Осколки летней грозы (СИ) [nekami] (fb2) читать онлайн

Клэр, с жестокостью вырванная из музыкального забытья, невнятно обвинила в чём-то Сэру и, наконец, стянула с головы футболку, надпись на груди гласила: «Патронажный благотворительный корпус». Заметив Ноктиса, она на секунду опешила, почти испугалась, потом разозлилась. То, что он схватил её за плечи, удержало девушку от побега.

— Куда собралась? — недобро проговорил он.

Ноктис и не мечтал застать её врасплох, да ещё и в таком уединённом месте, без свидетелей. Теперь ему казалось, она испугается и легко сдастся.

Самоуверенность Ноктиса привела его сюда, и так хотелось оправдать прожорливого монстра внутри, доказать самому себе, что он действительно поступает правильно. Ноктис сам сможет решить проблему с Фэррон.

Клэр криво улыбнулась, пытаясь сбить градус надменного превосходства в его глазах. Да — неприятно, да — неожиданно, но это ещё ничего не значит, она умеет быстро брать себя в руки и выворачиваться. Она ведь прекрасно знала, что прошедшая ночь будет её преследовать.

— Как ты сюда попал? — хрипло спросила она. И тут же мысленно ответила на свой вопрос: Каэлум не шпана, он не станет искать лазейки в заборах, в его случае деньги решают все вопросы, пара банкнот, сунутых старику на входе, и он уже внутри. Сложнее другой вопрос, как на всей территории приютского комплекса он умудрился найти её, тем более она сама неожиданно оказалась на крыше. Работу в прачечной Клэр не переносила и оказалась здесь, только потому что эта крыша самое уединённое и тихое место, где можно вздремнуть после потерянной ночи.

Из всех людей приюта только Сэра знала, что Лайтнинг находится здесь.

— Если ты хоть пальцем тронул мою сестру, — угрожающе продолжила шипеть Фэррон. И рука её сдавила ворот футболки парня. Как всегда, когда дело касалось Сэры, Лайтнинг из загнанного зверя превращалась в хищника. Она почувствовала, как дернулся его кадык.

Ноктис, на секунду обескураженный такой агрессией, быстро напомнил себе, что имеет дело с Фэррон — от неё нельзя ждать другого. Он резко вырвался, убирая девичью руку в сторону от своего горла, и повалил Лайтнинг на лопатки.

Он действительно вначале нашел её сестру, издали приняв за Лайтнинг из-за розовых волос. Сэру он раньше не знал, лишь слышал, что у оторвы Фэррон есть младшая сестра. Оказалось, что общие у сестёр лишь цвет волос и смазливые лица. Сэра — девушка лет пятнадцати — была вполне милым и кротким созданием.

На грубый вопрос, где та дрянь, что зовётся её сестрой, она тихо ответила. Ноктис вовсе не пытал Сэру и не угрожал ей. Даже после разговора остался легкий осадок от неоправданной агрессии.

Повалив на ковёр Фэррон, он прижал предплечье к её груди, под ключицами, чтобы Лайтнинг перестала дергаться.

— Твоя сестра с радостью тебя сдала, — мстительно выдохнул он ей в лицо.

Клэр замерла и посмотрела Ноктису в глаза с такой ненавистью и злостью, что ему стало даже приятно: «Задел за живое».

Признав свою победу, он продолжил:

— У нас утром была полиция.

Фэррон пропустила вздох, упоминание о полиции вызывало в ней дрожь всегда, хотя она не была удивлена. Она не могла ожидать чего-то иного после своей в пух и прах проваленной ночной прогулки. К приходу полиции, в отличие от встречи с самим «принцем», она более или менее морально подготовилась. Странно, что Каэлум её не сдал. Лайтнинг хмыкнула своей удаче и его глупости и нагло сказала:

— А я-то тут при чём?

Ноктис оторопел, он не привык, чтобы так бессовестно лгали, глядя в ему глаза.

— Зачем ты это сделала? — спокойно спросил Ноктис.

— Что именно? — бесстыжая девчонка, даже прижатая всем его весом к раскаленной крыше, продолжала издеваться. Ноктис сжал в кулак ворот её футболки, та собралась лучами в складки и задралась, открывая живот. Лайтнинг голой кожей почувствовала прикосновения его одежды. Она знала, что задыхается от жара на щеках. Она могла красочно представить дальнейший ход событий. И почему только Ноктис при каждой их встрече умудрялся зажать её в угол и облапать со всех сторон?!

В таких чрезмерно щекотливых ситуациях она поступила вопреки здравому разуму, словно на зло всему миру и себе самой.

Лайтнинг по-кошачьи потянулась головой к Ноктису. Очень аккуратно, почти нежно коснулась кончиком носа его скулы.

Он, почувствовав крупные капли пота на затылке, застыл. Опять она поступает с ним так! Но разве Ноктис в тайне не желал, чтобы Клэр это сделала? Просто хотелось распробовать её игру, перехватить инициативу и, наконец, победить Фэррон.

Лайтнинг заговорила:

— Я скажу полиции, что ты меня преследуешь и хочешь отомстить за детство… Пять моих соседок по комнате подтвердят, что я всю эту ночь спала, как убитая. Воспитатели в этом свято уверены, — обжигая его скулу горячим дыханием, прошептала Клэр. — Оставишь хотя бы один синяк на мне, заявлю, что ты меня пытался изнасиловать. Ты сам заявился сюда… ко мне, — тихий и спокойный тон, почти ласковый. Ноктиса даже кинуло в холод, ей бы с таким голоском по телефону отвечать на звонки извращенцев, а не угрозы расточать.

Лайтнинг хорошо подготовилась, она не только полночи стирала с рук краску, но и продумывала, как выплыть из этого дерьма. Вот только то, что этот папенькин сынок её до сих пор не сдал, стало приятной неожиданностью.

Клэр украдкой посмотрела на него оценивающе. Бессмысленно было вновь перечислять его изменения, но не увидеть в нем взрослого парня уже казалось глупым. Особенно для Фэррон, ощущающей всю мощь его рук. Стоило признать, что его темперамент и характер стали жестче, то, что скрывалось и всячески давилось в родительском доме, бурно расцвело на воле, в дали от чрезмерной папенькиной опеки.

Сегодня Ноктис не был одет в похоронный костюм: рубашка с коротким рукавом, майка в черепах, даже кожаный браслет на руке, правда, снова всё чёрного цвета. В купе с всклокоченной шевелюрой и семнадцатью годами — немудрено, что Сэра сдала Лайтнинг ему. Небось младшая решила, что это какой-нибудь посланец от руферов, Клауда или Трёх банд. Клэр дала сестре указания молчать лишь в отношении старших: легавых и соц.работников. Сэре стоило уяснить, что Лайтнинг сейчас нужна всем. И вовсе не из-за Игр у Старого моста.

Ноктис долго и молча переваривал угрозы этой дряни. Он знал, что если после такого отпустит её — он проиграл. Фэррон будет иметь полное право смеяться над Каэлумом. Он собрал волю в кулак и таким же тихим голосом ответил:

— Девка с сомнительной репутацией и наследник Каэлума. Кому, думаешь, поверит полиция?

Снова он считает себя выше всех, её аж затошнило. Лайтнинг положила руки на его рёбра, под рубашкой, но поверх майки, чтоб хоть чуточку отодвинуть его от себя, и набрать воздуха.

— Эта история подпортит репутацию даже наследнику Каэлума, — Лайт в противовес угрозе соблазнительно прикусила нижнюю губу.

Приятные мурашки прокатились по влажной спине Ноктиса, её аккуратные прикосновения смахивали на ласку. В глубине души предательский голос сообщил Ноктису, что оно того стоило бы. Можно было бы превратить это прикосновение в душные объятья и продолжить поцелуем. Слишком вызывающе, задрав подбородок, она говорила с ним, будто сама приглашала смять губы в поцелуе.

Лишь то, что дрянь издевается и непременно прокатит его, остановило… Ноктис, зажмурившись, отпустил её футболку и оторвался от цепких рук. Сейчас, чтобы не потерять достоинство, казалось важным удержать безразличное лицо — пусть не думает, что он повёлся на эту фальшивую игру в соблазнение.

— Кому ты нужна! — с презрением сообщил Ноктис.

Клэр, наконец, смогла сесть и убрала волосы за ухо. Раскаленный полуденным солнцем шифер обжигал её ногу, но лучше так, чем снова ощущать его тело поверх своего.

— Просто признайся: ты это сделала, чтоб насолить мне! Отомстить…

Клэр не сомневалась, Ноктис о её ночном поступке. Действительно, она должна была признать, что эта красная надпись, выведенная её рукой, смахивала на хулиганство. Его уставший тон вызывал странное ощущение. Этот чистенький и богатенький мальчик на полном серьезе ожидал от Фэррон такого поступка? Подобной мести спустя пять лет? Он уже смирился с её неадекватной глупостью?! Будто те, кто живёт и учатся здесь, в приюте, поголовно — аморальные имбецилы? Впрочем, как пожелает его высочество.

— Конечно, всё только ради тебя, — язвительность её слов задевала и бесспорно указывала на враньё. Неужели детектив прав — за Фэррон стоит кто-то другой?

— Тогда кто тебя нанял, чтобы сделать это?

Клэр изменилась в лице, её голубые глаза, воззрившиеся на Каэлума с удивлением и испугом, были прекрасны. Видно было, что этот вопрос застал её врасплох. Лайтнинг не решалась ответить. Беспомощность оказалась ей к лицу — будто за напускной дерзостью и враньём показалось истинное, чистое и невинное лицо.

Единственное, что спасло Лайтнинг — звук, напомнивший Ноктису о старых электронных будильниках, тошнотворный писк. Клэр опустила свои голубые глаза и сняла с пояса чёрный предмет.

— Пэйджер? — усмехнулся Каэлум, такое старьё он разве что в фильмах у мед.работников видел.

Клэр промолчала, напряженно читая сообщение, оскорбительное удивление папенькиного сынка она пропустила мимо ушей. Во всяком случае сделала вид. В сообщении был внеплановый вызов от «Старика». Она, недолго думая, поднялась на ноги и попыталась уйти.

Ноктис тут же подскочил, перекрывая ей дорогу. Фэррон измучено посмотрела ему в глаза, она устала от этих игр, а тут ещё и её «подопечный» ноет.

— Мне на работу нужно.

— На работу? — он не поверил, снова глупая отмазка, чтобы отшить его. Какая к чёрту работа в семнадцать лет?!

— Представь себе, кто-то в этом мире работает, — огрызнулась она богатенькому идиоту и резко направилась в противоположную сторону, к краю крыши. Ноктис, не раздумывая, пошёл за ней и у самой решетки поймал за руку. Лайтнинг опять встретилась с его глазами. Они подозрительно налились кровью.

— Сколько тебе за это заплатили? — сквозь зубы спросил Ноктис и достал из кармана бумажник.

Она молча наблюдала за тем, как Каэлум его раскрывает и достает купюры, переполненный нулями. То, как покраснели её щеки, заставило Ноктиса считать, что он нашёл единственное, что может повлиять на эту дрянь.

— Я заплачу тебе, если скажешь, кто и зачем тебя нанял.

Клэр взяла в руки протянутые деньги. В её опущенном взгляде он прочитал стыд за этот поступок, но был неправ. Клэр прекрасно знала, сколько часов ей нужно проработать в благотворительной центре или сколько простыней должна постирать Сэра, чтобы получить столько денег. Ноктис был достоин презрения за то, что не знал настоящей цены деньгам. Это оказалось слишком обидно: быть купленной за бесценок, за бумагу.

Клэр без сожаления порвала купюры и швырнула их с крыши, те, делая одно сальто за другим, полетели вниз. Ноктис тут же уставился ей в глаза.

— Некуда деньги девать? Иди в туалет и там ими подтирайся, только отстань от меня! Не было меня там, забудь! Тебе это приснилось, — выпалила она.

Ему снова бессознательно захотелось схватить необузданную девку и запихнуть ей в руки, в карманы, куда угодно столько денег, чтоб даже Фэррон не смогла сопротивляться. Чтобы она наконец покорно следовала его желаниями и всю оставшуюся жизнь ненавидела сама себя за то, какая она дрянь.

Клэр, слава богу, выскользнула от него через дыру в железной сетке, та огораживала край крыши. Лайтнинг оказалась на бортике, его ширина была всего сантиметров двадцать.

Ноктис, шокированный таким поведением, застыл — не прыгнуть ли она собралась? От этой истерички и такого можно было ждать!

Каэлуму стало стыдно, как будто всё это от того, что она прочла его чёрные мысли о деньгах. Он полез за Лайтнинг. Ноктис зацепился за её талию. Лишь тогда на мгновение он посмотрел вниз и почувствовал свой промах — четыре этажа свободного падения и переломанный об асфальт хребет.

Клэр пошатнулась, чуть не оступившись. Она всего лишь хотела убежать от надоедливого придурка, через два метра от дыры в сетке пожарная лестница, но какого чёрта творит этот идиот?

— Отцепись! Убить нас обоих решил?! — прорычала она. Ноктис посмотрел на неё с такой злостью и ненавистью, что Клэр всё поняла: он боится высоты и полез сюда только из-за неё. Она криво улыбнулась, в голове сразу соединилось несколько неожиданных мыслей.

— Хорошо, если не побоишься, приходи в четверг в полночь к Старому мосту. Там будет встреча Трёх банд и Большие игры. Если не струсишь, может быть, я тебе что-нибудь расскажу. А сейчас отвали, мне действительно нужно идти.

Он отпустил её. Лайтнинг легко отскочила на несколько шагов и стала спускаться вниз по лестнице. Ноктис проклял чёртову оторву, после такого унижения он просто не мог сдрейфить. Пусть она притащит всех бандитов и головорезов города, он не побоится прийти, чтобы выдрать хвост этой облезлой кошке!

— Я приду, но если не появишься там, я точно расскажу всё полиции!

Клэр показала в ответ ему средний палец. Ноктис нервно улыбнулся: просто он знал, что Фэррон так поступит.

========== 4. Старый мост ==========

— Большая игра, значит? — хмыкнул Гладиолус и пригладил всклокоченные волосы. Он промолчал, но его загадочная ухмылка дала понять многое. Например, то, что он всё-таки в курсе местных развлечений.

Ноктис еле заметно сморщил нос. Он устал — все как будто издевались над ним. К чему тайны?

Глад ещё один человек из детства Ноктиса, который, в отличие от Каэлума-младшего, не покидал города. Он учился в военной академию и сейчас перешёл на третий курс. Правда, о изменениях в нем было трудно судить: руки его обзавелись бугорчатыми мышцами, как на плакатах в тренажерных залах, но он и в детстве был широкоплеч; щеку его украсил кривой шрам, но Гладиолус и раньше умудрялся ломать конечности где попало и дико гордиться своими увечьями. Он вырос, но ничуть не изменился. С татуировкой во всё предплечье и коротко стриженными волосами Глад смахивал на бандита, хотя как и прежде собирался пойти по стопам дяди Леонеса — нынешнего главы охраны Каэлума.

— Ну, одно точно могу сказать — тебе там не место, — подвёл итог Гладиолус.

Ноктис в душе оскорбился такому отношению и исподлобья посмотрел на Глада.

— И чего же я должен там бояться? — прозвучала его усмешка.

— Пока ты в этих играх не участвуешь — ничего.

Ноктис переступил через себя и пояснил своё желание:

— Я не собираюсь в этом участвовать, — это был надменный тон с усиленными акцентами в нужных местах.

Гладиолус хмыкнул, словно сомневался в словах Ноктиса. Он прекрасно знал, что ежели «принцу» что-то взбредёт в голову, он ни перед чем не остановится. И придётся нырять за ним и вытягивать за уши из какого-нибудь дерьма.

Ноктису пришлось снова сломать что-то в себе для того, чтобы объяснить всё Гладу:

— Помнишь девчонку, что мне не давала прохода в детстве?

— Фэррон? Ещё бы! — улыбнулся парень. Помнил он эту оторву, из-за неё-то в один прекрасный день дядя и приставил его к Ноктису. Можно сказать, это было первое задание Глада. Так началась их дружба. Он хвостом ходил за единственным наследником Каэлума, правда, Фэррон все равно умудрялась появляться в те моменты, когда Гладиолуса рядом с Ноктисом не оказывалось.

— Я должен с ней там встретиться.

Глад присвистнул:

— Не лучшее место ты выбрал для свидания.

Ноктис откинулся на спинку стула, и качнулся назад, хотелось удариться головой о стену: «Что за идиотизм?» Он нащупал за ухом сигарету, та, как талисман, успокаивала одним своим присутствием.

— Это не свидание. Дали бы мне волю, придушил её, — сказал Ноктис, упираясь в потолок взглядом. — У нас просто разговор.

Гладиолус ухмыльнулся, снова слова друга звучали неискренне.

— Какой? — Гладиолус не услышал ответа, да и не ждал его. Он продолжал шутить над «принцем». — Да ладно, я как-то её видел весной, она ничего так… выросла.

Ноктис тихо выматерился. Знал он, как Фэррон выросла, оценил со всех сторон. Стоило прикорнуть, и ему грезилась «подросшая» Лайтнинг, и это уже походило на помешательство.

— Ладно, не бесись. Большие игры — ничего серьезного, если честно. Просто детские забавы, в которые играют взрослые болваны, в грош не ставящие свою жизнь.

Ноктис повернул голову и испытующе посмотрел на Глада. Изогнутая бровь Каэлума требовала подробностей. Громила скривился и потупил взгляд, подыскивая слова, чтобы попонятней всё разъяснить.

— Знаешь, такую детскую игру — царь горы? Это вроде того. Высота самой большой конструкции, оставшийся от Старого моста, около семидесяти метров, и стоит эта развалина не совсем над рекой, а на самом краю берега, где камни. Тот, кто доберется до верхушки первым, ну, или останется последним на развалинах — выиграл. Полгода назад там ещё кто-то сорвался насмерть. С тех пор полиция периодически устраивает облавы, чтобы гонять этих придурков. Только теперь это придаёт играм ещё больше, как бы это сказать… Экстрима.

Ноктис ощутил холодок внутри. Он легко вообразил, как эта дура карабкается по железной конструкции столетней давности, рискуя жизнью. Для чего? Было, правда, в этом какое-то дзенское отрешение от всего: то-то Фэррон стала спокойней, чем в детстве — пар научилась сбрасывать.

— А «Три банды», что это за сборище?

— О, это ещё более долгая и сложная история. Если вкратце, нет уже никаких банд, одни остатки и название сборища. Так несколько лет назад называлась встреча всего этого сброда, они собирались пару раз в месяц. Это нейтральная территория с правилами временного перемирия между хулиганьём. В общем, они в итоге всё равно передрались, но сама встреча и правила её остались. Теперь там могут собираться все, кому не лень. Ну, если правилам следуют, — косноязычно объяснил Глад.

Ноктис, поморщившись, переварил эту сумбурную информацию.

— А что за правила? — спросил он, смотря в потолок.

Гладиолус нервно засмеялся, запустив руки в волосы:

— Ты правда собираешься туда пойти?

Глуповато-истерический тон друга разозлил Ноктиса:

— Да. И один.

— Нет, и не надейся, что я пойду с тобой! Я в увольнении — вылететь с последнего курса из-за того, что меня загребут в полицейской облаве, я не собираюсь!

— Ты меня слышал? Я хочу пойти туда один. Только язык свой за зубами держи при дяде.

Гладиолус оскорбился то ли подозрению в доносах, то ли тому, что Ноктис так легко отказывается от помощи своего старого друга и лишает его приключений.

— С чего вдруг я буду ему это рассказывать? Давай лучше я тебя довезу туда, а то это за городом, в лесу. Ну и телефон держи наготове, я тебя заберу потом…

Ноктис ухмыльнулся, Гладиолус совсем не изменился: готов был даже сейчас ходить следом за ним.

***

Клэр как всегда устроилась в своём уединённом дозорном пункте. Старый речной пирс находился поодаль от развалин моста и открывал хороший обзор на собрание Трех банд.

Этим вечером впервые за две недели подул холодный ветер, с непривычки хотелось поёжиться. Густые облака затянули небо, навевая мысли об урагане. Не самая подходящая погодка для Игры. Одно радовало Клэр: если начнётся дождь, тем более гроза, весь этот «клуб самоубийц» быстренько свернётся.

— Снова от кого-то скрываешься? — протянул за её спиной мужской голос.

Клэр вздрогнула, но не обернулась. Она знала, что так бесшумно мог подкрасться лишь Валентайн, местный старожил. Лайтнинг было страшно даже предположить, сколько ему на самом деле лет. Он был на собрании Трёх банд, когда те ещё существовали, и выжил в их бойне. Клэр иногда думала, что сам Валентайн придумал это сборище и его правила.

— Нет, — ответила она со сдавленной ухмылкой. Ей не нравилось быть предсказуемой — хоть волком вой.

— Это хорошо. Решила наконец вернуться в Игры?

Клэр аж передёрнуло. Левая рука потяжелела, будто бирюзовый браслет предупреждал её. Она уже лишилась защиты одного из своих талисманов, дважды дав обещание прийти сегодня к Трём бандам: тогда, убегая от Каэлума. Лайтнинг не успела даже спрыгнуть с пожарной лестницы, как нитка с кофейными бусинами лопнула. Теперь на очереди была бирюза, та, что собрана в память о клятве больше никогда не касаться Старого моста.

— Нет, — в этот раз ответ был куда жёстче, почти угрожающий.

Валентайн подошел ближе и облокотился спиной на перила, так чтобы заглянуть в лицо Лайтнинг.

— И правильно. Никогда не думал, что это развлечение для девушек — слишком опасно.

Валентайну, похоже, тоже не хотелось быть предсказуемым. Или он догадывался, что Фэррон уже тошнило от чужих уговоров вернуться. Она удивлённо посмотрела ему в глаза, он улыбался. Винсент знал, что простые люди в эти игры не лезут. Серьёзно настроены только те, кому есть отчего бежать. Если Клэр порвала с Играми, это значит лишь то, что однажды она вернётся. Полгода — отличный срок для отдыха, может быть, именно сегодня Лайтнинг сорвётся, как и все пристрастившиеся.

Почему тогда Игры до сих пор не запретили? — оскалилась Лайт.

— Из-за девушек? — ухмыльнулся Валентайн.

Клэр раздражало, как он умел дразнить других, оставаясь спокойным.

— Нет, из-за опасности… из-за Зака, — голос её дрогнул. Фэррон не понимала, как сам Винсент до сих пор терпел это — он был взрослее и умнее многих на этой свалке.

Валентайн с какой-то грустью заглянул ей в глаза.

— Наверно, не будь этих Игр, они придумали бы что-нибудь ещё похлеще для развлечения, — Винсент повёл подбородком в сторону основного сборища. — Людям скучно собираться просто так. На собрания к Старому мосту приходит почти в десять раз больше людей, чем на обычные встречи Трёх банд. Этим безбашенным ребятам нужен повод, чтобы собираться не перегрызая друг другу глотки, — объяснил он. Сколько подростков, таких как Лайтнинг, Винсент видел здесь за всё это время? Он помнил каждого — как они приходили восторженными и зелёными, с диким огоньком в глазах и как взрослели тут. Не больше года им требовалось, чтоб записать себя в ветераны и разочароваться.

— Или перестали бы собираться вообще, — сквозь зубы проскрипела Клэр.

Она бессильно отвернулась от лица Валентайна. Лайтнинг не желала продолжать этот разговор, да и назначенное время встречи с Ноктисом близилось, уже потемнело.

Она надеялась, что всё-таки Каэлум струсит и не придет. Фэррон за эти два дня пару тысяч раз прокляла себя за то приглашение. Теперь не явиться сюда было — как бросить котёнка в унитаз. И откуда только у неё взялась эта совестливость по отношению к Каэлумам? Можно было оправдать себя только тем, что она обещала Клауду прийти. А быть может она в сердцах верила, что сегодня заявится и тот хмырь в белом плаще. Он встретится с Ноктисом и навсегда отстанет от неё.

Глаза невольно остановились на развалинах. Это они только назывались так — Старый мост, в действительности это был остроконечный конус, сплетённый из железа и накалывающий на остриё небо. Она знала, что других привлекало в нем — желание самоутвердиться, доказать всему миру и себе, что это лишь кусок железа, а ты — супергерой, тот, кто может сделать невозможное в нашем проклятом и слишком суровом мире. Но всё это было враньё, Старый мост обманывал дураков.

— Тьма — хоть глаз выколи. Как они будут сегодня взбираться? — перевела тему разговора Лайтнинг.

Раньше, когда она участвовала, Игры не проходили по ночам, это казалось чересчур опасным. Валентайн, улыбнувшись, повернулся, чтобы рассмотреть силуэт их «вавилонской башни».

— Вначале будет игра на деньги для новичков, чтобы установить световые маркеры… Тот, кто поставит больше и выше, получит банк. В основной игре будет всё просто, сама понимаешь, это не финал. Выиграет тот, кто первым достанет верхний фонарь. Где прошёл новичок, и игрок пройдет.

Клэр скверно посмотрела на Валентайна, на языке крутилось что-то ядовитое, так как понимала — это не их игры годичной давности, более жёсткие. Но она сдержалась, лишь уточнив:

— Кто сегодня участвует в основной?

— Клауд — давно не новичок, — усмехнулся Валентайн, намекая, что Страйф полезет наверх.

Клэр, шарившая взглядом по толпе людей, нахмурилась, снова Винсент её дразнит. Валентайн прекрасно помнил, как раньше она, Страйф и Зак были неразлучны. Ровно до трагедии, что унесла Фейра.

— Не хочешь поставить на Клауда? У него неплохие шансы — два к одному.

Она даже не повернула головы. Мог ли Валентайн быть столь отвратителен специально? Любой должен догадаться, как это звучит кощунственно для Лайтнинг после смерти Зака.

— Шёл бы ты отсюда дальше, по своим делам… — ответила Лайтнинг, фраза её немного резко оборвалась. Она кое-кого наконец увидела.

Валентайн, не ответив ей, пошёл вперёд. Спускаясь по ступеням пристани, он не обернулся, даже услышав, как Лайтнинг перемахнула через перила и пошла по песку в самую гущу людей.

***

Клэр подкрадывалась к нему осторожно: в свете костров трудно было кого-то найти, но Каэлум сразу же бросился ей в глаза. Лайтнинг заколотила дрожь изнутри — не страха, она назвала бы это возбуждением. Странное дело, когда Фэррон не видела Ноктиса, её первобытная злость исчезала, она даже готова была признаться, что относится к нему нейтрально. Придурок и придурок, мало ли таких, но стоило ей его увидеть, как она уже не могла остановиться, издеваясь и привлекая его внимание. Было в этом что-то нездоровое.

Клэр наблюдала, ей с удовольствием хотелось бы прочесть в его движениях страх. Шутка сказать, богатенький мальчик из приличной семьи, а вокруг за сотню ненадёжных элементов с сомнительными физиономиями, костры и рычащие байки.

Но он, к её досаде, держался неплохо, решился прийти один. Одежда наподобие той, в которой он приперся в приют, руки в карманах. Ноктис почти слился с местными обитателями. Лишь слишком много движений головой выдавали беспокойство, но иного рода, чем она хотела. Клэр знала, он ищет её и нервничает именно поэтому. Ей только сейчас захотелось сбежать — на зло. Но Ноктис уже увидел её, и тут же его пронзительный взгляд впился в Фэррон. Ей показалось, если она отступит от прямой, соединяющей их, сделает шаг в сторону или, не дай бог, развернётся назад, он пристрелит её глазами. Она улыбнулась наперекор всему, и поступь её стала легче.

У Ноктиса свело всё внутри от её наглой улыбки. Конечно, она уверенна в себе, тут Ноктис никого не знает, да и местные законы для него китайская грамота, а она здесь как рыба в воде. Единственное, что он знал наверняка, поножовщина тут под запретом, и это утешало. Возможно, именно из-за этого Лайтнинг выбрала такое место.

«Место, где много её друзей и я не смогу ей ничего сделать», — Ноктис невольно ухмыльнулся. Хотелось верить, что тогда на крыше, когда он прижал Лайтнинг, она испугалась до чёртиков.

Клэр подошла довольно близко, чтобы их разговор никто не услышал. Внутренний голос не переставая ныл, что она поступила глупо, позвав его сюда.

Ноктис сглотнул — некомфортное для него расстояние, слишком близко, чтобы нормально говорить, но достаточно, чтобы ощущать тепло, исходившее от её тела. Он должен был уже привыкнуть — при каждой встрече они оказывались прижаты друг к другу. Но сегодня Фэррон хотя бы удосужилась одеться. Драные джинсы, толстовка — издали он мог принять её и за парня.

Она тоже внимательно и с интересом рассматривала его. Отчего у неё каждый раз возникало такое чувство, что она знакомится с Каэлумом впервые? Когда же она наконец привыкнет к нему изменившемуся?

— Я пришёл, — сообщил он.

Лайтнинг хмыкнула:

— И что?

Мышцы на скулах Ноктиса заиграли, как будто он съел кислятину. Он, конечно, подозревал, что эта девка прокатит его снова. Она подошла лишь за тем, чтоб посмеяться. Ноктис позволил себе больно сдавить её предплечье.

Улыбка Клэр подрагивала от боли.

— Может попробуешь меня ещё и ударить? — ласково спросила она, намекая, что в этом месте подобное не пройдет.

Ноктис, прищурив глаза, отпустил её руку. Он в отношении Фэррон хотел что угодно — поставить на место, унизить, задеть —, но не покалечить. И чтобы она верно поняла его, сообщил:

— Если ты здесь привыкла к такому обращению, боюсь, я тебя разочарую.

Клэр рассмеялась, она действительно не привыкла к таким «старомодным» словам.

— Из какого века ты сбежал, нахватался этих фраз в своих книгах?

Ноктис не перестал щуриться, смех её был на удивление беззлобным, что, наоборот, злило его.

Клэр сама поразилась, что сегодня так упорно давит улыбку при нём — не иначе это что-то нервное.

— Надо же, ты знаешь, что такое книги. Может быть, тебя в приюте ещё и читать научили?

Вот теперь он стёр ухмылку Фэррон.

— Ты обещала мне рассказать, кто тебя нанял и зачем!

— Я этого не обещала, — Клэр имела лазейку для совести. Давая это обещание, она не уточнила, что именно расскажет Ноктису. Например, она могла раскрыть Каэлуму великую тайну — что он идиот. — Вали отсюда, пока на неприятности не нарвался.

Она успела повернуться к нему спиной прежде, чем Ноктис снова схватил её руку.

— Сестрёнка, этот хмырь тебя что, обижает?

«Дождалась!»- скривилась Клэр. Недотёпа Вильерс уже был наготове.

Всё-таки она притащила дружка себе на помощь! Да и ещё не самого приятного. Ноктис измерил светловолосого громилу взглядом: выше на голову и шире в плечах, как на заказ, небритая харя, длинные патлы и какое-то рваньё. Ничего, он и не таких видал.

— Пусть твоя сестрёнка научится выполнять свои обещания! Не человек, а динамо-машина!

— Вильерс, я тебе не сестрёнка! И не лезь в чужие дела! Без сопливых разберусь!

Они выпалили эти фразы одним тоном почти одновременно, так что Сноу растерянно забегал по их физиономиям глазами.

Ноктис посмотрел на её затылок: «Вот как. Она не притащила кого-то из бандитов на встречу для защиты? Она вообще не желала, чтобы кто-то лез в их разговор?!»

Клэр медленно обернулась: «Он не побоялся рявкнуть на Сноу!» Это она не страшилась Вильерса, потому, что знала его хорошо. Те, кто впервые видел этого парня, обычно накладывали в штаны. «Вот ведь непуганный идиот!» — такое бесстрашие казалось неестественным.

