленного действия «Клеймор» начинена металлическими
кубиками... а кассетная бомба —металлическими фрагментами
с зазубринами, и в обоих случаях как раз потому, что снаряд
такого рода разрывает и разбивает сильнее, чем обычный
гладкий снаряд. Бризантные противотанковые заряды и бро­
небойно-фугасные снаряды со сминаемой головной частью,
используемые противотанковыми орудиями, спроектированы
так, чтобы наполнить внутренности бронированного транспорта
потоками металлических стружек и расплавленного металла...
А напалм, который по этическим причинам не по нраву мно­
гим вполне трезвомыслящим военным, содержит ингредиент,
увеличивающий прилипание горящей смолы к поверхности
человеческой кожи59.
Хотя стадию поражения, можно, таким образом, изучать по
ее разрушительному воздействию на мишень, отвратительные
подробности едва ли имеют большое значение; для наших
целей гораздо важнее изучить ее в плане тех эволюционных
реакций, которые она вызвала у своих мишеней, спровоциро­
59 Keegan, Paul. The Face o f Battle. New York: Dorset, 1986, p. 307.

Поражение

77

вав утолщение брони, изменение формы укреплений и даже,
в крайних случаях, дематериализацию укрепленной стены
и ее превращение в электронную радарную стену. Эволюция
оборонной технологии чаще всего управлялась совершенство­
ванием артиллерии, и наоборот, более качественная оборона
часто стимулировала развитие наступательных техник. П о­
хожую ситуацию мы обнаруживаем в том, что можно считать
естественной «гонкой вооружений», развивающейся между
хищниками и их жертвами:
Также, как долгосрочные флуктуации погоды «отслеживаются»
эволюцией, долгосрочные изменения в привычках и вооружении
хищников будут отслеживаться эволюционными изменениями
их жертв... Эволюционные усовершенствования оружия гепарда
и его тактик являются, с точки зрения газели, чем-то подобным
непрерывному ухудшению климата [с той лишь разницей, что]
гепарды стремятся постоянно ускоряться, повышать остроту зре­
ния и силу зубов. Но сколь бы «враждебной» ни казалась природа
и другие неодушевленные условия, у них не обязательно будет
тенденция к тому, чтобы становиться все более враждебными.
Напротив, живые враги, если смотреть на время в эволюцион­
ном масштабе, отличаются именно этой тенденцией60.
Гонка вооружений (в природной эволюции или в истории
человека) образует то, что называют «самоподдерживающейся
петлей обратной связи». В этом смысле гонка вооружений напо­
минает такие физические процессы, как неуправляемые взрывы,
или же химические процессы вроде «кросс-каталитических»
реакций, в которых продукт реакции стимулирует образование
второго вещества, которое, в свою очередь, ускоряет скорость
производства первого вещества. Хотя естественные процессы,
подчиняющиеся законам термодинамики, всегда стремятся
найти точку равновесия (в которой они минимизируют по­
тенциальную энергию), самоподдерживающиеся петли обрат­
ной связи выталкивают естественные процессы в сторону от
равновесия — к критическим точкам. Поскольку спонтанное
возникновение порядка из хаоса часто происходит именно при
достижении таких критических точек (сингулярностей), петли
обратной связи — важный механизм, запускающий процессы
самоорганизации. Именно так гонки вооружений, ставшие со­
ставной частью европейской истории после 1494 года, сыграли
60 Dawkins, Blind Watchmaker, р. 180.

78

Глава 1. Курс на столкновение

фундаментальную роль, не позволив неустойчивому балансу
сил на континенте достигнуть равновесия. Европа осталась
навсегда разделенной, а непрерывное соперничество между
составляющими ее государствами питало гонку вооружений,
которая придала технологий собственный момент движения61.
В гонке вооружений между снарядами и защитными стенами
иногда случаются некие технологические прорывы, которые
порождают радикально новые способы проникновения. Мы мо­
жем считать их «историческими сингулярностями». Примерами
исторического порога такого рода могут выступать изобретение
осадной артиллерии и внедрение бомбардировщика. Это сингу­
лярные события, весьма отличные от цепочки небольших улуч­
шений, составляющих периоды между критическими точками.
Некоторые военные историки усматривают в больших
укрепленных стенах неолита — например, тех, что обнаруже­
ны в Иерихоне — возможный исток сельского хозяйства. Они
переворачивают обычную причинно-следственную цепочку,
в которой наличие излишков зерна служит мотивом для обо­
ронных действий, заставляющих укреплять поселение при
помощи каменных стен. Сегодня представляется более ве­
роятным, что военные требования охотников и собирателей
могли привести к созданию обнесенного стенами простран­
ства, внутри которого появилась возможность открыть тех­
ники сельского хозяйства62. Эту форму «обратной причинной
связи» мы встретим и при исследовании исторического раз­
вития военно-промышленного комплекса. Мы обнаружим,
что военные нужды часто лежат в основании экономических
структур. Некоторые военные теоретики доходят до того, что
утверждают, будто город вообще не происходит от торговли,
а попросту является продуктом геометрических требований
обнесенного стенами военного пространства63. И это особен­
610 роли петель положительной обратной связи в технологическом развитии
см.: Arthur, W. Brian. Positive Feedbacks in the E con om y// Scientific American, 262
(Feb., 1990).
62 Ferrill, Arthur. The Origins o f War: From the Stone Age to Alexander the Great.
London: Thames and Hudson, 1985, p. 29.
63 Virilio, Paul; Lotringer, Sylvère. Pure War. New York: Semiotexte, 1986, p. 4.
Вирильо говорит: «В древней войне оборона выступала не ускорением, а за­
медлением. Подготовкой к войне были стена, вал, крепость. И именно крепость
как постоянное укрепление основывала город в качестве постоянной структуры.
Городская оседлость, связана, таким образом, с постоянством препятствия...
Сначала возникла война, осадное положение, вокруг обитаемой зоны был

Поражение

79

но верно в случае эволюции городов после 1494 года, когда
«частные замки» стали уступать место более сложной «госу­
дарственной крепости»64.
До рождения пушки главным оборонительным качеством
стены была ее высота, поскольку она не давала взобраться на
стену и блокировала снаряды, направляемые на нее из таких
видов оружия, как катапульта. Дионисий I из Сиракуз органи­
зовал мастерские, в которых в 339 году до н. э. была изобретена
катапульта, и он же провел первую тщательно спланированную
осаду укрепленного города, в которой применял ближнево­
сточные осадные башни и стенобитные орудия. Осадное дело
и укрепления вступили в период относительного равновесия,
образовав то, что получило название «наступательно-оборони­
тельного цикла изобретений»65. Следующий этап гонки воору­
жений начался лишь с экспедиции в Италию, организованной
Карлом VIII в 1494 году:
Классическая эпоха артиллерийских укреплений берет начало
в Италии конца 15 века, ставшей театром военных действий,
который первым столкнулся с двумя важными новшествами
пороховой артиллерии —действительно мобильными осадными
орудиями и применением компактного и плотного железного
заряда, который постепенно стал заменять каменные снаряды...
В области обороны итальянские инженеры предложили Европе
«бастионную систему»66.
организован гласис, и уж потом появилась торговля...». «Гласис» — термин,
которым в 16 веке инженеры, занимающиеся фортификацией, обозначали са­
мый крайний вал крепости. Это была просто насыпь земли, которую огонь мог
полностью смести, после чего она медленно ссыпалась в сторону окружающей
крепость местности. Большой ров отделял гласис от остальной крепости с тем
расчетом, чтобы любой приближающийся враг, поднявшийся на гласис, под­
вергался интенсивному обстрелу с крепостных валов, находящихся на другой
стороны рва. В этом смысле гласис был просто тактическим инструментом,
принуждающим врага войти в оборонный сектор обстрела. Но новый стиль
фортификаций привел к более глубоким изменениям. Произошел переход от
относительно простого «частного» замка к более сложной в логистическом от­
ношении «государственной крепости». В абстрактном смысле термин «гласис»
может обозначать не только тактический инструмент и даже не только саму
последовательность гласиса—рва—ограждения—бастиона, но и более обш ир­
ное социальное предприятие, представленное проектом по окружению города
машиноподобной укрепленной стеной.
64 Virilio, Paul. Speed and Politics. New York: Semiotexte, 1986, p. 14.
65 Ferrill, Origins of War, P. 170.
66 Duffy, Christopher. The Fortress in the Age o f Vauban and Frederick the Great.
London: Routledge & Kegan Paul, 1985, p. 1.

80

Глава 1. Курс на столкновение

Илл. 6—7. Укрепленные стены дематериализуются, становясь
радиолокационными занавесами. Оборонная технология разви­
валась, в основном, как ответ на прогресс методов наступле­
ния, получающего все больше возможностей проникать сквозь
материальные препятствия. Когда ввели в строй передвижную
осадную пушку (около 1494 г.), ее первой жертвой стали высокие
стены средневековых замков. Такие стены, первоначально про­
ектировавшиеся так, чтобы на них было трудно взобраться, стали
идеальной мишенью для новых вооружений. Соответственно,
оборона за счет высоты уступила место новой концепции —глу­

Поражение

81

бокой обороне (с множеством слоев низких стен и рвов), а также
геометрической планировке, позволявшей защитникам крепо­
сти обрушивать на атакующих мощный перекрестный огонь.
Через четыре столетия наступление создало принципиально
иное транспортное средство для доставки своего сообщения —
ударной силы и огня — то есть самолет-бомбардировщик. От­
вечая на это новое средство передачи разрушения, укрепленные
стены снова мутировали, то есть попросту «дематериализова­
лись», превратившись в электронный занавес радара. Сегодня
компьютеры позволяют строить радиолокационные «стены»
вокруг целых континентов —стены, которые можно расширить
до глобальных размеров в виде ядерного зонтика.
«Бастионная система» включала в себя три компонента: сла­
бую видимость, глубокую оборону и геометрически рассчитан­
ный план. Высокая закрывающая стена, характерная для старых
укреплений, стала первой жертвой в этом раунде гонки воору­
жений, поскольку высота сделала ее легкой добычей для нового
оружия. Произошел переход от камня к земле как основному
блокирующему материалу, поскольку земля обладает большей
способностью поглощать удар, наносимый пушечными ядрами.
Оборона посредством высоты уступила место эшелонированной
обороне, состоящей из новых оборонительных сооружений,
позволявших защитникам контролировать различные внешние
слои, крепостные валы и рвы укрепленного города. Но, возмож­
но, действительным началом новой эры оборонной технологии
стало внедрение военными инженерами математических знаний
в проектирование и строительство укреплений.
Новые математические проекты основывались на идее мак­
симизации видимости и линий огня. Возвышающиеся круглые
башни, характерные для старых укреплений, создавали зону
«мертвого пространства» — область вблизи самой башни, ко­
торую огонь обороны не мог достичь ни с одного угла. По этой
причине круглые башни ушли в прошлое, а вместо них стали
проектировать треугольные башни или бастионы, чья форма
была разработана специально для устранения мертвого про­
странства, что позволяло обороняющимся подвергать атакую­
щих мощному перекрестному огню:
Новая конструкция обеспечивала полный обзор каждого дюйма
стены, поскольку выступающие стороны треугольника сами
строились по линии, которая была продолжением угла зрения,
доступного для огневых позиций с любой стороны башни...

82

Глава L Курс на столкновение

Бастионы обычно располагались с интервалами, соответству­
ющими дальности стрельбы пушек каждого из них, благодаря
чему один бастион мог защищать другой от атаки67.
Со временем в эту конструкцию было внесено много гео­
метрических усовершенствований, выступавших ответом на
развитие силы артиллерии, точности и эффективности осадных
техник. Базовые геометрические принципы нашли функцио­
нальное выражение в конце 17 века в работах военного инже­
нера Себастьена Ле Претра де Вобана. Выведенная Вобаном
формула геометрических идей, лежащих в основе нового стиля
укреплений, позволила приспосабливать их к разным участкам
и применять в разных географических условиях. В зависимости
от того, какую именно точку надлежало защищать — перекре­
сток, захваченный плацдарм или слияние двух рек, военные
инженеры стали руководствоваться предложенной Вобаном
абстрактной формулировкой основных принципов оборонной
архитектуры при создании больших континентальных крепо­
стей, предельно точно следуя топографическим контурам той
или иной территории68.
Хотя осада напрямую влияет на логистику экономической
жизни города, разбивая его пространство и время на ограничен­
ные зоны и комендантские часы, некоторые из ее последствий
оказались более длительными и отразились на организации
самой формы города.
Вобан разрабатывал систему таблиц, в которых гарнизон, воору­
жения и внутреннее пространство связывались с различными па­
раметрами бастионов. За исключением небольших укреплений,
крепость почти всегда включала в себя и городское сообщество,
что заставило Вобана и его инженеров стать урбанистами. Вобану, когда ничто не сковывало его планы, нравилось выстраивать
улицы в виде решетки, организованной вокруг центральной
площади, где находились важные здания — гарнизон, церковь
и резиденция губернатора. Единообразие архитектурного вкуса
насаждалось системой спецификаций и ограничений, в которой
учитывались такие разнообразные детали, как орнамент, красная
линия и высота застройки69.
67 Burke, James. Connections. Boston: Little, Brown, 1978, p. 256.
68 Duffy, Fortress, p. 82.
69 Ibid., p. 74. После Вобана не было значительных прорывов до тех пор,
пока гласис не стал электронным. Старые конструкции уходили, как только

Поражение

83

Следующая стадия в развитии стены началась тогда, когда
наступательная технология создала новое средство доставки —
бомбардировщик, вынудивший крепость потерять свою матери­
альную форму и превратиться в электронный радиолокацион­
ный занавес. Развитие радара напоминает эволюцию конструк­
ции крепости, поскольку оно также опиралось на приложение
научного геометрического мышления к проблеме поддержания
постоянного прочесывающего луча, направленного на против­
ника, — «луча» пуль, если говорить об укреплениях, или же луча
радиоволн в случае дематериализованной стены. Три параметра,
которые радар должен был определять, — высота, направление
и положение — генерировались при помощи геометрических
качеств конструкции и расстановки радиолокационных башен.
Во время второй мировой войны каждое из трех «свойств» цели
определялось одно за другим — методом проб и ошибок, в той же
неотложной ситуации, с которой столкнулись и проектировщи­
ки крепостей, вынужденные отвечать на рожденную в 1494 году
современную артиллерию. Отличие в том, что радар нужно было
разработать за несколько лет (а завершенная форма новых фор­
тификаций сложилась не ранее 1520 года), но в конечном счете
он стал единственным решающим оружием войны, электронной
стеной, остановившей Люфтваффе. (На самом деле у нацистов
была собственная примитивная радиолокационная система,
но они так и не подключили ее к системе противовоздушной
обороны, поэтому ее разрозненные компоненты не были объ­
единены в единое целое.)
внедрялись новые формы артиллерии. Так, германский стиль отделенных валов
стал популярнее старого геометрического стиля, когда «горизонтальные» пушеч­
ные выстрелы, от которых как раз и должны были защищать геометрические
валы, были дополнены «вертикальными» выстрелами минометов и гаубиц.
Железобетонные конструкции заменили земляные, когда появление нарезного
огнестрельного оружия обеспечило возможность концентрированной огневой
мощи. «Все дело было в вечных лягушачьих забегах, в которых состязались раз­
работки бронированной защиты и, с другой стороны, снарядов, способных ее
пробить... [Кованая железная броня] выдерживала обычный круглый снаряд,
как и первые кованые железные заряды нарезного оружия, но, чтобы пробить
ее, был разработан снаряд Паллизера. Это был литой железный снаряд с носовой
частью, охлажденной во время отливки, что позволяло получить крайне проч­
ный наконечник» (Hogg, Ian. Fortress: A History o f Military Defence. New York:
St. Martin’s, 1977, p. 93). Когда были созданы бетонные конструкции, снаряд
стали оснащать взрывателем с замедлением, что позволяло сначала пробивать
броню, а потом уже взрывать снаряд. Так эти гонки и продолжались, пока не
был изобретен новый носитель взрывающихся снарядов — бомбардировщик.

84

Глава 1. Курс на столкновение

Встраивание информации, собранной радиосигналами, от­
ражающимися от вражеских самолетов, во взаимосвязанную
оборонную систему, стало:
...чудовищной логистической проблемой, включавшей новые
техники и технологические спецификации, доселе никогда не
разрабатывавшиеся. Первый шаг заключался в создании сети
магистральных телефонных линий невиданного масштаба; они
должны были связать радиолокационные станции с Бентли
Прайори [в Лондоне]. Первичная информация направлялась
в фильтрационную (Filter Room), которая должна была, о чем
говорит ее название, фильтровать, сортировать и организовы­
вать информацию, сравнивая каждый бит данных с похожими
битами от соседних станций, отфильтровывая дубли и противо­
речия и, наконец, оценивая позицию, скорость, направление,
высоту и размер любого приближающегося формирования70.
Британцы не только встроили в свою систему функцию
анализа данных, но и собрали точную цепь командования, по­
зволявшую их истребителям быстро перехватывать вражеские
бомбардировщики. Радары стали оружием только тогда, когда
была собрана вся система в целом, то есть когда все ее элементы
были сцеплены машинным филумом, соединившим их в единое
синергетическое целое.
Если учесть все эти логистические проблемы, связанные
с возведением электронной крепости, вряд ли можно удивиться
тому, что одно из первых применений после второй мировой во­
йны компьютеры нашли именно в создании радиолокационных
сетей. Ученые и инженеры, построившие первую радиолока­
ционную систему, располагали специальным калькулятором,
который они называли «фруктовой машиной» (британское
идиоматическое название игрового автомата); при вводе набора
координат он должен был применять поправки, которые разра­
батывались для каждой радиолокационной станции отдельно71.
Но это не был настоящий компьютер. Компьютеры в том виде,
в каком они нам известны, появились, можно считать, не ранее
внедрения таких систем, как полуавтоматическая система на­
земных средств (SAGE), разработанная для возведения северо­
американской континентальной крепости:
70 Fisher, David Е. A Race in the Age o f Time: Radar — The Decisive Weapon
o f World War IL New York: McGraw Hill, 1988, p. 135.
71 Ibid., p. 183.

Поражение

85

Наряду с [противовоздушными ракетами] «Найк», ВВС раз­
работали к 1950 году подробные планы по защите США от
советской атаки, выполняемой силами бомбардировщиков
дальнего действия. Задача системы противовоздушной обо­
роны, со временем окрещенной SAGE (Semi Automatic Ground
Environment), заключалась в том, чтобы связывать воедино
радиолокационные установки, расставленные по периметру
США, анализировать и интерпретировать сигналы, а также на­
правлять управляемые людьми реактивные перехватчики к при­
ближающемуся неприятелю. Это должна была быть завершенная
система, в которую люди были бы полностью интегрированы на
правах ее компонентов72.
Компьютер, управлявший SAGE, был машиной, созданной
в конце 1940 годов в качестве авиационного стимулятора для
тренировки пилотов. Он назывался «Whirlwind», а его создатель
Джей Форрестер вскоре стал планировать для него другое при­
менение. Форрестер понимал масштаб логистических меропри­
ятий, затребованных крепостью континентальных размеров,
и стал искать новую роль для своего компьютера в мире Кон­
троля, Командования и Коммуникаций. Когда Советы взорвали
свою первую атомную бомбу, радиолокационный занавес усту­
пил место ядерному зонтику, новой мутации крепости, которая
должна была расширить свои «стены» до глобальных размеров.
Форрестеру приходилось решать проблемы компьютерных
сетей невиданных прежде масштабов, причем его исследова­
ния оказались критическими для разработки компьютерных
технологий во многих областях, связанных с управлением
сложностью, в том числе с аппаратным резервированием, запо­
минающими устройствами на магнитных сердечниках и профи­
лактическим обслуживанием оборудования73. Это не означает,
что компьютеры создали «совершенную» оборонную систему.
Компьютерные радиолокационные системы никогда не были
безошибочными, к тому же они не могли развиваться, чтобы
ответить на новые вызовы. В действительности они сделали
возможным создание по-настоящему прочной электронной
стены, которая пришла на смену радиолокационному занавесу
второй мировой войны, в котором на самом деле было полно
мелких дыр.
72 Edwards, Computers and Weapon Systems, p. 54.
73 Goldstine, The Computer, p. 212.

86

Глава 1. Курс на столкновение

Радиолокационные системы эпохи второй мировой войны
использовали антенны, которые вращались, чтобы распростра­
нять электромагнитные волны в виде сферы. Следовательно,
у них всегда оставался небольшой неконтролируемый участок
в пространстве — на тот промежуток времени, который требо­
вался антенне, чтобы повернуться в ту же точку. Небольшой
временной интервал между оборотами не был проблемой
в случае бомбардировщика второй мировой войны, но вскоре
после того, как был преодолен звуковой барьер, слепые пятна
в занавесе стали настоящими коридорами для вражеских само­
летов. Способности компьютера, затребованные для решения
этой проблемы, отличались от простой координации данных,
предполагаемой логистическими операциями. В данном случае
от компьютера требовалась способность эмулировать; специ­
альные принципы эмуляции использованы в SAGE Форрестера.
Компьютер должен был эмулировать действие вращающейся
антенны, на самом деле ее не вращая, но получая в результате
эффект прочной радарной стены — фазированной антенной
решетки радиолокационного ограждения74.
Подобные принципы применялись и для того, чтобы спра­
виться с другими проблемами, связанными с расширением кре­
пости до глобальных размеров. Разведывательные космические
аппараты используют радары наряду с другими устройствами,
находящимися у них на борту, для сбора данных, однако на
таком расстоянии их разрешение оказывается весьма слабым.
Разрешающая способность, то есть способность машины фик­
сировать отличия, зависит от длины волны, которая, в свою
очередь, зависит от размера антенны. Чем больше антенна,
тем больше разрешающая способность. Поскольку применять
настоящие большие антенны на спутниках сложно, решение
состоит в использовании компьютера, который использовал
74
Fisher, A Race, р. 28—30. Помимо космических радаров, глобальный ком­
пьютерный гласис включает в себя и наземные станции со странными формами
и именами. Так, существует станция «Cobra Judy», огромная радиолокационная
стена, постоянно наблюдающая за Сибирью. Существуют также две усеченные
пирамиды под именем «Pave Paws», стены которых возвышаются над обоими
океанами. Единственный сохранившийся след «минерального прошлого»
гласиса — это бетонные шахты, в которых стоят ракеты, а также 1 200 футов
гранита, которым защищен командный ядерный центр NORAD (North American
Aerospace Defense Command — Объединенное командование воздушно-косми­
ческой обороны североамериканского континента; США и Канада).

Поражение

87

бы имеющуюся антенну для эмуляции более крупной. Именно
это и представляет собой метод синтезированной апертуры
в радиолокации, использующий движения самого спутника для
эмуляции движения большей антенны.
Радар сначала задумывался в качестве не оборонного, а фан­
тастического наступательного оружия, некоего «луча смерти»,
который мог бы, обуздав силу электромагнитного излучения,
нагревать кровь вражеских пилотов до кипения75. Этим военным
мечтаниям предстоит дождаться рождения лазеров и пучкового
оружия, которые сделали их явью. Однако реальные наступа­
тельные способности радара могут быть реализованы только
тогда, когда он используется не как пассивная стена, а как актив­
ный инструмент сбора и тактической (то есть краткосрочной),
и стратегической (долгосрочной) информации. Стратегический
потенциал радиолокационной технологии был распознан вско­
ре после ее успешного развертывания в качестве оборонной
стены. Разведывательные космические аппараты исходно при­
менялись с двойной целью — для сбора как оборонной инфор­
мации, так и наступательных стратегических данных. С другой
стороны, тактическое использование радара стало возможным
только после еще большего усовершенствования спутниковой
и компьютерной технологий. Поворотный момент в этой на­
ступательной эволюции наметился тогда, когда спутниковые
коммуникационные системы получили возможность передавать
данные в реальном времени. Ранее всегда была задержка между
бортовой обработкой данных и их доступностью для анализа
военными, а потому спутники невозможно было интерактивно
применять во время боя:
Начиная где-то со следующего десятилетия [то есть 1990 годов],
космическая разведка вступила в процесс трансформации, ко­
торый по своему размаху сопоставим со скачком от самолетов
к спутникам. Ее начали использовать не только в стратегических
целях, но и в тактических. У будущего есть имя —TEN САР или
«тактическое использование национальных средств» (Tactical
Exploitation of National Capabilities). И если сегодня космическая
разведка остается стратегической, поскольку она собирает раз­
ведданные, которые в большинстве случаев имеют, как предпо­
лагается, долгосрочное значение (и относятся, соответственно,
к постройке кораблей, испытаниям ракет и т. п.), переправляясь
75 Ibid., р. 96.

Глава 1. Курс на столкновение

88

напрямую в Вашингтон для обработки и дальнейшего примене­
ния, то тактические разведданные обходят национальную раз­
ведывательную систему и направляются непосредственно силам,
находящимся на поле боя, где могут сразу же использоваться76.
Когда радар начнет применяться в качестве наступатель­
ного оружия, он станет частью того, что военные называют
сетью «Контроля, Командования и Коммуникаций» или «ЗК»
(Control, Command and Communications или С3, произносится как
«си в кубе»). В следующем разделе я покажу, как военные ис­
пользуют компьютеры для работы с сетями радиокомандования,
но для этого потребуется ввести еще один компонент войны, на
который я пока не обращал особого внимания, а именно — чело­
веческую составляющую. Именно военные инженеры запустили
военную рационализацию труда на американских оружейных
заводах и арсеналах, дабы автоматизировать производство
компонентов стадии толчка. Также именно в технических под­
разделениях армии были проведены артиллерийские и фор­
тификационные исследования, необходимые для разработки
машин, задействованных на баллистической стадии и стадии
поражения. Научное знание закачивалось этими военнымитехнократами во всех трех компонентах военного дела, приме­
няющего метательное вооружение. Тактика, стратегия и логи­
стика создадут собственную породу технократа — аналитиков
систем из корпорации RAND, отвечающих за квантификацию
и моделирование войны. Но эти вопросы отсылают к анализу
более высоких уровней военной машины, на которых армейское
аппаратное обеспечение не так важно, как его программы, то
есть человеческий элемент.

Тактика
До сего момента я изучал три разных способа соотнесения
машинного филума с развитием военной технологии. Изучая
внутренние механизмы огнестрельного оружия, мы обнаружили
особые пороги, на которых поведение материи внезапно меня­
ется. Затем, когда исследовалось, что происходит со снарядом
в полете, мы заметили пороги, на которых внезапно меняется
76 Burrows, William Е. Deep Black: Space Espionage and National Security. New
York: Random House, 1986, p. 323.

Тактика

89

поведение летящего тела. Наконец, мы выяснили, что и в раз­
витии наступательных вооружений есть такие пороги, которые
провоцируют внезапную мутацию в оборонной технологии,
раскручивая спираль гонки вооружений.
То есть, чтобы отследить участие машинного филума на
уровне аппаратного уровня армии, я использовал образ порогов
или критических точек, определяющих внутреннее и внешнее
давление, руководящее проектированием военных устройств.
Чтобы выявить работу филума на более высоких уровнях во­
енной машины, нам надо будет использовать новые образы.
Поэтому, прежде чем перейти к изучению тактических форми­
рований в их истории, я введу метафоры, которые буду и далее
применять.
Важно подчеркнуть — хотя одна из характеристик машинно­
го филума заключается в том, что он проходит сквозь материю
на разных уровнях, при каждом переходе вверх по лестнице он
меняет свой характер. На самом низком, физическом, уровне
любая форма материи при достаточно высокой скорости по­
тока может стать турбулентной и породить новые структуры77.
Уровнем выше, на уровне химических реакций, самооргани­
зация — более редкое событие. Например, она встречается
в автокаталитических реакциях, то есть в цепочках процессов,
в которых конечный продукт участвует в своем собственном
создании78. На следующем уровне, уровне биологических про­
цессов, класс систем, способных на спонтанную самооргани­
зацию, еще меньше. Здесь он ограничен теми системами, чья
динамика управляется потенциалом — например, химическим
или электрическим градиентом79.
Теория, работающая на биологическом уровне организации
и известная в качестве «теории катастроф», стала предметом ак­
тивных споров в 1970 годы, когда один из ее основных авторов,
Кристофер Зиман, попытался применить свои открытия к ана­
лизу единиц гораздо более высокого уровня, то есть к социаль­
77 Prigogine and Stengers, O rd er o u t o f C haos, p. 144.
78 Ibid., p. 145. См. также: Decker, Peter. Spatial, Chiral and Temporal SelfOrganization through Bifurcations in Bioids, Open Systems Capable o f Generalized
Darwinian Evolution / / Gurel, Okan; Rossler, Otto (eds.), Bifurcation Theory and
Applications in Scientific Disciplines New York: New York Academy o f Sciences, 1979.
79 Prigogine, Ilya. From Being to Becoming. New York: W.H. Freeman, 1980,
p. 106. (Рус. пер.: Пригожин И. От существующего к возникающему. М.: На­
ука, 1985.)

90

Глава 1. Курс на столкновение

ным системам. Он решил создать модели для таких процессов,
как обвал на фондовых рынках, вспышка бунта в тюрьме, а также
воздействие общественного мнения на военную политику80.
Подобным образом, как уже упоминалось ранее, математика,
описывающая запуск турбулентных процессов в движущихся
жидкостях, сегодня применяется для понимания развязывания
вооруженных межнациональных конфликтов. Такое примене­
ние, естественно, также остается спорным, но, несмотря на это,
Пентагон поспешил присовокупить этот новый математический
инструмент к своему арсеналу техник моделирования, исполь­
зуемых им для военных игр и иных симуляций81.
Ранее я приводил два примера самоорганизации в популя­
циях животных, которые особенно важны для темы тактических
формирований. С одной стороны, есть пример колонии амеб,
которые в обычных обстоятельствах ведут себя как отдельные,
не связанные друг с другом индивиды. Затем, когда содержание
питательных веществ в окружающей среде достигает критиче­
ски низкого значения, независимые индивиды пересекаются
с филумом и собираются в организм, обладающий дифферен­
цированными органами. С другой стороны, на уровне много­
клеточных организмов — например, насекомых — мы имеем
пример критической концентрации гормона, запускающего
кооперативное поведение, направленное на постройку гнезда.
Поскольку практические инструкции по постройке гнезда не
хранятся в насекомых (их ДНК), такое кооперативное поведе­
ние навело ученых на мысль о возникновении «коллективного
интеллекта» в колонии82. Подобные образы использовались
и для того, чтобы изобразить формирование городских центров,
80 Woodcock and Davis, Catastrophe Theory, ch. 4.
81 Abraham, Ralph. Dynamics and Self-Organization / / Yates, Self-Organizing
S y ste m s , p. 606. ДалееАбрахам заявляет: «Выгоды от использования динамиче­
ских понятий на данном этапе развития теории самоорганизации распадаются
на две категории: постоянные — приобретение понятий, которые включатся
в морфодинамику, направляя ее развитие; и временные — упражнение в новых
схемах мышления. К первой категории я бы отнес аттракторы [сингулярности],
стабильные бифуркации [сингулярности, в которых одни аттракторы становятся
другими] и глобальные диаграммы бифуркаций — как существенные черты
морфодинамики... Динамизм даже сегодня обещает сохранение наследия огра­
ничений, таксономию правовых универсальных ограничений, накладываемых на
морфогенетические процессы, то есть некий платоновский идеализм». Объясне­
ние этих терминов см. выше в сноске 9. См. также: Жиль Делез. Логика смысла.
82 Prigogine and Stengers, Order Out Of Chaos, p. 187.

Тактика

91

инициируемое критическими точками в интенсивности торгов­
ли или в дифференциалах цен83.
С другой стороны, процессы самоорганизации предпола­
гают «кооперацию» многих раздельных элементов. Я из осто­
рожности взял слово «кооперация» в кавычки, поскольку это
антропоморфная метафора. Но в случае амеб специфический
механизм, поддерживающий эту «кооперацию», был определен,
и он может быть расширен на другие области. Данный механизм,
называемый «фазовой синхронизацией», возможно, лучше всего
иллюстрируется светом лазера, в котором фотоны колеблются
«в фазе», что приводит к испусканию когерентного излучения.
Другие примеры «синхронизации» в природе:
Популяции цикад синхронизируются друг с другом, издавая
когерентное стрекотание. Популяции светляков начинают ко­
герентно мерцать. Клетки дрожжей демонстрируют когеренцию
при гликолитическом колебании. Популяции насекомых также
проявляют когерентное поведение в циклах вылупления (пере­
хода от стадии куколки к имаго)... Популяции женщин, живущих
вместе, могут демонстрировать признаки фазовой синхрони­
зации своих овуляционных циклов. Популяции секреторных
клеток — например, гипофиз, поджелудочная железа и другие
органы — выбрасывают свои гормоны в когерентном ритме84.
Образ большой группы колеблющихся единиц, которые
внезапно синхронизируются, будет одной из ведущих метафор
в нашем исследовании тактических формирований. В 16 столе­
тии командиры начали использовать муштру, то есть постоянное
повторение ритмических движений, чтобы привить солдатам дух
воинского товарищества, скрепляющий формирование. Они
разбили движения, необходимые для зарядки орудия и выстрела,
на последовательность элементарных операций, и начали еже­
дневно муштровать своих солдат, пока эти действия не стали
почти автоматическими. Выстроив эту последовательность
так, чтобы одна шеренга заряжала именно в тот момент, когда
другая залпом стреляла, они получили возможность создать фор­
мирования, способные на практически непрерывное ведение
огня. Хотя исходным мотивом для муштры были именно такие
83 Soodack, Harry; Iberall, Arthur S. Thermodynamics o f Complex Systems / /
Yates, Self-Organizing Systems, p. 468. См. также: Prigogine and Stengers, p. 197.
84Garfinkel, Alan. The Slime Mold Dictyosteliumasa Model o f Self-Organization
in Social Systems //Y ates, Self-Organizing Systems, p. 200.

92

Глава 1. Курс на столкновение

практические результаты, возникло одно побочное следствие,
которое командиры не особенно хорошо понимали, — муштра
вызвала синхронизацию. То есть солдаты стали «колеблющи­
мися единицами», снова и снова повторяющими одну и ту же
последовательность действий, а это обуславливало их сцепление,
связность на уровне подразделения, которая только и могла га­
рантировать непрерывность в исполнении команд, необходимую
для военной машины.
Идеи, выведенные из исследования спонтанной кооперации
(или синхронизации) в физических и биологических системах,
оказались богатым источником метафор (и математических
представлений), помогающих понять эволюцию кооперативного
поведения в природе и обществе. Также эти модели нашли при­
менение и в объяснении развязывания конфликта — например,
в описании того, что происходит, когда две популяции (одна —
жертв, а другая — хищников) взаимодействуют. Можно даже:
...рассчитать условия межвидовой конкуренции, при которых
определенной части популяции будет выгодно специализиро­
ваться в военных, непроизводительных сферах деятельности
(пример — «солдаты» общественных насекомых)... [Впрочем,]
в популяциях, где индивиды не являются взаимозаменяемыми
и где каждый, обладая собственной памятью, характером и опы­
том, должен играть особую роль, значимость [этих моделей], как
и любого чисто дарвинистского рассуждения в целом, становит­
ся весьма относительной85.
Хотя простая модель не объяснит возникновение военных
форм действия у людей, некоторые аналогии с этими феноме­
нами более низкого уровня полезны для исследования военного
дела. Например, критические точки в размере городских масс
могут запускать демографическую турбулентность, провоци­
ровать миграции, крестовые походы и вторжения. При «хаоти­
ческих» обстоятельствах, характерных для этих турбулентных
сборок, люди становятся в большей или меньшей степени
взаимозаменяемыми — например, когда разразилась первая
мировая война, значительные массы людей по собственной
воле мобилизовались, представ в качестве единого образования.
С другой стороны, людей можно принудить к взаимозаменяе­
мости —такова мотивация, скрывающаяся за рационализацией
85 Prigogine and Stengers, Order Out Of Chaos, p. 195.

Тактика

93

труда, благодаря которой «особые» люди становятся ненужными.
В целом, если речь идет об армии, все индивиды, относящиеся
к данному званию, должны быть взаимозаменяемыми, так же
как детали транспорта, танка или орудия; выдающимся инди­
видуумам должно даваться другое звание. Это утверждение,
конечно, требует определенных поправок, если рассматривать
разные тактические формирования. В армиях Фридриха Велико­
го индивидуальная инициатива была сведена к нулю, тогда как
в современных армиях солдаты на уровне взвода объединяются
тесными связями, складывающимися вокруг определенных
индивидуумов86.
Для изучения развития тактических формирований — от
фаланги Фридриха Великого до современного взвода — я хотел
бы ввести еще один образ. Тактическое подразделение можно
рассматривать в качестве машины, обрабатывающей инфор­
мацию, — чтобы офицер мог контролировать подразделение,
тактическое формирование должно иметь возможность рас­
пространять среди своего состава команды, отдаваемые сверху,
и сообщать назад офицеру результаты исполнения его команд.
Если говорить на современном военном жаргоне, подразделение
должно быть функциональной частью сети «ЗК». Довольно лег­
ко понять, как работает такая сеть в мирное время. Но гораздо
сложнее представить условия, при которых подобная машина
могла бы избежать распада во время боя. Как сложная машина
может сохранять собственное единство посреди полной нераз­
берихи? Самоорганизующиеся феномены предлагают образ,
помогающий ответить на этот вопрос. В конце концов, сложные
паттерны воронок и вихрей, характерные для турбулентности,
также должны сохраняться среди беспорядка. Как же им это
удается?
Структуры, порождаемые турбулентными потоками, назы­
ваются «диссипативными структурами», поскольку они исполь­
зуют паттерн вихрей, вложенных в другие вихри, для переноса
энергии с более высокого уровня на нижний, где она может
рассеиваться в виде тепла. Перенос тепла, обычно считающийся
растратой энергии, превращается в источник порядка — кана­
лизирование и рассеивание энергии через иерархию вложенных
вихрей может порождать сложные паттерны, увеличивая и ста­
билизируя небольшие случайные флуктуации. Поразительным
86 Keegan J. Face of Battle, pp. 72-73.

94

Глава 1. Курс на столкновение

примером структуры такого рода является Красное пятно на
поверхности планеты Юпитер: «Пятно является самоорганизую­
щейся системой, созданной и регулируемой теми же нелинейны­
ми волнениями, которые создают вокруг него непредсказуемой
беспорядок. Это стабильный хаос»87. Подобно Красному пяту,
структура военного командования и управления в военное время
должна оставаться островком когерентности и стабильности
посреди окружающей ее сумятицы. Если секрет Красного пята
(и диссипативных структур) в рассеивании энергии в виде теп­
ла, в чем же секрет структуры командования? Возможно, ответ
в «рассеивании трения».
У слова «трение» много различных военных значений. С од­
ной стороны, в транспортных и коммуникационных сетях оно
означает физическое трение, ответственное за задержки, заторы
и аварии машин. Но в более общем смысле оно используется
для обозначения любого (естественного или искусственного)
феномена, который мешает выполнению тактического или
стратегического плана. В таком расширенном смысле слово
«трение» может обозначать все — начиная с плохой погоды
и заканчивая независимой волей противника (как его активным
сопротивлением продвижению войск, так и саботажем). В случае
тактических командных сетей трение представляется в виде «ис­
каженных данных». В контурах командных сетей циркулирует
не только информация, но и неопределенность, произведенная
неясностью самой боевой обстановки. Наиболее успешные
в истории командные системы — те, которым удавалось «рас­
сеивать» неопределенность через иерархию. Если говорить сло­
вами Мартина ван Кревельда, выдающегося историка военных
командных систем:
Решая ту или иную задачу и обладая меньшим объемом ин­
формации, чем необходимо для ее выполнения, [военная]
организация может ответить на эту ситуацию, выбрав один из
двух путей. Первый —увеличение ресурсов, используемых в об­
работке информации, другой — проектирование организации
и, по сути, самой задачи в таком виде, который позволил бы
работать при меньшем объеме информации... Первое [решение]
приведет к умножению коммуникационных каналов (вертикаль­
ных, горизонтальных или обоих сразу), а также к росту размера
и сложности органа центрального управления; второе ведет либо
87 Gleick, Chaos, рр. 55.

Тактика

95

к значительному упрощению организации, что позволяет ей
работать с меньшей информацией (греческая фаланга, роботы
Фридриха Великого), либо же к разделению задачи на несколько
частей и к созданию сил, способных работать с каждой из этих
частей по отдельности в относительно независимом режиме88.
Если изображать командную систему во время боя в качестве
самоорганизующегося процесса, то есть как островок порядка
среди общей неразберихи, следствие централизации принятия
решений заключается в уменьшении группы людей, состав­
ляющих этот островок порядка. Это должно минимизировать
число ошибок в решениях, принимаемых во время боя. Но
проблема централизации в том, что она, вместо максимизации
определенности наверху, в конечном счете увеличивает общий
объем неопределенности — снимая всю ответственность с от­
дельных солдат, она требует формулировать каждую команду как
можно более точно, а также усиливает потребность в проверке
выполнения этих команд. Однако увеличение детализации ко­
манд (как и надзор за их исполнением) повышает общий поток
информации, направленный вверх. Вместо того, чтобы привести
к полной определенности, централизованные схемы порождают
«информационные взрывы», которые увеличивают объем общей
неопределенности.
Однако некоторые военные организации (наиболее значимые
из них — армии Германии периода двух последних войн) пошли
по пути децентрализации, отдав предпочтение тактике, «ори­
ентированной на задачу», при которой командующий офицер
определят цели и предоставляет тактическим подразделениям
право применять разные средства для достижения этих целей.
Благодаря понижению порога принятия решений (то есть пере­
дачи ответственности на места) каждая часть военной машины
стала работать с небольшим объемом неопределенности, не
позволяя ему теперь концентрироваться наверху. Создавая
островок стабильности посреди войны, мы рассеиваем неопре­
деленность по всей командной цепочке.
Это сравнение систем командования в условиях боя и дисси­
пативных структур, изучаемых в науках о самоорганизации, оста­
ется лишь метафорой. Но как заметили ученые, «диссипативные
структуры создают, вероятно, один из простейших физических
88 Van Creveld, Martin. Command in War. Cambridge, MA: Harvard University
Press, 1985, p. 269.

96

Глава 1. Курс на столкновение

механизмов коммуникации»89. Анализ военной коммуникации
во время боя в качестве подобной системы позволяет, по сути
дела, уподобить задачу командира задаче оружейного мастера —
командир должен отслеживать точки, в которых трение способно
рассеиваться внутри тактических командных систем, с целю
сохранения эффективности и целостности военной машины
в условиях боя.
Благодаря этой метафоре мы получаем лишь весьма общее
представление о задачах командиров. Конкретное содержание
их работы зависит от того или иного исторического периода,
от социальных условий, превалирующих в соответствующую
эпоху. Исследование тактических систем в их историческом
развитии мы начнем с описания некоторых социальных и демо­
графических условий, которые повлияли на их сборку, а затем
подробно изучим три разных эпохи развития тактики —часовую,
моторную и сетевую. Три этих «машинных парадигмы» могут
считаться различными решениями, которые командиры при­
меняли, пытаясь справиться с проблемой рассеивания трения
по командной цепочке при том или ином уровне развития ком­
муникационных технологий, соответствующем тем или иным
господствующим социальным условиям.
Ганс Дельбрюк, военный историк конца 19 века, разо­
блачивший многие легендарные описания битв при помощи
эвристических процедур и математики, применяемых для ре­
конструкции исходной сцены боя, первым начал искать возмож­
ность выяснить природу социальных отношений, при которых
развивались различные тактические формирования прошлого.
Например, он утверждал, что отсутствие сильного центрального
государства в Древней Греции — причина, по которой предпо­
чтение было отдано армии непрофессиональных солдат, которая
развилась в жесткую фалангу — квадрат глубиной в восемь че­
ловек и длиной до четверти мили, в котором неопытные бойцы
были зажаты между слоями более опытных воинов. В резуль­
тате развития более мощного государства римляне получили
возможность увеличить гибкость фаланги, создав постоянную
армию, сплоченность которой повышалась непрерывными тре­
нировками и учениями. Германцы — единственный противник,
которого римляне не смогли разбить — обладали собственным
тактическим образованием, Gevierthaufe, представлявшим со89 Prigogine and Stengers, Order Out Of Chaos, p. 178.

Тактика

97

бой «армейское отражение деревенской структуры немецкой
общинной жизни»90.
Появление в 1435 году пикинерской фаланги (квадратного
формирования людей с длинными копьями), которая нанесла
поражение средневековому рыцарю и, соответственно, озна­
меновала собой возвращение пехоты как серьезного военного
инструмента, также стало возможным лишь благодаря особым
социальным условиям. Дельбрюк показывает, например, «как
победы швейцарцев в 15 веке были обусловлены слиянием де­
мократических и аристократических составляющих в различных
кантонах, а также объединением городской знати с крестьян­
скими массами»91. Подобным образом и элементы артиллерии
(техники литья колоколов и пиротехника) впервые соединились
в 1320-х годах в условиях раннего итальянского капитализма.
Длинные торговые пути, поддерживаемые такими городами,
как Флоренция, и связывающие с далекими странами — на­
пример, Китаем — позволили пороху дойти до Европы. А гонка
вооружений, которая развилась между арбалетом и производ­
ством нательной брони, подтолкнула к первым экспериментам
с пушкой92.
Но хотя эти социальные и экономические условия и дали
питание рождающейся осадной пушке и пикинерской фаланге,
то есть двум главным компонентам европейской военной ма­
шины периода раннего Нового времени, именно турбулентные
демографические потоки, произведенные итальянской «зоной
циклонов» в 1494 году, сплавили их в единое целое. Италия пре­
вратилась в резервуар финансов и квалифицированной рабочей
силы, не способный прийти к политическому объединению;
в результате она стала привлекать иностранные экспедиции со
всей Европы. В этих военных экспедициях, начиная с похода
Карла VIII 1494 года, новое вооружение (полевая пушка, кру­
глый железный заряд) все больше встраивалось в возрожденную
греческую фалангу. После Италии настала очередь Германии,
и за два века непрерывных войн, муштры и дисциплины эта во­
енная маш ина превратилась в почти автоматический инструмент

государственной политики, в военное выражение воли суверена.
90 Craig, Gordon A. Delbruck: The Military Historian / / Paret and Craig, Makers
o f Modem Strategy, p. 340.
91 Ibid., p. 339.
92 McNeill, Pursuit o f Power, p. 67.

98

Глава 1. Курс на столкновение

Им. 8—9. Люди против огня. Современная армия начала свое раз­
витие, когда к концу 15 века возрожденная греческая «фаланга»
была успешно соединена с мобильной осадной артиллерией.
Фаланга представляла собой квадрат из солдат в восемь человек
глубиной и длиной несколько миль, исходно она применялась
для того, чтобы отбить натиск мобильной конницы. Главная ее
ценность для современной армии заключалась в командном духе
или чувстве локтя, создаваемом у людей, совместно дравшихся
в сомкнутом строю. Возросшая дальность стрельбы и точность
нарезного огнестрельного оружия к середине 19 века сделали
сомкнутый строй слишком неэкономным методом (если считать
в человеческих жизнях), однако командиры не могли перейти
к открытым формированиям вплоть до появления переносных
устройств радиосвязи во вторую мировую войну. Радио позволи­
ло небольшим группам солдат (взводам) рассеиваться, укрывать­
ся, выслеживать врага, что привело к децентрализации процесса
принятия решений во время боя. Сегодня же искусственный ин­
теллект создает средства для рецентрализации принятия решений
благодаря применению систем «управления боем», позволяющих
контролировать выполнение плана в мельчайших деталях.

Тактика

99

Вакуум власти, привлекавший иностранные экспедиции, —
это не обязательно единственное дестабилизирующее послед­
ствие демографических потоков. Рост населения, достигающий
критической точки в размере городских масс, также способен
запустить турбулентную серию событий:
Одним из фундаментальных факторов роста неустойчивости
[в Европе 18 века] стал всплеск в росте населения после 1750 года.
В таких странах, как Франция и Англия, это означало, что равно­
весие между городом и деревней начало заметно смещаться...
В Восточной Европе, когда людей становилось все больше,
прусскому, русскому и австрийскому правительству стало проще
рекрутировать солдат... такие увеличения в размере не влекли
структурного изменения. Напротив, в Западной Европе усиле­
ние военных действий, обозначившееся во время Семилетней
войны (1756—1763 гг.) и достигшее пика в годы Французской
революции и при Наполеоне, отображало то новое давление,
которое рост населения оказывал на старые социальные, эконо­
мические и политические институты, приводя к гораздо более
революционным последствиям93.
Помимо давления демографической турбулентности, было
много других факторов, поддерживающих Европу в состоянии
постоянного беспорядка. Я уже упоминал о характерных для
гонки вооружений петлях положительной обратной связи, в ко­
торых переход на новую стадию в наступательной технологии вы­
зывает сборку контрмеры в оборонном вооружении, что создает
непрерывную спираль, наращиваемую виток за витком. Другие
93 Ibid., р. 145. Тот же историк, что разрабатывал теорию эпидемиологии
для объяснения старта флуктуаций в скорости роста популяций, приписывает
этим турбулентным потокам не только влияние на размер и форму армий, но
и роль спускового крючка вооруженных конфликтов: «Если демократическая
и промышленная революции были в том числе и ответами на сокращение на­
селения, испытанное Западной Европой к концу 18 века, военные потрясения
20 века можно понять точно так же — как ответ на столкновение между ростом
населения и ограничениями, заданными традиционными формами деревенской
жизни... Давление на деревенские обычаи и традиционный социальный уклад
усилилось к 1914 году, когда первая мировая война, уничтожив миллионы лю­
дей в Центральной и Восточной Европе, в какой-то мере облегчила проблему
сельской перенаселенности. Но только после бойни второй мировой войны,
сопровождавшейся массовой эмиграцией и переселением целых народов, на­
селение Центральной и Восточной Европы пришло к тем же мерам, которые
французы применяли в начале 19 века в качестве ответа на революционные
волнения, регулируя рождаемость в соответствии с прогнозами экономических
условий» (ibid., рр. 310—311).

100

Глава 1. Курс на столкновение

самоподцерживающиеся петли обратной связи сложились между
рождающимися военным и промышленным комплексами, еще
больше смещая неустойчивый континентальный баланс сил
в сторону от равновесия: когда армии стали инструментами
государства, они помогли достичь внутренней упорядоченности
и согласованности, что, в свою очередь, привело к заметному
росту в сельскохозяйственном и промышленном производстве.
А этот излишек налогооблагаемых средств мог затем использо­
ваться государством для подпитки своих постоянных армий.
Благодаря этой петле обратной связи, соединяющей рост
армий с налогооблагаемой производительностью сельскохозяй­
ственных и буржуазных классов, сырой человеческий материал
для новых армий стали принудительно набирать в самых нижних
слоях общества — среди преступников, бродяг и нищих. Новые
молодые государства должны были присвоить силу этих ми­
грирующих масс, заставляя их пройти через процесс «военной
пролетаризации», если использовать термин Поля Вирильо:
«Военный пролетариат оказывается смешанным с постоянным
исходом мобильных масс; он отделяется от них так же, как
рабочий-мигрант в 19 веке или же нелегальный иностранец
в веке 20-м»94. Собственно говоря, коммерциализация насилия
породила в Италии касту профессиональных солдат, знаменитых
наемников, однако у них также были миграционные корни. Дей­
ствительно, до профессионализации наемников в 1380-х годах
это были попросту миграционные банды, выживающие за счет
того, что силой отбирали ресурсы у сельского населения. Не­
которые из них стали очень большими, достигая 10 000 человек,
поэтому их даже сравнивали с «мигрирующими городами»95.
Помимо закрепощения сил подобных миграционных явле­
ний посредством военной пролетаризации, у командующих по­
сле 1494 года была и другая проблема—объединение «атакующей
мощи движущихся масс» с ударной силой и огнем артиллерии
в одно машинное образование. Если говорить в прежних наших
терминах, проблема состояла в том, чтобы заставить машинный
филум пройти сквозь этих людей и новые химические аппараты
уничтожения. Тревор Дюпюи выделил шесть исключительных
моментов в истории, когда можно было сказать, что машинный
филум прошел «прямо через середину» военной машины, вызвав
94 Virilio, Speed and Politics, p. 148.
95 McNeill, Pursuit of Power, p. 74.

Тактика

101

подлинную тактическую конвергенцию людей и вооружений.
В список Дюпюи входят: Александр Великий в М акедонии,
Сципион и Фламиний в Риме, Чингисхан, Эдвард I, Эдвард II
и Генрих V в Англии 14 века, Наполеон и немецкий Blitzkrieg
Относительная редкость полного схождения вооружений
и методов войны, формирований вооруженных людей и такти­
ческой доктрины, используемой для их*мобилизации, должна
помочь нам лучше понять непомерность задачи, с которой
столкнулись военные командующие в 16 веке, когда им впервые
пришлось заняться соединением артиллерии с недавно вновь
открытыми римскими методами военного дела. Первой задачей
было создание духа войскового единства в разношерстной массе
бродяг и наемников, которые составляли армии того времени.
Именно голландский принц Мориц Нассауский в 1560-х годах
возродил и обновил римскую муштру и дисциплинарные тех­
ники, позволявшие сформировать из этих разнородных масс
единую военную машину.
Такие командующие как Мориц нуждались в этот историче­
ский момент именно в том, чтобы подключиться к машинному
филуму. И это у него получилось — за счет внедрения постоян­
ной муштры в качестве базового метода превращения сброда
в армию. Как мы уже отмечали, почти любая популяция, члены
которой колеблются или пульсируют, способна достичь сингу­
лярности, а потому перейти к синхронным колебаниям. При
достижении этой сингулярности и синхронизации ритмов всей
популяции в целом составляющие ее индивиды приобретают
естественный дух единства. Такой «командный дух» позволяет
им вести себя так, словно бы они были одним организмом:
Разработка систематической муштры... была наиболее важной
инновацией, внедренной Морицем, опиравшимся на римские
примеры... Он проанализировал довольно сложные движения,
необходимые для зарядки и стрельбы из фитильных ружей,
разбив их на сорок два отдельных, следующих друг за другом
движения, дал каждому из них название и связал с ним соот­
ветствующую команду. Поскольку все солдаты стали двигаться

одновременно и в ритме, каждый был готов стрелять в одно
и то же время... Таким образом, эта продуманная хореография
военного балета позволяла тщательно вымуштрованному под­
разделению [в котором одна шеренга заряжала, тогда как другая96
96 Dupuy, Understanding War, р. 216.

102

Глава 1. Курс на столкновение

стреляла] выдавать один шквал огня за другим, не оставляя не­
приятелю шанса отойти от первого удара, нанесенного огневым
залпом, прежде чем его накроет следующий выстрел... Кроме
того, подобная муштра, повторяемая день за днем, имела и дру­
гие важные последствия, которые [Мориц] понимал смутно,
а может и вообще не понимал. Ведь когда группа людей долгое
время напрягает мускулы своих ног и рук в унисон, между ними
образуется примитивная и весьма сильная социальная связь...
Возможно, наши предки, еще не научившись говорить, уже тан­
цевали вокруг костров на своих стоянках... Такие ритмические
движения создали сильнейшее чувство локтя, которое позволило
даже плохо вооруженным предкам человека... [стать] самым
страшным из хищников. Военная муштра, разработанная Морицем Нассауским и последовавшими за ним тысячами других
европейских специалистов по строевой подготовке, позволила
напрямую подключиться к этому примитивному резервуару
социальной сплоченности97.
После Морица сборку ранней армии продолжили Густав
Адольф и Фридрих Великий, пока ее компоненты не стали
настоящими автоматами, скованными со своими мушкетами,
машинами, для которых индивидуальное стрелковое мастер­
ство не имело никакого значения, поскольку требовалось по­
стоянно увеличивать не точность, а просто объем и скорость
стрельбы. Они же реконструировали иерархическую цепь
командования, которая распалась после краха Римской им­
перии, и запустили процесс разбиения жесткой фаланги на
более гибкие тактические единицы. Муштра и дисциплина
оставались самыми главными источниками сплоченности под­
разделений и мгновенного повиновения — эти составляющие
были наиболее важны при передаче и отслеживании команд
в этих массивных формированиях, в гомогенном блоке людей,
нуждающемся в небольшом числе команд и не допускавшем
их избыточности. Верхняя граница размера формирования
определялась наиболее плотным построением, которое могло
подчиняться одному и тому же визуальному сигналу. Обычно
соответствующее значение достигало 3 000 человек (как в слу­
чае испанской терции)98.
Такие жесткие квадраты людей и вооружений, не способные
на какую-либо индивидуальную инициативу на поле боя, напо­
97 McNeill, Pursuit o f Power, p. 131.
98 Van Creveld, Command in War, p. 24.

Тактика

103

минали хорошо смазанный часовой механизм. Период, когда
фаланга достигла вершины своего развития, — вторая половина
18 века, и именно в это время технология позволила расширить
часовую парадигму, доведя ее до логического завершения, что
можно понять по тщательно проработанным механическим
садам и автоматическим игрушкам этой эпохи. Подобным
образом и недоразвитость технологий связи, в числе которых
были лишь горн, стандартный и первый оптический семафор,
использовавшиеся в качестве акустических и визуальных ин­
струментов передачи команд войскам, вынудила командующих
применять при сборке своих армий часовую модель. Как будет
показано в следующей главе, часы, в противоположность мо­
тору, лишь передают движение от внешнего источника; они не
могут производить собственное движение. Армии же можно
называть «часовыми» из-за их неспособности производить не
столько движение (хотя они и в самом деле были медленными
и неповоротливыми), сколько новую информацию, то есть ис­
пользовать данные текущей битвы, благодаря которым можно
было бы извлечь выгоду из мимолетных тактических случай­
ностей. В эпоху, когда самым быстрым средством связи были
слухи — 250 миль в день (если сравнить со скоростью эстафеты
курьеров — 150 миль в день), предпочтение отдавалось такти­
ческим единицам с наименьшей локальной инициативой, то
есть тем, что требовали минимальной внутренней обработки
информации".
Часовые механизмы, состоящие из великолепно вышко­
ленных, роботоподобных солдат, получили преимущество и по9
99
Ibid., р. 45. «Командиры, у которых никогда нет возможности постоянно
командовать всеми своими силами в целом, разработали различные способны
решения этой проблемы... [Одним из них] был общий контроль за счет букваль­
ного сжатия всех войск в один-единственный блок, фалангу... К компромиссным
решениям относилось постоянное командование определенной частью армии
по образцу эллинского царя, или же всей армией — но лишь какое-то время (это
был метод Мальборо). Фридрих II — один из первых современных командующих,
попытавшихся командовать всей своей армией все время, но этого можно было
достичь лишь за счет превращения армии в бездумную и безжизненную машину...
Но самым успешным решением, единственным, которое веками приносило
победу почти независимо от личных качеств того или иного командующего,
было римское решение — система командования, которая опиралась на стан­
дартизированные формирования, правильную организацию на нижнем уровне
и распределение власти по всей армии, что значительно снижало потребность
в детальном контроле» (ibid., р. 56).

104

Глава 1. Курс на столкновение

другим причинам, независимым от сокращения потока данных,
обеспечиваемого подобной конструкцией:
Кошмаром всех командиров 18 в. было дезертирство... В 1744 году
Фридрих был вынужден остановить свое продвижение в Боге­
мии, поскольку его армия начала быстро таять. Он разработал
подробные правила, чтобы предупредить дезертирство: войска
не должны были останавливаться на стоянку вблизи больших
лесов, за их арьергардом и флангами должны были наблюдать
гусары, следовало избегать длительных переходов, за исклю­
чением самых крайних случаев, а за фуражом или на купание
солдат должны были строем водить офицеры100.
Муштра и железная дисциплина могли сплавить наемников
в единую группу с общим командным духом, однако они не
насаждали в них лояльность. Чтобы поддерживать слаженную
работу часового механизма, людей, его составляющих, следо­
вало научить бояться своих офицеров больше, чем врага. Это,
естественно, отражалось на развитии тактической доктрины.
Например, войска неприятеля на самом деле почти никогда не
уничтожались, поскольку, даже если их могли разбить на поле
боя, техники преследования с целью уничтожения оставались
слаборазвитыми из-за опасения дезертирства среди войск,
которое могло бы случиться. Битв на уничтожение избегали,
отдавая предпочтение маневрированию, осаде и войне на ис­
тощение. Большинство командиров не желало рисковать своими
драгоценными часовыми армиями в том или ином генеральном
сражении. Такие армии были одновременно слишком смер­
тоносными — благодаря плотности огня, достигаемой ими,
и слишком дорогими — в силу длительного процесса обучения,
необходимого для достижения такой эффективности. Кроме
того, двумя единственными тактическими схемами, которые они
могли образовывать, были походный порядок (то есть колонна)
и боевой порядок (то ъстьлиния), позволявший максимизировать
плотность огня:
Разворачивание походной колонны в боевую линию было за­
тяжным процессом, к тому же навязать бой противнику, который
его не желал, было также довольно сложно. Иногда командир
мог использовать эффект неожиданности, [но] такие случаи
100
Palmer R.R. Frederick The Great, Guilbert, Bulow: From Dynastic to National
War / / Paret and Craig, Makers of Modem Strategy, p. 98.

Тактика

105

представлялись скорее исключением, а не правилом, поэтому
армии обычно вступали в бой только тогда, когда его желали
оба командира101.
«Часы», «мотор» и другие парадигмы сборки армий можно
рассматривать в качестве различных исторических решений,
применяемых разными армиями, чтобы справиться с проблема­
ми, связанными с реализацией машины «ЗК» (или, как я называл
ее, командной системы). «Часовое решение» этой проблемы, как
мы только что выяснили, заключалось в предельном упрощении
этой системы — следовало создать фалангу более или менее без­
думных роботов, способных отвечать лишь на незначительный
репертуар команд (таких, как: «разомкнуть строй», «сомкнуть
строй», «вперед», «огонь» и т. д.).
Командная система, даже такая простая, как часовые армии,
нуждается не только в хорошо вымуштрованных тактических
образованиях, но и в иерархической командной цепочке, во­
площенной в офицерском корпусе. История показывает, что
объем полномочий, передаваемых высшим командующим
своему офицерскому корпусу, зависел от многих факторов,
некоторые из которых были связаны с личным стилем этого
командующего, а другие — с уровнем сложности решаемых им
задач. Например, победа метательного оружия над ударным,
намеченная еще английским большим луком, но окончательно
закрепленная огнестрельным оружием, привела к постепенному
уплощению армейских формирований — начиная с глубины
в шесть человек во времена Морица Нассауского до глубины
в два человека в наполеоновские времена. Хотя жесткий квадрат
из людей служил контрмерой от удара конницы, более плоское
формирование лучше подходило для увеличения плотности
огня, создаваемого снарядами. Это, разумеется, значительно
увеличило размер фронтов, так что командующие потеряли
возможность наблюдать за ними со своей позиции. В такой
ситуации помочь могло распределение инициативы по всей
линии командования, чтобы командующий получал возмож­
ность обозревать свои войска глазами подчиненных. То есть
он должен был иметь возможность делегировать полномочия
в функциональном режиме102.
101 Ross, Steven. From Flintlock to Rifle: Infantry Tactics, 1740-1866. Cranberry,
NJ: Associated University Presses, 1979, p. 30.
102Van Creveld, Command in War, p. 53.

106

Глава 1. Курс на столкновение

В эпоху часовых армий подобное распределение власти
было невозможно, поскольку офицерский корпус не состоял
из профессионалов, прошедших фильтр меритократического
отбора, а был монополизирован классом аристократии. Такое
положение дел противоречило открыто заявленным планам
командующих создать полностью функциональную командную
цепочку, однако невозможно было преодолеть порог аристократии/меритократии, не вызвав турбулентных социальных послед­
ствий. То же самое можно сказать и о других порогах, заданных
социальным составом армии — например, о сдвиге от армии,
состоящей из иностранных наемников, к массовой гражданской
армии. При таких институциональных барьерах только сильное
турбулентное движение могло вывести армии из их инертного
состояния. Французы поставили свое будущее на турбулентность
(революционный подъем), а потому стали первой армией в Ев­
ропе, которая «моторизировалась», подключившись к надежным
резервуарам собственного населения. Враги Франции, Англия
и Пруссия, сделали ставку против революции и вынуждены были
ждать, пока не появятся телеграф и железная дорога, благодаря
которым «моторизация» стала не такой затратной в социальном
отношении. Отдельные тактические компоненты новой воен­
ной машины — многоцелевой пехотинец, разбиение армий на
самостоятельные дивизии и т. д. — все это появилось по крайней
мере на два десятилетия раньше Французской революции. Но
понадобилась вся энергия, высвобожденная в годы этих великих
потрясений, чтобы сплавить эти элементы в единый разруши­
тельный механизм, который прошелся по Европе с силой, ранее
истории не знакомой.
Работа старых часовых армий зависела, как мы выяснили,
от захвата эффектов сингулярности (синхронизации колеба­
ний) и от встраивания этих эффектов в особую сборку солдат,
а именно в тактические формирования линии огня и походной
колонны. Теперь же увеличение давления, оказываемого ростом
населения, увлекало сами эти сборки к новой сингулярности
и бифуркации.
К концу 18 века бесконечные споры об относительных пре­
имуществах линии и колонны уступили место пониманию, что
их стоит рассматривать не в качестве базовых единиц, а как
производное более простых операций — построения в два ряда,
захождения флангом, формирования колонны, развертывания

Тактика

107

в линию и т. д 103. Когда эти операции были определены, они
стали основой для более гибкой системы боевых маневров.
В противоположность старым тактикам, где роль отдельных
солдат была заранее жестко расписана (к примеру, они могли
относиться к тяжелой или легкой артиллерии), новая тактика
требовала многоцелевого солдата, чью роль командир мог бы
определять непосредственно на поле боя. Это позволяло форми­
рованиям быстро развертываться из походной колонии в линию
огня, затем так же быстро перестраиваться в бегущую колонну
для атаки или преследования или же рассеиваться в виде груп­
пы стрелков, чтобы прикрыть атаку. В той мере, в какой солдат
теперь можно было комбинировать в разных формах, следуя
системе гибких правил, новая тактика может рассматриваться
в качестве возникновения новой арифметики войны, нового
«тактического исчисления».
Таким образом, если разбиение Морицем Нассауским дей­
ствий с ружьем на сорок два отдельных движения представляло
собой определенную стадию в развертывании сингулярности,
точно также мы можем усмотреть продолжающееся действие этой
сингулярности в структурах, которые она породила, — иными
словами, от линии и колонны отпочковываются другие, более
специфичные операции, за которыми следуют новые мутации.
Они же, в свою очередь, заложили основание для «моторизации»
армии.
Представление о моторизации европейских армий должно
наводить на мысль о некоей форме «внутренней» моторизации,
а не только о моторизации транспортных средств — в действи­
тельности последняя как раз не обязательна. Например, не­
способность Наполеона распознать значимость физического
двигателя как замены силы человека и животных привела к тому,
что он отказался от пароходов, которые могли бы помочь при
вторжении в Англию. Но интересно, что эта неспособность
ни в коей мере не помешала ему собрать собственные армии
в виде «абстрактного мотора». Если часовой механизм просто
передает первоначальное дв и ж ен и е по заранее заданной траек­
тории, мотор производит новое движение. Часы опираются на
внешний источник движения, а мотор — нет; он эксплуатирует
определенную форму «различия» для извлечения энергии из
«резервуара» в соответствии с той или иной «диаграммой цикла».
103 Ross, F rom

F lin tlo c k to R i f l e , pp.

35—36.

108

Глава L Курс на столкновение

Например, в паровом двигателе таким различием оказывается
в обычном случае различие тепла/холода, и она используется
для подключения к резервуару энергии, содержащейся в пару
под давлением, в соответствии с простой диаграммой, известной
как цикл Карно.
Когда паровой двигатель получил достаточно абстрактную
формулировку, он стал доступен в качестве парадигмы сборки
и за пределами мира инженерии. То есть люди стали думать
о новых способах собирания таких машин, которые преодо­
левали бы возможности комбинирования шестеренок в часо­
вом механизме. В новых областях от дуализма часов и мотора
осталось лишь одно — различие между тем, что «работает на
внешнем источнике», и тем, что «само является источником».
Какой именно «источник» представляли эти машины, зависело
от природы той области, куда они сместились. Если брать армии,
«моторная структура» позволила им действовать в качестве про­
изводителей информации, а не просто передатчиков, как было
в часовую эпоху.
Основой для новой тактики стало создание многофункцио­
нальных и инициативных солдат. Но это означало, что низовому
составу военной машины следовало дать больше полномочий,
что противоречило всем обычаям наемнических армий 18 века.
Чтобы вырваться из этого тупика, необходимо было подклю­
читься к резервуару лояльности — внешняя механическая связь
между правителем и подчиненными, типичная для старых ар­
мий, была замещена внутренним соединением, связывающим
население в целом с нацией, суверенными гражданами как
раз и были все составлявшие данное население. Помимо ис­
пользования национализма в качестве источника лояльности,
есть и другой момент — различие между другом и врагом было
изъято из контекста дуэли христианских армий и превращено
в болеерадикальную форму различия, в некую ксенофобию,
способную преобразовать войну из спора правителей в стол­
кновение наций.
Ранее мы выяснили, что часовые армии прошлого в тактиче­
ском отношении были слишком неповоротливы, в обучении —
слишком дороги, чтобы ими можно было рискнуть в решающем
сражении. Правилом были длительные осадные бои и битвы на
истощение, в которых небольшие успехи накапливались, посте­
пенно превращаясь в победу. Однако благодаря массовой армии

Тактика

109

лояльных и мотивированных индивидуумов (единственный тип
гражданской армии, доверие к которой настолько велико, что ее
можно вооружить) французский военный командующий Лазар
Карно научил своих генералов неотступно преследовать против­
ника, уничтожая вражеские силы в поле и избегая любых долгих
атак на укрепленные города. Битвы на уничтожение, некогда
являвшиеся исключением, теперь стали правилом:
Карно, как верный сын Инженерного корпуса, направляет свою
эскадру от городской крепости к «армейским зонам»... «Новая
армия, —говорит Карно, — это армия массовая, сокрушающая
противника своим весом в непрекращающейся атаке под звуки
Марсельезы»... Математик Карно... не ошибался: революцион­
ная песня — это кинетическая энергия, которая толкает массы
на поле боя...104
Революция превратила своих граждан в резервуар челове­
ческих ресурсов, достаточно лояльных, чтобы им можно было
доверить оружие, и достаточно больших, чтобы их можно было
по-новому использовать на поле боя. Исчезла боязнь остаться
без резервов, как и озабоченность защитой собственных до­
рогостоящих армий от решающих столкновений. Но какова
бы ни была конкретная природа этого резервуара, реальное
значение было именно у новых тактических и стратегических
исчислений, в которых могли учитываться эти человеческие
ресурсы. Эти новые методы тактических комбинаций можно
считать диаграммой цикла особого мотора, определяющей, как
именно эксплуатировать ресурсы резервуара.
Один из ключевых элементов такой диаграммы был создан
графом Гибером в 1772 году. Ранее армии жестко делились на
тяжелую и легкую пехоту, причем последняя состояла из стрел­
ков, которые в обычном случае играли лишь вспомогательную
роль, подготавливая атаку для основных тяжелых сил. Гибер
начал освобождать армию от специализированных легких фор­
мирований:
Напротив, о н х о т е л т р е н и р о в а т ь всех пехотинцев так, чтобы
они могли одновременно работать в линии и исполнять роль
легкой пехоты... Генералам следовало всегда учитывать особен­
ности тактической обстановки и стремиться к модификации
стандартного построения в соответствии с обстоятельствами.
104Virilio, Speed and Politics, p. 21.

