Я помню как всё начиналось [Айкор] (fb2) читать онлайн

Айкор Улыбка бога 1. Я помню как всё начиналось

Глава 1

Пролог

Как приятно было лежать в постели. Ничего не болит, ничего не хочется. Да и чего может хотеться перед смертью. Да, я знал, что она уже на пороге. И я знал, что будет с её наступлением. Ведь пусть и частично, но воспоминания предыдущих жизней ко мне приходили. И каждую жизнь я постигал что-то новое для себя. Искал, бился лбом о стену, встречал непонимание со стороны окружающих и как итог заканчивал жизнь не по своей воле. Ну убивали меня такого не вписывающегося в правила и обычаи. Или такую. Ведь я бывал и женщиной. Когда я впервые вспомнил эпизоды жизни в образе женщины, то даже не был удивлён. Как-то это было настолько само собой разумеющееся, ведь это был, или вернее была, я…

Сознание опять выплыло из небытия. Опять передо мной потолок оклеенный обоями и в его вязи рисунка угадываются лица людей, какие-то надписи. Если сосредоточиться, то даже можно попробовать их прочитать. Но зачем?

Вон из стены высунулся проволочник. Это я его так назвал. Он весь состоит из чего-то очень напоминающего кабели для электрической проводки. Сейчас его облик похож на женское лицо, которое тянется ко мне раскрыв рот в немом крике. Да не напугаешь ты меня. Ты же просто моя галлюцинация, как считают окружающие. Хотя ты на самом деле проявление более тонких материй, которые я научился видеть, но так и не научился до конца понимать. Агаа… Ну сразу личико и успокоилось. Сказать что-то хочешь? Да я бы и сам тебе много чего высказал, но это уже ни на что не повлияет.

Когда я рассказывал друзьям о некоторых эпизодах своей теперешней жизни, то было очень забавно смотреть на их реакцию. Кто-то крутил пальцем у виска, кто-то поражался, что такое вообще возможно в нашей жизни. А мне в память запало предложение одного парня из Санкт-Петербурга. Он высказал пожелание, чтобы я написал свою автобиографию и выпустил книгу с ней. Только обязательно в разделе фантастики, так как никто не поверит. А для меня это было реальностью и порой вызывало непонимание, ну почему никто вокруг не замечает таких элементарных вещей.

Помню в 90-е годы была мода на всё сверхъестественное. Очень много было выпущено всякой макулатуры на эту тему. Что пользуется спросом, на том и зарабатывают. Так вот тогда были популярны книги какого-то Папюса с описанием различных ритуалов и прочих колдовских действий. Описание было очень подробным, с четкими привязками и чертежами кабалистических знаков. В кругу знакомых я тоже тогда слыл неким знатоком в области экстрасенсорики. Так вот, суют мне одну из книг Папюса по практической магии и спрашивают:

— Валентин, ты же знаешь этого Папюса? Скажи, там действительно работающие ритуалы описаны?

Ага, как же, знаю. Вечерами чай вместе пьём и судьбы мира решаем. Это сарказм, если кто не понял. Да и кто в своём уме будет настоящие заклинания массово в мир выпускать. Наверняка там не всё так просто. Есть, какой-нибудь, подводный камушек да не один.

— Не читал. Если честно. Поэтому ничего сказать не могу.

— Ну как же, ты же во всём этом разбираешься. Значит должен знать.

— Давай так. Тебя что-то конкретно интересует? Если да, то сейчас и разберемся, если в целом, то не тянет меня это всё читать.

Дали мне тогда прочитать какой-то ритуал. Там необходимо было соблюсти кучу условий, использовать какие-то ингредиенты, да и продолжительность всего этого действа, аж двое суток. Читаю я этот опус, а у самого перед глазами какие-то линии да графики выстраиваются. Ну дружил я всегда с математикой. Понимал её с полуоборота. Хотя отличником по ней не был, правил оформления решений и пояснений на дух не переносил. Так вот, дочитываю я этот ритуал и как итог вижу (или лучше сказать чувствую) точку в каком-то пространстве, куда нужно направить пожелание и толику энергии, чтобы получить результат, на который направлен ритуал. Оказывается, все эти «танцы с бубном» необходимы лишь как костыли, чтобы сосредоточить усилия человека на конкретном результате. Тогда-то я и понял, что колдовать — это легко.

Объяснил я это всё конечно. Ребята позавидовали и согласились, что никакой Папюс мне не нужен. Пробовал я по увиденной мной методике немного поколдовать. Ан дудки. Как только подхожу к моменту направления энергии в нужную точку, так натыкаюсь на какую-то стену и все силы из меня рассеиваются. Пару раз я всё-таки собрал себя в кучу и продавил эту стенку. Результат был аналогичный. Нет конечно, всё на что нацеливался получил, как говориться на блюдечке с голубой каёмочкой. Да только по неделе отлёживался без сил и естественно результатом своей магии так и не воспользовался.

Ну магия, это конечно, громко сказано. Нет в нашем мире магии. Считается что нет. Так какие-то экстрасенсы обещают за ваши деньги любой каприз, да ерунда всё это. А я эти потоки вижу, да сделать ничего не могу. Тётушка потом меня просветила. Была, говорит, у меня прабабка, знатная деревенская колдунья. Да помирала очень тяжело, от того что решила ни одной из внучек дело своё не передавать. Да ещё и зарок на весь свой род наложила. Что-бы никто и никогда паскудством таким не занимался, да души свои не портил. Вот и нарисовалась стеночка моя родная. Так и получается, что какие-то переданные по наследству возможности всплывают в потомстве, а применять не смей.

Эх, о чём это я опять глаза слипаются и тело практически не чувствую. Прямо в какую-то негу проваливаешься. Похоже пришёл и мой час переступить через очередную ступеньку. А помнится, я ещё в школе не учился. Лет 5 мне было или уже 6. Одолела меня жгучая проблема. Для чего живёт человек? Ну проживу я лет 60 или 80 и всё? А дальше как, неужели все брыкания только для такого короткого срока?

Как сейчас вижу. Лето. Меня всегда на лето отправляли в деревню к бабушке. Там конечно был и дедушка и о-го-го, какой дедушка. Но всегда говорилось к бабушке. Она под навесом во дворе над плитой, обед нам готовит. М-м-м-м. А запахи, это вам не городская пища. Это настоящее произведение искусства под названием деревенское питание. Всё свежее, прямо с грядки. А курочка ещё час назад по двору носилась. Я зашёл под навес, сел на лавку и спрашиваю:

— Баб. Ну всё-таки. Неужели там, после смерти от меня ничего не останется? Я перестану существовать? Для чего тогда жить?

— Ой Валька. До чего же неугомонная детина народилась. Вон у дядьки твого завтрать свадьба. Тут дел невпроворот, а он со смертушкой под руку лезет. Сбегал бы лучше в огород, слонов бы обобрал к столу. Да деда зови. Пусть обедать идёт.

Слонами она называла стрелки у зелёного лука. Не уследишь. Пустит лук стрелку, на ней цветок распустится да семена завяжутся. А от того весь лук в семена пойдет и луковицы не будет. Вот и обрывали их как увидят. Стрелки эти хорошо выделялись. Они всегда выше остальных перьев луковых были и толстые да мясистые. А на вкус более жгучие. Это если немного упустили. А если ещё не вымахали, да сразу молоденькими. М-м-м-м. Укусишь такой, а с него аж сок брызжет, да слегка сладковатый. А ещё баба Саша. Сестра моего деда. Научила меня из этих слонов свистульки делать.

Сорвался я с лавки и бегом в огород. Да тут и встал как вкопанный. Так. Что-то тут не так. Так не так, перетакивать не будем. Или будем?

Первое. Запахи. Нет конечно, представить их можно, но… Я могу себе представить запах хорошей и свежей еды, за свою жизнь не мало нанюхался. А как только выскочил из-под навеса, запах с еды сменился на грушу. Ну да, росла рядом груша. Но я-то про неё забыл. А тут раз и как шибануло по носу. В детстве с нюхом всё хорошо было. Проедет грузовая машина мимо, а я легко мог сказать, что она перевозит. Доски там, песок (притом отличал сухой песок от мокрого), железо какое-нибудь (опять же новое никогда не путал с металлоломом).

Второе. Ощущения. Я хорошо чувствовал щербину на лавке под собой. Оказавшись на солнце резко ощутил тепло его лучей. Да и бежать оказалось неудобно. Шлёпки на ногах норовили соскользнуть и бились об пятки. Это уже слишком как-то… Реально…

Это что у меня? Это на воспоминания уж не как не тянуло. А на что тогда тянуло? Я огляделся вокруг. Вот качели. Они пока ещё из металлического троса сделаны. Он потом мохриться проволочками стал, мы с дедом ходили в кузницу, там нам длинную трубу буквой «П» согнули да на концах зацепы позагибали. И стали качели более удобными. Точно. А я в основном помню на качелях трубу, а не трос. Что ещё? В огороде нет тропинки делящей его на две неравные части. Она же всегда была. Да нет конечно-же. Она появилась, когда дядька Степан женился и его новой семье часть огорода выделили. А свадьба только завтра. Завтра, завтра…

Что-то ещё не давало покоя. Была ещё одна неправильность во всём этом. Я опустил глаза. Тело, моё тело. Я обхватил правой рукой левую и постарался посильнее ущипнуть. Ваааууу, больно, на предплечье отпечатался красный след. Так это что? Это уже не воспоминания. Какие ещё воспоминания? Я, Валентин Витальевич Кречет. Мне 6 лет. Или не 6, а… Вот… эээ… Как стоял, так и сел на траву рядом с качелями. Качели, они на тросе, но они будут потом из трубы. Когда потом? И почему я это знаю. Ну так я же это помню, хоть и давно это было. Давно было? Или давно будет? А если будет то, наверное, не давно, а скоро. Или не скоро, но всё равно будет.

Глава 2

Не стал я вчера больше приставать ко всем с вопросом, что там после смерти. Знаю уже. Это я своим запросом к миру пробудил сознательную память прошлой жизни. Только прошлой ли. Что-то странное произошло. Жизнь то та же самая, что и сейчас. Только это не я старый попал в тело себя молодого, а я молодой получил воспоминания о будущем себе. Как будто у меня прибавилось опыта, иногда даже всплывающего в виде якобы прожитых событий.

Я откинул одеяло и посмотрел на свою грудь. Так и есть. В нижней её части, чуть левее середины продолговатое пятнышко. Это не родимое пятно, просто кожа там имеет чуть более темный оттенок. Это памятка об одной из прожитых жизней. Был я тогда девушкой и влюбился в парня из более высокого сословия. Ух, комок к горлу подкатил и в голову жар ударил. Перед глазами картинка как живая: парень белого коня на дыбы поставил. А у меня сердце удар пропустило. Да-а. Что не делали не могла я тогда отказаться от своей любви, за что и была заточена в монастырь. Но и там ничего не прошло. Вот стою я посреди кельи и вдруг из-за спины выскальзывает чья-то рука, закрывает мне рот. А с другой сторон вторая рука засаживает мне нож прямо под сердце. Вот на этом самом месте, куда нож ударил, по форме той смертельной раны, и образовалось это пятнышко. Следы прожитого остаются на наших телах.

Теперь понятно почему в детском саду всё хотел с девчонками в дочки-матери поиграть. При этом какая-то нежность в груди возникала. Правда разочаровался я тогда в этой игре. Всё меня просили с «работы» больше денег принести, а то дочке платье надо новое купить. Да в магазин за продуктами отправляли. Но вот какого-то тепла не хватало. Жаждал, тянулся за этим теплом, но сам понять не мог, что это такое и от куда оно должно взяться. Теперь понимаю. От прошлой женской жизни, недополучил я его тогда.

Покрутил левым плечом. Ага, есть некоторое неудобство в районе левой лопатки. Это памятка об ещё одной моей жизни. Был я тогда оруженосцем при одном из витязей. Но сам витязем стать не стремился. На дне моей котомки лежала икона, писанная на доске. Вот прямо в живую вижу, спрятался я в кустах, а из котомки вынимаю заветную дощечку. По краям рисунка стоят люди и тянуться к чему-то посередине. Там, чуть выше остальных должно было быть что-то. Я всматриваюсь в это место, понимаю, что должно быть изображение бога. Но там пусто, нет ничего. Короче, бога я тогда по жизни искал, да так и не успел найти. Следующее воспоминание: Стою я посреди луга у какой-то крепостницы. Обеими руками прижимаю к груди котомку с заветной дощечкой. А на меня несётся всадник. За ним развивается плащ, а в правой руке булава. Проскакивает рядом со мной конь и когда полы плаща всадника закрывают мне обзор, я получаю сильнейший удар булавой по левой лопатке.

Тогда меня не стало, а вот дискомфорт в районе левой лопатки и по сею жизнь беспокоит. Правда настолько уже привычный, что внимания не обращаю. Так, когда прислушаюсь, вроде есть. В этой жизни, когда буду взрослым, кто только не проверял меня. И массажисты, и экстрасенсы, и хирурги. Светили рентгеном, делали МРТ. Но никто ничего не обнаружил. А ведь дискомфорт порой и в сердце болью отдавал. Вот такие пирожки.

Поэтому вопрос: «Есть ли жизнь после смерти?», для меня не стоит. Это пусть другие спорят, что-то доказывают. Я не верю, Я ЗНАЮ.

Да и сейчас как мне быть? Чувствую, по-другому думать стал. Взрослые суждения появились, а порывы остались такие же детские или как бабушка говорит «бесячие». Так-то я теперь понимаю почему все люди такие разные. Каждый человек имеет опыт своих предыдущих жизней. Это определённые навыки и схемы действий в различных ситуациях. Наработанные многими годами и жизнями. Конечно они претерпевают некоторые изменения, но с чем дитё уродилось, то и пригодилось. На то и блокируется осознанная память, чтобы душа могла дальше расти и развиваться, а не впадать в ступор от прошлых свершений и неудач. Опыт то от этих взлётов и падений всё равно остался в подсознании, и мы его используем на полную.

А мне теперь что делать? Как бы знание прошлых ошибок не потянул плот моей жизни на дно. Надо определяться, чем займусь в этом воплощении.

Разложим по порядку. Запрос к миру: «А что там после смерти?» получил свой ответ, да ещё какой ответ — ОТВЕТИЩЕ. Отсюда можно предположить (слова то я какие знаю, прям совсем как взрослый, м-дя), что та магия, которая не работала у меня, тогда, теперь сработала. Или это другое? Как проверить?

Колдовство передавалось от бабушки к внучке. Но я-то не внучка, я правнук. Да и не передавал мне никто и ничего. Как узнать? Про прабабку колдунью мне тогда в 23 года рассказала тётя Люда, когда я к ней в гости, в Киев приезжал. Так вот тётя Люда мне тогда рассказывала, как я на свадьбе дяди всё донимал её вопросами, а зачем жить, ведь всё равно умрём и ничего не останется. Значит, что? Значит она будет на этой свадьбе и надо узнать у неё о прабабке колдунье. У-у-у, а я и не знаю, как эту прабабку зовут. У нас в семье никогда про неё и не говорили, и бабушка про неё ни слова мне не рассказывала. Ох нечисто-то как. Значит здесь и покопаемся. Ух как-интересно-то.

Выскользнув из-под одеяла, я как был в трусах и майке, потихоньку стал пробираться из дома. Утро ранее полный дом родни понаехало на свадьбу и люди ещё спят. Выйдя на веранду, аккуратно прикрыл дверь. Всё, теперь никого не разбужу. Бр-р, а тут прохладненько, выстудилось за ночь. Так, замок на двери открыт. Значит бабушка уже встала и занимается во дворе. Она всегда ложится поздно, а встаёт рано. Ещё ни разу я не проснулся раньше её. Выйдя из дома попадаешь под навес из винограда. Ещё раз бр-р-р. Тут ещё и ветерок и солнышко в тени. Бегом за угол дома. Ура! Вот и солнышко. Оно поднялось над землёй совсем ненамного, вытянул руку, вон всего на ладошку. Но уже греет, так приятно, словно ласкает своими лучиками. Так, теперь спинкой к нему повернёмся, пусть спинку погреет. Тепло от спины постепенно стало волнами расходиться по всему телу. Я знаю, что ещё немного так погреться и утренний ветерок уже не будет казаться таким холодным. Он тоже станет ласковым котенком.

— Эх, бисова детина, чего вскочил, пострелёнок? Все ещё спят и тебе пристало.

Это бабушка с огорода идёт. В руках тяпка и пучок какой-то зелени. Солнышко в глаза и не могу рассмотреть, что именно. Но чувствую, как она улыбается, это даже не надо видеть, ведь это моя бабушка.

— Как это все спят? А ты что? Не все значит?

— Я не все. Если я рано не встану, кто же всю эту ораву кормить будет? Давай ка до курятника. Выпусти кур в загон. Да пошукай тама яиц. Слышала по утру кудахтали они, должно быть уже снесли.

Ага, по утру кудахтали, а сейчас значит не утро уже. Конечно же для бабушки это уже не утро. Для неё утро — это когда уже светло, а солнышко ещё не встало. А как только показалось светило над горизонтом, так и начался день. И весь день она по хозяйству хлопочет. Здесь всё пропитано её заботливыми руками, её любящим сердцем. Всё это хозяйство — это её душа, её жизнь. Идущая по своим законам, своим устоям и правилам. Загадочным для нас, городских.

Подбежал к курятнику и чувствую, что петух у двери стоит. Ах нахал, поджидает, что дверь откроется и он наподдаст нерадивому. Как это так? Солнце встало, он значит, как правильный прокукарекал, да не один раз. Проследил, чтобы гарем его от яиц освободился. Навострил их на прогулку, а тут слуги никак двери не открывают. Непорядок. Учить таких недотёп надо. И я как почувствовал всё это? Вот просто миг и рука на ручке двери замерла. Ой маменька, это он сейчас на меня набросится. Аж внизу живота похолодело. Бежать к бабушке? Звать на помощь? Стоп! Это я думаю, как ещё вчерашний Валька-дошкольник. Но мне же пришёл ОТВЕТИЩЕ. И теперь я умею думать, как взрослый, да и опыта внутреннего не занимать, не на одну жизнь хватит. Это значит он собрался со мной гребешками мериться. Вот ещё. Росточком мне по пояс, а ещё будет тут условия ставить. Я сам тебе буду условия ставить. А то как по вечерам курей назад загонять, так он меня гонял, пока куры спокойно в курятник заходили. Потом глядя на меня искоса, как я на заборе повис, вальяжно, с достоинством испанского кабальеро, заходил последним. Нет дружок, кончилась твоя воля по отношению ко мне.

Так. Как там на тренингах, в прошлом воплощении я вещал? У Гандапаса кажется подчерпнул, про страх перед публичными выступлениями. Страх это что? Правильно, выброс излишков адреналина в кровь. От того и коленки подрагивают, и голова в плечи втянулась. Сделал несколько приседаний. Вот. Немного адреналина сжёг. Остальное оставим для доминирования. Теперь плечики назад развернуть. Вроде как пальто тяжелое надел, да ещё под дождём оно воды набралось. Совсем плечики опустились. Пошёл от плеч сигнал в мозг, что опасности нет. Подбородочек сам приподнялся, плечики ещё больше развернулись, уже сами, без моих усилий. В глазки уверенности.

— Ко-ко, — послышалось из-за двери.

Почуял видать чего-то, петух ты жаренный. Тяну дверь на себя и оп-па. Стоит, лапу одну поднял, видать хотел сразу в разбег. Но меня увидел, так и застыл. Голову набок и уставился своим глазищем.

— Ну и долго ты тут будешь репетировать сцену: «к нам едет ревизор»?

— Ко-ко?

— Ко-ко, ко-ко. Ревизор уже приехал. А ну гэть на улицу!

Петух осторожно опустил вторую лапу, делая маленький шажок вперёд. Тряхнул своей бородой и опять уставился на меня. Будто не узнавая. Ведь совсем недавно по заборам меня гонял. Я сощурил глаза воткнул кулачки в бока. И затаённым голоском начала выговаривать ему:

— Это кто тут у нас на уху напрашивается? А? Ведь как известно, самая лучшая уха из петуха. — и постепенно повышая голос продолжил — А ну. Шементом потащил весь свой курятник на улицу! Я что тут, полдня стоять должен?! Пока ты свои мозги в кучку собирать будешь!

Петух точно ничего не понял, но решил от греха подальше слинять. И втянув голову в плечи или, что там у него, но шея стала резко короче и на полусогнутых, еле касаясь земли, проскочил мимо меня. Следом с кудахтаньем кто, просто повторяя забег петуха кто, размахивая крыльями, а некоторые прямо в пикировании с насеста, понеслась обезумевшая толпа куриц. Кудахтанье, оглушительные хлопки крыльев, взметнувшаяся в воздух солома и витающие вокруг маленькие пёрышки.

— Мдя… Вот вам и публичное выступление. Бурные и несмолкающие аплодисменты, и мгновенное исчезновение публики. Видать на кофе-брейк ломанулись. Хи-хи…

Так, сейчас проверим, как вы выполнили домашнее задание. Вот ячейки, их специально смастерили, чтобы куры там яйца несли и не надо было по всему курятнику лазить и искать эти яйца. Вот интересно, почему куры только в этих ячейках яйца откладывают. Спят на насестах. Гуляют по всему курятнику. Везде солома настелена. А они в эти ячейки яйца сносят. В них та же солома настелена.

Ага, вот яичко. Ого, а тут сразу два. Это кто тут у нас такой плодовитый? Или они по очереди? Хи-хи. Ходит такая, значит, ждёт своей очереди.

— Эй! Там! Чего расселась? А ну давай, не задерживай!

— Да чего-то большое получилось. Никак не проходит.

— Жрать меньше надо. Ишь задницу отожрала. Вот теперь и не пролезает через неё.

— Кто бы говорил? Сама уже бегать разучилась. Сквозь забор уже не пролезаешь. Так и сидишь весь день у кормушки…

Хи-хи. Представил и самого смех разобрал. Ну точно, как очередь в магазине.

— Ко-ко.

А это что такое? В одной из ячеек сидит курица и никуда не думает уходить. Вся прямо расплылась по ячейке. Протянул к ней руку и еле успел убрать. Клюнуть меня попыталась.

— Эй! Ты чего это? Вон твои подруги уже гулять убежали, а ты это…

Но курица только следит за мной одним глазом и уходить не собирается. Собрал остальные яйца. Аж 6 штук набралось.

Чего же с тобой делать? И тут всплывает воспоминание. Так же сидела несушка, бабушка сказала, яйцо оплодотворённое, может цыплёнок вылупиться. Она тогда разрешила оставить, что бы я потом посмотрел на цыплёнка. Но через два дня сама согнала несушку.

— А чего добру пропадать? Всё равно уже конец лета, до зимы цыплёнок в силу не войдёт. Шансов выжить у него нет, а весу до кастрюли не наберёт. Да и уход ему особый нужен. В этом курятники всё одно, затопчут. Вот по весне цыплят возьму и буду отдельно растить. Тогда и прок будет.

Значит так будет, если я сейчас несушку в покое оставлю и бабушке всё расскажу. Интересно. Вроде и не было ещё этого, а я воспринимаю, как уже давно прошедшее. Прямо воспоминание о будущем какое-то. Но ведь зная это, можно это самое будущее менять? И как сильно оно изменится? Много ли может изменить один человек? Ладно, об этом я подумаю после того как встречусь со своей прабабушкой. А сейчас:

— Ну что, милая? Я тебя конечно понимаю, но не судьба твоему цыплёнку на свет появиться. Ибо нет на Земле более лютого хищника, чем человек-разумный. Хомо-сапиенс. Последняя его разновидность — кроманьонец. То есть, я.

Курица повернула голову и посмотрела на меня другим глазом. Я всмотрелся внимательно в глаз и вдруг вместо того, чтобы надавить взглядом, наоборот, как бы потянул на себя. Она медленно встала на лапы, посмотрела на яйцо, потом на меня и спрыгнув на пол начала потихоньку отходить к выходу из курятника. Дойдя до порога, несушка подпрыгнула и сорвавшись в галоп скрылась за углом.

Эээт… Это что сейчас было? Сначала петух, потом несушка. Так чего доброго можно договориться до разумности безмозглых куриц. Не-ет. Тут совсем другое. Похоже на то, чего мне так не хватало там. Ну в смысле, потом. Всё, срочно ищем прабабушку. Похоже зарока ещё нет. И надо сделать всё, чтобы его и не было.

Глава 3

Когда я вернулся с яйцами, уже проснулся дедушка. Он сидел под навесом за столом. Обычно летом он вставал поздно, но сегодня свадьба дяди Степана, его сына. Вообще-то дедушке сейчас 61 год. Со своими новыми воспоминаниями я понимаю, что это ещё не возраст. Бабушка ещё на 9 лет моложе. Ей всего лишь 52 года.

У дедушки сейчас утренний туалет. Перед ним на столе стоит небольшое зеркало на подставке, алюминиевый стаканчик, помазок, безопасная бритва и мыло в мыльнице. Бабушка налила ему в стакан кипятка из чайника и началось священнодействие. Сначала в стаканчик опускается помазок, потом этим помазком взбивается пена на мыле. Пены получается так много, что всё мыло скрывается под ней. Это целое искусство. Я всегда поражался образованию такого количества пены. При этом вид у дедушки был в высшей степени аристократический. Он даже умываться вышел в рубашке, и чтобы не заляпать её, из-за ворота рубашки свисало идеально белое вафельное полотенце. Сидел он с совершенно ровной спиной и если нужно было наклониться, то делал это всем телом. В сочетании с достаточно крупными чертами лица и залысиной на голове, казалось, что лоб у него заканчивался на макушке. Так вот создавалось впечатление, что сейчас он не бреется, а сидит как минимум в министерском кресле и принимает судьбоносные решения. Ну так, в посёлке он очень уважаемый человек. Директор восьмилетней школы и что-то там по партийной линии. К нему приезжают советоваться районные, а иногда и областные ответственные работники.

Неторопливыми движениями мыльная пена, при помощи помазка наносится на лицо. Далее, полюбовавшись в зеркало на то как нанесена пена, дедушка кивнул своим мыслям и взяв бритву, стал потихоньку снимать ею пену с лица. При этом каждый раз вновь возвращался к зеркалу и проверял чистоту работы бритвы. После каждого прохода бритва опускалась в алюминиевый стаканчик и легонько постукивала по его стенкам, избавляясь от пены. И всё это с такой сосредоточенностью и невозмутимостью, что не хотелось даже дышать, не то чтобы как-то шуметь.

По окончанию процесса, дедушка вытер полотенцем остатки мыльных разводов с лица, открыл флакон одеколона, вылил немного себе на ладонь и растёр его по всему лицу. После чего взял шляпу и одел на голову. Шляпа хоть и летняя, сделана как будто из соломки, но выглядит очень представительно. После этого оглядевшись вокруг, он произнёс:

— Ну, всем доброго утра.

И тут под навес вошла девушка лет восемнадцати. Я её в первый раз в жизни видел. Лицо сияет лучезарной улыбкой, каштановые волосы немного растрёпаны. Похоже только проснулась и уже полна энергии. Есть что-то знакомое в её облике, но совершенно точно раньше её здесь не наблюдал.

— Анна Севостьяновна, Степан Феофилович, доброе утро! Ой! Мы только ночью приехали, так с вами и не переговорили! Рассказывайте, как у вас тут дела? Поздно выехали, да ещё дорога плохая. Как Курган проехали, ещё и колесо спустило. Водитель без домкрата оказался. Давно не виделись. Не вы к нам не заглядываете, да и мы никак не соберёмся. А Марья Сильвёрстовна, всё спрашивает, как там моя Аннушка. А я в Киев собралась уезжать, учиться буду…

О, да. Узнаю хохлятскую натуру. Если начнёт что-то говорить, то остановить невозможно. На её вопросы можно и не пытаться отвечать. Всё равно не удастся вставить слово. Хорошо в машине вместо радио. Хи-хи.

Вдруг чья-то рука взъерошила мои волосы и вырвала меня из состояния транса. Когда это я успел туда провалиться? Неужели щебет этой девушки так на меня подействовал? Девушки? А ведь ещё вчера я бы посчитал её за великовозрастную тётушку. Теперь оцениваю немного с высоты ещё не прожитой жизни. И всё равно что сейчас 1974, а не 2044 год. Ясно осознаваемый прожитый опыт — это намного сложнее, чем подсознательный от предыдущих жизней. Опять я по кругу иду. Надо находить выход из этой цирковой арены. Снова мои волосы взлохматили.

— Это что у нас за ангелочек? Ух ты хорошенький какой или хорошенькая? Ты что за дитё будешь?

Вдруг повисла пауза. Неужели ей действительно интересен ответ и нескончаемый поток слов прервался?

— Да это Валька. Вишь как вымахало дитё? Не узнаёшь теперича?

Бабушка лукаво улыбнулась, а понимания в глазах девушки не прибавилось.

— И-и?…

Похоже бабушка решила поиграть с ней. А дед невозмутим как изваяние. Лишь глаза немного поблёскивают.

— Эй, ты чьих будешь?

Ну что же подыграем. Дитё я, из конца то в конец, или погулять вышел? И выпятив нижнюю губу промямлил:

— Я мамы с папой.

— Это понятно, что не от дяди с тётей. Ты сначала скажи. Ты мальчик или девочка? Валентин или Валентина? Тебе что дарить? Машинки или кукол?

— А можно библиотеку всемирной литературы? — улыбнулся я и с таким ожиданием во взгляде уставился на неё.

Я-то знаю, что эта двухсот томная серия начала выпускаться в год моего рождения 1967. И выпускалась она 10 лет. А девица похоже не в курсе, вон как глазки распахнулись, и нижняя челюсть совершает беззвучные, поступательно конвульсивные движения. Ну ещё бы. Сидит тут недоразумение, метр с кепкой, и заявляет о какой-то там литературе.

Бабушка прикрыла рот рукой и еле сдерживается от смеха. Дед так вообще отвернулся. Я пытаюсь изобразить просящие глазки кота в сапогах из мультфильма про Шрека. Вот челюсть девушки замирает и начинает постепенно вставать на место. Затем глазки прищуриваются. Похоже шарики в её голове снова начали поступательное движение. Указательный палец утыкается мне в грудь.

— Т-ты вообще, читать-то умеешь? В школу, когда пойдёшь?

— Да что там той школы? Начать, да кончить. Я же не буду бегать за каждой книжкой по программе. Вы, самая прекрасная из моих тётушек, позаботитесь о дитятке?

До меня стало доходить, кто эта девушка. Манера говорить, переезд в Киев. Да и черты лица, хоть я и припоминаю их в более зрелом возрасте, но теперь, когда она полностью развернулась ко мне, становятся вполне определёнными. Это и есть та самая тётя Люда, двоюродная сестра моей мамы, которую я хотел напрячь по поводу прабабушки. Как всегда, напористая и душа на распашку.

— Так, стоп! Я всех наших родственников знаю. Валька, Валька… Валентин! Анькин сыночек!

(Тут надо немного пояснить. Анна Севостьяновна и Степан Феофилович, соответственно мои бабушка с дедушкой, непонятно почему, ну никто мне не объяснял, своих детей так и назвали. Мою маму соответственно Анной, а её брата Степаном.)

Она схватила меня в объятья и придавила к своей груди.

— Ну ты посмотри, как вымахал!

Тут уже и дедушка с бабушкой не сдержались и засмеялись в полный голос. А меня охватило ощущение мощного потока тепла и любви. Вот это энергетика. Да она способна всё вокруг себя затопить. Как-то странно это. Я, судя по взрослым воспоминаниям, мог частично видеть и ощущать энергетические потоки вокруг себя. Иногда постоянно, но зачастую необходимо было настраиваться. Сейчас же просто купался в этих волнах. И бросало меня по ним весьма неслабо.

Так, а если попробовать перейти на внутренне зрение. Я вроде это умел. Как там было? Немного отстраниться от визуальной картинки. Перевести фокус на собственное тело, вернее не всё тело, а его поверхность. Даже не так, скорее некая прослойка пространства под поверхностью кожи и над ней. Потом мысленно подключить всё это к голове, к некой её затылочной части.

Ух. Перед глазами поплыли переливающиеся образы. Они набегали друг на друга, заслоняя и вновь вспыхивая. Такое буйство различных оттенков, что голова начинала идти кругом. Это что? Не помню такого эффекта. Обычно приходилось сосредотачиваться и концентрироваться на конкретном объекте, от которого хотел получить информацию. А тут такое месиво. Да ещё настолько насыщенное.

Изображение окружающего мира поплыло и стало размываться. Тела людей пульсировали и от них выходили лучи, завихрения и… вроде как верёвки. Также сами очертания не соответствовали их физическим аналогам. Как это убрать? Я не смогу нормально ориентировать в пространстве. Я прикрыл глаза и постарался сосредоточиться на тактильных ощущениях. Изображение окружающего мира никуда не делось. Вернее, исчезла его физическая составляющая. То, что мы видим обычным зрением. Остальное почему-то потеряло точки привязки и постепенно стало смещаться, и накладываться друг на друга. Да что же делать с этой каруселью?

— Люд, глянь. Он аж зажмурился от удовольствия.

Меня схватили за плечи и резко отстранили от себя.

— Ой. Какой милашка. Прямо так и съела.

— Да чего там есть. Кожа да кости. Целыми днями гдесь бегает, за стол не усадишь. Скелет по нему изучать можно. Все рёбра наружу.

Я открыл глаза увидел улыбающееся лицо тёти Гали, и насмешливое бабушки. Волны энергии, мельтешащие перед взором, как-то резко выключились. Фух. Сразу полегчало.

— Баб, а что у нас на завтрак?

— Ух, подлиза. Иди вон к рукомойнику руки помой, да умойся. А то из курятника зараз за стол. Да зубы не забудь почистить. Там я порошок зубной новый выставила.

Ну всё, пора сматываться. За стенкой навеса стоял умывальник, ну точно такой как в мультфильме про Мойдодыра. Умывальников начальник и мочалок командир. По утрам я не любил умываться из него. Так как вода, налитая в бачок, за ночь остывала и казалась прямо студёной. Руки ещё можно было помыть, но вот всё остальное. Тут подошла бабушка с чайником в руке.

— Ну, чего застыл? Сейчас я тебе кипяток подолью, да вымойся хорошенько.

Эх бабушка. Да всё то она видит и знает. И как только за всем поспевает? Раньше я этого не замечал. Нет, конечно, замечал, но не обращал на это внимание. Это казалось настолько само собой разумеющееся, как будто так должно быть всегда. Как говориться: «Что имеем не храним, потерявши плачем».

Всё. Отставить лирику. Есть только миг, между прошлым и будущем. Именно он называется жизнь. Я знаю, что вероятно будет. Но это не обязательно то, что я воплощу в данной жизни.

При беседе с одним исламским муллой, в Уфе это было, или будет. Наверно уже нет. Ведь всё, что было нужно, я из той беседы уже вынес. Значит точно не будет. Хи-хи.

Вот курьёз. Воспоминания возможного варианта моей жизни, ещё несут некий интерес для меня. Ну, чисто поиграться и внести изменения. А вот воспоминания из предыдущих жизней вообще никак не задевают. Похоже моя душа, или как там это называют другие течения и конфессии, короче то, что бессмертно и неделимо. Оно, вернее Я, уже имеет накопленный опыт, использует его в своих стремлениях и делах. И, на самом деле, по барабану откуда это взялось. Принимается как аксиома в науке. Вот так оно должно быть и точка. Почему так, уже не имеет никакого значения.

Есть поговорка: «Дурак учится на своих ошибках, а умный на чужих». Так вот это не полная поговорка, далее она звучит так: «А мудрый их не делает». Почему он их не делает? Да потому, что он их уже сделал. И не важно, когда. В этой жизни или в прошлой. Так вот, все мудрецы вышли из дураков. Не один умник ещё не стал мудрецом. Не даром в наших скрижалях (сказках) получает всё, царевну в жёны, да полцарства в приданное, именно Иван-дурак. А умные братья становятся посмешищем. Как-то даже слышал такое высказывание: «Человек с тремя высшими образованиями уже не может считаться человеком — это биоробот». Я бы не высказывался так категорично. Может это тот опыт, который ему необходим для рывка в развитии здесь или в следующей жизни.

Опять мысли поплыли. Так вот мулла тогда говорил, как пишет Коран, когда человек родился, его книга жизни уже написана. Все наши поступки и их последствия имеют отражения в этой книге. Все — это значит все. То есть и то, что мы совершили, и то что могли совершить, но по той или иной причине, этого не сделали. Вот такая интересная штука получается. Как бы всё уже существует, но в силах любого человека материализовать тот или иной вариант. Вот и мне выпала уникальная возможность материализовывать варианты, зная приблизительно возможный исход.

Почему только приблизительно и возможный? Да всё очень просто. Можно привести пример:

Приходит человек к предсказателю. Естественно к лучшему, ведь знакомые посоветовали. А он ещё и дорогой зараза. Да чего не сделаешь, ради знания будущего. Естественно, заглядывая в вперёд, предсказатель видит наиболее проявленный вариант развития событий. Фаталист будет уже готовиться к этому и материализует именно такое событие и скажет, какой хороший предсказатель ему попался. Как следствие повысит рейтинг ему. А может попасть и не фаталист. И вот тут начинаются танцы с бубном. Попадается на пути такого человека развилка. Момент принятия решения. Как в сказке: «Налево пойдешь — коня потеряешь, направо — голову сложишь, прямо — нищим останешься». Или что-то ещё в подобном роде. Только предсказатель — не камень путеводный, он только один вариант, наиболее вероятный увидел. Тут человек наш, затылок себе и почесал. Один сопоставил факты с предсказанием и не понравился ему этот вариант. Другой, на уровне интуиции почувствовал неладное. Третьему, да он уже забыл про этого шарлатана, но на уровне подсознания информация сработала. Короче выбирает наш подопытный другой вариант, совершенно не явный, казалось бы. Проходит время, оп, а предсказание-то не сбывается. Ну точно, все эти мистики-шмистики, экстрасенсы-электросексы и прочая шаманская нечисть, горазды только людям головы дурить да деньги вытягивать. Шарлатаны одни кругом. Только и глядят в чужой карман.

Конечно шарлатанов больше, чем действительно заглядывающих. Но попался — не пищи.

— Эй! Красавица! Ха-ха. Ну до чего же на девчонку смахиваешь.

— Да хоть горшком назови, только в печку не ставь.

— И тебе, что? Прямо вот ни капельки не обидно?

— А зачем?

— Что зачем?

— Зачем обижаться? Вот обижусь, ты ещё и воду на мне возить начнёшь.

— А ты откуда знаешь, что нас за водой посылают?

Тётя Люда прищурилась и очень внимательно оглядела меня с ног до головы. Я с самым невозмутимым видом вытирался после умывания. Она продолжала смотреть и даже чуть наклонила голову к плечу. Нонсенс — тётя Люда умеет молчать. А много ли я про неё знаю? Что же начнём потихоньку налаживать мосты.

— Давай так. Сейчас позавтракаем. И так как машину с питьевой водой ждать только после обеда. На веранде в ведре уже мало осталось, а нас тут прибыло немного. Ха. Ну совсем немного. Ха-ха. В общем, ты возьмёшь эмалированные вёдра, и я провожу до колонки с питьевой водой. У нас тут вода есть, да только она техническая.

— Это ты на мне собрался воду возить, значит?

— Ну я, девочка маленькая, слабенькая, в школу даже ещё не хожу. Куда мне 12 литров в ведре допереть? А с тобой так и два ведра можно принести.

— Девочка. Хм. Ладно, уговорил, чёрт языкастый. Сходим мы с тобой за водой. Там и расскажешь, как таким уродился, да на свет появился.

— Хорошо. Но и с тебя повествования. О мирах неведомых, далях дивных. Да судьбах наших.

— Это о каких таких судьбах?

— Ну как же? Кто недавно говорил, что всю родню нашу знает. Вот и я хочу прикоснуться к сокровенному. А то ни родители, ни бабушка с дедушкой ничего не рассказывают. То мал ещё говорят, то мол незачем мне это знать.

— А тебе значит есть зачем?

— Конечно есть. Ибо сказано, кто отринет корни свои — тот как древо без корней и засохнет. А мне как-то ну совсем не улыбается оказаться пересушенными дровами. Полыхнуть костром ещё успеется. Я хочу вырасти могучим дубом, век простоять, да ещё век продержаться. Вырастить поросль младую да бойкую. Дать укрытие от непогоды и невзгод. А уж потом можно и полыхнуть пламенем жарким, да долгим, настоявшимся. Чтобы дать тепло доброе, от лютости спасающее.

В который раз за утро челюсть тёти Люды начала свои поступательные движения. А её глаза сосредоточились на моей невозмутимой рожице. Потом, что-то у неё в голове переключилось и продолжила она уже с каким-то задумчивым видом:

— Ты знаешь? Марья Сильвёрстовна, она тебе прабабушкой приходится, в последнее время очень плохо себя чувствует. Поэтому из дома выходит только, чтобы на солнышке посидеть, да воздухом подышать. А тут упёрлась, поеду, говорит, на свадьбу внучка своего и всё. Как её только не уговаривали. Сиди, мол, дома. И ехать далеко, да ещё с пересадками. Нет, говорит, ждёт меня там душа неприкаянная. В оковы повязанная, да оковы те не каждому и разрубить дано. Хоть и сил у меня более не осталось, но надо мне встретиться с ней. С души своей хоть один камушек сниму. И так их там воз, да тележка.

Она немного помолчала. Потом вновь заглянув в мои глаза продолжила:

— Уж не к тебе ли она так стремилась? Больно слова твои не по возрасту и разумению.

У меня аж сердце бухнуло. Ну вот не было прабабушки на этой свадьбе. Точно помню. А тут верно другая реальность проявляться начинает. И ведь рваться на эту свадьбу она начала задолго до того, как воспоминания о будущем во мне проснулись. Ну точно. Не зря мою прабабушку деревенской колдуньей называли. Ох не зря.

Глава 4

Когда мы пошли за водой, тётя Люда стала рассказывать мне о наших родственниках. Это я уже слыша от неё ранее. Поэтому не акцентировал своего внимания. Мне было интересно побольше узнать о прабабушке. Ведь они жили вместе, в одном доме. Кому как не ей иметь самую достоверную информацию. Я прекрасно понимал, что не реши прабабушка не передавать свои умения по наследству, именно Людмила и получила бы эти знания и навыки. Вот так распорядилась судьба. Ещё один пласт вероятности уже не реализуется в этой реальности. Но судьба наследницы не минует её. Она многое будет чувствовать заранее, как бы предвидеть. Она ещё до разделения Советского Союза на части, будет искать возможность пристроить своих детей за границей. Сын кажется доберётся до Штатов, одна дочка осядет в Канаде, другая в Испании. Но это ещё не скоро. А вот совсем скоро все увидят другое проявление наследства.

У прабабушки несколько сестёр. Дети в деревне очень тесно общаются друг с другом. Вот одна из её сестёр с раннего возраста играла с соседским мальчишкой. Но были у того мальчишки какие-то физические изъяны. Мне не рассказывали, что именно, но для полноценной жизни он был плохо приспособлен. Скорее всего из-за того, что она относилась к нему как к совершенно нормальному человеку, мальчишка души в своей соседке не чаял.

Но не судьба была им быть вместе. Конечно же она полюбила другого парня. В день свадьбы, когда молодая пара выходила из церкви, после венчания, соседушка подкарауливал их за углом с двустволкой. Прозвучали два выстрела и молодая пара свалилась замертво. Пока народ добежал до стрелка, то успел перезарядить ружьё и выстрелить себе в рот.

Печальная история, но факт. Не знаю почему, но народ решил, что главная виновница этого — невеста. И кто-то из рода обязательно должен будет искупить этот грех. Так вот, я единственный знаю, что этим кто-то, будет Людмила. Встретит она в Киеве парня без кистей рук и слепого. Тот в возрасте 18-ти лет, попадет в аварию, в одной из технических лабораторий института. В результате этой аварии и потеряет кисти и зрение. Но этот брак будет по своему счастливым. В моих воспоминаниях, я впервые побывал у них дома, когда старший их сын уже заканчивал школу, одна дочка училась в 8 классе, вторая в 1 классе и собиралась, по обмену ехать во Францию, учиться в их школе. Мне даже показывали фотографии семьи, где их младшенькая будет жить. Сам же муж, занимался переводом технической документации с английского языка на слух. Как специалист, он был очень востребованным. Вот вам и перипетии судьбы. Очень интересно отслеживать причинно-следственные связи.

А что будет, если я ей сейчас расскажу о её возможной судьбе? Изменится ли её будущее? Как только у меня появился порыв сделать это, то сразу почувствовал какое-то напряжение вокруг. Как будто натянули ткань. В голове промелькнуло — ТКАНЬ МИРОЗДАНИЯ. Хоп. Стоп, стоп, стоп. Это что ещё за новости? Зрениенемного поплыло и стала наваливаться вялость в ногах. НЕТ! Эй! Слышите там наверху! Или где вы есть?

— Я пошутил. Ничего я делать не буду.

— Что ты сказал? Да что с тобой? На тебе лица нет. Ну-ка давай, присядь на травку. Ты чего там наелся? Тебя не тошнит? Живот не болит?

Глянув на обеспокоенное лицо Людмилы, я через силу улыбнулся. Всё-таки хорошая она. Вон как искренне переживает. И от неё снова повеяло мягкой и убаюкивающей силой. Прямо батарейка ходячая. Вялость сразу стала отступать. Она прямо такая…, а я хотел отобрать это у мира. Может именно из-за неё её будущий муж достигнет чего-то. А их дети? Я же их знаю и хорошо общался с ними. Нет и ещё раз, нет. Приняв окончательное решение, я снова почувствовал ткань мира. Почувствовал, как напряжение в ней спадает, а ко мне возвращаются силы.

Да-а. Шутить с такими вещами не стоит. Ощущения похожи на те, которые у меня возникали, когда я пытался колдовать во взрослом состоянии. Только намного более яркие и контрастные. Почему так? Это из-за другого варианта мира или… Точно. Как же я сразу не понял? Я же ещё маленький, ещё не зашоренный от тонких энергий. Вернее, ещё не полностью зашоренный. Именно поэтому утром так ярко получилось воспользоваться внутренним зрением, что чуть не потерялся. Вот. Теперь становится понятно, куда обратить своё внимание. В первую очередь — поддержание и развитие тонкого чувствования. И, естественно, научиться управлять этим.

— Э-эй! Ты где? — оторвала меня от мыслей Людмила — Вроде щёчки порозовели, а глаза явно не здесь.

Я снова улыбнулся ей.

— Как же я люблю тебя, тёть Люд. А можно я буду называть тебя просто Людмила, без всяких там тёть?

— Так. Ты это. Прекращай. Час назад впервые увидел, уже и люблю сразу. И что это за фамильярность?

Эх. Знала бы ты, сколько я тебя уже знаю. Впрочем, это ерунда.

— А что? В тебя уже и влюбиться нельзя? Я же так, по-родственному. Как никак племянником тебе прихожусь. Двоюродным кажется.

Она звонко рассмеялась.

— Давай. Племянничек. Показывай дорогу дальше.

— Да мы уже пришли. Вон колонка.

Из земли торчала согнутая труба с краном.

На обратном пути Людмила пока молчала. Ну конечно, с двумя вёдрами воды ещё и отвлекаться. Это если бы коромысло было, а так…

Я пока задумался по поводу своих выкрутасов. Это выходит, что пока ещё маленький, мне гораздо легче воспринимать различные проявления тонких материй. Или как там ещё можно их обозвать? Потоки энергий, духовная составляющая. Легче видеть взаимосвязь всего.

Остаётся ответить на вопрос: «Почему?». Может быть поэтому грудничкам сложно удержать взгляд на предмете? Они следят за тем, что ярче. А уж какие бывают краски в энергетических потоках, я сам убедился. Значит в первую очередь ребёнок учится сосредотачиваться на физических объектах. Ведь окружающие его люди не используют, в своих действиях, эти яркие потоки. Выходит, с возрастом мы перестаём обращать внимание на них и мозг прекращает обрабатывать эти сигналы и не транслирует в наше сознание. Мдя. Может быть и так. По крайней мере себе объяснил.

А интуиция? Пусть будет, что в сознание мозг не транслирует картинку, а в подсознание сигнал поступает. Далее, как говорится: «Голова предмет тёмный и исследованию не подлежит».

Так это или не так, докапываться не буду. Для себя нарисовал картину мира и пока всё в неё укладывается и всякие непонятки она для меня объясняет.

— Валька!

— М-м?

— Чего молчишь? Давай рассказывай о себе. За водой шли, я тебя развлекала, а теперь твоя очередь. Сам же заметил, что я про всех родственников всё собираю.

— Ну-у. Родился и живу я в городе Са… Куйбышев, что на великой реке Волга стоит. — надо быть аккуратнее, город ведь переименуют в Самару. Чуть не ляпнул. — Жили мы в комнате. Весной папе дали двухкомнатную квартиру. Мы туда переехали. До детского садика было далеко ездить. Но теперь садик для меня закончился, а школа строится прямо под нашими окнами. Вот 1 сентября в неё и пойду.

— Ты не о том говоришь.

— А о чём я должен говорить?

— Я же вижу, что ты действуешь слишком осознанно. Ну-у, как сказать? Не по годам, в общем. Как так выходит?

Ух. Поставила она меня в тупик. И что говорить прикажете? Задался вопросом — зачем жить, а я увидел всю свою жизнь, до самой смерти? Заодно узнал ну очень много всего. Хотя и на все вопросы не ответил.

— Нет.

— Что значит, нет?

— Давай я вначале с ведьмой встречусь, а уж она пусть и решает.

Людмила остановилась и бухнула вёдрами об землю, чуть не опрокинув их. Глаза полыхнули яростью и задорное тепло, исходившее от неё стало обжигающим. Руки сжались в кулачки и чуть согнулись в локтях. Ну точно, ещё чуть-чуть и кинется на меня.

Потом она, растягивая слова, тихо, сквозь зубы спросила:

— Это кого ты ведьмой назвал?

Хоть и было произнесено не громко, но вопрос отдался в моей голове набатом. Вот же силища. Такую силу да в мирное русло, атомный реактор отдыхает. Ну и ляпнул, называется. Как там реактор остужают? Кажется, стержни в воду опускают. Не вариант. Если сейчас на неё водой плеснуть, точно кинется. Это всё равно, что бензин водой заливать. Ладно, мы с тобой одной крови. Против лома нет приёма, окромя другого лома.

Я, чуть наклонив голову, как бы изнутри себя, из района груди выдохнул, почему-то указав на неё пальцем:

— Стоять!

Показалось, что Людмилу обдало ветром. Ярость в её глазах сменилась недоумением, но готовую к атаке позу, продолжала держать.

Далее уверенным тоном, чеканя каждое слово произнёс:

— Сейчас. Я. Спокойно. Объясню. Свои. Слова. Потом. Ты. Решишь. Что. Со мной. Делать. Ферштейн?

— Я-я. — медленный кивок.

О. Да она похоже немецкий в школе изучала. В порыве эмоций даже не замечает переходов. Далее спокойно-наставническим тоном, насколько это возможно моим голоском, продолжил:

— Согласно правилам русского языка, слово «ведьма» — это какое слово? Правильно, двусоставное. Состоящее из двух слов, сочетающихся мягким знаком. «Вед» и «Ма». Вед — ведать — знать сокровенный смысл, суть дела или предмета. Ма — матэ, мать, мама — женщина поддерживающая очаг, род. В итоге получаем: Ведьма — ведающая суть старшая женщина — Хранительница рода. Теперь ты, закончившая школу и собирающаяся учиться дальше, объясни мне — дошкольнику. Что тебя так взбесило?

Нет. Всё-таки становится интересно, каждый раз наблюдать за жизнью её челюсти. Такие метаморфозы. Насколько она человек энергичный и искренний. Такой непосредственности можно даже позавидовать. Как же она выживет в большом городе. Хотя о чём это я? Выживет, ещё как выживет, и я это знаю.

— Но-о…

— Ты о чём?

— Кхм. Просто этим словом обычно оскорбляют. И иногда, старые люди в городке, так высказываются в сторону бабы Марьи, ну Марьи Сильвёрстовны, прабабушки твоей.

— Наверно, чтобы управлять родом, как старшая мать, одной любви мало. Распуститься могут. Тут и окриком, и розгами ум вколачивать приходилось. Да и запугивали нерадивых: «Вот ведьме всё расскажу, достанется тебе на орехи». Так и стало слово ведьма пугающим. Своих тайн у ведающей завсегда наберётся вагон да маленькая тележка. А если пытаются оскорбить, то сами неучи. А так, это признание. Ну что мир?

Я подал ей руку. Она глянула на неё, взяла в свою. Потом вдруг резко сжала и притянув меня к себе крепко обняла и тихо заплакала.

— Спасибо, спасибо, спасибо. Разумник ты наш мелкий.

Глубоко вздохнула, успокаиваясь и взяв за плечи заглянули мне в глаза.

— Ты ведь наш, да?

— Наш, наш. Чей же ещё.

И мы вместе засмеялись.

Во двор вошли мы уже не просто как недавно встретившиеся родственники разных поколений, а как давнишние друзья. Шушукаясь о своём и тихо посмеиваясь. Посреди двора возвышался дядька Степан. Высокий, крепко сбитый, одетый в тёмные брюки и белую рубашку. Вокруг суетились родственники и вдоль стеночки дома стояли и сидели какие-то мужики и парни.

— О, привет сеструха. Вы, когда приехали?

И тут же, не дожидаясь ответа стал отдавать команды.

— Так. Всем глядеть сюда! Сейчас мы с кумами пойдём до невесты на выкуп. Это до дома Конопянко, кто ещё не в курсе.

Народ зашумел, мужики посмеивались. Раздались выкрики:

— Да тут все в курсе!

— Весь посёлок!

— Если бы! Тут и Курган и Меловая!

— Да и в Червоном Донце мужики от тебя за неё по щам получили!

Раздался дружный хохот.

— Подумаешь, Донец. Там и в Андреевке, и Балаклее знают, что Степан Степаныч ноне жинку себе берёт.

— Ещё бы не знать. Знаменитый капитан Пятигорской волейбольной команды.

[прим. Автора: Имеется ввиду не кавказский курорт Пятигорск, а село Пятигорское, Балаклейского района, Харьковской области.]

— Степан под сеткой, всё. Принимающего вынесет с поля вместе с мячом.

Опять грянул смех. Дядька действительно был очень силён и хорошо играл в волейбол. Тренировалась команда в школьном дворе.

Так как дедушка был директором школы то и дом наш стоял в плотную к школьному двору. Наш двор от школьного отделял только забор. У нас даже отдельная калитка была на территорию школы. От крыльца дома до главного входа в основное здание школы было не более 50 шагов. А до мастерских и столовой и того меньше. С другой стороны, от школьного здание находилась спортивная площадка. Там было футбольное поле, волейбольное, яма для прыжков в длину, бревно для спортивной гимнастики, турники, брусья. В дальнем углу было большое приспособление. Толстые трубы, врытые в землю, на высоте 7 метров соединялись ещё одной большой трубой. И уже к ней крепился канат для лазания, шест для этих же целей и гимнастические кольца. Да, ещё там была приварена лестница из более тонких труб.

Короче, для сельской восьмилетки просто шикарный спортивный комплекс.

Когда они тренировались, то на стороне Степана всегда было на одного человека меньше. «Зачем больше? Всё равно выиграет.» Степан любит подшучивать, да и по жизни весёлый. Одной из его шуток, во время игры было «яблочко». Он кричал: «Яблочко!». И ударив по мячу отправлял его вертикально вверх. Я наблюдал это. Мячик уменьшался, превращался в точку и исчезал совсем. Через некоторое время глаза снова находили точку на небе, она увеличивалась до размера мячика, и он с глухим ударом, бухал об землю.

— Так мужики, делаем серьёзные лица. Сегодня день тяжёлый. Сегодня меня пропивать будем.

— Гей! — раздалось со всех сторон.

— Повторяю. Сейчас идём до невесты, там всё по распорядку. Оттуда едем в ЗАГС в Червоный Донец.

— А на чём едем? До Донца 12 километров.

— Меня с невестой Митько на своем москвиче повезёт, а вы догоняйте.

Степан расплылся в улыбке. Со всех сторон раздался возмущённый гомон.

— Эй! Ты чего!

— Стёпка, кончай балагурить, мы серьёзно.

— А чего серьёзно? Пропивать меня всё равно здесь будете. Вон идите в школьную столовую. Там уже накрывают. Как вернусь, вы уже под столами будете валяться. Хорошо, хоть рож ваших видеть не буду. А то ещё жёнку мою на ночь напугаете.

Тут Степан не выдержал, от собственной шутки и рассмеялся в голос.

— Да он шутит, мужики.

— Хорош Стёпка.

— Да! Давай праздник по порядку!

— Напиться и подраться ещё успеем.

Степан резко стал серьёзным.

— Это кто тут драться собрался? Михась, ты?

— Не-не. Я ни-ни.

— Ни-ни, не-не. Я тебе покажу, не-не. Мужики, зараз предупреждаю. Кто берега попутает, со мной дело иметь будет. Уяснили?!

— Всё.

— Всё!

— Уяснили!

— Не беспокойся, всё будет в норме!

Тут вперёд выступил отец жениха, мой дедушка. Вокруг сразу стало тихо. Прекратились даже шепотки. Ну конечно. Все дружки Степана, кумовья, что пришли сейчас к нам. Все когда-то учились у Степана Феофиловича. Уважали и чего греха таить, побаивались его. Он был в светлом костюме, при галстуке. С левой стороны на пиджаке были приколоты орденские планки. Дедушкин иконостас внушал. И конечно неизменная шляпа.

— Так. Посмеялись и хватит. Там будут два автобуса. С Курганской автобазы, уже должны подойти. Все, кто поместится, едут в ЗАГС. Кто не поедет до Донца, часа через 2 подходят к монументу. На обратном пути доезжаем сразу до братской могилы. Перед возложением цветов, я скажу речь.

— Ты бать, это. Не забудь, что не на собрании. Речь торжественная и короткая.

Люди вокруг заулыбались, но ни высказываний, ни шепотков не последовало. Дедушка с трибуны мог выступать часами. Были случаи, если его речь заканчивалась, а ответственные лица от начальства ещё не подъехали, то он мог растянуть выступление ещё на несколько часов. И что самое интересное. На его выступлениях не засыпали. Не потому, что было очень строго, а потому, что мог действительно зажечь интерес. Талант. Ничего более не скажешь.

— Возложение цветов будет под салют. Там отделение солдат из карабинов даст троекратный залп.

У некоторых округлились глаза. Как бы говоря, ну Феофилыч даёт. Так это же Феофилыч.

— От монумента идём своим ходом и через центральные школьные ворота проходим до столовой.

Дедушка оглядел притихших людей.

— Распорядок понятен?

— Да.

— Понятно.

— Степан Феофилыч, всё по пунктам, всё по разумению.

Дедушка поднял руку и махнул её.

— Тогда вперёд, товарищи.

Народ колыхнулся и пришёл в движение. Как будто подхваченный единой волной.

Я прижался к стене дома наблюдая этот единый порыв. Вот что такого сделал дедушка? Ничего особенного не сказал. Просто озвучил распорядок, но все как единый организм, последовали его призыву. Что это? Сила авторитета? Авторитет на пустом месте не возникает. Может попробовать подключить тонкое чувствование. Не-е. Как-то боязно. Сейчас как засосёт меня это движение. Людмила сразу исчезла. Конечно, ей же ещё переодеться надо, а потом этот «крестный ход» догонять. Я-то никуда не собираюсь. Только под ногами буду путаться. Ещё затопчут.

Для меня будет самое интересное. Я смогу остаться один на один с прабабушкой. А вот это уже серьёзно.

Глава 5

Когда двор опустел, ко мне подошла бабушка.

— Давай тогда будь дома, вон с бабой Марьей, она у качелей в кресле сидит. Поговори с ней, развлеки, может чего попросит. Если что нужно будет меня позовёшь. Я пойду пока до столовой, гляну как там повара справляются.

Ну, специально не придумаешь. В день свадьбы, когда все чуть не на ушах стоят, народу не протолкнуться и остаться один на один в пустом подворье. Как ворожит кто. Вот теперь потихоньку и будем разбираться, кто тут ворожит. Хи-хи.

Только я собрался идти к своей цели, как дверь дома распахнулась и из неё вылетела Людмила, чуть не столкнувшись со мной. Она уже переоделась в сарафан с яркими цветами, волосы причёсаны, а на ногах туфельки лодочки.

— Ой! Все уже ушли? А как же я? Я не знаю, где тут у вас, что.

Глаза лихорадочно бегают, надеясь найти кого-то, кто выведет её в нужную сторону. Я по воспоминаниям точно знал где жила невеста Степана, но идти на другой конец села, сейчас, когда меня, у качелей, ждёт моя цель? Ну вот никакого желания, совершенно. Но и не помочь ей, я тоже не мог.

Поэтому ухватив её за руку, потянул к калитке на улицу. Распахнув увидел, как хвост свадебного шествия потихоньку втягивается в проход на той стороне улицы.

— Вон видишь, на той стороне улицы, дом деревянный, без забора?

— Да. Там ещё вывеска над дверью.

— Промтовары это. А правее вон люди проходят. Это наши.

— Так они сейчас скроются, и я их потеряю.

— Не потеряешь. Мимо магазина идёшь, с обратной стороны второй вход, будет написано — продукты. Рядом будет стеклянный павильон — рюмочная. Правее павильона пешеходная дорожка. Она там одна, не ошибёшься. Вот по ней, не сворачивая и нагонишь их.

— Спасибо!

Людмила чмокнула меня в лоб и сорвалась догонять процессию. Ну, с её прытью точно догонит. Эх девчонки, свадьба для вас, это святое. Я сколько опыта имею и вроде сам когда-то женщиной был, но до конца понять женскую натуру так и не удосужился. Вот буду в следующей жизни женщиной, тогда и пойму. Ха. Если я буду женщиной, то не буду понимать мужчин. Хи-хи. Парадокс, однако.

Ну кажется теперь всё. Пора идти и сражаться. Отстоять своё право на колдУнство. Ведьмовские заморочки мне не нужны. Это вотчина женщин. Пусть только палки в колёса не вставляют.

Возле кресла, у качелей стояла маленькая женщина. Ну вот действительно маленькая. Хоть я и сам ещё метр с кепкой, но оцениваю рост с точки зрения опыта человека высотой 176 сантиметров. Столько мне есть в моих воспоминаниях о будущем. У неё же рост примерно 160 сантиметра. И худенькая, как тростиночка. Это как-то даже удивительно. Я привык видеть людей в теле. Ну так деревня вокруг, люди на таких харчах добреют. Да и бабушка моя тоже в теле. А она дочь этой женщины. Даже не поворачивается язык назвать её бабушкой. Тем более прабабушкой.

— Марья Сильвёрстовна, добрый день.

Она повернулась ко мне. Да. А вот лицо уже человека очень много повидавшего в жизни. Но даже через морщины можно понять, какой красавицей она была в молодости. И глаза. С этого расстояния я не могу понять их цвет, но они прямо лучатся уверенностью и… теплотой.

— И вам доброго дня, молодой человек.

— Валентин. Меня зовут Валентин.

— Просто Валентин?

— Конечно. Я всего лишь мальчишка, который только пытается, что-то понять.

Её брови взлетели вверх, и она задумчиво повторила:

— Мальчишка. А уже пытается что-то понять.

Спокойно обойдя кресло, она села в него и подняла взгляд на меня.

— Ну что же, мальчишка по имени Валентин. Рассказывай.

— Что рассказывать?

— Как, что? Зачем ты меня хотел видеть? Что тебе от меня надо?

Меня аж пот прошиб. Нет, я конечно хотел её видеть и мне от неё действительно кое-что надо. Но с чего это она сразу с места в карьер. А поговорить о погоде? Выпить чаю, наконец. Где правила приличия? Этикет где?

— А Вы для чего приехали на эту свадьбу? Ведь Вы давно не покидаете свой дом.

— Мальчишка. Понять. Вопросом на вопрос, да ещё аргументировано.

Тебе сколько лет?

Не в бровь, а в глаз. Вычислила меня за пару слов. Во даёт бабуля. Что делать? А тут что не делай, всё одно расколет на ровном месте.

— Шесть. В октябре семь будет.

Она улыбнулась. Но улыбка была доброй. Действительно доброй, никакой игры. Или я уже ничего не понимаю. Вроде и энергетика излучается положительная. Ни настороженности, ни агрессии от неё нет.

— Так всем и говори. Так сколько?

Ну всё. Похоже игры кончились, не успев начаться. Если я хочу от неё чего-то добиться, то это можно сделать только на взаимном доверии. Тем более, что ничего предосудительного я не делал и не замышлял. Ни ей, никому либо другому.

— А это как считать. Тут я могу запутаться. Может попробуем вместе?

— Ха-ха. Ну давай попробуем. С чего начинаем?

— Наверно со вчерашнего дня.

— Как это?

— Ну меня в последнее время очень сильно мучал вопрос: «Зачем человек живёт?». Как-то обидно стало, сколько-то лет чего-то добиваться, к чему-то стремиться, учиться, трудиться. А потом раз, меня закопали и всё. Для чего тогда прикладывались усилия?

— Интересно. В твоём возрасте и вопрос, над котором бьются не первое столетие. Хотя церковь отвечает на него. А, да, сейчас же все материалисты. Так и что ты надумал?

— Не знаю, как так получилось, но я вдруг увидел всю свою жизнь, что проживу. И увидел не как кино, а как будто прожил сам каждое мгновение. Так. Там я кажется умер в 2044 году. Сейчас 1974. Значит ещё 70 лет.

— 70 плюс 6. Получаем 76 лет. О, да мы с тобой почитай ровесники, я тебя лишь на 5 лет старше. Так как тебя по батюшке?

— Не имеет значения. Это ещё не всё.

Брови бабы Марьи снова поднялись.

— Тогда давай считать дальше.

— Я кое-что помню из двух прошедших жизней. Так немногое, только то, чего хотел добиться и как погиб.

— Погиб? Ты имеешь ввиду ты там умер не своей смертью?

— Да именно так. Поэтому, хоть я и знаю в каком возрасте был там убит, но приплюсовывать эти года, было бы не верно. Тем более, что ни в одной, ни в другой жизни, так и не достиг, чего хотел.

— А в этой жизни, которую проживёшь до 2044 года, достиг?

Ха. Вот это вопрос. А действительно, чего я достиг. Да и чего хотел достичь? Из прошлых же жизней я это помню, а тут. Даже в голову ничего не приходит.

— Не знаю. Мне кажется, что я нашёл дорогу, идя по которой можно ответить на вопросы предыдущих жизней. Но и только.

Баба Марья улыбнулась и лукаво посмотрела на меня.

— Ну вот ты и ответил на все свои вопросы.

— Э-э… Это как?

— Начинай с другого вопроса. Почему ты вспомнил свои предыдущие, как ты выражаешься, жизни?

— Наверно потому, что не достиг там желаемого.

— И что ты понял из будущей жизни?

— Наверно то, как разрешить вопросы предыдущих жизней.

Она демонстративно похлопала в ладоши.

— Браво. Маленький старик. Действительно браво. А теперь ответь себе на следующий вопрос. Раз у тебя есть информация о проблемах, и ты знаешь путь, по которому нужно идти, чтобы их решить, то что ты должен делать?

Ха-ха. Вот чудо. Правильно заданный вопрос несет в себе 80 процентов ответа. Надо было всего лишь подумать, а не бежать куда-то сломя голову. Вот это старушенция. Да я за несколько минут разговора с ней получил полноценную коуч-сессию с дипломированным специалистом. Здесь и не знают, что такое коучинг. Ну баба Марья, ну даёт. Кто же ты на самом деле? Чего-то колдовством пока не пахнет.

— Спасибо. Я ответил.

— Ну я рада. У тебя есть ещё вопросы?

Есть ли у меня вопросы? Да их куча и боюсь, что на все просто не хватит времени. Хотя. А чего это я? Я не задавал ей вопроса: «Что делать?». Она сама поставила его передо мной и получила мой ответ. Она ведёт беседу. Не я. Хотя и делает вид, что вопросы исходят от меня, но на самом деле… Вот же бабуля.

— А с чего вы решили, что мне нужен был ответ на вопрос: «Как жить?».

Она рассмеялась в голос. Её смех был немного надтреснутым, но всё равно искренним.

— А ты быстро учишься, мальчик. Ты похоже действительно, уже имеешь опыт никак не шести лет. Хорошо. Давай по-другому. Ты задался вопросом: «Для чего ты живёшь?». Так?

— Да.

— И перед тобой встали неразрешённые проблемы, твоих, якобы предыдущих жизней.

— Почему якобы. Я точно знаю, что…

— Хорошо, хорошо. Но согласись, со стороны материализма, да и церкви, это выглядит ересью.

— Да мне всё равно как это выглядит. Я не собираюсь кричать об этом на каждом углу. Это только моё.

— Но мне же ты рассказал.

— Если смотреть по женской линии, то Вы являетесь старшей в нашем роду. И к кому как не к Вам я должен был обратиться. Вы, хранительница рода, Вы основная ветвь.

На лице бабы Марьи проступили слёзы, и я замолчал. Я никого не хотел обидеть, уж тем более женщину, на долю которой выпало столько испытаний в жизни. Пауза немного затянулась.

— Не обращай внимание. Просто меня никто так не называл. Это очень приятно и… волнительно.

Фух, а я испугался. Это просто слёзы признания. Она достала платочек и промокнула глаза.

— Ну хорошо. Отвечаю на твой вопрос. Ты задался проблемой, для чего живёшь. И к тебе приходит понимание нерешённого ранее и направление как это решать. Поэтому, это не я определила, что тебе нужен был ответ на вопрос: «Как жить?» — это ты сам. Просто не свёл концы с концами.

Если смотреть с этой стороны, то всё логично и понятно.

— Но я вижу, что не это тебя волнует. Есть, что-то ещё.

— Да, есть. Меня больше интересует инструменты, которыми я могу воспользоваться. — Я заинтересованно посмотрел на неё. — Например, магия.

— Ты о чём? Какая такая магия?

Эх была не была. Вывалю как есть. Пока это единственный человек, с которым я могу говорить так открыто.

— В моих воспоминания, Людмила, расскажет, как вы умирали. Вы долго болели, но перед самой смертью постарались собрать всех своих родственников и сказали: «Вы, кто знаете, кто не знаете, кто догадывался, кому люди что-то говорили, но многие меня считают колдуньей. Так вот я сама вам говорю. Я действительно была колдуньей. И помираю тяжело, потому что решила не передавать это своей преемнице. Много людей ушло на тот свет не по своей воле, а по моей. Многим я жизнь поломала. И я знаю, что ждёт меня после смерти, за грехи мои и что не оставляю наследницу. Но я готова к этому. Я беру всё на себя и кладу зарок на весь свой род, чтобы никто и никогда этим чёрным делом не занимался.»

Наступило молчание. Я старался не смотреть бабе Марье в глаза. Всё-таки знать, как будешь умирать, это должно быть очень тяжело. И чего это я вдруг кинул на неё эту ношу. Балбес малолетний и великовозрастный.

Вдруг послышалось невнятное бухтение, затем раздался смех. Смех? Подняв глаза, я увидел, как задрав голову, она смеялась. Смеялась так, что из глаз снова показались слёзы.

— Ну уморил! Это тебе Людка такое рассказала. Ну надо же придумать, колдунья, ты ещё ведьмой меня назови.

— А что плохого в слове ведьма?

— Нет, ничего. Просто действительно насмешили вы меня, поколение молодое. Хотя что-то в этом есть. Наверно я так и поступлю. Точно. Так и нужно будет сделать. Ну спасибо за хорошую идею.

— Э-э… — завис я.

Это что? Не понял. Как это? Так нет никакой колдуньи в роду. А как же все эти энергии, что я вижу. Колдовство, стенка, которую я не мог переступить? По всему телу прошёл озноб и меня бросило в жар. Голова перестала соображать, а картинка перед глазами поплыла. Нет. Стоп. Надо взять себя в руки и докопаться до причины всей этой фантасмагории.

— А почему эта идея хорошая?

— Как бы тебе сказать? Ты вроде как мужчина. И тебя это не должно касаться.

— Уже коснулось. Так или иначе.

— Ну-ну. Не торопись. Так вот. Женщины нашего рода всегда сами выбирали себе мужей.

— Отец постоянно повторял мне: «Нам кажется, что мы выбираем женщин, на самом деле это они выбирают нас».

— Так твой отец женат на женщине нашего рода. — Загадочная улыбка осветила её лицо. — Мы всегда выбирали не просто мужчин, а людей способных сильно повлиять на мир. Людей, способных не только построить, но и разломать всё вокруг. Мир, каким бы он не казался могучим, на самом деле хрупок. Под словом «Мир» я подразумеваю всё вокруг себя, а не состояние без войны. Мы хорошо чувствуем, когда наступает напряжение и возможен разрыв, который может повлечь за собой хаос. Наша участь, не допускать этих разрывов. А идея по поводу «Зарока», поможет вправить мозги некоторым.

— Подождите. Вы чувствуете напряжение и возможный разрыв. Так я тоже это чувствую. У меня аж все силы пропадают, когда я начинаю делать, что-то не то. Я думал, что мои действия, влияющие на мир, запечатаны вашим зароком и он не даёт мне это делать. Я и хотел встретится с Вами, что бы Вы не накладывали этот зарок.

Опять её смех разнёсся по двору.

— Ну вот. Только решили, что ты большой мальчик, а ты ещё совсем ребёнок.

Эти её слова неприятно отозвались в душе. Щёки полыхнули огнём. И я опустил голову, чтобы она не увидела моего красного лица. Ну да, мальчик. Так идите и найдите ещё такого мальчика. Посмотрю я на вас, как вам это удастся.

— Ну-ну. Не обижайся. Тебя останавливает не зарок, а кровь нашего рода. Как она проснулась в мужчине, не знаю. Но это хорошо. Наверно в тебе уже достаточно навыка, что ты можешь сильно влиять на окружение. Поэтому тебе и была дарована способность ощущать последствия этого. Ты можешь увидеть картину мира и какие твои действия могут её разрушить.

— Я называю это тканью мира. Я могу почувствовать, как она складывается, как натягивается, вплоть до разрыва. И когда я встаю на грань разрыва, то меня и покидают силы.

— Пусть будет ткань. Так вот наша кровь и не даёт тебе порвать эту ткань. И это хорошо. Ты похоже действительно силён. Будь осторожен.

— Так что? Мне теперь совсем нельзя применять свою силу?

— Вот ты говоришь, что чувствуешь натяжение, когда применяешь свои способности?

— Да. Но не всегда, а когда это может привести к негативным последствиям.

— Отлично. Значит ты можешь контролировать, куда направлены твои усилия.

— Наверное могу.

— Тогда попробуй не рвать мир, чтобы достичь желаемого, а вплетать свои силы в его ткань. Создавая таким образом новый узор, который и приведёт всех к твоему результату.

— Вплетать, узор. Как-то это больше по-женски. Мне это наверно сложно будет сделать.

— Тут тебе решать. Пробудил в себе женскую ипостась родовой крови, значит должен уметь и действовать как женщина нашего рода.

И она опять, расплылась в улыбке.

Да чёрт возьми, во вляпался. Прямо по самые уши. Что же теперь делать?

И так. Никакой зарок меня не останавливал. Просто я как слон в посудной лавке, пытался проламываться напрямик. Как настоящий мужчина. А нужно научиться вплетать свои действия в окружающий мир. Чувствовать его волны, направления и усилия ветров. Быть яхтсменом, на просторах мирового океана. Быть байдарочником, на порогах бурной и своенравной горной реки. Быть музыкантом, вплетающем ноты в завораживающую мелодию жизни. Быть шахматистом, просчитывающим ходы на десятки вперёд. Быть художником, который может показать в картине не фотографическую точность, а душу объекта. Да так чтобы каждый мог увидеть и почувствовать это. А не слышать: «Ах вы просто не разбираетесь в современных течениях искусства. Какой вы тёмный». Художник так видит. Да пусть он видит, как хочет. Только не надо навязывать своё мнение другим. Не надо рвать ткань мироздания. Она очень нежная.

Весь мир до основанья мы разрушим, а затем…

А затем будете бродить по пепелищу ища, что пожрать. Уже не до стройки будет. Если только не найдётся кто-то с железной хваткой и поставив вас раком заставит своими языками наводить порядок. Проходили уже это и не один раз.

Внутри стала разгораться злость. Да что такое? На кого я злюсь? Да на себя, бестолкового такого. Вот всё всегда лежало на поверхности. Вот оно, на глазах, а я тыкаюсь по углам и ломлюсь в закрытые двери.

