S-T-I-K-S. Паломник - Валерий Сопов (СИ) [Валерий Сопов] (fb2) читать онлайн

S-T-I-K-S. Паломник.

Глава первая. Инвалид

Андрей пристально вглядывался в ночное небо напряженно ожидая первых проблесков света. Окна его квартиры, расположенной на последнем этаже самого высокого в городе здания смотрели строго на восток. Конечно, далеко не небоскреб, но и двадцать пятый этаж обеспечивал шикарный вид на реку и лес, зеленым пятном обрамляющих город. Тем более, если вместо крыши помещение, в котором находился Андрей, накрывал огромный стеклянный купол, сделавший «Башню Инвалида» чуть ли не главной достопримечательностью города. Именно так горожане обозвали высотку, в которой разместились многочисленные фирмы, принадлежащие Андрею, и два последних этажа использующиеся им в качестве собственного жилья. Конечно, до Парижского Дворца Инвалидов Башня не дотягивала, так ведь и строилась она не за счет Людовика Четырнадцатого, вернее, если руководствоваться утверждением Короля Солнца о том, что «Франция это Я», — за деньги целого государства, а исключительно средствами самого Андрея.

Вид, открывающийся отсюда и на самом деле был прекрасен. Правда на все эти красоты необходимо было любоваться днем. А сейчас ночь. Четыре часа утра. Час волка. Еще немного и горизонт заалеет первыми солнечными лучами. Потом покажется краешек золотого диска и не пройдет и получаса, как солнце предстанет перед глазами огромным золотым диском. В последнее время у Андрея вошло в привычку встречать восход солнца. Но сегодня особенный день. Как только солнечный диск полностью покажется из-за горизонта Андрей умрет.

К этому дню Андрей заблаговременно готовился последние пол года. Когда стало очевидным, что в своей гонке с прогрессирующим параличом он безнадежно проигрывает. Еще пол года назад сохранялась надежда, что оставаясь практически полностью обездвиженным, он все же сможет жить, управляя многочисленными гаджетами индивидуальной конструкции. Сначала расчет делался на мизинец левой руки, сохранявший некоторую подвижность. Именно этот палец из всех конечностей последним потерял моторику. Потом на шевеление век. Но и эти движения с каждым дне становились все менее контролируемыми.

На время ему показалось, что прорыв возможен за счет принципиально новых технологий. Навороченная система, состоящая из датчиков мозговой активности, регистрирующих электроэнцефалограмму и передающих информацию для последующей обработки в специализированный процессор, формирующий управляющее воздействие, и многочисленные исполнительные устройства, начиная от дронов и заканчивая инвалидным креслом зародили в нем иллюзию победы. Пусть не окончательной, но позволившей получить в этой гонке со смертью некоторую временную фору. Как минимум в несколько лет. По прикидкам Андрея ему нужно было продержаться еще лет пять. Существовала высокая вероятность, что в лечении его заболевания за это время будет совершен качественный прорыв. Вот только, как оказалось этих пяти лет вырвать у судьбы злодейки ему не удалось.

И даже деньги, огромные, совершенно невероятные по меркам жителей города деньги, не позволили ему продержаться это время.

А ведь какие надежды он возлагал на технологию управления внешними устройствами с помощью мозговой деятельности.

Правда работа с системой МУПУ — Мозгового Управления Периферийными Устройствами, именно так ее обозвали разработчики, требовала от Андрея огромной умственной концентрации. Но в этом случае сработало известное житейское правило: «Жизнь заставит и не так раскорячишься». Формировать тот же тетта — ритм в собственном гипоталамусе он научился буквально через неделю экспериментов. Это при том что у операторов МУПУ на это уходило в среднем два-три месяца.

Приговор консилиума врачей, включающий приглашенных звезд был однозначен. В течении полугода его тело разучиться не только ходить, говорить и глотать, с этим Андрей уже смирился, но и главное — дышать. При всем своем оптимизме переходить на систему принудительной вентиляции легких Андрей не был готов. Прекрасно понимая насколько это мерзкая процедура, способная буквально свести с ума пациента, находящегося в сознании. А ввести себя в состояние искусственной комы Андрей не позволит. Поскольку не без основания полагал, что врачи, которые станут сопровождать его банально не захотят выводить его из этого состояния. Будучи заинтересованными в регулярных платежах, капающих доколе он прибывает в бессознательном состоянии.

К тому же и эта процедура давала всего лишь незначительную отсрочку. Поскольку неизбежно приведет к скоротечной деградации легочной ткани.

Сумбурные воспоминания в голове не давали Андрею возможности сосредоточится на главном — проникнуться патетикой предстоящего самого важного события в его жизни — собственной смертью.

Вместо этого, его назойливой жужжащей мухой преследовала совершенно дурацкая мысль, что если бы ни его нежелание засыпать в полной тишине, сегодняшнего дня для него вовсе и не было бы. Не в том смысле, что плохой сон привел к параличу, а в том, что в противном случае он бы умер уже много лет тому назад. И вряд ли от него даже могила осталась бы. Матери точно не по карману было бы оплатить место на кладбище. Ну а урны с прахом имеют свойство со временем просто исчезать.

Почитай уже пятнадцать лет тому назад, будучи четырнадцатилетним пацаном, полностью потеряв потеряв способность ходить и осознав, что инвалидное кресло — это его приговор на всю оставшуюся жизнь, Андрея начала мучить бессонница. Заснуть удавалось только под монотонное жужжание компа. Так что не удивительно то, что он скачал программу майнинга биткойнов, программу обеспечившую непрерывную загрузку процессора на все то время, когда сам он не писал код своей стрелялки.

Шутер неожиданно обрел популярность. А майнинг и продажа игры пользователям не только за деньги но и за криптовалюту сделали его обладателем десяти тысяч биткоинов. В то время это не представляло из себя никакой особой ценности. А вот через десять лет накопленный капитал позволил Андрею построить эту самую Башню Инвалида. Опять же деньги позволили привлечь врачей и купить лекарства, о которых среднестатистический житель государства мог догадываться разве что глядя телесериалы про забугорных медиков.

По большому счету можно было бы назвать Андрея везунчиком. Все-таки большинство обладателей излишнего числа повторов в гене C9orf72, а в диагнозе собственной болезни юноша давно стал докой, не доживали и до десяти лет. Вот только вряд ли можно назвать везением жизнь в инвалидном кресле.

Впрочем, сейчас Андрею было не до того. Он твердо решил покончить с собственной жизнью сегодняшним утром. Причем сделать это, что называется, в свое удовольствие. Как бы дико не звучало подобное сочетание. Насладившись перед смертью Роуп-джампингом, о котором знал разве что по передачам Дискавери. Вот только безо всяких веревок и страховки. Андрей намеревался разогнать свое транспортное средство и используя специально специально обустроенный для этой цели пандус, сигануть с террасы двадцать пятого этажа. По большому счету он бы предпочел для этой цели ту же Эйфелеву Башню, но что называется, не дано. И казалось бы ничто не может помешать его намерениям. Заблаговременно встроенный для этой цели в ограждение террасы пандус, управляемый системой МУПУ, площадка из черного базальта перед входом в Башню Инвалидов, на которую и должен был рухнуть со скоростью в 140 километров в час Андрей, предварительно насладившись почти пятью секундами свободного падения, с тем, чтобы через мгновение умереть, превратившись в мешок из обломков костей и мясного фарша.

Все эти расчеты Андрей неоднократно проделывал у себя в голове, сожалея лишь о том, что Башня Инвалида имела в высоту всего лишь в 75 метров, а не те же 150. Что существенно бы увеличило как время падения, так и скорость приземления, сделав смерть практически безболезненной. Молодой человек и сам прекрасно понимал, что подобные намерения, действия и расчеты однозначно свидетельствуют о том, что место ему в дурке. Вот только деньги, вернее большие деньги, позволяют наплевательски относится ко всевозможным условностям. Да и чего можно ожидать от человека, которого, по большому счету, и человеком назвать можно разве что из чувства сострадания. И все это Андрей тоже прекрасно понимал, давно отказавшись числить себя членом цивилизованного сообщества, установив для себя собственные законы и правила.

Ради сегодняшнего события, вчера, проходя медицинские и гигиенические процедуры силами двух дежурных медбратьев, по окончанию он скомандовал одеть на себя не привычные футболку и холщовые штаны, а самый настоящий костюм, включая галстук. К счастью, набор стандартных приказов транслируемых на экране монитора и визуализируемый все той же системой мысленного управления включал в себя такую команду.

Казалось бы, ничего не могло помешать его намерениям. К тому же Андрей, от щедрот своей души, решил сделать горожанам подарок на праздник. А сегодня, в субботу, население предполагало отметить День Города. Так что смерть Психа — Инвалида, которого люто и беспричинно ненавидело добрая часть горожан, станет вполне обоснованным поводом для очередного праздничного тоста. Даже прогноз погоды обещал ясный солнечный день, разве что отягощенный незначительной облачностью. Но уж наверняка безо всякого дождя, заморозков и нашествия саранчи. В этот же перечень, запрещенных природных катаклизмов, попадал и туман. Во всяком случае такой, который сначала полностью скрыл сначала лес и речку служащие естественной границей города с востока, а затем двигаясь к центру и наползая на строения стал поедать низкоэтажные городские постройки с каждой секундой подымаясь все выше и выше. Да так, что в считанные минуты взобрался к двадцать пятому этажу Башни Инвалидов, накрыв Андрея липкой противной кисеей и сузив поле зрения до считанных метров. И совершенно ни в какие ворота не лезло то, что время от времени белесую пелену пронизывали яркие жгуты молний. Вот только молнии, которыми бы и сам Громовержец не побрезговал, вспыхивали совершенно бесшумно. И вообще, казалось, что окружающий мир утратил способность издавать звуки. В такой ситуации совершать самоубийство прыгая вниз представлялось Андрею полным идиотизмом. К тому же впервые за много лет он почувствовал нечто странное. Во рту появилось ощущение этакого противного кислого привкуса. Нечто похожее он испытывал разве что в детстве, пытаясь лизнуть плоскую батарейку от карманного фонарика. Необычность ситуации заключалась в том, что всяческие вкусовые рецепторы у Андрея атрофировались много лет тому назад. Да и питался он в последнее время исключительно с помощью внутривенных капельниц. А тут нате вам — мерзко-кислый привкус во рту. Не понятно, как к этому относится. То ли ругаться, то ли радоваться. К тому же ощутимо разболелась голова. И захотелось пить. И снова давно забытые чувства. Умный медицинский прибор тут же отреагировал на жажду, увеличив подачу жидкости в организм через капельницу и впрыснув в ротовую полость порцию жидкости, с тем чтобы увлажнить язык. Только это никак не помогло. Желание пить не проходило.

А между тем, туман, плотным покрывалом накрывший весь город, начал стремительно рассеиваться. И хотя солнце так и не показалось на небе, окружающего рассеянного света оказалось вполне достаточно, чтобы без труда рассмотреть перемены, случившиеся с городом. Впрочем, на первый взгляд, с городом казалось бы ничего и не произошло. Раннее утро. Рассвет. Практически пустые улицы. Первые одинокие прохожие на улицах. Дворники в оранжевых робах, приступившие к выполнению своих обязанностей, троллейбус, выехавший на маршрут. Все это Андрей без труда смог рассмотреть переключая мозговыми усилиями картинку на своем мониторе дополнительной реальности с одной камеры на другую. Таковых внешних камер наличествовало восемь. Они были установлены на крыше Башни Инвалида и подключены к системе МУПУ. Так что Андрей без труда мог с высоты наблюдать за окружающим пространством. Были еще без малого сотня скрытых камер, размещенных в офисных и служебных помещениях здания. Андрей часто развлекался, тайно наблюдая за человеческим муравейником, под названием Башня Инвалида.

Так вот, глядя на город с помощью объективов видеокамер, Андрей сначала не заметил ничего необычного. Но когда перенацелил свое внимание на пригород, не поверил глазам своим. Вместо привычного и обжитого редкого леса, скорее даже не леса, а этакого пригородного лесопарка и неширокой речки, огибающей город, на горизонте, вдалеке, невесть откуда возникли настоящие вековые дебри. Чащоба была представлена дубами великанами и как бы не секвойями с криптомериями, в ботанике Андрей был не очень обознан, но то что подобному лесному монстру для достижения высоты в полста метров требуется не одна сотня лет прекрасно понимал. И тот же проспект Тракторостроителей, ранее шестирядной бетонной лентой плавно перетекающий в мост над Удой, просто обрывался, как будто бы срезанный ковшом гигантского бульдозера, совмещаясь встык и перетекая в неширокую извилистую грунтовую дорогу, тянущуюся по степи к лесной чащобе.

И степь, и чернеющий вдалеке лес представлялись на первый взгляд совершенно безжизненными. А вот когда Андрей переключился на камеры, направленные в противоположную сторону, ситуация резко изменилась. С этой стороны города располагалась промышленная зона. И если заводские корпуса сохранились в неприкосновенности, то дачные участки, на берегу все той же Уды, полукольцом охватывающей город, обладание которыми являлось демонстрацией высокого статуса и принадлежности к городской элите, напрочь исчезли. И с этой стороны проспект Тракторостроителей, рассекающий город на две неравные части, обрывался, упираясь в грунтовку. Только в этот раз степь не заканчивалась лесом, а расстилалась до горизонта, в который убегала все та же извилистая дорога. И сейчас по этой дороге стремительно мчалась стая непонятных созданий, представленная тварями, которых и вообразить можно было разве что по пьяне. Вот только Андрей никогда в своей жизни не пробовал алкоголь. Поэтому уповать на алкогольное отравление ему не приходилось, а признаться самому себе, что он не успел покончить с собой, прежде чем окончательно не сошел с ума не позволяло чувство личного патриотизма. К тому же среди симптомов БАС галлюцинации не числились. Поэтому воспользовавшись зумом молодой человек попытался детальнее рассмотреть тварей.

К этому времени первые, наиболее шустрые монстры уже оказались в черте города и тут же набросились на одиночных прохожих, двигающихся улицами. Результат всегда был одним и тем же. Бросок в сторону недоумевающего пешехода, фонтан крови и пожираемое тварью тут же на месте тело. Причем одними пешеходами дело не ограничилось. Андрей увидел как монстр, размером с носорога, только прямоходящий, напоминающий чем-то пресловутого кинематографического Кинг-Конга, одним ударом своей массивной туши перекинул троллейбус, разорвал лапой железную обшивку и начал поодиночке вытаскивать из салона людей.

Будь Андрей нормальным человеком и сохрани он возможность говорить, глядя на эту сцену он бы непременно сказал что-то типа: «Охренеть можно». А то и покруче. Хотя, будь он нормальным человеком, скорее всего он просто впал бы в состояние гроги, не будучи в силах поверить увиденному и вымолвить слово. А вот будучи для самого себя давно уже мертвецом, Андрей просто мозговой командой отключил камеры и попытался понять, что же случилось с таким ранее привычным и понятным ему миром.

Глава вторая. Бурый

Стая тварей, насчитывающая по самым скромным оценкам голов до пары тысячи, и возглавляемая четырехметровым гигантом, способным одним легким движением лапы перевернуть многотонный троллейбус, влилась в западные районы города и буквально растворилась, расползшись по многочисленным улицам, переулкам и дворам. Та орда, что казалось должно было смести все на своем пути, просто, на первый взгляд, исчезла, проявляя себя разве что отдельными кровавыми стычками, повсеместно заканчивающимися смертью людей и пожиранием монстрами тел своих жертв. Причем степная дорога, по которой в город примчалась стая, стала практически пустой, разве что по проселку ковыляли считанные единицы тварей, не способных угнаться за своими шустрыми товарками. Вскоре и эти аутсайдеры достигли черты городской застройки и растворились среди домов.

Андрей прикинул, что на каждого монстра в городе миллионнике приходится до пятисот жителей. А с учетом наличия тех же вооруженных полицейских и военных из местного гарнизона, расквартированного в казармах ранее принадлежавших летному училищу, ситуация с тварями на первый взгляд не выглядела столь безнадежно, как изначально показалось инвалиду. Гораздо большую озабоченность вызывало отсутствие связи и электричества. Судя по всему, городская ТЭЦ, расположенная в том же промышленном пригороде, силами которой некоторое время поддерживалось электроснабжение, смог же троллейбус выехать на маршрут, приказала долго жить. Мгновенно во всем городе погасли окна в квартирах, где ранние пташки не удовлетворенные тусклым утренним светом включили дополнительное освещение.

Андрея об отключении центрального энергоснабжения оповестила Система управления Башней Инвалида. Этакий аналог Умного Дома. Только на пару порядков сложнее. Она же включила резервные генераторы, запитав все критически важные элементы инфраструктуры Башни Инвалидов. В первую очередь все то, что связано с обеспечением жизнедеятельности самого Андрея. А заодно и многочисленные охранные системы.

Со временем паранойя Андрея приобретала все более гротескные формы. И он стал предпочитать людям умное железо. Фактически, кроме дежурных врачей, каждый вечер в одно и то же время осуществляющих медицинский осмотр его тела и выполняющих необходимый комплекс санитарно гигиенических процедур, он лично не общался с людьми уже как бы не год. Даже строители, осуществившие установку конструкций, необходимых для прощального полета Андрея, сделали свою работу в то время, пока сам инвалид скрывался в соседней защищенной комнате, этаком аналоге израильского МАМАДа.

А между тем город потихоньку просыпался. Паника из рабочих окраин, в которых растворилась орда монстров, пожинающих свою кровавую дань, пока еще в полной мере не перекинулась ни на центр, ни на восточную, престижную, часть города. Здесь люди выходя на улицы собирались небольшими группам и что-то живо обсуждали. Не трудно было догадаться, что основной темой для разговоров служило отсутствие связи и электричества. Туман и сопутствующий ему кисляк, опустившийся на город незадолго до рассвета, вряд ли стал достоянием широкой общественности. Люди просто спали в это время. Хотя головную боль и жажду испытывали практически все.

Но вот мысль о том, что город стал то ли жертвой техногенной катастрофы на химическом предприятии, то ли подвергся бомбардировке химическим оружием, пока никому в голову не приходила. Опять же ближайшее крупное химическое производство находилось как бы не в соседней области, километрах в двухсот от города. Потихоньку открывались кафешки и небольшие магазинчики. Во всяком случае те, которые были снабжены аварийными электрогенераторами.

Паника возникла внезапно и буквально за десять минут охватила всех тех, кто незадолго до этого неторопливо толпился на улице, степенно обсуждая с соседями странности нынешнего утра. Причем ее спровоцировало не появление монстров, которые все еще не добрались до центральных районов. Сначала по улицам, в сторону прмзоны помчались кавалькады полицейских машин. А вслед за ними пожарные и машины скорой помощи. Но даже не это послужило триггером всеобщего ужаса. Отдельные граждане, которые решили провести сегодняшний праздничный день, устроив пикник на природе, с утра на машинах выехали на эту самую природу. Вот только добравшись к тому месту, где многорядное шоссе внезапно обрывалось, перейдя встык в грунтовую степную дорогу, и не обнаружив ни знакомой речки, ни обжитого леса, путешественники одного дня вынуждены были притормозить. Так что вскоре образовался затор, насчитывающий сотни машин. Вот эти отдыхающие, вернувшись назад в город, и посеяли всеобщую панику, сообщив любопытствующим, что прежнего окружающего мира больше не существует.

А потом всем резко стало не до проблем мирового масштаба. Поскольку по центральной улице города, вырвавшись с окраин, промчалась стая монстров голов в сто. По дороге сметая все на своем пути и разрывая на ходу зазевавшихся жителей. Причем эта стая состояла из самых крупных и резвых тварей, изначально возглавляющих орду, прибывшую в город.

Люди в ужасе начали разбегаться в разные стороны. Но единственным надежным способом избежать ужасной смерти было то, что кто-то другой, бегущий вслед за тобой, станет жертвой твари и тем самым даст небольшой временную фору для того, чтобы скрыться, спрятаться, исчезнуть.

Впрочем в бега подались далеко не все. Чуть ли не большинство горожан так и застыло в параличе, не будучи от страха в силах пошевелить конечностями, и обрекая тем самым себя на неотвратимую смерть.

Глядя на кровавую вакханалию, развернувшуюся на улицах города, Андрею хотелось взахлеб ругаться матом. Причем не по отношению к монстрам, а по поводу своих сограждан. Вот только паралич гортани, оставлял ему возможность разве что проговаривать все это в уме.

— Суки, да защищайтесь же вы!!! Хватайте палки, мусорные баки наконец, делайте что-нибудь. Не стойте как бараны на бойне!!! Не можете сражаться — просто бегите.

Инвалиду было нестерпимо обидно, что люди, обладающие возможностью бить и бежать, ничего не делают для своей защиты, в то время как он, готовый голыми руками рвать тварей, вынужден неподвижно сидеть в инвалидном кресле и отстранено за всем этим наблюдать.

Пять открытых полицейские машины, пикапов набитых оперативниками, вооруженными укороченными автоматами, выехали навстречу несущейся по улице стае монстров и затормозили, перекрыв дорогу этакой импровизированной баррикадой. Слитный ураганный автоматный огонь из трех десятков стволов казалось бы должен был снести стаю. Во всяком случае притормозить ее стремительное движение. Вот только ничего подобного не произошло. Серая масса снесла все преграды на своем пути, оставив на дороге раскуроченные автомобили, десятки разорванных тел в черных комбезах да буквально пяток убитых монстров. Причем двое из них на глазах изумленного Андрея встали и потом сначала медленно ковыляя, а затем ускоряясь помчались вслед основной своре.

— Похоже я переоценил возможность людей противостоять монстрам, — вынужден был признать Андрей. А картина новой орды тварей, появившейся на горизонте, чуть ли не вдвое превосходящей по численности предыдущую, и сейчас неуклонно приближающейся к городу с Запада, окончательно убедили его в том, что спастись жителям города в большинстве своем не удастся, И никакие военные, а тем паче полицейские и пожарные не смогут ничем помочь.

— Хотел бы перед смертью поговорить с тем, кто прояснил бы мне: «А что на самом деле, черт побери, сейчас происходит».

Похоже, кармический баланс здорово задолжал Андрею. И именно сейчас решил восстановить равновесие.

К этому времени улицы окончательно опустели. Люди, те кто выжил, попрятались по домам. Твари расползлись по дворам поодиночке в поиске новых жертв. О случившейся недавно трагедии свидетельствовали разве что куски разорванных тел, разбитые машины да разгорающиеся в разных местах пожары, свидетелями которых стали столбы дыма.

По все еще пригодной к проезду улице промчался этакий бэтмобиль времен позднего апокалипсиса. Нечто подобное Андрей видел разве что в Голливудских блокбастерах, посвященных зомби апокалипсису. От исходной конструкции джипа осталась разве что эмблема, да и та была скрыта броневым листом. Надо сказать, что попытку превратить обычный вездеход в БМП отчасти удалась. Во всяком случае бронирование, решетка на стеклах мощный кенгурятник, а самое главное тяжелый пулемет класса Корд, размещенный на крыше автомобиля, вызывали уважение.

Моторизированное чудище без затруднения разбросало остатки пикапов, вставших на пути стаи и набирая скорость помчалось по практически пустому проспекту. С тем чтобы через пару минут остановиться у парадного входа Башни Инвалидов. Из бронированной конструкции вышли двое. Мужчины среднего возраста, одетые в камуфляж и вооруженные странного вида оружием ненадолго остановились, о чем-то переговорили. После чего тот, который ростом поменьше, быстро побежал в сторону центрального жилмассива, а второй, настоящий гигант, за два метра ростом, неторопливо вошел в дверь Башни Инвалидов. Все это Андрей смог неплохо разглядеть с помощью внешней камеры, чертыхаясь в уме по поводу того, что не смог услышать — о чем разговаривали пришлые.

В любом случае инвалид не сомневался что возможность познакомится с гигантом воочию ему еще представится.

Незнакомец вошел в огромный холл, занимающий весь первый этаж Башни инвалидов. Здесь располагались многочисленные лифты, доставляющие сотрудников и посетителей к многочисленным офисам, занимающим все этажи Башни Инвалидов. Естественно, кроме двух последних — место проживания самого Андрея. Здесь же в углу, за закрытой дверью скрывалась лестница ведущая прямо к Андрею. Открытая для общего пользования эвакуационная, на случай пожара и поломки лифтов, лестница находилась с другой стороны холла. Обычно в холле на рецепшне присутствовал администратор. Ну и в обязательном порядке дежурная охранная смена, состоящая из трех вооруженных человек. Вот только на этот раз, днем накануне, Андрей распорядился отправить всех отдыхать, запретив кому бы то ни было находиться в здании. Он полностью полагался на охранные системы. К тому же опасаться чего-то или кого-то за день до планируемой смерти представлялось ему как минимум странным.

Незнакомец войдя в приветливо открытую входную стеклянную дверь, которую Андрей предварительно разблокировал, внимательно огляделся. И безошибочно направился не к общей лестнице, которая не позволяла забраться на крышу Башни Инвалидов, а к той, доступ к которой преграждала закрытая дверь. И здесь, стараниями инвалида, он не встретил никаких преград, после чего начал неторопливо подыматься по лестнице вверх.

Чем-то повадки незнакомца напомнили Андрею хищного зверя. Крадущиеся шаги, легко угадываемая настороженность и постоянное верчение головой тут же вызвали в памяти образ тигра, из ролика Дискавери, в бытность свою любимой телепередачи Андрея. Дополнительный антураж, придающий ситуации мрачное настроение, создавала одежда посетителя — комуфляж и берцы. Шляпа с широкими полями, как бы не ковбойская, а так же густая черная борода, позволяющая рассмотреть на лице разве что длинный классический нос, из разряда тех которые принято называть Римским, и плохо гармонирующие с носом маленькие хитрые глазки А так же невысокий лоб, иссеченный глубокими горизонтальными морщинами. В целом, все это оставляло достаточно неоднозначное впечатление.Особое восхищение вызывала борода незнакомца. Густая, черная, лопатой, с отчетливой проседью посредине, она никак не могла принадлежать человеку заурядному.

Судя по картине на экране монитора, по лестнице подымался какой-то странный тип одетый в камуфляж и с огромной винтовкой в руках. Этого оружейного монстра Андрей заочно отнес к разряду винтовок, руководствуясь тем соображением, что само название «винтовка» произошло от слова «винт» и предполагает наличие нарезки в стволе. А то что оружие в руках у типа снабжено подобной опцией не вызывало ни малейшего сомнения, поскольку всем своим видом свидетельствовало о предназначении стрелять далеко и очень сильно. Ежели отталкиваться от габаритов винтовки, то ее с полным на то основанием можно было бы зачислить в категорию легкой артиллерии. Хотя артиллерийские орудия и не предполагали ручной переноски. Развлекая себя подобным образом, а в последние годы Андрей искал любые поводы для того чтобы отвлечься от мыслей о неизбежной и весьма болезненной кончине, калека принял решение разблокировать входную дверь с лестницы на свой этаж. Не вызывало сомнений, что мужчина в камуфляже пытается попасть на крышу высотки. А это практически невозможно было бы сделать без доброй воли самого Андрея. Двери, перекрывающие выход с лестницы на его личный этаж были изготовлены из трех сантиметровой стали и по утверждению проектантов способны были выдержать прямое попадание снаряда из сорока пяти миллиметровой пушки. Такая избыточная и совершенно не нужная надежность не имела ни малейшего функционального обоснования и являлась отражением то ли паранойи Андрея, а скорее всего даже не паранойи, поскольку калека давно уже перестал чего бы то ни было бояться, а все той же попытки его развлечь самого себя. По принципу: А почему бы не сыграть в эту самую паранойу. Это ведь так весело, во всяком случае в ситуации, когда все другие источники веселья тебе не доступны по объективным причинам.

Не смотря на то, что в городе уже почитай пол дня творился полный хаос, электричество, судя по всему исчезло, во многих местах возникли пожары, которые никто не мог, да и не собирался гасить, а толпы людей, в большинстве своем потерявших человеческий облик, кто от страха, а кто и просто от того что утратили способность соображать что бы то ни было и бездумно слонялись по улицам, время от времени становясь жертвами невесть откуда взявшихся монстров, устроивших на улицах города кровавую вакханалию. Так вот, несмотря на все это башня Инвалида прекрасно функционировала, перейдя в автономный режим. И находилась под полным контролем Андрея, который иногда воображал себя этаким пауком, притаившимся в засаде и способным в любое мгновение нанести оттуда смертельный удар. И это тоже была одной из разновидностей той игры, в которую он играл с окружающим его миром. На самом деле Андрей прекрасно понимал, что его психика давно вышла за ту границу, при которой человека еще можно считать нормальным. И место ему, в лучшем случае, разве что на Собурке в изолированной комнате без окон, в качестве полного и беззащитного заложника звероподобных санитаров. Вот только власть денег оказалась намного сильнее, нежели.

Добравшись по лестнице до двадцать пятого этажа, бородач уперся в бронированную дверь и остановился перед ней, не понимая, что же делать дальше.

— Если пришлый тигр, тогда я козел, запустивший к себе в огород волка, — нелепо пошутил Андрей, осознавая, что единственная преграда, способная оградить его имущество, а то и саму жизнь от посягательств пришлого, в виде бронированной двери, будет им обязательно открыта. Мысль о том, что мужчина может угрожать его жизни возникла не на пустом месте. Уж больно угрожающим выглядела винтовка в руках у бородача.

— Нет, не тигр, скорее драный волчара, — уточнил для себя Андрей. При этом он вовсе не хотел оскорбить пришлого, поскольку относился к собачьим гораздо лучше лучше, нежели к кошкам.

После чего Андрей не задумываясь отдал мысленную команду открыть входную дверь на этаж, словно бы приглашая мужика в камуфляже к себе в гости. Массивный стальной лист отъехал в сторону освобождая проход в жилое помещение. Так что у пришлого сложилось впечатление, что сработала автоматика, реагирующая на появление посетителя.

Гигант незамедлительно воспользовался приглашением. Войдя в жилое помещение остановился в центре, внимательно огляделся вокруг, а потом, обращаясь к Андрею, который сидел в своем кресле в дальнем конце комнаты и наблюдал за бородачом через очки дополнительной реальности, поздоровался.

— Привет. Меня зовут Бурый.

Глава третья. Крестный

— Привет. Меня зовут Бурый. — сообщил бородач.

— А ты, судя по всему, хозяин этой квартирки. Неплохо устроился. Ты погоди немного. Я сейчас кое-что сделаю, а потом мы поговорим.

Представившись таким образом, Бурый казалось бы потерял к инвалиду всяческий интерес. Он внешне неспешно, но достаточно эффективно занялся своими делами. Первым делом сбросил рюкзак на столик, стоящий у стены неподалеку от входной двери, которая так и осталась распахнутой, открывая обзор на лестничный пролет. После непродолжительного перетряхивания содержания рюкзака Бурый извлек из него две металлические конструкции, которые тут же прикрутил к винтовке.

После чего, оставив рюкзак на столе, широко распахнул стеклянную дверь, ведущую на открытую террасу, и убедившись в надежности ограждения, выполненного из бронебойного же стекла, принялся крепить на нем свою переносную артиллерию. Оказалось, что винтовка снабжена этакими откидными сошками, а те самые металлические конструкции, ранее извлеченные из рюкзака, оказались струбцинами намертво привинченными к сошкам. Так что вскоре над ограждением, опоясывающим террасу метровым барьером, была установлена огневая точка в виде монструозной винтовки способной вращаться по сторонам в широком диапазоне: как по вертикале, так и по горизонтали.

Андрей прикинул, что таким оружием можно поразить цель, находящуюся как бы не на четверти территории города. Во всяком случае весь восток оказывался в секторе обстрела. Повертев стволом в разные стороны и прицелившись в воображаемого противника, Бурый удовлетворенно крякнул, судя по всему оставшись довольным результатом. Высота парапета, длина сошек и размеры оружия совпали таким образом, что двухметровому великану практически не приходилось наклонятся для того, чтобы приклад винтовки упирался ему в плечо. Хотя, с точки зрения Андрея, которому из его угла было все прекрасно видно даже без помощи видеокамер, одна из которых позволяла в деталях наблюдать за всем происходящим на террасе, стрелять из подобного монстра можно разве что лежа, от всей души надеясь на то, что тебя не снесет отдачей за горизонт. Впрочем это были исключительно теоретические соображения, имеющие самое отдаленное отношение к реальности.

Закончив приготовления Бурый снял с пояса небольшую черную коробку, оказавшуюся переносной рацией, и обратился к своему напарнику:

— Резак, я на месте. Уже обустроился. Отлично вижу твою метку. Ждем тварей. Ты пока затаись. Я скомандую, когда начнем.

После чего бородач еще немного поигрался своей пушкой и вернулся в комнату.

Настало обещанное ранее время для общения.

— Да ты меня не бойся, я мирный. — обратился бородач к Андрею. — Опять же Улей знаешь как наказывает тех, кто новичков обижает. А Бурый трейсер правильный. Не то что всякая мразь, типа муров.

Я вот сейчас тебе живчика налью, тебе и станет лучше. Небось жажда мучает и голова болит. Это нормально. Так по первах в Стиксе со всеми бывает. Да ты не дергайся. Я знаю как за такими как ты ухаживать. В прошлой жизни медбратом был, да и на скорой подрабатывал. Так что на таких как ты, с синдромом Бойца-Аушера, нагляделся. Почитай каждый десятый больной у нас в больнице паралитиком был. Чаще разве что с острой формой нейролепсии встречались. Ну так это после того как Великий Кормчий Черный пульсар использовал и не мудрено.

После чего Бурый профессиональным движением извлек картридж с питательной жидкостью, подключенной сначала к сложной аппаратно-диагностической системе, а в конечном счете через катетер к подключичной вене Андрея, и осуществив непонятные манипуляции с конструкцией вылил содержимое прямо на пол, не слишком заморачиваясь на предмет чистоты и порядка в помещении. После чего заполнил картридж доверху мутной жидкостью из двухлитровой фляги, предварительно извлеченной из того же рюкзака, валяющегося на столике.

Проделав эту процедуру, требующую неслабых профессиональных знаний, поскольку сам картридж по идее был вещью одноразовой и замену внутреннего содержания в полевых условиях не предполагал, Бурый установил извлеченное устройство на прежнее место.

Диагностическая аппаратура, проанализировав содержимое картриджа, буквально взвыла, разразившись всполохами красных лампочек и воем сирены, свидетельствующей о том, что жизни пациента угрожает смертельная опасность. Вот только бородача это ни в коей мере не смутило. Пощелкав кнопками на пульте управления диагностической системы, размещенной вместе со всей остальной медицинской лобудой на правой боковой панели инвалидного кресла, Бурый быстро подавил всяческие намеки на бунт машин. Сирена умолкла. Индикаторы сменили свой цвет с багрово красного на умиротворенно зеленый. И вскоре желтоватого оттенка жидкость, хорошо различимая сквозь прозрачные стенки трубок, бодро потекла в организм Андрея. Одна из камер, установленная в комнате, позволяла инвалиду наблюдать за самим собой со стороны.

— Вряд ли Бурый станет меня убивать таким сложным образом, пытаясь отравить собственным пойлом. Для этого у него в арсенале есть средства и проще и эффективнее, — успокоил сам себя Андрей, будучи не в силах воспрепятствовать манипуляциям оппонента. Опять же буквально через минуту Андрей почувствовал себя значительно лучше. Куда-то отступила головная боль, да и жажда перестала мучить.

К тому же, гораздо больше, нежели гипотетическая угроза для жизни, его заинтересовал смысл сказанного Бурым.

Слова бородача привели его в полное недоумение. Нет, он уже понял, что попал в другой мир. Для этого достаточно было посмотреть на тварей, которые в эту самую минуту жрали на улице людей. Впрочем тварей можно было бы при желании списать на какой -нибудь зомби -апокалипсис. А вот то, что рядом с городом буквально из ничего возник дремучий лес, никаким биологическим оружием не объяснишь. К тому же на крыше Башни Инвалида Андрей в бытность свою, когда его еще интересовали тайны мироздания, распорядился установить этакий небольшой радиотелескоп. А что, деньги позволяли. И сейчас информация с этой навороченной технологической приблуды, спроецированная по запросу на виртуальные очки Андрея, однозначно свидетельствовала, что спутников на небе нет, и Луны больше нет, как впрочем и Солнца. Да и наличие неба, как такового, вызывало определенные сомнения. Поскольку полученная информация однозначно указывала, что на высоте более двух километров расположен непроницаемый для радиоволн щит.

Так что, касательно переноса в другой мир у Андрея сомнения отсутствовали. Альтернативную гипотезу, утверждающую, что у него просто крыша поехала, Андрей с негодованием отбросил. На том шатком основании, что она грешит отсутствием личного патриотизма.

Он даже не слишком удивился тому, что пришлый мужик, судя по всему местный абориген, заговорил с ним на знакомом языке. А вот утверждение Бурого, что тот, прежде чем сам попал в этот мир, работая медбратом неоднократно сталкивался с диагнозом, сходным с болезнью самого Андрея, привели его в состояние раздрая. Поскольку по статистике Боковой амиотрофический склероз встречалась среди людей в одном случае из ста миллионов, а о синдромоме Бойца-Аушера он слыхом не слыхивал. Да и про Великого Кормчего все в его привычном мире давно уже позабыли. Единственная теория, помимо добрых дядей в белых халатах, скармливающих в это самое время Андрею синие и красные пилюли, которая могла, пусть и с определенными допущениями, объяснить слова Бурого, сводилась к тому, что они все же попали сюда из разных миров. Пусть и здорово похожих между собой.

Особое возмущение у Андрея вызывал тот факт, что при наличии в мире пришлого какого-то вечно живого Великого Кормчего и непредусмотренное в истории знакомой Андрею цивилизации дополнительной мировой войны, Бурый прекрасно разбирался в специализированной медицинской аппаратуре, обслуживание которой требовало уникальных знаний.

— То есть вы хотите сказать, что наличие или отсутствие непредусмотренного историей Великого Кормчего и неизвестной в моем мире Мировой Войны никоим образом не повлияло на конструкцию инвалидного кресла. Причем уникального. Разработанного и выполненного в одном экземпляре лично для меня.

— Будим считать, что теория мультиверса рулит, — сделал мысленное заключение Андрей. Которому, на самом деле все эти загадки мироздания были по барабану.

Гораздо больше его интересовала возможность узнать о том новом мире, в котором он по странному стечению обстоятельств оказался за пол часа перед собственной смертью.

И Бурый полностью оправдал его ожидания. Рассказ об странном мире — Улье, ну или в иной терминологии — Стиксе, который копировал отдельные участки из множества миров мультиверса, причем копировал со всеми наличествующими на территории исходной матрицы обитателями, с тем, чтобы встраивать эти участки в виде обособленных кластеров на собственной поверхности, попахивал откровенным бредом. Только вот Андрей в любой момент, глядя на шестирядное шоссе проспекта Тракторостроителей переходящее в извилистую степную грунтовку, мог убедится в правдивости слов рассказчика. А уж то, что чуть ли не главный смысл всего этого непотребства состоит в том, чтобы попавшие в Стикс люди становились монстрами, которые пожирая других людей и своих более слабых сородичей превращались в настоящие машины смерти и вообще ни в какие ворота не лезло. Нарушить все мыслимые и немыслимые физические законы с одной только целью — прокормить и вырастить тварей позубастее — это даже не бред, это…

— Да хрен его знает что это такое, — пришел к неутешительному выводу Андрей. — Вряд ли мне по силам разгадать эту мировоззренческую тайну. Проще с Темной Материей разобраться.

К тому же, те редкие везунчики, которые посчастливилосьпопав в Улей не переродится в тварей, достаточно естественно вписывались в это всеобщее колесо вселенского бреда. А что. Твари жрали людей, которых им на блюдечке преподносил тот же Стикс, а заодно и обновляли свою популяцию за счет наиболее удачливых инфицированных. А те, кому посчастливилось сохранить остатки разума, питались дарами все того же Стикса, мародерничая в обновленных кластерах, а заодно и убивали самих монстров. Поскольку без новообразований, именуемых споранами, и возникающих в телах этих самых монстров, жить не могли. А еще в споровых мешках тварей, тех которые успели отожраться, встречался горох, способствующий развитию Даров Стикса. Не говоря уж про жемчуг.

Вот такой вот оборот бреда в природе широкими мазками обрисовал Андрею Бурый. И надо сказать, что инвалиду все это понравилось. Особенно после того, как бородач вскользь затронул тему Даров Стикс. Которые, с его слов, мало чем отличались от магических способностей.

Казалось что Бурый, не замолкая ни на минуту и сообщая Андрею все новые и новые факты об Улье, при том при всем не обращает на инвалида никакого внимания. Бородач разговаривал как будто бы сам с собой, одновременно занимаясь другими делами. Перебирал содержимое рюкзака. Время от времени выходил на террасу и осматривал окрестности, после чего коротко переговаривал по рации со своим партнером.

Опять же отсутствие обратной связи со стороны Андрея, неспособного сказать ни слова, либо каким другим способом продемонстрировать свою реакцию на слова рассказчика, превращали тираду Бурого в монолог.

И тем не менее бородач как будто бы угадывал вопросы, возникающие в голове у Андрея. Он пояснил, что они вместе с напарником решили устроить охоту на монстров в этом городе. Причем делали это второй раз в течении месяца. Сам город не пользовался у трейсеров, а именно так называли себя охотники на тварей, особой популярностью. Во-первых доступ к нему был затруднен, поскольку для того, чтобы попасть в город надо было просочиться сквозь узкую перемычку между Черным Кластером и так называемым быстрым. Таким, в котором каждые пять дней происходила перезагрузка полумиллионного города, что делало его необычайно популярным у монстров, многие из которых развились до уровня представляющего угрозу не то что отдельным трейсерам, но и полноформатной танковой дивизии, объявись такая в Улье.

Но и это не главное. Главное, что делало город Андрея совершенно непопулярным у многочисленных охотников за монстрами это то, что кластер, на котором он периодически обновлялся, относился к весьма редкому виду. К так называемым нестабильным кластерам. Которые могли оставаться неизменными неделями и месяцами, а могли внезапно перезагрузиться в считанные дни, а то и часы. Что делало их необычайно опасными для всех тех, кто не успел вовремя покинуть город.

— Вернее не так, — мысленно уточнил для себя Андрей. — Необычайно опасный в данном случае термин совершенно неподходящий. Поскольку всякий биологический объект, не успевший покинуть кластер к началу перезагрузки, просто вычеркивается из реальности.

И еще одна особенность нестабильного кластера, на которую указал Бурый. Его границы постоянно плавают. Так в прошлый раз город сохранил кусок западного пригорода с его элитными коттеджами, зато Башня Инвалида в той, предыдущей версии отсутствовала.

У Бурого и Резака, партнера бородача, так сложились обстоятельства, что им кровь из носу понадобились спораны. Партнеры прикупили навороченный вездеход и залезли в долги перед очень серьезными людьми. Так что оставили в стабе в залог все свое имущество и рванули сюда, рискнув отправиться на охоту в нестабильный кластер. И сейчас Бурый, установив огневую точку на последнем этаже самого высокого в городе здания, предполагал отстреливать монстров сверху. А Резаку вменялось в задачу по наводке партнера потрошить убитых тварей на предмет споранов и гороха. Благо монструозная винтовка бородача и его собственный, хорошо прокачанный Дар Улья, позволяющей стрелку без всяких оптических прибамбасов прекрасно различать добычу на расстоянии в несколько километров, позволяли рассчитывать на удачную охоту.

По словам того же Бурого, они с партнером не собирались долго задерживаться в городе, опасаясь попасть под спонтанную перезагрузку. Так день, в лучшем случае два.

А потом Бурый внезапно прервал свой монолог и как будто бы застыл на одном месте. После чего обращаясь непосредственно к Андрею и глядя ему чуть ли не в глаза, спрятанные за очками виртуальной реальности сказал.

— Ты уж прости, братишка, но взять тебя с собой мы никак не сможем. Будь у нас в запасе хотя бы неделя, и окажись ты иммунным, был бы шанс, что за это время ты сможешь стать на ноги. Стикс и живчик и не такое лечят. Вот только ждать неделю мы с партнером никак не станем. Так что я уходя залью тебе полный картридж живчика, оставлю хавки, а там ежели повезет — твое счастье, а ежели нет — не обессудь. Стикс требует позаботиться об новичках. Вот я свою норму считай и выполнил. Живчиком поделился. Про Улей рассказал. И вот что еще. Надо тебе новое имя дать. Стикс не признает старых имен. За это может и наказать. Причем жестоко. Так что стану я пожалуй твоим крестным. Ежели выживешь и в стаб попадешь, так всем и говори — крестный Бурый.

Осталось придумать как тебя назвать. Вроде бы само собой напрашивается «Инвалид». Вот только мне это имя не нравится.

Бурый надолго задумался, а потом решил.

— Будешь зваться Паломником. Знал я по прежнему миру такого, который святые места посещал, чтобы на ноги встать. Оно, конечно, в Стиксе вроде как святых мест и нет, но кто знает. Может тебе найти удастся.

— Так что запомни, ежели выживешь и кто спрашивать станет, отвечай: «Зовут Паломник. Крестный Бурый».

Глава четвертая. Элитник

Выполнив по отношению к Андрею незамысловатый обряд крещения, который свелся к придумыванию нового имени, Бурый казалось совершенно забыл о своем крестнике. А вот юноша попытался для себя сформулировать собственное отношение к тому, что на третьем десятке лет он перестал быть Андреем и стал Паломником. И вынужден был самому себе признаться, что такая метаморфоза пришлась ему по душе. Уж больно враждебным, при всех вроде бы как положительных нюансах, включая деньги и возможности, предоставляемые этими самыми деньгами, был для Андрея его родной мир. Так что попав в Стикс, он твердо для себя решил: «Прежнего Андрея больше нет. Он остался в старом мире. Зато появился Паломник, который сделает все возможное и невозможное для того, чтобы выжить».

К этому времени вторая, большая стая монстров успела просочиться в центральные и восточные районы города, тем самым попав под прицел трейсера. Тот с головой ушел в охоту на тварей, комментируя каждый удачный выстрел соответствующей репликой и последующим подробным объяснением по рации Резаку куда тому следует двигаться для того, чтобы не нарваться на монстров и добраться к убитой твари максимально быстро и безопасно. Судя по словам охотника, неудачные выстрелы просто отсутствовали. Один выстрел-одна жертва. Стопроцентная эффективность.

Похоже зрение Бурого, усиленное Даром Улья, позволяло ему высматривать такие детали, которые и Паломнику с его доступом к самым современным видеокамерам, были недоступны.

Паломник пытался отследить каждый выстрел Бурого и вместе с ним радовался удачному попаданию. А заодно и знакомился воочию с различными типами тварей. Чаще всего жертвами Бурого, судя по пояснениям, которые тот давал Резаку, становились так называемые лотерейщики. На всевозможных спидеров и джамперов Бурый не разменивался. Разве что в виде исключения, когда необходимо было обезопасить передвижение партнера. Иногда удавалось подстрелить топтунов. Эти вроде как были посолиднее, да и добыча с них выпадала весомее. А когда трейсер завалил матерого рубера, радости партнеров не было предела. Особенно после того, как Резак сообщил, что из спорового мешка этой твари удалось извлечь помимо восьми горошин еще и черную жемчужину.

У Паломника сложилось впечатление, что дай Бурому волю, тот за пару часов сможет перестрелять всю стаю монстров, ворвавшихся в город. А что, однажды, по необходимости, когда понадобилось обезопасить Резака от группы спидеров в пяток голов, внезапно выскочивших из подъезда, трейсер принялся стрелять со скоростью как бы не выстрел в секунду. Причем все пули попали в цель. Так что ежели просто посчитать, что в одном часе содержится три тысячи шестьсот секунд, а потом увеличить это время раз в десять, с запасом на отдых и смену магазинов, то на первый взгляд такое массовое избиение тварей представлялось не слишком-то и невозможным. Лишь бы патронов хватило, да винтовочный ствол выдержал.

Вот только подобной благотворительностью по защите горожан от монстров охотник заниматься не собирался.

Не раз Паломник наблюдал картину, когда в непосредственной близости от Резака очередной зараженный настигал беззащитного горожанина и разрывал того на части, а потом пожирал свою жертву разбрасывая по сторонам куски плоти и окровавленные лохмотья. Не было ни малейшего сомнения, что и Бурый с его Даром Улья не мог не видеть этого. Вот только ничего не делал для предотвращения трагедии. Руководствуясь принципами не абстрактного гуманизма, а оптимальным выбором твари, способной дать наибольший профит.

— Хотя в данном случае речь идет не об абстрактном гуманизме, а о вполне конкретных фактах отсутствия сострадания, — поправил себя Паломник, у которого временами возобладало чувство перфекционизма.

Надо сказать, что он и сам особо своим согражданам не сопереживал. В каждом конкретном случае кровавой трагедии обнаруживая факты отсутствия элементарной логики и наличия гипертрофированного дебилизма. Вот спрашивается, кто тебя заставляет шастать по улицам города, захваченного кровожадными монстрами, вместо того, чтобы затаиться в квартире. Ну а ежели все-таки такая необходимость наличествует, то хотя бы вооружись тем же топором, на худой конец палкой покрепче. От того же лотерейщика это не спасет, но от спидера, при достаточном везении, отбиться удастся.

Хотя Андрей, после содержательного монолога Бурого, понимал, что ни попытка спрятаться, ни наличие вооружения, пусть даже в виде того-же огнестрела, в подавляющем числе случаев ничем не поможет.

На его глазах пара полицейских, вооруженных автоматами, столкнулась с небольшой группой зараженных. А когда бравые служивые короткими очередями уложили противников, на звуки выстрелов со всех сторон ломанулись твари. Причем Паломник готов был поклясться, что еще минутой назад такого числа зараженных в округе и близко не было. Расправа с героями свершилась быстро, кроваво и эффектно. После чего толпа монстров разбрелась по окрестностям, так что спустя некоторое время могло показаться, что близлежащая территория не представляет для людей ни малейшей опасности. А о свершившейся трагедии свидетельствовали разве что пятна крови на асфальте да кровавые лохмотья, оставшиеся от одежды.

После этого случая Паломнику окончательно стало ясно, отчего это партнеры избрали такой способ охоты. Это при наличии бронированного вездехода с пулеметом на крыше. Казалось бы, езжай себе неторопливо по улице да и отстреливай всех, кто на глаза попадется. Но судя по полицейским, такой фокус сработал бы до первой очереди. А потом твари бы просто массой задавили. Это ежели бы кто покрупнее на шум не вышел. Навроде того же Кинг-Конга, который одним ударом лапы троллейбус перевернул. А Бурый рассказывал про элитников, которые дуло у танка в штопор скрутить могут и башню с того же танка сорвать. Причем не всякий снаряд их остановит.

К тому же, по словам все того же Бурого, пройдет еще немного времени и девяносто девять процентов тех же горожан, зараженных Спорами Стикса и сами станут тварями. После чего заполнят улицы. И в отличии от пришлых, уже отожравшихся, а от того резвых и сообразительных, начнут медленно патрулировать по городу, реагируя на малейший шум, свидетельствующий о наличии потенциального корма. Причем перерождение из человека разумного в тупого медляка, готового наброситься на своих соседей и пожирать живую человеческую плоть, происходит чуть ли не одномоментно. Хотя этой трансформации предшествует период характеризующийся проявлением агрессии и демонстрацией редкостной тупизны. Крестный рассказывал, что сроки перерождения во многом зависят от конкретного кластера. На одних территориях заражение приводит к изменению обитателей за считанные часы, в других кластерах процесс может растянуться на дни. Это время неплохо соотносилось со свойствами самого кластера. В Быстрых Кластерах и процесс заражения проистекал бурно, в Медленных — наоборот.

Что касается конкретно этого города, то ничего толкового Бурый предположить не смог. Поскольку от Нестабильного Кластера можно было ожидать любых фортелей. Во время прошлого посещения города, партнеры задержались на двое суток. И к этому времени признаки заражения в виде немотивированной агрессии только — только начали проявляться у отдельного числа горожан. Чего ожидать сейчас, предсказать было невозможно.

Судя по наблюдениям Паломника, на этот раз процесс инфицирования и перерождения шел значительно быстрее. Подтверждений тому было масса. Это и жирный водитель люксового автомобиля. Который остановился посредине проезжей части, выскочил из машины и принялся со всей дури биться лбом по капоту. Прекратив это увлекательное занятие лишь после того, как на шум прибежал лотерейщик и утихомирил беднягу. Это и две дамы средних лет приятной наружности, упакованные в брендовые шмотки, которые на выходе из модного бутика стали делить между собой маленькую девочку. Причем делить в прямом смысле этого слова. Каждая из товарок, ухватив малютку за руку начали перетягивать тельце к себе, навроде каната. Не обращая внимание на крики и плачь ребенка. И снова окончательными арбитрами в этом споре стали Твари Стикса, примчавшиеся на крики.

Особенно удивил Паломника молодой человек, похоже из студентов, который, судя по темному плащу с капюшоном, это жарким солнечным днем, сапогам, маске на лице и топору в руке, решил касплеить кого-то из фэнтези апокалипсиса. Паломник предположил, что молодой человек, перечитав соответствующей литературы, и на фоне тупизны, свидетельствующей о фатальном заражении, решил, что в мир пришла Система. И собрался зарабатывать уровни, убивая монстров топором. Как ни странно, ему это даже удалось. Один раз. Жертвой местного мстителя стал бегун. А вот прибежавший на восторженные крики победителя топтун сожрал как самого героя, так и отдельные, наиболее лакомые, куски из туши его добычи. При этом искреннее удивление и непонимание у инвалида вызывал тот факт, каким образом огромное количество мяса смогло поместиться в брюхе у зараженного, пусть и хорошо развитого. А так же скорость пожирания жертвы.