но

Глава 1. Курс на столкновение

Армия должна, в основном, действовать за счет огня, но также
должна быть готова к использованию атакующих колонн, как
самих по себе, так и в месте с линией огня105.
Гибер выделил различные операции, которые позволяют
переходить от одного формирования к другому, упростил их ра­
боту, а затем воплотил их в «абстрактном солдате», чья роль уже
не была заранее намертво закреплена, а потому он мог выступать
частью гибкого тактического исчисления, которое определяло,
какую роль играть на поле боя, извлекая преимущества из спец­
ифических погодных, территориальных и боевых условий:
Таким образом, у командира батальона было много вариантов.
В зависимости от тактических обстоятельств он мог обособлять
отдельные бригады и посылать их вперед в качестве стрелков.
Затем при необходимости он мог усилить свою стрелковую цепь,
используя весь батальон в качестве легкой пехоты. Или же он
мог, наоборот, направить оставшиеся подразделения в колон­
не для развертывания в линию огня или приказать колонне
обстрелять вражескую линию, сокрушенную огнем застрель­
щиков... Возможность драться в сомкнутом строю или в легких
формированиях, а также быстро переходить от одного режима
к другому [иногда под обстрелом], дала французам средство,
позволяющее воевать с армиями Старого порядка с большими
шансами на победу106.
Этот прирост гибкости на всех уровнях изменил природу
командных систем. Усилился поток данных, принуждая к вне­
дрению письменных приказов как рабочего метода. Хотя бумагу
давно уже использовали для логистических записей, письменные
команды как постоянный армейский инструмент были введены
для удовлетворения нужд «моторизованных» армий. Увеличив­
шийся объем порожденной таким образом документации при­
вел к появлению первых генеральных штабов, которые должны
были работать с новым объемом информации, как в центре, так
и на уровне дивизий. Поисковая и разведывательная деятель­
ность, остававшаяся слаборазвитой из-за возможного в часовую
эпоху дезертирства обособленных подразделений, теперь стала
применяться, что еще больше увеличило потребности штабов
в обработке информации:
105 Ross, From Flintlock to Rifle, p. 38.
ш Ibid., p. 68-73.

Тактика

111

Наблюдать за огромными массами людей, составлявших армию;
собирать разведывательные данные по всему — практически
безмерному —театру действий... передавать рапорты и приказы
на такие расстояния... поддерживать постоянный поток данных,
который обеспечивал бесконечно гибкие комбинации и манев­
ры, характерные для наполеоновских войн, —все это требовало
аппарата командования, контроля и коммуникаций, по уровню
развития превосходящего любые исторические аналоги107.
Новая командная система была построена не за счет новой
технологии. Технологические ограничения часовой эпохи —
плохие дороги, неточные карты и хронологические инстру­
менты — были в определенной мере преодолены. Картография
вышла за пределы метода проб и ошибок, усвоив более точные
методы триангуляции. Были построены новые дороги и каналы.
Появились даже примитивные формы телеграфа. Но то, что было
нужно Наполеону, эти первые версии новых технологий дать
не могли. Ему была нужна организация для сбора, обработки
и передачи информации на большие расстояния, работающая
в рамках технологических ограничений его эпохи. В этой орга­
низации «мозг императора оставался центральным аппаратом
обработки информации»108.
Институциализация его функций, создание специально
обученного генерального штаба, который должен действовать
в качестве «институционального мозга» армии, — все это слу­
чилось только тогда, когда такой штаб был собран в 19 веке
прусаками. Однако его отдельные составляющие присутствовали
уже в «Великой армии» — Топографическое и Статистическое
107Van Creveld, Command in War, p. 97. Гибкость многоцелевого солдата д о­
стигалась также и на другом физическом уровне. В 1764 году было введено новое
постоянное формирование: боевая дивизия — небольшая армия, органически
включающая в себя все виды вооружений, способная на продвижение маршем
и самостоятельные боевые действия, проводимые до прибытия резервов. Ча­
совые армии, составленные из единой массы, образующей в бою монолитный
фронт, были заменены внутренне дифференцированными системами с отделяе­
мыми и независимо работающими элементами. Размер и состав этих небольших
самостоятельных «абстрактных армий», способных на выполнение различных
функций в соответствии с той ролью, которую они играли в стратегическом
исчислении, позволяли им сопротивляться вражеской атаке до двух дней. Это
дополнительное время они могли использовать для связи со штабом, который,
в свою очередь, подключался к другим линиям связи, что позволяло таким бое­
вым дивизиям продвигаться самостоятельно, развертывая зону боевых действий
на несколько тысяч квадратных миль.
108 Ibid., рр. 63-64.

Глава 1. Курс на столкновение

112

Бюро, занятые сбором данных о действиях противника и его
планах; Генеральный штаб, заведующий обработкой и передачей
команд Наполеона; а также (и это, возможно, самая важная со­
ставляющая), «направленный телескоп» — небольшая группа,
которую главнокомандующий мог посылать непосредственно
на поле боя, чтобы обойти длинную командную цепочку и по­
лучить менее структурированные и более соответствующие его
конкретным нуждам данные:
В идеальном случае регулярная система рапортов должна указы­
вать командующему, какие вопросы задавать, а направленный
телескоп должен обеспечивать его возможностью ответить на
эти вопросы. Именно две этих системы вместе, скрещенные друг
с другом и направляемые мастерской рукой Наполеона, сделали
возможной революцию в командовании109.
После нескольких поражений враги Наполеона усвоили но­
вую командную систему, стали применять ее гибкое тактическое
и стратегическое исчисление вместе с центрами по обработке
информации. Коммуникационная технология, «падчерица во­
йны», как называет ее Мартин ван Кревельд, в своем развитии
достигла уровня, при котором телеграфные и железные дороги
вместе с созданной армией лояльных граждан и навязанной
сверху меритократией позволили провести «моторизацию»
армий, которой уже не нужно было проходить через горнило
революционных потрясений. Следующий этап в развитии
тактических формирований, переход от «мотора» к «распре­
деленной сети», будет достигнут не ранее создания нацистами
тактики Blitzkrieg, применявшейся в период второй мировой
войны. Однако давление, подталкивающее к подобной мутации,
ощущалось уже в середине 19 века, когда точность и дальность
нарезного огнестрельного оружия, а затем и возросшая скорость
стрельбы из автомата превратили конусовидную пулу в самую
главную новацию поля боя. Собственно говоря, такое давление
подталкивало к переходу от плотного строя, в котором армии
обычно совершали основную атаку, к разомкнутым и независи­
мым формированиям малых групп. Перестрелка перестала быть
подготовкой к атаке — она стала ее главной формой.
Профессиональный военный и теоретик генерал Ардан дю
Пик сумел понять, что проблема, с которой армии столкнулись
109/ Ж , р. 75.

Тактика

ИЗ

в этот период, заключалась в том, что именно бой в сомкнутом
строю наделял солдат духом воинского товарищества. Порож­
дая это чувство солидарности, сомкнутый строй был, к тому
же, единственным доступным инструментом поддержания
связности командной системы за счет взаимного контроля,
осуществляемого над каждым солдатом всеми его товарищами.
Поэтому, хотя французские уставы 1875 года предписывали
рассеяние войск и запрещали использование сомкнутого строя
в зоне вражеского огня, эта доктрина встретила сильнейшее
сопротивление во французской армии, как и в других.
Это объяснялось не только ощущением того, что уклоняться
от штыковой атаки — значит проявлять трусость, но и вполне
обоснованным опасением, что рассеянная и предоставленная
самой себе пехота воспользуется возможностью “свалить”, то
есть залечь и больше не подниматься в атаку110.
Поскольку именно сплоченность подразделения гаранти­
ровала отсутствие разрывов в цепочке командования и, сле­
довательно, внутреннюю работу командной системы, а при
рассеянии солдат по полю боя она утрачивалась, для решения
проблемы, созданной конусовидной пулей, пришлось дожидать­
ся появления переносной радиосвязи. Помимо новой формы
коммуникационной технологии, тактическое рассеяние пред­
полагало, как немцы понимали еще со времен первой мировой
войны, создание самостоятельного солдата, захваченного не
только духом «командным», но и «армейским», то есть в должной
степени дисциплинированного, поскольку армейский дух и дис­
циплина позволяют небольшим группам людей воевать своими
силами или же — при соответствующих обстоятельствах — со­
единяться в более крупные боевые группы111.
Между «мотором» Наполеона и «распределенной сетью» Гит­
лера —те полтора столетия, когда искусство войны претерпевало
постоянные преобразования, обусловленные усилением гонки
вооружений и тем давлением, которое последняя оказывала на
создателей тактических доктрин, принуждая их использовать
новое вооружение. Возможно, наиболее важным изменением,
через которое прошла артиллерия, когда ручное оружие срав­
110 Howard, Michel. Men Against Fire: the Doctrine of the Offensive in 1914 / /
Paret and Craig, Makers of Modern Strategy, p. 513.
111 Bidwell, Sheldford; Graham, Dominick. Fire Power: British Army Weapons and
Theories o f War 1904-1945. London: George Alten & Unwin, 1985, p. 216.

114

Глава 1. Курс на столкновение

нялось с ней по дальности стрельбы, состояло в изменении
принципа концентрации войск. Артиллерия перешла от кон­
центрации пусковых платформ, то есть линий пушек, стоящих
вплотную друг к другу и ставших легкой добычей для стрелков
и снайперов, к концентрации снарядов на мишени, обстрели­
ваемой из географически разделенных защищенных позиций112.
Это переключение в тактической доктрине стало возможным
благодаря различным технологическим новшествам — безот­
катным орудиям, которые сохраняли свое положение после
выстрела, а потому требовали однократного нацеливания; раз­
витию бездымных взрывчатых веществ, позволявших с большей
легкостью скрывать положение орудия; но самое, вероятно, глав­
ное — изобретению и внедрению телефона, благодаря которому
появились техники стрельбы непрямой наводкой, при которых
скрытая пушка нацеливается благодаря информации, произ­
водимой выдвинутыми вперед наблюдателями. Эти новации,
впервые использованные в русско-японской войне 1904 года,
были усовершенствованы во время первой мировой войны. Огонь
непрямой наводкой превратился в тщательно разрабатываемый
план обстрела; это позволило создать движущиеся стены огня
или «ползучие огневые валы», под прикрытием которых волны
людей отправлялись на штурм ничейной территории, то есть
мертвых, зачищенных пулеметным огнем зон по другую сторону
траншей. Но в этот момент даже защиты «ползущего танка» было
недостаточно для того, чтобы предотвратить распад командной
системы. Как только волны пушечного мяса исчезали в дыму,
открытыми оставались лишь самые тонкие из линий комму­
никаций: солдаты, перебегающие с одной стороны ничейной
территории к другой113.
112 Ibid., р. 11.
113Keegan, Face of Battle, p. 260: «Почему [командир] был вынужден зависеть от
бегунов? Причины просты. Система коммуникаций в Четвертой армии, в своих
существенных чертах напоминающая ту вертикальную систему, что была вы­
строена на Западном фронте по обеим сторонам ничейной земли, являлась зам­
кнутой. Она была основана на телефоне и телеграфе... и проходила через крайне
запутанную сеть “наземных линий” и “воздушных линий”... [В определенный
точке] провода спускались со столбов к земле и становились “наземными линия­
ми”... спрятанными в грунте под настилом. Чем ближе [система коммуникаций]
подходила к траншеям фронта, тем глубже закапывали наземную линию, так
что на передовой она уходила на шесть футов под землю... что гарантировало
сохранность связи даже в случае наиболее мощного артиллерийского обстрела
со стороны противника. Но у такой системы был один весьма печальный недо­
статок: она останавливалась на границе ничейной территории».

Тактика

115

Как только солдаты достигали той точки, что отмечала начало
вражеской территории, они практически теряли возможность
связываться с командной системой, оставленной позади. В от­
сутствие переносных беспроводных коммуникаций Западный
фронт поглощал огромные массы войск, упрямо цепляясь за
свои старые сомкнутые ряды. Месяцами они посылали одну
волну атаки задругой, пользуясь тем фактом, что стена летящего
металла, создаваемая пулеметами неприятеля, на какое-то время
подавлялась движущейся стеной ползущего огневого вала, соз­
даваемого артиллерией. К концу войны и немцы, и англичане
поняли, как найти выход из этого тупикового кровопролития,
созданного осадной войной континентального масштаба.
Немцы изобрели штурмовика, эффективного и исполни­
тельного солдата, способного в случае необходимости вести
за собой других. Ш турмовики, объединяемые в автономные
взводы, снабженные новым оружием (переносными автоматами
и огнеметами) и новой тактикой глубокого проникновения,
стали решением проблемы низкой мобильности окопной во­
йны. Англичане в битве при Камбре собрали вторую половину
будущей командной системы, первую «сеть вооружений», со­
стоящую из бронированных танков, действующих совместно
с поддерживающей их авиацией и пехотой. Оба решения были
найдены слишком поздно, чтобы повлиять на исход войны,
к тому же, тактика в определенной мере потеряла значение в этой
первой войне логистики — войне массовой промышленной
мобилизации, преследовавшей цель обеспечения топливом,
боеприпасами и запасными деталями114.
Два этих решения — самостоятельные взводы, примером
которых могут быть штурмовики Людендорфа, и автономная
бронированная дивизия, тесно связанная с воздушной артил­
лерией, — были выкованы в огне первой мировой, но вскоре
забыты. Британские военные теоретики Лидцел Гарт и Фуллер
признали важность тактик глубокого проникновения для бро­
нетанковых операций, однако упустили тот факт, что теперь
была важна именно сборка бронетанковых и авиационных сил
в единую систему, связанную радио. Они остались в эпохе мо­
тора, несинхронизированной моторизованной танковой войны.
Как и в случае перехода от часовых армий к моторизованным,
военные, пытавшиеся преодолеть новый порог, наталкивались
114 Bidwell and Graham, Fire Power, p. 45; Van Creveld, Command in War, p. 175.

116

Глава 1. Курс на столкновение

на институциональные барьеры. Главным препятствием было
то, что новая модель распределенной сети предполагала коопе­
рацию различных ветвей армии, а этого, как всегда в истории,
достичь было трудно.
Во-первых, разные армейские службы пополнялись выход­
цами разных социальных классов — наиболее очевидным при­
мером является классовое различие между пехотой и конницей.
Именно представители последней, предчувствуя свой близкий
конец, стремились во что бы то ни стало монополизировать но­
вый танк и сделать его некоей бронированной версией прежней
боевой лошади. С другой стороны, существовали только что
возникшие армейские подразделения — например, британский
Авиационный Корпус, который отказывался вступать в сети
взаимной поддержки оружием, но не по причине классового
отличия его состава, а, скорее, потому что был склонен рассма­
тривать кооперацию в качестве ущемления своей независимо­
сти115. Как и в случае порога часов/мотора, нация, вложившаяся
в плоды турбулентности, первой достигнет нового фронтира.
Нацистский режим поставил свое будущее на демографический
всплеск, на мобилизацию широких масс, позволившую сломать
инерцию армейской бюрократии, не дававшей ходу новой ко­
мандной системе. Новая система появилась на свет с немецким
именем — Blitzkrieg.
Слово «Blitzkrieg» обычно связывается с представлением
о серии молниеносных атак вглубь территории противника,
возможность которых была обусловлена технологическим
развитием бронетанковых и авиационных операций. Однако
технология — еще не весь секрет тактики блицкрига. В дей­
ствительности у сил Союзников в начале второй мировой во­
йны было больше танков и самолетов, чем у немецкой армии,
однако эти технологические компоненты не были собраны
в единое синергетическое целое. Только в Германии машин­
ный филум прошел сквозь эти элементы, дав им возможность
укреплять сильные стороны друг друга и сглаживать слабости.
Если говорить точнее, в руках Франции и Великобритании
танк оставался просто придатком пехотных формирований,
тогда как роль самолета все больше определялась концепцией
«стратегической бомбардировки», предполагавшей массивную
бомбардировку вражеских городов и промышленности, осу­
1,5 Bidwell and Graham, Fire Power, p. 191.

Тактика

117

ществляемую самостоятельно действующими авиационными
формированиями. Напротив, в Германии самолеты с самого
начала проектировались для того, чтобы обеспечить наземные
силы поддержкой с воздуха — либо за счет летающей артил­
лерии, которая подготавливает путь для продвижения танков
(бомбометание с пикирования), либо посредством создания
беспорядка и задержек в коммуникациях противника и в его
системе снабжения (бомбардировка с целью воспрещения).
Подобным образом и немецкие танки перестали играть роль
мобильной артиллерии, поддерживающей основной натиск
пехоты, а стали острием атаки, за которым следовала моторизо­
ванная пехота. Но, возможно, наиболее красноречивым призна­
ком того, что эти компоненты превратились в элементы более
обширной сборки, стал тот факт, что большинство немецких
танков и самолетов, в противоположность таковым Союзников,
начали оснащаться двусторонними устройствами радиосвязи.
То есть с самого начала они задумывались в качестве элемента
сети вооружений, связанной воедино беспроводной нервной
системой.
В определенном смысле, «блицкригом» называлась не новая
тактическая доктрина, а новая стратегия завоевания, которая
заключалась в устрашении потенциальной жертвы посредством
авиационных налетов и пропаганды, за которыми следовали
ударные танковые атаки, цель которых — сломить волю к сопро­
тивлению. В этом смысле, мишенью блицкрига были не столько
передовые части вражеской обороны, сколько боевой дух ее
руководства116. Подобную стратегию, однако, было невозможно
осуществить без системы контроля и командования, способной
дирижировать напором танковой атаки и поддерживать его.
В технологическом плане именно радиосвязь позволила создать
командную систему, способную не отставать от быстрой атаки,
преследующей цель глубокого проникновения на территорию
противника. Однако радио было лишь одной половиной секрета
тактики блицкрига, тогда как другая половина состояла в том,
как именно немцы выстроили человеческую составляющую
своей командной цепи. Людям и машинам надо было смешаться
вместе, чтобы создать тактическое формирование, представляв­
шее собой нечто большее суммы его частей.
Ван Кревельд описал главные качества распределенной цепи
командования:
116 Ibid., р. 205.

118

Глава 1. Курс на столкновение

Как и Наполеон... командующий танковыми войсками времен
второй мировой войны должен был заниматься децентрали­
зации командной цепи и опираться на разумную инициативу
каждого из уровней, начиная с самого нижнего, чтобы не
упускать мимолетные возможности, выжимая из них все... Как
и Наполеону, командиру танкового подразделения нужна была
система двусторонней коммуникации, чтобы поддерживать
связь со своими весьма мобильным силами — и именно в этом
ему повезло, поскольку теперь в руках у него была новая тех­
нология, радио... [Однако] техника как таковая — не ключевая
переменная, определяющая эффективность основанной на
радио системы командования... Значение имеет именно тща­
тельно продуманный генеральный план, определяющий роль
различных частей аппарата... в соответствии с потребностями
каждого командира и генштаба. Основательная тренировка
и хорошо продуманный порядок действий необходимы, если
в итоге требуется получить действительно единую сеть, а не
[вавилонскую башню] заглушающих друг друга голосов... Как
именно следует действовать командованию танковых войск,
блестяще продемонстрировали два человека: Хайнц Гудериан
и генерал Эрих Фриц Фельгибель... Вместе они разработали
принципы основанного на радио командования, которые в из­
мененной и намного более сложной в техническом отношении
форме повсеместно используются по сей день117.
Но чтобы такая система работала гладко, надо обязательно
децентрализовать командную цепь — вместе со значительным
приростом информационного потока возникает и соответствую­
щее увеличение трения. «Мимолетные возможности», о которых
говорит ван Кревельд, являются, по сути, сингулярностями.
Если военная машина быстро приспосабливается, рассеивая
трение и позволяя случайным событиям «активировать» про­
цедуры и способности, сборка человека и машины может про­
извести эмерджентные качества и порядок из хаоса. Но, с другой
стороны, если трение накапливается, оно может создать петлю
обратной связи, как при неуправляемом взрыве, в которой не­
определенность нарастает, парализуя нервную систему и при­
водя военную машину к короткому замыканию. Следовательно,
Изречение Клаузевица — «значительная часть информации,
получаемой на войне, противоречива, еще большая часть —не­
верна, а самая большая — остается неопределенной» —сегодня
117 VanCreveld, Command in War, p. 192.

Тактика

119

остается столь же истинным, как и во времена автора... По­
скольку неопределенность является главным фактом, с которым
должна справляться любая командная система, ее роль в опре­
делении структуры [системы] должна быть — а в большинстве
случаев и является — решающей...118
Конечным результатом трения в командной цепи является
увеличение неопределенности относительно верности, точности
и своевременности данных. Централизованные командные си­
стемы пытаются решить эту проблему, монополизируя процесс
принятия решений, чтобы максимизировать определенность
наверху. (Чем короче цепь, тем меньше вероятность, что одно
из звеньев уступит трению — по крайней мере, так утверждает
теория.) Но наделе схема централизованного контроля приводит
к противоположному результату — уменьшение числа тех, кто
принимает решение, предполагает, что все тактические планы
должны составляться предельно подробно, а за их исполнением
следует постоянно наблюдать, применяя достаточно жесткие
схемы. Увеличение числа тактических деталей и объема монито­
ринга ведет к увеличению общего потока информации, который
приходится обрабатывать, а в разгар боя этот избыток может
в конечном счете привести к тому, что мощности командной
системы просто не хватит.
Благодаря понижению порога принятия решений путем до­
пуска большей инициативы на местах различные части машины
могут работать с небольшим объемом неопределенности, не
заставляя высшие эшелоны разбираться со всей проблемой
в целом. Тактики, ориентированные на отдельные задачи,
в которых задаются только общие параметры и цель операции,
а практическое исполнение предоставляется полевым офицерам
и солдатам, уменьшают общий поток информации, а потому
и совокупные эффекты искажения и трения. Когда армии на­
чинают применять подобные децентрализованные тактиче­
ские схемы в бою, они сближаются с самоорганизующимися
диссипативными структурами, о которых мы говорили ранее,
поскольку напом инаю т островки стабильности п о ср ед и сум я ­
тицы войны. Действительно, подобно системе вихрей и воронок
самоорганизующегося турбулентного потока, современные
децентрализованные армии (например израильская армия
Ibid., р. 266.

Глава 1. Курс на столкновение

120

в 1956 году) порой рассматривались в качестве некоей формы
«организованного хаоса»119.
Если история подтверждает успех подхода, основанного на
рассеянии неопределенности по командной системе, почему
же современные армии все еще занимаются бессмысленными
поисками определенности, которая должна возникать на самом
верхнем уровне благодаря централизации? Одна из причин —
в том, что децентрализованные тактические схемы, несмотря на
их успешное применение на поле боя, растягивают командную
цепь, допуская большую инициативу на местах. А это требует,
чтобы военная машина больше опиралась на боевой дух и на­
выки людского состава. В контурах такой машины должно
циркулировать доверие — как сверху вниз, так и снизу вверх,
а доверие (и боевой дух в целом) государственным военным
машинам обходится дорого.
К концу второй мировой войны кибернетическая технология
(в форме приборов управления артиллерийским огнем) уже до­
казала, что некоторые солдаты (артиллеристы) могут быть вы­
ведены из цикла принятия решений. В те времена казалось, что
более совершенные компьютеры можно использовать для рас­
пространения этой техники и на другие зоны военной машины.
В следующей главе, где будет изучаться история компьютеров,
мы увидим, что военные институциализировали стремление
к миниатюризации, создавшее в итоге транзистор и интеграль­
ную микросхему, а их целью было расширение радиосети на все
более глубокие уровни командной системы. Компьютер разви­
вался вместе с командной радиосистемой, некоторое время он
вместе с радио оставался главным потребителем миниатюрной
электроники.
В этом процессе компьютеры постепенно стали главным
инструментом централизации командных сетей. Глобальная
в о е н н а я с и с т е м а к о м а н д о в а н и я и у п р а в л ен и я (W orld W ide

Military Command and Control System, WWMCCS) в 1962 году
приступила к централизации принятия реш ений в рамках
«Стратегического авиационного командования», обосновывая
свои действия тем, что ядерные силы по своей природе требуют
единого аппарата контроля. Но позже этот аппарат контроля
был распространен и на все обычные вооружения — например,
в виде системы радиоуправления, развернутой в Юго-Восточ­
1,9 Ibid., ch. 7.

Тактика

121

ной Азии во время Вьетнамской войны. Эта война доказала
также внутреннюю противоречивость централизации: чем боль­
ше мы пытаемся добиться полной определенности, тем больше
поток информации, необходимой для управления операцией,
а потому тем больше неопределенность конечных результатов.
Компьютеры, не способные решить эту проблему, в итоге лишь
усугубили ее, производя свои собственные бесконечные потоки
информации. Требовался именно инструмент взаимодействия
людей и компьютеров, чтобы они могли использовать силь­
ные стороны друг друга, то есть компьютеры должны были
не выводить людей из цикла, а объединиться с ними в единое
синергетическое целое.
Помимо движения к миниатюризации, в следующей главе
будет исследоваться другой военный вектор централизации —
на этот раз определяющий стремление к переносу экспертных
знаний людей в компьютерные «банки знаний». Этот вектор
привел к так называемым экспертным системам, ставшим од­
ной из наиболее успешных отраслей исследований в области
искусственного интеллекта. В этих системах способность к ло­
гическим рассуждениям, характерная для всех программ ИИ,
дополняется способностями к решению проблем, которые есть
у людей-экспертов из разных областей. Эмпирические правила,
рациональные методы и другие профессиональные приемы
исследуются в наблюдениях и опросах, а затем сохраняются
в той форме, которую способны использовать компьютеры.
Такие банки знаний потом снабжаются интерфейсом для ра­
боты с человеком, что позволяет им играть роль «механических
советников»: если есть задача, относящаяся к той или иной
специфической области, такие системы могут дать экспертную
консультацию по возможным решениям и даже предоставить
пользователям цепочку рассуждений, позволяющую прийти
к той или иной составляющей предложенного совета.
Технология экспертных систем, так же как транзистор
и интегрированная микросхема, подпитывалась военными на
р ан н и х этапах, когда он а ещ е н е бы ла к он к у р ен то сп о со б н о й .

DARPA, Управление перспективного планирования оборон­
ных научно-исследовательских работ (Defense D epartm ent’s
Advanced Research Programs Agency), финансировало почти все
исследования в области ИИ в 1960-х годах, поначалу не слиш­
ком сильно влияя на них, но всегда отслеживая возможные

122

Глава 1. Курс на столкновение

военные применения. В 1984 году DARPA объявило о том, что
разрабатывает технологию экспертных систем для трех различ­
ных военных приложений — автономных систем вооружений;
бортового консультанта, который поможет пилотам управлять
их все более сложными самолетами; и, наконец, для систем
управления боем, являющихся тем приложением ИИ, которое
напрямую связано с современными проблемами централизо­
ванных командных систем.
Централизованная реализация плана боя предполагает, как
мы уже выяснили, огромный прирост в объеме информации,
который необходимо обрабатывать на высших эшелонах ко­
мандной системы. В подобных обстоятельствах задача главно­
командующего сводится к задаче менеджера информационных
потоков. Такой безличный, отстраненный подход к управлению
боем весьма напоминает позицию командиров первой миро­
вой войны, которые руководили битвами, скрываясь за своими
войсками и не отваживаясь вмешиваться в мясорубку окопной
войны. Отвечая в какой-то мере на эту ситуацию, такие ко­
мандиры второй мировой войны, как Гудериан, Паттон или
Маркартур, вернулись на поле боя и стали непосредственно
руководить реализацией тактических планов. Спустя полвека
технология экспертных систем создает условия для возврата
к стилю командования времен первой мировой, снова сводя
функцию генеральского состава к роли «управляющего боем»:
Управление боем в современном военном деле означает приня­
тие решений в условиях неопределенности. Существуют явные
и скрытые проблемы, решения с различными последствиями
и конфликтующие цели... Система управления боем, спроек­
тированная DARPA... сможет анализировать неопределенные
данные, выдавая прогноз вероятных событий. Она могла бы,
опираясь на предшествующий опыт людей или машин, пред­
лагать возможные планы действий, оценивая их и объясняя их

мотивы. Затем она могла бы разработать план для реализации
варианта, выбранного людьми-командующими, распространить
план среди всех, к кому он относится, и сообщать о развитии
событий на этапе выполнения плана той инстанции, что при­
нимает решения120.
120
Feigenbaum, Edward; McCorduck, Pamela. The Fifth Generation: Artificial
Intelligence and Japan’s Computer Challenge to the World. New York: Signet, 1984,
p. 274.

Тактика

123

Все это, разумеется, —оптимистическая оценка, высказанная
отцом технологии экспертных систем, Эдгаром Фейгенбаумом.
Действительно, нет ничего внутренне противоречивого и непра­
вильного в представлении об искусственном интеллекте, при­
меняемом к проблемам сложности. Как мы увидим в следующей
главе, исследования ИИ развиваются по направлению к модели
контроля, основанной на рассеянном принятии решений, то
есть модели, которая могла бы использоваться для продвижения
децентрализации в армии.
Другая возможность состоит в том, что экспертные машины
станут агентами процесса централизации, отличающегося бес­
прецедентными масштабами и деструктивностью. Концентра­
ция экспертных ресурсов в банках знаний может подстегнуть
стремление использовать эти системы для замещения экспертов-людей, а не просто для консультации. В долгосрочной
перспективе экспертные системы могут перестать быть просто
механическими советчиками и получить распорядительные
полномочия. Системы управления боем должны, как предпо­
лагается, лишь помогать в разработке планов и в наблюдении за
их исполнением. Однако в современном бою, переполненном
искаженными данными, командиры не могут не поддаться ис­
кушению опереться на накопленные экспертные знания, сохра­
ненные в их арсеналах практических методов, а потому позволят
компьютеру принимать решения самостоятельно. Кроме того,
только компьютеры имеют доступ ко всей «перцепционной»
информации по бою, поступающей со спутников и наземных
сенсоров, так что командир, столкнувшийся с искаженными
данными, приходящими с поля боя, может подумать, что машина
лучше воспринимает ситуацию в целом, и позволит ей превра­
титься из простого умного протеза, механического консультанта,
в машину, способную выполнять собственные решения:
В идеальном случае руководство воздуш но-н азем н ой оп ера­
цией будет полностью интегрировано со сложными оценками
сп особн ост ей противника и его передвиж ения. П рим ерами
являются такие системы , как TO BIAS (Terrestrial O scillation
Battlefield Intruder Alarm System, «Наземная система оповещения
в районе боевых действий») и REM BASS (Rem otely Monitored
Battlefield Sensor System, «Система дистанционно контролиру­
емых разведы вательно-сигнализационны х датчиков на поле
боя»), каждая из которых использует сейсмические сенсоры для

124

Глава 1. Курс на столкновение

детектирования движения отдельных людей... [На проблему при­
роста информации и соответствующего уменьшения времени,
доступного для ее обработки] сторонники системы руководства
воздушно-наземной операцией отвечают тем, что «значитель­
ная скорость событий», ожидаемая в будущих войнах, — и есть
то, с чем компьютеры справляются лучше всего. Однако они
соглашаются и с тем, что увеличение скорости событий будет
происходить на всех уровнях боя, так что в определенный момент
суждения людей на командном уровне потеряют смысл. В этот
момент солдаты будут жить и умирать, повинуясь наиболее ве­
роятным предположениям программистов, которые пытались
предсказать и оформить в виде кода то, как в будущем будет
развертываться битва. Но это в действительности противоречит
тому, что считается первым правилом боя, которое заучивают
кадеты Вест-Пойнта: «ни один план не может пережить контакта
с врагом»121.
Судьба тактических командных систем, развивающихся либо
на основе творческого взаимодействия людей с машинами, либо
по линии постепенно все большей централизации, стремящейся
к конечному краху, будет зависеть от того, прислушаются ли во­
енные к советам таких военных теоретиков, как ван Кревельд,
Киган и Дюпюи, утверждавших, что поле боя — это, в первую
очередь, место устрашения, а страх и трение порождают неопре­
деленность боевой обстановки, которая начинает циркулировать
по контурам машины вместе со структурированными данными.
Поэтому лучшая тактическая командная система — не та, что
пытается в условиях боя максимизировать определенность
на высшем уровне, а та, что распределяет ее более или менее
равномерно по всей цепи командования. Мои доводы в пользу
тактической машины, рассеивающей трение, а не построенной
на центральном управлении, определены не желанием стать
свидетелем сборки еще более мощных армий. Скорее, их ха­
рактер прагматический: история много раз доказывала, что если
тактическая система не рассеивает неопределенность боевой
обстановки, она со временем разрушает саму себя. В эпоху ядерного вооружения мы не можем позволить военным машинам
себя разрушить, поскольку они неминуемо заберут нас с собой.
Кроме того, в той мере, в какой централизованные командные
121
Chapman, Gary. The New Generation o f High-Technology Weapons / / Beilin
and Chapman, Computer in Battle, p. 91.

Стратегия

125

структуры экспортировались в гражданский мир (например,
при рационализации разделения труда), критика централизация
значима не только для армии. Вполне возможно, что японцы
стали самой сильной экономической державой в мире именно
потому, что на всех уровнях собственной промышленности они
внедряли менее централизованные формы управления.
К сожалению, вероятность того, что военные прислушаются
к таким советам, достаточно мала. Они вывели свою собствен­
ную породу интеллектуала — военных теоретиков, диаметрально
противоположных только что указанным и возникших благо­
даря применению математики к тактическим, логистическим
и стратегическим проблемам в период второй мировой войны.
Многие военные успехи «исследования операций» (OR или ИО),
как стали называть эту дисциплину, стали непосредственной
причиной возникновения послевоенных аналитических центров
(think tanks). Эти новые институты, например знаменитая кор­
порация RAND, превратили исследования операций в общий
подход к проблемам боевых действий, который пренебрегал
человеческим фактором войны — страхом и искажениями, по­
рождаемыми на поле боя, как и боевым духом, необходимым,
чтобы драться в подобных условиях. Аналитические центры —
это своеобразные «отравленные дары», унаследованные нами от
фантастической мобилизации научных ресурсов в период второй
мировой. Еще один дар, ядерное оружие, созданное за счет под­
ключения к самым элементарным силам машинного филума, из­
менит саму форму мышления о войне и, в свою очередь, создаст
прекрасную среду для развития аналитических центров. Но это
выводит нас на другой уровень военной машины, отличающийся
большим масштабом и более сложной организацией.

Стратегия
Если тактика должна объединять людей и вооружения, чтобы
выигрывать отдельные битвы, стратегии требуется объединять
битвы, чтобы выигрывать целы е войны . Для этого битвы сами
должны рассматриваться в качестве машинных сборок тактиче­
ских формирований, территории и погодных условий, а затем
связываться с дипломатическим умением, наделяющим их поли­
тической направленностью. По замечанию Клаузевица, то, как
бой ведется, — это вопрос тактики; но где (в каких топографи­

126

Глава 1. Курс на столкновение

ческих условиях), когда (в каких метеорологических условиях)
и почему (с какой политической целью) — это вопрос, который
должна решать стратегия122. Если, как мы уже отмечали, сшива­
ние машинным филумом людей и оружия, позволяющее собрать
их в тактические машины, — задача, которую сложно решать
любому командиру, то заставить филум пройти через стратеги­
ческий уровень военной машины — еще труднее. Решение такой
задачи требует тесной координации военных и дипломатических
целей, которая угрожает независимости государственных армей­
ских институтов от институтов гражданских.
Тактика, искусство применения людей и оружия для победы
в битвах, порождает машинные сборки, когда она, не сосредо­
тачивая всю обработку информации наверху, понижает порог
принятия решений, наделяя солдат и офицеров локальными
полномочиями. Стратегия, искусство применения битв для по­
беды в кампаниях или целых войнах, работает на другом уровне.
Функциональные машины порождаются на стратегическом
уровне только тогда, когда тактические победы достигаются не
в политическом вакууме.Когда же они отделены от дипломати­
ческого маневрирования, когда битвы проводятся независимо
друг от друга, не собираясь в политически направляемую кам­
панию, первым следствием оказывается банкротство стратегии.
Следовательно, точка соприкосновения машинного филума
и стратегического уровня военной машины расположена на
границе между конфликтом и кооперацией. На первый взгляд,
это может показаться парадоксальным, поскольку война пред­
полагает сбой в кооперативном поведении наций. Однако, если
вспомнить о том, что война и мир —два способа взаимодействия
различных образований, причем такие отношения, как и любая
иная динамическая система, порождают сингулярности, ника­
кого парадокса тут нет. Успешная стратегическая машина всегда
оставляет дор о гу к ди п л ом ати ч еск и м переговорам откры той.

Это совершенно ясно на примере прусской армии, наиболее
сильной военной машины конца 19 века. В своей уникальной
геополитической ситуации (Пруссия зажата между Русской
и Французской империями) прусское высшее командование
(при фон Мольтке) всегда должно было быть готовым к войне
на два фронта. Подготовка включала и военное планирование
122
Clausewitz, Carl von. On War: Book Three: Of Strategy in General. New York:
Penguin, 1968. (Рус. пер.: Клаузевиц К. О войне. M.: Эксмо, СПб: Мидгард, 2007.)

Стратегия

127

быстрых побед вместе с планами заключения мирных договоров
на выгодных условиях123. Пока поддерживалось это взаимоотно­
шение, прусская стратегическая машина работала безотказно.
Но как только возможность переговоров была вычеркнута (при
принятии плана Ш лиффена), прусская армия пошла по пути
к тому безумию, которым обернулась первая мировой война.
План Шлиффена требовал внезапного наступления на фран­
цузскую армию с применением маневра окружения, наступле­
ния настолько скоординированного, что оно лишит врага любых
военных возможностей, а следовательно сделает переговоры
ненужными. К моменту тех событий, которые стали началом
первой мировой войны, план настолько закостенел, что лишил
политическое руководство всех стратегических альтернатив,
сделав военную мобилизацию практически единственным
возможным ответом. Та самая технология, которая позволила
Шлиффену и его последователям составить свой «совершенный
план», оказалась теперь одной из главных сил, отделяющих
армейские силы от дипломатического профессионализма — мы
имеем в виду военные игры.
Цель данного раздела — исследовать историю военных игр
и показать, что в своей компьютерной версии они стали одним
из препятствий для переговоров по ядерному разоружению.
В частности, некоторые техники математического моделиро­
вания, повсеместно применявшиеся со второй мировой войны
для создания воображаемых сценариев ядерной войны, создали
предвзятое мнение, заставляющее предпочитать конфликты,
причем эта предвзятость маскировалась фасадом математиче­
ской объективности. Прусская военная машина начала свой
спуск в ад тогда, когда военные игры заняли место настоящего
военного-политического стратегического планирования. На­
чиная со второй мировой войны военные игры постоянно укре­
пляли барьер между военным планированием и политическими
переговорами. Но прежде чем перейти к изучению военных игр
и математики военного дела, я хотел бы четче обрисовать отно­
ш ен ия между конф ликтом и кооп ер ац и ей . В ч астн ости , я хочу
показать, как кооперативное поведение может возникать в мире,
где правилом, похоже, является межвидовая конкуренция.
Создание математических моделей такого процесса стало при­
123
Rotemberg, Gunter. M oltke, Schlieffen, and the D octrine o f Strategic
Envelopment / / Paret and Craig, Makers of Modem Strategy, pp. 307-308.

128

Глава 1. Курс на столкновение

оритетной задачей, решение которой позволило бы поставить
под вопрос главенство ориентированных на конфликт военных
игр, утвердившихся в стратегических кругах.
Современная эпоха компьютерных военных игр началась
в 1950 годах, когда конфликтные межнациональные отношения
впервые получили математическое выражение. Парадигмой
новых моделей (созданных в 1950-е годы в корпорации RAND)
выступила «Дилемма заключенного». В этом воображаемом сце­
нарии каждый из двух заключенных, обвиняемых в совершении
совместного преступления, имеет выбор — либо помочь поли­
ции, свидетельствуя против своего напарника, либо отстаивать
свою невиновность и не идти на предательство. Загвоздка в том,
что каждому из них по отдельности предлагается следующая
сделка: если только один предает другого, он выходит на сво­
боду, тогда как другой получает длительный срок заключения;
если они предают друг друга, оба получают сроки среднего раз­
мера; если же никто из них не обвиняет другого, оба получают
небольшой срок. Хотя последний вариант является наилучшим
(в целом) выбором, ни один из них не может быть уверен в том,
что его не предадут. При такой формулировке каждому из за­
ключенных представляется наиболее «рациональным» предать
своего напарника, независимо от того, что тот сделает. Оба они
могли бы рассуждать следующим образом: «Если мой партнер
меня не выдаст, я выйду на свободу, а если выдаст, тогда я, по
крайней мере, смогу избежать более сурового приговора».
Этот простой сценарий использовался для моделирования
процессов переговоров по ядерному вооружению. На месте
«заключенных» у нас теперь две сверхдержавы, которые уве­
личивают свои ядерные арсеналы. Хотя наилучший (в целом)
выбор для них — разоружиться, ни одна не может рисковать
предательством другой, которое означало бы более суровый при­
говор — ядер н ое уничтож ение. П оэтом у он и предают друг друга
и начинают строить свои ядерные арсеналы. Если принимать
сценарий дилеммы заключенного, такой вариант действий пред­
ставляется в данных обстоятельствах наиболее рациональным,
даже если бы обеим сверхдержавам (в целом) была бы выгодна
кооперация. К тому времени, когда эта дилемма впервые полу­
чила математическое выражение, такой вывод (предполагаю­
щий, что минимизация потерь на случай предательства является
наиболее рациональным вариантом действий) был принят за

Стратегия

129

научную истину. Спустя три десятилетия нам известно, что есть
и другие способы рассмотрения этой ситуации, которые принуж­
дают нас выбирать не конфликт, а кооперацию. Чтобы показать,
как это возможно, давайте расширим исходный сценарий так,
чтобы он охватывал большее число ситуаций.
Одно из возможных расширений (называющееся «повто­
ряющейся дилеммой заключенного») исходит из того пред­
положения, что выбор между кооперацией и предательством
в определенных отношениях надо делать не один раз, а много.
Представим себе, к примеру, двух торговцев, обменивающихся
товарами в следующих обстоятельствах: каждый из них должен
оставлять пакет с товарами в заранее определенном месте; они
никогда не видят друг друга, а просто оставляют один пакет,
забирая другой. При каждой трансакции у них есть выбор —пре­
дать или кооперировать. Если один оставляет полный пакет, то
рискуют тем, что другой его обманет, оставив пустой. С другой
стороны, если кто-то из них оставляет пустой пакет, то ставит
под вопрос сами торговые отношения. Это основное отличие от
первоначальной версии дилеммы заключенного — поскольку
ситуация повторяется, в случае предательства теряется больше.
Еще одно расширение этой дилеммы достигается за счет увели­
чения числа торговцев, так что каждый член сети теперь должен
«играть» в дилемму заключенного с любым другим ее членом.
Что же произошло бы в такой воображаемой сети? Какая
именно тенденция оказалась бы доминирующей — кооперация
или предательство? Чтобы ответить на эти вопросы, а также из­
учить то, как кооперация может возникнуть в мире хищников
и жертв, была создана компьютерная модель многопользова­
тельской повторяющейся дилеммы заключенного:
Может ли кооперация возникнуть в мире чистых эгоистов?
...В итоге строго и окончательно доказано, что подобная ко­
операция способна появиться: таким доказательством стал
компьютерный турнир, проведенный политологом Робертом
Аксельродом... Если говорить точнее, Аксельрод первым изучил
пути возникновения кооперации при помощи компьютерного
турнира, а когда общие тренды сложились, он получил воз­
можность выявить обосновывающие их принципы и доказать
теоремы, которые определяли факты и условия возникновения
кооперации из ничего. В 1979 году Аксельрод отправил при­
глашения нескольким профессиональным теоретикам игр,

130

Глава 1. Курс на столкновение

включая авторов статей по дилемме заключенного, в которых
указывалось, что он хочет столкнуть несколько стратегий друг
с другом в круговом турнире по дилемме заключенного...124
Было предложено много программ, которых натравили друг
на друга. Большинство из них моделировали «торговцев»,
которые готовы были эксплуатировать других торговцев (что
отражало традиционное предубеждение, подталкивающее
к конфликту), тогда как другие программы моделировали
торговцев, готовых кооперировать. Удивительно, что «побе­
дителями» этого конкурса стали программы, делавшие ставку
на кооперацию. «Победа» определялась не как разгром кон­
курентов в однократных встречах (в каковом случае предатели
выигрывали бы), а как максимизация доходов от торговли.
В этой ситуации программы, стремившиеся предавать,
быстро теряли партнеров, с которыми можно было бы вести
торговлю, поскольку одно предательство запускает порочный
круг обратных предательств и недоверия. В долгосрочной
перспективе победителями стали программы, обладающие
следующими характеристиками: они не стремились эксплу­
атировать другие программы (в терминологии Аксельрода,
они были «добрыми», поскольку сами первыми не предавали);
после предательства они мстили, отвечая ударом на удар; они
стремились восстановить отношения после мести (были «про­
щающими»). Даже во втором турнире, когда программисты уже
знали, что «добрые, мстительные и прощающие» программы
выигрывали, и, соответственно, могли создавать программпредателей, которые бы пользовались этим знанием, выиграли
снова те же программы.
Ключевой момент тут в том, что в динамических системах,
образованных многими взаимодействующими элементами,
есть пути, ведущие к конфликту, и есть те, что ведут к коопе­
рации. Некоторые способы математического моделирования
подобной динамики стремятся заранее склонить к выбору кон­
фликта. Подобная предвзятость представляется единственным
«рациональным» выбором, если только она не сталкивается
с иной математической моделью, которая выявляет ее истин­
ную природу, состоящую в том, что она — попросту артефакт,
124
Hofstadter, Douglas. Metamagical Themas. New York: Basic Books, 1985,
p. 720. См. также: Axelrod, Robert. The Evolution o f Cooperation. New York: Basic
Books, 1984.

Стратегия

131

заданный ограничениями модели. Как мы увидим, наша по­
литика в области ядерных вооружений в последние сорок лет
руководствовалась моделями, искусственно превозносящими
конфликт над кооперацией. Однако упомянутая конкуренция
моделей показала, что кооперативные стратегии в долгосрочной
перспективе оказываются на самом деле более рациональными
(«наиболее приспособленными»). То есть эволюция должна
в обычном случае выбирать скорее кооперацию (а не конфликт)
в качестве наиболее рационального подхода к выживанию
в сетях взаимодействующих элементов. К сожалению, у нас нет
времени ждать, пока эволюция сделает это за нас. Искусствен­
ная предвзятость, склоняющая к конфликту и блокирующая
путь к кооперации, может привести нас к саморазрушению,
так что кооперативные стратегии не успеют одержать победу
над своими соперниками.
Мы могли бы сказать, что критическая задача нашего вре­
мени — разблокировать дороги к кооперации, дать машинному
филуму возможность пройти через людей, соединяя их в коллек­
тивное образование. Это задача тем более важна, что эволюция
военных игр идет в прямо противоположном направлении. Как
мы увидим, выяснилось, что люди, играющие в военные игры,
особенно «слабы», когда дело доходит до преодоления ядерного
порога. Обычно они пытаются опробовать все возможные пере­
говоры, прежде чем нажать на роковую кнопку, и именно по
этой причине они были выведены из цикла принятия решений.
В военных играх последнего образца два абстрактных автомата
(СЭМ и ИВАН) ведут смертельную битву друг с другом, про­
ходя через цепочку симуляций Армагеддона. Два этих робота
оказались намного «надежнее» людей, когда дело доходит до
того, чтобы развязать третью мировую войну, а потому матема­
тическое моделирование стратегии свелось к ядерному коллапсу
в политическом вакууме.
В истории военных игр есть несколько тем, которые важны
для понимания вопросов стратегии. Одна из них — отноше­
ние между конфликтом и кооперацией, между вооруженными
столкновениями и дипломатическими переговорами. Другая
указывает на роль трения в бою, то есть любого события или
обстоятельства, которое может помешать выполнению воен­
ного плана. Тот самый склад ума, который заставляет видеть
в войне чисто армейский вопрос, сбрасывая, таким образом,

132

Глава 1. Курс на столкновение

со счета политическое руководство и превознося конфликт над
кооперацией, обычно стремится пренебречь в военных моделях
и трением. Битвы сводятся к их исчислимым элементам: по­
ражающей способности вооружений, скорости продвижения
войск, относительной силе оборонной позиции. То, что не
поддается исчислению (страх в рядах собственных войск или
же упорство врага, не желающего сдаваться), обычно остается
вне поля зрения. При таком складе ума война мыслится как не­
что, управляемое вечными законами, которые могут открыться
лишь великому военачальнику.
Современные военные игры возникли в 19 веке в прусской
армии. Они были частью того процесса, благодаря которому
армии получили новый «институциональный мозг» —генераль­
ный штаб, созданный в качестве ответа на победы Наполеона
в 1806 году125. Конечно, военные игры существовали намного
раньше прусской модели, но они были, как и часовые армии,
которые они пытались копировать, попросту усложненными
версиями шахмат. Современные же военные игры —как техноло­
гия, возникшая на стыке картографии и научного исследования
истории, —появились вместе с «моторизацией» армий, осущест­
вленной турбулентными социальными движениями во Франции.
Из двух военных теоретиков, которые извлекли стратеги­
ческий урок из опыта Наполеона, — Клаузевица и Жомини, —
первый отстаивал политический взгляд на битву, тогда как
второй подходил к войне как чисто армейскому вопросу, считая
ее некоей платоновской сущностью, управляемой вечными
законами. Хотя взгляды Клаузевица оказали определенное
воздействие на армии его времен, влияние Жомини победило,
что в долгосрочной перспективе привело к катастрофическим
последствиям для немецкой армии.
125
Holbom, Hajo. The Prusso-German School: Moltke and the Rise o f the General
Staff / / Paret and Craig, Makers o f Modem Strategy, p. 283: «Новая прусская школа
стратегии создала свой собственный орган — прусский генштаб, который стал
мозгом, нервным центром армии... Когда в 1809 году Шарнхорст реорганизовал
Военное министерство, он создал специальное подразделение, отвечающее
за планирование организации и мобилизации, а также за обучение и трени­
ровку армии в мирное время. В ведении этого подразделения оказалась также
подготовка разведывательных операций и топографические исследования...
Занимая пост военного министра, Шарнхорст сохранил за собой руководство
этим подразделением, оказав значительное влияние на тактическое и страте­
гическое мышление его офицеров, которых он тренировал в военных играх
и в штабных маневрах».

Стратегия

133

Илл. 11—12. Уроки наполеоновского опыта. Наполеон руководил
переходом от войн на истощение к истребительным войнам —от
боев с маневрированием, осад и накопления небольших преиму­
ществ к битвам, в которых единственной целью было уничтоже­
ние вражеских сил. После поражения Наполеона два военных
попытались выделить уроки нового военного стиля и описать
их — Клаузевиц {слева) и Жомини {справа). По Жомини, война
является процессом, управляемым вечными законами, прин­
ципы которых могут открыться лишь великим военачальникам.
Тогда как по Клаузевицу, единственные вечные составляющие
войны —опасность и страх, трение, заторы и срывы. Кроме того,
великих военачальников самих по себе недостаточно, чтобы
тактические победы приобрели стратегическую цель. Нужны
еще умения дипломатов, которые способны вести переговоры
о мире, добиваясь договора на благоприятных условиях. В руках
Жомини (а также его последователей среди членов генеральных
штабов и различных аналитических центров) война стала игрой,
из которой трение, боевой дух и даже независимая воля про­
тивника вообще исчезли. По Клаузевицу, война — это просто
процесс саморазрушения, если она не является продолжением
политики и дипломатии военными средствами. К несчастью для
нас, в аналитических центрах, отвечающих за создание ядерной
стратегии в компьютерную эпоху, господствовали «жоминианские» умонастроения.
Жомини исключил из своей теоретической модели войны
все эффекты турбулентности (страх, трение, искажения). Н а­
пример, трения между политическим и военным руководством

134

Глава 1. Курс на столкновение

рассматривались в качестве признака человеческой слабости.
Он признавал значение боевого духа в войсках, но не учитывал
его в своей модели:
Чтобы уменьшить число релевантных факторов своего анализа,
[Жомини] принял посылку, утверждающую, что военные под­
разделения одинакового размера в сущности тождественны —
одинаково хорошо вооружены, дисциплинированы, обеспечены
и мотивированы. Его интересовали лишь различия на верхнем
уровне, в способности командующих и в качестве их стратеги­
ческих решений. Подобно шахматистам или участникам во­
енным игр, командующие играют с армейскими частями, чьи
«значения» более или менее известны, являясь не переменными,
как предполагал Клаузевиц, а константами уравнения войны126.
Когда пруссаки после катастрофических битв 1806 года
в Йене и Ауэрштедте заново собрали свою военную машину
по указаниям сверху, они следовали машинному филуму на
тактическом уровне, децентрализуя принятие решений, чтобы
рассеивать трение, производимое неопределенностью боевой
обстановки. Но когда дело дошло до сборки стратегической машинерии, они пошли заЖомини, а не Клаузевицем, хотя именно
последний предложил модель, в которой трение было рабочим
элементом. Решение было принято не на теоретических, а на
прагматических основаниях. По Клаузевицу, правильно работа­
ющая, поглощающая трение стратегическая машина должна со­
единять натиск и огневую мощь с политической целью — чтобы
война не уничтожала саму себя, она должна быть продолжением
политики другими средствами. Тогда как по Жомини, секрет
стратегии заключался не в машинной сборке силы и диплома­
тии, а в гении главнокомандующего. Идеи Жомини могли при­
меняться для защиты автономии военных в области принятия
стратегических решений, то есть той самой автономии, которая
привела к катастрофе первой и второй мировых войн, тогда как
Клаузевица политики могли использовать для вторжения на
территорию, которую прусское военное руководство считало
своей вотчиной. В результате жоминианское умонастроение,
склоняющее к военным играм, стало часовым стратегическим
мозгом, встроенным в моторизованное тактическое тело127.
126 Shy, John. Jomini / / Paret and Craig, Makers of Modem Strategy, p. 73.
127Ibid., p. 160-191.

Стратегия

135

Будущая эффективность прусской стратегической машинерии окажется в зависимости от того, куда именно будет
склоняться чаша весов — к политической концепции боя
Клаузевица или к жоминианскому складу ума, отдающему
предпочтение военным играм. Когда Гельмут фон Мольтке
был главой прусского генерального штаба (1857—1887), у него
получалось соединять гибкую, ориентированную на отдельные
задачи тактическую машину с не менее гибким стратегиче­
ским механизмом, оставлявшим большое пространство для
маневра, позволяющим использовать эффекты турбулентности
и трения. Он смог одержать сокрушительную победу над Ав­
стрией в 1866 году, хотя колебания политического руководства
привели к задержкам в мобилизации. Он избегал «вечных за­
конов» битвы, предложенных Ж омини, таких как «быстрая
концентрация войск» и «действие по внутренним линиям»; он
признавал их полезность, считая их практическими правилами,
но никогда не позволял им превращаться в догматические за­
поведи. Когда железная дорога и телеграф начали плести свою
паутину, связавшую сначала страну, а потом и континенты, фон
Мольтке встроил эти возможности в свою машину, однако не
позволял графикам мобилизации и концентрации захватывать
свое стратегическое мышление, в котором он всецело следо­
вал Клаузевицу, понимая войну как управляемое применение
силы в тесной координации с дипломатическими умениями
Бисмарка128.
После разгрома Ф ранции в 1870—1871 гг. фон Мольтке
столкнулся с дилеммой германской геополитической ситуации,
в которой всегда сохранялась возможность войны на два фрон­
та — с латинским Западом и славянским Востоком. Его планы
на этот случай все равно предполагали равную опору на военную
подготовку и дипломатическое вмешательство. Но после его
смерти прусское высшее командование вернулось к жоминиан­
скому взгляду на стратегию, разрушив все неформальные связи,
созданные фон Мольтке между стратегическим планированием
и политическим руководством. Когда Ш лиффен стал главой
генштаба в 1891 году, главный источник трения в бою — неза­
висимую волю противника — принялись вымарывать из планов
операций, прокладывая путь скорому возвеличиванию военных
игр в решении всех стратегических вопросов.
128 Holbom, “The Prusso-German School”, p. 292.

136

Глава 1. Курс на столкновение

В отличие от Клаузевица, который понимал необходимость
включения в любое стратегическое исчисление воли противника
в качестве отдельной переменной:
Шлиффен придерживался того мнения, что противника можно
загнать в рамки собственного плана. Предпринимая наступле­
ние, он планировал захватить инициативу, а натиск на фланги
противника должен был, по его мнению, не только вывести врага
из равновесия, но и лишить его сколько-нибудь реальных стра­
тегических вариантов действий. Такая схема требовала тесной
интеграции всей цепочки операций, начиная с мобилизации
и заканчивая решающей битвой, а это предполагало жесткое
следование графику и стандартным процедурам. Он допускал
определенную долю незапланированных движений, однако его
контролируемая система стратегии, априорного маневра, стре­
милась по возможности исключать их за счет предварительного
планирования и централизованного командования129.
Схемы Шлиффена снова и снова «обкатывались» в военных
играх и в проверках личного состава, пока не закрепились в виде
совершенно точного плана, унаследованного его преемниками,
а поскольку он почти не оставлял пространства для политиче­
ского маневра, стратегам, отвечающим за ведение первой миро­
вой войны, волей-неволей пришлось его использовать. Когда
старший фон Мольтке столкнулся с колебаниями политического
руководства во время войны с Австрией, он «поддержал Бисмар­
ка, принудившего кайзера к быстрым действиям, однако он не
желал предрешать политические вопросы военными мерами,
в противоположность своему племяннику, который, будучи
главой генштаба, соблаговолил в августе 1914 года проинформи­
ровать Вильгельма II о том, что генштаб лишил правительство
свободы действий»130. Это следствие пороков жоминианского
склада ума, отдающего предпочтение военным играм. По его
влиянием стратегическая машинерия не только отделилась от
своего «устройства наведения», чего несложно добиться, когда
нет формального механизма согласования военного планирова­
ния и внешней политики, но и стало невозможно планировать
тот конфликт, который в скором времени должен был стать логи­
стической войной, в которой победу одерживает нация, наиболее
способная к полной мобилизации своих промышленных сил.
129 Ibid., р. 314.
130 Holbom, “The Prusso-German School”, p. 292.

Стратегия

137

Именно в такой среде получили развитие военные игры мо­
торной эпохи. Развитие военных игр как ответвления военной
технологии было тесно связано с прогрессом в картографии
и с научным изучением уроков военной истории. У военной
игры два основных компонента — ее аппаратная основа, со­
стоящая из модели определенного участка территории или
попросту карты, и ее программное обеспечение, состоящее
из относительно устойчивых правил, в которых требуется
зафиксировать сущность «законов военного дела». Когда
в 1824 году военные игры были впервые введены в прусской
армии, правила были довольно жесткими, а эффекты трения
и случайности представлялись за счет бросания игральной
кости. Это и была первая Kriegspiel. Когда же профессиональ­
ные тактики стали играть роль посредников, применяющих
эти правила, жесткость последних стала очевидной, а потому
вокруг фигуры посредника стала развиваться более свободная
форма игры. Эта фигура стала представлять не только законы
боя, но и эффекты трения, будь то естественные катастрофы
вроде урагана или же искажение данных, собранных разведы­
вательными службами131.
Аппаратная основа для военных игр развивалась вместе
с прогрессом в картографии, наметившемся в 19 столетии. В ис­
ходной версии Kriegspiel 1811 года использовался масштаб 1:26,
к концу столетия ее стали играть на картах с масштабом 1:5000
и даже 1:10000132. Картография всегда была важной отраслью
военных технологий, однако долгое время она оставалась недо­
статочно развитой. Офицеры считали любую карту:
...настоящим сокровищем, поскольку карты были секретными
государственными документами, из-за утраты которых враг
может узнать путь на вашу территорию или же определить тот
участок, на котором он может навязать вам нежелательное
сражение. Карты держали под замком, а потому их крали,
покупали, обменивали и тайно копировали, они относились
к числу наиболее ценных трофеев, которые можно захватить
у н е п р и я т е л я . Их ценность всегда сохранялась, поскольку они
были в огромном дефиците. Наполеон, когда планировал свою
кампанию 1806 года, завершившуюся величайшими победами
131Wilson, Andre. The Bomb and the Computer: Wargaming from Ancient Chinese
Mapboard to Atomic Computer. New York: Delacorte Press, 1968, p. 5.
132 Ibid., p. 11.

138

Глава 1. Курс на столкновение

в Йене и Ауэрштедте, был рад и тому, что у него оказалась прус­
ская карта пятидесятилетней давности133.
Прусский генштаб и современные военные игры поначалу
были, как уже отмечалось, реакцией на эти тяжелые поражения,
и то же самое можно сказать о современной эпохе картографии.
Программное обеспечение войн, то есть модель войны, «заморо­
женная» в виде правил игры или же воплощенная в практических
знаниях посредника, развивалась по другому направлению.
Битвы — это «лабораторные эксперименты» науки войны, но
в отличие от аналогичных экспериментов в физике и химии, их
невозможно повторить. Бой — это единичное событие, сингу­
лярная точка в ткани истории. Поэтому уроки, которые можно
из них извлечь, зависят от умений военного историка, действу­
ющего не просто в качестве производителя «боевых сказаний»,
но и в роли аналитика их внутренних механизмов:
Военное руководство Германии всегда уделяло большое вни­
мание урокам, которые можно извлечь из военной истории...
Однако если история должна послужить военным, необходимо,
чтобы военные архивы были точными, а прошлые военные со­
бытия должны быть очищены от ложных концепций и мифов,
которые наросли на них. На протяжении всего 19 века... немец­
кие ученые занимались вырубкой зарослей легенд, затемнявших
историческую истину. Но только с созданием Дельбрюком
«Истории военного искусства» научные методы стали приме­
няться к военным архивам прошлого134.
Дельбрюк был великим разрушителем мифов. Он использовал
данные современной географии и исследований по тактической
эффективности вооружений и людей, чтобы реконструировать
прошлые битвы, демонстрируя во многих случаях, что они не
могли происходить так, как описывают хроникеры. Он мог ис­
пользовать современные данные для экстраполяций, поскольку
некоторые аспекты военного дела изменились не сильно: «мар­
шевые способности среднего солдата, грузоподъемность средней
лошади, маневренность больших масс людей» и т. д 135. Заново
собирая битвы из их компонентов (тактических единиц, оружия
и территории), он доказал значение цифр на войне: «передвиже­
ние, которое войско из тысячи человек выполняет безо всяких
133 Keegan, John. Introduction//Atlas o f Twentieth Century Warfare. New York:
Gallery Books, 1982, p. 1.
134 Craig, “Delbruck”, p. 326.
135 Ibid., p. 332.

Стратегия

139

затруднений, оказывается сложной задачей для 10 000 человек,
достижением для 50 000 человек и физически невозможным
предприятием —для 100 000 человек»136. Дельбрюк использовал
свои знания об огромной логистической задаче, с которой стол­
кнулся фон Мольтке при перемещении полумиллионной армии
во Францию с использованием железных дорог и телеграфа, для
того, чтобы разрушить миф, будто Аттила Гунн провел на той
же территории такое же перемещение войска в 700 000 человек.
Этот количественный подход, изобретенный Дельбрюком,
оказал очевидное влияние и на развитие военных игр как
таковых, и на сами умонастроения, связанные с военными
играми. К примеру, проведенный Дельбрюком анализ битвы
при Каннах, когда карфагеняне под руководством Ганнибала
разбили римлян, используя совершенный маневр окружения,
сильно повлиял на разработку плана Ш лиффена, согласно
которому огромный круговой маневр вокруг Бельгии позволит
взять в окружение и разгромить французскую армию137. Однако
Дельбрюк не был поклонником военных игр. Напротив, он верил
в необходимость машинной связи между военной силой и ди­
пломатическим умением, а потому резко критиковал эфемерные
тактические победы германской армии в первой мировой войне,
поскольку их одержали в политическом вакууме. Последовавшее
поражение Германии доказало правоту Дельбрюка: стратегиче­
ская машина разрушает саму себя, если она не сопряжена с по­
литической целью, но его уроки вскоре были забыты.
Вероятно, постепенный отказ от Клаузевица наметился тогда,
когда современник Дельбрюка, молодой инженер Ричард Ланчестер, воевавший на первой мировой войне, предложил мате­
матическую формулу «вечных законов» военного дела, которые
Жомини смог извлечь из опыта Наполеона, а именно формулу
знаменитого принципа концентрации войск. Уравнение Ланчестера, как стала называться математическая версия этого
принципа, продемонстрировало все опасности основанного на
военных играх подхода к изучению боя. Не то чтобы оно неверно
представляло соответствующую физическую ситуацию, но дело
в том, что такое уравнение склоняло к чисто количественному
подходу к военному делу, основанному на успехе в ограниченной
области138. Самого Ланчестера за это винить, конечно, нельзя,
136 Ibid., р. 334.
137 Ibid., р. 335.
138 Lanchester, Richard. Mathematics in Warfare / / Newman J. (ed.), The World
o f Mathematics. New York: Simon and Shuster, 1956, vol. 4.

140

Глава 1. Курс на столкновение

поскольку ущерб, нанесенный его уравнением, был бы ни­
чтожным, если бы вторая мировая война не вынудила военных
широко применять техники математического моделирования,
разработанные в исследованиях операций (ИО) (Operations
Research; OR).
Переход от «моторных» армий к армиям «распределенной
сети» второй мировой войны, предполагающим вооружения,
которые должны были работать в единой системе, усложнил
создание тактической доктрины для их правильного разверты­
вания. Это заставило военных нанять большое число ученых для
оформления поля исследования и ответа на следующие вопросы:
Сколько тон взрывчатого эквивалента должна высвобождать
бомба, чтобы нанести определенное поражение целям опреде­
ленного типа? В каких именно формированиях должны летать
бомбардировщики? Должен ли самолет быть сильно бронирован­
ным или же, напротив, его следует освободить от тяжелой брони,
чтобы он летал быстрее? На какой глубине должен взрываться
противолодочный снаряд, сброшенный с самолета? Сколько
именно противовоздушных орудий следует расположить вокруг
критической цели? Короче говоря, как именно эти новые во­
оружения должны использоваться, чтобы получить наибольший
военный выигрыш? ...Ученые, работавшие над ИО, тщательно
изучали данные по большинству последних военных операций,
определяя факты, разрабатывая теории, объясняющие их, а за­
тем применяя теорию для предсказания будущих операций139.
Техники моделирования, созданные специалистами по ИО,
позволили быстро добиться успеха в областях, где проблему
можно было точно определить — например, в выяснении иде­
альной длины конвоя, при которой патрульные корабли могли
надежно защищать его от атаки подводных лодок. Патрулиро­
вание, предполагающее повторяющиеся операции и вполне
исчислимые понятия, такие как «частота зондирования», — это
случай, идеально подходящий для применения математической
модели. В других случаях речь просто шла о применении на­
учного здравого смысла к сложной ситуации. Так, ИО помогли
затопить больше немецких подводных лодок, выявив ошибку
в логических рассуждениях тактиков, которые настраивали
взрыв заряда на определенную глубину140.
139 Kaplan, Fred. The Wizards o f Armageddon. New York: Simon and Schuster,
1983, p. 52.
140 Ibid., p. 53.

Стратегия

141

Илл. 13—14. Военные игры — лаборатории науки стратегии.
Прусская армия — возможно, самая мощная военная машина
конца 19 века — первой институциализировала функции глав­
нокомандующего в виде генерального штаба. Одна из главных
задач этого «институционального мозга» сводилась к разработке
и тестированию стратегий при помощи военных игр и проверкам
личного состава. Первые военные игры проводились на двух­
мерных картах, вражеские и дружеские силы представлялись не­
большими брусками, а силы трения и случайности моделирова­
лись бросанием игральной кости. После второй мировой войны
таким институциональным мозгом стал аналитический центр
(наподобие корпорации RAND), а военные игры из настольных

142

Глава 1. Курс на столкновение

упражнений превратились в компьютерные модели. Изменился
и их масштаб —от относительно локальных размеров исходной
Kriegspiel до глобального масштаба ядерных симуляций RAND.
В последней версии военных игр компьютер заменил не только
карту, но и людей-игроков, так что сегодня они разыгрываются
исключительно автоматами.
Но невзирая на то, что эти техники одержали победу лишь
в ограниченных областях тактики и логистики, в 1947 году,
через год после того, как несколько провидцев из ВВС институциализировали военное применение математики, создав корпо­
рацию RAND, подход ИО стал применяться и к стратегическим
исследованиям. Возврат к заданному военными играми образу
мышления, для которого политическая компонента страте­
гической машины должна оставаться за пределами модели,
обозначился тогда, как Джон фон Нейман стал консультантом
RAND, положив началу многолетнему увлечению аналитиче­
ских центров математической теорией игр141.
Возможно, самым пагубным из последствий теории игр,
применявшейся в RAND, стала параноидальная предвзятость,
внедренная в моделирование психики врага. Как мы увидим,
проблема «как думать за красных», то есть проблема создания
компьютерной модели советского военного разума, составляет
ядро современной компьютерной технологии военных игр.
Ранняя теория игр склоняла в пользу того образа противника,
которым подчеркивался конфликт, а не кооперация, даже
141
Ibid., р. 64. В 1928 году фон Нейман создал формальные модели для про­
стых ситуаций с конфликтом интересов, а также математический метод, по­
зволяющий находить наилучшую стратегию для работы с такими конфликтами.
Чтобы запустить свой проект, он был вынужден внести несколько серьезных
упрощений в свою модель конфликтных ситуаций. Например, он предполагал,
что моделироваться будут только игры, в которых потери одного игрока явля­
ются выигрышами противника, то есть, в его терминологии, «игры с нулевой
суммой». С тех времен теория игр значительно расширилась, включив в себя
и игры с ненулевой суммой, а также игры с переговорами и кооперацией. Но на
тот момент, когда карьера фон Неймана пересеклась с недавно возникшей
Корпорацией RAND (1947 г.), теория игр была, в основном, разработана только
для простейших игр, что привело к определенным предубеждениям в военной
аналитике, сыгравшим негативную роль в оформлении американской ядерной
стратегии. Тут опять же повторилась проблема уравнения Ланчестера— коррект­
ной модели чрезвычайно простого «закона войны», которая принесла больше
вреда, чем пользы, поскольку заставила стратегов думать, будто такие модели
можно распространить на весь спектр военных ситуаций.