Я подошёл ближе к Марье Сильвёрстовне и низко поклонился.

— Спасибо, мудрейшая.

Глава 6

Марья Сильвёрстовна подняла руку и положила мне на голову.

— Я, родительница Марья, именем покровительницы Тары, дочери Тора и сестры Тарха. Принимаю тебя, отрок Валентин, в свой род.

Что? Не успел я сообразить, как получил лёгкий толчок в лоб и повалился спиной на траву. Я чувствовал, что лежу на траве возле качелей, но не могу, да не хочу шевелиться. При этом я также чувствовал, что нахожусь на какой-то лесной поляне, залитой ярким, но не палящим солнцем. Оно нежно согревало мою кожу. Сев на землю, я огляделся. Вокруг никого.

Ощущения мне знакомы. Во время медитаций, в том моём взрослом воплощении, было также. Другие где-то летают, бродят, а я остаюсь лежать на полу. Потом я научился тоже где-то бродить, но ощущение себя лежащем на полу никуда не исчезло. Я слышал, что происходит вокруг, но при этом был и ещё где-то. Потом я понял, что меня не двое, а трое. Один бродит по неизвестным местам, второй находится в позе медитации, а третий составляет из себя связующее звено между первым и вторым. Я тогда пожаловался наставнику, что не могу полностью отдаться полёту. Он удивленно посмотрел на меня и похвалил. Говорит, что половина находящихся здесь людей, просто не могут выйти в медитацию. Он их использует как чемоданы или якоря, по-другому. Чтобы улетевшие могли вернуться в своё тело. Мне же этого не требуется. Я сам прекрасно контролирую всё. И он за меня спокоен. Так было и сейчас. Я лежал у качелей, сидел на лесной поляне и чувствовал, что всё это контролирую.

Но это понимание промелькнуло мгновенно. Меня выбили из колеи действия бабки Марьи, по-другому я уже не мог её называть. Вот же зараза, я уж совсем поверил, что она никакая не колдунья и на тебе. Какое-то посвящение, да ещё с моментальным выбросом в медитацию.

Что она там говорила? Покровительница Тара, ну это понятно. Богиня указывающая путь как земным людям, так и душам, идущим на следующие воплощения. Её ассоциируют с полярной звездой. Ну это мне в тему. И по поводу выбора правильного пути в жизни, и по поводу выбора следующего воплощения. Ладно, согласен. Ещё Тару считают покровительницей лесов, она ведала всё о тайнах зелёной природы. Конечно, ведь именно она привезла на Землю семена священных деревьев. Ну не было их на планете Земля. Что за священные деревья? Так дуб, берёза, осина, ель, сосна и далее по порядку. То есть всё из чего состоят наши леса. Опять согласен, годная девчуля.

Дальше: «Дочери Тора». А Тор тут с какого перепугу. Вот я болван: Тор — Пор или Пунар — Пунаер — Донар — Турараз — Перкун — Перун. Это всё разные наименования одной и той же личности. Короче Тара дочь Перуна.

А Тарх — это Даждьбог. Брат близнец Тары. На сколько помню славяне называли себя то ли сынами, то ли внуками даждьбожьими.

Ничего так пантеончик собрался. Годные личности. Ничего не имею против них. Пока меня всё устраивает.

Тут из леса вышла девушка. На вид сразу и не скажешь лет 20 или 25. Светлые волосы, отдающие в золотой оттенок, заплетены в толстую косу, достающую до поясницы. Лицо, вроде как славянское с чуть вздёрнутым носиком, но имеющее какие-то уж очень правильные черты. Одета она была в женскую рубаху с вышивкой и длинную юбку, до щиколоток.

Остановилась она в метре от меня.

— Ты чьих такой будешь?

Ха. Чьих, не кто такой, а именно чей. Интересно девки пляшут, по четыре сразу в ряд. Хотя нет. Одна она тут.

— Так это. Родительница Марья меня в род приняла, и я это. Тут оказался.

— С каких это пор Марья отроков стала метить?

— Так вот с этих вот самых.

— Да не робей. Вижу я и метку свою, и кровь родовую пробудившуюся. А вот и ещё одна метка. Ведаешь ли чья?

Ещё одна? Какой ещё бог меня пометил. Понятие то какое «пометил» прямо как собака столбик. Точно, вспомнил.

— Валькирия должно быть. Я через 16 лет мог оказаться в Карелии. Там мы искали место для проведения святок по традициям Финно-угорской культуры. Ну и забрели в одно поганенькое место нас и повалило. Кабы не Валькирия со своими воинами, так бы там и остались лежать.

— Да не остались бы. Ты то в сознании был.

— Ну да. Со мной она просто пообщалась. А остальных воины её чем-то отпаивали.

— А в другой рядь?

Да знает она всё. Вон улыбается. Эх, грехи мои тяжкие.

— В Тобольске дело было. Отец там у одного парня умер, а душа не ушла, здесь осталась.

— И ты конечно полез туда.

— Было дело. Отбила она, со своими воинами, нас от кучи какой-то нечисти.

Тара, а это была явно она. Рассмеялась.

— Ох и ругалась Валька тогда. Попался, говорит, червяк, в каждую вонючую дырку залезть пытается. Да не робей, это она любя. Понравился ты ей, часто приглядывала, но вроде сам выбирался. Ты лучше скажи, как здесь оказался?

— А что? Не должен был?

— Нет конечно.

— Ну тогда я пойду назад.

— А сможешь? Хотя да. Сможешь. Канат то у тебя крепкий, такой отовсюду вытянет.

Она наклонила голову и лучезарно улыбаясь, разглядывала меня. Явно, что-то замышляя. Потом решилась.

— Ладно. Сделаю тебе подарок на память, раз в это измерение пробился. Ты же любишь в разные непотребства влипать, а сила твоя раз от раза только больше становится. Будет тебе поддержка.

Она вытянула ладошку и на её руку упал дубовый листок. Он тут же закрутился и преобразовался в кольцо, а внутри кольца пророс какой-то узор. Я и разглядеть не успел, как она приложила ладонь к моей груди и тут же убрала. Колечка уже нигде не было.

— Когда вернёшься, может быть немного неудобно. То мой оберег прорастать будет. Ну да потом и замечать перестанешь.

— О! Подарок богов.

— Ха-ха-ха. Каких богов? Мы не боги, мы Ассы.

Я непроизвольно почесал затылок.

— Не бери в голову. Придёт время узнаешь. Да и про то, что здесь был тоже лучше забыть.

— И бабе Марье нельзя сказать?

— Ей можешь передать, что заждалась уже я. Да и матушка её будущая уже на сносях, того гляди переходит.

Она звонко рассмеялась и махнув рукой исчезла.

Хм. Не боги значит. Ладно, по ходу дела разбираться будем. И я открыл глаза.

В поле зрения попали качели. Ого, ещё немного и затылком мог угодить. Ну бабуля, ну затейница. А кстати, где она? Ага встала с кресла и ко мне торопиться. Увидав, что я открыл глаза, остановилась.

— Ты чего это валяться вздумал?

Так, значит это не она меня повалила. Да и Тара, вроде, не ожидала меня. Но ведь был толчок. Кто так подшутил? Не мог же я сам от неожиданности посвящения выскочить в другое измерение. Мало данных. Подумаю потом, может быть. Вроде ничего страшного не произошло.

— Это я от неожиданности. Вы чего это вдруг посвящение решили провести?

— Какое такое посвящение? Я просто подтвердила твою принадлежность к нашему роду. Что бы заступница наша, богиня звезды путеводной и всего леса земного и за тобой присмотрела. А то далече ты живёшь. Пригляд за тобой некому из нас вести.

— А мама моя? Она же тоже вашего роду племени.

— Тоже, тоже. Да принятия в род не проходила. Бабушка твоя, Анна Севостьяновна, воспротивилась. Говорит, устала Степана Феофилыча сдерживать. Уж больно силён попался. Не хочет такого дочери своей. Но кровь-то никуда не деть. Выбрала тоже сильного, хоть и рангом пониже. Тоже дел наворотить мог. Да теперь уж под присмотром. Так что, внучек, сам разбираться будешь, а Тара подсобит, коли что.

— Ага, подсобит, уже подсобила. Кстати, Вам привет от неё.

Глаза прабабушки резко округлились, и она чуть пошатнулась на месте. Ой-йой-ой. Это я зря так резко. Она же у нас старенькая. Подскочив я, как мог подхватил бабулю и помог добраться до кресла. Сев, она прикрыла глаза, приложила руку к груди и улыбнулась. Вот же, женщины. Пойди разберись тут. То ли пакость учудил, то ли радость принёс. Раз улыбается, значит ничего страшного пока не произошло. Пусть в себя приходит, а я пока попробую разобраться.

И так, есть род, женщины которого следят, чтобы мужики Мир не порушили, да в хаос его не загнали. Ну это мы можем. Без тормозов в своих хотелках. Подозреваю, что род такой не один. Да и вообще. Выбирать сильных мужчин, это в естестве женщин. Продолжать род надо от сильных, иначе смерть. Но вот сила силе рознь. Эти выбирают тех, кто способен своей энергетикой разорвать ткань мира, сами того не подозревая. Далеко ходить не надо. Дедушка лишь ладошкой махнул, а вся толпа, тут же, колыхнулась и ринулась к свершениям. Сплошная магия. А мы живём и не подозреваем, что во всю пользуемся тем, чего в этом мире якобы нет.

Далее. С какого-то перепугу, во мне проснулась женская ипостась крови. Тут не совсем понятно. Хромосомы там всякие, ДНК. Им всё равно какая там ипостась. Стоп. Тара говорила, что кровь пробудилась, она не упоминала никакую «женскую» её часть. Просто пробудилась. Покопаемся в закромах моей памяти и получаем… Ничего не получаем. Хотя… Есть контакт.

Ну конечно, опять всё на поверхности. Есть мнение, что человек использует свой мозг на 3–5 процентов, гении доходят аж до 10 процентов. ГЕНИИИ, которыми все восхищаются и всего 10 процентов.

Теперь ДНК. Утверждается, что учёные расшифровали код ДНК и пришли к выводу, что мы используем лишь те же 10 процентов. Остальные гены непонятно для чего и пока их принято называть мусорными. Это же надо. 90 процентов лишних запчастей в механизме. Такое просто ни в какие рамки не укладывается.

Нас всегда учили, что в природе всё взаимосвязано и одно без другого существовать не может. На ум пришёл случай в Китае. Решили они, что птицы угрожают урожаю зерновых. Склёвывают, гады, большую его часть. Ну и объявили отстрел пернатых. Даже вспомнились кадры кинохроники, как грузовиками вывозили трупики птичек. В итоге остались китайцы вообще без урожая. Ха-ха. Сожрали его всякие вредители. Насекомые всякие, червячки да грызуны. Всё находится на своём месте. Экосистемой прозывается.

Получаем 90 процентов мозга спит. 90 процентов ДНК не используется. Да мы калечные младенцы в колыбели. А что будет если мы откроем свои возможности хотя бы на половину. Ой, мамочки. Да мы разнесём этом мир на атомы. Вот и ходят по Земле, сами того не подозревая, стражи. Берегут этот мир от полного уничтожения. И одна такая страж, сидит передо мной в кресле.

Вот глаза уже открыла. Найдя меня взглядом, опять улыбнулась.

— Ты ведь не пошутил?

— По поводу?

— Что Тара мне привет передавала.

— Какие уж тут шутки. Ждёт она Вас. Уже всё приготовила.

— А как она относится ко мне? Всё ли ладно я делала?

— То между Вами. Я тут никаким боком. Про то знать не знаю и ведать не ведаю. И сказывать про то тоже не велено. Разве что Вам весточку передать и всё.

— Значит ждёт богинюшка. Значит всё не зря.

На её глазах проступили слёзы. Это сколько же времени она выполняла свой долг, просто веря и не зная наверняка, нужно ли это кому-нибудь, правильно ли она поступает. Да-а. А мне всё пощупать надо, убедиться самому, на зуб попробовать. Пока кувалдометром по башке всё не отмерили, так и сидел в сомнениях. Правильно говорится, человеку не ставятся по жизни невыполнимые задачи. Каждый следующий урок начинается с простого. Почувствовал человек на уровне интуиции, изменился, отдыхай и переходим к следующему. Нет. Ситуация вокруг усложняется. И с каждым таким шагом она становится всё жёстче и жёстче. А если уж совсем ничего не понимает, будь добр на воспитание и перерождение. Вот такие пирожки с котятами, они пищат, а ты жуй. Бр-р-р. Что-то меня не туда потянуло в вывертах сознания.

— Марья Сильвёрстовна, да вы не переживайте так. Всё же хорошо, а будет ещё лучше.

— Это почему же?

— Ну так это. Я же тут, значит будет лучше.

Она рассмеялась.

— Ну мальчишка, как есть мальчишка. А умные слова тут говорил.

— Так если постоянно умничать, можно и за идиота сойти.

— Твоя правда. Ха-ха. Ох и хитрый ты. Будет от тебя помощь роду нашему, чую будет.

— Так какая помощь? Я далеко живу.

— Это не важно. Повязаны вы все нитью невидимой, да поддерживаете друг дружку.

Сразу вспомнился вопрос Людмилы: «Ты наш?». Так вот что она имела ввиду и поэтому благодарила.

— Знаю такую штуку, эгрегором прозывается. Такое энергетическое образование, куда подключены люди, объединённые в некие сообщества с единой целью.

— Ну эгрегор не эгрегор, а суть верная. Только не надо никаких энергетических образований. Оно начинает жить своей жизнью и рано или поздно подчинит вас. Поэтому только прямая связь. Ты меня понял?

А ведь права бабуля. На таких эгрегорах, казалось бы, для пользы дела созданных, в как раз и развиваются всякие энергетические бяки.

— Понял, понял. Имел с ними дело.

— Ну-ка расскажи, если не тайна.

— Да какая тут тайна. В…, да неважно, когда. Собрались мы с единомышленниками в Карелии, на какой-то из баз отдыха не так далеко от Петрозаводска. Там в течении десяти дней должны были заниматься всякими энергетическими штуками. Режим был довольно плотный.На сон отводилось по 4–5 часов в сутки. Хочешь спать, спи, но на занятиях.

Зная всё это, мы осознанно создали некую энергетическую структуру, что бы она нас поддерживала на протяжении всего времени. Название тогда ей придумали забавное: «Небёсик». Так вот сформировали, заложили определённые программы и отпустили его на ночь, чтобы он от окружающего мира зарядился. А на утро забрали его и подключили к себе.

На этом история не закончилась. Через некоторое время из различных газет узнали, что люди видели НЛО над Карелией. НЛО — это неопознанный летающий объект. Считалось, что инопланетяне Землю посещают. Различные специалисты определили его классическую, сигарообразную форму.

Ну наши сразу всполошились, а давайте на контакт с инопланетянами выйдем. Энергеты мы или кто? В общем разбрелись по окрестности, каждый искал себе более удобное место для построения энергетического контакта. Что потом только не рассказывали. Кто-то и на самой летающей тарелке побывал, да с такими подробностями. Я как не пытался, ничего не получилось. Ни на какой контакт я тогда и не вышел. Как обращаюсь к этому, так меня назад к нам и выкидывало. Расстроился я тогда.

Когда наш шабаш закончился, стали разъезжаться. Я пока остановился, с группой руководителей, на одной из квартир в Петрозаводске. И вот передо мной положили стопку газет из разных районов Карелии и большую карту Карелии. Давай, мол, вычисляй, в каком месте было НЛО в ночь наблюдения. Отметил я точки на карте, где находились свидетели, направления в котором они это видели и вычислил район нашей базы отдыха. Да и дата совпадала, ночь, когда мы Небёсики погулять отпустили.

Вот вам и НЛО чётко вписывающееся в классификацию UFOлогов. Когда мы пошли искать контакт с этим НЛО, Небёсик уже был подключён к нам. Вот меня и выбрасывало на нас. Оказалось, что я единственный, кто правду увидел, да только не разобрался сразу.

— Хм. Силён мальчишка. Ничего, с опытом будешь лучше разбираться. Только вот игры такие, с энергиями, прекращай. До добра они точно не доведут.

— Да я уж понимаю.

— А расскажи мне ещё, что ни будь. Интересные у тебя события происходили. Развлеки бабушку, а то все разбежались. С тобой же интересно.

Я задумался. Что рассказать? Про азбуку, вернее буквицу. Заумно и времени много надо, я сам ещё до конца не разобрался. Как читать на русском языке справа на лево? Там надо расписывать много. Тоже время. Как меня потомственный шаман своим примочкам учил. Тоже не то. Как… Какой же я идиот. Она тут от привета Тары так просветлела. А расскажу ка я ей о своём знакомстве с Валькирией. Пусть знает, что я со всеми её «божками» не понаслышке знаком.

— Был у меня забавный эпизод. Там же в Карелии. По календарю подходил праздник Святок в Финно-угорских традициях. Ну мы как-бы на их территории поэтому решили отпраздновать честь по чести. Пригласили профессора из университета, он нам прочитал лекцию, как и что в традициях местных делалось. И стали готовиться.

Для начала разбились на несколько групп и отправились искать подходящее место. Вот наша группа набрела на очень интересный объект. Небольшая поляна, среди высоченных сосен и почти всю поляну занимает каменный постамент. Такая продолговатая площадка метра 3 в ширину и метров 5 в длину. Возвышалась она над землёй на полметра. Было в ней, что-то необычное.

Мне захотелось лечь на неё. Лежу я и в небо гляжу. Сосны вокруг немного странно себя ведут. Некоторые качаются из стороны в сторону. У других верхушки круги выписывают. А остальные стоят совершенно ровно и никаких движений не совершают. От ветра так не бывает, да и ветра никакого совсем не чувствуется.

Вдруг вижу, передо мной появляется маска светящаяся. Как будто фосфором нарисованная. Спрашиваю внутренним голосом: «Ты кто?». Маска повернулась в пол-оборота, на неё попал свет луны и вместо маски проступило лицо женщины, как мне показалось лет сорока. Лицо волевое с резко очерченными чертами. И назад повернулось, опять маска. Не понял, говорю. Она опять поворачивается, но уже в другую сторону и лицо проступает другое, моложе, но тоже волевое. Тут меня и прошибает. Валькирия.

Начался у нас диалог. Да не словами и не ощущениями. Телепатически вроде. Трудно описать. Говорит она мне, что зашли мы в плохое место и оставаться здесь долго нельзя. На небе, тем временем. Проявился ромб состоящий из крупных точек. Присмотревшись, заметил, что это не точки, а буквы. Стал читать от вершины по правому краю и получается. А, б, р, к, д, б, р… Так это же, так называемая, ведьмовская абракадабра.

Из трёх букв, внутри ромба, на землю опустились шесты и по ним спустились вои. Воины в кольчугах и при оружии. Но почему-то мне хотелось назвать их Вои, а не воины. Вот к остальным троим моим товарищам, так же лежащих на этом камне, они и подошли. Приподняли им головы и стали что-то вливать в рот из деревянной чаши. Товарищи стали вставать и осматриваться. Потом рассказывали, что им захотелось лечь на этот постамент. Как легли, так сразу всё поплыло перед глазами и отключились. Затем почувствовали, что их кто-то держит, а в рот по горлу проистекает, что-то прохладное и живительное. Они встали и не могут понять, что происходит. Естественно никого они не видели.

Вот так произошла моя первая встреча с Валькирией и её свитой.

— Первая. А были ещё?

— Да. Были. Там же она мне помогала понимать информацию, что ко мне приходит. Сражалась за меня в Тобольске. Тара сказала, что Валька постоянно за мной присматривала.

— Ты полон сюрпризов.

— Вы хочете сюрпризов? Их есть у меня.

И мы вместе засмеялись.

— Ох. Я смотрю, вы здесь не скучаете.

Рядом появилась моя бабушка.

— Давайте, идем за стол садится, а то свадьба уже подходит. Сейчас как запрутся и будем с краю на лавочке притуляться.

— Хороший у тебя внучек, Анна. Спасибо тебе за него.

Моя бабушка сверкнула глазами, но ничего не сказала. Ух. А тут оказывается страсти Мадридского двора происходят. А мне всё казалось белым и пушистым.

— Давайте, давайте. А то уже к воротам школьным подходят.

Глава 7

В столовой я надолго не задержался. Ну так, поел немного. Прежде всего своих любимых голубцов. Как говорили поварихи, это универсальное блюдо. Его готовят на дни рождения, свадьбы, похороны, поминки, короче на все застолья. И это считается совершенно нормальным. Почему-то всё воспринималось как-то отстранённо. Казалось, что я немного выпадаю из действительности. Скорее всего это из-за того, что ещё не дорос до таких мероприятий.

Выбравшись из-за стола и оказавшись, наконец на улице, ощущение отстранённости и некоторой нереальности окружения не прошло. Дойдя до спортивной площадки, нашёл её довольно многолюдной. Подростки гоняли мяч по футбольному полю, девчонки сидели кучками на лавочках и обсуждали парней, периодически показывая на них пальцами. Песочная яма для прыжков в длину, была заполнена малышнёй. Ну как малышнёй? По возрасту такие же как я, плюс минус трамвайная остановка.

Я примостился на полупустую лавочку, где сидели только три девчонки и что-то бурно обсуждали. В голове было совершенно пусто. Визуальная картинка не воспринималась. Нет я конечно всё прекрасно видел, но увиденное никак не откликалось и не фиксировалось. Девочки говорили достаточно громко, но смысл так же ускользал от меня.

Вдруг я почувствовал толчок в плечо и повернулся. Перед собой увидел лицо одной из девчонок. Она, что-то выговаривала мне, но доходил только невнятный бубнёж. Но вот другая информация, была для меня совершенно очевидной. Уже ходит в школу, перешла в третий класс. Учится на отвяжись, не понимает зачем это надо. После восьмилетки устроится на птицефабрику. Пришла сюда за соседским мальчишкой, он старше её и нравится другим девчонкам. Цель, хи-хи, в таком возрасте, а уже пытается отвлечь его от других. А что поделать, это село и пары присматривают чуть не с пелёнок. Чуть промедлишь и останешься в одиночестве.

Опять толчок.

— Ты чего рот раскрыл? Говорю тебе, тут занято. Выметайся с лавки.

Кажется, начинаю немного понимать, но напрягаться приходится сильно. Пока осмысливал услышанное, произнёс:

— Он сюда не подойдёт. Вон девчонка в голубом платье, он к ней пойдёт.

Возмутительница моего спокойствия резко обернулась.

— Это Нинка-зараза из его класса. — и уже обращаясь к своим подружкам — Эй девки, пошли Нинке космы повыдергаем.

Я отвернулся и безучастно уставился на футбольное поле. Через какое-то время почувствовал внимание к себе и повернул голову. Троицы подружек уже не было, на их месте сидела девочка в идеально белом платье и внимательно меня разглядывала. Тут мысли зацепились за платье. В таком не ходят гулять на улицу, тем более в деревне. Возраста она была явно моего или даже на год помладше. В руках держала куклу.

Заставив себя сосредоточиться на её лице поймал информацию. Это дочка будущего директора школы. За током [Прим. Автора: Ток — площадка, куда свозят зерно с полей и высушивают его.] заложили фундамент новой школы, уже десятилетки. Когда её построят, отец этого ангелочка, станет там директором. Эту же школу отдадут под детский садик. Я внутренне усмехнулся, внук текущего директора встречается с дочкой будущего.

Заметив, что на неё обратили внимание она, попыталась улыбнуться.

— Меня Алёной зовут, а её — она приподняла куклу — Ксюшей, она такая непослушная, за ней глаз да глаз нужен. Давай будем следить за ней вместе.

Тут меня стал разбирать смех. Во-первых, девочка транслирует на свою куклу отношение к себе её родителей. Во-вторых, это что? Меня уже начинают брать в оборот? Ну точно, деревня. Еле сдержался, чтобы не показать своих эмоций.

— Валентин. Можешь звать Валькой. Где твои родители?

— Дома.

А вот это уже интересно. Я бы понял, если кто-то указал ей на меня. А так…

— Почему ты ко мне подошла?

— Ну-у, — сделала она вид, что смущается — к тебе дылда приставать начала, ты ей что-то сказал и она сразу сбежала.

Ох артистка. Правильно она говорит, что за ней глаз да глаз нужен. В таком возрасте, а уже чего-то там кумекает себе на уме.

— Вот я и подумала, что с тобой Ксюша точно не забалует.

Всё. Сдерживаться я больше не мог. И засмеялся в голос. Нет. Ну подкат прямо на высочайшем уровне, для её то возраста. Она ничуть не смутилась и тоже засмеялась. Её смех был очень звонким.

Тут я почувствовал, как со стороны спины стали накатывать волны доброго тепла. Обернулся. Это подходила Людмила.

— О. Я смотрю ты время зря не теряешь? Уже подружку себе нашёл?

— Он помогает мне за Ксюшей присматривать.

Ух неугомонная. Похоже собирается отстаивать меня перед тётушкой. Это чего она за меня так уцепилась?

— Алёнка, познакомься, это моя тётя Люда. Люд, это Алёнка, она… — упс, чуть не сказал про дочку будущего директора — выгуливает непоседливую Ксюшу.

Людмила заметила мою заминку, но не стала заострять внимание.

— А ты чего со свадьбы сбежала?

— Да ну. Парни зенки водкой залили, уже не интересно.

У Алёнки расширились глаза.

— У вас свадьба? Это там, в столовой? А кто с кем женится? А можно посмотреть на невесту? А тортик ещё не съели?

И глаза такие умоляющие, умоляющие. Тут уж мы засмеялись вместе с Людмилой. Алёнка насупилась.

— Я, между прочим, когда буду выходить за муж, буду самой красивой на свете. Вот. — вытянув губки пробормотала она и отвернулась.

Всё. Это был полный аллес капут. Какой бы продуманной она не казалась, но партизанкой ей точно не быть. Всю с головой себя выдала. Вот что тут делать? Смеяться или выть от этих нравов? Вроде и обижать девчонку не хочется. Меня вон в чувства привела, а то совсем выпал из реальности. На помощь пришла Людмила.

— Ладно, кавалер, веди невесту к нам во двор. Я сейчас тортик нам вынесу. У них своя свадьба, у нас будет своя.

И хитро так подмигнула мне. Ну женское племя. И эта туда же. Ладно, с меня не убудет. Всё равно заняться нечем.

Алёнка вскочила с лавки и схватив меня за руку потянула. Глазки уже излучали предвкушение.

— А вы хорошо смотритесь. — опять подколола меня Людмила.

Конечно. Я был одет для праздника, в брюки и белую рубашку. Алёнка же была в исключительно белом платье с узорной отделкой белой же тканью. Для полного комплекта только фаты не хватало. Когда я встал, она подхватила меня под руку и произнесла:

— Веди.

Ну хорошо. Хочешь покрасоваться перед другими? Пусть будет, по-твоему. Я плотнее прижал её локоть к себе и правой рукой накрыл ей кисть. Когда мы проходили мимо других лавочек, Алёнка, задрав голову, делала вид, что не замечает, как там шушукаются и показывают на нас пальцами. Но проходя мимо одной девочки она не выдержала и повернувшись к ней высунула свой весьма длинный язычок. Ну точно, это была целенаправленная атака на меня.

В этот момент, даже ничего не осознав, просто промелькнуло чувство тревоги, я выставил в бок локоть и напрягся. Тут же в локоть ударился мяч и отскочил, нас только чуть качнуло. Хорошо, что рубашка с коротким рукавом, а то точно испачкал бы. Повернув голову заметил, как на краю футбольного поля стоит какой-то пацан и от удивления расширяет глаза. В стороне раздался голос:

— Федька, ты чего? Это же директорский. Влетит тебе от Степан Феофилыча.

Я только прищурил глаза. У пацана забегали глазки.

— Э-э… я это… Случайно мяч сорвался. Извини.

Ничего не ответив, я повернул голову назад. Алёнка, вцепившись в мою руку, смотрела, полными восхищением, глазами. Интересно почему? То ли от того, что спас нас от конфуза перед всеми, то ли моя принадлежность к сельской элите так на неё подействовала.

Боже мой, детский сад, штаны на лямках. Как меня угораздило во всё это вляпаться?

Алёнка удивилась, когда я повёл её мимо ворот со школьного двора. Но не подала виду, продолжаю судорожно сжимать мой локоть. Похоже ещё не отпустило от осознания, как она могла опозориться перед всеми. Но чем дальше отходили от спортивной площадки и всё больше скрывались от глаз, находящихся там, тем больше она расслаблялась и потом совсем отпустила моё руку. Ох. Так это она перед другими из себя такую смелую строила. Что в головах этих детишек? Какие-то они не такие как в городе.

— Ой, а ты прямо здесь живёшь? — спросила она, когда мы подошли к калитке в наш двор — Почти прям в школе.

Помыв руки, мы разместились за столом под навесом. Тут же появилась Людмила, с картонной коробкой.

— Ты чего? Весь торт, целиком утащила?

— А чего такого? Их там много. Говорят, в Донце заказывали. А судя по состоянию празднующих, сегодня до них дело, всё равно не дойдёт. А дойдёт, так всё не съедят. Чего добру пропадать? — и обращаясь к девочке — Ну рассказывай. Кто такая? Чего хотела?

Алёнка чуть потупилась и опустила голову.

— Ничего я не хотела. Просто гуляла. Мы недавно в ваш посёлок приехали. Я ещё мало кого знаю. Троянские мы. За школьным полем в большом доме живём.

Большой дом, это наверно в одной из четырёхэтажек. Строит потихоньку птицефабрика, для своих работников, двух подъездные четырёхэтажные дома. По мне так полная глупость. Жить на селе и иметь только квартиру. Хотя так, наверное, дешевле. Да и помню, застроится посёлок сильно. Половина будет частными домами, половина такими, почти городскими.

— Ну ничего, — спохватилась Людмила, пододвигая ей кусочек торта на тарелочке — давай наворачивай. Я сейчас ещё чаю налью.

Алёнка оживилась и стала разглядывать свой кусочек. Два толстых бисквитных коржа, промазанные, между собой повидлом, а сверху сливочный крем. На её кусочке красовалась вылепленная из крема розочка. Глазки так и вцепились в этот цветочек. Сразу видно, сладкоежка. Людмила и мне дала кусочек с розочкой. Я её снял и переложил в тарелочку Алёны. Пусть порадуется ребёнок. Глаза её снова вспыхнули, а язычок непроизвольно облизнул губки.

Меня снова начало немного выключать. Да что такое? Положил кусочек торта в рот, почти не чувствую вкуса. Помню, уже в институте учился и пришлось нам лететь с пересадками в Москве, помыкались мы тогда. В аэропорту зашли в ресторан, немного покушать. Дали нам какой-то фирменный салат, он так и назывался «Внуково». Ну очень вкусный. Мама тогда спросила у официанта рецепт, тот говорит, что это секрет ресторана и является их визитной карточкой. Ну да, всё залито соусом и очень мелко порезано, ингредиенты на глаз не разберёшь. Так я зачерпнул его ложкой, немного прожевал и рассказал весь рецепт, даже состав соуса объяснил. У официанта глаза на лоб полезли. А сейчас даже сладость торта не чувствую.

Попробовал сосредоточиться на своих вкусовых ощущениях, тут меня как жахнет по рецепторам. Чуть не выплюнул всё. И пошло. Так. Яйца для бисквита взбивали со свекольным сахаром. Ну да это нормально, тут и свекла своя и заводы сахарные под боком. Тростниковый только на вид белее кажется, да и подороже он. В магазине 87 копеек, а свекольный немного пожелтее и стоит 78 копеек. Мука в бисквите не высший сорт, максимум первый. Оно и понятно, со второго сорта выпечка не прокатит. Джем нормальный, абрикосовый. Похоже сами делают, не магазинный. Пропитка. Должна быть винная. Тут явно яблочный сидр с добавлением спирта и воды. Во дают. Даже бормотуху разбавляют. Крем. Тут всё нормально масло сливочное, свежее. Похоже не заморачивались. Влили в масло сгущёнку, благо её хоть попой кушай, прогнали на миксере и вперёд.

— Ты чего глаза выпучил? Попалось, что-то?

Я сосредоточил взгляд на Людмиле. Да что такое со мной? То вкус не чувствую. Сосредоточился на вкусе, зрение пропало.

— Да так. Задумался о судьбинушке своей тяжкой.

— Это когда она потяжелеть успела? — и с улыбкой глянула на Алёнку.

Та, не обращая ни на кого внимания, поедала вторую розочку. Вот тётушка, егоза. Ладно, я тебе ещё попомню твои намёки да улыбочки.

— Да с тех пор, как тебя встретил. Всё думаю, как с тобой поступить. Обступить иль наступить.

— Это… В смысле наступить?

— Вот я и думаю, в каком это смысле? Да и есть ли смысл в этом смысле? Вот коли не было, этого смысла и смысл тогда был бы, а так полная чепуха получается.

Пауза.

— Да действительно чепуха. Эй! Да чего ты мне голову морочишь? Есть смысл, нет смысла. Ешь давай.

— Вот. В этом всё и дело. Я в эту голову — постучал пальцем себе по лбу — не только ем. Я в неё иногда и думаю.

Алёнка оторвалась от торта и раскрыв глаза посмотрела на нас с тётушкой. Людмила махнула рукой.

— Не обращай внимание. Это мы так дурачимся. Шутим в смысле.

— Ага, — поддержал я её — и со смыслом, и без него тоже.

Мы с тётушкой глядя друг другу в глаза рассмеялись. Алёнка робко улыбнулась.

Когда тортом наелись, я бы даже сказал, объелись, разговоры за столом утихли. Надо было как-то разнообразить наши посиделки.

— Алён, как ты думаешь? Кушать тортики, хорошо?

— Ага.

— А быть толстой? Хорошо?

— … Я не толстая. — скуксилась она.

— А никто и не говорит, что ты толстая. Даже намёка на это нет.

Глазки её снова просияли.

— Но пускать это дело на самотёк нельзя. Ты же хочешь быть самой красивой невестой на свете?

Голова её резко замоталась вверх и вниз. Светлые волосы стали рассыпаться волнами.

— Вот. — поднял я вверх палец — Поэтому необходимо немного утрясти наши тортики в животиках.

— Это как?

— Пойдем за навес. Кое-что покажу.

Обогнув навес, мы вышли к качелям.

— Ух ты! Качели! Да ещё какие большие!

— Умеешь сама, на качелях качаться?

— У-у, — замотала она головой из стороны в сторону и волосы вновь заволновались, опустившись на плечи, — меня мама или папа всегда качают.

— Хорошо, могу я покачать, а если хочешь могу и научить.

— Угу. — и вновь мотание головой, только теперь вверх и вниз.

— Ну тогда давай, садись.

Она подскочила к сиденью спиной и попыталась запрыгнуть, но ничего не получилось. Ну правильно. Высота-то под взрослого человека рассчитана.

— Сейчас помогу.

Попытался взять её за бока и приподнять, но силёнок не хватило. Чёрт. Никак не могу адаптироваться. Всё-таки память взрослого человека играет со мной злую шутку. Вижу ребёнка, а то что сам ещё ребёнок забываю. Хотя взрослым никогда и не был. Только в памяти. Так причитания в сторону. Что делать?

— Жди.

Метнувшись в летнюю кухню, нашёл там, в комнате с вареньем, маленькую скамеечку. Эта комната, особое место. Тут все стены заставлены мощными деревянными стеллажами. А на всех полках этих стеллажей, стоят банки с разнообразными вареньями и солениями. Клондайк какой-то. За год всё не съедается. Вот для того, чтобы доставать с верхних полок, тут и была скамеечка.

Вернувшись назад, я подставил скамеечку и помог, Алёнке, забраться на сиденье. Убрав подставку в сторону, принялся учить.

— Так. Держись руками за тросы крепко, чтобы не свалиться. Но упасть не бойся. Тут видишь, кругом трава, хоть и не высокая, но достаточно густая.

— А я знаю. Мне мама говорила. Это специальная, для га-зо-нов. — выговорила она по слогам.

— Правильно, молодец. Теперь смотри, я тебя потихоньку качну. Ты же. Когда качели идут назад, и доходят до верхней точки.

— До какой точки?

— Мдя. В общем, когда оказываются вверху. Откланяешься немного назад, а ноги вытягиваешь вперёд. И остаешься в таком положении пока качели не достигнут верха, но уже впереди. Там ты подтягиваешь тело вперёд, а ноги поджимаешь под сиденье. И каждый раз всё повторяешь, пока не раскачаешься, как тебе надо.

— А потом? Когда раскачалась?

— Потом просто сидишь и получаешь удовольствие.

— А можно, ты меня раскачаешь, сильно-сильно. И я сразу буду получать удовольствие.

— Ах ты хитрая. А кто говорил, что учиться будет сама качаться?

— Ну пожалуйста — сморщила она носик, — пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

— Хорошо, я тебя раскачаю, но, если начнёшь замедляться, дальше будешь делать как я сказал. Хорошо? Договорились?

— Угу. — закачала она головой, чуть не зажмурившись от предвкушения.

Оттянув сиденье, на сколько мог назад, я со всей силы толкнул её вперёд. Раскачивать сбоку не решился. Всё-таки это тросы, а не труба. Ещё начнёт закручивать, испугается. Дальше корректируя её действия подсказками, мы добились, что качели стали взлетать ещё выше. Было очень приятно смотреть на счастливое лицо девчушки. Вот получил человек удовольствие. Не постеснялась. Пристала к незнакомому мальчику. В итоге наелась тортика и теперь качается на качелях. А подруга осталась стоять под яблоней у стадиона.

Немного успокоившись, я опять стал ощущать слабость. Хорошо, что кресло, в котором сидела прабабушка так и осталось стоять рядом. Усевшись в него, успел заметить, что картинка перед глазами опять плывёт и я провалился в пустоту.

Вокруг ничего не было, ни верха, ни низа. Да и тела моего не было. Только вялая мысль, что я человек. Потом следующая мысль. Мне знакомо это состояние. Когда? Где? Вот кажется вспоминаю. Один парень, внук прославленного шамана. Где-то далеко он жил. А-а. Вспомнил. Артём из Тобольска. На вид классический европеец, только маленького роста. Он представитель какой-то северной народности. Только лица у этой народности совершенно европейские, а вот рост у всех небольшой. Этому Артёму ещё принадлежали три рекорда, занесённые в книгу рекордов Гиннесса. Кажется, по дальности и меткости метания аркана и топора. Он научил меня шаманскому танцу «Хозяина тайги». По окончании этого танца, если всё правильно сделал, падаешь и вылетаешь в такое вот пространство. Дальше тут делаешь, что тебе надо.

А что делать? Точно. Здесь можно получить ответ на любой вопрос. Так где это у нас? Представляем созвездие Большой медведицы. В её хвосте, рядом со средней звездой, есть маленькая звёздочка. Если зрение плохое или загазованная атмосфера, то можно и не увидеть её. Так, есть звёздочка. Теперь мысленно проводим прямую через эту звёздочку и среднюю звезду хвоста Большой медведицы. Есть. Отмеряем расстояние между ними. Далее мысленно отмеряем это же расстояние от средней звезды в противоположную сторону. Получили некую точку в пространстве. Вот и искомый объект. Что там находится? Там находится космический объект, под названием Чёрная дыра. Так вот свой запрос надо направить туда и приходит ответ.

Проверял, не один раз и всегда совпадало. Правда первый раз очень сложно было расшифровать, что ко мне приходит, но к счастью, тогда я уже познакомился с Валькирией и она появившись подсказала мне. Далее уже проблем не возникало.

Какой вопрос задать? Да нет у меня сейчас таких вопросов, чтобы Вселенную тревожить.

Тут меня что-то начало беспокоить. Моё тело в кресле тревожит какой-то шум. Ну ладно, прощай пространство, которого нет, мне пора на выход. И я открыл глаза.

По дорожке от калитки шла Людмила, в сопровождении подтянутого мужчины. Его я ещё не встречал. Меня они видели, а вот качели пока были скрыты от них за навесом. Подойдя ближе их заметила и Алёнка.

— Пап, пап, смотри, я сама качаюсь и как высоко!

— Молодец. Только вот я тебя ищу, ищу и никак найти не могу. Хорошо девочки подсказали, куда ты пошла.

— А. Это Танька, наверное.

— Давай останавливайся и пошли домой. Вон и мальчик наверно устал ждать. Заснул даже. Голодная небось?

— Не-а. Я тортика наелась. Такой вкусный.

— Ну вот аппетит перебила, теперь и ужинать не будешь. — и уже обращаясь к Людмиле — Вы уж извините нас. Такая непоседа растёт.

— Да ничего, нам с ней не скучно было.

Остановив качели, я подставил скамейку и помог спуститься Алёнке. По себе знаю. Если долго качаться, то, когда встаёшь на землю, ноги немного подкашиваются.

Проводив их до калитки, заметил не вдалеке двух девчонок, которые посматривали на нас и шушукались. Это, наверное, они привели папу. Ну теперь пойдут слухи по селу. Да и пусть. Их заметила Алёнка и нарочито громко сказала:

— Спасибо большое, было очень интересно! Как ни будь ещё погуляем!

Помахав мне рукой, пошла за своим папой.

Вернувшись я заметил на кресле, где сидел, куклу Алёнки.

— Как она туда попала? Я же только встал отсюда? Забыла наверно, надо догнать и вернуть.

— Не надо. — улыбнулась Людмила.

— Она, когда спустилась с качелей, специально туда её подложила, пока ты не видел. Наверно хочет, чтобы была причина прийти снова.

— И ты ничего не сказала?

— А зачем? — её глаза прищурились, а губы расплылись в улыбке.

— О женщины! И имя вам — Коварство.

Глава 8

Что-то было не так. Как только наступало спокойствие, меня начинало выключать. А участие в окружающих событиях требовало большого напряжения. Так же не получалось воспринимать всё целостно. Только, что-то одно, куда и уходили силы. Поэтому я не зафиксировал, когда все начали возвращаться из столовой. Не отложилось в памяти и как оказался в постели. Более-менее я осознал себя только утром.

Чем заняться сегодня? Что я там хотел? Вчерашний день хорошо помнился до ухода в столовую, дальше провал. Так, мелькают какие-то смазанные лица. Сев на раскладушке, все кровати и диваны заняты приехавшими родственниками, заметил на стуле со своей одеждой, небольшую куклу. Она аккуратно сидела поверх всего, повернув голову в мою сторону. Это что ещё за шутки? Вчера тётя Люда в шутку пыталась меня девочкой назвать. Шутка явно затянулась.

Нет. Кукла и Людмила почему-то не сочетались в голове. Кукла, кукла, кукла — Ксюша. Точно, Алёнка. Память ведь молодая, а склероз как у старика. Да что же это за помутнение такое.

Начнём с начала. Помутнение началось в столовой, после разговора с прабабушкой. Вот оно. Тара сказала, что будет некий дискомфорт, пока оберег прорастать будет, потом замечать перестану. Ничего себе, некий дискомфорт, да тут почти полное выпадение из реальности. Слушай после этого богов. Хотя нет, себя они богами не называют. Были бы богами, фиг бы я чего почувствовал. Ассы недоделанные. Знать бы ещё, что мне этот оберег даст, когда в силу вступит.

Сейчас о насущном. Пошутили значит с куклой. Хорошо, мы тоже шутить умеем, подыграем этому заговору. Одна куклу оставляет, вторая мне её к кровати подсовывает, намёки тут разные изображают. За смущать меня вам не удастся. Чтобы такого сделать?

Я отправился в кладовку и стал там выискивать что-нибудь подходящее. Так ничего и не попалось. Нет, в кладовке было очень много всего, но как-то не сочеталось с куклой. Вдруг взгляд упал на пластмассовую коробочку, открыв её обнаружил набор разно размерных стамесок, даже фигурные были.

И тут щёлкнуло, нет лучшего подарка, чем сделанного своими руками. В воспоминаниях, руки у меня росли с той стороны с которой надо. Да и дедушка по отцу был весьма мастеровитым. Наследственность не должна подвести. Хотя почему был? Он же ещё живой. Так, что можно сделать? Коляску под эту куклу? Нет, весьма сложно, одним днём не обойдусь, да и сам не справлюсь. Привлекать кого-то ещё не хочется.

Думай башка, думай. Леденец дам. Что не потребует от меня большого мастерства? А если сделать кроватку? Точно, даже лучше не кроватку, а колыбель. Взять брусок, подходящего размера, выдолбить всё внутри, благо есть набор совершенно новых стамесок и вуаля. По ходу дела, ещё что-нибудь там накручу. Главное, чтобы не было никаких гвоздиков и выпирающих частей. Безопасность наше всё.

С этой идеей я ринулся в сарай. Обрезки досок, фанеры, вагонка. Нет брусков. Засада. Так. Руки не опускаем. У меня есть джокер в рукаве. И зовут его Иван Корнеевич Кречет, мой дедушка по отцу. Схватив набор стамесок и куклу, я выскочил на улицу и побежал к дому, где он живёт.

Была небольшая, поперечная улица, она в как раз начиналась у колонки с питьевой водой. По одной стороне там стояли три двухэтажных, кирпичных дома, каждый на 4 квартиры. По другой стороне немного земли с хозяйственными постройками. Вот в последнем доме, на первом этаже и обитал Иван Корнеевич. Жена его, моя бабушка, умерла ещё в год моего рождения. Она была старше мужа на 10 лет. Три сына и две дочки, разъехались по стране. Вот и остался он один. Сейчас просто живёт на пенсии.

Сам же он, в моих глазах, личность легендарная. В годы первых пятилеток работал на паровозе, помощником машиниста и кочегаром за одно. Работы было очень много. Люди валились с ног. Так и Иван Корнеевич, заснул в паровозе у топки, чтобы не замёрзнуть и не заметил, как одна нога от жара и истлела. Остался он одноногим калекой. Так до сих пор и ковыляет на деревяшке, вместо одной ноги. Но главное руки целы и голова соображает, значит ничего ещё не потеряно. Вот и устроился он на кУзнице при посёлке. Невысокого росточка, худенький, но жилистый и с большой волей к жизни.

Когда пришла война, никому одноногий калека был не нужен, ни Красной армии, ни немцам. Да и немцы в посёлок наскочили, пограбили, свои дела сделали и оставили. Там ни боёв рядом не было, ни лесов для партизан. Сплошные поля. Так, патрулями наезжали иногда и всё. Вот дед Иван и восстановил кузнецу. Вся округа приходила к нему, свой скарб ремонтировать. Умелец на все руки, брался за всё. Одним только молотком из жести мастерил тазы, вёдра, корыта. Да так, что они не протекали.

Как немцев погнали, пришёл на бывшую мельницу. Она была механической. Так от одноцилиндрового двигателя одни обломки остались. Всё гады разломали и по округе разбросали. Он собрал остатки и в кузнеце восстановил весь двигатель. Так в посёлке появилась своя мельница, а Иван Корнеевич ещё и мельником стал. С соседних хозяйств к нему на мельницу очереди выстраивались.

Нашёл в просеке пчелиную семью, смастерил улей и занялся разведением пчел. Теперь в совхозе появилась своя пасека. К кузнецу-мельнику добавился ещё и пасечник.

В соседнем колхозе была очень нужная, эксклюзивная вещь, маслобойка называется. От частого использования она сломалась. Что теперь делать, почитай весь район без масла остался. Привезли моему деду. Он её первый раз в жизни видел, ну так больше некуда обратиться. Разобрался, починил, всё заработало. А потом взял и смастерил в кузнеце ещё одну маслобойку. Так на совхозной ферме стали не только молоко государству сдавать, а ещё и масло, что намного выгоднее.

В послевоенные голодные годы был очень строгий учёт за продуктами питания, за воровство сажали. Так вот Иван Корнеевич всегда аккуратно собирал все отходы и остатки после помола муки и с пасеки. Брал он это не столько для себя, сколько раздавал сельчанам. Никто его органам надзора не сдал. Знали люди, что почитай добрая половина села выжила, только благодаря ему.

Вот к такому человеку я сейчас и направлялся. Уж кто может подсказать в мастеровом деле, так лучшего специалиста не сыскать.

Я постучал в дверь, для приличия, а потом толкнул её. Дверь сразу и открылась. Он запирал дверь только на ночь. Как проснётся, так и отпирал её. Все про это знали.

Дед Иван сидел за столом и пил чай.

— Ну здрав будь, внучек. Бери в комоде чашку, да садись со мной чаи погоняем.

Я, за ради уважения, выпил с ним чаю.

— Давай рассказывай, зачем пожаловал. В чём беда случилась?

— Обязательно беда?

— Так у вас там праздник, да гуляния, а ты до меня прибежал спозаранку. Значит нужда в том есть.

— Есть, Иван Корнеевич, твоя правда. Задумал я для вот этой куклы колыбельку соорудить, да разумению с материалами не хватает.

— Так. А с чего делать собрался?

— Хочу взять брусок деревянный, выбрать у него углубление с одной стороны по размеру. У меня вот, даже стамески разные есть.

— Дайка гляну, твой инструмент.

Дедушка раскрыл пенал, оглядел инструмент. Весь ощупал, разве что на зуб не попробовал.

— И какого дерева тебе брусок нужен? У меня сосна есть, хорошая, сушёная.

А сам улыбается. Это у нас правило такое. Он обычно запускал меня к себе в сарай и разрешал делать, что захочу. Но что ребёнок может сделать? Попортил я ему материала и заготовок разных. Но Иван Корнеевич никогда не ругался, только по окончанию моих трудов, показывал, где да, что можно было сделать правильнее. Так он учил меня думать при работе руками. Ну так я уже не вчерашний мальчишка.

— Не-а. Сосна рыхлая и тонкие места ломаться будут. Мне покрепче надо.

— Дуб подойдёт?

— От дуба нужный размер бруска я два дня отпиливать буду, да и стамески в ноль изведу, пока выемку сделаю.

Дедушка улыбнулся.

— Правильно мыслишь. Так какая древесина тебе подойдёт?

— Я думаю, что наилучшим материалом была бы берёза. Она достаточно вязкая и огрехи потом легче исправлять будет.

— Берёза, говоришь. Есть у меня такой брус. Отпилишь сколь надо. Только вот стамески твои, барахло, хоть и новенькие.

— Это как так?

— Вот смотри. Ручки из хрупкого пластика, так что ими только руками работать, молотком по ним стучать не стоит. Ты лучше возьми киянку деревянную и легонько так постукивай, да сразу глубоко не бери. По немного выбирай. Далее. Металл хоть и не совсем плохой, но не калёный. Заточку плохо держать будет. Потому под рукой брусок для заточки ножей имей, периодически править будешь.

Да, такого я даже не подозревал.

— Как крепить брус будешь для выемки? У меня верстак без зажимов.

— С этим нет проблем. Дядька Степан тиски во дворе на постаменте забетонировал. В них и брусок закреплю.

— Добро. Только когда крепить будешь, между своим изделием и губками тисков, фанерку подложи, а не то отпечатаются они на твоей колыбельки. Некрасиво будет. Поверь, девочка твоя не обрадуется.

— Какая девочка?

— Да не уж-то ты себе игрушку мастеришь?

И хитро так подмигивает, широко улыбаясь. Ах дед. Ничего не выспрашивает, просто констатирует факт.

— А что есть для кого?

— Да старухи тут на лавочке судачат. Мол пока бабы рядятся чьей девке поперёд начинать знакомиться да, когда и как. И чтоб девка их понимала, для чего. Рано говорят ещё. Разумения не хватает. Ни у тебя, ни у них. А тут одна лапку то и наложила. Да отец её приходил к вам сговариваться. И всё там ладком сложилось.

Я сначала опешил от такого заявления. Это по селу слух пошёл, что родичи уже сговорились о нашей свадьбе. Вот сарафанное радио. А нечего было у всей молодёжи на виду под ручку вышагивать. Да ещё Аленка, когда уходила, специально для девчонок громко сказала про следующую встречу. Понимай свидание. Вот же ушлый народ.

А чего я собственно расстраиваюсь? Да пусть тешатся. Языки без костей. Я улыбнулся, а потом и засмеялся.

— Ой не могу! Сговариваться говоришь приходил? Да он просто потерял её. А девчонки показали, куда пошла. Ой деревня.

— Не деревня, а село, понимать надо. Не скажи тут кому, что деревенские они, обидятся.

— Да мне всё едино. Я же городской. Пусть тут сватают кого хотят и за кого хотят. Я же уеду. Может только следующим летом появлюсь.

— Вот это им и нравится.

— Почему это может нравиться?

— Так девку, которую сосватают, ты же потом в город увезёшь. И им хорошо и ей в городе лучше будет. Твои родители с этого села. Про то всем известно. Вот и хотят пристроить.

С этой стороны я этот вопрос не рассматривал. Да не помню, чтоб ко мне здесь кто подкатывал. Я, вроде как, после 8 класса и появляться перестал. Похоже в той моей жизни, это как-то мимо меня прошло. Или возможно всё изменилось. Ведь я совсем другой сейчас. Вести себя собираюсь по-другому и добиваться совсем другого. Точно, всё меняется. Прабабушки на свадьбе тогда не было, а сейчас есть. И что делать?

— Эй! Валёк! Чего замер? Спужался что ли?

— Да нет, деда. Вот думаю, чем потом обработать свою поделку.

— Так олифой дереву в самый раз будет.

— Олифа сохнет долго. Мне бы что побыстрее.

— Побыстрее говоришь. Быстрее это не значит хорошо. Ну да ладно, не на века делаешь. Есть у меня там нитролак. Отолью тебе в баночку. Ещё что?

— Да вроде всё.

— Тогда подай мне мою ногу и пойдём.

Прицепив деревяшку к культе, Иван Корнеевич отвёл меня в свой сарай и набрав необходимое я отправился домой.

Как-то известием о матримониальных планах в мою сторону, меня немного пришибли. Всё я посмеивался над этими порядками, а как самого коснулось, так и невесело стало. В воспоминаниях о взрослой жизни, я женился только в 33 года. Думал и здесь мне тоже светит.

Блин. А чего я зациклился? Мне всего 6 лет. Какие там матримониальные планы. Я же собрался перевернуть свою жизнь. Собрался прожить её по-другому. Как там Андрей Миронов пел в фильме:

О, наслажденье, скользить по краю,

Замрите, ангелы, смотрите: я играю,

Настроение сразу пошло вверх.

— Что же? Вы хочете игр? Их есть у меня!

— Чего там у тебя есть?

Я что это вслух сказал? Упс. Я уже вошёл в свой двор и передо мной бабушка.

— Вот бесёнок. С утра уже умотал куда-то. И гамуза какого-то притащил.

— Этот гамуз, всем гамузам гамуз. Бабушка, я очень сильно тебя люблю.

— Любит он. Давай руки мой да за стол. Уже все позавтракали, один ты остался.

Тут уже деваться некуда.

После завтрака я занялся трудовым творчеством. По началу получалось тяжело. Как работать инструментом я знал и вроде как умел. Только вот руки эти не особо приспособлены были. Выходит, мне ещё тело развивать надо. Этот момент я пока упустил.

Но вот я стал приноравливаться и дело пошло веселее. Увлёкшись я не заметил, как стал лучше ощущать дерево. Направления его волокон, места напряжений. Брусок стал послушен, как пластилин в руках скульптора. Это действо меня захватило, и я перестал замечать окружение.

Очнулся, когда в моих руках оказалась достаточно изящная конструкция. Стенки были весьма тонкими. Торцевые были длиннее, полукруглыми внизу и с отверстиями в виде сердечек. Всё достаточно просто, но при этом было что-то завораживающее. Не сразу заметил. Оказалось, волокна дерева очень плавно переходили друг в друга не имея обрывов. Все края были скруглёнными, а поверхность совершенно гладкая. Э-э. Я же забыл наждачную бумагу приготовить, для удаления заусенцев и сколов. А тут ничего и не надо. Остался вопрос. Стоит ли это покрывать лаком? Ощущение, что это сделано не руками человека, а так выросло. Мдя. Рука непроизвольно почесала затылок.

— Что-то не так?

Я обернулся. Так как тиски стояли не далеко от качелей, то у меня, оказывается были зрители. На кресле сидела прабабушка и улыбалась, а на качелях была Людмила, но не качалась, а обняв трос, изумлённо уставилась на меня.

— Почему вы так решили?

— Ты остановился. Вот и показалось, что что-то не так.

— Да вот думаю, что дальше делать.

Людмила подскочила и выхватила колыбельку.

— Баб, ты только посмотри какие линии, да это…

— Я прекрасно видела, что это. Я ещё не слепая и видела, как это произрастало.

Тут уже не понял я.

— В смысле произрастало?

— А ты посмотри, сколько у тебя отходов и сравни размеры заготовки с размерами результата, — хитро улыбнулась баба Марья.

Я огляделся. Ну да, намусорил немного, так я уберусь. Постой немного. Действительно немного. Это только те стружки, что я получил в начале. Да и колыбелька получилась подлиннее бруска, вон и стенки повыше, чем могла позволить толщина бруска. Это как? Это же противоречит законам физики. Дерево не является пластичным материалом, когда срублено. Оно пластично пока живое, пока растёт. Вот о чём говорит прабабушка. Оно было живым в моих руках, оно росло. Нет, не росло. Его больше не стало. Оно просто было живым и подчинялось моим желаниям, моей воле.

— Ну ты, племяш, даёшь. Как это у тебя получилось?

— Если бы я сам это знал. Я хотел, чтобы получилось красиво. И вот. Вроде получилось.

— Не то слово. Это просто шедевр. Можно я это себе заберу?

— Так. Стоп. Что значит заберу? Сама спровоцировала тут тайны, перемигивания, смешки. Пытается меня вывести из себя, поставить в неловкое положение. А как только я решаю найти свой выход, так сразу птица обломинго от тебя прилетает. Нет тётушка. Ты из детского возраста уже вышла. Тебе не в куколки надо играть. Тебе пора уже своих детей заводить.

Лицо Людмилы стало меняться. Опять начинаются танцы нижней челюсти. Как же мне это нравится. Ну что? Может добить её и сказать, сколько у неё будет детей и каких? Нет! Слышите? Я ничего и никому не скажу!

Ну вроде никакого оттока сил и разрыва реальности я не почувствовал. Наверно потому, что я только подумал об этом, а не намеревался сделать. Фух, кажется пронесло. В гневе я бываю ужасен. В особенности для себя Хи-хи.

— Так для кого ты это творил? — спросила баба Марья.

— Со мной вчера познакомилась одна девочка и побывала у нас в гостях. Она специально, с потакания нашей красавицы Людмилы, оставила свою куклу. Видно ей понравилось, и она хочет прийти снова. Вот, в качестве ответного жеста, я решил изготовить колыбельку для этой куклы. И намереваюсь вручить ей сегодня.

— С каким смыслом ты собираешься это сделать?

— А тут самое интересное. Никакого смысла я в это не вкладываю. Это просто порыв творчества, так сказать. А смыслов накрутят на это, выше крыши. Небеспокойтесь. Ещё все устанут в этих смыслах разбираться. Я же полюбуюсь на это со стороны. Я маленький ребёнок и я хочу играть.

— Тебе не кажется, что у тебя выходят жестокие игры?

— С чего бы это? Пытаться охомутать пацана шестилетку, играя при этом на его чувствах. Потом ставить ему в упрёк жестокое отношение к другим, если вдруг он не поддался — это в порядке вещей. А иметь собственные желания и порывы, иметь своё чувствительное сердце и метущуюся душу, извините моветон. Это мне не позволено. Так?

Вот, сами видите, — указал я на колыбельку — что может эта душа, когда у неё есть собственный выбор. Вы хотите у меня это отобрать? Вы знаете, что я чувствую порог дозволенного. Вы знаете, что я, даже при всём желании не смогу нарушить целостность мира. Так не надо меня упрекать в том, чего я не собираюсь делать.

Тут челюсть Людмилы заняла крайне нижнее положение. А-а, так она не в курсе моей вчерашней беседы с прабабушкой. Ну так она подозревала, что я свой. Вот теперь получила полной подтверждение.

— Фух. Спасибо. Как-то выговорился и легче стало.

Мне действительно полегчало. А лицо прабабушки расплылось в лучезарной улыбке.

— Я довольна. То, зачем я приехала, произошло. Вот Люда, подросло уже новое поколение. И я надеюсь оно будет сильнее и мудрее нашего. Мы уже уходим. А у тебя будет хорошая поддержка. — и уже обращаясь к нам обоим — Храни Вас Тара!

Глава 9

Когда положил куклу в получившуюся колыбельку, то выяснил, что она вышла немного больше, чем изначально рассчитывал. Всё-таки я руками вытянул древесину. До сих пор не могу понять, как это получилось. И кукла теперь смотрится в ней несколько сиротливо. Создавалось ощущение незавершённости. Вроде всё плавно, изящно, но при этом не эстетично. Чего-то не хватает. Много пустого места. Ну раз много пустого места, значит надо его заполнить. Озарение. Заполним его постельными принадлежностями. Всяких обрезков тканей в кладовке видел много.

Спросив у бабушки разрешение на использование этих обрезков, принялся за дело. На чём мы спим? Правильно, на перинах. Забежал в курятник, благо куры на улице, и набрал куриного пуха. Перья сюда не подойдут. Теперь начнём шить.

Шить я умел, даже здесь уже пуговицы сам прошивал, а во взрослой жизни чего только не приходилось делать. Когда я служил на флоте, под конец службы ещё и баталеркой заведовал. Баталерка, это где хранились все вещи подразделение, в армии её каптёркой называют. Так вот, была в моём хозяйстве швейная машинка. Вещь дефицитная и весьма востребованная. Особенно если готовили форму на выход. Как же, мореманы, надо выглядеть с иголочки. Мало своих, так ещё с батальона народ упрашивать приходил. Перед демобилизацией, так вообще очередь выстраивалась. Вот и навострился я из стандартной формы делать идеальный фасон. Даже учитывал разные строения фигур у заказчиков. А так как желающих было много, то всю нудную и кропотливую часть стал сбрасывать на них. Приходит такой заказчик, одевает парадные штаны, висящие на нём как мешок. Я просто собирал в ладонь лишнюю ткань, в разных местах. При этом не делал никаких отметок и ничего не наживлял. Потом брал эти штаны, выворачивал на изнанку и закладывал в машинку. Вот спроси меня как я определял, в каком месте прострачивать надо. Я не ответил бы ни тогда, ни сейчас. Ну я же зажимал ткань, чувствовал сколько убрать надо, вот и убирал это. Хорошенько прострачивал. Клиент одевал штаны. Вот сразу видно фасонистого моряка. Задница в меру обтянута, в верхней части бёдра прорисованы, к низу всю уходит на изящный клёш. Слишком большой клёш не делал. Он бы смотрелся аляповато, да и мода конца 80-х диктовала свои приоритеты. Клиент доволен? Ещё как доволен. А распарывать старые швы, обрезать лишний материал, по-хорошему ещё и обметать края ткани. Это, если хотят, пусть сами ковыряются. К мастеру очередь на полгода вперёд.

Вытащил из кладовки на веранду швейную машинку, ну точно такая как на службе у меня была. И начал своё шаманство. Почему шаманство? Так размеры без всяких измерений брал. Вот передо мной колыбелька, вот кукла. Я что? Слепой? Не вижу ничего?

За спиной встала Людмила.

— Это когда ты так с шитьём управляться научился? Не зря я тебя с девочкой спутала. Есть в тебе что-то. Только не могу понять, что?

— Да чего тут шить? Сложил вдвое ткань. Две с половиной стороны, мелкой строчкой, прошёл и наперник готов. Теперь смотри. Выворачиваем другой стороной, через не простроченную дырочку закладываем пух. Ага, так достаточно будет. Чуть подвернём края ткани в районе дырочки, чтобы махры не торчали, и по самому краю нашу дырочку застрачиваем. Вот и всё. Перинка готова. Вот скажи, женщина, чего тут сложного?

— Да всё тут сложно. Как ты подобрал нитки? Откуда знаешь, как наматывать и заправлять шпульку? Как отрегулировал шаг строчки? Почему выбрал именно такое натяжение нити? Да и вообще, как ты допёр сюда швейную машинку?

— Как, как? Каком об косяк. Когда надо будет ещё не так раскорячишься. — о, а эта фраза ещё не в ходу, ничего, зато понятна без комментариев — У меня творческий процесс не завершённым оказался. Поэтому и невозможное возможно.

Похоже после того чуда, что показал во дворе, её мой ответ удовлетворил. Эх. Научится бы это чудо с деревом делать по желанию. Ну какие наши годы. Раз проторил дорожку, найду снова.

— Ты всё-таки можешь объяснить, зачем ты всё это делаешь? Сам же говоришь, что не хочешь в этих женских играх участвовать. А то что ты готовишь, только придаст ускорение всему.

— Ну-у. — почесал я затылок — Наверно потому, что не хочу, чтобы меня вели как телка. Я лучше сам займу наступательную позицию. Пускай они отбиваются, а не я. Ведь лучшая оборона — это нападение. Я так понимаю, что Алёнка делала всё без всякого умысла. Это её местные подружки подначили. Подшутить над новенькой захотели. Вот мы с ней в ответ ТАК пошутим, что всему посёлку пересуд до следующего лета хватит. Верно я рассуждаю, тётушка?

— Перестань меня уже тёткой обзывать. Сразу старой себя начинаю чувствовать. Особенно, когда ты рассуждать начинаешь, так и вообще. Вроде я тебя старше в 3 раза, а ты говоришь, как умудрённый опытом мужик, вот и приумножении на три, сразу себя старухой вижу.

— Ты уже определись. То девчонкой меня хочешь назвать, то мужиком.

Людмила заулыбалась. Ну вот, а то начинает тут отношения выяснять.

— Ладно. Побуду ещё девочкой, для твоего успокоения. Что тут у нас? Перинка есть. Подушку сделал. Простынка, тоже готова. На одеяло пойдёт вот этот лоскут от пальто. Сейчас наволочку для подушки смастерим и останется пододеяльник по правдоподобней. Ну это я уже представляю, как. За дело.

Когда всё было готово. Я уложил всё в колыбельку.

— Красота. — сказала Людмила — Из тебя может хороший портной получиться. Вон как всё аккуратненько. Прямо как фабричное, а по сочетанию цвета так и вообще на ателье потянет.

— Ну так. Самые лучшие портные и повара получаются из Мужчин.

— Так ты ещё и готовить умеешь?

— Конечно. Как думаешь, почему из мужиков получаются хорошие повара?

— Почему?

Я хитро улыбнулся.

— Потому что они готовят редко и с душой. А для женщин это рутинная обязанность, которую они вынуждены выполнять.

Мы засмеялись. Ну похоже Людмила уже совсем привыкла к моим выкрутасам. Всё-таки поведением я стал сильно отличаться от сверстников. Но она не видела, каким я был раньше, поэтому быстро пообтёрлась.

Обедали мы в основном тем, что было наготовлено на свадьбу. Как гости не пытались под «пять капель» всё осилить, но куда им тягаться с таки же поварами. Когда почти закончили, послышался шум. И бабушка всполошилась.

— Валька глянь, гдесь кричат. Похоже у школьной калитки.

Я сорвался с места. И действительно, с другой стороны калитки в школьный двор, стояла девчонка. Только я не знаю её.

— Чего надо?

Похоже я, от неожиданности, высказался несколько грубовато. Да и в гости к нам обычно не ходили. Некий ореол властности Степана Фиофиловича, отпугивал случайных посетителей. В итоге девчонка заробела.

— Я это… За куклой пришла. Вот.

— За какой такой куклой?

— За Алёнкиной. — тише произнесла она.

— А почему за её куклой пришла ты, а не она сама?

Девочка опустила голову и совсем уж еле слышно произнесла:

— Она не может. Её родители наказали и на улицу не выпускают.

— С чего это?

— Не знаю. Ты дашь куклу?

Так, не порядок. Похоже Алёнку надо спасать. Как это сделать? А девчонку я вроде знаю, это ей вчера моя подруга показала язык. Значит во всём есть и её вина. Хорошо, параллельно займёмся и воспитательным процессом.

— Тебе я чужую куклу отдавать не буду, но вернуть хозяйке пропажу надо. Поэтому жди.

Глаза девчонки широко распахнулись. Похоже не укладывалось, что ничего не дадут, но при этом вернут.

Забежав под навес, я сразу кинулся к бабушке.

— Бабушка, всё пропало, на тебя одна надежда.

— Что случилось?

— Я в кладовке видел коробки для обуви. Там была одна большая, наверное, из-под сапог. Она мне сейчас очень нужна.

— Это зачем же?

— Хорошо. А если с возвратом? Я сегодня же принесу её на место.

— Да ладно бери, коль она пустая.

Немного промедлив я ещё, кое-что решил.

— И разреши, пожалуйста срезать три цветочка.

— Три цветочка. А не рано ты женихаться решил?

— Клянусь, никаких женихачеств, жени… Ну в общем ничего такого в ближайшее время даже в мыслях нет.

Тут подключилась Людмила.

— Анна Севостьяновна, подтверждаю. Валька хочет разыграть спектакль для посёлка. Совершенно безвредный. Я потом Вам всё расскажу.

Обожаю тётушку. Быстро сориентировалась, что к чему.

— И ты туда же. Ну смотрите мне, заговорщики. Там посмотри какие. В этом году астры хорошо распустились, выберешь сам.

— Спасибо бабуленька.

Между домом и забором на улицу у нас был цветник. Самый большой и самый красивый во всём посёлке. И цветы тут были какими-то особенными, что ли. Они были больше аналогичных у других домов, ярче. А запахи стояли. Особенно когда распускалась грядка пионов, вся улица это чувствовала.

Я выбрал три самых пышных астры и срезал их. Так. Теперь спрячем в коробку свою колыбельку с куклой. Встал перед зеркалом. Шортики чистые, майка. Нет, майку долой наденем рубашку, ага вот эта белая, с длинным рукавом, лучше подойдёт. Мордочка чистенькая. Причёска, блин, где расчёска. Конечно на месте. Вот, теперь порядок. Ну что, рыцарь готов, пойдём вызволять принцессу из узилища.

Когда я вышел за калитку, то обнаружил статую. Девочка находилась в полном ступоре и во все глаза пялилась в мою сторону с раскрытым ртом. Ага, я знаю, что хорош. На то и был расчёт. Первый эффект достигнут. Пойдём дальше. Как там Алёнка свою подружку называла? Кажется, Танькой. Что же попробуем пальцем в небо.

— Танюша, чего застыла? Давай веди к Алёнке. Я ведь не знаю, где она живёт.

Глаза девочки оторвались от созерцания цветов и сфокусировались на моём лице.

— П-пошли. — еле выдохнула она и осталась стоять.

Похоже надо человечка приводить в чувства. Немного перестарался. Зато каков эффект.

— Таня. А-у.

— А? А-а. А откуда ты меня знаешь?

— Что? Не должен?

— Должен. То есть нет. — вроде размораживается — А кому цветы?

— Извини, но не тебе.

— А-а-а. — протянула она и повернувшись пошла.

Когда мы стали подходить к спортивной площадке, Таня, я уже понял, что точно она, отодвинулась от меня подальше. Во всю стараясь сделать вид, что мы не вместе. Вот детский сад, ей богу.

На площадке было пока немного народа, но и они стали останавливаться и смотреть в нашу сторону. Так, маховик запущен. Усугубим.

— Танечка, ты куда отходишь? Идём вместе.

На меня посмотрели глаза полные испуга. Она тут же отвернулась и ускорила шаг. Что и требовалось ожидать. Уже скрывшись от посторонних взоров, она немного расслабилась.

— Ну зачем ты так?

— Как так?

— Ну. Позвал меня при всех.

— А чего такого?

— Ну-у — небольшая пауза — ты же директорский.

— И что это должно означать? Я что теперь не человек?

— Ты вон как вчера девок с лавки шуганул, только пятки сверкали.

Во дают. Как интересно всё переворачивается с ног на голову. Девки эти побежали потенциальной сопернице космы дёргать, а тут выходит, что я их шуганул. Вот это фантазия у людей.

— Поэтому ты решила Алёнку бросить под танк?

— Какой танк?

— Это выражение такое. Решила подставить её передо мной.

— Ничего я не решила.

— Не решила, но заставила подойти ко мне.

В ответ молчание. Ничего помолчи. Пусть медленно, но до тебя должно дойти, что с подругами так не стоит поступать.

— А ещё Федька, что хотел вас мячиком сбить, сразу сбежал и по кустам прятался.

— Чего это он так?

— Он как узнал, что ты директорский, чуть в штаны не наложил.

Вот уже проступила улыбка. Оттаял ребёнок. Теперь начнём выяснять обстановку.

— Так из-за чего Алёнку гулять не пускают?

— Ейному отцу пришлось к Вам во двор идти. А они только недавно в посёлок приехали. А отец её должен в школе работать, там распределение какое-то. А начальником будет у него Степан Фиофилыч. А он к нему во двор сразу пошёл. А Степана Фиофилыча все уважают. А он сразу во двор к нему. Вот.

— Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь.

— Чего?

— Ничего. Всё ясно. Говорю. Спасибо за разъяснение.

Таня опять улыбнулась и задрала голову. Ну вот, совсем оттаяла, даже чувство собственной значимости приподнялось. Как же. Она объяснила и её поняли.

— А Алёнка сейчас дома с мамой, Отец ушёл куда-то. Мама у неё учительница музыки, но у нас в посёлке для неё работы нет. Поэтому она устраивается на птицефабрику, будет за курами помёт убирать. А вот моя мама в сельсовете работает, секреты охраняет. У неё очень важная работа.

— Это как охраняет? Сторожем что ли?

— Да ты чего? Каким сторожем? За секретами следит.

— Это как?

— Она СЕКРЕТАРЬ, вот.

И подбородок Татьяны вздёрнулся ещё выше. А меня стал разбирать смех. Я чуть не захохотал во всё горло. Еле сдержался, даже пришлось отвернуться и прокашляться. Вот это ЧСВ у девочки. Похоже моё воспитание ни к чему не привело. Слишком далёкие намёки я делал. Как теперь поступить? И тут же подвернулся случай. Она посмотрела на цветы и сказала:

— А цветы у вас красивые. Мы каждый раз, когда мимо вашего дома проходим любуемся цветами. А большие парни всё мечтают забраться к вам и нарвать букетик для своих девок.

— И зачем? Сорвёт один, второй и нечем будет любоваться остальным. Цветы сажают не для того, чтобы их все подряд рвали.

— Ну ты же сорвал.

— А вот меня ты вынудила. Это твоя вина.

Девочка резко остановилась и от удивления распахнула глаза.

— Как моя? Я не просила.

— Так ты же подтолкнула свою подругу, заметь, ПОДРУГУ, к тому поступку. Из-за тебя её отец был вынужден приходить незваным к своему будущему начальнику. Из-за тебя её теперь не выпускают на улицу. И именно из-за тебя я теперь вынужден идти и выпрашивать прощение для неё. Выпрашивать прощения у человека, которого ты почему-то оценила очень низко.

Она опустила голову и стала потихоньку хлюпать носом.

— Я. Я не хотела, я не думала.

Я подошёл ближе, приобнял её рукой с цветами, и они оказались возле самого лица.

— Вот видишь, что происходит, когда мы не думаем. Я надеюсь ты осознала к каким последствиям привела твоя шалость?

Она кивнула головой и оказалась носом в цветах. Вдохнула их аромат, тут же отпрянула, и чихнула в сторону. Потом посмотрела на меня и вместе рассмеялись.

— Цветы очень сильно пахнут и у меня в носу защекотало.

— Да я всё понял, не волнуйся.

— А ты оказывается добрый.

— Это с чего ты так решила? Вроде только отчитывал тебя.

— Ты не волнуйся, — затараторила она — я всё-всё поняла. Я правда больше так не буду делать. Просто ты так ругаешься, что всё становится понятно и ни капельки на тебя не обидно. Вот.

— Это хорошо.

— А можно я не пойду с тобой к ним в квартиру? Мне стыдно.

Смотреть на эту мордашку было забавно. Такая буря эмоций. А по энергетике преобладает смущение. Похоже ей действительно стыдно. Может мне всё-таки удалось достучаться до совести этого человечка? Да при этом ещё и не обидеть.

— Ладно. Ты доведи меня до дверей, а там как знаешь. Договорились?

— Договорились.

Остаток пути мы преодолели молча. Тут, возле дома, снова были люди и они, наверное, смущали Татьяну. Подойдя к двери, она, также молча, снова вдохнула аромат цветов и помчалась вниз по лестнице.

Ну что же, рыцарь пришёл вызволять принцессу из заточения. Начнём своё сражение с обхаживания и усмирения дракона. Сейчас в роли дракона у нас выступает мама Алёны. Вдохнув поглубже, я постарался сделать доброе лицо, с чуть заметной улыбкой и попытался выставить перед собой волну нежности и тепла. Не знаю, как получилось, но самому на душе стало спокойно и тепло.