Как ни странно, но эти многочисленные случаи, демонстрирующие лавинообразное нарастание заражения среди жителей города, обрадовали Паломника. Дело в том, что он испытывал определенное беспокойство, касательно возможности собственного перерождения в тварь. Так что сохранение кристально чистого разума, на фоне массовой тупизны, служил определенной порукой тому, что сам Паломник относится к числу иммунных и сможет избежать перерождения.

При этом Паломник прекрасно понимал, что нет ничего глупее, нежели пытаться оценить собственные умственные способности с помощью собственных же умственных способностей. Тавтология хоть и нелепая, но прекрасно отражающая суть. Но в его случае наличествовал прекрасный диагностический критерий. Дело в том, что все управление внешними устройствами, в том числе и видеокамерами, осуществлялось мозговыми ритмами самого Паломника. Генерация этих специализированных тетта-ритмов требовала огромной умственной концентрации. И случись с его мозгами какое-нибудь послабление, управление внешними устройствами с помощью системы МУПУ было бы немедленно утрачено. Стало быть мозги у Паломника продолжают работать в прежнем режиме. Что и подтверждало предположение о его иммунности.

Опять же, возвращаясь к вопросу о вселенском гуманизме, надо признать, что у Бурого не было никакой реальной возможности значительно проредить численность зараженных. Обойма винтовки содержала в себе семь патронов и требовала постоянной замены. И число патронов в рюкзак у Бурого далеко не беспредельным. И денег они, наверняка, стоят не малых.

— Не денег, а споранов, — тут же поправил себя Паломник, приучаясь к валюте Стикса.

К тому же ствол винтовки вряд ли был рассчитан больше нежели на тысячу выстрелов. Все же это не АК с его живучестью в двадцать тысяч выстрелов. Здесь и калибр поболее и пуля летит быстрее.

А потом Паломник вспомнил про генерала Василия Блохина из своего прежнего мира. Расстроился и тут же задвинул все эти ненужные расчеты куда подальше.

Не вызывало сомнений, что скорость отстрела определялась скоростью с которой Резак находил и потрошил туши монстров.

В таком режиме охота продолжалась часа три. За это время партнеры успели забить где-то с полста тварей. А закончилась она совершенно неожиданно.

Бурый отчетливо возбудился и сделал пять выстрелов подряд, чуть ли не в режиме автоматной очереди. Паломник не сразу обнаружил, что на этот раз целью трейсера стала огромная тварь, сродни той, которая возглавила первую стаю монстров, ворвавшихся накануне утром в город. Тварь мотало от выстрелов, а потом она завалилась за угол дома перекрывавший видимость не только камерам Паломника, но и, судя по всему, Бурому.

А тот в это время орал па рации партнеру: «Резак, бросай все и гони двести метров вперед, к белому зданию справа по улице. Там на первом этаже еще вывеска „Вкусно как у мамы“. Я элитника завалил. Туша за углом дома валяется».

Вот только у Резака слова партнера ожидаемого энтузиазма не вызвали.

— Бурый, да ты охренел совсем, что ли? Как ты из своей пукалки мог элитника завалить. Ему твои пули как слону горошины. Ты точно уверен, что прикончил тварь?

— Не зди. Просто повезло. Он наклонился и щитки на затылке разошлись. Вот я в споровый мешок и попал. А ты знаешь, для любого монстра это смерть. Видел бы ты как он задергался. Я еще туда же четыре пули влепил. Так что наверняка сдох.

— А ты его видишь? — уточнил недоверчивый партнер.

— Да как я нахрен могу его видеть, если его угол дома закрывает. У меня хоть и зрение почитай орлиное, но пока еще сквозь стены смотреть не умею. Не развил свой Дар до такого. Кончай болтать. Руки в ноги и бегом. Вокруг ни одной твари нет.

Вслушиваясь в переговоры между Бурым и Резаком, Паломник заключил, что его крестный невероятно эмоционально взвинчен. По видимому «завалить элитника» представляется незаурядным событием. Иначе откуда такое многословие. И еще между делом отметил — трейсер уверен в том, что развивая свой Дар Улья сможет со временем смотреть сквозь стены. В прежнем мире инвалида такое разве что в бреду можно было представить. А здесь, в Стиксе, чуть ли не заурядное умение.

В отличии от Бурого, который буквально фонтанировал радостью, Резак не скрывал своих опасений. И тем не менее, понукаемый партнером, добрался к белой пятиэтажке и осторожно двигаясь вдоль стены заглянул за угол. Потом продемонстрировал скорость, которой матерый спидер мог бы позавидовать. Притормозив в соседнем квартале, Резак высказал партнеру все, что он по этому поводу думает.

— Ты, бля, совсем охуел! Он же живой. Лапами сучит. На меня свои буркалы вытаращил, да так что я на месте чуть не родил. Или ты думаешь, то я своим пугачом смогу элитника добить? Ну нахрен. Я к тебе. Жопой чувствую, что надо из города валить. И побыстрее.

Судя по всему, слова Резака произвели на Бурого должное впечатление.

Виновато поглядев в сторону своего крестника он сказал: «Похоже я лоханулся. Если Резак говорит, что надо сваливать, значит таки надо сваливать. Он хоть и не провидец, но его жопа на предмет шухера любому ясновидящему фору даст. Так что останешься ты здесь один».

После чего Бурый принялся разбирать свою огневую точку, по ходу давая указания партнеру, как тому наиболее безопасным маршрутом добраться до Башни Инвалида.

Резаку понадобилось пятнадцать минут чтобы взобравшись по лестнице на двадцать пятый этаж ввалиться в помещение.

И его первые слова были обращены к Паломнику.

— А это что за хрен с бугра такой? После чего трейсер выхватил пистолет и направил ствол в сторону инвалида.

— Остынь Резак, — резко скомандовал Бурый. — Это мой крестник. Можешь называть его Паломником. А можешь и не называть. Он точно тебе не ответит. Потому как говорить не может.

— Умеешь же ты приятель себе на задницу приключения найти, — буркнул Резак, понемногу успокаиваясь и пряча в кобуру пистолет. —

Нахрена тебе такой крестник? А вдруг он зараженный. Опять же, что это за хреновина у него на башке?

— Эта хреновина называется очками дополнительной реальность, — пояснил Бурый в очередной раз продемонстрировав недюжинные технические познания. — А что касается всего остального, то я законы Улья чту. А эти законы требуют помогать новичкам. И еще, между прочим, если Паломник заблокирует входную дверь, то ты хрен отсюда выберешься. Крестник покажи.

Признаться инвалида удивило то, что Бурый догадался об его возможностях управлять водной дверью. Не даром же он оставил ее открытой на все это время. Но прямую просьбу крестного выполнил не задумываясь. Бронированный лист выполз и торца дверной рамы и наглухо отрезал помещение от лестницы.

Глава пятая. Черная жемчужина

— Дай бог, чтобы у него крыша не поехала до того, как мы отсюда свалим и он нас выпустит, — буркнул Резак окончательно успокоившись и перестав обращать на Паломника внимание. После чего потребовал от Бурого поторопиться.

— Хавать будем уже когда из города выберемся. Так что разбирай свою пушку и погнали отсюда.

— Сейчас, почти готово, — сообщил бородач, отвинчивая от сошек струбцины. Надо только живчика еще сделать.

— С какого хрена? — недоуменно поинтересовался Резак. У тебя же в фляге литра два было. — И в Малыше, в багажнике, запас с прошлого раза остался. Да и у меня в торбе баклажка считай не початая.

— В том-то и дело, что было, — пояснил Бурый, встряхивая наполовину пустую флягу извлеченную из рюкзака. А потом, подойдя к Паломнику быстро извлек из кресла картридж и убедился, что тот практически пустой.

— Ты смотри, — удивился он, — считай всего-то за четыре часа литр живчика организм принял. Значит лечится. Тебе бы еще сожрать чего. Но думаю, желудок пока пищу усвоить не сможет.

После чего доверху заполнив картридж новой порцией живчика и практически опорожнив флягу установил его на место.

— Дальше, крестник, уж извини, все сам. Больше ничем тебе помочь не могу.

— У тебя на плечах голова, или тыква из шеи растет, — взбеленился партнер, глядя на манипуляции Бурого. — И где мы сейчас спиртное найдем, чтобы живчик сделать. Или ты предлагаешь по дороге в магазин заскочить. Да там сейчас такое твориться, мама не горюй.

— Главное спораны есть, а алкоголем как-нибудь разживемся, — буркнул оправдываясь Бурый.

Паломник, внимательно прислушиваясь к разговору, тут же решил оказать ответную услугу своему крестному. Единственному за всю его жизнь человеку, не считая давно умершей матери, который помог ему безо всякой корысти. Ничего не требуя взамен. А что касается того, что так требуют Законы Улья, то инвалид был твердо убежден: люди выполняют законы лишь в том случае, когда им это выгодно.

Надо сказать, что комната в которой Паломник проводил большую часть своей жизни, внешне представляла из себя образчик жесткого минимализма. Большое квадратное помещение, площадью метров в пятьдесят, со стеклянной стеной, отделяющей комнату от террасы с одной стороны и дверью на лестницу, перекрытую бронированной плитой, сверкающей хайтековским хромированным покрытием.

Встроенный в боковую стену лифт, обслуживал исключительно немногочисленных посетителей Инвалида. В первую очередь медицинскую братию и бригаду из клиринговой компании, раз в месяц наводящую чистоту и порядок на этажах, занимаемых инвалидом. На время уборки сам Паломник прятался в личной бронированной комнате, доступ в которую был запрещен для всех. Да еще, изредка, появлялись те же врач, но уже рангом покрупнее, нежели дежурный персонал. С тем чтобы провести текущее обследование клиента и вынести очередной неутешительный вердикт. Сам лифт содержал всего-то три кнопки: на 24, 25 и 1-й этажи здания. И доступ к нему контролировался как навороченной охранной системой, так и вооруженной охрана, дежурящей в холле Башни Инвалида.

А еще в совершенно пустой, сияющей белизной пятидесятиметровой комнате, в которой даже осветительные плафоны отсутствовали, стоял у стены небольшой столик, на котором сейчас валялся рюкзак Бурого. И все. Не считая, конечно, присутствующих трейсеров и самого Паломника, сидящего в инвалидном кресле.

Но это на первый взгляд.

По мысленной команда хозяина помещения комната начала стремительно преображаться. Оказалось, что боковые стены и не стены вовсе, а раздвижные панели. Которые распахнувшись открыли доступ к огромному пространству. И чего там только не было. Казалось весь этаж был уставлен множеством ненужных и неуместных тут предметов. Таких как многочисленная мебель, включающей огромный, красного дерева стол, за которым можно было бы при необходимости проводить заседание директората какого-нибудь международного концерна, либо устраивать благотворительный ужин на сотню приглашенных персон. В глаза бросался самая настоящая барная стойка, полки которой были забиты многочисленными бутылками разной формы и расцветок.

Смысла во всем этом для Паломника не было ни малейшего. Так же как и шансов когда-либо усесться во главе совещательного стола, либо попробовать элитный алкоголь.

Вот только он давно уже перестал руководствоваться критериями рациональности. А подобные ненужные поступки, в том числе и ненужные вещи, и ненужная коллекция элитного алкоголя, создавали у него иллюзию причастности к сонму живых людей, для которых стяжательство и накопительство было чуть ли не главным смыслом существования. И вообще: делал, потому что мог!

Вот на эту роскошь, в виде барной стойки, и отреагировал в первую очередь Резак.

Правда отреагировал в привычной для него манере. Возгласом: «Е-мое!». После чего бросился к бару и сгреб в охапку сразу же семь бутылок, прихватив, к тому же чуть ли не зубами серебряное ведерце для охлаждения шампанского. Причем, как с удивлением отметил для себя Паломником, выбирал исключите виски, включая жемчужину коллекции 80-летний Macallan The Reach, купленную годом ранее на интернет аукционе Sotheby’s за триста тысяч фунтов стерлингов, напрочь игнорируя другие напитки…

После того, как Резак сгрузил свою добычу на тот самый, единственный в комнате столик, предварительно освободив его от рюкзака Бурого, Паломник мысленной командой вернул интерьер к прежнему состоянию. Раздвижные панели тут же захлопнулись и комната приобрела прежний необжитой вид. По правде говоря инвалид чувствовал себя неуютно в окружении массы ненужных вещей. И предпочитал пустое пространство вокруг себя.

— Ну и зачем тебе столько бутылок, — поинтересовался у партнера Бурый, который и сам несколько офигел от всего случившегося, но вида старался не подавать

Резак снизошел до объяснения. Указывая на восьмидесятилетний вискарь, стоящий отсторонь он пояснил: «Да за одну эту бутылку нам Седой половину долга за Малыша спишет».

Откуда у человека, судя по манерам выходца из не самых благополучных слоев общества, такое знание в этой области, осталось тайной великой.

Паломник, со слов Бурого, знал, как готовится живчик. Необходимо было в любой крепкий спиртной напиток опустить спораны, из расчета один споран на сто миллилитров спирта, ну или на двести пятьдесят граммов водки, чтобы считать легче было. Потом дождаться растворения споранов и процедить полученный раствор сквозь несколько слоев ткани. С тем чтобы убрать ядовитые примеси, возникающие при растворении споранов. Но одно дело, знать, а другое уметь. И сейчас он внимательно наблюдал за процедурой изготовления главного дара Стикса. Можно сказать напитка жизни. И это безо всякого преувеличения. Поскольку без приема живчика любой иммунный загнется в считанные дни.

А Резак буквально священнодействовал.

Он вылил содержимое сразу трех бутылок в серебряное ведерко для охлаждения шампанского и достал из-за пазухи весящий на шее холщовый мешочек, в котором хранилось валюта Стикса. Добыча извлеченная из споровых мешков зараженных, убитых в ходе нынешней охоты.

Резак аккуратно высыпал на стол содержимое мешочка. Получилась этакая небольшая горка. Свою добычу трейсер до сих пор не сортировал. Поэтому среди споранов шариками покрупнее выделялись горошины, составляющие как бы не четверть добычи. И украшением всему служила Черная жемчужина, размером с крупную виноградную ягоду, буквально притягивающая к себе внимание.

Полюбоваться жемчужиной захотел и Бурый, который все это время возился со своей винтовкой. Он сделал шаг к столику, как вдруг страшный удар буквально потряс весь этаж. Бронированная плита, отделяющая помещение от лестницы выгнулась во внутрь и после следующего, такого же по силе удара, вырвалась из направляющих разворотив при этом добрую часть стены и со свистом влетела в помещение, похоронив под собой Резака. Последние слова, вернее выкрик трейсера был: «Элитник, блядь!!! Таки нашел!!!» Лужа крови стремительным потоком вытекающая из-под придавленного бронированной плитой Резака, не оставляла сомнений касательно его ближайшей участи.

Впрочем, перспективы у пока еще целых Бурого и Паломника, выглядели не намного радужнее. Поскольку в раскуроченный проем ввалилось настоящее чудовище, четырехметровая тварь, тот самый элитник, которого подстрелил Бурый.

Глядя на валяющуюся у его ног монстра, Паломник в который раз подумал о том, что от смерти спасло его буквально чудо. А как иначе еще можно назвать ту фантастически невероятную цепочку событий, которая привела к смерти Элитника. Монстр ворвался в комнату с такой скоростью, что никто толком и отреагировать на его появление не успел. По дикому стечению обстоятельств Бурый все это время возился со скобой своей монструозной гаубицей, незадолго перед тем поменяв магазин на полностью снаряженный. Вот только привлеченный видом Черной жемчужины сделал шаг вперед, не выпуская оружие из рук. Причем дуло винтовки смотрело в сторону входной двери. Так что не удивительно, что после своей мгновенной смерти, последовавшей после одного небрежного взмаха когтистой лапы Монстра, пальцы охотника рефлекторно сократились и прозвучал выстрел. Выстрел отбросил Элитника назад, разворотив при этом ему грудную клетку. По ходу падения монстр задел Рубца и тот умер едва ли не быстрее Бурого. Элитник мотая головой перевернулся на живот, пытаясь приподняться. Рана, оставленная пулей калибра 12,7 миллиметров, затягивалась буквально на глазах у последнего живого свидетеля этой скоротечной битвы. Перевернувшись на живот Монстр выставил на обозрение Паломника свой Споровый мешок. Судя по всему, элитник был тем самым, которого незадолго перед своей смертью обсуждали трейсеры. Таки Бурый попал монстру в споровый мешок, вот только по касательной, сорвав по ходу дела костяную броневую пластину, защищающую самое уязвимое место монстра. И хотя регенерация элитника выходила за все разумные рамки, о чем свидетельствовали ребра, развороченные пулей массой в почти в 700 гран и в настоящее время практически восстановившиеся, но вот с броней Защищающей Споровый Мешок дела обстояли не так радужно. Да и то, что винтовочная пуля, пусть и предназначенная для того, чтобы одним выстрелом уложить слона, смогла нанести Элитнику такой чудовищный ущерб, свидетельствовало лишь о том, что повреждение Спорового Мешка не пошло для монстра даром. И он все еще не восстановился в должной мере.

Голая плоть, грязно пепельно цвета, выглядывала наружу в том месте, откуда была сорвана броневая пластина. И тогда Паломник, который по идее должен был бы прибывать в шоковом состоянии от всего случившегося, мысленным усилием поднял один из свои дронов, таящимся до сей поры в схроне. А после того, как квадрокоптер завис над загривком ворочающегося Элитника, активировал шокер, встроенный в дрон. Тонкий металлический тросик вынырнул из под брюха летательного аппарата. А потом разряд в двести киловольт и мощностью в полтора киловатта буквально прошил тварь насквозь. Будь защитные пластины на Споровом Мешке у монстра в порядке, он скорее всего ощутил бы разве что неприятную щекотку. А так Элитника выгнулся дугой и он практически мгновенно умер. Приблизительно так же быстро как и Бурый, после того, как лишился головы.

— Все таки в том, чтобы быть параноиком есть определенный смысл, — решил инвалид глядя на мертвую тушу у себя под ногами. Этот дрон со встроенным шокером, способным при необходимости поджарить носорога, он заказал и подключил к Система МУПУ после того, как его насторожил взгляд патронажной сестры, выполняющей с его телом утренние гигиенические процедуры.

И тогда ему в голову пришла очередная дурацкая мысль, навеянная все той же паранойей.

При всем своем богатстве, охране и службе безопасности, готовой по приказу порвать любого, пользуясь услугами продажных юристах из адвокатской конторы, представляющей его интересы, прожженной и беспринципной братии, которая при достаточном финансировании способных доказать, что человек задержанный на месте преступления с окровавленным ножом в руке на самом деле не убийца, а жертва, так вот при наличии всей этой многочисленной публики его жизнь постоянно находится в чужих руках. И ежели та же патронажная сестра захочет свернуть ему шею, то никто ей в этом не помешает. А сам инвалид и пальцем не сможет пошевелить в защиту своей жизни.

Вот тогда он и заказал этот дрон убийцу. Отчетливо понимая, что никакая это не защита, поскольку задумай кто-нибудь из медперсонала его убить, он и пикнуть не успеет. Не говоря уж о том, чтобы сконцентрироваться и сформировать у себя в мозгу нужный ритм, способный запустить столь сложную процедуру, связанную с управлением дрона убийца. Вот только инвалид давно понял, что его психика далеко ушла от общепринятых человеческих норм и с удовольствием лелеял собственную паранойю. Одно из немногих чувств, которое оставалось ему все еще доступным. И нате вам, именно это совершенно ненужное, более того, идиотское устройство и спасло ему жизнь. Не будь он убежденным агностиком, непременно бы сказал нечто наподобие: «Чудны дела твои, господи».

Так что сейчас на полу, прямо у ног Паломника, валялась мертвая Тварь Стикса, четырехметровый Элитник, внешне чем-то напоминающий Тираннозавра Рекса. Во всяком случае, если принять во внимание многочисленные мультфильмы, посвященные динозаврам. Чуть в стороне расположились еще два биологических объекта: отдельно тело Бурого в большой луже крови и отдельно его же голова. Бурый продолжал сжимать в своих руках свое самое большое сокровище, монструозную винтовку, не имеющую аналогов в прежнем мире инвалида.

А вот Резак своего сокровища лишился. Непосредственно перед атакой монстра он высыпал себе на ладонь часть добычи сегодняшнего дня, с тем, чтобы похвастаться ее перед Бурым, а заодно и все пересчитать. И теперь сотни споранов, десятки горошин, и самое главное — Черная жемчужина извлеченная из матерого кусача, практически созревшего к перерождению в элиту, валялись по всему полу, будучи выбитыми из рук Резца в момент столкновения с Элитником.

И если на все остальное Паломнику, по большому счету было наплевать, то Черная жемчужина буквально приворожила его. Он отчего-то убедил себя, что если сможет проглотить это сокровище, в дальнейшем все у него будет хорошо.

Паломник вспомнил слова Бурого о том, что употребление Черной жемчужины без контроля Знахаря, может привести к превращению в Кваза. Вот только Его это мало пугало. Пусть Квазы и напоминают обликом тех же зараженных, из числа покрупнее, размером с кусача. Зато сохраняют разум и их физическим данным, силе, выносливости и ловкости, можно только позавидовать. К тому же, с точки зрения Паломника, самым большим достоинством Кваза являлось то, что он умеет ходить. Ради этой возможность, думать и ходить, инвалид готов был превратиться даже в человекообразную обезьяну. Правда немного подумав, Паломник решил, что Кваз будет пострашнее той же гориллы. Единственным неудобством при этом Паломник видел в том, что Квазы лишены Даров Улья. Чудодейственные способности им заменяют незаурядные физические кондиции. Опять же, по словам Бурого, вероятность трансформации в Кваза, при потреблении жемчужины, возрастало пропорционально времени, прошедшего с момента извлечения этой самой черной жемчужины из спорового мешка зараженного. А поскольку жемчужина, которую Паломник мечтал употребить, еще буквально пару часов тому назад принадлежала вполне себе живому рвачу, то она без сомнения относилась к разряду свежих.

Осталось только понять, каким образом, не будучи в силах даже пошевелиться, он сможет осуществить свою мечту.

Глава шестая. Неутешительные перспективы

Новый обитатель Стикса по имении Паломник, а именно так отныне инвалид решил себя даже в мыслях именовать, подчеркивая тот непреложный факт, что к прежней жизни возврата нет и не будет, впрочем ничуть об этом не сожалея, вторые сутки сидел в своем кресле и пытался понять — есть ли у него хотя бы малейший шанс продлить свое существование хотя бы на относительно продолжительный срок. По всему выходило, что такого шанса нет.

И пусть всего-то ничего, не прошло и трех суток, как он собственными руками, вернее применительно к его случаю — собственной головой, собирался прервать свое бренное существование. Вот только с тех пор многое изменилось. И самое, пожалуй главное, что обязательства по самоубийству он взвалил на себя совершенно в другом мире.

Что называется: «Свадьбу отменить, Пельмени разлепить. Невесту считать девушкой».

— Мир да не тот, — нелепо скаламбурил Паломник, который никогда, впрочем, не отличался склонностью к изящной словесности. — А вот интересно, моего оригинала на Земле уже похоронили, или городской благотворительный фонд, под руководством самого мэра, которому я поручил в своем завещании проведение траурных мероприятий, решил развернуться на полную катушку и по максимуму освоить бюджет. Пожалуй с моей стороны было ошибкой не ограничивать суммы затрат. Оговорив что остаток уйдет на нужды местного детского дома. Зная способности нашего мэра вполне допускаю, что детишкам ничего и не достанется.

На самом деле Паломнику было глубоко наплевать на то, что происходит в его прежнем мире. Он полностью осознал свою принадлежность Стиксу, а всяческие досужие размышления являлись не более чем остаточными эманациями, позволяющими ему на секунду отвлечься с тем чтобы попытаться взглянуть на стоящую перед ним проблему свежим взглядом.

Рассуждая логически, сама проблема и яйца выеденного не стоила, поскольку проблемой и не являлась будучи однозначно детерминированной и имеющей всего-то одно решение. И это решение подразумевало неизбежную смерть Паломника в относительно недалеком будущем. Правда касательно не сути, а формы, в этом вопросе у него существовала возможность выбора из нескольких вариантов.

Во-первых, можно было воспользоваться заготовкой, подготовленной еще в прошлом мире. Механизмы, обеспечивающее открытие проема в ограждении террасы, выдвижение пандуса в виде этакого трамплина в никуда, продолжали функционировать, будучи подключенными к автономным источникам питания. А сама инвалидная коляска, по утверждению тех же забугорных разработчиков, обладала запасом хода на встроенных аккумуляторах безо всякой подзарядки, чуть ли не в пятьсот километров. По этому показателю мало чем уступая той же Тесле. Вот разве что скорость подкачала. Не превосходя сорока километров в час. Это при том, что у Паломника никогда и в мыслях не было совершать путешествия в столицу на это шедевре инвалидпрома. Смысл в подобных наворотах заключался разве что в том, чтобы оправдать ее цену, сравнимую по стоимости с Суперджетом. Впрочем Паломник никогда не жалел денег, когда дело касалось его собственного благополучия. Вот и в этом случае отнесся к пожеланиям разработчиков инвалидной коляски с должным пониманием.

К тому же Система МУПУ — Мозгового Управления Периферийными Устройствами работала как бы не лучше, нежели раньше. После того как прием живчика снял головную боль, способность к концентрации и генерации нужных паттернов мозговой активности как бы не возросла по сравнению с прежним временем. Давно уже он не ощущал такую ясность и четкость мышления. Опять же тестовый прогон — открыть стенной проем и выдвинуть пандус показал, что в этом плане все ОК. Достаточно разогнать коляску и вуаля. В перспективе короткий но запоминающийся на всю оставшуюся жизнь, да и сколько той жизни после этого останется, в лучшем случае секунд пять-шесть, полет с двадцать пятого этажа. С последующим приземлением на брусчатой мостовой, выложенной перед входом в Башню Инвалида по указанию ее владельца.

Вариант вполне рабочий, но его Паломник решил оставить про запас.

Второй вариант, рассматриваемый Паломникомв качестве возможной ближайшей перспективы, выглядел следующим образом:

Существовала вероятность того, что многочисленные твари, превратившие улицы города в кровавую вакханалию, доберутся и сюда, наверх. После чего банально сожрут его обитателей. Как живых, так и мертвых. Несмотря на то, что в момент перезагрузки кластера быть праздничный, нерабочий день, отдельные несознательные граждане смогли все же просочиться в здание. И теперь затаились, в ожидании чуда, которое вернет их жизнь в прежнее русло.

За исключением этих маргиналов Башня Инвалида была девственно пуста. А на этажах свыше пятнадцатого и вовсе в качестве живого обитателя наличествовал один только Паломник. Из мертвых числились: Бурый, Резак и Элитник.

Вот только после обдумывания этого сценарий Паломник пришел к выводу, что он ничтожен. Судя по картинкам, отображающимся на экране монитора, пришлые твари не слишком-то охотно подымались наверх. Полностью удовлетворяясь более доступными жертвами, А немногочисленные люди, прячущиеся в здании, в большинстве своем если и переродились, то никакой опасности не представляли. Поскольку после перерождения им понадобится значительное время для того, чтобы отожраться на своих соседях и начат экспансию наверх.

Можно было бы, конечно, надумать, что какой-нибудь кусач энтузиаст почует элитника и захочет полюбопытствовать, а что это его старший собрат делает на последнем этаже полупустого здания, когда другие дома под завязку набиты вкусной и здоровой пищей. Вот только в этом случае все происходит с точностью до наоборот. Запах элиты напрочь отпугивает любую другую тварь рангом пониже, работая надежной охранной системой.

По словам того же Бурого, кластер, в котором находился сейчас Паломник, относился к разряду Нестабильных, и процесс перерождения человека в Тварь Стикса в нем мог занимать от нескольких часов до недели. Причем предугадать заранее по какому сценарию пройде перерождение было невозможно.

Впрочем, определенные прикидки все же можно было сделать. Исходя из скорости превращения людей в тварей можно было грубо оценить время обновления самого кластера. Длительное время перерождения — большой срок обновления. И наоборот.

Если судить по тому что первые пустыши, зараженные начального уровня, стали появляться на улицах города уже к вечеру того же день, когда осуществился перенос города в Стикс, можно было с определенной долей достоверности предположить, что на этот раз процесс пошел по сценарию Быстрого Кластера. А это значило, что в нынешнем виде городу осталось существовать считанные дни.

Паломник еще раз проанализировал всю эту цепочку рассуждений, прекрасно понимая, что от того, насколько правильно он все рассчитал, зависит вероятность еще одного способа его неизбежной кончины. Поскольку в случае обновления кластера он просто прекратит свое существование, будучи вычеркнутым из реальности. По непроверенным слухам предварительно став на короткое время ничего не соображающим, пускающим слюни идиотом. О чем говорить. Не самая завидная судьба.

Опять же, несмотря на то, что прошло почти три дня с момента переноса в Стикс, и то что по прикидкам, будь он не иммунным, давно бы утратил способность взаимодействовать с Системой МУПУ, возможность того, что он таки сам превратится в тварь была далеко не нулевой. Не даром же Бурый настаивал на том, что от Нестабильного Кластера любой фортель можно ожидать. Правда самого трейсера в этом плане отчего-то больше всего возмущало то, что нормальный кластер всегда имеет строго очерченные границы. А вот в случае с городом, являющимся местом обитания Паломника, это правило опять же не работало. Границы кластера раз от раза гуляли, причем на значительное расстояние. Во всяком случае Бурый, для которого этот город являлся знакомыми охотничьими угодьями на монстров, впервые столкнулся с Башней Инвалида. Которая раньше никогда в зону переноса не попадала, поскольку отстояла от привычной границы кластера километрах в двух. При том, что и Бурый и Резец посещали этот город не в первый раз.

С учетом вышесказанного, у Паломника еще оставалась возможность переродится в Тварь Стикса. И это открывало перед ним новое окно возможностей. Превратиться в монстра и тем самым продлить свое существование. Впрочем не надолго. Поскольку на начальном этапе пустыши, а именно так Бурый называл перерожденцев первого уровня, критически нуждались в пище. Без которой впадали в спячку и в конечном счете погибали, будучи не в силах покинуть кластер к началу его нового обновления.

Так что самый вероятный исход для Паломника, если пустить все на самотек, сводится к тому, что он встретить собственную кончину сидя в этом самом кресле и наблюдая процесс перезагрузки кластера. По всем прикидкам, это должно произойти в где-то течении недели с момента предыдущей перезагрузки. Так что жить ему осталось еще от силы дней пять. В сравнительно комфортных условиях, Это при условии того, что живчика, которым его снабдил Бурый, хватит на такое время. В противном случае снова запредельная жажда, головная боль и спутанность сознания, которую он не собирался терпеть предпочитая полет вниз. Ощущение голода как и впрочем другие чувства, обеспечивающие физиологические потребности нормального человека, уже много лет как атрофировались у него. Даже чувство жажды, сигнализирующее о потребности организма в живчике, стало для него откровением. Пусть и неприятным, но привлекающим давно забытыми ощущениями.

И тем не менее, впервые за последние годы, Паломник почувствовал, что он хочет жить. И хотя объективный анализ однозначно указывал на несостоятельность такого желания, мозг продолжал лихорадочно искать варианты выхода из сложившейся безнадежной ситуации. И снова, ка и в прежнем мире, все упиралось в дефицит времени и ресурсов. Вот только тогда ему не хватило пяти лет. А сейчас надо было продержаться всего-то пару недель.

Ежели верить тому же Бурому, то не случись с ним перерождения в Тварь Стикса и имей он возможность регулярно принимать живчик, через какое-то время к нему вернется способность двигаться. А там Паломнику и сам черт не брат. После всего того, что ему пришлось пережить в предыдущем мире, Стикс смотрелся этакими райскими кущами с массой плюшек вкусных и полезных. Вот только до этих самых плюшек необходимо было дожить. Чего только стоили Дары Стикса. А Паломник собирался приобрести себе целый набор таковых. Говорите для этого надо жрать горох и жемчужины. Значит будет жрать. Убивать элиту. Так одного элитника он уже прикончил. Пусть и чудом. Но как говорится, чудо к делу не пришьешь. А этот самый Элитник сейчас валяется у ног Паломника. Рядом с трупами Бурого и Резака. Валяется и пованивает.

— Пованивает? — Паломник внезапно понял, что то, совершенно непонятное чувство, которое беспокоило его последние часы, является ощущением вони, сладковатого трупного запаха, знакомого ему из детства, когда большую часть своей жизни он проводил в больничных палатах, убогих и неухоженных, палатах в которых смерть пациента не представлялась чем-то необычным. И сосед покойник вполне мог ожидать своей очереди на вывоз в морг часами, заполняя сладковатым гнилостным духом жаркое помещение.

— Ко мне вернулась способность ощущать запахи, — ликуя сообразил Паломник, который несмотря на все рассказы Бурого, вроде как подтверждаемые многочисленными фактами, до конца не верил в возможность собственного излечения. — Если вернулось чувство запаха, то возможно, следует рассчитывать на восстановление рефлекторной моторики. Пусть и не всей, но хотя бы в части способности глотать.

Паломник попытался сделать глотательное движение. Язык, который он до последнего времени не ощущал вроде как пошевелился во рту и кадык судорожно дернулся.

Осознав новые реалии и перспективы, которые он перед ним открывали, Паломник совсем другим взглядом окинул помещение. Вроде как за это время ничего не поменялось. Все так же громоздилась на полу огромная трехметровая туша элитника, чем-то напоминающая помесь Голливудского Кинг-Конга с Тираннозавром Рексом, с ребрами, торчащими из грудины, развороченной выстрелом монструозной винтовки Бурого и, главное, вскрытой и запеченной электрической дугой шишкой в районе загривка. Грибницей, которая и делало из людей, и не только из людей, Тварей Стикса.

Бурый называл это новообразование Споровым Мешком, объясняя что таковой возникает со временем у всех, кто попадает в Стикс. Даже у иммунных он имеется в наличии. Только у людей, которым посчастливилось сохранить свой разум, споровый мешок недоразвит. Вроде как это и здорово. Вот только в качестве компенсации, для сохранения баланса между между черным и белым, либо между Инь и Янь, это кому как больше нравится, иммунные вынуждены постоянно принимать живчик. Который в свою очередь изготавливается из споранов, возникающих в нормальных споровых мешках. А вот для сохранения этого самого пресловутого баланса, Твари Стикса, у которых с грибницей все в порядке, в свою очередь вынуждены жрать все живое. И особой популярностью, в части гастрономических предпочтений у них пользуются те же иммунные. А еще коты. Коты отчего-то действуют на Тварей Стикса, как та же валерьянка на самих котов.

Появление способности ощущать запахи однозначно свидетельствовало о том, что излечение организма Паломника протекает ускоренными темпами. Ему оставалось разве что придумать, как ускорить это излечение до такой степени, чтобы обрести способность двигаться до начала перезагрузки кластера. С тем, чтобы успеть удрать куда подальше.

Постоянные отвлечения от главного, в том числе и прокручивание в голове информации, которой поделился Бурый, никоим образом не мешали Паломнику анализировать ситуацию. Он давно заметил заметил, что взаимодействуя с Системой МУПУ научился как бы распараллеливать работу собственного сознание на три независимых процесса. Причем, что самое удивительное, мозг в таком режиме эффективнее решал каждую из поставленных перед ним задач, в сравнении с тем, когда концентрировался на выполнении всего лишь одной. Очередной парадокс. Это как если бы повару легче было бы готовить одновременно три блюда,нежели одно. Вот только инвалида давно уже нельзя было удивить парадоксами. И он воспринял свою способность как данность. Даже придумал ситуацию с тремя женщинами и одним героем любовником, который настаивал, что ублажить трех легче, чем одну.

Вот и сейчас, рассуждая о то, что в его нынешней ситуации извлечь живчик из рюкзака Бурого, и залить воняющую грязными носкам жидкость в картридж инвалидной коляски, для него столь же невыполнимая задача, как и слетать на Марс. Причем не с Земли, а со Стикса. И касательно запаха живчика он сам ничего определенного сказать не может, а вынужден пользоваться рассказами своего крестного. Но помимо этих, ни к чему не обязывающих размышлений о собственных недостатках, антикварной мебели и полете на Марс он параллельно обдумывал возможность проглотить жемчужину. Намек на восстановление глотательного рефлекса делал эту перспективу достаточно реальной. В отличии от того же спорана или гороха, которые без должной обработки являлись ядом, жемчужину можно было просто заглатывать. А прием этого необычайно ценного образования несомненно будет способствовать как улучшению физических кондиций инвалида, так и ускоренному пробуждению у него Даров Стикса. Во всяком случае Бурый это однозначно утверждал. Что в свою очередь улучшало перспективы Паломника и давало надежду на то, что ему удастся покинуть кластер до того момента, когда случится новая перезагрузка.

Осталось понять, каким образом переместить черный шарик, валяющийся у ног Резака себе в рот. И сделать это без помощи рук и ног, одним лишь усилием мысли.

Глава седьмая. Экстренная эвакуация

Три часа, три гребаных часа потребовалось Паломнику, чтобы с помощью микроманипулятора дрона, управляемого МУПУ подхватить жемчужину и забросить ее себе в рот. Зачем он заказал эту приблуду, оснащенную небольшой приемной камерой, в которую воздушной тягой можно было засасывать предметы размером в ту же горошину и весом около одного грамма, а впоследствии, аналогичным способом и извлекать их, в свою коллекцию летающих игрушек, Паломник вспомнил не без труда. Кажется изначально предполагалось что таким образом он сможет дистанционно разбрасывать, а при необходимость и возвращать, миниатюрные шпионские микрофоны в интересных местах. Сама по себе идея, в части технической реализации, была полным отстоем. Гораздо проще было бы использовать ту же магнитную подвеску, а возможно и обычный механический манипулятор. Но тут сработал все тот же пресловутый принцип, которым руководствовался инвалид в части нерационального использования денежных средств — потакать собственным глупостям. Вот и заказал разработку и производство этого совершенно нелепого и ненужного устройства. С тем чтобы подключив его к системе МУПУ, напрочь о нем забыть.

Таких ненужных и ни разу не востребованных устройств в его арсенале насчитывалось десятки. Для тех же дронов различных конструкций и модификаций был выделен встроенный стеллаж, закрытый стенной панелью, где в ожидании команды, будучи в полной готовности, снаряженные и с полностью заряженными батареями, ожидали команды летательные аппараты. Одна из этих приблуд совсем недавно спасла жизнь Паломнику, поразив электрическим разрядом Элитника. Теперь настала очередь другой.

Инвалид до сегодняшнего дня так не разу и не воспользовался возможностями, предоставляемыми дроном манипулятором. Но любое устройство, подключенное к МУПУ содержалось в идеальном порядке и готовности, при необходимости, выполнить управляющие команды. Касательно же миниатюрных микрофонов, расположенных в интересных местах, надобность в них полностью отпала, когда стало ясно, что многочисленные шпионские камеры, изначально встроенные в Башню Инвалида, в полной мере позволяли инвалиду удовлетворять свое нездоровое любопытство. Так что дрон манипулятор все это время стоял в ожидании того момента, когда его возможности окажутся востребованными. И, как ни странно, дождался.

После этого понадобились многочисленные и многочасовые, изматывающие психику, повторы, с тем чтобы добиться удовлетворительного результата.

Проблема состояла даже не в том, чтобы подхватит жемчужину с пола. Эту процедуру Паломник освоил достаточно быстро. Зависнуть дроном над шариком на высоте не превышающей десяти сантиметров, позиционируя положение с помощью внешних камер, позволяющих неплохо видеть все, что происходить в помещении, а затем включить режим всасывания. После нескольких неудачных попыток и промахов Паломник приноровился и практически с первого раза научился подхватывать жемчужину с пола. А вот дальше возникли трудности. Рот инвалида был всегда немного приоткрыт. Но совсем немного.

Иногда, разглядывая себя с помощью камер установленный в помещении, Паломник сравнивал себя же с этаким гротескным Щелкунчиком из мультика. То же навечно застывшее и лишенное мимики деревянное лицо, массивная нижняя челюсть и навечно приоткрытый рот игрушки, механизм которой заело на очередном орехе.

Спинка кресла и фиксатор, отвечающий за наклон головы, могли смещаться по команде МУПУ в некотором диапазоне, что позволило, в конечном счете, придать голове практически горизонтальное положение. Так что задача сводилась к тому, чтобы дрон, висящий над головой, выронил Черную жемчужину и та при падении попала в приоткрытый рот Паломника.

Это удалось с семнадцатой попытки. Предыдущие шестнадцать заканчивались тем, что жемчужина падала на лицо Паломника и скатывалась на пол рядом с креслом. После чего инвалид отъезжал в сторону и повторял попытку. При этом больше всего он опасался того, что шарик затеряется в одежде либо в самом кресле, что сделает его последующий захват невозможным. Свои эксперименты инвалид проводил в месте, максимально удаленном как от стен, так и от своих мертвых соседей. К счастью, падение с высоты, во всяком случае визуально не приводило к повреждению жемчужины. Да и каталась она по полу не слишком резво.

Отчего-то на протяжении всей этой процедуры в голове у Паломника вертелась картинка, в которой рыжая дворняга на лету хватает ломоть хлеба, брошенный ей хозяином.

Наконец Черная жемчужина оказалась во рту. Где и застряла, судя по всему примостившись в ложбинке языка. Паломник не был в этом уверен наверняка, разве что мог предположить нечто подобное, поскольку как вкусовые, таки и осязательные рецепторы этой части тела давно уже перестали отправлять информацию в мозг. Попытка смыть шарик в желудок с помощью впрыска небольшой дозы жидкости. Соответствующий катетер, размещенный в уголке рта, входящий в единый комплекс жизнеобеспечения, предназначался для недопущения пересыхания ротовой полости, нужного результата не дала. Как и механические наклоны головы вниз вверх, за счет изменения положения спинки кресла и фиксатора. К тому же последний подход был чреват попаданием жемчужины не в желудок, а в легочную трахею. Со всеми вытекающими из этого факта неприятными последствиями, вплоть до смерти от удушья.

— Это было бы эпично, — подумал Паломник. — Вполне может потянуть на местную премию Дарвина. Если таковой здесь отмечают самых выдающихся кретинов. После всех этих передряг, задохнуться от Черной жемчужины, на которую возлагаешь все свои надежды на дальнейшее благополучное существование. Так что прекращаем дергаться и настраиваемся на получение удовольствия. Есть немалый шанс на то, что жемчужина растворится прямо во рту.

К счастью, гадать не предмет того, сможет ли чудодейственная субстанция, полученная от растворения Черной жемчужины в ротовой полости, оказать должный терапевтический эффект Паломнику не пришлось. Трудно судить: сработал ли эффект от приема живчика, либо сама жемчужина послужила тому причиной, но впервые за многие годы инвалиду удалось совершить полноценное глотательное движение и почувствовать как теплый сгусток проваливается по пищеводу в желудок.

После чего, по ощущениям Паломника, этот сгусток взорвался внутри этаким фейерверком брызг, оставив послевкусие чего-то красочного и радостных, а потом исчез. Никакого другого эффекта от принятия Черной жемчужины инвалид не почувствовал.

— Значит будем ждать, — решил для сея Паломник, закрыл глаза и провалился в сон. Все же практически трое суток в режиме максимального напряжения мозговой деятельности и умственной концентрации потребовало от него значительных усилий.

На этот раз сон по длительности превзошел, если судить по информации диагностического интерфейса, обычную норму раза в три и составил целых шесть часов. В последние месяцы инвалиду не удавалось заснуть больше нежели на два часа подряд. Да и тогда, состояние в которое он погружался вряд ли можно было назвать полноценным сном. Скорее дремой, в которой кошмарные сновидения перемежались с кошмарной же реальностью.

Резко проснувшись Паломник по привычке проанализировал окружающую обстановку. Сначала внутреннее состояние организма. Более чем удовлетворительное. Ясное сознание, отсутствие каких бы то ни было болей и самое главное — давно забытое ощущение покалывания в тыльной стороне кисти лавой руки. В чем-то даже неприятное, нечто подобное испытываешь, когда отсидишь ногу,, но тем не менее прекрасное, поскольку свидетельствовало о том, что его тело понемногу возвращается к жизни. А уж когда Паломнику удалось пошевелить мизинцем этой этой самой руки, тем самым мизинцем, который последним потерял моторику, инвалид почувствовал себя чуть ли не на седьмом небе.

С этой точки зрения все обстояло более чем благополучно. Однозначно живчик, а возможно и Черная жемчужина, работали, подстегнув регенерацию организма до такой степени, что та переломила динамику болезни.

Но далее, после пирогов и пышек, пришла очередь синяков и шишек. Диагностический интерфейс медицинского комплекса, помимо того, что порадовал больного шестичасовым крепким и здоровым сном, сигнализировал тревожным красным огоньком о том, что картридж, снабжающий организм лечебной жидкостью пуст и требует незамедлительной замены. Тот самый картридж, который Бурый так лихо казалось бы совсем еще недавно заправил живчиком. Рассчитывать на помощь крестного, безголовое тело которого валялось на полу, рядом с тушей Элитника не приходилось. И что делать дальше в этом случае Паломник не понимал.

— Сколько времени иммунный может обходиться без принятия живчика? — попытался вспомнить пояснения Бурого инвалид. — Два -три дня, в зависимости от состояния. Потом наступит резкое ухудшение состояния. В моем случае можно смело делить на два. Здоровым мой организм никак назвать нельзя. Значит за сутки я должен придумать как без помощи рук приготовить из споранов и алкоголя живительное пойло. Один плюс. Все компоненты наличествуют. Причем, можно сказать, в неограниченном количестве.

К сожалению ничего разумного ему смаху придумать не удалось. Хотя казалось бы — чего проще. Использовать серебряное ведерце для охлаждения шампанского, стоящее на прежнем месте. То самое, которое Резак предполагал использовать по аналогичному назначению и уже наполовину заполнил его тремя бутылками виски. Как ни странно, несмотря на все перипетии, связанные с внезапным появлением Элитника, выбитым дверным проемом, бронированным листом, сметающим все на своем пути и послужившим причиной гибели Резака, споранами, разлетевшимися по всему помещению, столик черного дерева 17 века, работы, по утверждению экспертов Sotheby’s, великого французского эбениста Андре-Шарль Буля, отстоящего буквально в сантиметрах от театра военных действий, сохранился в неприкосновенности. К тому же с серебряным ведерком наполненным алкоголем по центру, небольшой россыпью споранов и гороха на столешнице, из числа тех, которые Резак не смахнул в падении, и прислоненного сбоку рюкзака Бурого.

Так вот, в прописи: взять тару, наполнить алкоголем, добавить споранов, процедить жидкость через тряпочный фильтр и выпить полученную микстуру, как минимум два этапа — взять тару и заполнить ее алкоголем, силами трейсера были уже выполнены. Осталось добавить спораны, ну и далее по тексту.

Навыки, приобретенные Паломником в ходе экспериментов с Черной Жемчужиной, позволили ему без труда переправить в ведерко десять споранов. Судя по пене, образовавшейся на поверхности жидкости, процесс растворения прошел штатно. Ну а далее полный затык. Ни отфильтровать полученную жидкость, ни выпить ее, у Паломника не было никаких шансов. Так что оставив это дело на потом, в ожидании чуда, сроку наступления которого было дадено ровно одни сутки, далее инвалид прикинул, что ему уже никакое чудо не поможит, он сосредоточил свои усилия на текущих проблемах А их оказалось таки немало. Во первых свое веское слово сказал закон сохранения материи. Который в стиксе работал ничуть не хуже, нежели в прежнем мире Паломника. За эти три дня инвалид поглотил никак не меньше двух литров жидкости. Незначительная часть пошла на укрепление организма, а большая в виде мочи и пота была выведена из тела. Отчего мочеприемник оказался переполненным, а сам Паломник вонял почти так же гнусно, как тот же Резак. Правда инвалид тут же обвинил себя в излишней предвзятости к трейсеру. Поскольку утверждать, что вонял именно Резец в атмосфере густого сладко гнилостного душмана было не слишком-то корректно. Чуть в стороне расположились еще два биологических объекта: отдельно тело Бурого в большой луже крови и отдельно его же голова. Да и дохлый Элитник вносил свою долю в общую атмосферу.

Опять же, диагностическая система настаивала на том, что ее подопечный в данный момент нуждался в чем-то более существенном, нежели алкоголь, пусть и с добавлением продуктов жизнедеятельности фауны Улья. Интенсивное восстановление тела требовало строительных материалов посерьезнее нежели простейшие спирты.

С проблемой питания Паломник разобрался без труда. Очередная мысленная команда и из скрытой ниши в стене выдвинулся контейнер, заполненный пищевыми картриджами. Замена на пустой, который в данный момент был подключен к катетеру, прошла нормально. Хотя инвалид немного и опасался тех переделок, которые Бурый привнес в устройство, заполняя его содержимым собственной фляги. Точно так же, по мысленной команде, прошла смена мочеприемника. После чего контейнер вернулся на свое место в стенной нише. По регламенту его содержимое должна была обновить дежурная смена врачей. При необходимости инвалид в автономном режиме подобным образом мог обслуживать себя чуть ли не месяц. Вот только гигиенические процедуры, массаж обтирание тела влажными салфетками и переодевание так и не были автоматизированы. Именно это и вменялось в первую очередь в обязанности медбратьев.

Так что вонять Паломник продолжал. Впрочем не слишком-то этим огорчаясь. Во-первых, возможность ощущать запахи, пусть и гнусные, вносила в его жизнь новые, давно забытые мотивы. И во-вторых, если он в ближайшее время не решит проблему живчика, то эта проблема сама по себе избавит его от всех других проблем. Причем самым фатальным образом.

— Сутки можно и перетерпеть, — фальшиво успокоил себя Паломник, в душе все еще рассчитывая на чудо.

А пока, чтобы отвлечь себя от неприятных мыслей, занялся созидательной работой. С помощью все того же дрона, оснащенного вакуумным манипулятором, инвалид собрал все разбросанные по комнате спораны и горошины, в том числе те, которые лежали на столике, и сгрузил их себе колени. Так что между ног у него образовалась небольшая горка, состоящая из ста семидясяти споранов и сорока горошин. По утверждению того же Бурого, вполне себе приличная сумма, если отталкиваться от цен стаба. Тот же вездеход Малыш со всеми переделками и наворотами, включая пулемет, обошелся партнерам в пятьсот споранов.

Зачем он это делал, Паломник и сам себе объяснить не мог. Наверное постоянная умственная концентрация, необходимая для управления дроном, отвлекала его от дурных мыслей.

Похоже он неправильно оценил свою потребность в живчике. Уже через восемь часов Паломник почувствовал резкое ухудшение своего состояния. Сначала головная боль и ничем не утоляемая жажда. Симптомы, знакомые по периоду предшествующему встрече с Бурым. А потом и вовсе нечто новое. Полубессознательное состояние, в которое он буквально провалился за считанные секунды. Спутанное сознание перемежающееся странными сновидениями и короткими периодами относительно адекватного восприятия действительности. Притом, что основным мотивом всего этого кошмарного клубка, состоящего из видений, иллюзий и реальности был живчик и то как он в конце-то концов его поглощает.

Окончательно Паломник пришел в себя на улице родного города, в инвалидной коляске, когда на скорости в сорок километров в час, пытался разминуться со стремительно бегущим ему на встречу матерым топтуном. И хотя в глубине души у инвалида и возникло желание понять, как он докатился до такой жизни, но чувство самосохранения подсказало, что сейчас не место и не время для подобных размышлений. Вместо этого Инвалид отдал мысленную команду и квадракоптор, летящий вслед за коляской, жахнул по твари стикса электрическим разрядом.

Глава восьмая. Спидвей и Любовь всей его жизни

Не успел Паломник разминуться с топтуном, как на встречу ему выскочила целая стая, голов в двадцать, тварей стикса, под управлением вполне себе сформировавшегося кусача. Впрочем утверждение: «Под управлением…» грешила определенной недостоверностью. Поскольку, судя по поведению зараженных тварей, каждый из них соблюдал в первую очередь собственные интересы. И эти интересы сводились к тому, чтобы максимально быстро покинуть город. Кусач же, в силу своих превосходных физических кондиций, возглавлял эту группу спортсменов. А Паломник, на своей инвалидной коляска, воспринимался бегущими монстрами не как вкусная и питательная пища, а как препятствие, стоящее на пути к светлому будущему. Тому самому, в котором твари успеют покинуть кластер до начала перезагрузки. Так что тот же кусач по ходу дела просто небрежно взмахнул лапой, смета в сторону инвалидную коляску, двигающуюся навстречу. Этого оказалось достаточно, чтобы транспортное средство Паломника пошло юзом и затормозило, уткнувшись в осветительный столб. К счастью коляска не перевернулась и сдав задом инвалид смог вырулить на проезжую часть. К этому времени зараженные скрылись достаточно далеко, причем ни один из них не сделала попытки на минуту задержаться и подкрепиться Паломником.