«Небось привык, что со своими деньгами живёт, словно у Христа за пазухой. И вся борзота лишь от уверенности в собственном бессмертии!»

Ноктис и Лайтнинг прожигающе смотрели друг другу в глаза. На звуки их склоки люди уже начали оборачиваться.

— Что, ничего не боишься? — тихо спросила Клэр.

Ноктис молчал: «Что она творит?! Может быть, желает устроить мне проверку?» Он невольно посмотрел поверх её головы. Проржавевшая конструкция — остатки моста устрашающе нависали и точенной арматурой тянулись к небу, в темноте тяжело было понять, где они кончаются. Он однажды видел нечто подобное: не в живую, даже не на фотографии, на картине, изображавшей Вавилонскую башню. Он в тайне подозревал, что эта девка заставит его лезть туда на «слабо». Возможно, даже надеялся на это, его слишком злила та дрожь, которую эти развалины будоражили в нём.

— Не боюсь, — сквозь зубы ответил он.

Клэр не стоило оборачиваться, чтобы понять, на что он смотрел. Она немного судорожно втянула воздух. С одной стороны она ненавидела этот мост и всех, кого он притягивал и завораживал, с другой — она была на их месте и знала, как трудно этому противостоять. А с третьей — её безумно злил Ноктис, но желать даже ему подобного она боялась.

— У вас проблемы? — спросил какой-то парень, продравшийся к ним через толпу людей. Черный кожаный плащ указывал на то, он из выживших «Ангелов» Сефирота или тот, кто подорожает канувшей в Лету банде.

Клэр поняла, что он следит сегодня за порядком. И призналась себе, что ещё не поздно откатить назад, сделав вид, что эта сцена — глупая ссора. Она уж точно не желала быть публично выкинутой за Круг из-за Каэлума и Вильерса. Она стояла как раз в центре между парнями. Посмотрев на одного и другого, Лайтнинг ответила:

— Проблем нет, просто повздорили, — и, хмыкнув, постаралась удалиться, лишь теперь понимая, как сильно впилась в её локоть рука Ноктиса. Молча матерясь на него, она прошла мимо стража местной справедливости.

Чувствуя, что «принц» не собирается отступать, она искала укромное место, чтобы высказать ему всё. Только бы Каэлуму хватило ума больше не раскрывать свой рот при людях. Но что за сцена?! Десяток другой этих остолопов ведь приняли их ссору за склоку влюблённой парочки.

«А! Плевать!» — ощетинилась Лайтнинг. Она никогда не желала слушать чужое мнение о себе, свято уверенная, что правда хранится только в её сердце, а туда другим людям ходу нет.

Клэр вдруг заметила лицо Клауда в толпе и ещё больше нахмурилась, он тоже видел этот балаган?! Страйф выглядел озадаченным, он только что приехал и ещё не слез со своего мотоцикла. Клэр злилась на себя, ведь она должна была прийти сюда не только ради Каэлума, а теперь ей ничего не оставалось, как возиться с ним.

Ноктис не дал ей спрятаться. Они отошли всего на пару метров, когда он, склонившись к её голове, сказал:

— Какого чёрта ты вытворяешь? — он уже устал от Фэррон. Она заставила его прийти сюда, затем послала ко всем чертям, а потом ещё и сама же отшила своих защитников!

— А ты? — дернула она головой, так что ему по лицу ударили её волосы.

Ноктис, не выдержав, остановился, дернув её за локоть. Лайтнинг даже оступилась, так что врезалась в его грудь.

— Хватит! Что ты сюда приперся вообще? Решил, что я тебе что-то расскажу?! Идиот! Делаешь вид, что никого и ничего не боишься, думаешь, в сказке живёшь? Да стоит тебе выйти из Круга, твой труп найдут в этой реке, причём они устроят тебе здесь публичную казнь.

Ноктис слушал её нервный шепот и внезапно начал понимать, что она пытается его запугать. Все сложилось в простой рисунок на ладони. Фэррон надеялась, что он струсит и не придет. Ноктис пришёл и всё отчётливей начал понимать, что здесь ему на самом деле некого бояться.

— Ты сама позвала меня сюда, — жестоко улыбнулся он. Ему дико понравилась мысль, что Лайтнинг трясется от страха и злости рядом с ним.

Клэр знала, что за ними продолжают следить. Тащить его сюда при её-то вспыльчивом характере было той ещё глупостью. Сама попала в свою ловушку. Клэр не могла найти способа избавиться от того, что колотило её изнутри. Срочно нужно было выкинуть коленце, чтобы справиться с этим. Она, прижавшаяся к груди Ноктиса ладоням, призывно посмотрела на него снизу вверх.

Каэлюм сглотнул и поднял бровь, ожидая, что же Клэр сделает после такого многозначительного жеста.

— А если я позвала бы тебя на тот свет, ты тоже пошёл бы?

Ноктис продолжал улыбаться, смотря на неё. Он разгадал Фэррон, и теперь все её слова казались смешными, нелепыми, своего рода милыми.

— Да.

Клэр кипела внутри, он ведь делал это ей на зло!

— Хорошо, залезешь туда, — Клэр дёрнула головой в сторону разрушенного моста и бирюзовый браслет на руке напомнил о своём существование, — Расскажу тебе всё, что ты захочешь знать.

Ноктис оторвался от её серо-голубых глаз и посмотрел на развалины. Он поборол свой страх высоты, особенно ярко проявившийся у подножия.

— Я сделал бы это, но ты всё равно не умеешь держать своё слово.

Клэр наконец нашла за что зацепиться — легко просто так бросаться словами:

— Врёшь, — улыбнулась она.

— Нет, это твоя стезя.

Клэр сжала губы от злости. Снова он вкручивает эти свои анахронизмы, как человек из прошлого. Отвратительно!

— Врёшь, — прошипела она. — Все на словах могут ходить по воде.

Ноктис внезапно оттолкнул Фэррон и твёрдым шагом отправился к развалинам, начисто забывая клятвенное обещание, что дал Гладиолусу. Хотелось доказать Фэррон, что не все живут по её законам.

— Идиот, — крикнула Клэр ему вслед.

Она помедлила перед тем, как направиться за ним. Казалось, что это блеф, вот-вот он струхнёт и свернёт в сторону. Он ведь боялся высоты. Лайтнинг спохватилась, когда Ноктис подошёл к жестикулирующему парню, собирающему новичков для выставления маркеров.

Клэр шла не спеша, понимая всю свою глупость. Отговаривать этого человека казалось слишком стыдно, может быть, он этого только ждёт?! Она пыталась усмирить своё дыхание.

— Ты хоть раз залезал на дерево? — съязвила Клэр.

Ноктис промолчал, не обращая на Фэррон внимания. Он слушал парня, протянувшего ему связку светящихся в темноте стиков и моток ленты.

— И без фанатизма. Чувствуете, что дальше не сможете идти, сливайтесь с дистанции, это вам не Основная игра, так, развлекуха — девочек поразить! — светловолосый хмырь подмигнул Клэр.

А она его знала. Один из выживших «поэтов» — Жаба, он заправлял ставками.

«Котёнок, брошенный в унитаз!» — повторила про себя Клэр. Бирюзовый браслет давно потяжелел на запястье, она уже сама готова была его сорвать одним движением руки.

Лайтнинг сквозь зубы сказала:

— Дай-ка мне тоже этой фигни.

— Ан нет, Лайтнинг, какой ты у нас новичок? Хочешь заработать денег — добро пожаловать в основные игры!

Ноктис покосился на Фэррон, как он и подозревал, она в этом тоже участвовала.

— Я полгода не касалась этих железок — считай, что новичок, — процедила сквозь зубы она.

— Прости, не думаю, что это будет честно по отношению к остальным, — неприятно хмыкнул блондин в красном, и какой-то громила оттеснил Клэр. Это был ещё один блюститель местных законов, так что Фэррон не смогла сопротивляться.

— Беспокоишься за этого тоже? — спросил позади мелодичный голос Валентайна. Лайтнинг обернулась, но тщетно, он растворился в тени. Не человек, а приведение! Зато взгляд натолкнулся на Клауда. Страйф шёл к ней.

========== 5. Страх высоты ==========

— Рад, что ты не соврала и всё-таки пришла, — без задней мысли сказал Клауд.

Клэр перекосило: «И этот туда же!» Она отвернулась, не ответив.

Клауд понял, что Лайтнинг взвинчена. Ему не нужно было смотреть на её лицо, чтобы это понять. Что он нового мог там увидеть? Глаза колкие и светлые, как лёд? Такие же были у Зака. Клауд сглотнул: да, Лайтнинг больше походила на Фейра, чем сам Страйф. Было в этом что-то обидное и болезненное. Клауд всегда чувствовал, как отстаёт от этих двоих.

Он уперся взглядом в собственные армейские ботинки, такие носили все «солдаты» Энджела. Он молчал, пытаясь решить, с чего начать разговор. Клауд надеялся, что сегодня они с Лайтнинг помирятся. Конечно, они и не ссорились, но неприятный осадок при общении с Клэр неизменно преследовал Страйфа, будто он чем-то обидел её. Пусть так, но она всё-таки пришла, правда, с незнакомым парнем и полностью была поглощена только им. Не слишком удобно было в лоб спрашивать о её новом друге, с головой нырнувшем в их Игры. Верно, именно из-за этого Фэррон была так напряжена, да и это объясняло ссору, которую Клауд видел совсем недавно. Спорить с Лайтнинг бесполезно. Страйф украдкой улыбнулся, подняв глаза на спину парня, готовящегося впервые коснуться развалин Старого моста. Клауд знал, что с Клэр нужно иметь море терпения и понимания.

— Не бойся, в предварительных пока никто не срывался. Эти ребята обычно выше второго яруса не поднимаются, — наклонив голову к Лайтнинг, сообщил он.

Клэр зябко потёрла щёку о плечо, её лица коснулось дыхание Клауда.

— Издеваешься?! Никто не срывался?! — Клэр хватанула лишка в слишком откровенной злости. Она не хотела, чтобы голос её звучал так громко и резко, но не успела схватить сама себя за руку. Слишком многие пытались её сегодня вывести из себя. Валентайн, Ноктис, Клауд — её сознание противилось этому всеобщему заговору. Она хотела бы отвернуться и уйти отсюда подальше, оставив Каэлума и Три банды позади, вырасти из своей собственной глупости и перестать влипать в истории, но с каким-то ужасом осознавала, что не может.

Под всеми её браслетами скрывался последний талисман, который не мог её предать и покинуть. Он был выжжен на коже запястья и помнил о том, что приносят Клэр трусость и бегство — чужую смерть.

«Второй ярус — почти семь метров! Для новичка, не знающего трассы, в темноте вовсе не легкое задание!» — мысленно подвела итог она.

— Приготовились! Пошли! — выкрикнул Жаба, широкийрот его блеснул крупными зубами. Старт обозначился выстрелом припрятанного у кого-то пистолета.

Начался галдеж, тут и там делали ставки на новичков:

— Давай на того смурного, в чёрном!

— Не, я за того — долговязого!

Клэр, не отрываясь, смотрела, как Ноктис поднимался. Он останавливался лишь для того, чтобы закрепить светящуюся метку. Каждое его движение отзывалось в её теле рефлексами и памятью мышц. Фэррон как будто сама шла его путём.

Новички взбирались медленно и неуклюже. Что только подливало масло в огонь её злости. Лайтнинг осилила бы путь Ноктиса в разы быстрее и грамотней. Первый соперник сбежал ещё с планки двух метров, второй конкурент тоже быстро сдался, а Ноктис карабкался всё выше — конец первого яруса.

— Смотри, не так уж и плохо, — улыбнулся Клауд.

Клэр метнула яростный взгляд на Страйфа и снова проскрипела:

— Забраться туда полдела, главное — слезть! — она соврала Жабе, её глаза и руки помнили мост. Тот путь, что выбрал Ноктис, ей всё меньше нравился.

Последний соперник сдался, чуть не сорвавшись вниз, но Ноктис не остановился и продолжал подниматься под одобрительный свист толпы. Начало третьего яруса — пятнадцать метров.

— Придурок, — еле слышно прохрипела Клэр.

Лайтнинг уже знала, почему ужас не отпускает её. Ноктис оказался прав — её обещания ничего не стоят. Она обещала не приходить сюда больше, обещала себе ни за что не лезть на Старый мост…

Под ноги россыпью полетела бирюза её браслета. Жаба её уже не замечал, увлеченный удачливым новичком, он разинул свой большой рот и жадно ловил каждое движение парня.

Ноктис лез вверх без трудностей. Руки у него были неслабые, на перекладине он мог бы подтянуться полсотни раз. Тормозила его только невозможность предугадать, как поведет себя новая балка. Уловить хоть какой-то порядок в железных переплетениях было сложно, они то прогибались и рассыпались в труху, то готовы были выпасть из рук. Про одну из таких балок он забыл и, несмотря на то, что обследовал руками, наступил. Она, не выдержав его веса, переломилась, и Ноктис повис на руках. Вой толпы поддержал его. Ноктис впервые посмотрел вниз и сглотнул. Слова «без фанатизма» оказались не про него. В темноте на взводе от чёртовой Фэррон он и забыл о своём страхе высоты. Но теперь его злость кончилась, и он вспомнил.

Внизу, отмеряя путь бледно-голубым, светилось десять точек, а люди в свете костров почти не различались. Ноктис зажмурился и поднял голову. Чувствуя, как в груди всё трепещет, он решил, что уже добрался до вершины. Но сверху нависало ещё больше железа — бесконечный путь к небесам.

«Даже не середина!» — Ноктис, закрыв глаза и сжав челюсть до боли, попытался ногой нащупать опору. Нижняя перекладина оказалась слишком далеко, можно было подняться только выше. Паника пробрала его до мурашек, пути вниз не было, только дальше и опасней. Он почувствовал, как пот выступил на спине и ладонях, как в кожу впивается короста гнилого железа и окрашивает руки в рыжий цвет. Эта чёртова развалина заманила его, и теперь ехидно ждала, когда он сорвётся. С усилием Ноктис подтянулся наверх и снова услышал улюлюканье толпы. Кривая усмешка через боль появилась на лице. Глупое, но приятное чувство, словно весь этот народ вместе с ним против грёбанной железяки.

И именно в этот момент внизу начало происходить что-то странное. Ноктис не видел, лишь услышал шумы моторов и крики. Сознание могло нарисовать картину дикого побоища, но кто-то в громкоговоритель приказал оставаться на своих местах — обещанная полицейская облава. Каэлум смачно выругался в полный голос. Он знал, что нужно отсюда срочно сваливать, но куда? Быстро спуститься он не мог.

***

Клэр громко выругалась: она уже умудрилась зайти на трассу сбоку и была на полпути к Ноктису. «Ветеран» мог бы подняться за десяток секунд, но после появления полиции стало сложно спасти свою шкуру, не то что ненавистного Каэлума. В участок она просто не имела права попадать. В удвоенном темпе Лайтнинг продолжила путь, еле нагнав Ноктиса.

— Стой! — прорычали где-то снизу, и Ноктис через силу посмотрел туда.

Проклятая Фэррон, он даже готов был рассмеяться. Она поравнялась с ним и попыталась перелезть с одного его бока на другой. Когда Клэр была за его спиной, он всё-таки не выдержал:

— Какого хрена ты делаешь?!

— Спасаю твою задницу, — выдохнула она из-за его затылка.

Клэр была немаленького роста, но всё-таки рост Ноктиса позволял ему больше — девушка почувствовала себя смущенной, когда плотно прижалась к его спине.

— Двигайся за мной, — от злости на себя и него Клэр не стала уточнять, что он должен повторять её движения след в след.

Ноктису было нелегко, он не сразу понял, почему они начали двигаться не вверх или вниз, а вбок.

— Не за эту, ниже! — прикрикнула Фэррон, когда он чуть было не совершил ошибку. Ноктис зло выругался. Всё в спешке смешалось: запах ржавчины, влажность футболки на спине, тьма вокруг, крики внизу, друзья и враги.

Клэр обогнула конструкцию и по диагонали начала спуск вниз. Она действительно соврала Жабе — ум и тело помнили наизусть эти железки, кожей на ладонях можно было прочитать, которые из них надёжны и подходят именно для её руки. Клэр могла бы нарисовать десятки путей минимум до пятого яруса — эта конструкция ржавчиной въелась в её голову.

Почувствовав на балке гладкую краску, Лайтнинг выдохнула. В свете дня она была бы ярко выделена белой полосой — полосой спасения, это единственный безопасный для спуска фрагмент конструкции. Клэр сглотнула. Повиснув на одной руке, она вытянула из заднего кармана Каэлума оставшиеся маркеры и россыпью кинула их вниз. Ноктис, задержав дыхание, досчитал до трёх, когда те исчезли.

«Река!» — наконец понял он и, широко раскрыв глаза, посмотрел в лицо этой сумасшедшей. Лайтнинг недобро ухмыльнулась.

— Надеюсь, ты умеешь плавать! — сказала она.

Ноктис даже не смог ей ответить: «Дура!»

— Здесь глубина метров шесть. Мы спустились до второго яруса — чуть меньше десяти метров над водой… Плыть нужно туда, — Клэр дернула подбородком в сторону. — На том берегу нет полиции.

Лайтнинг говорила скороговоркой, а Ноктис, бледнея, готов был её придушить. Клэр не выдержала его молчания, время поджимало:

— Мне всё равно, как поступишь ты — я ухожу.

Он не успел наградить её проклятиями, девчонка бесстрашно отпустила руку и растворилась во тьме. Всплеск — Ноктис услышал чужие крики, фонари осветили воду. Секунду спустя Фэррон вынырнула и поплыла.

— Стоять! — гаркнул кто-то с земли. Лучи фонарей начали ощупывать металлические прутья. Ноктис почувствовал, как они зацепили его.

«А если бы я позвала тебя на тот свет, ты тоже пошёл бы за мной?» — повторил он про себя и прыгнул.

Удар. Всеобъемлющая пустота. Темнота, заливающая рот и глаза, вязкая и сковывающая тело, наливающая одежду тяжестью, заполняющая уши глухотой. Вечность под водой. И толчок — словно Ноктиса выплюнули, спасительный глоток воздуха, всплеск воды.

Он умел плавать и делал это неплохо, но разве что в бассейнах. Холодная река, её буйное течение, темнота ночи перед глазами и хмельное гудение воды в ушах. Ноктис и не помнил, как оказался на берегу. Упав на спину, он вдруг захотел рассмеяться. Река выпустила его! Всё казалось таким глупым и ничтожным перед тем, что он сделал. Казалось, теперь он сможет летать и разрушать камни одним движением глаз.

Внезапно над ним нависло лицо той самой девчонки, что преследовала его всё детство. Глупая, невыносимая, но всё-таки красивая. До безумия красивая. Может быть именно из-за этого в двенадцать он стоял столбом перед ней, не смея себя защитить. Но теперь-то он вырос и может сворачивать горы!

Клэр, выбравшись, чуть не вывернула своё нутро от ледяной воды. Откашлявшись, она обернулась и испугалась, что Ноктису плохо. Он распластался на земле. Лайтнинг, пошатываясь, склонилась над ним, а хренов Каэлум внезапно схватил её и крепко прижал к себе, так что Клэр упала на его грудь. Коснувшись щекой ключицы, она почувствовала, как под мокрой одеждой безумно бьётся сердце.

«Вот дурак! Его распирает адреналиновая эйфория!» — она знала, что это такое, и невольно улыбнулась. Чувство, когда впервые побеждаешь себя, когда ты делаешь то, что боятся сделать другие, когда ты играешь со смертью и выигрываешь, когда тебе не нужно больше думать о завтрашнем дне… Сегодня Старый мост отпустил их целыми. Фэррон вдруг захотела откинуться на спину, посмотреть в ночное небо и послушать свою любимую музыку. Ноктис каким-то чудом смог заразить и наполнить её этим давно забытым чувством. Так обидно и больно, она даже не могла над ним посмеяться, ведь была такая же. Клэр аккуратно попыталась выпутаться из мокрых рук Ноктиса, сделав вид, что ничего не заметила:

— Нужно уходить, скоро они и сюда доберутся.

Он смотрел на Лайтнинг снизу вверх, поднявшись на локтях. В темноте Ноктис разобрал лишь то, что она вытирала мокрое лицо ладонью. Вода вышла из ушей, и он начал возвращаться в реальность. Наверное, на долю секунды Ноктис обманулся, нарисовав фальшивую картину. Это же Фэррон, мать её!

Он поднялся вслед за ней. Лайтнинг пошла вперед, не оборачиваясь. Ноктис думал, воспринимать ли это как приглашение следовать за ней, но стоило догадаться, что Фэррон всё равно уйдет, не дожидаясь его решения.

***

Они шли молча в темноте по известному только Лайтнинг пути. Он, спотыкаясь, про себя проклинал её, как будто Фэррон специально выбирала такую дорогу. Наконец они натолкнулись на какой-то сарай. Открыв скрипучую дверь, Клэр скрылась внутри. У Ноктиса, возможно, пробежали бы мурашки от этого места, если бы не все предыдущие события ночи и то с какой решимостью туда вошла Лайтнинг. Ясно было она здесь не впервые.

Ничего не разобрать, потолок такой низкий, что приходилось сгибаться. Ноктис задел что-то ногой, к его удивлению, это был кусок матраса.

Клэр где-то взяла фонарик и торопливо обшаривала это место. Она нашла керосиновую лампу и зажгла. Когда светильник был водружен на некое подобие стола, Ноктис рассмотрел помещение. Снятый с ножек диван, порванная обивка и матрас на земле, куча прогнившего и никому не нужного хлама под дырявой крышей, даже покрытые плесенью и нецензурными надписями книги.

Клэр заметила его растерянное лицо с нотками отвращения — сразу видно, этот человек в жизни не знал, что такое Штаб, и не сидел в подвале с друзьями.

— Нравится? — съязвила Лайтнинг. Ноктис посмотрел ей в лицо, не понимая шутки. Он, поморщившись, сел на сидение от дивана.

Клэр же поморщилась от того, что он умудрялся держать себя по-королевски даже в этом хламовнике: прямая спина и презрительный взгляд.

Она стянула с себя толстовку и начала её выжимать. Ноктис продолжал бесстрастно наблюдать за ней. На очереди была майка, и Клэр, не выдержав, приказала:

— Отвернись!

Ноктис посмотрел ей в глаза:

— Фэррон, в тебе внезапно проснулся стыд? Ты же вечно ходишь полуголая.

Клэр покраснела.

— А тебе, похоже, нравится за этим наблюдать?

Их пересёкшиеся взгляды высекли искры. Ноктис отвернулся, но не признал поражение. Странная была эта ночь, она изменила что-то: было сложно смотреть на Фэррон по-старому.

Каэлум тоже снял рубашку и выжал её. Хотя летняя ночь и казалась ласковой, но от мокрой одежды его начинал пробирать озноб. Следующей он стянул футболку, и Клэр, увидевшая рельефные перекатывающиеся на спине мыщцы, замерла. Она саркастически улыбнулась своему преимуществу: её-то никто не мог попрекнуть тем, что ей нравится любоваться парнем, которого она терпеть не может…

— Пойдём в город? — спросил Ноктис, не поворачиваясь.

Клэр отвела глаза от манящей спины и напомнила сама себе: «Только не он!»

— В темноте? Удачи! Я и это место еле нашла, а до шоссе километров пятнадцать по лесу петлять.

Внезапно раздался звук электронной какофонии. Расстроенная мелодия обозначила реквием по телефону, который лежал в заднем кармане Ноктиса.

— Чёрт, звонил Глад. Он мог бы забрать нас… — пробурчал Каэлум.

— Ага, из домика у реки! Думаешь, об этом месте знают все? — Клэр снова зло огрызнулась.

За телефоном в кармане Ноктис нащупал насквозь промокшую пачку сигарет. Он с осторожностью положил её рядом. Каэлум ожидал реакции Фэррон, но она не повела и бровью. Ноктис мог теперь переживать разве, что о собственных неоцененных пороках. Похоже ей, в отличие от него, сигареты не казались чем-то запретным или примечательным. Ноктис даже почувствовал себя глупо.

— Придётся ждать рассвета, — невесело сообщила Лайтнинг. Её тоже не прельщала мысль явиться в приют после подъема.

Стащив кеды, Клэр хотела было снять и узкие джинсы, но те прилипли к ногам. Расстегнув ремень, Лайтнинг упала на сидение рядом с Ноктисом. Он почувствовал, как прогнулся матрас, и невольно повернул голову. Краем глаза Нокт заметил, как Клэр, пыхтя, елозит и пытается стянуть с себя штаны. Она казалась бы смешной сейчас, если бы он давно не признался себе в том, что его к ней влечет.

По деревянной крыше тихо забарабанили капли, разбавив напряжённое молчание.

— Ещё и дождь, — недовольно пробурчала Клэр себе под нос, и Ноктис наконец нашёл силы отвлечься от неё. Он с особенным ожесточением стиснул в руках футболку, на ткани выступили капли воды. Ноктис почувствовал голой спиной близость её плеча. То тепловое поле, что излучает любое живое существо на расстоянии пары сантиметров.

— Тебе не холодно? — чёрт, неужели он сказал это в слух?!

Лайтнинг перестала возиться. Ноктис задержал дыхание, сейчас он боялся услышать от неё любой ответ.

Она долго молчала. Клэр вдруг представила, как он поворачивается к ней и прижимает спиной к грязному дивану, касается её тела руками и губами, пытаясь «сгореть». Ну, нет. Щеки её заалели.

— Только не вздумай ко мне приставать! — тихим шепотом ответила Лайтнинг. Ноктис обернулся и увидел через плечо, как она протянула руки к лампе.

Лайт ещё больше покраснела от этого взгляда исподлобья. Ноктис сидел, уткнувшись губами в собственную руку. Почему он смотрел на неё так пронзительно и обиженно?! Наверное, ничто не могло лучше подчеркнуть ярко-синие глаза, чем такие тёмные ресницы, брови и волосы. Ей казалось, что это ни в какое сравнение не шло с её водянисто-серой радужкой и светлыми волосами. Клэр прищурилась и спросила:

— Почему ты не сдал меня полиции и охране?

Ноктис скользнул взглядом от её белой руки к лицу. Он уже пытался сформулировать достойный ответ на этот вопрос сам для себя.

— За глупость не сажают в тюрьму и не убивают.

Клэр прикусила губу: «Глупость, значит?» Она дернула головой, пряча взгляд за чёлкой.

— Я, кстати, за свои слова ответил — полез на вашу башню, — напомнил он.

Клэр поморщилась:

— И что?

— Понятно, — сквозь зубы протянул Ноктис и отвернулся. Он уже знал, что Фэррон последняя шельма и что её обещания ничего не стоят. — Теперь в доме такая охрана, что и мышь не проскользнет, не то что драная кошка, как ты.

— Вот и замечательно, — громко ответила Клэр.

Ноктис, не выдержав, повернулся. Фэррон странно ухмылялась, что злило Каэлума. Как только она умудрялась его взбесить и завести с пол-оборота?

— Ты ведь именно этого добивалась? — спросил он.

— Может быть, — серьёзно ответила Клэр, щуря искристые глаза.

— Фэррон, ей богу, я тебя убью, — процедил он, разве что не потянул руки к её шее.

— Лучше отвернись — хватит пялиться на меня, так я тебе точно ничего не расскажу, — тихо сообщила она.

Ноктис отвернулся, пряча оскал. Клэр подтянула коленки к груди, обнимая их, и некоторое время молчала, смотря на еле треплющийся огонёк в лампе. Ей нужно было собраться с мыслями перед тем, как сказать что-то. Чёртов Старый мост связал их этой ночью, меняя всё безвозвратно. Ноктис не казался ей теперь кем-то «с той стороны» реки, тем, кто был против неё.

— Примерно месяц назад на собрании Трёх банд в городе появился мужик. Он искал меня, хотя мы незнакомы. Он знал, что я могу забраться в ваш дом… что раньше я это проделывала и не раз, — Клэр сделала паузу.

Ноктис действительно теперь боялся поворачиваться, чтобы не спугнуть этого редкого в своей откровенности зверя.

— Кто это был? — аккуратно спросил он.

— Я даже имени его не знаю…

— Что он хотел?

— Не знаю, — горько усмехнулась Клэр. Каэлуму захотелось что-нибудь сдавить в руке до боли в пальцах. — Что-то украсть или подкинуть, я не стала его расспрашивать.

Ноктис чуть-чуть расслабился, допуская, что Лайтнинг вела себя правильно, не желая с этим связываться. Но вот признаваться себе в том, что Фэррон не обязана расспрашивать кого-либо, собирая информацию для Каэлума, казалось неправильным.

— Он предложил мне деньги…

— И ты согласилась? — бесцветно спросил Ноктис.

Клэр хмыкнула, и он вспомнил, как Лайтнинг пустила его деньги по ветру.

— Я послала его ко всем чертям… Он исчез… на некоторое время. Потом снова появился — пару недель назад. Урод угрожал мне сестрой, что если я не выполню поручение…

Клэр замолчала, будто сказала лишнее. Ноктис чувствовал, что она говорит очень осторожно, не договаривая всего. Но даже так, у него самого стынет кровь от злости на того человека. Он видел Сэру и кажется понимал, почему Фэррон так оберегает младшую.

— И я решила залезть к вам… Припугнуть, чтобы вы усилили охрану, чтобы этот придурок отстал от меня… Вот и вся тайна.

Ноктис поморщился логике этой безумной девки, считающей кражу хуже вандализма. Нет, в этот раз она не обманет. Лайтнинг определённо что-то недоговаривала ему. Что же этот урод на самом деле хотел в его доме, от его семьи? Что казалось Фэррон страшнее кровавой надписи в гостиной? Быть может её пытались нанять как убийцу? Девчонку, которая не старше его собственных семнадцати лет?

— Фэррон, не делай из меня дурака. Кто променяет одно преступление на другое?!

Лайтнинг сглотнула предательскую горечь. Она впервые призналась себе, что Ноктис имеет полное право злиться на неё. Даже стало обидно, что она рассказала Каэлуму это. Часть правды не заменит её полностью. Лучше уж молчать и врать, чем быть честной лишь наполовину.

— Я, — нагло усмехнулась Лайтнинг. Она не хотела разъяснять Каэлуму, почему из двух зол выбирают меньшую.

— Ты могла пойти в полицию и всё рассказать, — сухо сказал Ноктис.

На самом деле Ноктиса не было здесь пять лет, и он не мог знать всех вещей, которые пережила за это время Клэр. Почему полиция для неё так страшна.

— К ним я добровольно никогда не пойду!

Ноктис невольно вспомнил детектива и смягчился. Если он даже с сыном Каэлума позволял себе такое обращение, что ждало оторву Фэррон?

— Сообщила бы нам.

— Кто в доме Каэлумов поверил бы Фэррон? Да и кто защитил бы потом меня и мою сестру?! — не выдержав, повысила голос она.

«Вот значит как, » — своим поступком она подготовила вежливый отказ этому уроду. «Слышали про инцидент в доме Каэлума? Туда теперь никак не попасть, и я не могу вам помочь, даже если бы и хотела, так что отвалите от меня и моей сестры!»

— Если он снова появится, сообщишь нам?

Клэр молчала. И он с жестокостью в голосе спросил:

— Что если ему будет плевать на наши меры безопасности? Если он не отстанет от тебя и сестры?

Клэр в досаде сжала губы. О подобном она не хотела даже думать. Если тот хмырь мыслит здраво и если его главная цель сделать в доме Каэлумов что-то незаметно, то он отступит.

Внезапный шум за дверью, не похожий на дождь, уничтожил атмосферу их уединения. Клэр секунду колебалась, задуть ли лампу.

Наконец дверь распахнулась, на пороге стояла парочка блюстителей закона в дождевиках.

— Попались! — заявил один, шаря фонарём по каморке.

Клэр начала натягивать свою мокрую одежду назад.