На стук открыла довольно стройная женщина лет 25-ти. Со светлыми, струящимися волосами и очень миловидным лицом. Ну совершенно не типичная для сельской местности. Глаза встретились и пошла инфа. Ей пообещали, как построится новая школа она будет там учителем музыки, но пока придётся работать на птицефабрике. Так как муж вынужден перенимать дела у нынешнего директора школы в качестве завуча. Ей это не нравится, но деваться некуда. И ещё какая-то тревога, кажется за дочь. Похоже, выходку дочери, женщине описали в весьма мрачных тонах. Что же, будем исправлять. Чего там ей наговорили?

— Вам кого?

Тут в коридор выскочила Алёнка и прикрыв рот ладошками в изумлении уставилась на меня. Ну похоже я по адресу попал. А они схожи между собой. Вот значит какой будет Алёна, когда вырастит. Ну что же, очень даже привлекательной особой, из интеллигентной семьи. Но явно не для сельской местности приспособленной. Хотя, оботрётся, пока тут будет жить. А сейчас будем брать дракона интеллигентностью, тем, чего ей так не хватает здесь.

— Здравствуйте. Извините меня пожалуйста, мы не были представлены. Меня зовут Валентин Витальевич Кречет.

Выжидательный взгляд на неё.

— Ох. Меня Елена Павловна Троянская. Чем обязана?

Ну ничего себе имечко. Прямо Елена Троянская из-за которой была знаменитая троянская война. Из разряда нарочно не придумаешь. Она что? Специально себе мужа с такой фамилией выбирала. Бред конечно, но такое совпадение.

— Что вы? Вы мне ничем не обязаны, это скорее я Вам. И в знак моей признательности, прошу принять от меня этот скромный букет и пусть его аромат растопит грусть, опустившуюся на ваши прекрасные глаза.

Потрясение читалось во всём облике Елены Павловны. Она приняла букет и окунув в пышные цветы своё лицо, глубоко вдохнула их аромат. Тут весь пафос разрушила Алёнка.

— Валька, ты чего? Мама это ко мне!

И схватив меня за руку потащила в квартиру.

Глава 10

Всё-таки Алёнка весьма шебутная девчонка. Такой спектакль сорвала. Но, похоже, родители уже привыкли к её поведению, и Елена Павловна не особо обращала внимание на потуги дочери.

Квартира оказалась не совсем типичной двухкомнатной хрущёвкой. Ну не попадал я раньше в такие. А вот если взять типичную четырёхкомнатную хрущёвку и убрать из неё две комнаты, в которые можно было попасть только через зал, то и получилась бы эта квартира. На входе была квадратная прихожая, от неё левее шёл узкий коридорчик, мимо раздельных ванны с туалетом, на кухоньку, прямо дверь в маленькую комнату, метров 8 квадратных, направо дверь в большую. Для города очень даже не плохо, но опять же для села, какой-то диссонанс возникал в душе. Или это не только из-за квартиры, не было ощущения уюта, не хватало домашнего тепла. Меня тревожила возникшая внутри беспокойная вибрация. Ох не всё ладно в Датском королевстве. Интересно разобраться во всём этом.

Чуть больше приоткрыв свою восприимчивость, я почувствовал, как по спине пробежали мурашки и волосы на голове норовят встать дыбом. Да как они тут живут? Это же просто кошмар какой-то. Тут не интересоваться надо, тут бежать надо. При том со всех ног.

— Мама, мама. Это Валька. Он меня вчера научил на качелях качаться. Я теперь сама могу. Ты бы видела, как я высоко взлетала. И мне прям ни чуточки не страшно было.

Глаза Елены Павловна обрели понимание, по поводу моей персоны. Но радости за дочку, в них не возникло. Что же тут происходит?

— Валентин, можно узнать, с какой целью вы посетили наш дом?

Прозвучало это сухо и с некоторой опаской. Мы продолжали стоять в прихожей, видно хозяйка так и не определилась в своих дальнейших действиях. Нет. Так дело не пойдёт. Нужно менять стиль общения. Но менять будем мягко, иначе может получиться не комильфо.

— Дело в том, что девица Алёна, видимо в порыве необычайного душевного подъёма, совершенно случайно — ага, ну совершенно случайно, чтобы я не заметил — оставила свою куклу у нас. Кукле было очень грустно, без своей хозяйки и я посчитал своим долгом исправить возникшее недоразумение.

При этих словах, я поставил коробку на табурет и открыл крышку. В коробке стояла моя колыбелька, а в ней, укрытая одеялом, лежала многострадальная Ксюша.

Алёнка протянула руки и тут же отдёрнула их покосившись на свою маму.

— А что это за кроватка? У меня такой не было.

— Понимаете, молодая леди. Вчера, когда вы предлагали мне позаботится о ней вместе, она очень обрадовалась. Но обнаружив себя одну, в незнакомом доме, ей стало очень грустно, и она всю ночь переживала. Утром я так и застал ею грустную возле своей постели. Похоже она пришла к тому, кого хоть немного знала.

— Она не умеет ходить.

— Правда? А разве ты не замечала, что иногда вещи, у вас дома, оказываются не на тех местах, где их оставили?

Есть попадание. Вон как расширились глаза мамы, и она посмотрела на свою дочку. Грязная квартирка-то, грязная.

— Вот, — продолжил я — чтобы как-то успокоить Ксюшу, пришлось соорудить ей спальное место. Я подумал, что сон будет лучшим лекарством.

Алёнка с восхищением рассматривала колыбельку. Она ей явно пришлась по душе.

— А Ксюша может и дальше спать в этой кроватке?

— Конечно, это теперь её.

— Нет, — вмешалась мама — мы не можем принять такой подарок. Это наверно очень дорого. Тебе не попадёт, что раздаёшь такие вещи?

Ну что за маразм в головах этих людей.

— Вы знаете, я наверно, не так высказался. Соорудить, это означало не дать ей уже готовое, а сделать это самому. Ещё утром эта колыбелька была частью строительного бруса, а постельные принадлежности — образками ткани, затерявшимися в кладовке. Поэтому ни о каких «дорого» и тем более «раздавании» чего-то чужого, не может быть и речи.

Елена Павловна немного смутилась. Её наезд оказался пшиком. А Алёнка как будто не замечала этого.

— У-у. Это ты сам сделал?

— Конечно.

— А постельку тебе тётя Люда помогала шить.

Я улыбнулся, вспомнив как Людмила всё выспрашивала под руку, что да как.

— Нет. Она скорее мешала. И постельные принадлежности, и перинку с подушкой, я сделал сам.

Алёнка схватила постель и стала её рассматривать.

— Мама, смотри, прямо настоящая перинка и подушка такая мягкая. Ух ты, и одеялко в пододеяльнике менять можно. А колыбелька качается, как настоящая. На ней можно укачивать перед сном.

— Я пока не стал доводить колыбельку до конца, поэтому можешь раскрасить её на своё усмотрение. А мы потом покроем её лаком. Так у тебя получится единственная и неповторимая, в своём роде, вещь.

Глаза Алёнки вспыхнули, похоже представила, как будет хвалиться перед подругами таким эксклюзивом. Пусть хвастает. Это поможет подстегнуть слухи в селе.

Елена Павловна похоже совсем растерялась и не знала, как реагировать. С одной стороны, я, по её мнению, являлся источником проблем, а с другой стороны счастливая дочка и никакого недовольства с моей стороны.

А теперь, пока клиент в ступоре, будем делать своё дело.

— У вас есть свечи?

— Какие свечи?

— Лучше конечно восковые, но и обычные хозяйственны из парафина подойдут.

— Восковые, говоришь.

Она задумалась и бросилась к встроенному шкафу. Там с самого дальнего угла верхней полки достала тряпичный свёрток. Бережно его развернула. В нём обнаружилась немного слипшаяся россыпь различных церковных свечей.

О. Да мы оказывается тайно верующие. Тем лучше. Мои действия не должны будут вызвать отторжение. Поддержим.

— Церковные? Просто великолепно, это здорово нам поможет.

Я отсортировал свечи по размеру. Отложил в сторонку самые тонкие, а в руку взял немного потолще.

— Вы недавно живёте здесь и пока вам не комфортно. Вас это угнетает и порою возникают проблемы на пустом месте. Но это только кажется, что на пустом. Сейчас мы вместе посмотрим, что здесь происходит. Дайте, пожалуйста, спички. Своих не имею.

— Я сама! — крикнула Алёнка и метнулась на кухню.

Мама укоризненно посмотрела ей в след, но ничего не сказала. Воспитательница. Сама ещё по сути девчонка. Ну что такое 25 лет. Ведь мир такой большой, а она так мало видела.

Алёнка вернулась, и сама, достав спичку из коробка, чиркнув, зажгла её. Я поджёг от спички свою свечу.

— Ну что? Начнём с зала?

А в ответ тишина. Пройдя в зал, я решил сначала просто проверить его. Пройдя вперёд, свеча затрещала, огонёк заплясал и вспыхнув погас.

— Ой. Это, наверное, сквозняк. Сейчас я окна закрою.

У меня немного ёкнуло в груди. А справится ли с имеющимся здесь простое очищение. Уж больно бурная реакция получилась. И ощущение натяжения ткани мира чуть дрогнуло. Но явно не в сторону разрыва. Это тут присутствовало и без меня. Но вроде мои силы никуда не уходят. Значит причина точно не в том, что я делаю, что-то не так. Нужно продолжать. Сам себе усмехнулся. Страж недоделанный. Только стал понимать для чего мой род существует, сразу на тебе, будь добр, отрабатывай.

— Не в сквозняке дело. Большая просьба. О том, что сейчас будет происходить — молчок, это не должно выйти за пределы вашего дома.

Глянув на ошарашенные лица, я подмигнул им и снова зажёг свечу. Она периодически вспыхивала, издавала треск, а порой начинала коптить. Так, обойдя всю комнату, я задерживался в местах наиболее бурного поведения свечи и водил ею по небольшому кругу. Когда огонь становился равномерным, шёл дальше. Вернувшись на середину, попросил табуретку. Потом, встав на неё, провёл свечой, как можно выше, почти до самого потолка. После этого до пола. Выпрямившись, прошел до одной стены, потом до противоположной и повёл свечой по кругу, как бы соединяя концы нарисованного свечой креста.

Так, кажется очистительный диск получился. Теперь надо его раздвинуть на всю комнату, превратить в подобие цилиндра. Когда я начал идти в сторону торцевой стенки комнаты, почувствовал сопротивление и очистительный диск, чуть не сорвался с огонька свечи. Не отдавая себе отчёта в действиях, я будто выдохнул всей поверхностью своего тела и направил этот выдох на свечу. Она вспыхнула ярче и сопротивление ослабло. Всё, до стенки дошёл. Теперь в обратную сторону до окна. Теперь сопротивление было почти незаметным. Вроде получилось.

Девчата стояли в дверях не решаясь пройти в комнату. Елена смотрела на меня, не отрываясь и в глазах читалось… Ох ты боже мой. Только этого ещё не хватало. Да за кого она меня принимает? Надо её расшевелить.

— Так. Теперь мне понадобятся подставки под свечи. Можно блюдца. Подойдут крышки для банок. Лучше стеклянные, а то жестяные ещё поведёт, потом их использовать будет невозможно.

— Сколько?

— На каждую комнату по 4 штуки.

— Я сейчас.

Пока она искала необходимое я почистил дверной проём. Так же нарисовал свечой в воздухе крест от верха до порога и от правого косяка до левого. Далее 3 раза провёл круг вдоль косяков. Алёнка не отрываясь смотрела на пламя свечи. Она чувствовала, что здесь твориться волшебство и её глазки блестели в отсветах огонька.

Я взял 4 тонкие свечки, растопив основания прикрепил к принесённым стеклянным крышкам для банок и зажёг от своей свечи.

— Теперь расставьте их по углам комнаты.

— А на какой высоте?

— Лучше поставить на пол, но если нет такой возможности, то не суть важно. Огонь своё дело сделает.

— Ой, а там в углу шкаф стоит. Лучше под него или на него, там на нём чемоданы с вещами стоят.

— Нам пожар ведь не нужен?

— Нет.

— Поэтому не будет беды если поставить рядом со шкафом.

Горящие свечки были аккуратно разнесены по углам.

— А как долго они должны гореть?

— Пока не прогорят полностью. И лучше, если вы сделаете это ещё 2 раза. То есть завтра и послезавтра сожжёте по свечке в каждом углу.

— А делать то, что ты сейчас делал?

— Этого достаточно и один раз. Сейчас пройдём все помещения. В маленькой комнате да, пожалуй, и на кухне расставим по углам свечки, благо у вас их с большим запасом и, я думаю, на этом и ограничимся.

Тут вклинилась Алёнка:

— Валь, а ты все двери будешь вот так огнём освещать?

Ну точно мамаша и дочку потихоньку к таинствам церкви приучает. Да только нет церкви в этом селе, да и в округе не припомню. По мне так и хорошо.

А по поводу двери вспомнился один курьёзный случай. Собрались мы большой группой биоэнергетиков, экстрасенсами мы себя не хотели называть, на одной турбазе. Съехались с разных уголков, тогда ещё СССР. Заняли целый этаж одного из корпусов. Кроме занятий и различных семинаров ещё и сильно сдружились. Общались весьма тесно, но в рамках приличия. Вот прохожу я мимо одной из комнат, дверь на распашку, внутри три женщины, живут они там. Остановился я перед дверью и о чём-то мы стали разговаривать. Потом они жалуются. Мол ко всем в гости заходят, а к ним нет, даже я с ними через порог общаюсь. Помоги, говорят, сделай что-нибудь. Ты мол сильный, мы знаем, что можешь. А что я могу? Взял я тогда обычную хозяйственную парафиновую свечу. Ну не было под рукой восковых, церковных. Так же, как сейчас очистил комнату. Крест по середине, круг по стенам, потолку и полу, соединив края мысленного креста. И развёл это до окна и двери. Далее почистил дверной проём. Крест и три круга по косякам. По углам ничего ставить не стал. Через пару дней прохожу мимо их комнаты, а там народу, не протолкнуться. Подскакивает ко мне одна из обитательниц комнаты. Говорит, смотри что творится и это всё началось сразу после моего колдунства. Теперь не вытолкаешь их, а отдыхать то тоже нужно. Но тут я руками развожу, в этом случае ничего сделать не могу. Порча да запреты не мой конёк. И это обычной хозяйственной свечкой.

Да и ещё было. Жил я на съёмной квартире и решил почистить её по всем правилам и входную дверь тоже почистил, а то в гости никто не ходит, скучно. На следующий день, придя с работы обнаружил, что были у меня гости, вскрыли и обнесли квартиру, всё ценное вынесли. Как-то в миг вся скука развеялась. Бойтесь своих желаний, они могут исполниться и совсем не обязательно так, как вам бы того хотелось.

— Нет. Я думаю, что с входной дверью мы делать этого не будем. Пусть ваш дом будет местом, где можете отдохнуть и быть счастливы Вы и только Вы. И допускать к этому уголку уюта будете только тех, кому доверяете. Договорились, кнопка?

— Я не кнопка. Мне, в начале лета уже 7 лет исполнилось. Я осенью в школу пойду, и я читать уже умею. Вот.

— Извини. Мне казалось, что ты помладше меня будешь, а ты уже совсем большая. Это я маленький. Мне 7 лет только осенью исполнится. Но не зазнавайся, читать я тоже умею и в школу тоже осенью иду.

— Так мы будем вместе учиться, вот здорово! А давай мы за одной партой сядем и обязательно впереди. Что бы ничего не пропустить, что учитель скажет.

— Боюсь тебя огорчить, но это невозможно.

— Почему? Я тебе не подхожу, да. Так мама с папой сказали. Говорят, чтобы я с тобой больше не общалась. А ты хороший, они просто не знают тебя. Ты вон как умеешь. И кроватку для Ксюши, и злыдней, что по ночам приходят выгоняешь, и меня на качелях научил, и никого не боишься, и… и…

Её носик скуксился и казалось сейчас брызнут слёзы. Я непроизвольно подался вперёд и обняв прижал её голову к своей груди. Елена Павловна опустила взгляд и отвернулась.

Вот что на придумывали эти взрослые? Чего они лезут поперёд батьки не разобравшись.

Я стал гладить Алёнку по светлым волосам.

— Ну успокойся, ни ты, ни твои родители в этом не виноваты. Просто я живу очень далеко отсюда. На поезде целые сутки ехать. Ну представь, как я буду ездить в школу на поезде? Только два раза в неделю и смогу появиться. Разве это учёба? Да и жить только в вагоне поезда — скучно. Не считаешь?

Она подняла голову и замотала ею из стороны в сторону.

— Не считаю. Ехать далеко, это интересно.

Я улыбнулся. Ну что делать с этой девчонкой?

— Ты любишь своих родителей?

— Да.

— И я своих тоже. И хочу быть рядом с ними. А они живут в городе Куйбышеве, это на могучей и великой реке Волга. Там мы все вместе и живём. Сюда я на лето к бабушке с дедушкой приезжаю.

— Значит ты скоро уедешь?

— Как это не прискорбно, но да. Но ты не расстраивайся, у нас ещё есть время пообщаться, а следующим летом, если захочешь, мы снова можем встретиться.

— А почему я могу не захотеть?

— Ну как же. К тому времени построят новую, большую школу. Твой папа станет в ней директором. И уже тебя станут называть директорской, а не меня. Мама твоя станет единственным в посёлке, учителем музыки и пения. Вы будете очень уважаемой семьёй.

При этих словах её мама повернулась в нашу сторону и широко раскрыв глаза уставилась на меня. А вы думали, я тут просто так, мимо проходил? Вы на это только надеетесь, а я знаю, что так и будет. Вот только мессию из меня не надо лепить.

— Так что не знаю. Захочешь ли ты со мной общаться?

— Конечно захочу. Я буду всё-всё знать. Буду как ты, всё уметь.

— Ну всё-всё знать никто не может. Всегда есть что-то, чего мы не знаем. И мы учимся всю жизнь. Поэтому учись хорошо, кнопка. А я потом обязательно проверю. Ведь я тоже буду учиться. Вот мы с тобой и будем сверять, как учат на Волге, и как учат на Донце.

Она снова прижала голову к моей груди.

— Я разрешаю тебе называть меня кнопкой. У тебя это звучит не обидно. От этого становится тепло.

Так. Это я немного отвлёкся. Тепло ей от слов становится, она похоже тоже чувствует энергии, да и про каких-то там злыдней, что по ночам приходят говорила. Она что? Видела их? Хотя она ещё ребёнок, ещё не забиты бытовой рутиной каналы восприятия. Надо будет проверить.

Тут подключилась её мама:

— Хватит вам уже обниматься, а то что подумать можно.

— Да пусть все думают, что хотят. Правда, кнопка? Но твоя мама права. Мы ещё великое дело до конца не довели, а так поступать не следует. Начал дело, не оставляй его на полпути. Всегда доводи его до конца. Ну-ка показывай, где там твои злыдни бродят? Сейчас дядя Валя покажет им кузькину мать.

— Ура! Мы всем им покажем!

Крикнула она и бросилась открывать дверь в свою комнату.

Глава 11

По окончании мероприятий по очистке квартиры мы собрались в зале. Елена Павловна уже не косилась на меня, а всё больше пребывала в задумчивости. Алёнка же наоборот излучала неуёмную радость.

— А Танька мне и говорит, что ни за что на свете не смогу подружиться с тем мальчиком. Ага, от тебя тогда большие девки сбежали. Я поэтому и взяла тебя под руку, чтобы Таньке-задаваке нос утереть.

— Ага, а ещё ты ей язык показала, когда мы мимо проходили.

— Ты видел? Ой. Ну скажи, что не видел. Ну скажи.

— Скажу.

— Вот. А ещё я так испугалась, когда в нас мячиком попали. А я ведь только язык показала, который ты не видел. А ты как глянул на него, а он сразу извиняться стал.

— Мне сегодня твоя Татьяна сказала, что он потом до конца дня по кустам прятался.

— Вот, мам, видишь, какой Валька хороший. — и уже обращаясь ко мне — Это я Таньку попросила за куклой сходить, а она тебя привела, она тоже хорошая. Только задаётся иногда.

Да, такой напор информации, перескакивание с одного на другое. Пусть выговориться. Похоже все эти неясности с реакцией родителей на наше знакомство её сильно напрягли и теперь внутренняя пружина, распустившись, стала выплёскивать наружу накопившиеся эмоции.

Я открыл внутренний взор и стал сканировать квартиру. Не знаю, что тут было, но сейчас его следы напоминали постепенно рассеивающийся туман. На смену ему стали приходить ровные волны энергии Елены Павловны и искристые лучи Алёнки. Они пронизывали стены и ударяясь о завесу окружившую всю квартиру, отражались, вновь устремляясь в полёт. Да, вся квартира теперь была заключена в некоторое подобие кокона. Он продержится до тех пор, пока опустошённое место не заполнится своей энергией. Надо бы папеньку ихнего сюда подключить. Ну да скоро вернётся. Оп-па. А чего это и моя энергия в заполнении участвует. Непорядок. Тут не моё обиталище. Чуть подправим барьер. Теперь моя энергия спокойно проходит сквозь него, не задерживаясь внутри квартиры.

— Алён, иди поставь чайник и подготовь всё, хоть чаем гостя напоим.

Алёнка оборвалась на полуслове, что-то немного подумала и сорвалась на кухню. Похоже Елена Павловна пришла к какому-то решению и сейчас его озвучит.

— Извини пожалуйста, Алёнка порой болтает без умолку.

— Тут не за что извиняться. У неё же в начале лета день рождение?

— Да. Второго июня.

— Вот. Она, по знаку зодиака классический Близнец. А у Близнецов в обители находится Меркурий и почти непроявленная Прозерпина. Это нам говорит о том, что она очень хорошо воспринимает и передаёт дальше информацию, она этим дышит. Так за чём её лишать воздуха?

— Ух ты. А ещё что можно про неё сказать?

— Ещё в экзальтации у Близнецов находится Прозерпина и кажется южный лунный узел. Это расскажет о том, что если, такого человека всё-таки удастся направить на вникание в получаемую информацию, то он сможет великолепно разложить всё на составляющие и каждому кусочку найти только ему подходящее место. При всём это ещё и тот багаж, что накоплен у человека в предыдущих жизнях. Очень удобный для него диванчик. Это может дать отличника в школе, хорошего публициста, аналитика ну и многое другое, где необходима систематизация и анализ. Только не надо загонять её в жесткие рамки. Ведь в изгнании у неё находится Юпитер, а это её положение в социальной среде. Это её болевая точка. Загоните в рамки, она сломается, дадите полную свободу, тоже сломается. Здесь нужен баланс. Ну и в падении у неё Хирон. Тоже неоднозначный показатель. Ведь падение, это то чем человек сам не владеет, но оно ему необходимо как топливо, как огонь под кастрюлей. Так Хирон, это определённый баланс, возможность альтернативных решений, возможность взглянуть на ситуацию, с другой стороны. Но там же у нас ещё маячит северный лунный узел. Это прежде всего постановка цели для развития и самосовершенствования. Ну если в очень общих словах, то как-то так.

Елена Павловна смотрела на меня расширенными глазами. Упс. Я кажется опять переборщил. Ну да ладно. Она меня впервые видит. Ну вот такой я. Такой есть и всегда был.

— Валентин, а вы кто?

— В смысле кто? По знаку зодиака? Весы я. А что?

— Нет. При чём тут зодиак? Вернее, и он причём.

— Тогда я вас решительным образом не понимаю.

Тут в зал буквально влетает Алёнка и спасает ситуацию.

— Вы тут уже всё обсудили? Идёмте чай пить, я уже всё приготовила.

Чаепитие как-то не задалось, все молчали. Елена Павловна всё никак не могла уложить в голове какие-то свои мысли. Алёнка, глядя на неё тоже не решалась развеять молчание. Я погрузился в себя.

Чай. Чёрный. Но немного странный на вкус. Это явно не, привычный мне индийский со слоном. Кроме горчинки чёрного чая присутствует ещё и горчинка чего-то ещё. Больше похожа на… древесную. Точно, но она размыта. Почему? А-а, вкус чая не акцентированный. Нет привычной насыщенности. И нет её из-за малого содержания, а не из-за того, что разбавили. Почему? Ну как я мог сразу не понять. Чайный лист не получил достаточного количества солнца и влаги. Этот чай произрастал гораздо севернее и обрабатывался машинным способом, а не вручную. А где это возможно? Правильно, у нас в СССР. Вот и вся делима.

— Валь, — осторожно позвала меня Алёнка — а ты чего со стаканом делаешь?

— А чего я с ним делаю? Пью чай.

— Нет. Ты пальчиком грани стираешь.

Я посмотрел на стакан. Мдя. Нельзя мне ничего давать в руки, когда я ухожу мыслями. Впервые такое проявилось, при том не у меня одного, когда мы собрались на очередной семинар по биоэнергетике. Кому-то из ведущих семинар, пришла в голову мысль устроить коллективное чтение только появившейся тогда маленькой повести Ричарда Баха «Чайка по имени Джонатан Левингстон». Не знаю, что там на нас нашло, но столовая, где нас кормили, потом выставила претензию за порчу имущества. Оказалось, что довольно немалое количество стаканов после нас было нельзя использовать по назначению. Такие вещи как гранёные стаканы, теперь не имеющие граней, в расчёт не брались. В некоторых стаканах были продавлены вмятины, некоторые теперь вместо ровного края имели волнистую линию и при использовании далеко не всё попадало в рот. Но самыми эксклюзивными были стаканы с круглым дном, они просто не могли стоять. Самое интересное в этом то, что ни один из виновников не мог объяснить, как он это сделал. В это время все были заняты другим. Или разговорами с соседом, или своими думами.

Вот и я, сейчас думая о своём, потихоньку водил пальчиком по стакану и стирал грани. Хм. А не сродни ли это тому, что я проделывал сегодня с бруском дерева. Наверно не совсем. Там я был сосредоточен на заготовке, а здесь витал мыслями в другом месте. Но всё равно, какая-то схожесть в процессах прослеживается.

— Да не обращай внимание, такое иногда со мной бывает. Вон, посмотри на свою колыбельку. Там нет ни одного соединения, только плавные переходы. Это мой знак качества. И ты сейчас подсмотрела мой секрет.

Я улыбнулся и подмигнул ей одним глазом.

— Надеюсь ты никому о нём не расскажешь?

Глазки Алёнки загорелись, и она громким шёпотом спросила:

— А много у тебя ещё секретов?

За меня ответила её мама:

— Я думаю, что много. Твой новый друг просто полон различных секретов и сюрпризов.

— Ух как здорово! А расскажи ещё о каком ни будь секрете.

— Вот дотошная. — рассмеялся я — Если я расскажу тебе какой ни будь секрет, то он перестанет быть секретом. Тебе так не кажется?

Она глубоко вздохнула:

— Кажется. Но если ты его расскажешь только мне, то это будет нашим с тобой секретом. Ведь никто больше не будет знать.

На помощь опять пришла её мама.

— Есть такая поговорка: «Знают двое, знает и свинья»

— Я не свинья. Мама, зачем ты так говоришь? Я же никому не рассказываю, о чём ты мне говоришь.

Елена Павловна сделала большие глаза, о чём-топредупреждая дочку. Но та похоже, и сама всё прекрасно понимала и поэтому ничего продолжать не стала.

Надо было поскорее уводить разговор с опасной темы. И у меня появилась хорошая идея.

— Елена Павловна, у меня к вам огромная просьба. У меня есть очень большая проблема и я надеюсь на вашу помощь в её разрешении.

Она улыбнулась.

— Неужели у тебя могут быть проблемы, да ещё такие, в которых помочь могу только я?

Алёнка тоже удивилась и внимательно на меня посмотрела.

— Понимаете, мне всегда говорили, что мне медведь на ухо наступил и вдумчиво там потоптался.

Они обе прыснули от смеха. Видно с представлением у них хорошо и получившаяся картинка их впечатлила. Я тяжело вздохнул и продолжил.

— Видите, вам смешно, а я страдаю.

— Да нет. Просто представила, как медведь, ха-ха, с такой задумчивой мордой, ха-ха-ха… Ой не могу.

Маму поддержала дочка:

— Сосредоточенно топчется на твоём… Ха-ха-ха.

Я и сам улыбнулся, глядя на них.

— Бабушка говорит, что это не медведь был, а слон.

Смех стал ещё громче. Похоже он покинул пределы квартиры.

Тут дверь на кухню открылась и на пороге появился папа. За нашим смехом мы и не расслышали как он вошёл.

— Над чем это вы тут смеётесь?

Алёнка кинулась к нему.

— Папа, папа. У нас тут медведи со слонами на ушах танцуют.

Похоже и у папы с представлением тоже в порядке. Потому что улыбка растянула его рот почти до ушей. Ох уши, опять уши. И я заливисто захохотал. Потом улыбка как-то резко сошла с его лица. Похоже он узнал меня, ну так вчера видел. Мама Алёнки это сразу заметила и вскочила с места.

— Так дети. А ну хватит вам в доме сидеть. Вон на улице какая погода хорошая. Давайте идите погуляйте. Мне вон надо отца семейства покормить. А ты Валентин приходи завтра, посмотрим, как твоему горю помочь можно. Может что и придумаем. Это в как раз по моей части.

Отец семейства похоже находился в некотором недоумении, но противиться словам жены не стал. Мы быстренько обулись и выскочили за дверь. Уже спускаясь по лестнице Алёнка заговорила:

— Ты не переживай. Сейчас мама папе всё об скажет, как надо, и всё будет хорошо. Раз мама выпустила меня из заточения, то папа с ней согласится.

— Да я собственно и не переживаю. Ведь ничего страшного не случилось.

На лавочке, у подъезда сидела Татьяна. Увидев нас сразу вскочила. Она подошла к подруге и опустив глаза, проговорила:

— Алён, извини меня пожалуйста.

— За что извинить?

— Ну, я вчера тебя это. А тебя за это из дома не выпускали. Это всё из-за меня. Прости меня, пожалуйста.

Алёнка недоумённо посмотрела на подругу, потом на меня. Прищурила глаза и спросила:

— Сколько ещё у тебя секретов?

Ты смотри девочка какая оказывается сообразительная. Прямо не по возрасту. На лету два плюс два сложила и получила пять. Пять в смысле оценки за анализ.

Татьяна резко подняла голову.

— Каких секретов? У меня от тебя секретов нет.

Но увидев, что Алёнка смотрит не на неё, а на меня, расслабилась.

— А-а. Вы о своём. Так что? Простишь?

Подруга повернула голову.

— Давно уже простила. Вон, скажи ему спасибо. Он такое у нас дома устроил, что я теперь тебя благодарить за вчерашнее должна.

— А что он устроил? Расскажете?

— А где спасибо?

— Ой! Спасибо, Валентин. Так что устроил?

Алёнка внимательно осмотрела подругу, с ног до головы, как будто оценивая, можно ли ей рассказывать. Потом тяжело вздохнула, на что-то решаясь.

— Ладно, только это лучше показать, а не рассказать. Я сейчас.

И скрылась в подъезде. Татьяна недоумённо посмотрела на меня.

— И чего это вы всё время убегаете? Это заразно?

Через пару минут подруга показалась с моей коробкой в руках. Когда она её открыла, столько образовалось писка и визга восторга, что было привлечено внимание других людей. И потихоньку народ стал собираться. Всё было извлечено на свет, проверено, ощупано, поглажено. Начались споры, где такое можно купить в Харькове или в Киеве. Кто-то авторитетно заявил, что видел эту кроватку в Москве, в Детском мире. Все уважительно покачали головами. Алёнка вначале пыталась что-то доказывать, но видя, как я улыбаюсь, уступила авторитетному мнению старших товарищей, ибо она ещё маленькая и ничего не понимает в политике партии и правительства на поприще выращивания сознательных масс социалистической молодёжи.

Я же со всего этого потешался. Сколько различных тараканов в головах людей. Интересно, что будут говорить завтра в посёлке по этому поводу? Только сейчас я стал понимать насколько дом моих бабушки с дедушкой находится в стороне от всего этого народного творчества. Он как утёс, об который разбиваются досужие домыслы и остаётся только водная взвесь, которая опадая на камни испаряется под лучами жаркого солнца.

Вот интерес людей плавно перекинулся на другие темы, и мы, собрав компоненты, помогли Алёнке отнести всё домой. Я извинился, что не сказал сразу про коробку, которая не входила в комплект подарка, а лишь являлась транспортным средством для оного. И попрощавшись с подругами, пошёл домой.

На самом деле домой можно было попасть очень быстро, не делая крюк по дороге или через школьный двор. Забор был только со стороны главной улицы, школьного двора и чисто символический с одними соседями. Он обозначал только ¼ протяженности границы. На задней части огорода забор просто отсутствовал как класс. Переступив незримую границу огорода мне под ноги бросился клубок шерсти и забегал вокруг выражая бурную радость.

— Привет Пушок! Где ты ходишь, бродяга? Я тебя не наблюдал в последнее время.

В ответ пёс подбежал ко мне и встав на задние лапы, передние поставил мне на грудь и пытался дотянуться мордой до моего лица.

— Ах ты, подлиза. Ну молодец, молодец. Огород охраняешь. Вот только зачем мне белую рубашку лапами своими всё изгваздал?

Пёс отскочил и виновато опустил голову.

— Да ладно. Не обижаюсь я на тебя. Пойдём посмотрим, что дома делается.

А дома было пустынно. Никого, не найдя во дворе, прошёл в дом. Там обнаружилась только бабушка, она сидела на диване и одев очки читала газету.

— Бабуль, а где все?

Она опустила газету и взглянула на меня поверх очков.

— А кто тебе нужен? Дед с дядькой и невесткой пошли до сватьёв. А родичи по домам подались.

— В смысле по домам?

— Так всё, праздник кончился. Пора и честь знать.

Этот момент, я как-то упустил из виду. Оказывается, всё, когда ни будь заканчивается. Как там в кольце царя Соломона было написано: «Всё пройдёт и это тоже».

— Ты лучше скажи, где так рубашку извазякал. Одел парадную рубашку и всю её обляпал землей какой-то. По чьим огородам ползал.

— Это поклёп и провокация. Не по чьим огородам не лазил. Земля исключительно нашего огорода. Это Пушок об меня лапы обтёр.

— Где ты его нашёл? Я его второй день не вижу. Только в миску ему еды наложу, глядь, а миска и пустая, только его самого не видать. Кот всё ходит да возмущается.

С котом особая история. Он у нас любит поспать на мягком, а так как в дом мы их никогда не пускаем, то он приспособился спать на собаке. Особенно в холодные и дождливые дни. Заберется Пушок под печку, разляжется там. Кот в это время наблюдает за всем с лавки. Как только пёс угомонится, идёт кот и ложится на собаку сверху. Снизу живое тепло с мягкой шерстью, а сверху от печки греет. Все 33 удовольствия ему. Но самое интересное. Пушок на кота ноль эмоций, как будто, так и надо.

— Да в огороде и нашёл. На службе он. Здесь народ лишний толчётся вот он и залёг под смородиной.

— Давай скидавай рубаху. Застираю, пока грязь не въелась. Сам тоже до сватьёв побежишь?

А действительно, чем заняться? Пора, наверное, наконец разобраться, что со мной происходит, чего я могу и куда дальше двигаться.

— Да не. Пойду в сад. Пушку компанию составлю.

Глава 12

Переодевшись в «рабочую» одежду, чтобы не страшно было запачкаться, я направился в сад. Сад, это конечно громко сказано. Деревья были рассажены по многим местам. Рядом с цветником, вдоль уличного забора росли сливы и вишня. Рядом с качелями была яблоня и почти в плотную к навесу большущая груша. Перед входом в дом, белый налив. А вот если пройти мимо домика летней кухни, далее сарай с громадным погребом и примыкающим курятником, то тут будет небольшой садик. Начинался он с абрикоса, большое и старое дерево. Но плоды были очень крупными и просто безумно сладкими. Далее шли три развесистые вишни. Вернее, та что посередине, называлась — шпанка. Это ранняя вишня. Она вызревала первой, ягоды были более светлыми и почти не имели вишнёвой кислинки. Я любил это дерево. Наверно потому что, когда приезжал к бабушке на лето, на ней уже появлялись спелые ягоды и забравшись на него начинался мой летний марафон по потреблению витаминов. А завершала этот садик яблоня под названием анисовка. Она вызревала поздно и мне доводилось есть эти яблоки только в полу зелёном виде. Везде под деревьями и рядом была трава, на ней было приятно полежать, да и опавшие, спелые плоды не пачкались и не разбивались. От остального огорода этот садик отделяли кусты крыжовника и смородины. Ну очень уютное место.

Сел под своей любимой Шпанкой и прислонился спиной к стволу. Конечно ягод на ней уже давно не было, конец лета, но я любил это дерево. Напротив, росли два большущих, выше моего роста, куста красной смородины. Под ними и была лёжка Пушка. Он понимающе глянул на меня и повернув морду в сторону огорода, положил её себе на лапы.

Идиллия. Лучшего места для размышлений и медитации не придумаешь.

И так, что я имею? Очень раздосадованный непониманием, зачем живёт человек, я прорываю какую-то грань и в мгновение, как это возможно, не знаю, но факт, проживаю один из вариантов своей жизни. Если честно, то мне этот вариант не понравился. Но и в нём было очень много интересного и необычайного. Например, я узнал, что основная идея материализма, из-за которой и начались мои метания о смысле существования, является полным бредом. Но это и хорошо. Если бы мне не втолковывали все вокруг об этом материализме, то втолковали бы церковные каноны, а они, на сегодняшний день, так же далеки от истоков. Ну да не судите и не судимы будете.

Хорошо. Получил я это. И что? О несостоятельности материализма я стал осознавать только к 20-ти годам. Тогда из меня и стала переть вся это сенсорика.

Вот. Первый туз. Я теперь гораздо раньше, осмысленно, смогу развивать возможности своего организма. Тем более, что закладки в наследственности у меня весьма неслабые. А закрыться каналы восприятия ещё не успели.

Почему они вообще закрываются? Ну тут достаточно просто. По пирамиде потребностей. Что в основании? Физиология. Пожрать, желательно хорошо, поспать, тоже не мешало бы в уюте и так далее. А тут материальный подход к решению данных проблем. Вот сенсоры то и начинают закрываться. Потом идёт безопасность, принадлежность к чему-либо. Пока человек доберётся до потребности познания и тем более само актуализации, все настройки уже сбиты. Как они сбиваются? Очень даже просто.

Идёт мамочка с ребёнком, а на встречу мужик в синем спортивном костюме. Мама и спрашивает:

— Какого цвета дядя?

Нет, чтобы спросить: «какого цвета одежда у дяди?»

Ребенок видит исходящую от дяди красную ауру. Ну дядя сейчас пышет физической активностью и немного агрессией.

— Красного. — отвечает дитя.

— Неправильно — поправляет мама — он синего цвета.

Вот настройки и сбиваются. Мозг отмечает, что информация об ауре лишняя и ничем помочь в будущем не может. Хоп и канальчик перекрыт. Так мы любимому дитятке обрезали тонкое видение.

А я выходит проснулся пока базовые потребности мне обеспечивают родители и встал вопрос само актуализации. Вот это сиганул. Так, стоп. Сигануть — это перейти с одной планеты на другую. Откуда я это помню? Так слово «сиг» в русском языке означает 1/33 часть секунды. Что измеряли этими сигами? Время перехода из одного мира в другой, с одной планеты на другую. Я вроде никуда не переходил. Ха-ха. Ещё как переходил. А за сколько времени я прожил свою будущую жизнь? Ладно. Уговорил, языкастый.

Первое и основное для себя выяснил. Развиваю тонкое чувствование. Благо наработки с будущей жизни есть.

Второе. В здоровом теле — здоровый дух. Необходимо помочь своему телу в физическом развитии. Не всегда меня будут обеспечивать на халяву. Необходимо уже сейчас готовить базу.

С основой определились. Теперь, а чем я буду заниматься, когда вырасту? Во взрослой жизни меня не слабо помотало именно из-за отсутствия определённости в этом вопросе. О чём я там чаще всего жалел? Ага, что-то такое было. Я видел сигналы от органов человека. Когда стал в общих чертах знать строение организма, то сигналы стали более чёткими, и я мог уже видеть сами органы. И с каждым разом, как я узнавал более подробное строение, моя картинка становилась тоже более подробной и чёткой. Но изучать анатомию и биологию человека я так и не сподобился. Почему? Так что с того? Ну вижу, а поделать с этим ничего не могу. Не могу воздействовать. Вырубало меня так основательно. А сейчас чувствую, что потихоньку могу оказывать влияние.

Получаю. Если к развитию чувствования прибавить и отработки модулирования, то из меня может получиться неплохой лекарь. Не врач, а бери выше — ЛЕКАРЬ. Тут завязывается медицинский институт. Без него мне никто и ничего не даст делать. Устраивает меня быть медиком? Вроде отторжения не чувствую. Этим я точно раньше не занимался. Да и хорошие лекари всегда и везде востребованы. Другое дело как к ним относятся. Но тут всё в моих руках. Если смогу достичь видения лучше, чем с МРТ, а я смогу тут ничего сложного нет, да при этом ещё и поправлять без вскрытия и химического вмешательства… Да. Вот это действительно интересно.

Хорошо. Такой расклад меня устраивает. Теперь займёмся развитием. Попробую, для начала, погрузиться сам в себя. Посмотрим, что из этого выйдет.

Я закрыл глаза и попытался почувствовать энергетический центр в районе копчика. Вот, начался нагрев. Такое впечатление, как будто от земли пошёл поток. Что там помнится? Сила предков, сила предыдущих воплощений, исток. Так, работает. Но это не всё. Надо ещё, чтобы правильно работало. Самый примитивный способ, проверить рамкой. Самому себя не проверишь? Как бы не так. Голь на выдумки хитра. Представляю в правой руке рамку и смотрю, куда откланяется. Если вправо, то работа в норме, в лево, значит сбой и надо ровнять. По силе отклонения проверяю интенсивность. Вроде всё в порядке.

Идём дальше. Тяну поток вдоль позвоночного столба. Ух ты, а это что-то новенькое. Такого раньше не наблюдал. Поток был похож на ствол пальмы, которая изгибаясь пробивалась вверх. Он вёл себя как живой. Почему-то пошла ассоциация со змеёй без головы с чешуёй, повёрнутой в противоположную сторону. Так, родная, добралась. Ух. Как жахнуло в районе лобка, даже чуть повыше. Хорошо. Как там рамочка? Ничего себе, резко ушла влево аж на 180 градусов развернуло. Это чего у меня там? Ну да, были проблемы с простатой, так в возрасте почитай у большинства так. Это что? Я не просто увидел свою жизнь, но и энергетическая информация перешла? Не порядок. Качаем в этот центр энергетику. Она должна сбой программы исправить. Как горячо то. Проверяем. Уже лучше, но пока налево клонится.

Через время выправилось, и я повёл поток дальше. Ишь как змейка напрягается. Дойдя до проекции точки, немного ниже солнечного сплетения, опять вспышка. Пошло подключение. Проверяем. Здесь всё в норме. Немного заполним центр, пусть пищеварительная система отстраивается.

Ведём дальше. Легче пошло. Доведя до грудины, я почувствовал, на поверхности кожи груди, сначала ощущение лёгкого онемения, потом сухости. Кожа сильно зачесалась, потом пробило от позвоночника до поверхности и как будто из меня рванул поток энергии зелёного цвета. При этом было ощущение радости, чуть не до эйфории. Хорошо то как. Вот поток успокоился и стал равномерным, эйфория тоже прошла. Рамка? Тут всё в порядке.

Поехали дальше. Дойдя до ярёмной ямочки, я почувствовал сильное першение в горле. Даже слегка закашлялся. Рамка? Опять её влево тянет. Накачаем энергией. Тепло увеличивается и растеклось по всему горлу. Рамка? Вот, теперь порядок.

Идём дальше. Здесь осторожней. Голова предмет тёмный и исследованию не подлежит. Змейка доползла до затылочной части, и я почувствовал, как в затылок мне стало, что-то вливаться от ствола вишни. Этот поток немного изогнулся и вырвался из меня в районе между бровей. Или даже чуть повыше. Аж засвербело в этом месте. Непроизвольно я сосредоточился на исходящем потоке и обнаружил перед собой живой чёрный шар с мириадами ярких огоньков разного цвета и конфигурации. Не успев ничего подумать, приходит мысль: «ВСЕЛЕННАЯ». От шара невозможно было оторвать взор. Настолько это было волшебно и завораживающе. Нет. Сейчас не время. Я пока просто отстраиваю свой организм. Рамка? Всё отлично.

Идём дальше. Макушка. И тут на черепе ощутился круг, размером с полголовы и из него понёсся поток энергии вверх.

Есть. Пробился. Ещё раз пробежался по всему потоку от копчика до макушки. Всё в норме.

Теперь пускаем обратный поток. Всегда удивлялся этой особенности. Два потока идущие в противоположных направлениях ничуть не мешали друг другу.

Проводка обратного потока затруднений не доставила. Он, проходя через энергетические центры, просто подключался к ним и вливал свою энергию. Так не задерживаясь, прошёл до копчика и вырвался оттуда новым фонтаном.

Теперь я оказался как бы нанизан на два встречных потока энергии, как на спицы. Осталось совсем чуть-чуть, а меня уже в сон клонит. Бывало, во взрослой жизни, если были затруднения и я долго копался с проводкой, то засыпал, не доведя дело до конца.

Теперь от потока исходящего от моей макушки берём часть и заворачиваем вниз в форме зонтика. Тоже самое проделываем с потоком, исходящим из копчика. Где-то на уровне живота они встречаются. Вот теперь норма. Всё моё тело как бы находится внутри кокона, похожего на яйцо, а из вершин этого яйца исходят лучи энергии в пространство.

Хорошо то как. Ощущение целостности, наполненности и умиротворения. Теперь можно отпустить контроль и немного расслабиться.

И я провалился в негу.

Очнулся совершенно отдохнувшим с ощущением лёгкости и наполненности. Открыл глаза. Ох. А уже вечер. Передо мной лежит Пушок и нетерпеливо виляя хвостом смотрит прямо в глаза.

— Привет. Ты чего пост свой оставил?

Пёс подскочил и стал облизывать мне лицо.

— Ну ладно, хватит, я тоже рад тебя видеть.

В горле продолжало немного першить. Заметил это только при разговоре.

Выйдя к дому обнаружил бабушку, сидящую за столом под навесом. Было даже удивительно видеть её просто сидящей за столом. В доме, да, а во дворе она в одиночку никогда не сидела.

— О, явился. Это же где тебя черти носят до самой ночи?

— Да в садике я был, у шпанки.

— Ходила я, искала. Не было тебя там.

Вот это номер. Я же не сходил с места. Как присел у ствола, так только сейчас и встал. Ничего не понимаю.

— Опять до Троянских бегал?

— Да ни к кому я не бегал. Хотите, сами у них спросите.

На меня аж гнев стал накатывать. Нет, ну было бы за что? Так оно и понятно. А так сидел тихонько, правда не примус починял, а себя. Тут меня чуть на ха-ха не пробило. Представил себя в виде примуса.

— Эй! Эй! Охолони!

— Чего?

— Бурю не создавай. Не бегал, значит не бегал. Есть будешь?

Я прислушался к себе. Вроде есть не хочу. Хотя, вот это да.

— Я бы парочку сырых яиц с солью выпил и вроде всё. Больше ничего не хочется.

— Чего это тебя на яйца то сырые потянуло. Вроде рано ещё.

— Как рано? Поздно уже. Почитай ночь уже.

— Да я не про то говорю. Ладно. В холодильнике на веранде возьмёшь сколь надо. Я сейчас воды нагрею и принесу. Будем ноги мыть да спать ложиться.

Пока на веранде разбирался с яйцами, и чего меня на них потянуло, вспомнил как меня резко сначала в гнев бросило, потом чуть на ха-ха не пробило. А бабушка то заметила, вон как встрепенулась. Но ничего, по этому поводу не высказалась. Тишком, бочком: «нет, значит нет». Почувствовала она всё и мой гнев, и моё ха-ха. Привыкла уже гасить все эти напряжения. Но ни дочь свою, мою маму, ни меня в это не посвящала. Ведь это была её инициатива, ничего не говорить о родственниках.

Выходит, я свой барьер не там искал? Всё пенял на прабабушкин зарок, а выходит это бабушка постаралась. Во ведьмовское племя. Я усмехнулся. Ну ничего, я в обход любимой бабушки, от прабабушки на прямую вхождение в род получил.

Самое интересное. Если брать по шаманским правилам, то я получаюсь чёрным шаманом. Там как. Коль способности получил по мужской линии, то ты белый шаман. А если по женской проистекаешь, то ты уже чёрный шаман. Только белое и чёрное у них не подразумевает добро и зло. Это совершенно разные понятия. Да и гены родовые не дадут мне разрушать мир. Хорошая подстраховка получилась.

Когда начали, на веранде, свой ежевечерний ритуал по помывке ног перед сном, бабушка опять коснулась этой темы:

— Ты, внучек, не серчай, коли что не так. Оно не всегда есть то, чем кажется.

— Это как?

— Люди видят то, что хотят видеть, а не то что есть. Вот про тебя говорят, что по женихался ты уже. Ну так ведь это не так?

— Конечно не так.

— Вот. Про то ты знаешь, про то я понимаю, на деда не смотри, он давно весь трёп мимо ушей пропускает. Ты, самое главное, не обращай на всё это внимание. Живи и делай то, что считаешь нужным для себя. Будешь слушать всех подряд разумников — она махнула рукой — утонешь в болоте. И никто из них руки тебе не подаст.

— Так в одиночку можно ничего и не добиться. Только лоб расшибёшь.

— Правильно мыслишь. А кто говорит, что в одиночку? Завсегда друзья должны быть. Они и помогут.

— Так друзей сложно отличить от попутчиков. Как бы не опереться на трухлявый пень.

Бабушка посмотрела на меня внимательнее и улыбнулась.

— Вот для того, чтобы не оказался под рукой такой пенёк, тебе и дано детство.

— Это как?

— Ходи, бегай, общайся с людьми. Научишься в них разбираться в детстве, не придётся потом шишек набивать. Я не против того, что ты где-то бегаешь и в какие-то свои игры играешь. Главное не тащи всё это в дом. Да и меня, чтоб не переживала, упреждай заранее.

Она потрепала мои волосы и опять улыбнулась.

Ну бабуля, ну конспираторша. Вроде и полную свободу действий предоставляет, но чтоб она в курсе всего была. Ага. А как я её мог предупредить что, находясь в саду, исчезну так на пару часиков или больше? Ну да это частности. Что же сыграем по твоим правилам.

— Я тут с Троянскими уговорился, вернее с Еленой Павловной, попробовать научиться петь. Она учитель музыки, может что и получится.

— Ты, петь? Да ты, когда петь пытаешься, просто орёшь не впопад. Ты сам себя не слышишь.

— Вот. Я сам себя не слышу. Вернее, не слушаю. А сама только что говорила, что надо научиться слушать и слышать, чтобы умудриться поступать по-своему. Вот я и начну с малого. Научусь слышать вначале себя. А там глядишь и других понимать начну.

Бабушка опять заулыбалась.

— Дело, придумал, внучек. Одобряю такое. Может и выйдет толк.

Это всё правильно она говорит. Только я не всё рассказываю. Кроме того, что хочу научиться петь. Я хочу, прежде всего научиться интонировать свою речь. Знаю, какое воздействие порой производит сочетания определённых звуковых комбинаций. Но про то пока рано говорить. Сначала надо овладеть своим голосом.

— Спасибо бабушка. Значит ты не против?

— Конечно нет.

Глава 13

Так как я был полон сил, после прокачки энергии по организму, думал, что не смогу уснуть. Ничего подобного. Силы то может и были, но я для себя закрыл все вопросы. Мыслей, тревожащих душу, не осталось. Поэтому касание головой подушки сработало как выключатель.

Проснулся я раньше обычного. Солнце ещё не поднялось над горизонтом. Но бабушку я всё равно не опередил. Она что-то делала на летней кухне. Проскочив на своё место «у Шпанки». Начал разминку.

Всё просто. Для полного просыпания, лёгкий точечный массаж лица и затылочной части. Поработать с ушками, гимнастика для глазок. Далее не спеша и вдумчиво работаем с суставчиками рук, от кончиков пальцев до плечей. Пошёл позвоночник по частям. Отработал с шейным отделом. Далее отдельно с верхней, потом со средней и нижней частями грудного отдела. Поясничный отдел и плавный переход на все суставчики ног. От тазобедренного до пальчиков.

Пока разминался, уже солнышко над горизонтом показалось. Значит пора подзарядиться. Встал рядом с Анисовкой, чтобы свет звезды полностью попадал на меня. Развернулся к нему лицом и закрыл глаза. Постарался почувствовать, как материя света проходит сквозь поры кожи. И пошло. Я увидел себя как пустой сосуд, по внутренним стенкам которого выступала и сползала вниз субстанция, очень похожая на жидкий мёд. Когда наполнение достигло бёдер руки сами стали расходится в стороны. Ладошки, как поплавки, наглядно показывали, до какого уровня дошло заполнение. Когда руки поравнялись с плечами, я открыл глаза.

Состояние было просто великолепное. Казалось подпрыгни и полетишь. Поклонился солнышку. Поблагодарил садик и отдельно погладил ствол Шпанки. Мне даже показалось, что соки дерева откликнулись и потянулись за рукой. Нет. Всё-таки, насколько Мир ярок, многообразен и просто прекрасен. Будучи взрослым, я знал это, отчасти даже чувствовал, но не так отчётливо, как теперь. Это же просто необычайное чудо. А все твердят, что магии у нас нет. Всё есть. Просто мы разучились видеть её, понимать и работать с ней. И я даю себе слово, что научусь. Обязательно научусь. Пусть без наставника. Я сам себе наставник.

Зайдя под навес я никого не обнаружил. Ну да, для завтрака ещё рано. Бабушка по хозяйству занята. А мне чего-то захотелось. Это был даже не голод. Его и в помине не было. Но организм требовал материалов. И так, начнём.

Что может себе приготовить шестилетка? Да почти ничего. Но я-то могу. Сделаем по-быстрому, что ни будь простое и обязательно вкусное. Еда должна приносить удовольствие. Берём луковицу, очищаем, разрезаем пополам и каждую половинку режем вдоль и потом поперёк. Получились мелкие кубики. Сковороду на огонь, немного подсолнечного масла в неё. А масло то пахучее. Ещё не делают рафинированное. Ну ничего. Мы долго жарить не будем, а вкус прибавится. Пошёл лук. Пока он доходит до золотистого цвета, режем помидоры. Двух, думаю хватит. Их тоже сгружаем в сковороду. Ух как зашкворчало. Похоже сильно разогрел. Убавим огонь. Чуть поджариваем помидоры. Теперь туда 4 яйца и делаем совсем маленький огонь. Припорошим немного солью сверху, чуть не забыл.

По навес вошла бабушка.

— Это чего тут у моего станка деятся?

— Да вот, позавтракать решил. Я тут яишенки спроворил. Сейчас наложу.

Разделив полученное пополам, я разложил всё на две тарелки.

— Это кто же тебя готовить так научил?

— Так ты и научила. Ты же постоянно за плитой. А я, чай, не слепой, вот и научился.

— Молодец. А чего деду не оставил?

— Ну-у. Он, когда ещё проснётся. А яичница хороша с пылу-жару. Потом она начинает ссыхаться и больше напоминает подошву, чем еду.

Бабушка рассмеялась.

После завтрака я достал свой велосипед и начал скручивать дополнительные колёса. Он у меня аж на 4-х колёсах. Два — основные, толстые надувные. Да два вспомогательных, для тех, кто не умеет ездить на двухколёсном. Я неумел. Ну, три дня назад не умел. Сейчас-то я знаю, как это делать. Осталось в теле этот навык закрепить.

Вообще умение ездить на двух колёсах сидит на уровне уверенности в себе. В той жизни, помню, как меня учили ездить на двух колёсах. Дедушка открыл школьные мастерские. Там закрепил мой велосипед на верстаке. Потом при помощи слесарных инструментов открутил дополнительные колёса и началось. И рассказывали мне, и показывали, и поддерживали. Закончилось всё слезами и походом в мастерские, где маленькие колёса прикрутили назад. Где-то через полчаса моего катания по школьному двору, ко мне подошла тётя Света, это младшая сестра моей мамы и дяди Степана, и говорит:

— Так ты, когда едешь, совсем не опираешься на дополнительные колёса. Они тебе только мешают.

— Что? Правда?

— Правда, правда.

— Эх, дедушка ушёл. Как теперь в мастерские попасть?

— А зачем?

Берёт она обычные плоскогубцы и буквально за минуту откручивает их. Тут меня взяла оторопь. Какой разный подход, а результат одинаковый. Но в первом случае необходимо специальное оборудование, мастер, набор инструментов и время. Во втором ничего, даже специалиста не надо, так мимоходом. Плоскогубцы из кармана и езжай дальше.

Тогда, поверив своей тётушке, которой было всего 16 лет, я сел и спокойно поехал на двух колёсах.

— Далече собрался?

— На Донец хочу съездить, искупаться.

— Смотри там осторожно. Утонешь — домой не приходи. — улыбнулась бабушка.

Я горестно вздохнул:

— Ну точно. Теперь придётся не тонуть, а то где я ночевать буду.

— Там. Если знакомых на берегу не будет, вертайся на обед. Голодным не бегай.

— Хорошо бабуля.

Надо сказать, что в данном случае Донцом называли речку Северский Донец. Ну не поворачивается язык её рекой назвать, это после Волги то. А было до этой речки аж 3 километра. Поэтому наведывался я туда не часто.

Пока было время решил сразу два дела проверить. Умение кататься на двухколёсном велосипеде и умение плавать. В другом варианте жизни я научился плавать только в 13 лет. И тоже из-за неверия в себя.

Отдыхали мы в палаточном туристическом лагере Сатурн. Находился он на другой стороне Волги между Подгорами и Гавриловой поляной. Там ещё есть озеро, под названием Каменное. Почему Каменное, не знаю, камней там точно не было, но было оно у подножия одной из Жигулёвских гор. Вот на пляже этого озера мы находились с отцом. Я заходил на глубину и пытался плыть в сторону берега. После очередной, как мне казалось, успешной попытки, я выскочил на берег и радостно заявил отцу:

— Ты видел, как у меня здорово получилось?

— Нет не видел.

— Ну ты же смотрел в мою сторону. Ты точно видел.

— Да чего я там видел? Как здоровенный лоб про бултыхался 3 метра на берегу? И это ты называешь умением плавать?

Как у меня тогда обида взыграла. И ведь прав был отец. Во всём прав. В висках кровь пульсирует, в душе всё наизнанку выворачивается. Разбежался и нырнул я тогда с берега в то место, где сразу глубоко. Выныриваю и поплыл на середину озера. Вот так я и научился плавать.

Где-то на середине озера, а оно очень глубокое, меня что-то проскребло по животу. Хорошо, что рядом оказалась женщина на надувном матрасе. Вцепился я в него.

— Что устал? Ну отдохни немного.

— Ага, устал.

А у самого трясётся всё, что можно и что нельзя. Так я заработал страх перед глубиной. На берегу я обнаружил три длинных царапины на животе с выступившими капельками крови. На следующий день был выходной и Жигулёвская ГЭС уменьшила сброс воды. Из-за этого уровень воды в Волге упал. Упал он и в озере, ведь оно было соединено протокой с рекой. И на середине озера обнаружилась обломанная верхушка дерева. Видно по весне подмыло большое дерево, и оно ушло в озеро. Сейчас оно угнездилось корнями на дне, а обломком верхушки процарапало мне живот и вселило страх перед глубиной. При этом, если я вижу дно, не важно на какой глубине, то никакого страха и в помине нет. Если дна не видно, то на глубине в 1.5 метра у меня уже бегут мурашки по спине и волосы шевелятся. Вот такой размен получился.

Вспоминая ситуацию со своим обучением плаванию, я как-то не заметил, что уже сел на велосипед и выехал на дорогу. При этом не испытывая по этому поводу вообще никаких чувств. Вот и ещё одно подтверждение. Не важно, что это тело ещё не имело такой опыт. Этот опыт есть на задворках памяти, значит в нужный момент он проявится.

Хм. А если учесть, что у нас есть разнообразный опыт из предыдущих жизней? Тогда что можно сделать? Да, он находится в подсознании, и мы сразу, сознательно, оперировать им не можем. Но он ведь есть. Пока не знаю, как его вытащить на сознательный уровень, но кое какие мысли есть.

Я подъехал к довольно длинному спуску. Хоть он и пологий, но при такой продолжительности и этого может оказаться достаточно для весёлой концовки. Тут как будто что-то толкнуло меня изнутри: «А давай». И я разогнавшись выехал на спуск.

В начале пытался сосредоточиться и быть внимательным. Потом всё больше и больше меня стали одолевать азарт и веселье. Ветер начинал свистеть в ушах. Захотелось закричать. Но тут я заметил, что спуск заканчивался поворотом и у меня есть все шансы не вписаться в него. Ну правильно, меня тут возили на машине или мы ходили пешком. Поэтому коварность поворота в конце спуска мною была ранее не замечена. А моя скорость хоть и не была сильно большой, но для такого маленького транспорта вполне опасной. Тормоз имелся ручной, на переднее колесо. О нём можно сразу забыть. Кульбиты через руль я ещё не изучал. Надеюсь и не буду. Есть ещё ножной на заднее колесо, но он насколько я помню, весьма слабенький. Велосипед-то ещё со времён детства моего дяди. Да и дорога грунтовая.

И вдруг меня обуяло полное спокойствие. После того как были оценены все риски и технические возможности как транспорта, так и дороги, в голове возникло чёткое понимание последовательности действий. Прокрутив педали назад, я потихоньку стал поддавливать на тормоз. Скорость стала медленно снижаться. Ещё немного и её будет достаточно для вхождения в поворот. Поворот направо, значит от левой бровки начинаем выходить на правую. Вроде получается, не должен выскочить с дороги.

Проходя почти в плотную к кустам правой бровки, почувствовал что-то, что не вписывалось в мой план безопасного поворота. Предвидя неприятность, я всем весом навалился на педаль, заставляя тормоз сильнее замедлять колесо. Мелькнула даже мысль, направить велосипед в кусты. Но как мелькнула, так и исчезла.

Похоже я всё-таки продавил механизм тормоза, заднее колесо начало стопориться и меня стало заносить. В этот момент мой велосипед выскочил из-за кустов, и я увидел группу людей, идущих посередине дороги. Ну правильно, где тут ещё ходить. Тротуаров никогда не предвиделось, а машины, если две в день проедут, то это уже считай, интенсивное магистральное движение. Велосипед ставлю боком и юзом останавливаюсь перед самой группой, обдав их пылью.

Ну конечно, нарочно не придумаешь. Две девчонки, Татьяна с Алёнкой и две женщины Елена Павловна и смутно знакомая, кажется в сельсовете видел. А у Таньки мама секреты охраняет, в смысле секретарь. Значит будем считать, что она.

— Дамы. Прошу прощения за столь бурное появление. К нему привело некомпетентное техническое обслуживание транспортного средства. В частности, забыли поставить достойную прокладку между рулём и сиденьем.

И не снижая темпа, чтобы увести тему подальше от конфуза:

— Алёна, — легкий кивок — Татьяна, — ещё один — Елена Павловна, — теперь уже поклон — и к великому сожалению не имел чести быть представленным…

Тут женщина перехватывает инициативу. Чувствуется административная хватка. Явно человек, не зря своё место занимает.

— Зови меня тётя Сима.

— Как вам будет угодно, тётя Сима.

— А ты у нас значит Валентин? Внук Степана Фиофиловича?

— Вы совершенно правы, тётя Сима. Я и есть Валентин. Та самая прокладка между рулём и сидением, которую пора менять.

Тут подскочила Татьяна.

— А можно поменять на меня? Я тоже хочу покататься на велосипеде.

От такой быстрой реакции я аж опешил и забыл закрыть рот. А Таньке палец в рот не клади. В знакомой среде она, оказывается ещё та оторва. Явно маменькино влияние. Да и с вопросом она обратилась не ко мне, а к своей маме.

— А это ты спроси у него. Он же куда-то торопился. Может у него времени нет.

Таня повернулась ко мне и состроила умильную рожицу.

— Ты ведь никуда не торопишься?

— Хорошо. Если умеешь, то держи коня.

Она схватила велосипед и по-хозяйски усевшись на него, поехала. Получалось у неё, не очень. Постоянно петляла по дороге и один раз чуть не въехала в кусты. Мы не торопясь пошли дальше. Алёнка шла чуть в стороне от меня и с слабо скрываемой завистью поглядывала в сторону подруги с велосипедом.

— Ты куда хоть ехал, гонщик?

— На речку. Покупаться хотел.

— А чего один? — Удивление тёти Симы, было искренним.

— Вот с вами встретился, уже не один. Там может ещё кто будет.

— Ну-ну. Самостоятельный какой.

Взглянув на Алёнку ещё раз, я почувствовал её нетерпение и сказал:

— Айда Тане поможем, что-то у неё не очень получается.

И мы сорвались с места.

Тем временем между мамами разговор продолжился.

— Слушай, Сим, а ты хорошо знаешь их семью?

— Что? Мальчик приглянулся?

— Да не то чтобы. Просто он какой-то не такой.

— Как это, не такой?

— Понимаешь, он вчера к нам в гости приходил.

— Знаю. Мне Танька все уши прожужжала, про его подарок. Говорит, сам сделал.

— Нам тоже так сказал. Но мы потом с мужем всё внимательно рассмотрели. Не мог мальчик такого сделать. Да и в магазине вряд ли купишь. Там работа искусного резчика по дереву. Такое на выставках только встретить можно. А ещё он по квартире… — тут она осеклась, вспомнив о предупреждении, не рассказывать об этом.

— Чего по квартире? Давай уж договаривай.

— Ну в общем я себя здесь неуютно чувствовала. Постоянно не высыпалась, всё вызывало тревогу и раздражение. Он что-то там сделал, и я впервые выспалась и с утра настроение хорошее.

— И чего он там сделал? Давай рассказывай.

— Да чего рассказывать? Я и сама толком не поняла.

— Вижу глянулся мальчик тебе. Так давай хватай, пока ничейный. А то смотри, я и сама могу. Танька с ним вроде тоже общается.

— Ага, хватай. Такого схватишь. На него где сядешь, там и слезешь. Он мне вчера про Алёнку, так мимоходом, как ничего не значащее, такое выдал. И как она будет себя вести, и чего может достигнуть в будущем, и как ей в этом помочь, и где от чего уберечь. Я, общаясь с ним, чувствую себя не как с мальчиком, а как с профессором. Чего не коснись, все-то он знает и на всё имеет свое мнение. Да такое, что ни от кого не слышала.

— У них вся семейка такая. Живут на особицу, но очень уважаемые люди. Один дед его, чего стоит. Как глянет в глаза так хоть под стол лезь. Кажется, на сквозь тебя видит.

Тем временем мы оторвались уж достаточно далеко. Видно было, что Танюшка устала от напряжения. Похоже она ещё не умела уверенно ездить на двухколёсном велосипеде. Она остановилась и просто сидела на нём.

— Ну что? Притомилась? Давай теперь подруга покатается.

Алёнка потупилась.

— Я не умею. Я только на трёхколёсном ездила.

— О. Да ты даже меня опередила. Я, до сегодняшнего дня, лишь на четырёх рассекал. А ты уже на трёх катаешься.

Она расширила от удивления глаза.

— Это как?

— А ты садись, я покажу, как это.

Она села и вцепилась в руль мёртвой хваткой. Так, что я там себе на придумывал? В начале надо вселить уверенность в человека. Ну вот точно, в её подсознании должен быть навык на чувства равновесия. Поэтому первым делом вытаскиваем его наружу.

— Эй, эй. Поаккуратнее сжимай. Он хоть и железный, но любит, когда к нему нежно относятся.

— Это как ты? Когда чуть не разбил его.

— У меня с ним особые отношения и он мне доверяет. Как и я ему. Поэтому доверяй и ты тоже. Хорошо?

— Хорошо.

Хватка ослабла. Первый шаг сделан.

— Мы пока будем двигаться не быстро. Но если тебе вдруг захочется остановиться, вот ручка тормоза. Нажимаешь на неё потихоньку. Попробуй это сделать.

Она аккуратно выпрямила пальцы и обхватив ручку тормоза нажала. При этом ладошкой продолжая опираться на рукоять руля. Вроде всё правильно. Не должна навернуться. Берусь левой рукой за руль, а правой за сиденье.

— Теперь, когда я тебя крепко удерживаю, ставь ноги на педали, но только не крути их. Я сейчас буду делать всё сам.

Я стал толкать велосипед вперёд, но в вертикальном положении удерживал лишь, лёгкими подкручиванием руля в сторону отклонения. Я специально не говорил зачем так делаю. Просто делал и всё. Через некоторое время почувствовал, что подработки рулём от меня больше не требовалось. Она сама того не замечая стала делать это. Хорошо. Значит вестибулярный аппарат включился и чувство равновесия принялось за работу. Усложняем.

— Теперь потихоньку подключай ноги.

— Это как?

— Начинай крутить педали.

Руку с руля я не стал убирать, чтобы её мозг не отвлекался и был уверен, что процесс контролируется. Осознав, что и толкать мне уже не приходится, я оторвал руку от руля, но оставил её на виду, как бы указывая путь, куда ехать. Так. Реакции не последовало. Значит всё идёт по плану. Я стал всё дальше и дальше отводить руку от руля.

— А теперь едем вон до того поворота.

Показал я пальцем вперёд. Когда Алёнка всмотрелась в поворот, я убрал руку из её поля зрения. Опять реакции не последовало. Только на педали она стала нажимать интенсивнее, и я отпустил руку от сидения. Остановившись, обернулся назад. Танюшка, бежавшая следом, тоже встала и начала раскрывать рот. Я быстро поднёс палец к своим губам, всем своим видом заклиная её ничего не говорить.

Алёнка доехала до поворота и остановилась. Потом обернулась назад. Никого не заметив рядом, её лицо изобразило недоумение. Только сейчас до неё дошло, что ехала сама. Развернув велосипед, она снова села на него и направилась в нашу сторону. Но поравнявшись с нами не стала останавливаться, а поехала дальше, к мамам.

— Мама, мама! Меня Валька научил на велосипеде кататься!

— Ну ты только посмотри, — всплеснула руками её мама — объясни мне, как ему это удаётся. Как вот так, мимоходом, научить кататься на велосипеде другого человека. Да она никогда даже не пробовала на двухколёсном ездить.

— Профессор, говоришь.

Задумчиво произнесла Сима.

Глава 14

Пляж был довольно маленьким. Небольшой участок берега кто-то отсыпал песком, другие места поросли травой или представляли собой илистое дно. Ну очень не любил я, когда наступаешь, а сквозь пальцы начинает просачиваться жижа, и нога по щиколотку уходит в эту субстанцию. Бр-р-р.

Ну что? Как я там научился плавать? Сразу на глубину, и чтобы выбора не было, плыть или не плыть. Прислонив велосипед к кустам, я быстро разделся до плавок и с разбега кинулся в воду. Немного пробежав по мелководью, нырнул и поплыл под водой на глубину. Это на поверхности я поплыл поздно, а нырял всегда хорошо и с большим удовольствием. Так и теперь, оказавшись в любимой стихии, ну кто в детстве не любил бултыхаться в воде, я ощутил восторг. Но он быстро уступил место тревоге. Впереди и внизу неизвестность, а вдругтам…

Страх не успел угнездиться в моём сознании, это место резко заняло понимание происходящего вокруг. Именно понимание, я не видел, но точно знал, что и где находится. Вот дно уходящее резко вниз. От него отходят переплетённые полоски энергии, это водоросли. В разные стороны, от меня, несутся маленькие ленточки, это мелкие рыбки. Я начал потихоньку растворяться в окружающем. Спокойствие окутывало моё сознание, руки стали замедляться и зависли рядом, как в невесомости. Ощущения тела полностью исчезло. Была только энергия, заполнявшее всё вокруг. Она переплеталась причудливыми формами. И только на задворках своего сознания было понимание, что это определённые предметы и живые организмы.

В той жизни был уже такой момент. В институте я посещал факультатив по физике. Вёл его очень своеобразный доцент кафедры. Его особенностью в обучении был метод слепого котёнка. Он бросал нас в пучину физических процессов, ничего при этом не объясняя. Когда же мы пытались разобраться в этом самостоятельно, он потихоньку подбрасывал ответы на некоторые моменты. Уже заметив, что «настоящие физики» полностью погрузились в решение, давал чётки алгоритмы и правила этих решений.

Так, по его методике, изучив принципы программирования за два часа, я потом целых полгода «загорал» на предмете программирования.

На одном из занятий этого факультатива, решая преобразования интегральной функции, я вдруг увидел перед глазами, очертания предмета, описываемого данной функцией. Далее чётко осознал, что при вливании энергии в эту функцию, я получу материальный предмет, описываемый ею. Тогда меня это шокировало и выбросило из реальности. Рассказав об этом своему другу, закончившему физмат школу с отличием, не нашёл в его глазах даже намёк на понимание виденного мной процесса.

Тогда я отстранился от этого, сейчас же увидел всё в действии. Только формулы, описывающие окружение, были намного сложнее и один предмет состоял сразу из нескольких. Нет. Пожалуй, это будет слишком сложно. Тогда какой должен быть вычислительный процессор, способный всё это описать? Просто невозможно вообразить.

Вообразить! Ответ как всегда на поверхности. Если пользоваться не логикой машинного программирования, двоичным кодом состоящем из единичек и ноликов, а языком образного программирования, которое использует наше подсознание, то… Вокруг меня развернулось уже не нагромождение формул, а полупрозрачные очертания предметов с движением процессов, происходящих внутри них. Виденное мною напоминало рентгеновское зрение. Только мне не надо было поворачивать голову, я сосредотачивался на объекте и видел его в мельчайших подробностях, даже если он находился позади. При этом расстояние до него, не имело никакого значения.

Постепенно стало нарастать неудобство, мешающее мне дальше созерцать это чудо. Попытки избавиться от него не привели к успеху. Чувство дискомфорта всё усиливалось. В поисках причины я вновь ощутил своё тело и осознал, что всё ещё нахожусь под водой, а лёгкие требуют глотка свежего воздуха. Начав судорожные движения, я оказался на поверхности. Не обращая больше внимание на окружение, быстро подплыл к берегу и выйдя на берег сел, на траву у велосипеда.

Это что такое опять было? Нет, что было — понятно. Не понятно какого я выскочил в это состояние под водой? Так и кони двинуть не долго. Что с этим делать? У меня же был всегда контроль над происходящим во время медитации. Куда это пропало? Или не пропало? Я как будто стал растворяться в окружающем мире. Весь мир, вокруг меня, был частью меня, ничтожной частью меня. А меня в этом мире не существовало, потому что я для этого мира ничто. Что-то знакомое, где-то это уже было.

— А ты чего это из воды выскочил как ошпаренный?

Рядом со мной села Мама Алёнки.

— Девочки ждали, когда ты вынырнешь, а ты выскочил далеко от берега и помчался вон из воды. Что-то случилось?

— Случилось. Вы помните свои ощущения, когда оказывались в открытом космосе без скафандра?

— …?

— Вот и я не помню. Но это, должно быть, страшно.

— А при чём тут космос?

— Разве не причём? Ну тогда я не знаю.

Мне совершенно не хотелось, сейчас, с кем-нибудь разговаривать. Я только что зацепил очень важную мысль. Понимал, что самую важную, но хвостик от неё лишь оставил в ладошке чувство сожаления об упущенном. Как же не вовремя меня отвлекли.

— Ну так ты будешь ещё купаться? Или тебе достаточно было только окунуться?

Ещё купаться. Интересная идея. За время пребывания в воде, я многое узнал и ещё больше перестал понимать о себе. Хорошо. Пока буду разбираться в этом. Надеюсь, что упущенная мысль ещё вернётся. Ведь она была ОЧЕНЬ важной.

— Конечно ещё буду купаться. А что?

— Пригляди за девочками в воде, а мы пока позагораем. Ты, вроде как плавать умеешь.

— Хорошо, отдыхайте.

— Спасибо тебе. Ну иди, вон они уже ждут.

Попробуем снова зайти в воду. Что-то у меня после воспоминания о взрослой жизни, каждый шаг вызывает кучу откровений и возможностей. Ещё немного и можно угодить в стройные ряды психов. Хи-хи.