Причина такого неадекватного поведения монстров была для инвалида достаточно очевидной. В очередной раз сработало проклятие Нестабильного кластера. По словам крестного, зараженные за несколько часов до перезагрузки кластера чувствуют надвигающуюся угрозу. И, как правило, без особой спешки и ажиотажа покидают опасную территорию. Судя по панике, царящей в рядах монстров, на этот раз все пошло по непредвиденному сценарию. И хотя тумана, непременного спутника обновления кластера, еще не было, Паломник почувствовал во рту противный кислый привкус, свидетельствующий о том, что до перезагрузки остались считанные минуты.

Поэтому, восстановив управление своим транспортным средством, после столкновения с кусачем, Паломник развил на практически пустой улице максимально возможную скорость, с тем, чтобы выскочить за пределы города.

Пару раз навстречу ему попадали небольшие группы тварей, из числа тех, кто уже однозначно не успевал. Инвалиду было совершенно непонятно, почему не бегут к ближайшей границе кластера, а с упорством достойным лучшего применения пытаются пересечь весь немаленький по размерам город, чтобы выскочить на дорогу в районе рабочей окраины. В то время, когда восточная околица и прилегающая к опасной ячейке Улья степь, расположена всего-то в паре километров. Возможно, в данном случае работал принцип, заложенный в сознание тварей: «Где вход, там и выход». А все без исключения зараженные ворвались в город через дорогу ведущую на запад. Предположение о том, что кластер, примыкающий к городу с востока, обладает повышенной опасностью, и зараженным не по душе вековой лес, раскинувшийся на горизонте, Паломник отверг, как совершенно бездоказательное. Вряд ли монстры способны были планировать свое поведение на отдаленную перспективу. Скорее всего, на фоне стресса обусловленного угрозой неожиданной перезагрузки, их резко потянуло в родные пенаты. К тому же сам факт того, что с этой стороны в город не проникла ни одна тварь, свидетельствовал от том… О чем свидетельствовал этот факт Паломник так для себя и не решил. С одной стороны, вроде как об отсутствии монстров в лесу, с другой стороны в этом самом лесу тех же монстров может быть до фига и больше. Просто они убежденные противники городского способа жизни.

В любом случае Паломник не собирался совершать очевидную глупость, пытаясь пересечь весь город с тем, чтобы покинуть его с восточной стороны, притом что до перезагрузки оставались считанные минуты, и надеялся в ближайшее время достигнув границы кластера.

Всяческие посторонние размышления, в том числе о пасторально настроенных монстрах из векового леса совершенно не мешали ему управлять своим транспортным средством и отпугивать особо бестолковых тварей электрическими разрядами квадрокоптера, висящего над головой и сопровождающего коляску в ее движении.

Мозги работали прекрасно. Сознание, как в лучшие времена, распалось на три параллельные независимые потоки. Один из которых был направлен на управление инвалидной коляской, второй обеспечивал маневры летающего шокера, ну а третий анализировал поведение тварей стикса. Сюда же попали и рассуждения, касательно отличий между востоком и западом.

При этом он убедился, что прием живчика и поглощение жемчужины не прошли для него даром. Помимо улучшения физических кондиций его охватило этакое чувство эйфории, присущее адреналиновым наркоманам в экстремальных ситуациях. Поэтому, вместо того, чтобы держаться ближе к бровке дороги, он мчался по центру, виртуозно закладывая виражи с тем чтобы объехать как одиноких бегущих тварей, так и небольшие группы спидеров и лотерейщиков с упорством обреченных мчащихся ему навстречу. Монстры уровнем повыше давно уже обогнали аутсайдеров и скорее всего имели реальный шанс покинуть город до перезагрузки.

При этом Паломник чувствовал себя этаким слаломистом, упивающимся потоками встречного ветра, необходимостью принятия мгновенного решения и полнотой жизни. Особую пикантность вызывало понимание того, что не будь твари озабочены стремительно надвигающимся обновлением города, жить ему бы оставалось считанные минуты. Притом, что это время во многом зависело бы от того, с какой части тела начали бы зараженные пожирать его тушку.

Все свое мастерство Паломник продемонстрировал покидая город. Дело в том, что проспект Тракторостроительный, по которому он выписывал петли и виражи, заканчивался метровым уступом. В том месте, где шестирядное шоссе переходило в грунтовую степную дорогу, принадлежащую соседней ячейке.

И все бы ничего. Преодолеть с ходу метровый перепад высот, это вовсе не то, что прыжок с двадцать пятого этажа, который паломник предполагал совершить неделей ранее. К тому же существовала вполне обоснованная надежда, что элитный продукт производства флагмана немецкого автопрома, в виде инвалидной коляски, вполне в состоянии выполнить подобный трюк. Безо всякого ущерба как для самого транспортного средства, так и для его единственного пассажира. И вообще, Паломник давно предполагал, что за счет денег, вложенных в разработку его инвалидной коляски, ушлые европейцы опробовали пару-тройку идей из числа новинок. С одной стороны, на фоне многомиллиардного оборота компании сумма вроде как и небольшая. Что там сто двадцать миллионов Евро, которые инвалид отстегнул за свое средство передвижения. Причем как бы не половина этих денег ушла на медицинские прибамбасы. С другой стороны, принцип, которым в безусловном порядке руководствовался европейский менеджмент: «Учет и Контроль», делал инвестиции в непроверенные идеи не слишком-то желательными. И тут деньги Паломника пришлись к месту.

Так что инвалид не слишком-то переживал за прыжок в соседний кластер. Проблема заключалась в другом. В тех самых любителях отдыха на природе, которые неделю назад выехали на шашлыки и устроили пробку на границе кластера. Причем пробку ограниченную по сторонам отбойниками шестирядного шоссе, а впереди окончанием бетонки. Часть из туристов все же смогли развернуться и немедленно вернулась назад, породив информацией о том, что окружающий мир изменился самым радикальным образом, первую волну паники. Другие же таки остались в заторе, быстро теряя способности к критическому мышлению, выполняя непродуманные маневры, приводящие к столкновениям с соседними машинами и перерождаясь в тварей стикса. Самое странное заключалось в том, что ни один из свежезараженных так и не попытался покинуть собственный кластер.

К моменту, когда Паломник въехал в этот лабиринт из покореженных автомобилей, иммунных среди горожан не осталось. Те немногочисленные счастливчики, которым удалось избежать фатальной трансформации, быстро пополнили ряд неудачников, будучи сожранными обращенными соседями. Так что Паломнику, помимо того, что надо было проехать сквозь скопище разбитых автомобилей, необходимо было еще и отслеживать поведение бывших хозяев этих самых автомобилей.

К счастью для него, да и для самих зараженных, пришлые монстры высоких уровней сюда так и не добрались. Не факт что тот же кусач, оставил бы здесь кого либо в живых, появись он в заторе в то время, когда трансформация людей в тварей еще не была окончательно завершена.

Так что местная популяция состояла в основном из пустышей, медляков, да парочки бегунов, которым повезло с иммунными соседями.

Бывшие горожане, хоть и чувствовали надвигающуюся угрозу, связанную с перезагрузкой кластера, но ничего не предпринимали. То ли не было должного опыта, то ли низкий интеллект тварей начальных уровней не позволял им перейти от ощущений угрозы к действиям по устранению этой самой угрозы… Отдельные особи медленно передвигались среди разбитых машин, а большинство стояло на месте, раскачиваясь и утробно урча. К тому же большенствогорожан так и не удосужились покинуть собственные автомобили и сейчас дергались внутри салонов, будучи не в силах ни открыть дверь, ни отстегнуть ремень безопасности.

Появление Паломника вызвало радостное оживление в этой среде. Тональность звука издаваемого тварями резко изменилась, сместившись в низкочастотную область, а зараженные, из числе тех, которые своевременно покинули свои автомобили, начали стягиваться к коляске инвалида. Который, по вполне объективным причинам, наличием на небольшом пятачке чуть ли не сотни разбитых машин, вынужден был резко снизить скорость. Местами казалось, что дорога вперед полностью перекрыта и в щель между двумя авто вряд ли удастся протиснуться инвалидной коляске. К тому же дополнительные препятствия представляли из себя сами зараженные. Правда с последними Паломник быстро приноровился бороться. Пустыши это вовсе не кусачи и даже не джамперы. Достаточно было одного разряда квадрокоптера, чтобы зараженный падал на землю содрогаясь в конвульсиях. А количество тварей и скорость их передвижения делали угрозу массового навала достаточно призрачной. У инвалида вполне хватало времени, чтобы разделаться с тварями поодиночке. Да и не так много их на самом деле оказалось. Десятка два не больше. Остальные высказывали своим подельникам разве что оральную поддержку, дергаясь в салонах автомобилей.

А уж после того, как оказалось, что инвалидная коляска без особых усилий преодолевает препятствие в виде тела зараженного, валяющегося на дороге, при этом не переворачиваясь и сохраняя маневренность, угроза со стороны тварей стала и вовсе никчемной.

Один раз Паломнику показалось, что путь вперед полностью перекрыт. А все усиливающееся ощущение кислого во рту однозначно указывало на то, что времени практически и не осталось. Отчаянные усилия и таран под углом в сорок пять градусов, на который Паломник пошел, пытаясь на пару сантиметров сдвинут Ладу Калину, с тем чтобы расширить зазор между двумя авто, привели к желаемому результату. Со скрипом протискиваясь в образовавшуюся щель инвалид проговаривал про себя: ' Я как тот ежик. Очень сильный, но очень-очень легкий'.

И все же он успел. Прыжок веры со среза бетонного шоссе на грунтовку был осуществлен буквально за десять секунд до того, как все и случилось. Паломника ощутимо тряхнуло, а за эти самые десять секунд он успел отъехать от границы кластера метров на сто. После чего резко затормозил и развернулся. С тем чтобы стать свидетелем незабываемого зрелища. В отличии от первого раза, когда туман медленно накатывал на город, понемногу подымаясь вверх и захватывая новые уровни, на этот раз все произошло чуть ли не мгновенно. Как будто призрачный цилиндр многокилометрового диаметра, и невероятной высоты, заполненный темно серым дымом, рухнул откуда-то сверху, да так и застыл четко очерченными стенами, поглотив при этом весь город. И хотя внутри цилиндра все мельтешило, клубилось и сверкало беззвучными молниями, снаружи ничего не указывало на катаклизм чуть ли не планетарного масштаба. Разве что в степи установилась какая-то неестественная тишина, хотя за секунду до того как все свершилось Паломник вроде как услышал стрекот кузнечиков.

Нечто подобное инвалид видел в ролике Дискавери. Когда гляциолог на леднике Безенги в изумлении застыл в двух метрах от вертикальной, вздымающейся на сотни метров вверх, стены черного тумана. Молчаливой и неподвижной. При том, что над головой светило яркое солнце и от его лучей под ногами искрил голубой лед. Тогда инвалиду безумно захотелось стать свидетелем подобного грандиозного явления. И вот сейчас его мечта сбылась, причем многократно масштабнее.

Судя по ощущениям Паломника вакханалия перезагрузки продолжалась часа два. И все это время он не отрываясь глядел на на город, накрытый черным покрывалом, в ожидании окончания грандиозного действа. Разве что мысленной командой квадрокоптер посадил на дорогу с тем чтобы экономить заряд батарей.

И снова все произошло как бы не мгновенно. Еще секундой назад в клубах темного тумана можно было рассмотреть разве что многокилометровые огненные шнуры, а потом как будто бы волшебник, прикидывающийся обыкновенным фокусником, перевернул шляпу и извлек и оттуда за уши белого кролика, продемонстрировав зверушку изумленным простакам.

Город открылся перед глазами Паломника во всей своей первозданной чистоте и благолепии. Ровно такой, как он был неделю назад. Вот только на этот раз Башня Инвалида отсутствовала. И хотя он давно потерял чувство времени складывалось впечатление, что сейчас, как и тогда, все еще раннее утро. И город пока спит. Куда-то исчез затор из сотен автомобилей и урчащих пустышей, затор, который совсем еще недавно с таким трудом преодолел инвалид. Со стороны города по шоссе двигалась одинокая фура. Водитель успел притормозить в паре метров от среза бетонки. Потом выскочил из кабины и недоуменно оглядываясь вокруг, попытался, размахивая руками, привлечь к себе внимание Паломника, сидящего в своей инвалидной коляске метрах в пятидесяти.

— Да ну нах., — впервые за последние годы вслух высказал свое отношение к происходящему Паломник и порадовавшись возвращению голоса повернул свою инвалидную коляскуи медленно покатился в сторону леса. В ближайшее время возвращаться в город он не собирался. Ему необходимо было о многом подумать, в том числе и о том, как жить дальше. А еще хотелось понять, что же случилось в тот промежуток времени, когда он впал в кому от отсутствия живчика и потом, когда обнаружил самого себя мчащегося на коляске по улице города. И почему в памяти об этом периоде ничего не осталось. А еще, каким таким образом, у него на коленях оказался рюкзак Бурого. Пусть и полупустой.

Для этого он предполагал въехав в лес найти себе там укромное место и на время затаится.

Впрочем все эти намерения исчезли без следа практически сразу же после того, как он въехал под своды вековых дубов. Извилистая лесная тропинка, по которой с трудом перемещалась коляска, буквально в паре сотен метров от опушки уперлась в живописное лесное озеро. И там на этом озере он встретил мечту всей своей жизни. Девушку сидящую на камне невдалеке от берега. Встретил и тут же влюбился. Причем влюбился беззаветно и на всю оставшуюся жизнь.

Глава девятая. Царевна Лягушка

Когда Паломник, глядя на прекрасную незнакомку, произнес, что встретил мечту всей своей жизни и готов любить это прекраснейшее создание до самого конца своей жизни, он был весьма недалек от истины. Поскольку жить ему, по первым прикидкам, оставалось всего ничего. Вот только разделенное сознание, обретенное в ходе взаимодействия с Системой Мозгового Управления Периферийными Устройствами, на этот раз сыграло с ним злую шутку, не дав в полной мере насладиться впервые обретенным чувством любви.

Первый поток сознания, в чьем ведении находилось рациональное мышление и, как оказалось, грешившее нездоровой тягой к гонкам на выживание с использованием инвалидных колясок, вежливо поинтересовался у третьего, того самого, который совсем недавно рассуждал о тайнах Великого Леса и даже что-то невразумительное состряпал касательно монстров, предрасположенных к идиотизму сельской жизни, каким таким образом у паломника возникли чувства, напрямую связанные с задачами продолжения рода. При том что ниже пояса инвалид все еще обездвижен. И участвовать в соитии никоим образом не может. А что это за такая любовь без секса? При этом рациональное мышление ни на что такое не намекало, а просто отмечало некую несуразицу, ни в коем случае не возражая против любви с первого взгляда, правда утверждало, что «на всю жизнь…» это все же перебор.

Третий поток сознания не смог сразу же найти адекватный ответ на эти резоны, зато второй счел необходимым поднять квадрокоптер повыше, повесив его прямо над головой чудного создания, и перевести его, то бишь летающий шокер, в состояние боевой готовности.

Сохрани чудное создание в этой ситуации должное присутствие духа, любовь бы наверняка смогла бы смести все преграды, преодолев и неуместный в данном случае рационализм и ненужную воинственность. Вот только квадрокоптер своим жужжанием над головой, смутил чудное создание и тварь стремительно прыгнула вперед, вознамерившись раздавить Паломника своей массивной тушей. Она почти преуспела в этом.

Спасло инвалида то, что он чисто рефлекторно жахнул по монстру электрическим разрядом, сбив тем самым ему прицеливание, да еще незаурядные характеристики изделий сумеречного гения. Имеется ввиду немецкого автопрома. Инвалидная коляска конечно же не спорткар BMW, но и она смогла выдать с места десять метров за первую секунду разгона, выбрасывая при этом из-под колес целые пласты дерна. К сожалению оказалось что расстояние в десять метров, а именно на такую дистанцию успел откатиться Паломник к моменту когда на место его предыдущей стоянки рухнула семисоткилограмовая жаба, да так, что казалось земля вздрогнула, было совершенно недостаточным чтобы уберечься от поползновений монстра.

Чудовищное по размерам земноводное, мутант, у которого казалось и осталась от исходной формы разве что зеленая шкура да общий нелепый абрис лягушки переростка, раскрыло гигантскую пасть, в которую без особого затруднения, при желании, мог бы на своем транспортном средстве въехать Паломник, выплюнуло в сторону своей предполагаемой жертвы этакий розовый хлыст толщиной с пожарный гидрант, только выполненный из субстанции, напоминающей упругую жевательную резинку, обладающую прочностью покрышки для карьерного Белаза, армированной стальными нитями. При должной фантазии в хлысте можно было опознать переродившийся лягушечий язык, ранее предназначавшийся для ловли комаров и мух, а нынче использующийся для охоты на дичь покрупнее. Вот только у Паломника не было ни малейшего желания заниматься морфологическими изысками. Поскольку в этот самый момент его беспокоили совершенно другие проблемы. Длина гигантского языка позволила твари не только достать коляску, но и захлестнуть ее этаким лассо, после чего монстр принялся тащить добычу себе в рот. И хотя колеса транспортного средства Паломника отчаянно вращались, буквально «взрывая копытами землю» в попытке вырваться из захвата и сдать назад, гигантская пасть неумолимо приближалась.

Трудно сказать, то ли твари и вправду приходилось прикладывать значительные усилия для того, чтобы проглотить Паломника, то ли гигантское земноводное таким странным образом растягивало удовольствие, но с точки зрения жертвы весь процесс протекал неестественно долго. А возможно шоковое состояние поспособствовало тому, что скорость мышления инвалида настолько возросла, что его субъективное восприятие времени замедлилось во много раз. В любом случае за это время он успел многое передумать.

Нельзя сказать, что перед его глазами пробежала вся жизнь, но глупость от третьего потока сознания типа: «Вместо того чтобы током биться, надо было попробовать просто поцеловать…» там наличествовала. Разряды шокера, генерируемые квадрокоптером, зависшим над головой монстра, слились чуть ли не в непрерывную пулеметную очередь. Но, судя по всему не причиняли тому ни малейшего ущерба. Эффект новизны, способствовавший успеху первого выстрела, был утрачен, а естественная броня твари стикса надежно защищала ее от физических повреждений током.

В своих рассказах Паломнику про стикс, крестный мельком упоминал о так называемых счастливчиках стикса, фигурах насквозь выдуманных и входящих в обязательный перечень персонажей из легенд Улья. Правда персонажей второго, а то и третьего плана. По слухам, этих мифических счастливчиков стикс награждал невероятной удачей, позволяющей им выжить там и тогда, где и когда все другие гибли в обязательном порядке. Вот только, в соответствии с этими же легендами, такая неестественная удача была круто замешана на нумерологии. И действовала, по словам одних очевидцев, ровно четыре раза. Другие же настаивали на цифре семь. В любом случае все сходились во мнении, что по окончанию ресурса удачливости, на жизни счастливчика стикса можно было ставить крест. Обычно его бренное существование после четвертого, по другой версии седьмого, чуда заканчивалось самым нелепым образом. И кирпич упавший на голову с третьего этажа в этом раскладе выглядел далеко не самым странным вариантом.

Так вот, если предположить, что в этих фантазиях содержалась доля истины, то Паломник однозначно мог причислить себя к сонму счастливчиков стикса. Ничем иным пояснить то, что в последний момент, находясь на расстоянии вытянутой руки от пасти монстра и будучи не в силах покинуть коляску, он начал лихорадочно нажимать правой рукой, которая в одночасье обрела завидную подвижность, по многочисленным кнопкам, размещенным в подлокотнике инвалидной коляски. Больше всего подобные действия напоминали поведение самбиста, взятого на болевой, и отчаянно хлопающего ладонью по ковру, признавая свое поражение и требуя немедленного прекращение поединка. Назначение этих кнопок он в большинстве своем не знал. Поскольку они относились к устройствам механического управления отдельными функциями лечебно диагностического комплекса и предназначались для лечащих врачей, а не для пациента. И хотя Система МУПУ частично дублировала эти возможности, давая Паломнику возможность, например, самостоятельно сменить пищевой картридж, все это составляло едва ли десять процентов от того, что было заложено в кресло изначально. И надо сказать, в большинстве своем, так никогда и не было задействовано.

Так вот, в функционал инвалидного кресла была заложена выдвижная штанга, предназначенная для крепления самой обычной капельницы.

Впоследствии обнаружилось, что надобности в подобной допотопной системе нет никакой. Но как говорится: «Что написано пером…» Так что в наличии имелась титановая труба диаметром в два сантиметка, к тому же способная выдвигаться навроде телескопической антенны, а еще и позиционироваться как в вертикальном-рабочем положении, так и в горизонтальном. Возможно кто-то из умников конструкторов, знакомый с врачебным делом исключительно по зарубежным телесериалам, решил таким образом облегчить работу санитарам при замене емкостей с физраствором, крепящихся на штанге. Хотя и в этом случае, скорее всего, сработал принцип избыточности, предполагающий в рамках обоснования и освоения бюджета, выделенного на создание инвалидной коляски для Паломника, встраивать в нее все что в голову придет и на что фантазии хватит. Ничем другим пояснить то, что титановая штанга, встроенная в кресло и предназначенная для крепления бутылочек с лекарственными жидкостями, имела при полном развороте длину в три метра. Разве что конструктор, отвечающий за эту лабуду, допускал, исходя из национальности заказчика, что при ее эксплуатации будут задействованы специально обученные белые медведи. Для всех же остальных, росточком поменьше, и предназначалось горизонтальное позиционирование штанги с последующим переводом ее в вертикальное положение.

Впоследствии, через много дней, обдумывая все случившееся, Паломник вынужден был признать, что, возможно, конструктор капельницы и не полный кретин. Поскольку ее значительная высота позволяла обеспечить достаточно высокое давление при подачи лекарств. Что при частичном слипании вен, присущих Синдрому БАС, имело некоторый смысл.

А сейчас его вполне удовлетворил результат, когда трехметровое титановое копье вонзившись в нёбо монстра, пробило насквозь как голову, так и то, что у земноводного может считаться шеей. А самое главное, добралось до Спорового Мешка. И если снаружи эта ахиллесова пята всех зараженных была надежно защищена чуть ли не броневыми плитами, к тому же обладающими прекрасными изоляционными свойствами, о чем свидетельствовали безуспешные попытки квадракоптера нанести ущерб противнику, то доступ изнутри был полностью открыт. Эффект пятой колонны блестяще зарекомендовал себя и на этот раз.

Монстр издал протяжный то ли стон, то ли рык, в котором с трудом прослеживалось «Ква» и мгновенно сдох.

— Два ноль в мою пользу, — сиплым от пережитого голосом сообщил Улью Паломник, мучительно обдумывая то, насколько серьезно необходимо относиться к легендам о счастливчиках стикса. И ежели относится все же серьезно, то сколько у него осталось попыток — две или пять?

Со времени той эпической битвы прошло пять дней. Судя по всему, жаба, пытавшаяся сожрать Паломника, была местным локальным боссом. Причем не слишком -то и высокого уровня. Во всяком случае далеко не элита. Где-то на уровне топтуна в привычной для инвалида классификации, с которой его вчерне познакомил Бурый. Поскольку в ее Споровом Мешке инвалид обнаружил всего-то восемь споранов и одну горошину. В целом, эта самая классификация зараженных была сориентирована на человека. Отражая метаморфозы которые с ним происходят по мере отъедания и роста уровня личной силы. Возможно, так сложилось в силу того, что на одного медведя в городе миллионнике припадает до ста тысяч жителей.

Так что неудивительно, что всевозможные твари: пустыши, спидеры, бегуны, лотерейщики, топтуны и жрачи, ну и еще с десяток различных разновидностей зараженных всевозможных уровней и физических кондиций, как правило сохраняют определенные антропоморфные признаки. Хотя тому же кусачу вовсе не возбраняется иметь в предках крокодила, либо особо злобную собаку. Когда же дело доходит до Элитников, то тут остается только гадать, что изначально лежало в основе этого монстра. Скорее всего, опять же руководствуясь чисто статистическими соображениями, все тот же человек, вот только за годы, прошедшие с момента первичного заражения, далеко не у всякого Элитника сохранилось хоть что-либо, напоминающее человека. Не факт, что даже число конечностей совпадет.

Но был одно непреложное правило, касательно условий становления тварей стикса. Для эффективного развития монстра и последующих метаморфоз, необходимо было чтобы вес первично инфицированного спорами объекта, превосходил определенный минимум. Ориентировочно на уровне семи — десяти килограмм. В носителе меньшего веса Споровый Мешок не мог нормально развиваться, обеспечивая в ходе своего развития трансформацию носителя от уровня пустыша до элиты. Вот почему маленькие дети всегда становились жертвами тварей, не имея, даже теоретически, возможности выжить, пусть и в качестве зараженного. Именно поэтому никто и никогда не видел зараженного кота, хотя Паломник твердо знал, что тот же самец мэй-куна вполне может весить восемь кило. Но речь не о котах. Паломника заинтересовал вопрос, каким образом обычная жаба могла заполучить полноценный Споровый Мешок и отожраться до размеров крупного быка. Предположим, отожраться она могла на всевозможных лесных зверушках, рыбе из озера и немногочисленных туристах, чьи кости Паломник впоследствии обнаружил на берегу. Но это не объясняло, каким образом был преодолен барьер минимального веса. Представить себе лягушку, весящую восемь килограмм Паломник так и не смог.

Впрочем все эти досужие рассуждения протекали фоном на уровне третьего потока сознания. В то время как сам Паломник потихоньку обустраивал свой быт и пытался восстановить утраченные воспоминания. Этому способствовало то, что окрестности вокруг озера, где устроил свой лагерь Паломник, были совершенно безопасны. Возможно за это стоило поблагодарить Жабу, распугавшую зверье в округе. И еще то, что сам лес, Великий Лес, как его для себя окрестил инвалид, восхищенно поглядывая на дубы пяти метров в обхвате, наверняка относился к Медленным кластерам, а то и вовсе к стабам. Перезагрузка в нем произошла много лет назад и зараженные твари давно уже подались в места, где и пищи поболее и соседи поинтереснее. В силу чего на месте остались твари типа той же жабы, которая от своего озера, что называется «ни ногой».

Будь его воля, Паломник бы навсегда остался жить в этом месте. Тем более, что у него почти полностью восстановилась подвижность рук. Так что впервые за много дней, сняв свои очки дополнительной реальности, в которые была встроена вся система, позволяющая ему управлять как квадракоптером, так и коляской, опираясь на эти конечности, дрожащие от напряжения, ему удалось сползти со своего помоста. И более того, заползти в озеро на мелководье, где не снимая одежду окатить себя водой, хотя бы отчасти смыв при этом запах вони, казалось бы навечно въевшийся в его тело. После чего окончательно измазюкавшись в песке и грязи, в мокрой одежде заползти назад в свое кресло и почувствовать себя совершенно счастливым.

Вопросы пропитания временно были решены за счет пяти банок тушенки, вяленого мяса и буханки хлеба, найденных в рюкзаке Бурого. Который странным образом оказался на коленях у инвалида во время экстренной эвакуации.

Опять же и с живчиком не возникло проблем. Поскольку бутылка 80-летнего Macallan The Reach, отложенная Резаком на подарок некому Седому, оказалась в том же рюкзаке. А спораны и горох, добыча трейсеров, тщательно собранная инвалидом с помощью дрона, провалилась между ногами Паломника и равномерно распределилась по сидушке инвалидного кресла. Прямо у него под задницей. Так что Паломник, на полном на то основании, мог называть себя принцессой на горошине.

В рюкзаке же обнаружился и нож, с помощью которого Паломник впервые в своей жизни осуществил почти хирургическую операцию. Вскрыл Споровый Мешок гигантской Жабы и извлек оттуда спораны и горошину. А кроме того: та самая двухлитровая фляга и невесть откуда взявшаяся толстая пачка защитных медицинских масок, которые ему пришлось носить во время вспышки ковида.

Именно вид этой пачки медицинских масок и послужил тем триггером, который позволил Паломнику вспомнить…

Глава десятая. Обретение дара

Перед глазами у Паломника начали возникать картинки из не слишком-то далекого прошлого. Причем, в силу непонятного выверта сознания, видения представлялись ему в виде разрозненных, не всегда последовательных и логически связных между собой и образов.

Складывалось впечатление, что споровое голодание, вызванное отсутствием живчика, привело к помутнению сознания, наполненному всяческими фантазиями и кошмарами, изредка, урывками перемежающееся адекватным восприятием действительности. И именно эти картинки из реала и стали сейчас доступны Паломнику. Причем, как обычно, наблюдал за происходящим вокруг он с помощью многочисленных камер, позволяющих отследить любое событие, происходящее на его жилом этаже.

Вот его тело снова приняло позицию, опробованную при ловле Черной жемчужины: рот приоткрыт, голова в горизонтальном положении. Только на этот раз рот прикрыт защитной медицинской повязкой, из числа тех, которые обнаружились в рюкзаке Бурого.

Вот на ровной поверхности жидкости в серебряным ведерком с живчиком, в самом центре, торчит неестественное вздутие, как будто бы изнутри пытается вырваться небольшой газовый пузырь, застывший во времени и пространстве.

Вот капля жидкости, размером с крупную виноградину, висит сама по себе в воздухе.

Вот та же самая капля мокрым пятном размазалась по медицинской повязке, так что буквально миллиграммы исходной жидкости смогли преодолеть многослойный фильтр и попасть в рот Паломника. Вот еще одна капля. И еще. И еще.

Вот этих висящих капель уже целая гирлянда. Они выстроившись друг за дружкой медленно плывут по воздуху в направлении Паломника. Именно плывут, а не висят в виде застывших картинки. Поскольку по прошествии определенного времени отдельные разобщенные статичные картинки приобрели динамику, сначала в виде серии стробоскопических изображений, а чуть позже превратились в полноценные клипы.

Осмысление виденного не потребовало от Паломника излишнего напряжения умственных способностей. Сложив два и два, как то — информацию, полученную от Бурого касательно Даров Улья и капельки живчика, парящие в воздухе, он получил в результате что-то около двенадцати. Судя по всему, угроза жизни связанная со споровым голоданием вызванным отсутствием живчика, и Черная жемчужина, съеденная накануне, активировали у него Дар Улья сродни телекинезу. Именно этот дар позволил сначала наложить на лицо защитную медицинскую повязку, которая являла собой прекрасный тканевой фильтр, позволивший очистить живчик от опасных примесей, а затем по каплям перенести в рот этот самый живчик из ведерка. Причем в количествах, позволивших в конечном счете инвалиду преодолеть споровое голодание и вернуться в нормальное состояние.

— Подход особой новизной не блещет, — хмыкнул Паломник, предаваясь воспоминаниям, сидя при этом в коляске на берегу озера в Великом Лесу. — Кажется, на Диканьке таким образом ели вареники.

Хотя, объективно говоря, до Пацюка Паломнику было еще ой как далеко. Поскольку любой вареник, тем более с вишнями, а еще и в сметане, раз в пятьдесят превосходил по весу каплю живчика, которую в состоянии был перенести себе в рот инвалид. К тому же максимальное число капель, одновременно парящих в воздухе, никогда не превышало десяти. Да и после каждой десятикапельной порции приходилось делать перерыв, минут на пять, для того, чтобы восстановить силы. Так что весь процесс насыщения организма живительной влагой занял в тот раз часов десять по времени и сопровождался трехкратной сменой повязки на лице.

Зато потом Паломник буквально вернулся к жизни. Память услужливо подбрасывала одни фрагменты воспоминаний за другими.

Правда все они были связаны с подготовкой к эвакуации из Башни Инвалида. С тем чтобы успеть покинуть кластер до начала перезагрузки. А этот момент, судя по всему, стремительно приближался.

Значительным подспорьем для Паломника в этом деле стало то, что кисти рук практически полностью восстановили свою функциональность. К тому же сами руки начали немного сгибаться в локтях и наметилось движение предплечий. Паломник прикинул что с такой динамикой излечения он уже через пару суток сможет пользоваться винтовкой Бурого. А к разделке Спорового Мешка Элитника приступит в ближайшее время. Фантазия рисовала блестящие перспективы, связанные с поглощения еще одной жемчужины. На этот раз красной. Отчего-то Паломник не сомневался в том, что таковая содержится в валяющемся на полу монстре. Немного тревожила мысль не повредил ли разряд шокера «его прелесть». Но инвалид с негодованием отметал эти пораженческие настроения.

Он был уверен, что заслуживает большего нежели способность медленное перемещать по воздуху предметы размером с бусину. И хотя Бурый рассказывал, что Дары Улья развиваются, так что со временем у Инвалида был шанс научиться обстреливать зараженных небольшими булыжниками. Пустышам подобное воздействие могло нанести определенный ущерб. А вот твари рангом повыше просто бы ничего и не заметили. Так что с точки зрения боевого использования, дар приобретенный Паломником после поглощения Черной жемчужины, особого восхищения не вызывал. Что категорически не устраивало Паломника. К тому же развитие дара требовало непомерного употребления гороха, а его количество было строго ограничено охотничьими трофеями трейсеров, оставшимися Паломнику в наследство. При этом сам процесс развития мог занять месяцы, а то и годы.

Отчего-то он надумал, что после поглощения Красной жемчужины, скрывающейся в Споровом Мешке убитого Элитника, непременно станет менталистом.

— С другой стороны телекинез — тоже неплохо, — решил для себя Паломник. — Есть куда расти.

Третий поток сознания тут же отреагировал на эти слова и подбросил странную фантазию. В которой Вася Пупкин проник в мир грез своего соседа по парте. И увидел что тот развлекается с вином и гуриями в райских кущах, не снимая при этом ученическую форму. Тоже неплохо, признался Вася и вернулся к собственным мечтам. В которых этот самый Вася Пупкин стоя у доски с указкой уверенно объясняет Марьи Ивановне теорему Пифагора.

Вот после этого Паломник серьезно задумался на предмет своей адекватности. Шутка с тремя параллельными потоками сознания, позволяющими одинаково эффективно решать сразу несколько задач, как-то постепенно переродилась в свою противоположность. И заставила серьезно задуматься, что же за этим стоит на самом деле. С одной стороны напрашивался банальный вывод, что это обычная шизофрения и раздвоение, в данном случае растроение, личности. То что у него давно «поехала крыш» Паломник знал. И относился к этому факту с должным пониманием. Вот только классическая психиатрия утверждала, что при диссоциативном расстройстве идентичности, отдельные типажи, как правило, не взаимодействуют друг с другом, и проявляются в сознании по очереди. К числу единственного, отмеченного в литературе исключения, следует отнести разве что единого в трех лицах: Бога Отца, Бога Сына и Бога Духа Святого. Впрочем, там все совершенно запутано. И Паломник на лавры этой масштабной мифологической фигуры ни в коем случае не претендует. Ему бы с собой разобраться, по крайней мере определится с тем, а какой же из трех потоков можно отождествлять с его личностью. Другими словами: «А кто в лавке хозяин?»

К сожалению, решить этот принципиальный вопрос Паломнику так и не удалось. Сначала во рту у него появился неприятный привкус, свидетельствующий о появлении кисляка, а последующий быстрый обзор ситуации в городе, с помощью камер внешнего видео наблюдения, показал, что среди зараженных началась откровенная паника. И твари стикса стали срочно покидать город. Это меньше всего напоминало плановый отход, на который ссылался Бурый, утверждая, что продвинутые зараженные загодя чувствуют начало перезагрузки и неспешно эвакуируются из опасной зоны.

По грубым оценкам Паломника в его распоряжении осталось, в лучшем случае, пара часов, для того, чтобы успеть покинуть город. Все грандиозные задумки, включая разделку Спорового Мешка дохлого Элитника и попытку реквизировать винтовку Бурого, не говоря уж о Малыше, стоящем у входа в Башню Инвалида, пришлось послать лесом. На самом деле, будь его руки в состоянии поднять и удержать нож, висящий на поясе Резака, а самое главное, не слезая с инвалидной коляски разрезать этим ножом спекшийся грязно — бурый шишак на затылке Элитника, Паломник готов был бы рискнуть часом драгоценного времени ради Красной жемчужины. Но чего нет, того нет и, к сожалению, никогда не будет.

Не иначе как чудом можно назвать то, что ему удалось затащить десятикилограммовый рюкзак Бурого себе на колени. А потом еще и смахнуть туда же со столика бутылку виски. В первом случае сработал союз «Меча и Орала». Инвалид мозговой командой пристегнул ремнями, навроде ремней безопасности, свое туловище к спинке кресла. Потом наклонил ее вперед. Вдел руки в лямки рюкзака, Скомандовал Системе МУПУ откинуть спинку назад, почти в горизонтальное положение. И…вуаля! Рюкзак на коленях. Во втором случае, с бутылкой, просто повезло. К тому же впоследствии удалось засунуть ее в расстегнутый карман вещмешка.

Больше всего Паломника беспокоило то, что выезд за пределы Башни Инвалида приедет к потере связи с Системой МУПУ. Что, в свою очередь, означает потерю доступа к к многочисленным оконечным устройствам, завязанных на эту систему. Начиная от видеокамер и заканчивая дронами. Впрочем и первыми и вторыми можно было пожертвовать. Лишь бы сохранилась возможность в должной мере управлять инвалидной коляской.

К счастью, процессор, встроенный в очки дополнительной реальности, неплохо дублировал команды, которые генерировала Система МУПУ. И не мудрено. Ведь датчики, считывающие мозговую активность Паломника, те самые тетта ритмы, которые и лежали в основе мозгового управления, располагались как раз в этом устройстве. Другое дело, что при этом радиус надежного управляющего сигнала для переферийных устройств не превосходил тридцати метров. Так что надумай Паломник прихватить с собой шокер — квадрокоптер, он не должен был бы отпускать его на расстояние, превосходящее эту дистанцию. Что не составляло особого труда, поскольку процессор самого летающего шокера мог поддерживать режим полета с привязкой к маяку. Где в качестве маяка выступали все те же очки дополнительной реальности. Так что настроив квадрокоптер на то, чтобы тот постоянно висел у него над головой на высоте двух метров, Паломник решил что обзавелся неплохим оружием, способным нанести вполне ощутимый ущерб какому-нибудь бегуну. Саму стрельбу, естественно, предполагалось осуществлять в ручном режиме. И, как оказалось ошибся.

Двери лифта в стенной панели распахнулись, в ожидании инвалидной коляски. С тем, чтобы спустить хозяина Башни Инвалида с двадцать пятого этажа, на первый. В холл здания. Вот только стало очевидным, что квадрокоптер в лифт никак не вписывается. Сажать его сверху на рюкзак, с тем, чтобы потом запускать прямо с коляски, Паломник не рискнул, опасаясь возможных травм от вращающихся винтов.

Поэтому эвакуация немного затянулась. Сначала с помощью Системы МАПУ шокер-квадракоптер по лестнице был отправлен собственным ходом вниз, где и завис в холле, в ожидании Паломника.

Сам же инвалид, убедившись в том, что его единственное оружие на месте, въехал на коляске в лифт. Правда перед тем как дать команду на спуск, уже будучи в кабинке лифта, он в последний раз осмотрел помещение и сказал обращаясь к мертвым партнерам: «Спасибо тебе Резак, за спораны, горох и Черную жемчужину, которые ты добыл вместе с Бурым. Спасибо тебе крестный, за имя, за помощь и за те знания, которыми ты со мной поделился. Я всегда буду рассказывать, что Бурый был правильным трейсером. И может быть, это поможет другому Бурому, которого занесет в Улей из твоего мира».

На первом этаже Паломника уже ждали. Как только двери лифта распахнулись и коляска выехала в холл, из -за боковой колонны выскочил отожравшийся бегун и буквально прыгнув на инвалида.

Попытка оттолкнуть зараженного ни к чему не привела. Слишком уж несопоставимыми были силы. И хотя тварь стикса все еще сохраняла узнаваемый облик, так что по дорогому кашемировому костюму синего цвета, Паломник опознал в своем палаче директора риэлторской конторы, разместившейся на пятом этаже Башни Инвалида и даже не слишком удивится тому что именно этот поц умудрился сожрать как минимум пару своих сотрудников, а потом устроил самую настоящую засаду, спрятавшись за колонной в холле, статус бывшего арендодателя вряд ли чем-нибудь мог ему помочь. Зловонная пасть доверху набитая желтыми зубами, между которыми местами застряли куски мяса предыдущей жертвы впилась в шею Паломника. Как ни странно, от мгновенной смерти его спас галстук и жесткий стоячий воротник пиджака, в которой инвалид собирался прыгать с верхнего этажа башни. Резкий маневр коляской самую малость отбросил голову бегуна в сторону. А потом свое веское слово сказал квадрокоптер, все это время висящий в холле в ожидании команды. В панике Паломник не рассчитал мощность разряда, не до того было. И шокер выдал все что мог, пожалуй даже поболее того разряда, который достался Элитнику. Похоже от смерти, сродни самоубийству, инвалида спас тот самый господин Барышников. Частично прикрыв его своим телом. Не удивительно, что все случившееся далее осталось в памяти Паломника в виде черной дыры. Естественная реакция организма при поражении электрическим током. Следующие воспоминания были связаны уже с тем, как он на инвалидной коляске рассекает по улице обреченного города, уворачиваясь от тварей.

— А ведь я приобрел Дар Улья, — внезапно осознал Паломник после того как воспоминания о недалеком прошлом промчались у него в голове. — И какой идиот утверждает, что телекинез хуже ментального воздействия. Вон, та же жаба, классический менталист. В голову влезла и русалкой прикинулась. И куда ее это привело. Воняет себе потихоньку на берегу дохлой тушей. Опять же, кто сказал, что мой предел, как телекинетика, мелкие камни. Начну жрать горох, как не в себя, и со временем стану руберами жонглировать. После чего, на кураже, выхватил с центра озера каплю воды и отправил ее себе в рот. Никогда еще в своей жизни он не пробовал такой вкусной воды.

Всю следующую неделю Паломник чувствовал себя как в раю. Он пил живчик, ел тушенку и тренировался в телекинезе. Руки у него окрепли до такой степени, что инвалид без труда сползали с коляски, забирался в воду и даже смог раздеться, с тем чтобы помыться и наконец-то постирать свою одежду. Он избавился от пиджака и галстука и прекрасно высыпался в коляске, расположившись под кроной дуба великана. Благо погода все это время была замечательной. И тем не менее было несколько причин, побуждающих его к более активным действиям. Во-первых, виски закончились, а без алкоголя приготовить новую порцию живчика было невозможно. И хотя сейчас ему хватало буквально пятидесяти грамм в день, запасы необходимо было пополнить. Больше всего на свете Паломник боялся еще раз допустить споровое голодание.

Опять же, у него не было уксуса. Что не позволяло сделать раствор гороха, необходимый для усиления дара. И наконец, банально заканчивалась тушенка. Мысль о том, чтобы разнообразить свой рацион лягушечьими лапками после непродолжительного осмысления была Паломником отброшена. И не то что он был ярым противником французской кухни, но одно дело привычные, почти домашние лягушата и совсем другое — жаба переросток, которая в свою очередь не брезговала человечиной. Как-то это попахивало каннибализмом. С другой стороны, инвалид допускал, что голод не тетка и ежели совсем прижмет, то всякие соображения морально этического толка будут отброшены. Дилемма разрешилась сама собой. Уже на следующий день монстр начал пованивать, а еще через день запах тухлятины приобрел такую насыщенность, что Паломник вынужден был переехать на другой конец озера.

По всему выходило, что возвращаться в город придется.

Глава одиннадцатая. Рыжая

Возвращение в город Паломник решил подгадать к очередной перезагрузке кластера. На то были серьезные резоны. Во-первых поначалу можно было не опасаться зараженных. Судя по собственным наблюдения пришлым стаям понадобился почти день, для того чтобы добраться до восточной окраины города. Да и после этого их численность в густозаселенных центральных районах была в начале не слишком значительной. Так что сохраняя определенные меры предосторожности, можно было рассчитывать на то, что попервах удастся разминуться с тварями стикса. А в дальнейшем найти себе надежный схрон, да тот же подвал, или квартиру с решетками на окнах и бронированной дверью, затариться всем необходимым, в первую очередь провизией и алкоголем для изготовления живчика.

— И Уксус! Уксус для гороха не забыть — посчитал необходимым вмешаться третий поток сознания, чуть ли не впервые продемонстрировав при этом хозяйственную сметку.

Вообще-то Паломник воспринимал всякую мысль, возникающую у него в голове, как сугубо личную, а классификация, привязка к определенному потоку сознания, служила скорее в качестве этакой метки, возникающей в результата критического самоосмысления новой идеи и характеризовала в первую очередь ее адекватность.

В результате чего, все что подлежало рациональному обоснованию Паломник относил к первому потоку сознания. Соображения, требующие немедленной, часто рефлекторной, реакции в виде поступков — ко второму. Ну а третьему отводилось все то, что как говориться,: «И на голову не наденешь». Трудно сказать, был ли в таком подходе какой нибудь смысл, но Паломника сложившаяся ситуация вполне устраивала и в ближайшее время самокопанием он заниматься не собирался. К тому же он подспудно ощущал некую, отличную от других, ауру, присущую мыслям, имеющим отношение к каждому из потоков сознания. Описать словами подобное было невозможно. Ближайший аналог, это как если бы ты видел звук, или слышал свет. Ну, или добавлял сладкое в мягкое.

Касательно же планов Паломника на предстоящее посещение города, то в их основе лежала идея «Затаиться».

Затаится до того самого времени, когда в ожидании новой перезагрузки твари массово начнут покидать город. С тем чтобы сесть на хвост отступающим. И да, Паломник решил больше не возвращаться в Великий Лес, хотя воспринимал его как место, в котором он готов поселится на старости лет. В одиночестве, под сенью вековых дубов.

— Опять мысль из третьего потока сознания, — на автомате отметил для себя Паломник. — Слишком пафосно. Нормальные люди так не говорят. Но тут же одернул себя: «Где я, а где нормальные люди». Так что пусть остается «На старости лет» и «Вековые дубы».

Но поскольку до «Старости лет» необходимо было еще дожить, а в условиях Улья такая задача представлялась практически неразрешимой, не говоря уж о том, что средний срок жизни иммунных, даже после попадания в стаб, о новичках и вообще речи не шло, не превышал полугода и старожилами могли называть себя в лучшем случае каждый десятый, так еще иммунные в Улье и не старели вовсе. Матерели, обретали новые Дары Улья и соответствующие способности, и потихоньку превращались в нечто, лишь внешним видом напоминающее людей, но никак не старели.

Взвесив все эти обстоятельства, Паломник решил, что ему надо в стаб, к людям, к радости человеческого общения. Благо Бурый неплохо описал ему географию предстоящего путешествия и те трудности, с которыми он непременно столкнется по ходу движения.

На самом деле, в основе решения Паломника лежал совершено иной мотив, нежели стремление к общению с себе подобными. Глаза бы его их не видели. Ему, кровь из носу, необходима была консультация Знахаря. За последнее время его тело визуально полностью восстановилось. Мышцы, в том числе и на ногах, стали рельефными. Руки обрели силу. Да что там мышцы. Восстановилась деятельность кишечника, в том числе и прямой кишки. Так что впервые за много лет Паломник познал радость дефекации. В смысле: «Посрать». В его случае, при параличе нижней части тела, процесс являл собой мероприятие невероятно муторное. К тому же окружающая растительность не сподобилась предоставить в распоряжение Паломника не то что лопухов, но даже подорожников. Так что спасла очередная помывка в озере.

А что касается ног, так они прекрасно выглядели. Такими ногами мог бы гордиться атлет, ангажированный натурщиком для ваяния скульптуры Самсона, раздирающего пасть льву в фонтане. К тому же ноги не просто сгибались во всех суставах, но и демонстрировали неплохую растяжку. При желании, Паломник мог изобразить шпагат. Как продольный, так и поперечный. Короче чудо ноги. Вот только был у них один маленький недостаток. Они не ходили. И Паломник не без основания подозревал, что принимай он живчика в количестве «Хоть залейся», это никоим образом не изменит сложившуюся ситуацию. Поэтому он и решил непременно попасть в стаб, с тем, чтобы проконсультироваться по поводу своих ног со Знахарем. Бурый утверждал, что среди Знахарей встречались такие специалисты, которые и мертвецов могут на ноги поставить. Ну из числа тех, которые посвежее. Мертвецы, естественно, а не Знахари.

Так что вчерне план выглядел следующим образом. Дождаться очередной перезагрузки кластера. Пробраться в центральные районы, до того, как там массово появятся твари стикса. Скупится всем необходимым. Найти убежище и затаиться, Перед началом следующей перезагрузки покинуть город вслед за отступающими из него стаями зараженных. Ну а далее, руководствуясь информацией Бурого, попытаться пробраться в стаб. Если, конечно, кривая вывезет.

В целом план выглядел вполне добротно. Но это, ежели анализировать его в целом. А когда начинаешь вдаваться в детали, отчетливо видишь, что в нем сплошные дырки. Как в тех самых бубликах, которые кто-то сожрал, а вот дырки оставил.

Начиная с того, как предугадать начало новой перезагрузки? Ну в самом деле, не дежурить же сутками на опушке Великого Леса, в ожидании тумана. А что прикажите делать потом? Остановится он у среза шоссе, расположенного на высоте где-то метр над степной дорогой. Предположим сам Паломник взобраться на бетонку сможет. А что делать с коляской? Но эти вопросы, при определенной доле везения, решаемые. А вот как прикажите скупиться в магазине продуктами питания и снять на время ту же квартиру, при отсутствии денег. Не грабить же магазин. Вряд ли инвалиду такое по силам. Разве что воспользоваться телекинезом и стащит пару колец в ювелирке. А потом заложить их в ломбард. Выглядит совершенно по идиотски.

Хотя, чисто технически, схема рабочая. Только требует значительного времени и наличия документов. У незнакомого человека без паспорта в скупке вряд ли кто-нибудь станет драгоценности принимать. Особенно в ситуации, когда в городе с минуты на минуту начнется паника. Грабить же супермаркеты и бутики, на предмет продуктов питания и вещевого довольствия, с помощью телекинеза Паломнику пока еще было не под силу.

— Хотя можно попробовать воровать сами денежные купюры из кассы. На этой мысли Паломник прервал себя, сообразив, что слишком увлекся идеями криминального использования своего Дара Улья.

Остальные пункты задумки грешили аналогичными неувязками.

Осознав, что ничего путного он придумать не сможет, Паломник

решил руководствоваться генеральным планом, в надежд, что мелочи разрешатся как-нибудь сами по себе.

Именно поэтому, двумя днями позже, Паломник застыл на степной дороге не в силах отвести взгляд от вертикальной стены темного тумана накрывшего город, в ожидании того момента, когда это грандиозное и далеко не природное явление, закончится. На коленях у него лежал все тот же рюкзак Бурого, а поверх рюкзака — шокер-квадракоптер. Паломник решил не привлекать к себе дополнительного внимания со стороны горожан летающей приблудой над головой. К тому же следовало поберечь заряд дрона. Батареи которого срочно нуждались в подзарядке. Так что в настоящее время рассчитывать инвалид мог в лучшем случае на пару часов полета и на десяток полноценных разрядов. Касательно же «Не привлекать дополнительного внимания….», так это пожелание можно было рассматривать скорее всего, как нелепую попытку попытка ввести самого себя в самообман. Трудно себе представить рядового обывателя, который проигнорирует мэна, разъезжающего по городу в навороченной инвалидной коляске, с рюкзаком и квадрокоптером на коленях. К тому же с футуристического вида очками дополнительной реальности на голове. Снять очки не представлялось никакой возможности. Без них Паломник лишался возможности управлять своим транспортным средством. Да и это мало бы чем сказалось на конечном результате, в части «Не привлекать внимание…».

Туман, сквозь который ничего, кроме как многокилометровые шнуры электрических разрядов, нельзя было разглядеть, внезапно рассеялся. Как будто бы великан, одним движением руки сорвал черное покрывало, явив обновленный город, жители которого пока еще слыхом не слыхивали ни о тварях стикса, ни, даже, о самом стиксе. Не подозревая, чтонекоторое время большинство из них станут либо мертвыми, либо теми самыми тварями стикса.

Паломник подъехал практически вплотную к срезу бетонки, пытаясь понять, как ему самому взобраться наверх и затащить инвалидную коляску. Казалось бы, перепад высоты всего в метр. Но если ты инвалид и в твоем распоряжении нет ни эвакуатора с лебедкой, ни даже банального пандуса, задача переходит в категорию невыполнимых.

К счастью для него на шоссе показалась фура. И хотя транзитный грузовой транспорт пропускался по объездной дороге, чем во многом и объяснялось пустынность проспекта Тракторостроителей, водила решил воспользоваться тем, что в эти ранние утренние часы даже самые жадные полицейские предпочитают спать, и поехал через город, рассчитывая тем самым сэкономить километров двадцать пути.

Подъехав к тому месту, где шестиполосное шоссе резко обрывалось, сменяясь грунтовой проселочной дорогой, фура затормозила. На том самом пятачке, где спустя пару часов образуется затор из битых автомобилей. Из кабины выскочили водила и его сменщик, здоровые мужики мужик средних лет, причем один из них прихватил с собой на всякий случай монтировку, и не веря собственным глазам принялись осматриваться. Заметив инвалидную коляску с Паломником, всего-то в паре метров от среза бетонки, тот из водителей, который с монтировкой, набросился на Паломника чуть ли не с бранью, как будто бы вменяя ему в вину случившееся непотребстве: «Слышь, калека, это че за херня здесь творится?».

Паломник не преминул воспользоваться представившемуся ему шансом.

— Мужики, помогите мне на верх забраться и я все вам расскажу.

Водители не сразу сообразили, что от них хочет этот странный тип с дурацкими очками на голове. А когда сообразили, просто спрыгнули на грунтовку и не слишком-то напрягаясь забросили коляску, вместе с сидящим в ней инвалидом и его вещами наверх.

