200 лет Екатерининскому Мытищинскому водопроводу [Валентин Иванович Маслов] (fb2) читать онлайн

Валентин Маслов 200 лет Екатерининскому Мытищинскому водопроводу

75-летию Московской области посвящается

Большие и малые Мытищи на плане местности. «Plan von der Wasserleitung nach Moscau». Генерал-поручик Ф. В. Бayp. 1779 г. (РГАДА. Ф. 192. Оп. 1. Мос, губ. д.12)

План поселка близ платформы Большие Мытищи. Составлен в Московском уездном полицейском управлении в связи с разработкой схемы расположения сторожевых постов. (Пристав третьего стана Московского уезда, коллеж, асессор М. Ф. Цветаев, 1908 год)

Рецензенты:

М. А. Клычникова директор Мытищинского историко-художественного музея

Н. М. Товстуха — научный сотрудник Мытищинского историко-художественного музея

А. В. Лазарев научный сотрудник Государственного музея архитектуры им. А. В. Щусева

Книга издана при содействии ЗАО «Инвест-Cmpoй» и лично Чибухчан А. Н.

С каждым годом увеличивается число книг по истории Мытищинской земли — и это отрадно.

Наши краеведы и историки за последние годы сумели поднять невероятно огромный пласт документальной информации, проливающий свет на жизнь и быт наших дальних и близких предков.

Вот и очередная работа писателя — краеведа Валентина Ивановича Маслова выполнена со ссылкой на многочисленные архивные материалы, которые определяют достоверность многих исторических событий, в том числе и по истории Мытищинского водопровода.

2003 год был объявлен ЮНЕСКО «Годом пресной воды», осенью 2004 года мы отмечаем 200-летие Мытищинского водопровода и в этом контексте книга В. И. Маслова весьма своевременна и поучительна.

Но главное качество, определяющее творчество автора, — не только умение разобраться в сложных научно-инженерных проблемах, но и с искренней сердечностью писать о людях, образно говоря, очеловечить историю.

Выражаю глубокую признательность автору за его творческое отношение к изучению истории Мытищинского края.

Глава Мытищинского района

А. Е. Мурашов

Об авторе

ВАЛЕНТИН ИВАНОВИЧ МАСЛОВ родился в 1936 году в городе Мытищи. В настоящее время — преподаватель Мытищинского машиностроительного техникума, Заслуженный учитель Российской Федерации, член Международного и российского Союзов научных и инженерных объединений. Его многочисленные статьи печатались в московских газетах и журналах, в газетах «Машиностроитель», «Родники».

Широкому кругу читателей известны книги В. И. Маслова: «Духовые музыкальные инструменты ГДР и ФРГ», учебник «Сварочные работы», «Отчизне посвятим»; его документальная повесть «Кирпичики» включена в книгу «Связующая нить». За документальную повесть «Минувших дней людские судьбы» ему присуждена литературная премия им. Д. Кедрина.

Государственный историко-художественный и литературный музей-заповедник «Абрамцево» предоставил В. И. Маслову целый номер журнала «Отчина» для публикации очерков о промышленной деятельности С. И. Мамонтова.

Автор выражает искреннюю признательность

Администрации Мытищинского района, и лично Главе Мытищинского района Александру Ефимовичу Мурашову за поддержку и помощь в издании этой книги

Мытищинскому историко-художественному музею, Музею воды Московского государственного унитарного предприятия «Мосводоканал», Муниципальному унитарному предприятию «Водоканал» города Мытищи за предоставленные материалы

Сайт автора: https://maslovvi.ru

P. S. изображения и фотографии, использованные в книге:

1. выполнены автором В. И. Масловым,

2. предоставлены Администрацией Мытищинского района Московской области,

3. предоставлены Мытищинским историко-художественным музеем,

4. предоставлены Музеем воды Московского государственного унитарного предприятия «Мосводоканал»,

5. являются репродукциями картин со статусом общественного достояния из собраний Третьяковской галереи и Эрмитажа.

К истории вопроса…

В истории Мытищинской земли есть события, мимо которых не может пройти ни один исследователь. Одно из них — строительство Мытищинского-Московского водопровода, который начал строиться по Указу императрицы Екатерины II. Реализация масштабного проекта по «дарованию Москве воды» потребовала привлечения не только больших денежных средств, человеческих ресурсов, но главное — сложнейшего технического решения. Более чем 20-летнее строительство завершилось большими торжествами в день его открытия — 28 октября 1804 года. Но это было лишь началом истории. На самом высоком уровне отмечался 100-летний юбилей. Мы с вами — свидетели его 200-летия.

Уже современники строительства водопровода подчеркивали значимость этого сооружения для Москвы. Известный русский историк Н. М. Карамзин оставил любопытные заметки очевидца, в которых оценивал водопровод, как завещанный дар императрицы Екатерины Великой простым людям. После открытия водопровода, каждый проезжавший село Большие Мытищи знал, что здесь берется вода для Москвы. Это стало главной достопримечательностью села почти на сто лет. За это время вышло несколько узкопрофессиональных книг, посвященных техническим проблемам строительства и реконструкции водопровода, фотоальбом, запечатлевший постройки конца XIX — начала XX века. Но серьезных работ по истории водопровода так и не появилось.

XX век выводит на первый план новые приоритеты. Профессиональные исследователи изучают в основном вопросы социально-политической истории. Историей водопровода интересуются только энтузиасты-исследователи.

В Великую Отечественную войну галерея водопровода стала убежищем для многих мытищинских жителей, спасая их от бомб и порождая легенды о тайных ходах, ведущих из Мытищ в Москву. Н. В. Пекунов — один из первых Мытищинских краеведов собрал не только фактические материалы, но и зафиксировал любопытные легенды послевоенного времени о водопроводе. Путеводители 50–80-х годов по Москве, Подмосковью и Мытищинскому району рассказывали о сооружении водопровода, не углубляясь в его историю.

Настоящим энтузиастом, влюбленным в эту тему был краевед — А. А. Пасичниченко. Он не только сам изучил историю водопровода, напечатал серию статей о нем, но был популяризатором, талантливым рассказчиком. К сожалению, его исследования не были опубликованы и существуют лишь как подготовительные записи для проведения лекций и экскурсий.

Известный краевед, кандидат исторических наук Ю. А. Князев посвятил теме водопровода ряд статей в местной прессе. И как итог — глава в книге «Прошлое земли Мытищинской», где привел основные факты из истории водопровода.

В 2002 году в издательстве «Талант» вышла в свет книга «Связующая нить», где впервые без купюр были опубликованы указы Екатерины II о строительстве водопровода, воспоминания Н. М. Карамзина. Уже тогда стало ясно, что 200-летие водопровода достойно отдельной книги по его истории. В конце того же года был издан первый том трудов Подмосковной экспедиции Института Археологии РАН «Археологическое изучение Подмосковья (Дмитров, Мытищи, Тарасовка)». Исследователь А. С. Смирнов и археолог С. З. Чернов на качественно новом уровне обобщили археологические и архивные материалы по истории села Большие Мытищи, введя в научный оборот редкие планы, карты, связанные со строительством водопровода. Отрадно, что исследователи использовали и фонды Мытищинского историко-художественного музея, и сведения краеведа В. И. Маслова. И сейчас, в канун 200-летия Мытищинского-Московского водопровода, появляется первое монографическое исследование, рассматривающее историю этого монументального памятника.

Особенно приятно, что автором книги является помощник Мытищинского историко-художественного музея, неутомимый исследователь-краевед, известный специалист но истории дореволюционной инженерной мысли в России, человек, вкладывающий душу в каждую строку своих книг, — Валентин Иванович Маслов.

Директор Мытищинского историко-художественного музея М. А. Клычникова

К читателю

Научи меня, Господи, спокойно воспринимать события, ход которых я не могу изменить. Дай мне энергию и силу вмешиваться с пользой в события мне подвластные. И научи меня мудрости отличать первое от второго.

Из Оптинских старцев

Любая история имеет свой зачин, именуемый в литературе предысторией, которая всегда связана с воспоминаниями и документальными материалами о жизни пращуров.

У Мытищинской земли своя судьба и неповторимая особенность. Поэтому в книгу включены как архивные материалы, так и художественная проза известных художников и писателей, отрывки из инженерно-научных трудов, воспоминания старожилов и редкие фотографии — все это создает более полное представление о жизни наших предков, которые были свидетелями многих исторических событий, в том числе и строительства Мытищинского водопровода.

Впервые название «Мытищи»^[1] встречается в писцовой книге вотчин Троице-Сергиева монастыря в Московском уезде (1623–1624 гг.): «Полсела^[2] Мытища, что была деревня Лошакова на речке на Мытище, а в нем церковь на Троицкой половине во имя Николая Чудотворца…» Однако село Лошаково упоминается почти 160 лет назад в связке с другим селом — Шарапове. В духовной грамоте великого князя Василия Васильевича (1461–1462 гг.) написано: «А сына своего Бориса благословляю <…> да у Москвы село Шарапово с деревнями, Лошаково с деревнями…»

Более подробные сведения о Мытищинских землях упоминаются в жалованной меновной и отводной грамоте, где великий князь Иван Васильевич отписывает князьям волоцким Федору и Ивану Борисовичам (1497 г.): «А выменил есми у своих братаничев их земли <…> оприч тех сел, что в Московском уезде, Шарапова, и Ядреева, и Рупасова, и Лошакова…»

Через десять лет Федор Борисович в духовной грамоте (1506 г.) завещает: «А что мои села в Московском уезде, Шарапово, да Ядреево, да Лошаково, да Рупасово <…>, а то все даю своей княгине…»

По этим документальным сведениям^[3] были намечены различные даты в решении вопроса об учреждении исторического Дня города Мытищи. В 2003 году в обсуждении этой проблемы принимали участие местные краеведы, сотрудники Мытищинского историко-художественного музея, сотрудники Института истории Российской академии наук, администрация Мытищинского района и Совет депутатов Мытищинского района. В результате совместной работы за дату отсчета был принят 1623 год и сложился исторический логотип — Мытищам 380 лет.

Будущие исследователи будут опираться на утвержденные даты основания ближайших сел у пересечения Троицкой дороги и реки Яузы (в историческом контексте: Мытищи — 1623 год, Шарапово — 1461 год, Ядреево и Рупасово — 1497 год. Эти села исчезают из нашей современной истории. И сегодня следует задуматься и проявить мудрость — установить на видных и исторически обоснованных местах архитектурные памятники-знаки, так как эти бывшие села становятся микрорайонами города. Отдадим должное истории: село Шарапово старше Мытищ на 162 года, Ядреево и Рупасово — на 126 лет. Здесь необходимо провести археологические изыскания — это часть нашей культуры.

Как же выглядели эти села в XV, XVI, XVII веках? — Увы, никто тогда еще не писал картин и не делал гравюр по мотивам мытищинских мест. Не существовали еще службы: топография, геодезия и картография. Но до нас дошли так называемые планы-рисунки местностей. Самый древний план-рисунок (без масштаба) Москвы был составлен Герберштейном^[4]. Всего в исторических архивах Москвы сохранилось около 250 таких планов: Годунова (Петров-чертеж)^[5], Массы^[6] и других авторов.

Обратимся к историческому календарю важнейших событий в жизни Москвы и мысленно сравним с событиями того времени, которые происходили на мытищинской земле:

— 1382–1395 годы. Разорение Москвы и Московского княжества Тохтамышем и Едигеем.

— 1611–1612 годы. Польская интервенция. Захват и сожжение поляками Москвы и окрестностей. В том числе и поселений мытищинской окрути.

— 1633 год. Построен первый Кремлевский водопровод. Вода поднималась из Москвы-реки на Свиблову башню и по свинцовым трубам поступала в Кремль.

— 1812 год. Разорение Москвы и ее окрестностей французами…

А что происходило на мытищинских землях? По сведениям Исторического указателя сел^[7] и зданий Московского уезда известно, что: «Шарапова, на Яузе, 14 верст от заставы по Ярославской дороге <…>. Село запустело в польское лихолетье. В 1631 году Шарапово числилось приселком Токийского, и в нем показано «место церковное…» бывшей церкви Иоанна Предтечи. Причтовая земля находилась «под Мытищем вверх по реке Яузе по Переславской дороге».

В 1852 году Шарапово стало деревней ведомства Уделов. На месте Предтечевской церкви поставлена была часовня, а потом столб с иконами…»

Через Переславскую (Троицкую) дорогу на Юго-Воcток располагалось село Заболотье за Хлуденевской пустошью граничившей с Кочевским (церковным) лугом, который числился за причтом церкви Иоанна Предтечи в Шарапове.

У Заболотья своя судьба. В писцовых книгах 1631 года и в дозорных 1680 года записано: «К селу же Мытищу, к государеве половине пустошь, что было село Заболотье <…>, а в ней место церковное, что был храм Николая Чудотворца, а церковь перенесена в село Мытищи».

В 1680 году: «<…> а в прошлых де годех до московскаго разорения была та церковь Николая Чудотворца на пустоши, что было село Заболотье от села Мытищ 3 версты, а после де московского разоренья та церковь перенесена в село Мытищи <…> сенных покосов <…> на пустоши Заболотье на церковном кладбище 6 копен».

Таким образом, Заболотье еще до 1631 года стало пустошью, вследствие бедствий смутного времени, а в 1680 году уже упоминается только старое церковное кладбище. Местность, где когда-то было село Заболотье, стала называться «старое село в урочище» в лесу удельного ведомства близ большого, разделяемого течением реки Яузы, болота.

Сюда и привели нас первичные документальные исследования. В 1686 году по Указу Святейшего Иоакима — Патриарха Московского и всея Руси — была назначена комиссия для проведения досмотра и составления описи у Хлуденевской пустоши того самого Кочевского луга, когда-то принадлежавшего причту церкви Иоанна Предтечи в Шарапове. Это, пожалуй, единственный хорошо сохранившийся (читаемый план-рисунок, дающий некоторое представление об этой местности, из которой через сто с лишним лет мытищинская вода придет в Москву).

В. И. Маслов

Расшифровка надписей:

1 — от Москвы Большая дорога Перселавская сквоз села Мытищь;

2 — река Яуза течет на север; 2а — река Яуза; 3 — дорожка с Мытищь на пустош Хлуденево; 3а — дорожка; 4 — села Мытища восток; 5 — Юг; 6 — запад; 7 — девят дворов, а под ним мерою по воротам от дорошки до лугу HS (56) сажен; 8 — огороды; 9 — гумна; 10 — Длиннику дворам з гумнами и с огородами по дорошке по прясло от болшой Переславской дороги по дорошке Хлуденевской; 11 — от дорошки по пряслу до угла восемь десят сажен; 12 — два двора крестьянских; 13 — от реки до дворов ЕI (15) сажен; 14 — от угла до реки И I (18) сажен; 15 — села Мытищь крестьянские дворы; 16 — села ж Мытищь поле посеяно рожью; 17 — Земля пустоши Хлуденевской посеяна рожью; 18 — от сего прясла до паточины и до прутка Кочевского лугу мерою Е (5) десятин; 19 — от сей пашни до паточины возле плотины Г I (13) сажен; 20 — плотина; 21 — прудок; 22 — паточиика, что разошли луг Кочевской с пустошью Хлуденевою; 23 — сенные покосы пустоши Хлуденевы; 24 — пустошь Хлуденево

История с Мытищинским водопроводом

Мытищинский водопровод начал эксплуатироваться с 1804 года и более 100 лет снабжал водой жителей Москвы. За все время эксплуатации он неоднократно реконструировался. К изыскательским работам привлекались: Фридрих Вильгельм Баур — первый автор проекта Мытищинского водопровода и организатор его строительства, начатого по Указам Екатерины II; И. Герард, Н. И. Яниш, А. И. Дельвиг, П. В. Максимов, Н. П. Зимин, С. Н. Никитин, Г. А. Траутшольд, К. П. Карельских, С. А. Озеров, К. Э. Лембке, Е. К. Кнорре, В. Г. Шухов и другие.

Первый Воспитательный дом на берегу Москвы-реки, построенный по указу императрицы Екатерины II «Апреля 21-го дня, в день рождения государыни, при громе пушек, состоялась закладка здания. Генерал-фельдмаршал П. С. Салтыков первый заложил камень в основание этого здания, с надписью означения времени заложения и с двумя медными досками, на которых было вырезано на латинском и на русском языке следующее: «Екатерина Вторая, императрица и самодержица всеросссийская, для сохранения жизни и воспитании в пользу общества в бедности рожденных младенцев, а притом и в прибежище сирых и неимущих родильниц, повелела соорудить сие здание…»

Мытищинская вода, подававшаяся в Москву самотеком до 1892 года, считалась целебной. Барон Андрей Иванович Дельвиг^[8], один из директоров Мытищинского водопровода и руководитель его ремонта в 1853 году, в одном из томов своих «Воспоминаний» писал:

«Жена моя была больна, и мы были вынуждены переехать в Петербург под постоянный надзор врачей. В течение 13 лет я возил воду из Мытищ в Петербург, врачи рекомендовали ее целебные свойства <…>, 15 бочек поставлялись для царского двора…». (Изд. Императорского Московского Румянцевского музея, 1913).

Примечательна сама история Мытищинского водопровода.

До сих пор народная молва гласит, что волей случая довелось императрице испить мытищинской воды из родникового Громового ключа. И столь понравилась она ей, что государыня, не медля ни минуты, распорядилась построить отсюда водопровод для жителей Москвы.

Это легенда. А как было на самом деле?

* * *

ЕКАТЕРИНА II АЛЕКСЕЕВНА (1729 1796) императрица с 28 июня 1762 года. Вступила на престол, свергнув мужа, императора Петра III Федоровича. Короновалась 22 сентября 1762 года. До принятия православия носила имя Софья-Фредерика-Августа.

Отец ее, Христиан-Август, герцог Ангальт-Цербст-Бернбургский, был во время ее рождения генерал-майором прусской службы и стоял с полком в городе Штеттине.

Торжественная аудиенция турецкому посольству. 1775 год

С гравюры Колпашникова

Мать, Иоганна-Елизавета, происходила из другого немецкого княжеского дома — Голштейн-Готторпского, уже связанного брачным союзом с потомством Петра I. Очевидно, последнее обстоятельство сыграло роль при выборе императрицей Елизаветой Петровной невесты для наследника русского престола, великого князя Петра Федоровича, сына Анны Петровны, своего племянника, будущего императора Петра III. В 1745 году Екатерина была выдана замуж за Петра Федоровича.

Современники оставили описания ее внешности. Вот некоторые из них:

«Ее фигура, — находим мы у Рюльера, описывающего события 1762 года, когда императрице было 33 года, — приятна и благородна; походка гордая. Вся она и ее манеры полны грации, вид у нее царственный. Черты лица говорят о сильном характере. Голова хорошо посажена на высокой шее; соединение этих частей, в особенности в профиль и поворот головы, замечательной красоты, что она старается немного дать почувствовать. Лоб широк и открыт; нос с небольшой горбинкой, губы свежие, украшаются зубами. Подбородок немного велик и имеет вид двойного. Ее волосы каштанового цвета и чрезвычайно красивы; брови темные; глаза карие (у Ричардсона, см, ниже, — синие), прекрасные; отражение цвета придает им голубоватый оттенок; цвет лица чрезвычайно свежий. Гордость — главный характер ее физиономии. Приятность и доброта, также выраженные на ней, для более проницательного глаза кажутся только следствием чрезмерного желания нравиться».

Увеселительное строение, возвигнутое на реке Ходынке, близ Москвы, по случаю празднования мира с Турцией в 1775 году.

С рисунка М. Казакова (из фондов Эрмитажа)

«Императрица Российская — писал Ричардсон, — роста выше среднего, очень пропорционально и грациозно сложена, но с наклонностью к полноте. У нее хороший цвет лица, но она думает улучшить его румянами по примеру всех женщин ее страны. Рот красивого очертания с прекрасными зубами. Глаза синие с выражением пытливости; в них нечто среднее между сильным взглядом инквизитора и неприятным — человека недоверчивого. Черты лица правильны и приятны. Общее впечатление лица таково, что было бы несправедливым приписывать ему мужской вид, но нельзя также назвать его вполне девственным».

Принц де Линь, видевший императрицу в 1780 году, писал: «Она выглядит еще хорошо, видно, что она была скорее красивой, чем хорошенькой. Ширина лба свидетельствует о большой памяти и воображении. Ее немного острый подбородок, выдающийся чуть-чуть вперед, — несколько заметен и не лишен благородства. Незаметно, что она небольшого роста».

«Говоря по правде, — писала сама Екатерина II, — я никогда не считала себя очень красивой, но я правилась — и думаю, что это-то и было моей силой».

Екатерина приобрела привычку и сохранила ее на всю жизнь — высоко держать голову при народе, благодаря этому и своему обаянию она достигла той иллюзии, что казалась выше ростом, нежели была на самом деле. Искусство рисовки, в котором она была несравненна, сохранилось по традиции при русском дворе. Екатерина от природы была одарена большим умом, сильным характером — полная противоположность своему мужу, который был человеком слабохарактерным.

Склонная к удовольствиям и вместе с тем трудолюбивая, она была проста в домашней жизни и скрытна в делах политических. По приезде в Россию Екатерина отдалась изучению русского языка, много читала и скоро от художественной литературы перешла к книгам но истории и философии: Вольтера, Тацита, Барония и других авторов, приобретая таким образом обширные познания.

Как отмечал историк Я. Л. Барсков: «Ложь была главным орудием царицы, всю жизнь с раннего детства до глубокой старости она пользовалась этим орудием, владея им как виртуоз, и обманывала родителей, гувернантку, мужа, любовников, подданных, иностранцев, современников и потомков».

Французский посол Брейтейль, наблюдая, как Екатерина II афиширует свое горе и льет слезы по поводу гибели ненавистного супруга, заметил: «Эта комедия внушает мне такой же страх, как и факт, вызвавший ее».

Отношения с Елизаветой у нее были натянутыми, но она всегда умело отводила от себя неудержимо гневные вспышки нервной императрицы вкрадчивым обращением к ней: «Виновата, матушка».

Царствование Екатерины II — одно из значительных в русской истории; и положительные и отрицательные стороны его имели большое влияние на последующие события, в том числе и на научное и культурное развитие страны. Будучи властной по характеру, Екатерина ревниво оберегала самый принцип самодержавия, — единственной, по ее мнению, формы правления, которая соответствует «пространству столь великого государства». Жажда власти и славы является существенным мотивом ее деятельности. Политика ее по своей классовой направленности была дворянской.

Основными объектами русской внешней политики были степное Причерноморье с Крымом и Северным Кавказом — области турецкого господства и Речи Посполитой (Польши), включавшие в себя западно-украинские, белорусские и литовские земли. Екатерина II, проявившая большое дипломатическое искусство, провела две войны с Турцией, отмеченные крупными победами Румянцева, Суворова, Потемкина и Кутузова и утверждением России на Черном море.

Освоение районов на юге России закреплялось активной переселенческой политикой. Вмешательство в дела Польши было начато в связи с возведением на польский престол одного из фаворитов Екатерины II — графа Станислава Понятовского — и завершилось тремя разделами Речи Посполитой (1772, 1793, 1795), сопровождавшимися переходом к России части западно-украинских земель, большей части Белоруссии и Литвы. Ираклий II, царь Грузии, признал протекторат России. Граф Валериан Зубов, назначенный главнокомандующим в походе против Персии, покорил Дербент и Баку.

В 1767 году Екатерина II созвала Комиссию по уложению и составила для нее «Наказ», широко заимствуя идеи передовых западных мыслителей. (Однако работа комиссии была прервана в 1768 году под предлогом войны с Турцией). То, что было декларировано в «Наказе», расходилось с действительными делами и указаниями императрицы: говоря, что смертная казнь «ни полезна, ни нужна», Екатерина, однако, оставляла ее «для такого гражданина, который, лишен будучи вольности, имеет способ и силу, могущую возбудить народное спокойствие».

Противница пытки и суровых бесчеловечных наказаний, Екатерина, однако, умудрялась согласовать свои «гуманные» принципы с «кнутобойной» практикой заплечных дел мастера обер-секретаря Тайной экспедиции С. И. Шешковского.

Россия обязана Екатерине введением оспопрививания. То, что для нас теперь является заурядным делом, в XVIII веке было новшеством, граничащим с самопожертвованием. 26 октября 1768 году Екатерина II, первая в империи, сделала себе прививку против оспы, а через неделю тоже и своему сыну. Сенат в особом указе объявил поступок императрицы «великодушным, знаменитым и беспримерным подвигом». Вскоре множество жителей столицы добровольно привили себе оспу.

Усиление крепостнического гнета и продолжительные войны ложились тяжелым бременем на народные массы, и нараставшее крестьянское движение переросло в крестьянскую войну под предводительством Е. И. Пугачева 1773–1775 годов Было утверждено крепостное право на Украине.

В 1775 году было прекращено существование Запорожской сечи. В том же 1775 году продолжено преобразование провинциального управления. Таким образом, эта реформа, начатая еще Петром I, была выведена Екатериной II из хаотического состояния и завершена к 1796 году. В 1776 году она повелела в прошениях слово «раб» заменить словом «верноподданный».

В 1783 году была основана Российская академия для изучения родного языка. Основанием институтов положено было начало образованию женщин. Учреждены воспитательные дома, снаряжена экспедиция Палласа для изучения отдаленных окраин Российской империи.

1785 год ознаменован двумя важными законодательными актами: «Жалованной грамотой дворянству» и Городовым положением.

В 1790 году выходит книга А. П. Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву» с проектом освобождения крестьян, как бы выписанным из выпущенных статей ее «Наказа». «Гуманные» принципы не помешали Екатерине сослать Радищева в Сибирь, а в 1792 году посадить в Шлиссельбург Н. И. Новикова, столь много сделавшего для русского просвещения. Тайным мотивом этой меры были связи Новикова с великим князем Павлом Петровичем. В 1795 году даже Г. Р. Державин подвергся подозрению в революционном направлении за переложение 81-го псалма, озаглавленного «Властителям и судьям».

Эти расправы были в духе Екатерины — с самого начала царствования, в разгар своего либерализма и показной терпимости к чужим мнениям, она не останавливалась перед преследованием за печатное слово. Так, например, в 1763 году, получив анонимную французскую книгу об истории Петра III, неприятную для нее, императрица велела своим резидентам за границей «прилежно» разыскать автора и потребовать от его правительства, «дабы он был наказан». Когда же в Лондоне появилась газета, направленная против русского двора, Екатерина в числе советов, как действовать против газетчика, на первый план ставит совет — «поколотить его, зазвав в подходящее для этого место».

* * *

Екатерина любила путешествовать. Все ее визиты подробнейшим образом записывались в специальный Камер-фурьерский Церемониальный журнал. Вот и 1775 год государыня проводила в Москве, следя за приготовлением торжеств в честь первого кавалера святого Георгия графа Петра Александровича Румянцева-Задунайского, под командованием которого русская армия одержала победу над Турцией годом раньше (26 июля 1774 года).

Императрица приехала в Москву еще зимой, в январе 1775 года. До наступления весны и теплой погоды она наносила визиты высокопоставленным чиновникам и интересовалась проведением в жизнь и быт москвичей ее реформ: организация банков в связи с введением в обиход ассигнаций^[9], регламентация купечества по капиталам. 23 апреля в Москве отмечался день рождения Екатерины II. А со следующего дня по заведенному расписанию она посетила открытый по ее наказу Воспитательный дом^[10], село Коломенское, Измайлово, Ходынку, Черную Грязь и везде вникала в дело: давала советы и указания, рекомендации. Часто императрица работала и по воскресным дням. С 29 мая по 3 июня она находилась в Троице-Сергиевой лавре. 31 мая, Воскресенье, — праздник Живоначальной Троицы (Троицын день). Как записано в Камер-фурьерском журнале: «Обеденные кушанья ЕИВ (Ее Императорское Величество) соизволила кушать с Павлом и его супругой, с Преосвященным архиепископом Платоном и с находящимися в свите обоего пола чужестранными министрами и гвардии офицерами в 43-х персонах. При столе пили здоровье следующие:

1. Ее Императорского Величества при пушечной пальбе 51 выстрел.

2. Здоровье Павла и супруги его при пушечной пальбе из 31 выстрела.

3. Здоровье Преосвященного архиепископа Платона при пушечной пальбе из 21 выстрела.

При сих трех здоровьях на галерее певчими пето многая лета, и был колокольный звон».

А дальнейшие события так и шли своим чередом. Российские дипломаты работали по трудным позициям ратификации мирного договора с Турцией. Был заключен Кучук-Кайнарджийский мир и подписано очень выгодное для России соглашение, по условиям которого Россия получила Азов и Керчь, крепости Кинбурн и Еникале, что освобождало важнейшее геополитическое пространство — устья Дона, Днепра и Буга, Керченский пролив. Татары, жившие по берегам Азовского моря и северному побережью Черного моря, признавались независимыми от турецкого владычества. Кроме того, Турция должна была выплатить России контрибуцию в 4,5 млн рублей.

Но императрица не сидела сложа руки, она успевала много работать: следила за исполнением мероприятий к предстоящим торжествам, давала указания соответствующим службам о подготовке списка всех, кто отличился в военных действиях, чтобы по заслугам отметить их ратные подвиги (у Екатерины II появились и личные интересы в приобретении понравившегося ей села Черная Грязь — будущее Царицыно).

И вот императрице донесли, что все, наконец, улажено. Государыня с нетерпением ожидала приезда турецкого посла Абдул-Керим-Беглербея Румелийского. Наконец, 5 октября 1775 года турецкий посол прибыл в Москву. Москвичи узнали, что он привез Екатерине много денег, и стали одолевать ее многочисленными жалобами и просьбами.

Императрица торжественно отметила заслуги П. А. Румянцева и выехала в Петербург. Но просьбы москвичей не остались без ее монаршего внимания. Екатерина II подготовила ряд указов о продолжении начатого строительства дворцового комплекса, купленного ею Царицыно^[11].

Предвидя расходы на строительство, государыня еще до отъезда из Москвы в Петербург подписала указ о выделении денег на восстановление функций Приказа Каменных дел (Каменный приказ), чтобы обеспечить своевременную доставку кирпича к месту работ. Несмотря на издержки и трудности с реализацией указов, императрица искренне увлекалась строительством. В письме Гримму она признавалась: «Страсть к постройкам усилилась у нас как никогда, и ни одним землетрясением не разрушено столько зданий, сколько мы их строим. Стройка — дело дьявольское: она пожирает огромные деньги, и чем больше строишь, тем больше хочется строить. Это болезнь, как запой…»

* * *

Екатерина II довольно часто по неотложным делам навещала первопрестольную. По пути следования из Москвы в Троице-Сергиеву лавру и обратно Екатерина II останавливалась в путевых дворцах, расположенных в селе Алексеевском, Тайнинском, Братовщине, Воздвиженском. Нельзя было миновать и села Большие Мытищи. Вот здесь-то и зародилась красивая легенда о том, что якобы выдался жаркий день, императрицу томила жажда и захотелось ей испить водицы. Но то ли забыли воду, то ли она теплой оказалась в припасе. Жители села Большие Мытищи и поднесли Екатерине родниковой воды из Громового ключа… «И столь понравилась она ей…».

… В то время граф Яков Сиверс^[12], управляющий водными коммуникациями России, писал Екатерине II: «Жителям сего великого города настоит крайняя необходимость в хорошей воде для пищи <…> бедные нуждаются во все времена года, но пользуются весьма дурною водою во вред здоровья…»

И просьба Я. Сиверса не была забыта: высочайше повелевалось изыскать хорошую питьевую воду для второй столицы. Императрица помнила, какое несчастье постигло жителей Москвы: с апреля 1771 по март 1772 года только в Москве от моровой язвы (чумы) умерло 57 901 человек. (Да и другие опасные заболевания в первопрестольной, такие как холера, дизентерия распространялись через воду). К этому времени в Москве проживало около 200 тысяч жителей.

Для решения проблемы с питьевой водой для московских жителей она привлекла Фридриха Вильгельма Баура^[13], ведавшего в те годы Гидравлической коллегией в Петербурге, известного специалиста по фортификационным и гидротехническим сооружениям, которого пригласила на службу в Россию еще в 1768 году. По ее указанию Ф. Баур приехал из Петербурга в Москву и приступил к обследованию Сокольнических ключей и многочисленных других мест, на Пресне, в селе Преображенском, на Введенских горах, за Трехгоркой и Рогожской заставами, около Андреевской богадельни и у Андроньева монастыря, где могли быть запасы воды с перспективой использования их для крайней нужды жителей Москвы.

К концу 1779 года изыскательские работы были закончены, и Баур написал Екатерине, что мытищинские источники оказались «наиболее ценными по качеству воды и по запасам ее наиболее подходящими». К докладу были представлены результаты гидрогеологических изысканий и первоначальная смета расходов на строительство водопровода. В записке, поданной в июне 1780 года «В комиссию производимых в пользу города Москвы водяных работ», Ф. Баур писал, что водоносный слой в Мытищах состоит из крупного песка и что если в покрывающем его глинистом слое сделать хоть малое отверстие, то вода бьет из него на 12 футов выше горизонта реки Яузы; далее он указывал, что бассейн, устроенный на месте «Святого» или «Громового» ключа, дает в сутки до 138 тысяч ведер воды и что другие бассейны из соседних ключей дают вместе 330 тысяч ведер (18 бассейнов).

Указ Екатерины II (копия 9)

«Указ нашей штатс-конторы

Указав нашему генералу-порутчику Бауру произвесть в действо водяные работы для пользы престольного Нашего города Москвы, повелеваем штате-конторе показанную по смете Его на то сумму милиен сто тысяч рублей отпустить таким образом. В нынешнем году пятьдесят тысяч, в 1780-м, 1781-м, 1782-м, 1783-м и 1784-м, в каждом по сту по пятидесяти тысяч рублей, в 1785-м, в 1786-м и 1787 годах по сту тысяч рублей, имея те деньги в готовности к началу каждого года и выдавая оные по требованию Его, половину медною монетою, а другую банковыми ассигнациями.

На подлинном подписано Собственною Ея Императорского Величества рукою тако…

Екатерина

В подлинном читал обер-квартирмейстер Федор Медведев в Царском Селе июля 28 дня 1779 года».

Указ Екатерины II (копия 10)

«Князь Михаила Никитич. Генерал-порутчик Баур по воле нашей имеет вступить в нынешнем еще году в производство водяных работ для пользы столичного Нашего города Москвы, от Нас Ему препорученных. Мы желаем, чтобы Вы пане со своей стороны в сем деле не оставили подавать Ему всякое пособие, так особливо силою сего предписали Московскому губернатору и обер-полицмейстеру, да и всем данного дела Его касаться будет о всевозможном исполнении Его требований и помощи, где оная сходственным образом учинена быть может.

Для караула при казне, магазейной и материалах прикажите дать Ему потребное число солдат из гарнизона тамошнего, а в случае недостатка в людях и из дивизии, Вами предводимой.

Пребываем впрочем Вам благосклонны.

Подлинно подписан Ея Императорского Величества рукою тако…

Екатерина

Царское Село июля 18 дня 1779 года

Князю Михаилу Никитичу Волконскому»

Чертеж отрезка водопровода у села Большие Мытищи: павильон над бассейном недалеко от Ярославского шоссе, конструкция переборки водовода через реку Яуза. 1783 год. (РГВИА. Ф. ВУА.Д.24466)

От императрицы последовало два указа (их копии хранятся в фондах Московского музея воды). Первый — о финансировании работ, второй — генерал-губернатору Московской губернии князю Михаилу Никитовичу Волконскому о необходимой помощи в строительстве водопровода.

По принципу Царскосельского водопровода Ф. Баур рассчитал необходимые уклоны и глубину заложения трассы, которая должна была быть ниже уровня промерзания почвы в окрестностях Мытищ. Это было по тем временам грандиозным сооружением такого масштаба. Строительство было многотрудным и долгим, ежедневно выделялось 400 солдат для производства работ. Оно велось почти 25 лет, так как работы прерывались из-за начавшейся очередной войны с Турцией (1787–1791).

Откуда получали водостойкий красный кирпич для кладки галереи? Пока остается загадкой, но — на картах, выполненных в 1852 году и несколькими годами раньше, отмечено, что в районе деревни Шарапове и территории нынешнего стрельбища «Динамо» (хутор Панов) имеются казенные кирпичные сараи. Возможно это и были первые заводы, которые поставляли кирпич для строительства водопровода. Но это только предположение. Безусловно, нетронутых запасов глины в мытищинской округе было предостаточно. Но по мере продвижения строительства водопровода ближе к Москве кирпич мог поставляться и с других заводов из окрестностей села Алексеевского, Ростокино и Леоново.

