Империя Женщин [Ярис Мун] (fb2) читать постранично, страница - 3

заходил, кроме разве что, уборщиков. Там, врачевательница занялась лечением «гостя», а я и вовсе о нем позабыла, совершив таким образом благое дело, и перевесив на нее все заботы по уходу за больным.

Таким образом посчитав благородный поступок завершенным, и получив от этого должное удовлетворение, я сразу же прекратила о нем вспоминать. Следовало подготовится к поездке в столицу, вскоре начинался новый бальный сезон.

Прошло два дня, прежде чем внезапная находка напомнила о себе.

Стук в дверь оторвал меня от письма. Я как раз писала прошение своей тетушке Верге, которой принадлежало Серолесье, о будущей охоте, но звук меня отвлек. Я бы проигнорировала стук, не люблю когда меня отрывают от витиеватых вежливых речей, которые и так даются мне с трудом. А учитывая прохладные отношения с тетушкой, это было вдвойне сложней. Но незваный посетитель был настойчив. Я вздохнула, отставила перо, закрыла чернильницу в виде собачьей головы, и подошла к двери.

За дверью обнаружился врачевательский племянник, Юл, милый, вечно смущенный из-за своей легкой картавости, с постоянным взглядом в пол. Надо сказать, хорошенький, не смотря на россыпь веснушек и несколько угловатую фигуру.

— Чего тебе? — я была недовольна. Слуги знают, что когда я в кабинете, меня лучше не дергать.

— В-ваш гость, — произнес Юл дрожащим от волнения голосом. — Разбушевался. В-вас требует!

— Мой гость? Не помню чтобы я принимала гостей, — хмыкнула я, и демонстративно глянула в окно. — Поздняя ночь. Какие гости в такое то время?

Юл смутился еще больше, в подробностях изучая паркет.

— Я…и гос-спожа Ивика…простите, простите, но вы привезли его, пару дней назад, после прогулки помните, госпожа? — Из его смятой речи я наконец вытащила суть, вспомнив о окровавленном парне, что испачкал мой любимый фрак.

— Ах да, точно. И что с ним? — Сказать честно, вот только на ночь глядя мне не хватало разбираться с бродягами. Я то думала, что его уже давно спровадили с миром. Ну ладно. В конце концов я же княжна, дворянка, уж с каким-то бушующим бродяжкой точно разберусь. — Веди давай, по дороге расскажешь — я сдалась, и получила в награду осторожный взгляд. Глаза у него красивые, голубые. Люблю я такие необычные цвета. Жаль, поклялась княгине не заводить интрижек со слугами. Взамен родительница пообещала не навязывать мне замужество до двадцати пяти.

Но ущипнуть смущенного помощника врачевательницы пониже спины, когда тот пошел впереди меня, никто не запрещал. Бедняга аж подпрыгнул, как змеей ужаленный, и покраснел теперь уж целиком, от ушей до запястий. Я спрятала смешок в ладонь и последовала за ним.

Подобранный мною нежданный гость и вправду бушевал. Конечно когда я зашла, Ивика, женщина большая и грубая, уже вколола буйному пациенту успокоительного, и тот притих, но осколки разбитого стекла, отброшенный в стену поднос и покосившаяся картина говорили о том, что я пропустила.

Парень оказался младше чем я думала. Лет двадцати пяти навскидку. Он сидел на кровати, упираясь спиной в груду подушек и смотрел мрачно, словно сыч, из-под густых светлых бровей, тяжело дыша. Отмытый, перевязанный и набравший сил с момента нашей последней встречи, он производил двойственное впечатление.

С одной стороны — изящные черты, необыкновенно светлые узкие серые глаза, плавная линия подбородка, и немного капризная верхняя губа с четко очерченной «галочкой».

А с другой — алые от ожогов руки и плечи. Две красные полосы, что параллельно пересекали, в недавнем прошлом красивое, лицо. От лба, до подбородка, полукругами огибая губы, будто ставили точку в окончательном его уродстве.

Ни одна женщина низшего, среднего (что уж там говорить о высшем), круга не возьмет себе такого мужа. Его судьба — быть одиночкой до самой смерти, нянча чужих внуков. Ну или умереть на войне как герой, тем самым хоть немного оправдав свое существование.

Уродливые следы кнута украшали его шею, спускаясь на грудь, усеянную белыми следами застарелых шрамов, и точками ожогов помельче. Явно созданных не большим огнем, а умышленно.

Белее снега, длинные волосы.

Он ничего не сказал, когда я подобрала стул, и оседлала его, спинкой вперед, будто любимого скакуна. Только подтянул выше одеяло.

Смолчал, когда я приказала Ивике и ее ассистенту, что цветом был точь-точь моя любимая массакская кобыла, уйти и оставить нас одних.

Заговорил только тогда, когда я, растягивая слова, задала ему свой первый вопрос:

— Ну и кто же надоумил вас, сударь, пугать слуг и портить имущество дома, так милостиво приютившего вас?

— О милости я не просил, — холодно произнес он, глядя на меня будто это он был хозяином этого дома, а не наоборот. По спине пробежали мурашки от этого пронзительного взгляда. Что-то в его чертах показалось мне знакомым. Но я точно не видела его раньше.

Сразу отметила про себя желтые корки