Стратегия

143

если последняя напрашивается в той или иной конкретной
ситуации. Это особенно заметно на примере дилеммы заклю­
ченного. Наиболее «рациональное» решение, которое могут
принять в этой ситуации заключенные, — это кооперировать
друг с другом и получить короткие сроки. Но, как утверждал
фон Нейман, никто из них не может идти на риск большого
срока, который заключенный получает в том случае, если его
доверие обмануто, а потому, если вы не можете максимизи­
ровать свои выигрыши, значит надо минимизировать потери
и донести на напарника142.
Если переформулировать проблему — «если вы не можете
максимизировать свои прибыли за счет разоружения, тогда
минимизируйте свои потери за счет наращивания ядерного
потенциала», — можно понять, почему дилемма заключен­
ного стала считаться идеальной моделью холодной войны.
Наиболее желаемый исход — мир, свободный от ядерного
оружия, — влечет риск ядерного уничтожения в случае пре­
дательства. Поэтому, считала RAND, мы должны следовать
предложенному фон Нейманом правилу «минимакса», со­
гласно которому наиболее рациональное решение для обоих
игроков — наращивать свои арсеналы. Оформляя ситуацию
как игру с нулевой суммой, в которой для индивидуального
игрока всегда существует математически доказуемая н аи ­
лучшая стратегия, ученые, занятые поиском совершенного
«уравнения боя», ввели искусственную предубежденность,
заставляющую выбирать конфликт, а не кооперацию. Пред­
почтение игр с нулевой суммой, в которых выигрыши одного
игрока являются потерями другого, также мотивировалось тем,
что оно позволяет исключить компонент трения — в данном
случае, двусмысленность — из модели боя.
В ограниченной области игр с нулевой суммой существует
недвусмысленное определение «рациональности»; то есть рацио­
нальный выбор —использовать лучшую стратегию, руководству­
ясь алгоритмом минимакса: максимизируйте ваш минимально
возможный выигрыш. Но когда вы переходите к играм с нену­
левой суммой, в которых выигрыши и потери несимметричны,
в математической модели обнаруживается сингулярность или
точка бифуркации — «рациональность» расщепляется на «ин­
дивидуальную рациональность» и «коллективную рациональ­
142/Ш ., р. 65.

144

Глава 1. Курс на столкновение

ность». Это ясно из дилеммы заключенного, в которой лучшая
совокупная стратегия — это думать о коллективном благе, а не
максимизировать односторонние выигрыши143. В действитель­
ности дилемма заключенного — это игра с ненулевой суммой:
в индивидуальном отношении самый рациональный выбор —
это донести на напарника; но в коллективном отношении до­
верие — вот чего требуют стандарты рациональности. Несмотря
на это, мыслители из RAND продолжали трактовать дилемму
заключенного, а как ее расширение — и ядерную стратегию,
в качестве игры с нулевой суммой, искусственно настраивая
стратегическое мышление против кооперации.
Использование новых математических методов, позволяю­
щих визуализировать сингулярности, управляющие динамикой
определенной ситуации, привело к тому, что возможность
бифуркации рациональности на две разных формы стала более
очевидной. Дилемма заключенного (а соответственно и пере­
говоры по ядерному разоружению) могут теперь изображаться
в качестве «ландшафта» с несколькими путями, одни из которых
ведут к кооперации, а другие — к конфликту:
Проблема объяснения возникновения кооперации выражает­
ся — в своей современной формулировке — дилеммой заклю­
ченного: максимальный выигрыш для каждого индивида —на­
рушить общественный договор, но если мы все так поступим,
мы все проиграем. Как же может возникнуть кооперативное
поведение? Ответ теории игр состоит в задании одной из версий
дилеммы заключенного и изучении ее равновесий Нэша, то есть
точек, в которых игроки не могут увеличить свои выигрыши,
внося изменения лишь в собственные стратегии... Является
ли кооперация равновесием Нэша? ...Смейл дает точную фор­
мулировку дилеммы заключенного с двумя игроками и с дис­
кретным временем, а затем семейство решений Нэша, которые
со временем сходятся к кооперации... Решения, если говорить
приблизительно, состоят в том, чтобы кооперировать, пока
наша кооперация не эксплуатируется другим... Такое описание
предлагает нам простой пример важного явления: единичная
игра с одним и тем же набором правил может демонстрировать
определенное поведение (конкуренцию) при одном спектре
условий, и другое (кооперацию) — при другом. Этот результат
объясняет, как возможны оба ответа (не связывая ни один из
143
Rappaport, Mark. Two Person Game Theory: The Essential Ideas.Ann Harbor:
University o f Michigan Press, 1973, p. 146.

Стратегия

145

них с «человеческой природой») и как можно перейти от одного
к другому через бифуркацию144.
Теория игр оказала еще одно важное воздействие на структуру
корпорации RAND и будущее военных игр. Чтобы смодели­
ровать конфликтную ситуацию в качестве игры, нужно иметь
несколько составляющих: полный список всех стратегических
вариантов, доступных для каждого игрока, список выигрышей
для каждой комбинации выборов, а также список предпочтений
каждого из игроков. В обычном случае вся эта информация
упорядочивается в виде таблицы или матрицы. В простых кон­
фликтах значения, которые вносятся в эти платежные матрицы,
легко вычислить, но для моделирования ситуаций из реальной
жизни требуются эмпирические данные. Соответственно, кор­
порация RAND, исходно являвшаяся аналитическим центром
математиков, создала в 1947 году подразделение социальных
и экономических наук, отвечающее за квантификацию соци­
ального поля, необходимую для получения числовых значений,
которые можно было бы заносить в платежные матрицы145.
Среди социологов, которые были рекрутированы в 1950 годы,
было много последователей Клаузевица, например Бернард
Броди и Энди Кауфман, чей стиль резко контрастировал с жоминианскими умонастроениями, господствовавшими в RAND.
По этой причине военные игры, которые начинались как про­
ясняющие упражнения, проводившиеся на масштабируемых
моделях поля боя, стали развиваться в двух разных направле­
ниях. С одной стороны, существовали похожие на семинары
военно-политические игры, которые нравились подразделению
социальных наук. В игре такого рода игрокам предлагается опре­
деленная ситуация, обычно тот или иной политический кризис,
и от них требуется разыграть ходы, которые они бы совершили
для устранения такого кризиса, или же оценить варианты воен­
ных действий, доступные им на разных участках игры. Военная
игра такого типа обычно включает в себя участников-людей,
уделяя особое внимание трению и реализму. С другой стороны,
развивались все более компьютеризованные военные игры,
которым отдавало предпочтение подразделение математиков.
В игре такого рода люди как можно решительнее выводятся из
144 Garfinkel, “The Slime Mold Dictyostelium”, p. 205.
145 Kaplan, Wizards o f Armageddon, p. 67.

146

Глава 1. Курс на столкновение

цикла, так что в своей последней версии подобная военная игра
разыгрывается исключительно автоматами.
Военные игры — либо в стиле Клаузевица, с людьми, уча­
ствующими в принятии решений и вносящими политическое
измерение в картину, либо в их жоминианской форме, требу­
ющей моделировать войну в качестве ядерного коллапса, про­
ходящего в политическом вакууме, — стали в период холодной
войны распространяться среди военных чинов, ответственных
за решения. Воздушные бои, столкновения на море, партизан­
ская война в джунглях, десантные операции и их всевозможные
комбинации стали моделироваться и использоваться для сбора
данных, которые «военные ученые» не могли получить из насто­
ящих боев. Возможно, ни одна битва не разыгрывалась так часто,
как та, что должна произойти на пороге ядерного Армагеддона:
Почти сорок лет западные стратеги создавали один за другим
сценарии, описывающие столкновение, которое они считали
началом Третьей мировой войны, —красные орды Варшавского
договора вторгаются в Западную Европу, защищаемую тонкой
Синей линией НАТО... С момента основания НАТО в 1949 году
разработчики планов прокручивали симуляции, в которых эта
битва рассматривалась со всех возможных точек зрения... [Од­
нако] сценарии и модели битвы НАТО и Варшавского договора
выходят за пределы голых цифр, вовлекая людей и политику,
и именно здесь возникает скользкий вопрос. Чем... определяется
победа? «Уровнем потерь», захватом территории или контролем
стратегических целей? На какой период времени?146
Это «скользкий вопрос» связан с людьми, боевым духом,
навыкам, мотивацией, переговорами, кооперацией и т. д. На­
пример, есть проблема моделирования влияния на боевой дух
войск битвы в условиях ядерного фронта, а с ней связана про­
блема оценки боевого духа врага и его решимости сопротив­
ляться. Тот факт, что компьютерные модели не могут решить
задачи, связанные с боевым духом, стал как никогда очевидным
в 1960 годы, когда выданная RAND неверная оценка влияния
площадного бомбометания на стойкость Северного Вьетнама
привела к провалу прогнозов относительно Тетского наступле­
ния, что ускорило поражение США.
Еще одна скользкая проблема того же рода — создание
реалистической модели коллективного разума вражеского
146Allen, Thomas В. War Games. New York: McGraw Hill, 1987, p. 79.

Стратегия

147

командования. В случае военно-политических игр, в которых
играли люди, эта проблема принимает форму «как думать за
красных». Команда, играющая за Красных, должна попытаться
войти в роль вражеского командования, и чем точнее итого­
вый портрет, тем больше информации дает такое упражнение.
В большинстве случаев Красные становятся попросту зеркаль­
ным отражением Синих, однако в редких случаях эксперт по
американским уязвимостям может сыграть по-настоящему
вероломного Красного, так что в конечном счете документы
по соответствующей схватке придется закрыть из соображений
безопасности. Например, это случилось в начале 1960 годов,
когда Ричард Биссел, сотрудник ЦРУ, отец самолета-разведчика
U-2 и один из разработчиков операции в заливе Свиней, играя
за Красных в военной игре, моделирующей противоповстанче­
ские действия, смог воспользоваться всеми уязвимыми точками
в позиции американцев, которые он раскрыл в ходе своей соб­
ственной работы. Документация по этой игре была засекречена
и с тех пор так никогда и не раскрывалась147.
Проблема «как думать за красных» еще важнее в случае
компьютерных военных игр. Если нам надо получить полезные
выводы из наблюдения за борьбой автоматов, модели Красных
и Синих должны отображать все значимые черты обоих про­
тивников. Структура Синих (США и силы НАТО) достаточно
проста, хотя Синий автомат не должен быть моделью разума пре­
зидента или же коллективного разума его советников. Скорее,
как показали некоторые военные игры, он может быть моделью
сложной схемы передачи власти по неконституционным лини­
ям, осуществляющейся в случае ядерной атаки, нацеленной на
«обезглавливание». Если гражданское руководство потеряно,
контроль, как предполагается, переводится на военный само­
лет под кодовым именем «Зеркало» (Looking Glass), способным
осуществить акт возмездия от имени лишившейся руководства
нации148.
Но моделирование Красных — совсем иная задача. Действи­
тельно, в той мере, в какой выводы, порождаемые наблюдением
за войнами Красного и Синего автоматов, переносятся в госу­
дарственную политику и проникают в планы действий в чрез­
вычайной ситуации, наше будущее, в определенном смысле, все
147 Ibid., р. 40.
148 Ibid, у р. 211.

Глава 1. Курс на столкновение

148

больше зависит от правильного мышления за Красных. К сожа­
лению, как мы уже отмечали, некоторые модели — например,
игры с нулевой суммой, господствовавшие на ранних этапах
развития современного стратегического мышления, — похоже,
исключают возможность кооперации и подчеркивают кон­
фликтные интересы в игре. Теория игр с тех пор стала намного
более сложной, но это не освободило моделирование Красных от
прежней предвзятости, заставляющей склоняться к конфликту.
Существует и много других опасностей в образе мышления,
определенном военными играми, помимо крайностей, представ­
ленных автоматами RAND — СЭМом и ИВАНом. Во-первых,
размываются различия между симуляцией и реальностью. Все
стимулы от радара и компьютерных экранов будут одними и теми
же, независимо от того, какие данные они отображают — реаль­
ной войны или моделированной битвы:
В играх с макетами местности, в которые играли генералы вре­
мен Наполеона, ощущался очевидный момент притворства. Но
в компьютерный век оборудование, используемое командиром
для игры, часто напоминает то, которое будет использоваться им
для руководства реальной войной, а то и вовсе совпадает с ним149.
Во-вторых, возникает искажение данных, которые закла­
дываются в эти модели. Такое искажение осуществляется на
многих уровнях. Например, тактико-технические характери­
стики определенного орудия критически важны для модели боя.
Но они обычно берутся из официальных источников, которые
подправлялись в бюджетных войнах между сухопутными во­
йсками, ВВС и ВМФ. В других случаях, после того как игра вы­
явила определенную критическую уязвимость, соответствующее
агентство вынуждено систематически фальсифицировать свои
отчеты по играм, в которых потери достигают опасного уровня.
Например, ВМФ обычно не совсем честен, когда речь заходит
об уязвимостях флота авианосцев; поэтому на затопление ави­
аносцев в военно-морских играх наложен негласный запрет150.
Помимо стирания границ между притворством и реально­
стью, обусловленном компьютерными дисплеями, и прямых
искажений, создаваемых бюрократами, существует и другая
опасность — возможно, что военные игры в своем развитии от­
149 Ibid., р. 77.
,50/Ш .,р . 288.

Стратегия

149

кажутся от роли «помощника в понимании» и возьмут на себя
роль «хрустального шара», то есть будут использоваться для
предсказаний о будущем. Возможно, событием, обозначившим
начало этого тренда, стало превращение методов, разработанных
ИО во время второй мировой войны, в особую дисциплину —
Системный анализ, который развивается в RAND:
Исследователь операций отвечал на вопрос: какой вариант дей­
ствий будет наилучшим при данном техническом обеспечении
с соответствующими характеристиками? Системный аналитик...
будет отвечать на более сложный и творческий вопрос: дана зада­
ча, которую должно выполнить определенное вооружение; какое
техническое обеспечение и с какими именно характеристиками
лучше всего подойдет для выполнения этой работы?... [Систем­
ный анализ] возможно, более креативен, чем исследование
операций, однако во время второй мировой войны аналитики
ИО постоянно работали с реальными боевыми данными, из­
меняя свои подсчеты и теории так, чтобы они согласовывались
с новыми фактами. Но, разумеется, не существует реальных
боевых данных по Третьей мировой войне, космическому «ядерному обмену», который исследовался системными аналитиками
в RAND. Цифры, которые они подставляли в свои уравнения,
брались из спекуляций, теорий, следствий тестов вооружений,
иногда просто из воздуха, но не из настоящих войн151.
Системный анализ стал применять методы математического
моделирования исследования операций, соединив их с вопро­
сами относительно бюджетных ограничений, и при этом должен
был отвечать на вопросы о будущем: если дана определенная
сумма денег и задача, которую надо выполнить, требуется раз­
работать оптимальную боевую стратегию в пределах заданных
ограничений. Игры и симуляции мутировали из эксперимента,
придуманного для того, чтобы участники могли прийти к опре­
деленному пониманию, и приобрели закрепленную на уровне
институтов продуктивную роль, превращающую гражданских
специалистов в военных планировщиков. Системный ана­
лиз, хотя он и родился в 1950 годы в RAND, стал институтом
лишь тогда, когда Роберт Макнамара занял в администрации
Кеннеди пост министра обороны. С собой он привел неболь­
шую армию «вундеркиндов» из RAND и использовал их для
ограничения власти военных руководителей, не привыкших,
151 Kaplan, Wizards of Armageddon,

p. 87.

150

Глава 1. Курс на столкновение

чтобы им задавали вопросы о математических характеристиках
их бюджетных запросов. Армия, ВМФ и ВВС решили открыть
свои собственные подразделения системного анализа, который
в итоге стал общепринятым языком прогнозирования будущих
битв, «модным словцом, способом рационализации решений,
валютой открытых трансакций, лингва франка Пентагона»152.
Такова была среда, в которой развивались современные
военные игры и ядерная стратегия. Жоминианцы стремились
к еще большей математизации и автоматизации игр и процедур
оформления ядерной политики — например, плана «массового
возмездия», ставшего современной версией жоминианского
принципа концентрации войск. С другой стороны, последо­
ватели Клаузевица выступали за стратегию «контрсилы», при
которой города сохраняются в качестве заложников, то есть
остаются теми козырями, которые можно использовать в по­
литических переговоров. Они хотели, сколь бы наивной ни
казалась их попытка, установить политический контроль над
использованием ядерных сил, чтобы удержать войну в заданных
Клаузевицем границах. В конечном счете, победу одержали не
философские различия, а внутренняя борьба между службами,
определяющая, какие варианты действий утверждаются в виде
политического курса. Например, когда у ВМФ не было ядерных
вооружений, ВВС выступали против контрсилы, стратегии,
запрещающей разрушать города. Но как только была спущена
атомная подводная лодка «Полярис», они изменили позицию
на прямо противоположную153.
Помимо конкуренции разных служб, другой причиной, по
которой военно-политические игры уступили компьютерной
разновидности военных игр, было то, что в повторяемых раз
за разом упражнениях люди, участвующие в боевых ситуаци­
ях, отказывались преступать ядерный порог, — независимо от
того, как игрок, ответственный за применение правил и пред­
ставление эффектов трения, менял ситуацию154. Эндрю Мар­
шалл, ветеран игр в RAND, ныне отвечающий за Управление
всесторонней оценки программ (Net Assessment) — «тщательно
охраняемую цитадель министерства обороны с архивом данных
по военным преимуществам и стратегическим доктринам США
152 Ibid., р. 257.
153 Ibid., р. 244.
154Allen, War Games, р. 315.

Стратегия

151

и СССР»155, — нанял несколько аналитических центров и даже
гражданских разработчиков игр для созданий новых моделей
боев, которые помогли бы военным выйти из этого тупика.
В этом соревновании между RAND и SAI (Science Applied, Inc.)
основным фактором стал подход к решению проблемы «как ду­
мать за красных». Компания SAI решила оставить людей в цикле
принятия решений, используя ИИ и экспертные системы для
создания интерактивной игры:
По плану SAI, американцам предстояло поставить себя на место
противника, а для этого Красным игрокам выдавался учебник
с описанием логики принятия решений, сигналов, системы ко­
мандования и управления —с советской точки зрения... RAND
же пошла на полную автоматизацию. Красные RAND должны
были стать компьютерной программой... В цикле RAND не
должно было остаться людей... Игроки-люди заменялись «аген­
тами», чье поведение программируется за счет масштабного при­
менения компьютеров. У агентов должны быть свои характеры,
разные Иваны на Красной стороне, и разные типы Сэмов на
стороне Синих... В конкуренции RAND и SAI выявился изящ­
ный философский контраст... С одной стороны были роботы,
способные (после небольшое подгонки) безо всяких опасений
развязывать атомную войну, а с другой —люди, которые обычно
не были к ней готовы156.
Строго говоря, автоматы, участвующие в военных играх
в RAND, не являются совершенно «жоминианскими», то есть
это не фиксированные программы, пытающиеся воплотить
в себе «вечные законы» военного дела. Исследования в области
искусственного интеллекта давно оставили надежду найти эти
«вечные законы» мышления, а потому перешли к разработке
способов переноса эвристических знаний и умений индивиду­
альных экспертов, позволяющих программам вести себя раз­
умнее. Другими словами, благодаря опросам и наблюдениям
профессиональные навыки тех или иных экспертов определяют­
ся, а затем сохраняются в понятном для компьютеров формате.
СЭМ и ИВАН — это приложение подхода экспертных систем.
Практические знания реальных политологов и экспертов по
международным отношениям образуют основу их поведения.
В действительности существует много СЭМ ов и ИВАНов.
155 Ibid., р. 93.
156 Ibid., р. 323.

152

Глава 1. Курс на столкновение

ИВАН 1 любит риск, авантюры, презирает США. ИВАН 2, на­
против, более осторожен, консервативен и обеспокоен силой
Америки. Есть и другие автоматы, например «Сценарий», пред­
ставляющий поведение наций, не являющихся сверхдержавами,
и к нему также прилагается несколько «характеров» на выбор.
Наконец, другие автоматы используют экспертные знания для
определения воздействия различных вооружений и даже неко­
торых последствий трения157.
Однако все эти дополнительные штрихи, призванные сде­
лать картину реалистичнее, лишь скрывают более глубокую
проблему: математика (по крайней мере, линейная математика,
преобладавшая до 1960-х годов) никогда не могла моделировать
последствия трения (нелинейного по своей природе феномена).
Кроме того, даже если рост вычислительных возможностей
позволил ученым моделировать нелинейную динамику войны,
известно, что в динамической системе такого рода присутствуют
сингулярности (бифуркации). А это означает, что такие системы
способны порождать процессы самоорганизации, то есть прояв­
лять эмерджентные свойства, не предусмотренные создателями
модели и с высокой вероятностью опровергающие все пред­
сказания исхода войны. Это, возможно, причина, по которой
военные, как упоминалось во введении к этой главе, проявили
большой интерес к математике, описывающей старт турбулент­
ных процессов как модели начала вооруженного конфликта.
К числу критиков методов моделирования боя, разработан­
ных RAND, относится и Тревор Дюпюи, военный историк, ко­
торый своими ранними исследованиями поражающего действия
различных вооружений, от копий и мечей до атомных бомб,
заявил о себе как о первопроходце особой области — квантифи­
кации войны. Дюпюи, сам себя называющий «личным секрета­
рем» Клаузевица, никогда не забывал о том, что бои невозможно
моделировать в качестве абстрактных платоновских сущностей,
следуя вечным законам. Он, правда, говорит о «непреходящих
истинах» боя, однако это просто практические правила, выве­
денные из более или менее устойчивых элементов войны, то есть
157
Ibid., р. 324. Военно-политические игры сохранятся, потому что у них есть
и иное применение. Например, они могут использоваться в качестве инструмента
наблюдения, то есть для проверки реакции собственного войскового состава на
симулированный кризис. Однако тренд на исключение людей из цикла принятия
решений был еще больше закреплен рождением СЭМа (SAM) и ИВАНа (IVAN),
дуэли которых, как предполагалось, должны привести к пониманию того, как
должна выглядеть наилучшая ядерная стратегия Америки.

Стратегия

153

это такие человеческие составляющие, как навыки и боевой дух,
а также вечные обитатели поля боя — опасность и страх158. Дю­
пюи и его группа используют компьютеры, но лишь в качестве
вспомогательного средства в изучении специфики, а не «вечных
законов» различных исторических битв. Один из его критиче­
ских аргументов состоит в том, что даже если бы можно было
создать относительно успешные модели различных уровней
войны (тактического, стратегического и т. д.), это не значит, что
их можно было бы просто сложить друг с другом, помещая одну
модель над другой. Дюпюи обнаружил, что невозможно добиться
реалистической состыковки моделей разного уровня агрегации.
Выходные данные симуляции низкоуровневых операций при
встраивании в модели высокого уровня дают нереалистические
результаты, которые очевидно неприемлемы... Возможно, что
проблема иерархического моделирования будет решена — по
крайней мере, частично — за счет тщательной квантификации
проблемы трения159.
Однако стратегическое и тактическое трение — не единствен­
ные составляющие, выброшенные из платонических моделей
битв, созданных RAND и другими аналитическими центрами.
Логистическое трение, неизбежные задержки и заторы в снаб­
жении и поставках, которые будут преследовать любые попытки
158 Dupuy, Understanding War, ch. 1.
159Ibid., p. 196. Джон Киган недавно продемонстрировал истинное «лицо во­
йны». В живейших подробностях он описал военный спектакль, звуки и запахи,
порождаемые неопределенной боевой ситуацией, — звуки, издаваемые и тучей
летящих стрел, и мишенями (людьми и лошадьми), которых они поражают.
Запахи и сбивающие с толку зрелища войны в эпоху пороха, клаустрофобия,
порождаемая в ходе моторизованных и бронетанковых военных операций, общее
чувство беспомощности — все это тем больше овладевало солдатами, чем обшир­
нее становились сами поля боя, на которых приживались все более смертоносные
обитатели. Но, возможно, лучше всего Кигану удается ответить на вопрос о том,
что же заставляет солдат продолжать сражение в этом театре ужасов. Помимо воз­
можного вознаграждения трофеями и принуждения со стороны офицеров, есть
еще и другой, гораздо более важный фактор — образцовое поведение офицеров
во время боя, которое порождает «моральный клей», удерживающий войсковое
подразделение в качестве связного целого посреди пышущей жаром битвы. П о­
сле часовой эпохи роль офицера все меньше и меньше сводится к уничтожению
врагов, а его оружие с развитием вооружений стало постепенно уменьшаться
в размерах и в поражающем действии. Новая роль офицера — в том, чтобы первым
воплотить в себе абстрактную битву-машину, первым подвергнуть себя обработке
абстрактной машиной, когда она становилась физической: «Именно открытость
ранениям, а не причинение смерти стало демонстрировать храбрость офицера...
только благодаря неукоснительному исполнению приказов, несших с собою
ранения или смерть, утверждалась честь офицера» (Keegan, Face of Battle, p. 189).

Глава 1. Курс на столкновение

154

массовой мобилизации в будущих войнах, также были оставлены
вне поля зрения.
Этот просчет был выявлен во время военных учений под
названием «Nifty Nuggets» в 1980 году. Когда гражданский мир
был выведен за скобки, соединение размером 400 000 человек
можно было безо всяких проблем мобилизовать и переместить
на европейский театр военных действий. Но как только граж­
данские аспекты были приняты в расчет, паника в аэропортах,
потоки беженцев, направившихся в США, и другие хаотические
процессы разорвали в клочья логистическую инфраструктуру,
которую должны были проверить в этом учении, построенном
в стиле «бобы и пули»160. (Недавние затруднения, с которыми
американская армия столкнулась при перемещении людей
и техники на Ближний Восток, довольно ясно показывают, что
подобные чрезвычайные обстоятельства — не единственный
источник логистических проблем.)
В следующем разделе мы будем, в основном, заниматься
исторически сложившейся склонностью военных планировщи­
ков пренебрегать логистическими доводами при составлении
своих планов, а также теми катастрофическими последствиями,
которыми этот тренд завершался в реальных военных операциях,
зачастую приводя к физическому распаду боевой части. Я буду
исследовать еще одну форму «машинного банкротства» — но
теперь это уже не тактические сбои, обусловленные избыточной
централизацией и информационным переполнением, и не стра­
тегические провалы, заданные рассогласованием военных сил
и дипломатических умений. Напротив, я буду изучать логистиче­
ские катастрофы, которые на входе получают функциональную
тактическую и стратегическую машину, а потом на выходе пре­
вращают ее в беспорядочную толпу, вынужденную воевать везде,
где только можно найти пищу и топливо для самосохранения.

Логистика
Если мыслить тактику в качестве искусства сборки людей и ору­
жия для победы в битвах, а стратегию — как искусство сборки
битв для победы в войнах, тогда логистику можно определить
в качестве искусства сборки войны и сельскохозяйственных,
экономических и промышленных ресурсов, которые обеспе­
160Allen, War Games, рр. 255—257.

Логистика

155

чивают саму ее возможность. Если представить, что у военной
машины есть тело, тогда тактика представляет мускулы, стра­
тегия — мозг, а логистика — пищеварительную и кровеносную
системы этой машины, то есть сети снабжения и поставки,
по которым ресурсы распределяются по всему телу армии.
Природа логистических систем зависит от многих факторов.
Некоторые из них связаны с тактическими и стратегическими
компонентами военной машины: например, с тем, как именно
собран тактический компонент — в качестве часов, мотора или
же радиосети.
Другие факторы относятся к самой логистической систе­
ме — например, к типу того «топлива», которое она должна
переносить по своим каналам. До конца 19 века двумя главны­
ми элементами, циркулирующими по логистическим каналам,
были зерно и фураж, топливо для людей и их лошадей. Начи­
ная с первой мировой войны акцент сместился на боеприпасы
и горюче-смазочные материалы, что повлияло, как мы увидим,
на саму природу логистики. Но что бы ни циркулировало через
вены военной машины — фураж, алюминий, плутоний или же
электронные микросхемы, именно логистическая сеть управляет
транспортировкой этих ресурсов по телу армии.
Несколько аспектов логистики уже были проанализированы.
Например, я упоминал о том, что организация укрепленного
города, находящегося на осадном положении, представляла со­
бой серьезное логистическое мероприятие, поскольку требовала
регулирования перемещений, а также определения рациона
для людей и нормирования поставок, необходимого для про­
должительного сопротивления. Другой ранее рассмотренный
аспект связан с тем, как увеличилось количество логистических
потребностей при превращении укрепленных форм в немате­
риальные радиолокационные занавесы, электронные стены
континентальных крепостей. С проблемами снабжения ору­
жием был связан и пример, показывающий, как американские
военные инженеры, следуя образцу своих французских коллег
18 века, ввели стандартизацию и рутинизацию в производствен­
ные методы, применявшиеся в их время. Определив и внедрив
стандарты, армия получила возможность добиться совершенной
взаимозаменяемости компонентов стрелкового оружия, решив,
таким образом, ключевую логистическую проблему оборота
запасных деталей, необходимого для поддержания арсеналов

156

Глава 1. Курс на столкновение

в мирное и военное время. Еще одна из уже представленных ло­
гистических проблем, на решении которой сказалось стремление
военных к единообразию в производстве вооружений, — снаб­
жение квалифицированной рабочей силой. Чтобы уменьшить
зависимость отличного состава, военные осуществляли перенос
знаний из тела рабочего в аппаратуру машин и в программы
практик управления.
Это был процесс так называемой рационализации труда,
начавшийся в первой половине 19 века и достигший куль­
минации веком позже — в хронометраже трудовых движений
и в научных теориях управления Фредерика Тейлора, ставших
продуктом его собственного опыта на оружейных заводах США.
Навязывание командной структуры процессу производства
может рассматриваться в качестве выражения логистической
рациональности определенного толка. И в самом деле, если
«логистическую рациональность» определять как тот подход
к управлению трудом, который максимизирует контроль на
верхнем уровне в ущерб резервуару человеческих навыков,
подвергающихся деградации, тогда тейлоризм — наиболее
рациональный выбор. Точно также, если определять «тактиче­
скую рациональность» как такой подход к управлению инфор­
мацией, который максимизирует определенность на высшем
уровне в ущерб доверию и боевому духу на нижних уровнях,
тогда наиболее рациональным выбором оказываются системы
централизованного командования. Наконец, если определять
«стратегическую рациональность» как такой подход к управ­
лению кризисом, который максимизирует односторонние
выигрыши в ущерб переговорам и кооперации, тогда наиболее
рациональным выбором окажется взгляд на ядерную стратегию
как на игру с нулевой суммой.
За «рациональным» выбором централизованных команд­
ных сетей (управляемых, в конечном счете, автоматическими
системами руководства боем) и военных игр, разыгрываемых
автоматами (когда стратегия сводится к ядерному коллапсу,
происходящему в политическом вакууме), скрываются по­
требности логистической природы. Особенно важна логистика
рабочей силы, снабжения и поставок. Людей следует вывести из
цикла принятия решений, поскольку найти подходящих людей,
которых можно было бы поставить на пост в центре цикла, —
довольно сложная логистическая проблема. В этом отношении

Логистика

157

современная тактика и стратегия уже стали, судя по всему, от­
дельными ответвлениями логистики.
В этом разделе будет представлено несколько аспектов
истории логистики. С одной стороны, существует «логистика
в мирное время», то есть создание сетей снабжения. Эта область
будет изучаться, чтобы лучше понять истоки военно-промыш­
ленного комплекса, как и многих петель обратной связи, кото­
рые сложились между ростом армий и развитием экономических
инфраструктур западных обществ. Такие петли обратной связи
(например, спирали гонки вооружений) оказались важным
фактором запуска военных конфликтов в современной западной
истории. С другой стороны, существует «логистика в военное
время», то есть создание сетей поставок, обеспечивающих веде­
ние войны. Проблемы, с которыми военные столкнулись в этой
сфере, подобны тем, что обсуждались нами ранее, когда речь шла
о тактических формированиях, — сети поставок в военное время
подвержены огромному влиянию трения, а потому эффективные
сети (те, что выживают на войне) способны рассеивать трение,
избегая жесткого, централизованного планирования и используя
локальную ответственность и импровизации.
Логистика, к тому же, — это вопрос управления сетями, то
есть либо сетями снабжения в мирное время, либо сетями по­
ставок в военное время. Логистика стала первой военной сферой,
которая после второй мировой войны была компьютеризиро­
вана, поэтому между логистическими проблемами и развитием
компьютерных сетей существуют тесные связи. В частности,
централизованные компьютерные сети (как используемые
в логистике, так и другие) склонны к заторам и сбоям; чтобы
избежать их, контроль трафика в сетях должен быть децентра­
лизованным.
Рассматривая вопросы стратегии, я упоминал о турнире про­
грамм, разыгрывающих дилемму заключенного, на котором те
программы, что стремились к кооперации, в долгосрочной пер­
спективе побеждали тех, у которых не было такой склонности.
Этот компьютерный турнир был лишь симуляцией. Однако его
результаты оказали большое влияние на компьютерные сети,
поскольку, чтобы децентрализовать управление трафиком,
программам нужно позволить взаимодействовать друг с другом.
Сообщения должны не только иметь достаточно «локального
интеллекта», чтобы самостоятельно находить своих адресатов,

158

Глава 1. Курс на столкновение

но и получить возможность соревноваться и кооперировать
в использовании ресурсов (памяти, машинного времени). Чтобы
минимизировать трение, компьютеры и программы должны
заниматься кооперативными вычислениями, самостоятельно
выставлять на торги ресурсы и торговать ими. В определенной
сингулярности, когда сети достигают критической точки связно­
сти, они приступают к образованию «экологий», напоминающих
колонии насекомых или даже идеальные рыночные экономики:
Возникает новая форма вычисления. Распределенные вычис­
лительные системы, развитые благодаря успехам в разработке
программного обеспечения и росту связности сетей, приобре­
тают качества, напоминающие о социальных и биологических
организациях. Такие открытые системы, саморегулирующиеся
образования, которые в своем общем поведении весьма от­
личны от обычных компьютеров, участвуют в асинхронных
[то есть параллельных] расчетах весьма сложных задач, тогда
как их агенты запускают процессы в других машинах, полные
технические характеристики которых остаются им неизвестны.
Также эти агенты принимают локальные решения на основе
несовершенных знаний и информации, которая временами
оказывается недостоверной или устаревшей. Таким образом, они
превращаются в сообщество сходящихся процессов, которые
в своих взаимодействиях, стратегиях и конкуренции за ресурсы
ведут себя подобно целостным экологическим системам161.
Парадокс в том, что, хотя военные использовали компьюте­
ры, чтобы вывести людей из цикла принятия решений, они об­
наружили, что для соединения компьютеров в функциональную
сеть компьютерам и программам надо разрешить использовать
собственную «инициативу». Туже проблему мы видели и в слу­
чае тактических командных систем. Чтобы рассеивать неопреде­
ленность, порождаемую смутной боевой обстановкой, солдатам
и офицерам следует предоставить локальные полномочия. При­
мерно так же и для создания логистической цепи, способной
выдержать давление войны, компьютерам и программам надо
позволить принимать собственные решения, а не регулироваться
центральным органом управления. В обоих случаях выясняется,
что формы «коллективной рациональности» функционируют
под давлением войны (или, в целом, под эволюционным дав­
161
Huberman, В. A. The Behavior o f Computational E cologies// Huberman, B. A.
The Ecology o f Computation. Amsterdam: North-Holland, 1988, p. 1.

Логистика

159

лением, к которому необходимо приспособиться) лучше, чем
централизованные, индивидуальные формы рациональности.
С этой темой мы будем постоянно сталкиваться в этой книге.
Прежде чем приступить к изучению роли коллективной
рациональности в логистическом компоненте современных во­
енных машин, рассмотрим вкратце историю сетей снабжения
и поставок в мирное и военное время, чтобы лучше понять, какие
вопросы должны решаться за счет компьютеризации этих сетей.
Первая мировая война стала поворотным моментом в истории
логистики. Первый глобальный конфликт был столкновением
не тактических инноваций (танки, тактики глубокого про­
никновения) или же стратегических идей (план Шлиффена),
а промышленных сил целых наций. Логистика повлияла на
первый глобальный конфликт еще до того, как он разгорелся.
План Шлиффена — план немецкого вторжения во Францию —
стал результатом двадцати лет стратегических размышлений,
однако он много раз переписывался из-за логистических про­
блем, вскрытых на военных играх. Но даже эти своевременные
предупреждения, полученные от военных игр, не могли под­
готовить конфликтующие нации к мутации логистики, которая
произойдет благодаря крупнейшим за всю историю человечества
осадным битвам, развертывающимся среди колючей проволоки
и «стен» пулеметного огня, из которых сложились первые кре­
пости континентального масштаба.
С определенной точки зрения, это была настоящая рево­
люция. Логистика стала господствовать над военной сферой
в целом в то самое время, когда зарождающийся военно-про­
мышленный комплекс прошел крещение огнем, закрепившим
его современную форму. Но с другой точки зрения, ничего не
изменилось. Просто ситуация предельно обострилась. Логи­
стика, в некотором смысле, всегда была главным ограничением
любого военного предприятия, еще до того, как боеприпасы
и бензин заменили белок в качестве главного топлива армий.
Логистические соображения оказали значительное влияние на
сборку различных тактических систем, рассмотренных нами ра­
нее. То есть логистические ограничения всегда серьезно сужали
список возможностей, доступных командующему. Решающая
роль логистики в военном деле определилась задолго до того,
как первая мировая война приравняла военные силы к про­
мышленным. По той же причине и военно-промышленный

160

Глава 1. Курс на столкновение

комплекс, пасынок этой войны, сформировался на границе
военной логистики и гражданской экономики гораздо раньше.
Действительно, еще столетие назад историк Вернер Зомбарт
заявил в своей книге «Война и капитализм», что само промыш­
ленное общество —прямой результат многовековой стимуляции
военными конфликтами162.
В определенном смысле, экономические институты имеют
военное происхождение, но и обратное тоже верно. Торговля
и кредитный механизм, созданный капитализмом, в равной мере
были результатом и причиной коммерциализации военного на­
силия, с которого в 13 веке началась часовая эпоха наемнических
войн. Петля обратной связи сформировалась между двумя сфе­
рами: определенный уровень производительности и излишков
создавал налогооблагаемые богатства, а последние питали во­
енную машину, обеспечивая оплату наемников. Солдаты, в свою
очередь, становились потребителями, снова пуская полученные
деньги в оборот и стимулируя экономику. Другая петля включала
военных не как потребителей, а как поставщиков — защитников
торговых путей. На деньги покупается защита, но в то же время
они помогают развиваться защитным технологиям. Когда же
враг неизбежно завладевает новой технологией, уровень защиты
приходится увеличивать, и бездонный колодец гонки вооруже­
ний поглощает еще больше денег. Эта петля сформировалась еще
раньше, так что неопределенность с происхождением военной
и экономической машинерии становится более очевидной:
В течение нескольких столетий до и после 1000 года слабость
римско-католического христианства, распространившегося на
обширные территории, заставляла купцов часто менять условия
договоров, по которым им предоставлялась защита... Слияние
военного духа с коммерческим, характерное для европейских
купцов, берет начало в варварском прошлом. Викинги —захват­
чики и торговцы — были прямыми предшественниками купцов

12 века, действовавших в северных морях... В Средиземноморье
неопределенность границ между захватом и торговлей —явление
не менее древнее, чем микенская культура. Конечно, торговля
заместила захваты, когда римлянам удалось монополизировать
организованное насилие в I веке до н.э., однако прежняя не­
определенность возродилась в Vвеке н.э., когда вандалы вышли
в мире163.
162 Smith, “Army Ordnance”, рр. 29-30.
163 McNeill, Pursuit of Power, p. 64.

Логистика

161

Похожая неопределенность отмечалась и в найме, похище­
нии или уводе людей, которых направляли на службу в военные
силы:
В Англии вплоть до 19 века матросов набирали, попросту закры­
вая по приказу короля порты и устраивая облаву. Во Франции
17 века из-за индустриализации военного флота, требующего
все большего числа служащих, проводились описи среди бере­
гового населения... [Это] первый акт руководимой государством
военной пролетаризации...164
Такая неопределенность границ между, с одной стороны,
торговлей и захватами, а с другой — наймом и похищением,
затрудняет решение вопроса о том, какие институты появи­
лись первыми — военные или экономические. И та же самая
неопределенность сохраняется и в развитии двух этих форм
социальной организации. Процесс военной пролетаризации,
превращения нищих и бродяг в матросов, предшествовал соб­
ственно промышленной пролетаризации, которая произошла
лишь спустя несколько веков. (Крупные корабли были первыми
капиталистическими машинами, а их команды — первыми про­
летариями. При этом корабли, используемые для торговли на
большие расстояния, определенное время ничем не отличались
от военных кораблей.) Точно так же и расчетливость поднима­
ющегося торгового класса нашла применение в тактических
отраслях военного дела. Буржуазия, отделенная от офицерского
корпуса аристократическими барьерами, стала важнейшим
элементом в артиллерии и фортификации — все более важных
разделах искусства войны. Как мы уже отмечали, военные ин­
женеры буржуазного происхождения сыграли ключевую роль
в закачивании научных ресурсов в военную машину.
Если пролетариат и технократические классы были сформи­
рованы в горниле армии, частный и государственный секторы
экономики сформировали связи и на более глубоких уровнях,
образовав то, что получило название «меркантилистского госу­
дарства», чьей главной целью было достижение национального
объединения за счет развития военного потенциала или готов­
ности к войне:
Для этого жестко контролировался экспорт и импорт; наращи­
вались и охранялись запасы ценных металлов; производились
164Virilio, Speed and Politics, p. 43.

162

Глава 1. Курс на столкновение

или импортировались запасы для армии и флота за счет системы
премий и призов; корабельное дело и рыболовный промысел
поощрялись в качестве источников военно-морской силы; ...
рост населения поддерживался с целью увеличения численности
армейских резервов...165
Можно подумать, что в 19 веке, когда началась промышлен­
ная эпоха, которая привела к значительному росту гражданского
рынка, роль военных в экономических делах уменьшилась.
В действительности же эта роль просто изменилась. Секторы
экономики, обслуживающие гражданский рынок, зависели от
небольшого числа индустрий, которые весьма точно называ­
ются «системообразующими». Такие отрасли — металлургия,
машиностроение, текстильная и химическая промышленность,
производство бумаги и транспорт166 — считаются ядром про­
мышленной матрицы, поскольку их продукты — это входные
материалы для всей остальной экономики. Говоря иначе, нация,
которой удалось создать эти ключевые отрасли, почти гаранти­
рованно достигает самодостаточности. Поскольку относитель­
ная независимость от иностранных поставщиков всегда была
важным для военных логистическим доводом, особенно в эпоху
значительной международной торговой конкуренции, неудиви­
тельно, что военные часто играли важную роль в создании этого
сектора экономики. Особенно это относится к уязвимым ран­
нимстадиям таких отраслей и к странам, которые приступили
к индустриализации сравнительно поздно:
Это, разумеется, не означает, что никакой гражданской про­
мышленной экономики не было до оборонных проектов го­
сударства по построению индустриального базиса. Имеется
в виду лишь то, что процесс, в ходе которого гражданская про­
мышленная экономика приобретает свое направление и тех­
нологический импульс, как и массовое основание, изначально
подпитывается стимулами от оборонных проектов государства,
стремящегося построить данную группу стратегических отраслей
промышленности167.

165 Earle, Edward Mead. The Economic Foundations o f Military Power / / Paret
and Craig, Makers o f Modem Strategy, p. 219.
166 Sen, Gautam. The Military Origins Industrialization and International Trade
Rivalry. New York: St. Martin’s Press, 1984, p. 7.
167 Ibid., p. 74.

Логистика

163

Неопределенность, связанная с происхождением военнопромышленного комплекса, стала еще более заметной, когда во­
енные перестали выступать в качестве всего лишь поставщиков
защиты и потребителей товаров, став самостоятельным «инсти­
туциональным предпринимателем». Ранее в этой главе военные
в этой роли нам уже встречались, когда речь шла о производ­
стве вооружений со сменными деталями и о соответствующем
процессе рационализации разделения труда. И если военные
оружейные заводы играли инновационную роль, производя
современный пролетариат, первопроходческие усилия военных
инженеров в области руководства железными дорогами серьезно
повлияли на будущее современных методов управления. Акцен­
тирование военными строгого учета и иерархического порядка
действий, разделения труда между штабными руководителями
и непосредственными начальниками, а также опыт в контроли­
ровании сетей, по своему масштабу превосходящих те, что были
известны даже самым крупным из частных предпринимателей
тех времен, — все это в 19 веке оказало глубочайшее влияние на
американские деловые круги168.
К концу 19 века началась новая гонка вооружений, включав­
шая в себя новые петли обратной связи между гражданскими
и военными отраслями промышленности. Особенно это от­
носится к области военно-морских сил, начиная с изобретения
в 1870 годах самодвижущейся торпеды, которая представляла
угрозу огромным военным кораблям, составлявшим костяк бри­
танского военно-морского флота. Ответом на угрозу со стороны
торпедных катеров стали скорострельные пушки, однако они
представляют собой лишь первый этап в спирали гонки воору­
жений, которая продолжает развертываться и в наши дни. Новой
чертой этой гонки стали огромные инвестиции, направляемые
в нее, а также все более глубокое погружение военных в область
научных исследований и разработок. Осуществляемое в этот
период наращивание военно-морских сил позволило сложить
вместе последние детали военно-промышленного комплекса,
сборка которого началась, как мы отмечали, уже довольно дав­
но. Первая мировая война сплавила все эти элементы в единое
целое, так что ко второй мировой войне уже невозможно было
провести различие между чисто гражданским сектором и военной
168 O’Connell, Charles F. Jr. The Corps of Engineers and the Rise o f Modem Ma­
nagement, 1827-1856 / / Smith, Military Enterprise.

164

Глава 1. Курс на столкновение

сферой экономики, особенно в таких областях, как морское, ави­
ационное и космическое проектирование и строительство. Но,
возможно, более явным признаком слияния двух этих секторов
стали математические процедуры, используемые для управления
мобилизацией национальных ресурсов, а также исследования
операций — дисциплина, ставшая составной частью крупных
гражданских проектов, получив имя «науки об управлении».
Когда ИО вступили в период холодной войны, они стали
развиваться по двум разным, но взаимосвязанным направлени­
ям. В руках RAND они, объединившись с теоретико-игровым
моделированием конфликта, стали «системным анализом».
Когда же составляющая конфликта устранялась или же сво­
дилась к «мирной конкуренции», они становились «наукой об
управлении». Системный анализ был попыткой смешать теорию
игр и ИО для создания «рационального» подхода к стратегии.
И если образцовой ситуацией для системного анализа высту­
пала дилемма заключенного, наука об управлении нашла свою
парадигму в «задаче коммивояжера», которая требует определить
наиболее дешевый путь, которым коммивояжер должен пойти,
чтобы побывать во всех городах, где он занимается торговлей,
начав и закончив путешествие в одном и том же городе169.
Представляя такую ситуацию в виде графа, решение можно
получить механически, отыскав «критический путь» графа.
Критические пути, если представлять их в качестве расстояния,
которое надо пройти, используются военными для решения
таких проблем, как проектирование маршрутов доставки с ми­
нимальным расходом бензина или же маршрутов максимально
быстрой транспортировки солдат на фронт. Если же интерпрети­
ровать критические пути в терминах времени, то они позволяют
специалисту по логистике разрабатывать график и планировать
последовательность операций для минимизации их взаимного
влияния друг на друга и устранения заторов. Наконец, при ин­
терпретации в терминах использования ресурсов, как в разделе
ИО, называющемся «линейным программированием», проблема
сводится к тому, как распределить некий набор ограниченных
ресурсов, чтобы найти сочетание, соответствующее максими­
зации их полезности170.
169 Garfunkel, Solomon (ed.). For All Practical Purposes: Introduction to Con­
temporary Mathematics. New York: W.H. Freeman, 1988, p. 28.
170/Ш .,р . 79.

Логистика

165

Этот краткий обзор происхождения военно-промышлен­
ного комплекса дает нам представление о первой половине той
истории, которая интересует нас в этом разделе, — о логистике
снабжения в мирное время. Вторая половина — это логистика
поставок в военное время. В первом случае небольшая скорость
мирного развития позволяет нам почти полностью пренебрегать
эффектами трения. Акцент можно ставить на математическом
моделировании логистики, отслеживая филум за счет ресурсов
теории графов, позволяющей определять критические пути
и графики. Но как только мы переходим к изучению машинерии
поставок в военное время и ускоряемся до его бешеного темпа,
трение становится фактором, который создает или разрушает
логистическую сеть. Логистика военного времени, так же как
тактика или стратегия, пересекается с машинным филумом
в точке, в которой она максимизирует рассеяние трения.
Логистическая система, способная поддерживать цепочку
поставок (состоящую из колонн с припасами, запасов хлеба,
санитарных повозок и т.п.), подвержена воздействию трения
в форме поломок машин, запруженных дорог, дефицитов или
задержек. Трение настолько важно в логистике военного вре­
мени, что большинство исторически известных сетей поставок
обрушивались под его грузом. Действительно, по причине сбоя
(или отсутствия) сети поставок с базы армии всегда были, по
существу, хищническими машинами, живущими с территорий
и людей, завоевываемых по мере продвижения армии. Точка,
в которой филум сходится с такими хищническими машина­
ми, — это порог массы и скорости: после определенного кри­
тического размера только движущиеся армии могут питаться
с земли. Ниже этого порога, когда массовые армии вынуждены
оставаться длительное время оседлыми, они подвергаются фа­
зовому переходу, переходя от жидкого состояния к твердому.
Во многих случаях они в результате превращаются в гигантские
кухни или машины по переработке продуктов171.
По ван Кревельду, никто и никогда так и не смог создать
действительно оседлую логистическую систему поставок с базы,
которая пережила бы войну. Война всегда была номадической
и хищнической (по крайней мере, на уровне снабжения и поста­
вок) , так что различия, к примеру, часовой и моторной логистики
171
Van Creveld, Martin. Supplying War: Logistics from Wallenstein to Patton. New
York: Cambridge University Press, 1977, p. 35.

166

Глава 1. Курс на столкновение

сводятся попросту к уровню систематизации грабежа и поборов.
Выступая против упрощенных описаний истории логистики как
медленного прогресса технологических усовершенствований172,
ван Кревельд изображает логистику вплоть до первых недель
первой мировой войны в качестве процесса более или менее
организованного грабежа. Даже на второй мировой войне, когда
логистическая система ломалась, армиям удавалось кормиться
с земли, пока они продолжали двигаться. Так же как монголь­
ская армия кочевников, вторгшаяся в Европу в 13 веке, изобрела
многие из тактических инструментов, которые будут приняты
современными тактическими системами, номадическая логи­
172
Ibid., р. 232: «История логистики делилась на периоды в соответствии
с двумя главными критериями. Следуя за традицией, основанной Клаузевицем
и Мольтке, некоторые авторы выделяли три разных периода логистической
истории современности, основываясь на используемых системах снабжения.
Первый из них охватывает ту эпоху постоянных армий, когда военные силы
снабжались на складах, второй — наполеоновскую “хищническую” армию,
а третий, начавшийся в 1870—1871 годы, отличается системой непрерывных
поставок с базы... Тем самым предполагается, что развитие логистики было...
мягким и непрерывным процессом... Другие авторы, в основном, занимались
техническими транспортными средствами, используемыми... когда эпоху кон­
ной повозки сменила эпоха железной дороги, сама последствии уступившая
грузовому автомобилю».
Ван Кревельд показывает, что эти упрощенные представления об истории
логистики не принимают в расчет ту важную истину, что война оставалась
хищничеством вплоть до первых недель первой мировой. Грабеж, мародерство
и отъем средств всегда были основой логистики. Конечно, предпринималось
много попыток наладить систематическое снабжение военных кампаний, но
все они (до первой мировой войны и даже позже) всегда проваливались. В этом
смысле, последовательность часового механизма—мотора—сети не может быть
линией постепенных улучшений, поскольку она представляет различные
компромиссные решения, к которым приходили государственные армии, пы­
тающиеся ответить на давление номадизации, осуществляемое как машинной
войной (конусовидная пуля, пулемет и т. д.), так и колониальными войнами,
в которых прямое столкновение с мобильными армиями привело к снижению
жесткости пехотных формирований.
Похоже, что кочевникам удалось воплотить в себе абстрактную военную
машину в том виде, в каком она присутствует в машинном филуме планеты,
тогда как оседлые армии были вынуждены снова и снова строить и перестра­
ивать свои структуры. Один из историков кочевников выражает эту идею так:
«Фаланга и легион ушли в прошлое, поскольку они были рождены политическим
устройством Македонии и Рима; они представляли собой продукт планомерных
усилий организованных государств, которые, как и все государства, возникали,
жили, а потом исчезали. А наездник-лучник царствовал над степями Евразии
на протяжении тринадцати столетий потому, что был спонтанным творением
самой земли...» (Grousset, Empire o f the Steppes, p. xi).

Логистика

167

стическая система грабежа сохранялась в ядре оседлых армий,
активируясь всякий раз, когда их собственные линии поставок
рушились в результате трения.
Как мы уже отмечали, часовые армии от Морица Насаусского
до Фридриха Великого в своих тактических альтернативах были
связаны определенными тактическими ограничениями — до­
роговизна армий вынуждала их уклоняться от решающих
сражений, предпочитая осадные войны, а в том случае, когда
столкновение все же происходило, высокий уровень дезертир­
ства мешал преследовать врага до полного уничтожения. В этот
период не существовало никакой институциональной машинерии, которая превратила бы грабеж в систематическую эксплуа­
тацию, так что у часовых армий было лишь ограниченное число
вариантов логистических действий. Если говорить на языке
военных, когда «зубы» или ударная сила армий выросла в раз­
мере, ее «хвост», то есть следующий за ней конвой с припасами,
также соответственно вырос. Но «зубы» армий этого периода
вскоре стали настолько большими, что никакой хвост не смог
бы обеспечить их топливом. В этой ситуации у армий было два
варианта действий: на стоянках они могли устраивать местные
рынки для наемников, чтобы покупать свои собственные при­
пасы; но во время передвижений у них не было иного выбора,
кроме как стать кочевыми, то есть нести с собой войну всюду,
где только могли быть ресурсы для ее поддержки, отслеживать
машинный филум в любом месте, куда бы он ни вел. А вел он их,
к примеру, через водные пути, в частности русла рек. (Из всех
самоорганизующихся процессов планеты реки представляют
один из наиболее важных, а если рассматривать их в масштабе
геологического времени, они во многих отношениях напоми­
нают живые системы173.)
Часто решение об осаде того или иного укрепленного города
принималось не на основании его стратегической значимости,
а в зависимости от того, насколько истощены ресурсы окружных
сельских территорий после предыдущих осад. В крайних случа­
ях такому командующему, как Густаву Адольфу, приходилось
слоняться без определенной стратегической цели, направляя
войну в любое место, где только были ресурсы для ее питания174.
173 Iberall, Arthur. On Rivers / / Yates, Self-Organizing Systems.
174 Van Creveld, Supplying War, p. 13: «Хотя численность армии короля со­
ставляла лишь 10 000 человек, выяснилось, что прокормить ее в разрушенной

168

Глава 1. Курс на столкновение

Когда он и его противник Валленштейн исчерпали ресурсы
европейских земель в столкновениях Тридцатилетней войны
(1618—1648 гг. ), когда эта часть территории планеты уже не могла
больше питать армии, двумя французами — Летелье и Лувуа —
были заложены основания более устойчивой логистической
системы. Начиная с 1643 года в ряде реформ начали опреде­
ляться основные элементы системы поставки с базы. Были
рассчитаны дневные рационы людей и лошадей, которые затем
были внесены в нормативы. С гражданскими поставщиками
был заключен контракт на гарантированную поставку товаров
в правительственные склады или хранилища. Для выполнения
этой задачи поставщикам было позволено реквизировать повоз­
ки и принудительно заставлять гражданских пекарей работать
на хлебопекарных предприятиях. Хотя эти реформы позволили
создать более или менее устойчивую цепь военных хранилищ
и складов, система работала только для статической осадной
войны и только в ограниченных условиях175. Ограниченный
прогресс в искусстве снабжения с базы потерял значение с воз­
никновением моторизованных армий. Армии Наполеона, для
которых было важно движение, а не осадная война, построили
свою логистическую систему на двух механизмах: систематиза­
ции увода граждан посредством всеобщего призыва или других
принудительных методов набора и систематизации отъема
средств или грабежа посредством техник истребования. Первая
составляющая позволяла заполнять резервуар моторизованных
армий на тактическом уровне, а именно резервуар пушечного
мяса, который дал французам возможность развязывать битПомерании будет невозможно, а потому королю надо было сначала расширить
свой плацдарм. В этом направлении он и стал действовать, не имея при этом
какого-либо стратегического плана, а просто захватывая по мере продвижения
города, в каждом из которых размещали по гарнизону. Этот процесс позволил
постепенно расширить территорию, с которой можно было получать припасы».
После нескольких лет кампании, когда его армия выросла до 100 тысяч человек,
шведский король был вынужден снова пойти по кочевому пути. «И хотя теперь
его войска могли опираться на ресурсы половины Германии, было ясно, что
такую огромную армию невозможно содержать, если не будет новых завоеваний.
Шведы двинулись на восток по Дунаю, перешли Лех, затем взяли в заложники
всю Баварию». Однако еще до конца лета стало ясно, что даже огромных сумм,
изъятых у таких городов, как Аугсбург и Нюрнберг, будет недостаточно. Армия,
чтобы предотвратить собственный распад, должна была продолжить свой “за­
бег” вдоль Дуная» {ibid., р. 16).
175 Ibid., рр. 18-22.

Логистика

169

вы на уничтожение. Вторая создала нечто вроде «мобильного
логистического резервуара», куда поступали пища и фураж,
отобранные у людей через административную машину. Фран­
цузская армия обычно:
...сообщала местным властям число людей и лошадей, которых
следует накормить, с соответствующими требованиями к каж­
дому из учреждений, а также определяла место или места, куда
следует привезти продукты. Никаких платежей не было, однако
во всех случаях выдавались справки с указанием точного количе­
ства отданного, так что французы имели возможность получить
возмещение по счетам от государственных властей в некоем
неопределенном будущем... Когда они постепенно превратили
истребование в точное искусство, корпус «ordonnateurs» или
«распорядителей» [отвечающих за логистику] научился извле­
кать огромные припасы из городов и деревень, встречавшихся
на пути...176
Вплоть до первой мировой войны, когда боеприпасы и горю­
че-смазочные материалы заменили органическое топливо в роли
главного артикула поставок, военная машина, по существу,
на логистическом уровне оставалась хищнической. Но даже
эта успешная форма «рационализированного хищничества»
временами рушилась, и армии были вынуждены идти вдоль
рек и засаженных полей. Соответственно, хорошей тактикой
при отступлении перед вражеским вторжением было сжигание
всех ресурсов, чтобы они не достались агрессору. Через столе­
тие после Наполеона, отступающей армии приходилось уже
не сжигать поля, а взрывать железные дороги, поскольку они
заменили водные пути в роли средств наземных логистических
сетей. Железная дорога позволила одной из разгромленных На­
полеоном армий, прусской, осуществить свою «моторизацию
сверху», уклонившись от негативных последствий социальной
турбулентности. Но хотя использование железных дорог для
мобилизации дало в 1871 году пруссакам то преимущество,
благодаря которому они стали лучшей армией в мире, на логи­
стическом уровне сеть все равно терпела крах в каждую новую
кампанию и в каждую новую войну.
Проблемы, возникшие при попытке реализовать сеть поста­
вок через железную дорогу, стали приобретать общий характер.
176Ibid., р. 54.

Глава 1. Курс на столкновение

170

В сущности, они не отличаются от тех проблем, с которыми мы
сталкиваемся при организации сложной телефонной системы
или же компьютерной сети. Это всегда проблемы управления
трафиком, задержек или решений в условиях недостаточной
информации, забитых каналов и монументальных заторов. При­
чины пробок иногда связаны с характером технологической эры.
В 1871 году, например, главным источником задержек и пробок
была граница между технологиями двух эпох: поездом, кото­
рый привозил запасы на конечные станции, и запряженными
лошадьми повозками, которые должны были доставить их на
линию фронта. На второй мировой войне во время вторжения
в Россию задержки также порождались на границе двух эпох,
поскольку боевые части двигались со скоростью своего мо­
торизованного транспорта, тогда как поставки шли с другой
скоростью —через железные дороги. В иных случаях проблемы,
порождающие хаос в сетях поставок, не особенно зависели от
характеристик эпохи: слабая дисциплина на марше, негибкое
управление и, разумеется, независимая воля противника — вот
основные источники трения. Действительно, если не брать
случаи саботажа, центральные проблемы сетей управления не
только сохраняются с течением времени, но и тождественны для
разных социальных институтов. Как мы уже отмечали, военные
инженеры, управлявшие первыми железными дорогами, создали
практики учета, протоколирования, надзора и хронометража,
которые стали нормой для любого крупного предприятия Аме­
рики 19 века177.
Возможно, наиболее существенная проблема в управлении
сетями в военное время — спрогнозировать запросы для соз­
дания реалистических планов развертывания логистических
ресурсов. Например, во время второй мировой войны оцени­
ваемый объем необходимого топлива напрямую связывался
с развитием боевой ситуации. Чем быстрее шло продвижение,
тем больше топлива требовалось. И наоборот, чем больше про­
тивник сопротивлялся наступлению, тем больше требовалось
боеприпасов. В таких обстоятельствах неудивительно, что даже
в кампаниях, спланированных наилучшим образом, сети ру­
шились при контакте с неприятелем. Это случалось даже тогда,
когда такой точкой контакта была сингулярность, ставшая особо
известной благодаря Наполеону, а именно точка наименьшего
177Ibid., р. 105.

Логистика

171

сопротивления или решающая точка. Этой сингулярностью,
по Жомини, могли выступать: развилка дорог, переход через
реку, горный перевал, база снабжения или же открытый фланг
вражеской армии. Соответственно, при вторжении Союзников
в 1944 году в Нормандию («Operation Overlord») ушли месяцы на
то, чтобы найти эту сингулярность, а затем сделать все, чтобы
обрушить на врага все имеющиеся ресурсы:
В зависимости от выбранной позиции, можно сказать, что
определение этой точки — вопрос либо гениальности, либо
чистого везения. Но как только она определена, накачка в нее
людей и материалов — это вопрос баз, линий коммуникаций,
транспорта и организации, одним словом логистики... Примерно
за восемнадцать месяцев до вторжения [в Нормандию] начали
строить огромную теоретическую модель, включавшую тысячи
компонентов, которая постепенно разрасталась. Ее цель — со­
ставить всестороннее представление о всех факторах, которые
могут повлиять на скорость потока, —о численности десантных
и каботажных судов, войсковых транспортов, грузовых судов,
лихтеров, которые будут доступны в день X; размере и числен­
ности берегов, их наклоне... обо всех превалирующих характе­
ристиках приливов, ветров и волнения моря; о доступности на
разумной дистанции от побережья глубоководных портов со
значительными возможностями грузооборота; о возможной
поддержке с воздуха...178
Конечно, именно развитие ИО позволило составить эту
гигантскую симуляцию. Но результаты оказались обескура­
живающими. Погода была не такой, как положено по модели,
и смешала все планы, оказавшиеся слишком жесткими и под­
робными, чтобы можно было рассеивать трение. В конечном сче­
те, успех операции «Overlord», стал результатом полного отказа
от планов, то есть следствием инициативы на местах, благодаря
которой удалось решить проблемы, связанные с трением. Рас­
стояние, отделявшее прогнозы логистиков от действий солдат,
увеличивалось по мере развертывания операции и достигло
совершенно поразительных величин, когда Паттон начал свой
штурм, бросив вызов всем возможным предсказаниям. Когда
его войска обошли немцев с фланга, остальные американские
силы получили возможность выйти на Сену на одиннадцать дней
раньше срока, что логистики изначально считали совершенно
178Ibid., рр. 206-207.

Глава 1. Курс на столкновение

172

нереальным. Они и сами заявляли, что сделанное Паттоном
и Ходжесом — невозможно179.
Изобретательность, приспособляемость и способность к им­
провизациям снова доказали свое превосходство над логисти­
ческим планированием, особенно над теми жесткими планами,
в которых следовало учитывать каждую гайку. Инициатива на
местах снова оказалась единственным способом рассеять трение,
не дать ему времени накопиться и обрушить сеть.
Благодаря появившимся в 19 веке телеграфам и локомотивам
проблемы логистики приобрели всеобщий характер. Организация
трафика на железной дороге, в телефонных или компьютерных се­
тях связана с проблемами задержек и заторов, лагов в коммуника­
ции, принятия решений в условиях недостаточной информации,
случайных сбоев и перегрузок, незапланированного ремонта и не­
предвиденных дефицитов, — короче говоря, со всеми теми про­
блемами, что обусловлены управлением трением. В этом смысле
проблемы логистических сетей подобны проблемам тактических
командных систем. Как мы уже отмечали, поглощает трение та
командная система, которая добивается наилучшего компромисса
между автономией и интеграцией усилий. Подобно оружейнику,
который должен определить точный состав синергетического
сплава, командующий должен найти то сочетание единого страте­
гического плана и децентрализованной тактической реализации,
которое позволит высвободить «эмерджентные свойства».
Действительно, подобно вихрям и другим природным фе­
номенам, созданным филумом, децентрализованные системы
командования способны сохранять свою целостность посреди
турбулентности битвы, выступая своеобразными островками
стабильности, сотворенными теми же силами, что производят
окружающий их хаос. Тот же вывод возникает и в случае проблем
логистики, особенно компьютерных логистических сетей. Они
также проявляют склонность к заторам и сбоям, когда военное
трение начинает циркулировать по их каналам, так что решение
этой проблемы (как и в тактике) предполагает создание сетей,
способных на самоорганизацию.
В частности, главный источник трения на войне — неза­
висимая воля противника — проявляет себя в виде саботажа
и сковывания действий, то есть в актах, сознательно нацелен­
ных на разрушение определенных частей сети. В результате
т Ibid., р. 214.

Логистика

173

выживаемость системы в случае уничтожения некоторых из ее
частей становится проблемой огромного значения. Поскольку
создание компьютерных сетей, способных пережить ядерный
удар, требовало полной децентрализации контроля трафика,
неудивительно, что военные сначала обкатывали эти идеи на
гражданских сетях, а выводы, полученные из таких экспери­
ментов, стали применять позднее, когда снизилась угроза для
жесткой армейской иерархии. Так, к примеру, обстояли дела
с Advanced Research Programs Agency Network (ARPANET), to
есть Сетью Управления перспективного планирования научноисследовательских работ:
Осенью 1969 года первый узел компьютерной сети, известной
как ARPANET, был установлен в Университете Калифорнии
(Лос-Анджелес). К декабрю этого года работало пять узлов,
к 1971 году —пятнадцать, а к 1793 году —тридцать семь. Сегодня
эта сеть выросла в соединение сетей, называющееся Research
Internet и охватывающее более 60 тысяч узлов. Всемирные сети,
включающие и факс, передаваемый по телефонным линиям,
охватывают сегодня миллионы узлов... История ARPANET нача­
лась в конце 1950 годов, когда делались первые шаги в развитии
межконтинентальных баллистических систем. Министерство
обороны было обеспокоено тем, способны ли американские
силы пережить первый ядерный удар, и было ясно, что эта
способность зависит от прочности нашей коммуникационной
сети. Пол Баран из корпорации RAND провел несколько иссле­
дований этого вопроса и пришел к выводу, что наиболее устой­
чивой коммуникационной системой является распределенная
компьютерная сеть, отличающаяся несколькими свойствами:
она должна обладать достаточным резервом прочности, чтобы
утрата определенного подмножества соединений и узлов не
привела к изоляции любого из работоспособных узлов; в ней не
должно быть центрального управления... Каждый узел должен
содержать данные по маршрутизации, а также иметь возмож­
ность автоматически перестраивать эти данные за короткое
время после потери определенного соединения или узла180.
Разработка сети, способной выдержать давление войны,
требовала, причем вполне определенно, создать схему контро­
ля, которая позволяла бы ей самоорганизовываться. Поэтому
в ARPANET нет центральной инстанции, руководящей трафи­
180
Denning, Peter. The ARPANET after Twenty Years / / American Scientist 11
(N ov./D ec., 1989).

174

Глава 1. Курс на столкновение

ком информации. Вместо этого потокам информации позволено
самоорганизовываться: «Контролирующим агентом в таких
сетях с “коммутацией пакетов”, как ARPAnet, был не какой-то
центральный компьютер и даже не “процессоры сообщений”,
которые выступали бы посредниками между компьютерами,
а пакеты информации, то есть сами сообщения...»181. Это озна­
чает, что сообщения, циркулирующие по ARPANET, обладали
достаточным «локальным интеллектом», чтобы найти адресата,
не обращаясь к централизованному контролю трафика.
Короче говоря, эффективное управление трафиком инфор­
мации в компьютерной сети требовало заменить центральный
источник команд, реализованный в аппаратном обеспечении
определенного компьютера, некоей формой «коллективного
принятия решений», выполненной в программе машины, — па­
кеты информации должны были вести себя в качестве «незави­
симых программных объектов», получив разрешение принимать
собственные решения относительно наилучшего способа дости­
жения своих целей. Хотя у независимых программных объектов
много функций и имен (акторы, демоны, источники знаний
и т. д.), мы будем всех их называть «демонами», поскольку они
не контролируются той или иной центральной программой или
центральным компьютером, а «активируются» изменениями
в своей среде. Демоны в действительности — и есть тот способ,
который позволяет компьютерной сети самоорганизовываться.
ARPANET доказал свою успешность в решении сложных
проблем с трафиком и в преодолении связанных с ними за­
держек и трения. Однако военные, что было вполне ожидаемо,
не спешили с внедрением этих усовершенствованных сетевых
технологий. В той мере, в какой их собственное будущее за­
висело от функциональности таких коммуникационных сетей,
как Глобальная военная система командования и управления
(WWMCCS), внутренний дизайн этой системы до 1980-х годов
строился на пакетной обработке данных, то есть централизо­
ванной схеме управления трафиком, склонной к переполнению
и заторам, в отличие от ARPANET. Недостаток функциональ­
ности централизованных схем управления сетями проявился
во время военной игры, проведенной в 1977 году, на которой

181
Rheigold, Howard. Tools for Thought: The People and Ideas Behind the Next
Computer Revolution. New York: Simon and Schuster, 1985, p. 217.