От Мытищ до Ростокинского акведука глубина заложения увеличивалась и была значительно ниже уровня промерзания земли в зимнее время. Но в природных низинах галерея обваловывалась землей, образуя высокий насыпной вал, сохранившийся частично у Джамгаровских прудов. Землей прикрывался и Ростокинский акведук.

Ростокинский акведук. Конец XVIII века

Фотография Шерер, Набгольц и К^о начала XX века. Из фондов Мытищинского историко-художественного музея

Ф. Баур скончался в 1783 году в год начала строительства акведука в Ростокино. (Возможно он был и архитектором акведука). Работы продолжил его коллега и преемник инженер-полковник Иван Герард^[14]. Сохранилась памятная доска с его именем в конце Ростокинского акведука, рядом с домом смотрителя. И. Герард был главным инспектором Гидравлической коллегии по строительству подобных инженерных коммуникаций, поэтому он курировал одновременно многие объекты, в том числе строительство гидротехнических сооружений в Вышнем Волочке, дворцового комплекса в Царицыно и Мытищинского водопровода. Непосредственным исполнителем работ на Ростокинском акведуке был его сын, инженер Антон Иванович Герард (1760–1830).

Вокруг истории строительства акведука тоже ходили легенды. Народная молва окрестила его как «мост-миллионник». Поговаривали, что Екатерина II отпустила на его строительство ровно миллион рублей. И что совсем невероятным было для России — уложились в смету рас-ходов, а на сэкономленные (!) несколько десятков рублей будто бы хозяин работ выставил мастеровым бочку вина. Существует и еще одна легенда, что якобы при строительстве моста для приготовления известкового раствора был израсходован миллион яиц. Это, конечно, досужие разговоры, а вот акведук и по сей день своим величественным видом украшает округу и является памятником зодчества и инженерного искусства. Нижняя часть его опор покоится на мощном кирпичном фундаменте, а своды по наружной части облицованы белым камнем «взамок». Верхний ложемент, по которому проходили все три трассы водовода, в 1892 году был надстроен из кирпича мытищинского завода Челнокова.

Когда же водопровод подошел к селу Алексеевскому (ныне там находятся корпуса завода «Мосводоприбор»), на строительство прибыла сама государыня. Как писал, Зеге фон Лауренберг, инженер-полковник Министерства Путей сообщения, куда относился и Мытищинский водопровод: «В селе Алексеевском в 1787 году Екатерина II изволила лично наслаждаться первым плодом своей благотворительности, узрев первую пользу жителям Москвы, сим водопроводом принесенную».

К этому времени по проекту Баура в Мытищах было устроено всего 28 ключевых бассейнов, которые выполняли роль накопителей. Вода из накопителей поступала в кирпичную галерею по глиняным трубам. Еще не были завершены работы по дальнейшей трассировке водовода «в Сокольничьей роще, Каланчевском урочище и у Сухаревой башни…».

В 1788 году началась очередная война с Турцией, работы прекратились, так как специалисты были откомандированы в действующую армию. Строительство забросили… Деревянные ростверки за годы войны сгнили, галерея оседала и трещин вкирпичной кладке становилось все больше и больше… Необходимо отметить, что участок галереи от Мытищ до села Алексеевского работал исправно…

…Екатерина Великая скоропостижно скончалась в 1796 году.

Принявший престолонаследие император Павел 1 в 1797 году лично осмотрел действующую часть водовода и своим указом выделил 400 тысяч рублей для продолжения работ. 21 августа Павел I назначил Главным директором Водных коммуникаций России Н. П. Румянцева^[15].

Строительство водопровода продолжалось. В 1802–1803 годах уже Александр I дополнительно отпустил из казны еще более 200 тысяч рублей для их завершения.

Из записок историка Н. М. Карамзина (автора «Истории государства Российского») о его поездке в Троице-Сергиеву Лавру в 1802 году примечателен фрагмент, в котором речь идет о знаменитом Мытищинском водопроводе. В тот момент, когда его увидел Карамзин, водопровод еще строился. До торжественного открытия, оставалось более двух лет. Пугевой дворец в селе Тайнинском виделся ему в весьма плачевном состоянии. Здесь последними постояльцами были строители водопровода… Однако, он воодушевился, когда его взору открылся вид на уже построенную часть Мытищинского водовода:

«…я увидел недалеко от дороги прекрасный водовод <…> и пошел смотреть его. Вот один из монументов Екатерининой благодетельности! Она любила во многом следовать примеру Римлян, которые не жалели ничего для пользы иметь в городах хорошую воду, столь необходимую для здоровья людей, необходимее самих Аптек. Издержки для общественного блага составляют роскошь, достойную великих Монархов, — роскошь, которая питает самую любовь к отечеству, нераздельному с Правлением. Народ видит, что об нем пекутся, и любит своих благотворителей. Москва вообще не имеет хорошей воды; едва ли сотая часть жителей пользуется Трехгорною и Преображенскою, за которою надобно посылать далеко. Екатерина хотела, чтобы всякий бедный человек находил близь своего дому колодезь свежей, здоровой воды, и поручила Генералу Бауеру привести ее трубами из ключей Мытищинских; теперь она уже в городе: остается сделать каналы внутри его. Работа долговременно и трудна, но благодеяние еще превосходит труды; и время открытия народных колодезей будет важною эпохою для Московских жителей, то есть небогатых, следственно большого числа. Водовод идет мостом через низкую долину, на каменных арках, и длиною будет сажен в 60. Я уверен, что всякий иностранный путешественник с удовольствием взглянет на сие дело общественной пользы…Выехав опять на большую Троицкую дорогу в Мытищах, я ходил пешком сквозь длинную насаженную аллею к тамошним славным колодцам, откуда проведена вода в Москву. Их числом 42; каждый представляет издали вид маленького домика, и все вместе кажутся небольшим прекрасным селением. Тут я отведал воду: она чиста и не имеет никакого вкуса; следственно очень хороша. Колодцы деревянные, кроме одного, каменного, называемого Громовым, для того, как уверяют, что тут ударил некогда гром в землю, и что из отверстия, им сделанного, потекла сама собою чистая вода».

28 октября 1804 года строительство было закончено. Начались испытания, и в начале 1805 года Москва получила сказочно чистую и свежую воду (с легким привкусом железа), 300 тысяч ведер в сутки. Как писали историки — несмотря на все трудности «славной водовод Мытищинский был совершенно кончен».

Галерею довели до Трубной площади (на «Трубе»), где был устроен бассейн, и сооружен Самотецкии фонтан. От него стали прокладывать трассу вдоль Самотецкого канала к Кузнецкому мосту — водовод из чугунных труб для устройства других водоразборных сооружений и фонтанов. Водопровод стал называться Екатерининским.

И. Герард приложил много сил для завершения работы в тяжелейших условиях — трасса (Сокольники — Каланчевское поле — Сухаревская башня) проходила на большой глубине но плывуну с постоянными оползнями грунта. В Сокольниках и на Каланчевском поле были устроены промежуточные водоразборные бассейны. Когда все было готово, и радость от завершения титанической работы, и вода пришла в Москву начались обвалы.

Сокольнические ключи выбивали основу из-под основания галереи, а верхние слои земли давили на длинные участки галереи, ломая их. В 1809 году было образована особая Дирекция водопровода для исправления повреждений. В Москву приходило всего 40 тысяч ведер воды в сутки вместо 300 тысяч.

Мытищинский водопровод, очевидно, также пострадал во время оккупации французами Москвы в 1812 году, но до его ремонта руки не доходили.

К 1814 году положение с подачей воды обострилось. Директор водопровода Зеге фон Лауренберг настаивал на необходимости основательной перестройки водопровода — «…все меры к уменьшению потерь воды употребляются, но невозможно искоренить сего зла, не перестроя сей канал заново».

В 1823 году произошел очередной крупный обвал галереи… Москва осталась «на сухом пайке».

Император Николай I еще до коронации в Москве (22 августа 1826 года) повелел срочно заняться составлением проекта капитального ремонта водопровода и 22 июня 1826 года утвердил своим Указом разработки инженера Н. И. Яниша. Комитет министров составил смету расходов на 565 000 рублей. Николай I наложил резолюцию: «Согласен, но половину издержки взять на Казначейство, а раскладку сообразить по другой половине» (то есть из финансовых возможностей Москвы).

Мытищинцев мало тревожили проблемы москвичей, у них было полно своих забот. Хорошая вода была рядом и в достаточном количестве… Жители окрестных сел жили своей жизнью — «гоняли» ямщину, заводили самовары, так как из года в год увеличивался ноток паломников из Москвы в Троице-Сергиеву лавру, которые знали, что после первой же остановки у села Алексеевскою, их ждет мытищинская вода. И с нетерпением двигались к следующей остановке для отдыха в самих Мытищах. Вдоль Троицком (Ярославской) дороги устраивались бесплатные столовые и пекарни для богомольцев.

Вода из Мытищ, в Москву поступала самотеком. Глубина заложения галереи в разных местах, в зависимости от рельефа, была в пределах Мытищ — 6 метров, в районе Сокольников — до 16–18 метров. Поэтому в Сокольниках и дальше было довольно сложно определять аварийные места и производить ремонтные работы. Появлявшиеся трещины в кирпичной кладке пропускали воду от дождевых потоков, весенних паводков и местных ключей. В других местах мытищинская вода уходила через трещины. Да и в ночное время из-за неразбора воды она сливалась в водосток. И все-таки, Мытищинский участок водопровода исправно подавал 200 тысяч ведер воды в сутки до Алексеевской станции приема воды. К этому времени население Москвы возросло до 300 тысяч человек. Воды не хватало.

Водоразборный фонтан у Варварских ворот. 1835 год

В начале 1830-х годов в очередной раз Москва-река сильно обмелела, резко обнажились берега, по фарватеру не могли разойтись встречные суда и баржи. Речной транспорт в то время был наиболее экономичным, особенно при перевозке кирпича и камня — основного строительного материала, да и по объему перевозок грузопоток не имел равных. От Серпухова, Каширы и Коломны до Москвы баржи и речные суда стали добираться две-три недели вместо пяти-шести дней. Бурлаки теряли в заработке, бузили, отказывались тянуть баржи, так как по урезу воды приходилось идти по вязкому илу и ракушечнику. Босиком — ноги резали в кровь, в лаптях — дороговато, да и лаптей хватало на 2–3 версты.

Москва в черте города обнажила и свои язвы: открылась весьма неприглядная картина разлагающихся отбросов и нечистот, стекающих по коллекторам, сточным канавам, по руслам ручьев и речушек. Особенно сильно загрязнялись места сброса промышленных отходов с кожевенных фабрик, химических заводов, хлопчатобумажных и шерстопрядильных, свечных и чугунолитейных предприятий, скотобоен, общественных бань и так далее. Бурлаки и хозяева — все с нетерпением ждали большой воды. Текстильные фабрики, кирпичные заводы, хлебопекарни и другие заведения, которым требовалось большое количество воды, задыхались… Прекращалась работа. Да и питьевой воды требовалось все больше и больше. Галерея водовода была выложена красным водостойким кирпичом на песчаной подушке и не могла выполнять роль монолита на большой длине. (При обследовании сохранившегося подземного участка галереи Мытищинского водовода автором были произведены обмеры кирпичной кладки на протяжении километра, а образцы кирпичей переданы в Мытищинский историко-художественный музей).

Ремонтными работами (1820–1835) руководил назначенный императором Николаем I Управляющий III округом Путей сообщения, генерал-майор, инженер Н. И. Яшин. Ремонтные работы, проводившиеся под его руководством, не были завершены. Но он успел сделать многие объекты: устройство запасного резервуара в Мытищах; в селе Алексеевском было построено водоподъемное здание с двумя паровыми машинами Уатта, каждая в 24 лошадиных силы; устройство многих фонтанов в Москве; подготовлена конечная структура водопровода, чтобы уменьшить потери воды во время ее неразбора.

Лубянская площадь и Владимирские ворота Китай — города. Гравюра

Как пишет Ф. Я. Нестерук^[16]: «Из Сухаревской башни, построенной в 1692–1695 годах по проекту архитектора М. И. Чоглокова, (сюда вода поступала от Алексеевской станции) расходилась по чугунным трубам магистрального водовода длиной 430 м, шедшего по ул. Сретенка и Лубянке до Никольской ул., где в сентябре 1830 года был устроен «для продовольствия жителей» фонтан. От магистрального водовода было сделано ответвление длиной 160 метров к другому фонтану против Шереметьевской больницы^[17], открытому также в сентябре 1830 года, а от Никольского бассейна по проложенным трубам к трем фонтанам: Варварскому, устроенному в 1833 году, Петровскому или Театральному (на пл. Свердлова), открытому в 1835 году и Воскресенскому у Александровского сада (в конце пл. Революции). Кроме питания фонтанов устроено было соединение Сухаревского резервуара с кирпичной галереей старого водопровода: сюда предполагалось пускать воду в том случае, если бы оказался ее избыток. Устроены были также ответвления водоводов в Кремлевский дворец и Воспитательный дом (будущий Дворец Труда^[18]), в театры, бани, торговые ряды Китай-города. Некоторые фонтаны украшались архитекторами. Наиболее выдающиеся работы были исполнены И. П. Витали^[19].

После ремонтных работ под руководством Н. И. Яниша устроение других фонтанов и дополнительных развязок водоводов продолжалось. Вода, стекавшая за излишком из фонтанов во время неразбора с 12 до 3-х часов дня и ночью в количестве до 10 тысяч ведер от каждого фонтана, стала использоваться разными владельцами на особых условиях: Шереметьевский фонтан снабжал Сандуновские бани^[20], Петровский — бани Челышова (на месте современного «Метрополя»); из Воскресенского фонтана вода подавалась в Кремлевский дворец, а из Варварского — в Воспитательный дом. Из Лубянского фонтана был устроен еще один подземный чугунный резервуар и от него проложен чугунный водовод по Никольской ул. и Ветошному пер., через Ильинку и Хрустальный пер, до церкви св. Варвары на Варварке и далее в Зарядье, где был устроен последний фонтан. Все работы обошлись в 725 тысяч рублей».

Фонтан у Странноприимного дома Шереметева (институт им. Склифосовского)

Фонтан на Театральной площади. 1835 год

Скульптор Витали

Московские бани. Начало XX века

Чертеж поперечного разреза здания и бассейна над Громовым ключом

Население Москвы увеличивалось, а воды из Мытищ поступало все меньше и меньше. К зиме 1847–1848 годов на Алексеевскую станции) поступало уже менее 100 тысяч ведер в сутки. Были попытки заменить кирпичную галерею в местах повреждений чугунными и осмоленными проконопаченными деревянными трубами, но эти меры не давали улучшения.

Московский генерал-губернатор (1848) граф Аресний Андреевич Закревский исходотайствовал высочайшее повеление о необходимости перестройки водопровода и улучшения водоснабжения города — усовершенствовать Мытищинский водопровод и устроить водопроводы в самой Москве из источников у Бабьегородской плотины и Красного холма. Устройство новых водопроводов обошлось в 258 803 рубля. Этот проект был составлен директором Московских водопроводов инженером-полковником П. В. Максимовым, который и руководил ремонтными и строительными работами, но он скоропостижно скончался в 1853 году.

Его планы и дело продолжил А. И. Дельвиг. Он и занялся техническим переустройством водопровода, начиная с Мытищ: углубил водосборные колодцы, увеличил их количество и проложил вторую (самостоятельную) трассу из чугунных труб, частично используя некоторые участки галереи и ранее построенные акведуки, построил водоподъемное здание для двух паровых машин. Вода из подземного накопителя перекачивалась в верхний помещенный в машинном здании. На Алексеевской водоподъемной станции он заменил 24-сильные паровые машины на 48-сильные (системы Уатта), установил второй резервуар на Сухаревой башне емкостью 7 тысяч ведер. По городу была проложена сеть труб общей длиной в 44 версты, устроено 20 водоразборных водоемов: — открытых фонтанов — 21 (3 на них на возвышенных постаментах);

— водонапорных закрытых бассейнов — 2;

— водоразборных столбиков — 3.

Ремонтные и строительные работы проводились Дельвигом с 1853 по 1858 год. Приток воды в Москву увеличился до 500 тысяч ведер в сутки. Ремонтно-строительные работы обошлись в 1,5 млн рублей.

На этом этапе закончила существование первая трасса водовода из Мытищ в Москву. Новый водопровод стал называться Московским.

Кроме решения технических вопросов А. И. Дельвиг^[21] принимал деятельное участие в реконструкции часовни над Громовым ключом. Еще в 1833 году его предшественники начали работы по переустройству ее но проекту П. В. Максимова. Были изготовлены и установлены памятные доски в честь Екатерины II и строителей водопровода.

Как писал П. П. Кончаловский^[22] «Над входной дверью часовни вделана мраморная доска с надписью: «На горах станут воды и от гласа твоего побегут (Псал. Р. Г. стих)». Внутри часовни небольшая каменная лестница опускается в вестибюль, за которым устроен бассейн, окруженный узкой галереей, отгороженной от него решеткой. На передней стене вестибюля внизу вделаны две металлические доски, надписи которых увековечивают как время основания, устройства и перестроек Мытищинского водопровода, так и имена строителей.

На нижней, более старой металлической доске, сделана следующая надпись: «Московский водопровод сооружен щедротами блаженный и вечныя памяти достойным государыни Императрицы Екатерины II по проекту инженер-генерала Баура 1779 года».

На более поздней доске:

Ключ сего бассейна по преданию народному, произведенный ударом грома, первый подал мысль к построению сего благодетельного для Москвы сооружения, бассейн чей вновь перестроен в царствование государя Императора Николая I при управляющем III округом Путей сообщения Генерал-майоре Янише, по проекту подполковника Максимова, поручиком бароном Дельвигом в 1833 году, нояб. 25».

В 1879 году, в год 100-летия со дня подписания указов императрицы о начале строительства водопровода, в часовне был совершен благодарственный молебен и отслужена панихида по «в Бозе почившей Императрице Екатерине II, по воле которой устроен Мытищинский водопровод». В основании купола часовни, в киоте, была установлена икона Живоносного Источника, принадлежавшая матери А. И. Дельвига. Перед иконой была зажжена лампада и установлена памятная доска с надписью:

«Лампада перед сим образом поставлена в память столетней годовщины основания Мытищинского водопровода 1779 года.

28 июля 1879 года».

С 1858 года Дельвиг перестал заниматься реконструкцией Мытищинского водопровода, его уже отрывали от этой работы на решение более крупных задач, связанных с благоустройством городов и строительством железных дорог. Часто Андрея Ивановича привлекали к работе по устроению ежегодных Нижегородских ярмарок. И он постепенно отошел от дел, связанных с эксплуатацией водопровода — его первого инженерного детища. В эти годы его доверенным и ближайшим помощником был прораб Мартин Мартинович Бреннер, который всегда выполнял не только свои обязанности, но и по многим вопросам замещал А. И. Дельвига.

Москва разрасталась территориально, увеличивалось население — город стремился войти в цивилизованный мир. Архитекторы создавали лицо Первопрестольной, но коммунальные службы еще значительно уступали требованиям элементарного жизненного комфорта (водоснабжение и канализация). Поэтому и 500 тысяч ведер воды в сутки из Мытищинских источников для Москвы было мало, изыскания водных запасов продолжались:

— 1870 год. Инженер Генох дает предложение в Московскую городскую Управу, что из мытищинских источников можно отбирать 9 млн 300 тысяч ведер воды в сутки;

— 1878 год. Инженер Н. П. Зимин предлагает 10 млн ведер;

— 1880 год. Н. П. Зимин совместно с профессором Траутшольдом и инженером Зальбахом на основании новых изысканий вновь рекомендуют 10 млн ведер.

Для окончательного решения этого вопроса все предложения были рассмотрены в Петербурге Специальной комиссией ИРТО под председательством А. И. Дельвига. Комиссия не согласилась с результатами представленных изысканий и признала возможным отбирать из мытищинских источников только 1 млн 500 тысяч ведер воды в сутки.

В 1885 году инженеры Линдлей и Верстратен предложили свои услуги и высказались за то, что из Мытищ можно без ущерба и нарушения баланса водных запасов получить 2 млн 400 тысяч ведер в сутки. Но и этот проект был отклонен Московской городской управой.

Последние изыскания проводились в 1887–1888 годах К. Э. Лембке (специалистом по водоснабжению) и другими сотрудниками фирмы «Строительная контора инженера А. В. Бари» — В. Г. Шуховым и Е. К. Кнорре. Александр Вениаминович Бари был одним из основателей Вагоностроительного завода в Мытищах (1897).

8 октября 2003 года Международное сообщество отмечало 150-летний памятный юбилей Владимира Григорьевича Шухова. К этой дате вышла в свет монография о его жизни и деятельности — «Владимир Григорьевич Шухов. Первый инженер России», написанная его правнучкой Еленой Максимовной Шуховой.

В этой книге заслуга инженеров В. Г. Шухова, Е. К. Кнорре и К. Э. Лембке в деле реконструкции Мытищинского водопровода для улучшения водоснабжения Москвы видится глазами правнучки В. Г. Шухова, которая пользовалась архивами прадеда и литературными источниками того времени.

На рубеже 1880–1890-х годов В. Г. Шухов одновременно работал над тремя проектами, каждый из которых, будь он даже единственным, мог принести ему славу и почет на всю жизнь. Именно в эти годы он изобрел крекинг-процесс, создал знаменитые конструкции паровых водотрубных котлов и составил фундаментальный проект московского водоснабжения.

В 1871 году московский водопровод был передан в ведение городского управления, С тех пор вопрос о его переустройстве неизменно стоял в повестке дня, но действенных мер все не принимали. Так продолжалось до тех пор, пока в 1885 году городским головой не был избран молодой, энергичный, сильный и умный человек — Николай Александрович Алексеев, представитель известной купеческой династии, основавшей в России золотокапителыюс производство. Твердо, раз и навсегда решив «устроить в Москве новый водопровод, а не класть заплат на старый, и снабдить Москву водою, по возможности, подпочвенною, в достаточном количестве, с расчетом на возможность увеличить его впоследствии» (о чем Дума, под его председательством приняла решение уже в декабре 1885 года). Алексеев в 1880-м отправился за границу с тем, чтобы ознакомиться там с положением дел в водопроводном хозяйстве и составить собственное четкое и определенное мнение по данному вопросу. Результатом этой поездки стало приглашение для составления проекта московского водоснабжения двух авторитетных специалистов: члена Института гражданских инженеров в Лондоне, строителя водопроводов в нескольких городах Западной Европы Линдлея и бельгийского инженера Верстратена. Однако представленные ими проекты оказались неудовлетворительными и в техническом, и в экономическом отношениях.

Еще в то время, когда рассмотрение проектов Линдлея и Верстратена только начиналось, для более объективной их оценки Н. А. Алексеев решил привлечь к работе московских инженеров, лучше знающих местные условия. Обратился он в «Строительную контору А. В. Бари». Выбор этот не был случайным. Помимо исследований в области насосо- и трубопроводостроения В. Г. Шухов к тому времени имел уже опыт работ в собственно гидравлике и гидротехнике. Как следует из его рабочих тетрадей, он принимал участие в проектировании и строительстве водопроводов городов: Кузнецка, Сызрани, Житомира (1883), Бузулука, Самары, Серпухова, Одессы (1884), Калуги, Нахичевани, Царицына (1885). Особую известность среди специалистов получил разработанный им в 1883 году проект тамбовского водопровода, выполненный по заказу местной городской управы, рассчитанный на доставку в город 60 тысяч ведер воды в сутки из речки Студенки, включающий в себя строительство плотины и служащий, кроме того, противопожарным целям. Проект этот разрабатывался в сотрудничестве с Н. П. Зиминым. Приходилось Владимиру Григорьевичу работать по заказам московского городского управления и лично Н. А. Алексеева: среди его записей за 1885 год есть расчеты «насосов для Алексеевской водокачки». Сам он был в курсе всей эпопеи с московским водопроводом благодаря общению с Н. П. Зиминым и К. П. Карельских.

В качестве помощников В. Г. Шухов привлек к работе сотрудников конторы Бари — Е. К. Кнорре и К. Э. Лембке^[23].

Константин Эдуардович Лембке, 1880-е годы

Евгений Карлович Кнорре. 1910 год

Чтобы ответить на вопросы, поставленные городским головой, Шухову и его коллегам пришлось приняться за составление собственного проекта. Работа заняла около двух месяцев, причем уже в предварительном варианте были намечены как основные, технические решения будущего водопровода, так и характер, масштабы, условия проведения необходимых изысканий на местности. «Проект водоснабжения Москвы, составленный инженерами Шуховым, Кнорре и Лембке», был признан Н. А. Алексеевым «наиболее отвечающим условиям, поставленным думою, и наилучше разрешающим за дачу водоснабжения», причем главным его достоинством признавалась достигнутая, благодаря умелой постановке задачи и удачному разрешению ее технической стороны, экономичность. Также было признано, что программа необходимых изысканий «составлена всесторонне, включая все задачи, подлежащие окончательному решению». Городской управой она была утверждена, и производство всех работ но изысканиям сдано с подряда А. В. Бари.

Комплексные геологические, геогностические и гидрологические исследования, проведенные в августе 1887 — марте 1888 года В. Г. Шуховым и его сотрудниками, однозначно показали, что местность, окружающая Мытищи, не может дать и половины необходимого количества воды (3,5 млн ведер в сутки). А потому «для удовлетворения течения требований города нельзя ограничиться Мытищами, но необходимо привлечь воды с большей части всего бассейна Яузы». Для заложения водосборов было решено остановиться на двух крайних участках реки Яузы, а именно: на местности, окружающей Мытищи, могущей дать до 1,5 млн ведер воды в сутки, и на участке Яузы между ее притоками Лихоборкой и Хапиловкой, в селах Леонове и Богородском, способном доставить остальные 2 млн ведер. Полученные в ходе изысканий данные были использованы для определения направлений естественного течения грунтовых вод и наиболее целесообразного расположения водосборов, а также выбора их типа. По словам Н. П. Зимина изысканная эти «имели за собой широко поставленный общий план и получили наибольшее детальное развитие, а потому и дали наиболее подробное освещение всех обстоятельств дела. Таких обширных и подробных изысканий, как последние, проведенные для Москвы, не производились ни для одного водоснабжения», — подчеркивал он.

Значение этих исследований выходило далеко за пределы вспомогательного средства при решении конкретной задачи осуществления водоснабжения Москвы. В результате обобщения полученных данных В. Г. Шуховым была разработана теория подпочвенных вод, высокую оценку которой дал Н. Е. Жуковский, указав, что «работа по исследованию подпочвенных вод Яузского бассейна представляет стройное и строго научно обставленное исследование, которое является ценным вкладом в литературу вопроса об эксплуатации подпочвенных вод». Этот отзыв особенно ценен тем, что Николай Егорович на протяжении многих лет интересовался проектированием и строительством водопровода и неоднократно привлекался городским управлением как консультант по наиболее трудным для разрешения вопросам. В 1888 году Н. Е. Жуковским была написана классическая работа «О движении грунтовых вод» и одновременно сделан доклад по той же теме на заседании Политехнического общества.

Все изыскания по водосборным сооружениям были закончены к концу марта 1888 года. В июне детально разработанный «Проект московского водоснабжения», составленный В. Е. Шуховым, Е. К. Кнорре и К. Э. Лембке, был направлен на утверждение в Министерство путей сообщения, где для его рассмотрения было созвано Временное совещание, которое потребовало проведения дополнительных пробных откачек, что и было сделано в сентябре. На страницах «Известий Московской городской думы» Владимир Григорьевич и его товарищи с удовлетворением отмечали, что откачки эти подтвердили «верность принятого в проекте метода расчета водосборов… Сравнение наблюдений последней откачки с предшествующими показывает, что намеченная в проекте первая линия водосборов может считаться проведенной».

Говоря о своей работе в целом, ее авторы подчеркивали: «Оригинальную новизну проекта составляют теория подпочвенных вод и решение общей задачи, служащей основой для расчета наивыгоднейшей сети городских труб и водопроводов, подводящих воду к городу… При том значении, которое имеет в России вопрос о водоснабжении подпочвенными водами, данные в проекте выводы о движении этих вод, представляют громадный интерес.

Необходимость найти при проектировании труб наивыгоднейший диаметр, соответствующий данным условиям, сознавалась всеми инженерами, но его находили только путем сравнительных расчетов и таким образом ощупью приближались к требуемому результату…

Сложность такого расчета крайне затрудняла применение его на практике в широких размерах, и только впервые нами было указано на общий закон, по которому с легкостью может быть найден наивыгоднейший диаметр труб, соответствующий данным условиям. Применение этого расчета к проекту Московского водоснабжения сбережет городу сотни тысяч рублей, что доказывается сравнениями приложенной к проекту сметы со сметами прежних проектов. Насколько этим методом мы опередили западных инженеров, видно из последнего выпуска журнала «Zeitschrift des Vereins Deulscher Ingenieure» (1889), где известный гидравлик Форхгеймер занимается решением того же вопроса…

Так как принцип расчета размеров сооружений не только относительно их прочности, но и целесообразности их с финансовой стороны при данных условиях эксплуатации имеет самое обширное применение, то нужно только сожалеть о том, что принцип этот так часто игнорируется нашими инженерами, стоящими во главе крупных технических предприятий… Применяя данные в проекте формулы, можно всякий раз по местным условиям придать такие размеры трубам, при которых сеть является сооружением наиболее экономичным».

В феврале 1889 года проект был утвержден в Министерстве путей сообщения. Осуществление его требовалось уже совершенно безотлагательно. Сама природа начала торопить людей: зима 1888–1889 года выдалась очень морозной и почти бесснежной, земля вместо обычных 1,5–2 метров промерзла на 3 метра, в результате этого, к концу января 1889 года до 75 % труб оказались негодными для дальнейшей эксплуатации. Однако события пошли совсем по иному руслу. Учрежденная в июне 1889 года Временная комиссия но надзору за устройством нового водопровода в Москве во главе с И. Ф. Рербергом потребовала уменьшить необходимые для осуществления водоснабжения ассигнования и, следовательно, сократить объем работ. В результате появился новый проект, разработанный городскими инженерами H.1I. Зиминым, А. П. Забаевым и К. Г. Дункером. Он и был принят к осуществлению. Мытищинский водопровод вступил в строй в октябре 1892 года.

Остается внести ясность в вопрос о том, насколько окончательный и осуществленный проект отличался от предложения В. Г. Шухова и его товарищей, то есть, иными словами, насколько велик вклад последних в дело водоснабжения Москвы. Существующая литература всестороннего ответа на этот вопрос не дает.

Сразу нужно отметить, что новое сокращенное задание и составленный на его основании проект исказили главный принцип, которым руководствовался Н. А. Алексеев, взявшись за реорганизацию водоснабжения Москвы, и которому в полной мере отвечал проект Шухова, Кнорре и Лембке. Принцип этот заключался в том, что проблема водоснабжения Москвы должна быть решена радикально и дальновидно, с учетом потребностей стремительно развивающегося города, роста его населения, промышленности и скорого осуществления такого крупного предприятия по благоустройству, как канализация. Принимая в расчет все обстоятельства, в том числе и финансовое положение города, Владимир Григорьевич предлагал разбить строительство водопровода на три этапа. «Первый период. Доставка и раздача 2 млн ведер воды в сутки. В этот период строится: водокачки в Леонове и Богородском, первая часть главного водоподъемного здания в Сокольниках; один водовод диаметром 24 дюйма до напорного резервуара; один напорный резервуар в городе емкостью в 330 тыс, ведер; сеть в 112 верст со всеми принадлежностями. Второй период. Доставка и раздача 3,5 млн ведер. К устройствам первого периода добавляются: водовод от Мытищ до города — в 24 дюйма, второй — напорный резервуар и дальнейшее развитие сети до 200 верст, состоит главным образом в прокладке труб малого диаметра. К этим двум периодам, удовлетворяющим программе, поставленной Городской думой, присоединен в виде дальнейшего развития водоснабжения третий период: постройка контррезервуара с магистралью за Калужской заставой. Этот последний период, согласно действительным потребностям снабжения южной части города, может быть в свою очередь подразделен на два, сообразно с устройством контррезервуара, состоящего, согласно проекту, из двух отдельных зданий с поставленными в них баками.

Общий план сооружения водосборов, — отмечалось далее, — выработан в такой последовательности, что на первую очередь поставлено устройство ближайших к городу водосборов в Леонове и Богородском «как более обильных водою и более экономичных по доставке воды в город». Большим преимуществом такого решения было «соблюдение крайней осторожности в отношении сохранения существующего водоснабжения до той поры, пока город не будет обеспечен доставкой воды из новых источников». В итоге проект давал возможность «значительно сократить расходы на сооружение, включая водоводы до городской водонапорной башни, в сравнении с тем, что предстояло бы затратить при условии первоначального сбора воды в Мытищах и проведения ее оттуда до города».

Проект, принятый к осуществлению, игнорировал эту плодотворную идею Шухова и его коллег за счет отказа от работ первого периода. В итоге при сокращении подачи воды с 3,5 млн ведер до 1,5 млн сметная стоимость сооружения уменьшалась всего на 857 800 рублей (4 957 800 — по Шухову и К^о, 4 100 000 — по Зимину). Как и следовало ожидать, едва были закончены работы по сооружению Мытищинского водопровода, обозначилась настойчивая необходимость увеличить водоснабжение города до 3,5 млн ведер в сутки, как предусматривал проект Шухова, Кнорре и Лембке. Через пять лет на расширение водоснабжения было отпущено дополнительно 2 250 000 рублей.

Во всем, что касалось устройства водосборов, водовода от Мытищ до города, напорных резервуаров и сооружения городской водопроводной сети — одноярусной, как и предлагал Владимир Григорьевич, — со всеми машинами и сооружениями, реализованный проект основывался на труде Шухова, Кнорре и Лембке и в общем соответствовал составленному ими еще в 1887 году, до проведения изысканий, предварительному плану доставки в Москву воды из одних Мытищ, хотя были и изменения.

Памятный золотой жетон, принадлежащий В. Г. Шухову от имени Московской городской думы в 1893 году за выдающийся вклад в дело водоснабжения города

Водовод от водосборника в Мытищах был проложен, как и намечалось в проекте Шухова и К^о. Но если в этом последнем предполагалось расположить водокачку близ Сокольников, на участке, ограниченном рекой Яузой, ручьем Копытовкой, Сокольничьей рощей и полотном Московско-Ярославской железной дороги, то по новому проекту, она была возведена в селе Алексеевском.

В 1909 году К. П. Карельских отмечал, что такое решение оказалось экономически невыгодным, и предлагал водокачку в Алексеевском упразднить. Руководствуясь в выборе местности под напорный резервуар как высотой ее расположения, так и ценой земли, Шухов остановился на том, чтобы разместить его «на участке, находящемся на расстоянии 320 саженей от Крестовской заставы», на месте бывших кордегардий. Это предложение было осуществлено. Однако из сравнения проектов водонапорных башен видно: при том, что в шуховском проекте емкость резервуаров была более чем вдвое выше (330 тысяч ведер против 150 тысяч), конструкция поддерживающих их опор оказалась бы легче и экономичней, чем в осуществленном варианте. Совершенно невостребованной осталась предлагавшаяся Шуховым и К^о идея строительства контррезервуара.

В технических кругах исследование и проект В. Г. Шухова, Е. К. Кнорре и К. Э. Лембке вызвали настолько большой интерес, что через три года после их опубликования Московской городской управой контора Вари вынуждена была выпустить новое издание, в котором были выкинуты многие подробности, могущие иметь значение и представлять интерес лишь при фактическом расчете деталей, но приводились разработанные авторами теоретические положения. «Проект московского водоснабжения, составленный инженерами В. Г. Шуховым, Е. К. Кнорре и К. Э. Лембке» стал классическим трудом но водоснабжению, ответившим на многие вопросы инженеров, занимавшихся этим сравнительно новым, но быстро развивавшимся в России делом. «Целью настоящего издания, — говорилось в предисловии к нему, — послужило желание удовлетворить спрос специалистов, которые продолжают обращаться в контору А. В. Бари с просьбой ознакомить их с проектом нового водоснабжения, так как первое издание, выпущенное городской управой, давно исчерпано».