Паломник самым добросовестным образом выполнил условия сделки, решив, что данный случай попадает под юрисдикцию Улья. Вспомнил слова Бурого, который настаивал на том, что Законы Улья требуют оказывать помощь новичкам. Хотя бы из числа тех, с которыми тебя столкнула судьба и которым ты чем-то оказался обязан. В течении пяти минут он рассказывал изумленным слушателям и про Мир Стикса, куда они навсегда попали, и про перезагрузку и про тварей, в которых превращаются большинство людей, и про то, где брать спораны и как из них готовить живчик. А в конце даже предложил своим помощникам хлебнуть по глотку этого самого живчика из фляги, на донышке которой все еще плескалось немного этой живительной амброзии.

На протяжении всего рассказа Паломника, оба водителя фуры не произнесли ни одного слова. Они как-будто застыли в трансе, не понимая как реагировать на эту историю. И только после того, как инвалид протянул тому, который так и не расстался с монтировкой, флягу, мужчина, ощутив запах живчика, отшатнулся и смачно плюнув на бетон, повернувшись к своему напарнику сказал: «Семен, ты понял, что этот наркоша нам тут втирает? Оказывается мы с тобой скоро зомбями станем и начнем людей жрать. Да еще и пойло свое нам предлагает. Чтобы мы, стало быть быстрее во весь этот бред поверили».

Напрасно он вспомнил про зомби. И хотя с момента перезагрузки кластера прошло всего ничего, и людям, по словам Бурого, даже в Быстрых Кластерах на превращение в пустышей требуется насколько часов, ну так то в Быстрых Кластерах. А Нестабильный снова выкинул очередной фортель.

Семен поднял голову, на которой страшными белесыми пятнами, густо усеянными кровавыми прожилками, смотрелись глаза и глухо урча наклонился вперед, для того, чтобы зубами впиться в шею напарника. Суда по фонтану крови, ему удалось сразу же перекусить яремную вену, хотя до этого момента Паломник был твердо убежден, что обычными человеческими зубами перегрызть шею другому человеку практически невозможно. Новообращенный пустыш стал с остервенением рвать тело своего недавнего напарника, кусками заглатывая плоть, а тот дернувшись несколько раз и даже сподобившись ударить зомби монтировкой по спине, вскоре замер.

— Да ну, нах… сравнительно спокойно отреагировал Паломник на эту сцену, разворачивая свою коляску в сторону города и трогаясь в путь. Вмешиваться в случившуюся трагедию он не собирался. К тому же за последнее время, наблюдая через видеокамеры за вакханалией, творящейся в городе, приобрел определенный иммунитет к кровавым сценам. Значительно больше его беспокоил вопрос, о том что намеченные планы требуют радикального переосмысления. Если трансформация человека в монстра произошла за считанные минуты с момента перезагрузки кластера, то и следующее обновление может произойти в ближайшее время. Возможно, речь идет об одном дне.

В том, что случившееся с водителями не случайность, он убедился, свернув с проспекта на неширокую улицу, с двух сторон обрамленную старыми липами и ведущую к центру города. Посередине проезжей части, впереди, стояла рыжая девчуля, судя по фитнес браслету, кроссовкам и облегающей одежде, состоящей из лосин и топика, выбежавшая на раннюю утреннюю пробежку. Подобный энтузиазм неудивителен. Формы, которые она демонстрировала, требовали постоянной физической нагрузки.

Так вот, девица стояла посредине улицы и невероятно громко визжала, как будто бы своим визгом пытаясь отпугнуть медленно идущего ей навстречу пустыша, совсем еще недавно бывшего дворником. О чем свидетельствовала его оранжевая роба и волочащаяся за ним метла, ручка которой странным образом зацепилась за жилетку. О том, что это самый настоящий зомби свидетельствовали белесые глаза, ковыляющая походка и, самое главное, растерзанный труп, пожирание которого он на время отложил в пользу визжащей рыжей красотки.

Оказалось, что визгами, даже очень громкими, делу борьбы с каннибалами, расчленителями, серийными маньяками и тварями стикса не поможешь. Более того, визг привлек внимание и других зараженных. К счастью никого из пришлых высокого уровня в округе не оказалось.

— Наверняка, еще не успели сюда добраться, — на автомате отметил Паломник.

Зато медляки, в количестве уже пяти голов, начали стягиваться к месту предполагаемой трапезы.

На этот раз Паломник решил «Не проходить мимо».

Он разогнав свою коляску и подбив рыжую под колени и усадил и ее сверху, соорудив при этом этакий слоеный пирог, состоящий из рюкзака Бурого, квадрокоптера и самой рыжей.

От неожиданности красотка замолчала. И как не странно молчала все то время, пока инвалид демонстрировал свои качества гонщика виртуоза, лавируя и выполняя виражи с тем чтобы разминуться с зараженными.

Молчала она и потом. Когда отъехав на значительное расстояние Паломник остановился и выгрузил свою пассажирку. Переживая при этом в первую очередь за целостность квадрокоптера. К счастью, то ли летающий шокер оказался достаточно прочным, то ли рыжая легкой, но его оружие не пострадало.

А потом рыжая повернулась к своему спасителю лицом и достаточно спокойным голосом сообщила:

— А я вас знаю. Вы тот Псих — извращенец, который живет на двадцать пятом этаже Башни Инвалида. И который за всеми подсматривает. Только как вы здесь оказались? Вы же на прошлой недели прыгнули с крыши вниз и разбились. Я сама ваш труп видела. И эту коляску. Только поломанную. А еще Альберт Николаевич приказал собрать деньги со всех сотрудников вам на венок.

Глава двенадцатая. Альберт

Как ни странно, слова о том, что он умер не слишком-то смутили Паломника. Была у него мысль попытаться в этой перезагрузке посетить Башню Инвалида и в зависимости от ситуации: то ли предъявить на нее права, рассчитывая на то, что Очки дополнительной реальности со встроенным процессором, позволят подключится к Системе МУПУ, либо найти общий язык со своей же копией, заброшенной в Улей при нынешнем погружении. И такой подход допускал ситуацию, при которой прежний владелец Башни Инвалида, то бишь матрица, с которой был и скопирован Паломник, уже склеил ласты.

Первый вариант априори снимал все проблемы как с убежищем, так и с материально-техническим обеспечением. Можно было даже не задумываться о подзарядке квадрокоптера, а просто взять под контроль новый экземпляр. Вряд ли за прошедшее время кто-нибудь окончательно успел наложить лапу как на саму саму Башню Инвалида, так и на ее содержимое. Скорее всего, два верхних этажа опечатаны в ожидании своей участи и новых хозяев. Так, по мелочам, кое что украдено, конечно, но далеко не все. Уж слишком лакомый кусок Башня Инвалида из себя представляла. И слишком многие серьезные люди и структуры заинтересованы в том, чтобы стать правопреемником инвалида. Даже мэр города со своей командой в этом лесу был далеко не самым страшным зверем. Тем более, что завещание, оставленное инвалидом, в пользу местного Детского Дома всегда можно было бы творчески доработать. Как то, продать то же самое имущество на закрытом аукционе «для своих», а денежку малую, полученную от такого аукциона и перечислить на счет детишек. И вроде все по закону и серьезные люди не в обиде. Те кто аукцион «так сказать» выиграют.

Инвалид, готовясь к смерти, все это прекрасно понимал. Вот только ему было на все наплевать. Поскольку в бытность свою, размышляя над смыслом жизни, он принял для себя к употреблению удобную мировоззренческую концепцию. В соответствии с которой: «Исчезну я, исчезнет весь мир». То что миру, по большому счету, был наплевать на жизнь или на смерть инвалида, самому инвалиду, в свою очередь, тоже было наплевать. Так что обменявшись плевками с мирозданием и заплевав друг друга с головы до ног, Андрей и составил такую писулю, с громким названием «Завещание». По принципу: «А пусть теперь у Рабиновича голова болит».

В этих раскладах, по прошествии определенного, не слишком продолжительного времени, и смерти хозяина Башни Инвалида, перспектива взятия под контроль самой Башни выглядела вполне обоснованной. Правда и здесь существовало одно, но большое «Но». Никто не мог поручиться, что время в Улье и время в родном мире инвалида текло с одинаковой скоростью. Это в стиксе, с момента попадания сюда Паломника, считай и месяца не натикало. А вот там вполне могло пару лет пройти.

Во втором случае, при наличии новой копии инвалида, тоже возможны были определенный трудности. И самое главное, далеко не факт, что новый Паломник, вернее не Паломник, поскольку ритуал крещения не состоялся, а инвалид Андрей, останется иммунным.

Бурый между делом объяснил, что тактика формирования отрядов на основании собственных клонов в Улье не работает. Поскольку иммунитет вовсе не врожденное свойство попаданца, а некая лотерея с вероятностью выигрыша на уровне одного процента. И нет никаких оснований предполагать, что тот кому посчастливилось избежать заражения в предыдущий раз не станет тварью с следующий. Так что попытайся ты встретить свою же адекватную копию, понадобится отслеживать сотни перезагрузок. В Медленном Кластере на это понадобится десятки лет. В быстрых — быстрее. Вот только в Быстрых кластерах, как правило, полно зараженных высоких уровней, в том числе и элиты, которая предпочитает держаться рядом с надежной, регулярно обновляемой кормовой базой. И сытно, и бегать далеко не нужно. И выжить в этих условиях тому же иммунному весьма проблематично. По словам крестника в том же Пекле города миллионники обновляются чуть ли не раз в сутки. Так там монстры до такой степени отжираются, что некоторые стаи наполовину из Элитников состоят. Это при том, что подобные зверушки на дух не переносят друг друга.

Так что картинке, возникшей в голове у Паломника силами третьего потока сознания, в котором амрада бойцов на инвалидных колясках с выдвинутыми вперед титановыми копьями, мчится наперерез орде зараженных, навроде того, как тачанки Батьки Махно громили белых а заодно и красных, навряд ли суждено было когда-либо воплотиться в жизнь.

На самом деле все эти соображения яйца выеденного не стоили. Поскольку первым делом Паломник убедился, что при нынешней перезагрузке Башня Инвалида в кластер не загрузилась.

Так что слова Рыжей о его смерти Паломника не слишком-то и задело.

А вот то, что его обозвали Психом — извращенцем, зацепило.

— Ну психом куда не шло, но за что же извращенцем?

Тем более, что после упоминания имени Альберта Николаевича он узнал спасенную. Альберт Николаевич Барский как раз и был тем самым директором риэлторской конторы, который в виде спидера попытался сожрать Паломника в холле Башни Инвалидов. А Рыжая работала в этом же офисе на пятом этаже и занимала неоднозначную должность секретаря референта. Девушка, судя по наблюдениям инвалида, сделанных с помощью шпионских видеокамер, решительная, энергичная и не слишком обремененная моральными устоями.

— Ой, извините, глупость сказала — попыталась исправиться Рыжая, заметив реакцию Паломника. А вслед за тем снова завизжала, тыкая пальцем за спину инвалида. И хотя до медленно бредущего в их сторону пустыша было расстояние метров в пятьдесят, и медляку, для того, чтобы преодолеть такую дистанцию понадобилось бы не меньше пары минут, громкий визг вполне бы мог привлечь тварь посерьезнее.

— Заткнись, — рявкнул Паломник. — Лучше подумай, где нам на время можно спрятаться. Чтобы твари вломиться не смогли. Там я тебе все растолкую.

Как ни странно, девушка тут же замолчала и секунду подумав вполне разумно предложила: «Можно ко мне. Я тут недалеко живу. Правда на первом этаже. Зато дверь бронированная и решетки на окнах».

— Одна живешь?

— Нет, с Альбертом, — глотая слова и запинаясь принялась пояснять свой статус Рыжая, испуганно поглядывая на бредущую тварь стикса. — Но вы можете на него внимания не обращать. Он смирный. Если его покормить вовремя. И спит на диване почти весь день.

— Надеюсь речь идет не о Барышникове, — подумал Паломник, которому трудно было вообразить директора риэлторской конторы и по совместительству любовника Рыжей, впрочем далеко не единственного судя по тем сценам, свидетелем которых был инвалид, наблюдавший через видеокамеры за жизнью офиса на пятом этаже по окончанию рабочего дня, смирно спящим круглые сутки на диване в гостиной. Других Альбертов он припомнить навскидку не смог. Хотя, если тот же Альберт -это муж, молодой накачанный юнец, возраста Рыжей, то в этом ракурсе пятидесятилетний живчик, не обременяющий себя излишней физической нагрузкой, выглядел не самым плохим вариантом.

Но поскольку другой возможности не просматривалось, он скомандовал: «Давай показывай, куда ехать».

Дом, в котором жила Рыжая, оказался действительно совсем рядом, буквально за углом. Современная девятиэтажка, к тому же снабженная кодовым замком и, самое главное, пандусом. Так что у Паломника не возникло ни малейших проблем вслед за рыжей попасть в квартиру на первом этаже. Оттого ли, что еще было слишком рано и все, за исключением любителей ранних пробежек и дворников, еще спали, либо жильцы успели переродиться в тварей и сейчас, доев своих иммунных родственников, бродили по квартирам в ожидании новых жертв, так и не сподобившись включить свет, но ни одно окно в доме не горело.

Вопрос наличия электричества, волновал Паломника почти в той же степени, как и реакция загадочного сожителя Рыжей — Альберта, в ответ на появление на пороге незнакомого мужчины, пусть и инвалида. А может быть и больше. В прошлый раз, местная электростанция работала почти два часа с момента перезагрузки, и только потом окончательно вырубилась. А паломнику кровь из носу необходимо было зарядить свой шокер-квадрокоптер. Который предусматривал зарядку батарей и от бытовой сети.

На удивление все его тревоги оказались зряшными. Свет все еще был, а Альберт оказался огромным сибирским котом, развалившимся на диване в гостиной. И хотя сожитель Рыжей и высказал всей своей мохнатой мордой неодобрение, в связи с вторжением незнакомца в его личное пространство, за которым числилась вся квартира, включая гостиную, спальню, кухню и ванную комнату. Но быстро смирился, после того, как Рыжая первым делом насыпала ему корм в миску.

Вообще-то Паломника озадачило поведение Рыжей. Уж слишком быстро она отрешилась от воспоминаний о твари, которая на ее глазах жрали человека, и переключилась на обыденные проблемы. Как то: накормить кота, разместить гостя, переодеться в домашнее, выпить таблетку аспирина от головной боли. Как будто бы ничего страшного и не произошло.

Впрочем, подумав, он списал все это на шок и защитную реакцию психики от стресса. Поэтому, поставив на зарядку квадрокоптер и чуть ли не принудительно напоив хозяйку квартиры остатками живчика из фляги, да и сам немного хлебнув, Паломник во второй раз за день принялся рассказывать о том, в какую @опу они попали. Рассказывать об Улье.

На этот раз он окончательно оценил гениальность Бурого, который всего-то за четыре часа непрерывного монолога, прерываясь при этом на отстрел монстров, смог рассказать Паломнику столько всего о стиксе, что хватило бы на полноценную энциклопедию, посвященную Улью. У самого инвалида такое и близко не получалось. Так что он перескакивал с вопросов перезагрузки кластеров на элитников, потом рассказывал о стабах, зачем-то отвлекаясь на муров. Рецепт изготовления живчика перемежался с описанием Черной жемчужины. Не удивительно, что в результате этого сумбурного изложения в голове у Рыжей образовалась полная каша. Но, как ни странно, девушка, в отличии от тех же водителей, вполне серьезно отнеслась к словам Паломника. Более того, смогла вычленить из всего сказанного три вещи. Которые ей показались наиболее значимыми.

Во-первых, о том, что без живчика в Улье жизни нет. Она тут же предоставила в распоряжение Паломника свой бар, который хоть и не мог соперничать с тем, что остался в Башне Инвалида, но был представлен многочисленными и разнообразными напитками: от текилы до коньяка. И пусть Блэк Лейбл отечественного разлива у настоящего ценителя виски мог вызвать разве что отвращение, но люди менее привередливые очень неплохо относились к этому вискарю. Так что Паломник под внимательным наблюдением Рыжей не только быстро восстановил свои стратегические запасы, заполнив живчиком доверху двухлитровую флягу, но и выделил хозяйке квартиры три спорана, с тем, чтобы она лично изготовила порцию чудодейственного напитка и для себя.

Во-вторых, Рыжая настойчиво и безапелляционно потребовала от Паломника, чтобы тот захватил ее с собой в стаб. Доводы о том, что «Боливар», то бишь инвалидная коляска «… не выдержит двоих», в расчет не принимались. Свои намерения Рыжая подкрепила тем, что тут же начала загружать рюкзак Паломника тушенкой и макаронами, которые, как оказалось, в товарных количествах хранила на кухне, при этом приговаривая, что здесь на двоих вполне на дорогу хватит.

А когда туда же был отправлен пятикилограммовый пакет с кошачьим кормом, Паломник понял, что Рыжая и Альберта собирается с собой захватить.

И в-третьих, Рыжую необычайно заинтересовало то, что инвалид, после приема живчика, и не инвалид вовсе. Во всяком случае, когда дело касается верхней половины тела. И она тут же поинтересовалась, на каком именно уровне верхняя половина, переходит в нижнюю. После непродолжительного дискуссии выяснилось, отчего это Рыжая при встрече обозвала Паломника Психом -извращенцем. Оказалось, один из ее бывших одноклассников монтировал и настраивал систему безопасности Башни Инвалида. И по большому секрету рассказал своей бывшей девушке про камеры, размещенные по всему зданию. В том числе и про те, которые стоят в ее конторе на пятом этаже. Мысль о том, что во время секса с боссом, за ней кто-то наблюдает необычайно возбуждала девушку. И она всегда старалась разместиться на столе у шефа таким образом, чтобы смотреться на камере в максимально выходном ракурсе. Самого Барского Рыжая на дух не переваривала, но будучи девушкой амбициозной воспринимала того, как ступеньку для своего карьерного роста.

Паломник вынужден был признать, что наблюдение за Рыжей, в свое время, доставило ему массу приятных минут. Он даже вспомнил, как ту зовут. Алиной. Алиной Селезневой.

Так что можно сказать, что они нашли друг друга. Эксбинционистка Алина и вуайдерист Андрей.

И сейчас, получив в полное распоряжение своего тайного поклонника и наблюдателя, Рыжая решила выразить инвалиду свою признательность. Правда у Паломника возникла было мысль, что дело вовсе не в признательности, а в попытке покрепче привязать к себе будущего шерпа, по эта мысль тут же покинула его. Сразу же после того, как шаловливые ручки Алины расстегнули ему ширинку и проникли в штаны. Оказалось, что с членом у него нынче все в порядке. Живчик и здесь оказал свое целительное воздействие. И впервые в своей жизни Паломник приобщился к радости секса не в качестве наблюдателя, а в роли действующего лица. Правда, далеко не главного.

Пришел в себя Паломник часа через два. Он голым лежал на широкой кровати. Одежда валялась на инвалидной коляске, стоящей рядом с ложем слева, а справа, у него под боком, свернувшись клубочком посапывала Рыжая. Отчего-то необычайно теплая. Даже горячая. Инвалид, чуть ли не в первые в жизни, почувствовал себя почти счастливым. Вот если бы еще Альберт, взгромоздившийся на прикроватную тумбочку, так громко не шипел, да Альбина не вздрагивала бы во сне так сильно и не постанывала. Потихоньку стоны девушки начали усиливаться. Так что Паломник даже забеспокоился и стал легонько тормошить подругу. Девушка очнулась, приподнялась и открыв глаза уставилась на Паломника страшными белыми бельмами, густо пронизанными ярко красными капиллярами. Альберт отреагировал на движение хозяйки возмущенным шипением и Альбина, резко повернувшись в его сторону, в стремительном броске ухватила кота за шкирку. Потом широко открыла рот и засунула кошачью голову себе в пасть. Раздался оглушительный кошачьий Мявк, прерванный треском костей разгрызенного черепа и довольному урчанием твари стикса, пожирающей свою первую жертву.

Паломник буквально скатился с кровати в инвалидное кресло и напялив очки дополнительной реальности, стремительно выкатился из спальни, не забыв на автомате прикрыв за собой дверь. К счастью, та открывалась вовнутрь, так что бестолковая тварь, закончив пожирать кота, не смогла ее открыть и потратит некоторое время на то, чтобы выбить хлипкую фанерную преграду в попытке добраться до своего недавнего любовника. К этому времени Паломника в квартире уже не было. Он катил по той самой тенистой улице, на которой совсем недавно спас Рыжую, и громко матерясь повторял: «Мне отсосала зомби!!!»

Глава тринадцатая. Муры

— Как бы от такого и вправду на всю оставшуюся жизнь импотентом не стать, — тихо ругался Паломник. — Причем исключительно по психоэмоциональным показателям. Которые живчиком не лечатся.

— Хотя, с другой стороны, — тут же успокоил он сам себя, — все равно было классно. Надо будет еще раз повторить, и только после этого принимать окончательное решение, касательно целибата. И больше никаких зомби. Только с проверенными девушками, имеющими подтвержденный иммунитет. Так что это еще один аргумент за то, чтобы в стаб быстрее попасть. По словам того же Бурого, там, при наличии споранов, всегда можно познакомиться с девушками низкой социальной ответственности. А на такое и споранов не жалко.

— Правда, при наличии их в должном количестве.

Мысли как-то совершенно естественным образом переключились с женщин на финансы. Впрочем эти категории всегда и во всех мирах были тесно взаимосвязаны.

Проблема приобретения валюты Улья в краткосрочной перспективе не слишком-то и беспокоила инвалида. То, что досталось ему в наследство от Бурого и Резака, представлялось сравнительно немалой суммой по меркам обычного стаба. Вот только все хорошее имеет свойство рано или поздно заканчиваться. Имеющиеся у него в наличии полторы сотни споранов позволяли рассчитывать на относительно безбедное существование в стабе на протяжении двух-трех месяцев. А вот что делать потом, было совершенно непонятно. Паломник не обладал умениями и не владел оружием, позволяющими ему охотится на зараженных. Шокер — Квадрокоптер в этом плане в зачет не принимался. На больше, нежели гасить пустышей да отпугивать лотерейщиков, он не был способен. К тому же требовал регулярной перезарядки. О собственном телекинезе, который несмотря на упорную тренировку, позволял разве что ромашки на лугу собирать, Паломник был не слишком высокого мнения в плане того же боевого использования. Хотя допускал, что после регулярного использованием раствора на основании гороха Дар Улья может резко усилиться. Для чего и прихватил из квартиры Рыжей бутылку уксуса. Того самого компонента, отсутствие которого не позволяло ему раньше приготовить раствор гороха. Но полагаться на свой Дар Улья в ближайшее время Паломник не рассчитывал.

Надеяться на то, что его примут в команду собирателей хабара, другим словом мародеров, тех самых людей, которые, очищая склады и магазины в перезагрузившихся кластерах, снабжали стабы предметами первой необходимости, начиная от продовольствия и заканчивая гигиеническими прокладками для женщин, инвалиду не приходилось. Во всяком случае до того времени, пока он твердо не станет на ноги. Причем в прямом, а не в переносном смысле этих слов.

Так ничего толком и не придумав, Паломник решил действовать в соответствии с библейским заветом: «Будет день, будет пища». Опять же, никто не гарантировал, что он живым доберется до стаба. А в этом случае беспокоиться о финансах представлялось, как минимум, неуместным.

Отбросив «на потом» долгосрочные проблемы, Паломник сосредоточился на делах текущих. А они вызывали определенное недоумение. Дело в том, что буквально с утра, двигаясь этой самой улицей, Паломник столкнулся по крайней мере с десятком пустышей. Опять же, за то время, пока он предавался любовным утехам с Рыжей, первая стая монстров извне, состоящая из высокоуровневых тварей должна была бы уже достичь этого района города. И в этих условиях его неспешная поездка улицей, к тому же без поддержки квадрокоптера, который он, экономя заряд, вез у себя на коленях поверх рюкзака, выглядела извращенной попыткой самоубийства.

Однако в реальности ничего страшного не происходило. Ни элитников, ни руберов, ни даже обычных топтунов и лотерейщиков на горизонте не просматривалось. О каких элитниках можно было вести речь, если прошло уже минут двадцать с того самого момента, когда он в спешке покинул квартиру Рыжей, а до сих пор даже банального пустыша не встретил.

— Куда смотрят коммунальные службы этого города, если на улице ни одного дворника не видно. Не говоря уж о водопроводчиках, сантехниках и электриках. Это при том, что света в домах уже давно нет от слова «совсем» — ерничал Паломник, скрывая за своим неуклюжими потугами на юмор удивление.

Правда в голове у него была одна теория, которая все происходящее прекрасно объясняла. Ну почти все. И связана эта теория была с очередным фортелем Нестабильного кластера. Касательно пришлых тварей высоких уровней, которые демонстрировали наличие отсутствия собственного присутствия, можно было допустить, что на этот раз они решили пропустить свой визит в город. Поскольку почувствовали, что интервал между перезагрузками окажется столь коротким, что они толком и не успеют разгуляться. А калории, затраченные на забег в город и обратно, не удастся восполнить в должной мере.

Паломник сомневался в том, что твари, в большинстве своем, обладают даром предвидение и способны чувствовать приближающуюся перезагрузку кластера. Тем более планировать свое поведение в долгосрочной перспективе. Скорее всего, такими способностями обладали исключительно высокоуровневые твари, возможно только элитники. Но именно они и выступали застрельщиками и организаторами набега на обновленный кластер. Своим примером воодушевляя остальных. Так что на этот раз стая могла и не сформироваться, в силу отсутствия лидеров. Что в свою очередь намекало Паломнику на то, что задерживаться в городе на долго не стоит. А надо линять отсюда как можно быстрее.

Касательно же того, что на улице не было исконных жителей города, к этому времени уже переродившихся в тварей стикса, так и этому факту нашлось должное объяснение. Перезагрузка произошла ранним утром. В то время, когда девяносто восемь процентов людей спали в своих кроватях. Проснулись они уже в виде зараженных. И будучи на начальных уровнях трансформации совершенно тупыми, просто не смогли выйти из своих квартир. И хотя та же Рыжая обратилась в тварь в то время, когда на дворе давно уже был день, но как говорят: «дуракам и рыжим закон не писан». От девушки с таким темпераментом и не такого можно было бы ожидать. Хотя Паломник был свято уверен, что причиной задержки на несколько часов ее трансформации стал живчик, которым он щедро поделился с Алиной Селезневой. А немногочисленные иммунные, из числа тех, которые не были сожраны своими родными и близкими, переродившимися в тварей стикса, затаились по домам, предпринимая бесплодные попытки вызвать по неработающим телефонам помощь в лице санитаров, полиции, да хотя бы той же Национальной Гвардии. Это у кого на что фантазии хватит.

Осталось понять, куда исчезли оставшиеся два процента горожан, которые, по идее, должны были сейчас раскачиваясь стоять и негромко урчать, в ожидании неосторожно жертвы.

Ответ на этот вопрос Паломник получил буквально через несколько минут. Где-то не слишком далеко, в районе центральной площади, раздался громкий голос, явно усиленный громкоговорителем, а вслед за этим прозвучала автоматная очередь. Потом еще одна. Еще и еще. Судя по всему, стрелявшие патроны не берегли. Но если ориентироваться на интонации голоса из громкоговорителя, особой тревоги при этом не испытывали. Паломник далеко не все смог расслышать из того, о чем вещал уверенный мужской тенор, усиленный техническими средствами, скорее всего обычным мегафоном. Но и то, что он понял, ввергло его в полное недоумение.

Голос утверждал, что имеет отношение к МЧС и обращался к гражданам, не потерявшим способность относительно разумно мыслить, то бишь к иммунным. При этом с одной стороны предлагал не паниковать и сохранять спокойствие, а с другой, сообщал о биологическом заражении. На основании чего настоятельно рекомендовал собрать в сумки все самое необходимое и двигаться к центральной площади. Где горожан ожидает удобный транспорт, предназначенный для эвакуации населения из зараженной территории. При этом голос давал и практические рекомендации, поясняя, что людей, демонстрирующих неадекватное поведение, следует опасаться и по возможности избегать. Но не слишком-то и пугаться при виде медленно бредущего зомби. А просто быстро двигаться к месту сбора, где их не только встретят, но и смогут защитить.

— Что за чушь? — Какое к черту МЧС и эвакуация? Это что, шутка такая?

На шутку, судя по непрерывным автоматным очередям, происходящее было похоже меньше всего.

Определенная ясность появилась после того, когда Паломник приблизился к этой самой центральной площади города, на которую ссылался голос в качестве точки сбора.

Привлеченные громкими звуками сюда стягивались многочисленные пустыши. Улица, по которой двигался Паломник, была одной из тех, которые начинались непосредственно на Центральной площади, причем совершенно прямой и достаточно широкой. Поэтому инвалид, хотя и находился на значительном расстоянии от декларируемой точки сбора, смог в целом оценить обстановку. А уж после того как подключил возможности очков дополнительной реальности, при необходимости работающих в режиме бинокля с четырехкратным увеличением, рассмотрел картину в деталях.

Надо сказать, что зрелище, представшее перед глазами Паломника, что называется «и на голову не наденешь». В центре площади стояли три огромных оранжевых автобуса с зарешетчатыми окнами. Судя по Голливудским блокбастерам, похожий транспорт использовалось для перевозки особо опасных заключенных. Рядом с ними припарковалось еще тройка транспортных средств, навроде, Малыша, вездехода принадлежавшего Бурому. Бронированные механические монстры, оснащенные пулеметами

Вокруг этой импровизированной парковки цепью выстроилась команда иммунных, человек в двадцать, вооруженных укороченными автоматами и ручным оружием — нечто среднее между киркой и ледорубом. Команда, которая занималась уничтожением пустышей в промышленных масштабах. Твари стикса медленно двигались к центру площади. Где их на дальних подступах встречали бойцы. И используя в качестве основного орудия убиения ледорубы, били медляков по голове заточенными клевцами. Один удар, один мертвый зараженный.

— Кажется аналогичным образом Троцкого прикончили, — отчего-то вспомнил Паломник.

Изредка, в тех случаях, когда зараженный, успевший продвинуться до уровня того же начального бегуна, проявлял нездоровую резвость в попытке напасть на своего противника, в ход шли автоматы. Именно эти очереди своим треском и привлекали новых пустышей, которые, казалось, стягивались на площадь со всего города. Звук автоматных очередей, да еще и голос, продолжающий вещать, обращаясь к иммунным, из громкоговорителя, установленного на одном из вездеходов. Рядом с пулеметом.

Ни малейшего смысла в происходящем Паломник не видел. Тела убитых пустышей потихоньку образовывали завалы, сквозь которые с трудом протискивались новые твари стикса. Так что возник резонный вопрос, а сможет ли транспорт, паркующийся в центре площади, преодолеть эти горы тел, после того, как команда зачистки решит закруглится.

Будь у каждого из пустышей в Споровых Мешках хотя бы по одному спорану, бойцы, устроившие это побоище, просто бы обогатились. Но пустыши на то и называются пустышами. У них еще даже Споровый Мешок толком не успел сформироваться. О каких споранах в этом случае может идти речь. Так что действо, устроенное, командой зачистки, выглядело не только кровавым, но и откровенно бессмысленным.

— И где тут профит, если только за счет одних патронов разориться можно? — пытался понять Паломник. — И причем тут иммунные, если ими в окрестностях и не пахнет?

При том, что он впервые столкнулся с командой людей, являющихся, судя по виду, далеко не новичками в Улье. Не считая, конечно, Бурого и Резака, И при том, что эти самые люди обещали всем иммунным защиту, ситуация ему откровенно не нравилась. И он подумывал о том, чтобы свернуть в сторону, тихонько объехать боковыми переулками Центральную площадь и податься на восточную окраину города. С тем чтобы покинуть его самостоятельно, до начала перезагрузки.

Подумывал, но не успел. Из арки старого четырехэтажного дома, сталинки, как принято было называть этот архитектурный стиль в городе, вышли два человека. Судя по укороченным автоматам, болтающимся на груди и ледорубам в руках, они имели прямое отношение к команде, буйствующей на площади.

— О еще один свежак, — радостно рыкнул тот который постарше. Лысый как колено. В руке он помимо ледоруба держал какой-то прибор, внешне напоминающий компас.

— Да гони ты его видишь же, что инвалид, — предложил напарник Лысого, мужчина средних лет, с бегающими глазками и физиономией, напоминающей крысиную. — На что не годный.

— Зато иммунный, — попытался возразит Лысый. — Прибор прямо зашкаливает.

— Ну и что, что иммунный. Да здесь каждый десятый свежак такой. Жирное место. Лучше девками симпатичным загрузимся, все же пользы больше. А этого доходягу, чтобы в норму привести, ведро живчика понадобится.

— Муры!!! — сообразил Паломник. — Те самые, которые, по словам крестного, у иммунных органы вырезают и продают их внешникам, на переработку. Похоже я недооценил творческий подход этой мрази. Представление на площади направлено на привлечение широкого внимания. А на дальних подступах действуют вот такие парочки и вылавливают иммунных. Этакая система фильтрации горожан.

— А ведь чувствовал, что здесь что-то не так. Надо было сразу в сторону свернуть, — мысленно обругал себя инвалид.

Он оглянулся с тем чтобы попытаться найти путь к побегу. Это движение не осталось без внимания муров. И прекратив обсуждение они угрожая автоматами заставили Паломника въехать в арку.

Перед его глазами открылся огромный двор огражденный четырьмя домами, такими же сталинками как и та, в арку которой въехал инвалид. Двор был практически пустым. Если не считать небольшой детской площадки посредине, пары автомобилей под окнами, нескольких лавочек, огромной тентованной фуры и толпу людей, тяжело груженных вещами, собранными в сумки, рюкзаки и даже чемоданы. Эту толпу охраняли пятеро муров с автоматами. Туда же Лысый направил и Паломника. Вскоре на рацию командира группы охранения пришел приказ. Который по громкой связи отчетливо расслышали все присутствующие.

— Четвертый, как у вас дела?

— Собрали человек пятьдесят. Грузить будет некуда.

— Заканчивайте. Всех лишних в расход. Скоро выдвигаемся.

К этому времени муры уже перестали демонстрировать учтивость по отношению к горожанам. Из толпы человек в пятьдесят, тех кто имел неосторожность откликнуться на призывы лже МЧС ников, муры стали по одному выдергивать свежаков, проверяя каждого с помощью прибора странного вида, чем-то напоминающего компас. В зависимости от того, насколько быстро вращалась стрелка, горожан либо заталкивали в кузов тентованной фуры, предварительно надев на руки наручники, либо уводили небольшими группами куда-то в соседний двор, откуда по прошествии небольшого времени раздавались выстрелы и испуганные, быстро утихающие крики.

— Так стало быть в расход его, — уточнил у своего напарника Лысый, показывая на Паломника.

— Вот еще, тратить на этого доходягу патроны. Просто гони. Сам сдохнет. А еще лучше я на нем свой скилл прокачаю. Я тут случайно у одного лоха в заначке черную жемчужину нашел. Теперь телекинез освоил, с гордостью похвастался лысому его напарник. После чего выполнил странный жест. Ладонями с широко растопыренными пальцами как будто бы толкнул Паломника, находясь при этом метрах в трех от инвалидной коляски. Коляска с сидящим на ней Паломником взлетела в воздух и пролетев метров десять с грохотом врезалась в стену той самой злополучной сталинки, обитателей которой сейчас расстреливали во дворе. Последнее, что услышал Паломник, прежде чем потерять сознание, были слова Лысого, преисполненные восхищения: «Ну ты братан, крутой!». А может надо этого инвалида пошерстить, вдруг у него в карманах что-то ценное?

— Ага, жемчужина завалялась, к тому же белая. Не смеши меня. Понятно же, что свежак. Такой и пустыша одолеть не сможет.

Глава четырнадцатая. Долгая дорога в стаб

Пришел в себя Паломник уже поздно вечером. И хотя солнца на небе Улья ему до сих пор так и не удалось рассмотреть, смена времени суток с соответствующем изменением освещенности здесь проходила с той же регулярностью, что и на Земле. Более того, глубоко ночью туманная, полупрозрачная пелена, застилающая небо и препятствующая возможности рассмотреть местное светило, как будто бы рассеивалась. Далеко не до конца, но все же временами появлялась шанс увидеть звездное небо во всей его красоте. В любом случае, ночная подсветка небосклона превращала непролазную темень в глубокие сумерки. Так что при определенных усилиях разглядеть контуры того же дерева можно было вполне, а вот полюбоваться листьями на нем не удавалось.

Судя по плотности звезд на небосводе, свет которых все же пробивался сквозь этот своеобразный оптический фильтр, а так же многочисленным спиралеобразным конструкциям, обрамляющим черные сгустки, в которых Паломник тут же заподозрил те самые Черные Дыры, к родному Млечному Пути, а возможно и к прежней Вселенной, все это не имело ни малейшего отношения. Впрочем на местную Симфонию Сфер Паломник за неделю, проведенную у озера в Великом Лесу, успел достаточно наглядеться, пребывая по ночам в праздности и размышлениях.

Сейчас же его гораздо больше беспокоила боль в ребрах, как бы не сломанных, потеки крови из разбитого лба, уже успевшие свернуться, но тем не менее затрудняющие обзор, да разбитые очки дополнительной реальности. Очки, которые не только позволяли ему прекрасно видеть ночью, но и обеспечивали управление сопряженными устройствами. Начиная от инвалидной коляски и заканчивая шокером-квадрокоптером.

На этом фоне большей неприятностью выглядел разве что слабый привкус кисляка, свидетельствующий о том, что перезагрузка, а вслед за ней и неизбежное прекращение бытия Паломника, грядет в лучшем случае через час, а то и быстрее. Впрочем, в данной ситуации, отсутствие возможности управлять инвалидной коляской и стремительно приближающееся обновление кластера был событиями равновеликими. Поскольку, даже будь у него фора в сутки, без своего транспортного средства инвалид все равно не смог бы покинуть обреченный город. Рассчитывать на то, что ему удастся воспользоваться одним из автомобилей, во множестве припаркованных под окнами домов, не приходилось. А ползти на руках, пусть даже и по пустынной асфальтированной дороге километров пятнадцать, до границы кластера, у него вряд ли получится.

Правда первый поток сознания, склонный к перфекционизму, тут же возразил, что пятнадцать километров — это к восточной границе города, а если попытаться вернуться в Великий Лес, то и пяти не наберется. Но тут же пристыжено замолчал, сообразив, что о нескольких часах форы и речи не идет, ощутив усиливающийся привкус кисляка во рту.

Вокруг, что называется «ни души». И хотятемень, не позволяла однозначно утверждать подобное, а в квартирах окружающих домов, наверняка, застыли многочисленные пустыши, Паломник необычайно остро почувствовал себя единственным оставшимся в живых человеком, во всем многотысячном городе. Этаким последним представителем человечества на планете, а может быть и во всей Вселенной.

— И что за чушь в голову лезет? — удивился Паломник, не слишком-то по складу характера предрасположенного к пафосным бредням. — Видно здорово меня по башке ударило. После чего на ощупь вытащил из рюкзака, который несмотря на все перипетии, так и остался лежать у него на коленях, фляжку с живчиком и от души хлебнул. Сразу полегчало. Во всяком случае дурацкие мысли про Вселенную и Последнего Героя тут же развеялись

Несмотря на очевидную безнадежность ситуации, Паломник начал «дергаться», периодически вспоминая дебильную притчу про мышь, попавшуюся в кувшин с молоком и своими движениями взбившую в нем масло. Отчего, по утверждению рассказчиков, грызун и выжил. Для человека, хотя бы отдаленно обладающему критическим мышлением, очевидно, что для достижения подобного результата мыши в задницу надо было бы воткнуть провода под напряжением в 220 вольт, а сама она, на время, должна была бы превратиться в электромиксер. К тому же идиоты, верящие в подобную чушь, по видимому никогда в жизни не видели свежевзбитое ручным образом масло и не подозревали, что в подобную вязкую субстанцию, грызун погрузится с головой, как в болото. Отчего его смерть в масле окажется как бы не страшнее, нежели просто захлебнуться в молоке.

Под эти оптимистические, в кавычках, образы третьего потока сознания, Паломник занимался своим спасением.

Судя по тому, что стена, в которую его запулил дружбан Лысого частично обвалилась, телекинетик не ограничил демонстрацию своего умения одним лишь Паломником, но и дополнил полет коляски парой хлопков по самому дому. В результате чего обломками кирпичей накрыли и самого инвалида, и его транспорт.

Оставалось разве что удивляться, как иммунный, с таким мощным Даром Улья, прибывает внизу пищевой цепочки муров, выполняя работу обычного охранника. Даже не командира группы. Правда на этот вопрос тут же нашелся резонный ответ, все расставляющий по своим местам.

— Да этот Крысюк, — а именно так напарника Лысого задним числом обозвал Паломник, — просто наркоман, сообразил инвалид. — Достаточно вспомнить его бегающие, налитые кровью глаза и не слишком связную речь. К тому же прибывающему под кайфом. О чем-то подобном поминал Бурый. Только говорил, что наркоши в Улье долго не живут. Их свои же кончают. Слишком опасными становятся. Колясками, опять же, бросаются.

К этому времени Паломнику наконец-то удалось выволочь свою коляску из под обломков и убедится, что продукция европейского автопрма с блеском подтвердила свое высочайшее качество. Она не только спасла жизнь самого Паломника, защитив его при ударе об стену, но и сама практически не пострадала. Так, несколько царапин, не более.

Все свои надежды не вживание Паломник возлагал на то, что изначально инвалидная коляска конструировалась в расчете на ручное управление. И управлять ею должен был сам инвалид, у которого в то время еще работала кисть левой руки, с помощью джойстика спрятанного в боковой поручне самой коляски. Более того, закладывая в конструкцию принцип универсальности, допускалось, что у инвалида могут закончиться деньги на новые батареи, смена которых предусматривалась через каждые пятьсот километров пробега, и тогда он сможет, уподобится Барону Мюнхаузену в сцене с болотом, вращать своими силами обод главного колеса и двигаться в прекрасное будущее. Возможно в таком подходе был заложен некий сакральный смысл, намекающий на то, что сами батареи подзарядку не допускали, а после пятисот километров требовали полной замены. А учитывая то, что их цена превосходила таковую, будь они сделаны из золота чистотой в три девятки, идея просто крутить обод представлялась не лишенной здравого смысла.

Впоследствии «легенда поменялась». По принципу: «теперь ты не богатый и здоровый, а бедный и больной».

Испытать радость управления транспортным средствам с помощью джойстика, как в какой-нибудь продвинутой стрелялке из жанра апокалипсиса, инвалиду так и не довелось. Пальцы на руке перестали двигаться раньше, нежели он получил в свое распоряжение этот шедевр конструкторской мысли. Так что Паломник далеко не был уверен, сохранилась ли в ней система ручного управления, изначально заложенная в тех. задание.

А некоторое время в качестве средства, обеспечивающего перемещение коляски по комнате, выступал специально обученный человек, по многу часов в день молчаливо стоящий за спиной Паломника и необычайно, самим своим существованием, раздражающий инвалида. Ну а впоследствии коляска была подключена к Системе МУПУ. И инвалид быстро освоился с ее управлением с помощью тех самых очков дополнительной реальности, которые сейчас внимательно изучал, ощупывая руками. Даже отсутствие полноценного освещения не помешало сделать однозначный вывод, что очкам «полный капепец», а ситуация «полный трындец». И хотя подобная «гопотская» лексика не слишком-то была свойственна Паломнику, но в данном случае как нельзя лучше описывала сложившуюся ситуацию.

Он приподнял защитную планку, накрывающую сенсорную панель на левом подлокотнике и начал наугад тыкать в экран пальцами. Результат получился совершенно неожиданным и неоднозначным, заставившим инвалида ругаться и по ходу дела вспомнить анекдот про Чапаева, которого пытали беляки с целью выяснить устройство нового пулемета. По освобождению комдив настоятельно рекомендовал Петьке: «Учи, Петя матчасть. Здесь, ежели ничего не знаешь, просто обругают. А там — от@издят».

Особую актуальность эти слова приобрели после того, как вся инвалидная коляска сначала вспыхнула навроде символа Нового Года, после слов детишек: «Елочка зажгись!», а потом трубно завыла сиреной противовоздушной обороны. Прежде чем Паломнику удалось отключить звуковую и световую иллюминацию, инвалид в полной мере почувствовать, что он далеко не одинок. Многочисленные пустыши, заточенные в своих квартирах, в ответ на завывание сирены необычайно возбудились и, включив свое утробное урчание на полную громкость, принялись биться в окна, с целью преодолеть преграду, отделяющую их от потенциальной пищи. Так что низкочастотные звуковые волны, источники которых располагались чуть ли не в каждом окне всех четырех домов, окружающих двор, синхронизировались и слились в единый звуковой поток, приобретший чуть ли не материальное наполнение.

К тому же парочке наиболее настойчивых и, судя по всему, продвинутых тварей, удалось реализовать свою попытку и выбить стекла. После чего твари вывалились из окон наземь. Причем, невдалеке от Паломника. Поскольку оба счастливца проживали на четвертом этаже сталинки, инвалид понадеялся что зараженные не пережили падения. Но детально выяснять их судьбу не стал.

Ему наконец удалось обнаружить джойстик, который, после многочисленных хаотичных тыканий пальцем в экран сенсорной панели, выдвинулся из подлокотника, причем, отчего-то правого.

Ухватившись за него, как утопающий за соломинку, перебившую хребет верблюду, Паломник рывком сдвинул свое транспортное средство и выписывая кренделя и зигзаги двинулся в сторону арки, ведущей из двора на улицу. Как ни странно, но он достаточно быстро освоился с управлением, так что никуда не врезался и вскоре, набирая ход, помчался по пустынной ночной улице города, умоляя всех богов о том, чтобы ему хватило времени выбраться из кластера до начала перезагрузки. Оснований к панике у него было предостаточно. Вкус кисляка во рту стал непереносимым. К тому же появились первые клубы тумана, пока еще полупрозрачные, на уровне ног, но вполне различимые. Возможно паника и поспособствовала тому, что он рванул на восточную окраину города. Как и предполагал изначально. Забыв, что путь до западной окраины втрое короче. Не понятно, кто из богов откликнулся на его просьбу. Сам Паломник рассчитывал на то, что это Один, поскольку Вальхалла ему представлялась наиболее приемлемым местожительством на долговременной основе. С другой стороны, будучи убежденным агностиком, он не исключал варианта, что боги здесь не причем, а в очередной раз сработала удача Счастливчика Улья. Правда, ежели принять в зачет «Я от Барского ушел», «Я от Рыжей ушел», то свой лимит он уже должен был бы исчерпать.

В любом случае, выскочить из кластера до начала перезагрузки он успел. Причем с запасом. Минуты в две. Отъехав от черного полога, обрушившегося на город метров на сто, Паломник остановился, переводя дыхание, которое он затаил минут за пять до того, судорожно гадая: «Успею — Не успею». На этот раз надолго задерживаться, наблюдая за перезагрузкой он не стал. Все же третий раз за короткое время.

— Так это грандиозное зрелище, и в привычку может может войти, став обыденным, — хмыкнул Паломник. — К тому же ночью оно не столь феерично.

После чего повернулся к городу спиной и совсем было собрался тихонько покатить по грунтовой дороге. Отметив про себе, что с этой стороны перепада высот между бетонкой и грунтовкой не наблюдается. Одна плавно перетекает в другую.

Но, поворачивая, при свете первого бесшумного огненного шнура, пронзившего темный покров, свалившийся на город, боковым зрением он заметил, как из черноты выскочила чья-то фигура, рыжеволосая и без одежды. Здорово напоминающая Алину Селезневу, такой как он видел ее в последний раз, спасаясь от твари, в которую переродилась Рыжая. О неожиданности инвалид резко затормозил, вглядываясь в темноту. Фигура тут же растворилась в окружающих сумерках, так что Паломник однозначно решил, что это ему померещилось.

— Привидится же такое. Будем считать: музыкой навеяло. А как же. Из миллиона жителей города в последний момент спасся я и преследующая меня любовница. Не смогла расстаться с таким красавчиком. А на целибат, похоже, рассчитывать не приходится. Хорошо хоть спораны сохранились.

После чего от души хлебнул живчика и успокоившись медленно покатил по дороге.

Часа через два окончательно рассвело и Паломник смог внимательно оглядеться вокруг. То ли от перманентного психологического стресса, то ли благодаря живчику, но усталости он совершенно не испытывал. И готов был, казалось, ехать вперед без остановки сутками.

Вот только настало время не просто бездумно двигаться, но и немного подумать.

Судя по рассказу Бурого, место в котором находился Паломник, представляло из себя этакий пузатый кувшин, обрамленный со всех сторон Черными Кластерами. Что это такое инвалид из рассказа крестного так толком и не понял, но твердо уяснил, что Черный Кластер — гадость, от которой надо держаться подальше. Большую часть кувшина занимала безжизненная степь, которая на памяти старожил так и никогда не обновлялась. На донышке кувшина расположился Великий Лес. Судя по всему — стаб. Над ним Нестабильный Кластер, — город самого Паломника. А горлышко кувшина, пятикилометровый проход, надежно запиралось небольшим кластером. Регулярно обновляющимся раз в две недели. Этот кластер включал в себя город на триста тысяч жителей. В отличии от многих других городов, название которых никто из постоянных жителей стикса толком и не знал, да и не хотел знать, городок хорошо был известен жителям стаба Дальний. Того самого, в который направлялся Паломник. Белогорск славился тем, что от него и вокруг него кормилась на постоянной основе огромная стая монстров, голов до десяти тысяч. Причем твари были представлены многочисленной элитой. Никто из трейсеров, не говоря уж об охотниках за хабаром, в здравом уме в Белогорск не совался. По количественному и качественному составу представленному в нем тварей стикса Белогорск отдаленно напоминал лайт версию Пекла. Проскочить внутрь кувшина сквозь горлышко, по краю между городом и Черным Кластером, можно было лишь раз в две недели, в тот короткий интервал времени, когда свежий, обновленный Белогорск втягивал в себя всех тварей стикса ошивающихся в округе. В остальное время твари, сожравшие всех жителей Белогорска, расползались по степи в ожидании новой порции пищи. Некоторые из них при этом сбивались в относительно небольшие стаи и под руководством лидеров совершали экскурсии в Нестабильный Кластер. Город, в котором проживал Паломник.

— Стоп!!! — внезапно сообразил Паломник. — Допустим прошлую перезагрузку моей малой родины монстры проигнорировали. Решили, что на обстоятельную трапезу у них слишком мало времени. Но где гарантия того, что они не появятся сейчас. И пока я тихо еду по дороге, как тот поезд на Богодухов, мне навстречу не мчится стая под управлением элитника.

Опять же, те же муры должны четко синхронизировать прохождение горлышка с моментом перезагрузки Белогорска. На их месте, я бы расположился лагерем в степи, подальше от дороги, в ожидании нужного момента. А за самой дорогой установил бы скрытное наблюдение. И тут я. Весь такой в белом.

Глава пятнадцатая. Внешник

Осознав всю глубину собственной бестолковости, Паломник резко свернул в сторону и съехал с дороги в степь. И хотя у него наличествовали определенные опасения по поводу способности его транспортного средства преодолевать бездорожье, но все оказалось значительно лучше, чем могло быть. Во-первых, колеса инвалидной коляски хоть и были сравнительно узкими, впрочем, не слишком-то и узкими — не на много уступая по этому показателю шинам того же мотоцикла для ралли, зато имели почти метр в диаметре, что в сочетании с небольшим весом самой конструкции, включая и тушу Паломника, и немалой мощностью электрического движка, по утверждению разработчиков способного на пике нагрузки заменять лошадиное стадо в сто голов, делало транспортное средство по проходимости сравнимое с вездеходом типа Hammers, отлично зарекомендовавшего себя в песках ближнего востока.

Во-вторых, сама степь представляла из себя сравнительно ровную и твердую поверхность, слабо заросшую сухой невысокой травой, местами и вовсе демонстрирующая лысые проплешины, покрытые мелкой каменной крошкой и занесенные песком. Складывалось впечатление, что сухая трава, отдаленно напоминающая ковыль, была единственным представителем жизни на этой территории. Что не могло не радовать Паломника, опасающегося провалиться в нору какого-нибудь местного суслика-переростка.

На секунду инвалид задумался о причинах отсутствия представителей фауны в степи. Да и ущербного видового разнообразия флоры, ограничивающегося одним лишь ковылем. И, похоже, нашел приемлемый ответ на этот вопрос. Причиной экологической деградации этого кластера, загруженного в стикс, судя по всему, много десятилетий тому назад и изначально способным похвастаться многочисленными животными и растениями, присущими степной зоне средних широт, стало отсутствие дождей. За все время пребывания в Улье Паломник ни разу не видел на небе ни одного облачка. А если нет облаков, то нет и дождей. Да и Бурый в своем рассказе не упоминал об атмосферных осадках. Это вовсе не говорит о том, то стикс испытывал недостаток в воде. Реки, озера и даже моря подгружались в него точно так же, как и леса горы и города. Более того, каждый кластер представлял из себя не поверхностную, а объемную структуру, простирающуюся далеко вглубь. Иначе в городах того же Пекле не могло появиться метро, да и всяческие сверхглубокие подземные бункера, вплоть до шахт с ядерными боеголовками внутри, встречались временами. Так что подземные грунтовые воды в стксе наличествовали, чем свидетельствовали те же колодцы в деревнях, наполненные водой. Короче, воды хоть залейся, а вот дождей не было.