— Выходите, крысята, весь лес перешарили в поисках вас! Недоноски.

— С каких пор находиться в лесу противозаконно? — Клэр знала, что они уже в паре километров от моста. Их причастность к Играм трудно доказать.

— Поговори мне ещё, шалава розоволосая. В участке разберёмся, что вы тут делали.

— Рот закрой, — рявкнул Ноктис.

========== 6. Паралельные пути ==========

Ноктис засунул руки в карманы, хотелось прижаться спиной к стенке, а взгляд устремить в потолок. Полицейские участки до сих пор украшали лампами с лопастями вентилятора, как будто никто тут не знал о кондиционерах. Бесполезная махина отсчитывала взмах за взмахом. Вспомнилась гигантская бронзовая скульптура в виде винта старого самолёта. Ноктис видел её в тринадцать. Из головы стёрлись и имя автора, и галерея, осталось только яркое сравнение с огромной мясорубкой.

Ноктис был в участке всего пятнадцать минут, он не успел даже позвонить, его уже ждал Игнис. Каэлума не допрашивали и не сажали в камеру, просто оставили в закрытой комнате, пока юрист всё улаживал.

Ноктис ненавидел предательство, а это походило именно на него. Без сомнения — Гладиолус поставил на уши всех в доме и сдал его.

Наконец, дверь открылась, и в комнату вошёл Игнис. Губы его искривились в улыбке человека замученного, но добившегося своего.

— Ты свободен. Идём, — сообщил он.

Ноктис подошел к двери, взглядом он хотел прожечь в голове Игниса дыру.

— Не волнуйся, здесь не останется даже упоминаний о твоих похождениях, — едко сообщил юрист.

Его уставший взгляд насмешливо скользил по Ноктису.

— Меня сдал Гладиолус? — тихо и сквозь зубы спросил Младший.

Игнис остановился и холодно блеснул стёклами очков.

— Я не собираюсь тебя отчитывать или воспитывать, — с насмешкой заверил он, — Но тебе пора научиться быть благодарным тем, кто тебе помогает… работает за тебя. Однажды я стану твоим юристом, а Гладиолус — твоим охранником. И мы будем поступать так же, как сделали это сейчас.

Ноктис медленно прикрыл глаза. Он чувствовал, как краска сходит с его лица. Это было в тысячу раз обидней, чем если бы его отчитал отец. То, что сказал Игнис, правда. Однажды всё это произойдёт, но разве сейчас Ноктис не должен был сделать всё сам, хотя бы попытаться выпутаться самостоятельно или принять заслуженное наказание?

— Твой отец в отъезде. И я, как и ты, предпочёл бы, чтобы он не узнал о сегодняшнем инциденте, — Игнис поджал губы и постарался говорить тише, чтобы посторонние его не услышали.

Ноктис сверкнул глазами. Он кажется начал разгадывать своего нового «друга». Тот действительно был уверен в своём будущем и будущем Ноктиса. И уже сейчас, втирался в доверие к новому боссу. Что может сблизить больше, чем общие тайны и старые долги?!

Ноктис сморщил нос и задрал подбородок:

— Думаешь, мой отец хотел бы, чтобы за его сына проблемы решали другие? — Игнис прочитал на лице «принца» презрение и усмехнулся.

— Ты ведь не знаешь, что у твоего отца был микроинфаркт год назад. В свете того, что произошло пару ночей назад в вашем доме, я бы не стал усугублять его состояние.

Все дурные мысли разом выскочили из головы, теперь Ноктис ошарашено смотрел на Игниса.

Год назад он провёл лето в подготовительном лагере. Он занимался языками и злился на отца за то, что тот упёк его на три месяца в дождливую Англию. Они почти не общались тогда. Оказывается, Регис в это время был тяжело болен.

— Почему он скрыл это от меня?

— Потому что боится того, что будет с тобой, если его не станет, — рассудительно пояснил Игнис.

Ноктис сглотнул — какого чёрта молчание в их семье считалось лучшим способом защитить близкого от переживаний?!

Впрочем, Ноктис в тайне и сам разделял страхи отца. Он до сих пор не принял решение: ни в какой университет поступить, ни какой путь выбрать по жизни. Но больше всего Ноктис боялся, что это на самом деле не имеет значения. Он всё равно будет просто наследником Каэлума. Сложно в семнадцать лет признаться себе, что ты никогда не сможешь жить так, как хочется тебе.

Они в молчании дошли до лифта. Двери с мелодичным сигналом раскрылись, из них вышла темноволосая и смуглая девушка, она улыбнулась Игнису. За ней последовала Лайтнинг. Фэррон прошла мимо, словно специально не заметив Каэлума. В её опущенной голове было что-то обречённое.

Ноктис, засмотревшись на узкую спину, припомнил всё — и Старый мост, на который Фэррон его загнала, и тот неуютный сарай, и их разговор, а потом её бессильное молчание. Когда появились полицейские, Лайтнинг не проронила ни слова, словно резко заперла все открывшиеся Ноктису двери. Лайтнинг даже попыталась сбежать одна, когда их вели к полицейским машинам, но тщетно… Она лишь сильнее разозлила тех ублюдков, а Ноктис отбивал её от их рук.

Его пробудило прикосновение к плечу, Игнис потащил Каэлума в лифт. От проницательных глаз юриста не скрылась реакция Ноктиса на появление розоволосой девушки.

— Её тоже отпустят. Не волнуйся, я всё для этого сделал, — сообщил Игнис.

Ноктис посмотрел ему в глаза. Ступио был прав, в будущем он станет для Ноктиса правой рукой, советчиком и помощником, который вперёд его мыслей будет выполнять приказы. Теперь Ноктис, зная о состоянии своего отца, понял, что обязан сообщить Игнису исповедь Клэр. Они смогут разгадать эту загадку и найдут того, кто приходил к Фэррон.

Игнис же начал гадать, что особенного Ноктис умудрился найти в этой девчонке. Обстоятельства, при которых этих двоих схватила полиция, выглядели довольно скандально и могли в будущем подпортить репутацию наследнику. Стоило копнуть под девчонку глубже, чтоб удостовериться, что она не какая-нибудь проходимка.

— Ноктис, это не моё дело, но со своими деньгами ты можешь найти себе развлечение поприличней, — хмыкнул Ступио.

Ноктис внезапно оказался сбит с последних мыслей о тайне Фэррон.

— Ты прав… Это не твоё дело, — огрызнулся он.

Игнис снова едко и снисходительно улыбнулся.

— Ты можешь ночи напролёт ширяться и гулять, мне плевать на твои предпочтения, всё мы люди и нуждаемся в разрядке. Только делай это в компании Гладиолуса и там, куда полиция и шпана вроде Трёх банд не имеет привычки захаживать. Я могу посоветовать тебе пару клубов, и девушки там куда симпатичней.

Каэлум в душе оскалился, сейчас он увидел, что в действительности Игнис мало его понимает. Ноктис не знал, чего нахватался с возрастом сын их семейного юриста, но Каэлума задевало то, что Ступио считал, будто любые грязные развлечения не так страшны, если о них не прознает общественность.

Его вера в Игниса пошатнулась. Не перегнул ли палку его «друг» в панибратстве?! Даже чёртова Лайтнинг показалась теперь Каэлуму честнее и чище. Ступио прочёл всё смятение Ноктиса и снова улыбнулся. Он достал из кармана пачку сигарет, взял одну себе, остальное протянул Ноктису, без слов предлагая закурить.

— Успокойся, ты взрослый человек, и я хочу, чтобы ты понял — я не собираюсь тебя воспитывать или в чём-то упрекать. Всё, что я желаю, это защищать твои интересы и интересы твоего отца.

«И развращать моё эго, » — про себя добавил Ноктис. Он с презрением смотрел на протянутую ему пачку — это приглашение в мир Игниса. Ноктис колебался, всё это казалось ему чем-то неприятным и двусмысленным. А улыбка на лице Игниса пугала. Юрист видел Ноктиса в окне с сигаретой, но никому ничего не сказал.

***

Фанг выдохнула, наконец оказавшись за рулём своего маленького автомобиля. Её работа в центре для подростков иногда предполагала ночные вызовы в полицию. Правда, Оэрба не ожидала, что в этот раз в передряге окажется именно Фэррон-старшая. Конечно, Клэр находилась под её опекой, как трудный подросток, в прошлом у неё водились большие проблемы с законом, но в последнее время Клэр хватало ума избегать таких неприятностей. Да и вообще Фанг надеялась, что Лайтнинг одна из самых благоразумных её подопечных. «Старшая сестра» для её Ваниль. Порой Фанг трудно было воспринимать Клэр как ребёнка. Слишком многое от себя Оэрба видела в Фэррон.

Сама Фанг, сколько себя помнила, хотела работать с подростками, был ли это альтруизм или эгоизм — простое нежелание удаляться от этого чудного возраста — трудно сказать. Но даже после окончания факультета психологии и педагогики в ней выжила своя этика. Она не пыталась стать подопечным матерью, учителем или надзирателем. Тоже «старшая сестра» — и никак иначе. Оэрба была той, кто всегда вытащит из передряги и выслушает, не рассказав лишнего тем, кому не надо. Фанг очень дорожила своей репутацией, но всё же иногда приходилось повышать голос:

— И о чем ты думала. Всего полгода прошло с погашения твоей судимости! На носу поступление! Хочешь остаться без образования после приюта?!

Клэр ненавидела, когда кто-либо говорил о чёрном пятне в её документах. Оэрба знала это и, наверно, специально напомнила, чтоб обидеть сильнее. Передать то, как сама злится и переживает.

Лайтнинг выдохнула, прижимаясь горящей щекой к холодному стеклу, и закатила глаза. Она никогда не могла воспринимать всерьёз наставления столь молодой воспитательницы. Сейчас то, что Фанг говорила вещи, с которыми Лайт сама была согласна, только усиливало отторжение. Фэррон не желала ругаться или спорить. Она слишком устала, слишком чётко осознавала свои промахи и то, к чему они могут привести.

— Что они написали в моём личном деле? — скупо спросила Фэррон.

Фанг хмыкнула и проверила в зеркале заднего вида, как накрашены её губы.

— Скажи спасибо адвокату того мальчишки, с которым тебя застукали. Не знаю, сколько он заплатил, но вас двоих отпустили без вопросов и бумажной волокиты.

Морщинка пролегла между бровей Лайтнинг. Она не знала, радоваться или злиться. Сначала Ноктис не сдал её легавым, потом вытащил из этой передряги. Оказывается, он был не такой уж и свиньёй… Но бесило то, что Ноктис сделал это с помощью отцовских денег и адвокатов. Лайтнинг меньше всего хотела чувствовать себя обязанной ему.

— Его адвокат симпатичный парень, как думаешь? — доверительно спросила Фанг, разбавляя затянувшуюся тишину.

Клэр, вынырнув из своих мыслей, поморщилась. Она уже давно привыкла к таким дружеским разговорам с попечительницей и знала, как Фанг долго ищет серьёзные отношения. Оэрба хоть и не показывала это, но очень переживала, что в двадцать пять одинока.

— Мажорный хмырь, на лбу написано, — безошибочно и едко пробурчала Лайтнинг.

Клэр тоже сравнивала себя с Фанг и побаивалась, что к её годам станет такой же. Фэррон не хотела бы от безнадёги выбирать между богатым подонком и безбашенным бандитом — и то, и другое не то, что нужно девушке, желающей создать семью. Впрочем, Клэр иногда казалось, что нормальных парней вообще не существует и лучше быть одной.

— А тот паренёк тот самый Каэлум? — вдруг улыбнулась Фанг.- Богатенький мальчишка, которого ты доставала в детстве?!

В её голосе скользил откровенный смех. Оэрба не застала тех времён, но она читала личное дело Фэррон. Собственно за те заслуги перед Каэлумом Лайт и попала в список «трудных подростков», инцидент в прачечной и её судимость были уже позже.

— Он, — нехотя призналась Клэр.

Фанг не сдержала смех.

— Значит ты раньше дёргала его за косички, а теперь он бегает за тобой?

Клэр от неожиданности сама улыбнулась —, а ведь в этом была доля правды! Прикрыв рукой лицо, она попыталась стать серьёзной. Ей предстояло сложное дело, сломив себя, хоть что-то рассказать Фанг. Тайн всё прибавлялось, и они уже тянули камнем на дно. Она хотя бы полусловом должна была оставить зацепку для Оэрбы на будущее. Вдруг Ноктис прав, и тот мужик не отстанет от неё.

Клэр представила, как будут звучать её слова: «Если со мной что-то произойдёт, я хочу, чтоб ты сказала полиции, что это связанно с Каэлумами.»

Её аж пробрало морозом. Она слишком редко позволяла себе откровенность, и подобные драматичные фразы были не в её характере.

Она знала ребят, которые бросались такими словами по три раза на дню, пытаясь привлечь внимание к себе. Им просто нужно было высказаться, но спесь не позволяла это сделать, хотелось выглядеть сильными, полными скорби и тайны. Такими, чтоб из них клещами вытягивали то, что на самом деле рвалось наружу. В большинстве случаев за громкими словами скрывались обычные проблемы, но ведь здесь и сейчас было другое, чёрт побери!

Фанг не похожа ни на одного её воспитателя. На тех зажравшихся сук, ненавидящих или, наоборот, чересчур «любящих» своих подопечных. Оэрба — её ангел-хранитель, но и она будет обязана устроить Фэррон допрос после таких слов.

«Клэр, в какую историю ты вляпалась?» — Фэррон уже представила её тихий голос, в нем не было бы упрёков, только усталость. У неё хватает забот и без Фэррон.

Фанг остановила машину у забора приюта, далеко от центральных ворот.

Лайтнинг поняла, что они приехали. Она не знала, проклинать ли себя за накатившую волну откровенности. Она всё-таки не решилась сказать все это Фанг.

— Прости, я пошла, — второпях бросила она и вышла из машины.

Фанг в задумчивости сдавила руками руль. Её действительно настораживала сегодняшняя история, но Оэрба давно была знакома с Клэр, от этой девчонки никогда ничего нельзя было узнать. Четыре года назад даже суд не смог заставить её говорить о том, что произошло в прачечной. Если б не Сэра, Лайтнинг не отделалась условным заключением.

— Клэр, будь осторожней, — сказала Фанг в спину девчонке, перелезающей через забор.

***

Китайский фарфор тонкий, как яичная скорлупа — чашка в её изящных пальцах смахивала на детскую игрушку. Она много молчала, но старалась улыбаться, когда к ней обращались.

Ноктис украдкой бросал на Стеллу взгляды, стараясь разгадать дочку отцовского гостя. Нокс Флерет был одним из новых партнёров Каэлума, именно ради него и Эделькарпта Каэлум-старший ездил недавно в Берлин.

С событий ночи у Старого моста прошло несколько дней. Игнис сдержал слово, никто в доме не сдал «принца» Регису. Ноктис начинал ощущать, что действительно вырос, как будто это был его личный заговор против отца. Впрочем, он так и не поделился тем, что узнал от Фэррон ни с кем. Он противоречиво злился на отца, за то, что тот скрыл от него свою болезнь. А вся история проникновения в их дом уже начала стираться из памяти, лишь загадочна фигура приходившего к Лайтнинг человека, заставляла Каэлума напрягаться.

Ноктис, больше не встречал Фэррон. Сейчас им завладели вопросы поступления, приходилось смотреть по несколько пакетов документов в день, хотя всё равно девчонка не выходила из его головы. От желания снова встретить её где-нибудь, пусть даже в своём доме ночью, сводило зубы. Единственное, что его останавливало — обида за тот побег от него в полиции, за её неблагодарность и несносный характер.

Смотря на кукольную девочку со светлыми волосами, Каэлум-младший пытался найти в Стелле как можно больше отличий от оторвы Лайтнинг. Чтобы легче было перестать думать о последней. Различий было масса, а вот толка мало.

Честно говоря, Стелла с её огромными глазами и пухлой верхней губой смахивала на ангела, в противовес пирсингованному демону. Флерет было около шестнадцати, но из-за миниатюрной фигуры ей нельзя было дать больше четырнадцати. Иногда в её мимике и голосе проскальзывал кроткий страх. Возможно, она слишком стеснялась Ноктиса. Его вечно хмурого лица и коротких фраз, брошенных будто с ненавистью. Он же никогда не хотел её обидеть. Стелла просто не знала, что подобный тон являлся для «принца» повседневным. Смотря на дочь Нокса, Ноктис старательно давил в себе обычное раздражение: слишком милая, слишком правильная, слишком ребёнок.

Стелла, безусловно, не была глупой или чересчур манерной, всё в ней действительно было в меру. И с ней при желании можно было вести занимательную беседу. Вот только к досаде Ноктиса мысли не об этом его преследовали.

Каждую ночь ему снилась Лайтнинг, её рваная и задранная в самых провокационных местах одежда, душные и грязно-липкие поцелуи, прикосновения и дикий характер. От Фэррон-то ему не нужны были разговоры. Ноктис готов был проклясть свои подростковые гормоны, влекущие его к той дуре. Стелла же могла стать ему другом, но не больше. Даже думать о грязных вещах рядом с ангелоподобной Флеурет казалось кощунственно, словно представлять секс в церкве.

— Наверное, для тебя это очень сложный год?! — вежливо отметила девочка, когда услышала от Региса, что Ноктис сейчас выбирает университет для поступления.

— Нет, — напускно-безразлично сообщил он. — Просто я не решил, чем хочу заниматься.

Флеурет украдкой бросила взгляд на Региса, будто боялась его реакции на такой ответ сына. Отец Ноктиса не повёл и ухом. Стелла же подсознательно побаивалась своего собственного отца. Если бы она заявила нечто подобное, Нокс отправил бы её перечитывать основы экономики и бизнеса Мэнкью. Она давно знала, куда поступит.

Ноктис не заметил, как на его лице нарисовалась кривая ухмылка, когда он прощался со Стеллой возле машины. С уходом этой девушки из головы выветривалось осуждение к своим тайным желаниям и страстям.

Флерет вежливо ответила сыну Каэлума на прощание, но, сев в машину, не смогла спрятать гримасы неприязни. Ноктис ей не нравился, рядом с ним её отчего-то не покидало неприятное ощущение натянутой фальши, её собственной прежде всего.

Он — наследник Каэлума, тот, чьё имя в её семье всегда связывали с грязными делами и махинациями. Хозяин холдинга, куда входила фирма Нокса, — Эделькарпт всегда был главным конкурентом Каэлума. Но недавно все изменилось, будто тень, бросаемая на эту семью, исчезла по желанию Эделькарпта. И вот теперь она и её отец вхожи в дом Каэлумов, к тем, кого её сознание всегда связывало с криминалом и нечестной игрой. Ей резала глаза даже любовь Каэлумов к чёрному цвету. Ноктис и его отец не носили иных цветов. Однако Стелла была слишком воспитана, чтобы высказывать свою неприязнь вслух.

Нокс аккуратно подталкивал дочь к сближению с наследником Каэлума. Стелла знала, что однажды сможет переступить через себя, но сейчас ей давалось это с трудом. Она всё ещё смутно понимала, зачем её отцу их дружба. Ноктис мало интересовался семейным бизнесом. Зато отец однажды бросил вскользь фразу, что скоро Региса не нужно будет бояться: «Эделькарпт готов на многое, чтобы захватить его бизнес.»

***

Лайтнинг вскарабкалась на крышу спортзала по пожарной лестнице и направилась к своему обычному месту. Натянув на голову капюшон, она легла на спину, смотря на полную Луну. Здесь было хорошо и прохладно, не то что в душной спальне — лишь бы не пошёл дождь. Её сестра и соседки давно привыкли, что Лайтнинг где-то шляется по ночам. Хотя именно это место приглянулось ей не так давно. Может быть с того раза, как Ноктис неожиданно заявился в приют. Да к чертям всё, разве кошке не самое место на крыше?

Завтра у неё поход к Старику, но сегодня ночь полной Луны. В такие дни она всегда чувствовала себя не в своей тарелке, но вряд ли самостоятельная и серьёзная Лайтнинг могла рассказать кому-то о почти мистических преобразованиях в своей душе при лунном свете. Была ли эта химия её тела или мистика, но Клэр неизменно лезла на стенку в полнолуние. Поэтому и уходила подальше от всех, кто мог её застукать за этим непотребством.

Лицо украсила улыбка, она достала свой старый плеер и включила любимую музыку. Здесь она хранила много тайн: сказки, придуманные самой себе — невыполнимые побеги из приюта и жизнь в чужой шкуре; амулеты на удачу, сплетённые из розовых волос, бирюзы и лунного света; нежность кожи на собственном животе. То, о чём она никогда никому не говорила, потому что свято была уверенна — её не поймут. Может быть, однажды её смог бы понять Зак. Но он умер, и его смерть стала ещё одной её тайной.

Лицо её помрачнело, начался новый трек, вызвавший воспоминания о последней зиме. Казалось, звёзды на небе вот-вот превратятся в падающий снег, заблудившийся здесь с тех времён. В уголках глаз Клэр показались слёзы.

Сегодня она снова встретила Клауда, и он звал её на Игры. Мужик, преследовавший Фэррон, больше не появлялся, наверно, он прознал об инциденте в доме Каэлумов. Но Лайтнинг не спешила возвращаться на собрания. Ей было очень страшно смотреть Клауду в глаза.

Зимой она поступила слишком плохо и теперь больше всего боялась, что Страйф узнает об этом.

Клауд был хоть и недотёпой, но неплохим парнем, пожалуй, лучшим из всех, кого Лайтнинг знала, хотя жизнь её и не жаловала приличными знакомыми.

Но теперь она старательно избегала его. Было бы несправедливо обмануть Клауда или предать. А она была уверенна, что так и произойдет, еслиони сблизятся. Да и Лайтнинг не хотела, чтобы место Зака в её сердце занял его лучший друг. Клэр знала, что должна была скоро перейти во взрослую жизнь, это был почти ритуал, нашёптанный ей Луной.

«А кто?! Ноктис?»

Лайтнинг вопреки своим слезам улыбнулась. Такие нелепости всегда казались смешными. Она протёрла щеки рукой. Ничего общего, кроме страстной ненависти друг к другу и нелепой похоти. А может оно и к лучшему, ей от него ничего не нужно, также как и ему. Заведи она с ним какую-либо интрижку, просто постель, было бы легче ненавидеть себя и его за такой грязный поступок. Фэррон столько лет считали оторвой, что взрослые думали — она родилась порочной. Но порок приходит с годами. А сейчас всего месяц огораживал её от взрослой жизни.

Она боялась снова увидеть Ноктиса, будто теперь всё решено за неё. Оттого-то она последнее время так тщательно выбирала дороги, боясь его встретить.

Внутренние противоречия стянули грудь. Как последняя ведьма, Лайтнинг пожелала этому человеку никогда с ней больше не встречаться. Или, если это всё-таки произойдёт, то пусть их встречи принесят Ноктису одни несчастья.

========== 7. Случайная встреча ==========

— И ты ещё не решил, куда будешь поступать?

— Да.

— Печальное зрелище. Король не может найти свой трон!

— А ты, похоже, всё-таки решил податься в поэты? — Ноктис еле-еле приподнял уголок губ. Он припомнил Промпто его литературные заслуги — по большей части нецензурные четверостишия, нацарапанные на стенах школьных коридоров.

Блондин белозубо улыбнулся, в темноте клуба это выглядело даже зловеще.

— А ты так и не решился пойти в искусствоведы? Как же твои воскресные вылазки в галереи? — уколол в ответ блондин. Ноктис опустил глаза: глупо поддевать друга, который так хорошо знает тебя.

— Коллекционер — не профессия.

— Уж точно не для тебя, — беззлобно хмыкнул Аргентум.

Ноктису отчего-то впервые за долгое время стало легко. Он скучал по той беззаботности, что приносил с собой Промпто, и по их показным разговорам ни о чём. Когда-то они лишь играли в серьёзных людей. А теперь, Промпто навсегда остался для Ноктиса частью счастливого прошлого.

— Я-то в отличие от тебя уже твёрдо решил свою судьбу! — вдруг серьёзно сообщил блондин.- Больше никаких тюрем! — не вызывало сомнений, что Аргентум имеет в виду лишь учебные заведения. — Прежде чем моя матушка охомутает меня, я отправлюсь путешествовать. Все, что нужно писателю — жизненный опыт! Так что хмель и девочки будут единственными моими учителями в ближайшие годы, — необузданный Аргентум после закрытой школы дорвался до свободы.

Ноктис откинулся назад в кресле и впился глазами в школьного друга. Среди бегающих огней его взгляд терял остроту. Каэлум не сомневался — Промпто не шутит, он сможет выполнить свои утопичные «угрозы». Аргентум был из тех, кто легко плетёт байки и поступью, не касающейся земли, уходит в них навсегда. Вот только Ноктису не было места в этих сказках. Промпто — третий и младший сын, ему никогда не светит вкалывать на семейный бизнес, да и денег Аргентумов хватит ещё правнукам. А вот Ноктис единственный наследник Каэлума.

— Ну, братец, и тоска в этом захолустье. Теперь ясно, отчего ты столько лет не хотел сюда возвращаться, — небрежно протянул блондин, отводя глаза.

Промпто откинулся на спинку дивана, запрокинул голову назад, прячась от хмурого взгляда Ноктиса. Да и мир вверх ногами казался куда забавней, когда в крови играл хмель. Промпто в поисках достойного объекта для развлечения разглядывал девиц, стайкой пасущихся внизу у бара. Мелькнули неимоверно длинные ноги, джинсовая юбка, рубашка в клетку и розовые волосы. Он присвистнул и наконец вернулся к Ноктису.

— Симпатичный экземпляр, — сообщил блондин, заметив, что Каэлум застыл и впился взглядом в ту же девушку.

Ноктис сглотнул.

— Монстр в юбке! — неожиданно тихо огрызнулся он.

У судьбы свои петли и дороги. Почему Лайтнинг не хотела появляться, когда Ноктис сходил с ума, выискивая ее глазами на улице, а теперь в таком неожиданном месте всплыла? Не потащи взбалмошный Промпто в честь своего приезда Ноктиса в ночной город, Каэлум не увидел бы её. Может быть давно стоило последовать совету Игниса и отправиться по всем тяжким, дабы встретить там Лайтнинг. Где ещё может обитать эта дрянь?

— Ты её знаешь? — хитро прищурил один глаз Промпто.

Гладиолус, весь вечер хмуро маячивший рядом с ними, наконец развеселился и прыснул смехом. Ноктис промолчал, но по бледнеющему лицу плотно сжатым губам было заметно, как тяжело это ему далось.

— Она твоя подружка? — Промпто подхватил настроение Глада и начал шутить над Ноктисом.

— Нет! — отрезал Каэлум.

Видя то, как захлёбывается смехом Гладиолус, Промпто продолжил:

— Ну, тогда можно я её сниму? — акцент на личном местоимении и поднятая бровь.

— Нет, — резко и почти сквозь зубы ответил Ноктис.

— Так она всё-таки твоя подружка!

Промпто с удовольствием наблюдал, как зеленеет «принц», а громила Гладиолус уже задыхается от смеха и слёз.

— Это девчонка из соседского приюта, она всё детство доставала Ноктиса, — наконец пояснил Глад.

— Так самое время ей отомстить, — хмыкнул Промпто. — Или ты до сих пор боишься к ней подходить?

— Заткнись.

Промпто, ухмыляясь, опустил глаза, дав Ноктису время передохнуть. Он-то знал, что будет, если перегнуть палку и вывести «принца» из себя. Не дай бог, тот психанёт и без оглядки покинет сие место. Промпто не хотелось так портить празднование своего приезда. Однако что за девица, способная с пол-оборота даже не приближаясь так взбесить Каэлума?! Промпто захотелось обернуться и хорошенько её рассмотреть, но он не стал так поступать.

Ноктиса Промпто знал как облупленного, не даром они три года прожили в одной комнате. Каковым был Каэлум? О, поэтичный Аргентум мог описать его парой тройкой возвышенных эпитетов и сдобрить это чёрной бранью. За глаза в школе Каэлума называли «принцем». Его замкнутость и необщительность многие принимали за надменность, кого-то бесила его врождённая осанка и манеры королевской особы, кого-то задевал темперамент. Но что это был за темперамент! Особенно в моменты гнева!

Трудно было представить, что в детстве кто-то мог обижать Каэлума. Впрочем, может поэтому он и превратился в «принца», готового за любое неприятное слово размазать тебя по стенке?!

Промпто нашёл в своём стакане дно и обратился то ли к другу Ноктиса, то ли его водителю:

— Глад, притащи мне из бара ещё выпивки!

Трезвый, как стёклышко, военный курсант переглянулся с Каэлумом, тот кивнул, мол: «Мне тоже». Сегодня дурное настроение позволяло Ноктису раздавать приказы, унижая чужое достоинство.

Гладиолус, позабыв веселье, скрипнул челюстью и покинул их. Этот внезапный школьный друг, явившийся в дом Каэлумов, ему не очень-то нравился.

— Ну, — многозначительно хмыкнул блондин и склонился над низким столиком, заговорщически подзывая Ноктиса.

Тот неохотно подался вперёд, ему не хотелось терять из виду Лайтнинг.

Промпто растянул губы в улыбке от уха до уха, снова темнота окрасила его ухмылку в зловещий оттенок. Он движением фокусника продемонстрировал на ладони два белых кругляшка.

Ноктис сглотнул. Промпто ещё в школе умудрялся баловаться этой дрянью, Каэлум пару раз тоже пробовал, но не горел желанием снова повторять эти эксперименты. Его однажды чуть не застукали в отличие от удачливого блондина.

— Ты что-то не на шутку распереживался из-за этой девки! Не хочешь расслабиться?

Каэлум посмотрел поверх плеча Промпто на Лайтнинг, к ней уже кто-то подошёл и протянул бутылку пива. Губы Ноктиса превратились в тонкую линию. Тело помнило волны расслабления и безразличия ко всему после действия наркотиков. И Ноктис тут же проклял Фэррон, на какие грязные поступки эта ведьма его толкает!

Он посмотрел в опухшие глаза Промпто и приготовился резко отказать. Аргентум же, предугадывая и опережая его, сказал:

— Не хочешь сам, подсунь ей и воспользуйся ситуацией — месть бывает разной.

Одна таблетка скатилась на ладонь Ноктиса. Он, затаив дыхание, посмотрел по-новому на это дьявольское искушение. Разрушать себя он не желал, а подчинить её хотел? Червивое желание получить своё уничтожало изнутри похлеще речей хмельного друга.

Промпто наконец оглянулся на девушку, заметил, как та ругается с каким-то хмырём, распускающим руки, и сообщил:

— Ей богу, если ты не подойдешь к ней сейчас, это сделаю я.

Промпто на показ подкинул оставшуюся таблетку на ладони. Он знал, как можно заставить Каэлума действовать. Ноктис, скрипя зубами, поднялся. Промпто, смотря ему в след, ухмыльнулся и положил на язык таблетку.

Жизнь его всегда была сказочно легка, глупая удача не отходила от Аргентума. И он свято верил, что эта забава обернётся хорошо, а Ноктис вернётся за столик с не в меру весёлой девицей, которая будет творить глупости на радость ему, «принцу» и даже громиле. Промпто был легким на подъем баламутом, знающим на своей шкуре лишь то, что не бывает серьёзных проблем — бывает мало выпивки и дури.

***

Между маленькой сценой и стойкой бара громко вопили колонки. На втором этаже, где были столики и диваны, лился свет пошлых светильников, было тихо, там можно было поговорить. Но Лайтнинг была здесь не ради разговоров, да и тех, кто обитал на втором этаже, у кого водились деньги, она ненавидела.

Примерно раз в месяц здесь выступали местные группы, и только поэтому это место незаслуженно считалось рок-клубом. Но других таких мест не знали ни Лайтнинг, ни их небольшой город.