Заслуги В. Г. Шухова в дело осуществления водоснабжения Москвы были отмечены памятным золотым жетоном от имени Московской городской думы. Владимир Григорьевич стал деятельным участником состоявшегося в Москве в марте 1893 года Первого русского водопроводного съезда.

В 1902 году, в разгар строительства Москворецкого водопровода, контора А. В. Бари получила срочный и ответственный заказ на проектирование и возведение металлических конструкций Рублевской насосной станции, а также на оборудование ее насосами и паровыми котлами. Как и все прочие, этот заказ был выполнен главным инженером фирмы Владимиром Григорьевичем Шуховым.

* * *

Однако далеко не так триумфально было на самом деле, когда водопровод достиг проектной мощности и качество воды стало резко ухудшаться. К этому следует добавить несколько пояснений.

У В. Г. Шухова в его дневниковых записях (кстати очень кратких) встречается фраза — «теория подпочвенных вод», которая для него была понятна с точки зрения его конкретной задачи. На самом деле такого термина в общем смысле не существует. Необходимо различать три направления в гидрогеологической науке: теория залегания подпочвенных вод, теория фильтрации подпочвенных вод и теория их эксплуатации. И это совершенно самостоятельные направления в гидрогеологии.

Действительно, на основании изысканий, проведенных В. Г. Шуховым, Е. К. Кнорре и К. Э. Лебке, был составлен проект, в основу которого была заложена наиболее совершенная концепция по устройству водопроводов (Бруклинская система). Изыскания были проведены весьма обстоятельно. Бассейн реки Яузы в ее верховьях имел определенные размеры наиболее водоносных горизонтов (грунтов) площадью около 68 кв, верст с толщиной водоносного слоя 14 сажен (1 сажень=2,1336 метра). Авторы проекта провели первичные расчеты и пришли к выводу, что можно рассчитывать на получение воды в объеме 1 млн 570 тыс, ведер или 19300 куб, метров в сутки. Эта цифра была заложена в основу дальнейших расчетов… А вот коэффициент фильтрации^[24] по данным опытных откачек был получен с огромным разбросом в различных скважинах — от 726 метров в сутки до 34 метров в сутки.

Крестовские башни с машинно-насосной станцией и баками-накопителями. 1892 год

Резервный накопитель воды Алексеевской станции

Паровые машины Алексеевской станции. 1802 год

Общий вид Алексеевской станции. 1892 год

Комиссия ИРТО, в которую были привлечены все лучшие научные силы того времени, согласилась с данными проектировщиков, что отбор воды в сутки 1,5 млн ведер соответствует истинному значению и цифра является доказанной и подтвержденной изысканиями и убедительными расчетами. Но разброс показателей по коэффициенту фильтрации насторожил многих членов комиссии, и была высказана мысль, что неравномерность фильтрационной способности водоносного слоя может привести к непредсказуемым последствиям. Но это не насторожило проектировщиков (В. Шухова, К. Лембке, Е. Кнорре). Они приняли для дальнейших расчетов (как бы с запасом) коэффициент фильтрации 18 метров в сутки.

С точки зрения технического решения задачи вроде бы все правильно: подсчитали минимальные, но обеспеченные водные ресурсы, а затем стали принудительно (вакуумный отбор) увеличивать отбор воды — как позволяли возможности оборудования, заложенного техническими показателями проекта. Таким образом, добыча воды и третья трасса мелкого заложения — это действительно проект В. Г. Шухова и К^о, а к новой строительной части приступили П. К. Дункер (Мытищи), Н. П. Зимин (Алексеевская) и A. M. Забаев (Москва), когда шуховский водовод порвало из-за сильных морозов. Они же были и авторами нового проекта по разводке водоводов и руководили последующим строительством. По этой же трассе уложили два ряда чугунных труб диаметром 600 мм… (длина 6 метров, толщина стенки 20 мм). Места стыков труб зачеканивались тремя кольцами из пенькового каната. Внутренние кольца пропитывались гидрофобными и антисептическими добавками, а с наружной стороны — стык зачеканивался свинцом.

Крестовские башни^[25] и здания Алексеевской станции перекачки строились с 1890 года и достраивались в 1893 году. Здания построены по проекту М. К. Геппенера^[26] на месте бывшей Кордегардии (гауптвахта, караульная). Снесены в 1940 году при расширении Ярославского шоссе.

Территория вокруг Машинного зала Мытищинской водонасосной станции. 1892 год

Паровые машины фирмы «Добровых и Набгольц» в машинном зале Мытищинской водонасосной станции. 1892 год

Павильоны над буровыми скважинами II очереди (Мытищи) с наеоеами «Фарко»

Здание первой машинной станции. Мытищи, 1892 год

Н. А. Алексеев, городской глава инициатор строительства III трассы Мытищинского водопровода

При Алексеевской водоподъемном здании был установлен граненый столб с памятными надписями о заслугах инженеров — первых строителях Мытищинского водопровода.

На первой плоскости:

«Начат 1779 года

Окончен 1805 года по проекту инженера — генерала Бауера»

На второй плоскости:

«Начат 1828 года

Окончен 1835 года по проекту генерал-майора Яниша подполковником Максимовым»

Нa третьей плоскости:

«Устроен новый чугунный водовод и распространен с 1853 года по 1858 год инженер генерал-майором Бароном Дельвигом»

Строительство третьей трассы официально было закончено 20 сентября 1892 года. 22 сентября состоялся впуск моды в водовод, а с 1 октября водопровод действовал на полную мощность во всей системе.

Однако 11 октября дежурный по станции обнаружил трещины в обеих башнях. Трещины начали «раскрываться» в верхней части башен на уровне расположения баков-накопителей. Затем трещины стали появляться в швах цокольной кладки и поднимались кверху. Дальше-больше… В течение нескольких месяцев трещины обнаружились и над арками в «слабых» местах.

Больница для душевнобольных имени Н. А. Алексеева (Канатчикова дача)

Планрасположения зданий Мытищинской водонасосной станции с указанием расположения буровых скважин 1-й и 2-й линий (по 50 скважин)

Буровая скважина с насосами «Фарко» (средняя глубина 19 метров от поверхности земли) и верхним павильоном

В марте 1893 года была создана комиссия Министерства путей сообщения под председательством Леопольда Францевича Николаи. В ее состав были привлечены инженеры Константинов, Гнусин, Ясинский и архитектор Мейнгард.

Комиссия пришла к выводу, что причиной появления трещин в процессе эксплуатации Крестовских башен послужила включившаяся в работу система отопления помещений. В топке нагревательных котлов температура достигла 480"С, создавался местный перегрев сплошного фундамента.

Диск фундамента дал трещину. Из-за разницы температур в верхних частях башни и нижних (градиент температуры), также промерзание арок в условиях повышенной влажности количество трещин увеличивалось.

15 апреля срочно начались восстановительные работы: исправление и укрепление кладки стен в башнях, замена цоколя, изменение расположения кожухов дымовых труб. Работы были завершены 20 августа и на 22 число намечено официальное открытие водопровода.

Первый русский водопроводный съезд состоялся в Москве 15 марта 1893 года, на котором должен был председательствовать Городской головы Москвы — идейный вдохновитель строительства Ш-й трассы Мытищинского водопровода — Николай Александрович Алексеев. Но судьба распорядилась иначе. Съезд возглавил Н. П. Зимин, так как 14 марта Москва проводила в последний путь Н. А. Алексеева^[27].

Но вернемся к истории Мытищинского водопровода — к сложному инженерному сооружению, которое требует постоянного надзора за его эксплуатацией и грамотного прогнозирования его развития…

(С 15 июля 1903 года в Замоскворечье подавалось 500 тысяч ведер воды из Рублева, расход из Мытищ превышал 3 млн ведер. Было принято решение — в районе Сухаревой башни соединить сети водопроводов и дать 15 % москворецкой воды в сеть Мытищинского водопровода).

В Мытищах вода извлекалась из 50 буровых скважин, расположенных по прямой линии вдоль реки Яузы (1-я линия). В машинном зале были установлены паровые машины фирмы «Добровых и Набгольц» и паровые котлы фирмы «Бабкок и Вилькокс.» Очень скоро интенсивность отбора воды из водоносных горизонтов стала превышать фильтрационную способность различных участков. Что же получилось? Качество воды стало ухудшаться с нарастанием этого процесса из года в год. Скважины быстро забивались и сокращался их дебет. Такое положение с качеством питьевой воды вызвало если не панику, то уж, по крайней мере сильную озабоченность и тревогу Московской городской управы. Пришлось пробурить еще 50 скважин (2-я линия).

* * *

Одним из популярных фельетонистов начала XX века, был известный журналист Влас Дорошевич, который написал сатирическую пьесу о работе Московской городской Думы. И он не мог пройти мимо событий, связанных с историей Мытищинского водопровода. Пьеса написана как сатирическая хроника «зеленым» стихом и называлась «Трагедия о Московской Думе и об украденом ларце». Суть пьесы в том, что хорошо бы было избавиться от проблем невыполненых обещаний. Но как это сделать? — А просто: список проблем спрятать в серебряный ларец и дождаться, когда воры позарятся на него. Вместе с ларцом исчезнут и проблемы…

Но воры оказались умнее — они украли ларец, а список проблем оставили с запиской: «Нам чужого не надо!».

Картина четвертая

(Заседание Управы. Голова на председательском месте. Служащие и члены Управы).

* * *

Ухудшение качества воды продолжалось до 1911 года. Этот процесс можно проследить по опубликованным данным с 1892 по 1911 год (при 22–24 анализах проб воды в год):

Увеличение по основным показателям в мг/литр

Сухой остаток воды с 215,6 до 486

Кальций^[28] — с 54,29 до 123,29

Магний — с 9,54 до 21

Хлор — с 3,4 до 5,1

Серная кислота — с 22,08 до 139

Окисляемость — с 0,7 до 2,6

Общая вычисленная жесткость в немецких градусах увеличилась с 9,8 до 21,66.

(Немецкие градусы соответствуют содержанию СаО в млгр, на 100 куб. см воды).

Такого не наблюдалось по анализам^[29] с 1805 по 1892 год: в графе «общая минерализация воды» стояла запись — «стабильно», а с 1892 по 1898 год — «некоторое повышение»; далее — «повышение», «резкое повышение» и т. д.

Из книги С. А. Озерова^[30] «Мытищинская вода и причины увеличения ее жесткости»:

«…Вследствие все возраставшей жесткости мытищинской воды, Московская городская управа, по определению своему от 2 апреля 1907 года, решила образовать Особую комиссию по исследованию вопроса о причинах этого явления и для выработки мер к устранению их. В состав этой комиссии вошли врачи-гигиенисты, инженеры, химики, гидрогеологи, и другие специалисты, всего 23 лица, а именно: А. П. Артари, В. И. Вернадский, А. Г. Дорошевский, Н. Д. Зелинский, Н. П. Зимин, Н. Е. Жуковский, А. П. Иванов, И. А. Иверонов, К. П. Карельских, С. Н. Никитин, С. А. Озеров, А. Г. Петровский, В. А. Пушечников, А. И. Раммуль и другие. Кроме того, в работах ее приняли участие члены Управы: Д. Д. Дувакин, А. Н. Петунников».

Комиссия выделила из своего состава три группы: химическую, геологическую и инженерную. Работа велась с 19 апреля 1907 по 23 января 1913 года, всего было 37 заседаний. Не было необходимости убеждать участников комиссии, что дело принимало серьезный оборот. Брались за решение этой проблемы ученые-гидрогеологи С. Н. Никитин, К. П. Карельских, Е. К. Кнорре. Но все их попытки обосновать причину ухудшения воды так и не привели к положительному результату.

С кого же было учинять спрос?

А с того, кто производил изначальные работы — с хозяина фирмы, А. В. Бари. Что мог ответить Александр Вениаминович заказчику? И как это могло отразится на репутации фирмы?

А. В. Бари очень тяжело переживал неприятности с реконструкцией Мытищинского водопровода. Он понимал, что перед инженерами была поставлена задача с многими неизвестными при отсутствии полноценной теории фильтрации подпочвенных вод. Но ведь не всякому это объяснишь. И все-таки А. Бари надеялся на то, что можно улучшить качество воды, приходившей в Москву из мытищинских источников за счет дополнительной очистки её с помощью фильтров. По этому вопросу он не один раз советовался с Н. Е. Жуковским.

В 1903 году Николай Егорович привел в дом Бари одного из своих учеников, молодого студента Леонида Лейбензона^[31] (1879–1951) и отрекомендовал его как будущего ученого, на которого возлагал большие надежды. При знакомстве Александр Вениаминович поинтересовался: чему же собирается посвятить себя будущий ученый?

Лейбензон подробно рассказал Бари о том, что он в настоящее время проектирует испытательные стенды, приспособления и различное оборудование для аэродинамического института Н. Е. Жуковского. Но в перспективе желал бы заняться проблемами нефти. Да вот беда — безденежье, приходится подрабатывать, но не всегда находится работа.

А. В. Бари предложил молодому студенту серьезно заняться в будущем проблемами первичной очистки нефти и газа в песчаных пластах, о которых Александр Вениаминович знал не понаслышке. И если удастся научно обосновать основные теоретические положения, то возможно ли применить их к проблемам фильтрации подпочвенных вод. Бари был осведомлен о работах Жуковского, который в это время готовил к публикации ряд проблемных статей: «О движении подпочвенных вод», «О влиянии давления на насыщенные водой пески», «О повреждении водопроводных труб», «О гидравлическом ударе в водопроводных трубах» и другие.

Сам Николай Егорович был консультантом по проекту реконструкции Мытищинского водопровода и предлагал многие ценные решения технических вопросов.

Легенды ходили о способностях Н. Е. Жуковского определять места разрыва водопроводных труб от воздействия гидравлического удара. Ремонтники и эксплуатационники поражались, когда он прибывал к месту аварии на водоводе и точно указывал место: «Копать здесь!»

А история с Л. Лейбензоном имела свое продолжение. А. Бари стал привлекать его к работе на котельном заводе, затем в Главной конторе — в проектном бюро. Практика работы под руководством В. Шухова дала будущему ученому блестящую базу научно-инженерной практики. В советское время Леонид Самуилович Лейбензон был известен как выдающийся ученый, академик. Он внес фундаментальный вклад в развитие теории фильтрации нефти и газа, создал первую в мире научную школу ученых и инженеров, работавших в области нефтегазовой гидродинамики. И только в 1924 году, будучи уже заведующим кафедры прикладной механики в Московском государственном университете, Лейбензон создал гидравлическую лабораторию, в которой началось фундаментальное изучение проблем фильтрации воды в песчаных пластах.

К 1911 году положение с водоснабжением Москвы становилось критическим: качество воды из мытищинских источников из года в год угрожающе ухудшаюсь, а Рублевский (Москворецкий) водопровод был озабочен своими проблемами: ни американские, ни английские фильтры не справлялись с опалисценцией (помутнение в весеннее время года — вода становилась жёлто-коричневой и не поддавалась очистке). Водой продолжали пользоваться — куда деваться… Позже удалось подобрать и применить коагулянты и выводить мелкие взвеси и помутнение в осадок.

Причины ухудшения качества мытищинской воды оставались загадкой. За решение этой проблемы взялся С. А. Озеров. Он провел серию экспериментов в лабораторных условиях с 1907 по 1911 год. Его предположения и исследования позволили выяснить, а затем и обосновать ошибки проектировщиков. К этому времени ситуация с качеством воды еще более усугубилась.

Помимо резкого увеличения общей минерализации^[32] воды были обнаружены отложения в водоводе, в которых в избытке присутствовали серная кислота, соединения железа, марганца, магния, кальция и так далее. По данным В. А. Пушечникова наибольшая толщина осадков наблюдалась в верхнем сечении водовода, на границе раздела вода-воздух (до 75 мм); наименьшая — в придонном слое (до 12 мм). Осадки представляли собой липкую мажущуюся коллоидальную массу. Цвет и состав осадков и отложений изменялся на всем протяжении водовода от Мытищ до Крестовских башен: около Мытищ — ярко-желтый цвет^[33], от Мытищ до Алексеевской насосной станции — зеленовато-серый^[34], ближе к Алексеевской — зеленовато-черный^[35], от Алексеевской до Крестовских башен — черный из-за значительного избытка в воде Mn₃O₄ Попытки остановить прогрессирующий процесс ухудшения качества мытищинской воды и попытаться, узнав причины, добиться хоть какого-то ее улучшения, интенсивно продолжались и в последующие годы. Но, увы… восстановить былую славу мытищинской воды так и не удалось, хотя и делались попытки: уменьшение отбора воды, очистка магистрального водовода, искусственное подтопление верховьев реки Яузы и так далее.

А причина, как установил С. А. Озеров, заключалась в том, что при ускоренно-нарастающем процессе принудительного отбора воды понизился ее уровень в питающих торфяных болотах от 2 до 6 метров, поэтому увеличилась воронка депрессии, торфяники осушились!

В торфе (как в нефти, газе и угле) содержатся значительные запасы серы. Кроме того, в иловатистом торфе присутствуют мелкие включения сернокислой извести (гипс). При увеличении воронки депрессии обнажились и крупные гипсовые отложения. В осушенных торфяниках увеличился доступ воздуха к залежам торфа и начались непредсказуемые процессы взаимодействия серы и гипса с кислородом воздуха, особенно при сезонных изменениях гидрологического режима (весна, осень).

Сера в торфе находится, в основном, в нерастворимых соединениях. Но под воздействием усилившихся окислительных процессов образуется серная кислота, которая при насыщении торфа водой из-за сезонных колебаний или дождей отнимает основания солей более слабых кислот и образует сульфаты. При просачивании осадков эти сульфаты растворяются, увлекаются вниз, попадают в водоносный горизонт и далее — в водопровод. Сюда же попадает сернокислая известь. При таких процессах происходит нерегулируемое изменение химического состава воды и увеличение ее минерализации, многие химические элементы и химические соединения оказываются в избытке. В конечном итоге нарастает процесс ухудшения качества воды, отбираемой из природной среды.

Таким образом, по анализу подземного питания водными ресурсами мытищинского водосборника К. Э. Лембке и его коллеги в 1887 году провели изыскания и правильно определили показатель среднего подземного стока водоносного горизонта в 19300 м³/сутки, но эту величину в расчетах они приняли за эксплуатационные расходы, что оказалось ошибочным. Необходимо было учитывать изменение режима водоносного горизонта и природной фильтрационной способности его при эксплуатации. Естественные запасы подпочвенных вод, созданные природой на протяжении многих тысячелетий, очень чувствительны к резким изменениям гидрологического режима, поэтому считаются весьма «капризными».

Опытными откачками в буровых скважинах, расположенных вдоль русла Яузы, были получены значения коэффициента фильтрации с огромным разбросом. И здесь необходимо было проявить особую осторожность, так как такие разбросы неминуемо приведут к изменению химического состава воды, который не будет иметь возможности к усреднению (выравниванию) показателей при резком увеличении ее отбора. Поэтому водозаборные скважины, устроенные по прямой линии вдоль реки, уже были обречены на непредсказуемые последствия.

Особая комиссия признала исследования С. А. Озерова убедительными и научно обоснованными. В Мытищах была оборудована опытная станция деферризация (обезжелезивания) и деманганизации (обезмарганцовывания) воды, которая начала функционировать с октября 1915 года. Дальнейшая судьба опытной станции неизвестна.

Методика расчета была признана классической, но в реальной ситуации — испортили мытищинскую воду на все последующие годы.

С. А. Озеров в опубликованной книге писал: (Позволим себе надеяться, что труды^[36] Комиссии по исследованию приник усилении жесткости мытищинской воды не только помогут Московскому Городскому Самоуправлению сохранить для столичного населения прекрасную мытищинскую воду, освободив ее от <…> недостатков (чрезмерная жесткость и железистостъ), но так же послужат на пользу многих русских городов, имеющих и намеревающихся строить грунтовые водопроводы, так как эти труды позволяют осветить один из темных вопросов гидрологии. Рублево. 12 марта 1914 года».

Виталий Иосифович Баркевич

По исследованиям С. А. Озерова и В. А. Пушечникова (см, далее «Очерки геологии…») истории Мытищинского водопровода за все годы его эксплуатации можно сделать следующие выводы…

Итак, надъюрский водоносный горизонт в верховьях реки Яузы начал эксплуатироваться с 1804 года, вода в Самотёцкий пруд Москвы поступила в 1805 году. Первоначально каптаж^[37] состоял из 43 кирпичных цилиндрических бассейнов (28 устроил Баур, 15 — его последователь И. Герард) глубиной 2 метра. Вода собиралась от родниковых ключей через дно бассейнов. В этот период эксплуатации забирался естественный расход ключевой воды и нарушения природного гидрологического режима не было.

В последующие годы каптаж ключей был изменен (Яниш, Максимов, Дельвиг). 18 бассейнов были перестроены и устроено дополнительно еще 7 бассейнов. В новом каптаже вода поступала не только через дно бассейнов, но также и через чугунные трубы, опущенные в более глубокий водоносный слой. Дебет воды увеличился, но и в этом случае нарушений естественного режима водозабора не обнаруживалось.

К 1892 году (Шухов, Кнорре, Лембке) каптаж был перестроен коренным образом. Появилось 50 буровых скважин вдоль русла Яузы, несколько дальше от первоначальных бассейнов, глубиной до 30 метров. Приемные трубы, расположенные горизонтально, сходились от периферии к накопителю. На высоту водоносного горизонта (15–17 метров) в трубах были просверлены отверстия в шахматном порядке и установлены фильтрационные луженые сетки. Энергичный вакуумный отбор воды насосами привел к образованию резко выраженной депрессионной воронки, минерализация воды стала быстро повышаться.

Вакуумный отбор воды — насос с крыльчаткой — привел к размыву близко прилегающих водоносных песков и довольно быстрому засорению фильтрующих сеток. Срок службы скважин резко сократился, появились новые проблемы, усложнившие условия работы Мытищинской водокачки. Пришлось бурить рядом еще 50 скважин и продолжать искать выход из создавшегося положения: качество воды становилось все хуже и хуже.

И только в 1960-х годах стали производиться работы по реконструкции многих скважин, когда на Мытищинскую водокачку был принят главным инженером Виталий Иосифович Баркевич. Вместе с учеными и инженерами Мосводоканала были изменены, прежде всего, условия работы скважин. Вместо дырчатых фильтров стали устраивать щелевые — со спиральными проволочными фильтрами^[38]. Срок службы скважин увеличился до 17–18 лет. Бурение новых скважин производили не роторным буром, а ударно-канатным способом.

Эти мероприятия позволили увеличить отбор воды без ухудшения ее качественных показателей до 24–25 тыс, куб, метров в сутки. Им удалось не только удачно реставрировать устройство водозаборов, но и наладить систематическое наблюдение за режимом работы всей станции по качественным показателям воды и ее расходу. Но для этого необходимо было признать и не повторять ошибок В. Г. Шухова, К. К. Кнорре и К. Э. Лембке, а руководствоваться результатами заключения Особой комиссией:

«1. По анализу подземного питания р. Яузы И. Шухов, Е. Кнорре и К. Э. Лембке в 1887 году совершенно правильно пришли к выводу, что средний подземный сток надъюрского водоносного горизонта составляет 19,3 тыс, куб, метров в сутки. Но эту величину в расчетах они приняли за эксплуатационные ресурсы, что является ошибочным, так как при этом не учли изменение режима водоносного горизонта при эксплуатации и его регулирующей способности (аккумуляция запасов воды в периоды поверхностного питания).

2. Водозабор следует проектировать с учетом величины принимаемых эксплуатационных ресурсов. Скважины необходимо располагать в древних ложбинах, где накоплены крупнозернистые фракции — гравии и галька — с подошвой налегания таких отложений не выше +6 — +8 метров условной высоты (по возможности ниже).

3. При увеличении расхода и понижении уровня подземных вод на участках с запасами потенциальной серы в мытищинских гидрологических условиях происходит увеличение минерализации воды, ее жесткости, содержания железа в ней и т. д. При этом изменение состава подземных вод по времени отстает от момента увеличения расхода (около 4х лет).

4. Чтобы избежать ухудшения качества подземных вод при увеличении их отбора, расположение скважин следует проектировать так, чтобы понижение уровня воды на участках с потенциальными запасами серы было бы незначительным. Для этого водозаборы необходимо удалять от таких участков».

Из этого небольшого экскурса в прошлое видно, сколь ответственными были задачи инженеров фирмы А. Бари и сколь щекотливым оказалось положение руководителя, когда обнаружилась такая ситуация с качеством воды в знаменитом Мытищинском водопроводе. Кстати, резко сократился дебет воды из Громового ключа. (Еще Ф. Баур определил уровень воды у Громового ключа — 3,66 м над горизонтом Яузы, а в 1914 году ключ едва струился).

Что на это мог сказать простой обыватель после классического капитального ремонта Мытищинского водопровода в 1892 году? А испортили воду-то, вот и все тут! И был прав!

Н. М. Щапов в своей книге «Вдоль Ярославской железной дороги» по этому поводу писал: «Техника должна использовать природные данные с осторожностью, так как нарушение установившегося в течение тысячелетий соотношения явлений природы может повести к непоправимым результатам».

А что мы знаем о воде вообще и какой водой снабжаются Мытищи и Москва. Ведь до сих пор люди охотно верят в то, что якобы вода из Мытищ подается в Кремль. Ох как трудно расставаться с красивыми легендами!

Каждый школьник начальных классов знает, что химическая формула воды Н₂O. Старшеклассники могут перечислить несколько ее разновидностей: морская и пресная, речная и озерная, болотная, ключевая или родниковая, дождевая, талая — снеговая или ледниковая; дистиллированная, минеральная, кипяченая и — сырая из водопровода. Иногда взрослые добавят, что есть еще жесткая и мягкая, холодная и горячая, техническая и питьевая, и — из колодца.

С точки зрения ученых — вода и ее физическое состояние — это невероятно огромное поле деятельности для изучения сложнейших процессов, происходящих с водой, когда она проходит все изменения от твердого состояния до газообразного (лед — жидкость — пар).

Несмотря на то, что общая формула воды Н₂O, имеются существенные различия в строении и плотности упаковки молеку при различных ее физических состояниях: лед — Н₂O₍₁₎; жидкость — Н₂O₍₂₎; пар — Н₂O₍₃₎. И в каждом переходном состоянии в общем объеме воды всегда содержатся все три составляющих. Даже в нагретой до кипения воде; H₂O₍₃₎ присутствует молекулярная составляющая Н₂O₍₁₎ и наоборот… Это, одно из интереснейших свойств воды, изучил П. А. Флоренский^[39]. Он впервые обосновал и объяснил: почему вода при нагревании и в состоянии льда расширяется в объеме.

Владимир Иванович Вернадский лично встречался с всемирно известным французским ученым Ле-Шателье, основоположником теории кристаллизации пересыщенных растворов и сам дал описание различных состояний воды — 240 видов!

Что касается сегодняшней мытищинской воды, то здесь уже новая история. Вся система водоснабжения города закольцована. В общем балансе потребления воды жителями города мытищинская вода составляет около 40 % (включая артезианские скважины). Остальное необходимое количество воды поступает с распределителя от Северного водовода, питающего водой Москву. Но эта вода из Волги. В отстойниках-водохранилищах, расположенных на территории Мытищинского района, вода классифицируется как питьевая. Но мало кто знает, что эта вода (но определению В. И. Вернадского) озерная. То есть когда температура воды достигает 18 °C, то в этой воде с огромной скоростью размножаются дрейеены — мельчайшие двустворчатые моллюски (Dreissenidae). Их развитие включает стадию свободноплавающих личинок, которые миллиардами поселяются в гидротехнических сооружениях и даже нарушают их нормальную работу. Они забивают застойные зоны в водоводах, коллекторах, стояках и отводах. Уже многие десятилетия применяются различные меры борьбы с этими личинками и моллюсками хлорированием воды, окраской внутренних поверхностей водоводов; применяется так называемая катодная защита и ультразвуковое облучение. Но пока наиболее эффективным способом универсальной очистки воды и ее обеззараживания остается хлорирование. Так и хочется крикнуть — не пейте сырую воду из под крана! А кипяченая, к сожалению, укорачивает жизнь любого живого организма. Эта вода называется «важной». И все уже смирились с необходимостью пользоваться бытовыми фильтрами.

Так в чем же заключался секрет необычайной мытищинской воды до 1890 года? В естественно-природных условиях водостока! Ниже глубины 19 метров водоносного горизонта северной стороны верховьев реки Яузы располагается плотный и равномерный (нетронутый и неразмытый) слой глины Юрского периода (150 млн лет) толщиной 13 метров. Выше — слой крупного галечника и крупнозернистого песка. Это служит естественным природным фильтром, а слой глины удерживает сток воды. Температура воды, поднятой с этой глубины, составляла 6–7 °C и при такой температуре и воде не происходило размножения микроорганизмов ни животного, ни растительного происхождения.

Водосбор формировался за счет природных осадков и при этом обогащался кислородом воздуха. Целебные свойства мытищинской воды определялись не наличием полезных примесей, а отсутствием вредных.

Все реки, вытекающие из болотистых мест и текущие на Север от Мытищ, имеют незначительную минерализацию воды за счет обилия снегов и дождей. Реки, текущие на Юг России, имеют повышенную степень минерализации. Вода в них жесткая, так как природных осадков значительно меньше на всем пути этих рек к Каспию и Черному морю.

В болотах содержатся залежи болотной железной руды, поэтому и мытищинская вода всегда имела привкус железа, но зато других примесей было ничтожно мало. Такие условия создала сама природа, и мытищинскую воду можно было сравнить только с той водой, которой мы пользуемся в Крещенские праздники. Так что наши предки пили Святую воду, которую оберегала икона Живоносного источника и молитвы у Громового ключа.

На качество воды влияют кроме гидрогеологической структуры водоносного горизонта даже и такие факторы, как состав снега, дождя, тумана, росы, инея, растительности (травы, кустарник, деревья). И всем нам следует понимать, что пресная вода — это бесценное достояние человечества. Весь живой и растительный мир на 4/5 состоит из воды. А мытищинская вода — это уникальное творение природы, которое можно и необходимо возродить хотя бы частично.

В 2004 году общественность Москвы и Мытищ отмечает 200-летний юбилей Мытищинского водопровода! А сегодня задуматься бы всем о том, как нужно бережно относиться к использованию воды, и какую воду мы будем пить через 15–20 лет при таком интенсивном строительстве жилья и промышленных объектов в Москве и области. К этому побуждает нас интересная и поучительная история с Мытищинском водопроводом.

* * *

В советское время, начиная с 1917 по 1921 год, мытищинский водопровод оказался уязвимым с точки зрения административного управления и инженерного обеспечения. В Московском музее воды сохранилась «Книга для записи прохождения службы личного персонала Московских водопроводов», и которой записаны и сохранены многие имена жителей, связанных с работой на Мытищинской насосной станции в эти годы.

Наиболее выдающейся личностью и специалистом был Владимир Александрович Пушечников 1860 года рождения — дворянин, инженер-механик, окончивший Московское Императорское высшее техническое Училище (МГТУ им. Н. Э. Баумана). С 1890 по 1892 годы В. А. Пушечников числился инженером по надзору за строительством Крестовских водонапорных башен, Алексеевской станции перекачки и Алексеевскою запасного резервуара. В 1892 году он был переведен техником на Мытищинскую насосную станцию, в 1898 стал заведующим станцией. В этой должности он проработал до 1918 года, через год он назначается инженером и его переводят в Управление коммунального хозяйства. Жалование составляло в 1890 году 60 руб. в месяц и с каждым годом увеличивалось вплоть до 1917 года — 300 руб. Отдельной графой выделены вознаграждения к Святой Пасхе и Рождеству Христову, затем — сезонные безаварийные надбавки к жалованию и за консультации при наблюдении за работой Алексеевской станции. В 1892 году В. А. Пушечников впервые предложил идею откачки ВОДЫ из скважин насосами с электроприводом, в то время эта идея так и осталась не реализованной. И Владимир Александрович продал патент фирме «Фарко», которая сумела реализовать замысел Пушечникова и все подобные механизмы стали именоваться — насосы «Фарко». А об изобретателе В. А. Пушечникове забыли. Владимир Александрович жил в доме, в котором сегодня размещается администрация МУП «Водоканал».

В упомянутой Книге нет всего списочного состава работников Мытищинской насосной станции, так как много было рабочих сезонников. Но имеются записи о работавших в эти годы, и здесь встречаются знакомые фамилии жителей мытищинской округи:

— братья Булановы, Егор Федорович и Илья Федорович (поденные рабочие — так называемые рабочие «легкого труда»);

— Литаров Иосиф Иванович, Борисова Мария Ивановна, Красова Матрена Степановна, Хвощевская Ирина Иванова, Крехтунова Наталья Николаевна, Кателин Аким Фомич, Егоров Алексей Иванович, Мызников Иван Иванович, Петрова Евдокия Сильвестровна. Все они числились поденными рабочими, у некоторых не указано место постоянного жительства.

У коренных мытищинцев указано — жительство Большие Мытищи или соседние деревни:

Карасев Егор Алексеевич, уроженец села Большие Мытищи, Карасев Николай Игнатьевич (село Мытищи, 1902 год рождения), Ахметов Егор Васильевич (рабочий тяжелого труда), Барабашкин Сергей Николаевич (из деревни Высоково, 1892 года рождения), Каретин Алексей Кузьмич (Моск. Губерния и уезда Пролетарской волости, деревня Высоково, 1892 года рождения), Коновалов Антон Андрианович (из деревни Рупасово).

Записаны и работники других специальностей — пильщики деревьев:

Куликов Хрисанф Матвеевич, Угольников Алексей Петрович.

Телефонистки: Зеленцова Наталья Павловна, Живокини Вера Дмитриевна, Соколова Анна Алексеевна.

Сторожа: Зотов Иван Андреевич, Вишняков Михаил Семенович.

Зарплата у всех временных или подсобных рабочих была не просто копеечной, но даже меньше символической.

Специалистов было всего несколько человек:

— Гильченко Евгений Никифорович (старший электроотделения, и. о, старшего машиниста, контролер…);

— Васильев Александр Иванович (слесарь, заработал за месяц 1 млн 200 тыс, руб.; на эти деньги можно было купить в то время, 1921 год, только буханку хлеба);

— Кубеев Николай Иванович (с 1888 года десятник дренажей при деревне Ядреевой и в Малых Мытищах, с 1908 — Смотритель водопровода, а с 1918 — секретарь водопроводной секции);

— Зеленцов Алексей Иванович (и. о, техника, ст, машинист, смотритель участка):

Расторгуев Иван Петрович (рабочий 5-го разряда, заработная плата — 3 млн 915 руб. (1921–1922 годы)

— Интересны и другие сведения о временных работниках, трудящихся, так, скажем, в социальной сфере:

— Ящемп Ян Якубович (парикмахер Мытищинской насосной станции);

— Иванова Анна Семеновна (на должности рабочего — врач-самоучка);

— Соколов Михаил Николаевич (зав, аптекой амбулатории Мытищинской станции, зарплата в 1921–1922 гг, составляла 2 млн 550 тыс, руб.);

— Кюнопас Михаил Яковлевич (гр, гор. Москвы, 1871 г, рождения, заведующий столовой Мытищинской насосной станции, за 1920–1921 годы зарплата составила 3 млн 300 руб.)

Все перечисленные уволены «за сокращением штата» в 1921 году.

За бесплатно работали студенты — практиканты Московского института гражданских инженеров в 1923 году и частично в 1924: Иванов Иван Иванович (студент ВТУ), остальные — из МИГИ: Юдин Михаил Иосифович, Веске Август Иванович, Хиной Наум Самойлович.

Последующее увольнение с той же мотивировкой — «за сокращением штата» произошло в 1924 году, и за эти годы не было принято ни одною нового рабочего. Почему же столько людей увольняли? Вероятно, нечем было платить… такова реальность «окаянных дней».

Последние из уволенных в 1924 году: Рыженков Александр Антонович, Пузанов Александр Сергеевич, Стекольников Платон Сергеевич, Варанов Дмитрий Алексеевич, Расторгуева Евгения Петровна, Карпова Ольга Николаевна, Куйкин Дмитрий Михайлович (счетовод столовой), Корнев Николай Алексеевич, Яковлевский Владимир Николаевич (счетовод-учетчик), Комаров Ефим Васильевич, Чумаков Семен Харитонова, Клочков Михаил Кондратьевич.