В принципе, дожди в Улье были возможны. Но только в том случае, когда обновленный кластер захватывал низвергающуюся на поверхность в момент перезагрузки водную массу. Потом это все благополучно проливалось вниз и снова белесое, укрытое дымкой пространство над головой, без облаков и светила.

Так что удивляться безжизненной степи не приходилось. Оставалось разве что восхищаться жизнестойкости ковыля, способного выживать в этих условиях.

— Хотя, — тут же возразил сам себе Паломник, — в тех же полупыстынных зонах на Земле дожди тоже десятилетиями не выпадают. А те же тушканчики жрут траву и прекрасно себя чувствуют. А тушканчиков, в свою очередь, жрут змеи.

Успокоив себя далеко не однозначным предположением, что местный ковыль ядовит для любых представителей животного мира и оттого змей тут не водится, но на всякий случай решив быть настороже, Паломник покатил дальше.

Как и всегда, любые преимущества, при определенных условиях, становились недостатками. Вот и сейчас, отъехав от дороги в сторону чуть ли ни на километр и двигаясь по степи параллельный этой самой дороге, Паломник допускал, что появись на ней стая тварей стикса, какой-нибудь особо глазастый монстр сможет его углядеть. И не факт, что после этого не захочет подойти поближе, чтобы во отчую познакомиться с самим инвалидом. Такое знакомство для одной из сторон наверняка закончится трагедией. А учитывая тот факт, что кроме титанового копья, от которого не сможет увернуться разве что медляк, в распоряжении Паломника нет никакого другого оружия. В отличии от того же двухметрового рубера, весящего до полутонны, вооруженного когтями, способными поцарапать чугунную чушку и зубами, легко разгрызающими камни средних размеров, это не говоря о других тактико-технических характеристиках, как-то сила и скорость и бронирование, превосходящими по всем параметрам Паломника, даже с учетом уникальных свойств его транспортного средства, результат такого знакомства представляется очевидным.

Казалось бы, напрашивается совершено очевидное решение этой проблемы: свернуть в сторону еще дальше, так чтобы никто и никого не смог увидеть. Мысль о том, чтобы доехать до границы Черного Кластера и впоследствии двигаться вдоль этой самой границы вплоть до Белогорска, запирающего выход из кувшина, попервах показалась инвалиду разумной. А почему бы и нет. Держаться на расстоянии дальней видимости от Черного Кластера, с тем, чтобы не оказаться под влиянием его негативных эманацийи. Добравшись к перешейку разделяющему Черные Кластеры. Устроить себе стоянку и дождаться перезагрузки Белогорска. Даже в самом худшем случае, еды, уложенной в рюкзак предусмотрительной Рыжей из расчета на двоих и кота, ему на две недели хватит. С водой тяжелее. Всего три литра.

— Значит будем экономить, к тому же не факт, что придется так долго ждать, — успокоил себя Паломник.

А потом, воспользовавшись оттоком тварей стикса, занятых пожиранием жителей обреченного города, вырваться на оперативный простор.

В этом варианте его беспокоил всего -то один но весьма потенциально опасный фактор — собственный топографический кретинизм. По рассказу того же крестного, расстояние от дороги до границы Черного Кластера, в смой широкой части, а именно на этом уровне, плюс-минус, отъехав от собственного города по дороге километров на двадцать, составляло тридцать километров. И Паломник всерьез опасался, что потеряв путеводную нить в виде дороги он банально не заблудится в степи, будучи лишенным всяческих ориентиров. А на участке в тысячу квадратных километров, территории с которой не просматривалась ни дорога, ни Черный Кластер, ни изначальный город Паломника, можно было бы ездить неделями, вплоть до того момента, когда закончится энергия в батареях инвалидной коляски. После чего, дождавшись ночи, завыть глядя на звездное небо и застрелиться.

— Это исключительно при наличии пистолета, которого нет, — прервал бредни третьего потока сознания, рационально настроенный первый. Но при этом вынужденный согласится с тем, что без ориентиров, хотя бы в виде солнца на небе, либо пятен мха растущих на южной стороне стволов деревьев, ломится в степь чревато. А поскольку солнце на небе не просматривалось, деревья покрытые мхом, указывающим на юг, вокруг во множестве не росли, да и, как подозревал Паломник, в Улье и Юга-то не было, он принял решение углубится в степь еще на пол километра, с тем, чтобы дорога с этого расстояния просматривалась как тонкая ниточка, а сам он со стороны грунтовки смотрелся незначительным дефектом местности.

После чего понял, что отчаянно проголодался, что и не удивительно, поскольку последний раз он ел чуть больше суток назад, еще в Великом Лесу, и устроил себе импровизированный пикник на природе. Прием пищи, завершившийся обильным возлиянием живчика, значительно улучшил настроение Паломника и вынудил его согласится с расхожей тезой, что еда лучший антидепрессант.

После обильной трапезы, а на этот раз Паломник себе ни в чем не отказывал, поедая сыры и колбасы, уложенные в рюкзак заботливой Рыжей, особенно вкусные после тушенки, служащей ему основной пищей в Великом Лесу, и надеясь, что до пятикилограммового пакета с кошачьим кормом дело не дойдет, инвалида потянуло на сон.

Впрочем вздремнуть ему так и не удалось, поскольку на дороге показались первые из множества тварей стикса, растянувшиеся километровой лентой и бегущие в стороны родного города Паломника. Колонну, как и в прошлый раз возглавлял трехметровый элитник, навроде того, которого инвалид добил после удачного выстрела Бурого. И хотя элитники отличались значительным видовым разнообразием, этот Кинг-Конг напоминал того, что валялся мертвым в Башне Инвалида, как брат близнец.

Это при том, что среди элиты подобная схожесть выглядела совершенно совершенно странной. В отличии от других тварей стикса одного уровня. Те же кусачи отличались друг от друга разве что размерами. А так: же те же самые когти, зубы и даже расположение первых бронированных пластин, защищающих Споровый Мешок.

— Надеюсь этот Амбал не родственники моей добычей. И кровавая месть здесь не в чести.

— Что-то они на этот раз запоздали, — подумал Паломник, да и не слишком их много. Раза в три меньше, чем прошлый раз наличествовало в первой стае, атаковавшей город. К тому же монстры движущиеся в арьергарде выглядят явно потрепанными жизнью. Вот тот, бредущий последним, и вовсе без лапы. Такое впечатление, что это остатки банды, принявшей участие в стрелке с другой бандой. В стрелке, вылившейся в столкновение и окончившееся безоговорочной победой одной из сторон, правда не без существенных потерь у первой. И я кажется догадываюсь, кто представлял вторую сторону. Наверняка Муры.

— Вот только невинных иммунных жалко, — лицемерно произнес Паломник, прекрасно в глубине души понимая, что ему никого, окромя самого себя любимого и немного Рыжей, не жалко.

Все то время, пока по дороге тащилась колонна тварей стикса, Паломник пребывал в состоянии невероятного напряжения. Он даже пошевелится боялся, опасаясь своим движением привлечь кого-нибудь из монстром. И только после того, как последний ковыляющий лотерейщик скрылся вдали, позволил себе расслабится. А потом и заснул. Как будто бы у него в голове кто-то свет выключил, или резко выдернул из него стержень, представляющий его основу.

Проснулся Паломник уже поздней ночью. На этот раз никакая дымка не скрывала ночное небо и звезды сияли особенно ярко. Так ярко, что при их свете вполне можно было бы продолжать движение. Впрочем в небесной подсветке не было никакой необходимости, поскольку каждый стебелек ковыля светился неярким голубовато-серебристым светом, так что вся степь казалось была укрыта покрывалом, изготовленным из сияющего меха голубого песца, либо королевского горностая. На этом фоне грунтовая дорога в отдалении смотрелась черной лентой, украшающей драгоценный наряд.

— Ну хоть с ориентиром в виде грунтовки сложности не предвидеться, — порадовался Паломник. — Всегда приятно знать куда, а главное зачем, ты двигаешься.

— И что-то не так с этой травой. Не даром тут даже тушканчики и змеи не водятся. Надеюсь, она не радиоактивна.

Оказалось, что езда ночью намного комфортнее, нежели днем. Не так жарко, да и простирающаяся вокруг серебристая степь, вместо сухой и выжженной земли, способствовала хорошему настроению.

Неудивительно, что к тому времени когда начало светать Паломник отмахал никак не меньше пятидесяти километров. Что с учетом ранее проделанного пути вплотную приближало его к тому месту, где Черные Кластеры начинали сближаться, оставив в конечном счете между собой пятикилометровый зазор, закупоренный Белогорском.

Но вовсе не это обстоятельство заставило Паломника остановиться.

Дело в том, что вдалеке, слева от себя, в том месте где дорога просматривалась уже разве что с помощью навороченных технических средств, либо благодаря специфическому Дару Улья, он разглядел лагерь Муров. Вернее бывший лагерь, поскольку в настоящее время пространство, усеянное обломками разбитых в щеп машин и обрывками окровавленной одежды вряд ли могло быть использовано в качестве стоянки.

Не вызывало сомнения, что бывшая стоянка совершенно безлюдна. Так что инвалид, преодолев определенные сомнения все же решил ее посетить.

Находись Паломник сейчас на самой дороге, он вряд ли смог бы разглядеть это место. Ему повезло, поскольку во время ночного перехода он углубился в степь километра на два, откуда стоянку уже можно было рассмотреть. А вот для тварей стикса это не составило труда. Судя по всему они заприметили Лагерь Муров и заглянули на огонек. После чего устроили настоящее побоище. При этом мурам не помогли ни пулеметы, установленные на пяти броневиках, ни сами броневики, которыми, судя по их виду, монстры играли в лапту, ни тем более фуры для перевозки личного состава и плененных иммунных, в настоящее время густо заляпанные кровью. Складывалось впечатление, что монстры целенаправленно уничтожали любые механические устройства, в первую очередь оружие. Что не лишено было определенного резона. Почему бы не предположить, что те же элитники, будучи весьма разумными тварями, вполне осознавали опасность оружия как для себя, так и для своей свиты. И не хотели допустить, в перспективе, попадания его в чужие руки.

Обнаружить тела людей Паломнику не удалось. Их подчистую сожрали твари стикса. О чем свидетельствовали многочисленные окровавленные обрывки одежды.

А вот сами убитые монстры наличествовали. Все же старожилы Улья, пусть и бандиты, смогли оказать определенное сопротивление зараженным. Возможно, будь атакующих не так много, и не возглавляй стаю элитник, Мурам бы и удалось отбиться.

И если людей монстры сожрали, то своими соотечественниками побрезговали. Что тут же породило в голове у Паломника определенные меркантильные соображения. А уж когда он увидел среди убитых монстров настоящего элитника, пусть и не такого здорового, как тот же Кинг-Конг, но вполне себе узнаваемого, он пришел в полные восторг. И тут же помчался к туше, чем-то напоминающую классическую мантикору, или грифона только без крыльев, зато с львиной мордой и двухметровым хвостом, увенчанным жалом, с тем чтобы выпотрошить ее Споровый Мешок.

— Надеюсь мне повезет, и в нем окажется Розовая Жемчужина, — повторял как мантру про себя инвалид, опасаясь произнести это вслух, с тем, чтобы не спугнуть удачу. Он до сих пор не мог забыть свою первую добычи, которую так и не смог разделать.

— Облом, — констатировал Паломник, с трудом приходя в себя от огорчения, и рассматривая при этом Споровый Мешок элитника, уже кем-то полностью выпотрошенный. Последующее изучение остальных мертвых монстров, подтвердило, что и с ними была проделана аналогичная процедура. Так что расчеты на получение на споранов, гороха и жемчуга накрылись медным тазом, зато нарисовалась вполне реальная перспектива столкнуться с Муром, который выжил в то время, когда все его соратники погибли. Что само по себе свидетельствовало о незаурядных способностях выжившего. И эта перспектива Паломника отнюдь не порадовала.

Так что инвалид все же решил отказаться от идеи пошарить в обломках, с тем, чтобы поискать, если и не сохранившееся оружие, то хотя бы воду, и быстро подался к Черному Кластеру, который с этой точки отчетливо просматривался. Удаляясь при этом еще дальше от дороги. Заблудится в степи он больше не опасался. Рассчитывая использовать в качестве ориентира границу черноты.

К тому же его заинтересовала непонятный объект возвышающийся в степи, буквально на самой границе Черного Кластера.

Чувства, которые испытал Паломник приблизившись к непонятному объекту и рассмотрев его получше, превзошли по своей силе даже те, которые он испытал, обнаружив, что Споровый Мешок элитника кем-то выпотрошен.

Прямо перед ним возвышалась самая настоящая летающая тарелка, внутри которой сидел гуманоид, облаченный в скафандр, с разбитым лицевым щитком.

— Так вот ты какой, Северный Олень, — медленно протянул Паломник рассматривая мертвого внешника.

Глава шестнадцатая. Жертва Черного Кластера

Летающая тарелка чем-то отдаленно напоминала классическое НЛО, в трактовке желтой прессы родного мира Паломника. Во всяком случае была она круглой, сравнительно плоской и не слишком большой — метров пять в диаметре. А вот ее обитатель, прекрасно видимый сквозь прозрачный колпак кабины, нарушал общепринятые каноны зеленого человечка. Поскольку по внешнему виду ничем не отличался от среднестатистического человека. Столкнись инвалид с таковым у себя в Башне Инвалида, никогда бы не заподозрил в своем оппоненте представителя цивилизации обгоняющей в своем развитии земную на тысячи лет.

— Ну, пожалуй не на тысячи, — поправил себя Паломник. — Все же летающая тарелка не слишком-то большое достижение для тысячелетнего научно-технологического прогресса. Земные футурологи обещали разработку аналогичных приблуд собственными силами за пару десятилетий. С другой стороны, в отличии от большинства людей, попавших в Улей в процессе перезагрузки кластеров, внешники добирались сюда, что называется, «собственными ногами». Что свидетельствует о создании ими межзвездных средств передвижения. А такое за два десятилетия не выдумаешь. Так что сойдемся на паре сотен лет, — предложил он сам себе сделку.

В любом случае, прекрасно различимое лицо внешника с небольшим, уже успевшим свернуться ручейком крови, вытекшим из небольшой дырки в районе виска, чуть ниже узкого металлического обруча, короной венчающего голову пилота, выглядело вполне по человечески. Широко раскрытые мертвые голубые глаза, обычный нос, обычный рот, и совершенно человеческие пропорции. К тому же кожа имела естественный для любого землянина, разве что слегка бледный, цвет. Что и немудрено, с учетом неживого статуса пилота. И, главное, никакого зеленого оттенка. При желании можно было бы предположить, что остальное тело, скрытое плотно облегающим фигуру этаким эластичным костюмом, навроде тех латексных комбезов, в которые любят облачаться героини продвинутых порно фильмов с элементами садо-мазо, только не черным, а серебристым, покрыто чешуей и встроенными в районе подмышек тенаклями. Вот только Паломнику до такой степени маразма, с тем чтобы не напрягаясь делать подобные предположения, предстоял пройти еще очень долгий путь.

Гораздо больше, нежели антропометрические характеристики внешника, Паломника интересовали два других вопроса. Во-первых, причина аварии этого, по определению, необычайно надежного аппарата. Из этого же вопроса вытекало ряд сопряженных: А что он, собственно говоря, вообще тут забыл? Почему покончил жизнь самоубийством? Дырка в виске, из которой вытекала кровь, однозначно была проделана той странной загогулиной, которую пилот НЛО до сих пор сжимал в руке. И нахрена он забрал Розовую жемчужину, которая по справедливости должна была достаться Паломнику? Ему что на базе зарплату не выплатили и он решил таким образом, потроша монстров, немного подзаработать. Подобный поступок, с точки зрения инвалида, выглядел значительно более гнусным, нежели то, что внешники скупали у Муров для переработки внутренние органы иммунных. В силу чего сами Муры осуществляли массовый геноцид соплеменников.

Это все — во первых. Было и во-вторых. Как проникнуть внутрь пилотской кабины, с тем, чтобы восстановить справедливость. Забрать Розовую жемчужину, а заодно и немного помародерничать. Паломник бы не отказался от той самой загогулины, которую судорожно сжимал в своей руке внешник. Опять же интерес вызывал обруч на голове, украшенный спереди крупным, синего цвета камнем. Инвалид был практически уверен, что эта продвинутая версия его очков дополнительной реальности, позволяющая пилоту мысленными командами управлять полетом своей летающей тарелки, а заодно и многочисленными средствами огневой поддержки. Да и от комбеза он бы не отказался, предполагая, что тот обладает прекрасными защитными свойствами. А то что при этом придется раздеть дохлого внешника, так излишней брезгливостью Паломник никогда не страдал. Опять же: это все ради науки. Вдруг у того таки тенакли и чешуя на теле обнаружатся.

Все это инвалиду удалось прекрасно разглядеть, поскольку от внешника его отделяло буквально пару метров и единственная преграда, прозрачное бронестекло с небольшой дырой посредине.

В отличи от конструкции классического НЛО, детально описанной земными уфологами в этом аппарате кабина пилота находилась не в центре диска, а была выдвинута вперед практически к ободу. Что пердставлялось совершенно естественным, поскольку открывало пилоту обзор походу движения. С другой стороны, а зачем ему на все это глядеть собственными глазами, если на то существуют видеокамеры и экраны мониторов. Не говоря уж об очках дополнительной реальности, а то и еще более продвинутых гаджетах, придуманных за сотни лет, отделяющих земную цивилизацию от сообщества внешников.

По бокам кабину пилота обрамляли две конструкции с торчащими вперед литыми стержнями, в которых, при должной фантази, можно было предположить турели, стреляющие энергетическими сгустками. Впрочем, при желании и еще большей фантазии, никто не запрещал считать стержни деталями цветомузыкальной установки. Короче, пока сам не увидишь, все равно не поймешь.

А вот сама сама кабина пилота просматривалась прекрасно. Хотя, объективно говоря, там и смотреть особо было не на что. Небольшой герметичный отсек, два на полтора метра. Внутри анатомическое кресло. В кресле инопланетянин, облаченный в серебристый комбез, со странной загогулиной в руке, отдаленно напоминающей пистолет с кривым дулом, с обручем на голове и дыркой в виске, пониже обруча. И это все.

Поскольку с пилотом Паломнику все было более-менее ясно,он сосредоточил свое внимание на кресле. И вскоре, после вдумчивого осмотра и анализа, осуществленного одновременно всеми тремя потоками сознания, готов был поклясться собственными ногами, что кресло для него представляет горазд больший интерес, нежели сам инопланетянин, его летающая тарелка и даже Красная жемчужина.

Судя по всему, кресло, в котором сидел пилот НЛО, представляло из себя продвинутый аналог собственной инвалидной коляски Паломника. Только очень продвинутый аналог. Инвалид представил, как аппарат приземляется невдалеке от побоища устроенного Мурам тварями стикса. Как по мысленной команде кресло окутывается силовым экраном, прозрачным для воздуха, но препятствующему попаданию внутрь спор, приводящих к заражению людей, и надежно защищающим внешника. Потом бронестекло, отделяющее кабину от внешнего мира, опускается и ложится аппарелью, по которой кресло съезжает на землю. Пилот подъезжает к элитнику и манипулятором, встроенным в кресло разрезает Споровый Мешок мантикоры, извлекает Розовую жемчужину и прячет ее в ладанку весящую на шее под комбезом. Потом проделывает аналогичную операцию с тушами других монстров, расположенными поблизости. После чего возвращается на свой Летучий Голландец. Аппарель снова становится бронеэкраном. Потом активная дезинфекция секции, чем-нибудь навроде лучей смерти для грибов. И НЛО взлетает ввысь.

И хотя все эти картинки, представляли из себя не более, чем досужие размышления Паломника, он ни на секунду не сомневался в их достоверности.

— Ну и какой вывод, мы можем сделать исходя из этого анализа, — поинтересовался сам у себя Паломник, уважительно обратившись к себе во множественном числе, пребывая в восторге от проделанной работы, — А первый вывод совершенно очевиден. Вы, Шарик, дурак. Надо было осмотреть и те туши монстров, которые валялись в отдалении, а не ограничится двумя, лежащими рядом с элитником, Похоже на место кровавой бойни придется возвращаться. Пусть и не хочется. Ну да посмотрим. Не это сейчас главное.

Второй вывод тоже очевиден. Хотя он скорее теоретического, нежели прикладного плана. Ну так мне и торопиться некуда, — решил для себя Паломник. — Судя по тому что твари выдвинулись к Нестабильному кластеру, перезагрузка Белогорска состоится не скоро. Вряд ли они готовы пропустить свое основное блюдо. А на то, чтобы сгонять в мой город и вернуться назад им понадобиться не меньше чем три дня. Иначе овчинка выделки не стоит. Так что определенные временные рамки считай установлены. Не слишком точные, но и это лучше, нежели ничего.

Итак, возвращаемся к теории. Спораны, горох и жемчуг, хоть и являются продуктом жизнедеятельности зараженных, к спорам грибов прямого отношения не имеют. Скорее всего это этакий аналог концентрированной энергии, жизнен необходимой для развития грибницы. Зараженные продуцируют полезные вещества внутри своих тел, за счет механизмов, внедренных в ДНК человека грибами. Это же изменение ДНК способствует трансформации зараженного и превращает его в тварь. У иммунных по каким то причинам изменненные генные цепочки не активируются.

Полезные вещества, образующиеся в теле зараженных в основном используются грибницей для своего развития, а излишки концентрируются в виде тех же споранов, гороха и жемчуга. Недаром, чем старше тварь, тем в ее Споровом Мешке больше нищаков. Так что сами по себе эти концентраты для людей безопасны и к заражению привести не могут. В противном случае внешник не стал бы тащить всякую гадость вовнутрь защитного экрана.

Надо сказать, что Паломник не грешил излишней образованностью. А уж познания в области биологии и тем паче генетики, черпал разве что из популярных передач канала Дискавери, которые, в бытность свою, будучи относительно здоровым, обожал смотреть.

Так что его гипотеза могла вызвать обоснованные возражения. И тем не менее, Паломник был свято уверен, что все на самом деле и обстоит именно таким образом.

— Какой из этого следует сделать вывод? — поинтересовался инвалид у самого себя. И тут же сам себе ответил. — Это же очевидно, Ватсон. Улей не более чем заброшенная ферма для производства концентрированной энергии, необходимой Предтечи для внутреннего потребления. А люди оказались наиболее подходящим субстратом для произрастающих здесь грибов. Именно поэтому доступ сюда организован именно людям. Где эльф, спрашивается? Или те же орки с гномами. Нельзя же быть, на самом деле, настолько антропоморфноцентричным, чтобы отвергнуть существование других рас в практически безграничной Вселенной. Да в одной только Туманности Андромеды насчитывается больше триллиона звезд. А она с Земли выглядит как будто бы, словами трактирщика Палицы: «мухи на портрете Императора Вильгельма нагадили». И вы хотите сказать, что во всей вселенной не найдется места для гномов?

— Надеюсь, это был риторический вопрос? — попытался угомонить свой разбушевавшийся третий поток сознания Паломник. Но тот не унимался. — Спрашиваете, почему ферма заброшена? Так ведь Предтечи давно вымерли, или удалились с свои эмпирии. Оттого в Улье и не проводятся давно уже профилактические работы. Отсюда и Муры и внешники и те же атомиты. Да и иммунные, по хорошему, подлежат тщательной прополке. Все же потребляют основной продукт, производимый на ферме.

Так что Пердтечи ушли, а ферма осталась. Хотя и работает наперекосяк. И тем не менее отлаженные тысячилетиями механизмы постоянно доставляет в Улей все новый и новый субстрат в виде людей. И некоторые зараженные вполне себе благополучно дорастают до элитников. Вряд ли Предтечей интересовали спораны и горох. Это тоак, полуфабрикаты. На экспорт шел исключительно жемчуг.

— И какие же из этого следует сделать выводы в практическом плане? — поинтересовался Паломник у третьего потока сознания. Но тот пристыженно замолчал. Зато отозвался первый.

— А никаких. Разве что отвлекся и расслабился немного, размышляя о вечно.

Ободренный успехом своей первой попытки мозгового штурм силами трех потоков сознания, Паломник попытался ответить на следующий вопрос: «А отчего же погиб внешник и что стало причиной аварии его летающей тарелки?». Как ни странно, ответ на этот вопрос был найден без особых затруднений. Охваченный восторгом после добычи Красной Жемчужины, пилот, что называется, дал по газам, и влетел в зону Черного Кластера, расположенную неподалеку.

Бурый мельком упомянул, что над чернотой все приборы как будто бы сходят с ума и быстро ломаются. Оттого-то и внешники не посылают свои летающие устройства к границам Черных Кластеров. К тому же людей, попавших под воздействие эманаций этих территорий накрывает чувство апатии. А некоторым, наиболее впечатлительным особям, начинаются грезится кошмары. Вот и пилоту НЛО, на фоне того, что его летающая тарелка частично потеряла управляемость, что-то этакое привиделось. И он, не мудрствуя лукаво, пальнул ручным бластером в бронестекло. То, хоть и обладало твердостью алмаза, против энергетического оружия не устояло, так что в защитном экране образовалась небольшая проплавленная дырочка.Которую, при желании, можно было бы и пальцем заткнуть. Вот только это тот случай, когда «умерла, так умерла». Затыкай, не затыкай, а споры из окружающей среды успели проникнуть в закрытую секцию. И мгновенно заразили внешника. Поскольку среди инопланетян вероятность иммунитета не превосходила таковую в сравнении с обычными людьми и составляла от силы один процент, то пилот, очнувшись после экстремальной посадки, осознал свои перспективы и тем же бластром выстрелил себе в голову.

— Правда, — предположил Паломник, — значительно снизил мощность выстрела. В противном случае голову бы разнесло взрывом, в следствии мгновенного закипания мозгов. А так даже кровь из раны натекла. Подтверждением этого предположения служила дыра в бронестекле, дыра в голове у пилота и и огромная колея, чуть ли не траншея, начинающаяся в Черном Кластере и тянущаяся в степь метров на сто от границы черноты. Колея пропаханная брюхом упавшей летающей тарелки. Глубина траншеи и отсутствие каких бы то ни было видимых повреждений на корпусе НЛО не могли не вызвать уважение надежностью техники инопланетян.

Побочным продуктом этого анализа стало понимание того, что внешники направили своего разведчика в качестве наблюдателя за ходом выполнения Мурами своих обязательств по поставке срочной внеплановой и большой партии органов иммунных. Так что пилот НЛО наблюдал за схваткой между Мурами и зараженными со стороны, а дождавшись ее окончания не утерпел и решил прибарахлиться.

— Два ноль в пользу коллективных усилий по анализу ситуации, — огласил вслух результат Паломник и тут же сконцентрировался га главной проблеме: «Как извлечь ценные вещи из закрытой секции НЛО». К сожалению, ничего умнее, нежели постучать по корпусу со словами «Сезам откройся», либо просто постучать головой по бронестеклу в надежде, что дурной голове никакая преграда не помеха, придумать Паломнику не удалось. Рассчитывать на то, что удастся вскрыть корпус продукта внеземной цивилизации с помощью Молотка, Зубила и Такой-то Матери не приходилось. Особенно при отсутствии первых двух инструментов.

И сейчас, спустя две недели после расставания с летающей тарелкой, и через три дня по прибытию в стаб Дальний, Паломник все еще не мог найти решение этой проблемы. А время поджимало. Поскольку руководство стаба разрешило инвалиду проживать не охраняемой территории на протяжении не более пяти суток. А далее «С вещами на выход». Так что сидя за кружкой пива в самом престижном баре Дальнего и не слишком-то ограничивая себя в расходах, Паломник размышлял на тему: как ему жить дальше. Компанию ему составлял один лишь трактирщик, красавчик, касплеящий героя Дикого Запада. С ковбойской шляпой на голове и двумя револьверами за поясом.

Глава семнадцатая. Стаб Дальний

Алкоголь Паломник попробовал впервые в своей жизни. Раствор живчика не в счет, поскольку спораны связывают спирт. А попытка Рыжей угостить инвалида самолично изготовленной Маргаритой не увенчалась успехом, поскольку была прервана сексом и не имела продолжения. В силу того, что Алина Селезнева благополучно обратилась в тварь стикса, а после того, как сожрала собственного кота Альберта, попыталась проделать аналогичную процедуру и со своим недавним поклонником.

Надо сказать, что Альберта за последние две недели Паломник вспоминал неоднократно. Поскольку еда на двоих, которую Рыжая загрузила в рюкзак, закончилась буквально через два дня после того, как инвалид покинул район Белогорска. До этого была неделя ожидания в засаде, невдалеке от разбитой НЛО. Как только прошло обновление обреченного города, Паломник воспользовался тем, что твари сплоченной стаей, рванули на прокорм, и по краешку, буквально в пятидесяти метрах от границы Черного Кластера, проскочил перешеек. И в результате этого маневра оказался на сравнительно безопасной территории. В отличии от выжженной степи, в которой он прятался все это время, сразу же за перешейком начиналась гораздо более комфортабельная зона: лесостепь покрытая многочисленными рощами, усеянная ручейками и небольшими речушками, которые инвалид на своей коляске без особого труда преодолевал вброд. И еще повсеместно встречались насаждениями искусственного происхождения в виде лесополос. В голове у Паломника всплыло, что в соответствии с распоряжением Отца Народов все лесополосы были ориентированы с востока на запад, так что могли работать в качестве стрелки компаса. Что снижало вероятность заблудиться, поскольку Бурый говорил, что стаб Дальний находится строго на западе от Белогорска. Инвалид подозревал, что речь идет о неких условных сторонах света, вряд ли в Улье наличествовали магнитные полюса. Но это не отменяло возможности рисовать топографические карты с указанием севера и юга, а так же востока и запада. Другое дело, что что кластер, скопированный в стикс по образцу из другого мира, мог при установке быть ориентирован самым произвольным образом. И тогда все рассуждения Паломника, касательно лесополос, яйца выеденного не стоили.

Так вот, вскоре после этого радостного события, достижения условно безопасной зоны, человеческая еда закончилась. Притом, что Паломник, опасаясь разводить огонь невдалеке от Белогорска, даже сухие макароны сожрал. Похоже Рыжая относилась к той категории сумасшедших девиц, которые завтракали двумя листиками салата, обедали перепелиным яйцом, а ужин пропускали. И из этого же расчета собирала провизию для продолжительного перехода. Это представлялось тем более странным, если судить по ее пышным формам и отсутствия малейших признаков анорексии. В любом случае, вскоре Паломнику пришлось перейти на корм для котов. Который, с его точки зрения, оказался не таким уж и плохим.

И сейчас, сидя в баре и впервые в своей жизни потягивая пиво, инвалид размышлял в том числе и о том, что вискас вполне способен составить конкуренцию соленым орешкам. А пиво ему невероятно понравилось. Всяческие вкусовые сосочки на языке, утомившиеся от бездеятельности в теле инвалида, годами питавшегося с помощью внутривенных вливаний, с восторгом воспринимали любую пищу. И все еще не утратили свой энтузиазм, провоцируя в мозгу выбросы эндофинов, сродни тем которые делают наркоманов счастливыми, во время каждого приема пищи. О чем говорить, если даже сухие макароны пошли за счастье. Так что пиво воспринималось Паломником не иначе как амброзия. И располагало его к благодушию и неспешным воспоминаниям. Это при том, что, объективно говоря, дела у него обстояли не слишком-то и хорошо.

Неделю, проведенную в ожидании перезагрузки Белогорска, Паломник посвятил активной тренировке своего Дара Улья. Разделка Споровых Мешков монстров до которых не добрался внешник принесла инвалиду дополнительных сорок пять споранов и двенадцать горошин. Так что он начал регулярно принимать раствор гороха. К сожалению, Бурый не уточнил оптимальную дозировку приема гороха. Лишь мельком заметил, что злоупотребление чревато превращением в кваза. Поэтому Паломник установил для себя дозу «от балды», из расчета: две горошины растворить в стакане воды, погасить пятьюдесятью миллилитрами уксуса, потом отфильтровать и ежедневно принимать натощак.

Насчет «натощак», это для красного словца, а вот по две горошины на протяжении двух недель подряд, как впоследствии выяснилось в разговоре со Знахарем, оказалось перебором. Поскольку такая доза вполне могла бы сделать из Паломника кваза. Существо, сохраняющее человеческий разум, но внешне являющееся копией того же кусача. За два метра ростом. Под два центнера весом. Гипертрофированные мышцы. Рот набитый акульими зубами и не слишком-то доброе выражение лица, вернее морды.

Еще пребывая в Башне Инвалида и слушая пояснения крестного про житие-бытие в Улье, Паломник подумал, что ради возможности ходить вполне готов стать тем же квазом. В конце-то-концов с лица воду не пить. А костюм джентльмена и галстук бабочка в состоянии обезопасить кваза от попыток трейсеров сделать из него охотничий трофей. Ведь кусачи одежду не носят. Вот только в настоящее время он стал категорическим противником такой судьбы. Поскольку обнаружил у квазов, с его точки зрения, два существенных недостатка. Во-первых, невозможность получать новые Дары Улья и потеря таковых при их наличии после преобразования тела, Правда этот недостаток во многом компенсировался громадной силой, ловкостью, живучестью, нечеловеческой реакцией. А так же обостренным слухом и орлиным зрением. Вполне достойная компенсация за Дары Улья, особенно в том случае, если те были не особенно развитыми. Так, сигарету без спичек прикурить, или необычайно громко икнуть. Встречался и такой Дар Улья. А вот второй недостаток ничем не компенсировался. Дело в том, что квазы, как и все зараженные, начиная с топтунов, были напрочь лишены гениталий. К такой жертве Паломник совершенно не был готов. После встречи с Рыжей секс стал его фетишем. И за три дня, проведенные в Дальнем, он успел приобрести популярность у местных жриц любви в качестве постоянного клиента единственного в стабе борделя. Потратив на девочек чуть ли не половину своих споранов.

К счастью, в кваза Паломник не превратился, но по совету Знахаря стал принимать раствор гороха очень осторожно. Не чаще раза в три дня. К тому же сначала сам инвалид не почувствовал значительного эффекта от приема стимулятора Дара Улья. Семь дней ожидания в окрестностях Белогорска были посвящены в первую очередь интенсивным тренировкам телекинеза. За это время он научился разве что жонглировать одновременно дюжиной небольших камешков, поддерживая их в воздухе на протяжении получаса. Конечно, такое умение в условиях Земли позволило бы ему неплохо зарабатывать, выступая на всевозможных театрализованных представлениях. А вот в Улье, где в первую очередь ценились умения, направленные на убийство тварей стикса, значимость его Дара приближалась к нулю. И тем не менее Паломник продолжал пить раствор гороха в лошадиных дозах и настойчиво тренироваться с удержанием камешков в воздухе. С другой стороны, а что ему еще оставалось делать. Неоднократные попытки вскрыть летающую тарелку внешника заканчивались ничем. Ничего ценного в разрушенном лагере Муров обнаружить не удалось, к тому же буквально на следующий день подойти к стоянке стало невозможно по объективным причинам. Вонь от разлагающихся трупов тварей стикса стала непереносимой.

— В той же Башне Инвалида дохлый элитник и на пятый день не вонял так сильно, — отметил для себя инвалид, но глубоко вдаваться в причины, обусловившие этот феномена не стал.

Прорыв в освоении Дара Улья случился с Паломником за два дня до того, как он добрался в стаб Дальний.

Выбравшись на оперативный простор и руководствуясь указаниями Бурого, Паломник двигался вдоль магистрального шоссе, рассекающего лесостепь и напрямую связывающего Белогорск со стабом Дальним. Естественно, наученный горьким предыдущим опытом, держаться вдалеке от шоссе. Стараясь при том не выпускать его из виду. Как единственный надежный ориентир. Да и само шоссе представляло из себя набор лоскутов, поскольку переходя из одного кластера в другой полностью меняло свой вид и назначения. Превращаясь по ходу из многополосного шоссе в затрапезную асфальтированную дорогу, усеянную многочисленными рытвинами. Которая, в свою очередь, стыковалась с бетонкой, на которую вполне могли бы приземляться транспортные аэробусы. Поскольку все промежуточные кластеры относились к категории Медленных, с их перезагрузкой Паломник не сталкивался. Тварей стикса в этом регионе было не слишком много. Так что дорога практически всегда была пустой. Пару раз инвалид видел на дороге колонну автомобилей, но привлекать к себе внимание не стал, поскольку не без основания опасался незнакомых людей. Дорога изредка пересекала небольшие населенные пункты. Но соваться туда Паломник не рисковал, объезжая городки и деревеньки по широкой дуге, опасаясь столкнуться с зараженными. Благо, проходимость его инвалидной коляски позволяла ездить по бездорожью.

При том, что его запасы кошачьего корма катастрофически заканчивались, актуальность посещения населенного пункта с целью пополнения припасов со временем все возрастала. Слава богу с водой особых трудностей не было. Небольшие ручейки встречались достаточно часто. На отдых Паломник старался останавливаться в лесополосах, либо в небольших рощицах.

Так вот, все последние дни, двигался к Дальнему, Паломник лихорадочно подсчитывал расстояние, которое проехало его транспортное средство. И по этим расчетам выходило, что цифра если еще и не перевалила за пятьсот километров, то весьма близко приблизилась к этой роковой черте. А именно такой запас хода гарантировали разработчики инвалидной коляски на одном комплекте батарей. После чего сами батареи подлежали полной замене. Пробег в Башне Инвалидов можно было не учитывать. Там за все годы использования коляски инвалид вряд ли накатал больше десяти километров.

Неприятность приключилась, когда по оценкам Паломника до стаба оставалось еще километров пятьдесят. Коляска просто остановилась и никакими манипуляциями с джойстиком сдвинуть ее с места не удавалось.

— Ну вот, приехали, — растерянно произнес Паломник. — Конечная остановка. Пассажиров просим покинуть вагоны.

В это время он ехал но узкой проселочной дороге, идущей почти параллельно основной магистрали, километрах в трех от нее. Впереди, на пригорке, виднелась небольшая деревушка, домов на двадцать. Относительно которой паломник прикидывал: с какой стороны ее удобнее объехать. Впрочем поле созревшей пшеницы, справа от населенного пункта, делали эту задачу вполне решабельной. Это при условии, что транспортное средство «на ходу». А вот что делать, когда оно намертво встало?

В уме, для себя, Паломник уже давно решил, что он будет делать в этом случае. Он с сожалением утопил джойстик в подлокотник кресла, тяжело вздохнул и положил руки на металлические ободы полуметровых в диаметре дисков, крепящиеся на одной оси с основными колесами и расположенные практически рядом с подлокотниками. Вращая вручную эти диски он заставил вращаться и сами колеса. После чего инвалидная коляска медленно сдвинулась с места. Будь не его месте прежний инвалид, пусть и с работающими руками, он вряд ли бы смог даже тронуться, не говоря о том, чтобы проехать пару метров.

Да и просто среднестатистический житель Земли способен был бы передвигаться подобным образом разве что по асфальту. Причем не слишком далеко. А вовсе не по проселочной дороге, к тому же идущей в гору. К счастью, за последние дни благодаря живчику Паломник здорово физически окреп. Его кондиции в этом плане приближались к уровню боксера чемпиона по версии WBC. Способного на протяжении двенадцати раундом непрерывно махать руками. Вот и Паломник принялся этими самыми руками махать, вернее крутить колеса, злобно при этом приговаривая: «Лучше плохо ехать, чем хорошо идти». При этом неясно, что он имеет ввиду. Поскольку практикуемый им способ передвижения был, ежели не по форме, то по содержанию, ближе к ходьбе, причем руками, нежели к езде.

Идею объехать деревеньку по полю пришлось отбросить как утопическую, поскольку вместо ста лошадей в коляску оказался впряжен один лишь инвалид, пусть и здоровый, но в сравнении с условным конем — не слишком-то.

Деревенька встретила Паломника глазницами разбитых окон пустующих домов, повсеместно распахнутыми воротами и общей гнетущей атмосферой.

— Пожалуй едой тут не разживешься. И самогон вряд ли удастся найти, — уныло заключил Паломник, прикидывая, что дополнительные физические нагрузки приведут к дополнительной потребности в питании. А кошачий корм уже заканчивается. Да и живчика в фляге осталось на дне. И хотя недостатка в споранах инвалид не испытывал, но спиртное Рыжая в рюкзак не положила. Поскольку его потребление инвалид опытным путем установил в размере пятидесяти миллилитров в день на человека. Так что двухлитровой фляги, плюс то, что Алина изготовила собственноручно, под надзором Паломника, должно было бы с избытком хватить на весь путь до Дальнего. Оказалось, что он несколько ошибся.

Впрочем, в данный момент, его гораздо больше беспокоило другое обстоятельства. Из открытой калитки дома, отстоящего впереди метрах в двадцати, медленно вышла троица тварей стикса. Судя по уверенным движениям и буквально обрывкам одежды не теле, уровня не меньше, чем продвинутые бегуны. Трудно сказать, что заставило их сдвинуться с места. Возможно своим чутким слухом они расслышали маты Паломника, касательно состояния деревеньки. А может твари осуществляли плановый обход вверенного им участка. В любом случае, продолжать движение вперед для инвалида было смерти подобно. Еще час назад, он бы смог на скорости, выполнив маневр уклонения, без особого труда объехать эту биологическую угрозу. Сейчас же шансы на подобное приближались к нулю. Так что он решил повернуть назад, рассчитывая на то, что сможет катиться с горки и тем самым ему удастся развить достаточную скорость чтобы оторваться от монстров. Вот только посмотрев назад он обнаружил, что и там путь перекрыт другой троицей. На этот раз под руководством целого лотерейщика.

Ничего умнее, нежели: «Замуровали демоны», в голову ему не пришло. Не слишком адекватная мысль, отдающая дешевыми претензиями на юмор, в условиях смертельной опасности. А то что число невероятных везений, предоставленных ему стиксом, вместе с титулом «Счастливчик Улья» подошло к нулю, стало очевидным после того, как из двора ровно напротив вышла еще одна троица тварей стикса. И снова во главе с лотерейщиком. Только, как бы не прибывающем на стадии перехода в топтуны.

Эмоции, в первую очередь безумная злоба, буквально переполнили Паломника, угрожая чуть ли не материализоваться. Да как же так, преодолеть столько трудностей проделать путь в пол «тыщи» километров и в конце погибнуть, будучи сожранным тварями, пребывающими на самом дне пищевой цепочки. Даже не хищниками, а скорее падальщиками.

Понимая, что: вот и пришел его последний час, Паломник с дурацким криком: «НасРать!!!» принялся отчаянно вращать ободы дисков с тем чтобы тараном покалечить хотя бы одного противника. Инвалидная коляска чуть ли не со скрипом начала ускоряться, потом еще ускоряться. Притом что Паломник давно уже перестал крутить колеса, а ненавидящим взглядом впился в бегуна, стоящего посредине дороги. В момент контакта с преградой скорость инвалидной коляски перевалила за сотню, так что тварь стикса от удара взлетела в воздух и куском мяса с переломанными костями приземлилась метрах в десяти по ходу движения. Сам же Паломник в это время уже выехал на околицу и лихорадочно соображал, как бы ему затормозить взбесившуюся колесницу до того, как дорога вильнет в сторону и он врежется в какое-нибудь дерево.

К счастью вскоре инвалидная коляска стала понемногу сбрасывать скорость. И окончательно остановилась в месте с которого деревенька даже не просматривалась.

— И что это было? — поинтересовался Паломник у самого себя. Прекрасно понимая, что стал свидетелем перехода собственного Дара Улья на новый уровень. А судя по состоянию полного внутреннего опустошения и бессилия повторить нечто подобное он сможет ой как не скоро.

Так что немного отдохнув, он тронулся в путь, полагаясь исключительно на свои физические силы.

Стаб Дальний показался через двое суток после стычки с тварями стикса. Дорога вывела его прямо к сплошной бетонной стене, выполненной из армированных арматурой плит и покрытой поверху колючей проволокой. Ворота, ведущие в сам стаб не просматривались. А когда с футуристического вида дозорной башни поинтересовались: «Кто такой?» и он ответил: «Паломник, крестный Бурый», после чего в монолитной стене возникла небольшая щель, в которую инвалидная коляска с трудом протиснулась, Паломник понял, что наконец-то достиг своей цели.

Глава восемнадцатая. Знахарь

Щель, открывшаяся в монолитной бетонной стене, сквозь которую с трудом протиснулась инвалидная коляска, открыла вход в слабо освещенный коридор, закончившийся металлической дверью. Поскольку никаких указаний Паломник не получил, то он, подъехав поближе и не вставая с коляски, пнул дверь ногой. На его счастье та открывалась во внутрь и инвалид въехал в небольшую комнату. Бетонный пол, обшарпанные, слегка побеленные стены и потолок, создавали вполне определенный настрой. А если к этому добавить, что вся обстановка комнаты состояла из массивного двухтумбового деревянного стола, на котором стояла настольная лампа без абажура, своим ярким светом, бьющим в глаза не столько освещала помещение, сколько слепила посетителя, и два рассохшихся стула, стоящие у стола с двух сторон, то не удивительно что у Паломника тут же возникла ассоциация с Допросной комнатой, перенесенной сюда прямо из подземелий Лубянки времен Ягоды и Ежова. Место, в котором любой враг народа сразу же готов был признаться в том, что он является польским шпионом, а по совместительству еще китайским, японским и загадочной африканской страны Серра-Лионе.

А уж после того, как входная металлическая дверь, через которую он попал в комнату, самотужки закрылась, явственно щелкнув при этом запором, Паломник отчетливо осознал, что в стаб Дальний ему не очень-то и хотелось.

В томительном ожидании прошло никак не меньше сорока минут. Попытки Паломника воззвать к окружающим, криками: «Люди! Ау! Отзовитесь!», результата не принесли. И когда он уже окончательно решил перекусить кошачьим кормом, горсть которого заныкал на самый пожарный случай, внезапно в углу комнаты открылась дверь и из нее вывалился амбал, увешанный оружием как новогодняя елка гирляндами. Судя по всему, встреча оказалась полной неожиданностью для обеих сторон. Вот только Паломник, на правах гостя, решил предоставить первое слово Хозяину.

— А ты как тут оказался? — с изумлением в голосе поинтересовался Амбал, разглядывая инвалида колясочника. — И вообще, ты кто такой?

— Я Паломник, крестник Бурого. Сюда меня пустил кто-то с дозорной вышки. В стене открылась щель. Я и въехал. Теперь жду.

— Новичок, что ли? — недоверчиво уточнил здоровяк. И после короткого «Да» принялся громко ругаться.

Из последующей пятиминутной матерной тирады Паломник понял, что его опасения, касательно прибывания в этой комнате, были далеко не беспочвенны. Амбал, которого звали Малыш, при этом имени Паломник скривился в очередной раз убедившись в ограниченности фантазии у большинства людей: как здоровяк, так непременно или Малыш, или Кроха, последними словами костерил некого Гошу, который впустив Паломника в Стаб забыл доложить об этом по инстанции и сейчас, сменившись с дежурства, наверняка в баре нажирается пивом. Не будь у Амбала необходимости выйти за охраняемый периметр, с тем, чтобы проверить внешние датчики, Паломнику пришлось бы куковать в этой комнате как бы не сутки. Поскольку основной вход в стаб, находится с другой стороны, а этот, вспомогательный, особой популярностью не пользуется.

Клятвенно пообещав отпинать Гошу ногами, Малыш успокоил Паломника обещанием, что теперь все будет хорошо. После чего по мобильной рации с кем-то связался, обрисовал ситуацию, и пояснил инвалиду, что сейчас сюда подойдет ментат, проведет короткий опрос, после чего Паломник получит возможность попасть в поселение.

Таинственный ментат не заставил себя долго ждать. Дверца в углу комнаты приоткрылась и вошел худощавый парнишка, по виду лет двадцати, одетый в синие джинсы и футболку с принтом на груди «Враг не дремлет». Белые кроссовки на ногах со светоотражающими вставками дополняли образ этакого разгильдяя.

— Кто тут у нас, новичок, что ли? А почему на коляске?- поинтересовался парнишка, не посчитавший нужным представиться. После чего внимательно пригляделся к Паломнику и уже совсем другим тоном, в котором явно сквозила тревога, задал вопрос по делу: «Слыш, новичок. А почему я тебя прочитать не могу?».

После чего, обращаясь уже к Малышу, скомандовал: «Срочно вызывай безопасника. Похоже у нас проблема по оранжевому коду». На Амбала эти слова подействовали самым негативным образом. Куда только и подевалось демонстрируемое ранее радушие. Здоровяк отскочил от инвалида метра на два и сорвав с плеча автомат, направил оружие на инвалида. Потом не опуская оружие ухитрился вызвать по рации нужного абонента и коротко обрисовал ему ситуацию.

Минут пять Паломник пребывал под перекрестными взглядами ментата и Малыша, который, мало того, что не спускал глаз с инвалида, но и продолжал держать его на прицеле. При этом все в комнате молчали. Паломник просто не знал, что сказать. А его оппоненты ожидали начальство. Наконец появился безопасник, коренастый мужчина средних лет, по характерному выражению лица которого однозначно можно было сделать вывод что и в своем родном мире тот имел отношение к спецслужбам. Безопасник, в отличии от ментата, посчитал нужным представиться: «Грин».

Последующие два часа превратились для Паломника в допрос с пристрастием. К нему разве что пытки не применяли. Зато поминутно выспросили все, начиная с первых признаков перезагрузки.

Паломник практически ничего и не скрывал. Подробно рассказав и о Башне Инвалида и про своего крестного — Бурого, а так же его партнера — Резака. Про убитого элитника, Черную Жемчужину, Великий Лес и Муров. Умолчал разве что о Рыжей, посчитав, что это слишком личное. Да еще не стал рассказывать об аппарате внешников, потерпевшим аварию рядом с Черным Кластером.

В пользу правдивости его рассказа сыграл тот факт, что в Дальнем неплохо знали и Бурого и Резака. А Малыш подтвердил, что месяц назад партнеры собрались выехать на охоту в Нестабильный Кластер.

Ментат неохотно признал, что его неспособность «прочитать» Паломника может быть вызвана работой с Системой МУПУ и расщеплением сознания инвалида на три потока. Этот нюанс Паломник в ходе допроса тоже скрывать не стал. Но при том при всем, он лично не дает гарантий в благонадежности новичка. Поскольку до сегодняшнего дня было известно, что скрывать от ментата свое сознание могут лишь Дети Стикса. Сектанты, практикующие человеческие жертвоприношения. Так что окончательное решение о дальнейшей судьбе новичка должен принимать Грин. На то он и поставлен ответственным за безопасность стаба. При этом парнишка, в качестве рекомендации как бы невзначай, продемонстрировал жест ребром ладони, который в просторечии трактуется: «Ножом по шее и в колодец».

К счастью Грин был не столь категоричным. Его вердикт гласил: «Можешь оставаться в стабе пять дней. За тобой будут наблюдать. Купи что нужно, сходи к знахарю, благо спораны у тебя есть». А через пять дней, чтобы духу твоего в Дальнем не было. После чего в сопровождении ментата покинул комнату. Малыш, который после этих слов Грина наконец-то расслабился и опусти автомат, снова проникся к Паломнику участием. Он-то и посоветовал инвалиду на время снять комнату в местном борделе. Поскольку цены на жилье у мадам Зи-Зи не намного выше, нежели в гостинице, зато гостевые комнаты расположены на первом этаже. И охранник, за денежку малую, всегда сможет занести коляску вместе с инвалидом в помещение.

Паломник последовал этому совету и уже через два часа, плотно отобедав, завалился спать. Ну а с утра, первым делом решил нанести визит Знахарю.

Домик, в котором принимал пациентов Знахарь, представлял из себя одноэтажный деревянный флигель, расположенный во дворе добротного кирпичного трехэтажного здания, из тех которые раньше называли сталинками, и которое, судя по всему, ранее выполнявшего функцию городской больницы, да и нынче использовалось по тому же назначению. Весь первый этаж был отведен под палаты для пациентов, требующих интенсивного и продолжительного лечения, а второй и третий этажи использовались немногочисленным медицинским персоналом в качестве жилья. Причем весь третий этаж захватил сам Знахарь под личные апартаменты.

Отчего Знахарь не захотел выделить себе кабинет в основном здании, а вел прием пациентов во флигеле, в котором ранее проживал со своей семьей обслуживающий больницу персонал, включающий в одном лице сторожа, он же по совместительству дворник и кочегар, было совершенно не ясно. Сам Знахарь убеждал любопытствующих, что это вызвано необходимостью минимизировать окружающий эмоциональный фон, отрицательно влияющий на Дар Знахаря. Вот только у Паломника, после первого же и единственного визита, появилась собственная гипотеза, которой он благоразумно не стал ни с кем делится. Инвалид предположил, что Знахарю, находясь в уединении, значительно удобнее рубиться в компьютерные игры, которым он посвящал большую часть своего времени, не отвлекаясь при этом на жалобы и пожелания немногочисленных пациентов.

