Собрание сочинений [Влас Михайлович Дорошевич] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (485) »
Собрание сочинений. Том 1 СЕМЬЯ И ШКОЛА
Горе и радости маленького человека
(Посвящается гг. родителям)Иванов Павел, ученик 2-го класса 4-й гимназии, вышел из дома сырым, осенним, пасмурным утром. Выйдя из подъезда, он пошёл едва-едва, медленно переставляя ноги, потом зашипел, начал прибавлять ходу и завернул за угол с такой уже быстротой, что должен был дать свисток, чтобы не передавить прохожих. Это был не Иванов Павел, а курьерский поезд, шедший из Петербурга в Орёл с быстротой 120 вёрст в час. Кругом мелькали пейзажи, и, проходя мимо ворот, Иванов Павел за две тумбы давал тревожные свистки, чтобы не перерезать на всём ходу бочку с водовозом. Иванов Павел, шипя и выпуская пары, с быстротой молнии переводил себя с стрелки на стрелку, сам удивлялся своему искусству, и переходил через улицы. С конца октября или начала ноября Иванов Павел воображал себя команчем или онахом. Зимой он был следопытом и очень внимательно рассматривал следы в снегу, находя в них много таинственного, загадочного и тревожного, заставлявшего его испускать крик совы. Но осенью, когда ещё живы были воспоминания о поездке в деревню, он был курьерским поездом, который каждый день в 8 часов утра ходил в Орловскую губернию. Дойдя до лавки Шестопалова, Иванов Павел зашипел, дал контропар, и поезд остановился. «Машинист пошёл в буфет». Иванов Павел зашёл в лавку, положил на прилавок пятачок, данный ему на завтрак, и сказал: — Дайте мне палку шоколада «национального», только с испанцем… Или нет, дайте мне лучше батон… Или вот что… Не надо батона… Дайте мне палку косхалвы. Самой лучшей. И от лавки Шестопалова Иванов Павел пошёл уже медленно, погружённый в пережёвывание косхалвы. Палка косхалвы была упругая, как толстый кусок резины. Косхалва вязла в зубах так, что Иванов Павел часто не мог разжать челюстей и запускал в рот палец. Это ему нравилось. — Настоящая пища воина. Индейцы и не то ещё едят. А Кук, который ел от голода свои мокасины! Когда Иванов Павел съел палку косхалвы, у него ломило скулы. Затем Иванов Павел начал останавливаться перед окнами открывавшихся магазинов и рассматривать вещи, которые он знал все наизусть, какая где лежала. А перед магазином оптика подождал даже, пока приказчики откроют окна, чтоб посмотреть на настоящий маленький паровоз на рельсах, который он собирался три года «накопить денег от завтраков и купить». Но не мог исполнить этого, потому что каждое утро свой пятачок проедал. В гимназию Иванов Павел пришёл перед самым звонком, и сердце его вдруг наполнилось тревогой. Сегодня его должны вызвать из латыни. Он хотел утром в гимназии подзубрить. Когда же теперь? Он чувствовал страшное беспокойство во всём своём существе. И все кругом чувствовали боязнь и беспокойство. Бегали, играли, кричали, но всё это так нервно, словно они хотели шумом и криком заглушить внутренний беспокойный голос. Товарищи кинулись к Иванову Павлу и закричали: — Что ж ты, Девет, а так поздно приходишь. Тут без тебя битва была. Иди к Крюгеру. На что Иванов Павел раздражённо крикнул: — Убирайтесь от меня к чёрту! Дурак ты, а не Крюгер. — Так и ты не Девет, а свинья! — сказал обиженный Крюгер. И все закричали: — Господа! Господа! Иванов больше не Девет! Крюгер дал ему кулаком в бок, за что Иванов Павел сделал ему подножку. В эту минуту ударил звонок. — На первом уроке выучу! Русский меня не спросит. Но Николай Иванович, «русский», вошёл в класс и после молитвы объявил: — Господа, диктант! У Иванова Павла сердце упало. Диктант длился целый час, и когда пробил звонок и началась первая перемена, к Иванову Павлу подлетели товарищи: — Ты как смел Костюкову подножку давать? Подножку нельзя! Не по правилам! — Господа! Мне надо латынь подзубрить! — объявил было Иванов Павел, но все закричали: — Трус! Трус! А Мозгов Игнатий крикнул: — Какой же ты второй силач в классе? Это уж был вопрос самолюбия. Иванов Павел вышел из-за парты и сказал: — Ставься! Беру на левую ручку. Много ли вас на фунт сушёных? — Подножку не давать! Подножку не давать! — кричали товарищи. А первый силач в классе стоял около, готовый каждую секунду вступиться. Мозгов кидался и с фронта и с бока, но Иванов отшибал его каждый раз и здорово приложил об парту, как ударил звонок, и все кинулись по местам. В коридоре раздались медленные, мерные шаги чеха-латиниста, словно шаги каменного командора. У Иванова Павла вдруг зачесалось всё тело. — Встуаньте! — делая знак рукой, сказал чех-латинист. Все встали. — Саитесь! — объявил чех-латинист, опуская руку. Все сели. — Встуаньте! — опять крикнул он. Опять все встали. — Саитесь! — опять сказал чех-латинист. Опять все сели. Проделав так четыре раза, чех-латинист сел на кафедру,
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (485) »
Последние комментарии
13 часов 42 минут назад
13 часов 59 минут назад
14 часов 11 минут назад
14 часов 17 минут назад
16 часов 48 минут назад
16 часов 52 минут назад