Возможно, читателям покажется излишним перечисление этих фамилий, но в этом списке судьба людей, работавших на Мытищинской насосной станции в те годы — на нашей родной «Мытищинской водокачке». И если кто-то из потомков найдет в нем свою фамилию. Возможно, и всколыхнется в его сердце благодарная память о своих предках.

Куда было деваться тем, кто попал под сокращение, и как они сводили концы с концами? Кто-то продолжал работать и в их обязанность входило следить за работой всей системы водоснабжения, бесперебойно снабжать водой Москву и мытищинскую округу.

Еще работали паровые котлы «Бабкок и Вилькокс» и паровые машины «Добровых и Набгольц». Для электропитания насосов «Фарко» и освещения территории работала электростанция с дизельным двигателем. До сего дня надежно работают электрощитовые приборы фирмы «Сименс». В 1930-е годы была подведена городская линия электроснабжения — паровая система отживала свой век. Однако скважины постепенно забивались и дебет воды становился все меньше и меньше.

Зарплата работников-коммунальщиков оставалась мизерной, и люди поддерживались только за счет того, что стали заводить скотину — кто корову, кто козу, чтобы хоть как-то обеспечить семью пропитанием.

Дирекция Московских водопроводов была преобразована и другие структуры управления:

— 1920 год, март — организовано Московское коммунальное хозяйство (МКХ), в состав которого входили Управления водопровода и канализации;

— 1928 год — Управления водопровода и канализации объединены в трест «Водоканализация».

11 февраля 1932 года № 2/720\1348 Решение Президиума Исполкома Моссовета о реорганизации треста «Водоканализация» на три самостоятельных треста.

1 марта 1932 года созданы:

1. Московский водопроводный трест («Мосводопровод»).

2. Московский трест по очистке сточных вод («Мосочиствод»).

3. Московский трест капитального строительства трестов водопроводного и по очистке сточных вод («Мосвокстрой»).

14 апреля 1934 года — в составе треста «Мосводопровод» организована служба эксплуатации городской сети.

23 июня 1937 года Постановлением СНК СССР № 983 — организовано Управление водопроводно-канализационного хозяйства. В него входили:

— Мосводопровод;

— Мосочистовод;

— Мосвокстрой;

— Рублевская водопроводная станция;

— Сталинская водопроводная станция;

— Черепковская водопроводная станция;

— Люблинские поля фильтрации;

— Люберецкие поля фильтрации;

— Кожуховская станция аэрации;

— Главная насосная станция;

— Участки по обслуживанию сетей.

Наступило время еще более тяжелых испытаний. Великая Отечественная война 1941–1945 годов внесла свои испытания в налаживавшуюся жизнь. Территория Мытищинской водокачки была огорожена и для охраны важнейшего стратегического объекта был выделен специальный взвод охраны.

Немецкие самолеты прорывались сквозь заградительный огонь зенитных батарей, которые были установлены по всем направлениям системы водоснабжения. Чаще налеты совершались в ночное время и бомбили при осветительных ракетах, спускаемых на парашютах. Одна фугасная бомба попала совсем рядом от станции биологической очистки, в каких-то 50 метрах от водовода, в пойму Яузы. Вязкий ил и торфяники скомпенсировали детонацию взрыва и ударная волна вышла вверх, не причинив разрушений. Старожилы утверждали, что бомба была 500-килограммовая — воронка была довольно большая. В послевоенные годы местные мальчишки на спор ныряли в огромной воронке, чтобы «достать дна».

Налаживалась послевоенная жизнь с трудом и невозможно было выжить без подсобного хозяйства. По прежнему выручали огороды и домашнее хозяйство. Уже сформировалось три стада коров — одно в Больших Мытищах, одно на Мытищинской водокачке и одно в Лесопарке (в то время еще не был определен статус заповедника «Лосиный остров»).

Стадо от Мытищинской водокачки доходило до 50 голов. Нанимали пастуха, выбирали казначея и старосту. Старостой много лет избирался Сергей Иванович Кузнецов, который согласовывал с руководством Лесопарка места выпаса и покосов. Так и жили…

А система водоснабжения приходила в упадок и нужно было искать выход из создавшегося положения. В конце 1954 года Управлением треста «Мосводопровод» был переведен с Акуловского гидроузла на Мытищинскую водонасосную станцию Антон Антонович Сладкое. Через иол года (в июне 1955 года) он пригласил В. И. Баркевича, которого зная по прежней работе как хорошего специалиста и порядочного человека. Виталий Иосифович был принят на должность главного инженера (в 1950 году он окончил Гидромелиоративный техникум и получил специальность гидротехника).

Началась совместная работа. Необходимо было произвести бурение новых скважин. Но за счет каких источников финансирования? Мытищинский коммунальный банк отказывался финансировать работы, приходилось ходить по кабинетам и убеждать, убеждать, убеждать…

А как быть с условиями жизни жителей уже сложившегося поселка на территории Мытищинской водокачки? Директор и главный инженер собирали жителей и вместе копали траншеи для теплофикации домов, сами строили котельную, занимались озеленением, укладывали основу и асфальтировали пешеходные дорожки, территорию и магистральную дорогу, выезжали на товарную станцию в Мытищи и вместе с рабочими разгружали уголь для отопления. С величайшим трудом выбивали деньги для разработки новых скважин…

Пробурили первую скважину, дебет оказался высоким. Провели испытания и приступили к бурению следующей, и так ввели в работу 10 новых скважин. Котлованы для установки насосов копали вручную, выкладывали круглый приямок «в полтора кирпича», а глубина заложения составляла 5,5 метров. Для сбора воды из новых скважин устраивали резервуары.

Чтобы прикрыть новые скважины, стали использовать срубы павильонов со старых забитых скважин. Сначала аккуратно снимали крышу, чтобы не испортить кровлю, а затем на волокуше тягачом перевозили срубы на новую скважину. Иногда обнаруживали в застрехах кровли старые пожелтевшие листы прокламаций, спрятанных когда-то еще до 1917 года.

За счет введения новых скважин удалось увеличить водоснабжение ближайшей округи — проложить водоводы от поселка «Дружба» к домам в Восточной Перловке, Тайнинке на Владимирскую улицу Больших Мытищ, но улице Вокзальной (Колонцова) к заводу, аптеке, в здание вокзала станции Мытищи и на электроподстанцию железной дороги для охлаждения ртутных выпрямителей (тиратронов).

В 1902 году Мытищинская водонасосная станция вышла из административного подчинения Управления «Мосводопровод».

На сегодняшний день наша бывшая «Мытищинская водокачка» именуется как Муниципальное унитарное предприятие «Водоканал». Здесь работает около 450 человек, преданных своему делу и традициям предшественников.

С 1925 года водонасосную станцию возглавил директор Колюткин, затем Шестаков (к сожалению нет сведений об именах и отчествах), Владимир Александрович Цейтлин (один из талантливых инженеров и руководителей, позднее был переведен начальником управления в «Мосводоканал»), Иван Родионович Короткое, Иван Степанович Кружалин, Антон Антонович Сладков (ранее упомянутый), Алексей Михайлович Романов, Иван Сергеевич Перекол, Маас Алексеевич Абдулин, Владимир Андреевич Ягодкин, Виктор Петрович Шкиртиль.

Каждый из руководителей старался привлекать к работе толковых и грамотных главных инженеров. Вместе решали технические вопросы и формировали коллектив единомышленников. Да будет каждому свое!

В коллективе чтут своих ветеранов, проработавших на родном предприятии но 25, 30 и 40 лет. Здесь сложились и фамильные династии. Для них работа в «Водоканале» всегда была делом профессиональной чести. И пусть их фамилии останутся в этой книге на память потомкам — это Кукина М. А., Соколова В. П., Графонова Т. П., Бурова В. И., Багурина М. А., Иванова Т. С., Попугаева В. И., Бутузов В. И., Антонова Л. Г., Гаврина М. А., Маркаданова П. В., Овчинников И. В., Байков В. М., Гаврин А. И.

Кукины, Гаврины, Коваленко, Овчинниковы — это фамильные династии, у которых особая гордость за свою родословную.

Династия Кукиных насчитывает в своем трудовом стаже около 200 лет. Потомок этой династии, Владимир Ильич Кукин, с 1987 года и возглавляет нынешнее Муниципальное унитарное предприятие «Водоканал» города Мытищи.

Сегодняшние жители Заречной слободы и Старых Мытищ, а их уже осталось совсем мало, не помнят историю своих родовых мест. Заречье теперь больше известно под названием «Соловьевка». Висит табличка у основной улицы дороги — улица Соловьева. А кто такой Соловьев? Никто не знает. Оставшиеся жители больше воспринимают не название улицы, а место жительства — Соловьевка, и все тут… Но при разговоре о недалеком прошлом глаза их увлажняются и они чуть прищуриваются (в это время собеседника нельзя перебивать) — очевидно… подступает комок к горлуи начинается немногословное воспоминание о молодых годах: «От майской черемуховой кипени дыхание перехватывало, а соловьиное — то море гуляло по всей пойме Яузы». Вспоминают как трепетно они ждали первой трели жаворонка…

И до сих пор в середине апреля местами в тени деревьев мелколесья еще лежит снег, а вечером, на закате дня, на самую высокую елку усаживается черный дрозд, он провожает последние лучи солнца своей сильной сочной и красивой песней, как будто напоминает, что вот-вот прилетят чибисы, камышовки, болотные цапли, острожные красные утки и вальдшнепы…

Первые майские жуки означали, что земля прогрелась, скорее копать огороды, сажать картошку. Первой зацветала вишня, потом яблони, потом груши — Соловьенка всегда казалась белорозовой сказкой. Во время дождя тучи почему-то задерживаются над Мытищинской водокачкой, но уже ослабевшие. В это короткое одночасье над верховьями Яузы вспыхивает яркая, яркая радуга, иногда в три яруса. Как только радуга постепенно тает, начинает свою печальную песню иволга…

Воспоминания о Мытищинском крае

Троицкая дорога

Троицкая (Ярославская) дорога и река Яуза у села Большие Мытищи пересекаются на своем пути, образуя своеобразный Крест судьбы Мытищинской земли. И нам нести этот судьбоносный крест всем нашим образом жизни, воскрешая в памяти тех, кто оставил нам литературно-художественное наследие и свои воспоминания о Мытищинском крае.

Очарование Мытищинских лесов, болот и рек влекло сюда художников и писателей, артистов и музыкантов, историков и простых людей — любознательных странников.

Наиболее яркие литературные очерки о Мытищинской земле, Троицкой дороге, селе Большие Мытищи оставили П. П. Кончаловский, К. А. Коровин, И. С. Шмелев.

Отрывки из их литературного наследия дают нам пищу для размышления над нашей собственной судьбой. Итак…

Глава из книги П. П. Кончаловского «По Московско-Ярославско-Архангельской дороге» — Троицкая дорога:

«До устройства шоссе здесь проходила так называемая Троицкая дорога или Ярославка, известная более пятисот лет, как путь к одной из самых знаменитых обитателей северной России — к Сергиевской Лавре. В продолжение пяти веков по этой дороге проходили русские князья, патриархи и целыя поколения верующих на поклонение святому Сергию. И несмотря на то, что еще в прошлом столетии Троицкая дорога, направляясь среди дремучих лесов, окружавших в то время окрестности Москвы, была глиниста, покрыта ухабами и почти непроходима, усердные паломники из года в год двигались по ней, прибывал сюда из самых дальних уголков России, так как продолжительный и трудный пуп», пост, молитва и милостыня составляют скромный подвиг русского богомольца, который и до сих пор по большей части идет в Лавру Христовым именем. В подражание свитому Сергию, который никогда не ездил на коне, некоторые цари и патриархи ходили часто в Лавру пешком и эти путешествия служили примером благочестия для всего русского народа.

Почти в одно время с основанием Троице-Сергиевской обители, она стала предметом таких частых богомольных путешествований русских князей и царей, которые, сделавшись священным обычаем, непрерывно продолжались до начала XVIII столетия и носили название Троице-Сергиевских или Сергиевских походов. Троицкие походы предпринимались каждый год, а иногда по два и по три раза в год. Путешествовали туда иногда пешком, по обещанию, иногда говели там, нередко путешествовали весною, летом, осенью и зимою, но чаще всего на память святого Сергия, 25 сентября.

Первое такое путешествие в Троицкий монастырь совершил великий князь Дмитрий Иоанович Донской в то время, когда многочисленные толпы татар шли к Москве под предводительством Мамая наказать непокорного князя. Узнав о приближавшейся грозе, Дмитрий отправился к преподобному Сергию просить совета и благословения на брань решительную, ужасную. Сергий ласково принял его, благословил, ободрил предсказанием верной победы, и в знак Божьего благословения дал ему своих извольников, двух иноков вооружителей. Потом на место самой битвы прислал своего старца посланника с образом Пречистыя Богоматери и с писанием, которыми великий князь, аки некими бронями твердыми укрепился, что еще более воодушевило его на подвиг трудный и славный.

Такое деятельное участие Святого в делах государственных, вероятно, было главнейшей причиною и того, что Троицкая обитель обогащенная многими вотчинами и особенными преимуществами, дарованными ей Донским, стала увеличиваться и сделалась известнее и знаменитее, так что впоследствии она занимала очень важное место в составе всего Московского государства.

Все государи московские ходили на поклонение «в дом Пресвятой и Живоначальной Троице к Великому Отцу и Чудотворцу Сергию, заступнику и крепкому Молитвеннику и скорому помощнику и Кормителю всех царей Российских», как называл эту обитель царь Алексей Михайлович в своей молебной грамоте на имя преподобного Сергия и Никона. Они не начинали ни войны, никакого государственнаго или семейнаго дела без того, чтобы не побывать сначала у Троицы. Они посещали эту обитель после всякой государевой радости, после всякого счастливого события.

По Троицкой дороге были путевые царские дворцы в селах: Алексеевском, Тайнинском, в Братовщине; станы устраивались из шатров возле Больших Мытищ и у Талиц, в Пушкино и Воздвиженском; кроме того, были места, где цари и царицы выходили из своих карет, колымаг и саней для переодевания, такия места назывались слааками<…>. Крестьяне и крестьянки попутных сел и деревень, встречали государя с различными приношениями, они подносили ему хлебы, калачи, пироги, блинки, сыр, квас, пиво, бражку, мед, соты, рему, овощи, ягоды, пряники, все — чем Бог послал. За эти приношения царь оделял их деньгами по несколько алтын, а посадских людей приказывал поить и кормить до воли<…>.

Но помимо своего религиозного значения, Троицкая дорога полна исторических воспоминаний. Так по ней проходили не раз полчища, враждебные России, сперва татары, потом поляки, и, наконец, французы. По ней везли с Белаго моря в Москву мощи митрополита Филиппа; по ней отправляли тело патриарха Никона с Белаго озера в Новый Иерусалим.

<…> В 1606 году из Москвы тихо и скромно двигался поезд из трех царских гробов, сопровождаемый утопавшей в слезах царевной и несколькими боярами и монахами. Это была несчастная семья Годуновых, нашедшая себе общую гробницу в Сергиевой Лавре. Таким образом Троицкая дорога была свидетельницей не только многих радостей, но и горестей, которыя пережил русский народ и его история.

К XVII веку паломничество к Сергию стало традиционным для русских государей и получило название «Троицких походов». Проходили они торжественно, с особой пышностью, должной подчеркнуть могущество и богатство правящей династии, поражали роскошью и великолепием воображение иностранцев. Обычно поход продолжался пять дней, начинаясь с богослужения в Успенском соборе Кремля и благословения патриарха. Вот как повествует об этом Адольф Лизек (секретарь посольства Римского императора Леопольда) в своем «Сказании»:

«…29-го (по Русскому счету 19-го) Сентября 1675 года в 8-м часу утра воевода Янов с 1500 ветеранов пехоты прежде всех отправился приготовлять путь для государя в следующем порядке: впереди везли пушку, по бокам ея шли два канонера, один с копьем, на конце которого был двуглавый орел с фитилем в когтях, другой опоясав мечом и вооружен длинною секирою; за ними два конюха вели превосходного пегого в тигровых пятнах аргамака воеводы; впереди отряда ехал на таком же коне воевода в богатой одежде, <…> по бокам шла фаланга секироносцев в красных суконных одеждах; далее между двумя копейщиками следовал знаменосец; за ними трубачи и барабанщики, гремевшие на своих инструментах; наконец, двадцать рот стрельцов, при мечах, с самопалами в левой руке и с кривыми топорами (бердышами) на правом плече; перед каждою ротою ехала фура; поход двинулся в поле, где в ожидании царя уже было выстроено 14 тысяч войска, и все затихло».

В час дня состоялся выезд самого государя Алексея Михайловича. А. Лизек рассказывает о нем так:

«Народу было такое стечение, что не только на площади и в окошках, но даже на крышах домов и церквей не было праздного места. На одной крыше сидел на ковре Персидский посол со своею свитою. Прежде всего выехал отряд всадников, по середине которого постельничий Иван Демидович сам вел двух любимых царских коней, покрытых тонким красным сукном; за ними потянулся обоз повозок, числом больше тридцати, одна за другою<…>; далее отряд царской стражи, впереди которого шли двести пятьдесят скороходов, без музыки и без барабанного боя, неся в руках поднятые вверх бичи, ярко блестевшие золотом. <…> Следующий поезд привел нас в изумление. Впереди ехал конюший <…>, за ним вели 62 превосходных коня, на которых вся збруя и попоны горели золотом и серебром, 12 лошадей из-под царской кареты, покрытых красным штофом, вели каждую по два конюха под уздцы одну за другою. Наконец, ехала второстепенная карета его величества, ослеплявшая блеском золота и хрусталя. <…> Потом ехали стрелки со стрелами в руках и два оруженосца с мечами его царского величества и наследника престола… Наконец, в карете ехал царь с наследником и главным воеводою <…>, по бокам длинные ряды копейщиков и секироносцев, и у самой кареты множество бояр, стольников и чашников в золоте, серебре и жемчуге. Поезд заключался тремя каретами и толпою слуг.

С подобною же пышностью из других ворот дворца показался поезд царицы<…>. Потом следовала маленькая, вся испещренная золотом, карета младшего князя <…> в четыре лошадки нигмейской породы; по бокам шли четыре карлика и такой же сзади на крохотном коньке. В другой карете везли царских детей; за ними следовала карета царицы<…>, по бокам шло множество сановников <…>, ехали сестры и родственницы царской фамилии, и 42 лошади везли придворных дам; позади всех отряд конницы». Растягивалось такое шествие на несколько километров.

Не только русские цари, но и простые богомольцы шли по святой дороге в Троицу в надежде на чудо, в ожидании помощи. Этот поток не иссякал. Как считают исследователи, в конце XIX века по Троицкой дороге проходили и проезжали десятки тысяч богомольцев.

В 1892 году в России отмечали 500-летие со дня кончины Преподобного Сергия Радонежского. Торжества сопровождались многотысячным крестным ходом, начавшимся 21 сентября от врат Успенского собора Москвы.

В 5 часов 5 минут вечера крестный ход вступил в село Большие Мытищи. Впереди ехал на коне вице-губернатор Боратынский. Народ встречал процессию. Духовенство храма Владимирской иконы Богоматери с хоругвями, иконами и колокольным звоном вышло встречать Московский крестный ход на границе своего села. Затем процессия дошла до середины села, где совершилась краткая лития с осенением святым крестом на 4 стороны и окроплением снятой водой.

Троицкая дорога, усыпанная песком и можжевельником, ведет к храму Владимирской иконы Богоматери. Здесь в 5 часов 25 минут хоругви, весом каждая от двух до четырех пудов кованого серебра, и святые иконы вносятся в храм. Всех хоругвей, сопровождающих крестный ход, пятьдесят три. Святые иконы поставлены перед алтарем на особо приготовленных местах. В 6 часов вечера в храме началась всенощная.

На ночлег несколько десятков тысяч людей размещались где кто смог. Кто расположился группами на улицах у крестьянских домиков, некоторые приютились в домах, где с них брали по 50 копеек за ночлег. Многие легли во дворах на соломе. Кто не нашел себе места в Мытищах, пошли в село Тарасовку, находящееся в 6 верстах. Были и такие, которые поздно ночью дошли до села Пушкино. А Мытищи напоминали муравейник.

Вереницы телег разместились вдоль дороги, наполненные белыми хлебами, ситными и баранками. То там, то тут видны пожаловавшие из Москвы разносчики с балыками и другой провизией. Трактиры и чайная переполнены посетителями, во всех домах пьют прославленный мытищинский чай из мирно шумевших самоваров. Здесь и богомольцы, и московские дамы со своими спутниками…»

Мытищинские крестьяне по-прежнему привечали гостей на отдых и чаепитие, занимались извозом по ближним и дальним городам губернии, а также возили в Москву молоко, творог, сметану, свежие овощи, крыжовник, вишню, яблоки — для знакомых москвичей постоянных клиентов.

Традиционное чаепитие стало своеобразной визитной карточкой мытищинской округи. Известный русский поэт Н. М. Языков проезжал дилижансом с друзьями через село Большие Мытищи по пути в Троице-Сергиеву Лавру. И было, конечно же, чаепитие в Мытищах. Здесь и родился его экспромт — гимн знаменитой живительной мытищинской воде.

Покатился… Пей. Москва!

1830 год

* * *

В 1870-х годах в селе Большие Мытищи жил Костя Коровин — будущий известный русский художник, оставивший нам и свои «Воспоминания». Константин Алексеевич Коровин (1861–1939) — живописец многогранного дарования. Известные его пейзажи, портреты современников, эскизы костюмов и декораций к театральным и оперным спектаклям.

К. А. Коровин соединял в себе блестящий пример двойного дарования — как живописец и писатель. Его детские впечатления о жизни в Мытищах читаются с такой подкупающей чистотой и естественностью, что оторваться jn текста невозможно. По его воспоминаниям, он с ранних лет «зачитывался книгами». Не прошло бесследно для К. А. Коровина и его личное знакомство и общение с Мельниковым-Печерским, Чеховым, Горьким, Буниным, Куприным и другим известным писателями.

Художник Сергей Щербатов так отзывался о Константине Коровине: «Трем предметам глубокой искренней своей любви Коровин оставался верен всю свою жизнь… а именно — России, искусству и природе». Это питало творческую суть его натуры и доставляло радость почитателям его таланта. Итак, «Константин Коровин вспоминает»:

«Уже прошла Николаевская железная дорога и окончена была до Троице-Сергия, а также построена была дорога и до Нижнего Новгорода. Так что ямщина была закончена. По этим дорогам уже редко кто ездил на лошадях: ямщина была не нужна… Значит, отец сказал: «Я разорен», потому что дело кончилось. Троицкую железную дорогу провели Мамонтов, и Чижов, друзья моего деда. Вскоре я с матерью переехал к бабушке, а потом оттуда переехали мы на Долгоруковскую улицу, в особняк фабриканта Збука^[40] Кажется, хорошо не помню, отец мой был мировой судья. Большой двор был у дома Збука и большой сад с заборами, а дальше шли полянки. Еще не отстроена была хорошо Москва, Сущево. Вдали были видны фабричные трубы, и помню я, как на праздниках на эти полянки выходили рабочие, сначала молодые, потом постарше, друг перед другом кричали: «выходи», «отдай наше» и дрались друг с другом. Это называлось «стенка». До самого вечера слышался крик: то были игры-драки. Я много раз видел эти драки.

Мебель в особняк Збука была перевезена из нашего рогожского дома, который уже был продан. Но и эта жизнь в Москве была недолгой.

Летом с отцом, матерью я довольно часто ездил под Москву, в Петровский парк, на дачу к тетке Алексеевой. Это была толстая женщина с красным лицом и темными глазами. Дача была нарядная, выкрашенная желтой краской, загородка тоже. Дача была в резных финтифлюшках; перед террасой была куртина цветов, а посередке железный крашеный журавль: подняв нос кверху, пускал фонтан. И какие-то на столбах два ярких, ярких серебряных шара, в которых отражался сад. Дорожки, покрытые желтым песком, с бордюром, — все это было похоже на бисквитный пирог. Хорошо было на даче у тетки, нарядно, но мне почему-то не нравилось. Когда надо было сворачивать с Петровского шоссе в аллею парка, то шоссе казалось далекой синей далью, и мне хотелось ехать не на дачу к тетке, а туда, в эту дальнюю синюю даль. И я думал: там, должно быть, мыс Доброй Надежды…

А у тетки на даче все раскрашено, даже пожарная бочка тоже желтая. Мне хотелось совсем другое видеть: там где-то есть леса, таинственные долины… И там, в лесу, стоит избушка — я бы ушел туда и стал бы один жить в избушке этой. Туда бы взял с собой собаку Дружка, жил бы с ним; там маленькое окошко, дремучий лес — я поймал бы оленя, его бы доил, еще корову дикую… Только вот одно: наверно, она бодается. Я бы ей отпилил рога, жили бы вместе. У отца есть удочка — я взял бы с собой, на крючок насадил бы мяса и бросил бы ночью из окна. Там ведь волки, пришел бы волк — цап мясо — попался. Я б его к окну-то и притащил и сказал бы: «Что, попался? Теперь не уйдешь… Нечего зубы скалить, сдавайся, живи со мной». Он ведь не дурак: понял бы — жили бы вместе. А что у тетки… ну мороженое, ну дача — ведь это ерунда, куда ни пойдешь загородка, дорожки желтые, чушь. А мне бы в дремучий лес, в избушку… Вот что хотелось мне.

Возвращаясь от тетки, я говорил отцу:

— Как бы мне хотелось уйти в дремучий лес. Только ружье у меня, конечно, не настоящее, горохом стреляет, ерунда. Купи мне, пожалуйста, настоящее ружье, я буду охотничать.

Отец слушал меня, и вот однажды утром я вижу на столике около меня лежит настоящее ружье. Небольшая одностволка. Курок новый. Я схватил — как оно пахнет, какие замки, стволы какие то в полосках. Я бросился отцу на шею благодарить, а он говорит:

— Костя, это — настоящее ружье. И вот коробочка пистонов. Только пороху не дам тебе — еще рано. Смотри ка, ствол-то дамасский.

Целый день я ходил по двору с ружьем. На дворе растет бузина у забора, забор старый, в щелях. А по ту сторону живет приятель — мальчик Левушка. Я ему показывал ружье, он ничего не понял. У него тачка, он возит песок, большое тяжелое колесо, словом, ерунда. Нет, ружье это совсем другое.

Я уже видел, как я застрелил, бегая с Дружком, и уток, и гусей, и павлина, и волка… Эх, как бы уехать в дремучий лес. А здесь — этот пыльный двор, погреба, желтые конюшни, купола церкви — что делать?

Я сплю с ружьем и двадцать рал в день его чищу. Отец поставил на стол свечу и зажег, посадил пистон, курок поднял, стрельнул в свечу на пить шагов — свеча потухла. Я расстрелял три коробки пистонов, тушил свечку без промаха — все не то. Надо же порох и пулю.

— Погоди, — сказал отец, — скоро мы поедем в деревню Мытищи, там будем жить. Вот там я тебе дам пороху и дробь, ты будешь стрелять дичь.

Долго ждал я этого счастья. Прошло лето, зима, и вот в один прекрасный день, когда только распустились березки, отец поехал со мной по железной дороге. Какая красота. Что видно в окно — леса, поля — все в весне. И приехали в Большие Мытищи. С краю был дом — изба большая. Нам ее показала какая-то женщина и с ней мальчик Игнашка. До чего хорошо в избе: две деревянные комнаты, потом печка, двор, на дворе стоят две коровы и лошадь, маленькая собачка, замечательная — все время лает. А как вышел на крыльцо, видишь большой синий лес. Блестят на солнце луга. Лес — Лосиный остров, огромный. То есть так хорошо, как я никогда не видел. Вся Москва никуда не годится, такая красота…

Через неделю мы переехали туда. Отец где то получил службу на фабрике недалеко. Но что это такое за Мытищи? Там есть речка — Яуза, и идет она из большого леса до Лосиного острова.

Я сейчас же подружился с мальчиками. Дружок ходил со мной. Сначала и побаивался ходить далеко, а за речкой был виден лес и синяя даль. Нот туда то я и пойду… И пошел. Со мной Игнашка. Сенька и Сережка — замечательные люди, сразу приятели. Пошли на охоту. Отец мне показал, как заряжается ружье: очень мало пороху клал, я вешал какую-то газету, делал круг и стрелял, и дробь попадала в круг. То есть это не жизнь, а рай. Берег речки, трава, кусты ольхи. То она очень маленькая, мелкая, то переходит в широкие бочаги темные, невероятной глубины. На поверхности плещется рыба. Дальше и дальше идем мы с приятелями.

— Смотри, — говорит Игнашка. — вон, видишь, за кустами утки плавают. Это дикие.

Тихонько крадемся мы в кустах. Полото. И близко я подошел куткам. Прицелился и выстрелил в тех, которые ближе. Взвились с криком утки, целая стая, а утка, в которую я стрелял, лежала на поверхности и била крыльями. Живо разделся Игнашка и бросился в воду, саженками поплыл к утке. Дружок лаял на берегу. Игнашка схватил зубами за крыло и возвратился с уткой. Вылез на берег — большая утка. Голова синяя с розовым, с отливом. Это было торжество. Я ходил от восторга на цыпочках. И пошли дальше. Место становилось более болотным, трудно было идти, качалась земля. Но в реке видно все дно, и я увидел у кустов, в глубине, шли большие рыбы и дышали ртом. Боже, какие рыбы. Вот их надо поймать. Но очень глубоко. Сбоку был огромный сосновый лес, в который мы пришли. Это — мыс Доброй Надежды. Мох зеленый. Игнашка и Серега собрали хворост и развели костер. Мокрые, мы грелись около костра. Утка лежала около. Что скажет отец! А за заворотом реки, через сосны, синела даль, и там большой был плес реки. Нет, не это мыс Доброй Надежды, а он там, где синяя даль. Поэтому я пойду непременно туда… там есть избушка, там буду жить. Ну и что Москва, что дом наш рогожский с колоннами, что он стоит перед этими бочагами воды, перед этими цветами — лиловыми султанами, которые стоят у ольхи… И эти ольхи зеленые отражаются в воде, как в зеркале, и там синее небо, а наверху, вдали, синеют далекие леса.

Надо возвращаться домой. Отец сказал мне: «Ступай на охоту», а мать чуть не плакала, говоря: «Разве можно это, он еще мальчик». Это я то. Я утку застрелил. Да я сейчас эту реку переплыву, когда хотите. Чего она боится. Говорит: «Зайдет в чащуру». Да я вылезу, я охотник, я утку застрелил.

И я шел домой гордо. А через плечо я нес перевешенную утку. Когда пришел домой, было торжество. Отец сказал: «Молодец» — и поцеловал меня, а мать сказала: «Доведет этот вздор до того, что он заблудится и пропадет…»

— Ты разве не видишь, говорила мать отцу, — что он ищет мыс Доброй Надежды. Эх, — сказала она, — где мыс этот… Ты разве не видишь, что Костя всегда будет искать этот мыс. Это же нельзя. Он не понимает жизнь, как есть, он все хочет идти туда, туда. Разве это можно. Смотри, он ничему не учится.

Каждый день я ходил с приятелями на охоту. Главным-то образом все, чтоб подальше, увидать новые места, все новые и новые. И вот как то раз далеко мы ушли краем большого леса. Товарищи мои взяли с собой плетеную корзинку, залезали в реку, подставляли ее к прибрежным кустам в воде, хлопали ногой, как бы выгоняя рыбу из кустов, поднимали корзинку, и туда попадались маленькие рыбешки. Но раз всплеснулась большая рыба, и в корзинке лежали два темных больших налима. Это было удивленье. Мы взяли котелок, который был для чая, сделали костер и сварили налимов. Была уха. «Вот как жить-то надо», — подумал я. А Игнашка говорит мне:

— Насмотри-ка, вон видишь, с краю леса стоит маленькая избушка. Действительно, когда мы подошли, была маленькая, пустая избушка с дверью и маленькое сбоку окно — со стеклом. Мы ходили у избушки и потом толкнули дверь. Дверь отворилась. Там никого не было. Земляной пол. Избушка низенькая, так что человек взрослый достанет до потолка головой. А нам — в самый раз. Ну что это за избушка, красота. Наверху солома, маленькая печка кирпичная. Сейчас же зажгли хворост. Замечательно. Тепло. Вот мыс Доброй Надежды. Сюда я перееду жить… И до того мы топили печку, что в избушке было невыносимо жарко. Отворили дверь, время было осеннее. Уже смеркалось. Снаружи все посинело.

Были сумерки. Лес, стоящий около, был огромный. Тишина…

И вдруг сделалось страшно. Как-то одиноко, сиротливо. В избушке темно, и круглый месяц вышел сбоку над лесом… Думаю: «Моя мать уехала в Москву, не будет беспокоиться. Чуть свет уйдем отсюда». Очень уж хорошо здесь в избушке. Ну прямо замечательно. Ник трещат кузнечики, кругом тишина, высокие травы и темный лес. Огромные сосны дремлют в синем небе, на котором звук вдали у реки, как будто кто то дует в бутылку: ву-у, ву-у…

Игнашка говорит:

— Это лесовик. Ничего, мы ему покажем.

А что-то жутко… Лес темнеет. Стволы сосен осветились таинственно луной. Печка погасла. Выйти за хворостом боимся. Дверь заперли. Ручку двери завязали поясами от рубашек к костылю, чтоб нельзя было дверь отворить в случае лесовик придет. Баба-Яга еще есть, это такая гадость.

Мы примолкли и смотрим в маленькое окошко. И вдруг мы видим каких-то огромных лошадей с белой грудью, огромными головами, идут… и резко остановились и смотрят. Эти огромные чудовища, с рогами, как ветви деревьев, были освещены луной. Они были так громадны, что мы все замерли в страхе. И молчали… Они ровно ходили на тоненьких ногах. Зад их опущен был книзу. Их — восемь.

— Это лоси… — сказал шепотом Игнашка. Мы, не отрываясь, смотрели на них. И в голову не пришло, чтоб стрельнуть в этих чудовищных зверей. Глаза у них были большие, и один лось близко подошел к окну. Белая грудь его светилась, как снег под луной. Вдруг они сразу бросились и пропали. Мы слышали треск их ног, как будто бы разгрызали орехи. Вот так штука… Всю ночь не спали мы. И чуть забрезжил свет, утром мы пошли домой.

Жизнь в деревне мне, мальчику, была наслаждением. Казалось, что нет и не может быть лучше моей жизни. Целый день я в лесу, в каких-то песчаных оврагах, где высокие травы и огромные ели упали в речке. Там я с товарищами выкопал себе в обрыве дом, за ветвями упавших елей. Какой дом! Желтые стены из песка, потолок мы укрепили палками, постелили ветви елей, сделали, как звери, логовище, печку, провели трубу, ловили рыбу, достали сковородку, жарили эту рыбу вместе с крыжовником, который воровали в саду. Собака была уже не одна, Дружок, а четыре целых. Собаки замечательные. Сторожили нас, и собакам казалось, как и нам, что это самая лучшая жизнь, какая только может быть, за что можно восхвалять и благодарить создателя. Что за жизнь! Купанье в реке; каких зверей видели мы, таких и нет. Пушкин сказал верно: «Там на неведомых дорожках следы невиданных зверей…» Был барсук, но мы-то не знали, что барсук: какой то особенный большой поросенок. Собаки гнали его, и мы бежали, хотелось поймать, приучить его, чтоб вместе жил. По не поймали — убежал. Прямо ушел в землю, пропал. Чудесна жизнь…

Прошло лето. Наступили дожди, осень. Опали деревья. Но хорошо было в нашем доме, которого никто не знал. Топили печку — тепло. Но отец пришел как то с учителем, человеком высокого роста, худым, с маленькой бородкой. Такой сухой и строгий. Он показал на меня: завтра идти в школу. Было страшно. Школа — ведь это особенное что то. А что страшно — неизвестно, но страшно неизвестное.

В Мытищах, на шоссе у самой заставы, в большом каменном доме, на котором орел, написано «Волостное правление». В левой половине дома помещалась, в большой комнате, школа.

Парты черные. Ученики все в сборе. Молебен у икон. Пахнет ладаном. Священник читает молитву и кропит водой. Подходим к кресту. Садимся за парты. Учитель нам раздает перья, ручки, карандаши и тетради, и книгу — замечательную книгу: «Родное слово» С картинками. Мы, уже грамотные, помещаемся на одной стороне парт, а младшие — на другой.