Логистика

175

сразу же стали заметны все ограничения WWMCCS182. Военные
решили, в том числе и под впечатлением от этих провалов, до­
пустить некоторую децентрализацию в собственных сетях, начав
в 1982 году с милитаризации отдельной части ARPANET, ныне
известной как MILNET.
Военным пришлось распределять контроль в управлении
сетями — точно так же, как из-за конусовидной пули они были
вынуждены распределить контроль на поле боя. Но если прошло
более века, прежде чем рассеяние тактических формирований
стало общепринятым методом, создание всемирной децентра­
лизованной сети влечет новые угрозы, так что подобные сети
могут показаться армейским начальникам слишком опасными.
В частности, если исходно компьютеры считались средством ис­
ключения людей из цикла принятия решений, децентрализация
сетей вводит независимую волю нового типа, а именно — не­
зависимые программные объекты (или демоны), которых, воз­
можно, поработить будет так же сложно, как и людей, когда-то
выполнявших аналогичную роль.
Действительно, демоны начинают формировать «компьютационные общества», напоминающие такие экосистемы, как
колонии насекомых или социальные системы вроде рынков.
После преодоления определенного порога связности мембрана,
создаваемая компьютерными сетями на поверхности планеты,
начинает «оживать». Независимые программные объекты вскоре
начнут образовывать еще более сложные компьютационные
общества, в которых демоны торгуют друг с другом, выстав­
ляют ресурсы на торги и конкурируют за них, спонтанно сеют
и запускают процессы и т. д. Как мы уже отмечали, биосфера
вынашивает в себе сингулярности, которые самопроизвольно
порождают процессы самоорганизации. Подобным образом
и в той части «механосферы», которую составляют компьютер­
ные сети, как только она проходит через определенный крити­
ческий рубеж связности, появляются разрушающие симметрию
сингулярности, которые порождают в системе эмерджентные
свойства. Такие системы «могут подстегнуть развитие разумных
[программных] объектов, но в определенном смысле и сами эти
системы становятся разумными»183.
182Allen, War Games, р. 219.
183Miller M.S.; Drexler К. E. Markets and Computation: Agoric/Open Systems / /
Huberman, Ecology o f Computation, p, 137.

Глава 1. Курс на столкновение

176

Парадокс в том, что, хотя давление логистики в мирное
время оттеснило общество от рыночной экономики к эконо­
мике командной, гибкое программное обеспечение, способное
осуществлять сетевое управление военной логистикой, пошло
в прямо противоположном направлении — от своеобразной
командной экономики ранних централизованных компьютер­
ных сетей к сообществу демонов, наделенных способностью
обмениваться ресурсами, торговать ими, выставлять на торги
и совместно использовать их в более или менее кооперативном
режиме. Это «агоральные системы», от греческого слова «агора»,
означающего «рынок»:
Две крайних формы организации — командная экономика
и рыночная... Командную систему часто считали более «раци­
ональной», поскольку она требует явного применения разума
к экономической проблеме в целом... В действительности же
децентрализованное планирование способно стать более ра­
циональным, поскольку оно предполагает наличие большего
числа умов, учитывающих более полную информацию... Можно
пытаться распределять машинные ресурсы по задачам через
операционную систему с использованием заранее определен­
ных общих правил, однако в больших системах с разнородным
оборудованием такой метод обречен на полную неэффектив­
ность. Знание об оптимальных соотношениях и приоритетах
должно распределяться среди тысяч программистов, и это
знание лучше всего будет воплощено в их собственных про­
граммах. Компьютеры стали слишком сложными для централь­
ного планирования... Похоже, нам нужно применять «методы
использования большего количества знаний и ресурсов, чем
может представить себе любой отдельный разум»... Рынки —это
одна из форм «эволюционной экосистемы», и такие системы
могут выступать в качестве мощных генераторов спонтанного
порядка...184
К проблемам, которые требуется решить при реализации
агоральной системы, можно отнести следующие: создание
системы владения и торговли вычислительными ресурсами;
учреждение определенной валютной системы и торговых марок;
обнаружение различных средств, препятствующих краже и под­
делке среди демонов (примеры — недавние «вирусные» атаки);
стимулирование системы к тому, чтобы демоны получили воз­
184Ibid., р. 161.

Логистика

177

можность приобретать «репутации» —тогда их прошлое торговое
поведение (честность в бартерных сделках, при займах и т. д.)
смогут учитывать другие демоны в будущих трансакциях. Изу­
чая историю военных игр, мы обратили внимание на турнир по
дилемме заключенного, в котором определенная группа демонов
торговала с другой, используя симулированную форму валюты.
Эта симуляция продемонстрировала (как позднее доказал ее
создатель), что почти все мошенничающие демоны сначала
получают некоторую прибыль, но их поведение в долгосрочной
перспективе оказывается саморазрушительным — они теряют
партнеров по торговле, поскольку ни один демон больше им не
«доверяет», а критерием выживания служили очки, набранные
в торговле.
Хотя мы только начинаем понимать возможности действи­
тельно всемирной системы, основанной на демонах, так что
приветствовать эту линию развития, полагая, что она несет
освобождение, пока еще слишком рано, такие примеры должны
заставить задуматься таких философов, как Льюис Мамфорд
(или Поль Вирильо), которые считают машину (или скорость)
как таковую зародышем фашизма. Военная машина — лишь
одна машина из многих, и, как мы уже видели, она не всегда
действительно функциональна. То, что таким командующим,
как Наполеон, удалось провести машинный филум через свои
армии, превратив их в превосходные аппараты разрушения, не
означает, что армия в целом способна на осуществление такого
соединения. В действительности, как я утверждал, обычно она
как раз не способна на это.
Демоны останутся с нами до конца этой книги. Во второй
главе децентрализованные схемы вычислений предстанут
единственны м реш ением проблемы роботизированного
интеллекта. Например, чтобы иметь возможность маневра
на поле боя, робот должен демонстрировать весьма гибкие
формы поведения. За счет использования сенсоров робот
может представлять изменения в своей среде в качестве из­
меняющихся паттернов внутренний базы данных. Для упро­
щения этого процесса были созданы демоны. Они могут быть
реализованы в качестве небольших программных объектов,
которые, не управляясь той или иной центральной програм­
мой, активируются паттерном данных. Они позволяют роботу
«контролироваться данными» (или «работать на данных»), а в

178

Глава 1. Курс на столкновение

той мере, в какой база данных отражает события во внешнем
мире, про робота также можно сказать, что он «управляется
событиями».
В третьей главе я буду анализировать различные применения
демонов. Ту же схему, что позволяет родиться роботизированно­
му интеллекту, можно использовать и для усиления интеллекту­
альных способностей людей, а не для их замены. Демонов можно
перенести на «интерфейс» между людьми и компьютерами,
чтобы сформировать синергетическое целое. Другими словами,
компьютерный дисплей, выступающий посредником между вну­
тренними процессами компьютера и пользователями-людьми,
может (как и робот) управляться событиями и, следовательно,
больше приспособиться к нуждам людей. (Графический ин­
терфейс некоторых персональных компьютеров, в которых для
манипуляции окнами и меню используются такие указательные
устройства, как мышь, — это пример компьютерного интерфей­
са, управляемого событиями.)
Следовательно, одна и та же технология может исполь­
зоваться как для того, чтобы улучшить реакцию роботов на
мир (и вывести людей из цикла принятия решений), так и для
того, чтобы позволить машинам лучше отвечать потребностям
их пользователей (и, соответственно, вернуть людей обратно
в центр этого цикла). У системы, основанной на демонах, нет
никаких природных свойств, которые заставили бы «предпо­
честь» один из этих вариантов. В значительной мере это просто
вопрос способа использования децентрализованных схем. Это,
однако, не означает, что применение машин в определенных
стратегиях господства не может повлиять на эволюцию самой
технологии. Как мы увидим в следующей главе, лишение рабо­
чих контроля над производственным процессом, первоначально
следовавшее просто из набора организационных процедур, затем
было «заморожено» в особых технологических линиях развития.
Например, есть вполне очевидная преемственность в развитии,
которое началось со станков с фиксированным набором функ­
ций, за которыми последовали машины, запускаемые подачей
обрабатываемой детали, после них — машины, способные опре­
делять ошибки и соответственно изменять положение детали,
и, наконец, машины, которые могут предсказывать требуемое
действие и настраивать себя так, чтобы совершить его. В этой
цепочке уровень мастерства, требуемого от рабочего, постелен-

Логистика

179

но падает, так как контроль над производственным процессом
переносится на машину.
Но если цели стратегии контроля могут закрепляться в опре­
деленном технологическом «стиле», а компьютеры с самого на­
чала находились под влиянием военных нужд, что же в таком слу­
чае заставляет нас думать, будто именно от способа применения
распределенной системы контроля зависит, чему именно она
будет способствовать — исключению людей из цикла принятия
решений или же, напротив, их возвращению в него? Причина,
по которой мы считаем, что кооперативные схемы вычислений
являются, в этом отношении, более нейтральными, состоит
в том, что, как мы увидим в следующей главе, компьютеры — это
абстрактные машины, способные отвлечься от специфических
способов применения, которым они были подчинены теми или
иными институтами. Говоря точнее, когда микрокомпьютер был
создан хакерами и учеными-провидцами, а не корпорациями
или военными, он создал средства, позволяющие освободить
эту технологию от ее предыдущего применения. Возьмем пример
систем с числовым управлением, разработанных ВВС:
Для рабочих —включая как технический персонал, так и рабочих
на конвейере — модернизация, проводившаяся в соответствии
с целями ВВС. означала катастрофу, обозначенную депрофес­
сионализацией, понижением сложности труда, рутинизацией
и итоговым бессилием. Автономия и инициатива уступили место
точно предписанным задачам, компьютерному мониторингу
и слежению. Это происходит несмотря на то, что последние
поколения машин с числовым управлением, оснащенных встро­
енными микропроцессорами, дают сегодня оператору неслы­
ханные возможности программировать и редактировать работу
машины, возвращая себе контроль над еще больше усложнив­
шейся технологией. Но для таких целей эта технология исполь­
зуется редко, особенно на военных заводах. Заметна тенденция
к объединению этих машин с ЧКУ (числовым компьютерным
управлением) в более крупные сети ПЧК (прямого числового
управления), подчиняющиеся центральному контрольному ор­
гану. (Например, на норвежской фабрике в Конгсберге рабочие
успешно боролись за возвращение контроля над управлением
своими машинами, — за исключением тех, кто работал на про­
изводстве военного самолета F -16.)185
185Noble, “Commande Performance”, р. 345.

180

Глава 1. Курс на столкновение

Следовательно, внедрение микрокомпьютера создало пути,
по которым можно уйти от централизованных систем контроля.
То естьтеперь уже не сама технология препятствует такому но­
вому применению машин, а особые институты, блокирующие
путь к коллективному контролю, и в долгосрочной перспективе
такая блокировка окажется несостоятельной. Как мы выяснили
в этой главе, формы коллективной рациональности работают
под военным давлением лучше, чем централизованное при­
нятие решений. Как устранить препятствия, преграждающие
путь к кооперации? Как добиться создания «коллективного раз­
ума» при помощи компьютеров? Как дать возможность людям
и машинам, движущимся по собственным эволюционным тра­
екториям, вступить в симбиотическое отношение, не позволяя
машинам замещать людей? На эти вопросы нет готовых ответов,
за исключением разве того, что машинный филум нам надо
отслеживать на собственном опыте, путем проб и ошибок. Мы
видели, что с точки зрения физика (например, Артура Иберола), общество представляется просто еще одной совокупностью
потоков с резервуарами потенциалов различного рода (воды,
энергии, населения, богатства и т. д.), управляющих этими по­
токами. С точки зрения машинного филума, мы являемся просто
еще одной динамической системой. И, как любая совокупность
потоков, мы способны достигать критических точек (сингуляр­
ностей, бифуркаций), в которых могут спонтанно возникать
новые формы порядка. Говоря словами Ильи Пригожина:
С точки зрения физика, это ведет к различию между, с одной
стороны, состояниями системы, в которых любая индивиду­
альная инициатива обречена на провал, и, с другой, областями
бифуркаций, где определенный индивид, идея или новое по­
ведение могут поколебать глобальное состояние. Даже в этих
областях усиление, конечно, происходит благодаря не любому
индивиду, идее или поведению, а только посредством тех, что
«опасны», то есть тех, что могут с выгодой для себя эксплуати­
ровать нелинейные отношения, гарантирующие стабильность
предшествующего режима. Следовательно, мы приходим к тому
выводу, что одни и те же нелинейности [например, трение]
могут производить порядок из хаоса элементарных процессов
и в то же время в иных обстоятельствах отвечать за разрушение
этого порядка, иногда порождая — после прохождение точки
бифуркации — иную когерентность186.
186 Prigogine and Stengers, Order Out of Chaos, p. 190.

Логистика

181

Эта глава была обзором, предваряющим создание карты
некоторых из «областей бифуркации» в обществе, то есть зон,
где небольшая флуктуация может стать самоусиливающейся
и установить новый порядок. В следующих главах мы продол­
жим отслеживать машинный филум, пытаясь нанести на карту
те точки, в которых он может использоваться для усиления
«опасной» идеи, приводя к появлению новых форм порядка
в обществе — коллективных умов, которые способны про­
пустить филум сквозь людей, объединяя их на более высоком
уровне в синергетическое целое. В последней главе мы будем
анализировать идею, что одной из таких самоусиливающихся
флуктуаций может выступать микрокомпьютер — небольшое
изобретение, для многих представляющееся не более, чем
хитрым аппаратом, который, однако, обладает потенциалом,
позволяющим выгодно эксплуатировать самоорганизующиеся
ресурсы машинного филума.

Глава 2. Бескровное переливание
В классический век произошло открытие тела как объекта
и мишени власти... Великая книга о Человеке-машине созда­
валась одновременно в двух регистрах: анатомо-метафизиче­
ском — первые страницы были написаны Декартом, после­
дующие медиками и философами; и технико-политическом,
образованном совокупностью военных, школьных и больнич­
ных уставов, а также эмпирических и рассчитанных процедур
контроля над действиями тела или их исправления. Это совер­
шенно разные регистры, поскольку речь в них идет, с одной
стороны, о подчинении и использовании, с другой —о функ­
ционировании и объяснении: теле полезном и теле понима­
емом... Знаменитые автоматы [18 столетия], с другой сторо­
ны, являлись не только способом иллюстрации функциони­
рования организма; они были также политическими куклами,
уменьшенными моделями власти: навязчивая идея Фридриха
II, мелочно-дотошного короля маленьких машин, вымуштро­
ванных полков и долгих упражнений.
Мишель Фукохю
Веками военные командиры мечтали об устранении челове­
ческого фактора с поля боя. Когда Фридрих Великий собирал
в 18 веке свои армии, у него не было технологии для устра­
нения человеческих тел с поля боя, однако ему удалось ис­
ключить человеческую волю. Он собрал армии в виде хорошо
смазанного часового механизма, компонентами которых стали
роботоподобные воины. Отдельным солдатам Фридриха не по­
зволялось проявлять какую-либо инициативу; их роль сводилась
к коллективному созданию стен снарядов за счет синхронизи­
рованного обстрела. Под давлением увеличившейся точности
огнестрельного оружия и его дальности военные командиры
следующих столетий были вынуждены предоставить солдату как 187
187
Foucault, Michel. Discipline and Punish. New York: Vintage Books, 1979, p. 236
(рус. пер.: Фуко M. Надзирать и наказывать. M.: Ad Marginem, 1999. С. 198-199).

Бескровное переливание

183

индивидууму определенные полномочия, чтобы он мог, к при­
меру, самостоятельно укрываться или выслеживать противника.
На поле боя вернулась человеческая воля.
Однако старая мечта об исключении людей-солдат из цикла
принятия решений продолжала жить. После второй мировой
войны цифровые компьютеры снова подстегнули фантазии
о битвах, в которых машины полностью заменили бы людей.
Сорок лет спустя прогресс в области искусственного интеллекта
начинает превращать эти фантазии в реальность. Действитель­
но, последняя глава «великой книги о человеке-машине», если
говорить словами Мишеля Фуко, рассказывает о неизбежном
рождении новой породы компьютеров — компьютеров-хищников. В документе под названием «Стратегическая инициатива
в области вычислительной техники» (Strategic Computing), опу­
бликованном в 1984 году, Пентагон заявил о своих намерениях
создать автономные системы вооружений, способные к совер­
шенно самостоятельному ведению войны.
Во время второй мировой войны интеллект в свой примитив­
ной форме уже проник в вооружения, когда противовоздушную
артиллерию стали оснащать устройствами наведения, способ­
ными предсказывать будущее положение самолета-мишени.
Следующий этап замены человеческой меткости машинами
приходится на период Вьетнамской войны, когда механический
интеллект мигрировал с пусковых платформ на сам снаряд. Од­
нако такие «умные бомбы» все еще зависели от людей, которые
определяли их цели. Чтобы полностью исключить человеческий
глаз из цикла принятия решений, военные заявили о своих наме­
рениях создать роботизированные вооружения, то есть машины,
способные на автоматическое определение цели и распознание
врага и друга:
Автономное вооружение —революционный шаг в военном деле,
поскольку это первые машины, которым даны полномочия уби­
вать людей без руководства или контроля со стороны человека.
Говоря точнее, такие вооружения будут первыми действительно
хищническими машинами убийства, которые спроектированы

для охоты на людей и их уничтожения188.
Сегодняшнее поколение автономных вооружений все еще
является попросту расширением дистанционно контролируемых
188Chapman, “The New Generation”, p. 95.

184

Глава 2. Бескровное переливание

дронов, используемых военными уже несколько лет. Их приме­
нение — от разведывательных операций на территории врага до
выполнения задач, которые легко механизируются, но для людей-солдат слишком рискованны — таких, как патрулирование
военных баз, разминирование или же работа с боеприпасами.
Существуют погружаемые дроны — например, Penguin, кото­
рый, управляясь дистанционно, ищет и уничтожает морские
мины. Известен и Sentinel — удаленно пилотируемый вертолет,
оснащенный множеством сенсоров для сбора разведданных
с воздуха.
Но благодаря прогрессу в области ИИ некоторые из этих дро­
нов постепенно становятся «умнее», приобретая — в определен­
ной мере — независимость от людей, контролирующих их. Од­
ним из таких вооружений является BRAVE 3000 — реактивный
дрон, который может перемещаться со скоростью более 400 миль
в час и выявлять расположение вражеских радиолокационных
установок. Дрон, в основном, действует автономно, проникая
в воздушное пространство врага, чтобы спровоцировать сигнал
радара, а затем, наводясь по нему, уничтожает его источник.
В отличие от ракет с тепловым самонаведением, мишени ко­
торых заранее отбираются человеком-оператором, BRAVE
активно ищет и поражает свои цели, в определенном смысле
самостоятельно «принимая решение» на уничтожение той или
иной радиолокационной станции189. Для нас здесь важно то,
что, хотя для создания действительно автономных вооружений
понадобятся совершенно новые и радикальные шаги в области
ИИ, так что, возможно, это дело далекого будущего, желание
наделить машины подобными хищническими способностями
уже закрепилось в среде военных.
В этой главе я хотел бы изучить историю технологии обра­
ботки информации, которая способна в конце концов привести
к осуществлению мечты военных командиров о поле боя без
людей. Мы уже рассматривали многие из военных применений
компьютеров — такие, как крылатые ракеты, военные игры,
радиолокационные и радиосети. Это позволило нам создать пред­
ставление о том многообразном влиянии, что оказала на военные
институты компьютерная технология. Теперь пришло время
изучить воздействие, оказанное самими военными на развитие
машин для обработки информации. В некоторых случаях — на­
189 The Military Frontier, р. 68.

Бескровное переливание

185

пример, в разработке транзистора в 1950 годах или же в создании
интегральной микросхемы в 1960-х — это влияние было косвен­
ным. Транзистор и микросхема были творениями гражданских
изобретателей, но именно военные поддерживали эти ключевые
изобретения в тот период, когда их разработка в коммерческом
отношении оставалась неоправданной. В других случаях вли­
яние могло быть более прямым — например, в исследованиях
по искусственному интеллекту, которые с 1950-х годов (то есть
с самого начала) постоянно финансировались Пентагоном.
Военные потребности повлияли на разработку не только
внутренних компонентов компьютеров (транзисторов и микро­
схем), но и на сами компьютеры. Компьютер родился в 1936 году
в качестве «воображаемой» машины. То есть его изобретатель,
Алан Тьюринг, дал лишь логическое описание функций маши­
ны, не считая нужным вдаваться в какие-либо подробности ее
возможной физической реализации. Исходная цель машины
заключалась в решении некоторых абстрактных вопросов мета­
математики, а не тех или иных реальных вычислительных про­
блем. Таким образом, у Тьюринга была возможность упростить
свою машину до крайности, не позволяя себе отвлекаться от
основных проблем на малозначительные вопросы технической
реализации. Например, его воображаемой машине нужно было
запоминающее устройство для хранения информации, и про­
стейшим решением стало снабжение машины «бесконечной
бумажной лентой». Для исходных целей такое решение пре­
красно подходило, однако, когда дело дошло до воплощения
этого «абстрактного устройства» в конкретном механизме,
понадобилось несколько лет, чтобы понять, как лучше всего
реализовать эту бесконечную бумажную ленту в виде конечной
компьютерной памяти.
Машины Тьюринга оставались в этом воображаемом состо­
янии более десятилетия, пока под давлением криптологических
исследований, затребованных второй мировой войной, не по­
явились компоненты, необходимые, чтобы дать этой машине
физическое тело. Тьюринг сам работал в качестве криптолога во
время войны и сыграл определенную роль во взломе нацистского
кода «Энигма» — этот прорыв стал важным вкладом в разгром
немцев силами Союзников, которые получили возможность под­
робно отслеживать радиопереговоры нацистов. Однако машины,
используемые им и другими учеными для криптологических

186

Глава 2. Бескровное переливание

и баллистических исследований, не были «настоящими» маши­
нами Тьюринга, хотя обладали некоторыми чертами, на основе
которых получится собрать действительно новый вид машин.
Настоящая машина Тьюринга, существующая либо в том аб­
страктном виде, в котором она оставалась в период 1936—1950 гг.,
либо в своей сегодняшней форме персонального компьютера,
определяется в качестве «абстрактной машины», то есть маши­
ны, которая может симулировать действие любой другой маши­
ны. Это, разумеется, не значит, что машина Тьюринга может
симулировать холодильники, автомобили или тостеры. Скорее,
она может воспроизводить поведение любой иной машины, ко­
торая работает с «символами» или же физическими описаниями
того или иного рода: печатных машинок, калькуляторов, пианол.
Всем нам известно применение компьютеров для обработки
текстов. Текстовый процессор — это просто компьютерная про­
грамма, симулирующая работу печатной машинки.
Тьюринг понял, что внутреннее функционирование печат­
ных машинок, калькуляторов и других похожих физических
устройств можно исчерпывающим образом описать той или
иной «таблицей поведения». Например, можно сказать, что
печатная машинка состоит из нескольких компонент: клавиш,
позиции печати, переключателей регистров прописных и строч­
ных букв и т. д. Для любой комбинации этих компонент машинка
выполняет одно и только одно действие: если машинка нахо­
дится в регистре строчных букв, нажимается клавиша с буквой
«А», а позиция печати — начало строки, машинка напечатает
строчную букву «а» в этом положении. Если бы мы записали
все возможные комбинации и следующие из них действия ма­
шинки, мы бы абстрагировали операции машинки, представив
их в виде отдельного списка. Отыскав строку с той или иной
частной комбинацией компонент (регистр строчных букв, «а»,
начало страницы), мы бы могли точно сказать, что сделает ма­
шинка. Если бы мы затем построили нашу собственную машину,
которая могла бы читать список этих комбинаций и выполнять
соответствующие действия в соответствии с ним, мы бы полу­
чили возможность симулировать работу печатной машинки. Во
вполне определенном смысле список или таблица поведения
задает «абстрактную печатную машинку»190. Подобным обра­
190
Hodges, Andrew. Alan Turing: The Enigma. New York: Simon & Schuster,
1983, pp. 97 -9 8 , 102-103.

Бескровное переливание

187

зом, мы могли бы составить такие же списки поведения и для
других машин, а потом осуществлять их поведение на нашем
новом устройстве.
В своей исходной форме машина Тьюринга была весьма
простым устройством. Она состояла из записывающей/читающей головки и бесконечной бумажной ленты, сохраняющей
информацию. Репертуар ее действий был также весьма простым,
поскольку все, что ей нужно было делать, — это передвигать
записывающую/читающую головку к любой точке бумажной
ленты, чтобы сохранять или получать данные. Но несмотря на
свою простоту, она могла симулировать многие физические
устройства, если их можно было свести к таблице поведения
и сохранить на бумажной ленте. Кроме того, ограниченность
списка действий машины Тьюринга означала, что действия са­
мой этой машины можно свести к таблице. А это, собственно,
позволяет машине симулировать саму себя.
Можно задаться вопросом: зачем нужна машина, симу­
лирующая саму себя? Дело в том, что некоторые физические
реализации машины Тьюринга легко производить, но трудно
программировать, тогда как другие легко использовать, но слож­
но производить в качестве массового продукта. В современных
компьютерах используются способности к самосимулированию
машины Тьюринга, чтобы совместить лучшие стороны двух этих
вариантов. То есть они оснащены дешевой машиной Тьюринга,
выполненной в виде аппаратного обеспечения компьютера,
и при этом симулируют легкую в использовании машину Тью­
ринга, воплощенную в языке программирования компьютера.
Последний же, в свою очередь, применяется для симулирования
печатных машинок, калькуляторов, инструментов для черчения,
папок, бухгалтерских книг и множествах иных инструментов191.
В тот момент, когда конкретные физические системы были
превращены в абстрактные машины за счет их сведения к табли­
цам поведения, открылся мир новых возможностей. Одну и ту
же универсальную машину можно заставить выполнять работу
множества специальных устройств. В действительности, когда
компоненты физических машин Тьюринга вступили в процесс
интенсивной миниатюризации, породивший сначала транзи­
191
Haugeland, John. Semantic Engines: An Introduction to Mind Designs / /
Haugeland, John (ed.). Mind Design: Philosophy, Psychology, Artificial Intelligence.
Montgomery, VT: Bradford, 1981, p. 14.

188

Глава 2. Бескровное переливание

сторы, а затем все более плотные интегральные микросхемы,
новая «раса» универсальных цифровых машин начала теснить
своих специализированных конкурентов, обрекая их на вы­
мирание. Люди перестали строить машины, которые служили
особым целям, как только компьютеры приобрели возможность
симулировать их. Два компьютера, построенные во время второй
мировой войны — ЭНИАК (Электронный числовой интегра­
тор и вычислитель; ENIAC; Electronic Numerical Integrator and
Calculator) и Colossus — были, по сути, специальными аппа­
ратами: ЭНИАК был спроектирован в США для вычисления
артиллерийских таблиц стрельбы, тогда как Colossus создали
в Англии для работы со сложными проблемами комбинаторики,
связанными со взломом секретного кода вражеских сообще­
ний. Потом подобные машины больше никогда не строили,
поскольку универсальные компьютеры могут симулировать их.
Но хотя ЭНИАК и Colossus принадлежали к тому виду, которому
в скором времени было суждено исчезнуть, они включали в себя
различные компоненты, которые при правильном соединении
могут дать настоящую машину Тьюринга.
Первая стадия процесса, благодаря которому воображаемая
машина Тьюринга обрела физическую форму, заключалась в ис­
пользовании громоздких вакуумных трубок в качестве базовых
элементов или «клеток» нового тела машины Тьюринга. Затем
эти клетки («вентили И» и «вентили ИЛИ») были выполнены
в виде транзисторов, благодаря которым родилось поколение
компьютеров 1950-х годов. В 1960-х годах базовыми элементами
стали паттерны в кремниевом кристалле (интегральной микро­
схеме) — эта технология обеспечила миниатюризацию компо­
нентов, которая в итоге позволила размещать на рабочем столе
такую вычислительную мощность, которой ранее понадобилась
бы целая комната, заполненная вакуумными трубками. Этот
процесс миниатюризации финансировался — более или менее
напрямую — военными институтами. Транзистор и микросхема
поддерживались военными в тот период, когда они были еще
слишком дороги, чтобы конкурировать на рынке. Но как только
две этих технологии стали достаточно дешевы, чтобы перевер­
нуть весь гражданский мир, военные утратили возможность
управлять их развитием.
Отчасти в качестве ответа на эту утрату контроля военные
запустили программу разработки сверхминиатюрных компо­

Бескровное переливание

189

нентов (так называемую программу «сверхбыстрой интеграль­
ной микросхемы»; Very High Speed Integrated Chip; VHSIC),
позволяющих разместить полмиллиона составных элементов
на одном кремниевом чипе, то есть в десять раз больше, чем по­
зволяет современная технология производства микросхем. В от­
личие от транзистора, технология которого стала доступной для
гражданского мира при поддержке военных, новая программа
не включает планов по распространению результатов исследо­
ваний в гражданской промышленности. В действительности
были приняты строгие меры безопасности, необходимые, чтобы
контролировать дальнейшее развитие новых микросхем. В такой
форме базовые элементы машин Тьюринга станут «клетками»,
из которых складывается тело хищнических машин — автоном­
ных систем вооружения, сходящих с конвейеров Пентагона.
Но этим автономным вооружениям понадобится не только
миниатюрное аппаратное обеспечение, но и программы с при­
менением методов искусственного интеллекта — в частности,
экспертных систем.
Экспертные системы могут давать советы пользователям-людям относительно конкретных ситуаций, а также по
хорошо определенным научным сферам. Они представляют
новую стратегию в исследованиях искусственного интеллекта,
благодаря которой способность к логическим рассуждениям,
характерная для ранних программ ИИ, дополняется нефор­
мальными эвристическими знаниями человека-эксперта,
специализирующегося в той или иной области. Исследователи
ИИ некогда мечтали найти «вечные законы» мышления и за­
фиксировать их в виде компьютерной программы. Например,
в 1950 годах ВВС финансировали проект по механическому
переводу иностранных языков, основанный исключительно на
синтаксическом и статистическом анализе. Как и предсказывали
некоторые лингвисты, проект так и не пошел, поскольку в нем
игнорировалась та ключевая роль, которую фоновые знания
играют в языковом переводе, — у компьютера должен быть
доступ к информации, относящейся к тому слову, на которое
ссылаются данные слова. Поэтому в 1970 годах исследования
по ИИ переключились на создание обширных массивов хорошо
упорядоченных и специфицированных по разным областям
знаний. Машинное рассуждение было освобождено от поиска
вечных законов мысли и стало приносить практические резуль­

190

Глава 2. Бескровное переливание

таты. Не было найдено никакой волшебной сущности мысли.
Электронный мозг-поработитель так и не возник. Но вместо
него появилась синтетическая версия «ученого идиота», позво­
ляющая задействовать экспертные знания и практики в процессе
механического разрешения проблем192.
Итак, в этой главе будет изучаться история аппаратного
и программного обеспечения, которая привела к рождению
машин-хищников. Прослеживая историю «железа» компьюте­
ра и его программ, я также попытаюсь установить связи между
технологией обработки информации и самоорганизующимися
процессами.
Каково отношение между этими абстрактными машина­
ми (машиной Тьюринга и ее симуляциями) и абстрактными
машинами, которые мы изучали в предыдущей главе? Как вы
помните, я определил машинный филум в качестве множествах
всех сингулярностей, запускающих процессы самоорганизации,
то есть критических точек, в которых потоки материи и энергии
спонтанно приобретают новую форму или паттерн. Все эти про­
цессы, в которых участвуют столь разные элементы — такие,
как молекулы, клетки или термиты — могут представляться
небольшим числом математических моделей. Следовательно,
раз можно сказать, что одна и та же сингулярность запускает
два весьма разных самоорганизующихся эффекта, сама она
признается «независимой от механизма»193. Значит, в опреде­
ленном смысле, сингулярности — это абстрактные машины,
которые при актуализации наделяют материю способностью
к самоорганизации.
Пригожин называет условия, создаваемые в материи при
достижении критических точек, «далекими от равновесия»
и описывает идею неорганической жизни следующим образом:
Мы начинаем понимать, как, отправляясь от уровня химии,
строить сложные структуры и формы, некоторые из которых,
возможно, являются предшественниками жизни. Вполне опре­
деленным представляется то, что эти далекие от равновесия фе­
номены иллюстрируют важное и неожиданное качество материи,
а именно: физика способна описывать структуры, полагая, что
192Slocum, Jonathan. A Survey o f Machine Translation: Its History, Current Status
and Future Prospects / / Slocum J. (ed.) Machine Translation Systems. New York:
Cambridge University Press, 1988, p. 2.
193 См. выше: глава 1, сноска 10.

Бескровное переливание

191

они приспосабливаются к внешним условиям. Вдостаточно про­
стых химических системах [вроде химических часов] мы сталки­
ваемся с неким добиологическим механизмом адаптации. Если
говорить на антропоморфном языке, при равновесии материя
остается «слепой», однако в условиях, далеких от равновесия,
она приобретает способность «воспринимать», «учитывать»
в своем функционировании различия внешнего мира194.
Но, как отмечали критики Пригожина, структуры, порож­
даемые в окрестности сингулярностей, в большей или меньшей
степени неустойчивы195. Они представляют возникновение
порядка из хаоса, но не обладают тем постоянством, которое
отличает реальные формы жизни. Видимо, для объяснения
органической жизни нам нужен другой тип абстрактной маши­
ны. И именно здесь мы приходим к основной теме этой главы.
Такими другими машинами, необходимыми для объяснения
органической жизни, являются машины по обработке инфор­
мации — микроскопические «компьютеры», составляющие ге­
нетический код. ДНК и остальная часть генетического аппарата
работают в качестве ограничений процесса самоорганизации,
используя энергию последнего для создания устойчивого ор­
ганизма.
Все живые организмы можно собрать из небольшого числа
элементарных строительных единиц, известных как белки. Для
каждого вида животных существуют особые белки, выступаю­
щие в роли его составных элементов. Но откуда телу животного
известно, какой именно набор белков производить, чтобы жи­
вотное продолжало жить? Ответ заключается в использовании
информации, сохраняемой в ДНК. В молекуле ДНК находятся
инструкции или своеобразные рецепты для сборки каждого из
белков, необходимых для построения или перестройки организ­
ма. Когда генетический код открыли, молекулярные биологи
решили, что могут объяснить развитие эмбриона, используя эту
упрощенную картину способов сохранения информации в ДНК.
Однако ученые, напрямую занятые исследованием эмбриоге­
неза (такие как Том и Уоддингтон), предполагали, что нужен
еще какой-то элемент; и именно так в описание процесса были
введены сингулярности. Они позволяют клеткам определенной
194 Prigogine and Stengers, Order Out o f Chaos, p. 14.
195Anderson Philip W.; Stein, Daniel L. Broken Symmetry, Emergent Properties,
Dissipative Structures, Life: Are They Related? / / Yates, Self-Organizing Systems.

192

Глава 2. Бескровное переливание

области ткани самоорганизовываться и производить новую со­
ставляющую — например, отверстие, складку, карман, рот или
гребень. Однако эти самоорганизующиеся процессы должны
ограничиваться информацией, содержащейся в ДНК, чтобы
для тех или иных конкретных видов актуализировались только
специфические цепочки сингулярностей.
ДН К все больше и больше начинает походить на сложную
компьютерную программу, а не просто собрание рецептов для
построения белков. В этом смысле можно сказать, что она во­
площает в себе абстрактные машины второго рода, а именно
машины, обрабатывающие символы, — такие, как хранящаяся
в компьютере программа:
Одно из наиболее важных открытий современной молекулярной
биологии состоит в том, что не все последовательности симво­
лов в тексте ДНК напрямую кодируют белки. Предполагается,
хотя это и не подтверждено, что по крайней мере некоторые из
этих особых цепочек регулируют действие генов, которые непо­
средственно кодируют белок, включая и выключая их батареи
различным образом и в разные моменты, подобно дирижеру,
который во время исполнения симфонии запускает различные
секции оркестра... [Это эквивалент компьютерной] программы,
инструктирующей определенные комбинации генов в опреде­
ленные моменты включаться и отключаться, и эта программа
сама сохраняется в тексте ДНК как информация196.
По мысли философа Говарда Патти, и динамические про­
цессы самоорганизации (например, диссипативные структуры),
и информационные структуры (ДНК и ферменты) в равной
степени нужны для объяснения развития органической жизни.
Информационные структуры действуют в качестве «синтакси­
ческих» ограничений самоорганизации, отбирающих только
те процессы в развивающемся эмбрионе, которые приведут
196
Campbell, Jeremy. Grammatical Man: Information, Entropy, Language and
Life. New York: Touchstone, 1982, pp. 129—130. Вопрос о том, как «программы»
сохраняются в Д Н К , еще больше осложняется тем, что, видимо, эти «про­
граммы» являются результатом взаимодействия информации, сохраненной
в макромолекуле ДН К , и топологического распределения элементов яйца,
которые сами — продукт прошлой ДНК. Другими словами, вся информация
приходит из ДН К , но лишь часть ее — из актуальной макромолекулы. Все
остальное — результат прошлых действий ДНК. См. поэтому вопросу также:
Bonner, John Tyler. On Development: The Biology o f Form. Cambridge, MA: Harvard
University Press, 1978, p. 220.

Бескровное переливание

193

к появлению индивида данного вида197. Иными словами, раз­
личные филогенетические линии природы (позвоночные,
моллюски и т. д.) составляют различные способы актуализации
самоорганизующихся процессов в специфических формах, то
есть способы их ограничения, которое заставляет их сходиться
к формам, характерным для данных видов.
Есть много сходств между компьютерами и механизмами,
участвующими в реализации генетического кода. Например,
машины Тьюринга сохраняют данные (текст, произведенный
текстовым процессором) и операции над данными (сам тек­
стовой процессор) на одном и том же уровне. Примерно так же
и ДН К сохраняет на одном и том же уровне данные, необхо­
димые для сборки составных элементов органической жизни
(белков), и операции, влияющие на сборку этих составных
частей (инструкции, управляющие включением или отключе­
нием синтезов определенного белка в определенное время). Это,
конечно, не означает, что ДНК является машиной Тьюринга. На
актуальной стадии развития компьютерных наук, скорее всего,
не стоит использовать те или иные технологические метафоры
197
Pattee, Howard Н. Instabilities and Information in Biological Self-Orga­
nization / / Yates, Self-Organizing Systems, p. 334. По Патти, основное различие
между двумя типами абстрактных машин сводится к следующему: сингулярности
«зависимы от скорости», тогда как программы «независимы от скорости». То есть
процессы самоорганизации зависят от критических точек в скорости потока
материи и энергии: скорости потока жидкой среды в случае турбулентности;
скоростей диффузии и реакции химических соединений в случае химических
часов; скоростей концентрации морфогенов в случае эмбриологического раз­
вития. С другой стороны, утверждается, что ДН К (и компьютеры) «независимы
от скорости», поскольку машины, обрабатывающие информацию (также назы­
ваемые «символьными системами»), могут запускать процессы самоорганизации
независимо от скорости, с которой обрабатывается информация: «на достаточно
большом промежутке величин они не зависят от скорости чтения и письма или
скорости потока материи и энергии в аппаратуре, обеспечивающей обработку
символов. С другой стороны, воздействие... символов, работающих в качестве
инструкций, осуществляется через избирательный контроль скоростей. На­
пример, скорость чтения или трансляции гена не влияет на то, какой именно
белок производится. Однако синтез белка, управляемый геном, выполняется
через осуществляемый ферментами селективный контроль скорости отдельных
реакций» (ibid.).
Пригожин и другие исследователи (такие, как Питер Декер) считают, что
абстрактные машины первого рода (бифуркации и сингулярности) образуют
основу, на которой могут собираться абстрактные машины второго рода. См.:
Decker, Peter. Spatial, Chiral and Temporal Self-Organization through Bifurcations
in Bioids, Open Systems Capable o f Generalized Darwinian Evolution. См. главу 1,
сноску 78.

194

Глава 2. Бескровное переливание

для характеристики того типа абстрактных машин, что хранятся
в ДНК. Возможно, истина как раз в обратном, а именно — в том,
что в ДНК хранится секрет истинного Искусственного Интел­
лекта. Сложные программы, создаваемые ИИ для наделения
роботов способностью к самоорганизующемуся поведению,
в действительности начинают напоминать программы, создан­
ные природной эволюцией:
Другим богатым источником идей [для разработки программ
ИИ] является, конечно, клетка... в частности, ферменты. Ак­
тивный участок каждого фермента действует в качестве филь­
тра, который признает только определенные типы субстратов
(сообщений)... Фермент «заранее запрограммирован» (в силу
самой своей третичной структуры) на выполнение определенных
операций с «сообщением» и на последующее высвобождение
этого сообщения обратно в окружающую среду. Таким образом,
при переходе сообщения от одного фермента к другому по цепи
химической реакции может быть выполнена значительная рабо­
та... Одна из наиболее поразительных черт ферментов — в том,
что они могут оставаться без действия, ожидая того, как их за­
пустит прибывающий субстрат. Когда он появляется, ферменты
внезапно вступают в действие, как венерина мухоловка. Такие
программы, включающиеся «слабым нажатием», использова­
лись и в ИИ, где они получили название «демонов»198.
С демонами мы сталкивались, когда обсуждали в предыду­
щей главе децентрализованные компьютерные сети. Тогда мы
выяснили, что для устранения в сети заторов и перегрузок по­
токам информации, циркулирующим по ней, надо позволить
самоорганизовываться, то есть не центральный компьютер
должен управлять трафиком сообщений в сети, а у самих сообще­
ний должен быть достаточный «локальный интеллект», чтобы
самостоятельно находить собственных адресатов. Сообщения
должны были стать независимыми программными объектами
или демонами. В более продвинутых схемах управления (так
называемых агоральных системах) демоны начинают форми­
ровать «вычислительные сообщества», обмениваясь ресурсами
(например, памятью и машинным временем), выставляя их на
продажу и участвуя в кооперативных и конкурентных формах
вычислений.
198
Hofstadter, Douglas. Gôdel, Escher, Bach. New York: Vintage, 1979, p. 663.
(Рус. пер.: Хофштадтер Д. Гедель, Эшер, Бах: эта бесконечная гирлянда. Самара:
Бахрах-М, 2001.)

Бескровное переливание

195

То есть, вместо того, чтобы описывать ДНК через сегодняш­
ние парадигмы вычислений (машины Тьюринга), мы можем
учиться у созданного природой, пытаясь выработать новые
парадигмы конструирования компьютеров. Но если устрой­
ства для обработки информации, используемые генетическим
кодом, не похожи на машины Тьюринга, это не означает, что
универсальные компьютеры никак не связаны с пониманием
самовоспроизведения. В частности, машину Тьюринга можно
использовать, чтобы дать роботам возможность воспроизво­
дить самих себя. Если бы автономные вооружения получили
собственный генетический аппарат, они, возможно, смогли бы
начать конкурировать с людьми за контроль над собственный
судьбой. Но как машины могли бы воспроизводить себя? Хотя
никто еще не создал самовоспроизводящегося робота, матема­
тически уже доказано, что машины, достигнув определенной
сингулярности (или порога организационной сложности), могут
и в самом деле получить способность к самовоспроизведению.
В начале 1950 годов фон Нейман начал обдумывать два
вопроса. Первый был связан с проблемой построения авто­
матов, которые «чинят сами себя», то есть роботов, чье общее
поведение остается относительно стабильным даже в тех слу­
чаях, когда их отдельные компоненты работают неправильно.
Второй вопрос был связан с построением автоматов, которые
себя воспроизводят:
Работы фон Неймана над автоматами, составленными из не­
надежных деталей, были в определенной мере следствием его
интереса к поставленной ВВС проблеме безотказности снаря­
дов... [Фон Нейман] входил в Консультационный совет ВВС
с 1951 года, и был сильно озабочен тем, что ракеты должны
работать безотказно, хотя срок их жизни составляет всего не­
сколько минут199.
В отличие от проблемы самовосстанавливающихся авто­
матов, исследования фон Неймана по вопросам самовоспроизводящихся роботов проводились без прицела на какое-либо
199
Goldstine, The Computer, р. 279. Вопрос самовосстанавливающихся машин
имеет огромное военное значение. Особенно проблема самовосстанавлива­
ющихся коммуникационных сетей, которые могут пережить ядерный удар.
О теоретических аспектах самовосстанавливающихся систем см.: Landauer,
Rolf. Role o f Relative Stability in Self-Repair and Self-Maintenance//Yates, SelfOrganizing Systems.

196

Глава 2. Бескровное переливание

военное применение. Однако его результаты, указывающие на
порог сложности, за которым машины получают способность
к самовоспроизведению, получили новое значение в эпоху машин-хищников.
Когда фон Нейман начал думать о самовоспроизведении,
он представлял физические машины, плавающие в некоем
озере, в котором также плавали все компоненты, необходимые
для построения потомства этих автоматов и готовые к сборке.
Однако эта воображаемая модель оказалась слишком узкой для
проведения его исследований; она отвлекала его от существен­
ных аспектов самовоспроизведения. В действительности фон
Нейману был нужен мир именно абстрактных роботов, в кото­
ром можно пренебречь проблемами, связанными с физической
сборкой компонентов. Подходящие условия для своих исследо­
ваний он нашел в мире «клеточных автоматов». Это «роботы»,
тела которых —не более, чем паттерны на компьютерном экране.
Простую версию этих «роботизированных паттернов» можно
создать, разделив экран решеткой на мелкие квадраты. Затем мы
приписываем определенный цвет некоторым из этих квадратов
(или клеток) и называем их «живыми клетками». Остальная честь
решетки состоит из «мертвых клеток». Наконец, мы создаем
набор правил, определяющих условия, при которых каждая
клетка на компьютерном экране будет оставаться «живой»,
«умрет» или же «родится». Идея в том, чтобы начать с данного
паттерна живых клеток («робота») и наблюдать за его эволюцией,
развертывающейся по мере того, как мы снова и снова приме­
няем одни и те же правила. В таком случае, роботизированный
паттерн — это группа участков компьютерного экрана, которая
может измениться, перейдя от одного состояния к другому в со­
ответствии с определенным «правилом перехода».
В простых клеточных пространствах, вроде популярной
компьютерной игры «Жизнь (Life)», клетки могут быть либо
живыми, либо мертвыми, то есть у них только два возможных
состояния. Клеточные автоматы, разработанные фон Нейма­
ном, были намного сложнее этих простых созданий. У клеток,
составляющих его абстрактных роботов, могло быть не два,
а целых двадцать девять различных состояний200. Но если от­
200
Burks, Arthur. Von Neumann’s Self-Reproducing Automata / / Burks, Arthur
(ed.). Essays on Cellular Automata Champaign, II.: University o f Ollinois Press, 1970,
p. 60.

Бескровное переливание

197

влечься от этого усложнения, проблема состояла в обнаружении
простейшего множества правил, которое позволило бы паттерну
клеток построить копию самого себя в соответствии с инструк­
циями, содержащимися в его «генетической программе». Иными
словами, роботы фон Неймана воспроизводили себя не так,
как кристаллы, механически строящие простые копии самих
себя. Напротив, его роботы симулировали самовоспроизведе­
ние живых организмов, в котором выполняется определенный
план сборки потомства, а затем копия этого плана сохраняется
в новых созданиях, чтобы они тоже смогли в свою очередь самовоспроизвестись.
По существу, фон Нейман просто создал группы клеток, кото­
рые симулируют работу элементарных единиц машин Тьюринга
(вентилей И и вентилей ИЛИ). Используя их, он синтезировал
простые «органы», которые, в свою очередь, использовались
как строительные блоки для органов более высокого уровня.
В завершении процесса фон Нейман синтезировал машину,
способную построить любую другую машину («универсальный
конструктор») и машину, способную симулировать любую дру­
гую машину, то есть машину Тьюринга. Причина, по которой
фон Нейману нужно было создать клеточную версию универ­
сального компьютера (машины Тьюринга), заключается в том,
что он нуждался в программируемом аппарате, позволяющем
контролировать репродуктивный цикл. Задача машины Тью­
ринга заключалась в том, чтобы определить момент, в котором
информацию, управляющую процессом самовоспроизведения,
следует прекратить интерпретировать в качестве рецепта по­
строения копий и начать интерпретировать в качестве плана,
который нужно скопировать в новые создания201.
201
Poundstone, William. The Recursive Universe. New York: William Morrow,
1985, p. 188. Роль машины Тьюринга в симуляции самовоспроизведения заклю­
чалась в том, чтобы остановить регресс в бесконечность, связанный с попыткой
сохранить на одном и том же уровне одновременно инструкции по сборке нового
робота и инструкции по копированию этих инструкций в нового робота. Иными
словами, настоящего самовоспроизведения можно было достичь только в том
случае, если система робот-и-план способна создавать не просто еще одного
робота, а именно копию самой этой системы «робот-и-план». То есть инструкции
по построению копии должны были содержать небольшую встроенную копию
самих себя, что позволило бы роботу скопировать их в новую машину. Очевидное
решение — позволить роботу переключаться между разными режимами: сначала
он должен принимать план за набор инструкций, который следует интерпре­
тировать и выполнять; затем, когда эта работа выполнена, он переключается

198

Глава 2. Бескровное переливание

Элементарные составные единицы машин Тьюринга, о ко­
торых я уже говорил, вентили И и вентили ИЛИ — это пере­
ключатели, способны переходить в положение «включено» или
«отключено» в ответ на то, в каком положении находятся другие
переключатели — «включено» или «выключено». Несмотря на их
простоту, любое ныне существующее вычислительное устрой­
ство можно собрать за счет множества этих двух операторов. Фон
Нейман начал конструировать свои самовоспроизводящиеся
автоматы, создавая паттерны клеток, которые симулировали бы
поведение вентилей И и ИЛИ («родиться» и «умереть»). Из них
он синтезировал машину Тьюринга в пространстве клеточных
автоматов.
Тот факт, что фон Нейман доказал возможность построения
машин,способных к самовоспроизведению, не означает, что
такую машину можно на самом деле построить. Одно дело —
разработать логику, на которой основано самовоспроизведение
в абстрактном пространстве «роботизированных паттернов»,
и совсем другое — реализовать эту логику на уровне физиче­
ских аппаратов, где невозможно пренебрегать проблемами,
связанными с производством, транспортировкой и сборкой
физических компонентов. Но если создания фон Неймана
и кажутся нам слишком абстрактными, чтобы представлять
для нас реальную опасность, не стоит забывать о том, что и ма­
шина Тьюринга более десятилетия оставалась воображаемым
устройством, пока исследования времен второй мировой во­
йны не позволили создать компоненты, необходимые для ее
физического воплощения. Поскольку стремление наделить
вооружения автономными способностями было закреплено
в среде военных, мысль о том, что такие системы вооружений
однажды получат способность к самовоспроизведению, — уже
не научная фантастика. Независимо от того, следует ли беспо­
коиться по поводу такой возможности, сейчас для нас важно,
что именно симуляционные способности машины Тьюринга
позволяют реализовать эти идеи — по крайней мере, в теории.
Следовательно, чтобы прочертить линию развития современных
компьютеров, мы должны начать с изучения истории их аппа­
ратного обеспечения.
и начинает принимать план за набор инструкций, которые следует скопировать
в копию. Фон Нейман закодировал машину Тьюринга в виде клеточного про­
странства, чтобы робот мог «переключаться» между этими режимами.

Бескровное переливание

199

В этой главе я буду изучать непритязательные вентили
И и ИЛИ, являющиеся элементарными компонентами машин,
обрабатывающих информацию. Также я рассмотрю машины
того типа, которые можно собрать из этих компонентов —в част­
ности, машину Тьюринга, ставшую абстрактным предшествен­
ником современного компьютера. Наконец, я перейду к анализу
тех миров, которые могут создаваться внутри машин Тьюринга
и которые бывают столь же простыми, как абстрактная печат­
ная машинка, и столь же сложными, как абстрактные «врачи»
и «солдаты», которых можно создать при помощи технологии
экспертных систем. Только тогда можно будет оценить вероят­
ность того, что машины-хищники, то есть автономные системы
вооружений, заменят на поле боя солдат-людей.
В цитате из Мишеля Фуко, вынесенной в эпиграф к этой
главе, указывается, что процесс извлечения информации из
человеческого тела, анализ и эксплуатация его механизмов на­
чался, возможно, еще в 16 веке. Создание больших постоянных
армий, начавшееся в 1560 году, требовало разработки некото­
рых техник сборки разношерстной кучи бродяг и наемников
в эффективную военную машину. Два столетия беспрерывной
муштры и дисциплины превратили массу нетренированных
и непокорных человеческих тел в роботоподобные единицы,
которые сплавились воедино в армиях Фридриха Великого. Во­
енный процесс превращения солдат в машины, как и связанные
с ним проекты по организации менеджмента человеческих тел
(например, в военных госпиталях), породили большой объем
знаний о внутреннем механизме тела. «Великая книга о Человеке-машине» была одновременно планом человеческого
тела, созданным философами и врачами, и руководством по
эксплуатации покорных индивидов, произведенных великими
протестантскими командующими, среди которых — Мориц
Нассауский, Густав Адольф и Фридрих Великий.
Есть много точек соприкосновения между социальными про­
ектами, нацеленными на управление силами тела, на которые
указывает Фуко, и историей машин, обрабатывающих инфор­
мацию, являющихся темой данной главы. Например, первые
элементы истории аппаратного обеспечения, вентили И и ИЛИ,
были изобретены Джорджем Булем, стремившимся зафиксиро­
вать «законы мышления» человеческого мозга, а затем перенести
их в логическую систему записи. Подобным образом и история

200

Глава 2. Бескровное переливание

программного обеспечения началась тогда, когда контроль над
процессом создания узоров на ткани в текстильной индустрии
был перенесен от рабочего на сам ткацкий станок посредством
примитивной «программы», хранящейся в виде отверстий на
бумажных картах. Мы будем изучать эти и другие способы пере­
носа знаний и контроля от людей к компьютерам. Поскольку
же в конце нашего исследования мы встретимся с новым по­
колением автономных систем вооружений, которые однажды
могут заменить солдат на поле боя, все нижеследующее можно
считать последней главой книги о Человеке-машине.

Аппаратное обеспечение
Достаточно долгое время технические объекты — рычаги и ма­
ятники, часы и моторы — собирались умельцами, которые
опирались лишь на догадки и практические навыки, но не
знали точно, как на самом деле работают машины. Абстрактное
описание соответствующего механизма могло появиться лишь
тогда, когда технические системы стали изучаться научно, то есть
словно они были бы просто еще одним природным объектом.
Например, паровой двигатель внезапно появился в 1712 году
после десяти лет интенсивных ненаучных экспериментов. Но
по-настоящему он был понят только в 1824 году, когда научное
исследование наконец привело к созданию «диаграммы», схва­
тывающей «существенные» черты соответствующих механизмов.
Хотя некоторые сборки — например, транзистор и интегральная
микросхема — были созданы относительно недавно как чисто
эмпирические находки, многие машины начинали жизнь в виде
абстрактных описаний, которые лишь затем получали физиче­
ское тело.
С другой стороны, ранние формы технологии долгое время
существовали как индивидуальные технические объекты, пока
кто-то не понимал, что разные физические устройства в действи­
тельности являются воплощениями одной и той же абстрактной
машины. Например, маятники — не более, чем воплощения
«абстрактного осциллятора», который в разных физических
формах существует в часах, радаре, радио, музыкальных синте­
заторах и биологических часах. Абстрактный осциллятор, в свою
очередь, может получить еще более абстрактное представле­
ние — в виде фазового портрета, описывающего сингулярно­

Аппаратное обеспечение

201

сти, управляющие поведением осциллятора как динамической
системы (см. главу 1, сноску 9). Математика самоорганизации
(теория бифуркации, теория катастроф, фрактальная геометрия)
воспользовались переоткрытием таких простых динамических
систем, как маятник202. Простые системы уравнений, изученные,
как считалось ранее, досконально, теперь снова исследуются
при помощи компьютеров, что позволяет открыть неизвестные
источники чрезвычайно сложных динамических возможностей.
Математический «аппарат» науки о хаосе (фазовые портреты,
карты бифуркации, сечения Пуанкаре и т. д.) дает нам престав­
ление о самом глубоком уровне машинного филума — о мире
морфогенетических абстрактных машин или сингулярностей203.
Итак, конкретные физические системы можно «сделать
абстрактными» двумя способами, соответствующими двум
уровням физического филума — их можно рассматривать либо
в качестве динамических систем, чье поведение управляется
сингулярностями, либо как абстрактные описания, содержащие
основные элементы механизма. Каково отношение между двумя
этими уровнями машинного филума? Во введении к этой главе
я упоминал идею Говарда Патти, согласно которой органиче­
ская жизнь зависит от сопряжения процесса самоорганизации
и информации, сохраненной в генетическом коде. Последняя
действует в качестве синтаксического ограничения первого —
она подхватывает морфогенетические силы и связывает их
в формы, характерные для данного вида.
202 Недавнюю дискуссию, связанную с этим вопросом см. в: Jürgens, Hartmut;
Peitgen, Heinz-Otti; Saupe, Dietmar. The Language o f Fractals / / Scientific American,
August, 1990. Авторы отмечают, что «турбулентность в атмосфере и биение
человеческого сердца демонстрируют похожую вариацию в разных временных
масштабах, так же как масштабно-инвариантные объекты демонстрируют
сходные структурные паттерны на разных пространственных уровнях. Это соот­
ветствие неслучайно... Фрактальная геометрия — это геометрия хаоса». Особенно
интересно их описание предложенной математиком Джоном Э. Хатчинсоном
«воображаемой... многоступенчатой копировальной машины», то есть, по
существу, абстрактного фотокопировального аппарата. Когда такая машина
(или группа подобных машин, выполняющих особые функции) организуется
в виде петли обратной связи, то есть когда выходные данные подаются на вход,
после небольшого числа повторений операций она может превратить «любой
исходный образ» в удивительно реалистичное изображение — в том числе листа
папоротника или дерева. Можно сказать, что машина симулирует формы, раз­
вертывающиеся, когда определенные сингулярности «выражаются» в разных
материальных воплощениях.
203 Stewart, Does God Play Dice? ch. 6.

202

Глава 2. Бескровное переливание

Одна и та же сингулярность может стать частью различных
технологических сборок. Например, сингулярность, отмечаю­
щая фазовый переход между водой и паром, может определен­
ным образом использоваться в часовом механизме и совершенно
иначе — в настоящем паровом моторе. То есть отношение между
двумя уровнями филума выглядит следующим образом: инфор­
мация, сохраняемая в абстрактном описании механизма, служит
ограничением процесса самоорганизации, определяющим ту
точную роль, которую этот процесс сыграет в данной сборке.
Если мыслить машинный филум так, словно он собран из кри­
тических точек в скорости потока материи и энергии, тогда роль
абстрактных описаний — в оформлении того, как ремесленник
отбирает и присваивает некоторые из этих точек, заставляя их
сходиться в определенном физическом агрегате:
Будем называть сборкой любую совокупность сингулярностей
и черт, изымаемых из потока — отобранных, организованных,
стратифицированных — таким образом, чтобы искусствен­
но и естественно сходиться... Сборки могут группироваться
в чрезвычайно обширные совокупности, которые конституи­
руют «культуры» или даже «века»... В каждом случае мы можем
различать много крайне разных линий: некоторые из них —
филогенетические линии —проходят долгую дистанцию между
сборками разных веков и культур (от сарбакана до пушки? от
ветряной мельницы до пропеллера? от котелка до двигателя?);
другие — онтогенетические линии — являются внутренними
по отношению к сборке и соединяют разнообразные элементы
или вынуждают один элемент переходить... в другую сборку
иной природы, но той же культуры или того же века (например,
подкова, которая распространяется через сельскохозяйственные
сборки)204.
Анализируя историческое развитие тактических формирова­
ний, я предложил следующий пример этого феномена машин­
ной миграции: когда часы из-за появления парового двигателя
перестали выступать господствующей формой технологии, люди
стали собирать другие «машины», следуя новой модели. По­
этому, если армии Фридриха Великого можно считать хорошо
смазанным часовым механизмом, армии Наполеона собира­
204
D eleuze, Guattari, A Thousand Plateaus, рр. 4 0 6 -4 0 7 (рус. пер.: Делез
Ж ., Гваттари Ф. Тысяча плато: Капитализм и ш изофрения. Екатеринбург:
У-Фактория; М.: Астрель, 2010. С. 687—688).

Аппаратное обеспечение

203

лись скорее как двигатель. Подобным образом и логические
исчисления, предшественники компьютерного аппаратного
обеспечения, два тысячелетия собирались в виде небольших
часовых механизмов, пока не пришел Буль и не подключился
к резервуару комбинаторных возможностей, содержащихся
в арифметике. Логическое исчисление можно рассматривать
в качестве машины, чьи части — это физические надписи на
листе бумаги. Задача этих машин — действовать в качестве
своеобразных «конвейерных лент», переносящих истину от
одного набора записей (представляющих, к примеру, посылку
«Все люди смертны») к другому набору записей (обозначающих
вывод «Я смертен»). В таком виде логические исчисления, как
и любая иная технология, могли подвергаться онтогенетическим
влияниям, то есть на них сказывается форма, в которой та или
иная сборка распространяется по технологическому спектру —
например, переход от часов к мотору как главной парадигме
сборки машин.
Философ науки Мишель Серр первым указал на то, что пере­
ход от часовой эпохи к моторной имел гораздо более серьезные
последствия, чем простое добавление еще одной породы машин
к уже существовавшим технологическим «расам». В появле­
нии парового двигателя он усматривает решительный разрыв
с концептуальными моделями прошлого: «На протяжении
всей истории от греческих знатоков механики до [математиков
18 века] сам мотор не конструируется. Он находится вне ма­
шины... и, по сути, остается за пределами Физики». Конечно,
существовали весьма сложные часы, музыкальные шкатулки
и автоматы-игрушки, однако все эти машины работали на
внешнем источнике движения и не производили его сами: «Они
передают движение, распространяют его, обращают, дублируют,
переносят, преобразуют и гасят. Они — пути движения к покою,
и неважно, насколько сложна карта подобных путей»205.
Все это изменилось, когда физический мотор был сведен
к абстрактному механизму. Возможно, лучше всего датировать
этот переворот 1824 годом, когда французский инженер Сади
Карно предложил абстрактное описание тепловой машины —
достаточно абстрактное, чтобы благодаря простому обращению
его терминов можно было построить охладитель. Когда, как
205
Serres, Michel. It Was Before the (World) Exhibition / / Clair, Jean; Szeemann,
Harold (eds.). The Bachelor Machines. New York: Rizzoli, 1975.

204

Глава 2. Бескровное переливание

утверждает Серр, абстрактный механизм был отделен от физиче­
ского аппарата, он проник в линии других технологий, включая
и «концептуальную технологию» науки. Хорошо известно, что
мир классической физики был миром часовых механизмов.
Планеты следовали своей траектории, поскольку они пред­
ставлялись своеобразной космической музыкальной шкатулкой,
системой без двигателя, извне приводимой в движением самим
Богом. Наука постепенно переросла это ограниченное мировоз­
зрение, разработав термодинамику, чему способствовали резуль­
таты инженерных исследований, направленных на увеличение
эффективности реальных моторов и двигателей.
Абстрактный мотор — механизм, отвлеченный от ф изи­
ческого аппарата, — состоит из трех отдельных компонентов:
резервуара (например, пара), того или иного эксплуатируемого
различия (например, горячего/холодного) и диаграммы или
программы для эффективной эксплуатации этого различия
(разницы температур). В 19 веке даже социальные теории стали
создаваться вместе со своими собственными резервуарами, своей
собственной системой различий и своими диаграммами цирку­
ляции. Серр упоминает Дарвина, Маркса и Фрейда в качестве
примеров из сферы научного дискурса —резервуары популяций,
капитала или бессознательных желаний стали работать за счет
использования различий в приспособленности, классовых или
половых различий, причем в каждом случае выполнялась особая
процедура, руководящая циркуляцией естественно отобранных
видов, оборотом товаров и труда, симптомов и фантазий. Серр
обнаруживает абстрактный мотор даже в таких внешне никак
не связанных областях, как живопись (Тёрнер) и литература
(Золя)206.
К исследованию Серра я добавил недавно упомянутые при­
меры тактических формирований. Наполеон не встроил мотор
как технический объект в свою в оенную м аш ину (как уже гово­
рилось, он даже отказался от применения пароходов207), однако
абстрактный мотор повлиял на способ сборки наполеоновских
армий — «моторизованные» армии первыми стали использовать
206 Serres, Michel. Hermes: Literature, Science and Philosophy. Baltimore: Johns
Hopkins, 1982, p. 54.
207Van Creveld, Martin. Technology and War. New York: Free Press, 1989, p. 167.
Рассказывают, что Рузвельт дал добро Манхэттенскому проекту, когда ему рас­
сказали о том, что Наполеон упустил свой шанс захватить Англию, поскольку
отказался использовать паровую энергию. См.: Wyden, Day One, p. 37.

Аппаратное обеспечение

205

резервуар лояльных человеческих тел, встраивая эти тела в гиб­
кое исчисление (нелинейные тактики) и эксплуатируя различие
друга/врага, чтобы перевести войну из режима часовых дуэлей
династий в модус массивных межнациональных конфронтаций.
Но прежде чем немного развить эту гипотезу, проследив
последствия превращения часовой парадигмы в моторную
в области технологий обработки информации, присмотримся
к процессу, благодаря которому физические сборки — часы или
моторы — становятся абстрактными машинами.
Конкретные физические сборки могут относиться к раз­
ным ветвям технологии, если их составные части эволюци­
онировали раздельно. Показательным примером выступает
паровой двигатель. Одну из его генеалогических линий можно
проследить вплоть до цепочки «первых двигателей»: человека,
управляющего насосом, поворачивающего рукоять, давящего
на рычаг для движения ворота; лошади, крутящей лебедку; во­
дяных мельниц; башенных ветряных мельниц и т. д208. Паровые
двигатели относятся к этой линии по своей функции, которая
заключается в производстве энергии, однако по своей внутрен­
ней работе они относятся к совсем иной линии, которая выво­
дит нас к джунглям Малайзии и изобретению духового ружья,
а затем — к изобретению первого атмосферного двигателя (или
двигателя без наддува), ставшего возможным благодаря иссле­
дованиям воздушного давления в 17 веке209. Машинный филум
приходилось отслеживать наугад, пропуская его через все эти
различные компоненты:
Первый работоспособный паровой двигатель был, разумеется,
изобретен Томасом Ньюкоменом, торговцем скобяными изде­
лиями из Девоншира, который работал над ним не менее десяти
лет —с 1702 до 1712 год. Сегодня мы совершенно не в состоянии
представить, что такой подвиг можно было совершить, действуя
исключительно эмпирическими методами. Овладение паровой
энергией было чисто технологическим свершением, на которое
никак не повлияла наука Галилея210.
208 Usher, Abbot Payson. A History o f Mechanical Inventions. New York: Dover,
1982, p . 335.
209 White, Lynn Jr. Medieval Religion and Technology. Los Angeles: University
o f California Press, 1978, p. 51.
210 Ibid. p. 130. Если двигатель не являлся следствием применения научных
методов, не влияли ли на него экономические условия? Ньюкомен и в самом
деле знал об имеющемся спросе на устройства, которые бы откачали воду из

206

Глава 2. Бескровное переливание

Как же эти конкретные сборки становились абстрактными?
Я уже указывал на то, что механические аппараты достигают
уровня абстрактных машин, когда становятся независимыми
от механизма, то есть как только они начинают мыслиться
независимо от их специфической физической реализации211.
рудников. Но влияние экономики на изобретение часто является косвенным.
Экономических потребностей недостаточно для детерминации событий на
переднем крае технологического развития. Бродель обратил внимание на те
проблемы, с которыми вынуждена сталкиваться рождающаяся технология вся­
кий раз, когда уже существующие решения препятствуют ее распространению.
Если брать случай двигателя, изобретенного Ньюкоменом в 1711 году, «через
тридцать лет, в 1742 году, в Англии работал только один такой двигатель; а на
континенте было собрано два двигателя. Успех пришел лишь в следующие
тридцать лет». События на переднем крае машинного филума не определяются
напрямую экономическим спросом и во многих случаях имеющиеся решения
им попросту мешают: «Поэтому всем изобретениям приходилось по десять, а то
и по сто раз сталкиваться с разными препятствиями. Это была война, усеянная
утерянными возможностями, в которой примитивные техники зачастую про­
должали жить и после того, как становились бесполезными» (Braudel, Capitalism
and Material Life, vol. 1, p. 324).
Медиевист Линн Уайт мл. также был вынужден согласиться с относитель­
ной автономией машин, вытекающей из его анализа непрерывной эволюции
технологии на протяжении Темных веков, когда политическая и экономическая
креативность упала до крайне низкой отметки. В то же время он признает, что
весь потенциал машинного филума изолированные индивиды схватить не
в состоянии. Для наиболее эффективного развития передовых исследований
необходимо коллективное предприятие, и условия для подобных коллективных
усилий он обнаруживает в Европе позднего Средневековья: «Современная тех­
нология — это развитие технологии западных Средних веков не только в техни­
ческих подробностях, но и подуху, ее пропитывающему. Конец 13 века в Европе
обозначил кризис в отношениях человечества к своей естественной среде, и этот
кризис породил “изобретение изобретения”, практические последствия которого
вскоре дали о себе знать. Более ранние свидетельства о технологии, использо­
вавшейся по всему миру, рассеяны и часто содержат пропуски; они говорят об
относительно медленном накоплении отдельных, независимых друг от друга
исследованиях, их распространении и усовершенствовании. Однако в Средние
века изобретение становится независимым и внутренне упорядоченным про­
ектом, но лишь в Европе» (White, Medieval Religion and Technology, p. 219).
211
Франц Рёло (Franz Reuleaux), цит. no: Usher, History o f Mechanical Inventions,
p. 225: «В прежние времена люди считали каждую машину особой целостностью,
состоящей из частей, специфичных лишь для нее... Мельница была мельницей,
печатный станок — печатным станком и ничем иным, поэтому в старых книгах
каждая машина описывается с начала и до конца как нечто отдельное. Так, на­
пример, Рамелли (Ramelli, 1588), рассуждая о насосах, управляемых водяными
колесами, описывает каждый насос по отдельности, начиная с колеса или даже
с воды, которая его движет, затем переходит к подающей трубе насоса... кажется,
что идеи “насоса” [как независимого механизма], а соответственно и слова для
нее, вообще не было».