Паломник подкатил на инвалидной коляске к флигелю и с удовлетворением отметил, что входная дверь хоть и расположена на невысоком крыльце, зато открывается во внутрь. Будь по другому, процесс проникновения в помещение превратился бы для него в трудноразрешимый квест. А так, с помощью Дара Улья, он слегка, буквально на пол метра, подбросил коляску вверх и немного вперед и приземлившись уже на крыльце просто толкнул дверь вперед. Длинный темный коридор, освещенный разве что светом, падающим из открытой входной двери заканчивался в торце еще одной дверью, которая, судя по всему, и вела в приемный покой. Будучи человеком воспитанным, ну или хотя бы выдающим себя за такового, прежде чем двинуться по коридору вперед Паломник громко поинтересовался: «Я могу увидеть Знахаря? Хотел бы попасть к нему на прием», не слишком-то рассчитывая при этом на ответ. Однако из-за закрытой двери раздался низкий мужской голос: «Давай, шевели ногами, двигай сюда».

— Если бы я мог шевелить ногами, то на кой хрен мне бы Знахарь понадобился, практически про себя, шепотом чертыхнулся Паломник. Однако мужчина, скрывающийся за дверью его расслышал.

— Не можешь ходить, тогда ползи. И входную дверь закрой, а то комары налетят.

Выполнив указания хозяина помещения и захлопнув у себя за спиной входную дверь, инвалид практически на ощупь добрался до конца коридора и въехал наконец-то в кабинет Знахаря.

Остановившись практически на пороге большой прямоугольной полупустой комнаты огляделся. Огромное, ничем не завешанное окно в торце помещения давало достаточно света для того, чтобы отпала необходимость в свете электрической лампе свисающей на тонком шнуре с потолка. При этом лампа тускло горела, что входило в полное противоречие с жестким режимом экономии электроэнергии, практикующемся в Стабе. Вся меблировка комнаты была представлена узкой больничной кушеткой, накрытой старой потрепанной клеенкой, прислоненной к стене, массивным роскошным двухтумбовым столом, чуть ли не красного дерева, практически пустого, если не считать лежащие на нем ноги, обутые в берцы размера этак сорок шестого, кожаного кресла, под стать столу, на котором возлежа обладатель ног, здоровенный мужик, с физиономией заросшей густой черной бородой. И все. Ни второго кресла, ни даже колченогой табуретки, на которую мог бы присесть пациент, приди тому в голову подобная глупость, в комнате не наблюдалось. Взгромоздиться можно было бы разве что на кушетку. В этом плане Паломнику, сидящему в инвалидном, было значительно проще.

Нетрудно было догадаться, что бородатый мужик, который полулежал в кресле, взгромоздив ноги на стол, и при этом азартно тыкал пальцем размером в баварскую сосиску, в экран планшета, лежащего у него на животе, и был тем самым Знахарем, на прием к которому он так стремился попасть.

Инвалид подъехал поближе к столу и замер в ожидании, когда хозяин помещения изволит обратить на него внимание. Но проходила минута за минутой, а ничего в диспозиции не менялось. Посетитель все так же сидел в своем кресле, а Знахарь увлеченно тыкал пальцем в экран планшета, время от времени радостно похрюкивая. Минут через десять сообразив, что спасение утопающих дело рук самих утопающих, Паломник осторожно кашлянул. Как ни странно это действие вызвало ответную реакцию. Здоровяк не отвлекаясь от экрана поинтересовался: ' Ты еще здесь? Ну и нахрена приперся?'.

Если бы Паломник услышал нечто подобное в другом месте и в другое время, то наверняка нашел, бы что ответить. Причем исключительно с помощью ненормативной лексики. А так просто прикрыл глаза, глубоко вздохнул, дабы унять внутреннее раздражение и агрессию, после чего ровным тоном ответил: «Да, я еще здесь. И хочу получить консультацию, касательно собственного дара, а кроме того пройти курс лечения».

Не отрывая головы от планшета Знахарь буркнул: ' Сюда, в Стикс, попадают люди из самых разных веток мультиверсума. У одних, например, во второй Мировой победил Сталин, у других Гитлер, у третьих и вовсе войны не случилось. Но что удивительно, везде без исключения, во всех мирах, выражение «Утром деньги — вечером стулья» имеется в наличии. Так почему я до сих пор не вижу этих самых денег'.

— Сколько? — поинтересовался Паломник.

— Консультация по любому вопросу десять споранов, сеанс лечения — пятьдесят. Число сеансов зависит от сложности и запущенности болезни и определяется эмпирическим способом.

Тяжело вздохнув инвалид потянулся к карману и отсчитав шестьдесят споранов положил их горкой на стол. Уподобляться Кисе, интересующемуся по поводу огурцов «А почему так дорого?», он не стал.

— Здесь за одну консультацию и за один сеанс лечения.

Наконец то Знахарь оторвался от своей игрушки. С сожалением отложив планшет в сторону и сняв ноги со стола он вперился глазами в Паломника. Никогда раньше инвалид не видел таких глаз. Даже вообразить ничего подобного не мог. Совершенно без зрачков. Пронзительно черные, огромные кругляши, размером со старинный рубль царской чеканки, казалось начали вытягивать из него что-то совершенно жизненно необходимое. Тело мгновенно оцепенело. И хотя Паломник был убежденным агностиком и весьма скептично относился ко всяческим религиозным бредням, он внезапно отчего-то забеспокоился о сохранности собственной души. Ответить на вопрос, сколько прошло времени с того момента когда он заглянул в глаза Знахарю он бы не смог при всем своем желании. Возможно пару секунд, а может быть с тех пор прошли годы. Вот только внезапно наваждение развеялось. Знахарь отсчитал десять споранов и приоткрыв ящик стола одним движением своей лапы смахнул туда добычу. Потом снова уставившись в Планшет и вернувшись к игре буркнул: ' Дар — управление гравитацией. Развивается нормально. Сейчас уже можешь облегчать и невысоко подбрасывать свою коляску, а со временем, лет через пять, если до того момента не сдохнешь, сможешь элитниками жонглировать. Тренируйся. Регулярно жри горох. Но не чаще раза в три дня. Жемчужину в ближайшее время принимать не рекомендую. Можешь переродится в кваза. Свободен'.

— А как же сеанс лечения? — растерянно поинтересовался Паломник уставившись на спораны, которые Знахарь не стал себе забирать.

— А лечение — это не ко мне. В твоем случае разве что Великий Знахарь поможет. Вот только его еще хрен где найдешь. Да и не станет он за спораны ничего делать. Короче иди нахрен. Не видишь, я делом занят. И Знахарь в очередной раз с остервенением ткнул сосиской, которая заменяла ему указательный палец, в сенсорный экран планшета, после чего устройство издало гнусный звук, свидетельствующий о том, что игра проиграна.

Глава девятнадцатая. Салон мадам Зи-Зи

После посещения Знахаря Паломник почувствовал себя электровеником. За оставшиеся три дня нужно было переделать массу дел. Тут и за две недели не справишься. А рассчитывать на то, что ему позволят задержаться в Дальнем свыше установленного безопасником срока не приходилось. Отменить это решения мог разве что глава местной администрации с претензионным именем Монарх, вот только тот отбыл в сопровождении отряда личной охраны в месячное турне по окрестным стабам. С целью профилактики трясучки. На это время Грин, по факту, становился первым лицом в стабе.

Из короткого разговора с мадам Зи-Зи, содержательницы местного борделя, а по совместительству и нынешней хозяйки Паломника, предоставившей тому за вполне умеренную плату, пять споранов в сутки, кров и завтрак «в постель», выяснилось, что подобный вояж проводится не реже раза в год. Оказывается Улей весьма неодобрительно относился к своим жителям, которые вместо того, чтобы развиваться, охотиться на тварей и совершать всевозможные героические деяния, при этом в массовом порядке «отбрасывать коньки», оно же «клеить ласты», предпочитают ровно сидеть на попе в тех же стабах и никуда не дергаться. Таких хитрецов где-то через год сытой и спокойной жизни начинает колбасить. Организм периодически сотрясают непроизвольные мышечные спазмы, частота возникновения которых постоянно увеличивалась. И если не предпринимать никаких действий, то тело пациента в течении нескольких месяцев превращается в непрерывно дрожащий холодец. А вскоре клиент и помирает. При этом Знахари, которые в Улье способны буквально на чудеса, ничего с этой болячкой поделать не могут. Самое смешное, что достаточно было даже на пике трясучки пересечь границу соседнего кластера, как состояние больного тут же значительно улучшалось.

Для мадам Зи-Зи эта тема была необычайно болезненной. Не удивительно, что она затронула ее сразу же при первой встрече с Паломником. Дело в том, что Монарх прихватил в свое турне добрую часть сотрудниц борделя. Ведь девушки тоже нуждаются в профилактике трясучки. При этом, мало того, что Городской Голова стребовал оплату натурой в виде безусловного предоставления услуг интимного характера, но еще и содрал с бордельерши по сто споранов за каждую девушку. А таковых насчитывалось двадцать четыре. Под маркой оказания транспортных услуг и охраны. Так что в борделе осталось всего-то пять девушек, из числа новеньких. И мадам Зи-Зи решила на время свернуть свою деятельность по основному профилю, поскольку оставшиеся сотрудницы, при всем своем желании, не могли удовлетворить всех клиентов. Что чревато скандалами, разборками и драками. А оно ей нужно? В борделе временно образовался излишек свободных площадей, которые ушлая хозяйка тут же решила сдавать приезжим. Опять же и девушки при деле. На них были возложены обязанности поварих и горничных.

Поэтому слова: «завтрак в постель», оказалисьне расхожим мемом, а реально предоставляемой услугой. За дополнительные десять споранов вместе с завтраком можно было получить в постель и саму официантку. Чем Паломник тут же не преминул воспользоваться. Заказывая «в постель» помимо завтрака еще и обед и ужин.

— Дороговато, зато кормят прекрасно, — утешал он сам себя глядя на то, как его финансы потихоньку тают.

Как не странно, несмотря на такой продвинутый сервис Паломник оказался единственным постояльцем мадам Зи-Зи. Старожилы стаба в жилье не нуждались, а многочисленные пришлые еще не осознали всех возможностей, которые им предоставляет проживание в борделе. К тому же комната в гостинице обходилась чуть ли не втрое дешевле. И это без дополнительных расходов на завтрак.

Так что Паломник быстро познакомился и даже отчасти сдружился со всеми девушками, отдавая должное их профессионализму, но при этом испытывая ностальгию по Рыжей. Которая своим энтузиазмом и темпераментом могла бы дать фору любой сотруднице салона мадам Зи-Зи.

Зато девушки рассказали инвалиду очень много интересного из жизни поселения. Из числа того, что хранится за семью печатями и представляет реальную угрозу для жизни третьих лиц, обладающих опасным знанием. Тебе бы шпионкой работать, думал Паломник расслабленно валяясь на широкой постели и прислушиваясь к щебетанию очередной горничной, рассказывающей о взаимоотношении между тем же Грином и Монархом и о том, что безопасник готовит переворот в стабе.

Между Паломником и девушками установились какие-то странные отношения. С одной стороны он был клиентом. С другой, в силу своей ограниченной дееспособности, зачислялся в категорию больных и убогих, требующих проявления заботы и сострадания. В обычных условиях подобное врожденное чувство, присущие всякой нормальной женщине, реализовывалось в виде любви к котятам и щенкам, на крайний случай к детям. Только в Улье, за редким исключением, не было ни котов, ни собак, ни детей. А женская натура требовала своего. Именно жертвой, вернее объектом приложения их нерастраченной любви, и стал Паломник. Тем более, если сами девушки, благодаря тому же живчику, были молодыми, здоровыми и красивыми. К тому же переполненные энергией. И имена они носили соответствующие, преисполненные дешевой романтикой. Несмотря на то, что Законы Улья не требовали от женщин смены имени, практически все сотрудницы борделя воспользовались этой опцией и теперь именовались Розой, Лилией Астрой и Хризантемой. Поодиночке все эти имена выглядели вполне себе нормальными, не только здесь, но даже в прежнем мире Паломника. Одно время он онлайн консультировался у Розы Марковны по поводу своего заболевания. Но вместе оставляли впечатление цветника, выращенного сумасшедшим садоводом любителем, не ведающим, что та же роза плохо уживается с хризантемой.

Как ни странно, но Паломник необычайно благотворно действовал на настроение девушек. Похоже, необходимость заботится о ком-то, приобрела у цветов настоятельную потребность. Недаром же мадам Зи-Зи, тонко чувствующая подобные нюансы, незадолго перед тем, как инвалид собрался покидать стаб, настоятельно предложила ему остаться. Пообещав порешать все проблемы с Грином самостоятельно. И не просто остаться, а занять должность кризис менеджера, либозаместителя директора по развитию бизнеса. На усмотрение самого Паломник. Попервах, инвалиду такое предложение показалось заманчивым. Но он быстро сообразил, что рано или поздно из турне вернуться еще двадцать четыре девушки. А регулярное выслушивание излияний трех десятков озабоченных фемин, это вовсе не то, что общение с пятью. Так что поблагодарив мадам Зи-Зи и продемонстрировав непередаваемое сожаление он отказался, ссылаясь на какие-то мифические обстоятельства непреодолимой силы. После чего резко ускорил свой отъезд.

Из общего цветочного списка выпадала разве что Катя, которой, несмотря на прекрасный внешний вид, гладкую, без намека на морщины кожу и роскошные формы, по предположению Паломника перевалила далеко за пятьдесят.

Именно с ней инвалид больше всего и любил зависать, восхищаясь незаурядными аналитическими способностями собеседницы, демонстрируемыми Екатериной по завершению сеанса секса.

Непонятно, зачем это ему было нужно и вряд ли могло пригодится в дальнейшем, но Паломник в деталях выспросил все, касательно организации жизни в стабе. Оказалось, что структура общества здесь чем-то напоминает таковую в Римской Империи. Во главе стоял Городской Совет из пяти членов, возглавляемый Монархом. Членов совета избирали горожане, которых в стабе насчитывалось человек пятьсот. Чем не патриции. Особняком стояла личная гвардия Монарха и дружина, обеспечивающая безопасность и охрану стаба. Таковых насчитывалось двести человек. Все остальные постоянные жители стаба, числом до двух тысяч, особых прав не имели и числились в статусе то ли илотов, то ли и вовсе рабов. Только закрепощенных не на законодательном уровне а путем экономической кабалы. Будучи не в силах погасить свои долги и оплатить проживание в стабе. Именно эта многочисленная категория жителей выполняла основные работы по хозяйству, а так же принимала участие в походах за хабаром. Под руководством горожан и в сопровождении дружинников.

Как правило, те же стронги или трейсеры к числу постоянных жителей поселения не относились. И имели статус гостей. Гости обязаны были платить в городскую казны по одному спорану в день за право нахождения в стабе. Эти доходы, в силу многочисленности пришлых давали значительную прибавку в бюджете стаба. От Паломника эту плату не потребовали, поскольку новички, а именно таковым он пока числился, на первую неделю освобождались от взносов в казну. А дальше свежак должен был или платить, или мотать из стаба, или заключать с Городской Администрацией кредитный договор, который очень быстро превращается в настоящую кабалу.

Самое интересное, что стать гражданином не представляло особого труда. Достаточно было всего лишь на официальной основе приобрести у города один из пустующих домов и вуаля — ты гражданин. Со всеми вытекающими отсюда правами и возможностями. А это не только освобождение от налога на проживание, но и получение дивидендов с доходов стаба. Почти как в акционерном обществе. Причем твоя доля со временем растет, за счет перераспределения акций выбывших граждан. А смертность среди них, несмотря ни на что, все же была достаточно высокой. У Паломника, после пояснений Екатерины, появилась мысль прикупить домик в стабе и стать гражданином. После чего послать Грина лесом. На городскую элиту его указания не распространялись. Вот только узнав цену на недвижимость, он огорченно крякнул. Двадцать тысяч споранов или две тысячи горошин за не слишком-то притязательную халабуду, смотрелись откровенной насмешкой на фоне его, как он совсем еще недавно считал, значительных финансовых средств.

Та же Катя рассказала, что она поставила перед собой цель — стать гражданкой. Для чего уже пять лет подряд собирает спораны и почти накопила нужную сумму. Между делом инвалид выяснил, что носить с собой спораны в стабе не рекомендуется. Мало ли что. От воров и мошенников никто не защищен. Хотя наказания за воровство в стабе были необычайно суровыми. Виновного вполне могли лишить головы. А при наличии ментата собрать доказательства злодеяния не представляло особого труда. Возможно, именно поэтому Паломник, с его нечитаемыми мозгами, вызвал такую враждебную реакцию. За небольшую плату услуги по хранению местной валюты предоставляет Городской Банк. Оказывается и такой тут был.

Весь остаток дня, после посещения Знахаря, Паломник провел у себя в комнате, в борделе. Ему нужно было все тщательно продумать и составить план на дальнейшую жизнь. При этом отвлекался от своих тяжелых дум он всего лишь дважды. Причем оба раза на прием пищи. Сначала он пообедал с Хризантемой, которая цветом своих волос напоминала ему Рыжую. А потом позавтракал с Екатериной. Поинтересовавшись у той, после окончания сеанса секса, как обстоят дела в стабе с приобретением средств передвижения и оружия.

На основании полученной информации он и наметил на следующий день посещение Мастерской.

Как оказалось, размеры стаба значительно превосходили те, которые представлялись изначально Паломнику. К той самой Мастерской, в которой ремонтировался и модернизировался весь транспорт, а заодно и проводилась распродажа неликвидов, пришлось, руководствуясь рассказами Екатерины, добираться минут сорок. Неудивительно, что при таких территориях в распоряжении Городского Совета находилось большое число заброшенных домов, которые продавались в комплекте со статусом гражданина. Мастерская находилась невдалеке от выезда из Дальнего. Добравшись до места назначения, Паломник остановился и принялся рассматривать главные ворота стаба. А посмотреть было на что. Вход перекрывала стальная плиту толщиной чуть ли не в пол метра и высотой в шесть метров. Ровно на уровне остальной стены ограждающей стаб и выполненной из литого бетона, армированного металлическими прутьями. Плита каталась по направляющим рельсам и сейчас отъехала в сторону, освободив проход для колонны из трех фур в сопровождении двух бронированных джинов, оснащенных пулеметами.

— За хабаром поехали, — пояснил Паломнику стоящий у входа в Мастерскую охранник, заметив интерес того, и в свою очередь внимательно разглядывая инвалида. — А ты стало быть Паломник, который в борделе поселился? — уточнил он. — Купить у нас что нибудь хочешь, или просто так, ради любопытства наведался?

— Хочу узнать, нельзя ли подзарядить мою колымагу, — пояснил свое присутствие Паломник, которого ничуть не удивил тот факт, что совершенно левый человек его узнал. На фоне безукоризненного здоровья у всех, кто еще не стоит одной ногой в могиле, существование инвалида — колясочника стало локальной сенсацией.

— Тогда тебе Шурик нужен, сейчас позову. Охранник что-то проговорил по рации и через некоторое время появился этакий классический мастеровой в тужурке, местами порванной и густо заляпанной машинным маслом, который предложил Паломнику следовать за ним. В необходимости переговоров по рации инвалид убедился войдя в Мастерскую и осмотревшись вокруг. Не говоря об оглушительном шуме царившем внутри, источник которого Паломник так и не смог выявить, по размерам она не слишком уступала какому-нибудь сборочному цеху средней руки автомобильного завода. Разве что была не столь многолюдной и плотно уставлена битыми автомобилями всевозможных марок. Вплоть до совершенно незнакомых инвалиду. Скорее всего не имеющих аналогов в его родном мире. На первый взгляд Мастерская представляла из себя огромный склад бэушной техники. Но присмотревшись Паломник обнаружил три вдалеке три автомобиля стоящие висящие на подъемниках, вокруг которых крутились работяги.

Шурик завел Паломника в какую-то каптерку, благо ширина двери позволила протиснуться коляске и начал детально выспрашивать, что того интересует. После чего вытащил какой-то щуп и принялся тыкать им в спинку коляски, где, как оказалось, и были расположены те самые батареи, доступ к которым стал возможен после того как Шурик откинул защитную панель. Все эти манипуляции со своей коляской инвалид смог рассмотреть с большим трудом, вывернув голову чуть ли не на сто восемьдесят градусов. Почти как сова.

Если бы не предупреждение Екатерины, касательно этого самого Шурика, который был вовсе не сменным мастером, и даже не народным умельцем, как могло бы показаться на первый взгляд, а самым натуральным гражданином, к тому же полновластным хозяином этой Мастерской, то возможно бы Паломник и купился на сделанное тем заманчивое предложение. Обменять выработавшие свой ресурс батареи на совершенно новенькие. Литиевые. Которые обеспечат коляске запас хода километров на сто. Причем сделано все это будет практически бесплатно. Всего лишь за сто споранов.

Вот только знание о том: «Кто есть Кто» да хитро бегающие глазенки Шурика позволили Паломнику сформулировать встречное предложение. Мастерская проводит замену батарей, выполняет необходимое ТО, а так же, в случае, если новые батареи выйдут из строя не по вине заказчика, меняет их по гарантии. К тому же доплачивает самому Паломнику триста споранов. Судя по тому, как быстро согласился на это предложение Шурик, радостно потирая при этом руки, Паломник сообразил, что он здорово продешевил. Опять же, о каких гарантиях в условиях стикса можно говорить. Ежели Паломнику настоятельно рекомендовали в ближайшее время покинуть стаб и больше в нем не появляться.

— Да что не так с этими батареями? Не из золота же они сделаны?. Опять же в Улье золото не слишком-то и в цене.

Но отказываться от своего слова не стал, утешившись тем, что триста споранов здорово ему пригодятся при посещении Оружейной Лавки.

От предложения приобрести по дешевке что-нибудь другое, вместо инвалидной коляски, да хотя бы тот же вездеход, Паломник отказался. И через час, понадобившийся для замены батарей, выехал из Мастерской. Причем, убедившись в том, что коляска снова управляется джойстиком и при необходимости развивает вполне приличную скорость, вернулся к езде с помощью одних лишь рук.

— Батареи надо экономить, — пояснил он сам себе, — мало ли с чем и с кем придется столкнуться. А полагаться на один лишь телекинез не стоит. Всегда надо иметь козырную карту в кармане. Пусть даже и шестерку.

Глава двадцатая. Оружейная лавка

Вдохновленный удачным посещением Мастерской, на следующий день Паломник отправился в оружейную лавку «во всеоружии». Предварительно детально расспросив Астру относительно характера и привычек ее владельца. Тот благоволил блондинке и был ее постоянным клиентом. Впрочем ничего существенного узнать не удалось. Разве то, что Седой, а именно так звали оружейника был персоной весьма уважаемой, одним из пяти членов Городского Совета. И большую часть своего дохода получал вовсе не от продажи оружия, а давая деньги в рост. Кредитуя пришлых трейсеров споранами под грабительские проценты. Короче был тем самым глубоко презираемым на Земле персонажем, именуемым ростовщиком, процентщиком, лихоимцем и кровопивцем. Правда на малой родине инвалида этот типаж уже давно вымер как класс, уступив свое амплуа солидным организациям. Бандитам, прячущимся под под вывесками банков. Здесь же Городской Банк кредитовал исключительно постоянных жителей, отдавая на откуп оружейника работу с пришлыми. Паломник вспомнил, что Бурый и Резак приобрели своего Малыша именно за деньги Седого. И в Нестабильный Кластер отправились с тем, чтобы побыстрее разделаться с долгами. Ответ на вопрос: «А как при такой смертности среди заемщиков и возможности последних податься в бега, удается не прогореть?», оказался совершенно банальным. Процентная ставка из расчета три процента в день, покрывала любые риски. В мире Паломника разве что совершенно конченные бандиты выставляли своим жертвам подобные условия. Но там это называлось «поставить на счетчик», а здесь попадало в категорию чуть ли не благотворительности.

Так что в Оружейную лавку инвалид отправился будучи настроенным к ее владельцу сугубо отрицательно. Но, как ни странно, достаточно быстро поменял свою точку зрения, будучи очарованным сервисом, качеством и номенклатурой продукции, предоставляемой торговой точкой. А что касается идиотов, берущих заем под грабительские проценты, так кто им доктор? Опять же суровые времена требуют суровых решений. И это точно про Улей.

Подъехав на своей коляске к ступенькам монументального каменного здания с мраморными колоннами расположенному в центре стаба, пусть и всего-то двухэтажного, но из числа тех, в которых не коммерцией заниматься, а приемы по случаю вхождения на престол устраивать, Паломник был несколько ошарашен. Уж очень барокко не сочеталось с другими строениями поселения, выполненными в минималистски утилитарном стиле. Такое впечатление, что в середину кластера, скопированного из провинциального городка в нижнем течении Волги, кто-то воткнул, Елисеевский магазин.

— Нет, до Елисеевского не дотягивает, — вынужден был признать Паломник. — Но близко. Очень близко.

Тут ему в голову пришла другая мысль, гораздо боле важная, нежели проблема несоответствия архитектурных стилей.

Если калькой поселения служит город, по прикидкам, начала прошлого столетия мира Паломника, впоследствии перестроенный ушлыми обитателями для того, чтобы обезопасить поселение от нашествия тварей стикса, то стаб и не стаб вовсе. А просто очень Медленный Кластер, который в последний раз перегружался лет сто тому назад. И нет никаких гарантий, что обновление не произойдет в ближайшее время. Логика: «Наши деды так жили и на наш век хватит», применительно к Улью вряд ли уместна.

— Интересно, а Городской Совет озаботился планами экстренной эвакуации, на случай чрезвычайной ситуации, — задумался Паломник, но быстро отбросив эту мысль, вспомнив золотые слова Остапа: «к беспризорным детям, которых я в настоящий момент представляю, это не относится».

Он вплотную подъехал к высоким мраморным ступенькам при входе в магазин и остановился не понимая, как ему преодолеть преграду. Демонстрировать телекинез не хотелось, да и не факт, что его контроль за Даром Улья окажется достаточным, чтобы взобраться наверх и при этом не врезаться лбом во входную дверь.

По видимому, в Оружейной лавке существовала система наружного наблюдения, поскольку из магазина выскочил самый настоящий кваз, если верить рассказам Астры совмещающим в лавке функции продавца и охранника, и буквально одной рукой, без лишних слов, подхватил инвалидную коляску с сидящим в ней Паломником, после чего аккуратно занес ее внутрь.

Надо сказать, что это был первый кваз с которым инвалид столкнулся воочию. И он произвел на Паломника сильное впечатление. Не только своими физическими кондициями, страшным обликом и молчаливостью, но, в первую очередь, гардеробом из джентльменский набора, включающим тот самый галстук бабочку, о которой он грезил, когда, наслушавшись рассказов Бурого, представлял самого себя в роли кваза.

— Цилиндра и трости не хватает до полноты образа, — неуклюже пошутил инвалид, поблагодарив охранника за оказанную услугу. Но тут же резко заткнулся, разглядев далеко не ласковую гримасу оппонента в ответ на свои слова.

Причиной столь любезного поступка со стороны обслуживающего персонала, который в буквальном смысле носил клиента на руках стол Седой. И хотя хозяин магазина не часто появляется на глаза покупателям, для Паломника было сделано исключение. Более того, он пригласил инвалида в свой кабинет, где угостил кофе и поинтересовался целью визита в лавку.

Сначала Паломник было подумал, что интерес Седого обусловлен его, инвалида, неспособностью ходить. Темой, по информации от цветов салона мадам Зи-Зи, широко обсуждаемой в среде городского бомонда. Оказалось, что все совершенно не так. Акуле бизнеса было глубоко наплевать на то, каким образом Паломник передвигался. Гораздо больше его заинтересовала смерть Бурого и Резака, свидетелем которой стал инвалид.

Казалось бы, какое дело Седому до гибели двух из его многочисленных клиентов. Вряд и он он преисполнился тоской и состраданием по этому поводу. Ответ оказался до банальности прост. Оказывается, партнеры оставили в залог под полученные в кредит две тысячи споранов, тут же потраченные ими на приобретение и модернизацию Малыша, вещевое обеспечение в виде двух десятков предметов непонятного назначения. Седой имел право начать распоряжаться залоговыми имуществом не ранее, нежели истечет срок договора займа. А это через пол года.

— Совсем как в ломбарде. — отметил про себе Паломник.

Но специфика Улья предоставляла ростовщику еще одну возможность ускорить эту процедуру. Необходимо было подтверждение со стороны кого-нибудь из свидетелей гибели заемщиков, касательно их смерти. Тогда кредитодатель на полном на то основании мог начать распоряжаться закладом по своему усмотрению. Таким то свидетелем смерти Бурого и Резака по предположению Седого и должен был стать Паломник. За эти свидетельские показания инвалиду была обещана скидка в десять процентов при покупке любого предмета в Оружейной лавке.

Причем свидетельство о смерти должен было быть заверено подписью ментата.

— А то что этот хамоватый парнишка меня прочитать не может, это как? — подумал Паломник, но благоразумно промолчал, разумно решив, что спасение утопающих, дело рук самих утопающих, а десятипроцентная скидка «это вам не хухры-мухры». Так что не слишком-то задумываясь о последствиях согласился на предложение Седого.

Пока ждали ментата владелец магазина предложил Паломнику сделать необходимые закупки. После чего, выслушав пожелания клиента и поинтересовавшись его платежеспособностью, тяжело вздохнул и сказал, что при таким бюджете не стоит и к витринам с образцами оружия подходить. Чтобы не расстраиваться.

Паломник хотел что-нибудь дальнобойное, навроде монструозной винтовки Бурого. Вступать с тварями стикса в рукопашную схватку у него не было ни малейшего желания. А еще оружие последнего шанса. Предназначенное для того, чтобы либо в упор порешить супостата, либо самому застрелиться. И на это, за все про все, он готов был заплатить пятьсот споранов, оставив мелочь на последний день проживания в стабе и на закупку продуктов. Благо еда в Дальнем стоила сущие копейки. Охотники за хабаром регулярно подчищали продовольственную базу небольшого городка расположенного всего-то в ста километрах. Городка достаточно богатого, но не представляющего особой опасности со стороны тварей стикса. Так что потери среди охотников за хабаром вкладывались во вполне приемлемые цифры.

Немного подумав, и еще раз уточнив пожелания клиента, Седой отдал соответствующее распоряжение и кваз занес в кабинет винтовку с оптическим прицелом, оснащенную магазином на семь патронов, и способную, по утверждению оружейника, уложить топтуна на расстоянии до полукилометра. На тех же кусачей Седой охотиться с этим оружием не рекомендовал. А еще в комплекте шел Магнум сорок пятого калибра, в котором даже Паломник, не причисляющий себя к фанатам оружия, опознал Desert Eagle, он же «Пустынный орел». Оружие, по утверждениям фанатов, способное остановить носорога, а по утверждению знатоков, в девяти случаях из десяти, калечащее собственного владельца, ломая тому руки за счет конской отдачи.

И если винтовка, более — менее, представляла определенный интерес для трейсеров, то Магнум явно относился к категории неликвидов. Очень тяжелый, очень шумный, к тому же на патронах разоришься.

И тем не менее, Паломника все более чем устроило. А уж после того, как Седой пообещал коробку особых патронов для винтовки, с которыми можно было бы прикончить и кусача, он и вовсе расслабился. К сожалению, закупить больше количество особых патронов Паломнику не удалось, поскольку за само оружие и боеприпасы к нему, пришлось выложить все наличествующие средства. И это еще при условии десятипроцентной скидки.

К тому времени, когда подошел ментат, торговая сделка была завершена и оппоненты молча прихлебывали кофе в ожидании местного нотариуса, будучи не слишком расположенные к разговорам. Да и о чем могут беседовать между собой член Городского Совета, если судить по прежнему миру Паломника, то почти олигарх, и вчерашний новичок. К тому же не способный самостоятельно стоять на ногах.

— А кофе у него паршивый. У мадам Зи-Зи варят гораздо лучше, — злорадно думал инвалид, прикидывая насколько его нагрел Седой, впарив никому не нужный пистолет, место которому разве что на витрине под табличкой: «И такое случается».

На этот раз гнусный пацанчик, как его для себя обозвал Паломник, был одет в футболку с принтом: «Я вас — Ана-нас». Надо сказать, что фигура ментата в вертикали власти любого стаба, являлась достаточно значимой. Без возможности распознавать враждебные намерения пришлых, стаб находился под угрозой проникновения в него врагов, способных нанести поселению значительный, а в ряде случаев и фатальный урон. А Дар Улья, способствующий появлению ментала, встречался не слишком-то и часто. Поэтому пацанчик и мог себе позволить наплевать на приличия. Никто ему слова худого не скажет.

При виде инвалида ментата буквально перекосило. Однако он не стал пояснять, что его подпись под свидетельством о смерти Бурого и Резака, будет не более чем фикцией. Поскольку он не в силах подтвердить добросовестность слов Паломника. Признаваться в таком, значит поставить под сомнение свою квалификацию. К тому же Седой наверняка приплачивал ментату за оказанные услуги. Так что тот пошел на откровенный подлог, заверив своей подписью правдивость слов Паломника, касательно обстоятельств гибели Бурого и Резака.

Помимо свидетельства о смерти необходимо было подтвердить наличие и целостность залогового имущества в соответствии с договором займа. Не слишком понятно, кому и зачем это понадобилось, во всяком случае наверняка не Бурому и Резаку, но правила необходимо выполнять не зависимо от их разумности. На этом зиждется любая административно-бюрократическая система. Поэтому Седой вытащил из сейфа в стене небольшую деревянную коробку и высыпал на стол вещи, которые в ней находились. Оттуда же была извлечена и опись, наличествующая двадцать семь пунктов. После чего ростовщик стал зачитывал каждую строчку и демонстрировал предмет на столе ей соответствующий. Как ему это удавалось, Паломник не слишком понимал, поскольку сам бы не в жизнь не отличил бы указанную в описании под номером семь «Металлическую пластину серебристого цвета, странным образом искривленную » от «загогулины серебристого металл непонятного назначения» под номером восемнадцать. Что объединяло все предметы, так это то, что по поводу любого из них была справедлива приписка: «непонятного назначения».

Ментат заверил своей подписью сохранность залогового имущества и сухо раскланявшись удалился.

По хорошему, и Паломнику нечего было больше делать в Оружейной лавку. Но он не мог отвести глаза от невзрачного обруча, здорово напоминающего тот, который украшал голову внешника из разбитого НЛО. Только без синего камня по на ободе. И еще его привлекала штука, в которой при определенной доле фантазии можно было распознать кастет.

Седой заметил заинтересованность Паломника и предложил:

— Хочешь, продам все скопом за жалкие три тысяч споранов.

— Похоже с этим займом я здорово пролетел. Польстился на предметы, которые эти шустрики сняли с тела мертвого внешника. Непонятно где только нашли такого. А теперь мне думать, что с этим всем делать, — в сердцах добавил Седой, выплеснув наружу с трудом сдерживаемые эмоции. Позволил себе подобную несдержанность ростовщик постольку, поскольку не видел в Паломнике реального покупателя. Но тем не менее, тут же начал отрабатывать врожденную программу под названием «Развести лоха».

— Вещам, конечно же цены нет. Вот только ничего не работает. Если встретить кого-нибудь из Института, то все это можно и на белый жемчуг поменять

— Только как институтского найти? Мне не с руки. Я человек малоподвижных. Из стаба только трясучка и выгоняет. А тебе вполне может повезти. Покупай, дешево отдам.

А если споранов нет, готов все вещи в кредит дать. Под залог твоей инвалидной коляски.

Паломник буквально в восторг пришел от этой незамысловатой схемы, которая должна была бы немедленно загнать его в кабалу к ростовщику. Поскольку без средства передвижения он и сам из стаба не ногой, а стало быть тут же попадет в рабство к Седому. Это не говоря о том, что встретить сотрудника Института было так же «легко», как и познакомиться с Великим Знахарем. Все знали об их существовании. Только пересекался, в лучшем случае, один из ста тысяч.

И тем не менее, высказывать вслух все, что он думает о своем собеседнике, Паломник не стал. А придвинул к себе обруч и кастет, поинтересовался: «А это за сколько продашь?».

— Не хотелось бы разбивать комплект по частям, — притворно демонстрируя свою незаинтересованность, заявил Седой. Но тебе, в виде исключения, уступлю за пятьсот споранов. Уж очень ты мне нравишься.

— Врет как дышит, — окончательно сформулировал свое отношение к Седому инвалид. — И жадный, как моя теще, если бы она у меня была.

— А интересно, у Рыжей мамаша еще жива, там, в прежнем мире? — мелькнула в голове невероятно дурацкая мысль.

— Надо попробовать на этом сыграть.

У Паломника не было пятисот споранов. У него, в лучшем случае, оставалась сотня. И тем не менее, инвалид нашел выход из положения. Вытащил из-за пазухи мешочек с горохом и стал медленно, по одной штуке, укладывать горошины кучкой на стол. Отсчитав тридцать штук остановился и глядя Седому в глаза молча придвинул горку в его сторону, Себе же взял приглянувшийся обруч и кастет. Играя на том, что человеку жадному трудно за просто так отказаться от денег.

И хотя обменный курс гороха к спорану шел один к десяти, Седой кивком головы подтвердил сделку.

Глава двадцать первая. Меч джедая

Паломник сидел в одном из двух питейных заведений Дальнего, в том который подороже, с дурацким названием «Дикий Запад», и потягивал пиво, к которому в последнее время пристрастился. При этом лениво думал «ни о чем». Например о том, принадлежит ли размахивающий скальпом индеец, изображенный на вывеске, к племени чероки, или все же к могиканам, и как правильно назвать этот кабак: салуном, баром или вовсе трактиром. После десятиминутного вдумчивого размышления над всеми вариантами пришел к заключению, что лично ему, Паломнику, глубоко наплевать на дикарей и на название. Главное, что тут подают неплохое пиво.

— Интересно, это Ковбой нарек так свое заведение, или сам получил имя вместе с трактиром, — лениво размышлял Паломник разглядывая трактирщика, обряженного в ковбойскую шляпу и с двумя револьверами. Один висел в кобуре на поясе, а другой, пятизарядный SmithWesson под патрон.500 SW Magnum, мало чем уступающий «Пустынному орлу», приобретенному вчера Паломником в Оружейной лавке Седого, вертел в руках.

— Дурацкое имя — Ковбой. Впрочем, Паломник не намного лучше. Если я правильно разобрался в том, что мне наговорил Малыш, прежде чем допустил в стаб, то пользоваться огнестрелом на территории поселения категорически запрещено. За нарушение могут и на ближайшем фонаре вздернуть. Почти как на том же диком западе. Или на граждан подобное правило не распространяется? А Ковбой — наверняка гражданин. Тогда Грин у нас Шериф, а Монарх стало быть Мэр. Так он и так по факту Мэр, вернее Председатель Совета.

И какие только глупости в голову не придут, если ты сидишь в практически пустом баре, на улице жара, а ты попиваешь холодное пиво и никому ничего не должен. Единственный человек, составляющий тебе компанию — барменом, который увлеченно крутит барабан револьвера и время от времени приложив ствол к виску щелкает курком.

— Наверное тренируется в Русскую рулетку. Надеюсь он все патроны из барабана вытащил. Не хотелось бы оказаться забрызганным разлетевшимися по бару мозгами.

Завтра, в соответствии с указанием Грина, Паломник должен будет покинуть стаб. А принять окончательное решение, куда же ему податься он таки не смог. К тому же число возможных вариантов значительно уменьшилось после вчерашних посиделок в этом же баре с Малышом. Дружинник, польстившись на халявное пиво, которым его угостил инвалид, по большому секрету признался, что ментат, еще в первый день, после проведения допроса, поставил на Паломнике Черную Метку. Вещь с одной стороны совершенно эфемерную и не различимую никем, кроме как другими ментатами, но в тоже время многое определяющую при посещении любых нормальных поселений. Поскольку является этаким паспортом благонадежности. Так что рассчитывать на теплый прием в других стабах отныне ему не приходится.

— Ну и сука этот метнат, — подумал тогда Паломник пребывая в состоянии относительной расслабленности, обусловленной приемом трех литровых кружек отличного пива. И не слишком вдаваясь в смысл слов Малыша. Тем более, что в ближайшее время посещать другие стабы он не собирался. Зато сегодня осознал значимость этого поступка ментата, грозящим в долгосрочной перспективе множеством неприятностей.

На самом деле единственным приемлемым вариантом выглядело возвращение в Великий Лес с попыткой по дороге все же попытаться вскрыть аппарат внешников, разбившийся невдалеке от Черного Кластера, используя для этого лучевой пистолет приобретенный у Седого.

Паломник сразу же, как только увидел среди вещей Бурого эту штуку, напоминающую кастет, сообразил что это энергетическое оружие. Возможно, обладающее не слишком большим радиусом поражения и убойной силой, но относящееся к той же категории, что и загогулина внешника, которой тот пробил бронестекло. А управляется это оружие с помощью обода, который следует надеть на голову и сформировать нужные мозговые управляющие ритмы.

Не удивительно, что воспользоваться этой приблудой никто кроме внешников не мог. Просто подобное никому из иммунных в голову не приходило. А если кому-то и приходило, то вы еще попробуйте сформировать в голове тот же тетта-ритм, нужной частоты и амплитуды. Вот только Паломник, с его опытом работы с Системой МУПУ и тремя потоками сознания, не кто-нибудь, а самый настоящий профи в этой области.

На этот раз интуиция его не подвела. Через два часа, уединившись в своей комнате, в ходе интенсивной мозговой деятельности, методом проб и ошибок, ему удалось активировать оружие инопланетян. Оказалось, что кастет вовсе не аналог пистолета, стреляющего энергетическим сгустками.

Из трех шипов, венчающих фаланги пальцев сжатых в кулак вырос багровый огненный клинок, полуметровой длины, который без труд, одним небрежным взмахом руки инвалида, развалил на две половинки стол, стоящий в комнате у Паломника. Чем не меч джедая. Разве что коротковат немного.

На секунду Паломник вообразил себя пилигримом, вооруженным мечом джедая и идущим по стиксу, неся при этом окружающим добро и справедливость. Отчего окружающие, включая как зараженных, так и иммунных в ужасе разбегались в разные стороны.

— И что я теперь скажу мадам Зи-зи, — с огорчением думал инвалид пытаясь сложить две половинки стола в единое целое. Дополнительным фактором, способствующим плохому настроению стало то, что клинок секунд через десять исчез. И никакими мозговыми усилиями его заново вызвать не удалось.

— Если это все, то я практически задаром вручил ростовщику тридцать горошин, — уныло размышлял инвалид. — А еще с мадам Зи-Зи придется за стол договариваться.

К счастью, через два часа дееспособность комплекта обруч — кастет снова восстановилась. И снова на десять секунд.

— Похоже эта приблуда жрет энергию, как свинья помои. Хорошо хоть сама по себе заряжается, — сообразил Паломник. — Так что в рукопашную с ним на тварей стикса идти не стоит. Хотя, судя по дубовому столу, без малейшего напряжения разрезанному на две половины, легко вскроет броню любого элитника. Ну или снесет тому голову. Вот только попробуй найти такого бестолкового элитника, у которого только когти имеют длину сантиметров двадцать, не говоря уж о четырехметровом размахе рук тварей марки «Кинг-Конг», который подпустит к себе живого иммунного на расстоянии полуметра, а еще при этом пониже наклонится, чтобы удобнее было до головы достать.

Посвящать кого бы то ни было в свое открытие Паломник не собирался. Не до такой же степени он дурак. Боле того, мелькнувшая было мысль прикупить что нибудь еще из вещей Бурого, была задавлена на корню.

Не исключено, что при определенной удаче удастся аналогичным образом активировать какой — нибудь другой предмет. Вот только отсутствие финансов и, самое главное, нежелание привлекать к себе внимание отвратили Паломника от этой идеи. Наверняка, обратись он к Седому с предложением о новой покупке, тот заподозрит инвалида в сокрытии важной информации. А далее, как в истории со Штирлицом: «Маленькая ложь порождает большое недоверие».

Очередной холостой щелчок револьвера в руках Ковбоя снова вернул Паломника к мыслям о будущем.

— Организовать в Великом Лесу на долговременной основе стоянку, а Нестабильный Кластер превратить в собственные охотничьи угодья, — продолжал размышлять Паломник. В этом варианте почти все было хорошо, за исключением того, что самого Паломника следовало бы переименовать в Отшельника. Допускать на свою базу горожан, пусть даже иммунных, он категорически не желал. Хотя глубоко в душе признавался, что повстречай он в городе нормальную Рыжую, вряд ли смог бы удержаться.

Конечно же Паломник прекрасно помнил слова местного Знахаря, советовавшего найти Великого Знахаря. Но этот совет немногим отличался от высказанных Катей в шутку рекомендаций посетить Святые Места Улья.

— Не случайно же Бурый окрестил тебя Паломником. Вот и будь добр, соответствуй своему высокому званию, — веселилась подруга. Такой совет девушка дала после того, как инвалид, прибывая в состоянии полной расслабухи после плотного ужина, что называется «с вином и девочками», посвятил ее в свои проблемы. И если Великие Знахари, хотя бы теоретически в Улье существовали, то о Святых Местах никто ничего не слышал. Хотя те же Дети Стикса, наверняка владели соответствующей информацией. Любая долго живущая секта в неприменном порядке должна обзавестись сакральными знаниями. В обязательный перечень которых входят и Святые Места. А Дети Стикса, по непроверенным слухам, появились в Улье еще в те времена, когда на Земле правили фараоны.

Вот только попытка что либо узнать у сектантов неизбежно бы закончилась ритуалом жертвоприношения с Паломником в главной роли. К тому же инвалид, несмотря на все перипетии и чудеса окружающего мира, оставался убежденным агностиком и к чудодейственным возможностям так называемых Святых Мест относился с изрядным скепсисом. С другой стороны, он принял для себя на вооружение придуманную им же самим теорию о том, что стикс ничто иное, как заброшенная ферма Предтечь для выращивания жемчуга. И в этом плане, те же Святые Места вполне могли оказаться элементами управления этого сложного хозяйства.

Впрочем, все эти досужие рассуждения не имели никакого прикладного смысла.

Неторопливые размышления Паломника «О главном» прервала шумная компания из шести человек, вломившаяся в бар. Похоже, группа дружинников, закончивших свое суточное дежурство на стене, решила традиционным образом отметить это событие, нажравшись до поросячьего визга. Что представлялось не слишком-то простой задачей. Поскольку организм иммунных, укрепленный живчиком, неплохо сопротивлялся алкогольному опьянению. Фактором, способствующим реализации этого намерения, служило то, что та же водка, как впрочем и другие крепкие спиртные напитки, в Дальнем, благодаря работе охотников за хабаром, стоила сущие копейки. Так что приняв на грудь бутылки по две сорокаградусной, удавалось дойти до нужной кондиции.

Появление дружинников стало этаким сигналом, по которому в бар толпой повалила публика. Так что Ковбою пришлось отложить свое высокоинтеллектуальное занятие с револьвером и заняться обслуживанием клиентов. Тут же, откуда-то из внутренних помещений трактира, вынырнули две фемины, в кокетливых передничках, внешним обликом и роскошными формами мало чем уступающие «цветам» из салона мадам Зи-Зи и включились в производственный процесс. При этом как бы не превосходя в профессионализме знаменитых баварских разносчиц пива. Паломник своими глазами не поверил, увидев как пышнотелая блондинка легко несет в руках одновременно десять литровых кружек пива.

— Не иначе как Дар Улья, — заподозрил инвалид.

Вскоре свободных мест в баре практически не осталось и за столик Паломника, расположенный в углу зала и рассчитанный на двоих, не спрашивая на то разрешения, подсела компашка из четырех человек.

Не понятно, как им удалось за такое короткое время дойти до кондиции, но пришлые были хорошо навеселе. Заводилой выступал тот самый Гоша, который подставил Паломника в первый день по прибытию в стаб, направив того в Допросную комнату и напрочь о нем забыв. Впрочем, пдставил он не только Паломника, но и самого себя. О чем свидетельствовал роскошный бланш под правым глазом дружинника.

— Похоже Малый выполнил свое обещание и устроил сеанс восстановления памяти у забывчивого подчиненного, отпинав того ногами, — сообразил инвалид, глядя на перекошенную физиономию своего оппонента. И теперь «оскорбленный и униженный» дружинник, судя по всему, решил восстановить поруганную честь. Для чего, в качестве свидетелей, пригласил своих корешей. Сам по себе Гоша представлял из себя этакого двадцатилетнего хлыща, сравнительно высокого роста, не меньше ста восьмидесяти, худощавого и физически развитого. Так что на первый взгляд производил вполне приличное впечатление. Это если не вглядываться в неприятное выражение лица и бегающие глазки. Не понятно, за какие заслуги его взяли в дружину. Все же эта работа считалась в стабе достаточно престижной.

Начал Гоша в классическом духе пацанчика на районе. Похоже, прибывание в Улье не слишком-то сказалось на его базовых установках, вскормленных и выпестованных первой сигаретой в подворотне, выкуренной еще в нежном девятилетнем возрасте, и многочисленными флаконами портвешки три семерки уконтрапупиными по ночам на лавочках местного детского садика.

Обращаясь вроде бы в никуда, но так, чтобы его могло слышать как можно большее число присутствующих в баре, он заявил: «Честным пацанам выпить не за что, а доходяга споранами разбрасывается».

А вслед за тем перешел от общего к частному, обращаясь уже непосредственно к Паломнику:

— говорят, ты моих лучших друзей обшмонал: Бурого и Резака. А ведь у твоего крестного передо мной должок остался в триста споранов. Так что по справедливости, этот должок теперь ложится на тебя.

— Правильно я говорю? — поинтересовался он у собутыльников. Те с дурацким гыканьем подтвердили эту, с их точки зрения, совершенно очевидную вещь. При этом в помещении бара установилась тишина, не сказать чтобы мертвая, но достаточная для того многочисленные посетители смогли насладиться представлением, под условным названием «Развести Лоха». А Гоша, между тем, продолжал наезжать:

— так что, как рассчитываться будешь, споранами или сразу натурой?

Последние слова вызвали одобрение у не слишком-то требовательной публики. И все замерли в ожидании реакции Паломника. Могло показаться, что лучшим способом уклониться от претензий мошенника, могло бы стать требование засвидетельствовать само существование долга через ментата. Инвалид ни на секунду не сомневался, что крестный ни в коем случае не стал бы брать в долг у подобного типа. Да и откуда у дружинника может быть такая сумма. Вот только, учитывая специфические отношения, сложившиеся между инвалидом и ментатом, делать этого не стоило. К тому же и публика, жаждущая хлеба и зрелищ, подобного поведения не одобрила бы.

И Паломник, сообразив, что миром этот скандал в любом случае не завершится, так что надо идти на обострение, полностью оправдал надежды зрителей.

— Нет, натурой это не ко мне. Я только по девочкам. У меня к этой вашей пидорасне душа не лежит. Ты лучше, если совсем невтерпеж, обратись к своим подружкам, — при этом Паломник кивнул на корешей Гоши. — Они завсегда помогут. И языками и каким другими местами. А что касается споранов, так «бог подаст».

Громкий хохот посетителей однозначно засвидетельствовал, что словесную часть поединка Паломник выиграл с разгромным счетом. На этом фоне продолжение словестные нападки со стороны Гоши выглядело бы неимоверной глупостью. К тому же ни он, ни его приятели, не сразу и сообразили, насколько глубоко их только что опустил Паломник. И что теперь тому же дружиннику всю жизнь не отмыться от намеков на нетрадиционную сексуальную ориентацию. Да и само пребывание в дружине станет под вопросом. Такое оскорбление, в присутствии доброй полусотни свидетелей, разве что кровью можно смыть.

Взбешенный Гоша вскочил из-за стола, выхватил откуда-то небольшой нож и попытался чиркнуть полосой отточенной стали по горлу Паломник. Жизнь инвалиду спас Ковбой. Пуля выпущенная из револьвера, не того, который SmithWesson, а второго, поменьше, весящего на поясе у бармена, выбила нож из руки Гоши и впечатала его в потолок трактира.

— Нихрена себе, — потрясенно отреагировал Паломник, разглядывая нож, торчащий из деревянной потолочной балки. — Это по какой же траектории должна лететь пуля, чтобы сотворить такое. Наверняка без Дара Улья не обошлось.

Глава двадцать вторая. Дуэль

— Только не у меня в салуне, — рыкнул Ковбой, характерным жестом киношных суперменов, крутанув револьвер на пальце. — Хотите выяснятьотношения — мотайте на улицу. Иначе я вам всем быстро лишних дырок в голове понаделаю.

— Стало быть этот кабак называется салуном, — мельком отметил Паломник, не слишком-то понимая, стоит ли ему двигаться вслед за Гошей и компанией, которые в спешном порядке покидали заведение.

Более интересным выглядел вариант заказать у пышнотелой брюнетки еще пару пива.

Вот только Гоша, уже практически перешагнув порог на выход, резко обернулся и ткнув пальцем в сторону Паломника выкрикнул: «Дуэль. До смерти. Через два часа. На Арене». После чего вышел вон.

Эти слова дружинника не на шутку смутили инвалида. Во-первых, своей совершенной неуместностью в Улье. Подобное пафосное заявление даже в третьеразрядной любительской постановке, где-нибудь на Земле выглядело бы пошловато напыщенным. А уж в стиксе…Какая нахрен дуэль? Какая еще арена? И во-вторых, он заподозрил, что чего-то не понимает и надо срочно возвращаться в бордель, где кто-нибудь из цветов тут же разложит все по полочкам.

Впрочем идти в заведение мадам Зи-Зи не понадобилось. За стол Паломника присел невесть откуда нарисовавшийся Малыш и тяжело вздохнув начал разъяснять инвалиду магистральную линии партии, вернее Городского Совета.