Первый урок начинается с чтения. Приходит другой учитель, румяный, низенького роста, веселый и добрый, и велит петь за ним. Поем:

Замечательная песня. В первый раз я слышал. Тут никого не ругали.

Второй урок был — арифметика. Надо было выходить к доске и писать цифры, и сколько будет одно с другим. Ошибались.

И так началось учение каждый день. В школе ничего не было страшного, а просто замечательно. И так мне нравилась школа.

Учитель, Сергей Иванович, приходил к моему отцу пить чай, обедать. Был человек серьезный. И с отцом все говорили они хитрые вещи, и казалось мне, что отец ему говорил все не так — не так он говорил.

Помню, как-то раз захворал отец, лежал в постели. У него был жар и лихорадка. И он мне дал рубль и сказал:

— Сходи, Костя, на станцию и достань мне там лекарство, вот я написал записочку, покажи ее на станции.

Я пошел на станцию и показал записочку жандарму. Он мне сказал, выйдя на крыльцо:

— Вон видишь, мальчик, тот вон маленький домик, с краю у моста. В этом домике живет человек, у которого есть лекарство.

Я пришел в этот дом. Вошел. Грязно в доме. Какие-то стоят меры с овсом, гири, весы, кульки, мешки, сбруя. Потом комната: стол, всюду все навалено, заставлено. Шкафчик, стулья, и за столом, у свечи сальной, сидит старик в очках, и лежит большая книга. Я подошел к нему и дал записку.

— Вот, — говорю, — за лекарством пришел.

Он прочел записку и сказал: «Подожди». Пошел к шкафчику, открыл его, достал маленькие весы и из банки клал белый порошок на весы, а в другую чашку весов положил маленькие плоские медяшки. Отвесил, завернул в бумажку и сказал:

— Двадцать копеек.

Я дал рубль. Он подошел к постели, и тут я увидел, что у него на затылке была надета, маленькая ермолка. Долго oн что-то делал, доставал сдачу, а я смотрел на книгу — не русская книга. Какие-то большие черные знаки подряд. Чудная книга.

Когда он мне отдал сдачи и лекарство, я спросил его, показав пальцем:

— Что здесь написано, что это за книга?

Он мне ответил:

— Мальчик, это книга мудрости. А вот где ты держишь палец, тут написано: «Бойся больше всего злодея-дурака».

«Вот так штука», — подумал я. И дорогой думал: «Что же это за дурак такой?» И когда пришел к отцу, отдал ему лекарство, которое он развел в рюмке с водой, выпил и сморщился — видно, что лекарство горькое, — я рассказал, что я достал лекарство у такого странного старика, который читает книгу, не русскую, особенную, и сказал мне, что в ней написано: «Бойся больше всего разбойника-дурака».

— Кто же, скажи мне, — спросил я отца, — этот дурак и где он живет. В Мытищах есть?

— Костя, — сказал отец. — Он, такой дурак, живет везде… А правду тебе сказал этот старик, самое страшное — дурак.

Очень я задумался над этим. «Кто ж это такой, — все думал я. — Учитель умный, Игнашка умный, Сережка тоже». Так я и не мог узнать — кто этот дурак.

Вспомнив как-то в школе во время перемены, я подошел к учителю и спросил его, рассказав про старика, кто дурак.

— Много будешь знать — скоро состаришься, — сказал мне учитель. И только.

Помню, я учил урок. А учитель был в другой комнате у нас в гостях, с моим отцом. И они все спорили. Я помню — отец говорил:

— Это хорошо — любить народ, желать ему блага. Это похвально — желать сделать ему счастье и благополучие. По это мало. Этого может желать и дурак…

Я тут насторожился.

— И дурак желает блага народу, — продолжал отец, — благими намерениями вымощен ад. Это ничего не стоит — желать. Надо уметь сделать. Вот это есть суть жизни. А у нас и горе от того, что все только желают, и от этого могут пропасть, как можно пропасть от дурака.

Еще страшней мне показалось. Кто же этот дурак. Разбойник, я знаю, он стоит у леса или у дороги, с дубиной и с топором. Пойдешь — он и убьет, как убили извозчика Петра. Я с товарищами — Сережкой и Игнашкой — ходил за село — смотреть. Он лежал под рогожей, зарезанный. Стра-а-ашно. Я всю ночь не спал… И стал бояться ходить вечером за село. В лес, к речке — ничего, он не поймает, я убегу. Да у меня ружье, я его сам ахну. Но дурак страшней. Какой же он.

Я не мог себе представить и опять пристал к отцу, спрашивал: — Он в красной шапке?

— Нет, Костя, — сказал отец, — они разные. Это те, которые хотят хорошего, но сделать этого хорошо не умеют. И все выходит скверно.

Я был в недоумении.

Как странно, я несколько раз ездил с отцом в Москву. Был у бабушки, Екатерины Ивановны, был в большом ресторане. и ничто — ни Москва, ни у бабушки, ни ресторан — мне не нравилось. Не нравилось так, как эта убогая квартира в деревне, как эта темная ночь зимой, где подряд спят темные избы, где глухая, снежная, скучная дорога, где светит круглый месяц и воет собака на улице. Какая сердечная тоска, какая прелесть в этой тоске, какое замирание, какая красота в этой скромной жизни, в черном хлебе, изредка в баранке, в кружке квасу. Какая печаль в избе, когда светит лампада, как мне нравится Игнашка, Сережка, Кирюшка. Какие друзья закадычные. Какая прелесть в них, какая дружба. Как ласкова собака, как мне нравится деревня. Какие добрые тети, чужие, ненарядные. Мне уже неприятна была роскошь моих нарядных теток — Остаповых, тетки Алексеевой, где эти кринолины, этот изысканный стол, где так чинно все сидят. Какая скука. Как мне нравится воля лугов, леса, бедные хижины. Нравится топить печь, рубить хворост и косить травы — я уже умел, и меня похвалил дядя Петр, сказав мне: «Молодец, тоже косишь». И я пил, усталый, квас из деревянного ковша.

И Москве я выйду — каменные мостовые, чужие люди. А здесь я выйду — трава или сугробы снега, далеко… И люди родные, свои. Все добрые, никто меня не ругает. Все погладят по голове или посмеются… Как странно. И никогда не поеду в город. Ни за что не буду студентом. Они все злые. Они всегда всех ругают. Тут никто не просит денег, да у меня и есть только семитка. И все время она у меня лежит. Да и у отца мало денег. А как было много. Я помню — сколько у деда было денег. Ящики были наполнены золотом. А теперь нет. До чего у Сереги хорошо. Там портной-солдат шубу шьет ему. Так вот рассказывал…

Как он в лесу заблудился, как разбойники напали да как он их всех топил… Вот до чего хорошо слушать. А как он лешего в болото загнал, да хвост ему оторвал. Вот он его молил отпустить. А тот держит за хвост и говорит «нет» и говорит выкуп какой: «Вези, — говорит, — меня в Петербург к царю». Сел ему на шею, прямо к царю и приехал. Царь и говорит: «Молодец солдат!» И дал ему рупь серебряный. Он и рупь показывал… Большой рупь такой, старинный. Вот это люди. Не дураки.

Много в деревне интересного. Куда ни пойдешь, все рассказывают то, что не бывает. Что же рассказывать, что бывает, как в Москве. В Москве рассказывают все, что бывает. А тут — нет. Тут сейчас так, а через час — неизвестно, что будет. Это ведь, конечно, деревня глухая. А как бревенчатые дома хороши. Новая изба… эх, сосной пахнет. Не ушел бы никогда. Вот только сапоги у меня худые, надо починить подметки. Говорят мне, что сапоги каши просят, разворотились. Говорил отцу, что двадцать копеек просят за починку. Отец велел отдать: «Я, — говорит, — заплачу». А вот неделю не отдают. Хожу в валенках. Отец просфоры привез — до чего вкусны с чаем. Просфору нельзя собаке давать; мне сказала Маланья, что если дать просфору собаке, то сейчас же помрешь. А я хотел. Вот хорошо, что не дал.

В деревне мне казалось, что я только теперь вижу зиму, так как в городе какая же зима. Здесь все покрыто огромными сугробами. Спит. Лосиный остров, побелевший в инее. Тихий, торжественный и жуткий. Тихо в лесу, ни звука, будто заколдовано. Замело дороги, и до самых окон дом занесло снегом, насилу выйдешь с крыльца. Валенки тонут в пышном снегу. Утром в школе топится печка, придут товарищи. Так весело, отрадно, что-то свое, родное в школе, необходимое и интересное, всегда новое открывается другой мир. А стоящий на шкафу глобус показывает какие то другие земли, моря. Вот бы поехать… И думаю: хорошо, должно ехать на корабле по морю. И какое море, синее, голубое, сквозь землю проходит.

Я не замечал, что была разница большая в средствах отца, и совсем не знал, что пришла бедность. Я не понимал ее. Мне так нравилось жить в деревне, что лучше я и представить не мог. И совсем забыл прежнюю, богатую жизнь: игрушки, нарядных людей, и они мне казались, когда я приехал в Москву, такими странными, говорят все, что не нужно. А только там — жизнь, в этом маленьком доме… Даже среди снега и жутких ночей, где воет ветер и метет метель, где озябший приходит дедушка Никанор и приносит муку и масло. До чего хорошо зимой топить печи, особенно приятно пахнет испеченный хлеб. Вечером придут Игнашка, Серега, мы смотрим кубари^[41], которые гоняем по льду. А в праздник идем в церковь, взбираемся на колокольню и трезвоним. Это замечательно… У священника пьем чай и едим просфору. Зайдем в праздник в избу к соседям, а там повадные, собираются девушки и парни.

Братья Сергей и Константин Коровины 1860-е годы

Девушки поют:

Или:

Прошли годы, К. А. Коровин уже студент Училища живописи, ваяния и зодчества. В ото же время в Училище учился и его старший брат Сергей Коровин, Исаак Левитан, Н. Н. Комаровский, B. C. Смирнов, И. И. Волков, С. И. Светославский, М. Д. Фартусов, Н. А. Касаткин, Н. Л. Эллерт, М. С. Матвеев и другие.

Сердечная дружба связывала Сергея Коровина с Исааком Левитаном, этой дружбе остался верен и Константин Алексеевич Коровин, ставший уже известным мастером. В студенческие годы Константина Коровина неотвратимо влекло в Мытищи — место его детство, где остались в его памяти годы детской жизни.

«Мы шли большим лосиноостровским лесом до Больших Мытищ, где на Яузе ловили на удочку рыбу. А уху варили в Мытищах. С краю села — дом тетеньки Прасковьи. Сын ее Игнашка был мой приятель, и там жила моя охотничья собака — сука Дианка.

Антон Павлович был в то время студентом и большим любителем рыбной ловли на удочку.

Ловили на червяка. Антон Павлович любил ловить пескарей, которые шли подряд. Но иногда попадались и окуни, яви и голавли.

Константин Алексеевич Коровин (1861–1939)

Во второй половине 1880-х годов К. Коровин пережил первый и яркий взлет своего таланта. В конце 1884 года произошло знаменательное событие в его судьбе — Василий Дмитриевич Поленов ввел К. Коровина в дом Саввы Ивановича Мамонтова. Здесь он стал общим любимцем и активным участником Мамонтовского художественном кружка, здесь он формировался как человек и живописец, здесь он приближался к театру.

К вечеру хотели идти в Москву пешком, но Игнашка советовал не ходить, так как на большой дороге объявились разбойники: по дороге грабят богомольцев, идущих к Сергию Троице, грабят и даже убивают, потому теперь конные жандармы ездят.

— Как бы вас не забрали. Тады наканителишься в волостном правлении, пока отпустят.

Некоторые из нас — Поярков, брат Николай и Мельников — советовали лучше ехать по железной дороге.

— Замечательно! — засмеялся Антон Павлович. — Пойдемте пешком, может быть, попадем в разбойники — это будет недурно.

Некоторые отправились на станцию, а мы — Антон Павлович, я, Ордынский, Мельников и Несслер — пошли пешком в Москву.

Прошли Малые Мытищи. Сумерело. Последние лучи солнца освещали верхушки леса. На дороге ни души. Только на повороте, у леса, видим мостик, а на мостике сидят какие-то люди. В форме. Как солдаты.

Несслер, человек веселый, высокого роста, шедший впереди, запел:

Когда подошел к мосту, один солдат встал с краю и сказал:

— Стой. Ты, запевала, кто будешь?

Мы тоже остановились.

— Я? Живописец, — ответил Несслер. — Мы все художники.

— А по какому делу? — спросил уже полицейский.

— Ни по какому делу, — ответили мы. — Первого мая ходили гулять к приятелю Игнашке Елычеву, чай пили, уху ели, рыбу ловили.

— А оружие у вас какое есть?

— Никакого оружия нет.

— А ножи финские?

— Никаких ножей тоже нет.

Полицейский подошел к каждому из нас, прощупал карманы. Ничего не нашел. Посмотрел на нас пристально и сказал:

— Пошаливают здесь, вот что. Позавчера у этого самого моста — вот это самое место в кустах — женщину зарезали. Документы при вас есть какие?

— Есть, — ответили я и Антон Павлович.

— Так вот. В Мытищах пожалуйте к приставу удостоверить личность. Вот вас туды солдаты проводят. Не моя воля, сказать вам правду, но служба велит.

С краю села, у заставы, в каменном одноэтажном доме, за столом при тусклой лампе сидел грузный старик, весь седой, и ел яичницу. На столе стояла водка. В стороне сидел человек и дремал.

Когда нас привели, старик скучно посмотрел и сказал солдату:

— Это чего еще привели?

И вопросительно посмотрел на нас.

— Ну-с, — сказал он, — чего вам надо?

— Нам ничего не надо. А вот задержали, — ответили мы.

— Так, — сказал пристав. — Студенты будете или как?

— Да, мы учимся живописи, а вот он студент, — показали мы на Антона Павловича.

— Садитесь.

Мы сели на лавку.

— Гвоздев, запиши фамилии. Ишь, черт его дергает. Не по уму усердие. Убийцы… Вот поверите ли, — обратился пристав к нам, — третью ночь не сплю. Все убийцев ко мне пригоняют. Прямо берут каждого с большой дороги. А убийца нешто так и пойдет прямо на заставу, по дороге-то. А он сейчас надо мной — старший. Тут какой-то сумасшедший озорничает, ножом работает. Шесть человек на дороге загубил. Позвольте документы.

Мы показали документы. У меня — свидетельство на право писать красками с натуры и просьба оказывать мне содействие. У Ордынского и Несслера тоже.

— Ну вот, и впрямь художники будете, —обрадовался пристав, я ведь тоже баловался немножко этим самым. Вот что я скажу: побудьте здесь, Гвоздев подбодрит самоварчик, яичница хорошая. А я вам скажу — больше всего я люблю картины глядеть. И сам занимался — пописывал прежде красками ландшафты. Уроки брал у Белоусова. Знаете ли такого?

— Нет, не знаем.

— Хороший человек, лес хорошо пишет, а воду не может, Я ведь Алексея Кондратьевича Саврасова знаю. Это вот человек…

— Да ведь это наш профессор, — обрадовались мы.

— Да что вы! Очень приятно! Эх, крутая жизнь у него. Мало людей, которые это самое художество понимают. Одинок живописец и, это самое, — на утеху зовет, — показал старик на бутылку водки. — Ах, если б это дело хлеб бы давало, я бы на этакой службе не состоял!

Пристав встал, позвал писаря Гвоздева и, вынимая из кошелька деньги, что-то с ним шушукался.

Пиеарь вернулся с какой-то женщиной. На стол поставили тарелки, селедки, тарань, хлев, баранки, яйца. Появился самовар.

— Эх, и рад я до чего вам! Поговорим про картины. Мало у нас кто может даль написать. Пожалуйста, выпьем за Алексея Кондратьевича, человек правильный, художник настоящий. А я вам вот что скажу: рассветет и поедете на станцию лучше, я и подводу дам. Кто знает, на большой дороге пошаливают, убивают — кому надо богомольцев губить? Не иначе — это сумасшедший человек… Неровен час…»

Алексей Кондратьевич Саврасов (1830–1897)

Окончив училище, Константин Коровин перебивался небольшими заказами. Он еще не был известен как крупный художник — талант пробивался с трудом. Судьба распорядилась так, что пересеклись жизненные пути Саввы Ивановича Мамонтова и Константина Коровина. С. И. Мамонтов разглядел в молодом художнике пробивающийся талант и пригласил К. Коровина писать декорации к постановкам Частной оперы.

«В доме Мамонтова, в большой мастерской, карлик Фотинька, слуга Мамонтова подавал на стол холодную курицу, фрукты, вино.

Эти зеленые деревья с коричневыми стволами невозможны, говорил Савва Иванович. — Художников нет. Непонятно. Опера — это все, это полное торжество искусства, возвышение, а глазу зрителя дается какая то безвкусица. И все мимо, ничто не отвечает настроению, какие то крашеные кубари. Мне Васнецов говорил о русских операх — он сделал дивные эскизы «Снегурочки». Только по сад Берендея не вышел. Он сказал, мне, чтоб сделали вы. Потом надо «Лакме» Делиба. Приедет Ван-Зандт.

Я почему-то насмеялся.

— Что вы?

— Я никогда не писал декораций.

Савва Иванович тоже засмеялся:

— Вы напишете, я вижу. Вот вам мастерская. Если хотите, работайте здесь эскизы, а вот большой диван Федора Васильевича Чижова.

Он взял со стола канделябр и осветил картину Репина. На ней был изображен лежащий седой человек. — Он был замечательный человек. Знаете, что он сказал мне, — я был такой же мальчик, как вы: «Артисты, художники, поэты — есть достояние народа, и страна будет сильна, если народ будет проникнут пониманием их».

«Особенный человек Савва Иванович», — подумал я. Когда он ушел, я остался один в его мастерской».

С. А. Коровин. Ф. В. Чижов, окруженный друзьями, диктует духовное завещание. Справа: И. С. Аксаков, А. И. Дельвиг. 1877 год

Здесь упоминается имя Федора Васильевича Чижова, друга отца Саввы Ивановича Мамонтова — Ивана Федоровича. Ф. В. Чижов после смерти своего ближайшего друга опекал молодого Савву Мамонтова при строительстве Московско-Ярославско-Архангельской железной дороги. Подробнее о жизни и деятельности Ф. В. Чижова можно ознакомиться в недавно вышедшей книге Инны Симоновой «Федор Чижов».

Будем признательны И. Симоновой и за книгу, и за уникальную, редчайшую фотографию последних дней жизни Ф. В. Чижова. Дело втом, что фотография выполнена с картины старшего брата Константина Коровина, — Сергея «Федор Чижов, окруженный друзьями, пишет духовное завещание». Картина безвозвратно утрачена. На фотографии же знакомые личности: Федор Васильевич диктует свою последнюю волю, завещание пишет Иван Сергеевич Аксаков, а в качестве свидетеля — барон Андрей Иванович Дельвиг — председатель Императорского Российского технического общества, директор Мытищинского водопровода, и первый инженер-проектировщик строительства участка железной дороги Москва-Сергиев Посад.

* * *

Оставил свои воспоминания о Мытищах и «Великий мастер слова и образа» — Иван Сергеевич Шмелев^[42]. О творчестве И. С. Шмелева писал Валентин Распутин:

«Шмелев, может быть, самый глубокий писатель русской послереволюционной эмиграции, да и не только эмиграции. Писатель огромной духовной мощи, христианской чистоты и светлости души. Его «Лето Господне», «Гогомолье», «Неупиваемая Чаша» и другие творения — это даже не просто русская литературная классика, это кажется, помеченное и высветленное самим Божьим духом».

Иван Сергеевич Шмелев.

Фотопортрет на почтовой открытке. Не позднее 1931 года. (Журнал «Наше наследие». 2001. — № 59–60)

Отрывок из романа «Богомолье» передает неповторимый колорит Мытищинского гостеприимства (из главы «На святой дороге»).

Ваня Шмелев (семилетний мальчик) вместе с приказчиком в доме отца старичком Горкиным отправляется на Богомолье в Троице-Сергиеву лавру…

За городской заставой Москвы, у села Алексеевского, первая остановка — у чайной Брехунова. Вот и встреча…

«…уважили Брехунова. Заглянули! А я вам стишок спою, все мои гости знают…

Здесь первый чаи и отдых у гостеприимного старого знакомого, но… Брехунов перестарался, потащил мальчика…«к грязному прилавку, где соленые огурцы и горячая белужина на доске, а на подносе много зеленых шкаликов. Перед стойкой толпятся взъерошенные люди, грязные и босые, сердито плюются на пол и скребут ногой об ногу. Брехунов шепчет мне:

— А это пьяницы… Их Бог наказал.

Пьяницы стучат пятаками и кричат нехорошие слова. Мне страшно, но тут я слышу ласковый голос Горкина:

— Пора в дорогу, запрягаем.

Он видит, на что мы смотрим, и говорит строгим голосом:

— Так не годится. Прокоп Антоныч… Чего хорошего тут глядеть! Он сердито тянет меня и почти кричит:

— «Пойдем, нечего тут глядеть, как люди себя теряют… Пойдем!» Старая лошадь едва тащилась по дороге, но вдруг…<…>

Ваня огорченный и расстроенный тем, что к чайной у Брехунова ему показали грязных и оборванных пьяниц, и сморенный жарким днем, задремал в телеге… Путь-то долгий от Замоскворечья до села Алексеевского, а поднялись еще засветло. И вот путники приближаются к Мытищам Старая лошадь едва тащилась по дороге, но вдруг…<…>

«С треском встряхивают меня, страшные голоса кричат: «Тпру!.. тпру!.. — и я как в спросонках, слышу:

— Понеслась-то как!.. Это она Яузу признала, пить желает.

— Да нешто Яуза это?

— Самая Яуза, только чистая тут она.

— Какая Яуза? Я ничего не понимаю.

— Вставай, милой… ишь разоспался как! — узнаю я ласковый голос Горкина <…>

…Весело, зелено, чудесно! И луга, и поля, и лес. Он еще далеко отсюда, угрюмый, темный. Называют его — боры. В этих борах — Угодник, и там — медведи. Близко сереется деревня, словно дрожит на воздухе. Так бывает в жары, от пара. Сияет-дрожит над ней белая, как из снега, колокольня с блистающим золотым крестом. Это и есть Мытищи. Воздух — густой, горячий, совсем медовый, с согревшихся на лугах цветов. Слышно жужжанье пчелок.

Мы стоим на лужку, у речки. Вся она в колком блеске из серебра, и чудится мне на струйках — играют сверкают крестики. Я кричу:

— Крестики, крестики на воде!..

И все говорят на речку:

— А и вправду… с солнышка крестики играют словно!

Речка кажется мне святой. И кругом все — святое.

Богомольцы лежат у воды, крестятся, пьют из речки пригоршнями, мочат сухие корочки. Бедный народ все больше: в сермягах, в кафтанишках, есть даже в полушубках, с заплатками, — захватила жара в дороге, — в лаптях и в чунях, есть и совсем босые. Перематывают онучи, чистятся, спят в лопухах у моста, настегивают крапивой ноги, чтобы пошли ходчей. На мосту сидят с деревянными чашками убогие и причитают:

— Благодетели… милостивцы, подайте святую милостинку… убогому-безногому… родителев-сродников… для-ради Угодника, во-телоздравие, во-души спасение.<…>. Идем по тропинкам к Мытищам…<…> А вот и Мытищи, тянет дымком, навозом. По дороге навоз валяется: возят в поля, на пар. По деревне дымки синеют. Анюта кричит:

— Матушки… самоварчики-то золотенькие по улице, как тумбочки!..

Далеко по деревне, по сторонам дороги, перед каждым как будто домом, стоят самоварчики на солнце, играют блеском, и над каждым дымок синеет. И далеко так видно — по обе стороны — синие столбики дымков.

— Ну, как тут чайку не попить!.. — говорит Горкин весело. — Уж больно парадно принимают… самоварчики-то стоят, будто солдатики. Домна Панферовна, как скажешь? Попьем, что ли, а?.. А уж серчать не будем.

— Ты у нас голова то… а закусить самая пора… будто пирогами пахнет?..

— Самая пора чайку попить-закусить… — говорит и Антипушка. — Ах, благодать Господня… денек-то Господь послал!..

И уж выходят навстречу бабы, умильными голосками зазывают:

— Чайку-то, родимые, попейте… пристали, чай?..

— А у меня в садочке, в малинничке-то!..

— Родимые, ко мне, ко мне!.. летошний год у меня пивали… и смородинка для вас поспела, и…

По воспоминаниям старожилов-мытищинцев самоваров держали в доме до дюжины. Внутреннюю поверхность в самоварах всегда покрывали пищевым оловом — лудили. Но по мере частого перегрева олово оползало, приходилось подновлять подлуживать. Иногда дети, заигравшись, забывали про самовар. Вода выкипала, и полуда сходила. В речной слободке жили Федоровы, к ним-то и носили самовары на подлуживание. Никто уже не помнит имени мастера по лужению самоваров, но осталось в памяти прозвище — дед лудило.

«— Из луженого-то моего, сударики, попейте… у меня и медок нагдышний, и хлебца тепленького откушайте, только из печи вынула!..

И еще, и еще бабы, и старухи, и девочки, истепенные мужики. Один мужик говорит уверенно, будто уж мы и порядились:

— В сарае у меня поотдохнете, попимшито… жара спадет. Квасу со льду, огурцов, капустки, всего по постному делу есть. Чай на лужку наладим, на усадьбе для апекиту… от духу задохнешься! Заворачивайте без разговору.

— Дом хороший, и мужик приятный… и квасок есть, на что уж лучше… — говорит Горкин весело. — Да ты не Соломяткин ли будешь, будто кирпич нам важивал?

— Как же не Соломяткин! — вскрикивает мужик. — Спокон веку все Соломяткин. Я и Василь-Висилича знаю, и тебя узнал. Ну, заворачивайте без разговору.

— Как Господь-то наводит! — вскрикивает и Горкин.

— Мужик хороший, и квас у него хозяйственный. Вон и садик, смородинки пощипите, — говорит нам с Анютой, — он дозволит. Да как же тебя не помнить… царю родня! Во, куда мы попали, как раз насупротив Карцовихи самой, дом вон двуярусный, цел все…

— А пощипите, зарозовела смородинка, — говорит мужик. — Верно, что сродни будто Лександре Николаевичу… — смеется он, — братьё, выходит.

— Как — братье?! — с удивлением говорит Антипушка; и я не верю, и все не верят.

— А вот так, братье! Вводи лошадку без разговору.

Мужик распахивает ворота, откуда валит навозный дух. И мешается с шин медовый, с задов деревни, с лужков горячих, и духовито горький, церковный будто, — от самоварчиков, с пылких сосновых шишек.

— Ах, хорошо в деревне!.. — воздыхает Антипушка, потягивая в себя теплый навозный дух. — Жить бы да жить… Нет, поеду в деревню помирать.

Пока отпрягают Кривую и ставят под ветлы в тень, мы лежим на прохладной травке-муравке и смотрим в небо, на котором заснули редкие облачка. Молчим, устали. Начинает клонить ко сну…

— А ну-ка, кваску, порадуем Москву!.. — вскрикивает мужик над нами, и слышно, как пахнет квасом.

В руке у мужика запотевший каменный кувшин, красный; в другой — деревянный ковш.

— Этим кваском матушка-покойница царевича поила… хвалил-то как!

Пенится квас в ковше, сладко шипят пузырики, — и кажется все мне сказкой <…>

Идем в холодок, к сараю, где сереют большие пни.

— Французы на них сидели! — говорит мужик. — А сосна, может, и самого Преподобного видала<…> Дорога наша святая, по ней и цари к Преподобному ходили. В давни времена мы солому заготовляли под царей, с того и Соломяткины. У нас и Сбитневы есть, и Пироговы. Мной, может, и покончится, а закон додержу. Кака корысть! Зимой метель на дворе, на печь давно пора, а тут старушку Божию принесло, клюшкой стучит в окошко — пустите, кормильцы, заночевать!" Иди. Святое дело, от старины. Может, Господь заплатит.

Говорит он важно, бороду все поглаживает. Борода у него широкая. Лицом строгий, а глаза добрые. И такой чистый, в белой рубахе с крапинкой. Горкин спрашивает, как это он — "царев брат"?

— Дело это знаменитое. Сама Авдотья Гавриловна Карцова рассказывала, дом-то ее насупротив, в два яруса. Так началось. Как господа от француза из Москвы убегали на Ярославль, тут у нас гону было!.. Вот одна царская генеральша, вроде прынцеса, и поломайся. Карета ее, значит. Напротив дома Карцевых, оба колеса. Дуняше тогда семнадцатый год шел, а уже ребеночка кормила. Ну, помогла генеральше вылезть из кареты. Та ее сразу и полюбила, и пристала у них, пока карету починяли. Писаная красавица была Дуняша, из изборов избор! А у генеральшиной дочки со страхов молоко пропало, дитё кричит. Дуняша и стань его кормить, молошная была. Высокая была, и все расположение ее было могущественное, троих выкормит Генеральша и упросила ее с собой, мужу капитал выдала. Прихватила своего и поехала с царской генеральшей. Воротилась через год, в лисьей шубе, и повадка у ней уж благородная набилась. С матушкой моей подружки были. Я в шишнадцатом родился, а у матушки от горячки молоко сгорело… Дуняша и стала меня кормить со своим, в молоке была. Я ее так и звал — мама Дуня. А в восемнадцатом годе и случилось… Губернатор с казаками прискакал, и в бумаге приказ от царской генеральши — с молоком ли Дуня Карцова? А она две недели только родила. Прямо ее в Москву на досмотр помчали. А там уж царская генеральша ждет. Обласкала ее, обдарила… А царь тогда Лександр Первый был, а у него брат, Миколай Павлыч. Вот у Миколай-то Павлыча сын родился, а что уж там — не знаю, а только кормилку надо достоверную искать по всему царству-государству. Царская генеральша и похвались: достану такую… из изборов избор. Значит, на какой она высоте то была, генеральша! Доктора ее обглядели во всех статьях — говорят: лучше нельзя и требовать. И помчала ее та генеральша с дитей ее в карете меховой золотой, с зеркальками… с энтими вот, на запятках то… помчали стрелой без передыху, как птицы, и кругом казаки с пиками… В два дни в Питер к самому дворцу примчали. А Дуняша дрожит, Богу молит, как бы чего не вышло. Дате ее кормилку взяли… Ну, она тайком его кормила, ее генеральша под секретом по какой-то лестнице с винтом вываживала. Сперва в баню, промыли-прочесали, духами душили, одели в золото — в серебро, в каменья, кокошник огромадный… Как показали ее всей царской фамилии — шабаш, из изборов избор! Сам Миколай Павлыч ее по щеке поласкал, сказал: "как Расея наша! корми Сашу моего, чтобы здоровый был". А царевич криком кричит, своего требует: молочка хочу! Как его припустили ко груди-то… к нашей, сталоть, мытищинской-деревенской, шабаш! Не оторвешь, что хошь. Сперва-то она дрожала с перепугу, а там обошлось. Три генеральши в шестеро глаз глядели, как она дитё кормила, а царская генеральша над ними главная. А целовать — ни-ни! "А я, — говорит, — наклонюсь, будто грудь выправить, и приложусь!" Сама мне сказывала. Как херувинчик был, весь-то в кружевках. И корм ей шел отборный, и питье самое сладкое. И при ней служанки — на все. Вот и выкормила нам Лександру Миколаича, он всех крестьян-то и ослободил. Молочко-то… оно свое сказало! Задарили ее, понятно, наследники большую торговлю в Москве имеют. Царевич, как к Троице поедет, — к ней заезжал. Раз и захотись пить ему, жарко было. Она ему — миг! — "Я тебя, батюшка, кваском попотчую, у моей подружки больно хорош". А матушка моя квас творила… — всем квасам квас! И послала к матушке. Погнала меня матушка, побег я с кувшином через улицу, а один генерал, с бачками, у меня и выхвати кувшин-то! А царевич и увидь в окошко, и велел ему допустить меня с квасом. Она-то уж ему сказала, что я тоже ее выкормыш. А уж я парень был, повыше его. Дошел к нему с квасом, он меня по плечу: "богатырь ты!" И смеется: "братец мне выходишь?" Я заробел, молчу. Велел выдать мне рубль серебра, крестовик. А генералы весь у меня кувшин роспили и цигарками заугощали. Во каким я вас квасом-то угостил! А как ей помирать, в сорок пятом годе было… за год, что ль, заехал к кормилке своей, а она ему на ростанях и передала башмачки и шапочку, в каких его крестили. Припрятано у ней было. И покрестила его, чуяла, значит, свою кончину. Хоронили с альхереем, с певчими, в облачениях-разоблачениях… У нас и похоронена, памятник богатый, с золотыми словами, — "Лежит погребено тело… Московской губернии крестьянки Авдокеи Гавриловны Карцовой… души праведным упокояются"…

Слушаю я — и кажется все мне сказкой.

Горкин утирает глаза платочком. Пора и трогаться.

— Каки Мытищи-то, — говорит он растроганно, — и на святой до/юге! Утешил ты нас. Будешь кирпич вопить — заходи чайку попить.

Соломяткин дает мне с Анютой по пучочку смородины. Отдаст Феде за целковый старые сапоги, жесткие, надеть больно. Федя говорит — потерплю. За угощение Соломяткин не берет и велит поклонник Василъ-Василичу. Провожает к дороге, показывает дом царской кормилицы, пустой теперь, и хвалит нашу тележку: никто нонче такой не сделает! Горкин велит Феде записать — просвирку вынуть за упокой рабы Божией Евдокеи<…>. Соломяткин благодарит и желает нам час добрый… (Печатается по: Шмелев И. С. Богомолье. Париж, 1935. Издавалась в Париже в 1928–1934 гг.)

Живя в Париже, Иван Сергеевич Шмелев не порывал дружбы с К. Д. Бальмонтом, И. А. Буниным, А. И. Деникиным, И. А. Ильиным и многими другими изгнанниками из России.

Захоронение праха И. С. и О. А. Шмелевых в некрополе Донского монастыря. Святейший патриарх Алексий II и митрополит Волокаламский и Юрьевский Питирим. Слово после панихиды. 30 мая 2000 года

Заканчивая роман «Пути небесные», И. С. Шмелев 24 июня 1950 года решил переехать из Парижа в Бюси-Ан-От, чтобы в русской православной обители Покрова Матери постичь атомосферу монастырской жизни, поправить здоровье и укрепиться духовной силой. Но по приезде в обитель, вечером того же дня, скончался от сердечного приступа. Осталось его завещание: «Прошу… когда это станет возможным, перевезти прах моей покойной жены и мой в Россию и похоронить в Москве на кладбище Донского монастыря, по возможности возле могилы моего отца Сергея Ивановича Шмелева…»

26 мая 2000 года, в канун годовщины смерти писателя, его прах и прах его жены Ольги Александровны Шмелевой-Кутыриной был перевезен с кладбища в Сент-Женевьев де Буа в Москву.

25 мая в храме Успения Пресвятой Богородицы в Сент-Женевьев де Буа совершил отходную панихиду Управляющий русскими православными приходами в Западной Европе архиепископ Евкарпийский Сергий с участием епископа Корсунского Иннокентия.

30 мая 2000 года в 11 часов утра в Донском монастыре состоялась торжественная церемония захоронения праха И. С. Шмелева и его супруги по благословению и при участии Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II.

Из архивных материалов

РГАДА. Ф. 235. Оп. 3. Д 123. 1686 г

Досмотр и опись дворцоваго села Мытищ церковнаго лугу Лета 1686 года июня в 15 день по указу Великого Господина Святейшаго Иоакима Патриарха Московского и всеа России и по наказу и с Казенного прикачу за прописью дьяка Перфилья Семенникова велено Андрею Григорову да подьячему Дмитрею Протопопову ехать в Московской уезд великих государей во дворцовое село Мытища и взять с собою того села попа и церковных причетников и старост и крестьян и осотчиков и при тех людех в том селе Мытищах против писцовых книг Ивана Офросимова до досмотру Романа Владыкина церкви Иоанна Предтечи, что была в приселке Шарапове церковного лугу Кочевского, что в Переславсккие болшие дороги в верх по реке Яузе досмотреть и описать измерять сколко ево мерою ныне и сколко на нем ныне ставитца сена копен и наппш и сколко на том лугу дворов крестьянских построено и давно ли те дворы постройлися и около того лугу и дворов крестьянских чьи земли обошли и под теми крестьянскими дворовыми местами по мере занято того церковного лугу Кочевского и что ево от дворов по мере будет в остатке длиннику и поперешнику десятин или сажен. И по какия урочища. И то все измерять в десятины или в сажени. И учинить тому всему чертеж.

