КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 714275 томов
Объем библиотеки - 1412 Гб.
Всего авторов - 275020
Пользователей - 125145

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

чтун про серию Вселенная Вечности

Все четыре книги за пару дней "ушли". Но, строго любителям ЛитАниме (кароч, любителям фанфиков В0) ). Не подкачал, Антон Романович, с "чувством, толком, расстановкой" сделал. Осталось только проду ждать, да...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Влад и мир про Лапышев: Наследник (Альтернативная история)

Стиль написания хороший, но бардак у автора в голове на нечитаемо, когда он начинает сочинять за политику. Трояк ставлю, но читать дальше не буду. С чего Ленину, социалистам, эссерам любить монархию и терпеть черносотенцев,убивавших их и устраивающие погромы? Не надо путать с ворьём сейчас с декорациями государства и парламента, где мошенники на доверии изображают партии. Для ликбеза: Партии были придуманы ещё в древнем Риме для

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Влад и мир про Романов: Игра по своим правилам (Альтернативная история)

Оценку не ставлю. Обе книги я не смог читать более 20 минут каждую. Автор балдеет от официальной манерной речи царской дворни и видимо в этом смысл данных трудов. Да и там ГГ перерождается сам в себя для спасения своего поражения в Русско-Японскую. Согласитесь такой выбор ГГ для приключенческой фантастики уже скучноватый. Где я и где душонка царского дворового. Мне проще хлев у своей скотины вычистить, чем служить доверенным лицом царя

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
kiyanyn про серию Вот это я попал!

Переписанная Википедия в области оружия, изредка перемежающаяся рассказами о том, как ГГ в одиночку, а потом вдвоем :) громил немецкие дивизии, попутно дирижируя случайно оказавшимися в кустах симфоническими оркестрами.

Нечитаемо...


Рейтинг: +2 ( 3 за, 1 против).
Влад и мир про Семенов: Нежданно-негаданно... (Альтернативная история)

Автор несёт полную чушь. От его рассуждений уши вянут, логики ноль. Ленин был отличным экономистом и умел признавать свои ошибки. Его экономическим творчеством стал НЭП. Китайцы привязали НЭП к новым условиям - уничтожения свободного рынка на основе золота и серебра и существование спекулятивного на основе фантиков МВФ. И поимели все технологии мира в придачу к ввозу промышленности. Сталин частично разрушил Ленинский НЭП, добил его

  подробнее ...

Рейтинг: +6 ( 6 за, 0 против).

Третья книга лирики [Владимир Алексеевич Пяст] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Владимир Алексеевич Пяст Третья книга лирики

Третья книга лирики

От автора
Этот маленький сборник стихов, относящийся к 1920 году распадается на две части, из которых первая, «Зубцовский Цикл», по времени написания, непосредственно предшествовала стихам, составляющим цикл лирики автора, названный им «Кариатида». Отделы: «Бесконечная поэма» и «Finale» входят в этот цикл. Вторая книга автора, «Львиная Пасть», обнимает десятилетний период его жизни с 1908 по 1917 год, которому предшествовал период «Ограды», написанной в 1903-07 гг.

В годы 1918 и 1919 ни одного лирического стихотворения у автора не было.

Все стихотворения из «Кариатиды» (и «Зубцовского Цикла») переведены на немецкий язык В. В. Гельмерсеном (летом 1921 года).

Одно из стихотворений (Finale I), включенное в эту книгу, с изменениями напечатано в журнале «Дом Искусств» № 2. Два других («Бесконечная поэма» и «На Альманахе») – в сборнике «Кольца Поэтов». Стихи же – «Зверек» и «Кариатида» – в альманахе (третьем) «Цеха Поэтов».

Зубцовский цикл

«Спросила ты: А как в двадцатом…»

…Спросила ты: «А как в двадцатом,
Способны ль сердце, мозг и плоть
Взаимный холод побороть
И слиться в зареве богатом»? –
– Тогда, в четырнадцатом, я
Был нем, бескрыл и бездыханен;
Из бархатной, узорной ткани
Не рвалась в высь душа моя.
В руках имея два конца
Непорывающейся цепи, –
Я хоронил их в тесном склепе,
С нетвердой ощупью слепца.
Теперь – не то! Мой каждый атом
Спешит вовне себя отдать;
И если зарево видать, –
То это именно в двадцатом!
Июль 1920

Нечто астральное

Мы с тобою взрастили зверька,
Он мохнат, со щетинкой, и черен;
И в своем бытии он упорен,
Не от каждого рухнет толчка.
Хоть конечности слабы его,
Изнутри ни пушинки на лапах,
И, пожалуй, что мускусный запах,
В нем реальней другого всего.
Он исчезнет, – но только когда,
Излечусь я от злого томленья
По тебе, моего вдохновенья
Не по воле святая, звезда.
Июль 1920

«Вместе прожитого утра…»

Вместе прожитого утра
Восхищенная небрежность –
Не повто́ришься ты больше
В этом месте никогда;
В коридоре встреча мельком,
В спальню запертые двери, –
Отголосок глупой ссоры,
Накануне изжитой;
Одинокое купанье
– В исключенье, без костюма, –
И по странам европейским
Вновь занявшаяся грусть;
И возможность слушать голос
Из-за стенки деревянной,
И рождать из каждой ноты
Неожиданность стихов.
Июль 1920

Американке

Милая Джо,

Вот что:

Луиза Олкотт.
Вот бы вам прерии, лассо, мустанга,
Небо над сьеррой вдали голубое,
В сумочку сыр, да лепешку из манго, –
И превратилась бы, Джо, Вы в ковбоя.
С Вами в «и я» поиграть мы могли бы,
Как шаловливые сверстники-дети;
Все бы я выразил мыслей изгибы
В этом простом, неизменном ответе.
Всюду – «и я», как бы, Джо, Вы не бились;
Склеены мы, как явленье с причиной;
– Вплоть до признанья, в кого б вы влюбились,
Если бы, Джо, родились Вы мужчиной.

Институту живого слова

В углу шуршали мыши;

Весь дом застыл во сне;

Шел дождь. И капли с крыши

Стекали по стене.

«Дождь». К. Бальмонт.
Всегда возможен поворот
Фортуны к несчастливцам даже!
Я обращаюсь к Рае-Саже:
«Благословенен твой приход».
У побежденного вождя
Прибита вся живая сила, –
И вдруг меня ты оросила
Небесной музыкой дождя.
Шуршала мышь. В стене жучок –
Точильщик медленно тиктакал;
– Без войска вождь беззвучно плакал,
Он сам как дождь слезой истек.
Тут, о Пенкевич, вспомнил я,
О Евдокимовой, Герзони, –
И в тяжком и протяжном стоне
Вся изошла душа моя.
Шурыгин, Тотеш, Гиллельсон,
И Алексеева с Пясецкой, –
Ужели все вы – только детский,
Лишь несбывающийся сон?
И ты, достойная Орлова;
И ты, чей в рыжих волосах
Огромный бант – внушает страх
Завистникам «Живого Слова», –
Ты, Рада Гейнике. – И ты,
Михайлова, в игре певучей
Ее соперница; могучий
Служитель чистой красоты;