Аппаратное обеспечение

207

В случае ранней грузоподъемной технологии эта точка была
достигнута вместе со знаменитыми «пятью простыми машина­
ми», описанными Героном Александрийским: воротом с осью,
рычагом, клином, винтом и блоком. Точно так же и в случае
механизмов с зубчатой передачей труды Леонардо да Винчи
отмечают момент, когда они были освобождены от своих спец­
ифических физический версий, а потому стали доступны для
самых разных применений212.
Паровой двигатель в 1824 году, то есть через столетие по­
сле своего рождения в качестве конкретной сборки, получил
совершенно абстрактное описание у Карно и начал влиять на
другие технологии. Так что 1824 год может отмечать не столько
абсолютный порог, сколько кульминацию процесса, в котором
существенные идеи постепенно отделялись от конкретного
физического мотора, что привело к обособлению его основных
элементов: Различия, Резервуара и Циркуляции213.
Первое открытие Карно можно свести к следующему по­
стулату: всякий раз, когда есть Различие в температуре, мо­
жет быть произведена движущая сила214. Этот принцип часто
212 Ibid., р. 335. Следовательно, мы можем говорить о Героновском Подъ­
емнике (62 г. до н.э.) или же Часах Леонардо (1513 г.). Н о зачем именовать
и датировать эти абстрактные машины? Главный довод в том, что благодаря
подобному именованию или датировке мы перестаем думать, будто они пред­
ставляют некие платоновские сущности (идею «часов»), вечные парадигмы,
открытые человеком, но существовавшие уже и до него. Напротив, процесс
абстрагирования мы должны считать по своей сущности историческим. Машин­
ный филум собирается постепенно, сначала в дочеловеческое эволюционное
время, а затем уже во времена человеческой истории. Имена и даты напоминают
нам о том, что абстрактная машина вступает в филум как часть исторического
процесса и в специфической исторической ситуации. Эти имена и даты могут
поменяться, когда новые данные дадут нам более подходящие обозначения,
но это не очень важно, поскольку в своей зафиксированной форме (например,
Часы Леонардо) эти имена указывают не на людей или моменты вдохновения,
а на ту точку в процессе абстрагирования, когда был пройден определенный по­
рог, когда функции были отделены от специфических механических аппаратов.
В результате мы получаем своеобразный «обращенный платонизм», в кото­
ром имеется не заранее существующий план абстрактных сущностей, а истори­
чески собранный машинный филум, чьи части вступают в него по одной за раз.
213 Об отношении между двумя Карно и их вкладах в абстрагирование кон­
кретных машин см.: Prigogine and Stengers, Order Out o f Chaos, p. 112. См. также
описание Кэмпбелла: «[Карно] создал идеальную модель теплового двигателя,
примерно так же, как Ш еннон — коммуникационной системы, так что его от­
крытия приложимы практически к любому типу двигателя, использующему то
или иное топливо» (Grammatical Man, p. 35).
214 Serres, “It Was Before”, p. 65.

208

Глава 2. Бескровное переливание

иллюстрируется физическим контейнером, разделенным на
две непроницаемые для воздуха камеры. Если горячий воздух
нагнетается в одну из камер, а холодный — в другую, можно
создать виртуальный мотор. Для его актуализации нам надо
лишь открыть дырку, связывающую две камеры, вызвав поток
горячего воздуха через нее. Затем мы можем использовать ра­
боту, производимую воздухом в его спонтанном потоке, чтобы
запустить, к примеру, электрогенератор.
Второе открытие Карно, Резервуар, указывает как раз на то
место, «откуда мы черпаем двигательную силу, необходимую
для наших нужд. Природа предлагает нам самые разные виды
топлива. Землю и вулканы, воздух и ветер, тучи и дождь, но
прежде всего — огонь и теплоту»215.
Наконец, компонент Циркуляции известный также как
«Цикл Карно», — это средство достижения максимальной
эффективности за счет устранения любого контакта между
компонентами с разными температурами:
Любую систему можно провести через цикл Карно. Это может
быть твердое тело, жидкость или газ, во время цикла возможны
и фазовые изменения. Циклы Карно также могут быть выпол­
нены с гальваническим элементом, поверхностной пленкой или
даже пучком лучистой энергии216.
Серр предполагает, что, когда базовые элементы паровых мо­
торов были изолированы, то есть когда три компонента сборки
были отвлечены от физических аппаратов, абстрактный мотор
начал перемещаться по всему технологическому полю, влияя
на то, как другие люди собирали свои машины. Вместе с этим
переходом от часов к мотору как господствующей парадигме
сборки пришло и различие между «способностью к передаче»
и «способностью к производству», хотя что именно передавалось
или производилось зависело от природы той области, в которой
использовались парадигмы сборки. В случае военных сборок
различие проходило между армиями, которые могли лишь пере­
давать информацию, и теми, что производят ее в ходе битвы.
В случае логических систем, то есть того раздела технологии,
который через какое-то время породит компьютеры, различие
215 Ibid., р. 66.
216 Sears, Francis. Mechanics, Wave Motion and Heat. Reading, MA: AddisonWesley, 1958, p. 597.

Аппаратное обеспечение

209

проходило между «передачей логической истины» и «произ­
водством новой логической истины посредством исчисления».
Примером часовой логической системы является аристоте­
левский силлогизм. Такой силлогизм является формализацией
лишь небольшой части дедуктивных умозаключений, однако
он господствовал в логическом мышлении на протяжении двух
тысячелетий. Аристотель дал нам рецепт механической передачи
истины от посылок к заключению, рецепт перехода от «Все х суть
у» и «Все z суть*» к «Все z суть у». Вряд ли это может показаться
слишком впечатляющим, ведь силлогизм — весьма тривиальный
механизм, который может правильно передавать данные по за­
ранее заданному пути, однако не способен производить новые
знания. Бертран Рассел хорошо выразил эту мысль:
Мне никогда не встречались примеры... нового знания, полу­
ченного посредством того или иного силлогизма. Необходимо
согласиться с тем, что для метода, господствовавшего в логике
в течение двух тысяч лет, его вклад в мировой запас информации
вряд ли можно счесть по-настоящему весомым217.
Логические символьные системы мы можем рассматривать
в качестве небольших машин, конвейерных лент для передачи
истины от одного высказывания к другому. И если дедуктивные
системы переносят истину от общих принципов («Все люди
смертны») к частному суждению («Я смертен»), индуктивные
работают в противоположном направлении. Они переносят
истину от конкретных эмпирических данных («Этот изумруд
зеленый») к высказыванию, получаемому за счет обобщения
(«Все изумруды — зеленые»). И если дедуктивные конвейерные
ленты преобладают в математике, именно индуктивные являют­
ся основной естественных наук. Только дедуктивная логика была
механизирована, либо в виде часового механизма (силлогизм),
либо как мотор (булева логика). Напротив, индуктивную логику
невозможно столь же легко механизировать. В самом деле, ме­
ханическая версия индуктивных конвейерных лент равноценна
построению машины, которая может учиться на опыте218.
217 Бертран Рассел, цит. по: Gardner, Martin. Logic Machines and Diagrams.
Brighton, England: Harvester, 1983, p. 33.
218 Putnam, Hilary. Probability and Confirmation / / Philosophical Papers. New
York: Cambridge University Press, vol. 1. «Обучающиеся» машины не строятся на
простом наборе правил, действующих при всех обстоятельствах, а должны по­
стоянно производить генерализующие стратегии, чтобы переходить от истины

210

Глава 2. Бескровное переливание

Поскольку роботизированные вооружения могут заменить
людей только при том условии, что они смогут учиться на опы­
те, проблема создания действительно индуктивного мотора
обладает очевидным военным значением. Поэтому кристально
очевидны ставки заявленного в 1981 году японцами проекта
стоимостью в миллиард долларов, цель которого — создать
Пятое поколение компьютеров, новую породу машин, спо­
собных к индуктивных умозаключениям. Эти новые машины
будут иметь доступ к обширным реляционным базам данных,
позволяющим как обосновывать индуктивные выводы, так
и проводить сверхбыстрые параллельные вычисления, необхо­
димые для реализации стратегий обучения в реальном времени.
Японцы надеются использовать эти машины — приведем их
собственные слова — «для культивации самой информации
как ресурса, сравнимого с пищей и энергией...». Они создают
рассуждающую машину — центр новых индустрий будущего,
активно использующих знания219.
Индуктивные умозаключения, способность обучаться на
новом опыте еще не были механизированы. «Закачка истины на­
верх» — от частных суждений к общим принципам — в механи­
ческом режиме станет возможной не ранее, чем такие проекты,
как японское Пятое поколение, добьются определенного успеха.
Напротив, дедуктивные конвейерные ленты механизировать
несложно. Поскольку истина обычно течет от общих принци­
пов (аксиом) к частным высказываниям (теоремам), создание
набора правил (или механического устройства) для выполнения
этой операции — достаточно простая задача. Вопрос в том, как
относительно некоей выборки или конкретного события к общему и абстракт­
ному целевому принципу. Они должны моделировать особенно заметные черты
ситуации, с которыми они сталкиваются, или примеров, которые им предлага­
ются, используя при этом графы, называемые семантическими сетями и спо­
собные представлять понятийные зависимости между элементами. Затем при
помощи специальных программ для сравнения графов они могут сопоставить
данную ситуацию или пример со своей памятью о прошлых случаях, записанных
также в виде этих семантических сетей. Наконец, машины должны представ­
лять самим себе свои ошибочные подходы или промахи в виде графов, чтобы
иметь возможность учитывать их в собственных вычислениях. Следовательно,
механизм вывода включает в себя способность взаимодействовать с записями
о прошлых действиях и с открытой памятью, в которой хранятся знания, отчасти
встроенные, отчасти приобретенные. См.: Boden, Margaret. Artificial Intelligence
and Natural Man. New York: Basic, 1977, ch. 10.
2,9 Feigenbaum and McCorduck, Fifth Generation, p. 147.

Аппаратное обеспечение

211

соединить этот естественный поток со сборкой, которая бы
действовала в качестве мотора.
Точно так же, как три элемента парового двигателя существо­
вали задолго до того, как Ньюкомен собрал их вместе, а различие
друга и врага — задолго до того, как Наполеон начал использо­
вать его националистический вариант, различие истины/лжи
всегда было основой логики. Однако его производительная сила
была скрыта тем, что эта дихотомия собиралась в виде силло­
гизма. Дихотомия истины/лжи оставалась непроизводительной
до тех пор, пока Буль не встроил ее в новую сборку — бинарную
арифметику. Булю нужно было разобрать старый силлогизм
и собрать заново его компоненты, соединив их по-другому, —
и это опять же сильно напоминает моторизацию армий, требо­
вавшую разбить марширующую колонну и линию огня на по­
следовательность операций («плотное построение артиллерии»,
«построение в два ряда», «движение вперед» и т. д.). Когда эти
операции правильно соединялись друг с другом, командиры
могли быстро получать разнообразные гибкие формирования.
Буль разбил старый силлогизм на операции «И» и «ИЛИ», а затем
создал набор правил, благодаря которым эти операции можно
было комбинировать, получая не только старые силлогизмы,
но и многое другое.
Если рассматривать логическое исчисление в качестве ма­
шины, чьи части — это физические записи на листе бумаги,
а ее задача — обработка этих записей согласно определенному
набору правил, тогда достижение Буля состояло в обнаружении
резервуара ресурсов, позволяющих автоматически обрабатывать
типографские метки. Он открыл, что роль этого хранилища
«типографских» или «комбинаторных ресурсов» может сыграть
арифметика. По существу, Буль просто подключился к этому
резервуару, выполнив «арифметизацию» операций, извлечен­
ных им из старого силлогизма. Он отобразил логические опе­
раторы «И» и «ИЛИ» на арифметические операции сложения
и умножения, алогические значения «истинно» и «ложно» — на
ариф м етические знач ения «1» и «О»220. Таким о б р а зо м , м о ж н о

было показать, что силлогистическое следование является
результатом специфической комбинации нескольких базовых
операций.
220 Kneale, William; Kneale, Martha. The D evelopm ent o f Logic. Oxford:
Clarendon, 1986, p. 404-419.

212

Глава 2. Бескровное переливание

Независимо от того, как именно изображать великое дости­
жение Буля и других логиков 19 века — как процесс моторизации
или же в качестве просто арифметизации дедуктивной логики,
остается факт, что выделение операторов «И» и «ИЛИ» и их
встраивание в гибкое исчисление представляют собой первый
шаг в эволюции аппаратного обеспечения компьютеров. «Бу­
лев мотор», как мы можем назвать первую механизированную
версию дедуктивных конвейерных лент, был действительно
абстрактной машиной. И хотя первоначально он был собран
для управления потоком истины через высказывания, позднее
он был встроен в другие системы, в которых нужно было регу­
лировать потоки самого разного толка. Булев мотор воплощен
в большинстве систем, в которых энергия того или иного рода
передается через сеть каналов при помощи устройств, которые
могут включать или выключать энергию, перенаправляя ее от
одного канала к другому... Этой энергией может быть текущий
газ или жидкость, как в современных системах управления те­
кучими средами. Это могут быть световые лучи. Это может быть
и механическая энергия, передаваемая колесами, рычагами,
блоками и другими устройствами. Это могут быть даже звуковые
волны или запахи221.
С той точки зрения, которой нам здесь важно придерживать­
ся, особенно значимой реализацией булева мотора является
та, что управляет потоком электричества внутри компью ­
теров, а именно вентили И и ИЛИ. Еще в 1886 году Чарльз
Пирс предположил возможность реализации булевой логики
в электрической схеме переключений. Но только в 1936 году
Клод Ш еннон показал, как релейные и коммутационные
схемы можно выражать уравнениями, используя булеву ал­
гебру. В этих уравнениях «Истина» и «Ложь» соответствуют
открытому и закрытому состояниям цепи. Двоичные связки,
то есть «И» и «ИЛИ» м одел и рую тся за счет различны х видов
переключателей222. Ш еннон был создателем элементарных
«клеток» тела современных компьютеров. Поскольку он стоял
на пороге между миром машин, состоящих из надписей на бу­
маге (символов), и миром электронных устройств, он мог легко
перемещаться между ними в обоих направлениях. Он понимал,
что типографские ресурсы арифметики можно использовать
221 Gardner, Logic Machines and Diagrams, p. 127.
222 Ibid., p. 129.

Миниатирюзация

213

для разработки сложных электрических схем. Н апример,
поскольку вентили «И» и «ИЛИ» — всего лишь физическая
реализация операторов булева исчисления, для любой данной
электрической схемы, состоящей из этих вентилей, всегда
есть соответствующая формула в этом исчислении. Ш еннон
воспользовался этим фактом для перевода электрических
схем в формулы (то есть строки физических записей), сжимая
их за счет использования типографских ресурсов (операций
над строками записей), а затем переводя их обратно в фор­
му значительно упрощенных схем. Так начала развиваться
внутренняя схемотехника современного аппаратного обе­
спечения компьютеров, пока не достигла своей современной
фазы. Вентили И и ИЛИ стали универсальными составными
элементами, из которых можно построить сложные машины.
То есть булев мотор оказывается для нас первой остановкой
в исследовании эволюции компьютерного железа. Начиная
с этого момента военные будут играть все более решающую
роль в развитии технологий обработки информации. Опера­
торы булева мотора — И и ИЛИ — приобрели физическую
форму и начали свое путешествие по различным физическим
уровням: от переключающих реле они перешли сначала к ва­
куумным трубкам, затем к транзисторам и, наконец, ко все
более плотным интегральным микросхемам.

Миниатюризация
Процесс, поддерживающий создание вентилей И и ИЛИ, мож­
но рассматривать в качестве миграции, перемещения, которое
перенесло логические структуры из их отправного пункта в чело­
веческом мозге (где они существовали в виде эвристик) в пункт
назначения — тело машины Тьюринга. Аристотель извлек их
из мозга и воплотил в виде безошибочного рецепта (силлогиз­
ма) — последовательности шагов, которые, если механически
следовать им, неизбежно приводили к правильным результатам.
Затем Буль о б о б щ и л этот рецепт, вклю чив в него всю дедук­
тивную логику. В этой форме операторы И и ИЛИ, собранные
в виде бинарной арифметики, смогли захватить определенную
долю вычислительных мощностей, обнаруживаемых в челове­
ческом мозге. Наконец, физическую форму этим операторам
дал Клод Шеннон.

214

Глава 2. Бескровное переливание

Илл. 15—16. Военные инженеры наводят мосты между наукой
и в о й н о й . С античных времен военный инженер не только
создавал вооружения и укрепления, но и выступал в качестве
того, кто связывает ресурсы науки с потребностями военной
машины. В 20 веке эту роль сыграли такие электроинженеры,
как Вэнивар Буш (фото вверху), технократ-провидец, руково­
дивший обширной мобилизацией научных ресурсов во время
второй мировой войны. Но еще до этого Буш усовершенствовал
первые аналоговые компьютеры, внедрив их в баллистические
исследования, где они использовались для вычисления артилле­
рийских таблиц стрельбы. Один из коллег Буша, специалист по

Миниатирюзация

215

баллистике Освальд Веблен также сыграл роль в решении про­
блемы подключения ученых к проектам генералов и адмиралов.
Он привез в США некоторых из величайших математиков, в том
числе Джона фон Неймана (фото внизу). Фон Нейман был занят
во многих проектах по разработке вооружений, где применялись
компьютеры —например, в создании взрывных линз, спроекти­
рованных для зажигания плутония при помощи направленного
взрыва. После войны, работая в качестве консультанта в кор­
порации RAND, он продвигал применение своей теории игр
в качестве инструмента моделирования термоядерной стратегии.
Но получив такое воплощение, силы, управлявшие миграци­
ей операторов — одновременно материальные и исторические —
начали меняться, так что эта миграция все больше сопрягалась
с развитием военной машины. Военные, стремившиеся приспо­
собить эти операторы ко всем аспектам структуры командования
и контроля, стимулировали миниатюризацию; с каждым новым
поколением функция операторов все больше опиралась на син­
гулярности и электромеханические свойства, характерные для
определенных материалов. Короче говоря, операторы начали
сливаться с потоком материи и энергии. И именно в этом кон­
тексте военный инженер, в значительный степени наследующий
оружейному мастеру, приобретает все большее значение.
Вэнивар Буш, убежденный военный технократ, был одновре­
менно электроинженером и важной фигурой на этапе раннего
применения механических вычислений к проблеме современ­
ной баллистики. Во время второй мировой войны Буш создал
машинерию, необходимую для мобилизации ресурсов научного
сообщества в военных целях: «Тощий янки — острослов и хозяин
империи из 30 тысяч работников... [Буш] более, чем кто бы то
ни было другой, помог направить таланты ученых и инженеров
в русло проектов генералов и адмиралов»223. В Манхэттенском
проекте, как и в многих других программах, которыми Буш
командовал во время войны, компьютеры стали неотъемлемым
элементов. Но это были еще не машины Тьюринга, а специ­
альные устройства, разработанные для решения специфических
проблем — например, для вычисления артиллерийских таблиц
стрельбы.
В 1936 годуАлен Тьюринг собрал машину, которая могла
получать абстрактные описания (таблицы поведения), в которых
223 Lamont, Lansing. Day of Trinity. New York: Atheneum, 1985, p. 6.

216

Глава 2. Бескровное переливание

фиксировались основные черты определенного физического
устройства, а затем его симулировать. Его машина была во­
ображаемой, то есть он дал только логическое описание этого
устройства, но пренебрег какими-либо подробностями его
физической реализации. Оно состояло из трех компонентов:
бесконечной бумажной ленты для хранения физических за­
писей (включая таблицы поведения); сканирующей головки
для чтения с ленты или записи на нее; и управляющего блока,
способного направлять сканирующую головку, заставляя ее
читать, записывать или перемещаться по бумажной ленте. Этот
аппарат из трех компонентов не предназначался для решения
каких-либо специальных практических задач. Тьюринг создал
свою абстрактную машину, чтобы доказать не ее практиче­
скую ценность в механических вычислениях, а невозможность
полной механизации математики. Благодаря своей машине он
доказал существование невычислимых задач — невычислимых
для любой машины Тьюринга, но не для одаренного человекаматематика. Он показал, что математиков невозможно вывести
из цикла принятия решений224.
Но через полтора десятилетия после рождения этих машин
в виде воображаемых устройств они были воплощены в физи­
ческой машине, и тогда-то и родился современной компьютер.
Наиболее важный шаг Тьюринга состоял в сведении конкретных
физических сборок к таблицам поведения, которые затем можно
было сохранять на «бумажной ленте» его воображаемой машины.
Сканирующая головка должна была читать строки этой таблицы,
а управляющий блок — выполнять действия, необходимые для
симуляции конкретного физического устройства, представлен­
ного этой таблицей. Кроме того, с точки зрения дальнейшей
эволюции компьютеров, ключевая идея состояла в том, что,
как только физическое устройство сводилось к таблице поведе­
н и я, его м ож н о бы ло сохранять на той ж е бум аж н ой ленте (или

памяти), что и информацию, с которой оно работает. Иными
словами, текстовой процессор можно было сохранять рядом
с текстом, с которым он работал.
А это означало, что, если данные можно обрабатывать аб­
страктными печатными машинками, то и сами печатные ма­
шинки можно обрабатывать другими программами. Например,
можно изменить текстовой процессор так, чтобы он превратился
224 Hodges, Alan Turing, р. 109.

Миниатирюзация

217

из машины с латинским алфавитом в машину с арабским. Такое
превращение можно осуществить за счет обработки абстрактной
печатной машинки, которая в таком случае рассматривается
просто в качестве определенного набора данных. В противопо­
ложность прежним вычислительным машинам, в которых опера­
ции могут лишь читаться, а данные —лишь записываться, в этом
случае данные можно было читать и обрабатывать, а операции
(программы) — записывать и, соответственно, изменять непо­
средственно в процессе работы. То есть появилась возможность
написать программу, которая обрабатывает саму себя.
Фон Нейман, работавший с командой, строившей ЭНИАК
во время второй мировой войны, понял важность сведения аб­
страктных машин и данных, с которыми они работами, к единой
бумажной ленте или, как он сам скажет, единому органу:
Но такое предложение — «одного органа» — было равноценно
реализации «одной ленты» Универсальной Машины Тьюринга,
на которой должно было сохраняться все —и инструкции, и дан­
ные, и операции. Это была совершенно новая идея, отличная от
всего того, что можно было встретить в [прежних] конструкциях,
она отмечала поворотный момент в проектировании цифровых
машин. Ведь благодаря ней акцент сместился — теперь уже
к конструированию обширной, быстрой, эффективной и уни­
версальной электронной «памяти»225.
Ни ЭНИАК, ни его британский кузен Colossus не были уни­
версальными машинами Тьюринга, представляя собой, скорее,
специализированные аппараты. Первый был спроектирован
для того, чтобы помочь в баллистических исследованиях, тогда
как последний построили для взлома нацистского кода Энигма.
Однако оба компьютера уже содержали некоторые элементы
(миниатюрные электронные компоненты, внутреннюю чис­
ловую память, относительно простое программирование),
которые, если соединить их правильным образом, могли дать
машину Тьюринга. После войны фон Нейман и Тьюринг по­
пытались собрать эти элементы в действительно универсаль­
ный компьютер:
ЭНИАК оказался своеобразной кувалдой, которой удалось рас­
щепить проблему. А фон Нейману пришлось прокладывать путь
через джунгли всех известных подходов к вычислениям, пытаясь
225 Ibid., р. 303.

Глава 2. Бескровное переливание

218

собрать воедино все актуальные нужды военных исследований
и возможности американской индустрии.
Тьюринг, со своей стороны, работал в одиночку над созда­
нием нового агрегата.
Он просто соединил вместе вещи, которые ранее никто не соеди­
нял: свою универсальную машину с одной лентой, знание о том,
что крупномасштабная электронная импульсная технология
способна работать, а также навыки превращения криптоана­
литического мышления в «строгие методы» и «механические
процессы»226.
По разным причинам ни Тьюринг, ни фон Нейман не смогли
первыми собрать универсальный компьютер. Это было сделано
в английском Манчестере в 1948 году Ф.К. Уильямсом227. С этого
момента началась эволюция компьютеров, поскольку их состав­
ные элементы —вентили И и ИЛИ — подверглись миниатюриза­
ции. Действительно, история аппаратного обеспечения обычно
делится на «поколения» в соответствии с уровнем миниатюри­
зации логических компонентов компьютеров. Первое поколе­
ние, использовавшее вакуумные лампы, существовало с 1948
по 1958 годы. Второе поколение, родившееся около 1958 года
и завершившееся в 1965 году, работало на транзисторах. Третье
поколение — с 1965 года — заменило транзисторы интегральны­
ми микросхемами. Более молодые поколения компьютеров за­
висят от числа логических элементов, которые могут уместиться
на кремниевом чипе. Эти чипы развивались, превратившись из
«больших интегральных схем, БИС. (Large Scale Integration, LSI)
в «сверхбольшие интегральные схемы, СБИС. (Very Large Scale
Integration, VLSI). А в 1980-х годах военные начали спонсировать
программу «сверхбыстрых интегральных микросхем» (Very High
Speed Integrated Circuits, VHSIC).
Хотя вентили И и ИЛИ предельно просты, из них можно по­
строить элементарные схемы — те, что складывают два числа,
переводят их из двоичной формы в десятичную или же сохра­
няют числа в постоянной памяти (триггер). Далее из этих схем
можно синтезировать более сложные компоненты, так что из
нескольких слоев все более сложных схем в конечном счете скла­
дывается компьютер. Поскольку все в конечном счете можно
226 Ibid., р. 303-304.
227 Ibid., р. 385.

Миниатирюзация

219

свести к вентилям И и ИЛИ (в действительности к одному-единственному вентилю И/H e), я буду заниматься не техническими
деталями, связанными с возможными комбинациями двух этих
базовых элементов, а их движением по пути миниатюризации
и той ролью, которую в нем сыграли военные институты.
Как уже упоминалось ранее, проект ЭНИАК был одной из
нескольких операций, характеризовавших беспрецедентную
мобилизацию научных ресурсов во время второй мировой во­
йны. Во главе этого важного процесса находилось Управление
научных исследований и разработок (Office of Scientific Research
and Development, OSRD) Буша. OSRD управляло множеством
военных проектов, в числе которых — радар, дистанционные
взрыватели, противолодочные вооружения, авиационные си­
муляторы, электронные калькуляторы контроля автоматиче­
ского огня, ядерное оружие и т. д. Когда OSRD было распущено
в 1945 году, а Национального научного фонда (National Science
Foundation) еще не было (его создадут только в 1950 году), там,
где раньше шло тесное сотрудничество между наукой и военной
машиной, возник вакуум власти.
Несколько военных аналитических центров (корпорация
RAND, Управление военно-морских исследований и т. д.) по­
пытались заполнить эту пустоту, продолжив мобилизацию науки
в эпоху холодной войны. Армия стала настоящим институцио­
нальным предпринимателем, финансирующим фундаменталь­
ные исследования, оценивающим методы производства, помога­
ющим в распространении технологии и, в целом, закрепляющим
в форме институтов выкованные войной связи между военными
потребностями и научными решениями. В частности, войска
связи (Army Signals Corps) подтолкнули к миниатюризации
логических схем, поскольку стремились втиснуть электронные
компоненты во все винтики военной машины.
Потребность в переносной коммуникационной технологии
впервые стала весьма болезненно ощущаться во время затянув­
шихся военных операций, характерных для первой мировой
войны . Н ап р и м ер, в битве на С ом м е тысячи солдат, которы х
волнами посылали через ничейную землю, несли на своих
спинах тяжелое сигнальное оборудование, которое оказыва­
лось почти бесполезным, как только они пропадали в клубах
артиллерийского дыма. Стены огня, созданные немецкими
пулеметами, требовали, чтобы пехотные формирования могли

220

Глава 2. Бескровное переливание

рассеиваться и использовать прикрытия, но в отсутствие бес­
проводных коммуникаций не было возможности следить за
продвижением войск или же отдавать команды, как только они
пересекали ничейную территорию.
Соответственно, к концу 1930 годов войска связи разрабо­
тали первые рации, поскольку стремились избежать мясорубки
первой мировой войны, которая могла бы повториться в быстро
приближающемся глобальном столкновении. Как доказали
нацисты своей тактикой блицкрига, сеть вооружений (ориен­
тированной на частные задачи пехоты, танков и самолетов),
соединенная беспроводной связью, — будущее военного дела.
К концу второй мировой войны миниатюризация электрон­
ных компонентов, позволившая реализовать беспроводную
портативную связь, была институциализирована в качестве
научно-военной исследовательский цели. Первый шаг этого
путешествия по физическим уровням был сделан с изобретением
транзистора в Bell Labs в конце 1940 годов228.
И транзистор, и интегральная схема были творением граж­
данских изобретателей (Уильяма Ш окли и Джека Килби со­
ответственно), но на первым стадиях они подкармливались
военными, которые потребляли значительные количества этих
компонентов в то время, когда они были еще слишком дороги,
чтобы найти коммерческое применение. В случае транзистора,
первой физической машины без движущихся частей, войска
связи выступали не только потребителем, но и настоящим пред­
принимателем — к 1953 году они финансировали соответствую­
щие исследования более, чем на 50%. Они также поддерживали
создание производственных мощностей и выделяли средства на
развитие инженерных процессов, позволяющих ускорить про­
хождение разработок от прототипов до конечного продукта. Они
спонсировали конференции, способствующие распространению
новой технологии, и оказывали помощь в сложном процессе
оформления общих для всей промышленности стандартов, по­
вышающих внутреннюю организационную согласованность229.
Транзистор позволил электрическим схемам преодолеть
порог, заданный компонентами с движущимися деталями —
например, вакуумными лампами. Когда начали проектировать
228 Misa, Thomas. Military Needs, Commercial Realities, and development of the
Transistor, 1948—1958 / / Smith, Military Enterprise, p. 257.
229 Ibid., p. 262.

Миниатирюзация

221

более сложные диаграммы цепей, не только размер, но также
ненадежность и энергетические потребности вакуумных ламп
определили верхнюю границу возможной сложности схемотех­
ники. Например, «в добавок к своим 18 000 вакуумным лампам
ЭНИАК содержал 70 000 резисторов, 1 0000 конденсаторов
и 6 000 переключателей. Длиной он был 100 футов, высокой —
10 футов и глубиной — 3 фута. Потребляемая мощность во
время работы составляла 140 киловатт»230. В 1977 году машина,
чья вычислительная мощность превышала ЭНИАК в двадцать
раз, но при этом стоила лишь одну десятитысячную его стои­
мости, умещалась на одном квадратном дюйме кремния. Новая
военная программа миниатюризации, запущенная в 1980 годах,
стремится получить возможность размещать полмиллиона (а не
десятки тысяч, как сейчас) электронных компонентов на одном
и том же кремниевом чипе. Транзистор сыграл ключевую роль
на ранних этапах этого процесса, пробудив в электроинженерах
мечту о все более сложных схемах. Но вскоре транзисторные
схемы натолкнулись на свою верхнюю границу, заданную «ти­
ранией чисел».
Как показывают вышеприведенные цифры, военные прило­
жения требовали все большего числа компонентов для каждой
новой конструкции схем. Миниатюризация этих компонентов
благодаря полупроводниковым устройствам позволила решить
некоторые из этих проблем (энергопотребления и механических
сбоев), однако она создала собственную проблему. Чем меньше
компоненты, тем сложнее их соединять друг с другом в еди­
ную схему. Транзисторы приходилось связывать друг с другом
вручную при помощи увеличительных линз и все более мини­
атюрных паяльников. Увеличение числа компонентов в схеме
увеличивало также и вероятность, что одно из многочислен­
ных соединений, выполненных вручную, даст сбой, выведя из
строя весь прибор в целом. Войска связи разработали процесс
автоматической пайки, чтобы решить некоторые из этих про­
блем, однако сломать тиранию чисел этим методом не удалось.
В дей ств и тел ьн ости каждая и з в оен н ы х служб разрабаты вала
свой способ выхода из сложившегося тупика:
Как это обычно и происходило, три военные службы пошли
в трех разных направлениях, пытаясь найти решение. ВМФ со230 Goldstine, Computer, р. 153.

222

Глава 2. Бескровное переливание

средоточился на «тонкопленочной» схеме, благодаря которой
некоторые компоненты могли «печататься» на керамической
основе... Сухопутные войска сгруппировали свои силы вокруг
идеи «микромодуля», своеобразной блоковой системы в стиле
конструктора Л его, в которой разные компоненты могут со­
стыковываться друг с другом, образуя любую схему... ВВС. чей
постоянно растущий ракетный флот остро нуждался в мини­
атюрной, но надежной электронике, предложили наиболее
радикальную стратегию... получившую название «молекулярной
электроники», поскольку ученые считали, что в самой структу­
ре молекулы они могут найти нечто, что могло бы выполнять
функции традиционных резисторов, диодов и т. д231.
Из всех этих исследований, финансируемых военными, так
ничего и не вышло. Решение проблемы тирании чисел придет из
гражданских лабораторий: не строить отдельные компоненты,
а затем пытаться соединять их, а строить их все вместе в виде
одного кристалла — интегральной микросхемы.
Транзистор стал первым физическим устройством, способ­
ным действовать как мотор — например, в форме электронного
усилителя, не используя какие-либо движущиеся части для из­
влечения работы из циркуляции потоков энергии. В полупро­
водниковом приборе потоки энергии оформляются «неподвиж­
ными шестеренками», то есть поверхностями соприкосновения
регионов кремниевого кристалла с противоположными элек­
трическими свойствами. Эти регионы, названные областями
«p-типа» и «w-типа» —в соответствии с тем, какой электрический
заряд они проводят, положительный или отрицательный, могут
быть образованы в кремниевом кристалле путем добавления
к нему небольших количеств других веществ. «Моторизация»
кристалла, то есть его превращение в транзистор, была осу­
ществлена за счет эксплуатации свойств поверхности контакта
областей р -типа и п-типа232.
Единичный /?-я-переход может действовать как «выпря­
митель», то есть элементарная электронная схема, которая
контролирует направление тока. Два /?-л-перехода, соеди­
ненных последовательно, действуют в качестве «усилителя».
Интегральная микросхема строится на той идее, что все ком­
поненты микросхемы можно выразить в словаре, состоящем
231 Reid, T.R. The Chip. New York: Simon & Schuster, 1984, p. 119.
232 Ibid., p. 49.

Миниатирюзация

223

исключительно из регионов твердого кристалла. Следующий
шаг в таком случае заключается в осуществлении исчерпываю­
щего перевода на этот «региональный язык» всех компонентов
схемы (резисторов, конденсаторов и т. д.) и в выяснении того,
как выращивать кристаллы с определенными паттернами таких
регионов в их телах. Затем металлические соединения можно
печатать на поверхности кристалла, что позволит избежать
трудоемкого соединения разных кристаллов. Благодаря разре­
шению этой дилеммы пределы, налагаемые тиранией чисел на
сложность схемотехники, были сняты —так родилась интеграль­
ная микросхема. Появилась возможность строить невероятно
сложные схемы на одном-единственном кремниевом чипе,
усовершенствовав технологию создания регионов и техники
печати металлических соединений.
Как и в истории с транзистором, первые интегральные
микросхемы были слишком дороги, чтобы конкурировать на
рынке, а потому их выживание зависело от военных контрактов.
Микросхема обеспечила возможность переноса механического
интеллекта в ракетную технологию, а потому стала составной ча­
стью любой системы наведения и навигации233. Поддержка новой
индустрии военными не была, однако, столь же обширной, как
в случае транзистора, и оборонные контракты вскоре оказались
лишь небольшой частью общего рынка. Если в 1964 году военные
представляли 90% рынка, к концу 1970-х годов их доля упала до
10%. Одна из причин этого заключается в системе бюрократи­
ческих нормативов под названием «Milspecs» — совокупности
спецификаций и тестов, которая не поспевала за скоростью
развития микросхемы, а потому препятствовала внедрению но­
вых технологий в системы вооружений234. Поскольку плотность
компонентов микросхемы и скорость операций удваивались
каждый год начиная с ее рождения в 1960 году, внутренние про­
цедуры проверки, встроенные в военную систему снабжения,
просто не могли угнаться за этим процессом. Отчасти чтобы
233 Ibid., р. 122: «На доходы от оборонных и космических заказов Fairchild,
Texas Instruments и другие компании, чей список быстро расширялся, создали
сложные производственные структуры и разработали новые точные техни­
ки производства чипов... К 1964 году первичная производственная база уже
действовала, и интегральная микросхема начала свой полет по кривой роста
производительности со скоростью возвращающейся на Землю лунной ракеты».
234 Siegel, Lenny; Markoff, John. High Technology and the Emerging Dual
Economy / / Beilin and Chapman, Computers in Battle, p. 265.

Глава 2. Бескровное переливание

224

решить эту проблему, означавшую, что военные теряют кон­
троль над развитием микросхемы, отчасти же в качестве кон­
тратаки против японцев, пытавшихся перехватить индустрию
интегральных микросхем, министерство обороны запустило
в 1980 году программу создания сверхбыстрых интегральных
микросхем (VHSIC):
Программа VHSIC преследовала двойные цели: во-первых, она
финансировала разработку передовых техник проектирования
и производства плотных, высокоскоростных микросхем специ­
ального военного назначения. Во-вторых, она собрала группу
подрядчиков, связав коммерческих производителей микросхем
с производителями оружия, чтобы ускорить внедрение новых
технологий чипов в критические системы вооружений235.
(Однако, чтобы не упустить контроль над судьбой новой
технологии, военные предложили ввести ограничения на пу­
бликации несекретных университетских исследований, а также
постановили, что любая микросхема, разработанная в рамках
программы VHSIC, может продаваться только военным под­
рядчикам, имеющим право приобретать оружие в соответствии
с «Международными правилами перевозки вооружений».)
Сияние машинного филума, если считать его внутренней
динамикой самой технологии, постоянно сдвигающейся к соб­
ственному переднему краю, все еще можно было заметить в бле­
стящих гражданских открытиях — изобретениях транзисторов
и интегральной микросхемы, которые освободили конструкции
электронных схем от ограничений, наложенных на их воз­
можную сложность. Однако военные готовы прибрать к рукам
эволюцию этого филума, присвоить все события, происходящие
на его кромке, чтобы канализировать его силы, ограничив при
этом множество его потенциальных мутаций:
Хотелось бы сделать вывод, что военный патронаж просто по­
зволил технологии созревать, пока ее издержки не сократятся,
но эту упрощенную интерпретацию «государственных дотаций»
следует проанализировать более внимательно. Как показывает
история интенсивного продвижения войсками связи высокопро­
изводительного диффузионного транзистора, военный патронаж
может тесно связываться со специфическими вариантами новой
технологии, удовлетворяющими требованиям, имеющим едва ли
235 Ibid., р. 267.

Миниатирюзация

225

не исключительно военный характер... В 1950-х годах военные
отличались особым технологическим стилем, определившим
структуру индустрии и технологии на передовом рубеже, ко­
торый затем стал постоянной чертой военных предприятий236.
В предыдущей главе мы отмечали, что навязывание методов
военного производства гражданскому миру сопровождалось
переносом всей системы контроля и управления. Например,
в начале 19 века американские военные начали трансформацию
режима работы своих оружейных заводов, чтобы производить
огнестрельное оружие с полностью сменными деталями. Для
достижения этой цели они ввели методы рутинизации и стан­
дартизации труда. Эти методы стали началом рационализации
труда, которая позднее будет развита Фредериком Тейлором на
армейских оружейных заводах и чья главная цель заключалась
в централизации контроля над производственным процессом за
счет сокращения командной цепочки. Когда гражданская про­
мышленность переняла эти методы, отчасти под давлением во­
енных подрядчиков, была принята не только система массового
производства, но и вся схема контроля и управления, необхо­
димая для внедрения такой системы на уровне рабочего места.
Этот процесс «лишения контроля» достиг своей кульминации
с приходом компьютеров. Система «числового управления»
(ЧУ), разработанная на деньги ВВС. снимает с рабочих всю
ответственность в области производства вооружений и сосре­
дотачивает весь контроль на высшем уровне управления.
Но если ЧУ (и другие похожие методы) действительно со­
кратили командную цепочку, исключив людей из цикла при­
нятия решений, они также и ослабили гражданский сектор
экономики, оказав негативное воздействие на производитель­
ность рабочего. Немцы и японцы, сосредоточившиеся не на
контроле, но на общей производительности, сегодня перехва­
тили инициативу в тех областях, где долгое время господство­
вали американские корпорации, так что в итоге США впервые
с 19 века стали импортерами станочного оборудования237. Если
учитывать, что два последних глобальных конфликта были, по
существу, логистическими войнами, в которых ключом к по­
беде оказывался совокупный промышленный потенциал на­
236 Misa, Military Needs, р. 285.
237 См. главу 1, сноску 39.

226

Глава 2. Бескровное переливание

ции, можно понять, что в долгосрочной перспективе влияние
на гражданский сектор военного командного управления не
может не оказаться пагубным.
Такие разрушительные последствия мы обнаруживаем и в об­
ласти электроники. Военные зачастую стимулировали разработ­
ку некоторых экзотических технологий, не особенно ценных для
гражданского сектора, —таких, как интегральные микросхемы,
устойчивые к воздействию радиации. Отчасти в результате этого
военного давления, заставляющего технологию развиваться по
определенным линиям, другие страны получили возможность
сначала догнать, а потом и перегнать американские корпорации
в производстве менее специализированных микросхем. Напри­
мер, недавнее исследование Пентагона показывает, что, если
в 1975 году все основные производители интегральных микро­
схем были американскими, то в 1986 году лишь два из них не
являются японскими. В производстве чипов памяти (настолько
важных для систем вооружений, что они считаются «стратеги­
ческими материалами») безраздельно господствует Япония238.
Но если косвенное влияние военных требований на произво­
дителей микросхем должно оказаться, если учесть долгосрочную
логистику, пагубным, тогда тот покров секретности, которым во­
енные окружили собственную программу VHSIC, нацеленную на
разработку высокоскоростных микросхем, приведет к еще более
опасным последствиям. В этом случае военные подчинили себе
новую технологию, прибрав к рукам весь оборот знаний внутри
и за пределами корпораций и университетов, участвующих в со­
ответствующих исследованиях и разработках. То есть военные
забыли об уроках прошлого. Когда в конце 1960-х годов начала
работать сеть ARPANET, в ее рамках производителям микросхем
разрешалось свободно общаться, что привело к удивительному
росту производительности. Однако свободный обмен идеями,
каким бы продуктивным он ни был, идет вразрез с командным
управлением. Миниатюризация схемотехники продолжится,
когда разработчики научаться использовать ресурсы атомных яв­
лений, как в компьютере с джозефсоновским переходом (работу
над ним начали, но потом бросили в IBM), который пользуется
такими редкими событиями квантовой физики, как электрон­
ный туннельный эффект. Однако сейчас этому путешествию
238
Pavillet, Axel. Integrated Circuits for US Defense — and Defense o f US
Integrated Circuits / / Military Technology 12:5 (1988).

Программное обеспечение

227

по физическим уровням был навязан определенный, а именно
военный, «стиль», который все больше подчинял развитие этой
ветви машинного филума нуждам командного управления.

Программное обеспечение
Мы рассмотрели длительное миграционное движение, которое
перенесло логические структуры из их отправной точки (в чело­
веческом мозге) к миниатюрной форме, в которой они проникли
в тело машин-хищников. Этот перенос логической машинерии
отчасти был результатом собственных динамических сил техно­
логии (машинного филума) — на первом этапе этого путеше­
ствия, а отчасти — следствием прямого военного вмешатель­
ства на второй стадии этой эволюции. Когда мы будем изучать
технологические и военные линии программного обеспечения
автономных систем вооружения, мы обнаружим похожую ми­
грацию, но уже не логической машинерии, а контрольной. Как
мы выяснили, аппаратное обеспечение компьютеров требовало
механизировать «конвейерные ленты» для транспортировки
истины между высказываниями. Тогда как программы пред­
полагают механизацию не «логических ресурсов», а средств,
позволяющих включать такие ресурсы.
Будем называть средства, благодаря которым ресурсы, со­
держащиеся в «железе» компьютеров, запускаются в работу,
программной «машинерией управления» или просто «контро­
лем». Также, как история аппаратного обеспечения заключалась
в миграции дедуктивных конвейерных лент от человеческого
тела к машине, развитие программного обеспечения включает
в себя миграцию контроля, состоящую из нескольких этапов.
Первый этап этой миграции контроля в направлении от людей
к машинам был частью длительного исторического процесса,
который начался с первых попыток рационального разделения
труда. Хотя основной импульс этому движению был придан
усилиями военных инженеров, оно развивалось и в некоторых
гражданских индустриях — например, в текстильной промыш­
ленности. Самой первой формой программ был набор процедур
узорного ткачества, сохраненный в виде отверстий на бумажных
картах. Это был автоматический ткацкий станок, введенный
Жаккаром в 1805 году. Его устройство действительно отобрало
контроль над процессом ткачества у работников-людей и пере­

228

Глава 2. Бескровное переливание

дало его аппаратному уровню машины. Так началась новая
миграция. В 20 веке был сделан второй шаг, когда контроль был
перенесен от аппаратного обеспечения к программам. В опреде­
ленный момент управляющая программа получила полномочия
запускать тот или иной процесс и руководить использованием
аппаратных ресурсов.
Наконец, исследования в области искусственного интел­
лекта трех последних десятилетий показали, что для создания
программ, больше напоминающих человека, контроль над про­
цессом должен быть не у главной программы, а у самих данных,
с которыми она работает. Можно считать, что «разум» робота
состоит из базы данных, в которых внешний мир представляется
благодаря «сенсорам», отражающим изменения в этом мире, —
короче говоря, миграция контроля от программ к данным по­
зволяет внешним событиям запускать внутренние процессы.
Когда благодаря «демонам» достигается этот уровень рассеяния
контроля, можно сказать, что машина «приобрела» собственный
«разум». Но действительно ли роботы могут им обладать?
На этот вопрос нет прямого ответа. Единственное, что мы
можем, —так это задать определенные критерии для машинного
интеллекта, а потом посмотреть, действительно ли реальные
роботы соответствуют им. В 1950 году Алан Тьюринг предло­
жил тест для определения интеллекта машин, который был, по
существу, испытанием действием. Надо разместить человека
и компьютер в разных комнатах, а затем другой человек должен
догадаться, кто человек, а кто — компьютер, по задаваемым
вопросам и получаемым от каждого ответам. Если компьютер
может обмануть человека, задающего вопросы, тогда следует ска­
зать, что он обладает по крайней мере примитивной формой ин­
теллекта. Однако этот простой тест следовало бы пересмотреть,
учитывая недавно разработанные программы ИИ, основанные
на определенном репертуаре механически зафиксированных
ответов, благодаря которым им, тем не менее, удается обма­
нуть пользователей-людей, которые начинают приписывать
им убеждения и желания. Показательным примером является
программа под названием ELIZA. Как заметил ее изумленный
изобретатель, «ELIZA создала в сознании людей, разговаривав­
ших с ней, сильнейшую иллюзию понимания [разговора]». Когда
испытуемым говорили, что программа просто использовала за­
ранее зафиксированные шаблонные ответы и, соответственно,

Программное обеспечение

229

никогда на самом деле не взаимодействовала с ними, они не
только не принимали эти объяснения, но и «зачастую просили
дать им возможность поговорить с системой лично»239.
Понятно, что эти реакции нельзя принимать за признаки
появления «механического разума». Мы могли бы усилить тест
Тьюринга, добавив, что люди должны приписывать машине
не только убеждения и желания, но и тенденцию действовать
в соответствии с этими убеждениями и желаниями. Например,
если брать шахматный компьютер, когда мы приписываем ма­
шине убеждения, мы ожидаем, что она будет основывать свою
стратегию игры на этих убеждениях. В действительности, когда
люди-игроки приписывают убеждения шахматным компьюте­
рам, они делают это не потому, что считают, будто у машины
они на самом деле есть, а потому что приписывание убеждения
является способом организовать прошлое поведение машины
так, чтобы на его основе можно было предсказывать ее будущее
поведение. От того, какие именно убеждения приписать ком­
пьютеру, зависит, какие именно предсказания о его будущем
поведении можно сделать. Но в случае ELIZA, вероятно, от того,
какие убеждения приписываются машине, ничего не зависит,
пока мы наделяем ее интенциональностью в целом.
Рассмотрим пример с шахматными компьютерами подроб­
нее. Когда мы играем с медленной машиной — например, той,
которой нужно десять часов на каждый ход, — мы не сталки­
ваемся с машиной лицом к лицу, если можно так сказать. Мы
можем продолжать считать ее умным устройством, которое
можно перехитрить, логически проанализировав его внутреннее
устройство. Но все меняется, как только машина начинает играть
в реальном времени, то есть с той же скоростью, что человек, или
даже быстрее. В этом случае все, что мы можем, —это относиться
к машине как противнику по шахматной доске, приписывая ей
ее собственные убеждения и желания. Другими словами, когда
машины играют в реальном времени, мы не имеем возможности
оформлять ее стратегии фразами вроде «Машина сделала этот
ход в силу такого-то или такого качества ее внутренней логики».
Напротив, теперь мы должны относиться к стратегиям машины
через такие рассуждения, как «она думает, что я поставил сюда
слона, чтобы нацелиться на ферзя, но на самом деле моя цель...»
или «машина хочет закончить игру вничью» и т. д. Короче говоря,
239Джозеф Вейценбаум, цит. по: Hofstadter, Gôdel, Escher, Bach, p. 600.

230

Глава 2. Бескровное переливание

мы должны приписывать убеждения и желания машине, иначе
проиграем. Если использовать техническую терминологию,
машина вынуждает нас занять по отношению к ней «интенциональную позицию»240.
Интенциональную позицию мы можем выбрать по отно­
шению к чему угодно — например, когда говорим о растении,
растущем за углом, что оно «стремится к солнцу». Но только в от­
ношениях противоборства — например, при охоте на больших
и умных животных — мы вынуждены занять интенциональную
позицию. Нам приходится планировать ловушки и выбирать
укромные места, чтобы обмануть животных, то есть мы долж­
ны относиться к ним как к интенциональным системам, иначе
наши попытки провалятся. Таким образом, хорошим критерием
механического интеллекта может быть то, что в соответствую­
щих ситуациях противоборства мы оказываемся вынуждены
относиться к такой машине как к интенциональной системе.
В случае машин-хищников мы не только были бы вынуждены
сражаться с ними на «интенциональном уровне», но и пред­
полагать при этом, что они и к нам, их жертве, относятся как
к предсказуемым агрегатам убеждений и желаний. В результате
мы получим столкновение «разумов» или «рациональных воль».
Однако за пределами отношений противоборства гораздо
труднее отличать ситуации, в которых машины вынуждают нас
занять интенциональную позицию, от тех, в которых мы зани­
маем эту позицию, соблазнившись просто хитрой симуляцией.
Когда мы переходим от шахмат к более общим областям меха­
нического решения задач, мы должны уточнить наш критерий
разумного поведения. Например, в области экспертных систем,
то есть роботов-советчиков, работающих в специальных обла­
стях экспертного знания, тест на интеллект должны проводить
эксперты из соответствующей области. Если такие люди-экс­
240
Dennett, Daniel. Brainstorms: Philosophical Essays on Mind and Mythology.
Cambridge, MA: MIT Press, 1981, ch. 1. Принятие интенциональной позиции по
отношению к машине — это чисто прагматическое решение. Мы приписываем
убеждения и желания машине для такой организации ее поведения, чтобы было
проще делать предсказания о ее будущем поведении. В этом смысле мы создаем
интенциональную систему, считая ее таковой. Нет смысла выяснять, где именно
находится определенное убеждение, какое именно колесико или вакуумная
лампа скрывают то или иное желание. Убеждения и желания приписываются
всей системе в целом, чтобы сделать ее поведение более предсказуемым, но такое
приписывание не обязывает нас думать, будто у машины внутри и в самом деле
есть определенный встроенный набор убеждений или желаний.

Программное обеспечение

231

перты согласятся с тем, что совет, данный машиной, разумен,
и если, кроме того, машина способна разъяснить собственную
цепочку рассуждений, тогда, вероятно, мы должны приписать
машине статус разумной системы241.
Мы уже отмечали, что один из факторов, который позволит
наделить роботов собственным «разумом», заключается в рассе­
янии контроля, который передается от управляющей программы
к объектам в базе данных. Эта миграция контроля (от людей
к аппаратному обеспечению, от последнего —к программам, а от
программ — к данным) и есть источник машинного интеллекта,
а потому она является истоком автономных систем вооружения.
Иными словами, переход от аристотелевского силлогизма к буле­
ву исчислению можно рассматривать в качестве примера перехода
от часового механизма к мотору. В течение двух тысячелетий часы
представляли собой господствующую на планете технологию, так
что люди собирали свои машины (армии, научные теории, логи­
ческие символьные системы) по образцу механизма с зубчатой
передачей. Силлогизм можно представить в качестве логической
«музыкальной шкатулки» или автоматической игрушки —это не­
большая машина, способная передавать движение (или истину)
по заранее прочерченному пути. Напротив, мотор может произ­
водить движение, а не только передавать его, так что исчисление,
изобретенное Булем, — это логический мотор, способный про­
изводить новые истины благодаря исчислению.
Машину Тьюринга также можно представить в качестве во­
площения абстрактного мотора — аппаратная основа машины
Тьюринга, составленная из операторов И и ИЛИ, подключается
к резервуару булевой логики; а за счет эксплуатации различия
между программами и данными внутри компьютера органи­
зуется поток управления, представляющий собой компонент
«циркуляции», присущий любому мотору. В наиболее простой
форме этот компонент выглядит как оператор «если... то»: если
выполняется условие X , тогда надо сделать У, в противном слу­
чае —Z. Такая процедура называется «ветвлением по условию»,
и она является ключевым элементом в истории программ.
Если фаланга Фридриха Великого была самой совершенной
часовой армией, а армии Наполеона стали первым мотором
в военной истории, то первым примером распределенной сети
является немецкий блицкриг — в такой сети машина связывает
241 Rheingold, Н. Tools for Thought, р. 277.

232

Глава 2. Бескровное переливание

различные элементы за счет радиосвязи. Когда поток информа­
ции в системе стал важнее потока энергии, акцент сместился
с машин, компоненты которых физически контактируют друг
с другом, на машины, чьи составляющие работают на зна­
чительном географическом расстоянии друг от друга. И если
машина Тьюринга — это пример абстрактного мотора, тогда
многие компьютеры, одновременно работающие над решением
определенной задачи, соответствуют третьей стадии в цепочке
часы—мотор—сеть, а именно — параллельному компьютеру.
Обычная машина Тьюринга (например, реализованная
в большинстве современных компьютеров) обрабатывает ин­
формацию последовательно — чтобы она решила ту или иную
задачу, последняя должна быть разбита на последовательность
шагов, так как за единицу времени машина может выполнить
лишь один из них. Создание машинного интеллекта требует
разработки такого программного обеспечения, которое отходит
от механического плана «последовательных процедур», то есть
рецептов, в которых за единицу времени выполняется только
один шаг, и вступает в план «параллельных процедур», которые
позволяют одновременно работать с разными сторонами одной
и той же задачи. Параллелизация не только дает значительный
прирост скорости, но и позволяет разрабатывать более «чело­
векоподобные» системы, поскольку они уже не следуют строго
детерминистской последовательности шагов, а планируют свои
стратегии, рассматривая множество факторов одновременно.
Некоторые формы параллельных вычислений необходимы для
реализации систем автономных вооружений. Строго говоря, про­
блема осуществления настоящих параллельных вычислений —это
проблема аппаратного обеспечения. Сейчас создается несколько
машин со странными именами (Connection, Hypercubes), которые
должны выйти за пределы машины Тьюринга.
Долгое время параллелизацию пытались выполнить на про­
граммном уровне. Хотя аппаратное обеспечение современных
компьютеров является, по существу, последовательным (все
машинные операции выполняются по одной за единицу време­
ни), разработчики компьютерных языков могут воспользоваться
симуляционными возможностями машины Тьюринга, чтобы
создать видимость параллельного выполнения. Действительно,
именно такую задачу решают демоны — хотя на аппаратном
уровне все по-прежнему выполнятся последовательно, они
симулируют параллельные запросы к базе данных.

Программное обеспечение

233

В отсутствие действительно параллельной обработки на ап­
паратном уровне историю программного обеспечения можно
считать борьбой с ограничениями, навязанными машинному ин­
теллекту последовательным выполнением. Но если рассматривать
эту борьбу в качестве миграции контроля от человеческого тела
к самим данным, тогда становится ясно, что миграция началась
задолго до программ. Действительно, промышленные процессы
давно стали управляться не людьми, а аппаратурой, затем про­
граммами, и наконец — данными. Некоторые технологические
линии можно классифицировать по степени контроля над про­
цессом производства, который они предоставляют рабочим. На­
пример, существует четкая линия развития от механизированных
инструментов с фиксированным числом функций к машинам,
запускаемым подачей обрабатываемой детали, затем — к маши­
нам, способным определять ошибки и соответственно изменять
положение детали, и наконец — к машинам, способным пред­
сказывать нужное действие и самостоятельно настраиваться на
него. На этой линии уровень мастерства, которое требуется от ра­
бочего, падает по мере того, как контроль над производственным
процессом переносится в машину242. Рабочие теряют контроль,
когда машина его получает.
В этом смысле возникновение программного обеспечения
можно отнести к 1805 году, когда Жаккар внедрил свой управля­
ющий механизм для ткацкого станка, на котором ткутся узоры.
Идея Жаккара — кодирование направления ткацкого процесса
последовательностьюотверстий, пробиваемых в картах, — на
самом деле была развитием более ранних идей, по сути цело­
го века экспериментов. Но в нашем контексте можно сказать,
что его устройство перенесло контроль (и структуру243) от че­
242 Braverman, Harry. Labor and Monopoly Capital. New York: Monthly Review
Press, 1974, p. 216.
243 Newell, Allan; Simon, Herbert. Computer Science as Empirical Inquiry / /
Haugeland, Mind Designs, p. 45. Пионеры компьютерной науки, Ньюэлл и Сай­
мон, описали два поворотных момента в истории их дисциплины. Первым
шагом стало создание понятия сохраняемой программы, которое позволило
кодировать процедуры на том же уровне, что и данные, с которыми они рабо­
тают. «Следующим шагом, датируемым 1956 годом, стала обработка списков,
[которая позволила] создать оригинальную структуру динамической машинной
памяти, которая, как считалось ранее, имела фиксированную структуру... [Об­
работка списков] была одной из первых демонстраций базовой абстракции,
заключающейся в том, что компьютер состоит из набора типов данных и набора
операций, соответствующих этим типам данных, так что вычислительная ма­
шина должна использовать любые типы данных, подходящие для приложения,

234

Глава 2. Бескровное переливание

ловеческого тела к машине в виде примитивной программы,
сохраненной в отверстиях, проколотых в бумажных картах, то
есть в виде самой ранней версии программного обеспечения —
фиксированной последовательности шагов, которые следует
выполнять один за другим, не прерываясь. Чарльз Бэббидж,
разработавший в начале 19 века компьютер примитивного типа
(аналитическую машину), понял значение устройства Жаккара
для будущего механических вычислений. Бэббидж изучал тру­
довые процессы, а в идее карт с инструкциями, контролирую­
щими ткацкий процесс, усматривал некую форму «абстрактной
конвейерной линии».
В действительности он не только создал «абстрактного рабо­
чего», но и изобрел «абстрактного менеджера». После кодирова­
ния инструкций для своей (таки не законченной) аналитической
машины на картах у него появилась «многообещающая идея —
должна быть возможность двигаться вперед и назад среди потока
инструкционных карт, пропуская некоторые или повторяя их,
в соответствии с критериями, которые должны проверяться
самой машиной». Эта идея фактически означала механизацию
контрольного оператора «если... то» в виде условного ветвления.
Если представлять карты с инструкциями в виде абстрактной
конвейерной линии:
...тогда устройство «условного ветвления» была бы аналогично
заданию не только рутинных операций рабочих, но и проверки,
операций решения и контроля, осуществляемых Управлением.
Бэббидж сумел продумать эту идею, так что его книга «Эконо­
мика машин и производства» стала основой для современного
менеджмента244.
независимо от реализации самой машины... [Созданный в 1959-1960 годах
Маккарти язык LISP] позволил завершить этот акт абстрагирования, освободив
структуры списков от их погруженности в конкретные машины и создав новую
формальную систему... которая, как можно было показать, эквивалентна другим
универсальным схемам вычисления [машине Тьюринга, лямбда-исчислению
Черча и т. д.]» (ibid., р. 45).
После рождения списка структуры данных начали меняться и стали «фрей­
мами» (списками вместе с демонами), затем «скриптами», «микромирами»
и т. д. В общем, они приобретали все более сложную структуру, обусловленную
попытками воссоздать многосторонние паттерны хранения информации, свой­
ственные человеческому уму. Обсуждение следствий, вытекающих из слияния
демонов с развитыми структурами данных (такими как «фреймы» Минского)
см. в: Hofstadter, Gôdel, Escher, Bach, p. 662.
244 Hodges, Alan Turing, p. 298.

Программное обеспечение

235

Если это был первый этап миграции контроля, следующий
связан с переносом контроля вычислительных процессов (или
условного ветвления) с аппаратного уровня к языкам програм­
мирования. Это случилось лишь после завершения второй ми­
ровой войны, когда Алан Тьюринг начал работать над машиной
своей мечты, компьютером АСЕ (Automatic Computing Engine
или «Автоматической вычислительной машиной»). Этот перенос
Тьюрингу удалось осуществить, воспользовавшись скрытыми
возможностями универсальной машины, — то, что программы
сохраняются непосредственно рядом с данными, позволяет им
модифицироваться точно так же, как если бы они сами были
данными.
Тьюринг понял, что можно написать программы, которые
меняют сами себя, а это позволяет им передавать контроль под­
программе, переписывая себя так, чтобы было известно, куда
именно должен вернуться контроль после выполнения данной
подзадачи. «Когда передача контроля объединяется с прими­
тивной возможностью передачи сообщений (по крайней мере,
в виде напоминания о том, откуда поступил контроль, чтобы
его можно было потом вернуть) рождаются стандартные под­
программы. А поскольку они могут вкладываться друг в друга,
возникает понятие об иерархии контроля»245. Главная программа
передает контроль подпрограмме, разработанной для выполне­
ния частной задачи; а сама эта подпрограмма может вызывать
более простые программы для выполнения еще более простых
задач, и так эта иерархия может распространяться на много
уровней. Когда каждая подпрограмма завершает свою задачу,
она возвращает контроль подпрограмме, которая выше ее ровно
на один уровень, и так до тех пор, пока контроль не вернется
главной программе. В таком случае контроль уже не закреплен
в центральном компоненте аппаратного обеспечения, а цир­
кулирует вниз и вверх по иерархии, в которой верхние уровни
определяют общую цель, тогда как нижние уровни — подцели,
активируемые по мере надобности. Следовательно, можно
сказать, что контроль над процессом вычислений мигрировал
245
Pylyshyn, Zenon. Complexity and the Study o f Artificial and Human Intel­
ligence / / Haugeland, Mind Designs, p. 75. Тезис, гласящий, что понятие «под­
программы» (и современное программирование) изобрел Тьюринг в конце
1940-х, выдвигается Ходжесом (Hodges, Alan Turing, рр. 324—326). Пилишин
предпочитает связывать возникновение этого понятия с его формализацией
в виде ТОТЕ (Test—Operate—Test—Exit) в начале 1960-х.

236

Глава 2. Бескровное переливание

от аппаратного обеспечения компьютеров к его программному
обеспечению (главной программе).
Хотя эта схема дала возможность создавать более гибкие про­
граммы, тем программам, которые могли бы наделить роботов
механическим интеллектом, нужно было выйти за пределы
программно-управляемого, иерархического потока контроля.
В противном случае каждая подпрограмма должна быть про­
писана, каждое условие — запланировано, то есть действия
такой программы в определенном смысле остаются часовыми,
поскольку она может следовать лишь ограниченному списку
приказов. Подобная главная программа быстро стала бы слиш­
ком большой и неудобной, оказавшись, по сути, препятствием
дальнейшему развитию роботизированного интеллекта. Чтобы
избежать комбинаторного взрыва, к которому привела бы ие­
рархическая схема контроля, достигнув определенного уровня
сложности, исследователи искусственного интеллекта начали
в 1960-х годах проектировать языки программирования, которые
позволяют самим данным действовать в качестве контролиру­
ющего агента.
Такие языки (получившие название «объектно-ориенти­
рованных») выполнены в виде систем наподобие Smalltalk.
В Smalltalk иерархическая система контроля заменена гетерар­
хией программных объектов. То есть в этом случае нет главной
программы, которая бы определяла «основную задачу», как
нет и цепочки подпрограмм, последовательно выполняющих
элементы этой задачи. Скорее, программисту разрешается
распределять содержание задачи по многим отдельным про­
граммам, которые способны передавать друг другу сообщения,
отчитываясь о ходе работ. Такая схема позволяет осуществлять
ту или иную работу в гораздо более гибком режиме, поскольку
задача не зафиксирована в центральной программе, а выпол­
няется в скоординированном действии различных небольших
модулей, которые могут работать в разных последовательностях
в зависимости от обстоятельств:
Один из методов, предложенных для решения сложных проблем
распознавания образов и других задач, решаемых средствами
ИИ, —это так называемый «акторный» формализм Карла Хью­
итта (напоминающий язык «Smalltalk», разработанный Аланом
Кэйем с коллегами), в котором программа пишется как собрание
взаимодействующих акторов, которые могут передавать друг

Программное обеспечение

237

другу довольно сложные сообщения... Сообщения, которыми
обмениваются акторы, могут быть произвольной длины и слож­
ности. Акторы, способные к обмену сообщениями, становятся
своеобразными автономными агентами — в действительности
они напоминают автономные компьютеры, тогда как сообщения
играют роль программ. Каждый актор может обладать своим
совершенно особым способом интерпретации любого данного
сообщения, то есть значение последнего в таком случае зависит
от актора, перехватившего его246.
Еще более децентрализованная схема была создана благодаря
формализму «Системы производства», созданному Алленом
Ньюэллом. Эта система состоит из пар «условие—действие»,
называемых «производствами», которые напоминают маленьких
бюрократов, работающих с некоей публичной структурой вроде
доски объявлений, названной «рабочим пространством»:
В исходной или «чистой» версии систем производства нет опе­
раций переноса контроля [то есть нет подпрограмм]. Ни один
бюрократ не отдает приказов, не делегирует те или иные полно­
мочия и даже не отправляет те или иные сообщения любому
другому (отдельному) бюрократу. Все сообщения распростра­
няются в режиме широкого вещания, поскольку содержания
рабочего пространства видны для всех производств, так что
контроль всегда перехватывается любым производством, чьи
условия оказываются выполнены актуальными составляющими
рабочего пространства247.
Хотя независимые программные объекты могут иметь раз­
ные конструкции и имена (акторы, объекты, правила произ­
водства, антецедентные теоремы, методы условного добав­
ления, демоны, слуги и т. д.), в нашем контексте всех их мы
можем называть демонами, а пространство, образуемое ими, —
«пандемониумом»248. В такой схеме контроль никогда не пере­
246 Hofstadter, Gôdel, Escher, Bach, p. 662.
247 Pylyshyn, “Complexity”, p. 81.
248 Есть важные технические различия между демонами и правилами про­
изводства. «Поскольку демоны и слуги [управляемые целями демоны] могут
быть произвольными программами, они могут включать также дополнительные
полезные знания помимо тех, что выражены закодированными ими предпо­
сылками — например, специфические тесты для определения того, действи­
тельно ли их вызов требуется в данном специфическом наборе обстоятельств»
(Arden, Bruce, ed. What Can Be Automated? The Computer Science and Engineering
Research Study. Cambridge, MA: MIT Press, 1984, p. 443). Напротив, правила про­

238

Глава 2. Бескровное переливание

дается верхней инстанцией нижней. Здесь нет иерархических
уровней, только гетерархия демонов, захватывающих контроль
всякий раз, когда они активируются. Эта схема позволяет базе
данных (или ее паттернам) управлять потоком вычислений.
Если паттерны базы данных отражают изменения во внешнем
мире, тогда демоны позволяют самому миру управлять вычис­
лительными процессами, а это, как я сказал, позволяет роботу
реагировать на изменения в мире. Пандемониум представляет
актуальную стадию длительного процесса миграции, запущен­
ного Жаккаром, когда он осуществил перенос от человеческого
тела к машине.
Однако роботам в целом и роботизированным вооруже­
ниям в частности, чтобы приспосабливаться к меняющимся
обстоятельствам, нужны не только гибкие схемы контроля, но
и способности решения задач. Такие сложные компьютерные
схемы, как пандемониум, позволяют людям-программистам
оптимизировать аппаратные ресурсы за счет симуляции, но,
по существу, весь объем их действий остается под контролем
человека — так же, как в случае с текстовым процессором,
который, хотя и является абстрактной печатной машинкой,
изводства — это простые структуры «если... то», сопоставляющие выполнение
определенного условия с подходящим действием. Но для нашего исследования
важно, что оба типа конструктов способны, можно сказать, реагировать на из­
меняющееся содержание базы данных, то есть они могут управляться данными,
с которыми работают. Если говорить в целом, в пандемониуме сообщения ни­
когда не отправляются специфическому адресату, а всегда передаются в режиме
широкого вещания всем демонам сразу. Следовательно, контроль никогда не
передается получателю сообщения, а захватывается локально любым демоном,
ответившим на широковещательный запрос. Термин «пандемониум» был
придуман в 1959 г. Селфриджем, см.: Selfridge, О. Pandemonium: A Paradigm for
Learning / / Proceedings o f the Symposium on the Mechanization of Thought Processes.
Teddington, England: National Physical Laboratory, 1959 (переизд. в: Anderson, James
A.; Rosenfeld, Edward (eds.). Neurocomputing. Cambridge, NA: MIT Press, 1988).
Интерпретацию «пандемониума» как «ризоматической» или «мягкой» струк­
туры см. у Делеза и Гваттари: Deleuze and Guattari, Thousand Plateaus, p. 16 (pyc.
пер.: Делез Ж., Гваттари Ф. Тысяча плато. С. 28). Существуют разные термины,
обозначающие структуры и процессы машинного филума. Если использовать
термины данной главы, мы бы сказали, что пандемониум — это «симулиро­
ванная самоорганизация», то есть форма самоорганизации, которая могла бы
обеспечить спонтанное появление настоящего «синтетического интеллекта».
Как я попытаюсь показать в следующей главе, последний может использоваться
как для создания роботизированного интеллекта, исключающего людей из про­
цесса принятия решений, так и, в соответствии с желаниями самих создателей
пандемониума (например, Алана Кэя), для того, чтобы дать возможность эволю­
ционным траекториям людей и машин вступить в симбиотическое отношение.