И тот досмотр и чертеж за руками привести к Москве и подать Святейшаго Патриарха в Каченном Приказе казначею Старцу Паисию Сийскому да дьяку Перфилью Семенникову. И Андрей Григоров да подъячей Дмитрей Протопопов приехав в Московской уезд Великих Государей во дворцовое село Мытища на церковной луг Кочевской, что от Болшие Переславские дороги в верх по реке Яузе на правой стороне и взяв с собою того ж села Мытищь Николаевского попа Василья да десяцкова Кирила Никитина да крестьян Фадея Семенова, Федора Иевлева, Ивана Насонова, Потапа Иванова, Андрея Трофимова, Зиновья Осипова, Дмитрея Осипова и с теми людми того лугу досматривали и меряли. А по досмотру и по мере тот луг едучи с Москвы Болшою Переславскою дорогою под селом Мытищем на правой стороне в верх по реке Яузе. А на той стороне построено того ж села Мытищь крестьянских дворов двор Ромашка Алексеева, двор Фомки Иванова, двор Офонки Онайнина, двор Исачка Романова, двор Филки Мартынова, двор Харитонка Матвеева, двор Акинфейка Матвеева, двор Кондрашка Харитонова, двор Якушки Фомина всего девять дворов. А мерою от реки Яузы от берегу до дворов пятнатцать сажен. Поперешнику по воротам до дороги, что ездят на пустошь Хлуденево пять десят шесть сажен с полусаженью. А длиннику под теми дворами и под огородами и под гумнами от болшие дороги от ворот налево Хлуденевскою дорогою по угол овинной, что на Хлуденевской дороге до пашни шесть десят девять сажен, которая земля рожью посеяна.

По обе стороны дороги Хлуденевской тем же дворам и огородам и гумнам в другом конце мерою от Хлуденевские дороги поворота налево к реке Яузе по пряслу по угол восмь десят сажен. А от тех гумен от прясла к реке Яузе лугу мерою осмнатцать сажен, от тех же крестьянских дворов от гумен в верх по реке Яузе лугу Кочевского и лесу мерою до паточины, что розошла тот луг Кочевской с лугом и с пашнею пустоши Хлуденевы и до прудка, что написан в досмотре Романа Владыкина пять десятин. А с тем лугом сошлась от востоку река Яуза, а от полудни к западу того ж села Мытищ крестьянская земля и пустоши их же Хлуденевы. А досмотр писал подьячей Дмитрей Протопопов. А по скаске села Мытищ Николаевского попа Василья и крестьян, которые возле того лугу живут и которые в понятых были те де дворы на церковном лугу построены до морового поветрия лет за дватцать.

К сим книгам села Мытищ Николаевской поп Василей и вместо крестьян, которые в сих книгах имяны нисаны по их веленью руку приложил.

К сему чертежу Андрей Григоров руку приложил.

К сему чергежу села Мытищ Николаевской поп Василей руку приложил.

РГВИА. Ф. ВУА. Д. 18862. 1800 г

Экономическое примечание. Селы

— Тайницкое по обе стороны реки Яузы и на левом берегу речки Сукромки, впадающей в ту реку с правой стороны. Церковь каменная об одном этаже во имя Благовещения пресвятыя Богородицы. Ветхой деревянной дворец с садом. На реке мучная мельница в пяти поставах. Действие имеет во всякое время. Содержится от казны из оброка.

— Большия Мытищи по обе стороны реки Яузы и большой Переславской дороги, от Москвы на 16 версте с числом дворов, обязанных постоем, — 56.

Церковь каменная об одном этаже, во имя Володимерской преевятыя Богородицы.

— Болтино при озерке безимянном. Церковь деревянная во имя Живоначальныя Троицы.

В селах Тайницком и Больших Мытищ деревянныя м<хты на казенном содержании. Реки и речки в летнее жаркое время в самых мелких местах бывают Яуза шириною в 3 саж., глубиною в 1/4 ар.; Клязма шириною в 10 сажен глубиною в 1/2 арш.; Сукромка шириною в 1 саж., глубиною в 2 верш.; ручей Работин и проток деревлевской шириною по 1 саж., глубиною в 1 /2 верш., в них водится рыба: щуки, плотва, караси, окуни, головли, и лини.

Воды к употреблению людям и скоту здаровы. Грунт земли пещаной. Хлеб родится: рож, пшеница, ячмень и овес средственно; покосы хороши; лес дровяной: осиновой и березовой. В нем звери: волки, лисицы и зайцы; а набегом бывают и медведи.

Птицы тетерева, куропатки, рябчики, а при реках дикия утки, чирки, кулики, кроншнепы и валдшнепы. Крестьяне на оброке; промысел имеют продажею в Москве сена, дров и разнаго деревенскаго продукта; а в зимнее время извозничают в Москве. Состояния зажиточнаго. Женщины упражняются в вязании чулков и колпаков на продажу».

ЦИАМ. Ф. 54. Оп. 2. Д. 8022 1807 г

Записка Губернскому Правлению от Московского Земского исправника

«Рапорт

о исправлении моста в селе Больших Мытищах чрез реку Яузу. Июня 2 дня 1807 года. Московской Земской исправник рапортом доносит, что имеющейся в селе Больших Мытищах чрез реку Яузу деревянной мост от бывшаго ныне полноводна поврежден, так что по оному и проехать нет возможности, сколько ж на починку того моста следует леснаго материалу и за сделание ево рабочим людям прилагает Смету, по коей изчислено денег 241 ру[бль] 50 ко[пеек].

Земской Исправник Щуков

Меры длины (до принятия метрической системы)

1 вершок=4,45 см.; 1 пядь=4 вершка=17,78 см;

1 аршин=4 пяди=16 вершков=0,71 метра;

1 сажень=3 аршина=2,1336 метра;

1 маховая сажень=1,76 метра; 1 косая сажень=2,48 метра

1 верста=500 саженей= 1,0668 км;

1 межевая верета=1000 саженей = 2,1836 км.

Из собранных по сему сведений явствует:

1-е. На означенной мост по указу Правительствующего Сената в 1754-м году состоявшемуся ремонту положено вообще с мостом в деревне Малых Мытищах 17 ру[блей] 25 ко[пеек] в год.

2-е. По доставленной в апреле месяце 1806-го года при предложении от бывшаго г-на Гражданскаго Губернатора и кавалера Николая Ивановича Баранова о следующих к исправлению в нынешнем 1807-м году мостах ведомости между прочими и упоминаемой в селе Больших Мытищах мост назначен к таковому исправлению, на что по смете Губернскаго Землемера положено суммы 233 ру[бля] 37 ко[пеек], но сего однако ж исправления еще не произведено.

Начальник отделения (подпись)

В Марковское Губернское Правление. Московскаго Земскаго суда

Рапорт

Господин Земский исправник отношением сей суд уведомил, что состоящей в селе Больших Мытищах чрез реку Яузу мост но смете Губернскаго Землемера, на отпущенныя из онаго правления деньги двести тритцать три рубля тритцать семь копеик Московским купцом Иваном Балуевым исправлен прочным образом, а оставшей после его старый материал за гнилостию и как ни на какое употребление не способный, да и то в весма малом количестве, остался на месте, и к покупке его никто желания не объявил; в следствие чего рекомендовал означенныя деньги купцу Балуеву выдать, почему определено хранящияся у прихода денги двести тритцать три рубли тритцать семь копеек, записав в расход, строившему мытищинский моет купцу Балуеву с роспискою выдать /: и выданы:/ а за известие о том в Московское Губернское правление отрапортовать, о чем сим и рапортуется.

Дворянской Заседатель (подпись)

Помета:

№ 3496

Августа 28-го дня 1807-го года.

По архивным документам 1820 года «в Больших Мытищах во время очередного пожара сгорело 16 домов, среди погорельцев была и Авдотья Гавриловна Карцева — кормилица наследника престола, великого князя Александра Николаевича, будущего императора Александра II.

(см. ЦИАМ. Ф. 54. Оп. Ю. Д. 4717.)

«Представление Московской Удельной Конторы Московскому Военному Генерал Губернатору от 21 июня 1820 года за № 1494 Господин Московский Гражданский Губернатор. В отношении от 12-го сего июня под № 4344-м Конторе было указано на донесение Московскаго Земскаго Исправника, что вместо сгоревших в удельном селе Больших Мытищах 16-ти крестьянских дворов, предписано было становому приставу крестьян к постройке вновь оных не допускать, впредь до отвода им мест согласно Высочайшим правилам, в 13-й день декабря 1817-го года состоявшим. Однако 30-го числа истекшаго майя, приехав в то селение Управляющего Конторою помощник г. Юни, отвел под постройку тех домов места без присутствия уезнаго Землемера и члена Земскаго Суда, в обязанность которых поставлено наблюдать, чтобы во всех селениях при постройке вновь дворов оставался узаконенный разрыв (противопожарный). Поэтому разбитие мест и назначение разрывов произведено было с нарушением Высочайших правил.

Необходимо дать надлежащее распоряжение, чтобы крестьяне Больших Мытищ, никакого построения в селе не делали при отсутствии Земской Полиции с уездным Землемером.

Московской Земской Суд в сообщает также Конторе, что 1-го числа сего июня означеннаго села Больших Мытищ крестьянка Авдотья Гаврилова, подала Земскому Исправнику прошение, о том, что Его Императорское Высочество Великий Князь Николай Павлович повелеть соизволил, вознаградить ее Гаврилову на стройку в том селе Больших Мытищах дома из погоннаго Лосинаго острова лесом. Об отпуске леса местное Начальство уже приступило.

А до того она, Гаврилова, заготовила к дому сему и другия материалы с тем, чтобы постройку дома начать нынешним временем по воле Ея Императорскаго Величества Марьи Феодоровны близь водоироводнаго канала. Сие якобы извесно и Конторе, которую неоднократно просила она о назначении ей под выетройку дома обещанного места.

Помощник Управляющего г. Юни. Погорельцам места отвел, но ее Гаврилову в ожидаемом не удовлетворил, и место, где она желала но воле Ея Величества построится, не оставил. В чем и осталась она не удовлетворительною.

Между тем заготовленной ею материал находится без употребления и для того просят она под выстройку дома назначить ей выгодное неподалеку от водопроводнаго канала место согласно Высочайшей воли, и ее к тому допустить.

Поэтому г. Исправник повторно отправлялся на место. Где с уездным Землемером Никитиным и головой Тайнинскаго Приказа под выстройку домов вновь места отвел, согласно с Высочайшими правилами.

Просительнице Гавриловой было отведено место с краю от дома^[43] Волостного Правления с узаконенным разрывом, в чем самом учинен и план.

Но ома Гаврилова снова жаловалась Господину Действительному Статскому Советнику Московскому Гражданскому Губернатору и кавалеру Егору Александровичу Дурасову и Вашему Сиятельству. И на сие от Его Превосходительства и Вашего Сиятельства последовало соизволение — постройку домов крестьянам в том числе и Гавриловой произвести строго по плану г. Юни, о выполнении чего Тайнинскому Приказу и Удельной Конторе подтвердить.

По справке Конторы уточнено, что г. Юни, но получении донесения от Тайнинскаго Приказа вновь отправлялся во оное, где по хозяйственному распоряжению на постройку крестьянам вместо погоревших домов вновь зделал развод мест на основании Высочайших правил, с оставлением под разрывы от сельскаго приказа 16-ти и между каждых двух дворов по 12 сажен.

Эти места крестьянами по полюбовному их между собою согласию приняты и о допущении их к постройке дано им г. Юни надлежащее предписание. Однако, как выяснилось, вместо 16-ти назначил 13-ть сажень, а под постройку первых двух крестьянских дворов вместо 10-ти-13-ть сажен, назначив место бывшей у Его Высочества Александра Николаевича в кормилицах крестьянской женки Авдотьи Карцовой и одного крестьянскаго. Прочия ж разрывы остались по 12 сажен».

* * *

Авдотья Гавриловна Карцева была неудовлетворена и этим планом отведенной ей земли и стала писать в вышестоящие организации жалобы о том, что ей высочайшим повелением было обещано больше земли и место под строительство дома должно быть отведено у водопровода. Но ни того, ни другого она не получила. Московская Уездная контора крайне обеспокоилась сложившейся ситуацией. Чиновники засуетились и «пошла писать губерния». Дело приняло щепетильный оборот. Обнаружилось существенное разночтение Высочайших правил 1817 года, Положения Департамента Уделов 1808 года, статей Управления Удельными имениями 1797 года и Указом о строениях 1722 года. И как было правильно поступать помощнику Управляющего конторой г. Юни, если Авдотье Карцевой было обещано предоставить льготы Высочайшим повелением в устной форме. Ситуация безвыходная — на имеющейся земле всем погорельцам не хватало места из-за претензий А. Карцевой. В различных документах чиновники строжайше рекомендовали не отступать от предписаний — что, где и каким образом строить. Как быть? — Для постройки одного двора крестьянина Гаврилы Никитина места совсем нет. Проулок от дома Волостного Правления оставлен менее трех саженей, что не укладывалось ни в какие нормы Положений и Указов.

* * *

«В Волостном же Правлении хранятся письменныя дела и прочил документы, до крестьян всей волости принадлежащая, а иногда и денежные суммы. Следовательно для безопасности он должен стоять от прочаго строения далее.<…>

Оное иметь может большую опасность, от каковой при пожаре или нещастном случае едва могут быть спасенными, документы и деньги» (Пришлось усреднять размеры разрывов, уплотнять проулки между домами лишь бы выгородить А. Карцовой земли хоть на 2–3 шага больше).

<…> «…Бывшей кормилицею Его Выеочества Великаго Князя Александра Николаевича села Больших Мытищ, крестьянская женка Авдотья Гаврилова Карцева, просила о даче ей перьваго от Волостного Правления места. Во уважение того просимое место отдать ей с прибавкою от разрыва — одной сажени, и не более. А г. Юни при отводе мест следовало было обратить внимание на просьбу ее Карцовой. Чего им того не зделано, о том потребовать от него объяснение, о чем ему и обьявить. Что ж касается до показываемаго Карцовою в просьбе Земскому Суду, что она постройку дома произвесть должна близь водопроводнаго канала по воле Ея Величества Государыни Императрицы Марьи Феодоровны, была объявлена ей словестно, то документа ж на то никакого не имеет, следовательно и Контора выполнить просьбу о том месте без предписания вышняго Начальства не осмелевается. Кроме как по возможности удовлетворить ее дачею отведенного места.

Она Карцова обращалась с просьбою в Земской Суд и потом утруждала Господина Московскаго Гражданскаго Губернатора и Вашего Сиятельства, минуя свое Начальство вопреки инструкции г. Министра Уделов г.г. Управляющих Удельными Конторами.

Строжайше подтвердить Карцевой чтоб она впредь от того удержалась под опасением положеннаго взыскания при нарушении Высочайших правил, утвержденных 1817 года декабря 13 дня по пункту 26.

Правила Контора имеет у себя в виду, следовательно в обязанности состоит и она — выполнять по оным в точности; о последующем же не оставить ее без уведомления.

Помета.

Верно: Правитель Канцелярии Шафонев… Секретарь Анбаров.»

* * *

Чем закончилась тяжба Авдотьи Карцевой с местными чиновниками неизвестно, так как других документов не обнаружено. Потомки Авдотьи Гавриловны здравствуют и по сей день. Последний дом Карцевых стоявший у реки Яуза — справа, сгорел в 2003 году. Здесь же было и еще два дома, принадлежавших ее потомкам. На плане, составленном по высочайшим Правилам, обнаружен еще один дом у Яузы принадлежавший когда-то Ивану Карцеву. Один из потомков этой фамилии был Мировым судьей в селе Большие Мытищи.

Николай Карцев уже в советское время, был известным боксером и выступал на первенстве РСФСР. Автору же довелось быть однокурсником с его сыном Борисом во время учебы в Мытищинском машиностроительном техникуме с 1951 по 1955 год и встречаться с ним в недавнем прошлом при сборе сведении о его предках. Долгие годы в семейных архивах Карцевых хранилась фотография предка в мантии Мирового судьи, но теперь уже ее не найти — куда-то задевалась…

Уже давно нет в живых Авдотьи Гавриловны Карцевой. В архивных документах существует запись:

«Под сим камнем погребено тело кормилицы Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича Евдокии Гавриловой Карцевой, скончавшейся декабря 13 дня 1845 года, на 52 году от рождения (с. Мытищи Москов. У. при церкви)».

Сегодняшние мы — наследники наших предков — дедов и пращуров, волей-неволей принимаем на себя все — и долги, и грехи, и память. И следует помнить, что долги надо платить, а в грехах — каяться: не сохранили могилу А. Г. Карцевой.

* * *

Мытищинские жители, как благочестивые миряне, посещали Владимирский храм, отмечая не только праздники, но и просили исполнения треб — кому причаститься или помянуть близких, совершить отпевание или крестить младенца, кого-то венчать, а кому-то дать развод. И на все основные требы выдавался документ, удостоверяющий кажное события в жизни простых людей.

У сегодняшних потомков сохранились подлинники некоторых свидетельств:

«Сведения

У крестьянина прихода нашего Мытищинской волости села Мытищ Антона Андреева Мамонова и законной жены его Надежды Андреевой в 1910 году июля 16 дня родилась дочь «Анна» крещена причтом Владимирской, села Мытищъ, церкви Московского уезда

Храмовая печать. Священник Сергей Леишин (подпись)»

1916 год. Апреля 1 дня»

А у священнослужителей были и мирские заботы, которые также напоминают нам жизнь наших предков. В архивных документах имеются любопытные сведения о купле-продаже вроде бы обычного дома:

ЦИАМ.Ф.203.Оп.649. Д. 109

«…1863 года мая 29 дня. По указу Его Императорскаго Величества.

Московская Духовная Консистория слушала дело об оценке священническаго дома в селе Больших Мытищах, Московская уезда. Из дела сего видно следующее: священнику села Мытищ Ивану Воскресенскому Его Высокопреосвященством разрешено купить по посреднической оценке дом его предместника, бывшего в том селе священника Александра Крылова, и для сего посредниками назначили: от Воскресенскаго — священника села Оболдина, Московскаго уезда Никиту Речменскаго, и заштатнаго диакона Московской Николокузнецкой церкви Сергея Казанцева, а от Крылова — причетников: Космодамианскаго в Таганке, Петра Виноградова, и Спасочигасскаго — Федора Соловьева; при чем обязались против оценки сих посредников не спорить и о переоценке дома не просить. Об оценке означеннаго дома по надлежащему предписано посредникам указом Консистории, 18 сентября 1862 года, за № 5603-м.

Опись материалов, заключающихся в означенном доме с принадлежностями, посредниками составлена и подписана как ими, так и покупщиком и продавцем; при положении цен за материалы возникло между посредниками той и другой стороны несогласие.

Посему положив всему строению цену: посредники со стороны покупщика: священник Речменский и диакон Казанцев 1225 руб. 91 1/2 коп, сер[ебром], а посредники со стороны продавца, причетники Виноградов и Соловьев 3066 руб. 92 коп, сер[ебром], представили в Консисторию две описи с оценками при донесениях, в которых они объяснили: священник Речменский и диакон Казанцев, — что по составлении описи показанного дома в декабре месяце 1862 года, в разценке материалов, и при неоднократных собраниях, с посредниками продавца соглашения не воспоследовало, по различию руководств, принятых обеими сторонами в соображение при назначении цен.

Посредники продавца объявили, что они не отступят от московских торговых, а особенно Думских цен, с понижением 20 % за давность; они же, согласно ст. [атьям]: 1982, 1985; 1921 X том. [а] Св. [ода] Зак. [онов] (изд. 1857 г.) имели в виду местныя цены.

При разценке же дома, они имели в виду следующие обстоятельства: 1) Дом священника Крылова с принадлежностями, построенный в 1848 году, был ему продан в 1851 году за 1800 руб, серебром, что подтверждает иеромонах Покровскаго монастыря Амвросий, как строитель и продавец дома. 2) Передний лицевой дом, крытый железом, был построен не из одного новаго леса, но с прибавкою стараго, выбраннаго из дома прежняго священника Кунаева, что, кроме видимых признаков, подтверждает причт Мытищенский, бывший при постройке священническаго дома. 3) Священник Крылов проживши 11 лет в доме, ничего к строению вновь не прибавил, а напротив, как видно из свидетельства иеромонаха Амвросия, баню продал, два чулана при кухне сломал, и мебели, проданной вместе с домом, в оном не находится. 4) Жилое строение с принадлежностями он, священник Крылов, опустил; особенно в другом доме стены оселись, одна из них выперта, пол и потолок значительно опустились и требуют неминуемаго исправления, среди печи трещина, погреб обвалился, лицевыя ворота сгнили, сарай раскрыт, кровля тесовая прогнила.

А причетники Виноградов и Соловьев, — что 1) Передний дом длин. 18, кроме сеней, и шир. 12 арш.; из лучшего сосноваго леса от 5 1/2 до 6 верш, толщины, полы, перегородки, сени и кладовая из лучшаго сосноваго материала и хорошей отделки, — крыт железом; 2) Задний дом с кухнею и сеньми длин. 19 и шир. 10 ар., из сосноваго леса, крыт тесом, хотя и требует поправки, но незначительной; 3) Каретный сарай и погребица длин. 19 и шир. 10 ар., из кокор, крыты тесом твердыя; 4) Конюшня, дровяной сарай и курятник, длин. 22 шир. 7 арш., крыты тесом, в коих употреблен лес кокоровый и круглый — твердыя. 5) Сенной сарай длин. 29 и шир. 7 арш, крыт соломою — твердый. Для сегостроения весь лесной материал был покупаем в Москве, в лавках Купцов: Сучкова и на Красном холму — Пузакова; приняв все сие в соображение, не полагая даже за отдаленный провоз, они, посредники, положили безпристрастныя цены за материал и работы, значащияся в описи, по справочным думским и торговым ценам, в половинную часть против цен справочных.

Приказали: Меновщики священническаго дома села Больших Мытищ, Московскаго уезда, составив опись всем материалам, заключающимся в означенном доме с принадлежностями, оказали оную с подпискою как покупщику священнику Воскресенскому, так и продавцу свящешшку Крылову, которые опись сию нашли верною.

Но, при назначении цен за материалы и работы, ценовщики, не согласившись в оных между собою, и положив цену дома — ценовщики со стороны покупщика священник села Оболдина Никита Речменский и заштатной Николокузнецкий диакон Сергей Казанцев, 1225 руб. 91 1/2 коп.; а ценовщики со стороны продавца, причетники — Космодамианский в Таганке, Петр Виноградов, и Спасочигасский — Федор Соловьев 3066 руб. 92 коп, серебром, в донесениях в Консисторию, с представлением описей, объяснили: ценовщики со стороны покупщика, — что при разценке дома они имели в виду следующия обстоятельства: 1) Дом священника Крылова с принадлежностями, построенный в 1848 году, был ему продан в 1851 году за 1800 руб, сер. [ебром], что подтверждает иеромонах Московскаго Покровскаго монастыря Амвросий, как строитель и продавец дома. 2) Передний лицевой дом, крытый железом, был построен не из одного новаго леса, но с прибавкою стараго, выбраннаго из дома прежняго священника Куняева что, кроме видимых признаков подтверждает причт Мытищенский, бывший при постройке священническаго дома. 3) Священник Крылов, проживши 11 лет в доме, ничего к строению вновь не прибавил, а напротив, как видно из свидетельства иеромонаха Амвросия, баню продал, два чулана при кухне сломал и мебели, проданной вместе с домом, в оном не находится 4) Жилое строение с принадлежностями он, священник Крылов, опустил; особенно в другом доме стены оселись, одна из них выперта, пол и потолок значительно опустились и требуют неминуемаго исправления, среди печи трещина, погреб обвалился, лицевыя ворота сгнили, сарай раскрыт, кровля тесовая поогнила; — посредники же со стороны продавца, — что 1) Передний дом длин. 18, кроме сеней, и шир. 12 арш., из лучшаго сосноваго леса, от 5 1/2 до 6 вершк, толщ.; полы, перегородки, сени, кладовая из лучшаго сосноваго материала и хорошей отделки, — крыт железом. 2) Задний дом с кухнею и сеньми длин. 19 шир. 10 арш, из сосноваго леса, крыт тесом, — хотя и требует поправки, но незначительной; 3) Каретный сарай и погребица длин. 19, шир. 10 арш., из кокор, крыты тесом, — твердыя; 4) Конюшня, дровяной сарай и курятник длин. 22, шир. 7 арш, крыты тесом, в коих употреблен лес какоровый, круглый, — твердыя, 5) Сенной сарай длин. 29, шир. 7 арш, крыт соломою, — твердый.

Для сего строения весь лесной материал был покупаем в Москве, в лавках купцов: Сучкова и Пузакова; приняв все сие в соображение, не полагая даже за отдаленный провоз, они посредники положили безпристрастныя цены за материалы и работы, значащияся в описи по справочным Думским и торговым ценам, в половинную часть против цен справочных. — Посему как разность цен, положенных за означенный дом оценщиками со стороны покупщика и продавца, весьма значительна, и по делу видно, что нельзя ожидать, дабы они могли сойтись между собою в цене, в случае предписания им о сем; то учинить:

1) Описи дома с ращенною онаго препроводить к священникам московских церквей — Зачатиевской в Углу — Алексею Орлову; Троицкой на Полях — Петру Соколову и Николокошелевской — Семену Патакину, как известным опытностию в деле построек и ценности материалов, при указе, в котором прописать и объяснения оценщиков, с тем, чтобы они священники, по проверке и принятии во внимание сих объяснений, поверили и положенныя вышеозначенными оценщиками за материалы и работу цены, то есть, какия из них правильны и какия нет, и почему? В случае же неправильности назначенных теми и другими оценшиками цен, положили всему дому свою правильную и добросовестную цену, и о последующем Консистории донесли. Но притом:

2) велеть им священникам Орлову, Соколову и Патакину, предварительно приступления к означенному поручению, употребить старание расположить продавца и покупшика к миролюбивому соглашению в цене, и о последующем также донести.

3) По получении в Консистории донесения сих священников постановить определение, какое по обстоятельствам дела следовать будет.

Но не приводя определения сего в исполнение, представить оное на благоусмотрение Его Высокопреосвященства, а прежде внесть к Преосвященнейшему Викарию, вместе с делом.

Даниловский Архимандрит Иаков.

Всесвятский Протоиерей Иоанн Загорский.

Воскресенский в Барашах Протоиерей Стефан Протопопов.

Спасо-Наливковский Протоиерей Иоанн Благовещенский».

В одном из документов (ГИМ ОПИ. Ф. 304., Оп.1, Д.36, л. 119) имеется упоминание, что в Мытищах икона Веницейской Богородицы IV 678. —

Кто даровал эту икону Владимирскому храму? — Пока загадка.

ЦИАМ Ф. 203. Оп.699. д.209

МОСКОВСКИЙ ЕПАРХИАЛЬНЫЙ МИССИОНЕР-ПРОПОВЕДНИК

Декабря 19-го дня 191 3 г.

№ 198

МОСКВА,

Каретный ряд, 1-й Знаменский

пер., 6, кв. 3.

В МОСКОВСКУЮ ДУХОВНУЮ КОНСИСТОРИЮ.

/2-я экспедиция/

В настоящее время Духовной Консисторией обсуждается вопрос о постройке церковно-приходской школы в с. Мытищах на причтовой земле. Для выяснения обстоятельств сего дела долгом почитаю доложить историю сего дела.

В церковном отношении с. Мытищи, Московскаго уезда с 1905 года было в исключительном положении. Разлив революционной пропаганды, крайний нигилизм и анархизм громадной вагоностроительной фабрики, водопровода и др, фабрик втянул и сельских жителей, с которыми рабочие и мастеровые приписаны были к одному храму. С 1909 г, кроме нигилизма в Мытищах появилось сектантство.

Высокопреосвященнейший Владыка Митрополит и особыми бумагами, и многократными личными распоряжениями требовал от меня обратить особенное внимание на Мытищи. Я неоднократно посещал Мытищи, но, к сожалению, вся внешняя обстановка была против широкаго церковнаго воздействия на массы. Публичныя православныя противосектантския беседы приходилось вести в театре.

Нигилисты и сектанты чувствовали себя здесь в своей обстановке, воцерковлять народ было трудно. Несколько бесед в храме уже не могли собирать столь громаднаго количества народа. Необходима была своя аудитория.

К сожалению, в Мытищах при 4 земских и 2 школах не было церковной. Для бесед училищная администрация никуда не пускала. Без школы невозможно было и пастырское влияние на народ. Негде было собрать людей для катехизации, для народномиссионерских курсов, для спевок. Собирая народ на праздник в храме, почти всегда приходилось вести курсы одновременно с требами.

Вполне понятно, что и Высокопреосвященнейший архипастырь, и Миссионерский Совет, и Училищный Совет требовали устройства церковной школы-аудитории. Но средств не было никаких. Тогда Училищный Совет поручил заведующему Миссионерским делом в Мытищах Свящ. о. Николаю Протопопову изыскивать средства для постройки школы. О. Протопопов ревностно принялся за это дело и скоро собрал небольшими крохами до 4-х тысяч рублей.

Так как это дело не вызывало сочувствия в окружающей служебной обстановке, то о. Протопопов Епархиальной Властью был определен настоятелем храма с тем, чтобы безпрепятственно выстроить школу. Это было в конце 1912 года.

В это время церковное дело в Мытищах еще ухудшилось. Небольшая группа сектантов незаконно получила право устроять публичныя собрания с пропагандой сектантства. Вполне естественно, что я лично еще более настаивал на немедленном устроении школы.

В Апреле сего года в моем присутствии после противосектантской беседы состоялось собрание всего причта и старосты с. Мытищ и вопрос о школе был подвергнут окончательному обсуждению. Всеми членами причта и старостой было избрано место для постройки школы на месте снесеннаго ветхаго церковнаго дома Свящ. о. Алексия Розанова. В этом смысле и было подано заявление в Духовную Консисторию, подписанное всеми членами причта, кроме старосты, считавшего, что его подпись может наложить на него обязаннскть платить из церковнаго ящика на построение здания.

Избранный участок как объясняли при осмотре члены причта не входил в состав чьей либо усадьбы, и так как о. Розанов выстроился совсем по другую сторону церкви и церковной ограды, на общей причтовой усадебной земле, то оставленный им участок находился, естественно, в общепричтовом распоряжении. И весь причт единогласно порешил и подписал ходатайство об отчислении его под школу.

Это решению и дало основание для того, чтобы приступить к постройке столь необходимой школы-аудитории немедленно, на что имелось несколько постановлений и распоряжений Епархиальнаго Училищнаго Совета, утвержденных Епархиальной Властью. Ждать было некогда. Сектантство успевало, а Православие не имело пристанища для Миссионерской работы. Высокопреосвященнейший Владыка Митрополит обещал 20 Июля быть на закладке, но отменил поездку вследствие крестнаго хода и служения в храме Св. Илии Пророка Божия на Воронцовом поле. Строющуюся школу, с ведома и благословения Его Высокопреосвященства, посетил Председатель Московскаго Епарх. Училищнаго Совета и Московскаго Епарх. Миссионерского Совета, Преосвященный Василий, Епископ Можайский, одобрил это дело, говорил слово по поводу труднаго дела построения ея и благожелал сему делу.

И теперь, когда, благодарение Богу, на праздниках Рождества Христова решено освятить и открыть школу, миссионерския беседы, курсы, катехизацию народа, спевки общенародного хора, чтения, собрания кружка трезвенников, — в эти часы вдруг нежданно поднимается вопрос: не имеется ли другого места для построения школы.

Согласно утвержденнаго 10 февраля № 621 Его Высокопреосвященством постановления Училищнаго Совета, «план и смета на постройку здания для церковно-приходской школы в с. Мытищах одобрены» и поручено мне совместно с о. Николаем Протопоповым «принять меры к скорейшему устройству школьнаго здания с аудиторией для миссионерских целей, на местные средства».

Невероятных усилий и больших личных затрат стоило Свящ. Протопопову достроить школу, и при рассмотрении сего дела Духовной Консисторией я почтительно прошу Московскую Духовную Консисторию отметить высокия заслуги в сем деле Свящ. Н. Протопопова.

Московский Епархиальный миссонер-проповедник Николай Варшавский.

* * *

Пережив разорение французами в 1812 году Москва принялась восстанавливать свой облик. Ущерб, нанесенный городу, оценивался в 300 миллионов рублей. Император Александр I писал московскому генерал-губернатору Ф. В. Ростопчину: «Обращая попечительное внимание наше на пострадавших жителей московских, повелеваем вам немедленно приступить к призрению их и к поданию нуждающимся всевозможной помощи, возлагая на вас обязанность представлять нам о тех, которые наиболее претерпели».

В конце 1811 года в Москве числилось 9151 жилых дома — 0854 деревянных и 2507 каменных. После ухода французов уцелело 2100 деревянных дома и 626 каменных. Из 329 церквей уцелела 121. К концу 1812 года в Москву вернулось 64 тысячи жителей, и бывшая Белокаменная начала быстро обустраиваться.

Уцелевшие здания ремонтировались, подновлялись, но многое строилось заново. Александр I дал указание министру финансов выделить 2 миллиона 50 тысяч рублей для покупки хлеба казенным крестьянам Московской губернии, «наиболее претерпевшим разорение от нашествия неприятеля». Для восстановления Москвы была создана специальная Комиссия. Правительство выделило 5-миллионную беспроцентную ссуду с рассрочкой на 5 лет. В руководство Комиссии — так называемое Присутствие — вошли известные архитекторы Москвы: О. Бове, В. Балашов, Д. Григорьев, В. Гесте и др. Исполнительная деятельность Комиссии осуществлялась через чертежную, состоявшую из двух отделов — землемерного и архитектурного. Были разработаны планы застройки крупных жилых массивов Москвы, планы площадей, улиц, набережных и переулков. Лучшие архитекторы разработали несколько вариантов проектов фасадов общественных зданий.

Для ускорения восстановительных работ в распоряжение Комиссии было выделено несколько строительных батальонов. Солдаты выполняли роль строителей и подсобных рабочих. Пять кирпичных заводов бесперебойно снабжали кирпичом строительство и ремонтные работы в Москве. В зимний период строительство не велось, добротный сырец-кирпич оставался в запас до весеннего обжига. Потребность в кирпиче составляла более 30 миллионов штук в год.

Градоначальника Ф. В. Ростопчина сменил A. M. Тормасов, бывший в свое время ближайшим сподвижником и заместителем М. И. Кутузова. Новый московский генерал-губернатор написал для Комитета министров доклад «Относительно устроения Москвы и вспоможения на обустройку потерпевшим от разорения и пожаров жителям оной». Комитет министров направил доклад А. П. Тормасова на утверждение Александру I, который, ознакомившись с его содержанием, добавил еще 2 миллиона 250 тысяч рублей на уплату компенсаций тем москвичам, чьи дома попадали под снос в процессе реконструкции города, и более 1,5 миллиона рублей ассигновал на нивелирование городской территории и дорожное строительство. Дополнительно были выделены в качестве рабочих солдаты 4-х пехотных полков, 2-х саперных рот и еще 2-х батальонов. Пять миллионов рублей, выделенных на восстановление города, было приказано использовать на отделку погоревших каменных домов, находящихся «на примечательных и видных местах, дабы оные дома не делали городу безобразия».

Ремонтом Петровского театра — будущего Большого — и перепланировкой площади перед театром занимался О. И. Бове, а позднее — архитектор Высочайшего двора Альберт Катеринович Кавос, венецианец по происхождению, который впоследствии восстанавливал Малый театр и строил Мариинский в Петербурге. Длинная цепочка родословной Кавоса доходит до наших дней, обрастая побочными родословными выдающихся художников, скульпторов, архитекторов и других весьма одаренных и талантливых потомков. Выстроив эту цепочку, обнаруживается любопытная генетическая связь: Кавос — Бенуа — Лансере. Светлана Дмитриевна Лансере, хранительница музея-квартиры и наследия своей династии (ныне покойная), приходилась невесткой дочери Константина Дмитриевича Арныбушева — Ольги. К. Д. Арцыбушев был первым исполнительным директором «Московского Акционерного общества Вагоностроительный завод» в 1897-м году (ММЗ — ЗАО «Метровагонмаш»).