В который раз подтвердились золотые слова, что все крупные современный состояния нажиты нечестным путем. И в качестве одного из способов обогащения, причем далеко не последнего в своей доходной части, граждане бессовестно эксплуатируют врожденную тягу всякого иммунного к нанесению ближнему своему многочисленных травм, вплоть до кончины последнего.

Применительно к данной ситуации дело обстояло следующим образом. Дабы не сокращать численность населения стаба до неприемлем низкого уровня, в поселении всем, за исключением граждан, категорически запрещалось использовать огнестрел. Да и на самих граждан накладывались определенные ограничения. Открытое ношение оружия не возбранялось, а вот использовать его можно было только в случае явной самозащиты, да еще в собственных, помещениях. И в этом плане Ковбой был полностью в своем праве. Поскольку салун «Дикий Запад» принадлежал лично ему. Остальным же лицам, на территории стаба даже открытое ношение огнестрельного оружия было запрещено. Не говоря уж об его использовании. Последнее каралось смертью. А в исключительных случаях, когда дело касалось старожилов Улья из числа стронгов или трейсеров, владеющих десятками Даров Улья и способных, при желании, разогнать половину дружины Дальнего, наказание могло ограничиться крупным штрафом и изгнанием из стаба. Впрочем, последнее относилось исключительно к числу умозрительных фантазий, поскольку подобные люди огнестрелом, как правило, не пользовались. Да и заглядывали в стаб не чаще раза в год. А упомянул об этом Малыш только потому, что слишком волновался и постоянно перескакивал с одной темы на другую.

— Всем остальным лицам, находящимся в стабе, за исключением граждан, — снова подчеркнул Малыш, — не возбраняется в ходе выяснения межличностных отношений использовать холодное оружие и собственные паранормальные способности, — слова «межличностный» и «паранормальный» Малышу удалось выговорить с трудом. Вряд ли оно входило в его родной лексикон. Скорее дружинник по памяти цитировал какую-то инструкцию для служебного пользования.

Такое послабление представлялось вынужденным. Поскольку драк все равно избежать невозможно. Так что лучше им не препятствовать, а перевести этот процесс в организованное русло.

Короче, пуля дура-штык молодец. Однако не все так просто. За любые действия подобного толка полагался штраф. Размеры которого устанавливались в зависимости от ущерба, причиненного поселению. А поскольку размер ущерба оценивался специально обученными на то людьми, комиссией в составе десяти человек из числа граждан, включая ментата, и члены комиссии имели свой процент со штрафов, то штрафы были конскими. Причем в категорию ущерба относились не только прямые убытки в виде разрушенных зданий и сооружений, и поврежденных материальных ценностей, но и косвенные. Как-то, расходы на лечение, вынужденный простой отдельных работников и прочая. Вплоть до отвлечения дружинников от выполнения своих обязанностей в связи с необходимостью ареста представителей враждующих сторон и амортизации мебели в местной кутузке. При должной фантазии много чего можно было выдумать. Но и здесь существовало определенное послабление. Разборки могли проводиться на специально отведенной для этого территории, именуемой Ареной.

В этом случае никаких штрафов не полагалось. А противники могли хоть на смерть забить друг друга. Никто слова худого не скажет. Свой профит Городская Казна получала в виде процента от ставок в тотализаторе, непременном атрибуте подобного действа. Именно на Арену Гоша и вызвал Паломника. С тем, чтобы убить его, не нарушая при этом законы стаба. К тому все же имущество проигравшего на дуэли передавалось победителю.

Впрочем, и в этом случае были определенные ограничения. Нельзя было вот так просто от балды вызвать кого ни попадя на дуэль. Для этого должен существовать весомый повод. Иначе подобное могло бы быстро превратиться в сравнительно быстрый способ обогащения сильных за счет слабых. Таких шустриков ожидал колоссальный штраф, не только сводящий на нет весь возможный профит, но и грозящий победителю экономической кабалой. Вот только в случае нынешнего конфликта никаких разночтений по поводу правомерности вызова на дуэль и быть не могло. Оскорбления, сделанное Паломником, хватило бы и на десять дуэлей.

Конечно, никто не требовал от Паломника, чтобы тот принял вызов на дуэль. Как говорится: хочешь — песни пой, хочешь — водку пей, хочешь морду бей. Вот только, по негласным правилам установившимся в стабе, лицо, отказавшееся от вызова на дуэль, должно было покинуть Дальний в течении суток. Это делалось для того, чтобы не провоцировать неорганизованные конфликты. Вряд ли первая сторона, вызвавшая на дуэль, удовлетворится одной лишь моральной победой и неявным признанием второй стороны в собственной трусости. Так что, для того, чтобы не отмывать от крови ту же комнату в гостинице после резни, устроенной противниками, их разборки предлагалось перенести за стену стаба. А поскольку время на сборы было ограничено и дорога из стаба всего-то одна, то, как правило, излишне осторожного, несостоявшегося дуэлянта невдалеке от ворот уже ожидали представители противной команды. Зато, в этом случае, автоматически решалась другая проблема. Связанная с тем, что по правилам Дуэльного Кодекса, был оказывается здесь и такой, все имущество проигравшего передавалось победителю. Поскольку нарушитель негласных дуэльных правил обычно уподоблялся черепахе и все свое носил с собой, то достаточно было обобрать тело убитого и справедливость тут же торжествовала. Это гораздо проще, чем обыскивать гостиничный номер в поисках заначки и судиться с Городским Банком за средства на счету покойного.

Выслушав все это, Паломник не без основания предположил, что в основе всего произошедшего лежат банальные экономические интересы. Уж больно кому-то, скорее всего тому же Шурику, приглянулась его инвалидная коляска. А все остальное, как говорится, дело техники.

Вроде как для Паломника изгнание не представлялось чем-то особо страшным. По требованию Грина он и так завтра должен был покинуть стаб. Разве что стоило поторопится, чтобы Гоша и компания не успели организовать ему засаду. Вот только у него, что называется: «Взыграло ретивое». Уточнив у Малыша, куда нужно двигаться, чтобы вовремя попасть на Арену, и что при себе необходимо иметь, он все же решил заскочить в салон мадам Зи-Зи, с тем, чтобы проконсультироваться у цветов, касательно возможностей своего противника. Как лказалосЬ. Арена располагалась практически рядом с «Диким Западом», времени у него, по расчетам, было в избытке. Выяснять, что-либо касательно Гоши у Малыша он не стал. Поскольку, несмотря на внешнее дружелюбие последнего, не вполне тому доверял, запомнв фразу Грина о том, что все время прибывания в стабе будет находиться под наблюдением. А кто лучше Малыша может это наблюдение осуществлять. Да и не верил Паломник, что в предстоящей схватке на смерть Малыш будет на его стороне. Недаром же говорят: «Дружинник дружиннику глаз не выклюет». И хотя это говорят, как правило, про воронов, но особой разницы инвалид не видел.

Разговор с Хризантемой, которая числилась чуть ли не подружкой Гоши, хотя по ее же словам на дух не переносила этого грубияна, и последующие пояснения Кати озадачили Паломника.

Дар Улья, которым обладал дружинник, чем то напоминал обычный телекинез. Вот только, в отличии от того же инвалида, которому были подвластны любые материальные предметы, управлять Гоша мог всего лишь метательными ножами. Дюжину которых всегда носил с собой на поясе. Причем, в каждый конкретный момент времени, повелевал всего лишь одним. Зато управлялся он с этим ножом виртуозно. При желании, мог острием на бетонной стене, расположенной в десяти метрах, нацарапать матерное слово. В свое время Гоша входил в команду трейсеров под руководством Быка и бил тех же лотерейщиков в глаз своими ножами. Но там приключилась какая-то мутная история и Бык выгнал Гошу из отряда. После чего тот и прибился к дружинникам.

Прогнозы на предстоящую дуэль, сделанные Екатериной, не слишком-то порадовали Паломника. Поскольку та заявила, что у инвалида нет никаких шансов и предложила срочно покинуть стаб. В противном случае посоветовала завещать ей все свое имущество, обещая, в свою очередь, с благодарностью о нем вспоминать.

По большому счету, Паломник был согласен с прогнозами подруги. Вот только он давно уже стал фаталистом, к тому же глубоко в душе зрела уверенность, что Улей трусов не прощает. И отступи он сейчас, воздаяние последует неотвратимо.

Подобные мысли представлялись ему самому более чем странными, поскольку для себя он решил, что стикс это некая бездушная машина, которая действует по заложенной в ней программе. Пусть и очень сложной, но напрочь неспособной отслеживать такие эфемерные понятий как героизм трусость и иже с ними.

Попеняв в собственных глупостях третий поток сознания, который отчего-то навязчиво демонстрировал сцены из исторической хроники в трактовке Голливуда. Сцены в которых два рыцаря на ристалище бились за право получить в награду платок принцессы, худосочной и прыщеватой девицы, Паломник, тем не менее решил принять участие в дуэли. Тем более что картинка с конными всадниками, вооруженными копьями, навеяла ему некоторые конструктивные идеи.

Сама Арена представляла из себя круглую утоптанную земляную площадку диаметром метров в пятьдесят, огражденную по периметру невысоким барьером из четырех веревочных канатов. Почти как боксерский ринг. Вокруг, в ожидании дуэлянтов, собралась приличная толпа. Человек под двести. В толпе мелькали фигуры ловчил, принимающих от зрителей ставки на исход поединка.

Тут же, отдельной группой, ближе к рингу, расположилась группа Отцов Города. Среди которых Паломник распознал Грина, Шурика и Седого. Такое внимание со стороны столь важных персон к заурядному поединку не могло не вызвать у Паломника настороженности. И подтвердило его предположение, что все происходящее не более как театрализованная постановка, направленная на то, чтобы уничтожить инвалида. Непонятным оставалось только одно: зачем такие сложности? Тому же Грину достаточно было щелкнуть пальцами и о Паломнике никто и не вспомнит. А тело, вынесенное за стену, той же ночью сожрут твари стикса.

Вторая непонятка была связана с тем, каким образом предполагается оградить зрителей вне ринга, на случай, если дуэлянты станут применять друг против друга свои боевые умения. Да ту же молнию или звуковую пулю используют. Умения, которое сравнительно часто выпадали в виде Даров Улья. Опять же, по словам Хризантемы, Гоша мог швырять свои ножи чуть ли не на пол километра

Впрочем, решил Паломник, судя по спокойным лицам присутствующих, некие меры предосторожности на эти случаи предусмотрены.

— И вообще, пусть за это голова у того же Грина болит.

И хотя Паломник прибыл на место вовремя, его противник уже находился на ринге и всячески демонстрировал свое недовольство затянувшимся ожиданием. Да и публика уже начала волноваться.

Паломника вызвались сопровождать все цветы. И даже сама мадам Зи-Зи, решила сделать ставку в пятьдесят споранов на смерть одного из дуэлянтов, причем категорически отказываясь говорить, кого она видит своим фаворитом. Девушки же помогли инвалиду преодолеть барьер, для того, чтобы оказаться на площадке. Хорошо хоть не стали на руках переносить коляску через канаты, вот бы позору было, а просто приподняли веревки, позволив тем самым Паломнику проехать во внутрь ринга.

Функцию судьи взял на себя Малой. Паломник давно подозревал, что его псевдоприятель далеко не так прост как старался казаться. Во всяком случае двумя десятками дружинников, обеспечивающих порядок, он командовал, как будто так и надо. Вот и сейчас, дождавшись, когда дуэлянты займут свои места на диаметрально противоположных сторонах ринга, он, не заходя на саму площадку, а приткнувшись сбоку, прямо у канатов, громким голосом поинтересовался: «Соперники готовы?».

Паломник высмотрел в толпе Катю. Та кивком головы подтвердила, что уже успела сделать для него ставку в пятьдесят споранов на победу. Логика Паломника была очевидной. Проиграет он и никакие спораны ему больше не понадобятся. Выиграет — деньги лишними не бывают. Послее чего подтвердил свою готовность к поединку. Изнывающий от нетерпения Гоша уже дал свое согласие.

Малой посмотрел на Грина и получив одобрение безопасника громким голосом скомандовал: «Начали».

А через две с небольшим минуты таким же громким голосом объявил. Дуэль закончена. Победил Паломник.

Целых две минуты ему, да и не только ему, а буквально всем присутствующим, понадобилось чтобы осознать результаты поединка. На самом деле все закончилось секунд за пять. Не успел Гоша выхватить из-за пояса свой первый нож, как Паломник, переведя предварительно коляску на электронное управление джойстиком, дал форсаж. Продукция земного европейского автопрома не подвела. Да и батареи, установленные в мастерской Шурика, себя полностью оправдали. За несколько секунд коляска преодолела разделяющее стороны расстояние в пятьдесят метров, а титановый штатив для капельниц, вдвинутый в горизонтальном положении снова сыграло роль копья. Пробив Гошу на уровне живота насквозь и нанизав на себя его тело. Неплохо проявили себя и канаты, охватывающее ристалище. Именно они позволили Паломнику затормозить, не причинив травм зрителям.

— Вот и сыграла моя козырная шестерка, — отрешенно думал Паломник глядя в мертвые, широко раскрытые глаза своего недруга, висящего на титановой трубе в полутара метрах от него. Инвалид прекрасно понимал, что другого шанса выжить, кроме того, чтобы изобразить из себя взбесившегося быка в схватке с матадором у него не было.

А тому же Грину остается разве что в недоумении поинтересоваться: «Господа, почему не сыграл мой козырный туз?»

— Расклад, батенька. Расклад.

Паломник еще раз огляделся вокруг и внезапно необычайно ясно осознал, что все это напоминает некое шутовское представление. А Улей не позволит делать из себя балаган. Он отомстит. Причем жестоко и незамедлительно.

— Надо посоветовать цветам бежать отсюда как можно быстрее. В какой-нибудь другой стаб. Если еще не поздно. Вот только вряд ли они меня послушают. А жаль девиц.

Глава двадцать третья. Лихие люди

Паломник покинул Дальний рано утром. Как только начало светать он стоял у закрытых ворот стаба в ожидании когда сформируется колонна охотников за Хабаром, с тем чтобы дружинники открыли выезд и выпустили всех желающих покинуть Дальний скопом. Помимо трех бронированных вездеходов, оборудованных пулеметами, и четырех двадцатитонных фур, принадлежащих городской команде мародеров, обеспечивающих поселение всем необходимым, разрешение на выезда ожидал еще один автомобиль. Выглядевший на фоне бронированных чудовищ столь же неуместно, как и инвалидная коляска Паломника. Самый обычный восьмиместный микроавтобус мерседес, безо всяких наворотов в виде усиленного бампера, бронирования и пулемета, выглядел пришельцем из другого мира. Коим он на самом деле и являлся, по большому счету. Вот только, в отличии от своих собратьев, так и не успевшего мимикрировать под воздействием стикса к потребностям Улья. Принадлежал микроавтобус четырем пришлым, судя по виду трейсерам, которых инвалид мельком видел в «Диком Западе». Поскольку никто не нервничал и не наезжал на дружинников с требованием немедленно распахнуть бронированные створки ворот, Паломник немного расслабился и сидя в своей коляске попытался немного вздремнуть.

И на то у него был более чем весомый повод. Всю предыдущую ночь ему было не до сна. После его совершенно неожиданной победы на дуэли и возвращения по месту жительства, цветы устроили грандиозное празднество по этому поводу. Чествование героя быстро переросло в откровенную оргию с Паломником в главной роли. Нет, он ничего не имел против какого-нибудь банального тройничка. Но сразу пять ненасытных девиц, это пожалуй перебор. И даже организм, укрепленный регулярный приемом живчика, начал требовать передышку между непрерывными сеансами любви, как называли это действо девушки, или жесткого изнасилования, как характеризовал происходящее сам Паломник.

Вскоре инвалид заподозрил, что дело вовсе не в его личной харизме и мужском обаянии. Просто у девушек, лишенных на время закрытия борделя регулярного общения с клиентами, возник банальный симптом недотраха.

К счастью, ближе к утру, в комнате появилась сама хозяйка заведения. И разогнала всех сотрудниц за исключением Кати. На присутствии Екатерины настоял сам инвалид. Были у него на то свои основания. Воспользовавшись паузой, Паломник попытался донести до мадам Зи-Зи свои опасения, касательно ближайшей трагической участи стаба. Непонятно, поверила ли бардельерша в то, что инвалиду пришло озарение свыше, и в то, что в ближайшее время Дальний окажется на пути миграции многотысячной орды тварей стикса с минимальным шансом на выживание всех его жителей. Но мадам Зи-Зи достаточно аргументировано пояснила, что даже, если инвалид и прав, поделать ничего не удастся. И полагаться остается разве что на крепость стен, да на мужество ее защитников. Поселение не даром называется стаб Дальний. Ближайший соседний стаб находится на расстоянии в триста километров. А следующий и вовсе в пятистах. Но расстояние не проблема. Проблема заключается в нравах, царящих в тех же Бутырках, ставших прибежищем самых отпетых негодяев. И если пришлые трейсеры, стронги и торговцы еще могут рассчитывать там на соблюдении хотя бы видимости Законов, то судьбе массовых переселенцев не позавидуешь. Те же девушки мгновенно станут бесправными рабынями, подвергающимся не просто сексуальному насилию, но и регулярным садистским пыткам, к которым предрасположена вся правящая верхушка Бутырки. И и за их жизнь никто и гроша ломаного не даст. Да и Гнездо, стаб расположенный дальше, пусть и лучше Бутырки, но не на много.

Решив для себя, что он сделал все что мог, Паломник для себя закрыл этот вопрос. К тому же, судя по задумчивому виду Екатерины присутствующей при разговоре, можно было надеяться, что девушка предпримет определенные меры, направленные на спасение. Пусть и в индивидуальном порядке

— Она девушка умная. Такая обязательно что-нибудь придумает, — подумал инвалид глядя на подругу.

После чего поинтересовался у мадам Зи-Зи целью ее визита. Лучше бы он этого не делал. Оказалось, не только у персонала борделя, но и у его хозяйки существовали определенные потребности. И эти потребности дама намеревалась удовлетворить с помощью Паломника. Не слишком возражая при этом на присутствие Екатерины.

— Ну вот, хотел тройничок, получите и распишитесь, — чертыхнулся про себя инвалид, смирившись с неизбежным.

К счастью, мадам Зи-Зи оказалась достаточно разумной дамой и не стала высасывать из Паломника все соки. А удовлетворившись получасовым сеансом, привела себя в надлежащий порядок и отправила Паломника в сопровождении Екатерин в ванную комнату. С тем чтобы помыть, побрить и постараться привести в чувство.

Ну что значит: «отправила в сопровождении…». Брюнетка просто подхватила Паломника с кровати и на руках, аки дитя малое, перенесла его в ванную комнату, тем самым подкрепив уверенность инвалида, что подруга провела в Улье далеко не один год. При всех недостатках стикса, он награждал тех счастливчиков, которым удалось прожить в нем хотя бы несколько лет, помимо прекрасного здоровья еще и отменными физическими кондициями.

После омовения и облачения в чистую одежду, своевременно приобретенную Паломником в количестве трех комплектов, с перспективой на длительное путешествие в места отдаленные, инвалид сидел за столом обильно уставленным всевозможными блюдами в компании мадам Зи-Зи и Екатерины. Предыдущий стол инвалид, дабы сокрыть результаты экспериментов с мечом джедая, разбил на мелкие куски и в таком виде предъявил хозяйке заведения. Сославшись на перманентно возникающие у него приступы ярости, вызванные фантомными болями в парализованных ногах. Вряд ли мадам Зи-Зи ему поверила, но вполне удовлетворилась десятью споранами за причиненный материальный ущерб и вдаваться в подробности не стала.

Сейчас же сидя за другим столом, на этот раз не таким роскошным, как предыдущим, зато накрытым по самому высокому классу, Паломник пытался понять, что еще хозяйка борделя от него хочет.

Оказалось, что у той, помимо потребностей чувственного характера, был по отношению к Паломнику и материальный интерес.

— А что ты собираешься делать с имуществом, которое тебе принадлежит по закону? — поинтересовалась между делом дама. — Я бы могла помочь тебе им правильно распорядиться.

Паломник не сразу понял о чем идет речь. И заподозрил притязания по отношению к вещам внешников, приобретенных у Седого.

Оказалось все гораздо проще. По Законам стаба Дальний все движимое и недвижимое имущество покойного, погибшего на дуэли, принадлежит победителю. И если с недвижимым имуществом у Гоши был полный пролет, то вот его модернизированный джип, стоящий на стоянке в мастерской Шурика, вызывал откровенную зависть у многих жителей поселения.

— Вот только распорядиться самим джипом и еще кое чем по мелочам, включая средства, хранящиеся в Городском Банке, Паломник вряд ли сможет. Поскольку уже сегодня должен будет окинуть саб. А сроки вступления в наследства ограничены двумя неделями. После чего все имущество отходит в Городскую Казну, — пояснила Паломнику мадам Зи-Зи, проявив при этом недюжинную осведомленность в правилах и процедурах.

— И что вы в этом случае мне посоветуете? — поинтересовался у дамы Паломник, пребывая в твердой уверенности, что сейчас его попытаются раздеть как липку.

И снова интуиция его не подвела.

— Этак я и сам поверю в то что обладаю пророческим даром, — хмыкнул про себя паломник, после того, как Мадам Зи-Зи предложила ему написать дарственную на все имущество Гоши в свою пользу. Причем безо всякой на то компенсации. Просто из чувства признательности к прекрасному человеку. Паломник просто в восторг пришел от такой наглости.

Зато по ходу дела выяснился совершенно неожиданный факт. Оказалось, что мадам Зи-Зи, вместе с Монархом, Грином, Седым и владельцем Городского Банка, господином, Шольцем, входит в Городской Совет.

— Похоже я недооценил значение борделя в вертикали власти, — вынужден был признаться Паломник. Этот статус хозяйки местной сферы интимных услух представился еще более значимым, после того, как выяснилось, что тот же командир дружины со звучным именем Лом, в Городской совет не входит. Паломнику не довелось познакомиться с этой неординарной личностью, поскольку сам Лом с отрядом дружинников, это помимо личной гвардии Монарха, сопровождал Городского Голову в турне по профилактике трясучки. Зато его первого зама, командующего дружиной в отсутствии начальника, как оказалось он прекрасно знал. Более того, Малыш числился чуть ли не приятелем инвалида. Во всяком случае здоровяк всячески это демонстрировал.

Сначала было Паломник хотел стребовать с Мадам Зи-Зи хотя бы сотню споранов за все про все. А потом передумал. Он взял лист бумаги и ручку, загодя приготовленные предусмотрительной дамой, и отписал полагающийся ему по закону джип, ранее принадлежащий Гоше, в пользу Екатерины. А вот все остальное досталось мадам Зи-Зи. Дарственная была зачитана в присутствии вызванных по такому случаю в качестве свидетелей цветов. После чего вручена хозяйке борделя. Судя по всему, результат не слишком-то удовлетворил мадам Зи-Зи. Вот только возражать она не стала, решив, что лучше получить часть чего-то, чем вовсе ничего. Зато Екатерина буквально светилась от радости.

— Наличие сразу нескольких незаинтересованных свидетелей и того же ментата в стабе, позволяет надеяться, что подруга сможет получить свое, — размышлял Паломник, предполагая, что своим поступком повысил шанс девушки на выживание. С таким наследством ее вполне может взять к себе какая-нибудь нормальная команда пришлых. Что позволит покинуть Дальний до появления у ее стен орды тварей стикса.

Очнулся от дремы Паломник после того, как возле ворот началось шевеление. Оказалось, все ждали прибытия Малого, который и должен был дать окончательные указания команде Охотников за Хабаром, а так же разрешить открытие ворот. А между тем, подъехавший на бронированно джипе Малой первым делом подошел к инвалиду. И поздоровавшись поинтересовался: «Куда вознамерился податься, приятель?»

— Думаю поехать на восток, в сторону Белогорска, — не стал скрывать свой маршрут инвалид.

— Ага, тебя как того преступника, на место убийства тянет, небось к себе, в Нестабильный Кластер собрался, — гыкнул и. о. командира дружины. — Могу помочь сократить путь километров на сто. Сейчас с Лихим про тебя договорюсь. Он с корешами поначалу в ту же сторону двигается.

И не спрашивая согласия Паломника, подошел к микроавтобусу, где переговорил о чем-то с командиром команды. Разговор затянулся. В конце-концов стороны пожали друг другу руки и Малой, опять же не интересуясь мнением инвалида, дал команду. После чего двое дружинников, все это время сопровождающие своего командира, погрузили кресло с инвалидом внутрь микроавтобуса.

Паломник не стал устраивать скандал, по поводу столь бесцеремонного распоряжения его судьбой. А решил попервах внимательно осмотреться. Желание как можно быстрее покинуть стаб, хоть тушкой, хоть чучелом, хоть в компании непонятных челов, приобрело панический оттенок. Он твердо знал, начни сейчас качать права, из стаба не выберится никогда.

Вскоре бронированная плита, защищающая выезд из Дальнего, сдвинулась по своим направляющим в сторону и машины тронулись в путь. Микроавтобус, принадлежащий команде Лихого, пристроился в хвосте колонны Охотников за Хабаром, сразу вслед за последним бронированным вездеходом, а Паломник принялся осматриваться. Его коляску поместили в конец салона. Из полагающихся изначально восьми кресел, осталось только два. Да еще два места наличествовали в кабине водителя. Так что в самом салоне микроавтобуса компанию Паломнику составляли бомжеватого вида хмыри, один из которых отчего-то радостно скалился разглядывали инвалида. А второй сидел молча, часто моргая глазами. Словно бы ему мошка в глаз попала. Сам Лихой занял место впереди, рядом с водителем. Еще в салоне у стенки стоял четыре рюкзака. Вылитые копии того, который был у самого инвалида.

Поскольку никто из присутствующих за пол часа езды так и рта не открыл, Паломник решил проявить инициативу, понимая, что еще немного и самым глупым образом заснет, с высокой перспективой так никогда и не проснуться.

Поэтому обращаясь вроде как «в никуда», он поинтересовался:

— Интересно, куда и откуда мы едим?

Как ни странно, на этот вроде бы как риторический вопрос откликнулся Лихой, повернувшись лицом в сторону Паломника он обстоятельно пояснил:

— Мы трейсеры. Из Бутырки. Сейчас по делам едем на восток. Сначала правда крюк сделать придется. Вслед за колонной поедем. Километров сто пятьдесят. Тут дорога лучше. Да и безопаснее. По любому быстрее выйдет. Потом свернем в сторону. Километров через сто будет развилка. Там сами уйдем налево, а тебе прямо на Белогорск. Тогда уже сам покатишь на восток.

— Или полетишь на небо, — отчего-то заржал скалящийся хмырь, которому собственная шутка показалась верхом эзопового языка. Но тут же заткнулся, получив увесистую затрещину от Лихого.

— Впрочем и без этой многозначительной реплики Паломник не питал иллюзий касательно своего будущего. Осталось понять только: «Где и Как». Именно с целью получить ответ на второй вопрос он и полюбопытствовал.

— А почему вы так налегке путешествуете. Машина не бронирована. И оружия особого я что-то у вас не вижу. Неужели тварей не боитесь?

И верно, ни винтовок, ни автоматов, не говоря уж о пулеметах и гранатометах, обязательном комплекте вооружения всякой нормальной команды охотников за споранами, Паломник не увидел. Разве что пистолеты на поясе у каждого. Но таким оружием даже не от всякого топтуна отобьешься. Не говоря о тварях уровнем повыше.

— А нам и не нужно, — пояснил Лихой, которому, похоже, скучно было ехать молча. — Фил сенс, — пояснил он указывая на моргающего чела. Любую тварь за километр чувствует. Так что если впереди по ходу кто покрупнее появится, всегда сможем дать заднюю. Благо машина при нужде все двести выдать сможет. А что касается оружия. Так кроме Фила, мы сами по себе оружие. Тот же Молчун, — на этот раз Лихой одобрително похлопал по плечу скалящегося хмыря, — за пять секунд лотерейщика одним ножом нашинковать может. Да и мы с Ментом кое-что умеем.

К этому времени, за разговорами, колонна Охотников за Хабаром, в хвост которой пристроился микроавтобыс с командой Лихого, уже отъехала от Дальнего километров на семьдесят. И судя по всему въехала в новый кластер, который недавно обновился. Ничем иным присутствие на обочине шикарного белого Мерса пояснить нельзя было. Особенно если учесть, что рядом с автомобилем стояли четыре человека. Один из них, судя по форменной одежде и фуражке, профессиональный водитель, пытался что-то сделать с заглохшим двигателем, приподняв капот. Второй, вызывающе дорого одетый пухлый мужчина средних лет, размахивая мобильным телефоном зажатым в руке пытался остановить промчавшуюся мимо них колонну бронированных автомобилей. И наконец две красавицы, в длинных белых вечерних платьях, одежде, скорее предназначенной для светских мероприятий, нежели для дальней поездки в автомобиле, пусть даже и люксовского класса. Пассажиры сломанного Мерса обалдело проводив глазами вездеход с пулеметом на крыше, немного оживившись при виде тормозящего рядом с ними микроавтобуса.

— Командир, -подал голос Мент. — Может задержимся немного. Непонятно, когда Зи-Зи свой бордель откроет. Да и скучно там.

— А давай, — согласился Лихой, подмигнув при этом Паломнику. — Молчун на выход.

Микроавтобус резко затормозил рядом с мерсом. Из салона, распахнув боковую дверь, выскочил скалящийся хмырь и стремительным броском подскочив к пассажирам авто, после чего казалось бы одним слитным движением перерезал горло обеим мужчинам. Те еще стояли на ногах разбрызгивая вокруг фонтаны крови, а Молчун уже затащил в салон впавших в шок женщин.

Глава двадцать четвертая. Белый город на холм

Как только женщины оказались в салоне микроавтобуса, Лихой перебрался из водительской кабины, отправив на свое место Филла. Сенс безропотно поменялся местами с командиром. После чего Лихой и Молчун особо не сдерживаясь начали просто избивать женщин. А попытки кричать пресекли разорвав платья своих жертв и засунув куски ткани в рот.

Дождавшись, когда Филл усядется на переднее сидение, Мент даль по газам и автомобиль проехав вперед метров сто свернул на боковую проселочную дорогу. Отъехав от основной магистрали и скрывшись из зоны видимости водитель остановился на поляне, невдалеке от небольшой березовой рощи, так что с шоссе нельзя было рассмотреть происходящее.

Вряд ли бандитов особенно беспокоило то, что кто-нибудь помешает их забавам. Но существовала вероятность, что в помощь Охотниками за Хабаром из Дальнего может выехать еще пара машин. А привлекать к себе излишнее внимание, демонстрируя не слишком-то одобряемые всякими ханжами поступки, Лихой не хотел.

Все это он детально пояснил Паломнику в то время пока покорные женщины, стоя на коленях перед развалившимися в креслах Лихим и Молчуном ртами удовлетворяли бандитов.

Судя по всему, у подонков существовал немалый опыт в приведении своих жертв к покорности. Всего-то за несколько минут женщины были готовы пойти на все лишь бы не подвергаться дальнейшим избиениям. Причем, как заметил Паломник, существенных травм своим жертвам бандиты старались не наносить. На голых телах женщин присутствовали разве что небольшие гематомы. Все одежда, разорванная в клочья, валялась под ногами. Да и сколько той одежды было. Два воздушных платья, пара трусиков и все. Даже лифчики эти, судя по виду всего лишь пол часа назад светские дамы, а сейчас покорные своим мучителям шлюшки, готовые немедленно выполнить любой каприз своих господ, не носили.

— Слишком быстро сломались, — наверняка, та же Катерина продержалась бы подольше. Вот только все равно на конечный результат это бы не повлияло, размышлял Паломник, тщательно отслеживая малейшие детали. Теперь у него уже окончательно не было ни малейших сомнений, что в ближайшей перспективе его ожидает участь не на много лучшая, нежели блондинок.

— Надеюсь, меня они не станут насиловать? Хотя кто знает. От бандитов из Бутырки всего ожидать можно. Слишком уж много обещающее начало. Как бы моя невинная шутка касательно Гоши и его нетрадиционной сексуальной ориентации не воплотилась в жизнь с другими персонажами.

В качестве плана Б, дабы предотвратить нечто подобное, Паломник предполагал выхватить висящий на поясе «Пустынный Орел». После чего надеялся, что его смерть станет быстрой и сравнительно безболезненной. Способности Молчуна к сверхскорости и его рефлексы убийцы давали на то некоторую надежду. С другой стороны, что помешало бы клокстопперу просто обезоружить инвалида, с тем чтобы в дальнейшем повергнуть того пыткам. Разве что при виде пистолета дрогнет рука у кого нибудь еще. И он заработает в лицо огненный шар или ту же звуковую пулю. Жаль, так и не расспросил у бандитов ничего, касательно их умений. С другой стороны, с среде не слишком знакомых межу собой иммунных, таким не принято делиться. Поделиться с инвалидом информацией о том, что Фил сенс, причем сенс очень сильный, Лихой мог лишь будучи наверняка уверенным, что дальше эти знания никуда не уйдут.

— Интересно, Малой все это затеял только по просьбе Шурика, ради того, чтобы заполучить инвалидную, или я чего-то не понимаю. И невзначай насолил тому же Грину. И входят ли пытки в комплект требований, озвученных дружинником. Или предполагаемое насилие это так, сопутствующий бонус.

Паломник был категорическим противником любых пыток, во всяком случае, когда дело касалось непосредственно его. Хотя многолетняя болезнь сделала его гораздо более устойчивым к боли, нежели обычного человека.

А то что все члены команды Лихого были садистами не вызывало ни малейшего сомнения. Достаточно было взглянуть на выпученные от возбуждения глаза Фила и текущую изо рта слюну, наблюдающего за тем, как Молчун выкручивает своей жертве соски. Или послушать Мента, настаивающего, чтобы партнеры не слишком увлекались и оставили ему хотя бы одну шлюху способную еще дергаться, чтобы сделать такой вывод.

— Похоже мадам Зи-Зи в своих опасениях по поводу переселения в Бутырку была права, — признался сам себе Паломник. — В стабе, где проживают подобные мрази участи девушек не позавидуешь.

Рассчитывать на план А, был у Паломника и такой, в соответствии с которым он убьет всех бандитов, можно было разве что будучи полным идиотом. Ну еще, если он и на самом деле является Счастливчиком Улья, число потенциальных удач которого не ограничивается ни четырьмя, ни даже семью, а перевалило за сотню.

И тем не менее Паломник, без особой надежды на удачу, продолжал ожидать свой единственный шанс.

Между делом Лихой, положив своей блондинке руку на затылок и регулируя частоту и амплитуду движения головы, принялся растолковал инвалиду, что рты своим жертвам поначалу они затыкали вовсе не от того, что боялись криков. Тому же Менту такое наоборот, нравилось. Вот только Фил очень чувствительный к громким звукам. От них у него сенсорные способности на время пропадают. Похоже его забавляла эта беседа. Когда все все понимают, но делают вид, что ничего особенного не произошло.

В ожидании своего шанса Паломник решил ему подыграть.

— И часто вы так развлекаетесь? — поинтересовался он.

— Не слишком, — с наигранным сожалением ответил Лихой. — Надо попасть в обновленный кластер в то время пока все эти шлюхи не успели стать тварями. А такое не часто выпадает.

— А если она, предположим, иммунная, — поинтересовался инвалид, кивнул на блондинку, обслуживающую Молчуна, и сейчас судорожно пытающуюся вздохнуть.

— Ну тогда, по хорошему, стоило бы ее напоить живчиком и отвезти в стаб, — изобразив глубокую задумчивость и одновременно заставляя свою блондинку ускориться, произнес Лихой. — Вот только, боюсь, что после Мента никому из них уже и живчик не поможет. Он у нас пироман. Натура огненная, увлекающаяся. Так что если есть желание присоединиться, прошу. Сразу после меня. Попрошу Мента. Он еще немного подождет.

— А как же Фил? Неужели провинился и останется без сладкого.

— Фил не по этой части. Он целибат блюдет. Да еще смотреть очень любит.

А между тем Молчун, подойдя к пику наслаждения, в преддверии эякуляции, особо сильно сжал и выкрутил соски своей жертвы. Совершенно не сдерживая свою силу. Блондинка от неожиданной боли, отягощенной всем происходящим, тем, что нормальная человеческая психика не сразу в силах была принять, впилась зубами в отросток Малого и просто оторвала кусок.

Вопль клокстоппера: «Сука!!!» и глухой удар тела о стенку салона, куда впечаталась мертвая блондинка со сломанной шее, отброшенная одним стремительным взмахом руки Молчуна, на секунду ошеломил всех. Всех да не всех. Паломник понял, что это его единственный шанс и выхватив Магнум влепил пулю в голову Малого. Тот умер как бы не быстрее блондинки.

Первый поток сознания Паломника, отвечающий за рациональные поступки, ускорил скорость мышления до такой степени, что казалось само время замедлило свой ход. Схожим Даром Улья владел Молчун. Только клокстоппер умел не только быстро думать, но и мгновенно двигаться. Что не было дано инвалиду. Его тело, в этом плане, мало чем отличалось от обычного человека, прожившего в Улье пару месяцев. То что Молчун не смог увернутся от пули, стало не результатом заслуг инвалида и его нечеловеческой скорости, а следствием болезненной потери скалящимся хмырем, куска члена. Обстоятельства, способного выбить из равновесия любого.

И все -таки способность мгновенно оценивать ситуацию давала определенные преимущества. А ситуация сложилась, объективно говоря, аховая. И хотя своим первым выстрелом Паломник уложил самого опасного, как он предполагал, для себя противника, оставались еще Лихой и Мент. Фила в расчет можно было не принимать. Оглушительный крик напарника, а главное звук выстрела, в закрытом помещении мало чем отличающимся от взрыва светошумовой гранаты, правда без визуального эффекта, ввел сенса в ступор. Да и вряд ли тот обладал еще каким-нибудь умением помимо сенсорики. Во всяком случае боевым.

А вот пуля, посланная из Пустынного Орла в Лихого, отразилась рикошетом от полупрозрачнойт голубой сферы, на мгновение проявившейся при попадании, вокруг тела бандита.

Никакого ущерба от этого выстрела, как впрочем и от следующего, Лихой не претерпел.

Весь эффект от стрельбы по недавнему собеседнику Паломника, свелся к грохоту от выстрелов, бьющему по ушам, да визгу отрикошетивших пуль, насквозь пробивающих корпус микроавтобусов, оставляя за собой огромные дыры и заусеницы рваного металла.

— Никогда не слышал о Даре Улья, создающем защитный экран вокруг своего носителя, — проанализировал первым потоком сознания Паломник сложившуюся расстановку сил. — Надеюсь, что оставшихся двух пуль в магазине окажется в достаточным, чтобы его пробить. Иначе мне сплетут лапти. Отбиться кулаками от Лихого и Мента я точно не смогу. А достать винтовку я точно не успею.

Пока первый поток сознания руководил действия, направленными на спасение Паломника, третий, работая в обычном, не ускоренном, режиме успел обругать Паломника:

— Надо было обруч на голову надеть и кастет на руку напялить, а не прятать эти приблуды в рюкзак. Все боялся себя демаскировать. Вот теперь получи и распишись. А мог бы просто бейсболку размером побольше прикупить и на уши напялить. Или у Ковбоя шляпу попросить. Вот обруч никто бы и не увидел. А кастет можно, для любопытствующих, обозвать обручальным кольцом, на случай одновременной женитьбы сразу на трех девушках. Цветы запросто могли бы подтвердить такой брак.

Как ни странно, весь этот бред в голове ничуть не отвлекал Паломника от главного. А именно,спасения себя, любимого.

Четвертый выстрел из Пустынного Орла, по результату ничем не отличался от двух предыдущих. Разве что дыра в крыше микроавтобуса стала побольше. Да к грохоту выстрелов вроде бы присутствующим удалось приспособиться. Скорее всего за счет частичной глухоты.

Остался последний Пятый.

Сожалея о том, что он не выбрал в Оружейной Лавке Седого что-нибудь более многозарядное, Паломник не задумываясь нажал на курок. На этот раз ему частично повезло.

Лихой, отбросив в сторону ногой блондинку, привстал со своего кресла и путаясь в спущенных штанах, попытался добраться до Паломника. К этому же время несколько пришел в себя и Мент. Пироман сложил ладони тарелкой и направил вытянутые руки в сторону Инвалида. Прямо перед открытыми ладонями возник призрачный сгусток пламени. Сначала небольшой, но потихоньку обретающий форму шара, при этом наливаясь багровым цветом.

Опять же сработало пресловутое ясновидение, которое сам Паломник напрочь отрицал. Когда шар достигнет размера волейбольного мяча, то сорвется с рук и устремится в сторону инвалида. Который не то что уклонится не успеет, но вместе с задней стенкой микроавтобуса горящей кометой улетит за горизонт.

— Ультимативное умение. — вынужден был признать инвалид. Пожалуй таким и элитника завалить можно. При условии, что тварь будет стоять на одном месте в ожидании, когда Пироман будет готов к запуску фаербола.

В это время он и нажал на курок. Пятый выстрел опять же не причинил Лихому никакого вреда. Вот только смена положения тела привела к тому, что защитная сфера отразила на этот раз пулю не в крышу, а прямо в предплечье Мента. Вот после этого Паломник в полной мере и смог оценить поражающую способность Пустынного Орла. Менту просто оторвало руку. И он рухнул в кресло водителя размахивая коротким обрубком чуть пониже плеча, из которого фонтаном била кровь. Куда при этом исчез формирующийся огненный шар разглядеть не удалось.

Остался последний противник. И тогда Паломник использовал свое оружие последнего шанса, о котором даже в уме старался не думать. Чтобы не сглазить.

— Три ноль в пользу медицинского оборудования, — произнес он через две секунды, разглядывая умирающего Лихого, нанизанного на импровизированное копье торчащее из инвалидной коляски, словно бабочка на булавке.

— Интересно, а я могу имя поменять? С учетом реалий мне больше бы подошло не Паломник, а что-нибудь навроде «Рыцаря титанового штатива». После чего, нажатием кнопки вернул металлический стержень вовнутрь коляски. При этом тело Лихого сползло со штатива и свалилось к ногам инвалида.

— Похоже защита Лихого была рассчитана только на быстролетящие цели, типа пули. А то что двигается не так быстро — пропустила. Иначе хрен бы я этот барьер смог пробить, — хладнокровно рассуждал Паломник, рассматривая поверженное тело своего врага.

Подобная странная реакция стала результатом отходняка, вызванного пониманием, что ему в который раз чудом удалось выжить.

Правда все еще далеко не закончилось. Менту удалось остановить кровь хлещущую из культи путем прижигания обрубка. Все-таки пироман. И теперь он стонал сидя в водительском кресле. Фил до сих пор пребывал в ступоре, закатив глаза. И главное, надо что-нибудь было делать с оставшейся в живых блондинкой. Все же человек. Не бросать же ее тут одну.

В который раз ситуация решилась сама собой.

Блондинка, издав протяжный вой, быстро сменившийся утробным урчанием резко вскочила на ноги и одним прыжком преодолев полуоткрытую перегородку, разделяющую салон микроавтобуса и водительскую кабину впилась зубами в шею пиромана.

Этот звук хорошо был знаком Паломнику. Именно так урчала Рыжая пожирая Альфреда.

— Не убежден до конца, но, похоже, сильный стресс ускоряет трансформацию зараженных в тварей стикса. А возможно тут все дело в сексе. К тому же придает вновь обращенным на первом этапе дополнительную энергию Уж слишком мало эта блондинка напоминает медляка. Зато проблемы о дальнейшей судьбе жертвы бандитов беспокоится не придется.

И хотя у Паломника в голове мелькнула мысль обшмонать Лихого и его команд на предмет чего интересного, но после того,как тварь стикса приподняла голову и вперилась в инвалида своими страшными белесыми буркалами, эта мысль тут же прошла. Сражаться с бывшей блондинкой было нечем. Вряд ли ее удастся нанизать на штатив. Да и, честно говоря, не очень хотелось. Поэтому Паломник, прихватив с собой, один из четырех рюкзаков, стоящих вдоль стенки салона, открыл заднюю дверь микроавтобуса, и частично удерживая коляску от падения телекинезом, выехал на поляну. Оставив тварь стикса разбираться с пока еще живыми Ментом и Филом.

А через две недели Паломник, прячась невдалеке от Белогорска, с восторгом рассматривал Белый Город на холме. Прошлый раз, пробираясь по перешейку вдоль границы Черного Кластера, он не смог этого сделать. Поскольку была ночь. А сейчас не мог оторваться, разглядывая город в бинокль, доставшийся в наследство от Лихого, буквально наслаждаясь видом высоких башен, сделанных из ослепительно белого мрамора, широких улиц, покрытых гранитной брусчаткой, сказочными домами вычурной формы.

— А ведь это город не из нашего мира. И вряд ли Земляне из параллельных вселенных имеют к нему отношение. Не слышал ни об одном из иммунных, выходце из Белогорска. Не удивлюсь, если Екатерина окажется правой. И в Улье существуют Святые Места. И это одно из таких мест. На секунду Паломник вообразил себе тот чужой мир. Перед глазами отчего-то возникли высокие заснеженные скалы и желтые облака. И, надо сказать, что увиденное инвалиду не слишком понравилось.

Глава двадцать пятая. Дети Стикса

Если еще неделю назад всяческие разговоры о Святых Местах казались Паломнику не более чем бредом сумасшедших, то встреча, случившаяся с ним накануне, несколько поколебала уверенность инвалида в собственной правоте.

После того, как он покинул негостеприимный микроавтобус Лихого и отъехал подальше, возникла проблема, в какую сторону двигаться. Идея достать винтовку и расстрелять из нее сначала обратившуюся в тварь стикса блондинку, а потом и оставшихся в живых бандитов, в случае, если с ними до сих пор не разобралась их бывшая жертва, с тем чтобы все же поискать в вещая трейсеров из Бутырки что-нибудь интересное, была после непродолжительного осмысления Паломником отброшена. Безо всякого на то обоснования. Просто не хотелось и все тут!

А что касается: «Куда податься», так это действительно животрепещущий вопрос. Выезжать на шоссе не было ни малейшего смысла. С одной стороны оно вело назад в стаб Дальний, где вернувшемуся инвалиду не приходилось рассчитывать на радостную встречу. С другой упиралось в городок, в котором ныне мародерничали Охотники за Хабаром из того же Дальнего. Встреча с ними была чревата вопросами: «А где это ты, мил человек, своих попутчиков потеряли?». Оно ему надо? Нет. Оно ему не надо. Правда, по словам того же Лихого, где-то впереди от главного шоссе ответвлялась нужная ему дорога на восток. Вот только Паломник засомневался, располагалась ли она до городка или после. К тому же не факт, что такое ответвление от главной дороги всего одно. И вероятность выбрать нужное далеко не гарантирована.

Так что Паломник решив не рисковать и по грунтовке сразу же покатил в ту сторону, которая, с его точки зрения, вела на восток.

На самом деле, в отличии от своего первого вояжа от Белогорска до Дальнего, сейчас ситуация с ориентацией на местности выглядела намного лучше. Екатерина, по большому секрету, показала ему карту, украденную из кабинета самого Монарха, куда девушку однажды пригласил Городской Голова для того чтобы расслабиться не отрываясь от работы на благо стаба. Карта, вернее даже не карта, а этакий набросок общего плана от руки, то что люди сведущие в туризме называют кроками, лежала среди других многочисленных бумаг на столе клиента. А поскольку Монарх в порыве страсти смахнул все бумаги на пол, освобождая место для жрицы любви, то потеря одного из многих листов вряд ли привлекла его внимание. Так что Екатерина не слишком-то и рисковала, засунув лист с кроками себе в чулок. Наличие у девушек чулков и подвязок было еще одной фишкой Монарха.

Тогда, из этого рассказа, Паломник вынес только одно предположение. О том, что в бытность свою, в родном мире, Монарх был боссом средней руки. И обожал заниматься сексом со своей секретаршей, разложив подчиненную на рабочем столе. С учетом требований к чулкам и подвязкам, складывался образ полуответственного руководителя тридцатых годов из какого-нибудь Райпотребсоюза.

Что тут же заставляло относиться к Монарху со всей серьезностью, поскольку в этом случае время прибывания Городского Гловы в Улье должно было бы исчисляться многими десятилетиями. А старожилы стикса далеко не за красивые глазки долго живут в Улье.

Касательно же сексуальных предпочтений, то привычки, выработанные в молодости, как правило сохраняются очень надолго, поскольку сродни условным рефлексам.

И только позже, внимательно изучив набросок, в котором весьма условно были изображены основные ориентиры в радиусе тысячи километров, Паломник осознал, что этой писульке цены нет. Поскольку на ней были указаны сроки перезагрузки многочисленных кластеров, окружающих Дальний. К тому же с привязкой к конкретным календарным датам. Так например, тот же городок для мародерки обновлялся каждые двадцать семь дней. И последнее обновление прошло вчера. Неудивительно, что уже сегодня колонна заготовителей отправилась за хабаром. А шестигранная сота, лежащая прямо на дороге между Дальним и Белогорском, обновлялась раз в четыре дня. И будь на ней поселение, хотя бы немногим поболее, нежели деревенька на пять дворов, тут вполне могла бы завестись элита.

Екатерина запретила Паломнику даже копировать этот набросок. Опасаясь того, что сама копия может попасть в чужие руки. И тогда девушке несдобровать. Но ничуть не возражала против того, чтобы инвалид на протяжении часа все внимательно изучил. Этого времени Паломнику, с его прекрасной памятью, оказалось достаточно, чтобы все неплохо запомнить. Правда, многочисленные дороги, сетью покрывающие стикс, такие как ответвление, уходящее в сторону шоссе, на которое ссылался Лихой, на этой карте указаны не были. Только основные магистрали, связывающие между собой важные объекты. Типа городов, крупных поселков, военных баз, или, допустим, той же железнодорожной станции, у которой рельсовая колея, пересекая соседний кластер, превращалась в булыжную мостовую. Зато на самой станции вполне мог оказаться состав груженный лесом, углем или, даже, зенитными установками.

В очередной раз чертыхнувшись по поводу того, что в Улье не работает компас, в силу отсутствия магнитных полюсов, а дневное светило скрыто постоянной дымкой, что делает ориентацию на месте еще тем квестом, Паломник, тем не менее, был практически уверен в том, что неспешно двигаясь в избранном направлении по вспомогательным дорогам через два-три дня выйдет к магистрали, ведущей на восток. Той самой, вдоль которой передвигался прошлый раз. Опасение вызывало разве что то, что двигаясь напрямую, непременно уткнешься в кластер, представленный на карте Монарха небольшим заштрихованным пятном с нарисованным в середине перевернутым крестом и надписью: «Килдинги». Судя по тому, что срок перезагрузки этого кластера был обозначен 100+, причем не дней, а лет, то речь шла о самом натуральном стабе. Вряд ли в этом месте существовало какое-нибудь поселение Детей Стикса. Те, по слухам, не были расположены к постоянному месту жительства и прибывали в непрерывном движении, переходя с одного места в другое. Скорее всего, до составителя карты дошли слухи, что в этом месте неоднократно видели следы проведенных сектантами ритуалов.

Вот только у Паломника не было ни малейшего желание поближе познакомиться с «Детьми Стикса». Уж слишком недобрая слава гуляла о сектантах, культивирующих человеческие жертвы. В любом случае Паломник не собирался рисковать и предполагал обойти заштрихованное пятно по широкой дуге.

И все же топографический кретинизм, в котором инвалида не без основания себя обвинял, сказал свое веское слово. Не помогли ни кроки Монарха, ни то, что в ночном небе, в зените, в том случае, когда дымка рассеивалась, можно было увидеть яркую звездную туманность с Черной Дырой по центру, вытянутую строго с севера на юг. Чем тебе не Полярная звезда. Об этом Паломник узнал, прислушиваясь к разговору рейдеров, обосновавшихся за соседним столом в «Диком Западе». Отчего это кряжистый ветеран стикса стал посвящать новичка в маленькие хитрости бизнеса охотников за споранами, Паломник так и не понял. Уж больно салун неподходящее место для таких разговоров. Скорее всего причиной стали две кружки пива, выставленные молодым своему товарищу. К тому же появление пышнотелой официантки тут же свернуло разговор в привычное русло: «про водку и баб». Но слова кряжистого пришлого Паломник запомнил. И той же ночью, глядя в звездное небо, убедился в его правоте.

Ничего из вышеперечисленного не помогло Паломнику обойти опасный стаб, отмеченный перевернутым крестом. В этом он убедился, выехав по узкой извилистой тропинке, пересекающей светлую березовую рощу, на яркую зеленую поляну, покрытую невысоким ковром шелковистой травы. В центре поляны стоял высокий деревянный крест, выполненный из сбитых накрест почерневших от времени массивных деревянных брусов. На кресте висел распятый человек. Судя по безвольно опущенной голове и черным, давно запекшимися струйкам крови, натекшим из-под металлических костылей, которыми руки и ноги распятого были прибиты к кресту, висел человек уже достаточно давно. И все же периодические судорожные вздохи свидетельствовали о том, что он все еще жив.

Раньше, до того как оказаться на кресте, мужчина, похоже, выглядел настоящим красавчиком. На вид лет тридцати. Высокий, физически развитой, с отчетливо прорисованными кубиками на животе. И главное, с роскошной черной гривой на голове, и не менее восхитительной черной же бородой. Такой типаж уместно смотрелся как на вечерних раутах, так и на пляже, в обтягивающих зад плавках, подчеркивающих незаурядные мужские достоинства красавчика. Но уж никак не на кресте.