Программное обеспечение

239

все равно зависит от человека-машинистки. И хотя может по­
казаться очевидным, что следующим шагом будет абстрактная
машинистка или, говоря в целом, абстрактный работник, на
самом деле это не так. Вместо того, чтобы закреплять дихотомию
человека и машины, абстрагируя сначала безынициативный
инструмент, затем человека-контролера, на следующем этапе
надо будет объединить их в одну человеко-машинную сборку.
Это и будет разум робота.
Чтобы точно проследить эволюцию роботизированных раз­
умов, мы должны понять несколько моментов в истории логи­
ки. Как я уже упоминал выше, логическое исчисление можно
считать системой конвейерных лент, транспортирующих истину
от одного высказывания к другому. Работа дедуктивных систем
относительно проста — им нужно переносить истину от общего
принципа (аксиомы) к частному факту (теореме). Напротив,
у индуктивных систем намного более сложная задача. Они долж­
ны «закачивать» истину наверх от определенной совокупности
данных («Этот изумруд зеленый») к общему принципу, охва­
тывающему весь класс определенных явлений («Все изумруды
зеленые»). Проблема механизации индуктивных конвейерных
лент равноценна построению машины, способной учиться
на опыте. А это, разумеется, как раз и требуется для создания
автономных систем вооружения. То есть создание, если гово­
рить в технических терминах, «механизма вывода», способного
осуществлять индуктивные выводы (то есть закачивать истину
наверх — от частных суждений к общим) — центральная задача
всех робототехнических исследований.
Хотя такие машины в настоящее время не существуют, ис­
следования в области ИИ создали несколько симуляций меха­
низированных индуктивных исчислений. Базовая идея — начать
с простого дедуктивного исчисления (способного переносить
истину «вниз»), и создать внутри него способ закачивания ис­
тины наверх. Обычно истина перетекает от аксиом к теоремам,
то есть, если дана общая истина, простая машина может извлечь
из нее много следствий. Обратную операцию, то есть доказатель­
ство того, что теорема может быть выведена из данной аксиомы,
осуществить гораздо труднее. Хотя она и не невозможна. Если
бы мы могли закачивать истину наверх от теорем к аксиомам,
мы получили бы примитивное индуктивное исчисление, которое
стало бы началом подлинного машинного интеллекта.

240

Глава 2. Бескровное переливание

Компьютерный язык, выбранный японцами для развития
своего пятого поколения компьютеров, PROLOG, строится на
подобной схеме. В нем выполнено дедуктивное исчисление (ис­
числение предикатов Фреге) вместе с рецептами доказательства
теорем в данном исчислении. Развитие роботизированного ин­
теллекта можно представить по аналогии с эволюцией структур
управления, то есть в качестве перехода от последовательных
к параллельным формам вычислений. Доказательство теорем
представляет собой последовательную стадию в роботизиро­
ванном решении задач. На этой стадии способности к решению
задач моделируются отдельной проблемой — закачиванием
истины наверх от теорем к аксиомам. Другие действия — та­
кие, как осмысленный ответ на вопросы — рассматриваются
в качестве частных случаев доказательства теорем. Например,
поставленный человеком вопрос рассматривается в качестве
формулы, обоснованность которой следует установить; нахож­
дение доказательства теоремы используется в качестве модели
для поиска удовлетворительного ответа. Задача доказательства
теорем может сводится к одному-единственному правилу вывода
(принципу резолюций), которое опровергает отрицание теоре­
мы, механически отыскивая в таком отрицании противоречия249.
За единообразие и элегантность одной-единственной стратегии
решения задач приходится, однако, платить недостаточной
гибкостью в приспособлении к новым ситуациям.
Еще более параллельную схему можно получить, реализовав
правила вывода на уровне демонов. Демоны добавляют гибко­
сти последовательной задаче построения линии рассуждения,
которая перенесет нас от истины частного высказывания
к более общему суждению, хранящемуся в базе данных. Про­
грамма, использующая демонов, может порождать множество
стратегических планов по достижению данной цели, неза­
висимо от того, как именно представляется последняя — как
доказательство теоремы или же, в более общем виде, как такая
модификация модели мира, которая согласует ее с заданным
условием. Например, чтобы роботы смогли ходить, модель
мира внутри робота могла бы представлять его тело в различных
положениях, необходимых для передвижения. Цель разумной
программы в данном случае — осуществить этот синтез дей­
249
Chang Ch.; Lee R. Symbolic Logic and Mechanical Theorem Proving. New
York: Academic; 1973, p. 234.

Программное обеспечение

241

ствий, то есть породить последовательность операций демонов,
которые переведут робота из начального состояния в желаемую
конечную позицию.
Доказательство теорем позволяет роботам решать задачи, но
только в той мере, в какой эти задачи моделируются операциями
закачивания истины наверх от данных к общему принципу, хра­
нящемуся в базе данных. Хотя так можно моделировать многие
действия роботов, доказательство теорем вынуждает роботов
подходить ко многим задачам, используя по существу, одну
и ту же стратегию. Перейдя от доказательства теорем к панде­
мониуму, роботы получают возможность порождать различные
стратегические подходы к задаче в соответствии с ее конкретной
природой. Кроме того, недавние реализации этого подхода по­
зволяют роботам планировать атаку на разных уровнях абстрак­
ции, так что они могут достигать оптимальных результатов, не
запутываясь в нерелевантных данных. Общий стратегический
подход сначала намечается программой, пренебрегающей как
можно большим числом деталей и разрабатывающей лишь
главные этапы плана. Только тогда внимание переводится на
более конкретные подцели. Но даже такой гибкий подход, при­
мерами которого могут выступать программы вроде HACKER
или ABSTRIPS, разбивает данную задачу на цепочку действий,
которые следует выполнить в строгой последовательности. Ре­
ализация параллелизации в конструкции роботизированного
«разума» требует весьма специфической схемы развертывания
демонов:
Способности ABSTRIPS к планированию, как бы эффективны
они ни были, недостаточно сильны для нахождения оптималь­
ного решения тех задач, в которых есть взаимодействие между
заранее заданными условиями и результатами подцелей, опреде­
ляемыми планом высокого уровня. Основная причина в том, что
эти программы применяют линейные стратегии планирования,
предполагающие, что подцели аддитивны. Аддитивные подцели
можно решать одну задругой... [Напротив, в программе NOAH]
исходный план на каждом уровне является нелинейным: он не
задает временную последовательность подцелей, а представляет
их в качестве просто логических членов конъюнкции, которые
должны выполняться «параллельно»250.
250 Boden, Artificial Intelligence and Natural Man, p. 360.

242

Глава 2. Бескровное переливание

В NOAH демоны особого рода, называющиеся «критиками»,
оценивают план в целом, постоянно перестраивая его, добавляя
в случае необходимости ограничения. Эти демоны не предпо­
лагают заранее, что решение задачи может быть представлено
в виде последовательности действий, выполняемых по одному
за единицу времени. Напротив, они выделяют различные ком­
поненты решения и подгоняют свои стратегии так, чтобы они
соответствовали конкретным качествам задачи, которые могут
исключать поэтапное выполнение. В конце процесса различные
подцели, направленные на реализацию конечной цели, выпол­
няются более или менее одновременно. Хотя такие программы,
как NOAH, еще недостаточно креативны, чтобы предлагать
различные подходы при столкновении с конфликтующими
подцелями, исследования в этом общем направлении задают
параллельную стадию конструирования роботизированного
«разума» — «не-последовательный» подход к решению задач,
который со временем позволит машинам-хищникам действовать
в постоянно усложняющихся условиях.
Мы выяснили, как рассеяние контроля и на тактическом
уровне конструкции компьютерного языка, и на стратеги­
ческом уровне роботизированного решения задач наделяет
машины способностью гибко реагировать на вызовы реаль­
ного мира. Иными словами, рассеивая контроль, машины
получают возможность управляться событиями реального
мира или же природой тех задач и ситуаций, с которыми их
сталкивает мир.
Без пандемониума робот должен накладывать на мир решетку
предзаданных решений, то есть либо жесткую схему потока кон­
троля (воплощенную, например, в управляющей программе),
либо фиксированную сетку стратегий решения задач (заданную
той или иной формой механического рассуждения — например,
доказательством теорем). В обоих случаях главная программа
и главная стратегия определяют поведение машины. Напротив,
при «параллельных» программах машина начинает лучше при­
спосабливаться к новому опыту и вызовам внешнего мира. Мир
сам определяет, какой демон захватывает контроль над процес­
сом, или какая частная стратегия (последовательность действий
демонов) развивается роботом для решения конкретной задачи.
Природа изменений в базе данных или природа данной задачи
определяют поведение робота.

Программное обеспечение

243

В обоих случаях возросшая гибкость поведения робота до­
стигается за счет пандемониума —симулируемого параллельного
компьютера. Однако простой симуляции параллелизации будет
недостаточно для разработки автономных систем вооружений.
Усилия, нацеленные на преодоление ограничений последова­
тельного программного обеспечения, вскоре натолкнутся на
порог скорости, заданный так называемым «фон-неймановским
узким местом», создаваемым последовательным, по своей вну­
тренней сути, способом обработки данных, который господство­
вал в конструкции компьютерного аппаратного обеспечения
последние сорок лет. Обойти это узкое место можно лишь за
счет действительно параллельного выполнения на аппаратном
уровне, когда сети «транспьютеров» работают одновременно
над различными частями одного задания. Новым препятствием
на пути этого развития оказываются сами люди-программисты,
которые все еще стремятся думать последовательно, усложняя
задачу проектирования программ в новом параллельном окру­
жении. Частичное решение этой проблемы видится в особых
программах, которые могут принимать последовательно задан­
ную процедуру и «распараллеливать» ее, то есть разбивать так,
чтобы разные ее части можно было обрабатывать одновременно.
Когда появятся настоящие параллельные вычисления, ма­
шинный интеллект сделает гигантский прыжок вперед. Можно
будет производить механизмы вывода, способные на индуктив­
ные рассуждения, а планету начнут обживать роботы, которые
учатся на опыте. Однако хороший механизм вывода — это только
один из элементов роботизированного интеллекта. Помимо
индуктивных выводов робот нуждается также в обширной базе
фактических знаний о мире, на которых он может основывать
свои выводы, то есть ему нужны экспертные знания.

Экспертные знания
Как мы уже видели, самой первой формой программного обе­
спечения стал созданный Жаккаром автоматический ткацкий
станок, в котором рутинные операции, связанные с узорным
ткачеством, сохранялись в перфорированных бумажных кар­
тах. Это изменение производственного процесса столкнулось
с сопротивлением со стороны рабочих, которые считали, что
при такой миграции контроля какая-то часть их тела букваль­

244

Глава 2. Бескровное переливание

но превратилась в машину. Не является простым совпадением
и то, что Бэббидж не только стал одним из первых использо­
вать перфорированные карты для сохранения программ, но
и анализировал трудовые процессы. Разбиение определенной
человеческой задачи на базовые компоненты и захват контроля
машинами — это две составляющих одной и той же стратегии.
Перенос контроля от тела к машине, отмечающий начало раз­
вития программного обеспечения, был частью процесса, описан­
ного Мишелем Фуко в работе «Надзирать и наказывать», то есть
процесса дисциплинарной обработки тела с целью увеличения
его потенциала, которая одновременно снижает его способность
распоряжаться недавно приобретенными навыками.
Наиболее заметно это в муштре и дисциплинарных техниках,
применяемых генералами 17 века для превращения масс наем­
ников и бродяг в армию — тренировка увеличивала их боевые
способности, но ограничивала их самостоятельность на поле
боя, сводя их к простым колесикам хорошо смазанного часо­
вого механизма. Этот процесс экспроприации контроля можно
проследить и в области производства вооружений. В США ра­
ционализация трудового процесса создала первые методы абсо­
лютного контроля производственного процесса, управлявшегося
сверху, — за счет сокращения командной цепочки в логистике
снабжения вооружениями.
Действительно, мы уже отмечали, что уже ближе к нашему
времени за каждым приложением компьютеров к военным про­
блемам скрывалось желание вывести людей из цикла принятия
решений. То есть, когда механический интеллект мигрировал
от артиллеристов к пусковой платформе, а затем — к самому
снаряду, артиллерист был выведен из этого цикла. Подобных
образом, когда различные элементы, составляющие битву (ско­
рость продвижения армий, поражающее действие вооружений
и т. д.), были квантифицированы, люди стали исчезать из воен­
ных игр. В последних разработках корпорации RAND автоматы
СЭМ и ИВАН симулируют Армагеддон, в котором политики
и дипломаты (не говоря уже о других людях) выведены из цикла
принятия стратегических решений.
В той мере, в какой ткацкий станок Жаккара был частью
этого длительного исторического процесса переноса контроля
от людей к машинам, мы должны признать, что у программно­
го обеспечения «военное происхождения». Но все же военные
влияли на развитие программ лишь косвенно. Навязывание

Экспертные знания

245

командных структур гражданской промышленности повлияло
на технологию в целом, но не на программное обеспечение как
таковое. Даже в новейшие времена, когда разработка техник
программирования напрямую финансировалась военными
агентствами, ученые, контролирующие это финансирование,
дали эволюции программ достаточно места для творческого
экспериментирования. Этот период «просвещенной» поддерж­
ки со стороны Пентагона, когда стремление повысить произ­
водительность превалировало над потребностью ужесточить
контроль, закончился в начале 1970 годов. ARPA (Управление
перспективного планирования научно-исследовательских
работ), которое с самого начала финансировало исследования
по искусственному интеллекту, изменило свое имя на DARPA
(D — «defense», то есть «оборона»), показывая, что впредь будут
финансироваться только проекты с очевидной военной цен­
ностью. В этот момент исключение людей из цикла принятия
решений приобрело новую форму. Переносить контроль от тела
к машине было уже недостаточно, новые цели требовали пере­
нести практические навыки тела и экспертные знания в базу
данных нового типа — банк знаний.
Как уже упоминалось ранее, исследования ИИ начались
в 1950-х годах с довольно наивной цели — открыть «вечные
законы мышления» или, если использовать техническую тер­
минологию, найти алгоритм (безошибочную механическую
процедуру), способную выполнять индуктивные выводы. Оказа­
лось, что машинам, чтобы получить возможность обосновывать
свои выводы, нужен доступ к фактическим знаниям о мире.
Поскольку эвристические знания развиваются для применения
в весьма специализированных областях человеческой деятель­
ности, постольку те «разумные машины», которые строятся
ИИ в соответствии с этой логикой, больше похожи на «ученых
идиотов», а не на гениальных мыслителей. Другими словами,
они могут демонстрировать разумное поведение в специаль­
ных областях, не напоминая при этом сложный человеческий
интеллект в целом.
Экспертные системы (так называются эти механические
«ученые идиоты») — это технология, составляющая сердцеви­
ну автономных систем вооружения, таких как PROWLER или
BRAVE 3000. Однако еще больший рынок эта программная
технология может найти в гражданской сфере. По этой причине
японцы представили в 1981 году свой проект Пятого поколения,

246

Глава 2. Бескровное переливание

выражающий долгосрочную национальную цель — создание
первых компонентов индустрий будущего, в значительной
степени опирающихся на знания. Япония уже господствует
в ключевых областях рынка аппаратного обеспечения — таких,
как производство чипов памяти, которое ранее контролирова­
лось американскими корпорациями. Отчасти эти рыночные
изменения стали результатом военного вмешательства в раз­
витие американской полупроводниковой промышленности,
из-за которого повышенное внимание уделялось экзотическим
технологиям, чье применение в гражданских областях было
минимальным или вовсе отсутствовало.
Однако этот захват рынка компьютерного аппаратного
обеспечения стал возможен еще и потому, что у японцев была
долгосрочная стратегия и различные маркетинговые тактики
ее осуществления. В 1981 году, когда Япония запустила свой
масштабный проект в области ИИ, она показала, что у нее есть
собственное видение будущего программного обеспечения:
«У японцев была и стратегия, и тактика, позволяющие воплотить
это видение в жизнь. Стратегия проста, но разумна: избегать
лобового столкновения на рынке с пока еще господствующими
американскими фирмами»251. По сути, Япония решила не за­
ниматься актуальным поколением компьютерной технологии,
а сразу сосредоточиться на следующем. Их тактика нашла вы­
ражение в национальном плане, разработанном Министерством
международной торговли и промышленности. В плане изложены
подробности десятилетней программы исследования и разрабо­
ток систем, основанных на знаниях.
Ответ Пентагона на вызов Японии был дан опубликованным
в 1984 году документом под названием «Стратегическая иници­
атива в области вычислительной техники». DARPA, которое его
опубликовало, было создано в 1958 году непосредственно в каче­
стве ответа на Спутник — 184 фунта вращающейся по орбите па­
раноидальной угрозы. Японский вызов стал для DARPA новым
фронтом, поскольку нужно было снова ответить на «отставание»,
но уже не в ракетной технике или бомбах, а в программных про­
дуктах. «Стратегическая инициатива в области вычислительной
техники» объединяет более двадцати лет исследований в области
ИИ в футуристическое видение электронного поля боя 1990-х.
Изображены новые протезные консультационные системы, ко251 Feigenbaum and McCorduck, Fifth Generation, p. xvi.

Экспертные знания

247

торые помогают военным управлять сложными вооружениями,
а также дают генералам советы в сложных вопросах управления
боем. Кроме того, в документе рассматриваются совершенно
автономные машины разрушения, способные, как хищники,
выслеживать жертву. Приведем цитату из самого документа:
Вместо того, чтобы поставлять в войска просто управляемые
снаряды или дистанционно пилотируемые транспортные сред­
ства, мы могли бы запустить совершенно автономные наземные,
морские и воздушные аппараты, способные на выполнение
сложных задач, в том числе наступательных и разведывательных.
Благодаря этой технологии, машины будут выполнять сложные
задачи почти без вмешательства человека или даже полностью
автономно... Эти возможности кажутся поразительными, но они
могут в корне изменить природу человеческих конфликтов252.
Эти разумные системы вооружений будут, по словам бывшего
директора DARPA Роберта Купера, использоваться в операциях,
включающих «разведку с глубоким проникновением, тыловое
снабжение, обработку боеприпасов и доставку вооружений...
[Они будут] выполнять долгосрочные задания, измеряемые, воз­
можно, неделями или месяцами, во время которых будут разумно
планировать и рассуждать, чтобы достигнуть своей цели»253. Но
понятно, что использование автономных транспортных средств
не будет сводиться к логистической поддержке. Новые машины,
такие как PROWLER (Programmable Robot Observer with Logical
Enemy Response или «Программируемый робот-наблюдатель
с логической реакцией на врага»), получат смертоносные спо­
собности и инстинкт наведения на мишень, став, таким образом,
первыми машинами, которые смогут видеть в людях жертву254.
Но тот факт, что эти машины сходят с конвейерных линий, не
означает, что солдаты-люди окончательно выведены из цикла
принятия решений. Любое новое военное вооружение надо
сначала включить в тактическую доктрину, управляющую его
развертыванием, а на такое включение может уйти много лет.
Например, PROWLER пока использовался для крайне простых
задач вроде патрулирования военной базы по заранее заданной
траектории.
252 Цит. по: Jacky, Jonathan. The Strategic Computing Program / / Beilin and
Chapman, Computers in Battle, p. 171.
253 Цит. no: ibid., p. 180.
254 Chapman, “The New Generation”, p. 86.

248

Глава 2. Бескровное переливание

Илл. 17. Автономные системы вооружений. Приложение иссле­
дований в области искусственного интеллекта (ИИ) к военному
искусству породило первое поколение роботизированных во­
оружений, таких как PROWLER (Programmable Robot Observer
with Logical Enemy Response или «Программируемый робот-на­
блюдатель с логической реакцией на врага». Может ли он быть
началом новой породы машин, машин-хищников, способных
самостоятельно выслеживать и убивать людей? Автономные
вооружения —лишь одна из сфер применения ИИ, обозначен­
ных в обнародованном в 1984 году документе Пентагона под
названием «Стратегическая инициатива в области вычисли­
тельной техники» (Strategic Computing). К другим приложениям
относятся «консультанты управляющего боем», которые по­
могают командирам разрабатывать и воплощать планы боевых
операций, а также «бортовые консультанты», разработанные для
того, чтобы помочь пилотам управлять их все более сложными
самолетами. Эти применения указывают на новую роль военного
инженера — он должен не только соединять науку с военной
машиной, но и переносить экспертные знания отдельных ученых
в «базу знаний», резервуар практических техник и эвристик, не­
обходимых для того, чтобы военные роботы рассуждали подобно
своим человеческим аналогам.
Встраивание новых вооружений в тактику всегда было мед­
ленным процессом. Например, нарезное огнестрельное оружие
было доступно охотникам и дуэлянтам более века, прежде чем
оно нашло путь в военную машину. Тактика большинства ев­
ропейских армий строилась на достижении определенной плот­
ности огня, а не на точности отдельных выстрелов. Поскольку
долгое время нарезное оружие заряжалось медленно, а потому
снижало скорость стрельбы, его ценность для военных ограни­
чивалось его применением застрельщиками и снайперами. Даже
после того, как конусовидная пуля доказала свою эффектив­
ность, военная тактика отставала от нее, поскольку по-прежнему
строилась на сомкнутых формированиях эпохи залпового огня.

Экспертные знания

249

В наше время армия все еще остается весьма консервативным
институтом; только ее аналитические центры действительно
включают в свою деятельность новые технологии, как только
те становятся доступны. Например, в 1977 году, когда даже Со­
ветский Союз «переконструировал» первый компьютер на одном
чипе (то есть использовал готовый чип, чтобы вычислить произ­
водственный процесс, в котором он был создан), американская
армия все еще не внедрила его в свои вооружения и командные
системы:
Несмотря на лидерство DARPA в компьютерных науках, воен­
ные оказались плохо подготовленными к тому, чтобы воспользо­
ваться прогрессом в компьютерных технологиях... [В 1979 году]
хотя именно DARPA проводило наиболее передовые исследова­
ния в области компьютерных сетей и интерактивности, проект
WWMCCS в значительной мере опирался на пакетную обработку
информации, то есть подход, создававший в компьютерной
памяти задержки трафика. В 1973 году DARPA ввело в строй
ILLIACIV —в те годы самый мощный компьютер во всем мире,
ставший вехой в параллельной обработке. Однако в стоявшем на
той же улице пентагоновском Центре управления спутниками
использовались устаревшие [машины]255.
Я мог бы привести множество примеров бюрократической
инерции, мешающей встраиванию новой технологии в военную
машину. Мой вывод: раз даже относительно усовершенствован­
ные компьютеры пока еще не внедрены в армии, которая к ним
не готова, значит и о машинах-хищниках можно сказать то же
самое. Возможно, пройдет много лет, прежде чем они станут
автономными агентами разрушения, но даже и тогда они могут
столкнуться с непреодолимыми проблемами, возникающими
при встраивании в военную тактическую доктрину. Актуаль­
ное поколение производящихся сегодня машин-хищников,
скорее всего, будет использоваться в качестве дистанционно
управляемых транспортных средств со встроенными модулями
интеллектуального решения проблем. Другими словами, ро­
ботизированные вооружения, вероятно, будут какое-то время
оставаться сложным протезным расширением солдата-человека.
Но если эти новые вооружения пока и не говорят о вступлении
хищнических способностей в машинный филум компьютеров,
они отмечают начало движения в этом направлении, поскольку
255 Siegel and Markoff, “High Technology”, pp. 275-276.

250

Глава 2. Бескровное переливание

указывают на момент, когда военные решили наделить машины
автономной смертоносной силой.
Три военных приложения искусственного интеллекта,
рассматриваемые в программе «Стратегическая инициатива
в области вычислительной техники» (советники по управле­
нию боем, бортовые консультанты, автономные вооружения),
требуют применения технологии экспертных систем. Типичная
экспертная система состоит из трех компонентов. Первый —
это «база знаний», содержащая информацию о том или ином
высокоспециализированном поле экспертных знаний. Второй —
«механизм вывода», который должен принимать решения о том,
какие именно части этой базы знаний подходят для решения
данной проблемы, а затем выстраивать линию рассуждения,
связывая проблему с ее возможным решением. Наконец, третий
компонент экспертной системы, определяющий ее роль «со­
ветчика», — это «пользовательский интерфейс», который дает
возможность людям-экспертам взаимодействовать с машиной
и требовать обоснования тех или иных предлагаемых альтерна­
тив. Из всех этих компонентов:
Знания — ключевой фактор эффективности экспертной си­
стемы. Это знание бывает двух типов. Первый — это факты
определенной области, то есть широко известные знания,
с которыми согласны большинство практиков; знания, запи­
санные в учебниках и публикующиеся в журналах, относящихся
к соответствующей области... Не менее важны для полевой
практики знания второго типа, называемые эвристическими,
то есть знания об успешных методах и значимых практических
оценках... Эвристическое знание получить труднее всего, по­
скольку эксперты — и не они одни — редко могут осознать его.
Поэтому его приходится с большими усилиями извлекать из
них, как жемчуг из раковин. Люди, которые занимаются таким
извлечением, — это инженеры знаний256.
Первые экспертные системы были разработаны не для воен­
ного, а для гражданского применения. Например MYCIN — это
программа, которая могла диагностировать определенные забо­
левания (менингит, болезни крови), когда ей сообщался список
симптомов пациента. Затем была создана DENDRAL, действи­
тельно первая экспертная система, построенная в 1965 году
предпринимателем и эпистемологом Эдвардом Фейгенбаумом.
256 Feigenbaum and McCorduck, Fifth Generation, p. 82.

Экспертные знания

251

Этот робот-советчик мог определять молекулярную и атомарную
структуру того или иного химическогосоединения, анализируя
его масс-спектрограмму. Но хотя первые экспертные систе­
мы не предназначались для армии (скорее, для полицейского
надзора)257, корпорация, основанная создателем этой технологии
(Tecknowledge, Inc.), стала важным поставщиком военных экс­
пертных систем, используемых при оценке и анализе страте­
гических индикаторов и предупреждений, тактических боевых
коммуникаций и в других областях.
Как отмечает Фейгенбаум, одно из применений экспертных
систем состоит в своеобразной «корпоративной памяти», кото­
рая фиксирует в себе экспертные знания старых сотрудников,
когда они уходят на пенсию258. Однако эта функция замещения
человеческих кадров важнее в армии, особенно в военное время,
когда накопленные экспертные знания многих военных-технократов можно потерять в одной-единственной битве. В соревно­
вании с Японией за создание следующего поколения экспертных
систем основным узким местом стал процесс переноса чело­
веческих экспертных знаний в банки данных, то есть процесс
выкачивания знаний из мозга эксперта. MYCIN и DENDRAL
предполагали создание абстрактных врачей и абстрактных
химиков — в том смысле, в каком мы говорили о текстовом
процессоре как абстрактной печатной машинке, — то есть
создание таких таблиц поведения, которые позволяют машине
Тьюринга симулировать ту или иную машину. Инженер знаний,
совмещающий в себе функции психолога и программиста, —
тот, благодаря кому будут создаваться абстрактные эксперты.
Другими словами, инженеры знаний будут контролировать
процесс, в ходе которого экспертные знания будут сводится
к форме таблиц и списков, позволяющих машине Тьюринга
симулировать экспертное поведение.
257 В действительности одна из первый мутаций теории экспертных систем
была, видимо, представлена странной попыткой ЦРУ создать «Никсон-машину»
или «Киссинджер-машину» — поданным автора журналистских расследований
Сеймура Херша, «где-то в 1969 году группа академических ученых... прибыла
на штатное совещание “Национального космического совета” для обсуждения
новой техники парапсихологии, заключающейся в конструировании абстракт­
ных моделей мировых лидеров, [которые бы] симулировали и предсказывали
их поведение...». См.: Hersh, The Price o f Power. New York: Summit, 1983, цит.
no: Hougan, Jim. Secret Agenda. New York: Random House, 1984, pp. 52—53. Об­
суждение более поздних применений экспертных систем см. в: Feigenbaum and
McCorduck, Fifth Generation, p. 303.
258Ibid., p. 80.

252

Глава 2. Бескровное переливание

Илл. 18—21. Филогенетическая линия роботизированных воору­
жений. Вероятно, первой формой программного обеспечения
были ткацкие инструкции, сохраняемые в виде отверстий на
бумажных картах, управлявших ткацким станком Жаккара
(вверху слева). Эта примитивная программа действительно от­
нимала контроль над ткацким процессом у рабочего и отдавала
его машине. Чарльз Бэббидж понял значение этой формы про­
грамм и использовал в конструкции своей (так и не законченной)
машины первый набросок настоящего цифрового компьютера.
Здесь показана его «разностная машина» (вверху справа), по­
строенная в том числе и на средства, выделенные британским
правительством. Она применялась в качестве средства авто­
матизации при создании мореходных таблиц, крайне важных
для военно-морского флота. Бэббидж также изучал трудовые

Экспертные знания

253

процессы, разбиение ручного труда на отдельные движения,
и в этом отношении он предвосхитил работы Фредерика Тей­
лора по «рационализации» труда. Первой машиной, которая
стала выполнять за человека вычислительную работу, был пред­
сказатель приливов Кельвина (внизу), который в усложненной
форме выступил основой изучения баллистики с применением
компьютеров, в том числе такого, которое проводилось при
помощи машин Вэнивара Буша.
Процесс «выкачивания эксперта» не нов, поскольку является
лишь развитием более раннего исторического проекта фиксации
человеческой природы в таблицах и списках. Начала этого пред­
приятия, отличного от стремления военных исключить людей
из цикла принятия решений, можно обнаружить в судебных
режимах и процедурах, сложившихся в начале промышленной
революции. До 19 века парадигмой как судебной, так и научной
истины было расследование фактов — истину преступления
следовало устанавливать в соответствии с теми же процедурами,
что применялись в физических науках. И, как утверждает Фуко,
эти процедуры расследования сначала закрепились в судебных
организациях и лишь потом приобрели научную функцию.
С промышленной революцией рождается новый тип процедур
истины. Расследование преступления сменяется обследованием
преступника:
В структуру судопроизводства и вынесения судебного приговора
внедрился целый комплекс оценочных, диагностических, про­
гностических и нормативных суждений о преступном индивиде.
Другая истина вклинилась в ту, что требовалась судебным меха­
низмом; эта другая истина, переплетаясь с первой, превращает
утверждение виновности в странный научно-юридический
комплекс259.
В результате пром ы ш ленной револю ции изм енились
формы богатства — теперь это уже не золото и земля, а пред­
приятия, ценные бумаги и машины. Кража как частный тип
преступления стала преобладать над всеми другими право­
нарушениями, с которыми должен был работать судебный
аппарат. Эти изменения обусловили потребность перехода
от правовой системы, основанной на понятии возмещения
259
Foucault, Discipline and Punish, p. 19 (рус. пер.: Фуко М. Надзирать и на­
казывать. М.: Ad Marginem, 1999. С. 30).

254

Глава 2. Бескровное переливание

ущерба (или на расследовании), к системе, сконструиро­
ванной для предотвращ ения самого правонаруш ения как
такового (то есть основанной на обследовании). При старом
режиме достаточно было противопоставлять хаосу порядок.
Например, в случае эпидемии чумы каждому индивиду долж­
но было приписываться его Истинное Имя, Истинный Адрес
и Истинное Заболевание. А обследование вводит новый по­
рядок действий. Оно перестает просто собирать факты в виде
списков и таблиц, и нацеливается теперь на выведение из них
норм. Истинных имени, адреса и заболевания субъекта от­
ныне недостаточно, поскольку индивиду требуется приписать
и Истинную Природу, то есть те склонности и предрасполо­
женности, которые могут повлиять на его желание или способ­
ность придерживаться нормы. Далее Фуко говорит, что «Эти
маленькие техники записи, регистрации, организации полей
сравнения, разнесения фактов по столбцам и таблицам, столь
привычные нам сегодня, имели решающее значение в эписте­
мологическом “раскрытии” наук об индивиде [психологии,
социологии и т. д.]»260.
С рождением инженерии знаний режим обследования сделал
гигантский шаг вперед. Теперь уже недостаточно определить
истинную природу субъекта. Сегодня истинная природа должна
быть перенесена в машину. Первичные данные для базы данных
производятся благодаря вербальному обследованию экспертов,
вскрывающему логическую структуру частной задачи, а также
посредством формализации тех практических методов, которые,
как выясняется, эксперт использует в своей работе. Списки
данных, собираемых в подобных сессиях, затем должны конвер­
тироваться в формат базы данных, вместе с которым выбирается
механизм вывода, соответствующий индуктивным процессам
самих экспертов. Говоря о первопроходце инженерии знаний,
Пенни Нии, Фейгенбаум отмечает:
Инженер знаний —это одновременно универсал и специалист.
Она должна уметь тонко и точно проникать в сознание эксперта,
с которым работает, чтобы со временем научиться как можно
более точно подражать его мыслительным привычкам. И в этом
заключается ее универсальность. Но также она должна уметь
оформлять его знания так, чтобы ее команда программистов мог260
Ibid., рр. 190—191 (рус. пер.: Фуко М. Надзирать и наказывать. М.: Ad
Marginem, 1999. С. 279).

Экспертные знания

255

ла конвертировать эти знания в работающий компьютерный код.
Она — главный хирург, главный строитель, правитель сетей261.
Как только эмпирические знания зафиксированы, а сфор­
мированный резервуар практических знаний подключен к ме­
ханизму вывода (например, в форме пандемониума), чтобы мы
могли эффективно использовать их ресурсы, следует добавить
третий компонент — пользовательский интерфейс. Он позво­
ляет экспертной системе взаимодействовать с пользователями,
получая возможность, например, объяснить основания того или
иного совета. Не имея возможности реконструировать линию
рассуждения, которая привела к данному заключению, экс­
пертная система не может вызвать доверие своих пользователей.
А без такого доверия ее роль в реальном мире будет, скорее всего,
весьма ограниченной.
В следующей главе я посвящу особый раздел изучению этого
третьего компонента, интерфейса. Именно на уровне интерфей­
са формулируются многие политические вопросы, связанные
с искусственным интеллектом. Например, одна и та же про­
грамма может использоваться как для исключений людей из
цикла принятия решений, так и, напротив, для взаимодействия
с ними, позволяющего создать синергетическое целое. Именно
конструкция интерфейса определяет, пройдет ли машинный
филум сквозь людей и машины, связывая их, вступят ли люди
и компьютеры в симбиотическое отношение или же машины
заменят людей. Хотя армейское стремление к централизации
указывает, похоже, на будущее, в котором компьютеры заменят
людей, пока вопрос остается открытым.
Искусственный интеллект был продуктом американских во­
енных исследований в эпоху после Спутника. DARPA исходно
создавалось в качестве ответа на преимущество ССС. в кос­
мической гонке, но вскоре это управление запуталось в кон­
куренции различных военных служб, характерной для этого
периода262. Специфическое равновесие сил, установившееся
между DARPA и другими аналитическими центрами холодной
войны (например, ONR, RAND), полувоенными агентствами,
пытающимися монополизировать передовые компьютерные
исследования (например, Агентством национальной безопас­
ности) и корпоративными исследовательскими центрами (IBM,
261 Feigenbaum and McCorduck, Fifth Generation, p. 88.
262 Nieburg, H.L. In the Name o f Science. Chicago: Quadrangle, 1966, p. 49.

256

Глава 2. Бескровное переливание

DEC и т. д.), сформировало среду, в которой появились и раз­
вились современные компьютеры. Глобальный баланс сил также
определил линии развития компьютеров. В конце 1950 годов
Советский Союз обладал преимуществом в технологиях про­
изводства ракет-носителей, «ведь у США было преимущество
в производстве более компактных ядерных боеголовок, поэтому
им были не нужны столь мощные носители... [Эта ситуация]
оказала услугу национальной электронной промышленности,
определив логику миниатюризации, которая в противном случае
вряд ли закрепилась бы»263. В программном обеспечении ситу­
ация была совершенно обратной. Развитие программирования
в США осуществлялось при минимальных ограничениях, что
отчасти объясняет появление хакеров-бунтарей в 1960-е годы,
которые и подарили нам персональный компьютер, тогда как
дисциплинированность, завязанная на дефицит, сформировала
более строгих советских программистов.
Усилия военных институтов, нацеленных на исключение лю­
дей из цикла принятия решений, значительно повлияли на раз­
витие компьютерной технологии. Рождение автономных систем,
военных игр, в которые играют автоматы, производственных
систем, ускоряющих действие рабочего и дисциплинирующих
его, —все это проявления одного и того же военного стремления.
Но, как мы уже отмечали в заключении к первой главе, даже
если машины заменяют людей, сами схемы контроля, которые
дают роботам средства заменить их (пандемониум), производят
независимую «волю» иного типа, которая также может «сопро­
тивляться» военному господству. Например, будущее армии
зависит от правильной работы глобальных сетей командования
и управления, таких как WWMCCS. Эта сеть вплоть до 1970годов
строилась вокруг централизованной схемы контроля (пакетной
обработки), вызывающей заторы и задержки даже в том случае,
когда она работала без трения, вызываемого войной. Чтобы сде­
лать глобальную сеть командования и управления действительно
функционирующей системой, военным понадобилось заменить
центральный компьютер, обрабатывающий трафик сообщений,
той схемой, в которой у самих сообщений есть способность
находить адресатов. Сообщения должны были стать демонами.
Однако, когда демонам позволяется обмениваться ресурсами,
выставлять их на торги и конкурировать за них, они начинают
263 Arden, What Can Be Automated, p. 795.

Экспертные знания

257

формировать «вычислительные сообщества», напоминающие
природные экосистемы (например, колонии насекомых) или
даже человеческие экосистемы (вроде рынка). Другими словами,
демоны начинают получать определенную независимость от
своих конструкторов. Действительно, как мы уже упоминали
в предыдущей главе, когда мембрана компьютеров, постепенно
покрывающая поверхность планеты, развивается в «вычисли­
тельные экосистемы», демоны начинают приобретать больше
«локального» интеллекта. С одной стороны, пандемониум
представляется для военных единственным способом создания
автономных систем вооружений; с другой, воплотившись во все­
мирных компьютерных сетях, он создает условия, угрожающие
абсолютному военному контролю.
Как мы отмечали, конусовидная пуля привела искусство
войны в неустойчивое состояние, сохраняющееся уже более
ста лет, поскольку изменила давно сложившийся баланс сил
артиллерии и пехоты. Подобным образом и потребности ро­
ботизированных вооружений вместе с компьютерными сетями
вынуждают военных распределять пространство решения задач.
В трещинах и разломах, открывающихся в военной машине тог­
да, когда армия вынуждена импровизировать, а искусство войны
приводится в движение, как раз и заключается наша единствен­
ная надежда. В этот поворотный момент истории картография
таких трещин, отслеживание таких разломов стало важнейшей
задачей всех тех, кто стремится открыть новые радикальные
возможности, новые линии развития машинного филума.

Глава 3. Контроль спектра
Именно во времена Возрождения фальшивое рождается
вместе с натуральным. От манишки, надеваемой на грудь,
до вилки, используемой в качестве искусственного проте­
за, и лепных интерьеров со всей барочной театральной машинерией... В церквях и дворцах лепнина сочетается с лю­
бой формой, имитирует все что угодно — бархатные зана­
весы, деревянные карнизы, телесную припухлость плоти.
Лепнина высвобождает невероятное смешение материи,
превращая ее в новую единичную субстанцию, в своео­
бразный всеобщий эквивалент всего остального. К тому
же, она престижна [...] поскольку сама является изобра­
зительной субстанцией, зеркалом всех остальных [всеоб­
щим симулякром]. Но симулякры — не только игра, ра­
зыгрываемая знаками; они включат в себя общественные
отношения и социальную власть. Лепнина способна пред­
ставляться апофеозом развивающейся науки и технологии;
кроме того, она связана с барокко, которое, в свою очередь,
имеет определенное отношение к истории Контрреформа­
ции и гегемонии над миром политики и идей, которую по­
пытались установить иезуиты, первые, кто стали действо­
вать в соответствии с современными концепциями власти.
Ж ан Бодрийяр264

Сбор военных разведывательных данных о географическом
расположении противника, вражеских намерениях или разру­
шительном потенциале всегда был существенным элементом
военного дела. Но то же самое можно сказать о действиях,
предпринимавшихся военными для того, чтобы враг не смог
получить сведения об их силах или чтобы ввести его в заблужде­
ние, снабдив заведомо ложной информацией. В самом древнем
трактате о войне, написанном китайским стратегом Сунь-цзы
(около 400 года до н. э.), сущность битвы связывается не с наси­
лием, а с прогнозированием и введением в заблуждение, то есть
264 Baudrillard, Jean. Simulations. New York: Semiotexte, 1983, pp. 87-88.

Контроль спектра

259

с прогнозом, необходимым, чтобы дать стратегическую оценку
кампании, а также со средствами дезинформации, позволяющи­
ми скрыть от потенциального врага свои истинные установки
и конечные цели265. В силу ключевой роли знаний и дезин­
формации в военном деле в армиях древнего мира (например,
египетской, ассирийской и греческой) уже были разработаны
систематические подходы к сбору и анализу разведывательных
данных, а также к тайным искусствам контрразведки266.
Работа людей-шпионов и людей-контрразведчиков, по су­
ществу, долгое время никак не менялась. Однако в результате
огромного прогресса в развитии коммуникационных технологий
20 века армии были вынуждены создать новые методы сбора
и анализа разведданных, как и контроля за многими новыми
потенциальными точками проникновения на территорию про­
тивника. Например, когда оптический телеграф (семафор) был
заменен в 19 веке электрическим телеграфом, понадобилось
подключаться непосредственно к линиям врага, то есть разрабо­
тать технологию физического перехвата вражеских сообщений.
Когда же на смену телеграфу пришло радио, необходимо было
разработать новый подход, поскольку сообщения теперь уже не
передавались по проводам, а напрямую транслировались на той
или иной частоте электромагнитного спектра. Новые средства
связи заставили отложить в сторону технологии перехвата теле­
фонных и телеграфных сообщений и разработать сверхчувстви­
тельные антенны, позволяющие отлавливать «из эфира» крайне
слабые сигналы.
Точно так же коммуникационные технологии породили
новые методы получения разведывательных сведений, а также
определили потребность в развитии контрмер против новых
форм проникновения. В частности, когда в начале 20 столетия
коммуникации стали беспроводными, сообщения стали не от­
правлять определенному адресату, а транслировать в режиме
широкого вещания. А это повышало шансы, что сообщения
будут перехвачены возможным противником, поэтому особое
зн ач ение приобрела разработка криптологических техник. Со­
общения начали шифровать, то есть запутывать их, используя все
более сложные математические правила. Криптология, то есть
искусство создания и взлома секретных шифров, родившаяся
265 Sun Tzu. The Art o f War. New York: Oxford University Press, 1963.
266 Ferrill, Origins of War, pp. 181-183.

260

Глава 3. Контроль спектра

в качестве контрразведывательного инструмента, препятству­
ющего перехвату радиосообщений, с тех пор превратилась
в отдельную индустрию, поддерживаемую огромным междуна­
родным сообществом.
Разведданные, получаемые из беспроводных сообщений,
нужно не только перехватить, расшифровать и истолковать,
но и оценить, сравнить и классифицировать. Компьютеры со­
вершили революцию в решении этих задач, позволив военным
внедрить «пылесосный» подход к сбору разведданных — в от­
личие от практик, существовавших до начала второй мировой
войны, когда перехватывалась лишь небольшая часть заранее
определенных сообщений, теперь все коммуникации считаются
потенциально ценными. Огромные объемы информации, со­
бранной благодаря применению этого подхода, впоследствии
обрабатываются цепочкой «компьютерных фильтров», содер­
жащих таблицы ключевых слов, таких как «ракета» или «комму­
низм», а также черные списки имен и адресов отдельных людей.
Каждый раз, когда в отдельном сообщении обнаруживается тот
или иной ключевой термин, оно отбирается компьютером для
дальнейшего анализа.
Другие области сбора разведданных также были преобра­
зованы ускоренным развитием технологии 20 века. В 19 веке
визуальные разведданные собирались солдатами на воздуш­
ных шарах, все оборудование которых сводилось к блокнотам
для рисования, однако уже к первой мировой войне самолеты
пришли на смену воздухоплавательным аппаратам, а фото­
графия заменила руки и глаза, став основным средством сбора
оптической информации. Сегодня же летающие платформы
вышли за пределы атмосферы и стали спутниками-шпионами,
тогда как визуальная аппаратура ушла от чисто механического
воспроизведения и была полностью компьютеризирована, пере­
став создавать «плоские копии» м ира и перейдя к производству

потоков чистых данных, из которых можно было извлекать
информацию самого разного толка. Например, технология
«мультиспектрального» анализа наделяет спутники-шпионы
способностью выявлять химический состав объектов на изобра­
жении, определяя, таким образом, из чего они сделаны —дерева,
стали, титана или чего-то еще. Это позволяет фотоаналитикам
проникать сквозь камуфляж противника, который скрывал
такие объекты на обычной фотографии.

Контроль спектра

261

В этой главе мы будем изучать историю разведывательного
компонента военной машины, а также то, как на сбор и анализ
военных сведений повлияло внедрение «разумных» машин.
Например, задача фотоаналитика навсегда изменится, когда
искусственный интеллект подарит, наконец, компьютерам «спо­
собность видеть». Хотя настоящее «машинное зрение» — все еще
вопрос будущего, компьютеры уже сегодня могут «понимать»
содержание видеокадра, если изображенные объекты относятся
к достаточно ограниченному списку (например, простых гео­
метрических форм). Подобным образом и отслеживание радио­
сообщений сделает огромный шаг вперед, когда компьютеры
начнут «понимать» естественные языки и смогут, к примеру,
автоматически переводить с иностранных языков.
Эти технологии все еще находятся в зачаточном состоянии,
поэтому нет опасности, что аналитики-люди окажутся выведены
за пределы цикла принятия решений. Примитивное «машинное
зрение» и «машинный перевод» используются для помощи аналитикам-людям — например, для предварительной обработки
фотографий и кабельного трафика. Но по мере развития ИИ
и постепенного перевода практических знаний людей-экспертов
в базы знаний функция аналитика разведывательных данных
будет все больше автоматизироваться. Чтобы понять военные
функции, которые однажды будут заменены такими техноло­
гиями, нам понадобится рассмотреть исторические корни этих
человеческих функций. Также мы должны исследовать истори­
ческие обстоятельства, из-за которых сбор разведданных и их
анализ стали столь важным компонентом военной машины.
Ведь если рекогносцировка, шпионаж и контрразведка всегда
были элементами военного дела, их относительное значение
для той или иной армии варьировалось в разных исторических
ситуациях.
Например, часовые армии, господствовавшие на европей­
ских полях сражений с 1560 по 1790 годы, почти не использовали
тайную разведку. Конечно, они разными средствами добывали
сведения о неприятеле. Н априм ер, Ф ридрих В еликий и сп ол ь зо­

вал военные разведданные, полученные от разных источников:
путешественников, местных жителей, дезертиров, заключенных
и случайных шпионов. Но эти сведения не имели большого
значения, поскольку в те времена основная стратегическая цель
заключалась не в быстром разгроме противника в одной битве,

262

Глава 3. Контроль спектра

а в получении небольшого преимущества за счет маневра — на­
пример, быстрого ночного перехода или же блокирования путей
сообщения противника. Поскольку информация в те времена
передвигалась ненамного быстрее марширующей колонны,
разведданные, как правило, мало чем могли помочь команди­
рам, занятым военными маневрами, характерными для часовой
эпохи267.
В часовую эпоху развертывание армии при подготовке
к бою занимало много времени, а потому почти не оставляло
возможностей для стратегической неожиданности. Если про­
тивник отказывался вступить в вооруженное столкновение,
у него было достаточно времени, чтобы отвести свои силы,
пока армия неприятеля медленно перестраивалась из колонн
на марше в линию огня. В действительности чаще всего битвы
проходили по обоюдному согласию, что означало — помимо
всего прочего —то, что штаб врага был заранее хорошо известен.
Все это, как мы уже отмечали, изменилось, когда часовой меха­
низм был заменен мотором, а бои на истощение — битвами на
уничтожение. В наполеоновских войнах штабы командования
неприятеля стали главной целью внезапных атак, а потому их
начали скрывать. Хотя камуфляж время от времени использо­
вался Густавом и Валленштейном в Тридцатилетнюю войну,
он оставался всего лишь частным моментом их страте гем, но
не постоянной составляющей стратегии в целом. Когда же
главнокомандующий армии стал уязвим для внезапных нападе­
ний, нацеленных на «обезглавливание», камуфляж из роскоши
превратился в совершенно необходимое средство. В результате
появления моторизованных армий прогнозирование и введение
в заблуждение — основные составляющие военного дела по
Сунь-цзы — вернулись на поле боя.
В часовую эпоху решающие битвы случались редко, но даже
когда они происходили, разгромленную армию почти никогда не
удавалось физически уничтожить на поле боя. Армии тех времен
состояли, в основном, из наемников, чья постоянная готовность
дезертировать не позволяла развить технологию преследова­
ния бойцов разбитой армии с целью их уничтожения. К тому
же, наемники были плохими разведчиками, чем объясняется
низкий уровень развития техник рекогносцировки в эту эпоху.
Чтобы устранить препятствие, представленное дезертирством,
267 Van Creveld, Command in War, pp. 22—24.

Контроль спектра

263

Наполеон подключился к резервуару лояльных человеческих
ресурсов, созданных Французской революцией, и использовал
их для питания первой в истории человечества моторизованной
армии. Устранив дорогостоящих и ненадежных наемников, он
смог бросать армии в решающие битвы, не беспокоясь о недо­
статочном количестве резервов и не слишком опасаясь дезертир­
ства среди войск во время преследования разгромленной армии.
Для принуждения часовых армий к битве Наполеон внедрил
стратегию глубокого проникновения — необходимо было под­
вести свои армии вплотную к силам неприятеля, чтобы он не
смог отказаться от решающего сражения. Стратегия Наполеона
требовала выявления слабейшей точки в силах противника или
так называемой «решающей точки», на которой и следовало
сосредоточить основную массу войск. Эта стратегия целиком
и полностью зависела от военной разведки, которая должна
была одновременно определить решающую точку и скоорди­
нировать движения различных войск с целью быстрейшей их
концентрации.
Для получения необходимых сведений применялось почти
столько же средств, как и сегодня, — систематически собира­
лись и переводились газеты, в каждый важный город засылались
шпионы и агенты, которые использовали имперскую почтовую
службу для передачи зашифрованных сообщений. Также рас­
шифрованные депеши поступали от так называемого «Черного
кабинета» — организации, основанной в 17 веке Кольбером
и специализировавшейся на вскрытии почты послов не самого
высокого ранга268.
Помимо долгосрочных (стратегических) разведданных, соби­
раемых секретными службами, собирались также и краткосроч­
ные (тактические) сведения, за которые отвечало специальное
подразделение наполеоновского штаба. К таким сведениям
относились данные по позиции, размеру и боевому духу враже­
ских или дружественных сил, по состоянию дорог, погоды и т. д.
После поражения Наполеона европейские армии начали
усваивать уроки нового стиля войны на уничтожение. Прус­
ская армия провела «моторизацию» сверху, создав из лояльных
индивидов постоянную армию и навязав меритократическую
организацию офицерскому корпусу (состоящему в основном из
268 Ibid., р. 66.

264

Глава 3. Контроль спектра

аристократии). Пруссаки сумели выполнить переход от часового
механизма к мотору без общественной революции, что частично
объяснялось телеграфом и железными дорогами, благодаря ко­
торым моторизация их транспортной системы и коммуникаций
была уже проведена. Когда сеть железных дорог расширилась,
она впервые позволила согласовать друг с другом различные
хронометрические устройства, находящиеся в разных областях
и ранее работавшие в «местном времени»269. Часы перешли
в иной режим, когда их «тиканье» начало повторяться в одном
и том же ритме на больших географических дистанциях при
помощи моторизованного транспорта. В связке с быстрой пере­
дачей сообщений и команд, обеспеченной телеграфом, железные
дороги создали возможность синхронной мобилизации неболь­
ших отдельных армий и их концентрации в решающей точке,
а это были два основных элемента наполеоновской стратегии.
Если сбор и анализ разведданных вступили в новую эпоху, на­
чавшуюся, когда на смену войнам на истощение пришли войны
на уничтожение, то же самое произошло и с психологическими
военными операциями и контрразведкой. Последняя предпо­
лагает как недопущение врага к определенным источникам
данных, так и планомерное снабжение его ложной информа­
цией с целью его запутать или же внушить ему преувеличенное
ощущение его собственной уязвимости. Современная система
шпионов (добывающих сведения), контрразведчиков (охра­
няющих сведения) и двойных шпионов (внедряющих ложные
сведения) постепенно собиралась в наполеоновской и прусской
армиях 19 века.
Главная проблема Наполеона в области контрразведки
обозначилась 21 декабря 1806 года, когда он объявил «кон­
тинентальную блокаду». Завоевав большую часть Европы, он
стремился уничтожить торговлю Англии, заблокировав все
коммуникации и торговые сношения между континентальной
Европой и Британскими островами. Почти одновременно
с объявлением блокады возникло несколько подпольных сетей,
наиболее важными из которых были контрабандные почтовые
службы. Эти альтернативные пути, по которым шли военные
разведданные, вскоре стали мишенью британских шпионов
и наполеоновских контрразведчиков. Жозеф Фуше, глава на­
полеоновской секретной службы, вместе со своими учениками
269 Van Creveld, Technology and War, p. 157.

Контроль спектра

265

довел до совершенства некоторые техники, используемые и по
сей день, — создание обширных записей о потенциально нело­
яльных индивидах («досье») и применение тактик проникнове­
ния для работы с подрывными организациями270.
Позднее в том же веке глава прусской секретной службы
Вильгельм Штибер дополнил эту сборку другими элементами. Во
время подготовки войны с Францией 1870-1871 гг. Штибер был
послан на территорию врага для изучения военного потенциа­
ла французских винтовок (chassepot) и пулеметов (mitrailleuse).
В своих расследованиях Штибер начал применять исчерпыва­
ющий подход к сбору разведданных, который характерен и для
современных разведывательных агентств:
Он стал первым «пылесосом» в истории шпионажа, первым
шпионом, который начал работать в качестве переписчика.
Преимущественное внимание он уделял дорогам, рекам, мостам,
арсеналам, резервным складам, укрепленным местам и комму­
никационным линиям. Но также он живо интересовался насе­
лением, торговлей и сельским хозяйством, фермами, домами,
трактирами, местным уровнем жизни, политикой и патриотиз­
мом — то есть всем тем, что, по его мнению, могло упростить
вторжение или обеспечить вторгнувшиеся войска провиантом.
Когда прусские войска наконец действительно прибыли, имея на
руках данные Штибера, реквизиция продовольствия и денежных
средств у гражданского населения оказалась весьма простым
делом... Многим зажиточным бюргерам довелось упасть в об­
морок, когда затребованные с них денежные суммы оказались
в точности соответствующими их сбережениям271.
Усилия Фуше и Штибера позволили техникам шпионажа
и контрразведки выйти на новый уровень эффективности. Но
почти сразу же после введения в действие этих систем революция
270 Rowan, Richard W. The Story o f Secret Service. New York: Literary Guild
o f America, 1937, ch. 31.
271 Ibid,, p. 338. Штибер не только развил французские изобретения, но и д о­
бавил некоторые свои. Одно из них — систематическое использование лазут­
чиков или агентов-провокаторов, которому он научился в годы, когда работал
на русскую «Охранку». Другие — например, обширное применение почтовой
цензуры или описи при сборе разведданных — он придумал сам. И хотя военная
ценность его шпионской работы остается под вопросом (он шпионил для прус­
ской армии во время войны 1870-1871 гг. с Францией), в качестве внутреннего
института, контролирующего инакомыслие внутри страны, а также следящего
за приезжими иностранцами и собственными гражданами, отправившимися за
рубеж, его секретная служба многие десятилетия оставалась вне конкуренции.

266

Глава 3. Контроль спектра

в коммуникационных системах, произошедшая в 20 веке, приве­
ла к их быстрому моральному устареванию. В действительности
разведданные, производимые шпионами-людьми, называемые
H U M IN T (human intelligence), постоянно теряли значение
в сравнении с информацией, собираемой при помощи техни­
ческих устройств: PHOTINT, фотографическими разведданны­
ми; COMINT, данными перехвата радиосообщений; SIGINT,
сигнальными данными о радиолокационных и иных станциях,
и т. д. Сбор разведывательных данных превратился в огромное
технологическое предприятие, управляемое международным со­
обществом с более чем миллионом членов. Оно включает такие
институты, как Агентство национальной безопасности (АНБ)
(National Security Agency; NSA) — американскую организацию,
отвечающую в том числе и за управление сетью спутников-шпионов, окружившей всю планету. В штабе АНБ сосредоточены
самые большие за всю историю человечества вычислительные
мощности. Само ведомство хвалится, что на пять лет опережает
актуальный уровень компьютерных технологий, поэтому армии
компьютеров, занимающих в АНБ здания нескольких кварталов,
не только поражают количеством, но также отличаются высо­
чайшим качеством.
Ранее, обсуждая ИИ, я в основном занимался военными
функциями, автоматизации которых он служит (в их числе —
военные игры, системы управления боем и т. д.), но не техни­
ческими подробностями его применения. В этой главе я буду
изучать два других военных приложения ИИ — машинное
зрение и механический перевод с иностранных языков. И здесь
я опять же сосредоточусь на определении места этих технологий
в историческом контексте, отслеживая происхождение тех во­
енных форм деятельности, в которые они вносят свой вклад, —
фоторазведки, а также криптологического и лингвистического
анализа беспроводных коммуникаций.
Однако анализ разведданных составляет, как я уже указывал,
лишь половину дела. В военное время знания и информацию
следует дополнять дезинформацией. Каждая из этих двух за­
дач предполагает особый комплекс навыков. Первая требует
способностей фотоаналитиков и криптологов — для извлече­
ния сведений из изображений и текстов; вторая — технологий
плаща и кинжала, свойственных шпионам, контрразведчикам
и двойным агентам. Сбор разведданных (шпионами-людьми)

Контроль спектра

267

и анализ этих данных — две разных формы деятельности, име­
ющих совершенно разные исторические корни:
Аналитики (обладающие аналитическими способностями
от рождения, а не по должности), отличаются непомерным
аппетитом к бумаге — газетам и журналам, статистике по про­
изводству стали, спискам имен на официальных церемониях,
картам, диаграммах пассажиро—и грузопотока, текстам тостов
на официальных банкетах, расписаниям железных дорог, фото­
графиям маневровых парков, параметрам кораблей, именам
городов, докладам агентов... То есть, если шпионы одержимы
идеей отсутствующей детали, то аналитики преданы паттернам.
Шпиона (и специалиста по контрразведке, чья ментальность —
как у шпиона в кубе) преследует мысль о том, что, возможно,
у него нет той улики, того ключа, который бы все объяснил.
А аналитик убежден в том, что паттерн все равно заполнит про­
белы... Короче говоря, аналитики верят, что нации последова­
тельны и рациональны. Прежде всего, именно поразительная
страсть к бумаге и вера в экстраполяции —вот что характеризует
аналитиков разведслужб272.
Итак, аналитики начинают с обоснованной предпосылки,
гласящей, что военные организации в своей деятельности
следуют более или менее четким паттернам поведения, то есть
чаще всего они проводят свои операции по уставу. Это позволяет
аналитикам разведки строить на основе примеров прошлого по­
ведения экстраполяции, пытаясь открыть паттерны в огромных
массивах данных, с которыми им приходится работать. Напро­
тив, шпионы имеют дело не столько с «рациональным» врагом,
чье систематическое поведение позволяет выявить паттерны,
сколько с хитрым, который, как предполагается, постоянно про­
водит разные отвлекающие маневры и прячет истинные улики за
плотной завесой секретности. В отличие от аналитика, работаю­
щего лишь с простыми формами камуфляжа, шпион действует
в комнате зеркал, в которых отражаются многоуровневые ин­
триги и обманы. В противоположность аналитику разведки, чью
эффективность можно оценить по успешному или проваленному
заданию, состоящему в выявлении паттерна, действия шпионов
и контрразведчиков осуществляются под прикрытием столь
глубокой секретности, что рационально оценить их успешность
272
Powers, Thomas. The Man Who Kept the Secrets: Richard Helms and the CIA.
New York: Simon & Schuster, 1979, p. 43.

268

Глава 3. Контроль спектра

зачастую невозможно. В итоге это приводит к формированию
вокруг шпионских агентств своеобразной ауры «мистицизма»,
благодаря которой они чувствуют себя членами тайной касты
посвященных, которым только и доступны некие «эзотериче­
ские» знания. Их успехи и неудачи могут оценить только люди,
допущенные в их внутреннее святилище.
По этой причине фотоаналитики ЦРУ и криптологи АНБ
вынуждены работать совсем не в той среде, что их коллеги из
таких аналитических центров, как корпорация RAND. RAND
была первоначально сформирована в 1946 году в качестве ана­
литического центра математиков, нацеленного на применение
инструментов исследований операций и теории игр к пробле­
мам войны, и с тех пор она продолжала, в целом, оставаться
оплотом технократов. Тогда как аналитики ЦРУ/АНБ должны
работать вместе с подпольными агентами, занятыми саботажем,
убийствами и психологической войной, а также с менеджерами
шпионов, которые создают и поддерживают сети секретных
агентов и информаторов. Атмосфера чрезвычайной секретности,
созданная двумя этими фигурами, по-разному влияет на произ­
водительность аналитического компонента разведывательного
агентства. Это не означает, что работа аналитика не связана
с миром секретности или мерами безопасности. Скорее, можно
сказать, что есть два вида секретности, один из которых отлича­
ется реальным военным значением, а другой — негативным воз­
действием на внутреннее функционирование военной машины.
Примером секретности первого рода или функциональной
секретности является то, как англичане использовали разведдан­
ные, собранные криптоаналитиками во время второй мировой
войны (проект «Ультра»). Поскольку одним из наиболее ценных
военных преимуществ был доступ к немецким коммуникациям,
обеспеченный взломом их шифров, чрезвычайно важно было,
чтобы нацисты не узн ал и , что их код раскрыт. Для этого вся
информация, полученная из перехватов, осуществленных в про­
екте «Ультра», «раскрывалась», то есть публично подтверждалась
другими источниками. Например, если «Ультра» обнаруживала
важную цель для авиационного удара, военные специально сна­
чала посылали к этой цели самолеты-разведчики, чтобы скрыть
от немцев истинный источник этой информации.
Пример второй формы секретности, паразитарной, можно
найти в той же самой войне. Британское шпионское агентство

Контроль спектра

269

SIS, вопреки своему легендарному статусу, было довольно неэф­
фективной организацией, которой военные не доверяли. Чтобы
гарантировать свое собственное выживание, оно монополизи­
ровало доступ к операции «Ультра» (которую проводила Пра­
вительственная школа кодирования и шифрования — GCCS;
Government Code and Cypher School) и представило триумф
«Ультра» в качестве собственного достижения. Стремясь скрыть
свои паразитарные действия, оно уничтожило некоторые из ма­
териалов «Ультра», спровоцировав в среде GCCS подозрения по
отношению к политикам и понизив общую функциональность
всех операций по перехвату сообщений и взламыванию кода273.
Итак, важно отличать анализ разведданных от шпионажа
и контрразведки. Если функция первого исторически разви­
валась в военных институтах, последние являются продуктом
деспотического правления. Секретные службы античности
сформировались на базе непрерывных интриг. У шпионов
и информаторов были более тесные связи с жреческими ка­
стами древнего государства, чем с его военной составляющей.
Разумеется, современные секретные службы — не религиозные
ордена. Однако эффект, производимый тайными клятвами при
поступлении на службу, социальная изоляция членов агентства,
эзотерические коннотации, связываемые с такими темами, как
криптология, а также шарм подпольных операций — все это соз­
дает среду, больше напоминающую религиозную, чем военную.
Далее я не буду развивать эту тему эзотерической составляющей
разведывательных агентств, поскольку она напрямую не связана
с миром разумных машин, однако мы должны, по крайней мере,
представлять эту скрытую сторону, чтобы понимать атмосферу,
в которой работают фотоаналитики ЦРУ и криптологи АНБ.
Обратимся к истории военной и дипломатической разведки
и попытаемся выделить некоторые из элементов этой эзотери­
ческой составляющей шпионажа. В 16 и 17 веках часовые армии
собирались великими протестантскими принцами — Морицем
Нассауским и Густавом Адольфом. СвященнаяРимская Импе­
рия, находившаяся уже в состоянии распада, ответила на этот
вызов и военными средствами — во время Тридцатилетней
войны (1618-1648 гг.), и полувоенными — при помощи ордена
иезуитов, используемого в качестве авангарда духовной контра­
273
Knightley, Philip. The Second Oldest Profession: Spies and Spying in the
Twentieth Century. New York: Penguin, 1988, pp. 45, 158—160.

270

Глава 3. Контроль спектра

таки. Иезуиты в действительности вели две войны сразу — войну
знаний и войну образов. Они смогли добиться почти полной
монополии на высшее образование в католической Европе
и стать лучшими географами и лингвистами своего времени.
(Коллективно они владели 95 языками.) Превратив ритуал
католической исповеди в своеобразную консультационную
услугу с гарантированной конфиденциальностью, они стали
исповедниками-советчиками при наиболее влиятельных коро­
лях и принцах Европы. Получив такие позиции и контролируя
весь оборот дипломатической и геополитической информации
континентальной Европы, они стали незаменимыми для многих
ключевых государственных фигур.
Поняв, что одно зрелище эффективнее воздействует на мас­
сы, чем сотня проповедей, они стали мастерами сценического
искусства и спецэффектов. Афанасий Кирхер усовершенствовал
раннюю модель «слайд-проектора» — волшебный фонарь, бла­
годаря которому создавал фантастические видения иезуитских
постановок, проецируя горящие города, пожары и другие спе­
циально отобранные апокалиптические катастрофы. Иезуиты
не изобрели барокко, но первыми стали использовать шоу
и уловки в качестве элемента общей стратегии религиозного
господства, пропагандистской войны, нацеленной на то, что
вернуть протестантов в лоно Церкви274. В рамках этого подхода
к духовной реконкисте изображения проецировались не только
вовне, но и внутрь — в качестве инструмента обучения самих
иезуитов. Хороший иезуит представлялся солдатом Христа,
и в такой роли у него был лишь один заклятый враг — Дьявол.
Муштра и дисциплинарные практики, позволявшие подгото­
виться к последней битве с Дьяволом, были кодифицированы
в виде «Духовных упражнений», своеобразной «гимнастики
для души», созданной Лойолой, основателем ордена иезуитов.
В «Упражнениях» образы остроумно использовались для того,
чтобы привить новобранцу чувство братства и спровоцировать
желание отказаться от собственной воли:
Первое требование — полный контроль над воображением
участника: инструкции к упражнениям, в которых, к примеру,
упоминаются ужасы ада, начинаются так: «Первое, я могу видеть
274
Barthel, Manfred. The Jesuits: History and Legend o f Society o f Jesus. New
York: William Morrow, 1984, p. 134.

Контроль спектра

271

глазами своего воображения безбрежный океан пламени и за­
крепощенные в телах души, горящие в нем. Второе, я слышу
ушами воображения громкие стенания, плач и вопли... Третье,
я воображаю, что чувствую запах дыма, серы, гниения... ощущаю
вкус горечи, чувствую слезы, боль и острые приступы раскаяния
тех, кто в аду...275
В эпиграфе к этой главе философ Жан Бодрийяр называет
систему, сформированную этими и другими образами, «симулякром». Это не просто вычурный термин, описывающий
пропагандистскую кампанию, а обозначение разных способов
возможного превращения гетерогенной системы символов
(литературных образов ада и рая, лепных ангелов и херувимов,
театральных спецэффектов) в важные элементы стратегий соци­
ального господства. После Тридентского собора (1545—1563 гг.)
Папа и его полувоенная армия решили кодифицировать в виде
образов основные отрывки из Библии, снабдить их недвусмыс­
ленной интерпретацией и внедрить «правильные значения»
в умы людей. Образы должны были теперь не просто служить
для объединения людей ради какой-то конкретной задачи — их
следовало навязать всему населению (включая самих иезуитов)
в качестве нового типа «духовной валюты».
Симулякры можно подразделить на три категории в соот­
ветствии с технологией, используемой для создания образов
и символов: это подделки, копии и симуляции. Первая катего­
рия относится к эпохе, когда рисунок, скульптура и сценическое
искусство были главными формами изображения реальности.
Это «подделки», поскольку такие «технологии» были нацелены
на создание иллюзии, которая сошла бы за реальность. Образы
подражали жизни. Когда была изобретена фотография, мир
начали населять образы другого типа — механические копии.
Когда в 1895 году изумленным зрителям было показано первое
кино, способность фотографии копировать расположение объ­
ектов в пространстве была дополнена способностью фильма
копировать паттерн разворачивающихся во времени событий.
Э ти технологии создал и новы е в озм ож н ости для развития си -

мулякров, впервые в наиболее полном объеме использованные
во время второй мировой войны Геббельсом и его рейхсмини­
стерством народного просвещения и пропаганды. В его руках
кинохроника и документальные фильмы (например, Лени
275 Ibid., р. 75.

272

Глава 3. Контроль спектра

Рифеншталь) стали составляющими духовной валюты нацист­
ского государства.
Наконец, появление компьютеров открыло возможность
нового поколения образов, то есть третьего типа — симулякров.
Реальность перестали имитировать или копировать, а начали
симулировать — изображения нового типа порождались по­
средством компьютеров, использующих математические модели
реальных физических явлений. Вероятно, наиболее известным
примером такого рода изображений является авиационный
симулятор — машина, используемая для тренировки пилотов
дорогостоящих военных самолетов. Пилоты работают с соз­
даваемыми в реальном времени моделями ландшафтов, через
которые они должны пролететь, им предлагается много визуаль­
ных подсказок и географических примет, по которым они могут
самостоятельно ориентироваться, чтобы избежать препятствий,
совершить удар по противнику и безопасно приземлиться. Дан­
ные для этих симуляций поступают из реальных баз географи­
ческих данных, поставляемых картографическим управлением
министерства обороны США276. Хотя таким изображениям еще
предстоит стать элементом стратегии социального господства,
путь, по которому они будут двигаться, становясь симулякром,
можно вычислить по другому военному приложению компью­
терных симуляций — военным играм.
В первой главе мы уже отмечали, что военные игры в своем
развитии прошли три этапа: сначала, в часовую эпоху, они были
своеобразным вариантом шахмат («подделкой»), затем — игра­
ми, в которые играли на рельефных моделях реальных террито­
рий («копией»), и наконец — компьютерными версиями, в кото­
рых карты и модели были заменены цифровыми изображениями
(«симуляцией»). Мы отмечали, что на этом последнем этапе
различие между реальностью и вымыслом стирается, поскольку
изображения, с которыми имеют дело участники военных игр
(изображения на экранах радаров и компьютеров) по существу
ничем не отличаются от тех, что были бы при реальном кризисе.
Превращение военных игр в симулякр началось тогда, когда не
желающие развязывать ядерный конфликт люди были выведены
из цикла принятия решений и заменены автоматами; выводы,
полученные из наблюдений за борьбой различных СЭМов
276 Tyler, Mike. Thumbs Up for Military Simulation / / Computer Graphics Review
(May, 1989).