В 1819 году основные работы по восстановлению Москвы были закончены, хотя окончательно Первопрестольная обновилась значительно позже…

В 1837 году в своей записке о Москве к приезду наследника престола, будущего императора Александра II, профессор М. П. Погодин писал: «Москва, перестав быть средоточием истории со времен Петра Великого, осталась средоточием русского могущества, просвещения, языка, литературы, промышленности, торговли, вообще русской национальности… Вот почему она называется представительницей Святой Руси. Вот почему всякий русский питает сыновнее благоговение к этому первопрестольному граду своих предков. Здесь покоится останки великих основателей и благодетелей России. Здесь цари принимают венец свой и клянутся блюсти уставы Отечества… Если Петербург называется Главою России, то Москва, беи сомнения, есть ее Сердце». Действительно, во все времена Москва любима особой любовью всеми россиянами.

1878 год. Жизнь продолжалась и все шло своим чередом — старели люди, дома ветшали, разрастались семьи… Старшие отделялись из семьи, младшие оставались в родительском доме. Кто-то решался завести свое дело, другим не везло — прогорали. Жизнь текла своим руслом. Люди цеплялись за землю, не желая покидать родной угол. В документах этого времени не обнаружено даже намеков, чтобы кто-то собрался переехать в другие края и хочет продать свой дом или землю. По этим документам (ЦИАМ. Ф. 11. Он. 1. Д. 1068 г.) можно ознакомиться с именами наших коренных мытищинцев. Фамилии их до сих пор известны сегодняшним жителям.

Мытищинское Волостное Правление В Московскую Уездную Земскую Управу.

Московскаго уезда.

Апреля 7 дня 1878 г.

№ 216.

с. Мытищи.

Рапорт

Крестьянин деревни Заречной Слободы Михаил Матвеев обратился в Волостное Правление с ходатайством о разрешении ему, на его усадьбе построить новый дом с двором, взамен существующего ветхаго.

О каковом ходатайстве Матвеева, Волостное Правление с представлением на обороте; сего надлежащаго чертежа, имеет честь на распоряжение оной Управы донести.

Волостной Старшина Тасшев.

Акт

«1878 года Апреля 27 дня, Старшина Мытищинской волости Михаил Васильев, в присутствии нижеподписавшихся посторонних свидетелей, отвел, согласно разрешения Московской Уездной Земской Управы от 12-го Апреля 1878 г, за № 839, место для постройки дома с двором крестьянину Михаилу Матвееву в деревне Заречной Слободе в разстоянии 9 сажен от Дениса Михеева гнездом с Василием Ильиным.

Волостной Старшина В. Брагин.

При сем находились: Староста Иван Степанов»

Мытищинское Волостное Правление В Московскую Уездную Земскую Управу.

Московскаго уезда.

Апреля 7 дня 1878 г.

№ 217.

с. Мытищи.

«Крестьянин деревни Заречной Слободы Ефим Васильев Горбунов обратился в Волостное Правление с ходатайством о разрешении ему построить дачу на принадлежащей ему усадьбе в 13 1/2 саженях от задняго угла его двора на том самом месте, где ныне находится его житница.

О каковом ходатайстве Горбунова, Волостное Правление с представлением на обороте сего надлежащаго чертежа, имеет честь на распоряжение опой Управы донести.

Волостной Старшина Тасшев».

Мытищинское Волостное Правление В Московскую Уездную Земскую Управу.

Московскаго Уезда

Мая 12 1878 г.

№ 293

Рапорт

Крестьянин села Больших Мытищ Василий Алексеев Зверев обратился в Волостное Правление с ходатайством о разрешении ему на принадлежащем ему усадебном месте по приговорам крестьян села Больших Мытищ, состоявшихся в 1865 и 1874 годах, произвести, взамен сгоревших 9-го сего Мая строений, постройку лавки и дома с двором.

Вследствие чего Волостное Правление представляя при сем: чертеж усадьбы Зверева с показанием соседних усадеб и копии с означенных приговоров, имеет честь покорнейше просить оную Управу удовлетворить ходатайство крестьянина Зверева, если не встречается к тому со стороны Управы препятствий.

Волостной Старшина В. Брагин.

«Приговор от 1865 года Марта… дня Тайнинскаго Волостнаго Правления села Больших Мытищ староста Федор Головин, крестьяне Максим Арбатский, Тихон Головин, Семен Вишняков, Михаил Головин, Михаил Солин, Василий Дегтев, Николай Батыгин, Максим Школьников, Андрей Маяков, Андреян Чайкин, Михаил Горчилин, Никита Тулыгин, Василий Тулыгин, Козьма Оденцов, Ларион Татьянин, Федор Елычев, Андрей Трусиков, Алексей Зернов, Иван Клюенков, Козьма Клюенков, Иван Рыжев, Дмитрий Горчилин, Петр Мамонов, Михаил Белов, Тимофей Белов, Григорий Колпаков, Данила Блинков, Макар Рябиков, Андрей Рябиков, Захар Поляков, Семен Зернов, Алексей Каланчин, Матфей Каланчин, Андреян Каланчин, Александр Карасев, Семен Колпаков, Иван Рожков, Спиридон Рожков, Гаврила Варенов, Сергей Варенов, Петр Сенцов, Григорий Сенцов, Василий Вишняков, Тимофей Литаров, и Андрей Литаров, быв сего числа на мирском сходе, вследствии просьбе односельнаго крестьянина Василия Алексеева Зверева, об отводе ему усадебнаго места под постройку дома собственно для прожития его с семейством, составили сей приговор в том, что в скором времени будут вводится в действие уставные грамоты о наделе наше селение землею, то мы с своей стороны согласны: Крестьянину Василию Звереву отвести усадебное место под постройку дома для жительства своего в длину и ширину наравне других наших крестьян, между усадебнаго места крестьян Андрея, Алексея, Тимофея и Дмитрия Литаровых и дома Тайнинскаго Сельскаго Училища, потому что местность эта назначена по Уставной грамоте, для нашего надела. Какой приговор и имеем честь представить на раземотрение и утверждение Тайнинскому Волостному Правлению, в чем подписуемся. К сему приговору вместо неграматнаго старосты и крестьян по их личной прозьбе и за себя крестьянин села Мытищ Гаврила Матфеев Варенов руку приложил.

К сему притвору руку приложили крестьяне того же села: Василий Дегтев, Семен Герасимов, руку приложил Василий Тулыгин, Алексей Зернов, Петр Степанов, Блинков, Михаило Солин.

Помета:

С подлинным верно:

Волостной Старшина В. Брагин

Печать:

Мытищинскаго Волостнаго Правления

Приговор 1874 года Апреля 30 дня. Мы нижеподписавшиеся Московскаго уезда Мытищенской Волости села Больших Мытищ Староста и старшие домохозяева в числе 48 человек, быв сего числа на полном сельском сходе, на коем с общаго нашего согласия желаем взять заимообразно у оддносельнаго крестьянина Василия Алексеева Зверева — двести руб, серебр.

$сроком на три месяца, то есть до перваго числа Августа, за что мы ему Звереву уступаем училищное место — в собственное владение навсегда, в чем утверждаем свой приговор своим подписом, только (с тем, чтобы проулок был свободный от крестьянина Сергея Иванова Головина разстоянием шести сажень). К сему приговору неграмотные крестьяне Максим Арбатский, Тихон Головин, Федор Головин, Михаил Головин, Лаврентий Дегтев, Николай Муравьев, Михаил Белов, Михаил Горчилин, Ларион Татьянин, Василий Тулыгин, Козьма Елычев, Андрей Трусиков, Иван Коненков, Козьма Клюенков, Петр Мамонов, Тимофей Белов, Петр Колпаков, Данила Блинков, Семен Зернов, Матфей Каланчин, Алексей Каланчин, Андреян Каланчин, Александр Карасев, Данила Карасев, Семен Колпаков, по их личной просьбе и за себя того ж села крестьянин Степан Андреев, Горчилин руку приложил. Василий Федоров, Дегтев, Тимофей Петров, Сенцов, Дмитрий Петров, Литаров, Михаил Васильев, Елычев, Козьма Елычев, Иван Степанов, Семен Герасимов, Сидор Елычев, крестьянин Сергей Головин, Тимофей Сенцов, Александр Сенцов, Михаил Солин, Матвей Хлыстов, Сергей Карасев, Василий Степанов, Вешнеков, Александр Григорьев, Андриян Мамонов, Андрей Литаров, Алексей Литаров, к сему приговору Староста Села Мытищ Василий Головин руку приложил.

Помета:

С подлинным верно:

Волостной Старшина В. Братин.

Печать:

Мытищинскаго Волостнаго Правления».

«Акт

1878 года Мая 23 дня. Старшина Мытищинской волости Василий Иванов Брагин в присутствии нижеподписавшихся посторонних свидетелей, отвел, согласно разрешения Московской Уездной Земской Управы от 22-го Мая 1878 г, за № 1263, место для постройки дома с двором крестьянину Василию Алексееву в селе Больших Мытищ в разстоянии 9 сажен от Сергея Иванова и в 5 саж, от Дмитрия Литарова.

Волостной Старшина В. Брагин.

При сем находились: Староста Михайла Васильев Елычев.» Очередная ревизия Межевой канцелярии закончила работу 25 мая 1893 года. В отчете были подведены итоги к плану Генерального межевания от 1766 года и составлен Геометрический специальный план Московской губернии Мытищинского уезда. К плану прилагается Пояснительная часть по «селам Тайнинскому, Болтину, Большим Мытищам» — как бы ревизия мытищинского края более чем за 100 лет. (РГАДА. Ф. 1354.оп.256, ч. [879]; д. Т — 7 кр. 1766–1893 гг).

Геометрической Специальной План Московской Губернии и уезда Быкова и Коровина стану Тайнинской волости селам Тайнинскому, Болтину, Большим Мытищам, с деревнями Ватутиной, Челобитевой, Бородиной, Ховриной, Волковой, Ядровой, Рупосовой, Шараповой, Малыми Мытищами (Новоселки) тож с пустошми, которыя состоят во владении крестьян ведомства Московской Удельной Канторы.

Экспедиции Кремлевекаго Строения депутат надворной советник князь Волконской сведением показал, что в селе Тайнинком имеется в управлении четыре двора дворцовых сторожей, в коих жительствуют четыре сторожа с семействами и имеют во владении своем пашенную и сенокосную землю, но о числе десятин оной по причине чрез полоснаго владения не известно.

Межевания, учиненнаго в 1766-м году, июня дачи Тайнинской волости принадлежащих в ведомстве Экспедиции Кремлевскаго Строения дворцовых земель, кроме владеемых дворцовыми сторожами чрез полосно.

План с книгою сочинен 1809-го года июня <Пропуск в док> дня Землемером надворным Советником Нечаевым. А внутри того владения обмежеваннаго одною окружною от всех смежных владелыюв межею по нынешней мере и по изчислению земли состоит пашенной три тысячи шесть сот пятдесят одна десятина тысеча сто шездесят восемь сажен; перелогу и лесной мелкой поросли триста десятин, лесу строеваго и дровенаго две тысячи пять сот тритцать четыре десятины тысеча шесть сот пятдесят сажень; сеннаго покосу тысеча сто пятдесят три десятины тысеча триста семдесят сажен; под поселениями, огородами, гуменниками и кононлянниками удельных крестьян, дворцовых сторожей и у священно церковно служителей сто тритцать три десятины тысеча сто шездесят семь сажен; под питейными домами двести четырнатцать сажен; под церквами и кладбищами две тысячи сто шездесят девять сажен; под большою Переславлскою дорогою шездесят одна десятина сто нятдесят саженей; под проселочными дорогами семдесят семь десятин триста четырнатцать сажен; под рекою Яузою, речками Исьей, Сукромной, Санлой, под прудами, озерами и стоками, водоточинами, болотами Танинским и большим Яузским тысеча сто семдесят девять десятин сто сорок семь сажен.

А всего во всей окружной меже девять тысячь девяноста одна десятина тысеча сто сорок девять квадратных сажен; а за исключением неудобных мест осталось одной удобной земли семь тысечь семь сот семдесят три десятины семь сот шездесят девять квадратных сажен; из сего числа у священно и церковно служителей под поселением, огородами, гуменниками и кононлянниками в селах Тайнинском, Болтине и Больших Мытищах две десятины тысеча двенатцать сажен; затем в действительном владении Тайнинской волости села Тайнинскаго с селы, деревнями и пустошми удельных крестьян и дворцовых сторожей удобной земли семь тысячь семь сот семдесят десятин две тысечи сто пятдесят семь квадратных сажен, а за исключением же одной большой Переславлской дороги осталось всех угодей земли девять тысячь тритцать десятин девять сот девяноста девять квадратных сажен; в означенных селах и деревнях по последне поданным к Пятой ревизии скаскам состоит:

в селе Тайнинском крестьянских дворов тритцать восемь, в них по ревизии мужеска девяноста семь, женска тож число, ныне налицо мужеска девяноста восемь, женска тож число; дворцовых сторожей четыре двора, в них жительствующих четыре определенные сторожа с их семействами;

в селе Болтине дворов тритцать девять, в них по ревизии мужеска сто четырнатцать, женска тож число, ныне налицо мужеска сто пятнатцать женска тож число;

в селе Больших Мытищах дворов пятдесят семь, в них по ревизии мужеска сто семдесят шесть, женска тож число; ныне налицо мужеска сто семдесят семь, женска сто семдесят восемь;

в деревнях в Ватутиной дворов сорок пять, в них по ревизии мужеска сто дватцать одна, женска тож число, и ныне налицо мужеска сто дватцать две, женска сто дватцать три;

в Челобитьевой дворов тритцать пять, в них по ревизии мужеска девяноста четыре, женска тож число, ныне налицо мужеска девяноста пять, женска девяноста семь;

в Бородиной дворов дватцать четыре, в них по ревизии мужеска шездесят восемь, женска тож число, ныне налицо мужеска шездесят девять, женска семдесят;

в Ховриной дворов двенатцать, в них по ревизии мужеска тритцать две, женска тож число, ныне налицо мужеска тритцать четыре, женска тритцать пять;

в Волковой дворов восемь, в них по ревизии мужеска дватцать две, женска тож число, ныне налицо мужеска дватцать четыре, женска дватцать пять;

в Ядреевой дворов сорок четыре, в них по ревизии мужеска сто четырнатцать, женска сто пятнатцать, ныне налицо мужеска сто дватцать, женска тож число;

в Рупосовой дворов дватцать два в них по ревизии мужеска шездесят семь, женска шездесят восемь; ныне налицо мужеска шездесят восемь, женска семдесят;

в Шараповой дворов дватцать девять, в них по ревизии мужеска девяноста, женска девяноста две; ныне налицо мужеска девяноста три, женска девяноста;

в Малых Мытищах дворов тритцать шесть, в них по ревизии мужеска девяноста, женска девяноста две, ныне налицо мужеска девяноста три, женска девяноста пять душ, а всего в означенных селах и деревнях крестьянских дворов двести восемдесят девять, в них по ревизии мужеска тысеча восемдесят пять, женска тысеча девяноста одна, ныне налино мужеска тысеча сто восемь, женска полу тысеча сто шеснатнать душ.

Младший помощник Сергей Кощеев.

1893 года июля 17 дня».

* * *

Четвериков Сергей Иванович (1850–1929) — последний владелец Городищенской суконной фабрики — был, как гласный Московской городской думы, в числе почетных гостей на открытии 3-й очереди Мытищинского водопровода. В своих воспоминаниях он пишет:

«При вступлении Алексеева в звание Московского Городского Головы дело лечения и призрения душевнобольных стояло в Москве из рук вон плохо. Помещалась подобная лечебница в здании бывшей матросской богадельни в Сокольниках, при самой убогой обстановке. Алексеев, со свойственной ему энергиею, взялся за упорядочение этого дела. Смета на осуществление подобной образцовой лечебницы была составлена в 1 млн. 500 тыс. (при осуществлении, как обычно, значительно превзойденная) — сумма, о которой, при тогдашнем состоянии городских финансов, нечего было и думать покрыть из городских средств. Пожертвовав сам очень крупную сумму, он пользовался большой популярностью в купеческой среде, кликнул клич, на который широко откликнулось московское купечество. Один из самых богатых в этой среде был некто Т.^[44] почти единственный владелец Новых Верхних торговых рядов. Кроме своего исключительного богатства, он был известен и своей исключительной скупостью. На это дело Т. подписал 10 тыс. р. На каком-то собрании, на котором присутствовали все видные представители купечества и между ними Т., Николай Александрович подошел к нему и сказал: «Как вы меня обидели, Иван Сергеевич!» — «Чем это?» — спросил Т. — «Да как же, — ответил Алексеев, — вы человек столь богатый, на такое святое дело подписали всего 10 тыс., а я вот что было задумал: если бы Иван Сергеевич подписал мне 50 тыс., то я решил ему поклониться в ножки». — «Ну, знаете, Николай Александрович, — сказал Т., — чтобы посмотреть, как Московский Городской Голова тебе кланяется в ноги, за это, пожалуй, действительно, 50 тыс, не жаль». Алексеев немедля стал на колена, сказав: «Пока не вручите чек на 40 тыс. (известно было, что Т. всегда НОСЯТ при себе свою чековую книжку) — не встану». Сконфуженный Т. старался его поднять, уверяя, что исполнит его просьбу, но Алексеев повторял: «Пока не вручите чека, — не встану». Пока побежали за чернильницей и пером, Алексеев продолжал стоять на коленях. Когда, наконец, чек был вручен, он, встав и, стирая с колен пыль, сказал: «Ведь вот какой казус вышел, ведь я было решил и за 25 тыс, на колена-то встать!» При общем веселом настроении собрания сконфуженный Т. поспешил ретироваться.

«Как известно, при Алексееве был осуществлен большой Мытищинский водопровод. В день его открытия около бассейна одной из Крестовских водонапорных башен собрались мы все, московские городские гласные, а также почетные гости. Все были во фраках, так как после предполагался банкет. Алексеев с нагрудным знаком, в цилиндре. Вокруг бассейна была широкая галерея, в которой мы все и разместились, ожидая появления воды, которое было назначено ровно в 12 часов. Но прошло четверть первого, половина, три четверти, а воды не было. Так как тогда еще телефонов не было, и узнать причину было нельзя, то всеми овладело понятное беспокойство. Особенно волновался сам Алексеев, явно предчувствуя какую-то незадачу. Вдруг, за несколько минут до часа, послышался отдаленный шум, и через несколько минут вода хлынула полным жерлом. Товарищем Головы был тогда маленький старичок Ушаков. Когда появилась вода, Алексеев, как известно, очень крупный и сильный, схватив под мышки Ушакова, провальсировал с ним вдоль всего бассейна. У тщедушного Ушакова только ножки дрыгали в воздухе. Если бы в программе торжества было сказано, что при появлении воды Городской Голова со своим товарищем провальсирует вокруг бассейна, то это, конечно, не могло бы не вызвать понятного изумления; но тут это дало такое хорошее, радостное разрешение тревожному настроению, что вальс прошел под несмолкаемые аплодисменты всего собрания».

* * *

23 августа 1893 года в газете «Московский листок» была опубликована заметка — «Освящение водопровода»:

«Вчера, 22 августа, состоялось освящение законченного постройкой нового Московского (Мытищинского) водопровода, протяжением в 104 версты. В 9 часов утра было совершено молебствие в правой водоподъемной башне у Крестовской заставы в присутствии Городского Головы К. В. Рукавишникова, главной строительной комиссии, членов Городской Управы.

В 10.00 утра все вышеперечисленные лица выехали экстренным поездом Ярославской железной дороги на станцию Мытищи, откуда в приготовленных для них экипажах направились к Мытищинским водосборным сооружениям, где на водоподъемной станции перед принесенными из Мытищинской церкви иконами местным духовенством при пении хора певчих, было совершено молебствие.

При въезде в Б. Мытищи на доме г. Шелихова был помещен щит с надписью:

«Добро пожаловать, Мытищам честь поить кормилицу Москву».

По окончании молебствия приглашенные лица, в начале 1-го часа дня изволили прибыть в с. Алексеевское, куда через час прибыл Московский генерал-губернатор с супругой — Великий князь Сергей Александрович с Елизаветой Федоровной. Они были встречены у входа в водосборные сооружения. Было совершено молебствие.

По окончании осматривали здание запасного резервуара, при входе в которой помещена большая доска из белого мрамора в раме из серого итальянского мрамора, украшенная гербом Москвы и имеющая надпись следующего содержания:

1890 герб 1893

«Водопровод сей, снабжающий город Москву Мытищинскою водою, сооружен в царствование Императора Александра II при Московском Генерал-Губернаторе Великом князе Сергее Александровиче, благодаря неустанной энергии и заботам Московского Городского Головы Николая Александровича Алексеева и трудами Московского Городского общественного Управления, Высочайше утвержденной Комиссии под председательством инженера Ивана Федоровича Рерберга, Главных инженеров-строителей водопровода: Константина Густавовича Дункера, Николая Петровича Зимина и Александра Петровича Забаева, и при содействии архитектора Максима Геппенера».

После осмотра Их Императорские Высочества в начале третьего часа изволили отбыть из села Алексеевского.

По окончании торжества освещения Городским Головой был предложен роскошный завтрак, сервированный в особо устроенном шатре на 250 персон, во время которого играл оркестр Александровского военного училища под управлением г. Крейнбринга. Как водонапорные башни у Крестовской заставы, так и водосборные сооружения в Мытищах и в с. Алексеевском были изящно убраны флагами».

Что ж, банкет — дело нужное. Как ни говори но ведь была выполнена огромная работа. Наверное не было греха и «обмыть» водопровод!

На приглашении^[45] обозначено: 22 августа 1893 г. Мытищи — Алексеевское-Москва.»

Завтрак:

— бульон, пирожки, лососина холодная, соус-ремуляд; филе-соус трюфельный;

— жаркое: вальдшнепы, дупеля, пулярды (современные курицы-гриль), тетерева.

— Салат, мороженое разное, фрукты.

Музыка исполнялась в следующей очередности:

— марш «Привет Москвы» (соч. Крейнбрингъ), увертюра из оперы «Руслан и Людмила» (М. И. Глинки), вальс из оперы «Евгений Онегин» (П. И Чайковский), славянский танец из оперы «Русалка» (А. С. Даргомыжского), попурри из балета «Спящая красавица» (П. И. Чайковского), вальс «Фантазия (М. И. Глинки), «Воспоминание о Ванкере» (аранжировка Буральда), Полонез и Краковяк из оперы «Жизнь за царя» (М. И. Глинки).

Во что обошелся банкет — не известно. А строительство и материалы влетели в «копеечку».

Стоимость основных работ но строительству Мытищинского-Московского водопровода (1890–1893 гг.)

1. Устройство насосной станции в Мытищах, включая строительство машинного корпуса — 501 083 руб.

2. Устройство Алексеевской насосной станции с планировкой и обустройством местности — 580 035 руб.

3. Стоимость устройства всех колодцев на трассе водопровода от Мытищ до Алексеевской станции — 492 604 руб.

4. Строительство каменно-кирпичного тоннеля для перехода водопровода под Ярославской железной дорогой — 6 575 руб.

5. Устройство водопровода вблизи Крестовских башен — 137 884 руб.

6. Устройство портача из Тарусского мрамора — 128 752 руб.

Поставщики строительных материалов и «приклада»

— Кирпич поставляли Мытищинские заводы Челнокова и Воронина.

— Портландцемент Подольский завод Московского акционерного общества. Контора «Е. Майер и К^о».

— Лесо- и пиломатериалы — П. М. Мотов и С. К. Дмитриев.

— Металлические потолки, стропила и крыша над машинным корпусом — Коломенский машиностроительный завод «Братья Струве».

— Чугунные трубы диаметром 24 дюйма — заводы Д. А. Пастухова, В. М. Ковригина и «Брянского общества».

— Чугунное фасонное литье — заводы «Добровых и Набгольц», «Братья Бромлей».

— Чугунные люки с крышками для водопровода и колодцев поставляли Мастерские Императорского Технического Училища (МГТУ им. Баумана).

— Работы по устройству портала из Тарусского мрамора производились мастерами фирмы «В.М. Филатьев».

— Работы по устройству мозаичных полов — мастера фирмы «А.Д. Кутирин».

Мытищинские жители не были на банкете на Алексеевской станции в 1893 году, они по своему «обмывали» личные успехи и неудачи. Если посмотреть на карту 1853 года, то можно обнаружить только один питейный дом. Со временем число питейных домов увеличивалось, но под другими вывесками — «Чайная». С появлением промышленных предприятий появилась возможность заработать деньжат и как-то получше обустроить свою жизнь. К сожалению, стала исчезать привязанность к земле и постепенно сельский уклад домоводства стал перемешиваться с необходимостью уходить на работу к станку. Отчуждение от сельского уклада жизни привело к потере культуры, сложившейся веками в крестьянской жизни. И малейшая лишняя копейка потянула в кабак. Пить стали больше, водка оказалась «вкуснее» чая… Так и покатились… Была известна чайная Зверевых (у моста через Яузу), почти напротив — чайная Романовых, у Аптеки и другие.

В «Московских ведомостях» опубликовано письмо одного из приезжавших по какому-то делу московского жителя:

«Большие Мытищи как первая станция от Москвы по живописной Троицкой дороге, казалось бы, по удобству сообщения должны были привлечь к себе так сильно развившуюся дачную жизнь; но Мытищи имеют такую дурную славу, что едва ли кто отвяжется приютится в них на лето. Соблазненное удобством сообщения, по неведению, нынешнее лето знакомое мне в Москве семейство перебралось было в Мытищи, по вскоре буквально вынуждено было бежать от безобразия… Действительно, непривычному человеку жутко станет — вот какая картина перед глазами приезжих: от самой железно-дорожной станции открывается вид на идущее прямо на село Большие Мытищи — шоссе, на последнем мост и рядом валяются как мертвыя тела — пьяные и в воздухе зачастую стоит такая ругонь, что не только женщине, а и мущине становится тошно. На самом видном месте этаго шоссе, как бы на показ красуется питейное заведение, имеющее специальною целию открыто спаивать до тысячи человек рабочих соседних кирпичных заводов (Как будто нарочно устроена: «одна дорога горная бедняге к кабаку». Для такой массы пришлаго в этой местности люда грешно нашему земству ограничиваться разрешением только для народа единственно кабаков и не похлопотать о чем-нибудь лучшем, хоть, напр., духовных чтениях или […] — картинок (?) из русской истории. — (Примеч, док.)… В этом губящем народную нравственность заведении пропиваются заработки — около него орлянка, драка, безчинство, буйство, доходящее до убийства, как было недавно. Если Вы пройдете это шоссе, то очутитесь в конце его в центре села Большие Мытищи между пивных, винных, чайных лавок с их безобразием и здесь, среди неумолкаемой ругани, воспитываются крестьянския дети в земском училище…

Только выбравшись из Мытищ на станцию железной дороги легко вздохнешь и чуствуешь себя — как бы вышел из кокаго нибуть клоака. Приятно чуствовать, что скоро можно уехать в ту или другую сторону направо или налево, все равно: к Москве — Перово, Богородск, Сокольники, к Троице-Лествяны, Мамонтово, Пушкино… везде там как сплошная зеленая алея по обеим сторонам дороги раскинулись красивыя дачныя местности, изключая только этих всем известных Мытищ, которыя как бы обошла не только уж цивилизация, но даже простое наблюдение приличия. И это на такой дороге к Троице Сергиевской Лавре, по которой проезжают Лица Императорскаго Дома, по которой проезжают не только тысячи со всей России Русских, но и масса любопытствующих иностранцев; и это в такой местности, которая известна всем и каждому, известна не только у нас, но и за границею как представляющая высокий интерес по водоснабжению Москвы!.. Не если это беззастенчивая публичная выставка наших безобразий громадной массе проезжающих? Если уже невозможно сократить кабатскаго дела, то неужели нельзя обратить внимание кому следует хоть на общественное приличие и не выставлять на глаза всем картину пьянства и цинизма, от которой нельзя пройти женщине, ребенку без того, чтобы по меньшей мере неоскорбить свою нравственность?

Милостивый Государь

Господин редактор!

Прошу Вас поместить эту статью в Вашей многоуважаемой газете, факт, который всякий из жителей Мытищ может подтвердить.

Соколов.

Адрес мой: Мещанская часть, 3 участка, по Трифонскому переулку в доме Ка[лини]на.

* * *

В 1940-х годах жизнь в мытищинской округе приобрела уже совершенно рабочий уклад, нежели сельский. И «Центросоюз» (кооператоры) стал активно помогать воплощать в реальность лозунг И. В. Сталина: «Жизнь стала лучше, жизнь стала веселей». Вдоль Ярославского шоссе, от Мытищ до Пушкино, понастроили множество деревянных палаток: «Продовольственные», «Мерный лоскут», «Овощи-фрукты», «Вино» и т. д. Все палатки были выкрашены в светло-синий цвет и в народе их стали называть «Голубой Дунай», а пивные и забегаловки — «американками». В Тарасовке подобный магазин называли «золотые планки», так как красивые крупные буквы «Вино-Фрукты» всегда подкрашивались под бронзу.

В Мытищах больше приживались другие названия — либо шалманы, либо по имени продавца: «у Жданчика» или «у Марьи Хаповны».

Хочешь выпить — всегда пожалуйста, но обязательно с бутербродом. Эта система торговли пользовалась большим успехом у поклонников Бахуса, особенно в послевоенное время, когда эти палатки разместились и по улице Вокзальной (ныне ул. Колонцова), и заполнили всю привокзальную площадь.

У начала Водопроводной аллеи, рядом с чайной Зверева обосновалась торговая точка под названием «Центроспирт», здесь-то и торговала Марья Хаповна. Когда нехватало денег, страждущие шли к ней. Знали, что она не откажет — либо в долг запишет, либо не дольет. Потому и отчество придумали — Хаповна. А как ловко она наклоняла мерник в сторону клиента, чтобы риска была видна покупателю — смотри, точно 150…

Сегодняшняя привокзальная площадь неузнаваемо преобразилась — современный дизайн украшает пристройку к старинному зданию вокзала станции Мытищи с названием «Конкорс», которую тут же жители окрестили — «Труба».

Возможно, что только эта площадь с фасадом станционного здания и будет со временем напоминать о старом городе Мытищи, о его окрестных жителях, о его истории. Каких-то пятьдесят лет назад именно здесь сформировался центр города. Здесь размешались все общественные структуры — государственные и партийные.

В 1922 году рабочий поселок вокруг вагонного завода стал именоваться Пролетарским. Станция Мытищи тоже была переименована и стала называться Пролетарской, и была Пролетарская волость. 17 августа 1929 года рабочему поселку Постановлением BЦИК РСФСР № 57 был пожалован статус города и все вернулось «на круги своя».

Село Большие Мытищи вошло в состав города в 1932 году вместе с селом Тайнинским и деревнями — Рупасово, Шарапово, Заречье и Речной слободкой, располагавшейся на речке Работне у самой железной дороги (ныне над этим местом проходит путепровод).

Мало кто знает, что в Речной слободке было 10–12 домов и здесь жили Растригины, I (ибровы, Федоровы, Андреевы, Глушковы, Соловьевы, Столяровы, Плоткины, Зайцевы, известный в Мытищах маляр дядя Саша, служащие железной дороги…

Нa пойме реки Работни всегда были хорошие урожаи овощей, а чуть повыше — на пригорке — хорошая картошка. Колодцев не было, но около домов обустраивали роднички. Самый чистый роднике хорошей водой был во дворе Цибровых, к ним и приходили с просьбой набрать воды.

Каждую весну верховая кода по речке Работне сходила еще до ледохода и на деревянном мосту образовывался сильный затор. Вода быстро поднималась, и тогда все жители Речной слободки залезали на печи или на чердак, ждали спада воды по 2–3 дня. В это время приезжала пожарная команда, которая разбивала затор, а иногда и мост разбирали, чтобы сбросить воду. В слободке жили сплоченно и всегда выручали друг друга в беде. Как-то у тетки Тани Андреевой пала корова. Хозяйка со слезами сокрушалась, что теперь дети остались без молока. Все соседи знали о ее горе и быстро собрали деньги на покупку годовалой телки, чтобы к весне была с молоком. Сейчас и этом месте речка Работня скрытно течет по коллектору, давно снесли деревянный мост и как-будто бы и не было здесь Речной слободки. Но она осталась в памяти старожилов, бывших свидетелями как со станции Мытищи наши отцы, деды и прадеды уходили на Русско-Японскую войну в 1904–1905 годах, и в Первую мировую — в 1914 году, и в Великую Отечественную 1941–1945 годов. Отсюда же отправлялся и Мытищинский истребительный батальон. Многие так и ушли в небытие…

Один из не многих уцелевших, Алексей Михайлович Бусов, призывался и в 1904 году, и в 1914-ом. Отвоевал свое на двух войнах. Вернулся в родные Мытищи Георгиевским Кавалером. В семейном архиве Бусовых сохранилось завещание Алексея Михайловича во время призыва 1904 года:

«…Во имя Отца, Сына и Святого духа. Аминь

Я, крестьянин Московской губернии и уезда Троицкой волости сельца Пирогово (имеется в виду место рождения), Алексей Михайлов Бусов, находясь в здравом рассудке и твердой памяти желаю же Духовное завещание на жену свою Марию Федоровну Бусову в нижеследующем: я оставляю дом, состоящий в селе Мытищах Московского уезда одноэтажный, деревянный, крытый железом в 9-ть аршин квадр., в которой находится овощная лавка со всем товаром, а равно при доме имеется двор (дом № 7 по Ярословскому шоссе ныне не существует).

А так как я по воле Царской призываюсь на военную службу на Дальний Восток, то дай Бог весть вернусь я оттуда или нет. Но дом и лавка с товаром благоприобретенная мною совокупно с женой Марией Федоровой. В случае моей смерти я прошу Властей чинить ей законное содействие, чтобы никто не мог в случае моей смерти вступать кроме жены в права наследства, а по смерти ее недвижимое и движимое имущество должно перейти к детям.

Крестьянин сельца Пирогово Троицкой волости

МОСКОВСКОГО уезда Алексей Михайлов Бусов

При сем были свидетели, которые слышали, что я все оставляю имущество как движимое и недвижимое жене своей Марии Федоровной Бусовой:

Потомственный почетный гражданин г. Калуги

Василий Павлович Приморский

Крестьянин села Большие Мытищи

Демид Сергеев Варенов

Крестьянин села Большие Мытищи Московского уезда

Александр Андреянович Чайкин».

Привокзальная площадь ни до Великой Отечественой войны, ни после, не получила ни чьего-либо имени, ни особого статуса. В народе ее называли «Карловы Вары». Перед зданием вокзала установили памятник В.И Ленину и были посажены голубые ели. Вокруг памятника устраивалась трибуна для руководителей района, которые приветствовали колонны демонстрантов 7 ноября и 1 мая. К праздникам около памятника наводили марафет. Ответственным за чистоту и порядок всегда назначался Юрий Маркович Петипа — внук известного в России хореографа Большого театра Мариуса Петипа (Юрий Маркович много лет работал в ОГМ Экспериментального завода ВНИИВа). На площади было два продовольственных магазина, слева — городская телефонная станция и продторг, рядом столовая ВНИИВа;

Справа — спортивный магазин «Динамо», перед которым был установлен еще один памятник — Партизанам Великой Отечественной войны. Отсюда под духовой оркестр провожали добровольцев на целину, провожали и встречали детей из пионерских лагерей.

Стоило только духовому оркестру заиграть что-нибудь бравурное, как из пивных и закусочных сбегались все, кому несмотря ни на что, действительно «жизнь стала веселей». И они пускались в пляс при всей вокзальной публике…

Через много, много лет только у этих «веселых» удалось узнать — почему же площадь называли «Карловы Вары». Диалог выглядел весьма любопытно

— Так почему же… Карловы Вары?

— А как же, наши начальники-то завсегда ездили на курорты или в санатории.

— Ну и что?