Девочки стояли по колено в воде, не решаясь идти дальше. Наверно потому, что больше никого не было. Я осторожно вошёл по грудь и остановился. Они тоже осмелели и погрузившись по пояс начали плескаться друг на друга.

Сейчас у меня было состояние совершенно нормального человека. Никаких энергий, формул и рентгена. Единственное, что можно было отметить. Это совершенно родственное ощущение воды.

Так почему же, под водой, я воспринимал всё по-другому. Вначале в виде всполохов энергий, наверно потому, что именно так я начинал видеть внутренние органы человека в взрослой жизни. Как только всплыл случай на факультативе физики, всё превратилось в формулы. Эх и нагромождение выходило. Вспомнив о языке образов, сразу стал видеть образы. Ну конечно. Всё элементарно. Информация от мира, вселенной, бога, пусть каждый понимает, как хочет, приходит в виде того кода, который человек готов воспринять. Вот и я, сам того не понимая, перебирал коды, пока не остановился на самом воспринимаемом мною в данный момент. Сейчас воспроизводится ещё один код, в виде родства стихии.

А давай проверим. Девчонки изображали плавание руками по дну. Игрались между собой, не обращая на меня внимания. Я хоть и был метрах в двух от них попробовал провести воображаемой рукой под ними. Сразу раздались визги:

— Ой, подомной рыба проплыла.

— Ага и подомной тоже.

Я усмехнулся.

— Что большая рыба была? Надо было хватать её.

— Тебе смешно, — насупилась Алёнка — знаешь, как страшно. Вот тебя бы так волной обдало.

— Так рыба была, или волной обдало?

— А откуда волне взяться? Рыба рядом проплыла, вот и обдало.

— Успокойтесь. Верю, что рыба. Только чего она такая крупная на мелководье делает?

— Ну может не рыба, — заступилась за подругу Танюшка — только нас чуть не снесло. А мы плавать не умеем, вот и испугались. Ты то вон и под водой чуть до середины реки не доплыл, и назад как торпеда пронёсся. А нас учить не хочешь.

Упс. Это что за наезд?

— А с чего вы взяли, что я вас учить плавать должен? Не было такого уговора.

— Ты плавать умеешь? Умеешь. Значит нас учить должен. Вот.

Нет. Мне женской логики не понять. Как связано умение плавать с обязанностью обучать именно их. Будь я хоть четырежды экстрасенсом, но не чувствую закономерности ни каким боком. Это, наверное, мне ответка прилетела за пошутиловку с волной под ними. За всё в мире надо платить. Хм. Может и так. Что-то не вижу соразмерности оплаты и поступков.

Стоп. Кажется, ухватываю причинно-следственную связь. Испуг, что их может унести на глубину, а они не умеют плавать. Испуг причинил я своей волной. Теперь, чтобы устранить последствия, надо устранить причину испуга. Волна была и ушла, её не устранишь. Остаётся умение плавать. Вот вся логика и прояснилась. Причина испуга я, значит мне и учить плавать. Но ведь точно, что они так не просчитывали. Источник женской логики — интуиция. А как эта интуиция сопоставляет информацию из внешнего мира, никакой логике не подвластно. Но если учесть все факторы, то они правы, чёрт возьми. Только сами не знают этого.

— Ну хорошо. Сдаюсь.

Я поднял руки, изображая сдачу в плен. Девочки сразу обрадовались.

— Чур я первая.

— Почему это ты? Он тебя на велосипеде научил. Теперь моя очередь. Тем более, это я предложила.

— Ты предложила, а я первая буду. Это я первая с ним подружилась. Вот.

Похоже начался делёж не убитого медведя.

— Так. Стоп. Если вы сейчас начнёте ссориться, то я просто уйду.

Ага. Страх потерять, только что достигнутое, сразу отмёл все разногласия и сплотил их на совместные действия.

— Ты не уйдёшь.

— Ты обещал.

— Так нельзя делать.

— Хорошо, хорошо. Чтобы не было никому обидно, учиться будете вместе.

— Это как?

— Первое, что вы должны понять, это то, что вы утонуть не можете в принципе. Ну вот смотрите.

Далее я показал им «поплавок». Это когда согнутые в коленях ноги прижаты к животу руками. В таком виде окунаешься в воду и спина показывается над поверхностью.

— Ваше тело не способно уйти на дно. Если к нему не привязать груз. Так же одежда, намокнув может утянуть. Но попав в воду, от неё желательно сразу избавиться.

— Но ведь люди тонут.

— Они тонут, потому что пугаются и с испугу нахлебавшись, задыхаются.

Далее они под моим надзором повторили «поплавок». Убедились, что вода действительно их выталкивает к поверхности. После чего показав, как надо ложиться на воду, заставил изображать звёздочку. Тут дела пошли хуже, но, чтобы не затягивать процесс, я слегка уплотнил воду вокруг них. Если бы меня спросили, как это делалось, то вразумительного ответа у меня не было. Просто очень хотелось поддержать их, но руками этого делать было нельзя. У них мог растеряться эффект доверия своим возможностям. Поэтому я как бы поддавливал водой снизу. Хотел, чтобы вода поддерживала, и она это делала. Лежать на поверхности им очень понравилось.

— Хорошо. Вы убедились, что вода вас держит. Теперь скажите, кто самый лучший пловец в округе.

— Ты на себя намекаешь?

— Нет. Давайте людей трогать не будем. Я про различные живые организмы.

— Рыбы!

— Ну рыбы нам не подходят. Они дышат жабрами, а у нас их нет.

— Собаки хорошо плавают.

— Ага. Поэтому первое чему можем научиться самостоятельно, это плавать «по собачьи». Но нам это не подходит.

— Почему?

— Собаки, как правило, плавают недалеко и не долго. Очень много тратится сил. Кто здесь, в округе, чувствует себя в воде, как в родной стихии и при этом дышит воздухом?

Девчата задумались и стали озираться вокруг. Потом Алёнка вскинула руку и указывая пальчиком на берег закричала:

— Лягушки!

— Ох. Можно было и не так громко. Молодец. А как они плавают?

— По лягушачьи.

— Ну понятно, что не по собачьи.

Заставив их поймать небольшого лягушонка, я отпускал его, и мы внимательно рассматривали как он плывёт. Потом пришлось ловить ещё и ещё. Затея с лягушками так понравилась девчонкам, что пришлось отрывать их от этого занятия. Затем мы вместе, на мелководье, опираясь на дно, отрабатывали движения руками и ногами, подражая лягушкам. Было очень весело и наш смех разносился далеко над водой.

Потом я их подзадорил на то, что хватит на мелководье бултыхаться, пора показать, чему они научились. И мы поплыли. Мы действительно поплыли. Они, выпендриваясь друг перед другом, стали заплывать всё дальше и дальше. И тут на берегу нарисовались мамы.

— Вы куда далеко от берега заплыли? А ну возвращайтесь назад!

Повернув, я заметил, что запал у девчонок упал и им стало тяжело. Да и руки пока не натренированы, устали. Пришлось снова немного уплотнять воду вокруг нас. На берегу нас уже встречали.

— Это чего вас понесло на глубину?

— Валентин, мы просили присмотреть за ними у не утопить.

— Мама, мы не можем утонуть.

— Да. Человек не умеет утопать.

— Не утопать, а тонуть.

— Всё равно не умеет. Зато мы теперь можем плавать как лягушки.

— Вон губы уже все синие. Бегом на берег греться, лягушата.

— Мы не лягушата. Мы только плаваем как они.

Тут решил уже вступиться я:

— На море, такой способ называют «по-морскому». Потому что он достаточно экономичный и можно долго оставаться на плаву. Так что вы теперь не лягушата, а моряки. Вернее, морячки. С чем вас и поздравляю.

— Ура!

— Ура! Мы морячки! Вот.

Запрыгали девчонки. Мамы синхронно посмотрели на меня.

— Значит ты их научил плавать?

— А чего зря время терять? Зато теперь вы спокойны. Они умеют плавать и случайное попадание на глубину не приведёт к трагедии. Разве это не то, чего вы хотели?

— Можно и, так сказать. Как ты всё хитро повернул. Вроде как мы попросили тебя научить их плавать, а ты всего лишь выполнил просьбу.

— А разве не так? — я хитро улыбнулся.

— Да ну тебя. С тобой трудно разговаривать. Видишь перед собой одно, а слышишь совершенно другое. Идите грейтесь пока, а мы немного поплаваем.

Я вернулся к своему велосипеду. Растянувшись на травке стал прокручивать в голове все события.

Вода. Находясь в ней, я чувствую, практически всё, чего она касается. Могу получать конкретную информацию, чуть ли не до уровня молекул. Но в связи со слабыми знаниями строения организмов и клеток многие места заполняются разноцветием различных энергий. Почему так? Наверно потому, что в моём подсознании нет подходящих кодов, для расшифровки получаемой информации. Нет шаблонов. Ну не наработал я их ни во взрослой жизни, ни в предыдущих воплощениях.

Охохоюшки хо хо. Остаётся только поступать, как завещал великий Ленин: «Учиться, учиться и ещё раз учиться».

Я перевернулся на живот и стал разглядывать травинку перед глазами. Вот есть семечко. Попав во влажную землю, оно берёт из окружения необходимое и развивается в растение, код которого заложен в это семечко. Малюсенькая программа производит трансформацию одних веществ в другие. Код, формулы или образ, заполняясь энергией жизни разворачиваются в новые структуры. Чёрт. Да как же это понять?

Всё вокруг лишь энергия и структурируясь согласно созданных кем-то или чем-то кодов, она материализует объекты с определёнными свойствами.

Эх. Жизнь моя жестянка. Как же это не просто.

Меня толкнули в плечо.

— Чего задумался? Идём поедим.

Надомной стояла Алёнка.

— А что есть поесть?

— Там мамы много всего набрали. Есть картошка в мундирах, яйца варёные, курочка копчёная, помидоры, огурцы, лук.

Мог бы и не спрашивать. Стандартный пляжный набор. Разве что копчёная курочка, это пока эксклюзив. Наличие под боком птицефабрики и частного подворья, где через одного стоят самодельные коптильни. Хочешь горячего копчения, газ то считай дармовой, вон вокруг по полям разбросаны торчащие из земли трубы, собирающие газ из скважин. Хочешь холодного, плодовых деревьев много, даже лесопосадки состоят в основном из шелковицы, вишни, яблони и груш, копчение с любым духом на выбор.

— И это правильно.

— Что правильно?

— Думается лучше на сытый желудок.

— Почему?

— Потому что можно отлынить от дум и заснуть.

Глава 15

Добившись от Елены Павловны заверений, что меня сегодня ждут в гости, я отправился домой в одиночестве. Нет. Меня конечно хотели раскрутить на показ своих вокальных возможностей прямо здесь, на берегу. Но зная свой потенциал, я всё-таки сумел отбиться. Ну стесняюсь я. Позориться перед всеми, да тут ещё люди на пляж подтянулись. Увольте меня от такой радости.

Обратная дорога была тяжёлой. Приходилось, почти всё время подниматься в гору. Хорошо, что перед самым большим подъёмом остановился мотоцикл с коляской и двое мужиков, взгромоздив мой велосипед и меня на коляску подкинули почти до самого посёлка. Есть же добрые люди на свете. Просто так довезли, без всякой задней мысли.

Дома я уединился на своём месте под Шпанкой. Ну как уединился? Под кустом смородины лежал на посту Пушок. Он понимающе взглянул на меня и продолжил своё бдение. Но это оказалось не всё. Из листвы свисала рыжая лапа. Заглянув, нашёл кота Рыжика, развалившегося на толстой ветке.

— Что, брат, сбежал твой матрасик из-под печки и теперь тебе приходится лазать по деревьям, в ожидании возвращения?

Кот приоткрыл один глаз, мол сам знаешь, зачем спрашиваешь.

— Да я так, для поддержания беседы. Ты это, извини, если что.

Рыжик закрыл глаз и отвернулся. Ну точно, кот, который гуляет сам по себе.

Сев под вишню, я ещё раз захотел разобраться со всеми открытиями в себе самом, уж больно много всего стало меняться во мне. Но мысли путались и стройной логики не получалось. Никак не хотели все детали выстраиваться последовательно. Всё представляло из себя разрозненные части мозаики. Помучавшись, решил попробовать помедитировать, но и тут не срослось. Я банально уснул.

Проснулся от того, что меня пытаются аккуратно будить. Открыл глаза и увидел Алёнку. Это как она сюда попала?

— Привет. Ты чего тут делаешь?

— Ты обещал прийти, а тебя всё нет и нет. Вот я и решила сама тебя найти. А ты тут дрыхнешь.

— Я не о том. Как ты именно здесь оказалась?

— Так я тебя в окно сегодня утром видела. Ты вон под тем деревом стоял и на солнышко любовался, ещё руки зачем-то поднимал.

— А-а. Так это я от солнца заряжался.

— Как это?

— Потом расскажу. Ты так и не сказала, как ты на нашу территорию проникла? Тебя бабушка впустила?

Алёнка потупилась.

— Нет. Я напрямки, тут у вас всё равно забора нет.

Я посмотрел на Пушка. Это что за сторож такой, заходи кто хочешь, бери что хочешь. Он хоть и дворняга, но службу свою знает хорошо. Может и хвостом повилять перед человеком. Но стоит тому переступить воображаемую черту нашего хозяйства, превращается в сущего демона. Скольким он штаны оборвал. Даже школота наши владения старалась обходить стороной. А тут на тебе, хоть бы тявкнул.

Пушок глянул в ответ и в его глазах читалось изумление. Ты чего? Идиот? Разве я не вижу кто и зачем идёт? Никакого разору хозяйству не будет. Вот же бестолочь тут растёт, ещё попрекать меня будет. И отвернулся.

А ещё Рыжик сидел уже пониже и во всю уставился на нас. Мне показалось даже, что он улыбнулся. Нет. Вы только представьте, как кот может улыбнуться.

— Б-р-р-р. — встряхнул я головой. Лезет же всякая чушь в голову. — Ладно. Проехали. Жди здесь, я сейчас бабушку предупрежу и вернусь.

Быстро найдя бабушку и сказав ей, что пойду до Троянских, вернулся назад. Алёнка стояла на месте и казалось, даже не дышала.

— Ты чего застыла?

— А чего они на меня так уставились. — указала она на зверей.

— Наверно решают, насколько ты вкусная.

— И котик? Он же такой милый.

— Ну по поводу его милоты, поинтересуйся у соседей. Когда он по весне у них цыплят таскает. Своих никогда не трогает. Только соседских. Такие драчки с петухами ихними устраивает. Загляденье.

Аленка улыбнулась.

— Я не цыплёнок, поэтому не вкусная.

— Если ты не цыплёнок, то кто тогда?

Она опустила голову.

— Кнопка. — и быстро заглянув мне в глаза — Ты сам меня так назвал. Маленькая, блестящая, но железная и могу сильно-пресильно прикнопить. Вот.

Притянув к себе, я обнял её. Она тут же прижалась щекой к моей груди.

— Ладно. Успокойся. Кнопка ты наша, железная. Никого мы «прикнопивать» не будем. Пойдём лучше искать у меня то, чего нет. Вдруг где-то да завалялось.

Всю дорогу она держала меня за руку. Из-за её роста могло показаться, что идёт брат с младшей сестрой.

Кстати, а почему у неё такой рост? По началу я даже подумал, что она младше меня, а оказалось на целых 4 месяца старше. Вроде девочки быстрее должны развиваться. Да и родители у неё нормальные. Чуть приоткрыв внутреннее зрение, я взглянул на её энергетику. Конечно до калибровки своего зрения, дело ещё не дошло, но основные тенденции уже можно было увидеть. Сразу бросилась в глаза гораздо более разреженная аура, на уровне попки. Чуть сфокусировавшись, отметил слабую работу первого энергетического центра, в районе копчика. Так. Что это у нас? Там, вроде, как заложена вся потенциальная энергия человека, его резервные возможности и физическая, биологическая мощь (живучесть). Вот тебе и заглянул. А потенциал для развития у девочки слабенький. То-то она всё время льнёт ко мне. Да и сейчас прямо туда течёт от меня не слабенький такой ручеёк. Так что? Она вампир? И теперь сосёт от меня?

Быстренько пробежался по своему состоянию. Вроде нет. Ничего насильно не высасывается. Так. Тогда что? Этот центр ещё отвечает за связь с предками, энергия от родителей, прежде всего отца. Отца? А вот это уже теплее. Где-то тут идёт зажимание её развития. Не хватает девочке силы для роста, не поступает её в достаточном количестве. И периодическими подпитками со стороны дело не исправить. Что делать? Жалко как-то этого ангелочка.

— Стой.

Она резко остановилась и уставилась на меня.

— Ты мне доверяешь?

— Д-да.

— Так не пойдёт. Я обещаю, что ничего плохого для тебя не хочу, но… Мне нужно твоё полное доверие.

Делал и говорил я всё интуитивно. Никакого плана у меня не было. Просто я чувствовал, что это необходимо сделать. Что, это? Тоже не мог себе ответить.

Алёнка внимательно посмотрела мне в глаза. Уж не знаю, что она там увидела, но резко кивнула и сказала уже уверенным тоном:

— Да.

Тогда я опять обнял её, покрепче прижав к себе. Постарался прочувствовать оба потока, идущих у меня по позвоночнику. Представил, что её тело является неотъемлемой частью меня и мысленно связал её энергетические центры со своими. Далее собрал небольшую тучку потока над нашими головами и с силой обрушил его сверху вниз, стараясь пробить всё до самой земли.

Ох блин. Мелькнула запоздалая мысль. Что же я творю? Я сейчас сам себе всё расхреначу.

Поток резко вошёл в нас и стал наполнять не в силах пробиться вниз. Если сверху он входил широким руслом, то внизу проистекал тонким лучиком и всё больше через меня. Давление нарастало. В голове немного зашумело, перед глазами начинало всё плыть. Не отдавая себе отчета в своих действиях, я стал тужиться, как будто сидел на унитазе. Алёнка слабо пискнула и тут прорвало. Поток хлынул до самой земли и далее проистекая через наш тандем, с ним вымывались какие-то обломки и непонятный мусор. Телу становилось всё легче и свободнее. Когда поток совсем очистился, я потихоньку стал отвязывать её энергетические центры от своих. Справившись с этим делом, разжал объятия.

Алёнка отступила на шаг и не удержавшись на ногах, села на траву.

— Что это было?

Я, взглянув на её ауру, отметил равномерность на всех участках и ровную работу нижнего центра.

— Помнишь, как мы вчера чистили твою комнату от всякой бяки?

В ответ лишь кивок.

— Вот и сейчас мы сделали тоже самое, но уже с тобой.

— А свечи?

— Тут огонь посильнее был. Куда там свечкам.

— Это я почувствовала. Так жгло изнутри. Особенно — она смутилась — попа. Хи-хи. А потом как будто прохладной водой всё смыло.

Тут она внимательней посмотрела на меня.

— Это ведь ты сделал? Как ты это сделал?

— Стоп. — поднял я руку — Давай так договоримся. Тебе сейчас плохо?

— Нет.

— Тебе было неприятно от моих действий?

Алёнка закатила глаза и стала что-то припоминать. Потом вдруг покраснев ответила:

— Нет.

— Вот на этом и остановимся. И пожалуйста, ты уже большая девочка. Да-да, я не оговорился, большая. Скоро станешь такой, что кнопкой тебя уже никто не назовёт.

Её глаза резко расширились.

— У тебя кое где стояли пробочки, и они мешали тебе быть такой, какой ты хотела. Сейчас мы вместе выбили эти пробочки и теперь всё зависит только от твоих желаний. Поэтому, прошу тебя, нигде и никому про это не говорить.

— Даже маме?

— Тем более маме. Она не понимает этого.

— Я заметила. Она вчера говорила папе, что ничего не понимает про тебя.

— Вот. Поэтому, если ей рассказать, то она будет очень сильно переживать. Ты ведь не хочешь её расстраивать? Тем более, что теперь ты будешь хорошо расти и меньше болеть. Разве это плохо?

— Нет. Только… — она замялась — Можно ты пока и дальше будешь называть мен кнопкой?

Ещё немного подумав, она продолжила:

— Просто, когда ты называешь меня кнопкой, мне становится тепло и уютно. А ещё мне перестаёт быть страшно.

Её глаза с мольбой уставились на меня. Я протянул ей руки, чтобы помочь подняться.

— Как пожелает моя бесстрашная кнопка.

Оставшийся путь мы проделали молча, только Алёнка всю дорогу чему-то улыбалась.

Ну хорошо. Одному человеку сделали радость, уже хорошо. Только что интересно с моим организмом? На первый взгляд вроде ничего страшного, только потоки вдоль позвоночного столба стали крупнее и энергетические центры немного оживились. Кажется, стали чуть интенсивнее. Так это выходит я и себе пробивку с последующей помывкой устроил. Ну если так, то пусть будет. Может ещё и пригодится, когда.

Елена Павловна открыла нам дверь и обратила внимание на довольное личико своей дочери.

— Ну? Рада, что отыскала своего друга?

— Угу. — кивнула та и убежала в свою комнату.

Мы прошли в зал.

— Что ты хочешь получить?

— Извините, не понял.

— Хочешь научиться играть или петь, или может и то, и другое?

— Ну по поводу играть, пока отложим в сторону. Это не быстро, а я скоро уеду. А вот по поводу петь, я думаю, имеет смысл наметить пути развития, если это вообще возможно.

— Что? Есть сомнения в этом?

— Вот и хочу проверить, данный момент, со специалистом.

— Хорошо. Давай попробуем с самого начала. Я буду отстукивать ритм, а ты будешь повторять его за мной.

И мы начали. Первый же ритм, я запорол. Я очень внимательно вслушивался и потом пытался повторить, но постоянно сбивался. Стал пробовать делать это медленнее, но всё равно сбивался. Порой чувствовал, что нужно сделать так, но ладони упорно отбивали другое. Когда она перестала менять ритмы и повторила несколько раз один и тот же, у меня наконец получилось попасть.

Алёнка уже вернулась из своей комнаты и сидела в углу дивана, переживая за меня. И когда у меня получилось, чуть не захлопала в ладоши.

— Да. Тяжёлый случай.

— Доходит как до жирафа?

— Верно. Понимание ритма есть, но слишком долго ты его усваиваешь. Теперь давай попробуем извлекать звуки. Я, на пианино, буду давать звук, а ты его повторяй.

Тут дела пошли совсем плохо. Я не попадал в диапазон звучания. Всё время норовил выдать не то, что слышу.

— И что с тобой прикажешь делать?

— Совсем плохо?

— Честно? Я с таким ещё не сталкивалась.

Тут высказалась Алёнка:

— Похоже ты не врал, вчера, когда говорил про танцы медведей со слонами на твоих ушах.

Тут мы рассмеялись все втроём. Как не горько было от этого, но ситуация даже мне казалось комичной.

— А почему ты вообще решил этим заняться? У тебя очень много других достоинств. Нельзя же быть совершенным во всём.

Вот как тут ответить? Конечно признание каких-то там моих достоинств, лестно, но что-то гложет меня. Всегда завидовал людям, умеющим петь.

— Понимаете, когда слушаю, как поют другие люди, всегда чётко определяю не попадание в ноту или фальшь в исполнении. Правильно исполнить сам не могу, но чувствую это у других. Классический критик. Сам не могу, но других в грязь втопчу.

Мы опять засмеялись.

— Вот про критиков, это ты точно сказал. Втоптать в грязь других и на фоне этого, самому выглядеть молодцом. Надеюсь ты не собираешься стать музыкальным критиком?

— Музыкальным критиком, я могу стать только в том случае, если сам смогу показать, как было нужно исполнить. В противном случае сам себя уважать не буду.

— Ну хоть это успокаивает. Я вот одно не могу понять. Ты хорошо разбираешься в том, что происходит вокруг. Ты прекрасно чувствуешь людей. Порой мне кажется, что ты заранее предчувствуешь события, даже манипулируешь ими, но при этом совершенно не чувствуешь музыку. Почему?

— Чувствовать музыку? Я её слышу, а не чувствую.

— Ну судя по тому, что ты сейчас нам показал, ты её не слышишь. Слушаешь, но не слышишь.

Хм. А в этом что-то есть. Слушаю, но не слышу.

— Поправьте меня, если буду не прав. Я сейчас попробую рассуждать вслух.

— Хорошо. Давай.

— Слушать — это улавливать определённые вибрации и пытаться осмыслить их. Слышать — это не просто улавливать вибрации, но ещё и принять их внутри, принять сердцем, душой, если хотите. Отсюда и ваша фраза: «чувствовать музыку». Вы её слышите не ушами, а воспринимаете всем своим существом. Вы принимаете музыку в себя. И воспроизводите не ноту, а порыв души.

Наступила тишина. Алёнка смотрела на меня во все глаза и молчала. Её мама задумалась, а потом произнесла:

— Ты знаешь, с такой стороны я это не рассматривала, но отрицать не буду. Возможно ты и прав.

— А давайте проверим.

— Это как, ты предлагаешь сделать?

— Я сейчас попробую убрать своё логическое восприятие, а вы начнёте отбивать какой ни будь ритм. Не частями, а сразу без остановки. Я по ходу дела попробую подстроиться.

— А давай. — глазки у неё загорелись, явно каверзу замыслила — Это даже интересно будет.

Она пересела за стол, чтобы удобнее было отстукивать. Я тоже подошёл к нему и закрыл глаза.

Пошли хлопки с меняющимися интонациями. Вначале я прислушался к ним, но потом быстро убрал слух и впустил переливы ритма в себя. Через пару секунд, руки сами коснулись поверхности стола и начали свою пляску. Мои удары стали сливаться с ударами Елены Павловны. Я не шёл за ней, я делал это одновременно с ней. Все смены силы и частоты ударов происходили абсолютно одновременно. Потом я почувствовал, что чего-то не хватает этой мелодии. Открыв глаза увидел карандаш и рядом хрустальную вазу со своими астрами. То, что нужно. Схватив карандаш стал вплетать в нашу мелодию ещё и легкие звуки хрустального звона.

Вдруг мелодия оборвалась и мои руки зависли в воздухе. Елена смотрела на меня широко раскрытыми глазами.

— Это что сейчас было?

— Как, что? Я попытался войти в ваш ритм.

— Попытался, это ты так называешь? Это моя новая композиция, которую я готовила к конкурсу в Харькове, но уже не попадаю туда. Ты не мог этого слышать раньше.

— И что?

— И что, — передразнила она — и то. Ты не повторял её за мной, ты играл её вместе со мной, а под конец вообще вёл за собой. А эти твои добавления с вазой. Откуда ты знал, что там должны были быть подобные звуки?

— Так напрашивалось. Я почувствовал, что должно быть добавление, иначе гармония не вырисовывалась. А под рукой только это оказалось. Вот и…

— Гармония у него не вырисовывалась. Так чего ты тут Ваньку валял вначале. Слуха, у него, нет. Да тут не просто слух.

— Так вот это слово меня и смутило. Неправильные установки, вот и результат.

— Не знаю, как с голосом. Там тоже смотреть надо. Может опять «установки» неправильные, но играть на инструментах ты сможешь. На каких бы хотел?

— Конечно интересны клавишные, но у меня пальцы пока короткие, там ещё работать над ними надо. А так интересны скрипка и гитара.

— А что там у тебя с пальцами?

Я раскрыл ладони.

— Да. У тебя не пальцы короткие, а все кисти. Тут действительно трудно будет. А скрипка. Алён, принеси свою, сейчас посмотрим.

Так дочка у нас на скрипке учится. Я почему-то думал, что тоже на пианино. Она принесла футляр и поставила его на стол. Я раскрыл футляр, скрипка оказалась маленькая. Такую кажется называют четвертушка. Я, не задумываясь, взял её двумя руками и пристроил себе между подбородком и ключицей. Пальцы левой руки зависли над струнами. Правой рукой взял смычок и приставил его к струнам.

— Мама, мама, смотри, он смычок правильно держит.

— Он не только смычок правильно взял, но и скрипку, как будто сто лет с ней не расставался.

Я сразу вернул скрипку в футляр.

— Я тут не причём. Это всё наговор и провокация с вашей стороны. Меня тут рядом не стояло и вообще мне пора домой.

— Стой. — улыбнулась Елена Павловна — Никто тебя ни в чём не обвиняет. Просто удивительно, что молодой человек выбирает скрипку, да ещё и берёт её как надо. Не просто держит правильно, но вынимает из футляра привычно и совершенно профессионально.

— Да я её первый раз в жизни в живую вижу.

— Ты знаешь? С тобой уже устаёшь удивляться. Поэтому я тебе верю. Другому, нет. Тебе, да. Ну гитары у нас нет. Тогда попробуй сесть за пианино.

Ага, очередная проверка. Для чего только? Я подошёл к пианино сел на крутящийся стул. Явно высокий для меня. Немного подкрутил вниз. Открыл крышку над клавишами. Положил на них руки, попробовал ногой нижнюю педаль. Как-то не комфортно. Ещё немного подкрутил стул и опять потрогал клавиши. Вроде дискомфорта больше нет. За спиной тишина. Да что же такое? Я, толкнувшись рукой, легко развернулся на стуле. Картина Репина «Приплыли». Две сидячие статуи смотрели на меня не мигая.

— Я конечно всё понимаю и от вас никаких объяснений не требую. Но, пожалуйста, не надо так громко молчать. Скажите, хоть что ни будь, но тихо.

Первой пришла в себя Аленка. Детская психика более гибкая, да и привыкать она ко мне стала. Подскочив, подбежала и крепко обняла.

— Валька, не уезжай ни куда. Оставайся с нами.

Глава 16

Елена Павловна тряхнула головой, как бы отгоняя наваждение.

— Я бы с удовольствием взяла тебя в ученики.

— Подождите, подождите. Ну нельзя же так сразу.

Я заглянул в глаза Алёнке. Они были полны безусловной преданностью. Ну что делать с этим ребёнком. Сам же привязал её к себе. Особенно этой прокачкой сегодня. Вот уж точно не подумал о последствиях. Да я тогда вообще ни о чём не думал. Было единственное желание — спасти. Да, да, именно спасти. Почему-то в тот момент, это казалось единственно верным и единственно возможным решением. Даже вернувшись назад я ничего бы не стал менять. Да и ткань мира не выказала никаких возмущений. Только на её поверхности проступил новый узор.

Легонько нажав на кончик носа произнёс:

— Сестрёнка. Можно я тебя буду так называть?

Её глаза вспыхнули, и она быстро и часто закивала головой.

— А почему ты назвал её сестрёнкой?

Я подмигнул Алёнке.

— Давай мы покажем твоей маме фокус.

— Давай. А какой?

— Такой, после которого она поймёт, что ты моя сестрёнка, а я твой братик. Хоть у нас и разные родители.

— А что я буду делать?

— Встанешь ко мне спиной, а к маме лицом. Я буду показывать пальцы, а ты называть, сколько пальцев я показываю. Готова?

— Наверное да. А как я буду называть? Я же не буду видеть.

— А ты постарайся. Я ведь твой братик? Значит часть тебя. Что видит один глазик, то увидит и другой.

— Хорошо.

Во время нашего диалога, глаза мамы Лены распахивались всё шире и шире. Казалось ещё немного и они полезут на лоб. Алёнка повернулась ко мне спиной и увидела рядом с мамой трельяж, где в одной из створок хорошо отражались мы с ней. Тут она похоже сообразила и её лицо расплылось в улыбке.

— Смотри мамочка. Внимательно смотри.

Я поднял вверх руку с тремя оттопыренными пальцами. Алёнка изобразила задумчивое лицо, даже поднесла один палец к виску.

— Смотри глазик, смотри. Кажется, три.

И вопросительно посмотрела на маму. Вот артистка. Как играет. Только в цирке выступать.

— Д-да. — чуть слышно ответила мама Лена.

Теперь я поднял вторую руку и показал семь пальцев. Алёнка опять сделала вид, что задумалась, но пауза затянулась.

— Ты чего молчишь?

— Но ведь на руке не может быть пальцев больше пяти.

Я бросил взгляд на зеркало и увидел, что над её головой возвышаются только пальцы, а рук она не видит. Это уже была не игра с её стороны. Вот же я олух. Ребёнок ведь передо мной и у неё нет такого опыта как у меня. Я поднял руки выше.

— А ты внимательнее посмотри своим глазиком.

— А-а. У тебя же две руки. Тогда всё сходится и пальцев семь.

Тут мама похоже окончательно выпала в осадок и ничего не ответила. Так, с отвлечением внимания от оставления моей тушки здесь кажется справились, теперь надо выводить маму из ступора. А то ещё Кондратий хватит человека.

— Елена Павловна, подойдите пожалуйста к нам.

Алёнка сразу всё поняла.

— Ну зачем, Валька? Я так не играю.

А глазки поблёскивают азартом. Конспираторша, блин. Мама на негнущихся ногах, как заворожённая глядя на дочь подошла к нам.

— А теперь посмотрите туда.

Я указал пальцем на зеркало трельяжа. Увидев отражение в зеркале, она облегчённо выдохнула и чуть не села на пол. Я быстро вскочил с табуретки и подставил её.

— Ну затейники. И ты туда же, — укоризненно глянула она на дочь — чуть маму до инфаркта не довела.

— Мама, но ведь получилось. Ты же поверила? Ну скажи, поверила? Да?

— Да. Поверила, ещё как поверила. От этого — она отвесила мне шутливый подзатыльник — я уже готова чего угодно ожидать.

Пусть будет подзатыльник. Ей сейчас пар спустить надо, а я не хрупкий, не развалюсь. Тем более, что я сам уже готов от себя ожидать, чего угодно.

Лицо Алёнкиной мамы стало серьёзным.

— И всё-таки, почему сестрёнка?

Вот неугомонная. И что ей ответить? То, что это был порыв души? Что просто захотелось защитить маленькую девочку, которая так сильно тянулась ко мне? Которая, за каких-то два дня, стала ближе всех на свете. Которая… Да не знаю я почему. Потому что небо синее и трава зелёная. Вот почему. Тут на помощь пришла Алёнка.

— Потому что он мой братик. Я всегда хотела братика, большого, сильного и умного.

— Ну насчёт большого, я могу поспорить. Он даже младше тебя.

— Нет мам, не можешь. Он много умеет и знает. Он научил меня кататься на качелях, — она загнула один пальчик — научил кататься на велосипеде, — второй пальчик, — научил плавать — третий пальчик. А ещё он сделал мне самый лучший подарок. Танька сказала, что ничего подобного ни у кого нет, только у меня. Вот. Поэтому он мой братик, ведь только братья могут такое делать для своих сестёр.

— Тут не поспоришь. — улыбнулась мама — но он живёт далеко и не сможет быть рядом всегда.

— Ну и пусть. Зато я знаю, что он есть и обязательно вернётся, и всем задавакам надаёт по шее. Или глянет на них так, что они потом по кустам прятаться будут.

— Это кому вы уже успели по шее надавать, и они потом по кустам прятались?

— Никому. Когда мы по школьному двору шли, один мальчик, он большой такой был, в нас мячом пнул. Так Валька его на лету отбил и так глянул, что тот сразу и обкакался, и по кустам весь вечер прятался. Правда, правда. Мне Танька рассказала, она всё видела.

Слухи, слухи, слухи. Теперь парень уже и обкакался, оказывается. Через неделю, наверное, на месте в лепёшку превратится. Вот репутацию мы ему явно подмочили. Интересно, мстить будет? Ладно. Пора заканчивать этот балаган.

— Это всё хорошо, но это всё прошло. На сегодня с проверками всё? Или вы ещё хотите, что-то узнать?

Мама Лена посмотрела на меня и задумалась.

— Ну раз с инструментами ты отказываешься заниматься.

Увидев мой порыв, она подняла руку в останавливающем жесте.

— Хорошо, не отказываешься, а считаешь не рациональным делать это здесь и сейчас. И я согласна с тобой. Для этого тебе надо поработать над моторикой пальцев и развить кисти. Я покажу тебе несколько упражнений, должны помочь. Давай лучше подумаем, что делать с твоим голосом.

— А что с ним можно сделать?

— Развивать конечно. Если чувство ритмики у тебя есть, остаётся только голос поставить и соединить это. Тем более он пока пластичен, а с возрастом ещё и меняться будет. Будешь тоже делать упражнения и тренироваться.

— Во всём нужна сноровка, закалка, тренировка. — продекламировал я.

— Совершенно верно.

Дальше она стала показывать мне различные упражнения, а я повторять их и запоминать. Захотел научиться владеть голосом, а тут вон какой объём работы нарисовался, а ведь это только начало. Так сказать, первый этап. Елки палки, и зачем я сунулся в эту область. Нет у меня наработок и опыта здесь. Тяжело будет даваться. Ну да я что-нибудь придумаю. А насчёт опыта, спорный момент. Скрипку я взял правильно и за рояль сел, наверное, тоже. Значит опыт есть, только в тех жизнях, которые не помню. Но у меня ведь есть воспоминания о жизнях, когда и роялей, наверное, ещё не было. Или места наших воплощений не зависят от времени. Могу родиться 500 лет назад или 200 лет вперёд. А может даже не в этом мире. Так. Это не то, чем стоит сейчас забивать свою голову. Дают — бери, бьют — беги. Есть у меня какой-то опыт, значит надо брать и пользоваться, а то удумал нос воротить. Работы, видишь ли, много.

В определённый момент в комнату вошёл отец семейства. Сам Андрей Никитич Троянский. Похоже за своими голосовыми упражнениями мы опять не заметили его прихода, или он так тихо ходит специально. Если специально, то у человека нет уверенности в себе или окружении. Всё время наготове и ждёт подвоха. Коли так, то противник он серьёзный. Тут или прятаться, или ломать через колено.

Увидев меня, лицо его немного скривилось, похоже без боя не обойтись. Да и убегать уже поздно, только других подставлю. Хорошо. Продолжаем изображать того, кем являюсь, мальчика-шестилетку, а сами качаем третий энергетический центр, он у нас, помимо прочего, отвечает за волю человека, а также связь и управление животным миром. Так, на всякий случай, вдруг отбояриться не получится.

— Ну конечно, возмутитель спокойствия и главный источник всех проблем тут. Ты совсем решил нас извести? Зачем вообще прицепился как клещ?

Вот и началось, сразу, с порога. Чего он такой накрученный? Кто-то уже успел ему или наябедничать, или хвост прищемить? Пока ждём, пусть пар спустит. А Алёнка какая-то дёрганная стала. Вроде порывается и на мою защиту встать и против отца идти не хочет. Или боится? Не тут ли причина зажатости её первого энергетического центра?

Смотрим в тонких планах. Оп-па. Как интересно. Мама Лена находится в зависимости, но уже давно определила для себя комфортную нишу и сейчас находится в позиции нейтрального наблюдателя. Достойно. К Алёнке от ауры отца постоянно протягиваются отростки, но натыкаясь на её обновлённую и очищенную, резко отскакивают назад. Ага, вот и ещё одна причина негодования. Не получает он привычной поддержки и не понимая почему, заводится всё больше.

— Ну так что ты скажешь в своё оправдание?

А это похоже ко мне. Чего-то я пропустил пока разглядывал ситуацию в энергетических планах. Уж больно интересно смотреть не статичный результат, а динамику развития. Последний вопрос расслышал только из-за того, что увидел силовую линию, выстрелившую в мою сторону и сосредоточился на ней. Это оказался укол в виде вопроса.

— А должен?

— Он ещё спрашивает. Заварил всю эту кашу и в кусты? Взрослые пусть подтирают за тобой. Так?

— А какую кашу язаварил? Если манную, так я с удовольствием сам съем. Да хоть рисовая или пшённая. Перловку только не люблю. Мне перловка в рассольнике нравится. Рассольник без перловки, это я вам доложу, не рассольник. Так что там наготовили?

Он некоторое время молча смотрел на мою спокойную мордочку. Видно пытался переварить сказанное мной. Похоже я ответил совсем не в тему его слов. А чего он собственно хотел от дошкольника?

— Правильно люди говорят, нагл и спесив.

— Так значит правда, что вы по ночам трупы на кладбище откапываете?

— Какие ещё трупы?

— Так люди говорят, а вы сейчас подтвердили, что люди правильно говорят. Так что там насчёт трупов?

Алёнка молча переводила взгляд с меня на отца и обратно. Как будто следила за мячом во время игры в теннис. Собственно, игрой в пинг-понг я сейчас и занимался. Откидывал его вопросы ему самому. Не нужны мне его ёжики, сам пусть об них колется.

А мама Лена? Ух, молодчина. Она со своей позиции стороннего наблюдателя, сейчас просто наслаждается процессом. Ну правильно, чего ей переживать. Она прекрасно знает, что никакого злого умысла с моей стороны нет, а значит опасаться нечего. Сейчас просто любуется словесной эквилибристикой.

— Да как ты смеешь щенок?

О-о. Похоже аргументы кончились, не успев начаться. Решил силой авторитета задавить. А кишка не тонка со мной тягаться?

Я выбросил перед собой левую руку с раскрытой ладонью и голосом, исходящим из солнечного сплетения, отчётливо произнёс:

— Стоять!

Наступила тишина. Далее, делая под шаг вперёд и изображая поднятой рукой толчок воздуха перед собой, я выбросил, на Андрея Никитича, скопившуюся в солнечном сплетении энергию.

— Сел!

Тот, не устояв на месте, сделал шаг назад и споткнувшись о диван, с размаху уселся на него. Ух ты. А красиво получилось. Жаль никто не снимал. Ну не распространены ещё кинокамеры. Так-то зачётный момент вышел. Стоит мальчик, толкает перед собой ручкой воздух, а дяденька напротив падает на диван. Кто там будет говорить, что бесконтактный бой — это фикция и является лишь постановкой. Лично я сейчас убедился в обратном. Ну теперь осталось выдать монолог главного героя и Болливуд отдыхает. Почему Болливуд, а не Голливуд? Да потому что только в Индийских фильмах удар слышится раньше, чем была занесена рука, а противник упал ещё до звука удара. Ну и пафоса там по более будет. Хи-хи.

— Ты, возомнивший себя умником, ты какого полез без разбору? Ты чего хотел добиться? Власть, авторитет решил начать нарабатывать? Как школу построят и директором заступишь, чтобы вес уже иметь в посёлке?

Он пошевелился и похоже хотел ответите на задаваемые вопросы, но мне его ответы не нужны.

— Молчать! Твой номер — последний. Ты уже всё сказал и ничего умного я там не услышал. Люди ему говорят. Говорят, в Москве кур доят. Так-то ж люди говорят. А разобраться, понять самому не досуг? Думалка ещё не выросла? Теперь слушай как было на самом деле. Позавчера, после обеда, мне было очень плохо, причина не важна. Твоя дочь сумела вытащить меня из этого состояния, она буквально спасла меня. И самое меньшее, чем я мог ответить, это напоил чаем с тортиком и дал покачаться на качелях.

При этих словах Алёнка с мамой уставились на меня. Ну да, не говорил я им об этом. Но то была не их забота, зачем знать лишнее.

— Ты же — я специально упирал на «ты», сознательно принижая его возраст и заслуги — ни в чём не разобравшись, начинаешь орудовать как слон в посудной лавке.

Алёнка прыснула в кулачок. Молодец, кнопка, не попала под влияние авторитета отца, да и давление моей ауры, которое я стараюсь поддерживать, даже не замечает. Наверное, очень ярко представила себе картину погрома в посудной лавке.

— Ты решил, что началась проверка тебя и твоей семьи, — есть, глаза по полтиннику, попал в точку — и не придумал ничего лучше, чем запереть дочь дома. Тут уж мне пришлось идти и извиняться за твои идиотские действия перед твоими женщинами. Они-то тут не причём. Одна вырвана из привычной среды и вынуждена пока заниматься не своим делом. Ей и так страшно.

Елена Павловна, вижу по вашим глазкам, что угадал. Да тут и гадать не надо было, всё, как говорится, на морде лица написано.

— Вторая, сделав самостоятельный шаг, попадает под арест. Кому такое понравится? Или ты в погоне за карьерой готов ими пожертвовать? Что? Молчишь? А что интересного нам люди говорят? Поженили нас, наверное. Может и прислали тебя сюда только из-за того, что твоя дочка со мной спуталась. Что там у нас уже детей, семеро по лавкам кричат, сиську мамкину просят? Так? Не отвечай, не надо. Мне и нашей семье на это плевать с высокой колокольни. Это не имеет АБСОЛЮТНО никакого значения. Уяснил?

Чего-то я сам быстро выдохся. Силёнок ещё маловато, тренировки только начал, полного понимания происходящего пока нет, изменения ещё лезут валом. Пора закругляться.

— Поэтому чихать я хотел на все твои претензии. Единственно прошу, женщинам своим, больно не надо делать.

В полном молчании я обулся и вышел из квартиры. Всё, быстрее до моей Шпанки. Похоже я всё-таки перестарался. Прокачивать такие объёмы за короткий промежуток времени.

Аленка внимательно обвела взглядом родителей, потом тоже обулась и вышла из квартиры. Её папа посмотрел ей в след и безучастно поинтересовался:

— Куда это она?

— Наверно за братом пошла.

— Каким ещё братом? — резко встрепенулся Андрей Никитич.

— Не обращай внимания, тут уже ничего не изменишь. Он её под опеку взял. Для всех как-бы объявил своей сестрой. Ты знаешь, наверно так даже лучше будет. Ты сам чего такой взвинченный пришёл?

— Да ходил до его родни. Хотел подарок вернуть, сама видела, что вещь дорогая.

Елена ухмыльнулась:

— Ну и что? Вернул?

— Да куда там, — махнул он рукой — это действительно он сам сделал. И из дерева кроватку смастерил, и из обрезков, на швейной машинке, постельку пошил. Нет. Ты могла бы подумать, что этот пацан ещё и на швейной машинке может. Я не знаю с какого конца к ней подходить, а он работает на ней так, что от магазинного не отличишь.

— Тише, тише. Не заводись. Что ещё тебе там сказали?

Андрей смутился.

— Ты, не поверишь.

— Мне кажется я уже во всё поверю.

— Анна Севостьяновна, сказала, что не дорос я ещё с её внуком тягаться. Ты представляешь, как меня это взбесило.

— А сейчас?

— А сейчас понял, что она права. Ты просто не представляешь, что это за люди. Степан Фиофилыч и слова не сказал, только улыбался. Но от него таким веяло. Я думал, что такие только в Москве на трибуне стоят. И внучек не далеко ушёл. Когда он мне выговаривать стал, у меня волосы на голове шевелились. Сильная кровь. И он не врал, когда говорил, что им плевать на всякие кривотолки. Им действительно плевать и их все уважают. Вот о таком авторитете он говорил.

— Если бы только это. Ты заметил, что он осознаёт себя более старшим, чем ты? И мне кажется, что это имеет основание.

— Так что же делать?

— Ты до сих пор считаешь, что надо что-то делать?

— Пожалуй ты права. Всё что мог я уже сделал и чуть всё не испортил.

— А вот по поводу сильной крови, — Елена мечтательно улыбнулась — по поводу крови, это ты хорошо заметил.

Глава 17

Выйдя из подъезда, я пошёл куда глаза глядят. Внутри была пустота. Ни о чём не хотелось думать, ничего не хотелось делать. Такое впечатление, что выплеснулся весь, без остатка. Мир вокруг, никак не откликался в душе. Проплывали какие-то картинки, чьи-то лица. Но не было никаких ассоциаций. Я просто шёл. Потом я почувствовал, что чья-то ладошка скользнула в мою руку и от неё стало расходиться тепло. Оно постепенно окутывало меня, и наконец опустошённая душа угнездилась в маленькой уютной колыбельке. Я продолжал, куда-то идти, а душа покачивалась в колыбели, подвешенной к притолоке деревенской избы. Пахло нагретым деревом и молоком. Мимо прошла женщина, подойдя к образам в углу избы, она истово перекрестилась. Вот сзади к ней подошёл мужчина и нежно обнял. Она обернулась, прильнув к его груди.

Кто эти люди? И тут же понимание, они мои прародители, основатели рода, чья кровь и память преобладает во мне. Женщина увидела меня в колыбели, нахмурилась. Подойдя ближе осмотрела внимательнее и что-то разглядев улыбнулась открытой, очень доброй улыбкой. Потом она махнула надомной рукой и видение пропало.

Очнулся я около своей Шпанки. Рядом стояла Аленка и держась своей ладошкой за руку заглядывала мне в глаза. Так это она дала тепло моей опустошённой душе и вернула из небытия. Она, сама того не ведая, привела меня в дом моих предков. И те помогли вновь обрести себя. Маленькая, добрая кнопка, с огромной и светлой душой. Это кто тут у нас маг и волшебник? У кого силы и понимания больше?

Я взял её ладони и прижал к своей груди.

— Спасительница моя, уже второй раз вытаскиваешь из небытия.

Она продолжала молча смотреть мне в глаза и я, не отрываясь от её взгляда заговорил:

— Разреши мне погреться, у пальцев твоих,

Ощутить лёгкий трепет тепла.

Я запутался в жизни, замёрз я в пути.

Ты открой мне на это глаза.

Алёнка широко распахнула свои глаза, но продолжала молчать. Откуда столько понимания в этом ребёнке. Может она тоже, как и я, путешествует от жизни к жизни в поисках чего-то.

— Я так долго бродил, среди скал и снегов,

Я за призрачным счастьем бежал.

Помоги мне вернуться в отеческий дом,

Я замёрз, я смертельно устал.

Её взгляд опустился, и она стала рассматривать мои руки, продолжавшие удерживать её ладошки у груди.

— Ты теплом своих рук, нежным светом очей,

Растопила кромешную тьму.

Так возьми моё сердце и душу согрей.

Я тебя, лишь об этом, прошу.

Алёнка уткнулась лбом в мою грудь и я, обхватив её за плечи, прижал к себе. Рядом стоял Пушок, с тревогой поглядывавший на нас. Но вот взгляд его успокоился, и он полез на свой пост, под смородину. Опять пропустил чужого человека, даже не подав голоса. А чужого ли? Для меня уж точно не чужого. Может и это пушистое чудо тоже это поняло, да ещё пораньше меня.

— Чего бы ты сейчас хотела?

Она подняла глаза, а потом опустив их, начала водить пальчиком по моей груди.

— А можно ещё на твоём велосипеде покататься? Мне так понравилось.

О, незамутнённая, детская непосредственность.

— Конечно можно. Идём.

Я, обхватив её за плечо, повёл в наш двор. Бабушка, увидев нас, нахмурилась. Да-да, помню, что ты просила не тащить всё это в дом. Но я не могу по-другому. Не могу оттолкнуть человека, только что вытащившего меня, невесть откуда. Бабушка, присмотревшись, что-то про себя решила и лишь кивнула. Взяв велосипед, мы пошли на школьный двор.

Алёнка, оседлав железного коня, сразу припустила в сторону спортивной площадки. Тут уже собиралась молодая поросль посёлка. Заняв одну из лавок, я стал наблюдать как подруга наворачивает круги вокруг футбольного поля. Делала она это с азартом, как будто готовилась к соревнованиям на велотреке.

На краю поля появился Андрей Никитич. Он нашёл глазами Алёнку, но не пошёл к ней, а продолжил свои поиски. Заметив меня, направился в мою сторону. Ну что ему ещё надо? Никак не угомонится? Так здесь не место для выяснения отношений. Слишком много любопытных глаз вокруг. Мне-то по барабану, а ему тут жить и работать. Он же весь статус себе порушит.

Когда он подошёл и молча присел рядом, тут же подскочила Алёнка, бросив велосипед и растолкав нас, села между нами. Вот защитница нашлась. Интересно кого и от кого она защищать собралась? Толи папашу от меня, то ли меня от папаши. Первым заговорил Андрей Никитич.

— Ты извини меня. Я там наговорил лишнего. Был на взводе. В общем был не прав.

Как же тяжело дались ему эти слова. Видно, что они искренние, но мешала разница в возрасте. Взрослому мужчине извиняться перед дошкольником. Алёнка повернула голову ко мне и стала ждать ответа. А я чего? Я ничего. Мне все его закидоны по одному месту. Выложился конечно по полной, но вон, кнопка в себя вернула. Так, только наука на будущее будет.

— Да я зла никакого не держу. Каждый может запутаться. Вы лучше у женщин своих попросите прощения. Им больше всех досталось.

Алёнка развернулась к отцу, словно ожидая слов раскаяния. Я чуть не рассмеялся. Детская непосредственность, но теперь попробуй проигнорируй её. Он немного помялся, но в конце концов решился.

— Дочка, извини меня пожалуйста, был не прав, погорячился…

Он хотел ещё, что-то сказать, но обнявшая его Алёнка не дала это сделать. От неожиданности, он развёл руки в стороны, но потом приобняв её легонько похлопал по спине.

— Ну что ты, что ты. Всё же хорошо?

— Папка, какой ты у нас с мамой умный, но иногда такой дурак.

Тут мы оба не сдержались и рассмеялись в голос. На нас стали оборачиваться. Устами младенца, глаголет истина.

Алёнка подскочила, взяв руку отца и мою, соединила их.

— Ну что? Мир?

— Мир. — дружно ответили мы и снова рассмеялись.

Убедившись в нашем мирном сосуществовании, она схватила велосипед и помчалась дальше наворачивать круги по стадиону. Люди вокруг стали делать вид, что ничего тут не происходило.

— Ох, — вздохнул Андрей Никитич — что завтра говорить начнут?

— А чего начнут? Если на придумывают что-то, то это их проблемы. Главное, они видели, что между нами дружба. А с нашей семьёй не дружат, нас боятся, уважают, приятельствуют с нами, но не дружат. Не могут они этого. А вы дружите, значит вы находитесь на другом уровне иерархии. И это безусловно падает в копилку вашего статуса.

Андрей Никитич с удивлением посмотрел на меня.

— С такой стороны я не смотрел на ситуацию. Спасибо.

— Не за что. Пользуйтесь на здоровье.

Мы некоторое время посидели в молчании. Но было заметно, что его гложет что-то.

— Ну давайте уже. А то так и будете мучиться.

— Так заметно? Впрочем, я конечно верю, но всё-таки, как ты сделал кроватку для куклы. Извини, но не укладывается в голове, что это мог сделать ты.

Вот настырный. Хотя, наверное, хорошее качество, для человека, ищущего и познающего. Чтобы ему ответить? Я поднял с земли небольшой обломок ветки и стал гладить его руками.

— Понимаете? Когда мы вступаем в жизнь, мы становимся пешками. Фигурами слабыми, ограниченными, но рвущимися вперёд. Мы понимаем, что когда достигнем задней линии, то сможем стать, любой другой, более сильной фигурой. Можем стать даже ферзём, самой, казалось бы, могущественной фигурой. На пути нас подстерегает много трудностей и опасностей. Нами пренебрегают более сильные. Нами даже жертвуют в угоду чьих-то амбиций. Но вот кому-то удалось прорваться, цель достигнута. Но это лишь иллюзия. Какими бы сильными мы не стали, мы все зависим от весьма слабой фигуры.

— От короля?

— Именно. Все сражения ведутся за короля и во имя короля. Всё вокруг завязано на короле. И именно королём, пешке никогда не стать.

— Ты это к чему?

— К тому. Когда вы сможете понять, как пешке стать королём, тогда вы и поймёте, как я это делаю.

Я раскрыл ладони и подал ему, сделанную из обломка ветки, изящную пешку. Он осторожно взял её в руки и стал внимательно рассматривать.

— Но на ней нет следов обработки. У тебя не было никаких инструментов. Ты не мог… Но ты сделал. Как?

— Вы сейчас говорили про обработку, про инструменты. Почему?

— Это то, при помощи чего можно что-либо изменить, придать форму.

— Ну, договаривайте.

Андрей Никитич задумался и всё никак не мог продолжить. Я решил немного подсказать:

— Придать форму по правилам …

— Этой игры?

— В точку. А если мы выходим за рамки этой игры, то…

— Мы можем не следовать её правилам. И тогда пешка может стать королём?

— Вот видите, как всё оказывается просто.

— То есть, ты хочешь сказать, что ты выходишь за рамки игры под названием жизнь и делаешь, что хочешь.

— Нет конечно. Просто Вам известны далеко не все правила этой игры, и вы используете только маленький клочок. Я чуть-чуть больше прочитал в инструкции к ней и теперь пытаюсь читать дальше.

— Ты очень интересный мальчик. А ты не боишься.

— Чего?

— Что есть люди, которые тоже захотят узнать, то, что знаешь ты.

— Флаг им в руки, барабан на шею. Я буду только рад.

— Ты не понимаешь всей опасности этого. Не понимаешь, чем может это обернуться для тебя.

— Извините, но это вы не понимаете, чем это может обернуться для вас. Я ни в коем случае не угрожаю. Просто есть силы, которые не подвластны ни мне, ни вам, ни даже государству, да никому на Земле. И эти силы похоже затевают сою игру, правил которой неизвестны никому.

Андрей Никитич глубоко задумался. Наверно о том, как бы не оказаться в жерновах чужой игры. Это открыто читалось на его лице.

— Знаете, что? А не берите вы всё это в голову. Как говориться: «Меньше знаешь — крепче спишь». Помните только одно, я никаким боком не допущу, что бы это как-то отразилось на вашей семье. Не переживайте.

Он опять задумался, повертел пешку в руках.

— А ты сам в этой игре, кто?

— Всего лишь пешка. А вот кем или чем хочу стать, пока не определился. Время покажет.

Хотя время ли. Но это ему не обязательно знать. И так мужика загрузил по самое не могу. Уверен, теперь у него эта пешка будет находиться на самом видном месте.

— Валентин! — раздался знакомый голос.

Я покрутил головой и увидел, как нам идёт моя мама. Ух ты, мама приехала. Она немного не успела на свадьбу своего брата, но меня, кроме неё, никто не сможет увезти домой. На ней был красивый брючный костюм, голубого цвета. Да и вся она, несмотря на то, что только приехала, излучала уверенность и даже какое-то превосходство. За версту чувствовался город. Такого здесь, просто так, не увидишь. Люди вокруг стали оборачиваться в её сторону и пошёл лёгкий гул.

Я сорвался с места и побежал на встречу. Обняв её, вдохнул запах дороги. Тут было намешано всё, и запахи большого города, и запахи железной дороги, но особенно сильно бросался в нос запах бензина. Похоже последний автобус, на котором она ехала со станции, весь пропах им.

— Вот ты где. А я приехала, тебя нет. Сказали пошёл на велосипеде кататься. А ты без велосипеда.

— Да на велосипеде я, на велосипеде. Просто сейчас подружка на нём.

— Это какая такая подружка? Давай, показывай.

Ну конечно, она знает, что я не завожу друзей, особенно подруг.

— Пойдём я познакомлю тебя.

Подведя её к лавочке, представил:

— Знакомьтесь, это моя мама Анна Степановна Кречет. А это будущий директор новой школы, Андрей Никитич Троянский и его дочь Алёнка. — Кивнул я на только подъехавшую подругу.

Пока взрослые обменивались любезностями, Алёнка во всю пялилась (конечно немного не прилично, лучше сказать смотрела широко раскрытыми глазами, но слово «пялилась» подходило лучше) на мою маму. Она как заворожённая оглядывала её всю, а потом, вот уж точно никто не ожидал, подошла и потрогала. Как будто проверяя, а живая ли перед ней тётя.

— Здравствуй, тебя Алёной зовут? Это ты подруга моего сына?

Та, в ответ, только кивнула.

— Приятно познакомиться. Меня зови тётя Анна.

Опять кивок. Чего-то я не узнаю свою кнопку. Обычно она более разговорчивая, а сегодня совсем мало говорила. Взрослые опять отвлеклись на свои беседы и Алёнка, схватив меня за руку, потащила в сторону.

— Это точно твоя мама?

— Точнее не бывает. А что не так?

Она засмущалась, потом заглянула мне в глаза.

— Клянись, что не будешь смеяться и никому не расскажешь.

— Да о чём ты?

— Клянись!

— Хорошо. Не сойти мне с этого места, если буду смеяться над тобой, а про тайны ты и так всё знаешь.

— Тогда наклонись.

Я наклонился и она, почти прислонившись к моему уху, зашептала.

— Сегодня во сне ко мне приходила тётя, точь-в-точь как твоя мама. Она сказала, что я выбрала очень непростую судьбу и мне придётся очень многое узнать, а ещё больше вспомнить. Поэтому я не должна расслабляться и много работать над собой, особенно должна хорошо и быстро учиться в школе. Иначе могу куда-то там не успеть. Но она обещала мне помочь. Сказала, что укажет путь. А ещё она из листочка берёзы свернула колечко с узором внутри, приложила к моей груди и тот исчез. Сказала, что это убережёт меня.

Чем больше рассказывала Алёнка, тем круглее становились мои глаза. Это чего тут Ассы удумали. После слов «укажет путь» и «колечко из листочка» у меня отпали всякие сомнения. Это точно была Тара. И почему она была в образе моей мамы? Я её видел совершенно другой. Хотя, чего я удивляюсь. Валькирию я тоже видел с разными лицами. Наверно и Тара так может. Но почему моя мама? Это не просто так.

— У неё ещё имя было, чем-то похоже на имя твоей мамы, но не оно. Она мне называла, но я забыла. — подруга засмущалась.

— Тара.

— Что?

— Её зовут Тара.

Алёнка отпрянула от меня с широко раскрытыми глазами.

— Ты её знаешь?

— Конечно.

Её глаза сузились, будто подозревая меня в сговоре. Вот только с кем? И она продолжила опять шёпотом, но уже не тараторя слова, а спокойно их проговаривая.

— Там приходила ещё одна тётя и сказала, что мне скоро откроется проход в глубинные слои и тогда она поможет мне вновь стать стойкой, как раньше.

— Это, скорее всего, была Валькирия. А проход в глубинные слои я кажется сегодня тебе пробил. Помнишь, когда тебя сначала жаром изнутри обдало, а потом прохладой всё смыло.

— Угу. Валька, это что такое было? Мне страшно.

— А вот это, сестрёнка, — при слове «сестрёнка», Алёнка подалась вперёд — очень при очень большая тайна. Ты никому не говорила?

— Нет. Тёти предупредили об этом и что-то сделали. Когда с мамой хотела поделиться, так как будто онемела. Тебе решила сказать, потому что маму твою увидела. Но она только внешне похожа. Ой.

Она, в испуге, зажала рот руками.

— Что такое?

— А я тебе рассказываю и ничего не мешает. Мне за это ничего не будет?

— Успокойся, ничего тебе не будет. Если бы было нельзя, давно бы уже онемела, как с мамой.

Да. Похоже тут какая-то афера с их стороны намечается. Ну что за тайны Мадридского двора. Правильно я ответил её отцу, что я пешка. Тут меня уже играют, а я ни сном, ни духом. Надо попробовать наведаться сегодня к этим клушам. То-то ткань мира даже не напряглась, когда я пробой Алёнке устроил. Значит опять всё предначертано было. Точно. Ведь с кнопкой я познакомился в аккурат на следующий день после того как, даже не знаю, как правильно это назвать, пусть будет — проснулся. Ведь каждый день сюда прихожу, да и она с подружкой тоже здесь ошивалась. Но ведь даже взглядом её не замечал. Думаю, и она меня.

— Валь, — подруга подёргала меня за рукав — а что теперь будет?

Я улыбнулся в ответ.

— А теперь, дорогая моя сестрёнка, будет жизнь. Бурная, напряжённая, похоже очень необычная и интересная. Уж это я могу тебе гарантировать.

— Но как? Ты ведь уедешь. А я тут одна буду, без тебя.

В её интонациях промелькнула обида и растерянность. А, плевать на всё. Я обнял её прямо у всех на глазах. Пусть думают, что хотят. Буду я ещё оборачиваться на всякие шепотки. Тут у человека трагедия, можно сказать, а я в политесы буду играть. Дудки вам всем.

Она обняла в ответ и теснее прижалась щекой к моей груди.

Глава 18

Попрощавшись с новыми знакомыми, мама позвала меня домой. По дороге всё пыталась расспросить, что за девочка, как познакомился. Я вдаваться в подробности не стал, встретились здесь, начали общаться. Почему обнимал? Просто хотел успокоить. Не похоже на простое успокаивание? А как по-простому успокаивать? Мало я ещё знаю и умею. Вроде получилось спустить всё на тормозах. Мама сама только с дороги, поэтому не особо усердствовала.

Новый заход пошёл за ужином. Когда мы, все вместе сидели под навесом. Все, это бабушка с дедушкой, Степан со своей женой, Ниной, и я с мамой. Когда перемыли косточки по поводу прошедшей свадьбы, дядя перевёл стрелки на меня:

— Сеструха, ладно я, вон твой Валька, поглядел на это дело, да видать понравилось ему. Пошёл и невесту себе нашёл. Мы ещё за столом празднуем, а он её уже в дом привёл.

Ну дядька, натура у него такая, любит подшутить, вот и сейчас решил подколоть мою маму.

— Да ладно, Степан. Вечно ты со своими шуточками.

— Да какие шутки. Я сегодня на автобазу в Курган смотался, так у меня спрашивают там, когда на следующую свадьбу приезжать.

Хитро так подмигивает мне и улыбается.

— Так что мне им отвечать?

— Дядька Степан. А ты любопытных ко мне посылай. Свадьба то моя, вот пусть у меня и спрашивают.

Тут все обернулись ко мне. Мама с тётей Ниной смотрели с недоумением, Степан — улыбался, бабушка просто ждала, что я скажу дальше, один дед оставался абсолютно невозмутим. Нет, а чего они хотели? Я просто так буду слушать все эти разговоры. Оглядев всю эту пантомиму, до меня дошло, они просто хотят ясности. Мало ли, кто и чего говорит. Им действительно интересно, что происходит на самом деле. А что говорить? Мне бы кто объяснил, что происходит. Как «проснулся», так всё в кучу сваливается. Но с моими родственниками юлить бесполезно. И так врать никогда не умел, а с ними, только хуже себе делать.

— Я, кто? Маленький мальчик, который собирается в школу. Так?

В ответ тишина. Блин. Да что же такое. На словесную эквилибристику они сейчас не поддадутся.

Тут я почувствовал, как из района солнечного сплетения начала подниматься какая-то волна. Дойдя до горла, она чуть не перехватила дыхание. По всему телу пробежала волна мурашек. Сделав глубокий вдох и сосредоточившись на пространстве, охватывающем всех сидящих за столом, стал говорить, чеканя каждое слово. С каждым словом я ударял сложенными пальцами по краю стола.

— Хватит. Повторять. Небылицы.

Я почувствовал, как по голове пробежала волна онемения и кажется даже волосы зашевелились. Заглянув каждому в глаза и уже успокаиваясь, спросил:

— Довольны?

Первым отозвался дедушка:

— Правильно внучок. Так их всех. Нечего сплетни разводить.

И как ни в чём не бывало продолжил есть. Остальные тоже стали отмирать и заниматься своими делами. Только тётя Нина продолжала смотреть на меня удивлёнными глазами. А чего она ожидала? В нашей семье не только взрослые могут быть такими.

Бабушка накрыла мою руку своей и легонько похлопав её проговорила.

— Всё хорошо, никто ничего не говорит. Охолони немного. Иди вон водой лицо ополосни.

Да, лицо у меня продолжало пылать. Наверное, сейчас красное, как у рака. Ополоснув лицо, я не стал возвращаться за стол, а пошёл в сад. Там, забравшись на нижнюю ветку Шпанки, оседлал её прислонившись спиной к стволу.

Почему так всё изменилось? В той жизни, я был обычным ребёнком и в семье относились ко мне как к ребёнку. Сейчас я осознаю, что веду себя не как ребёнок, а родственники это воспринимают, как само собой разумеющееся. Они что? Всегда чего-то знали? Всегда были готовы к такому повороту? Только молчали. Всегда молчали и пресекали все мои попытки узнать про родственников. Только про родню по отцовской линии говорили, а по материнской, как будто пустота. Но ведь это неправильно. Человек не знающий своих корней — мёртвый человек.

Тут к дереву кто-то подошёл. Раздался голос бабушки.

— Ну что? Проснулся? В силу входишь? Я сразу поняла, когда мать свою увидела.

— Она тут не причём. Я раньше её приезда проснулся.

— Да это понятно. Если бы ты не проснулся, её бы здесь и не было. Рано это произошло. Мал ты ещё для этого. А лучше бы вообще не просыпался.

Ага, лучше. Я уже прожил эту жизнь не проснувшимся. Вернее, проснулся тогда, когда мне уже никто ничего не мог объяснить. Так и промаялся до конца, ощущая себя калекой. Вижу, понимаю, а сделать ничего не могу.

— Сила эта есть в каждом. Мы все спим. Уснули очень давно. После того, как чуть не разрушили этот мир, оставшиеся в живых закрыли эту силу. Незачем разрушать то, что создавалось с таким трудом. Когда люди впервые попали сюда, здесь нельзя было нормально жить. Очень много было сделано, чтобы мир стал живым.

— А как было? Бабушка расскажешь?

— Нет. Я и сама всего не знаю. Знаю только, что нельзя давать человеку проснуться. Много бед может от этого быть.

— А зачем тогда это всё? Зачем эта жизнь, если все спят.

— Затем, чтобы мир оставался живым. Мы лишние здесь. Человеку не место на Земле.

Ничего себе заявки. А что же тогда делать? Значит, то моё предположение, что человек использует возможности своего мозга и организма максимум на 10 процентов, верное. И это не случайно. Бабушка говорит, что мы спим. Спим, чтобы выжил этот мир, который мы уже чуть не уничтожили.

— Так что мне делать, если я проснулся? Я теперь опасен для этого мира?

— Таких как ты много. А мир пока ещё жив. До полного просыпания тебе ой как далеко. Может статься, что и жизни не хватит, чтобы вновь обрести всё, что в тебе есть. Кто закрывал доступ к силе, не были дурнями. Не всё так просто. Главное знай про это и будь осторожен.

— Бабуль, скажи правду. Ты ведь хотела, чтобы я никогда не проснулся.

— Да. И будь моя воля, так бы и было. Но теперь уж чего.

— Ну раз так случилось, может подскажешь, что дальше делать?

— Есть два пути. Один долгий и правильный, а другой быстрый, но разрушительный. Именно из-за тех, кто пошёл по второму пути и случилась та битва.

— Какая битва?

— Да её, как только не называли. Главное, что проиграли все. Не было в ней правых и виноватых. Все думали, что поступают единственно верно. Ну да это уже не важно.

— А что тогда важно?

— Важно, какой путь выберешь ты.

— Так чтобы выбрать, надо знать из чего выбирать.

— Расскажу тебе сказку.

«Жил один крестьянин и решил он отдать своего старшего сына в обучение волхву. Оплатил обучение, сын стал ходить к этому учителю. Проходит год. Крестьянин спрашивает сына:

— Чему ты смог научиться за этот год.

— Ничему. — отвечает сын.

— Как это? — возмутился отец — Что ты там вообще делаешь?

— Ничего. Я прихожу, и встаю столбом. Волхв зажигает свечу, и я стою, пока свеча не прогорит полностью. Потом иду домой.

Осерчал крестьянин.

— Как это так? Я столько отдал, за твоё обучение, а тебя ничему не учат.

Пошёл он вместе с сыном к волхву за объяснениями. А путь не близкий. Часа три в одну сторону идти. Приходят они. Крестьянин и спрашивает:

— Великий волхв, мой сын уже год ходит на обучение к тебе. Разреши узнать, как успехи у него.

Тот и отвечает:

— Твой сын очень способный ученик. Он многого смог достичь за этот год. И быть ему большим человеком.

Не мог крестьянин воспротивиться волхву и повернул назад. На обратном пути повстречали они два стада коров. Видать пастухи нерадивые были, допустили, что быки этих стад сцепились промеж собой. Вокруг бегают, да ничего поделать не могут. Близко подойдёшь, так быки зашибут на смерть.

Так сын крестьянский шёл в задумчивости, видать всегда так ходил, в дороге нечем заняться. Как шёл, так и дошёл до бычков. Взялся одной рукой за рог одного быка, а второй, за рог другого, да повалил на землю обоих. Так и разнял их. Тут пастухи подскочили, да пока быки в себя не пришли, развели их в разные стороны. А сын так дальше по дороге и пошёл. Понял тогда крестьянин, что великим учителем оказался волхв и быть его сыну тоже великим.»

— И к чему это?

— Так это сказка. Сам теперь понять должен.

Сказка, это не придуманная история для развлечения, это пример, по которому должен учиться человек. Сказка — это быль, поучительная и назидательная. Потом уже извратили её суть. Вот и рассказала мне такую сказку бабуля. И что я должен из неё понять?

— Выходит, что крестьянский сын смог высвободить свою силу и применить против быков.

— Это на поверхности, а глубже.

— Он созерцал свечу. Смог видеть не только то, что и другие, но ещё, что-то.

— Хорошо. Теперь копни ещё глубже.

Блин, да куда копать то?

— Он, находясь в бездействии и освободив из головы лишние мысли, свеча то долго горит, смог заглянуть в себя и найти там свои возможности.

— И…

— Что, и?

— Не доходит. Ладно, расскажу следующую историю:

«Жил великий врачеватель, звали его Авиценна. Были у него и ученики. Вызвали его, как то, к больному. Пришёл он на вызов со своим учеником. Больной оказался слепым. Осмотрел врачеватель больного и приказал ученику приготовить, определённым способом, примочки на глаза. Через несколько дней больной и прозрел. А у ученика была любимая девушка и отец девушки тоже был слеп. Так вот, чтобы завоевать сердце девушки, похвастался он, что вылечит её отца. Сделал точно такие примочки, а на следующий день, глазные яблоки лопнули и вытекли. Так ученик потерял для себя девушку и был изгнан из учеников.»

— Ну тут всё просто. Причины и течение заболевания были разными, а на поверхности симптом один — слепота. Естественно и лечение, если оно возможно, должно было быть разным. Ученик, не разобравшись, повторил действия, как обезьяна. Вот и итог оказался противоположным. За то и был изгнан, что не умел понять суть причины.

— Если поверхностно брать, то верно. Глубже потом сам докапаешь, коль нужда будет. Теперь соедини с первой сказкой. Что получишь?

А вот это уже знакомо. Кажется, про что-то такое с прабабушкой речь была.

— Выходит, надо не только найти эти силы, но и понимать, когда и что можно применить. Одно и тоже действие может помочь, может и навредить.

— Примерно так. Если ты научишься созерцать мир и вплетать свои штрихи в его картину, то твоя сила будет только развиваться и помогать. Если же ты будешь применять силу только по своему усмотрению, то скорее всего разрушишь себя или окружающий мир.

— Выходит два пути это:

Первый. Путь созерцание мира и вплетение своих действий для развития этого мира, помощи ему.

Второй. Получение каких-то методик и применение их без учёта воздействия на окружение. Что соответственно приведёт к разрушению.

— Выходит так. Теперь ты понимаешь, почему мы не передаём никаких методик и заклинаний. Почему тебе предстоит познавать всё самостоятельно. У нас проявляются разные способности и то, что у меня сработает так, у тебя может выйти совсем другой результат.

— Ты хочешь, чтобы я шёл по первому пути?

— Да.

— Но ведь есть определённые рецепты, которые являются универсальными. Там травки разные, настои и всякие подобные вещи.

— Есть. Это ты сможешь узнать и так. Но для большей эффективности, при приготовлении, как ты говоришь, всяких настоев. Ты вкладываешь туда свои помыслы, желания и силы. А вот это у нас разное. Я вложу, получу лекарство. Ты вложишь, можешь получить лимонад или яд. Вот и посуди, что с этим делать.

— Спасибо, баб, я тебя понял. Значит буду созерцать, слушать и присматриваться.

— Ну присматривайся, присматривайся. Только не просмотри всё.

— Ещё, ты говорила про битву. Это была война между сторонниками этих двух путей?

— Нет. И те, и другие были по обе стороны.

— Но ведь говорят: «война — двигатель прогресса».

Бабушка рассмеялась.

— Что за чушь. Только что сказал, что будешь присматриваться, а сам сразу чужие байки за основу берёшь. Что в твоём понимании прогресс?

— Прогресс — это когда создаётся что-то, что помогает человеку в его жизни, в его развитии.

— И как же оно помогает? Вот, к примеру твой велосипед. Он в чём тебе помогает?

— Он помогает мне развивать ноги.

— А то просто бегая ты их не развиваешь? Тем более для бега и ходьбы задействуются другие алгоритмы работы мышц. То, что ты разовьёшь на велосипеде, не поможет тебе в обычной жизни.

— Ещё он помогает мне быстрее перемещаться на большие расстояния.

— Если ты захочешь, то сможешь перемещаться на гораздо бОльшие расстояния, гораздо быстрее чем на велосипеде. А пока у тебя есть велосипед, машина, поезд, самолёт, ты никогда не разовьёшь в себе это качество. Поэтому не сможешь быть полноценным человеком.