Все это Паломник просто домыслил, глядя на распятого. Поскольку сейчас и волосы на голове, и борода смотрелись клочьями грязной пакли. Выпирающие ребра, казалось пытались прорвать кожу. А вместо эластика на бедрах мужчины болталась грязная набедренная повязка. Больше никакой одежды, способной скрыть многочисленные гематомы, гнойные язвы и раны на теле, на мужчине не было.

— Не хватает тернового венца на голове и римского легионера поодаль и чем не новый Искупитель,- задумчиво произнес Паломник глядя на открывшийся перед его глазами перформанс и не понимая как ему поступить в этой ситуации. Напрашивалось: напоить жертву проклятых сектантов, а в том что он стал свидетелем ритуала килдингов у инвалида не было сомнений, а потом вытащить костыли из креста и освободить несчастного. Вот только непонятно, как это сделать без необходимых инструментов.

— Гвоздодера у меня точно нет.

— Зато я наконец-то понял, как римлянам удавалось гвоздями крепить своих смертников на крестах. Оказывается все до банального просто. Гвозди вбивают не в ладони, как о том талдычит популярная литература, демонстрирующая картинки с изображениями ран на теле Христовом, а в кости запястья. Так вполне надежно. И вес тела такой крепеж выдержит.

Все еще не слишком понимая, как разобраться с костылями, Паломник решил преодолевать трудности по мере их возникновения и попытался тронуться в сторону креста.

Вот только ладонь, невесть откуда взявшегося за спиной человека, опущенная ему на плечо, помешали этому поступку.

— Не торопись, если не хочешь поменяться судьбой с этим несчастным, — раздалс низкий проникновенный голос.

— Кажется, накаркал. Никак римские легионеры появились, — подумал Паломник, обругав себя за проявленную беспечность. Появление незнакомца он откровенно проворонил.

— Нет, это никакой не римлянин. Серая ряса с капюшоном, из под которого с трудом можно было различить общий абрис лица, похоже обычного, человеческого, да глубоко запавшие черные глаза, приличествуют скорее не римскому легионеру, а испанскому инквизитору, — решил Паломник оглянувшись назад и делая вид что не видит в словах сектанта ничего странного. А то что незнакомец из числа «Детей Стикса» не вызывало у него ни малейшего сомнения.

Более того, наученный недавним опытом общения с Лихим, тут же развернул коляску и глядя прямо в лицо оппонента попытался втянуть килдинга в диалог.

— Позвольте поинтересоваться, а чем этот человек настолько провинился, что вынужден умирать таким страшным образом?

— Все мы виноваты перед Ульем. И только своими страданиями можем частично искупить собственные прегрешения, — ответил сектант звучным глубоким голосом. Словно бы даже не говорил, а вещал мудрость запредельной глубины.

— Твою мать, сколько пафоса. Аж тошно становиться. С таким голосом надо в театре выступать, сообщая зрителям: «Кушать подано», — мысленно скривился Паломник.

А сектант, будто бы прочитав его мысли, резко снизил уровень патетики в своей речи. И достаточно нормальным тоном продолжил:

— Что касается конкретно данного индивида, то он подобное заслужил. Из Муров. Много крови невинных жертв на его руках.

Впрочем все мы не без греха. Если не ошибаюсь, Паломник, ведь тебя таким именем крестили?, ты и сам недавно двух рейдеров из Бутырки убил. А еще двух оставил во власти неразумного дитя стикса.

Так что и тебе, во искуплении этого и других многочисленных прегрешений, нужна своя Голгофа.

— Это как понимать? — запаниковал Паломник. — Он что, вытянул все из моей головы, как тот пацанчик ментат. Хотя куда там ментатам. Те, в лучшем случае, эмоции считывают да могут отличить правду ото лжи. А этот натурально мысли читает. Надо его немедленно кончать. Иначе мне точно светит Голгофа. В виде распятия на кресте или сожжения на костре.

Паломник совсем было вознамерился активировать меч джедая, которым вооружился сразу же после расставания с Лихим, с тем чтобы воткнуть энергетический клинок в брюхо сектанта, стоящего на расстоянии вытянутой руки, но внезапно различил на лице килдинга, скрывающегося под капюшоном, откровенную насмешку и резко передумал.

— Пожалуй с этим монстром простым мечом, пусть даже из арсенала внешников, не совладеешь. Тут как бы не танковый полк понадобится, и то, результат может оказаться неоднозначным, — завопила интуиция Паломника.

— И это правильно, — хмыкнул собеседник. — Время твоей Голгофы еще не пришло. Сначала ты должен кое-что для нас сделать. Возьми этот камень. И когда придет нужное время возложишь его на Алтарь.

С этими словами сектант протянул Паломнику небольшой округлый голыш, отличающийся от обычной речной гальки разве что глубоко насыщенным зеленым цветом.

— Хотелось бы уточнить ваши слова,чтобы ненароком ничего не напутать, — вежливым поинтересовался инвалид, стараясь ни о чем не думать, поскольку все что вертелось у него в голове по этому поводу, иначе чем матерными словами передать было невозможно. В присутствии собеседника, способного читать твои мысли, подобное казалось не слишком уместным. — Где мне искать этот самый Алтарь? И как я узнаю, что это именно то, что нужно? И что будет если я не смогу выполнить ваше задание?

— Рано или поздно встретишь и поймешь. Не сделаешь умрешь, — коротко ответил сектант и жестом дал понять, что не намерен продолжать беседу на эту тему.

Пойдем, я немного провожу тебя и покажу дорогу, которая быстро выведет к Белогорску.

— А что будет с ним? — поинтересовался Паломник, у которого внезапно проснулось несвойственное ему чувство сострадания, указывая на распятого. Скорее всего подобное стало следствием понимания, что при другом раскладе он и сам вполне бы мог занять место рядом с Муром.

— Ладно, будешь должен, — совершенно неожиданно заявил сектант, копируя чем-то того же Седого, старающегося извлечь выгоду по любому поводу. Сектант тихонько свистнул и из редких кустов неподалеку, в которых и кролик с трудом-то мог бы спрятаться, выпрыгнул самый настоящий рубер.

Тварь стикса повинуясь жесту килдинга рванулась к распятию и одним небрежным движением когтистой лапы сорвала тело с креста. После чего с громким урчанием начала пожирать все еще дергающуюся жертву.

Глядя на эту кровавую трапезу и запретив себе высказывать возмущение, пусть даже мысленно, Паломник попервах решил, что это никакой не рубер. А обыкновенный кваз. Только без цилиндра, галстука бабочкой и трости. К тому же очень голодный. Но потом, все же понял, таки рубер причем самый настоящий. Стоящий в шаге от того, чтобы превратиться в элитника. А еще полностью покорный его собеседнику. Такое, как говорят, не могло быть никогда, и вот снова случилось. Единственное правдоподобное пояснение всему происходящему звучало достаточно коротко: «Это Улей, детка…»

— Пошли, не будем задерживаться, — оторвал инвалида от размышлений сектант. — Я хочу по дороге обсудить твою гипотезу о том, что Улей это заброшенная ферма Предтечий по выращиванию жемчуга. Кое-что в ней показалось мне интересным.

Глава двадцать шестая. Судья Фараона

Нельзя сказать, что после всего случившегося на поляне Паломник был расположен обсуждать со своим собеседником тайны мироздания. Но идея воспротивиться сектанту, это пожалуй последнее, что могло бы прийти ему в голову в данной ситуации.

Поэтому инвалид детально изложил свою гипотезу, касательно смысла и цели существования Улья, являющегося заброшенной фермы Предтечей по выращиванию жемчуга. Он, даже, в качестве косвенного подтверждения, ввернул сюда трясучку, как способ заставить обитателей стикса проявлять определенную двигательную активность. Приведя не вполне уместную аналогию с мраморной говядиной, для получения которой необходимы дозированные физические нагрузки коров. При этом четко понимая, что несет откровенную чепуху. Что, естественно, не прошло мимо внимания килдинга. Однако сектант, а по совместительству телепат, способный добраться до самых сокровенных мыслей своего оппонента, в ответ на подобные закидоны просто насмешливо хмыкнул и принялся обстоятельно рассуждать, демонстрируя слабые стороны этой теории. При этом обращался к Паломнику в уважительном тоне. на «Вы». Так что складывалось впечатление, что инвалид принимает участие в научной дискуссии, а не беседовал с представителем самого кровавого и бесчеловечного культа стикса.

— В вашей теории сразу же бросаются в глаза несколько слабых мест. Хотя я и не отрицаю ее свежести и оригинальности. И на первое место среди неувязок я бы поставил наличие иммунных. Людей, сохраняющих после переноса разум и выступающих, объективно говоря, конкурентами тех же ваших гипотетических Предтечей в части потребления жемчуга.

— Сбой системы, — тут же отбросил возражения оппонента Паломник. — Для такого сложного механизма как стикс, к тому же на протяжении многих веков, а то и тысячелетий, лишенного профилактического обслуживания, это вполне закономерное явление

— Пожалуй с этим бы можно было согласиться, если бы не одно «Но». Первый Дар Улья, которым награждаются все иммунные сразу же после попадания в Улей. Причем этим Даром удостаиваются только те, кому не суждено переродиться в неразумное дитя стикса. А стало быть для Улья появление иммунных явление естественное, более того, включенное отдельной строкой в регламент переноса, и требующее выполнения определенных, не самых очевидных процедур.

— Хорошо излагает, собака, — уважительно отметил Паломник, с восхищением вслушиваясь в замысловатые лингвистические перлы культиста.

Ему бы не со мной разговаривать, а с тем же Вольтером, или Жан Жаком Руссо.

— К сожалению, гиганты мысли, как впрочем и отцы русской демократии, вымерли пару веков назад, — отреагировал на эту потаенную мысль инвалида сектант, продемонстрировав: с одной стороны, что все тайное для него тут же становится явным, а с другой, неплохое знание истории похождений культового персонажа Двенадцати Стульев.

А еще Паломник мимоходом отметил, что сектант не применяет по отношению к монстрам уничижительных названий. Предпочитая называть их «неразумными детьми стикса». Не пользуется даже термином «зараженные». Впрочем тут он прав, любой обитатель Улья заражен спорами гриба. Разве что за исключением внешников, передвигающихся по стиксу в скафандрах и проживающих в герметичных убежищах.

Но эту любопытную особенность Паломник отметил третьим потоком сознания. Первый же пытался разгадать загадку: о каком таком Даре Улья идет речь. Тем более общем для всех иммунных.

И все-таки беседа с телепатом имеет определенные преимущества. Паломнику даже не пришлось формулировать свой вопрос, как его собеседник приступил к ответу. Правда сделал это издалека.

— Вы никогда не задумывались, на каком языке мы с вами беседуем? — поинтересовался у Паломника сектант.

— Не задумывался, — ответил тот. — Опять же о чем тут думать? Однозначно на русском. К величайшему моему сожалению, кроме родного, да пары немецких фраз, никаким иностранным языком не владею.

— Хочу вас утешить, я и сам далеко не полиглот. И кроме как на своем родном языке не разговариваю. В вашем родном мире он давно исчез. Остались, разве что отдельные образцы письменности.

— И что это за язык? — поинтересовался Паломник, который окончательно запутался.

— Древнеегипетский. Он же язык фараонов. Мертвый в вашем мире, по крайней мере уже два тысячелетия. И тем не менее, мы с вами друг друга прекрасно понимаем. Должен признаться, что именно это стало для меня самым большим шоком, когда я в свите своего господина солнцеликого Сына Ра Тумоса Третьего, в сопровождении двух десятков меджаев оказался в Улье. Вскоре наш отряд, столкнувшись с человекоподобными варварами, гигантами вооруженными дубинами и облаченными в звериные шкуры. Еще не совсем людьми. Способными, в лучшем случай объясняться жестами и короткими звуками «У-у-у» и «Гр!». И я прекрасно понял все, что они говорят.

Должен сказать, к самому переносу в чужой мир я отнесся сравнительно спокойно. Поскольку с детства привык к мысли, что рано или поздно окажусь в Мире Мертвых. А чем иным кроме как Дуатом, царством Анубиса, я должен был считать стикс.

К тому же некоторые неразумные дети стикса здорово напоминали Амат, своими львиными лапами и пастью крокодила.

Не удивительно, что мой господин, проклиная всех тех, кто не подготовил его должным образом к длинной дороге в царство Осириса, принялся крушить все, что встречалось нам на пути.

— Впрочем, — прервал сам себя сектант, — я чересчур увлекся. С тех пор прошло невероятно много лет, а до сих пор помню малейшие детали тех своих первых дней в Улье.

Но возвращаясь к вопросу о языке. Все иммунные, попавшие в Улей, получают свой Первый Дар в виде возможности понимать любых других иммунных.

— Более того, открою вам тайну. Если вы на том же пактайском диалекте обратитесь к человеку в первые же минуты появления в Улье, когда нет еще ни малейших признаков перерождения, то иммунный вас прекрасно поймет. А его сосед, которому суждено стать неразумным дитятею стикса, недоуменно пожмет плечами. При том что внешне между ними не будет никакой разницы.

— Ни хрена себе, — ошеломленно пытался собрать разбегающиеся мысли в кучу Паломник. Возможность вот так вот запросто, безо всякого труда, отличить будущего иммунного от будущей твари стикса представляла из себя невероятную ценность. Правда лично для инвалида, это не имело особого практического смысла. И тем не менее, на этом фоне даже понимание того, что тип в капюшоне, которому по самым скромным прикидкам никак не меньше трех тысяч лет, и все это время он проживает в Улье, приобретая и развивая многочисленные Дары Улья, уже давно не человеком, так, разве что оболочка прежняя сохранилась, не слишком потрясало.

Впрочем, сектант тут же обломал блестящие перспективы Паломника, прикидывающего как выторговать за эти знания у людей заинтересованных нечто очень ценное. Культист между делом заметил, что экспресс способ определения иммунных должен остаться их маленькой тайной. В противном случае намекнул на не слишком-то благоприятные для инвалида последствия. Что-то там из категории костров и крестов.

— Ну и черт с ним, — не слишком-то и огорчился Паломник. Сообразив, что суахили все равно не знает, а его немецкие: «Хенде Хох» и «Нихт хлеба, нихт арбайтен»,способны привести в полное недоумение не только зараженных, но и иммунных. Так что черта лысого одного от другого отличишь.

— Жаль, что я историю Древнего Мира плохо знаю, посетовал Паломник. Думаю даты правления Тумоса Третьего должны быть известны. Смог бы прикинуть, как долго этот тип в капюшоне тут небо коптит.

— Седьмая династия. Пятнадцатый век до нашей, вернее до вашей эры, — подсказал сектант, который судя по всему все это время мониторил мысли Паломника.

А вы, кто сами будите? Наверное жрец при фараоне. И, если не секрет, то как сейчас поживает сам Тумос Третий? — поинтересовался у собеседника Паломник.

— Мой господин вместе со всей своей охраной погиб в первые же дни после попадания в Улей. Попытался убить элитника, решив что это очередное испытание на дороге в царство Осириса. А я не жрец. Был судьей и, пожалуй, судьей и остался.

И вы что, все это время так в этих местах и жили. Наблюдая, как по пустынной лесостепи бродят мамонты, которых преследуют неандертальцы? А потом возникают первые поселения и в конце-концов города?

— Да, с историей у вас и вправду все запущено, — огорченно цокнул языком сектант. Я хот и достаточно стар, но хочу обратить ваше внимание что мамонты, как впрочем и неандертальцы вымерли гораздо раньше, где-то сорок тысяч лет тому назад.

— И нет. Я вместе со своим господином, появился очень далеко отсюда. На условном юге. В пустыне среди песков. Вот только тамошние условия жизни показались мне не слишком-то приемлемыми. И со временем перебрался севернее.

— Ага, -внезапно сообразил Паломниек. — Значет стикс копирует не только отдельные земные кластеры, но и размещает из на своей поверхности с привязкой к географическим координатам. Надо понимать, что где-нибудь, далеко на юге, появляются пигмеи, а на юго-востоке бродят слоны и йоги.

— Не исключено, — согласился его собеседник. — Временами вам свойственно проявление аналитического мышления. Странно, что вы до сих пор передвигаетесь в инвалидной коляске.

И прежде, чем инвалид успел открыть рот, добавил:

— На этом нам пора прощаться. Вам сюда. Этот путь приведет вас в нужное место. В ходе разговоров собеседники как-то незаметно вышли из рощи и оказались вблизи заброшенной асфальтной дороги, тянущейся по краю леса.

— Засим прощаюсь. Ваша теория, касательно смысла Улья, представляется мне в меру разумной, но требующей значительной доработки. Возможно нам еще представиться случай продолжить эту беседу.

— Чур меня, — чуть было не ляпнул вслух Паломник, но в последнюю секунде удержался. При том отчетливо понимая, что и эта его мысль, стала достоянием сектанта.

— И да, я могу вылечить твои ноги, с тем чтобы ты получили возможность ходить. Но не стану этого делать. У тебя самого, без помощи того же Великого Знахаря, есть все необходимое для того, чтобы встать и пойти. Ну а если ты окажешься совершенно тупым, так и быть помогу. Но и за это будешь должен. Куда только подевался рафинированный интеллигент, изъясняющийся высоким слогом. На его месте вновь появился условный «Седой», живущий по принципу: Ты мне — я тебе. Причем, всячески старающийся ограничиться лишь первой частью этой формулы.

С этими словами Сектант просто исчез. Самым натуральным образом исчез. Прямо на глазах у Паломника.

— Фокусник чертов, — чертыхнулся инвалид, правда не раньше, чем отъехал от места расставания по дороге, представляющей из себя сплошные рытвины с редким вкраплением асфальта, на пол километра. При этом переживая, не слишком ли рано он начал думать о сектанте все, что тот, с точки зрения Паломника, заслуживает.

Потаенный смысл слов сектанта, о том, что у него, безо всяких Великих Знахарей, есть все необходимое для того чтобы ходить, Паломник осознал тремя днями позже.

Он остановился на отдых в выморочной деревне, наличествующей десяток покосившихся изб, с тем чтобы немного передохнуть и в очередной раз все взвесить и обдумать. В том числе и вдумчиво проанализировать встречу с сектантом. Если инвалид ничего не перепутал, вспоминая писульку от Монарха, то кластер, в котором он сейчас прибывал, обновился лет пять тому назад, и еще три года должен был бы простоять без изменений. Сама же деревушка, судя по состоянию жилого фонда, насчитывала никак не меньше ста лет, и была покинута своими обитателями еще в прежнем мире. Больше всего это напоминало Поморскую деревню, с почерневшими от времени вековыми срубами и обязательными атрибутами в виде забытых прялок и огромными русскими печами. В пользу этого предположения говорила и низкорослый лес северного толка с корявыми березками и елками. Против — отсутствие морского побережья или хотя бы узкой и бурной нерестовой реки, бегущей в сторону отсутствующего моря.

В любом случае опасаться тварей стикса в этом месте не приходилось. Все живые, захваченные переносом и при этом способные худо бедно, передвигаться, давно уже отправились в места более богатые, с точки зрения прокорма. А пришлым тем более здесь нечего было ловить.

К серьезным недостаткам этого места следовало отнести, разве что отсутствие в домах приличных кроватей. Так что Паломнику пришлось обосноваться в доме, которые не угрожал обрушением от малейшего шума и спать, уподобляясь своим предкам, на самой настоящей печи. Пусть и использованной по назначению в последний раз еще в прошлом веке. Печь он топить не стал, хотя проблема дров легко решалась при наличии леса у околицы и меча джедая. А ограничился неплохими сух пайками для офицерского состава, найденными в рюкзаке, прихваченном из микроавтобуса Лихого. Помимо продуктов там еще обнаружился запасной комплект одежды, и самое главное пять гранат, а также армейский бинокль с дальномером. Последняя находка невероятно обрадовала Паломника. И в то же время здорово огорчила. Поскольку заставила задуматься о том, как много он потерял, не проведя тщательный шмон рейдеров из Бутырки.

Все это время инвалид пытался понять сокровенный смысл последних слов культиста, касательно того, что ничего не мешает ему встать и пойти. Кроме как воспоминаний о многочисленных шоу из прежнего мира, прославляющих мошенников, одним своим прикосновением исцеляющих больных, заставляющих паралитиков ходить, а незрячих видеть, в голову ничего не приходило.

— А давай будем считать, что я совершенно тупой, — мысленно обратился Паломник к сектанту. — И буду должен. За такое ничего не жалко. Так что помогай! Хотя бы намекни, в чем прикол.

Откровение пришло к нему практически сразу. Виной всему стала птичка, невесть каким образом оказавшаяся в зоне его внимания, в то время когда сам Паломник пытался набрать воду из колодца, стоящего посреди деревни, используя для этого дырявое ржавое ведро, прикрепленное к не менее ржавой цепи, намотанной на скрипучий ворот, который в последний раз вращали еще в эпоху создания диалектического материализма. Поскольку процесс вращения рукоятки ворота и одновременного наблюдения за ведром сидя при этом в коляске, требовало значительной координации движений и концентрации мозговой деятельности, это при наличии работы всех трех потоков сознания, особенно после того, как ему таки удалось извлечь из колодца полупустое ведро, на дне которого сидела самая натуральная жаба и возмущенно открывала рот. Неудивительно, что Паломник банально прозевал атаку с тыла летающей птахи, представляющей из себя этакую помесь полуощипанной курицы и дохлой вороны. Птичка, то ли почувствовав в нем конкурента за ресурсы, то ли решившая подкрепится мозгами Паломника, подлетевши сзади пребольно клюнула инвалида в затылок. От неожиданности сидячий больной высоко подпрыгнул и пробежал вперед пару шагов. После чего споткнулся о камень и растянулся на земле не менее чем в пяти метрах от инвалидной коляски.

— И что это было, — спустя пару секунд пытался понять происходящее Паломник. На антураж, в виде мокрой курицы, пытающейся выбраться из ведра с водой, с таким трудом добытого инвалидом, и на жабу, летящую высоко в небе и громко при этом квакающую отреагировал третий поток сознания, с восторгом прокомментировавший: «Плыви Птичка. Лети Рыбка».

А вот сам Паломник в это время громко ругался, пытаясь понять можно ли считать, то что с ним приключилось полноценной ходьбой, вернее в данном случае прыжками через препятствие, или, все же, сектант пытается его обмануть выдавая суррогат за натур продукт. В любом случае рефреном этих размышлений были слова: «Если человек идиот, то это надолго». В данном случае по отношению к себе любимому.

В конце-концов, Паломник вынужден был согласиться, что ежели что-то выглядит как утка, крякает, как утка и к тому же машет крыльями, то это, как минимум крокодил. Осталось понять, что стребует сектант за оказанную услугу и можно ли частично снизить оплату в счет лечения физической травмы, полученной инвалидом от удара клювом по затылку.

Глава двадцать седьмая. Тайны сороконожки

Тот кто когда-нибудь пытался ходить на ходулях знает, что это занятие весьма увлекательное, но в то же время достаточно трудоемкое. Впрочем, увлекательным оно остается до тех пор, пока высота ходуль не превышает метра, а вот выше, ежели ты не профессионал, поневоле задумываешься, как бы не навернуться и не разбить себе лоб.

Нечто подобное испытывал сейчас и Паломник. Дело в том, что он впервые в своей жизни самостоятельно, без поддержки извне, оторвал собственный зад от опоры, хотя бы в виде того же седалища кресла, на высоту где-то метр. Высоту соответствующей длине его ног. Казалось бы, а причем тут ходули? Ходули к этому случаю имели самое непосредственное отношение. Ноги Паломника как не ходили, так и продолжали не ходить. Зато стало понятно, что же имел ввиду сектант, когда утверждал, что у инвалида есть все необходимое, чтобы передвигаться своими силами. Этим инструментом ходьбы оказались вовсе не конечности Паломника, а Дар Улья, который будучи использованным должным образом позволял изображать из себя того самого ходока с ходулями.

Конечно, было бы гораздо проще, ежели бы Паломник научился парить над городами и весям аки птаха безгрешная. Ужо тогда бы он развернулся, ну или разлетался. Но чего нет, того нет и никогда, как подозревал инвалид, не будет.

Самое неприятное, что при том при всем, ноги Паломника ощущались им самыми обыкновенными палками, которые сгибались должным образом в случае, когда к ним применялся телекинез. Так что назвать такой способ передвижения ходьбой было весьма проблематично. К тому же оказалось, что сам процесс ходьбы требует выполнения множества последовательных действий, как то: перенести вес тела на опорную ногу, при этом удерживать равновесие, согнуть вторую ногу в колене и приподнять бедро, выпрямиь вторую ногу, упасть на нее, да так чтобы при этом самому не навернуться. Ну и так далее,еще десятка два всевозможных микродвижений. Проще сделать, нежели все это описать. Впрочем и со «сделать» возникли проблемы. Опять же, ежели человек нормальный, обученный ходьбе с детства, отпадал свое в нежном возрасте, и в возрасте сознательном выполнял все вышеперечисленные манипуляции на бессознательном уровне то Паломнику приходилось держать все в уме, прикладывая телекинетические усилия попеременно к той или иной части тела. Поневоле почувствуешь себя сороконожкой, которая после просьбы рассказать как ей удается управляться одновременно таким числом конечностей, задумалась, потом запуталась в ногах и совершенно разучилась ходить.

Неясно, как это Паломнику удалось сделать сразу пять шагов вперед, после того, как его птица в затылок клюнула. Но вот шестой шаг, как впрочем и седьмой и даже сорок пятый с завидной регулярностью заканчивались падением. Не будь в распоряжении Паломника сразу трех потоков сознания, все бы его потуги научиться ходить с помощью телекинеза так бы и закончились полным провалом. Но оказалось, что второй поток сознания буквально заточен на подобные задачи: мысленное управление последовательной цепочкой повторяющихся действий. Так что через некоторое время, а именно на третий день с начала экспериментов, Паломник уже достаточно уверенно вышагивал посредине деревенской улицы. При этом громко напевая из Киплинга:

День, ночь, день, ночь, Мы идем по Африке,

День, ночь, день, ночь, Всё по той же Африке.

Только пыль, пыль, пыль от шагающих сапог.

Отпуска нет на войне.

При этом он старался посильнее хлопать подошвами тяжелых берцев по земле, с тем, чтобы с каждым шагом выбивать облачко пыли. Лично ему подобный эффект очень нравился. Со стороны складывалось впечатление, что Паломник и вовсе впал в детство. К тому же оказалось, что Паломнику вовсе нет необходимости досконально копировать походку обычного человека. Разве что с целью маскировки своей «инаковости». А приложив определенным образом ориентированные телекинетические усилия сразу к двум ногам, он может совершать длинные скачки, навроде кузнечика. Причем такоказалось и быстрее и энергетически эффективнее. А вопрос сохранения энергии, сразу же после того, как второй поток сознания выработал нужные шаблоны движений, и сам процесс перемещения приобрел черты автоматизма, вышел внезапно на первое место. Поскольку передвигаться подобным образом Паломнику удавалось, в лучшем случае, минут десять — пятнадцать подряд. А потом требовался длительный отдых. Не менее двух часов.

— Слишком быстро у меня бензин кончается, — жаловался сам себе инвалид. Но при этом тешил себя надежной, что с помощью гороха, принимаемого на регулярной основе, Дар Улья будет развиваться и он со временем достигнет показателей какого — нибудь олимпийского чемпиона из числа марафонцев. Способного без остановки пробежать сорок два километра.

— А пока тренировка «Наше все», — убеждал Паломник сам себя, подпрыгивая на ходу сразу на пару метров вверх. И все-таки ему не стоило при этом так громко петь. Или хотя бы сменить репертуар. Поскольку трое зараженных, во главе с кусачем, невесть какого рожна, оказавшиеся в этой заброшенной деревеньке явно недоброжелательно относились к песенному наследию импортного барда. И тут же попытались наглядно выразит свои чувства, сожравши Паломника. Возможно, именно таким образом реализовала себя совокупность кармичеких следствий душевных эманаций, под общим названием «сглазил».

Дело в том, что это днем Паломник разгуливал по деревне, повторяя: Левой — Правой! Сено — Солома! А вот ночью он размышлял о многом. И мысли о том, что ему странным образом удавалось до сих пор избежать фатального столкновения с зараженными, ну если не считать Адольфа, Рыжую и тех троих, которых он сбил коляской по пути следования в стаб Дальний, откровенно его беспокоила. Если судить по рассказам людей бывалых, то твари стикса должны были встречаться буквально на каждом шагу. А он считай за неделю проживания в заброшенной деревне даже издали ничего и никого подобного не наблюдал.-Так не бывает, — убеждал себя Паломник. И таки убедил. Подтверждением чему стали три развитых монстра, внезапно возникшие словно бы из неоткуда и отрезавшие ему путь отступления на базу, в качестве которой была выбрана изба с печкой лежанкой. Впрочем, в данной конкретной ситуации, наличие или отсутствие печи в избе не играло ни малейшего значения. А вот то, что Паломник оставил на базе и свою винтовку, и, даже, «Пустынного Орла», было чревато для него серьезными последствиями. Самое обидное, что разоружился он буквально накануне, решив проверить, как снижение веса, а тот же Пустынный Орел тянул в снаряженном состоянии на два кило, повлияет на расход энергии при движении. Проверил на свою голову. И в самый нужный момент остался практически безоружным перед лицом нешуточной угрозы. К счастью хоть управляющий обруч на голове и меч джедая в виде кастета на правой руке догадался оставить. Эти приблуды Паломник твердо для себя решил никогда не снимать. Хотя в первое время кожа на голове под обручем и чесалась. Но потом вроде как привык.Меньше всего Паломнику хотелось вступать в рукопашную схватку с тварями стикса. В голове тут же сработал внутренний арифмометр. Длина собственной руки — восемьдесят сантиметров, плюс энергетическое лезвие меча — еще пятьдесят, итого — сто тридцать. А у того же кусача, с учетом когтей, лапа размером никак не меньше полутора метров. Причем таких лап у него две. И это не считая нижних конечностей, зубов и двух союзников в лице вполне себе развитых топтунов. Рассчитывать на компенсацию количества за счет качества в виде незаурядных характеристик самого меча джедая, способного без напряжения разрезать стальную плиту, тоже особо не приходилось. Поскольку стальные плиты, как правило, сохраняют неподвижность, а по тварям стикса еще попади попробуй. Кусач, да и те же топтуны, это вам не медляки, которые утробно урча любезно готовы подставить фехтовальщику любую часть своего тела, на усмотрение последнего. Быстро прокрутив в голове все последствия прямого столкновения, Паломник принял единственное в этой ситуации правильное решение: попытался удрать, воспользовавшись вновь приобретенной способностью к прыжкам с места на длинную дистанцию. Вот только между «попытаться удрать» и «удрать» образовалась дистанция, которую прыжками кузнечика преодолеть не удалось. И хотя с первых же секунд у Паломника образовалась фора метров в двадцать, но твари стикса проявили незаурядные охотничье навыки и без особого труда загнали инвалида в узкий тупик между двумя добротными сараями, заканчивающимся высокой поленницей дров. В ходе маневров и резких рывков в стороны Паломнику так и не удалось прорваться к собственной базе. По ходу дела обругав себя за то, что за неделю пребывания в деревне так и не удосужился изучить все ее укромные уголки, вот и дрова обнаружились, а он зеленые насаждения на топливо изводил, Паломник все же отважился дать последний и решительный бой. Опять же, само место предстоящей схватки позволяло надеяться на то, что монстры будут подходить по одному и убивать их можно будет поодиночке, а не всех скопом. С кусачем все оказалось на удивление просто. Судя по всему противник не ожидал от своей жертвы достойного сопротивления и сам пал жертвой собственной самоуверенности. Вместо того, чтобы предварительно прибить шустрого кузнечика граблеобразной лапой, монстр сначала рыкнул на своих младших партнеров, с тем чтобы обозначит приоритеты в очередности пожирания добычи, а потом, широко разинув пасть, попытался засунут в нее голову Паломника целиком. Наверное относился к числу любителей мозгов в горшочке. Если исходить из размеров этой самой пасти, то у него все должно было бы получиться. Вот только этакая неторопливость и даже какая-то вальяжность движений кусача, его и сгубила. Паломник активировал меч джедая, который все это время пребывал в пассивном режиме с целью сбережения энергии, и одним движением снес монстру голову. Причем складывалось впечатление, что это было не осознанное действие со стороны инвалида, а этаким жестом отчаяния человека не до конца понимающего, что он делает. В противном случае, зачем было бы продолжать хаотично размахивать клинком, сшибая все на своем пути, после того, как голова монстра откатилась в сторону. С другой стороны, именно эта несуразная импровизация и дала неожиданный эффект. По ходу дела Паломнику удалось убить и вторую тварь, которая заняла место погибшего командира, желая то ли отомстить за начальника, то ли просто наконец-то плотно отобедать. А так же задеть клинком третьего топтуна. После чего «бензин» Паломника резко закончился. Энергии не осталось ни то что на поддержание меча джедая в активном состоянии, но даже на то, чтобы сделать шаг вперед, не говоря уж о том, чтобы воспользовавшись замешательством оставшейся в живых твари, ретироваться. Паломник, тяжело дыша, стоял прислонившись к стенке сарая, сложенного из почерневших толстенных бревен, и разглядывал последнего топтуна, баюкающего раненную лапу с которой на землю тяжелыми маслянистыми каплями падала густая жидкость,отдаленно напоминающая кровь. Не вызывало ни малейшего сомнения, что надумай топтун сделать шаг вперед и приголубить инвалида по голове здоровой лапой, тот бы и пискнуть не смог. Вот только, в отличии от своих подельников, у этого монстра сохранились остатки инстинкта самосохранения. Чувство напрочь атрофируемое у зараженных при первичной трансформации. Паломнику сразу же показалось, что этот крепыш все время старался держаться от него подальше. Вот и сейчас топтун с определенным сомнением рассматривал свою потенциальную жертву. Демонстрируя при этом высокий интеллект, не слишком характерный для тварей такого уровня развития. Это элитнику вполне по силам просчитать отдаленные последствия своих действий далеко наперед. А топтун обыкновенный, в лучшем случае способен понять, что тому же кусачу перечить не стоит, да организовать засаду на шуструю дичь. К счастью для Паломника, его нынешний противник, в части интеллекта, отличался в значительно лучшую сторону. Пытаясь понять, насколько безопасен инвалид. И надо сказать, что монстра тревожили смутные сомнения. А уж после того, как инвалид в кураже показал топтуну «фак» и вовсе решил не связываться с сумасшедшим. А просто ухватил лапами, и больной и здоровой, своих недавних партнеров за ноги и куда-то поволок. Не вызывало сомнения, что топтун решил компенсировать деликатное мясо иммунного, тушами зараженных. Пусть и не так полезно, зато много. Сам же Паломник, после того, как немного восстановил энергию стоя у стеночки, тихонько побрел к своей лежке. А там, не задерживаясь ни на секунду, опоясался Пустынным Орлом, побросал вещи в рюкзак и взгромоздившись на инвалидную коляску быстро покинул деревеньку, с которой уже казалось совсем сроднился. И которая, в заключении, подбросила ему такую неприятность. Выехав на околицу, Паломник вытащил из рюкзака бинокль и внимательно осмотрелся. Вдалеке, у березовой рощицы, удалось рассмотреть знакомого топтуна. Который к этому времени уже успел доесть кусача и с отвращением, во всяком случае инвалиду так показалось, разглядывал вторую тушу. — Переедать вредно, — буркнул инвалид, которому даже в голову не пришло воспользоваться винтовкой, с тем, чтобы разобраться со своим недавним противником. Несмотря на расстояние, топтун похоже его услыхал. И неодобрительно посмотрев в сторону Паломника, тяжело вздохнул, после чего потянулся за следующей порцией мяса. Всем своим видом словно бы подтверждая импортную народную мудрость из родного мира инвалида «Хіба хочеш? Мусиш!».Как ни странно, за весь последующий двухнедельный вояж к Белогорску, Паломник так больше никого и не встретил. Он снова двигался с запада на восток параллельно магистрали, вернее отрезкам дорог самого разного размера, фактуры и предназначения, принадлежащим различным кластерам и сливающимися в нечто единое целое, при этом всячески отбрасывая от себя малейшие намеки на сомнение «А почему меня никто не пытается сожрать? Не к добру все это».Передвигался Паломник с помощью своей инвалидной коляски, используя исключительно собственную физическую илу и Дар Улья. Батареи инвалид берег на критический случай. На стоянках продолжал тренироваться в прыжках и ходьбе, достигнув при этом существенного прогресса. Мог без затруднений оставаться на ногах до получаса. Одно время даже попытался двигаться, изображая из себя то ли «Бурлака на Волге», то ли и вовсе лошадь, впряженную в телегу. Но оказалось, что тащить за собой инвалидную коляску весьма неудобно и затруднительно. Так что от такого способа движения вперед пришлось отказаться. И вот, через две недели, он наконец добрался до окрестностей Белогорска. И сейчас, с помощью бинокля рассматривал этот Белый Город на Холме. Такое поэтическое название пришло ему в голову сразу же после того, как от смог различить вычурные белые башенки и сказочные домики. Впрочем, отношение к Белогорску у Паломника резко изменилось, а название трансформировалось в «Бред Обдолбанного Утырка», сразу же после того, как он почувствовал, что зеленый голыш, который ему вручил сектант, стал нагреваться при приближении к городу.

Глава двадцать восьмая. Опять Рыжая

— Это что за неприличные намеки, — возмутился Паломник, сообразив, что камень сам по себе нагреваться не станет. — Если это указание на то, что Алтарь, с которым мне по словам сектанта, непременно придется встретиться, находится в Белогорске, то я к такому не готов. — Возможно для килдинга, с его способностью к телепатии, невидимости и ментальному подчинению тварей стикса, задача добраться до центра города, оккупированного тысячами монстров, в том числе и элитниками, после чего возложить зеленый голыш на Алтарь, не представлялась неразрешимой, то для меня, человека обремененного как минимум зачатками разума, подобный подвиг будет сродни идиотизму. И однозначно приведет к фатальным последствиям.

— Мало того, что меня самого сожрут, так еще и камешек, наверняка, потеряется в процессе пожирания моей тушки. Попробуй его после такого найти. Хорошо если голыш просто из кармана выпадет. А ежели какая тварь его проглотит, а потом…

Поскольку варианты: «Что будет потом», представляли невероятно широкое поле для фантазий, при этом та же дефекация с трудом попадала в пятерку наиболее любопытных, инвалид отдал подобные размышления на откуп своему третьему потоку сознания, а сам твердо и категорично заявил: «Пода не съем хотя бы дюжину красных жемчужин и не прокачаю соответствующие Дары Улья, ноги моей в Белогорске не будет».

— К тому же, кто сказал, что Алтарь стоит именно в этом городе? Может быть мне все эти потепления камешка просто почудились. Грипп подхватил. Температура поднялась. Вот и мерещится всякое. А если Алтарь таки здесь расположен, то что с того? Куда спешить? Тот же сектант уже как бы не четвертую тысячу лет по Улью разгуливает. Вполне еще лет сто потерпеть может. А я к этому времени силенок поднакоплю и все, что обещал сделать — сделаю.

Сформулировав для себя таким образом как краткосрочную цель: «Убраться из окрестностей Белогорска побыстрее, чтобы чего не вышло», так и долгосрочную, рассчитанную на ближайшую сотню лет, Паломник той же ночью, крадучись вдоль границы Черного Кластера, преодолел перешеек. И к утру оказался на месте разрушенной стоянки Муров. Этому способствовало и то, что буквально накануне вечером Белогорск обновился и твари скопом ломанулись в город, оголив границу.

Лагерь Муров, за те три месяца, пока Паломник отсутствовал, практически не изменился. Все те же разбитые машины, ошметки тряпок да дохлые монстры. Правда последние высохли до состояния древнеегипетских мумий, причем безо всяких бальзамирующих средств и специальных технологий. Судя по всему, ассоциации с мумиями возникли у инвалида в связи с тем, что он постоянно думал о сектанте, фигуре уникальной, реликтовой, к тому же современнике фараонов. Причем мысли эти нельзя сказать что были радужными. Тревогу у Паломника вызывал и квест с зеленым камешком, далеко не факт, что килдинг согласится ждать сто лет подряд, а перспектива оказаться распятым на кресте либо сожженным на костре энтузиазма не вызывала. Опять же, хочешь не хочешь, но за умение ходить, пусть и откровенно ублюдочное, тоже придется рассчитываться. И снова непонятно: чем, когда и в каких размерах.

В который раз за последнее время задвинув неприятные мысли на периферию сознания, Паломник отправился к темнеющему вдалеке летательному аппарату инопланетян. К той самой НЛО, внутри которой, в герметичном отсеке сидел зеленый человечек и бережно хранил в потайном кармашке своего навороченного скафандра Красную Жемчужину, а то и не одну. Жемчужину, самой судьбой предназначенную для того, чтобы сделать Паломника сильнее. А заодно быстрее и выше. Если вспомнить лозунг Олимпийских игр, как никогда уместный в данном случае.

Пожалуй предстоящий «Подарок судьбы» вполне мог бы, хотя на время, заглушить тревожные мысли, сделав жизнь прекрасной и удивительной. А Улей родным и ласковым.

— Мать! Мать! Мать! И твою мать тоже! — многократно повторял Паломник, причем оставалось совершенно неясно, к чьей прародительнице он взывал. А оснований для подобной не слишком адекватной реакции у него было более чем достаточно. Вернее повод был один, но весьма убедительный. Все его надежды на то, чтобы в одночасье стать обладателем Красной жемчужины накрылись «Медным тазом». Вместе с летающей тарелкой инопланетян, а заодно и с самим зеленым человечком. В настоящее время НЛО представляла из себя этакий оплывший под лучами яркого весеннего солнца огромный сугроб, всю зиму используемый детишками в качестве места проведения турниров на звание «Царь Горы». Только не ярко белого и даже не грязно белого цвета, а как бы сделанного из черного с отблесками мелкого песка. Общие контуры летательного аппарата сохранились. Вот только все детали, все многочисленные металлические закрылки и турели, бронестекло и внутреннее содержание НЛО, включая зеленого человечка, переродились в однородную черную песчаную массу, словно бы намекая Паломнику, да какой там к черту намекая — открытым текстом сообщая: «Это Улей, детка!».

По утверждению знатоков стикса Черный Кластеры тоже время от времени обновлялись. И визуально это проявлялось в том, что после окончания всяческих сценических эффектов в виде бесшумных молний и туманного покрова, перед сторонним наблюдателем открывалась ровная как гладильная доска поверхность черного цвета. Причем аналогии с той же пустыней Сахарой выглядели неуместными. И дело даже не в том, что песок, наполняющий Черные Кластеры был другого цвета. Гораздо большее впечатление производило отсутствие малейших неровностей. Не говоря уж о таких крупногабаритных образованиях, как барханы,кусты саксаула и верблюдах. Идеально ровная поверхность. Со временем та идеальная поверхность нарушалась вкраплениями чужеродных предметов, невесть каким образом оказавшихся в Черном Кластере. В том числе и отдельными сумасшедшими рейдерами, вознамерившимися пешком, либо на транспорте пересечь эту территорию. Вот только Черный Кластер, будучи по самой природе своей чуждый всему земному, активно боролся с подобными проникновениями. Любая техника очень быстро ломалась, а у людей спутывалось сознание и они просто останавливались, теряя всяческое желание двигаться дальше. Так что неудачники, которые вовремя не смогли покинуть Черный Кластер, так и оставались застывшими фигурами, с тем, чтобы вскоре почернеть, переродиться в черный песок и оплывшими холмиками со временем слиться с окружающим пространством. Такая же участь ожидала и любой предмет, независимо от размеров и исходного материала.

Вот только по утверждению тех же знатоков стикса, границы Черного Кластера были всегда четко очерчены. А сейчас Паломник стал свидетелем того, как это правило было нарушено. Скорее всего причиной подобного афронта послужило то, что НЛО изначально рухнул на территории самого Черного Кластера, и только потом, по инерции выскочил за его границу на пару десятков метров, оставив за собой глубокую траншею. Вот по этой самой траншее и просочился черный песок, добравшись до летательного аппарата внешников, навроде воды, залившей канаву. С тем, чтобы превратить чудо инопланетной технологии в оплывшую гору чужеродной субстанции. И напрочь при этом разрушив все надежды Паломника на скорейшее возвышение в рейтинге топовых владельцев Даров Улья.

— Значит, стало быть, «Драться касками». Тогда посмотрим, чей конфу сильнее. И вообще, будем переквалифицироваться в управдомы.

Весть этот несвязный бред, состоящий из набора мемов его прежнего мира. Паломник нес под воздействием своего третьего потока сознания. В то время, как первый поток формировал оптимальную стратегию дальнейшего выживания, а второй обеспечивал передвижение в сторону лагеря Муров, где он оставил на время свою инвалидную коляску под защитой мумий тварей стикса.

Несмотря на моральную травму, которую инвалид получил, после того как обнаружил несостоятельность собственных надежд на получение в ближайшее время Красной Жемчужины, общая собственного стратегия развития при этом не слишком поменялась. Поскольку эта стратегия подразумевала поглощение не одной, а хотя бы дюжины Черных Жемчужин. Так что одной больше, одной меньше, не столь важно. В любом случае необходимо было ставить на поток охоту на элитников. Задача амбициозная и попахивающая серьезным нарушением психики.

Если уж тому же Бурому, на пару с Резаком, добыча элитника оказалась не по зубам, а эти трейсеры числились старожилами Улья, к тому же были оснащены убойным оружием, то для человека, который в с стиксе без году неделя, подобные задачи ставить перед собой было как минимум неприлично. И тем не менее Паломник не собирался отказываться от своих амбициозных планов. Просто не устанавливал для себя никаких временных рамок. Предпочитая сначала потренироваться «На кошках», охотясь в родном нестабильном кластере сначала на тех же лотерейщиков, в крайнем случае на топтунов.

Первым делом Паломник предполагал организовать на постоянной основе базу в Великом Лесу, с тем чтобы оттуда наведываться в город.

Для чего ему предстояло в ближайшее время пересечь степной кластер отделяющий город от перешейка, при этом постараться не нарваться по дороге на стаю тварей стикса. Затем пройти насквозь сам город и в конечном счете добраться до знакомого озера в Великом Лесу.

Дорога в город заняла почти десять дней. Это при том что сто пятьдесят километров, отделяющих Нестабильный кластер от Белогорска, Паломник, при желании мог бы не напрягаясь преодолеть за два дня. Расчет делался на то, чтобы добраться к Великому Устюгу, а именно под таким именем город был обозначен на кроках Монарха, в тот момент, когда стаи тварей стикса начнут покидать город в массовой порядке, с тем чтобы оказаться у Белогорска к началу следующей перезагрузки.

И хотя Паломник и знал свое местообитание под другим названием, а Великий Устюг в его родном мире был далеко не миллионником, а так, небольшим провинциальным городком, к тому же расположенным гораздо севернее, инвалид решил использовать в быту новое название. При том, что допускал появление на карте Великого Устюга банальной ошибкой географически необознанного рейнджера.

Его расчет оказался на удивление верным. К моменту появления Паломника на околице Великого Устюга, твари из числа пришлых уже начали начали покидать город, с тем чтобы в нужный момент оказаться у Белогорска, который отличался завидной стабильностью обновления. Судя по тому, что делали они это неторопливо, можно сказать с чувством собственного достоинства, пережевывая на ходу ошметки мяса иммунных, застрявшие в зубах, Нестабильный Кластер должен был обновиться еще нескоро. И у местных тварей стикса, переродившихся из числа горожан, еще оставалось вдоволь времени для того, чтобы развиться должным образом, поумнеть и при приближении перезагрузки покинуть опасную территорию.

Паломник на секунду задумался, что такого необычного прячется в Белогорске, если ради его очередного посещения монстры отказываются от города, в котором есть чего «поесть». Причем в неограниченном количестве.

Но тут же забыл эту мысль, поскольку обнаружил, что на этот раз в кластер загрузилась его родная Башня Инвалидов.

И хотя первичный план предполагал незаметное пересечение города, с тем, чтобы оказавшись на другой стороне быстро-быстро добраться в Великий Лес, появление в кластере собственного гениального архитектурного творения, а Паломник лично участвовал в создании чертежей Башни Инвалида, чем необычайно гордился, все резко меняло.

Вряд ли стоило рассчитывать на то, что ему удастся пдключиться к Системе МУПУ. Скорее всего в том, прежнем его мире, бывший хозяин Башни Инвалида таки покончил жизнь самоубийством выскочив с террасы двадцать пятого этажа на каменную мостовую. И сейчас два последние этажа стоят опечатанными в ожидании нового владельца. Но вот добраться к дронам, спрятанным в стенных нишах, представлялось вполне реальной задачей. К тому же Паломник был уверен, что сможет найти дубликат очков виртуальной реальности, что позволит ему управлять летательными аппаратами.

— Телекинез, меч джедая, снайперская винтовка и «Пустынный Орел» — все это конечно вещи хорошие и в нынешних условиях очень нужные. Но и тот же шокер — квадракоптер совершенно не лишним быдет, — оправдывал свой далеко не однозначный поступок Паломник, боковыми улочками пробираясь к Башне Инвалидов. На его счастье пришлых тварей стикса высокого уровня ему так и не встретилось, а многочисленные заращенные, трансформировавшиеся из горожан Великого Устюга, особой опасности для него не представляли. Он просто объезжал их на своей коляске, в отдельных случаях отбрасывая телекинезом. Даже не останавливался для того, чтобы вскрыть Споровые Мешки, предполагая, что у свежаков ничего интересного в новообразованиях не обнаружит.

Башня Инвалида встретила Паломника широко распахнутой входной дверью и совершенно пустым холлом.

— А вот интересно, мой персональный лифт на верхние уровни здесь до сих пор работают? А если работают, то получится ли у мня доехать до двадцать пятого этажа. Уж больно не хочется вверх по лестнице топать. Если просто прыгать — пролет за раз — то особой проблемы не будет. Но тогда придется внизу коляску оставить. Не хотелось бы. Вдруг сопрут.

К тому же Паломнику в голову внезапно пришла не самая оптимистичная мысль: не факт, что бронированная дверь с лестницы в его апартаменты будет открыта. И не придется ли ему в эту самую дверь биться головой с воплями: «Сезам откройся». Как пришла, так сразу же и ушла. После того, как инвалид вспомнил про меч джедая. Все-таки бронестекло летающей тарелки внешников покрепче будет, чем какая-то дверь.

Размышляя подобным образом, Паломник подъехал на коляске к своему персональному лифту и нажал кнопку. Несмотря на то, что город давно был обесточен, резервные генераторы Башни Инвалида прекрасно справлялись с этой проблемой. Лифт открылся и Паломник совсем было собрался въехать в кабинку, как внезапно на переферии зрения мелькнула тень фигуры, выскочившей из-за колонны и ему в шею со спины уперлась какая-то острая железка, судя по ощущениям кинжал, на худой конец кухонный нож.

А потом на удивление знакомый голос поинтересовался: «Скажи мне, что ты вовсе не тот псих-извращениц, труп которого, с разбитой на куски головой и разбрызганными по камням мозгами, я лично видела три месяца тому назад. И на похоронный венок которому, по требованию Альберта Николаевича мы всей конторой собирали деньги».

Паломник медленно повернул голову, после чего расплылся в совершенно дурацкой улыбке.

— Привет, Рыжая. Я тоже очень рад тебя видеть. И пожалуйста, убери от моей шеи эту железку. Все равно ничего плохого, даже при желании, ты сделать мне не сможешь. Просто не успеешь. И вообще, что ты тут делаешь? А как же твой кот Альберт? Надеюсь на этот раз ты его не сожрала.

— А что касается твоих многочисленных вопросов, в том числе и тех, которые ты только собираешься мне задать, то предлагаю подняться на двадцать пятый этаж и там все детально обсудить. И имей ввиду. Я никакой не псих-извращениц. Я просто псих.

— Я не Рыжая. И я не ем котов, — окрысилась Рыжая, отбросив с в сторону железку, которая представляла из себя обычную вилку. Правда сделанную из нержавейки.

На этом заканчиваю первую книгу из серии S-T-I-K-S. Паломник. Выкладывать следующую книгу начну по прошествии двух-трех недель.

Наградите автора лайком и донатом: https://author.today/work/296465

Оглавление

Глава первая. Инвалид

Глава вторая. Бурый

Глава третья. Крестный

Глава четвертая. Элитник

Глава пятая. Черная жемчужина

Глава шестая. Неутешительные перспективы

Глава седьмая. Экстренная эвакуация

Глава восьмая. Спидвей и Любовь всей его жизни

Глава девятая. Царевна Лягушка

Глава десятая. Обретение дара

Глава одиннадцатая. Рыжая

Глава двенадцатая. Альберт

Глава тринадцатая. Муры

Глава четырнадцатая. Долгая дорога в стаб

Глава пятнадцатая. Внешник

Глава шестнадцатая. Жертва Черного Кластера

Глава семнадцатая. Стаб Дальний

Глава восемнадцатая. Знахарь

Глава девятнадцатая. Салон мадам Зи-Зи

Глава двадцатая. Оружейная лавка

Глава двадцать первая. Меч джедая

Глава двадцать вторая. Дуэль

Глава двадцать третья. Лихие люди

Глава двадцать четвертая. Белый город на холм

Глава двадцать пятая. Дети Стикса

Глава двадцать шестая. Судья Фараона

Глава двадцать седьмая. Тайны сороконожки

Глава двадцать восьмая. Опять Рыжая