— А то… нам-то где было головку «поправить»? — Вот здесь. Потому и называли «Карловы Вары»…

Из воспоминаний «веселых» старожилов можно подумать, что в Мытищах только и занимались тем, что поправляли здоровьичко на привокзальной площади. Конечно, что бросалось в глаза — все на виду у людей. На самом деле большинство жителей придерживались здорового образа жизни. Они держались за каждый клочок земли, считали каждую копейку, дорожили семейным укладом от дедов и прадедов. Упоминавшийся Антон Андреевич Мамонов был абсолютным трезвенником, не курил и не куролесил на площади. В семье после первой дочери Анны было еще четыре, да двое сыновей. Семерых детей поднял на ноги благодаря трудолюбию — скотинка и другая домашняя живность содержалась в надлежащем порядке. Дети никогда не слыхали от отца бранного слова. Девчонки с матерью — по дому, сыновьям и внукам задание — запасать дрова на зиму, да чтоб вода была в доме. Мать наказывала: идите по воду, да там и умойтесь, да напейтесь, чтоб воду в доме зря не переводить. Работал А.А Мамонов слесарем-сантехником на фабрике «Вискоза». А в свободное время исполнял обязанности регента нештатного хора во Владимирском храме. Последние годы Антон Андреевич работал в колхозе «Соревнование» — потянуло к земле.

* * *

И все-таки, куда и когда же исчезла визитная карточка «Чаепитие в Мытищах?»

Или начали эксплуатировать другие водные ресурсы из новых городских скважин, так как старые мытищинские источники иссякли, или причина в роковой ошибке проектировщиков — В. Г. Шухова и К^о, испортивших мытищинскую воду…

Безусловно, население в Мытищах увеличивалось не столь быстро, как в Москве. Казалось бы, что мытищинским жителям хватит своих водных запасов. Однако Москва требовала — давай воды больше, Первопрестольная задыхается! И давали. Куда деваться водопровод-то Московский…

Интересно, а сколько же выпила и израсходовала Москва мытищинской воды? — Много, и даже очень…

При несложном подсчете цифра составляет весьма солидную величину — почти 700 миллионов куб, метров. Для наглядности приведем данные Гидропроекта.

Запасы воды, находящейся в водохранилищах на территории Мытищинского и прилегающих районов, составляют:

— Икшинское 15 млн. м³

— Пестовское 54 млн. м³

— Пяловское 18 млн. м³

— Акуловское 146 млн. м³

— Клязьминское 87 млн. м³

— Химкинское 29 млн. м³

Всего по полному объему всех водохранилищ — 349 млн. м^[[3]] а по полезному объему и того меньше — 91 млн. м^[[3]]

2003-й год был объявлен ЮНЕСКО годом «Пресной воды». Начало третьего тысячелетия ознаменовалось тем, что было объявлено — на сегодняшний день 40 % населения Земли страдает от недостатка пресной воды, а через 20–25 лет уже 60 % населения будет испытывать в полной мере — что значит не хватает воды. Не повториться ли история с мытищинской водой, но в масштабе планеты? Ученые возвращаются к мысли о транспортировке использования айсбергов от берегов Антарктиды, но до Мытищ айсберг не дотащить. А пока хорошо бы озаботиться, чтобы в каждой квартире был исправен простой водопроводный кран. И было бы разумным организовать службу ремонта бытовой сантехнической запорной арматуры при ЖКХ, а не пользоваться услугами «странно» одетых сантехников.

Список использованной литературы

1. Археологическое изучение Подмосковья (Дмитров, Мытищи, Тарасовка) / Труды Подмосковной экспедиции Института Археологии РАН. Т. 1. М., 2002.

2. Архитектурные ансамбли Москвы XV — начала XX веков. М., 1997.

3. Балязин В. Н. Московские градоначальники. М., 1997.

4. Богданович А. В. Три последних самодержца. М., 1990.

5. Боголюбов А. Н., Павлов В. Е., Филатов Н. Ф. Августин Бетанкур (1758–1824). Ученый, инженер, архитектор, градостроитель. Н. Новгород, 2002.

6. Волков О. В. Два стольных града. М., 1994.

7. Губернии Российской империи. История и руководители 1708–1917 гг. М., 2003.

8. Дельвиг А. И. Руководство и устройство водопроводов. М., 1856.

9. Дом Романовых. Библиографические сведения о членах царствовавшего дома, их предках и родственниках. СПб., 1992.

10. Забелин И. Е. История города Москвы. М., 1990.

11. Зильберштейн И. С., Самков В. А. Константин Коровин вспоминает. М., 1990.

12. Инженер путей сообщения. Железнодорожный путь, строительство. М., 2003.

13. Клычникова М. А. Связующая нить. Сборник документов, исследований и сочинений. Мытищи: УПЦ «Талант» 2002.

14. Книга для записи прохождения службы личного персонала Московских водопроводов. Часть 1. М., 1880.

15. Книга для записи прохождения службы личного персонала Московских водопроводов. Часть 1. М., 1880.

16. Кондратьев И. К. Седая старина Москвы. М., 1997.

17. Коровин К. М.: Изд-во «Изобр, искусство», 1997.

18. Кричко В. А. Продолжая традиции. К 125-летию Русского Технического общества. М., 1991.

19. Маслов В. И. Минувших дней людские судьбы. Мытищи: УПЦ «Талант», 2003.

20. Московская власть: городские головы 1782–1997. М., 1997.

21. Московский архив. Вып. 1.М., 1996; Вып. 2.М., 2000; Вып. 3. М., 2002.

22. Московский водопровод. Исторический очерк устройства и развития водоснабжения г. Москвы и описание нового водопровода. М., 1892. — (Дозволено цензурою. Ноября 27 дня 1892 г. Москва. Типолитография А. П. Хайлова).

23. Наше наследие. М., 2000. — № 54.

24. Немцы Москвы: исторический вклад в культуру столицы. Сборник докладов. М., 1997.

25. Нестерук Ф. Я. Гидротехническое прошлое великого города. М., 1947.

26. Описание сооружений Мытищинского водопровода. Стремительный период 1897–1906 гг./ Сост, инженер-механик Н. П. Зимин. М.: Изд. Московской городской управы. — (Из фондов Мытищинского историко-художественного музея).

27. Очерки гидрологии и инеженерной геологии Москвы и ее окрестностей/ Под ред, проф. О. К. Ланге. М., 1947.

28. Перов. М.: Изд-во «Белый город», 2003.

29. Плотников Н. А. Оценка запасов подземных вод. М., 1959.

30. Публикуется по: Исторические воспоминания и замечания на пути в Троицу // Вестник Европы. — М., 1802.-Ч. 4. — № 15. — С. 212–213, 216–217.

31. Пыляев М. И. Старая Москва. М., 1995.

32. Рождение Волги — шаг к спасению России. Роль Московского региона в возрождении Волги. М., 1999. — Кн.2. — 4.1.

33. Саврасов А. Из собрания Государственной Третьяковской галереи. М., 1983.

34. Сергеев И. Н. Царицыно. М., 1995.

35. Симонова И. А. Федор Чижов. М., 2002. — (Жизнь замечат, людей).

36. Современное хозяйство Москвы/ Озеров С. А. Мытищинская вода и причины увеличения ее жесткости. Часть химическая. Вып. 2. М., 1915. — (Специальные статьи по предметам работ Комиссии).

37. Тарле Е. В. 1812 год. М., 1994.

38. Четвериков СИ. Невозвратное прошлое. М., 2001.

39. Шишкин. М.: Изд-во «Белый город», 2003.

40. Шухов В. Г., Кнорре Е. К., Лембке К. Э. Проект московского водоснабжения. М.: Изд. Московской городской управы, 1888.

41. Шухов В. Г., Кнорре Е. К., Лембке К. Э. Проект московского водоснабжения. М.: Изд. «Строительная контора А. В. Бари», 1891.

42. Шухова Е. М. Владимир Григорьевич Шухов. Первый инженер России. М., 2003.

В. Эриксен. Портрет Екатерины II. 1762 год

Ростокинский акведук. На промежуточных опорах тренируются скалолазы

Остатки Екатерининского водопровода (I трасса) у Джамгаровских прудов. На заднем плане Медведково

Вид на Москву с Ростокинского акведука

Водопроводная галерея со времен Екатерины II — Екатерининский водопровод

Здание первой машинной станции. Построено но проекту архитектора М. К. Геппенера

Питьевой фонтанчик на территория современного муниципального предприятия «Водоканал» города Мытищи устроен предположительно в 1930-е годы

Здание второй машинной станции. Построено по проекту архитектора М. К. Геппенера

III трасса Московского-Мытищинского водопровода через реку Яуза. Кладка устоев и верхнего ложемента выполнена и:; кирпича Мытищинского завода. Клеймо «Челноков»

Акведук через речку Ичку — III трасса Московского-Мытищинского водопровода

Здание накопителя воды на Алексеевской насосной станции. Фонтан изготовлен в 1872 году фирмой VAL D' OSNE CH/LEBBURGC и позднее установлен перед зданием

Современная развязка МКАД и Ярославского шоссе на месте акведука через речку Ичка

Тройка. Ученики-мастеровые везут воду. 1866 год. ГТГ. Картина была самой большой по размеру из всех картин, написанных Василием Перовым к тому времени. За картины «Тройка» и «Гитарист-бобыль» В. Г. Нерон был удостоен звания академика

Василий Перов. Автопортрет. 1851 год

Водоразборный фонтан у Сухаревой башни.

С картины А. Васнецова

Сухарева башня

Лубянская площадь. Вид от Софийской улицы. С Литографии середины XIX в.

А. К. Саврасов. Лосиный остров в Сокольниках

И. И. Шишкин. Полдень в окрестностях Москвы

Императорскими Указами финансировали строительство и ремонтные работы Мытищинского — Московского водопровода.

Составил Прошение о строительстве водопровода для "крайней нужды жителей Москвы"

инженер-проектировщик и строитель первой трассы водопровода

Генерал-губернатор (главноначальствующий) Московской губернии, выделял военных строителей

инженер-проектировщик и строитель второй трассы водопровода

инженеры-проектировщики "Строительной конторы инженера А. В. Бари", исследовавшие водные запасы Мытищинских источников и составившие проект третьей трассы водопровода.

Главный смотритель участка водопровода ст. Мытищи-Алексеевская с 1892 по 1918 год.

Откуда мы родом

B.Г Перов "Чаепитие в Мытищах близ Москвы"

С. С. Королев "Строительство водопровода в Мытищах 1804 г."

Примечания

1

Само слово «Мыт» или «Мыто» известно с древнейших времен — пошлины за проезд в заставу, через мост или за провоз товара, припасов; акциз, сбор; вообще пошлина за товар. На водных путях устраивались волоки и собирался мыт. Северо-Запад Московского уезда изобиловал водными путями, здесь и устраивались многочисленные мытные дворы или заставы. В 1641 году для пополнения казны в Москве на Земляном валу была построена центральная кирпичная мытоимница — «яже есть Таможня». Близкое по звучанию слово закрепилось не только за Мытищами, но и в других многочисленных местах Подмосковья.

(обратно)

2

Слово «село» в дальнейшем тексте будет употребляться в историческом смысле, а не в смысле наличия храма.

(обратно)

3

РГАДА (Российский государственный архив древних актов. 1992 г.): Ф. 135, отд. I, руб. I, № 37; руб. II, 3 21, 78; Ф. 1209, кн. 254, л. 18, кн. 260, л. 103; Ф. 1355, 3 775, л. 56

(обратно)

4

Герберштейн Сигизмунд, барон (1486–1566), германский дипломат в России, в Москве бывал в 1516–1517 и в 1525–1526 годах.

(обратно)

5

План был опубликован в 1549 году в Базеле в виде приложения к его сочинению «Необычайные московские истории» (в литературе «Записки о Московских делах»).

Петров план Москвы (1597). За основу принят первый русский план, составленный по поручению Бориса Годунова приказными дъяками. Наиболее ранняя и точная копия с него получила название «Негров план», так как она была обнаружена в канцелярии Петра.

(обратно)

6

Масса Исаак (1587–1635), голландский купец и торговый резидент в Москве. В России бывал дважды 1601–1609 и 1612–1634 гг. В своей книге «Краткие известия о Московии в начале XVII века» (1606) поместил план Москвы. Этот план-рисунок был подарен ему московским дворянином, художником-самоучкой, который на воинской службе получил ранение и был вынужден постоянно сидеть дома. Выучился у одного из своих слуг, бывшего иконописца, живописи и между делом нарисовал пером вид Москвы.

(обратно)

7

ГИМ ОПИ, ф. 465, Оп. I, Д. 10, 1932 г.

(обратно)

8

Дельвиг Андрей Иванович родился 13 марта 1813 г. в селе Студенец Воронежской губернии, в арштократической семье. Назван Андреем в честь дяди — князя Андрея Волконского.

Фамилия Дельвигов принадлежала к дворянству Лифляндской губернии (ныне Латвии). Отец Андрея Ивановича барон Иван Антонович Дельвиг был военным, но по состоянию здоровья (в результате ранения) вынужден был рано оставить службу, выйдя в отставку в чине майора.

Мать А. И. Дельвига, урожденная княжна Волконская, принадлежала к потомкам Рюриков. Ее предками по отцовской линии были КНЯЗЬЯ и бояре, один из которых был соратником Петра Великого, начальником всех драгунских полков и обер-команд Москвы, Тулы и Ярославля.

Отроческие годы Дельвига прошли в Москве. Начальное образование он получил в заведении Д. Лопухиной. В 1826 году семья переехала в Петербург, где Андрею предстояло продолжить образование. Здесь состоялось его знакомство, переросшее затем в дружбу и привязанность, с двоюродным братом Антоном Антоновичем Дельвигом, известным петербургским поэтом, другом А. С. Пушкина и его однокашником по Царскосельскому лицею. Это знакомство наложило отпечаток на всю его дальнейшую жизнь.

«В доме А. А. Дельвига, — писал впоследствии Андрей Иванович, — открылся для меня новый мир, о котором я не думал и не гадал». И к этому миру он привязался всей душой. Да и как было не привязаться, если друзьями брата, собиравшимися в его доме на литературные вечера, были такие знаменитые люди, как Пушкин, Плетнев, Одоевский, Яковлев.

На этих вечерах говорили по-русски, а не по-французски, как это было принято в обществе, играли на фортепьяно, обсуждали литературные произведения.

Под влиянием своих литературных друзей А. И. Дельвиг впоследствии и сам стал прекрасным литератором. Его воспоминания, охватывающих период 1813–1876 годов, по праву могут быть отнесены к шедеврам мемуаристики; Литературная среда. Пушкин и его окружение, да и остальные герои его повествования, с которыми он встречался позднее (среди них были М. Ю. Лермонтов, А. И. Герцен, П. Я. Чаадаев и другие выдающиеся личности, вошедшие в Российскую историю, выписаны настолько выпукло и живо, что создается как бы «эффект присутствия».

В книге «Мои воспоминания» проявилось одно из лучших качеств А. И. Дельвига, которое значительно способствовало ему в его становлении в качестве будущего инженера. Это — аналитическое мышление, основанное на наблюдательности и интуиции. Дельвиг не только описывал события, но и анализировал их, характеризуя тех или иных участников.

Это свойство проявилось в нем и при учебе в Институте инженеров путей сообщения — привилегированном учебном заведении того времени, из которого выходили высокообразованные, технически грамотные специалисты, способные к самостоятельной инженерной деятельности, требующей принятия ответственных решений.

А. И. Дельвиг сразу же после окончания института в 1832 году поступил на службу производителем работ но устройству московского водопровода, где проявил себя довольно успешно, завоевав первую награду — денежную премию, положенную одним из благотворителей (или по-нынешнему «спонсоров») данного строительства.

Одно из главных направлений служебной деятельности А. И. Дельвига — железнодорожное строительство, ради чего он, собственно, и закончил Институт инженеров путей сообщения и которому он не изменял практически до самого конца своей жизни (хотя и занимался параллельно другим ответственным делом в области строительства), — началось службой при Главноуправляющем путями сообщения графе Клейнмихеле. Под его руководством в период с 1842 по 1858 г. А. И. Дельвигом был осуществлен целый ряд смелых инженерных проектов. А позже уже сам, будучи главным правительственным инспектором и начальником Управления железных дорог, он принял непосредственное участие в постройке 32 железных дорог общей протяженностью 11 222 версты. Вершиной его карьеры на этом поприще был пост председателя в Совете Министерства путей сообщения (1867–1871), а в течение 10 последних месяцев этого срока он управлял самим министерством.

Среди «отвлечений» А. И. Дельвига от железнодорожного дела следует отметить его деятельность по благоустройству Нижнего Новгорода (1845–1848), в области проектирования строительства водопроводов «фонтанов»; председательствование в архитектурном совете по постройке храма Христа Спасителя в Москве (1852–1861), членство в комитете по надзору за устройством фабрик и заводов.

Новая яркая, хотя и короткая, страница биографии началась 8 марта 1867 года и закончилась 21 ноября 1870 года. Именно в этот отрезок времени барон А. И. Дельвиг находился на посту председателя Императорского Русского технического общества. Андрей Иванович скоропостижно скончался в 1887 году.

Как же беззаветно нужно служить своему отечеству, быть преданным порученному делу, чтобы заслужить такие лестные слова своих современников. Так, преемник А. И. Дельвига на посту председателя РТО 11. А. Кочубей на торжественном заседании, посвященном памяти А. И. Дельвига, сказал: «Благодаря незабвенному Андрею Ивановичу возникшее в 1866 году скромное предприятие некоторых лиц, бескорыстно преданных науке и технике, получило, в России право гражданства и авторитет в глазах частных и правительственных лиц, а также учреждений».

Блестящую характеристику дал А. И. Дельвигу его коллега по руководству РТО Е. Н. Андреев: «Это был не кабинетный, но практический инженер с весьма серьезной научной подготовкой и никогда не покидавший научной <то]юны дела. Это был практический производитель работ и строитель, хорошо знающий, как разнообразны бывают затруднения на практике. Если вы к этому прибавите спокойный, веселый, радушный и привлекательный характер, ум живой и много наблюдавший, избегавший крайностей; искреннюю любовь к делу, но без страсти, и при этом многостороннюю образованность и любовь к просвещению… то получите, я думаю, верную, характеристику покойного барона и той жизненной подготовки, при которой он сделался председателем нашего общества». Научный труд А. И. Дельвига «Руководство к устройству водопроводов (1857) удостоен Демидовской премии Петербургской академии наук (1857).

(обратно)

9

Директором банка обмена металлических денег на государственные ассигнации в Петербурге и Москве был назначен граф Андрей Петрович Шувалов. Первая контора ассигнационного банка была открыта на Мясницкой, в приходе архидиакона Евпла. Ассигнации были отпечатаны достоинством 25, 50, 75 и 100 рублей. И появились первые фальшивки, переделанные из 25-рублевых в 75-рублевые, но преступники были быстро обнаружены. (М. И. Пыляев, Старая Москва. — СПб., 1891). Контора располагалась в доме на углу Мясницкой ул. (д.24 и Шуваловского переулка (д. 1) в доме купленном у графа П. И. Шувалова. Позднее переулок стал называться Банковским. В 1906–1907 годах на этом месте академик архитектуры Ф. О. Шехтель построил доходный дом Строгановского училища в стиле «Модерн».

(обратно)

10

До этого временя никаких приютов для бедных детей и подкидышей не было. Только но Указу Петра I их принимали в ничтожном количестве и воспитывали в Новодевичьем и Андреевском монастырях.

До Петра 1 «приемницу сирот» основал митрополит Иов в Холмской Успенской обители. Комплекс Воспитательного дома был заложен на основании Генерального плана по инициативе И. И. Бецкого в 1763 году на Васильевском лугу (Москворецкая наб., 7).

В Петербурге дом для бесприютных детей был построен в 1714 году. В Москве по указам Екатерины II с 1762 по 1764 год была построена Павловская больница и еще один Воспитательный дом (ныне МГТУ им. Баумана).

(обратно)

11

Вот как Екатерина в письме к российскому торговому атташе в Париже барону Гримму пишет о разговоре князя. Сергея Кантемира с ее посланником…

Кантемир: Имение с селом Черная Грязь я наследовал от брата Константина и никогда в него не езжу. Оно годится только самой императрице.

Агент (низко кланяясь): Сколько же вы за него хотите?

Кантемир: 20 000 рублей.

Агент: Милостивый государь, а мне велено предложить вам 25 000 рублей.

Далее в письме Екатерины II читаем: «Объяснения однако всегда бывают длинны. Надо было начать строить после того, как купчая была сделана. И через 15 дней благодаря нашим деревянным зданиям, я смогла приехать и поселиться здесь. Но — «здесь» — не есть имя моего нового приобретения. Я назвала его Царицыным селом.

Эта дивная местность, которая по всеобщим отзывам, представляет собой земной рай, раньше называлась «Черной Грязью»!

(обратно)

12

Сивере Яков Ефимович (1731–1808) — граф, действительный тайный советник, в 1748–1755 годах служил в русских посольствах в Дании и Англии. В 1764 г. Екатериной II назначен новгородским губернатором, с 1776 года — генерал-губернатор Новгородской, Тверской и Псковской губерний. По инициативе Сиверса в 1782 году был учрежден Корпус гидравликов для подготовки специалистов по гидротехническим работам из офицеров, окончивших инженерный артиллерийский и кадетские корпуса. В 1798 году корпус гидравликов был преобразован в Департамент водяных коммуникаций. Я. Сиверс стал первым главным директором водяных коммуникаций (1797–1800).

(обратно)

13

В биография Фридриха Вильгельма Баура имеются некоторые расхождения в различных источниках.

В книге «Творцы техники и градостроительства Москвы до начала XX века». М., 2002, С.27 приводятся следующие сведения: «Фридрих Вильгельм Баур родился 24 декабря 1731 (1734?) года в графстве Ганау (область верхнего Рейна, Германия). Происходил на шведских дворян, но не имел графского титула. С 1754 года на военной службе в Гессенской и Прусской армиях, участник Семилетней войны, генерал-квартирмейстер. После окончания войны он в чине инженер-майора перешел на службу в Пруссию. В 1762 году Ф. Баур получил звание генерал-квартирмейстера. В 1769 году приглашен Екатериной II на военную службу в Россию»; Почему Екатерина II выбрала Ф. Баура? — Очевидно, она была осведомлена о талантливых и деловых специалистах — немцах, известных в Западной Европе. Сохранив ему звание, она направляет его в действующую армию графа П. А. Румянцева. В 1770 году Ф. Баур принимал участие в сражениях при Ларсе и Кагуле. Особенно он отличился в бою при Рябой Могиле, где командовал передовым отрядом. За грамотные действия и личное мужество был награжден орденом святого Георгия 2-ой степени.

Изучая боевые действия русских войск в наступлении и обороне, в резерве и переформировании, Фридрих Вильгельм Баур пришел к выводу о необходимости упорядочения взаимодействия всех составных структур армии. В 1772 году он подал предложение о реорганизации штабной службы, в котором заложил основы I [сложения о Генеральном штабе с перспективой создания российской Академии Генштаба.

В последующие годы Ф. Баур, как ученый и инженер, выполнял различные поручения по строительству оборонительных гидротехнических сооружений в Кронштадте, Риге, на озере Ильмень и в ряде других мест. Это были оригинальные системы водных фортификационных сооружений, исправно прослуживших более 150 лет. Для испытания его в деле гражданского строительства Екатерина II пригласила Ф. Баура в Царское Село, где он по собственному проекту построил первый самотечный водопровод «с невеликой издержкою».

(обратно)

14

Герард Иоганн (1720–1808) — военный инженер, учился в Австрии, на русской службе с 1765 года строитель Вышневолоцкой водной системы, Ладожского канала, руководил строительством Новой Голландии в Петербурге, автор проектов и строитель многих мостов, каскадов, плотин, прудов, канала по Садовой набережной Екатерининского парка. В 1804–1805 годах начал сооружение Обводного канала и продолжил Введенский канал, соединявший Обводной капал и Фонтанку в Петербурге.

(обратно)

15

Румянцев Николай Петрович (1754–1826) — сын фельдмаршала Петра Александровича Румянцева — Задунайского. Н. П. Румянцев был известен как искусный дипломат. С 1781 по 1795 год он служил в Германии, где окончил в Лейпциге университет. По возвращении в Россию Николай Петрович был назначен сенатором и членом Государственного Совета. При учреждении в 1802 году Александром I Комитета министров Н. П. Румянцев назначается Министром коммерции, с февраля 1808 года Министром иностранных дел.

(обратно)

16

Нестерук Ф. Я. Гидротехническое прошлое великого города. М., 1947

(обратно)

17

Больница при Странноприимном доме графа Шереметева (Сухаревская пл., 3) основана в 1792 году. Строительство окончено в 1810 году. До 1803 года строительство вел архитектор Е. С. Назаров, а позднее — Д. Кваренги, переработавший проект Назарова. Ныне Институт скорой помощи им. Н. В. Склифосовкого (см. ПАМ, V, с. 198).

(обратно)

18

Ныне в здании размещается Военная академия ракетных войск стратегического назначения им. Петра Великого.

(обратно)

19

Витали Иван Петрович (1794–1855) — скульптор, родился в Петербурге. Происходил из семья итальянского формовщика, поэтому с ранних лет учился у отца: Позже поступил вольноприходящим в Петербургскую Академию художеств. После окончания курса возглавил филиал скульптурной мастерской Трискони, где выполнил многочисленные монументально-декоративные работы по отделке крупных общественных сооружений, построенных по проектам Жилярди: скульптурные группы «Воспитание» и «Милосердие» (1820–1821) для пилонов ворот Опекунского совета; «Минервы и гении искусств» на аттике Технического училища (1830); многофигурную композицию на фасаде Сиротского института (1830–1835).

Совместно с И. Т. Тимофеевым принимал участие в оформлении Триумфальных ворот (выполнил рельеф «Освобождение Москвы» и венчающую их колесницу Славы в технике чугунного литья).

Тонкое понимание им специфики оформления городского пространства сказалось и при создании водоразборных фонтанов на трассе Мытищинского водопровода — на Театральной и Лубянской площадях (1835). Они отличались выразительностью и гармоничной цельностью композиции.

Фонтан на Лубянской площади был перенесен в 1957 году в связи с установкой памятника Ф. Э. Дзержинскому.

Жил И. П. Витали в собственном доме на Чистопрудном бульваре (дом 11). Он собрат значительную коллекцию скульптуры и живописи. Активно содействовал открытию в Москве (1832) так называемого натурного или художественного класса. В результате, благодаря его усилиям, было создано Училище живописи, ваяния и зодчества. Его скульптурная заготовка для фонтана в Александровском саду (у Кремлевской стены) не была реализована.

(обратно)

20

Сандуновские бани (Неглинная ул., д. 14) были построены в 1896 году архитекторами С. М. Алугиным и Б. В. Фрейденбергом, выполнены в барочной стилистике, тяготеющей к немецким образцам.

(обратно)

21

Дельвиг А. И. «Руководство к устройству водопроводов». М., 1856

(обратно)

22

Кончаловский Петр Петрович — прадед ныне известных Никиты и Андрона Михалковых — Кончалювских написал книгу «По Московско-Ярославско-Архангельской дороге», которая была издана в 1897 году товариществом типографии А. И. Мамонтова. Здесь приводится отрывок из этой книги. П. П. Кончаловский известен как издатель полного собрания сочинений М. Ю. Лермонтова и юбилейного трехтомника А. С. Пушнина (1891–1899), им был осуществлен первый в России перевод «Робинзона Крузо» Д. Дефо, а также изданы в его переводе «Путешествия вокруг света» Ж. Арго и «Путешествия Гулливера» Д. Свифта.

(обратно)

23

Оба они были выпускниками Цюрихского политехникума. До поступления к Бари Евгений Карлович Кнорре (сына астронома) — работал в фирме А. Г. и К. Х. Струве (позднее — «Коломенский машиностроительный завод»), где занимался возведением мостов. Впоследствии он был известен как изобретатель особой системы мостового кессона, строитель-подрядчик большинства мостов на Великой сибирсикой дороге и создатель первых проектов московского метрополитена. Константин Эдуардович Лембке в последующие годы также специализировался в области мостостроения. К 1887 году оба инженера имели уже некоторый опыт в водопроводном деле: им принадлежат привилегированные системы проведения воды.

(обратно)

24

Количество воды, протекающей через единицу площади поперечного сечения фильтрующей породы, по формуле Дарси V=kI, где v — скорость фильтрации; I — напорный градиент (перепад, равный отношению падению напора h к длине пути фильтрации L(I=h/L). Коэффициент фильтрации имеет размерность см/сек или м/сути. Таким образом, скорость фильтрации при напорном градиенте, равном (1), тождественна коэффициенту фильтрации. Произведение коэффициента фильтрациина мощность водоносного горизонта является показателем его фильтрационной способности.

(обратно)

25

Крестовские башни строились и устраивались с октября 1890 года по май 1893 года. Высота 16 сажень, диаметр — 9 сажень. Кирпич из Мытищинского завода Челнокова. Стоимость постройки составила 300 тыс, рублей

(обратно)

26

Геппенер Максимилиан Карлович (1848–1924) — архитектор. Башни снесены в 1940 году во время расширения и реконструкции Ярославского шоссе.

(обратно)

27

Блестящая деятельность Н. А. Алексеева оборвалась неожиданно для Москвы. 9 марта 1893 года он собирался третий раз баллотироваться на должность Городского главы, но был смертельно ранен неким B. C. Андриановым, признанным впоследствии душевно больным человеком. 13 марта Н. А. Алексеев скончался.

Умирая он просил жену сделать свое пожертвование на завершение строительства Психиатрической больницы на Канадчиковой даче. Было пожертвовано 300 тыс, рублей и в 1894 году была открыта больница им. Н. А. Алексеева на 508 мест.

(обратно)

28

Химические элементы и соединения приводятся в ионном виде.

(обратно)

29

В опубликованных материалах, помимо этих сведений приводятся данные химических анализов, графики наблюдений за режимом подпочвенных вод и качеством мытищинской воды за 140 лет.

(обратно)

30

Озеров Сергей Александрович родился в 1874 году в семье поручика Царской армии образование получил в Императорском Казанском университете. Среди сверстников отличался удивительным трудолюбием и целеустремленностью… Погиб при невыясненных обстоятельствах.

(обратно)

31

В 1934 году Л. С. Лейбензон был удостоен Сталинской премии первой степени и всю премию пожертвовал на строительство самолета, которому по его просьбе присвоили имя Н. Е. Жуковского. Однако, 10 июля 1936 года Леонид Самуилович был арестован. Следствие длилось почти полгода. Судили его дважды. Первый суд (5–9 декабря 1936 года) вынес оправдательный приговор, но по протесту прокурора Москвы Л. Лейбензона судили второй раз (27 января 1937 года), и он был приговорен к «ссылке без принудительного лишения свободы» в Казахстан сроком на три года. В эти годы Леонид Самуилович был членом-корреспондентом Академии наук СССР, профессором, заведующим кафедрами Московского государственного университета и Московского нефтяного института, директором университетского НИИ механики, действительным членом ЦАГИ. В мае 1939 года Л. С. Лейбензон был оправдан по протесту прокурора СССР.

(обратно)

32

Повышение минерализации воды (карбонатов и сульфатов Са и Mg) приводит к увеличению жесткости воды и, как следствие, — в организме человека образуются, так называемые, мочевые камни.Допустимое значение жесткости воды: 7 мг — экв./литр.

(обратно)

33

Соотношение соединений железа и марганца: Fe₂O₃, ≅ 57 %, Мn₃O₄ ≅ 2 %

(обратно)

34

Соответственно: Fe₂O₃ = 50 %, Mn₃O₄ = 9 %

(обратно)

35

Fe₂O₃ ≅ 24 %, Mn₃O₄ ≅ 30 %

(обратно)

36

«Очерки гидрогеологии и инженерной геологии Москвы и ее окрестностей». Н. А. Плотников «Ресурсы подземных вод надъюрского горизонта в Мытищах по данным эксплуатации водопровода за 140 лет». (Очерки вошли в сборник трудов комиссии) и опубликованы издательством Московского общества испытателей природы. Под редакцией проф. O. K. Ланге. — М., 1947).

(обратно)

37

Каптаж (франц. captag, от лат. capto — ловлю, хватаю) — это комплекс инженерно-технических мероприятий, обеспечивающий вскрытие подземных вод и вывод из на поверхность земли с последующей эксплуатацией (сооружение водозабора).

(обратно)

38

Просвет между витками проволоки из нержавеющей стали составлял 0,5 мм.

(обратно)

39

Флоренский Павел Александрович, находясь в заключении в северных районах Сибири, занимался изучением проблемных вопросов, связанных со строительством жилых и промышленных зданий в зоне вечной мерзлоты. И он впервые в мире дал теоретическое обоснование основополагающих принципов кристаллизации пересыщенных водных растворов в этих условиях. Благодаря его работам в более поздние годы наши строители смогли построить за Полярным Кругом Норильский металлургический комбинат.

(обратно)

40

Збук Ксенофонт Абрамович (1825–1904) — купец, владелец пуговичной фабрики. В доме у Збука (Новослободская 18) снимал квартиру В. И. Суриков в 1884–1887 и 1893–1896 годах. Здание не сохранилось. Сейчас на этом месте расположена площадка около входа в метро ст. «Менделеевская».

(обратно)

41

Игрушка наподобие волчка.

(обратно)

42

Творчество И. С. Шмелева (1873–1950) началось в России в начале XX века, достигло расцвета в эмиграции, а вернулось на родину спустя более чем полвека.

Первый рассказ «У мельницы» студента юридического факультета Московского университета был напечатан в июльском номере журнала «Русское обозрение» за 1895 год и получил хорошую оценку критики и читающей публики. Окрыленный успехом, Шмелев попытался издать первую книгу «На скалах Валаама», но потерпел неудачу и замолчал на 10 лет.

Появление в 1911 году повести "Человек из ресторана", переведенной на 11 языков, сделало его известным писателем.

Не приняв Октябрьскую революцию, он в 1918 году оказал в Крыму, где начал писать повесть "Неупиваемая Чаша". Трагически пережитая гибель единственного сына Сергея, бывшего офицера Добровольческой армии, отказавшегося покинуть родину и расстрелянного в 1921 году по приказу Бела Куна и Р. Землячки (его памяти Шмелев посвятит роман «Солнце мертвых», 1923 г.), послужила толчком для рокового решения: в 1922 году литератор покинул Россию. В эмиграции он создал пронизанные болью воспоминания об ушедшей навсегда России — "Лето Господне", «Богомолье», "Старый Валаам", которые стали своеобразной трилогией о "Святой Руси".

Роман «Богомолье», писавшийся как серия рассказов, был опубликован в 1930–1931 годах в еженедельной эмигрантской газете "Россия и Славянство", основанной П. Б. Струве.

(обратно)

43

В советское время с Ярославской дороги в сторону завода отходил Староводопроводный тупик — где когда-то и была первая трасса — галерея водопровода с резервуаром накопителем воды для жителей Зареченской слободы. Первый дом — Волостное правление села Большие Мытищи, называвшееся Тайнинским Приказом. Здесь долгие годы размещались службы МВД, ГПУ, прокуратура, суд и т. д. Позже дом называли «33».

Противопожарные разрывы в 16 саженей со временем стали улицами или дорогами: по правой стороне Ярославского шоссе — улица Соловьева, Водопроводная аллея, улица Владимирская, по левой стороне — Старопроводный тупик (не сущ.), улица Колонцова (ранее — Губернская дорога, ул. Вокзальная), ул. К. Маркса (ранее — Попова гора или дорога на Рупасово) и ул. Спортивная, ныне Олимпийский проспект.

(обратно)

44

Имеется в виду Титов Иван Сергеевич (1840–1901), купец 1-й гильдии, потомственный почетный гражданин (с 1889 года). Торговал сукном в Верхних торговых рядах на Красной площади (6 лавок). Директор Правления Общества верхних торговых рядов (учр. 1888). Гласный Московской городской думы в 1889–1893 годах, выборный Московского купеческого сословия с 1891 г. Крупный благотворитель, всего оставил по духовному завещанию 8,5 млн руб., в том числе на благотворительность в Москве и Кашире (уроженцем которой был).

(обратно)

45

Пригласительный билет можно увидеть в экспозиции Музея воды (Москва, Крутицкая ул., Саринский проезд, д. 13) Музей воды организован Московским Государственным Унитарным предприятием «Мосводоканал». Открытие музея состоялось 15 июня 1993 года и было приурочено к 100-летию проведения Первого русского водопроводного съезда. Музей расположен на территории Главной канализационной насосной станции, введенной в эксплуатацию в 1898 году (архитектор М. К. Геппенер).

(обратно)

Оглавление

Об авторе

К истории вопроса…

К читателю

История с Мытищинским водопроводом

Воспоминания о Мытищинском крае

  Троицкая дорога

Из архивных материалов

Список использованной литературы

*** Примечания ***