— Но ведь не всем дано так развиваться.

— Конечно. Всему своё место и время. Но имея это под рукой, никто и не будет даже стараться. Прогресс двигают ленивые и для ленивых. Которые уже никогда не станут полноценными людьми.

— Вот тут я не согласен. Те, кто двигает, в как раз очень даже не ленивые люди. Они энтузиасты своего дела. Они хоть в чём-то, но развились дальше других.

— Они развились, а всех остальных загнали в рамки.

С этой стороны я на прогресс не смотрел. Получается, что всё то техническое развитие, которого достигает человечество, есть не что иное как костыли. И эти костыли мешают развитию самого человека и как во втором варианте пути рано или поздно приведут к разрушению. Ведь если слепо использовать технологии и механизмы, для достижения определённого результата, то мы можем нарушать целостность ткани мира. А пользуемся действительно бездумно.

Бабушка ещё немного постояла, потом развернулась и ушла. Просто превосходно. Наговорила мне тут сказок и как ни в чём не бывало, оставила у разбитого корыта. А ведь действительно у разбитого. Всё, что я воспринимал за благо, теперь видится как страшное зло.

Хотел собраться с мыслями и разложить всё по полочкам, а оказался в ещё большем раздрае. Как теперь всё это собирать?

Так ни до чего и не додумавшись, попробовал пойти с самого начала. Начнём с созерцания. Что значит это слово? Уж больно часто его упоминала бабушка. Какие ассоциации оно у меня вызывает? Ведь если все языки мира произошли из одного, что наглядно доказал этнограф и лингвист 19 века Платон Акимович Лукашевич, то не имеет значения, что и откуда заимствовано.

«Со» — похоже на совместное с кем-то или чем-то. Совместное действие. По крайней мере у меня возникает такая ассоциация. «Зер» — пока приходит в голову только зерно, семя, суть, начало, исток. «Цать» — верхний регистр, на порядок более высокое, божественное. Как в цифрах: два — двенадЦАТЬ — двадЦАТЬ. А ещё «Зерцало» — зеркало, отображение реальности, которое нам всегда казалось загадочным. Не зря существует понятие — зазеркалье. То, что скрыто за преградой.

И что я получаю? Созерцать — видеть суть совместно с богом. Эк я хватил. Так можно дорассуждаться чёрт знает до чего. Хотя красиво вышло. Да и, наверное, не далеко от сути ушёл. Так, послушаем свои ощущения. Вроде никакого диссонанса не возникает. А раз так, то берём за отправную точку.

Остаётся вопрос: «А как понять, что вижу совместно с богом?». Ведь могут быть и просто мои выводы, не имеющие ничего общего с реальностью. Знать бы ещё, что называть богом.

Так. Стоп. Что нам там религии проповедают? Человек создан по образу и подобию божьему. В каждом есть частичка бога. Вот за неимением более точного понимания о великой силе создателя (кем бы или чем бы то ни было), буду опираться на свои ощущения. Согласуется или нет, с видимой мною тканью мира.

Ох бабуля. Партизанка блин. Тишком, тайком. А тут совсем другой мир открываться начинает.

Похоже у меня выходит не другой вариант моей жизни, где можно было, что-то подправить, что-то изменить, а совсем другая жизнь. Совершенно иное в старых декорациях. Другая сторона существования. А чего я расстраиваюсь? Это же интересно.

Глава 19

Проснулся опять до восхода солнца. Похоже я перехожу на новый режим сна и отдыха. И это здорово. Выходишь в садик и чувствуешь, как всё вокруг начинает просыпаться. По началу я ещё пытался сделать свой разминочный комплекс, но по мере того как становилось всё светлее и светлее, я всё отчетливее слышал, как всё вокруг начинало шевелиться, шуршать и шептать. Гул всё нарастал, и он слышался не ушами, это были вибрации, улавливаемые телом. Даже не телом, а его клетками.

Я скорее почувствовал, чем увидел, как в растениях начинали разгоняться соки, как великан, ещё медлительный после сна, начинал расправлять плечи. Каждая жилочка, каждый стебелёк, этого великана отзывался на призыв нового дня. Я слился с этим ощущением и уже не разделял своего тела от его. Вот, вдоль моего позвоночника, заструился сок молодой яблони, он промывал каждый уступ и выгонял ночные застои из всех углублений. А мои пальцы помогали молодым корешкам пробивать проходы в земле.

Гул исходил от всего моего тела. Или это тело того великана? Какого великана? Это уже не имело для меня никакого значения. Каждая клеточка моего организма начинала вибрировать. Каждая моя жилочка, каждая моя веточка, каждый мой стебелёк находился в состоянии предвкушения.

На задворках сознания промелькнула мысль: «предвкушение». Да, да, конечно, я проголодался за ночь. Я хочу кушать. И сейчас я буду кушать.

Вибрация из трепета перешла в звон. Кажется, ещё немного и всё рассыплется на мириады искорок. И вдруг меня коснулся мощный золотой поток. Его сила казалась просто неизмеримой, и он нежно обволакивал моё тело. Я припал к этому источнику, как изголодавшийся путник, и вбирал в себя эту мощь, стараясь насытится ею сполна.

Утолив голод и открыв глаза, я обнаружил себя стоящего под лучами, только оторвавшегося от горизонта, солнца, на краю нашего садика. Состояние было просто великолепное. Ощущение чистоты в каждой клетке тела и наполненности энергией. Хотелось куда-то мчаться и что-то делать. Ну раз хочется, не будем отказывать себе в удовольствии.

Бегущий по утренней дороге мальчик, смотрится немного не в тему. Поэтому я через наш и школьный огороды проскочил на спортплощадку и стал наворачивать круги вокруг футбольного поля. Хорошо, что в такую рань здесь не бывает ни одного человека и ни с одной дороги площадка не просматривается.

Под мерный ритм своего дыхания, мысли расслабились и потекли без всякого управления. Вот я стою в строю. Где это? Огляделся. Так это первое утро в военной части, где я буду служить три года. Да, да, я попал служить в Морфлот, на Тихий океан. Это первая утренняя зарядка. Бежим строем между сопок. Только в три часа ночи нас привезли в эту часть. А в шесть уже подъём. Дышится тяжело. Нет. Больше не могу бежать. Сейчас выйду из строя. У меня же сердце не совсем здоровое. Я полгода в кардиоцентре пролежал. Не успел наметить план до конца, как из строя вывалился парень, похоже азербайджанец. Он схватился рукой за грудь и боком падает на землю со словами:

— Ой нэ могу болшэ. Сэрдцэ, сэрдцэ.

Рядом с нашим строем бежали старшины и когда парень стал падать, он так и не достиг земли, от их пинков он летел параллельно ей, не отставая от нас. У меня резко восстановилось дыхание, пропали боли в грудине, да и усталости как небывало.

Я так привык бегать что, будучи уже старослужащим, если я вызывался вести утреннюю зарядку, вся команда выла:

— Опять на дальнюю зону бежать?

— Давайте как все, пару кругов по стадиону и лёгкая гимнастика.

Старослужащие лишь посмеивались над молодыми. Они-то уже привычные к моим пристрастиям и с удовольствием использовали мою зарядку как полноценную тренировку.

Некоторые офицеры потом подходили и говорили:

— Ты это, полегче гоняй своих на зарядке. Неспецназ всё-таки.

А мне просто нравилось. Я получал огромное удовольствие от таких нагрузок.

Вот и сейчас вынырнув из воспоминаний, обнаруживаю себя на не высоком турнике, в попытке подтянуться. Н-да. С этим похоже пока проблема. Хорошо. Будем работать.

Проверим тело. Мышцы немного гудят, не привычны пока. Солнышко уже прилично оторвалось от горизонта. На сегодня хватит. Будем постепенно выводить организм в оптимальное состояние.

Труба, в школьной колонке с технической водой, торчит высоко. Огляделся, вроде никого не видать. Да если и увидит кто, ничего страшного. Полностью раздевшись, ополоснулся в холодной воде и не одеваясь пошёл в наш двор.

Так, теперь, стал начинаться каждый следующий день. Мама по началу удивилась, но быстро свыклась с этим. Она не видела меня почти три месяца. Сыночек растёт.

После завтрака, если не было каких-то совместных мероприятий, я гулял по селу. Раньше не замечал, оказывается, очень интересно наблюдать за людьми на своих подворьях. Больших, сплошных заборов, скрывающих дворы от взглядов прохожих, здесь просто нет. А если это не лицевая сторона, выходящая на дорогу, то забор был вообще чисто символическим. По высоте, он едва доставал мне до пояса.

В таких своих прогулках я пытался высматривать энергетические потоки. Пока получалось не очень. Я хорошо мог видеть структуру потоков растений, а с предметами и людьми пока получалось очень размыто и приблизительно.

Хотя, видеть, не совсем верное определение. На обычное видение, это не походило. Я знал где и как проходят потоки. Знал их характеристики и назначение. Я знал, про каждое дерево или кустик, практически всё. И эта информация накладывалась на то, что я видел обычными глазами. Получалась объёмная картинка. Но не пресловутые 3D, а что-то несоизмеримо бОльшее — 5D или даже 6D.

С людьми такого не выходило. На них мне нужно было концентрироваться и тогда я начинал «видеть» общую картинку энергетики — фон, выбросы, пробои и различные отклонения. При повышенной концентрации, начинали прорисовываться очертания внутренних органов. У меня даже получалось доводить концентрацию до клеточного уровня. Я мог чувствовать вкус клеток. Но никак не получалась целостная картинка. Не хватало фундаментальных знаний о человеческом организме. Вот когда я пожалел, что так и не удосужился взяться за изучение анатомии человека. Ну в той жизни, я думал, что ничего не смогу с этими знаниями сделать. Теперь сожалею о своей недальновидности. Ведь знал, что опыт останется со мной, даже после смерти. Мало ли, в какой из последующих жизней, мне могло пригодиться. И вот сейчас этого явно не хватало.

Проблему начал решать через тётю Нину, молодую жену дядьки Степана. Она по образованию — фельдшер, недавно закончила медицинское училище в Харькове. Когда я стал просить у неё учебники по анатомии, а в идеале анатомический атлас, то её лицо буквально застыло в эмоции, под названием — шок. Она никак не могла понять, зачем мне нужны эти картинки, ведь по определению я читать пока не умею, а если и умею, то только по слогам. Даже заподозрила меня в попытке разглядывания обнажённых людей. Ага. Ничего умнее не могла придумать?

Во-первых, у меня возраст ещё не тот, чтобы обращать на это внимание. Во-вторых, это каким извращенцем надо быть, чтобы получать удовольствие от разглядывания переплетений мышц, костей, сосудов и всевозможных внутренних органов.

После долгих консультаций с моими родственниками и недоумением с их стороны в мой адрес, своё веское слово сказала бабушка. Оставшись со мной наедине, она выяснила, что и как я вижу. Была немного озадачена, так как у неё подобное не проявлялось, но решила посодействовать. Особенно после того, как я взял первую попавшуюся газету и быстро прочитал, небольшую статью, вслух.

Собственно, зазубривать названия, я не собирался. Если буду учиться на медика, то это будет аж через 10 лет. Сейчас для меня главным было выстроить в голове схему скафандра, под названием организм человека. Почему скафандра? Даже не могу объяснить. Вот возникло в голове это понятие и всё.

Итогом всего было то, что через два дня я получил на руки трёхтомник по анатомии и физиологии человека. А на титульных листах его стояла печать библиотеки Харьковского медицинского института. На это дедушка сказал, чтобы я не обращал внимание на всякие мелочи, это теперь лично мои книги. Спасибо конечно, но не ожидал подключение всей родни к решению этого вопроса и, похоже, не только родни.

Таким обстоятельством, была огорчена мама. Ведь это лишний вес, что необходимо было тащить на себе. Школьный портфель, который тоже подарили мне родственники, сильно не нагрузишь, ведь я ещё маленький, а добираться до дома, почти два дня. Вот тут и пригодились знания из воспоминаний. Когда у меня были свои дети, то понятия школьный портфель практически не существовало, был рюкзак для школы. Поэтому было принято решение по превращению портфеля в рюкзак. Подобрав два похожих кожаных ремня в кладовке, я отправился к Ивану Корнеевичу, где он, с помощью инструмента для починки обуви, и спроворил мне лямки к портфелю. Теперь мама была довольна. Так как я мог сам нести не только анатомию, но часть своих вещей. Но не долго она радовалась. Освободившееся в чемодане место, тут же заняли несколько банок с вареньем.

По вечерам посещал спортплощадку школы. Для чего я туда ходил? Даже сам себе не мог ответить. Не было стремления с кем ни будь сближаться. Я просто смотрел на людей и пытался почувствовать их. Со сменой объекта своего внимания, во мне менялись ощущения. Постепенно я научился разделять свои чувства и чувства другого человека, также воспринимаемые мною.

Одной группе ребят не понравилось моё пристальное внимание. Они сначала долго переговаривались, периодически посматривая на меня, потом всё-таки решили подойти. Я уже отчётливо воспринимал их настрой. И он был далёк от дружелюбного. Особо выказывать свою враждебность они опасались, вокруг много людей, но и оставлять пренебрежение собой было не в их натуре.

Первым заговорил самый старший из них:

— Хочешь сыграть в футбол? У нас вратаря не хватает.

Ага. Как же. Они хотели поставить меня на ворота и постоянно расстреливать мячом. Их намерения читались очень легко. Вроде и нет конфликта, а то что малой, может получить сотрясение мозга, так это в игре, случайно по голове мячом попало.

Среди футболистов был и тот приснопамятный Федька, что пытался сбить нас с Алёнкой мячом. Он стоял в глубине ребят и светился предвкушающей улыбкой. Ну вот ничему, прошлый раз, дурака не научил. Ну что же, придётся самому повторить урок.

— А зачем вам вратарь? Вы хоть по воротам попасть можете? Насколько я помню кривожопость вон того — я указал на Федю — у него с этим ну очень большие проблемы.

Все оглянулись на упомянутого и заулыбались. Похоже ещё не выветрился из памяти его пассаж по скрыванию в кустах.

— А чего сразу я? Не промахивался я.

— То есть ты утверждаешь, что специально хотел нагадить другому?

— Да ничего я не хотел.

— Ну значит ты кривожопый.

Тут до него стала доходить двойственность ситуации. Или признаться в попытке нападения, а это потом может аукнуться в школе, или признавать себя неумехой, что опять же ведёт к падению авторитета, но уже в мальчишеской среде.

— Тогда нечаянно вышло.

— За нечаянно бьют отчаянно.

Почувствовалось, что этот Федька весьма говнистый человечек и возникло желание немного его приспустить в глазах ребят. Самое интересное, я был уверен, что это может легко получиться. Ведь из-за чего тогда он пнул мяч? Хотел просто покрасоваться. Но выпячиваться на фоне страданий других, этого не понимаю и понимать не хочу. Вот теперь пусть сам страдает. Подкинем ему идеальную, для него, ситуацию. Хотел расстреливать мячом? Пусть расстреливает. А вот то, что может оказаться в дураках мы никому не скажем.

— Хорошо. Давай я встану на ворота, а ты пробьёшь пенальти. Посмотрим, какой ты у нас не кривожопый.

Я специально, несколько раз, назвал его обидным словом. С одной стороны, хотел, чтобы он начал нервничать, а с другой стороны, если он действительно настолько говнистый, как я увидел, то это отразиться на отношении к нему окружения в дальнейшем. Коряво объяснил? Но была уверенность, что так надо. А своим ощущениям, с каждым днём, я доверял всё больше и больше.

При первом его ударе я выдохнул и чуть повёл руками вниз. В итоге его ударная нога перед самым мячом врезается в землю и мяч лишь легонько катится ко мне. Я специально промолчал и никак не стал комментировать это. Зато от его дружков посыпались весьма «лестные» комплементы. Особенно мне понравилось замечание по поводу того, что у него ноги растут из задницы. Вообще то я полагал, что они у всех оттуда растут.

— Это не считается! Я просто споткнулся!

— Ага. На ровном месте.

— Шнурки завяжи.

— Так он в сандалиях.

— Вот пусть на сандалиях и завяжет.

Это начиналось превращаться в балаган. Всё-таки дети, это очень жестокий народ. Ведь только они все были за него, а теперь смеются над ним. Но упорный Федя вышел на повторный удар. В этот раз я постарался чуть приподнять его ногу в момент удара. Но он и сам похоже взял поправку, и нога изначально шла чуть выше. В результате наших совместных усилий его нога просвистела над мячом и не встретив препятствие задралась вверх. От неожиданности опорная нога подвернулась, и Федя сложился на неё всем телом.

Раздался хохот от мальчишек:

— Федька мазила, по мячу попасть не может!

— Ага. А ноги задирает как в балете.

Но вот сам виновник смеха резко вскрикнул и схватившись за ногу начал потихоньку подвывать. Похоже там какая-то травма. Шутки кончились. Такого исхода в планах не было.

Подбежав, определил, что держится он за подъём опорной ноги. Ну так, когда правой ногой он себя подбросил, то левая подвернулась и встала на носок. А далее всем весом он приземлился себе на пятку и вывернул подъём почти в обратную сторону.

Я скинул его сандаль и схватил левой рукой за щиколотку, а правой обхватил в районе пальцев ног. Как всегда, я лучше вижу энергии с открытыми глазами, при этом желательно не смотреть обычным взглядом на то место, которое рассматриваю. Так же было и во взрослой жизни. Если я пробовал и глазами смотреть туда же, то вся информация расплывалась и никакой конкретики не выходило. А закрытые глаза приводили к тому, что снималась инфа с разных мест и всё сваливалось в кучу. Короче каша получалась. Почему, ещё не разбирался.

Так. Строение стоп я, естественно, не изучал. Рассмотреть связки, сухожилия и мышцы не смогу. Пойдём тогда по общим потокам.

— Да он притворяется. Он же даже бил другой ногой.

— Угу. А свалился на эту.

— Может перелом?

— Да иди ты со своим переломом.

Так слух в сторону, только отвлекает. Смотрим потоки. Вроде разрывов не наблюдаю. Будем считать ничего себе не сломал и не разорвал. Сами потоки не ровные и некоторые начинают закручиваться и клубиться. А вот это непорядок. Точно знаю. Откуда? Да хрен его знает откуда. Не должно так быть и всё. Мысленно хватаю эти потоки за концы и растягиваю их, чтобы не надувались. Прямо через руки почувствовал стон пострадавшего.

Чёрт. Не правильно. Это я ему потянутые связки ещё больше вытягивать стал. А как тогда? Может убрать всю энергию, чтобы там нечему было закручиваться и клубиться. Вижу, как всё начинает истончаться. Это уже хорошо. Нечему будет опухать.

Чувствую, что скулёж затих. Поднимаю взгляд на Федино лицо. Его глаза округляются и уставились на свою ногу. Тоже глянул. Упс. На его ноге, между моих рук образовался лёгкий белёсый налёт. Это, похоже, я, убрав энергию из этой области, весьма сильно охладил её. Ну всё по классике. Нет энергии, нечему нагреваться, температура понижается, чем больше энергии, тем выше температура.

Ну я её не совсем убрал, не вакуум получился. Значит отморозить ничего не должен. Сейчас только чуть подправлю её движение и начну потихоньку запускать.

Всё делал очень медленно. Первый раз этим занимался. В той жизни мне такие манипуляции не давались, от слова, совсем. Моя энергия просто проходила точку приложения, не замечая её. Сейчас, я чётко ощущал и саму точку и регулировал воздействие на неё.

Ну всё. Кажется, токи его энергий пришли в норму. Ничего и нигде не закручивается, и не утолщается. Вовремя перехватил, получается.

— Ну чего тут у вас?

Через мальчишек протолкалась какая-то женщина.

— Где болит? Пошевелить ногой можешь?

Федя повращал ступнёй и с удивлением уставился на меня.

— Ей. Чего молчишь? Болит, спрашиваю, где?

— Нигде.

— Чего нигде? Не болит что ли?

— Нет.

— А чего орал тогда?

— Да не орал он, — подмигнул я Феде одним глазом — от неожиданности вскрикнул и всё. Бывает.

Женщина посмотрела на меня.

— А то я не знаю, как от неожиданности кричат, а как от боли.

— Так то вы знаете, а мы нет. Вот и получается, что кричим не так как надо.

— Болтаешь много. Дай ногу его. Гляну, чего там.

Женщина аккуратно покрутила Федькину стопу, всё время контролируя его реакцию. Но реакции не было никакой.

— Ладно. Кажись всё нормально. Так чего кричишь? Людей пугаешь.

Федька опять уставился на меня. А я в ответ прищурился и многозначительно так, улыбнулся. Уж не знаю, чего у него в голове щёлкнуло, но в глазах промелькнул ужас. Он резко вскочил и помчался со стадиона.

Меня тронули за руку. Обернувшись заметил Алёнку с Татьяной.

— Это чего у вас тут произошло?

— Да как обычно. Рождение очередного ужасного слуха.

— Почему ужасного?

Я поднял руки и чуть согнул кончики пальцев, изображая когти.

— Я ужас, летящий на крыльях ночи…

— Эй ужас, а нас возьмёшь? Мы тоже полетать хотим.

Глава 20

Когда народ разошёлся, и Татьяна убежала к другим своим подружкам, Алёнка взяла меня за руку и потянула за здание школы. Оказавшись в стороне от чужих глаз она заговорила:

— Валь, я хочу тебе кое-что показать.

Какой же она ещё ребёнок. А давно ли я сам перестал ощущать себя таким? И перестал ли? Почему-то находясь рядом с ней, во мне просыпается желание оградить её от других. Всё время кажется, что другие люди обязательно обидят эту маленькую кнопку. Хотя она и грозиться их всех «прикнопить». Вот и сейчас она просто излучает нетерпение и скрытность.

— А с чего такая таинственность? И почему, ты хочешь показать это именно мне? У тебя же есть близкие подружки, вон хоть Танюшка.

Она в задумчивости вытянула губки и посмотрела на небо.

— Мне стало казаться, что Танька мне не подруга. Она просто соседка и прилипала. У меня только один друг и это, ты.

Вот только этого мне и не хватало. Это же лично моя фишка, не иметь друзей. Для меня понятие друг, это очень серьёзно. Хотя. Если у неё Меркурий в водном знаке, как и у меня, то такой вариант вполне возможен. А если там ещё и Венера, то так и должно было произойти. Так, не о том сейчас речь.

— Ну хорошо. Я весь в внимании.

Алёнка подошла к яблоне и прижала ладошку к её стволу. Посмотрела на ветку, и та стала потихоньку опускаться. Когда ветка оказалась совсем низко, Алёнка отошла от ствола и сорвав с ветки яблоко, вопросительно уставилась на меня.

Ну что сказать? У меня просто не было никаких слов. Я конечно понимал, как такое можно сделать. Но сам до такого применения не додумался.

— Молодец. А ветку назад вернуть не хочешь? Думаю, яблоньке так будет неудобно.

— Ой! — она быстро подскочила к стволу, — а ты ведь совсем не удивился. Я знала, знала, что ты так тоже можешь. Ведь ты волшебник. Настоящий волшебник.

— С чего это вдруг я волшебником стал.

— А я слышала, как мама с папой о тебе говорили. Папа показывал какую-то пешку. Он сказал, что ты палочку, прямо на его глазах в пешку превратил. Вот. А мама рассказала, как ты «по щелчку пальцев» научил и на велосипеде ездить, и плавать. Прямо волшебство какое-то.

— Ну надеюсь ты, — усмехнулся я — не считаешь это волшебством? Ведь сама помнишь, как училась. И никаких заклинаний я не творил. Сама сейчас такое показала, что тоже можешь за волшебницу сойти.

— Вот поэтому, я и не стала показывать это никому, даже маме.

— А мне зачем показала?

Алёнка распахнула глаза.

— Как, зачем? Ведь это у меня получилось после встречи с тобой. Раз. Тётя Тара, которая ко мне во сне приходила, оказалась твоей знакомой. Два. Из квартиры нашей всякую бяку выгнал. Три.

Тут она перешла на шёпот:

— Церковными свечами. Мама запретила про них даже упоминать. А ты знал, как ими пользоваться.

Надо сказать, что для её возраста, выводы она сделала просто железобетонные. Не зря я говорил, что аналитик из неё получится великолепный.

— Ты, конечно, молодец, что углядела всё это. Но для чего, ты мне, сейчас, показала?

Алёнка засмущалась.

— Ну раз ты всё это умеешь, то, может быть и меня научишь. — она схватила мою руку, будто боялась, что могу исчезнуть и затараторила, — ты не думай, я не напрашиваюсь. И я никому, никому не скажу. Да и не могу я никому рассказать, только тебе получается. А ты скоро уедешь, а я так хочу научиться. А я…

Аленка резко замолчала и из её глаз брызнули слёзы. Они лились в полной тишине, прерываемой редкими всхлипами. Ну как можно остаться безучастным к такому искреннему проявлению чувств?

Я притянул её к себе и обняв стал потихоньку гладить по голове.

— Ну что ты, что ты. Маленьким волшебницам не пристало плакать. Не нужно показывать людям как тебе тяжело. Ведь ты самая сильная и умная. Ты же лучше всех будешь учиться в школе. Что бы быть волшебником, надо очень много знать.

Алёнка особо сильно всхлипнула и стала успокаиваться.

— Но ведь даже самые отличные отличники не становятся волшебниками. А ты ещё даже не учишься, а уже можешь.

— Наверно потому, что «волшебники», — я выделил это слово голосом, — должны знать ещё больше, чем отличники.

Она подняла голову и заглянула мне в глаза.

— Это как?

— А как ты заставила яблоньку, опустить для тебя ветку?

— Я её попросила.

— Значит любой это может?

— Нет. — замотала она веером золотых волос, — любой не может. Ведь она не слышит их, а ещё у неё сил для этого нет. Я помогаю яблоне, это сделать.

— Вот видишь. Ты это знаешь, а другие не знают. Только поэтому ты и волшебница. Хорошие ученики потом поступают в институты и узнают ещё много всего. А лучшие становятся учёными и их тоже можно считать волшебниками.

Алёнка задумалась. Потом опять замотала головой.

— Нет. Ты не про то говоришь. Я не понимаю, почему, но это другое. Ну ты же знаешь, что не про то. Валь, ну как?

Как же ей объяснить, что это никакое не волшебство? Это просто другая грань алмаза, под названием, жизнь. Слишком мы зациклились, если это не может быть, но есть, значит магия.

— Хорошо. Вот давай посмотрим на машину. В неё заливают бензин, чтобы получить огонь, а там потом такое происходит, что она перевозит грузы на большие расстояния. Получается, что человек заставил подчиниться огонь, и тот теперь служит ему, перемещая большие грузы. Чем не волшебство?

Глаза Алёнки вспыхнули, и она чуть не запрыгала от радости.

— Вот, вот. Я же говорила, что это другое.

Тут уже в пору было удивляться мне. Как другое? Это же классическое описание магического артефакта. Чего, другого, она смогла углядеть? Как мне не было приятно от её радости, но очень хотелось узнать это.

— Поясни.

— Ну, Валь, ты же сам сказал, что не настоящие волшебники, — похоже она так учёных обозвала, — «заставили подчиниться». Я яблоньку не заставляла. Она сама хотела избавиться от зрелого яблока. Я это знала и попросила её помочь мне, чтобы я помогла ей. Я никого не заставляла и не подчиняла. Мы просто помогли друг другу.

Ох эти ясные голубые глазки. Кажется, даже цвет в них стал более насыщенным. Как же приятно смотреть на то, как они излучают не замутнённый свет. Свет открытия и познания.

А ведь она права. Устами младенца глаголет истина. Я очень долго доходил до этого. Меня напрямую тыкали в него. Кнопка же, мимоходом, уловила суть. Брать какое-то свойство от мира и заставлять его работать на себя или делать в согласии с миром. Как же всё просто. И ведь логично, до безобразия. Нет. Такой бриллиант грех оставлять на обочине жизни. Тут надо хватать и не пущать. Как же ей помочь в этом? Хотя, чего я думаю? Она сама попросила меня научить, вот и будем учить и учиться.

— Молодец. А теперь сможешь рассказать, почему ты смогла договориться с яблонькой?

Если она и это сможет объяснить, то я полный лопух. Просто слепец и глупец.

— Ну так я её услышала. Я теперь много чего слышу. Они все разговаривают. Только не голосом, а по-своему, на своём языке. Вот. И они меня слышат, если я очень сильно постараюсь.

Всё. Я выпадаю в осадок. Это полный нокаут. Как семилетняя девочка может такое? О, боги, как такое возможно? Хотя, боги. Ну точно, без их вмешательства тут не обошлось. Даже пусть они не боги, но в сравнении с нами они точно не обычные люди. От этой догадки меня ещё больше прошибает.

Но тут опять не складывается. Не могут они кардинально вмешиваться в происходящее и менять всё, как им вздумается. Иначе бы мир уже давно разрушился. А он ещё цветёт и пахнет.

Давай по порядку. Если я подошёл к этому через не одно воплощение, то и Алёнка к этому, как минимум, уже была готова. Просто, отличи от меня, она не помнит этого. Тогда единственное, что Ассы сделали, это столкнули нас. Принимая эту версию, картинка начинает выстраиваться и становится более устойчивой.

Только теперь непонятно, кому эта встреча больше нужна? Ей или мне? Кто и кого будет подталкивать? Ведь в моих воспоминаниях её не было. Хотя нет. Была она. Встретились в песочнице, здесь, на школьном дворе. Мне она тогда сразу понравилась, но только одной встречей всё и ограничилось. Мы договорились встретиться ещё раз, но не случилось. Столкнулись, но не были к этому готовы. Вернее, я не был готов. Не созрел. Теперь всё по-другому. Буду считать, что это я, нужен ей. И нужен не как человек, а как ступенька для развития.

— Хорошо. Ты научилась слышать растения. Но также может «говорить» и всё остальное. Поэтому, чтобы стать «настоящей волшебницей», тебе, для начала, нужно будет научиться слышать и видеть, остальной мир.

— Это как?

— Ничего не происходит случайно. У каждого события есть отправная точка. Нужно увидеть причины, почему это происходит. Научиться прослеживать причинно-следственные связи.

Алёнка задумалась, но понимание так и не отразилось на её лице. Похоже я высказался слишком заумно. Нужно пояснить на каком ни будь примере.

— Вот смотри. Мы едим. А для чего мы это делаем?

— Если я не буду кушать, то не вырасту. А ещё у меня сил не будет, даже ходить. Так мама говорит.

— Вот. Еда даёт нам силы. Наш организм способен использовать еду как топливо. В животике очень много чего происходит, чтобы взять эту энергию. Но. Всегда есть свои «но». Этого недостаточно.

— Как так?

— Да есть ещё экспериментаторы, — на этом слове меня самого покоробило, — поместили человека в полностью закрытое помещение. Оно было изолировано от любых электромагнитных излучений. В остальном полный комфорт и отменное питание. В начале человек чувствовал себя весьма хорошо, но потом началось «веселье». Короче, человеку необходимо ещё и поступление, так называемой, свободной энергии. Мы связаны с окружающем нас миром.

— А-а! — Алёнка затрясла ручкой, как на уроке, — я вспомнила. В тот день, когда мы вместе ходили купаться, я видела, как ты утром стоял на солнышке с раскинутыми руками. Ты ещё потом сказал, что подзаряжался от солнца. Но так и не стал объяснять. Так это было правдой?

Я усмехнулся.

— Конечно правдой. Мы это делаем постоянно. Просто тогда это было специально. Я хотел быстро набраться хорошего настроения.

— Постоянно? А от чего мы тогда заряжаемся?

— От всего. Всё, вокруг нас пронизано энергией, со временем, ты научишься её видеть. Поэтому, очень важно понимать, какое вокруг окружение. Ведь какое оно, тем мы и подзаряжаемся. Наверно неприятно есть прокисший суп?

— Фу. Да никто такое не ест.

— А находится в одном помещении с людьми, имеющими кислый вид, почему-то считается нормальным.

— Так это… Это я тогда тоже кислятину кушаю?

— Молодец. Сразу суть уловила.

Алёнка опять задумалась. Что-то там себе раскладывая по виртуальным полочкам. Пусть. Хороший аналитик из неё получится.

Потом свела бровки. Похоже, что-то не нашло своего места.

— Если можно получить энергию из окружения, то тогда зачем есть?

— Хм. Это ты уже говоришь не о человеке. Тогда пока ответь мне на вопрос. Зачем в человеке присутствуют органы пищеварения?

— Как зачем? Чтобы кушать.

— Вот. Значит такое питание, этому организму просто необходимо. Из чего должны расти твои косточки и всё остальное? Ни один дом нельзя построить, если не привезти стройматериалы.

— А какие стройматериалы нужны?

В который раз, этот ребёнок поражает меня своим умением, выделить главное.

— Молодец. Бытует такое выражение: «Мы есть то, что мы едим». Дальше уже сама видишь. Давай лучше попробуем увидеть, а что такое «еда».

— Ну-у. Еда — это то, что мы едим.

Тут она, как бы услышав, что сказала, рассмеялась. И я вместе с ней.

— Валь, ну ты чего такие вопросы задаёшь? Тут же всё просто.

— Просто, — согласился я, — да не совсем. Может неправильно высказался. Я имел ввиду, что означает слово «еда». Ведь почему-то называют стол — столом, а стул — стулом. Значит имеется смысл в этом.

Алёнка вся подобралась в предвкушении. Не смотря на всю заумь, ей, похоже, очень интересно. Что же, мне будет приятно приоткрыть, такому благодарному слушателю, ещё одну тайну, которую очень стараются забыть.

— Ты уже знаешь буквы?

— Конечно. Я знаю всю азбуку и даже сама уже читаю.

— Ну совсем молодец. Что же ты будешь делать в первом классе? Если уже умеешь читать?

Она вздёрнула свой носик от гордости за себя.

— Но, боюсь тебя расстроить, ты не знаешь азбуки. — вздохнул я с сожалением.

— Как? — она аж чуть не подпрыгнула от возмущения.

— Стой. — я закрылся руками, — не бей пожалуйста. Я сейчас всё объясню.

— Попробуй. — произнесла тоном, не предвещающим ничего хорошего.

— Ты знаешь алфавит, а не азбуку.

— А разве есть разница?

— Есть и она очень большая. Алфавит — это написание букв и звуки, которые они отображают. Азбука кроме написания букв и их звуков, содержит ещё и название этих букв, в свою очередь раскрывающих смысл, заложенный в каждую букву. И это, должен сказать, очень большой слой информации.

— Это как?

— А вот сейчас на слове «еда» и разберём. Оно состоит из трёх букв. Первый звук «е», буква «есть», означает — бытие, проявленная форма, энергия, воплощённая в материю. Второй звук «д», буква «добро», означает — развитие, достаток, возвышение. Третий звук «а», буква «азъ», означает — я, человек, исток, бог, живущий и созидающий на Земле.

Алёнка чуть не в рот заглядывала, воспринимая мои слова как откровения. Ну сейчас произведём заключительный аккорд маленькой пьесы.

— Теперь складываем вместе и что получаем?

— Что?

— Получаем, приблизительно, следующее. Энергия, воплощённая в материю, данная для развития человека, бога.

— Ой. — за озиралась Алёнка, в поисках случайных слушателей, — ты так спокойно про бога говоришь. Ты верующий? Хотя о чём я говорю? Конечно верующий. И ты не боишься так спокойно об этом говорить? Меня мама приводила в церковь, но строго наказывала никому про то не рассказывать.

Блин. Я тут может огромную тайну пытаюсь открыть, о великом и могучем, а она на бога отвлекается. Как-то весь пафос с пшиком пролетел.

— Нет. Не верующий я. — буркнул раздосадовано.

— Но как же тогда?

— Да никак. Это, вон, какому-нибудь папуасу, можно рассказать, что в Европе есть палочка, которой проведёшь по листу бумаги и останется нестираемый след. И палочка та, авторучкой называется. Можно так рассказать, что он и на самом деле поверит в неё. Станет верующим. А если дать её в руки, и он попробует использовать по назначению. Он останется верующим?

— Не-ет. — неуверенно протянула Алёнка.

— Вот. Он перестанет быть верующим, он станет знающим. Так и я не верующий.

Подруга, видя мою досаду, тихо спросила:

— Ты знающий?

— Да. И хочу, чтобы и ты такой стала. — раздражённо ответил я, и злясь на себя за такую реакцию, отвернулся.

Алёнка пододвинулась поближе ко мне и обняла со стороны спины.

— Ну не злись, пожалуйста. Я просто испугалась.

Тысячу раз права. Ну чего я хочу от неё. Вывалил гору информации, и она сразу должна всем проникнуться? Бежать вперёд паровоза с флагом и барабаном на шее? Тоже мне, учитель хренов нашёлся. Я развернулся к ней лицом и обнял в ответ. Как же это приятно, быть рядом с человеком, который искренне сопереживает тебе. Её теплая энергия робко пыталась окутать нас вместе. Да она ещё и защитить меня хочет? От кого? От меня самого? Ну и зверь я, оказывается.

— Алён, ты это, извини меня пожалуйста. Я тут вспылил случайно. Прости.

А с каким трудом даются слова раскаяния. Как будто клещами из себя вытаскиваю. Что это? Самолюбие, нелюдимость или отсутствие опыта? В ответ тепло хлынуло сплошным потоком. Простила. И сразу моя энергия пришла на помощь этому теплу.

Так, обнявшись, мы просидели ещё какое-то время. Первой очнулась Алёнка.

— А ты всю азбуку знаешь?

— Её лучше называть буквицей. — почему я так сказал? — Я знаю только тот вариант, в котором 49 букв.

— Сорок девять? — казалось удивлению нет предела.

— Да. Там есть, не использующиеся сейчас, всякие: ять, фита, ото, ота, пси ну и другие. Представляешь, там только букв «и», аж пять штук.

— Как это?

— Ииже — читается как долгое «и», Ижеи — обычная «и», Инить — краткое «и», Ижица — мягкое «и», Ижа — читается как «й».

— Хм. Даже по названию понятно, как она должна произноситься.

— Да? Я на это не обращал внимание. А ведь действительно так. Ух ты же умница какая.

От избытка чувств я даже легонько пощекотал её. Но бурной реакции не последовало. Она что? Не ревнивая? Блин, какая чушь в голову лезет.

— А ещё, в зависимости, какая из этих букв используется в слове «мир», оно означает разные вещи.

— Это как?

— Загибай пальцы. Состояние без войны.

— Раз. — Алёнка загнула один пальчик.

— Маленький мир — семья, селение, род.

— Два.

— Большой мир — планета Земля.

— Три.

— Мир в котором мы общаемся — общество.

— Четыре.

— Ну «й» в этом слове не используется, поэтому хватит. Хотя нет. Там ещё в написании может быть буква «ерь», она почти не произносится, но с ней слово «мир» уже может означать космос и вселенную.

— Пять и шесть. Ух ты, здорово.

— Да. Ещё в школе, по-моему, в девятом классе, будем проходить роман Льва Толстого «Война и мир». Так там под словом «мир», понимается столичное светское общество.

Алёнка опять стала светится от открывающихся подробностей.

— Вот когда мы с тобой сможем легко, почти автоматически, даже не осознавая того, видеть суть всего вокруг. Тогда и сможем называться твоим словом «волшебники».

— Как-то это сложно. — чуть поёжилась она.

— Это я сложно объясняю. Каюсь. Ведь ты смогла прикоснуться к сути яблони?

— Ну да. Это оказалось просто.

— Так и с остальным. Просто постарайся окунуться в это, и сможешь понять. Как поймёшь, так и легче будет.

— А ты научишь меня азбуке? Ну или буквице?

Ух ты! А она внимательная. Один раз оговорился, уже зарубку себе оставила.

— Если хочешь? Научу. Только записывать ничего не надо. Запомнишь?

Она лихо замотала головой вверх-вниз. Растрепавшиеся волосы захлестнули моё лицо.

— Я всё, всё запомню.

Глава 21

Вот и подошло к концу очередное летнее проживание у бабушки. Чем оно для меня обернулось? Наверное, самым невероятным поворотом в моей судьбе. Даже не так. Я прожил здесь целую жизнь и начал новую. Какая она будет? Оказалось, что это полностью зависит от меня самого. Обстоятельства нами рулят? А вот дудки. Рулят они нами тогда, когда мы пытаемся из них вырваться. А вот когда мы их начинаем использовать, наступает самое интересное.

Сейчас я сижу на нижней полке плацкартного вагона. Еду домой. В вагоне жарко, потому как на весь вагон открывается только два окна. Конечно в нашем закутке оно задраено намертво. Вообще-то я плохо переношу жару, но тут помог интересный случай.

Сели мы на поезд вечером, поэтому жара ещё не успела на всех сказаться, ночь провели спокойно. Но на следующий день, когда солнышко стало припекать, а вагон накаляться, началось представление.

В соседнем закутке, ехала дама, ну очень солидных габаритов. Про таких говорят легче перепрыгнуть, чем обойти. Никаких шуток, над своей полкой она возвышалась, что сидя, что лёжа, на одинаковую высоту. Ехала не одна, а со своим великовозрастным сыночком, годков семнадцати. Он явно не в маму, худой, что жердь и шустрый, как вода в унитазе. Всё норовил куда-то сбегать, к кому-то пристать.

Так вот эта дама, как начало припекать, завела скандал, по поводу закрытых окон. Достала всех в округе, а больше всего проводницам обломилось. Сочувствую бедным. Поезд, до Владивостока, идет семь суток и первый же день начинается с такого бедлама.

Я сам за стенкой от неё сижу, потом обливаюсь. Ну так достали её причитания. Мама на меня всё поглядывает, а вдруг сыночек сомлеет, от всего этого. В какой-то момент, в мою бестолковку, приходит здравая мысль. Да чтобы мне было также плохо как этой … Цензурные слова, для неё у меня закончились. Да не в жизнь такому не бывать. Я не хочу находиться, на одном уровне с ней. А раз не хочу, значит не буду. И что же? Да ничего. Совсем ничего. Пот, на мне быстро высох. Появилось ощущение прохлады. Даже вздремнуть захотелось, не смотря на разгорающийся скандал.

Вышел из дрёмы, поезд стоит, скандала, как не бывало. Начинаю потихоньку выяснять, а что, собственно произошло. Оказывается, после того как я забрался на верхнюю полку и задремал. Сыночек мадамы стал бросаться с ножом на проводниц. Ну мужики из пассажиров такого терпеть не стали. Навалились и скрутили паскудника. Вёрткий как змея оказался, кого-то вроде даже поранил. А сейчас станция, на ней семейку ссадили вместе с милицией. Весь вагон вздохнул спокойно.

Вот после такого эпизода я и сижу, довольный жизнью. А чего переживать? Мне теперь совсем не жарко, хоть мама, а она у меня очень теплолюбивая, периодически полотенцем обтирает пот.

Уезжать из посёлка не хотелось. Такой простор для тренировок, любимый садик, во главе со Шпанкой. И, конечно, грустно было прощаться с Алёнкой. Домой к Троянским я больше не заходил, но с подругой мы встречались каждый день.

Когда она пыталась пройти к нам, со стороны огорода, а меня в садике не было, на её пути вставал Пушок. Он не лаял, не огрызался, просто всем видом демонстрировал невозможность дальнейшего пути. Алёнке приходилось обходить через школьный двор и маячить не далеко от калитки, чтобы, в случае чего окликнуть меня.

Однажды она также сунулась через огород и на её пути встал Пушок. Уже собравшись бежать вокруг, она заметила, что пёс как-то резко развернулся и исчез в зарослях картошки. Алёнка осторожно шагнула на наш огород, ничего не произошло. Так, крадучись, прошла до садика. Там обнаружился я и на своём месте под смородиной, страж огорода. Пушок делал вид, что в упор её не видит. Выяснилось, что я только пришёл и пёс, учуяв меня, тут же пропустил подругу. Вот дворняга по породе, а умный, просто жуть.

Алёнка научила меня не сливаться с деревьями. Ну я, от широты русской души, если уж делал, так на полную. Как говорится, к полумерам не привык. Долго над этим бились, пока наконец не догадались взяться за руки, а вторыми руками синхронно входили в контакт с деревом. Всё делала она, а я следовал её потокам энергии, так и понял, где косячил.

В ответ, я научил её сливаться с деревом. Она даже не подозревала, что такое возможно. А сколько было восторгов, когда подруга рассказывала о своих ощущениях и новом понимании, после выхода из дерева. Она ещё долго отказывалась понимать, зачем нужен, как мы обозвали, частичный контакт. Но всё срослось.

Я рассказывал ей про Азбуку. Память, доложу вам, у подруги оказалась просто феноменальная. Она так бойко раскладывала по полочкам, в своих мозгах, всё, что я говорил, что меня взяла зависть. Нет не чёрная. Я был искренне рад за подругу, но так хотелось такого же прибамбаса.

И вот как-то мы сидели у Шпанки, прислонившись спинами к стволу, и находясь в частичном контакте с деревом. Я вызвал у себя перед глазами таблицу азбуки и стал выбирать, какую следующую букву я буду раскрывать. Алёнка аккуратно положила свою ладошку на мою руку и тихо сказала:

— Подожди.

Я так и замер с визуальным образом таблички перед глазами.

— Это ты так видишь полную азбуку?

— Как, так?

— Я сейчас вижу большой квадрат, разделённый на маленькие квадратики. А в каждом маленьком нарисована буква, под ней название и произношение. Правее, образы, которые обозначает эта буква.

Чёрт. Да как такое возможно? Она видит именно мою таблицу. В таком виде она попала ко мне в моих воспоминаниях. В таком виде, я её долго и кропотливо изучал.

Аккуратно, чтобы не развеять образ азбуки перед глазами, перевёл дыхание.

— И что теперь? Если ты её увидела, то, наверное, сможешь и сфоткать?

— Не поняла.

— Есть такое понятие, фотографическая память. Сфоткать — сфотографировать и сохранить изображение у себя. Ну, не совсем точно, но где-то так.

— Могу. Но потом придётся ещё долго разбираться в этом. Ты сейчас попробуй толкнуть картинку мне.

— В твою сторону?

— Нет. Не знаю, как объяснить. Сделай так, чтобы она ушла ко мне.

Вот блин незадача. Толкнуть к ней, но не к ней. Стоп. Неверно сформулировал. Толкнуть к ней, но не в её сторону. Так понятней. Не имеет значение, физическое местонахождение. Мы сейчас связаны через дерево, и составляем некий симбиоз из трёх тел, наверное, поэтому она и смогла перехватить картинку.

Представил перед собой её образ и голограмма азбуки, впиталась в него.

— У-ух. — раздалось за спиной.

— Что случилось?

— А ты многое мне не рассказывал про азбуку.

— Чего, не рассказывал?

— То, что она не только описание буковиц содержит, — «буковиц» она так и сказала, я говорил только про буквы — ещё её можно читать. И подряд, и построчно, и столбиками, и слева направо, и справа налево, и сверху в низ, и снизу в верх. Да тут можно узнать обо всём устройстве мира.

С каждой фразой возбуждение в голосе Алёнки нарастало. Похоже, она все мои изыскания по азбуке впитала в себя. Вот это способ передачи информации. Вот это я понимаю прибамбас. Хочу, хочу, хочу. Но в тоже время надо быть осторожней. Так можно абсолютно всё о себе слить. А этого ой как не хочется.

— Я бы не был столь оптимистичным. Это всего лишь семеричная система.

— Как это? А, вижу. Буквы расположены в семь столбиков, по семь рядов.

— Поэтому, максимум, что можно узнать, это про нашу солнечную систему. А она всего лишь крупинка.

— Ну почему ты её так и не прочитал до конца?

Алёнка немного вытянула губки и добавила в голос плаксивых ноток. Играет, я это чувствую. В ответ я наклонил голову в поклоне. Хоть мы сейчас и не видим друг друга но всё прекрасно ощущаем.

— Эту честь я, как истинный джентльмен, предоставляю вам, сударыня. Ваши способности бесконечно выше моих скромных потуг.

Тут мы расхохотались в голос.

Да, весело было нам. Каждый день давал кучу открытий. Если уж для меня, в наших, наверно лучше назвать, посиделках, открывались новые грани, то представляю каково было Алёнке.

Кстати. Подруга открыла мне секрет своей феноменальной усвояемости информации и памяти. После её, немного путанных, объяснений, я понял. Как всегда, всё оказалось просто до безобразия. Обереги, которые нам подарила Тара, кроме всего прочего, ещё и делали более широкую и открытую связь между сознанием и подсознанием. Хоть языки программирования в этих двух областях были разные, но при такой расширенной связи, была возможна их совместная работа. У меня чуть голову не сорвало, от открывающихся перспектив. По началу пришлось трудновато. Всё-таки с моим хорошо развитым логическим мышлением, образный язык подсознания не сразу стал понятным. Женщинам, в этом плане проще. Но освоившись, пришлось завидовать самому себе. Информация впитывалась просто колоссальными объёмами. При этом отсутствовала надобность в её обработке. Она сразу выстраивалась в некий образ, где все части полученной информации сами вставали на свои места, дополняя и дорисовывая картину. При необходимости воспроизведения, нужная деталь образа приближалась и увеличивалась, а сознание переводило это в логический язык, по которому я уже и излагал окружению.

Проверку, этой обретённой способности, я произвёл на учебниках по анатомии человека. Результат меня не просто поразил. На чтение страницы текста, тратилась всего минута. Я не читал, я буквально проглатывал текст. Также было понимание, что с опытом, это время будет сокращаться. А для запоминания картинки, время вообще практически не требовалось.

С переносом этих знаний в область практики, образовался небольшой затык. Необходимо было согласование видимых мной информационных полей с физической реальностью, образ которой я брал из учебников. В начале вообще был полный стопор. Потом я допустил, что картинки и описание в книгах не являются абсолютно точными. Тогда дело сдвинулось с мёртвой точки. Получаемая картинка больше напоминала схему, изобилующую мутными пятнами, это были места не соответствий, они и заменялись энергиями. По мере расшифровки этих мест, из пятен должны будут сформироваться точные очертания. В некоторых случаях, опираясь на вырабатывающийся алгоритм, пятна расшифровывались и без подтверждения из книг. Короче, дело сдвинулось, и оно было достаточно кропотливым. Но это я придираюсь. На самом деле всё было просто здорово. Я уже предвкушал, что после того, как полностью пропишу, для себя программное обеспечение, смогу легко сканировать человека, на любую глубину и с любой детализацией. Вот это будет бомба.

Поезд остановился возле очередного столба. Ну это обычное дело. Чтобы пассажирский поезд и двигался точно по расписанию? Нет ребята, до этого ещё долго. Хотя наш поезд «Харьков-Владивосток» был под номером 53, что означало «скорый» и его ещё пытались вести в графике.

Выглянув в окно, увидел одинокий дом, сложенный из квадратного бруса. Так близко к железной дороге? Наверное, это для персонала, обслуживающего магистраль. Возле дома стояла собачья будка и большая собака на цепи. Ну правильно, житьв отдалении от людей, нужен хороший сторож. Рядом с будкой рос громадный дуб. Я, теперь, в растениях очень хорошо стал разбираться.

Тут взгляд остановился на двух воронах, они сидели на нижней ветки и явно чего-то ждали. Вот заволновались. Похоже дождались. И точно. Из-за дома показалась женщина и она несла еду для собаки. Это были два солидных куска мяса. Пёс вскочил и стал радостно приветствовать хозяйку. Положив в миску еду, она направилась назад. Псина продолжала выказывать свою признательность. Как только женщина скрылась, а собака бросилась к миске, с ветки слетает одна ворона и клюёт бедного сторожа в хвост. Тот в возмущении от такой наглости, бросается на неё. Ворона, похоже была прекрасно осведомлена, до какого места цепь позволяет добежать собаке. Поэтому остановилась в полуметре от рвущейся пса и распахнув крылья, начала дразнить её.

Вот это был настоящий цирк. Но, как выяснилось, то было только начало.

Пока собака заливалась лаем на возмутительницу спокойствия, её товарка по-хозяйски слетела с ветки и схватив один кусок мяса, была такова. Первая ворона, увидев это дело, прекратила свои танцы и вспорхнула на ветку. Пёс, поняв, что наказывать некого, возвращается к миске. В это время из кустов появляется вторая ворона и клюёт многострадальный хвост снова. История повторяется в точности, только пернатые поменялись ролями. В итоге, обе вороны скрываются в кустах с мясом, а собака голодная у пустой миски. Похоже все действия отработаны и отрепетированы не один раз. Что было дальше? Не знаю. Состав дёрнулся и покатил вперёд.

В последний день, мы с Алёнкой сидели на лавочке в школьном дворе. Хоть вокруг и было достаточно много народа, но к нам никто не приближался. Образовалась некая зона отчуждения. Даже Татьяна поглядывала издалека, не решаясь подойти. Наверно, со стороны, мы выглядели несколько подавленно.

— Ты ведь ещё приедешь?

— Конечно. Как я могу не вернуться к тебе? Ведь ты даже не представляешь, как много для меня сделала. Спасибо тебе большое.

Я ничуть не лукавил. Она действительно очень многое помогла мне понять. Может из-за того, что ещё маленькая и не обременена условностями взрослого мира, может из-за своей принадлежности к женскому полу, но ей удавалось запросто использовать то, до чего я, со своей логикой, доходил бы ещё долго. И я, человек с осознанным опытом не одной жизни, учился у этой кнопки. Как нестранно, ничуть этим не тяготясь.

Да и приехать. Из воспоминаний, я должен буду приезжать сюда в плоть до поступления в институт. Так что увидимся обязательно.

Алёнка улыбнулась и сразу стало полегче. Она почувствовала, что я говорю искренне, и это вселило ей надежду.

— Ты знаешь, я попробовала, при помощи буквицы, прочитать образы различных героев из сказок с нерусскими именами. И то, что они делали в сказках, полностью соответствовало, их именам. Авторы тоже знали про буквицу.

Я усмехнулся такому предположению.

— Скорее всего, нет. Просто звуки, на всех языках звучат одинаково. А в звуке и заложена вибрация образа.

— Значит можно также раскладывать все иностранные слова?

— Можно. Но это скорее всего надо будет делать по звучанию, а не написанию.

Я знал, о чём говорил. В воспоминаниях я проделывал такое, и как ни странно, у меня получалось. Вот и подкину ей некоторые свои выводы.

— Только если ты будешь использовать более молодые языки, например, английский, то получишь поверхностное описание свойств предмета. С более старыми, например, японский, получаем глубинный смысл данного предмета или действия. Хотя это может быть связано не с возрастом языков, а с менталитетом разных народов. Со временем можешь разобраться, если интересно.

Алёнка тяжело вздохнула.

— Мне с тобой, всё интересно.

На земле появилась тень. Подняв глаза, обнаружил, что к нам подошёл не знакомый мальчишка. Он излучал уверенность и некоторое пренебрежение. В стороне стояла группка девчонок и с любопытством наблюдала за происходящем. Похоже подговорили пацана на какие-то действия. Ну-ну. Флаг вам в руки и барабан на шею.

— А чего это вы вдвоём всю лавочку заняли?

Интересный наезд. Мы вроде никого не гнали и никому не запрещали садиться рядом. Точно провокация. Алёнка даже не отреагировала на появление нового фактора. Похоже эти «детские» заморочки её совсем перестали трогать. Не слишком ли быстро она взрослеет? Когда она впервые подсела ко мне на лавочку, была сущим ребёнком. Теперь это очень даже рассудительная…, наверно ещё девочка, но совершенно другая.

Обращаясь ко мне, она продолжила:

— А кем ты хочешь стать, когда вырастешь?

— Эй! Вы чё, не слышите? Я к…

Договорить он не успел. Алёнка подняла на него глаза. Они резко из голубых превратились в синие и стали очень даже колючими.

— Ты ещё здесь? — голос хоть и был детским, но от него пахнуло такой стужей, что парня сразу передёрнуло.

Потом она небрежно махнула рукой в его сторону.

— Пошёл вон.

Последняя фраза была произнесена как-то буднично. Но мальчишка отшатнулся и поспешил ретироваться. Вокруг прошёл шепоток. Я даже сумел различить фразу: «директорское племя».

— Это кто?

— Да так, мошкара всякая.

— Эта мошкара, на голову выше тебя.

— Угу. А мозги как у мошки. Маленькие и надоедливые. Забудь.

Говорила она так, как будто хотела побыстрее избавиться от этой темы. Она её совсем не трогала. Ну что же, не просто ей придётся в школе. Но при этом я был за нею совершенно спокоен. При её то возможностях, все эти детские штучки не катят, а даже наоборот, поспособствуют скорейшему развитию. Да и прозвучавший штамп, «директорское племя», очень даже поспособствует защите.

Я опять оторвался от воспоминаний. От них было тепло на душе. Конечно было неприятно расставаться с Алёнкой. Я искренне считал её своей сестрой. Пусть названной и никакой общей крови у нас и в помине нет, но родства душ было за глаза. Со временем и мама привыкла к тому, что я иногда её так называю.

Алёнка даже стала вхожа в наш дом. Что являлось, в глазах окружающих, каким-то очень значительным фактором. Бабушка, хранительница домашнего очага, разрешила ей приходить к нам, когда посчитает нужным. Даже если я уже уеду. Она давно просекла про наши посиделки в садике. После этого, Пушок перестал препятствовать свободному передвижению Алёнки, по нашей территории, в любое время. Вот умная псина. Порою кажется, что он понимает гораздо больше, чем мы.

Я ещё раз улыбнулся и достал из своего рюкзачка, один из томов анатомии. Он был обёрнут газетой, как обложкой, со стороны и не понятно, что за книга у меня. Забравшись на верхнюю полку, я погрузился в изучение.

Глава 22

Приехали мы в Куйбышев уже ночью. На вокзале нас встретил отец. Как всегда, от бабушки был большой гостинец в виде всяких варений и мама, чисто физически, в одиночку это не смогла бы допереть. Именно допереть, по-другому это назвать невозможно. Если до Харькова нас сопроводили и в поезд посадили, то в Куйбышеве нас нужно было с поезда снимать. По прибытии домой, меня сразу уложили спать.

С утра, отец ушёл на работу, а нам с мамой предстояло отстаивать моё право пойти первого сентября в школу. Дело в том, что в школу принимали с 7 лет, в крайнем случае, если 7 лет исполнится до середины сентября. У меня же, день рождения будет только в октябре. Поэтому, хоть я и был предварительно записан, но окончательное решение должна будет принять какая-то там комиссия. Может я по развитию ещё не готов к школе.

Это я-то, да не готов. Да я сейчас уже спокойно могу пойти в пятый класс. Почему в пятый. Долгая история, но именно с пятого класса начиналось обучение иностранному языку, и именно в пятом классе я, в том воплощении, попал в больницу со скарлатиной, а она дала осложнение на сердце. В итоге полгода не посещал нормально школу. В кардиоцентре, для нас проводились уроки, но только три раза в неделю по основным предметам. В шестом классе, учительница английского, сказала, что я много болел, много пропустил, поэтому меня не трогала и я, как нормальный пацан, ничего не делал. Короче, с иностранным языком полный пролёт. Остальные знания, особенно после расширения возможностей тандема моего сознания и подсознания, были весьма на приличном уровне.

Вот тут я и поставил перед собой вопрос. А как учиться в школе? Тихой сапой отходить 10 лет и как все потом поступить в институт? Или пробивать лбом систему образования и закончить школу года за 3? Можно и быстрее, но пока так прикинем. Вот я, 9-ти летний пацан, что буду делать дальше? Пойду в институт? Какой? Я имел высшее техническое. Сейчас мне это не интересно, меня привлекает медицина с моими то возможностями. И хоть по закону, никаких возрастных ограничений при поступлении нет, главное, успешно законченная средняя школа, но что-то идёт какое-то напряжение в ткани мира. Чувствую, на этом пути, меня и не только меня ждут большие катаклизмы. А порыв ткани мира, это то, против чего стоит мой род, пусть и по женской линии. Тем более, что меня туда официально причислили.

Н-да. Выходит, что и гадать нет никакого смысла. Отобрать у «детства» 7–8 лет. Ради чего? Привлечения всеобщего внимания? Взятия своей тушки под особый контроль? А судя по воспоминаниям, с наступлением 90-х оказаться под колпаком далеко не самых высокоморальных личностей? Я и без этого могу там оказаться, но так шансов выжить будет гораздо меньше.

Так. Закончим с этими метаниями. Ничего форсировать специально не буду. Есть система, вот и будем, пока, двигаться в её русле. Напряжение ткани мира сразу исчезло. Ух ты. Вот это здорово. Иметь такого советчика очень даже кстати. А то, из-за дешёвого выпендрёжа, можно и в замес угодить.

Когда мы пришли в школу на комиссию, я-то ожидал, что будет как на экзамене, а тут в вестибюле при входе стояла парта, за которой сидела женщина. От неё веяло скукой и досадой, что приходится тут торчать в последние дни лета. Волосы на голове растрёпаны, да и весь внешний вид был немного неопрятным. Н-да. И это комиссия? Первый человек, который встречает новых учеников? Лицо школы, так сказать. Потом сообразил, что школа только построилась и коллектив учителей, только начинает формироваться. Соответственно директор, ещё не в курсе подчинённых персоналий.

Когда разобрались с документами, настала моя очередь. Подойдя к столу, я обнаружил на нём, кроме бумаг ещё и счётные палочки. Это уже интересно. Значит действительно, будут что-то проверять.

— Здравствуй Валентин Кречет. — обратилась ко мне женщина, — меня зовут Алевтина Петровна.

Ну что же, женщина представилась по всем правилам. Не смотря на свою внешность ведёт себя вполне адекватно. Похоже её сегодня резко вырвали на дежурство и порушили какие-то планы. Вот она и досадует на такие обстоятельства. Сразу захотелось немного оторвать её от тяжких дум и зажечь огонёк интереса. Пусть человек немного развеется.

— И вам доброго дня, Лев Тишайший.

Она уже хотела что-то сказать, но резко остановилась и посмотрела на меня внимательнее.

— Как ты меня назвал?

— Как вы представились, так и назвал.

Тут вмешалась мама:

— Ой. Он у нас такой выдумщик. Мы только ночью с поезда, наверное, ещё не пришёл в себя.

— Мамочка, вы пожалуйста помолчите, я сейчас провожу тестирование вашего сына. Вы же хотите, чтобы он пошёл в школу? Вот и дайте ему возможность проявить себя.

Ух ты, во даёт. Как она в мягкой форме поставила мою маму на место. Есть опыт работы с ученической братией. Мне определённо начинает нравится эта женщина. Интересно, какой предмет она ведёт. Я бы сказал, что риторику. Но такого сейчас нет в школе. А образование у неё, предположительно филологическое, тогда она, скорее всего, преподаёт русский язык и литературу.

— Ну так, Валентин, я жду ответа на свой вопрос.

— Как пожелаете. Вы же имеете образование филолога, — пальцем в небо, но так хочется её расшевелить, — тогда безусловно поймёте меня.

На лице женщины проступило лёгкое недоумение.

— Вы назвались Алевтиной. А — человек. Лев — царь зверей, но с буквой «А» в начале, получаем человеческого царя, или просто «царь». Но так как мы живём в социалистическом государстве, оставим просто «Лев». Красивый и величественный образ.

В процессе моего повествования рот учительницы стал медленно приоткрываться. А я продолжил:

— Тина — тут само слово за себя говорит, что-то скрытое, таящее в себе неизведанное, тишина непроглядная. Поэтому, ваше имя можно интерпретировать как, Лев Тишайший. Вроде, как и спокойное, но таящее в себе величественную силу.

Я замолчал. Ответ закончен, жду продолжения. Моя мама в лёгком замешательстве. Вроде, как и спасать меня надо, а вроде, никаких больших косяков за мной не наблюдается. Она то уже привыкшая, к моим излияниям. Учительница прикрыла рот и сглотнула. Видно так лучше переваривается информация.

— Ну-у, спасибо, наверное. Так меня ещё никто не называл, хотя всё логично и правильно. Что ты ещё… Стоп. А откуда ты взял, что я имею образование филолога?

— Что? Промахнулся? Ну извините. Просто то, как вы ответили моей маме, навело меня на эту мысль. Ещё раз простите.

— Не надо извиняться, — она чуть подалась вперёд, — ты оказался прав. Может ещё и скажешь на чём специализировалась?

Неужели попал? Хотя, чему удивляться? Ничего не происходит случайно. Тогда стоим на русском языке. Ну не может она быть учителем иностранного языка, чую, что нет. А если всё не случайно, то и старорусский язык для меня совсем в тему будет. Не разбираюсь я в нём, но чтением на нём увлекался в воспоминаниях.

— Смею предположить, что вас, с детства интересовало происхождение употребляемых нами слов, поэтому вы специализировались на русском языке и старорусском.

Наступила тишина. Алевтина Петровна опять сглотнула, всё-таки это у неё привычка такая, при переваривании информации. Она повернулась к моей маме.

— Вы, кажется, говорили, что он у вас выдумщик. Почаще бы таких выдумщиков с ночного поезда к нам приводили. Глядишь и передовой школой стали бы. И не надо, ему приходить в себя. Пусть таким и остаётся.

Мама облегчённо вздохнула и улыбнулась. Похоже я её напряг. Ну ничего. Комиссия в лице его единственного члена, на моей стороне. А значит программа выполнена.

Тут Алевтина Петровна повернулась опять ко мне и в её глазах забегали чёртики. Упс. Похоже я переборщил с подъёмом настроения. Ей стало интересно, а значит действо продолжится.

— Так, молодой человек, чем вы нас ещё можете порадовать?

А-а. Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец. Вы хотите клоуна, вы его таки получите.

— Ну спеть я вам не смогу, голоса нормального нет, но я над этим работаю, так что обращайтесь в следующем году.

А про следующий год я зря ляпнул. А ну как скажет, чтобы я в следующем году и приходил. Но Алевтина только улыбнулась.

— Мы не музыкальная школа, нам петь не надо. Ты буквы уже пробовал учить?

Пробовал ли я учить буквы? Я не сдержался и прыснул в кулак.

— Я что-то смешное сказала?

Тут вмешалась мама:

— Просто он давно уже читает и довольно бегло.

После такого заявления всё и закрутилось. Я читал, писал, решал примеры и задачи, рассказывал о природе. Тут мама вставила, что сейчас я изучаю анатомию человека. Алевтина Петровна всё больше распалялась. Было видно, что она человек действительно увлечённый своей работой. Но в определённый момент вдруг стала серьёзной и задумчивой.

— Так. А руками, что можешь делать? Конструктор собирать пробовал? Молоток в руках держал?

— Могу шить, руками и на швейной машинке, могу приготовить обед, могу из дерева сделать любую вещь. Что ещё?

— Не надо больше ничего. И так достаточно.

Тут она повернулась к моей маме.

— Напомните, как вас зовут.

— Анна Степановна.

— Так вот, Анна Степановна, ваш сын действительно уже готов к обучению в школе, и я как завуч этой школы, ответственно заявляю, что материалом начальной школы, ваш сын, уже владеет. Возможно даже более. Но система образования, на то и является системой, что в ней всё должно идти упорядоченно. Вы согласны со мной?

Лично я не уловил, с чем тут надо соглашаться. Но пока решил не вмешиваться, и так уже намешал всего, да сразу. Мама похоже тоже не понимала к чему такое вступление, но ответила:

— Да.

— Так вот. В связи с тем, что школа только формируется и тем, что вы меня смогли действительно заинтересовать. Я могу предложить следующий вариант. Не зачем Валентину, тратить лишнее время, он может многое успеть. Поэтому предлагаю подать заявление на зачисление сразу во второй класс. Можно было и больше, но возраст. И так одноклассники будут старше его на 1,5–2 года. А это довольно большая нагрузка на психику ребёнка.

И уже обращаясь ко мне.

— Ну как, не забоишься, вундеркинд?

— Это пусть они меня боятся. По знаниям я, думаю, им не уступлю. А полезут отношения выяснять, откручу головёнку и скажу, что так и было.

— Так. Только без рукоприкладства в моей школе.

А амбиции у завуча большие. Вон как, «в МОЕЙ школе».

— А я чего, я не чего. Мы и за территорию школы можем выйти. Вы не волнуйтесь. Если надо, то необратимых последствий допускать не буду.

— Ишь ты. Допускать он не будет. Смотри у меня.

Она погрозила мне пальцем и улыбнулась.

— А молодец, не боишься и за словом в карман не лезешь. Остался теперь вопрос по документальному оформлению прохождения программы первого класса. У вас есть какие-нибудь возможности?

А вот тут у нас возможности действительно есть. Ну же мамочка давай. Ты же сообразительной всегда была. И она не подвела.

— У меня отец, директор поселковой восьмилетки. Может здесь есть какая-то возможность?

— Хм. Поселковой, говорите. А это может быть даже очень интересно.

Похоже тут начинает вызревать серьёзный план. Ну что, можно сказать? Система меня приняла и закрутила в своих объятиях. Пусть теперь крутится сама. Мама с завучем договорились о дальнейших действиях. Алевтина Петровна напутствовала, что будет теперь внимательно следить за моими успехами и советовала не расслабляться. Это пусть они не расслабляются. Я им такого удовольствия не предоставлю.

Выйдя из школы, мама побежала на переговорный пункт, заказывать телефонный разговор со своим отцом. У нас дома телефона нет, в посёлке тоже, только в сельсовете и на почте. Я же, вернувшись домой, засел за анатомию.

И потекли будни. Привычка просыпаться с рассветом осталась. Поэтому я, чтобы никому не мешать, одевал шорты с майкой, обувал кеды и выскальзывал на улицу. Школа была прямо под окнами. Везёт мне с её близостью. Поэтому я, по заведённой традиции, бегал вокруг школьного стадиона. Потом тут же занимался и остальной физической подготовкой. Осознавая, что придётся отстаивать своё место под солнцем среди более старших одноклассников, особое внимание уделял гибкости, реакции и силе рук. Драки по любому будут, а я, в воспоминаниях, этим серьёзно не занимался. Ну да не думаю, что во втором классе будут такие уж умельцы. Отобьюсь.

Мама, приметив, что я встаю очень рано, вручила мне обязанности по покупке молока. В шесть часов утра к магазину привозили бойлер и к нему выстраивалась очередь с бидонами и трёхлитровыми банками. Теперь я стал завсегдатаем этого места. Молоко обычно было по 24 копейки за литр, но порой привозили более вкусное, по 26 копеек. Я, для себя, перевёл это как жирность 2,5 % и 3,2 %. Оно долго не стояло и как правило на следующий день уже скисало. Это была просто невероятно вкусная ряженка, но у нас дома, почему-то, называлась кефиром. Её я пил даже с большим удовольствием, чем молоко.

Днём я часто уходил в лес. Наш новый микрорайон был самой окраиной города, поэтому, перейдя дорогу можно было оказаться в царстве деревьев. О-о, какое это было раздолье. Это не посадки между полями, что были вокруг посёлка, это настоящие дикие заросли. Тут я отрывался по полной. Возможности, дарованные оберегом Тары, здесь стали развиваться семимильными шагами. Теперь мне не было необходимости прикасаться к деревьям. Я чувствовал их на расстоянии и мог сливаться частично и полностью не приближаясь. Лес тоже признал меня и щедро делился самым сокровенным. Находясь в нём, я чувствовал всё в его пределах. Ни одно живое существо не могло укрыться от меня. Я в свою очередь, мог подойти буквально на расстояние вытянутой руки и остаться незамеченным. Полезное свойство. Жаль только, что действие ограничено лесом. Да какие наши годы. Ещё придумаю, что-нибудь.

Когда родители возвращались с работы, я использовал их как пособия по анатомии. Они этого не замечали. Просто сидели в зале, перед телевизором, а я, сидя рядом, включал тонкое видение и прорабатывал, освоенные за день материалы.

В субботу, съездили в магазин «Юность», где закупили школьную форму. Мой размер был, а вот с ростом не задалось. Мама очень расстроилась, заранее не купили, мог за лето вырасти, а сейчас с выбором было похуже. Что же, пришлось включать свои навыки кройки и шитья. Кое как уговорил родителей купить рост немного больший, ведь если брюки подшить не велика проблема, то с курточкой было всё не так просто. В ателье шили с нуля и обращаться туда за переделкой никто даже не подумал.

Придя домой, я разложил швейную машинку. Она была строена в письменный стол и с ножным приводом. Сейчас стояла в моей комнате в качестве стола для обучения. Маму я кое как уговорил не мешать мне и усадил на тахту. Так называли мою кровать.

Ещё раз померил куртку и прикинув размер лишнего, стал распарывать швы. Глядя на такое безобразие мама ещё несколько раз пыталась отобрать у меня всё. В итоге оказалась за дверью. Я отдал ей брюки, отметил, какая должна быть длинна и поручил вручную сделать подшивку. Там машинкой нельзя. Отец в данный процесс никак не вмешивался.

Когда мама закончила с брюками, я представил и свой вариант с курткой. Все остались довольны.

В воскресенье 25 августа, на пороге нашей квартиры появился дедушка. Ну очень солидный и строгий мужчина. Похоже прибыла тяжёлая артиллерия. Он прилетел аж из Киева. Пробивал там какие-то документы для меня. Ух как далеко дело дошло. В общем я оказывается по решения республиканского министерства народного образования и науки был допущен к обучению в школе с пяти лет. Кое обучение и проходил в восьмилетней школе села Пятигорское. Причём проходил я его, оказывается, на украинском языке. В табели по всем предметам стояли пятёрки.

Да мне собственно до лампочки. Эти оценки пока ни на что не влияют.

А ещё. Дедушка привёз письмо от Алёнки. Говорит, что как узнала, что я к вам собираюсь ехать, так сразу села писать. Вот это было действительно здорово. С этого и надо было начинать. А то какие-то там документы. Да плевать мне на них с высокой колокольни.

Глава 23

Пока взрослые свои разговоры разговаривают. Я взял письмо и закрылся в своей комнате. Подчерк у Алёнки ещё не наработан, поэтому было написано почти печатными буквами. А ещё в конверт был вложен рисунок. На нём изображена девочка рядом с деревом и собака. Внизу подпись: «Я, Пушок и Шпанка, передаём привет».

Честно говоря, был очень тронут этим детским рисунком. В груди немного повернулось и слегка сдавило горло. Блин, и чего мы так далеко живём друг от друга. Чуть взгрустнул и стал читать письмо.

«Здравствуй Братик. Без тебя стало скучно. Теперь рядом со мной ходит Пушок. Он пытается заменить тебя. Когда я кладу на него руку мы разговариваем. Он рассказывает о своей жизни. Я ему о своей.»

Оп-па, да она научилась уже с животными общаться. Вот девчушка даёт, да мне теперь за ней и не угнаться, я ещё и не пытался, а она уже. Даже в голову не пришло такое сделать. А пёсья морда молодец. Быстро подсуетился. Это хорошо. С её характером, может и в изоляции оказаться. А так хоть какое-то ещё разнообразие. Ведь собаки совсем по-другому воспринимают мир.

«На рисунке мы все вместе передаём тебе привет. Ждём. Возвращайся скорее.

Можно я буду брать твой велосипед? Твоя бабушка сказала спросить у тебя.

Твоя сестрёнка Алёнка.»

Сестрёнка — Алёнка. Даже звучит мелодично. А велосипед, да конечно можно, зачем было спрашивать? Похоже она действительно продолжает приходить к нам. Ну так, всё указывает на то, что бабуля почуяла пробуждающуюся силу и решила поставить это дело под контроль. Вот и привечает. Это очень даже хорошо. Меньше переживаний будет. Хотя они всё равно есть.

Я взял, из швейной машинки, две булавки и прикрепил рисунок к ковру над кроватью. Пусть будет так. Теперь надо писать ответ. А то дедушка, после похода в мою школу сразу полетит назад. У него тоже учебный год начинается.

Я не стал писать про свои достижения. Не стоит хвастаться, а то ещё растрою ребёнка. Просто написал, что тоже скучаю и очень рад её рисунку. Что тот висит теперь у меня над кроватью и ложась спать, я всегда буду вспоминать о них. А велосипед, пусть берёт, когда захочет. Также я попытался нарисовать нас с ней, сидящих на лавочке. Почему-то последний день, когда я увидел Алёнку, уже владеющую немного силой, и с лёгкостью отмахивающуюся от назойливости, мне особенно запомнился.

Посмотрел на рисунок ещё раз. Нет, непонятно, что это последний день. Тогда пусть будет первым. И пририсовал ей в руки куклу. На обратной стороне написал: «Ксюша непослушная такая, давай будем следить за ней вместе.» Кажется, с таких её слов, началось наше знакомство.