Контроль спектра

273

и ИВАНов, затем использовались в планах чрезвычайных дей­
ствий и в стратегическом мышлении, так что СЭМы и ИВАНы
становятся составляющими «духовной валюты» современной
военной машины.
Есть много других примеров подделок, копий и симуляций
в области как визуальных, так и невизуальных коммуникаций277.
Но для нашего контекста важно, что в 20 веке разведывательные
агентства существовали в мире симулякров — они не только
эксплуатируют энергию изображений в целях пропаганды, но
и сами живут в придуманном мире. Так, популярные романы
(к примеру, шпионские триллеры параноидального писателя
Уильяма Ле Ке) использовались в 1909 году в Британии для
раздувания страхов вокруг немецких шпионов — ради того,
чтобы сломить сопротивление общества, выступающего против
формирования первых разведывательных агентств. Рассказы
о «пятых колоннах» и т.п. стали составной частью современ­
ных тактик устрашения, но агенты, использовавшие силу этих
образов, сами поддавались их влиянию. Британские шпионы
и подпольные агенты в межвоенный период стали жадными
потребителями таких романистов, как Джон Бьюкен, пытаясь
копировать в своей жизни его героев. Многие авторы шпионских
триллеров (Флеминг, Грин, Киплинг) в тот или иной период
жизни сами были членами разведывательного сообщества, и они
способствовали созданию притягательного мистического образа
шпионажа, который является элементом духовной валюты со­
временных агентств278.
277 Baudrillard, Jean. For a Critique o f the Political Economy o f the Sign, tr. Charles
Levin. St. Louis: Telos, 1971 (Рус. пер.: Бодрийяр Ж. К критике политической
экономии знака. М.: Академический Проект, 2007). В этой книге Бодрийяр
пытается показать, как предметы массового производства (а также масс-медиа)
могут стать симулякром — массовое воспроизводство создало практически бес­
конечный поток потребительских объектов, которые образовали множество
«плавающих символов», свободно встраивающихся в стратегии социального
господства. Когда война иезуитов за души масс отошла на второй план, новые
симулякры стали частью новой войны, битвы за «классовую дифференциацию»
посредством приобретения и демонстрации более или менее эксклюзивных
предметов. Впрочем, Бодрийяр приписывает слишком большое значение систе­
мам знаков (означающих), и ему не удается четко определить их вовлеченность
в вопросы власти.
278 Knightley, The Second Oldest Profession, pp. 2 2 -2 6 . Эффект симулякра
более очевиден в случае подпольных агентов, особенно (как часто случается)
тогда, когда они упиваются адреналином насилия, совершаемого независимо
от контроля со стороны командной цепочки. Один из лучших примеров —

274

Глава 3. Контроль спектра

Почти всегда секретные службы преуспевали во времена
турбулентности и, напротив, их власть снижалась, когда смута
шла на убыль. Поэтому они выживают, провоцируя социальную
турбулентность, распространяя слухи и изобретая воображаемых
врагов, пятые колонны, отставание в области бомбардировщи­
ков или ракет279. Чтобы выжить, им нужно нагнетать в обществе
британское Управление специальных операций (Special Operations Executive;
SOE), действовавшее во время второй мировой войны: «Агенты SOE не только
проявляли полную политическую безграмотность, когда нужны были знания
о Европе, но и отличались опасными романтическими представлениями о соб­
ственной деятельности. Они были взращены на убеждении, что британцы —
высшая раса... что один англичанин стоит пяти немцев, десяти итальянцев
и бессчетного числа представителей любой другой нации. Почти все они без
исключений запоем читали — как в детстве, так и в зрелом возрасте — Джона
Бьюкена, автора, работавшего в британской разведке... Подобно героям Бьюке­
на, офицеры SOE были любителями — и гордились этим. Жесткую дисциплину
служб они считали не только бесполезной, но и вредной... Отдел упивался своей
секретностью и безнаказанностью; ему безумно нравилось ощущать себя вне
общества, вне закона... И в своих попытках “поджечь Европу” они убивали
не только немцев, но и многих невинных гражданских, включая и горячих
сторонников дела Союзников... Руководители SOE должны были также знать,
что немцы обычно жестоко карали местное население, чтобы не допустить его
сотрудничества с SOE» (рр. 22—26).
Взаимопроникновение вымысла и реальности действует в обоих направ­
лениях. Интересный пример: из-за принципа «бывших агентов не бывает»,
исповедуемого британскими секретными службами, во время второй мировой
войны Великобритания стала прибежищем для некоторых бывших сотрудни­
ков секретных агентств. Этот сюжет стал основой для телесериала «Пленник»
{The Prisoner).
279
Примерно так же, как иезуиты боролись с конкурирующими религиоз­
ными убеждениями (лютеровскими), соединяя военизированные акции (напа­
дение боевиков с целью убить короля) с пропагандой (образами ада), западные
разведывательные службы боролись с конкурирующими государственными
религиями (например, марксизмом), соединяя тайные насильственные акции
с тактикой устрашения. Но в каком смысле марксизм можно считать религией?
И в каком смысле борьба с ним превратилась в религиозный крестовый поход?
Существует (по меньшей мере) три разных «марксизма». Во-первых, есть
политико-экономические теории самого Карла Маркса. Они, разумеется, не
религиозны, разве что мы забудем, что они представляют собой лишь одну из
нескольких конкурирующих исследовательских программ в этой отрасли науки.
Далее, есть религиозный марксизм Сталина, который поддерживал, вопреки
всем научным доказательствам (не говоря уже о печальных последствиях для
советского сельского хозяйства), биологические теории Лысенко. К тому же,
именно религиозный марксизм ослепил Ленина и заставил его приветствовать
тейлоризм, который он счел важным достижением, а не милитаризацией тру­
довых отношений, навязывающей фабрике логистическую систему. Наконец
(и это самый плохой из марксизмов) есть марксизм пятой колонны — миф,
распространявшийся в 20 веке секретными службами для легитимации соб­

Контроль спектра

275

постоянную тревогу, удерживать его в вечном состоянии страха
и паранойи. А это привело к развитию гигантской «индустрии
шпионажа», само существование которой основано на блефе,
разоблачить который решаются немногие правительства:
Агентства оправдывают свое существование в мирное время тем,
что обещают своевременно предупреждать об угрозах нацио­
нальной безопасности... В течение многих лет разведывательные
агентства промывали мозги сменяющим друг друга правитель­
ствам, заставляя их принять три посылки, обеспечивающие
их выживание и расширение. Первая утверждает, что в мире
секретности обычно невозможно отличить успех от провала.
Своевременное предупреждение об атаке позволяет предпо­
лагаемой жертве подготовиться. А это заставляет агрессора
изменить свои планы; поэтому предупреждение оказывается
ложным. Вторая посылка заключается в том, что провал может
следовать из неверного анализа точной информации, предостав­
ленной агентством. Третья —в том, что агентство могло бы дать
своевременное предупреждение, если бы не страдало от недо­
статочного финансирования. В совокупности три этих посылки
ственного существования, но изобретенный еще раньше такими частными
агентствами, как фирма Пинкертона, хотя тоже для оправдания собственной
шпионской деятельности.
«Религия» марксизма как «пятой колонны», которой так долго увлекались
западные разведслужбы в действительности отвечает за те немногие успехи,
которые можно приписать КГБ. Этот прямой наследник самой неэффективной
из секретных служб, «Охранки», вряд ли обладает особой властью, чего уж гово­
рить о способности захватить мир, которая мерещится религиозно настроенным
сотрудникам британской Секретной разведывательной службы (SIS) и ЦРУ. Но
реальные успехи КГБ (например, проникновение в высшие эшелоны SIS Кима
Филби), были результатом действий идеалистов-перебежчиков, среагировавших
на слишком ожесточенный антимарксизм. Ирония, таким образом, в том, что
сам миф, позволяющий западным разведывательным службам сплотиться,
создает инструменты их поражения.
Разумеется, это не означает, что советская военная система не представляет
опасности для других наций. Скорее, это значит, что советское государство не
представляет угрозы, превышающей ту, что создавалась Российской империей
за вычетом коммунистической религии. До большевистской революции русские
были переменной в уравнении европейских войн, и нет причин предполагать,
что они стали бы меньшей угрозой (другим империям), если бы революция не
случилась. Но — с революцией или без нее — угроза, представляемая Российской
империей, проистекала из того факта, что это была империя (как многие другие),
а не из ее реальных способностей добиться мирового господства. Эти способ­
ности по большей части носят воображаемый характер — они систематически
фабриковались такими агентствами, как британское SIS или американское ЦРУ
для оправдания своего собственного существования в мирное время.

276

Глава 3. Контроль спектра

можно использовать для опровержения любого рационального
анализа эффективности разведывательного агентства, поскольку
они позволяют любой провал превратить в аргумент в пользу
расширения и увеличения финансирования280.
Исторически секретные службы служили лишь для контроля
инакомыслия внутри страны, а не для сбора военных разведдан­
ных заграницей. Например, царская тайная полиция 19 века,
«Охранка», была, с одной стороны, неэффективным инстру­
ментом сбора разведданных, но с другой — безжалостным стра­
жем внутреннего порядка. Но даже в этой ограниченной роли
«Охранка» и другие агентства отличались таким ненасытным
аппетитом к информации, что неизбежно становились жертвами
«патологий данных», исследованных нами на примере военных
организаций: работая с неполными и противоречивыми сведе­
ниями, поступающими с поля боя, армии попытались снизить
их неопределенность, централизуя обработку информации на
верхнем уровне, однако суммарный эффект такого подхода —
рост общей неопределенности относительно ситуации в целом.
Но кроме этих дисфункций, разделяемых с военными, у се­
кретных служб есть еще и другие — собственные — проблемы.
П окупка инф ормации у ш пионов-наемников увеличивает
ценность сфабрикованных данных. Опора на информаторов,
которые зарабатывают на жизнь, предавая своих друзей и чле­
нов семьи, заставляет шпионить за самими информаторами.
Например, у «Охранки» в «ведомости были тысячи шпионов
и информаторов, она... подозревала всех поголовно, бросая тень
на каждого, а тени, отбрасываемые этими тенями, умножались
до бесконечности, достигая крайних пределов сети тайной
полиции»281. Несмотря на свою ничтожную эффективность на
практике —или именно по ее причине, — «Охранка» была безжа­
лостной и жестокой организацией. Ее информаторы предавали
невинных людей, но упускали настоящих заговорщиков, так что
тайной полиции иногда приходилось убивать не просто индиви­
дов, но жителей целых провинций. ЦРУ и АНБ сегодня начали
двигаться в том же направлении. Хотя по закону им запрещено
заниматься внутренней слежкой, они несколько раз уже были
замечены в ней, причем подобные формы операций становятся,
похоже, правилом, а не исключением. Подобно «Охранке», они
280 Knightley, Second Oldest Profession, pp. 6, 389.
281 Rowan, Story o f the Secret Services, p. 374.

Контроль спектра

277

будут терять способность работать с военной разведкой, все
больше прибирая к рукам внутреннюю полицию и контроль.
Как и мой прежний анализ военной машины и внутренних
условий, необходимых для ее правильной работы, данное ис­
следование разведывательной индустрии не нацелено на то,
чтобы помочь ей в совершенствовании стратегий разрушения
и господства. Дисфункциональная военная машина по самой
своей природе саморазрушительна. Мы можем позволить себе
иметь эффективную армию, однако самоубийственная армия
непозволительна — в ядерную эпоху ее самоубийство окажется
и нашим. С другой стороны, разведывательные агентства и се­
кретные службы никогда не были функциональной военной
машиной. То есть их ценность для армий всегда была весьма
ограниченной, если сравнивать с тем, как их ценили деспоти­
ческие правители. Хотя военные успехи этих паразитических
машин смехотворны, это не значит, что их можно упразднить
насмешкой. В 17 веке математик Блез Паскаль предпринял
примечательную попытку использовать против иезуитов их соб­
ственную риторику, разыграв целое представление, в котором
демонстрировались шаткие основания, на которых построена
целая организация282.
Однако иезуиты были слишком могущественны, чтобы их
можно было уничтожить смехом. Сначала следовало уничтожить
тот симулякр, который защищал их от внешней критики. Ис­
панская корона, используя тактики, хорошо зарекомендовавшие
себя в 1312 году при роспуске рыцарского ордена тамплиеров,
свергла иезуитскую паразитарную машину силой:
В ночь со 2-го на 3 апреля 1767 года во все дома, колледжи,
поместья и церкви, принадлежавшие иезуитам, по всей Испа­
нии и в испанских владениях в Америке ворвались испанские
королевские войска. Около 6000 иезуитов было арестовано, их
как селедку побросали в темницы испанской армии, а затем
отвези в Папскую область Италии, где бесцеремонно сгрузили
на берег —живых, умирающих или уже мертвых. Эта испанская
операция, потребовавшая четырнадцати месяцев планирова­

ния, стала триумфом бюрократической секретности и военной
точности283.
282 Pascal, Blaise. The Provincial Letters. Harmondsworth, Eng.: Penguin, 1967
(Рус. пер.: Паскаль Б. Письма к провинциалу. СПб.: Изд. Л.Ф. Пантелеева, 1898).
См. также: Barthel, The Jesuits, р. 219.
283 Martin, Malachi. The Jesuits. New York: Simon & Schuster, 1987, p. 216.

278

Глава 3. Контроль спектра

Не стоит добавлять, что решение, подходящее для часовой
эпохи, не могло бы сработать в случае секретных служб мо­
торной и сетевой армий. Кроме того, болезнь, выражающаяся
в чрезмерном внимании к безопасности, а также в паразитарной
деятельности по производству мифов и распространении слухов,
заразила не только гражданские агентства, но и армию в целом.
Например, в 1950 годах ВВС соперничали с ЦРУ в амплуа про­
изводителя мифов. Воображаемое «отставание по бомбардиров­
щикам» и «отставание по ракетам», которым шантажировали
одного президента за другим, заставляя их наращивать ядерный
арсенал, было сфабриковано военными, а не гражданскими раз­
ведывательными агентствами.
Но независимо от цели — «внутренней» или «внешней» —
деятельность военных разведчиков в основном остается не­
изменной, поскольку опирается на определенные техники —
в частности фотографию и компьютерные симуляции как
инструменты анализа разведданных. Нижеследующее обсужде­
ние будет разделено на две части, одна из которых посвящена
задаче наблюдения за оптической областью электромагнитного
спектра, а другая — агентствам, отвечающим за неоптическую
область. Такое разделение — довольно условно, однако в США
поляна разведывательного сообщества разделена примерно по
этой линии. ЦРУ отвечает за фоторазведку и анализ, тогда как
АНБ контролирует мир сигналов и коммуникационные раз­
ведданные284.
Фотоанализ и криптоанализ мы можем представить в каче­
стве элементов деятельности по выявлению паттернов. Напри­
мер, фотоаналитик обладает навыками, позволяющими ему бук­
вально проникать внутрь фотографии в поисках информации.
Закончив работу по извлечению данных из изображения, фото­
аналитик должен организовать их в паттерны, на основе которых
можно сделать новые выводы и экстраполяции. Криптоаналитик
также имеет дело с куском текста, внешне представляющимся
темным и непонятным —в зависимости от того, насколько слож­
на шифровальная машина противника. Чтобы преодолеть этот
барьер, то есть вывести значение сообщения на поверхность,
криптоаналитик должен эксплуатировать довольно сложные
уязвимости применяемой врагом шифровальной машины или
284
Bamford, James. The Puzzle Palace: A Report on America’s Most Secret Agency.
New York: Penguin, 1983, p. 246.

Контроль спектра

279

даже еще более тонкие математические отпечатки, оставленные
этой машиной в тексте. Хотя навыки фотоаналитика и криптоа­
налитика сложились еще до компьютеров, выявление паттернов
получило значительный импульс с их появлением.
Развитие искусственного интеллекта позволило военным
приступить к механизации задачи по выявлению паттернов.
Чтобы исключить людей из процесса принятия решений, ком­
пьютеры должны будут научиться «видеть» и «понимать язык».
Актуальные системы машинного зрения и перевода могут ра­
ботать лишь в весьма ограниченных областях. Например, при­
митивная форма машинного зрения используется некоторыми
производителями для контроля качества продуктов массового
производства. Компьютеры и в самом деле могут «видеть» эти
объекты и выявлять в них дефекты, однако лишь потому, что
возможный спектр объектов, с которыми они работают, весьма
ограничен (в действительности они имеют дело всего лишь с ко­
пиями одного и того же объекта). Примерно так же компьютер
гораздо более эффективно может работать со стандартными
текстами (формами, отчетами), чем с произвольной порцией
перехваченных сообщений.
Для создания настоящего машинного зрения и перевода по­
требуется решить все основные проблемы ИИ. То есть первый
компьютер, действительно «воспринимающий мир» или «по­
нимающий язык», должен стать машиной, которая разумна и во
многих других отношениях. Он должен будет уметь учиться на
своих успехах и неудачах, планировать стратегии решения про­
блем на многих уровнях сложности и обладать определенным
«здравым смыслом», чтобы не потонуть под грузом незначащих
деталей. Никто не знает, действительно ли эти цели достижимы
в технологическом плане или же они навсегда останутся техно­
кратической фантазией. Но военные продолжают исследова­
ния в этом направлении, поскольку это единственный способ
полностью исключить людей из цикла принятия решений.
Существуют, однако, и альтернативные варианты использо­
вания технологий, которы е прощ е в разработке и к тому же не
сталкивают людей с машинами, а, скорее, нацелены на создание
их синергетического целого. Не нужно создавать компьютеры,
которые бы автоматизировали процесс выявления паттернов, —
сама поверхность (компьютерный дисплей) должна стать ме­
стом, где можно усилить способность человека обнаруживать

280

Глава 3. Контроль спектра

их. Если использовать терминологию, принятую в этой книге,
альтернативное применение компьютеров должно нацеливаться
на то, чтобы машинный филум прошел сквозь человека и ма­
шину — тем самым объединяя их в целостность более высокого
уровня. В 1960 годах, когда военные финансировали исследова­
ния, направленные на исключение людей из цикла принятия ре­
шений, такие независимые исследователи, как Даг Энгельбарт,
начали работать в противоположном направлении — создавать
интерфейс между людьми и машинами, способный собирать
их в синергетическое целое. Эти исследователи назвали свою
концепцию «усилением человеческого интеллекта». Идея была
не в том, чтобы перенести навыки человека в машину, а в том,
чтобы соединить людей и машины таким образом, чтобы интел­
лектуальные способности первых были усилены последними.
Хотя это исследование, породившее новую парадигму взаи­
модействия человека и машины, финансировалось военными
(с целью помочь аналитикам в выявлении паттернов), граждан­
ские исследователи вышли за пределы первоначальных планов.
Вместо того, чтобы превращать поверхность компьютерных
экранов в пространство, где могут выявляться паттерны данных,
они сделали из нее место, где можно контролировать саму работу
компьютера, то есть превратили ее в поверхность контакта людей
и машин, на которой их эволюционные траектории способны
вступить в симбиотическую связь.
Итак, события на поверхности компьютерного экрана могут
стать элементами различных стратегий. Симулированные изо­
бражения, если они используются паразитарным компонентом
военных машин (священниками, шпионами, фанатиками и т. д.),
могут стать симулякрами. Так же, как барочная скульптура
и живопись стали симулякрами в руках иезуитов, а фотография
и кино — в руках нацистов, симулируемые изображения, на­
селяю щ ие компью терны е ди сп л еи , могут «загипнотизировать»
пользователей и заменить для них реальность. В случае военных
игр это уже происходит. Также события на компьютерном экране
могут стать составляющими стратегии по исключению людей из
цикла принятия решений, то есть по сокращению командной
цепочки. Похоже, что именно в этом направлении движутся про­
екты машинного зрения и перевода.
У той или иной технологии нет никаких внутренне присущих
ей качеств, которые заставляли бы ее становиться симулякром,

Фотоанализ

281

заменять людей или же объединяться с ними ради формирования
новых и лучших «видов». Все зависит от стратегий, в которые
эти технологии включаются. Так что начнем с изучения техно­
логий фотографического и текстуального анализа и стратегий,
которым они стали служить.

Фотоанализ
Анализ разведданных — не изобретение компьютерного века;
его предыстория, если так можно выразиться, требовала все
большего соотнесения разведки с визуальной рекогносцировкой
и проработкой информации в визуальных терминах. Например,
вторжению монголов-кочевников в Европу в 13 веке предше­
ствовала активная кампания по сбору данных и планирова­
нию285. Однако машина анализа, характерная для современных
оседлых обществ, была собрана сравнительно недавно. Некото­
рые элементы сборки были введены в строй иезуитами, когда
они планировали свою всемирную кампанию против язычников,
идолопоклонников и неверующих. Например, «попытка иезу­
итов утвердиться в Китае, которая потребовала массы людей,
оборудования и времени, была целенаправленным ходом, обо­
снованным их оценкой геополитических сил, господствующих
на Дальнем Востоке»286. Однако их проникновение в Китай
отличалось всеми типичными признаками часовой эпохи. Они
поразили китайцев мастерством в механических искусствах,
созданными фонтанами, механическими игрушками и сложно
украшенными садами; но они так и не смогли прийти к более
устойчивой форме культурного господства, которая станет воз­
можной лишь с рождением моторных армий наполеоновских
войн. Во французской и прусской армиях (Фуше и Штибер)
родился современный подход к анализу разведданных: не только
монархи и важные государственные фигуры, но и каждый ин­
дивид — все должны быть включены в сеть описи287. Примерно
285 Chambers, D e v il’s H orsem an, ch. 2.
286 Martin, The Jesuits, p. 211.
287 Rowan, Story o f the Secret Service, pp. 218, 319. «Долгое время обычная
индивидуальность — индивидуальность простого человека — оставалась ниже
порога описания. Быть рассматриваемым, наблюдаемым, детально исследуемым
и сопровождаемым изо дня в день непрерывной записью составляло привилегию.
Создаваемые при жизни человека хроника, жизнеописание, историография
составляли часть ритуалов его власти. Дисциплинарные методы полностью из-

282

Глава 3. Контроль спектра

так же при сборе военных разведданных описывались не только
резервные склады и арсеналы противника, но и настроения
гражданского населения, а также промышленные и сельскохо­
зяйственные ресурсы. Это был новый мир, в котором каждая
деталь стала важной: «Не Наполеон открыл этот мир, но мы
знаем, что именно он сумел его организовать; он стремился со­
брать вокруг себя механизм власти, который позволил бы ему
видеть мельчайшее из событий, происходивших в управляемом
им государстве»288.
Как я уже говорил, новый «культ деталей» развивался по
разным линиям в зависимости от того, чем именно занимались
агентства — внутренним наблюдением или сбором военных раз­
ведданных. Не то чтобы это различие всегда было четким. В той
мере, в какой наполеоновские армии работали на резервуаре
националистических чувств, умонастроения внутри страны для
успехов Наполеона были не менее важны, чем его стратегические
и тактические инновации. И точно так же обширная система
внутреннего наблюдения была не менее важна, чем получение
разведывательных данных из-за рубежа. Поэтому Штибер, прус­
ский мастер шпионажа, был одновременно и агентом секретной
внутренней службы (он работал на «Охранку»), и зарубежным
сборщиком дипломатической и логистической информации.
Но хотя в отдельных случаях две этих функции перекрываются,
верно и то, что их цели расходятся, а из секретных служб, отве­
чающих за контроль внутренних беспорядков, часто выходили
агенты, не способные к оценке военных разведданных.
Существует три различных элемента воздушной системы
визуальной разведки: «платформа», «аппарат построения изо­
менили это отношение... Описание теперь не памятник для будущего, а документ
для возможного использования... В некоторых обществах (феодальный строй
лишь одно из них) индивидуализация наиболее развита там, где отправляется
власть государя, и в высших эшелонах власти. Чем больше у человека власти
или привилегий, тем больше он выделяется как индивид в ритуалах, дискурсах
и пластических представлениях... В системе дисциплины [напротив] ребенок
индивидуализируется больше, чем взрослый, больной — больше, чем здоровый,
сумасшедший и преступник — больше, чем нормальный и законопослушный...
Момент перехода от историко-ритуальных механизмов формирования индиви­
дуальности к научно-дисциплинарным механизмам, когда нормальное взяло
верх над наследственным, а измерение — над статусом (заменив тем самым
индивидуальность человека, которого помнят, индивидуальностью человека
исчисляемого...)» (Foucalt, Discipline and Punish, pp. 191-193; рус. пер.: Фуко М.
Надзирать и наказывать. С. 280-283).
ш Ibid., р. 141.

Фотоанализ

283

бражений» и техника интерпретации изображений. Три этих
элемента развивались независимо друг от друга, временами
вступая в поверхностный контакт, но в настоящую сборку они
слились только во время первой мировой войны. Первые плат­
формы представляли собой аппараты легче воздуха, в основном
это были шары и воздушные змеи. Армии Наполеона применя­
ли воздушные шары при осаде Мантуи в 1797 году, вскоре их
примеру последовали и другие армии. Для воздушной реког­
носцировки шары применялись также во время американской
Гражданской войны и Франко-прусской войны 1870—1871 гг289.
Фотокамеры в те времена были еще несовершенными, поэтому
на данном этапе аппарат построения изображений сводился
к паре человеческих глаз и блокноту для набросков. Когда плат­
формами стали первые самолеты, а механическое копирование
посредством фотографии заменило человеческий глаз, началась
современная эпоха небесных шпионов.
Третий элемент системы, фотоинтерпретация, развивался
вместе с техниками картографирования и топографической
съемки, использовавшихся артиллерией для точной стрельбы
с непрямой наводкой. Различные элементы рекогносцировки,
карт, фотографий, а также данных, полученных от звукометрии
и засечки по вспышкам выстрелов, приходилось калибровать
друг по другу, чтобы добиться эффектов, воспроизводимых
в географически удаленных друг от друга артиллерийских под­
разделениях: «Но калибровка — это еще не все. Ведь температура
метательного вещества или “заряда”, его тип, вес снаряда и,
самое главное, метеорологические условия на момент стрель­
бы —все это влияло на точность картографирования обстрела»290.
К началу первой мировой войны калибровка и координация
карт и фотографий находились в зачаточном состоянии; стрельба
из орудий, в основном, проводилась прямой наводкой, а не в со­
ответствии с научными методами. Например, до артиллерийской
атаки следовало провести предварительную пристрелку, сделав
из пушек несколько пробных выстрелов по целям. Это, есте­
ственно, лиш ало командиров важного ш анса застать противника
врасплох. Когда различные «измерительные устройства» (фото­
графии, техники пристрелки и картографирован™ и т. д.) начали
калиброваться друг по другу, а особенности отдельных орудий
289 Burrows, Deep Black, рр. 28—30.
290 Bidwell and Graham, Fire Power, p. 108.

284

Глава 3. Контроль спектра

и погоды — компенсироваться за счет подробнейших вычисле­
ний (в которых одни орудия превращались в виртуальные копии
друг друга), получил развитие совершенно новый — научный —
стиль артиллерийского искусства, окончательно сложившийся
к концу первого глобального конфликта.
Фотографии применялись не только для получения кра­
ткосрочной тактической информации непосредственно перед
артиллерийской атакой, но и для сбора долгосрочных страте­
гических разведданных, относящихся к расположению и на­
мерениям противника:
Сравнительная съемка, остающаяся краеугольным камнем
анализа изображений, была развита относительно недавно. Она
требовала сравнивать изображения одной и той же цели, полу­
чаемые через каждые несколько дней или недель, для фиксации
изменений в построении войск, прокладке железнодорожных
путей и вообще любых других показателей намерений против­
ника. Интерпретаторов учили не только выявлять интересные
места, но и «эксплуатировать» то, что они увидели, то есть ис­
пользовать для получения обоснованных выводов относительно
планов противника. Авиационная разведка к осени 1918 года
выросла до гигантских масштабов. К примеру, во время МёзАргоннского наступления в сентябре этого года, 56 000 снимков
авиаразведки были получены различными частями американ­
ской армии за 4 дня. Общее число снимков, произведенных
с 1июля 1918 года до Дня перемирия (11 ноября 1918г.) достигло
1,3 миллиона... Все эти изображения пересылались различным
специализированным подразделениям, работавшим с ними...
Но сколь бы успешно эти подразделения ни использовали полу­
ченные изображения, во время первой мировой войны так и не
удалось достичь кооперации в анализе огромного потока данных,
порожденных разведкой, не говоря уже о развитии центрального
аппарата разведки, который мог бы координировать данные
и фокусировать их с максимальной отдачей291.
После войны каждый из трех компонентов машины «опти­
ческого наблюдения» — платформа (самолет-шпион), аппарат
построения изображений (фотография) и комплекс аналитиче­
ских способностей — развивались каждый в своем собственном
ритме. Билли Митчелл, легендарный пилот, позднее продвигав­
ший идею создания ВВС США в качестве независимой службы,
291 Burrows, Deep Black, рр. 34—36.

Фотоанализ

285

увлек своих пилотов беспрерывной гонкой, в которой ставились
все новые и новые рекорды скорости, высоты и длительности
полетов292. С другой стороны, ни одному летчику военная фото­
графия не прибавила звезд на погонах, так что изобретателями
в этой области были такие энтузиасты, как Джордж Годдар,
который экспериментировал с самыми разными техниками
фотографии (дальней, инфракрасной и т. д.), а также разработал
несколько ключевых элементов фотоаппаратуры (многоразовую
вспышку, стереокамеры). Он даже предвосхитил телевидение,
впервые передав изображения по телеграфу. Другой энтузи­
аст — Сидни Коттон — стал во время второй мировой войны
отцом британского авиационного шпионажа. Он предложил
не только множество усовершенствований фотоаппаратуры
(настраивающиеся планы, специальные камеры с расходящи­
мися линзами и антиобледенительные механизмы), но и помог
также в разработке аналитической составляющей машины:
«[Его] полуофициальное Подразделение фотографических раз­
работок усовершенствовало интерпретацию фотографий за счет
классификации целей, так что, например, фотографии танков
и морских судов отправлялись теперь интерпретаторам, наи­
более осведомленным в соответствующей области»293.
Во время второй мировой войны летающие платформы раз­
вивались с невероятной скоростью, как и фотография, которую
подстегнуло создание цветной пленки с высоким разрешением
и линз, которые автоматически компенсировали воздействие
температуры воздуха и атмосферного давления. Однако развитие
аппаратуры само по себе было бы бессмысленным, если бы про­
граммная компонента, то есть фотоинтерпретация, отставала от
него. Чтобы получить от фотографических копий действительно
полезные сведения:
...сотни британских [фотоинтерпретаторов] выработали весь­
ма сложные методы, позволяющие проникать в изображения
и вытаскивать из них нужную информацию. Большинство
специализировалось в определенных географических регионах,
системах вооружений, типах построек т. д., так что лучшие из
них со временем настолько изучили свою область, что приобрели
своеобразную интуицию —например, они могли посмотреть на
фотографию, сделанную с высоты сорока тысяч футов и сразу же
292 Ibid., р. 40.
293 Ibid., р. 37,47.

286

Глава 3. Контроль спектра

интуитивно понять, изменилось ли что-то: возможно, добавлена
линия электросети, перемещен какой-то небольшой корабль или
же самолет-снаряд «Фау-1» приготовлен к запуску294.
Когда война закончилась, враг поменялся, по крайней мере
для американских и британских шпионских агентств. Немцы
стали союзниками, а необъявленная война началась на новом
фронте — теперь уже с Советской Россией. Глава CROWCASS
(Центрального бюро регистрации военных преступников и по­
дозреваемых лиц; Central Registry of War Criminals and Security
Suspects) перестал ловить членов С. и начал нанимать их для
нового антикоммунистического похода295. Одновременно
для двух миллионов квадратных миль территорий, оккупи­
рованных СССР, были составлены подробные фотокарты.
A OSS (Управление стратегических служб (Office of Strategic
Services) — предшественник ЦРУ) начало внутри США другую
войну изображений. Трумэн, которого, в отличие от Черчилля
и Рузвельта, не привлекали тайны секретной разведки, распу­
стил OSS в 1945 году. Члены Управления залегли на дно, назвав
себя VSS («V» — «ветераны»), а потом стали сливать в прессу
сильно приукрашенные рассказы о подвигах OSS во время во­
йны, небезуспешно создавая тем самым романтический образ
шпионажа, который способствовал созданию британских раз­
ведывательных агентств в 1909 году. С. временем Трумэн понял
необходимость организации агентства, которое занималось
бы централизацией анализа разведданных (но не шпионажем
или подпольной деятельностью), поскольку, в конце концов,
катастрофа в Перл-Харбор сталарезультатом нехватки не самих
разведданных, а их систематического сопоставления и оценки.
В итоге он дал добро на создание центра такого анализа — так
родилось ЦРУ296.
Несмотря на сдержанное отношение Трумэна «религиозный»
компонент шпионажа закрепился в новом агентстве и посте­
пенно перешел к построению империи. Но такое медленное
паразитарное развитие, порождающее тайные империи, было ха­
рактерно не только для гражданских разведывательных агентств.
В действительности в 1950-е годы именно ВВС использовали
тактику устрашения для искажения информации в целях нара­
294 Ibid., р. 51.
295 Knightley, Second Oldest Profession, p. 236.
296 Ibid., p. 238.

Фотоанализ

287

щивания арсенала — и как ни странно, именно аналитики ЦРУ
разоблачили созданные военными мифы. Первый из этих мифов
был связан с мнимым отставанием по числу бомбардировщиков,
за которым последовало столь же вымышленное отставание по
ракетам. Миф об отставании по бомбардировщикам родился
в 1955 году, когда Советы показали на параде новое поколение
межконтинентальных бомбардировщиков, которых американ­
ские военные окрестили «бизонами». Завод, производящий
новые бомбардировщики, был расположен в Москве:
На основе немецких разведывательных фотографий, получен­
ных с воздуха во время второй мировой войны, американские
аналитики могли рассчитать размер и площадь завода, а также
наиболее эффективное использование этого пространства, а по­
том уже из этих значений вывести наиболее вероятную скорость
производства... Разведка ВВС предполагала также, что на заводе
две рабочих смены и что московский завод сможет выйти на
кривую роста производительности примерно через два года...
Когда все эти факторы были сложены, обнаружилось, что
Советы могут построить примерно 500 межконтинентальных
бомбардировщиков к началу 1960-х годов297.
Так и родилось отставание по бомбардировщикам. Но когда
аналитики из подразделения ЦРУ получили доступ к данным
по скорости производства бомбардировщиков, они поставили
под вопрос многие из предпосылок, на которых ВВС осно­
вывали свои оценки. Как выяснилось, вымышленная цифра
в 500 бомбардировщиков возникла потому, что именно такое
количество, по результатам исследования целей, нужно СССР,
чтобы нанести удар по США:
Поэтому считались верными любые эмпирические данные,
которые, как казалось, подкрепляют это предположение о целях
Советов, вопреки любым иным данным, которые могли при­
вести к другим выводам298.
Понимая стремление военной разведки к выгодным для себя
заключениям, подпитываемое постоянными бюджетными во­
йнами разных служб, Эйзенхауэр решил создать независимую
программу научного сбора и оценки разведывательных данных.
На уровне фоторазведки эта новая программа (руководимая Эд­
297 Ibid., р. 243.
298 Kaplan, Wizards of Armageddon, p. 156.

288

Глава 3. Контроль спектра

вином Лэндом из компании Polaroid) привела к созданию новой
авиационной платформы и сверхсложного аппарата построения
изображений, оснащенного сверхчувствительной пленкой,
тайно разработанной Кодаком, а также специальной системой
гашения вибраций и механизмами автоматического управления
выдержкой. В такой комплектации новая машина построения
изображений могла разрешать (дифференцировать) объект раз­
мером с баскетбольный мяч с расстояния в тринадцать миль299.
Новые камеры устанавливались на новую платформу, кото­
рая летала настолько высоко и быстро, что могла безбоязненно
проникать в воздушное пространство СССР. Так и появилась
«Черная леди» шпионажа — разработанный ЦРУ самолет U-2,
отправившийся в свое первое задание в 1955 году. Он создавал
фотокарты понимающего угрозу, но бессильного Советского
Союза почти пять лет подряд, пока в 1960 году не сбили Гэри
Пауэрса. Когда выяснилось, что отставание по бомбардиров­
щикам, придуманное в 1955 году, является сфабрикованным,
ВВС переменили свою тактику устрашения и придумали но­
вый миф — отставание по ракетам. В свои сфабрикованные
данные они не стали вносить даже косметические поправки,
так что теперь Советам приписывалась возможность построить
уже не 500 бомбардировщиков, а 500 ракет. Однако снимки
высокого разрешения, полученные U-2, не принесли данных,
которые подтверждали бы столь обширное строительство
ракет на территории СССР. Этот вывод оказался довольно не­
приятным не только для аналитиков разведки ВВС. но и для
президента Джона Ф. Кеннеди, который был избран на волне
паранойи, вызванной мифическим отставанием. Военные не
соглашались с отрицательными данными, полученными U-2,
утверждая, что самолет-шпион не обследовал все возможные
территории. То есть они хотели сказать, что эти межконти­
нентальные баллистические ракеты (МБР) где-то спрятаны.
Однако:
... 10 августа 1960 года США впервые успешно вывели на орбиту
новый спутник стратегической разведки Discoverer... Discoverer
мог делать фотографии из космоса, а его камеры были настолько
сильными, что... опытный аналитик мог идентифицировать
объекты размером всего в тридцать шесть дюймов... Даже ана299 Burrows, Deep Black, рр. 75-76.

Фотоанализ

289

литиков ВВС поразили полученные изображения. Они прямо
опровергали все оценки разведки ВВС. Советские МБР, SS6,
были огромными чудовищами —тяжелыми и неповоротливыми.
Такая ракета требовала столь же громоздкого аппарата техни­
ческой поддержки и обеспечения безопасности, ее можно было
транспортировать только по железной дороге или по наиболее
крупным трассам. Discoverer осмотрел все железнодорожные
пути и все большие трассы, которые только были на территории
Советского Союза, но ничего не нашел... [Тем не менее, ана­
литики ВВС продолжали поставлять «данные»], указывающие
на то, что русские скрывают свои МБР по всей России. Фото­
графии средневековых укреплений, силосных башен, а также
мемориал Крымской войны представлялись в качестве хитро
замаскированных стартовых площадок для ракет300.
Итак, когда разведывательные платформы вышли из атмос­
феры в стратосферу и стали спутниками-шпионами, битвы за
фотоинтерпретацию еще больше обострились. Отставание по
ракетам, согласно которому у ССС. уже к началу 1960-х годов
должно было быть 500 ракет (то есть достаточно, чтобы нане­
сти первый удар), тоже оказалось мифом. В действительности
у русских к 1961 году было только четыре таких ракеты. Чтобы
разорвать кровосмесительные отношения между сбором развед­
данных и их оценкой, в этом же году был основан Националь­
ный центр дешифрования фотоснимков (National Photographic
Interpretation Center, NPIC), отвечающий за фотоанализ данных,
поставляемых всем остальным разведывательным сообществом.
Именно здесь родилось следующее поколения аппаратов по­
строения изображений:
В интерпретации изображения в 1970-е годы произошла настоя­
щая революция, не менее значимая, чем появление космических
средств сбора разведданных. Фотоинтерпретаторы, использо­
вавшие свои глаза почти исключительно для изучения размера
и формы объектов, рисунка, составленного многими объектами,
а также теней, тонов и оттенков, были заменены высокоскорост­
ными цифровыми компьютерами, благодаря которым анализ
изображений перестал равняться... простому «рассматриванию».
К концу десятилетия [компьютеры] повсеместно применялись
для корректировки искажений, вносимых визуальными сенсо­
рами спутников и атмосферными эффектами, для увеличения
300 Kaplan, Wizards of Armageddon, p. 286-288.

290

Глава 3. Контроль спектра

контрастности расфокусированных изображений, построения
многоцветных изображений из нескольких фотографий, сде­
ланных в разных частях спектрах, выделения отдельных черт,
скрытия или устранения фона в целом, подчеркивания теней,
удаления бликов от отражения Солнца и для решения многих
иных задач301.
Аппарат построения изображений, применяемый в авиаци­
онной и космической разведке, вступил в новую эру, когда изо­
бражения перестали быть простыми копиями объектов, а стали
трактоваться в качестве чистых данных, графической информа­
ции, к которой можно применить всю мощь симуляционных
способностей машины Тьюринга. Некоторые из проблем, для
решения которых применялись компьютеры, были также стары,
как и сами самолеты-шпионы, — они предполагали устранение
искажений, вызываемых условиями, в которых приходилось
производить изображения. Например, вибрация двигателей
самолета вызывала размывание изображения. Работа на больших
высотах не только снижала масштаб изображений, что означало
снижение детальности, но и вела к конденсации влаги, которая
загрязняет линзы. Теперь все эти виды ухудшения качества изо­
бражений можно было корректировать при помощи компьюте­
ров. Например, расфокусированное изображение можно было
сделать намного более контрастным, симулируя условия, при
которых информация была испорчена. Математическая модель
процесса размывания применялась к исходному изображению,
но, так сказать, в обратном направлении, так что размывание
удавалось убрать302.
Направление компьютерной науки, создающее эти визуаль­
ные симуляции изображений и названное «обработкой изобра­
301 Burrows, Deep Black, р. 21: «В 1970-е годы стало ясно, что невозможно
угнаться за миллионами изображений, поступающих в NPIC... если просто про­
сматривать их так, как они просматривались во время второй мировой войны.
Поэтому компьютеры следовало научить сравнивать новое изображение данной
сцены со старым, игнорируя все, что не изменилось, и привлекая внимание
интерпретатора к изменениям. Для еще большего упрощения процесса интер­
претации в компьютеры вводились данные по распознаванию большого числа
объектов, начиная с урановых рудников и железнодорожных путей и заканчивая
башнями баллистических ракет, при этом их программировали на то, чтобы они
оповещали интерпретаторов в случае обнаружения подобных объектов на новом
изображении» (ibid., рр. 218-219).
302 Gonzales, Rafael С.; Wintz, Paul. Digital Image Processing. Reading, MA:
Addison-Wesley, 1979, p. 183.

Фотоанализ

291

жений», использовалось, помимо корректировки испорченных
снимков, и для других задач. Как я уже отмечал ранее, работа
аналитика разведданных заключается в выведении на поверх­
ность паттернов, скрытых в данных. Когда поверхность из фото­
графического снимка превратилась в компьютерный дисплей,
для извлечения паттернов из данных у фотоаналитика появились
новые ресурсы. Например, два или несколько разных изображе­
ний одного и того же участка, сделанных в разные моменты вре­
мени, можно было сравнить при помощи компьютера, который
способен мгновенно выявить любые различия в расположении
объектов на картинке. Осмысление тех или иных отличий — это
все еще задача аналитика-человека, однако теперь компьютер
мог взять на себя некоторые из рутинных задач людей, а потому
применяться как инструмент предварительной обработки дан­
ных. Компьютеры также обеспечили координацию различных
баз данных, необходимую для интерпретации содержания той
или иной фотографии:
Успешная интерпретация изображений [людьми] зависит от
того, следуют ли все командные организации... комплексу
точных, строго определенных процедур, не допуская скольконибудь значительных отклонений... [Предполагается, что] все
виды сухопутных войск и ВМФ «действуют по уставу»... Это
означает не то, что дезинформация никогда не применяется,
а лишь то, что подавляющее число военных операций следуют
установленным процедурам, обеспечивающим их эффектив­
ность, а потому их можно анализировать для вычисления на­
мерений противника303.
Чтобы заставить определенный паттерн поведения (сбор
войск у границы или прокладку новой железной дороги) «вы­
прыгнуть на поверхность», следует использовать дублирование,
обязательно присутствующее в военных операциях. Посколь­
ку они тяготеют к стандартизации, о новой операции можно
многое узнать, изучая прошлые случаи сходных действий. Если
такие случаи сохранены в компьютере и доступны по запросу
аналитика, задача по определению и интерпретации паттернов
поведения может решаться намного более эффективно. Ради по­
вышения военной эффективности следует стремиться к расши­
рению способностей фотоаналитиков, определяющих паттерны,
303 Burrows, Deep Black, р. 113.

292

Глава 3. Контроль спектра

за счет применения компьютеров. Но в то же время все большая
роль компьютеров, помогающих в фотоинтерпретации, породи­
ла надежду на то, что однажды человека-аналитика можно будет
вообще исключить из рабочего цикла. По мере развития инстру­
ментов аналитика, благодаря которому компьютеры научаются
определять все более тонкие различия между изображениями,
усиливается ощущение, будто компьютер вскоре получит спо­
собность «видеть» эти различия и паттерны.
Вероятно, навыки людей-интерпретаторов в ближайшем бу­
дущем не будут замещены. Технология, которая однажды сможет
привести к такому замещению — машинное зрение — пока еще
находится в зачаточном состоянии. Машинное зрение требует
многих уровней симуляции, одновременно задействованных при
обработке изображения. На самом нижнем уровне используются
техники по обработке изображений, которые создают модель
самого изображения, позволяющую извлечь низкоуровневые
качества (анализ изображения). Далее эти данные сравниваются
с трехмерными моделями мира, в которых объекты представля­
ется не в качестве плоских изображений, а как твердые скульпту­
ры, чьи части определенным образом соотносятся друг с другом
в пространстве (анализ сцены). Наконец симуляция таких ум­
ственных процессов человека, как ассоциативная память и ин­
дуктивная логика, а также эмпирические знания и эвристики,
сохраненные к банках данных, применяются к этим объектам,
чтобы осмыслить сцену в целом. Три этих уровня выстроены не
в строгую иерархию, а, скорее, в гетерархию — результаты более
высокого уровня могут использоваться при втором прогоне,
чтобы придать смысл чертам более низкого уровня.
Анализ изображений задействован в машинном восприятии
в таких областях, как «обнаружение контуров», которое по­
зволяет извлечь внутренние качества данных, отражающие
пространственные характеристики исходной сцены. Поскольку
границы реальных объектов обычно отображаются в виде явных
разрывов в изображении (контуров), первый подход к распоз­
нанию объектов в определенной сцене — это разбиение изо­
бражения на участки, разграниченные общими контурами304.
304
Ballard, DanaH.; Brown, Chistopher М. Computer Vision. New York: Prentice
Hall, 1982, ch. 4. В другом подходе для разбиения изображения на сегменты,
соответствующие отдельным объектам, используется «наращивание области»
и «разбиение области», а не «определение контуров». Такие операции предпо-

Фотоанализ

293

Далее в анализе оценивается вероятность того, что определен­
ный сегмент изображения действительно представляет данный
объект. Это называется анализом сцены. Как только изображение
разбито на области, разделенные общими контурами, делается
попытка подогнать эти формы под трехмерные шаблоны. По­
следние включают в себя не только собственно геометрические
репрезентации объектов (наподобие тех, что используются для
порождения образов в авиационных симуляторах), но и знания
о том, как объекты проецируются в плоские изображения, то есть
знания о признаках глубины, которые могут быть выведены из
текстуры и освещения, а также реляционные модели, изобража­
ющие возможные комбинации объектов в пространстве, и т. д305.
Наконец, чтобы осмыслить сцену в целом, то есть понять
не только то, какие трехмерные объекты представлены на изо­
бражении, но и что они там делают, нужные дополнительные
знания. В этом случае требуется перенести эвристические при­
емы аналитика разведданных в базу данных, используя техно­
логию экспертных систем. Поскольку фотоанализ зависит от
эксплуатации закономерностей в военном поведении, обучение
компьютера выявлению таких закономерностей могло бы быть
столь же простой задачей, как и предоставление машине доступа
к уставным документам врага. Однако в большинстве случаев
искусство выведения паттерна на поверхность зависит от более
лагают, что пиксели, составляющие данный объект, однородны по одному или
нескольким оптическим характеристикам (например, интенсивности окраски).
Изображение разбивается за счет обнаружения кластеров пикселей со сходны­
ми свойствами и последующим «наращиванием» их посредством применения
определенных статических измерений к соседним пикселям.
У этих двух техник, основанных на определении границ или выделении
гомогенных групп пикселей, разные сильные и слабые стороны, так что в обыч­
ном случае они применяются вместе. Цель анализа этого уровня — разбить
изображение на осмысленные сегменты, то есть в нем фигура отделяется от
фона в соответствии с реальными различиями. Для достижения этой цели могут
подключаться демоны, которые предлагают гипотезы относительно сегментиро­
вания изображения, а затем «тестируют» эти гипотезы, прогоняя методы опре­
деления контуров и наращивания областей в разных комбинациях. Например,
детектор контуров работает при заданном пороге дискретности. Демон может
проверить данную гипотезу (оценивая, как задана граница объекта), прогоняя
определитель контуров несколько раз с разными значениями порога. Подобным
образом, демон может использовать сохраненные знания некоторых статистиче­
ских свойств классов объектов, чтобы сгруппировать вместе пиксели, которые
не обязательно однородны по качеству. Так могут порождаться и тестироваться
разные гипотезы с различными исходными посылками.
305 Ibid., ch.8.

294

Глава 3. Контроль спектра

тонких подсказок —небольших отличий в развертывании старой
пусковой ракетной установки, незначительного отклонения
в стандартных строительных техниках, новой линии железно­
дорожного полотна, появившейся в неожиданном месте.
Аналитики-люди выработали разнообразные практические
и рациональные методы, правила вывода и другие неформализуемые приемы, помогающие организовать их догадки и интуиции
при изучении фотографий с целью обнаружения паттернов. Как
мы уже отмечали в предыдущей главе, благодаря развитию ин­
женерии знаний впервые в истории стал возможен перенос этих
эвристических средств в машину. Достижение машинного зре­
ния потребует переноса навыков фотоаналитика в компьютер,
не говоря уже о многих других человеческих эвристиках общего
применения. По этой причине универсальное машинное вос­
приятие — все еще дело будущего. Успехи были продемонстри­
рованы лишь в ограниченных областях, в искусственных мирах,
содержащих, например, лишь простые геометрические объекты,
или же в средах, где все виды воспринимаемых объектов отно­
сятся к небольшому и четко определенному классу — например,
в промышленных системах выявления дефектов.
Другими словами, машинное восприятие сегодня возможно
лишь в тех случаях, когда универсум объектов, которые машина
должна определять, искусственно ограничен до достаточно
простого класса. Для расширения этой технологии до более
реалистичных сред потребуется решить все основные про­
блемы искусственного интеллекта: обучение на опыте, при­
обретение «здравого смысла», позволяющего пропускать бес­
полезные детали, планирование стратегий решения проблем
на многих уровнях сложности. Такие локальные области, как
фотоинтерпретация, где семантический универсум ограничен
(или может ограничиваться благодаря людям-редакторам),
представляют собой наиболее вероятное место развития этой
технологии до тех времен, пока она не сможет применяться
в областях с бесконечным семантическим разнообразием.
Распространение этой технологии на ситуации реального
мира будет, разумеется, настоящ им квантовым прыжком,
позволяющим наделить маш ин-хищ ников способностями
к маневру в условиях наземного боя. Из-за сложности этой
задачи развертывание первых автономных вооружений, скорее
всего, будет осуществляться в мягких средах с минимальным

Криптоанализ

295

уровнем нерегулярности (в воздухе и воде), прежде чем они
смогут участвовать в сухопутных битвах.
Ирония в том, что машины заменят как раз единственный
функциональный компонент разведывательных агентств. Чер­
ный плащ секретности, которым неизменно прикрываются
управляющие шпионов и подпольные агенты, делает их не­
доступными для машин. Вопреки снижающемуся значению
HUM INT, обычная бюрократическая инерция, скорее всего,
будет еще долго охранять эти компоненты. PHOTINT, фото­
графические разведданные, благодаря развитию постоянно
ускоряющихся платформ, все более чувствительных аппаратов
построения изображений и более качественных техник ана­
лиза, обеспечиваемого компьютерами, все больше вытесняли
шпиона-человека как источника секретных данных. То же са­
мое случилось и с COMINT, разведданными, получаемыми из
перехвата сообщений средств связи, — в этой сфере компьютеры
обеспечили развитие «пылесосного» подхода к сбору данных: все
сигналы, которые можно выловить из эфира, следует сохранять
в больших базах данных, а затем обрабатывать серией фильтров
(в которых, к примеру, используются ключевые слова или уже
упоминавшиеся черные списки имен). Но эта область разведки
относится уже к другому миру, связанному с наблюдением за
неоптическими областями электромагнитного спектра.

Криптоанализ
Мечта о создании компьютерного машинного зрения отно­
сится к старой ветви машинного филума, ветви наблюдения
и карательных технологий. Я уже обсуждал, как конкретные
физические артефакты присоединяются к филуму, когда они
получают достаточно абстрактную формулировку, а затем ми­
грируют к другим технологиям. Так, конкретный физический
агрегат парового двигателя, сведенный Карно к диаграмме, стал
частью филогенетических линий не только других физических
артефактов, но и совершенно иных «технологий» — например,
техник, используемых для сбора армий. Подобным образом
и карательная технология размечена возникновением подобного
рода абстрактных машин — например, тюрьмы «Паноптикон»,
разработанной к концу 18 века Иеремией Бентамом. Панопти­
кон был «диаграммой надзора», исходно применявшейся только

296

Глава 3. Контроль спектра

к тюрьмам, но позже она мигрировала на больницы, школы
и другие институты. Название этой архитектурной машины
раскрывает ее стратегию — необходимо сделать оптику (над­
зирающий глаз, наблюдающий взор) повсеместной и повсюду
проникающей, применив особую технологию306. Первые сборки
этой породы машин — современники часовых армий, которым
было нужно постоянно держать наемников под неусыпным
надзором. Эти технологии:
...основываются на почти идеальной модели военного лагеря.
Он представляет собой недолговечный искусственный город,
который по желанию можно строить и перестраивать почти до
бесконечности... В совершенном лагере вся власть осуществля­
ется исключительно путем точного надзора. Каждый взгляд —
сколок с глобального действия власти... Точно определяются
геометрия проходов, число и расположение палаток, ориентация
входов в них, расположение поперечных и продольных рядов.
Вычерчивается сеть взглядов, контролирующих друг друга...
Для весьма постыдного искусства надзоров лагерь то же, что
камера-обскура для большой науки: оптики307.
По цепочке передач эти технологии начали переноситься
с армии на разные сферы гражданской жизни. Иезуиты выпол­
няли роль лишь одного из передаточных механизмов, внедрив
технологию военного надзора в школах. Морские госпитали
сыграли свою роль в передаче жесткого управления простран­
ством, разработанного в армейских лагерях, в зону контроля за­
болеваний. Затем свою работу выполнили некоторые ключевые
индивиды, такие как Бентам, благодаря которым система рецеп­
тов, составлявшая эти технологии, превратилась в абстрактную
машину — паноптикон.
Паноптикон представлял собой большое здание в форме
кольца с наблюдательной башней посередине. Камеры, со­
ставлявшие кольцо, были построены так, чтобы в них извне
проникал свет, поэтому надзиратели в центральной башне могли
мгновенно замечать любое движение пленников, выдаваемое их
306 Подробное обсуждение взаимоотношений между визуальностью и раз­
личными оптическими аппаратами, начиная с камеры-обскура и заканчивая
стереоскопом см. в: Сгагу, Jonathan. Techniques o f the Observer. Cambridge, MA:
MIT Press, 1990.
307 Foucault, Discipline and Punish, pp., 171—172 (рус. пер.: Фуко M. Надзирать
и наказывать. С. 250—251).

Криптоанализ

297

ярко освещенными силуэтами. Но Паноптикон был не просто
переворачиванием темницы, не просто заменой темноты светом:
По сравнению с разрушенными тюрьмами, переполненными
и напичканными орудиями пыток... паноптикон представляет
собой жестокую, остроумно устроенную клетку... Но не следует
понимать паноптикон как плод мечты: он —диаграмма механиз­
ма власти, сведенной к ее идеальной форме; ее действие (если
отвлечься от преград, сопротивления и трения) должно быть
представлено как чистая архитектурная и оптическая система:
по сути дела, паноптикон — форма политической технологии,
которая может и должна быть отделена от всякого конкретного
применения. Паноптикон многофункционален; он служит для
исправления заключенных, но и для лечения больных, обучения
школьников, ограничения активности умалишенных, надзора
за рабочими и принуждения к труду нищих и лентяев308.
Двумя столетиями спустя мечта о машинном зрении пред­
ставляется странным расширением этого проекта. Центральная
наблюдательная башня паноптикона поместила в центр машины
человеческий глаз, но в то же время сняла какие-либо специфи­
ческие требования к этим глазам — сойдет любая пара глаз, лишь
бы паноптикон работал по плану. Машинное зрение обещает
снять людей даже с этой подчиненной позиции, то есть полно­
стью вывести их из процесса. Но машинное зрение —лишь одна
из ныне развиваемых технологий наблюдения309. Действительно,
наиболее коварным из них удалось распространить надзор с оп­
тического на неоптические области электромагнитного спектра.
Видимый спектр перестал быть основной стихией машины
наблюдения, когда открытие инфракрасного и ультрафиоле­
тового излучения, не говоря уже о радиолокационных, радио—
и микроволновых технологиях, позволило выявить как новые
308 Ibid., р. 205 (рус. пер.: Фуко М. Надзирать и наказывать. С. 300—301).
309 Стоит отметить, что хотя среда этих технологий наблюдения нова, струк­
туры — далеко не всегда являются столь же новыми. Например, паноптические
принципы вполне очевидно задействованы в компьютерных системах, которые
позволяют контролеру оценивать скорость выполнения рабочими их заданий
и их почасовую эффективность на рабочих станциях или даже выводить данные
об их актуальной работе на свой монитор. Более радикальные мутации «машин­
ного суперзрения» обнаруживаются, к примеру, в системах телекоммуникаций,
используемых для телефонной рекламы, когда следующий номер набирается
еще до того, как закончится прежний звонок, а абонент удерживается на линии
до тех пор, пока оператор не освободится, что позволяет увеличить скорость
конвейерной обработки коммерческих интеракций.

298

Глава 3. Контроль спектра

ресурсы, так и новые зоны надзора. Отказ от чисто оптических
средств наблюдения сегодня особенно заметен по применению
мультиспектрального анализа спутниками-шпионами, позво­
ляющего проникнуть сквозь визуальный камуфляж:
Фанера, окрашенная в зеленый цвет, может выглядеть как трава
на обычном цветном фотоснимке, сделанном с большой высоты,
однако получение изображений по технологии мультиспектраль­
ного сканирования позволило бы выявить ее истинную природу,
показав, что это просто окрашенный лист. Точно так же [она
способна] дифференцировать алюминий, сталь и титан, так что
аналитики могут определить состав советских самолетов...310
В этом разделе мы будем рассматривать некоторые из эле­
ментов «панспектрона» — так можно было бы назвать новую
машину сбора неоптических разведывательных данных. Подоб­
но паноптикону, панспектрон собирался довольно долго. Когда
беспроводные коммуникации начали заменять собой телеграфы
и телефоны, необходимость скрывать секретное содержание
сообщений при помощи математических методов стала оче­
видной некоторым людям, несвязанным с военной машиной.
Один из них — Герберт Ярдли, гражданский, самостоятельно
изучавший эзотерические искусства криптологии. Во время
первой мировой войны он обнаружил много дыр в американской
системе военной и дипломатической коммуникации. Убедив
своих руководителей в том, что меры безопасности необходимо
ужесточить, а затем показав себя на войне в деле расшифровки
более чем десяти тысяч иностранных сообщений, он основал
первое американское криптологическое агентство — «Черный
кабинет» (Black Chamber)311.
Черный кабинет, который начал работать в Нью-Йорке
в 1919 году, был весьма небольшим предприятием. Но через
пятьдесят лет то, что начиналось как Черный кабинет, пре­
вратилось в Черный город. То, что вначале было одним-единственным офисом:
...сегодня занимает почти целый город, занятый исключительно
обработкой тех гор перехваченных сообщений, которые по­
стоянно стекают в него из глобальной системы просеивания
эфира. Город радиоэлектронной разведки (SIGINT City), как
310 Burrows, Deep Black, р. 233.
311 Bamford, Puzzle Palace, p. 25.

Криптоанализ

299

можно было бы безо всякого преувеличения назвать постоянно
расширяющийся комплекс АНБ, находится на полпути между
Вашингтоном и Балтимором, занимая тысячу акров в ФортМиде... В нем есть своя собственная автобусная служба, свое от­
деление полиции... собственная телестанция и даже киностудия.
[Его жители] не какие-нибудь заштатные вашингтонские бюро­
краты, занятые перекладыванием бумажек. [Они] по большей
части — цвет научного и математического сообщества, гении
шифрования и все в таком роде. Многих из них нужно было
соблазнить или какой-то хитростью принудить оставить свои
высокие посты в промышленности и академической науке312.
АНБ также располагает самым большим в США коллективом
экспертов по иностранным языкам, занимающимся анализом
всего нерасшифрованного трафика сообщений, постоянно
стекающихся в штаб организации.
Между паноптиконом и панспектроном, собираемым АНБ,
много различий. Человеческие тела больше не располагаются
вокруг некоего центрального сенсора, напротив, множество
сенсоров развернуто вокруг всех тел — антенные системы, спут­
ники-шпионы и системы радиоперехвата подают на компьюте­
ры АНБ всю информацию, которую они могут собрать. Затем
она предварительно обрабатывается системой «фильтров» или
специальных списков ключевых слов. Панспектрон не просто
отбирает некоторые тела и некоторые (визуальные) данные,
относящиеся к ним. Скорее, он в одно и то же время собирает
информацию обо всем, используя компьютеры для отбора сег­
ментов данных, релевантных для конкретных задач наблюдения.
В соответствии с целями нашего исследования, машинерию,
необходимую для извлечения военных разведданных из неопти­
ческих областей электромагнитного спектра, можно разделить
на три компонента: станцию перехвата (антенные системы на
Земле, космические спутники); шифровальную машину (ис­
пользуемую для запутывания текста до неузнаваемости, для
передачи и последующей расшифровки закодированного со­
общения в читаемый текст); наконец, аналитические навыки,
необходимые для обнаружения ключа к определенному куску
перехваченных текстов. Для скрытия содержания данного
объема беспроводных сообщений требуется пропустить текст
через машину, которая способна выполнять математическое
312 Ibid., рр. 82-83.

Глава 3. Контроль спектра

300

скремблирование (перемешивание) текста. Но поскольку эту
машину, то есть сам аппарат, может захватить неприятель, то
или иное выполняемое ею скремблирование каждый раз должно
определяться уникальным ключом. Криптоаналитик должен не
только реконструировать шифровальный аппарат, что не так
уж сложно, поскольку такая задача решается всего один раз, но
и открыть ключ, использованный для конкретной порции со­
общений. Именно здесь востребованы специфические способ­
ности аналитика разведданных. Начнем наше исследование этой
трехкомпонентной сборки с уровня аппаратного обеспечения,
то есть станции перехвата.
Существуют зоны на поверхности планеты, настолько ли­
шенные воды и других природных ресурсов, что даже примитив­
ные формы жизни тут невозможны. Однако именно эти области,
оказавшиеся препятствием для биологического машинного
филума, стали совершенными экологическими нишами для
новой породы машин, антенных станций перехвата. Одна из
таких зон — Пайн Гэп, расположенная в центре австралийской
пустыни:
.. .бескрайняя территория выскобленной ветром земли, окрашен­
ной, подобно марсианской пустыне, в красный цвет ураганами
из песка с примесью оксида железа... Однако условия, столь па­
губные для местных популяций, АНБ как раз сочло идеальными.
Малое количество осадков означало уменьшение вероятности
маскировки сигнала, а также помех со стороны электрических
разрядов в атмосфере. Изолированность области оказалась
выгодна потому, что освобождала от загрязняющих радиосиг­
налов и уменьшала вероятность обнаружения... Сегодня Пайн
Гэп выглядит как первая лунная колония в Море Спокойствия.
В долине укрылось сообщество из 454 человек, 18 одноэтажных
зданий... и, самый впечатляющий элемент, футуристическая
система из шести серебристо-белых, напоминающих иглу ку­
полов, содержащих параболические антенны размером от 20 до
примерно 105 футов313.
Хотя до второй мировой войны число станций перехвата было
невелико, в том числе из-за ограничений, введенных законом
против прослушивания коммуникаций, после Перл-Харбор они
повсюду начали расти как грибы. Сегодня поиск экологических
ниш для размещения этого нового машинного вида сверхчув313 Ibid., рр. 265-266.

Криптоанализ

301

ствительных радиоперехватчиков привел АНБ в неприступные
зоны — «начиная с покрытых ледником островов в Беринговом
море или кишащих змеями болот в Виргинии и заканчивая ма­
ковыми полями Турции и изрезанными пиками Гималаев»314.
Жизненная среда АНБ включает в себя и воздух, наполненный
сигналами, которые можно захватывать из эфира для дальней­
шего потребления и выживания. В подобных пустынных зонах
сигналы густо заселяют атмосферу, чистота которой несравнима
с загрязненной электромагнитными излучениями городской
средой. Однако, отсутствие помех —не единственное требование
для хорошей станции перехвата. Не менее важно и ее располо­
жение по отношению к распределению коммуникационных
каналов планеты. Например, в США эти станции перехвата
расположены именно в тех местах, которые позволяют следить
за спутниковым трафиком, вступающим в страну и покидающим
ее через четыре главных портала (один — в Западной Виргинии,
другой — в Мэйне и два — на Западном Побережье), управляе­
мых корпорацией COMSTAT315.
Перехват сообщений выполняется не только антенными
станциями, но и спутниками-шпионами. В 1960-е годы разведы­
вательные космические аппараты развивались по двум разным
направлениям. С одной стороны, были спутники, составляющие
изображения, — начиная с Discoverer, запущенного в 1960 году,
после которого была введена в строй серия Keyhole, насчиты­
вающая сейчас уже несколько поколений. Последняя модель
серии KH - 11, запущенная в 1976 году, отвечала за обнаружение
заложников в Иране, а также предоставила изображения, необ­
ходимые для планирования атаки в Ливии в 1986 году316. Сдругой
стороны, есть спутники, собирающие сигнальные разведданные
(информацию о радиолокационных станциях) и радиосообще­
ния. В отличие от своих аналогов из сферы PHOTINT, которые
должны находиться на довольно низких орбитах, чтобы получить
снимки целей в высоком разрешении, спутники, используемые
для SIGINT и COMINT, должны выводиться на высокие орбиты,
чтобы максимально увеличить время, в течение которого они
могут находиться над заданной целью. Если визуальный сенсор
должен делать моментальные снимки одной и той же области
3,4Ibid., р. 204.
315 Ibid., р. 224.
3,6 Burrows, Deep Black, рр. 249, 318.

Глава 3. Контроль спектра

302

через заданные промежутки времени, спутник, занятый про­
слушкой коммуникаций, должен выполнять перехват столько
времени, сколько длится соответствующая передача.
К тому же, в отличие от визуальных платформ, которые
могут использоваться и для гражданских целей (метеорологии,
геологических исследований), «хорьки» (так называют SIGINTспутники) имеют лишь военное применение, а потому разраба­
тываются и вводятся в строй под гораздо более плотной завесой
секретности. Возможно, лучшим примером данной породы раз­
ведывательных космических аппаратов является Rhyolite. Как
заметил один эксперт, благодаря этому аппарату «американские
разведывательные агентства могли отслеживать микроволно­
вое радио коммунистов и трафик междугородних телефонных
переговоров на большей части европейской территории, про­
слушивая советского комиссара, разговаривающего из Москвы
со своей любовницей в Ялте, или же генерала, общающегося со
своими лейтенантами через весь континент»317.
Как только определенная порция трафика сообщений пере­
хвачена, ее необходимо расшифровать. Почти каждый может
получить доступ к широковещательным сообщениям, если
только у него есть достаточно мощная антенна. Скрытие семан­
тического содержания сообщений посредством хитрых кодов
(например, замены собственных имен псевдонимами) — этот
прием применялся в телеграфе — постепенно стало заменяться
схемами, разработанными специально для сокрытия самого
синтаксиса передачи. Шифры пришли на смену кодам. Вплоть
до начала второй мировой войны шифры, то есть математиче­
ские техники, позволяющие выполнять такую синтаксическую
маскировку, оставались довольно примитивными и включали
в себя две простых операции: перестановку и замену. Первая
выполняет скремблирование текста, никак его не изменяя. Вто­
рая производит определенные изменения с исходным текстом
в соответствии с тем или иным правилом и ключом.
Такие техники появились очень давно — на самом деле
они были известны уже грекам и римлянам. Например, Юлий
Цезарь использовал простой метод замены, который все еще
носит его имя. Всем буквам алфавита он сопоставлял число
(А = 1, В = 2 и т. д.), а затем добавлял фиксированное число
к каждой букве (А = 1 становится в таком случае 1 + 3 = D,
317 Ibid., рр. 221-223.

Криптоанализ

303

то есть D читается как А). В данном случае число «3» выступает
«ключом» для процесса шифрования и расшифровки. Системы,
использовавшиеся до второй мировой войны, были разными
вариантами этих идей, единственное отличие —в качестве ключа
использовалась уже не константа (п = 3), а переменная, кото­
рая могла принимать любое значение из ряда чисел. Наиболее
важным моментом при определении ключа для шифровальной
машины был выбор такого числового ряда, который бы обладал
наименее заметной закономерностью. Чем более случаен ряд
чисел, составляющих ключ, тем меньше информации будет
у потенциального взломщика. В те времена основные усилия
шли не на то, чтобы открыть новые математические операторы
для выполнения процесса скремблирования, а на реализацию
уже существующих простых операторов в виде рабочих колес
и соединений машины, что позволяло повысить сложность
шифра, который в итоге должен был превзойти практические
возможности дешифровки, доступные людям. Шифровальные
машины — такие, как немецкая Энигма (Enigma), — которые
выполняли эти простые операции в сложных комбинациях и со
сложными ключами, появились на рынке уже в 1920-е годы.
Хотя немецкие военные внесли определенные модификации
в Энигму, повышающие ее сложность, доступность коммерче­
ской Энигмы и постоянная опасность, что силы неприятеля
захватят на войне ее усовершенствованную версию, сместила
акцент с механической реализации методов шифрования на
сложность самого ключа. Священное правило криптологии
гласит, что безопасность криптосистемы должна зависеть только
от секретности ключей, а не от секретности методов шифрова­
ния318. По этой причине обычно используется два канала — для
передачи шифротекста (закодированного сообщения) и ключа,
который, как правило, передается надежным курьером. Един­
ственное исключение и на самом деле единственная действи­
тельно нераскрываемая криптосистема, — это так называемый
«одноразовый шифровальный блокнот». Эта система предпола­
гает создание двух идентичных бумажных блокнотов, в которых
на каждой странице отпечатан ключ. У отправителя и получателя
идентичные блокноты, а потому им не нужно доставлять ключи
отдельно. Но более важно, что такая конструкция заставляет
318
Denning, Dorothy Е. Cryptography and Data Security. Reading, MA: AddisonWesley, 1982, p. 8.