Музыка лилась вокруг, бас отбивал ритм по коже. Музыку можно было впустить в себя и подчиниться ей, двигаясь под её раскаты. Здесь Лайтнинг была только ради нее, поэтому поспешила выйти на улицу, когда закончилось последнее выступление.

Фэррон не теряла из виду Ваниль и должна была передать её в руки Фанг. Но случилось именно то, чего она боялась. Какой-то широкоплечий парень перегородил ей дорогу и протянул бутылку с пивом. Клэр ненавидела, когда ее пытались снять, тем более такими способами.

— Привет! — прокричал он.

Добродушная улыбка и куртка с нашивками Солдат Энджела выдавали в нём сталкера, давненько приметившего Клэр среди Трёх банд и наконец нашедшего смелость и повод к ней подойти. Клэр посчитала, что этот парень опасности не представляет, и дурной нрав взял своё. Хмыкнув себе под нос, она взяла в руки бутылку и наклонилась к парню. Лайтнинг прокричала у его уха те слова, что всегда берегла для таких случаев. Он разобрал их и побагровел. Не теряя времени, Лайтнинг развернулась и попыталась уйти, пока парень не опомнился.

Ваниль, к её сожалению, уже скрылась в толпе, что заставило Фэррон зло сжать губы. Неожиданно она почувствовала, как её схватили за плечо. Даже не оборачиваясь, она поняла, что это тот самый байкер, и беззвучно выругалась. Хуже навязчивости может быть только упёртость. Здесь было много людей — быстро уйти не получилось бы. Она развернулась и подняла одну бровь, словно предупреждая, что парень поступает опрометчиво.

— Да ладно тебе, не будь недотрогой, — Клэр почувствовала, как его рука заскользила с её плеча по руке. Чересчур близкое и наглое прикосновение для человека, имя которого она не знала и не хотела знать.

Парень немного пошло ухмыльнулся. Когда его ладонь внезапно переместилась на её талию, а потом на оголенную полоску кожи между юбкой и рубашкой, Лайтнинг не выдержала и с гримасой неприязни плеснула ему в лицо часть содержимого бутылки. Это было в тысячу раз оскорбительней, чем пощёчина. Люди расступились, и Клэр попыталась уйти.

Она шла вперёд, чувствуя в глубине души, что сбегает, будто бежит от призрака. Лайтнинг помнила такие же нашивки у Зака, и глаза её помутнели от влаги. Фэррон остановилась лишь, когда случайно врезалась в грудь другого. Подняв голову, она увидела Ноктиса. Фэррон меньше всего ждала и хотела встретить его здесь и сейчас.

Он довольно сурово смотрел ей в лицо, Лайтнинг же неожиданно беззлобно улыбнулась, хотя уголки её глаз и блестели.

Что за очередная нелепость быть спасённой им?! Клэр молча передала ему в руки злополучную бутылку — пусть будет так, Ноктис же не возражал.

Каэлум посмотрел поверх её головы на того неудачника, что довёл Фэррон. Громила, вытирая рукавом свою морду, остановился и, похоже, решил оставить преследование этой бешеной стервы, заметив, что с ней кто-то другой.

Поймав его злой взгляд, Ноктис приподнял уголок губ, будто посылая воздушный поцелуй ненависти. И только тогда почувствовал, что Лайтнинг продолжила бегство к выходу. Он даже не стал раздумывать, ноги сами шли за ней к выходу. Бывают же ведьмы, чары которых уводят в болота!

Клэр, выйдя на улицу, пристально огляделась в поисках рыжих волос Ваниль. Её нигде не было. Фэррон запаниковала, но раздался короткий автомобильный сигнал. Машина Фанг подъехала ко входу, из пассажирского окна высунулась Оэрба-младшая. Фэррон в два шага спустилась со ступенек.

— Тебя довезти? — спросила Фанг.

Клэр сглотнула и кинула через плечо взгляд. Ноктис ей не почудился в тёмном клубе, сейчас он стоял у дверей, среди курильщиков. Окружённый едким дымом и алыми огоньками сигарет, он всё ещё сжимал в пальцах бутылку пива.

Клэр знала, что просто обязана сейчас уехать. Не стоит возвращаться в клуб и испытывать судьбу, тот громила будет её караулить. Да и стоило сделать это, чтобы разозлить Каэлума. Доказать себе и Ноктису, что его появление для неё ничего не значит. Она ему не должна ни за сегодня, ни за полицейский участок… Доказать, что она не думала о нем последние две недели…

— Уезжайте без меня. Я сама доберусь, тут пара кварталов всего, — тихо проговорила Клэр.

Фанг только сейчас заметила мальчишку в чёрном у входа и пожалела, что она не мать Лайтнинг, чтобы приказным тоном загнать Фэррон в машину.

— Ты уверенна? — видно было, как Фанг рассматривает Лайтнинг и пытается понять, пьяна та или нет. Но глаза Фэррон казались ясными.

— Да, — искренне улыбнулась Клэр.

— Пока, — недовольно поджала губы Ваниль, будто завидуя старшей подруге, что та осталась.

— Пока, — ответила Лайтнинг, и Фанг наконец сдвинулась с места.

Ноктис всё это время стоял и гадал, что означает бешеная дрожь внутри него. Он чувствовал себя глупо с её бутылкой в руках. Он почти не сомневался в том, как эта вредная девка поступит, и понимал, что кинуть вдогонку бутылку будет верхом слабости и глупости. Но Лайтнинг все таки отпустила машину, осталась и сейчас медленно возвращалась на крыльцо.

— Привет, — хрипло проговорила Клэр. Тонкие пальцы наконец отобрали злополучную бутылку из его рук.

— Кто тот парень? — спросил Ноктис.

Клэр чуть не поперхнулась смехом от его ревнивого тона и отхлебнула из горлышка бутылки, чтобы это скрыть.

— Не знаю, — пожала плечами она.

Её непривычно спокойный тон выбивал из колеи, будто она бессовестно врала. Но незнакомая нежная улыбка не могла его не тронуть. Пытаясь избежать ловушки, Ноктис спросил:

— Ты всегда берёшь выпивку из рук незнакомцев? — его карман всё ещё тяготила кислота, подсунутая Промпто. Неужели тот был прав: подсыпать ей всякую дрянь — плёвое дело. — Зачем ты тогда взяла это у него?

Она оторвалась от нового демонстративного глотка, сделанного на зло. Улыбка её стёрлась, и Ноктис понял, что сейчас она его ударит.

— Ты тоже думаешь, что я стою бутылки дешёвого пойла?

Пиво полетело по низкой параболе, разбившись в метрах пяти от них об асфальт. Местные курильщики оглянулись, кто-то наградил столь бессмысленный поступок аплодисментами и одобрительным улюлюканьем. Ни один мускул на лице Ноктиса не дрогнул — она пыталась напугать его? Зачем?

— Начни одеваться поприличней, и тебя не будут воспринимать как шлюху, — сообщил он.

Она вдруг пробежалась взглядом по его лицу, словно ища что-то враз потерянное. Затем горько усмехнулась, будто сама над собой, и сказала:

— Это всё, что ты мне хотел сказать? Ты ради этого ко мне подошёл?

Ноктис не смог понять, хмель или что-то другое играло в её голосе. Она, пошатываясь, развернулась спиной, намереваясь уйти. Ему вдруг показалось, что она сейчас не в себе. Не могли же всего два глотка так на неё подействовать, или он до сих пор не замечал, насколько она набралась?!

Он схватил её за руку и развернул к себе, всматриваясь в блестящие глаза. Или тот дебил действительно что-то ей подсунул?!

— Ты в порядке? — вдруг спросил он тихо-тихо.

Она покраснела и даже не успела ничего ответить. Ноги её не держали, и она пошатнулась. Ноктис тут же потащил её назад в клуб. Первая ручка не поддалась, вторая дверь открылась, и он впихнул туда Лайтнинг. Она сощурилась от непривычного света ультрафиолета — один из туалетов. Клэр недовольно поморщилась, но больше всего её испугал щелчок замка. Ноктис закрыл дверь.

— Ты что делаешь, идиот? — ошарашенно спросила Клэр, перебиваемая далёким басом колонок.

— Что ты принимала? — зло спросил он, и Фэррон невольно отметила, как сверкают его зубы и белки глаз в ультрафиолете.

— Я не связываюсь с наркотой, у меня непереносимость… — Клэр пошатнулась и отступила назад к кафельной стенке, чувствуя, как кровь отходит от лица, а ком в желудке сжимается в чёрную дыру. В глазах потемнело. А может это была просто реакция на дерьмовый алкоголь, кого она хотела удивить теми двумя глотками? Плохо, когда твой организм разборчивее разума, или, наоборот, хорошо? Она не впихнёт в себя никакую дурь, даже если захочет.

Она невероятным усилием хлопнула дверью кабинки туалета, хоть как-то отгораживаясь от Каэлума.

========== 8. Неудачная попытка ==========

Кто-то дернул за ручку двери, и Ноктис наконец пришёл в себя. Он выкрутил в раковине кран с холодной водой до упора. На ладони белым светилась таблетка Промпто, сжав зубы, он смыл её в канализацию. Бледнеющее лицо Лайтнинг до сих пор стояло у него перед глазами. Это было слишком страшно.

Спустя пятнадцать минут Клэр вышла, и ей стало стыдно. Она надеялась, что пока её тошнит, Каэлуму хватит ума и такта сбежать, оставив её в одиночестве. Но Ноктис стоял здесь, и вид «принца» не уступал по болезненности её.

«Придется с этим мириться», — Лайтнинг терпеливо выдохнула и коснулась ледяной воды, чтобы ополоснуть лицо. Браслеты на руке тут же намокли и потяжелели, уже не имело особого смысла пытаться их придержать.

— Всё в порядке? — спросил Ноктис, и Клэр пришлось посмотреть ему в глаза. Он и вправду выглядел обеспокоенным.

Слабость и дрожь от внезапной дурноты всё ещё бродили по коже, но Клэр чувствовала, что гадость, вызвавшая приступ, покинула её тело.

— Теперь — да, — сообщила Фэррон как можно сдержанней. Она знала, что на волоске от нервного сарказма.

Лайтнинг на самом деле выглядела лучше, но Ноктису так не хотелось обманутся. И он твёрдо решил всё за неё:

— Тебе нужно домой.

Клэр, коснувшись губами ледяной струи, усмехнулась: дом — такое лицемерное слово для неё.

— Нужно, — согласилась она и выпрямилась.

Лайтнинг сделала шаг к Каэлуму. Ноктис даже отступил, Клэр прижала его к двери спиной. Они стояли очень близко, так что в этом голубом свете виднелась белая пыль на одежде. Он вдруг осознал, что даже сейчас не испытывает к ней отвращения. Неожиданно для самого себя он переживает за это глупое создание.

Смотря Ноктису в глаза, Лайтнинг подняла руку, та скользнула рядом, задевая его одежду. Каэлум сглотнул и выдохнул, когда за его спиной щёлкнул замок двери.

«Снова бежит!» — кожа на лице почему-то налилась кровью. Он же уже решил, как должен поступить, не так ли?! Ноктис уступил ей дорогу и последовал следом. Он считал, что обязан довести Лайтнинг до дома. Только нужно найти Глада и предупредить Промпто. Ноктис снова без лишних слов потянул Клэр за руку в противоположном направлении, внутрь клуба. В этот раз ей хватило сил отдёрнуть локоть.

— Что ещё тебе нужно?!

— Я отвезу тебя…

Клэр вспомнила Фанг, предложившую тоже самое. Как жаль, что Фэррон отказалась, всего этого могло не случиться.

— Нет, дойти будет быстрее, или ты хочешь, чтоб мне стало плохо в машине?

Ноктис попытался восстановить в голове дорогу до приюта дворами — она была права.

— Я всё равно тебя провожу.

— С чего вдруг?

— Не хочу, чтоб ты снова вляпалась в какие-нибудь неприятности.

Клэр впилась в него взглядом. Жаль, было слишком темно, чтобы уколоть им в полной мере.

— Как хочешь, — вопреки своим чувствам ответила она.

— И что с тобой не так?! — разобрала Клэр бормотание Ноктиса, когда они вышли на улицу.

Она оглянулась. Хотел или нет Каэлум, но она его услышала. Фэррон не могла рассказать ему про прогулки под лунным светом и про то, что её жизнь, вера в будущее, все исчезло в одно мгновенье этой зимой. Какое право вообще она имела на будущее?! Её ещё четыре года назад вычеркнули из тех, кто этого достоин.

Но как всегда в ответ Каэлуму Клэр нашла силы улыбнуться. Ноктис посчитал, что кажется ей смешным. Что Фэррон может знать такого о жизни, что для него тайна?

Клуб уже успел скрыться из виду, когда Ноктис решился продолжить разговор.

— Тот человек не появлялся больше?

Лайтнинг, демонстрируя лишь свой затылок, ответила:

— Я же не пришла к тебе об этом рассказать.

Странное построение фразы его задело, в особенности намек на то, что Фэррон всё это время могла с ним встретиться, но не хотела.

— Хочешь сказать, что пришла бы ко мне, если бы он появился? — недоверчиво хмыкнул Ноктис.

— Возможно, — пожала плечами Клэр.

Он замолчал и поднял глаза к небу, сквозь свет ночных фонарей можно было разобрать звёзды и убывающую Луну. Рядом с Фэррон отчего-то становилось легко, как и с Промпто. Но вместо придуманных баек отвлекало иное. Почему собственные проблемы и тайны рядом с Лайтнинг превращались во что-то смешное и глупое?

Он, выдохнув, стянул куртку и накинул ей на плечи, прикрывая то, что его вечно раздражало — её голую кожу. Он хватанул лишка, когда обозвал её сегодня, но ничего не мог поделать с собой, когда видел на Лайтнинг слишком мало одежды. Сегодня между джинсовой юбкой и завязанной на талии клетчатой рубашкой он даже смог рассмотреть татуировку — силуэт лошади, еле-еле выглядывающей из-за пояса на спине.

Клэр вздрогнула от неожиданного прикосновения чужой куртки, но возражать не стала. Это было бы глупо, когда по телу шлялся болезненный озноб. Она вдруг почувствовала в этом животную необходимость. У животных нет гонора и гордости, чтобы воротить нос от помощи.

— Почему ты пропала после полиции? — вдруг тихо спросил Ноктис. Он захотел услышать от неё хотя бы немного правды.

— Не было повода появляться, — снова соврала Фэррон.

Ноктис поджал губы. Лайтнинг понимала, чего он хочет от неё, но продолжала вести эту игру. Точнее, игра уже вела её.

— Если ты так хотел меня увидеть, мог бы и сам придти… на крышу спортзала, — сказала, она усмехаясь. — Мне-то к вам в дом теперь не забраться.

«Шутит», — не сразу осознал он. Ноктису было слишком непривычно слышать от неё такие мягкие насмешки. Интересно, а часто ли она так шутит с другими?!

— Был бы повод, может и пришёл, — пробурчал он ответ на её же манер.

Они незаметно преодолели весь путь, и Лайтнинг остановилась у забора.

— Всё, дальше я сама, — сообщила она и сняла его куртку с плеч. Ноктис невольно посмотрел в сторону ворот. Ясно было, вопрос прогулки к центральному входу не стоит, она с легкостью перелезет забор здесь даже в этой одежде. Он начинал понемногу понимать, что Клэр сама и не осознаёт, как сильно провоцирует окружающих своим видом. «Конечно, ей всё равно, как её воспринимают другие, она же не видит себя со стороны…» — мысль эта вызвала мягкую улыбку.

Их руки соприкоснулись через ткань куртки. Дружеское рукопожатие?

— Справишься? — спросил он, сам удивляясь, как звучит его голос. Фэррон лишь усмехнулась.

Она медлила с прощанием, вроде бы уже всё сказано, но что-то её держало. Чёрт, с Ноктисом всё оказалось слишком легко, как она и боялась. Оказывается, им поймать одну общую волну — дело пары секунд или пары терпеливо подобранных слов. Лайтнинг уже и не знала, на кого больше злится, на себя или Ноктиса — за то, что он первым заметил её дурное самочувствие.

— Спасибо тебе, — сказала вдруг тихим голосом Клэр.

«Спасибо за то, что вытащил из полиции и за сегодня тоже. Спасибо, » — мысленно добавила она. Как же тяжело было учиться говорить такие слова.

Ей часто не везло, а ещё чаще было больно — не снаружи, внутри. Хотя она всегда делала вид, что выше чужих мнений и моралей. Ведь Фэррон нельзя было никому даже намекать на свою слабость. Но сейчас всего на долю секунды Клэр захотелось посмотреть, что было бы, если все узлы на её запястье разорвались разом, а бусины полетели на землю дождём.

— Знаешь, можешь приходить на ту крышу без повода… Я буду ждать.

Впервые Клэр показалась ему беззащитной. Ноктис опустил голову, он сжал челюсть до боли, понимая, что чуть было не поступил с ней так же как тот придурок. Ноктис сглотнул: каким дерьмом он себя сейчас чувствовал, нельзя было передать на словах. Каэлум всегда считал Фэррон последней дрянью и лгуньей, а в итоге подонком оказался он.

«Не надо», — эти слова застряли в его горле. Он устал от ежедневных снов о Клэр в этой её одежде и без неё. «На месте того парня мог быть я, я мог подсунуть тебе любую дрянь, чтобы воспользоваться случаем», — он мечтал найти в себе силы сказать это Лайтнинг. Пусть даже через множество выдохов и пауз, будто он мог ими заткнуть сам себе уши.

Ноктис хотел ей рассказать всю правду, но оказалось, что он может это сделать, лишь оставив слова. Каэлум, не опуская глаз, рывком приблизился к Лайтнинг, вжав её спиной в кованный забор. Ладони по бокам от её плеч стиснули стальные прутья. Костяшки от напряжения побелели.

Клэр молча смотрела на его губы, её гордость превращалась в болезненное бесстрашие: только бы не показать свой испуг. В этом жесте Ноктиса было больше агрессии и злости, чем иных чувств. Словно на зло её слишком добрым словам.

Клэр, ища в себе силы, прикрыла глаза. В ней тоже водилось много тёмного и дурного, и её внутренние драконы могли бы спалить куда больше светлых душ, чем Каэлум.

— Хочешь сделать это прямо здесь? — вдруг спросила она и улыбнулась немногого некрасиво, злобно.

Ноктис лишь на секунду вскинул брови, этот насквозь лживый тон он уже слышал, поэтому быстро взял себя в руки, понимая, что она сейчас снова его обманет. Крутанёт хвостом и бросит.

Фэррон казалось, она просто обязана быть для него неприятной и отвратительной после того, как ей стало плохо на его глазах. И Лайтнинг из мстительного желания навсегда отвратить Ноктиса от себя подалась вперёд, уверенно коснулась губами его губ.

Каэлум замер. Ему было плевать на всё, ибо этот сценарий с поцелуем у забора сотню раз снова и снова повторялся в его снах. Только сейчас не было полуденного жара, а её кожа была болезненно холодной. Он ответил так, как будто его губы и язык давно заучили движения. Короткими вздохами через нос он собирал её запах, всё ещё не веря, что это не сон и настоящая Фэррон сама позволяет целовать себя. Рывок, и он прижался к Лайтнинг, раздвинув её ноги коленом.

Клэр, ненавидя себя, чувствовала, что в этом грязном порыве Ноктис прав. Все её последние слова, сказанные ему — ложь. Она врала ему и себе, чтоб потом не было так больно сделать то, что она делала сейчас. Какая разница: через месяц на крыше спортзала после долгих разговоров ни о чём или сейчас вот так?!

Она впилась в железные прутья ладонями, приподнимаясь на носочки. Клэр вытянулась, как струна, чтоб хотя бы чуть-чуть оттянуть мгновение соприкосновения с его телом. Фэррон могла бы задохнуться от его напора, она зажмурилась до боли. Тогда при первой их встрече она тоже ждала, что Каэлум отшатнется от неё. Сейчас, глотая и принимая его поцелуй, она могла обвинять только себя. Неужели так сложно переступить черту, что до сих пор держала её в детстве.

Клэр падала сквозь этажи своего сознания, она всё ещё надеялась, что вот-вот её разум покорится телу и не будет так терзаться угрызениями совести. Сколько раз мир давал ей пощёчины? Потому что в этом мире для неё не было любви. Она хотела здесь и сейчас раз и навсегда убить в себе нежность и веру, зачем Лайтнинг это всё во взрослом мире?

Где-то очень далеко в её сознании появился запах хлорки и начала шуметь стиральная машина. Что-то в ней ритмично билось, повторяя укоряющее сердцебиение Фэррон и заставляя её бояться.

Руки Ноктиса проскользнули по её бедру, и слеза покатилась по щеке Клэр. Она не смогла сломить себя.

Клэр оттолкнула Ноктиса. Он не возражал, словно тоже уже протрезвел. Иногда, чтоб утолить долгую жажду, хватает одного глотка воды. Одного глотка воздуха хватает, чтоб не задохнуться.

— Прости, — тихо сказал он.

Клэр окинула его ледяным и сдержанным взглядом.

— Забудь, — кинула она почти с презрением и, выпрямив спину, отвернулась.

«Будь ты проклят!» — шепнул ей ведьминский голос внутри.

«Будь ты проклят…»

***

Он щелкнул зажигалкой и посильнее затянулся. Ноктис так и не избавился от привычки курить в одиночестве в самых тёмных углах. Впервые в жизни дорога назад показалась ему длиннее. Бредя по пути звёзд и уличных фонарей, он возвращался к клубу.

Внутри Каэлума была пустота. Ноктис и не знал, как это ужасно, когда сны сбываются. И почему с Фэррон всё так сложно?

Ноктис всё ещё мысленно касался её руки сквозь куртку. Такой глупый жест, детский и наивный. В детстве, к сожалению, они ненавидели друг друга, а теперь… А теперь в их жизни, во взрослом и грязном мире, что подступал к ним со всех сторон и начинал жить в сердцах, не было места подобному наивному жесту.

Она попыталась быть с ним дружелюбной, а он честным… Честным! Какое смешное слово в данном контексте. В итоге он испортил всё так сильно, как только мог. А Клэр вышла сухой из воды, легко напомнив Каэлуму, кто здесь кому действительно нужен, кто из них не может спать спокойно из-за другого.

«Нечестно», — подумал он. Но нечестно по отношению к кому из них, он не мог понять.

В голове всё смешалось. Расчищая эти завалы, Ноктису оставалось только усмехаться самому себе. Странно, но это было лучше, чем мысли о будущей учёбе, о здоровье отца, о врагах, пытающихся любыми путями пролезть в их дом. Здесь хотя бы ответы находились, пусть и приносили с собой новые вопросы.

Погасив сигарету, Ноктис вошел внутрь клуба. В чёрном коридоре всё так же басила музыка. Лишь оказавшись в зале, он пробудился от своих размышлений. У самого входа Ноктиса поджидал тот самый подонок, что подсунул бутылку Лайтнинг, да ещё и не один, с друзьями. Ноктис посмотрел на них исподлобья, прекрасно понимая, что сейчас произойдет.

***

Гладиолус в очередной раз спустился к бару, когда заметил драку у самого входа. Ноктис пропал больше получаса назад, а Промпто лишь ухмылялся, сочиняя какие-то нелепые истории. Глад оказался там вовремя — на Ноктиса навались четыре байкера.

***

Пошатываясь, она прошла по тёмному коридору, тихо-тихо проскользнула в крыло для девочек. Ночной дежурный перещелкивал телепередачи. Магия синего экрана всегда была на её стороне, превращая Клэр в невесомую тень.

Даже не скрипнув дверью, Лайтнинг прокралась в комнату. Здесь мирно спали четыре девчонки, никто из них не заметил возвращения Фэррон-старшей. Во всяком случае кодекс приютских жителей не позволял такой бестактности.

Клэр сняла кеды и стянула одежду. Бросив взгляд на свою холодную кровать с жесткими и вечно пахнущими хлоркой простынями, она поджала губы. Её худые плечи до сих пор ходили от ледяной дрожи то ли из-за поступка Ноктиса, то ли от той дряни, что сегодня подсунули ей. Если она встретит того урода снова, обязательно свернёт ему нос… Ноктису, возможно, тоже.

Лайтнинг, вытерев тыльной стороной ладони влагу со лба, повернулась к окну, там спала Сэра. Чертов вечер и чертова жизнь — все летело наперекосяк как и всегда. Ноктис сделал ей очень больно, так ответив на её внезапный порыв дружелюбия.

Ей бы отправиться в одно из своих тайных мест, чтобы зализать внутренние раны в полном одиночестве, но даже на это не было сил.

Сглотнув спёкшимся горлом горечь, Клэр сделала пару шагов к окну и аккуратно подняла одеяло сестры. Она легла рядом. Мягко обняв голову Сэры, Клэр хотела хотя бы так получить чужое тепло.

Сейчас она ненавидела всех в этом мире — Клэр Фэррон больше других. Она не смогла переступить чужую мораль внутри себя. Сделав это, Лайтнинг доказала бы, что эта самая мораль для неё ничего не значат, она сильнее. Но Лайтнинг не смогла — стало быть она всё ещё что-то значат, очень много.

Как же отвратительно сегодня было всё. Только Фэррон могла так влипнуть. Как такая осторожная и разумная Клэр умудрялась иногда не обращать внимания на общеизвестные уловки и подставы… Её самоуверенность сыграла с ней дурную шутку. Стоило давно усмирить это прожорливое чувство в себе.

Фэррон вдруг до слёз стало горько — она не могла существовать по-иному. Наглость — это всё, что было у Клэр. Не будь Лайтнинг такой, от неё ничего не осталось бы. Её растащили на кусочки те, кто считал Фэррон последней дрянью и прирождённой преступницей.

Она почувствовала, как сестра тихонько коснулась кожи на её спине тоненькими пальчиками. Лайтнинг опустила лицо в её волосы, розовые и мягкие, как у неё самой.

Фэррон беззвучно заплакала, здесь был единственный человек в мире, рядом с которым она могла себе это позволить. Сэра — её единственная нежность и любовь. К чёрту всех других на свете, лучше она помрёт одна без этих подонков, чем будет использованной и сломанной Чужим человеком. Звуки далекой прачечной до сих пор резонировали с её сердцебиением.

Сэра осторожно приоткрыла глаза, боясь выдать сестре, что не спит. Она знала, что Клэр плохо. Та очень и очень редко прокрадывалась в её кровать, и только тогда когда была на волоске от края. Редко, но такое случалось. Сэра — последняя защита Клэр в борьбе со всеобщей травлей.

Младшая Фэррон привыкла к ледяной коже, которую сестра грела под её одеялом, к чужим запахам, принесённым в её волосах, к её беззвучным слезам. Это всё было нездорово, неприятно и оставляло в душе Сэры осадок шершавого песка: «Я младше и слабее». Но она терпеливо принимала это от Лайтнинг, так же как их родство. «Если не я то кто?»

Сэра знала, как нужна Клэр, возможно, даже больше, чем Клэр нужна ей. Нужна, чтобы завтра утром Лайтнинг снова была твёрдой и уверенной в себе, наглой и непоколебимой.

Сэра молча несла этот крест, терпя её душные объятья до последнего, пока Клэр не засыпала от бессилия. Только потом она могла аккуратно отодвинуться от Лайтнинг и вздохнуть полной грудью. Фэррон-младшая давно знала, что жизнь старшей сестры никогда не будет счастливой. Клэр слишком со многим боролась в себе и вокруг себя.

========== 9. Дьявол и детали ==========

— Придётся её обыскать, — будничным тоном сообщил детектив.

Грузный мужчина в сером плаще стоял в одной из комнат крыла девочек. Все это утро шёл дождь, и его ботинки оставляли грязные следы на кафельном полу.

Одна из воспитательниц закрыла своей грудью Фэррон:

— На основании чего? — спросила она, руки сцепились замком, массивная грудь вздымалась перед глазами детектива.

Девчонка Фэррон, дернув головой, выглянула из-за её плеча.

— Обыскивайте! — выпалила она, краснея от ярости и резко распахивая дверцу своей тумбочки.

Все эти матроны, сгрудившиеся полукругом в комнате девочек, лишь делали вид, что защищают Лайтнинг. Конечно, ни один из работников не позволит, чтобы имя приюта очернили. За любой проступок достанется прежде всего им. Вот они и не желают, чтобы что-то эдакое выходило за стены этого дома.

— Клэр, — тихо прошептала рядом с ней Сэра. Лайтнинг почувствовала, как рука сестры крепко вцепилась в её предплечье.

— Вы ничего не найдете! — прошипела Лайтнинг, оглядываясь на Сэру.

Вся защита воспитателей — обман. Стоит только полицейскому уйти, и эти женщины сами устроят обыск и допрос. Они постараются все выведать и найти крайнего… Конечно — Клэр.

Фэррон знала, что может спастись от них, лишь сразу показав всем, что невиновна.

— Вы ничего не найдете! — тверже повторила она, глядя прямо в глаза детектива.

Перши ухмыльнулся девчонке. В общем-то она уже давно не походила на ребенка — сформировавшаяся девушка. Такой сорт подростков он тоже знал и не любил особенно, потому что считал, что их моральное развитие не поспевает за телом.

Он опустился на корточки, заглядывая в тумбочку. Скудность её содержимого выглядела как пощёчина. Что взять с человека, который ничем не владеет? Несколько тряпок, потертый плеер и, конечно, никаких явных улик, а что он желал увидеть — баллоны с краской? Он всего лишь надеялся её припугнуть, заставив говорить. Детектив и забыл, что у приютской шпаны повадки бывалых заключённых.

Брать на экспертизу её личные вещи без основания он не мог. Но стоило поискать следы краски, и ещё…

Взгляд Перши проскользнул по полу, рядом с кроватью Фэррон и остановился на кедах, надетых на ноги девчонки. На подоконнике Каэлумов был найден довольно чёткий след от подобной обуви.

Лайтнинг, несмотря на внешнюю уверенность в себе, трясло от ярости и страха. Она действительно считала, что в её тумбе никто ничего не найдет. От краски она избавилась в туже ночь, кинув в мусорку за дальним супермаркетом. Пятна с правой руки она оттирала чуть ли не до самого утра до саднящей боли на коже, кофта с капюшоном отправилась на заколоченный чердак всего лишь за пятно возле кармана, на её шортах и на обуви больше следов не было.

Клэр смутилась, когда её мысли о кедах совпали с пристальным взглядом полицейского.

Ей захотелось провалиться под землю. Неужели попалась?! Она пообещала себе сегодня же от них избавиться - к чёрту, что других у неё нет.

— Разувайся, — спокойно приказал детектив.

Лайтнинг, ощущая, как горят её щеки, наклонилась и начала резкими движениями развязывать шнурки.

Получив в руки потрепанные кеды, Перши напомнил себе, что не имеет права сейчас что-либо забирать у Фэррон, тем более при свидетелях. Он поставил её обувь в тумбу прямо поверх одежды.

— Надеюсь, ничего из твоих вещей не исчезнет к завтрашнему дню, когда я приду с нужными документами?

Мужчина в строгом костюме захлопнул дверцу тумбочки. Это был директор, наконец появившийся тут.

— Не волнуйтесь, мы за этим проследим, — сообщил он и демонстративно повернул ключ в замке. Перши улыбнулся, как будто повстречал старого друга.

— Могу я изучить дело Фэррон и получить на неё характеристику сегодня? — спросил детектив слащавым голосом.

Директор ответил очередной неприятной улыбкой, предчувствуя, что это дело может и не навредить приюту.

— Давайте продолжим разговор в моём кабинете.

Оба покинули комнату. Клэр же осталась на месте, её сознание как будто тоже стало тумбой с запертыми вещами, только вместо них — мысли.

Кеды такие же как у всех, только потертые и синие, подобных полно на свете, никто и не заметит пропажи одних из них.