На следующий день, дедушка, при полном параде, надев все свои награды и отличительные знаки, отправился в школу. Отсутствовал он два часа. Вернулся весьма довольным.

— Ну что. Пообщался я с твоими завучем, директором и будущей учительницей. Достойные люди, хоть и женщины. Учителями должны быть мужики. Ну да ладно. Будешь учиться во 2А классе. Теперь дело за тобой. Должен всем показать, что такое кровь победителей. Быть всегда и везде первым. Ты меня понял, внук?

— Конечно понял. Спасибо деда. Ты очень многое для меня сделал. Я не подведу тебя.

Хотя при чём тут какая-то кровь победителей, я совершенно не понял. Похоже деда опять на пафос потянуло, и он задвинул там речугу. Хи-хи. Они-то его в первый раз в жизни видят. Представляю какого шороху он там навёл. Это мы привычные, а если дед захочет, так от одного его взгляда люди писаться начинают. Имидж наше всё. Теперь надо будет соответствовать. Накачка там хорошая проведена. Ну да это дело только завтрашнего дня, в смысле через неделю, а сейчас займёмся собой.

Постепенно до меня дошло, что самостоятельно я развить своё тело не смогу. Да, я хорошо и по долгу бегаю. Стал бегать и по лесу, так сказать по пересечённой местности, без всяких дорожек и тропинок. Хорошее чувство растений давало очень многое. Я даже пересекал лес с завязанными глазами. А когда отпускал свои ощущения на полную и снимал сознательный контроль, оставаясь, как бы сторонним наблюдателем, то замечал, что порою бегу по толстым веткам и перепрыгиваю с дерева на дерево, не снижая темпа и направления. Ну совсем в «тарзана» стал превращаться.

Очень хорошо развились руки. Особенно это стало заметно, когда я стал не тупо повторять упражнения на нагрузку мышц, а стал прокачивать, в это время, через них энергетику и концентрировать внимание. Сейчас, уже в общих чертах воспринимая анатомию, я убедился, что все органы имеют свой энергетический каркас, и физически повторяют его. Изменения этого каркаса, приводили и к изменению самого органа.

Так я научился наращивать мышцы, почти без применения тренировок. Чтобы мышцы не выпирали как у качков, я стал играться с концентрацией энергии в этих каркасах, ограничивая их объёмы. В итоге практически без потери гибкости и пластичности всего тела, здорово пошла в рост физическая сила.

Стал больше внимания уделять работе суставов, чуть добавил им подвижности, всегда следил за чистотой в различных сочленениях.

С плотностью костей экспериментировать не стал. Прежде всего потому, что ещё расту и пока не знаю, как на этом могут отразиться мои выкрутасы. Тем более, что свои кости всегда считал достаточно крепкими. По воспоминаниям, никогда их не ломал.

Всё это хорошо, но. Так можно слепить из себя неведомую зверушку. Прокрутил в голове различные виды спорта и остановился на двух, которые могли помочь привести тело в красивый и гармоничный вид. На первом месте оказалось плавание, за ним шла спортивная гимнастика. Но спортивная гимнастика только как факультатив. Серьёзно в неё уходить было чревато негативными последствиями. Хотя, владея своей физиологией, можно было это дело постоянно регулировать.

Вот я и решил пристать к родителям по поводу плавания. Благо до хорошего бассейна «Нептун», было всего 1,5 километра ходу. А сейчас в как раз идут наборы в секции и по возрасту подхожу для различных ДЮСШ великолепно. На их довод, по поводу того, что не умею плавать, ответил: «надо будет, поплыву». А мне в как раз и надо было. Просто они не знали, что я уже плаваю. Итогом стало то, что мы взяли справку из поликлиники, что можно посещать бассейн и кое как мама договорилась в какой-то секции на пробную тренировку. Так как для не умеющих плавать я уже большой, надо было начинать с детского садика, а остальные занимаются на «большой воде» и никто со мной возиться не будет.

В воспоминаниях я уже посещал этот бассейн и ничего для себя нового я не открыл. Старый, вернее ещё не старый, но добрый друг.

На тренировке, тренер поставил меня на крайнюю дорожку, туда согнали всех новеньких. Оказавшись в воде, я снова почувствовал слияние с ней. Это было не так как с лесом. Там я чувствовал все ветки, листочки, травинки, здесь же я был везде, во всём пространстве, заполненном водой. Я даже был в трубах, проходил через фильтры и вновь возвращался в чашу. Меня как пыльным мешком по голове ударило. Это было совсем не похоже на те ощущения, что были у меня в Северском Донце. Выходит моя чувствительность многократно выросла, и я явно не был готов к такому повороту. Пока тренер давал задания основной группе, я пытался перенастроить себя. Сначала постарался убрать всё, мешающее. Но вот тут и наступил облом. Мешающих факторов оказалось так много, что одно перечисление займёт добрую часть тренировки. Ну не получается здесь работать как с лесом. Тут надо, что-то другое.

Я постарался отключить все свои ощущения, что с большим трудом, но всё-таки удалось. Потом охватил только небольшую область вокруг себя. Вроде пока нормально. Но оставалось состояние скованности. Ну раз мне предстоит сегодня плавать по конкретной дорожке, тогда охвачу и её. Теперь я даже с закрытыми глазами «видел» всю дорожку и две соседние. Вот стоят у стенки ещё два пацана в ожидании тренера, вот на соседних дорожках уже начали бултыхаться другие парни и девчонки. Бултыхаться, почему бултыхаться, они же плывут. Но даже в таком состоянии полу слияния, их потуги мне казались барахтаньем. Я видел, как клубки их тел пытались продавливать плотную энергию воды. Зачем продавливать? Можно же скользить в ней.

К нам подошёл тренер.

— Так. Вы двое, — обратился он к другим мальчишкам. — четыре по сорок, перерыв десять. Пошли. Не стоим.

Теперь уже обратился ко мне.

— Навязали тебя мне. Пусть бы Оксанка сама тебя и проверяла. Тоже мне начальница нашлась. Плавать хоть умеешь?

— Наверное.

— Что значит, наверное?

— На воде удержусь, а вот правильно плыть. Для того сюда и пришёл, чтобы научиться.

— Учиться, это в лягушатник, это не ко мне. Так, я кому сказал, на той стороне не стоим, повернули и назад, отдыхать здесь будете!

Мне и поворачиваться не надо было, я и так «видел» как на соседней дорожке три девчонки остановились у противоположного бортика и смотрят в нашу сторону. Тренер опять обратился ко мне.

— Знаешь, что такое кроль?

— Да.

— Сколько раз сможешь бассейн проплыть?

Надо сказать, что сейчас дорожки были натянуты поперёк бассейна и их длинна составляла 20 метров.

— Не знаю. Надо пробовать.

— Пробовать ему надо. Давай тогда «пробуй», а я посмотрю на твои «пробы».

Вот дядька недовольный попался. Да мне всё равно. Сказали плыть, будем плыть. И я поплыл. Сейчас опыт легко брался из подсознания, а плавать я тогда умел. Да и тело уже немного подтянул. Первые метры проплыл по привычке, потом стал потихоньку подключать ощущения из слияния. Гребки пошли легче и свободнее. Вначале вдох делал на каждой проводке правой руки назад, постепенно войдя в ритм, голову, для вдоха, стал поворачивать через раз. Вот уже и стенка, кувырок через голову, толчок помощнее, торпедой под водой, выход на поверхность и снова гребки. Окончательно войдя в ритм, перестал уделять большое внимание движениям и чуть огляделся. Вон пацаны на моей дорожке, стоят у стенки. Да как они встали, я же не смогу развернуться, они по всей стенке свои тела распластали. Ладно. Учить таких надо, не одни на дорожке. Перед своим приближением толкнул водой их тела от середины. Ух, переборщил немного от злости, прямо отлетели к канатам, а я на освободившемся участке, опять кувырок и толчок.

Вот теперь я стал получать удовольствие. Вода обтекала моё тело без всякого сопротивления. Она принимала меня как родного, расступаясь перед корпусом и уплотняясь под руками, для более мощного гребка. Мышцы стали потихоньку забиваться. Так дело не пойдёт. Разгоним немного энергией, пустим подпитку. Воздух. А что воздух? Маловато? Сейчас чуть подправим работу альвеол, да и лёгкие не полностью раскрываются. Значит грудные мышцы слабоваты, начинаем формировать каркас для них. Будут нарастать. Только аккуратно, лучше просто уплотним.

Так прислушиваясь к себе и корректируя работу организма, я продолжал наворачивать круги по дорожке. Даже не обратил внимание, что время перемещения от стенки к стенке потихоньку сокращалось. Мне нравилось, как задвигались энергопотоки по моему телу. Они переливались разноцветьем и сливались с энергией воды. Вот где удовольствие. Кто там говорил, что вода родная стихия для человека, сейчас я готов с ним согласиться на все 100 %.

Я легко, раз за разом обходил двух мальчишек на моей дорожке, да и у стенки они теперь стояли у самых канатов. Урок пошёл в прок. Вдруг почувствовал, что что-то коснулось моей ноги при повороте. Пусть их, я в родной стихии. Прибавив ещё скорости поскользил прочь. Да, уже не плыл я скользил в воде. Постепенно привыкнув, уже охватывал своим «зрением» всю чашу бассейна.

Когда снова вернулся к стартовой стенке бассейна, при повороте кувырком, мои лодыжки плотно обхватили чьи-то руки. Я по инерции сделал толчок, но уплыть не получилось. Руки продолжали держать меня за лодыжки, и я «увидел», что за мной в воде оказался мужик в спортивном костюме. Ну так бы и сказали, что остановиться надо, чего за ноги хватать. Я остановился, но мои ноги никто и не думал отпускать. Он чего, заснул там? Вот он разжал руки, а я, инстинктивно, вытолкнул его вверх. Само получилось, честное слово, не хотел. Мужик по пояс выскочил из воды и плюхнувшись назад, в два мощных гребка оказался у бортика.

Над бортиком возвышались двое, тренер, выдававший мне задание и женщина, тоже в спортивном костюме, похоже с ней договаривалась моя мама. Скорее всего это и была та самая Оксана, которую обругивал мой тренер.

— Ты чего творишь, пацан? — гаркнул искупанный мной дядька, выбираясь из воды.

— Выполняю установку тренера.

— Какую установку?

— Проплыть кролем бассейн, столько раз, сколько смогу.

— И сколько раз проплыл?

— Ой. А я и не считал. — тут мне захотелось пошутить — Давайте я тогда снова поплыву, только теперь считать буду.

— Я тебе поплыву. Ну-ка давай к бортику. — это уже Оксана дала команду.

Тут я заметил, что нахожусь на глубине, не шевелю ни ногами, ни руками и при этом не тону. Вода настолько стала мною или я ею, что спокойно нахожусь на плаву. Наверно так можно научиться и ходить по ней. Но сейчас точно экспериментировать не стоит. И я подплыл к бортику.

Тут Оксана обратилась к моему тренеру:

— Лёнь, ты давал ему такую команду?

— Давал.

— Какого хрена?

— Так я думал, что он только туда добултыхается. Да он сам сказал, что только на воде держаться может, а плыть нет.

— Нет. — все резко обернулись ко мне, — я сказал, что правильно плыть не смогу, наверное, потому как не учил никто.

— Меня бы кто так не учил. — хохотнул мокрый, — повороты делал по классике, я первый раз и ухватить не успел.

— Зато второй раз хорошо схватил.

И все засмеялись. Это хорошо. Пусть смеются. Пар спустят и лишнего орать не будут.

Мне сказали отдыхать пока. А сами отошли в сторону и начали что-то обсуждать. Прислушался. Ха. Да они теперь спорят, в чью команду меня определить. Теперь проверяющий тренер, Леонид, ни в какую не хотел меня выпускать. Оксана, что это она договаривалась на мой счёт. Мокрый, Виктор, требовал в качестве компенсации за его купание, отдать ему. Ну это надолго.

Я вобрал побольше воздуха и погрузился на дно. Чтобы случайно не всплыть, чуть придавил водой сверху. Полностью расслабился и завис над самым дном. Всегда любил нырять. Сознание тоже отпустил и пошёл на полное слияние с водой. Мыслей никаких не было. Верха с низом тоже. Мелькают только какие-то пятна, куда-то двигаются. Да и пусть их. Я нигде, и я везде. А вот это знакомое, может даже важное. Кому важное? Да тому, кто во мне. Во мне кто-то есть? Есть, а может и нет. А это что за тревожный перелив? Да это для тех, кто во мне, чтобы они обратили внимание. Обратили внимание? А на что? Надо посмотреть, может интересное. Я отпустил себя и всплыл. Выйдя из полного слияния, посмотрел на группу тренеров. У Оксаны в руках был свисток. Так вот что за тревожный перелив. Им меня со дна и подняли.

— Ты чего опять творишь?

— Повторяетесь. Я выполняю ваше указание.

— Какое ещё указание. Тебе никто не указывал топиться.

— А я и не топился. Сказали отдыхать пока, ну я и отдыхал.

— Это ты так отдыхаешь? Лёжа на дне?

Я лишь пожал плечами. А чего говорить? Сами всё должны понимать, не маленькие.

— Ты в школе учишься?

— Да.

— В какую смену?

— В первую.

— Хорошо. Придёшь на тренировку в понедельник. Вода в 16:45. Ты к 16:00 найдёшь меня в тренерской. Если там меня не будет, спросишь где найти. Зовут меня Оксана Ивановна. С собой иметь три фотографии 3 на 2 с уголком и принадлежности для плавания. Всё понял.

— Да, моя госпожа.

— Что ты сказал?

— Второго сентября в шестнадцать ноль, ноль, тренерская, Оксана Ивановна, анфас три на два с углом, плавки.

Наконец грозная тётушка улыбнулась. Хотя какая она грозная? Ей лет 25 будет, плюс, минус. Наверно ещё сама плавает.

— Ладно, вылезай из воды, шутник. Плавать он не умеет, да ты родился в воде. Так и передай маме.

А это похоже не случайная оговорка, про родился в воде. Почувствовала выходит. Мужики только результатами озаботились, а у этой нюх сработал. Ну такой расклад меня более чем устраивает. С людьми, у которых хоть немного работает чуйка, гораздо интереснее и большего добиться можно. Опять попадание в десятку. Похоже волна идёт и пока я на гребне.

Глава 24

Утро, первого дня в школе, началось как обычно, с рассветом. Я выскользнул из дома и побежал в лес. Монотонный бег вокруг стадиона уже не приносил того удовольствия, как в начале. Просыпающийся зелёный великан принял меня в свои объятия, и я растворился в нём. Моё тело скользило меж зарослей, переметалось через овраг, а сознание пролетало по кронам деревьев. Вот белка, чуть не выронила орешек, когда я пронёсся мимо. Она тревожно засуетилась, но коснувшись моего сознания, сразу успокоилась. Промелькнула волна узнавания. Хм. Да меня уже здесь за своего принимают. Это хорошо. У-ух. Лучи солнца дотронулись до макушек деревьев и полилась мощь, растекаясь по всем жилочкам, веточкам и корешкам. Мне уже не было необходимости самому выходить на солнце, лес щедро делился им и добавлял своего благословления. Я отвечал тем же.

Получив утреннюю порцию и поработав со своим телом, направился домой. Быстро ополоснулся под душем, пока родители не встали, и занялся завтраком.

Так. Молоко ещё вчерашнее. Вроде не прокисло пока. В столовую ложку и на огонь. Закипело, но не свернулось. Отлично. Быть сегодня на завтрак манной каше.

Мама только рада, что завтраком теперь занимаюсь я. Конечно остальная готовка её. Она была старшим ребёнком в своей семье и всё хозяйство было на ней. Поэтому умением в кулинарии мне, до такого профессионала, ой как далеко. Даже не смотря на мои способности в нюхе и вкусе. Зато эти качества широко используются в магазине. Я ещё в воспоминаниях это мог, а сейчас развилось гораздо сильнее. Лежит колбаса на витрине за стеклом, а я уже чувствую какая она на вкус. Достаточно взгляда на консервные банки, и я знаю, что здесь будет немного горчить, тут лишка соли, а вот эту я и сам готов съесть всю, без остатка. Помню арбузы так выбирал. Никогда не взрезал их. Брал в руки и прямо во рту возникал вкус. Мог попробовать с краю или серединку. Определял зернистость, степень зрелости и как давно сорван. Чего-то сразу арбуза захотелось. Сейчас сезон, надо будет родителей озадачить.

Собирая свой первый портфель в школу, посмотрел на аккуратно упакованную в прозрачный футляр перьевую ручку. Мне её выбирал папа. Говорил, что очень важно научиться правильно писать пером. Но не судьба. Именно с этого года введено правило, что ученикам необходимо пользоваться только шариковыми ручками, особенно в начальных классах. Папа конечно постарался не показать, но я-то прекрасно чувствовал его досаду.

Глянул в окно, народ уже собирается вокруг школьного двора, на территорию никого не пускают. Вон учителя стоят с табличками и рядом с ними кучкуются нарядные ученики с цветами. Наверно и мне пора. Начнём вливаться в новое окружение. А то вон, с дворовыми так и не стал знакомиться. Ну не интересно там.

Свой класс отыскал быстро. Нда. Я самый маленький. Этого следовало ожидать, но я даже не подумал о таком неудобстве. Значит будем решать проблемы по мере их поступления. На меня косились, но никто не задавал ни каких вопросов. Наверно сложно сразу сориентироваться в незнакомой обстановке. Микрорайон новый, только заселённый, школа, тоже, только открылась. Никто никого не знает. Все только присматриваются.

Время подошло, и мы классами вошли на школьную площадку. Учителя построили нас по своим местам. Естественно я в первом ряду, из-за роста. Быть все время зажатым мне становится всё труднее и труднее. Поэтому не смотря на толпу, я стал распускать понемногу свои ощущения. Ох, чего тут только нет. Меня заинтересовало одно место, в строю нашего класса, сразу за моей спиной. Чуть уделил внимание, интересный эффект. Мальчишка был просто накачен энергетикой, но она была замкнута сама на себя. При этом он ощущал себя весьма комфортно. Повернул голову и наткнулся науставившийся на меня взгляд через весьма крупные очки. Лицо достаточно широкое, кажется слегка приплюснутым, глаза чуть заужены, нос расширяется к низу. Явно неславянская внешность. Больше подходит к азиатскому типу, но не башкир и не казах. Что-то среднее между бурятом и якутом. Почему так подумал? Даже не знаю, пошла ассоциация и всё.

— Привет, меня Валентин зовут.

Парень чуть замешкался, потом всё-таки ответил:

— Э-эдик, Э-эдуард.

Так вот почему замешкался, стесняется своего лёгкого заикания.

— Выходит вместе учиться будем. Нужна будет помощь, обращайся. Всем чем смогу, помогу.

Подмигнул ему и отвернулся. Со спины послышалось:

— Т-ты, п-помочь? П-почему?

Я пожал плечами. Должен был заметить.

— Ты мне нравишься. Будем дружить.

— Х-хорошо. — и через время, — спасибо.

Вот, так лучше. Значит чуть заикается, когда волнуется, но может говорить ровно. Интересно покопаться в причине. Может удастся помочь. Меня одёрнула рядом стоящая девчонка.

— Хватит шушукаться. Вы в строю стоите.

Ух ты какая правильная. Посмотрим. Ага, из тех, кто грудью на баррикады бросается. Комсомолка, активистка, да и просто красавица. Хотя нет, не комсомолка, пока ещё. Мы же только октябрята, весёлые ребята. Точно. Как же я это упустил. Все с октябрятскими значками. В первом классе посвящают. Я один такой без него, да ещё в первом ряду. Как быть? Может к активистке обратиться. Чуть толкаю её локтем. В ответ, сквозь зубы:

— Чего тебе? Стой, не дёргайся.

— Тебя как звать, красавица.

Щёчки чуть покраснели.

— Заткнись.

Ух, какие мы строгие. Ничего, мы тоже так можем.

— Очень приятно, Заткнись. А меня, Валентин.

Эдуард позади чуть прыснул. Веселится пацан. Пусть веселится. Хоть чуть расслабится, а то все такие напряженные, как перед атакой на пулемёты.

— Это ты, заткнись, а меня Ольгой зовут.

Пошёл контакт. Хорошо, тогда сделаем немножко по её правилам. Поэтому стал говорить очень тихо и доверительно.

— Оленька, у меня большая проблема и только ты можешь помочь.

— Говори.

Так, правильно считал, активистка, поборница правды и порядка.

— У меня, в этой толчее, октябрятский значок затерялся. У тебя же есть запасной, можешь одолжить? После торжественной линейки обязуюсь вернуть.

Её глаза широко распахнулись.

— Откуда ты знаешь, про запасной значок?

— Так как? Выручишь товарища в беде?

Она постреляла глазками в разные стороны.

— Как я тебе его приколю? На нас все смотрят.

— Ты передай потихоньку назад, Эдуарду. Он приготовится, а как будет готов, я чуть повернусь, типа портфель поправляю, вот и приколет. Как друг, поможешь в беде?

— К-конечно.

Ольгина рука быстро скользнула под белоснежный фартук и показалась уже со значком. Повернула ладошку назад и значок исчез. Позади раздалось:

— Г-готов.

Я. Как бы поправляя лямку своего импровизированного рюкзака, чуть повернулся и руки Эдика просто молниеносно прикрепили мне значок на нужное место. Вот это скорость и точность. Даже портрет кучерявого Володи Ульянова, смотрит совершенно ровно.

— Спасибо.

— Теперь вы оба, можете постоять спокойно?

— Как будет угодно прекрасной… — блин, леди, не то время, — товарищчице.

Позади снова раздался смешок.

— Да заткнитесь вы наконец.

Я глубоко вздохнул на показ и повернул голову направо. Рядом стоял парень, выше меня на целую голову, пошире в плечах будет и глумливо лыбился, глядя мне в глаза. Этого ещё не хватало, он что думает, объект для издевательств для себя нашёл? А ведь именно так и думает. Таких надо сразу на место ставить, а то не заметишь, как на шею сядут и ножки свесят.

— Эй каланча, чего вперёд выперся, за тобой другим не видно, ну-ка метнулся назад.

Я постарался придать своим словам и глазам холода, как это делала Алёнка. Похоже получилось. Парень отшатнулся и застыл с приоткрытым ртом. Я ещё чуть поддавил энергетикой.

— Что застыл? Брысь назад.

Он резко развернулся и проскочил назад. Тут подала голос учительница:

— Кальмов. Опять бузишь? Встань спокойно и стой.

Ого, учительница его уже знает, похоже успел отметиться. Ольга ударила меня кулачком.

— А я чего? Я ничего, тебе, между прочим помогаю порядок наводить.

Ольга, чуть прищурившись и почти не открывая рот:

— Почему это мне?

— Так ты у нас поборница порядка и справедливости, значит тебе быть старостой класса. Считай, что мой голос, за тебя, уже есть.

Щёчки Ольги снова вспыхнули и значительно сильнее. Ну точно в руководители метит.

— И м-мой т-тоже.

Всё, девочка растаяла. А подбородочек как сразу приподнялся. Вот, сделал человеку хорошо и самому на душе полегчало.

Между тем, торжественная линейка подошла к концу и какой-то ну очень худой и высокий десятиклассник, посадил первоклашку на плечо и пошёл по кругу, обходить строй классов. Девчушка, очень довольная, во всю мотала колокольчиком, символизирующий первый звонок. А парню чувствуется, что не легко. Ноша ещё во всю елозила на плече от радости, того и гляди сползёт с него. Но вроде ничего, дошёл.

Когда стали рассаживаться в классе, я сразу нацелился на последнюю парту. Но облом, как самого маленького попросили вперёд, хорошо хоть удалось к окну притулиться. Ко мне было дёрнулся Эдик, дабы тоже ростом не вышел, но принцип девочка-мальчик никто не думал отменять. Мне досталась девочка в очках с толстыми линзами и одно стекло было заклеено пластырем. Вот это да. Надо будет дома плотнее изучить строение глаз. Вот и учебное пособие под боком. Пособие — звучит грубо. Назовём её счастливым пациентом. Почему счастливым? Да потому, что приложу все силы, но девочка будет видеть. И об очках совсем забудет. Извини Эдик, но тебе придётся подождать, у тебя не так критично.

Хоть сегодня и должен был быть обычный учебный день, но учительница решила сразу плотно заняться нашей организацией. Представилась она Розой Семёновной Остряковой. Была возрастом, около сорока лет. Это хорошо, значит опыт и понимание процесса присутствует. Сама являлась довольно статной дамой, под метр семьдесят, немного широковатой в кости, но совершенно не толстой, а именно что в теле. Впечатление о себе оставляла, как о нерушимом барьере. У такой особо не забалуешь.

Выяснилось, что здесь постарались собрать тех, у кого были наиболее высокие оценки в табеле за первый класс. И всё в том духе. Короче, будут из нас отличников выращивать. И чем чёрт не шутит, может и будущие медалисты тоже здесь сидят. Все сразу закрутили головами, ища этих самых медалистов. Ага. Прямо крупными буквами на лбу написано.

Потом она предложила нам по парам, как сидим за партами, познакомиться поближе друг с другом и каждый расскажет о себе, своему соседу. Потом сосед расскажет всему классу о нём. Как зовут, чем увлекается и кем мечтает стать, когда вырастет.

Ну эта бодяга надолго. Нас тут 36 человек. Да, да 36. Здесь понятия квоты нет. Живёт ребёнок в этом районе, значит будет учиться в школе. Даже если школе придётся работать в три смены.

Девочка повернулась в мою сторону и опустила голову. Ух, какие мы стеснительные. У неё что? Комплекс неполноценности. Это из-за зрения? Так дело не пойдёт. Я взял её правую руку и легонько зажал между своих ладоней. Сам наклонился и постарался заглянуть в незакрытый глаз. Да там сейчас слеза появится. Пришлось через ладошки качнуть немного энергии воли.

— Ну что? Кутузов. Разгромим врага?

Она подняла глаз и уставилась на меня.

— Какого врага?

— Да любого. На кого пальцем укажешь, того и пойдём громить.

Тут она презрительно хмыкнула.

— Ты что ли громить собрался?

Вот. Уже реакция презрения появилась. Это лучше, чем слёзы.

— Не-ет. Самому мне не справиться. Мне нужен полководец. Вот ты им и будешь. А вместе мы любого врага одолеем.

Глаз озарился надеждой. Какая психика у неё не стабильная. С другой стороны, хорошо, значит уныние ещё не одолело её полностью. Так глядишь, ещё и «пираткой» станет.

— А почему Кутузов?

— Так был у нас такой полководец. Глядел он на мир одним глазом, что не помешало ему разбить Наполеона с его войском и выгнать из нашей страны. А тот силён был, до Москвы дошёл.

— Как фашисты?

— Угу.

— А ты можешь Валерку побить? Я как Кутузов тебя прошу.

Оп-па. Вот это номер. Это на что я тут нарвался?

— А кто у нас Валерка?

Она обернулась, поискала глазом и указала на последнюю парту в среднем ряду. Парень, сидевший к нам спиной, видно что-то почувствовав повернулся, и я узнал дылду Кальмова. Мои губы сами растянулись в глумливой улыбочке, и я развёл руки, изображая нежданную встречу. Тот сразу как-то съёжился, втянул голову и резко отвернулся.

— Вот видишь? Он уже боится. Вместе мы сила.

— Да! — почти выкрикнула соседка и вскинула кулачок в победном жесте.

— Тише, тише. Общаемся в полголоса. Кричать в коридоре, на перемене будете.

Сказала учительница всему классу, а на нас только немного укоризненно посмотрела. Но ведь мы сидим прямо перед её носом. Она не могла не слышать. Классная тётка, всё понимает.

— Молодец. — я подмигнул соседке одним глазом, — может скажешь, как тебя зовут?

— Конечно. Артёмова Татьяна я, мне 8 лет, хожу в музыкальную школу по классу фортепиано. Хочу стать композитором. Мы раньше жили на Байконуре, но папу перевели сюда, и мы переехали. Жили в комнате, сейчас вот получили квартиру, у меня есть кошка, Муська, ленивая, ленивая. А ещё я тут никого не знаю. А меня все дразнят одноглазкой, а я не одноглазая, — она сорвала очки и посмотрела на меня двумя глазами, — просто глазики по-разному смотрят. Ты будешь смеяться?

Действительно, тот глаз, которым она смотрела до этого, немного расфокусировался и слегка поплыл в сторону. Но даже второй глаз, который был направлен на меня, похоже был не в резкости. Я взял очки и надел их назад. Поплывший глазик сосредоточился на мне.

— Я конечно буду смеяться, — тут же подняв указательный палец, останавливая её, — только не над тобой, а вместе с тобой. Мы вместе посмеёмся над нашими бедами и страхами. Ведь хороший полководец с умелым войском может всё. А я, поверь мне на слово, стою целого войска. Веришь?

— Верю. — прошептала она, глядя прямо в глаза.

— Ну и молодец. Теперь обо мне. Валентин Кречет. Возраст не важен. Занимаюсь плаванием и бегом по пересечённой местности.

— Это как?

— По лесу с завязанными глазами бегаю.

— И в деревья не врезаешься?

— А зачем в них врезаться? Пусть растут. Их и так в городе не много.

— Здорово. А расскажи ещё чего-нибудь.

— Увлекаюсь медициной. Хочу научиться лечить такие болезни, какие никто не может.

Видно услышав, что мы уже всё выяснили, учительница встала со своего места.

— Так, заканчиваем общаться, у вас было достаточно времени, чтобы всё узнать друг о друге. Все поворачиваемся ко мне лицом. Я сказала, все!

Дальше учительница повела наше представление. И начала она это с последней парты третьего ряда. Похоже, что мы будем в самом конце. Обычно всё делается наоборот. Действительно, в потенциально сильный класс, назначили опытного педагога. Правильно сказал дедушка, про директора, завуча и учительницу: «достойные люди».

Я потихоньку присматривался к ученикам. Тут собрались совершенно разные личности. Не смотря на потенциально сильный класс, были и явные хулиганы, хотя и в меньшем количестве, чем можно было ожидать. Были и так называемые «ботаники». Таких пока насчитал аж семерых. Может и больше, это так, на вскидку. Постепенно присматриваться буду. Мне с ними 9 лет вместе учиться. В их число попал и Эдуард. Ну тут ничего странного, человек в себе, на себя всю энергетику и зациклил. Постепенно народ разошёлся, стали задавать вопросы, появились выкрики с мест. Учительница поощряла активность, но не давала совсем распоясаться. Дети. Надо и расшевелить весь класс, и особо ретивых затыкать, чтобы инициатива к ним не перешла.

Так очередь дошла и до нас. Первой подняли Татьяну. Встал и я, меня же представлять будут. Она начала немного робко, но с каждым сказанным словом, её голос становился громче и уверенней.

— Хочу представить моего соседа. Его зовут Валентин Кречет. Он… — тут она немного запнулась, но дальше громко выпалила, — Он очень добрый и сильный. Вот.

Показав язык всему классу, села на свой стул и отвернулась. Я немного опешил от такого выступления. Похоже мне придётся вытаскивать всю ситуацию.

— И это всё?

— Такой малявка и сильный?

Учительница пока не предпринимала никаких действий. Я поднял руку, предотвращая следующие вопросы.

— И это главное. По крайней мере сейчас. А по поводу силы, — я встретился взглядом с говорившем про малявку и кровожадно улыбнулся, — милости прошу.

Заметил, как Кальмов опять дёрнулся, как будто моя улыбка предназначалась ему. Похоже, на линейке я слегка перестарался. То-то его коробит постоянно.

— Ну тогда сам добавь, что-нибудь к своему портрету. — подбодрила учительница.

— Занимаюсь плаванием и бегом по пересечённой местности.

— От кого бегаешь? — раздались смешки.

— Правильно будет, за кем. — я опять хищно улыбнулся, — охота такое дело, что пуще неволи.

— Кем хочешь стать? — продолжила учительница.

Да всё она слышала, но почему-то хочет, чтобы это услышали и другие.

— Хочу стать целителем.

— Наверное врачом?

— Нет. Врач лечит, врачует, а я хочу исцелять, раз и навсегда.

Молчание. Наверное, переваривают непонятные обороты.

— Хорошо. Что расскажешь о соседке?

— Хочу представить замечательного человека, Татьяну Артёмову.

На этих словах Танюшка повернулась ко мне.

— Она учится в музыкальной школе и мечтает стать композитором. И я верю, что она станет замечательным композитором. Ведь она жила на Байконуре. — по классу прошёл шелест, — она слышала завывания степного ветра, рёв взлетающих ракет и мелодию бесконечной вселенной с мириадами галактик. Она напишет много замечательной музыки и прекрасных песен. И слушая её песни по радио или напевая их своим внукам, вы будете говорить, что учились с автором в одном классе и будете гордиться этим. Я же горжусь уже сейчас, что не просто учусь с Татьяной в одном классе, но и сижу с ней за одной партой.

Я опустил взгляд и столкнулся с широко распахнутым глазом соседки, а по её щекам, стекали две слезинки.

Глава 25

Далее мы разобрали учебники и расписались за них в библиотечных карточках. Да, школа полностью обеспечивала нас учебниками бесплатно, но по окончанию учебного года, мы должны были сдать их назад в целости и сохранности. Так как потом по ним будут учиться другие. В случае безвозвратной порчи, надо будет возмещать, или покупать такой же новый, или вносить деньги в тройном размере.

Потом нас распределили по зонам ответственности. Я попал в сектор санитаров. В нём оказались ещё две девочки, заявившие, что они в будущем хотят стать врачами. А за соблюдением всего и вся, то есть старостой, поставили Ольгу Уханову. Ту самую, что так ратовала за порядок на торжественной линейке. Сколько гордости и уверенности она излучала, это просто не передать словами. Ну точно будущий руководитель. Так и пойдёт по пионерской, комсомольской и партийной линии. Уже сейчас есть понимание этого процесса. Похоже там родители из этой когорты. Только не высоко сидят. Иначе не попала бы в эту школу на окраине.

Наконец организационный классный час, который длился два урока, закончился и нас распустили на перемену.

Тут ко мне подошёл тот мальчишка, что заявил про малявку. Был он достаточно крупным, не толстым, а именно крупным. От него исходила уверенность в себе и ощущение превосходства над остальными. Он точно знал, что ему равных в классе нет. За его спиной маячил Валерка Кальмов. Ну с этим всё понятно. Он инстинктивно тянется к сильному и хочет примазаться к его статусу. Чтобы потом помыкать другими.

Задачка с двумя известными и вопросом: «На какой стороне я?».

— Ты что ли тут самый сильный?

Произнесено это было высокомерно, с долей брезгливости. Да где вас таких выращивают?

— Ну, во-первых, здравствуй. Меня Валентин зовут.

Протянул я ему руку для рукопожатия и улыбнулся. Тот видя, что его совсем не опасаются и спокойно говорят, как с равным, чуть промедлил, но руку пожал.

— Андрей.

— Очень приятно, Андрей. Во-вторых, про САМОГО сильного, никто не говорил. Хочешь им быть? Да ради бога. Я не против. Только подпевал всяких гони от себя прочь. — я кивнул на Валерика, — хорошему не научат, а то ещё и подставят.

Андрей немного опешил. Похоже соображалка у него не очень. Медленно переваривал информацию.

— Это как?

— Ты вот как хотел сильного выявлять? Дракой?

— Да.

— Ну подерёмся мы с тобой, нас потащат к директору. Там выяснится, что зачинщиком был ты. Вызовут родителей в школу. Ты спортом занимаешься?

— Да. Вольной борьбой. — вскинул он голову в гордости.

Ага. Любит свой вид спорта. Хорошо. Сейчас и сюда соли подсыплем.

— Вот. Там дойдёт до тренера, как ты свои навыки применяешь. Что он тебе сделает?

Тут Андрюха опустил голову.

— Выгонит из секции. Он предупреждал.

— Вот ты и оказался крайним и получил по всем статьям. А твой лепший дружок, Валерик, не причём. А ведь это он тебя подзуживал. Ведь так?

Андрей почесал затылок.

— А что тогда делать?

— А чего бы ты сам хотел?

Он застыл, так и не находя ответ. Да он сам не знает, чего хочет. Хотел покрасоваться своей силой, а выходит нельзя.

— Да чего ты его слушаешь? Вмаж ему, чтоб заткнулся и всё. — встрял Валерик, чувствуя неладное.

— Я ща, тебе, вмажу. Хотел поучить, вот сам и учи. Ну, чего стоишь? Ссыкотно?

Кальмова похоже задели эти слова и он, размахнувшись, попытался пробить мне по лицу. Ключевое слово, попытался, слишком уж его действия были неумелыми и больше на показ. Легко убрав голову влево, я схватил его правую руку за запястье и вывернул её.

Согнувшись от вывернутой руки, Валера просипел:

— Больно. Отпусти.

Не собираясь его отпускать, я спросил, участливым голосом:

— Тебе плохо? Родной.

— Да-а.

— Назови мне три причины почему тебе плохо.

— Потому, что ты руку выкрутил.

— Ответ не верный.

Я чуть подкрутил запястьем.

— А-ай, сука, отпусти.

— Три причины. — повторил я.

— Мне больно.

— Раз. Слушаю дальше.

— …

— Ну что же ты молчишь? Так можно и до звонка стоять. Может тебе перед ребятами стыдно?

Вокруг уже собралось чуть не полкласса.

— Да.

— Что, да?

— Стыдно.

— А ещё, наверное, и обидно? Ведь тебя скрутил, какой-то малолетка.

— Да.

— Не понял.

— Обидно. — уже чуть не сквозь слёзы проблеял пострадавший.

— Молодец. Можешь, когда захочешь. А теперь назови одну причину, почему я должен тебя отпустить.

— Прости. Я больше так не буду.

Слишком легко и быстро он это сказал. Похоже привычно уже отмазываться таким образом. Но я сам к этому вёл, просто не знал, что тут настолько запущено.

— Хорошо. Только запомни и заруби себе это на носу. Ещё раз подобное выкинешь, тебе опять будет больно, обидно и стыдно. Всё понял?

Я ещё чуть подкрутил руку.

— Да-а. Понял, понял, отпусти.

Я выпустил руку Валеры, повернулся к Андрею и спокойно продолжил:

— Извини, нас прервали. Так вот насчёт выявления сильного. Тебя же определили в спортивный сектор?

Андрей переводил взгляд с меня на Валерика, шаркающего в сторону своей парты и опять на моё невозмутимое лицо. Всё-таки он действительно тугодум. Но вот глаза остановились.

— Да.

— Так вот и организуй чемпионат по борьбе на руках. Всё честь по чести. Каждый с каждым, с занесением результатов в таблицу. А сами результаты пусть будут видны всем.

— А как я эти результаты всем показывать буду?

— Подключи ребят из редколлегии, они помогут.

— Не будут они мне помогать.

Вот упёртый попался. Я осмотрелся вокруг и столкнулся взглядом с Ольгой. Вот то, что нужно.

— Оль, ты же умница и всё давно поняла.

Та закивала головой. Тогда я положил руку на плечо Андрею и слегка подталкивая его к Ольге.

— Вот, друг мой, наша староста. Она в этом деле самый умный человек. Поможет, подскажет, направит, а если кто не захочет, то и заставит.

Я подмигнул Ольге. А что? Не плохая идея. Если она та, за кого я её принимаю, то быстренько приберёт к рукам этого увальня. Двойная выгода получится. И силовая аппозиция не сформируется и у руководства поддержка весомая. В прямом смысле весомая.

Прозвенел звонок и начался первый урок. Это была математика. Открыв учебник, я прочитал первую страницу и наконец до меня дошло, в какую задницу я попал. У меня аж всё упало. Быстро перелистнув на последнюю страницу, мгновенно освоил и её. Я без сил откинулся на спинку стула и тупо уставился перед собой. Твою бога душу мать. Вот это попадос. И ни одной мысли в голове, что теперь с этим делать.

Сквозь туман я услышал свою фамилию, а соседка ткнула меня локтем и пальцем указала на четвёртый столбик примеров в четвёртом задании. Но, что именно там написано я уже прекрасно помнил. Поэтому не меняя положения начал говорить. В этот момент я не отдавал себе отчёта в том, что делаю. Я продолжал находится в прострации.

— 16, 1, 14, 3. Пять, школьники вскопали 20 метров. Шесть, 50 корзин картофеля пионеры собрали во второй день. За два дня 90. Семь…

Звонкая пощёчина немного вывела меня из ступора. Я сфокусировал взгляд и обнаружил перед собой встревоженное лицо Розы Семёновны.

— Кречет, ты меня слышишь?

— Да.

— Что ты сейчас делал?

— Как что? Решал задания из учебника. Вы же сами назвали меня, ну вот я и начал.

— Начал он. Идти сам сможешь?

— Смогу.

— Артёмова, отведи Кречета в медпункт, скажешь, что ему стало плохо на уроке. Знаешь где медпункт?

— Да.

— Одного его там не оставляешь. Закончите, вернётесь вместе.

— Да, Роза Семёновна.

Соседка подхватила меня за руку и потянула из класса.

— Чёрт, чёрт, чёрт. — вырвалось из меня, когда мы уже были в коридоре.

— Что с тобой? — взволновалась Татьяна.

— А. Да ничего. Отпусти уже мою руку. Не упаду.

— А там, в классе, это что было?

— Извини, но ты сама мне ткнула пальцем. Вот я и стал решать.

— Тебе нужно было рассказать, как ты решаешь и решить. А ты просто ответ сказал. А потом вообще, непонятно что стал говорить.

— Ты только… А-а ладно, всё равно все слышали. Короче я стал решать всё подряд, пока меня не остановили.

— Как всё подряд? То есть это были…

— Да, да, это были ответы на все последующие задания.

Танюшка резко остановилась.

— А откуда ты их взял?

Вот неугомонная. Хотя, чего я хотел. Любопытство не порок.

— Давай я тебе скажу, а ты не распространяйся. Хорошо?

Та закивала головой и огляделась вокруг. Прямо как заговорщица.

— Я как открыл учебник, понял, что для меня там всё слишком просто. Даже конец учебника проглядел и всё равно, просто. Вот на меня ступор и нашёл. Что теперь делать?

— И ты из-за этого расстроился? Я-то думала. Тут радоваться надо.

— Чему радоваться? Что теперь на уроках делать?

Тут мы дошли до медпункта. Внутри оказались две женщины в белых халатах.

— Что у вас случилось?

— Вот ему на уроке плохо стало. Учительница сказала к вам отвести.

Меня провели в соседнюю комнату, весьма просторную, усадили на кушетку и стали осматривать, мерять давление. Спрашивали, как всё началось, что сейчас чувствую. Пока проводились эти действия я с интересом осматривался.

А здесь было, на что посмотреть. Довольно просторная, светлая и хорошо оборудованная комната. Две кушетки, за ширмой кровать. Три стеклянных шкафа с лекарствами и различными медицинскими препаратами. В углу двое носилок стоят. Манекен в разрезе с внутренними органами. Ещё один манекен, но целый и похоже, резиновый. На стене куча плакатов, висящих друг на друге, по медицинской тематике. На тумбочке книги по оказанию первой помощи. Даже два тревожных чемоданчика, как у врачей скорой помощи. А ничего так. Школа только открылась и оборудовали всё по полной. Мне определённо нравится.

В итоге мне дали выпить валерьянку и сказали отдохнуть до перемены. Поставили диагноз, переутомление. Поволновался сильно в первый школьный день, надо чуть отдохнуть и всё нормализуется. Я сказал, что сопровождающую в класс без меня не пустят, оставили и её.

Медсёстры оказались весьма внимательными и общительными женщинами. Выяснилось, что они здесь должны находиться по одной, дежурствами, но сегодня у них усиленная смена. Оказывается, что здесь очень много пособий, для обучения оказанию первой помощи. Даже выделено много расходного учебного материала для тренировок, и они проходили специальный курс как обучать всему этому. У них даже есть комната с шестью партами и ученической доской. За это обучение должны были платить дополнительно. Но в план школы их деятельность включена не была. Теперь будет всё простаивать. А техперсонал уже облизывается на третью комнату, чтобы использовать её под склад.

А вот это я удачно зашёл. В классах сандружинники есть? Есть. Я сам к таким причислен. А чего мы можем? Проверить чистоту рук и грязь под ногтями? Непорядок. Надо организовывать учебный процесс. Тем более, как я понимаю, бюджетом это предусмотрено. Просто директорату сейчас не до этого. Необходимо организовывать людей, прописывать учебный план и так далее, и тому подобное. Сейчас основной процесс поставить на рельсы нужно, не до дополнительных брыканий пока.

Дверь открылась и в комнату буквально влетела завуч, Алевтина Петровна. Быстро оценив обстановку, больше похожую на мирную беседу, чем на реанимационные мероприятия. Обратилась ко мне.

— Кречет, что с тобой случилось? Почему обходя классы, в твоём мне говорят, что тебя в больницу отправили?

— Лев Тишайший, моё почтение. — я чуть склонил голову, — слухи о моей кончине, прошу считать несколько преждевременными.

Она улыбнулась. И продолжила с лёгкой усмешкой:

— Ты давай не паясничай, толком объяснить можешь?

Тут уж лучше выкладывать всё на чистоту. Она знает мой уровень подготовки, и сама участвовала в моей судьбе.

— Всё дело в том, что класс только второй, — я постарался незаметно подмигнуть, — а осознал я это, открыв учебник, вот и получился шок. Но всё уже хорошо. И просто прекрасно, что вы зашли. Оглянитесь вокруг. Что вы видите?

— Она покрутила головой и пожала плечами. Медицинский кабинет. Что тут ещё можно увидеть?

— Вот. — я поднял указательный палец, — а я вижу прекрасно оборудованное и хорошо оснащённое место, для подготовки санинструкторов в рамках гражданской обороны. А ещё двух, высококлассных специалистов по этой подготовке. Сам же, являясь одним из санинструкторов своего класса, умею только руки с мылом мыть, да на ранку поплевать.

Медсёстры заулыбались от моих умений. Вру конечно. Я много чего умею, но для дела надо.

— Сейчас сижу и думаю, а какого, извиняюсь за выражение, хрена, государство потратило столько денег, на нашу безграмотность.

— Так, Кречет, ты говори, да не заговаривайся. Без твоих соплей разберёмся. Чтобы ты во всём этом понимал? Думаешь это так просто? Тут необходимо составлять планы, определять с кем именно проводить занятия, выделять помещения под эти занятия, производить оплату работы, этих твоих специалистов, выделять деньги на закупку учебных пособий и материалов. Много чего нужно, это тебе не баран чихнул.

Ну уж нет, просто так от меня не отделаться. Мне это интересно и мне это нужно. Значит должно быть.

— Простите меня, Алевтина Петровна. Я понимаю, что сейчас на вас лежит очень большая работа, и чтобы везде успеть, в сутках должно быть 30 часов. Но прошу вас, выслушайте меня до конца.

Завуч хотела, что-то сказать, но выдохнула.

— Хорошо. Слушаю тебя.

— Отвечаю по порядку. Для формирования учебных планов, у нас с вами есть эти специалисты, — я указал на медсестёр, — их этому обучали.

Те синхронно кивнули.

— С кем проводить занятия? В каждом классе есть назначенные санинструктора. Это, как правило, те ученики, которые хотят связать свою жизнь с медициной. Вот им и карты в руки. Пусть начинают постигать.

Помещение? Мне тут подсказали, что имеется специально отведённая под это дело комната на 12 посадочных мест, из которой хотят сделать склад ненужных вещей.

Завуч посмотрела на медсестёр, те подтвердили кивком.

— Оплата работы? Тут тоже имеется информация, что данная статья заложена в бюджет этого года. А вы прекрасно знаете, что станет с бюджетом по этой статье, на следующий год, если сейчас он не будет освоен. Я уже молчу про проверки по гражданской обороне, которые обязательно будут. Что мы им сможем тогда сказать?

Медсёстры опять кивнули. Они всё больше и больше приходили в недоумение от творящегося перед их глазами.

— Что там ещё осталось? А-а, пособия и материалы. Так это то, с чего я и начинал. Посмотрите. Всё это уже имеется в достаточном количестве.

Я обвёл рукой плакаты, манекены и шкафы.

— Поэтому у меня, как у школьника и санинструктора своего класса, всего на всего ма-аленький такой вопрос. Когда приходить на занятия?

Я улыбнулся и внимательно посмотрел на завуча. Медсёстры тоже скрестили свои взгляды на ней. Только Татьяна уставилась на меня открытым глазом, как бы не понимая, а что это было.

Алевтина Петровна прикрыла глаза, чуть постояла и открыла их вновь.

— Так, Кречет, пообщавшись с твоим дедом я понимаю, откуда это всё.

О, как здорово. И здесь дедушка подсобил.

— Поэтому сейчас возвращаешься в класс. О времени и месте проведения занятий для санинструкторов будет сообщено дополнительно. Всё ясно?

Я вскочил и вытянувшись по стойке смирно отчеканил:

— Так точно! Разрешите идти?!

Медсёстры засмеялись, завуч тоже улыбнулась.

— Иди уже, горе ты луковое. Чует моё сердце, хлебнём мы с тобой ещё. И пожалуйста, хотя бы сегодня, никаких больше сюрпризов. Без тебя голова кругом.

Тут я вспомнил про Валерку Кальмова. Интересно, когда донесут. Вопрос о том, что донесут или не донесут не стоял. Стоял вопрос: «Когда?». Но пока волновать не буду. Есть надежда, что до завтра дотянут.

По коридору мы шли молча, только Татьяна иногда косилась в мою сторону. Когда почти добрались до класса, она не выдержала и спросила:

— Ты можешь объяснить, что сейчас было?

— А что такого было?

Я действительно не понимал сути вопроса.

— Ты спокойно разговаривал с завучем, спорил с ней, да так, что она даже согласилась с тобой.

— И-и?

Я продолжал не понимать сути претензий. Всё же хорошо было.

— Ну это же завуч.

Похоже Татьяна готова была заплакать. Только этого мне не хватало.

— Всё, всё. Успокойся полководец. — я заглянул ей в глаз и улыбнулся, — сейчас ты увидела одну из битв которую провело твое войско. Я говорил, что стою целого войска? Вот ты и убедилась в этом. Ведь убедилась?

— Ага. — она чуть улыбнулась, — а ещё когда ты Валерке всё-таки наподдал. Тоже убедилась.

— Нет, нет. Я никого не бил. Это всё поклёп и провокация. И вообще он первым начал.

Татьяна только счастливо улыбалась. Ну что девчонке ещё надо? За неё отомстили. И она была уверенна, что именно так оно и есть. Ну раз женщина считает, что это так, то кто такой мужчина, чтобы спорить с ней.

Глава 26

Прозвенел звонок на перемену и в коридор хлынула волна ора и топота. Когда мы зашли в класс, на своём месте оставался только Эдик. Он склонился над партой и ковырялся в чём-то мелком. Его движения были чёткими и довольно быстрыми. Подойдя ближе, обнаружил в его руках часы нашей учительницы. Он заканчивал их сборку. Это чего тут такого случилось? Ну вот, стоит чуть отвлечься и уже пропустил интересное.

— А, больной вернулся, и что с тобой было?

— У него просто небольшое переутомление. Врачи сказали, что всё уже хорошо. — тут же вступилась за меня соседка.

Брови учительницы взлетели вверх.

— Врачи? Тебе что? Скорую вызывали?

— Нет, Роза Семёновна, не беспокойтесь. Это были медсёстры из нашего медпункта. Просто они тоже в белых халатах, вот Танюшка и напутала немного.

— Значит Танюшка уже. Подружились. Это хорошо. Правильно я сделала, что вас вместе посадила. Да, сейчас будет последний урок, вы не забыли, что ваша парта сегодня дежурит? После урока домой не убегаете, остаётесь убирать класс.

При этом учительница очень внимательно посмотрела на меня. Ну ясно. Предстоит беседа без свидетелей.

Тут к столу учителя подошёл Эдик. Он протянул ей часы.

— Р-роза С-семёновна, В-вот.

Она взяла их и прислонила к уху.

— Идут. Только время сбилось. Пойду сверю.

Когда она ушла, я насел на Эдика. Выяснилось, что во время урока, объясняя материал, Роза Семёновна положила на первую парту среднего ряда свои часы. Предполагаю, это она так время фиксировала, чтобы контролировать урок. Мой друг, ничуть не сомневаясь, взял и разобрал их. Ну интересно ему было посмотреть, а как они устроены. Закончив объяснение материала, учительница обратилась к своим часам и обнаружила только аккуратно разложенные по парте детали. Она ничего не сказала, лишь всплеснула руками и как-то жалостливо посмотрела на Эдика. Но он знает, что чужое брать нельзя. Поэтому только посмотрел, а потом собрал и вернул назад.

Нет. Ну вот даёт пацан. Захочешь специально, а не придумаешь. Ладно взять чужое, это у детей бывает, даже порой без всякой задней мысли. Но насколько надо быть с незамутнённым сознанием, чтобы не просто разобрать, но и потом всё правильно вернуть на место, в незнакомом механизме, да ещё таком мелком. Не зря его моторика меня на торжественной линейке поразила. Вот это уникум. Это просто кладезь. Не знаю, чего, но очень ценного. Чуйка аж вопит, хватать и не пущать. А она меня, обычно, не подводит.

Танька, окруженная одноклассницами, о чем-то щебетала в углу класса. Лицо довольное, значит всё в порядке. Вот и адаптировалась девочка в новой для себя среде.

За последней партой третьего ряда сидел Андрей и что-то старательно выводил на тетрадном листочке. Над ним стояла Ольга и легонько поглаживая его по волосам поощряла к дальнейшим действиям. На эту идиллию, со среднего ряда, искоса поглядывал Валерка. Такой план ему обломали. Уплыла силовая поддержка в цепкие ручонки старосты.

Я только хихикнул от этого. И уже хотел пройти на своё место как меня толкнули в спину. Это что ещё за обращение? Обернувшись обнаружил двух девчонок, одна худенькая и высокая, другая пониже, только немного выше меня, и весьма упитанная.

— Эй, целитель, ты нам помогать собираешься?

Точно. Они же тоже назначены в санитарный сектор. Кажется, высокая Оксана, а полненькая Юля. Оксана продолжила:

— Мы будем делать повязки на руки, белые с красным крестом. Ты завтра принесёшь такую же.

Прямо в приказном тоне, не терпящем никаких возражений.

— И? — поощрительно взглянул на них.

— Что?

— Дальше, спрашиваю, что?

— А что дальше?

— Понятно. Давайте начнём с начала. Вы друг друга знаете, я вас вижу первый раз в жизни. Поэтому у меня вопрос, что вы знаете о работе санинструктора?

— Фу. — первой отозвалась Оксана, — у меня, между прочим, мама работает детским врачом в нашей поликлинике. Я у неё на работе бывала.

— А я, — подхватила Юля, — с ней на одной площадке живу. Вот.

М-дя-я. Случай явно запущенный. Две подружки. Одна рулит, вторая за ней хвостиком бегает. Ну что же, бывает.

— Отлично. Тогда скажите мне пожалуйста, что вы будете делать если кто-то, вдруг, скатился с лестницы и не двигается?

На девочек напал ступор. Они явно не ожидали такого. Переглянувшись, ответила Оксана.

— Надо срочно отнести его в медпункт.

— Ага. — подтвердил я, — а у него позвоночник оказался повреждён от удара об ступеньку. В итоге ваших перемещений, позвонок сместился и человек оказался инвалидом на всю жизнь. В чём он будет вам, ну очень, благодарен.

Тут очнулась Юля. Она, чуть не всхлипнув, похоже приняла близко к сердцу, ситуацию в примере, спросила:

— А что надо было делать?

— Вот. Правильный вопрос. Чтобы называться санинструкторами, надо ещё и чего-то знать, да уметь.

— И кто нас учить будет? Уж не ты ли?

— Нет, конечно. Кто я такой, чтобы вас учить?

— Вот то-то.

Я не стал обращать внимание на подначки Оксаны. Считает себя главной, пусть считает. А я буду делать то, что нужно. В моём понимании, конечно.

— При нашем медпункте будут открыты курсы по подготовке санинструкторов. Вести их будут специально обученные профессионалы. Вот там нам и расскажут, и покажут, и научат, что и когда нужно делать. А пока шейте ваши повязки и проверяйте чистоту рук у учеников на входе в класс. Ведь от грязи все болячки.

Тут прозвенел звонок и я, наконец направился к своему месту.

Последним был русский язык. Конечно, полистав учебник, на меня опять накатило уныние, но теперь я хоть мог контролировать себя, потому что был морально готов. Поэтому никаких эксцессов не предвиделось. Но бдительная соседка, периодически приглядывалась ко мне. А вдруг опять, чего ни будь выкину. Учительница меня не трогала.

После уроков, мы с Татьяной собрали мусор, и она стала вытирать доску, а я принялся переворачивать стулья и ставить из на столы, чтобы техничка могла без помех их помыть. Вернулась Роза Семёновна.

— Артёмова, вот возьми карточки от ваших учебников и отнеси в библиотеку, это на втором этаже, напротив актового зала. Не оставляй их там просто так, убедись, что их взяла библиотекарь.

Танюшка схватила карточки и побежала к двери.

— Не торопись, ещё расшибёшься. Ну а ты присаживайся рядом.

Ну вот и дождался. А чего собственно дождался? Ничего же страшного не произошло. Наверное.

— Ну рассказывай, Кречет, как ты докатился до такой жизни.

Чего-то она слишком издалека заходить начинает. Ну хозяин барин.

— Да вот всё под горочку, катился, катился и докатился. А в чём собственно вопрос?

— Даже так? Ну ладно. Когда ко мне обратилась завуч младших классов, Алевтина Петровна, и сказала, что нашла мне интересного ученика, я отнеслась к этому спокойно. Много вас повидала. Но когда в школу пришёл твой дедушка и стал агитировать нас за Советскую власть и воспитание молодых строителей Коммунизма, я решила обратить на тебя внимание. Уж больно твой дедушка, как бы сказать, колоритным был.

Да уж. Про колоритного, это она очень мягко сказала.

— Да и в шесть лет, во второй класс. Извини, но я против таких нарушений. Протекций не люблю. Вот я и решила понаблюдать за тобой внимательнее. И что я вижу?

— Что? Вы не подумайте ничего плохого. Просто действительно интересно, что видится со стороны.

Учительница немного недоумённо приподняла брови, потом чуть передёрнула лицом. Эту пантомиму я понял, как. Неужели, а ну и ладно.

— На линейке у тебя возникает проблема. Я так поняла с октябрятским значком? Кстати, а где он у тебя сейчас?

— У меня его нет. Но не волнуйтесь. Сегодня же куплю.

— Так вот. Ты подключаешь доступные ресурсы и почти мгновенно решаешь свою проблему. Потом быстро вычисляешь потенциальную угрозу и моментально отводишь её в задние ряды, подальше от себя. Что это было?

— Считайте, что досадные недоразумения стоящие на моём пути. Их надо или сразу решать, или избавляться.

— Или избавляться. — задумчиво повторила учительница. — Это усилило мой интерес, и я посадила рядом с тобой Артёмову. Она живёт в моём доме, и я давно знаю её, хоть мы и не общались. Татьяна очень зажата из-за своего зрения. Она имеет весьма слабую успеваемость, думаю в следствии своей закомплексованности. И это я настояла на включении её в мой класс. М-м да.

Она немного погрузилась в свои мысли. Похоже действительно переживала за девочку.

— И тут ты, на моих глазах, взламываешь её скорлупу и придаёшь ей уверенности. Но тебе этого мало, ты представляешь её классу так, что теперь она чувствует себя среди других как равная, а в чём-то даже выше некоторых. Она просто расцвела. За что тебе отдельное спасибо. Надеюсь ты не бросишь её и как минимум поможешь подтянуться в учёбе?

— Как вы могли такое подумать?

— Но ты своим, надо сказать, немного наглым выступлением начал раздувать конфликтную ситуацию в классе.

— И в мыслях не было. Я просто хотел, чтобы меня не трогали.

— Хотел он. В итоге наоборот спровоцировал. Но как изящно развил продолжение. Мне даже показалось, что ты специально всё заранее подстроил.

Я прижал руку к груди.

— Честное слово.

— Да не суетись. — махнула она рукой, — итог такой, что лучше не придумаешь. Все силовые конфликты переводятся в форму контролируемого состязания. Что опять же, плюс общественной деятельности класса. Силовой очаг напряженности расколот и частично перешёл под управление, вторая его часть теперь всеми неуважаемая и вынуждена будет или влиться в учебный процесс, или покинуть коллектив. Но тебе лично, это может ещё аукнуться.

— Как аукнется, так и откликнется.

— Ну-ну. Тут ты покидаешь класс во время урока. К этому ещё вернёмся. Но что я узнаю в учительской?

— Что?

— Что ты не тратишь время зря, а организовываешь в школе учебный процесс по гражданской обороне, в частности подготовки санинструкторов. Как? Нет, я спрашиваю. Как? — потрясла в воздухе руками, Роза Петровна.

— Да ничего я не организовываю. — меня аж раздражение взяло, — там и без меня уже всё было сделано, просто где-то оборвалось, а я нашёл эти концы и соединил. Вот и всё. Надо было только свести людей между собой.

— Но ведь до этого надо было додуматься.

— А чего додумываться, если всё на поверхности лежит. Бери да делай.

Учительница помолчала потом посмотрела мне в глаза и спросила:

— Вот поясни мне. Для чего ты всё это делаешь? Для чего влезаешь и переворачиваешь всё кардинально? Ты налетаешь как вихрь и быстро всё меняешь в какую-то только тебе ведомую сторону. В какую? Чего ты хочешь добиться? Будь ты взрослым, было бы более понятным, но тебе это зачем?

Влетаю, переворачиваю, меняю. Что-то многовато на меня всего навесили. Всё вроде хорошо. Результаты она озвучивала, сплошь положительные. Чего ей ещё надо?

— Зачем? Наверно затем, что я хочу расти и развиваться. Поэтому всё, что препятствует этому должно быть решено здесь и сейчас. Вот и решаю по мере своих возможностей.

— По мере своих возможностей. — повторила учительница. — Да нет. Не по мере СВОИХ возможностей. Эта мера выходит далеко за рамки возможностей шестилетнего ребёнка.

— Мне скоро семь.

— Да хоть восемь. Разницы никакой. Так что с тобой произошло на математике?

— Я задумался.

— О чём таком можно задуматься, что при этом решать примеры и задачи как из пулемёта? Да ещё и в учебник в это время не смотрел.

— Я до этого уже посмотрел.

— Что? Вот такпосмотрел и всё запомнил?

— У меня память хорошая.

Блин. Да чего она привязалась? Тут самому тошно, от всего этого, ещё она в душу лезет.

— Хорошая говоришь, давай проверим. — она берёт учебник математики и открывает его, где то, на середине. — читай.

Я быстро пробежал глазами и впитал в себя текст.

— Готово.

— Что? Уже?

— Да.

— Давай.

Чего ей давать? Ну раз хочет, дадим.

— Страница 110. Задание 601. В первом столбике ответы 30, 20. Во втором 5,20. В третьем 100, 100. Задание 602, ответ 4. Задание…

— Подожди, ты знаешь таблицу умножения?

— Да.

— Прости я не то спрашиваю. Ты сейчас в нормальном состоянии и легко решаешь по памяти примеры?

— А чего там решать?

— Ну-ка, а задачи? Там 606-я задача была.

А учительницу азарт взял. Всё-таки фанатка своего дела.

— Получилось 3 отряда.

— Верно. А… Стоп. Ты легко, в уме решаешь всё подряд.

Тут я не выдержал. Иначе этот допрос может длиться бесконечно и непонятно, к каким выводам она придёт.

— Роза Ивановна, вот поэтому я и встал в ступор, когда осознал, что вся математика за второй класс для меня ничто. Понимаете, какой это был шок. Я просто не знал, что делать. Мне настолько стало плохо от этого понимания, что всё опустилось.

— Подожди. Выходит, что когда перед тобой возникает проблема, ты её просто решаешь с ходу, а тут у тебя решения не оказалось и ты отключился?

— Выходит так.

Она наклонилась и пристально посмотрела мне в глаза.

— Валентин Кречет, вы кто?

Ну вот, начинается. Опять лепить всякую чушь. Я сам уже не знаю, кто я. Мне бы самому, кто объяснил, для чего всё это.

— Если вы думаете, что я зелёный человечек с Альфа-центавры, то боюсь вас жестоко разочаровать. Мне, в последнее время, очень часто задают этот вопрос, и я НЕ ЗНАЮ ответа на него. Понимаете, НЕ ЗНАЮ. Я просто хочу нормально жить. Хочу радоваться рассвету, друзьям. Хочу любить и быть любимым. Да-да, не удивляйтесь, я знаю, что это такое и для чего. Я хочу понимать, как устроен этот мир. И не поверхностно, как все вокруг, а понять его суть, зачем, почему и для чего. Я, например, знаю в каком состоянии вы сейчас находитесь, знаю, что под дверью уже 10 минут стоит Татьяна и подслушивает нас. Тань, заходи, всё равно уже всё слышала.

Я отвернулся, а в дверь вошла соседка по парте.

— Я не специально. Просто не хотела вам мешать, а вы так громко говорили и дверь приоткрыта и в коридоре никого. Вот я и…

Учительница как-то вся подобралась.

— И с какого места ты слышала?

Здесь уже вступился я. Сейчас мне тут запугает соседку.

— Роза Семёновна, а какая разница? Из-за чего мне плохо стало, она знает. Я ей сам рассказал. То, что Кальмова на место поставил? Так она всё видела и выводы свои уже сделала. Не надо этого. Лучше давайте решим, что дальше с этим делать будем. Я тоже маленький ребёнок, тоже домой хочу.

— Маленький ребёнок, — фыркнула учительница, — что мне теперь с вами, маленькими детьми, делать? Как ты дальше в школу ходить собираешься? Я ведь отпустить тебя с уроков не имею право. А ты на уроках чем заниматься будешь?

Затянулся разговор ещё на целый час. Пока пришли к соглашению, что на уроки я хожу, как и положено. Выполняю все задания, пишу контрольные и всё, что надо, для отчётности. К доске меня будут вызывать только в крайних случаях, когда необходимо показать классу как делается то или иное трудное задание. В общем выступаю как пример для подражания. Взамен она пообещала поддерживать меня в моих конструктивных начинаниях. Давать зелёный свет, так сказать. А вот тут она и промахнулась. Имеются у меня несколько проектов. Там в воспоминаниях, есть кое-что интересное и я хочу попробовать это привнести сейчас. Мы же передовой класс в своём потоке? Вот и будем экспериментировать, а то скучно. Я пока не стал этого озвучивать. Время и так уже много потратили. Да и подготовиться надо по-взрослому. Ведь эти проекты надо будет ещё и перед руководством отстаивать, а там не забалуешь.

Когда мы вышли из школы, то Артёмову встречала мама. Она выглядела весьма взволнованной. Ведь уроки у вторых классов закончились, а дочки всё нет и нет. Уж не случилось ли чего? Татьяна бросилась её успокаивать, что она сегодня была дежурной и оставалась убирать класс. Потом объясняла, что дежурной была не за провинность, а просто сидит на первой парте. Потом стала рассказывать, как ей понравилось в этой школе.

Выражение лица её мамы постепенно менялось с тревожного, на более спокойное, а затем, вначале робко, потом всё увереннее, стала проступать улыбка. А ведь она действительно любит свою дочку, переживает за неё. Она прекрасно знает о проблеме её адаптации среди сверстников. Поэтому и стоит здесь, у школьных ворот. Ну вот, вроде всё разъяснилось и все успокоились.

— А где твой портфель?

— Вон. — указала Татьяна на меня, — нам учебники раздали, и он тяжёлый оказался. Вот Валька и помог его нести.

— А Валька это у нас?

— Мой сосед по парте. Он моё войско, а я его Кутузов.

— Ну вы прямо армия какая-то. — сказала она, улыбаясь и внимательно разглядывая меня. — Давай, прощайся со своим войском и бери портфель. Дома папа уже заждался, поедем в парк. Ты же хотела на лодке покататься?

Я посмотрел в след удаляющимся, довольным женщинам. Странно это. Вот у других людей радость, и мне тоже хорошо. Даже хочется ещё что-нибудь этакое сделать. Наверно здорово жить в мире, где люди наполнены радостью.

Глава 27

Притирка в школе кажется прошла удовлетворительно. Теперь надо наладить процесс в секции плавания. Интересно, что там для меня приготовили? А в том, что что-то приготовили я не сомневался. Уж очень хитрое лицо было у девушки.

В бассейн я пришёл вместе с мамой. Заглянули в тренерскую, там была Оксана и тот мужик, который меня за ноги хватал, кажется Виктор.

— Здравствуйте Оксана Ивановна.

— Здравствуйте. Вы ко мне?

Она что? Уже всё забыла? Но тут голос подал Виктор.

— Оксан, ты чего не узнала? Это же наш лягушонок.

В её глазах появились искорки. И сразу проступила улыбка.

— Ну положим, на мокрого лягушонка, ты тогда больше был похож.

И уже обращаясь к нам:

— Документы и фотографии принесли? Давайте заявление писать.

Пока мама стала показывать свои и мои документы и заниматься заявлением, я обратился к Виктору:

— А почему вы меня, Маугли, обозвали?

— Почему, Маугли?

— Вы мультфильм «Маугли» видели?

— Да.

— Так вот, Маугли, на русский язык, переводится как лягушонок.

— Хм. Точно. Будешь у нас Маугли.

— Почему? Здесь же не джунгли.

— Не джунгли говоришь? Вот увидишь в какую группу тебя Оксана Ивановна определила, поймешь, что и здесь, как в джунглях. — хохотнул он и отвернулся к своим бумажкам.

Только этого ещё не хватало. Ну ничего. Кто предупреждён, тот вооружён.

В раздевалке преобладали мальчишки лет 10–12. Они похоже друг друга хорошо знали и весело переговаривались. В мою сторону бросали лишь косые взгляды, и никаких действий не предпринимали. Интересно, а почему моего возраста никого нет. Уверен, что в другое время есть и мои сверстники. Ладно война план покажет. Мне главное до воды добраться, а в ней мне сам чёрт не страшен.

На выходе в зал с чашей бассейна стоял столик администрации, за ним и сидела Оксана Ивановна.

— Так, новенький. Вон видишь, бандерлоги у стеночки сидят, присоединяйся к ним, я сейчас подойду.

На скамейках вдоль бассейна уже собралось человек десять ребят. Это были те самые, из раздевалки и ещё девочки такого же возраста. Так вот почему джунгли. Она своих подопечных бандерлогами называет. А со стороны ничего так, похоже. Спокойно сидеть не могут, уже какую-то возню затеяли. Значит будем изображать Маугли. Надеюсь, если что, тренер вступится за меня как мудрый Каа.

Я подошёл к ним и сел с краю. Тут же ко мне обратились.

— Эй, а ты чего, с нами? Тебе вон дальше к лягушатнику.

У торцевой стены возвышался небольшой бассейн и возле него кучковалась детсадовская малышня. Ну это уж слишком. Хотя. Я всего на год старше них. Да и лягушка я, лягушка.

— А ты что? Завидуешь? Там водичка потеплее будет. А здесь, небось, замёрзнуть боишься? Так ты двигайся побольше.

Вокруг раздался смех.

— Толян, малой уел тебя. Ты же только хотел в лягушатнике погреться, да туда детсад пригнали.

— Да ну вас, — смутился Толян, — сами же собирались со мной.

Внимание всей группы переключилось на меня.

— А ты кто? Сын Оксаны Ивановны? — спросила самая большая из команды.

Конечно тренер не сильно моложе моей мамы, но как-то это предположение, не укладывалось в голове. Интересно почему? А вот и ответ. Она не замужем. Откуда я это знаю? А вот знаю и всё.

— Если я её сын, то ты, точно дочка. Привет сеструха. Давно не виделись. Надеюсь ты позаботишься о младшем братике?

А вот здесь смеха не последовало. Только, плохо скрываемые, улыбочки. Что не так? Вроде нормально пошутил.

Тут деваха зыркнула на меня, а потом её лицо расплылось в улыбке. Подойдя ближе, обняла за одно плечо и обращаясь ко всем произнесла:

— Кто на моего братика полезет, будет иметь дело со мной.

И многозначительно так, обвела взглядом всю группу.

— Да ну, Вик, мы же так постебаться только.

— Вот и стебитесь дальше. — и уже обращаясь ко мне, — пойдём, со мной на дорожке будешь. А то эти олухи сами плавать нормально не могут, ещё и тебя плохому научат.

— О, Вика себе напарника нашла.

— Ну правильно, она как размахнётся на дорожке, вот мелкий ей в самый раз будет. Глядишь и промахнётся.

Тут уже рассмеялись все. Даже сама Вика улыбнулась. Похоже привычная и сто раз обговоренная тема.

— Ты не обращай внимание. Я просто, когда плыву, очень увлекаюсь, могу и задеть ненароком. Ты близко не подплывай и всё в норме будет. Если увидишь, что догоняю, прижмись к канату и всё.

А весёлые ребята оказались. Почему Виктор их джунгли прописал? Тут подошла тренер.

— Так, бандерлоги. Всё смеёмся? Сейчас посмотрим, кто смеяться будет. У нас сегодня воды много, а после каникул ещё не все подтянулись. Занимаем вот эти дорожки. Встаём по двое.

Я спустился в воду вместе с Викой. И сразу меня накрыло ощущение единения. Опять хлынула волна могущества и спокойствия. Интересное сочетание, но это было именно так. Очень спокойная и безумная сила была во мне, и я был в ней. Только теперь это было осознанным, что придавало некую эйфорию, от обладания этим. Этим… Даже сложно сказать, чем, этим.

— Оксана Ивановна, мы после перерыва, может сегодня потихоньку начнём?

— Это кто у нас хочет потихоньку. Сапрыкин, ты?

Тут её глаза встретились с моим, немного безумным, взглядом. И она так хитренько улыбнулась.

— Хорошо, бандерлоги, уговорили. Сейчас плывём туда и обратно. Кто приплывёт раньше него, — её палец показал на меня, — будет, сегодня, плавать свободно. Остальные, пахать как Папа Карло. А то отъелись за лето. Будем с вас жир сгонять. Всем ясно?

— Ясно.

— А он доплывёт?

— Сегодня халява.

Вика внимательно посмотрела на меня и похоже тоже, что-то заметила в моих глазах.

— А ты не так прост, маленький братец. Но за мной тебе не угнаться. Я самая быстрая в команде и летом, каждый день, на Волге плавала.

Я только пожал плечами. А у самого, предвкушение спектакля, растягивало рот в улыбке. Некоторые заметив моё лицо, становились более серьёзными. Раздался голос парня с соседней дорожки.

— Не, ребя, тут что-то не то. Кажись нам сегодня хана.

— Отставить разговорчики. Все готовы?

— А как плывём?

— Да хоть к верху каком. Главное обогнать.

Тренер дала старт. Я мощно оттолкнулся от бортика и заскользил в воде. Как всё-таки здорово, что родители согласились отдать меня на плавание. Уже на первых метрах заметил намечающийся отрыв от остальных. У кого был слабый толчок, кто не прочувствовал воду и в потоках больше напоминал баржу, чем торпеду. Выйдя на поверхность все поплыли кролем. Ну или вольным стилем, но кроль, короче и привычней звучит. Соседка не отставала. Она лучшая в команде. Поэтому, видя меня, во всю пыталась обойти. Но я чувствовал всё её напряжение, как она буквально продавливала воду своим телом. Мне даже не пришлось особо усердствовать. Я просто проскальзывал всё дальше и дальше.

На повороте, соседка, немного замешкалась, похоже этот элемент не отработан у неё, как следует. В итоге упустила меня почти на полкорпуса. Я чуть замедлился. Ведь другие уже прилично уступали нам, а расстраивать человека, взявшего меня под свою опеку, не хотелось. Вот она поравнялась и попыталась вырваться вперёд, включив все свои ресурсы. Ну это она зря. Хоть и уважаю, но обойти себя не дам. В итоге касание бортика совершили одновременно.

Вынырнув из воды, она, тяжело дыша и прищурив один глаз, пристально посмотрела на спокойного меня.

— Ты ведь даже не устал. Ты что? Совсем не напрягался.

Я поднёс один палец к своим губам и подмигнул.

— Мы ведь про это никому не скажем? Правда, старшая сестричка?

Когда подтянулись остальные, Оксана Ивановна начала подведение итогов. Это был полный разнос. Про лентяев и беременных уток. Особенно досталось Сапрыкину. Парень пришёл последним. В мою сторону стали недоумённо посматривать. Но Вика, поменявшись со мной местами, уставилась, на них в ответ. Правильно я сделал, что не обошёл её.

Раздав всем по первое число и озадачив планами на тренировку, Оксана Ивановна подошла к нам.