304

Глава 3. Контроль спектра

пользователя для каждого нового сообщения применять иной
ключ, и именно это делает систему нераскрываемой. Меха­
нические версии одноразовых блокнотов — например, теле­
шифр — и в самом деле невозможно взломать, пока операторы
следуют священному правилу однократного применения каж­
дого ключа319.
В действительности, если бы не вероятность небольших
ошибок, совершаемых операторами машины (и незначитель­
ных «статистических подписей», оставляемых в шифротексте
математической симметричностью конструкции шифроваль­
ной машины), искусство взлома секретных шифров — или
криптоанализ — на практике было бы невозможным. Успех
криптоанализа зависит от выявления определенного порядка
в хаосе закодированного текста. Онстремится найти случаи
дублирования, созданного либо человеком, дважды использовав­
шим один и тот же ключ, либо ключами, основанными на рядах
чисел, которые не истинно случайны, а имеют определенную
внутреннюю структуру, которую сверхчувствительный матема­
тик способен обнаружить:
Заодним-единственным исключением [одноразовогоблокнота],
все используемые на практике шифры оставляют определенную
информацию об открытом тексте в шифротексте. Большинство
шифров теоретически можно раскрыть при помощи лишь не­
скольких сотен битов открытого текста. Но это не означает,
что такие шифры небезопасны, поскольку вычислительные
возможности, необходимые для определения открытого текста,
могут превосходить наличные ресурсы. Следовательно, важный
вопрос — не в том, действительно ли данный шифр безусловно
надежен, а в том, надежен ли он в вычислительном плане, то
есть можно ли его взломать на практике320.
Следовательно, каждое новое поколение компьютеров пере­
определяет границы надежности любой криптосистемы. Общая
вычислительная мощность данной машины (ее способность
перемалывать числа) — вот что определяет ее практическую
способность взломать шифр за разумный промежуток времени.
А раз так, секретность в военных коммуникациях формирует
еще одну спираль гонки вооружений, в которой победитель
определяется не ракетной мощностью, а вычислительной.
319Hodges, Alan Turing, рр. 162—163, 184.
320 Denning, Cryptography and Data Security, p. 16.

Криптоанализ

305

В действительности в этой гонке есть и иные факторы, посколь­
ку прогресс в сложнейших областях математики может также
переопределить условия соревнования. Например, в 1979 году
одним русским математиком был открыт весьма эффективный
алгоритм линейного программирования. Хотя, как выяснилось,
эта техника напрямую не влияла на криптографию, история
быстро разошлась в прессе, чем подчеркивались высокие ставки
развития прикладной математики321.
Взаимодействие новой технологии и новых математических
техник в гонке по перемалыванию чисел началось во время
второй мировой войны и в Британии, и в США, поскольку они
безуспешно пытались угнаться за немцами, меняющими свою
систему Энигма. Хотя современный компьютер родился после
войны, различные его элементы (быстрые электронные цепи,
внутренняя числовая память, программируемость) были соз­
даны в разгар «шифрогонки», которая велась против Германии
и Японии. Первый шаг при взломе вражеского кода — завладеть
его шифровальной машиной; это можно сделать как прямо,
так и косвенно — украсть машину или же логически ее рекон­
струировать. Физический захват машины, конечно, намного
проще, вот почему АНБ долгое время боролось за то, чтобы
получить привилегированные права на выполнение своих тай­
ных операций по внедрению, проникновению в иностранные
посольства и похищению их оборудования. Однако во время
второй мировой войны физический захват машин и документов
играл подчиненную роль по сравнению с более важным «логи­
ческим захватом» машины, то есть логической реконструкцией
ее криптографического механизма на основе немногих улик,
оставленных либо по человеческой оплошности, либо паттер­
нами, порождаемыми устройством.
Захват машины, будь он физическим или логическим, дает
доступ к методу шифрования. Но, как мы уже отмечали, наибо­
лее важный шаг — это выведение ключей, использованных для
определенной порции трафика сообщений. Поляки, которые
первыми логически захватили машину Энигма, подошли к про­
блеме, используя технологию полного перебора (или брутфорса — brute-force) — шесть реконструированных машин Энигма
соединили друг с другом и использовали для механического
поиска подходящей комбинации. Хотя они не перебирали все
321 Garfunkel, For All Practical Purposes, p. 81.

306

Глава 3. Контроль спектра

возможные комбинации (сузив область поиска за счет тончай­
ших математических «отпечатков», выявленных особым разде­
лом математики — «теорией групп»), практическая успешность
их поиска зависела от механического устройства (названного
«криптологической бомбой» — Bombe). Так началась гонка по
перемалыванию чисел. Когда немцы добавили дополнительные
рабочие колеса в машину, увеличив сложность шифра в десять
раз, поляки отказались от проекта и передали британцам все,
что знали. В 1942 году немцы повысили сложность в двадцать
шесть раз, и британцы были вынуждены передать эстафету
американским союзникам322.
Одним из ключевых элементов в британском подходе к взло­
му кода стала выполненная Аланом Тьюрингом систематизация
«искусства предположения». Открытие того или иного ключа
зависело от создания цепочки действий, в которой выполнялись
бы две задачи — симулирование человеческого умозаключения
из исходного предположения и реализация устройства, которое
«распознавало» бы противоречия в полученных выводах. Начав
с «убедительного человеческого предположения», устройство
могло следовать за размножающимися выводами, пока не обна­
руживалось противоречие (в каковом случае следовало перейти
к проверке нового отправного предположения) или же пока не
находился ключ. Но что именно представляет собой «хорошее
предположение»? Или, если учесть, что математическая инту­
иция взломщиков кода была, по существу, немеханизируемой
частью процесса, как можно было механически оценить успех
или провал определенных наборов предположений? Короче
говоря, если машины невозможно научить «искусству хороше­
го предположения», вопрос в том, можно ли их призвать для
оценки «отдачи» предположений опытных людей: «Глядя на
зашифрованный трафик, опытный специалист может сказать,
что вот это ему “кажется вероятным”, но поскольку теперь целью
было массовое производство, необходимо было превратить смут­
ные интуитивные суждения в нечто вполне механическое...».
322
Hodges, Alan Turing, ch. 4. «Одно дело — знать, что использовалась машина
Энигма, и совсем другое — и самое главное — знать специфическое аппаратное
устройство... Весьма изобретательные наблюдения, удачные предположения
и применение фундаментальной теории групп [в те времена — крайне запу­
танного раздела математики] позволили воссоздать систему колес и структуру
рефлектора... В результате они логически, если не физически, захватили копию
машины, и могли далее отправляться от этого факта» (р. 168).

Криптоанализ

307

Применяя теорию вероятностей, Тьюринг формализовал из­
мерение «вероятности» или, что означает то же самое, «он ввел
принцип суждения о ценности эксперимента [серии операций,
основанных на исходном предположении], определяя среднее
значение производимого им веса подтверждения; он даже пере­
шел к анализу “изменчивости” веса подтверждения, произво­
димого экспериментом, то есть меры того, какова вероятность
его случайности»323. Когда Тьюринг ездил в Америку в качестве
эксперта по шифрованию, он встретился с отцом теории инфор­
мации, Клодом Шенноном, и к своему удивлению выяснил, что
его единицы подтверждения (или «баны») тождественны шен­
ноновским «битам». Вместе они создали современную теорию
информации, когда в военное время занимались исследования­
ми военных коммуникаций. Шеннон потом пошел еще дальше
и переопределил современную криптологию на основе своих
исследований по теории информации324.
Кроме британо-германского соревнования шла похожая
шифрогонка и между США и Японией. Японский «Пурпурный»
код был взломан, что привело в том числе и к морской победе
США в битве за Мидуэй. Американские вооруженные силы,
в отличие от британского Центра правительственной связи
(General Communications Headquarters, GCHQ), не стали исполь­
зовать группу математиков, привлеченных к проекту хитростью
323 Ibid., рр. 196-197. Помимо механизации поиска и сопоставления опера­
ций, а также формализации практики «удачных предположений», в британском
криптологическом подходе был еще один момент, оказавшийся ключевым
для успеха. В мирное время взломщики кодов, занимающиеся стратегической
информацией долгосрочного значения, располагают достаточным временем на
взлом того или иного шифра. Но в военное время значение имеет именно так­
тическая информация, а своевременность и полезность таких данных напрямую
зависит от скорости, с которой она расшифрована. Сыграть важную роль в войне
против немецкого флота подлодок, которые охотились за британскими транс­
портными караванами, они смогли потому, что им удалось создать симуляцию
не только машины «Энигма» и ее ключей, но и немецкой коммуникационной
системы в целом. Задача была в том, чтобы «захватить не только сообщения, но
и всю коммуникационную систему врага, [расшифровав сокращения, использо­
вавшиеся для подразделений и оборудования, карт и координат, географических
и личных имен, типовых сообщений]... Поэтому в системах учета Hut 3 должна
была отражаться вся немецкая система, чтобы можно было понять шифросообщение в целом. Только когда это было сделано, расшифровки Энигмы стали
действительно ценными — не столько как секретные сообщения с особым со­
держанием, сколько потому, что они позволили понять всю вражескую логику
целиком» (рр. 196—197).
324 Denning, Cryptography and Data Security, p. 331.

308

Глава 3. Контроль спектра

и угрозами, а обратились к промышленным компаниям Kodak,
IBM, NCR и, самое главное, Bell Labs, где работал Шеннон. Эти
корпорации внесли значительный вклад в постройку во время
войны необходимого криптографического оборудования, но
как только конфликт закончился, они решили, что для этих
устройств больше нет рынка, а потому перестали сотрудничать.
Группа отставных морских офицеров с опытом в SIGINT
и криптологии решили заполнить пустоту, образовавшуюся
в результате отказа корпораций. Он сформировали «Общество
инженерных исследований» (Engineering Research Associates) для
производства компьютерных шифровальных машин. С конвей­
еров этого и иных исследовательских центров сошло несколько
таких аппаратов — Atlas, Abner, Harvest, Stretch, каждый из
которых становился очередной вехой в развитии компьютер­
ных технологий. В предыдущих главах мы уже отмечали, что
потребность военных в миниатюрных компонентах стала одной
из форм «давления», действовавшего на эволюцию компьюте­
ров. Однако компьютеры, необходимые для криптоанализа,
должны были быть не меньше, а быстрее, хотя намного более
компактные компоненты означают сокращение траектории,
по которой сигналы передаются внутри компьютерной схемо­
техники, что влечет увеличение скорости операций. Но все же
размер и скорость — это разные цели, которых можно достичь
разными технологическими стратегиями.
Итак, компьютеры развивались, испытывая давление двух
разных типов. Их компоненты должны были уменьшаться, что­
бы могли развиваться системы навигации и наведения ракет, но
они также должны были становиться быстрее, чтобы участвовать
в гонке по перемалыванию чисел, в которой увязли крипто­
логические устройства. Вторая ветвь этой эволюции достигла
вершины в 1976 году, когда был создан первый суперкомпьютер:
Если большинство правительственных учреждений и крупных
корпораций измеряют площадь, занимаемую их компьютерами,
в квадратных футах, АНБ меряет ее акрами... Как и у человека,
мозг АНБ разделен на правое и левое полушария, кодовые на­
звания которых — Карийон и Магнетит. Карийон... состоит их
четырех огромных компьютеров IBM 3033, соединенных друг
с другом. Но еще мощнее Магнетит [содержащий CRAY], ве­
роятно самый быстрый, мощный и дорогой компьютер во всем
мире... Суперкомпьютер—детище Сеймура Крэя, электроинже­

Криптоанализ

309

нера, чья карьера началась со строительства машин для взлома
кодов в начале 1950-х годов, когда он был занят в «Обществе
инженерных исследований»... Весной 1976 года первый CRAY-1
выкатился с завода фирмы в городе Чиппева-Фоллс (Миннесо­
та), откуда он, видимо, сразу поступил в подвал [АНБ]. Второй
компьютер был без особого шума доставлен в аналитический
центр АНБ — Подразделение исследований коммуникаций
Института оборонного анализа (Communications Research
Division of the Institute for Defense Analysis) в Принстонском
университете325.
Помимо криптологии, в АНБ есть и другие виды деятельно­
сти, в которых используются компьютеры. Когда тот или иной
шифр невозможно взломать, анализ трафика может помочь в из­
влечении определенной информации из нерасшифрованного
потока данных. Анализируя источник и адресата сообщения,
частоту и объем трафика, приоритет и уровень защищенности
данных, такие аналитики способны вычленить паттерны, от­
крывающие некоторые характеристики сообщения326. С другой
стороны, если сообщение было расшифровано, его следует
перевести и проинтерпретировать. Как я уже говорил, АНБ
располагает самым большим в мире коллективом переводчи­
ков и лингвистов. Значение перевода с иностранных языков,
обусловленное задачами как наблюдения, так и получения
сведений, сделало автоматизацию переводческой работы одним
из первых в истории искусственного интеллекта приоритетов.
Действительно, самым первым проектом в сфере ИИ была про­
грамма механического перевода, которая финансировалась ВВС
в начале 1950-х годов. Проект столкнулся с непреодолимыми
трудностями, а позже, в 1966 году, от него отказались, когда
в докладе Национальной академии наук была обоснована при­
остановка дальнейших исследований327.
Первоначальный энтузиазм по поводу идеи механического
лингвистического анализа был определен теми успехами, кото­
рых статистическая криптология добилась во время войны. Если
секретный код можно взломать при помощи подобных техник,
нельзя ли точно так же работать и с переводом? Русский текст
можно рассматривать в качестве универсального языка, зако­
325 Bamford, Puzzle Palace, рр. 137-138.
326 Ibid., рр. 126-127.
327 Slocum, “Survey o f Machine Translation”, p. 2.

310

Глава 3. Контроль спектра

дированного на русском, который затем дешифруется и снова
кодируется, но уже на английском. Разумеется, это не подходит
для естественных языков:
Как выяснилось, перевод — это намного более сложный про­
цесс, чем простой поиск по словарю и выстраивание слов в опре­
деленном порядке. Сложности определены не недостаточным
знанием идиоматических выражений. Все дело в том, что пере­
вод предполагает наличие ментальной модели обсуждаемого
мира и манипуляцию с символами в этой модели. Программа,
которая не использует при чтении отрывка текста такой модели
мира, вскоре безнадежно запутывается в двусмысленностях
и множественных значениях328.
Как и машинное восприятие, создание совершенного меха­
нического переводчика, который бы «понимал» исходный текст,
прежде чем его преобразовывать, требует сначала решить все ос­
новные проблемы ИИ. Понимание языка или, если брать случай
машинного зрения, «восприятие мира» задействует интеллект
в целом — обучение на опыте, формирование стратегий решения
проблем на разных уровнях сложности, развитие примитивной
формы «здравого смысла», позволяющего отвлекаться от неваж­
ных деталей, наличие доступа к знаниям о мире, позволяющим
обосновывать индуктивные выводы, и т. д. Это, конечно, не
означает, что военные или разведывательные агентства не смогут
извлекать выгоду из исследований в области ИИ, пока не будут
устранены все технические и философские затруднения, пре­
граждающие путь пониманию языка (или машинному зрению).
В действительности ограниченные версии таких систем суще­
ствуют, и они способны работать в узких областях экспертных
знаний, хотя для полного выполнения соответствующих задач
им все еще требуется помощь человека.
Хотя системы машинного перевода используют различные
стратегии, наиболее успешны те, что учитывают максимально
большой контекст, то есть не переводят слово в слово, а рассма­
тривают слова в качестве частей предложений или даже абзацев.
Идея в том, что надо создать формальное представление текстаисточника, из которого устраняются двусмысленные значения.
Следующий шаг — это отображение такого недвусмысленного
представления в формальную версию целевого языка, и наконец
328 Hofstadter, Gôdel, Escher, Bach, p. 603.

Криптоанализ

311

преобразование этой формальной модели в обычный текст. Если
бы существовал универсальный язык, этот процесс можно было
бы облегчить. Машина могла бы попросту перевести текст на
такой язык-посредник, а затем — на целевой язык. Хотя поиски
лингвистических универсалий, скорее всего, продолжатся, прак­
тические приложения машинного перевода используют первый
подход. Они зависят не от формальной модели «сущности всех
языков», а от формализованных версий каждого реального
языка, а также от правил преобразований, разработанных для
отображения синтаксических паттернов одной формальной
модели в другую329.
Когда мы изучали машинное зрение, мы выяснили, что для
осмысления изображений, порождаемых видеокамерой, ком­
пьютеру нужно работать на разных уровнях сложности — он
должен разбить кадр на области, соединенные общими грани­
цами, затем совместить эти контурные области с трехмерными
329
Slocum, “Survey o f Machine Translation”, p. 8: «Системы машинного перево­
да (МП) нацелены на осуществление перевода без вмешательства человека. Это
не исключает предварительной обработки (хотя ее цель — не разметка границ
фраз и не устранение двусмысленностей в определении частей речи и т.п.), как
и последующей редактуры (поскольку обычно она все равно выполняется пере­
водчиками-людьми)... [Одно из применение МП] — это сбор разведданных: при
наличии массы данных, которые нужно просеять, нет ни времени, ни денег, ни
желания тщательно переводить каждый документ обычными (то есть людскими)
средствами... Если бы были доступны быстрые и дешевые средства перевода,
тогда в случае текстов, соответствующих экспертным знаниям данного читателя,
даже низкокачественный перевод мог бы оказаться достаточным для получения
информации. В худшем случае читатель мог бы определить, оправдано ли об­
ращаться к более тщательному (и более дорогому) методу перевода. Вероятнее
всего, он мог бы в достаточной мере понять содержание текста, так что более
точный перевод оказался бы ненужным».
И им енно так переводческий процесс организован в АНБ. Поскольку
парадигмой слежения за коммуникациями, принятой в агентстве, является
«пылесосный» подход, тонны сырого текста приходится пропускать через много­
численные фильтры, которые отбирают лишь потенциально интересные порции
трафика. В зависимости от выбранного ключевого слова сообщение, содержа­
щее его, отсылается специализированному агентству. Например, сообщения
со словом «подлодка» отправляются в ВМФ, где «модель мира», позволяющая
осмыслить этот текст, «хранится» в виде военных экспертных знаний людей.
Сообщ ение, поступив к соответствующему эксперту, переводится начерно,
и только если материал оказался важным, предпринимается полный перевод.
В такой среде даже относительно примитивные, но уже доступные сегодня
машины весьма полезны, так же как и другие неавтоматические инструменты,
разработанные вычислительной лингвистикой: автоматизированный перевод,
терминологические базы данных и т. д.

312

Глава 3. Контроль спектра

шаблонами реальных объектов, наконец, проанализировать
отношения между этими объектами, чтобы осмыслить изобра­
жение в целом. Этот процесс невозможно проводить последо­
вательно, поскольку очень часто информация, полученная из
анализа кадра в целом, может пригодиться при его разбиении
на области. Определенный сегмент кадра может оставаться
неопределенным, пока не будет получена информация более
высокого уровня. В предыдущей главе мы выяснили, что не­
последовательный подход к решению проблем и в самом деле
оказался ключом к решению других роботизированных задач,
не только машинного зрения. Небольшие программы под на­
званием «демоны» должны одновременно работать над той или
иной проблемой на разных уровнях сложности. Демоны более
низкого уровня, занятые разбиением изображения на осмыс­
ленные области, должны взаимодействовать с демонами более
высокого уровня, работающими над извлечением информации
о пространственных и функциональных отношениях объектов
на картинке. По этой причине пандемониум оказался идеальной
схемой контроля, применяемой к решению сложных проблем
робототехники.
С похожей ситуацией мы сталкиваемся и в машинном перево­
де. Поскольку анализ текста-источника и оформление целевого
текста осуществляются на многих уровнях (морфологическом,
лексическом, синтаксическом, семантическом), структура
управления наподобие пандемониума может максимизировать
совместное использование ресурсов на разных уровнях анали­
за. То же самое верно и для компьютерных задач, решаемых
в АНБ. Помимо перевода сохраненного в электронном виде
текста, существуют проблемы автоматического перемещение
печатного текста в электронное хранилище (распознавание
образов), а также транскрибирования устной английской речи
в письменный текст. Последняя задача стала целью пятилетнего
проекта, финансируемого DARPA в 1970 годы, причем такие
успешные системы, KaKHEARSAY-II, использовали структуру,
напоминающую пандемониум, для одновременной эксплуата­
ции многих уровней информации, полученной от источника330.
330
Arden, What Can Be Automated?pp. 540—541. Демоны или «источники зна­
ний» выполняют операции, включая «обработку акустических сигналов, анализ
фонологии, лексический поиск, синтаксическую разметку, семантическую
обработку и анализ прагматики... HEARSAY-II выстроен вокруг глобальной

Криптоанализ

313

Системы машинного перевода (как и машинного зрения)
долгое время будут оставаться простыми помощниками людей-аналитиков. Поскольку существует множество советских
научных и дипломатических текстов, которые надо постоянно
переводить на английский, эти машины являются бесценными
инструментами предварительной обработки. Их можно исполь­
зовать для создания быстрого перевода иностранного текста,
достаточно точного, чтобы переводчик-человек мог понять его
потенциальное значение. Если признается, что текст достаточно
важен, его можно передать экспертам в той или иной области,
которые способны выполнить окончательный перевод. Следо­
вательно, только нижние эшелоны анализа разведданных можно
вывести из процесса принятия решений благодаря современной
технологии ИИ. Для остальных же машинное зрение и ма­
шинный перевод будут оставаться полезными инструментами.
Проблема, с которой сталкиваются аналитики разведданных,
заключается в том, что эти новые средства сами порождают
огромные объемы информации. Чтобы не утонуть в постоянно
возрастающем потоке данных, производимом этими новыми
машинами, аналитик для управления этими потоками должен
использовать компьютеры. Технология должна перестать разви­
ваться по направлению к исключению людей из цикла принятия
решений, и нацелиться, напротив, на формирование вместе
с людьми синергетической машины более высокого уровня.
структуры данных или “информационной доск и”, представляющей собой
трехмерное изображение актуального, пока еще не завершенного анализа вы­
сказывания, поданного на вход системы... Любой источник знаний может читать
доску и писать на ней; следовательно, каждый компонент всегда может получить
доступ к лучшим актуальным оценкам других компонентов. Сами источники
знаний отделены и независимы друг от друга, они работают асинхронно [то есть
параллельно]» (рр. 540—541). Следовательно, также как и в случае машинного
зрения, пандемониум представляется наилучшим подходом к проблеме анализа
сложных данных за счет применения одновременно задействованных источ­
ников информации, каждый из которых должен моментально учитываться,
чтобы осмыслить целое. Двусмысленности, обнаруживаемые на более низком
уровне (выделения контуров объектов на видеоизображениях или же разбиения
слитного речевого потока на слова), могут быть устранены после того, как будет
проведен анализ более высокого уровня.
По этим и другим причинам АНБ запустило в 1984 году внутренний про­
ект разработки действительно параллельных компьютеров, машин, в которых
множество процессоров работает над задачами более или менее одновременно.
Такое аппаратное обеспечение позволит реализовать настоящий пандемониум.
В современных же системах демоны на самом деле действуют не одновременно,
а симулируют параллелизм.

314

Глава 3. Контроль спектра

Илл. 22—23. Миры видимого и невидимого излучения. Когда к концу
19 века коммуникации стали беспроводными, защита теле­
графной линии от физического вмешательства перестала быть
адекватной мерой против вражеских шпионов. В отличие от
телеграмм, радиосообщения передаются повсеместно, так что
необходимо скрывать не только содержание, но и самое суще­
ствование сообщения. Механические устройства, способные
выполнять подобную «маскировку» за счет скремблирования
текста до неузнаваемости, появились в продаже в 1920-х годах.
Немцы модифицировали одну из таких конструкций, машину
Энигма, которая стала основой их коммуникационной системы
во вторую мировую войну. В действительности современный
компьютер был рожден в качестве вспомогательного средства,
применяемого для взлома шифра Энигмы. Помимо невидимых
радиоволн, видимую часть спектра также можно использовать
для получения военных разведданных. Более качественные ка­
меры и летающие платформы необходимо сочетать со способно­
стями фотоаналитика, извлекающего полезную стратегическую
информацию из визуальных изображений.
Изучая оптическую разведку, мы выяснили, что задача анали­
тика — вывести паттерн на поверхность. То есть фотоаналитик
должен был развить техники, позволяющие проникнуть в изо­
бражение и вытащить информацию, запрятанную в нем. В случае
криптоаналитика мы обнаруживаем принцип, аналогичный

Интерфейс

315

принципу фотоанализа. Чтобы найти ключ для определенной
порции трафика сообщений, криптоаналитик должен опирать­
ся на дублирование, то есть следы, оставленные оператором,
использовавшим один ключ дважды, или же математические
отпечатки, оставленные самой конструкцией шифровальной
машины.
В обоих случаях, чтобы выявить паттерны, аналитикам нуж­
ны компьютеры. В случае фотоанализа паттерны поведения,
отражаемые расположением объектов на фотографии, следует
вывести из примеров прошлого поведения, сохраненных в базе
данных. Фотоаналитик может использовать компьютеры для
манипуляций с изображением (увеличения контраста или фо­
кусировки), а также для работы с содержанием базы данных
(для сравнения или проверки гипотез). Подобным образом
компьютеры помогают и в процессе поиска ключа к опреде­
ленному шифротексту. Криптоаналитики могут представлять
статистические свойства шифротекста в разных графических
формах, что помогает выявить спрятанные внутри него едва
уловимые симметричные паттерны. Обнаружение паттернов
данных было в действительности исходным мотивом разработки
компьютерных дисплеев. Не было никакого смысла иметь боль­
шие банки информации, если доступ к этим данным остается
медленным и неудобным.
Особенно это верно в случае тактических разведданных
(например, относящихся к ядерной ракетной атаке), когда не­
обходимо быстро среагировать, основываясь на информации
с радиолокационных сенсоров. По этой причине первые ком­
пьютерные дисплеи были разработаны для помощи оператором
радаров в управлении электронными стенами, которыми в 1950е годы начали окружать Североамериканский континент. После
того как визуальные дисплеи были разработаны для радара, они
стали главной поверхностью контакта людей и данных, сохра­
няемых в компьютерах.

Интерфейс
Благодаря компьютерам, появившимся после второй мировой
войны, задача современного анализа разведданных стала одно­
временно сложнее и проще. С одной стороны, компьютеры
обеспечили хранение больших объемов информации, так что

316

Глава 3. Контроль спектра

аналитик перестал зависеть от физических хранилищ. С другой,
компьютеры значительно увеличили объем информации, попа­
дающей в руки аналитика и требующей сопоставления и оцен­
ки. Если компьютеры должны приносить пользу, они должны
превратиться из простых поставщиков бесконечных потоков
данных в удобные инструменты анализа. Вэнивар Буш, инже­
нер-провидец, управлявший гигантской мобилизацией военных
ресурсов, уже к концу войны хорошо понимал потенциальную
опасность информационного взрыва, как и необходимость
создать инструмент его предотвращения или сдерживания.
В 1945 году он придумал термин «мемекс», которым обознача­
лась новая техника работы с данными, позволяющая механиче­
ски реализовать не-последовательную форму текста — ту, что
включает ассоциативные цепочки, динамические аннотации
и перекрестные ссылки:
Предположим, владелец мемекса интересуется происхожде­
нием и свойствами лука и стрел. В частности, он изучает, по­
чему короткий турецкий лук, видимо, превосходил английский
длинный лук в перестрелках во время крестовых походов. У него
в мемексе есть несколько десятков потенциально важных книг
и статей. Сначала он прогоняет интересную, но конспективную
статью, проецируя ее [на экране]. Затем в истории он обнаружи­
вает другую важную линию из нескольких пунктов. Временами
он вставляет собственный комментарий, связывая его с главной
линией или же присоединяя его в виде побочной линии к тому
или иному пункту. Когда же становится ясно, что эластичность
доступных материалов сильно сказывалась на свойствах лука,
он уходит на боковую линию, которая ведет его через учебники
по эластичности и таблицы физических констант. Он вставляет
страницу своих аналитических замечаний. Так он выстраивает
линию собственных интересов через лабиринт доступных ему
материалов331.
Так выглядело решение Буша, позволявшее справиться
с угрозой информационного взрыва, которая, как мы уже от­
мечали в первой главе, постоянно преследовала системы кон­
троля, командования и коммуникаций в современных армиях.
Его решение было простым — думать о компьютерах не как
331
Carmody, S.; Cross, W.; Nelson, T.; Rice, D.; Dam, A. van. A Hypertext
Editing System, for the —360 / / Faiman, M.; Nievergelt, J. (eds.) Pertinent Concepts
in Computer Graphics. Champaign, II.: University o f Illinois Press, 1969.

Интерфейс

317

средстве, заменяющем людей, а, скорее, как способе усиления
их интеллектуального потенциала. На разработку введенного
Бушем понятия мемекса ушло более двадцати лет, а когда мемекс стал реальной компьютерной программой (известной как
«гипертекст»), она стала развиваться за пределами военного
и корпоративного миров, будучи творением таких людей, как
Теодор Нельсон. В 1960-х годах Нельсон понял, что при помощи
компьютеров можно создавать не-последовательные тексты, то
есть доклады и статьи, которые можно читать в разных направ­
лениях в зависимости от интересов пользователя. Например, он
придумал «динамические сноски», которые не просто ссылались
на определенную книгу (указывая, скажем, на ее название),
а сразу же давали читателю доступ к этой книге. Если в новой
книге также были динамические сноски, он могла вывести
читателя на другие книги или же вернуть его в любой момент
к исходному тексту332.
Когда гипертекст только придумали, несколько факторов
мешало его реализации. Во-первых, он предполагал создание
нового способа соединения людей и компьютеров, новой пара­
дигмы взаимодействия машины и человека, благодаря которой
пользователи получили бы прямой доступ к компьютеру. Но на
протяжении 1950-х и даже части 1960-х годов господствующая
модель использования компьютеров людьми, пакетная обработ­
ка, поддерживалась такими корпорациями, как IBM, причем
она настолько закрепилась, что даже к самой идее свободного
взаимодействия людей и машин, придуманного Бушем, акаде­
мическое сообщество относилось враждебно.
В системах с пакетной обработкой программы разрабаты­
ваются вручную, а затем кодируются в виде перфокарт. Карты
вручаются особой касте технических работников, которые обла­
дают исключительными правами на физическое взаимодействие
с машиной. Эти операторы загружают содержание перфокарт
в компьютер, а потом, после довольно большого промежутка
времени, возвращают результаты программисту в виде рас­
печаток. Любую ошибку в исходной программе приходилось
исправлять, проходя весь этот утомительный цикл заново.
Единственными задачами, которые можно было решать таким
методом, были расчеты заработных плат, математические вычис­
ления и статистический анализ данных переписи, и именно эти
332 Н. Rheingold, Toolsfor Thought, ch. 14.

Глава 3. Контроль спектра

318

действия большинство людей связывали в своем воображении
с компьютерами.
Но у военных, конечно, было много нужд, которые невозмож­
но было удовлетворить за счет пакетной обработки. Например,
противовоздушные командные центры не могут позволить себе
задержки, связанные с перфокартами, которые надо заложить
в компьютер, вынуть, а затем интерпретировать распечатку. Ра­
диолокационному центру нужны более быстрые способны ввода
и вывода данных из компьютера, так что уже в 1950-х годах ВВС
разработали первые визуальные дисплеи. В действительности
они как раз и стали первыми интерактивными устройствами —
их система управления напоминала самолетную, к тому же опе­
раторы могли использовать специальные «световые перья» для
изменения содержания экрана333. Но даже если военным были
нужны более быстрые методы взаимодействия с компьютерами,
они в то же время стремились сохранить контроль над качеством
и объемом этого взаимодействия. Ничего подобного идее Буша
невозможно было реализовать, поскольку она требовала отдать
полный контроль над компьютером пользователю, даже если
эта идея обещала значительный прирост производительности
программистов (и аналитиков).
Разрываясь между требованиям и производительности
и стремлением сохранить контроль, военные начали исследова­
ния интерактивности, используя в качестве экспериментальных
центров гражданские исследовательские организации. Первым
делом следовало придумать альтернативу пакетной обработки
IBM. Новая парадигма взаимодействия человека и машины
получила название «разделения времени» — эта схема позволяла
центральному компьютеру симулировать операции многих более
мелких компьютеров. В результате пользователи впервые полу­
чили возможность физически взаимодействовать с машиной.
Хотя ВМФ и ВВС провели некоторые исследования схем раз­
деления времени в начале 1950-х годов, новая модель соединения
людей с компьютерами начала замещать пакетную обработку
лишь с образованием ARPA в 1958 году. IBM цеплялась за
старую парадигму и предоставила коммерческую разработку
систем разделения времени другим компаниям. А это дало таким
небольшим фирмам, как DEC, шанс оспорить в 1960-е годы
господство IBM на рынке.
333 Ibid., рр. 140, 143.

Интерфейс

319

Возможно, важнее было не решение Пентагона продолжить
исследования по интерактивности, а то, что подразделение
ARPA, отвечавшее за финансирование этого проекта, Отдел ме­
тодов обработки информации (Information Processing Techniques
Office, IPTO), было укомплектовано не военными инженерами,
а гражданскими учеными, у многих из которых были собствен­
ные тайные исследовательские планы, связанные с будущим
развитием компьютерных технологий. Например, первым
директором IPTO стал еще один провидец — Дж. К. Р. Ликлайдер. До своей работы в IPTO Ликлайдер мечтал о реализации
системы наподобие предложенной Вэниваром Бушем. По своему
собственному опыту в научных исследованиях он знал, что 85%
времени тратится на бумажную работу — составление записей
и их поиск, разбиение данных на категории и составление для
последних перекрестных ссылок. Он понял, что решения, в ка­
ких проектах принять участие, он часто принимал в зависимо­
сти от их документооборота (предполагавшегося объема работ
с бумагами), а не от интеллектуальной заинтересованности
в соответствующем проекте. В компьютерах он видел возмож­
ный выход из этой ситуации, осуществимый лишь в том случае,
если удастся заменить отношение раба и господина, характе­
ризовавшее тогдашние парадигмы взаимодействия, понятием
партнерства или, еще лучше, симбиоза, благодаря которому
эволюционные траектории людей и машин могли бы сойтись
друг с другом к обоюдной выгоде334.
Другим первопроходцем этого направления стал Даг Энгельбарт, первоклассный специалист по компьютерным наукам,
работавший в исследовательских лабораториях Стэнфорда
(Stanford Research Laboratories). Благодаря своему опыту работы
с радарами во время войны, Энгельбарт понял, что компью­
терный дисплей стал поверхностью контакта людей и машин.
Он знал, что необходимость следить за сложными радиолока­
ционными системами уже вытащила информацию из глубин
компьютерной аппаратуры на поверхность экрана. Теперь же
экран следовало превратить в инструмент, позволяющий поль­
зователям не просто выводить данные, но и контролировать
машину. Будущее интерактивности определяется событиями,
которые происходят на поверхности контакта, —компьютерный
экран можно превратить в новый метод порабощения людей
334Ibid., р. 141.

Глава 3. Контроль спектра

320

(позволяя машине подгонять и дисциплинировать пользователя)
или же в средство «увеличения человеческого интеллекта». По­
сле того, как Энгельбарт опубликовал свои идеи по увеличению
интеллекта в 1962-1963 годах, преемники Ликлайдера в ARPA
(позже — DARPA) начали финансировать его исследования,
и в 1968 году он впервые продемонстрировал миру возможности,
скрытые в этой тонкой мембране, соединяющей компьютеры
с их пользователями:
Осенью 1968 года, когда в пригороде Сан-Франциско должно
было пройти собрание компьютерных кланов, Даг [Энгельбарт]
решил поставить репутацию своей лаборатории, давно занимав­
шейся исследованием увеличения интеллекта... на демонстра­
цию столь смелую и неоспоримую, что теперь наконец, после
всех этих лет, специалисты по компьютерным наукам должны
были ухватиться за ту самую важную подсказку, которая так
долго ускользала от них... В центре стояла стандартная клавиа­
тура... [а] справа находилась знаменитая «мышь», которая только
сегодня начинает проникать на рынок персональных компьюте­
ров... Экран можно было поделить на несколько «окон», каждое
из которых показывало текст или изображение. Меняющаяся
информация, отображаемая на большом экране, начала оживать
под руководством Дага, управлявшего ею движением мыши...
Энгельбарт в точности напоминал пилота-испытателя нового
самолета, который летит не над географической территорией,
а через... «информационный космос»... Эта символическая об­
ласть и в самых мельчайших, и в наиболее значительных из своих
качеств могла произвольно перестраиваться информационавтом, который, прокладывая курс для своего корабля, наблюдал
за происходящим через окно... Единицы информации можно
было расположить в ином порядке, наложить друг на друга,
удалить, вложить друг в друга, связать, сцепить, подразделить,
вставить, пересмотреть, сделать ссылки, расширить и сделать
резюме — и все это простым движением пальцев335.
В эпоху, когда указательные устройства типа «мышь», окна
и всплывающие меню стали обычными обитателями компью­
терных экранов, трудно представить воздействие демонстрации
Энгельбарта на его аудиторию. Мысль, что компьютер способен
стать средой увеличения интеллекта человека, стала осязаемой
реальностью для всех, присутствующих на демонстрации,
3357Ш., рр. 188-192.

Интерфейс

321

среди которых было много изобретателей, продолживших эту
линию исследований и в 1970-х годах. Энгельбарт превратил
компьютерный дисплей в поверхность контакта, в интерфейс
между человеком и машиной. Однако, понимая в то же время,
что «гипнотические» способности экрана с живыми данными
могут изолировать людей друг от друга, он нацелился на пре­
образование компьютерного экрана в поверхность контакта
людей. В его «лаборатории по увеличению интеллекта» были
проведены первые исследования способности компьютера соз­
давать «коллективные журналы» (записывая развитие системы),
а также примитивных форм электронной почты, упрощающей
коммуникацию членов команды и повышающую креативность
группы336.
Если использовать терминологию данной книги, можно
сказать, что работы таких людей как Ликлайдер и Энгельбарт
заставили машинный филум впервые пройти сквозь людей
и машины. Ликлайдер, Энгельбарт и другие первопроходцы
боролись за превращение экрана компьютера в место, где
можно прийти к партнерским отношениям двух видов и где
эволюционные пути людей и компьютеров могли бы вступить
в симбиотическую связь. Но также компьютерный интерфейс
должен был стать поверхностью контакта людей, первым шагом
к коллективной форме мышления, в которой многие умы вза­
имодействуют друг с другом, образуя сущность более высокого
уровня. Действительно, заставляя машинный филум пройти
сквозь людей и машины, эти первопроходцы, отказавшись от
создания машин, заменяющих людей, нашли способ сделать так,
чтобы компьютеры подталкивали свое собственное развитие,
придумав «раскрутку» или «бутстрэппинг» (bootstrapping), пред­
полагавший создание компьютеров, помогающих в разработке
более качественных компьютеров.
В компьютерном мире «бутстрэппинг» имеет несколько
значений. В одном из них он означает тот «магический акт»,
благодаря которому «компьютер поднимает себя за собственные
волосы» каждый раз, когда включается. Программы, исполняе­
мые на компьютере, хранятся во внешней памяти — например,
на магнитных лентах или дисках. Компьютер должен загрузить
эти программы, чтобы онмог выполнить их. Однако «загрузка
программы» — это тоже программа, которая в какой-то момент
336 Ibid.у рр. 194-195.

322

Глава 3. Контроль спектра

должна была загрузиться на компьютер. Кажется, что в итоге мы
получаем регресс в бесконечность, вот почему магический акт,
позволяющий компьютеру преодолеть этот барьер, называется
«раскруткой». Идея проста. Выделим простейшую программу,
которая могла бы запускать процесс (минизагрузчик), и встроим
ее непосредственно в аппаратуру компьютера. При помощи этой
минимальной программы компьютер может затем загрузить
настоящий загрузчик и использовать его для загрузки уже всех
остальных программ. В более широком смысле «бутстрэппинг»
означает также тот минимум технологии, который необходимо
разработать, чтобы создать следующее поколение технологии.
В действительности бутстрэппинг оказывается удачным образом
машинного филума. «Технология» органической жизни под­
няла сама себя за волосы, используя ресурсы неорганической
жизни337.
Такие люди как Ликлайдер и Энгельбарт раскрутили ин­
терактивность — они создали тот минимум интерактивных
устройств, который был необходим для производства следую­
щего поколения интерактивных устройств. После первых двух
поколений интерактивное движение приобрело собственный
импульс, и именно это позволило ему выжить, когда поток
финансирования от ARPA иссяк. В 1970 году была принята
«Поправка Мэнсфилда», а потому DARPA стало финансировать
лишь проекты с прямым военным применением. Интерактивное
сообщество, возникшее вокруг таких людей, как Энгельбарт,
рассеялось. Однако:
...импульс интерактивного подхода к компьютерной технологии
к концу 1960-х годов в этом небольшом сообществе был уже на­
столько сильным, что все понимали —это рассеяние продлится
недолго... Никто не знал, где, как и когда люди снова соберутся.
Но около 1971 года [Алан Кэй] стал замечать, что самые интел­
лектуальные из его старых друзей все чаще встречаются в одном
новом институте...338
Этим новым институтом стал исследовательский центр
в Пало-Альто (Palo Alto Research Center, PARC), принад­
лежащий корпорации Xerox, а Алан Кэй оказался одним из
первопроходцев, принявших эстафету из рук старого авангарда
337 См. главу 2, сноску 12.
338 Rheingold, Toolsfo r Thought, p. 246.

Интерфейс

323

интерактивности. Мы уже встречались с Кэем, хотя и мимохо­
дом, во второй главе, когда говорили об истории программного
обеспечения.
Алан Кэй последовал за миграцией интерактивного сообще­
ства в PARC. Но он отследил также и две другие миграции —ло­
гических структур через физические уровни, то есть миграцию,
которая привела к созданию «компьютера на одном чипе»
в 1971 году, и, что еще важнее, миграцию структур управления
от программ к самим данным, с которыми программы работа­
ют. Для создания управляемого данными робота, требовавшего
передачи контроля от главной программы к самим данным,
специалисты по компьютерным наукам создали демонов. Для
нас важно подчеркнуть здесь, что тот самый процесс рассеяния
контроля (его передачи от главной программы множеству демо­
нов), который ведет к созданию роботизированных вооружений,
машинного восприятия и понимания, может использоваться
также для повышения уровня интерактивности компьютерного
интерфейса. То есть та самая миграция контроля, которая была
нужна, чтобы исключить людей из цикла принятия решений,
может применяться и для создания симбиотических отношений
людей и машин. Кэй собрал новый компьютерный интерфейс,
который вывел интерактивность на новый уровень, — он пере­
нес демонов на поверхность компьютерного экрана, чтобы ин­
терфейс мог отвечать потребностям человека. Интерфейс, как
и робот, стал управляться событиями. Такого результата удалось
достичь благодаря разработке нового языка программирования
под названием «Smalltalk»339.
Ключевым компонентом новой сборки был сам компью­
терный дисплей, который должен был стать полностью про­
граммируемым, чтобы любое событие на его поверхности могло
отражать события, происходящие внутри компьютерной памяти:
Значение визуального дисплея, который напрямую подключен
к памяти компьютера [то есть дисплея с побитовым отображе­
нием], связано со способностью человека распознавать крайне
тонкие визуальные паттерны в больших объемах информации...

Связав часть внутренних процессов компьютера с видимой сим­
волической репрезентацией, побитовое отображение сближает
наиболее развитую часть человеческого информационного про­
цессора с наиболее развитой частью механического информаци­
339 Ibid., р. 252.

Глава 3. Контроль спектра

324

онного процессора. Побитовое отображение позволило создать
не просто пассивное окно во внутренние процессы компьютера.
Так же как компьютер мог рассказать использующему его че­
ловеку о том, что находится в его памяти, так и пользователь
получил возможность изменять компьютер манипуляциями
с дисплеем... Экран —это репрезентация, но это также и панель
управления: рисование на экране с побитовым отображением
может быть просто рисованием, но также и определенной коман­
дой, даже программой, управляющей действиями компьютера340.
В 1970-е годы в PARC такие указательные устройства, как
мышь, побитовая графика, окна и меню (все эти элементы
считались необходимыми для создания машины, отвечающей
запросам человека), были собраны в первый персональный
компьютер, ALTO. Другие понятия — например, электронная
почта, «совместные блокноты» для общей работы, програм­
мы групповых конф еренций, открытые доски сообщений
и т. д. — были разработаны для того, чтобы сделать компью­
терный интерфейс не только местом встречи людей и машин,
но также поверхностью контакта сообщества пользователей.
Демонов нужно было вывести на поверхность экрана не только
для связывания людей с внутренностями компьютерного обо­
рудования, но и для того, чтобы они стали агентами усиления
коллективной мысли.
Мы уже выяснили, что трафик сообщений в ARPANET —
первой компьютерной сети, разработанной в качестве и н ­
струмента коллективных исследований — контролируется не
центральным компьютером, а самими сообщениями, у которых
достаточно «локального интеллекта», чтобы найти собственно­
го адресата. Сообщения, в определенном смысле, сами стали
демонами в этой схеме управления трафиком, и именно такая
децентрализованная форма работы позволяет ARPANET избе­
гать пробок и заторов. Потом стало понятно, что, если сообще­
ния могут сами найти свой путь, само содержание сообщения
можно сделать его адресом. То есть, если тема сообщения может
определять множество его адресатов, тогда получателям могут
доставляться сообщения по темам. А это означало, что люди
могут посылать сообщения не кому-то конкретно, а всем, кто за­
интересован соответствующей темой. В результате пользователи
сети получили возможность легко находить людей с близкими
340 Ibid., р. 249.

Интерфейс

325

интересами. Демоны стали агентами развития коллективной
коммуникации341.
Так же как исследования интерактивности сначала были
военными и должны были вывести информацию из нутра
компьютера на поверхность экрана (например, для слежения
за радиолокационными системами), так и групповые комму­
никации, обеспечиваемые компьютерными сетями, исходно
предназначались для решения военных проблем. И если инте­
рактивность продвинулась гораздо дальше, чем желали военные,
наделив людей полным контролем над машинами, то же самое
случилось и с процессом коллективного мышления, усиленным
компьютерными сетями. Необходимость связать людей, работа­
ющих в разных местах, давно проявилась в области военных игр.
RAND разработала систему («метод Дельфи») распространения
отпечатанных опросников среди географически разделенных
участников — такая система позволяла прийти к коллективной
оценке той или иной сложной ситуации. И уже на ранних этапах
она стала эффективно использовать компьютерные сети342.
Помимо военных игр, любая ситуация, предполагающая
кризис на национальном уровне (дефицит товаров, забастовки
в транспортном секторе и, разумеется, военная мобилизация),
нуждалась в формировании консенсуса значительного числа
людей, распределенных по континенту. Ученые, разработавшие
способы применения компьютеров для подобного кризисного
управления — например, Мюррей Турофф, — позже перешли
к исследованию, как эти идеи можно распространить на об­
ласть коллективного интеллекта. Таким образом, исследования,
первоначально нацеленные на увеличение контроля над людьми
(в условиях кризиса), стали инструментом возвращения этого
контроля людям.
То же самое можно сказать и о других компьютерных техно­
логиях. Как мы уже выяснили в предыдущей главе, технология
экспертных систем предполагает перенос практических знаний
от людей-экспертов к машинам. В той мере, в какой полу­
ченные таким образом экспертные знания «накапливаются»
небольшой группой людей, эту технологию можно считать
одним из вариантов централизации. Но если компьютерный
интерфейс экспертной системы достаточно интерактивен
341 Ibid., р. 307-308.
342 Ibid., р. 306.

326

Глава 3. Контроль спектра

и позволяет экспертам-людям беседовать с «машинными кон­
сультантами», такая экспертная система может стать частью
научного процесса распространения знания. Например, она
может помогать экспертам-людям приходить к соглашениям
и производить знание. Но также она в какой-то мере может
дать возможность пользоваться этими знаниями и обычным
людям, не экспертам. Следовательно, чем именно станет экс­
пертная система — заменой человеческого суждения, автоном­
ной системой вооружений и управления боем или, напротив,
помощником в распространении экспертных знаний среди
людей — зависит от того, что именно будут делать с банками
данных — прятать их или же предоставлять к ним свободный
доступ. А это, в свою очередь, зависит не столько от намерений
людей, сколько от конструкции компьютерного интерфейса,
который определяет, кто именно получает доступ к таким
банкам экспертных знаний — немногие привилегированные
персоны или же все сообщество.
Хотя работы таких ученых, как Ликлайдер, Энгельбарт, Кэй
и Турофф были необходимы, чтобы вырвать контроль над раз­
витием компьютеров из рук военных, этого было недостаточно,
чтобы сделать их доступными для всего населения. Персональ­
ные компьютеры, разработанные в PARC, так и не вышли на
рынок, отчасти по причине близорукости бизнес-руководства.
Ученые, работавшие в PARC, спроектировали персональные
компьютеры, чтобы воплотить в жизнь свою интеллектуальную
преданность делу интерактивности, но также и из жгучего жела­
ния пообщаться с этими машинами на физическом уровне. Но
если говорить об этом неукротимом желании контактировать
с компьютерами, то в нем ученые из PARC не могли идти ни
в какое сравнение с другим сообществом, развивавшимся в тех
же исследовательских центрах, — с хакерами. Свои пробелы
в интеллектуальной подготовке хакеры с лихвой восполняли
безоговорочной преданностью делу интерактивности.
С начала 1960-х годов такие исследователи искусственного
интеллекта, как Марвин Мински и Джон Маккарти, сформи­
ровали симбиотические отношения с молодыми увлеченными
программистами. Ученый мог придумывать интересные про­
екты, в которых проверялись бы его теории (такие, к примеру,
как шахматные компьютеры), а затем отдавал эти проекты
хакерам, чтобы они реализовали их на компьютере. В этом

Интерфейс

327

процессе хакеры выработали неписанный этический кодекс,
который станет одной из сил, разогнавших интерактивное
движение, — той, что со временем выведет персональный ком­
пьютер на рынок. Этот кодекс никогда не публиковался в виде
манифеста, поскольку воплощался в самих практиках хакеров.
К нему относилась и та идея, что информация должна пере­
мещаться свободно безо всякого бюрократического контроля,
а компьютеры должны использоваться для построения более
качественных, более интерактивных компьютеров (то есть для
продления процесса бутстрэппинга). В обычном случае хакер
писал какую-то часть кода, максимально повышающую инте­
рактивность, а затем помещал ее в «ящик с инструментами»,
где она была доступна любому, кто желал использовать или
улучшить ее. Программы были не частной собственностью их
авторов, а инструментами, которые следовало как можно шире
распространять в сообществе.
Пакетная обработка IBM с ее длинными очередями и «вы­
сокотехнологичными священниками», контролирующими все
точки доступа к машине, была господствующей парадигмой
взаимодействия машины и человека в те времена, когда этика
хакеров начала развиваться. По этой причине реализация этого
этического кодекса на практике с самого начала предполагала
анархистское отношение к различным правилам. Если машину
необходимо было починить, а инструменты заперты на ключ,
этика хакеров требовала сорвать замок и взять инструменты. То
же самое относится и к другим замкам — например, компью­
терным паролям:
Для хакера закрытая дверь —это оскорбление, а запертая —про­
сто вызов. Поскольку же информация должна перемещаться
внутри компьютера четко и элегантно, а программы должны
свободно распространяться, хакеры считали, что людям должен
предоставляться доступ к файлам или инструментам, которые
могли бы помочь хакеру выяснить, как устроен мир, и усовер­
шенствовать его. Когда хакеру было нужно что-то для создания,
изучения или исправления, его не беспокоили такие смешные
понятия, как права собственности343.
Интерактивность, как способ провести машинный филум
сквозь людей и машины, была не только развита как интел 343 Levy, Steven. Hackers. New York: Anchor, 1984, p. 91.

328

Глава 3. Контроль спектра

лектуальная цель ученых-провидцев, но и «завоевана в боях»
хакерами из MIT. Такие ученые, как Энгельбарт и Кэй, превра­
тили экран компьютера в место, где между людьми и машинами
могли возникнуть партнерские отношения. Но именно такие
хакеры, как Стив Возняк и Стив Джобс, у которых не было
ничего, кроме своего желания, превратили эти идеи в машину,
которая могла конкурировать на рынке с такими корпорация­
ми, как IBM. Несомненно, интерактивность в определенной
степени проникла бы в компьютеры даже если бы этих перво­
проходцев не было. Понятно, что программисты могут работать
продуктивнее, если у них есть возможность исправлять ошибки
при прогоне программы, а не печатать ее в виде перфокарт, что­
бы потом несколько дней ждать результаты. Однако военные
и такие корпорации, как IBM, не заинтересованы в том, чтобы
дать людям полный контроль над компьютерами. Хотя некото­
рые менее крупные компании — например, DEC —разработали
в 1960-х годах более интерактивный подход к компьютерной
технике, нет причин полагать, что они дали бы людям не просто
необходимый объем контроля, но нечто большее. Я считаю,
что, если бы не хакеры и похожие на них по складу ума ученые,
интерактивность, проникшая в компьютеры, не достигла бы
сама по себе того минимального уровня, который необходим
для запуска саморазвивающегося процесса бутстрэппинга.
Компьютерный экран стал не только местом, где машинный
филум объединяет людей и машины в единство более высокого
уровня, некое синергетическое целое, но и окном в сам машин­
ный филум. Я определял «машинный филум» через сингуляр­
ности. Математические методы, необходимые для изучения
сингулярностей, были разработаны Анри Пуанкаре в начале
20 века, а затем медленно развивались в весьма сложных областях
математики (в частности, в топологии). В 1960-х годах такие
люди, как Эдвард Лоренц, стали использовать компьютеры для
изучения сингулярных точек в физических (метеорологических)
системах, в связи с чем начала оформляться современная наука
о хаосе.
Однако подлинный прорыв произошел тогда, когда по­
ведение сингулярностей стали изучать «визуально» — на ком­
пьютерных экранах. Говоря об окнах в филум, открытых для
нас компьютерами, Ральф Абрахам, знаменитый математик,
занимавшийся проблемами хаоса, сказал: «Вам только и надо,

Интерфейс

329

что положить руки на ручки управления, и вот вы уже исследуете
иной мир, где вы — один из первопроходцев, и уходить из него
совсем не хочется»344. Машиной, которой он тогда управлял,
был аналоговый компьютер, используемый Коллективом ди­
намических систем Санта-Круз (Dynamical Systems Collective
Santa Cruz) для изучения внутренней структуры сингулярностей
(странных аттракторов). Члены этого коллектива, своеобразные
«математические хакеры», выработали интерактивный под­
ход к математическим исследованиям, который впоследствии
получил название «экспериментальной математики». Д ей­
ствительно, интерактивность дала теориям самоорганизации
возможность создать новые парадигмы научного исследования.
С. времен второй мировой войны наиболее фундаментальные
исследования проводились на огромных, стоящих миллиарды
344
Ральф Абрахам, цит. по: Gleick, Chaos, р. 247. Абрахам в действительности
разработал свою собственную специализированную машину (Dynasim) для ви­
зуального отслеживания машинного филума, то есть для изучения аттракторов
и бифуркаций на фазовых портретах динамических систем. Его пионерские
работы по визуальным исследованиям абстрактных машин, в которых еще
даже не использовались компьютеры, были изложены в нескольких томах его
«Библиотеки визуальной математики» (Library of Visual Mathematics). Он также
представил историческую картину изучения сингулярностей учеными прошлого:
сначала они отслеживались на слух или на глаз, потом — при помощи аналоговых
компьютеров, и наконец — цифровыми машинами.
«Ранние ключевые эксперименты по теории бифуркации... можно описать
в виде трех перекрывающихся периодов. Период прямого наблюдения, возмож­
но, начался гораздо раньше, чем мы думаем, но предположим, что с музыканта
Хладни, современника Бетховена, который наблюдал бифуркации в вибрациях
тонких пластин... Аналогичные явления, открытые Фарадеем в жидкостях, все
еще активно изучаются. Эти эксперименты, весьма ценные в силу того, что
соответствующие среды — реальны, страдают негибкостью — особенно при
выборе начальных условий.
Следующая волна экспериментов с бифуркациями, которую я буду называть
аналоговым периодом, начинается с триодного осциллятора. Новаторские работы
ван дер Пола [в 1920-х годах]... привели к созданию гибкого аналогового компьютера
и позволили сформировать теорию субгармонических бифуркаций...
Развитие первых вычислительных машин ускорилось в цифровой период.
С самого начала стали применяться хорошо известные численные методы,
а в литературе начали публиковать графические отображения выходных дан­
ных. Пионерские работы Лоренца, Стейна и Улама изучаются и по сей день»
(Abraham, Ralph. Dynasim: Exploratory Research in Bifurcations Using Interactive
Computer Graphics / / Gurel and Rossler, Bifurcation Theory, p. 247). См. также
главу 1, сноски 9 и 31.
Обсуждение понятия машинного филума как того, что можно отслеживать
и чему можно следовать,, см.: Deleuze and Guattari, A Thousand Plateaus, p. 409
(рус. пер.: Делез Ж., Гваттари Ф. Тысяча плато. С.691—692).

330

Глава 3. Контроль спектра

долларов ускорителях частиц. Однако теперь передовая линия
исследований снова вернулась на письменный стол. Ранее
внутренние секреты филума можно было исследовать только
в лабораториях, управляемых военными, но теперь небольшой
лазер, персональный компьютер и человеческая изобретатель­
ность приоткрыли новые, неконтролируемые пути в машинную
сущность планеты — в сингулярности, запускающие процесс
самоорганизации.
Но хотя усилия хакеров и ученых-провидцев, направленные
на разработку интерактивного подхода к компьютерам, открыли
новые способы исследования машинного филума, они также
породили и новые специфические опасности. Дело в том, что
некоторые составляющие этики хакеров, которые некогда под­
питывали энергией поиск интерактивности — например, про­
воцирование сбоев в системе, физический и логический взлом
замков, —изменили свой характер, когда невинный прежде мир
хакерства стал многомиллионным бизнесом компьютерной пре­
ступности. То, что ранее было здоровым выражением хакерской
максимы, гласящей, что информация должна перемещаться сво­
бодно, сегодня грозит превратиться в новую форму терроризма
и организованной преступности, способную положить начало
новой эре неслыханных репрессий.
В конце 1988 года один из хакеров выпустил первый на­
стоящий «вирус» в INTERNET, национальную компьютерную
сеть, парализовав ее в результате ошибки в структуре вируса,
из-за которой тот вышел из под контроля. До этого инцидента
вирус был небольшой программой-вандалом, которая проникала
в компьютеры под прикрытием «троянского коня» — обычно
бесплатной и свободно распространяемой программы. Попав
в компьютер, вирус использовал «репродуктивные органы»
машины-хозяина (например, устройство копирования дисков)
для созданий собственных копий. В определенный момент пара­
зитическая программа совершала определенные акты хакерского
вандализма — например, обрушивала систему или же удаляла
некоторые файлы. Хотя на ранних этапах провоцирование ха­
керами краха системы позволяло выявлять различные сложные
дефекты в конструкции компьютера (этика хакеров предпо­
лагала, что либо система должна работать совершенно, либо ее
следует исправить), в своей вирусной версии оно превратилось
в потенциальную форму терроризма. Например, вирусная атака

Интерфейс

331

1988 года, поразив компьютер MIT, ударила в самый центр мира
аналитических центров — в корпорацию RAND345.
Столетием ранее миниатюризация взрывных веществ в паре
с некоторыми версиями анархистской теории запустили первую
волну квазиорганизованного терроризма. В группы, ответствен­
ные за атаки и сначала вдохновлявшиеся антиэтатизмом и смут­
ными представлениями об освобождении, быстро проникли
секретные агенты. «Охранка», царская тайная полиция, создала
совершенного «агента-провокатора» — тайного оперативника,
проникающего в освободительные движения и заставляющего
их свернуть на неверный путь, путь террора. Через таких людей
как прусский гений шпионажа Вильгельм Штибер «Охранка»
экспортировала эти «инновации» в другие страны европейского
континента346. Воинственные организации обычно отличаются
такой фанатичной самоуверенностью, что не принимают в рас­
чет возможность проникновения провокаторов.
Организация «Weather Underground» («Синоптики») —
террористическая группа, отколовшаяся от «Студентов за демо­
кратическое общество» (SDS) — использовала даже «кислотные
тесты» для выявления таких агентов. Новым рекрутам давали
LSD, считая, что секретный агент расколется во время «трипа».
Немногие знали, что в ЦРУ работали с галлюциногенными
наркотиками на протяжении всех 1950-х годов, создав в итоге
особую касту «просвещенных агентов» как раз на такой случай347.
Следующий вирус, выпущенный в компьютерные сети,
вполне может быть актом подобного провокатора. Хакеры, счи­
тающие, что в их случае проникновения невозможно, должны
были бы обратить внимание на такие уроки истории. В дей­
ствительности им стоило бы построить механизм для опреде­
ления и остановки подобных атак, так же как в идеальном мире
движения 1960-х годов должны были располагать встроенным
механизмом против создания сект вроде «Синоптиков».
В этой книге я попытался составить диаграмму военных
машин во всей их сложности и масштабности. Одна из целей со­
стояла в том, чтобы показать тщетность любой попытки взлома
345 Schuman, Evan. Cornell Issues Worm [virus] Findings / / Unix Today (April
3, 1989).
346 Rowan, Story of the Secret Services, ch. 51.
347 Lee, Martin; Shlain, Bruce. Acid Dreams: The CIA, LSD and the Sixties
Rebellion. New York: Grove, 1985, p. 232.

332

Глава 3. Контроль спектра

военной машины насилием (или насмешками). Стоящая перед
нами задача — продолжить позитивные проекты, открытые ха­
керами и учеными-провидцами и воплотившиеся в их парадигме
взаимодействия человека и машины, то есть в персональном
компьютере. Но изображать военную силу в столь мрачных
красках понадобилось не только для того, чтобы отвратить от
тупиковых стратегий. В 20 веке военные институты разрослись
до невероятных размеров. Во многих индустриях (авиационной,
космической) невозможно сказать, где начинается гражданский
сектор и где заканчивается военный. Тесная взаимосвязь двух
этих миров не является, как мы выяснили, чем-то принципи­
ально новым. В исследованный нами исторический период,
начавшийся в 1494 году, между военными и гражданскими
институтами существовало множество постоянных связей.
Комментируя афоризм Клаузевица, сказавшего, что стратегия
войны должна быть продолжением политики другими средства­
ми, Фуко заметил:
Если есть ряд политика-война, проходящий через стратегию, то
есть и ряд армия-политика, проходящий через тактику. Именно
стратегия позволяет понимать войну как метод ведения межго­
сударственной политики; именно тактика позволяет понимать
армию как принцип, поддерживающий мир в гражданском
обществе. Классический век видел рождение великой политиче­
ской и военной стратегии противостояния государств экономи­
ческой и демографической силе других государств, но он видел
и рождение тщательно разработанной военной и политической
тактики, в соответствии с которой государства осуществляют
контроль над индивидуальными телами и силами348.
Начиная с 16 века муштру и дисциплину использовали для
превращения наемников в послушные колесики военной маши­
ны. Позднее эти военные методы были импортированы в граж­
данский мир школами и больницами. Соответственно, тактика,
искусство создания машин из людей и оружия как компонентов,
постоянно влияла на невоенные институты. Но неверно было
бы предполагать, что военное влияние осуществлялось лишь на
тактическом уровне. Например, как мы выяснили, на уровне
логистики проблемы военного снабжения и поставок опреде­
348
Foucault, Discipline and Punish, p.168 (рус. пер.: Фуко М. Надзирать и на­
казывать. С. 246).

Интерфейс

333

лили городскую среду еще в эпоху осадных войн, но и в наши
дни они продолжают оформлять мир экономики. Логистические
соображения относительно поставок людской силы скрываются
за стремлением вывести людей из цикла принятия решений.
А методы, разработанные военными для сокращения команд­
ной цепочки, позднее были экспортированы — при посредстве
таких людей, как Фредерик Тейлор, — в гражданский сектор.
Точно так же математические методы, использовавшиеся во
время второй мировой войны для решения стратегических
и логистических проблем («исследование операций»), после
войны развились в то, что сегодня известно под именем «науки
управления» или «менеджмента».
В этой книге я попытался соединить все эти факторы, по­
влиявшие на размывание границы между военными и граждан­
скими институтами. Также я исследовал развитие компьютерной
индустрии, которая представляет собой нечто вроде передового
поселения, созданного в месте пересечения двух этих миров.
Компьютерная технология — это также граница и двух других
миров — мира абстрактных машин машинного филума и мира
конкретных сборок и человеческих практик. Компьютеры не
только открывают окна в машинный филум (в исследованиях
хаоса) и позволяют филуму проходить сквозь многих людей
(открытые сети, использованные для коллективного принятия
решений), но и обеспечивают создание абстрактных машин,
находящихся на полпути между физическими сборками и про­
цессами самоорганизации. Пандемониум — пример такой ма­
шины: он достаточно конкретен, чтобы обеспечить контроль
над физическими процессами, но и достаточно абстрактен,
чтобы создать возможность для спонтанного возникновения
порядка из хаоса349. Следовательно, технология обработки ин­
формации — это ключевая ветвь машинного филума, но, в опре­
349
Термин «пандемониум» я использовал в качестве общего обозначения
для всех не-последовательных парадигм вычисления, наподобие нейронных
сетей — небольших сетей компьютеров, соединенных в определенной форме
(например, звезды, кольца, круга и т. д.). Такие нейронные сети «учатся» не
благодаря программированию, как обычные компьютеры, а посредством
определенной «тренировки». Например, их можно натренировать так, чтобы
они мгновенно распознавали определенные визуальные паттерны, тогда как
для обычного компьютера это весьма сложная задача, требующая напряжения
всех его сил. Предполагается, что в нейронных сетях могут происходить про­
цессы самоорганизации. Больше по этому вопросу см. в: Aibib, Michael A. A View
o f Brain Theory / / Yates, Self-Organizing Systems.

334

Глава 3. Контроль спектра

деленном смысле, военные институты взяли ее в заложники.
Достаточно вспомнить о стремлении АНБ на пять лет опережать
общее развитие компьютерной архитектуры, чтобы понять, что
передовая линия цифровых технологий оккупирована полуво­
енными организациями.
Хакеры и ученые-провидцы нашли для филума небольшие
обходные пути, разработав интерактивность, чтобы каждый мог
использовать силу компьютера. Это лишь один из примеров,
показывающих, что институтам не так-то просто захватывать
и порабощать силы технологии. Мы видели, что, когда кону­
совидная пуля была доведена до совершенства, она привела
искусство военного дела в движение, сохранявшееся более века,
поскольку позволила пехоте обыграть артиллерию. Прошло не­
мало времени, прежде чем нарезное переносное оружие сумели
встроить в военную машину, поскольку для этого потребовалось
децентрализовать командную иерархию. Персональный ком­
пьютер и пандемониум окажут примерно такое же воздействие
на армию. Например, революционное представление хакеров об
«открытой архитектуре», то есть полном доступе ко всей инфор­
мации по аппаратному обеспечению системы и ее программам,
уже начало постепенно проникать в армию — по той простой
причине, что оно облегчает модернизацию оборудования.
Но подобно тому, как конусовидная пуля вынудила армию
распределить контроль на поле боя, так и новые машины за­
ставляют военных рассеивать контроль на поле решения задач.
В частности, программная структура управления с минимальным
центральным контролем, пандемониум, —единственная, которая
может использоваться для создания настоящего искусственного
интеллекта, и только она позволяет большим компьютерным
сетям работать без пробок и заторов трафика. Пандемониум,
как и конусовидная пуля, — это технология, которую военным
придется принять по чисто прагматическим основаниям. Но ему,
как и нарезному оружию, будут долго сопротивляться, поскольку
он угрожает централизованному командованию и управлению.
В этом зазоре, то есть в промежутке между появлением новой
машинной парадигмы и ее включением в тактическую доктрину,
возникают новые возможности для экспериментаторов, работаю­
щих за пределами военной машины. Важно развить эти возмож­
ности в положительном направлении, позволяя собственным
ресурсам машинного филума работать на нашей стороне, а не

Интерфейс

335

душить его вирусами и другими формами электронного терро­
ризма. Те же процессы, что нужны для создания роботизиро­
ванного интеллекта (распределение контроля, миниатюризация
компонентов) и, следовательно, для исключения людей из цикла
принятия решений, могут использоваться и для построения
компьютерного интерфейса, способного осуществить мечту о со­
трудничестве человека и компьютера.
Однако технология не предлагает нам моментальных решений
наших проблем, и на каждом этапе этого пути есть свои опасности.
Когда компьютерный экран стал поверхностью контакта двух
машинных видов, людей и компьютеров, он превратился в по­
тенциальную ловушку для индивидов — программный хакинг,
как недавно выяснилось, вызывает сильнейшее привыкание.
Компьютерные экраны могут стать «наркотическими зеркалами»,
захватывающими пользователей, поскольку питают их увеличен­
ными изображениями их собственных нарциссических эго. Тот
самый интерфейс, который способен предоставить пользователям
контроль над машиной, может привить им и ложное, дурманящее
чувство всевластия. По этой причине такие провидцы, как Ликлайдер и Энгельбарт, Кэй и Нельсон, подчеркивали необходи­
мость использовать компьютерные сети в качестве инструментов
создания новых форм коллективного интеллекта, новаторского
взаимодействия людей друг с другом. На каждом шагу мы будем
всякий раз сталкиваться с переплетением новых путей, которые
следует изучить, и новых опасностей, которых хорошо бы из­
бежать. И каждый раз нам нужно будет прислушиваться к соб­
ственному чутью, поскольку нет способа заранее предсказать, куда
приведут такие пути и какие опасности будут нас на них ждать.
Пандемониум —■одна из таких дорог. Но надо будет изобрести
много иных, прежде чем эти узкие окольные дороги удастся пре­
вратить в подлинные пути освобождения.

СОДЕРЖАНИЕ
Введение............................................................................................. 6
Глава 1. Курс на столкновение..................................................... 19
Толчок........................................................................................42
П олет.......................................................................................... 57
Поражение................................................................................ 75
Тактика.......................................................................................88
Стратегия..................................................................................125
Логистика.................................................................................154
Глава 2. Бескровное переливание...............................................182
Аппаратное обеспечение......................................................200
Миниатюризация................................................................... 213
Программное обеспечение...................................................227
Экспертные знания................................................................243
Глава 3. Контроль спектра.......................................................... 258
Ф отоанализ............................................................................. 281
Криптоанализ..........................................................................295
Интерфейс............................................................................... 315

Научное издание

Мануэль Деланда

ВОЙНА В ЭПОХУ
РАЗУМНЫХ МАШИН
В книге использованы иллюстрации из открытых источников.
Издатели Федор Еремеев, Михаил Тресвятский
Верстка Иван Паскевич, Дмитрий Лйнабеков

Издательство «Кабинетный ученый»
Россия, 620014, г. Екатеринбург, а/я 489
Тел. в Екатеринбурге: +7 (904) 5461725
Тел. в Москве: +7 (916) 2248119
E-mail: feel913@gmail.com
ООО «Издательство ИОИ»
Россия, 119071, г. Москва,
Ленинский проспект, д. 18

Подписано в печать 26.11.2014. Формат 80 х 100 1/32.
Бумага офсетная. Гарнитура Newton.
Печать офсетная. Тираж 300 экз.