Одна мысль пульсировала в её голове: «Сделать срочно что-нибудь».

Первая самая слабая мысль была о том, что ей нужно сбежать. Но куда и зачем? Лайтнинг всего ничего осталось до выпуска. Уже послезавтра она должна была уехать на собеседование в академию.

Всё ещё шёл дождь, и Лайтнинг, промокшая до нитки, брела по улице, не замечая ничего.

Пожалуй, если детектив что-то и мог сделать, он сделал бы это сейчас. Весь его визит — одна сплошная акция бессилия. Он просто ждал от неё признания на пустом месте. Побегом она точно выдаст себя. Если Клэр всё сделает правильно, обойдет и перехитрит всех, никто не сможет посадить её. Скоро она будет свободна, как птица.

Удивительно, что саму Фэррон не заперли сегодня в приюте, как её вещи. Где-нибудь в голубой комнате, той что снилась обитателям детского дома в кошмарах. Всё это подтверждало мысли о сговоре директора и полицейского — её проверяют.

Лайтнинг села в звенящий трамвай и огляделась ища чужие взгляды. Она не должна была отходить от обычных своих планов. Ей всё ещё не нашли замену в патронажном корпусе, и Фэррон какобычно по понедельникам ехала за покупками для своего Старика.

Нужно было вести себя как всегда, но мысли её и чувства метались от края до края, как песчинка на гигантском блюде. Хладнокровие — это было не про неё, чувство чуждое и сложное, которому она долго и упорно училась. Стуча зубами и дрожа, Фэррон скидывала все на погоду. Какой удобный повод скрывать то, что творилось в её душе. Жизнь такая счастливая и правильная, та, которую она сама себе выбрала и к которой стремилась, высказывала и таяла, как утренний туман, обнажая жесткий асфальт впереди.

«Ноктис!» — его имя снова смешалось с ненавистью. Только Каэлум мог так поступить и из мести за её отказ, сдать её полиции, их детство особенно ярко вспомнилось сейчас. Тогда она поступила бы с ним так же нечестно — предала бы.

Ей хотелось верить, что и сейчас ничего не изменилось, и она с легкостью предаст Каэлума, подставит его, лишь бы сделать больно. Между ними существовало что-то первобытное, острая линия чувств, за которой не было ограничений морали или доброты. Лишь звериное желание укусить и отомстить.

Была ли Клэр сама когда-нибудь честна с миром и собой, когда поступала «правильно», как велит ей совесть? Она не родилась с этим, это пришло с возрастом, как и душевные раны. Может быть, взрослые были всегда правы: она исчадие ада, в котором нет и крупицы чего-то хорошего?

Три остановки пролетели незаметно. Лайтнинг, задумавшись и заглядевшись на матовое стекло, чуть не пропустила свою. Выйдя под дождь, Клэр поспешила ко входу в магазин. Лишь оказавшись внутри, Лайтнинг выдохнула. Ветер с яростью бросал в стекло грозди дождя.

— Привет, — услышала она за спиной смущенный голос и оглянулась.

Клауд — сухой и чистый, в песочном фартуке и с рабочим бейджиком на груди — стоял там.

Капли дождя стекали по лицу, и Клэр опустила глаза. Здесь Клауд работал, здесь он не таскал свою военную куртку с нашивкам банд и тяжелые ботинки. На его ногах были простые синие кеды.

Клэр смахнула с лица мокрые волосы, ловя себя на мысли, что она почти на минуту застыла. Глубоко в душе она надеялась встретить Клауда именно так. Но это все равно оказалось болезненным — переступить ту черту, которую она сама провела. То ли признаться себе, что она нуждается в его помощи, то ли прикинуться последней сукой, что безэмоционально берет все необходимое, даже не думая о чувствах других.

- Привет, мне нужно кое что.

***

Перши недовольно поморщился, когда в доме Каэлумов встретил господина Сциенцию. Молодой человек в очках как всегда радушно улыбался, и как всегда детектива колотила изнутри ярость от этого слащавого оскала. Что ни говори, рядом с юным юристом Перши не покидало чувство неприязни.

— Неужели господин Каэлум снова в отъезде? — не успев поздороваться, съязвил детектив.

Его хриплый голос стойко ассоциировался у Игниса с запахом алкоголя и табачного дыма.

— Да, и в его отсутствие я уполномочен решать все юридические вопросы, — снова улыбка.

Перши взял себя в руки, в общем-то наличие или отсутствие Каэлума-старшего не сильно влияло на его визит, просто он предпочел бы общаться с человеком, разменявшими хотя бы третий десяток:

— Но его сына я могу увидеть?

Улыбка сошла с лица Игниса, и, чтобы скрыть свое удивление, он поправил очки. После очередных приключений «принц» был не в самой лучшей форме для встреч, тем более таких.

— Боюсь, он не сможет вас принять из-за болезни, — сообщил юрист.

Перши украдкой стиснул ладонь в кулак.

— Жаль… В вашем деле есть подвижки, и мне была необходима новая встреча с Ноктисом, — детектив с затаённой радостью прочитал на лице Игниса загоревшийся интерес. — Фэррон… Вам знакома эта фамилия? Хотел просто удостовериться, ну, да ладно, — Перши, мысленно потирая руки после закинутой удочки, повернулся к выходу.

Взгляд Игниса бегал по комнате. Для него была неожиданной мысль о причастности этой девчонки к инциденту в доме Каэлумов. Но почему?

«Потому что я видел её с Ноктисом», — раздраженно констатировал Игнис.

А ведь догадка детектива была недурна, и Игнис готов был сам себя проклясть за слепоту. Он — тот, кто просыпается раньше звона будильника, почему же он не забил тревогу, сразу увидев Фэррон рядом с Ноктисом. Теперь это попахивало не просто подростковыми проблемами наследника, сюда примешивалась вся их семья. В боях с врагами извне Игнис был обязан выбрать сторону главы дома.

— Подождите, возможно, он согласится вас принять, — эти слова настигли Перши почти у самой двери, он еле сдержал самодовольную улыбку.

Игнис спешил, он не был уверен, что поступает правильно, ему необходимо было выиграть время, хотя бы пару минут на размышления. Детектив же был чересчур опытен, чтобы дать юристу такую фору.

Сциенция обезоруживающе улыбнулся, будто признавая победу Перши.

— Фэррон? Лет пять назад… Девчонка из соседнего приюта залезала в этот сад, кажется это её фамилия?

Перши, ловя блеск его белозубой улыбки, демонстрирующей искреннее недоумение, отметил, как хорошо этот мальчишка играет. Похождения девчонки стали притчей во языках среди ветеранов дома Каэлума. Вот только с тех пор многие ушли, и свидетелей тех лет почти не осталось. Впервые детектив услышал о соседской оборванке от старой горничной, и Игнис присутствовал при том разговоре, а теперь ломал комедию с амнезией.

— Да, — подтвердил Перши, зная, что «догадливость» Сциенции насквозь фальшива.

Игнис поморщился:

— Детские шалости, это ведь было давно? Многое поменялось, она здесь и не появлялась лет пять.

— Как и наследник Каэлума. Странное совпадение не так ли? — хмыкнул детектив.

Вначале Перши не принял всерьёз россказни полоумной старухи, но время шло, а других зацепок не появлялось. Его преследовала мысль, что здесь что-то нечисто. Он нашёл ещё одного человека, тот тоже работал на Каэлума когда-то. Перши, поговорив с ним, прояснил ситуацию с Фэррон для себя.

— Послушайте, я знаю, что раньше у Ноктиса и этой девчонки были конфликты, возможно, это отголосок одного из них. Я хочу поговорить с ним.

***

«Принц» чувствовал себя паршиво, и дело было не только в сломанных ребрах и синяках, перекрывающих один другой. Перши поймал Каэлума в его берлоге, темной комнате, в которой тот зализывал свои раны. Ноктис ещё даже не поднялся с кровати. Он так и сидел на ней с одеялом на коленях, не хватало ещё куриного супа и сиделки для полной картины унижения.

Почему Игнис так подставил его? Неужели из-за драки Ноктис впал в немилость к своему будущему юристу или уже к отцу?

Ноктис зло посмотрел в глаза Игнису, словно спрашивая, что происходит. Сциенция лишь кротко улыбнулся.

Перши тоже с улыбкой, но куда более неприятной глядел в лицо мальчишки.

«Два дня», — сходу определил он возраст красочных побоев. Он ожидал увидеть приступ аристократического малокровия, но никак не такое буйство уличных красок на лице.

— И кто тебя так? — не скрывая злорадный смешок, спросил детектив.

Ноктис сдавил в ладонях край одеяла, готовясь сразу огрызнуться.

— Несчастный случай, — предупредительно сообщил за него Игнис.

— Понимаю: крутые лестницы и скользкие ступени, такое часто случается, — неприятно оскалился Перши.

Ноктис жгуче посмотрел в глаза Игнису, совершенно не стесняясь детектива. Юрист же, вроде бы смущаясь, поправил очки.

— Ваши шутки тут неуместны. Что вам надо? — проскрипел сквозь зубы Ноктис.

Детектив подобрался.

— Послушай, если мы проведём опознание, ты сможешь вспомнить того, кого видел той ночью?

Ноктис за пеленой раздражения не сразу насторожился. Он успел набрать воздух в легкие, чтобы яростно ответить — этот вопрос был закрыт ещё при первой их встрече. Он не видел никого. Но вовремя отдернул себя:

— А у вас есть подозреваемый? — недоверчиво спросил он.

Перши очень нравилось, когда в глазах этих сосунков загорался огонь осознания того, что кто-то умнее их.

— Да, одна девушка, — лукаво ответил детектив.

Ноктис опять сдавил в руках одеяло, глаза его уже по привычке метнулись к Игнису, стоящему за спиной детектива.

— Ты её знаешь — Фэррон.

Игнис поджал губы, словно говоря Ноктису: «Теперь понимаешь?» Тот, останавливая круговорот мыслей в голове, опустил взгляд на свои руки. Два дня назад он прижимал Лайтнинг к железному забору, всего два дня назад, и теперь — это. Если сейчас к Фэррон заявится полиция, та решит, что Ноктис мстит ей за её отказ. Каэлум надеялся, что не сможет упасть в глазах Фэррон ниже, чем тогда.

— Это не она, — чересчур спокойно сказал Ноктис.

Игнис отметил, как звучит его голос, это не спокойствие — сдержанность. Сциенция даже не сомневался в том, что Ноктис врет.

Может это девчонка использовала его. Фэррон сблизилась с Ноктисом, чтобы не дать ему сдать себя в полицию. Или всё же та надпись на полу предназначалась не Регису, а самому Ноктису. Всё это действительно лишь продолжение их детской войны?

Перши сморщил нос, будто съел кислятины. Он надеялся, Каэлум-младший обрадуется этим новостям. Судя по всем рассказам, он должен ненавидеть эту девчонку.

— Там ведь была кромешная тьма. Как можно быть уверенным в чем-то наверняка?! — вкрадчиво спросил детектив, прищуривая глаза.

Его слова были так прозрачны и мутны одновременно, что Ноктис понял — он не смог обмануть полицейского. Ему впервые за долгое время стало страшно, будто голос не слушался его как в детстве. Он сглотнул, глядя в мутные глаза Перши.

Мужчина по горло был сыт такими вот нераскрытыми делами о хулиганах и вандалах, чего стоили остатки Трех Банд, портившие статистику и репутацию его отдела. А это к тому же было дело влиятельного господина Каэлума, детективу необходимо было выслужиться.

Перши подался вперёд, отчего выражение его лица стало угрожающим. Он решительно не понимал ничего. Он посчитал, что нашёл идеальное решение для раскрытия этого дела. Ноктис должен был его поддержать и наконец подвести черту в расследовании. Но вся идиллия рушилась из-за капризного мальчишки.

Разве сунулся бы он сегодня утром в приют, если бы ожидал, что Ноктис его так подставит?

— Подумай хорошенько, даже если ты не смог рассмотреть того, кто там был, это не значит, что Фэррон там не было! Я уверен, что при опознании к тебе вернётся память. Эта девчонка пока единственная, кто годится на роль вашего вандала, но у меня нет основания её задерживать и допрашивать. Пока нет. Если ты изменишь свои показания, дело сдвинется с мертвой точки.

— Я всегда думал, что дело подстраивается под улики, а не наоборот, — заявил Ноктис.

Как же Перши ненавидел этих юных моралистов и идеалистов. Мир вовсе не справедливый и не правильный, как кажется в их неполные восемнадцать.

— Ошибаешься, — почти беззвучно прошипел он.

Ноктис вскинул подбородок, с презрением смотря на этот комок желчи.

— Это была не она, — ещё тверже, уже на зло детективу повторил Каэлум.

— Я слышал, что в детстве она не оставляла тебя в покое.

— Люди меняются.

Перши перебил Ноктиса, не дав закончить:

— Сегодня утром я был у неё в приюте. Ты знаешь, что у неё была условная судимость за убийство? — желая вывести Ноктиса из себя, сообщил он. Тот уставился на Перши.

— Такие люди не меняются, и она всё равно рано или поздно отправится за решетку, — с садизмом в голосе вкручивал детектив. Он и не заметил, как голос его нездорово повысился. После всего сказанного тишина зазвенела в ушах. Детектив почувствовал, как ему на плечо опустилась чья-то рука.

— Думаю, вам стоит удалиться, — с высоты своего роста сообщил Игнис. Лицо его было бледным.

Перши дернул плечом, скидывая руку мальчишки. Сын Каэлума словно издевался, и теперь детектив понял, что излишняя твердость голоса мальчишки напомнила ему другого человека — Фэррон. Та девчонка утром точно так же огрызалась.

========== 10. Ангелы-хранители ==========

— Стипендия? — немного недоверчиво осведомился мужчина.

— Да, наш благотворительный фонд собирается выдать нескольким сиротам специальную стипендию, и сейчас мы подыскиваем кандидатов, — сообщил молодой человек и поправил очки.

— Вам стоило обратиться в интернаты. Здесь, как бы это сказать, вы не найдете достойных кандидатов. Под нашу опеку попадают только трудные подростки, зачастую с криминальным прошлым.

Ступео признался сам себе, что если бы не идиот Перши, поднявший на уши весь интернат, где жила Фэррон, он непременно воспользовался бы этим советом.

Ноктис тоже был хорош. Он занял против Игниса ту же позицию, что и против детектива. Похоже сейчас наследник Каэлума видел врагов везде. Впрочем, доверять его словам о Фэррон не имело смысла, скорее всего девчонка запудрила ему мозги.

Ступео прекрасно понимал, Ноктис только сейчас узнал о её судимости. И Игнис прекрасно понимал, в каком смятении Каэлум. Все агрессивные попытки её защитить — его собственная защитная реакция на враньё симпатичной ему девчонки.

— Дело в том, что я уже был в одном учреждении, и у меня есть одна их воспитанница на примете. Но она числится на учете у вас, вот фонд и послал меня изучить её личное дело тут. Я говорю о Клэр Фэррон.

— Фэррон? — поморщившись, переспросил мужчина. Администратор центра помощи трудным подросткам был насторожен, не каждый день к ним заходили люди с благотворительными целями.

За дверью кабинета послышался звонкий голос, и с шумом вошла темноволосая девушка.

— Вот, — недовольно сообщила она и водрузила на стол администратора пачку заполненных бланков. — Мои отчеты.

Начальник посмотрел на неё и, давя в себе нарастающее возмущение, улыбнулся:

— Мисс Оэрба, здесь человек, пришедший по душу одной из ваших подопечных.

Фанг обернулась, только сейчас осознавая, что в кабинете присутствует кто-то ещё. В кресле сидел молодой парень в дорогом костюме. Она сразу узнала его, не зря Фанг предчувствовала, что от того темноволосого парнишки — Каэлума, у Клэр будут неприятности.

Их взгляды встретились. Фанг и не подозревала, что Игнис так же напрягся, как и она.

— Мистер Ступео — представитель благотворительного фонда. Они хотят предоставить Фэррон стипендию, для этого ему нужно изучить её дело. Возможно, вы сможете дать характеристику своей подопечной?

— Благотворительного фонда, значит? — колко переспросила Фанг.

Игнис, припертый к стенке, признал, что ему не везет сегодня.

— Мы можем это обсудить за чашкой кофе? — предложил он со спокойным выражением лица.

Не было в его голосе испуга, фальши или лукавства, лишь накатившая усталость. Фанг вскинула брови, её подкупила эта демонстрация открытости вместо отступления или нового вранья.

— Возможно, — согласилась она.

***

— Что вам нужно от Клэр? — почти сразу в обвинительном тоне начала Оэрба.

Игнис не был доволен тем, что его собственный обман загнал его в угол.

— Могу я звать вас по имени? — контрастно спокойным голосом спросил он и заглянул в глаза этой девушке. Было что-то общее у неё и розововолосой девчонки, приведшей Игниса сюда — немного диковатый темперамент.

Фанг чуть не покраснела то ли от ярости, то ли от смущения. Клэр говорила об этом человеке «мажорный хрыщь», но его спокойное и рассудительное поведение заставляли Фанг смягчиться. Он ведь в полиции даже понравился ей. Девушка, поправляя сбившуюся челку и попыталась взять себя в руки, чтобы окончательно не испортить впечатление о себе.

— Фанг, можно на «ты», — сдержаннее представилась она.

— Фанг, я — Игнис Ступео Сциенция, помощник юриста господина Каэлума, — Игнис постарался быть открытым, чтобы занять в их разговоре новую, более правельную позицию. — И как ты уже поняла, я здесь из-за его сына Ноктиса и его дружбы с Клэр.

— Считаете, что девчонка из приюта ему не ровня?! — заранее зло усмехнулась Оэрба.

Игнис поджал губы, Фанг сама признавала, что выглядит несколько истеричной на фоне такого скромного и аккуратного молодого человека. Она, чтоб занять руки, разом махнула чашку эспрессо, который неимоверно горчил.

Ступео Сциенция же признал, что опять подошел к мисс Оэрбе не с того угла, портя весь разговор слёту.

— Ну, ровня или нет, я хотел как раз услышать от тебя. Ведь она попала под опеку центра трудных подростков не просто так?

Фанг отвела взгляд, пытаясь осмыслить всю эту ситуацию — её подопечная, его богатенький мальчишка и полная неизвестность того, что могло возникнуть между этими подростками.

— Клэр — хорошая девушка, ей просто не везёт, — выдавила из себя Фанг самое пространное, что могла.

Игнис, заметив, как успокоился голос девушки, выдохнул. Быть может, все не так плохо, и у них выйдет диалог.

— Фанг, я бы хотел узнать о Клэр больше, я не желаю ей зла. Но это моя обязанность — забота о Ноктисе. Поэтому-то мне и пришлось заявиться с этим обманом про стипендию в ваш центр.

Оэрба, вздрогнув, посмотрела ему в глаза. Она боялась увидеть в его лице свое собственное отражение. Он тоже воспитатель, только Каэлума-младшего.

— Все её проделки далеко в прошлом, последние три года она просто расплачивается за детские ошибки. Если не считать того раза, когда мы с тобой впервые встретились, она не попадала в полицию с чем-то криминальным, — Фанг немного лукавила, но она знала, что по сравнению со многими подопечными их центра Клэр ангел. Там ведь встречалось такое, что волосы даже у неё вставали дыбом: наркотики, проституция, оружие. — Сейчас Клэр образцовый подросток, у неё чистое дело, практика в благотворительном корпусе, и многим стоило бы поучиться её заботе о младшей сестре.

Игнис не сомневался, что Фанг будет выгораживать Фэррон. В голосе звучала любовь не рьяного надзирателя, а матери. Вот где не хватало Перши с его желчью, чтобы указывать на кислую правду.

— А то дело, по которому у неё была условная судимость — убийство, тоже детская ошибка?

Фанг уловила в его голосе укол и побледнела. Она знала, как прятала от всех ту историю Лайтнинг, и сама ни за что не рассказала бы об этом инциденте чужому человеку. С другой стороны Оэрба понимала, что Клэр нуждается в реабилитации. Лайтнинг не станет оправдываться, считая, что тот, кому она действительно нужна, поймет и примет её проступок сам. Фанг же, знавшая, как сложно адекватно воспринимать подобные истории, не разобравшись в фактах, взялась за оборону:

— Ты можешь сколько угодно вытаскивать старые скелеты из шкафов, пытаясь кого-то испугать или очернить, но суд тогда признал, что это было непреднамеренное убийство и самооборона, ей назначили условный срок — три года, — ответила Фанг. — Она провела все это время под присмотром центра, её долг перед обществом оплачен сполна.

— Хорошо, — спокойно ответил Игнис, — Прошу тогда лишь дать мне больше информации о том деле, чтоб и я смог доказать её невиновность перед другими, — Игнис терпеливо сделал шаг назад в их разговоре. Он мысленно прикинул возраст Клэр, чтобы зацепить Фанг. — Сколько ей тогда было? Четырнадцать?

— Около того, — недоверчиво и тихо ответила Фанг, ей показались лукавыми слова Игниса. — Я не имею права рассказывать всего, но это дело никогда не было секретом, тогда его освещали все газеты — «Дело в прачечной приюта».

Игнис припомнил эту грязную историю и был удивлён. Газеты много чего тогда писали, все, кроме имен. Видимо, полиция все-таки их скрывала в целях конспирации.

Игнису стало ясно, что теперь сложно будет выставить Фэррон, как убийцу перед Ноктисом. Да и самому ему воспринимать Клэр как преступницу больше не получится. Любой, кто видел те статьи, посчитал бы, что девчонка — жертва. Фанг нащупала верный путь для защиты Клэр.

— Это тоже тоже был надзиратель от центра помощи трудным подросткам? — переспросил Игнис, выуживая из памяти что-то ещё.

— Да, в общем-то тот ещё подонок. Клэр поймали на месте убийства, она молчала, но и ничего не отрицала, тем самым признавая свою вину, — Фанг сглотнула, перед глазами была та Лайт. — Только благодаря её младшей сестре и нескольким другим девочкам, суд узнал о том, как себя вел с воспитанницами этот человек, и преступление Клэр признали самообороной.

Игнис, немного скривившись, сглотнул. Какого дьявола он полез именно к Фанг с расспросами, чтоб ворошить такое дерьмо! Нет, теперь и он обязан был почувствовать жалостью к Клэр хотя бы внешне.

— Тот человек был прикреплен к Клэр от центра трудных подростков до тебя?

— Да.

— И ты не боялась занимать это место после него?

Фанг улыбнулась уголком губ, что придало ей зловещее выражение лица:

— Я никогда не сомневалась в том, что приключилось в прачечной. Да, мне было сложно. Я тогда только пришла в центр, а Клэр сильно потрепала жизнь и «взрослый мир». Со временем ко мне она привыкла, но все равно она больше не может никому доверять, от того берет слишком много ответственности на себя.

Игнис приподнял очки, потирая переносицу. Девочка попалась сложная, с кучей тараканов. Только подобного не хватало наследнику Каэлума. Ноктис и сам не подарок, а Фэррон то ещё дополнение.

Зато как красиво теперь складывалась мозаика их взаимоотношений с «принцем» — два ребенка против всех. Ноктис, наверное, действительно вообразил себя принцем на белом коне, защищающем несчастную девчонку. Романтично — как легко броситься в такую трясину в семнадцать. Потом будет, что вспомнить и чем тешить свою совесть.

Один раз Игнис ошибся в Ноктисе, посчитав, что его, как подростка, съедает жажда злачных приключений, и оттолкнул его, предложив не то. Но Ноктис оказался куда сложнее — скорее шекспировский романтик. Не стоило с ним тогда так поступать. Зато теперь все вставало на свои места.

Игнис постарался сбросить всю пелену тяжелых дум и посмотрел на Фанг новым взглядом, замечая, что она привлекательна.

Девушка рассеянно накручивала темные волосы на палец и заглядывала на дно чашки, будто гадая на остатках кофе. Он почему-то сам себе улыбнулся, откидываясь к спинке стула и ломая голову, как теперь все объяснить Фанг, как добиться её помощи, и самое главное — как все это рассказать потом Ноктису и его отцу?

***

Клэр еле плелась назад, даже несмотря на подписанные Стариком рекомендации для военной академии в кармане. Что ей эта радость, если завтра все сорвется, и её заставят написать подписку о невыезде. Она пыталась храбриться. Пока удача на её стороне, все складывалось только в пользу Фэррон, даже Клауд — с ним все сложилось как нельзя лучше.

Просто после посещения Старика, голова её ещё сильнее потяжелела, а одежда насквозь промокала. Хотелось уже содрать противное тряпьё, скребя ногтями по запястьям, там где её браслеты касались кожи. Не хотелось больше верить в талисманы, вообще ни во что не хотелось верить. И хорошо, что дождь так зарядил, огораживая её от всего мира в собственной голове. Она почти добралась до главных ворот, когда заметила маленькую красную машину, припаркованную к тротуару — машину Фанг.

Подняв на автомобиль глаза, Лайтнинг чуть не отшатнулась. Ей было тяжело вернуть в этот мир сознание. Фанг, сидевшая внутри, увидела её и вышла.

— Клэр, поговоришь со мной? — такой простой и одновременно мучительный вопрос.

Лайтнинг смахнула с ресниц капли и, молча, подошла к машине, сама открыла дверь. Вечно живая и темпераментная Фэррон смахивала сейчас на бедный призрак. Оэрба сразу это заметила.

Фанг села следом и, повернувшись, пристально посмотрела на Клэр. На коленях у Фэррон был большой пакет, наверное, содержимое его тоже все промокло насквозь, как и одежда Лайтнинг.

— Уже завтра? — осведомилась Фанг.

Клэр вздрогнула.

— Что? — грубо огрызнулась она, как будто почувствовала, что сейчас её отчитают за утренний визит полиции.

— Завтра ты уезжаешь сдавать документы в академию?

Клэр осознала, что Фанг не дразнит её тем, что завтра к ней придет детектив с ордером на арест. Оэрба просто заехала проведать свою подопечную перед важной поездкой.

— Послезавтра, — снова бесцветно ответила Клэр.

На самом деле о везите Перши в приют Фанг уже знала. Она изогнула бровь:

— Что-то я не вижу радости.

Клэр покраснела, глядя ей в глаза, как всегда неспособная рассказать о своих проблемах.

Оэрба подалась вперед, между двумя сиденьями нащупала холодную руку Клэр под влажным пакетом.

— Я знаю, что утром к вам заявилась полиция, — доверительно сказала она. Клэр ответила злостью в глазах. — Я приехала сказать тебе, что все будет хорошо.

Читая на лице Фэррон молчаливый вопрос, Фанг продолжила.

— Я сегодня говорила с тем парнем в очках, что вытащил тебя и сына Каэлума из полиции. Он их юрист. Сегодня детектив пытался заставить Ноктиса дать против тебя показания, но мальчишка смолчал, — в голосе Фанг было сожаление. Не к поступку Ноктиса, конечно, а к тому, что она вынуждена рассказать о нем Лайтнинг. Фанг не хотела способствовать симпатии Клэр к тому мальчишке, но и врать она не могла.

Фэррон всё так же шокировано мотнула головой, то ли не веря в благородство Ноктиса, то ли пытаясь соврать Фанг, что она ни причем.

— Игнис меня заверил, что это дело скоро закроют. Единственное, о чем он просил, чтобы ты больше не виделась с Ноктисом.

Предчувствуя огонь гнева от Клэр, Фанг сжала её ледяные пальцы сильнее.

— Знаю, что это смешно, а подобного просить глупо от тебя, но, честно признаюсь, мне этот парень самой не нравится, и те истории, в которые попадаете вы двое, тоже. Я бы была только рада, если бы ты перестала с ним общаться.

Клэр чуть было не выдернула свою руку из ладони Фанг. Зачем ей этот чертов Каэлум сдался! Это не она, он все время её преследует! Да и если бы Оэрба знала, с кем водилась Клэр и в какие передряги попадала, то так не переживала бы сейчас. Просто раньше Лайтнинг хватало везения выходить сухой из воды.

Фанг терпеливо выдохнула:

— Ничего не говори пока, все равно ты уезжаешь. У тебя будет целая неделя, чтоб все хорошо обдумать и забыть об этом мальчишке. Просто подожди, тебе будет чем отвлечься на новом месте.

***

Внушающей панорамой, почти десять на пятнадцать футов раскинулось море фиолетовых и тёмно-синих красок. Они плыли по полотну, переплетались завитками, как облака циклонов, лишь в верхнем левом углу мерцали тепло-жёлтые всполохи — звёзды.

«Безлунная ночь, » — мысленно выдохнул Ноктис её название.

Он долго стоял у этой картины, она действительно понравилась ему, что случалось не так уж часто. Каэлум-младший всегда маневрировал на тонком лезвии между любовью и ненавистью к искусству.

«Современное искусство, » — растягивал в голове он эти слова. Ноктис знал, что Фэррон непременно прыснула бы смехом, узнай она, где Ноктис проводит утро каждого воскресенья, даже сейчас, когда все свободное время он посвящал больничной койке. И, как ни отвратительно это признавать, Каэлум понял бы смех Клэр. Его сверстники интересовались чем-то более простым. Так какого чёрта он должен насиловать свой мозг, ища смысл в вещах, развешенных по стенам галерей?

Наверно, у каждого должен быть свой ритуал для самосозерцания: кто-то ходит по вечерам пятницы в бар, кто-то по воскресеньям посещает церковь, а вот он — такие места.

С детства ему внушали отличие от остальных сверстников. Он другой, но данное с рождения превосходство нужно отрабатывать втройне. Если кто-то и рождается богатым, то образованной и высокоразвитой личностью нужно ещё стать. Поэтому в доме Каэлума и считалось важным эстетическое воспитание.

Отец где-то просчитался. В большинстве случаев «предметы» современного искусства вызывали в Ноктисе цинизм и холод. Он действительно редко видел то, что было достойно внимания, но найти нечто подобное даже раз в жизни стоило. Такая находка вызывала внутри волну ярких чувств. Это было почти как тогда, когда он спрыгнул с развалин Старого моста и увидел небо над своей головой и лицо Лайтнинг.

— Хорошая картина, — сказал тяжёлый голос позади него. Ноктис опустил глаза, но не обернулся. Это был отец.

Ноктису стало немного стыдно, лицо его украшали синяк под глазом и ссадина на скуле. Отец так и не наказал его за драку. Регис игнорировал эти увечья, будто ничего и не случилось.

Принц же разрывался от его безразличия. Конечно, где-то в глубине души Ноктис знал, что всё это игры его эгоистичного и действительно избалованного сознания. Здоровье отца не столь хорошо, чтобы желать от него лишних эмоций. Именно это и вызывало в Ноктисе глубинный стыд.

— У тебя хороший вкус, — закончил свою мысль Регис, когда стало понятно, что сын не ответит ему.

И в этих словах, спокойном и чересчур аккуратном тоне была боль для наследника. Отец с ним слишком мягок и добр. С каких пор? Неужели то, что случилось прошлым летом, было так страшно, что теперь Каэлум-старший не желал портить отношения с сыном какими-либо разногласиями, как будто это последние их совместные мгновения - не стоит их тратить зря.

Ноктис, прикрыв глаза, пожалел, что в нем нет терпения и мудрости отца. Он тоже меньше всего хотел его разочаровать и что-то портить.

— Думаешь, стоит её купить? — продолжил свой односторонний диалог Регис.

Ноктис нашел силы ответить:

— Нет.

В картине была душа, которую можно было увидеть лишь здесь и сейчас, покупать её было бы кощунственно. Лучше уж Ноктис будет приходить к ней сам.

— Её место здесь.

Регис улыбнулся словам своего ребёнка.

— Знаешь, то дело о проникновении в наш дом — я решил, что пора его закрыть.

Ноктис посмотрел на отца. Регис с мягкой улыбкой встретил взгляд сына. Ноктис впервые заметил, как отец осунулся, сколько седины прибавилось на его голове. И этот тон, Ноктис не помнил его таким.