— Ну а теперь с вами. Вика, ты почему его не обошла? Как сама думаешь?

— Да он просто быстрее.

— Значит можно плыть быстрее?

Соседка замолчала и тогда подключился я:

— Ты, когда делаешь гребок левой рукой, то пытаешься опереться на воду, чтобы голова приподнялась для вдоха. Для тебя в воде опоры нет. Там не на что опираться. В итоге зря тратишь силы и вместо продвижения вперёд, притормаживаешь. Ногами работаешь излишне широко. Как результат, опять зря тратишь силы, толчок слабый и корпусом крутишь из стороны в сторону. Да и ноги, в коленях, не стоит сгибать. Ты этим только тормозишь себя.

Обе уставились на меня.

— Ты, когда это рассмотреть сумел? Ты же даже без очков. Ещё что, можешь сказать?

Тренерша явно возбудилась. А чего ещё сказать? Ладно, будем играть в открытую.

— Извини, Вика. Но ты рассматриваешь воду, как соперника. Ты борешься с ней, а она отвечает тебе тем же. Тебе надо с ней подружиться и тогда, у тебя, всё получиться.

— Вот, — сказала Оксана Ивановна, — я сразу поняла, что ты родился в воде. Быть тебе великом пловцом. Или я не я буду.

В итоге порешили, раз мы сегодня отличились, то будем заниматься не силовыми тренировками, а отрабатывать технику. Вика проведёт работу над ошибками, под моим присмотром, а она мне поможет освоить самый простой вид плавания, брас.

Угу. Простой блин. Я-то думал, что он не сильно отличается от того, чему я учил Алёнку с подружкой на Северском Донце. А оказалось, что был в корне неправ. Пришлось здорово переучиваться. Хорошо, что слияние с водой помогало мне. Ощущение всех завихрений и сопротивлений, создаваемых моим телом, подсказывало об ошибках. Ещё пришлось поработать над мышцами. Задействовались новые сочетания и тут было что перестраивать. Спорт самый лучший советчик в этом деле. Главное не переборщить, особенно с массой. Приходилось больше внимания уделять структуре и плотности волокон. Но это пока только каркас. Нарастание материи будет происходить постепенно. Но и уже изменённое движение энергий, давало видимый результат.

А вот с Викой оказалось всё намного сложнее. Нет, конечно. Работу над ошибками она провела хорошую, но всё равно, это только видимая часть проблемы. Никак подружиться с водой, у неё не получалось. У неё внутри шла постоянная борьба. Она, как будто противопоставляла себя всему. Всё время пыталась доказать окружающим и себе, что она лучше, чем есть на самом деле. Н-да. Тут надо к хорошему психологу. Моих пояснений явно маловато будет.

На соседней дорожке остановился мальчишка.

— Везёт тебе, Вика, вымахала как оглобля, теперь купаешься, а мне вкалывай тут.

Соседка поджала губы. Похоже такое обращение ей уже достало до печёнки.

— Вот дорастёшь до меня и тоже так сможешь.

— Ага. Дорасту. Пока я расти буду, ты ещё вымахаешь. Дылдой как была, так и останешься.

Вика ещё больше напряглась и казалось, что сейчас сорвётся. Тут в их разговор, вклинился я.

— Ну тогда до меня дорасти.

Соседка повернулась ко мне, с немым вопросом в глазах. До меня самого, только дошло, как это прозвучало со стороны. И мы, не сговариваясь, громко рассмеялись.

— Петров, — раздался голос тренерши, — ты всё задание выполнил?

— Нет.

— Тогда вперёд.

— А они, вон, стоят.

— Им положено стоять. Они на следующей тренировке ещё быстрее проплыть смогут. А тебе, до них ещё расти и расти.

Мы не выдержали и снова рассмеялись.

Когда Петров уплыл, Вика рассказала, что это её одноклассник. А, дылдой, её в классе называют. И вообще, в школе всё очень грустно.

— Вот скажи, в каком я классе учусь?

— В пятом или даже, скорее, в шестом.

— Вот в этом всё и дело. Я перешла в четвёртый. Я самая высокая. А ещё говорят, кость широкая. Со мной никто не дружит. Да и учиться плохо получается. Я потому и в бассейн хожу, что хоть здесь могу быть лучше других.

Н-да. Вот и проблемка нарисовалась. Поэтому она со всем окружением и бьётся. И здесь с водой тоже борется, а не плавает. Надо как-то из этого противостояния её выводить. А как выводить? Менять её личное отношение ко всему.

— Подумаешь. Я наоборот самый маленький в классе и что.

— Что?

— Да ничего. Чувствую себя превосходно. Чего и тебе желаю.

— Так ты в первый класс пошёл, ещё не известно, что дальше будет.

— Во второй.

— Что?

— Во второй класс, говорю, пошёл.

— Чего-то маловат ты, для восьмилетки.

— Вот и я о том. Я, маленький для второго, ты, большая для четвёртого. Слушай, может нас подменили, и мы действительно брат с сестрой. Уж больно схожая ситуация.

— Ага, схожая. Близнецы, блин, однояйцевые.

Сказав это, Вика, сначала сдавленно прыснула, потом всё-таки не выдержала и рассмеялась. Её поддержал и я.

— Слушай, а ты классный. Я бы не отказалась от такого братика.

— Пойдём, пока тренер ушла куда-то, на лавочку сядем. Я тебе одну вещь расскажу, чтобы без лишних ушей.

Вика осмотрелась и выпрыгнула на бортик. Когда мы уселись, я повёл свое повествование.

— Знаешь, кто такие, декабристы?

— Это которые революцию ещё в 19-ом веке хотели сделать?

Какое, всё-таки, извращённое понимание истории. Ну да каждая власть её под себя трактует. Вот и здесь. Декабристы, равно революционеры-большевики.

— Они самые. Их конечно всех наказали. Но не о том сейчас речь. Я встречался с директором краеведческого музея в городе Тобольск. Она ведёт свой род от потомка одного из декабристов, который был там в ссылке.

То, что эта встреча может состояться только через 16 лет упоминать не буду. В моей памяти она была? Значит была.

— Знаешь какой адрес у Тобольской тюрьмы?

— Не-а.

— Город Тобольск, Красная площадь, Кремль, дом номер один.

Глаза Вики расширились.

— Что? Правда?

— А зачем мне врать? Пересыльная тюрьма была построена вместе с закладкой города.

— Ничего себе.

— Ну это не суть. Так вот. Рассказала мне, эта директор, одно очень интересное упражнение. Я думаю, что для тебя оно очень даже подойдёт.

— Какое?

— Оно из школы русского дворянства. По крайней мере, мне так сказали. У нас накапливается много переживаний и не оправдавшихся надежд. Они высасывают из нас силы и не дают двигаться дальше. А к старости так насосутся, что мы уже ходим сгорбленными.

— Ну ты скажешь тоже, к старости.

— А сгибаешься под их тяжестью уже сейчас.

— Ну давай своё упражнение.

— Подожди. Сначала инструктаж. Что такое проблема? Это какая-то причина. Она как воздушный шарик. Всё время надувается, высасывая из нас все соки, пока полностью не придавит нас.

— Воздушный шарик не может придавить.

— Это если его накачивать воздухом. А если в него ведро воды налить?

— Тогда да.

— Вот. А внутри этого шарика, на самом деле, содержится энергия, которая нам очень как пригодилась бы здесь и сейчас. Может именно её и не хватает, для чего-то хорошего в жизни.

— Вот бы её оттуда забрать.

— Для этого и предназначено это упражнение. Только у него есть побочные эффекты. И я обязан тебя об этом предупредить.

Тут Вика напряглась. Похоже у неё всяких побочных проблем и без этого хватает. Но потом решилась.

— Ладно давай.

— В связи с тем, что ты возвращаешь свою силу себе, у тебя уплотнится твоя аура.

— Чего уплотнится?

Блин. Такое понятие ещё не распространено.

— Твоя сила станет более плотной и мощной. Она выступает и как твоя защита. Например, захочет кто-то тебе пакость устроить, так у него не просто не получится, а ещё и в троекратном размере прилетит обратно.

— О-о. — потёрла она руки, — это мне подходит, пусть сами своё говно хлебают.

— Не торопись. Если ты захочешь кому ни будь безосновательно насолить, то и с тобой тоже произойдёт.

— Так я и так веду себя тише воды, ниже травы. Это только здесь я немного расслабляюсь.

— Вот и помни об этом. И ещё. Каждое твоё действие будет иметь, после этого бОльшую силу. Даже твои слова станут весомее.

— Давай быстрее. Мне это всё больше и больше нравится. Прямо колдовство какое-то.

Реакция типичная. Но пусть потом не жалуется. Вроде обо всём предупредил.

— Не жди, что всё случится по мановению волшебной палочки. С этим упражнением надо будет обязательно работать, как минимум один раз в день. Лучше чаще. С первого раза может ничего и не произойти. Поэтому желательно, не останавливаясь, повторить его два, а то и три раза подряд. Через неделю, достаточно будет и одного. А через месяц, просто вспомнишь о нём, а тело само всё сделает.

— Давай уже быстрее, а то на нас косятся. Слишком долго рассказываешь.

— Хорошо. Сядь удобно, чтобы ничего не мешало и ничего не напрягалось.

Она поёрзала немного на скамье, облокотилась на стенку и расслабилась.

— Сейчас ты будешь определённым образом дышать и повторять за мной фразы про себя. Постарайся проговариваемое ещё и ощутить. Эффект будет значительно сильнее. Глаза лучше закрыть.

Она закрыла глаза.

— Теперь попробуй вызвать эмоцию, которая тебе мешает или негативное возмущение, или желание, которое не можешь исполнить, и оно тебя беспокоит.

— Есть у меня такое…

— Не надо. Не говори. Это твоё и только твоё.

Еле успел остановить. Не хватало мне ещё в чужие проблемы вникать. Даю один из инструментов. Вот пусть сами и решают.

— Теперь попробуй его ощутить. Почувствуй его размеры.

Она развела руки. Как бы охватывая какой-то шар.

— Молодец. Только показывать не обязательно. Теперь сделай глубокий вдох и задержи дыхание.

Вика вдохнула и замерла.

— Сейчас проговаривай за мной: «В эту минуту, я, совершенно сознательно, вбираю в себя, всю силу этого желания». Теперь выдох и спокойно подыши, восстанови дыхание.

Она выдохнула и довольно быстро стала дышать ровно. А чего я ожидал, от молодого и тренированного организма.

— Опять вдох, задержка и проговариваем: «В эту минуту, я, совершенно сознательно, распределяю по телу, всю силу этого желания». Выдох, восстанавливаем дыхание.

Когда её грудь перестала вздыматься, я продолжил.

— Теперь третий заход. Вдох, задержка и проговариваем: «В эту минуту, я, совершенно сознательно, вступаю во владение, всей силой этого желания». Выдох.

Вроде всё правильно сделала. Я попытался контролировать её энергию. Перетекание было. И даже сказал бы, что не слабое.

— Так. Теперь снова вызови эту проблему, с которой работала. Изменился её объём и интенсивность.

Она опять развела руки, только теперь в два раза уже.

— Молодец. Для первого раза просто феноменальные результаты. Но давай ещё кружок по ней пройдёмся.

И мы повторили. Теперь руки показали совсем маленький объём. Я разрешил ей открыть глаза. Оглядевшись вокруг она улыбнулась.

— А как всё изменилось. Кажется, весь мир стал другим.

Она внимательно посмотрела на меня.

— Это откуда ты такое взял? Это же просто чудо. Теперь моя тревога стала такой смехотворной. Я даже удивляюсь, и чего я с ней парилась.

— А вот теперь пойдём в воду и будешь учиться с ней работать, а не биться.

И у неё получилось. Конечно до меня, как до Парижа раком. Но движения стали более вписываться в воду, а не сражаться с ней. Ещё немного поработать со своими заморочками и глядишь, совсем другим человеком станет.

Глава 28

Когда тренер вернулась, мы уже во всю наворачивали круги по дорожке, Вика кролем, а я брасом. Оказалось, так очень удобно плыть и очень мало устаёшь. Особенно если не гнаться за скоростью. Скольжение после гребка ногами позволяет немного отдохнуть. Прямо как сердце. Сжатие, потом отдых, пока кровь заполняет его. Так и здесь можно было подобрать такой ритм, при котором возможно преодолевать просто огромные расстояния.

Доплыв, в очередной раз до стартовой стенки, я обратил внимание, что Вика специально преграждает мне возможность для поворота. Значит пора останавливаться.

Тренер объявила, что основная тренировка закончилась и оставшееся время можно просто покупаться. После чего подошла к нам.

— Ну что арёлики, ваши результаты меня удовлетворили. Вика, ты теперь создаёшь меньше брыканий и скорость явно выросла. Маугли. Да-да, Виктор Николаевич мне всё рассказал. Теперь ты будешь Маугли. Тебе идёт. Так вот, ты действительно освоил технику браса, осталось дело за тренировкой мышц и повышением результатов.

Это она не знает, что мои мышцы уже через недельку будут просто идеально подготовлены. Но будет лучше сформировать каркас, сразу под всё, чтобы потом не переделывать.

— Так ещё баттерфляй и спина.

— Поработаем и с этим. Ещё успеешь. Ваш тандем меня устраивает. Но про такие халявные тренировки можете забыть. У нас на носу маленькое районное первенство, вы оба участвуете.

— Так я по возрасту не прохожу.

— Это так, междусобойчик. Ничего официального. Просто отмечаем точку отсчёта в начале сезона. Вот мы и щёлкнем по носу кое кому, чтобы не зазнавались. Поэтому готовьтесь работать серьёзно.

С этими словами она и ушла. Вика толкнула меня в плечо.

— О чём задумался, Маугли?

— И ты туда же. А чего она, в основном обращается по фамилии, а к тебе по имени? И меня вон тоже Маугли назвала.

Соседка заулыбалась.

— Ну Маугли, потому что мультфильм понравился, она нас, после него и назвала бандерлогами. Говорит, что такая же бестолковая толпа. Вечно орущая и мельтешащая. А по имени она называет только тех, кого считает перспективными. Остальные не заслужили. Вон тебе так вообще индивидуальное придумали. Значит планы на тебя есть.

Когда наше время закончилось, и мы вышли из воды, Вика схватила за плечо своего одноклассника, развернула к себе лицом.

— Эй Вик, ты чего? С дуба рухнула?

Он явно не ожидал такого поведения от неё.

— Заткнись Петров и слушай внимательно. Проследишь за моим братом в раздевалке. Если хоть волосок с него упадёт, я с тебя в школе, шкуру спущу. Всё понял?

— Вик, ты это…

— Я спросила, ты всё понял?

— Да понял, понял я.

— Пока Маугли, я буду тебя ждать внизу.

Петров почесал затылок.

— Пойдём что ли. — и добавил хмыкнув, — Маугли.

В душевой он объяснил ребятам, что я получил прозвище от тренера и теперь лучше не нарываться на силовые тренировки. Про Вику не заикнулся и словом. Они немного посмеялись, да на этом всё и закончилось. В общем, вливание в коллектив команды тоже прошло нормально.

Больше всего мне понравилось в сушилке. Там пахло деревом, а из раструба вырывался тёплый и сухой воздух. Здесь можно было хорошо погреться, а ребята подставляли под струю воздуха головы, высушивая волосы. Я сел повыше, тут были ступени как в парной, и расслабился. Мышцы немного ныли, с непривычки. Вроде и не нагружал их сильно, но перестройка каркаса давала о себе знать. Всё-таки сегодня много поработать пришлось. А клеточки прямо кричали от недостатка строительного материала. Сейчас бы съесть чего ни будь. Но лучше не надо. Пусть первый голод уляжется и организм начнёт перестраиваться более вдумчиво. Но и засиживаться тоже не стоит. Вон все ушли, а я один остался.

В вестибюле уже сидела Вика, а на соседней скамейке была и моя мама. Подруга резко подскочила и кинулась ко мне.

— Ну что? Айда в буфет. Сейчас лимонаду с коржиками навернём.

— Во-первых, желательно первый час, после тренировки, ничего не есть. Даже воду по минимуму. А то твой организм сейчас в бешенном темпе всё всосёт, а строительного материала в коржиках, кот наплакал. Вот и пойдёт всё бесполезными отложениями. Оно тебе надо?

— Нет.

— А во-вторых, я не один, со мной мама, на первое занятие пришла. Вон сидит, ждёт меня.

— Блин. Ну почему всё интересное так быстро заканчивается? Ты хоть слова, из упражнения, мне продиктуй. А то я не запомнила.

— Да там всё просто. Всё время повторяется начало: «В эту минуту, я, совершенно сознательно». Далее в первом случае — вбираешь в себя, во втором — распределяешь по телу, в третьем — вступаешь во владение. Ну и заканчиваешь про то с чем работаешь, всей силой этого желания или эмоции, или ещё чего.

— Давай всё-таки запишу.

Она достала тетрадку, и мы уселись на скамейке. Мама только издали наблюдала за нами. Когда с писаниной было закончено, Вика спросила:

— Слушай, а ты где живёшь?

— В 15-А микрорайоне.

— Блин. Это возле ТЭЦ новый построили. А я здесь, на Металлурге.

— Ничего не поделаешь. Бывай. На тренировке встретимся.

— Точно. Только ты обязательно приходи.

— Приду. Куда я денусь.

На обратном пути мама всё допытывалась, что за девочка и чего она от меня хотела. Пришлось рассказывать, что тренер нас выделила как перспективных и нам надо готовиться к районному первенству. Все вопросы по поводу, как это так сразу, адресовал к тренеру.

Вообще мама у меня очень хорошая, умная и красивая. Но мне всегда сложно было просто подойти и обнять её. Будто существовала какая-то дистанция в отношениях. Нет. Она очень любит меня и заботится как наседка за малым цыплёнком. Всегда рядом, всегда готова помочь. Но довериться ей до конца, меня что-то не пускало. Может то, что её доводы всегда были логичными и верными. И практически никогда не совпадали с моими. Я боялся попасть под её правду и потерять свою. Это было совершенно не осознанно, на уровне каких-то инстинктов, наверное. Конечно я очень люблю маму, но только теперь я начинал осознавать, что моя любовь на расстоянии.

А мне так хочется тепла. При этом не столько получать его, сколько давать другим. Прямо парадокс какой-то вырисовывается. Вот мне посылают кучу тепла, так прими его и дай в ответ, но я чувствую между нами стеночку и не могу понять её природу и предназначение.

За такими невесёлыми размышлениями, при внешнем спокойствии и открытости, мы и добрались домой. Немного успокоившись, стал разбирать, а что мне нужно в первую очередь. Как ни странно, на первое место опять выходила медицина. И я, пожалуй, нарушу порядок изучения и попробую разобраться с глазами.

До вечера освоил строение глаз, но это не отвечало на вопрос, а что за проблема у Татьяны. Нашёл на полке толстый медицинский справочник. В нём расписывалась симптоматика и основные методы лечения различных заболеваний. Отец им периодически пользовался. Правда потом поделился со мной своим открытием. Что согласно этому справочнику, он нашёл в себе симптомы всех заболеваний, кроме беременности на последних месяцах. Ну не такой у него размер живота.

Найдя в справочнике раздел про глаза, смог понять только то, что идёт несогласованность в работе мышц глазных яблок. И ленивый глаз учат работать нормально. Но там же говорилось, что это исправляется чуть ли не до школы. А у Татьяны я наблюдаю это в восемь лет. Да и когда она сняла очки, было хорошо видно, что до нормального там ещё далеко. Что это может быть? Поздно заметили и занялись коррекцией? Или всё было ещё хуже, а я сейчас наблюдаю остаточные проявления. Один момент не давал покоя. В описании говорилось о коррекции косоглазия, но у Татьяны ещё и линзы на очках были достаточно толстыми. А вот про коррекцию остроты зрения так ничего и не нашёл. Эх, интернет бы сейчас. Но это ещё когда будет. Да и вряд ли это лечится даже в воспоминаниях.

Покончив со своими изысканиями, я попрактиковался на родителях. Сидя в кресле перед телевизором, просматривал их глаза и куда уходят потоки информации от них. Заметил, что у родителей тоже нет равномерной работы глаз. Все движения синхронны, но потоки от левого и правого глаза немного разнятся. Нашёл в голове область, отвечающую за обработку изображения, но ничего понять та и не смог. Не изучал я этот раздел. Да и в памяти всплывает: «голова предмет тёмный, изучению не подлежит». Откуда? Не помню. Знаю ведь, что даже операции там проводят, или будут проводить. Но уже такая муть в моей голове сформировалась, что решил это дело переспать. Утро вечера мудренее.

Утром сходил за молоком и отправился в лес. По дороге всё не выходили из головы вчерашние поиски ответа. Его так и не было. Каково же было моё удивление, когда я обнаружил себя в лесу. Как это так? Почему я его не ощутил? Попробовал увидеть энергии, всё прекрасно вижу. Но почему тогда не чувствую?

Закрыв глаза, попробовал передвигаться по лесу. Всё получается, но приходится постоянно находиться в состоянии сосредоточения. Постоянно просчитывать получаемую картинку и свои действия. Приходится быть… И тут до меня дошло. Приходится быть обычным человеком. Я уже стал отвыкать от такого состояния. По сравнению с прошлыми посещениями, это всё равно, что быть слепоглухонемым. Да. Я продолжал видеть потоки и энергетические линии, но я не ощущал их, не вплетался, не был ими.

От понимания, что я зашёл в своих поисках не туда, словил ступор. Просто стоял среди деревьев, которые были, теперь для меня, просто деревьями. Вон по стволу побежала белка, она всегда отзывалась на моё присутствие, а сейчас я был просто пустым местом, не стоящем внимания.

Попробовал прокачать энергию вдоль позвоночника и по энергетическим центрам. Да, я видел её, ощущал включение своего тела, но не чувствовал саму энергию.

Сбитый с толку и немного обескураженный таким поворотом, поплёлся домой. Ещё и день пасмурный с утра. Можно было попробовать солнышко. Но было понимание, что и это не поможет. Я где-то ошибся. Пошёл не той дорогой.

Начал перебирать вчерашний день. Вроде ещё в бассейне было состояние слияния. Потом. А что потом? Потом я углубился в изучение анатомии и проблем видения. Вернее, не так. Не проблем видения, а проблем глаз. И так ни до чего не докопался. Почему? Вот есть понимание, что если смогу ответить на этот вопрос, то смогу и найти выход из своей проблемы.

Если честно, то очень не хочется снова становиться обычным человеком, пусть и со способностями видения. Я уже почувствовал, что такое быть более полноценным. Уже сделал несколько шагов по пути своего развития в целого человека, а не то инвалидное убожество, которое принято считать здоровым индивидуумом. Стоп! Что-то в этом есть. Вот собака, вот то место где она рылась.

— Эй! Ты чего застыл посреди комнаты? И где наш завтрак?

— Что?

Я сфокусировал взгляд и увидел, на пороге своей комнаты улыбающуюся маму. Маму? Не отдавая себе отчёта, я бросился к ней и обняв заплакал. Меня прорвало, слёзы сами лились из глаз без видимой причины. Вместе со слезами выходила и боль. Боль за все те несуразности, что есть в наших отношениях. За всё то, что я сделал или ещё сделаю, а может уже и не сделаю. Да неважно.

Я ощущал себя как змея, которая сдирает с себя старую кожу. Я выходил из своего тела, где-то в районе хребта. Как будто невидимыми руками разодрал там себя на две половины и продирался со стоном и болью. Вокруг всё застыло, а я продолжал вылезать на свободу. Я лез хребтом вперёд, всё больше и больше сдирая с себя старые лохмотья. Вот совсем освободился и огляделся вокруг.

Это был чёрно-белый мир. Он был весь заполнен белым и чёрным светом. Да-да, я не оговорился, это было поистине потрясающе — чёрный свет. Он излучал не тьму, а именно свет, черного цвета. Все детали этого мира имели чёткие границы. Над горизонтом, между черных, светящихся облаков были пятна белого света. На поверхности тоже всё светилось белым или чёрным. Никаких полутонов или переходов. От этого всё казалось не просто объёмным, а каким-то даже выпуклым.

Оглядев себя, я содрогнулся. Так вот что я из себя представляю, на самом деле. Я мнил себя кречетом, полярным соколом, но больше представлял орлом. Орёл, который парит высоко в небе, но при этом видит каждую травинку на земле. Ничто не может скрыться от его взгляда и смерть зазевавшейся зверушке. Он прекрасен в своей грации и неумолимости. Но я…

Моя голова была маленькой с просто огромным клювом. Он больше напоминал клюв птеродактиля. Тело имело форму правильного овала, покрытого редкой шерстью. При этом казалось непропорционально толстым. Ноги. О боже. Это мои ноги? Это просто кости, обтянутые кожей. Они были как у цапли. Я сидел на корточках и колени доходили до того места, где должна была быть шея. И крылья. Ого, у меня крылья? Я расправил их. Вернее, будет сказать, развернул. Они были просто громадные и при этом были один в один как у летучих мышей.

Тут пришло понимание, что я на пути трансформации, я перехожу из старого образа в новый, но ещё не достиг конечной точки. Даже не хочу знать кем, вернее, чем я был, но то, чем являюсь сейчас, мне совсем не нравилось. Пусть это переходная форма, но это просто отвратительно.

Передо мной приземлились два…, наверное, всё-таки ангела. Один светился белым, а второй излучал чёрный свет. Они тоже присели на корточки и стали мне, что-то объяснять. Но я не слышал слов, не понимал их мыслей. Тогда перед ними появился высокий стеклянный стакан. Белый ангел протянул к нему, сложенную лодочкой ладонь, и из неё полилась белая, не прозрачная жидкость. После этого, тоже самое проделал и его собрат. Он был действительно его собратом, хоть и излучал диаметрально противоположный свет. Я чувствовал, что они одно целое, но существуют по отдельности.

В стакане образовались чёрные разводы в белом или белые в чёрном. Видя, что мне всё ещё не понятно, чёрный взял стеклянную палочку. Откуда она появилась, не знаю. А решил, что стеклянная, потому что была совершенно прозрачной. И стал размешивать содержимое стакана. В нём всё закрутилось, но жидкости не перемешались. Теперь поверхность стала напоминать две спирали, исходящие из центра. Тут у меня промелькнула мысль, что при смешивании чёрного и белого серого цвета быть не может. Нет никаких полутонов и оттенков. Есть только чёрное или белое. При этой мысли меня вытолкнуло в обычное пространство.

Я продолжал стоять, обнимая маму, но слёз уже не было. Ощущение, что я та самая кракозябра, которую видел в чёрно-белом мире, осталось. Мама, почувствовав, что я успокоился, чуть отодвинула меня за плечи и заглянула в лицо.

— Ух ты! Выглядишь как лев. — она была искренне восхищена, — Прямо настоящий царь зверей.

Видела бы ты, какой я царь зверей на самом деле. Меня внутренне передёрнуло от воспоминания.

— Мам, извини, чего-то нахлынуло с утра. Но ты не волнуйся, всё уже прошло. Вы пока умывайтесь. Я сейчас по быстренькому, яишенку на луке сварганю. И это, мама, я тебя очень сильно люблю.

Прижавшись обнял её покрепче, почувствовав, как прорвало пелену между нами и быстро прошмыгнул на кухню.

Ощущение, что с меня сняли слой старой кожи, осталось. Значит это мне не привиделось. Я действительно вылез из себя как из скафандра, сбросив наносное. Даже идя по дорожке в школу, я чувствовал окружающее всей поверхностью тела. Понимал, что не хватает совсем чуточку, чтобы окончательно прорвать свою блокировку. Я уже всё ощущал, как прикосновения, но ещё не проникался этим до конца.

Когда я добрался до своего места, ко мне обратилась Татьяна.

— Валь, дай матеку списать. Я так и не смогла домашку решить.

— Тань, ты же на уроке справлялась с этим.

— Ну не будь таким индивидуумом. Я же знаю, что ты на уроках всю домашку делаешь.

На слове «индивидуумом» меня наконец прорвало. Вот она собака, вот здесь она и порылась. На этом меня тогда заклинило. Индивидуум — целое и не делимое, атом системы, индивидуальный ум. Не может атом быть свободным, он обязательно взаимодействует с другими атомами и является составной и неотъемлемой частью целого. Не может целое без атома, оно просто развалится. Не может человек быть полностью независимым от общества. Если он станет себе на уме и полностью индивидуален, то общество, вокруг него начнёт разваливаться. Это не часть целого, это раковая опухоль. Или общество изгонит его, или убьёт, иначе погибнет само.

Я огляделся вокруг. Валерка Кальмов сидел на своём месте и вытянув руку на парте, положил на неё голову. Я почувствовал, что он уже намерен вписываться в общество и принять его правила.

Андрей стоял возле парты, по обе стороны которой сидели два пацана, поставив локти на стол и сцепившись руками. Он положил свою лапищу сверху и считал:

— Три, два, начали!

На слове, начали, он убрал свою ладонь, и ребята аж покраснели от натуги, пытаясь положить руку соперника.

Эдик сидел за своей партой и читал учебник. Что он там читает? Ага, природоведение. При том не то, что проходим, а уже забежал вперёд. Человек познаёт мир.

Вот двое мальчишек сцепились между собой и случайно задели Андрея. Тот резко обернулся и, не задумываясь отвесил ближайшему щелбан.

— Дрюнь, ты чего? — возмутился пострадавший, потирая лоб.

— Дрюня на улице остался, а здесь я руководитель спортивного сектора. Понял?

— Понял.

— А раз понял, то вон из класса, там и петушитесь.

При этом Андрей покосился на сидящую, за своей партой, Ольгу. Та одобрительно кивнула в ответ. И наш борец поплыл.

Я повернулся к Татьяне.

— Конечно, милая, возьми. Всё мое — твоё.

Она в ответ легонько ударила линейкой по моей голове.

— Клоун.

Как же хорошо, на самом деле. Всё на своих местах. Как же я люблю этот мир и всех вас.

Глава 29

Кажется, всё снова стало входить в своё русло. Я противопоставил себя миру. Решил, что сам могу разобраться и додуматься. И мир, как послушная собачонка, откликнулся на мою просьбу. Он выделил меня и предоставил возможность самому анализировать и принимать решения. Хорошо, что быстро почувствовал, и постарался вернуть себя. Иначе мог слишком далеко уйти и остаться без всего этого.

Татьяна рядом старалась побыстреепереписать домашнее задание по математике. От усердия даже показался краешек языка. Это было так уморительно и в тоже время так тепло, так по-домашнему. С боку было хорошо заметно как глаз, за заклеенным окошком очков, двигался, повторяя всё за своим собратом. Создавалось впечатление, что он всё видит, не замечая преграду. Она почувствовала мой взгляд и повернулась.

— Чего уставился? Ты меня смущаешь. Не надо с этой стороны на меня смотреть. Там глазик заклеенный.

При этом она немного даже покраснела.

— Не волнуйся. Этим глазиком ты повёрнута только ко мне. Остальные видят тебя или справа, или со спины. А от меня ничего плохого можешь не ожидать.

— Но ты так уставился.

— Я просто пытаюсь разговаривать с твоим глазиком.

— И что он тебе отвечает? — ехидно поинтересовалась она.

— Пока молчит, но обещаю, что мы с ним подружимся. Как с тобой. Надеюсь мы с тобой уже подружились?

Она опустила взгляд и тихо прошептала.

— Надеюсь, что да.

Повернулась и снова стала переписывать домашнюю работу, пока учительницы нет в классе.

— Роза Семёновна идёт!

Это наш официальный дозор сработал. Юля с Оксаной стояли у двери с белыми повязками и проверяли чистоту рук у входящих в класс. Блин, а я про повязку то и забыл. Надо будет завтра уважить девчат, а то коситься начинают. Странно что ещё молчат. Могли и наезд устроить. Оксана уж точно способна на такое.

Во время урока я немного отрешился и стал подробнее рассматривать глаза Татьяны. Благо мне для этого не требовалось смотреть на неё. Достаточно того, что она рядом и её образ хорошо улавливался моими ощущениями. Да и учительница перестала обращать внимание на то, что я делаю. Ведь в итоге, всё будет надлежащим образом заполнено и оформлено.

Конечно раскардаш, в работе её глаз, присутствовал просто великолепный. Но подумав, я не стал сразу лезть со своими правками. Во-первых, не знал, как оно должно быть в идеале. А мне требовался только идеал. Иначе не стоило и браться. Во-вторых, не было уверенности, что привнесённые изменения смогут укорениться. Одно дело то, что я вытворял на себе, там было чёткое понимание для чего и зачем. Не только сознание, но и подсознание в этом участвовало и поддерживало эти правки. Потому они потом и не сбивались. А тут стороннее вмешательство. Может получиться конфликт внутренних программ и физического проявления.

Так. А чего это я сейчас вспомнил про внутренние программы. Это не может быть случайно. Весь наш великолепный и практически идеальный организм, создан по образу и подобию, то есть по шаблону. И образ этого шаблона заложен в каждом из нас. А раз есть явный дефект, то надо смотреть для чего или почему он возник.

Меня аж пот прошиб, от такой догадки. Это чего? Лезть в самое ядро тела? Туда где хранятся изначальные матрицы? Ведь здесь я вижу только исполнение этих программ. Да и где это хранилище находится?

Я вышел из погружения. Шёл урок. Спиной прекрасно чувствовался весь класс. Далеко не у всех внимание сосредоточено на учителе. Кто-то записочки пишет, кто-то толкается, а вон парень, в меня из трубочки нацелился плюнуть. Похоже обратил внимание, что я не двигаюсь и ничего не делаю. Чем он там плеваться собрался? Жёваной бумагой. Хорошо. Где моя линейка?

Подгадав момент, я резко обернулся и линейкой отбил летящий снаряд назад. Отбивал просто в его сторону, но получилось более чем удачно. Раскисшая бумага прилетела ему прямо в лоб, да так и осталась прилипшей. Часть класса заметила эти манёвры и увидев результат, грохнула от смеха. Мальчишка так и остался сидеть в недоумении. Поэтому, когда учительница обернулась от доски, первые её слова были:

— Калинин, ты, когда успел рогом обзавестись?

— Это не я, это Кречет плюётся.

— Да? И чем же он плюётся?

— Бумажкой из трубочки.

— Чего-то я не вижу у него ни того, ни другого. А у тебя в руке и трубочка есть и надорванный тетрадный листок имеется.

Кто-то выкрикнул с места:

— Это он сам себе прилепил.

Класс опять взорвался от смеха.

— Так. Тихо всем. Оружие мне на стол, вместе с дневником. Кречет, тебя это тоже касается.

Блин. Вроде только защищался, но всё равно под раздачу попал. Она же спиной ко всему классу стояла. Профессионализм это вам не хухры-мухры. Такое только с опытом нарабатывается. А дневника мне не жалко. Пусть пишут, что хотят. Объясню дома, что было на самом деле, думаю поймут.

Татьяна недоумённо посмотрела на меня, но ничего не сказала. Урок продолжился, и я снова погрузился в дальнейший анализ. Помня о своем вчерашнем срыве, не стал умничать, а просто скользил по потокам, как сторонний наблюдатель.

Вот структура получения и кодировки визуального сигнала, вот механизм управления и настройки. Система работает не верно, но она уверена, что всё правильно. А почему? Так, смотрим. А вот отчёты о работе системы уходят…, уходят…, а куда они уходят. Оп, а назад им приходит корректирующий ответ.

Я мысленно зацепился за один такой отчёт и оказался в пространстве с множеством, причудливым образом переплетённых, струн. Они мерцали и переливались множеством красок. Если бы смотрел глазами, то точно зарябило бы в них. Я упустил сигнал, на котором пробрался сюда и теперь не мог даже представить к какому из переплетений мне необходимо обратиться.

И тут я заметил, что всё вокруг застыло. Такого не может быть. Моё присутствие не могло так повлиять. Значит, что? Это может означать только то, что видимое мною не является реальностью. Такое уже бывало. Информация, получаемая нами, всегда приходит в том виде, который нам наиболее понятен. Для меня это образы, но если я перестаю их читать, то они останавливаются. Так сейчас и произошло. Я не могу разобрать месиво, развернувшееся передо мной. Что делать?

Поблуждав среди переплетений так ни к какому внятному ответу и не пришёл. Было единственное понимание, что это работа какой-то автоматизированной программы с возможностью саморазвития. Но записано всё это не кодами а образами. Коды, коды. Да не был я никогда программистом. Был бы им, может вместо этой паутины передо мной были прописанные программы. А что если?

Я вспомнил как ещё в конце 80-х буду изучать азы программирования и очень хорошо научился тогда составлять блок-схемы, по которым потом и писались программы. Как только я об этом подумал, видимое мною резко изменилось. Теперь передо мной были сгустки блок-схем. Они тоже соединялись между собой множеством струн. Я видел, как блок-схемы светились от работы, а по струнам пробегали сигналы. Такая смесь азов программирования и образов стала более понятной.

Теперь как найти нужное? Приблизительно представив, какой блок мне нужен я тут же оказался, может не я оказался, а передо мной развернулась отдельная схема. Вид её мне сразу не понравился. Не было стройности. Любая, правильно сделанная структура, должна быть красивой. Здесь же было наверчено не пойми, чего. Приглядевшись стал различать изначальную структуру и новообразованную.

Вот эти блоки и связи строятся в результате проведения коррекции её зрения. А это не работающие изначальные. Почему не работающие? Вроде живые. Связи, доходящие до этих блоков, где-то были слишком тонкими, где-то искрили, прямо как повреждённые провода. Конечно это я так вижу, не факт, что они искрят на самом деле. Вот и совсем оборванные связи. А здесь проросли новые в обход некоторых блоков. Да-а. Наверчено мама не горюй. Тут явно урока не хватит, даже чтобы только разобраться. Надо придумать какой ни будь повод, чтобы остаться с ней наедине достаточно продолжительное время. Ещё ей самой надо будет как-то всё объяснить.

Уже собравшись выходить из этого образа, я успел заметить, как особо большая искра сорвалась и превратившись в шаровую молнию, ринулась прямо мне в лицо. Не отдавая себе отчёта, я отшатнулся в сторону и задев какую-то связь, оборвал её. Блин. Этого ещё не хватало. Тут раздался тревожный гул, и вся схема погасла. Как будто кто-то выключил рубильник. Меня тут же выдернуло. Чёрт. И какого я отшатывался? Надо было просто выскакивать оттуда.

Учительница уже выдавала домашнее задание. Я посмотрел на Татьяну и сердце пропустило удар. Соседка сидела, уставившись перед собой, а из глаз стекали дорожки слёз. Да что же это такое? Последнее, что я запомнил, это как погасла вся схема. Значит зрение у неё полностью отключилось. Это же был просто образ, я не мог ничего повредить. Или всё-таки не образ, но ведь картинку генерировал я. Блин блинский. Что теперь делать? Надо срочно лезть снова и править. Никакая современная медицина ничем ей помочь не сможет.

Я взял Татьяну за руку, она была совсем безвольной.

— Танюша, успокойся, всё будет хорошо. Надо сейчас добраться до дома. Там полежишь и станет лучше.

Голосом я пытался придать уверенности своим словам. Чтобы убедить других, надо самому верить. Верил ли я? Конечно верил. Попробуй я не поверить. Сам себе голову откручу.

— Я не дойду, я ничего не вижу. — еле слышно прошептала она.

Прозвенел звонок и поднялся шум в классе. Будем считать, что это хорошо. Меньше внимания к себе привлекать будем. Когда учительница села за свой стол, я обратился к ней:

— Роза Семёновна, Татьяну надо срочно проводить домой.

— А что случилось?

— У неё с глазами проблема. Она сейчас не сможет учиться.

Посмотрев на заплаканное лицо ученицы, Роза Семёновна похоже что-то поняла.

— Так. Собирай её вещи. Отведёшь в медпункт.

— И чем сможет помочь медицинская сестра? Здесь нет травм. Нет предпосылок для вызова скорой помощи.

— Валь, когда свет пропал, я ручку уронила. Найди пожалуйста. — деловито сказала Татьяна, а глаза стали совершать неосознанные, круговые движения.

Боже, да при чём тут какая-то ручка? Потеряется, да и хрен с ней. О чём она только думает?

— Танюша, не беспокойся, конечно найду. Вон, уже вижу. Она у твоей ноги лежит. Сейчас.

Я поднял ручку и для верности вложил ей в руку.

— Да, — проскользнула слабая улыбка, — это она.

Да у неё шок. Конечно же. Только тихого помешательства мне не хватало. Что я с ней буду тогда делать?

— Хорошо, Роза Семёновна, сейчас я отведу её в медпункт.

— Что-то нехорошая тенденция намечается. Опять вы вдвоём в медпункт идёте.

Я добавил в голос убедительности и постарался окутать учительницу энергией спокойствия. Не хватало ещё тревоги с её стороны.

— Всё будет хорошо. Это просто первые дни. Адаптируемся пка. Дальше будет только лучше.

Добирались мы до медпункта тяжело. Я нёс оба портфеля. Хорошо, что из своего ранец сделал. Но одна рука была занята, а второй я взял под локоть Татьяну и плотно прижал к себе. Постоянно говорил где мы идём и куда поворачивать. Нас два раза чуть не сбили с ног. Перемена и выплеск энергии, у начальных классов, просто зашкаливает. Потом до нас добралась Ольга и взяла Татьяну под руку, с другой стороны. Сразу стало полегче. В медпункт так и ввалились втроём.

Я постарался объяснить, что пострадавшая перенапряглась и у неё ухудшилось зрение. От чего и начался шок. Нам необходимо: шок снять, немного успокоиться и мы пойдём домой.

Сделав укол ей в руку, медсестра отправила нас в соседнюю комнату. Там я уложил Татьяну на кушетку и развернул ширму, прикрыв нас от входа. Похоже шок от укола стал проходить и теперь подруга тихо плакала. Ольга достала платок и стала вытирать ей лицо. Точно. Я со своим напрягом старосту упустил из виду.

— Кречет, это всё твои штучки. Можешь ты человека вывести из себя. Вот довёл бедную девочку.

Я открыл рот от удивления. Только нотаций и всяких отвлекающих моментов, мне сейчас и не хватало. А ведь по большому счёту она права. Это я довёл девочку. Хотел, как лучше, получил, как всегда.

— Да я это.

— Вот только не надо мне тут твоих оправданий. Знаю, что не со зла. Давай делай, чего хотел. А я посторожу пока.

— Не понял.

— Чего ты не понял? Ты меня за дурочку не держи. Я с первого дня за тобой наблюдаю. Очень, знаешь ли, интересные вещи вокруг тебя происходят.

Ничего себе. А наша староста ещё и Пинкертон доморощенный. Это чего она там себе на придумывала.

— А ты на урок не опоздаешь?

— Роза Семёновна знает где я. И буду я с вами, пока Артёмовой не станет лучше, и вы не отправитесь домой. — она поставила кулачки на пояс и пристально посмотрела на меня. — Тебе всё ясно? Кречет.

— Да ясно, ясно. Только не шуми тут.

Я положил руку на лоб Татьяны и пустил волну спокойствия. Похоже наложилось действие укола и мой посыл. Танюшка заснула. Ольга сразу это заметила, от удивления открыла рот и тут же прикрыла его ладошкой. Я прижал палец к своим губам, показывая, чтобы молчала. Она прищурила глаза и указав на меня пальцем прошептала:

— Я с тобой ещё поговорю.

После чего вышла за ширму и устроилась на второй кушетке. Угу. Сторожить она будет. Как же. Да она специально договорилась с учительницей и отправилась проследить. Ну и пусть её, по крайней мере мешать не собирается.

Я нырнул к блок-схеме. И чего я тут натворил? Должно быть, что-то оборвал. Но тут и без этого обрывов хватает. Как теперь разбираться? У меня, конечно, теперь отменная память, но я всё не рассматривал и полной картины не имею. Немного подумав, махнул рукой и стал пытаться восстановить первоначальную схему. Сейчас система была, как бы обесточена, поэтому ничего не искрило, но плохие контакты хорошо прослеживались.

Провозился, по внутренним ощущениям, часа три, может даже больше. Но теперь блок-схема казалась лаконичной и логичной. Даже внешний вид, после убирания в сторону новообразованных блоков, производил ощущение эстетического комфорта. Это конечно хорошо, но как включить всё это? Где рубильник, я вас спрашиваю. И только тут до меня дошло. Какого хрена я тут выёживался? Подходящие к схеме струны не подсоединены. Оказывается, для того чтобы вернуть зрение, как было, надо было не схему перелопачивать, а восстановить внешнее соединение. Вот я лопух. Но теперь уж ничего не поделаешь. Произвёл подключение. С начала стали чуть светиться струны, но система ожила лишь частично. Зато теперь стали различаться цвета присоединений и связывающих потоков. А вот и ошибки, не соответствия цветов. По мере перестановки включались всё новые и новые блоки. Потом подсветилась вся схема и пошли клубки информации. После обработки первого отчёта, началось настоящее светопреставление. Пошла генерация команд, их было уже очень много и все эти команды уносились по соединительным струнам в разные стороны. Я увидел, как начали выходить в более активный режим и другие блок-схемы. Да тут оказывается столько систем задействуется. Как всё взаимосвязано. Но вроде работает. Ничего не искрит и видимых сбоев не намечается. Пора выходить. А то Ольга точно, там, невесть что подумает. Странно, что не побеспокоила до сих пор.

Осмотревшись вокруг, понял, что ничего не изменилось. Всё оставалось в том же состоянии, как и перед моим погружением. Я встал и вышел из-за ширмы.

— Ты разве ничего делать не будешь?

— А должен?

Это вырвалось, само собой. В голове быстро прокручивались различные варианты.

— Ты же, вроде, хотел как-то помочь. Вон даже усыпил её. А потом сразу вышел.

Это чего же? Выходит, все те часы, что я провёл, ковыряясь с виртуальной блок-схемой, здесь никак не отразились? Это с какой скоростью проходили процессы в том пространстве? Что это за пространство? И почему нарисованное моим воображением картинка, так сильно повлияла на этот мир. По крайней мере, это я отключил зрение у Татьяны. А вот что получится теперь? Будем посмотреть.

— Да ничего. Ей просто надо отдохнуть.

Ольга недоверчиво глянула на меня и продолжила серьёзно.

— Так, Кречет, я хочу, чтобы ты провёл меня за кулисы цирка. И познакомь меня пожалуйста с воздушной гимнасткой. Ну ты сам знаешь, с той самой. Иначе все в классе узнают, что ты из цирка.

Вот тут я словил капитальный ступор.

Глава 30

Ольга продолжала сидеть на кушетке и ждала моего ответа. Ей наверно казалось, что аргумент в виде моего «разоблачения» перед всем классом, просто непреодолим. И возможно видела себя в святая святых цирка. А я просто наблюдал как растёт её интерес, как он переходит в нетерпение и вот уже начинают проскакивать нотки разочарования. Смотрел и не имел в голове ни одной мысли. Наверное, просто устал. Нет не физически, морально. Я совершил такой косяк, что, наверное, буду помнить об этом всю жизнь. И, возможно, никогда не прощу сам себе.

Я плюхнулся на кушетку рядом с Ольгой.

— О, самая великая и прекрасная староста. — начал я пафосно, потом резко перешёл на усталый тон. — слушай, отстань со своими сказками. Я сильно испугался за Таньку и сейчас выжат как лимон.

С последними словами откинулся на спину, чуть не ударившись головой об стенку.

— Но как же так. — не унималась она, — как ты отбил линейкой выстрел Сергея Калинина, да ещё прямо ему в лоб?

— Случайность.

Но Ольга не успокаивалась.

— Как ты перехватил руку Валерки Кальмова и вывернул её.

— Чего там перехватывать было? Он и ударить толком не умеет. Любой смог бы.

— Я думала ты с гимнастами тренировался. И тебя совершенно не смущает, когда на тебя смотрят. Это я ещё на торжественной линейке заметила. А ещё ты положил руку на лоб Артёмовой и та сразу уснула. Я думала, что тебя гипнотизёр научил разным штучкам.

— Угу. Просто укол начал действовать.

— А ещё ты всю математику с ходу решаешь в уме.

— Это, наверное, я с цирковыми собачками счёту обучался?

Ольга толкнула меня в бок.

— Да ну тебя. Взял и всё опошлил. Вечно вы мальчишки всё испортить норовите. А я уж размечталась.

— Мечтать не вредно. Вредно, не мечтать.

Мы помолчали. Но Ольга вскоре не выдержала.

— А тебе почему Артёмова нравится? Ну понятно, она будущий композитор. Но она же не красивая. Одноглазая и маленькая.

Я чуть не поперхнулся от такого перехода. Это чего тут такое? Мальчики силой меряются, а девочки красотой?

— Да красивая ты, красивая. Я это сразу заметил. И спорить с тобой не собираюсь. А Танюшка? Так одноглазой она не всегда будет. Вылечится. У нас медицина ого-го какая. А что ростом не удалась? Так я и сам не гигант.

— Да при чём тут гигант? Вон Андрей, большой и сильный, а телок телком. Вот спорим, ты его на руках победишь.

— Не честный спор. Я возьму и специально проиграю.

— Ага! Значит можешь его завалить?

— Да не кричи ты. Разбудишь болезную.

Она зажала себе рот.

— Ой прости, — и зашептала как заговорщик, — значит можешь? Я знала, что можешь? — и уже смутившись, — правда я тогда думала, что ты цирковой.

— Дался тебе этот цирк. Тут и без него сплошной цирк вокруг.

— Вот-вот и я про то. Вокруг тебя сплошной цирк.

— Угу. Цирк уехал, а клоун остался.

Ольга прыснула в кулачок.

— Давай, если ты Андрея победишь, я тебе свой компот в столовой отдам.

— А если проиграю?

— То ты мне два.

— Эй. Так не честно.

— Зато справедливо. — заявила Ольга и показала мне язык.

— А как правильно будет делить? По-честному, по справедливости, поровну или по-братски?

Тут из-за ширмы послышалось шуршание. Я вскочил и бросился туда. Соседка шарила руками вокруг в поисках чего-то.

— Тань, тебе чего ни будь надо?

— Валька, это ты?

— Да, я. Ещё Ольга Уханова здесь.

— Ой. Я очки свои где-то оставила, а без них всё мутное перед глазами.

Меня как волной облегчения обдало. Она сказала: «мутное перед глазами». Это значит, что зрение заработало. Захотелось прыгать от радости. Я сделал, сделал это. Я ничего там себе не на придумывал. Это всё было правдой. Тут я почувствовал, как острый кулачок прилетел мне по рёбрам.

— Признавайся, Кречет, куда её очки дел?

— Очки? А, да, конечно. Я их кажется к ней портфель сунул. Сейчас.

— Мальчишки, — фыркнула Ольга, — ничего без нас сделать не могут.

Надевание очков к большим улучшениям не привело. Нас она различала как расплывчатые пятна с какими-то всполохами. Вся надежда у меня была на то, что произошла полная перезагрузка всей системы обработки изображения и просто надо время для синхронизации с другими органами чувств.

— А ещё глаза, как-то…

— Болят?

— Нет. Щекотно, как будто там мураши бегают. — хихикнула Татьяна, — и ещё, — она смутилась, очень есть хочется.

Ну это уже совсем хорошие знаки. Значит идёт активная перестройка. И была уверенность, что в правильную сторону. Хотя маленький червячок сомнения где-то притаился, гад такой.

Зашла медсестра и убедившись, что пациентка в адекватном состоянии отпустила нас. Ольга направилась в класс, а я повёл Татьяну домой. По дороге еле уговорил её снять очки, всё равно видит только очертания предметов. А сам думал о том, что глаза надо тренировать. Пусть сразу привыкают работать оба глаза и в нормальных условиях.

Зайдя к ней домой, я сразу заявил, что не оставлю её в таком состоянии одну, пока не придут её родители. Вот сдам с рук на руки, после этого и выметусь, а пока пусть даже и не надеется.

Первым делом проинспектировал кухню. А тут оказалось не густо. Из готового только отварная картошка и мясной бульон. Попробовал бульон. Говяжий. При том явно не сегодня сваренный. Зато оказалось в достаточном количестве всяких продуктов, которые можно съесть и так. Колбаса варёная, сырок плавленый, даже майонез и о чудо, в морозилке лежали аж 5 пачек мороженного пломбир брикетами. Молоко, ряженка. В общем, городской набор.

— А чего ты есть собиралась дома? Тут только картошка.

— Там ещё колбаса, масло, сырок плавленый есть. За молоком мама утром сходила, а то уже прокисло.

— Н-да. Вот тебе и здоровое питание. А бульон чего дожидается?

— Мама щи хотела сварить, да не успела. Вот и стоит. Теперь не знаю, когда? Она после работы в вечернем техникуме при заводе учится.

— Чем же у вас папа питается?

— А он в командировку улетел.

Вот и раскладец получается, не весёлый. Толи я привык что у бабушки, что у мамы, всегда куча готовой и очень вкусной еды. Деревенское питание оно в корне отличается от городского.

— Хорошо. Тогда садись за стол, будешь помогать, а я буду заниматься твоим питанием.

— Это как?

— Вот сейчас и увидишь.

Первым делом я обжарил варёную картошку, так, на мой взгляд, вкуснее будет. К ней поджарил пару кусочков варёной колбаски. Татьяна потёрла морковку, я туда положил майонез и выдавил зубчик чеснока.

— Слушай, а вкусно как. Я не знала, что всё это может быть таким. Вроде всё тоже самое, а на самом деле совершенно другое.

Проговорила подруга, уминая всё за обе щёки.

— То ли ещё будет.

— А ты собрался ещё чего-то делать?

— Давай твоей маме поможем. А то бульон скиснет и придётся выливать.

— А ты суп умеешь готовить?

— Бери выше.

— Куда выше?

— Впервые на этой кухне, проездом из школы к себе домой, выступает великий мастер по приготовлению борща, а-ля Кречет.

— Какого борща?

— Ну, существует очень много рецептов борща. Даже приготовленный по одному и тому же рецепту, но разными людьми он будет отличаться. Поэтому мой борщ, может быть только моим.

Лицо Татьяны озарилось предвкушением. Это хорошо, главное это не давать ей сейчас впадать в депрессию. Пусть отвлечётся и старается наблюдать. Глазки вон уже не таращатся, а сосредотачиваются на предметах.

Опять поручил ей тереть морковку, сам, за это время, нашинковал капусту и нарезал соломкой свеклу.

— Смотри и запоминай, потом сама готовить будешь.

— Это когда ещё будет.

— А учиться надо начинать сейчас. В школу ходишь? Значит уже пора учиться.

Да-а. Городские, что с них возьмёшь. Готовят от случая к случаю на отвяжись. Лишь бы было. Редко среди них умельцы попадаются. Вон по их холодильнику видно.

Далее пошло священнодействие. Татьяна действительно увлеклась процессом и всё время задавала вопросы.

— Почему первой в бульон, пошла капуста.

— А ты посмотри на срез. Видишь, какой плотный кочан. Это означает, что капусту вы купили среднепозднего сорта. И вариться она будет дольше летней. Зимой так вообще в магазине будет только поздние сорта, те ещё плотнее и вариться им ещё дольше.

— А зачем в сковородку с луком, морковкой и свеклой, уксус добавлять?

— Что главное в борще?

— Что?

— Его цвет. Вот для того, чтобы свекла сохранила свой цвет и окрасила остальное, нужен уксус. А то будет на обычные щи походить. Он ещё прибавляет пикантные нотки вкусу.

— А чеснок зачем чистишь?

— Сейчас, за 5 минут до готовности, в самый раз выдавить туда пару зубчиков чеснока и листочек лаврового листка бросить. Борщ без чеснока, это прыжок с самолёта без парашюта. Доложу я вам. Если не туда бросать, то в прикуску. Но я предпочитаю так.

Когда всё было готово, Татьяна приоткрыла крышку и понюхала содержимое. Потом взглянула на меня умоляюще.

— А можно попробовать?

— Не можно, а нужно. Сейчас по половинке тарелочки налью. Пусть пока остывает.

Поев борща, мы наконец оставили кухню в покое. И занялись уроками. Татьяна хотела отлынить, под предлогом того, что пока ещё плохо видит. Но я заметил, что она, подойдя к холодильнику, прочитала записку, оставленную ей мамой. Но нагружать не стал. А уговорил решать примеры устно. Вначале шло плохо. Считала она медленно, и не редко ошибалась. Но превратив всё в игру, дела пошли лучше. Даже попробовали разобрать задачи. Кое-что начало получаться и здесь.

С русским дела обстояли гораздо лучше. На слух она легко расставляла ударения, находила слова, отвечающие на вопросы. Проговаривала слова правильно, не делая ошибок.

Я прочитал вслух Природоведение, и она ответила на все вопросы в конце темы.

Между делом ещё раз посмотрел, что там с глазами. Никуда глубоко лезть не стал. Просто отследил ситуацию в районе самих глаз. Увиденное вселяло надежду. Шла ну очень активная перестройка. Вернее, обновлённая энергетическая структура уже существовала и организм в спешном порядке подстраивал под неё физическую составляющую. Я даже не подозревал, что это может происходить в таком темпе. Даже мои мышцы и то не так быстро выстраиваются. Похоже я там что-то сделал по-другому. Дома попытаюсь к себе залезть и сравнить. К другим уже боязно соваться.

Настал вечер, и пора было подумать об ужине. Мама писала Татьяне, что придёт и сварит макароны. Но зачем мы будем её ждать? Нашёл в морозилке маленький кусочек фарша. Подруга сказала, что мама как-то делала котлеты вот и осталось с тех пор. Ну котлеты с такого кусочка уже не сделать. Поэтому мы сделали макароны по-флотски. Оказалось, что она никогда не ела такого, но ей очень понравилось.

Выяснив, что ряженку обычно пьёт папа и прокисшее молоко будет вылито, раз он в командировке, я возмутился таким кощунством. В итоге мы замесили оладушки.

А на десерт я предложил экспроприировать одну пачку мороженого. Взяв его, молоко и немного варенья, мы получили из блендера молочный коктейль.

Наевшись от пуза Татьяна откинулась на спинку стула. На верхней губе у неё были белые усы от коктейля.

— Всё. Больше не лезет. — сказала она, поглаживая животик.

— А больше и не надо. Оставь маме.

— Да тут ещё гора оладушек осталась.

— Так кто же виноват, что у вас так много простокваши было. Выливать хороший продукт жалко.

Она поставила руки локтями на стол и положив подбородок на ладони, внимательно заглянула мне в глаза.

— Слушай, и откуда ты такой взялся?

— Какой, такой?

— Всё знаешь, умеешь, а готовишь так вкусно, — она чуть зажмурилась от удовольствия, — и почти из ничего.

То есть, в её понимании, если это не сыр с колбасой, то это ничего. Как всё запущено.

— Наверное, я просто люблю вкусно поесть, поэтому и готовить умею.

— А по тебе не скажешь. Вон худой какой.

— Я не худой, я стройный. Да и на тренировках всё лишнее сжигается.

— А-а. Ты говорил, что занимаешься бегом по лесу и плаванием. Так ты из-за меня тренировку пропустил?

— Нет. Бегаю я по утрам, перед школой. А плаваю три раза в неделю. Сегодня у меня нет бассейна.

— У-у. — тут она стрельнула глазками. — А о чём вы там с Ухановой шептались, пока я спала?

Ну вот и эта туда же. Чего им всем надо?

— Ты представляешь, она думала, что я из цирка. И хотела туда попасть, через меня.

— А ты разве не из цирка?

— Да с чего ты это взяла?

Она пожала плечами.

— Да так. Девчонки в классе болтают. А ещё они спорят победит ли кто ни будь Андрея на руках.

— Вот-вот, Ольга и меня подзуживала. Сказала, что если я ему проиграю, то буду должен два компота.

— А давай я тебе свой компот отдам, а ты мне ещё раз молочный коктейль сделаешь.

— Так ты видела, как его делать, там всё просто. Можешь теперь и сама приготовить.

— Ну-у. — она повела глазками в сторону, — у тебя вкуснее получится. Ещё ты говорил, что можно как-то шоколадный сделать.

Да она просто хочет, чтобы я ещё раз к ней пришёл. И как так сделать, чтобы никому обидно не было. Вроде как на двух стульях не усидишь. Но ведь самая надёжная опора, это на трёх точках.

Мои размышления прервал звук открываемого ключом замка. Татьяна сразу встрепенулась.

— Ой! Мама пришла.

Она сорвалась с места и побежала встречать маму. А на губе так и остался след от коктейля. Меня он немного веселил, поэтому и не говорил ей про него.

Встреча произошла бурно. Татьяна была отругана за усы под носом и особенно за то, что она без очков. Пока та ходила за очками нарисовался и я. Тут запал мамы немного угас, перед гостями не стоило показывать негативную сторону отношений. Да и видел я, что ругается она больше от досады чем от злости. Устала за день. Работа, потом учёба, а тут дочь без очков.

— Здравствуйте.

— Здравствуй. А ты?

— Валентин Кречет. Сижу с Татьяной за одной партой.

— А-а. Помню, войско, Кутузов.

— Кутузовым был не я, а ваша дочь. Извините пожалуйста, но я так и не знаю, как вас зовут.

— Светлана Алексеевна.

— Светлана Алексеевна, извините Татьяну. Это всё моя вина. Из-за меня у неё молоко на губах, да и без очков она тоже по моей вине. Вы, наверное, устали и проголодались? Проходите пока на кухню, поужинайте, а мы вам всё расскажем.

Светлана Алексеевна выслушала меня, но с места не сдвинулась. Ну правильно. Пришёл тут какой-то пацан с улицы и распоряжается в её доме. Тут из своей комнаты вышла Татьяна. Очки были на ней, но выглядела она очень расстроенной. Казалось ещё немного и потекут слёзы. Внимание мамы сразу переключилось.

— Что такое? Что у вас тут случилось?

— Мне в очках хуже видно.

Ну сейчас начнутся охи, вздохи и выяснения. Похоже надо срочно расставлять всё по местам. А то до сути сможем добраться только к завтрашнему дню. Я добавил в голос дедушкиной властности и Алёнкиного холода.

— Так. Татьяна, сняла очки и марш на кухню.

Танюшка чуть съёжилась и сняв очки, быстро прошмыгнула мимо меня.

— Вы, Светлана Алексеевна, — продолжил я, не меняя интонации, — сейчас переодеваетесь, умываетесь и мы вас так же ожидаем на кухне.

Так и хотелось добавить: «Время пошло», для скорости, но удалось удержаться. Думаю, мой спич, плюс желание поскорее всё выяснить и так придадут достаточного ускорения.

Зайдя на кухню и обратив внимание на вжавшуюся в угол Татьяну, изменил свой голос на тёплый и спокойный.

— Ну чего испугалась. Всё хорошо. Ты, пока мама не пришла, давай, накрой ей ужин. Она же голодная, а в сытом виде люди становятся добрее.

Я задорно подмигнул ей. В ответ удостоился лишь слабой улыбки, но подруга встала со стула и начала собирать на стол.

Появившаяся мама не обратила внимание на накрытый стол. Она села за него и выжидательное посмотрела на нас. Мы сидели рядышком, с другой стороны стола. Похоже пора начинать. И я начал.

Повёл своё повествование с происшествия на уроке, умолчав о своей роли в нём, как причине. Далее практически всё как оно и было. Татьяна иногда кивала головой, подтверждая мои слова. Когда я закончил, Светлана Алексеевна обратилась к дочери.

— Танюшка, ну-ка посмотри мне в глаза.

Она долго что-то высматривала в них, потом резюмировала.

— Завтра в школу не идёшь. Я съезжу на работу, отпрошусь и отправимся к врачу.

И как бы подведя для себя черту, обратила внимание на стол.

— А что у нас за праздник? Вы думаете, что уже можно отмечать? Посмотрим сначала, что врачи скажут.

— Нет мам, это не праздник. — тут она немного смутилась, — наверное, а может… — потом выпалила скороговоркой, — Просто Валька обо мне заботился вот и наготовил.

— Видать хорошо заботился. — хмыкнула мама.

Татьяна просияла.

— А ещё он из твоего бульона борщ сварил. Настоящий, по Кречетовски. Вку-усный. Я такой ещё не ела.

Светлана Алексеевна посмотрела на меня внимательнее.

— Вы полны сюрпризов, молодой человек. Что ещё я должна о вас знать?

— А что бы вам было интересно?

— Мне интересно, — она чуть прищурила глаза, — зачем вам это всё?

— В каком смысле?

— В прямом. Зачем вы прицепились к моей дочери? Зачем вам понадобилось оказаться у нас в доме? Для чего вот это всё?

Она обвела рукой стол, и продолжила:

— Я понимаю, что выгляжу глупо, спрашивая это у ребёнка, но вы сами вынуждаете меня к этому.

Вот это заход. Меня даже злость взяла.

— Надеюсь, ответ, что просто хотел помочь вашей дочери, вас устроит?

— Даже не надейтесь. Это всё выходит за рамки помощи однокласснице.

— Хорошо. — я встал, — приятно было познакомиться. — чуть склонил голову, — счастливо оставаться. А мне, пожалуй, пора. Действительно засиделся я у вас.

— То есть, ты отказываешься давать пояснения.

Как-то резко она перешла на «ты», а то всё «выкала».

— Я уже всё пояснил. Вас это не устроило. Больше мне добавить нечего.

Я направился в коридор.

— Мам, ну зачем ты так?

— Молчи, с тобой я позже поговорю.

Оказавшись за дверью квартиры, я тягостно вздохнул. А чего собственно хотел? Благодарности за дочку и наготовленную еду? Но мироздание не обманешь. Причиной всему этому послужили мои необдуманные действия. Мой косяк. И если я таким образом хотел загладить его, то этого явно недостаточно. Тут не стоит пенять на подозрительность Светланы Алексеевны. Тут стоит задуматься, а кем я становлюсь? Что от меня ожидать дальше? Я всё меньше и меньше могу контролировать свои закидоны. И даже опыт из воспоминаний не помогает. Может хоть сегодня получится достучаться до Тары? Уже сколько пытался, но бесполезно. А мне так нужен совет, существа, уже проходившего всё это.

Глава 31

Дома мама тоже попыталась сделать мне выволочку, за то, что шляюсь после школы не пойми где. Но когда я рассказал где и почему был, успокоилась, даже похвалила за отзывчивость. Но ожидает от меня более благоразумного поведения на будущее. Конечно я не стал говорить, что причиной послужил я и что меня, в итоге, выставили за дверь. Настроение было никакущее. Я даже не стал открывать анатомию. Сполоснулся под душем и пошёл спать.

Перед сном попытался пробиться в то место, где встречался с Тарой, но, как и ожидал, нечего не получилось. Когда уже проваливался в негу сна, я вновь оказался в чёрно-белом мире. Он был пустынен, но при этом просто дышал жизнью. Пару мгновений я созерцал это великолепие и оказался в каком-то подвале.

Это был широкий, наверное, метров десять и уходящий в далёкую темноту сводчатый коридор. Кирпичные стены под наклоном шли вверх и скругляясь сходились над головой. Освещение тусклое и непонятно откуда исходило. Всё пространство заполнено людьми. Все как один были одеты в серые балахоны. На головы накинуты капюшоны, скрывавшие даже лица. Каждый из них что-то держал перед собой в руках, бережно прижимая к груди, и внимательно разглядывал это. Они не замечали друг друга, поглощенные только своим.

Я попытался заглянуть, что такое они рассматривают в своих руках, но как только оказывался рядом, с кем-то из них, то тот сразу отворачивался. Предприняв несколько попыток, даже пытаясь развернуть их к себе силой, снова и снова упирался лишь в пыльные балахоны на их спинах. Я стал бродить по этим коридорам. Оказалось, что это целая сеть подземелий. В том, что всё находится глубоко под землёй не было никакого сомнения. И везде я сталкивался с этими странными людьми.

Через какое-то время заметил, что сколько бы не бродил, каждый раз снова и снова оказываюсь в том месте, где появился впервые. Стал присматриваться к самому подземелью. Оно мне напомнило сводчатые помещения старых русских построек. Почему-то возникла ассоциация с Московским Кремлём. Может потому, что кладка была выполнена из красного кирпича, притом очень крепкого и старого. Сразу чувствуется, что сейчас такое не делают. Но несмотря на это, в некоторых местах наблюдал обрушение и вывороченные обломки стен.

Вокруг стоял гнетущий, монотонный гул. Он исходил от людей в балахонах. Каждый, что-то шептал или говорил. Они были просто поглощены своими мыслями и ничего вокруг не замечали.

МЫСЛЯМИ. Вот ключевое слово. Я ещё раз обвёл взглядом фигуры и до меня дошло, что это мысли. Мои собственные мысли. Каждая из них зациклена сама на себе. Каждая считает себя единственно важным моментом. Всё остальное прах и тлен. Ничего не может быть важнее именно её. Им всё равно, что они находятся в подвале и возможно никогда не увидят свет. Это всё такие мелочи. Ведь они уникальны сами по себе.

Теперь, когда я понял, кто это, мне удавалось увидеть, что они держат в руках. Вот у одного голубой кристалл размером с яйцо страуса. Оно всё покрыто наростами правильной формы и светится изнутри. Вот какой-то механизм. Сколько не присматривался, так и не понял его предназначения. Увидел даже цветок. Обычный полевой цветок, колокольчик. Для чего? Что может быть такого важного в нём? Хоть я и понимал, что это мои мысли, но не мог найти ни одной ассоциации на предметы в их руках. Может они никогда не придут ко мне? Ведь они в подвале.

Мне надоела эта монотонность и однообразность, я попытался силой вырвать себя в другое место. И это, как ни странно, удалось. Я оказался в здании, которое явно находилось на поверхности. Сквозь узкие, стрельчатые окна проливался солнечный свет. Потолок терялся где-то очень высоко. Убранство помещения напоминало католический костёл. Почему католический, я ведь русский?

Здесь тоже были фигуры в серых балахонах, но их было очень мало. Я оказался в четырёх, пяти метрах над полом. Как не пытался спуститься, мне это не удавалось. Общее ощущение было сумрака и запустения. Не смотря на солнце, всё было серым и унылым. Казалось, что здесь наводили порядок века назад.

Проснулся утром с мыслью о тщетности всех своих потуг. Что бы я не делал, как бы не брыкался, это всё равно окажется забытым в полутёмном подвале. Или ещё хуже в покинутом всеми людьми и богами костёле.

Слияние с лесом прошло успешно, но это не радовало и лес почувствовав моё настроение тоже поддался унынию. Белка тронула меня лапкой и что-то застрекотала. Похоже утешала и говорила, что не стоит унывать. Я улыбнулся ей в ответ, и она цокнув убежала по ветке.

Татьяна не пришла в школу и пустое место рядом напоминало о вчерашней ошибке. Нет, это даже не ошибка, это что-то более грандиозное и не менее провальное.

На перемене ко мне, со всеми вещами, пересела Ольга.

— И что ты хотела? Если насчёт компота, то первый стакан я отдам тебе сегодня.

Она попыталась что-то сказать. Даже открыла рот для этого, но тут же закрыла. Потом всё-таки решилась.

— Что там с Артёмовой?

— Там всё хорошо, сегодня пошла к врачу.

— И это ты называешь хорошо?

— А что плохого? Очки отменят, будет теперь как все.

— Так чего ты такой смурной? Ты теперь ей не нужен? Давай со мной будешь дружить.

Я недоумённо посмотрел на неё. Чего она хочет? А, впрочем, это не имеет никакого значения.

— Я обычный. А по поводу дружить, так вроде мы и не ссорились? Или что-то упустил?

Она толкнула меня в бок острым кулачком. Дурная у неё привычка.

— Ты так всё упустишь, циркач.

Я приподнял брови. Вроде вчера закрыли эту тему. Ольга смущённо улыбнулась.

— Извини, но тебя в классе уже все так называют. И не важно, что ты к цирку не имеешь никакого отношения.

Глубоко вздохнув, махнул рукой.

— Цирк уехал, клоун остался. Да и пусть, это не важно.

— А что для тебя важно?

Я задумался. А действительно, что для меня важно? Татьяна? Там и без меня всё будет хорошо. Плавание? Что с ним, что без него. В общем параллельно. Школа? Только потому, что она даёт какой-то документ. Но по сути пустота. Ольга? Пусть занимается своими делами, только меня не трогает. Медицина? То чем занимается официальная, мне до лампочки. А своё, спасибо, вчера накушался. Алёнка? В груди шевельнулось тепло и прорезался лучик света. Наверное, да. Что-то важное и светлое связано с ней, но не скоро. Очень даже не скоро. А пока? Пока я ничем не могу ей помочь. Да, тут есть понимание, что у меня большой долг перед этой кнопкой. И я ей обязательно помогу. Когда? Где? Не важно. Важно, что я помню об этом.

Найдя в себе этот лучик света, я мечтательно улыбнулся. И опять получил кулачком в бок. Да что за манеры у этой командирши?

— Ты чего лыбишься? Чего-то вспомнил?

Вот же привязалась. Пинкертон доморощенный. Я посмотрел ей в глаза и улыбнулся ещё шире.

— А это вас, молодая леди не касается. Ваш прекрасный носик когда-нибудь прищемят за излишнее любопытство.

Ольга вспыхнула.

— Какая я тебе леди? И вообще ты, Кречет, отрываешься от коллектива. Я как староста класса ставлю тебе на вид, что ты не участвуешь в общественной деятельности. Поэтому, с тебя активность. И чем быстрее, тем лучше.

— Хорошо. Давай.

Ольга как споткнулась.

— Чего давать?

— Давай тему для активности, ты ведь у нас рулевой. А я её разовью и организую.

Подозрительно посмотрев на меня Ольга задумалась, а потом её осенило.

— Ты у нас самый умный? Вот и предоставь мне активность, что бы другие тоже поумнели. — и ехидно так заулыбалась.

Она думала меня поймать, а вот дудки. Есть у меня одна идея. Не моя конечно, из воспоминаний. Но если правильно преподнести очень даже может получиться.

— Хорошо. Будет тебе такая активность. Если выгорит, может пойти в зачёт не только мне, но и классу, а возможно и всей школе, если не больше.

Глаза Ольги распахнулись. Она чуть не задохнулась.

— К-кречет, т-ты чего удумал? Я же пошутила.

— Зато я не шучу.

Она схватила меня за руку и затрясла ею.

— Расскажи. Чего там у тебя.

— Подожди, — остановил я её, высвобождаясь из весьма цепкого захвата, — я пока подготовлю основные тезисы, а после уроков покажу всё учительнице. Без её одобрения и руководства такое не провернуть.

— Так, — быстро посерьёзнела новая соседка, — без меня, чтобы ничего не показывал. — и уже почти умоляюще, — это же моя идея, значит я в доле.

Вот таквсегда. Примазаться к серьезной инициативе, это у руководства в крови. Ну вот и пусть организовывает.

— Хорошо. Договорились. Сама напросилась, потом не пищи.

— Это ещё не известно, кто пищать будет. Я всех в бараний рог сверну.

Ух ты, боевая какая. Ну такая и нужна.

Я достал запасную тетрадку в клетку и стал набрасывать основные цели, способы реализации и методы организации процесса.

До конца учебного дня Ольга, несколько раз, пыталась выпросить и даже украсть мою тетрадку, куда я каждую свободную минуту заносил всё, что вспоминал по этой программе.

Роза Семёновна обратила внимание на такое бурное проявление интереса ко мне со стороны Ухановой. Но когда Ольга поделилась с ней чем я занимаюсь. Тоже заинтересовалась, но отложила всё на после уроков.

Когда наконец подошло время, и я уже хотел начать рассказывать. Роза Семёновна меня остановила.

— Подожди, Кречет, сейчас ещё Алевтина Петровна должна подойти, я её пригласила. Уж очень большие перспективы мне Уханова расписала. Поэтому не будем затягивать прохождение по инстанциям.

Я посмотрел на Ольгу.

— А я чего? Ты сам сказал, что как минимум городской уровень, если не всесоюзный.

Я чуть не поперхнулся.

— Ни про какой городской, а тем более всесоюзный я не говорил.

— Ну как же? — недоумевала Ольга, — сказал, что может выйти за пределы школы, а если так, то должна быть подхвачена и дальше.

Тут вошла Алевтина Петровна.

— И чего вы тут подхватывать собрались. — и уже обращаясь ко мне, — так, Кречет, в понедельник, после уроков, берёшь своих санитаров и идёте в медпункт. Там начнутся занятия по оказанию первой помощи. Как будут проходить, всё расскажут уже на месте. И так твою инициативу еле пробили. Если бы не выделенный бюджет… Да ладно уж.

Я посмотрел на Ольгу.

— Вот. А ты говоришь активности нет. Оказывается, курсы санинструкторов инициировал. Для всей школы.

