Автостопщик [Питер Уоттс] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (12) »
Питер Уоттс АВТОСТОПЩИК
[в стадии разработки]
Вот что сразу приходит ему в голову, когда разум собирается заново: «что-то явно не так». Когнитивные функции рудиментарны, идут скорее от нутра, чем от мозга. Эфемерный черновой блокнот осознающей себя личности пока слишком мал, в него вмещается лишь одна идея: что-то не так. Но проходит время, и смутное предчувствие отращивает вершины и грани, приобретает текстуру. Оно понимает причину собственного существования: «Эриофора» сбрасывает скорость. А этого не должно быть. Впереди что-то есть. Звезда. Точка. Оно разбухает, а разум человека растет вокруг этого объекта, увеличивается достаточно, чтобы вместить образы и мысли. Впереди какой-то валун, сплющенный овоид, испещренный оспинами, летит, кувыркаясь с неспешным величием на фоне звезд. Валун размером с гору. Астероид, но странно асимметричный. Грубый изгиб его горизонта слегка приплюснут по одной грани, словно какой-то капризный бог проходил поблизости со шлифовальным станком и стер камню щеку до кости. Что-то неправильное чудится и в том, как объект перекатывается по небесам: прецессионное колебание вокруг какого-то противоестественного центра притяжения, который и сам, кажется, смещен. В разуме человека выскакивает число, тоже ненормальное: астероид движется на четырех процентах от скорости света. Значит, это корабль. Корабль с Земли. В разуме срастаются детали, пока сам разум срастается, выходя из забвения. Он принимает все подробности пассивно, без всякой критики: личность еще не полностью восстановилась, обработка входящих данных идет во время перезапуска операционной системы мозга. Морфометрический профиль соответствует «Крестовику», мобильной фабрике АДОН: масса перед запуском — 4,3 петаграмм, масса после запуска и инициации — 29,2 эксаграмм. 9243 метра по центральной оси на старте, 6042 метра по малой (Сейчас лишь 9109 и 6030; даже при интерполированной убыли от синего смещения такая разница слишком велика). Ионный и изотопный следы на поверхности соответствуют катастрофической утечке газа, произошедшей за последние 30–70 терасекунд. Сигнала передатчика нет. Средний показатель внешних тепловых излучений около 5 Кельвинов. Судно покинуто. — Как ты себя чувствуешь? Этот голос не помыслен, понял он. А услышан. Язык похож на старую кожу. Человек пытается что-то сказать, но ничего не получается, он кашляет. В центре зрительного поля сразу появляется услужливая клавиатура. Он саккадами пишет: КАК ДЕРЬМО. По крайней мере, теперь он знает свое имя. Все куски собрались заново. Лучше бы не собирались. Если бы у него был выбор, то он бы вернулся в забвение прямо сейчас, проспал бы вечность, ожидая хоть чего-то интересного. Он приказывает себе декогерировать. Но и тут терпит неудачу. Вздыхает про себя. Потом решается на дальнейшее существование. В первый раз за два миллиона лет Виктор Хейнвальд открывает глаза.* * *
Наконец он обретает голос: — У нас был уговор. Словно лед трещит. Клавиатура мерцает и исчезает. Потолок наверху выгибается в размытом столкновении теней и кривых. На периферии зрения бдит одна из камер Шимпа. Гроб предлагает Виктору соску. Тот с благодарностью к ней присасывается. — Сейчас особые обстоятельства, — отвечает Шимп со щепоткой синтезированного сожаления. — Мне нужен кто-то, кому я могу доверять без присмотра. — Ты хочешь, чтобы я поднялся на борт «Крестовика». — Да. Он не отвечает на сигналы. Его тут не должно быть. Это загадка. — Пошли ботов. — Уже. Но они не могут функционировать повсюду. Ко мне поступают данные о непостоянных и высокоамплитудных пиках напряжения в одних зонах и о радиационных участках в других. — Ты хочешь послать меня туда, где настолько горячо, что даже боты поджариваются. Это символическое ворчание, а не отказ. Мясо вполне может нормально функционировать в условиях, которые моментально лоботомируют любую электронику. Если конечно, хозяева потом смогут справиться с внутренними повреждениями, сшить гены и склеить клеточные мембраны, прежде чем вся требуха не вытечет у исследователя через задницу. — Кого ты еще воскресил? Такая работа явно не для одного. — Сьерру Солуэй. Ари Врумана. Эти имена Виктору неизвестны. — Они из какого племени? — Племен больше нет. — Я… Но это вполне логично, понимает он. Шимп, может, и не семи пядей во лбу, но на ошибках учится — а где еще найти потенциальную почву для восстания, если не в племенах? Пока Хейнвальд спал, всю социальную инфраструктуру «Эриофоры» демонтировали. Правда, ему жаловаться не на что. В конце концов, он сам хотел поспать подольше. Но все равно, Виктора волнует, что еще изменилось. И что произошло с людьми, которые все изменили. — А что с остальными? С Парком, Сандей и… «Боже, Парк. Мне так жаль. Если бы ты только понял, что на самом деле я поступил правильно…»- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (12) »
Последние комментарии
14 часов 12 минут назад
14 часов 28 минут назад
14 часов 41 минут назад
14 часов 46 минут назад
17 часов 18 минут назад
17 часов 22 минут назад