— Все равно они застряли на пустом месте без улик, да и подумаешь — выходка шпаны, — Ноктис сглотнул, словно хотел возразить, но не нашёл аргументов. Это было настолько странно для отца. Для того Каэлума, которого боялся весь город и добрая половина конкурентов.

Регис ещё немного промолчал.

— Кстати, та девчонка… Фэррон. Я слышал, вы встречались? — Ноктис недовольно скривил губы, так что отец улыбнулся шире.

— Ты её помнишь? — проговорил сын.

— И не забывал. Постоянно ловлю себя на мысли, что, вспоминая твоё детство, начинаю рассказывать о ней тоже.

Ноктис смущенно промолчал. Что это за странный разговор был? Как предсмертный кашель, тихий и жалкий.

— Отец, почему ты не рассказал мне о своей болезни? — выдохнул Ноктис наконец, понимая, что если и сейчас промолчит, никогда больше не решится спросить отца. Они не так уж часто разговаривали, а мысли о здоровье отца его не отпускали, он во всем видел признаки его болезни.

От того, как после вопроса зазвенела тишина, стало ясно, сколько этоти слова жгли Ноктиса изнутри.

Регис замолчал. Он хотел, чтобы этот разговор прошёл иначе, но и ожидать от своего сына иного, того, что он не поймает врасплох самого господина Каэлума, не мог.

Прогнав через себя выдох, Регис устало спросил:

— Как ты узнал?

Ноктис неприятно усмехнулся:

— Все в доме об этом знают. Все, кроме меня. Тебе не кажется это несправедливым? Почему в нашей семье все насквозь пропитано ложью? И этот разговор тоже?

Регис не хотел больше шутить с сыном, пожалуй, эти слова оказались тем немногим, что могло испортить ему настроение. А ведь он не хотел говорить сегодня с Ноктисом так.

— Ты решил, куда поступишь? — проговорил отец, специально нажимая на больную точку сына в ответ.

— Не переводи тему, — проговорил младший, смотря с жестокостью в глаза отца.

Регис именно в этот момент ощутил саднящую боль по отношению к сыну — все сосредоточение своих страхов. Ноктис такой решительный, выпятивший свой подбородок, но все такой же ребёнок как пять лет назад.

— Ноктис, ты уже не дитя, чтобы бегать от своих проблем, ты должен решиться, — сказал отец.

Сын замолчал, сжав зубы. Это был диалог двух глухих. Наконец, не выдержав, он проговорил:

— Это ты все время забываешь, что я не ребенок.

Отец его прервал, не дав закончить:

— Тебе стоит сейчас сосредоточиться на учебе и своем будущем, вместо того, чтоб драться и шляться с всякой шпаной.

Ноктис будто враз проглотил свое возмущение. Как такой тихий и спокойный разговор смог перерасти в это? Оба Каэлума так долго о чем-то умалчивали перед друг другом, что теперь, выплеснув это, пылали.

Ноктис не понимал, как он все это время мог тешить себя тем, что отец не знает про его похождения. Конечно, все лишь делали вид, что прикрывают его перед главой дома, а сами докладывали каждый шаг. Ноктис считал, что обманывает отца, в итоге отец обманывал его.

— Какого черта ты следишь за мной?! — бездумно огрызнулся Ноктис.

— Ноктис, ты то требуешь, чтоб я рассказывал тебе о своем здоровье все, то считаешь, что я лезу не в своё дело по отнощению к тебе, — тихо и грустно усмехнулся отец. Сын был чертовски прав — все в их жизни сплошное враньё.

— Завтра я уезжаю, к моему возвращению ты должен решить, куда поступаешь, — твердым голосом наконец сказал Регис.

«Опять уезжаешь?!» — про себя выпалил Ноктис. Последнее время он виделся с отцом реже, чем в школьные времена. Казалось, Регис торопится успеть всё. Отец выглядел так плохо, словно скоро эта погоня его добьет.

Регис развернулся, собираясь уйти. И тихо, через плечо, чтоб не смотреть Ноктису в лицо, сказал то, ради чего затеял весь этот разговор:

— И постарайся больше не встречаться с той девчонкой. У вас сплошные неприятности друг от друга. Подумай хотя бы о ней, ей тоже нужно поступать.

Ноктис бессильно опустил руки, наблюдая, как отец уходит. Регис нашел отличный способ добить напоследок сына. Тот и так бросался от одной крайности в другую по отношению к Фэррон. Она и злила его, и пугала, и не давала о себе забыть.

Промпто, все это время тактично державшийся в стороне, чтоб не вмешиваться, сел на скамью напротив картины и обозначил свой приход тихим кашлем.

Ноктис обернулся. Аргентум отметил, что на лице Ноктиса видны следы какой-то одержимости.

— Ты её видел? — спросил Каэлум друга.

Промпто молчал, говорить о той девчонке здесь, когда стены галереи ещё помнили слова его отца о запрете с ней видеться, казалось странным. Промпто пару раз за глаза проклял друга, что тот втянул его в свои семейные разборки. Но Ноктис должен был передать что-то той самой Фэррон или что-то выяснить о ней. Промпто так и не понял до конца, однако, сам Ноктис категорически отказывался идти к ней, сказав, что его появление там только все ухудшит, так Промпто и оказался сегодня в приюте.

— Неа, зато видел её сестру. Миленькая девочка, — улыбнулся Промпто и, выдержав театральную паузу, добавил, — Она сказала, что твоя Джульетта уехала и что она никого не хочет видеть, в особенности тебя.

Ноктис с кислой миной сглотнул эти слова, так что Промпто вознёс глаза к небесам: «Что за фатализм?!»

— Знаешь, что я люблю больше всего в музеях, — ни с того, ни с сего затянул он, ухмыляясь.

Ноктис посмотрел на друга. Он понимал, скольких усилий Аргентуму стоила эта утренняя прогулка в приют и скучную галерею с похмельной головой.

— Что? — сухо и почти беззвучно спросил Ноктис.

— Скамейки, — белозубо улыбнулся Промпто, стараясь хоть как-то озарить своим светом мрачное настроение друга. — А ещё этот ангелочек сказал мне, что твоя подружка вернётся в город через неделю.

========== 11. Долги ==========

Звук капающей воды отразился о кафельные стены. Клэр лежала в бирюзовой ванной, в ней вода всегда казалась грязной, словно хотела напомнить о том, кто был здесь до девушки. Чёрная плесень расчертила решеткой промежутки между плитками на стенах.

Клэр всегда ненавидела эту ванную комнату, даже тогда, когда они с Сэрой были ещё маленькими и вместе мылись здесь. Лайтнинг чувствовала себя лучше в общей душевой. Но сейчас ей хотелось уединения. Её не было в приюте почти неделю. Жизнь её налаживалась, а вот душевное состояние — нет.

Новая капля медленно набухала на неисправном кране, готовясь полететь вниз, разбиваясь вдребезги о гладь воды. Лайтнинг смотрела на это, вцепившись пальцами в наушники. Будто стараясь отгородится от всего. Но теперь каждая песня в плеере для неё стала горьким воспоминанием, Фэррон больше не могла слушать свою музыку.

Почему? Горизонт был чист, а Лайтнинг как будто тянули назад старые долги. Та неделя в военной академии, вдали от сестры и этого проклятого места прошла, как в тумане, никакой радости от сломленных оков не было.

Лайтнинг не поверила словам Фанг о том, что полиция так просто оставит её в покое. Она ждала, что на следующий день за ней явится тот детектив с ордером. Он пришёл, но для другого.

Перши поймал её на улице. Сначала детектив просто смотрел ей в глаза, а Клэр не знала, куда деть себя. Будто он собирался потащить её в свою машину и увезти куда-нибудь, чтобы выбить признание.

Детектив приблизился, и Фэррон отшатнулась — от него несло алкоголем. Он был встельку пьян, и это посреди рабочего дня! Клэр сразу поняла, как он разозлен, раз позволил себе такое.

— Лучше не приближайтесь ко мне, — насупившись, процедила она и отступила назад.

— Девочка, ты мне угрожаешь? — насмешливо спросил Перши. И будто специально схватил её за запястье крепче.

Браслеты впились в кожу. Что-то заколотило изнутри, и в голове всплыли события, произошедшие в прачечной много лет назад. Преодолев свой страх, Лайтнинг сказала:

— Вы пьяны. Не трогайте меня, иначе у вас будут неприятности.

— Попробуешь и меня убить? — злобно усмехнулся он.

Клэр почти всхлипнула, набирая побольше воздуха в легкие. Она не стала за эти годы сильнее взрослого мужчины. Но теперь весь накопленный опыт заставлял Фэррон поступить иначе.

— Нет, но если вы меня тронете, будете сами разбираться с полицией, — Лайтнинг всем своим видом пыталась продемонстрировать, что не боится. Она с усилием вырвала свою руку из чужой хватки и пошла дальше своей дорогой.

— С полицией! — насмешливо передразнил он Клэр. — Не думаю, что второй раз тебе там поверят! — Перши плюнул злобой в её удаляющуюся спину. Фэррон, не оборачиваясь, чувствовала, как детектив прожигает её взглядом, с улыбкой на губах и ненавистью в глазах.

— Всё равно ты сдохнешь за решеткой! — выкрикнул он последнее проклятье.

— Не дождешься! — прошипела Клэр себе под нос, растирая синяк на запястье.

Фэррон только сейчас, оставив позади это происшествие, поняла, как Перши был жалок и бессилен. Это все, на что он оказался способен против девчонки из приюта — напиться и прийти, чтобы её оскорбить и спровоцировать. Бессильная злоба — то, что всегда преследовало Клэр по пятам.

Лайтнинг вытащила из ушей наушники. Музыка больше не заставляла душу летать наяву. Каждая мелодия, которую она берегла и лелеяла, теперь ассоциировалась с беспомощностью и болью. Клэр опустилась в ванну так, что уши закрыла вода. Тишина накрыла её, пузырьки медленно поднимались над головой.

Все не так уж и плохо: её документы приняли в академию, с заявлением на специальную стипендию не будет проблем, человек в белом плаще почти месяц не появлялся на сборищах банд, полиция от неё отстала. Правда в академии ей дали не так много времени перед отъездом. Прийти в эту комнату в последний раз, даже против желания было необходимо. Как и спуститься в ненавистную прачечную - вспомнить то, что там произошло. Её унижение и боль, причиненную человеком, которого она уже и не помнила. Наверное, её сознание услужливо стерло лицо того подонка и все случившееся, оставив в голове лишь тошнотворный запах хлорки.

Клэр поднялась из воды и только сейчас осознала, сколько вещей её держало в этом маленьком городе.

***

— Привет!

Лайтнинг шла по улице, руки оттягивали пакеты - почему именно в этот неудобный момент она попалась на глаза Клауду?

Он знал о её еженедельном ритуале закупки продуктов и о походе к патронажным старикам, поэтому уже вторую неделю пытался выловить на этом пути.

Клэр слегка побледнела, отступив назад, но быстро спрятала испуг за злостью. Фэррон не любила, когда кто-то нарушает её территорию и ходит её тропами. Если ей нужно было бы, она сама пришла к Клауду, какделала это раньше.

— Привет! — зло ответила она и обогнула Страйфа, продолжая свой путь.

Клауд знал этот тон, но лишь улыбнулся, поддев рукой пакет Клэр и последовав за ней. Она внутренне сжалась, принимая его бескорыстную помощь, но не подняла глаз.

Клауд отметил, что с последней их встречи Лайтнинг вернулась в норму. Тогда она и на себя-то не походила, глупо было спрашивать, зачем ей сдалась его рабочая обувь. Наверное, это была какая-то забава, впрочем, когда это Фэррон играла или шутила?

Когда с ними был Зак.

Клауд снова не знал, с чего начать разговор. Нет, тема его кед заранее провальная. Он неловко выдал:

— Когда ты полезла на Старый мост за тем парнем, я почти поверил, что ты наконец решилась вернуться в Игры.

— С чего бы? — сухо проговорила Клэр, не поворачивая головы.

С того момента, как Лайтнинг полезла спасать Каэлума, прошло несколько недель. С тех пор она ни разу не появлялась на сборище Трех банд. Клауд же втайне надеялся, что тот инцидент вернёт её прежнюю и уничтожит фобию перед Старым мостом. Страйф ошибся.

— Ну, мне казалось, что это было бы…- Клауд запнулся, подбирая слова.

— А ты сам не хочешь с этим завязать? — спросила она чуть резче, чем следовало. Она знала, к чему приведет этот разговор.

Клауд опустил взгляд на свои ботинки. Он не знал, что глубоко в душе Лайтнинг тоже хотела, чтобы они снова могли быть чем-то большим, чем знакомыми. После того, как он помог ей, не сказав ни слова, Клэр поняла, насколько ей не хватает такого человека, на которого всегда можно положиться. Но Фэррон слишком хорошо знала, что она никогда уже не сможет вернуться к Старому мосту, а Клауд никогда не бросит свои Игры и банды. Это всё были легенды и мечты их с Заком детства. В память о Фейре Клауд начал участвовать в турнире. Даже чертов камуфляж и полувоенные рубахи с нашивками он начал носить вслед за Заком. Мальчишками они всегда крутились возле остатков «Солдат Анжела» и верили, что эта банда возродится.

— Завязывать не с чем — Старый мост огородили, скоро его будут сносить, — вдруг грустно усмехнулся Клауд.

Клэр на секунду осеклась. Она получила то, что так долго хотела. Сколько ребят выросли на мечтах покорить Старый Мост?! Наверное, несколько поколений. Лайтнинг смягчилась, она не ждала такого поворота:

— Я рада, — неуверенно проговорила она.

Клауд тихо улыбнулся.

— Я знал, что ты так скажешь.

— И что теперь? Никаких Игр? — впервые посмотрев Клауду в глаза, спросила она.

Он увидел в них что-то давно потерянное, то что так хотел найти в Клэр.

— Сефирота выпустили из тюрьмы, — признался он ей. — Похоже, скоро банды снова соберутся. Я надеялся, что ты… — сказал Клауд.

Клэр сжала ладонь в кулак. Валентайн был прав, за плохим следует худшее:

— А я-то тут причём? — снова зло спросила она. — Через неделю меня тут вообще не будет, я наконец уеду из этого города, а вы можете кидаться с крыш и мостов сколько угодно и сколько угодно резать друг друга по подворотням, идиоты.

Клауду неожиданно неприятно было слышать эти слова, пусть и сказанные в сердцах. Он даже не знал, что так задевает его. Быть может то, что это казалось неуважением к памяти Зака, неуважением к самому Клауду, всем тем добрым чувствам, что он испытывал к Клэр. Страйф остановился.

Клэр обернулась и, заметив в его глазах пустоту, на секунду пожалела о сказанном, но ничего уже поделать не могла. Она, сморщив лоб, перехватила свою ношу из рук Клауда и пошла дальше.

***

Отыскав под ковриком ключ, Клэр открыла дверь дома. На веранде слепило солнце, так что с непривычки здесь было слишком темно. Лайтнинг хорошо знала этот коридор, но всё равно ступала очень аккуратно. Никогда нельзя было предугадать, что ждало внутри, а в руках её были тяжёлые пакеты с продуктами. Однажды она уже чуть было не споткнулась тут о муляж растяжки.

Искрящиеся пылинками лучи солнца пронизывали её путь. Клэр задела носком сандалия пустую бутылку и сдвинула брови. Она не была здесь с отъезда, но ей обещали, что за Стариком присмотрят. Он сам во всяком случае не писал и не звонил ей всё это время.

Под ногу попала ещё одна бутылка, и Лайтнинг напряглась сильнее. Глаза её немного привыкли, и она уже смогла увидеть, что вся дорога усеяна такими же «трофеями».

— Эй! — окрикнула она хозяина дома. Никто не ответил.

Лайтнинг мельком бросила взгляд на лестничный пандус. Платформа для перевозки оказалась сверху. Ощутив неприятный холодок, Лайтнинг поставила пакеты на тумбу возле лестницы и поднялась на второй этаж. Деревянные половицы скрипели, под ногами путался бесчисленный хлам.

Дверь в спальню была открыта. Её подпирала перевёрнутая коляска. Новая бутылка попалась под ногу. Лайтнинг от злости сжала зубы. В комнате никого не было, и она подняла глаза к потолку, понимая, где искать Старика.

***

Он был на чердаке, возле низкого смотрового оконца. Лежал на старом пледе, прицеливаясь из винтовки. Клэр, успокоив дыхание после подъема, сделала пару шагов к Старику и присела на корточки.

Она услышала тихий холостой щелчок курка и его голос:

— Бэнг! Знаешь, я мог бы пристрелить тебя ещё на той стороне улицы.

Она поняла, что сегодня он особенно пьян. Давненько она не видела Старика в таком дурном настроении.

— Мог бы, только у тебя нет патронов, — тихо сообщила она.

Он хрипло, по-старчески засмеялся и повернулся к ней. Лицо Старика украшали бесчисленные морщинки, жесткие серые волосы были всклокочены.

— Конечно, разве я похож на психа, чтобы заряжать винтовку и отстреливать людей на улице, пока пьян? — он достал из складок пледа бутылку и отпил из горла.

Клэр не улыбнулась. Старик и сам подозревал, как дико выглядит со стороны в такие моменты. Лайтнинг давно привыкла к тому специфическому юмору, что расточал военный ветеран. Когда-то он был снайпером и всегда считал, что ничего в своей жизни не умеет, кроме как стрелять.

— Посмотри, на кого ты похож. Сколько дней ты тут гнездишься? — всё так же язвительно спросила она.

Девчонка семнадцати лет всегда «тыкала» ему, так что Старик забывал, какой десяток лет он уже сменил. Может быть именно поэтому он и терпел Клэр, а может — потому что она его не боялась и не презирала. Не заставляла быть лучше, чем он был, и не обвиняла в том, что он хуже, чем он есть.

Старик поёрзал, подбирая для неё достойный ответ.

— Были б мы в армии, я тебя давно бы подстриг налысо, — не слишком удачно парировал он, но Клэр впервые за сегодня улыбнулась.

У них были странные и сложные взаимоотношения. Каждый жил немного неправильно, но принимал другого — в отличие от остального мира, который так и норовил уколоть обоих.

Их вместе свел патронташный корпус и невыносимые характеры. На долю обязательных общественных работ Клэр выпал присмотр за стариками, только вот её внешний вид и поведение вводили в ужас одну пенсионерку за другой.

Старик имел репутацию ни чуть не лучше. Всё от того, что своими скверными забавами он пускал в бегство волонтёров всего через час знакомства. Он считал, что ему не нужна никакая помощь, хотя такое заявление вслух грозило ему путёвкой в дом престарелых.

Для Фэррон и Эстерна встреча друг с другом стала последнем шансом сохранить свою жизнь такой, какой она их устраивала. Клэр нашла подопечного, чтобы её не выгнали из корпуса, от Старика же отстали соцработники. Хотя поначалу и Лайтнинг пришлось тяжело. Старик ведь пытался выжить её со своей территории, как последний партизан.

— Повторяешься, ты уже это говорил! — беззлобно улыбалась Клэр. — К тебе приходили ребята из корпуса, пока меня не было?

Старик поморщился:

— Был мальчишка. Я подстрелил его ещё на подступах, — скверно отшутился он.

Клэр поджала губы, она видела на тех самых подступах к дому новые следы краски.

— Я скоро уеду, и тебе придётся научиться дружить с ними, — достаточно спокойно сообщила она.

— Значит с твоим поступлением всё в порядке? И полиция от тебя отстала? А я так надеялся, что ты пролетишь.

Клэр и не дрогнула от его слов. Что ни говори, они в некоторой степени привязались друг к другу, и Старик не хотел так просто отпускать Лайт. Разве Фэррон когда-нибудь могла подумать, что сможет назвать другом подобного безумца, но если бы не он и Клауд неделю назад, она бы сломалась и разбилась на сотню кусочков.

— Полиция отстала, — ответила Клэр.

— Всё равно в военную академию идут только полные идиоты или уродины, — подвёл Старик мстительный итог.

Клэр не перестала улыбаться. Он ведь сам неделю назад незаметно подсунул ей письмо с рекомендациями.

— К кому же относился ты, когда пошёл туда учится? — она поступила именно в ту академию, которую он когда-то окончил с отличием.

— К идиотам, — пробурчал Старик. Он не раз говорил, что академия была одной из самых ужасных вещей в его жизни, а повидал он немало — прошёл три войны. — Ты ещё припомнишь мои слова, служба выжмет тебя без остатка и оставит подыхать одну без семьи и ног.

— У тебя нет семьи из-за скверного характера, а не из-за военной службы, — немного невпопад ответила она, стараясь поставить точку в этом разговоре. — Пойдём, я приготовлю тебе обед. Мне ещё весь дом убирать, во что ты его превратил?

Старик изобразил гримасу на лице: честно говоря, стряпня Лайтнинг была сомнительным удовольствием.

— На черта убираться, если завтра все станет как прежде? — проворчал он, но постарался подняться. — Клэр! — неожиданно повернулся Старик. — Ты как-то хотела научиться стрелять? Поехали завтра за город?

Она некоторое время молчала, будто раздумывая. Действительно, когда-то эта просьба была высказана ею от очередного приступа безысходности. Быть может, эта утопичная мечта сорваться с места и путешествовать автостопом, отстреливаясь от своей прежней жизни, могла сбыться? Клэр улыбнулась сама себе. Сейчас уже казалось, что всё это в прошлом, наконец в её мучениях появляется просвет. Ей вдруг стало невыносимо стыдно за то, как кончился их разговор с Клаудом.

— Знаешь, я передумала. Я ещё успею сделать это, поехали за город просто отдохнуть. — Клэр чувствовала, что и эта их идиллия скоро кончится. Она вот-вот уедет, и Старик исчезнет для неё. Он посмотрел ей в глаза с затаённой грустью и криво улыбнулся.

— Спасибо, — сказала она, не найдя сил на уточнение, за что именно. Новую жизнь нужно начинать без долгов, эта мысль преследовала её последние дни. Но только сейчас она смогла её принять до конца.

========== 12. Многогранная правда ==========

Солнце, наконец, умерило свой пыл, начав клониться к горизонту. Ноктис нашел именно то место в заборе, до которого однажды провожал Лайтнинг, и перелез через него. Несколько тяжеловесно и неуклюже, чем хотел. Встав обеими ногами на сухую траву, он выдохнул и огляделся. Это оказалось даже смешно: он ведь снова не знал, где именно искать Лайтнинг.

Каэлуму было слишком тяжело осозновать, что последнее слово осталось не за ним. Пусть это его отец поставил точку в странных отношениях Ноктиса с Фэррон, но ему казалось, что это её победа.

Он без долгих раздумий пошёл вперед, хотя его самоуверенность быстро слабела. Дойдя до одинокого здания спортзала, Ноктис хотел даже повернуть назад. Сегодня его не подстегивало жгучее желание оттаскать Лайтнинг за волосы из-за алой надпись на дорогущем паркете. Он пришёл сюда, чтобы объясниться с Лайтнинг, поговорить с ней и найти покой для себя. Промпто как-то ляпнул, что его друг одержим. Признавал это или нет Ноктис, но совершенно точно — Лайтнинг прочно засела в его голове. Его мысли постоянно вертелись вокруг неё.

К счастью, повторился сценарий прошлого его визита. Внезапно из-за поворота показалась розововолосая девушка, она немного оторопела, встретив на своём пути чужака. Губы беззвучно произнесли проклятье. Отрывая от них взгляд, Ноктис встретился с глазами самой Лайтнинг. Она шла с ведром наперевес. За ней плелась младшая сестра с большим тазом в руках.

Лайтнинг укололо изнутри: последнее время её слишком часто застают врасплох, будто во всем виновата только её невнимательность.

Ну и какого же черта Ноктис пришёл? Неужто его адвокат, тот очкастый хмырь, зря суетился? Она ведь почти с радостью поставила на имени Каэлума крест. Клэр легче было отказаться от Ноктиса, чем вспоминать те минуты, что они провели вместе этим летом. Она слишком не любила оглядываться и всегда осознавала, что их сближение — дорога в никуда.

— Здравствуй, — сказал Ноктис и немного криво ухмыльнулся.

— Здравствуй, — бесцветно ответила она, а про себя сравнила его с Клаудом, точно также поймавшим её недавно. Нет, они все-таки не были похожи, даже слова подбирали разные.

Сэра приветствовала знакомого сестры лишь скромным кивком головы.

— Клэр, я могу сама, — сказала она.

Ноктис вздрогнул. Он и забыл, что Фэррон зовут именно так. Её кличка и фамилия слишком въелись в его голову.

— Мы отнесём это вместе, — даже в шёпот она умудрялась вкладывать столько твёрдости, что спорить казалось невозможным.

Ноктис чувствовал, как Лайтнинг указывает на его неуместность тут. Клэр прошла мимо, будто Каэлума здесь и не было. Видимо, и мечтала она об этом. Ноктис, тихо оскалившись, последовал за ней. Так просто она от него не избавится.

Лайтнинг, скривившись, тащила ведро с неаппетитным варевом, запах был отвратительным, даже Ноктис это заметил. На краю сада они подошли к старой каморке, и из какой-то дырки вылезла тощая собака. Видно было, что она недавно ощенилась. На фоне этого совершенно дико смотрелись её рёбра, туго обтянутые кожей.

Ноктис понял, что варево предназначалось этой собаке. Он даже позволил себе снова улыбнуться, замечая, что его злость на Фэррон истончается.

Сэра поставила таз, и старшая сестра наполнила его, лишь тогда следом за собакой из щели вылез её выводок. Три щенка набросились на еду. Мать стойко ждала, когда они закончат.

Лайтнинг распрямилась, смахнув со лба волосы. Ноктис вновь заметил силуэт лошади, выглядывающий на её пояснице из-за ремня джинсов. И сглотнул — за это лето светлая кожа Клэр приобрела еле заметный золотой оттенок.

Сэра осталась сидеть, нежно трепля щенков и пытаясь удержать от таза, чтобы их матери хоть что-то досталось. Девочка улыбалась.

— Зачем пришёл? — Клэр наконец соизволила обратить внимание на то, что Ноктис всё ещё тут.

— Ты как-то разрешила мне приходить к тебе без повода, — сквозь недобрую улыбку сказал он.

Её светлые глаза вспыхнули, и Лайтнинг оглянулась на сестру. Та продолжала играть с щенкам, не показывая, что может их услышать. Лайтнинг тихо и мстительно ответила:

— Мне кажется, тогда я дала тебе понять, что ошиблась, — та неудачная попытка отдаться Ноктису до сих пор щекотала её горло горечью. Они оба поступили плохо.

— Клэр, — впервые её имя прозвучало с таким насмешливым укором. — Ты так часто отказываешься от своих слов, что окружающие начинают путаться.

Лайтнинг покраснела. Ей показалось, она услышала тонкий смешок со стороны сестры. Ноктис сломил её самоуверенность, как будто они снова оказались в детстве и бросались проклятиями сквозь высокий забор. Не зря эти железные прутья стали символом этого лета, даже сейчас она ощущала, как кованный забор отгораживает их друг от друга.

— Меня настоятельно просили больше не встречаться с тобой, — тихо, но жестко проговорила она.

Ноктис шокированный тем, что отец позволил себе указывать не только ему, но и Лайтнинг, задрал подбородок выше.

— И что? Неужели Фэррон намерена кому-то подчиняться?! — Клэр ощутила болезненный укол самолюбия от Ноктиса.

— Только здравому смыслу.

— Я же пришёл, несмотря на запреты, — перебил он её. Клэр осеклась. Конечно, стоило ожидать, что и Ноктиса прижмут к стенке, запрещая видеться с девчонкой из приюта.

А он пришёл к ней.

— Не волнуйся, я просто хочу с тобой поговорить, — как-то грустно усмехнулся он.

Лайтнинг поставила ведро на землю и, не отрывая взгляда от Ноктиса, сказала

Сэре:

— Отнесёшь его назад сама?

— Угу, — хмыкнула та сестре. Младшая Фэррон продолжала забавляться с щенками, улыбаясь сама себе.

***

Клэр шла впереди и молчала. Ноктис по дрожащему плечу понял, что сейчас внутри Лайтнинг клокочет злость. Рядом с ней он каждый раз сам менялся и не знал, во что превратится этот разговор.

Когда они отошли на достаточное расстояние, Лайтнинг обернулась и зло уставилась в его синие глаза, ожидая обещанного. Это он припёрся к ней зачем-то — вот пусть и отдувается сам, только быстро.

Ноктис под взглядом Фэррон впервые заразился её же манерой вести себя под чужим давлением. Он придирчиво оглядел её джинсы, завязанную на талии футболку и пирсинг, улыбнулся, потом вопреки всему отвернулся и пошёл вперёд к основным зданиям приюта.

Клэр действительно готова была взорваться. Он на территории приюта, если его заметят или он нарушит правила, то обвинят её. Домашний арест — отличный подарок в последние дни.

— Стой! — окрикнула она его. — Что ты творишь?

— Вывожу тебя из себя, — пожал плечами Ноктис и продолжил путь к спортзалу.

Наверное, это какая-то вселенская несправедливость наказывала её, будто и без него мало проблем. Она застыла на месте и, посмотрев в небо, выдохнула, отпустив свою злость. Всё равно от той сейчас мало толка. Клэр, мотнув головой, всё-таки последовала за Ноктисом, спрашивая саму себя, когда это она стала такой покорной, тем более Каэлуму.

— Я хочу забраться на ту самую крышу, — признался вдруг Ноктис.

Клэр ещё больше успокоилась. «Я просто хочу поговорить, я хочу на ту крышу», — сегодня было в нем что-то до наивного детское. Фэррон вдруг вспомнила дождливую ночь в старом домике. Именно тогда в её душе появилось зерно симпатии к Каэлуму.

Клэр даже понимала Ноктиса. Когда ей было особенно дерьмово и хотелось высказаться, её тянуло в такие же места. Туда, где можно безнаказанно говорить самому с собой. Вот только Ноктис сейчас хотел поговорить с ней, и эта его нервная ухмылка, не сползающая с губ.

— Хорошо. Что-то случилось? — спросила она тише.

Ноктис обернулся, они уже дошли до входа в спортзал.

— Нет, — мотнул он головой и неожиданно сам для себя добавил. — Позавчера мне исполнилось восемнадцать.

Клэр открыла дверь, позволив ему пройти на лестницу. Она и забыла, что у неё и Ноктиса день рождения стоят так близко.

— Поздравляю, — чересчур небрежно сказала она.

Ноктиса это задело — да, он не уникален, а Фэррон не хватает такта на банальную любезность. Впрочем, она может позволить себе злиться на него, ему стоило признаться себе в этом давно. Они вечно поступают друг с другом ужасно, хотя просто пытаются быть честными. Честными в том, что ненавидят друг друга? Нет, скорее в том, что неравнодушны к друг другу.

Они молча миновали три лестничных пролета и поднялись на четвертый, тут был самый тёмный коридор. Клэр снова дернула за ручку и впустила яркий свет заходящего солнца.

Ноктис не увидел ту самую крышу — в прошлый раз она запомнилась ему другой, и он почувствовал себя обманутым. Исчезло царство белых простыней, колышущихся на ветру. Сейчас здесь было пустынно и одновременно мало места. Под ногами стелилось море чёрной и липкой гадости — гудрон, так, наверное, выглядит земля в преисподней.

Каэлум вдруг осознал, что не хотел увидеть это место — он хотел снова пережить тот момент, когда Клэр касалась его скулы кончиком носа. Он вдруг подумал, что не стоит ничего говорить, надо просто взять Лайтнинг за руку и притянуть к себе. Но она уже отошла от него.