— Да я и не знала. — заробела Уханова, но тут же нашлась, — так это для школы, а надо, чтобы класс участвовал.

— Так вот значит кого благодарить надо за новый геморрой от Кречета.

Завуч улыбаясь посмотрела на Ольгу. Та в ответ только потупилась. Похоже ещё не научилась со старшими товарищами общаться.

Я вышел к доске и начал свою презентацию. Задвинул речь о молодых строителях коммунизма. А как без этого? Идеологическая направленность должна быть выдержана, иначе можно попасть под каток системы. Рассказывал о том, как важно, в эпоху бурного научного роста, научить людей думать, искать, анализировать, чтобы подходили к взрослой жизни осознавая в каком направлении они смогут применить свои знания, полученные в школе. Ведь, чтобы построить общество будущего необходимо обеспечить и дальнейшее развитие научного и технического прогресса. Что греха таить, многие поступают в институты, потому что родители так решили. А занимаясь исследовательской работой ещё на этапе школы, абитуриенты будут более сознательно подходить к выбору высшего учебного заведения. Будут идти туда, где им действительно интересно, а значит смогут принести наибольшую пользу. Будут и те, кому такая деятельность не придётся по вкусу. А значит уже в школе смогут выбрать для себя рабочие специальности и не будут занимать места для более перспективных студентов.

Далее я рассказал о том, каким образом предлагается вовлечение в процесс научного поиска, школьников. Что предполагает исследовательская работа и каким навыкам мы должны обучить, при помощи такого инструмента, подрастающее поколение. В общем постарался максимально адаптировано под современные условия расписать программу «Я исследователь» и для более старших классов «Первые шаги в науку».

Во время своей презентации я не применял никаких методов воздействия, в виде энергий. Мне это было просто не нужно, так как в воспоминаниях имел десятилетний опыт работы бизнес-тренером и как делать презентации прекрасно себе представлял.

Я отслеживал реакцию слушателей. В зависимости от этого пояснял те или иные моменты. Реакция Ольги меня особенно порадовала. Она просто открыла рот, так и просидела до конца. Уверен, что многие моменты она не поняла, но от этого её впечатления были ещё более грандиозными.

— Да, Кречет, — начала говорить завуч, когда я закончил, — по мелочам ты не размениваешься. Если бы я не знала, что такого ещё нет, сказала бы, что ты всё это взял уже готовое. Слишком всё логично и лаконично. Чувствуется продуманность каждого этапа. Скажи, когда тебе в голову пришла эта идея?

Я решил немного спихнуть авторство с себя и выдвинуть нашу старосту. Пусть хлебнёт меру ответственности и включается в процесс, по крайней мере на уровне класса.

— Да собственно, это не моя идея. Её мне подкинула Ольга Уханова, наша староста. Вон она с краю притулилась.

Педагоги обернулись назад где, вместе с дежурными, сидела и Ольга. В этот момент она не знала, что делать. Или встать и торжественно принимать поздравления, или провалиться сквозь землю.

— Я, это. Просто хотела…

Пришлось помогать.

— Она решила, что я умный и захотела сделать так, чтобы другие тоже поумнели. Вот и пришлось помогать прекрасной активистке.

— Пришлось помогать. — фыркнула учительница. — Видела, как ты ей помогал, до последнего, бедная девочка не знала, что ты удумал.

— Что же, — продолжила завуч, — идея хорошая, но боюсь отстоять её даже в РайОНО (районный отдел народного образования) будет проблематично. А без их одобрения мы ничего не имеем право делать.

— Ну почему же? — возразил я, — всё не так печально. Проводим данное действие в рамках нашего класса. Выбираем 3–4 наиболее интересные работы и показываем эти выступления, во время презентации. А если ещё и правильно подать идеологическую составляющую, и расписать перспективы, какие ждут новаторов в их лице, в случае успеха инициативы. Вот возможный успех и покажут эти интересные работы.

Роза Семёновна вздохнула. Она правильно оценила тот объём работы, и ответственности, который свалится на неё в случае одобрения моего предложения.

— Так, — попыталась подвести черту Алевтина Петровна, — ты сможешь всё это повторить директору?

— Легко. Но предварительно я хотел попросить вас ознакомиться с основными тезисами и выкладками. Они у меня отмечены в данной тетрадке.

С этими словами я передал завучу свою тетрадь. Открыв она бегло пролистала её.

— Хорошо. Я посмотрю, потом поговорим ещё раз. Ну Кречет, не можешь ты жить спокойно. И ведь стервец, знаешь куда бить. Если это всё выгорит, то можно будет увеличить финансирование школы на следующий год. Проекты такого масштаба под сукно редко ложатся. А это лишний плюсик в личное дело. — с этими словами она покинула класс.

Когда мы выходили из школы, Ольга так и крутилась вокруг. Она всё щебетала о том, что я просто обязан взять её с собой, когда пойду с НАШИМ проектом к директору. И обязательно должна присутствовать на представлении его в РайОНО. Ведь её мама недавно пошила ей просто прекрасный костюмчик в деловом стиле, и я обязан дать ей возможность продемонстрировать его там. На мои заверения, что уж это точно от меня не зависит. Получил только фырк. Мол ничего я не понимаю. Такая инициатива должна будет освещаться в газете и её фото будет прекрасным украшением такой статьи.

Я кое-как отделался от приставучей старосты. Казалась такой правильной, а всё в угоду личным амбициям, которые не слабо так заложили родители. В прочем, это тоже только пыль. Ощущение бессмысленности трепыханий, накрывшее меня с утра, давало о себе знать. Как не пытался я отогнать его, даже специально подзадорив себя этим проектом. Всё внушал окружающим и прежде всего себе, как это важно. Но вот оставшись один, опять возвращаюсь к своим мыслям в подвале. Что-то я упускаю, ну не может всё быть настолько бессмысленным. Есть в этом рациональное зерно и именно его мне предстоит найти. Вот. Последняя мысль мне придала немного уверенности и плечики сами расправились.

Глава 32

Пока до бассейна ещё было время, решил посмотреть, а как у меня самого выглядит система управления. Всё не давала покоя скорость, с которой у Татьяны шло восстановление зрения. Ведь даже мои мышцы, с которыми я уже давно наловчился работать, не формировались так быстро. Это не было похоже на естественный рост. Я даже не сразу смог подобрать аналогию, на что подобное может походить. Для сравнения подходило только литейное производство. Когда изготавливается матрица по необходимой форме и в неё заливается… Хм-м. А что заливается?

Ну, в качестве матрицы используется энергетическая структура будущего органа. Но если у меня по этой структуре происходил рост органики, то у Татьяны происходило заполнение её, а потом структуризация и преобразование в необходимую частицу организма. Точно! Как я сразу не обратил на это внимание? Одна и та же субстанция преобразовывалась в совершенно разные ткани. Только волосики нервных соединений формировались отдельно. Они как корни растения, прорастали во вновь образованных тканях.

Очень интересный эффект и явно неизвестный. По крайней мере я ни с чем подобном не сталкивался.

Уйдя в себя, долго шастал по закоулкам различных образов, но ничего похожего откапать не смог. С самим собой всегда было сложнее работать. В воспоминаниях была та же проблема. Органы других людей мог хорошо осматривать, свои, постоянно ускользали и расплывались в тумане. Сейчас гораздо лучше, но никак не мог нащупать точку приложения.

После ряда безуспешных попыток, просто отпустил своё сознание и поплыл по волнам. Тут передо мной и развернулась фантасмагория. Нагромождение различных геометрических фигур, из которых складывались другие конструкции, в свою очередь являющиеся частями чего-то бОльшего. Я отлетел подальше и передо мной предстал огромный кристалл сиреневого цвета. Вернее, даже не так. Его части имели самую разнообразную расцветку. Но общий фон давал сиреневое свечение. Форма кристалла больше напоминало яйцо, вся поверхность которого, была испещрена геометрическими наростами. СТОП. Я это уже где-то видел. Ну точно. Подобной формы кристалл был у одной из моих мыслей в подземелье. Только там он был голубого цвета или мне так показалось из-за расстояния и плохого освещения.

Облетев по кругу, я стал присматриваться к различным частям и обратил внимание, что далеко не всё имеет окраску и даёт свечение. Довольно большие области были блёклыми. Создавалось впечатление, что они спят. Я чувствовал, что всё это нагромождение, переливающихся в отсветах кристаллов, живое. ЖИВОЙ КРИСТАЛЛ. Удивительное ощущение и зрелище. Это великолепие немного смазывало понимание, что далеко не всё бодрствует. Была некая неправильность во этом. Более 80 % было прозрачным и в его гранях лишь играли отсветы активных частей. Да и некоторые светящиеся части имели искажения и затемнения. Если не присматриваться, то и не очень заметно, но я точно знал, что так не должно быть. А в самом центре этой конструкции пульсировал источник. Он пытался своей энергией оживить весь кристалл.

Чёрт. Как же это прекрасно и грустно одновременно. Так захотелось обнять и согреть, как потерявшегося котёнка. Только об этом подумал, как пульсирующий источник выдал особо мощную волну и меня выбросило в реальный мир.

Я лежал на своей тахте, уставившись в потолок. Перед глазами пробегали разноцветные волны, а тело потеряло чувствительность. Постепенно стало возвращаться осознание происходящего вокруг и ощущения. Скосив глаза на стену, где висели часы, отметил, что с момента, как я лёг, прошло всего минут двадцать. Странно, мне казалось, что я провёл рядом с кристаллом никак не менее двух часов. А то время, что прошло на часах, я блуждал в попытках сознательно проникнуть туда. Так же было, когда я восстанавливал систему у Татьяны. Тогда Ольга тоже сказала, что я сразу вышел от Артёмовой. Что же это за место такое, если там нет времени? Все, ранее проводимые мной медитации, занимали время, а в последние дни не редко выпадаю без потери его. Парадокс, однако. Но об этом я подумаю потом. Сейчас пора собираться на тренировку.

От дома до бассейна можно добраться двумя путями. Один, это выйти на Алма-Атинскую улицу, по ней до стадиона Металлург и обойдя его оказываешься на месте. Второй, более скрытный, но короче. За школой, по перекидному мосту через овраг, там, между гаражами и кладбищем, выходишь с другой стороны стадиона, возле бассейна. Вот по второму пути я и отправился. Уже подходя к гаражам меня окликнули:

— Маугли! Обожди меня.

Через дорогу перебегал мальчишка лет десяти. Кажется, я его видел на тренировке, но ничем особенным он мне не запомнился. Ну что же, вдвоем веселее. Особенно рядом с кладбищем идти.

— Ты сегодня один?

— А что? Незаметно?

— Да просто в прошлый раз ты с мамочкой был.

Слово «мамочка» как-то неприятно резануло по ушам. Это кого он из себя тут строить собирается?

— Так тоже первое занятие было, оформлялись.

— У-у.

Мы спокойно прошли мимо какой-то базы и когда слева открылось кладбище, попутчик заговорил.

— Ты чего выпендривался прошлый раз? Из-за тебя чуть не сдохли на тренировке.

— А ты в секцию купаться пришёл? Или всё-таки заниматься плаванием?

— Да ты, сопля…

Внимать его разглагольствованиям не было никакого настроения. Поэтому просто, без затей, влепил ему кулаком под дых. В удар вкладываться не стал. Хватило и того, что оппонент не ожидал этого. Он согнулся пополам. А я, приблизившись к самому уху, произнёс:

— Выслушивать оскорбления от всякой падали, не собираюсь. Ещё один наезд не по теме, так легко не отделаешься. Понял?

Пацан судорожно вдохнул воздух.

— Да я же просто…

— Просто, только прыщ на твоей заднице вскакивает. А ты за языком следи, неровен час и без него остаться можешь. Ферштейн?

— Чего?

— Проехали. Так что ты там сказать хотел?

Пацан разогнулся и удивлённо посмотрел на меня.

— Ты вообще кто?

— Маугли. И этим всё сказано.

Я отвернулся и пошёл дальше. Была полная уверенность, что нападения ждать не стоит. Не из того теста он. Хотел чисто по старшинству наехать. Так у нас не Восток, где даже разница в месяц уже ставит тебя в подчинённое положение. А авторитет надо нарабатывать. Он что? Специально ждал, когда до кладбища дойдём? Идиот. Хотя, не будь я таким, каким стал после пробуждения, всё могло получиться и по его. Нет. Тогда бы я и не подумал пойти в бассейн заниматься. Так что всё правильно.

Пацан догнал меня и поравнялся.

— Ты это. Ну… извини… короче.

— Забыли. Тебя хоть как зовут? А то неудобно как-то.

— Толян.

— Ну а меня так и зови, Маугли.

— А ты где так бить научился? Боксом занимаешься?

— Меня лес учит.

— Это как?

— Ну я же Маугли. Здесь правда джунглей нет, да и лесок не большой, но мне пока хватает.

Толик замолчал. Так в тишине и добрались до бассейна.

В вестибюле ко мне подскочила Вика и отведя в сторону стала рассказывать с широко раскрытыми глазами.

— У нас по математике самостоятельная работа должна была быть. Я с ней не дружу. Вот сижу на перемене, трушу потихоньку. Думаю, хоть бы не двойку опять схлопотать. А потом вспомнила про твоё упражнение и пока никто не видит, подышала, и как-то спокойно стало.

Она замолчала и начала улыбаться.

— Судя по твоей физии, от двойки спаслась?

— Бери выше, — она нагнулась к самому уху и заговорщицки прошептала, — четыре.

Встав прямо, засияла как начищенный самовар.

— Нам сегодня оценки объявили. В классе только две пятёрки, четыре четвёрки, а остальные тройки и двойки. Представляешь! Я! Математику! И на четыре написала.

Вика аж крутанулась на месте от избытка чувств. Видно, что для неё это целое событие.

— Я безмерно рад за тебя. Надеюсь постепенно и остальное наладится.

— Уже.

— Что уже?

— Да ты знаешь? Мне стало плевать, как другие на меня смотрят и как называют. Сразу так легко стало. И чего я раньше заморачивалась на этом? Сама себе на придумывала. В общем спасибо тебе Маугли. Ты настоящий друг, а не какой-то там собачий хвостик.

С этими словами она меня прижала к себе и крепко обняла. Потом резко отстранилась.

— Ладно, я переодеваться, только тебя ждала, чтобы радостью поделиться. Встретимся на воде.

Повернувшись, Вика побежала на второй этаж. Ну вот, хоть кому-то радость. А у самого приятное тепло окутало тело. И я отправился к другой лестнице.

Тренировку, Оксана Ивановна, устроила нам силовую. Уделив мне особое внимание. Ну никак мой пульс не поднимался до требуемых значений, это, в её понимании, означало, что я не выхожу на максимумы своих возможностей, то есть халтурю. Она была не далека от истины. Просто выполняя задания, я больше следил за взаимодействием своего тела с водой. Следил, чтобы не возникало излишних завихрений и торможений. Как следствие, моя скорость росла без увеличения приложенных усилий. Да и за последнее время я не слабо так приучил свой организм к высоким нагрузкам и запас оставался хороший. Поэтому все задания заканчивал первым, а мой пульс был ниже чем у других.

— Так, Маугли, если ты у нас такой выносливый, то будешь приходить каждый день. Когда соберёшься домой, зайди в тренерскую, я отмечу в пропуске твои дни и время.

Ну вот хотел, как лучше, получил, как всегда. Как говорится, кто везёт на том и возят. Ладно, сейчас возмущаться не буду. До соревнований попробую в новом режиме, а там по самочувствию. Тут встряла Вика.

— Вау, теперь каждый день будем видеться.

Это что? Я один, среди них через день ходил? Похоже по возрасту и нагрузки. Ну вот губёнки раскатал, что самый-самый, а оказалось только подтянулся до остальных. Хорошо, значит и в спорте пойду по другой возрастной категории.

-

Перед сном опять решил полюбоваться на свой кристалл. Но вместо этого оказался в космосе. Висел в пространстве и созерцал окружающее великолепие. Удивления никакого не было, и я попробовал ощутить своё тело. Оно находилось в комнате, на тахте, но сознание было здесь. Интересно, а где это «здесь»? Вокруг простирались необычайные облака, подсвеченные светом звёзд. Заинтересовавшись какой-то областью, я мгновенно оказывался рядом с ней. Перемещения происходили не просто быстро, а мгновенно. Хотя разум и понимал, что преодолевались просто немыслимые расстояния.

Захотелось рассмотреть планету возле одной из звёзд, и я промчался над ею поверхностью. Это называется рассмотреть? Да на такой скорости ничего не разглядишь. Хотя сейчас чётко помню, как оказался на теневой стороне и пронёсся над… Лесом? Да. Подомной был густой ночной лес. Вот, у подножия холма светлое пятно. Пролетая над ним обнаружил, что на поляне расположился срубовой дом, а на его крыльце стоит человек. Ну, по крайней мере, мне показалось, что это человек. Он что-то длинное держал в руках и провожал меня заинтересованным взглядом. А, заинтересованность, когда я успел заметить? Над входом в дом сиял источник света чуть желтоватого оттенка. Вот он и производил светлое пятно.

Я совершенно точно знал, что это не Земля, но всё было настолько похожим. Правда, сразу после пролёта над лесом, я вновь оказался в космосе.

Промелькнула мысль, что не плохо бы посмотреть и другие планеты. Сразу, перед моим взором оказались разные места, только сделай выбор. И я выбрал.

Первая, оказалась совершенно пустынной, только ветер поднимал облака пыли над раскалённым камнем. Здесь я уже не пронёсся, а встал на поверхность. Было полное понимание, что жизни, по крайней мере развитой, я здесь не найду. Ну а раз так, то нечего здесь делать.

На следующей я оказался на берегу океана. Тяжёлые, просто тягучие волны переваливались с боку на бок. Свет был приглушённым. Похоже планета была достаточно далеко от светила. Да и не вода это вовсе. Должно быть тут весьма холодно, но не ощущал этого, просто знал.

Вновь оказавшись в космосе захотел найти своё солнце. Я четко знал где оно находится, но так и не смог увидеть. В той стороне были другие звёзды, но среди них не было Солнца. Это на каком удалении я нахожусь, что не могу рассмотреть свою звезду? Она не просто песчинка в этой вселенной, она полное ничто. И вот рядом с этим ничто, находится в сто раз меньшая по размерам планета, под названием Земля. А на ней потерялся я, лежащий на своей тахте и возомнивший себя не пойми, чем.

Так что же это? Солнце — ничто. А тогда что, я? Ноль без палочки? Несоизмеримо меньше ноля. Даже песчинкой обозвать и то очень сильно покривить душой. Песчинка хоть как-то может повлиять на мир, я совсем никак на всё это не могу воздействовать. Я — АБСОЛЮТНОЕ НИЧТО.

Эта мысль ничуть не покоробила, наоборот было понимание, что я наконец осознал своё место в мире. Даже легче стало. Как только я принял такое положение дел, нахлынуло следующее ощущение. Весь мир, даже вся вселенная, является лишь частью меня. Все эти мириады звёзд и галактик только частички моего… Тела? Нет. Это не тело. Это просто моя суть. И был ещё третий Я. Тот, чьё тело лежит на тахте. Во всём моём естестве отозвалось одобрение и удовлетворение. Как будто, кто-то со стороны похвалил меня за правильно усвоенный урок.

Открыв глаза обнаружил, что за окном уже начинает светлеть небо. Изнутри так и исходила любовь и благодарность ко всему вокруг. Всё казалось безмерно правильным и живым.

Хоть на улице и было уже довольно прохладно, осень, да и ночь ещё не уступила место утру, я оделся лишь в шорты с майкой и кеды. Выйдя из подъезда меня обдало порывом ветра и колючие песчинки впились в моё тело. Но от этого мне стало ещё лучше. Я был благодарен и этому ветру, и колючему мусору.

— Спасибо боже. Спасибо тебе за всё. Я теперь ЗНАЮ.

С неба начинали просачиваться капли дождя. Вот женщина вышла из соседнего подъезда, огляделась. А тут я стою, раскинув руки и подставляя лицо первой влаге и порывам ветра. Она раскрыла зонтик и его вырвав из рук понесло в сторону. Быстро догнав, хватаю зонтик и приношу женщине.

— Ты чего это в такую рань и голый?

Я заглянул в лицо женщины и меня окутало тепло и благодарность к ней. Появилось нестерпимое желание поделиться этим. А зачем терпеть? Я и послал всё это ей. Она похоже что-то почувствовала, так как на разгладившемся лице проступила улыбка. Всё у неё сегодня будет хорошо. И не надо никаких слов. Наши глаза встретились, и мы поняли друг друга.

В соседнем дворе обнаружился мужик, стоящий перед скособоченным москвичом. Заднее колесо угодило в открытый люк и теперь невозможно было сдвинуться с места. Я опять задрал голову и прошептал:

— Спасибо.

Подбежав к нему схватил за руку и потянул к водительской двери.

— Дяденька сядьте за руль. Пожалуйста. Ну смотрите, дождь начинается, еще промокнете и простудитесь. Заводите машину.

Мужик оторопел, но ничего не сказав сел за руль, завёл двигатель. Я подскочил и подхватив за днище приподнял задок машины, чуть прокинув её вперёд. Проехав пару метров, москвичонок остановился и водитель, выскочив из него уставился на меня.

Он что думает, что это я поднял машину? Нет. Это не я, это его желание и мою намерение. Какие всё-таки люди ещё дети. Мои мышцы, как бы я их не укреплял, не способны на такое. Но объяснять это никому не надо. Поэтому искренне улыбнувшись, я помахал рукой и побежал дальше.

Дождь разошёлся не на шутку и его капли с силой врезались в меня. От этого, чувство благодарности и любви ещё больше крепли. Лес, хоть уже и начинал готовиться к зиме, его деревья постепенно окрашивались в осенние цвета, встретил меня буйным откликом. Он почувствовал волны безусловной любви и ответил тем же.

Дома, мама заметила мою постоянно улыбающуюся рожицу, и попыталась выяснить. В чём дело?

— Я просто вас всех люблю.

Ну как можно объяснить переполняющую меня нежность и благодарность? Не за что-то и не потому что. А просто так. Ведь мир так прекрасен и гармоничен. Я его ничто, а он моя частичка.

Глава 33

Идя по школьным коридорам, я продолжал улыбаться. Вот двое парней заметили и покрутили пальцем у виска. Это же надо быть таким идиотом, чтобы радоваться урокам. Взглянув на одного из них, почувствовал, что это тоже я, только в другом своём воплощении, прошлом или будущем. Да не важно, раз он вот стоит, значит уже живу в нём. Ощутил его тревогу, так и не открыл вчера учебник, а сегодня могут спросить. Тебя спросят, и ты ответишь, и всё будет хорошо.

Вон стоит кучка девочек. Одна из них заметила и указала пальцем на меня. Подруги обернулись и захихикали.

— И вам доброго утра. — расплылся я в лучезарной улыбке.

Как же хорошо на самом деле.

В классе было ещё мало народу, но место рядом со мной было уже занято, там по-хозяйски разложилась Ольга Уханова. Я подошёл и вопросительно поднял бровь. Староста отчего-то засмущалась и стала быстро оправдываться.

— Мама Артёмовой позвонила и сказала, что её сегодня не будет. Они вчера были у врача и тот прописал домашний режим. — но тут сбилась и стала говорить медленнее, — вот я и подумала, что нам с тобой надо поработать над нашим проектом, поэтому и села рядом.

— Поработать во время уроков?

Она опустила голову и ничего не ответила. Вот же настырная. Мне почему-то стало жалко её. Ведь старается в каждую дырочку влезть, везде свой нос суёт, но чего-то не хватает. Ну конечно. Тепла ей не хватает. Простого человеческого тепла. Знакомая ситуация, сам подобное испытывал. А надо просто самому дать его и получишь в ответ. Это если искренне.

Я подошёл, обнял её и прижав, прошептал на ушко.

— Я тебе тоже очень рад.

По классу побежали шепотки. Как же, мальчик с девочкой обнимаются перед всем классом. Нет чтобы, как нормальные люди, по голове портфелем или на крайний случай за косичку дёрнуть, а тут непотребство какое-то. Такое надо пресекать на корню.

— Тили-тили тесто, жених и невеста! — раздалось из-за спины.

Ольга сразу оттолкнула меня и заскочила за парту. Я повернулся к классу и лучезарно улыбаясь произнёс:

— Я вас всех очень сильно люблю.

— И меня тоже? — с ехидцей выкрикнул с задней парты Валерка Кальмов.

— А тебя в особенности. Дай обниму.

Я направился по проходу в его сторону. Он тут же вскочил, опрокинув стул.

— Э-э. Ты чего? Ты это серьёзно? — в голосе проскочил испуг.

— Серьёзней не бывает. — ответил я продолжая продвигаться на встречу с распростёртыми руками.

Валерка за озирался, ища поддержку, но не найдя таковой, ломанулся по другому проходу к выходу из класса. Вокруг раздался смех. Смеялись все, даже Ольга пришла в себя и поддержала веселье. Ан нет. Вон одна невзрачная одноклассница, какая-то не складная она. Типичная тихоня и троечница. Сидит и во все глаза смотрит на меня. Шокирована? Чем? Моим ответным поведением? Нет. Она завидует другим девчонкам. На неё не обращают внимание, а его так хочется.

Хм. Я посмотрел внимательнее и увидел, что она первая, из всего класса выйдет замуж. Сразу же, после выпускных экзаменов, пойдёт в ЗАГС. Подойдя к ней, я наклонился к самому уху и тихо заговорил.

— Твоим мужем будет морской офицер. Сразу, после школы, он увезёт тебя на Камчатку и у вас будет трое детей.

— П-правда?

— Конечно. Он закончит морское училище в Ленинграде и сразу приедет за тобой.

Она повернула лицо ко мне. Такие огромные глаза я встречу только в аниме. И в этих глазищах плескалось счастье. Искреннее и просто огромное. Неужели в таком возрасте возможно так мечтать об этом? Похоже действительно возможно. Она вскочила, чмокнула меня в лоб и отстранилась густо покраснев. Похоже сама испугалась своего порыва.

Класс молчал. Никто не слышал, что я ей сказал, но ответную реакцию видели все. Я опять широко улыбнулся.

— Ну. Кто следующий?

А народ-то уже подтянулся. Три десятка пар глаз уставились на меня. Я смотрел на эти лица и меня переполняла радость за всех. За их стремления, смех и печали. За их обиды и радости. Просто за то, что они живут и я могу дышать одним с ними воздухом. Ведь это так здорово, просто жить.

Когда я направился к своей парте, передо мной расступались и молча провожали взглядами. Я продолжал всматриваться в лица, а перед глазами пробегали сцены из их жизней. А может это мои жизни? Может это я их проживу вместе с ними?

Весь день меня сторонились. Видимо моё улыбающееся лицо никак не вписывалось в картину мира окружающих. А сам я смотрел, и никак не мог отвязаться от ощущения, что всё вокруг просто игра. Но почему-то все воспринимают эту игру слишком серьёзно. Они так углубились в эти повседневные заботы, что забыли для чего здесь находятся. Так и хотелось крикнуть: «Да проснитесь же вы наконец! Оторвитесь от шелухи и оглянитесь вокруг! Мир так прекрасен!». Но ведь не поймут, не смогу я сейчас объяснить то, что вижу сам.

И за это я тоже благодарен. Чувство лёгкости не оставляло меня. А грудь просто распирало от рвущейся наружу какой-то энергии. Что это за энергия я не знал. Может это была моя любовь ко всему? Любовь не за что-то и не потому что, а безусловная и всеобъемлющая.

Ольга всё поглядывала на меня, но так и не решалась на какие-либо действия. После очередного поворота головы в мою сторону, во время урока, я спросил:

— Чего ты сейчас больше всего хочешь?

От такого вопроса она немного зависла, но подумав ответила:

— Хочу, чтобы уроки поскорее кончились.

И в этот момент я ощутил, что это действительно её желание. Она искренне этого хочет. Ну что же, раз так, то надо уважить девочку. Моё лицо расплылось в улыбке.

— Хорошо.

Как только я произнёс это слово, сразу прозвенел звонок. Не знаю, может так совпало, что уже время подошло, может там в мироздании, что-то провернулось, но у меня была уверенность, что это произошло потому, что было высказано пожелание и я его принял.

Было интересно наблюдать, как расширились её глаза и в них блеснул оттенок страха. Ну вот, напугал девочку. Да чего тут такого.

Она лихорадочно собрала портфель и не попрощавшись выскочила из класса. А я продолжал сидеть и улыбаться.

Учительница поторопила дежурных и сев за свой стол стала быстро заполнять журнал. Но тут её взгляд попал на меня.

— Кречет, а ты чего сидишь? Уроки закончились. Давай собирайся и иди домой.

При этом вид у неё был весьма недовольный. Она редко показывала своё истинное настроение, но сейчас её явно что-то не устраивало. Как будто что-то мешало ей и это препятствие невозможно было обойти.

— Роза Семёновна, у вас что-то случилось?

— Так заметно?

Я только кивнул в ответ.

— Случилось Кречет, случилось. Мне сегодня надо домой пораньше, а тут педсовет назначили и это надолго. Теперь хоть разорвись. Ничего не успеваю.

И столько было в её голосе обречённости, столько искренности, что меня аж обдало этим.

Нет. Ну всё-таки, какие же дети эти взрослые. На придумывают себе всяких проблем, а потом героически их преодолевают. И это они называют жизнью. Не тому уделяют внимание. Как слепые котята тыкаются во все подряд углы и не находят того, что необходимо. Даже не понимают, что им действительно надо.

— Вы сами чего хотите? Идти на педсовет или домой?

— Кречет, — вздохнула Роза Семёновна, — вот ты кажешься умным, рассудительным, но порой такие детские вопросы задаёшь. Конечно домой.

— Так за чем дело встало, собирайтесь и идите домой.

— Тебе легко рассуждать. Ты ещё не столкнулся с такими понятиями как обязанность, долг, ответственность, общественное мнение. Многое тебе предстоит узнать. Но ты не торопись взрослеть. Насладись беззаботной жизнью ребёнка.

Она продолжала говорить о том, как прекрасно детство и как сурова жизнь взрослого человека. Я смотрел на неё и понимал, что ребёнок, на самом деле, она. Навыдумывала себе мир со всевозможными препонами и теперь героически в них бултыхается.

Я широко улыбнулся и встал из-за парты.

— Роза Семёновна, идите домой.

— Кречет. Ты меня так и не услышал.

— Я вас прекрасно услышал. Вы хотите домой. Так идите.

— А педсовет?

— Вам он нужен сейчас?

— Нет.

— Значит его не будет. Вы же не хотите, чтобы он сейчас был, значит его уже нет.

— У тебя всё нормально? Ты сегодня весь день какой-то не такой. С тобой…

Договорить она не успела. Открылась дверь и в класс заглянула другая учительница. Я её раньше видел, но не общался.

— Роза, тебя долго ждать? Договорились же, сразу после четвёртого урока пойдём.

— Так педсовет же.

— Какой педсовет? А-а, ты не в курсе. Так его перенесли на следующую неделю.

Роза Семёновна повернула голову в мою сторону и буквально вцепилась взглядом в моё лицо. В ответ я лишь широко улыбнулся и подхватив портфель вышел из класса.

Она же не хотела сейчас идти на педсовет? Не хотела. Значит педсовет надо было перенести. Вот он и перенёсся. Какие могут быть вопросы? Зачем люди так всё усложняют? Ведь как говорят французы: «Жизнь не так проста, как она кажется с первого взгляда, она ещё проще».

Идя по улице, я ещё раз оглядел мир вокруг и почувствовал напряжение. Так, и где это у нас? Ага, Татьяна Артёмова. Что-то там не совсем гладко. Значит беру вещи для бассейна и пойду наносить визит вежливости. Успеваю до тренировки. И совершенно не важно, что в прошлый раз меня выставили за дверь. Там есть напряжение и его надо снимать.

Дверь мне открыла мама Татьяны. Вид она имела возбуждённый, с надеждой в глазах. Но как только осознала кто перед ней, сразу как-то потускнела и обречённо вздохнула.

— А-а, это ты. Мы ещё борщ твой не съели, так что ты рано пришёл.

Было заметно, что за напускной серьёзностью скрывается тревога. Я бы даже сказал отчаяние. Значит я по адресу зашёл.

— Светлана Алексеевна, я зашёл проведать одноклассницу. Её второй день нет в школе. Мы переживаем и надеемся, что это временное явление.

— Мы все на что-то надеемся. Тань! Это к тебе.

Из комнаты показалась голова в больших тёмных очках. Голова пискнула и снова исчезла.

— Давай разувайся и проходи в зал.

Это хорошо, что меня пригласили в зал. Она думает, что таким образом сможет меня контролировать. А мне нужна не столько Татьяна, сколько напряжение, возникшее здесь. И, как мне кажется, причина не в дочери. Вернее, состояние дочери идёт довеском к истинной причине. Пришла беда — отворяй ворота. Ну это вы зря. Опять иллюзии и нагромождения.

В зале меня усадили в кресло, а хозяйка расположилась на диване. Скрестив руки на груди, она стала пристально разглядывать возмутителя спокойствия. Хотя спокойствием тут и до этого не пахло.

— Так что же ты хотел…?

— Валентин. Меня зовут Валентин.

— Да. Так что же ты хотел, Валентин?

Что можно было ответить этому большому ребёнку? Я действительно ощущал её как ребёнка. Она устала от переживаний, растеряна и совершенно не знает, что делать. У неё куча проблем, а тут гость нарисовался. Ещё не понятно, чего ему, то есть, мне надо.

В комнату вошла Татьяна с опущенной головой и села рядом с мамой. Когда она подняла голову, то я заметил на ней тёмные очки. Они были явно великоваты. Похоже для взрослого человека.

— Это мне врач прописал, чтобы зрение не напрягать, ходить пока в солнечных очках.

Тут же возникло понимание, что сейчас у неё закладывается система анализа поступающей через глаза информации и из-за этих очков могут возникнуть неверные алгоритмы. Ведь часть энергий искажается, а часть вообще блокируется.

— Сними их.

Таня посмотрела на маму. Та ничего не ответила, продолжая буравить меня взглядом. Вздохнув всё-таки сняла очки.

— Так лучше?

— Угу.

— Вот так и ходи. Твои глазки совершенно здоровы, просто нужно их научить правильно воспринимать окружение. А очки только будут искажать действительность. Ты же хочешь увидеть ВСЕ краски мира?

Татьяна только кивнула в ответ и покосилась на маму. Та глубоко вздохнула и наконец произнесла:

— Значит я правильно полагала, что без тебя тут не обошлось. Как ты это сделал? И главное, зачем?

Я лишь улыбнулся в ответ.

— Так и будешь в молчанку играть?

— Зачем? Я объяснил в прошлый раз. Просто хотел помочь вашей дочери. И не моя вина, что вы не хотите этого принять. Как? А как из маленького семечка вырастает большое дерево? И почему именно такое, а не другое? Почему оно может быть разным, в зависимости от окружающих условий? Как из малюсенького сперматозоида и единственной яйцеклетки появляется человек с наследственными признаками своих родителей?

При этих словах глаза Светланы Алексеевны расширились, и она с испугом глянула на свою дочь.

— Можете не переживать. В эту сторону, относительно Татьяны у меня даже мысли не возникало и в ближайшие лет 10, думаю, не возникнут.

Танюшка ничего не поняла, но навострила ушки и с интересом стала оглядывать нас. В глазах так и читалось: «О чём это вы? А мне расскажите пожалуйста».

Светлана Алексеевна с облегчением выдохнула. Но вся обеспокоенность полностью не ушла. Ещё что-то мешает ей до конца расслабиться.

— Я вижу в вас большую тревогу. Может поделитесь и смогу помочь?

— Ты у нас и чтец и жнец и на дуде игрец?

Голос мамы просто сочился скепсисом. Но мне было всё равно. Я прекрасно понимал, что это лишь боль. Тут вступилась Татьяна.

— Папа должен был вчера из командировки приехать, а его всё нет. Мама ему на работу позвонила. Там сказали, что произошло какое-то Чэ Пэ. Но подробностей нет. Вот мы и переживаем.

— Таня! — одёрнула дочку Светлана Алексеевна. — Нельзя же так, первому встречному всё рассказывать.

— А Валя не первый встречный. Он моё войско. Ой. Только я теперь не Кутузов.

— Хорошо. — улыбнулся я — Производим тебя в генералиссимусы. Будешь теперь Суворовым.

— А это кто?

— Ещё один русский полководец. Он не потерпел ни одного поражения. Пронёс славу русского оружия по Европе.

Таня гордо вздёрнула носик.

— Вот. Я теперь Суворов.

Светлана Алексеевна легонько улыбнулась, глядя на дочь. И всё-таки она её очень любит и переживает за неё. А все нападки на меня — всего лишь способ защиты. От осознания этого стало ещё теплее на душе.

— Хорошо. Значит вы переживаете за своего отца и мужа?

Обе кивнули. Моё лицо растянула улыбка.

— Тогда всё в порядке.

— В смысле? Ты что-то знаешь? Расскажи.

Я поднял руки в защитном жесте. Уж больно сильным оказался эмоциональный напор. Вот она болевая точка. Точка напряжения, призвавшая меня сюда. Но как это могло бы вызвать разрыв ткани мира? Они чего там себе накрутили? Не хочу разбираться, да и не нужно этого.

— Вы хотите, чтобы было всё хорошо?

— Да.

— Значит всё уже хорошо.

— Но как? Что там было?

— Что было? И даже где было? Я не знаю. Да это и не важно. Важно, что всё хорошо.

— Но как ты можешь это знать?

— А я и не знаю. Важно, что это теперь знаете вы.

Светлана Алексеевна ничего не понимала, но хваталась за мои слова как утопающий за соломинку.

— Стоп! Давай рассказывай, в чём дело.

— Вы хотите знать подробности?

— Да.

— Тогда вам лучше услышать их от человека, которому вы доверяете.

— И от кого это?

Ну как же наивны эти дети.

— Конечно от своего мужа. Он вам расскажет всё сам. Надеюсь это будет более убедительным?

— Но ведь его здесь нет.

— Так у вас же есть телефон.

Телефон я заметил ещё в прошлый раз. Наш район ещё не телефонизирован. АТС только намечают построить в будущем. Кажется, я буду учиться в 7 классе, когда это случиться. А тут телефон уже есть. Ох и не простой у нас папа.

— И куда мне звонить?

Я лишь улыбнулся в ответ. Тут раздался телефонный звонок. Светлана Алексеевна аж подпрыгнула на месте и сорвалась в коридор. Татьяна смотрела на меня во все глаза. В них читалась надежда, недоумение и ожидания чуда.

— Алло. — послышалось из коридора — Да. Квартира Артёмовых… Да, Светлана Алексеевна… Жду…

Одноклассница напряглась и подалась вперёд. Я подмигнул ей в ответ. А из коридора донеслось:

— Витенька, дорогой, что там у вас случилось?

Татьяна подскочила и убежала к матери. Я почувствовал, как ткань мира снова разглаживается. Как же всё хрупко на самом деле. Два человечка накрутили себя, создали точку напряжения, да так постарались, что нить могла лопнуть. А сколько такого вокруг, что не входит в зону моего внимания? И я благодарен миру, что он так чуток и отзывчив на наши чаяния.

Так, о чём это я. Пора уже выдвигаться в сторону бассейна.

Я вышел в коридор и объяснив всё Татьяне потихоньку выскользнул за дверь.

Интересный сегодня день. Что ещё такого он мне готовит?

Глава 34

А готовил он мне целый калейдоскоп чудес. Чудес для окружающих, но не для меня. Наоборот всё происходящее представлялось мне, как самые обычные и естественные вещи.

Во дворе, под деревом стояла женщина и тянула руки вверх. Там, вцепившись в ветку истошно мяукал котёнок. Он забрался на верхотуру и теперь боялся спуститься, но и на ветке оставаться тоже не хотел. Его жалобный крик уже привлёк внимание окружающих и со всех сторон подтягивались люди.

Какой-то мальчик даже залез на дерево, но дальше продвинуться не мог. Слишком тонкими были ветки. Двое мужчин растянули кусок брезента, чтобы мягко поймать котёнка в случае его падения. Но бедняга так вцепился когтями от испуга, что легче было спилить само дерево, чем отодрать его от ветки.

Я улыбнулся. Котёнок убрал когти, поднялся на ветке и прыгнул прямо в середину растянутого брезента.

Раздался дружный «Ах!» собравшихся. Потом из свернувшегося брезента выскочил невредимый котёнок и тут же оказался на руках опешившей женщины. Счастливая улыбка озарила её лицо, и она прижала пушистого забияку к себе. Люди вокруг загомонили и выказывали радость счастливому избавлению пленника.

На душе было тепло и свободно. Лишние мысли не посещали мою буйную головушку. Я шёл и радовался миру. Каждой клеточкой своего организма впитывал окружение. Всё казалось таким выпуклым, живым и в тоже время искусственным. Как это сочеталось? Не знаю. Даже мыслей об этом не было. Просто это всё несоизмеримо больше меня и является лишь частью меня.

В бассейне люди бросали несколько удивлённые взгляды на мою улыбающуюся рожицу, но и только. Ну идёт счастливый мальчик, так это же хорошо.

Зайдя в раздевалку, почувствовал волну эмоциональной энергии. Так-то от скопления людей они постоянно идут, но то больше на рябь похоже. А тут, прямо обдало отчаянием.

— Ребя! Я плавки дома забыл. Мама взяла постирать, так и не вернула.

Лицо у мальчишки было — краше в гроб кладут. Такое впечатление, что вот тут-то его жизнь и окончилась. Дальше ничего нет. Весь смысл был в нахождении плавательного средства одежды на своём месте.

— Что Тоха? В семейках поплывёшь?

— Ты далеко живёшь? Может успеешь сбегать?

— Да ладно. Подумаешь. Тренировку пропустит, да и всё.

— Этопрокол. Ивановна потом шкуру спустит. Первенство района на носу, а Тоха в эстафете должен быть.

Раздевалка продолжала наполняться шумом, а мальчишка стоял в одних семейных трусах с белым лицом и ничего не видящими глазами. Похоже завис в полной прострации. И энергия из него прямо вся исходит и концентрируется в комок.

Так. А направленность этого сгустка у нас куда? А на маму весь негатив копит. Слабоват конечно. Ткань мира даже не напрягается. Но это пока. С годами натренируется и тогда только держись. Возникла проблема решай её здесь и сейчас, а не ищи виноватого и не спускай на него весь негатив.

Беда-то выеденного яйца не стоит. Я знаю минимум два выхода из ситуации, при помощи которых можно решить проблему, прямо не сходя с места.

Первый: обратиться к вахтерше раздевалки. Она следит тут за порядком. Посетители иногда оставляют свои вещи. Бывает и плавки забудут. Я сам в такую ситуацию попал, когда старше был. Подошёл к ней со своей бедой, она и подобрала мне. Так эти плавки у меня счастливыми были. Я в них добился самых лучших своих результатов.

Но тут немного другой случай, он всю вину на маму свою вывешивает, а это непорядок.

— Антон. Тебя ведь Антоном зовут?

Мальчик повернул ко мне голову и уставился не видящим взглядом. Нет. Так дело не пойдёт. Пощёлкал у него перед носом пальцами.

— Алло! Гараж! Юстас, Юстас, я Алекс. Приём.

— А? Что?

В глазах начала проступать осмысленность. Вот это уже лучше. Пусть соображалку включает.

— У тебя мама только плавки забирала?

— Н-нет. Ещё полотенце.

— А полотенце на месте?

Антон схватил свою сумку и вытянул из неё полотенце. Оно развернулось, а из него выпали… совершенно новые, даже ещё с магазинной биркой, плавки. Он, чуть дрожащими пальцами поднял их и развернул. Тут его лицо расплылось в улыбке.

— Я маму просил купить мне такие.

Ну вот совсем другое дело. Направленность выплеснутой энергии не изменилась, но она стала мягкой и тёплой. Пусть лучше сильнее любит свою маму, а не бросает в неё гром и молнии.

Тут понеслось со всех сторон:

— Ну Тоха ты даёшь.

— Всех на уши поставил.

— А ничего так плавки. Я бы тоже от таких не отказался.

— Не забудь маме спасибо сказать.

— Да ладно. Харэ вам ребята. — засмущался Антон и прижал своё приобретение к груди.

На тренировке нас учили стартовать с тумбочки. Прыгать то все умели и любили, но именно стартовать оказалось не так просто.

Нас распределили на восемь тумбочек, в как раз по два человека вышло. Я, конечно был с Викой. И вид у неё был, прямо сказать, не очень. После моего вопросительного взгляда, она наклонилась к самому уху и прошептала.

— Я высоты боюсь. Как на тумбочке окажусь, понимаю, что это не высоко, но уже трушу. Даже дома на табуретку не встаю, чтобы с верхней полки что-то достать. Всегда родителей прошу.

В ответ я только улыбнулся.

— Всё, всё. Поняла. В эту минуту, я, совершенно сознательно и так далее. Сейчас сяду, подышу. Ты пока сам прыгай.

Другие ребята уже приступили. Кто-то просто нырял вниз, кто-то в последний момент выставлял колено вперёд.

Я вдруг вспомнил, как после восьмого класса, в той жизни, на всё лето уехал в Севастополь к двум своим тётушкам. Одна из них жила в Инкермане, что в конце бухты.

Так вот, на Инкерманском пляже, на самом его краю, существовало обрывистое место и можно было бы с него нырять. Но. На расстоянии метра или полутора от берега, в воде, был большой валун и при нырянии попадаешь головой прямо в него.

Местная ребетня приспособилась, с разбега, отталкиваясь вверх, перелетать этот валун и изогнувшись входить в воду щучкой. Я тогда перенял этот способ и тоже научился перелетать его.

Сейчас это промелькнуло в голове и было понятно, как оттолкнуться подальше.

Так. Ноги вместе, чуть согнуты в коленях. Пальцы ног цепляются за край тумбочки. Руками тоже ухватился за край. Попа высоко. Нашёл положение, при котором чуть податься вперёд и свалюсь. Зафиксировал.

Теперь чуть вперёд. Отталкиваюсь руками и резко распрямляю спину. При этом ещё и толчок ногами. Вылетаю с тумбочки даже не параллельно воде, а чуть вверх. Руки складываются впереди лодочкой. Голова между ними. Почувствовав верхнюю точку своего полёта чуть сгибаюсь и мягко вхожу в воду. Там дельфинчиком проскальзываю несколько метров и выхожу на поверхность.

У выхода из воды меня уже поджидала тренер и внимательно так рассматривала.

— Это что сейчас было?

— Попытка изобразить старт. — Ответил я, широко улыбаясь, — если что-то не так, вы только подскажите, я сразу исправлюсь.

— Да в том-то и дело, что исправлять нечего. Повторить сможешь?

— Легко.

Она свистнула в свисток.

— Так! Всем внимание! Бандерлоги, сюда. Сейчас Маугли продемонстрирует как надо делать старт с тумбочки. А то вы только с воды и умеете. На этих соревнованиях будете как взрослые. — и уже обращаясь ко мне, — давай покажи этим макакам как надо.

— Чего это мы макаки?

— А то, что ты, Сапрыкин, вместо того, чтобы нырять, бомбочкой плюхаешься. Здесь тебе не летний пионерлагерь и глушить никого не надо. — раздались смешки. — Здесь спорт.

Я, по наитию, стал не просто показывать, но и объяснял каждое свое действие. Каждое положение всех частей тела, для чего и что в дальнейшем из этого будет происходить. Может хоть так проникнутся. Хотя не все. Чувствовалось, кто внимает всему, а кто отбывает номер. Ну-ну.

Обратил внимание на Вику. Вот уж кто не просто слушал. У неё даже чуть дёргались мышцы, повторяя рассказываемое мной. Она проигрывала в голове и телом весь процесс. Никакого зазнайства десятилетки перед шестилеткой. Похоже уже поняла, что я знаю и умею много больше её. На лицо готовность учиться и расти. Что же, пусть будет так.

Я улыбнулся и прыгнул. В этот раз толчок получился ещё мощнее. Не зря по лесу бегал и пересекал его весь не касаясь земли. Прыжки к особо далёким деревьям, когда толкаешься двумя ногами, а за ветку цепляешься руками с последующим кульбитом и постановкой на ноги, здорово подтянули тонус мышц спины.

В полёте даже ощутил упругость воздуха. Он как-бы поддерживал меня. Плавный вход в воду, дельфинчик, выход на поверхность, один гребок кролем и остановка.

По телу прокатывались волны удовольствия и счастья. Тренер что-то выговаривала команде. Вика смотрела в мою сторону с глазами по пять копеек. Нет. Наверное, всё-таки размером с юбилейный рубль.

На бортике меня встретила Оксана Ивановна.

— Так, Маугли. Занимаешься с Викой. И что бы она у тебя, к концу занятия, стартовала хотя бы в половину как ты.

Я улыбнулся. Уж эта точно сможет. Тем более сегодня, когда я легко выполняю желания других, даже без щелчка пальцев.

С Викой мы начали занятия на суше. Она принимала положение для старта, а потом выпрыгивала вверх. Я поправлял ошибки и подробно комментировал каждое движение. Научил отталкиваться руками, для упора подставлял свои ступни. Потом мы прыгали с бортика. Когда движения стали уверенными и более осознанными дошло дело и до тумбы. Вначале она немного робела, но после моей улыбки дело пошло на лад.

Всё это время Оксана Ивановна посматривала на нас, но продолжала заниматься с остальными. Даже взяла блокнот и что-то там себе помечала. Раздался свисток.

— Так. Пять минут до конца занятий. Купаемся, потом на выход. Маугли, ко мне.

Когда я подошёл, она пристально рассматривала меня, как будто видела первый раз в жизни.

— Объясни пожалуйста. Чем ты занимался сегодня на тренировке?

— Учил Вику стартовать.

— Это понятно. Я сама тебе это поручила. Я спрашиваю про то, как учил. Ты же, по твоим словам, первый раз сам попробовал. Хорошо стартуешь, такое я допускаю. Ты вообще технику с полуоборота схватываешь. Но ты обучал явно по чёткой методике. И к концу занятия Вика стала выполнять старт на вполне приличном уровне. По крайней мере лучше остальных. Откуда ты взял эту методику?

— Ну так это естественно. Если нужно по-другому, то только скажите. Я буду делать как надо.

— Как это по-другому?

— Ну, например, разножкой. Когда на краю одна нога, а вторая чуть занесена назад, как у бегунов. Хорошо для спринтерских дистанций. Но тут нужен упор для задней ноги, а эти тумбы плоские.

— Не-не-не. Я не про это. Совсем ты меня запутал своей разножкой. Откуда ты знаешь, как надо обучать?

— А я и не знаю.

— Подожди. Но ты же обучил Вику.

— Так вы мне это поручили. Куда мне деваться. Да и Вика сама молодец.

— Начнём с начала. Зачем ты заставил её прыгать на суше?

— От лени и времени жалко.

— Это как?

— Ну пока она в воду прыгнет, пока выплывет обратно. Да и мышцы забудут какие усилия применяли. А тут сразу прыжок, работа над ошибками и закрепление результата. Прямо не сходя с места.

— А зачем с бортика ныряли?

— Вика немного высоты боится. А надо было отработать вход в воду, чтобы уже не задумывалась.

— То есть ты всё делал исходя из своего понимания?

— А разве могло быть по-другому? Я если и читаю умные книги, то не по спорту точно. Спорт — это так, для общего развития.

— Для общего развития ему. Ладно. На соревнования выйдешь в группе 10–12 лет. Здесь в как раз все десятилетки. Возьмёшь разряд тогда посмотрим для какого развития тебе спорт.

— Так разряды только с 8 лет дают.

— А говоришь спортом не интересуешься. Разряд тебе и не присвоят. Ты главное проплыви на него. Ладно, всё. На следующем занятии будешь остальные стили осваивать. Свободен.

В раздевалке, ребята из нашей секции, странно на меня посматривали. Как-будто видели первый раз. Вот кто-то даже собрался подойти, но в последний момент передумал. По их лицам хорошо читалось недоумение и… как не странно, зависть. Ну, да. Шестилетку им в пример ставят. Это даже хорошо. Пусть привыкают, что возраст не является безусловным авторитетом. Авторитет должен нарабатываться твоими собственными заслугами. Но это всё лирика.

Так-то тренировка прошла по лёгкому и организм требовал нагрузки. Поэтому дорогу домой я преодолел бегом, а после ужина пошёл гулять.

На улице было полно ребятни. Песочница забита дошколятами, постарше собираются группками. Вон в футбол гоняют, в прятки играют. Облепили горку и качели. Микрорайон только отстроился и в основном заселён молодыми семьями. Почитай в каждой квартире хоть один ребёнок да есть. А дома, в основном, девятиэтажные. Немного есть пятиэтажек современной «ленинградской» планировки.

Дошёл до школьного двора. Тут тоже гоняют в футбол. Да, впрочем, как и в Пятигорском. Составляются компании. Пока ещё не обтёртые, сравнительно недавно все здесь оказались. Разные семьи, с разными представлениями об окружении. Основное отличие от моих воспоминаний о будущем, это то, что никто не боится отпускать детей одних на улицу.

Я шёл и купался в энергиях волнами разносящихся во все стороны. Вот они сталкивались, проскальзывали сквозь друг друга и вновь окутывали пространство. Как же хорошо. Это море жизни, чаяний, надежд и устремлений. Да, это море ничтожно в масштабах вселенной, но оно есть и это здорово.

— Эй мальчик, подойди сюда, пожалуйста!

Обернувшись увидел трёх девчонок лет по 12 смотрящих прямо на меня. Ну да. Для них я маленький мальчик. Подойдя я наклонил голову на бок и стал ждать, что будет дальше. Тут одна шагнула ближе.

— Меня зовут Женя, а тебя как?

— Валентин. Можно просто Валя.

— Валентин, — она немного замялась, — можно тебя попросить позвать мою сестру?

— Попросить можно.

— Понимаешь, тут такое дело, — она схватила край платья и начала мять его, — мне домой надо, а ключи только у сестры. Вот.

— Так в чём проблема?

— Ну-у. Она с парнями из старших классов…

Чего-то Женя совсем пригорюнилась. Боится подойти к той компании? Даже подружки не помощницы?

— Так. Давай подробности. Как зовут сестру и где она.

Женя сразу встрепенулась и затараторила:

— Ой. Её зовут Мила. Вон, возле брусьев компания, она там одна среди парней.

Компанию я хорошо рассмотрел. Среди них действительно была только одна… Хм-м. Я бы даже сказал молодая женщина, а не девушка. И чего она там делает? Парни явно малолетки для неё. Ей внимания противоположного пола не хватает? Интересненько.

— И сколько лет твоей сестрёнке?

— Ей уже 20. Она на 8 лет старше меня. Учится в медицинском институте. У них на потоке одни девчонки, вот она и шатается по всяким компаниям.

Тут явно прорезались слова родителей. Вот и развлечение привалило. Я улыбнулся.

На моё появление компания не отреагировала никак. Много тут кто топчется. Парни раздухарились перед… Ну для меня-то точно женщиной. Хотя… Судя по поведению, девчонкой. Она смеялась то ли над их шутками, то ли над ними.

Я аккуратно вложил свою руку в её ладонь, а второй рукой подёргал за платье. Поднял голову и глядя прямо в глаза громко произнёс:

— Мам, ну мы скоро домой пойдём? Я кушать хочу!

Наступила тишина. Мила смотрела на меня и не могла произнести ни слова. Парней как тазом накрыло. Все разом застыли как в немой сцене. На лицах читалось недоумение. Тут один вроде отморозился.

— Э-это чего?

Я, не обращая на него внимания, продолжил канючить.

— Тебе завтра ещё зачёт по микробиологии сдавать, а ты не повторяла.

Чего несу? Какой зачёт, в начале сентября? Ну да школярам не понять. Вон как притухли сразу. Сейчас ещё бензинчика, в огонёк, плеснём. На ход ноги, так сказать.

— Хватит на сегодня папку искать. Опять до ЗАГСа сбежит. А мы же без росписи ни-ни.

Глаза у Милы ещё больше распахнулись. Чувствуется, что слова в горле застряли. Она бы и сказала, что-нибудь, но выдавить не в состоянии. Тут мужской коллектив резко засобирался.

— Ну мы это. Пойдём значится. А то магазин скоро закроется.

Парней как ветром сдуло. Вообще со школьного двора исчезли.

Я смотрел в эти громадные зелёные глаза. Какие они всё-таки большие. Подмигнул и улыбнулся. Вот её рот закрылся, а глаза стали возвращаться к нормальному размеру. Потом лицо расплылось в улыбке и, наконец, раздался звонкий смех.

— Ой уморил. Это надо же… — опять смех — до ЗАГСа ни-ни?

Она смеялась заливисто и всё никак не могла успокоиться. Меня самого на хи-хи пробило.

— Зачёт. В сентябре. — уже не выдержал и тоже засмеялся.

Тут к нам подоспела Женя с подружками.

— Вы чего?

— Это ты малого подослала? — сквозь проступившие от смеха слёзы спросила Мила.

— Ну, да. А что?

— Как у тебя ума хватила представить его моим сыном?

— Каким ещё сыном? Я просто попросила тебя позвать. Мне домой надо.

— Так это он сам? Ты что, сам всё это придумал?

— Ну так надо было как-то от малолетних придурков избавиться.

— Малолетних. — Мила опять начала смеяться, — это они для тебя, малолетние? Да они раза в три старше тебя будут.

— А причём тут я? Они для тебя малолетки. Тебе нужен мужик с твёрдой перспективой. Тут таких нет.

И вот снова я увидел. Или может не увидел, а окунулся в одну, очень интересную ситуацию. Откуда они все всплывают? Как будто кто-то нашептывает. Да так четко и реалистично.

— Когда у вас будет практика в хирургии, обрати там внимание на молодого хирурга. Ему пока особо не доверяют, но это пока. Про таких говорят: «Со скальпелем в руке родился». Он энтузиаст своего дела, на девушек не заглядывается, некогда ему. Но за ним ты будешь как за каменной стеной. Талант везде себе дорогу пробьёт. А понятие семьи для него священно.

Лицо Милы резко посерьёзнело.

— А вот с этого места поподробнее. Чего ты там сказал про хирурга?

И я улыбнулся.

Глава 35

На следующий день состояние, радости и принятие мира таким каков он есть, сохранилось, но ушла какая-то изюминка. Покопавшись в себе, во время утреннего моциона в лесу, осознал, что исполнять желания, как вчера, уже не получится. Что-то изменилось.

Перед школой встретил Татьяну. Она шла медленно, какая-то вся нахохлившаяся и не смелая. Взгляд был опущен в землю перед собой. Но самое главное. Она была совсем без очков. И это радовало.

Я подошёл с боку и взял её портфель, но она даже не дёрнулась просто отвернула голову в противоположную сторону.

— Валь. Что мне теперь делать?

То есть она совершенно уверена, что это я её портфель подхватил. Как это?

— А что случилось? Ты расскажи, может присоветую чего.

— Я теперь без очков и чувствую себя как будто без одежды.

Понятно. Психологическая броня. Она словно пряталась за своими очками. То очков стеснялась, теперь их отсутствия. Комплекс, однако.

— Ты теперь выглядишь как все. Добро пожаловать в мир обычных людей.

— Это не всё.

— А что ещё?

— У меня зрение стало не правильным.

— Это как?

— Я вокруг предметов вижу цветные свечения. Они правда тусклые. А у людей яркие и порой прямо как живые. Что это? Я боюсь.

Вот это да-а. Восстановил зрение называется. Я ей снёс все настройки и подключил изначальную структуру. Она теперь ауры видит и взаимодействие тонких энергий.

— Ты кому-нибудь ещё говорила про это?

— Врачу. Но он маме сказал, что это ещё какой-то фокус в норму не пришёл. Я потому и была в солнечных очках. В них этих свечений нет. Но без них всё вокруг так и переливается. Я так тебя и узнала. Твоё свечение запомнила, когда ты к нам приходил. Вот. А этот фокус всё никак не настраивается. Я маме сказала, что уже всё хорошо, а он всё не настраивается.

И на глазах проступили капельки слёз. Ну только этого нам не хватало.

— Ты не одинока. Я тоже это всё вижу.

Татьяна резко обернулась ко мне и буквально впилась взглядом в мои глаза. Как будто пыталась там что-то увидеть. Как утопающий хватается за соломинку, так и она хваталась за меня как за последнюю надежду.

— Правда? Ты не врёшь?

— Конечно правда. И я научу тебя с этим жить и пользоваться этим. Ты только другим не рассказывай. А то ещё на опыты нас сдадут.

Конечно я подозревал, что её зрение гораздо более яркое и чёткое чем у меня. Мне приходится его подключать и пытаться понимать, а она видит это постоянно. Должно быть очень утомительно и пугающе. Ведь ещё не знает, что это такое.

И я постарался быстро и по-простому объяснить, что такое аура, откуда она берётся и это совсем не страшно, ведь не важно видят это люди или нет. Она всё равно есть.

Когда подруга немного пришла в себя, до первого урока осталось совсем мало времени, и мы направились в класс.

— Представь, что ты теперь можешь видеть энергию музыки и как она воздействует на других. Как ты теперь сможешь играть, а какую музыку написать сама?

Глаза Татьяны распахнулись от осознания такого. Вот так-то девочка. А ты тут сопли распустила. Перед тобой такие перспективы открываются. Пользоваться надо и находить свой индивидуальный путь.

В класс соседка входила уже с высоко поднятой головой. Она обозревала всё вокруг с некоей даже царственной грацией. Я понимал, что просто любуется переливами аур и фантастическими узорами взаимодействий. Попробовал сам расширить восприятие и чуть не застыл на месте от такого красочного буйства.

Во время урока Татьяна иногда хваталась за мою руку, сильно сжимая её. Похоже видела что-то пугающее. Я легонько поглаживал кисть, и она отпускала. Ну вот теперь в громоотводы приспособили. Ничего девочка, привыкнешь.

На нас поглядывали и шушукались. Уж больно тесное общение было. Прямо как подружки, не разлей вода. Особенно отличалась в этом Ольга. На второй перемене она не выдержала и подошла.

— Так, Кречет. Ты единственный, из мальчишек, кто ещё не участвовал в борьбе на руках. И ты мне должен!

А сколько претензии и холода в голосе. А взгляд. Глазами испепелит, словами заморозит. В слове «должен» вообще могильный памятник проступает.

Тут Татьяна обернулась к ней и так с ленцой, как отмахиваясь от назойливой мухи произнесла:

— Слушай, Оль, давай я тебе свой компот отдам, и ты отстанешь. Не до тебя сейчас.

Староста аж покраснела. Ой сейчас что-то будет. А мне оно надо?

— Так, девочки, брейк. — поднял я руки — Извини, Танюша, я обещал, а обещания нужно выполнять. Мы с тобой ещё продолжим. — и уже направляясь к задним партам, — ну и с кем мне сегодня соперничать?

Ольга быстро взяла дело в оборот и подхватив меня под руку потянула вперёд. Ещё успела повернуться к Татьяне и показать той язык. Я еле удержался от смеха. Ещё меня циркачом называют. Сплошной цирк кругом.

Дальше представление продолжилось. Ко мне подводили мальчишек по очереди, и мы боролись на руках. Но тут силы были явно неравны. Я же уже давно занялся перестройкой своего тела. И хоть со стороны выглядел вполне спортивно, но сила была куда больше, чем могла представляться. Структура мышц и проводимость нервных волокон на голову отличаются он средне-нормальных. Так что шансов у соперников не было.

Татьяна стояла чуть в стороне и легонько улыбалась. Похоже она всё видела по ауре и понимала гораздо больше, чем окружающие. У соперников они пылали в азарте, моя была — само спокойствие.

И вот наступила кульминация. Ольга специально так спланировала, что последним оказался победитель остальных, руководитель спортивного сектора, по совместительству борец, Андрей Шишов. Вот чертовка. Решила, таким образом, поставить меня на место. Типа я уже должен устать. Но ведь сама, в медпункте, говорила, что верит в мою победу. Ну ладно. А вот не вашим, не нашим. Не будет победителя. Что будете делать дальше?

Мы поставили локти на парту, сцепили руки и по команде «давай», дали. Андрей напрягся и попытался закончить всё одним рывком. Но фокус не удался. Не могу сказать, что сдерживал его напор шутя. Сила в руках у парня была внушительной и мне тоже пришлось немного напрячься.

Вот наши руки уже стали подрагивать, но продолжали удерживаться в вертикальном положении. Все вокруг замерли. Немного поиграем. Я стал чуть сдавать позиции, и одноклассники буквально заревели.

Ольга сжала губки и во все глаза смотрела на наши сцепленные руки. Она сама не уверена в результате. Вот так. Всё заранее просчитать невозможно. Но вот Татьяна была спокойна. Только глазки блестели и на лице блуждала лёгкая улыбка. Похоже она видит и понимает, что я выкладываюсь не на полную.

Немного подождав я стал выравнивать руки, а потом чуть склонил в сторону своей победы. Когда противник явно стал сдавать я опять чуть ослабил напор и руки встали вертикально. Одноклассники бушевали.

Что делать дальше? Предлагать ничью? Андрей немного тормоз и быстро не сообразит, что от него требуется. Толпа вокруг требует результата. Похоже меня одного устраивает ничья. Пусть в классе будет два центра физической силы. Особенно если между нами нет вражды, так и вообще здорово.

Положение спас звонок. Рука Андрея резко ослабла, но и я уже не давил. Вокруг разнеслись возгласы разочарования. Я встал и пожал руку соперника.

— Ну что мир?

— Ну ты силён. А внешне так и не скажешь. Ещё чуть и я бы сдался.

— Никогда не сдавайся. Ведь ты прав.

Я подмигнул и направился к своему месту. По дороге бросил Ольге.

— Эх. Остались мы при своих компотах. А я ведь предлагал тебе сразу отдать.

Она сузила глазки и пристально посмотрела на меня.

— Ты просто так не отделаешься.

— Да куда я денусь. Нам с тобой еще НАШ — при этом слове, поднял указательный палец — проект воплощать. Так что ещё побарахтаемся вместе.

Ольга аж рот открыла, в изумлении. Я же не открещиваюсь от неё. Чего она там себе на придумывала.

После уроков учительница попросила меня остаться. Но почему-то остались ещё и Ольга с Татьяной. Они сели на задние парты разных рядов, делая вид, что не замечают друг друга.

Речь пошла о моей инициативе: «Я — исследователь». Оказывается, они с завучем уже представили проект директору, основываясь на моих записях. Директор разрешила провести данное мероприятие в рамках нашего класса, где она будет присутствовать сама. По итогам будет принято решение, что дальше с этим делать и делать ли вообще чего-нибудь.

Мне предлагалось организовать процесс подготовки так, чтобы было задействовано как можно больше учеников и помощь в выборе тем для работ.

Вот тут я уже подключил девчонок и дежурных. Отдал общее руководство в руки Ольги и мы, на скорую руку, отрепетировали собрание класса, даже набросали несколько тем.

В общем наш кружок из пяти человек выступит как инициативная группа на классном часе. Приблизительно накидали свои роли. Учительница будет выступать как наша поддержка и административный ресурс.

У всех глазки загорелись. Вот это то, что и требовалось. Главное вовлеченность и энтузиазм. Чтобы мозги работали на открытие нового и интересного. А ещё ориентированность на поиск этого нового и интересного.

На тренировке я осваивал технику плавания на спине. Задействовал новое сочетание мышц. Опять небольшая корректировка в их строении. Вот не пошёл бы я на плавание, чтобы тогда слепил из себя? Понятно, что тут тоже немного однобокое развитие. Но вроде своими утренними лесными променадами немного компенсирую эту однобокость.

Вика совсем уже заняла ведомую позицию. В начале осваивал технику я, потом она показывала, что сама из этого может. Оценив её, высказывал свои замечания, и она старалась их исправить. Так, глядя со стороны я вносил исправления и себе. Короче получился неплохой тандем.

К концу занятия подошла Оксана Ивановна.

— Ну что? Сладкая парочка. Гусь да гагарочка.

— А чего это я гусь?

— Гусь, гусь. Ещё какой гусь. Всю нашу тренерскую камарилью на уши поставил.

— А при чём тут другие тренера?

— Думаешь они слепые и не видят, чего ты тут вытворяешь? Да и я им кое-чего рассказываю. — она улыбнулась — Не боись. Прорвёмся. Теперь все ждут что вы вдвоём покажете на стартах.

— А я тут при чём? — включилась Вика — Меня все и так знают.

— Знают, как перспективную пловчиху. — подтвердила тренер — Но также видят, как ты прибавляешь в технике и скорости, под влиянием Маугли. Это тебе незаметно изнутри, со стороны оно как-то виднее. Ты конечно постоянно росла, но тут просто рывок какой-то. Вот и покажите нашему и другим ДЮСШ [прим. автора: ДЮСШ — Детско-юношеская спортивная школа], как нужно работать. Я на вас надеюсь.

— Не понял. А причём тут ДЮСШ? Я же вроде просто в секцию плавания записывался.

— Это ты пока три раза в неделю ходил — в секции был. А каждый день — это только через оформление в школу. Так что попался гусь лапчатый. Теперь ты наш.

И лицо тренера расплылось в покровительственной улыбке.

— Без меня, меня женили.

— Да ладно тебе, — толкнула меня Вика, — наоборот радоваться надо. Тем более к самой Оксане Ивановне попал. Ты, когда первый раз появился, я ещё удивилась. С чего это вдруг. Но быстро сообразила, что всё не так просто. Поэтому и забрала к себе на дорожку. И не прогадала.

Ох и хитрющая оказывается эта напарница. Прямо «продуманка» какая-то. Один я тут бедная овечка, которую все в тёмную играют. Шучу конечно. Сам играю. Уже и не знаю кто я. А, впрочем, нам ли быть в печали.

— Ну подруга, я тебе это припомню. Ты на какой разряд плавала?

— Первый юношеский. — и немного смутившись, добавила — по праздникам.

— Вот только попробуй мне взрослый не взять.

— То, что?

— То всё. Развод и девичья фамилия. Водиться с тобой не буду. И не писай в мой горшок.

Тут Вика с тренером расхохотались на весь бассейн.

— Вот что? Прямо так и не дашь пописать? — заливалась тренер.

— Угу. — засмеялся я — а ещё и какать.

Дома снова взялся за анатомию. Только теперь перескочил. Решил посмотреть, какие я там мышцы развиваю, а то всё на скелете застрял.

Вот вроде занимаюсь своим мышечным каркасом, но больше структурой и по ощущениям. Сам себя то, плохо вижу. Это других — хорошо. Не знаю может из-за того, что энергетика закольцовывается. Может ещё из-за чего.

Мать моя — женщина. А тут мышечный каркас оказывается так наверчен. Что же это за гении, которые конструировали этот скафандр, под названием человеческое тело. Так. Это всё лирика. Будем вникать.

По мере изучения стал более четко видеть свои мышцы. Возможно я плохо их видел, из-за того, что в голове не было шаблона. Теперь по мере его появления стали проступать детали. Нашёл и косяки в своей работе. Если бы дальше так оставил, то мог нарваться и на конфликты в своём организме. Ну да ничего. Пока структура пластичная можно и подкорректировать. Тем более она ещё долго пластичной останется. Ух. Аж дух забирает от возможностей.

Я сидел за столом выпрямившись и сосредоточенно работал над мышцами плечевого пояса. Заранее закладывал параметры работоспособности и роста. Не хочу выглядеть как качок. Пусть внешне останусь просто в меру спортивным мальчиком. Тем более, что тело растёт. Поэтому и фундамент для будущего. Чтобы без сознательного вмешательства всё работало и было гармонично.

Ох тут ещё и с костями работа предстоит. Они у меня всегда крепкими были. Никогда и ничего не ломал. Но при таком мышечном каркасе увеличится нагрузка и на связки, и на кости.

Надо будет как-нибудь залезть в свои глубинные настройки. Это к тому кристаллу. И там посмотреть. Может не придётся так с каждой мышцей работать.

Вон у Татьяны как со зрением получилось. Я думал, чтобы такого добиться надо было развивать и много работать, а оказалось всего-то, откатиться к базовым настройкам. Вот уж чего не ожидал.

— Валь. Ты бы сходил, прогулялся перед сном. А то сидишь за книжками весь вечер. Так и вырасти не успеешь, как уже состаришься.

Это мама. Ну что же. В чём-то она права. Организм молодой, требуется много двигаться. Да и изменения быстрее закрепятся.

— Ща мам. Уже иду.

Проходя вдоль забора школы, я случайно подслушал разговор. Хорошо, что тут деревца с кустами посадили и меня с той стороны забора не было видно.

— Жень, чего ты весь вечер мечешься повсюду?

— Да шкета этого, вчерашнего ищу.

— Вчерашний день ищешь? — смех.

— Ага тебе смешно. А мне не до смеха.

— Чего так?

— Да сеструха сегодня с института пришла и давай доставать. Что за шкет вчера был? Как зовут? Где живёт? Откуда я его знаю?

— А ты чего?

— А я ничего. Не знаю ничего. С тобой вместе вчера этого шкета подцепили. Он тогда чего-то наплёл сеструхе, а она сегодня приходит и говорит, что у них зачёт по микробиологии и ближайшая практика в хирургии. Ищи говорит. Хоть из-под земли его достань.

— Ну и как ты его искать будешь?

— Вот и я ей про то. А она, вчера говорит нашла, значит и сегодня найдёшь.

— А сеструха где?

— Милка? Да тоже бегает. Слушай. Ты не помнишь, как его хоть звали? Он вроде говорил, да вот забыла.

— Не помню. Не то Владя, не то Витя.

— Что за дурацкое имя, Владя?

— Ну это от Владик, Владислав. Помню, что на «В» начинается и на «я» заканчивается.

— Вот и ищи теперь эту Вякалку. Вчера чего-то там навякал сеструхе. Теперь она вся из себя выходит.

— Слушай. Как интересно. А чего он там Милке наплёл?

— Да не знаю я. Не до того тогда было. Айда ещё на спортплощадке посмотрим.

— Айда. Ты его хоть в лицо помнишь?

— Не-а. Но, если увижу эту лыбящуюся рожу, точно узнаю.

Послышались быстро удаляющиеся шаги.

Н-да-а. Чего-то это совсем не комильфо. Шкет, рожа, вякалка. Хорошее же впечатление обо мне осталось. Вот и делай, после этого, людям добро.

Кстати, о добре. Чего это со мной вчера было? Любое желание исполнял с полуоборота. Хм. А ведь всё, что исполнял было не моё. Я чужие исполнял. Ни одного своего. Да и не хотелось мне вчера ничего. Ну вот даже и мысли не возникало, что-либо для себя сделать. Сейчас как вспомню, так самому не верится. Ни один человек на такое не способен. А не человек?

С чего всё началось? Я проснулся и-и… Нет. Это потом. Эйфория, благодарность, радость, любовь ко всему и вся. Это всё было потом. А перед этим? Видения. Точно. Началось всё с них.

Сначала я вылез сам из себя. Как будто старую шкуру снял. Ага прямо из хребта своего лез. Как бабочка из гусеницы. Бр-р. Какая нафиг бабочка? Я тогда оказался бочонком с головой птеродактиля, крыльями летучей мыши и ногами цапли. Точно. Ещё в чёрно-белом мире с двумя ангелами разговаривал. Угу. Поговорили. Ни слова, ни мысли не уловил. Да. Потом был подвал с мыслями в балахонах. Не только подвал, ещё костёл. Костёл то весь пыльный и заброшенный. Зато потом. Да-а. Космос это было прекрасно. А там. Точно. Вот там я и понял свою ничтожность и никчёмность и тут же величие. Нет не величие. Это было что-то другое. Наверное, можно сказать так: «Я ничто — всё, только часть меня — я человек». И вот с этого момента всё и началось.

Что же это было. Почему-то в голову приходит только одна мысль. Я встретился с богом и это был диалог с ним. Он длился миг, но был очень длинным. И после этого я целые сутки был богом. Нет не по количеству, но по качеству. И мои вчерашние улыбки, были улыбками бога.

Вот это номер. Кому расскажи, ни в жизнь не поверят. Но я-то точно знаю, что так оно и было.

И что теперь мне делать? А чего я межуюсь? Я один раз вошёл в эту дверь. Я ЗНАЮ где она. Пусть меня специально подтолкнули и пригласили, но теперь я ЗНАЮ к чему стремиться и куда идти. И я дойду! Не важно сколько времени займёт этот путь. Я ДОЙДУ! И начинаю осознанно идти по нему с этого момента.

— Я ИДУ!!! ЖДИТЕ МЕНЯ!!! Я ОБЯЗАТЕЛЬНО ДОЙДУ!!!

И МИР УЛЫБНУЛСЯ.

Больше книг на сайте — Knigoed.net

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35