Лайтнинг заметила его разочарование и улыбнулась, найдя свою точку равновесия рядом с богатым Каэлумом. Весь её мир состоит из потёртого старья, нет тут дорогих домов с парками и спортивными машинами. Кто-то притащил сюда пластмассовый шезлонг и поставил на краю крыши возле подстилки из старого ковра. Тот уже намертво спаялся с гудроном. Все это украшало пластиковое тельце большой куклы, лишенной головы. Почти в насмешку оставленное здесь.

Фэррон прошла вперёд и заняла шезлонг, как трон. Если к ней соизволил прийти принц, то это её королевство, переполненное рухлядью.

С крыши открывался потрясающий вид на заходящее солнце, пусть и половину неба расчертила железная сетка.

Ноктису снова стало не по себе. Он вспомнил, что так стремился встретиться с Клэр, чтобы спросить о её судимости и уже окончательно разъяснить историю с надписью в их гостиной. Но сейчас так не хотелось портить только начавшийся разговор, словно тот последний. Ноктис вдруг признался себе, что пришёл сюда не за этим, это лишь предлог. Промпто был прав, он одержим Клэр.

Он подошел к Лайтнинг и сел на ковёр. Она была выше, и Ноктис чувствовал себя собакой возле её руки. Небо начинало переливаться алыми цветами, обещая закат невиданной красоты.

— Дело о вандализме в нашем доме закрыли, — все-таки сообщил он, сделав над собой усилие.— Я знаю, что к тебе приходил Перши. Тебе ничего больше не грозит.

— Я знаю, — холодно сказала она. Детектив уже как мог доказал ей свою беспомощность. А ещё ей было тяжело вспоминать о том, что один раз она все-таки продалась, приняв просьбу Игниса не видеться с Ноктисом. И то, что Ноктис всё-таки не предал её. Все это было и правильно, и болезненно одновременно. Её тревожило чувство вины.

— Вы всё так же охраняете дом?

Ноктис достал спрятанную в нагрудном кармане пачку сигарет, чтобы хоть чем-то занять свои руки.

— Отец снял посты дополнительных охранников и обходы, эта суета его начала раздражать, — сказал он, прикуривая и огораживая пламя от ветра ладонью. Лайтнинг даже задело то, как Ноктис спокоен сегодня. Будто больше они не были кровными врагами. — Думаешь, тот человек снова объявится? Или кто-то к нам проникнет?

— Не знаю, наверно, нет, — поморщившись, проговорила она. Ей отчего-то не хотелось признаваться в том, что через несколько дней она уедет: теперь вряд ли тот мужчина обратится к ней. Может быть, малоприятный разговор с Клаудом не давал ей это сделать. Она уже сотню раз сама себе говорила, что скоро убежит отсюда, поэтому магия этого заверения утратила свою силу. В пору было спрашивать, не свихнулась ли она и не выдумала сама новую жизнь с академией.

Ноктис поглубже вдохнул сигаретный дым и на долгом выдохе спросил:

— Зачем тот человек хотел нанять тебя? Что ты должна была сделать в нашем доме?

Клэр уже не видела смысла ни во вранье, ни в молчании. Действительно, это раньше Каэлум казался ей врагом, а теперь нет.

— Я не стала его слушать, но… — она поджала губы, подбирая слова. — Такие люди… они не занимаются воровством, по нему видно было, что он не мелкий пройдоха, а кто-то гораздо серьезней. Да и запугивать твоего отца никто не станет.

Ноктис понимал, о чем она говорит. Даже та алая надпись не вызвала у Региса никаких особых страхов, только раздражение.

— Мне кажется, кто-то хочет убить твоего отца, — призналась Клэр.

Ноктис вытащил изо рта сигарету и притушил о ковер, оставляя тлеющий ожог. Это лишь её домыслы, но о чем-то подобном догадывался и он. Конечно, теперь её странное поведение, отчаянный поступок — алая надпись, были понятны. Крик человека, пытающегося предупредить об опасности.

Почему кто-то выбрал именно Фэррон? Клэр — идеальная пешка, которой можно было бы сыграть. Девчонка из приюта, имеющая криминальное прошлое, легко может пробраться в дом Каэлумов. Вот только кто-то напоролся именно на Фэррон, маневрирующую между святостью и преступностью. Только она, имея судимость за убийство, могла подкармливать бездомных животных. Это не было ни капли смешно, но только сейчас Ноктис понял, где и когда она была честна и почему врала. Теперь было бы глупо спрашивать Лайтнинг, почему выбрали её, важней оказалось — кто. Но она не знала. Всё-таки давно стоило поговорить с Игнисом об этой истории, предупредить, обдумать. Отчего-то его сильнее пугали мысли о болезни отца, нежели слухи о его смертельных врагах. Болезнь казалась чем-то внезапным и неизбежным, а конкуренты, ведущие грязную игру, всегда вились рядом с Каэлумом. Ноктис не готов был ручаться, что и сам Регис не пользовался подобными методами. Его бизнес всегда казался сыну чем-то криминальным. Еще с тех пор, когда в детстве Ноктис видел следы от пуль на отцовском автомобиле.

Ноктис так долго молчал, что Клэр решила, их разговор закончен, он получил то, чего добивался. Она поймала себя на сожалении.

— Это всё, что ты хотел знать? — жестко спросила она. Ей вдруг захотелось его прогнать и остаться в одиночестве, сплетая из лучей заходящего солнца очередное проклятье против Каэлума.

Ноктис понял, что Клэр желает, чтобы он ушел, и осознал, что он этого не хочет.

— Патронташный корпус, там ты работаешь? — вдруг спросил Каэлум. Он припомнил надпись на её растянутой футболке. — Вы помогаете животным?

Клэр в своём кресле не пошевелилась, хотя покосилась на буквы на груди. Его слова до горечи задели, и она долго молчала, мирясь с самой собой.

— Нет, мы присматриваем за стариками и инвалидами.

Ноктис помолчал. Он теперь понял, на какую работу сбегала Клэр и почему она таскала с собой древний пейджер.

— Та собака… Старики, инвалиды, это неожиданно для тебя, — сказал он.

Клэр сглотнула, будто он намеренно обвинил её в чем-то, с чем она была согласна. Клэр всегда вела себя так, что заподозрить её в доброте было сложно.

— У всех выпускников приюта обязательная соцпрактика, — безэмоционально сказала она, словно оправдываясь за свои хорошие поступки.

— Ты лучше, чем хочешь казаться. Это сложно — ухаживать за больными, — задумчиво сообщил Ноктис.

Клэр ощетинилась, но продолжила отвечать:

— У нас мало выбора. Это или прачечная. Впрочем, все предпочитают идти стирать чужое грязное бельё, — недобро усмехнулась Клэр.

— А ты? — Ноктис бросал односложные фразы, будто боялся спугнуть её откровенность.

— Это мерзко…- проговорила она себе под нос. — Ненавижу прачечные.

— Почему?

Клэр долго молчала.

— Там без остановки работают стиральные машинки… Так, что не слышно даже криков, — наконец задумчиво сказала она больше сама себе.

Ноктис не знал подробностей убийства, за которое её судили. Игнис не решился ему рассказать все, справедливо полагая, что влюбленный парень найдет в этой истории детали, чтобы обелить для себя образ Фэррон. Но Ноктис и без его подсказок начал догадываться, как в подобном месте с Клэр произошло что-то отвратительное. Кто-то прижал её лопатками к стенке.

Лайтнинг, опомнившись, пояснила:

— Там дни напролёт можно бездельничать, но это действительно мерзко. И вовсе не потому, что это грязная работа.

— А почему тогда?

Клэр помедлила, будто рисовала в голове картину.

— Ты знаешь, что у нас в стране в тюрьмах общественные прачечные? — начала она пояснять. — Наша практика выглядит так, как будто нас уже готовят к тюрьме. Будто мы люди второго сорта — потенциальные преступники… Вот такой нам дают выбор.

Ноктис грустно улыбнулся, она имела свою правду, но мысли и чувства её шли извилистыми путями.

Лайтнинг выдохнула и прикрыла глаза, свесив руки с подлокотников. Он тоже откинулся на спину и посмотрел в переливчатое небо. Её кисть нависала над ним, украшенная множеством браслетов — тонкие и продолговатые, крупные и круглые бусины из дерева и кости, терракотовые, кофейные, песочные и бирюзовые, нитка молочных черепов с чёрными прожилками. В золотистых лучах ладонь казалась прозрачной, словно внутри неё жил розовый свет.

— А меня с восьми лет таскали по галереям и музеям, будто готовили стать искусствоведом, — вдруг признался он в том, что его насильно научили чувствовать прекрасное, а он и не знает, как с этим жить. — Теперь я не знаю, что делать. Мне предложили почти два десятка университетов и колледжей на выбор. Любое направление: экономика, история, юриспруденция, — он сам поразился, как легко рассказал ей о проблеме, что портила жизнь ему последнее время. Отец задержался почти на неделю, пропустил его день рождения, подарив ему ещё время на размышления. Ноктис уже начал верить, что отцовское требование определиться с учебным заведением было сказано в сердцах, просто чтоб подстегнуть его.

— Так в чем же дело? — впервые Клэр поддержала его монолог.

— Слишком много путей. Вдруг я выберу не тот, вдруг я вылечу из университета и сломаю себе жизнь.

Конечно, Фэррон должна была возненавидеть его после таких слов. Но он не видел её лица, лишь изящную руку, нависшую над ним, как возмездие. Ноктис увидел, как её волшебная кисть поднялась и болезненно сжала подлокотник тончайшими пальцам.

— Знаешь, мне очень жалко таких, как ты. У вас слишком большой выбор, не то, что у таких, как я. Мы не мучаемся, выбирая свой путь. Всё, чего я жажду, это найти спокойствие, а ты ищешь себя там, где тебя нет и не было, а потом страдаешь из-за того, что упустил какой-то шанс, — проговорила она. — Ты находишься там, где ты есть сейчас, и единственное счастье в этом грёбанном мире — умение это осознавать и принимать. Нет разницы, что ты выберешь или упустишь. Твой шанс на счастливую жизнь внутри тебя самого.

Ноктис молчал, долго примеряясь с горечью внутри и этой философией человека, не имеющего ничего. Наконец, он сказал:

— Ты так говоришь, потому что завидуешь.

Клэр поднялась и посмотрела из-за края спинки стула ему в глаза, лицо её не было злым или насмешливым.

— Наверное, я бы хотела быть на твоём месте, но, что бы я ни выбрала, я была бы счастлива. Мне много не нужно: крыша над головой, отсутствие нужды для меня и моей сестры.

Ноктис улыбнулся:

— Ты готова продаться? Боюсь, если ты окажешься на моём месте, ты превратишься в меня и будешь также страдать от невозможности самореализоваться.

Клэр долго глядела ему в лицо и молчала, словно проклинала за эту правду.

— А ты куда пойдешь после приюта? — спросил он.

Клэр вернула голову на подголовник.

— Меня приняли в военное училище. Когда мне исполнится восемнадцать, я перееду туда.

Ноктис оторопел. Что угодно, но не это он ожидал услышать. Это только Гладиолус мог мечтать о подобном. Это все смахивало на шутку.

— Военное училище? — переспросил он, показывая свое удивление.

— Это самое приличное место, на которое я могу рассчитывать.

— В детстве для тебя это было самым страшным местом.

— Откуда ты знаешь?! — Клэр поджала губы, будто мысленно добавила слово «впрочем», и согласилась с ним. — Воспитатели всегда пугали, что сдадут меня в армию, — она улыбнулась.

— Что-то изменилось?

Клэр вдруг ощетинилась, стирая даже намёк на улыбку с лица. Какого черта Ноктис лезет к ней в душу, это ведь он пришёл к ней, чтобы высказаться, а не выслушивать её истории. Она чуть прикрыла влажные ресницы, теплый свет заката пробивался сквозь них. Почему она так упорно злится на него? Или почему, несмотря ни на что, до сих пор терпит?

Фэррон — было ли у неё что-то, кроме этой фамилии?! Была гордость, подкреплённая воздухом — больше ничего. А у Каэлума всегда было всё. Странно устроен этот мир, есть бедные и богатые люди, у всех свои достатки, запросы и цены на труд. Как бы ты не старался перейти из одной лиги в другую, слишком сложно.

Он прав, это глупая зависть, просто он поступил неправильно, появившись в её жизни. Они из разных миров, которые слишком сложно соединить. Ноктис всегда был напоминанием того, какая судьба ждёт её. Они не могут жить одинаково, и Клэр всегда обжигалась, понимая это. Вот почему она ненавидела богатенького мальчишку за забором. Сам Ноктис не виноват. Они могут разговаривать на равных, но это не доказательство того, что все его деньги ничего не значат.

— У меня был друг, он хотел поступить в эту военную академию и стать контрактником, — призналась Клэр.

Ноктис задумался.

— Был?

Клэр помолчала, откровенность — это незнакомое для неё таинство оказалось страшной вещью. Одна правда выуживала из тебя другую. Успокаивая себя тем, что Ноктис вряд ли поймёт в полной мере всё, что значил для неё Зак и какое место он занимал в её жизни, она сказала лишь:

— Он умер.

— Ты хочешь исполнить желание своего друга, — задумчиво проговорил Ноктис. Клэр так изящно решила проблему своего выбора, что Каэлуму стало завидно. — Ты просто плохо представляешь, что тебя там ждёт. Это ведь смешно, ты — девушка.

Клэр услышала укол и улыбнулась, понимая, что он тоже завидовал ей в чём-то.

— Последний год я ухаживаю за одним стариком. Он почти всю жизнь служил в горячих точках. У него нет семьи и близких, честно говоря, он невыносимый и сварливый, пьёт, не просыхая, и мне было очень тяжело с ним поначалу. Он тоже грозился отправить меня в военную школу. Он очень трудный подопечный, от него сбегают все волонтёры. Я его почти ненавидела, пока не поняла, как мы с ним похожи.

Ноктис украдкой улыбнулся, он, кажется, понимал, что она имеет в виду.

— Он помог мне поступить, несмотря на ту историю с полицией, несмотря на то, что сам был против. Он написал рекомендации нынешнему директору академии.

Ноктис всё еще наблюдал за её прозрачной рукой, она — и солдат? Нет, он почему-то не хотел этого.

— Ты достойна чего-то большего.

Клэр поперхнулась смехом, почти детским и милым. Что за глупая попытка льстить ей или самому себе? Ведь было в этом что-то собственническое. Она оторвалась от спинки кресла и посмотрела на него, прижимаясь щекой к плечу:

— А чего я достойна? — кокетство в её голосе скорее походило на издевательство.

Конечно, она права. Он эгоист и, чтобы из себя не строил, не сможет её переубедить, ведь не знает её ни капельки.

— Ты красивая, — тихо сказал Ноктис, глядя на неё снизу вверх. Лицо её тут же помрачнело, так что он сразу понял, какую глупость сказал.

— И что? Ты говоришь так, потому что хотел бы со мной переспать, — спокойно и бесстрастно ответила она. — Не пытайся обмануть меня и себя. Это плохо кончится.

Клэр была права, он сам уже признался в этом и ей, и себе. Но рука его поднялась к её лицу, он аккуратно кончиками пальцев коснулся её щеки.

— Не знаю, мне всё равно кажется, что оно того стоит. Нам было бы хорошо вместе.

Пальцы коснулись её губ, и мурашки пробежались по коже. Она ведь тоже знала это, будто чувствовала — они две детали, подходящие друг другу. Но жизнь напомнила ей, что подобный союз обречён.

— Похоже это все, что возможно между нами. Ты ещё не понял этого?!

Ноктис сглотнул от того, что этот разговор разбудил в нём. Она пыталась призвать его разум, но откликнулось лишь желание, и он приподнялся, утыкаясь в её губы. Клэр дёрнула головой.

— Уйди, пожалуйста, — тихо сказала она.

Он неожиданно ощутил на своих щеках жар, а на её - влагу.

— Я не хотел тебя обидеть.

Клэр откинулась на спинку, смотря огромными и влажными глазами на краснеющее небо.

Ноктис поднялся и побрёл с этой крыши.

Странный это оказался разговор. Столько о себе, о том, что живёт внутри неё, Лайтнинг не говорила никому и никогда. Неужели Клэр научилась кому-то доверять? И это был не Зак, не Клауд. Жмурясь на последние лучи солнца, она вдруг пожалела, что разругалась с Страйфом. Лучше бы на месте Ноктиса оказался Клауд. С ним было бы легче… Наверное… Не так больно.

Клэр вдруг поняла, что искренность её была отчасти лживой. Многогранная правда была в том, что она, рассуждавшая о счастье, сама его не чувствовала. Она знала истину того, как это должно работать. Вот только не могла запустить этот механизм для себя. В ней не было даже минимума для спокойной жизни, она до сих пор не нашла саму себя здесь и сейчас.

========== 13. Последний день ==========

Ей приснился сон.

Все проносилось мимо: люди, машины, время. Клэр стояла и смотрела, не смея шевельнуться, даже дышать, казалось, разучилась. Зак преградил ей путь. Одежда его была мокрой, с рукавов стекала вода.

Справившись со смятением, она поняла, что это лишь призрак. Пусть он и был здесь ярче всех людей, это только подчеркивало его нереальность, как солнечное небо, отражающееся в лужах и мокром асфальте.

«Сон, всего лишь сон,» — успокаивала себя Клэр. Она понимала, что он пришёл к ней во сне, чтобы уравновесить её жизнь. Конечно, после Клауда и Ноктиса должен был появиться и он, чтобы также поймать врасплох на дороге и поговорить.

Клэр сделала шаг, ожидая, что же Фейр ей скажет. Его первые слова были самым важным, как будто Зак одним махом мог ответить на все её вопросы. Не те, что вертятся на языке, когда встречаешь погибшего друга. Другие, те, что во сне и наяву терзают тебя, те, что ненавидят тебя и мучают, не желая даже собраться в единую мысль.

Зак молчал, лицо его теряло очертания и перетекало, когда Клэр старалась его рассмотреть. Как ускользает сон, когда пытаешься его осознать. Она поймала лишь беззвучное движение его губ и клуб белого пара, вырывающегося как будто в морозный день. Это не было ни натянутым «Привет!» Клауда, ни легким «Здравствуй» Ноктиса. Это было прощанием.

Он таял в её сне, а Клэр пыталась его догнать. Она шла, пока небо не потемнело, хотя так и не сдвинулась с места. Ноги её лениво, будто в воде, двигались тяжелым шагами вперёд, пока Клэр не почувствовала, как в кромешной тьме путается в собственных простынях.

Ей стало страшно, будто приход мертвеца — дурное предзнаменование.

Она лежала в темноте, пытаясь понять, что это значит. Но лишь скручивала себя в пружину. Лайтнинг всё больше убеждалась, что должна ещё раз поговорить с Клаудом, помириться на прощание. Как бы она не списывала это на появление Зака в её сне, в конце концов это было и её желание — собственное гложущее чувство вины.

Завтра последний день, чтобы всё отпустить. Завтра утром она наконец срежет с руки амулеты и талисманы. Это шанс встретиться с Клаудом, объяснить ему хоть что-то, попытаться оставить своё детство здесь.

Новую жизнь нужно начинать без долгов, с чистого листа.

***

Фэррон снова поймала Клауда между стендами с товарами. Он помнил, что сегодня за день — важный для Клэр, её день рождения, помнил и их последний разговор. Клауд опустил руки, очень хотелось забыть Лайтнинг, с легкостью выгнать из своего сердца. Он устал от неё и того, что обязан всегда под неё подстраиваться, терпеть. Если в нем и жило чистейшее чувство дружбы, как в заповеди — не предавай, не оставь без помощи, то она его растоптала, показав, что в реальном мире это все слабость и наивность.

Клауд с укором смотрел на Лайтнинг. Что в этот раз привело её? Она никогда не приходила к нему просто так по-дружески поговорить, ей всегда нужно что-то. Сама же она ничего не давала взамен, теперь он это знал. Фэррон всегда пользовалась им без зазрения совести.

Лайтнинг тоже чувствовала себя здесь неуместно. Скулу Клауда украшала ссадина, губа была разбита.

— Банды уже дерутся? — спросила она, даже не поздоровавшись.

— Тебе это действительно интересно? — вопросом ответил Клауд и отвернулся.

Клэр выдохнула, опустив плечи, и сделала шаг к нему. Клауд почувствовал её дыхание кожей. Должно быть кончик её носа почти касался его шеи.

— Ты прав, я не из-за этого пришла.

Его рука, переставляющая банки на стенде, замерла. Она говорила слишком тихо, так что Клауду пришлось затаить дыхание. Боясь шевельнуться, он так и стоял к ней спиной.

Лайтнинг видела, как ходили его плечи, он весь превратился в слух. И она поджала губы, благодарная за то, что Страйф не заставляет её смотреть себе в глаза.

— Я пришла из-за Зака… Из-за того, что произошло зимой.

Пальцы Клауда сжались на стеклянной банке. Они раньше никогда не говорили об этом, это было непризнанное табу. Клауд старался улыбаться как и прежде, Клэр же просто делала вид, что Зака никогда и не было.

— Вы с Заком… Вы встречались? — спросил вдруг он, это был ещё одна запретная тема. Клауд всегда догадывался о том, что между его друзьями есть что-то, во что его не посвящают. Он чувствовал себя маленьким ребёнком, при котором родители стесняются показывать чувства. Он даже ревновал: Клэр и Зак проводили друг с другом времени больше, чем с ним. И то, что после гибели Фейра Лайтнинг перестала общаться со Страйфом, только подтверждало его догадки.

Клэр сглотнула.

— Нет, — сухо ответила она.

Костяшки на руке парня побелели, стеклопод пальцами грозило треснуть, как скорлупа. Он никогда не задумывался, как много врёт Клэр. Он всегда брал её слова за чистую монету, но вот сегодня впервые усомнился в честности Фэррон — и сразу все её слова, действия изменили окраску. А вдруг она лгала всегда? Лайтнинг — цепкая и вёрткая, ложь такому человеку необходима, как воздух, чтобы выжить.

— Не ври мне, — тихо сказал он. Сколько мольбы и одновременно угрозы было в этом голосе, Лайтнинг даже болезненно зажмурилась, пробуждая внутри себя искренность.

Противно было. Кто-то сказал: «Правда всегда одна». Клэр больше в это не верила, правда у каждого своя. Наверное, Клэр искренне врала себе об отношениях с Заком. Клауд же впервые не побоялся её ткнуть лицом в истину. Он впервые не жалел Клэр, не огораживал её от своей жестокости.

— Я может быть и хотела этого, и, наверно, это произошло бы… Но мы не встречались, — голос её был слишком неуверенным. - Он был очень хорошим парнем.

Страйф отпустил банку.

— Я это знаю не хуже тебя, — жестко сказал он.

Клэр почти ощутила исходящую от него угрозу. Будто он больше не позволял ей прикасаться к своим светлым воспоминаниям о Заке, защищал их от её рук, предчувствуя, что сейчас она разобьёт его хрустальные образы.

— Тогда зимой, когда он погиб у Старого Моста… — голос её дрогнул, — Я была с ним.

Глаза Страйфа взметнулись к потолку, и он, не удержавшись, повернулся к Клэр.

— Его ведь нашли лишь спустя сутки после смерти.

Щеки Клэр горели от того, что она не могла больше скрывать.

— Зимой не проводят Игры, и мы тренировались с ним вместе, чтоб не потерять форму, — Клэр покраснела сильнее, потому что понимала, одно только это заденет Клауда. Ведь они с Заком ничего не сказали Страйфу — их общему другу. Но то, что ей предстояло рассказать, было ещё страшнее. — Зима была очень холодной, всё перемёрзло. Зак поднялся до последнего яруса, — голос Клэр стал тише то ли от воображаемой ей картины восхищения, то ли от боли. Клауд сам представил те последние метры дьявольского шпиля, смахивавшего на остриё гигантской булавки. Если бы он увидел такое в живую, он тоже бы замолчал. Страйфу не нужно было объяснять, что путь так высоко мало изведан и те, кто касались тех балок, становились легендами.

— Было слишком холодно, — повторилась она. — Металл не выдержал, и Зак упал почти с самой верхушки.

— Ты была там? Ты это видела? — спросил он, задыхаясь.

— Он летел кувырком по железу, ударился об лёд и проломил его.

Картина того, как из глубин тёмной воды, обрамленной льдом, медленно и спокойно поднимается тело, не шевеля ни единой конечностью, до сих пор жила в голове Клэр. Она помнила свой ужас от увиденной ей смерти друга, упавшего с высоты ненавистного Старого Моста.

— И ты не помогла ему?

Клэр бесстрастно смотрела в глаза Клауда. Чем она могла помочь Заку?!

Сколько раз Лайтнинг сама проклинала себя за то, что тот остался в этой ледяной проруби. Клэр, не выдержав взгляда Клауда, отвернулась. Тогда она поступила не просто отвратительно — невероятно ужасно. Зак, пожалуй, был редчайшим человеком из них всех. Она не сомневалась: Клауд отдал бы за него жизнь, а она? Клэр ведь испугалась.

Она спустилась с моста и со слезами на глазах кричала его имя, широкими кругами обходила берег, даже ступила на край льда. Зак не отвечал, лишь смотрел холодными глазами в небо, голова его была неестественно вывернута. Именно тогда белые хлопья снега закружились в воздухе и навсегда остались в её душе.

Она до сих пор уверяла себя, что Зак просто не мог остаться в живых, Клэр так и не решилась подойти к его телу. Уйди под воду, она в те морозы, до города бы точно не добралась, звать подмогу было бесполезно в тех глухих местах. И что бы случилось, если бы она позвала полицию? Тогда её условный срок ещё не истек. Клэр два года состояла на учёте, и любое происшествие могло поставить на её жизни и учёбе крест. Тем более её присутствие рядом со Старым Мостом и мертвым телом. Всё, что она позволила себе, добравшись до города, анонимно позвонить в полицию.

Зака нашли, но Клэр прокляла себя за то, как поступила. Она даже не решилась прийти на похороны. Клауда она избегала из-за этого же. Что касается того места… Старый Мост будил её кошмарами по ночам, поэтому она больше не позволяла себе возвращаться к Играм.

Клэр понимала, что теперь должна была хоть что-то сделать, чтобы искупить свою вину. Она неловко обвила свои руки вокруг Клауда, обняла и положила подбородок на плечо.

— Я поступила неправильно, — она просила прощения сразу у трёх человек: у Клауда, у Зака и у себя.

Сквозь рабочую футболку она чувствовала, как бешено стучит у Клауда сердце и как он задыхается. А ведь раньше Страйф казался ей самым спокойным парнем из всех, кого она знала.

— Неправильно?! — Клэр не узнала его голос. Разрывая кольцо её рук, Клауд отступил и, махнув рукой, снёс несколько банок с полки. Те с грохотом разбились о плитку и красной сладко-липкой гадостью залились по полу. Лайтнинг отступила назад, будто к носкам её обуви подбиралась лужа крови.

— Уходи! — прорычал Клауд, хватаясь рукам сам за себя. Клэр видела в этом его попытки усмирить собственное тело. Она прикусила губу. Никогда Клауд не был таким обезумевшим от злости. Она изменила его всего за несколько минут. Клэр и не знала, что он способен на такое.

Щёки её пульсировали от крови. Она сказала:

— Я понимаю, что ты чувствуешь, но я…

— Ни черта ты не понимаешь! — рявкнул он. Клэр услышала, как Страйф звонко произнёс местоимение, будто вогнал в неё клинок.

Лайтнинг сглотнула и, стараясь быть спокойной, закончила свои слова:

— Я тебя избегала поэтому. Мне не хотелось тебе врать, но и рассказать я не могла. Поверь, мне было ещё хуже, я презираю и ненавижу сама себя. Ты должен знать, что ты единственный, кому я решилась всё это рассказать.

Клэр отвернулась от его прожигающего взгляда и пошла к выходу. В душе она шептала сама себе, как заклинание и колыбельную, что однажды, не сейчас, через много лет он её поймёт и простит. Он для неё всё равно останется тем светлым и хорошим парнем. А вот она не такая идеальная, как хотелось бы ему.

Какое дерьмо не приходило бы в нашу жизнь, глубоко в душе мы подозреваем, что заслужили это.

***

Влажные губы коснулись его.

Он ответил им.

Пусть Лайтнинг и прогнала Ноктиса, сама она так и не покинула ни его головы, ни снов. Фэррон так часто посещала их, что он безошибочно мог угадать вкус её губ в темноте. Только сегодня этот поцелуй оказался горьким от соли и хмеля.

— Лайтнинг, — путаясь в её руках, проговорил он. Не отпуская свой сон, он нащупал выключатель настольной лампы. Своим ощущениям он поверил только тогда, когда свет залил его спальню. Фэррон сидела на одеяле, розовые щеки и кончик носа, такого же цвета волосы - на фоне этого яркие, как арктический лед, глаза. Она протёрла лицо тыльной стороной ладони.

— Что случилось? — спросил он. В её лице скользнуло нечто, что заставило Ноктиса замолчать. Если уж Фэррон пришла, да ещё и так, не стоит ломать её ещё больше.

Лайтнинг чувствовала себя пьяной от избытка всего. Прежде всего от того, что Клауд впервые в жизни прогнал её. Она не злилась на него, наверное, в другом случае могла бы, но не сейчас. Все эти полгода, что она молчала, её изнутри пожирало всеобъемлющее чувство вины. Когда он узнал все, ей даже стало легче. Теперь все было так, как должно было быть — он ненавидел Клэр. Единственный человек, к которому она всегда могла обратиться за помощью, отвернулся от неё. Скорее она злилась на себя и на Ноктиса за то, что тот дал ей ложную надежду. Как будто она может жить по иным законам, нежели привыкла.

И что теперь? Клэр всё равно приперлась ночью к своему “Принцу”. Снова пробралась в его чёртов дом, неужели ей больше некуда было идти?

Крыша спортзала или кровать младшей сестры. Внезапно дом врага детства сравнялся с этими сокровенными местами. Ноктис никогда не был с ней добр, он был таким, каким она заслуживала, как отражение. Таким, какой теперь Клауд?

Ноктис внимательно рассматривал её, не поднимая головы от подушки. Растрепанные волосы, яркие синие глаза и голые руки, крепко держащие её предплечья.

— Ничего, мне просто исполнилось восемнадцать сегодня, — ответила она со странной улыбкой, будто передразнивала его.

— Ты пила? — делая свой голос тверже, спросил он. Глаза продолжали выискивать на её лице ответ, Лайтнинг опустила ресницы, прищуриваясь. Губы её поджались в безмолвном ответе.

Он вдруг вспомнил, как ей было плохо тогда в клубе, а вдруг снова? Он провел рукой по её лбу и смахнул капли пота. Клэр расслабилась и потянулась за его рукой, опустив голову ему на плечо. Она прилегла, будто неимоверно устала и хотела спать. И вправду пила — Ноктис ощутил запах алкоголя.

— И как ты снова умудрилась к нам залезть? А если бы тебя поймали? Ты совсем ничего не боишься? — тише говорил он, находя свои руки уже на её плечах. Клэр горячо дышала ему в шею. Ему на секунду показалось, что она уснула. И Ноктис вдруг осознал, как они близки физически. Он ведь этого хотел. Приятная тяжесть её тела возбуждала, особенно рельеф её бедер, грудь, упирающаяся в него. Он, затаив дыхание, попытался опустить руки ниже.

Клэр поерзала и повернула лицо к нему. Изучая его профиль глазами и кончиками пальцев, она сказала:

— Сейчас… не боюсь…

Ноктис сглотнул. Он ведь сам ей сказал, что с дома сняли лишнюю охрану, тем более эти люди не сильно суетятся, пока отца и Кора нет дома. А сам Ноктис знал, если бы её поймали, пока он за главного, они обойдутся без полиции.

— Лайт, ты ведь сейчас не соображаешь, что делаешь, — предостерег её он, изучая потолок собственной спальни и пытаясь забыть о возбуждении. Ещё чуть-чуть, и она сама заметит это, а потом снова оттолкнет его.

— Успокойся, я не пьяна, — вполне трезво проговорила она. — Просто сегодня слишком много всего случилось. Сегодня последний день, — еле слышно и куда более расплывчато добавила она.

Ноктису вдруг захотелось с ней согласиться. Вообразить, что она понимает ответственность, которую несёт, придя ночью в чужую спальню и завалившись на кровать парня, не скрывающего своих чувств к ней. Иначе это было бы слишком жестокой шуткой.

— Знаешь, я соврала тогда на крыше. Я сама не могу быть счастлива, чувствовать себя здесь и сейчас. Я всё время цепляюсь то за своё прошлое, то за будущее, будто совсем не имею настоящего, — всё так же невнятно проговорила она. Клэр готова была признать, что совершила много ошибок, гонимая призраком Зака. Наверное, попытка предостеречь Каэлумов была порождением сознания, измученного самобичеванием. Она просто не могла больше быть безразличной ко всему вокруг.

Он всё-таки на пробу провел руками, очерчивая её силуэт, ощупывая под майкой её ребра и бусы позвонков. Клэр замолчала, её глаза льдинками застыли. Она приблизилась к его уху, коснулась губами, аккуратно прикусила мочку. Он слышал её дыхание. Стиснув пальцы на её талии, зажмурился и проговорил:

— Лайт, не дразни меня, это плохо кончится.

Лайтнинг уже почувствовала сквозь одеяло его возбуждение. Его слова были ей знакомы — в этот раз он украл её фразу. И теперь эта фраза казались ей смешной и нелепой. Она вдруг захотела все оставить так же, как утром срезала свои амулеты с руки. Надо же учиться когда-то жить по-новому. Она обманула себя, преследуя Зака все это время. Тем более завтра Ноктиса больше не будет в её жизни.

Разве с Клаудом было бы всё по-другому… Не так больно? Но в первый раз больно всегда.

— Я хочу, чтобы это кончилось плохо, — грустно улыбнувшись, проговорила она.

— Ты опять меня возненавидишь, — сморщившись, как от боли, сказал Ноктис.

«Куда уж больше», — подумалось ей, а сама она ответила:

— Нет.

— Лайтнинг, я сплю? — неуверенно спросил он.

— Да, — бесстрастно ответила Клэр и поцеловала его.

Она сама стянула с себя футболку и шорты, сама оказалась сверху. Теряясь в его губах и руках, она хотела прошептать, что и как делать. Но Ноктис и так понимал это, без слов повинуясь. Он помнил, как тонка нить их близости, и знал, что сейчас не должен её потерять, спугнув Лайтнинг грубостью. Она делала все сама, потому что по-другому не могла, потому что иначе её преследовали бы призраки прошлого. Ноктис лишь успокаивал её, поддерживал тонкое и гибкое тело, когда они оба прорывались сквозь боль. Лишь когда она, покрывшаяся испариной, обессиленно упала на него, он закончил движения за двоих.

Это все было не так, как он воображал раньше. Было тоньше, было тише и ближе, не телом, но сердцем. Он чувствовал её хрупкость сильнее, чем мог представить. Просто это было по-настоящему, по-настоящему больно.

Открывая рот, он задыхался, чувствуя паутину розовых волос на лице. Что-то бессвязно шептал и стискивал её тело пальцами, пытаясь вернуться в себя, пытаясь остановиться вовремя.

Ноктис смотрел в потолок своей спальни, на панели из красного дерева. Все кончилось внезапно, но он не помнил когда — миг назад или вечность. Клэр дрожала, а он всё так же касался ладонями её бедер.

«И что, теперь мы вместе?» — подумалось ему. Он поймал себя на мысли, что даже не представляет, как одни отношения перетекают в другие. Начиная встречаться с человеком, не даришь ему колец и не клянёшься в любви по гроб. Но разве после такой близости можно снова отдалиться? Ему вдруг показалось, что теперь между ними нет никаких секретов. Это ведь был и её, и его первый раз, самый неловкий и самый искренний.

«Что же ты сделала?!» — внезапно с болью подумал он. Каэлум вдруг почувствовал себя использованным и одновременно виноватым. Он поспешно прижал её голову к себе и уткнулся губами в висок. Клэр приоткрыла длинные ресницы.

Она, уничтожая его наивность, поднялась и повернулась спиной. Ноктису показалось, что она отрезвела и проснулась. Будто Лайтнинг разрушит сейчас всё. На её языке точно зарождалось что-то злое.

— Жалеешь? — опередил её он и улыбнулся.

Клэр не ответила.

Он прошелся взглядом по её спине и отыскал знакомую татуировку на пояснице, коснулся пальцами. Та уже навсегда будет вытатуирована и в его душе.

— Почему лошадь? — спросил он то, что давно вертелось у него в голове, чтобы разрядить эту обстановку.

— Это не лошадь, — после долгой паузы ответила она. Голос её нельзя было узнать, она будто заново училась говорить. — Это конь, конь Одина, — Клэр то ли плакала, то ли смеялась, плечи её дрожали.

Ноктис понимал, что должен хоть что-то сказать, отвлечь от этого состояния Клэр. Дать понять, что все хорошо, всё так, как должно быть. Он чуть сильнее надавил на её кожу, будто нащупывая силуэт коня и пересчитывая его ноги.

— Слейпнир? У него же должно быть восемь ног? — неестественно серьезно спросил Ноктис, чем выдал свою неудачную игру.

Клэр, понимая всю нелепость этого разговора после того, что произошло, не выдержала и рассмеялась сквозь слёзы.

— И как ты себе это представляешь?

— Никак, — ответил Ноктис, понимая, что и сам улыбается.

Он поднялся и обнял её за плечи. Утыкаясь губами в шею, потянул назад в кровать. Нащупав лампу, он выключил её. Успокаивая Клэр мягкими движениям, он прошептал:

— Завтра всё будет хорошо.

***

Он открыл глаза. Солнце уже проникло в спальню. Его разбудил телефонный звонок. Ноктис поднялся, сел, стряхивая с головы сон. Взяв трубку, он удивился. Было всего семь утра, звонил Игнис. Каэлуму казалось, что он проспал до обеда, слишком уж ярко светило солнце за окном. Будет ясный день один из последних жарких этим летом.

Ноктис, принимая звонок, обернулся и посмотрел на свою кровать. Та была смятой и пустой. Голова спросонья гудела, и он даже не удивился увиденному. Сны его всегда таяли по утру, Лайтнинг никогда не оставалась после них, и сейчас она сбежала, стащив его любимую футболку.

— Да? — ответил он в трубку.

— Ноктис, твой отец умер, — краткие слова отразились эхом в его голове. Он разом очнулся от дремоты, но понятней слова не стали, просто набор звуков. Хотя переспрашивать было бы глупо, он ведь расслышал каждое слово. Игнис так неловко подбирал удрученные интонации, что казалось, это просто дурная шутка.

— Утром у него снова случился приступ, и сердце не выдержало, — пояснил он молчанию в трубке. — Ноктис?

— Я понял, — слишком сухо ответил он. Наследник Каэлума прикрыл глаза. Он должен был изобразить скорбь или боль в голосе, то, что теперь захотят слышать от него все, всё то, что ждут от любящего сына. Нет, он действительно любил отца, но слёз не было, была пустота. Выдавливать из себя что-то другое, стенать навзрыд ради зрителей казалось кощунственным.

Ни тогда, ни на похоронах отца слёзы не коснулись глаз Ноктиса.

Просто он не сразу осознал то, что в его жизни кончилась целая эпоха. Детство, его бесконечное лето ушло навсегда. То, чего он хотел, навечно сменило то, что он обязан был делать.

Они с отцом были слишком похожи: казалось, Ноктис хоронит самого себя.

***

Нежный ветер коснулся волос Клэр. Ранние холодные лучи солнца заиграли в них. Она стояла на ступеньке автобуса.

Фанг пристально смотрела на лицо своей бывшей подопечной. Что-то в Фэррон изменилось. Лицо её казалось чересчур бледным. А может быть все из-за черной футболки, надетой на неё.

— Клэр, все в порядке? — спросила Оэрба.

Клэр поджала губы, не отвечая.

— Ты готова ехать? — уточнила Фанг. Ей казалось, что Лайтнинг тянет время, словно не готова уезжать. Верно, Фэррон всё-таки накрыла волна испуга перед новой жизнью.

— Конечно, готова, — наконец ответила Клэр, будто прочитав её мысли. Чего же Лайтнинг ждала?! Неужели того, что здесь в последний момент появится Каэлум и остановит её?! Ноктис ведь даже не знает, что сейчас навсегда из этого города её увезёт автобус. — Просто я слишком долго этого ждала, — сморщившись, объяснила она.

Сэра, державшая Фанг за руку, разжала пальцы и подошла к старшей сестре. Клэр сдавила её хрупкие плечи.

— Через год, после первого курса, когда я смогу жить не в казарме, я заберу тебя отсюда.

Младшая Фэррон мотнула головой, губы её украшала улыбка, а глаза — слезы. Сэра не стремилась, как Клэр, уехать из города, здесь у неё был Сноу. Но и сделать больно сестре этой правдой она не могла, не сейчас.

— Я буду писать, — сказала Сэра.

— Конечно, — сказала Клэр и коснулась губами щеки младшей сестры, так они попрощались.

В окне мимо неё проносились знакомые улицы и таяли. Клэр ненавидела этот город и проклинала его, как может проклинать только ведьма. У неё не было больше ни одного амулета, только голая, незащищенная кожа на левом запястье. Какая бы червоточина не дробила Фэррон на осколки раньше, теперь все оказалось собрано в единую нить. Она понимала себя лучше, чем когда-либо, и не собиралась больше обманываться.

Ноктис не пришёл. Клауд, конечно, тоже.

Ей вдруг стало тоскливо от осознания, что она когда-то и сама себя прокляла, и это случилось так давно, что она не могла вспомнить за что. В утешение ей осталась только новая жизнь, которую Клэр получила после всего, что пережила. Она просто вынуждена будет расстаться со своими грехами. Её будущее теперь должно превратиться в настоящее.

Фэррон достала свой старенький плеер надела наушники и включила новую музыку, которую никогда раньше не слышала.

========== Эпилог. Другая история ==========

Молодой человек в дорогом костюме вошел в лифт и нажал на кнопку нулевого этажа.

Ноктис Люцис Каэлум после очередных деловых переговоров посмотрел на наручные часы. Всё закончилось быстрей, чем он ожидал, и у него осталось немного свободного времени как раз на ланч. Последние шесть лет его жизнь подчинялась слишком жесткому графику, так что даже такие мелочи не всегда удавались.

Через полчаса к зданию напротив подъедут люди Нокса. Сейчас тот главный партнёр Каэлума. Пожалуй, если бы не поддержка Флерета после смерти отца, вся империя Каэлума развалилась. В последние дни своей жизни Регис имел много дел с ним и Эйделькарптом, и Нокс был первым, кто поддержал его наследника. Хотя, Ноктис всегда знал что Флерет тот ещё проныра и никогда не упустит шанса добиться собственной выгоды.

Сейчас этот старик взял за привычку посылать на переговоры вместо себя Стеллу, что раздражало Каэлума. Подготовка дочери к бизнесу важна, вот только здравомыслию Каэлуму мешала её хрупкость. Может быть сейчас Стелла и выросла, превратившись в деловую женщину, но Ноктис до сих пор помнил девочку, в шестнадцать смахивавшую на ребенка.

А возможно, Нокс всё ещё надеялся, что Ноктис сделает ей предложение, и их компании всё-таки сольются.

Может так оно и произойдет однажды, но пока Каэлум чувствовал, что в его жизни нет места женщине.

В кармане завибрировал телефон: звонил Игнис.

— Как всё прошло? — спросил он. В тоне скользили ноты извинения за то, что Ступео не смог присутствовать на встрече. Он до сих пор опекал Ноктиса, Каэлум и забыл, что когда-то было иначе.

Игнис разделил с Ноктисом тяжелую ношу ведения бизнеса. Как оказалось, дела Каэлумов были не так уж и хороши. Именно молодой юрист не дал Ноктису продать акции концерна, когда тот трещал по швам. И сейчас, когда их империя снова засверкала, Ноктис был благодарен Игнису, несмотря на то, что Ступио заставил его перевестись на финансовый факультет в университете.

— Никак. Не думаю, что мы купим эту фирму, — сообщил Каэлум.

Они с Игнисом это уже обсуждали. Ещё год или два, и бизнес, связанный с охранной и частными расследованиями, канет в Лету. Единственное, чем интересна эта фирма — своим имуществом, целое здание в центре города.

— Ясно, — ответил Ступео. — А что с картинами? — затронул юрист новый вопрос.

Ноктис поморщился. Он стал коллекционером, но неожиданно из чувства прекрасного это переросло в биржевую игру на перепродаже. Он больше не испытывал ни трепета, ни отвращения к искусству. Это было циничное безразличие.

— Выставь их на следующем аукционе.

— Хорошо, — так же сухо ответил Игнис. — До вечера.

Ноктис выключил телефон. Взгляд его на секунду застыл на дисплее, и он улыбнулся. Довольно неожиданная слащавая и идиллическая картина украшала экран — силуэты пальм на фоне ярко-красного заката.

Фотографию прислал Промпто в прошлом месяце. Аргентум завис на очередном тропическом острове в поисках вдохновения и дешевой дури. Правда, за все эти годы Промпто так и не написал ни единой книги. Все, на что хватало сил и времени, это подписи к таким вот открыткам. Зато слог его ни на грамм не поменялся, прыгая от высокого к низкому.

Убирая телефон, Ноктис в очередной раз пообещал себе выкроить время и посетить личный рай школьного друга. Стоило хотя бы на день вытащить Промпто из его кислотного бреда. Скоро Аргентуму нужна будет помощь.

На четвертом этаже лифт остановился. Двери медленно раскрылись. Там стояла молодая женщина: белый пиджак, бежевые брюки, сумка на плече и папка в руках. Она вошла и, нажав кнопку первого этажа, повернулась к нему спиной.

Ноктис не отрывал от неё глаз. В душе всплыло что-то потерянное, похожее на давно забытое сновидение, не четкое воспоминание, а просто ощущение прошлой жизни. Той, где он был другим, где лето пылало жаром, где были крыши домов, где стоял Старый Мост, а амулеты имели силу. Той, где всё начиналось.

Эта одежда — он и не узнал бы Фэррон, если бы не её светло-розовые волосы, совершенно не изменившиеся за эти годы. Он попытался на секунду вообразить её в майке и коротких шортах, с татуировкой и пирсингом, но её строгая одежда не позволила ему такой вольности. А Клэр его так и не узнала, может быть, даже не посмотрела на его лицо. Слишком поспешно отвернулась. Часто ли люди рассматривают лица случайных незнакомцев в лифте?

Он вдруг понял, что ищет ответ: та же это девушка, что шесть лет назад поселилась в его голове и устроила там бардак.

Фэррон убрала волосы за ухо, вытащила из сумки белые провода наушников, вставила их. На её руке он заметил блеск. Она ведь всегда что-то таскала на руках?

Только тогда он догадался посмотреть в зеркальные двери. Девушка в светлом костюме и он за её плечом, как зловещая тень — весь в чёрном. Клэр не изменилась, не стала выше или крупнее, насколько он мог судить. Ноктису очень хотелось посмотреть в её глаза, изучить лицо взрослой Лайтнинг. Но голову она будто специально не поднимала.

Огонек лифта скатывался всё ниже по цифрам. Очень тихо сквозь её наушники он разобрал тяжелый звук музыки, ломаный ритм. Та усиливаясь, накаляя обстановку. И вот гитарное соло взмыло вверх.

Кабина остановилась. В те долгие секунды, когда он ждал открытия дверей, Лайтнинг подняла глаза на свою тень.

Если бы не зеркало, Клэр могла бы пронзить его взглядом, прибить к стенке спиной. Все те же яркие и безжалостные голубые глаза. Теперь он не сомневался — она его узнала, но не хотела привлекать внимание. Было в ней до сих пор что-то колкое и противоречивое. Встретившись с ним взглядом, она всё-таки улыбнулась. Что в этой улыбке было — победное торжество, извинение или простое приветствие — он не смог разгадать. Слишком быстро её лицо стёрли раскрывшиеся двери. Она вышла в холл на первом этаже. Ноктис здесь ещё не был и теперь оказался сражён — за светлой удаляющейся фигурой девушки раскинулось море синих завитков — «Безлунная ночь».

Ноктис чуть не задохнулся, так тяжела была волна прошлого, навалившаяся на него. Давно он так тонко не чувствовал красоты, картина была ещё лучше, чем Ноктис помнил. Клэр тоже. И она ускользала от него, а Ноктис стоял столбом, как идиот. Последнее, что он осознал — блеск на её руке был обручальным кольцом. Двери лифта закрылись.

Ноктис только тогда услышал, как колотится его сердце, почти так же бешено, как музыка в её наушниках. Воспоминания о том лете и исчезнувшей из его жизни девушке нахлынули. Он никогда не спрашивал себя, что было бы, если бы она осталась рядом с ним. У него просто не было времени на подобные размышления. А теперь… Было бы это кольцо его? Почему его, раньше не думающего о таких вещах, задела эта деталь?

Давно разучившийся проигрывать Каэлум стиснул зубы, возвращая себе ту деспотичную решительность и твердость, что он приобрел за прошедшие года. Он успел нажать на кнопку открытия дверей до того, как лифт уехал в гараж, и с удовлетворением осознал, что в этот раз Фэррон от него не убежит.

***

Лайтнинг сидела за круглым столом, она несколько раз пожалела, что согласилась на это. Впрочем, кажется, Ноктис не спрашивал её, просто поставил перед фактом — её свободные полчаса в обмен на чашку кофе.

«Дорогого кофе!» — оскалилась она слишком помпезному заведению, в котором Каэлум даже имел личный счет.

Богатенький соседский мальчишка вырос в богатого господина. И Клэр ощутила волну мурашек на спине — дурной знак. Снова спустя много лет они встретились, и снова она удивлялась, как Ноктис вырос, изменился. Теперь её притяжение к Ноктису становилось более осознанным. Он, кажется, стал ещё выше и мужественней, лицо его окончательно потеряло детские черты и приобрело еле заметную щетину. Отрезвляло лишь то, что теперь их разделял даже не железный забор — настоящая пропасть.

Сняв неудобный пиджак и положив его на соседний стул, она заметила, как пристально смотрит на неё Ноктис. Белая блузка немного просвечивала, но и без того Клэр ощутила себя голой. Он, не смущаясь, ловил каждое движение и изгиб, оценивал. Лайтнинг стало не по себе, она иногда ощущала на себе такие взгляды и уже понимала, чем они ей грозят.

— Ты предложил мне выпить вместе кофе, а не раздеть меня взглядом, — с вызовом вздернула подбородок Клэр.

Ноктис вспомнил, что всегда из себя представляла оторва Фэррон, похоже, она не так уж сильно изменилась. Впрочем, по делом ему за то, что плохо скрывает свой интерес. Каэлум, улыбнувшись, откинулся на спинку стула.

— Прости, если смутил, мы ведь давно не виделись, — он наклонил голову, сминая уголок бумажной салфетки.

Клэр поджала губы, будто он её в чем-то винил, хотя голос Каэлума казался спокойным и мягким. Она не помнила его таким. Клэр поняла, что этот низкий тон тоже задевает в её теле какие-то приятные нити. Таким голосом говорят абсолютно уверенные в себе и своих действиях люди.

— Что ты забыла в Company&guys? — небрежно поинтересовался он.

— Проходила собеседование, — неохотно сообщила Клэр и посмотрела в сторону.

Ноктис покосился на папку, лежавшую на столе — наверное, её резюме. Даже закралось желание, не спрашивая разрешения, пролистнуть его на её глазах, чтобы позлить.

— А как же военная академия и служба по контракту? — недобро усмехнулся он. Он вспомнил их давний разговор на крыше. В то время, когда они встречались последний раз, в юношеских головах кружил максимализм и романтика. С тех пор многие его детские мечты разбились о реальность.

Клэр тихо усмехнулась — завидной же памятью владел Каэлум. Видать до сих пор был к ней неравнодушен, раз припомнил и такое.

— Академию я закончила — сержант Фэррон, диверсионный отряд, пять горячих точек за полтора года, — отбарабанила она с такой же язвительной улыбкой.

Ноктис опустил глаза — перед вырезом на груди девушки маячил тонкий военный жетон, совершенно контрастирующий с этим костюмом. Ноктис только сейчас догадался — это маскарад, чтобы пустить пыль в глаза на собеседовании. Клэр действительно не изменилась внешне ни капли, как будто навсегда осталась семнадцатилетней. Возможно, она до сих пор таскала те вызывающие вещи и демонстрировала обидчикам средний палец. Во всяком случае ему хотелось, чтоб это было так. Ведь и страстность этой девушки, привлекшая его подростком, никуда не исчезла, разве что стала какой-то сознательной. Ноктис тоже теперь имел опыт и мог дать своим чувствам название.

— И что произошло с твоей карьерой? — всё так же скучающе поинтересовался он.

— Ранение, полгода в госпитале, — опять нехотя ответила она, вертя в пальцах ложку.

Ноктис посмотрел на её лицо, убрав улыбку. Ему захотелось узнать, где скрывается шрам на её теле, чтобы оценить урон или красоту того.

— И ты испугалась?

— Нет. Они испугались, — пространно сообщила Фэррон. Она была девушкой, и на службе это старались не забывать. — Решили отправить меня в отставку, теперь я ищу место в службе охраны. А ты что забыл здесь? — попыталась перевести тему она.

— Я собираюсь купить эту фирму, — слукавил Ноктис. Он вдруг представил лицо Игниса, если теперь Каэлум заявит, что передумал и ему просто необходима покупка того предприятия.

— Я не знала, — сдержанно проговорила она, чуть не прикусив язык. Повисла тишина. — Знала бы, не пришла к ним.

Кто мог предположить, что они встретятся в этом месте так далеко от их родного города. Действительно, если бы Клэр знала, что фирма как-то связанна с Каэлумом, ни за что бы не появилась здесь. Не дай бог, Ноктис решит, что она специально стремилась попасть ему на глаза в поисках протекции. Да и встречать его после всего, что произошло шесть лет назад, ей не хотелось — что было, то было.

Ноктис с трудом проглотил свою обиду.

— Не хочешь работать на меня? — через силу усмехнулся Ноктис.

— Не хочу впутываться в криминал, — безжалостно вставила шпильку Клэр.

Теперь Ноктис вспомнил, как вокруг оторвы Фэррон вилась полиция. То, что она не попала за решетку тогда — простое чудо. И теперь, имея за плечами условный срок и реальный опыт в горячих точках, она пришла в чью-то частную армию, стремясь не попасть в криминал? Было смешно, даже наивно думать, что этот бизнес не связанно с преступлениями. Охрана не только у Каэлума выполняла грязную работу. Клэр действительно в чем-то всё ещё была наивным подростком.

— Похоже, ты совсем не изменилась, — с издевкой проговорил он, кривя челюсть.

— А ты изменился. Немного, — довольно серьёзно ответила она.

Ноктис поправил воротник:

— И в какую сторону? — улыбнулся он. Теперь язвительность и наглость заменяли ему уверенность в себе.

Клэр никогда не замечала за Каэлумом желания нарваться на комплимент и смутилась. Он заигрывал с ней? А почему бы и нет, она нравилась ему раньше, и сейчас он не сводил с неё глаз. Она снова вскинула подбородок и прищурилась:

— Стал наглее.

— Наверное, набрался от соседской шпаны, — невозмутимо ответил Ноктис.

Сколько лет назад это было?! Теперь шесть! Ноктис в поисках тогдашних счастливых секунд занялся скалолазанием. Будто опасная эйфория могла вернуть ему то время.

Фэррон откинулась на спинку стула и не смогла не улыбнуться сама себе. Тогда в её дерьмовой жизни было и что-то хорошее. Немного приключений, разговоры ни о чём и обо всем, какие-то глупые и нелепые фразы — все это теперь казалось спектаклем, где события стали лишь декорацией к их монотонным диалогам и почти театральной драме.

Ноктиса удивила эта улыбка, и он смягчился.

— Клэр, когда ты уехала… В ту ночь мне приснился сон, что ты пришла ко мне в спальню, — неожиданно решился сказать это Ноктис. Ему казалось, он начал аккуратно и издалека, так что Фэррон сможет его во время остановить, превратив это всё в недоразумение.

Но Клэр — такая наглая и уверенная в себе — покраснела и замолчала.

— Почему ты пришла? — всё что осталось Ноктису, это напрямую спросить её.

— Потому что мне некуда было больше идти, — призналась она, а потом, повернув голову в сторону, добавила. — Потому что знала, у этого не будет продолжения, а тогда мне нужно было то, что не будет катиться за мной по пятам, — Клэр давно заучила наизусть эту ложь и уже поверила в неё.

— Если бы ты тогда осталась, у нас могло бы всё получиться, — наклонив голову, сказал он. Каэлум тоже больше не смотрел на Клэр.

Ноктис имел все в этой жизни, всё, кроме любимой женщины, и ему ни к чему было лгать. Только сейчас, оглядываясь назад, он наконец признал, что тогда Клэр стала для него первой любовью, такое нельзя забыть и оставить.

Лайтнинг вдруг испугалась этой откровенности. Она наигранно прыснула смехом, чтобы разбавить трагичность момента. Не слишком ли резко эта встреча старых знакомых превратилась в вечер откровенных признаний?

— Ты ведь даже не пытался меня найти, — зацепилась она хоть за что-то.

— А должен был? — Ноктис осекся, ведь он никогда не думал об этом. Он представил плац перед академией Глада, куда заявился бы «Принц на белом коне». Но насколько знал Ноктис, Фэррон уехала в другой город, в другую академию. Каэлум даже не представлял, где её искать. Но, пожалуй, если бы он этого хотел, он выяснил, в какое училище она поступила. Получалось, что они оба виноваты, никто из них не пытался что-либо исправить? Почему он её не искал? Ответ казался смутным, и он напрягся, вспоминая, отчего в то время в его душе появилась пустота?

— У меня умер отец, я не мог тогда тебя искать.

— Я знаю, — неожиданно ответила Клэр и уничтожила надежду Ноктиса на то, что они сейчас расскажут друг другу о проблемах разъединивших их, поймут друг друга и… И что-то изменится в лучшую сторону.

Они оба немного помолчали. Ноктис чувствовал себя смущенным. Нелепо было бы спорить, кто из них всё испортил тогда, в то время всё было сложно. А теперь? Он, не найдя ничего лучшего, покосился на руку девушки.

Каэлум задал очередной неловкий вопрос:

— Ты замужем?

Клэр сглотнула, наверное, не стоило при Ноктисе это выставлять напоказ, смахивало на пустое хвастовство перед старым соперником. Всё равно за этим кольцом скрывалась слишком сложная правда. Клэр смогла лишь коротко ответить:

— Помолвлена.

Ноктис снова опустил взгляд.

— И кто он?

— Он из нашего города — друг детства, — призналась Фэррон.

— А я враг твоего детства? — ещё чуть-чуть, и в его голосе проскользнуло бы раздражение.

— Нет, — ответила Лайтнинг.

Клэр посмотрела ему в глаза с просьбой оставить этот разговор. Зачем он теребит прошлое и лезет к ней с такими расспросами? Она тоже давно призналась себе, Ноктис был её первой любовью: неправильной, болезненной, но настоящей и всё-таки оставшейся где-то позади. Она хотела переступить и через это. Прошло много лет.

Разговор их как-будто исчерпал себя, хотя в голове Ноктиса появлялись всё новые вопросы.

— Тебе не кажется, что мы потеряли что-то… Тот момент, когда могли изменить мир вокруг себя?

— Нет, — не задумываясь, ответила Клэр и пояснил. — Он и так изменился, не цепляйся за прошлое.

Ноктис почти с детской злостью попытался поймать её взгляд. Сейчас он ненавидел её за то, что она тогда сбежала, за то, что даже не жалела об этом. Но это же была Фэррон, ему всегда хотелось и любить её, и причинять боль за нанесенные раны.

— Ты счастлива? — задал он последний самый болезненый вопрос.

Клэр встретилась с его глазами. Она не хотела рассказывать о своей нынешней жизни.

Её племяннице уже два года. Слава богу, идиот Сноу дождался совершеннолетия Сэры, и та родила не в приюте. Её Старик умер всего через пять месяцев после того, как Клэр уехала из города. А Клауд, Клауд как-то стал главой банды и всё-таки выиграл в своей войне против Сефирота. Но Страйф, несмотря ни на что, остался тем хорошим парнем из прошлого и научился прощать, как Клэр и предсказывала.

Кольцо на её руке действительно принадлежало Страйфу, но это был символ её отчаяния — его поддержка в самые трудные для Клэр времена.

— Я борюсь, — улыбнулась Фэррон, найдя ответ на этот тяжелый вопрос, ведь всё равно её жизнь могла сложиться куда хуже. — А ты счастлив?

— Нет.

Клэр непонимающе посмотрела на его улыбающиеся губы, как будто он издевался над ней, и это был выпад сарказма.

Ноктис за этой ироничной маской впервые за долгое время пожалел, что бросил курить.

— Прости, мне пора идти, — ей честно не хотелось расставаться с Каэлумом врагами, но этот разговор летел ко всем чертям. Ещё чуть-чуть, и они разругаются на пустом месте.

Клэр поднялась, надевая пиджак. Ноктис по инерции встал за ней, он хотел поймать её локоть, но получалось лишь удержать её взглядом. Он чувствовал, что за сегодня его гордость пострадала уже достаточно. Провожая Клэр до стеклянных дверей, Каэлум все ярче осознавал, что зря всё это произошло. Их встреча пробудила его воспоминания. Сегодня ночью Фэррон снова ему приснится, и он не сможет её отпустить из своей головы ещё очень долго.

Клэр ощутила спиной касание, когда Ноктис подался вперёд, открывая для неё дверь. Свежий воздух ударил в лицо.

Ноктис остался позади. Клэр осознала, что они даже не попрощались, когда дверь захлопнулась и она осталась одна на улице. Сожалея об этой странной встрече, она готова была удти, не оглядываясь. Но в паре метров от Фэррон остановилась машина. Из неё вышел человек в белом плаще и шляпе, он открыл дверь для двух пассажиров — мужчине в годах и светловолосой девушке. Те направились к двери из которой только что вышла Клэр.

Фэррон обладала очень хорошей памятью на лица, было бы глупо решить, что она не сразу узнала Каэлума в лифте. Но даже если бы её подводила память на лица, она ни за что не забыла этот плащ и шляпу. Бывают такие люди, что умудряются не меняться с годами, и встречая их один раз, не можешь забыть. Похоже, призраки того лета воскресли сегодня все разом. Это человек из машины когда-то заявился на сборище Трех банд в поисках Фэррон…

Клэр, не понимая, что происходит, будто это розыгрыш Ноктиса, повернула голову назад. Она увидела, что он всё ещё стоит у стеклянной двери и по-волчьи смотрит на неё, а только что вошедший мужчина жмет ему руку, блондинка стоит рядом.

Клэр ударило осознание того, что она обязательно вернётся к Каэлуму и расскажет об этом привидении из прошлого. Снова этот мужчина в белом плаще сводил Лайтнинг и Каэлума вместе. Пусть даже Ноктис ей не поверит, но совесть Фэррон будет чиста. Клэр ведь отчасти винила себя в смерте отца Ноктиса. Когда Сэра написала ей о случившемся в доме Каэлумов, Лайтнинг дала себе обещание больше не искать встречи с Ноктисом. Будто проклиная его она добилась своего и каждая встреча с ней приносила ему несчастье. Все повторялось, как шесть лет назад. Но сможет ли она разорвать этот круг?